Библиотека / Приключения / Русланова Марина : " Большая Книга Ужасов 48 Сборник " - читать онлайн

Сохранить .
Большая книга ужасов - 48 (сборник) Марина Русланова
        Светлана Ольшевская

        Большая книга ужасов #48
«Лаборатория ужаса»
        В заброшенную лабораторию ребята попали случайно. Решив проверить слухи о привидениях, которые якобы поселились в давно нежилом коттеджном поселке, Эдик, Никита, Анжела, Таня и увязавшаяся за ними Света отправились в лес. Пощекотать нервы у друзей получилось, а вот благополучно вернуться домой нет. Наткнувшись на чьи-то вещи, подростки вздумали разузнать, куда пропал их владелец, и залезли на военную базу, где ребят ожидал жуткий сюрприз…



«Холм обреченных»
        Ника не подозревала, какую страшную тайну скрывает от нее мама и почему не пускает ее в деревню познакомиться с бабушкой. Но настойчивости девушке было не занимать, и, отринув сомнения, она отправилась в далекую деревушку, при упоминании которой прохожие загадочно отводили глаза и чуть ли не крестились. Оказалось, дойти до нее не так-то просто: туда не ездят автобусы, а вместо дороги узкая заросшая тропинка. Успешно преодолев все препятствия, Ника наконец добралась до цели. К величайшему ужасу девушки выяснилось, что в селении всем заправляют нежити, к которым она имеет самое прямое отношение…

        Марина Русланова, Светлана Ольшевская
        Большая книга ужасов - 48 (сборник)




    

        Марина Русланова
        Лаборатория ужаса

        Глава 1
        Есть идея!

        Военная база закрывалась. Причины такого решения знали только высшие чины. Соответственно сворачивалась и научная лаборатория. Академик Кондаков растерянно бродил по лаборатории и потерянно бормотал:
        - В чем дело? Что значит, база закрывается? Ничего не понимаю!
        - А вам, Анатолий Алексеевич, и не надо понимать. Есть приказ свернуть базу, вот мы и сворачиваем, - доброжелательно говорил рослый военный в форме без знаков отличия. - А мои ребятки вам помогут.
        - Но почему так спешно?
        - Приказ!
        - В связи с чем отдан такой приказ? - не успокаивался профессор Кондаков.
        - Не могу знать!
        - Аккуратнее, бога ради! - Академик кинулся к одному из солдат. - Если вы разобьете хоть одну из этих колб, может случиться глобальная катастрофа!
        - А что в них? - Солдат с детским любопытством разглядывал запаянные колбы и банки с разнообразным содержимым.
        - Не твоего ума дело, Васильев! - грозно рявкнул военный. От его окрика у худенького солдата в очках дрогнула рука, и он ударил колбой о стол. По стеклу пошла трещина.
        Академик проворно обернулся на звон стекла:
        - Что у вас там?!
        Перепуганный солдатик спрятал колбу за спину:
        - Все в порядке!
        - Ребятки, я вас умоляю, нежнее, пожалуйста, - попросил Кондаков. - Упаси бог разбить одну из этих баночек!
        Убедившись, что никто не смотрит в их сторону, Васильев повернулся к худенькому солдату:
        - Волнухин, чего там у тебя?
        Волнухин покаянно показал треснувшую колбу. Васильев присвистнул:
        - Всем нагорит!
        - Ничего не поделаешь, - покорно склонил голову Волнухин.
        - Все по шее получим, - после короткого раздумья пришел к выводу Васильев. Оглянулся и тихо прошептал: - Ты, знаешь чего, вытряхни эту пакость в угол, а банку в мешок с мусором засунь, и все шито-крыто!
        - Да ты что?! - отшатнулся Волнухин. - Нас же предупреждали, требовали предельной осторожности, тут же всякая опасная гадость замурована!
        Васильев скорчил презрительную гримасу:
        - Это они так, специально волну гнали, чтобы мы осторожнее действовали. Боятся, что, если нас не запугать, мы тут пол-лаборатории перебьем. Ты сам подумай, кто бы нас допустил к чему-то шибко опасному! Если бы здесь в самом деле что-то серьезное было, тогда бы не мы, а вон те ребята упаковкой занимались. - Он кивнул в сторону рослого военного. - А признаешься, что банку кокнул, всему взводу нагорит из-за тебя, криворукого. Так что делай, как я сказал.
        Волнухин вгляделся в колбу и поморщился. Емкость была заполнена противной серой слизью, будто кто-то туда высморкался.
        - Как только я тебя загорожу, действуй, и побыстрее! - прошипел Васильев.
        Солдат Волнухин воровато огляделся. Академик занят упаковыванием каких-то особо ценных баночек, командир лениво прикуривает сигарету, остальные солдаты грузят в железные ящики папки с документацией. Он еще раз взглянул на колбу и вздрогнул. Склизкая серая масса уже не лежала на дне емкости, она сконцентрировалась возле трещины. Складывалось, впечатление, что слизь живая и… пытается выбраться.
        - Давай! - прошептал Васильев.
        Волнухин шустро юркнул за его широкую спину, сорвал сургуч с колбы, вынул притертую пробку и вытряхнул содержимое. На мгновенье ему почудилось, что, когда он вытащил пробку, склизкая серая масса двинулась вверх. Показалось, наверное! Он обвалил на комочек слизи кучку мелкого мусора и облегченно выдохнул в спину Васильева:
        - Все!


* * *
        - А я говорю, там реально привидения водятся! - заявила Анжела.
        Высокий лохматый мальчик, развалившийся на противоположной скамейке, лениво покрутил пальцем у виска:
        - Ты, Анж, совсем того, всюду призраки и привидения мерещатся.
        - Пошли вы! - обиделась Анжела и встала, всем своим видом демонстрируя готовность уйти и больше никогда не возвращаться.
        - Сядь, не кипятись, в такую жару это вредно. Правда, Эд?
        - Совершенно верно, - подтвердил худенький мальчик. - Вам, готам, кипятиться не положено. У вас должно быть каменное сердце и ледяная кровь.
        Анжела сердито откинула с лица черные пряди:
        - Вот теперь я точно уйду. Скучно с вами!
        - С тобой зато весело. Только и знаешь заупокойные байки травить. Кладбища, кресты, привидения! Сама себя запугала, в реале привидения мерещатся. Анжелочка, я открою тебе тайну, привидений не существует.
        Анжела ехидно прищурила обведенные густой подводкой глаза:
        - А ты, Никита, все знаешь, везде побывал? Ах, я и забыла, «жираф большой, ему видней»!
        Задетый за живое Никита вскочил с лавки. Школьное прозвище Жираф как прилипло в первом классе, так и сопровождало его на протяжении всех школьных лет. Но последний год Никита набрасывался с кулаками на всякого, кто смел обзываться.
        - Это кто жираф?! За жирафа ответишь!
        - Да ну?!
        Эдик проворно вклинился между Никитой и Анжелой.
        - Хватит вам! Лучше бы придумали чего-нибудь от скуки.
        - Ага, щас! Никита у нас самый умный или считает себя таковым, вот пусть и придумывает, - презрительно дернула подбородком Анжела.
        Никита плюхнулся обратно на скамейку, но сейчас же вскочил, словно ужаленный и завопил на весь парк:
        - Есть идея! Придумал.
        - И что же ты такого умного придумал? - скептически осведомилась Анжела.
        - Ну, умной мою идею трудно назвать, она скорее глупая, зато веселая. Но мы и собирались не умничать, а развлекаться.
        Густые заросли шиповника раздвинулись, на тропинку вышла медноволосая девочка и громко спросила:
        - И как вы собрались развлекаться?
        - Танька! - Анжела бросилась к подруге. - Наконец-то! Ты не представляешь, как они мне надоели!
        - А ты-то нам как осточертела! - не остался в долгу Никита.
        - Так что за идея? - Таня нетерпеливо рыла носком кроссовки землю.
        - Мы станем охотниками за привидениями! - торжественно объявил Никита.
        Приняв предложение за очередную издевку, Анжела обиженно отвернулась. А Таня с интересом спросила:
        - Это как?
        - Да тут Анж целый час нам рассказывала о страшном, - Никита дурашливо округлил глаза, - заброшенном коттеджном поселке, в котором водятся привидения.
        - Это правда? - Таня взглянула на подругу.
        - Что? Что рассказывала? Или что в одном из заброшенных домов наши видели привидение? - Анжела упорно смотрела мимо друзей.
        - И то и другое?
        - Да. Наши в начале лета ходили туда и заночевали в одном из коттеджей. И рассказывали потом, что всю ночь вокруг дома кто-то ходил и пытался проникнуть в дом. Они такого страху натерпелись. Еле удержались, чтобы не рвануть оттуда. И рванули бы, да ночью в лесу еще страшнее. Они забаррикадировались в одной из комнат и до рассвета тряслись от страха.
        - Между прочим, привидения бесплотны, их стены и двери не могут остановить, - насмешливо напомнил Никита.
        - Кит, ты б хоть немного помолчал, - отмахнулась Таня. - Раз ребята не на шутку перетрухали, значит, кто-то там был.
        - Да кто там мог быть? Полночи пугали друг друга замогильными преданиями, сами на себя страху нагнали, а потом дрожали до утра. Ты что, готов не знаешь? Или просто наврали вам ради прикола. Между прочим, так и рождаются легенды.
        - Между прочим, после этого случая один из той компании перестал быть готом, - сказала Анжела.
        - Да, железное доказательство, - продолжал насмешничать Никита.
        - А что, по-твоему, является железным доказательством? - скрипнула зубами Анжела.
        - Я верю только в то, что видел своими глазами.
        - То есть, - вмешалась Таня, - ты видел Наполеона и Сталина? Ты ведь веришь в их существование, не считаешь вымышленными персонажами?
        Такого поворота Никита не ожидал и несколько растерялся. Не очень уверенно пожал плечами:
        - А при чем здесь Наполеон и Сталин?
        Эдик бросился на выручку приятелю:
        - Девочки, Наполеон и Сталин реальные исторические фигуры. Их много кто видел, и у нас нет оснований не верить этим уважаемым людям.
        - Но ведь Никита заявил, что верит только в то, что видел своими глазами, - придиралась Анжела. - Неужели и Сталина видел?
        Никита успел собраться с мыслями:
        - Сталина? Конечно, видел!
        - Значит, ты у нас прекрасно сохранившийся долгожитель, - хохотнула Анжела.
        - Анж, дорогая, - снисходительно улыбнулся Никита, - ты что-нибудь слышала о достижениях науки и техники? Слышала. Замечательно! А такую штуку под названием телевизор видела? Молодец! Я тоже! Я видел Сталина в кинохронике.
        Но сообразительная Таня не дала однокласснику насладиться триумфом:
        - Наполеона ты тоже в кинохронике видел? Вот не знала, что в те времена кино уже существовало!
        - Ребята, хватит грызться. Это от скуки. Давайте в самом деле поедем в этот загадочный коттеджный поселок и все увидим своими глазами, - предложил Эдик. - Тань, тебя отпустят?
        - В непонятный поселок вряд ли, - тряхнула медными волосами Таня. - А в турпоход отпустят.
        - Никита, ты как?
        - Я иду с вами в турпоход. Тем более по всему району объявления висят, послезавтра начинается районный слет туристов. Анжела, ты с нами?
        - Естественно, - снисходительно процедила девочка.
        Никита повернулся к Эдику:
        - Ты, как я понимаю, уже решил, что идешь?
        - Ага. Только я родителям правду скажу, у нас все на взаимном доверии.
        - А если тебя не отпустят? - забеспокоилась Таня.
        - Отпустят, - очень уверенно сказал мальчик. - Но есть маленькая загвоздка, у нас в гостях моя двоюродная сестра Света. Скорее всего ее придется взять с собой.
        - О нет, - издала стон Анжела, - только не Света! Ее и в малых дозах пережить трудно, а находиться с ней рядом целую неделю - настоящая пытка!
        По Таниному лицу было видно, что и она не в восторге от перспективы провести неделю в обществе капризной избалованной девицы.
        - Некрасиво получится, если я уеду, а ее оставлю. Она наш гость, ее развлекать надо.
        - Вот пусть родители и развлекают, - посоветовала Анжела.
        - Родителям некогда, они работают, - спокойно пояснил Эдик.
        - А назад к своим родителям ее никак нельзя отослать?
        - Никак нельзя, они отправили Свету к нам на время ремонта в квартире. Чтобы она не дышала всякими вредными веществами.
        - А может, она сама не захочет тащиться с нами черт знает куда?! Нам почти целый день пешком идти придется, - в голосе Анжелы звучала горячая надежда. Ей очень не хотелось брать с собой вредную заносчивую Свету. У девочек с первого дня знакомства не сложились отношения. Света все время цепляла и подкалывала Анжелу, Анжела тоже за словом в карман не лезла.
        - Что ж, не захочет, так пусть сидит дома.
        - Сестра с возу, брату легче, - усмехнулся Никита.
        - Но вряд ли Света захочет сидеть дома. Как только она узнает, что с нами Кит, в три секунды соберется.
        - Это почему? - удивленно захлопал длинными ресницами Никита.
        - Потому что, дорогой Никита, Света на тебя глаз положила. Смотрит, как кошечка на сливки, - с изрядной долей ехидства в голосе пояснила Таня. - Так что не надейтесь, Света пойдет с нами.
        - Повезло тебе, бедняге! - фальшиво посочувствовала Никите Анжела.
        - Значит, решено, идем в поход! - довольно заключил Эдик. - Тогда расходимся по домам, надо отпроситься, все подготовить, выспаться и рано утром выдвигаться.
        - Почему выдвигаться нужно именно рано утром? - проявила недовольство Анжела. Она любила всласть поспать.
        - Да потому что нам надо поспеть на первую электричку, чтобы к ночи добраться до этого поселка. Сама же говорила, что целый день идти пешком. Или ты горишь желанием заночевать в лесу? Я лично - нет.
        - А я могу и в лесу переночевать.
        - Все могут. Только в этом случае нам придется тащить на себе кучу дополнительных вещей. Палатки, спальники…
        - Спальники в любом случае брать придется, или ты думаешь, что в заброшенном поселке тебя ждут кровати, застеленные свежим бельем?
        - Виноват, не подумал, - согласился Эдик. - И все же, если наше путешествие затянется, нам понадобится гораздо больше провианта и воды.
        - И палатки не проблема, - вмешалась Таня. - Они же легкие и компактные. На всякий случай нужно взять, лес есть лес, там все пригодится.
        - Может, у кого-то и есть легкая и компактная палатка, у меня нет. У нас старая брезентовая, и весит она прилично. Это раз. И второе, лично я не хочу ночевать в глухом лесу, - признался Эдик.
        Анжела насмешливо скривила накрашенные черной помадой губы, но выдать очередную язвительную реплику не успела, вмешалась Таня.
        - Я тоже не хочу ночевать в глухом лесу! Мало ли, кто там бродит по ночам!
        Никита независимо пожал плечами:
        - А кто там может бродить, кроме зверушек?! Поохотимся!
        Эдик повернулся к нему и поинтересовался:
        - Кит, скажи-ка мне, что в охоте главное?
        - Оружие, наверное, - растерялся Никита.
        - Нет, в охоте главное - не стать добычей! Зверушки, они, знаешь ли, тоже разные бывают. А в поселке мы будем в относительной безопасности.
        - Вот именно, в относительной! - буркнула Анжела, но возражать против поездки на первой электричке больше не стала.
        Когда решение насчет электрички было принято, Никита предложил:
        - А теперь давайте решим, кто что берет.
        - А чего тут решать? - удивилась Таня. - Все возьмут еды, ну, и свои вещи.
        - Это понятно. Но помимо пищи нам еще многое понадобится. Вода, например. Воды нужно брать больше, чем еды. Без питания можно долго протянуть, а вот без воды туго придется.
        - Была бы охота тащить на себе лишнюю тяжесть, - скривилась Анжела. - Можно из естественных водоемов пить. Или кто-то не проживет без бутилированной воды?
        - Ты, Анж, совсем того? - Эдик постучал согнутым пальцем по виску. - Спинным мозгом думаешь? Ты как себе это представляешь? Захотела пить, махнула правым рукавом, и как в сказке, естественный водоем возник, махнула левым рукавом, и курица-гриль прилетела!
        Анжела холодно взглянула на приятеля:
        - А в твою голову не приходила мысль, что привал надо устраивать возле озера или ручья?
        - Нет, мне другая мысль назойливо лезет в голову, вдруг, как назло, ни ручья, ни озера не попадется! А пить будет хотеться, - парировал Эдик. - Кстати, воду и без водоема добыть можно. В дождливую погоду следует вырыть ямку в земле, выложить листьями, и вода там скопится.
        - Ключевое слово - дождь, - заметил Никита.
        - Да. Теоретически рассуждая, и роса может скопиться, но, наверное, ее будет слишком мало, чтобы утолить жажду.
        - Поэтому перейдем от теории к практике, то есть возьмем питьевую воду с собой, - резюмировал Никита. - Возьмем четыре пятилитровые бутыли. Их понесут мальчики. Девочки возьмут с собой по полторашке минералки. Идет?
        - Идет, - согласно кивнула Таня. - Еще я беру палатку.
        - Я возьму аптечку, спички в непромокаемой упаковке и нож, - сказал Никита. - Эд возьмет топорик.
        - Я еще захвачу мощный фонарь и запасной аккумулятор к нему.



        Глава 2
        Эдик и Никита

        Эдик открыл дверь своим ключом, шагнул к выключателю, споткнулся о груду небрежно брошенной обуви и грохнулся на пол, зацепив по дороге вешалку. Распахнулись двери гостиной, в коридор хлынул свет. Мама взглянула на неуклюже ворочающегося сына и укоризненно покачала головой, из-за ее плеча выглядывал встревоженный папа.
        - Эдик, ну почему ты такой неповоротливый? - вздохнула мама.
        - Я неповоротливый?! - возмутился сын, пытаясь выпутаться из одежек. - Это у нас в прихожей повернуться негде! - он с раздражением сбросил с себя розовую девичью куртку.
        - Это что?! - Эдик пнул сплетение босоножек. - Кто раскидывает свои вещи по всей квартире?! Мало того, что комнату мою заняла, так куда ни сунься, повсюду Светочкины вещи разбросаны!
        - Т-сс. - Мама приложила палец к губам и метнула беспокойный взгляд на дверь соседней комнаты. - Света наша гостья.
        - И путает дом, в котором гостит, с гостиницей. Гостья своим поведением не должна нарушать образа жизни хозяев!
        - Не нервничай, я все уберу. - Мама поставила вешалку на место, подобрала упавшие куртки и проворно сложила на полку обувь.
        Но Эдик не успокаивался:
        - Почему это делаешь ты, а не она?! - Он обличающе ткнул пальцем в закрытую дверь.
        - Эдик, еще раз напоминаю, Света - наша гостья, а мне нетрудно убрать, - спокойно сказала мама.
        - Дорогие папа и мама! Заявляю официально, сил моих больше нет терпеть этот беспредел! Я ухожу, то есть уезжаю! Завтра! На электричке! В лес!
        - В какой лес? - проявил интерес папа.
        - В глухой! В тайгу!
        - Один?
        - Нет, с ребятами.
        - Езжай, - дал разрешение папа. - Только оставь координаты, чтобы мы знали, где искать вас в случае чего.
        - Надолго? - заволновалась мама.
        - Дня на три.
        - А маршрут проверенный?
        - А то! - тут Эдик немного слукавил. Задавая вопрос, мама имела в виду, ходил ли Эдик по этому маршруту с ребятами из турклуба. Впрочем, Анжелкины готы ходили по этому маршруту, так что его ответ враньем считать нельзя.
        Мама медлила, согласия не давала. Эдика одолевало беспокойство, если мама начнет вникать в подробности, не видать ему похода как своих ушей. Можно, конечно, наврать чего-нибудь для успокоения родительских нервов, но в их семье существует непреложный закон - не лгать. Не хочешь или не можешь сказать правду, промолчи, откажись от ответа, но ложь недопустима.
        Но оказалось, мама беспокоилась совсем по другому поводу. Она нахмурила красивые брови и тихонько спросила:
        - А Света с нами останется?
        - Ну, можно, конечно, ее на улицу выгнать, но… - Эдик широко улыбнулся, - она же наша гостья! Вот лично я ее в гости не приглашал и нянчиться с ней не обязан.
        - Эдуард, - мама смотрела сурово, - Света наша племянница, а тебе она сестра. Родственникам надо помогать.
        Эдик подумал, почесал затылок и весело оповестил родителей:
        - Вы абсолютно правы, своим надо помогать! Так и быть, выручу вас, заберу Светку с собой. Помните мою доброту!
        - В тебе добра как в скорпионе меду, - хмыкнул папа.
        Сын задумался, потом неуверенно сказал:
        - Папа, а по-моему, в скорпионе меду совсем нет?
        - Вот именно, - усмехнулся папа и понизил голос. - Ты Свету не по доброте душевной с собой берешь, а потому что знаешь, что оставить ее не получится, если она решит пойти с вами.
        - Думаешь, может отказаться? - в голосе Эдика прозвучала надежда.
        - Сомнительно, - папа с сочувствием смотрел на сына.
        - Ладно, пойду собираться, мы завтра рано выезжаем. Надеюсь, Светик-семицветик еще не спит, - он постучал в дверь своей комнаты. Получив разрешение, вошел и поморщился. Это ж надо за пару дней превратить нормальную мальчишескую комнату в черт знает что. Повсюду раскиданы девчачьи вещи, преимущественно розового цвета, кругом фантики от конфет и шоколадок. На компьютерном столе восседает кукла Барби в окружении мягких игрушек. Барби - Светкин идеал. Она во всем старается подражать пластиковому идолу. Носит розовые туфельки, розовые платьица и розовые бантики.
        Света лежала на диване и грызла конфеты.
        - Света, мы с ребятами в поход собираемся, пойдешь с нами? - спросил Эдик, отчаянно надеясь на отрицательный ответ.
        - Куда? - детским голоском спросила Света.
        Мальчика аж передернуло, до того фальшиво звучал голос. Кстати, когда Светка случайно забывала про свой кукольный имидж, ее голос звучал совершенно нормально.
        - В лес.
        - А зачем?
        - Так, проветриться, - Эдик не спешил открывать двоюродной сестрице истинную причину похода, тогда она определенно захочет пойти, а так, глядишь, и откажется.
        - А кто еще пойдет?
        - Да так, ребята из класса.
        - Кто именно? - не отставала Светка.
        - Таня, Анжела…
        Услышав девчачьи имена, Света скорчила презрительную гримасу. Эдик воспрял духом, кажется, есть надежда на отказ.
        - А Никита пойдет?
        Эдик мрачно кивнул.
        - Ладно, - милостиво кивнула сестра, - так и быть, пойду с вами.
        Такое впечатление, что ее долго уговаривали, и она оказала милость, поддалась на уговоры. Мысль о том, что Света пойдет с ними, будет всю дорогу ныть, жаловаться и требовать к себе повышенного внимания, испортила настроение.
        - Тогда собирай вещи, мы завтра выезжаем очень рано, чтобы успеть на первую электричку.
        - А что, на второй электричке нам будет хуже ехаться? - томно спросила Света.
        - Света, мы едем на первой электричке, а ты как хочешь, - Эдик специально выделил слово «мы».
        - Ладно уж, - согласилась сестрица, но встать с дивана и не подумала.
        - Вставай, мне кое-что надо взять из дивана. И ты собирайся, завтра тебя никто ждать не будет.
        - Успею, - отмахнулась девочка и неохотно поднялась.
        Эдик выдвинул диванный ящик и стал перебирать вещи. Света заглянула в ящик и поморщилась:
        - Вообще-то этот ящик предназначен для хранения постельных принадлежностей.
        - Я храню свои вещи там, где мне удобно, - немного резко ответил Эдик. - И вообще, лучше займись своими делами, точнее, вещами. И учти, ночевать придется в полевых условиях, так что бери теплые вещи и кучу носков.
        Света посмотрела на Эдика как на недоумка:
        - На улице жара за тридцать, зачем мне теплые вещи?
        Мальчик сдержался и терпеливо объяснил:
        - Это в городе днем жара, а ночью в лесу довольно-таки прохладно, я бы сказал, холодно.
        - А носков много зачем?
        - В лесу велика вероятность промочить ноги.
        Света принялась копаться в своем чемодане, а Эдик открыл шкаф. Достал теплую водолазку и свитер грубой вязки, пять пар обычных носков, пару шерстяных, сунул в рюкзак две футболки. Извлек из диванного ящика фонарик, поставил на зарядку аккумулятор. Принес из кухни топорик, железную миску и кружку. Выпросил у отца складной нож. Никита обещал взять нож, но Эдик решил, что второй в походе не помешает. Мало ли, что может случиться с первым, потеряется, поломается. Мама дала пару аэрозолей, гарантирующих спасение от кровососов всех видов.
        На кухне он выгреб из шкафа все имеющиеся в наличии консервы, положил в полиэтиленовый пакет немного сырой картошки, насыпал в пузырек из-под витаминов соли. Мама пообещала сварить утром яйца.
        Эдик поделил провизию пополам, вздохнул и прибавил к своей доле еще несколько банок. В кухню вплыла Света, взглянула на провиант и ужаснулась:
        - Ты все это собираешься тащить с собой?
        - Мы, - поправил Эдик.
        - В смысле?
        - В прямом. Мы потащим все это, ты и я! Я как мужчина возьму кучку большую, ты - маленькую.
        - Я вообще не собираюсь тащить никаких кучек, - надменно фыркнула сестрица.
        - Это как? - растерялся Эдик. - Ты питаться в дороге не собираешься?
        - Естественно, собираюсь, только я это не ем. - Света ткнула пальцем в банку с сайрой.
        - А что ты ешь? - устало поинтересовался мальчик.
        - Будто ты не знаешь?! Я сладости люблю.
        - На сладостях в лесу долго не протянешь, на свежем воздухе у тебя такой аппетит прорежется!
        - Ничего подобного, - капризно выпятила губку Света. - Ничего у меня не прорежется, я к грубой пище неприученная.
        Эдик с трудом сдерживал раздражение. Он-то знал, какой у сестрицы аппетит, наворачивает - будь здоров, а потом еще заедает обед или ужин тонной шоколада. А после жалуется на лишний вес. Так хотелось стукнуть вредную девицу по кудряшкам и послать… в свою комнату. Пусть сидит у телевизора, Барби недоделанная. Но вдруг и в самом деле обидится и останется дома. Родителей жалко, она же им за три дня весь мозг вынесет. Более того, нажалуется мамаше своей полоумной, и та начнет родителей ругать за то, что обижают ее сокровище.
        Он сосчитал до десяти, успокоился и твердо сказал:
        - Хочешь сладостей - бери, но и консервы тебе взять придется. Или ты остаешься дома. Решай!
        - Ладно, - надулась Света, - возьму я твои консервы.



