Храброе сердце Мойра Янг

        Песчаные земли #2 Казалось так просто: Победить Тонтонов, освободить своего похищенного брата, Лью, и умиротворение и порядок будет восстановлены в мире Сабы. Однако, всё оказалось не так просто. Теперь Саба и её семья путешествуют на запад, в поисках лучшей жизни и стремясь воссоединиться с Джеком. Но борьба за освобождение Лью из плена развязала борьбу за власть в песчаных землях, и вот уже появился новый грозный враг. Какова правда о самом Джеке? И как далеко Саба готова зайти, чтобы получить то, чего она хочет?

        Мойра Янг
        Храброе сердце


        ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ, ДАБЫ ИЗБЕЖАТЬ НЕДОРАЗУМЕНИЙ, НИЖАЙШАЯ ПРОСЬБА ПРОЧЕСТЬ СЛЕДУЮЩИЕ:
        ЧТОБЫ СОХРАНИТЬ АВТОРСКУЮ СТИЛИСТИКУ, В ТЕКСТЕ ПРИСУТСТВУЮТ ОШИБКИ. ОТНЕСИТЕСЬ К АВТОРУ С УВАЖЕНИЕМ.



        Джек



        День клонится к вечеру. С самого утра тропинка, следует за световыми башнями. Правильнее сказать за железными остовами, которые, когда-то напоминали световые вышки, в былую пору Мародеров, с незапамятных времен. Они вьются по выжженным, горбатым холмам, мимо сожженной травы и колючих кустарников.
        Удушающая жара ударяла в голову. Его шляпа стала влажной от пота. Его кожу, одежду и ботинки покрывает пыль долгих дней пути. Он чувствует её на вкус, когда облизывает пересохшие губы. Это была выжженная и бесплодная дорога, на протяжении всего его пути. Он преодолел хребет и попал на тропку, ныряющую вниз, в маленькую долину, которая неожиданно оказалась зелена. Воздух ласков. Со склонов доноситься приторно-сладковатый запах сосновой хвои.
        Джек тянет лошадь, чтобы остановить. Он вдыхает аромат. Протяжным, глубоким, благодарным вдохом. Он упивается видом. В низине долины, где нет деревьев, раскинулось небольшое озерцо, озорно поблескивающие на солнце. Рядом же, стоит покосившаяся лачуга, которая вся так и скрипит на ветру. Крыша этой развалюхи покрыта дерном. Остальное собрано воедино из чего попало. Из того мусора, что достался в наследство от Мародеров. Камни, иссохшаяся грязь и странный ствол дерева. Мужчина, женщина и девушка работают на ухоженных участках грядках, обрабатываемой земли.
        Люди. Наконец-то. За исключением своего мустанга, Атласа, он не говорил ни с одной живой душой на протяжении уже нескольких дней. Одиночество начало уже порядком тяготить Джека.
        - Вот он я, - говорит он вслух, сам себе: - похоже, я был единственным человеком на планете.
        Он насвистывает мелодию, когда идет по долине к лачуге. Он кричит приветствие, и люди перестают работать, чтобы подойти и познакомиться с ним. Они не очень-то дружелюбны. У них усталые лица. Настороженные взгляды. Они живут своим маленьким мирком, и мало интересуются, что происходит вне этой долины и им мало что есть сказать. Это ничего. Одно только то, что он увидел их и у них состоялся такой тягостный (для этих людей) и в основном односторонний разговор уже подбодрил Джека.
        Мужчина измучен. Женщина больна. Умирает, если он, что-то понимает в этой жизни. Кожа у неё желтоватая, а губы плотно сжимаются. Она, судя по всему, постоянно испытывала боль. Девочка на вид была довольно крепенькой. Лет четырнадцати или около того. Она стоит, уставившись на свою обувь. Молчит, даже когда он говорит с ней напрямую. Но ее некрасивое, плоское лицо вспыхивает любовью, когда ее брат выбегает из лачуги, назвав ее имя: - Несса! Несса!
        Её брат веселый мальчуган. Босоногий, большеглазый четырехлетка по имени Робби. Его семья смотрит на мальца с такой любовью, будто не могут поверить в свою удачу. Он прислоняется к ногам сестры и, энергично посасывая палец, глядит на Джека.
        Потрепанный, в широкополой шляпе. Серебристые глаза. Худое, загорелое лицо, которое не видело бритвы вот уже несколько недель. Длинное пыльное пальто и поношенные ботинки. Арбалет за спиной, увешанный оружием пояс огнестрел, тесак, болас*, рогатина.
        - Бу, - говорит Джек.
        И челюсть у Робби отпадает. Он выпускает большой палец изо рта.
        Джек рычит. Мальчишка взвизгивает от восторга и бросается наутек к озеру. Несса бежит за ним. Долина наполняется их криками и смехом.
        Люди они не общительные, но не скаредные и не подлые. Они понимают, что Джека и его коня, нужно бы напоить, что тем не мешало бы помыться и поесть. Они предлагают ему кров и ночлег, но он не хочет останавливаться. Ему нужно ехать. Когда он отправляется в путь, на долину опускаются сумерки. Они работяги, рано встают. Они тут же отправятся на боковую, как только он исчезнет из виду.
        По его подсчетам, штормовой пояс не более, чем в трех днях пути отсюда. Именно туда он и направлялся. В бурю, в таверну под названием «Безнадега» и к старинному другу по имени Молли. Он вестник дурных новостей. Худших. Чем раньше он их доставит, тем скорее сможет повернуть обратно и отправится на запад.
        На запад. К Большой воде. Потому што она там. Там он пообещал встретить ее.
        Он достает камень, который носит на шее, нанизанный на кожаный шнурок. Он гладкий и холодный на ощупь. Бледно-розовый. Имеющий форму птичьего яйца, длиной с большой палец.
        Это сердечный камень. Говорят, што он будет вести тебя за желанием твоего сердца.
        Она дала его ему. Он будет двигатца на запад и он найдет ее.
        Сабу.


        Он только-только покинул долину, когда Атлас начинает ковылять и спотыкаться. Трясет головой и ржет. Джек не раздумывая, сворачивает с дороги и, прячась в соснах, исчезает из виду. Из своего соснового укрытия, прикрыв морду мустангу рукой, чтобы тот не дергался и стоял смирно, он наблюдает, как они проходят мимо.
        Тонтоны. Девять человек в черных одеяниях, верхом на лошадях. Они сопровождают повозку, запряженную буйволом. Впереди шествует командир. Позади него едут четверо, затем повозка, следом еще три всадника. Последний, девятый управляет повозкой с пустой тюремной клеткой.
        Он рассматривает их, стараясь ничем не выдать себя. Он хорошо знает Тонтонов. Они грубые, грязные и обычно жестокие. Сборище ничем не гнушающихся, аморальных головорезов, которые примкнут к любой власти. Терпимые только к себе подобным, отвечающие только перед старшим и то, когда им будет угодно. Они преследуют только собственные интересы. Но эти заметно отличаются от тех, с которыми он сталкивался прежде. Все до одного опрятны, оружие сияет на солнце, они держат строй. Они хорошо вооружены. На вид дисциплинированы. Целеустремленны.
        И, от увиденного, ему становится не по себе. Это означает, что противник сменил тактику игры.
        Он рассматривает парочку в повозке. Они молоды, на вид здоровы и сильны. Парень с девушкой, лет им не больше шестнадцати-семнадцати. Они сидят рядом друг с другом. Мальчик правит повозкой. Он держал вожжи одной рукой, другой обнимает девушку за талию. Но между их телами небольшой зазор. Они сидят прямо, словно аршин проглотили. Им не было ни удобно, ни комфортно, тут уж никаких сомнений. Как будто они едва знали друг друга.
        Они смотрят прямо перед собой, их подбородки высоко вздернуты. Они выглядят решительными. Даже, гордыми. Они определенно не пленники Тонтонов.
        Повозка загружена мебелью, постельным бельем и еще всякой всячиной. Все ловко и аккуратно пристроено. Все, что требовалось, только подыскать дом.
        Повозка, громыхая, проезжает мимо Джека, девушка в этот момент резко поворачивает голову. Она во все глаза вглядывается в деревья. Как будто она чувствует, что там кто-то есть. Уже сгустились сумерки, да и он сам знает, что хорошо спрятался, но ему, тем не менее, всё равно не по себе. Она продолжает смотреть, пока они не скрываются из виду, затерявшись в лесу. Никто ни один из Тонтонов, ни паренек на козлах, рядом с ней - похоже не обращают внимания.
        Джек хорошо рассмотрел её лоб. Да и паренька тоже. Они заклеймены. И не так давно. Круг, поделенный на четыре доли, посреди лба. Клеймо выглядит воспаленным и явно еще болит.
        Она направлялись в долину. Прямо к обветшалой усадьбе. С пустой тюремной вагонеткой.
        Теперь Джеку более, чем неуютно. Он забеспокоился.
        Придерживаясь деревьев, ведя лошадь, он разворачивается и следует за ними.


        Когда опускается темнота, он выходит из леса, откуда открывается прекрасный вид на долину и Джек очень хорошо видит хижину, которую буквально вот только что покинул. А Тонтоны тем временем уже входят в лачугу.
        Он должен был бы стоять неподвижно, но его ноги пришли в движение и направились прямо к ним. Остановить руку, когда та потянулась к луку. Потому как инстинкт выживания знает, что дело сделано. Чтобы не должно вот-вот произойти, он не мог этому помешать или остановить.
        Но он может быть свидетелем. И он будет свидетелем. Со сжатыми кулаками и нарастающим гневом, он наблюдает за тем, что творится в низине.
        Вот они уже подняли семейство из их кроватей. Изможденных и усталых мужчину с женщиной и их детей, Нессу и Робби. Выгоняя их наружу, тыча в спины огнеметатель. Они ютятся в сумерках, прижимаясь друг к другу, пока командир Тонтонов вещает бедолагам. Наверное, рассказывая, что происходит и по какой причине. Его слова обескураживают и пугают несчастных людей, которые и без того уже запуганы и сбиты с толку, чтобы вслушиваться в речь Тонтона.
        Джек всё размышляет, почему ему так неспокойно, от чего он беспокоиться. Это должно быть отработанная метода, обычная для Тонтонов.
        Молодая заклейменная пара ждут в повозке, готовые въехать в их новый дом. К захвату чужих земель. К переселению. Вот что это такое.
        Всё отсюда, сверху, кажется таким крошечным. Кукольным. Он ни слова не слышит из того, что говорят. Но он слышит, как в голосах семьи начинает нарастать паника. Девочка, Несса, падает на колени. Вступая в спор с захватчиками, крепко прижимая к себе брата. Один из Тонтонов хватает Робби, пока двое других, вцепившись девчушки в руки, разнимая её объятия, оттаскивают от брата. Они движутся к повозке с клеткой. Она сопротивляется, кричит, оглядывается на родителей.
        Они стреляют в них одновременно. В мужа с женой. Выстрел прямо в лоб и их тела валятся на землю. Несса кричит. И на этот раз, Джек слышит.
        - Беги, Робби! - вопит она. - Беги!
        Мальчонка пинается и извивается в руках Тонтона. Он кусает того за руку. Мужчина вскрикивает и выпускает ребенка. Робби свободен. Он бежит во весь дух через поля, в то время как сестра подгоняет его своими криками, чтобы он бежал еще быстрее. Но на дворе лето и урожай уже колосится, а он всего лишь четырехлетка.
        Командир выкрикивает приказ, поймать беглеца. Один из его людей бежит за мальчишкой. Слишком поздно. Он жаждет, чтобы новые поселенцы уже заселились в эту лачугу. Командир прицеливается огнеметателем. Стреляет. Робби падает и трава волнами пробегает вокруг его тела.
        Командир потерял контроль над ситуацией. Всё должно было пройти гладко. Но это полнейший бардак. Вместе с ним, друг на друга начинают кричать и переселенцы, обвиняя друг друга, к ним присоединяется и Несса. У Джека мурашки бегут по спине, от её пронзительного вопля, в котором слышится такое горе и ярость.
        Её рубашка была разорвана. Тонтоны смеются, когда она пытается хоть как-то прикрыться, всхлипывая, крича и лягаясь. Они заламывают строптивице руки за спину. Один из них грубо её ощупывает.
        Командир видит это. Он не мешкает. Он, не раздумывая, стреляет этому Тонтону прямо в голову.
        Во всей этой неразберихе, Несса умудряется завладеть огнестрелом. Она засовывает его себе в рот и спускает курок.
        Джек отворачивается. Он прислоняется головой к шее своего коня, делая глубокие вдохи. Атлас беспокойно переступает с ноги на ногу.
        Какой бардак. Провал, не иначе. Очевидно, что они должны были забрать Нессу с Робби, молодых и здоровых, и убить больных родителей. А что в результате, все мертвы.
        Понятно, что Тонтоны поменяли свою тактику. До него доходили слухи еще месяц назад о захвате земель и переселении людей. Но подобного не случалось так далеко на западе, никогда, так далеко на западе. Они распространяются, словно чума.
        Если это территория Тонтонов, тогда и пояс бурь. А это значит, что Молли в опасности.
        Теперь он больше, чем волновался. Ему было страшно.


        Джек сходит с тропинки. Идти по ней небезопасно.
        Он с Атласом путешествовали на восток, выбирая неизвестные тропы. Продвигаться было трудно и безрадостно. Темные, каменистые дороги, которые едва были хожены и куда редко заглядывало солнце. Он примечает в отдалении странных путешественников, движущуюся точку на фоне пейзажа, но у них определенно должен быть наметанный глаз и желание такое, как у него, чтобы проскочить никем не замеченным. Он торопится, отдыхая час здесь, часа два там. У него вдоволь времени, чтобы подумать об увиденном.
        Тонтоны. Еще совсем недавно личная армия Викара Пинча: чокнутый, наркобарон и самопровозглашенный король мира. Теперь уж почивший.
        Они разгромили Тонтонов, там на сосновом холме. Он, Саба и Айк, с помощью Маив, её Вольных Ястребов, девушек-воинов, и их союзников - дорожных налетчиков. И Саба убила Викара Пинча. Но они не уничтожили Тонтонов. Они не убили всех до единого. Но даже, если бы и так, он довольно долго жил и много повидал, чтобы понимать, что невозможно убить всё зло в целом мире. Только уничтожишь то, что маячит прямо перед твоим носом, как тут же обнаружишь, что за его спиной уже ждёт своей очереди следующие.
        Тонтоны, и в этом не было никаких сомнений, никуда не делись. Но сейчас всё было по-другому. Они всегда были потрепанными, даже грязными, с длинными волосами и бородатыми. Эти же были чисто-выбриты, коротко подстрижены. Одежда на них чистая. Как и их обувь и снаряжение. Лошади ухожены, седла блестят. Обновленные Тонтоны.
        Не то, чтобы во всем уж обновленные. Операция в долине прошла определенно из рук вон паршиво. Командир не контролировал своих подчиненных. Они были слишком медлительными, чтобы выполнять его приказы. А то, что один из них лапал Нессу доказывало, что некоторые из них все еще играют по старым правилам. Но командир застрелил его. Не раздумывая. Без колебаний. Тем самым дав понять остальным, громко и четко, что, если еще кто вздумает вести себя подобным образом, то его постигнет та же участь. Новые правила. Никаких вторых шансов.
        Итак.
        Маленькая зеленая долина. Хороший клочок земли. Убежище. Чистая вода. Тонтоны убили больную жену и изможденного мужа. И, если бы всё прошло, как задумано, они бы забрали Робби и его сестру. Обоих молодых и здоровых. Но куда бы они их забрали? И откуда ехали новоиспеченные переселенцы, парень с девушкой в повозке? Может быть, и их забрали у семей? Но те, безусловно, выглядели готовыми к тому, что произошло. Более чем. Парнишка присоединился к расчистке территории, взял инициативу в свои руки.
        Клеймо на лбу, в виде круга разбитого на четыре равные доли, что-то значило. В городе Надежды, Тонтоны клеймили шлюх буквой «Ш», но он никогда ничего не слышал о клейме подобных тем, что увидел у юноши с девушкой. Клеймо остается на всю жизнь и показывает к какой группе вы принадлежите.
        Здоровые молодые люди, заклейменный. Захватчики обжитой территории. Плодородной почвы и чистой воды. Берущие под свой контроль ресурсы. Обновленные, куда более дисциплинированные Тонтоны, исполнительные, подчиняющиеся приказам? Но чьи приказы? Кого-то «сверху»? Кто-то продумал и воплощает более масштабный план. Человек, который знает чего хочет.
        Такому человеку необходимо быть очень могущественным. Он должен знать чего хочет, дисциплинированным, убедительным и очень, очень умным.
        Джек знает только одного такого человека. Тонтона. Он был правой рукой Викара Пинча. Власть, стоявшая за троном. Он уехал далеко от соснового холма, до того, как битва еще успела начаться. Он отказался от своего безумного хозяина, оставив того на произвол судьбы, даже не кинув в его сторону взгляда напоследок. И он забрал с собой несколько человек.
        ДеМало.
        Должно быть, на осуществление задуманного ему потребовалось какое-то время. Чтобы добраться до этого пункта, должно быть всё шло как надо полным ходом, в то время как Викар Пинч был всё еще жив. Жив, но беспомощен - никчемен. ДеМало должно быть занимался своей деятельностью на стороне. Это могло бы объяснить слухи, которые долетали до Джека пару лет назад. Из того немного, что он знает об этом человеке, при том, что он видел его лично, Джек мог сказать, что ДеМало не из тех, кто будет устраивать кровавый переворот.
        Он будет действовать гораздо тоньше. Он - кинжал в темноте. Яд в питье. Он наверняка выжидал подходящего момента. Джек легко мог себе представить, как ДеМало улыбнулся про себя, когда понял, что они сделают за него всю грязную работу на Сосновом холме.
        Главное, что он начал приводить в действие свой план, в то время как Пинч ни сном, ни духом о нем не подозревал. ДеМало не смог бы осуществить его в одиночку, без поддержки, преданности и молчания его Тонтонов, которые последовали за ним. В противном случае никаких шансов на успех.
        Неслыханно. Очень интересно. Очень волнующе.
        Джек отдал бы многое, чтобы знать всё наверняка о ДеМало. Где. Как. И почему.
        Чем скорее он попадет в «Безнадегу», тем лучше.


        Таверна уже виднеется впереди, на перекрестке дорог. Это приземистая лачуга. То еще местечко, жалкое на вид, вокруг сплошная сухая и широкая равнина, взятая в кольцо черными, будто погружённый в раздумья, горными пиками.

«Безнадега». Наконец-то.
        Благодаря маршруту, который он выбрал, лишь бы избежать встречи с Тонтонами, ему понадобилась неделя трудного путешествия, чтобы добраться сюда. Гораздо дольше, чем он ожидал.
        Вот-вот будет рассвет. Рассвет и сумерки, время для буйства штормов. Он глядит на небо. Как раз вовремя, над равниной сгущаются ужасные коричневые тучи. Ветер гонит их во все стороны, те клубятся, разрываются и соединяются вновь. Уже мощное скопление грозовых туч, предвещающих сильный шторм. Сульфатный шторм.
        Атлас трясет головой и слегка пританцовывает. Джек пришпоривает его. Как только они добираются до таверны, он спрыгивает на землю и ставит коня в стойло. Здесь уже стоит одна-единственная лошадь Прю, рыжеватая длинношерстая кобыла Молли. У неё свежий корм, а в корыто залита вода. По крайней мере, хоть какое-то облегчение. Всё это время, он опасался, что, когда доберется, это место уже сожгут Тонтоны. Тем не менее, в конюшнях обычно бывало полным-полно животин завсегдатаев: мулы, лошади и необычные верблюды.
        Когда он идет к двери, вывеска таверны скрипит на ветру. Краска давно на этой вывеске, где осыпалась, где поблекла, но он может разглядеть крошечную лодку, затерявшеюся в бушующем море, которую вот-вот смоет огромной волной. Каждый раз, когда он бывал здесь, то ожидал, что лодки уже нет. Будто она покоиться на дне морском.

«Безнадега». Более подходящего названия и не сыскать. Груда Мародерского барахла, которым бы и крыса побрезговала. Драные лохмотья «кто их знает откуда здесь взялись». Потрепанные жизнью обломки того сего. Глядючи на всё это, можно, разве что, только тяжело вздохнуть. Но таверна была здесь всегда. Долгие годы. Еще до того, как погода изменилась, а шторма приблизились. Когда-то это была поросшая травой зеленая равнина, в которой так и кипела жизнь.
        Даже тогда, это заведение славилось приличным самогоном да шлюхами. Но, как только семья Молли стала его владельцами, оно пользуется дурной славой. Четыре поколения Праттов сделали кабак единственной остановкой в этой части света. Известные драчуны, задиры и жулики, замышляющие недоброе по углам, назойливая музыка, выпивка настолько забористая, что от неё волосы вставали дыбом и дрянные девки, согласные на все. Настоящий притон. Ему приходит на ум, работает ли всё еще Лилит. Должно быть совсем немного.
        Он не помнил, чтобы «Безнадега» было когда-либо закрыто. Неважно день на дворе или ночь. Молли скорее всего не спала, даже в столь ранний час. Она ранняя пташка. Молли тратила на сон четыре часа и еще ложилась вздремнуть на часок после обеда. Может быть, она даже работает за барной стойкой.
        Джек останавливается снаружи перед дверью. Его желудок сводит нервным спазмом. Он обдумывает снова и снова, что же он собирается ей сказать. И он всё еще не знает. Ему никогда не приходилось прежде этого делать. Он просто понадеялся, что правильные слова самим собой придут к нему.
        Чтобы выиграть себе минутку-другую, он выбивает дорожную пыль из своей шляпы. Слегка ударяет по голубиному перу, заткнутому за тесьму. Чуть кривит губы в улыбке, когда вспоминает, как суету Эмми, когда та выбирала наиболее подходящее перо, чтобы украсить его потрепанную старую шляпу. Он одевает её обратно. Наклонив набекрень.
        Он делает глубокий вдох. Он открывает дверь. И входит внутрь.


        Молли за стойкой. Она вытирает насухо стопки. Ржавые, помятые питьевые жестянки и кружки, выглядят еще более отталкивающими, чем в прошлый раз, когда он здесь был. Она прокладывает себе путь к нему через них, как будто у неё тут толпа жаждущих по скорее выпить. Он единственный посетитель.
        Она поднимает глаза. Она ничего не может с собой поделать и вздрагивает от удивления. Но тут же на её лице вспыхивает радость. И что-то еще. Облегчение. А затем так же быстро, вся эта гамма чувств исчезает, как не бывало. А на лице появляется привычная маска. Улыбка - всё это уже я слышала. А в глазах - чего я только не повидала.
        У них есть своя история, у него и у Молли. И она уходит корнями очень глубоко. Но эта радость предназначалось не ему. Никогда она не была для него необузданным и желанным счастьем, которое он мельком увидел только сейчас. Нет. Она думает, что Айк приехал вместе с ним. Он глотает воздух от того, что у него внезапно перехватывает горло.
        - Ну-ка, ну-ка, - протяжно говорит она, - посмотрите, кого занесло к нам ветром.
        Она возвращаетца к своей работе. Ее длинные светлые вьющиеся волосы собраны сзади в хвост. У нее отвлекающие губы. Опасно изогнутые. Прямой взгляд. Путешественники делают большой крюк, только ради того, чтобы побывать с ней в одной комнате. Это самое лучшее, на что они могут надеятца.
        - Молли Пратт, - говорит он. - Напомни мне, что такое небесное существо, как ты, делает на этой свалке?
        - Подаю ядовитое пойло таким же негодяям как ты, - говорит она. - И я запрещаю тебе называть мое место свалкой.
        - Ты запрещала мне в прошлый раз, - говорит он, - и много раз до этого. Помнишь?
        - Ох, я припоминаю, - говорит она. - Ну что же, заходи, не стесняйся. Ты робок, как девственница в первую брачную ночь. Садись, выпей, притащи стул для Айка. Где он? Ставит на постой лошадей?
        Он не отвечает. Он будет оттягивать с этим, до тех пор, пока уже невозможно будет не ответить. Сначала пропустить стаканчик, а то и три. И ждать подходящего момента. Он идет к бару, хватая по дороге парочку деревянных табуретов. Он садится, бросая на пол свой дорожный мешок, а пояс с оружием кидая на барную стойку. Здесь повсюду песок. Забившийся по углам. У его ног, сквозняком залетающий через дверь.
        - Плохие вещи творятца там, Молли, - говорит он.
        - Добро пожаловать в Новый Эдем, - говорит она. - Это новый солнечный мир.
        - Кровавый мир, ты имеешь в виду, - говорит он.
        - Мир всегда был кровавым, - говорит она. - Только в наши дни, кровь некоторых людей лучше, чем у других.
        - Какие новости? - спрашивает он. - Тонтоны похоже уже не те, што прежде. Кто теперяча у власти? Ты когда-нибудь слыхала такое имечко, как ДеМало?
        Она качает головой.
        - Он зовется - Кормчий, - говорит она. - Захватчики земель, ой, пардонте, Земельные Распорядители, - они с таким придыханием произносят его имя, как будто он вовсе не человек. Они говорят, што он творит чудеса. И што он здесь для того, чтобы исцелить землю.
        - Ты не должна быть здесь, - говорит он. - Тут не безопасно.
        - Что ж, не без этого, - говорит она. - Тонтоны не жалуют самогон и шлюх. О боги, времена изменились. Но у этих ублюдков более важные дела на уме, чем это место. Земли пояса бурь не хорошее место для них. Я разрешила Лилит и другим девочкам уйти, и как ты можешь видеть, у меня не очень много народу. Шлюх нет, самогона немного, они не собираютца мешать мне.
        - Ты не знаешь этого наверняка, - возражает он. - Тебе нужно уйти, Молли.
        - Это мой дом, Джек, - говорит она. - Мое дело. Я занимаюсь этим с пятнадцати лет. Мой отец занимался этим до меня, и он получил его в наследство от своего отца. Я всю свою жизнь имела дело с упертыми сукиными детьми.
        - Я видел их, Молли, видел их в действии, - говорит он. - Ты хочешь отдать свою жизнь ради этого места? Ради этова?
        - До этого никогда не дойдет, - говорит она. - А если дойдет, я могу позаботитца о себе.
        - Хорошо, но ты не должна быть здесь одна, - говорит он. - Когда ушли девочки?
        - Недавно, - отвечает она. - Все в порядке, я могу рисковать собой, но не ими.
        Што-то в том, как она говорит, заставляет его глаза сузитца.
        - Во што ты ввязалась? - спрашивает он.
        - Забей, - говорит она. - Эта тема для разговора закрыта.
        Она подталкивает к нему переполненную, ржавую консервную банку. На ее поверхности плавают мертвые жуки.
        - Пей, давай, - говорит она. - Платы брать не буду. Я лучше налью еще одну и для Айка. Вы должно быть ребята ссохлись по такой-то жаре.
        Пока она наполняет другой стопарь, а он выуживает жука, она глядит на дверь.
        - Што его там задерживает? Ой, только не говори мне, знаю. Поди ж, прячетца за свою кобылу. Это так похоже на него, послать тебя первым в стан врага, разведать што к чему, пока он ждет на безопасном расстоянии. «Я вернусь через три месяца», говорит он мне, «Молли, я даю тебе слово, а после я вернусь и буду подле тебя. И никогда тебя больше не покину. Три месяца, красотка моя». А сам пропал на три года, десять месяцев и шесть дней. Я сказала это тогда, Джек, и щас повторю: чтобы ты не смел переступать порог моего кабака, если не приведешь обратно Айка, штобы я, наконец-то, стала уже честной женщиной. На веки вечные, аминь. Если ты так не сделал, то я засуну тебя в котел и сварю припаршивейшую барматуху. Говорила я это или нет?
        - Говорила, - подтверждает он.
        - А разве я не та женщина, которая держит слово?
        - Та самая.
        - Што ж, тогда, - говорит она.
        Он опрокидывает стопку с выпивкой. Задыхаясь, когда та попадает в горло.
        - Гадость какая, - сипит он, когда к нему возвращается способность говорит. - Что это?
        - Виски из полыни, - отвечает она. - Сварен в прошлый вторник. Он отгоняет клопов, вшей, мух. Помогает также от седловой чесотки. Последний человек, который попробовал это, бежал отсюдова на четвереньках, завывая, как волкодав.
        - В один прекрасный день ты кого-нибудь траванешь, со смертельным исходом, - говорит он.
        - А кто сказал, что я этого уже не сделала? Какого черта беречь человеческий род? Она спрашивает так, как будто ей более чем плевать на это.
        - Освежи-ка, - скажет он ей. Он толкает к ней стопку. - Не забывай подливать, - говорит он.
        - Сам давай, - говорит она.
        Она разглядывает свое отражение в осколке зеркала, которое она хранит за стойкой. Она щиплет себя за щеки, кусает губы и возится с волосами, все время, бросая короткие взгляды по направлению к двери. Двадцать девять лет, а ведет себя как нервничающая девчонка, ждущая того, кто заставляет ее сердце биться быстрее. От вида этого его сердце сильно сжимается.
        Он пьет. Нервный спазм скручивает желудок. Давай, говорит он себе, скажи уже то, зачем ты сюда приехал. Скажи ей. Но он обнаруживает, что говорит: - Клянусь, Молли, каждый раз, как я тебя вижу, ты еще прекрасней, чем раньше. Сколько сердец ты разбила на сегодняшний день?
        - Заткнись, - отмахивается она. - Знаю, что ведьма. - Она недоверчиво фыркает и смотрит на себя в зеркало, оставшись довольной собой. - Жизнь в этой дыре не лучшим образом сказалась на моей внешности, - говорит она. - Я тут уже состарилась, ожидая Айка. Пропащее дело. «Безнадега». По мне так это в самый раз, Джек, это самое большое пропащее дело, которым я когда-либо жила. И знаешь почему? Потому, что мужчина никогда не подразумевает то, о чем он говорит. Айк Твелветриз остепенится? Да с таким же успехом можно попросить солнце перестать светить.
        Сейчас. Расскажи ей сейчас.
        - Молли, - начинает Джек, - есть кое-что...
        - Ой, хватит уже об Айке. Он сам нарисуетца, когда закончит психовать. - Она наклоняется, уперев локти в барную стойку. - А чё это у тебя такой извиняющийся вид? - Она шелкает его шляпу. Та падает на пол. - Так-то лучше, - говорит она. - Черт тебя дери, Джек, ты дьявольски красив. А эти твои глаза лунного сияния.
        - Слушай. Молли. Я..хмм...
        - Ты когда-нибудь думал о ней? - спрашивает Молли внезапно.
        Он не отвечает. Он смотрит, уставившись, в свой алкоголь.
        - Ей было бы шесть лет сейчас, - говорит она. - Я знаю это глупо, но... я люблю представлять, какой бы она была. Знаешь, какой бы у нее был характер. На кого бы она была похожа. У нее были точно такие глаза как у тебя. Она была красавицей, не так ли?
        - Да, - говорит он. - Она была бы настоящей красавицей.
        Он берет ее за руку. Держит ее крепко и целует. Они смотрят друг на друга. Воздух между ними становитца тяжелым из-за того, што было. Из-за того, што на самом деле никогда не было, но все равно всегда будет их связывать друг с другом.
        - Джек? - она смотрит на него внимательно, испытующе. Она отступает, штобы посмотреть на него, как-будто што-то о нем внезапно осенило ее.
        - О Боже, Джек. Ты што-то хочешь сказать мне.
        Он выдыхает.
        - Да, - говорит он. - Дело в том, што, Молли...я, э-э...
        - Ну, будь я проклята! - говорит она. Медленная улыбка появляетца на ее лице.
        Он хмуритца.
        - Молли?
        -Ха-ха! Я не верю в это! - она хлопает рукой по барной стойке. - Черт возьми, аллилуйя, Джек, кто она?
        - Што? О чем это ты?
        - Не ходи вокруг да около, я знаю тебя очень хорошо. Кто она? Кто эта девушка?
        Молли замечает кожаный шнурок, висящий на шее. - И што это?
        Она тянет и вытаскивает сердечный камень, спрятанный за пазухой.
        Молли смотрит на него.
        - Сердечный камень, - говорит она. Она смотрит на него удивленными глазами. - Она дала тебе сердечный камень.
        - Может я его по дороге нашел, - говорит он.
        - О, нет, - говорит она. - Я могу видеть ее в твоем лице, Джек. Я могу видеть ее в твоих глазах.
        - Понятие не имею о чем ты, - говорит он.
        - Эй, - говорит она. - Это я, помнишь? Мы с тобой не притворяемся. Мы прошли это. Все время, што я тебя знаю, Джек, ты держал дверь к своему сердцу наглухо закрытой и ключ спрятанным. Похоже, она нашла его.
        Он молчит. Молли ждет. А затем.
        - Ключи - это не про неё, - говорит он. - Она вышибла дверь.
        - Ты любишь её, - говорит Молли.
        - Ох, я не знаю, - говорит он. - Я, э-э...да. Это звучит слишком безобидно. Но это не чувствуется безобидным.
        - Ох. Вот так оно и есть, не правда ли?
        - Я не хочу этого, Молли, - говорит он. - Я... што бы это не было, уверен, я не искал этого.
        - Ты и не должен был, - говорит она. - Если этому суждено было случитца, оно найдет тебя само. Нам нравитца думать, што мы отвечаем за свои жизни, но это не так. Не совсем так. Теперь-то ты должен это понимать.
        - Если бы ты попыталась то не смогла бы найти более упрямого человека, - говорит он. - И она всегда считает, што знает все лучше, даже когда это не так, особенно когда это не так. Она колючая и упорная и все остальное нужно было бы разместить в конце списка, если бы ты составила... такого рода список. Который я не составил. Я этого не сделал.
        - Но? - спрашивает Молли.
        - Но, О боги, Молли, она сияет так ярко, - говорит он. - Огонь жизни горит в ней так сильно. Я раньше никогда не осознавал, пока не встретил ее... што я был холоден всю свою жизнь, Мол.
        - Я знаю, - говорит она мягко.
        - Просто это...о, черт. Она думает, што я лучше, чем есть на самом деле.
        - Ну, ты лучше, чем думаешь, - говорит она.
        - Она слишком молода, - говорит он. - Ей восемнадцать.
        - Возмутительно! - говорит она. - Потому што ты такой старый.
        - Возраст не измеряетца в годах и ты это знаешь, - говорит он. - В любом случае, совмещение стольких качеств в одном человеке...это опасно.
        - Не смей уходить от темы, Джек, не смей, - яростно говорит Молли. - Большинство людей никогда не почувствуют то, што чувствуешь ты. Будь с ней. И если это длитца один час, одну ночь, неделю, месяц, это не имеет значение. Будь с ней, гори с ней, свети вместе с ней...все время отведенное для вас. А теперь. Скажи мне ее имя. Скажи.
        Он делает глубокий вдох.
        - Саба, - говорит он. - Ее зовут Саба.
        Молли берет его лицо в свои руки.
        -- Ох, мой дорогой, Джек, - говорит она. - Это... это то, што я хотела для тебя. Все, што я когда-либо желала для тебя. Как она смогла бы противостоять этим глазам?
        - Она пыталась, - говорит Джек. - Боже, она пыталась. Но... послушай, Молли, это не потому я...
        - Празднуем! - кричит она. - Это повод для серьезной попойки! И я имею в виду действительно серьезной!
        Она смеется, когда хлопает по стопкам составленные одна в другую, те падают, и она выстраивает их в одну линию по барной стойке.
        - Где носят черти Айка? Айк! - кричит она. - Твою ж мать, мужик, а ну немедленно показывай свою патлатую башку! Мы пьем за Джека и Сабу! - Она разливает пойло, проливая и расплескивая его повсюду. - Говорю тебе, Джек, ты меня просто воодушевил. Я собираюсь переименовать эту дыру. Никаких больше безнадег, о, нет. Черт возьми, я уверена, што такое место не по мне. С этого момента, таверна будет зватца «Надежда умирает последней»! Когда Айк зайдет через эту дверь, после того, как зацелую его до смерти, я собираюсь привязать его к стулу и больше никогда, никуда не отпущу, потому што жизнь чертовски коротка, а когда речь идет о времени, я собираюсь сама воспользоваться своим же советом. Может быть, конечно, мне понадобитца твоя помощь, но я уверена, што ты не будешь возражать, видя как....
        - Молли! - Джек хватает ее за руку. - Прекрати, Молли, пожалуйста. Черт, Молли, Айк не собираетца входить в эти двери.
        Она продолжает стоять неподвижно. Очень неподвижно.
        - Пожалуйста, не говори этого, - шепчет она.
        Он не может это вынести. Но должен.
        - Айк погиб, - говорит он. - Он мертв, Молли. Мне жаль.
        Слезы наполняют ее глаза. Молча стекают по ее лицо. Она смотрит на него прямо.
        - Это произошло месяц назад, - говорит он. - Нет... немного больше месяца. Была... большая драка. На этот раз настоящая, а не просто потасовка в таверне. Тонтоны.
        - Тонтоны, - повторяет она.
        - Мы вернулись на Поля Свободы, - говорит он. - Мы сожгли поля с чаалом. Они пришли за нами и... не только за мной с Айком, но и за Сабой тоже, и за остальными. Мы сражались с ними. Мы победили их. И на время, на... короткое мгновение, хорошие парни были на вершине. Мы с Айком - хорошие парни. Кто бы мог подумать?
        - Я, - говорит она. - Я бы только так и подумала. Я знаю.
        - Он был с друзьями, Молл, - говорит Джек. - Я был с ним. Я был там и... он умер у меня на руках. Он умер правильно. Он ушел по-взрослому. Так, как ему хотелось бы. Последнее, что я сказал ему, я...шепнул ему на ухо. «Молли любит тебя, Айк!» Это было последним, что он услышал.
        Она стоит там с мгновение. Она кивает. Убирает свои руки из его.
        - Я рада, што ты мне рассказал об этом, - говорит она. - Не трать больше времени, Джек. Иди к ней. Будь с ней. Гори ярко. Обещай мне.
        - Уезжай отсюдава, - говорит он. - Пошли со мной. Пожалуйста.
        - Обещай мне, - говорит она.
        - Обещаю, - отвечает он.
        - Прощай, Джек. - Она целует его в щеку. Затем она выходит через дверь в заднюю комнату и закрывает за собой дверь.
        Тишина. Она, должно быть, зажала чем-то рот, чтобы не было слышно рыданий. Она может отпустить себя и хорошенько покричать от горя. Здесь же только он. Он обходит бар и стучит в дверь.
        - Молли? - ответа нет. - Он возвращался за тобой, Молли, - говорит он. - Он любил тебя.
        - Уходи, - говорит она.
        - Я не могу оставить тебя в таком состоянии, - говорит он. - Впусти.
        - Ради Бога, просто сделай то, што я говорю! - кричит она.
        Он идет обратно к своему табурету. Он глядит на стопари, выставленные в один ряд на барной столешнице и доверху заполненные. Он начинает с первой. Он знает, каково Молли. Как только он уйдет, она закроет это место. Потом она поплачет и выпьет. И она будет плакать, и пить снова и снова до тех пор, пока рана не затянетца хотя бы чуть-чуть.
        Он подождет пока буря утихнет. Затем он уйдет. Он снова вытащил сердечный камень. Потер его пальцами. Он был холодным, хотя и находился возле кожи. Это путь сердечного камня. Он холодный, пока ты не будешь рядом с тем, кого желает твое сердце. Чем ближе ты к нему, тем камень горячее. В последний раз, когда он видел Сабу, она повесила ему камень на шею. Тогда он был горячим.
        - Он поможет тебе найти меня, - сказала она.
        - Мне не нужен камень, штобы найти тебя, - сказал он. - Я везде найду тебя.
        Потом она поцеловала его. Да так, што он не мог связно мыслить. Пока у него не закружилась голова от желания.
        Он прячет камень обратно под рубашку.
        Ударяет шторм. Он слышит, глухой грохот, как капли сульфатного дождя бьют по крыше и стенам «Безнадеги». Скоро пойдет настоящий дождь и всё смоет.
        Дверь распахивается. Внутрь врывается ветер, раздувая на полу песок. Он встает, чтобы закрыть её.
        Входят двое. Они за головы до ног забрызганы сульфатом. В кожаных бронижелетах. С арбалетами. С огнестрелами. Длинные черные рубища. Длинные волосы. Бороды.
        Тонтоны. Те прежние, с которыми он не раз уже встречался. Опасные.
        Каждый нерв, каждый мускул Джека натягивается словно тетива и начинает звенеть. Но он сохраняет свой голос непринужденным, когда говорит:
        - Таверна пуста, парни. По ходу, все смылись.
        - Я пришел повидатца с Лилит, - говорит один. - Где она?
        - Ушла, - отвечает Джек, - как я и сказал. Сам погляди.
        Тонтон смотрел на него с мгновение. Он идет к угловой двери. Она ведет к прихожей с четырьмя маленькими комнатами, которые девушки использовали для бизнеса. Он заходит, крича,
        - Лилит! Эй, Лилит! Иди сюда!
        Слышитца звук открывающихся дверей, одной за другой.
        Один из Тонтонов возвращаетца. Взгляд Джека направлен на барную стойку. Его оружие лежит там.
        Быстрым движением другой Тонтон достает свой огнестрел и направляет его на Джека. Это заняло у него несколько секунд. Он идет к бару и выпивает полный стакан самогона. Он не сводил взгляда с Джека. А его оружие все еще было направлено на него.
        Один из Тонтонов оборачиваетца.
        - Куда делась? - спрашивает он.
        - Не знаю, дружище, - говорит Джек. - Как я уже сказал, здесь никого нет.
        Именно тогда, Молли испускает вопль. Длинный, пронзительный, полный боли, вой животного.
        Его отлично слышно внизу, и тот, который пьет, спрашивает:
        - Так кто это был?
        Он с Джеком смотрят друг на друга.
        - Оставьте ее в покое, - говорит Джек.
        Тонтон указывает своим огнестрелом на сердце Джека. Лениво. Он улыбаетца.
        - Позови её, - говорит он. - Ну же...дружище. Позови её.
        Прим переводчика:

*Болас, бола, болеадорас (исп. bola - «шар») - охотничье метательное оружие, состоящее из ремня или связки ремней, к концам которых привязаны обёрнутые кожей круглые камни, костяные грузы, каменные шары и т. п.


        Пустыня, месяц спустя



        Я стою на гребне. Я наблюдаю восход солнца. Белолицее и безжалостное, оно начинает поджаривать землю. Еще один рассвет в Пустыне. Очередной день в этом нигде. Разгар лета. Жара и пыль. Жажда, голод и вина.
        Моя, Лью, Томмо, Эмми. Друг на друга. О том, кто што сделал. Кто што сказал. Чья это была вина, что мы застряли здесь. Что мы были пойманы на земле смерти и костей, когда нам следовало покинуть ее намного западнее. Создавая себе новую жизнь.
        За горами. Возле Большой Воды. Где воздух на вкус, словно мед. Где Джек ждет меня.
        Ох, Джек. Пожалуйста. Жди.
        Я рассчитываю, что ты ждешь меня.
        Мы должны были очутитца там еще давно. Несколько недель назад. Эмми говорит, што сама земля держит нас здесь. Што она поймала нас в ловушку. Как бы я хотела, штобы она не говорила подобных вещей. Конешно, это глупо, но она говорит это и каким-то образом эта мысль проникает в твою голову, и ты не можешь перестать думать об этом.
        Дело в том, что мы начали с плохого старта. У нас не было никакого плана. Мы повернули головы на запад и пошли. Не верится, что четыре человека могут быть настолько глупыми. Никто из нас тогда, ясно не мыслил. Слишком многое произошло.
        А потом Джек. Не сказавший ни пока, ни прощай. Увидимся на западе и, да, кстати, ты в моей крови, Саба.
        Так что моя голова просто была переполнена мыслями о нем, как и все остальное и я. .вернула Лью. С того самого дня, когда Тонтоны силой увезли его из Серебряного озера, всё о чем я могла помышлять. Найти Лью и вернуть его обратно. И я так рада. Я так рада и благодарна за это ему, за то, што мы снова вместе.
        Я не хочу сказать, што гибель Айка в бою не имеет никакого значения. Меня переполняет невыразимое горе от утраты, когда я думаю о нём. Моё сердце ноет. Не так как у Томмо, совсем не так. Он скорбит по Айку сильно и глубоко. Полагаю, глухой паренек никогда не был болтуном, но теперь он стал еще большим тихоней, так что мы едва слышали его голос за эти дни. Эм взяла инициативу в беседах на себя. Он, похоже, не возражает.
        Но главное, што мы все были живы. Каким-то образом....каким-то не постижимым образом мы прошли через всё это. И я вернулась своего Лью. Своего близнеца, так горячо любимого. И было такое ощущение будто мы оба вздохнули с облегчением, и наполнились радостью...и таким облегчением, што мы позабыли обо всём на свете.
        Например, как мы доберемся туда, где хотим оказатца.
        В конце концов, мы спрашиваем первого попавшегося нам путешественника. Солевоза, который возит свой товар на верблюде. Он только што собрал урожай на одном из больших соленых озёр Пустыни. В наших вещь-мешках мало што было и ничего лучшие не нашлось из того, што мы могли предложить для обмена, кроме как пряжку от ремня, да пару шнурков от ботинок. За што были вознаграждены половиной той соли, што вез верблюд и советом, ехать напрямки через Пустыню. Он сказал, так будет быстрее, держатца по большей части запада. Мы подумали, што он знал, о чем говорит. Потому мы последовали его совету. Мы отправились прямо.
        За пряжку и пару шнурков не получить хорошего совета.
        Он не сказал нам, што это за место. Почему оно зовётца Пустыней. Он не сказал нам о мертвой воде. О том, што здесь практически не на кого охотитца. О чумных ямах, оставшихся от Мародеров, протяженностью в лиги. Умолчал и про провалы, которые внезапно появляютца под ногами. Только ты шагал себе спокойно, а в следующую секунду, раз, и земля разверзаетца под тобой и ты словно оказываешься погребенным заживо.
        Я провалилась самая первая. Я и до этого по уши погружалась в кости мертвецов. Можно подумать, што тут такого, пора уже привыкнуть. Не надо брать это в голову. Но я беру. Еще как беру.
        Меня до смерти тошнит от смерти.
        Затем эта же напасть случилась с Баком, конем Лью. К счастью для него, он не переломал себе копыта или того хуже. К счастью для Лью, на тот момент он вел его под узды, а не ехал верхом. Но он подвернул правую ногу. Это произошло еще неделю назад, и она до сих пор не зажила. Поэтому мы застряли на одном месте, до тех пор, пока он не поправитца. Застряли в Пустыне.
        Может быть, сама земля пытается задержать нас здесь. Может быть Эмми права. Уже столько времени не было ничего опасного, што я бы и внимания не обратила, если бы ни слова моей девятилетней сестренки. Но Эмми может по-другому посмотреть на вещи, у неё другое видение мира. В эти дни я не сразу отмахиваюсь от неё.
        Но в одном можно не сомневаться. Одно, я знаю наверняка. Это место неправильное. Там, где тени, где, казалось бы никого не должно быть, я што-то вижу, уголком глаз, и я думаю, што это Неро или может другая какая птица, но оказываетца, что я ошибаюсь. И я слышу всякое...какой-то шум. Это как...ну, я не знаю, как будто кто-то шепчет или вроде того.
        Я ничего не говорю остальным. Больше не говорю. Поначалу я рассказывала. Мы всё облазили вдоль и поперек, штобы понять што же это могло быть, но никто ничего не нашел, а затем они стали поднимать меня на смех, поэтому теперь я держу рот на замке.
        Я плохо сплю. Я уже настолько давно сплю плохо, што уже привыкла к этому, но всё стало еще хуже со смертью Эпоны. Как бы то ни было, это означает, што я могу приглядывать за остальными. За Лью, Эмми и Томмо. Убедитца, што они не пострадают. Если я не сплю, никто не может прийти и отнять их у меня.
        Хотя, в основном, я приглядываю за Лью. Он спит долго и глубоко. Но беспокойно. Всегда беспокойно. Большинство ночей он говорит во сне. Я ничего не могу разобрать. По большей части это какое-то невнятное бормотание, и одно-два странных словечка.
        Порой он плачет. Как малое дитя. Это хуже всего. Я плачу вместе с ним. Ничего не могу с собой поделать. Его слёзы - это мои слёзы. Так всегда было. Единственный раз, который я могу припомнить, когда он плакал прежде было, когда Ма умерла. Когда ему было восемь. Тогда были потоки слёз. Мы с Лью и Па должно быть выплакали достаточно слез, чтобы трижды наполнить Серебряное озеро. Но слезы не вернут покойников с того света. Я это крепко запомнила.
        Сейчас у меня немало забот. Вернувшись в лагерь, у них у всех будут пустые желудки и моя очередь охотитца. Ящерица, сумчатая крыса, змея, я не привередлива. Всё, што угодно, окромя саранчи. Последние три раза, я приносила саранчу и всё потому што - короче...никто не хочет есть жуков, это уж точно.
        Я хмурюсь. Не могу припомнить, как оказалась здесь этим утром. Как очутилась на этом хребту, так далеко от нашего лагеря. Должно быть, приехала на Гермесе. Вот он, рядом, грубая шкура каштанового цвета и крепки копыта. Стоит и щиплет пучок травы. Думаете, как это я не могу вспомнить, как приехала, но я действительно не могу. Странно.
        Я подношу увеличитель к глазам. Просматриваю пейзаж. Пустыня простирается настолько далеко, насколько хватает глаз. До самого горизонта, а за его пределами. Сухая, желтая почва. Странный холм серого камня в красную полоску. Гладким от ветра.
        - Увидев это место и дьявол бы заплакал, - бормочу я.
        Вдруг, я слышу громыхание. И одновременно с тем, што я его слышу, я его чувствую. Гулкие, ровные толчки. Вижу всплеск движения слева. С севера. Я поворачиваю увеличитель в ту сторону.
        - Вот дерьмо, - говорю я.
        Это линия торнадо. Они вихрем несутца по равнине, длинной линией. Небольшие, не больше, чем в сорок футов высотой. Никогда такого не видела. Они поднимают пыль и движутца сюда.
        И резкий ветер. Он мчитца впереди линии торнадо, а они как бы гонятца за ним. Двухгодовалая газель, судя по рогам. Копытное скачет во всю прыть. И животному не обогнать торнадо, стихия его просто снесет.
        Неро летает над головой. Я издаю свист. Он пикирует вниз и приземляетца на мою вытянутую руку.
        Я указываю на газель.
        - Видишь это? - спрашиваю я. - Это наш завтрак, обед и ужин на всю следующую неделю.
        Неро каркает.
        - Ты знаешь, што делать, - говорю я. - Заставь её бежать сюда. Приведи ее ко мне. Приведи ее сюда, Неро!
        Я подбрасываю его в воздух и он улетает. Неро хороший охотник. Думает, што он ястреб, а не ворон. Он повернет газель с пути смерчей. Он приведет ее прямо на мушку моего арбалета.
        Я начинаю бежать.
        Мои ноги тяжелые. Как будто они не принадлежат к остальной части моего тела. Они не хотят двигатца. Но я заставляю их. Я начинаю идти быстрее. Когда я бегу, то вытаскиваю свой лук из-за спины. Хватаю стрелу из колчана. Я спрыгиваю вниз на сухой склон гребня. Прямо внизу есть небольшая выступающая скала. От тудова я могу метко выстрелить и я буду в безопасности от смерчей.
        Я достигаю скалы. Пыль кружит вокруг меня. Ветер свищет. Я занимаю позицию. Я вставляю свою стрелу в тетиву.
        Я должна оставатца спокойной. Если я буду спокойной, со мной все будет в порядке. В этот раз, все будет хорошо. Я делаю глубокий вдох.
        Неро кричит от восторга. Не без труда, ему удаетца загнать газель на меня. Он сворачивает то вправо, то влево, но он пикетирует на нее, каркая. Она направляетца прямо по этому пути. На ее груди есть белая полоса. Над ее сердцем. Идеальная мишень.
        Это будет идеальным убийством.
        Я поднимаю свой лук. Целюсь. Прямо в сердце.
        Мои руки начинают трястись. Вспышка белого света.
        Эпона бежит ко мне. Раскидываю руки в стороны. И я стреляю в нее. Прямо в сердце.
        Холодный пот. На моем лбу, в моих глазах. Я моргаю. Эпона мертва. Я убила ее.
        Саабаа. Сааабааа.
        Кто-то шепчет мое имя вокруг меня. Я поворачиваюсь, смотрю. Там ничево нет. Никаво.
        - Кто это? - спрашиваю я.
        Саабааа.
        Это ветер. Смерч. Вот и все. Успокойся. Прицелься. Стреляй в газель. Он всего лишь в паре сотни шагов.
        Я крепче сжимаю лук. Я начинаю трястись еще сильнее. Все тоже самое, што и раньше. Точно так же, как в прошлый раз. И все время до этого, когда я пытаюсь стрелять.
        И тогда.
        Я замечаю.
        Мое дыхание

…сжимает грудь

…сушит горло

…не могу дышать

…нужен воздух

…глубокие вдохи

…я не могу, я...

…не могу

…дышать

…не могу

…дышать
        На коленях...на земле...сжимает горло... сердце быстро стучит...

…слишком быстро, слишком...

…воздуха

…воздуха

…не могу дышать, не могу видеть, не могу...
        Неро.
        Кричит.
        Неро.
        Предупреждает меня.
        Опасность.
        Опасность.
        Опасность.


        Я поднимаю голову. Все...размыто.
        Потом. Я вижу, как што-то движетца. Быстро движетца. Я щурюсь, пытаясь рассмотреть што-это, што...
        - Волкодавы, - говорю я.
        Стая волкодавов преследуют газель по пятам. Их шестеро. Нет. Восемь. Откуда они взялись?
        Стая распадаетца. Шестеро волкодавов продолжают бежать за газелью. Они гонят несчастную на юг, через Пустыню. Линия торнадо клокочет позади них.
        Две собаки убегают от остальных. Две псины направляютца ко мне. Они бегут сюда.
        Они чуют меня. Они чуют мою слабость.
        В глубине, где-то в районе живота мелькнуло ощущение былой ярости. Но очень слабо. Жалкая искорка былого, когда мне нужна яркая вспышка. Свирепый огонь, штобы спасти меня. Ярость всегда...спасает меня.
        Я затаскиваю себя наверх. Трудно дышать. Руки трясутца, но я...могу это преодолеть, я могу - лук выпадает из моих рук. Ударяетца о землю. Искорка исчезает. Ярость. Ушла.
        Я беспомощная. Безнадежная. Одна.
        Нет, не совсем.
        Неро кричит в приступе гнева. Он нападает на волкодаввов. Клюет псин в головы. Но те, не реагируют. Теперь они уже в сорока футах отсюда. В тридцати.
        Шевелись, Саба. Делай уже чего-нибудь. Хоть што-нибудь! Я карабкаюсь по камням, цепляясь за трещины и ветки.
        Неро замедляет их. Он бросаетуца на них, клюет, пускает им кровь, отступает. Снова и снова и снова. Они в ответ бросаютца на него. Бью по моей птице когтистыми лапами. В воздух так и летят перья да клочки меха. Раздаютца птичьи крики да собачье рычание. Они ранят его убьют его.
        - Неро! Неро! - кричу я.
        Я сжимаю камень в руке. Бросить в них. Бросить. Нет, нет. Я могу попасть в Неро. Пылюга и неразбериха. Я вижу всё очень неясно.
        Моё дыхание. Моё дыхание становитца ровнее. Што бы ни завладело мной, начинает потихоньку меня отпускать. Но я слаба. И вся трясусь, как лист на ветру.
        Неро рветца на свободу. Я кидаю камни. Но промахиваюсь. Волкодавы рвутца ко мне. Десять футов. Восемь. Шесть.
        Вот одна псина уже передо мной. Другая слева от меня. Холодная бездушная ярость в их желтых глазах.
        Неро отчаянно вопит. Ныряет вниз. Они жмутца к земле.
        Я кричу и кричу. Я бросаюсь камнями и комьями грязи. Я бросаюсь, отбиваясь от них, животные отступают, но не оставляют меня. Неожиданно, я вспоминаю про нож в моем ботинке. Я тянусь за ним. Мои руки. Моими трясущимися руками.
        Они уже совсем близко от меня. Не сводят с меня глаз. Из их глоток вырываетца низкий рык, возвещающий о моей неминуемой гибели.
        А затем у меня за спиной, вдруг откуда ни возьмись, шум и спешка. Прежде, чем я успеваю пошевелитца, што-то прыгает и оказываетца передо мной.
        Серая фигура. Здоровенная. Лохматая. Другой волкодав. Еще один.
        Этот, другой, новый волкодав бросаетца на пса того, што слева. Он вгрызаетца тому прямо в глотку, сбивая с ног, и разрывает её. Когда кровь так и хлещет во все стороны, другой волкодав, тот, што передо мной, нападает на новенького. Мелькание клыков. Пыль столбом.
        Я уползаю с дороги.
        Новый волкодав не бегает в стае с другими. Он одиночка. У него голубые глаза. Светло-голубые глаза.
        Это редкость. Я вижу только его. И он в плохом состоянии. Ребра торчат, шерсть свалялась, и уже кровоточащая рана на боку. Но он сражаетца, словно демон.
        Думай, Саба. Мне нужен Гермес. Если бы в одно мгновение ... если бы подвернулся случай, я бы воспользовалась им. Я воспользуюсь любой возможностью, унести отсюда ноги, но мне необходим Гермес.
        Нет, нет, постойте-ка, я не могу, псы могли бы пойти за ним. Я в тупике. Не могу мыслить ясно. Шевелись, Саба. Просто двигайся! Я начинаю пятитца вверх по склону. Не сводя глаз с псов, глядя то на одного, то на другого, дерущихся на смерть.
        Неро кричит громче.
        Порода рыхлая. Мои ноги соскальзывают. Я скатываюсь вниз.
        И я соскальзываю. Опрокидываюсь. Падаю.
        Обратно, вниз по склону.
        Прямо к волкодавам.


        Я лежу на спине. На твердой плоской скале. Горячей скале. Жара шипит вокруг меня. Поджаривает меня. Мои кости болят. Глаза тяжелые. Сухие. Я щурюсь одним открытым глазом. Очень ярко. В затылке пульсирует тупая боль.
        Я стону.
        Неро каркает. Я чувствую его вес на своем животе.
        Запах псины, тяжелое дыхание, горячие и близкое. Шершавый язык лижет мое лицо. Мои глаза распахиваютца. Голубоглазый волкодав стоит надо мной.
        - Аааа! - я отползаю и вскакиваю на ноги. Неро кричит от волнения.
        Собака пятитца, скуля. Он останавливаетца. Садитца в шести футах от меня. Его длинный розовый язык вывален из пасти, с которого капает слюна. Я хмурюсь. Это - он... чё…улыбаетца мне што ли? Почти сразу же я замечаю, што одно ухо у него опущено. Правое.
        Голубые глаза. Одно ухо опущено. Прям как у Траккера. Как у волкодава Мерси, Тракера. Но... как такое может быть? Дом Мерси в Междуручье должно быть в неделях пути отсюдова.
        - Траккер? - говорю я.
        Он встает. Лает два раза. Делает несколько шагов в мою сторону. Неро каркает со своего насеста на соседней скале.
        - Траккер! - говорю я. - О боже,Траккер, это ты! Што ты...
        Воздух рассекает стрела. Я пригибаюсь. Траккер отпрыгивает. Стрела едва не угодила ему в левый бок. Я гляжу назад, штобы понять кто стрелял.
        Это Лью. Стоит на самой вершине хребта. Он собираетца вновь выстрелить.
        - Нет! - кричу я. - Подожди! Не стреляй!
        Слишком поздно. Затем Лью спрыгивает вниз, кричит и размахивает руками. Стрела рикошетит от скалы.
        И я кричу: - Лью, остановись! Все в порядке! Не стреляй!
        Неро летает повсюду, крича и каркая.
        А Траккер убегает. Я вижу его задранный к верху хвост, как он удирает в Пустыню.
        - Черт, - ругаюсь я. - Ой!
        Резкая боль в затылке. На голове приличная шишка, которая отдаетца болью, когда к ней прикасаешься.
        И тут я замираю, как вкопанная. Не больше, чем в десяти футах от меня, два волкодава. Ну, то, што от них осталось. Тех, што напали на меня. Они лежат в лужах собственной крови. Оба с разорванными глотками. Их зубы осклаблены в последнем предсмертном рыке, их желтые глаза всё еще блестят яростью. Воздух гудит голодным жужжанием. Мухи. Их сотни. Тысячи. Они набрасываютца на открытые раны, на полувысохшие лужи липкой крови своими мерцающими тельцами.
        Это всё Траккер. Траккер убил волкодавов. Он спас мою жизнь.
        Траккер. Здесь. Я не понимаю.
        - Саба! - Лью подбегает с арбалетом в руках. Он тяжело дышит. Облегчение, беспокойство и гнев, одновременно, появляетца на его лице. - Саба ты в порядке?
        - Да, - отвечаю я. - Я в порядке, спасибо.
        Но я всё еще в раздумьях. Траккер здесь. Один, посреди Пустыни. Так, што это значит...што Мерси где-то поблизости? Нет, этого не может быть, он в ужасном состоянии, такой тощий и потрепанный. Она бы никогда не позволила ему дойти до такого состояния. Так што в чем же дело? Как он сюда добрался? И где Мерси? Жесткая, мудрая Мерси. Што с ней случилось?
        - Што значит в порядке? Саба! - Лью хватает меня за руку и трясет ее. - Саба, што, черт возьми, произошло здесь?
        - Это был Траккер, - говорю я. - Тот волкодав, которого ты только што подстрелил. О Боже, Лью, он спас мне жизнь.
        - Кто? - Он выглядит сбитым с толку.
        А затем до меня доходит, што он-то в отличие от меня с Эмми не был у Мерси в Междуручье. Мы попали туда, после того, как его забрали Тонтоны. Потому он и не мог знать кто такой Траккер.
        - Траккер, - повторяю я. - Это волкодав Мерси. Ну, знаешь, Мерси. Подруга Ма из... еждуручья.
        Он пялитца на меня во все глаза.
        - Междуручье? В том, што ты несешь, нет никакого смысла.
        - А вот и нет, - возражаю я. - Этот волкодав с опущенным ухом. Выглядел прямо как Траккер. Это был он, Лью, это был Траккер. Я уверена.
        - У волкодавов желтые глаза, никак не голубые, - говорит Лью. - Желтые, как у этих. И нет способа приручить волкодава. Они норовистые и злые сволочи. Погляди на себя, Саба, ты вся перепачкалась.
        Он прав. Я вся в крови. Моя обувь, туника, штаны.
        - Траккер их убил, - говорю я. - Он прибежал мне на выручку, а потом...он появился, словно из ниоткуда, Лью, и он сцепился с одним и разорвал тому глотку, а затем он принялся за другого, а потом я помню, што споткнулась ... помню, как падаю, я должно быть ударилась головой. Должно быть вырубилась. Когда я пришла в себя, вот буквально только што, Траккер стоял рядом со мной и...
        В данный момент Лью слышит только «ударилась головой», он притягивает меня к себе и начинает ощупывать мне голову, не обращая внимания на то, што я говорю.
        - Да ради всего святого, Саба, почему сразу не сказала?
        - Ой! - Я локтем отпихиваю его. - Я в норме, это всего лишь шишка.
        - Я буду судить об этом, - возражает он. Он начинает осматривать меня, держит перед моим лицом палец и водит туда сюда. Я слежу за его пальцем глазами.
        - Это был Траккер, - настаиваю я. - Клянусь это был он, Лью.
        Он берет меня за плечи. Смотрит прямо на меня.
        - Послушай меня, - говорит он. - Ты ударилась головой. Ты пролежала на солнце, черт знает, сколько времени. Ты, должно быть, выдумала это. Тебе привиделось.
        - Нет, - упираюсь я. - Я никогда не смогла бы выдумать такое.
        - Да ладно, Саба, пораскинь мозгами, - говорит он. - Какова вероятность того, што Траккер может появитца здесь, в этой глуши? Междуручье должно быть в неделях ходьбы отсюдова.
        - А то я не знаю, - огрызаюсь я.
        - Так, каковы шансы?
        - Без понятия, - говорю я. -- Я....думаю, не большие.
        - Больше похоже на - невозможно, - говорит он. - Как насчет этова?
        Лью поднимает вверх свободный конец крапивной веревки, другой конец которой обмотан вокруг его левой лодыжки. Я опускаю взгляд вниз. У меня точно также как и у него обмотана веревка вокруг ноги, с той лишь разницей, что у меня, вокруг левой ноги. Веревка перерезана ножом, прямо рядом с сапогом, чисто и аккуратно. Я пялюсь на обрезок. Я совсем и забыла, што мы перед сном привязываемся к друг другу. В последнее время, я хочу во сне. Связывать нас вместе, это идея Лью, штобы я не попала в переделки. «Для моего же блага», - сказал он. Штобы уберечь меня.
        - Я проснулся, - говорит Лью, - веревка была перерезана, а ты пропала.
        Неро полетел вниз и сел мне на голову. Я поморщилась. Переместила его на плечо.
        - Должно быть, снова ходила во сне, - говорю я.
        -Ты пытаешься сказать мне, што двигалась так проворно во сне? - говорит он. - Што ты отвязала нас, не разбудив меня?
        - Ты думаешь, што я сделала это нарошно? - спрашиваю я.
        - Это ты мне скажи, - говорит он.
        - Я... я не помню, как перерезала веревку, - говорю я. - Я не помню, как очутилась здесь.
        - О Боже, я не знаю, должно быть, ты и вправду ходила во сне. - Он качает головой. - Господи, Саба.
        - Слушай, - говорю я, - всё, што я могу припомнить, так это то, што я охотилась и мне попалась на глаза газель, бежавшая прямо перед бурей - Госпади ты боже мой, Лью, да ты никогда не видел такой бури прежде. Это был...длинная линия торнадо, все небольшие, не больше сорока футов в высоту, и они надвигались с востока, просто кружились волчком сюда. Это было потрясно!
        Я машу рукой в сторону равнины перед нами. Мы с Лью глядим на бледный лик Пустыни. Небо середины утро настолько ясное, што можно разглядеть всё очень хорошо, вплоть до самого горизонта, а то и дальше. Ни каких тебе вырванных с корнем кустов. Ни пропаханной земли. Ни единого признака того, што прошел ураган.
        - Здесь прошли торнадо, - говорю я, - так и было, на самом деле. Неро может подтвердить, он видел!
        Я гляжу на него, как будто он ни с того ни с сего начнет говорить и подтвердит мои слова. Но он занят своими вороньими делами, отрывая по кусочку плоти от одного из псов, балуя себя свежей добычей.
        - Ладно, короче, я едва не прикончила её, - говорю я, - ту газель, но потом будто из ниоткуда выскочила стая волкодавов, и двое из низ, эти самые, бросились ко мне, а потом появился Траккер и они сцепились...а потом я...я упала и ударилась головой, когда очнулась ты уже был здесь...вот и всё.
        Мы смотрим друг на друга.
        Лью. Золотой, как солнышко. Его кожа, его длинные волосы, што заплетены в косу до пояса. Голубые глаза, как летнее небо. Так отличаетца от меня, с моими-то темными волосами и глазами. Мы говаривала, што я была ночью, а Лью днем. Единственное, што у нас общие это тату в виде новолуния на наших правых щеках. Па сам её выбил, штобы особо нас отметить. Близнецы, рожденные средь зимы в полнолуние. Редкость.
        Лью тяжело дышит. Идет туда, где валяютца на земле мои лук и колчан, да и мой нож. Пока он подбирает все это, он свистом подзывает лошадей и те начинают скакать к нам вниз по гребню. Гермес и Рип, конь Томмо, на котором Лью сюда приехал. Он возвращаетца. Протягивает мне мое оружие.
        - Колчан полон, - замечает он. - Это означает, што ты не сделала ни одного выстрела. Ни в газель, ни в волкодавов. Как так?
        Я пускаюсь в объяснения. Останавливаю себя. Я едва не проговариваюсь Слова чуть не сорвались у меня с губ. О том, што меня трясло и про нехватку воздуха и...и про всё остальное. Но я не могу рассказывать. Не должна. Я не могу взваливать на плечи Лью свои проблемы. Ему и так нелегко пришлось. што бы меня не беспокоило, это пройдет.
        - Саба! - говорит Лью. - Почему ты не выстрелила?
        - Я... не знаю, - говорю я.
        - Ты знаешь, што я думаю? - спрашивает он. - Не было никакой бури. Не было никакой газели и никакого голубоглазого волкодава, который пришел и спас тебе жизнь. Тебе все это приснилось. Ты ходила во сне.
        - Нет, - говорю я. - Нет.
        - Ты приехала сюда во сне, - говорит он, - и каким-то образом ты упала и вырубилась. И пока ты мечтала о голубоглазых волкодавах и смерчах, эти двое волков и тот, которого я прогнал, они нюхали тебя и влезли в драку за мясо.
        - За какое мясо? - не понимаю я.
        - За тебя, ты идиотка, - говорит он. - Я пришел как раз во время, штобы спасти твою шкуру. Если бы не я, они бы разорвали тебя в клочья и стервятники в ту же секунду разобрали твои кости.
        Я поднимаю глаза к небу. Ну, конечно же, куда ж без них, здоровенные пожиратели мертвечины уже начали кружить над волками.
        - Нет, - говорю. - Нет, ничего подобного, Лью. Клянусь, это был Таккер, который...
        - Заткнись! Просто заткнись! - взрываетца он. - Черт тебя дери, Саба, дай дух перевести и прекрати мне лгать!
        Его лицо пылает. Оно багровое. Маленькая мышца его лица (Эмми зовет их чокнутый желвак) - вздуваетца и бугрица. За последние дни это не редкость. Он быстро впадает в ярость.
        - Я не лгу, - говорю я.
        - Ну, ты и правды мне не говоришь, - возражает он.
        - Чего? Будто ты мне мне правду говоришь? - возмущаюсь я.
        Мы стоим и долго друг на друга смотрим. Морщинки усталости глубоко врезались в его лицо. Под глазами темные круги. Внезапно, плечи его опускаютца. Гнев сходит на нет. Так же быстро, как появился.
        - Ну, вот што мне с тобой прикажешь делать? - спрашивает он. Он обнимает меня одной рукой за шею и притягивает к себе. Мы соприкасаемся лбами. - Прости, - говорит он. - Прости. Я...я просто хочу, штобы всё вернулось на круги своя. Я просто хочу, штобы мы с тобой стали прежними мы.
        - Я тоже, - шепчу в ответ.
        - Он тебя отвратно несет, - говорит он.
        - Знаю, - говорю я.
        - Нет, - говорит он, - я имею в виду, от тебя просто отвратительно воняет. Не выносимо просто. - Он отпихивает меня. - Иди и отрежь какой-нибудь кусок жилистого мясца от одного из тех волков. Мы потушим немного вечером, а из остального высушим на ветру. У нас будет вяленое мясо.
        Гермес с Рипом пасутца, ожидая, вдалеке от мертвых волкодавов. Пока я разгоняю стервятников и разделываю одного из волков, Лью идет к лошадям и начинает проверять, уздечки, поводья и рогожьи коврики на их спинах.
        - Нам нужно убиратца отсюдова, - говорю я. - Оно влияет на наши головы, здесь свихнутца можно. Если нога Бака достаточно уже зажила, то может нам уже можно двигатца дальше?
        - Я не намерен рисковать хорошей лошадью, только иза того, что ты ждешь не дождешься по скорее увидетца с Джеком, - говорит Лью.
        - Я не говорила этова, - говорю я.
        - Ты и не должна была, - говорит он. - Я знаю, што ты имеешь в виду.
        - Нет, не знаешь, - говорю я.
        Сердце начинает подпрыгивать прямо к горлу.
        - О, в самом деле? Тогда, как ты объяснишь свой румянец? Клянусь, эта...твоя одержимость им... - Лью начинает говорить тоненьким голосочком, подражая какой-нибудь дурехи. - Помнишь, Джек как-то сказал вот это? А помнишь он говорил вот то? Да меня уже тошнит при одном упоминание его имени.
        - Можно подумать, ты ревнуешь, - говорю я.
        - Я просто не хочу, штобы ты страдала, - отвечает Лью. - Я постоянно говорю тебе, Саба, он не появитца. Он не объявитца в Большой Воде. Джек давно позабыл о тебе. Такой парень, как он...как только он получает то, чего хочет, то теряет интерес и пропадает. Он думает только о себе, это можно увидеть по его глазам.
        - Джек не такой, - возражаю я.
        Вот теперь я чувствую, как мои щеки пылают.
        - Што такое? - спрашивает он. - Слишком похоже на правду? Чего Джек хотел от тебя? Ты ему дала это?
        - Захлопни пасть, - рявкаю я.
        Лью останавливаетца и бросает на меня тяжелый взгляд.
        - Ты легла с ним? Вот как ты отплатила ему за его помощь в моих поисках?
        Я задыхаюсь от гнева. Подскакиваю на ноги и кричу ему прямо в лицо: - А ну забери свои слова!
        - Я видел, как он на тебя смотрел, - говорит он. - Как ты смотрела на него.
        - То, как я смотрю на людей никакого не касаетца, - отвечаю я. - Ты сразу же был против Джека, с момента вашего знакомства. Хотя должен бы быть ему благодарным.
        - Ах, вот оно што! - воскликнул он. - Очередное напоминание, как я обязан Джеку.
        - Ну, может это иза того, што ты похоже не ценишь, што если бы не он, то тебя бы не было в живых, - говорю я. - Никого бы из нас. Я не понимаю тебя, Лью. Почему ты не благодарен за то, што...
        - Не надо говорить мне, што я должен быть благодарным! - кричит он. Он подлетает ко мне и хватает меня за руку, сильно встряхивает. - Я не благодарен, слышишь меня? Я НИКОГДА! НЕ ХОТЕЛ! быть ....благодарным.
        Он переходит на шепот. Он смотрит на свои руки, в которых держит мои. Его пальца впиваютца в мои предплечья. Повисает на мне. А затем: - Почему ты позволила им забрать меня? Почему вы с Па не остановили их?
        Его голос настолько тих, што я вынуждена склонитца ниже, штобы расслышать.
        - Мы пытались, - говорю я. - Ты же знаешь, што мы пытались. Они убили Па.
        Он поднимает голову. Его глаза такие печальные. Такие...постаревшие. Сердце у меня йокает.
        - Вы должны были разыскать меня раньше, - говорит он.
        От его голоса у меня пробегают по коже мурашки. Он безжизненный. Пустой.
        - Прошу тебя, Лью, - шепчу я, - почему бы тебе не рассказать, што случилось с тобой на Полях Свободы?
        - Ничего не случилось, - говорит он. Он отводит глаза в сторону. Он отпускает мою руку. - Нам лучше бы возвращатца. Они начнут гадать, куда мы запропастились.


        Мы едем обратно в лагерь молча. Каждый сам по себе.
        Моя голова, будто свинцом налита. Она пульсирует в том месте, где выросла шишка. Мои глаза болят от невыплаканных слез.
        Если бы слезы смогли бы смыть мрачность из глаз моего брата, леденящий страх в его голосе, я бы плакала до скончания времен. Но он не смогут. И я боюсь, што моих слез никогда не будет достаточно. Ни для него. Ни для кого из нас.
        Все это время, когда я гляжу на него, все эти месяцы, я постоянно говорю себе одно и то же. Снова и снова. С тех пор, как я нашла его, с тех пор, как мы с Лью вновь вместе, мы станем прежними. Какими всегда были.
        Теперь-то я понимаю, што это просто сказочка, которую я сама себе придумала. Штобы не отвлекатца. Штобы постегивать себя в его поисках. Штобы продолжать боротца. Штобы оставатца живой.
        Это хорошая сказочка. Как бы мне хотелось, штобы она была правдой. Потому што всё не так. Вот, в чем правда.
        Все што происходит с тобой, меняет тебя. Хорошо ли это или плохо, но ты меняешься уже навсегда. Нет пути назад. Неважно сколько слез ты прольешь. Звучит, как будто всё легко и просто, но это не так.
        Это правда, што город Надежды намертво засел в моем сердце. Первый раз, когда они отправили меня на Арену в Клетку, штобы сражатца.
        Всю мою жизнь, Лью был моим лучшим «я». Светом во тьме. Мы делили одно сердцебиение в утробе. Кровь и дыхание нашей матери. Мы две половинки одного целого.
        Теперь он не может помочь мне. Я не могу помочь ему. И мы черта с два можем помочь себе. Да, вот впервые Лью не тот, кто мне нужен.
        Мне нужен Джек.
        Джек.
        Моя тоска по нему отдаетца ломотой в костях. Его серебристые глаза, его кривая улыбка, запах его теплой кожи, шалфея и солнца. Но, в основном, я тоскую по его спокойствию. Я страдаю без неё. Спокойному биению его сердца. Словно спокойная вода.
        Лью заблуждаетца насчет него. Нельзя сильнее ошибитца. Если Джек говорит, што встретит меня у Большой Воды, значит так и будет. Он держит свои обещания. Все, што мне нужно просто снова увидеть его. Быть с ним, говорить с ним. Мы будем говорить об этом, мы будем разговаривать обо всем, и он выслушает меня и поможет мне понять, как все поправить, как все сделать лучше. Как все наладить между мной и Лью.
        Он изгонит тени. Он станет тихим шепотом. И он излечит мою израненную душу.
        Мне просто нужен Джек.
        Он сделает так, штобы всё было как надо.