        Глава 3
        Таня и Анжела

        - Ты порядок в комнате навел? - строго спросила Таня у братишки.
        Пятилетний карапуз степенно кивнул:
        - Навел.
        - Я проверю.
        Вместо ответа Артемка гостеприимно открыл дверь своей комнаты. Проверяй, дескать.
        Таня придирчиво оглядела комнату. Игрушки на своих местах, в коробках и на полках, книжки составлены по «росту», раскраски сложены аккуратной стопкой, карандаши и фломастеры стоят в стакане.
        - Здесь порядок, - охотно признала Таня. - А здесь? - она резко потянула на себя дверь шкафа. Надо же, и здесь порядок. Обычно Артемка жулил, создавал видимость порядка, книжки и раскраски разложит как на выставке, а все остальное запихает в шкаф и дверцей подопрет.
        Артемка самодовольно улыбнулся. Таня пожала плечами и плюхнулась на колени. У братишки вытянулось лицо, и она поняла, что не просчиталась. Откинула край пледа, заглянула под тахту, провела рукой и выгребла ворох фантиков и разрозненные детали конструктора.
        - Это что?!
        Артемка почесал белобрысый затылок и философски заметил:
        - Свинья везде грязь найдет.
        Таня настолько растерялась, что не нашлась с ответом, а младший братишка, переваливаясь как утенок, вышел из комнаты.
        Из прихожей донесся скрежет ключа.
        - Мама пришла! - обрадованно завопил Артемка и бросился к двери.
        - Здравствуйте, мои золотые! - пропела мама, бросила в угол многочисленные пакеты и схватила Артемку на руки.
        - Пойдем «Машу и медведя» смотреть. - Малыш нетерпеливо заерзал, выворачиваясь из материнских объятий. - Мы с Танькой не смотрели, тебя ждали. Я комнату прибрал!
        На мамином лице появилось виноватое выражение. Таня прикусила губу и отвернулась. Все ясно, к гадалке не ходи, мама опять не может. У нее опять дела, завал на работе. Таня, ладно, переживет, не маленькая, а вот Артемка расстроится всерьез.
        - Ребятки, я знаю, что обещала побыть сегодня с вами, но так сложились обстоятельства… - виновато лепетала мама.
        - Все понятно, не мучайся, - Таня довольно жестко прервала мать. - Ты, как обычно, занята. Цейтнот! Завал! Ураган и цунами!
        - Танюша, ты же взрослая девочка и все хорошо понимаешь…
        - Слишком хорошо! - Девочка нагнулась, рывком подняла с пола пакеты. - Что мы получим в качестве компенсации? Пирожное? Мороженое?
        - Мороженое, - убито сказала мама, - и конфеты. Очень вкусные.
        - Лучше бы котлет купила, холодильник пустой.
        - Я купила, я все купила. - Мама суетливо зашуршала пакетами.
        - Оставь. Я сама. - Низко склонив голову, чтобы никто не заметил навернувшихся на глаза слез, Таня сгребла пакеты и понесла на кухню. Пора бы уже привыкнуть, да никак не получается. Каждый раз обидно до слез. Таня в самом деле взрослая девочка и прекрасно понимает, что никакого завала, цейтнота и прочего на работе нет. И мама торопится вовсе не на работу, а на свидание с очередным поклонником. И плевать ей, что обещала детям сегодня вечером посмотреть с ними диск с мультфильмами. Дети, они никуда не денутся, а кавалера упустить можно.
        Разложив продукты, Таня выглянула в прихожую. Мама, сидя на корточках, что-то втолковывала Артемке. Малыш слушал и все ниже и ниже опускал голову, верный симптом того, что слезки на подходе.
        Она не ошиблась. Не дослушав мать, Артемка вырвался, убежал в свою комнату и дверь за собой прихлопнул.
        Встретившись глазами с дочерью, мать виновато заморгала. Неубедительно сказала:
        - Ты же понимаешь, работа! Мне же вас кормить-одевать надо.
        - Ясное дело, - не скрывая сарказма, согласилась Таня.
        Мама сбросила босоножки и, приняв обиженный вид, прошагала в ванную. Зашумела вода, затем послышалась музыка. Мама, когда была в хорошем настроении, принимала душ под пение магнитофона.
        Таня шмыгнула носом, вытерла глаза и принялась за приготовление ужина. Через пятнадцать минут в сковороде шипели котлеты, в кастрюле бурлили макароны, а Таня проворно строгала овощи для салата.
        Накрывая на стол, девочка остановилась в нерешительности, сколько тарелок ставить, две или три? Мама уже перешла из ванной в комнату. Таня постучала и, получив разрешение, вошла.
        - Мам, ты есть будешь?
        - Зайка, прости, мне некогда, поужинайте без меня.
        - Мы с ребятами идем в турпоход, - сообщила дочь.
        - Конечно, золотая моя.
        Таня окаменела лицом.
        - Мам, ты меня поняла?
        - Конечно, дорогая. Вы с ребятами идете в поход. Ой, - мама повернула к Тане озабоченное лицо, - а Артемка?
        - Вот именно, Артемка!
        - С кем мы его оставим?
        - Днем он в садике, - напомнила Таня.
        - А вечером?
        - А вечером ты дома… должна быть!
        - Танюша, - мама аккуратно, чтобы не испортить прическу, схватилась за голову, - ты же понимаешь, у меня завал!
        - Так разгреби его на некоторое время, - холодно посоветовала дочь.
        Молодая женщина задумалась, потом просияла:
        - Мы попросим Валентину Федоровну присмотреть за Артемом. Думаю, она не откажется.
        Из Тани словно выпустили воздух, она ощущала в груди странную пустоту. Устало подтвердила:
        - Не откажется.
        - Вот и договорились, - заключила мама, опрыскала себя духами, на ходу поцеловала дочь в макушку и упорхнула. Уже с лестничной площадки крикнула: - Танюш, ты позвони Валентине Федоровне, а то я могу закрутиться и забыть.
        Таня закрыла входную дверь и обессиленно привалилась к косяку. Смаргивая слезы, зло прошептала:
        - Еще как можешь!
        Таня почувствовала, что ее захлестывает жалость к себе. А она по опыту знала, этого нельзя допускать, стоит начать жалеть себя, и все, расклеиваешься как картон в горячей воде.
        Она утерла слезы, придала лицу бодрое выражение и заглянула к Артемке. Малыш скорчился в уголке тахты, прижав к груди любимого плюшевого лягушонка Квасю. Таня ласково погладила белобрысые вихры.
        - Пойдем ужинать.
        - Мне не хочется, - тихонько прошептал Артемка.
        - Кушать надо даже через «не хочется».
        - А зачем?
        - Чтобы быть сильным.
        - А зачем?
        Таня задумалась, а действительно, зачем быть сильным? Артемкины вопросы не в первый раз ставили ее в тупик.
        - Чтобы защищать слабых, - нашлась Таня.
        Артемка задумчиво уставился на лягушонка. Таня догадалась, о чем братишка думает, и кивнула:
        - Правильно мыслишь. Помнишь, Егор хотел оторвать Квасе лапку, а ты не дал, заступился. Квася слабый и не может сам постоять за себя. Ты вступился и спас Квасю, а если бы ты мало кушал и был слабым, то не смог бы спасти друга. Понял?
        - Понял, - махнул мокрыми от слез ресницами Артемка и встал с дивана. - Пошли ужинать, я хочу быть сильным.
        Стараясь утешить братишку, Таня сервировала стол в комнате перед телевизором. Но смотрели они отнюдь не мультики. Как все дети, Артемка обожал мультфильмы, но еще больше он любил фильмы ужасов, которые, разумеется, ему смотреть запрещалось. Таня боялась, что пятилетний малыш испугается, все-таки эти фильмы рассчитаны на взрослых зрителей. Но иногда в редких случаях она снимала запрет, правда, фильмы выбирала не очень страшные, но Артемка все равно был в диком восторге.
        Вот и сегодня она выбрала красивый, но не особо страшный фильм про вампиров. Завороженно глядя на экран, Артемка с аппетитом съел тарелку макарон с двумя котлетами, внушительную порцию мороженого, а на закуску потребовал чаю с конфетами.
        - Не лопнешь? - с подозрением спросила Таня.
        - Не-а, - мотнул вихрами братец. - Чтобы стать сильным мне требуются конфеты.
        Пока Артемка наслаждался фильмом, конфетами и чаем, Таня успела уложить рюкзак. Насчет некоторых вещей засомневалась, брать, не брать? Собралась было позвонить Анжелке, но тут фильм кончился, пора Артемку спать укладывать, а то завтра в детский сад не добудишься.
        Загнав братишку умываться, Таня набрала номер детсадовской воспитательницы Валентины Федоровны. Добрая, одинокая воспитательница, как уже бывало не раз, с радостью согласилась взять Артема на пару дней. Таня положила трубку и поежилась, Валентина Федоровна, конечно, славная и деликатная женщина, но все одно неприятно просить ее присмотреть за братом, будто у них матери нет. К счастью, Артемка с удовольствием ночует у Валентины Федоровны. Ему там нравится. Еще бы ему не нравилось, у воспитательницы в квартире целый зоопарк. Огромный белоснежный пес непонятной породы по кличке Снежок, кот Кузя и ворона Глаша. Всех зверей Валентина Федоровна подобрала больными: крошечным щенком Снежок замерзал в сугробе, Кузя был сильно избит какими-то извергами, Глаша ковыляла по детской площадке, волоча сломанное крыло. Добрая женщина всех выходила и оставила у себя жить. Таня восхищалась Валентиной Федоровной. Многие люди утверждают, что любят животных и негодуют, когда с ними жестоко обращаются, но ничего не делают, чтобы помочь им, а Валентина Федоровна помогла, взяла на себя ответственность. Таня тоже хотела
завести какое-нибудь домашнее животное. Мама вряд ли бы стала возражать, пожалуй, она не сразу бы и заметила, что в доме еще кто-то появился. Но она хотела поступить как Артемкина воспитательница, то есть подобрать гибнущее, нуждающееся в немедленной помощи существо, но пока ей такого не попадалось.
        Артемка забрался в кровать и позвал Таню. Спросил грустно:
        - Уезжаешь?
        В голубой пижамке с утятами, с мокрыми волосенками братишка выглядел таким маленьким и одиноким, что у Тани защемило сердце.
        - Я ненадолго, - виновато сказала девочка.
        - Насколько?
        - Дня на три, на четыре.
        - А я?
        - Артем, мы идем в поход, будем ночевать в лесу под открытым небом, я не могу взять тебя с собой.
        - Почему? - Розовая мордашка горестно сморщилась.
        - Потому что я не смогу обеспечить твою безопасность.
        Артемка подумал и пришел к выводу:
        - Ты еще не очень сильная и не сможешь защитить меня?
        - Точно, - подтвердила Таня. - Артемка, ты у меня молодец и умница!
        - Раз я молодец и умница, тогда почитай мне сказку, - попросил хитрый братец.
        - Поздно уже, - неуверенно сказала Таня.
        - Ничего не поздно. Я все равно сразу не усну, потому что расстроен.
        - Чем?
        - Тем, что ты уезжаешь. А сказка поможет мне упокоиться и заснуть.
        - Хорошо, - капитулировала сестра. - Какую сказку тебе почитать?
        Ответ последовал незамедлительно:
        - Про вампиров!
        - Но у меня нет сказки о вампирах!
        - А вот и есть! Я видел, ты ее вчера и позавчера читала.
        - Это не сказка, это взрослая книга, - попыталась сопротивляться Таня.
        - А вампиры и в самом деле есть? - обрадовался Артемка.
        - Не говори глупостей, нет никаких вампиров, это выдумка!
        - Сказка?
        - Сказка! - не увидела ловушки Таня.
        - А раз сказка, значит, читай! - потребовал Артемка.
        Таня поняла, что попалась, и лучше сдаться, иначе придется полночи доказывать Артемке, что мистический триллер о вампирах - не сказка, а если и сказка, то исключительно для взрослых. Предвидя шквал вопросов, которые обрушит на нее развитой братец, Таня капитулировала. Принесла книгу и предупредила:
        - Прочту одну главу.
        Артемка выторговал две.
        Таня надеялась, что максимум на середине второй главы братишка заснет, но не тут-то было. Когда сестра хриплым от усталости голосом дочитала вторую главу, Артемка добросовестно закрыл глаза и пробормотал:
        - Спокойной ночи. И все-таки интересно, где они прячутся?
        - Кто?
        - Вампиры.
        Поправлявшая одеяло Таня остолбенела. Дочитались! Ребенок искренне верит в существование вампиров! Насмешливо спросила:
        - Ты видел когда-нибудь вампира?
        - Нет, - честно признался Артемка.
        - А слышал от кого-нибудь, что они видели вампиров?
        - Нет.
        - И что это значит?
        - Что они хорошо прячутся! - торжественно выдал братец. Чтобы не дать ему втянуть себя в длительную дискуссию, Таня ретировалась в другую комнату. Взглянула на часы, неуверенно повертела в руках телефон. Позвонить Анжелке или не стоит? Вдруг она уже спит. Вообще-то Анжела - ночной человек, но вдруг в связи с предстоящим ранним подъемом легла спать?
        Анжела не спала, она придирчиво рассматривала гардероб и решала, что из вещей нужно взять с собой. Если взять все, что нужно, рюкзак будет забит под завязку, а еще провиант куда-то положить надо. Можно сложить провизию в спортивную сумку, но неохота тащить еще и ее. Видимо, придется отказаться от кое-какой одежки.
        В комнату заглянул отчим, посмотрел на разбросанные по комнате наряды и укоризненно качнул головой.
        - Анжела, почему такой беспорядок? Разве можно быть такой неорганизованной?
        Анжела стиснула зубы, главное, молча выслушать нудную нотацию, не ввязаться в спор. В общем-то, отчим говорит правильные вещи, но его голос напоминает скрежет пальца по стеклу.
        Отчим не успокаивался, просеменил к дивану, двумя пальчиками, брезгливо приподнял алый корсет с черной шнуровкой.
        - Анжела, нормальные люди в театральном костюме по улицам не разгуливают!
        - А кто сказал, что я нормальная?! - огрызнулась девочка.
        А ведь хотела промолчать. Теперь заведет шарманку минут на сорок, не меньше. Из-за немытой чашки приходилось выслушивать пятнадцатиминутный монолог на тему, что неряха не может быть хорошим и порядочным человеком. И так за каждую мелочь. Иной раз Анжеле хотелось отрезать себе уши или завизжать и выброситься в окно. Когда отчим читал нравоучения, возникало ощущение, что по мозгам водят ржавой пилой.
        Естественно, отчим немедленно ухватился за новую тему и принялся за рассуждения о нормальности подростков в целом и о Анжелиной в частности. Минут через двадцать, исчерпав тему нормальности, отчим передохнул пару минут и занудил:
        - Анжела, мама тебя отпустила, но, если хочешь знать, я категорически против этого вашего турпохода. С твоих слов я понял, что мероприятие организовано крайне безответственно. Детей в любом походе должен непременно сопровождать порядочный, уважаемый человек, желательно с педагогическим образованием.
        Анжела похолодела, неужели Антон Федорович на себя намекает? Только этого не хватало. А ведь у него хватит ума собраться и утром объявить, что он тоже пойдет в поход, дабы проконтролировать мероприятие. Делать ему все равно нечего, каникулы, а отчим - учитель. Анжела искренне жалела его учеников, бедняги, сорок пять минут в принудительном порядке слушать этот противный скрипучий голос - пытка пострашнее многих. К счастью, Анжела училась в другой школе и наотрез отказалась переходить в ту, где преподавал Антон Федорович.
        - Антон, - позвала мама.
        Отчим смолк на полуслове, развернулся и потрусил на кухню. Что характерно, маму он слушался беспрекословно, нотациями не изводил. Иногда, правда, забывался и начинал нудеть, но одного маминого взгляда хватало, чтобы Антон Федорович сбился на полуслове и замолк.
        Анжела всегда удивлялась, почему мама, боевая, еще красивая женщина выбрала себе в мужья невзрачного, нудного мужичонку. Могла и получше найти. Однажды она набралась наглости и задала маме этот вопрос. Мама слегка смутилась, но ответила, что Антон Федорович дает ей ощущение стабильности и покоя. Анжела мало что поняла из маминого ответа, но больше вопросов не задавала, так как уяснила одно: маме с отчимом хорошо и в ближайшее время он никуда не денется, поэтому придется мириться с его присутствием и как-то приспосабливаться. Но оказалось, что привыкнуть к нуднейшим монологам не так-то просто, и Анжела нашла простой способ, стала избегать отчима, то есть меньше бывать дома. Из чувства противоречия примкнула к рядам готов. Она до сих пор помнит, как явилась домой в полном «вампирском» облачении. Отчим выпучил глаза и выронил вставную челюсть. Хорошо, что глаза у него свои, а то бы тоже выпали.
        И было от чего! Днем Анжела посетила парикмахерскую, выкрасила русые волосы в черный цвет, оставив две красные прядки у висков. Купила алый корсет с черной шнуровкой, пышную черную юбку и черный плащ с алой подкладкой. Накрасила глаза на манер панды. Отчим был шокирован настолько, что, наверное, впервые в жизни не смог найти нужных слов. Правда, позже он слова нашел, и много. Но Анжела безразлично выслушивала длиннейшие наставления, не спорила, но и менять свой имидж наотрез отказывалась.
        Отчим обратился к маме за поддержкой. К великому Анжелиному удивлению, в этот раз мама не стала соблюдать нейтралитет, а встала на сторону дочери. Сказала, что в подростковом периоде увлечение какой-либо субкультурой - явление нормальное, и посоветовала оставить ребенка в покое, пусть забавляется.
        Анжела была потрясена маминой лояльностью. Позже, наткнувшись на старый альбом с фотографиями, поняла причины такого добродушия. На черно-белых фотографиях красовалась четырнадцатилетняя мама. В рваных джинсах, кожаной куртке с заклепками, с шипастым ошейником на шее и немилосердно начесанными волосами. Видок еще тот! Поэтому и не стала требовать, чтобы дочь привела себя в божеский вид и надела нормальную одежду. Удивительно, что мама не забыла, какой была в юности. Большинство взрослых как-то забывают, что в молодости были отнюдь не ангелами.
        Набив рюкзак необходимыми вещами, Анжела расстроенно взглянула на довольно внушительную кучу одежды, что не поместилась в рюкзаке. Все нужное, попробуй реши, что взять, а что оставить дома. Повздыхала, но сумку брать не стала, рюкзак-то лень тащить, чего уж говорить про дополнительную сумку.
        Приняв душ, Анжела включила бра над диваном и аккуратно заделала халатом щель под дверью, чтобы свет не пробивался в коридор. Если отчим застукает ее за ночным чтением, выговора не миновать. Накрыв ноги уютным флисовым пледом, девочка раскрыла книжку с клыкастым оборотнем на обложке. Опомнилась, когда окно заголубело. А ведь давала себе слово почитать всего лишь полчасика. Анжела посмотрела на часы и задумалась, спать осталось всего ничего, может, встать? А свободное время можно потратить с пользой, например сделать зарядку и принять контрастный душ. Пожалуй, встану, решила Анжела, сладко потянулась перед тем, как встать… и открыла глаза от яркого солнца, бьющего в лицо.



        Глава 4
        В лесу

        - Лентяйка! Распустеха! - громко сказала Анжела. Пристроившаяся возле плеча кошка Тиграша вскочила и уставилась на хозяйку сердитыми зелеными глазищами. Возможно, слов она и не понимала, но тон ей пришелся не по душе.
        - Это я не тебя, это я себя ругаю! - объяснила Анжела и погладила Тиграшу. Кошка успокоилась, свернулась мягким клубочком, но на хозяйку поглядывала неодобрительно. Дескать, что это за мода с самого утра ругаться, портить животному настроение?!
        - Тиграша, я же извинилась! - повинилась хозяйка и еще раз погладила кошку. Тиграша удовлетворенно заурчала, прижалась к хозяйкиной руке. От кошачьего урчания снова стало клонить в сон.
        Ну уж нет! Анжела рывком встала с дивана, она еще не опоздала, но времени в обрез. В ванной пару раз плеснула в лицо водой, наспех почистила зубы, торопливо оделась. Завтракать не стала, некогда. И все равно опоздала, ребята уже нетерпеливо переминались на остановке.
        - Опоздала! - подбежав к друзьям, выпалила Анжела.
        - Это мы заметили, - съехидничал Никита. - Наверное, полночи жертву выискивала, чтобы поужинать кровью.
        - Нет, чтобы позавтракать.
        Подошел автобус, но ребята не двинулись с места.
        - Мы что, не едем? - удивилась Анжела.
        - Еще не все в сборе, - тяжело вздохнул Эдик.
        - А кого ждем-то? - девочка недоумевающе огляделась. - Вроде все свои на месте?
        - Свои на месте, чужого ждем, то есть чужую, - раздраженно пояснила Таня.
        - Неужели…
        - Ага, - отвел глаза Эдик, - Света едет с нами.
        - И где она? Раз уж она собралась ехать с нами, ты что, не мог вовремя вытащить ее из дому? - возмутилась Анжела.
        - Не смог. Когда я проснулся, ее уже не было. Мама сказала, что Светочка побежала в парикмахерскую, освежить стрижку.
        - В какую? - Анжела была полна решимости вытащить Свету из парикмахерской, даже если ее еще не достригли.
        - В том-то и дело, что она не сказала, в какую парикмахерскую пойдет, - уныло сказал Эдик.
        - Анж, ты не могла в связи с походом в лесную чащу не выряжаться в эти клоунские шмотки? - поинтересовался Никита.
        - Тебе чем-то не нравится мой стиль?! - Анжела вызывающе прищурилась.
        - Мне твой стиль, если честно, по барабану! Но, видишь ли, всему есть свое время и место, и твоему стилю в том числе. Ты же не придешь на торжественный банкет в купальнике? Вот и эти твои вампирские одеяния хорошо смотрятся на готской тусовке, а в лесу, простите…
        - В лесу как раз на меня никто смотреть не будет. А вы как-нибудь переживете. Привычные! - огрызнулась девочка. Для похода она и в самом деле оделась в высшей степени оригинально. Узкие брюки «под кожу», высокие летние ботфорты, белоснежная рубашка с кружевными манжетами и жабо, поверх рубашки черный корсет. С левого плеча свисает черный плащ-накидка.
        - Анж, дело не в этом. Просто для похода в лес нужна рациональная одежда. Плотные джинсы, ботинки, свитер, куртка. А ты во что вырядилась? Рубашка моментально испачкается, штаны того и гляди по шву треснут, сапоги с дырами до пят.
        - Отвали, а? - грозно попросила Анжела. - Я одеваюсь, как мне нравится, как удобно!
        Никита с сомнением покачал головой:
        - Нравится, это понятно, только вот не надо насчет удобно! Может, сейчас тебе и удобно, а в лесу ты по-другому запоешь.
        - Это мы еще посмотрим!
        - Посмотрим! А вот и наша матрешка в локонах припожаловала! - громко объявил он. - Идет вся такая на котурнах!
        Таня вгляделась и задумчиво заметила:
        - Теперь я поняла, как выглядит «черт-те что, и сбоку бантик».
        - Да уж, явление! - согласился Никита.
        А посмотреть было на что. Света ни на йоту не отступила от своего кукольного имиджа. Все розового цвета, кружевное платье, босоножки на платформе, бантик в белокурых кудрях. На плече белая сумочка в розовых розочках, за собой она катила чемодан на колесиках, разумеется, тоже кукольно-розовый.
        - Ты в этом собираешься разгуливать по лесу? - насмешливо спросил Никита, тыча рукой в босоножки на высоченной платформе.
        Света высокомерно вздернула подбородок:
        - Разумеется, нет! В лесу я переоденусь!
        Никита ободряюще похлопал по плечу совсем сникшего Эдика и вздохнул:
        - А теперь всем этим цирком шапито грузимся в автобус и едем на вокзал. Надеюсь, нами не заинтересуется полиция и не предложит бесплатно прокатиться на большой белой машине?
        - На лимузине? - Света мечтательно зажмурилась.
        - На «Скорой помощи»! До ближайшей психушки! - рассеял розовые мечты Никита.


        Разумеется, на первую электричку ребята опоздали. На вторую - тоже. Повезло еще, что на третью успели. Заскочили в вагон под негодующее шипение дверей. Немного отдышавшись в тамбуре, прошли в вагон.
        В электричке было довольно многолюдно. И все это многолюдие моментально уставилось на Анжелу и Свету. Под этим разнообразием взглядов Анжела чувствовала себя весьма неуютно, зато Света явно наслаждалась вниманием пассажиров.
        - Эд! - вполголоса позвал Никита. - Давай отсядем от этого бродячего цирка. Сделаем вид, что мы не с ними.
        - Не выйдет, мы пересядем к вам. Дезертиры! - Таня обожгла мальчишек гневным взглядом.
        - Значит, вниманием мы обеспечены до конца пути, - обреченно решил Эдик.
        А Света словно нарочно привлекала к себе внимание. Села, расправила платье, взбила кудряшки и громко пропищала:
        - Мальчики, я есть хочу! Кто меня покормит?!
        Таня демонстративно отвернулась и стала разглядывать мелькающие за окном пейзажи. Никита тихо пробормотал что-то про деда Пихто. А Анжела виновато призналась:
        - Я тоже голодная, позавтракать не успела.
        Эдик молча полез в рюкзак и извлек бутерброды с колбасой, помидоры, вареные яйца и термос с кофе. Анжела набросилась на еду, а Света придирчиво рассмотрела провиант и сморщила нос:
        - А деликатного ничего нет?
        Никита подавился колбасой:
        - Это как? Переведи!
        - Я не могу такое есть!
        - Это почему?
        Света закатила глаза:
        - Я не приучена к грубой пище!
        Эдик застонал и вгрызся в помидор. Анжела прожевала, проглотила и возмущенно сказала:
        - Если тебе нужна другая пища, то и бери ее с собой!
        - А я и взяла! - обиженно заявила Света и достала из сумочки плитку шоколада и клубничный йогурт в бутылочке.
        Таня не сдержала улыбки:
        - На йогурте и шоколадках ты долго в лесу не продержишься.
        Света презрительно фыркнула:
        - Ничего подобного! Такое, - она ткнула пальчиком с розовым ногтем в бутерброд с колбасой, - я ни за что есть не буду.
        - И консервы не будешь есть? Ты их исключительно для нас тащишь? - спросил Эдик, указывая на розовый чемодан.
        Света откусила кусочек шоколада и спокойно заявила:
        - Еще чего! Буду я всякую ерунду таскать. Я их выложила!
        Ребята обменялись негодующими взглядами, но Эдик выглядел на удивление спокойным.
        - Выложила так выложила. Зато я их взял, - миролюбиво заметил он.
        Таня задохнулась от возмущения.
        - Эд, а почему ты должен нести двойную тяжесть?!
        Эдик повернулся так, чтобы Света не видела его лица, озорно подмигнул и кротко сказал:
        - Да ладно. Мне не трудно. И давайте сменим тему, а то поссоримся, а ссориться нам сейчас никак нельзя.
        - Точно, - согласилась Таня и полезла в рюкзак за книжкой.
        Никита достал дорожные шахматы:
        - Кто со мной играет?
        Таня уже растворилась в книге. Анжела зевнула и завозилась на лавке, устраиваясь спать. Света развернула глянцевый журнал. Зато Эдик согласно кивнул.
        За игрой и чтением время пролетело быстро. Невнятный голос объявил, что электропоезд прибыл на конечную станцию, и попросил освободить вагоны. Ребята высыпали на перрон. Разбуженная перед самым выходом Анжела зябко куталась в тонкий плащ и зевала. Света дрожала мелкой дрожью, да и остальным было не жарко.
        - Это ж надо, такое чудесное утро превратилось в такой плохой день, - посетовал Никита и полез в рюкзак за курткой. Остальные последовали его примеру.
        Застегивая молнию, Эдик озабоченно глянул на небо:
        - Кажется, дождь собирается.
        - Только этого нам и не хватало. Может, стоит вернуться? - неуверенно сказала Анжела.
        - А я думал, что вампиры солнца боятся, а они, оказывается, дождь не переносят. Или ты все выдумала про поселок с привидениями? Теперь хочешь отъехать? - ехидно поинтересовался Никита.
        - Иди ты! - разозлилась Анжела. - Я как лучше хотела! О вас заботилась! Идемте! - Она решительно зашагала по пыльной дороге.
        Не успели ребята дойти до лесу, как начал накрапывать дождь, подул холодный ветер.
        - Зябко, - пожаловалась Таня.
        - У природы нет плохой погоды, - напомнил Никита.
        - Плохой нет, - согласилась девочка, вытерла капли с лица и добавила: - А мерзопакостная бывает!
        - Да уж, погода та еще! - поддержала подругу Анжела.
        - Ничего, - подбодрил друзей Эдик, - в лесу теплее будет.
        И, действительно, когда ребята вошли в лес, ветер стих, дождь почти не чувствовался.
        - Да, здесь теплее, - признала Таня, посмотрела по сторонам и поежилась, - только как-то мрачно и неуютно.
        - Желаешь уюта - сиди дома, - посоветовал Никита.
        Из-за спины раздался капризный голос Светы:
        - Может, вы не будете эгоистами и сделаете привал. Мне переодеться надо!
        - С привалом придется повременить, - с не свойственной ему жесткостью сказал Эдик, - мы и так из-за тебя из графика выбились.
        - Подумаешь, - протянула Света, - какая разница, часом раньше придем, часом позже.
        - Здесь и час имеет значение, напомню, в лесу темнеет гораздо раньше, чем в городе.
        - Здесь что, другой временной пояс?! - фыркнула Света.
        Вмешалась Таня, благожелательно пояснила, что временной пояс в лесу тот же, что и в городе, но темнеет раньше и быстрее из-за деревьев. И посоветовала не тратить время на пустые разговоры, а переодеваться, дольше десяти минут они здесь стоять не будут.
        Света недоуменно покрутила головой:
        - И где я должна переодеваться? Я рассчитывала, что переоденусь на привале, в палатке.
        - Напрасно рассчитывала. Иди в кусты! - отрезала Таня.
        - Я не могу переодеваться в кустах.
        - Тогда не переодевайся! - Таня демонстративно раскрыла телефон. - У тебя десять минут. Если не успеешь переодеться, пойдешь так. Время пошло.
        Света раздраженно подхватила чемодан и скрылась за кустарником. До ребят донесся звук расстегиваемой молнии и недовольное пыхтение.
        Из-за кустов Света вылезла в плотных розовых джинсах, ярко-желтом свитере и в желтых тапочках. Эдик пригляделся к ее ногам:
        - Ты собираешься ходить по мокрому лесу в тряпичных тапочках?
        - Других нету.
        - Ты же в два счета ноги промочишь!
        Света одарила брата надменным взглядом:
        - Я по-твоему совету взяла с собой целую кучу носков!
        Эдик схватился за голову:
        - Свет, скажи честно, ты это делаешь по врожденной дурости или у тебя имидж такой? Чем тебе помогут сухие носки, если обувь насквозь мокрая?
        Света так удивилась, что двоюродный брат разговаривает с ней в подобном тоне, что даже не отреагировала на оскорбление. Она задумчиво рассматривала тапочки. Эдик посмотрел на друзей:
        - Что предпримем?
        - Отправим назад! - высказалась Анжела.
        - Я одна не пойду!
        - Тебя кто-нибудь проводит до станции.
        - И в электричке одна не поеду! - Света с надеждой взглянула на Никиту. Он промолчал.
        Таня задумчиво рассматривала ствол ближайшей сосны. Ей тоже не нравилась спесивая девица в кукольных одежках, но Таня была доброй девочкой, а главное, умела поставить себя на место другого человека. Ей было бы очень неприятно, если бы все дружно захотели от нее избавиться. Таня помолчала и спросила:
        - Свет, а ты сама-то хочешь идти с нами? Или хочешь вернуться в город?
        Света капризно выпятила губу:
        - Не хочу в город, там скучно. Впрочем, здесь мне тоже не нравится! Холодно, сыро!
        - Ну, извини, - развел руками Эдик. - Выбирай, или ты с нами здесь, где холодно и сыро, или ближайшей электричкой отправляешься в город, где сухо и тепло!
        Тяжело вздохнув, Света еле слышно сказала:
        - Я с вами.
        - Отлично, - поморщился Эдик. Видимо, он все же рассчитывал, что сестрица выберет ближайшую электричку. - Тогда будем думать, как исправить это упущение, - он кивком указал на Светины тапочки.
        - У меня есть запасные кроссовки, - сообщил Никита. - Только размер…
        - Сорок пятый растоптатый, - подсказал Эдик. - Светка в твои кроссовки с тапочками влезет и еще место останется.
        - Обмотайте ноги полиэтиленовыми пакетами, - посоветовала Таня.
        - Танечка, ты умница, - Эдик полез в рюкзак.
        - Вот еще придумали! Пакеты! - недовольно фыркнула Света.
        Эдик с пакетами в руках резко выпрямился:
        - Это что еще за вести с колхозных полей?! Либо обматываешь ноги пакетами, либо чешешь в своих гламурных тапочках на электричку!
        Таня не узнавала одноклассника. С первого класса дружат, но таким она его видит впервые. Войдя в лес, Эдик неуловимо изменился, лицо затвердело, движения стали уверенными, да и голос изменился. Девочка обратила внимание, что и Никита с удивлением поглядывает на приятеля, значит, тоже заметил перемену. Да и Света что-то почувствовала, капризничать перестала, взяла пакеты, разулась и стала обертывать ноги.
        - А ты? - Эдик уперся взглядом в Анжелу.
        - Что я?!
        - Ты переобуваться собираешься?
        - Мне и так хорошо.
        - Ага. А когда ты промочишь ноги и заболеешь, станет плохо.
        - Так ведь это мне плохо станет, а не тебе. Чего ты распереживался? - Анжела достала кроссовки.
        - Если ты заболеешь, плохо и трудно станет всем, - серьезно сказал Эдик. - А лес не парк отдыха, всякое может случиться.



        Глава 5
        Тревожная ночевка

        Незаметно сгустились сумерки, а ребята прошли всего лишь чуть больше половины пути. Стало ясно, до поселка им до наступления темноты не дойти.
        - Привал! - скомандовал Никита и с радостью сбросил тяжелый рюкзак. В начале пути он не казался таким тяжелым, а теперь с каждым шагом становился все тяжелее и тяжелее. Ручка пятилитровой бутыли с водой оттягивала руку, больно врезалась в кожу ладони. Да еще Света всю дорогу намекала, чтобы ей кто-нибудь помог с чемоданом. Хотя у чемодана имелись колесики, они нисколько не облегчали пути, вязли в размокшей земле, цеплялись за выступающие корни. Сообразив, что никто помогать не собирается и придется самой тащить чемодан, Света надулась и всю дорогу вела себя как принцесса крови, которую заставили мыть посуду.
        Зато Анжела и Таня показали себя достойно. Ни слова жалобы на усталость или тяжесть рюкзаков. Вот и сейчас, молча, но с видимым облегчением избавились от рюкзаков, растерли плечи и спросили:
        - Что нужно сделать?
        - Таня, Анжела, доставайте палатку. Эд поможет поставить. А я за топливом!
        - За топливом? - Анжела мрачно оглядела мокрую траву и ветки.
        - В сырую погоду сухое топливо можно найти под поваленными деревьями, - с некоторым превосходством пояснил Никита.
        - Стой! - велел Эдик. - Нож и спички взял?
        - Зачем? Я же здесь, недалеко.
        - Первое правило, без ножа и спичек в лес ни ногой. Я уже напоминал, лес не парк, случиться может все, что угодно.
        Никита подчинился, взял с собой нож, спички и, посомневавшись, прихватил компас.
        Таня с Анжелой развернули палатку, выбрали покрытое мягким мхом место, но Эдик его забраковал.
        - Не пойдет, место для ночлега должно быть сухим, а мох и листва отлично впитывают воду. - Он долго топтался по поляне, выбирая место для палатки.
        Наконец палатку натянули, вернулся Никита с топливом и уже собрался разводить костер, но Эдик остановил его.
        - Так у нас ничего не получится, земля влажная, нужно соорудить платформу.
        - Из чего? - нервно спросила Анжела. Она устала, проголодалась и продрогла, сырая, тяжелая одежда раздражала. Хотелось быстрее устроиться у жаркого огня, выпить горячего чаю, а Эд придирается к каждой мелочи.
        - Да хотя бы из толстых веток.
        - Эд, если ты не в курсе, просвещу, толстые ветки тоже рано или поздно загорятся, - саркастически заметила Анжела.
        - Верно, - спокойно кивнул Эдик, - но к тому времени, когда ветви прогорят, земля под костром просохнет.
        - Логично, - согласился Никита и снова отправился в лес.
        Эдик достал из рюкзака небольшую лопату и начал окапывать палатку.
        - Это еще зачем? - недовольно спросила Анжела.
        - Дождь не прекращается, неизвестно, что ночью будет, - миролюбиво ответил Эдик. - А это ров для отвода воды, чтобы вода в палатку не затекала.
        - Откуда ты это знаешь? - изумилась Таня.
        - Меня раньше на лето к дяде на Ангару отправляли. Дядя - охотник, меня с собой в лес брал. Он и научил.
        Построили платформу, из двух веток и большого полиэтиленового пакета сделали ветролом, чтобы защитить огонь от ветра, и Никита с Эдиком занялись разжиганием костра.
        Сухое топливо схватывалось моментально, но и быстро прогорало, а сырые ветки загораться не желали, лишь дымили.
        - Фу, устал. Давай передохнем. - Никита потер разъеденные дымом глаза и иронически заметил: - А говорят, дыма без огня не бывает! Теперь знаю по собственному опыту, еще как бывает!
        Света, как только объявили привал, села на чемодан и до сих пор с него не слезла. Пальцем не пошевелила, чтобы помочь, да от нее и не ждали помощи. При неудаче с разжиганием костра она выразительно округлила глаза:
        - А еще племянник охотника! Простой костер разжечь не в состоянии!
        Эдик смущенно улыбнулся:
        - Науку разжигания костра я не успел постичь.
        - Давайте я попробую, - Таня присела на корточки перед костром.
        Никита хмыкнул:
        - Ну, если уж у нас не получилось!
        Таня чиркнула спичкой, весело затрещали сухие ветки. Ребята ждали, что ветки прогорят и огонь потухнет, но он продолжал разгораться.
        - Ну, Танька, нет слов! - признался Никита.
        - Умыла ты нас! - согласился с другом Эдик.
        - Я личность талантливая, многогранная, - Таня позволила себе немного погордиться.
        - Научишь? - спросил Эдик.
        - Легко!
        - А что у нас на ужин? - подала голос Света.
        Никита как раз доставал из рюкзака пакеты с припасами. Вгляделся в пакет и галантно ответил:
        - На ужин у нас неизвестно чем фаршированный целлофан.
        - Это как?
        Таня заглянула в пакет и перевела:
        - Проще говоря, сосиски.
        - Я не люблю сосиски, - сморщилась Света.
        - Ага. А мы пришли сюда с одной целью - доставить тебе удовольствие! - буркнул Никита.
        Таня с Анжелой прыснули, а Эдик строго сказал:
        - Что дадим, то и будешь есть. Но насколько я помню, ты заменила консервы шоколадками, если хочешь, можешь ими питаться.
        Света капризно протянула:
        - Я не хочу шоколадок, я есть хочу! Но сосиски не хочу! Я бы шашлык сейчас съела!
        Анжела не выдержала:
        - Меня твое паразитическое поведение просто вымораживает. Хочешь шашлык, ешь шашлык. Иди, охоться, что найдешь, то и съешь!
        - Только смотри, чтобы то, что ты найдешь, не съело тебя! - расхохоталась Таня. - Но Анжела права, ты, Свет, расслабилась. Я понимаю, ты у нас барышня нежная, из всех орудий труда только вилкой пользоваться умеешь, но помогать придется. Расстилай целлофан, расставляй кружки-ложки, выкладывай овощи. В общем, накрывай на стол, и поторопись, пока дождь снова не полил.
        Без особой охоты Света принялась «накрывать стол». Таня и Анжела разложили в палатке спальники, переоделись в сухую одежду. Эдик и Никита сварили сосиски, нарезали хлеб. Таня заметила, что Света разложила припасы не без некоторого изящества. Может ведь, когда захочет.
        На свежем воздухе отсутствием аппетита никто не страдал, и вскоре стол опустел.
        Ребята сели вокруг костра, развесили сырую одежду.
        - Самое время и место для заупокойных небылиц, - заметил Никита. - Анж, это по твоей части.
        Анжела нервно огляделась, ребят стеной окружали мощные стволы сосен. Косматые тучи закрыли небо и погасили звезды.
        - А зомби здесь тихие, - утешил Никита.
        - Отвали, - дернула плечом Анжела. - Я не зомби боюсь…
        - Ну конечно, - не дал договорить Никита, - родственников-то чего бояться?!
        Таня не удержалась от смеха:
        - Ох, Кит, ну и язык у тебя! Как говорила моя бабушка, не язык, а хрен едучий!
        - Спасибо на добром слове. Но я предпочел бы более интеллигентное сравнение!
        - Чем богаты, - развела руками Таня и повернулась к Анжеле: - Ты что-то хотела сказать?
        - Я хотела сказать, что боюсь не нечистиков, а лесных братьев.
        - Это ты про кого? - не понял Никита.
        - Про братьев наших меньших, зверей всяческих.
        Словно в ответ на слова, в ближайших кустах зашуршало. Света взвизгнула и вскочила:
        - А змеи в лесу водятся?!
        - Гадюки и ужи, - сообщил Никита. - Но они сами на людей не нападают. Но, если наступишь, укусят. Они чувствуют приближение человека и шипят, оповещают о своем местоположении. Услышишь шипение, отступи.
        - Точно не нападают? - усомнилась Таня.
        - Во всем мире лишь одна змея без повода нападает на человека. Черная мамба. Она может даже гнаться за жертвой. Но в Сибири они не водятся.
        - А ты откуда знаешь? - глупо спросила Света.
        - Видел по телевизору и надеюсь никогда не встретить в жизни.
        Анжела подтянули ноги к груди, обхватила колени руками. Тревожно оглянулась:
        - Я не про змей думала. Здесь же и волки, и медведи водятся. Что делать, если кто-нибудь на нашу полянку забредет.
        - Если забредет медведь, надо брать то, что у тебя сзади в штанах, и кидать в него! - хихикнула Света.
        Анжела попалась:
        - А что бросать-то?
        - Когда медведь забредет, будет, что бросать! - Света залилась радостным смехом.
        Таня поморщилась и спросила:
        - А если серьезно, чего делать, если на медведя наткнемся?
        - В книгах пишут, что надо упасть на землю и притвориться мертвым. Медведь не падальщик, есть мертвяка побрезгует, - сказал начитанный Никита.
        - А если не побрезгует?
        - Тогда тебе крупно не повезло.
        - Зато в последний раз не повезло, - утешил Эдик. - Да ты не переживай. Никто на нас не нападет. Летом медведи и волки сытые, мы им на фиг не нужны. Между прочим, в большинстве случаев звери боятся человека. Помни об этом и не теряй самообладания. Дядя Егор велел мне запомнить, что основой выживания в лесу являются - вода, огонь и хладнокровие.
        - И что делать, если все же повстречаешься с хищником? - не отставала Анжела.
        - Вести себя так, чтобы не спровоцировать нападение. Нельзя убегать. Бегущий человек может вызвать у зверя рефлекс - догнать и напасть.
        - А как же страх перед человеком? - подала голос Таня.
        - Рефлекс может оказаться сильнее страха. Убегать недопустимо и еще по одной причине: где гарантия, что ты не побежишь в ту сторону, где затаился детеныш? В этом случае зверь особенно опасен. Мать нападет, чтобы защитить детеныша. И вообще лучше не поворачиваться к хищнику спиной.
        - Спиной и к людям поворачиваться опасно, - высказала свое мнение Анжела.
        С этим Эдик был не согласен, но спорить не стал, спокойно продолжил тему о зверях.
        - Зверя можно испугать громким голосом…
        - Это я могу, - довольно улыбнулась Света, - я так взвою, что все хищники разбегутся.
        - Света, ты плохо слушала, я сказал, громким голосом, но отнюдь не криком. Крик тоже может спровоцировать нападение. С медведем лучше говорить спокойно и уверенно.
        - И долго говорить? - заинтересовался Никита.
        - Пока медведю не надоест, - подсказала Анжела. - А так как ты можешь говорить часами, я уверена, заговоришь медведя до полусмерти.
        - В крайнем случае, можно воспользоваться вот этим, - Эдик что-то достал из кармана куртки.
        Ребята придвинулись ближе и увидели петарды и дудки, в которые дудят на футболе или на дне рождения.
        - Петардами, пожалуй, в самом деле, можно медведя отпугнуть, а дудки зачем? Отпраздновать победу? - усмехнулась Таня.
        - Сначала надо попытаться отогнать зверя дудками. К огневым средствам отпугивания следует прибегать только в случае крайней необходимости. Лучше, конечно, использовать ракеты и взрывпакет, но за неимением ракет я взял петарды, - сказал Эдик.
        - В экстренной ситуации и муха - вертолет! - Никита прихлопнул огромного комара, присосавшегося к руке. - Средства химзащиты не работают, меня все время грызут разнообразные насекомые.
        - Перестань канючить. Дыши свежим воздухом, наслаждайся живой природой. - Таня с удовольствием вдохнула дурманящий, насыщенный сосновым ароматом воздух.
        - Дышу! А живая природа мне за шиворот лезет. - Никита извлек из-за ворота какую-то букашку. Пойду-ка я лучше спать, только маме звякну, чтобы не волновалась. Оп-пачки, а мобила-то не работает, нет сетевого покрытия.
        Все дружно полезли за телефонами. Никита с любопытством наблюдал за друзьями:
        - Проверили? Решили, что у меня связи нет, а у вас будет?
        - Такое бывает, - сказала Света, - в одном месте связь есть, отойдешь на пять шагов, нет.
        - Если есть желание, походи, глядишь, связь найдешь, - Никита выдержал паузу, - или неприятности.
        Света разобиделась и забралась в палатку. Эдик все терзал телефон.
        - Не мучай технику, - посоветовала Таня, - нет покрытия, значит, нет. И от того, что ты будешь тыкать во все кнопки, связь не появится.
        Эдик упрямо склонил голову:
        - Я обещал родителям, что позвоню.
        - А ты им сказал, что идешь в лес? - спросила Анжела.
        - Конечно.
        - Значит, догадаются, что связи нет. Эд, тебе страшно повезло с родителями, не приходится врать и выкручиваться. Если бы я маме с отчимом сказала правду, они бы меня ни за что из дома не выпустили.
        - А мои родители считают, что, если дети что-то задумали, они обязательно это сделают. Запрещать бессмысленно, сделают втихаря. Мои мама с папой предпочитают смотреть опасности в лицо.
        - И тебе совсем ничего не запрещают? - восхитилась Анжела.
        - Нет, кое-что мне все же запрещают, - засмеялся Эдик. - Но не так «нельзя, и все тут», родители подробно объясняют, почему нельзя, какой вред это может нанести.
        - Мы спать идем? - сладко зевнула Таня.


        Заснули моментально. Сквозь сон Никита слышал, как капли дождя забарабанили по палатке. Звук убаюкивал, и мальчик снова заснул.
        Его разбудил страх. Никита открыл глаза и замер, прислушиваясь. Ровно сопели ребята, никаких посторонних звуков. Но он чувствовал острую тревогу. Что-то было не так! Никита расстегнул полог палатки и осторожно высунул голову наружу. Лес был наполнен шумом дождя, шелестом листвы и таинственными, пугающими шорохами.
        Мальчик до рези в глазах вглядывался в темноту, загадочные звуки ночного леса заставляли замирать сердце от страха. Он никогда и не предполагал, что ночевать в лесу так страшно. Никита позавидовал Эдику и девчонкам, спят-сопят, и ночные тревоги им неведомы.
        Он решительно застегнул полог, забрался в спальный мешок и закрыл глаза с твердым намерением выбросить страхи и тревоги из головы. Холодная змейка скользнула по шее и исчезла в недрах спального мешка. Никита хотел заорать, но крик стеклом застрял в горле. Не то что крикнуть, вдохнуть не получалось. Снова обожгло холодом, и он сообразил, что это всего-навсего вода. Страх не прошел, но немного отпустил, удалось вдохнуть влажный воздух. Никита провел рукой по шее и нервно рассмеялся. Это всего лишь вода! Палатка протекла. Хорошо, что спазм сдавил горло, иначе навеки бы опозорился.
        Никита дернул Эдика за ногу:
        - Вставай! Зверек пришел!
        - Какой зверек?! - подскочил Эдик.
        - Который крадется незаметно! Песец! Палатка протекает! Скоро поплывем!
        Эдик вскочил, запутался в одеяле и рухнул на девчонок. Поднялся переполох. В темноте, спросонья, девчонки не могли сообразить, что, собственно, произошло. Лишь поняли, что катастрофы не случилось. Эдик неуклюже ворочался среди спальных мешков, умудряясь одновременно чертыхаться и извиняться. Светка повизгивала испуганным поросенком.
        - Что случилось? Что случилось? - сонно тарахтела Анжела.
        - Медведь напал! Дудите в дудки! - пошутил Никита. И напрасно. Перепуганная Света выдернула из кармана палатки дудку и задудела что было мочи. Почти поднявшийся на ноги Эдик испуганно шарахнулся и сбил с ног Никиту. И получился полный дурдом на пленэре. Света дудит, Таня с Анжелой ругаются, Эдик и Никита пыхтят, цепляясь друг за друга, пытаются подняться и снова валятся на девочек.
        - Хватит! Хватит! - надрывалась Таня. - Палатку завалите!
        Наконец Никите удалось расстегнуть полог и выползти наружу, следом вылез Эдик. В палатке стало просторнее, и Таня отобрала у Светы дудку.
        Мальчики надели куртки, зажгли фонарики, осмотрели палатку.
        - Скоро нас затопит. Палатка - полный отстой! - вынес вердикт Эдик.
        - И что делать? - Никита вопросительно смотрел на друга.
        - Будем делать навес. Девочки, на выход!
        - Пусть девчонки сидят в палатке, - проявил милосердие Никита.
        - Ничего подобного, у нас равноправие. А если серьезно, вдвоем до рассвета возиться будем. К тому времени и палатку затопит, и смысла делать навес не будет, можно идти дальше.
        Девочки с недовольными лицами выбрались под дождь. Самое недовольное лицо было у Светы.
        - Ну, и зачем вы нас под дождь вытащили? - забрюзжала она.
        Никита широко улыбнулся:
        - Соскучились!
        Эдик указал на палатку:
        - Через полчаса наше пристанище зальет вода. Нужно предпринимать срочные меры.
        Света скривилась:
        - Надо покупать нормальные палатки.
        - Другой нет! - вспыхнула Таня. - Не нравится, спи на улице! - Повернулась к Эдику: - Эд, командуй!
        - Будем делать навес. Нам нужны две рогатины, толстая палка, а также ветки с густой листвой, кора и лапник. Задача понятна?
        - Только фонарика у нас всего три, - напомнил Никита.
        - Разделимся на пары, один светит, второй собирает ветки.
        - А мне что делать? - подала голос Света, она ни секунды не сомневалась, что ей за ветками идти не придется.
        - Пойдешь с Анжелой за ветками, - распорядился Эдик.
        - А ты что будешь делать?
        - Не беспокойся, тунеядничать не буду. Я построю навес.
        Ребята быстро наломали лапника, без проблем нашли длинную прочную палку, а с рогатинами вышла заминка. Ничего подходящего не попадалось, пришлось углубиться в чащу леса. Они вымокли и замерзли, но нашли то, что нужно.
        Эдик с помощью Никиты вбил в землю рогатины, положил на них длинную ветку, а по обе стороны ветки наложил лапника, получился двускатный шалаш, защищающий палатку от дождя.
        - Готово! - устало выдохнул Никита.
        Ребята переоделись в сухое. Света опять отличилась, оказалось, что запасных брюк она не взяла, зато взяла теплую пижаму. Пришлось надевать ее.
        - Ребята, вы будете смеяться, но я голодная как волк! - пожаловалась Таня.
        Смеяться никто не стал. Как выяснилось, проголодались все. Эдик разложил сухой паек, хлеб, копченую колбасу, помидоры. Он и о чае позаботился, с вечера наполнил термос горячей водой. Света выложила из своих запасов пару шоколадных круассанов.



        Глава 6
        Мертвый поселок

        В палатку пробился тусклый свет пасмурного дня. Ребята неохотно выбрались наружу.
        - Народ, у меня предложение, быстренько поесть всухомятку и идти дальше, - сказал Никита.
        - Я кофе хочу! Я не могу по утрам без кофе! - раскапризничалась Света.
        - Свет, пойми, чем быстрее мы дойдем, тем быстрее окажемся в цивилизованных условиях, - убеждал Эдик.
        - В цивилизованных?! - усмехнулась Света. - Ты рассчитываешь найти в заброшенном поселке свет, газ, унитаз?!
        - Ну, в относительно цивилизованных, - поправился Эдик. - Все лучше будет, чем в холодном, сыром лесу. Того и гляди дождь снова зарядит. Ты как хочешь, а я мерзнуть и мокнуть не желаю.
        - Эдик, ну, пожалуйста, мы быстренько по чашке кофе выпьем и пойдем, - не отставала Света.
        - Быстренько не получится. Все сырое, пока сухое топливо отыщем да костер разожжем, полдня пройдет. Или ты снова в лесу ночевать хочешь?
        Проводить еще одну ночь в лесу Света не хотела. Тут еще Эдик пошел по нужде и обнаружил свежие следы, похожие на собачьи. Ребята сгрудились возле отпечатков мощных лап.
        - Это волк? - в Танином голосе чувствовалась тревога.
        - Думаю, да, - кивнул Эдик.
        - А он на нас не нападет? - Света не скрывала испуга.
        - Хотел бы напасть, уже бы напал, - уверенно заявил Никита. - Волки обладают прекрасным обонянием и слухом, и чаще всего первыми обнаруживают присутствие человека, и стремятся избежать встречи с ним.
        - А если мы все-таки натолкнемся на волка? - спросила Света.
        - Если волк не захочет, не натолкнемся. Но коли такое случится, главное, не паниковать и не показывать страха. Волки, как и собаки, чувствуют страх. На всякий случай предупреждаю, нытья и розовой пижамы они не боятся.
        Света обиженно надула губы. Джинсы и свитер, конечно же, не просохли, пришлось разгуливать в пижаме, не платье же надевать.
        - Давайте завтракать, - предложил Эдик. - А то не ровен час волк вернется и позавтракает нами.
        Ребята спешно позавтракали хлебом и консервами, собрали палатку и отправились в путь.
        Идти было тяжело. Ноги вязли в размокшей земле, рюкзаки оттягивали плечи, плюс на ребят напали полчища кусачей мошкары. Брызгалки не помогали, стоило вспотеть, репеллент смывался, и маленькие кровопийцы облепляли лица и руки.
        - Да, погода не располагает к прогулкам, - уныло пробормотал Никита, сгоняя с лица мошкару.
        - Ага, чем дальше в лес, тем злее комары, - пожаловался Эдик.
        - Это не комар, это целый дятел! - возмущенно сказала Таня, прихлопывая огромное насекомое.
        - Чем дальше в лес, тем злее дятлы! - не терял чувства юмора Никита.
        Через пару часов разговоры и шутки смолкли, в хвойной тишине слышалось лишь тяжелое дыхание уставших ребят.
        Таня с трудом переставляла вязнущие в мокрой земле ноги, такое ощущение, что на кроссовки налипла тонна земли. Ей хотелось плакать, идея с походом уже не казалась классной. Полный идиотизм переться невесть куда, чтобы проверить, водятся ли в заброшенном поселке привидения, или готы врут?! Глупее этой шальной затеи и придумать ничего нельзя. А еще предстоит обратная дорога. От этой мысли впору завыть.
        Никита искоса поглядывал на Таню, чувствовал, одноклассница на грани срыва. Он и сам был близок к этому. Но предложить сделать привал стеснялся. Неловко, девчонки идут и не жалуются, а он, мужчина, попросит привала! Прошагав еще с километр, Никита сдался. Высмотрев поляну, заросшую сочной зеленой травой, он сбросил натерший плечи рюкзак, объявил:
        - Мой организм требует отдыха! - и пошел к поляне, мечтая рухнуть на мягкую густую траву.
        - Стоять! - крикнул Эдик таким страшным голосом, что Никита резко остановился и потерял равновесие. Он бы непременно завалился вперед, но подскочивший Эдик рванул друга назад.
        - Ты чего? - Никита смотрел на одноклассника перепуганными глазами. - Ты чего так орешь?! Травмируешь мою неокрепшую психику?
        Эдик молча подобрал с земли увесистую корягу и, сильно размахнувшись, бросил на поляну.
        К ужасу всех присутствующих, зеленая трава расступилась и с громким чавканьем поглотила добычу.
        - Болото! - догадалась Таня.
        - Топь! - вторила ей Анжела.
        - Я домой хочу! - Света хмуро смотрела на трясину.
        - Эдик, как ты догадался?! - Анжела с Таней не скрывали восхищения.
        - А меня дядя предупреждал. В тайге нужно остерегаться полянок с зеленой сочной травой. И показывал такие полянки.
        Ребята защелкали фотоаппаратами.
        - Пойдемте, - поторопила Анжела. - Мы очень медленно продвигаемся, хорошо, если к вечеру дойдем.
        Эдик нахмурился:
        - Одного не пойму, как твои готы за день дошли до поселка. Спортом они не злоупотребляют, курят и пьют.
        Анжела уязвленно вскинулась:
        - Не все курят и пьют, а некоторые и спортом занимаются!
        - Преимущественно бегом, - подсказал Никита.
        - Почему бегом? - опешила Анжела.
        - Ну, чтобы крови напиться, жертву прежде всего изловить надо. Эд, я понял, они до поселка бежали. Бегуны, как-никак, люди тренированные!
        - Кит, отвали!
        - И все же я не понимаю, как они могли дойти так быстро? - не отставал Эдик.
        - Мы идем пешком, а они на велосипедах ехали, - пояснила Анжела.
        - На велосипедах?! - расхохоталась Таня.
        - Ну да. А что в этом смешного?
        - Анж, девочка моя, - вкрадчиво начал Никита. - А ты не могла нам раньше сказать, что ваши ребята ездили сюда на велосипедах?
        - Как-то не сообразила, - растерялась Анжела. - А что?
        - А то, - передразнил Эдик. - Ты сказала, что они шли один день…
        - Ничего подобного. Я сказала, день пути.
        - Пусть так. Но лучше бы ты уточнила, день езды на велосипеде. И мы бы не тащились как дураки пешком, а тоже взяли бы велосипеды. Не пришлось бы нести тяжеленные рюкзаки и ночевать в лесу под дождем. А самое смешное, что у всех есть велосипеды, но никто не додумался взять их с собой!
        - У меня нет велосипеда, - холодно напомнила Анжела.
        - Да нашли мы бы тебе велосипед, - вздохнул Никита.
        - Но так как велосипедов в данный момент у нас нет, попандопали дальше, - сказал Эдик.
        - Эд, давай устроим короткий привальчик, - виновато попросил Никита. - У меня, если честно, после этого, - он кивком указал на трясину, - ноги подгибаются. Передышка нужна.
        Эдик понял состояние друга и опустил рюкзак на землю.
        - Тогда заодно и пообедаем.
        Достали консервы и остатки колбасы. Таня заглянула в пакет с хлебом и озабоченно нахмурилась:
        - Хлеба у нас маловато. Не подрассчитали.
        - Нет. Мы все правильно рассчитали. По расчетам, мы сейчас должны назад идти. Хлеба бы нам хватило. А если бы совсем оголодали, купили бы на станции.
        - Или пирожков, - размечтался Никита.
        - Ешь, что дают, - посоветовала Таня с набитым ртом. - Пока ты в кулинарных облаках витаешь, и этого не будет.
        Никита послушался совета, принялся за еду. Съев пару бутербродов и банку сайры в масле, сообщил:
        - А я все равно пирожков хочу. С картошкой и грибами. И пиццу!
        - Закажи, - ехидно посоветовала Анжела. - У них на рекламе написано, доставим в любую точку.
        - Но в эту вряд ли, - пригорюнился Никита.
        У Эдика рот наполнился слюной, до ужаса захотелось кусок горячей острой пиццы! И чашечку исходящего ароматным паром шоколада!
        - А я бы съела кусок шоколадного торта! - томно проговорила Света. Подумав, добавила: - Большой кусок!
        - Не, а я бы пиццы заточил. А потом и тортика навернуть можно.
        - Хватит! - Эдик рывком поднял рюкзак. - С вами слюнями изойдешь!
        Никита принял несчастный вид:
        - Недобрый ты, Эд. А мне после такого стресса нужны положительные эмоции. А как их легче всего получить? Правильно, через вкусную пищу! Короче, мне нужна пицца! Или что-нибудь другое, очень вкусное.
        - А может, тебе еще массаж сделать и психотерапевта пригласить? - насмешливо спросила Анжела.
        Эдик потерял терпение:
        - Идемте! Анжела, доставай свою карту.
        - Зачем? Я на сосне метку вижу.
        Ребята и шли всю дорогу не по карте, а по меткам, оставленным готами. Через каждые сто - сто пятьдесят метров на стволах деревьев стояли красно-черные метки.
        Никита с хрустом потянулся и продел руки в лямки рюкзака:
        - Ну, други, как говорил Иван Сусанин, погуляем на славу!
        - Типун тебе на язык! - пожелала Таня.
        Света с ненавистью посмотрела на свой чемодан. Лучше бы взяла рюкзак! Это в городе на асфальте чемодан на колесиках удобен, а в лесу от колесиков толку никакого, одно мучение. Они не желают ехать по размокшей от дождя тропе, забиваются грязью и не крутятся, цепляются за выступающие из земли корни. Девочка искоса посмотрела на Никиту и Эдика. Джентльменами их не назовешь, хоть бы один предложил помощь! Так ведь не дождешься. Тащат свои рюкзаки и делают вид, что не замечают, как она мается с чемоданом!


        Тусклый дождливый день клонился к закату, когда ребята увидели просвет между деревьями. Анжела сверилась с картой и радостно объявила:
        - Мы у цели! - покрутила головой. - Ага! Вот и знак! - она ткнула рукой в нарисованную на стволе молнию.
        Пройдя несколько метров, ребята разглядели унылый ряд домов.
        - Ура! - не глядя под ноги, Таня рванула вперед, с размаху влетела в лужу, поскользнулась и упала. Во все стороны полетели брызги, жирно чавкнула грязь.
        Медленно девочка встала, со спины стекала черная жижа.
        - Таньки грязи не боятся, - бессердечно хохотала Света.
        Остальные от комментариев тактично воздержались.
        - Ничего страшного, - махнула рукой Анжела, - там отмоешься.
        - Там отмоешься, - с иронией повторила Света, - там специально для Тани оставили водопровод в рабочем состоянии.
        Таня совсем сникла. Анжела холодно сказала:
        - Света, а ты считаешь, что вода только в водопроводных трубах течет, про природные водоемы не слышала? - и сочувственно дернула девочку за рукав. - Здесь рядом речка.
        Торопливо дошли до коттеджей.
        - Выбирайте! - гостеприимно развел руки Никита.
        - Наши во втором ночевали, - проинформировала Анжела.
        - Значит, для чистоты эксперимента ночуем там же, - ребята двинулись ко второму домику.
        Обветшалый дом, покосившиеся ступени. Ребята поднялись по хлипким ступенькам. Внутри коттедж выглядел так же неприглядно, как и снаружи. Пахло плесенью и запустением.
        - Да, обстановочка, - протянул Никита, глядя на покрытые коричневыми разводами обои.
        Таня прошла в сумрачную комнату. На стенах обои неопределенного цвета, на окнах покрытые толстым слоем пыли горизонтальные жалюзи, в углу плетеная кушетка, посредине два алюминиевых стула.
        Настроение было пасмурное, под стать погоде. Усталость давила на плечи тяжелой плитой. Мокрая одежда противно липла к телу. Хотелось домашнего тепла и уюта, а за ванну, наполненную теплой водой с искрящейся, благоуханной пеной, Таня отдала бы многое. Но вместо желанной ванны ее взору предстала угловая душевая кабина, грязная до невозможности. Без всякой надежды на положительный результат девочка покрутила тусклые краны. Душевой рожок всхрапнул, выдавил струйку ржавой воды и затих.
        - Ты ожидала чего-то другого? - В дверях санузла возникла неотразимая Светкина персона.
        Таня отрешенно взглянула на нее и вернулась обратно в комнату. Бросила на пыльный пол рюкзак и обратилась к Анжеле:
        - Покажи, где речка?
        - Недалеко. - Анжела, успевшая расположиться на кушетке, с готовностью вскочила. - Подожди немного, я ведра захвачу.
        Она сбегала в кухню и вернулась с двумя ведрами.
        - Ты была уже здесь? - удивился Никита.
        - Нет, ребята подсказали. На кухне и тряпки имеются, сделаем влажную уборочку.
        - Это еще зачем?
        - Нам же здесь ночевать. Неужели охота пылью дышать?
        - Ладно, мой, - разрешил мальчик.
        - Да ну?! Разрешаешь? - подбоченилась Анжела. - Думаешь в стороне остаться? Не выйдет! Хватай ведра и на выход!
        Никита понял, спорить бесполезно, покорно подхватил ведра и вышел из дома.
        - Как я буду мыться при нем? - встревоженно прошептала Таня.
        - Не беспокойся, наберет воды и пойдет обратно в дом. Свет, ты идешь с нами?
        - А что мне на речке делать? Я ведь в грязь не падала? - дернула бровками Света.
        - А микробы на Светках не водятся, - догадалась Анжела. - А умываться ты никогда не пробовала?
        - Я сырой, а тем более речной водой не умываюсь. Я специальным молочком пользуюсь! - Света бросила на девочек презрительный взгляд.
        - Леди с фаэтона, пони легче. Пойдем! - Анжела потянула Таню к выходу.
        На берегу их ждал Никита. Воды он уже набрал, у ног стояли полные ведра.
        - Таня, я подумал и пришел к выводу, что погода сегодня не купальная, ты замерзнешь.
        - Чтобы прийти к такому выводу, думать необязательно, - огрызнулась Таня. От одного вида свинцовой воды становилось холодно. При мысли, что в нее нужно залезть, стискивало сердце. Никита сочувственно косил глазом.
        - А ты чего застыл, как памятник самому себе? Набрал воды и дергай отсюда, - напустилась на него Анжела.
        Никита скорчил гримасу, поднял ведра и поплелся в сторону домов.
        Таня тронула воду рукой и поморщилась:
        - Теплой ее не назовешь.
        - Ты сначала одежду прополощи от грязи, - посоветовала Анжела.
        - Не-а, пока полощу, намерзнусь, меня потом в воду и трактором не затянешь.
        - Вот после купания тебя точно ничем в воду не заманишь, а одежду привести в порядок надо.
        - Я ее потом в ведерке прополощу.
        Анжела скептически осмотрела перепачканные вещи и помотала головой:
        - В ведерке не получится, гляди, сколько грязи. Знаешь, сколько ведерок понадобится, чтобы эту грязь смыть. Кто таскать будет? Готова спорить на что угодно, пацаны взбунтуются, воду таскать откажутся.
        Таня согласно кивнула, сняла брюки и залезла в воду.
        - У тебя и куртка грязная, - проинформировала Анжела.
        - Знаю. Но в куртке теплее, не буду пока снимать.
        - Так тебе надо было купаться в одежде, сразу бы и помылась и постирала.
        - Отстань, и так тошно, - уныло отмахнулась Таня. Но странное дело, пока она тщательно выполаскивала брюки, ноги привыкли, и вода уже не казалась холодной. Девочка вышла на берег, положила джинсы на траву и с удивлением заметила:
        - А в воде теплее.
        - Да ну? - Анжела посмотрела на голоногую Таню и поежилась.
        - Точно говорю, - Таня решительно разделась и забежала в воду. Внезапно дно под ногами исчезло, и она провалилась под воду. Вынырнула, отфыркалась и увидела, что Анжела стоит по щиколотку в воде.
        - Я думала, ты тонешь! - На лице подруги была тревога.
        - А я думала, ты тоже решила освежиться!
        - Ты меня напугала!
        - Я сама напугалась. Просто дно неожиданно исчезло, вот и нырнула. Ты идешь?
        - Иду, - решила Анжела. - Ты так соблазнительно плещешься! Там совсем-совсем не холодно?
        - Гораздо теплее, чем на берегу, - заверила Таня.
        Анжела осторожно вошла в воду и попросила:
        - Ты встань там, где дно кончается, не хочу провалиться. Я плохо плаваю, с перепуга могу и потонуть.
        - Понятно. Не зная брода, пропусти вперед товарища, - рассмеялась Таня, но встала, где просили.
        Наплескавшись, девочки вымыли головы, выбрались на берег и безжалостно, докрасна, растерлись полотенцами.
        - Лишь бы не простыть, - озабоченно сказала Анжела. Она не отличалась крепким здоровьем, к ней вечно всякие болячки цеплялись.
        - Бежим! - Таня схватила Анжелу за руку.
        Девчонки в два счета добежали до коттеджей. Пробегая мимо соседнего строения, Таня заметила у крыльца россыпь пустых бутылок. Похоже, заброшенный поселок не так уж и заброшен, судя по бутылкам, он пользуется популярностью у молодежи.
        Девочки одним прыжком одолели крыльцо, распахнули дверь и с трудом затормозили у порога, лишь чуть-чуть заступив за расстеленную тряпку. От недавно вымытого пола пахло влажным деревом. Таня с Анжелой удивленно переглянулись. Неужели Света взяла на себя труд вымыть полы?
        Комната тоже преобразилась. Пол чисто вымыт, пыль стерта, пыльные жалюзи собраны, а окна настежь открыты. Запах плесени исчез, комнату заполнил напитанный ароматом хвои воздух.
        Разложенные в углу спальники, накрытые салфетками стулья, выложенная снедь создавали какое-то подобие уюта. Дом уже не казался пустым и неприветливым.
        Света с важным видом восседала на кушетке.
        - Света, ты когда все успела? - Таня восхищенно обвела рукой комнату.
        - Света?! - оскорбленно выпрямился Эдик. - Таня, ты искренне считаешь, что наша неженка приложила к этому свои аристократические ручки?!
        - Да, от труда дохнут рыбки из пруда, - поддержал приятеля Никита. - А Света - барышня гламурная, тряпку в руки взять не может по политическим мотивам…
        - Отстань! - истерично взвизгнула Света. - Я не обязана намывать вам полы!
        - Нам?! - саркастически хмыкнул Эдик.
        Света, словно ужаленная, повернулась к нему:
        - А ты! Одно название, что брат! Видел, как я с чемоданом мучаюсь, и не помог!
        - Мне рюкзака хватало и пятилитрового жбана с водой. И потом, ты сама выбрала чемодан! Это твое решение!
        - Ну и что! Я девочка, и к тому же твоя сестра! Ты просто обязан помогать мне во всем! - истерила Света.
        - Помогать, может, и должен, но не во всем. А на помочах, словно дитятко малое, водить точно не обязан!
        - Я домой хочу! - Света вскочила с кушетки. - Я не могу здесь находиться! А вам нормально, вы в таких же трущобах выросли!
        - А ты выросла в сияющем позолотой дворце?! - не остался в долгу двоюродный брат.
        Эдик и Света с ненавистью смотрели друг на друга, еще секунда - и сойдутся в рукопашной. Анжела встала между ними и миролюбиво сказала:
        - Хватит ссориться. Мы достигли цели, давайте расслабимся и насладимся отдыхом.
        - И общением с привидением, - подхватил Никита. Таня бросила на него укоризненный взгляд, и он перестроился. - Оглядитесь, дождь прекратился, небо очистилось, завтра солнышко будет. А воздух какой! - Никита высунулся в окно и втянул ноздрями воздух. - Проникайтесь романтикой!
        - Романтикой для недоразвитых! - не успокаивалась Света.
        Анжела прекратила миротворческие усилия, придавила Свету взглядом и посоветовала:
        - Прикуси свой гламурный язычок!
        - А то что?! - Света смотрела с вызовом.
        - Ничего. Пойдешь ночевать в один из соседних домов. Думаю, никто возражать не будет.
        Света обвела ребят взглядом и поняла, действительно, возражать никто не будет.
        - Все! Давайте пищу жрать! - прервал затянувшуюся паузу Эдик.
        Все, кроме Светы, дружно двинулись к столу.
        - Света, ты идешь? - позвала Таня.
        - Спасибо, я сыта, - ледяным голосом ответила девочка.
        - Как хочешь, - безразлично пожала плечами Таня, покрутила в руках банку тушенки и предложила: - Давайте разогреем, так горячей пищи хочется.
        - Можно, конечно, - Эдик задумчиво посмотрел за окно, - но неохота на улицу идти, дождь хоть и кончился, а все равно свежо.
        - Не надо никуда ходить, - лукаво улыбнулась Таня и достала из кармана рюкзака упаковку сухого горючего и крохотную плитку.
        Никита с интересом повертел в руках плитку, а Эдик не отводил глаз от сухого горючего. Внезапно он завопил:
        - Я понял! Я все понял!
        - Что ты понял? - перепугался Никита.
        - Я понял, как Танька разожгла костер! У нас не горел, а у нее сразу загорелся.
        - Верно, - усмехнулась Таня, - я воспользовалась сухим горючим. А что, нельзя?
        - Можно. Но почему не сказала?
        - А зачем? Было прикольно смотреть на ваши озадаченные физиономии.
        Ребята разогрели тушенку, и Никита вздохнул:
        - Эх, жаль, хлеба нет! Тушенка без хлеба не комильфо!
        - Хлеба нет, зато предусмотрительный Эдик захватил бомж-пакеты! - Эдик с гордым видом высыпал на пол целую кучу упаковок лапши и картошки быстрого приготовления.
        - Эд, ты молоток! - Никита в порыве чувств так саданул друга по плечу, что тот присел от боли. - И как это ты додумался?
        - Стоит дешево, места мало занимает, веса почти не имеет, - весело заявил мальчик. - Таня, ставь на свою плиту кружки с водой.
        Вода закипела быстро, запарили картошку, перемешали с тушенкой.
        - Пища богов, - съев ложку картошки с мясом, объявил Никита. Повернулся к Свете: - Свет, может, все же присоединишься?
        Отказать Никите Света не могла, да и сытный мясной дух расползся по всей комнате, устоять было сложно.
        - Иду, - сдалась Света. Скромно присела возле Никиты, взяла кружку с картофельно-мясным месивом и принялась есть.
        Эдик незаметно подмигнул Тане. Голод, мол, не тетка! Таня приложила палец к губам. Молчи, не цепляйся. Мальчик согласно кивнул. Ему и самому не хотелось нарушать хрупкое перемирие.
        Несмотря на отсутствие хлеба, ужин получился сытным. Разомлевшая от горячей еды Света выложила часть своего шоколадного запаса. Эдик сбегал в лес и добавил в чайную заварку хвойных иголок и какую-то душистую травку. Чай получился - язык проглотишь, да еще в сопровождении вкусных конфет. Таня от конфет отказалась, открыла банку сгущенного молока. Черпала его ложкой, запивала душистым чаем и жмурилась от удовольствия.