        Мы почти уже добрались до нашего лагеря, как вдруг глаза Лью што-то улавливают. Он смотрит на восток в даль. Я следую его примеру. С той стороны медленно змеитца шлейф пыли.
        - Брось мне увеличитель, - говорит он.
        Это были первые его слова, с тех пор как мы оставили хребет. Он подносит увеличитель к глазам.
        - Еще один обоз, - говорит он. - Сколько их здесь прошло, с тех пор как мы тут остановились?
        - Четыре - не, пять, - говорю я.
        Много людей приходят в движение в эти дни, даже в этой дыре. Он наблюдает еще немного.
        - Всё как обычно, - говорит он. - На вид больные. Старые. Бесполезные.
        - Давай поговорим с ними, Лью, - предлагаю я. - Может быть им нужна наша помощь. Мы могли бы путешествовать с ними.
        - Я стал заботитца о семье с восьмилетнего возраста, - говорит он. - Мне кажетца, я знаю, как будет лучше. Или ты так не считаешь?
        - Нет, - отвечаю я, - ну, што ты, я совсем не это имела в виду...
        - Нам не нужна ничья помощь, - говорит он. - Што ж, им лучше бы не искать воду. У нас нет запасов.
        - Я буду смотреть, пока они не скроютца из виду, - говорю я.
        Он кивает. Кидает мне увеличитель.
        - Подай сигнал, если они двинут в эту сторону, - говорит он.
        - Эй, Лью?
        - Чего?
        - У нас тобой, между нами...всё нормально, правда?
        Улыбка не затрагивает его глаз.
        - Ну конечно.
        Он пришпоривает Рипа и они скрываютца за холмом.
        Наш лагерь располагается с подветренной стороны лучшего ветролома на лиги вокруг - большой холм из четырехколесных, созданный еще во времена Мародеров. У нас был один такой холм в Серебряном озере. Па объяснил нам, что эти груды железа, должно быть типа какие-то технологические штуковины, которые в своё время изготовляли Мародеры. Эту свалку давным-давно покрыла земля. И, казалось, будто это обыкновенный холм, повсюду одна земля да трава, которые прячут содержимое. Но с подветренной стороны, можно увидеть куски и обломки ржавого автомобиля. Капот здесь, багажник там.
        Мы устроили стоянку по другую сторону, в рощице низеньких сосенок и где есть вода. Так близко от свалки, што можно ожидать, што вода будет с ржавчиной, но ничё подобного. Однако, это всего лишь лужа, в которой хватает воды на нас и лошадей.
        Я слезаю с Гермеса и карабкаюсь вверх на холм. Я направляю увеличитель на запыленную дорогу. Проходит немного времени, прежде чем я хорошо могу рассмотреть путешественников. Вдоль тропинки тащатца три повозки. Первой едет старуха на диком кабане, волосы растрепаны и завиваютца. Следом, мужчина с женщиной, в повозке, запряженной мулом. Она отгоняет мух от ослабшего ребенка, лежавшего у неё на коленях. Замыкает караван девушка примерно моего возраста, едя на трехколеске.
        Я жду. Они слишком далеко, штобы меня заметить, кроме того, я очень хорошо спряталась. Однако, возница, управляющий мулом, поднимает голову. Поворачивает её в моем направлении. Может быть, солнце пускает солнечного зайчика от моего увеличителя. Мимолетный взгляд, затем он поворачивает свое лицо в направлении движения своей повозки.
        На его лицо страдание, кожа болезненного желтого цвета. У него вид человека, который оставил всякую надежду на обочине дороги длинного пути. У всех плачевный вид. Все они похоже чем-то больны. Может быть кровь в легких, а может и того хуже. Но честно говоря, мы не хотим, штобы они останавливались и клянчили воду.
        Старики. Слабые мужчина и женщина. Молодёжь больна. Прямо как в другой повозке, пересекающей Пустыню. Никто из них не выглядит подходящим для путешествия по хорошим дорогам. Позволяя себе только такие. Лью прав. Люди движутца на запад.
        Я гадаю почему.
        Встречаютца не только повозки, но и одинокие путешественники. Мы нашли останки одного парня. Ну, не совсем мы. Неро нашел. Его пожирали любители мертвечины. Шакалы и Стервятники, поэтому я не много могу сказать о нем. Только цвет его волос да размер обуви. Ботинки мертвого парня оказались добротными и подошли по ноге Томмо. Нельзя себя чувствовать хорошо, забираю што-либо у мертвецов. Но парню больше бы не пришлось топтать землю, а Томмо нужна была обувь. Мы похоронили бедолагу под грудой камней и Лью сказал несколько благодарственных слов над его могилой.
        Я наблюдаю до тех пор, пока не становитца окончательно ясно, што караван не собиркаетца делать привал. Затем я поворачиваю и, объезжая склон, направляюсь к лагерю.


        Единственным, што было хорошим во всем этом. Оказалось, што Томмо гений в готовке. Айк обучил его на кухне «Одноглазого», на которой они пропадали с утра до ночи, день за днем, штобы прокормить усталых путников.
        Он шарит и тушит. Помешивает и пробует на вкус. Он режет, крошит, и кипятит. А потом он достает щепотку чего-то из своего травяного мешочка и посыпает этим похлебку, варившуюся в котелке, и наши рты наполняются слюной. Мы уже некоторое время едим одних сверчков да ящериц, которые не утоляют нашего голода. Томмо с легкостью справляется с приготовлением волкодава и, на этот раз, мы легко набиваем наше брюха до отвала.
        Вот, что странно, по совести сказать, но меня не особенно-то и мучил голод. Да, именно так, и мой желудок тоже. Похоже, мне как-то было плевать. Я отдала половину своей порции Томмо.
        День клонитца к ночи. Мы в окружении сосен. Их пересохшие иглы колышет теплый ветерок. Воздух наполнен приятным ароматом хвои. После того, как Томмо заканчивает готовить, мы поддерживаем небольшой костерок, не столько для тепла, сколько для уюта.
        Я сижу под деревом, в сторонке от остальных. Потребовалось вскипятить три котелка воды, чтобы смыть кровь волкодава с моей одежды. Я в одном нижнем белье, сижу, завернувшись в одеяло, пока с одежды сушитца на веревке и с неё стекает вода.
        Мои кости ломит от усталости. Я давно хочу спать. Но сон всё никак не приходит. Да я и не позволяю. Не смею.
        Я ощущаю как тени сгущаютца.
        Лью с Томмо чуть раньше смастерили стойку и теперь развесили на ней ломтики мяса волкодава, штобы высушить его. Теперь они подняли и повернули её по ветру - можно расслышать шепот и шорох ветра.
        После того, как мы все подъедаем и подчищаем от остатков еды наши жестянки, то устраиваемся заниматца каждый своими делами. Все, кроме меня. Томмо начинает приспосабливать два новых столбика, штобы смастерить навес. Под которым будет спать. Прежний рухнул на него, как раз посреди прошлой ночи. Лью чинил резиной подошву своего ботинка.
        Эмми играет в кости с Неро. Это её любимая забава, но с того времени, как Джек научил птицу жульничать, играя с Эм, он вряд ли проигрывает. Она поставила себе задачу избавить Неро от вредной привычки. Сегодня вечером в качестве вознаграждения она выдает ему жареную саранчу.
        - Нет, - говорит она. - Те, вороны, кто жульничают не получают жуков. Вот, если хочешь одного, играй честно. Теперь, смотри за мной. Видишь? Хорошо, теперь ты. Нет...нет, Неро! Ох, я сдаюсь.
        Она оставляет ему насекомое, штобы тот его склевал и подходит ко мне. Присаживаетца на корточки.
        - Твоя птица безнадежна, - говорит она. - Джек на неё плохо повлиял. Когда я увижу его, то собираюсь хорошенько прочистить ему мозг. Што это ему взбрело в голову научить приличного ворона жульничать.
        - Он попытался и в моих карманах пошаритца, - говорю я. - Так, што и это можешь припомнить Джеку.
        - Согласна, Джек просто негодяй, - говорит она. - Должно быть, он сейчас у Большой воды. Добрался туда, наверное, еще тыщу лет назад и думает, почему нас нет. Как думаешь он...он нас дождетца, а?

«Саба, я продолжаю говорить тебе, Джек не собираетца появлятся у Большой воды. Он давно ушел. Такие парни как он, сами по себе. Однажды, получив то, что хочет, он двигаетца дальше».
        Я закрываю уши от голоса Лью в моей голове.
        - Он будет там, - отвечаю я. - Ты знаешь, Джек сдержит свое слово.
        - Да, - вторит она. - Вижу, што ты скучаешь по нем.
        Не думая, моя рука тянетца к сердечному камню на моей шеи. Но, конечно, его там нет.
        - Не очень-то, - отвечаю я.
        - Ты плохая лгунья, - говорит она. - В любом случае, я видела тебя с ним любовно целующимися однажды. Твои руки были на его...
        - Заткнись, Эм!
        - Ну, а я скучаю по нему, - сознаетца она. - Я скучаю по нему очень сильно. Я хочу, чтобы он был здесь, прямо сию секунду. Джек всегда делает делает так, штобы всё было как надо. Даже когда всё очень паршиво.
        - Ага, - говорю я.
        Она бросает взгляд на Лью.
        - Готова поспорить, што он бы знал, что делать с Лью, - говорит она. - Кажетца, он постоянно ходит злым все это время. Уж не знаю почему. Если я спрашиваю у него в чем дело, он становитца еще злее. Я хочу вернуть прежнего Лью назад. Я скучаю по нему больше всего.
        Она молчит с мгновение, перекатывая камешки между пальцами.
        - Он рассказал нам с Томмо, как нашел тебя, - говорит она, - вместе с волкодавами. Он сказал, што ты подумала, што увидела Траккера.
        - Думаю, я ошиблась, - говорю я. - Лью понял, што я хожу во сне. Траккер никогда некуда бы не отправился без Мерси.
        Она колеблитца, смотря на меня искоса, а потом говорит: - Я беспокоилась о тебе, Саба.
        - Не стоит.
        - Стоит. Ты не больна, не так ли? Ты сказала бы мне, если бы была больна.
        - Нет, - говорю я. - Но не скажу.
        - Если мне только девять, это не означает, что я глупа, как маленький ребенок. Тебе следовало бы знать это до сих пор.
        Она наклоняетца ближе.
        - Не говори, Лью, - шепчет она, - но я спрашивала у звезд, как тебе помочь.
        - Даже не начинай этого, Эмми. Ты знаешь что думает Лью о чтении звезд.
        Именно тогда, он кричит: - Эй, Эм, я чуть не забыл! Иди знакомься с Фредом!
        - Што? - Ее лицо светлеет от удивленного восхищения. Она вскакивает и бежит к парням. Я вздыхаю с облегчением. Даже собаке с костью не сравнитца с моей сестрой.
        Когда ей было два Эм получила эту деревянную куклу, Ферн, сделанную Па. Она достала Лью до смерти желая, штобы у Ферн появился муж. С того момента, как у нее появилась эта идея, она начала называть эту чертову штуку Фредом.
        - Ты сделал его в тайне, а я даже и не знала! - Она забирает Фреда у Лью. Вздыхает и смеетца одновременно. - Нет! - кричит она. - Лью, ты сделал ему огромный нос! Ты любитель поддразнить... Ох, ты должен исправить его, Ферн хочет красивого мужа.
        Лью качает головой, говоря: - Ох, нет, Ферн сама сказала мне «если тебе не сложно, выстругай мне необычного мужа, Лью. Убедись, што ты сделал ему хороший, большой нос».
        - Она не говорила этова!
        - Смотри, што я сделал! - Томмо роетца в своем кармане и протягивает ей кусок дерева.
        - Ой! - Эмми с секунду-другую выглядит озадаченной, а затем лучезарно улыбаетца ему. - Хорошо, Томмо. Ты сделал свинью! - Она хлюпает и хрюкает носом, как поросенок. Она всегда играет так, што Томмо понимает, что это значит. Она не нуждаетца в словах. Он легко читает по губам, пока вы не начнете говорить слишком быстро.
        Он хмурится.
        - Нет, - протестует он. - Это их ребенок.
        В ночи раздаетца вой волкодава. Где-то не далеко. Мы напрягаемся. В ответ слышитца вой еще одной псины. Затем другой.
        Томмо вопросительно смотрит на Лью.
        - Волкодавы, - поясняет он ему.
        Эмми дрожит, ее глаза широко раскрыты.
        - Они близко, - говорит она.
        - Нет, - говорит Лью, - они далеко отсюдава.
        Но он подтягивает ближе к себе свой лук и колчан. Он подкидывает в костер больше дров, штобы пламя разгорелось.
        - Не переживай, Эм, твой большой, плохой брат прогонит больших, плохих волкодавов.
        Эмми отступает в его сторону. Он обнимает ее.
        - Эй, Лью, - говорит она, - што говорят звезды о Большой Воде?
        Ошибка. Она понимает это, как только слова срываютца с её губ.
        Лицо Лью темнеет.
        - Эм, сколько раз мне тебе повторять? Звезды читают одно старичье, чокнутые и простаки, кто верит во всю эту муру. - Его голос резок, когда он обращаетца к ней.
        Эмми говорит: - Но Па всегда...
        - Довольно! - восклицает Лью.
        Томмо разрушает напряжение.
        - Расскажи историю, Лью, - просит он. - Скажи, как там, на Большой воде.
        Он обходит кругом и усаживаетца у ног Лью. Наклоняетца чуть вперед, штобы видеть его губы. Таким образом он он упустит ни слова. Томмо не может достаточно много узнать из рассказов Лью, как это жить на западе. На самом деле, он никак не может добитца, штобы Лью сидел смирно, штобы Томмо было удобнее читать по губам.
        Смерть Айка сильно отразилась на Томмо. Он, по-прежнему, скорбит, што не удивительно. Айк подобрал его, практически уморенным голодом, в его конюшне своей таверны, под названием «Одноглазый», и взял к себе. Он приглядывал за ним, обучил кое-чему и считал сыном все три года, пока мальчонка жил у него. Томмо никогда этого не забудет.
        Но совсем недавно я заметила, как он близко наблюдает за Лью. Он начинает копировать Лью. Его походку, как тот держит поводья или носит шляпу.
        Как когда-то он подрожал Айку.
        Айк когда-то и сам через такое прошел. Родной отец Томмо как-то отправился на охоту и не вернулся. Он сказал своему сыну (Нет, ну ты можешь, себе такое представить, штобы кто-нибудь сказал такое глухому мальчишке? - говаривал Айк, качая головой), он сказал ему, штобы тот сидел, где сидит и не покидал их лагерь, а он скоро вернетца. Это был последний раз, когда Томмо видел своего отца. Пропал без вести мужик, предположительно погиб. Убит зверем, на которого охотился или был ранен и не смог найти дорогу назад.
        По словам Айка, Томмо так и не оправился от этого. Он сказал, что Томмо постоянно ищет своего мертвого отца. Я никогда особо не доверяла суждениям Айка в этом вопросе, но теперь, видя, как Томмо ведет себя с Лью, мне кажется, што в Айк не был так уж и не прав.
        Наш папа был с нами. Пока Тонтоны не убили его в тот день. Может он и не был для нас хорошим отцом. Лью был мне и Эм братом, мамой и папой в одном лице.
        Лью рассказывает свою сказку на ночь. - Большая вода - это словно сон, - говорит он. - Думаю, это самый лучший сон из всех в вашей жизни и в тысячу раз лучше этого. В миллион раз чудеснее. Этот край так богат и так зелен и так прекрасен, што, увидев его первый раз, хочется умереть от счастья, здесь и сейчас.
        Лью всегда одинаково начинает свой рассказ про Большую воду, одними и теме жи словами. Я зеваю. Я закрываю глаза и откидываясь на спину, штобы послушать. Это тот самый Лью, которого мы знаем. Сказочник. То, кто заставляет нас улыбатца. Собирает нас воедино.
        - Расскажи о кроликах, - просит Эм. - Это любимая история Томмо.
        - Опять что ли? Ну, ладно, - соглашаетца Лью. - Значит так, у Большой воды, кролики водятца повсюду. Куда не посмотри, кругом одни кролики. Невозможно и шагу ступить, штобы случайно не наступить на одного из них. И вам прежде никогда не доводилось видеть подобным этим ребятам. Они здоровенные. Упитанные и ленивые, потому как только и делают, што целыми днями напролет жуют сочную траву. И приручить этих ушастых пара пустяков. Они настолько глупы, што, когда вы проголодаетесь, то смело подставляйте котелок и кричите «Время ужина!» и кролики сами начнут сигать к вам в котелок, останется только прикрыть крышкой. И пока они это делают, непрерывно свистят.
        - Кролики не свистят! - говорит Эмми.
        - Ну, раз ты так считаешь, - подначивает Лью, - но я слышал от одного мужика, а тот в свою очередь слышал от другого, который слышал это собственными ушами...


        Вспышка света. Эпона стоит в одиночестве. Темнота вокруг нее.
        Слышен только звук моего сердца. Тук, тук, тук.
        Она смотрит через плечо. Так как будто кто-то стоит позади нее. Она поворачиваетца. Замечает меня. Кивает. Я смотрю вниз на свои руки. Я держу лук. Я не видела его раньше, но я знаю, што он мой. Из светлого дерева, серебристо-белый.
        Я поднимаю его. Ложу стрелу на тетиву. Натягиваю ее. Прицеливаюсь. Она начинает бежать в мою сторону. Широко раскрываю руки.
        Я стреляю.
        Вспышка света.
        И я стою над телом. Смотрю вниз на него.
        Но это не Эпона.
        Это ДеМало.
        Он открывает свои глаза.
        Он улыбаетца.

* * *
        Я просыпаюсь, как от толчка, сажусь, мое сердце бешено стучитца.
        Он здесь. ДеМало здесь. Я оглядываюсь безумным взглядом. Лью и Эмми и Томмо. Они лежат в своих спальных мешках. Все они быстро засыпают. Неро на своей ветви. Лошади дремлют.
        Хорошо. Его здесь нет. Успокойся. Это был просто сон. Я прижимаю одеяло к своей груди.
        ДеМало. С тех пор, как я его видела последний раз (на вершине соснового холма), мне удалось почти позабыть о нем. Но он нашел способ проникать в мои сны. Его мощное тело. Его длинные волосы. Широкие скулы. Глаза с тяжелыми веками. Насыщенного карего, почти черного цвета, мерцающие в отблеске факелов тюремного блока города Надежды.
        Сумевший заглянуть в меня. Сумевший найти мои потаенные мысли, мои самые худшие страхи. Как будто он знал меня. Самым странным было это то, што...меня вроде как тянуло к нему. На самом деле. Физически. Несмотря на то, што он единственный человек из всех кто мне встречался, который одновременно испускает жар и холод. И мне до сих пор не понятно, почему пощадил мою жизнь. Дважды, если быть точной. Я рада, што он так поступил. Я благодарна ему, но он Тонтон. Мой враг. В этом не было никакого смысла, да и сейчас не имеет.
        И его последние слова. Которые он сказала мне, когда перерезал путы на моих руках, прямо на глазах у Викара Пинча. «До следующего раза». Как будто он знал, што мы снова встретимся.

«До следующего раза».
        Нет. Не думаю об этом. Пара глубоких вдохов.
        Я по-прежнему прижимаюсь к тому же дереву. Должно быть я задремала слушая рассказ Лью о Большой воде. Настало серое время. Ночь на исходе. Должно быть, еще два часа до рассвета. За ночь воздух не успел охладитца. Воздух тяжелый и затхлый.
        Сабаааа. Саабаааа.
        Это голос Эпоны.
        Эпона. Убитая мною.
        Саба.
        Это опять она. Нет, пожалуйста, я...так устала...я все еще сплю. Это мой сон или.. может это волкодавы, которых я слышала, воют где-то.
        А затем.
        Движение в деревьях. Впереди, на другой стороне поляны. Мое сердце замирает. Затем начинает бешено стучать. Я оборачиваю одеяло вокруг себя.
        - Эпона? - шепчу я. - Эпона, это ты?
        В тот момент, когда я задаю вопрос, я уже знаю ответ - «да».
        Милосердный поступок. Тогда это было правильным. Единственный выход. Вот што они говорили. Говорили мне. До и после моего поступка. Джек, Айк и Эш. Если бы я не убила ее, один из них сделал бы это. Джек говорил, што он бы сделал это. Он хотел избавить меня от этова. Но я знала, што это должна сделать я. Она оказалась там из-за меня. Помогая мне в поисках брата.
        Убить Эпону. Убить друга. Боевую подругу. Одним выстрелом из своего лука, быстрым и метким. Или же оставить ее Викару Пинчу и Тонтонам. Людям не знающим жалости.
        Но откуда мне знать, што я убила ее? Что если она не умерла там? Что если она была жива, когда падала? Что если Тонтоны отдали ее рабочим рабам, сумасшедшим от чаала? Они могли разорвать ее. Точно так же, как тех девушек, которых я победила в городе Надежды. Тех, которые попадали в толпу.
        Сабаааа.
        Мои руки трясутца, я тянусь к своему луку и колчану. Я подымаюсь на ноги. Неро ночует на ветке надо мною. Он сразу же просыпаетца. Расправляет свои крылья и перебирает ногами.
        Еще одно движение. Там што-то есть, притаилось в деревьях, но я не совсем... радетца,оно меняетца, передвигаетца как...дым или туман. Темнее, чем серые предрассветные лучи, туманные по краям. Я пересекаю поляну и смотрю сквозь мрак.
        Саба.
        Вздохом, шепотом, ее голос проплывает вокруг меня. Подымает мои волосы, проводит по моим щекам. Он зовет меня в деревья, шаг за шагом, шаг за шагом.
        Неро летит вперед. Черная фигура парит с ветки на ветку. Тень преследует тень. Кажетца он видит её. Эту...тень моей подруги. Мы преследуем её, пробираясь сквозь деревья, которые играют светом и тьмой.
        Теперь мы вышли из лесу. Мы на открытом воздухе. А она исчезла. Эпона исчезла. Но она была здесь. Была. Здесь.
        - Эпона, - говорю я. - Вернись. Пожалуйста.
        Горы с крутыми склонами и холмы Пустыни застыли в ожидании, упираясь вершинами в небосклон. Тусклые звезды наблюдают. И прислущиваютца.
        Ничево.
        Ничево.
        Я, дрожа, обнимаю себя руками. Я лучше вернусь назад в лагерь перед тем, как меня спохватятца.
        Я оборачиваюсь.
        И она здесь. Прямо передо мной. И Траккер тоже. Он стоит рядом с ней.
        Это Эпона. Но не такая, какой она была. В жизни, она блестела и светилась. Ее орехово-коричневая кожа, ее глаза, ее волосы. Такая сильная и живая, могу поклястца, сама земля породила ее.
        Сейчас она дитя воздуха. Мгла и туман. Она дрейфует. Она собираетца. Она постепенно исчезает.
        - Эпона, - говорю я.
        - Сабаааа, - шепчет воздух.
        - Скажи мне, чего ты хочешь, - умоляю я.
        Траккер скулит.
        Внезапно я почувствовала это. Вес своего лука. Я держу его в своей руке.
        Лук помагает прокормить себя. Помагает защитить себя и своих людей. Лук означает, что у тебя есть лучший шанс остаться в живых. Но он забирает жизнь. Не только животных. Людей.
        Друзей.
        Как Эпона.
        Я сжимаю в руке лук, из которого убила её.
        Я не останавливаюсь, штобы подумать. Одним быстрым движением, я ломаю его о свое колено.
        Он падает на землю, разбиваясь в дребезги. Древко раскололось по всей дуге, его невозможно починить.
        Больше никаких убийств. Не мною.
        Я поднимаю взгляд.
        Эпоны больше нет.
        Траккер исчез.
        А Эмми здесь.


        Она стоит на краю деревьев. Она идет ко мне.
        - Ты видела ее? - спрашиваю я. - Это была Эпона, она была здесь. И Траккер тоже, ты видела его?
        Эмми подбирает куски моего лука и прячет их ущелье ближайшей скалы. Неро сидит на вершине, наклоняясь, чтобы разглядеть, што она там делает. Затем она берет меня за руку. Ее рука маленькая и теплая. А моя холодная.
        - Пошли, Саба, - говорит она. - Тебе нужно немного поспать.
        - Они были прямо там, - говорю я. - Ты должна была увидеть их.
        - Сейчас они ушли, - говорит она.
        Она начинает вести меня обратно в лагерь. Я оглядываюсь через плечо. Я не хочу пропустить их, если они вернутца.
        Где-то в неизвестных нам землях, воет волкодав. Далеко и печально. Я останавливаюсь.
        - Ты слышала это? - спрашиваю я. - Это Траккер.
        - Пошли, - говорит Эм.
        В нашем лагере тихо. Лью с Томмо все еще спят. Неро садитца обратно в свой насест. Я лежу на земле, закутанная в одеяло. Эм приносит свое одеяло и ложитца рядом со мной.
        - Я не расскажу Лью, - говорит она. - Я ничево не скажу. Ты должна быть в порядке, Саба. Ты всем нам нужна.
        Она смотрит на меня. Я смотрю на нее. В ее глаза, точно такие же как и у Лью. Глаза такие голубые, што у них можно утонуть, как любила говорить Ма.
        - Ты выглядишь по-другому.
        - Я выше, - говорит она. - Я расту. С детьми так и происходит. Мне почти десять.
        - Ааа.
        - Эй, Саба?
        - Гмм?
        - Ты, правда, видела Эпону? - спрашивает она.
        - Ага, - отвечаю я.
        - Как бы я хотела увидеть Па. Я скучаю по нему. А ты скучаешь?
        Такой простой вопрос. Как и сама Эм. Но я попала в плен внезапной печали. Я не могу ответить сразу.
        - Когда я была в твоем возрасте, - шепчу я, - он был другим. Ты никогда не видела его таким.Он был...ну не знаю. Он был моим па, вот и все. Вот за кем я скучаю.
        - Это нормально грустить, - говорит она.
        Я смахиваю глупые слезы.
        - Я хотела бы увидеть Ма, - говорит она. - Всего разок. Думаешь, она бы пришла, если бы я попросила?
        - Не думаю, што может такое получится, - говорю.
        Она молчит с мгновение. Тогда она говорит: - Ты ведь не умрешь, Саба?
        - Когда-то умру, - отвечаю я. - Но не сегодня. Иди спать.
        - Спокойной ночи.
        Она закутываетца в свое одеяло.
        Я поворачиваюсь на спину и смотрю в небо. Я думаю о Па и наблюдаю, как исчезают последнее звезды под натиском рассвета.
        Почитай мне по звездам, Па. Расскажи мне, што они говорят.
        Когда Па был еще мальчиком он встретил путешественника. Человека, который много знал. Он научил Па, как читать звезды. Когда мы были маленькими, Па мог сказать какова наша судьба, историю наших жизней по ночному небу. Он никогда не говорил что там видел. Но можно было сказать, што это тяготит его. Так как он смотрел на Лью иногда. Так как он смотрел на меня.
        Лью перестал верить в чтение звезд и во все это. Я думаю, што он прав. Но все-таки он знал что-то. Он знал. Я была здесь. Я слышала, как он говорит это.
        - Па! - кричу я. - Они схватили Лью! - я хватаю его за руку, и сильно встряхиваю. - Это по-настоящему! Ты должен сражаца!
        А потом он будто возвращаетца к жизни. Он выпрамляетца во весь рост, глаза его блестят и Па, которого я помню вернулся. Он тащит меня к себе, и так крепко прижимает, что я едва могу вздохнуть
        - Моё время почти истекло, - говорит он быстро.
        - Нет, Па!
        - Послушай. Я не знаю, што будет после. Я видел только мельком. Но ты им будеш нужна, Саба. Лью и Эмми. И появятца другие. Их будет много. Не поддавайся страху. Будь сильной, я знаю ты именно такая. И никогда не сдавайся, поняла меня, никогда. Што бы ни случилось.
        - Я не сдамся, - говорю я. - Я не привыкла отступать, Па
        - Умница. Моя девочка.
        Потом они убили его. Тонтоны. Они убили моего па и забрали моего Лью и оставили позади себя лишь тени.


        Сразу же, как Лью просыпаетца, он вскакивает, проверяет ногу Бака и говорит нам, што мы снова можем двигатца. Все очень просто.
        Когда мы разобрали лагерь и начали паковать лошадей, никто из нас не сказал ни слова. Воздух сгущаетца вокруг нас. Готовясь лопнуть. Лью злится иза чего-то. Томмо держит голову опущенной, штобы не попасть под раздачу. Эмми смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Што происходит с Лью?
        - Итак, Саба, - говорит он. - Где твой лук?
        Его голос звучит обманчиво обыденным. Вот как. Он знает. Через спину Гермеса я смотрю на Эмми. Она незаметно качает головой. Она не рассказывала. Мне интересно, што же он знает. Я решила рассказать ему самую малость того, чем я могла поделитца с ним.
        - Сломался, - отвечаю.
        - Это так? - спрашивает он.
        Я занимаю себя тем, што начинаю поправлять седло на Гермесе.
        - Должно быть я снова ходила во сне, - говорю я. - Наверное упала и сломала его.
        - Эмми? - спрашивает он. - У тебя есть што сказать по этому поводу?
        Она становитца пунцовой. - Нет, - отвечает она.
        - Ну, попробуй так, - говорит он. - Саба сломала свой лук специально. А ты спрятала его остатки в скалу. А затем вы обе решили скрыть это от меня. Как насчет этого?
        - Понятно, - говорю я. - Ты следил за нами и видел, што случилось. Просто давай забудем об этом, ладно?
        - Нет, я не хочу это забывать,- говорит он. - Ты сломала свой чертов лук, Саба. Ты ходила во сне? И не лги мне.
        - Я ходила во сне, - лгу я.
        - Ты врешь, - говорит он. - Я всегда знаю, когда ты лжешь. Зачем ты делаешь это? Зачем?
        Я ничего не говорю.
        - Не стой просто так, - кричит он. - Скажи мне, черт возьми! Зачем ты сломала свой чертов лук?
        Лошади пугаютца и ржут. Лью смотрит на меня, его лицо выражает беспокойство и ... што-то еще. Страх. Я не могу больше обременять его. И, если я расскажу ему об Эпоне, он подумает, што я сошла с ума. А это не так. Я не сумасшедшая. Она была там.
        - Я ходила во сне, - настаиваю я.
        - Я просто стараюсь, штобы мы держались все вместе, - говорит он, - дать нам всё самое лучшие, чего не смог Па, а ты, кажетца, печешься только о себе или...даже не знаю. У меня нет представления о чем ты думаешь. У меня такое чувство,будто я тебя больше совсем не знаю. - Он качает головой. - Ладно. плевать. К черту всё, на фиг сдался этот лук, если ты не используешь его по назначению. Всё равно, только я да Томмо охотимся.
        Мы подымаемся. Неро летит вниз и приземляетца мне на плечо.
        - Ты с каждым днем всё больше походишь на Па, - говорит Лью.
        - Што ты имеешь в виду? - спрашиваю я.
        - Догадайся сама.
        Он садитца на Бака и проезжает мимо. Томмо едет прямо за ним. Эм смотрит на меня с мгновение, ее лицо выглядит, как у обеспокоенной старухи, а затем он спешит за ними.
        Я сажусь на Гермеса. Сосны шепчутся друг с другом.
        С каждым днем всё больше походишь на Па. Я похожа на него внешне - темные волосы, карие глаза, но Лью-то не об этом говорит. Што он имеет в виду, я схожу с ума?! Прямо, как Па. Наш безнадежный, беспомощный отец, разум, которого повредила смерть. Смерть Ма, которая сделала свой последний вдох в тот миг, когда Эмми первый. па остался с разбитой душой и надломленным разумом. Со временем ему становилось всё хуже и хуже.
        Я не такая как Па. У меня с ним ничего общего. Я совсем не такая.
        Пожалуйста.
        Пусть я не буду такой как Па.


        Што-то следит за мной. Што-то или... кто-то. Оно было там большую часть дня. А сейчас середина дня.
        Я могу повернутца и посмотреть. Если я сделала это один раз, я сделала так уже сотни раз. То чувство, што там что-то есть...заставляло меня оглядыватца через плечо, снова и снова. И каждый раз я ничево не вижу там, откуда мы только што пришли.
        Но все равно. В воздухе позади меня повисла какая-то тяжесть. Как-будто што-то поселилось там. Как-будто што-то притаилось там.
        Я чувствую это своим затылком. Моя кожа покрылась мурашками. Я знаю оно там. Я просто не вижу это.
        Во всяком случае, пока.


        Теперь я слышу стук копыт. Сухой стук копыт по твердой земле. Позади меня лошадь. Она не спешит. Сохраняет медленный темп. Продолжает идти за мной.
        Дрожь проходит сквозь меня. Мои руки кажутца такими холодными. Хотя сегодня день, когда мир мерцает белым от жары. Я кутаюсь в свою чалму.
        Я должна взглянуть.
        Я задерживаю дыхание. Я смотрю через правое плечо.
        Позади меня небольшая дорожка, рваная тень лежит на земле. Она черная. Как будто была вырезана из ночного неба. Это лошадь. И всадник.
        Мое сердце начинает стучать о ребра. Я смотрю во все глаза. Сейчас не то время суток, штобы появлялись тени. Я быстро отворачиваюсь. Тяжелое, неприятное ощущение возникает у меня в животе. Гермес фыркает и мотает головой. Он нервничает. Это не похоже на него. Я ударяю его каблуками по бокам и он начинает набирать скорость. Топот позади нас ускоряетца. Я оборачиваюсь.
        Черная фигура продолжает набирать темп.
        Я знаю эту линию шеи. Эту голову. Еще давно, когда она была жива мы скакали вместе на лошадях, а я смотрела себе через плечо точно также, как и сейчас. Она улыбалась и говорила што-то, штобы подбодрить меня.
        Эпона.
        Я останавливаю Гермеса. Тень всадника также останавливаетца. Я смотрю вниз на свои руки. Они дрожат, держа поводья.
        - Эпона, - говорю я. - Чего ты хочешь от меня?
        Тишина. Неро парит надо мной. Он каркает, каркает, каркает. Он её тоже видит?
        Сломать мой лук было недостаточно. Я должна по справедливости заплатить за то, што я сделала. Она будет ходить за мной. Подкрадыватца ко мне. Преследовать меня в ночи и выслеживать днем пока я сама не сдамся, оголяя горло и умоляя ее прикончить меня. Она должна получить плату за свою потерянную жизнь.
        - Почему я должна жить, когда ты мертва? - говорю я. - Так ведь? Я знаю, што у меня нет такого права.
        Слышен резкий звон уздечки ее лошади. Гермес отходит, его глаза закатываютца, когда он мотает головой. Я сильнее натягиваю вожжи.
        - Скажи, што мне делать, - прошу я. - Пожалуйста, Эпона. Скажи што-нибудь.
        Все мое тело трясетца. Мне холодно до костей. Медленно, так медленно я поворачиваюсь, чтобы посмотреть позади себя.
        Она исчезла.


        Эпона ехала вместе со мной в течение двух последних дней. А теперь здесь не только она. Их больше.
        Они появились один за другим. Но они не на лошадях,как Эпона. Они пришли пешком. Они прячутца, лишь на краю моего взгляда. Или же когда я мельком замечаю што-то - вспышку света,движение в темноте-они бросаютца прочь к скалам или деревьям. Я слышу звуке удаляющихся шагов. Смех. Как-будто они затеяли в игру.
        Я ни разу не смогла хорошо разглядеть их. Они двигаютца слишком быстро.
        Я знаю, кто они. Это Хелен. Хелен и остальные из Колизея. Все те девушки, которых я победила в Клетке. Те девушки, которых я побила. И я победила их всех.
        Они называют меня Ангелом смерти. Это потому что я еще не проиграла ни одного боя.
        Если ты проиграл трижды, ты бежишь в толпу. Никто не выжил в толпе. Неистовые руки толпы разрывают тебя, тянут тебя вниз. Я привыкла отворачиватца каждый раз, штобы не видеть все это. Но я могла слышать. Я все слышала. Все происходящее. Каждое прикосновение и запах и вкус и звук. Каждая девушка, которую я поборола теперь часть меня. Я ужас в ее глазах, ее жажда к жизни, запах смерти так близок на ее кожи.
        И вот они здесь. Это облегчение видеть их. В конце концов, я знаю, кто эти тени. Кто шептал по ветру с тех пор, как мы пришли в Пустыню. Они ждут момент, чтобы схватить меня. Забрать меня. Я так устала. Я не могу больше удерживать их.
        Они смелые. Эмми должно быть едет позади меня, или Лью, или Томмо, но они все равно балуютца. Ранее сегодня, кто-то из них бросился прямо под Гермеса. Если бы я не натянула поводья, он бы растоптал ее.
        Я пытаюсь не спать по ночам. Если я не буду спать никто не сможет придти и забрать меня. Забрать меня от Лью, Эмми и Томмо. Или забрать их у меня. Мы все будем в безопасности, пока я не сплю.
        Но иногда полное истощение охватывает меня. Не надолго, но когда это происходит, мне снитца Джек. Лихорадочные, пустые сны или...или может быть это видение, я не знаю. Они всегда одни и те же. Он в ловушке в темноте. Нет, не так - он пойман тьмой. Я бегу вниз по коридорам, вверх по лестнице. Я открываю дверь. И ищу его. Я ищу и зову его по имени, но я никогда не нахожу его.
        Я никогда не смогу найти свой путь к Джеку.
        Темные сны по ночам. Темные тени днем.
        Дни и ночи растворяютца друг в друге, пока сложно отличить сон от бодрствования. Я теперь не очень понимаю, когда солнце встает, когда садитца.


        Я бегу. Мне нужно найти Джека. Я знаю, што он здесь.
        Вниз по длинному, темному коридору. Фонари отбрасывают рваные тени на каменные стены. Я единственная, кто издает звуки. Мои шаги. Мое дыхание. Я держу сердечный камень в руке. Он теплый. А это означает, што Джек близко.
        Саба.
        Голос касаетца меня, порывом холодного воздуха. Настенные факелы мерцают. Я останавливаюсь. Я на нижней части каменной лестницы. Она крутая, ветер свищет наверху.
        Саба. Саба.
        Голос проходит вдоль стен и моего позвоночника. Он распологаетца в темных местах, глубоко внутри меня. Как будто ему там самое место. Голос Джека. Или...нет, я не могу быть уверенной. Все што я знаю, это то, что я слышала его раньше. Но я не могу вспомнить где или когда.
        Я сжимаю сердечный камень еще крепче.
        - Джек! - Я хватаю настенный факел, освещая путь вверх по лестнице. - Это ты? Оставайся там, я иду!
        Быстрее, быстрее, быстрее. Голос выдыхает мне в щеку, пощипывает мои руки. Я начинаю подыматца по лестнице. Когда я достигаю первой ступени, там есть деревянная дверь. Старая, зарубцованная.
        Я держу сердечный камень. Теперь он весь горит. Он на другой стороне. Звук сердцебиения. В моей голове, вокруг меня, везде. Такой громкий.
        - Джек, - спрашиваю я. - Ты там?
        Я поворачиваю ручку. Я открываю дверь.
        Она вырываетца из моих рук. Я вскрикиваю. Готовлю себя. Ветер срывает дверь с петель и она летит в темноту.
        Эта дверь ведет в никуда.
        Я на вершине башни. Острые горы возвышаютца вокруг меня. Большая пропасть зияет внизу. Все это пустота, простор, чернота.
        Я держусь за дверную раму. Ветер обдувает меня, срываетца на меня, пронзительно крича от гнева.
        - Джек! - кричу я. - Джек!
        А затем я падаю. Падаю. Падаю.


        Лью поторапливал нас сегодня. Мы путешествовали долго и сложно. Было уже темно, когда мы разбили лагерь за ржавым корпусом старой лодки, застрявшей в древние времена, когда вода отправила ее сушитца на пески. Это лучшее пристанище на много миль вокруг, но все же продувные ветра находят нас. Они дуют завывая, жаля наши лица своими огненными укусами. Облака несутца по небу. Закрывают луну. На небе сегодня нет звезд. Недалеко воют волкодавы.
        Я присела на краю лагеря. Я продолжаю сидеть спиной ко всем остальным. Если они увидят, они будут все вынюхивать, задавать вопросы. Они наблюдают за мной все время. Я не могу ничего сделать без того, штобы кто-то сунул свой нос.
        Я должна разобратца с этим. Это кровь на моих руках. Ни мыло с водой, ни хвощ... ичего не помогает. Кровь невозможно смыть. Она высохшая такая темная, почти черная. Она даже под моими ногтями. Только сегодня заметила, пока беседовала с Эпоной. Должно быть испачкалась в крови, когда разделывала волкодава. Надо бы вычистить их, пока Лью не заметил. Он у нас такой придирчивый. Он всегда говорил, Па может это все и не важно, но это не значит, што мы дети не можем вести себя достойно.
        Я вычищаю свои ногти прутиком.
        - Ну же, бормочу я, - давай же, вот дерьмо, сволочь.
        Но это не помогает. Я хватаю камень и начинаю скрести им свои руки, ладони. Черт подери, почему ничего не выходит? Я стискиваю зубы и скребу сильнее. Я гляжу через плечо. Гляжу, штобы удостоверитца, што за мной никто не наблюдает.
        Все они смотрят на меня. Томмо, Лью и Эмми. Сидя вокруг костра со своими консервами.
        - Што? - говорю я.
        - Томмо звал тебя трижды, - говорит Лью.
        Я присоединяюсь к ним. Они почти закончили есть. Томмо накладывает мне в консервную банку рагу из луговой собаки.
        - Эй, - говорю я. - Не обязательно приводить это в съедобный вид, Томмо. Я так голодна, что могу съесть даже свои ботинки.
        Это ложь. Я не голодна. Я не голодна все эти дни. Большую часть я потихоньку скармливаю Неро.
        Когда я иду, чтобы взять свою еду, Томмо вскрикивает: - Саба! Твои руки!
        Я прячу их за спину. Я вся горела. Мое лицо, моя шея, моя грудь. Томмо знает. Он видел пятна, он знает что это. Теперь они все знают.
        Эмми и Лью вместе вскакивают от слов Томмо. Лью зашел мне за спину. Хватает мои руки и разворачивает их. Они все вскрикнули.
        - О, мой Бог, Саба, - говорит Лью. - Они все в крови, что ты сделала?
        - Я пыталась их очистить, - говорю я. -Я терла и скребла их, но они..они не уходили, кровавые пятна не уходили. Мне очень жаль, Лью.
        - Бедная дурочка, - говорит он. - Здесь нет никаких кровавых пятен. Ты сама расцарапала ссадины.
        Я смотрю на свои ладони. Он прав, я расцарапала кожу. Расцарапала в кровавое месиво. На них не было кровавых пятен. Ни одного, ни под ногтями, нигде.
        - Они были там, - говорю, - я клянусь они там были.
        - Хорошо, - говорит Лью. - Все хватит. Эмми, подай сумку с лекарствами. Томмо, принеси немного воды. Давай,Саба, иди сюда.
        Он заставляет меня сесть на землю. Он накидывает одеяло на мои плечи.
        Эмми торопитца назад с нашей кожаной сумкой с лечебными средствами. Травы и листья, настойки и мази. Томмо несет миску с водой. Эмми становитца на колени рядом со мной и начинает вытирать мне руки мягкой тканью.
        -Я постараюсь не делать тебе больно, - говорит она.
        Лью с Томмо приседают низко. Тщательно осматривают меня.
        - Такие серьезные лица, - говорю я. - У меня неприятности?
        - Што происходит, Саба? - спрашивает Лью. - И мне не нужен хитроумный обман. В этот раз только правда.
        - Мы хотим помочь тебе, - говорит Томмо.
        - Мне не нужна ничья помощь, - говорю я.
        -Ты только что пыталась отскрести пятна крови, которых нет, - возражает Лью.
        -Ты ходишь во сне, - добавляет Томмо.
        -Ты видишь всякое. - Эмми не смотрит на меня, когда говорит это. Ее нежные руки втирают мазь из полыни на мои пораненные руки, перевязывая их тканью. - Как сегодня, - говорит она. - Когда внезапно вскочила. Ты што-то увидела. Что-то или кого-то. Они пробежали мимо лошадей, ведь так? Я ничево не увидела, потому что там ничево и не было. Но ты заметила. Тебе все время мерещитца што-то.
        - Что это, то что ты видишь? - спрашивает Лью. - Кого ты видишь?
        Мою грудь начинает что-то сдавливать. Как-будто вокруг нее сжимаютца тиски.
        - Никаво, - говорю я. - Ничево я не вижу. Я не знаю, о чем вы говорите.
        - Мы все видели тебя, - говорит он. - Ты говорила с воздухом, как будто кто-то был там, возле тебя. Кто это?
        - Никаво, - упираюсь я. - Оставь меня в покое.
        - Это твоя мертвая подруга, ведь так? - спрашивает он. - Эпона. Ты видишь убитую, Саба. Ты разговариваешь с ней.
        Я оторвала свои руки от Эмми. Свирепо уставилась на нее.
        - Я знала что не могу доверять тебе! - говорю я.
        - Я не собиралась ничево говорить, - оправдываетца она, - честно, не собиралась, но... тебе становитца все время все хуже и хуже. Я волнуюсь за тебя, Саба. Мы все. Тебе нужна помощь.
        -Ты думаешь я сумасшедшая, - спрашиваю я. Никто ничего не сказал. Никто не позволил своим глазам встретитца с моими.
        Тогда Лью высказываетца за всех: - Да. Мы так думаем.
        Вдруг меня охватывает ярость. Сначала ее нет. И вот в одно мгновение она везде. Все вокруг багрово красное. Это наполняет меня, ослепляет меня, захлестывает меня. Я прыгаю на Лью. Я ударяю его. Мы катимся по земле. Я бью его, пинаю, царапаюсь.
        Через какое-то время, я могу слышать, как визжит Эмми. Томмо кричит. Руки оттаскивают меня. Крик. Визг. Лью пинаетца и боретца подо мной. Я сижу у него на груди.
        Эмми всхлипывает.
        - Прекрати, Саба! Остановись! Ты же убьешь его!
        Багрово красная пелена начинает исчезать. Я прихожу в себя. Мои руки сильно сжались вокруг шеи Лью. Мои пальца давят на его горло. Его руки обхватили мои, пытаясь оттолкнуть их. Его глаза полны паники и страха.
        Лью боитца меня.
        Я отступаю и отпускаю его. Он задыхаясь, отчаянно хватает ртом воздух.
        Я тянусь к нему своими трясущимися руками. Я дотрагиваюсь к его шеи. Следы от моих пальцев вжимаютца глубоко в его плоть. Ожерелье, которое я сделала для него на наше восемнадцатилетние. Я дотрагиваюсь к маленькому кружочку из блестящего зеленого стекла. Воспоминание о том, как мы потеряли друг друга. Я лишь слегка дотрагиваюсь до него. Боясь, што оно может исчезнуть.
        Я сползаю с его груди. Я стою на коленях в грязи возле него.
        Я почти убила его. Я пыталась убить Лью.
        Эмми плачет. Грудь Лью тяжело вздымаетца. Глаза потемнели от шока. Я разбила ему нос в кровь.
        Багрова красная пелена полностью исчезла. Так же быстро, как и появилась. Я отползаю. Измученно. В молчании. Я отворачиваю голову, штобы мне не пришлось смотреть на него.
        Он медленно подымаетца на ноги. Он протягивает свою руку вниз, штобы помочь мне поднятца. Мы стоим. Он вытирает свой нос рукавом.
        Слезы начинают катитца по моим щекам. Он вытирает их, но они продолжают катитца. В тишине. Они никогда не закончатца. Они плескаютца в пыли у моих ног. Но я не плачу.
        - Ты просто должна продержатца еще немного, - говорит он. - Еще несколько недель и мы найдем Большую воду и ...когда мы доберемся туда, когда мы...попадем на запад, все будет в порядке. Там нас будет ждать лучшая жизнь.
        Он произносит слова запинаясь. Хриплым шепотом. Как историю, которую рассказывают самой последней. Когда никто не сможет услышать ее.
        - Разве, я не говорил как...эээ...говорю тебе, Саба, там очень богатый край... сего-то и делов, сунь палку в землю и на следующий день у тебя ореховое дерево, полное орехов. Ну разве это не будет...то еще зрелище? Если ты увидишь такое, ты же подумаешь, што спишь. Ведь подумаешь? Я бы хотел это увидеть. Эмми и Томмо, мы все бы хотели это увидеть. И увидим. Увидим.
        Я смотрю, как шевелятца его губы. Я слышу его слова. Его голос звучит приглушенно, как-будто он под водой. Он обнимает меня. Он повис на мне. Все его тело трясетца.
        - Што бы не сломалось, - говорит он. - Я могу починить. Я все смогу починить. Обещаю.


        Земля голых деревьев. Белых скал. Ни облачка. Ни тени. Ни единого строения. Солнце жарит. Земля парит. Угрюмая свора песчаных собак следует за нами по пятам.
        Мы еле тащимся, я с Гермесом. Мы бредем позади остальных Я пялюсь на свои руки, держащие поводья. Мыслями я где-то в другом месте. Где-то в нечто пустом, белом и бесконечном. Мой мозг опустошен. Мне плевать, если мы вечно будем тащится по жаре Пустыни.
        Што-то мелькает перед нами. Как раз перед Гермесом. Он вздымаетца на дыбы и ржет, он задирает передние капыта высоко в воздух. Я хватаюсь по-крепче за поводья, штобы не свалитца. Звуки отрезвляют меня, возвращая к жизни.
        Это голубоглазый волкодав. С одним опущенным ухом. Это он. Траккер. Он здесь.
        Он кидаетца к Гермесу и отскакивает. То к нему, то от него. Назад, вперед. Гермес отскакивает и пританцовывает и ржет. Я по плотнее сжимаю колени. Повисаю на поводьях. Я просто пытаюсь удержатца в седле.
        - Вперед, - слышу я голос Лью. - Волкодав!
        Все трое скачут обратно к нам. Эмми вопит: - Это Траккер!
        Он делает последний рывок. Гермес бежит. Мы скачем, иза всех сил, на север. Я прижимаюсь к шее коня и держусь как можно крепче. Траккер за нами, тощий, серый и жилистый.
        Он настоящий. Это не выдумка. Не сон. Остальные кричат, Эмми зовет его по имени, так што он не только в моем воображении.
        Я гляжу себе через плечо. Он всё еще здесь.
        Он развернул нас. Он развернул меня. Он развернул меня, заставив уйти с западной тропы. От нашей цели. Словно он хочет, штобы я шла этой дорогой. И теперь он преследует меня, будто хочет убедитца, што я не сверну и буду следовать этой дорогой.
        Куда бы она не вела.


        Мы стоим на вершине обрыва, смотрим на широкую, плоскую долину. Сухо, но не для ручейка воды, который проходит свой путь через середину этой долины. Как тонкая змея, серебряной окраски, он блестит на полуденном солнце. Последнее, сонное напоминание, когда-то могучей реки.
        Виден один прямой участок реки. На ближней стороне два ряда мелких палаток, вдоль берега реки разбросаны вигвамы и обломки всякой всячины, следы бродяк. Они затенялись рослыми тополями. Три, один к другому, костры, сильно похожие на погребальные, горели и чадили на расстоянии от лагеря.
        - Сорок приютов по крайне мере, - говорит Лью. Он опускает увеличитель. - Мужчины и женщины, дети и собаки. Не знаю, сколько их там. Лошади, верблюды, повозки.
        - Што мы будем делать? - спрашивает Томмо.
        - Спускатца, конешно, - говорит Эмми. - Как ты думаешь, почему нас сюда привел Траккер?
        Траккер сидит в стороне. Его голова поворачиваетца к тому, кто говорит, как будто он знает ,што было сказано. Теперь он встает. Трижды лает. Он подходит к краю обрыва, скуля, затем возвращаетца к нам. И снова лает.
        - Видишь? - говорит Эмми. - Он хочет, штобы мы пошли.
        - Извини, што не поверил тебе раньше, - говорит Лью мне. - Просто...поверить в то што он находитца так далеко от дома не представлялось возможным.
        - Я думала, што он мне привиделся, - говорю.
        - Мерси должно быть там, - говорит Эмми. - В лагере. Я готова поспорить, што это так!
        Неро подхватываетца и парит над головами. Он каркает нам, штобы мы начинали двигатца.
        - Сначала нужно разведать, - говорит Томмо. - Убедитца, што там безопасно. Я пойду.
        - Нет, это сделаю я, - говорит Лью. - Вы все будете ждать здесь.
        - Иногда, ребята, вы тупы как пни, - говорит Эмми. - Трекер привел нас сюда, штобы помочь Сабе. Он бы не сделал этова, если там было бы не безопасно.
        - Не мели мистическую чепуху, - говорит Лью. - Клянусь, Эм, у тебя так много воздуха между ушами, ты бы даже не узнала здравого смысла, если бы он пришел и ударил тебя по лицу. Томмо прав, нам нужно все проверить.
        - Это то, што у тебя есть? - спрашивает Эмми. - Здравый смысл?
        - Конешно, - говорит он.
        - Тогда я рада, што у меня его нет, - Эмми берет мои поводья. - Пошли, Саба, я собираюсь найти тебе помощь. Эти двое могут делать все, што им хочетца.
        Она пришпоривает свою лошадь и начинает вести меня вниз с обрыва.
        На востоке собираетца грозовой фронт. Он следит за нами. И возглавляет этот путь.


        Змеиная река



        Мы направляемся в лагерь. Эмми и Траккер впереди. Следующая за ними я, вместе с Неро верхом на моем плече. Томмо с Лью замыкают шествие. Траккер больше не беспокоил Гермеса. Можно даже сказать, што они подружились. Што странно. Учитывая обстоятельства.
        Когда мы приближаемся к нам бросаетца свора дворняг. Траккер предупреждающе рычит, оскалив зубы, вздыбив шерсть. Они тявкают в поспешном отступлении, поджав хвосты.
        На окраине лагеря, толпа шумящий ребятишек играют в мяч из мочевого пузыря. Пыль столбом, они пихаются и толкаются локтями. Жесткие правила. Когда мы подъезжаем ближе, они замечают нас. Они смотрят на нас во все глаза. Одним из чумазых пугало оказывается девчушка примерно возраста Эмми. Она глядит на меня с разинутым ртом. Будто не может поверить своим глазам.
        - Эй, - окликает Эмми. - Не скажешь, где бы мы могли...
        - Это Ангел Смерти! - вопит она. - Разбегайтесь!
        Дети разбегаютца. Они мчатся к палаткам, крича: - Ангел смерти! Она здесь! Ма! Это Ангел смерти!
        Они исчезают внутри. Тишина.
        Эмми смотрит на меня.
        - Они тебя знают, - говорит она. - Должно быть, бывали в городе Надежды.
        - Хорошенькая репутация у тебя, ничего не скажешь, - говорит Лью.
        - Саба самый известный боец в мире, - говорит Эм. - В те дни, когда она дралась, в городе Надежд негде было яблоку упасть. Люди съезжались отовсюду, только для того. .
        - Хватит, Эмми, - говорит Лью.
        - Я только говорю, што...
        - Оставь это, - говорит он. - С этого момента я буду говорить.
        Он подъезжает ко мне. Мы едем медленно. Между двумя рядами шалашей широкое расстояние, словно дорога. Мы проделываем свой путь в одиночестве. Всё тихо. Ни души. Никто не приглядывает за котелками, которые кипят на костре. Несколько табуреток опрокинуты. Видимо те, кто сидели на них, убегали в спешке.
        Мы теснее прижимаемся друг к другу.
        - А где все? - интересуетца Эм.
        - Позади нас, - шепчет Томмо надломленным голосом.
        Мы оглядываемся назад. Толпа появляетца. Мужчины, женщины и дети. Сухая шелуха людей. Со страхом в глазах и оружием в руках. Палки и камни, бутылки и кости.
        Траккер рычит, надвигаясь на них.
        - Траккер, стоять! - подзывает его Лью. - Добрый день, народ! Мы пришли с миром. Кто здесь главный?
        Никто ничего не говорит. Мужчина спереди начинает постукивать двумя палочками друг о друга. Другие присоединяются к нему. Кто стучит деревяшками, кто камнями. Они стучат всё громче и громче, чертов шум заполняет всё вокруг.
        Мы поворачиваемся лицом к фронту бури. Во рту у меня пересыхает.
        - Продолжаем двигатца, - говорит Лью.
        Мы продолжаем идти. Они следуют за нами. Они держатся от нас на расстоянии, осторожничая из-за Траккера.
        Усиливаетца ветер. Небо темнеет. Буря с востока почти достигла нас. Гром угрожающе грохочет. Молния ударяет на расстоянии.
        Затем, впереди, на нашем пути появляетца еще больше людей. Они преграждают нам путь. Они вооружены дубинками и камнями. Стеклом и костями. Стук-стук-стук. Несколько из них держат странные вещи. Палочки соединены в треугольники. Круглые и кожаные куколки.
        - Што это? - спрашивает Эмми.
        - Амулеты, - говорит Лью, - которые защищают их от зла.
        Он хватает мои поводья и притягивает Гермеса ближе к Баку.
        - От какого зла? - испуганно пискнула Эм.
        - Они боятца Сабу, - говорит он. - Я знал, што это будет ошибкой. Пойдемте.
        - Мы не можем, - говорит Томмо.
        Впереди и сзади они преградили нам дорогу. На другой стороне стена из шалашей-убежищ.
        И вдруг словно обухом по голове.До меня доходит неприятная истина. Я дрожу. Меня всю трясет. Я вернулась в город Надежды. Назад в Клетку.
        Земля сотрясаетца. Толпа топает. Они требуют крови побежденного бойца.
        Толпа! Толпа!Толпа!
        - Я не позволю им навредить тебе, - говорит мне Лью.
        Неро кричит и пикирует на их головы.
        Все это время придвигаетца все ближе. Ветер завывает. Красные пески кружатца. Наши лошади ненавидят это. Шум толпы. Приближение шторма. Они мотают головами. Они визжат. Пританцовывают. Их трудно держать в узде. Траккер бросаетца и рычит на толпу впереди.
        Камень, быстрый и острый, летит в Лью. Ударяет его в плечо. Он вскрикивает. Отпускает мои поводья. Вдруг, руки начинают тянутца вверх. Они цепляютца за мою ногу, пытаясь столкнуть меня с Гермеса. Я отбиваюсь от них.
        - Лью! - кричит Эмми.
        Он хватает меня за руку. Лошади сходят с ума. Еще больше рук тянутца ко мне. Я яростно отбиваюсь от них. Эмми кричит. Томмо хватает палку и начинает бить по их рукам. Траккер рычит и гавкает. Кто-то кричит.
        Грохот! Гром разрывает воздух. Толпа останавливаетца. Отступает. Прекращаютца кровавые удары. Они все смотрят на небо. Так как-будто они единственные, кто заметили изменения в погоде.
        Сюда вваливаютца горы облаков. Быстро. Загадочно. Разряд молнии ударяет в землю.
        Кто-то выкрикивает: - Это Говорящая с небом! Она идет! Быстрее!
        Женщина кричит: - Отведите ее к Говорящей с небом! Она знает, как помочь ей!
        Еще больше рук хватают меня. Я оттаскиваю Гермеса назад. Я сопротивляюсь и дерусь, но четверо мужчин держат меня - двое за каждую руку - и тащат меня в лагерь. Несколько женщин бегут рядом, подымая амулеты.
        - Лью! - кричу я. - Лью!
        Когда я выворачиваюсь, штобы посмотреть назад, я вижу, как их оттаскивают от их лошадей. Эмми, Томмо и Лью.
        Остальная часть толпы побросали палки и камни. Они обходят друг друга, хватая самых маленьких детей. Все спешат в одно и тоже место. К верхней части лагеря.
        Мы оказываемся у островка открытой земли вдоль берега реки, за пределами шалашей. Там находится маленькая деревянная платформа. Она возвышается в футах четырех над землей, слева находятца ступеньки. Крыша сделана из неотесанных реек, с боку платформа открыта для ненастья. От платформы, в нескольких шагах налево стоит палатка. Грохочет гром. Мелькают развилки молний. Ветер силитца сорвать с людей одежду и волосы. Ткань палатки идет рябью.
        Все падают на колени, лицом к платформе. Все затихают. Успокаивают своих деток. Они собираютца встретить шторм на улице, вместо того, штобы спрятатца в безопасное место. Но буря их похоже не очень заботит.
        Мужчины тащат меня к фронту. Они связывают мне руки одним из своих поясов. Ударяют меня по ногам сзади. Я тяжело падаю на колени. Я пытаюсь повернуть голову, штобы посмотреть на Лью, но один из них хватает меня за волосы. Он дергает мою голову назад так, што теперь я смотрю на платформу. Я стискиваю зубы от боли.
        - Лью! - кричу я.
        - Заткнись! - говорит мужчина. - Сейчас мы узнаем, што Говорящая с небом скажет о тебе.
        Неро парит и пикирует, крича, на мужчин. Они отбиваютца от него палками. Они сделают ему больно. Они убьют его.
        - Нет, Неро, нет, - окликаю я его. - Лети!
        Он летит к рваной палатке, которая находитца возле платформы, и призимляетца на ее вершину. Толпа беспокойно перешептываетца. Вороны приносят смерть. У многих есть такое поверье.
        Ангел смерти и ее ворон. В городе Надежды все боялись Неро. Когда я дралась в Клетке, он наблюдал за мной с соседней башни. И не улетал, пока я не выигрывала. Люди верили, што я черпаю свои силы от него.
        Другая кучка мужчин борятся с Лью, Эмми и Томмо во время этого тащат к фронту. Их руки уже связаны. Несколько парней ударяют их палками и коленями, как и меня.
        - Саба! - говорит Лью. - Ты как? В порядке?
        - Да! - говорю я. Эм возле меня. - Не бойся, Эм, - говорю я.
        - Я не боюсь этих трусов, - говорит она.
        Завывает ветер. Удар грома. Вспыхивает молния, когда буря приближаетца.
        - Вот она! - вскрикивает Эмми.
        Какой-то мальчик, одного с Эмми возраста, выходит из рваной палатки возле платформы. Он ведет девочку за руку, помогая ей идти по ступенькам.
        Она идет вслепую, ее глаза завязаны длинной темной тканью. Она маленькая, у нее тонкие кости, как у птички, ей может быть шестнадцать лет. Она одета в длинную белую робу. Босые ступни, голые ноги, голые руки. Ее кожа такая же белая, как зимняя луна. Волосы цвета бледного огня. Они свисают до талии, свободные и живые, в них полно перьев и бисеринок. На ее талии висит небольшой там-там.
        Мальчик отступает в сторону, оставляя ее одну в центре платформы. Она начинает стучать в там-там, выбивая ритм своими руками. Ветер треплет ее одеяние вокруг ног. Подбрасывает волосы в диком танце.
        Эмми пытаетца перекричать шум.
        - Это Говорящая с небом! Она поможет тебе, Саба, я знаю это! Вот почему Траккер привел нас сюда.
        Именно тогда слышитца очень сильный раскат грома. Мальчик тянет повязку с глаз Говорящей с небом. Она барабанит еще более неистово, на ее лице появляетца ожесточенное выражение лица. Молния ударяет в землю меньше чем в тридцати шагах. Мир освещаетца. Ослепительной сине белой вспышкой.
        Говорящую с небом начинает трясти, с головы до ног. Ее глаза закатываютца и она дико машет руками. Она начинает лепетать, бесконечный поток звуков, я не могу разобрать ни единого слова, возможно, это какой-то иностранный язык, который я никогда не слышала раньше.
        Вдруг ее тело сотрясается в мощном, сильном рывке, швыряя ее в вертикальное положение. Она подымает лицо к штормовому небу.
        Человек, державший меня за волосы, отпускает меня.
        - Она будет говорит! - кричит он. Он подымает руки, держа их высоко.
        Вся толпа стоит на коленях с поднятыми руками. Они смотрят на Говорящую с небом, их лица озаряет надежда.
        Ее одеяние вздымаетца. Дождь начинает хлестать. Ее голова направлена в мою сторону. Ее глаза смотрят на меня, в откровенном взгляде. У нее глаза такие же как у Траккера. Светлые, бледно голубые. Глаза, как у волкодава. Меня пробирает озноб.
        Мальчик, который помогал ей взобратца на платформу, бросается к ней. Он следует за ее взглядом и указывает на меня.
        - Это она! - кричит он. - Говорящая с небом выбрала ее! Приведите ее!
        Грохочет гром. Мой похититель визжит и неумело развязывает мне руки, крича: - Вот! Помогите мне!
        Прежде, чем я могу опомнитца, он и еще двое мужчин подымают меня на платформу.
        Потом я стою там, в трех футах от Говорящей с небом. Смотрю на нее, как и она на меня. Молния вспыхивает вокруг нас.
        Она начинает говорить, но я ничево не слышу из-за ужасного шума бури. Так што я продвигаюсь, ближе и ближе пока я не стою прямо перед ней. Она хватает меня за руки. Крепко сжимает их. Ее глаза, ее странные бледные глаза не отрывают от меня взгляда, но я не думаю, что она действительно видит меня. Ее зрачки это крошечные черные точки. Она говорит быстро, немного задыхаясь.
        - Мертвецы, мертвецы, они преследуют тебя. Я вижу их. Они все вокруг тебя. Я вижу их. Их так много. Внутри тебя. Тени. Они крепнут. Они крепнут в тебе. Они заберут тебя, ты будешь в их власти, твои разум и тело и... мысли и дух, они заберут тебя, ты будешь в их власти...
        - Помоги мне, - шепчу я, - пожалуйста.
        Именно тогда, она пошатываетца. Я ловлю ее в свои объятья. Ее тело начинает трястись, неудержимо. Ее глаза закатываютца.
        И она обмякла в моих руках.


        Я стою на коленях, держа ее. Она легкая, как ребенок. На короткое мгновение я испугалась, что необузданый взрыв силы сквозь ее тело мог убить ее. Я чувствую на ее шее пульс. Они жива.
        Мальчик уже стоит возле меня. Помогая мне положить ее.
        - Переверни ее на бок, - говорит он мне. Он засовывает свой неряшливый палец ей в рот и очищает ей язык. Затем впихивает грязную тряпку. Кажетца, он знает, что делает.
        - Помоги мне поднять ее, - говорит он. - Отнеси ее в палатку.
        Я смотрю на Лью, Томмо и Эмми, их руки все еще связаны. Они напряжены. Их глаза широко раскрыты. Все в толпе наблюдают за ними. Это может быть моим единственным шансом.
        - Отпусти моих друзей, - говорю я.
        Его лисье лицо становитца жестким.
        - Это будет дорогого стоить тебе, - говорит он.
        Багрово-красная пелена вздыматца во мне. Я хватаю его. Я скручиваю воротник его рубашки в кулаке. Быстро и сильно, штобы лишить его дыхания. Я говорю: - Я Ангел смерти, маленький мужчинка.
        Пока Неро летает вокруг нас, каркая, мальчик хватаетца за меня, его глаза наполнены паникой. Я отпускаю его. Он падает, задыхаясь, а затем кричит мужчине, которые держит Лью и остальных.
        - Отпусти их! Она хочет поговорить со всеми ними! Сейчас же!
        Они спешат освободить их.
        Ветер завывает, слышатца раскаты грома, но буря уходит прочь. Можно заметить молнию в виде кнута, когда буря просовываетца на запад по речной долине.
        Я оглядываюсь на толпу. На тех людей, которые так легко забили бы нас на смерть. Говорящая с небом имеет власть над ними. Они начинают идти, исчезая в дождливом мраке. Один или двое направляют свои амулеты в мою сторону. Вода капает с моих волос. Я вся дрожу.
        Лью с Томмо карабкаютца на платформу. Томмо подымает туда Эмми.
        Мы подымаем девчонку. Лью с Эмми берут ее за ноги, а мы с Томмо - за руки. Она так легка, што возможно мы не должны были это делать все вместе. Как только мы начали двигатца, а мальчик вел нас вниз по ступеням, Лью бормочет: - И што теперь?
        - Теперь, - говорит Эм. - Мы будем вести переговоры с Говорящей с небом.


        Внутри палатки тускло. Мальчик суетитца, зажигая масляные лампы, а мы кладем девушку на койку у костра. Он тычет палкой в костер, штобы снова разжечь его.
        Я с ожесточением смотрю на него. Он не может достаточно быстро убратца отсюдова. Когда он выходит из палатки, вдруг чувствую себя усталой. Мои ноги подкашиваются и Томмо помогает мне сесть. Неро садитца на сундук, и начинает приводить свои мокрые перья в порядок.
        Эм суетитца вокруг Говорящей с небом, аккуратно убирая грязную тряпку из ее рта. Она собираетца снять маленький там-там с ее талии.
        - Не трогай, - быстро говорит девушка.
        Эм тут же убирает руки, будто обожглась.
        - Ты не должна прикасатца к шаманским там-тамам, - говорит ей Говорящая с небом. - Где Зек?
        - Эта маленькая крыса? - переспрашивает Лью, - он ушел.
        - Он помогает мне, - говорит она - Ты подашь мне руку, штобы я села?
        У неё легкий голосок. Горный ручеек после утомительного путешествия. Прохладный предрассветный ветерок, перед тем как жара завладеет днем.
        Эм помогает ей сесть. Девушка снимает свой там-там и кладет его на столик рядом с собой. Эм накидывает на ее худенькие плечи одеяло. Ведро с водой стоит рядом с костром. Лью наполняет ковш и дает ей напитца.
        - Благодарю вас, - говорит она. - Меня зовут Ауриэль Тай.
        Она еще более странно выглядит здесь, в повседневной духоте маленькой потертой палатки. Как никто другой на земле с ее глазами как у волкодава и с ее лунной белой кожей и с волосами цвета бледного огня.
        - Ты прекрасна, - вздыхает Эмми, - прям, как звезда.
        Ауриэль отдает ковш обратно Лью. Затем она смотрит на нас. Одним за другим. Просто ненадолго задерживаясь на каждом. Но эта легкость обманчива. На меня она смотрит в последнюю очередь.
        Она встает. Она подходит ко мне и останавливаетца возле моего табурета. Она проводит своими прохладными пальцами по моему тату новолуния.
        - Я рада, што ты пришла ко мне, - говорит она. - Как раз во время, судя по тату.
        - Так вот ради чего устроено все это представление? Штобы заманить нас сюда? - В голосе Лью слышитца вызов. - А они все ведутца на это. Сборище простачков, заглотят всё, штобы ты им не предложила? А ты и рада старатца.
        - Лью! - Эмми задыхается от возмущения. - Не будь таким грубияном!
        - Шаман, да? - спрашивает он.
        - Это так, - отвечает Ауриэль.
        Ауриэль само спокойствие и собранность... Так отличается от того урагана, который бушевал еще минуту назад. Грубость Лью пробирает меня до мурашек. Я знаю, против кого она направлена.
        - Лью, - говорю я.
        - Какие еще фокусы изобразим? - спрашивает он. - Может...чтение по звездам? Ты читаешь по звездам, Ауриэль? - Голос Лью словно зыбучий песок в Пустыне. Гладкий сверху, но таивший опасность внутри. Готовый затащить в ловушку неосторожных путников.
        И она попадает в неё.
        - Да, - говорит она. - Свет - мой природный путеводитель. Свет, солнце, луна, звезды.
        - Неужели? - Он одаривает её долгим тяжелым враждебным взглядом. - Знаешь, тогда, ты просто жалкая, - говорит он. - Ты вместе с ними - неудачники и нищеброды.
        - Да ладно тебе, Лью, не надо, - говорю я.
        - Наш отец считал, что он умел читать по звездам, - говорит он.
        - Знаю, - говорит она. - Виллям. Когда он был еще мальчишкой, он встретил путешественника, который и научил его читать по звездам.
        Эмми глядит на неё во все глаза.
        - Откудова ты знаешь это? - спрашивает она.
        - Этим путешественником был мой дед, - отвечает Ауриэль. - Его звали Намид. Они назвали его Звездным танцором. Он был мудрым и образованным человеком.
        - Мудрым и образованным, - говорит Лью. - Если бы это не было так трагично, я бы рассмеялся. Наш слабоумный отец всегда смотрел на небо в поисках ответов, когда должен был приглядывать за нами. Он держал нас в том богом забытом месте и морил голодом. И дело было не только в еде, хотя наши пожитки и были скудны. Он лишал нас заботы. И надежды. Он читал по звездам каждую ночь и каждую ночь он говорил, што завтра пойдет дождь. «Я прочел это по звездам, сын». Но дождь никогда не шел. Никогда. Знаешь, что было? Погибель. Наша погибель. Меня и моих сестер. И все иза чтения по звездам.
        Его голос продолжал звучать тихо. Сдержанно. Теперь в тишине, воздух наполнился корнями нашей жизни. Они теснятца вокруг меня. Давят на меня. Душат меня.
        - Моя сестра не нуждаетца в твоей помощи, - говорит он. - Давайте, все вы, мы уходим отсюдова.
        Эмми говорит: - Но, Лью...
        - Хватит, Эм, - говорит он. - Томмо, веди Сабу.
        Томмо обнимает меня за талию. Помогает мне встать. Траккер подымаетца. Он скулит, смотрит между нами и Ауриэль. Неро каркает, каркает, каркает.
        - Мы не можем уйти! - кричит Эмми. - Нет, Лью, это неправильно!
        Ауриэль хватает меня за руку.
        - Я могу помочь тебе, - говорит она. - Я могу вылечить тебя. Я могу изгнать мертвецов, вернуть лук в твои руки. Я могу подготовить тебя к тому, што ждет тебя впереди.
        - Запад, вот, што ждет нас впереди, - говорит Лью. - Большая вода.
        - Вы не пойдете на запад, - говорит она. - Мне жаль, но я вижу совсем другое.
        - И што же ты видишь, што видишь! Ты подделка!
        Он подскакивает и хватает што-то со стола. Вдруг, луч света разрушает мрак палатки. Ауриэль уклоняетца, прикрывая глаза руками.
        Лью держит кусок зеркала. Он играет им со светом от одной из ламп, прямой ей в лицо. Он бросает его к ее ногам.
        - Скажи своему природному проводнику, штобы вылечил твои чертовы глаза, - говорит он.
        Когда он собирается уходить, Ауриэль заговаривает.
        - Она была редкой красавицей, Эллис. И душой и телом. Глаза, как весеннее небо и длинные золотистые волосы, такие же как и у ее первенца, у ребенка ее сердца. Она назвала его Лью. Лью, Лью, у тебя такие глаза, што в них хочетца окунутца.
        Лью встал, как вкопанный. Он стоит спиной к Ауриэль, спиной напряженной, сутулой. Он не может видеть то, што она делает.
        Она стоит неподвижно. Словно застыла. Глаза широко распахнуты. Ясно-понятно, што она к чему-то прислушиваетца. Её голос журчит, словно вода на мелководье по камням. Быстро, и едва-едва. Её тело, то и дело, вздрагивает.
        По моему телу забегали мурашки. Она говорит о Ма. О песни, которую та пела Лью, когда мы были детьми. Ауриэль не останавливаетца, говорит дальше.
        - Но Эллис не могла остатца. Она родила малышку, а потом истекла кровью за два дня и умерла. «Не оставляй меня, милая Эллис, не оставляй меня, душа и сердце мое, моя жизнь». Бедный Вилльям, её смерть сломила его, он никогда уже не был прежним. Любовь делает вас слабым. Кто хочет закончить так же как он? Я никогда никого не полюблю, так будет лучше.
        Ауриэль умолкает. Все, уставившись, смотрят на неё. Она, пошатываясь, бредет к Эмми и хватаетца за неё. Мою кожу покалывает. Мы глядим на неё, я, Эм и Томмо. Она рассказывает про наши жизни. Как умерла Ма. Каким был Па. То, о чем всегда говорит Лью.
        Лью медленно возвращается в палатку. Он бледен. Его глаза два темных озера заполненные шока. Голос его звучит надломленным шепотом, когда он произносит: - Да как ты смеешь?
        - Она не подделка, - говорит Эмми.
        - Я хочу остатца, - говорю я. - Пожалуйста, Лью.
        Секунды тянутся так долго. Я вижу как он боретца с желанием скорее бежать отсюда. А затем: - Два дня и две ночи, - говорит он Ауриэль. - Вот сколько у тебя есть. Время пошло. Я буду наблюдать за тобой. Я буду защищать свою сестру. Если ты ей навредишь, тогда сама пострадаешь, поняла?
        Ауриэль кивает.
        - Мне нужно на воздух, - говорит он. - Пошли, Томмо.
        С этим, Лью и исчез в дождливой ночи.
        И я вдруг вспоминаю о Томм. Я оказываетца все еще опираюсь на его плечо. Он, все еще обнимая за талию, поддерживает меня. Он оказывается одного со мной роста. Никогда не замечала до сего момента. Его шея алого цвета.
        - Я в порядке, - говорю. - Иди.
        Он какое-то мгновение находитца в нерешительности. А потом исчезает вслед за Лью.