        Глава 7
        Беспокойная ночь

        - Полный релакс! - Никита расслабленно развалился на спальном мешке. - Что будем делать дальше?
        - Валяться, расслабляться, ждать появления призрака, а чтобы скоротать время, послушаем арабские сказки нашей Шахерезадницы! - сказал Эдик.
        В другой раз он непременно бы получил по шее за «Шахерезадницу», но сегодня объевшаяся Анжела была не в том настроении, чтобы драться. Она лишь лениво пообещала, что в случае еще одного обзывания страшные истории будет рассказывать тот, кто обзывается. Эдик клятвенно пообещал молчать.
        К дому подкрадывались ночные тени. Вечерняя синева вползала в окна.
        Таня убрала со стола остатки вечернего пиршества. Анжела поставила на стул двухрожковый подсвечник, воткнула свечи.
        - И не лень было тащить? - удивился Эдик.
        - Что бы ты понимал! Это ж для создания подходящей атмосферы. А без нужной атмосферы привидения не являются, - преувеличенно серьезно пояснил Никита.
        Анжела на реплики мальчишек внимания не обратила, спокойно творила свое дело. Зажигала и укрепляла свечи, положила рядом с подсвечником кулек с маком.
        - А мак зачем? - приподнялся со своего места Эдик.
        - Призрака кормить, вдруг голодный, - предположил Никита.
        - Не угадал, - беззлобно ответила Анжела, - освященный мак, чтобы прогнать призрака. Призраки, они, знаете ли, разные бывают. Попадаются добрые, то есть не вредные, а бывают и очень злые.
        И как-то так совпало, что после Анжелкиных слов о злых призраках внезапный порыв ветра качнул сосны за окном, заставил трепетать пламя свечей и ребячьи сердца.
        Никита почувствовал скорпионий укус страха, посмотрел на ребят и устыдился. Никто не боится, а ему как-то не по себе, неясная тревога охватила душу.
        За окном сгустилась плотная темнота. Оранжевое пламя свечей освещало лишь небольшой участок вокруг себя, остальная часть комнаты тонула в сумраке. Ребята, не сговариваясь, одновременно придвинули спальные мешки ближе к источнику света и друг к другу.
        Анжела села, подтянула колени к груди и стала рассказывать интересную, но нестрашную историю о призраках. В янтарном свете свечей ее лицо неуловимо изменилось, она выглядела загадочной и красивой. Таня не столько слушала рассказ, сколько с недоумением разглядывала подругу.
        Закончив повествование, Анжела потянулась и спросила:
        - Ну, что? Вдарим по чайку? У нас еще конфеты остались.
        - Я спать хочу, - зевнула Света.
        - А кто тебе не дает? Лезь в мешок и дрыхни, - немедленно отозвался Эдик.
        - Не могу, мне страшно.
        - И что ты предлагаешь?
        Вмешалась Анжела:
        - Света, ты лучше засыпай, потому что история о призраках была цветочками, ягодки сейчас начнутся. Попьем чаю, и я расскажу жуткую историю о вампирах.
        - Я не хочу слушать историю о вампирах! - возмутилась Света.
        - Тогда спи, - посоветовал Никита. Но он и сам не был уверен, что хочет слушать о вампирах. Одно дело слушать или смотреть подобные истории дома, пусть даже при свечах, но зная, что в любой момент можно щелкнуть выключателем, и электрический свет прогонит прочь страхи, и другое дело здесь, в заброшенном доме, окруженном дремучим лесом.
        Таня испытывала смешанные чувства, она и боялась, и жаждала услышать страшную историю. И не знала, что сильнее, страх или любопытство и желание пощекотать нервы. В общем, ситуация адреналинистая.
        Эдику было страшновато, лес, заброшенный поселок, мертвая военная база, ночь, пламя свечей, страшные истории. Экстремальная романтика! Вампиров и призраков он не боялся, так как не верил в них. Он боялся реальной опасности, диких зверей и отморозков в человечьем обличье. И те и другие вполне могли сюда забрести, одни в поисках пропитания, вторые в поисках развлечений. Еще и петли входной двери жалобно скрипели под порывами ветра, не давая забыть, что дверь ребятам так и не удалось закрыть по причине перекоса.
        А Света просто боялась. Она не хотела слушать никаких историй. Она хотела лечь, заснуть и проснуться дома, на мягкой кровати, под розовым одеялом. Она терпеть не могла фильмы ужасов и леденящие кровь рассказы, зато обожала сказки о принцессах и слезливые мелодрамы. Света реально оценивала ситуацию, начни она сейчас возражать против страшной истории, ее никто не поддержит. Противная Анжелка назло расскажет наиболее жуткую историю. Поэтому Света выбрала самый простой путь, съела на сон грядущий десяток конфет, закусила сгущенным молоком, запила чаем, с головой залезла в спальник и уснула сном человека, который хорошо потрудился.
        Ребята всласть напились чая с конфетами, Таня снова предпочла сгущенку. Никита сладко потянулся и признал:
        - Что ни говори, а толк в конфетах Светка знает. Свет, слышишь, спасибо тебе за конфеты.
        Ответил Эдик:
        - Зря стараешься, ничего она не слышит, спит-сопит в две дырочки. У нее потрясающая способность мгновенно засыпать.
        - Не может быть, - не поверил Никита, - когда заснуть-то успела?
        Он склонился над Светиным спальным мешком, прислушался и с удивлением признал:
        - И впрямь подушку давит. Похоже, нервная система у нашей неженки, как у штыковой лопаты. Спит и в ус не дует.
        Таня рассыпала смех:
        - Кит, разве у штыковой лопаты есть нервная система?
        - Не знаю, и никто не знает, потому как лопата ее не проявляет. Я вот не уверен, что смогу сегодня заснуть, - поколебавшись, признался он. - И точно знаю, спать спокойно не смогу. Обстановка нервирует.
        - Мне тоже немного беспокойно. - Таня покосилась на открытое окно.
        Эдик промолчал, а Анжела с нескрываемым превосходством посмотрела на друзей:
        - А я ни капельки не боюсь и чувствую себя здесь комфортно и уютно. Я, пока тепло, могла бы здесь все лето жить!
        - Что же тебе мешает? - язвительно спросил Никита.
        - Родители. Полагаешь, они меня отпустят сюда на все лето?
        - Анж. - Таня тронула подругу за плечо и по тому, как та вздрогнула, поняла, Анжела тоже в напряжении, но делает вид, что ей нисколько не страшно. Держит марку бесстрашного гота. - Анж, давай рассказывай, а то опять переругаетесь.
        Анжела устроилась поудобнее и начала свое мрачное повествование. Она рассказывала о большом американском городе, подвергшемся нападению вампиров. Вампирам легко удалось завладеть городом, потому что взрослые до последнего не верили в существование кровопийц, а когда убеждались, было поздно. Но князь вампиров рано праздновал победу, под покровом тьмы к его замку пробиралась группа отважных людей.
        - Они были слабы и беспомощны, - понизив голос, рассказывала Анжела. - Ну, какую угрозу могли представлять для темного князя старый больной священник, пожилой писатель, юная девушка и мальчик-подросток?!
        - Видимо, они все же могли представлять угрозу, - задумчиво сказал Никита. - Компания, конечно, странная, но видать, так было нужно.
        - Кому? - спросила Таня.
        - Высшим силам, которые, собственно, и отправили их туда.
        - Ну, ты даешь! - привстала на локте Таня. - Ты считаешь, что они не по своей воле пошли в вампирский замок, а по чьему-то высшему велению?!
        - Да, - твердо сказал Никита.
        Эдик не остался в стороне, живо спросил:
        - То есть ты считаешь, что в мистических ситуациях побеждают не люди по собственной воле, а лишь волею пославшей их силы? Они вроде проводников энергии?
        - И да, и нет! В какой-то степени они проводники противоборствующей силы. Но у них есть право выбора, стать этими самыми проводниками или отойти в сторону.
        Таня тряхнула медной копной:
        - По-твоему, если Бог выбрал тебя для какой-то миссии, ты можешь отказаться?
        - Вполне.
        - А если я не верю в Бога? - выпалил Эдик.
        Никита улыбнулся:
        - А это неважно, главное, что Бог верит в тебя!
        - Вон оно как?! - чувствовалось, что ответ озадачил мальчика.
        - Дискуссия окончена? Можно продолжать? - недовольно осведомилась Анжела. Получив согласие, продолжила вызывающий дрожь рассказ. Следует признать, что рассказчиком она была великолепным, умела нагнать жути на слушателей.
        Ребята слушали, затаив дыхание. Вдруг свечи затрещали, затрепетали и погасли. Анжела замолчала на полуслове, стало неестественно тихо. Таня испуганно предложила:
        - Давайте закроем окна.
        Никита мгновенно вскочил и это сделал. Эдик никак не мог нащупать спички, чтобы зажечь свечи. Призрачный лунный свет струился сквозь пыльные окна. Из коридора донесся тихий зловещий скрип. Ребята замерли, прислушиваясь. Густая тишина окутала дом. И вдруг ее разорвал громкий вой.
        Таня прижалась к Никите, и он почувствовал, что ее тело сотрясает дрожь. Ему хотелось сказать что-нибудь успокаивающе-ободряющее, но язык отказывался повиноваться.
        Хоть жуткий вой и напугал Эдика, он не потерял голову, пусть и подрагивающими руками, но продолжал искать спички. Пальцы наткнулись на коробок, мальчик торопливо чиркнул спичкой, зажег свечи. Но двум свечам было не под силу совладать с кромешной ночной мглой.
        Анжела тоже выглядела напуганной, Света не проснулась, но беспокойно заворочалась во сне, словно ее преследовали кошмары.
        - Анж, ты у нас специалист по жутикам, объясни, что это было? - Никита с удовлетворением отметил, что голос не дрожит.
        Анжела задумчиво взглянула на окно, перевела взгляд на поскуливающую во сне Свету и сказала:
        - Считается, что бродящий возле дома вампир непроизвольно насылает дурные сны на обитателей дома.
        - И гасит свечи? - Таня снова прижалась к Никите, исходящее от него тепло немного успокаивало.
        Никита одной рукой обнял девочку за плечи и подсказал:
        - И воет!
        - И воет, - согласилась Анжела.
        - Да, мощно вас зацепило! - рассердился Эдик. - Наслушались Анжелкиной жути, теперь подгоняетесь. Все, хватит страшных историй, ложимся спать.
        - Ага! Щас! - огрызнулась Таня. - Это ты у нас бесчувственный, как помидор, а нам страшно! Мы не хотим спать.
        - Хотим, но не будем, - таинственно прошелестела Анжела. - Опасно спать, когда вокруг в поисках жертв бродят голодные и беспокойные вампиры.
        Потрясенная Таня во все глаза смотрела на подругу и не могла понять, она издевается или настолько вошла в роль?
        - Если твои друзья-вампиры проникнут сюда, то перекусают всех, включая тебя, - напомнил Эдик.
        - Я только за! - торжественно провозгласила Анжела.
        - Хватит! - Никита так долбанул кулаком по алюминиевому стулу, что канделябр со свечами подпрыгнул, но Таня успела подхватить его и поставить на место. - Хватит пугать друг друга! Эд прав, пора спать, нам предстоит нелегкий обратный путь.
        Таня уцепилась за Никиту и жалобно сказала:
        - Я не засну, мне страшно. Я буду лежать в темноте и прислушиваться, и каждый звук будет казаться подозрительным и зловещим.
        - Мы не будем свечи гасить, - пообещал Эдик.
        - Толку от них. - Таня пренебрежительно махнула рукой. - У меня богатая фантазия, буду лежать и воображать всякие ужасы.
        - А у меня уже воображение разыгралось, - смущенно улыбнулся Никита. Признание в том, что он боится, далось ему не без труда.
        - И что вы предлагаете? - приуныл Эдик. - Сидеть до рассвета и слушать сказки о вампирах? Так и чокнуться недолго. Атмосфера располагает. Думаете, мне комфортно? Как бы не так! Мне тоже иной раз жутковато, особенно когда подумаю, что входная дверь не закрыта!
        Никита с уважением посмотрел на друга, спокойно признается, что ему страшно, и не опасается уронить авторитет в глазах приятелей.
        - А я предлагаю зажечь больше свечей, чтобы разогнать мрак, и пусть кто-нибудь расскажет смешную историю, - предложила Таня.
        - Насчет свечей не получится, - быстро ответил Эдик.
        - Это почему? - удивилась Анжела и выложила на стул связку свечей. Таня поняла, подруга тоже боится, иначе не достала бы так быстро свечи. Ей не нравится чернильная тьма комнаты и коридора. Только признаваться в том, что ей страшно, она не хочет. Как же, гот и темноты боится! Ведь тьма - их стихия.
        Но озвучивать свои мысли Таня не стала.
        - Анжела, нам некуда поставить дополнительные свечи, - объяснил Эдик.
        - Накапаем воска на стулья и прилепим, - находчиво возразила Анжела.
        - Нельзя, это ненадежно, вдруг отклеится и упадет, а дом деревянный. Сгорим в два счета.
        - Вместо подсвечников можно использовать пустые бутылки.
        - Можно. Только где их взять?
        - А на кухне ничего нет? - упавшим голосом спросила Таня.
        - Нет, - ответил за Эдика Никита. - Я вечером обратил внимание и подумал, какие готы молодцы, мусора после себя не оставляют, ни окурков, ни бутылок, ни упаковок из-под еды.
        - Я знаю, где взять пустые бутылки! - От радости Таня подпрыгнула на месте. - Мы видели целую гору возле соседнего коттеджа.
        - И кто туда пойдет за бутылками? - пригасил ее радость Эдик.
        - Могу я! - Таня с вызовом тряхнула медной гривой. - Думаете, побоюсь?! Давайте фонарик!
        - Ну уж нет! - принял решение Никита. - Пойдем мы с Эдом. Согласен?
        Вместо ответа Эдик полез за фонариком.
        - Я с вами, - уперлась Таня. Анжела благоразумно помалкивала. Но Никита не дал ей отмолчаться:
        - А ты, Анж? Ты с нами?
        - Кто-то же должен остаться со Светой.
        - Ясно, - презрительно бросил Никита и передразнил: - Я укуса не боюсь, если надо, укушусь! Оставайся, карауль Светкин сон. Таня, ты тоже остаешься.
        Девочки не успели ничего ответить, Никита стремительно вышел из комнаты. Эдик пожал плечами и последовал за ним.
        - Ты, наверное, считаешь… - неуверенно начала Анжела, упорно избегая Таниного взгляда.
        - Считаю, - перебила Таня, - считаю, что ты очень некрасиво и непорядочно поступаешь. Корчишь из себя загадочную готессу, а сама…
        Анжела молчала и с виноватым видом смотрела в пол. Танин пыл внезапно иссяк.
        - Знаешь, - уже мягче сказала она, - я поняла, страх срывает с людей маски, и они становятся такими, какие есть на самом деле.


        Мальчики осторожно спустились с полуразрушенного крыльца и, освещая дорогу фонариком, направились к соседнему домику. Недобрые звезды тускло поблескивали с темного неба. Слабый свет фонарика не мог развеять мрак ночи. Густая трава цеплялась за ноги, мешала идти. Никите казалось, что ночная тьма полна смертельной опасности. Немного подбадривало недовольное ворчание приятеля. Эдик уверенно шагал вперед и бормотал:
        - Дурная голова ногам покоя не дает. И не только своим, между прочим! - и споткнулся о пустые бутылки.
        Никита наклонился, подобрал пару бутылок и растерянно спросил:
        - А сколько бутылок брать?
        - Чем больше, тем лучше, - ворчливо отозвался Эдик. - Устроим девчонкам полную иллюминацию.
        Луч фонаря высветил лямку рюкзака. Эдик присел на корточки и с интересом стал рассматривать находку.
        - Кит, глянь, неслабый рюкзачок ребятки оставили.
        Никита безразлично взглянул на рюкзак, дернул плечом:
        - И чего в нем хорошего?
        - Не скажи. Я в этом году такой хотел, но, узнав цену, понял, нам такой рюкзачок не по карману.
        - Значит, тебе повезло. Мечта сбылась, хватай ее и пошли обратно.
        Эдик подцепил рюкзак за лямку и заколебался:
        - Подбираю, будто с помойки…
        - Бери, - настаивал Никита и, видя, что приятель не решается, посоветовал: - Бери, а в доме разберешься, нужен он тебе или нет. Решишь, не нужен, утром положишь там, где взял.
        Колебания Эдика прекратил тоскливый, а главное, близкий вой.
        - Бежим! - Никита схватил друга за руку и потянул за собой. Уговаривать не пришлось, страх нагнал адреналина в кровь, и ребята помчались к «своему» коттеджу.
        Девочки только успели помириться. В ответ на резкие Танины слова Анжела не выдержала и призналась, что здесь, в этом доме, окруженном лесом, ей страшно до судорог. Да еще этот замораживающий кровь вой… Анжела всхлипнула. Таня тоже хлюпнула носом и обняла подругу. И снова раздался жуткий, пророчащий беду вой. Девчонки вцепились друг в друга и оцепенели, глядя круглыми от ужаса глазами в темноту коридора.
        На крыльце загрохотало, визгливо скрипнули доски, послышался шум падающих тел и ругань.
        - Это мальчики. - Таня с трудом расцепила онемевшие пальцы, взяла канделябр и подошла к дверям.
        Никита с Эдиком, чертыхаясь и путаясь в лямках рюкзака, ворочались на полу. Случайно Никита бросил взгляд на улицу, и острые когти страха пронзили тело. В паре метров от крыльца в воздухе висели два мерцающих лунным светом огонька. Никита с такой силой саданул ногой по входной двери, что завибрировал весь дом, но, странное дело, дверь захлопнулась. Эдик отшвырнул рюкзак, встал на колени и проворно задвинул щеколду. Никита не сводил с двери глаз, он был уверен, что еще пару секунд - и она содрогнется под ударами неведомого существа. Но ничего не произошло, и Никита неуклюже поднялся с пола.
        - Что случилось? - охрипшим от страха голосом спросила Таня.
        - За вами кто-то гнался? - Анжела больше не скрывала испуга.
        - Вроде нет, - оглянулся на дверь Эдик.
        - Я думал, ты тоже увидел… - Никита запнулся и бессвязно закончил предложение, - потому и бросился закрывать дверь на задвижку.
        - Ничего я не видел, потому что не смотрел туда. Зато я видел твое лицо! Поэтому и кинулся закрывать.
        - А что у меня с лицом? - Никита провел ладонями по щекам.
        - Сейчас все в порядке, а тогда тебя просто перекосило от страха. Да и дверь, - Эдик прикоснулся к косяку. - Мы вчера вдвоем ее закрыть не могли, перекос конкретный, а сейчас ты одним ударом ноги ее захлопнул.
        - И каким ударом! - вставила Таня. - Я думала, дом развалится.
        - Поставьте чаю, - попросил Никита, - в горле пересохло.
        Анжела метнулась в комнату, загремела кружками.
        - А бутылки вы принесли? - вспомнила Таня.
        - А как же, - Никита протянул две бутылки. Эдик, потупившись, вытащил из-за пояса джинсов еще одну.
        - Эх, вы! Добытчики! - покачала головой Таня, забрала тару, воткнула в горлышки свечи, зажгла и расставила по углам. Колеблющийся свет свечей разогнал притаившуюся в них темноту.
        Анжела с молчаливого одобрения остальных опустила жалюзи. Никому не хотелось видеть тьму за окном, точнее, то, что в ней могло находиться.
        - Эх, жаль четвертой бутылки нет, - посетовала Таня, - еще бы одну свечу в тот угол, и вся комната была бы освещена.
        - Погодите, думаю, будет четвертый подсвечник, - Эдик приволок из коридора рюкзак. - Я когда на него упал, почувствовал что-то твердое.
        Он отстегнул застежки, расстегнул молнию и вывалил содержимое рюкзака на спальный мешок. Среди прочих вещей из рюкзака выпала квадратная бутылка. Никита взял ее в руки, вчитался в этикетку и присвистнул:
        - Однако! Виски! Богатая молодежь здесь гуляла, бутылка даже не открыта.
        Таня внимательно рассматривала вещи, затем взяла в руки футболку:
        - Смотрите, «Адидас», новая, с магазинным ярлыком.
        - Может, мы наткнулись на воровскую заначку, - высказала версию Анжела. - Все новое, непользованное.
        Эдик постучал указательным пальцем по виску:
        - Совсем? Кто ж прячет воровскую добычу в рюкзаке возле крыльца? Кстати, рюкзак не выглядит совсем новым.
        - И это, - Таня показала учебник по экономике. Пролистала, нашла библиотечный штамп. Залезла во внутренний карман рюкзака и вытащила портмоне и тонкую стопку документов. Студенческий билет, библиотечная карта, проездной. Она раскрыла студенческий, с фотографии на нее смотрел упитанный очкарик.
        - Противный какой, - взглянув на фото, поморщилась Анжела.
        - Хотелось бы знать, где этот противный студент сейчас? - Эдик покрутил в руках билет.
        - Дома, к новому учебному году готовится, - сказал Никита.
        - А деньги и документы оставил здесь, на память белочкам. - Таня показала кожаное нутро портмоне, ребята увидели несколько крупных купюр.
        - И это, - Эдик щелкнул ногтем по бутылке.
        - Да, - неохотно признал Никита. - С нетрезвых глаз можно забыть, что угодно и где угодно, но непочатую бутылку любители алкоголя никогда не оставят.
        - И откуда у тебя такие познания? - фыркнула Анжела.
        Эдик кожей почувствовал, как напрягся Никита, и сменил тему.
        - Вам не кажется, что все это выглядит очень странно?
        - Странно и нехорошо, - дополнила Таня.
        Анжела покосилась на закрытые жалюзи окна:
        - Получается, здесь по-настоящему что-то есть. Что-то мистическое!
        - Удивлена? А кто в городе нас убеждал, что в заброшенном поселке точно есть что-то мистическое? - насмешливо напомнил Никита.
        Анжела пропустила насмешку мимо ушей.
        - И это что-то или кто-то так напугало ребят, что они сбежали, бросив вещи.
        - Хорошо, если так, - облизнул пересохшие губы Никита.
        - Ты о чем? - В Анжелиных глазах плескался откровенный страх.
        - О том самом! Ты все правильно поняла! - сорвался мальчик. - Я о том, о чем все думают, но никто не решается сказать вслух! Где хозяин этих вещей?! Что с ним?! Мы все думаем сейчас об одном и том же! Хорошо, если хозяин вещей сбежал, а если нет?

        Никитин громкий голос разбудил Свету. Она высунула голову из спальника и сонно поинтересовалась:
        - Что случилось?
        - Ничего. Спи, - велела Таня, и удивительное дело, Света послушалась. Светлая всклокоченная голова исчезла в недрах мешка, и вскоре оттуда донесся легкий храп.
        - Во нервы! - восхитилась Анжела.
        - А чего ей нервничать, она же ничего не знает! - с напором сказал Никита.
        - Давай без истерик, - Эдик сунул в руку друга кружку с крепким чаем. - Выпей, успокойся.
        - Успокойся. Может, этого добавить? - Никита взглядом указал на бутылку с виски. - Для успокоения нервов.
        - И не мечтай. Расслабишься, разморишься и превратишься в легкую добычу. Съешь лучше конфетку, при употреблении шоколада в мозгу вырабатываются эндорфины, гормоны счастья. - Эдик протянул Никите конфету.
        - Удивительно. Почему все до сих пор не стали счастливы, если все так просто. Объелся шоколада и лучишься счастьем, - покачал головой Никита, но конфету взял.
        Эдик обвел друзей взглядом:
        - Что будем делать?
        - Дождемся рассвета и сделаем ноги, - тряхнула головой Таня.
        Анжела задумчиво протянула:
        - А мне интересно узнать, что здесь произошло? Что так напугало очкарика, что он рванул в город без вещей, денег и документов?
        - А не страшно? - с подковыркой спросила Таня.
        - Страшно, - честно призналась Анжела, - но и любопытно. Даже не знаю, что сильнее, страх или любопытство?
        - Я согласен с Танькой, надо валить отсюда, и чем быстрее, тем лучше, - высказал свою точку зрения Никита.
        - Наверное, вы правы. А в городе сообщим в полицию о находке. Только вот, - Эдик неуверенно посмотрел на друга, - только я считаю, надо зайти в соседний дом.
        - Это еще зачем? - поморщился Никита.
        - А вдруг с парнем что-либо случилось, и он лежит там один, нуждается в помощи.
        - Если бы он нуждался в помощи, заорал бы, мы б услышали.
        - А если он без сознания? Мы ведь не знаем, когда он сюда пришел.
        - В такие места в одиночку не ходят, - заметила Таня.
        - Я тоже так думаю, - согласился Эдик. - Вот и попытаемся узнать, один он пришел или с кем-то? И куда все девались?
        Никита залпом выпил чай и решил:
        - Я с тобой. Мне жесть как не хочется лезть в этот дом, а хочется убраться отсюда подобру-поздорову, но я пойду.
        Эдик незаметно нащупал Никитину кисть и пожал, благодаря за поддержку.