        Воздух в палатке, так тяжел от напряжения, после того, как они ушли.
        Ауриэль опускаетца на койку. Её глаза встречаютца с моими. Она получила, чего хотела. То, что нужно было мне. Это утомило её, забрало последние силы, эта последняя...фигня с Лью, чем бы это ни было.
        Эм бросается на колени у её ног.
        - Как ты это делаешь? - спрашивает она. - Можешь показать мне?
        - Эмми, оставь её в покое, - прошу я.
        - Всё нормально. - Ауриэль улыбаетца ей. - Когда мне было восемь лет, - рассказывает она. - Я играла сама по себе в лесу, когда услышала музыку. Пели голоса, вроде как переливались в воздухе. Я последовала за ними, штобы разобратца што к чему. Солнце, его свет был так ослепителен и музыка шла прямо от туда, из света. Это пение шло прямо оттуда. Я вышла из тени деревьев на свет и музыка...и мой дух отправился в путешествие. Я была без сознания несколько дней, моя семья позаботилась о моем теле, они присматривали за ним, покудава мой дух витал где-то в другом месте. Меня вернул мой дед, Намид. Он и стал моим учителем. Он умер прошлой зимой. Мне его очень не хватает.
        - Обучишь меня? - спрашивает Эмми.
        Ауриэль качает головой.
        - Сначала, ты должна услышать зов и оказатца достаточно храброй, штобы следовать ему, - говорит она. - А вот после этого, придет к тебе учитель.
        - Я буду слушать очень внимательно, - говорит Эмми.
        Ауриэль глядит на меня.
        - Ты истощена, - говорит она. - Мы поедим, а потом тебе бы надо немного поспать. Мы с тобой начнем утром.
        Она раздает нам жестянки с жидким супом. Эмми, Траккер и Неро скорее-скорее стремятца заполнить свои желудки. Когда я беру свою порцию, Ауриэль прикасаетца к моей руке. И новорит шепотом: - Глухой паренек. Будь повнимательнее, Саба, он влюблен в тебя.


        Мы с Лью лежим на спине на берегу Серебряного озера. Нам по восемь лет. Па и Ма лежат между нами. У Ма круглый живот иза ребенка, который растет внутри нее. Это теплая летняя ночь. Мы все смотрим на звезды.
        - Расскажи нам, Па, - просит Лью.
        - Да, Па, - вторю брату. - Расскажи нам еще раз.
        - Не сегодня, - говорит он.
        - Ну, же, Вилльям, давай, - говорит Ма. - Знаешь ведь, как они любят слушать.
        Он поворачивает голову и они улыбаютца друг другу. Эта тайная улыбка всегда возникает между ними двумя. Это заставляет все внутри меня радоватца. Он берет ее за руку и целует.
        - Ну, - говорит он, - все решено. Все неизменно. Жизни всех тех, кто когда-либо были рождены.
        - Жизни все тех, которые еще ждут, штобы родится, - говорит Ма, кладя руку на свой живот.
        - Всё решено с момента сотворения мира, - говорит он. - С момента вашего рождения, и до момента вашей смерти, даже то, каким человеком вам быть, хорошим или плохим.
        - Кем я стану, Па? - спрашивает Лью.
        - Ах, ты будешь одним из хороших, - говорит Ма. Она гладит Лью по лицу, улыбаясь ему. - Мой прекрасный, золотой мальчик.
        - А я? - говорю я. - Кем стану я, Па?
        Па не отвечает. Он берет меня на руки, крепко обнимает меня, притягивая к себе. Его сердце бьетца во мне, сильно и размеренно. Я вдыхаю теплый, безопасный запах его кожи.
        - Мы плоть, кровь, сердце и душа. Все мы, четверо. Сейчас и всегда, до конца времен.
        Вдруг звезда проноситца по небу.
        Лью указывает на нее.
        - Смотри, Саба! Падающая звезда!
        Мы наблюдаем, как она рассекает темноту. Такая яркая. Такая быстрая. Она исчезла так быстро.
        Я тяну Па за рубаху.
        - Па? Ты никогда не говорил, кем я стану? Хорошей или плохой?
        Он целует меня в макушку. Шепчет мне на ухо, штобы только мы с ним могли слышать.
        - Ты, моя дорогая дочь, будешь кем-то особенной.


        Я открываю глаза. Лежу, свернувшись калачиком, на полу палатки Ауриэль. Неро умостился между моим подбородком и грудью. Лью спит в той же позе, што и всегда. Его голова закрыта руками.
        - Защищает себя, - говорила всегда Ма.
        Он, Томмо и Эмми молчат.Погруженные в глубокий сон без сновидений.
        Дождь перестал идти. Сейчас ночь. Звезды мерцают в дымоходе.
        Ауриэль не спит. Она сидит на небольшом камне у костра, глядя на огонь. Она закутана в темную шаль. Голова Траккера покоитца на ее ноге. Его огромные лапы дергаютца во сне.
        - Древние сны волкодавов, - говорит она.
        Она не смотрела, я не издала ни звука, но она знала, што я не сплю.
        - Он жил у нашей подруги Мерси, - говорю я. - Далеко отсюдова. Это было странно. Он просто появился. И отвел меня к тебе.
        Мы разговаривали тихо, штобы не разбудить остальных.
        - Он какое-то время бродил у лагеря, - говорит Ауриэль. - Я все гадала чего ему надо.
        - Я думала, што и Мерси здесь, - говорю я.
        - Собака приходит и уходит, - говорит она. - Никто не удерживает его. Но он выбрал тебя. Теперь он бегает за тобой. Волкодав и ворон. Достойная компания для воина.
        - Я не воин, - возражаю я. - Я завязала с этим.
        Я накидываю одеяло на плечи. Я подхватываю Неро и иду, штобы сесть на землю напротив Ауриэль. Я прижимаю его к себе, зарываясь носом в его теплые перья. Он немного ворчит, но не просыпаетца. Ауриэль наклоняетца вниз, берет щепотку чего-то из жестянки, што стоит возле нее, и бросает это в огонь. На секунду он вспыхивает синим пламенем. По палатке распространяетца странный, сладкий запах.
        Она поворачивает голову и смотрит на меня.
        - Тебе только што что-то снилось, - говорит она.
        - Не сон, - говорю я. - Это было воспоминание. Однажды Па сказал мне кое-что. Давным-давно, когда я еще была ребенком. Я совсем забыла об этом.
        Наши глаза встречаютца в свете костра. Ее глаза такие бледные и дикие.
        - Есть такие люди, - говорит она. - Таких не много, которые имеют в себе силу менять порядок вещей. Мужество, штобы действовать и служить для чего-то большего, чем они сами.
        - Менять порядок вещей, - повторяю я.
        - Своими действиями, - говорит она. - Они смогут изменить ход человеческих дел.
        - Они, - говорю я. - Ты имеешь в виду меня.
        - Тонтоны выросли в силе и в целеустремлении, - говорит она. - У них появился новый лидер, провидец. Они зовут его Кормчий.
        - Кормчий, - говорю я.
        У Тонтонов новый лидер. Вдруг в моих мыслях появляетца ясная картина. ДеМало на сосновых холмах. Стоявший спиной к Викару Пинчу, он уезжает прочь до того как начнетца битва, забирая большую часть Тонтонов с собой. Но это не значит, што он возглавил их. Только то, што он не захотел отдать свою жизнь за сумасшедшего. Он должно быть давно исчез где-то.
        - День за днем сюда прибывают люди, - говорит Ауриэль. - История у всех одна и та же. Им пришлось покинуть свои дома. Бежать, прежде чем их бы убили Тонтоны. Они захватывают землю. Любую землю пригодную для работы на ней, любую, где течет чистая вода. А затем они перевозят туда своих людей, штобы те трудились на захваченной земле - Земельные рабы. Теперь недолго уж осталось, когда все земли к востоку от Пустыни, окажутся в руках Тонтонов. Они называют его Новым Эдемом. И им решать, кому позволить в нём жить. Кто достоит нового мира.
        - Я сделала и так уже достаточно, - говорю я. - Город Надежды разрушен. Викар Пинч мертв. Все, што я хочу это то, штобы ты вылечила меня. Я хочу стать снова собой, чтобы я смогла пойти на запад со своей семьей. Так што я смогу быть с Джеком. Он там, ждет меня.
        Она бросает еще одну щепотку в огонь.
        - У нас у всех свои роли в этой игре, - говорит она. - У него, у твоей сестры и брата. У волкодава. У меня. Неро. Задолго до твоего рождения, Саба, ход событий был приведен в движение.
        - Ты имеешь в виду судьбу, - говорю я. - Я не верю в нее.
        - Не судьбу, - говорит она. - А предназначение. Я говорю о том, што рассказывают мне мои проводники, што я вижу в тебе. Для тебя, Саба, все дороги ведут в одно и то же место. Лучше действовать сейчас, чем потом. Многие люди, не прямо сейчас, но все еще впереди, многие люди нуждаютца в тебе.
        То же самое сказал мне Па, перед тем как умереть.

«Ты будешь нужна им, Саба. Лью и Эмми. И будут еще многие. Много других людей. Не поддавайся страху. Будь сильной, какой, как я знаю, ты можешь быть».
        - Нам с тобой надо многое сделать, - говорит Ауриэль, - но нам отведено очень мало времени для этого. Но сначала ты должна поспать.
        Она пошевелила огонь. Сладкий запах становитца сильнее.
        Мои веки начинают слипатца. Я ложусь возле костра, я и Неро. Я закрываю глаза. Мои кости ноют. Пульсируют. Я так устала, пытаясь держать себя в руках. Пытаясь сдерживать темноту.
        Тяжелые руки сна успокаивают меня. Гладят меня. Я становлюсь будто невесомой.
        Я смотрю вниз, вниз, вниз, на дно. На древнее дно озера. Где што-то темное припало к земле. Где ожидают меня строе, дано известное. Где они лежат и ждут... меня.
        - Не бойся, - шепчет голос Ауриэль в моей голове. - Я буду там, буду прогуливатца с тобой в твоих снах. В своих снах мы находим себя. Узнаем, кем мы были. Кто мы есть. Кем мы можем стать.Спи. И пусть тебе снятца сны.


        Старик стоит на извитом дереве. Его кожа, насыщенного коричневато-орехового цвета, мерцает. Его седые волосы ниспадают на спину. Мы одни, он и я, на широкой, плоской равнине. Ни холмов, ни травы, ни жизни. Темнеющие небо. Ветер сильно дует. Дерево сияет серебряно-белым цветом.
        Я никогда не видела его раньше, но я его знаю. Я знаю его за то, кем он являетца. Воин. Лучник. Шаман. В руках он держит лук. Он белый, как извитое дерево. Бледный, серебристо-белый.
        И я знаю, зачем я здесь. И што мне делать.
        Я иду к дереву. Я приседаю. Я хватаюсь руками за ствол и тяну его. Он легко поддаетца. Нет корней. Когда я легко поднимаю его, я могу видеть то, што лежит под ним. Гравий. Тело. Кто-то умер, положен яму в полный рост. Голова завернута в темную, красную шаль. Тело одето в броню. Ржавая и пробитая, по-видимому, это воин. Мужчина или женщина, кто знает?
        Я смотрю на мужчину. Он кивает. Я становлюсь на колени. Я срываю шаль.
        Там не лица. Только форма. Пустая. Гладкая, как камень. А камень на ощупь слишком холодный и крепкий. Нет ни глаз, ни носа, ни губ.
        Тогда шаман уходит. Я осталась одна. Дерево пестрит зелеными листьями. Его ветви, ствол, живые и новые.
        Я держу в руках белый лук. И дикий, сильный ветер бормочет мои имя.
        Саба. Саба. Саба.


        - Еще больше вновь прибывших, - говорит Ауриэль.
        Мы останавливаемся. Я щурю глаза на небо, суровое и безжалостное. Внизу в конце лагеря останавливаетца телега. Водитель сидит там долгое время. Затем он вылазит неуклюже на негнущихся ногах. Затем переместился, чтобы протянуть руку. Одинокий пассажир, похоже мужчина, не двигаетца.
        - Што они здесь делают? - спрашиваю я.
        - Они направляютца на запад, - говорит она. - Они не могут вернутца в Новый Эдем и не могут остатца здесь надолго. Они едут к Большой воде, к лучшей жизни. Они слышали истории - о хорошей жизни, о чистом воздухе - точно так же, как и твой брат. Они тоже хотят этого.
        - Не только Лью, - говорю я. - Он и я, мы хотим одного и того же.
        - Лью мечтает про оседлый образ жизни, - говорит она. - Он жаждет жить в одном месте, засаживать землю вокруг себя. Его руки чешутца, чтобы начать работать на хорошей земле, ставить еду на стол, выращенную им самим, растить детей. Но это не для тебя. Ты не можешь быть связанной. Ты должна иметь возможность свободно расти. Чтобы летать.
        Она смотрит на меня. Во всяком случае, я так думаю. На ее глазах надета темная повязка. Любая вспышка света - будь то солнечный луч, отраженный в воде, или металл под определенным углом - может отвлечь ее от виденья, так что она должна защищать себя. Она ждет. Как будто я должна што-то сказать. Может я и должна. Но я не могу думать как и што. Я медлю. Тупя. Моя голова все еще наполнена моими ночными снами.
        Ауриэль надевает на голову шаль. Мои глаза направлены на шаль. Она темно красная. Цвета крови. Точно такого же цвета, как шаль в моем сне.
        Кто-то умер и положен в яму во весь рост. Голова была закутана в темно красную шаль.
        Я хотела бы, штобы она сняла ее. Тени мертвецов давят на меня. Я не вижу их. Но я чувствую их, они так близки ко мне, что мне трудно дышать.
        - Мне приснился пожилой мужчина, - говорю я.
        - Да, - говорит она. - Намид.
        - Он дал мне лук, - говорю я.
        - Да, - говорит она.
        Мы идем по лагерю по дороге между палатками. Дождь превратил сухую землю в борозды по щиколотку.
        Мы с ней прогуливаемся. Так она называет это. Она чувствует себя ответственной за этих людей. Потерянные души, так она называет их. Она встала еще до рассвета, разговаривая с гостеприимной общиной, уединенной компанией, с общинами здоровья и смерти и еще бог знает с кем. Она даже думает, что могла бы сама повести их на запад. Она ждет знака от света, от своих природных проводников.
        - Они нуждаютца в лидере, - говорит она. - Эти люди не такие как ты, Саба. Они провели свои жизни в грязи, пресмыкаясь перед сильнейшими. Они верят, што они годны только для этова.
        Это медленная прогулка. Ауриэль - это могущественное чудо. Они бросаютца к ней, чтобы поцеловать ее руки, прикоснутца к ее тунике. Она разговаривает с каждым, спрашивает об их детях, женах, о старухе с которой они путешествовали. На меня они смотрят мимолетом. Особенно с Неро, едущем на моем плече и Траккером, идущем рядом со мной. Но хотя бы в этот раз они не тыкают в меня своими амулетами.
        Я оглядываюсь назад. Лью, Томмо и Эмми идут за нами по пятам, в двадцати шагах или около того. Ауриэль попросила, чтобы они оставили нас в покое, но у Лью также было что сказать. Он предупредил, што будет наблюдать за ней и он действительно это имел в виду.
        Но смотреть-то было особо не на што. Первое, о чем я её попросила, разобратца с этим. Дать мне какого отвару или сделать кровопускание, а может прочесть чего по звездам, лишь бы она починила меня, штобы мы могли вернутца на западную дорогу. Она сказала, што так это не работает. Она сказала мне, что ты поймешь, когда будешь готова. После этого она ничего больше мне не говорила об этом.
        У следующей палатки справа, сидят две размалеванные дамочки, наблюдая за происходящим вокруг. Та, что помоложе (пышнотелая) дергая струны, извлекает звуки из баньякса. Её подружка сидит на табурете, задрав юбку выше колен и курит трубку. Это красивая тетка, увешанная браслетами и ожерельями. На каждом пальце по кольцу. Наверное, с десяток колец и в ушах.
        Они представляют собой странное зрелище в своих рваных пестрых нарядах на фоне людей в пыльной одежде. Словно сюда каким-то чудом занесло разноцветных птичек. Неро садится на плечо курильщицы и начинает резко хлопать крыльями.
        - Ты можешь поверить в это, Мэг? - говорит она. - Он думает, што я ворона.
        - Забудь про птицу, Лилит. Если глаза меня не подводят, перед нами так называемый Ангел смерти. - Мэг откладывает свой баньякс в сторону. Пока она говорит это, осматривает меня сверху вниз, а потом добавляет. - Ты имела бы огромный успех в нашем бизнесе, Ангел.
        Она придвинулась так близко, што я могла услышать ее запах. Пота и сладкой травы.
        - Огромный успех, - говорит она. - То есть...потрясающий... только пришлось бы немного попотеть. Однажды я видела, как ты дралась. Я все еще мечтаю об этом. - Она наклонилась. Ее губу, накрашенные красным, касаютца моих. - Всегда хотела поцеловать девушку, за голову которой назначена цена, - говорит она.
        - Цена, - повторяю я.
        Лилит вынимает изо рта трубку.
        - Разве не знала? О да, Кормчий хочет, штобы ты страдала. Если по чье-нибудь вине с Ангела смерти упадет хотя бы волос, то того несчастного линчуют, а вот если её живой и невредимой доставят в Воскрешение, то тому счастливчику достанется надел в Новом Эдеме.
        - Кормчий, - говорю я. - Што еще за Воскрешение?
        - Его логово, - говорит она. - Там в Новом Эдеме.
        - Я не направляюсь туда, - говорю я.
        - Я бы скрутила тебя и лично сдала бы ему на руки, штобы получить награду, - говорит она. - Но шлюхе теперяча не допускаютцв в Новый Эдем. Все эти воздержания да долг, не приносят никакого веселья. Я права, а, Мэг? Там нет место для таких, как мы.
        - Саба! - Лью подходит ко мне. - Ты не должна разговаривать... с этими.
        Мэг присвистывает и обмахивает себя рукой.
        Лилит сужает глаза.
        - Я бы не разговаривать с тобой хотела, медовенький, - говорит она.
        Лью краснеет. Он никогда раньше не видел таких женщин в своей жизни. Он пытаетца не смотреть на них, но ничево не может с собой поделать.
        - Вкус спелых фруктов вот, што тебе нужно, - говорит Лилит. - Почему бы тебе не позволить тетушке Лил показать, што это такое? Один час. Бесплатно. Чистое удовольствие.
        Она тянетца к нему. Она пробегает пальцами по внутренней стороне его бедра.
        - Не трогай меня! - Лью отверачивается, отбрасывая ее руку. Так дико и неожиданно, што она отлетела на свою скамейку сверху на их вещи. Горшки, банки и зеркало упали на землю. Неро машет крыльями и кричит.
        Лью уходит прочь, вырываясь, когда Томмо хватает его за рукав. Он начинает идти за ним, но Лью отталкивает его.
        - Оставь меня в покое, черт возьми! - кричит он. - Ты не моя семья, Томмо! Отстань!
        Он бежит к реке. Томмо стоит так с мгновение. Потрясенный. Сломленный. Затем он поворачиваетца на своих каблуках и быстро идет в другом направлении. Разрываясь от боли и пряча ее в себе.
        -Томмо! - Эм бросаетца за ним.
        Не думая я начинаю идти за Лью. Но мои ноги тяжелые. Медленные. Как будто я пробираюсь через песок. Ауриэль останавливает меня, схватив меня за руку.
        - Я нужна Лью, - говорю.
        - Ты не сможешь ничем помочь, - говорит она.
        - Я не смогу ничем помочь, - повторяю я тупо, глупо.
        - Именно так, - говорит она.
        - Извини, - говорю я Лилит. - Мой брат...
        Мэг помогает ей поднятца на ноги. Лилит качает головой.
        - Ох, я в порядке, дорогая, - говорит она. - Но твой брат точно нет. На твоем месте, я бы получше присматривала за ним.
        - Пожалуйста, госпожа, вы придете? - мужчина возник рядом с Ауриэль, теребя ее рукав. Маленький и жилистый, с озабоченным выражение лица.
        - Это моя женщина, - говорит он.
        - Если она больна, - говорит Ауриэль. - Тогда вам нужно в общину здоровья...
        - Это не болезнь, - говорит он. - Это...с ее умом не все в порядке. Пожалуйста, госпожа, она должна заметить вас.
        Он сложил руки вместе, протягивая их к Ауриэль. Умоляя ее о помощи.
        - Отведи меня к ней, - говорит она.
        Мы следуем за ним, когда он спешит между палатками, все время разговаривая.
        - Они забрали нашу старшую дочь, видите, нашу Нелл, - говорит он. - Ей всего десять. Когда они согнали нас с нашего места и отдали его Стюардам, они забрали Нелл в тюрьму. Они забрали ее с собой.
        Десять лет. Одного с Эмми возраста.
        - Тонтоны, - говорит Ауриэль.
        - Рут обвиняет меня, - говорит он. - Говорит, што я должен был боротца. Но один мужчина не имеет шансов против стольких, и я не люблю чьи-либо смерти. После этова она не может спать иза беспокойства о Нелл и она не отпускает от себя нашу младшенькую Роззи.
        Как только мы добираемся до его жалкой лачуги, из неё раздаетца душераздирающий крик. Мужчина ныряет внутрь. Ауриэль сразу за ним. Я говорю Траккеру, штобы сидел снаружи. Когда я вхожу следом, то уголком глаз улавливаю какое-то движение в темноте. Слышу нервный смех. Холодный пот стекает по моей спине.
        - Отстань, - говорю я.
        Внутри достаточно высоко, так што я могу не сгибатца в три погибели, а стоять во весь рост. Внутри палатки тускло. Единственный свет идет от прохода внутрь. У дальней стены на стуле сидит женщина. Она качает у себя на коленях маленькую девочку, Рози. Крепко прижав её к груди. Она раскачиваетца взад-вперед. Причитает и голосит. Это животный вопль. Вокруг неё в беспокойстве застыли три женщины.
        - Лихорадка забрала её от нас еще два дня назад, - говорит он, - но Рут, не отдает её на сожжение. Лихорадка, леди. Это не безопасно, не правильно мертвому оставатца средь живых.
        Ауриэль снимает с затемнитель, защищающий глаза, и идет к Рут. Её спокойный голос журчание ручейка и шепот, журчание ручейка и шепот. Рут трясет головой, прижимая своего мертвого ребенка еще ближе.
        - Нет, нет, нет, нет, нет, - вопит она.
        Женщины с Ауриэль пытаютца ослабить её хватку. Еще один дикий вопль.
        Мужчина смотрит на меня, в глазах безнадега.
        - Может, попытаешься? - спрашивает он.
        - Я? - уточняю.
        - Пожалуйста, - говорит он.
        Мои ноги идут к Рут. Я усаживаюсь на колени рядом с ней, в то время как она раскачиваетца взад-вперед. Я какое-то время ничего не говорю, а потом: - Мою сестру зовут Эмми, - говорю я. - Ей десять, столько же, сколько твоей Нелл. Я всегда думала, што она бесполезна. Мала еще, штобы с ней считатца. Оказалось, што она настоящий боец. Никогда не думала, што она такая, но это так. Она умеет выживать. Держу пари Нелл точно такая же.
        Она не глядит на меня, она продолжает сидеть уткнувшись в волосы Рози, но я понимаю, што она слушает.
        - Откуда мне знать, што она делает прямо сейчас, - говорю я. - Потому што бы Эмми дальше не делала, она будет наблюдать и думать и...соображать как бы смыться. Как бы вернутца к тебе. И она не сдастца, пока не добьетца своего. И ты не сдавайся. Ты должна сделать это для неё. Ты человек, нам необходимо жить, нельзя умирать. Она уже в прошлом.
        Рози одета только в тоненькую рубашечку. Я снимаю свою тунику и кладу поверх ребенка.
        - Вот, - говорю я, - ты хочешь, чтобы она выглядела прилично.
        Мое тело тяжелеет. Моя голова пуста. Я устала.
        - Сочувствую вашей утрате, - говорю я.
        Как только мы с Ауриэль собираемся уходить, мужчина меняется в лице. Он бросается к своей жене, к Рут. Она разводит руки. Она начинает рыдать, когда он подхватывает мертвое тело своего ребенка для того, штобы предать его костру, а мы уходим.


        Мы выходим наружу. Солнце такое яркое. Цвета ослепляют мне глаза. Деревья, вода, небо. Шум. Всего слишком много.
        Собаки лают. Люди болтают. Костры для готовки пищи потрескивают и чадят. Вниз по реке стирают одежду. Мокрое белью бьют и бьют о камни в воде. Дети играют и носятца в догонялки. Стук босых ног о землю. В котелках кипят похлебки. Тявканье псины. Она нюхает воздух. Кашель Вздох.
        Тени умерших выползают из щелей шалашей. Они собираютца на краю моего естества.
        - Впусти нас, - вздыхают они. Они толпятца вокруг меня. Давят на меня. Они собираютца все ближе вокруг меня.
        - Впусти нас, впусти нас, впусти нас, - скандируют они.
        Я не могу больше сдерживать их.
        Траккер скулит.
        - Саба? - спрашивает Ауриэль. - Саба, ты в порядке?
        Она держит меня за руку, глядя на меня. Но все, што я вижу это себя. Отраженную в темноте ее повязки-затемнителя. Другая Саба. В темноте. Смотрит на меня.
        А затем кричит ребенок. Я поворачиваюсь. Медленно, очень медленно, я поворачиваюсь.
        На самой вершине загруженной повозки стоит девочка. Её подруги по игре стоят ниже. Они бросаютца в неё яйцами, а она прыгает и уорачиваетца. Они кричат, они обещают добратца до неё. Она кричит в ответ. Хвастается, што ничего у них не выйдет. Ей так радостно играть с другими детьми.
        - Это Эмми, - говорит Ауриэль. - Там слишком высоко. Эмми! - кричит она. - Оставайся там!
        Она начинает бежать к ним.
        Вдруг Эмми замечает меня.
        - Эй, Саба! - кричит она. - Посмотри на меня!
        Вдруг Эпона замечает меня на краю деревьев. Мир замирает. Ничево и никаво больше нет. Только я и Эпона и звук моего сердца.
        Стук-стук-стук.
        Все происходит очень медленно. Так медленно, што я могу видеть, как она моргает глазами. Я могу видеть, как движутца ее губы, когда она делает вдох.
        Эмми сияет. Она кричит. Она машет.
        Слезы затуманивают мой взгляд. Я вытираю их. Я подымаю свой лук. Я прицеливаюсь. Эпона улыбаетца. Она кивает. Она начинает бежать мне навстречу. Она широко раскрывает руки в стороны и высоко подымает лицо. Она прыгает с крыши. Она парит в воздухе. В самый последний момент она свободна.
        Она раскрывает руки. Она прыгает.
        Мои руки трясутца так сильно, што я не могу выстрелить. Я не стреляю в нее.
        Эпона падает. Прямо в руки Тонтонов.
        Руки тянутца. Они хватают ее. Бьют ее. Тянут ее вниз. Тела напряжены, смыкаясь вокруг нее. Она исчезает.
        Руки тянутца. Они хватают ее. Бьют ее. Тянут ее вниз. Тела напряжены, смыкаясь вокруг нее. Она исчезает.
        - Нет, - говорю я. А затем я выкрикиваю это, - НЕТ! - И я начинаю бежать.
        Затем я уже там. Хватаю Тонтонов за руки. Отталкиваю их от Эпоны. Потом я держу ее, я спасла ее, она здесь, она не мертва, с ней все в порядке. И я притягиваю ее руками.
        - Я держу тебя, - говорю я. - Я держу тебя, Эпона, все хорошо, все будет хорошо. Уйдите прочь! - кричу я. - Не трогайте ее! Прости, прости, прости, прости, прости. .
        Я прижимаю ее к себе. Раскачиваясь взад и вперед. Эпона плачет.
        - Тссс, - говорю я. - Все хорошо. Я спасла тебя, я спасла тебя, я не убила тебя.
        - Саба, - рыдает она. - Саба, што с тобой такое?
        Эпона. Эпона...нет...Эмми. Голос Эмми. Эмми, я ... держу Эмми. Ее лицо исказилось от страха, все в слезах.
        - Мы играли в Сабу и Тонтонов, - шепчет она. - Я была тобой.
        Мои руки медленно ослабляют хватку. Она с трудом встает на ноги. Я поднимаю голову. Вокруг нас люди. Все уставились на меня. Дети, с которыми играла Эмми. Дети, не Тонтоны. Парочка из них плачет. Один потирает руку, вскрикивает, когда кто-то пытаетца посмотреть что не так. Это я што ли так его? Лилит. Мэг. Томмо. Лью с Эмми, она прижимается к нему, пряча лицо. Айриэль. Траккер. Все глядят на меня.
        Неро опускаетца вниз и приземляетца рядом со мной. Подходи Ауриэль. Она протягивает свою руку. Я принимаю её и она помогает мне поднятца. Она снимает свою повязку-затемнитель и глядит на меня. Шаман с глазами волкодава.
        - Я могу изгнать мертвецов, - говорит она. - Подготовить тебя к тому, што ждет впереди.
        - Я готова, - говорю я.


        Ауриэль устанавливает специальный спиритический лодж. Это такая палатка, которую использовал её дед много лет назад. Он устанавливал её поверх ямы для кострища, которую она поручила копать Лью с Томмо.
        Она поджигает листья шалфея и сбрызгивает водой траву, чтобы отчистить спиритический. Она зажигает в яме костер. Он горит, пока камни его в центре не раскаляютца до красна. Она варит чай из кактуса. Рядом с костром она ставит два полных ведра воды. И одну пустую чашу. Вокруг её запястей и лодыжек звенят браслеты. Ей приносят её шаманский барабан.
        Лью был сосредоточен на том, чтобы находитца рядом со мной, на случай, если он мне понадобитца. Он настоял. Он привел доводы. Но то, што должно было происходить внутри спиритического лоджа, никто не должен знать, кроме меня и Ауэриэль. Они не должны слушать, не должны врыватца, не смотря не на что. Так что я со всеми попращалась. С ним и с Томмо и с Эмми. С Траккером и Неро тоже.
        И у меня возникло такое странное чувство. Серьезно, почему-то, мне стало грустно. Как будто кто-то умирает. Или кто-то отправляется в длительное путешествие и ты не знаешь свидитесь ли вы еще. Последним я обнимаю Лью.
        - Ты не должна делать этова, - говорит он.
        - Нет, должна, - говорю я.
        Как только заходит солнце, мы начинаем.
        Мы с Ауриэль заползаем в палатку. Внутри душно. Тесно. Уже слишком жарко. Место есть только для двоих. Мы сидим, скрестив ноги. Она кидает сушенный клевер на горячие камни. Струйки сладковатого дыма наполняют воздух. Она позволяет пологу палатки закрытца. Теперь мы отгорожены от остального мира. Мы заперты внутри. Теперь только я и она, и правда, што лежит между нами. Я не могу больше изворачиватца и хитрить. Не могу утаивать. Чем бы это ни было, я должна знать. Взглянуть этому в глаза. Как Па говорил мне.

«Не поддавайся страху, Саба. Будь сильной, такой, какой я тебя знаю. И никогда не сдавайся. Никогда».
        В палатке темнота. Просто непроглядная чернота. Што открыты, што закрыты глаза, без разницы. Я ничего не вижу. Могу только слушать.
        Зачерпнули ковшом. Вода выплескиваетца на камни. Гневное шипение пара. Затем становитца жарко. Вокруг меня удушливые жаркие волны. С меня ручьями стекает пот, несмотря на то, что на мне ничего нет, кроме нижнего белья.
        Ауриэль начинает петь. Просто петь, без слов. Я уже слышала такое прежде. Гортанное пение, причитать, скорее напоминая стенания ветра. Она бьет в свой тамтам. Браслеты на её запястьях мелькают слабым мерцанием в воздухе. Их звон отдаетца в моей голове, во всем теле.
        Больше пара. У меня в носу, в ушах, в легких, которые заполнены паром и теплом. По мне струитца пот. Нету никакой возможности выпрямитца в полный рост. Не пошевелитцы. Я в ловушке. Я в ловушке жара, звуков и тьмы. Мое сердце трепещет словно испуганная птичка.
        Но я не собираюсь сбегать. Нет, не собираюсь.
        Ауриэль подносит ковш с водой к моим губам. Я страстно хочу напитца. Она заносит еще один над моей головой. Сует маленькую чашечку мне в руки.
        - Выпей, - говорит она. - Потом ложись.
        Я колеблюсь. Но всего мгновение. Я запрокидываю голову и выливаю в себя содержимое чешки. Язык ощущает привкус кары. Это как пить дерево. Землю. Воду. Воздух. Я укладываюсь на землю.
        - Открой себя травам, - говорит она. - Не борись с ними. Пусть они примут тебя, обучат, тому, что должны, дадут тебе то, что тебе необходимо.
        Она напевает и отбивает ритм. Тамтам дребезжит, издавая звуки, напоминающие стрекотание сверчков. Сотни сверчков. Палатку заполняют пение, жар и пар. Они проникают в меня, проходят сквозь меня, снова и снова. Пока я не растворяюсь во всем этом и не теряюсь во времени и пространстве.
        - Вокруг тебя свет, - говорит Ауриэль. - Отпусти его, тебе ничего не угрожает, отпусти.
        Меня окутывают жар, аромат травяного отвара и звуки. Я покидаю свою тело, такое тяжелое, которое удерживает земля и не дает ему взлететь. И... которое хранит столько боли, страдания и потерь, неправильностей, страха и печали с сожалением. Столько всего...и этот груз так тяжело нести. Всем нам. Живущим и мертвым и даже еще нерожденным. Мрак и бездна манят к себе. Кто-то всхлипывает. Это я.
        Её голос стоит у меня в ушах, в моей голове. Ауриэль шепчет: - В боли кроется мудрость. Почувствуй это. Позволь ей завладеть тобой. Я обещаю, она не уничтожит тебя.
        Она подбирается ко мне. Наполняет мои легкие. Мрачные воды боли. Внутри меня. Снаружи. Рядом со мной, позади и вокруг. Я плачу от боли. Я вдыхаю её. Снова и снова. Мои мама, папа, сестра и брат. Хелен, Томмо и Айк. Люди, которых я знаю. Люди, которых я еще не знаю.
        Я плачу из-за тех, кто жив. Я плачу за тех, кто мертв. Я плачу за тех, кто еще не рожден. И за Эпону. Я плачу по Эпоне. Я оплакиваю её такую короткую жизнь, такую скоротечную.
        - Твоя подруга, - говорит Ауриэль. - Её смерть была быстрой. И такой смертью можно гордиться. Твои руки, в который был вложен лук, оказались милосердными. Теперь она просит, чтобы ты освободила её. Чтобы ты освободила себя. Позволь мертвым уйти своей дорогой. Пусть все мертвецы уйдут.
        Мои ноги начинают дрожать. Мои руки пускаютца в пляс. Меня лихорадит, бросая в жар. А потом морозит, кидая в холод. Горло сводит.
        Ауриэль подставляет мне таз. И меня выворачивает. Резко и внезапно. Меня очень сильно тошнит.
        Она дает мне воды напитца.
        - С этого момента, Ангел Смерти мертва, - говорит она.
        Она укладывает меня, звезды закатываютца и я лежу в непроглядной серости. Широкая, плоская равнина, на краю мира. Это пейзаж моей мечты.


        Темнеющее небо. Ветер сильно дует. Старик стоит на извитом дереве.
        Голос Ауриэль. У меня голове.
        - Спроси у горя, што оно хочет от тебя, - говорит она.
        Он держит в руках лук. Он белый, как извитое дерево. Бледный, серебристо-белый.
        - Штобы я снова держала лук в своих руках, - говорю я.
        Он протягивает его. Предлагает его мне.
        - Ты возьмешь его? - спрашивает Ауриэль.
        Я беру его.
        - Лук был его, - говорит она. - Моего деда, Намида, Звездного танцора. Воин, который стал шаманом. Теперь он принадлежит тебе.
        Я чувствую его гладкость. Его вес. Он приятный на ощупь. Он настоящий. Я подымаю лук. Вставляю стелу в тетиву. Он прилипает ко мне. Как будто он часть меня. Мои руки остаютца непоколебимыми и уверенными. Они не трясутца. Не дрожат.
        - Он сделан из цельного дерева, - говорит она. - Из сердцевины древнего белого дуба. Он никогда не сломаетца.
        Затем шаман уходит. Я стою одна на краю света. И я держу белый лук в руках. Я целюсь в дерево, которое теперь покрыто листьями, зелеными и свежими. Серебряная кора на его стволе и ветвях шершавая от жизни.
        Я стреляю.
        Дерево раскалываетца прямо по середине. Вспышка молнии. Порыв ветра. А затем гул, грохот копыт.
        Дерево исчезло. Теперь там тело. Лежит на земле. На спине. Не двигаясь. Моя стрела застряла в его сердце.
        Я рядом с ним. Опускаюсь на колени. Тянусь рукой. К темно красной, кроваво-красной шали, што закрывает его лицо. Я сдвигаю ее в сторону.
        Это Лью. Он мертв. Моя стрела попала ему прямо в сердце.
        Я сдвигаю шаль в сторону. Это Джек. Мертвый. Моя стрела застряла в его сердце.
        Теперь это я.
        А затем ДеМало.
        Он открывает свои глаза.
        Он улыбаетца.


        - Он видит меня, - говорю я. - Он знает меня.
        - Хорошо, - говорит она. - Все хорошо, но этого недостаточно... мне нужно, штобы ты снова подумала о нем. Представила его. Не отгораживайся от этих воспоминаний.
        Высокий. В черной одежде. В металлической броне, в нагруднике и нарукавной повязке. Длинные темные волосы, связанные в хвост на затылке. Внимательное лицо. Волевое, с широкими скулами. Глаза такие темные почти черные.
        - Ох, - вздыхает она. - Назови мне его имя.
        - ДеМало, - отвечаю я.
        - Што он видит? - спрашивает она. - Што он знает?
        - Тени, - говорю я. - Внутри меня.
        - Мы должны взглянуть на них, - говорит она. - Увидеть, што там. Ты готова?
        - Да, - говорю я.
        - Не бойся, - говорит она. - Я с тобой, Саба.
        Я пересекаю горное озеро. Гребу, сидя в каноэ. Неро съеживаетца, сидя рваной тенью на носу лодки. Он смотрит прямо перед собой.
        Мой пилот. Мой сторож. Мой ворон.
        Ночь чернее черного. Обжигающе холодная. Надо мной колючие звезды. Словно льдинки.
        Моя лодка скользит, рассекая водную гладь. Мои весла опускаютца-поднимаютца. Опускаютца. И поднимаютца.
        Я не смотрю но сторонам. Я даже не смею поднять взгляд. Если я не буду смотреть, даже и не помыслю об этом, ночь или нет, тогда я их и не увижу. Я смотрю вниз, только вниз и опять в низ на дно лодки. Древнюю колыбель озера. Где притаилось нечто темное. Где поджидает своего часа нечто древнее. Гди они притаились и ждут.. меня.
        - Посмотри вниз, - говорит Ауриэль.
        - Саба! Саба! - Это голос Лью.
        - Оставайся там, Саба. Оставайся, мы почти на месте. - Голос Ауриэль спокойный.
        - Саба! Эй,Саба! Давай быстрее!
        Лью. Зовет меня. Лью. Нуждаетца во мне.
        - Саба! - зовет он.
        - Лью, - говорю я.
        - Не двигайся, - шепчет Ауриэль.
        Шорох. Её тамтам затихает. В палатку приникает прохладный воздух. Он разряжает жар. Меня бьет дрожь. Ауриэль выходит наружу.
        Я начинаю подниматься из мрачных глубин мрака. Моё «Я» потихоньку обретает себя.
        Я чувствую землю, твердь подо мной. Воздух в палатке такой густой. Душный и жаркий. Я лежу на боку, колени подтянуты к груди. Меня трясет. Зубы стучат. Мне, то холодно, то жарко. Моя голова тяжела. В висках пульсирует.
        Травяной отвар. Чай из кактуса. Я пью их, не задавая вопросов и не противясь. Они проникают в меня, завладевая мной. Растворяясь во мне.
        Вне палатки звучат голоса. Они слишком громкие. У меня трещит голова от того, насколько они громкие. Лью. Эмми. Томмо. Не могу разобрать, што они говорят. Они говорят, перебивая друг друга. Слова какие-то бессвязные, не могу уловить сути. Так же слышитца голос Ауриэль, низкий и настойчивый.
        - Мне плевать, она должна быть здесь сейчас же! - раздаетца голос Лью. Так близко, так громко. Такое чувство, будто меня окатили ледяной водой. Его руки на моих предплечьях, они трясут меня. - Саба, давай же, очнись!
        Тогда я пытаюсь разлепить веки, а он подтаскивает меня в сидячие положение, но Ауриэль говорит: - Лью, прекрати это! Ты сам не знаешь, што творишь. Если она быстро вернетца из мира видений, она может...
        - Я сам знаю, што лучше для моей сестры, - огрызаетца он. - Ты была здесь всю ночь, твое время вышло. Саба! Эй, Саба, смотри, кто идет.
        Теперь мои глаза открылись. Я вижу напряженное лицо Лью. Его светлые глаза. Он взволнован и напряжен.
        - Прямо сейчас они едут в лагерь, - говорит он.
        Мое сердце ускоряетца.
        - Это Джек, - говорю я. - Это Джек. Он здесь.
        - Ну же, - говорит он. - Приди в себя же наконец!
        Он помогает мне встать. Я пошатываюсь. Он хватает меня. У меня кружитца голова, мои ноги дрожат, живот крутит.
        - Не надо, - просит Ауриэль. - Пожалуйста, Лью, не надо! Саба, мы должны...
        Но он уже ведет меня наружу, поддерживая за талию. Жестокий белый дневной свет ослепляет. Я прикрываю глаза руками.
        - Смотри! - говорит он. - Смотри!
        Лошадь и всадник приближаютца к нам через ряды палаток и укрытий. Всадник невысокий и горбитца. Лошадь идет медленно. Тяжело ступая. Как будто они путешествовали сильно упорно и очень быстро долгое время.
        Неро и Траккер указывают нам дорогу. Эмми и Томмо по обе стороны возле них. Собираетца народ. Некоторые также следуют за нами из любопытства.
        Ауриэль выходит из палатки позади нас.
        - Саба, - говорит она. - Пожалуйста, вернись. Мы должны закончить все правильно. Это опасно...
        - Не сейчас! - говорит Лью.
        Всадник с головы до ног покрыт белой пылью Пустыни. Длинные волосы запутались в дикий клубок. Это девочка. Я не могу видеть ее глаза отсюдова. Но я знаю, што они зеленые. Глубокие, богатые и живые. Как лесной мох.
        У меня перехватывает дыхание. Когда я спотыкаясь, приближаюсь к ней. Бегу к ней. Проговаривая ее имя.
        - Маив, - говорю я. - Маив!


        Я думала, что мы видимся с ней в последний раз.
        Это был тот день, когда на сосновом холме мы вступили в схватку с Тонтонами. Мы были в меньшинстве. Я, Лью, Эмми и Томмо, Джек и Айк. Нас семеро против Викара Пинча и шестидесяти с лишним Тонтонов. Мы в меньшинстве, перехитренные готовились стать пищей для стервятников. Пока не появилась Маив. Благодаря ей и ее Вольным ястребам и того дикаря Крида вместе с его Налетчиками с западной дороги, мы победили их. Ну, так мы думали тогда.
        Должно быть с того времени прошло два полнолуния.
        Не могу поверить в то, што Маив здесь. В то, што это не мое видение или очередной призрак, который мне привиделся. Она не похожа на живую, когда полностью присыпана белой землей. Эмми улыбаетца от ушей. И Томмо тоже. Неро каркает и кричит от волнения.
        Лью хватаетца за уздечку ее коня, и останавливает его.
        Она медленно подымает голову. Так как будто она боитца. Затем она смотрит на меня. И в них я вижу ее крах.
        - Маив, - говорю я. - Што произошло?
        Ее рот шевелитца. Но никакого звука не слышно. Она пытаетца снова.пытаетца.
        - Саба, - мое имя срываетца с её пересохших губ.
        - Лью, - говорю я. - Помоги ей опуститца.
        - Я нашла тебя, - она покачиваетца в седле, ее взгляд прикован ко мне. Затем она резко накреняетца вперед и сползает на землю.


        Лью и Томмо ловят ее. Кто-то подбегает вместе со скамейкой и они усаживаю ее туда.
        - Воды! - кричит Ауриэль. - Кто-нибудь принесите воды!
        Маив слабо машет всем, штобы они отошли.
        - Я должна поговорить с Сабой, - бормочет она.
        С полной кастрюлей воды подбегает женщина. Лью подносит ее к губам Маив. В тот момент, когда она чувствует влагу, то берет кастрюлю в руки. Сначала она пьет только маленькими глотками. А потом, задыхаясь, большими глотками. Вода льетца в ее отчаянное, благодарное горло. Вода разлеваетца и стекает. Она стекает змейкой сквозь пыль, которая покрывает ее. Ее лицо, шею, одежду. Она выпивает все воду из кастрюли.
        Когда она восстанавливает дыхание, то смотрит на меня.
        - Тонтоны пришли в Мрачные деревья, - говорит она. - Они выгнали нас.
        У меня холодеет в груди.
        - Выгнали Вольных ястребов, - говорю я.
        - И Налетчиков тоже, - продолжает она. - Сразу же после соснового холма, до нас стали доходить слухи, што Тонтоны сплачаютца. Перегруппировыватца после смерти Пинча. Мы решили, што будем держатца вместе. Вместе безопасней. Мы начали собирать небольшие крупицы новостей то тут, то там, но не было ничево на, што можно было положитца. Эш и Крид хотели сразу же покинуть Мрачные деревья, но нельзя было положитца только на слухи. Местность с хорошей водой и добычей не так просто найти. Я уперлась. И мы остались.
        - Што случилось? - спрашивает Лью.
        - Они пришли среди ночи, - говорит она. - На часах было три часа, но было так темно... Ночь была безлунной. А их было так много.
        - Но Ястребы же спаслись, - говорит Эмми. - Эш и Руби и Тэз и...все ведь спаслись, да Маив?
        Ее голос дрожит. Она знает. Как и все мы.
        - Они напали на нас слишком быстро, - говорит Маив. - Казалось, все происходило, между ударами сердца. Вот тишина, а в следующую секунду они уже напали на нас. Большинство людей спали. Некоторые даже не проснулись. Счастливчики.
        Безмолвные слезы побежали по щекам Эмми.
        - Не было шанса дать отпор, - говорит Ауриэль. - Не было шанса бежать. Но вот ты здесь.
        - Я не спала, - говорит она. - Я, Эш и Крид сидели и обсуждали Тонтонов. Рассуждали, они вдвоем против меня одной. Што мы должны делать, куда мы могли бы пойти. Они смогли меня уговорить. Окончательно убедить, што будет безопаснее, если мы уйдем. Мы хотели начать собиратца с утра.
        Я говорю: - Как ты выбралась?
        - Мне помогли, - говорит она.
        - Кто? - спрашивает Томмо.
        - Тонтон, - отвечает она.
        - Тонтон помог тебе выбратца, - говорит Лью. - Зачем ему это надо было?
        Она смотрит на меня. Когда ее рука тянетца к шее. Когда она снимает кожаную веревку через голову. Когда она протягивает руку. Когда она раскрывает руку и показывает, што там у нее.
        Это камень. Розовый камень. В форме птичьего яйца. Длиной в мой большой палец.
        - Саба, - говорит Томмо. - Это твой сердечный камень?
        - Нет, - говорит Эмми. - Она отдала его Джеку.
        Я тянусь к нему. Беру его. Моя кожа узнает камень, такой гладкий и прохладный. Мои руки приветствуют его, как друга. Внутри меня все холодеет.
        - Это был он, - говорит Маив. - Он один из них. Джек с Тонтонами, Саба.


        Я пялюсь на сердечный камень.
        Я не шевелюсь. Не дышу. Кровь стучит в висках. Сердце калотитца. Джек с Тонтонами. Джек. С Тонтонами.
        - Саба! Саба!
        Это Эмми. Зовет меня, трясет меня за руку, возвращая к реальности. Она стоит передо мной. Ауриэль возле нее со сгорбленными плечами, обнимая себя руками. Наблюдает. Слушает. Я вижу Лью и Томмо, как они полунесут, полуведут Маив в палатку.
        - Саба! Ты слышишь меня? - Эм снова трясет меня, ее глаза жестокие. - Этова не может быть. Это не правда. Я не верю в это и ты не должна. Джек никогда бы не стал Тонтоном. Никогда в жизни. Ты знаешь его, и знаешь, што он бы не пошел на это. Он помог Маив выбратца, што доказывает это!
        - Я должна поразмыслить над этим, - отвечаю я.
        - Нет, не должна, - говорит она. - Давай, мы должны узнать, што произошло. Давай, пошли!
        Она бежит к палатке Ауриэль, таща меня за собой. Ауриэль спешит позади нас. Траккер тоже. Эм ныряет внутрь. Ауриэль преграждает мне путь. Ее лицо такое молодое и такое старое. Ее волчьи глаза видят все.
        - Ты еще не готова к этому, - говорит она. - Мы не закончили. Ты слишком открыта, Саба. Это опасно.
        Открытая. Я чувствую себя совсем по-другому. Я чувствую себя, чем-то большим. Большим, чем я есть сама. Как будто я часть окружающего воздуха. Как будто я вечность и даже больше. Неро устремляетца вниз, приземлитесь мне на руку. Я беру его, прижимая к себе.
        - Я в порядке, - говорю я. - Отойди.


        Они только што положили Маив на кровать Ауриэль.
        - Расскажи мне все, - говорю я. - Ничего не утаивай. С самого начала.
        - Эй, притормози, - говорит Лью. - Она столько пережила, ей нужно отдохнуть. Ты сможешь поговорить с ней позже.
        - Спасибо, но я поговорю с ней сейчас. - Я отталкиваю его плечом. Томмо зажигает лампу и Эм суетитца возле нее с одеялами. Мы приподымаем ее. Я присаживаюсь рядом с ней.
        - Итак, все спали, - говорю я. - Только ты, Эш и Крид бодрствовали. Што потом?
        Маив нежно прикасаетца к голове Неро пальцем. Гладит его пару раз. Потом говорит: -Ты знаешь, как это бывает, Саба. Ночью. На холмах. В деревьях. Там такая тишина.. такая глубокая. Такая безбрежная. Мы разговаривали возле костра... не повышая голосов, почти шепча и затем...из ниоткудава...как будто ночь прорвалась. Тонтоны возвышались над нами. Их так много...все было таким беспорядочным ...лошади и крики и они прыгают сверху на палатки с людьми, которые были все еще там внутри, все еще спящими...выгоняя оттудава их...стреляя им в головы.
        - А ты чего? - говорю я. - Эш и Крида?
        - Мы сразу же вскакиваем на ноги, - говорит она. - Но один Тонтон уже подъезжает. Он загоняет меня в угол, затем он спрыгивает и хватает меня. А я отбиваюсь от него, без оружия, только, - Маив подымает вверх свои руки, - но затем я взглянула на его лицо. Он одет, как и все остальные Тонтоны, в черной одежде и в броне и у всех них закрыто лицо, но я могла видеть его глаза. Это глаза Джека. Это он.
        Я протягиваю сердечный камень.
        - Он сжал его у меня в руках, - говорит она. - Он шепчет «Найди Сабу, отдай ей это и скажи ей...» но он не смог закончить, што он имел в виду, потому что вдруг возле нас появился другой Тонтон, он был...
        Она остановилась на секунду, собираясь с мыслями.
        - В любом случае, он мог услышать, Тонтоны были повсюду, так что Джек подымает свой нож, как будто собираетца убить меня, и он говорит, громко, штобы все услышали «Вы проиграли и в этом твоя вина. Ты безнадежна. В тебе столько гордыни. ы должна была увидеть нас в лунном свете было больше трех часов».
        Но его глаза бегали туда-сюда, а хватка ослабла и я поняла, что это мой шанс. Но дает мне возможность сбежать. Так что я поднырнула под его руки и бросилась наутек. Мы все бросились в лес, чтобы спастись, я прыгнула на первого же скакуна и дала деру. Я не оглядывалась. Но слышала. Звуки разносились в ночи на сотни и сотни миль.
        Она заканчивает свой рассказ шепотом. Между нами повисает тишина. Я переношусь вместе с ее рассказом в тот скалистый лес. В ту тихую, безлунную ночь. И я слышу. Я вижу. Я чувствую запах. Я чувствую. Тот хаос, пришедший из темноты. Панику. Ужас. Боль.
        Сновидцы, которые никогда не проснутца. Мертвецы, которые теперь ходят вместе с Маив.
        - Мое место было рядом с ними, - говорит она. - Я должна была остатца и боротца и умереть вместе с ними. Я сбежала. Спасая свою шкуру. Все мои мысли были о себе. Я солгала всем им. Вот кем я стала.
        - Так что он присоединился к Тонтонам, - говорит Лью. - Я говорил тебе, Саба, Джек делает то, што лучше для самого Джека.
        - Это не правда! - говорит Эмми. - Он помог Маив сбежать, он спас ей жизнь!
        Я смотрю на сердечный камень в моих руках.
        - Без послания, - говорю я.
        - Там был такой беспорядок, - говорит Маив. - Прежде, чем я поняла, што же произошло, они уже напали на нас и я дралась с тем Тонтоном и увидела, што это Джек, а затем я побежала, я на лошади и...это животное. Мне нужно было выжить. И я просто...ушла. Все это заняло не больше трех минут.
        - Тебе повезло, што ты смогла выбратца, - говорит Томмо.
        - Да? - спрашивает Маив.
        - Конечно, - говорит Лью.
        Эмми становитца на колени возле меня.
        - То, што сказал тебе Джек, - говорит она. - То, что вы проиграли и ты причина этова. Не похоже, штобы именно это он имел ввиду. Он не говорит так.
        Маив пожимает плечами.
        - Он был прав, - говорит она. - Я гордая, всегда думаю, што знаю больше всех, никогда не слушаю то, что говорят другие. Это моя вина, што все они мертвы. Я должна была назначить больше людей для караула. Мы с Джеком никогда не ладили друг с другом, так что он рассуждал не предвзято. Ему должно быть было приятно указать мне на мою собственную ошибку.
        - Но он отпустил тебя, - говорит Эм.
        - Я не могу убить кого-то, кого я знал. - Томмо смотрит на меня, когда говорит это. Он думает о Эпоне.
        - Он хотел передать Сабе сердечный камень, - говорит Эмми. - Что-то сказать ей.
        - Што сказать ей? - говорит Маив. - То што он теперь Тонтон. Что ему наплевать на нее. Вот прими, вот оно послание. Считайте, что оно доставлено.
        - Против него еще говорит то, што, - говорит Лью, - Мрачные деревья хорошо спрятаны. Ты должен хорошо знать, где они находятца, штобы найти их. Ты ведь так мне говорила, да?
        Маив кивает.
        - И што с того? - спрашивает Эмми.
        - А то, што как Тонтоны смогли найти это место? - говорит он. - Мрачные деревья хорошо укрыты, глубоко в лесу, в темноте ночи. Кто-то должно быть рассказал им, как найти их. Кто-то должно быть отвел их туда. Кто-то, кто был там раньше и знает дорогу. И этот кто-то - Джек.
        Мой внутренний голос шепчет мне, Джек знает, где находятца Мрачные деревья. Помнишь как он нашел тебе там, когда вы покинули город Надежды? Как он проскользнул между деревьями в лесной чаще и прошел мимо охранников Вольных ястребов? Я закрываю уши от этой хитрой злобы.
        - Он не сделал бы этова, - говорю я.
        - Как Тонтоны нашли это место? - Лью мягко произносит эти слова. Они плывут по воздуху и я вдыхаю их. - Што ты знаешь о нем? - спрашивает он. - На самом деле, я имею в виду. Ничево. Он играет по своим правилам. Он пропащий человек. Обманщик. Он предал всех вас. Предал и обманул тебя.
        Глаза Эмми наполняютца слезами.
        - Мне плевать, што ты говоришь, - говорит она. - Мое сердце знает Джека. Как и сердце Сабы. Он не обманщик.
        - И што он всегда говорил вам правду, - говорит Лью.
        - Как и ты, наверное? - голос Ауриэль звучит холодно. Наши головы поворачиваютца. Это впервые, когда она заговорила. Все это время она стояла возле двери, наблюдая.
        Лью награждает ее тяжелым взглядом.
        - Не я тот, кто ездит вместе с Тонтонами, - говорит она. Он поворачиваетца ко мне. - У него хватило благопристойности вернуть тебе обратно ожерелье. Ты выглядишь намного лучше. Больше похожа на себя. Мы сегодня передохнем, вечером соберем вещи и уйдем завтра на рассвете. Да перестаньте, вы все, хватит унывать. Нас ждет Большая вода впереди. Хорошая новая жизнь на хорошей новой земле и я, например, не могу дождатца, когда мы доберемся туда. Што скажите?
        - Вперед, - говорит Томмо.
        - Вот это дух. Мы будем рады, если ты пойдешь с нами, - говорит Лью Маив.
        Она ничево не говорит. Только ложитца и отворачиваетца лицом к стене.
        Лью с Томмо уходят. Осанка Лью могла сказать больше, чем любая речь. Прямо сейчас, она кричит всему миру, што он прав и точка. Его плечи такие надежные. Его руки такие уверенные.
        В единственном я была уверена. Лью ошибаетца. Я не могу сказать как, зачем и почему. Но он не прав. Должен ошибатца.


        Я прогуливаюсь вдоль реки. Назад и вперед, назад и вперед, протаптывая себе дорожку вдоль берега.
        Джек отослал мне сердечный камень. Но у него не было времени во всей этой путанице, штобы рассказать зачем. Почему он отдал его Маив, сказал ей найти меня, отдать его мне. Я должна выяснить это.
        Предположим, што Маив и Лью правы. Што он хотел вернуть мне сердечный камень, чтобы я знала, што ему теперь наплевать на меня. Даже если это было и так, выбрал бы ли он кровавое нападение на Вольных ястребов, как идеальный момент, для того штобы отдать мне камень? Хотя, может он думал, што это его единственная возможность. Но зачем тогда вообще это делать? Если тебе наплевать на кого-то и его нет поблизости, ты не должен попадать в неприятности, штобы рассказать ему об этом. Ты просто исчезнешь из его жизни. Никогда не отправишь весточки и убедишься, штобы ваши пути никогда больше не пересекались.
        Мой разум пытаетца как-то подступитца к этой проблеме. Облизывает ее, вгрызаетца в нее, разрывая на части. Снова и снова пока кто-то не кричит во весь голос у меня в голове. Потом я ныряю в реку и погружаюсь все глубже пока голос не затыкаетца. И я начинаю все с самого начала.
        Я просто не могу понять, што это значит. Как он дошел до того, што ездит теперь с Тонтонами. Што он теперь участвует в чем-то ужасном, таком, как нападение на Мрачные деревья.
        Передо мной никогда не вставало трудных проблем. Лью куда более изобретательный мыслитель. Один из тех, кто хорошо складывает все кусочки воедино, решая трудные задачи, приходя к верным решениям. Но я не могу спрашивать у него совета. Он уже все решил по поводу характера Джека. Противный голосок внутри меня нашептывал:
        Ты ничево не знаешь о нем. На самом деле.
        Он вор, Авантюрист. Проходимец. Разбойник.
        Воспоминание об Айке. Он стоит около Одноглазого. Он кричит: - Эй, Джек! Как ты там говоришь?
        А Джек поворачиваетца и улыбаетца, этой своей кривоватой улыбкой.
        - Говорю, передвигайся быстро, путешествуй налегке и никогда никому не сообщай своего настоящего имени.
        Он будет играть только по своим правилам.
        И тебе известно, что он никогда не говорил тебе правды.
        Ко мне подходит Ауриэль и заводит опять разговор о том, што надо вернутца вновь к видениям, што опасно вот так оставлять начатое, как мы это сделали. Я говорю ей, што стала прежней собой. Она только долго смотрит на меня, а потом уходит.
        В середине дня по лагерю разноситца объявление о предстоящем гулянье. Сегодня на закате будут музыка и пляски. Предполагаетца, што всему лагерю это пойдет на пользу, выпустить пар и немного повеселитца. Лилит с Мэг обещали спеть, если вспомнят подходящую песню для здешней компании.
        Што за пустая трата времени. Разве што за исключением одного.
        Это означает, што никто не будет мне докучать. Никто не будет болтать о опостылевшем путешествии вместе на запад, и вот меня предоставят на ночь самой себе. Они оставят меня в покое. Лью, Томмо (и наконец троекратное ура!) и Эмми.
        Все утро она досаждала мне. Словно муха, от которой невозможно было отмахнутца. Вот я пытаюсь все обдумать, а она то и дело наступает мне на пятки. Высказывая свои глупые идеи и отпуская дурацкие замечания. Я думаю, а што, если Джек хотел сказать вот это, или нет, вот то? А, зачем ты входишь снова в воду, Саба? Я собираюсь стать шаманом, как Ауриэль. И она трещит целый день, если она к чертям не заткнетца, я сверну ей шею.
        Я погружаюсь в обычную болтовню Эмми. Губа дрожит, подбородок трясетца, трагические глаза. Но она только улыбаетца и говорит, что рада, что я стала прежней. Затем, она быстро меняет тему разговора, говорит, што Мэг обещала научить её танцевать польку и я с тех пор её не вижу.
        Итак, хвала, этому чертову празднику.
        Я бросаюсь к берегу реки. Я снимаю свой сердечный камень. Поднимаю его и тот болтаетца у меня перед глазами. Он блестит на солнечном свете, молочным и холодным сиянием.
        - Это сердечный камень, - говорит Мерси, одевая мне его на шею. - Твоя мама дала мне его, а я вот теперь отдаю его тебе. Чувствуешь, какой он холодный? Обычный камень должен был бы согреться от тепла твоей кожи, но ни этот. Он будет оставатца холодным, пока ты не приблизишься к тому, кого так желает твое сердце. И вот тогда он станет теплым. Чем ближе ты к желанию своего сердца, тем горячее становитца камень. Вот откуда ты узнаешь, што это именно он.
        Сердечный камень приведет меня к Джеку. Покажет мне кто он. Раз за разом. Раз за разом, я игнорирую этот голос. Вот оно желание твоего сердца. Он то, што так жаждет твое сердце. Наконец, я прислушиваюсь. Теперь я знаю, что доверяю этому.
        Я дала его ему. Он вернул мне его.
        Мне плевать на тебя. Это он хотел мне сказать? Или, может это: Приди ко мне, найди меня, как того желает мое сердце.
        Я думаю о Джеке. Как он мог от всего отмахнутца. Как он мог следовать за мной, спасти меня и дратца со мной бок о бок. Оказатца перед лицом смерти, штобы помочь мне найти Лью. Безбашенный, отважный, приводящий меня в бешенство, Джек. Он никогда меня не подводил. Ни разу.
        Но.
        Джек в Мрачных деревьях. Показывающий дорогу Тонтонам к Ястребам, прекрасно зная, што те будут истреблены. Предающий своих друзей, тех, с кем еще пару месяцев назад сражался бок о бок.
        Все не может быть так, как рассказывала Маив. Эмми говорит, што я знаю Джека. Он у меня в сердце. Я должна держатца за это.
        Я могу только предположить причину, почему он с Тонтонами. Должно быть они поймали его. Он все свою жизнь в дороге. Он знает все и обо всем. мисс Пинч называла меня своим трофеем, когда Ангел Смерти прославилась на весь город Надежды. Именно этим для Тонтонов мог стать и Джек. Трофеем.
        Итак, што мне известно наверняка? Когда мы расстались, он направился на восток. Штобы рассказать женщине Айк, што тот мертв. Молли Пратт, в вычурном красном белье, с губами, словно спелые ягоды, которые заставят плакать любого мужчину от радости. Она заправляет таверной, в каком-то месте, которое зоветца штормовым поясом.
        Джек должно быть нарвался на Тонтонов где-то по дороге. Однако. Если же он бы оказался их пленником, то скорей бы прикончил себя, чем ездил бы с подобными людьми, творящими бесчинства. Я знаю, он бы так поступил. Я бы и сама так поступила.
        Я думаю до тех пор, пока способна думать. Пока у меня не начинает гудеть голова. Похоже травяной отвар Ауриэль все еще блуждает в моей крови. Если я отдохну, совсем чуть-чуть, все станет яснее.
        Все...все это...прояснитца. Рано или поздно.


        Я просыпаюсь. Я лежу на берегу реки. Темно.
        В лагере гремит музыка. Кто-то поет, выводя странные трели. Кто-то притопывает. Раздаютца хлопки в ладоши. Судя по всему, праздник в самом разгаре. Свет от факелов устремляетца в небо. Меня окружают звуки чужой радости. Должно быть весь этот шум и разбудил меня.
        Не могу вспомнить как заснула. Должно быть я проспала несколько часов. Я сажусь. Вода Змеиной реки в лунном свете мерцает серебряными искорками. Я опускаю голову себе на руки. Из мрака с карканьем появляетца Неро. Он наклоняет голову на бок и смотрит своими непроницаемыми глазами-бусинками.
        Мне плевать на тебя.
        Приди ко мне, найди меня, как того желает мое сердце.
        Я знаю, Джек в моем сердце.
        И вдруг, я знаю, што делать.
        - Што-то тут не так, - говорю я вслух. - Я вернусь. Я поверну в обратную сторону. Я найду то место - Воскрешение, о котором говорила Лилит. Я отправлюсь туда и разыщу его, и заставлю как-то связатца со мной. Насколько это может быть трудно? - Я глажу Неро по голове. - Я ведь нашла Лью, разве нет? Мы отправимся сегодня же. Пока они все будут спать. Што скажешь?
        Сердечный камень лежит на земле. Неро неожиданно его хватает и улетает с ним. Он парит над рекой. Он его бросает. Камень летит в воду.
        - Нет! - Я мчусь вдоль берега. Большими скачками. Я подпрыгиваю и взмахиваю рукой. Только бы суметь схватить его. Неро успевает первым.
        Я плюхаюсь на песок. Лицом вниз. Когда я поднимаюсь, вся вымокшая, задыхаясь от бега, он кружит над одним из тополей берегу. Самым большим, он самый высокий, ветвистый и пугающий. Если он бросит камень на него, то мне его никогда не достать.
        - Неро! Нет! Верни мне камень! Живо! -- Когда я кричу, я перехожу в брод реку, карабкаюсь по берегу и бегу к нему. - У на лети ко мне, негодный ворон!
        Он летит в направлении лагеря. Он дразнит меня, манит. То подманит к себе, то улетит прочь. То подманит, то улетит. То бросит камень, то поймает. Бросает и ловит. Почти позволяя схватить мне его, а потом вырывает из рук в самый последний момент. Почти заставляя мое сердце перестать битца, когда усаживаетца у трубы одной из лачуг, уборной, и чуть ли не опуская в неё мой камень. Дверь уборной запечатана. И на ней мелом нарисована большая Х. Это означает, што она закрыта.
        - Даже не смей! - выкрикиваю я.
        Я подпрыгиваю. Хватаюсь за трубу. Хватаюсь за него. Трубы гнетца. Я валюсь на землю и он снова ускользает от меня. Я бегу за ним. Камень должен привести меня к Джеку. Я не смогу уйти без этого камня.
        Праздник проходит на открытой площадке, где я впервые встретила Ауриэль. Какое-то отребье на платформе, играют словно по ним уже давно плачет дьявол. Пиликают на чем-то струнном, сжимают-разжимают гармошки, стучат на барабанах. По их красным лицам течет пот.
        Поет Лилит. Он зычно поет своим низким голосом. Юбки шуршат, глаза блестят. Мэг, босая, сидит на краю платформы и флиртует с каким-то парнем. Кто-то должен ему сказать, что бы он чутка поостыл. Она настолько затянулась в свое тесное платье, что только вопрос времени, когда лиф лопнет на груди и та вывалитца окончательно.
        Все пляшут. Они держатца рука об руку и движутца по кругу. Они держатца за талии и кружатца в танце. Все визжат от радости и смеютца. Кричат друг другу. Мужчины, женщины и дети. Усталасть накопленная за день исчезла с этих радостных лиц. По их венам бежит музыка. Она словно сама жизнь, которая говорит смерти нет.
        Неро ныряет прямо в середину. Я за ним. Я подныриваю под взлетающие руки, проскальзываю между людьми, следуя за ним, все время покрикивая на него.
        - Неро! Ко мне живо!
        Кто-то хватает меня за руку. Это Томмо.
        - Эй, Томмо, - говорю я. - Ты бы...
        Его рука у меня на талии, он кружит меня. Круг за кругом, его темные глаза жарко смотрят в мои. Он не отводит взгляда. Я хмурюсь, вспоминая слова Ауриэль.

«Глухой паренек. Осторожнее, Саба. Он в тебя влюблен».
        Затем я танцую с каким-то незнакомцем. Я вырываюсь.
        - Неро! - ору я.
        Я вижу Эмми. И Лью. Он покраснел. Его глаза блестят. Он так неистово танцует, што кажетца будто бьетца в лихорадке.
        Внезапно музыка ускоряетца. Круг разрываетца. Все свободны. Кто-то хватате меня за руку и кружит. Я запинаюсь и спотыкаюсь, сталкиваясь с телами танцующих, пока, наконец, мне не удаетца вырватца их этого столпотворения.
        Неро взлетает и усаживаетца на крышу, под которй ютитца платформа. Он каркает, радостный от того, што одержал надо мной победу. Мне никак его не достать, пока он там.
        - Черт возьми! - кричу я.
        - С птичкой недопонимание? - Это Маив.
        Она с Ауриэль стоят в нескольких футах, наблюдая за танцующими. Маив бледная и уставшая на вид, он она определенно пришла в себя. Ее свежее-вымытые волосы вьютца и ниспадают по спине. Они кажутца почти живыми.
        Я все еще мокрая. И потная иза беготни за Неро. Я смотрю сначала на него, потом на на крышу, когда ей отвечаю: - Ты как-то сказала, что если он мне надоест, то с радостью возьмешь его себе. Можешь смело брать.
        Она притворяетца удивленной.
        - Разве? Неужели я такое говорила? - прикалываетца она. - Что-то не припомню. Из меня та еще птичница.
        Являетца Лью. Он встает перед Маив. Свет факела окрашивает его губы в красный цвет, разглаживает его кожу, покрывает позолотом его волосы. Я так к нему привыкла, што порой забываю насколько он красив. Сегодня он красив яркой и неистовой красотой.
        Этот взгляд. Я видела его в городе Надежды все время.
        - Ты принимал чаал, - говорю я.
        - Чего? Не говори глупостей. - Он смеетца, слегка покачивая головой и говорит. - Ты не можешь просто спокойно смотреть на то, как я веселюсь, да? - Он протягивает свою руку Маив. К черту эти страдания, - говорит он. Потанцуем? - Он берет её за руку. - Давай же, Маив, - говорит он с улыбкой. - Потанцуй со мной.
        Она тихо вздыхает.
        - Я вижу. Я...я не могу, - говорит она. - Прости.
        Его улыбка меркнет. Его рот ожесточаетца. Он отпускает ее руку, разворачиваетца на каблуках и уходит. Его спина напряжена от боли.
        Маив наблюдает за тем, как он уходит.
        - У меня нет никакого права танцевать, - говорит она.
        - Я никогда не видела его таким, - говорю я. - Могу поклястца,что он под действием чаала, но... - я поворачиваюсь к Ауриэль. - Я думала, что ты говорила, што лагерь чист.
        - Я говорила, - говорит она. - Это так, то есть, я думала, што это было так, но думаю, мне лучше...
        - Вот ты где! - Это Эмми. Блестящие глаза, перепрыгивает с ноги на ногу, ее щеки розовые от взволнованности.
        - Ты проспала весь день. Лью никому из нас не позволил будить тебя. Эй, Саба, разве тут не весело?
        - Нет, черт возьми, невесело, - говорю я. Именно тогда, Неро кричит на меня. - И эта чертова птица - вор. Он забрал мой сердечный камень и не хочет отдавать его.
        Эмми показывает на него, смеясь.
        - Ой, посмотри на него вон там! Ну ладно, он плохой мальчик. - Когда она бежит обратно танцевать, она кричит через плечо, - я же говорила тебе он безнадега!
        Ее последние слова отдаетца эхом у меня в голове. Он безнадега. Безнадега.
        Маив говорит мне што-то. Я отвечаю ей, но я не знаю што.
        - «Вы проиграли и ты этому причина. Ты безнадежна. В тебе столько гордыни. Ты должна была увидеть нас в лунном свете было больше трех часов». На небе не было луны в ту ночь, когда Тонтоны пришли в Мрачные деревья, - говорила Маив. - Они пришли в середине ночи. Было три часа, но было очень темно... на небе не было луны.
        Эмми была права. Это не похоже на Джека. Он не говорит так.
        Мир затихает. Отдаляетца. Музыка, смех, голоса. Но слышно только один голос. Его голос. Джека.
        - Встреть меня в Безнадеге, Саба. Будь там в следующее полнолуние. Это правило трех.
        Он отправил мне послание. Окруженный Тонтонами, имея только лишние секунды, он отправил мне послание, штобы спасти Маив. Или себя.
        Правило трех Джека. Он рассказал мне о нем в городе Надежды, пока город горел вокруг нас.
        Мы с ним бежим. Уворачиваясь и отпрыгивая, когда обломки горящего здания падают на землю.
        - Слыхала когда-нибудь о правиле трех? - орет он.
        - Нет! - говорю я.
        - Если ты спасешь чью-то жизнь три раза, то она будет принадлежит тебе. Ты спасла меня сегодня, это первый раз. Еще два раза и я весь твой.
        - Я постараюсь проследить, штобы этова не случилось, - говорю я.
        Он останавливаетца. Хватает меня за руки.
        - Это случитца, если это должно произойти, - говорит он. - Это все предсказано звездами. Это все судьба.
        Он делает вид ,что правило трех это игра. Шутка. Но это не так. Во всяком случае, не для него. Вот так он связывает себя с людьми, о которых заботитца. Как они првязываютца к нему.
        Во время пожара в городе Надежды, когда я вытащила Джека из морозильника...я впервые спасла ему жизнь. Во второй раз я спасла его от адовых червей. Осталось спасти его в третий раз. Потом его жизнь будет принадлежать мне.
        И пока я обдумываю это, пока мой мозг разжевывает это, мои глаза продолжают наблюдать за тем, что происходит вокруг.
        Оркестр играет. Танцоры танцуют. Мэг все еще сидит на краю платформы. Лью у ее ног. Он смотрит вверх на нее. Его руки обхватили ее лодыжки, гладя ее голые ноги неугомонными движениями. Она спрыгивает вниз. Она берет его за руку. Она уводит его в ночь.
        Маив это тоже видела. Ее спина напряжена, она крепче обхватывает себя руками. Горячая волна покрывает ее шею. Она стоит так с мгновение. Затем, подымая голову высоко, она поворачиваетца и уходит.
        Правило трех. Спасти его жизнь еще раз и он мой. Спасти его...
        Жизнь Джека. Он в опасности. Следующее полнолуние.
        Следующее полнолуние. Через три ночи начиная от сегодня.
        Звуки мира уходят ударяют в спину. Словно стеной воздвигаютца позади меня. Музыка, смех, голоса. Ярость бьет меня поддых и взывает к жизни. Кончики пальцев покалывает. Я завожусь так сильно, што готова вот-вот разорватца на части.
        Так я чувствовала себя перед боем в Клетке. Живой. По-настоящему и свирепо живой. Я могла думать ясно.
        Я прокладываю себе путь сквозь толпу танцующих, прямо к платформе. К музыкантам. Лилит распевает похабные песенки. Я кладу руку на её плечо и она умолкает, уставившись на меня.
        - Безнадега, - говорю я. - Слышала о такой? Чего-нибудь знаешь?
        - Конечно, - говорит она. - Это жилище Молли. Мы с Мэг работали там.
        - Где это?
        - В Новом Эдеме, - говорит она. - Прямо по середине Пояса Бурь.
        - Понятно, - говорю я. Я начинаю идти и она хватает меня за руку.
        - Ты не можешь пойти туда, - говорит она. - За твою голову назначена цена.
        - Никому не говори, - говорю я. - Поклянись.
        - Но я...
        - Поклянись, Лилит!
        Она молча смотрит на меня. Она может видеть, што я полна решимости.
        - Хорошо, - говорит она. - Но ты...
        Я уже спрыгнула вниз, направляясь к палатке Ауриэль. Но я могу слышать ее голос даже сквозь шум музыки. Могу слышать, как она зовет меня.
        - Саба! Будь осторожна!