        Глава 8
        Жуткая находка

        Таню разбудил солнечный луч, проникший сквозь неплотные жалюзи. Она с недоумением огляделась. Все, кроме Светы, спят поверх спальных мешков, по углам бутылки с оплывшими, давно погасшими свечами. Таня встала, подошла к окну, подняла жалюзи, и утреннее солнце ворвалось в комнату.
        Ослепительное летнее утро бесследно прогнало ночные страхи. Таня безбоязненно распахнула окно. Ярко светило солнце, белоснежные облака плыли по лазурному небу, из леса тянуло хвойной свежестью. Девочка залюбовалась золотистыми тонами утра.
        За спиной раздался тревожный голос Никиты:
        - Что там?!
        Таня стремительно обернулась. Лохматый Никита приподнялся на локте и испуганно таращил глаза.
        - Напугал, - пожаловалась Таня.
        - Что там? - похоже, спросонья Никиту заело.
        - Там? Чудесное летнее утро. Просто сказочное.
        - Понятно, сплошная лирика и никакой конкретики!
        Их диалог разбудил Эдика и Анжелу. Света продолжала ровно посапывать.
        - С добрым утром. - Эдик протирал глаза.
        - Умыться бы, - потянулась Анжела. Вчера она поленилась снять готский макияж с глаз, и теперь походила на енота.
        - Пойдем. - Таня забросила на плечо полотенце, взяла бутылочку с жидким мылом.
        Но выйти на улицу девочкам не удалось, дверь не желала открываться. Пришлось призвать на помощь мальчиков. Но и совместным усилиям Никиты и Эдика дверь не поддалась.
        - Вот что с людьми страх делает. - Эдик с уважением посмотрел на друга.
        Навалились вчетвером, результат тот же, дверь даже не шелохнулась.
        - А нас там, - Никита кивнул на дверь, - случайно ничем не подперли?
        - Да вроде некому, - неуверенно сказал Эдик.
        - А если очкастый студент, не помню, как его звать, не сбежал, а вместе со своими приятелями решил покуражиться над нами, попугать малолеток?
        - Не исключено, - задумался Эдик. - Сейчас узнаем. - Он вернулся в комнату и ловко перемахнул через подоконник. Закричал с улицы:
        - Ничем не подперто, это ты вчера так закрыл, - и стал тянуть дверь снаружи.
        Девочкам надоел тяни-толкай, и они взяли пример с Эдика, то есть выбрались из дома через окно.
        Видимо, время близилось к полудню, так как солнце здорово припекало. Теплая, сияющая солнечными переливами вода соблазнила девчонок, и они вдоволь накупались. Возвращаясь, они издалека увидели, что возле дома происходит какая-то возня.
        - Там что-то случилось? - обеспокоилась Таня и прибавила шагу, потом перешла на бодрую рысь.
        Анжела, надевшая после купания длинную пышную юбку, подобрала подол и припустила следом.
        В окне торчала Света с капризной гримаской на лице, а мальчики суетились под окном и, судя по жестам, о чем-то уговаривали. Света обиженно оттопыривала нижнюю губу и мотала головой.
        - Что случилось? - нахмурилась Таня.
        - Света не может выйти из дома, - с раздражением сообщил Эдик.
        - Она не умеет лазить в окна. - Никита легонько усмехнулся.
        - Так пусть научится. В чем проблема? - Анжела невинно округлила глаза.
        Эдик злобно копнул кроссовкой землю:
        - Проблема в том, что она не хочет учиться. Мы уже полчаса вокруг нее кадриль выплясываем, и все без толку.
        - Ну, если я не умею лазить в окна?! Я - девочка, а девочки не должны лазить в окна и на деревья. Правда ведь? - она обратилась за поддержкой к Тане и Анжеле.
        - А я обожаю лазить по деревьям, - с лучезарной улыбкой сообщила Таня.
        - А я в окна. - Анжела легко подтянулась на руках и перемахнула через подоконник. Таня последовала за ней.
        В дом заглянул Никита и поинтересовался:
        - Мы питаться будем?
        - Умойтесь сначала, пока вы плескаетесь, мы завтрак приготовим. - Таня пошуровала по пакетам и разочарованно сказала: - Ой, а у нас только бомж-пакеты остались, консервы кончились.
        - А я бы сайры съела, - жеманно объявила Света.
        - А тех, кто перед походом в лес выкладывает консервы, кормить вообще не следует. - Анжела выразительно на нее посмотрела.
        Света оскорбленно поджала губы, но, поразмыслив, решила, что эту обиду лучше проглотить молча. Губы вернула в нормальное положение и занялась своей прической. Сотворенные парикмахером кудри давно развились, и теперь Света отчаянно пыталась придать пышность своим жидким волосенкам. Так как они были не только жидкими, но и не особо чистыми, Света ведь презрела мытье в речной воде, прически не получалось. Потерпев фиаско в попытках соорудить что-нибудь гламурное, она обратилась к Тане:
        - Танюша, ты прически делать умеешь?
        - Нет.
        - Плохо, - вздохнула Света.
        - Плохо умею! - обрадованно сообщила Таня. Но Свету это сообщение почему-то не порадовало.
        Пока мальчики умывались, девочки вскипятили воды и запарили лапшу.
        Мальчики вернулись с речки свежие, бодрые, с мокрыми волосами. Посмотрев на кружки с лапшой, Эдик весело сказал:
        - К счастью, я могу кое-что добавить к этому скудному рациону. Свет, будь добра, поройся в своем розовом чемодане.
        - Роются в помойке, - дернула носом Света, но чемодан все же открыла.
        - Посмотри на самом дне, - указал брат.
        Света просунула руку, не дотянулась, пришлось класть чемодан на пол и полностью открывать молнию. Она заглянула внутрь, и глаза у нее стали такие, словно она динозавра увидела.
        - Это что? - Света держала в руке банку консервов.
        - Сайра, - любезно ответил Эдик.
        Сестрица схватилась за пылающие от негодования щеки:
        - Это что же получается?! Ты мне напихал в чемодан всякой гадости, и я, как дура, тащила это всю дорогу?!
        - Ага, - охотно признал свою вину брат.
        - А нечего втихаря выкладывать консервы. Мы не в городской парк на прогулку отправились, а в лесу еда - вопрос жизни и смерти, - поддержала Эдика Анжела.
        Разъяренная Света метнула в брата сайру, но он изящно увернулся. Она еще раз заглянула в нутро чемодана, сжала кулаки и бросилась на Эдика с явным намерением набить ему лицо. Но он, предвидя сестрицын маневр, выпрыгнул в окно. Как ни зла была Света, последовать за братом она не решилась. Перегнувшись через подоконник, она с возмущением вопросила:
        - И ты меня заставил тащить эту тяжесть?
        - Основная тяжесть в твоем чемодане состоит из гламурных журналов и непригодной для похода одежды. Я не знаю, зачем ты понабрала всяческих ненужностей!
        - У меня все нужное, - рычала Света. - У тебя совести нет!
        - Есть, - заверил Эдик. - Но не пытайся на нее давить, в данный момент она временно недоступна, как мобильник.
        - Свет, - Таня тронула ее за рукав, - Свет, послушай меня, все несли провиант. Почему ты не должна нести свою долю провизии? Ты чем-то отличаешься от нас?
        Судя по выражению Светиного лица, она считала, что очень сильно отличается от девчонок. Но посмотрев в серьезные Танины глаза, не стала делиться своими мыслями. Вздохнула:
        - Нет, не отличаюсь. Но если бы ты знала, как трудно было тащить этот чемодан?!
        - Везти, - внесла поправку Анжела.
        - Если бы он ехал! А мне пришлось его волоком тащить! - пожаловалась Света.
        - Ты думаешь, рюкзак нести легче? - спросила Таня.
        А Анжела предложила:
        - Если считаешь, что с рюкзаком проще, давай на обратном пути поменяемся. Я везу чемодан, ты несешь мой рюкзак.
        После короткого раздумья Света отказалась от обмена.
        Таня просигнализировала Эдику, что можно возвращаться, угроза миновала.
        После завтрака девочки занялись упаковыванием вещей, а мальчики пошли в соседний коттедж. Первым в дом вошел Эдик, заглянул в комнату и поморщился:
        - Насвинячили парни изрядно.
        Комната была завалена пустыми бутылками, коробками из-под пиццы и консервными банками, заполненными окурками. Воняло застарелым табачным дымом и протухшей рыбой. Вторую комнату явно использовали как туалет. Никита поморщился и поспешно закрыл дверь. На кухне стояли две сумки-холодильника, одна под завязку забита банками с пивом, вторая до половины. На столе упаковки с одноразовой посудой.
        - А чего ж люди мебель с собой не забрали? - удивился Никита, оглядываю пыльную кухню.
        - Ее трудно забрать, здесь мебель встроенная, - объяснил Эдик. Тронул пальцем стопку тарелок, посмотрел на след, оставленный в пыли. - А посуда не так давно здесь. Сравни слой пыли тут и на подоконнике, на тарелках он гораздо тоньше.
        Поднялись на второй этаж в мансардную комнату. На полу разложены спальные мешки, на вбитых в стены гвоздях развешана одежда, и не только мужская, но и женская. Возле окна валяются три рюкзака.
        - Ну и куда они все подевались? - шепотом спросил Никита. Говорить громко ему почему-то было страшно.
        - Не знаю. Точно знаю одно, пора отсюда рвать когти.
        - Ты думаешь, на них напал тот, кто выл ночью?
        Эдик в упор посмотрел на друга:
        - А кто выл ночью? У тебя есть предположения?
        Никита подавленно молчал, и Эдик продолжил:
        - Надеюсь, ты не веришь в вампиров?
        - Я много во что верю, а вот в вампиров нет, - оскорбленно отозвался Никита. - Хотя это спорный вопрос. Не зря в мифологии любого народа есть легенды о вампирах. Только называют их по-разному: носферату, упырь, вурдалак…
        - Давай поговорим о легендах как-нибудь на досуге, - остановил Эдик. - А сейчас решим, версия о вампирах имеет право на существование?
        - Нет, - решительно отмел вампирскую версию Никита.
        Эдик с облегчением вздохнул:
        - Я такого же мнения.
        - Но кого-то я ночью видел. Два светящихся глаза. Два страшных глаза.
        Старательно подбирая слова, чтобы не обидеть друга, Эдик сказал:
        - Знаешь, я думаю, в темноте, когда на десятки километров - ни души, все страшным покажется. Я бы тоже испугался до умопомрачения, увидев светящиеся глаза. Может быть, это был какой-нибудь зверь? Например, одичавшая кошка?
        - Может быть, - покорно согласился Никита.
        - Или волк, - предположил Эдик. - Но на этих ребят зверь не нападал, вампир, впрочем, тоже. В доме нет следов борьбы. Если бы на них кто-нибудь напал, пусть не все, но двое-трое поспешили бы укрыться в доме. Согласен? Отлично. Идем дальше. Они бы забаррикадировались и держали круговую оборону. На кухне мы видели пиво и чипсы, значит, еда у них не кончилась. Вопрос на засыпку, куда они подевались? Домой без вещей они бы не ушли.
        - Но убежать в паническом страхе вполне могли, - возразил Никита.
        - Тоже правильно.
        - Или им отрезали пути отступления в дом.
        - Возможно. Давай осмотрим окрестности, - предложил Эдик.
        Они обходили дом, расширяя круги, но обнаружили лишь окурки и пустые бутылки.
        - Отсутствие результата - тоже результат, - обнадежил Никита. Его радовало, что следов борьбы они не нашли - всяких там засохших капель крови или обрывков одежды.
        - Пойдем по отбросам. - Эдик указал на сверкавшую под солнцем пустую бутылку.
        По окурочно-бутылочным следам мальчики дошли до ворот военной базы. Никита тронул створку, и, к его удивлению, она легко поддалась. Мальчик испуганно отступил в сторону.
        - Ты чего? - удивленно взглянул на друга Эдик.
        Никита ответил не сразу, осмотрел глухой бетонный забор, круги колючей проволоки по верху, потрогал замок, потом сказал:
        - Знаешь, мне все это не нравится. Почему ворота не заперты?
        - Да кому они теперь нужны? Отсюда все вывезли, здесь ничего нет. Зачем запирать?
        - И все-таки…
        - Скорее всего замок открыли те, по чьим следам мы идем. - Эдик задрал голову, осмотрел забор и проволоку. - Точно, вон смотри, на проволоке клочок ткани. Самый спортивный парень перелез через забор и открыл ворота изнутри. Остальные вошли в них.
        Мальчики направились внутрь. Справа и слева уродливые бетонные строения без окон. Посредине куб из стекла и бетона, высотой этажа в три.
        - Это и есть тот знаменитый научно-военный центр, - разочаровался Никита.
        - Думаю, это наземная часть.
        - Считаешь, это лишь крохотная верхушка строения, большая часть под землей? - догадался Никита.
        - Уверен. Военные строят с размахом. Я в Интернете порыскал и кое-что нашел. Маловато, правда, и в основном слухи и догадки.
        - Говори, - поторопил приятеля Никита, досадуя, что прежде, чем отправляться сюда, сам не додумался покопаться во Всемирной паутине.
        - В общем, здесь чем-то запрещенным занимались. Какие-то исследования проводили, на которые во всем мире мораторий наложен, поэтому база маленькая и суперзасекреченная. Информация все же каким-то образом просочилась. Создали проверочную комиссию, но вояки шустрее оказались, свернули базу в считаные часы, людей и документацию куда-то вывезли. Проверяйте!
        Разговаривая, ребята обошли базу и строения. В этот раз им не повезло, все двери были заперты, и проникнуть внутрь сооружения казалось невозможным.
        - И стекла все целы, - Эдик внимательно рассматривал куб.
        - Думаю, это не те стекла, которые можно разбить, - усмехнулся Никита. В подтверждение своих слов поднял с земли пустую бутылку и запустил в зеркально-синее стекло. Стекло спружинило и отбросило бутылку назад.
        - Ты видел?! - возбужденно закричал Никита. - Я был прав, стекло особенное. Оно отбросило бутылку.
        - Видел, - кивнул Эдик, - а бутылка указывает на то, что пропавшие ребята были здесь. И куда же они делись? - Он внимательно осмотрелся. - Интуиция мне подсказывает, что они попали внутрь?
        - Как? - развел руками Никита.
        - Раз они додумались, как это сделать, значит, мы тоже додумаемся.
        Никита обошел куб раз, другой, и догадался.
        - Эд, гляди, - позвал он приятеля, - мне кажется, они по водосточной трубе забрались на крышу. Смотри, какие крепления, прямо лестница, только расположены далеко, но забраться можно.
        Никита с обезьяним проворством вскарабкался на трубу. Эдик с завистью смотрел на приятеля, у него так шустро забраться не получится. Рост не тот. Никита перевалился через бетонный бордюр крыши и исчез из виду. Но вскоре вернулся, крикнул:
        - Здесь труба широкая, решетка отодвинута. Наверное, они туда полезли.
        - Эй, погоди, - заволновался Эдик. - Я уже лезу.
        Чтобы забраться на первое крепление, ему понадобилось немало времени. Он ухватился за выступ, а подтянуться не хватило сил. Кое-как, скользя подошвами по гладкой бетонной стене, Эдик залез на крепление. Обхватил руками водосточную трубу и поставил ногу на второе. Труба завибрировала, а с земли казалась надежной. Соленые ручейки пота разъедали глаза, раскаленная труба обжигала руки, но мальчик упорно лез вверх. Никита с крыши подбадривал друга.
        - Еще чуть-чуть.
        Голова Эдика поравнялась с поверхностью крыши, и он посмотрел вниз, оценивая пройденный путь. Острый приступ головокружения качнул тело, руки ослабели, но Никита почувствовал неладное, схватил друга за ворот футболки:
        - Держись!
        С помощью Никиты Эдик забрался на крышу. Никита милосердно дал другу передохнуть, потом указал на широкую горловину трубы:
        - Там решетка сдвинута.
        Эдик облизнул сухие губы и подошел к трубе, заглянул, увидел ведущие вниз железные скобы. Попробовал рукой, скобы не шатаются, стоят прочно.
        - Полезли! - Никита был полон азарта.
        - Куда?! - Эдик схватил приятеля за ремень. - Никуда мы не полезем. Одни уже залезли!
        - Мы же вдвоем, - Никите не терпелось залезть в трубу.
        - А они вчетвером, - напомнил Эдик. - Сделаем так, спустимся вниз, сходим в поселок, предупредим девчонок, чтобы они знали, где мы, и вернемся сюда.
        Никита разочарованно вздохнул, но согласился, что план друга разумен.
        Мальчики спустились вниз, и опять Никита шустро перебирал руками и ногами, а Эдик полз медленно и неуклюже, как большой краб.



        Глава 9
        Бетонный лабиринт

        Таня с Анжелой наотрез отказались ждать их в поселке. Света, наоборот, не хотела идти на базу, но и оставаться одной ей было страшно.
        - Ты бы уж как-нибудь определилась, - потерял терпение Эдик. - Выбирай, или ты идешь с нами, или остаешься здесь.
        Света выбрала третий вариант. Она остается в поселке, но девочки остаются с ней.
        - Ну уж дудки! - решительно отказалась Таня и надела рюкзак.
        Анжела тоже приготовилась выходить. Свете ничего не оставалось, как последовать за ними. Девочки легко выбрались на улицу через окно, а Света обрадованно замерла у подоконника. Радостно напомнила:
        - Я же не могу перелезть. Значит, остаемся.
        - Не угадала! - весело сказала Анжела. - Мы уходим, а ты смотришь нам вслед и горюешь у окна.
        Ребята, не оглядываясь, пошли прочь от дома.
        - Не можем же мы вот так ее оставить? - прошептал Эдик, он все же чувствовал определенную ответственность за двоюродную сестрицу.
        - Не бери в голову, - посоветовала Таня. - Убедившись, что возвращаться мы не собираемся, отбросит свои ужимки, вылезет в окно и догонит.
        - Ты уверена? - волновался Эдик.
        - Готова поспорить.
        Но заключить пари ребята не успели, сзади раздался крик:
        - Эй, подождите меня!
        Света, спотыкаясь, торопливо ковыляла следом.
        - Я же говорила, - торжествовала Таня.
        - Да Света, оказывается, девочка спортивная. - Анжела с удивлением смотрела на нее. - Вылезти в окно на таких каблучищах и с чемоданом не всякая горазда.
        - Я с вами, - отдышавшись, объявила Света.
        - Это мы уже поняли, - кисло улыбнулась Анжела.
        Вскоре они дошли до угрюмых строений научно-военной базы. Гуськом просочились в ворота, и Таня задвинула засов.
        - Зачем? - удивился Никита.
        - На всякий случай. Тревожно мне как-то, - покраснела Таня.
        - И мне здесь не нравится, - сморщила нос Света.
        - Мы недолго, - успокоил Эдик. - Спустимся вниз, оглядимся и пулей обратно. Вдруг ребята свалились, переломали ноги и нуждаются в помощи?
        - Все четверо? - Таня скептически усмехнулась.
        - Всякое бывает.
        - Зачем они вообще туда полезли? - недовольно спросила Света.
        - Переработанное пиво в голову ударило, приключений захотелось.
        Никитин рюкзак освободили от вещей. Положили в него бутылку воды, фонарь, пару свечей, спички, веревку, аптечку.
        - Вы будто на несколько дней собираетесь, - хмуро бросила Таня.
        - Нужно быть готовым к любым неожиданностям. - Никита забросил рюкзак на спину и взялся за крепление водосточной трубы.
        - Давай наоборот, - остановил его Эдик, - сначала меня подсади.
        Никита легко забросил щуплого приятеля наверх, выждал и полез следом. Девочки устроились в тени бетонного куба. Прошло около получаса, Света начала проявлять признаки недовольства. Еще через полчаса она вскочила и стала нервно ходить взад-вперед.
        - Где они? - вопрошала она через каждые два шага. - Что они там себе думают?! Надо домой идти. Я не хочу еще раз ночевать в лесу.
        Анжела с тоской поглядывала на небо. Время бежит, и уже совершенно ясно, что сегодняшнюю ночь им придется провести в поселке. Хотя лучше в поселке, чем в лесу. А завтра, как только рассветет, двигаться в обратный путь. А родители ждут их сегодня вечером, не дождавшись, начнут волноваться. Отпрашивались ведь на два-три дня. Кому как, а ей влетит по первое число. Отчим непременно прочтет длиннущую лекцию на тему безответственности.
        Таня не переживала по поводу родительского беспокойства. Занятая собой мама и не заметит, что дочкин поход затянулся. А вот Артемка будет страдать и плакать. От мысли о братишке защемило сердце.
        По истечении двух часов Таня решительно встала:
        - Придется лезть на крышу, мальчики попали в беду.
        - С чего ты взяла?! Шарятся там и на время не смотрят! - фыркнула Света. - Лично я на крышу не полезу!
        - Значит, останешься внизу, - жестко сказала Анжела и надела рюкзак.
        - Я боюсь оставаться одна, - забеспокоилась Света.
        Не обращая на нее внимания, Таня попросила:
        - Анжел, помоги.
        Анжела уперлась руками в стену, и Таня забралась по ней, как по лесенке.
        - А я?! - Света крепко вцепилась в Анжелу.
        - Ты лезешь с нами или остаешься внизу!
        - Я не могу, - Света истерично разрыдалась. По щекам потекли фиолетово-синие слезы. Пользуясь тем, что родители далеко, Света каждый день раскрашивала свою мордашку во все цвета радуги.
        - Перестань, - спокойно попросила Таня. - Может быть, Никита и Эдик нуждаются в нашей помощи, а мы ждем, пока у тебя истерика кончится.
        - Но я боюсь, - взвыла Света.
        - Чего?
        - Высоты боюсь и внизу оставаться тоже боюсь. Здесь так тихо и пусто.
        - Надо уважать коллективные интересы, - сказала Анжела.
        Света хмуро осмотрела бетонное пространство базы и согласилась:
        - Ладно, иду с вами.
        - Только не надо делать одолжений, - предупредила Анжела.
        - А я не хочу лезть наверх и оставаться внизу не хочу! - обозленно выкрикнула Света.
        - А чего ты хочешь? - без интереса спросила Таня.
        - Домой, в свою комнату!
        - Домой? В свою комнату? Всего-то?! - с издевкой переспросила Анжела. - Это мы щас оформим! Сиди здесь, только никуда не уходи.
        - И что? - Света недоверчиво смотрела на Анжелу.
        - Как что? Прилетит волшебник в голубом вертолете… и отвезет тебя домой! Или желаем принца на белом коне? - откровенно издевалась Анжела.
        - Хватит вам. Мне уже надоело висеть здесь, руки устали, - пожаловалась Таня.
        - И как я с чемоданом полезу?
        - С чемоданом никак. Оставь его здесь. - Анжела протянула свой рюкзак. - Положи сюда самое необходимое, будем нести по очереди.
        Света раскрыла чемодан и стала перекладывать вещи. Анжела зорко следила и пресекала всякие попытки набить рюкзак лишним барахлом.
        - Света, тебе не мешает переодеться, - посоветовала Таня.
        На этот раз Света не стала вступать в пререкания. Поняла, ее наряд не подходит для лазания по трубам и крышам. Видимо, в честь возвращения домой она вырядилась сегодня в маечку, щедро расшитую стразами, пышную кружевную юбочку и босоножки на каблуках. Разумеется, весь наряд был розового цвета.
        Света порылась в чемодане, вытащила розовые джинсы и поморщилась:
        - Как их надевать? Они же грязные!
        - В поход надо надевать джинсы традиционных цветов, черные или синие, - категорически отрезала Анжела.
        - А сама длинных юбок набрала, - не осталась в долгу Света.
        - Перед тем, как идти сюда, я переоделась. - Анжела хлопнула рукой по ноге, обтянутой искусственной кожей.
        Вздыхая и морщась, Света натянула джинсы, сменила босоножки на желтые тапочки. Анжела тем временем переложила в чемодан лишние вещи из рюкзака, чем существенно облегчила его.
        По очереди девочки забрались на крышу. К их удивлению, Света отлично справилась с этой задачей. Таня не поскупилась на похвалу:
        - Да ты молодец! Не ожидала!
        - Еще бы! - довольно улыбнулась Света. - Вы меня совсем никчемной считаете! А я раньше гимнастикой занималась.
        Анжела уже заглядывала в темное отверстие трубы. Таня поправила лямки рюкзака и первая полезла в темноту. Анжела последовала за подругой. Света медлила, уж очень ей не хотелось лезть за девчонками. Подумав, решила, что оставаться в одиночестве на раскаленной крыше ей еще больше не хочется, и перекинула ногу через край трубы.
        Таня спускалась медленно, нащупывала ногой скобы, проверяла на прочность и лишь после этого переносила вес тела. Наконец нога коснулась бетонного пола. Не отпуская скобы, поставила на пол вторую ногу.
        Дождавшись Анжелу и Свету, Таня пошла вперед, освещая путь фонариком.
        - Погоди, - остановила ее Анжела, - не исключено, что мальчики просто заблудились.
        Она достала из кармана тюбик красной помады и нарисовала на стене стрелочку.
        - Это ты здорово придумала, - одобрила идею Таня.
        В конце коридора они наткнулись на распахнутую дверь и ведущую наверх лестницу. Железные ступени гулко отзывались на шаги. Луч фонаря высветил скрюченный окурок.
        - Значит, мальчишки не ошиблись, эти ребята из соседнего дома действительно были здесь, - заметила Таня.
        Лестница привела их в узкий коридор, по обе стороны - ряды белых дверей. Часть дверей была открыта, и проникавший из комнат дневной свет освещал коридор. Таня выключила фонарик.
        - Куда дальше? - поинтересовалась Анжела.
        - Будем заглядывать во все комнаты, потом перейдем на следующий этаж, - решила Таня.
        - Нет смысла заглядывать во все комнаты. Если бы мальчики были здесь, уже бы вышли нам навстречу. Не услышать нас они не могли, лестница грохотала на всю округу, - сказала Анжела.
        - Верно, - согласилась Таня. - Выходит, на этом этаже их нет.
        - Выходит, - Анжела вошла в ближайшую комнату, выглянула в окно и сообщила: - Труба привела нас на первый этаж.
        Не заглядывая в остальные комнаты, девочки быстрым шагом дошли до середины коридора. Распахнутые двустворчатые двери вели в просторный, залитый солнечным светом холл.
        - Ау-у, - позвала Анжела. - Есть здесь кто живой?
        Только гулкое эхо прокатилось по пустому холлу.
        Вторая часть коридора была меньше, чем первая, ее перегораживала стальная дверь со строгой надписью: «Внимание! Вход по спецпропускам».
        Проигнорировав суровое предупреждение, Таня потянула ручку на себя, и дверь легко открылась. Девочки попали в комнату без окон. В помещении было темновато, но фонарик зажигать не стали. Надо экономить аккумуляторы. Из комнаты вела еще одна дверь, с разъезжающимися створками, как в лифте. Створки были отжаты и заблокированы лежащей на боку тумбочкой.
        - Здесь были люди! И мы их найдем! - радостно закричала Таня и повернулась к девчонкам. - Помните, откуда это?
        Света передернула плечами, а Анжела нахмурила лоб:
        - Что-то очень знакомое? Не могу вспомнить откуда.
        - А тебе это место ничего не напоминает?
        - Вроде нет.
        - Эх, ты! Фильм «Чародеи»!
        - Точно! - Анжела хлопнула себя по лбу. - Институт чародейства.
        - Пошли. - Таня уже занесла ногу над тумбочкой, как вдруг Анжела схватила ее за руку и оттащила назад. Включила свой фонарик и посветила вперед. Таня испуганно ахнула. За тумбочкой зияла черная пустота.
        - Лифт, - сказала Анжела. А Таня обессиленно сползла по стене и села на пол. Утерла испарину со лба:
        - А я ведь чуть не грохнулась. И кому понадобилось пихать туда тумбочку?
        - Не знаю, но нам следует быть предельно осторожными.
        - Мне здесь не нравится, - подала голос Света. С момента спуска она заговорила впервые. Девочки ожидали, что она всю дорогу будет ныть и всячески проявлять недовольство, но Света как воды в рот набрала.
        - Здесь никому не нравится, - резко сказала Анжела. - Поэтому в наших интересах быстрее отыскать мальчиков и свалить отсюда.
        - Где их искать-то?! - взвизгнула Света. - У тебя есть соображения?
        - Есть! Раз есть лифт, должна быть и лестница.
        - А если ее нет?
        - Тогда спустимся по лифтовой шахте, там скобы есть, как в трубе, через которую мы залезли сюда. - Анжела посветила фонариком в шахту и убедилась, что скобы имеются. Света стояла рядом, смотрела вниз, затем попросила:
        - Посвети еще, на самое дно.
        Анжела выполнила просьбу и чуть не уронила фонарик. Дно шахты было усеяно маленькими скелетиками, поверх них белели большие кости, похоже, человеческие.
        - Приехали. - В Анжелином лице не было ни кровинки.
        - Что там еще? - напряженно спросила Таня. Она так и сидела на полу, пыталась оправиться от шока.
        - Там скелет, - прошептала Анжела.
        - Настоящий?
        - Откуда нам знать? - раздраженно ответила Света. - Если хочешь, спустись и проверь. Я лично не хочу.
        Таня встала и тоже заглянула в шахту. Ноги снова налились ватной слабостью, немного кружилась голова. Она отпрянула от лифта.
        - Что будем делать? - Света смотрела вопросительно.
        - Без ребят я отсюда не уйду, - слабым голосом, но решительно ответила Таня.
        - Я тоже.
        - А может, лучше уйти, добраться до места, где есть сетевое покрытие, и вызвать спасателей, - предложила Света.
        - А если мальчики нуждаются в немедленной помощи? - прищурилась Таня.
        - А помощь придет не раньше чем через сутки, - покачала головой Анжела.
        - Почему через сутки, МЧС быстро реагирует, - сказала Света.
        - Пока мы доберемся до места, где мобильник сеть словит, как раз сутки и пройдут, если не больше. Раньше завтрашнего утра идти глупо, скоро вечер, а потом и ночь. Еще не хватало нам заблудиться. - Анжела покосилась в сторону черного шахтового проема. Ей показалось, что оттуда донесся едва уловимый скользящий звук.
        - Хорошо. Тогда не будем терять время, - приняла решение Света.
        В метре от лифта обнаружилась толстая стальная дверь, за ней лестница вниз. Девочки спустились по скользким мраморным ступеням и очутились еще в одном коридоре.
        - Сплошные коридоры! Ну, кто так строит, кто так строит! - возмущенно бормотала Таня.
        - Интересно, откуда здесь свет? - удивилась Света, оглядывая неярко освещенный коридор.
        - Генератор или аккумулятор, - ответила Анжела.
        - Генератор нужно включить, а аккумулятор давно бы разрядился, - задумалась Таня.
        - Смотря какой генератор, есть такие, что включаются автоматически, когда отключается электросеть. Кстати, возможно, здесь есть солнечные батареи. Я заметила на крыше какие-то сооружения. Да и аккумуляторы разные бывают. Здесь явно не китайские, как в наших фонариках. И база не функционирует всего год, если не меньше. Аккумуляторы не успели разрядиться.
        Анжелу поддержала Света:
        - И, наверное, до недавних пор никто не включал свет. И лампочки горят неярко, если они на аккумуляторе, то надолго их не хватит.
        - Это радует, - пробурчала Таня, завернула за угол и завизжала так, что у девчонок заложило уши.
        Перепуганная Анжела рванула Таню назад на себя. Осторожно выглянула из-за угла, отпрянула и зажала рукой рот.
        - Что там? - Света испуганно отступила.
        - Кости, - в Анжелином голосе звучали слезы. - Самые настоящие кости!
        - Замолчи немедленно! - Света встряхнула визжащую Таню. - Не хватало еще, чтобы нас услышал тот, кто это сделал!
        Визг словно оборвало.
        - Эй! - глухо послышалось из-за угла.
        Девочки испуганно замерли.
        - Эй, вы здесь? - голос приближался.
        Девчонки вжались в стену. На пол упала косматая тень. Света закрыла руками глаза, Таня крепко сжала рукоятку фонарика. Если удачно ударить…
        - Чего не отзываетесь? - Перед девчонками стоял Никита, но на них не смотрел. Его глаза нервно шарили вокруг. Внезапно он дернулся, схватил за руку стоящую ближе всех Таню и заорал не своим голосом: - Бежим!
        Никитины глаза, голос, напряжение во всей фигуре объяснили девчонкам лучше всяких слов, что задавать вопросы некогда, а нужно бежать, бежать изо всех сил. Они что было сил помчались по коридору.
        - Сюда! - Никита втолкнул Таню в распахнутую Эдиком дверь. Света юркнула следом, а разогнавшаяся Анжела резко затормозила, потеряла равновесие на скользком мраморном полу и растянулась. Никита не дал ей встать, бухнулся на колени и рывком затащил в комнату. Эдик захлопнул дверь и повернул ручку. Скрежетнули железные штыри, входя в пазы. И вовремя, судя по скрипу, на дверь навалилось что-то тяжелое.