        Никто не преследует.
        Траккер развалился перед палаткой Ауриэль. Как только он замечает меня, он сразу же встает. Я приставляю палец к губам, показывая ему, штобы он молчал. Я проверяю, чтобы никто не следил, когда мы входим внутрь.
        Лью с Томмо оставили все наше снаряжение в стороне. Все оно было аккуратно собрано, готовое к отправлению на запад на рассвете. Я хватаю свой кожаный мешок и быстро проверяю, что же там внутри. Полный бурдюк, огниво, нож, одеяло, вяленое мясо. Все только для того, штобы выжить.
        После того, как я надеваю тунику, я ищу оружие. Мне нужно какое-то оружие. Мои глаза смотрят на лук и колчан Лью. Нет, это будет неправильно. Вместо этого я беру его рогатку. Засовываю ее себе в штаны за спину. Я отбрасываю мысль, што я оставляю его, Эмми и Томмо. Мысли о том, как они будут сходить с ума от переживаний, когда поймут, што я ушла. Я заглатываю внезапный, сильный страх остатца одной. Джек в беде. Он нуждаетца во мне.
        Двигайся быстрее. Не думай.
        Я хватаю снаряжение Гермеса. Забрасываю свой мешок на плечо. Траккер сидит там. Наблюдает. Ждет.
        - Пошли, - говорю я.
        Я проверяю снаружи, все ли чисто, когда мы выскальзываем с ним из палатки. Мы торопимся скорее-скорее добратца до окраины лагеря, штобы там найти Гермеса. В течение дня, весь скот собирали (лошадей там, верблюдов, мулов, да короче всех) и привязывали к колышкам, на случай, если они испугаютца ночного шума и попытаютца броситца в рассыпную. По дороги я свистом подзываю Неро.
        Когда показываетца небольшой загон, я останавливаюсь.
        - Траккер, ко мне, - говорю я. Он прижимаетца ко мне. - Ты не можешь пойти со мной, - говорю я. - Это слишком далеко. Ты должен остатца с Ауриэль. С ней безопасно. - Пока я говорю, то разматываю веревку со своего пояса, крепкую, сделанную из бечёвки из дикой маслины, и одеваю петлю из неё ему на шею. Я веду его к большому тополю, который растет в нескольких футах от шалашей и привязываю его к стволу. Его бледные глаза следят за каждым моим движением. - Не смотри на меня так, говорю я. - Это для твоего же блага.
        Он ластитца ко мне. У меня в носу покалывает, но я стараюсь успокоитца. У меня нет времени рыдать. Я чешу ему за ушами и целую в грубый мех.
        - Спасибо, - шепчу я. - Теперь ты останешься здесь. И сиди тихо.
        А затем я оставляю его. Какое прекрасное создание, он не издает ни звука. Как я ему и велела.
        Из темноты выныривает Неро и усаживаетца мне на плечо, у него в клюве зажат кожаный шнурок, с которого свисает мой сердечный камень.
        - А ну отдай-ка мне его, негодник. - Я забираю свой талисман у Неро и вешаю его себе на шею. - Если бы ты не оказался сейчас таким услужливым, то я бы тебя бросила здесь, привязав к какому-нибудь дереву, - говорю я.
        Мы добираемся до загона для скота. И видим Ауриэль. Она стоит возле Гермеса, поглаживая того по носу. Звездный свет освещает звездную девушку, завернутую в темно-красную шаль. В лунном свете блестят бусинки в её волосах. Неро подлетает и усаживаетца на веревку, натянутую рядом с ней.
        Я подхожу и бросаю свой походный мешок на землю. Я ничего не говорю. Я не смотрю на неё. Даже мимолетного взгляда не бросаю на неё, когда седлаю Гермеса попоной и мягкой циновкой и продеваю через его голову уздечку.
        Она помогает мне все привести в порядок. Наши глаза встречаютца. Я тут же отвожу взгляд.
        - Я иду за Джеком, - говорю я. - В Новый Эдем. Он отправил мне послание. Он в беде.
        - Скажу в последний раз, - говорит она. - Ты опасно открыта, Саба. Мы еще не закончили, мы остановились в неподходящий момент. Пожалуйста, останься и позволь мне закончить.
        - Я не могу ждать, - говорю я. - Я и так уже потратила слишком много времени.
        - Хорошо, - говорит она. - Я сделала все, што могла. Я принесла тебе это.
        Она идет к забору. Поднимает лук, который был прислонен к нему, бледный, серебряно-белый лук. Я останавливаюсь. Холодная дрожь пробегает по моей коже. Я подныриваю под шеей Гермеса и встаю перед Ауриэль. Она протягивает мне лук.
        - Лук твоего дедушки, - говорю я. - Намида.
        - Да, - отвечает она. - До того, как он стал шаманом, он был великим воином. Теперь лук принадлежит тебе.
        - Он сделан из сердцевины белого дуба, - говорю я. - Его нельзя сломать.
        - Ты помнишь, - говорит она.
        - Конечно, помню, - говорю я.
        Я тянусь к нему. Беру его в руки. Мою кожа покалывает в том месте, где соприкасаетца с деревом. Я чувствую его гладкость. Его вес. Лук приятный на ощупь. Настоящий. Идеальный.
        Ауриэль протягивает мне стрелу. Я подымаю лук и натягиваю тетиву. Он прирастает ко мне. Становитца частью меня. Мои руки остаютца уверенными и твердыми. Не трясутца. Не дрожат.
        - Все получитца, - говорю я. Я вешаю лук за спину. Она протягивает мне полный колчан. - Мне лучше уже отправлятца в дорогу, - говорю я.
        Ауриэль держит голову Гермеса, пока я взбираюсь на него. Музыка проплывает, окутываетца теплым ночным ветерком. Безыскусный сладкий шепот вальса.
        - Есть более короткий путь, - говорит она. - Он короче, но небезопаснее.
        - Расскажи мне, - прошу я.
        - На север отсюдова, ты поедешь по старой дороге Мародеров, которая проходит через Пустыню, - говорит она. - Если будешь ехать быстро и не будешь останавливатца, ты попадешь в Расщелину Яанн до рассвета. Там заканчиваетца дорога. Как только ты пересечешь Расщелину, то попадешь на земли Тонтонов. Ты окажешься в крайнем северо-западном районе Нового Эдема. Там никто не живет, ты можешь проскользнуть незамеченной.
        - Никогда не слышала о северной дороге, - говорю я.
        - Это потому что редко кто выбирает такой путь. Они зовут его Призрачный путь, - говорит она. - Много разных историй ходит о нем. Духи Мародеров ездят там, ища место для успокоения своих потерянных душ. Странные твари. Собиратели черепов.
        - Я все-таки рискну, - говорю я.
        - А што мне сказать Лью? - спрашивает она. - Он ведь пойдет за тобой, ты же знаешь.
        - Вот поэтому я должна уехать сейчас, - говорю я. - Задержи его. Солги ему, делай то, што посчитаешь нужным. Только выиграй немного времени.
        Я начинаю отъезжать на Гермесе, но она хватает его за уздечку.
        - Подумай о своем брате, - говорит она. - Он...Его раны слишком глубоки, чтобы их можно было увидеть. Они очень опасны. И помни, что я сказала тебе о Томмо, он...
        - У меня нет на это времени, Ауриэль. Отпусти меня.
        - Это важно, ты в самом деле...
        - Я сказала, отпусти!
        - ДеМало, - говорит она.
        Мой желудок сжимаетца. - Што там с ним? - спрашиваю я.
        - Он Кормчий, - говорит она. - Ты снова встретишься с ним. Ты не готова.
        Мои ладони становятца липкими.
        - Я постараюсь держатца от него подальше, - говорю я.
        - Саба, - говорит она. - Ты только начала узнавать, кто ты есть на самом деле, на што ты способна, кем ты можешь быть. Помнишь, там в палатке, в твоем видении...ты права, ДеМало знает тени. Свои собственные, твои, и всех нас. У нас у всех есть они. Они мощная часть тебя, но ты должна научитца...
        Она переводит дыхание. Я могу видеть, как она снова слушает голоса, голоса своих проводников. Она кивает.
        - Настало время, штобы всем начать сплачиватца, - говорит она. - Мир движетца слишком быстро. Ты должна сделать это сама. Будь очень осторожна.
        - Я должна идти, - говорю я.
        Неро вылетает иза забора. Он кружит в вышине, безмолвный разведчик ночи.
        Она отпускает поводья. Отходит в сторону, плотно заматываясь в свою шаль.
        - Не останавливайся в Призрачном пути, - говорит она. - Што бы не случилось.
        - Прощай, Ауриэль, - говорю я.
        - И не теряй свою веру, - говорит она. - Если это случитца, мы все будем потерянными.
        Я киваю на прощание, когда отъезжаю. Я беру курс на север. И я не оглядываюсь назад.


        В поллиги от лагеря, Неро возвращаетца обратно. Он пролетает мимо меня, зовя, зовя, зовя.
        Я поворачиваюсь, штобы посмотреть, почему он так суетитца.
        Траккер выбегает из темноты. Он догоняет Гермеса.
        Траккер. В последний раз я его видела привязанным к тополю. Не видно никаких следов его привязи.
        Он ничево не говорит. Не гавкает, не бросает упрекающее взгляды. Он просто бежит рядом с Гермесом.
        Мое сердце радуетца. На душе светлеет. Тепло заполняет мою грудь. Што там говорила Ауриэль?
        Теперь он бегает за тобой. Волкодав и ворон. Достойная компания для воина.
        Мой ворон. А теперь, по всей видимости, и мой волкодав.
        Он не останитца в стороне. Я была не права, когда привязала его. Я не поступлю больше так. Я должна была догадатца, что его невозможно привязать.


        Призрачный путь



        Мы едем по каменистой равнине. Мимо озер с каменистым дном и хвойных, душистых лесов, где воздух тяжел и холоден. Место непроглядной тьмы. Очень древнее.
        Ночь черна. На небе нет звезд. Луна сильно светит белым. Каждый мой нерв дрожит от напряжения. Гермесу не легко идти. Если бы я поторопила его, он бы полетел. Но, как бы сильно я этова хотела, я придерживаю его, чтобы он шел спокойно. Спокойно, все время спокойно. Нам еще предстоит пройти долгий путь.
        Его копыта стучат по земле. Слышитца звук, чего-то падающего. Приглушенно. Где-то вдалеке, очень-очень далеко, я думаю, что я слышу удар барабанов. Или мне это кажетца? Трудно сказать. Потом ничево. Тишина. Скалистая территория, как эта навивает мысли о призраках. Призрачный путь. Призраки Мародеров. Путешественники, которые отправились в путь, но никогда не вернулись.
        Теперь я знаю все о призраках. Беспокойные духи. Для меня они не представляют никаких опасностей. Я тянусь к своему сердечному камню, который висит на шее, и я думаю... я думаю о Джеке. О том, што будет, когда я увижу его. Когда он крепко обнимет меня, а я его и сердечный камень будет обжигать мне кожу.
        Я думаю о том, что мы должны сказать. Он мне. Я ему. Я мягкая девушка. Я не знаю грубых слов.
        Будь со мной, Джек. Вот что я скажу. Гори со мной. Сияй со мной.
        Неро летит впереди. Траккер бежит позади. Я смотрю направо и налево. Я готова, полна решимости. Все чисто. И впервые за долгое время я могу дышать.

«Здесь. Сейчас. Одна. Без единого доказательства, кроме моего собственного сердца, - скажу я. - Я могу жить и без Лью».
        Он душит меня. Заглушает. Запирает меня. Привязывает меня к себе своими переживаниями, беспокойством, гневом и страхом.
        Когда я найду Джека, когда мы будем вместе, я найду способ ему помочь. Я обязана. Я клянусь, что найду. Джек и я, мы найдем способ помочь Лью.
        На Призрачном пути мне не встречаются призраки. Но што-то здесь не так. В воздухе витает запах смерти. Уныние. Это место ни на что не похоже. Оно не совсем живое и не совсем мертвое. Оно што-то ожидает. Как момент между жизнью и смертью.
        Мы проезжаем мимо проржавевших, разбитых машин. Одна за другой, на многие лиги вперед. Но все они как бы обращены на запад. Как будто все они собрались вместе в одно и то же время, но по какой-то причине остановились и остались здесь навсегда.
        Па как-то рассказывал, што когда был еще мальчишкой, то натыкался на тележку с четырьмя Мародерами внутри, которых потом развеял ветер. На них все еще осталась кожа, которая обтягивала кости, напоминая высохшие горошины в таком же высохшем стручке. Я благодарна тому, што в этих машинах нет настоящих мертвецов. Призрачный путь пугает што надо.
        Когда уже сгущаютца сумерки и тьма уже практически завладевает этим краем, он начинает менятца. Я начинаю видеть широкие, глубокие борозды в камне. Шрамы, такие большие, что скалы становятца похожими на каньоны. Словно с земли содрали скальп. И та обнажила свое нутро. Снова и снова, лига за лигой. Природа не прикладывала к этому руку. Это все творение рук человеческих. Людей, который давно умерли. Мародеров.
        Я притормаживаю Гермеса и тот плететца совсем медленно. В бледном свете луны, я смотрю на плоды их ужасающего труда. На ненависть, с которой они относились к земле. На корпуса их машин. Скелеты и остовы их строений. Раскуроченные трубы. Изогнутые и покореженные груды железа. Кругом ржавчина. Безмолвие.
        Ни деревца не растет здесь, ни кустика. В отличие от большинства Мародерских мест, скрытых то людских глаз, пройденными годами, десятками лет, грязью, травой и мусорам с деревьями. Но здесь нет ничего живого. Только огонь. тоненькие речушки, маленькие озерца в огне. Везде, где есть вода - там огонь. Низкий и опасный. Тягучий и вязкий. Он горит черным и красным. Словно отравленная кровь сочитца из смертельной раны.
        Из шрамов в почве, в воздух просачиваютца столбы пара.
        Если на Призрачном пути и есть беспокойные духи, то это не Мародеры. Это духи природы. Духи земли и воды. Воздуха, трав и живых созданий. И они в праве мстить за все то зло, што сотворили люди.
        Нет, души Мародеров здесь не бродят. Это место, этот ад, их дом. Они пойманы в ловушку своими горящими реками. Они заточены в них навечно. Никогда им не обрести свободы. Их голоса молят в пламени огня. Сжальтесь, простите нас, будьте милосердными к нам. Пленники собственной гибели. В ловушке до конца времен.
        Я слышу, как они взывают. Я им не отвечу. Они не заставят меня. Я поворачиваюсь лицом к погубленному краю.


        Мы въезжаем на более милостивую территорию. Здесь уже ни одни сплошные скалы, а кое-где попадаютца островки земли. То там, то здесь виднеютца сосновые лесочки да небольшие холмики. И все это время, пока мы едим ни единого движения. Ни тебе следов от колес, или там следов животных, отпечатков людских ног, ничегошеньки. Похоже, Ауриэль была права. Никто не путешествует дорогой призраков.
        Когда небо еще сумрачно, но уже чувствуетца приближение наступающего утра, мы натыкаемся на опрокинутый фургон, который перегораживает дорогу. Я поводьями придерживаю Гермеса, пока мы медленно обходим, вставшее на нашем пути, препятствие.
        Повозка в плачевном состоянии. Вокруг разбросан скудный скарб. Опорожненные консервные жестянки, поношенные мужские ботинки. Траккер все обниюхивает. Неро пикирует вниз и на што-то усаживаетца. Он што-то поднимает в клюве и показывает мне што это. Тряпичная детская кукла.
        - Оставь, - говорю я.
        Что бы здесь ни произошло, это не были дружеские посиделки. И я бы сказала, случилось это не далее, чем пару дней назад. Следы от колес все еще четкие. Видны отпечатки копыт пони, который судя по ним, ударился в панику. И еще какие-то следы...животного что ли, но точно не человека. Но я никогда не встречала подобных. Каждый след больше моих обеих вытянутых рук по бокам. Ноги у этого создания двупалые. Внутренний палец на вид гораздо больше внешнего. И при ногте. Очень похоже на копыто, но это не оно.
        Эта территория зоветца Призрачной дорогой. Но этот путь забирает и редко создает.
        Я вглядываюсь в деревья. Лес, по обе стороны тропы стоит густым частоколом, обещая темень и недружелюбие. Там что? Какое-то движение? Траккер смотрит в ту же сторону и рычит. Может и здесь ничем не лучше, чем там где скалы.
        - Траккер, вперед! - говорю я.
        Теперь я должно быть недалеко уже от Расщелины Яанн. Но Траккер продолжает поглядывать направо, в деревья по южную сторону от тропы. Мы проехали где-то лигу или около того. Траккер похоже чуть расслабился, а я слышу как впереди плещетца вода.
        И надо же, тропу пересекает узкий ручей. Он спешит через лесок, невнятно бормоча в нервной спешке. По мере нашего к нему приближения, Гермес идет еще медленнее. Он трясет головой, не желая двигатца дальше, когда я понукаю его идти вперед. Он замедляетца, а потом замирает как вкопанный.

«Што бы не случилось не останавливайся на Призрачном пути».

«Што бы не случилось». Ну, так у меня всего одна лошадь, и ему нужно пить. Да и Траккеру тоже, он ведь бежал всю ночь. Мы не задержимся. Всего-то остановимся на пару секундочек и сразу же в путь. Я слезаю с Гермеса. Вода бежит быстро на мелководье, ударяясь о камни.
        - Подожди, - говорю я. - Я проверю, штобы убедитца, што...
        Гермес отталкивает меня сильно раздувая ноздри, когда Траккер бросаетца в ручей и начинает жадно пить. Неро приземляетца на один из камней и погружает свой клюв в воду.
        - Похоже, все в порядке, - говорю я.
        Мы пьем долго и досыта. Вода идет рябью, закручиваетца в маленькие водовороты. В преддверии наступления дня вода кажетца черной. Она обжигающе холодна и безвкусна, словно лижешь камень. Я поднимаю глаза к небу и лью воду себе на лицо. Темные облака прячут луну. Все-то немногое, что осталось от ночи перепутываетца с тенями от леса и теперь нельзя отличить одну от другой. Я прищуриваюсь. Похоже, кто-то срезал себе дорогу через лес на северной стороне Призрачного пути.
        Неро издает пронзительный крик. Я выливаю на себя последнюю, зачерпанную руками порцию воды.
        - Ой!
        Я всплескиваю руками и подношу к губам левое запястье. Металлический привкус крови. Должно быть, я порезалась о камень. Я опускаю руку в воду, желая смыть кровь.
        - Нам лучше идти дальше, - говорю я.
        Траккер тут же выскакивает из ручья. Он непонятно на что пялитца, напрягаетца и рычит.
        Я хмурюсь: - Да, што с тобой? - спрашиваю я.
        Што-то проскользнуло, задев меня. Што-то длиное и гладкое. Я выдергиваю руку и вглядываюсь в водный поток. Я не могу хорошенько разглядеть, света мало, а вода такая темная.
        Облака расходятца, обнажая луну.
        Ручей кишит змеями. Длинными, черными, толстыми гадами, которые не переставая шевелятца и извиваютца. Вдруг, я понимаю, што моя кровь все еще капает. Вода со змеями начинает бурлить.
        - Аах!
        Я карабкаюсь обратно. Тракер неистовствует, оглушительно лает. Гермес возбужденно ржет. Змея опутала одно его переднее копыто. Я хватаюсь за змею и отшвыриваю прочь от Гермеса. Я хватаю камень и бью твари по башке. Когда я размазываю змею по земле, Гермес спасаетца бегством. В панике он бросаетца в лес, вниз по дорожке, которую я заприметила чуть раньше.
        - Нет! - я бросаю камень и бегу за ним, Траккер не отставая спешит за мной.


        Мы с Траккером бросаемся вдогонку за Гермесом. Он уже скрылся из виду. Мы бежим по добротной дорожке, проложенную сквозь чащобу, которую будто кто-то специально расчистил для нас. Может охотники, а может кто другой. Это первый и пока единственный признак жизни, который мне попался на глаза после ночи езды, но я этому не рада. Чем быстрее я найду Гермеса, тем быстрее уеду отсюда, для своего же блага.
        Наши ноги бесшумно соприкасаютца с землей, утопая в покрывале из сосновых иголок. Я на бегу, вынимаю иза спины свой лук, и вставляю в него стрелу. Я не останавливаясь оглядываюсь по сторонам и назад, готовая ко всему. Я слышу, Неро, летящего где-то там за деревьями, который каркает и дает нам понять, што он с нами.
        Ночь уже начинает идти на убыль и день торопитца скорее-скорее вступить в свои права. Теперь все разглядеть гораздо проще, даже находясь среди деревьев. Впереди невдалеке, я вижу открытую местность, похожую на поляну. Я держусь в стороне от поляны, не выходя из тени деревьев, штобы все, как следует, разведать. Траккер прижимаетца ко мне ближе. Мой нос слышит какой-то странноватый запах. Волоски на затылке поднимаютца дыбом. Сладковатый вязкий запах. Убедившись, што никого нет, мы выходим на окраину поляны.
        И передо мной открываетца вид на мародерский храм. Должно быть от разорения его спасло то, што он скрыт под лесным пологом да металлическая конструкция из опор. Когда-то давно при виде этого храма наверняка захватывало дух. Его каменные стены все еще стоят горделиво и величаво, с этими своими арочными зияющими окнами, причудливыми узорами над проемами, где должны были быть двери. Есть и железный крест, окруженный деревьями.
        Там никого не видать. Один Гермес, который стоит в дверном проеме и на что-то смотрит.
        - Гермес, - шепчу я.
        Конь бьет хвостом и заходит внутрь.
        Я проклинаю себя. Лук наготове, когда, прокладывая себе путь через лесок, все время смотрю по сторонам. То вправо, то влево, то прямо, то вправо, то прямо. Забавно, но от этого сладковатого запаха, меня подергивает.
        Неро приземляетца на импровизированную крышу, и смотрит в широкую прореху, а потом исчезает в ней. Великолепно. Сначала мой конь, а теперь еще и мой ворон внутри. Но, вроде, оттуда не доноситца никаких признаков опасности (ну там хищного животного или еще чего), это хоть што-то, по крайней мере.
        Я крадусь на цыпочках через поляну, обхожу экскременты животных, которых я не признаю. Траккер обнюхивает кое-какие и со скулежом отскакивает назад.
        Я замечаю перо, которое зацепилось за ветку дерева и повисло на нем, где-то на уровне моего плеча. Белое и пушистое. Но оно не птичье, я точно знаю.
        Повернувшись спиной к храму я осторожно проскальзываю в черную дыру проема. Я заглядываю внутрь. Через прорехи в потолке в храм проникает слабый свет серых небес. Никакого шевеления. Все чисто. Я вхожу.
        Я застываю. По коже мурашки, волосы встают на голове дыбом.
        В нем полным-полно скелетов. Больших и маленьких. На любой вкус. Они сидят бок о бок, на длинных деревянных скамьях. Их белые кости блестят в тусклом свете. Они все обращены лицами в сторону возвышающейся платформы в дальнем конце храма. Стена позади платформы завалена черепами.
        Я осматриваюсь. Это одно большое помещение, гораздо больше в длину нежели в ширину. Проход делит храм пополам по всей длине, прокладывая дорожку прямиком от того места, где стою я к внутренней двери, у которой выситца груда черепов. По обе сторона прохода, стоят скамьи. Вдоль боковых стен стоят проволочные клетки полны костей. В середине каменной платформы, в неглубокой яме горит костер. Поверх костра пристроен тяжелый железный котёл. От которого поднимаетца пар. Вот откуда исходит-то вонь.
        И вот где Гермес. Он стоит у подножья платформы, роясь в стогу сухой травы, сваленной там.
        Я начинаю на цыпочках крастца к нему. Моя голова так и вертитца из стороны в сторону, всматриваясь в скелеты, рассаженных на скамейках. Здесь их наверное сотни. У всех кости скреплены проволками. Они аккуратненько усажены на свои костяные задницы. Кто-то проявил упорство, собирая их, косточка за косточкой. Сидят, такие умиротворенные, как будто ждут чего. Чтож, ясно-понятно, теперь никто из них никуда не спешит.
        У некоторых руки сложены на коленях. Другие те, што побольше, держат за руки тех, што поменьше. Я так и жду, што они сейчас повернутца в мою сторону и уставятца на меня своими пустыми глазницами. Неро перелетает с черепа на череп, останавливаясь у каждого и издает какой-то непонятный для меня вороний клёкат по поводу каждого. Траккер поблизости, поглядывает на меня обеспокоенными глазами. Я велю ему вести себя тихо, прикладывая палец к губам.
        Чего бы не было в этом котле - оно сильно кипит. Вонь стоит такая, што аж у меня аж резь в глазах. Я ступаю на платформу и гляжу, што же это там такое.
        Чан в высоту мне по грудь. И мне не заглянуть внутрь. На полу неподалеку стоит длинный шест с привязанным к нему тазом с одного конца. Это своеобразный здоровенный ковш. Я беру его и опускаю в котел и зачерпываю содержимое. Он чем-то наполняетца. Я што-то выудила. Я вынимаю ковш. Рука за рукой, рука за рукой - я подтягиваю ковш к себе. Запах заставляет меня немедленно закрыть нос и рот рукой.
        Я пялюсь в таз. В котором пенистая жижа. Плавают глазные яблоки. Какое-то движение на поверхности, всплывает нечто большое. Это большое медленно, лениво поворачиваетца и на меня смотрит лицо. Человеческое.
        - Аааа! - вскрикиваю я. Я отбрасываю ковш и отпрыгиваю назад. Голова вылетает из таза и шлепаетца к моим ногам. Я еще раз отскакиваю, спотыкаюсь и неосознанно хватаюсь за лук. Этот...этот кошмар когда-то был человеком. У меня трясутца руки и я пялюсь на голову.
        Носа нет. Глаз не видать. Губ тоже. Одно ухо с серебристым кольцом в нем. Клок длинных темных волос. Кое-где кожа и плоть слезли, обнажив кость. А та кожа, што осталась напоминает жирную дохлую рыбу, и стекает с черепа водянистыми клочьями.
        Траккер лает, будто чокнутый.
        На меня пикирует што-то черное. Я вскрикиваю и пригибаюсь. А это оказываетца Неро.
        - Чертпобери, Неро! - восклицаю я.
        Он каркает и каркает и летит к стене с черепами передо мной. Он садитца на один. Они мне ухмыляютца. Уставившись безумным взглядом из их пустых глазниц.
        Храм полный скелетов. Клетки с костьми. Оскальпированная головы. Стена полная трофеев в виде черепов. Стародавние истории о которых толковала Ауриэль. О духах и странных животных. Собиратели черепов. Охотники за головами.
        Огонь. Кто-то же его разжег и поддерживает. Кто-то, кто ушел недалеко и может вернутца в любую секунду. Этот кто-то может прямо сейчас наблюдать за мной.
        Я хватаю Гермеса за поводья и скорее прямиком тащу того к выходу. Вращая головой из стороны в сторону.
        Неожиданно, дверь в стене с черепами открываетца. Кто-то входит.
        Я бегло оглядываю его. Босой. Лысый. С головы до ног выкрашен в белый цвет, но на глазах по черной полосе и рот черный. Одетый в мешковину порезанную на полосы. На талии висят скальпы. На шее духовая трубка для выдувания отравленных маленьких стрел - дротиков. Я поднимаю лук. Целюсь. Стреляю.
        С мгновение я пялюсь на него, он на меня. Он хватает свою трубку и стреляет.
        Он быстр. Но я быстрее. Я ныряю. Отравленный дротик пролетает у меня над головой. Я чувствую это по ветерку у себя в волосах. Моя стрела попадает в цель. Прямо в сердце. Идеально. Он заваливаетца назад. Ударяясь в стену с черепами и с глухим стуком падает на пол. Черепа дождем сыплютца на него, вокруг него, ударяясь об пол с раскатистым гулом.
        Потом. Когда шум стихает, я слышу их.
        Барабаны.
        Бой барабанов. С севера. Звук становитца громче. Они движутца сюда. Это может означать только одно: паника, боль и мой череп у стены.
        Это никакая там не страшилка. Это все взаправду.
        - Неро! - окрикиваю я.
        Я разворачиваюсь и драпаю. Я стремлюсь, как можно быстрее удрать из этого храма, и выбратца на тропинку. Я бегу так быстро, как никогда. Я даже скорее лечу, мои ноги едва касаютца земли. Я слышу, как Гермес с Траккер спешат за мной. Неро каркает пролетая над деревьями. Я на полной скорости вылетаю из пролеска и оказываюсь на Призрачном пути. Мы с Гермесом и Траккером оказываемся там же, откуда пришли. Я кричу на них, когда сама бегу по дорожке на запад.
        - Сюда! - кричу я. - Сюда, чертподери!
        Я слышу их, чувствую, как они спешат за мной. Я перекидываю лук себе за спину. Когда Гермес уже чуть ли не наступает мне на пятки, он замедляетца. Я на бегу хватаю его за сбрую и вскакиваю ему на спину.
        - Пошел, пошел, пошел! - понукаю я и пришпориваю коленями его в бока. Я прижимаюсь к его шее. Сердце колотитца. Желудок крутит. Глаза немедля застилает красная пелена.
        Призраки Мародеров. Путешественники, што здесь застряли, которых никогда не увидят. Охотники за головами - оказались правдой, которая скрывалась за детской страшилкой. Когда они найдут своего кострового мертвым, то пустятца в погоню. А нас легко будет отыскать.
        Когда мы гнали во весть опор вдоль дороги, в висках у меня неистово стучало.
        Я убила его. Мне пришлось. Не было выбора. Однако. Еще одна жизнь на моей совести. И не важно, друга или врага, каждая смерть оставляет зарубки в моей душе.
        Но, ё-моё...я снова держу в руках лук. Свой лук из белого дуба, подарок шамана.
        И попала прямо в сердце. Без страха и колебаний.
        Вот, что радостно.
        Вот, она сила.
        Прекрасно, здорово, и вместе с тем ужасно.
        Мое потаенное темное я напоминает о себе из глубин моего сознания.
        Траккер бежит за нами по пятам. Неро летит впереди. Гермес летит по земле, подгоняемый тревогой. Он - дикий ветер. Полоса света. Его копыта переносят нас в желтый рассвет, когда мы въезжаем в Расщелину Яанн.


        Мы добираемся до Расщелины Яанн только к середине дня. Та оказалась в конце дороги. Границей между здешним миром и Новым Эдемом. Через Расщелину пролегает территория Тонтовон. И там Джек.
        Лес начинает редеть, и неожиданно мы оказываемся в шагах двухсот пятидесяти, трех ста от Расщелины.
        Впереди веднеютца две пирамиды, сложенные из камней, которые собраны чуть в стороне от дороги, словно красный флаг, который кричит о подстерегающей впереди опасности. Я останавливаюсь у них, спрыгиваю на землю и быстро осматриваюсь.
        Если бы не пирамида из камней, которая здесь как знак об опасности, то мы бы неминуемо угодили бы в ущелье и разбились бы на смерть. Потому что - вот она Расщелина. Это иссохший каньон. Здоровенная глубокая щель в земле, как будто её кто-то вырубил гигантским кайлом. Футов в тридцать наверное в глубину. Неимоверное глубокая. От этова даже не по себе. А на дне острые камни, словно одни сплошные клыки голодной пасти.
        Есть только один путь перебратца на противоположную сторону. По подвесному мосту, который достаточно широк, штобы по нему могла проехать маленькая тележка. Висит он на железных столбах. Два с этой стороны Расщелины и два на той стороне. Должно быть, этот остался еще со времен Мародеров. Они придумали так перебератца на другую сторону.
        Ветер свищет и стонет в каньоне. Мост слегка покачиваетца. Честно сказать, мне повезло, што этот мост тут вообще есть. Однако, не могу отделатца от мысли, што мне бы повезло еще больше, если бы он был поустойчивее да покрепче. Я никогда не ходила по подвесным мостам. Однако, мое сердце не преисполняетца радостью от мысли, што моя голова может быть разлучена с телом. Они прекрасно дружат между собой и меня это устраивает. Поэтому мост все-таки надо перейти. И Гермесу тоже. Его нельзя оставлять.
        Я крепко накрепко вцепляюсь в веревку и шаг за шагом добираюсь до середины. Я проверяю выдержит ли мост наш вес. Я вцепляюсь покрепче в канат и прыгаю, раз, потом еще раз, в третий, надо убедитца, что мост надежен. Похоже перекладины довольно крепкие. Парочка на вид совсем новые. Кто-то видимо недавно заменял ими старые.
        Я тороплюсь обратно к Гермесу. Роюсь в вещьмешке, штобы найти, чем обернуть коню голову. Я достаю темно-красную шаль. Шаль Ауриэль. Какого черта она делает в моем рюкзаке? Последний раз, когда её видела, та была обернута вокруг её плеч и было это еще на Змеиной реке.
        Мой сон. Безликое тело на земле. Голова обмотанная красной шалью.
        Я гоню это видение прочь. Наматываю на глаза Гермеса шаль и начинаю вести его через мост.
        - Траккер, идем, - говорю я. - Идем, мальчик.
        Он стоит, где стоял. Потом кидаетца вперед и лает. Черт. Мне придетца за ним вернутца.
        И вот мы с Гермесом на мосту. Мост вроде пока под ним не рушитца. Я успокаиваю его, мой голос тихий и ровный. Первый шаг, второй. Я не отрываю глаз от его копыт, пока он перебирает ими, ни на секунду. И даже не пытаюсь, я забываю даже про то, как сама психую. Прежде чем я понимаю, мы уже вот, на твердой земле. Мы перебрались.
        Я срываю с него повязку, и привязываю его к ближайшему дереву, а сама бегу за Траккером. Бедный дьяволенок, он совсем сдрейфил. Я обвязываю веревку вокруг его шеи.
        - Ты слишком здоровый, штобы я могла перенести тебя, - говорю я. - Ну же, пошли.
        Мне удаетца силком затащить его на мост. Я тяну его, а он ложитца и ползет на брюхе, все время поскуливая. Пот ручьем течет у меня по спине. Неро прыгает по веревочной периле и каркая подбадривает нас.
        - Давай же, Траккер, - говорю я. - Хороший мальчик! Почти на месте.
        А затем, я слышу звук. Слабенький такой, что не могу сказать наверняка, чудитца он мне или нет. Все-таки нет. Это стук копыт. Кто-то скачет сюда, быстро приближаясь, и они скачут от туда, откуда мы только што прибыли сюда. Я ничего не вижу, кроме огромного муравейника леса. Должно быть это охотники за головами. Они меня преследуют.
        - Сукины дети, - ворчу я.
        Я верчу головой из стороны в сторону. Вижу намотанную вокруг столбов веревку. Довольно толстая. Но не слишком, я надеюсь.
        Я протягиваю Неро один конец, тот берет её в клюв.
        - Вот, - говорю, - помоги Траккеру её перекинуть на ту сторону.
        Он начинает скакать по поручню, ведя Траккера через мост.
        Я бегу к дальней стороне. Я на ходу хватаю нож из ботинка и начинаю пилить один из ближайших канатов, который накручен на колонну. Канат сделан из лозы вьющиейся оранжевой жимолости, она жесткая и прочная. На эту веревку похоже ушло дерева три, чтобы та выдержала любую непогоду, потому идет распил у меня туго. Но я рублю и пилю и истекаю потом, будто моя жизнь зависит от этой веревки. Што так и есть. И вот так начинает поддаватца.
        Наездники все ближе.
        - Вперед, Траккер! - ору я. - Ну же, Неро, поторапливайся!
        Я бросаю взгляд в их сторону. Они в три четверти пути от меня. Траккер лежит, прижав пузо к земле, замер и смотрит на всадников. Неро сидит у того на голове, держа веревку в клюве.
        Я не останавливаюсь. Не могу. Мне надо перерезать веревку.
        - Если бы я была тобой, то уже бы извивалась! - ору на чертову веревку. - Каждая секунда дорога.
        Уже почти. Совсем чуть-чуть...
        - Траккер! - воплю я. - Шевели своими хреновыми лапами!
        Слышен треск. И вдруг, мост прогибаетца.
        Неро взлетает. Траккер прыгает. Он летит по воздуху ко мне. Он просто делает это.
        Как только его вторая лапа касаетца твердой земли, веревка рветца. Мост качаетца. Несколько реек падают в каньон.
        С этой стороны Расщелины, мост держитца всего на одной веревке.
        Я приступаю резать эту.
        Сюда движетца здоровенное облако пыли. Должно быть их едет чертова прорва. Моя кровь начинает кипеть от ярости. Я пилю это чертову веревку, наверное, со стороны я похожа на демона.
        - Ааааа! - издаю я вопль, которые поднимаетца откуда-то из глубин моего живота, когда я рублю эту последнюю веревку. - Аааааа! - Пот застилает мне глаза.
        С другой стороны доносятца вопли. Стук копыт. Крики. Ор.
        - Саба! Саба!
        Голоса зовут меня по имени. По имени? Но...
        Я перерезаю канат. Он рветца. Я поворачиваюсь, тяжело дыша.
        Штобы взглянуть на качающийся мост, который свисает со столбов на дальней стороне. Бесполезно.
        Штобы увидеть четырех всадников, подтягивающихся к Расщелине с этой же стороны. Лью. Маив. Томмо. Эмми.
        Глаза у всех широко распахнуты. От ужаса.
        Штобы увидеть еще одно облако пыли со стороны леса, которое вырастает за спинами этих четырех. Которое неумолимо приближаетца сюда. Слабый бой барабанов.
        Пыль. Бой барабанов. Охотники за головами. Они приближаютца.


        Мы глазеем друг на друга через ущелье. А потом: - Што, черт возьми, ты наделала? - кричит Лью. - Ты совсем спятила?
        - Откуда я могла знать, што это вы скакали прямо за мной? - говорю я. Мое сердце стучит как угорелое о грудную клетку.
        - Кто-то нас преследует! - кричит Эмми.
        - Охотники за головами! - говорю я. - Это за мной!
        - За тобой? - Лью смотрит на меня через Расщелину, с покрасневшим лицом от ярости. - Кто-то застрял на неправильной стороне ущелья! И знаешь што? Это твои проблемы! Всегда все иза тебя! Хорошо, я сыт этим по горло!
        - Хорош болтать, времени в обрез! - Маив уже спрыгнула и бежит к ближайшему столбу и начинает снимать веревку, оставшуюся от упавшего моста. - У тебя есть какая-нибудь крепкая веревка? - кричит она мне.
        - Крапивная! - говорю я.
        - Привяжи её к стреле и выстрели! - вопит она. - Мы постараемся перебратца по канату!
        Я спешу к Траккеру и снимаю веревку у него с шеи, а потом привязываю к одной из своих стрел.
        Я понимаю, в чем состоит её план. На её стороне до сих пор есть перила привязанная к столбу. Она она привяжет свой конец веревки к моему концу и выстрелит обратно. Я привяжу веревку уже к столбу, который на моей стороне. И они смогут присоединитца ко мне.
        Маив орет: - Лью! Томмо! Эмми! Вы должны будете удерживать их, пока мы будем с этим разбиратца! Прикройте нас! Шевелитесь!
        Все трое сидят в седлах, как пришибленные. Переваривая происходящие. Нет, ну вот, они зашевелились. Теперь действуют быстро. Спрыгивают со своих лошадей и ныряют в укрытие за камнями на краю каньона.
        Веревка готова. Я натягиваю тетиву. Стреляю. Стрела летит и приземляетца прямо у ног Маив. Она хватает её. И начинает привязывать конец перилы к концу веревки. На моей стороне, Траккер вскидывает голову и лает. Неро летит обратно, каркает и зовет.
        - Скорей! - кричит Эмми.
        Теперь и до Лью доходит, чего делает Маив.
        - Ни чё не выйдет, - говорит он. - Веревка слишком тяжелая. Она не долетит до Сабы.
        Маив продолжает работать над задуманным, когда говорит: - Спасибо, Лью, твоя помощь бесценна. Есть мыслишка получше? Думаю, што нет. Так, у меня все готово. Ты готова, Саба?
        - Готова! - отзываюсь я.
        Она вставляет стрелу в свой лук. Канат привязан к стреле. Перила привязана к канату. Потом она стреляет. Она направляет её высоко в воздух. Она делает дугу, улетает в чистое голубое небо.
        Стрела почти долетает.
        Но Лью прав. Веревка слишком тяжелая. Мы все смотрим как стрела, летит со свистом, и падает с неба. Я кидаюсь ниц и перегибаюсь через край. Она зацепилась за куст, который пустил корни в каньоне и повисает на нем, на десять футов ниже меня.
        Я смотрю на них. Они на меня. Маив тянет веревку обратно к себе.
        - Нет, стой! - кричу я. - Стой! Неро! - Я свищу ему, показываю вниз на куст. Он летит вниз и садитца на куст. Глядит на стрелу, затем смотрит вверх на меня своими умными черными глазами. - Да-да, доставь мне веревку! - говорю я. - Дай мне её, Неро.
        Он начинает работать клювом, пытаясь подцепить стрелу.
        Земля сотрясаетца от грохота. Всадники приближаютца. Бой барабанов все громче и громче.
        - Они уже здесь! - вопит Томмо.
        - Оружие! - кричит Маив.
        Все они вставляют стрелы в свои луки. Я встаю на ноги, штобы сделать тоже самое.
        - Берегитесь их дротиков! - воплю я.
        - Саба! Мне страшно! - плачет Эмми.
        - Если ты боишься, значит ты не моя сестра! - ору я. - Ну-ка взгляни на меня!
        - Я ничего не боюсь! - выкрикивает она.
        - Так-то!
        Появляютца охотники за головами. Дюжина мужчин. Но они не на лошадях.
        Они верхом на птицах.
        Они скачут на птицах.
        Но это нелетающие птицы. Это бегущие. Огромные. Восемь футов в высоту. С черными перьями и короткими белыми хвостами. Длинные, сильные ноги. Большие двупалые ступни. Маленькие головы, на длинных вытянутых шеях.
        Как и их костровой в храме, все охотники, как один выбелены. Черные полосы на глазах и губах. Тряпки, надетые на них, развиваютца на ветру от быстрой езды. На головах у них шлемы, сделанные из человеческих черепов. Со шлемов свисают за спину длинные черные конские хвосты. У некоторых из них копья, другие держат наготове свои трубки. У всех на талиях висит по топору.
        Барабанщики едут в арьергарде, у каждого по бокам птиц висит по там-таму. Они подгоняют охотников, штобы те гнали во весь опор. Когда они замечают нас, то начинают издавать пронзительное бесконечное: - Улулулулу! Улулулулу!
        - Цельтесь в птиц! - кричит Маив. - Прямо в шеи!
        Охотники неумолимо приближаютца к нам.
        - Товьсь! - вопит Маив.
        Они все ближе. От этого офигенного зрелища у меня волосы становятца дыбом.
        - Товьсь! - кричит она.
        Они все ближе.
        - Товьсь!
        - Огонь! - вопит Маив, што есть мочи.
        Один, два, три, четыре. Я слышу протяжный звук от выстрелов. Быстрые. Сильные. Мой лук поет дико и приятно. Я в тридцати футах от той стороны Расщелины, но мой лук меня не подводит. Я попадаю в птицу. Два наездника. Они орут и разбиваютца на смерть. Карканье, хлопанье крыльев и Неро у моих ног. Он кидает стрелу с веревкой, привязанной к ней. Я хватаю её и тяну к себе.
        - Есть, Маив! - отчитываюсь я.
        Я бегу к ближайшему мостовой колонне. Я наматываю на неё веревку, делаю скользящий узел и тяну веревку до тех пор, пока она не натягиваетца, как струна. И крепко накрепко закрепляю её конец.
        Вот, теперь у нас есть канат, по которому можно перебратца.
        - Готово! - кричу я.
        Пока я фиксирую канат, Маив готовит Эм. наматывает её пояс ей на запястья, который перекинут через канат. Теперь она берет её за талию, они вместе кричат: - Раз, два, три! - они разбигаютца по плато каньона и Маив толкает её.
        Эм летит над каньоном, издавая истошный вопль. Я хватаю её на своей стороне и снимаю с каната.
        - Эм, стреляй, - говорю я.
        И мы обе стреляем, пока Маив готовит Томмо. Он съезжает по веревке на своем поясе. Да так быстро пролетает над каньоном, што чуть ли не сбивает меня с ног.
        Теперь мы втроем (я, Эмми и Томмо) стреляем с нашей стороны, а Маив отстреливаеютца с Лью. Мы подстрелили половину охотников и парочку птиц.
        - Лью! - кричит Маив. - Давай!
        Он колеблетца. Ему нужно пересечь открытую землю, штобы добратца до нее.
        - Прегнись! И шевелись, черт возьми! - кричит она.
        Он делает рывок, уклоняясь от копья и дротиков, которые летели в него.
        - Не подымай голову, ты слишком высокий! - кричу я.
        Один охотник за головами, который кричал на всех, говорил другим, што им делать. Теперь он прицеливаетца своей трубкой в Лью.
        Я это вижу. Я стреляю в него. Попадание в сердце. И он падает со спины своей птицы. Но он выдувает дротик. Тот попадает Лью в руку. Он продолжает бежать. Возможно, даже не почувствовав это. Он скользит по ущелью. Томмо помогает ему, подтягивая его за веревку.
        - Тебя подстрелили! Вытащи это! - кричу ему.
        Он замечает дротик. Вытягивает его.
        На той стороне осталась только Маив. Пока мы стреляем в охотников, мы кричим ей: - Давай же! Чего ты ждешь?
        Она кричит что-то в ответ.
        - Што она говорит? - спрашивает Эмми.
        - У нее нет ремня, - говорю я.
        - Она не может пересечь ущелье, - говорит Томмо. - Она в ловушке!
        - Маив, - кричу я, - берегись!
        Охотник за головами бежит за ней, держа топор высоко над головой. Улулулу! Маив разворачиваетца и наклоняетца. Он в воздухе перепрыгивает через ее спину. Он падает на дно ущелья, крича все это время.
        Он роняет свой топор. Маив ловит его, держит веревку одной рукой и бьет топором по веревке, которая намотана на колонну. Она бежит к краю. И бросается в полет.
        Охотники отступают. Они подбирают мертвых, забирают наших лошадей и уезжают на своих птицах обратно туда, откудава приехали.
        Затем они исчезают. Вот и все.
        Маив приземлилась на этой стороне ущелья. Она повисла на веревке, начиная взбератца вверх. Мы с Томмо подбегаем, штобы помочь ей поднятца. Она встает на ноги. Качает головой в мою сторону.
        - С тобой всегда все непросто, да? - говорит она.
        - Они ранили Лью в руку, - говорю я. - Дротиком.
        Он стоит, наполовину сняв рубашку, смотрит туда где попал дротик. На верхней части его руки остался красный след.
        - Не суетитесь, - говорит он.
        - Эмми, - спрашиваю я. - Где сумка с лекарствами?
        Она носит ее, привязанной вокруг талии. Она уже высыпала ее содержимое на землю, а теперь перебирает маленькие коричневые бутылки и мешочки с травами.
        - Я знаю, што нужно использовать, - говорит она. - Но сначала мы должны избавитца от яда.
        - Я займусь этим, - говорит Маив. - У тебя есть настойка из шалфея, Эм?
        Пока они вытирали нож Маив, мы с Томмо посадили Лью. Мы с ним взяли его за руки.
        - Схвати посильнее, - говорю я Лью. Он послушался.
        Маив встала возле Лью на колени, держа нож наготове.
        - Извини, - говорит она. - Будет больно.
        - Просто сделай это, - говорит он ей. Пока она разрезала его руку, делая крестообразные надрезы в его коже, он не издал ни звука. Но он чуть не сломал мне руку.
        Маив приставляет свой рот к ране. Она высасывает яд и сплевывает его на землю. Снова и снова, пока полностью не избавилась от него.
        - Готово, - сказала она и поднялась. - Пойду, посмотрю нужна ли помощь Эмми.
        - Маив, - говорит Лью.
        - А?
        - Спасибо, - говорит он. - Ты...ты замечательная. Не только сейчас....а вообще. Я никогда раньше не видел таких, как ты. Ты спасла наши жизни.
        Их взгляды встречаютца. Ненадолго. Но этого достаточно для того, штобы ее щеки покраснели. Улыбка играет на ее губах. Они с Томмо идут к Эм.
        Теперь остаемся только мы с Лью. Я все еще стою на коленях перед ним, держа его за руку. Он смотрит прямо перед собой. Его губы плотно сжаты, его пальцы подергиваютца, все его тело дрожит. Он потрясен. Из-за поездки, из-за драки, из-за его травмы.
        - Извини, што я ушла вот так, - говорю я. - Я имею в виду, ничево не сказав. Но я должна была так поступить. Ты мог остановить меня, а я нужна Джеку. Он послал за мной, Лью, он в беде. Я догадалась, што он послал мне весточку. Я должна встретитца с ним в Безнадеге во время следующего полнолуния.
        Он поворачивает голову и смотрит на меня. Я вздрагиваю. Не потрясение. Ярость, резкая и всепоглощающая, бурлит в нем. Он подымает наши соединенные руки. Держит прямо перед нашими лицами.
        - Мы с тобой привыкли дышать в унисон. Мы думаем об одном и том же. Чувствуем то же самое. Идем друг за дружкой. Единственной причиной, по которой мы выжили, это потому што мы есть друг у друга.
        Его голос окутывает меня сильно, быстро и тихо. С каждым его словом, его рука сжимаетца сильнее вокруг моей. Пока боль не мигает красным в моей голове.
        - Это было не так уж давно, - говорит он. - Помнишь?
        - Да, - выдыхаю я.
        -Ты знала, што я последую за тобой, потому что ты сделала бы тоже самое, - говорит он. - Если бы не Маив, мы бы все уже были мертвы. Я был бы уже мертв. И все иза Джека. Все ради Джека. Ради мужчины, которого ты едва знаешь. Мужчины, который помогал убивать твоих друзей.
        Я вскрикиваю от боли в моей руке. Смотрю в его глаза.
        - Скажи мне, Саба, - говорит он. - Тебе больно?
        - Да, - шепчу я.
        - Да, - говорит он.
        Он отпускает мою руку. Я прижимаю ее к своей руке. Она пульсирует, как только кровь начинает бежать. Должно быть там порез. Лью направляетца к Эмми, чтобы она позаботилась о его ране.
        Все наблюдают за нами. Никто не смотрит мне в глаза.
        Ну и ладно.
        Пусть он ненавидит меня.
        Пускай все они ненавидят меня. Самая главное, што я там, где хочу быть. Где я должна быть. И это здесь. На территории Тонтонов. В Новом Эдеме. Направляясь к Безнадеге. Направляясь к Джеку.


        Есть только один путь, ведущий из Расщелины. Он проходит через лес.
        Я засовываю свой нож в сапог, вешаю на плечо лук и колчан, а бурдюк на пояс. Потом я свищу Неро и, вместе с Траккером, который следует за мной по пятам, я направляюсь по этому пути. Когда я догоняю остальных, я останавливаюсь и говорю: - Мне нужно спешить. Я должна быть в Безнадеге к полнолунию.
        - Это через две ночи, - говорит Маив. - У тебя нет ни малейшего представления, как далеко это или где оно находитца. Это невозможно.
        Я улыбаюсь про себя. Што бы сейчас сказал Джек?
        - Это не невозможно, - говорю я. - Нет ничего невозможного.
        - Ты забыла Гермеса, - говорит Эмми.
        - Это по моей вине вы здесь, - говорю я. - То, што вы потеряли свое снаряжение и лошадей. Я сожалею об этом. Больше, чем я могу выразить словами. Я оставлю его и остальную часть своих вещей вам. Вы четверо сможете найти другой путь отсюдава, назад в Змеиною реку. Направляйтесь на запад. Мы с Джеком найдем вас.
        - Ты не можешь идти пешком, - говорит Маив.
        - Я украду лошадь по пути, - говорю я. - Увидимся.
        Мы идем по дорожке, я и Траккер. Я подныриваю под низко весящие ветки. Проход уменьшаетца по обе стороны от дороги. Не похоже, штобы здесь часто ходили. Неро перелетает с ветки на ветку.
        - Подожди! - Маив бежит за мной. - Не против, если я поплетусь за тобой? - говорит она.
        - Тебе ведь не нравитца Джек, - говорю я.
        - Он чертов всезнайка, - говорит она.
        - Также как и я, - говорю я. - Как и ты, если на то пошло.
        - Вот именно, - говорит она, - он очень сильно напоминает мне саму себя.
        - То, што он сказал тебе, Маив, это было посланием, - говорю я. - «Вы проиграли и ты этому причина. Ты безнадежна. В тебе столько гордыни. Ты должна была увидеть нас в лунном свете было больше трех часов». Это значит: «Встреть меня в Безнадеге во время следующего полнолуния. Правило трех».
        - Ха, - говорит она. - Умно. Хорошо, ты все поняла и вот мы здесь. Я не отпущу тебя одну. Там все может быть намного серьезнее, чем просто встреча с Джеком и чем кажется на первый взгляд. В любом случае, - говорит она, ей тон очень уж обыденный, - я должна отомстить Тонтонам.
        Вот она настоящая причина, по которой она хочет поехать со мной.
        - Мне хотелось бы, чтобы ты поговорила с Лью о Джеке, - говорю я. - Когда я это делаю, он не хочет слышать, што я ему говорю.
        - Ты не понимаешь этова, да? - спрашивает она. - То как он видит это, пока он был слабым и беспомощным, Джек украл у него то, што принадлежало ему. Тебя.
        Я останавливаюсь. Поворачиваюсь, штобы посмотреть на нее.
        - Никто не крал меня, - говорю я. - Я не была собственностью Лью.
        - Попытайся ему это втолковать, - говорит она. - Да и себе тоже.
        - Я сейчас втолкую тебе, штобы ты заткнулась, - говорю я. Я иду дальше, прокладывая себе путь по заросшей тропинке.
        - Нам лучше, как можно быстрее найти лошадей, - говорит она. - Два дня не так уж и много, чтобы добратца до места, когда ты не знаешь, где оно находитца.
        - Саба! - Эмми подбегает к нам. - Лью говорит, што ты должна вернутца, - кричит она. - Он говорит, што мы должны все обсудить, составить план.
        - У него есть язык, и он может сам мне все это сказать, - говорю я.
        - Ох, он не разговаривает с тобой. - Она останавливаетца возле Маив. - Куда мы едем?
        Путь уходит в лес. Мы стоим на небольшом горном хребте. Перед нами простиретца земля. Которая была лесистой равниной с озерами и горами, которые возвышались вдали. Но некоторые деревья выглядели так, как будто на них напали насекомые-паразиты, у них были высушенные красные палки, стволы, ветки и даже иглы. Все они теперь ужасное напоминание деревьев. Остатки световых замков Мародеров возвышаютца то тут, то здесь. Мы можем видеть разные следы, которые пересекают землю. Только одна дорога. Ведущая только в одну сторону. На восток.
        - Не знаю, куда идете вы, - говорю я. - Но я собираюсь идти тем путем.
        - Эй! - кричт Лью со стороны деревьев позади нас. - Эй!
        Он подбегает ко мне, его лицо-это сплошная черная туча. Томмо, как беспокойная собака следует за ним по пятам, ведя за собой Гермеса.
        - Я думала, што ты не разговариваешь со мной, - говорю я.
        - Это так, - говорит он. - Но ты больше не ступишь и шагу, пока мы не составим план.
        Я начинаю двигатца вниз по склону. Траккер и Маив следуют за мной.
        - У меня есть план, - говорю я. - Я направляюсь к Безнадеге.
        - Ты понятия не имеешь, где это, - говорит Лью. - Оно может быть где угодно.
        - Оно находитца в поясе бурь, - говорю я. - Лилит рассказала мне. В любом случая, я тоже не знала, где ты был, но мне удалось найти тебя.
        - Это правда, - говорит Эмми.
        Лью стоит на вершине горного хребта, сложив руки на бедрах. Он смотрит вниз на нас с Маив. Мы продолжаем идти.
        - У вас нет лошадей, - кричит он.
        - Мы раздобудем их позже! Украдем! - кричи я ему обратно. - Возвращайся к Змее, Лью. Забирай Гермеса, Эмми и Томмо с собой. Возвращайся. За мою голову назначена цена, со мной вам будет небезопасно.
        - Я знала, што у меня была причина, по которой ты понравилась мне, - говорит Маив.
        Мы скользим вниз по щебню последние несколько футов в нижней части хребта. Мы начинаем бежать в тот же момент, когда оказываемся на равнине. Злой крик Лью преследует нас.
        - Саба! Вернись сейчас же! Саба!
        Мы бегом пересекаем равнину.


        Траккер первый чувствует это. Стук копыт позади нас. Мы не пробежали и пяти минут. Он останавливаетца, смотрит назад на путь, который мы только што прошли. Он гавкает. Мы с Маив тоже останавливаемся.
        - Черт возьми, - говорю я.
        - Не притворяйся, што ты удивлена, - говорит она.
        Неро садитца мне на плечо. Мы ждем.
        Я не хочу, штобы они приходили. Правда не хочу. Было бы лучше для всех, если бы они делали то, што я им велела.
        Гермес скачет в поле нашего зрения. На его спине сидят Томмо и Эмми.
        - Саба! - кричит Эмми. - Маив!
        Гермес подбегает и толкаетца носом в мою голову.
        - Где он? - спрашиваю я.
        - Он идет, - говорит Томмо. - Он говорит, што он не самоубийца.
        Они смотрят на меня. Я смотрю на них. Они не выглядят счастливыми. Не думаю, что и я такой выгляжу.
        - Мы идем с тобой, - говорит Эмми.
        - Да ну! - говорю я.


        Новый Эдем



        Мы идем на восток молча.
        Лью решил и дальше сердитца на меня и психовать. Это как путешествовать с грозовой тучей. Одной из тех, што висят низко, нагнетая. Она все висит и висит над головой и давит, до тех пока у всех не начинаетца головная боль. Я не обращаю на него внимания. Мы с Маив держим быстрый темп. Эмми едет на Гермесе. Томмо держитца рядом с Лью.
        Нам нужно как можно скорее раздобыть какое-нибудь средство передвижение. Но нам никто не встречаетца по дороге. Не видно ни домов, ни поселений. Только бесконечный лес мертвых красных деревьев.
        Эмми пытается завязать с кем-нибудь из нас непринужденную беседу. Но в ответ лишь слышит ворчание или тишину, и она довольно быстро сдаетца. К середине утра, мы в дороге, как минимум, уже часов пять. Лью первый прерывает молчание.
        - Мы раздобудем коней! - Он говорит в такой саркастической манере, которую я терпеть не могу. - Мы украдем их! Вот здорово-то, Саба, каких лошадок берем? Тут же такой выбор!
        - Заткнись, - говорю я.
        - Это ты заткнись, - говорит он, - со своими тупыми идеями.
        - Если я такая глупая, то почему ты здесь? - отвечаю я. - Почему ты пришел, Лью?
        - Потому што ты скоро узнаешь, каков на самом деле Джек, - говорит он. - А когда ты это выяснишь, тебе понадоблюсь я, штобы поднятца с земли, на которую ты рухнешь с небес.
        - Иди к черту, - говорю я.
        - А мне и не надо, - говорит он. - Я уже там.


        Полдень. Ожесточенное оранжевое солнце сжигает землю. Мы подходим к перекрестку вдоль которого растут несколько старых фруктовых деревьев. Они единственные живые существа, которые повстречались нам на дороге. Мы спорим о том, какой путь будет короче. Пока они продолжают обсуждать это, я направляюсь на восток. Всегда на восток.
        Кто-то кричит. Лью. Я замедляю шаг. Останавливаюсь и оборачиваюсь. Он все еще на распутье, махает своими руками над головой и кричит што-то мне. Мы смотрим друг на друга на расстоянии. Наконец, ругаясь, я возвращаюсь обратно, штобы разобратца что к чему.
        Все сели и спрятались в тени деревьев.
        - Чего это вы удумали? - спрашиваю я. - А ну подъем!
        - Я требую отдыха, - говорит Лью. - Мы все уставшие и голодные и хотим пить. Ты тоже, если ты только признаешь это. Но ты так чертовски упряма, что скорее умрешь от истощения, чем признаешь это.
        - У нас нет времени, - говорю я.
        - Вот жалость-то, - говорит он.
        - Ну ладно, - говорю, - пять минуток. И ни секундой больше.
        - Я скажу, когда нам выдвигатца, - говорит он.
        - Я скажу! - рявкаят Маив. - Чертивасподери!
        Я бросаю взгляд на Лью. Я не сажусь. Я вытираю свое разгоряченное лицо и потную шею косынкой. Томмо достает еду из моей сумки. Сушенные кусочки оленьего мяса, несколько горсток ягод и горстку орехов. Он отделяет половину, а остальное откладывает на потом. Такая скудная пища ели жуетца, но мы продолжаем есть. Я отдаю свой кусочек оленины Траккеру, двое других животных едят то, што смогли найти. Гермес щипает печального вида траву. Неро грызет червивые кислые фрукты.
        С юга дует песчаный суховей. Небо белое и пронзительное, утопает в тяжелых валунах. Никто не переговариваетца. Мы натягивает наши чалмы пониже. Мажем жиром наши пересохшие губы.
        Я хожу взад и вперед. Слышитца тоненький голосок внутри меня. Совсем скоро он кричит так громко, што я удивляюсь, что никто другой не слышит его.

«Иди же! - кричит голосок. - Иди! Иди! Иди! Джек в беде. Он нуждаетца в тебе. Уезжай на Гермесе. Прямо сейчас! Они не могут остановить тебя. Давай, действуй!»
        Это постыдно. И я знаю это. Это по моей вине они здесь. Это они изза меня в опасности, а ни из-за кого-то другого. Но все-таки.

«Давай же! Уезжай! Што они сделают, пристрелят тебя?»
        - Даже не думай об этом, - говорит Лью.
        - Чего? - спрашиваю я.
        - Даже не думай о том, што задумала. Думаешь, я не знаю, о чем ты думаешь, но ты думаешь так громко, што я слышу о чем. Поэтому, даже и не помышляй об этом.
        - Я ни о чем не думаю, - говорю я.
        - Э-э, нет, думаешь, - говорит он.
        - Не думаю.
        - Думаешь.
        - Эй! - я пялюсь на него. - Я очень хорошо знаю, што творитца в моей голове. Знаю, што к огорчению других людей, они не могут сказать про себя тоже самое.
        - О чем это ты? - спрашивает он.
        - Может, вы заткнетесь? - спрашивает Маив. - Просто заткнитесь! Вы всех сводите с ума!
        - Што это с Томмо? - спрашивает Эмми.
        Он пригнулся к тропе. Приложив руки к земле. Он посмотрел вверх.
        - Колеса, - говорит он. - С севера. Фургон, едет сюда. Лошадь, может...
        Я хватаю его за руку.
        - Сколько лошадей, Томмо? Сколько их?
        - Одна, - говорит он. - Похоже, што одна. И фургон.
        - Тонтон? - спрашивает Эмми.
        - Они обычно по одиночке не путешествуют, - замечает Маив.
        Северная дорога проходит через красный лес. Отсюдова они и должны выйти. Мы выискиваем место, где можно было бы спрятатца. Два фруктовых дерева. Разбросанные валуны. Световая башня. Между перекрестком и поворотом северной дороги находитца большая каменная плита. Кто бы не шел, они должны будут проходить там.
        Я гляжу на Маив, та глядит на меня.
        - Давай уже сделаем это, - говорит она.
        - Што сделаем? - спрашивает он.
        - Я в игре, - говорю я Маив.
        - Во што вы играете? - недоумевает Лью. - О чем вы вообще толкуете?
        - Нам нужно на чем-то передвигатца, - говорит Маив. - И мы раздобудем себе транспорт. По моему сигналу, Лью с Сабой хватают лошадь. Томмо с Эмми прикрывают тылы. Я позабочусь о вознице. Если мне хоть, што-то не понравитца, мы все бросаем и уходим. Итак, все держим глаз востро. Оружие к бою. Двигаемся по моему сигналу.
        Пока она говорит это, то снимает свою чалму и натягивает её на Гермеса, прикрывая ему глаза. А себе на рот и нос она натягивает свою косынку.
        - Держись, - говорит Лью. - Там может оказатца одна лошадь, а может быть и десять.
        - Не десять, - говорит Томмо.
        - Ну, тогда пять! Мы же понятия не имеем сколько их там. Мы не знаем, кто это едет. Мы же не можем вот так просто ринутца в неизвестность, ничего не продумав. Нам нужно все обсудить! - Он хватаетца за уздечку Гермеса.
        Маив сдергивает косынку.
        - Нет, тебе нужно только слушать, - говорит она. - Это тебе не Серебряное озеро, а ты не папочка. Здесь настоящий мир, и люди, которые знают, што делать, и папочка в данный момент - это я. Поэтому. Как папа сказал, так и делаем. Если ты, конечно, не хочешь быть подстреленным.
        Она ударяет Гермесу каблуками в бока и тот скачет галопом на позицию, за каменную плиту. Я дергаю Лью спрятатца за валуном. Лицо у него пунцовое. Губы плотно сжаты. Глаза пылают голубым пламенем.
        - Да што она себе возомнила? - говорит он. - Какого черта? О чем это она болтала? Я никакой ни папочка. Вот, што я тебе скажу, я уже сыт по горло всякими камандиршами, включая тебя.
        - Ты когда-нибудь разбойничал? - спрашиваю я. - Занимался конокрадством?
        - Да не в жизни! Но не в этом дело...
        - А дело в том, што нужно добратца до Безнадеги в следующему полнолунию, - говорю я. - А дело в том, што Маив знает, што она делает. Грабежи на дорогах, разбой и конокрадство, это по её части.
        - А по моей части, штобы мы все остались живы, - говорит он. - Ты, я, Эми. Те двое могут хоть че делать, мне плевать. Поверить не могу, Саба. Мы же ехали в поисках хорошей жизни. У нас была общая цель. А теперь погляди на нас.
        - Да, ладно тебе, - говорю я. - Ты должен признать, што это захватывающе.
        - Это не по мне. Совсем, - говорит он.
        - Не то, што принимать чаал, да? - говорю я. - Не то, што забавлятца с Мэг?
        Не вбровь, а в глаз. Он отводит взгляд. Он закрывает свое лицо косынкой и чалмой.
        Я делаю тоже самое. Мы ждем. Кто бы это не был, путешествует он не быстро.
        Звук от медленного вращения колес становитца все громче и громче. Еще громче. Я наблюдаю из-за нашего валуна. Я все преисполнена надеждой. В поле зрения попадает желтая повозка со всяким хламом и тянет её...
        - Это чертов верблюд! - шипит Лью.
        Это действительно чертов рыжий верблюд с клочковатым рыжим мехом, который ел-еле волочит ноги и тащит позади себя шаткую повозку.
        Возница поет. Когда он подъезжает поближе, мы слышим слова:
        Всё то лето она - королевою сердца была.
        Но, как только золотом стала листва,
        Словно тень, ускользнула она от меня.
        Моё сердце разбито теперь навсегда.
        Они уже почти рядом с нами.
        - Хээяя! - кричит Маив. Она ударяет Гермеса по бокам пятками. Они мчатца по тропе, прямо перед телегой. Гермес встает на дыбы, протестуя. Маив посильнее хватаетца коленями за Гермеса, держа в каждой руке по огнестрелу.
        Возница сильно натягивает поводья.
        - Тпру! - кричит он. - Кто это там, Моисей?!
        Верблюд мычит. Он топчитца и пугаетца, пытаясь отойти подальше от Гермеса. Мы с Лью хватаемся за его поводья. Вокруг нас повсюду летает пыль. Телега раскачиваетца из стороны в сторону, а затем начинает оседать. Возница встает на ноги.
        - Руки вверх, а то я стреляю! - орет Маив.
        Он замирает. А помто медленно поднимает руки за голову.
        Между тем, мы с Лью наваливаемся на уздечку верблюда всем своим весом. Он сопротивляетца, крича, плюясь и закатывая глаза. Внезапно, без предупреждения, он садитца. Мы падаем. Но сразу же вскакиваем на ноги, хватаясь за свои луки. Мы целимся в возника.
        Телега имеет вид деревянного ящика с высокими бортами, разукрашенного в ярко желтый цвет, по всему ящику нарисованы солнца, месяцы и звезды. Это ветхое сооружение обмотано веревками и цепями. Оно кренитца в одну сторону. Два фонаря висят по бокам. Сзади есть небольшая дверь.
        Томмо бросаетца открывать и проверять, што там внутри.
        - Все чисто, - кричит он Маив.
        Она улыбаетца вознице.
        - Вставай и слазь, - говорит она.


        Возница пялитца на нас, мы на него.
        Это одноглазый, пузатый, лысый старый чудак. С грязной повязкой на глазу, густыми бакенбардами и шеей как у жабы. На нем одето розовое женское платье.
        - Это разбойное нападение, - говорит Маив. - Мы забираем у тебя повозку и верблюда.
        - А, если я скажу нет? - Его голос скрипит, как ржавые петли.
        - Тогда я убью тебя, - говорит она. - И мы все равно заберем твою повозку и твоего верблюда, но тебе уже будет все равно. Выбирайся оттудова. Мои помощники с радостью тебе помогут. Мы следим за тобой, так что не рыпайся, усёк.
        Она наставляет свой огнестрел на Лью. Он смотрит на нее напряженным, молчаливым взглядом. Но он вешает свой лук на плечо и подает руку кучеру.
        Старый мужик громоздкий. Он хрипит, гримасничает, когда вылазит со скамьи. Когда он спускаетца вниз, он опираетца на Лью, так тяжело, што они чуть было не падают на землю. Я нахожу огнеметатель старого возничего и бросаю его Томмо.
        Маив спрыгивает с Гермеса.
        - Обыщи его, - велит она Лью.
        - Сама обыскивай, раз такая умная, - говорит Лью.
        Возница лыбитца.
        - Бунт в строю, а?
        - Заткнись, - говорю я и обыскиваю его. - Он чист.
        - Вы ведь не управляли раньше верблюдом? - спрашивает он.
        - Его зовут Моисей, верно? - говорит Маив. - Мы о нем хорошо будет заботитца, не переживайте, сэр.
        - О, а я и не переживаю, - говорит он.
        - Погляди, чего у него там за груз, - говорит она мне.
        - Я прошу прощения, сестра, - говорит он, - но это Космический Компендалориум, не на какие-нибудь там обычные товары. Если вы мне позволите...
        - Быстро, - говорит она.
        Повозка открылась с обеих сторон. Он развязывает веревки с правой стороны. Поспешно забегает назад и раздаетца страшный треск. Это оказываетца огромный шкаф, со всякими там полочками и ящичками, битком набитый баночками, скляночками и бутыльками всевозможных размеров.
        - Фургон шарлатана, - говорю я.
        Возница принялся оживленно перечислять свои запасы: - Целебные средства, профилактические и слабительные, - говорит он. - Припарки, примочки, рвотные средства. Масла и мази, чаи и тоники, порошки, зелья и таблетки. - Он сделал глубокий вдох и продолжил. - У меня есть пиявки, которые почистят вас, есть чем убрать ваши мозоли, чтобы улучшить ваш стул, а имеютца черви для ваших кишок. Я стригу волосы, сращиваю кости, вырываю зубы и лечу фурункулы. Предоставляю полный сервис по вопросам заключения брака, и все это можно сделать конфиденциально. Доктор Салмо Слим, ПТХ, что означает путешествующий терапевт и хирург.
        - Как я и сказала - шарлатан.
        Я поднимаю одну боковину и привязываю её на место.
        - Прошу прощения! - бросаетца он на свою защиту. - Вы, сестричка, порочите мою честь. Я из рода профессионалов в медицине, которые берут свое начало еще с легендарного Сасапарилла Слима, еще с Бабалингинских времен.
        - Оставь свои байки для простофиль, - говорит Маив. - Эй, молодежь, лезьте в повозку.
        Эмми кривит лицо.
        - А нам обязательно? - спрашивает она.
        - Не перечь, лезь, давай, - говорит Маив. - Я буду на козлах.
        - Нет, я. - Лью оттолкнул её и взабрался на телегу. - Ты можешь держать огнестрел.
        - А ты уже управлял верблюдом? - огрызаетца она. Он бросает на неё убийственный взгляд, но подадвигаетца не скамеечке возницы.
        - Сэр, мы не какие-нибудь там дикари, - говорит Маив псевдо-медику. - Мы оставим тебе воду и оружие, там чуть выше по дороге.
        - Премного благодарен, - говорит он.
        Она говорит: - Для человека, который потерял все средства к существования, твое спокойствие делает тебе честь.
        Он пожимает плечами.
        - Профессиональный риск. Какой смысл убиватца по пропащим штанам. Не то, што бы они мне потом не пригодились.
        - Без обид?
        - Это не по моей части. Се ля ви, сестренка. Такова жизнь.
        - Золотые слова, - говорит она, - справимся быстро и умело. Мы отправляемся.
        Эмми с Томмо забираютца внутрь Космического Компендалориума. Я залезаю на Гермеса. Маив прыгает на скамеечку рядом с Лью. Она хватает поводья и, хлопая ими по животному, говорит: - Пошел, Моисей! Пошел!
        Животина поворачивает голову. Одаривает Маив тяжелым долгим взглядом. Затем он разворачивает голову обратно и продолжает спокойно жевать свою жвачку.
        Лью глядит на Маив.
        - Значит, говоришь, быстро и умело, - уточняет он.
        Они слезают вниз. Они тянут уздечку. Натягивают поводья. Затем упираютца в верблюда спинами. Они упираютца в его круп и толкают.
        - И так все время, - продолжает Лью. - Ты же у нас командирша, Маив. Ты папочка. Маив знает, што делает, Лью. Разбой и конокрадство, это по её части. А вот и свежая новость, девушки. Это не лошадь. Это чертов верблюд.
        - Заткнись и толкай! - орет она.
        - Чертзадери, - говорю я, - как тяжело-то. Эмми, Томмо, на подмогу!
        Они сбиваютца в кучу позади парнокопытного. Траккер лаит. Неро летает туда сюда и каркает. Но Моисей не поддаетца. Он склоняет голову, плюетца и обнажает свои отвратительные желтые зубы.
        - Ой! - вскрикивает Лью. Он отшатываетца в сторону, придерживая рукой плечо. - Чертова зверюга укусила меня! - Он чертыхаетца и проклинает все на свете от того, что ему больно, пиная ногой землю.
        Возница просто стоит и смотрит.
        - Дайте знать, если вам понадобитца помощь, -- окликает он.
        - Чертподери, сукинсын, - бормочу я. Я спрыгиваю с Гермеса и иду к кучеру. Я иду быстро, при этом заряжаю лук, и целюсь ему прямо в лицо. Он вскидывает руки вверх. Я останавливаюсь от него в трех шагах.
        - Ты попусту тратишь мое время, здоровяк, - говорю я. - А ну заставь свою животину шевелитца. Ты отвезешь нас туда, куда мы скажем.
        - Хорошо, хорошо, - говорит он. - Ты только потише, сестренка.
        - Шевелись! - я держу лук направленным на него, пока он ковыляет к верблюду.
        - Моисей! - говорит он, взмахивая руками. - Поднимайтесь, сэр! Встаем и в путь. Да-да, сын Египта!
        И в ту же секунду, это тупое животное поднялось на ноги.
        - Ты за возницу, - говорю я.
        Он взбираетца на козлы. Я втискиваюсь рядом.
        Маив розовощекая. Униженная. Суровая разбойница, поставлена на колени каким-то верблюдом. Не говоря ни слова, она берет свой огнестрел и взбираетца в повозку позади Томмо и Траккера.
        - Не верю я в эту затею, - говорит Лью. Он взбираетца на Гермеса и усаживает перед собой Эмми.
        Я смотрю на кучера.
        - Чего ждем? - спрашиваю. - Поехали.
        - Я отвезу вас куда угодно, - говорит он, - но для начала вы должны мне сказать куда. - Он моргает мне своим здоровым глазом, бледным и водянистым.
        - Эээ, нет, ты меня так легко не подловишь.
        - Куда сейчас направлялся? - спрашиваю я. Моя чалма начинает сползать с лица. Моя тату. Нельзя её ему показывать. Я быстро натягиваю её обратно, сердито глядя на него. - Ну?
        - На восток, - говорит он. - Мы собирались добратца до пояса бурь, в таверну под названием Безнадега.
        У меня скручивает живот.
        - Так за чем же дело стало, - спрашиваю. - Как далеко она?
        - Три, может четыре дня пути, - говорит он.
        - Сделай так, штоб мы добрались туда за два дня, и я сохраню тебе глаз.
        - Оба, - говорит он.


        Космический Компендалориум гремит своим чередом. После того, как мы преодолели пару миль, возница откашлялся, штобы заговорить.
        - Неудобно как-то получаетца, - говорит он, шарлатан. - Вы знаете моё имя. Доктор Салмо Слим ПТХ, к вашим услугам. Можете звать меня Слим, для удобства. Могу я узнать, кем имел удовольствие быть ограблен?
        Я ничего не говорю. Я ставлю один ботинок на доску, прикрепленной к передней оси телеги. Неро садитца мне на колено. Он смотрит своими глазками бусинками, на кучера, пока мы вот так сидим.
        - Какая красивая птичка, - говорит Слим. - Ручной ворон, гмм...необычно. Предположу, што и имя у птички имеетца.
        - Неро, - говорю я.
        Неро вытягивает шею. Не сильно клюет в розовое платье и каркает.
        - Ха! - говорит Слим. - Тебе интересно узнать про платье, да? Признаюсь честно, не каждый день увидишь мужика в платье. Это очень поучительная история, друг мой Неро. История об утрате исподнего. Случилась она со мною где-то с неделю назад. Я стирал свою одежду, штаны и рубаху, как всегда делаю раз в год. Соорудил пару веток, ну так, штобы, знаешь, развесить бельишко и просушить перед костром...ну с тем, штобы по утру одеть сухое. Ну, да ты знаешь, как это. Должно быть, я малость перебрал накануне и вырубился. И в итоге, солнце встало, я продираю глаза, а вещички-то мои тютю - сгорели. Упали в огонь. Повезло еще, что я храню платье своей покойной матери (по причинам сентиментального характера), в противном случае, сидеть мне здесь в чем мать родила. Представь себе, увидели бы вы меня таким?! Да вы бы дважды подумали, прежде чем решитца меня ограбить, а?! Ха, ха! Зрелище было бы што надо! Хааяя!
        Слим прикалываетца, балагурит и хихикает. Неро парадирует его, подпрыгивает вверх-вниз, и смеетца по-вороньему.
        - Хорош прикалыватца, - говорю я.
        - Дело в том, - говорит он, - при моей работе много времени проводишь сидя. платье позволяет ветерку подниматца вверх...слегка охдалитца. Юбка-то оказываетца отличная штука.
        Я смотрю на него.
        - Мы потом продолжим эту тему, - говорит он. - Итак, вы все направляетесь в Безнадегу.
        - Ты направлялся туда, - говорю я. - Мы просто путешествуем на попутках и забрались далеко.
        - А я смотрю ты в этом деле хорошо подкована? - говорит он.
        Я ничего не говорю.
        - Новый Эдем не для путешественников, - говорит он. - Давай надеятца, что он еще не во власти Тонтонов.
        - О? - говорю я.
        - Новый Эдем, их край. Они контролируют его вдоль и поперек, включая дороги. Там охранный посты кругом, и довольно частое патрулирование. Они всех останавливают, проверяя на предмет верных меток. Круга поделенного на четыре части, признак Земельных Распорядителей, рабов с железными ошейниками, и мы попытаемся сойти за них. - Он засовывает руку в правый карман и показывает мне пять маленьких колец. - Вот, - говорит он, - мы же не хотим, штобы нас тормознули эти парни.
        Я целюсь ему в висок.
        - Тогда тебе бы надо убедитца, што они и впрямь нас не остановят, - говорю.
        - Мы поедем по дорогам, - говорит он.
        Мы едем какое-то время молча, а потом он говорит: - Они расчистили местность от стариков, больных и слабых. Кто-то собрался и просто уехал, я знаю немало народу, направившихся на запад. Всегда находятца один или два, кто готов отстаивать свои земли, боротца за свой край, но теперь они все в земле, отданы на съедение червям, хоть этим польза.
        - Как же они тебя-то не тронули? - спрашиваю.
        - Я для них полезен, - говорит он. - У меня в арсенале особые навыке, знания, которые передавались из поколения в поколение. По медицинской части есть еще доктор Вонг и костоправ, некто Холлис. Мы поделили территорию меж со мной. Кстати, если с тобой когда-нибудь приключитца гангрена, не позволяй Холлису очутитца рядом с собой. Отрежь себе ногу, для своего же блага. Так, дай-ка подумать, кто еще...? До кучи старьевщиков, ясно-понятно - никогда не возможно перестать удивлятца, во што эти парни могут превратить барахло Мародеров. Гм..и об этом. Больше всего им нужны сильные работники и здоровые производители, которые смогут родить здоровое потомство.
        - Производители? - переспрашиваю
        - Ну, да, - говорит он. - Кормчий создает новый мир. И в нем будет позволено жить только типа как правильным людям. Если ты не хочешь работать на земле и размножатца ради Нового Эдема, тебе лучше бы поостречься. Тебе и твоим друзьям. Он пришлет за тобой.
        - Кормчий, - произношу я, притворяясь, будто слышу это имя впервые.
        - Вот, кто у власти-то, - говорит он. - Он великий мыслитель, у него есть, гм..как бы это назвать?..видение будущего.
        - Ты когда-нибудь с ним встречался? - спрашиваю я.
        - Я-то? Вряд ли, - говорит Слим. - Хотя, я слышал, что иногда он совершает рейды со своими людьми, да так, што его среди них и не узнать. Так што может и встречал его. Может он меня останавливал на каком-нибудь охранном посту. Может...
        - Может, ты уже перестанешь болтать без умолку. Хоть ненадолго, - говорю. - У меня уши от тебя разболелись.
        Но он не может надолго затыкатца.
        - Вас пятеро, - говорит он, - а лошадь только одна. Предположу, што вы где-то по дороге нарвались на неприятности. Вы случаем не перебрались через Расщелину Яанн?
        - Случаем перебрались, - подтверждаю.
        - Ты говоришь, што сумела проскочить мимо тех чокнутых собирателей черепов? - спрашивает он.
        - Гм, ага, - говорю я.
        - Ха! - он хлопает себя по коленке. - Да будь я проклят! Ты та еще штучка, сестренка. Говорю тебе, с теми страннышами беды не оберешься. Они поймали моего кузена Листера. Ох, наверное, лет десять уже минуло. Ну, он был нормальным парнем, Листер, за исключением того, што не знал, когда нужно заткнутца. Не смотря на это, может я так бы не убивался, если бы в ту пору он не носил мою лучшую шляпу. Он взял её, не спросив меня. Нет, кто-то определенно должен што-то сделать с подвесным мостом через Расщелину Яанн.
        - Сделано, - говорю. Нет больше моста.
        Он смотрит на меня. Трясет головой и лыбитца.
        - Ха, ха! Ой, ну кто бы мог подумать! Прими благодарность от меня лично, и от имени кузена Листера и моей лучшей шляпы. Ты хочешь оказатца в Безнадеге через два дня? Я тебя туда доставлю, черт подери, непременно.
        - Таким темпом, быстро не выйдет, - говорю. - Эта мерзкая зверюга может шагать быстрее?
        - Ты когда-нибудь слыхала о стариной поговорке, никогда не суди по книге по её обложке?
        - Нет, - говорю я.
        - Ну, тогда держись крепче, - говорит он. Затем он кричит: - Яаха! - и он бьет поводьями.
        Моисей резко бросаетца вперед, словно выстрел. Издает испуганный визг, и Неро замирает в воздухе. Единственная причина, почему я не вывалилась из повозки, это потому што я успеваю вцепитца в Слима.
        Он сверкает своей желтозубой улыбкой.
        - Величайший чемпийон Верблюжьих бегов Паллаваллы! - орет он. - Пять лет бегал! Его родословная тянетца со времен Великих Египетских Пирамид!
        Поку Космический Компендалориум несетца на всех парах, оставляя за собой клубы пыли, Слим начинает выкрикивать слова песни. Его голос рассекает воздух, словно ржавая пила.
        Весь город, Сьюзи, обойди,
        Найди меня и обмани,
        Поймай, свяжи и угоди,
        Зажги огонь в моей груди.
        Я платье новое куплю,
        Но и исчезну по утру.


        Мы оставляем позади красный погибший лес. Мы в брод пересекаем широкие коричневые реки, мелкие и практически неподвижный. Огибаем южную оконечность гигантского умирающего озера. Нам в носы ударяет резкая вонь. Глаза наши слезятца, а волосы встают дыбом. Вязкий белый берег кишит мелкими насекомыми, который в воздух черной тучей, когда мы проезжаем мимо. Железные остовы строений Мародеров вместе с мусором тянутца вдоль береговой линии.
        Мы едем так, штобы по дороге не нарватца ни на Тонтонов, ни на другой какой патруль или типа того.
        - Там, в верхней части озера стоит небольшой гарнизон, - говорит мне Слим, - где-то в пятнадцати лигах к северу. Остаетца только гадать, чего они здесь забыли. Может обнаружили какие шахты, который все еще можно разрабатывать.
        Все, што ему известно - они не патрулируют в низине, так далеко. По его словам мы не должны переживать иза всяких там патрулей и постов до завтрашнего утра.
        - Но я постараюсь, штобы мы не попались им на пути, - говорит он. - Я знаю про все их тропки и знаю какими дорогами ходят люди в черном.
        Я скорее вернусь в Пустыню, чем останусь здесь. С угасанием звезд на небе, мы наконец-то покидаем это место. И мы видим и слышим, аромат живых деревьев - можжевельник, сосны и ели - чистый и звонкий звук журчащей воды, который словно ниспослан нам небесами, принося облегчение. Словно прохладная рука на лбу разгоряченного лихорадкой. Слим замедляет Космика и сворачивает с тропинки, съезжая на маленькую полянку.
        - Чего это ты делаешь? - говорю. - Поехали.
        - Надо устроить привал, - говорит Слим. - Моисею нужен отдых. Поручусь, што и твоей лошадке тоже. Мы здесь в безопасности.
        Я прижимаю огнестрел к его виску.
        - Сказала же, поехали, - говорю.
        Слим поднимает руки: - Эй, эй, сестренка. Сказал же, што вовремя доставлю тебя в Безнадегу, так и будет. Я хочу оставить глаз при себе.
        - Мужик дело говорит, - вступаетца Лью. - Ты знаешь, што он прав. Нам нужен отдых.
        Я уже никакущая от усталости.
        - Мы должны ехать, - настаиваю.
        - Не сходи с ума, - говорит он. - Когда ты спала в последний раз?
        И вот, когда он это произносит, я пытаюсь вспомнить. Должно быть..нет, не могу припомнить. Меня окутала усталость, словно старая знакомая, которая дружески похлопывает по плечу, дескать, я тебя не оставлю. Я не должна ей поддаватца.
        - Ты даже не можешь вспомнить, - говорит Лью.
        Он спешился и снял со спины Гермеса Эмми. Маив с Томмо выбрались из Космика. Я смотрю на все их уставшие лица.
        - Ладно, три часа, - говорю я.
        - Четыре, - настаивает Лью.
        - По крайней мере, - говорит Слим, - тебе надо бы размятца и все обдумать. Быть готовой ко всему. И план - дрянь, если в нем нет места для отдыха, который нужен твоим животным.
        - Ладно, четыре, - соглашаюсь я, - но не секундой больше.
        Но я разговариваю сама с собой. Остальные помогают разбить Слиму лагерь и разжечь огонь. Я слезаю с Космика, все тело болит. Я потягиваюсь, разминаю спину и потираю затекшие мышцы, и думаю, эх дали бы мне лошадь без повозки. Мой зад чувствовал каждую колдобину на этой треклятой дороге.
        Я стою особняком. Измученная, но раздраженная. Будто я не знаю, што с собой делать, как быть, раз я перестала двигатца.
        Подходит Маив. Она бросает взгляд на Слима, што-то быстро пребыстро говорит Эмми.
        - Он много болтает, - говорит она. - И мало по делу. Это тебя не заставляет задуматца?
        - Знаю, - говорю. - Не волнуйся, я глаз с него не спускаю.
        Она скрещивает руки на груди. И ковыряет ботинком землю.
        - Што у тебя на уме? - спрашиваю.
        - Я, блин, сегодня сильно выпендрилась и попала впросак, - говорит она. - Говоря о Джеке, вела себя как всезнайка. Я перегнула палку. Любой дурак бы смог понять, чшто это дурацкий верблюд будет слушатца только Слима. Да, какого черта со мной происходит?
        - Ну, ты уже наказала себя, - говорю. - Ты же весь день ехала в повозке.
        - Это меньшее, што я заслуживаю, - говорит она. - Я зарвалась.
        - Ну же, Маив, - говорю. - А как же сегодняшний день? Вспомни Расщелину? Момогла всем перебратца, сражалась с теми охотниками за головами...это же было нечто.
        Её лицо светлеет.
        - Это вроде как было весело, - говорит она. Она смотрит на Лью. Он усаживается на корточки рядом с костром. Должно быть он чувствует, што на него смотрят и поднимает взгляд. Всего на секунду, а потом возвращаетца к своему занятию. - Я хвасталась, - говорит Маив. - А выглядела в итоге жалкой. Вела себя как какой-то ребенок, который хочет, штобы на него обратили внимания.
        - О, он обращает на тебя внимание, - говорю, - не сомневайся. Ты спасла им жизни, Маив. Они были в опасности, все вы, из-за меня. Если кто и зарвался, так это я. Ты все сделала отлично.
        - Мда, по крайней мере, к своей чести, я спасла три жизни, - говорит она. - Но это не умоляет того, што случилось во Мрачных деревьях. С Ястребами и Налетчиками. Ничто уже это не исправит. Эх, если бы я не была такой высокомерной. Если бы я только послушала Эш и Крида. Они все твердили, што надо уходить, а я не слушала. Сорок жизней, Саба. Моих друзей. Мертвы по моей вине. Как же тяжко с этим жить.
        - Ведения счета никому не идет на пользу, - говорю я.
        - О, но это так, - говорит она. - Я должна. Каждая смерть съедает меня изнутри. Каждый раз, когда я закрываю глаза - вижу их лица. Они приходят ко мне во сне.
        - Я знаю, - говорю я.
        - Руби, - называет она. - Таз, Эш. Крид. Только вспомню их имена и уже возникает такое чувство, будто ножом полоснула по сердцу. Но я все думаю о них, снова и снова. Мне нужно, штобы боль была острой. Пока не смогу загладить то, што сделала. Может тогда, я смогу спокойно спать.
        - Возможно, - говорю я.
        Мы замолкаем, а потом я спрашиваю: - Маив, ты чувствуешь себя старухой?
        - Я родилась старухой, - говорит она.
        Мы довольно долго смотрим друг на друга, затем она кивает и идет к костру, проходя мимо Томмо.
        Он останавливаетца передо мной.
        - Дай мне руку, - говорит он. Я колеблюсь. Затем протягиваю свою правую руку, которую Лью в гневе мне повредил. Рука теперь ослабла и покрыта синяками.
        - Мне тут Слим вот дал, - говорит Томмо, снимая крышку с маленькой баночки и зачерпывает пальцем мазь, по виду напоминающий козий помет. Он берет мою руку и начинает втирать эту дрянь мне в руку. Он водит по моей коже одним пальцем. Он очень нежен, я чувствую комок в горле.
        Он смотрит на тебя.
        - Он не должен был обижать тебя, - говорит Томмо.
        - За это я обижаю его, - говорю я.
        Он одаривает меня небольшой странноватой улыбкой.
        - Вот значит как? - спрашивает он. - Глаз за глаз? - Он опускает глаза, сосредотачиваясь на том, што делает.
        Глаза Томмо - первое, што я заметила, когда познакомилась с ним. Такие насыщенно карие, почти черные, с длинными черными ресницами. Как у олененка.
        Когда я впервые его увидела, в таверне у Айка, он был мальчиком. Бледное щуплое создание, одни локти да коленки. Но теперь он совсем не такой. За последние несколько месяцев он каким-то образом исхитрился превратитца в настоящего мужчину. Он загорелый и худой. Густые, темные волосы, убраны и стянуты в пучок на затылке. Хорошо очерченные скулы. Да он без дураков, просто красавец.

«Глухой паренек. Будь осторожнее, Саба. Он влюблен в тебя».
        Он прекращает втирать мазь мне в руку. Он знает, што я смотрю на него, он это чувствует. Он заливаетца краской. Он не поднимает глаз и подносит мою руку к губам. Он прикасается губами к моему синяку. Я чувствую его дыхание на своей коже.
        - Я бы никогда тебя не обидел, - говорит он.
        Теперь он глядит на меня. Он пристально смотрит мне в глаза. Очень серьезный и полный решимости.
        Нет. Нет нет нет нет нет.
        - Томмо, - говорю я.
        Он делает вздох.
        И как раз в это время Слим орёт: - Сколько яиц? Два или одно?


        Слим сторговался с одним из своих пациентов за лечения впросшего ногтя на ногу борова. Он нарезал мясо на толстые ломти и пожарил голубиные яйца. Все сидят и ждут с жестянками наготове, истекая слюной, усевшись по ближе к скворчащей сковороде. Траккер тоже рядом ошивается у ноги Слима. Он не спускает глаз со Слима, пока тот переворачивает мясо на сковороде и на яйца капает жир. Его нос дергаетца. Слюни свисают длинными плетьми.
        - Голоден, а, дружок? - спрашивает Слим. - Не беспокойся, здесь на всех хватит, и на людей и на животин. Никогда не слышал прежде о прирученных волкодавах. Да и не слышал, штобы у кого-нибудь из них были голубые глаза. Он у вас еще щенком появился?
        - Нет, - говорит Эмми. - Он принадлежал нашей подруги Мёрси, но мы думаем, што она, наверное, померла.
        - Што тут скажешь, все мы когда-нибудь умрем, - замечает он. - Остаетца только надеятца, што смерть наша будет приятной. Одни хотят уйти в блеске величия и великолепия, как само солнце. Другие молятца, што уйдут во сне. О таких вещах начинаешь задумыватца, когда достигаешь моих лет. Знаешь, когда бы я хотел умереть?
        - Когда? - спрашивает Эмми.
        - В своё двадцатиоднолетие, тихой летней ночью, на берегу речушки. Лежа, с прекрасной девушкой в своих объятьях. И она бы говорила мне, что любит. В момент истинного счастья.
        - Звучит здорово, - говорит Эмми.
        - Лучшее мгновение в жизни, которое я так и не познаю, - говорит он. - Порой, все идет так, как идет. Ладно, налетай. В очередь, не толкатца.
        Все тут же вскакивают на ноги, бормочут спасибо, а затем не слышно ничего кроме скрежета ложек о металл, пока мы сметаем то, што приготовил Слим. Я пытаюсь вспомнить, когда же ела в последний раз. И не могу. Мой живот урчит от удовольствия. Когда мы заканчиваем с мясом и яичницей, то пальцами собираем што осталось. Эмми поднимает свою жестянку и начинает с чавканьем слизывать остатки.
        - Эмми, как не стыдно! - восклицает Лью. - Ты же девочка, а не животное, не уподобляйся зверью. Ну и ну!
        Именно этим же занимался и Слим. Он замер, когда Лью отчитал Эм. Он подмигнул ей и они оба виновато улыбнулись друг другу. Мы все поставим наши жестянки на землю. Траккер прошелся по кругу, отполировав их своим длинным розовым языком.
        Неро уже поймал себе мышь. И одним махом проглотил жертву, та и пискнуть не успела. А потом быстро заснул на ветке у нас над головой, уткнувшись головой себе под крыло.
        - Спасибо за еду, - говорю. - Это мило с твоей стороны, учитывая обстоятельства.
        - Даже разбойники могут проголодатца, - говорит Слим.
        Он вытягивает ноги и усаживаетца поудобнее в своем лежаке и начинает прутиком ковырятца между зубами.
        - А ты часто сталкивался с разбойниками? - спрашивает Эмми.
        - Впервые, - говорит он. - И это в половину не так плохо, как могло оказатца. Я рад компании. Моисей не очень-то разговорчив. Неа, несмотря на такое наше не простое начало, этот глупый старик вполне доволен.
        - Так вот значит кто ты? - говорю. - Глупый старик?
        Он смотрит на меня своим глазом. Бесцветным. Спокойным.
        - Не настолько, штобы не понять, што ты не хочешь, штобы Тонтоны про него прознали, - говорит он и кивает на Томмо. - Глухой-то паренек не в безопасности. Если они его поймают, то убьют.
        Томмо краснеет и стискивает челюсть.
        - Никто не позволит схватить Томмо, - говорит Эмми. - Да я всех их прикончу, если хоть один волосок упадет с его головы! Если они хоть пальцем к нему прикоснутца!
        Она собирает жестянки, штобы помыть.
        - Вот это сила духа. Да у нас тут, сынок, суровая воительница.
        - Я тебе не сынок, - отвечает Томмо. - И сам могу за себя постоять.
        - Да кто ж сомневаетца. А теперь... могу сказать, што вы трое родня. - Слим тычет пальцем в меня, Эмми и Лью. И Рыжая...надо быть слепым, штобы не заметить, што вы глаз друг с друга не сводите. - Он смотрит на Лью и на Маив. - Да ладно вам краснеть-то, - говорит он. - Разберитесь уже с этим. Жизнь слишком коротка. Уволокли её уже в кусты, друг мой, и сделай своей. Если ты этого не сделаешь, то сделает кто-то другой. Черт подери, да я бы сам с ней позабавился. Если ты весь такой нерешительный. Ха ха! Ну, што скажешь, Рыжая? Ты и я.
        - Заткни пасть! - гаркнул Лью и убийственно посмотрел на Слима. Его щеки раскраснелись в пылу.
        Слим хихикает и шлепает себя по коленям.
        - О, да я попал прямо в яблочко! Прости, подруга, но ты не в моем вкусе, Рыжая. Мне нравятца пышнотелые цыпочки, штобы было за што ухватитца. - Слим поворачиваетца к Томмо. - А, што до тебя...ты мне очень интересен. Ты здесь никому не приходишься родственником, ты ни на кого из них не похож. Однако, ты чертовски красивый паренек. Вырастишь настоящим сердцеедом. Как только я тебя увидел, то понял, што ты мне кого-то напоминаешь. Так кто тебя родил?
        Эмми выкрикивает с того места, где стоит и моет хвоей едовые жестянки.
        - Его папа мертв, - говорит она. - И мама. Это было давно, но он не любит об этом говорить.
        Слим наклоняетца вперед и через костер всматриваетца в лицо Томмо.
        - Я никогда не забываю лиц, - говорит он. - Не могу себе этого позволить при своей работе. Я должен помнить с кем умел дело напрямую, а с кем в обход. Ха! Если я хоть раз кого увижу, запоминаю навсегда. Форма лица, челюсти, носы, глаза. Ух, уверен, я кого-то такого похожего видел. Ни по работе, а в своих путешествиях...
        Томмо поднимаетца на ноги.
        - Мой папа мертв! - И усаживаетца на землю у подножья дерева. Он поворачиваетца к нам спиной. До нас доноситца, только слабый шепот.
        Слим качает головой.
        - Не хотел расстраивать парня. Хотя..нет, блин, не вспомнить. Ладно, фигня, рано или поздно вспомнитца. - Он поднимаетца на ноги. - Ну, думаю, я чутка вздремну. - Он ковыляет к Космику и залазит в него. Остаемся только я, Лью и Маив. Поляну освещает сияние оранжевой луны.
        Маив сидит в медном озере лунного света и глядит на огонь. Она светитца. Она блестит. Её кожа, глаза, волосы. Кажетца, будто она соскользнула на землю вместе с лунным светом. Она выглядит такой ненастоящей. Такой неземной. Я гляжу на Лью. Он наблюдает за ней. И..госпади...
        Его лицо.
        От выражения его лица у меня перехватывает дыхание.
        Безнадежная тоска.
        Беспомощное стремление.
        Он бы также лег у ее ног и оголил горло.
        Маив поворачивает голову. Их взгляды встречаютца. Они продолжают смотреть друг на друга. Воздух замирает.
        Я знаю, што это не правильно наблюдать за ними. Но я не могу перестать. Я никогда раньше не видела Лью таким. Сердце открыто. Он ничего не скрывает.
        Он первым отводит глаза. Он замечает, што я наблюдаю за ним и закрываетца. Меня пронзает острая боль. Прямо до рези в животе. До тяжести в груди. Я чувствую эту боль разумом. Она пронзает меня словно острый нож.
        Мы ведь с ним разорваны на части, Лью и я.
        Мы больше с ним не цельные. Ни он. Ни я.
        И это заставляет меня задуматца.
        Это заставляет меня гадать.
        Вот как он себя чувствует, когда смотрит на меня с Джеком? Я тоже также смотрю на Джека, как Лью на Маив?
        Беспомощно.
        Дыхание перехватывает.
        Безнадежно.


        Я бегу. По длинному, темному коридору. Факелы освещают мне путь. Они отбрасывают неровные тени, а кто-то шипит и шепчет мое имя.
        Саба.
        Саба.
        Оно прикасаетца к моей коже. Порыв холодного воздуха. Голос настолько темный и глубокий. Сердечный камень теплый в моих руках. Это значит, што Джек недалеко.
        Я взбираюсь по лестнице. Вверх по каменным ступеням.
        Саба, Саба, Саба.
        Снова слышица голос, поглаживающий меня по спине. Я знаю его. Так хорошо знаю. Он поселился у меня внутри. Глубоко внутри.
        Я хватаюсь за сердечный камень. Жди меня, Джек. Когда стены шепчут Саба, я взбегаю вверх по лестнице. Затем я уже наверху. Стою перед деревянной дверью, старой и страшной.
        Держа в руке горячий сердечный камень.
        Я тянусь к дверной ручке. Я открываю дверь. Захожу в комнату. Она пуста. Темна.
        - Джек, - говорю я.
        Зажигаетца свет. Свечи. Передо мной находитца кресло с высокой спинкой. Огонь зажигаетца в очаге. Он встает с кресла. Он поворачиваетца ко мне лицом.
        Поворачиваетца...
        Поворачиваетца...
        А затем исчезает. Все исчезает.
        Остаетца только темнота. И я падаю.
        Вниз, вниз, вниз глубокую, просторную темноту.
        Я просыпаюсь с придыханием.
        Эта ночь полным-полна звезд. Мягким лунным светом. Ветерок приятно обдувает и колышет деревья. В приятном лунном свете на исходе лента, я вижу Лью и Маив у костра. Они на коленях. Лицом друг к другу. Она прикасаетца к его волосам. Его лицу. Губам. Очень нежно и осторожно.
        Она наклоняетца к нему. Она собираетца поцеловать его.
        Он отворачиваетца.
        Она ждет долгое долгое время. Наконец, она встает. Она уходит и ложитца спать. На землю рядом с Томмо и Эм.
        Лью сидит в дозоре.
        Я притворилась спящей. Но я раздумываю о том, што только что увидела. Он влюблен в нее. Он чувствует ее. Я могла видеть это по его лицу. Я знаю. Тогда почему он отвернулся?


        Мой сон неглубок. Я дрейфую где-то между сном и явью. Я жажду забвения глубокого сна, но мой мозг слишком занят разными мыслями.
        У меня в голове не утихает то ли шелест, то ли шепот. Под тяжелыми веками, я почти вижу как Слим сменяет на посту Лью, усаживая свою тушу на лежак. А затем началась самая настоящая неразбериха, потянулась вереница из змей, черепов и желтых лекарских фургонов.
        Следующий сон, реальнее предыдущего. Когда задняя дверца слимова Космика распахнулась, то оттуда был скинут большой мешок. Слим шикнул на Траккера, штобы тот не лаял, который в то время с большим интересом копался в своих лапах. Оглядев лагерь, и проверив, все ли спят, Слим ускользнул в лес. Траккер за ним. А потом снова мне чудились веревочные мосты, грозы, и встреть-меня-в-Безнадеге-в-полнолунее.
        Я вернулась в реальность, когда Слим тронул меня за плечо, штобы разбудить. Все уже проснулись. Покуда мы, молча, разбирали наш лагерь, моя голова начала прояснятца. Какие странные ведения, одолевали меня этой ночью. За исключением свежей грязи на слимовых ботинках. Могу поклястца, что когда мы укладывались спать, её не было.


        Мы еще затемно возвращаемся на дорогу. Мы направляемся на восток. Всегда на восток. Мы едем в восход. Так же как и вчера, я еду рядом со Слимом. Лью с Эмми на Гермасе. Маив с Томмо в Космике. Траккер у моих ног. Неро летит над нами, то и дело снижаясь, штобы глянуть, што к чему.
        Слим, как ни в чем не бывало, рассказывает мне о комендантском часе, который наступает от заката до рассвета. В течение этого времени, Тонтоны не дают проехать никаким путешественникам.
        - Но мы на задание, - говорит Слим. - Безнадега или смерть!
        Он придерживаетца основной тропы до тех пор, пока время позволяет. Поэтому мы нам приходитца ехать по бездорожью, пока не доберемся до Дрейфа Мэривилля. Это должно случитца, где-то к восходу.
        - У них там есть застава, поэтому мы свернем на боковую дорогу.
        Время и расстояние пропадают под колесами Космика. Ландшафт менялся. Мы начинаем различать тени, холмы. Березы высятца серебристыми призраками в полумраке. До рассвета осталось уж совсем недолго.
        Слим сидит выпрямившись. Его руки крепко сжимают поводья. Путешествуя по этим дорогам, он уже не столь спокоен.
        - До Мэривилля уже недолече, - говорит он. - Мы теперь должны держать ухо востро, штобы...
        - Для чего? - говорю я
        Он чертыхаетца себе под нос.
        - Здесь все не так, когда я бывал тут в последний раз.
        Где-то впереди, слева от дороги видны признаки нового поселения. Участок поваленной рощи. Поваленные деревья порублены и сложенны аккуратной паленецей. Сама земля практически расчищена от пней. Толстые цепи и лошадь готовая впрячься в работу. И здесь есть лошади. Два крепких лохматых мустанга. Они привязаны к столбу рядом с палаткой.
        Палатка. Здесь кто-то есть.
        Я наставляю свой огнестрел на Слима.
        - Увози нас отсюдова, - говорю я. - Да побыстрее.
        Слим ударяет вожжами. Моисей набирает скорость. Слим ударяет еще раз и верблюд действительно начинает лететь. Когда мы мчимся по поляне, то поворачиваем головы, штобы посмотреть. Кто-то выходит из палатки. Должно быть их разбудил грохот наших колес. Это молодой парень. С короткими волосами. Высокий, широкоплечий. Он натягивает на себя рубашку.
        Он кричит: - Да здравствует...Эй! Эй, возвращайся! Все еще комендантский час! Остановись! Дай мне посмотреть на твою метку!
        Я приставляю огнестрел к виску Слима.
        - Даже не думай об этом, - предупреждаю я.
        - За это можешь не переживать, - говорит он. - Хэйя, Моисей! Хэйя!
        Я хватаюсь за Космик и оглядываюсь. Мужчина бежит к лошадям, крича. Девушка, примерно моего возраста, выбегает из палатки с двумя огнеметателями. Один она бросает ему.
        - Они преследуют нас, - говорю я. - С ним также и девушка.
        - Черт подери, - говорит он.
        Гермес скачет рядом с нами, Лью и Эмми оглядываютца.
        - Што теперь? - спрашивает Лью.
        - Убери ребенка от греха подальше! - кричит Слим. - Впереди холм! Как только вы пройдете его, поверните направо. И ждите нас возле длинной каменной стены. Вы не сможете пропустить ее. Езжайте!
        Взгляд Лью встречаетца с моим.
        - Не делай глупостей, - говорит он.
        - Не буду, - уверяю я.
        - Держись крепче, Эм! - он ударяет пятками Гермеса и они уезжают.
        Я встаю с сидения. Повисаю на краю крыши, когда оглядываюсь назад. Парень едет на лошади. Он двигаетца быстро. Девушка не отстает от него.
        Я сажусь на место.
        - Они нас догоняют, - говорю я. - Што будем делать?
        - Ты должна убить их, - говорит Слим. - Если ты этого не сделаешь, они доложат, што я нарушил комендантский час, што я не остановился. Все знают Космик. Тонтоны будут искать нас. - Его голос звучал обыденно. Как-будто он говорил о погоде.
        Я резко выдыхаю.
        - Держи повозку устойчивой, - говорю я.
        Я снова встаю на сиденье. Я засовываю свой огнестрел за ремень, на спине. Залажу на крышу Космика. Я распластываюсь на животе. Телегу трясет. Мы попадаем в яму. Меня подбрасывает вверх. Тяжело приземляюсь. Это будет чудо, если я не сломаю ребра или вообще не слечу с крыши. У меня появляетца чувство, што Лью назвал бы это глупостью. Но мне повезло, что Космик такая рухлядь. Слим обмотал ее цепями и веревками, штобы она не развалилась на части. Я просовываю ногу под веревку. Убеждаюсь, што действительно хорошо держусь. Я вытаскиваю огнестрел и опираюсь на локти.
        Поселенец набирает скорость позади нас. Девушка тоже. Она ровняетца с ним. Теперь она вырываетца вперед. Мне приходитца ждать пока они не окажутца поближе.
        Неро летает над головой, крича.
        - Убирайся, - кричу я.
        Они приближаютца. Еще ближе. Теперь я могу разглядеть их лица.
        Ее гладкие щеки. Ее круглый подбородок. Ее волосы развиваютца у нее за спиной, длинные и белокурые. Она, должно быть, не видела больше четырнадцати лет. И он. Несмотря на его мужественное тело, он должно быть не старше Томмо. Парочка юнцов.
        Сначала я разберусь с ней. Я целюсь в ее метку в виде расчерченного круга прямо посередине ее лба. Холодный пот выступает у меня на лбу. Над моей верхней губой. Мои ладони вспотели.
        Она сильнее вцепляетца коленями в бока лошади. Она подымает свой огнеметатель.
        Сейчас. Сейчас! Стреляй в нее сейчас!
        Эпона. На крыше. Она улыбаетца мне. Она кивает.
        Она начинает бежать ко мне.
        Я не могу. Я не могу выстрелить в неё.
        Вдруг девушка отлетает назад. Стрела торчит из ее груди. Она падает на дорогу. Мальчик открывает рот. У него нет возможности закричать. Стрела летит, рассекая воздух, прямо ему в горло. Он падает с коня. Они лежат в грязи. Никто из них не двигаетца. Их лошади разварачиваютца и убегают прочь.
        Я слезаю с края Космика. И краем глаза замечаю Маив. Она висит зацепившись одной рукой за дверцу, а в другой держит лук. Она смотрит на меня: типа-что-с-тобой? Она слегка качает головой и исчезает с глаз долой. Нет, Маив, определенно, не дошла до ручки.
        Я освобождаю себя от веревок. Я соскальзываю с крыши и сажусь обратно на свое место.
        - Ты сделала это? - спрашивает он.
        - Да, - отвечаю я.
        - Мы не можем оставить здесь тела, - говорит он. - Нам нужно вернутца.
        Я качаю головой.
        - Поехали, - говорю я.
        - Но ты не...
        - Я сказала, поехали! - кричу я.
        Траккер кладет голову мне на колени, скуля. Я глажу его по ушам.
        - Парочка детей, - говорю я. - Мне кажетца пацаненок даже бритца не начал.
        Я смотрю на Слима, но он не смотрит на меня. Он держит голову прямо. Я не могу сказать, о чем он думает.
        Я не могла выстрелить в девушку. Мои руки не дрожали, но все же... я не могла убить ее. Я утратила свое хладнокровие. Если бы не Маив я бы, наверное, была уже мертва. Она в очередной раз спасла мою шкуру.


        Мы находим Лью с Эмми возле длинной каменной стены. Они не задают вопросов. Им и не нужно. По нашим лицам и так видно, как все прошло.
        Объездная дорога Слима оказалась чертовски сложной. Он ведет нас по труднопроходимой местности. Всем приходитца идти пешком, пока он ведет Моисея. Неро спускаетца и едет на горбу у верблюда. Траккер бежит рядом со мной.
        Толкая и заманивая, таща и уговаривая, мы заставляем Моисея тянуть Космик. По холмистой прерии. вверх и вниз, огибая холмы, густо поросшие иргой и жимолостью. Внезапно мы увязаем вы луже зыбучей грязи. Каким-то образом Слим удаетца заставить Моисея идти, но Космик - это другое дело. Телега погружаетца на добрый фут и нам приходитца, наверное, целую вечность высвобождать её. Мы все беремся за дело, и Эмми впрягаетца помогать.
        - Где эта чертова дорога? - спрашиваю я.
        - Уже недалеко, - уверяет нас Слим. - Уверяю вас, это привычный мне объездной путь. Наверное, вы подумаете, што это объездная дорога, обездной дороги. Но, если я правильно прочел руны, то мы уже вот-вот окажемся на другой тропке, которая выведет нас прямо к мощенной дороге, а там уж до пояса бурь рукой подать и значить, вуаля, вот, она Безнадега.
        - Меньше разговоров, больше дела, - говорю я. - Поживее! Давай двигайся!
        Я призываю нас поторопитца. Солнце печет нам в головы. Я постоянно смотрю наверх, проверяя его путь. К середине дня, я чувствовала себя, как заведенный волчок. Я поворачиваюсь к Слиму. Он весь мокрый от пота. Его лицо раскраснелось. Я хватаюсь за его розовое платье и дергаю его на себя.
        - Какой это, черт возьми, объезд? - спрашиваю я. - Где эта чертова дорога? Если к вечеру мы не будем в Безнадеге, я клянусь, што ты превратишься в мертвого мужика в платье.
        Он смотрит на меня своим здоровым глазом.
        - Никогда не видел, штобы кто-то, так сильно хотел добратца к самогонному аппарату, - говорит он. - Должно быть, будет какое-то празднование, о котором я не знаю.
        Я поднимаю свой огнестрел. Прижимаю к его лбу.
        - Не шути со мной, - говорю я.
        - Это никакое не празднование, - говорит Эмм. - Мы собираемся встретитца...
        - Ни с кем, - перебиваю я.
        - Нам нужно поторопитца, - говорит Маив, - вот и все. После того, как мы доберемся туда нам еще предстоит долгий путь.
        - Отпусти мужика, - говорит мне Лью. - Мы все и так стараемся.
        Я отпускаю Слима.
        - Тебе лучше везти нас правильным путем, - говорю я.
        Слим подымает свое платье, штобы немного охладитца.
        - Сестренка, я за базар отвечаю, - говорит он. - Мы будем в Безнадеге до темноты.
        - Тогда двинули, - говорю я.
        И вот мы все продолжаем и продолжаем тянуть фургон. А Лью, продолжает поглядывать на Маив. Он оказываетца рядом с ней, покуда мы тянем Космик. Она теряет равновесие и два ли не падает, а он подхватывает её. Но в следующую секунду, когда она хочет его поблагодарить, он отбрасывает её руку, будто ошпаренный и делает вид, словно не замечает её. Я вижу, как она хмурит брови. Озадаченно смотрит на него. Ничего не понимая.
        Космик движетца толчками, будто под натиском ударов. Фонари вагончика ужасно мотает из стороны в сторону. Слим вздрагивает от звона стекла внутри.
        - Если Космик не развалитца по дороге, то я уверую в чудеса, - говорит он.
        - Эй, Слим, - говорит Эмми, - а Безнадега, какая она?
        - Вы бы назвали его оживленным заведением, - говорит он. - Крепкий самогон, галимые харчи и нечестивые женщины.
        - Ты говоришь про шлюх? - спрашивает Эмми.
        - Нет, не про них, - отвечает Томмо.
        - Да, он говорит про них, - говорит она. - Я всё равно, много знаю таких.
        - Какой позор! - говорит Лью
        - И она не одна такая! - кудахчет Слим. - Да-да, именно, я говорю о дерзких мамзелях, которые знают, што делать, штобы мужской котел закипел. Умный джентльмен, с полуслова понимает, што не стоит пытатца чего-нибудь заводить с Молли. Если начнете испытывать судьбу (черт возьми, она редкостная красотка), на свой страх и риск неровен попадете в передрягу. Был там один хитрец, тот еще проныра - ха ха! - он поглядывал за Молли через замочную скважину, пока она принимала ванну, всю такую розовую, благоухающую розами, ой ребятки, я бы многое отдал, за соблазнительную деваху в ванной...короче, вот этот пройдоха пялитца на Моллины округлости, а потом и оглянутца не успел, как уже привязан к лошади, перекинутый животине через спину, и его следующая остановка Тиллибанк Джакшон! Ха ха!
        Томмо хмуритца, решительно глядя на Слима.
        - Так ему и надо, - говорит он. - Он не должен был подглядывать.
        - О, он ничего не мог с собой поделать, - говорит Слим. - Поймете, когда встретите Молли.
        - Не говори так о ней! - говорит Томмо.
        - Ты пристыдил меня, молодой человек, ты абсолютно прав, - говорит Слим. - Молли приличная женщина с незапятнанной репутацией. К счастью, остальные ее девушки не такие! Ха-ха!
        Пока мы тянем и толкаем Космик вместе с Моисеем по еще одному ухабистому склону, я размышляю. Слим знал Молли. Лилит и Мэг были в лагере в Змеиной реке. Мне интересно, встречался ли Слим когда-нибудь с Джеком. Когда я останавливаюсь и осмысливаю все странности произошедшего, как одно цепляетца за другое, как вся последовательность событий приводит меня сюда, почти как ночь приводит день, все так и должно быть. Это напоминает мне о том, што сказала мне Ауриэль. О том, што у каждого из нас есть роли, которые мы должны играть. Как все мои пути, каждое решение ведет меня в конце концов к одному и тому же месту.
        Судьба. Я едва смею думать об этом слове, в случае, если Лью сможет услышать то, о чем я думаю. Я не знаю, как такое может быть возможным? В любом случае, какое это имеет значение? Все што меня волнует это то смогу ли я найти Джека. Вот где закончитца моя дорога. Вот зачем я здесь, я делаю это. Ради Джека. Ради того, штобы быть с Джеком.
        Эмми врываетца в мои мысли, произнося: - Знаешь, Слим, ты слишком стар, штобы водитца со шлюхами. В таком возрасте, ты бы должен уже был остепинитца с какой-нибудь порядочной женщиной.
        - Черт, - говорит Слим. - Нет такой приличной девушки, которая связалась бы с таким стариком, вроде меня.
        - А почему нет? - говорит Эм. - Говорят, у каждого есть пара.
        - Хочешь, верь, а хочешь нет, мисс, во времена моей юности, я был, как мы называли себя, весельчаком, - говорит он. - У меня была красивая мужественная фигура. Я был привлекательным и очаровательным и...ох, я был дьявольски красив, я не вру. Женщины тянулись ко мне, как беспомощные мотыльки к моему смертельному огню.
        - Вот видишь, - говорит Эм. - Тебе просто нужно хорошенько отмытца.
        - Где эта чертова дорога? - говорю я.
        - Мне кажетца, што в любой момент, мы должны...ах! Вот мы и пришли! - говорит Слим. - Што я говорил вам?
        Как только он произносит эти слова, мы вдруг натыкаемся на широкую грунтовую дорогу, которая пересекает наш путь с востока на запад.
        - Смотрите! - говорит Слим. - Вот он! Пояс бурь! - он указывает на восток.
        На расстояние всего каких-то десяти миль прямо, небо над горизонтом коричневое и низко висит. Там в отдаление виднеетца горстка гор. Над ними нависают густые на вид даже будто грязные тучи, словно темная крыша. Вилы молний так и сверкают.
        - Где же Безнадега? - спрашивает Эм.
        - Ее отсюдава не видно, - говорит Слим. - За дамбой, через расщелину в горах она как раз находитца посредине. Там, где стоит Безнадега местность ровная, открытая и пустынная. - Он наклоняетца ближе к Эм, делая голос жутким. - Там она и находитца, - говорит он, - на перекрестках, ветряные ведьмы кричат и визжат вокруг нее все ночи напролет. Стучат в окна, царапаютца в двери своими длинными ведьмовскими когтями, приговаривая, впусти меня, впусти меня, впусти меня. А ты боишься ведьм, маленькая мисс?
        Эм широко открывает глаза.
        - Я не знаю, - шепчет она. - Я никогда не встречала их.
        - Сульфатное коричневое облако, - говорит он нормальным голосом. - Такой дождь идет над Безнадегой каждый день.
        - Давайте поторопимся, - говорю я. - Это не так уж далеко и дорога хорошая.
        Слим хмуритца, смотря вдоль дороги.
        - Как по мне, так чертовски хороша, - говорит он. - Кто-то поработал на ней. Она расчищена. Даже слегка расширилась с того момента, как я здесь был в последний раз.
        - Тонтоны? - спрашивает Лью.
        - На дорогах работают рабы, - говорит Слим, - не Тонтоны. В любом случае, што-то подсказывает мне, што здесь ездит много народу. Вам лучше ехать внутри пока мы не доберемся до Молли. Если мы кого-то встретим, присутствие лошади я еще смогу объяснить, но не ваше, без меток.
        - Ни за што, - говорю я. - Што остановит тебя от того, штобы увезти нас куда-нибудь и сдать?
        - Слушай, - говорит он. - Космик использовался для перевозки всякой животины передвижных выступлениях. Там есть решетка, через которую будет все видно, што происходит. Пристрели меня, если тебе не понравитца то, што ты увидишь.
        Мы смотрим друг на друга. Я, Лью, Маив, Томмо и Эмми. Маив слегка качает головой. Не доверяй ему.
        - Я поеду с тобой, - говорю я. - А остальные сзади.
        - Ты не слышала меня? - говорит Слим, - Я только что сказал, што это слишком опасно.
        - А я только што сказала, што еду с тобой, - говорю я. - Я и мой волкодав.
        Пока я привязываю Гермеса к задней части телеги, все остальные забираютца в теплый, тусклый, душный Космик. Они усаживаютца на солому. Свет проникает сквозь решетки сделанных в боковинах фургона, как и говорил Слим.
        Лью залезает последним.
        - Надеюсь, што здесь нет блох, - говорит он.
        - Независимо от того, что случитца, - говорит Слим, - независимо от того, что вы услышите, молчите, не двигайтесь и не выходите, пока я не скажу.
        В мгновение ока, он больше не похож на прежнего себя. Его голос, его взгляд, даже его большое тело, стали резкими и напряженными. Он выглядит жестким. Што сродни подвигу для мужика, одетого во розовое платьице.
        - Хорошо? - говорю я.
        Они все кивают. Мы закрываем за ними дверь. Мы с Траккером заскакиваем наперед. Неро сидит у меня на коленях. Космик скрипит и прогибаетца, когда Слим садитца на сидение возницы. Он бьет Моисея вожжами, и, встряхнувшись, мы едем.


        Каждый оборот колес приближает меня. К Безнадеге. К Джеку. Моя рука тянется к сердечному камню на моей шее. Мои пальцы обвивают его гладкую поверхность. Скоро я увижу Джека. Спустя столько времени, после всего, что случилось. Я не могу поверить в это. Живот сводит. Волнуюсь. И жарко, и холодно. Я жажду его глаза. Его губы, его прикосновения, теплый запах шалфея его кожи.
        Запах. ОБожеМой.
        Я потная. Я вся измазана в грязи и мне жарко и... я должно быть воняю, как хорек. Я пытаюсь вспомнить последний раз, когда мылась. И не могу. Понятия не имею, когда это было. Я поворачиваюсь к Слиму.
        - От меня воняет? - спрашиваю я.
        Он бросает на меня удивленный взгляд.
        -Э-э...
        - О Боже мой. Я плохо пахну. Насколько плохо? Давай, ты должен сказать мне.
        - Ну, - говорит он, - ты не пахнешь так хорошо, как некоторые, но ты и не пахнешь так плохо, как некоторые.
        - Так и знала, - отвечаю я. - Што мне делать?
        - Ты просишь у меня совета? - он качает головой пока говорит: - Я должен напомнить тебе, што одет в женское платья без нижнего белья.
        Я смотрю на него, в панике, не видя его. Какой-то кошмар. Я не виделась с Джеком месяцы и первое, што он сделает это свалитца в обморок потому што я буду ужасно вонять. Я должна вычиститца. Вымытца и переодетца и...
        - Подожди-ка, - говорю я. - Тот парень, што подглядывал за Молли в замочную скважину. У нее есть ванна. Я спрошу можно ли мне будет принять ее. Вот, што я сделаю первым делом. Как только мы доберемся туда, надеюсь я смогу отмытца.
        Я улыбаюсь ему. Такой груз с души.
        - Ну, - говорит он. - Посмотрим. Солнце только взошло. Должен сказать тебе, сестренка, когда ты улыбаешься, то становишься красивой девушкой. - Он подмигивает. - Если я хорошо знаком с Безнадегой, а это так, тебе лучше затыкать замочную скважину.


        Поздний вечер. Пояс бурь на расстоянии от нас не больше, чем в трех или четырех лиг.
        - Осталось не так уж и много, - говорит Слим. - Я подумал о другом...Тпру, Моисей! Тпру, мальчик!
        Он дергает за поводья. Космик скрипит, останавливаясь.
        Возле дороги висит, привязанный к стволу дерева, мужчина. Из его горла торчит большой железный клин.
        Он провисел здесь не больше нескольких дней. Умер он в муках. Тяжело и долго. Он тощий. Выглядит изголодавшимся. Ему, должно быть, около сорока лет. Примерно одного с Па возрастом.
        Неро каркает со своего места у меня на коленях. Я крепко держу его. Ворон хотел бы подлететь к трупу. Но кто-то уже изуродовал тело - вороны или другие пожиратели мертвецов.
        - Ты знаешь его? - спрашиваю я.
        - Еще с тех времен, когда я был мальчишкой, - говорит Слим. - Его звали Билли Шестерка.
        Рот Слима двигаетца. Его большое, с двойным подбородком лицо покраснело.
        Он начинает вылазить с повозки и я хватаю его за руку.
        - Эй, эй! Што ты делаешь?
        - Я собираюсь достойно его похоронить, - говорит он. - Я не могу оставить его вот так.
        - А если кто-то увидит нас? - говорю я. - Што тогда?
        Он сжимает губы. Он вздыхает, глубоко и громко, через нос, пока смотрит на Билли Шестерку.
        Голос Лью слышитца из решетки над моей головой.
        - Почему мы остановились? - шепчет он.
        - Слим увидел кого-то знакоиого, - говорю я. Мы смотрим на Билли Шестерку. Все мы молчим с мгновение.
        - Никто не заслуживает такой смерти, - говорит Лью.
        - Он ушел в леса, когда Тонтоны забрали его землю, - говорит Слим. - После того как Распорядители приехали, Билли поклялся, што он будет создавать им проблемы настолько долго, насколько сможет.
        - Я надеюсь, што он превратил их жизнь в ад, - говорю я.
        Слим поворачиваетца, штобы посмотреть на меня. Его лицо мрачное.
        - Мы будем проезжать прямо через его старый дом. Если нам повезет, нас никто не увидит. Но ты должна ехать сзади вместе со всеми.
        - Нет, - перечу я.
        Он качает головой.
        - Теперь мы никуда не спешим, - говорит он. - Иди спокойно, Моисей.


        Мы идем еще немного, может с пол лиги. Неро летит впереди.
        - Скоро доедим до дома Билли, - говорит Слим. - Он будет справа.
        Домик стоит в центре поля. Травяная крыша, стены сделанные из камня, дерева, грязи и шин, создавая впечатление, будто дом сам по себе вбит в землю. Позади него расположены два засеянных поля, одно поле полностью распахано, а второе, то, што подальше, только наполовину. На дальнем, усердно работает мужчина, таща на плечах плуг.
        - Похоже, хорошая земля, - говорю я.
        - Судя по всему, - говорит он. - Билли проработал на ней последнее двадцать лет.
        Дверь в доме открываетца. Молодая женщина спешит к дороге. Она машет нам.
        - Я собираюсь остановитца, - говорит Слим.
        - Едем дальше, - говорю я.
        - Я сказал, останавливаюсь, - говорит Слим.
        - А я сказала, едем дальше! - я наставила на него свой огнестрел.
        Он спокойно смотрит на меня.
        - Это не займет много времени, - говорит он. - Ничево не говори. И спрячь лицо.
        По какой-то причине, не могу сказать, по какой именно, его спокойный взгляд, спокойный голос, заставляет чувствовать меня неуклюжей. Глупой. Тупой. Как будто я по каким-то причинам...не понимаю чего-то. Только чего, я не знаю.
        - Тпру, Моисей. - Космик опять останавливаетца. Он скрипит и кренитца на бок, когда Слим слазит с него. Мы с Траккером тоже спрыгиваем. Я поправляю свою косынку и чалму, штобы ничего не было видно, кроме глаз.
        Мы со Слимом обходим Космик, открывая щиток справа, а затем и слева.
        - Саба! - говорит Лью тихим голосом, но я могу слышать его через стену. - Што происходит?
        - Люди, живущие на старом месте Билли, остановили нас, - отвечаю я.
        - Потише там внутри, - говорит Слим. - Не шевелитесь. Я постараюсь избавитца от нее побыстрее, как только смогу.
        Подбегает женщина. Нет, не женщина. Девушка. Розовощекая, с сияющими глазами, опрятная и изящная. Ей около шестнадцати лет. На ее лбу нарисована метка Земельных Распорядителей, круг, разделенный на четыре части. Огнестрел висит на поясе у нее на талии.
        Она подносит свою правую руку, сжатую в кулак, к сердцу.
        - Да здравствует, Кормчий! - говорит она. Ее голос замолкает, когда она замечает Траккера. Он стоит возле меня, моя рука покоитца у него на голове.
        - Ох, не обращай на него внимание, - говорит Слим, - он кроток, как ягненок.
        Он повторяет ее жест, подносит кулак к сердцу. Я вторю ему.
        - Да здравствует, Кормчий! - говорит Слим. - Чем я могу помочь тебе?
        - Мне нужно родить ребенка, - говорит она быстро, тихим голосом. - Прошло уже слишком много времени. Если у меня не будет ребенка, он попросит об этом другую женщину, а меня они отдадут в рабство. - Она колеблитца только с мгновение, а затем достает серебряную цепочку из своего кармана и отдает ее Слиму. - Ты сможешь взять это в качестве оплаты? - спрашивает она.
        Одним глазом Слим придирчиво осматривает цепочку.
        - Мило, - говорит он. - Семейная драгоценность?
        Девушка с гордостью подымает подбородок.
        - Моя единственная семья - это Земля, - говорит она. - Кормчий выбрал меня, штобы я исцелила ее.
        - Уверен, што так и есть, - говорит Слим. - У меня есть кое-что для тебя. Сейчас, куда ж я подевал ту настойку?
        Он начинает перебирать бутыли.
        Девушка бросает быстрый взгляд через плечо. Мужчина, тащащий на плечах плуг, перестает работать. Он пробираетца через поля, направляясь в нашу сторону.
        - Побыстрее, пожалуйста, - говорит она.
        Слим говорит: - Я видел недалеко мужчину, прибитого к дереву.
        - Ааа, подонок, - говорит она. Элай поймал его, когда тот поджег новый мост. Элай вместе с ночным дозором. Где-то с неделю назад.
        - Ночной дозор, говоришь? - переспрашивает Слим. - Народ в этой местности нарушает комендантский час?
        Девушка продолжает нервно поглядывать на Элай. Но она также продолжает болтать как ни в чем не бывало, как будто она рада возможности поговорить с кем-то. Она не замечает меня.
        - У нас были проблем после наступления темноты, - говорит она. - Не только у нас, но и в других дворах. Как только мы приехали сюда. Дела пошли плохо, начали пропадать животные, ломатца плуги, пожары, и всякое другое. В прошлом месяце пропала наша лошадь. Вот почему Элай начал таскать плуг на себе. Короче, он всех собрал и организовал ночной дозор в нашем секторе. Ты уверен, што у тебя есть то лекарство?
        Слим начинает смотреть в ящичках.
        - Оно где-то здесь, - говорит он. - Так што вы решили, что тот мужчина был причиной всех ваших бед?
        - Ну, после того, как Элай заколол его, у нас не было больше неприятностей, - говорит она. - Он говорит, што тот должно быть жил в лесах.
        - Элай сам справился с э-э... тем подонком? - спрашивает Слим.
        - Я немного помогла, - она нервно хихикает. - Было очень много шума.
        - Да ну, - говорит Слим. - Ах! Вот оно. Капай это по две капли в воду дважды в день. И не только себе, мэм, но и твоему...Элаю тоже. Извини меня, что лезу не в свое дело, но, штобы сделать ребенка должны участвовать двое.
        Он протягивает ей крошечную коричневую стеклянную бутылку. Она засовывает ее себе в карман.
        - Две капли дважды в день, - повторяет она.
        - В любом случае, - говорит Слим. - В следующие десять дней оно вряд ли поможет.
        - РиверЛи! - Элай зовет ее по имени, когда идет вверх по тропинке. Его волосы похожи на солому. Тело как у быка. Большие губы. Покрасневшие лицо. Он держит огнеметатель. За пояс у него засунут огнестрел.
        - РиверЛи! - кричит он. - Почему ты разговариваешь с этой сволочью?
        - Я просто расспрашивала о новостях, Элай, - кричит она в ответ. - Подумала, што они может быть что-то слышали во время пути.
        - Ты! - Элай хватает Слима. - Шарлатан. Дай-ка взглянуть на твою метку. Во што это ты, черт возьми, одет?
        Он задирает правый рукав розового платья Слима, ворчит, когда видит клеймо на внешней стороне его руки. Он сильно толкает его.
        - Вали отсюдава! Я не хочу видеть таких, как ты на своей хорошей земле. Если я еще раз увижу тебя, я разберусь с тобой, ты слышишь?
        Мы со Слимом бросаемся к Космику, закрывая заслонки.
        - Все предельно ясно, мистер! - выкрикивает Слим дрожащим голосом. - Да здравствует Кормчий!
        - Я устрою тебе веселенькую жизнь! - Элай бросает Слиму в ноги огнеметатель. Слим отскакивает назад, когда тот падает на землю. Элай смеетца. Сужает глаза, когда замечает Гермеса, привязанного сзади к Космику.
        - Такая лошадь слишком хороша для таких как ты, - говорит он. - Уверен, што ты украл ее. Как и какой-то паразит украл мою. Я претендую на животного, во имя Кормчего. Отвяжи его, РиверЛи.
        Она спешит выполнить его приказ. Моя грудь сдавливаетца. Они не могут забрать Гермеса. Я позволю им.
        - Пожалуйста, мистер, не забирайте мою лошадь! - просит Слим.
        - Заткнись! - Элай приближает голову к Слиму, двигаясь возле меня. Он продолжает направлять на нас огнеметатель. Траккер рычит. Он перестает это делать, когда я кладу ему на голову руку.
        - Я пристрелю пса, - говорит Элай. - Почему твоя женщина вся прикрыта? Она слишком страшная, штобы смотреть на нее?
        -У нее оспа, мистер, - говорит Слим.
        - Может мне лучше пристрелить ее, - говорит он.
        Неро наматывает круги у нас над головами.
        - Готово, Элай, - говорит РиверЛи. - Но он ужасно нервничает.
        Она ведет за собой Гермеса. Она держит его веревку слишком высоко, слишком туго. Он мотает головой, тянет веревку и притоптывает.
        -Ты не правильно держишь его, - говорит Элай. - Чертзадери, РиверЛи, ты слишком глупа. Как ты на свете-то вобще живешь. Ослабь хватку немного.
        Он все еще целитца в нас огнеметателем. Но он отвлекся. Он смотрит на них, только секунду, но этого мне достаточно, штобы показать Гермесу свою руку. Я делаю отмашку. Он беситца, визжит и топчитца. Одни могучим рывком он вырываетца. РиверЛи падает на землю. Она кричит и хватаетца за голову, когда Гермес подымаетца над ней, размахивая ногами. Элай смотрит. Я двигаюсь.
        Я вырываю у него огнеметатель. Обеими руками. Он ципляетца. Тоже обеими руками. Неро налетает на него, каркая. Траккер бросаетца ему на ноги. Его хватка ослабевает. Совсем чуть-чуть. Я бросаю огнеметатель ему в лицо.
        Он откатываетца назад. Метатель отлетает в сторону.
        - Вперед, вперед, вперед! - кричу я Слиму.
        Когда он поспешно прыгает вперед, я бегу к Гермесу. Он отбежал от угрозы подальше. Но РиверЛи уже вскочила на ноги. Вытащив огнестрел. Она целитца в меня. Она стреляет. И промазывает.
        Теперь я вытаскиваю свой огнестрел. Я подымаю его. Огромная рука хватает меня сзади. Сдавливает горло. Элай. Он давит на мою шею, душит меня. Я сражаюсь, изо всех сил отбиваюсь от него, но он очень сильный. Он вырывает у меня из руки огнестрел. Приставляя свой к моему виску.
        Траккер бросаетца на Элая. Рыча и кусаясь. Элай отбиваетца от него ногами.
        Слим начинает бежать, держа наготове огнеметатель.
        - Я убью ее! - кричит Элай. - Положи оружие на землю, руки вверх! Проследи за ним, РиверЛи!
        - Будет сделано, Элай, - говорит РиверЛи.
        Слим бросает на землю свой огнеметатель и подымает руки.
        - Забери свою псину! - кричит Элай. - И ворона тоже! А то я убью их!
        Слим подзывает Траккера к себе. Неро атакует Элая, налетая на его голову и крича.
        Элай ослабляет хватку на моем горле. Как раз достаточно, штобы я смогла выкрикнуть: - Нет, Неро! Улетай!
        Неро отступает. Он кружит в вышине, возбужденно каркая на него.
        - Ты не женщина шарлатана, - догадываетца Элай.
        Он срывает мою чалму. Его глаза расширяютца, когда он видит мою татуировку. Он улыбаетца.
        Я поворачиваюсь в сторону Космика. Што-то движетца в вентиляционной решетке.
        - Эй, РиверЛи, - говорит Элай, - кто ты думаешь...
        Раздаетца выстрел.
        Голова Элая откидываетца назад. Его руки отпускают меня. Он падает на землю.
        - Элай! - РиверЛи начинает кричать.
        Я стою на коленях, жадно вдыхая воздух. Лью спрыгивает с задней части Космика, держа огнестрел в руке.
        РиверЛи яростно бросаетца на него.
        Он стреляет и в нее.
        А затем тишина.
        Вот и все.
        Шокирующая тишина.
        После шума, хаоса и страха.
        Лью подбегает и помогает мне поднятца на ноги.
        - Ты в порядке? - говорит он.
        Я киваю.
        - Да, - отвечаю.
        Маив, Эмми и Томмо вылазят из Космика. Они смотрят на мертвых Элая и РиверЛи. Эмми начинает плакать.
        - Не оплакивай их, сестренка, - говорит Слим.
        - Што теперь? - спрашивает Маив.
        - Я бы хотел сжечь это место вместе с ними, - говорит Слим.
        - Будет слишком много дыма, - говорит Томмо. - Люди могут заметить.
        - Мы должны похоронить их, - говорит Слим. - Вы сделаете это. Я не могу.
        Мы так и поступаем. Мы роем яму в лесу там, где Билли Шестерка скрывался. Мы не успокаиваем Эмми. Она тихо плачет, повернувшись к нам спиной, и отталкивает Томмо, когда тот подходит, штобы обнять ее. Остальные из нас работают в тишине. Наши лица отражают наши же мысли. Лью бледен. Он не настолько привык, как все мы, к потрясению от внезапного насилия. К быстрой, жестокой смерти. Не так давно, я верила, што Арена в городе Надежды закалил меня. Но это не так. И по выражениям лиц всех остальных, они чувствовали себя точно также. Ну, кроме Слима.
        Когда мы начинаем набрасывать на Элая грязь и листья, Слим отбирает у Лью лопату. Другой рукой он достает свой огнестрел, но я забираю его у него. Останавливая его.
        - Ты не можешь убить человека дважды, - говорю я.
        Слим смотрит на меня долгое время. Затем он плюет Элая в лицо, говоря.
        - Это за Билли, сукин сын.
        Мы как раз начинаем покрывать РиверЛи тонким слоем грязи, когда он говорит: - Подождите.
        Он спускаетца вниз в могилу. Роетца у нее по карманам и достает что-то отудава. Он засовывает это в свою кожаную сумку, которою он носит у себя на поясе, затем подымает руки, штобы Томмо, Лью и Маив помогли ему выбратца. Я смотрю за тем, что он сует в свою сумку. Это крошечная коричневая бутылочка с настойкой. Две капли в день и у РиверЛи могли быть дети.
        Во всяком случае, он так ей сказал.


        Когда мы все забираемся в Космик, начинают сгущатца сумерки.
        - Осталось пройти всего пару лиг, - говорит Слим. - Я говорил, што довезу вас туда к вечеру?
        Кучка гор, которые раньше казались очень маленькими, когда мы увидели их впервые, теперь высоко возвышались и угрюмо нависали над нами. Пояс бурь, Безнадега, стоит одиноко посреди равнины.
        Встреть меня в Безнадеге. Будь там к следующему полнолунию.
        Я иду, Джек.
        Я перелажу наперед к Слиму.
        - Ох, нет, - говорит он. - Неприятности любят тебя, как мухи кучу навоза. Ты хочешь добратца до Безнадеги в виде трупа? Езжай сзади вместе со всеми остальными.
        Я колеблюсь. Я не могу думать, не могу вспомнить, где он был, когда Элай увидел мою татуировку. Тогда была такая суматоха. Но, если Слим тоже видел ее, тогда он..

        Он указывает в сторону гор.
        - Смотри, вот же Безнадега! - говорит он. - Я провел тебя через весь этот путь. Я мог бы в любом случае привести тебя сюда, с пушкой или без, у моей головы. Давай же, время не терпит.
        - Ладно, - говорю я. - Хорошо.
        - Мы поедем очень быстро, - говорит он. - Так што держись.
        Траккер остаетца со Слимом. Неро парит в воздухе. Гермес следует за нами, в этот раз он отвязанный. Я перелажу назад в заднюю часть Космика и пролажу между Маив и Эмми.
        Слим кричит: - Вперед! - и Моисей начинает бежать так, как будто его подстрелили.
        Космический Компендалориум летит вперед. Мы прижимаемся к ее стенам, штобы удержатца. Дорога может быть и неплохая, но она все еще полна выбоин. Слишком много выбоин для такой шаткой, шаткой телеги, обмотанной только веревками. Когда она подпрыгивает, трясетца и гремит, начинает появляться расщелины. Просветы между стенами. Между стенами и крышей, стенами и полом. Мы смотрим друг на друга с широко раскрытыми глазами.
        - Она развалитца на части? - спрашивает Эмми.
        - Конечно, нет, - говорю я.
        Расщелины вдруг расширяютца. Космик натужно скрипит.
        - Все на пол! - кричит Лью.
        Мы все падаем лицом вниз на солому. Космик попадает в яму. Она взлетает. Затем падает вниз. Пол трещит. Разламываетца. Эмми кричит. Мы проваливаемся.
        Вот оно - земля, колеса, боль, пусть-все-закончитца-как-можно-быстрее-ох-пожалуйста-это-конец-конец-вот-как-все-з акончитца...
        Мы не приземляемся на дорогу.
        Мы не на земле. Нас не присыпало обломками. Наши конечности не сломаны. Никто не умер. Мы все еще в гремящем Космике. И мы только што раскрыли ее секрет. У нее есть двойное дно. Потайной пол с отверстием, в котором можно спрятатца. Вот куда мы упали.
        То есть на што мы упали.
        Вот и ладно.


        Я смотрю на ствол огнеметателя.
        Он завернутый в ткань. Верхняя часть немного оголилась.
        Скрытое дно было доверху набито обернутыми в ткань предметами, разных размеров. Стены и пол Космика идеально скрывали тяжелый груз Космика.
        Все кучей малой лежат на мне. Ну, там руки ноги вперемешку, а сверху еще и обломки досок. Мы распутываем наши конечности и пялимся на внезапно обнаруженный клад. Лью поднимает маленький сверток и снимает с него ткань. Это огнестрел. Эмми разворачивает воздушку. Маив - меч. Томмо - колчан со стрелами. И здесь еще какое-то оружие, которого я сроду не видала. Все чистенькое, смазанное, и блестит. На вид - опасное. Готовое, штобы его пустили в дело. Мой пульс учащаетца, когда я все это вижу.
        - Но он же доктор, - говорит Эм.
        - Доктор и торговец оружием, - говорит Маив.
        С мгновение все молчат. Потом. До меня доходит.
        - Бог ты мой, - говорю я. - Сопротивление…
        - Што? - спрашивает Лью.
        - Его друг, - говорю я. - Билли Шестерка. Жил сам в лесу, подворовывал двора. Прошлой ночью. Мы остановились там, потому што он должен был что-то доставить. Он куда-то уходил, хотя должен был быть на вахте, когда он вернулся на его ботинках была грязь. Я думала, што это мне приснилось, но... он никакой не друг Тонтонам. Он из чертова Сопротивления и он поставщик оружия.
        - Может это он и поставляет в Безнадегу, - говорит Маив. - Может там не хватает оружия.
        - Может, Молли возглавляет это Сопротивление, - говорит Эмми.
        - Должно быть часть этого оружия предназначалось Билли Шестерке, - рассуждаю я. - Хотя сейчас в этом нет надобности, после того, как его прибили к дереву.
        - Подождите, - говорит Лью, - где доказательства? Только потому што парень перевозит оружие, еще не значит, што он какой-то борец за свободу. Посмотрите на все это, это чертов арсенал. Так же это, вероятно, все предназначено для Тонтонов. Скорее всего, большинство из этих запасов. Вот, кто нас будет ждать в Безнадеге. Не только предатель Джек, но и его отвратные новые дружки в черном, как я и предупреждал.
        Лью смотрит прямо на меня.
        - За твою голову назначена цена, - говорит он. - И Джек не упустит своего шанса. Разве это не удача для него? Он получит свою метку у Кормчего, передав тому Ангела Смерти. Слим знает Молли, Молли знает Джека....все понятно. Все уже решено. Слим шпион Тонтонов. Он знал кто ты такая с самого начала. Он играл с нами все это время. Вот и вся история. Нет никакой свободы. Только смерть. Наша смерть. Всех нас.
        Мы глядим друг на друга.
        - Нет, - говорю я. - Нет, ты ошибаешься.
        - Да? - говорит Лью. - А ты пораскинь мозгами.
        Я начинаю дышать быстро и тяжело. Тот момент,когда мы впервые встретились со Слимом.
        - Куда ты сейчас направляешься? - спрашиваю я. Моя чалма начинает сползать с лица. Моя татуировка. Нельзя её ему показывать. Я быстро натягиваю её обратно, сердито глядя на него. - Ну?
        - Э-э...мы направляемся на восток, - говорит он. - У нас есть посылка, которую нужно доставить. В пояс бурь, в таверну под названием Безнадега.
        - Все нормально? - кричит Слим.
        Внезапно, я хватаю один из огнеметателей. Я бью рукояткой по передней стене телеги. Прямо туда, где должен быть Слим. Я тяну его обратно, а затем снова ударяю. Я вылезаю наверх, помогая себе локтями и плечами. Падаю на место возницы рядом со Слимом. Траккер отпалзает в сторону.
        Слим удивленно смотрит на меня.
        Я целюсь в него своим огнестрелом.
        - Кто я, ты сукин сын?
        - Неподходящее время для поиска самое себя, - говорит он.
        - Мы нашли твои запасы, - говорю я.
        - Ох, - говорит он. - Ладно, вот в чем дело. - Он смотрит на дорогу. Его глаза расширяются. - О Боже, - говорит он.
        Я смотрю туда же, куда смотрит он.
        Прямо перед нами столб густого черного дыма поднимаетца в небо. Дым образует сульфатное облако, похожее на колпак, и вздымаетца в разные стороны.
        - Што-то горит, - говорю я
        - Это горит Безнадега, - говорит Слим. - Там больше ничево нет. Молли в беде.
        Мое сердце сжимается. Бешено стучит в груди. Джек там. Ждет меня.
        - Мы должны поторопитца, - говорю я.
        - Еще бы! - говорит он. - Впереди дамба.
        Впереди широкая река, которая разливаетца прямо на дорогу. Дорога ведет прямо к ней. Она поддерживаетца с обоих берегов каменной породой и бетонными блоками. В самом конце, она исчезает в расщелине между горами.
        Черный дым валит через эту расщелину. Проноситца над дамбой прямо к нам.
        Я оборачиваюсь и кричу в будку: - Впереди пожар! Это Безнадега горит!
        Неро бросаетца вниз, взволнованно крича. Слим начинает кашлять. Натягивая себя на нос и рот платок.
        Лью просовывает голову через дырку. Смотрит на дым.
        - Што ты творишь, безумец? Остановись! Разворачивайся!
        - Мы идем, - говорю я. - Сообщи всем.
        Он собираетца спорить. Но должно быть его остановило что-то в выражении моего лица. Проклиная все, он исчезает, и я слышу, как он приказывает остальным.
        Я натягиваю чалму себе на нос. Траккер скулит. Тревожно. Я прижимаю его вниз, што бы тот лег у меня в ногах. Снимаю свою тунику и накрываю ее его голову.
        - Оставайся там, - говорю я ему. - Хороший мальчик.
        Космик мчитца по дамбе. Дым валит, образуя черные волны. Он несетца. Крушитца. Разламываетца. Шесть всадников появляютца из этой тучи. Всадники в черном.
        Черные одеяния.
        Черные всадники.
        Тонтоны.