        Глава 10
        Чудовище

        - Что происходит? - дрожащим голосом спросила Таня.
        Анжела тоже хотела задать пару вопросов, но онемевший от страха язык отказывался подчиняться. Как ни быстро затащил ее в комнату Никита, кое-что она успела рассмотреть. А именно, пласт желеобразной бурой массы, довольно быстро передвигающейся по коридору.
        - Что происходит? - переспросил Эдик. - Даже не знаю, как сказать…
        Никита жадно сделал несколько глотков из бутылки с водой и произнес:
        - Девочки, у нас две новости. С какой начать?
        - Начни с хорошей, - посоветовала Света.
        Никита горько усмехнулся:
        - А кто сказал, что есть хорошая?
        - Все так плохо? - Таня жалко улыбнулась.
        - Достаточно плохо, - признался Никита, но, взглянув на ее бледное обескровленное лицо, торопливо добавил: - Но не безнадежно.
        - Не безнадежно, - энергичным кивком подтвердил Эдик.
        - Тогда давайте свои плохие новости, - согласилась Таня.
        - Мы нашли ребят, точнее, то, что от них осталось. Окурки, пустые бутылки и кости. И второе, мы пришли к выводу, что их сожрала тварь, что окаянствует в коридоре. - Никита ткнул рукой в дверь.
        Анжела наконец-то смогла разлепить сухие губы:
        - Она плотоядная?
        - Думаем, да. Проверять на практике не хочется. - Эдик задрал штанину и продемонстрировал багровое пятно на щиколотке. - Это она меня ухватила.
        Только сейчас девочки обратили внимание, что Эдик босой.
        - А кроссовки где? - спросила Таня, уже зная ответ.
        - Оставил в щупальцах у этой сопли плотоядной. А в одном башмаке ходить как-то неудобно.
        - Как это произошло? - Анжела со страхом смотрела на ребят.
        - Очень просто. Мы нашли лифтовую шахту, заметили кости внизу, спустились вниз, чтобы посмотреть, а тут эта зараза! Пути отступления перекрыла…
        - Она что, разумная? - с ужасом спросила Таня.
        Ответил Никита:
        - Вряд ли. Скорее ею движут инстинкты.
        - Инстинкт пожирания, - уточнил Эдик.
        - И как нам отсюда выбраться? - напряженно проговорила Света.
        - Нас это тоже волнует, - сквозь зубы сказал Эдик.
        Никита бросил на друга внимательный взгляд:
        - Ты чего такой злой?
        - А с чего мне быть добрым?! - внезапно взорвался одноклассник. - Ты вечно ищешь приключений на свою задницу! И если бы только на свою!
        - Нет, погоди! - ощетинился Никита. - Это как раз твоя была идея искать ребят из соседнего дома. А вдруг они в беде, а вдруг они нуждаются в помощи!
        - Я не отрицаю, это моя идея! А твоя идея - залезть в чертову трубу и спуститься вниз! И потом, кто гундел, давай еще немного пройдем, давай дальше посмотрим!
        - Что-то я не слышал, чтобы ты возражал! Наоборот, ты весьма бодро семенил вперед. И вместо благодарности ты мне теперь претензии предъявляешь!
        - Я?! Вместо благодарности?! - от злости Эдик стал слегка заикаться. - Благодарности за что?!
        - За то, что я тебе жизнь спас! Кому захотелось кости в шахте повнимательнее рассмотреть? - Никита повернулся к девчонкам. - Этот удод сунулся в шахту, чуть не носом в кости тыкался. И я, как полный придурок, полез за ним. И тут на нас эта гадость канализационная напала! Я рванул вверх по скобам, Эд за мной. Но перебирал ручками и ножками недостаточно проворно. И эта слизь ухватила его за ногу. Он завопил, как реактивный самолет на взлете, я изо всех дернул его вверх, думал, грыжу заработаю. А чудовище вместе с кроссовкой свалилось вниз, в шахту!
        - Чего ж вы к выходу не побежали? - удивилась Таня.
        Мальчики переглянулись и опустили глаза.
        - Говорите правду, - потребовала Анжела.
        - Мы вернулись за кроссовкой, - еле слышно проговорил Эдик.
        - Что?! - девочкам показалось, что они ослышались.
        - За обувкой вернулись, - громко повторил Никита и, моментально забыв о ссоре, бросился защищать приятеля. - Вы полагаете, далеко бы он ушел босиком?! По лесу, по шишкам, по кореньям! А вдруг змея?!
        - Да, - сочувственно кивнула Таня, - когда мы сюда шли, я тоже обратила внимание, змей в лесу видимо-невидимо.
        - Ладно тебе. - Эдик опустил голову, чтобы скрыть горячие пятна стыда, выступившие на щеках. С усилием произнес: - Девочки, Никита прав, это по моей вине мы попали в опасную ситуацию. Если бы не моя глупость с кроссовкой…
        - Брось, - великодушно оборвал друга Никита. - Когда ты решил идти за кроссовкой, я не возражал. И, знаешь, - он отважно посмотрел Эдику в глаза, - это я был отвратительно неблагодарен. Ты ведь тоже мне жизнь спас, если бы не ты, я бы прямой наводкой в болото кувыркнулся.
        - И ты прости. - У Эдика полыхали щеки. - Я наговорил всякой ерунды, на самом деле я так не думаю.
        - Тебе нужна была эмоциональная разрядка. И ты не держи на меня зла. Ладно?
        - Ладно, - согласился Эдик. - Я не злопамятный, отомщу и забуду.
        Ребята не очень весело рассмеялись.
        - Короче, виноваты вы оба, - резюмировала Света.
        Ее резко оборвала Анжела:
        - Сейчас не время выяснять, кто виноват. Лучше напряжем извилины и придумаем, как нам отсюда выбраться. - Она посмотрела на красное пятно на Эдиковой ноге и добавила: - Без потерь.
        - А если дать этой гадине по башке и унести ноги, - предложила Таня.
        - Еще знать бы, где у нее башка, - усмехнулся Никита и вспомнил. - А-а, ты ведь ее не видела.
        - Не успела, - кивнула Таня.
        - То-то и оно. А чудовище выглядит как большая сопля, как расплывшаяся бесформенная медуза.
        - Из этого комка слизи вытягиваются щупальца, как у осьминога, а потом подтягивается основное тело, или что там у нее, - сказал Эдик. - Я рассмотрел, когда она в меня вцепилась. Повезло, что Кит дернул меня до того, как основная масса доползла. И боль была сильная, словно тысячи иголок впились.
        - Ты чем ногу обрабатывал? - деловито спросила Света.
        Мальчики растерялись.
        - Похоже, ничем, - догадалась Анжела и укорила. - А ведь аптечка у вас.
        Таня уже тянула к себе рюкзак с аптечкой. Эдик покорно закатал штанину. Таня обработала ранку перекисью, жидкость вспучилась и запузырилась. Анжела заставила проглотить четыре таблетки активированного угля. Рану замазали мазью с антибиотиком и забинтовали.
        - Жить буду? - слабо улыбнулся Эдик, и было заметно, что ему страшно.
        - Будешь, - заверила Таня, собирая бинты и лекарства в пластиковую коробочку.
        - Ну, если медицинские процедуры закончены, давайте выбираться отсюда. Мне здесь не нравится, я домой хочу, - Света капризно вытянула губы.
        - Здесь всем не нравится, все хотят домой, - любезно оповестил Никита. - Светик, у тебя, как я посмотрю, есть план?
        - Какой еще план?
        - План, как выбраться отсюда.
        - Таня же сказала, стукнуть слизняка и бежать. Вон та железяка для этого подойдет. - Света ткнула рукой в сваленные в углу толстые железные прутья.
        - Бери, иди и бей, - разрешил Никита.
        - Я?! - Света широко распахнула кукольные глаза.
        - Если ты уверена в успехе своей затеи, то почему нет? - Никита, пародируя Свету, тоже широко раскрыл ярко-синие глаза.
        - Я боюсь, - простодушно призналась девочка.
        - Оставь ее, - попросила Таня. - Давайте придумаем что-нибудь выполнимое. Что мы знаем об этой слизи?
        - Сомневаюсь, что она разумна, но у нее отменный слух, - быстро сказал Эдик. - Услышав вас, она забыла про нас и поползла за добычей. Кстати, ползает она очень быстро.
        - Но мы бегаем быстрее. Значит, у нас есть шанс спастись бегством, - Таня почесала висок.
        - Да, есть. Если эта тварь будет настолько любезна, что отползет от двери и даст нам фору. Еще один человек мог бы перепрыгнуть через нее и сбежать, но у пятерых шансов нет. - Никита покосился на дверь, обвел взглядом стены. - А что, если попробовать удрать через вентиляцию. Насколько я понимаю, та труба, через которую мы сюда проникли, тоже имеет отношение к вентиляционной системе. Я заметил, в нее выходят вентиляционные отводы.
        Ребята проследили за его взглядом и увидели на стене четырехугольное вентиляционное отверстие, забранное железной решеткой.
        Никита уперся руками в стену, Эдик залез ему на плечи и попытался открутить решетку. Через пять минут он бессильно опустил руки:
        - Не могу, шурупы не поддаются, нужна отвертка.
        Таня подала нож. Но кончик ножа был слишком тонким и острым, он выскальзывал из головки шурупа. Выручила Света, залезла в Анжелин рюкзак, вытащила маникюрный набор и подала Эдику на выбор пилочку для ногтей и щипчики для бровей.
        Пилочку он взял, а щипчики заставили его насмешливо улыбнуться:
        - Это точно не понадобится.
        - Уверен? А ты посмотри на их края, точь-в-точь как у отвертки, только немного скошены.
        Эдик взял щипчики, рассмотрел и расцвел благодарной улыбкой:
        - Светик, ты просто чудо.
        От удовольствия Света залилась яблочным румянцем и решила закрепить успех:
        - Все в наших руках, поэтому нельзя их опускать.
        На этот раз она удостоилась похвалы от Никиты:
        - Молодец, Светка! Славно сказала!
        Света зарделась еще сильнее и призналась:
        - Это не я, это Коко Шанель.
        - Много ума не надо, чужие мысли повторять, - дернула носом Анжела.
        - Анж, девочка моя, не имеет значения, чьи слова. Главное, что они подбадривают, возвращают душевные силы. А растерянность подрывает физические силы, - пропыхтел Никита. Хоть Эдик и был худеньким и щуплым, держать на плечах его было нелегко.
        А Эдик старался изо всех сил, три болта он уже открутил, но четвертый не поддавался. Руки слабели, жгучий пот разъедал глаза.
        Таня заметила, что приятель выбился из сил, предложила:
        - Дай я попробую.
        Эдик пробормотал что-то невнятное и изо всех сил надавил на зловредный винт. Не выдержав напора, винт поддался. Мальчик потерял равновесие, схватился за решетку и полетел вместе с ней вниз, прямо на горделиво посматривающую на девочек Свету.
        Когда помятая, но целая Света выбралась из-под охающего Эдика, Анжела не сдержала злорадной улыбки. Так ей и надо, выскочке!
        Таня помогла Эдику подняться, беспокойно подергала его за руки:
        - Ты цел?
        - Кажется, да. Хорошо, что я на Светку приземлился, будь на ее месте Анжелка, я бы убился, она костлявая.
        Анжела нахмурила черные брови, но заметив, что Света еще более недовольна Эдиковыми словами, решила пропустить заявление мимо ушей.
        Никита оценивающе рассматривал вентиляционное отверстие, затем сказал:
        - А ведь я туда не пролезу, плечи застрянут.
        - Дай я попробую, - азартно предложила Таня.
        Никита покорно встал в стойку лестницы. Таня ловко забралась наверх, попросила:
        - Подсади повыше.
        Мальчик выпрямился, что мало помогло. Пришлось подставлять ладони и приподнимать Таню на вытянутых руках. Мышцы свело от усилий, а Таня влезла до половины и задушенно приказала:
        - Тащи назад, не могу пролезть.
        - Придется лезть нам. - Эдик оглянулся на Анжелу. Она согласно кивнула.
        - А мы? - тоскливо спросила Света.
        - Будем действовать по обстоятельствам. Может, нам удастся заманить эту соплю куда-нибудь и запереть, - утешил Эдик.
        Никита покрутил пальцем у виска:
        - Она же слизь, может принимать любые формы. Что ей стоит просочиться через щели.
        - Сюда же не просачивается, - напомнила Таня.
        - А ты думаешь, мы случайно рванули в эту комнату. Здесь дверь закрывается герметически. - Никита указал на порог. - Видишь, ни щелочки, дверь и косяк обтянуты резиной.
        - А остальные двери? - посмурнела Таня.
        - За все не поручусь, не успел рассмотреть, но, кажется, большая часть обычные, с щелью у пола.
        Эдик напряг свои усталые извилины, но мысли кружились по замкнутому кругу. Никита сел в угол и сжал руками виски. Девочки думали не так выразительно.
        - Кажется, придумала, - вскинула голову Анжела.
        Четыре пары глаз с такой надеждой уставились на нее, что девочка смутилась. Но храбро начала:
        - Вентиляция ведет не в сторону выхода. Я предлагаю следующее, мы с Эдом пробираемся насколько сможем, шумим и отвлекаем слизняка в ту сторону. Как только он уползет, вы выскакиваете и бежите к выходу.
        - А вы? - Никита смотрел на Анжелу со смесью восхищения и страха.
        - А мы вернемся сюда, только не забудьте плотно закрыть за собой дверь. А потом вы будете думать, как нас вытащить отсюда. Если не придумаете, то бегите за помощью.
        - А если слизь начнет вас преследовать через вентиляцию? - пытался все предусмотреть Никита.
        - Там ведь решетка.
        - А если она сможет просочиться сквозь нее?
        - Это займет время. Надеюсь, мы успеем доползти сюда. Даже лучше для нас, если она полезет штурмовать вентиляцию, тогда из этой комнаты мы рванем за вами.
        - В твоем плане слишком много изъянов.
        - Каких? - запальчиво воскликнула Анжела.
        - Всяких там «возможно», «если», «надеюсь».
        - Но другого плана все равно нет, - резонно возразил Эдик.
        - Нет, - скрежетнул зубами Никита.



        Глава 11
        Поединок с чудовищем

        Первым в вентиляционное отверстие ввинтился Эдик, потом Анжела. Через пару минут ей пришлось признать, что ее одежда мало подходит для лазанья по трубам. Корсет сдавливал грудь, а в брюках «под кожу» было невыносимо жарко, они прилипали к стене, затрудняли продвижение. Да и летние сапоги с ровной подошвой здорово подводили, а кроссовки она отдала Эдику, не босиком же ему ходить, благо у них один размер.
        - Приехали, - полузадушенно пробормотал Эдик.
        - Что такое? - Анжела не выдержала дистанции, подобралась слишком близко и ощутимо получила ногой по носу.
        - Идиоты мы, вот что!
        - Да что случилось?! - Анжела ущипнула Эдика за ногу.
        - Шахта вверх уходит! С чего мы взяли, что она идет вдоль комнат?! Дураки энцефалитные! - продолжал злиться Эдик.
        - А вверх никак не получится? - робко спросила Анжела.
        - Нет! - отрезал мальчик, потом забормотал: - Впрочем, почему бы не попробовать? Если получится, зовите меня гуттаперчевым мальчиком.
        Он немного повозился и попросил:
        - Анж, мне точка опоры нужна.
        - Нужна, так будет. - Анжела подползла ближе и уперлась в гладкие стенки руками, ногами, локтями, коленями. Приказала: - Давай!
        Эдик уперся ногами ей в плечи, извернулся под немыслимым углом и смог продвинуться вперед и вверх. Минутку передохнул и полез дальше. Анжела, понимая, что в вертикальной трубе удержаться очень сложно, напрягая все силы, по сантиметру продвигалась за ним. Миновать бы изгиб трубы, тогда у Эда снова будет точка опоры, и он сможет добраться до первого этажа.
        - Ура! - донеслось сверху. - Анж, слышишь, здесь труба зигзагами идет. Если мне удастся извернуться так же, то дальше легче будет, там есть на что опереться.
        Извернуться получилось, но далось это нелегко. Мальчик обливался потом, в венах жарко пульсировала кровь, саднило локти и колени. Наконец рука провалилась в пустоту, Эдик еще раз уперся в выпуклую часть вентиляционного отверстия, оттолкнулся и влез на горизонтальный уровень. Отдышался и позвал:
        - Анж, ты как там?
        - Ползу, - каркнула пересохшим ртом Анжела.
        - Хватайся за мои ноги, - посоветовал Эдик и через минуту почувствовал, как острые Анжелкины ногти впились в щиколотки. Он глухо взвыл, когда один из ногтей угодил точнехонько в рану на ноге. Почувствовав, что хватка ослабла, он продвинулся вперед. Позади слышалось натужное дыхание Анжелы. Внезапно Эдик остановился и долбанул кулаком по трубе, железо ответило гулко и сердито.
        - Дураки мы целлофановые!
        - Ты чего, Эд? - испугалась Анжела.
        - А то! Мы все так хорошо предусмотрели, кроме одного. Каждый выход закрыт решеткой.
        - Отвинти!
        - Как?! Я же не лилипутик с ручкой тоньше прутика, у меня рука сквозь решетку не пролезет.
        - А с этой стороны никак? - упала духом Анжела. Выходит, все усилия были напрасны!
        Эдик продолжал выкрикивать нелестные характеристики их общего интеллектуального уровня. Напоследок, расписываясь в бессилии, еще раз ударил по трубе кулаком.
        - Лучше бы ты по решетке лупил, глядишь, толк какой вышел. - Анжела облизнула сухие губы.
        Совет понравился, мальчик подполз к решетке и стал исступленно стучать по ней. И решетка немного поддалась. Вдруг Эдик испустил глухой хрип, отпрянул назад и так сильно ударил Анжелу по голове, что перед глазами заплясали желтые звездочки. От удара она чуть ли не на полметра съехала назад. Возмутиться не успела, кроссовки Эдика снова маячили в опасной близости от лица. Анжела лихорадочно поползла в обратном направлении. Ползти назад было ненамного легче. Ноги зависли над пустотой, и девочка вцепилась в щиколотку Эдика.
        - Мы что, назад ползем?
        - Она здесь, - жалобно пискнул Эдик. - Она просачивается сквозь решетку.
        Анжела моментально поняла, о ком речь, и бешено заработала руками и ногами. Все ясно, ушастая слизь услышала их и приползла за добычей. Выходит, эта гадость шустро ползает. Девочка, торопясь, слишком сильно оттолкнулась руками, соскользнула вниз, ударилась об изгиб трубы, автоматически подтянула колени к груди и застряла. Нервы не выдержали, она запаниковала, стала беспорядочно трепыхаться, умудрилась перевернуться и застрять еще прочнее. Дыхание сбилось, воздуха катастрофически не хватало, Анжела задыхалась.
        - Анжел, с тобой все в порядке? Что случилось? Анжела, ответь! - в голосе Эдика проскальзывали панические нотки.
        Анжеле удалось вдохнуть, выдохнуть и прохрипеть:
        - Я застряла!
        Эдик замер, страх стиснул горло, ледяные струйки пота потекли по ребрам.

«Не паниковать!» - приказал себе мальчик и закусил губу, он стискивал зубы до тех пор, пока во рту не появился солоноватый привкус. Заставил себя повернуть голову и посмотреть на приближающегося врага. А враг тянул склизкие щупальца сквозь решетку, но дотянуться не мог. Слизь зашипела на манер разъяренной кобры. В голове мальчик пронеслось: «Значит, у нее есть что-то вроде твердого тела, которое не дает просочиться сквозь решетку. И щупальца не могут тянуться бесконечно, злобно шевелятся сантиметрах в десяти, но не приближаются. Значит, не могут!» От этих мыслей радостно затрепетало сердце.
        - Анжел, - тихо позвал Эдик. Щупальца отреагировали на голос, злобно заизвивались и продвинулись примерно на сантиметр.
        - Анжел, слизняк тоже застрял. Он не может достать нас. Ты успокойся, дыши ровнее, а потом попробуй сменить положение тела.
        - Да, - задушенно отозвалась девочка, на более длинный ответ не хватило воздуха. Она попробовала представить, что находится в воде. В голубой, искрящейся на солнце воде бассейна. Напряжение стало отпускать, расслабились окаменевшие мышцы. Она смогла пошевелить рукой, затем плечами. Уперлась ладонями в стены и стала потихоньку распрямлять колени. В какой-то момент потные руки соскользнули со стены, и Анжеле показалось, что она снова застряла, на этот раз гораздо плотнее. Она замерла, усмиряя тяжелое дыхание. Отвоевывая пространство сантиметр за сантиметром, девочке удалось принять вертикальное положение. Она позволила себе передохнуть пару минут и, отталкиваясь ладонями, заскользила вниз по трубе.
        Анжела была благодарна Эдику за то, что он не торопил, не подгонял, а молча и терпеливо ждал, пока она справится сама. Она была уверена, начни Эд подгонять, она бы поддалась паническому страху и застряла основательно.
        А Эдику минуты, проведенные в непосредственной близости от слизи, показались бесконечными. Мало того, что эта нечисть изо всех норовила добраться до него, так она еще и дурно пахла. Да чего там пахла, от студенистой массы исходила отвратительная гнилостная вонь. И нос не зажмешь, слизь на каждое шевеление реагирует, наизнанку выворачивается, лишь бы добраться до добычи.
        Но Анжелка молодец, справилась и с паникой, и с опасным положением тела. Эдик стал медленно отползать назад, слизь почуяла, что добыча ускользает, зашипела, заволновалась, по желеобразному телу пошли сине-фиолетовые сполохи. Зрелище завораживало в буквальном смысле, когда мальчик попытался отвести глаза, понял, что не может. На это сияние хотелось смотреть и смотреть. Из полугипнотического состояния его вывел хриплый шепот Анжелы:
        - Эд, ты там застрял, что ли?!
        Эдик пришел в себя и обнаружил, что находится слишком близко от слизистых щупалец. Странно, он точно помнит, что между ним и отвратительными отростками уже было не меньше двадцати сантиметров. Помотал головой, стряхивая морок, и пополз назад.
        Анжела шумно пыхтела, протискиваясь в горизонтальную шахту. Жаль, что никто из оставшихся в комнате не умеет бросать лассо, а то бы захватили петлей ногу и выдернули наружу, как пробку из бутылки. Анжела так отчетливо представила себе, как пулей вылетает из вентиляционного отверстия прямо на Свету, что рассмеялась. Непонятно как, но смех каким-то образом помог ей миновать трудный участок. Правда, рубашка и корсет оказались на голове, но это мелочи, главное, она «прошла» поворот, остальное - дело техники.
        - Ловите меня, - распорядилась Анжела и безбоязненно оттолкнулась. Тело рухнуло в пустоту. Она не удержалась на ногах и шлепнулась. Очумело тряся головой, огляделась. Никого!
        Сверху показались ноги Эда. Превозмогая боль во всем теле, Анжела встала и подстраховала друга. Мрачно поприветствовала:
        - С мягкой посадкой!
        - А где все? - огляделся Эдик.
        - Свалили.
        - Значит, мы не зря червями ползали по этой трубе! - возликовал мальчик.
        Анжела удивленно смотрела на него. Надо же, а вот она отреагировала по-другому, ей стало обидно, что, пока они мучились в вентиляции, все остальные преспокойно ушли.
        Внезапно Эдик задумчиво свел брови.
        - Идти можно только наверх, - вслух размышлял он, - а слизь не смогла просочиться сквозь решетку, значит, она поползет по лестнице. И там может случиться «встреча на Эльбе».
        - Почему на Эльбе?
        - Не мешай думать. Кино такое есть «Встреча на Эльбе», вот название и всплыло в памяти. Звучит лучше, чем встреча на лестнице.
        - Не знаю, чем закончилась встреча на Эльбе, но представляю, чем может кончиться встреча на лестнице, - по спине девочки прошла судорога страха.
        - Вот именно. Но они тоже понимают, что слизняк поползет обратно по лестнице…
        - Не факт, - перебила Анжела. - Ребята же не знали, что мы не сможем выбраться и вернемся обратно. И не предполагают, что эта пакость премерзкая тоже вернется.
        - Они увидели, что она ушла. Возможно, заметили, каким путем, и должны были выбрать другой. Если она поползла по лестнице, то они выбрали шахту, если нырнула в шахту, они выберут лестницу. Правильно? - Эдик смотрел сквозь Анжелу, и она поняла, что отвечать необязательно.
        - По всем прикидкам получается, они сейчас на первом этаже, ищут безопасное место, чтобы отдохнуть и посовещаться.
        - Если слизь их не изловила, - упрямо ввернула Анжела.
        - Не изловила, - уверенно заявил Эдик.
        - Почему ты так уверен?
        - Если бы она кого-нибудь коснулась, мы бы услышали вопли. Уж Света точно будет орать не по-детски. Но на всякий случай пошумим. - Эдик схватил железяку и принялся долбить ей по батарее. Гул разнесся по всему зданию. Но этого ему показалось мало, он принялся во все горло выкрикивать угрозы.
        Анжелу поразила фантазия Эдика.
        - Сопля безмозглая! - выкрикивал он и колотил железным прутом по батарее. - Сволочь глистоногая! Глиста паршивая! Минога зловонная!
        Анжела неудержимо расхохоталась. Эдик перестал выкрикивать обидные эпитеты и недоумевающе спросил:
        - Что смешного?
        - Я не подозревала, что ты знаешь столько обзывалок! - давилась смехом девочка.
        - Да, я такой, разносторонне талантливый, - рассмеялся Эдик.


        Смех смехом, а поднятый Эдиком шум здорово помог Никите, Тане и Свете. Они в это время висели в лифтовой шахте, цеплялись за скобы и не дышали, чтобы скользящая в полуметре хищная слизь не обнаружила их присутствия. Услышав шум, бурая в середине и жемчужно-серая по краям масса стала передвигаться быстрее. А до этого ползла медленно, прислушивалась, и, Никита готов поклясться, принюхивалась.
        А получилось вот что. Когда Эдик с Анжелой залезли в вентиляционное отверстие и стали шумно пробираться вглубь, ребята услышали шипение. Они закрутили головами во все стороны, пытаясь определить источник пугающего звука. Таня прижала ухо к двери и объявила:
        - Это она шипит.
        - Слизь? - уточнил Никита.
        - Именно. Иди сам послушай.
        Никита приник к двери, вслушался и покачал головой:
        - Ничего не слышу.
        Таня отпихнула его от двери, прислушалась. Шипения не слышно.
        Вмешалась Света, самоуверенно заявила:
        - Пустите. Если шипение исходит оттуда, я непременно услышу. У меня абсолютный слух.
        Слушала долго и сосредоточенно, словно врач, прослушивающий больного, затем объявила диагноз:
        - Там тишина.
        - Но я слышала! - упрямо наклонила голову Таня.
        - Может, посмотрим, что там? - предложил Никита.
        - С ума сошел?! - испугалась Света. - А если эта мерзость ворвется сюда.
        - Займемся геометрией, - бесшабашно ухмыльнулся Никита, - будем пятый угол в четырехугольной комнате искать! Сделаем так, - он взял железный прут, махнул им пару раз, привыкая к весу, - Таня аккуратно открывает дверь, Света осторожно выглядывает, я стою на страже. Если слизь ринется в комнату, я ее тресну и буду выпихивать обратно, а вы закрывать дверь.
        - Хитренький, - сварливо сказала Света, - себе самое безопасное выбрал! А почему тебе не выглянуть?!
        Никита насупился:
        - Легко. Бери, - он сунул Свете тяжеленный металлический прут. Света охнула и согнулась.
        - Тяжело? - ласково осведомился Никита. - Держать тяжело?
        Света кивнула.
        - Заметь, даже держать тяжело, а им надо еще и орудовать. - Он забрал прут и поинтересовался: - Еще возражения имеются?
        Возражений не имелось. Таня встала возле двери, Никита с прутом наперевес напротив, Света сбоку. Таня приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы Света могла выглянуть. Света выглянула. Никого. Осмелела и, сделав пару шагов, посмотрела за дверью - тоже пусто. Отступила назад:
        - Чисто!
        - Берем рюкзаки и вперед, - скомандовал Никита. - Надо торопиться, неизвестно, сколько у нас времени.
        Когда шли по коридору, Никита стал всерьез опасаться, как бы не потерять голову. В прямом смысле. Он и не подозревал, что может так безостановочно крутить ей, назад, в стороны, вверх. Перед лестницей замешкались, не знали, какой путь выбрать. Таня пригляделась к полу, к ступенькам и сказала:
        - Слизь ползла по лестнице.
        - С чего ты взяла? - Никита смотрел недоверчиво.
        - Если приглядеться, можно увидеть след.
        Никита и Света наклонились и разглядели еле видный влажный след.
        - Придется лезть в шахту, - решил Никита.
        - А какая разница? Слизь все равно уже уползла, - сказала Света.
        - А вдруг надумает вернуться тем же путем? И вообще непонятно, почему она вдруг решила ползти вверх, а не в конец коридора, как мы предполагали? Вдруг она просто направление перепутала? А когда сообразит, что неверно определила источник шума, скоренько вернется. Хороши мы будем, столкнувшись с ней на лестнице! Решено, лезем в шахту. Впрочем, ты можешь выбрать свой путь. - Никита одарил Свету насмешливым взглядом синих глаз.
        - Нет уж, я с вами, - буркнула Света и полезла вслед за Никитой.
        Поднимались медленно, осторожно, памятуя о том, что склизкая тварь обладает отменным слухом. До тумбочки, блокирующей двери лифта, оставалось примерно метра полтора, когда у Светы что-то выпало из кармана, с лязгом ударилось о скобы и грохнулось вниз.
        - Телефон! - вскрикнула Света, провожая мобильник взглядом.
        - Тс-с, - напомнил об осторожности Никита, но было поздно. Сверху послышалось шипение, сырое скольжение и одно щупальце свесилось с тумбочки. Ребята окаменели, а Света не сдержала еле слышного хныканья. Бурая масса перевалилась через препятствие и замерла, не зная, куда ползти. Ребята перестали дышать, в шахте царила гробовая тишина. Слизь подрагивала, слабо шевелила склизкими отростками, затем поползла вниз, к счастью, не по скобам, но в опасной близости от них.
        Очень медленно, с остановками она сползала вниз. При каждой ее остановке сердце Никиты обрывалось в пустоту, спазм сводил желудок. Несомненно, эта зараза чуяла, что добыча рядом, но не могла определить где.
        Света зажмурилась, но знала, слизь рядом. Это она определила по тошнотворному запаху, ударившему в ноздри. К горлу подкатывала тошнота, еще немного - и ее вырвет.
        А Таня держалась из последних сил. Она замерла в очень неудобной позе, схватилась одной рукой за скобу, а вторую протягивала, чтобы достать следующую, да так и застыла. Изменить положение тела нельзя, а пальцы руки, которой она держалась за скобу, начинали понемногу разгибаться.
        И в этот момент, когда ребята готовы были сдаться, снизу пришел спасительный грохот. Слизь на секунду замерла, затем шустро поползла вниз. К грохоту прибавились человеческие крики, и бурая масса ускорилась.
        Лишь когда студенистое тело исчезло из шахты, Никита позволил себе тихо вдохнуть спертый воздух подземелья. Таня просунула сквозь скобы свободную руку и стала разминать уставшую. Света беззвучно плакала. Никита толкнул ее ногой и указал глазами, наверх!
        В полной тишине ребята выбрались из шахты. Никита жестами изобразил: ищем комнату.