        Они галопом мчатца в наше направление. Их шестеро. Он бегут плотной группой. По двое.
        Мой живот сжимаетца. Это моя первая встреча с ними после боя на сосновом холме.
        - Я должен был догадатца, - говорит Слим. - Эти ублюдки Тонтоны любят игратца с огнем.
        Я кричу в стороны тележки: - Тонтоны наступают! Будьте начеку!
        Дамба узка. В ширину не больше восьми футов. Нет места для прохода.
        - Они направляютца прямо к нам, - говорю я Слиму.
        - Как твои нервишки? Уравновешены?
        - Наверное, - отвечаю.
        - Играла раньше в «цыпленка»? - спрашивает он.
        - Нет.
        - Смотри и учись, - говорит он. - Тебе лучше пригнутца. Так как за твою голову назначена цена.
        Мое сердце ёкает. Наши взгляды встречаютца.
        -Ты знал об этом все это время, - догадываюсь я.
        - Тебе повезло, што ты меня похитила, - говорит он.
        - Кто ты такой? - спрашиваю я.
        - Друг, - говорит он. - Пригнись, Ангел.
        Я соскальзываю вниз на пол рядом с Траккером.
        - Хэээяя! - кричит Слин. - Скачем прямо в Египет, Моисей! Хэээяя!
        Повозка громыхает на большой скорости. Космик гремит и скрипит.
        - Будем надеятца, што она выдержит, - говорит он.
        Я выглядываю. Мое оружие напоготове.
        - Без надобности не стреляй, - говорит он.
        - Ты должен остановитца, - говорю я.
        - Я не остановлюсь. Я собираюсь показать этим светлячкам небольшое представление. Он тянет из своих платков большой белый носовой платок. - Они увидят старого дурака Салмо Слима, - говорит он. Он и его, летящий на всех порах, верблюд снова потеряли контроль.
        Он вскакивает на ноги и начинает махать платком над своей головой.
        - Помогите! Помогите! Неудержимый верблюд! - орет он. Но другой рукой, он держит поводья Моисея мертвой хваткой.
        Мы приближаемся к Тонтонам. А они к нам. Слим машет и кричит: - Помогите! Помогите!
        Они приблежиютца. Держат строй. Все ближе. И ближе.
        - Мы разобьемся! - кричу я.
        - Вы новички всегда паникуете, - кричит он. - Суть игры «Цыпленок» состоит в том, штобы определить, кто дольше сможет оставатца спокойным, кто моргнет первым. И это не буду я.
        Они приближаютца.
        Все ближе.
        Ближе.
        Я не дышу. Не двигаюсь.
        Тридцать футов.
        Двадцать пять.
        - Ну, давай же, - говорит Слим. - Моргайте, ублюдки.
        Двадцать.
        Пятнадцать.
        - Сукины дети, моргайте! - рычит Слим.
        Без промедления они разделяютца. Как будто услышали его. Трое едут влево. А трое вправо.
        Я пригибаюсь. Они пробегают мимо нас. Расплывшееся очертания копыт, пыли, одежды и сапогов. Мне в нос ударяет запах дыма и пота. Всего на одну секунду, на один удар сердца, я задаюсь вопросом был ли Джек среди них.
        Раздаетца щелчок огнеметателя. Слим вскрикивает. Он заваливаетца на назад, растягиваясь на скамейке. Его подстрелили. На правом плече открытая рана.
        - Слим! - ору я.
        - Возьми поводья! - говорит он.
        Я вскарабкиваюсь на сидение и хватаю их. Я оглядываюсь назад. Тонтоны исчезли в туче пыли.
        Гермес мчитца за нами, как раз позади Космика.
        Слим прижимает носовой платок к ране. Стискивая зубы от боли. Он кричит через разбитую стену в Космике: - Подорви дамбу!
        - Што? - кричит Лью.
        - Маленький шарик с чекой! - кричит Слим. - Вытащите чеку и кидайте эти шарики!
        Я крепко держу Моисея. Дорога ведет прямо в расщелину между горами. Исчезая в дымке.
        Ничево не происходит. Ничево. Ничево.
        Неожиданно....
        Грохот! Сильный удар грома разрываетца в воздухе. Раскачивая землю.
        Я отваживаюсь бросить беглый взгляд через плечо.
        Позади нас слышитца грандиозный взрыв камней, воды и грязи, которые все скопом бьют в небо. Дамба разорвалась на куски. Нет никаких следов всадников или их лошадей.
        - Мы попали в них? - спрашивает Слим.
        - Сложно сказать, - отвечаю я. - Может и нет. Они двигались очень быстро. Они могли пересечь дамбу до взрыва.
        - Если это так, тогда они будут искать нас, - говорит Слим. - Я так долго незаметно следил за тобой.
        Я посмотрела на него. Бисеринки пота выступили у него на лбу. Его второй подбородок посерел.
        - Что, черт возьми, происходит, Слим? - говорю я. - Ты не шпион Тонтонов. Кто ты?
        Его рот искривляетца. Мне кажетца, он пытаетца улыбнутца.
        - Просто доставь нас в Безнадегу, - говорит он.


        Безнадега



        Моисей несетца в стену черного дыма. Ничего невозможно разглядеть. Мои глаза слезятца. Дышать невозможно. Мы вот-вот разобьемся. Но так же быстро как мы влетаем в чертов дым, так же быстро выныриваем из него. Безнадега оказываетца прямо перед нами. Языки неистывающего пламени облизывают таверну. Сжирают её. Огонь шипит, древесина трещит. Костер одиноко догорает на равнине. В низко-весящих облаках виден отблеск от пламени. Оранжевый и белый, желтый и коричневый. Черный дым клубитца и стелитца. По воздуху расходятца волны жара.
        Безнадеги больше нет.
        Мы мчимся туда, к перекрестку. Я подъезжаю так близко, насколько осмеливаюсь, а затем тяну за вожжи. Моисей замедляетца, останавливаетца. Он пятитца назад, ревя.
        Слим приваливаетца ко мне.
        - Найди Молли, - говорит он.
        - Маив! Эмми! - кричу я. - Слима подстрелили!
        Они подбегают и взбераютца на перед, держа медецинскую сумку в руках. Маив садитца на мое место, а мы с Траккером спрыгиваем.
        - Траккер, стоять! - я бегом направляюсь к горящему зданию. Я кашляю. Из-за дыма у меня печет в глазах.
        - Саба! - голос Лью. Ноги, его и Томмо, топчутца позади меня. - Вернись!
        - Джек может быть там! - кричу я. Я врезаюсь в жару. Она твердая. Как стена. Меня относит назад. Лью хватает меня за одну руку, а Томмо за другую. Они тянут меня, пытаясь оттащить меня. Я упираюсь пятками в землю.
        - Нет! - ору я. - Отпусти меня!
        - Здесь все уже мертвы, - говорит Лью.
        - Нет! - я извиваюсь и сопротивляюсь.
        Безнадега одноэтажная. Сделаная кое-как из всего того, што осталось после Мародеров. Стены, съёживаясь, деформируютца. Трещат и стонут. Середина крыши проваливаетца в прожорливый огонь.
        - Где перегонный куб? - спрашивает Томмо.
        - Што? - спрашивает Лью.
        - В чем варят самогон! - кричит он.
        - О Боже, - говорит Лью. - Одна искра и все взорветца! Бежим!
        Мы разворачиваемся. Начинаем бежать.
        БАБАХ!
        Взрывной волной нас подбрасывает в воздух. Мы летим. Я приземляюсь с глухим стуком, лицом вниз. Я поднимаюсь на ноги. Начинаю бежать обратно.
        - Джек! - кричу я.
        - Нет, Саба! - Лью хватает меня. Он бросаетца сверху на меня. Он закрывает меня своим телом, когда Безнадега рушитца вокруг нас.


        Я стою. Оцепенев.
        - Отвали, - говорю я.
        Лью не двигаетца.
        - Слезь с меня, - говорю я.
        Он встает на ноги и протягивает мне руку. Я не замечаю этого. Я пробираюсь сквозь обломки, иду прямиком к сгоревшим останкам Безнадеги. Огонь по-прежнему веселитца и танцует. Он облизываетца и потрескивает. Вывеска таверны валяетца на земле. Она выжжена, краска слезла с неё. Маленькая лодочка в бушующем море, которую вот-вот сметет очередная шквальная волна. Я обхожу Безнадегу так близко, насколько осмеливаюсь. Мои глаза всматриваютца в пламя. В поисках...ах, я сама не знаю чего. Хоть чего-нибудь. Что-нибудь, что остановит этот холод, тяжесть от незнания.
        Подходит Томмо.
        -Ты дрожишь, - говорит он. Он обнимает меня за плечи. - Не думаю, што он был там, - говорит он.
        Я смотрю вверх на небо. Сульфатные облака начинают собиратца в вялые сгустки. Полная луна слабо светит в темном небе. Мои руки сжимаютца вокруг сердечного камня. Он холодный.
        - Он сказал, што встретит меня здесь в полнолуние, - говорю я.
        Томмо встает возле меня.
        - Только стемнело, - говорит он. - Может он еще в пути.
        - Возможно, - говорю я.
        Вдруг, Неро каркает. Он на земле поодаль от нас, размахивает крыльями и мотает головой.
        - Што там у него? - спрашивает Томмо. Когда он говорит эти слова, я начинаю двигатца. Мы бежим к ворону.
        Неро сидит на вершине шляпы. Коричневая, порванная шляпа с полями. Из нее торчит серое голубиное перо.
        Я смотрю молча. Он украл ее в городе Надежды. Схватил ее прямо с чьей-то головы. Эмми засунула в нее голубиное перо, как-то ночью, во время нашего пути в Поля свободы.
        Это шляпа Джека.
        Томмо приседает. Он прогоняет прочь Неро и поднимает ее. Он встает. Протягивает ее мне. Когда он это делает, начинаетца дождь. Сначала не сильный, а затем ливень. Коричневый, липкий дождь льетца прямо из сульфатного облака.
        Я промокла вся насквозь. Волосы Томмо прилипли к голове. Грязные капли падают с его носа на подбородок. Я отхожу на пару шагов назад. Затем я обхожу его. Прохожу мимо него, быстро идя в никуда. Не думай, не чувствуй, это не может быть правдой, это не может быть правдой.
        Мое дыхание тяжелеет. Горло сдавливаетца. Не могу дышать. Я начинаю бежать. Мои ноги скользят по мокрой земле. Я могу слышать Томмо позади себя. Горящие руины Безнадеги шипят и дымятца, когда дождь начинает тушить пламя.
        Именно тогда, в двадцати шагах от меня, кто-то выходит из дыма. Дождь. Мрак. Это женщина. Она ведет за собой лошадь, рыжеватую, длинношерстую.
        У неё оружие.
        И оно направлено прямо на меня.


        Меня заносит, когда я торможу. Томмо тоже.
        - Это моя шляпа, - говорит она. - Я прикончила грабителей.
        Она грязная и потная. Ее длинные, кучерявые светлые волосы собраны сзади в хвост. У нее полные розовые губы. Женские изгибы спрятаны под длинным платьем. Глаза затуманенные темной пеленой печали. Поверх ее волос повязан шарф, натянут низко на лоб. Её осунувшиеся лицо, говорит, што она уже давно не спала. Но от её красоты сердце замирает.
        - Вы Молли, - говорит Томмо. - Молли Айка.
        - Айк мертв, - говорит она.
        - Где Джек? - спрашиваю я.
        - Джек? - переспрашивает она.
        Она хмуритца.
        Я вырываю шляпу у Томмо.
        - Это его шляпа, - говорю я. - Где он? Черт возьми, - кричу я, - где Джек?
        - Не знаю, - говорит она. - Я не видела его с тех пор, как...Слушай, а ты, вообще, кто такая?
        - Это его шляпа! - гну я свое. - Где он?
        - Ушел, - говорит она.
        - Как...его здесь нет? - спрашиваю я.
        - Здесь никого нет, окромя меня, - говорит она.
        Дождь потихоньку иссякает. Капля за каплей.
        - Его здесь нет, - шепчу я. - Он ушел.
        Слезы начинают катитца по моему лицу, которые я тут же стираю.
        - Я говорила ему, што это вшивая шляпа, но... она не стоит того, штобы иза нее плакать.
        Когда она говорит, она смотрит на меня. Опуская свое ружье. Оставляет свою лошадь и подходит ко мне. Она останавливаетца в шаге от меня. Она смотрит на сердечный камень.
        - Бог ты мой. - Она шепчет это так, будто не может поверить в то, што видит. Она поднимает на меня глаза. - Сердечный камень Джека, - говорит она. Она тянитца ко мне. Стягивает мою чалму с лица. Проводит пальцами по моей родовой татуировке. Они дрожат. Я чувствую запах спиртного.
        - Ты - Саба, - понимает она. - Што ты здесь делаешь? Где Джек?
        - О чем это ты? - спрашиваю я. - Он послал за мной. Он в беде. Я получила сообщение, что должна встретца с ним здесь в полнолуние.
        - Но...как? Не понимаю. Я думала он был с тобой, - говори она. - Я думала...
        - Саба! - Это Лью.
        - Эмми! - зовет Томмо. - Это Молли!
        Мы с Молли смотрим друг на друга, когда Лью, Эмми и Траккер подбегают.
        - Молли! - Эмми кричит. Она бросаетца на нее, обнимая ее за талию.
        Молли высоко подымает руки.
        - Кто вы, черт возьми? Слим?
        Слим подходит к нам, перевязанный, опираясь на Маив. Его лицо потное и бледное.
        - О Боже, Слим, што произошло? - Молли отстраняетца от Эмми и бросаетца к нему.
        - Тонтоны подстрелили меня на дамбе, - говорит он. - Думаю, им не понравился мой наряд.
        Она смотрит на нас.
        - Как ты ввязался в это? - спрашивает она.
        Он кладет свою здоровую руку ей на плечо и обнимает ее.
        - Меня похитили, - говорит он. - Долгая история. Ты в порядке?
        - Да, - говорит она. - Я ожидала это. Безнадега последний оплот безнравственности и низкой жизни. Я уверена, што они бы добрались до меня и раньше, но они чертовски хорошо знают, што у меня не было клиентов. Они преследовали или убили всех мерзавцев, а Распорядители не пьют и не связываютца со шлюхами. От меня вряд ли можно ждать много неприятностей, ведь так?
        Он слегка весело улыбнулась ему.
        - Ну, тогда доставка отменяетца, - говорит он.
        Молли бросает взгляд на нас. Ее лицо становитца бесстрастным.
        - Ой, да ладно тебе, можешь говорить свободно, - говорит он. - Они нашли оружие.
        - Будем действовать по запасному плану, - говорит она. - Ты доставишь это Брэму и Кэсси.
        - Я так и знала! - Маив наставляет палец на Лью. - Сопротивление! Он перевозит оружие, а Безнадега только часть этого. Я права или я права?
        - Ты не ошибаешься, - говорит Слим.
        Я хватаю Молли за руку.
        - Молли, - говорю я. - Пожалуйста, почему ты сказала, што думала, что Джек был со мной?
        - Он сказал, што пойдет за тобой, - говорит она. - Когда он пришел, штобы рассказать мне о Айке. Он собирался встретитца с тобой. Ты же направлялась на запад, да?
        - Когда ты виделась с ним? - говорю я. - Как давно?
        - Я...я не знаю, - говорит она. - Кажетца, несколько месяцев назад...
        - Молли! Ну, давай же! - я трясу ее. - Это важно!
        Когда я трясла ее, платок начал соскальзывать с ее лба. Я увидела розовые рубцы только начавшей заживать раны. Я срываю платок.
        Она была заклейменной. Прямо в средине лба.
        Ш.
        Мне знакомо это клеймо еще по городу Надежды. Накрашенные леди и парни из Райского переулка, которые ложились под незнакомцев, ради чаала или самогона или горстки бусин. Вот таких и Тонтоны клеймили.
        Ш.
        Шлюха.


        Мы сидим на перевернутых ящиках возле Космика. Оловянные бочонки с Моллиным виски из полыни выжили после того, как были подброшены в небо во время взрыва. Мы все пьем, даже Эмми. Этот убойный самогон даже хуже, чем Айковая водка, настоянная на сосновых шишках - от этого у кого угодно глаза вылезут из орбит. Он течет по моей глотке белой болью.
        - Сколько их? - спрашиваю Молли.
        - Двое, - говорит она.
        - Тонтоны, - говорит Маив.
        Молли кивает.
        - В таверне никого не было, кроме нас с Джеком. После того, как он рассказал мне об Айке, я... Джек единственный человек, которого я знаю, кто забрался за три девять земель, штобы рассказать плохую новость. Я не думаю, што могла бы выдержать, если бы это был кто-то другой, а не он.
        Мы молчим. Я только што встретила Молли. Я не знаю ее, но мы связанны друг с другом, она и я через Айка и Джека. Мое сердце болит за нее. Оно болит из-за нее.
        - Я говорила ему не делать этого, - говорит она, - но он остался, штобы убедитца, што со мной все в порядке. Потом появились эти двое. Тонтоны. Джек был Джеком, он. .пытался отговоритца от неприятностей, но... двое против одного...они хорошенько побили его.
        - Они избили его, - говорю я. Мою кожу обдает то холодом, то жаром, когда я представляю это.
        - Да, - говорит она. - Затем, ах...один из них остался с ним пока ...ох...пока другой, э-э...
        Слезы вдруг появились у нее на глазах, бегут по ее щекам.
        - Извините, - говорит она, вытирая их. - После всего этого, они заклеймили меня.
        Эмми вскакивает. Подходит и обнимает ее.
        - Не плачь, Молли, - говорит она. - Теперь мы здесь.
        Эмми не понимает. Она слишком маленькая. Боль Маив настолько тяжела, плотна, наполняет воздух, пока я едва могу дышать. Я смотрю на Маив, со слезами на глазах. Она смотрит на Молли, ее челюсть напряжена.
        Слим сидит рядом с Молли, держа ее за руку, время от времени, сжимая ее.
        - Ничто не сможет разрушить твою красоту, - говорит он.Он целует ее в лоб, прямо над ужасной меткой.
        Она заходитца истеричным смехом, сквозь слезы.
        - Господи, какой же ты лгун, - говорит она. - Такой добрый, милый лжец. Она снова надевает на голову шарф и завязывает его. После того, как они ушли, - говорит она, - мне просто...просто хотелось остатца одной. - Она смотрит на меня. - Я сказала Джеку, штобы он шел за тобой, - говорит она. - Штобы он следовал своему сердцу. Я заставила его поклястца.
        - Што он сказал? - шепчу я.
        - Он пообещал, што так и сделает, - говорит она.
        - Я его не видела, - говорю я.
        - Похоже, я последняя, кто его видела, - говорит Маив.
        - Ты? - спрашивает Молли.
        - Он отдал ей сердечный камень, штобы она передала его Сабе, - говорит Эмми.
        - И так вышло, што тогда он был с Тонтонами, - говорит Лью.
        - Што? - говорит Молли. - Нет. Джек никогда бы не ездил с Тонтонами. Никогда. Я знаю его.
        - Может ты знаешь его не так уж хорошо, - говорит Лью.
        - Я знаю то, што мне не нравитца твой тон, - говорит она. - Джек мой друг. Очень старый, добрый друг. Я не собираюсь продолжать говорить о не правдивых вещах о нем.
        Лью отводит взгляд.
        - Он был с ними, Молли, - говорит Маив. - Я видела его своими собственными глазами. Он был одет точно так же, как и они.
        - Должно быть, они схватили его, - предполагает она.
        - И я о том же, - говорю я.
        - Он был свободен, - говорит Маив, - его ничто не сковывало.
        Молли хмуритца. Делает большой глоток из своей жестянки и наливает себе еще. Она замечает, што Томмо смотрит на нее. Он не отводит от нее взгляда все это время.
        - В чем твоя пробела? - спрашивает она.
        - Тебе не следует столько пить, - говорит он.
        - Тебе-то какое дело до того, што я делаю?
        - Айку бы это не понравилось, - говорит он.
        - Тебе-то откуда знать?
        - Я Томмо, - говорит он. - Айк усыновил меня. Он рассказывал мне о тебе. Он сказала, што ты, я, он...мы - семья.
        - Никакая мы нахрен не семья, - говорит она. - Айк мертв.
        - Он звал меня сыном, - упорствует Томмо.
        - И што с того? - говорит она. - Не смотри на меня, я тебя сыном звать не собираюсь.
        Грубые слова. Обидные слова. Слезы появляютца у Томмо на глазах. Они бегут по его щеках. Он вытирает их и сжимает челюсть, штобы не рассплакатца.
        - Это было грубо, - говорю я.
        - Иди к черту, - говорит Молли. Она опустошает свою жестянку. Наливает себе еще.
        - Ты не имеешь права так разговаривать с Томмо, - говорит Эм.
        - Тише, Эмми, - говорит Лью.
        - Я не хочу молчать, - говорит Эм. - Ты не одна любила Айка. Ты не одна скучаешь по нему. И это не вина Томмо в том, што Айк умер. Он пытался спасти Айка. Он любил его точно так же, как и ты.
        Молли смотрит в свою кружку.
        - Не точно так же, как и я, - говорит она. - Нет, черт возьми, не также! - ее голос перешел на крик. Она с силой кидает кружку. - У нас было просто мало времени.
        Молли останавливает себя. Она дышит глубоко и часто. Борясь с собой. Пытаясь не сломатца. Она натянуто улыбаетца нам.
        - Извини, - говорит она Томмо. - Я не должна была так разговаривать с тобой.
        Он кивнул, не встречаясь с ней глазами.
        - Што теперь? - спрашивает Маив.
        Молли смотрит на Слима, обхватив его за плечо, его лицо искаженно болью.
        - Мы поедем к Брэму и Кэсси, - говорит она. - Спрячем оружие. Мы вылечим Слима, а затем и подумаем, што нам делать.
        - Я никуда не поеду, - говорю я. - Джек сказал мне встретить его здесь и вот, это я и собираюсь делать.
        -Ты только и думаешь об этом, - говорит Лью. - Ты же не знаешь наверняка. Што ты собираешься делать, сидеть здесь все ночь? Ждать его возвращения вместе с Тонтонами, так што он сможет отдать тебя им?
        - Джек не сделает этого, - говорит Молли.
        - Не в этом дело, появитца он или нет, - говорит Слим. - Во всяком случае, не прямо сейчас. Дело в том, што здесь не безопасно. Ни для Молли, ни для Сабы, ни для кого. На нашем счету четыре мертвых Распорядителя, не говоря уже о подорванной дамбе. Если кто-то расскажет об этом Тонтонам, они будут искать Космик. У Брэма с Кэсси безопасный дом. Вот, где все мы должны быть.
        - Тонтоны знают только о тебе, - говорю я. - О тебе и Космике. А не о нас.
        - Эй, - говорит Маив. - Нас бы здесь не было, если бы не Слим. Он прикрыл нас. Для тебя это ничево не значит?
        - Хорошо, тогда вы все можете ехать, - говорю я. - Я подожду здесь Джека.
        - Твоя вера в твоего друга делает тебе честь, - говорит Слим. - Но вот што я тебе скажу. Если он связался с Тонтонами, он больше не хозяин своей судьбы. Ты поможешь ему, если убедишься, што с тобой не произойдет того же.
        - Ты не слушаешь, - говорю я. - Он в беде, ему нужна моя помощь, вот почему он послал за мной.
        Когда я говорю это, я бросаю на Лью тяжелый взгляд, бросая ему вызов снова заговорить о Джеке.
        - Есть даже весомее основание, штобы двинуть к Брэму, - говорит Слим. - Он знает, как лучше всего поступить. Он знает эти земли. Он знает Тонтонов.
        Все они смотрят на меня, ожидая мой ответ. Нутро подсказывают мне стоять на своем. Если бы было дело только во мне, я бы настояла, без вопросов. Но мое сердце и голова подсказывают, што решать должны Маив, Томмо, Эмми и Лью. Они в опасности уже потому што находятца здесь. Из-за меня. Я смотрю на Слима, который был ранен из-за меня. На Молли. На Молли Айка.
        - Как далеко до того места...до Брэма? - спрашиваю я.
        - Не очень, - говорит Молли. - В трех часах езды на север.
        - Ладно, - нехотя говорю, - но я должна оставить ему сообщение. Сказать ему, где меня искать.
        - Я знаю, што надо делать, - говорит Молли. - Пошли.
        Мы собираем какие-то обломки от Безнадеги. Начиная с вывески таверны и закачивая обломком от неё же, мы выкладываем их в линию, которая тянетца на север. Но заметить её вот так просто нельзя, если только приглядетца.
        - Нам нужен какой-нибудь финальный штрих, - говорит она. Она смотрит на меня. - Даже не знаю...?
        Как только она это произносит, подлетает Неро. Он парит медленно и низко. В клюве у него шляпа Джека, которую он держит за шляпную ленту. Он приземляетца. И бросает шляпу как раз ту в нужном месте. Он вопит от радости, довольный собственной смекалкой.
        - Если бы её еще чем-то придавить, - предглагает Молли.
        Я приседаю. Я кладу на шляпу несколько камней. Я легонько прикасаюсь к ней.
        - До скорого, Джек, - говорю я.


        Прежде, чем тронутца в путь, Молли идет, штобы взять под узды свою лошадь, Прю. Так же она берет мешок со всем не обходимым, который у неё был собран и припрятан на случай, нежданно-нагрянувших гостей-Тонтонов. А затем она делает еще кое-што.
        Она идет в какое-то определенное место, немного в сторону от таверны и конюшни. Как и любое другое уединенное место на этом проклятой равнине, здесь нет ничего, кроме груды камней. Небольшая пирамидка. Она садитца рядом с ней на колени, и долго так сидит, склонив низко голову.
        Мы непонимающе глядим на Слима, дескать чё такое?! Он в ответ качает головой и пожимает плечами. Когда она забираетца на лошадь и присоединяетца к нам, по её глазам можно заметить, што она слегка раздосадована. Мы делаем вид, што ничего не замечаем.
        Итак мы готовы отъезду. Мы с Молли верхом, Лью управляет повозкой, а Томмо сидит рядом с ним. После фигового начала, Моисей по-прежнему категорически настроен против Маив и ни на дюйм не хочет двигатца, если видит её где-нибудь по близости. Потому она, Эмми, Траккер и Слим сидят в повозке. Они постарались сделать все, што было в их силах, штобы ему было как можно комфортнее, но езда, лежа на пушках никому не покажется приятной, а тем более раненому. Но он пьет какую-то зеленую жидкость, утверждая, што от боли и без жалоб лезет в фургон. Мы бросаем последний взгляд на таверну на перекрестке. Огонь успокоился, почти потух, догорает, што осталось.
        - Так-то, - говорит Молли. - Нет больше Безнадеги. Я, мой отец, дедушка, его отец. Я последняя в длинном ряду обманутых дураков, кто застрял в этом месте. Моей семьей всегда управляла неуместный оптимизм. Которая всегда была в поисках лучика света, пробившегося сквозь облака. Даже в поясе бурь.
        А потом мы поворачиваем на север и едем туда, следуя указателю - шляпе Джека. Все мои надежды связаны с этой потрепанной шляпой. Неуместный оптимизм. Полагаю, што эта штука управляет и моей семьей.


        Сектор девятый



        Мы слышим признаки жизни задолго до того, как видим их.
        Мы слышим в ночи слабый металлический стук. Вниз по дороге, за деревьями. Музыку, которую выбивают барабанной дробью. Голоса. Люди веселятца.
        - Похоже на вечеринку, - говорит Молли. - Это страно. Тонтоны не дозволяют веселитца, да еще и после наступления комедиантского часа. Ентересно, што происходит.
        Мы с нею едем рядом с Лью и Томмо.
        - Поезжай не спеша, - говорит она Лью. - Держись позади, так, штобы не попастца на глаза, пока мы не выясним в чем дело. Слим! - Она стучит в боковину Космика. - Там, у Брэма с Кэсси творятца какие-то дела.
        Незадолго да того, как ферму становитца видно.
        - Тпру, Моисей, - тихонько говорит Лью.
        Мы останавливаемся. Мы у изгиба дороги. По обе сторону кедровый лес. Траккер спрыгивает с фургона, его примеру следуют Эм и Маив. Они падают руки Слиму и осторожно помогают ему спуститца, но тот все-таки морщитца от боли. Лицо у него бледное и перекошенное. Поездка далась ему нелегко.
        Прямо перед нами простираетца ферма. Куда ни глянь всюду поля, и здесь же большое квадратное, фермерское подворье рядом с дорогой. Приличного размера домина смастеренный из шин и барахла Мародеров, и такой же крышей, сделанной из утиля. В стеклянном окне виден свет. Вечеринка происходит в сарае в верхней части двора. Здоровенные двери распахнуты. Свет и музыка и шум раздаютца в ночи. Пара дюжин телег с лошадьми стоят как попало и где попало.
        - Мы могли бы забрать одну из телег и свалить не теряя времени, - предлагает Лью.
        - Забудь об этом, - говорю я.
        Справа от нас раздаетца жалобливый кник голубя. Слим поднимает руку, призывая нас молчать. Еще один голубиный крик. Слим отвечает.
        Иза деревьев, не издав ни звука, появляетца мужик. Прямо-таки гора, а не человек. Эмми вскрикивает и прячетца за Маив.
        Верхнюю часть его лица скрывает маска. Сделанная довольно грубо, из кукурузной шелухи и коры. Вряд ли вам захочется увидеть нечто такое ужасающие в лесу, да еще и ночью. Траккер завывает.
        Мужчина держит сжатый кулак у груди.
        - Да здравствует Кормчий, - говорит он.
        - Пусть сгниёт в аду, - отвечает Слим. - Вечер добрый, Брэм. Чё это за маска? Похоже, у тебя там вечеринка полным ходом идет. Не думаю, што подобное разрешено.
        - Особый случай, - говорит Брэм. - Первый урожай кукурузы в девятом секторе. Земли здесь плодородны благодаря усилиям и трудолюбию людей, которых Тонтоны отсюда забрали. - Он снимаем маску и идет к нам. - Симпотное платьице, Слим. Кто это с тобой? Неужели, Молли?
        - Привет, Брэм, - говорит она.
        У Брэма копна темных волос, толстая шея и глаза как у сонного енота. Лет ему на вид, где-то двадцать два. В центре лба у него чернеет черный круг разбитый на четыре части.
        - Што вы здесь делаете? - спрашивает он. - Што, черт возьми, с вами двумя случилось? - Он хмуритца, когда видит перевязанное плечо Слима и перепачканное сажей лицо Молли и её подпаленную одежду. - Обожемой, они все-таки сожгли Безнадегу, - говорит он. Он помогает ей спуститца с лошади и обнимает. - Ты как, в порядке?
        - Ага, - говорит она. - Тонтоны подстрелили Слима. Надо бы, штобы Кэсси взглянула на его плечо.
        - Пересеклись на дамбе, - говорит Слим. - Мы её потом взорвали.
        Брэм присвистывает. Он оглядывает нас.
        - А эти кто?
        - Друзья, - говорит Молли.
        - Друзья, о которых не должны узнать Тонтоны, - говорит Слим. Он показывает на меня, покуда я слезаю с Гермеса, а Неро усаживаетца на ветку дерева. Я подхожу к ним. И застываю в нерешительности.
        - Да, все в порядке, - говорит Слим. - Ну же, сестренка.
        Я стягиваю чалчу с волос и лица, так, штобы Брэм мог видеть мою тату. Его сонные глаза резко увеличиваютца в размерах.
        - Брэм, - говорит Слим. - Знакомься, это Саба.
        - Глазам не верю! - Брэм протягивает свою мясистую лапищу и мы пожимаем руки. - А ты знаешь, што за твою голову цена назначена, - говорит он.
        - С этим потом, - говорит Слим. - Мы должны убрать Космик с глаз долой. Когда мы взорвали дамбу, там было шесть Тонтонов. Если кто-нибудь из них избежал смерти, то они ищут меня.
        - Ты раздобыл оружие? - спрашивает Брэм.
        - А у тебя есть место, где его хранить? - спрашивает Слим.
        - Ну а то, - говорит Брэм. - Здесь слева. Я тебя отведу.
        Делая все быстро, мы уводим Моисея и Космик с дороги, в глубь леса. Мы заметаем листьями наши следы, как научил нас Брэм. Он ведет нас таким образом, штобы Космику было достаточно места и он по дороге не ободрал кору или наломал ветвей. Только в одном месте у нас возникли трудности, с трудом протиснулись.
        - Повезло, - говорит Слим.
        - Везение здесь нипричем, - говорит с улыбкой Брэм. - Правильные размеры.
        Он останавливаетца, когда мы добираемся до небольшой поляны, в чаще леса.
        - Ну, вот, мы и на месте, - говорит он.
        Мы ничего не видим. Брэм падает на колени и начинает сгребать толстый слой влажных сосновых иголок. Он шарит кругом. Находит деревянную дверь в люк, и откидывает её в торону, и лезет внутрь. Он медленно опускаетца вниз, затем его голова исчезает под землей. Должно быть там лестница. Мы все столпились вокруг.
        Это оказываетца вполне себе приличных размеров пространство, глубиной футов десять или около ого, со скрученными и извивающимися корнями деревьев. Высоты землянки хватало, штобы Брэм стоял распрямившись во весь рост. В качестве лестницы служит бревно с засечками на нем, которое прислонено под острым углом к стене землянки. Лью собираетца начать спускатца и Брэм говорит ему: - Поосторожнее там.
        - Это как? - спрашивает Лью.
        - Там и шести ступенек не наберетца, - говорит Брэм с усмешкой. - Но о том я говорю только своим друзьям. Ладно уж, шевелись, давай. И потише, как умеешь.
        Мы спешно разгружаем Космик. Шустро бегая туда-сюда между телегой и землянкой-складом Брэма, где Лью все аккуратно раскладывает.
        - Где ты взял все это? - спрашиваю я у Слима.
        Он тянет меня в сторону.
        - В туннелях, - шепчет он. - В военном складе Мародеров - в лагере Насс - там полно всякой-всяченной, похороненной под землей. Когда мы впервые, э ... встретились, я как раз был там, штобы пополнить запасы.
        - Где? - спрашиваю я.
        - Ты помнишь, где угнала меня? - говорит он. - На север по той дороге в пяти лигах, ну, приблизительно плюс-минус.
        Он трет нос пальцем, указывая на меня. Это наш с ним секрет.
        Эмми собирает в охапку смертельные шарики с булавками Слима. Она осторожно прокладывает себе путь.
        - Нет, Эмми, давай-ка я их возьму, - говорит Томмо.
        - Я сама могу справитца! - Она смотрит на него. Она спотыкаетца. Один из шариков подскакивает в воздух.
        - Ловите его! - вопит Слим.
        Маив ныряет. Мы все затаили дыхание. Она ловит шарик рукой, как раз за мгновение, как тот успевает соприкоснутца с землей.
        - Уфф! - Слим вытирает лоб. - Иногда чека у этих штук бывает ослабленной.
        Эм, пристыженная, вручает свою охапку Томмо.
        После того, как Космик опустошаетца от оружия, мы заваливаем его всяким хламом и прячем подальше в чаще. Спустив чутка вниз за ущелье, за парочку гигантских кедров, образовавших валежник. Телега представляет собой жалкое зрелище, после всех тех испытаний, што выпали у неё на пути.
        - Бедный старый Космик, - говорит Слим, качая головой.
        - Завтра подлатаем его, - говорит Брэм.
        - Чего теперь? - спрашивает Молли. - Времени у нас, кот наплакал, да?
        - Можно и так сказать, - говорит Брэм. - Большинство из обитателей Девятого Сектора сегодня у нас, все как один, преданы Кормчему. Но такую рану, как у Слима надо бы штобы Кэсси глянула. Я собираюсь прокрастца в дом, со всеми вами. Есть у меня мыслишка, как это провернуть. Но вы должны делать в точности, што я говорю, а Моисея придется оставить здесь. У нас тут в секторе верблюдов не волитца.
        - Он должен пойти с нами, - настаивает Слим. - Он может взреветь на щто-нибудь его испугавшие. Разве тебе некуда его пристроить?
        - Есть конечно куда, - говорит Брэм, - но...
        - Он в больших приятелях с лошадью, - говорит Слим. - С Гермрсом. Я буду безмерно счастлив, если они останутца вместе.
        - Черт возьми, - говорит Брэм. - Верблюд в конюшне. Ладно, это не займет много времени, но ты сам расскажи Кэсси. Она не станет убивать раненного.
        Мы бредем за ним через лес к дороге, ведя Моисея и Гермеса под узды. Вдруг раздаетца курлыканье голубя. Мы застываем. Звук повторятеца. Брэм отвечает на призыв.
        - Кто это? - спрашиваю я.
        - У меня в друзьях не только вы, - говорит он. - Последнее время здесь довольно оживленно.
        Быстрое движение с обеих сторон и иза деревьев появляютца два человека. Они становятца прямо перед нами. В масках, как и Брэм. Тела напряжены. Огнеметатели наготове. Они поднимают свои маски.
        Он жилистый. Его волосы как попало торчат во все стороны. Босой. Весь в татуировках. Ее волосы длиной до талии, заплетены в мелкие косички. Напряженное лицо. Настороженный взгляд.
        Крид. Эш.
        Последний раз их видели во Мрачных деревьях. Они считались мертвыми. Предположительно.
        И вот они перед нами. Живее всех живых.


        У меня перехватывает дыхание.
        - Эш! - кричит Эмми.
        Она бежит. Подпрыгивает. Повисает на Эш, как колючка, и покрывает ее лицо восторженными поцелуями. Грубая Эш смягчаетца, как всегда это у неё случается в присутствие Эм.
        Она говорит: - Как я погляжу, ты все еще глупышка.
        Она похлопывает Эмми по спине и сбрасывает её с себя, ставя на землю. Крид ерошит волосы Эм и подмигивает ей, ослепляя белозубой улыбкой.
        Затем я несусь к ним. Когда слезы застилают мне взгляд, я крепко обнимаю Эш.
        - Здравствуй, милая, - ласково говорит она.
        - Мы думали ты погибла, - шепчу я.
        - Я слишком упряма, штобы умереть, - говорит она. - Што, черт возьми, ты делаешь здесь?
        - Джек послал за мной, - говорю я.
        - Джек! - ее лицо мрачнеет. - Если я когда-нибудь снова увижусь с этим сукиным сыном, то убью его, - говорит она. - Он предал нас, Саба. Перешел на сторону Тонтонов.
        Я возражаю: - Нет, Эш, все не так, как тебе кажетца.
        Мы больше не можем говорить. Томмо обнимаетца и пожимает руки Криду с Эш, и Лью то же.
        Крид берет мою руку и прикладывает ее к своему сердцу.
        - Я знал, што ты не сможешь держатца от меня подальше, - говорит он. Вдруг, он замечает Молли. И замирает. Бросает мою руку, как будто та горячий уголь.
        - Бог мой, - говорит он. - Кто ты?
        Брэм отвечает: - Эш, Крид это Молли, о которой я вам рассказывал.
        Крид подходит прямо к ней, очень близко, на его лице удивленное выражение.
        - Я собираюсь женитца на тебе, - говорит он.
        Молии поджимает губу в презрении.
        - Как будто, я бы вышла замуж такого неряху, как ты, - говорит она.
        Он вытирает сажу с ее щеки большим пальцем. Нежно.
        - Выйдешь, - говорит он. Молли отбрасывает его руку, как будто отмахиваясь от мухи. Он только улыбнулся, уходя прочь. Она хмуритца вслед ему, вспыхнув от досады.
        - Крид, - говорит Эш. Она кивает в сторону Маив.
        Маив так и стоит столбом с момента появления Эш с Кридом, воскресших из мертвых. Она одеревенела от шока. Несмотря на лесной полумрак отчетливо видно, што её лицо мертвенно бледное. Она выглядит хуже Слима. Та самая Маив, которая из Мрачных деревьев, когда на Ястребов и Налетчиков напали Тонтоны, которая оставила на верную гибель Эш и Крида, предоставив решать судьбе, что станетца со всеми их людьми.
        Они, не говоря ни слова, идут к ней. Они обходят её и углубляютца в лес. Она стоит так с мгновение, а потом разворачиваетца и мчитца за ними.
        - Им нужно о многом поговорить, - говорю я Брэму. - Мне нужна твоя помощь. Мой друг в беде.
        - Пошли в дом и познакомимся с Кэсси, - говорит он. - Там и поговорим.


        Кэсси оказываеца примерно моего возраста. Крепкой розовощекой девушкой, с улыбкой наготове и внимательными глазами. Она даже и бровью не ведет, когда мы пробираемся в её фермерский домик. Брэм не спускает глаз с дверей.
        Бросает быстрый взгляд на наши с Лью тату.
        Она выдает нам мыло, чистые тряпки и тазы с водой, штобы мы могли сполоснутца - Лью с Томмо в одной комнате, мы - девчонки и Неро в другой в спальне её и Брэма.
        - Маленькая девочка будет привлекать к себе внимание, - говорит она: - И вы все, вы не можешь носить вашу прежнюю одежду. Вы будете бросатца в глаза. Вы повыше меня будете, но я што-нибудь подыщу.
        Она оставляет нас, штобы занятца раной Слима. Мы с Молли и Эм не тратим времени понапрасну, и скидываем наше нижнее белье. У Эм чуть глаза не выскакивают из орбит, когда она видит женственные изгибы Молли плотно стянутые красным корсетом и нижней юбкой. Неро хлопает крыльями и кричит.
        - Неро, успокойся! Извини, - говорю я. - Он не знает, што он ворон.
        Молли смеетца.
        Эм по-прежнему пялитца.
        - Хорош глазеть, - говорю ей, и огреваю тряпкой по шее.
        - Ой! - говорит она.
        - Этот ваш друг, - говорит Молли. - Крид. Он чокнутый, да?
        - Не больше, чем любой из нас, - говорю я. - Тебе лучше быть по внимательней.
        - Это он должен быть осмотрительным, - бормочет она.
        - Стой смирно! - я мою лицо Эм и уши. Я говорю: - Никто не верит мне о том, што я говорю о Джеке. Ни Лью, ни Томмо. Маив говорит, што верит, но... Я так не думаю. Эш хочет убить его, наверное и Крид тоже. Только ты, я, да Эм верим в него.
        - Я люблю Джека, - говорит Эм.
        - И сейчас тоже? - спрашивает Молли.
        - Угу, так же, как и Саба, за исключением того, што она также...
        Я опускаю голову Эм в таз с водой. Она брыкаетца и кричит, пока я мою ее волосы.
        - Я знаю, што происходит между вами с Джеком, - говорит Молли. - Как только увидела его, то поняла, што он встретил кого-то. Я могла увидеть тебя у него в глазах. Потом он показал мне сердечный камень.
        Я чувствую, што краснею. Я отпускаю Эм и принимаюсь за себя. Сегодня полнолуние. И мне плевать на то, што сказал Слим, когда Джек найдет сообщение в Безнадеге, он придет прямо сюда. Я снова увижусь с Джеком. От этой мысли у меня в животе все переворачиваетца. Я отмываюсь, натираюсь и ополаскиваюсь, пока мою кожу не начинает покалывать.
        Я пальцами распутываю свои волосы. Они уже хорошо отросли после того, как моя голова была побрита на лысо для боев на Арене города Надежды. Однажды, они будут ниспадать мне на спину, как когда-то. Тогда у нас с Лью будут одинаковые волосы, и никто никогда не обрежет их снова.
        Молли держит в руке свой костяной гребень.
        - Давай помогу, - предлагает она.
        Она расчесывает мне волосы вместе с розовым маслом.
        - Вот, - говорит она, - втирай это себе в кожу, это сделает ее мягче.
        - Я должна поговорить с Брэмом, - говорю, - о Джеке.
        - Оставь это мне, - говорит она. Прежде, чем я могу сказать нет, она уже исчезает, шелестя юбками.
        Я натираюсь маслом и одеваюсь в пару штанов и простую рубашку, которые нашла в сундуке Кэсси. Они немного коротковаты на мне, но это выглядит не сильно неказисто. Потом мы с Эм присоединяемся ко всем остальным.
        Слима уже осмотрели и положили на кровать в тайном, укрытом от посторонних глаз, отверстии в стене. Я смотрю на него, но он уже заснул. Траккер лежит у его ног, караулит. Нигде не видно Крида и Эш. Но Маив сидит у огня, молча смотрит на пламя.
        Молли сидит в углу, разговаривает с Брэмом. Их головы склонены, ее рука лежит на его, ее голос тих и настоятелен. Он кивает головой время от времени.
        Дверь из другой комнаты открываетца. Оттудава выходят Лью с Томмо. Я задыхаюсь. Их волосы коротко острижены. Длинная, золотистая коса Лью. Она исчезла. Она была у него с самого детства. Мое сердце сжимаетца.
        - Зачем ты их обстриг? - спрашиваю я.
        - В Новом Эдеме мужчины не носят длинные волосы, - говорит Кэсси.
        Лью держит свою косу. Она блестящая, густая и золотая в свете костра. Его взгляд, немного вызывающий, встречаетца с моим.
        - Я все равно уже устал от них, - говорит он. - Рад, што их больше нет.
        Брэм возвращаетца к нам в комнату. Наши взгляды с Молли встречаютца. Она слегка качает головой. Я хмурюсь.
        - Позже, - говорит она одними губами.
        - Што теперь? - говорит Томмо.
        - Ничево, - говорит Брэм, - сейчас не время. Мы не можем разговаривать, даже не можем допустить того, штобы нас видели вместе это слишком рискованно. Мы должны подождать пока все уедут. Нам нужно многое обсудить: што делать со Слимом, да и со всеми вами тоже. А пока, нам с Кэсси лучше убиратца отсюда, пока нас не хватились.
        Они передают всем маски, кроме Эмми.
        - Для чего это все? - спрашиваю я.
        - Порой лучше всего оставатца вне поле зрения - быть у всех на виду, - говорит Брэм. Сегодня вечером одинокий костер привлечет внимание, а вот несколько новых танцоров будут не замечены в переполненном сарае.
        - Почему мы не можем остатца здесь? - говорю я.
        - Это небезопасно, - говорит Кэсси. - Народ тут так и шныряет туда-сюда весь день. Со мневаюсь, што кто-то из вас захочет залезть в дыру к Слиму.
        - Не снимайте маски без надобности, - говорит Брэм. - Помните, вы не заклейменные. И все ищут Сабу с ее татуирвкой. Счатетца великой честью отдать ее Кормчему.
        - Если кто-то спросит, - говорит Кэсси. - Саба и Томмо, вы поженились месяц назад. Ваша ферма находитца в Секторе семнадцать. Маив и Лью, у вас тоже самое. Сектор семнадцать не существует, но никто из них не знают этова. Они не хотят выглядеть глупыми, поэтому претворятца, што слышали о таком.
        - Прости, Томмо, но для тебя не безопасно разговаривать, - говорит Брэм. - Лучше притворитца, што ты неимоверно застенчивый.
        Щеки Томмо краснеют. Он кивает.
        - Как мы должны вести себя? - спрашивает Лью.
        - Как те двое из места Билли Шестерки, - говорю я. - Как будто ты владеешь миром и всеми, кто живет в нем.
        - Эмми мы спрячем в зернохранилище, - говорит Брэм. - У всех сегодня было вдоволь всякого, так што это последние место, куда они пойдут.
        - Я что не смогу поглядеть на танцы? - говорит Эм.
        - Ты можешь наблюдать за происходящем через щели в досках, - говорит он ей, - но ты должна сидеть тихо, хорошо? Никаких хождений, писков, ничево, ты поняла?
        Эмми кивает. Кэсси и Брэм одевают свои маски. Мы делаем то же самое. Мгновение и нас не узнать. Нас никто не знает. Незнакомцы, даже друг для друга.
        - Што на счет меня? - спрашивает Молли. - Какая у меня история?
        - О, я уверен мы што-нибудь придумает, - говорит Брэм. - Пошли.


        Оказалось, што история Молли была связана с Кридом.
        Он ускользнул из конюшни возле дома.
        - Я думал, што он появитца, - говорит Брэм.
        - Боже мой, - говорю я. - Да он неплохо смотритца.
        Так што вот и он. В чистой одежде, татуировки закрыты длинными рукавами рубашки с воротником, волосы коротко острижены и аккуратны. Он даже одел ботинки. Он выглядел совсем другим.
        - Крид, ты просто офигенно красив, - говорит Эмми. - Никогда бы не подумала.
        Он надевает маску и догоняет Молли. Он улыбаетца ей.
        - Прекрасно выглядишь, - говорит он. Она ничево не говорит. - И пахнешь тоже замечательно, - добавляет он.
        Она даже не смотрит на него, когда говорит: - Дай-ка мне кое-что разъяснить тебе, Солнечный Джим. Я не доступна. Даже если бы это было не так, я не доступна для тебя.
        - Ой, - говорит он.
        -Ты ведь не носишь обувь, Крид, - говорю я.
        - Особый случай, - говорит он. - И эти не мои, они Эш. Она на вахте.
        Брэм берет Эм и поднимает её по лестнице в зернохранилище над амбаром. Кэсси ведет остальных к открытым дверям. Внутри горит дюжина фонарей, при свете которых все танцуют. Земельные Распорядители. Молодые. Сильные. Работяги. Скотоводы.
        Мы входим.
        - Молли! - я хватаю ее за руку и отвожу в сторону. - Што сказал тебе Брэм?
        - Мне очень жаль, Саба, - говорит она. - Если Джек объявитца, ты должна держатца от него подальше. Ты не можешь связыватца с ним.
        Все внутри у меня сжимаетца.
        - Што? - говорю я. - Почему нет?
        - Брэм уже обосновался здесь, - говорит она. - У него ушло много времени на то, штобы наладить связи, со мной и Слимом, и еще с несколькими людьми в округе. Никто не будет подозревать его кроме, как в преданности к Земельным Распорядителям. Он не может рисковать этим. За твою голову назначена цена, для него и так опасно укрывать тебя. Он только поможет тебе выбратца из Нового Эдема.
        - Но... ты же сказала ему, што Джек твой друг? - говорю я. - Дело не только во мне, ты же знаешь, Молли, он в беде. Ты знаешь Джека.
        - Конечно, знаю. - Она вздыхает. - Послушай, Саба. Джек все свою жизнь имел дело с неприятностями, - говорит она. - Он постоянно связываетца с этим и, каким-то образом, всегда выкручиваетца. Я знаю, што то, што сказал Брэм кажетца не очень справедливым, но ты должна подумать обо всех остальных. Мы должны уважать его желания. Это его дом. Мы не можем впутывать его и Кэсси, всех нас, в неприятности. Обещай, што будешь поступать, как он говорит.
        - Джек послал за мной, - говорю я. - Я не могла преодолеть весь этот путь просто так.
        - Как только ты уйдешь, - говорит она, - ты можешь делать все, што хочешь. Рискуй собой. Пообещай мне, што не будешь ничего предпринимать, пока ты здесь.
        Сама по себе. Опять. Я снова могу рассчитывать только на себя. И делать то, што должно. Лучше не придумаешь. Я все равно хотела быть сама по себе. Брэм прав, я не могу рисковать их жизнями. И не хочу. Если Джек здесь появитца, я не покажусь ему. Но последую за ним, даже, если он будет с Тонтонами. Я буду преследовать его, пока мы не отъедим подальше отсюдова. Улучу нужный момент и поговорю с ним.
        - Обещай мне, Саба, - говорит Молли.
        - Обещаю, - говорю я.
        - Нам лучше зайти внутрь, - говорит она. - Пошли.
        Мой желудок трепещет, словно бабочка пойманная в паутину. В данную минуту вокруг слишком много всего, што мне не подвластно. Не прямо в этот вечер, а с тех самых пор как я пересекла расщелина Яанн в Новом Эдеме. Мои руки снова и снова сжимаютца в кулаки. Я не могу принять собственные решения.
        - Саба, за долго до твоего рождения, цепь событий уже была приведена в движение.
        - Ты говоришь мне про судьбу. Я в это не верю.
        - Не судьбу. Предначертание. Для тебя, для всех нас, што привело в одно и то же место.
        - Мне просто нужно увидеть Джека, поговорить с ним, объяснить ему все. Потом мы выясним, што делать дальше, как лучше выбратца. Чем дольше я в стране ДеМало, тем сильнее у меня усиливаетца ощущение, што все уходит у меня из-под контроля.
        - Саба! - говорит Молли.
        - Хорошо-хорошо, - соглашаюсь я. И мы заходим.


        На постаменте посреди амбара играет какая-та группа. Все толпятца вокруг этого постамента, кружась в вихре танца. Здесь должно быть человек пятьдесят, не меньше. Воздух жарок и влажен. В воздухе висят запахи пота. мыла, земли и ботинок. И кукурузы из зернохранилища, где прячитца Эмми. Во дворе на вертеле жаритца поросенок. Чьи-то руки то и дело взмывают в воздух, ноги топают. Здесь бьют в такт, здесь кругом люди, здесь што-то пульсирует и рычит. Упорно. Грубо. Здесь хаос. Толчея.
        Здесь одни маски. Но чувствуется, што все взволнованы. Эти маски будто раскрепощают этих молодых Распорядителей. Три девушки на сносях сидят на табуретках у стены. Только музыканты без масок. Только заканчиваетца один мотив, его тут же сменяет другой. Медленный ритм отбиваетца по барабанам костями. Танцоры разбиваютца по парам. Все смеютца и визжат. Танцевать можно с кем угодно, не обязательно со своей парой.
        Возвращаетца Брэм. Он мне едва заметно кивает, давай понять, што Эмми в аккурат над нами. Не на виду. Мы присоединяемся к танцующим. Молли и Крид. Я и Томмо. Лью и Маив. Брэм и Кэсси.
        Под танцующих совсем несложно подстроитца. Все просто. Нужно просто прижатца к друг другу. И медленно двигатца, плечом к плечу, рука к руке, спина к спине, находясь очень близко к друг другу, но при этом не касаясь партнера. Два шага вперед, два шага назад, обходя друг друга по кругу. Глаза в глаза, которые смотрят на мир сквозь маски.
        Лью с Маив очень увлечены разговором между собой, их головы склонены близко друг к другу. Крид болтает с Молли, а Молли же делает вид, што её здесь будто и нет. Я продолжаю смотреть на распахнутые двери в ночь. Мне совсем не хочетца быть здесь. У меня такое чувство, будто я в ловушке. Здесь слишком жарко. Я задыхаюсь.
        - Мне нужно на свежий воздух, - говорю я Томмо.
        Мы выходим наружу. Несколько людей стоят вокруг ямы с жареной свиньей. Мы спешим спрятатца в тени. От взглядов, штобы никто нас не услышал. Мы снимаем наши маски, я закрываю глаза. Чувствую, как прохладный воздух обдувает мое разгоряченное лицо. Делаю глубокий вдох.
        Томмо порывисто обнимает меня, и целует, крепко прижимаясь ко мне всем телом. Неуклюже, нетерпеливо, неуверенно. У него мягкие губы. Мальчишеские.
        Я хватаю его за руки. Отодвигаю его подальше от себя. Осторожно. Настойчиво. Мы смотрим друг на друга.
        Он говорит: - Я честен и верен. Я не такой как Джек. Я люблю тебя, Саба. Люблю тебя.
        Он говорит то, што думает. Он чувствует это. Это написано на его лице. Это слышно в его голосе. Видно в его глазах. Што я должна сказать? Што бы я не сказала, это причинит ему боль. Я не смогу сделать этого. Его жизнь и так уже побила сильно.
        - Томмо, - говорю, - ты...ты и я...
        - Саба! - раздаетца голос Эш.
        Она шипит мне с поля неподалеку. Я иду к ней, а Томмо за мной. Она сидит на корточках в кукурузных початках.
        - Тонтоны приближаютца! - говорит она. - Шесть всадников. Одна повозка. Они будут здесь с минуты на минуту.
        Как только она раствворяетца в ночи, мы с Томмо натягиваем наши маски. Мы бежим обратно внутрь, штобы разыскать Брэма с Кэсси. Кэсси встает на цыпочки и вглядываетца вдаль. Брэм переводит дыхание.
        - Тонтоны приближаютца, - говорю я ему.
        - Наверное, они просто хотят заехать сюда, прослышав о вечеринке. Все ли тут в порядке. Или, - говорит он, глядя на беременных девушек, - возможно, пришло время для отбора.
        Мы смотрим на танцующих, пока разговариваем, притворяясь, што это обычная болтовня. Томмо ушел к Кэсси.
        - Для отбора? - переспрашиваю я.
        - Они забирают девушек в родильные дома, - говорит он. - Они оставляют младенцев, где их вырастят и воспитают Распорядителями Земли, прямо как их родителей. Слабых или переизбыток младенцев оставляют на ночь на улице. К утру те, либо замерзнут от холода или станут добычей какого-нибудь животного.
        - Жестоко, - говорю я.
        - Только сильнейшие и лучшие для Нового Эдема, - говорит он. - Молли с тобой поговорила?
        Я киваю.
        - Я все понимаю, - говорю. - Не хочу, штобы из-за меня у вас были неприятности.
        - Иди танцевать, - говорит он. - Оставайся со своими друзьями. Там в углу есть дверь, если вам понадобитца быстро скрытца. Этот выход ведет в поля.
        Он бросает быстрый взгляд на потолок. На зернохранилище над нашими головами. Эмми наверняка наблюдает за ними через щель.
        - Твоя сестра, - говорит он, - хватит ли у неё ума, штобы спрятатца так, штобы её не нашли?
        - Конечно, - говорю я.
        Как только он уходит, я хватаю Томмо за руку и мы проскальзываем обратно в толпу к Распорядителям.
        - Нам нужно поговорить, - говорит он.
        - Не сейчас, Томмо, - отвечаю.
        Когда мы двигаемся возле Молли и Крида, она шепчет: - Где ты была?
        - Тонтоны приближаютца, - бормочу я. - Продолжаем танцевать.
        Мы с Томмо, танцуя, движемся через весь амбар, Молли с Кридом за нами. Краем глаза я замечаю, как Лью с Маив выскальзывают через маленькую дверцу. Рука об руку. Никем не замеченные, кроме меня. Куда это они черт возьми собрались?
        Именно в тот момент, когда я их засекаю, в помещение наступает какое-то волнение. Все головы поворачиваютца к главным дверям. Патруль Тонтонов. Шесть человек, как и говорила Эш. У меня перехватывает дыхание. А Дже с ними? Нашел ли он весточку, оставленную ему в Безнадеге?
        Музыка замедляет свой темп, танцоры почти перестают танцевать. Но командир патруля показывает музыкантам, штобы те продолжали играть. Танцоры начинают снова танцевать. Да они в общем-то и не прекращали. Тонтоны идут прямиком к трем беременным девицам, которые прижали кулаки к своим сердцам, демонстрируя повиновение Кормчему. Девицы одна за другой быстро салютуют, и быстро поднимаютца, вставая перед Тонтонами, шурша юбками. У девушек голова идет кругом от волнения.
        Я едва могу видеть затылки Тонтонов. Все они коротко стрижены, опрятны и вооружены. Совсем не такие, какими они предстали передо мной в городе Надежды да на полях Свободы. Все никак не могу понять есть ли среди них Джек.
        Я отбрасываю руку Томмо.
        - Мой шнурок, - говорю, - он порвался.
        Я тут же ныряю вниз, притворяясь, что завязываю шнурок по новой. Я затеряна между танцующими, низко присев, и гуськом продвигаюсь к двери в углу.
        - Счастливицы, - говорит девушка поблизости. - Их забирают в родильный дом.
        - Не могу дождатца своей очереди, - говорит другая.
        У меня сводит живот, сердце колотитца. И вот я уже у двери, прячусь в тени. Патруль Тонтонов идут к главным дверям, двое впереди, двое позади, между ними беременная девушка. Танцующие хлопают в ладоши и улюлюкают.
        Я должна все разузнать. Мне нужно знать с ними ли Джек. Если это так, я последую за ним.
        Никто не смотрит. Я подымаю задвижку. И проскальзываю через дверь.


        Я стою снаружи амбара. Передо мной находитца большой открытый сарай. Я могу разглядеть инструменты, части от повозки, плуг. Справа от меня находятца пашня. А слева скотный двор и дом.
        Я слышу голос. Громкий. Уверенный в себе. Командир патруля.
        - Вы двое, - говорит он. - Разделитесь, быстро проверьте окрестность вокруг амбара, а после поедем дальше.
        Я вбегаю в сарай. Прячусь за кучей досок. Вдруг, я чувствую это. Сердечный камень, висящий вокруг моей шеи. Я дотрагиваюсь к нему. Он теплый. Сердечный камень знает.
        Джек здесь.
        Он здесь.
        Меня тут же бросает в дрожь. Я начинаю быстро и тяжело дышать. Кто-то заходит за угол амбара, держа в руках факел, освещая себе путь.
        Это Джек. Одет в свое черное одеяние Тонтонов и в броню. С короткими волосами. Чисто выбрит. Он медленно обходит сарай с боку. Поднимая свой факел то высоко, то опуская его вниз, проверяя, что все в порядке.
        Когда он приближаетца ко мне, я наблюдаю за ним из тени. Время содрогаетца. Останавливаетца. Выжидает. Я бросаю на него взгляд. На его лицо, губы, на кривой нос. Его серебристо-серые глаза похожи на лунный свет.
        Сердечный камень горит, яростно и правдиво. Я ждала его так долго. Я так сильно скучала по нему. Мое сердце болит от того, што я снова вижу его. Я открываю рот, штобы выкрикнуть его имя. Я останавливаю себя. Он поворачивает голову в мою сторону. Как будто он знает, што я здесь. Разве я шумела? Он поднимает факел. В то же время слышитца шелест над головой. Я смотрю вверх. Джек тоже.
        У боковой стены амбара, прямо напротив сарая. Там приставлена длинющая лестница, которая ведет прямо к люку, а тот в зернохранилище. Люк открыт, кто-то спускаетца по лестнице. Это Эмми.
        Джек хватает свисток, который висит у него на шее. Он дует в него. Он подымает тревогу.
        Мои ноги начинают двигатца. Две больших руки хватают меня сзади. Одна рука закрывает мне рот, а другая крепко прижимает меня к нему. Это Брэм.
        - Молчи, - шепчет он мне в ухо. Мы наблюдаем.
        Эмми спрыгивает на землю, когда до неё остается всего пара ступенек. И именно в этот момент вбегают Тонтоны. Один с черного входа амбара, четыре появляютца из главных дверей, включая командира.
        - Попалась! - кричит Джек. Он бросаетца на Эм и хватает ее у лестницы. Он скручивает ее, затем ударяет тыльной стороной ладони по лицу. Ее голова отлетает назад. Она обмякает. Он бросает ее на землю.
        Все происходит в мгновение ока. Брэм затаскивает меня вглубь сарая. Мы приседаем и слушаем.
        - Она, должно быть, пряталась на чердаке, - говорит Джек.
        - Она на вид здоровая и сильная,- говорит один из Тонтонов.- То есть, если ты не сломал ей шею.
        Он поднимает ее и перебрасывает себе через плечо.
        - Не-а, - говорит Джек. - С ней все в порядке.
        - Будем надеятца, што из неё выйдет отличная воспроизводительница, - говорит другой Тонтон.
        - Хорошая работа, брат, - говорит командир.
        Джек отдает честь, прижимая кулак к сердцу.
        - Служу Кормчему и Новому Эдему, - говорит он.
        Они исчезаю за передней частью амбара.


        Брэм продолжает силком удерживать меня. Нависая на мне и закрывая рукой мой рот. Мое дыхание прерывисто. Тело дергаетца. Это хорошо, што он удержал меня. Для всех. Удачно, што он такой сильный. Когда Джек просвистел в свисток, когда я поняла, што Эм в беде, меня обуяла я ярость и я готова была уже броситца вперед. Но он удержал меня. И это остудило меня. Если бы я была свободной, то кинулась бы на Джека. Я бы придушила его голыми руками.
        Голос Брэма все так же тих и спокоен.
        - Давай-ка не терять хладнокровия, - говорит он. - Я знаю, што они забрали её. Мы придумаем, как её вытащить из их лап. Она ведь умница?
        Я киваю.
        - Тогда с неё все будет в порядке. А теперь давай не шуметь. И не будет привлекать к себе ненужного внимания. Это все навлечет на нас беду, включая твою сестру. Мы сейчас заедем за угол и помашем им в след, как послушные и верные Распорядители, каковыми они нас и считают. Ничего такого здесь не случилось, ничего из ряда вон для Нового Эдема. Поняла? Кивни, если поняла.
        Я киваю.
        - Хорошо, - говорит он. - Пошли.
        Я иду за ним из темноты сарая, Кэсси выскальзывает из маленькой двери амбара. За её спиной грохочет музыка.
        - Они нашли Эмми, - говорит Брэм. - Они её забрали.
        - У нас проблемы? - спрашивает Кэсси.
        - Неа, - говорит он. - К счастью они нашли только Эмми. Ведь знали, што здесь в округе кто-то прячетца. Вот, если бы они поймали этих кого-то, то вот тогда бы у нас и случились проблемы.
        Касси берет меня за руку, Брэм за другую и они ведут меня за угол на двор. Мы просто стоим и смотрим, как Тонтоны уезжают. Телега с беременной девушкой грохочет, выезжая со двора. Девушку везут в родильный дом. Эм едет верхом. Маленькая и хрупкая, она сидит с мужчиной, который одной рукой обнимает её. Командир уезжает последним.
        Брэм поднимает руку в знак благодарности.
        - Мы знали, што здесь поблизости притаился бедокур, - говорит он. - Спасибо за помощь. Долгих лет жизни Кормчему! - Он с Кэсси салютуют. Командир вторит им. Затем он пришпоривает своего коня и догоняет свой патруль.
        Джек. Он улыбался мужчине, рядом с ним. Смеетца над чем-то, што тот ему сказал.
        Ночь поглощает их. Слышитца только топот копыт. Потом они исчезают.
        Эмми исчезает.
        Сердечный камень все еще горячий на моей коже. Музыка, смех и свет проникают из амбара. Молли, Крид и Томмо спешат к нам.
        - Где ты была, Саба? - говорит Молли. - Што произошло?
        - Они забрали Эмми, - говорит им Кэсси.
        Я чувствую себя потрясенной, как будто нахожусь во сне.
        - Джек был с ними, - говорю я. - Он ударил ее. Забрал ее.
        - Што? - спрашивает Молли.
        - Он узнает, што она была здесь не одна, - говорит Крид. - Он знает, што ты здесь, Саба, што Маив нашла тебя.
        - Он забрал ее, - повторяю я.
        - Он мог этого и не делать, - говорит Брэм. - Он сам принял решение. И свистнул, позвав на помощь остальных.
        - Он предал нас, Саба, - говорит Томмо. - Лью был прав.
        Я отворачиваюсь. Незнакомцы. Повсюду. Вокруг меня. Мое горло сжимаетца.
        - Где он? - шепчу я. - Мне нужен Лью, где мой брат, мне нужен мой брат, где он?
        Все мое тело дрожит. Я не знаю никого из этих людей, они незнакомы мне и единственный, кто мне нужен это Лью, а его здесь нет, он куда-то ушел с Маив, когда я так нуждаюсь в нем, а мне больше никто не нужен.
        - Тише, - Кэсси прикасаетца к моей руке. - Пошли со мной, - говорит она. - Сейчас мы ничево не сможем сделать.
        Она начинает вести меня к дому. Я могу слышать, как Брэм говорит што-то мужчине возле ямы с жареной свиньей, слышу, как они смеютца.
        Мы проходим мимо конюшен. Пара лошадей стоит снаружи. Я с силой отталкиваю Кэсси. Она отшатываетца назад, а вскакиваю на ближайшую лошадь и мы скачем. Он направляетца в поля, так што туда мы и поедем.
        Мы пролетаем над нивами.
        Я просто еду.
        В никуда. Куда-нибудь. Лишь бы подальше отсюдава.


        Никто не следует за мной.
        Я еду. И еду. И плачу. Я гневно рыдаю в ночи. Неро летит над головой. Молчаливый спутник. Моя голова тяжела. И трещит. Я в западне в своих собственных мыслях.
        Все это ради Джека. Все ради Джека. Я верила ему. Защищала его. И вот, как он отблагодарил меня. Вот кем он являетца на самом деле. Он обманул меня. Предал. Все это время Лью был прав.
        Да, што ты вообще о нем знала. Ничего. Он всегда играл на удобной ему стороне. Он просто шлюха. Ловкач. Он предал тебя. Предал и обманул. За твою голову назначена цена и Джек уже положил глаз на главную цель. Ведь как все может удачно для него обернутца? Выслужитца перед Кормчим, доставив ему Ангела Смерти.
        Если Брэм не схватил меня, если бы он не остановил меня, сейчас я была бы в руках у Тонтонов.
        Ловкач.
        Предатель.
        Обманщик.
        Джек лгал обо всем. Кто он. Што он. Што он чувствует ко мне. Што означает, что все это время я просто была средством для достижения цели.
        Я не могу продолжать думать об этом. Какой же тупой я была. Слепой дурой.
        Да кому интересно мнение Молли о нем? Што она вообще знает? Только взгляните на неё, сидела в своей Безнадеге в поясе бурь годами и ждала, когда же за ней явитца Айк Твелвтриз.
        Сердечный камень. Он тоже лжец. Мне хотелось бы, штобы Мерси никогда не давала мне его.
        Да без него, я бы второй раз даже и не взглянула бы на Джека. Ни за што бы не стал спасать его из огня в городе Надежды. Я бы сама нашла Лью, и мы бы уже были на западе. Только он, я и Эмми. Но все пошло прахом.
        Как бы мне хотелось никогда не встречатца с Джеком.
        Я его ненавижу.
        Ненавижу.
        Мошенник. Предатель. Лжец.
        Через некоторое время, я устаю от дикого темпа. И отпускаю коня скакать как ему хочетца. Пока он медленно вышагивает, я припадаю к его шее, утыкаюсь в неё и рыдаю. Вот так мы и идем сквозь ночь. Я не знаю сколько времени прошло, не знаю где мы.
        Меня возвращает в реальный мир звук бурлящего водного потока. Я поднимаю голову и оглядываюсь по сторонам. Теперь мы в лесу, после дикой скачки. Конь замедляетца, останавливаетца. Я слезаю с него. Пробираюсь сквозь деревья. И неожиданно оказываюсь на открытом пространстве, на краю скалистого утеса. Меня обдувает прохладой. Вода с ревом летит вниз. И обрушиваетца в широкий бассейн. У меня захватывает дух. Здесь футов пятьдесят вниз, не меньше.
        Неро каркает, кружа в вышине. Тучи больше не закрывают луну. Я срываю сердечный камень с шеи. Бросаю его. Он отскакивает. Падает.
        Неро налетает, штобы подобрать его. Черная тень вылетает из неоткуда.
        Это ястреб.
        Он сбивает Неро.
        - Неро! - кричу я.
        Они падают, когда летят вниз с неба. Борютца. Кричат.
        Они собираютца приземлитца в воду.
        Неро погибнет.
        Я прыгаю.
        Я прыгаю со скалы.


        Водопад слез



        Я падаю все ниже, ниже и ниже. Я приземляюсь на спину. Удар выбивает из меня воздух. В моем виске возникает острая боль.
        Я погружаюсь в темноту.
        Вниз ко дну. Где притаилась темнота. Где притаилось и ждет старое и забытое. И они ждут меня.
        Самые темные глубины манят меня. Черная вода, полная боли, смыкаетца вокруг меня.
        Отпусти, безопасней будет отпустить.
        Преданная.
        Обманутая.
        Отпусти.
        Я открываю рот.
        Я впускаю темноту. Она начинает наполнять меня.
        Што-то хватает меня за запястье. Рука. Сильная. Нет, оставь меня. Я отталкиваюсь.
        Слишком сильно.
        Вверх.
        Вверх.
        Вверх от темноты.
        Потом.
        Прохладный воздух обдувает мое лицо.
        Я задыхаюсь.
        Задыхаюсь.
        Кашляю.
        Дышу.
        - Нет! - кричу я. Я начинаю сопротивлятца. - Оставь меня!
        - Не дерись со мной! - Рука под моим подбородком, тянет меня. Я выныриваю из воды. Лежу на боку на скалистой земле.
        - Неро, - зову я.
        Поток воздуха. Всплеск.
        Я поворачиваюсь на спину и открываю глаза. Я смотрю вверх на ночное небо. Лежа на скалистом берегу скалистого озера. Слышитца рев водопада.
        Неро. Ястреб добрался до него. Я встаю на колени.
        - Неро! - кричу я.
        Темная фигура подплывает ко мне, помогая себе только одной рукой. Это мужчина. В другой руке у него Неро, он держит его над водой. Когда он добераетца ближе, я могу разглядеть, кто это.
        У меня сжимаетца сердце.
        Это ДеМало.


        ДеМало. Кормчий. Повелитель Нового Эдема. Я должно быть сплю. Это не может быть правдой. Он выбираетца из озера, хватая ртом воздух, его грудь тяжело вздымаетца. Он приносит с собой волну и та окатывает меня. Она холодная. Настоящая. Это не сон.
        - Он жив, - горит ДеМало. - Ранен, но жив.
        - Дай его сюда! - Я осторожно беру Неро в руки, у меня перехватывает дыхание.
        - Неро! - говорю я. Его глаза смотрят на меня. Он слабо каркает. - У него кровотечение, - говорю, - ему больно, мы должны вылечить его.
        - Я разбил лагерь недалеко, - говорит ДеМало. - Ты можешь идти?
        - Да, - отвечаю я. Я уже подымаюсь на ноги, я осматриваю Неро. На его груди и голове кровь.
        - Когда увидел, што это ты, я не мог поверить своим глазам, - говорит ДеМало.
        С трудом отрывая взгляд от Неро, я едва смотрю на него.
        - Пожалуйста, - говорю я, - мы должны поторопитца.
        - Сюда, - говорит он. - Когда он уводит меня от водопада и пруда, он смотрит на небо. Он пронзительно свистит.
        - Это был мой ястреб, - говорит он. - Кулан. Я отпустил его на ночной полет. Не ожидал посетителей. Извини.
        Я иду прямо за ним. Мое сердце бешено стучит. Я кашляю. Моя одежда и волосы тяжело свисают из-за воды, мои ботинки хлюпают с каждым шагом. Он босиком, выделяясь в ночи в своей белой рубашке и штанах. Вода также капает с него. Раньше он завязывал свои длинные черные волосы на затылке. Теперь же они обрезаны и достают только до его воротника.
        Путь сложный. Я спотыкаюсь и Неро каркает, протестуя.
        - Далеко еще? - спрашиваю я.
        - Мы пришли, - говорит ДеМало.
        Простая палатка стоит среди деревьев. Ни одной живой души вокруг.
        - Где твои люди? - спрашиваю я.
        - Я здесь один, - говорит он. - Это мое убежище. Ты в полной безопасности.
        Я колеблюсь. Он придерживает лоскут палатки.
        - Ворон ранен, - напоминает он.
        Я следую за ним внутрь.