        Эдик сорвал голос и замолчал, но стучать по батарее не переставал до тех пор, пока в руках были силы. Отбросил лом, вытер пот со лба и спросил Анжелу:
        - Как ты думаешь, эта гадость уже здесь?
        - Должна быть. Проверить бы как-нибудь?
        Эдик сморщил лоб, размышлял, прикидывал. Можно, конечно, приоткрыть дверь, выглянуть и сию секунду назад! Но кто ее знает, соплю плотоядную, насколько быстро она реагирует и насколько сильна. Смогут ли они закрыть дверь, если слизь навалится на нее с той стороны? С их цыплячьим весом это проблематично. Если бы они были все вместе, впятером, Эдик бы даже не сомневался, справятся, а двоих вражина склизкая может одолеть.
        Внезапно дверь слегка шелохнулась. Эдик не мог поверить собственным глазам, дверь медленно открывалась. Сообразила Анжела, бросилась на дверь, придавила всем телом. Дверь с неприятным чмоканьем вернулась на место, из-за нее донеслось злобное шипение.
        - Закрой замок!
        Анжелин крик вывел Эдика из ступора. Он кинулся к двери, повернул ручку замка. Металлический щелчок оповестил, что замок закрыт.
        - Будешь витать в облаках, быстро на небо отправишься, - укорила Анжела, потирая ушибленное плечо. - И о чем ты так задумался?
        - Ты не поверишь! - нервно засмеялся Эдик.
        - Я теперь во все, что угодно, поверю, - серьезно сказала девочка.
        - Я раздумывал, как узнать, клюнул слизняк на нашу приманку или нет?
        Анжела вяло улыбнулась:
        - Теперь мы знаем, что клюнул, а дальше что?
        - Дальше? Дальше будем сидеть и ждать, когда нас Никита с Таней вызволят. Их очередь тормошить извилины.
        - А мы будем просто сидеть и ждать?
        - Ну, не просто, тоже будем думать. Хотя, если честно, когда я размышляю об этой твари, у меня от страха извилины распрямляются.
        - А ты посмотри наверх, - посоветовала Анжела.
        Пару минут Эдик добросовестно разглядывал потолочное покрытие.
        - Ничего не видишь?
        - Особенного ничего. Обычная потолочная плитка, белая в серую крапинку.
        - А что под плиткой? - начала терять терпение девочка.
        - Наверное, сказочная страна, - огрызнулся Эдик. - Что может быть под плиткой?! Потолок!
        - А если нет? - тихо спросила Анжела.
        До Эдика дошло.
        - Ты думаешь… - начал он и не договорил. Подошел к стене, уперся в нее руками. Анжела забралась ему на плечи, встав на цыпочки, дотянулась и сдвинула в сторону одну пенопластовую плитку.
        - Что там? - Не сдержав любопытства, Эдик задрал лицо вверх и потерял равновесие. Анжела успела схватиться одной рукой за рейку, которая держала потолочное покрытие. Рейка опасно прогнулась, но выдержала. Перебирая руками и сбивая плитки, Анжела добралась до середины комнаты. Повисла на одной руке, кулаком второй постучала по более широкой рейке, она отозвалась металлическим звуком.
        Эдик правильно все понял, подставил плечи и добродушно проворчал:
        - Хорошо, что ты мне досталась в напарники, а не Танька.
        - Это почему? - Анжела пыталась прорвать рукой звукоизоляционное покрытие, но блестящий, похожий на прочную фольгу материал не поддавался.
        - Мы с Таней низкорослые, она до потолка дотянется, если только прыгнет с моих плеч.
        - И мне бы не помешали еще сантиметров десять роста! - сквозь зубы сказала Анжела. - Чуть-чуть не дотягиваюсь.
        - Слезь, передохни. Я придумал, чем прорвать изоляцию.
        Анжела тяжело спрыгнула на пол. Эдик заботливо протянул бутылку с водой. Девочка жадно сделала несколько крупных глотков и вернула бутылку. Хотя могла бы выпить вдвое больше, но нельзя быть эгоисткой, да и воду надо экономить. Она села на пол, вытянула ноги и расслабилась.
        - Хочешь, я тебе плечи помну, - смущенно предложил Эдик.
        - Зачем?
        - Когда родители приходят с работы усталые, я им делаю массаж. Они уверяют, что здорово помогает. Я и сам чувствую, как мышцы становятся мягче, податливее.
        - Давай, - согласилась Анжела и отлепила спину от стены.
        Эдик впился в ее плечевые мышцы на удивление сильными пальцами. Анжела поморщилась, больновато. Но через пару минут боль стихла, напряжение стало отпускать, тело наполнилось энергией.
        - Я готова! - Анжела легко вскочила.
        Эд взял железный штырь и ткнул им в потолок:
        - Им и проткнем изоляцию.
        Анжела забралась ему на плечи и, держась за рейку, несколько раз сильно ткнула железным прутом в изоляционное полотно. Похожий на фольгу материал прорвался. Девочка расширила дыру, отбросила штырь. Попросила:
        - Эд, чуть-чуть повыше.
        Эдик, багровея от усилий, встал на цыпочки. Анжеле удалось зацепиться за железную балку, но подтянуться силенок не хватало. Мальчик стал подталкивать ее ступни руками.
        - Еще чуть-чуть, - бухтела Анжела.
        У Эдика от напряжения вздулись вены на руках, он собрал все силы и толкнул Анжелу вверх. Вдруг давление исчезло, стало легко-легко, Анжела все-таки вскарабкалась на балку. Уселась верхом, покачалась, проверяя на прочность. Заверила:
        - Слона выдержит, лезь. Хотя погоди, я посмотрю, что там.
        Опираясь на руки, она «поехала» в сторону двери.
        - Что там? - подпрыгивал на месте Эдик.
        - Повезло, - отозвалась Анжела. - Над коридором то же самое, изоляция и плиточное покрытие. Мы сможем дойти до лестницы по краю стены, она в кирпич шириной. Хорошо, что здесь нет капитального потолка. Сэкономили военные.
        - Ничего подобного. Они поступили совершенно правильно. Там что за изоляцией?
        - Трубы какие-то канализационные, пучки проводов, - недоуменно ответила Анжела.
        - Вот именно. Военные все предусмотрели, случилась авария или замыкание, не надо ни пол вскрывать, ни потолок разбирать.
        - Тогда ладно. Давай рюкзак, - Анжела свесилась с балки, подцепила рюкзак. По своей инициативе Эдик подал два железных прута и беспомощно огляделся:
        - А как мне туда забраться? Подсадить некому, подставить тоже нечего.
        - Да. - Анжела почесала лохматую голову. - А если так. - Она взяла рюкзак за одну лямку, вторую спустила вниз. Выдержит?
        - Выдержит стопудово! Рюкзак! А ты свалишься! - уверенно предрек Эдик. - Поройся в рюкзаке, там веревка должна быть.
        Веревка нашлась. По Эдикову распоряжению Анжела закрепила веревку на балке, навязала узлов, чтобы легче было забираться. Но мальчику пришлось порядком помаяться, прежде чем удалось вскарабкаться на балку.
        - Передышка! - устало выдохнул он, устроившись рядом с Анжелой. Она понимающе кивнула. Но передохнуть Эдику не удалось. Содрогнулось изоляционное полотно, завибрировало, с треском отлетели потолочные плитки, что-то тяжело хлюпнуло вниз.
        - Это она! - Анжела побледнела и вцепилась в Эдика. Он тоже сразу сообразил, что произошло. Пока они корячились, забираясь на стену, слизь подобралась совсем близко, но пенопластовые плитки не выдержали ее тяжести и отвалились.
        Мальчик обшарил лучом фонарика изоляционное полотно вокруг. Вроде все в порядке, разрывов не видно. Если чудищу удастся пробраться за изоляцию, им придется несладко. И это еще мягко говоря.
        Анжела словно прочитала его мысли, еле слышно прошептала:
        - Оно не сможет сюда попасть?
        - Не должно.
        Слизь настойчиво рвалась к добыче. В другом месте посыпалась плитка, раздалось тяжелое чмяканье, за ним последовало разъяренное шипение.
        - Двигай, - подтолкнула Эдика Анжела.
        Маленький рост позволил мальчику встать на ноги и идти, не пригибаясь. Анжеле было хуже, ей приходилось сутулиться и нагибать голову, чтобы не задеть трубы и пучки проводов. А потеря равновесия и падение чреваты гибелью. Изоляционное полотно не выдержит упавшего на него веса.
        Эдик шел как по болоту, сначала нащупывал прутом стену, определял границы. Мягкое, проложенное толстым слоем стекловаты, серебристое полотно не позволяло визуально определить, где кончается стена.
        Слизь бесновалась. С треском отрывались все новые и новые потолочные плитки, тварь падала раз за разом. Яростное шипение не смолкало ни на секунду. Она слышала добычу, она чувствовала добычу, а добраться не могла. Каждая клетка ее студенистого тела жаждала горячей крови. Каждая порция трепещущей плоти наполняла ее злой энергией и яростным желанием настичь и сожрать новое живое существо. Твари было неведомо чувство насыщения.
        По серебристой поверхности прокатилась опасная рябь, Эдик почувствовал, что скользкое полотно уходит из-под ног. Он посмотрел влево и увидел, как опасно прогнулась изоляция. Тварь прилепилась к ней и теперь медленно, но верно, подбиралась к добыче.
        Разум взбунтовался. Он не желал стать жертвой непомерно разросшейся медузы! Много чести!
        - Эд! - отчаянно вскрикнула Анжела. Он проследил за ее полным страха взглядом и увидел, как кусок полотна оторвался вместе с прилипшей к нему корчащейся слизью. Сейчас она снова вползет наверх и…
        - Много чести! - процедил мальчик, встал устойчивее и крепко сжал железный прут.
        Глядя на его суровое, решительное лицо, Анжела тоже справилась со страхом. Удобнее перехватила прут, нацелив острый конец на прорыв в изоляции.
        Если бы в этот момент ребята могли увидеть себя со стороны, то скорее всего не узнали бы своих лиц. Такие жесткие, чеканные профили выбивали на старинных монетах.
        Тварь не заставила себя ждать, шипя, оскальзываясь, но с удивительным проворством вползла на полотно. Но так как ребята стояли, не шелохнувшись, она растерянно заколыхалась. По студенистому телу побежали сине-фиолетовые молнии.
        - Не смотри, заворожит, - предупредил опытный Эдик.
        Слизь моментально отреагировала, окрасилась в свой обычный буро-серый цвет и поползла на голос.
        Мальчик и девочка обменялись пристальными взглядами и поняли друг друга. Эдик поднял прут, как копье, Анжела в знак согласия слегка наклонила голову. Подняв оружие, они спокойно ждали приближения врага.
        Два копья одновременно опустились и пронзили склизистое тело алчной твари. Слизь издала свистящее шипение, скрутилась в тугой комок и с тяжелым шлепком упала вниз.
        Эдик ободрал руки и чуть не свалился вместе с тварью, пытаясь удержать железный прут. Анжеле удалось сохранить прут лишь благодаря тому, что она выше ростом и смогла схватиться второй рукой за трубу над головой.
        Восстановив сбитое дыхание, Эдик осторожно наклонился, посмотрел на лежащий внизу комок. Тварь не подавала активных признаков жизни.
        - Как ты думаешь, она… того? - тихо спросила Анжела.
        - Не знаю, проверить бы.
        - Сдурел?! Двигаем отсюда, - девочка решительно пошла вперед. Эдик продвигался гораздо медленнее, теперь у него не было прута, чтобы нащупывать дорогу.
        У стены Анжела остановилась, дождалась Эдика и сказала:
        - Пришли. Там лестница. Надо прорывать изоляцию и потолок, спускаться и бежать наверх.
        - Надо было все же проверить, сдохла эта гадость или нет.
        - Вот сейчас и проверишь, - обнадежила Анжела и принялась рвать прутом изоляционное полотно. Получалось плохо, прут протыкал серебристый материал, но не разрывал.
        Эдик покопался в рюкзаке, достал нож и изоленту. Забрал у Анжелы прут, прикрутил к нему изолентой нож. Страхуя друг друга, ребята вырезали в изоляции большой четырехугольник и сбили его на пол вместе с потолочной плиткой. Рискуя упасть, Эдик пытался увидеть ту часть коридора, где упала слизь, пока Анжела не остановила его.
        - Хватит. Свалишься, шею сломаешь, и тебе будет глубоко поровну, жива эта тварь или нет.
        Эдик взглянул на слабо освещенный пол коридора и поежился:
        - У меня даже душа мурашками покрылась. Жутко так наобум лезть вниз.
        - Есть другие варианты? Кстати, ты заметил, что свет тускнеет, похоже, скоро генератор накроется.
        - Да? Тогда надо действовать, не хватало еще остаться с этой тварью в полной темноте.
        - Пугающая перспектива, - согласилась Анжела, сосчитала до трех и прыгнула вниз. Она приземлилась на ноги, но подвели скользкие сапоги, девочка растянулась во весь рост, но быстро вскочила и понеслась вверх по лестнице. Эдик понял, еще пара секунд промедления, и он не решится прыгнуть. Он согнул ноги в коленях и оттолкнулся. Прыжок получился удачным. Эдик выпрямился и краем глаза заметил какое-то движение. Он повернулся и замер от ужаса, из-под сорванных потолочных плиток выбиралось студенистое чудовище.
        Желудок скрутило в тошнотворный узел. Разум кричал «Беги!», а ноги, казалось, прилипли к мраморному полу. С лестницы что-то отчаянно кричала Анжела.
        Слизь собралась в тугой комок, напружинилась и прыгнула, распрямляясь в полете. Мальчика обдал омерзительно сладкий запах гниения. Он понял, сейчас эта гадость его накроет и все, конец!
        Адреналин хлынул в кровь, тело наполнилось злой энергией. Эдик кувыркнулся вперед, на то место, где он стоял полсекунды назад, смачно хлюпнулась тварь.
        - Беги-и-и! - истошно кричала Анжела.
        Перепрыгивая через ступени, Эдик мчался по лестнице. Сердце бешено колотилось о ребра, в венах жарко пульсировала кровь. Он не сразу смог затормозить, пролетел мимо Анжелы и ребят.
        Никита и Света с Таней навалились на дверь, а Анжела яростно колола железным прутом. Дверь захлопнулась, Таня повернула ручку, закрывая замок. Из-за двери раздалось пронзительное, злобное шипение.
        Эдик обернулся, убедился, что дверь заперта, и метнулся к лифту.
        - Кит, помоги!
        Тумбочка, блокирующая двери лифтовой шахты, в открытом положении сидела плотно.
        - Отойди, - велел Никита и несколькими сильными пинками сбросил тумбочку в шахту. Двери с лязгом сомкнулись.
        - Боюсь, она их сможет открыть, - Таня с сомнением смотрела на двери. - Просунет щупальце и раздвинет. Надо их заблокировать.
        Никита протянул руку к железному пруту, что держала Анжела, но она отдернула прут и спрятала за спину:
        - Это единственное оружие, которое у нас есть.
        - Но больше нечем заблокировать дверь. - Никита беспомощно огляделся.
        Вдруг Таня что-то подняла и с размаху бросила на мраморный пол. Брызнули черные пластиковые осколки.
        - Ты чего наделала?! - ахнул Никита. - Ты же ее разбила!
        - Разбила, - спокойно согласилась Таня. - А зачем она тебе?! В школе хвастаться?
        Девочка смотрела прямо и жестко.
        - Почему сразу хвастаться? - смутился Никита. - Но без камеры нам никто не поверит. А так было бы видеодоказательство.
        - Интересно, кому и что ты собирался доказывать?
        - Тань, не пойму, чего ты злишься? Да мало ли кому!
        - Никита, до тебя еще не дошло, что никому ничего рассказывать, а тем более показывать не надо.
        - Это почему? - искренне удивился мальчик.
        Таня вздохнула и терпеливо, как маленькому, стала объяснять:
        - Кит, ты понимаешь, где мы находимся? На брошенной научно-военной базе. Секретной, заметь, базе. И, в общем-то, проникли мы сюда незаконно. Но это ладно. Не так давно база была замешана в крупном скандале. Не просто ж так ее моментально свернули! Скандал замяли. И вот представь, появляются пять подростков и рассказывают направо и налево о живой плотоядной слизи, живущей в здании базы. А те, кому принадлежала база, вовсе не заинтересованы в привлечении внимания. Что они сделают?
        Никита независимо дернул плечом:
        - А что они с нами могут сделать?
        - Да все, что угодно! - взорвалась Таня.
        - Выложил в Инет, и все!
        - Вот тогда точно все! - поддержал Таню Эдик. - Они доказали бы, что это видеомонтаж, а нас просто стерли с лица земли.
        - Паникеры, - буркнул Никита. - Может, наоборот, это стало бы сенсацией. Живая слизь! Неизвестная ученым форма жизни!
        - Кит, как ты полагаешь, откуда вдруг возникла эта самая неизвестная ученым форма жизни? - Эдик смотрел с ехидством.
        - Вот ученые пусть и разбираются.
        - Никита, твоя голова явно не перегружена извилинами, - не выдержала молчавшая до сих пор Анжела. - Включи мозги и подумай, откуда взялась, как ты скромно выразился, эта «форма жизни»?! Точнее, форма смерти!
        - Это ты точно сказала, - подхватила Таня, - форма смерти! Она же одного жаждет - убивать! Переваривать и снова убивать!
        Никита растерянно смотрел на друзей:
        - Вы хотите сказать, что ученые и вывели эту слизь?
        - В оборонных целях, - подсказала Таня.
        - Круто. - Никита почесал лохматый затылок и признал: - Скорее всего вы правы.
        За это друзья и любили Никиту, он умел честно и открыто признавать свои ошибки.
        - Я как-то об этом не подумал.
        - Кто б сомневался! - засмеялась Таня. Но тут же резко оборвала смех и уставилась ставшими совершенно стеклянными от ужаса глазами на створки шахты. Створки медленно разъезжались.
        Анжела быстро отреагировала, ткнула в образовавшуюся щель прутом. Мальчики налегли и сдвинули двери. Из шахты донеслось гадючье шипение.
        - Держите! - Таня вспомнила, с какой целью разбила камеру. Присела на корточки и стала торопливо собирать пластиковые осколки. Осколки запихала в пазы между створками и полозьями.
        - Поможет? - Эдик без особого доверия смотрел на ее манипуляции.
        - В нашем лифте это работает, пока не вытащишь, двери не откроются.
        Ребята напряженно ждали. Прошипевшись, слизь снова попыталась выбраться из шахты. Дверцы слегка дрогнули, но не открылись.



        Глава 12
        Нелегкое решение

        - Все равно это ненадолго, - обреченно сказал Эдик.
        - Рано или поздно тварь выберется оттуда, - согласилась Анжела.
        - Надеюсь, мы будем уже далеко, - размечталась Света.
        Таня безжалостно обгрызала кожу с губ. Она всегда обкусывала губы, когда сильно волновалась.
        - Слизь выберется из подвала и станет бродить по комнатам и коридорам базы.
        - Ну и пусть себе бродит, - фыркнула Света.
        - Нет, не пусть, - упрямо мотнул головой Эдик. - Потом, оголодав, она выберется из этого здания.
        - Интересно как? - Свете хотелось быстрее покинуть это страшное место, и плевать ей, выберется слизь наружу или нет. - Это здание строили профессионалы, строили по особому проекту и с определенными целями. Наверное, они предусмотрели такой поворот.
        - «Титаник» тоже профессионалы строили, - напомнил Никита.
        Света сделала вид, что не услышала реплики:
        - Там внизу не подвал, а самый настоящий бункер! Навороченные электронные замки, стальные засовы.
        - По логике вещей, военные перед тем, как покинуть здание, должны были заблокировать все двери, а они открыты, - задумалась Анжела.
        Таня кивком указала на остатки видеокамеры:
        - Мы просмотрели видеозапись. Замки были закрыты, но то ли студенты оказались шибко одаренными, то ли в электронных мозгах что-то заклинило, в общем, ребята их без особого труда открыли. И еще. Слизь была маленькой, вполовину меньше, чем сейчас. Питаясь, она растет.
        - Растет?! - озабоченно вскинулся Эдик.
        - Растет, - подтвердил Никита. - Мы видели, как она напала на первого парня. Того, чей рюкзак мы нашли. Вся компания была пьяная до положения риз.
        - Это как? - не поняла Анжела.
        - Это, когда жертва алкоголя норовит расположиться на полу, - пояснил Никита. - Пацаны пробрались в подвал через шахту лифта, открыли изнутри двери, и девочки спустились по лестнице.
        - А где на них слизь напала? - болезненно поморщился Эдик.
        - В коридоре. Они, наверное, могли бы спастись, если бы пиво мозги не туманило. Когда на Славу, так зовут очкарика, напала эта гадость, им весело было. А слизь, - тут Никиту передернуло, - она словно растеклась или растянулась, не знаю, как правильно сказать. Проникла под одежду и там растеклась, облепила жертву. Слава начал кататься по полу и орать, а эти придурки ржали так, что камера вибрировала. Потом до второго парня дошло, что приятель не прикалывается. Он выключил камеру и бросился на помощь, но, видать, поздно.
        - А девушки? - спросила Анжела, заранее зная ответ.
        - Тоже. А слизь выросла!
        - То есть, если она выберется отсюда, она будет жрать все, что шевелится, и станет нереально огромной? - Руки Анжелы, державшие металлический прут, слегка подрагивали.
        - Не знаю, есть предел ее росту или нет. Одно знаю точно, если она высвободится отсюда, ничего хорошего не будет. Здесь она ограничена в пище, а там… лес, вода, рыбы, животные, насекомые. Еще неизвестно, может, слизь и растения употребляет в пищу.
        - А мы не могли бы поговорить об этом там? - Света раздраженно махнула рукой в сторону выхода.
        Никита, Эдик, Анжела и Таня встретились взглядами и безмолвно проголосовали. Никита, неожиданно для себя ставший вожаком, по очереди посмотрел в глаза каждому. И каждый ответил ему едва заметным наклоном головы. Тем не менее Света заметила и закричала:
        - Что вы задумали?! Умоляю, пойдемте отсюда! Это не наше дело!
        - Раз мы здесь оказались, значит, наше, - решительно ответил Никита.
        - Судьба, - с философским видом сказал Эдик. - А как говорит мой папа, судьба и за печкой найдет.
        - Какая еще судьба? А если мы все погибнем?!
        - Значит, судьба, - хором ответили мальчики.
        - Это не судьба, это глупость. - Света залилась холодными злыми слезами.
        Подошла Таня, обняла за плечи, участливо сказала:
        - Ты иди.
        - Куда? - подняла опухшее, заплаканное лицо Света.
        - Наверх. Подожди нас немного…
        - А если вы не выйдете?!
        - Иди домой.
        - Разве тебе не страшно? - От удивления Света даже перестала реветь. Она пристально вглядывалась в лицо Тани, искала следы страха и… не находила.
        Таня слегка улыбнулась:
        - Вообще-то страшновато. Но есть вещи хуже страха. Чувство вины, например.
        Света немного подумала и, видимо, согласилась с Таней, потому что вытерла глаза и твердо сказала:
        - Никуда я без вас не пойду. Вместе пришли, вместе и уйдем.
        - Девочки, на самом деле, вовсе необязательно всем участвовать в уничтожении слизи. - Никита оглянулся на Эдика, ища поддержки. - Вы можете подняться наверх…
        - Нет уж, - тряхнула спутанной медной гривой Таня, - Светка правильно сказала, вместе пришли, вместе и уйдем.
        Анжела заметила, что Эдик тоже хочет что-то сказать, и не сомневалась, что он поддержит предложение Никиты. И не дала ему заговорить:
        - Я согласна с девочками. Или все вместе, или никто!
        - Это неразумно! - запротестовал Эдик.
        - А мы сейчас руководствуемся не холодным рассудком, а интуицией. Скажите, только честно, разве у вас нет ощущения, что мы все делаем правильно?
        Вместо ответа Никита забрал у Анжелы прут и распорядился:
        - Сделаем так. Вы отжимаете створки, а я проткну слизняка прутом.
        - Не пойдет, нужен другой план. Мы с Анжелой дважды проткнули это гнусь лабораторную прутами, при этом мой прут остался в ней. Но она от него как-то освободилась. Так что ей протыкание прутом, что слону дробина.
        - А я предлагаю вот что! - Таня держала в вытянутой руке найденную в рюкзаке студента Славы бутылку виски.
        - Напоить чудовище?! - хихикнул Никита.
        - Нет. Я предлагаю сжечь эту тварь.
        Повисла напряженная тишина, ребята обдумывали Танину идею.
        - Я - за! - принял решение Никита.
        Остальные молча кивнули.
        - Поступим следующим образом, - снова лидировал Никита, - девочки отжимают створки. Эд, твоя задача не дать слизи выползти наружу, - он протянул Эдику прут. - А я оболью гадину и подожгу.
        Таня подала Никите коробок спичек.
        - Подождите! - Света потянулась за рюкзаком и вытащила сложенный трубочкой журнал.
        Увидев журнал, Анжела потрясенно выдохнула:
        - Света, ты когда успела наложить в мой рюкзак столько ненужных вещей, маникюрный набор, журнал?!
        - Как видишь, не такие они и ненужные! - оскорбленно заявила Света. - Набор пригодился, а теперь и журналу найдем применение. Никита, я думаю, не слишком разумно приближаться к этой мокрице-переростку со спичками. Лучше держаться подальше от ее щупалец.
        Света выдернула из журнала страницу, свернула трубочкой и протянула Никите:
        - Сделаешь факел и ткнешь в нее.
        Никита с таким восхищением посмотрел на Свету, что девочки недовольно отвернулись.
        - Ну что? По местам! - с воодушевлением скомандовал Никита, и ребята заняли свои места.
        Девочки сноровисто убрали пластиковые блокираторы, Эдик удобнее перехватил прут и нацелил на шахту, Никита открыл бутылку. Света держала наготове бумагу и спички.
        Таня и Анжела синхронно раздвинули двери. Слизь не заставила себя ждать, густым буро-серым потоком хлынула наружу. Но Эдик не сплоховал, с каким-то звериным воплем бросился вперед и насадил тварь на прут. Слизь зашипела как тысяча гадюк. А Эдик, откуда только силы взялись, толкнул прут с тварью назад в шахту. Если бы не отличная реакция Никиты, Эд вполне мог бы последовать за прутом и слизью на дно шахты. Но Никита молниеносным движением руки поймал друга за ремень джинсов. Эдик закричал от боли во вторично ободранных ладонях, когда штырь выскользнул из рук. Со дна шахты донесся сырой чавкающий звук.
        Таня осторожно заглянула в темный проем. Анжела посветила фонариком, слизь неуклюже ворочалась на дне шахты и отвратительно шипела.
        - И что теперь будем делать? - Эдик виновато смотрел на друзей.
        - Надо лезть вниз, - решил Никита.
        - Я виноват, я и полезу.
        - Куда ты с такими руками.
        Эдик торопливо спрятал руки за спину, но Никита силой заставил его вынуть их и повернуть вверх ладонями.
        - Ничего себе! - Света полезла за аптечкой.
        Никита скрутил длинную трубочку из журнальных листов, сунул за пояс джинсов бутылку виски:
        - Света, ты занимайся руками Эда, а я полез.
        - А фонарик в зубы возьмешь? Там внизу темно, - ехидно напомнила Таня.
        - Именно, - Никита зажал зубами фонарик.
        - Ты хоть глянь, что она там делает. Может, уже сама сюда приползла, - посоветовала Анжела.
        Посветив вниз, Никита отрицательно мотнул лохматой головой:
        - Там она, ворочается и шипит, ударилась, видно.
        - Ты на это особо не рассчитывай, - посоветовала Таня. - Не пойму, зачем тебе туда лезть? Немного подожди, и наше чудище само приползет.
        - А если нет? Если она поползет в подвал? Там достать ее будет крайне затруднительно.
        - Вместе полезем, - объявил Эдик. Тут Света залила его ладони спиртом, и он зашипел не хуже слизи.
        - С ранеными руками?
        - Одному тебе не справиться, - стоял на своем Эдик. - Нужно и горючее держать наготове, и факел, и зажигалку, и освещать место действия.
        - Эдик прав, - встала на его сторону Таня, - одному тебе не справиться. Ты же не осьминог!
        - Но Эд не может идти со мной. У него кожа содрана до мяса!
        - Ясное дело. Пойду я! - Таня решительно выступила вперед.
        - Еще чего! - выразил протест Эдик, но Света дернула его за запястья:
        - Сиди уж, ты на сегодня отгеройствовал!
        - И я с вами, - без особого энтузиазма сказала Анжела.
        Таня встретилась глазами с подругой и незаметно указала глазами в сторону. Анжела поняла, отошла в сторонку. Таня подошла вплотную и тихо прошептала:
        - Оставайся здесь. Вдруг нам ваша помощь понадобится? От Эда толку мало, он почти безрукий, а на Свету я особо не надеюсь, подвести может.
        Анжела задумалась, откинула назад волосы и сказала:
        - Так будет несправедливо. Давай жребий тянуть. Нам ведь обеим не хочется туда лезть.
        - Мне хочется! - горячо зашептала Таня. - Анж, миленькая, уступи.
        - Да зачем тебе?!
        - Себя хочу испытать! Понимаешь?
        - Острых ощущений не хватает?! А я теперь точно знаю, кто будет преследовать меня в кошмарных снах!
        - Все не так! - Таня замолчала, судорожно ища нужные слова, такие, чтобы точно объяснили, что она сейчас чувствует. Слова не находились. Но тут на память пришли строчки из песни Владимира Высоцкого. Таня вполголоса проговорила: - «Разберись, кто ты, трус или избранник судьбы?! И попробуй на вкус настоящей борьбы!» Поняла?
        Анжела несколько секунд не отвечала, потом наклонила голову:
        - Кажется, поняла. В жизни всегда есть место подвигу! Правда, чаще всего на этом жизнь и заканчивается! Но раз решила, иди.
        Таня подошла и забрала у Никиты фонарик и бумажный факел. Он не стал возражать.
        Пока спускались, Таня ни на секунду не выпускала слизь из луча фонарика. Бурая масса ноздревато шевелилась на дне шахты. Вдруг замерла, подобралась.
        - Кит, посмотри, она к чему-то готовится, - тревожно предупредила Таня. - Как ты думаешь, она прыгать умеет?
        - Я бы тоже хотел это знать, - опасливо покосился вниз Никита.
        Слизь вспучилась, заколыхалась, по студенистой поверхности побежали сине-фиолетовые сполохи. Никита замер, зачарованно глядя вниз. Таня тоже не могла оторвать глаз от фиолетово-синих волн. Пугающая красота зрелища завораживала, лишала силы и воли. Хотелось нырнуть и раствориться в этом мерцающем облаке.
        Вдруг Таню что-то больно ударило по голове. Сильная боль вывела ее из состояния зачарованности. Предмет, ударивший ее, стукнулся пару раз о скобы и угодил в полыхающее синим и фиолетовым цветом тело слизи. Сполохи померкли, а чудовище издало злобное шипение. Девочка пришла в себя, глянула вниз и оцепенела, на этот раз от страха.
        Отвлекая жертв завораживающими переливами цвета, слизь незаметно приблизилась. Одно из щупалец находилось сантиметрах в пяти от ноги Никиты.
        - Тресни его чем-нибудь! - кричал, свесившись в шахту, Эдик. Таня сообразила, что это он вовремя заметил хитрость слизняка и что-то бросил вниз, чтобы вывести из ступора.
        В руках у девочки были лишь фонарик и бумажный факел. Ни то ни другое бросать нельзя.
        - Стукни его! - надрывался Эдик.
        Таня спустилась на одну скобу и лягнула Никиту ногой по макушке. Тот от неожиданности чуть не выпустил скобу, за которую держался. А серое щупальце уже скользило по подошве кроссовки.
        - Вверх! - взвизгнула Таня и, судорожно, цепляясь за скобы, полезла наверх.
        Никита успел вовремя отдернуть ногу, щупальце, норовившее обвиться вокруг щиколотки, сжало пустоту. Слизь отреагировала на неудачу коротким шипящим звуком. Но вместо того, чтобы выбираться наверх, Никита остановился в полуметре от противника.
        Почувствовав это, Таня тоже замерла на полдороге. Она поняла, Никита убегать не станет, он остановился, чтобы уничтожить чудовище.
        Девочка вернулась к Никите, осветила слизь фонариком. Бурая масса была уже совсем близко, а Никита чего-то выжидал, даже бутылку не открыл.
        - Колпачок отвинти, - громко прошептала Таня.
        Никита мотнул головой, предлагая отстать.
        Слизь ползла по стене рядом со скобами, видимо, так ей было удобнее. Когда она приблизилась почти вплотную, Никита, держась одной рукой и упираясь в нижнюю скобу ногой, качнулся в сторону слизи и разбил над ней бутылку с виски. Жидкость облила студенистую массу. Слизь конвульсивно дернулась, зашипела и сжалась в комок.
        Сейчас бросится, поняла Таня и протянула Никите скрученный в трубочку журнальный лист. Колесико зажигалки несколько раз прокрутилось вхолостую.
        Таню лихорадило. Кто быстрее?! Никита зажжет импровизированный факел или слизь сгруппируется, бросится и поглотит его?!
        Наконец возникло крохотное колеблющееся пламя. Никита поднес бумагу к огню, но слабый огонек не спешил охватить плотную глянцевую страницу. Мальчик догадался опустить факел вниз, и пламя побежало по бумаге. Слизистая масса взбухла. Вот-вот последует нападение! Но Никита успел ткнуть разгоревшимся факелом в студенистое тело слизняка. Слизь вспыхнула синим пламенем, шахту заполнило пронзительное переходящее в визг шипение. Огненный ком покатился вниз и грохнулся на дно шахты.
        Ребята, не отрываясь, смотрели вниз, и кровавые отблески догорающего пламени освещали их лица.
        Через десять минут все было кончено. На дне шахты остался лишь маленький черный комок, как от сгоревшего целлофанового пакета.
        - Все! - устало заключил Никита и подтолкнул Таню. - Выбирайся!
        Едва Таня вылезла из шахты, ее заключила в объятия Анжела и всхлипнула:
        - Я так боялась!
        - Вы воевали с чудищем, а Анжела боялась, - съехидничал Эдик. Таня повернулась к нему, потерла макушку и поинтересовалась: - А чем ты в меня запустил?
        - Телефоном, - горестно вздохнул мальчик. - Своим любимым телефоном! Больше в тот момент ничего под руку не попалось. А медлить было нельзя, я видел, как вы застыли!
        - Ты меня контузил, - пожаловалась Таня.
        Никита выбрался из шахты и напомнил:
        - А ты меня! Чуть с лестницы не сбила.
        Он положил руку на плечо друга и пообещал:
        - Эд, даю слово, что куплю тебе новый телефон, ничуть не хуже прежнего. Ты этим телефоном, можно сказать, нам жизнь спас.
        - Не «можно сказать», а в самом деле спас, - не стал скромничать Эдик.
        - Вдвоем скинемся, - сказала Таня.
        - Я тоже поучаствую, - вклинилась Анжела.
        - Спасибо, конечно, но не надо скидываться, - отказался Эдик. - Телефон все равно на последнем издыхании был, работал через раз.
        А Света выступила в своем амплуа. Капризно выпятила губку и предложила:
        - Раз Эдик отказывается, купите мне телефон. Мой ведь тоже упал в эту шахту.
        Ребята переглянулись и расхохотались так, что штукатурка со стен посыпалась.
        Света недоуменно оглядела всю компанию и обиженно спросила:
        - И что такого смешного я сказала?
        - Светка, уйди! - От смеха у Эдика по щекам катились слезы. - Уйди, не смеши!
        - Да что вы ржете как кони?!
        - Это мы от счастья, - пояснил Никита. - От счастья, что все кончилось.
        - Домой придем, родители покажут нам счастье, - мрачно предрекла Света. - Мы на сколько дней отпрашивались? А сколько прошло? Там уже все в панике.
        - И еще одну ночь придется здесь провести. - Эдик утер слезы. - А знаете, мне совершенно не страшно возвращаться домой. Не страшно, что попадет от родителей.
        - Еще бы! После таких приключений ничего не страшно! - согласилась Анжела.
        - И в поселке ночевать теперь не страшно. Подумаешь, вой! Подумаешь, глаза чьи-то горят! Мне наплевать, меня теперь такой ерундой не испугаешь! - счастливо рассмеялась Таня.
        - Тогда вперед, бесстрашные мои! - скомандовал Никита, закидывая на плечо лямку рюкзака.
        Несмотря на нелегкий день, ребят переполняли энергия и сила, они готовы были сразиться с кем угодно и победить. Обратная дорога и объяснения с родителями теперь казались сущей ерундой.
        Хлопая друг друга по плечам, они веселой гурьбой устремились к выходу.