        Я слышу, как он двигаетца вокруг. Его не так просто разглядеть, фигура темнее ночи. Затем я слышу звук огнива и мягкий белый свет освещает палатку.
        Он ставит лампу на стол.
        - Неси его сюда, - говорит он.
        Палатка такая же простая внутри, как и снаружи. Довольно большая, штобы можно было выпрямитца во весь рост. Узкая кровать, плита, стул, стол, деревянный сундук. И еще несколько разных вещиц. Несколько книг. Удобно для одного человека, но мало места для двух.
        ДеМало наполняет миску чистой водой. Он подносит ее к столу, потом идет к сундуку, достает одеяло и небольшую жестяную коробку. Он двигаетца бесшумно и плавно. Не похоже, што он сильно спешит, но каким-то образом все происходит быстро.
        - Садись, - говорит он. Он набрасывает одеяло мне на плечи, когда я сажусь на стул, прижимаю Неро к себе поближе, успокаивая его. - Сейчас, - говорит он, пока открывает коробку и начинает выкладывать оттудава вещи, - мы помоем и осмотрим его. Он наливает настойку в воду и смачивает этим ткань. - Подвинь его ближе к свету, - говорит он.
        Голос у него низкий. Глубокий. Теплый. Я всего несколько раз слышала от него пару слов, еще там в городе Надежды, в клетках, и он выводил меня из себя. Пугал меня. Но не сейчас. Каким-то образом, он не был похож на того человека. Или может это я изменилась.
        - Я могу сама полечить его, - говорю я.
        - Ты не в том состоянии, - говорит он. Сначала он очищает голову Неро. Аккуратно.
        Я не смею дышать, пока не увижу насколько все плохо.
        - Всего лишь царапина, - говорю я.
        Он начинает втирать Неро мазь.
        - Не это меня беспокоит, - говорит он. - Но, Неро, у нас храбрый малый.
        Он начинает промывать птице грудину. Вода становитца красной, а мы видим, какой ущерб был нанесен ястребом. Разрыв к счастью не рядом с его сердцем.
        - Рана неглубокая, - говорит ДеМало. - Похоже, Кулан просто поймал его и слегка прикусил. Я не вижу, других повреждений, ни крыльям, ни мышцам. Он в норме.
        - Ох! - выдыхаю я, плача и смеясь, прерывисто вздыхая. Я целую Неро в голову. - Ты слышал это? Ты в порядке.
        - Рану нужно немного зашить, - говорит он. - Он справитца с этим?
        - Справитца, - уверена я. - Хотя за себя не ручаюсь. Я не могу наблюдать за тем, как игла входит в живое тело. Могу упасть в обморок.
        ДеМало улыбаетца мне. Настоящей, искренней улыбкой. Я раньше никогда не видела, штобы он улыбался. Его глаза светятца, вокруг которых появляютца морщинки, его зубы мерцают, белые и ровные. Он качает головой, пока очищает тонкую костяную иглу.
        - Забавно, - говорит он.
        - Забавно? - переспрашиваю я.
        Он начинает вставлять тонкую нить через крошечное игольное ушко.
        - Я видел тебя в действие, - говорит он. - Ты не из кроткого десятка. Тебя не упрекнешь в отсутствие мужества.
        - Да, ну... - говорю я. - У всех нас есть свои слабости.
        Он бросает на меня быстрый взгляд.
        - Слабости, - говорит он, - или желания? Разве ты не считаешь, што очень важно научитца властвовать над ними?
        Джек. Предатель. Обманщик.
        - Да, - говорю я. Неро каркает. - С ним действительно все будет в порядке? - спрашиваю.
        - Обещаю, - говорит он. - Держи его, штобы он не дергался.
        ДеМало медленно приближает руки к Неро. Он вырываетца, отбиваетца, сопротивляетца. Я успокаиваю его, держу его клюв закрытым. ДеМало начинает сшивать рану. Неро боретца. Плачет, жалобно.
        Слезы брызжут из мои глаз.
        - Ты делаешь ему больно! - говорю я.
        - Мне жаль, но с этим ничево не поделаешь, -говорит он. - Постарайся держать его неподвижным.
        - Только поторопись!
        - Ты могучий воин, Неро, - говорит он. - Ворон с душой орла.
        Руки ДеМало двигаютца осторожно и уверенно.
        - Вот так, - говорит он. - Еще один разок.
        - Хороший мальчик, - шепчу я Неро. - Смелый мальчик.
        Теперь он тихонько плачет, всхлипывая. Точно также, когда я нашла его лежащим на земле, выпавшим из гнезда и его мамы не было нигде видно. Я также всхлипываю. Я не могу переносить его боль. Я чувствую себя хуже, чем если бы это приключилось со мной.
        Вот и все. ДеМало закончил.
        - Промывай раны, - говорит он. - Не позволяй ему трогать швы.
        Я беру Неро себе на колени и втираю мазь в его воспаленную плоть.
        - Как ты, дружище? - ДеМало приседает возле меня. Пальцем гладит его. Неро сильно щипает его. - Думаю, я заслужил это, - говорит он.
        ДеМало выглядит настолько по-другому с короткими волосами. Его волосы все еще мокрые. Растрепанные. От него пахнет чем-то душистым. Свежим. Он забирает у меня горшок с мазью, опускает туда палец, и прежде чем я догадываюсь, што он собираетца делать, он аккуратно мажет порез на моем виске.
        И я позволяю ему это делать. По какой-то причине, я позволяю ему. Я смотрю прямо перед собой, не двигаюсь, не смея дышать.
        ДеМало. Я столько раз о нем думала. И он мне столько раз снился, и эти видения были не только во сне, но и наяву. И всегда такие странные и...обескураживающие. Но вот мы здесь. Как будто давным давно знаем друг друга, но это не так. Я могу по пальцам пересчитать сколько раз видела его. И вообще-то мы никогда не разговаривали. Нельзя разговаривать с врагом.
        - Это долгое падение в Водопад Слез, - говорит он.
        Я смеюсь.
        - В водопад слез, - говорю я. - Подходящее название.
        - Ты пыталась покончить с собой? - спрашивает он.
        Я отмалчиваюсь.
        - Когда я вытаскивал тебя, ты говорила нет, - напоминает он. - Отпусти, говорила ты.
        - Я не помню, - говорю. - Я...я просто прыгнула. Иза...Неро.
        Теперь я смотрю на ДеМало. А он на меня. Наверное, это впервые, когда мы смотрим прямо друг на друга. Лампа освещает его широкие скулы, губы, блеск его гладкой кожи. У него волевое лицо. Красивое. Наблюдательный глаза, обрамленные тяжелыми веками, темные, почти черные.
        Я чувствую, как меня тянет к нему, то притяжение между нами. Я почувствовала это еще тогда, когда мы впервые встретились. Как-будто между нами протянута тонкая, плотная, невидимая нить. И есть что-то внутри него, похожее на спокойствие, што заставляет меня хотеть рассказать ему правду. И верить, што он не осудит меня.
        - Может я и хотела убить себя, - говорю я. - Я может полностью и не понимала этого, но...может быть это и правда, я не...об этом раздумывала.
        - В пути быть одной нелегко, - говорит он. - А што твои друзья? Твои брат и сестра? Где они?
        - Я ушла от них, - говорю я.
        - Ты не такая как они, - говорит он. - Ты совсем не похожа на них.
        - Я не понимаю, - говорю я. - Почему ты так добр ко мне? Я убила Пинча. Ты назначил за мою голову цену.
        Тишина. Затем слышитца, как внезапно начинает капать дождь. Мгновение и вот он уже барабанит по палатке. Капли ударяютца о землю, доносятца всплески воды.
        - Как будто мы уже не вымокли до нитки, - говорит он. Он тянет полог и закрывает нас, пряча от дождя снаружи. Мы остаемся один на один. Воздух будто стал неожиданно тяжеловеснее.
        Я поднимаюсь. Бережно держа Неро на руках, который немедленно уснул.
        - Я должна идти, - говорю. Меня колотит и трясет. Мне очень холодно в своей одежде, тяжелой от воды. Ноги окоченели.
        ДеМало зажигает еще один фонарь. Он не смотрит на меня, когда говорит: - Кто-то ждет тебя?
        Эмми. Лью и Маив. Томмо и Слим. Эш и Крид и все остальные.
        - Нет, - говорю я.
        Он говорит: - На улице дождь, Неро был ранен, ты чуть не утонула, у тебя все еще шок. Я што-то упустил?
        Да. Меня предал Джек. Обманул меня.
        - Нет, - говорю я.
        - Раз так, тогда, - говорит он. Он берет Неро и помещает его в маленький ящичек рядом с печкой. Я потуже заматываюсь в одеяло, которое он накинул мне на плечи. Зубы мои стучат. ДеМало достает кучу одежды из своего деревянного сундука и кладет её на кровать. - Сухая одежда, - говорит он.
        Он идет к печки и кормит ту новыми дровами. Он сидит на корточках, спиной ко мне.
        Я мчусь к кровати и скидываю с себя свои пожитки. Использую одеяло, чтобы обтеретца. Я продрогла до костей. Мне никогда еще не было так холодно. Зубы стучат, что их клацанье отдаетца у меня в голове. Я надеваю мягкую рубашку, которая достает мне до колен и теплые носки. Все чистое. И вся одежда слабо пахнет им. Я узнаю этот запах. Это можжевельник.
        - Иди сюда, присядь у тепла, - говорит он.
        Меня не надо просить дважды, я тут же сажусь на стул возле печки. Я подтягиваю колени к груди и натягиваю на них рубашку. Я обнимаю себя, все еще дрожа. Он идет и срывает с себя мокрую надежду. Я слышу, как он переодиватца. Если я поверну голову, хотя бы слегка, то смогу его увидеть. ДеМало. Как он раздеваетци и одеваетца в сухое, всего в нескольких футах от меня. Это самое невероятное, што могло произойти. Што и вообразить-то невозможно было.
        Я не сбежала. Не пустилась в бега и не начала боротца с ним и не попыталась его убить. Я ожидала, што меня обуяет ярость, в тот самый момент, когда я увидела, кто вытащил меня из воды. Но нет. Ничего такого.
        Это совсем не похоже на меня. Но я уже не та, што прежде. Я...мне никогда не стать прежней. Я чувствую будто с меня пали оковы. Чувствую себя такой легкой. Свободной. Свободной от Лью и Джека и всех остальных, кто што-то всегда ждут от меня. Кто ждут от меня того, што они хотят. Я больше ничего им не должна.
        Прямо сейчас, существует мир только в палатке. Всё и все вне этой палатки, будто исчезли. Растворились. Не осталось никого, кроме ДеМало и меня. И неожиданно я понимаю, где именно я должна быть. Именно здесь и именно сейчас.
        Все дороги ведут в одно место.
        - Так-то лучше, - говорит ДеМало. Я оглядываюсь. Он как раз натягивает рубашку через голову. Я замечаю тату на его гладкой кожи груди. Красное восходящее солнце над сердцем. При виде его тела моё сердце учащенно бьетца.
        Он подхватывает мою одежду, которую я бросила в кучу и вместе со своей развешивает у печки. Через крышу в одном углу палатки просачиваетца вода. Он ставит жестянку под стекающую воду. Он тянет пробку из зеленой бутылки и разливает темнокрасную жидкость по двум стеклянным банкам. Он подтягивает к себе табурет, усаживаетца на него и протягивает одну стеклянку мне.
        - За случайную встречу, - говорит он.
        - За случайность, - говорю.
        Мы выпиваем. Жидкость скользит по моему языку, теплая и насыщенная, мягкая и крепкая. Как печальная песня. Я никогда не пробывала такого.
        - Што это? - спрашиваю я.
        - Вино, - отвечает он. Он держит свою банку на свету.
        - Очень старое, - говорит он, - необыкновенное. Шепот из утраченного мира.
        Идет дождь. Воздух тяжелый и густой от бури.
        Мы выпиваем еще. Вино восхитительно. Я начинаю согреватца. Чувствую себя немного смелее.
        - У тебя есть имя? - говорю я. - Ну, кроме ДеМало.
        - Сет, - говорит он. - Но меня так давно уже никто не звал.
        - Сет, - говорю я, пробуя его имя. Я чокаюсь своей стеклянкой с его. - Спасибо за то, што спас Неро.
        - Што на счет тебя? - спрашивает он. - Не поблагодаришь за свое спасение?
        Я отмалчиваюсь. Я обнимаю себя и пью вино.
        - Трижды, - говорит он.
        Я смотрю на него.
        - Столько раз я спас тебе жизнь, - говорит он. - Один раз в Полях свободы, один - от Викара Пинча, и теперь вот сейчас.
        Правило трех. Если ты спас чью-то жизнь три раза, его жизнь будет принадлежать тебе. Нет. Это только глупая чепуха Джека. Даже и не думай об этом имени. Преданная. Обманутая. Я ненавижу его.
        Дождь колотит по крыше палатки. Вода капает в жестянку. Дерево потрескивает и хрустит в железной печи. Я смотрю на свое вино.
        - Зачем тебе все это? - спрашиваю я. - Почему ты спасал меня все это время? Ты не должен был. Мы были по разные стороны. Впрочем, как и сейчас.
        - На чьей ты стороне в эти дни? - спрашивает он.
        - Ни на чьей, - отвечаю я.
        - Кажетца, также и не на своей, - говорит он.
        - В этом нет смысла, - говорю я. - Ты был добр ко мне, вылечил Неро. Почему ты не дал мне утонуть? Разве не ты назначил цену за мою голову?
        - Назначил, - говорит он.
        - Так што, зачем все это? - спрашиваю я. - И што теперь? Што ты хочешь от меня?
        Мы смотрим друг на друга. Я могу чувствовать, исходящее от него тепло. Его кожу. Волосы. Што-то древнее начинает просыпатца у меня в крови.
        Дождь потихоньку прекращаетца. Перестает капать совсем. Он встает, откидывает полог палатки и смотрит на небо.
        - Уже начинает светать, - говорит он. - Я хотел бы показать тебе кое-што. Ты пойдешь?
        - Што это? - спрашиваю я.
        Он подымает зажженный фонарь.
        - Што-то прекрасное, - говорит он. Он замечает мои колебания. - Тебе куда-то нужно?
        Они все меня будут ждать. Злясь на меня иза Джека, виня меня в том, што это он забрал Эмми, ждать, што я все исправлю. Я не могу встретитца с ними. Я не могу больше выносить свою превратность. Всегда во всем не права. Ненависть к Джеку кипит во мне.
        - Саба, - говорит ДеМало. - Тебе где-то нужно быть?
        - Нет, - говорю я. Я допиваю свое вино, ставлю стеклянку на стол и встаю. - Пошли посмотрим на это твое кое-што прекрасное. Ох! -я щупаю свою рубашку. - Лучше мне переодетца в своё.
        - Она мокрая, - говорит он. - Поищи и сундуке себе еще што-нибудь. Я подожду снаружи.
        В сундуке лежат всего три вещи - зеленое платье, женское нижние белье и пара добротных сапог из свиной кожи. Подобная одежда больше подойдет Молли нежели мне. Да я в своей жизни ни одного платья-то не примерила. На што ему вообще сдалась такая одежда?
        Я гляжу на свои шмотки. Он совершенно прав, мои насквозь промокшие. Неро спит в его маленьком коробе рядом с очагом. Я чертыхаюсь и проклинаю все и вся, когда залезаю в платье и пытаюсь справитца с пуговицами, и застегиваю все до единой. Пока я натягиваю сапоги, то прячу мысли об Эмми куда подальше. Я выныриваю из палатки наружу, на холодный воздух.
        Вне палатки я обнаружила бледно-розовый мир. Рассвет уже не за горами. ДеМало стоит и ждет меня. Его ястреб - Кулан - сидит на ближайшем дереве. Он переводит свои свирепые желтые глазища на меня и складывает перья. ДеМало смотрит на меня, одетую в платье.
        - Сидит как влитое, - говорит он.
        Он говорит это так, будто знал, што мне и впрямь подойдет.
        - Неро спит, - говорю я. - Я...
        - Мы ненадолго, - говорит ДеМало. - С ним все будет в порядке. Пошли, нам нужно поторопитца.


        Я следую за ним, выходя из деревьев, через прозрачный ручеек и буйную, травянистую лужайку, смоченную дождем. ДеМало продолжает смотреть на небо, пока ведет нас.
        - Хорошая земля, - говорю я. - Никогда не видела ничево лучшего.
        - Это Новый Эдем, - говорит он.
        Мы подходим к небольшому холму, покрытому порослью ежевики. Воздух наполнен тяжелым сладким обещанием спелых фруктов. В холме ржавая металлическая дверь, в том месте, где ежевики меньше всего. Она открыта.
        - Вот мы и пришли, - говорит ДеМало. - Братья тебе все покажут.
        - Што..? - Я оборачиваюсь. Как из воздуха, перед нами вдруг вырастают два Тонтона. -Ты сказал, што ты здесь один. Што это?
        Двое мужчин склоняют головы, прижимая к сердцу сжатые кулаки. Один из них держит зажженный факел.
        - Все уже собрались, хозяин, - говорит он.
        - Што происходит? - спрашиваю.
        - Даю слово, што ты здесь в безопасности, - говорит ДеМало. - Они всего лишь сопровождающие. Мы увидимся с тобой через минуту. - Он протягивает руки к мужчинам. Они с нетерпением хватаютца за них. - Она почетный гость, - говорит он. - Спасибо, братья.
        Затем, улыбнувшись и кивнув, он исчезает из виду за холмом.
        Мы с двумя Тонтонами пялимся дркг на друга. Я. Двое Тонтонов. Я с опаской осматриваюсь, держа ухо в остро, так на всякий случай. Тот, што с факелом улыбаетца мне и склоняет голову.
        - Следуй за мной, - говорит он.
        Он проходит через дверь. Я колеблюсь.
        - Прошу, - говорит второй. - Мы не можем опаздывать.
        Я захожу внутрь. Он закрывает за нами дверь. Впереди, первый Тонтон освещает нам путь через кромешную тьму. Мы спускаемся вниз по ступенькам к земле. Пахнет сухостью. Заплесневелостью. Плотная, грубая тишина смыкаетца вокруг нас. Я ненавижу находитца под землей, закрытой от всего. Пот стекает с моего лба. Он проводит нас через узкую, длинную комнату, с широкими полками у стен, которые напоминают койки. Мы проходим через дверной проход в другую комнату, потом в еще одну, но в них ничего нет.
        - Што это все такое? - спрашиваю.
        - Бункер, - говорит мужчина позади меня. - Оставшийся еще со ремен Мародеров. Когда Кормчий впервые пришел сюда, их здесь было с десяток. Десять скелетов. Он говорит, што это их укрытие.
        - От чего они прятались? - говорю я.
        - Кто знает? - говорит он. - От войны, эпидемии, от какого-то бедствия.
        Сейчас мы должно быть близко к середине холма. В конце узкого прохода, мужчина с факелом открывает дверь и мы проходим через нее.
        Двенадцать голов поворачиваетца в нашу сторону. Двенадцать заклейменных, кругом, разделенным на четыре части. Земельные Распорядители. Шестеро парней и девушек. Молодые и сильные, просто одетые. Их сжатые, правые руки подымаетца к сердцам.
        - Да здравствует Кормчий! - говорят они. Двое Тонтонов также приветствуют их.
        Я замираю в дверях. Одной ногой внутри, другой все еще снаружи. Не только у моего сопровождающего, но и у нескольких Распорядителей в руках факелы, так что помещение хорошо освещено. Оно не длинное и узкое, прямо как другие помещения, через которые мы только что прошли. Эта размерами шагов двадцать, в длину. Здесь белые гладкие стены. Комнату можно назвать квадратной. Но углы у неё скруглены. Потолок с полом тоже белые.
        Я понимаю, што все глаза направлены на меня. Настороженные глаза. Смотрят на мое родовое тату.
        - Та, которую искал Кормчий нашлась, - говорит мужчина с факелом. - Она его почетный гость.
        - Пожалуйста, - говорит он мне, - заходи.
        Когда я так и делаю, кивая Распорядителям, они расходятца в стороны. Никто не хочет стоять близко к Ангелу Смерти.
        Если бы они только знали.
        Она мертва.
        Так сказала Ауриэль.
        Второй Тонтон закрывает за нами дверь. Она исчезает, становясь частью гладкой стены.
        - Пора, - говорит он.
        - Встаньте в круг, - говорит первый. - пинами к стенам. Вот так. Теперь, потушите свои факелы.
        Слышитца звуки быстрых вдохов и свет тухнет. Мы все стоим в темноте. Все вокруг чернее черного.
        Тишина. Такой глубокой тишины я никогда в своей жизни не слышала. Все, што я могу слышать это удары своего сердца. Слева от меня там, где дверь чувствуетца внезапное дуновение холодного ветерка. Слабый запах можжевельника. ДеМало только что зашел. И снова тишина.
        Затем. Крошечный проблеск света в потолке. Прям в центре комнаты. Птица начинает петь. Я подскакиваю. В кромешной тьме комнаты под холмом, поет птица. Как она попала сюда? Я не знаю, што это за песня. Раньше я также не слышала такого пения. Присоединяетца еще одна птица. Теперь это уже другая песня. Затем еще одна, со своей песней.
        Проблеск света превращаетца в неяркий луч. Я начинаю видеть ДеМало, стоящего в центре комнаты, как раз под лучом. Он поднимает стеклянный осколок. Луч света попадает на него. Осколок начинает светитца бледно розовым цветом. И это не только осколок светитца этим цветом. Вся комната. Перед нами, позади нас, вокруг нас. Становясь все ярче и сильнее с каждым мгновением.
        Распорядители шепчутся меж собой и отступают. Теперь свет становитца ярким, меняясь от темно синего до красного и золотого цвета. Вокруг нас. Теперь я могу рассмотреть, што это стены. Они меняютца.
        Птицы все еще заливались своими песнями. И што-то присоединилось к ним, но совсем не птица. Што-то струнное. Оно пело вместе птицами. Я не могла понять откуда раздаетца звук. Откуда-то....отсюда. Здесь - в этой комнате. Медленный и приятный. Эта была самая чудесная мелодия, которую я когда-либо слышала.
        Свет становитца все ярче. Ярче и ярче. Золотистым, желтым.
        Заря. Солнце поднимаетца все выше, озаряя стены. Птичии трели исчезают, а струнных становитца все больше и больше. Слышатца и другие инструменты. Это так прекрасно, што у меня аж мурашки бегают по спине.
        Музыка становитца все громче и громче, быстрее и быстрее.
        И вдруг вокруг я вижу одну зелень. С секунду или две, я ничего не понимаю. А затем до меня доходит. Это луга. Но я вижу их как бы с высоты птичьего полета, как их должно быть видит Неро. Зелень вокруг меня, на стенах, я словно глазами птиц вижу голубое небо и облака. Все движетца очень быстро. Ялечу как самая быстрая птица в мире. Звук ветра переплетается с музыкой.
        - Я птица! - шепчу я. - Я птица! О! - Я верчу головой туда-сюда, я могу объять все, везде, все-превсе вокруг меня. Остальные делают тоже самое. Все вскрикивают от восторга. Я перехватываю взгляд ДеМало. Он улыбаетца. Я смеюсь.
        По равнинам скачут огромные стада буйволов. Впереди горы. На вершинах здоровенные снежные шапки. Мы пролетаем над ними, через них, мы словно орлы парим в небесах. Парим вместе с ветром, под музыку. Там внизу животные, которых я не видела прежде. Большущие лохматые-рогатые создания, скачущие по горам. Я хочу к ним прикоснутца. Моя рука касатеца холодной стены.
        Мы смотрим вниз могучие реки, которые с ревом проносятца под нами. Искрящиеся чистые озера, в которых плещетца рыба. Необъятные леса зеленых деревьев. А затем все становитца синим. Ослепляюще синим, на котором танцуют солнечные зайчики. Это вода. Вода. Бескрайняя. Бесконечная. Это не река. Не озеро. Это што-то другое.
        - Это Большая вода? - срашиваю. Теперь я стою с ДеМало посреди комнаты.
        - Да, - отвечает он. - Это океан.
        Рев волн. Гигантские рыбины, гладкие и черные с белым брюхом. Они высоко выпрыгивают и плещутца. Поменьше, серые и лоснящиеся, всплывают на поверхность, а потом еще и выпрыгивают (шесть за раз) - им просто радостно быть свободными. Затем они погружютца под воду. Сотни рыб плывут вместе - косяками. Быстро. То туда, то обратно. Тут же еще какие-то неведомые водные создания. Всяческих форм, размеров и цветов.
        Кто-то из Распорядителей притихше усаживаютца на Землю. Другие ходят по комнате. Я верчусь на месте. Я задыхаюсь. Плачу от такого количество диковинных зрелищ. Я не могу все это объять. У меня бешенно стучит сердце, будто я бегу.
        - Што это? - спрашиваю я у ДеМало. - Где это? Я хочу туда!
        - Это наш мир, - говорит он. - Каким он должен быть.
        Мы возвращаемся к земле, пролетаем над огромными равнинами. Под нами галопом скачут стада неведомых парнокопытных. Много всяких спрингеров* и лошадей. Необычные пятнистые ужасно длинношеие на четырех ногах. Еще лошади в черно-белую полоску. Шумно, а из-под копыт облако пыли. Небывалые большие серые животные с длинными носами. Большие кошки рычат и преследуют свою дичь. Шакалы рвут на части труп кого-то животного. Птицы всевозможных цветов пронзительно кричат и стаей срываютца в небо. Смешнолицые создания свисают с ветвей деревьев, держась своими длинными хвостами, их приплод крепко держится за шкуру этих забавных зверушек. Рычит и падает вниз с высоты огромный водопад. Деревья. Цветы. Снег. Лед. Насекомые. Ящерицы. Странные, чудесные существа, большие и малые.
        Мы приближаемся к городам. У моря. На равнине. Затеренные города древнего мира. Здесь высоченные небоскребы. Загадочные всякие устройства. Столько людей. Которые просто гуляют, едят смеютца, играют и танцуют. Путешествуют на механизмах о двух колесах, как у Эм со свалки. Они парят в своих летающих машинах, которые я видела, когда пересекла Песчаное море.
        - Па был прав, - шепчу я. - Они поднимались в воздух.
        Мы летим все выше и выше. Выше любой птицы, пока простор чудо-земли и неба остаетца где-то позади.
        Вокруг нас зажигаютца звезды. На потолке, на стенах, под ногами. Затем на одной стене, среди океана звезд плавает маленький синий шарик. На синем шарике, есть еще зеленые и белые участки.
        Теперь музыка медленная. Тихая. Слезы стекают по моим щекам. Я не плачу, нет. Но не могу остановить слезы.
        А затем звезды исчезают, одна за другой. Маленький шарик тускнеет. Музыка умолкает. Мы вновь погружаемся в темноту и безмолвие.


        Я чувствую, што ДеМало выходит из комнаты. Пока Тонтон и Распорядители зажигают свои факелы, никто не говорят ни слова. Это было бы не правильно.
        Мы идем обратно, проделывая тот же самый путь через катакомбы, поднимаясь вверх по ступенькам, выходя наружу. Меня ослепляет утренний свет и глаза непроизвольно начинают моргать. Один из Тонтонов запирает на замок ржавую дверь и прикрывает её кустами, штобы так не бросалась в глаза.
        ДеМало ждет нас на цветочном лугу. Распорядители седят на земле у его ног. Я встаю чуть в стороне. Утренний ветерок веет свежестью и прохладой. Я позволяю ему осушить свои слезы. Все какие-то чуть притихшие. Внутри меня появляется прочная тяжелая боль.
        Наконец ДеМало говорит: - Это наша Мать Земля. Наш дом. До того, как Мародеры разорили её. Осквернили её. До того, как содрали с неё кожу, уничтожили её. Отравили её почву, воду и воздух. Мы могли бы себе представить такую красоту? Она кажетца невозможной, разве нет? Разве можно вообразить, што такие чудеса можно было видеть изо дня в день. Што они окружали нас. Мне представить такое было не под силу. До тех пор, пока однажды утром, в один славный, незабываемый рассвет, я слышал музыку на ветру. Она нашептала мне, привела к той двери в холме, затем вниз по лестнице, в подземную комнату. И там, с новоявленным рассветом, передо мной предстало то видение. Оно проникло через мое тело, как через ваши тела сегодня. Мать-Земля открыла мне, через меня, невообразимое великолепие нашего мира, каким оно было.
        Пока ДеМало говорил, его взгляд скользил с одного лица к другому, и при этом он с каждым встречался взглядом. Как будто он говорил только ему этому конкретному человеку, на которого смотрел в данный момент. Распорядители льнули к нему, все лица озарял свет надежды и веры. И я вдруг поняла, што вторю им.
        Он продолжает говорить.
        - И она явила мне мою судьбу. Ты - Кормчий, сказала она мне. Ты избран, штобы исцелить меня, начиная прямо отсюда - с Нового Эдема.. Ты будешь выбирать только самых здоровых, лучших, усердных работников, штобы помочь тебе спраитца с этой сложной задачей. Наша Мать-Земля выбрала меня на рассвете, и она привела меня к вам, штобы я остановил на вас свой выбор. Цель наших жизней - исцелить её. Моя, ваша, наших детей, детей наших детей. Эта работа ни на одну жизнь, а на несколько. Это величайшая работа, что кто-либо когда-либо пытался осуществить. И мы начнем немедля. Мы не будем стремитца подобратца слишком близко к солнцу, это удел птиц. Нам хватит щедрот почвы и чистоты воды. И того, што мы в гармонии разделим с созданиями, которые имеют такое же право находиться здесь, как и мы. Запомните этот день - когда ваше тело устало и дух ослаб - вспомните мои слова, но, более, чем что-либо, держи в своем сердце, то чудесное видение мира, каким вы его увидели. Видение, которое я показал. Мы избранные,друзья мои, вы и я. Это рассвет нового дня на земле.
        Распорядители подходят к нему по двое, парень с девушкой, и преклоняют колени перед ним. Он касаетца их лбов, четыре раза каждого, каждой четвертинки круга, говоря: - Земля, вода, воздух и огонь, мы служим Земле, нашей священной Матери. Он целует выжженное клеймо. Затем они берутца за руки и уходят через луг. ДеМало кивает двум Тонтонам и те уходят за Распорядителями. Остаемся только он и я, стоящие в траве под синим небом. День набирает силу, прохладный воздух уже начинает дышать теплом.
        - Ты забрал их из семей? - говорю я.
        - Мы привезли их в Новый Эдем, штобы показать им это, - говорит он. - Штобы научить их, штобы поделиться с ним хорошими вестями. Што они на пороге чего-то удивительного и они станут частью этого.
        - Куда они теперь? - спрашиваю.
        - Они начнут новые жизни, - говорит он. - Будут работать для общего блага нашей земли и крестьян.
        Лагерь Ауриэль. Измущенные и ненужные, сгрудившиеся на берегу Змеиной реки. Я вспоминаю об отнятых землях у Билли Шестерки. И у меня ком застревает в горле.
        - Но эта жизнь уготована не всем, - говорю я.
        - А кто лучше всего распорядитца землей? Возделает её? - спрашивает он. - Слвбые и беспомощные? Больные? Или молодые и сильные? Чьи дети будут лучше служить земле? Или те, рожденные от подонков города Надежды? Слабые дети, рожденные от слабых и немощных? Или дети этих людей?
        - Не знаю, - говорю я. - Я никогда не думала об этом раньше.
        - Ресурсы ценны, - говорит он. - Они редкость. На нас всех хватит чистой воды и плодородной земли. И тебе это известно.
        Мы валимся на луговую траву. Она щекочет мои голые ноги. Он лежит, опираясь на локти. Его волосы блестят как вороново крыло.
        - Как бы мне хотелось никогда ничего этого не видеть, - сожалею я. - Эти чудеса. Как бы мне хотелось не знать, как все могло быть.
        - Я почувствовал то же самое, когда впервые это увидел, - говорит он. - Но я не смог уйти. Я продолжал возвращатца сюда, рассвет за рассветом, и видел это снова и снова, до тех пор, пока я не стал одержим этим.
        - Я никогда не смогу забыть то, што видела, - говорю я. - Но это было давным-давно. Все утрачено. И здесь ничего не поделаешь.
        - Нет же! - он опускаетца передо мной на колени, беря мои руки в свои. - Мы уже начали, разве ты не видишь? Ты не просто выжила в городе Надежды, ты его завоевала. Ты разрушила его и сделала то же самое с Полями Свободы и Сосновым холмом. Ты убила Ринча. Ты начала убирать гной, чтобы избежать распространения заражения. И я делаю то же самое.
        - Я сделала все это ради своего брата, - оправдываюсь я.
        - Мы с тобой готовы принимать трудные решения и сделать все для того, штобы их воплотить, - говорит он. - Привести в исполнения эти решения.
        Я думаю об Эпоне.
        - Да, - говорю я.
        - У нас хватит мужества, штобы действовать во имя чего-то большего, чем мы сами, - говорит он. - Не думай, што у меня нет совести, но я постоянно спрашиваю себя, как нужно поступить, и бросаю себе вызов. Именно так. Последствия моего решения, мои действия ... Я знаю о последствиях. Я просыпаюсь среди ночи с мыслями об этом. Но мы - народ, я имею в виду - для нас все не может так больше продолжатца. Для нас на этой земле нет иного будущего. Ты ведь это видишь?
        - Да, - говорю я.
        - С того самого времени, - как я впервые увидел тебя, - говорит он. - В тот самый момент, когда я заглянул тебе в глаза.
        - Я помню, - говорю я.
        - И я понял кто ты, - говорит он. - Кто ты на самом деле. Кем можешь быть. Ты необычная. Подумай о том, што ты уже сделала. И теперь представь, сколько ты еще можешь сделать. Ты только начала открывать на што способна. Скажи мне. Каково это? Чувствовать такое? Совладать со своими слабостями и страхами. Побеждать в Клетке, раз за разом, наперекор всему. Стоять на вершине холма, зная свои силы.
        Я не могу отвести от него взгляд. Красоты его лица. Красоты его голоса. Моя кожа горит в тех местах, где он прикасаетца ко мне. Нить между нами становитца все прочнее и прочнее.
        - Хорошо, - говорю. - Я чувствую себя...правильно.
        - Такая сила меняет мир, - говорит он. - Если ты смогла сделать такое ради своего брата, представь, што ты можешь сделать ради блага земли. Вернуть ей чудо жизни - даже пусть всего толику от того, што ты только што видела.
        - Я чувствую такую...печаль, - признаюсь я. - Будто умер кто-то любимый. Несмотря на мои слова, я все же рада, што увидела это.
        - Печаль - это нормально, - говорит он. - Все в порядке. Но тебе надо направить эти чувства в русло действий. Как это было с твоим братом. У тебе заложены такая сила, такая смелость, такая мощь.
        - Я бы никогда не позволил утонуть тебе, - говорит он. - Я ждал тебя.
        - Ждал меня? - переспрашиваю я.
        - Всю свою жизнь, - говорит он.
        Он наклоняетца ко мне. Медленно. Очень медленно, так што я могла бы оттодвитнутца от него, если бы захотела. Но я этова не делаю. Он целует меня, нежно и приятно.
        Я чувствую, как по моим щекам бежит вода. Затем она льется и льется. Солнечно. Но с неба капает. Я трясу головой, моргая от удивления.
        Мы смеемся. Потом он хватает меня за руку и мы бежим.


        Мы врываемся внутрь палатки, отряхиваемся как собаки, задыхаемся и смеемся. Он хватает тряпица и пробегает ею по волосам, суша их. Пото протягивает её мне, пока сам разливает вино по стеклянкам. Он протягивает мне одну стеклянку и я иду, штобы забрать её у него. Мое сердце ходит ходуном. Он так близко ко мне. Такой теплый. От него пахнет влажностью и зеленью, у меня мурашки бегают по коже. На маленьком столике лежат три книги.
        - У тебя есть книги, - говорю я. - Я однажды уже видела одну.
        - Книги нынче редкость, - говорит он. - Сними нужно обращатца аккуратно, поэтому осталось их немного. Хочешь, я тебе почитаю што-нибудь?
        Он осторожно берет одну в руки.
        - Не знаю, - говорю я. - Я не знаю, што это значит.
        Он открывает ее, переворачивает несколько бумажных листов и начинает говорить.
        Бывали времена, когда луга и рощи и ручьи,
        Земли, обыденными были.
        Я видел их, они не чьи
        Те дни давно уж люди позабыли.
        Пусты и тщетны все мои надежды,
        Мне не вернутся в мир былой
        И жить как прежде.
        Не суждено мне повернуть течение вспять.
        Хоть будь то день иль ночь.
        Мне больше тех красот не увидать.
        Никто не в силах мне помочь.
        Он останавливается. Он говорил медленно, растягивая каждое слово. Эти слова будто жемчужины, нанизанные на нить. Мое сердце не может объять всю их красоту. Ему больно, когда оно пытаетца сноваи снова. ДеМало закрывает книгу. Он поднимает глаза и смотрит на меня.
        -- Ты выразил то, што я чувствую, - шепчу я. - О том, што видела в бункере. Если бы я смогла найти слова, то сказала именно это. Откуда ты узнал?
        Вдруг, неожиданный порыв с моей стороны, я целую его. Его губы, рот, слова, им сказанные. Гладкие, теплые, приятные. Его руки притягивают меня к себе. Я сильнее прижимаюсь к нему. Поцелуи обжигают. Они сжигают. Лихорадочные и дикие.
        Я забыла все и вся. Джека. Предательство. Себя. Я потерялась в его прикосновениях, в нем, в его запахе, пока голова не пошла кругом. И пустила все на самотек. И растворилась в темном опустошающем пылу.
        Я не помню, как это случилось, но он сидит на стуле, а я уже у него на коленях и я пропускаю пальцы сквозь его волосы. Пока мы целуемся, я провожу ладонями по его плечам и рукам. Я чувствую какой он сильный. Я чувствую саму жизнь в нем. Он целует меня по внутренней стороне моей руки от запястья до локтя. Его поцелуи обжигают мою кожу. Меня будто лихорадит с головы до пят. Ощущения лихорадочные и дикие.
        В палатке сумрачно и серо. Я вижу крошечное отражение в его глазах. Это я.
        К его скулам внезапно приливает румянец.
        - Я вижу себя в твоих глазах, - говорит он.
        Я прикасаюсь пальцем к его губам.
        -Я тону в тебе, - шепчет он.
        Я веду его к кровати. Мы ложимся в нее вместе.
        А дождь все идет и идет.


        Я просыпаюсь с утра и моргаю от яркого света. Я в объятиях ДеМало. В его кровати. Мы оба голые, как в тот день, когда мы родились.
        Наши с ним взгляды встречаютца. Я чувствую жар, расползающийся по моей шеи. Шепот. Крики в тесноте палатки. Мои. Его. Наши совместные крики. Я не могу поверить, што это была я. О чем я думала? Я не была способна думать. Нет, нет, это не правда. Я прекрасно знала, што делала. Я хотела этого.
        Затем другая мысль обрушиваетца на меня. Эмми. Я должна вернутца к Брэму, мы должны найти Эмми. Лью должно быть сходит с ума, переживая за нас обеих, наверное, ищет меня.
        - Сет, я...
        - Ты удивляешь меня, - говорит он. - Мы идеально подходим друг другу.
        Он поворачивает мою голову на бок. Прикасаетца губами к моей шеи.
        - Твой первый раз, - шепчет он. - И ты выбрала меня. Среди всех, ты выбрала меня.
        - Да, но я...
        - Ты отдалась мне, - говорит он. - А я тебе. По собственному желанию. Не только телами, но и чем-то большим. Намного большим. Ты тоже чувствовала это. Я знаю, што это так. Нам будет так хорошо вместе, - шепчет он. - Так идеально хорошо. В нашем прекрасном, идеальном мире.
        Его глаза горят, как расплавленная лава. Он целует меня, а его в ответ, и я сдаюсь, снова отдаваясь...
        - Ты возможно уже носишь нашего ребенка, - говорит он.
        - Ребенка, - говорю я.
        Холодный пот выступает у меня на коже. Эта мысль не приходила мне в голову. Нет. Нет, этова не может быть. Да, может быть. Легко. Это происходит повсеместно.
        - Подумай об этом, - говорит он, - ребенок, Саба. Сын или дочь. Твой и мой. Што может быть прекрасней?
        - Я знаю о детском доме, - говорю я. - Я не производитель.
        Он смеетца.
        - Конечно же, нет, - говорит он. - Мы вырастим нашего ребенка, наших детей, вместе. Известный факт, люди рождаютца с разными способностями. Мы рождены править, мы с тобой. Это не простая жизнь, но значимая и важная. Мы с тобой изменим мир. Так же, как и наши дети.
        С каждым его словом паника во мне возрастает. Мое сердце бьетца, как сумасшедшее.
        - Сет, - говорю я. - Я, э-э...извини, но я должна уйти.
        - Нет, - протестует он. Его руки сжимаютца вокруг меня.
        Я не могу дышать. Я отталкиваю его от себя. Быстро одеваюсь в первое, што попадает мне в руки. Это женское белье.
        - Я не должна быть здесь, - говорю я. - Не знаю, о чем я думала. Это не правильно, это...все неправильно.
        Неро выпрыгивает из своей коробки, начинает каркать, когда слышит шум. Я подымаю зеленое платье с пола и натягиваю его через голову. Обуваю ботинки.
        ДеМало тоже вскакивает на ноги, тянетца за своими штанами. Он хватает меня за руку.
        - Што значит не правильно? Как это? - спрашивает он. - Почему это неправильно? Скажи мне.
        Мое дыхание учащаетца.
        - Я не могу, - говорю я, - я не знаю, я...просто знаю, што это так.
        -Ты должна все как следует обдумать, - говорит он. - Разве я лгал тебе? Разве я принудил тебя к чему-то, чего бы ты не хотела?
        - Нет, но я...мне жаль, - говорю я. -- Это была ...ошибка.
        Его хватка усиливаетца.
        - Не ошибка, - говорит он. - Мы одинаковые, ты и я. Мы предназначены друг другу, созданы друг для друга. Я знал, што ты придешь ко мне, как и ты, с самого первого раза, как мы встретились. Вознаграждение за твою голову было просто уловкой.
        - Отпусти меня, Сет, - прошу я.
        - Куда ты собралась? - спрашивает он. - Кто ждет тебя?
        - Никуда, - отвечаю я. - Никто не ждет меня. Отпусти.
        - Ты вернешься, - говорит он. - Ты не уйдешь далеко. По собственной воле, ты придешь снова ко мне. И снова, и снова. Я теперь горю в твоей крови, Саба. Как и ты в моей.
        Он отпускает меня. Отходит.
        Я хватаю Неро со стола и выхожу из палатки.
        И я убегаю.


        Я обхожу пруд, и начинаю вскарабкиватца по скалам рядом с Водопадом слезй. Я должна отпустить Неро лететь. Я не могу бежать и карабкатца, пока держу его. Он вырываетца на свободу с радостным карканьем и свободно взлетает. Я в ловушке своих собственных мыслей, они снова и снова крутятца у меня в голове.

«Среди всех, ты выбрала меня. Наш ребенок, Саба. Малыш». Нет, этого не может быть, это не может произойти. Да, может. Это может произойти. У Ма в моем возрасте уже были мы с Лью. Боже мой, о чем я только думала?
        Я не думала вообще. Я перестала думать. Я была так ослеплена яростью, болью и ненавистью к Джеку, и Лью не было рядом со мной, штобы остановить меня и...

«Ты отдалась мне. А я тебе. По собственному желанию».
        По собственному желанию...Боже мой. То, што мы вытворяли в его постели. То, как я бесстыдно была с ним. Не думай об этом, притворись, што этого никогда не было. Я не могу носить ребенка, не должна. Возвращайся к остальным, как можно быстрее. Вызволи Эмми и убирайся к черту из этого места. Лью прав. Мы не должны были приходить сюда.

«Ты необычная. Только сейчас ты начала открывать на, што ты способна. Представь, што бы ты могла сделать для мира. Штобы вернуть, хоть частичку того чуда».
        Зрелище, отголоски потерянного мира. Я никогда не забуду. Што если он прав? Што если мы сможем вернутца назад?
        Я так спешу, што поскальзываюсь. Несколько раз падаю и ударяюсь коленом. Платье, зеленое платье ДеМало рветца и становитца грязным.

«Сидит, как влитое. Я знал, што ты придешь ко мне». Должно быть, он одержим мной. Как долго он хранил эту одежду в своем сундуке. Я поднимаю руку, штобы смхнуть слезу, платье рветца еще сильнее.
        Мне жарко и я вся вспотела, пока достигаю вершины. Неро нигде не видно. Чертова птица. Я зову его, когда направляюсь к месту Брэма и Кэсси.
        И вот я вижу посреди поля дикой пшеницы лошадиную морду. Это конь Брэма, который мирно посетца. Конь ржет и скачет галопом. Я запрыгиваю ему на спину и пришпориваю. Когда его копыта отрываютца от земли, я стараюсь мысленно блокировать голос ДеМало.

«Я теперь горю в твоей крови, Саба».
        Ты горишь в моей крови. Почти то же самое говорил Джек.

«Ты в моей крови, Саба».
        Джек. Он обманул меня. Предал. Это все его вина.
        И Эмми. Я совсем забыла о бедной Эмми, и через што возможно ей приходитца проходить сейчас. Я худшая сестра в мире.
        Я продолжаю свистеть, зовя Неро. Он не появляетца.
        Я не останавливаюсь. Я не могу вернутца назад. Он может быть где угодно. Но испытываю такое странное чувство. Типа такого покалывания, што он где-то не на виду. Што, если я быстро обернусь, то увижу его.
        Но я не обернусь. Ни за што.
        Черт возьми, Неро.
        Прим.переводчика: спрингер - порода собак;


        Дорога на воскрешение



        Я добираюсь к дому Брэма и Кэсси как раз к середине дня. Если я буду вести себя так как будто... ДеМало...ничево этого не произошло, тогда это так и будет. Все о чем я должна сейчас думать это о спасении Эм.
        Неро по-прежнему нигде не видно. На ферме тишина, никого не видно вокруг. Когда я прохожу мимо конюшни, то быстро проверяю Гермеса. Его там нет. Где все? Когда я подхожу к дому, я слышу громкие голоса. Кэсси и Брэм. Я делаю глубокий вдох и открываю дверь. Как по команде их головы поворачиваютца в мою сторону. Их лица напряжены, губы поджаты. Они одни.
        Брэм затаскивает меня внутрь и захлопывает дверь.
        - Где ты была, черт возьми? - говорит он.
        - Где все? - спрашиваю я. - Где Лью?
        Кэсси пристально всматриваетца в мое лицо.
        - Платье. Сапоги. Што это все? - спрашивает она. - Где та одежда што я дала тебе?
        - На Неро напала другая птица, - говорю я. - И мне пришлось взабратца по скале, штобы достать его. Твоя одежда была разорвана в клочья. Я украла эту одежку, как только смогла.
        Пока я говорила, то понимала, насколько жалко это звучит. Што за очевидная ложь. Кэсси посмотрела на Брэма. Она могла бы сказать, што даже разорванной эта одежка выглядела лучше, чем у любого поселенца.
        - Уйдя вот так, ты подвергла всех риску, - говорит Брэм. - Што если бы тебя поймали?
        - Я бы не начала звать вас, - говорю я. - Мне жаль. Я была расстроенной. Мне нужно было уйти и подумать.
        - Неужели тебе никогда не приходило в голову, што твои друзья, твой брат будут волноватца о тебе? - спрашивает Кэсси. - Што они могут все ночь искать тебя?
        - Я же сказала, што мне жаль, - говорю я.
        - Ну, пока ты зализывала свои раненные чувства, - говорит она. - Брэм разрабатывал план, штобы спасти твою сестру. Видя, што ты не очень-то и переживала.
        Мои щеки краснеют от стыда. Я стою, сгорбив плечи, пока ее колкие слова бьют по моему самолюбию.
        - Ладно, хватит, - говорит Брэм. - Все ждут на свалке боеприпасов. Я как раз собирался туда.
        - Я пойду с тобой, - говорю я.
        - Конечно, черт возьми, пойдешь, - говорит он.
        Я колеблюсь. Он кивает на дверь.
        - Подожди снаружи, - говорит он. Я делаю так, как он говорит, чувствуя себе слабой, жалкой и глупой. Я только недавно встретила Кэсси и Брэма, но их хорошее отношение важно для меня. Особенно Брэма. Прошлой ночью, он не растерялся.
        У меня кружитца голова. Я не знаю, што мне делать. Все пошло наперекосяк. Я хожу взад и вперед. Я могу все еще чувствовать запах ДеМало на себе. На своей коже. Платье.
        Брэм выходит из дома позади меня. Мы спешим по дороге в сторону леса.
        - Ты определенно не нравишься Кэсси, - говорит он. - Она не доверяет тебе. Она просила меня не ходить. Говорит, штобы мы оставили тебя саму разбиратца со своими проблемами.
        - Но ты собираешься помочь спасти Эмми, - говорю я. - Ты придумал план...так она сказала.
        - Слим говорит, што ты пойдешь спасать сестру с моей помощью или без нее, - говорит он: - а если што-то пойдет не так и тебя поймают, они обо всем догадаютца. Твоя сестра, ты, все это приведет их прямо к нам. Это не значит, што все наше поселение будет раскрыто, но меня, Кэсси, Слима, и возможно даже Молли убьют. Так што я хочу сам убедитца, то ты сделаешь все правильно.Так што мы быстро и без всякого шума заберем твою сестру, потом все вы покинете Новый Эдем навсегда. Я хочу штобы ты потом исчезла, ты меня поняла?
        - Да, - говорю я. От унижение краснеет мое лицо. Он прав. По всем пунктам.
        - Ты нравишься Слиму, - говорит он, - черти знают почему, должно быть он стал совсем мягкотелым или у него мозги потекли. Он может оказатца в розыске, после того, как доставил вас сюда. Космик легко узнаваем, даже с расстояния, и мы понятия не имеем, может Тонтоны сообщили о взрыве дамбы. Нам придетца спрятать его в лесу, пока мы не узнаем, в безопасности он или нет. Если же нет, нам придетца переправить его в безопасное место каким-то образом. А мы только начали все это и благодаря тебе, я мог лишитца своего основного человека. Он не только поставщик оружия, он мои глаза и уши. Я бы скорее свернул тебе шею, нежели помог, но...черт, меня воротит от этого разговора.
        Больше он не говорит ни слова. Когда мы углубляемся в лес, он подает сигнал - урча голубем. Мы получаем ответ. Движемся на голос и вот мы уже на складе оружия Брэма. И все здесь. Томмо и Маив. Эш и Крид. Слим и Молли.
        Подбегает Траккер. Он пихается своей большой головой, чуть ли не сбивая меня с ног. Покуда я чешу его за ушами и ерошу шерсть, вникаю в ситуацию. Все выглядят совершенно иначе. Томмо с Кридом в обмундирование Тонтонов. Маив, Эш с Молли все в грязном рванье, словно они живут в трущобах. Никто со мной не заговаривает. Все бросают на меня мимолетные взгляды, как только я появляюсь, но на этом все. Все продолжают грузить оружием потайной отсек Космика: Телега выглядит тоже совсем по-другому. Её основательно так перестроили. Укрепили новыми досками, выкрасили в белый.
        Здесь же кобыла Молли Прю и мой Гермес. Он здороваетца со мной тряхнув головой и пыхтит. Я целует его в мягкий нос. Глажу его морду. По крайней мере, хотя бы эта животины мне рады. Кроме Моисея конечно. Великий Победитель Верблюжьих Забегов Пиллаволла стоит себе в сторонке и жует жвачку буравя меня злым взглядом.
        - Вот и все, - говорит Слим. - Лью! Закончили!
        Лью выбираетца из оружейного склада с моим луком в руках. Он тоже одет как Тонтон. Он совершенно не похож на моего брата, на моего Лью. Его тату на щеке теперь замазана какой-то специальной краской для лица. Его взгляд падает на мое платье, на новую обувь. Он подходит ко мне, берет за руку и уводит вглубь леса, подальше от остальных.
        - Где ты была, Саба? - спрашивает он. - Во што ты одета?
        - Это Кэсси, - лгу я.
        - Я искал тебя пол ночи, - говорит он. - Сначала Эмми, теперь ты. О чем ты думала, вот так убегая? Ты когда-нибудь думаешь головой?
        Он притягивает меня к себе. Крепко обнимая.
        - Это твой способ спустить меня с небес на землю? - спрашиваю я.
        - Почему ты не слушала меня на счет Джека? - говорит он. - Все што я хотел это защитить тебя, штобы ты перестала причинять себе боль.
        - Где ты был? - спрашиваю я. - Когда они забрали Эмми? Ты мне был нужен. Я нуждалась в тебе, Лью.
        - Прости, - он остроняетца от меня. - Я был...я бы все равно ничем не смог бы помочь, - говорит он.
        - Ты был вместе с Маив, - говорю я.
        - Ну и што? - его щеки немного покраснели, он выглядел пристыженным.
        - То што...ты любишь ее, - говорю я.
        - Нет, не люблю.
        - Я видела, как ты смотрел на нее, - говорю я. - Заставила ли она тебя на время забыть о тенях? Там в кукурузных полях при лунном свете?
        - На время, - говорит он.
        - Может это и все, - говорю я. - Только на это мы и можем надеятца.
        - Я сказал ей, што она могла бы пойти с нами на запад, как только мы вернем Эмми, - говорит он, - но...она отказалась. Она остаетца здесь.
        - Как ты ее попросил об этом? - спрашиваю я. - Сказал ли ты ей, идем со мной Маив, будь со мной, мы предназначены друг для друга, созданы друг для друга, ты горишь в моей крови.
        Я замираю. Его слова, слова ДеМало, они как-будто все время у меня в голове, снова и снова, позади мои слов, которые я произношу, мыслей, о которых я думаю. Он прав, он прав, он горит в моей крови, в моей голове, в моих костях...нет, нет, это то, што сказал Джек.
        - Саба? - говорит Лью.
        - Да, - говорю я. - Так што...ты сказал ей это?
        - Нет, - говорит он. - Конечно, нет. Вот.
        Он протягивает мне мой лук, и мы возвращаемся к остальным.


        Брэм также переоделся в одежду Тонтонов, как и все остальные парни. Он расчистил участок на лесной поляне и присел на корточки с палкой в руке. Он рисует карту на грязи, пока говорит.
        - Ладно, - говорит он. - Внимание. Всем. Неважно насколько хорошо, как вы думаете, знаете план. Они забрали Эмми в Воскрешение, штобы допросить ее. Там у Тонтонов штаб прям среди паутины. Ту окружность я знаю довольно хорошо. Я несколько раз ходил на разведку возле озера, но я никогда не был внутри.
        - Што? - говорю я.
        - Ты все слышала, - говорит он. - Дай-ка я расскажу тебе, што знаю. Воскрешение стоит, как большая плита, между озером на этой стороне и большим полем с валунами и щебнем с ближней стороны. Поле Обвалившейся Горы. Там только одни ворота для входа и выхода. Мы пройдем через ворота со стороны озера, спустившись по веревке в шлюпки. Пока все понятно?
        Мы все киваем головами. Он продолжает: - Воскрешение странное строение. Огромное. Длинное и узкое, может в полмили длинной и высотой.
        - С полмили? - говорю я. - Какого черта?
        Брэм пожимает плечами.
        - Не знаю, может, это как-то связано с озером. Сложно сказать. Со стороны, с которой можно подобратца, это типа большая бетонная стена. Перед нами предстанут пять этажей. Нижний этаж - давайте назовем его первым - это их кухни и кладовые. В его конце, есть типа некая пристань, которая торчит как раз над озером. На втором этаже - спальни. Нам туда не надо. Этаж третий - без понятия што там вообще творитца. Четвертый этаж, такая же фигня, и про пятый этаж тоже ничего сказать не могу. Я знаю только про то, што смог разглядеть с озера. Огни то горят, то гаснут, люди подходят к окнам. Кстати об окнах, они тянутца вдоль стен всего строения, есть на каждом этаже, кроме кухни, там всего парочка. Мы попробуем закинуть веревки на третий этаж.
        - А почему бы нам не проникнуть в здание через пристань? - спрашиваю я.
        - Ну, на кухне всегда кто-то толчетца, денно и нощно, все время шастает какой-то народ.
        - Где Эмми может быть? - спрашиваю я.
        - Мы не знаем, - говорит Лью. - Она может быть где угодно.
        Мы все смотрим друг на друга.
        - Это безнадежно, - говорю я.
        - Не смей говорить так, - говорит Лью. - Это по твоей вине она здесь.
        - Хватит, - говорит Брэм. - Кстати, - Брэм смотрит на меня, - Эш, Крид и Маив просили взять на с собой, а я согласился. Рад, што они вместе с нами. Это их первое официальное задание.
        - Ладно, - говорю я. Я смотрю на них троих, но они смотрят на карту.
        - Итак, - говорит Брэм, - вот как мы доберемся туда. Томмо, я, Лью и Крид будем Тонтонами. Мы приведем четырех женщин на допрос. Это Молли, Маив, Эш и Саба. История такова, мы поймали вас за саботаж в Секторе десять, недавно я спровоцировал там небольшие проблемы, так што все будет выглядеть логически. Вы, женщины, будите ехать в телеге, мы с Лью будем везти, Томмо и Крид будут ехать на лошадях позади. Мы будем проезжать через три сторожевых поста на дороге, вот здесь, здесь и здесь, где мы должны будем назвать пароль.
        - Што за пароли? - спрашиваю я.
        - На каждом посту они будут разными, - говорит он. - У них их несколько и они используют их в случайном порядке. Ты можешь понять, какой порядок по цвету флага на воротах. Я провел много времени, следя за сторожевыми постами, когда должен был работать. Слим также сильно помог с этим, когда мог проезжая вокруг этих мест.
        Слим пожимает плечами, но выглядит довольным собой.
        - Когда мы туда доберемся, - говорит Брэм, - то разделимся. Молли, Томмо и Саба возьмут Гермеса с Прю и направятца к дальнему берегу озера, который назваетца Зеркальная топь. Там они скажут чё вам делать, Саба. Мы тем временем с Лью и Кридом, в повозке проедем в сторожку, расположенной на вершине. Прямехенько через главные ворота с нашими подозреваемыми, которых так чешутца руки допросить у Тонтонов - Эш и Маив.
        Я только в пол уха слушаю, как Брэм рассказывает об остальной части плана. Я не участвую в основных действиях. Я не буду участвовать в спасении Эмми. Они не нуждаютца во мне. Они не доверяют мне. Своей слепой верой в Джека я разрушила все. Лживый предатель. Если я когда-нибудь увижу его, то убью.
        - Я должна быть там! В этом я виновата.
        Они все смотрят на меня.
        - Нет, - говорит Брэм. - Ты будешь помехой.
        - Они запросто могут использовать Эмми, штобы заманить тебя, - говорит Слим. - Ты не можешь появлятца поблизости этого места.
        - Но я...
        - Што самое важное? - говорит он. - То, што мы вернем маленькую девчонку, ведь так? Подумай об этом, старшая сестра, и оставь свою гордость здесь. Мы с Моисеем поджарим ее на ужин. Ха-ха!
        Ну и закончили на этом. Пока они там обнимаютца и пожимают на прощание Слиму руки, я спешу в чащу с кучей трепья. Слим прав. Брэм прав. Лью прав. От меня одни беды. Всем и вся. И в этом некого винить. Только себя - свое сердце. Я гордая, упрямая и высокомерная.
        Я разрываю пуговицы на ненавистном платье ДеМало. Я уже собираюсь снять его, когда вдруг появляетца Томмо, его темные глаза напряжены. Я подскакиваю, мое сердце стучит, прикрывая себя.
        - Томмо! Не подкрадывайся так ко мне, - говорю я.
        - Мне нужно поговорить с тобой, - говорит он.
        - Не сейчас, - отвечаю я, - не время. Позже мы поговорим, - я обещаю.
        Он смотрит на меня с мгновение.
        - Ты не сможешь избегать меня вечно, - говорит он. Потом он кивает. - Позже, - напоминает он.
        Когда он скрываетца, я сдергиваю с себя платье и закапываю его у корней дерева. Я прячу его глубоко в землю. Хороню его. Хороню его.
        Как раз то, што мне и нужно, еще больше проблем. Проблем. О боже, што если у меня будет ребенок? Нет, нет, не думай об этом. Если я не буду думать об этом, то может этого и не будет. Где этот Неро делся? Как будто мне больше не о чем переживать.
        - Саба? - это Молли. - Ты разговариваешь сама с собой, - говорит она. - Вот. Дай я помогу тебе.
        Я вскакиваю на ноги. - Нет, все в порядке,я...
        Но она уже натягивает мне на голову поношенную рубашку. Ее глаза смотрят на мое девчачье белье, в которое я одета, на ботинки.
        - Не двигайся, - говорит она. Она начинает покрывать мое родовое тату, опуская свои маленькие пальцы в два небольших горшочка с кашицой, коричневой и белой, смешивая их на своей ладони, пока не получаетца цвет, подходящий к моей коже.
        - Где ты была? - спрашивает она. - Где ты добыла такую красивую одежду?
        - Это Кэсси, - снова нагло вру я. Если я буду повторять это довольно часто, возможно и сама начну в это верить.
        - Ладно, - говорит она. - Можешь держать свои секреты при себе. От тебя приятно пахнет. Што это, можжевельник?
        - Не знаю, - говорю я.
        - Хорошо, это прикрыли. И ты выглядишь действительно жалко в их одежде. Ты пройдешь. Теперь... - она пристально рассматривает меня, пока роетца в маленькой сумке у себя на поясе. - Твои волосы... - она достает свое гребень и начинает расчесывать меня, суетитца и двигатца вокруг меня. Пока я понимаю, до того, как я могу остановить ее...
        - Ох! - она замирает. Она увидела это. Сзади у меня на спине. Моя первая отметина. Его рот. Его губы.

«Из всех ты выбрала меня, Саба». Его запах на моей коже. Его голос в моей голове. Его метка на моем теле.
        Она разглаживает мои волосы, штобы прикрыть ее.
        - Вот и все, - говорит она. - Теперь готово. Ты хорошо выглядишь.
        Слезы наворачиваютца на глаза из-за ее доброты. Я хватаю ее за руку, держащую гребень.
        - Молли, - шепчу я.
        Наши взгляды встречаютца. Прекрасная Молли. Такая жесткая, такая добрая, такая печальная.
        - Сейчас тебе может это показатца пустяком, - говорит она, - но ты потом поймешь, чего тебе это будет стоить. Наверное, уж мне-то это известно как никому. Получше многих. Жизнь нельзя делить на черное и белое. И людей тоже. Семью, друзей, возлюбленных. Все очень сложно. Чем дольше я живу, тем больше понимаю, тем в меньшем уверена. Особенно, когда доходит до сердечных дел. Так что вытри свои слезы. Кто бы это не был, он не будет иза тебя плакать. Мужчины не такие. Вот в этом-то я уверена как ни в чем другом. Теперь чутка подпорти свои сапоги.
        Он гладит меня по щеке и идет к остальным: - Она готова!


        К тому времени как я взяла себя в руки, все они уже направились к дороге. Томмо и Крид выводили лошадей из леса, пока Брэм, Лью и Эш боролись с телегой на узкой тропинке. Молли и Маив шли немного позади, ожидая меня.
        - Готова? - говорит Молли.
        Траккер привязан к большому дереву за короткий поводок. Брэм решил, што нам лучше оставить его здесь. Он скулит, наблюдая за нами тревожно. Вот где расходятца наши с ним пути. Я не могу спокойно смотреть на него.
        - Иди сюда, сестренка, - говорит Слим. - Обними вонючего старика до того, как ты уйдешь. Он притягивает меня к себе в неловком одноруком объятии. - Проверь мой правый карман, - бормочет он.
        Я залажу туда, когда Маив и Молли не видно поблизости. Я вытягиваю крошечную коричневую бутылочку.
        - Молчаливый враг, - шепчет он. - Это эксинель. Одна капля в полной чашке и человек заснет на восемь часов. Две капли - он заснет на целый день, может даже и на полтора.
        - А три? - спрашиваю я.
        - Его ожидает самый длинный сон, - говорит он. - Используй это на спокойную голову.
        Я обвиваю руками его шею и крепко обнимаю его.
        - Спасибо, - говорю я. - Извини за все.
        - Я восстановлюсь, даже не переживай, - говорит он. - Я видел, как ты дралась в городе Надежды, слыхал, што ты делала в других местах. Ты не знаешь этого, но ты типа легенда.
        - Нет, это не так, - говорю я.
        - Короче, - говорит он, - когда я увидел, што ты решила совершить на мою повозку дерзкий налет, у меня мелькнула мыслишка, што может ты присоеденишься к нам. Мы могли бы таких делов насвершать, ради славной победы. Ладно уж...это пустой треп туповатого старика с его романтическими воззрениями. Для меня было честью познакомитца с тобой. Удачи, лапушка.
        - И тебе, Слим, - говорю я.
        Я в последний раз целую Траккера в голову. Молли берет меня за руку и Слим машет нам. Траккер начинает скулить.
        Я продолжаю смотреть назад через плечо. Пока деревья не скрывают из виду. Пока все, што остаетца это звук страдания Траккера, звучащего из леса.


        Я сижу рядом с Эш в задней части телеги. Молли и Маив сидят напротив нас. Наши лодыжки и запястья связаны, достаточно сильно, штобы пройти осмотр, но достаточно слабо, штобы можно было легко освободитца. Крид и Томмо замыкают шествия, сидя на Прю и Гермесе. Лью и Брэм сидят на водительской скамейке с рабочей лошадью Брэма, Тодом, впереди.
        В дороге мы не долго, может с пол лиги от дома Брэма, когда точка появляетца на дороге позади нас. Она становитца все больше и больше. Эш наклоняетца через меня, щурясь.
        - Што это? - говорит она.
        У меня по лицу расползаетца улыбка.
        - Это Траккер, - говорю я. У него не заняло много времени догнать нас. Он бежит. Томмо и Крид пропускают его и он запрыгивает на заднюю часть телеги.
        - Ну, што за паршивец! - восклицает Эш.
        Он вскакивает нам на ноги и опускает голову мне на колени. Я качаю головой, пока глажу его по ушам. Эту собаку просто невозможно оставить. Траккер не станет просто сидеть и покорно ждать. Когда я запомню это?
        Немного позже знакомый зов заставляет меня посмотреть ввысь. Это Неро, пикетирует над нами.
        - Давненько не виделись, - говорю я.
        Он летит вниз. В клюве он держит сердечный камень.
        - Неро! Сюда!
        Он игнорирует меня и приземляетца на Молли. Как можно дальше от меня. Он бросает камень ей на колени.
        - Ну, Неро, привет, как ты попал сюда? - говорит она. Она держит мой сердечный камень. - Ты потеряла это, Саба?
        Я одариваю его убийственным взглядом. Он каркает в ответ - похоже ругает меня на чем свет стоит. Ох и умный же ворон. Вот куда он делся этим утром, когда я не нашла его. Должно быть, рыскал среди камней у водопада. Похоже, он весь день околачивался поблизости.
        - Нет, - говорю я. - Он снова украл его.Он вор и надоеда, я собираюсь обменять его на зонтик.
        Он смеетца надо мной, подпрыгивая вверх и вниз. Молли замечает стежки на его груди. Она бросает на меня быстрый взгляд, когда он снова взмывает вверх. Задание выполнено, он размерено летит впереди нас. Молли бросает мне сердечный камень. Я прячу его в карман.
        Подставлена своей собственной птицей. И не впервые. И, если я хорошо знаю его, што конечно так, и не в последний раз.


        Мы катим на своей телеге, денек стоит теплый. Наша цель добратца до места до наступления комендантского часа. До наступления ночи. Мы готовы действовать. Разве што наши задницы с этим не согласны, потому как поездка на Космике такая же жесткая как и прежде. Мы трясемся и гремим проезжая в прохладной тени, впитывая приятный запах леса. Через чистые ручьи. Проезжая поля Распорядителей, которые прекращают работать и смотрят нам вслед.
        - Они, наверное думают, хорошо, што не меня везут в этой телеге, - говорит Молли. - Гадая, может и им будет уготована такая участь однажды.
        - А не хотят ли они еще часом узнать што здесь еще и мы, - говорит Эш. - Я умираю от желания покидать в них шарики Слима. Уверена, получилось бы не хуже, чем с дамбой. Ба-бах! - Она подмигивает мне. Эш никогда не унывала и с оптимизмом смотрела вперед, какие бы трудности ей не предстояли.
        Брэм отпихивает ногой Траккера, и тот бежит через поля, исчезая время от времени, затем снова показываясь, невдалеке от дороги. Он знает, што должен держатца подальше от людей.
        Крид и Томмо едут близко позади телеги. Крид не может оторвать взгляда от Молли. Он пытаетца, но в итоге перестает боротца и продолжает смотреть. Она игнорирует его. Но заметно, как она начинает заводитца. Становясь, все горячее, раздосадованной с каждой минутой. Наконец, она огрызаетца.
        - Хватит пялитца на меня, - говорит она.
        - Перестань быть такой великолепной и я перестану пялитца, - говорит он. -Улыбнись мне, Молли, пожалуйста. Одна маленькая улыбка и я умру счастливым мужчиной.
        - Ты утомил меня, Крид, - говорит она.
        - Это и есть моя стратегия, - говорит он. - Вода камень точит.
        - Я бы не стала плескатца в таком мелком потоке, как ты, - говорит она. Она садитца поглубже в своем углу и смотрит на дорогу.
        Он подмигивает нам.
        - Прогресс на лицо, - говорит он.
        Томмо изо всех сил пытаетца не встречатца со мной взглядом. Какое облегчение. Я не могу вынести проблем и с его стороны тоже. Не сейчас.
        Крид, Эш и Маив кажетца достигли какова-та понимания, что случилось во Мрачных деревьях. И между ними типа как возникло перемирие што ли. Што позволило им остатца и работать бок о бок с Брэмом и Кэсси и помогать укреплять сопротивление. Делать нечто большие, во имя чего-то большего помимо себя. Опять слова ДеМало. Никак не могу избавитца от него. Они делают это здесь и сейчас, творят будущее у меня на глазах.
        Маив тиха. Она отвечает, если с ней заговаривают, но не уверена, што она сейчас находитца в настоящем. Она погружена глубоко в себя, в свои раздумья, в свои переживания, пытаясь во всем разобратца. Как я. Я смотрю в спину Лью, которые едет сидя перед нами на козлах плечом к плечу с Брэмом и о чем-то с ним разговаривая. Похоже, они неплохо ладят.
        У Лью с Маив скорее всего больше не появитца возможности уеденитца, пока мы не уедим из Нового Эдема. После того, как все закончитца, когда мы вернем Эмми, мы продолжим наш путь. Хотя даже предоставься ему подходящий момент, зная Лью, он не воспользуетца шансом. Никогда не признаетца в своих чувствах к ней. Если Маив бы узнала о них, то может быть она бы передумала и пошла бы с нами. А может и нет. Маив не заурядная. Любовь для неё еще не все. И как сказала Молли, ни в чем нельзя быть уверенным наверняка, по крайней мере в том, што кажаетца человеческих сердечных дел. Однако. Мне кажетца, она должна знать.
        Я легонбко пинаю её ногой и она поднимает взгляд. Я смотрю сначала на Лью, потом на неё. Я пристально так смотрю на неё. Она розовеет.
        - Он любит тебя, - говорю я одними губами ей.
        Она становитца все розовее, взволнованней, переводи глаза на него. Затем на меня, чуть хмурясь.
        - Он сам мне сказал, - снова одними губами говорю ей. - А ты его любишь?
        Она колеблитца. Затем, ее глаза смягчаютца. Ее лицо тоже. Она улыбаетца, я смеюсь.
        - Што смешного? - спрашивает Эш.
        - Ничего, - отвечаю я. - Ничего.
        Земля по которой мы путешествуем плодородна, богата и добра. Лью так и вертит головой по сторонам. Он спрашивает Брэма о посевных и урожае, поливке и всяком таком. И я вспоминаю то, о чем мне про него говорила Ауриэль. Лью мечтает об оседлой жизни. Он жаждет осесть в одном месте, хочет возделывать землю. У него страсть как руки чешутца по хорошей земле. Он хочет, штобы на его столе всегда была еда, которую он сам вырастил. Он хочет растить детей. Он не такой как ты.
        Она права. Мысль о возделывание почвы не будоражит мою кровь. Жаль. Так было бы лучше для всех нас.
        Мы проезжаем мимо небольшой кучки рабов. Три тетки и два мужика с железными ошейниками, соединенные вместе у щиколоток. Под присмотром Тонтона, они расчищают поля от камней и валунов, как раз возле дороги. Они все встают, расправляя спины, когда мы громыхаем мимо них. Одна женщина поднимает руку в знак приветствия. Не высоко, так штобы Тонтон не засек. Я киваю в ответ. Я гадаю, што же они такого натворили, штобы закончить вот так. Возможно ничего, просто оказались не теми, кто нужен новому мироустройству. Оказались теми, кто не вписывается в новый уклад жизни.
        С каждым стуком колес, подпрыгиванием телеги, у меня в голове снова и снова прокручмваютца слова ДеМало. Старые и больные. Больные и слабые. Старые и больные и слабые.
        Драгоценные ресурсы. Вода и земля.
        Люди, как я. Люди похожее на нас.
        Молодые и сильные.
        Некоторые. Все люди.
        Я обдумываю его слова. Кто заслуживает частицу такой малости? Кто решает?
        Врал ли я тебе?
        Ложь, которая скрываетца в тени истинны.


        На подходе сумерки, вот-вот наступит комендантский час. У меня начинает сводить живот от нервов. Мы без проблем проехали первый сторожевой пост. Брэм проорал нужный пароль на вывешенный цветной флаг на воротах, и Тонтоны пропустили нас и помахали нам вслед. Нам уже некоторое время не попадаютца никакие хозяйства. Дорога впереди дорога исчезает. Её поглощают здоровенный валуны, большие каменные плиты в рост десять мужчин.
        - Поле Обрушенной горы, - говорит Брэм. - Мы увидим Воскрешение в люб...вот оно.
        Оно появляетца в поле зрения.
        - Черт возьми, - говорит Крид.
        Я никогда раньше не видела таких гигантских зданий Мародеров. Массивная, бетонная отвесная стена возвышаетца над усыпанной валунами равниной. Длина его с пол мили, и похоже такой же высоты.
        - Напомни-ка мне, - говорит Маив, - какой высоты оно должно быть?
        - Семь сотен футов, по моим прикидкам, - говорит Брэм.
        Видим мы четвертый этаж с окнами, как он нам и говорил. Они располагаютца вдоль верхней части огромной стены. В других же местах твердыня.
        - Это сторожка, - говорит Брэм.
        Она как раз примостилась с ближайшего к нам краю. Похожая на пятно. Как он нам и говорил, когда рассказывал нам о своем плане. Он все правильно нам обрисовал, мы видим сами, Я прямо так себе и представляла, но все-таки размер этого...
        - Невероятно, - говорю я.
        - Теперь я знаю, как чувствуют себя блошки, - говорит Молли.
        Она выглядит угрюмой. Как и все мы. Но не Эш. Полуулыбка появляетца на ее лице.
        - Ой, чума на мою голову - блохи могут запросто тебя убить, - говорит она. - Да любой шип, который и не разглядеть-то сразу, может проникнуть под кожу и заразить тебя неизвестно чем. Может, потеряешь пару пальцев, а может придетца оттяпать всю руку. А может кровь совсем скиснет и поминай тебя как звали. Все крошечное может причинить дофига неприятностей. Народ, а ну взбодритесь!
        - Так, - говорит Брэм, - мы добрались до последнего поста. В это время дня их головы заняты другим. Все чего им хочетца, это запереть ворота и пойти поужинать.
        Впереди, по левую сторону от нас, каменная хижина с дверью, выходящей на дорогу. По мере нашего приближения к сторожке мы можем разглядеть решетчатые ворота. Они подняты. Никакого тебе цветного флажка. Стук колес от нашей телеги долетает до Тонтона в сторожке. В одной руке у него зажат кусок лепешке, сам он жует. Когда они видит, кто тут к нему пожаловал (четыре Тонтона и две пленницы) он машет нам рукой, штобы мы проезжали, а сам ныряет внутрь своей сторожки.
        - А што я вам говорил? - говорит Брэм. Он понукает лошади и мы ускоряемся.
        Нам осталось проехать не больше тридцати футов. А тут из-за угла сторожки выныривает еще один Тонтон, одергивая и поправляя свою одежду. Зов природы. Когда он видит нас, он чё-то там выкрикивает и пускаетца бежать. Другой Тонтон спешно выходит из сторожки и опускает ворота. Брэм бормочет проклятья.
        - Што такое? - спрашивает Эш.
        - Здесь не должно было быть командира, - говорит он. - Много чести, он слишком большая шишка. Ладно, они остановят нас. Делов-то, и раньше такое бывало. В глаза им не смотреть, говорить буду я.
        Он притормаживает Теда. На дороге появляетца командир.
        - Да здравствует Кормчий! - кричит Брэм, прижимая кулак к сердцу.
        Мы все вторим Брэму. Командир отвечает тем же. Брэм тянет Тед остановливаетца.
        - Добрый вечер, сэр, - говорит он.
        Охранник, который закрывал ворота, подбегает к нам.
        - Обыщи женщин, - приказывает ему командир.
        Мы все напряжены. Я, Маив, Эш и Молли.
        - Мы из десятого сектора, сэр, - говорит Брэм. - Мы их поймали за разжиганием диверсии. И забрали их в штаб для допроса. Ничего необычного.
        Командир плевать хотел на его слова.
        - Внимательно посмотри на их лица, - говорит он охраннику.
        Меня знобит. Похоже, далеко нам не уехать.
        - Што такое, сэр? - спрашивает Брэм. - Какие-то проблемы?
        Командир говорит: И как дороги в твоем десятом секторе, брат?
        Неро усаживаетца на опущенные ворота. Мы не поднимаем глаз, пока страж рыщит по телеге, осматривая и каждого из нас по очереди. Эш первая. Он наклоняетца, штобы внимательно посмотреть на неё. Он кивает Криду с Томмо, дескать все в порядке. Потом очередь доходит до меня. Я пялюсь точно перед собой.
        Крид откашливаетца и ерзает в седле.
        - Ты тут долго? - спрашивает он у стража. Его пальцы привычным жестом пробегают по оружию на поясе.
        Он явно напряжен и обеспокоен.
        - Как же чертовски долго длитца сегодняшний день, - бормочет охранник. Кислый взгляд в сторону командира, в полуха слушая болтавню Брэма о состоянии дорог. Он быстренько осматривает меня и идет дальше, радостный от того, што может пожаловатца Криду на свою судьбу.
        - Да я здесь два дня кукую, - говорит охранник. - Нас с напарником на закате уже сменят, когда тот появитца, он потом в казармы вернетца, а я тут еще останусь.
        Он едва смотрит на Маив.
        - И надолго? - спрашивает Крид.
        Только краткий взгляд на Молли.
        - Еще два дня, - говорит охранник. - Да в придачу эти сапоги.
        - Так не честно, братан, - говорит Крид.
        - Ты это им скажи, в Воскрешение, - говорит охранник. - Так што как видишь, застрять здесь на четыре дня не так уж паршиво, тебе бы...
        - Эй! - кричит командир. - Я што-то не видел, как ты обыскал вон того! - Он идет к Брэму.
        Охранник бросает на него дерзкий взгляд.
        - Которого? Сэр?
        - А ну полегче на поворотах, сбавь тон, - говорит он. - Того, коротко стриженного.
        Он имеет в виду меня.
        Страж подходит и становитца в футе от телеги, в аккурат передо мной. Я пялюсь на Маив. Глаза в глаза. У меня по шее стекает пот.
        - А ну поверни голову, - говорит охранник. - Дай-ка я тебя хорошенько рассмотрю. - Я не смею вздохнуть. Глаз не поднимаю. Руки вспотели и липкие. Он смотрит на меня в упор. Потом он наклоняется поближе, облизывает палец и проводит по моей скуле. Его глаза округляютца, когда он видит мою тату.
        - Сэр! - кричит он.
        Затем он мертв. Дважды мертв. Две пули у него в голове. Крида и Томмо.
        Еще один выстрел. Два выстрела, три, четыре.
        - Саба! - кричит Лью. - Саба!


        Как только раздаетца первый выстрел, мы все тут же вылазим из телеги. Я, Маив и Молли. Теперь мы высвобождаемся из своих пут. Телега заваливаетца, подбегает Траккер. Крид с Томмо спрыгивают с лошадей. Двое Тонтонов лежат мертвый на земле. Брэм свисает с козел, лицом вниз. У него простреляна спина.
        Лью стоит в нескольких шагах. Огнестрел плотно сжат в руке. Лицо белое. Глаза широко распахнуты.
        Мы спешим высвободить Брэма, укладывая его на землю. А потом я, Маив и Эш бросаемся к Лью.
        - Лью! - кричу я. Я вскарабкиваюсь рядом с ним. - Лью, што произошло? Ты в порядке?
        - Я убил его, - выдавливает он. - Тонтон собирался пристрелить Брэма, так что я выстрелил в Тонтона и...Брэм передвинулся. Он встал на пути и я убил его. Я убил Брэма.
        Я забираю огнестрел, обнимаю его и усаживаю. Все его тело трясетца.
        - Два выстрела, - Крид подымает взгляд от тела Брэма. - Один выстрел в голову, а один в спину.
        - Его мог убить кто угодно, - говорит Томмо.
        - Ты этого не знаешь, - говорю я Лью.
        - Думаю, што они искали Сабу, - говорит Эш. - Они знают, што она здесь. Они должно быть заставили Эмми говорить.
        Я ничего не говорю. Надеюсь, што она ошибаетца. Я не могу думать о том, как Тонтоны пугают Эмми, возможно, делают ей больно, штобы заставить ее говорить все што она знает. Я надеюсь, што это ДеМало приказал искать меня.
        Тишина. Никаких криков. Никто не слышит оров и выстрелов. Просто пустая дорога. По одну сторону закрытые ворота, а по другую поле Упавшей Горы, дорогу через которое ведет к Воскрешению.
        - А как быть с Кэсси? - спрашивает Томмо.

«Ты определенно не нравишься Кэсси, Она просила меня не идти. Говорит, штобы мы оставили тебя саму разбиратца со своими проблемами».
        - Не знаю, - говорит Молли. - Думаю, пока она должна покинуть ферму. Мы не можем позволить найти тело Брэма.
        Брэм. Если ни его здравый смысл прошлой ночью (да и не только прошлой ночью) все могло бы выйти ой как скверно. Для Эмми, для меня, для всех нас. Благодаря мне и моей слепой вере в Джека, мы наткнулись на подпольную группу Брэма и чуть было не разрушили её. Ему бы послушатца Кэсси. Все рушитца только по моей вине.
        - Как же все, черт возьми, все паршиво, - говорит Эш.
        - Што будем делать? - спрашивает Томмо.
        - Мы продолжим путь, - говорит Маив. - Доведем дело до конца.
        Мы смотрим на нее. До этого момента, она не проронила ни слова. Но прежняя Маив вернулась. Она возвышаетца. С высоко поднятой головой, ее зеленые глаза наполнены решимостью.
        Эш встает, улыбка появляетца на ее лице.
        - Вольные ястребы снова в деле, - говорит она.
        - Мы будем действовать прямо перед носом, - говорит Маив. - И в этот раз у меня хватит ума позволить парням присоединитца к нам. Крид?
        - Я в деле, - говорит он.
        -Я тоже, - говорит Молли, - если вы не против.
        - Што у тебя на уме, Маив? - спрашиваю.
        - Мы пройдем через ворота, а убегать будем через озеро, - говорит она, - точно так же, как планировал Брэм. Но, помните, это касается только этой части плана. Он никогда не был внутри, так что мы не в наихудшем положении. Мы запустим только одного человека. Лью? Ты готов идти дальше?
        Он все еще бледен и его трясет, он выглядит немного нездоровым, но он кивает.
        - Да, - говорит он. - Нам нужно забрать Эмми. Я поведу.
        Я обнимаю его.
        - Молодец, - шепчу я.
        - Подождите, подождите, - говорит Крид. - Есть пароль. Разный для каждых ворот, зависящий от цвета флага. Только Брэм знал их. Они не пустят нас в Воскрешение без него.
        Мы все смотрим друг на друга.
        Я знаю, што мне нужно делать.
        - Я знаю пароль, - говорю я.
        - О чем ты говоришь? - спрашивает Лью.
        - За голову Ангела Смерти назначена цена, - говорю я. - Мы отдадим ее. Я буду паролем.


        Три мертвых тела. Два Тонтона и Брэм. Мы прячем тела, заваливая их камнями. Так, штобы их не было видно. Прячем, штобы они не стали добычей стервятников. Как только мы спасем Эмми и мы пойдем своей дорогой, остальные вернутца за телом Брэма. Штобы отвезти его домой к Кэсси и предать его погребальной церемонии - вернуть его небесам, отдавая ему почести истинного воина.
        Кровь на дороге перемешаетца с грязью. Сторожка останетца закрытой. Ворота будут открытыми. Для всех будет казатца, што сторожку просто покинули. Может быть Тонтонам просто надоело здесь сидеть и они разбрелись кто куда. Чё такова то в самом деле.
        Мы опорожняем секретный отсек Космика. На это уходит совсем немного времени. Его забили только тем, што понадобитца. Лью с Кридом и Томмо вешают себе оружие на пояса, но столько, сколько не привлечет к себе ненужного внимания. Я убеждаюсь, што Томмо вешает себе мой лук с колчаном себе за спину. Молли с Эшем укомплектовывают всем необходимым Прю с Гермесом. Думая, што сейчас все заняты и она никем не будет замечена, Эш потихоньку прячет несколько слимовых взрывных шариков к себе в седловую сумку.
        - Эй! Эш! Мы же договорились не брать их с собой, - говорит Маив. - Все согласились, што обойдемся без взрывов.
        - Маив, да я не собираюсь их использовать, - говорит Эш. - Они мне просто на ощупь сильно-больно нравятца.
        На случай, если нам кто-нибудь попадетца на встречу, едущий из Воскрешения, Крид с Томмо едут на лошадях, пока от нас не отделились Эш и Молли. А до тех пор, они едут со мной и Маив в телеге. Я довольно много намотала веревки себе на руки. Надеюсь, это не будет бросатца в глаза. Не говоря уже о том, што у Томмо на поясе висит еще один моток веревки.
        Лью запрыгивает на козлы. Колеса начинают поскрипывать, телега едет. Катит через поле Упавшей горы. Славный конь Брэма, Тед, шагает по дороге, огибая валуны. Неро садитца то на один валун, то на другой. Траккер трусит позади.
        Если ДеМало там....если он там...пожалуйста, пожалуйста, пусть его там не будет. Хотя с чего ему там быть? Этим утром он был еще у себя в лагере, в своей палатке. Хотя, и я там была.
        В наш план не входит вручать меня Тонтонам. Нам просто нужно попасть внутрь, за ворота. Как только мы оказываемся внутри, в чреве зверя, как говорит Слим, мы быстро ищем Эмми и так же быстро выметаемся оттуда. Мы не знаем, што нас там ожидает. Все будет зависеть от нашей смекалки, быстрого принятия решений и действий. Но. Но. Если все же все пойдет не так и по какой-то причине я столкнусь с ДеМало еще раз, я кое-што знаю о нем.
        Я видела его слабость. Румянец на щеках. Шепот. Крик восторга под пологом палатки. Не мой, а его.
        Ты придешь ко мне снова, по собственной воле. Я в твоей крови. Я лихорадка в твоей крови. Теперь не только у него есть власть.
        Теперь у меня в голове не только слова ДеМало.
        Сердечный камень висит у меня на шеи. Он приведет меня к Джеку. Если он там, я найду его. И убью его.
        Предатель. Обманщик.
        Ты получишь своё да Маив, и Ястребов и Налетчиками. За сорок мертвецов во Мрачных деревьях. За тех, о которых я и знать не знаю. За Эмми. За меня.
        Молчаливый враг (крошечный пузырек) подпрыгивает, припрятанный, у моей груди.
        Острый нож спрятан и ждет своего часа у меня в ботинке.
        Из глубин начинает подиматца гнев.


        Мы оставляем Эш с Молли там, где и планировал Брэм. В конце Поля Обвалившейся горы там, где начинаетца лесополоса знаминующая, што Воскрешение уже совсем близко. Они быстро преодолеют лес, огибая озеро с дальнего берега. Зеркальная топь лига в длину, достаточно близко.
        Брэм припрятал там три каноэ, за день до того, как они нам понадобядца. Он возлагал большие надежды на свое новорожденное сопротивление. До сих пор, он использовал лодки только в ночное время, штобы совершать ночные разведывательное вылазки и узнать побольше о Воскрешение.
        Махнув рукой, Эш с Молли исчезают между деревьями, а вместе с ними Траккер и кони, а мы трясемся дальше в нашей телеге. Мы снова увидимся только тогда, когда спасем Эмми. Мы скинем веревки, а они их поймают, сидя в каноэ.
        Тед упорно тянет нас вверх по последнему склону, а вот мы на вершине. Отсюда, дорога бежит плоской равниной к мрачным железным воротам с башнями.
        - Крид, Лью и я - наш приоритет Эмми, - говорит Маив. - Все делаем по возможности быстро, мы находим, где они её держат и забираем её. Сама с Томмо вы стоите с веревками наготове. Держитесь поближе друг к другу, понятно? Все согласны?
        Мы все соглашаемся.
        - Мы знаем, што она может быть где угодно, - говорит Маив. - Но мы сметливые, и быстрые. Мы войдем и найдем Эмми, и вытащим её оттудова. Именно так. Если возникает необходимость кого-то прикончить, делайте это как можно тише. Хорошо, Лью. Поехали.
        У меня покалывает пальцы. Внутренности дрибезжат. Живот сводит от нервного напряжения и страха. Но мой разум ясен. Зрение острое. Я чувствую себя точно так же, как перед боем в Клетке. Я готова ко всему. Моя ярость готова воспылать в любой момент.
        Когда мы подъезжаем к воротам, Неро оседлывает холодный ветер, который обдувает нас.
        По каждую сторону от ворот по башне, сверху на них по охраннику. Они целят в нас свои огнестрелы.
        - Пароль! - кричит один.
        - Братан, у меня здесь есть кое-што получше любого пароля! - кричит в ответ Лью. - Посвети получше и погляди кто у меня тут в повозке!
        Томмо с Кридом ставят меня на ноги, и поворачивают лицом к воротам. Мрак режет яркий свет. Они направляют свет туда, где стою я. Крид поднимает мой подбородок, так штобы была хорошо видна на скуле моя тату.
        - Это Ангел смерти, - говорит Лью.
        Кто-то выкрикивает приказ. Цепи со стоном и скрипом начинают двигатца, открывая ворота, отодвигая их в сторону. Позволяя нам войти.
        - Погнали, - говорит Маив.


        Воскрешение



        Мы въезжаем в большой открытый внутренний двор, хлюпая колесами в грязи. Здесь всюду факелами. Туда-сюда снуют Тонтоны. Небольшая группка по одну сторону, все вместе, будто по команде делают выпады. Выглядит очень здорово, все действуют слажено. Никто из них не Джек.
        Мы останавливаемся в аккурат возле виселицы, посреди двора. На ней вздернуты два Тонтона, одетые все еще свои черные балахоны. Их плоть не сгнила, её объели. Птицы склевали, насекомые поели, крысы обглодали. Вонь - кошмарная. И висельники - не Джек. Это все, на што у меня хватает времени.
        К нам уже спешит восемь, или около того, Тонтонов. Парочка из них хватают за поводья Теда и останавливают коня, остальные столпились вокруг. Для меня все как в тумане, внутри меня нарастает жгучая ярость, когда они откидывают черную доску и заставляют нас с Маив спуститца. Крид с Лью спрыгивают вниз.
        Командир салютует: - Да здравствует Кормчий!
        Наши парни делают то же самое. Глядя в глаза командиру. Разыгрывая себя перед ним преданными Тонтонами. Командир улыбаетца. У него кривые и щербатые зубы. У него жидкие светлые волосы, а на лбу залысины.
        - Отлично постарался, - говорит он Криду. - Я немедленно отведу её Кормчему.
        Я обливаюсь холодным потом, когда один из его гвардейцев берет в руки конец моей веревки.
        - Но, сэр, мы её схватили, - говорит Крид. - И только у нас есть право передать её из рук в руки.
        - Я ведь не должна напоминать тебе, брат, что мы служим Новому Эдема, а не себе, - говорит командир. - Но при данных обстоятельствах, я сделаю вид, что этого не слышал. Кто эта другая женщина?
        -- Мы поймали её на саботаже, сэр, - говорит Лью. - В десятом секторе.
        - Ты со своим патрулем, можете её отдать на допрос, - говорит он. - И точка.
        Четыре Тонтона начинают вытеснять их к двери в сторожевых стенах. А командир меня уже ведет к другой двери. С нами еще два Тонтона.
        Мы входим в Воскрешение. Вот и все. Наш план накрылся медным тазом. Теперь мне ни што не подвластно. Меня хорошо так связали, без шансов на то, што смогу выпутатца из пут. Но я ведь могу споткнутца.
        Я типа путаюсь в ногах, спотыкаюсь. Поднимаю голову вверх, в потемневшие небеса.
        - Неро! - воплю я.
        Командир держит меня крепкой хваткой и, несмотря на мои крики протеста, он выдергивает меня в вертикальное положение и мы идем дальше. Но Неро услышал меня. Он нападает на командира и двух его приспешников. Они ныряют вниз, машут на него руками и вопят. У Неро - это страшное зрелище во время атаки. Он кричит и угрожающе машет крыльями.
        - Сделайте же што-нибудь! - вопит командир. - Остановите его!
        Томмо уже бежит к нам. Никто не откликнулся на призыв своего командира. Должно быть сильно боятца птиц. А, может, только воронов.
        - Ты, - говорит командир Томмо, - ты ведь сюда её привез, да? А ну забери птицу.
        Неро усаживаетца мне на голову. Топорща перья и изображая из себя очень грозного противника. Томмо снимает его с моей головы.
        - Давай за нами, - говорит командир. - Ангел Смерти и её ворон. Это понравитца Кормчему.
        Мы проходим через дверь и та с лязганьем закрываетца за нами. Мы погружаемся в промозглый мрак, свет исходит только от нескольких факелов. Почти сразу же мы оказываемся у железной лестницы. Командир идет первым, толкая меня перед собой, позади охранник-Тонтон, затем Томмо, держащий Неро, следом замыкает шествие еще один Тонтон. Мы поднимаемся на второй этаж.
        Мы делаем поворот налево. Затем идем по длинному и широкому коридору. Тусклые факелы чадят и разливают лужи оранжевого света на потолок, стены и пол. Вокруг все бетонное. Холодно и чутка сыровато. Мы проходим мимо деревянных дверей, который встречаютца по обе стороны. Одна похожа на другую. Расположены с завидным постоянством. Все на засове. У меня мурашки по спине. Прямо как в моем сне.
        Я бегу. Я должна найти Джека. Я знаю, што он здесь. По длинному, темному коридору. Факелы отбрасывают рваные тени на каменные стены.
        Я пытаюсь думать о здании в целом. Представить его таким, каким его схематично на земле изобразил Брэм. Што он мне об этом говорил. Должно быть мы шли по четвертому этажу. И за каждой дверью должно быть по окну. Озеро по левую руку от меня. Поле Опавшей горы по правую. Так, теперь я вроде бы знаю, где нахожусь. А это уже кое-што.
        Стук наших шагов эхом разлетаетца по коридору, каблуки командира энергичными ударами чеканят пол. Я не могу повернутца и взглянуть на Томмо. Если нам на встречу попадаютца другие Тонтоны то, они, они сдвигаютца в бок и прижимаютца к плоской стене, пока мы не проходим.
        Неожиданно командир останавливаетца.
        - Я сам её отведу, - говорит он двоим охранникам. Он кивает Томмо. - А ты со мной, - говорит он.
        Тонтоны в ответ салютуют и резко развернувшись шагают туда, откуда мы все только што пришли. И вот остались я, Томмо, Неро и командир.
        Он распровляет свою одёжу. Хочет произвести впечатление на Кормчего. Привести меня и, выслужившись, заработать одобрение.
        - Тебе идет, - говорю я.
        - Заткнись! - Он хватает меня за связанные руки и, дергает, толкая перед собой. А коридор все не кончаетца и не кончаетца. Больше нам никт оне попадаетца. Вот она возможность. Я бросаю взгляд на Томмо. Он кивает. Вперед. Сейчас!
        Я бросаюсь на командира. Он теряет равновесие. Неро нападает. Клюясь и хлопая крыльями. Командир прикрывает руками лицо. Томмо бросаетца на него, впечатывает его в стену. Он ударяетца затылком о камень. И оседает на землю.
        Мы останавливаемся на секунду. Ни тебе топота, ни окриков.
        - Развяжи меня, - говорю я Томмо.
        Пока он высвобождает мои руки, я оглядываюсь по сторонам. Чуть впереди, справа, не закрытая дверь. Когда меня уже не связывают путы, я подбегаю к ней и стреляю в засов. Комната пуста. В голубоватом свете ранней ночной тени, проникающей из окна.
        Томмо уже сгребает командира и тащит его туда, сверху на него сбрасывает веревку. Неро усаживаетца на веревку. Я беру командира за ноги. Мы сваливаем его в комнате. Я прошупываю пульс на шее.
        - Он жив, - говорю я Томмо.
        Томмо делает командиру кляп из своего платка. Связывает его собственным поясом, лодыжки к запястьям. Мы оба тяжело дышим. Я поглядываю в окно, пока мы занимаемся делом. Сильно внизу прастираетца Поле Опавшей горы. Если свалитца с этой верхотуры, то можно убитца насмерть.
        - Што теперь? - спрашивает Томмо.
        - Будем придерживатца плана, - говорю. - Неси веревку на условленное место. На третий этаж. Выбери любое подходящее окно, со стороны озера.
        - Што, если они не смогут найти Эмми? - спрашивает он.
        - Давай положимся друг на друга, - говорю. - Нам просто надо исполнить нашу часть в этом плане. Всё, давай выбиратца отсюдова.
        Он пирикидывает веревку через плечо. Я беру Неро. Мы запираем командира на засов.
        - Сладких снов, - говорю.
        Возвращаемся в коридор. И я не успеваю сделать и пяти шагов, как замечаю, што сердечный камень нагреваетца. Я трогаю его. Пока не сильно горячий. Но все же. Меня пробирает озноб. Я останавливаюсь. Поворичиваю голову, штобы поглядеть, што там позади.
        Никого. Только дверь, запертая на засов, за которой лежит связанный командир Тонтонов. Да одна оплывашая свеча на стене. А дальше темнота. Я поворачиваю назад. Томмо ждет меня. Машет мне, штобы я поторапливалась. Но с каждым шагом, когда я подхожу к нему, камень становитца холоднее. К тому времени, когда я уже рядом с ним, он совсем остывает. Я опять смотрю в ту сторону, откуда пришла.
        Джек. Он где-то здесь поблизости. Красная пелена затмевает мне глаза.
        - В чем дело? - шепчет Томмо.
        Я гляжу на него.
        - Ты пойдешь и закрепишь веревки, - говорю. - А я потом найду тебя. Мне тут нужно кое-што сделать.
        Он хмуритца: - Што? Нет, мы должны держатца вместе.
        - Я ненадолго, - говорю.
        - Я с тобой, - говорит он.
        - Нет, с этим я должна справитца сама, - возражаю я.
        Он собираетца мне што-то сказать, но я целую его. В губы.
        - Доверься мне, Томмо, - говорю. - Вот, забери с собой Неро.
        Я передаю птицу ему в руки. Томмо в нерешительности смотрит на меня во все глаза. Вереница мыслей отражаетца на его лице. А потом он безрадостно кивает и удаляетца.
        Поцеловать его вот так. Когда я знаю о его чувствах, о его мыслях. «Прости меня, Томмо. Но мне пришлось так поступить».
        Он унес с собой мой лук. Но это ерунда. У меня в ботинке нож. Я бесшумно шагаю по коридору. Сердечный камень начинает теплеть. Неслышно ничего кроме моего дыхания и сердцебиения.
        Единственный факел на стене почти догорел. Дальше темнота. Темнота и тишина. Я беру этот факел со стены. Поднимаю его повыше, освещая себе дорогу. Коридор закончитца шагов через двадцать. А дальше каменная лестница, убегающая наверх.
        Я останавливаюсь у подножья каменной лестницы. Она круто забирает вверх.
        Саба. Саба.
        Отражаетца от стен голос и пробегает у меня по спине. Он сидит где-то в темноте, где-то в глубинах моего подсознания. Как будто он принадлежит этой темноте.
        У мурашки пробегают по телу. Меня одновременно бросает то в жар, то в холод. Нет. Нет, никакова. Это всего лишь воображение. Я чувствую сердечный камень. Он гораздо теплее. Я начинаю взбиратца по ступенькам.
        Когда я взбираюсь на самый верх, то вижу деревянную дверь. Старую, исцарапанную. Сердечный камень горит огнем. Он по другую сторону. Я открываю дверь. Вхожу внутрь. Комната полупуста, в полумраке. Тусклый свет. Свечи. Стул с высокой спинкой. Повернут лицом к огню в очаге.
        Он поднимаетца со стула. И поворачиваетца ко мне лицом.
        Я останавливаюсь, взойдя на самый верх. Перед деревянной дверью. Старой и исцарапанной. Вот я и на месте. Лестница ведет только к этой двери. Факел гаснет.
        Сердечный камень все еще жжет мне кожу. Джек внутри. Моя ярость, словно пламя, потрескивает и искрит.
        Предатель. Обманщик.
        За Маив и Ястребов, за Налетчиков. За сорок трупов во Мрачных деревьях. За Эмми. За меня.
        Я крепче сжимаю нож.
        Медленно-примедленно я поворачиваю дверную ручку. Медленно-примедленно я открываю дверь.


        Я не дышу. Дверь не издает ни звука. Ни намека. Ни шепотка. Я приоткрываю дверь еще немного, нож наготове. Полумрак. Тусклый свет. На полу ковры. Слева большой стол, покрытый тканью. По одну сторону, все накрыто для еды, тарелка, чашка и зажжена свеча, пододвинут стул.
        Потрескивание костра. Сплошной, из темного дерева, резной стол, повернут к огню. Вроде никого. Дверь справа слегка приоткрыта. Она ведет еще в одну комнату. Оттуда льетца свет от зажженых свечей. Я слышу какое-то движение. Тихое. Одного человека.
        Джек там.
        Я проскальзываю внутрь. Осторожно прикрываю дверь. Двигаюсь вперед к открытой двери, мои ноги бесшумно, ступают по ковру, нож крепко сжат в ладони. В ледяной ладони. Чувствую, как пот стекает по моей верхней губе. Мне жарко от сердечного камня.
        - Где твои сопроводители?
        Голос ДеМало.
        У меня душа в пятки уходит. Я оборачиваюсь, нож опускаю, прячу с глаз долой.
        ДеМало поднимаетца из кресла. У него в руках книга.
        - Мои сопроводители? - переспрашиваю я.
        Через главную дверь входят два Тонтона, держа в руках подносы, с какой-то прекрытой снедью. Следом за ними распространяетца вкусный запах готовой пищи.
        - Да вот же они, - быстро нахожусь я. - Как раз за мной.
        - Да здравствует Кормчий, - говорят они, склоняя головы.
        - Поставьте на стол, братья, - говорит он. - Поставьте еще один стул для моей гостьи.
        Они спешат исполнить его приказ.
        Мое дыхание становитца учащенным и прерывистым. Кровь стучит в висках.
        В открытых дверях появляетца женщина. Служанка, которая ни разу не подняла глаз, пока суетилась вокруг меня. Джека по прежнему нет. Тонтоны снимают с блюд крышки.
        - Все отлично, - говорит ДеМало. - Мы сами себя обслужим. Ты можете идти.
        Он выпроваживает их.
        Я мыслю спокойно. Я прячу свой нож за отворот ботинка.
        - Спасибо, братья, - говорит он. - Я не хочу, штобы нас беспокоили. - Он закрывает дверь на ключ и кладет его себе в карман. Он смотрит на меня.
        Сердечный камень неистово горит. яростно и настойчиво. Как будто сердце самого эпицентра пламени. Где Джек? Он должен быть где-то здесь.
        - Ты пришла, - говорит ДеМало. - Как я и предсказывал. По своей воле.
        Итак. Он не знает, как я сюда добралась. Пока, во всяком случае.
        - Здесь еще кто-то есть? - спрашиваю.
        - Не думаю, - говори он. Он проходит и толкает дверь. Показывая мне. Свою спальню. Белоснежные стены, ровная кровать, застеленная белым, без изысков, покрывалом. Маленький сундук. На стенах свечи. - Как видишь, никого. Никого, кроме нас.
        Значит, здесь нет Джека. Ему тут негде спрятатца. Его здесь нет. Но мой сердечный камень обжигающе горяч.
        - Мы одни, - говорю я.
        - Да, - говорит он.
        - Но здесь был кто-то еще, до того, как я вошла, - говорю.
        - Только мы с тобой, да служанка, - говорит он. - И два охранника, но да ты зашла вместе с ними. Ты в порядке? Ты вся покраснела.
        - Я в норме, - говорю, - в норме.
        Он дотрагиваетца до моего лица.
        - Нам о стольком нужно поговорить, - говорит он. - Я столько всего хочу тебе сказать, хочу столько узнать о тебе. Но у нас впереди вся ночь. Вся жизнь. У меня для тебя кое-што есть.
        Он идет к сундуку и выуживает из него красное платье. Он протягивает его мне.
        - Еще одно платье, - говорю. Я неохотно принимаю его. - У тебя есть сестра или вроде того?
        - Или вроде того. - Он улыбаетца. Переоденься и мы поужинаем.
        Он выходит и закрывает за собой дверь.
        На стене висит глядетельное стекло. Я пялюсь на себя в него. Он прав, я покраснела. Сердечный камень горит, но у меня нет времени задумыватца над тем, што это значит. Не сейчас. Я просто постараюсь выбратца отсюда, как можно скорее. Не попадая в неприятности и не вызывая тревогу. Сколько времени прошло с тех пор, как мы расстались с Томмо? Несколько минут, не больше.
        Во мне нарастает ярость, пелена снова хочет застелить мне глаза. Но я не могу использовать её, как прежде. Здесь не Клетка. ДеМало сильнее и смекалистей меня. А это означает, што я должна как-то справитца с этой пеленой. Попробовать направить её в голову, а не в мышцы. Я знаю, што он со мной делает. Знаю в чем опасность. Я не могу позволить ему заставить меня растворитца в нем. Подчинить себе.
        Я натягиваю на себя красное платье и поправляю кружево. Любуюсь на себя в глядельное стекло. Поворачиваюсь, то в одну сторону, то в другую. Шея открыта, низкий вырез, плотно облегает талию, похоже на платье, которое бы одела Молли. Я с трудом себя узнаю. Я выгляжу женственной. Должно быть, ему хочетца именно этова.
        Если тебе известно слабое место врага - используй это на всю катушку. Должно быть, здесь торчу уже минут пять. Мешкать нельзя. Я достаю, спрятанную на груди, крошечный флакончик Слима. Живот нервно сводит. Я делаю глубокий вдох. Открываю дверь.
        Он разливает вино. Он поднимает взгляд.
        - Ты - прекрасна, - говорит он.
        Он поднимает чашку с вином и протягивает её мне. Я подхожу и беру её.
        - Тост, - говорит он. - За новый мир.
        - За нас с тобой, - говорю я.
        Мы пьем. У него тяжелый взгляд. Под глазами синяки. Он выглядит измотанным. Мне нужно каким-то образом отвлечь его внимание, штобы подлить сонное зелье к нему в вино.
        - Еда готова, - говорит он. - Поедим?
        - Ты выглядишь усталым, - говорю я. Я беру его жестянку у него из рук и ставлю её на стол рядом с моей. - Присядь, - говорю я. Он садитца.
        Я опускаюсь к нему на колени. К нему лицом. Обнимаю за шею. Закрываю своим телом жар от сердечного камня. Жар его рук обвивает мне талию.
        - Прости, что сбежала этим утром, - говорю я. - По правде говоря....никто просто не вызывал во мне таких чувств, как ты. Это было слишком. Мне надо было во всем разобратца, подумать. О том, што ты сказал. О том, кто я, кем могу быть...я поняла, што ты прав. Все как сейчас есть - не должно быть таким. Нам нужно найти новое решение. Полноценное будущее, как ты выразился. В котором будет смысл.
        Он улыбаетца.
        - В такой жизни, которая у нас, нет никакого смысла, - говорю, - в которой на нашу долю столько выпало, через што пришлось пройти. Я хочу сделать мир лучше. Вместе с тобой.
        - Я знал, што нам предназначено быть вместе, - говорит он. - С первой минуты, как я тебя увидел.
        Я шепчу ему на ухо: - Не могу перестать думать, о нашей близости с тобой.
        Я сползаю с его колен, беру его за руку и веду в спальню. Прямо вот так, он следует за мной. Поверить не могу, што все так просто. Вот она сила красного платья.
        Мы садимся рядом на его кровать. Я отбрасываю волосы с его лба.
        - У тебя такой тяжелый взгляд, - говорю я.
        - У меня порой случаютца...мигрени, - говорит он. - Ничего не могу с этим поделать.
        - Я могу, - говорю ему. - Ложись. Я сейчас.
        Я выскальзываю из комнаты, спешу к столу и наполняю две чашки вином. У одной чашки небольшая вмятина сбоку. Я тянусь к платью и вынимаю из-под ткани маленький пузырек. Мои руки тверды, их сковал ледяной холод, пока я откупориваю его. Я даже мысленно слышу голос Слима.
        Одна капля, свалит здорового мужчину на восемь часов. Две - он проспит весь день, а может еще и половину следующего.
        А три?
        Тогда это будет самый долгий сон. Используй на холодную голову.
        Я оглядываюсь через плечо. Слышу, как ДеМало ходит по спальне. У меня перехватывает дыхание, когда я капаю жидкость в щербатую чашку. Одна капля. Две. Я застываю в нерешительности.
        У него такие усталые глаза.
        Я затыкаю бутылек и прячу его под платье. Я взбалтываю вино в чашке. Беру обе чашки и иду обратно к ДеМало.
        Он лежит на кровати, заложив одну руку за голову. Он бос, рубашки то же нет. На нем одни штаны. В которых лежит ключ от двери. Я присаживаюсь рядом с ним. Протягиваю щербатую чашку. Мы пьем. И тут до меня доходит, што понятия не имею через сколько подействует это зелье. Слим мне не сказал, а я теперь проклинаю себя за то, што не спросила.
        - Ложись со мной, - говорит он. - Скинь свою обувь.
        Мне не хочетца. Но я не могу придумать причины, как этого избежать, поэятому я послушно ложусь рядом. Он притягивает меня к себе и обнимает. На его лице играют тени от пламени свечей. Отблесками на гладкой коже его груди. Он пахнет, словно горный лес холодной непроглядной ночью.
        - Так лучше, - говорит он.
        - Што это значит? - спрашиваю, прикасаясь к его тату над сердцем в виде красного восходящего солнца.
        - У каждого Тонтона появляетца такая, - говорит он. - В награду их доказательства преданности во блага земли. Преданности Новому Эдему. Преданности мне.
        - Каким образом? Убийством? - спрашиваю я.
        - Очищение раны от гноя, - говорит он. - Ты делала то же самое. В городе Надежды. В Полях Свободы.
        - Тогда и у меня должна быть такая, - говорю.
        Он дотрагиваетца до моей обнаженной кожи, как раз над сердцем. У меня мурашки бегают по коже от его прикосновения.
        - Нет, - говорит он. - Ты идеальна такая - какая есть.
        Он тянет за конец шнуровки платья, которая находитца спереди. И начинает её развязвать. Флакончик. Он не должен его увидеть. Я хватаю его за запястье. Резче, чем хотелось бы. Он хмуритца.
        - Што это? - спрашиваю.
        Я прикасаюсь к тонкой серебряной полоске, што он носит вокруг своего левого запястья. Я заприметила её еще у него в палатке. На ней какие-то странные символы.
        -- Ничего особенного, - говорит он. Он высвобождаетца, наклоняетца ближе и целует меня. Я будто столбенею.
        - Што это? - спрашивает он. Его рука нащупывает сердечный камень. Он быстро его вынимает. - Какой горячий, - удивленно говорит он.
        - Это сердечный камень, - отвечаю. - Как только он приближаетца к желанию твоего сердца, он становитца горячее.
        - Я желание твоего сердца? - спрашивает он.
        - Так говорит камень.
        Я начинаю водить пальцем по его лицу. Нежно. Медленно. По его лбу, бровям. Скулам, носу, губам.
        - Прости, - говорю я. - Мне надо привыкнуть...быть с тобой вот так.
        - Я хотел рассказать тебе, - говорит он. - Я обнаружил нечто потрясающее. Если я все правильно понял, то это может все изменить. Я хочу это осуществить для нас...
        - Тише, - говорю.
        Его веки начинают слипатца.
        - Тяжело-то как. Чувство, будто меня...што-то придавило. Чувство, будто...ээээ, - он вздыхает. - Вино. Ты што-то в него подмешала. Саба, ты меня убила?
        В отблеске от канделябрах, я вижу крошечное отражение в его глазах. Это я.
        Я нежно целую его в губы.
        - Прощай, Сет, - говорю я. Его глаза закрыты. Его грудь поднимаетца и опускаетца. Поднимаетца и опускаетца. Дыхание становитца глубже.
        - Сет, - говорю я. - Сет?
        Нет ответа. Он в отключке.


        Я хватаю нож, отпираю дверь комнаты ДеМало и сбегаю по ступенькам вниз. Затем я подбираю платье, боты в ноги, и бегу. Изо всех сил, на сколько это возможно босой. Ночная тишина сгущается воздух. Вниз по длинному, длинному коридору четвертого этажа. Мимо запертой двери, где командиру снитца, как его заклевывают вороны.
        Насколько я могу судить, то провела у ДеМало несколько минут. Но што его комната, што палатка, што бункер - загадочный места. В них время, будто останавливаетца. Здесь...где нет неба, штобы я могла соориентироватца, у меня нет ни малейшего представления сколько же времени на самом деле прошло. Это как будто оказатца запертым в подземелье.
        Томмо уже должен был давным-давно спустить веревку, как было условлено. Он наверное развалнуетца, будет гадать куда я подевалась. Што, если они уйдут без меня? Што, если я застряну здесь? Если так, то кроме себя больше винить мне некого. Отправитца мстить, когда я должна была думать только о спасении Эмми. Лью прав. Я прост оодержима Джеком. Если я смогу отсюда выбратца, то постараюсь стать одержимой своей сестрой.
        Внезапно (в шагах пятнадцати от меня) открываетца дверь. Я прижимаюсь к стене. Выходят два Тонтона. Они останавливаютца в коридоре и негромко меж собой переговариваютца.
        Я не дышу, даже не моргаю. Я крепче сжимаю нож, готовая к выпаду. Мысленно я кричу, штобы они уже шли, проваливали к чертям. Што-то капает мне на голову. Горячие. Вызывающие боль. Я поднимаю глаза. Я остановилась в аккурат под свечей. И мне на лоб капает расплавленный воск. Я даже не морщусь.
        Наконец-то, они начинают идти, все еще болтая. Я позволяю себе вздохнуть, позволяю своему лицу скривитца от боли. Я жду, пока звух их шагов не исчезнет. Затем я спешу за ними.
        Наконец-то. Вот оно. Открытая металлическая лестница, которая проходит через середину этого места, напоминая этим позвоночник. Все чисто. Я бесшумно спускаюсь на один этаж. Нож в одной руке, обувь в другой.
        Так, третий этаж, любое окно, со стороны озера. Привяжи веревку и спускай, мы будем ждать в каноэ. Когда я уже делаю шаг на последнюю ступеньку в коридор третьего этажа, то замечаю какое-то движение справа от меня. В шагах тридцати от меня, и тут же я вижу Тонтона, открывающего дверь. Это сторона озера. Он проскальзыват внутрь. У меня мурашки по коже. Я узнаю этот затылок. Пока я добиралась до Полей Свободы, то всю дорогу на него пялилась. Сердечный камень теплеет.
        Это Джек.
        Пелена злости уже тут как тут. Я обуваюсь дрожащими руками. Сердце колотитца. Я с ножом в руке, на цыпочках пробираюсь по коридору.
        Стойко держись. Стойко держись за то, што он сделал. Если бы не он, то никто бы из нас здесь бы не оказался. И я бы не спуталась с ДеМало. Не запуталась бы в своем отношение к нему.
        Раньше я знала кто я. Теперь нет. И это все по вине Джека.
        Я останавливаюсь у двери. Сердечный камень горит. Я двигаюсь медленно, бесшумно. Я поворачиваю дверную ручку.
        Я открываю дверь. И вхожу внутрь.


        Все случилось быстро. Вспышками.
        Крошечное комнатка. Больше похожа на камеру. Темно. Через маленькое окошко, которое находитца в самом верху, проникает лунный свет.
        Из не го наружу свешиваетца Джек. Когда я вхожу, он поворачивает голову, его глаза округляютца.
        - Нет! - шипит он.
        Веревка тянется через комнату из окна. Привязанная к дверной ручке. Наша веревка. Он её держит. Тянет.
        Диверсия.
        Даже, когда я понимаю это. Я иду на него. На него. С поднятым ножом. Комната такая маленькая, и он не сможет увернутца. Он хватат меня за руку, у которой нож. Я чуть ли не выталкиваю его собой из окна. Он теряет равновесие и заваливаетца. Удерживая одной рукой нож, другой придерживая одежду. Он толкает меня своим телом, перебирая по полу ногами.
        - Нет! - вскрикивает он. - Эмми!
        Я упираюсь ботинками в пол. Иза всех сил упираюсь в него. Нож уже в дюйме от его лица.
        - Эмми! - приглушенно говорит он. - Веревка!
        Меня сзади хватают чьи-то руки. Оттаскивают от Джека. Прижимают к стене. Это Маив. Она с Джеком - оба хватают веревку. И тянут её, как будто на другом конце той какой-то груз, человек.
        - Закрой дверь! - шипит Маив.
        - Што? - говорю.
        - Дверь!
        Я делаю как велено. Веревка натягиваетца. У меня в голове стук и звон. Я ощущаю прилив крови и густо краснею. Задыхаясь. Вдруг, я понимаю, что Джек пытался сказать мне. Эмми висит на веревке.
        Я спешу к окну. Отталкиваю Маив и тяну веревку вслед за Джеком. Эмми цепляетца за веревку, где-то в десяти футах внизу, болтаясь взад и вперед над водой. На меня смотрят пять бледнвх лиц. Молли с Томмо в одной лодке. Эш с Лью в другой. Эш подтаскивает третью, пустую. Крид барахтаетца в воде. Он встряхивает головой и плывет к пустой лодке.
        - Эмми! - шепчу я. - Ты в порядке?
        Она смотрит на меня. И широко улыбаетца.
        - Мне Джек помогал, - говорит она, и тут веревка дергаетца, и я чуть ли не падаю, а Крид сваливаетца в воду.
        - Джек? - спрашиваю. - Помогал? Да он же так врезал тебе.
        - Я притворялась, - говорит она. - Я спасла тебе жизнь. Мы так здорово повеселились с Джеком!
        - Повеселились? - спрашиваю.
        - Так, Эм, - шепчет Джек у меня иза спины. - Спускайся. Медленно, как я тебя учил. Не бойся.
        - Я и не боюсь, - говорит она. - До скорого.
        И она начинает потихоньку спускатца, очень осторожно. К Молли и Криду.
        Я смотрю на него. На Джека: - Притворялась? - спрашиваю.
        - Некогда было раздумывать, - говорит он. - Надо было действовать. От этой девчонки можно всего ожидать. Она пришла в такой восторг, когда увидела меня, потому и спустилась с чердака. Я знал, што через секунду другую из задней части амбара появятца еще один Тонтон, а я не мог допустить, штобы она што-нибудь сболтнула про тебя. Как только я её увидел, то знал, што ты где-то рядом. Я сказала ей, штобы она притворилась, будто я ей ударил. И она так и сделала.
        - Почему ты не появился в Безнадеге? - спрашиваю. - Ты видел послание, которое мы тебе оставили?
        - Нет, - говорит он. - Я не мог уехать. Я должен был ехать через несколько дней с другим патрулем. Они постоянно переформируют нас, штобы избежать объединений. Верным можно быть только Кормчему. И мы не были поблизости. Прости.
        Маив у двери. Огнестрел наготове, она стоит на шухере.
        - Саба, - говорит она, - ты следующая. Пора.
        Мое сердце ёкает.
        - Што? - говорю. - Нет. Я...мне нужно разобратца...што здесь творитца? Почему все, кроме меня знают што происходит? Ты следующая.
        - Я пойду последней, - говорит Маив. - Это моя операция. Мы уже здесь слишком долго.
        - Маив, прошу тебя, - говорит Джек.
        - Две минуты, - говорит она, - и выскальзывает за дверь.
        Остаемся только я да Джек.


        Мы стоим у окна, лицом друг к другу. Лунный свет струитца через открытые створки.
        Я делаю глубокий вдох. Я хочу заговор...
        Джек одной рукой хватает меня за запястье, другой зажимает мне рот и притягивает к себе.
        - У нас совсем нет времени, для того, штобы рассказать друг другу, што с каждым случилось, так што я быстренько расскажу самое важное, а потом поцелую тебя, - говорит он. - Я пошел за парнями, которые изнасиловали Молли. Одно зацепилось за другое, у меня появилась возможность и, в конце концов, я присоеденился к Тонтонам. Я хорошо внедрился. Меня никто не подозревает. Я послал сообщение с Маив, потому што хотел, штобы ты работала со мной. Я бы изнутри добывал информацию, а ты бы действовала снаружи. Мы были бы одной командой. Ты и я...мы вместе очень хороши. Мы бы вместе остановили всю эту чертовщину, прежде чем двинутца дальше. Но я подумал, што ты сама придешь, но ты пропала. Я подумал, што все получитца может в случае, если никто не будет знать про меня, только ты. Я больше никому не могу доверять. Такова моя жизнь. Но вот ты здесь, с огромной толпой людей, и все они знают, што я не настойщий Тонтон. Если бы я таковым был, то поднял бы тревогу. А я привел их к камере Эмми и открыл дверь.
        Я машу рукой, прося дозволения заговорить.
        - Я еще не закончил, - говорит он. Он делает глубокий вдох. - Я не могу пойти с тобой, Саба.
        Слезы брызжут из моих глаз.
        - Извини, - говорит он. - Ты проделала иза меня весь этот путь. Но все выходит не так, как я думал. Это была долгоиграющая афера. А я не очень-то мастак играть в такие. Ты отправишься к Большой воде вместе со своей семьей. Мне хочетца, штобы ты зажила хорошей жизней. Я же останусь здесь и сделаю все, што в моих силах. штобы остановить это. Если же я этого не сделаю, то в один прекрасный день они доберутца до молочных рек с кисельными берегами, а мне этого не хочетца.
        Я смотрю на него, пока он говорит. На его высокие скулы, на щетину, его замечательный нос с горбинкой. Впадинку у верхней губы. Серебристые глаза в лунном свете.
        - Ладно, основное я сказал, - говорит он. - Теперь, я тебя поцелую.
        Он убирает руку и целует меня.
        А я почти и забыло, каково это, когда тебя целует Джек. Каково это - когда он прикасаетца. Онимает. Яростно и нежно. Кожу покалывает, будто меня бьет множество крошечных молний. Как же мы подходим друг другу. Грудь к груди, бедро к бедру. Словно мы были созданы друг для друга.
        Он возрождает меня. Он наполняет мои легкие воздухом. Он дарит мне небо и все вокруг.
        Теперь, когда я здесь с ним, у меня прост оне укладываетца в голове, как я могла отдатца ДеМало. Вручить себя ему. Джек никогда меня не предавал. Это я его предала.
        Совсем не так, как я думала о нем. Ничего общего с тем, што я узнала. Совершенно не так, как я думала, это было.
        По моим щекам катятца слезы. Он стирает их большим пальцем. Целует их. Но от этого становитца только хуже. Я еще крепче прижимаюсь к его груди. Прислоняю свой лоб к его лбу.
        - Чертитебязадери, Джек, - говорю.
        Тихий стук в дверь. Входит Маив: - Извините, - говорит она. - Но пора уходить.
        - Давай уйдем отсюда, - говорю я. - Сейчас же. Пойдем с нами. Мы поможем тебе выбратца. По крайней мере, попытаемся.
        Он мотает головой.
        - Есть кое-што. Што я должен сделать, - говорит он.
        - Што? - я вытираю глаза рукавом.
        Он улыбаетца.
        - Ты мне так нравишься в платье, - говорит Джек.
        - Пожалуйста, Джек, - шепчу я.
        - Уходи, - говорит он.
        Мое сердце разбиваетца. Я слышу это. Я чувствую.
        Однако, я сажусь на окно. Хватаю веревку. Мы последний раз смотрим друг на друга.
        - Прощай, Саба, - говорит он.
        - Ты сукин сын, - говорю я.
        Я разворачиваюсь и исчезаю в окне.


        Я спускаюсь, делая пару перехватов веревки. Затем останавливаюсь. Я еще близко к окну. Я могу вернутца. Заставить его передумать. Сказать ему...
        Я покрепче цепляюсь руками за веревку. Кладу голову на руки и закрываю глаза. Я не буду плакать, не стану. Кто-то внизу дергает за веревку. Крид призывает меня поторопитца.
        Нет. Это он сделал свой выбор, не я. Прилив сил, цель, подстегивают моё тело. Я начинаю спускаться вниз к лодке. Теперь я двигаюсь быстро. Слишком быстро. Мои дерганные движения, заставляют веревку качатца. Я качаюсь вместе с ней (поверить не могу), прямо в сторону закрытого ставнями окна на втором этаже. Спальни. Я качаюсь и ударяюсь с громким стуком о ставни. И снова отлетаю, раскачиваясь над озером.
        Ставни распахиваютца. Сильный удар ставень о камень нарушает тишину спокойной ночи. Тонтон моргает сонными глазами, глядючи на меня. Только проснулся. Здоровенный упитанный парень.
        Я гляжу вниз. Слишком высоко, штобы прыгать. Без шансов.
        - Тук, тук, - говорю я.
        Меня качает в сторону его окна, и я бью его с ноги. Прямиком в грудь. Его отбрасывает в комнату. На кровать. Я запрыгиваю внутрь. Он начинает подниматца на ноги, крича о помощи. Я запрыгиваю на него и хватаю его за шею под подбородком. Он изворачиваетца, руки взлетают вверх, он ударяетца лицом о стену. Он падает навзничь, мертвый.
        Я перепрыгиваю через него, открываю дверь и бегу к лестнице в середине. Слышу как позади меня открываетца дверь в камеру.
        - Девчонка! - орет кто-то. - В красном платье!
        Когда я добираюсь до лестницы, Джек уже этажем выше, Маив следует за ним по пятам.
        - Сюда! - говорит он. - К нам!
        Звук открывающейся двери. Еще крики. Стук шагов. Крики: - Нарушитель!
        - Мы не можем позволить себе вступать в драку, - говорит Джек. - Иди влево.
        У нас за спинами грохочут выстрелы.
        Мы мчимся по кухонному коридору. Ныряем под подносы, с которыми снуют повары, опрокидываем пацаненка с горшками. Испуганные лица глядят в нашу сторону. На всех ошейники - это рабы, Тонтонов среди них нет.
        - Оставайтесь на месте! - кричит им Джек.
        Мы влетаем в дверь. И вот мы снаружи. Впереди, над озером, торчит длинная платформа. Это пристань. Там деревянные бочки, нагроможденные друг на друга. Мы бежим к краю платформы, смотрим вниз. Потом переглядываемся друг с другом. До воды, наверное, футов пятьдесят.
        - Как удачно, што ты умеешь плавать, - говорит Джек.
        - Где Маив? - спрашиваю я.
        Мы оглядываемся по сторонам. Она стоит позади нас. Ее правая рука прижата к телу. Левая рука к левому боку. Она истекает кровью. Её жизнь кроваво-алым пропитывает её рубаху и штаны. Кровь капает на пол. Наши глаза встречаютца. И я читаю в них обреченность.
        - Маив! - Я бегу к ней.
        Она снимает с пояса оружие.
        - Давай платье, - говорит она. - Они все ищут девчонку в красном платье. Помоги мне. Шевелись!
        - Нет! - говорю я, но уже снимаю платье через голову и натягиваю на неё.
        - Одень мой пояс поверх платья. Да застегни потуже. Туже. - Когда я так и делаю, она вскрикивает от боли.
        - Ладно-ладно, - ойкает она, - нормально.
        - Я уведу их, - говорит Джек. - Удачи, Маив.
        А затем он исчезает. И до меня доноситца: Сюда! - его свист.
        - Помоги мне, - говорит она. - Давай, сюда. - Мы идем, пошатываясь и прячимся за бочками. Она начинает проверять два своих огнестрела. - А теперь вали отсюдава. - Она берет один из шариков Слима иза пояса. - Да мчись во весь опор, - говорит она.
        - Нет, - говорю. - Я не брошу тебя. Я тебя не оставлю, Маив.
        - Все нормально, - говорит она. - Наверное, я чокнулась, но я счастлива. Впервые, за долгое время, я делаю то, што считаю правильным.
        Она заставляет себя выпрямитца в полный рост. Прямо, как тогда, когда я её впервые увидела в городе Надежды. Её медный волосы ниспадают ей на спину. Подбородок вздернут. Маив - воинствующая королева.
        - Пожалуйста, Маив, нет.
        У меня льютца слезы из глаз, когда я обнимаю её за шею.
        - Понятия не имею, што это значит, Саба, - говорит она. - Может, ты выяснишь.
        Я целую её в губы.
        - Не позволяй им забрать тебя, - шепчу.
        Она улыбаетца: - Я же Свободный Ястреб, - говорит она. - Иди.
        Я разворачиваюсь и бегу прямо к концу платформы. Я прыгаю в воздух. И пока я парю в темноте высоко над озером, Маив начинает стрелять.


        Крид вытягивает меня из холодной Зеркальной топи. Я падаю на дно лодки,трясясь, завернутая в одеяло. Он тоже промок до нитки, но он не пробыл в озера столько, сколько я, и он крепок, как канат.
        Он гребет на лодке к верхней части озера, держась поблизости к темной береговой линии. Мы не разговариваем. Две других лодки, с Эш, Эмми и Лью, Молли и Томмо, плывут немного впереди нас. Мы спасли Эмми. Нет, не мы. Они. Остальные вернули ее. Я же ничего не сделала.
        Когда мы покидали Брэма нас было восемь, теперь шесть.
        Никто нас не приследует. Звуки выстрелов слышны дольше, чем я предполагала. Или, чем это было бы возможным. А затем один большой взрыв. Шарик Слима.
        Небо освещаетца на одно долгое мгновение, внезапная вспышка оранжевого, што проливаетца на черную гладь воды вокруг нас. Я оглядываюсь. Пристань исчезла. Теперь на ее месте большая дыра. Пламя выстреливает в ночь. ДеМало узнает, што девушка в красном платье задержала его людей на время, а затем подорвала себя и их на куски.
        Неро пикетирует вниз. Он приземляетца на нос лодки прямо передо мной.
        Я пересекаю горное озеро. Я берестяной лодке. Я гребу веслами. Неро сидит, скорчившись, на носу лодки, отбрасывая рваные тени на водную гладь озера. Он смотрит прямо перед собой. Мой проводник. Мой сторож. Мой ворон.
        Кромешная ночь. Горькая и холодная. Надо мной светят жестокие звезды. Словно льдинки.
        Лодка разрезает водную гладь. Мое весло погружаетца и гребет. Погружаетца. Гребет.
        Я не смотрю за борт. Я даже не смею взглянуть. Если бы я взглянула, если бы осмелилась, ночь или нет, я бы увидела их. Я бы увидела их на самом-самом дне. Где прячутца самое темное. Древнее. Где оно прячетца и поджидает...меня.
        Спустя совсем немного времени после первого взрыва, еще один. Гораздо, гораздо мощнее. Вода озера колышетца. Взрыв второй раз нарушает тишь ночи. Лодка перед нами плывет медленно. Мы все оборачиваемся.
        В левом верхнем углу Воскрешения происходит взрыв. Разбушевался огонь. Пока мы на это смотрим, вся часть здания рушитца и падает в озеро.
        Глаза Крида встречаютца с моими.
        - Там был склад оружия, - говорит он. - Думаешь, што...
        Есть кое-што. Што я должен сделать. Вот што сказала Джек.
        - Крид, забери меня отсюда, - говорю я.


        Эш и Молли причаливают на своих лодках впереди нас. К тому времени, как мы с Кридом добираемся до берега, они уже притащили деревья и хорошо спрятали лодки, накрыв их ветками. Мы делаем то же самое, а затем идем по тропинке через лес к пещерному лагерю, о котором рассказывал Брэм.
        Там воздух кусаетца. Горный бриз жалит нас. Резкое предупреждение о том, што скоро зима. Крид смотрит на небо.
        - Скоро пойдет снег, - говорит он.
        - Рановато для снега, - говорю я.
        - Ага, наверное, - говорит он.
        Он остонавливаетца. Лью стоит перед нам на тропинке. Он отходит в сторону, пропуская Крида.
        -- Она мертва, - говорит Лью.
        Я киваю. Я плотнее кутаюсь в одеяло, дрожа.
        - Она спасла мне жизнь, - говорю я.
        - Можно подумать, што я буду рад этому, - говорит он. - Я не чувствую себя благодарным.
        Слезы бегут у меня из глаз.
        - Прошу тебя, - говорю. - Маив была моей подругой.
        - Што ж, все с тобой ясно, - говорит он. - Но я любил её.
        - Она знала, - говорю я. Я подхожу, штобы прикаснутца к нему, взять его за руку, но он делает шаг назад.
        - Я отдаю должное Джеку только в одном, - говорит он, - без него, мы бы никогда не вытащили Эмми оттуда. Но она не должна была и попадать туда. Это все иза этого его послания, иза которого мы здесь - он такой же эгоист, как и ты. Я вас обоих виню во всем. Четыре поселенца, Брэм, Маив...их смерти на твоих руках. И ради чего? Какой ценой?
        - Зачем ты так, - говорю я.
        - Ты предала меня, - говорит он.
        - Лью, - говорю я.
        - Мне больше нечего тебе сказать, - говорит он.
        Он, словно незнакомец, с этими короткими волосами и одежде Тонтонов. Теперь его такое любимое лицо закрыто для меня. Я просила его о слишком многом. Я забрала у него слишком много. Не заботясь о его чувствах.
        - Лью, мне очень жаль, - говорю. - Не могу выразить словами...насколько. Пожалуйста. Ты нужен мне. Я люблю тебя.
        Он держитца обеими руками за голову, качает ей и пятитца от меня. Он отворачиваетца и спотыкаясь идет в сторону пещеры.
        В каком-то смысле между мной и Лью все кончено. Я чувствую это. Меня пронзает резкая сильная боль, которая проникает в самую глубь меня. В самую безопасную, давнишнюю, светлую часть меня. Я жду, пока мои слезы не перестают течь и я беру себя в руки. А затем иду за ним.
        Пещера приличных размеров. Довольно вместительная для Гермеса и Прю, которые отлично поместились. Уже разведен небольшой костерок. Возле него, греясь, сидят Эш, Томмо и Крид. Лью присоединился к ним, ко сидит он чуть поодаль, уставившись на пламя, но ничего не видя.
        Траккер приветствует меня толкая своей большущей головой. Молли накидывает мне на плече одеяло, и начинает растирать меня, штобы я согрелась. Её глаза изучающе всматриваютца мне в лицо в поисках ответов. Подходит Эмми. Она оборачивает свои руки вокруг моей талии и крепко меня обнимает.
        - Джек не мертв, - шепчет она.
        - Конечно нет, - говорю я.
        - Не думаю, - говорит она. - Я бы почувствовала, если бы он умер.
        Глаза Молли встречаютца с моими.
        - Я прихватила с собой чутка своих обойных виски, - говорит она. - Переоденься в сухое, а потом подходи и пригубим.
        Мы стоим с Эм вот так обнявшись. Она такая сильна и непоколебимая, как никто. Она говорит: - Слим говорил, што некоторые люди верят, што когда умрут...превратятца в великолепное сияние, на подобие солнца. Мне кажетца, што Маив надеялась на то же.
        Я целую её в макушку.
        - Из меня паршивая сестра, - говорю я.
        - Тебе пришлось нелегко, - говорит она.
        - Пришлось, - соглашаюсь я.
        - Главное, што мы все держимся вместе, - говорит она. - Ты, я, Лью и Томмо. С нами же все будет в порядке, да, Саба?
        - Не знаю, - шепчу я. - На этот раз, я действительно не знаю.
        Она придерживает одеяло, пока я переодеваюсь. Я отсылаю её к костру, а сама куда подальше, в самый темный угол, запихиваю белье, которое дал мне ДеМало. Што до добротной обуви, ну уж нет, она моя. Поэтому я буду тоскать эти ботинки до самого последнего. В любом случае, я уже наврала, што мне одолжила их Кэсси, чего уж теперь. Я заматываюсь в шаль Аэриэль и иду к остальным. Ставлю ботинки сушитца у костра. Я молча пялюсь на огонь, как и остальные.
        Я опустошена. Я хожу, мое сердце бьетца, я дышу, но я не здесь. Это будто я потеряла часть себя, пока я преодолевала весь этот путь. Я переношусь туда в Пустыню с призраком Эпоны. К Ауриэль. К ДеМало. Я думаю, а што если пламя перекинулось на его башню. Што если он сгорел во сне. И сюда, в это место. К Маив. К Джеку.
        Джек. И неважно, если я его больше никогда не увижу, лишь бы он был жив-здоров. Лишь бы он не пострадал при взрывах и пожаре. Этого будет довольно. Но почему-то (как и Эмми) я уверена, што почувствовала, если бы он погиб.
        Виски Молли передают по кругу. Лью отползает в тень. Он не смотрит на меня. Он ни на кого не смотрит и ничего не говорит. Ни единого слова. Томмо сидит рядом с ним и тоже молчит.
        - Принеси мне сладкого забвения, - говорит Крид. И отхлебывает большим глотком.
        - Такого не бывает, - говорит Молли. - Уж я-то знаю. Уж сколько я не старалась и как сильно не хотела этова.
        Когда доходит очередь до меня, то я отказываюсь. Неро сидит у меня на коленке, а я ерошу ему перышки. Когда бурдюк доходит до Лью, то его никуда дальше не передают. Он оставляет его у себя. И бурдюк только и делает, што ходит теперь туда сюда между ними. Огонб шипит и потрескивает. Все смотрят на него. Думаю о чем-то своем. Никто не разговаривает. До тех пор, пока Эш не говорит мне: - Наверное утром, вы уже двинетесь туда, куда хотели.
        - К молочным рекам - кисельным берегам, - говорит Крид.
        Я встаю, держа Неро.
        - Пойду-пройдусь, - говорю я.


        Держа Неро в объятьях, я пробираюсь сквозь чащу по направлению к озеру. Под моими босыми ногами покров из сосновых иголок. Я добираюсь до кромки воды и какое-то время смотрю на водную гладь. Через середину озера пробегает лунная дорожка. Холодная и остро очерченная. Она кажетца настоящей, будто по ней можно идти. Облака закрывают луну и та исчезает. Небо проясняетца и дорожка появляетца.
        Позади меня раздаютца шаги. Лью! Я поворачиваюсь и у меня перехватывает дыхание, когда я вижу кто это...
        - А, - говорю я, - это ты, Томмо! Я не узнала тебя в этой их одежде.
        Он подходит ближе. Намеренно. С одного плеча у него свисает мой лук. И я понимаю, что он носил его с тех пор, как мы покинули дом Брэма.
        - Куда ты ходила? - спрашивает он, - когда отослала меня? У тебя было много времени.
        - Забудь, - говорю. - Это не важно.
        Он встает передо мной. Ночь скрывает его лицо. Я едва распознаю его в этом свете. Он выглядит по-другому. Старше. Дрожь пробегает у меня по коже. Я тру руки.
        - Холодно, - говорю я.
        - Што случилось с твоей одеждой? - спрашивает он. - Где ты раздобыла то красное платье?
        Мое сердце делает скачок. Как он разглядел? Он был каноэ вместе с остальными, когда я пришла.
        - Какое платье? - говорю я. - На мне нет никакого платья.
        - Не ври, - говорит он. - Я замечаю все, што касаетца тебя. Те вещи, што другие не видят. Когда ты смотрела вниз с пристани, я увидел тебя.
        - Я..гмм...у меня случились мелкая неприятность, -- говорю я.
        - Неприятность? - спрашивает он. - Какая?
        - Да так и не объяснишь, - говорю я. - Я...глупость в общем...я уже почти и забыла. Это не важно.
        Он берет меня за руку.
        - Прекрати обращатца со мной как с ребенком, - говорит он. - Я мужчина. И переживаю за тебя.
        - Знаю, - говорю я.
        - Ты сказала, штобы я доверился тебе, - говорит он. - Ты меня поцеловала.
        Мое сердце сжимаетца из-за жгучего стыда от лживого поцелуя.
        -Томмо, - говорю я.
        Он притягивает меня к себе, наклоняетца, хочет поцеловать меня снова. Я отстраняюсь. Отворачиваю голову. Повисает тяжелое молчание.
        - Прости, - говорю я. - Не нужно было мне этого делать. Это было неправильно.
        - Ты обманула меня, - говорит он.
        - Прости, - шепчу я.
        - Вот, - он снимает мой лук и отдает его мне. - Носи его сама. Я не твое вьючное животное.
        Он отворачиваетца. Я останавливаю его. Он смотрит на меня, его глаза настолько темны в ночи, што я не могу прочитать их.
        - Платье, Томмо, - говорю я. - Никто...я не думаю, што кто-то еще заметил. Пожалуйста. Не говори ничего.
        Его рот изгибаетца.
        - Саба, ты можешь мне доверять, - говорит он.
        Какая ирония. В точности те слова, которые я сказала ему. Едва заметный поклон головы и он разворачиваетца и идет в лагерь. Я смотрю ему в спину, пока он не исчезает из виду.


        Я пускаю Неро. Босая, со своим луком за спиной, я начинаю лезть по скалам. Мне нужно побыть одной. Мне нужно подумать.
        Эта Зеркальная топь отрезанная от гор. Грубой, неприветливой береговой линией. Я чуть не падаю, спасаясь, царапаю кожу у себя на руке. Резкая поверхностная боль чувтвуетца приятной. Я вскарабкиваюсь на самую высокую скалу. Я смотрю вниз на широкий участок каменной отмели.
        На ее вершине расположено огромное здание Мародеров. Со сломанными ступеньками, широкими и невысокими, оно возвышаетца над отмелью. Здание сделанное из белого камня, стоит, как призрак в горной ночи. Оно разрушено, но только с одного конца. Заметно, что оно двухэтажное. Большинство окон выходят в сторону озера, в нескольких из них все еще остались осколки стекла.
        На пол пути, завалившись на бок, лежит большая лодка. Её корпус весь проржавел. На корме нечто такое, напоминающее водное колесо. Лодка с колесом, кто бы мог подумать. Никогда такого не видела.
        Я спускаюсь на отмель. Мои босые ноги тормошат спящие камни. Они смещаютца и шепчутца друг с дружкой. Я подымаюсь вверх по лестнице и захожу внутрь, в ту часть здания,што еще не развалилась.
        Это одна большая комната. Пол рушитца, точно также, как и потолок. Посреди пола лежит разбитый шар, часть пола все еще покрыта крошечными блестящими осколками из-под глядетельного стекла. Я приседаю и подбираю осколок. Мне интересно, што это за место. Повсюду разбросаны части от деревянного кресла. Длинный каменный стол на железных ножках частично погружен под щебнем. Я подхожу к нему.
        На полу прямо под столом лежат две старые пыльные коробки. Я вытаскиваю их и кладу на стол. Сначала я открываю маленькую коробку. Там внутри стопка круглых пластинок. Они сделаны из твердого черного пластика, и в середине каждой из них есть маленькая дырочка. Я поднимаю крышку с большой коробки. Похоже на какие-то технологии Мародеров. Круглая, тяжелая металлическая пластина со стержнем по середине,металлический рычаг с крошечной иглой на конце. Я изучаю это приспособление с мгновение.
        По правую руку вращающаяся ручка. Я вращаю её. Идет с трудом, но мне удаетца прокрутить её несколько раз. Круглая пластина начинает крутиться. Я Надеваю на торчащий шпиль посередине черный пластмассовый круг. Я чуть придвигаю металлическую ручку. Опускаю на пластик. Слышатца звук. Я резко отбрасываю ручку и отпрянываю. Я пялюсь на короб, сердце учащенно бьетца.
        Я снова опускаю ручку обратно. На самый край черной пластины. На этот раз я делаю это как можно аккуратнее. Начинает звучать музыка. Прекрасная и печальная музыка. Што-то струнное. Начинает петь женщина. Слова, которые мне никогда не доводилось слышать, которых я не понимаю. Мелодия замедляетца. Прекращаетца. Я пялюсь на машину. Песня длилась всего не сколько секунд. Она была похожа на ту музыку в бункере ДеМало, но только здесь еще и пели. Музыка Мародеров. Отголоски из прошлого. Из ушедшего навсегда мира.
        Я прокрутила ручку с боку, еще и еще раз, пока та не уперлась и поворачивать больше не было возможности. Затем я снова поставила настроила так, штобы заиграла музыка. Она полилась. И запела певица, которой уже давно нет в живых, давно всеми забытая.
        Я иду и усаживаюсь на верх разрушенной лестницы. Я кладу свой лук рядом с собой. Я смотрю вниз на серебристый блеск озера и слушаю музыка.
        Эта песня о сердце холодных ночных небес. Лунном свете на темной воде. Песня о сердце, которое жаждет чего-то, чего у него никогда не будет. Эта музыка живет во мне. Причиняя боль.
        Я больше ни в чем не уверена. Почему ДеМало так задел меня. Почему сердечный камень реагирует на него. Я его не ненавижу. Знаю, што должна бы, но нет, я не хочу его смерти. Штобы он погиб в пожаре. Я не знаю, почему Маив должна была погибнуть. И Брэм. Лью прав. Это все по моей вине. Все, што с ними случилось, это из-за меня. Я не знаю как все исправить. И не знаю получитца ли у меня. Уже не льзя просто сказать, мне жаль. Все слишком далеко зашло.
        Нет во мне мира. И не думаю, што когда-нибудь будет.
        Вокруг меня падают большие мягкие хлопья. Снег. Крид говорил, што вот-вот пойдет снег. Я поднимаю глаза к небу. Неро пролетает на фоне луны и летит ко мне.
        А потом. На озере. Из ночи. Оттуда, где начинаетца лунная дорожка, появляетца лодка.
        Гребет мужчина. Волоски на шее у меня встают дыбом.
        Сердечный камень начинает нагреватца.
        Я встаю. Делаю шаг вперед. Затем еще один, и еще, пока уже наполовину не спускаюсь до берега. Я останавливаюсь. Давно умершая певица поет свою песню, пока Неро ведет сюда лодочника.
        Гребец склонил голову. Затем он поднимает её и я вижу кто это.


        Он причаливает лодку. Последний взмах веслом, всплеск воды, скрип гальки, он прыгает за борт и вытягивает лодку на берег.
        Неро устремляетца вниз. Он подымает руку в знак благодарности. Неро снова подымаетца ввысь с криком прощания.
        Он идет ко мне через отмель, его сапоги громко стучат по камням. Его голова опущена, как будто он смотрит себе под ноги. Мое сердце стучит в унисон его шагам. Сердечный камень горит у меня на шее. Он останавливаетца близко возле меня. Все еще смотрит на землю. Затем, медленно, как будто не уверен в себе, он подымает голову.
        Никогда не видела прежде, штобы Джек терял дар речи. Но он просто стоит. Смотрит на меня. Музыка прекращаетца.
        Я заговариваю первой.
        - Я думала, што, - говорю я. - Взорвался склад с боеприпасами. Крид думал, што это ты должен был подорвать его.
        - Так и было, - говорит он. - Но я выбрал кое-что с длинным запалом.
        - Я знала, что ты жив, - говорю я. - Иначе я бы почувствовала. Я точно знаю.
        - Ого, - говорит он.
        - Што ты делаешь здесь? Ты вроде уже все сказал.
        - Не все, - говорит он. - Мы вроде как спешили.
        - Пожалуйста, Джек, - прошу я. - Не усложняй то, што уже и так непросто.
        Он стряхивает снег со своих волос. И с моих тоже. Его рука дрогнула. Опускаетца.
        - Идет снег, - говорит он. - Там где-то есть укрытие. Мы можем поговорить?
        Я отворачиваюсь. Слегка пожимаю плечами. Он следует за мной по пятам к отмели. Мы заходим в комнату с музыкальной шкатулкой, которая снова молчит. Он обхватывает себя руками, осматриваясь вокруг.
        - Ненавижу такие места Мародеров, - говорит он. - Они полны призраков.
        Бедные мои глаза. Они изголодались по его виду. По его рукам, шеи, волосам, плечам, по всему. Я позволяю им рассмотреть его. Я уже не могу быть больше раненной, чем уже есть, так што немного страданий не помешает, ведь так?
        Он ловит меня за подглядыванием. Он поедает меня взглядом.
        - Я соскучился, - говорит он.
        - Не надо, - говорю я.
        - Много чего произошло с нашей последней встречи, - говорит он. - Не только со мной, но и с тобой тоже. Эмми рассказала мне немного о том, што произошло. Как тяжело тебе пришлось. Было неправильно с моей стороны заставить тебя пройти весь этот путь. Вовлечь тебя во все это. Я думал только о себе и о том, чего я хочу. Извини.
        - И все? - спрашиваю я.
        - Не совсем, - говорит он. Он подходит ближе. - Я знаю, что это очень эгоистично с моей стороны даже думать об этом. Ты заслуживаешь парня, который ...срывал бы звезды с неба и клал их у твоих ног. А я же парень, который бы наступил на них на своем пути к двери. Мне нечего предложить тебе. - Он берет мои руки в свои. - Я просто хочу, штобы ты знала...что мои чувства к тебе не изменились. Нет. Это не правда. Они изменились. Они стали еще сильнее. - Он прикасаетца к моему лицу. - Ты глубоко во мне, Саба.
        - О, нет, - я качаю головой, отодвигаясь от него. - Не делай этого, Джек, это не честно. Черт возьми, почему ты не отправил мне правдивое сообщение? Не рассказал мне, што на самом деле происходит?
        - Ты же знаешь, я не мог, - говорит он. - Ты же видишь, как это работает. Я не мог подвергнуть себя или Маив опасности, если бы кто-то услышал или нас поймали.
        - Много ли хорошего принесло это Маив, - говорю я. - Я собираюсь спросить тебя, а ты ответишь мне честно. Ты привел Тонтонов в Мрачные деревья?
        Он смотрит прямо на меня.
        - Нет, - говорит он. - Для этого им не нужен был я. О лагере узнали раньше. Я не смог предотвратить этого. Все што я смог это прикрыть Маив, Эш и Крида, чтобы они смогли сбежать.
        - Раз ты Тонтон, то у тебя должна быть кровная тату, - говорю я. - Кого ты убил ради этого?
        - Я говорил тебе, што пошел за парнями, которые напали на Молли, - говорит он. - Я следил за ними до самого их лагеря. Они сильно напились и отключились. Когда они оклемались, они были связаны, закинуты на своих лошадей и направлялись к Воскрешению. Я передал их Кормчему. Рассказал ему, што они сделали. Он предложил мне расправитца с ними и я согласился. Вот как у меня появилась кровная тату.
        Джек знает ДеМало. Мне становитца дурно при мысли о том, што они могли бы оказатца в одной комнате....Я просто не могу думать об этом...
        - Ты не должен вообще был оставлять меня, - говорю я. - Если бы ты сразу пошел с нами, ничего бы этого не случилось. Все разрушено. Почему ты не пришел?
        - Тебе известна причина, - говорит он. - Я должен был рассказать Молли об Айке.
        - Но почему ты просто не мог передать ей сообщение через кого-то? - спрашиваю. - Например, через Ястребов?
        Он проводит рукой по волосам.
        - Ладно, - говорит он. - Вот в чем дело. У нас с Молии есть общее прошлое. У нас был ребенок. Я был очень молод, она была очень доброй и...это просто произошло. Вот так. Ее звали Грейс. Она прожила пять месяцев и три дня.
        Пирамида из камней в Безнадеге. Молли, стоящая а коленях возле нее. Их маленькая девочка. Дочь Молли и Джека.
        - У тебя был ребенок, - говорю я.
        - Мы никогда не любили друг друга, - говорит он, - не так, как влюбленные. А как друзья. Самые лучшие друзья. Я бы остался с ней даже после смерти Грейс, но Молли намного умнее меня. Она выпроводила меня и правильно сделала. Через некоторое время я познакомил ее с Айком.
        - Он знал? - спрашиваю.
        - Да, - говорит он. - Но это совершено не изменило его отношение к ней. Или её к нему.
        Я скрещиваю руки на груди. Смотрю вниз на свои босые ноги, которые посинели от холода.
        - А как бы поступил ты? - спрашиваю я. - Если бы я...была с другим мужчиной?
        - Эй, иди сюда. - Он подходит ко мне. Обнимает меня и целует в макушку. - Это же я, разгильдяй, гуляющий повсеместно. Я не вправе кого-либо судить.
        - Я люблю тебя, - шепчу я ему в рукав так, што он не слышит. - Мне так страшно, Джек, - говорю я. - Все, о чем я думала и знала, оказалось не правильным. То што я видела раньше...што чувствовала...Я уже больше не похожа на себя. Я больше не знаю, кто я такая.
        - Мы не выбираем время, когда нам рождатца, - говорит он. - Это дело звезд. Единственное, што нам остаетца это выбирать, как поступать здесь. Сделать так, чтобы наша жизнь не была бессмысленной. Мне надоело быть ловкачом и недобросовестным, вот и все.
        - Маив. Улыбалась мне. Понятия не имею, штобы все это значило, Саба. Может, ты выяснишь.
        - Што же мне делать? - спрашиваю.
        - Этого я сказать не могу, - говорит он. - Никто не может. Ты должна это выяснить сама.
        - Жди здесь, - говорю.
        Я иду к столу. Открываю музыкальную шкатулку и завожу мелодию. Я возвращаюсь к нему.
        - Потанцуй со мной, - прошу.
        - Да ты только посмотри на себя, - говорит он. -- Босая, а идет снег. Вставай мне на ноги.
        Я так и делаю. Он обнимает меня. Мы стоим так с мгновение. Не двигаясь. Просто стоим. Наши тела так близко прижаты друг к другу. Бедро к бедру. Грудь к груди. Он начинает передвигать нас. Мы медленно танцуем среди руин, а снег падает вокруг нас. Голос из давних времен поет свою лунную песню и о том, что у нее на сердце.
        Он прикасаетца щекой к моему лбу. Его кожа теплая, его щетина грубая. Я кладу руку ему на сердце. Я чувствую, как оно бьетца, сильно и размеренно.
        - Итак, что нам делать с правилом трех? - спрашивает он.
        - Счет два-два, - говорю я.
        - Ах, ну да, - говорит он.
        Мы перестаем танцевать.
        - Джек, я собираюсь тебя поцеловать, - говорю я.
        - Мне бы этого очень хотелось, - говорит он.
        Я вдыхаю его. Вдыхаю его свет, пропуская его в глубины своей тьмы. Я целую его. Легко. Словно касаюсь перышком. Прикасаюсь к его гладким теплым губам. Он берет мое лицо в свои руки и целует меня, снова и снова. Мои губы, щеки, глаза, губы, и снова губы. И я целую его в ответ. Все мое тело дрожит. Как в лихорадке. Он тоже дрожит.
        Я думаю о том, что ты должны сказать друг другу. Он мне. Я ему. Я не из ласковых девушек. И не знаю приятных слов.
        - Будь со мной, Джек, - прошу я. - Гори со мной. Сияй со мной.
        - Я останусь с тобой, пока не исчезнет лунная дорожка, - обещает он.
        И он остаетца.
        Остаетца.


        Он наблюдает из-за скал. Неувиденный. Неуслышанный.
        Он пришел, штобы еще раз сказать ей, как она обошлась с ним.
        Как она ранила его. Предала. Обманула.
        Напиток, который он хватил, все еще согревал его.
        Но потом явился он. Джек. В своей лодке.
        Он не мог слышать о чем они говорили, но мог наблюдать за ними.
        Они беседовали. Они танцевали.
        Он наблюдал, пока был в силах.
        Затем он ползет прочь. Незамечанный. Неуслышанный. Обратно к пещере, где спят другие.
        Он лежит там без сна и смотрит в темноту.
        Раненный.
        Преданный.
        Обманутый.