        Светлана Ольшевская
        Холм обреченных

        Пролог

1998 год

        Белоснежная новенькая маршрутка, далеко заметная в сгущающихся сумерках, петляла по проселочной дороге между холмами и перелесками. За задним стеклом красовалось намертво приклеенное скотчем объявление: «Этот микроавтобус вы можете заказать по умеренной цене…» - а рядом с этим объявлением был прикреплен номер городского маршрута - 76. Учитывая, что от горизонта до горизонта простиралась холмистая степь без малейших намеков на город или другие населенные пункты, напрашивался вывод, что в данный момент маршрутка была «заказана по умеренной цене» компанией молодых людей, веселившихся в салоне.
        - А вот слушайте жуткую историю, - проговорил мускулистый парень лет двадцати пяти и сделал страшные глаза. - Идут Шерлок Холмс и доктор Ватсон мимо болота и вдруг слышат леденящий душу вой. «Это воет собака Баскервилей?» - испуганно спрашивает доктор Ватсон. «Нет, это сэра Генри овсянкой кормят!»
        Компания захихикала, а одна из девушек недовольно сказала:
        - Достал ты, Серега, со своими анекдотами! Скажи лучше, долго еще до твоей дачи ехать? А то меня скоро совсем укачает.
        - Хм… По правде сказать, Наташ, я не знаю.
        - Как это - не знаю? - возмутился очкарик на заднем сиденье. - Твоя дача, и вдруг - не знаю!
        - Понимаешь, Сеня, я туда раньше ездил электричкой, а это с пересадкой, в объезд, и долго. Электричкой, потом автобусом, а он когда ходит, когда не ходит…
        - А так - быстрее? - поинтересовалась другая девушка.
        - Так - напрямик, конечно, быстрее. Как я понимаю, до восьми вечера доберемся? - обратился Серега к хмурому пожилому водителю.
        - Может, и доберемся, - буркнул тот.
        - Еще полтора часа?! - возмутилась Наташа. - Если бы знала - не поехала бы!
        - И зря! - отозвался Серега. - Посмотришь, какая там речка, лес, природа! Да и дача - не какая-нибудь хата деревенская, а двухэтажный особняк, и стоит особняком, пардон за каламбур, в смысле - никаких тебе соседей. Деревенька, правда, в том районе имеется, но до нее еще дойти надо, а так - живу один, как фон-барон, в роскошной усадьбе. Прислуги, правда, нет, зато у каждого из вас будет собственная опочивальня.
        - Интересно! - хмыкнул худощавый светловолосый парень лет двадцати. - И как же ты ухитрился отхватить такую роскошь? Или клад нашел?
        - А это, Кирюха, мне счастливый случай выпал, - охотно ответил Серега. - Эту дачу не так давно один крутой для себя построил. А потом что-то у него не заладилось - с бизнесом, наверное, проблемы начались, я точно не знаю, через посредника дело решалось. Короче, продавалась эта дача в срочном порядке за бесценок, вот тут мне и подфартило, что я с этим посредником по соседству живу.
        - Нехорошо, Серега, на чужом горе наживаться! - полушутя погрозил пальцем Кирюха.
        - А я при чем? Какую цену назвали, ту я и заплатил, - пожал плечами Серега. - Не мог устоять, там домик - сказка, и места живописные!
        Кирюха покосился на водителя, заметив, как тот открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
        - Да и здесь очень красиво, - протянула сидевшая у окна брюнетка. - Степь, перелески. А эта багровая полоска заката так и просится на холст! Жаль, не взяла я с собой мольберт и краски…
        - Это ты, Света, зря. Там есть на что посмотреть и что нарисовать! Тем более что осень на дворе.
        - Ах, Серега, что ты понимаешь! Желтых листьев я и в нашем парке навидалась, надоело. А этот багровый закат над степью - суровый, тревожный, волнующий! Словно предвещает что-нибудь такое… этакое. Люблю готику. Хорошо все-таки, что мы поехали машиной, а не поездом, так гораздо ближе к живой природе.
        Водитель криво усмехнулся.
        - Кстати, машину найти было трудно, - заявил Серега. - Казалось бы, полно их в городе сдается в аренду, а как скажу, куда ехать надо, так никто и не соглашается. Большинство дороги не знают, других расстояние да безлюдье пугает. Вот только Семен Иванович и согласился.
        - А он дорогу знает? - поинтересовалась одна из девушек. - А то еще заблудится, да будем кружить по этим проселкам до утра…
        - Не заблудится, он местный, - широко улыбнулся Серега. - Правда, Семен Иванович?
        - Правда, - буркнул неразговорчивый водитель и неожиданно добавил сердито: - И я бы вас сюда тоже не повез ни за что! Да только деньги срочно нужны…
        - Ну, я этих водителей понимаю, - кивнул Кирюха. - Дороги тут нормальной нет, колея в полметра глубиной, указателей тоже нет, и спросить не у кого. Пара деревенек мелькнула по пути, и все, просто пустыня какая-то. Заблудиться недолго. Остается надеяться, что Семен Иванович действительно хорошо знает эти края.
        - Да уж знаю, и слишком хорошо, - все тем же мрачным тоном ответил водитель и прибавил скорость. Машина запрыгала по ухабам, и одна из девушек, не ожидавшая такого подвоха, едва не свалилась с сиденья.
        - Можно аккуратнее?! - крикнула она.
        - Сами хотели поскорее, а дорога тут - видите какая.
        - По такой дороге лучше ехать медленнее, - простонала Наташа, которая явно плохо себя чувствовала. Но водитель и не подумал сбавлять скорость.
        - Ничего, вот сейчас приедем - отдохнем по-царски! - подмигнул девушкам Серега и принялся рассказывать новый анекдот. Его веселое настроение передалось и остальным, и какое-то время компания активно травила анекдоты и распевала частушки. Тем временем багровая полоска заката совсем исчезла, уступив место ночной тьме.
        - Подождите! - вдруг крикнула сдавленным голосом Наташа. Она единственная не принимала участия в общем веселье, а сейчас была бледна и держала руку с платочком возле лица. - Водитель, остановите, пожалуйста, мне выйти надо!
        И без того хмурое лицо водителя стало еще мрачнее:
        - Нельзя здесь останавливать. Минут десять еще проедем, там остановлю.
        - Я столько не выдержу, мне плохо! - возмутилась девушка и спешно закрыла ладонью рот.
        - Да в чем дело, водитель?! - зашумели остальные. - Не видите - плохо девушке, остановите!
        - Опасно здесь…
        - Я быстро, - прошептала Наташа, - пожалуйста, я больше не могу…
        - Ладно, - резко ударил по тормозам Семен Иванович. - Только мигом, и далеко от машины не отходи. А вы все внутри сидите! - это было сказано так строго и властно, что никто и не подумал ослушаться. Наташа поспешила к зарослям кустарника у дороги, и водитель тоже вышел из машины и стал возле открытой дверцы, безостановочно оглядываясь по сторонам.
        - И что тут может быть опасного? - переговаривались в салоне. - Бандиты нападут, что ли? Да по этой дороге ездят раз в сто лет!
        - Ага, здесь бандиты нападут, а в десяти минутах езды не нападут, так выходит?
        - Тут и нападать не на кого, какие могут быть бандиты!
        Наташа вернулась через пять минут, молча забралась в машину и обессиленно рухнула на сиденье.
        - Полегчало?
        - Ага, - виновато улыбнулась она.
        Водитель поспешил занять свое место, но второпях зацепился ногой, с которой тут же свалилась кроссовка и улетела под машину. Чертыхнувшись, он снова выбрался, хотел нагнуться, но вдруг замер на месте, на лице его отразилось удивление и испуг.
        - О, а это еще кто? - выдал сидящий на последнем сиденье парень. Все дружно развернулись и увидели в свете задних фар тонкий девичий силуэт.
        Незнакомая девушка в длинном светлом платье и с пышными каштановыми волосами до пояса быстрым шагом шла к машине. Увидев, что на нее смотрят, она махнула рукой - подождите, мол.
        - О, приветик! - замахал ей в ответ парень, первым ее увидевший.
        Всего лишь несколько мгновений водитель стоял в растерянности, после чего на лице его отразился неподдельный страх, и он, забыв о потерянной кроссовке, быстро занял свое место и захлопнул дверь.
        - Семен Иваныч, давайте девушку подождем, - сказал Серега, а тем временем еще двое парней принялись весело махать ей руками.
        - Ваша знакомая? - осведомился водитель.
        - Нет…
        - Тогда закрывайте дверь! - рявкнул Семен Иваныч, и поскольку этот его приказ не спешили исполнять, сам дотянулся до дверцы салона и захлопнул ее. После чего спешно завел мотор.
        - Семен Иваныч, но это уже не по-людски - бросать ее тут одну посреди ночи! - возмутилась компания, но тот лишь буркнул что-то неразборчивое.
        А девушка тем временем уже подошла к маршрутке, улыбнулась, заглянула в салон и хотела взяться за ручку двери, когда водитель резко вдавил педаль газа, и машина рванула с места.
        Пассажиры возмущенно зашумели, пораженные бездушием водителя. Но что это? Улыбающееся лицо незнакомки продолжало глядеть на опешивших молодых людей в боковое стекло.
        - Она что - бежит за машиной?!
        - На такой-то скорости?
        Сидевшая у окна Света приподнялась:
        - Да, бежит… ой, она тянется к дверной ручке!
        - Заблокируйте дверь! Быстро! - закричал водитель.
        Надо отдать должное реакции Сергея - он уже сообразил, что тут, мягко говоря, что-то неладное, и молниеносным движением заблокировал дверцу.
        Вовремя. Секунду спустя дверь дернулась так, что маршрутка подпрыгнула. А девушка продолжала улыбаться, устремляя пристальный взгляд в глаза то одному, то другому из опешивших пассажиров.
        - Она что, к машине прицепилась? - недоуменно спросил Кирюха.
        - Нет, она… - Света снова привстала. - Ой, что это с ее ногами?!
        - А-а-а!!! - хором завизжали сразу несколько человек. Потому что нечто странное творилось не только с ногами незнакомки. Ее шея невероятно удлинилась, изогнулась дугой, а то, что прежде было стройной фигуркой в светлом платье, блеснуло влажным скользким боком длинной белесой туши. Но самые безобразные перемены произошли с лицом - улыбка девушки стала теперь просто оскалом складчатой морды какой-то чудовищной рептилии, сохранившей тем не менее человеческие глаза и ровные белые зубы, что только придавало ужаса. Руки… нет, они ни во что не превратились - они просто отвалились за ненадобностью, что окончательно шокировало молодых людей. Широкая толстая лапа, поднявшись откуда-то снизу, ударила в стекло, покрыв его сетью трещин, и в этот момент водитель совершил резкий вираж, отбросив жуткое создание в сторону, после чего на всей скорости помчался вперед.
        Состояние пассажиров трудно было передать. Они кричали, падали на пол, лезли под сиденья. И лишь черноволосая художница и тощий очкарик на заднем сиденье сохранили немного самообладания, припав к стеклам и во все глаза глядя на извивающуюся в пыли тушу существа, похожего не то на огромную ящерицу, не то на змею, которой чья-то безумная фантазия приделала короткие толстые лапы. Очкарик нашел под сиденьем монтировку и теперь сжимал ее в руках, а в его глазах страх боролся с живым интересом, а художница спешно водила карандашом по обертке от шоколадки. Тяжелой поступью тварь погналась за машиной, но, пробежав немного следом, вдруг остановилась, словно налетев на невидимую преграду, и исчезла в темноте.
        Маршрутка мчалась на максимальной скорости, отчаянно прыгая по ухабам. Паника понемногу улеглась, и теперь уже все прильнули к стеклам, вглядываясь в темноту.
        - А-а-а! Вон она! - завизжала Наташа. Действительно, впереди у обочины дороги свет фар выхватил худенькую девичью фигурку, активно махавшую рукой, пытаясь остановить машину. Семен Иванович слегка убавил скорость. В какой-то момент пассажиры разглядели незнакомку - она была одета в облегающие брючки и белую майку, рыжие, явно крашеные волосы были коротко стрижены, а на лице читался страх и отчаяние.
        - Это не та вроде… - пробормотал Кирюха.
        - Да какая разница! - воскликнула Наташа. - Может, их здесь много!
        Но тут Семен Иванович повел себя странно. Он затормозил и задним ходом вернулся к девчонке, которая и сама уже бегом бежала к машине.
        - Откройте дверь, - скомандовал он.
        - Нет! Вы что, разве можно?!
        - Тьфу, дурачье! - в сердцах выругался водитель, вновь дотянулся до дверцы и разблокировал ее.
        Девчонка вскочила в салон, быстро захлопнула за собой дверцу и забилась на самое дальнее сиденье, пустовавшее в углу.
        - Спасибо! - прошептала она дрожащим от слез голосом.
        - Еще одна умная нашлась, - проворчал Семен Иванович.
        Дальше ехали молча. На незваную попутчицу косились, но ничего странного больше не происходило. Скорость теперь была средней, и все без слов понимали - опасное место осталось позади.
        - Спасибо вам, Семен Иванович, - нарушил молчание Сергей. - Вы нас, без преувеличения, спасли.
        - Не за что, - хмыкнул тот. - Я знал, на что шел, но не думал, что вам там остановиться приспичит. Умники тоже… Больше ни в жизнь сюда не поеду, с такими пассажирами!
        - А что это было? - спросила Света.
        - Неладные тут места, впредь обходите их десятой дорогой. Лучше уж электричкой - дольше, но безопаснее. Водится тут, вишь, такое…
        - А как вы определили, что та девчонка опасна, а эту можно подвезти? - полюбопытствовала Наташа.
        - Да ведь проехали уже опасное место… Где, ты говоришь, у тебя дача? - спросил водитель у Сергея.
        - На Черной речке, я же вам уже сказал.
        - А, в дачном поселке Сорокино, что выше монастыря? Понял, знаю это место.
        - Поселок? Нет, там не поселок, моя дача стоит одна, без соседей. И не выше монастыря, а ниже по течению, достаточно далеко от него.
        Семен Иванович медленно остановил машину и развернулся к пассажирам.
        - Так. Понятно. А ты, значит, и рад, что тебе недвижимость задаром досталась, да?
        - А что? Не понял?
        - И ты думаешь, что тебе ее за бесценок продали из-за проблем с бизнесом?
        - Да что не так с моей дачей?! - рявкнул Сергей.
        - Не знаю! - таким же тоном отрезал водитель. - Просто… не стал бы я покупать жилье в тех местах, что ниже монастыря. Хоть бы и даром давали. Глухие там места, непонятные…
        - Но как же… Я там столько провозился, наводя порядок, месяц безвылазно, и ничего со мной не случилось! - возразил Серега.
        - Ну… может, ничего и страшного, - примирительным тоном ответил Семен Иванович. - Я сам там не был, толком не знаю.
        - Тогда - поехали! Не возвращаться же назад по этой дороге.
        - Это точно! Значит, едем, - не стал возражать водитель. - А ты, дуреха, успокойся, хватит нюни распускать. Отвезу пассажиров, а потом подброшу тебя до города.
        - Спасибо! - слабым голосом произнесла девчонка.
        Маршрутка тронулась.



        Когда беда звонит в дверь

        То был самый обычный день, один из долгой череды обычных дней. Школа, слякоть, уроки, тренировки, немного Интернета перед сном, немного общения с друзьями по выходным, и вновь слякоть и школа. Ну и снежок иногда. Одним словом, зима как зима.
        И мамы, как обычно, дома не было. Я, Ника Чернореченская, живу в старинной квартире на третьем этаже вдвоем с мамой, но мама вечно дни и ночи проводит на работе. Стыдно сказать, но я о ее работе до сих пор ничего не знаю, за исключением того, что это какое-то закрытое учреждение, о котором болтать - значит нарушать служебную тайну. И кроме этого, моя мама - удивительная, а точнее, со странностями. Но зато с ней можно поделиться любым секретом - в частности, она в курсе жутких событий позапрошлого ноября, которые любой человек, именующий себя здравомыслящим, назовет выдумкой. А мама не только поверила, но и приняла в них деятельное участие! Ей, как я поняла, не впервой было сталкиваться с мистикой.
        Так вот, то был самый обычный день. За окном вечерело, а в моей комнате уже порядком сгустилась темень. Я сидела на диване, махнув рукой и на уроки, и на тренировку, и даже на Интернет. Невеселые мысли одолевали меня, и с ними нужно было разобраться. Я держала на ладони овальную пластину из темного металла, бессмысленно вглядываясь в затертые и уже почти неразличимые от давности черточки.
        Вот уже чуть больше года, с того самого зловещего ноября, я носила эту штуку на шее, рядом с крестиком. Сторожевой знак; единственный подарок от Вилора, самого дорогого для меня человека[О знакомстве Ники с Вилором, сторожевом знаке и дальнейших жутких событиях читайте в повести «За чертой страха», опубликованной в Большой книге ужасов - 41, , 2012.] . Ах, да знаю, знаю, что он не человек, а вампир, но для меня это уже ничего не меняет. То была случайная, но такая счастливая встреча в трагический период, едва не закончившийся для меня смертью. Эх, где ты теперь, Вилор! Мы были знакомы всего-то несколько дней, опасных, недобрых дней, которые для меня и остальных закончились благополучно, а вот для него… Нет, он не умер, но был затянут дьявольской силой в зловещий нижний мир, о котором рассказывают лишь невнятные древние легенды. И я просто не знаю, что мне делать и как ему помочь. Хотя и продолжаю надеяться непонятно на что.
        Так вот, тогда, перед лицом смертельной опасности, Вилор сумел позаботиться обо мне - подарив этот странный медальон. Сторожевой знак, изготовленный в незапамятные времена шаманом забытого племени, - с тех пор, как я его надела, он предупреждает меня об опасностях. Причем весьма чувствительно. В случае появления какой-то нечисти он нагревается, порой обжигая. Или, наоборот, превращается в ледышку.
        Несколько раз эти предупреждения спасали мне жизнь. Но далеко не сразу я осознала, что это еще не все его свойства. «Надев сторожевой знак, ты уже не можешь оставаться прежней, счастливой в своем неведении школьницей, - так сказал тогда Вилор. - Тебе придется узнать мир с иной его стороны».
        И действительно, пришлось. Благодаря знаку я научилась распознавать нечисть, как бы хорошо она ни маскировалась, и эти открытия до сих пор не перестают удивлять - сколько же ее на свете! Кроме того, за этот год у меня сильно обострилась интуиция, и я иной раз предчувствую, когда следует ждать неприятностей. Но если вы думаете, что это хорошо, то заблуждаетесь! Знаете, каково это - жить в ожидании чего-то плохого, но далеко не всегда иметь возможность это плохое предотвратить! Впрочем, когда оно случается, даже легче становится, потому что, как говорит мудрая поговорка, «ожидание смерти хуже самой смерти». Хотя бывало такое, что я чуяла беду, грозящую моим знакомым, и успевала предупредить их.
        А в тот день ощущение предстоящей беды просто зашкаливало. Оно появилось у меня едва ли не за месяц до того, с каждым днем все росло, росло, и я вконец издергалась, не находя себе места. Но самое ужасное - я и представить не могла, что же такое может случиться, даже приблизительно. Со мной? Друзьями? Родственниками? Понять было невозможно.
        А сейчас я странным образом чувствовала, как она - моя предстоящая беда - медленно бредет по улице, переходит дорогу, шатается на нетвердых ногах и хватается за стены, но движется - целеустремленно и неотвратимо движется к моему дому. Вот она поднялась на крыльцо в несколько ступеней, открыла дверь подъезда… Медленно, шаг за шагом, поднимается на мой третий этаж, и не ошибется, ни за что на свете не ошибется дверью. Вот она протягивает руку к дверному звонку…
        Динь-дилинь-динь-динь!
        Это было не во сне и не в воображении - это на самом деле позвонили в дверь.
        Я медленно поднялась, физически ощущая, как мерзкое предчувствие лопнуло, словно натянутая струна, сменившись решительностью и готовностью к действиям. Как же без него хорошо!
        Я подкралась к двери и посмотрела в глазок, внутренне готовая увидеть там кого угодно. Монстров, призраков, смерть с косой…
        И едва не расхохоталась. Буйное же у меня воображение, раз я всерьез собиралась такое увидеть! За дверью стояла моя лучшая подруга Лилька Лыскина - и только.
        Сейчас расскажу ей, как она меня напугала. Вместе посмеемся!
        - Лилька - привет! - я открыла дверь и распахнула объятия.
        - Ника… - прошептала она, медленно перешагивая порог, после чего буквально повисла у меня на шее. Почувствовав неладное, я спешно включила в прихожей свет и увидела, что Лилькино лицо опухло от слез.
        Вот и оно. И на что я надеялась?
        - Что случилось?
        - С Ладкой… беда.
        - С какой еще латкой? - не разобрала я.
        - С Ладой, сестрой моей!!! - истерично завизжала Лыскина и ударила кулаками в стену. Ого! Такого с ней еще не было.
        Я схватила ее за руку и потащила на кухню. Поставила на огонь чайник, накапала Лильке маминых успокоительных капель…
        Ладу я, конечно же, знала. В семье Лыскиных, как в старой сказке, были три сестры. Среднюю, Лену, мне видеть не довелось, она училась в столице. Лада была старшей, а Лилька - младшей.
        Это только в сказках младшая сестра супер-пупер-красавица, а старшие обязательно страшилы и уродины. Может, когда-то так и было, но во всех подобных семьях, которые мне приходилось видеть, красота либо большей частью доставалась старшей сестре, либо распределялась поровну. Нет, я ничего плохого не могу сказать про Лилю - она вполне симпатичная девчонка, высокая и хорошо сложенная, хотя и не модельной внешности. Кто вообще эти дурацкие стандарты придумал?! Так вот. Лилька, повторяю, девчонка симпатичная, но всякий раз, заговаривая о Ладе, дает понять, что сама она сестре в подметки не годится. Сначала я думала, что это у Лильки дурацкие подростковые комплексы, но когда первый раз пришла к ним в гости и увидела ее сестру своими глазами… Лада показалась мне просто сказочной принцессой, похожих на нее девчонок я не встречала никогда. У нее была изящная фигурка, роскошная золотистая коса и светло-карие глаза в обрамлении длинных черных ресниц. Впоследствии я часто бывала у подруги в гостях и общалась с ее сестрой, Лада оказалась простой и милой, чего я совершенно не ожидала, - почему-то думалось, что
девушка с такими данными должна мнить себя королевой.
        А потом я узнала, что тот оригинальный костюмчик, который я на Ладе видела, она сшила себе сама, и Лилькин, кстати, тоже. А еще я видела ее рисунки и слышала от подруги ее стихи. Лада училась на медицинском, но вместе с тем не могла жить без музыки, и в настоящее время играла на скрипке в местном оркестре. Словом, будь Лилька тупой завистливой мымрой, у нее имелись бы все шансы лопнуть от злости. Но, по счастью, моя подруга такой не была, и сестры всю жизнь крепко дружили. Не так давно Лилька сообщила мне по секрету, что ее сестра собирается замуж. Из многочисленных поклонников для Лады уже давно существовал лишь один. Его звали Константином, и он когда-то учился с Ладой в одной школе, а ныне занимал важный пост в солидной фирме.
        И все было хорошо…
        - И все было хорошо! Они уже заявление в ЗАГС подали, платье с фатой купили! Пока не появился этот урод!
        - Успокойся, - сказала я, наливая ей чаю с мятой. - Пока все живы - все поправимо.

«Урод» появился в начале января, когда Лада с Костей возвращались с концерта. Был легкий морозец, город сиял новогодними огнями, и влюбленные решили пройтись до дома пешком. И взбрело же им в голову срезать путь через старый девятнадцатый поселок! Насколько я знаю, семья Лыскиных когда-то жила в этом поселке, пока не переселилась в новую квартиру. У Лильки там остались приятели, но Лада не возвращалась туда ни разу после переезда. А тут словно нечистый попутал.
        - Идут, а навстречу им этот урод и дебил - здрасьте, какая встреча! - захлебнулась словами Лилька.
        Урода и дебила звали Виталя Куцый, он когда-то учился в одном классе с Ладой и пытался за ней ухаживать. Я поняла так, что даже если отбросить Лилькины эмоции, этот товарищ не блистал ни красотой, ни интеллектом, скорее наоборот - внешностью больше напоминал питекантропа, умом… тоже. Одно время в школе даже стоял вопрос о переводе Витали в интернат для умственно отсталых, но любящая мамочка такого не допустила. Дурные манеры довершали картину, а фамилия соответствовала действительности - если его рост и превышал полтора метра, то совсем-совсем немножко. Неуклюжие попытки Витали ухаживать за Ладой вызывали у нее только раздражение, но, по счастью, быстро прекратились - после «внушения» со стороны Кости. И вот теперь надо же было случиться, что им в переулке встретился этот Виталя. Ладу он узнал сразу, заулыбался придурковато:
        - О, привет! Моя невеста ко мне пришла!
        - Привет, - улыбнулась Лада, восприняв услышанное как глупую шутку, и они с Костей пошли дальше, проигнорировав попытку Витали завязать разговор. Ушли, не оглядываясь, увлеченные своей беседой, и думать забыв о случайной встрече…
        - А он, похоже, за ними проследил! - хлопнула рукой по столу Лилька. - Потому что вскоре после того стал Ладу возле подъезда караулить, то с цветочками, то с конфетками, она уже не знала, как от него избавиться. Пару раз отшутилась, но потом ее это так достало, что однажды послала его к чертовой бабушке. Сказала, что у нее есть жених, за которого она скоро выйдет замуж, и попросила оставить ее в покое. А он, представляешь, ответил: «Ты моя невеста, значит, за меня замуж и выйдешь». И ушел. А потом, через несколько дней, появились его мамаша с бабкой. Мы-то с этой семейкой знакомы, когда-то соседями были, пока не переехали. В общем, они подошли к Ладе на улице - тоже караулили, что ли? - извинились за своего придурковатого отпрыска и угостили домашним печеньем. И Лада - из чистой вежливости, будь оно неладно! - взяла у них и съела одну печенюшку. А бабка так по волосам ее ладонью погладила и пригласила к себе домой, чайку попить. И Ладка согласилась, представляешь! А я-то… - Из глаз Лильки снова хлынули слезы. - Я в окно все это видела и почуяла ведь опасность! Выбежала, догнала, говорю - ты куда?
        А она улыбнулась мне - своей доброй улыбкой, которой я всегда доверяла, потому что, когда моя сестра так улыбается, значит, все хорошо и бояться нечего! Так вот, улыбнулась и говорит - ничего страшного, я скоро вернусь. Вернулась задумчивая, на мои расспросы ответила, что ее там чаем поили, о чем-то говорили, а о чем - она не помнит. Помнит только, как ее эта бабка по голове все гладила.
        А через некоторое время она снова к ним пошла. Я не хотела ее пускать, но разве глупых младших сестренок принято слушать? Вернулась вообще какая-то сама не своя, с Костей по телефону поругалась… А вчера в третий раз туда пошла, никто и не видел, как уходила. Когда вернулась, Костя уже ждал ее дома - его расстроила та ссора по телефону, и он пришел, чтобы помириться. Так Ладка ему на дверь указала! И всем объявила, что любит Виталика и выйдет замуж только за него.
        На шутку это было совсем не похоже. Я не узнавала сестру - она на глазах превратилась в какую-то озлобленную истеричку. Кричала, что всю ее жизнь спланировали заранее - школа на отлично, высшее образование, художество-рукоделие всякое, обеспеченный и положительный муж, престижная профессия… А она, дескать, намерена сама решать, как ей жить, и не позволит никому вмешиваться, - пусть, мол, будет хуже, но по собственному выбору. Родители попытались воззвать к ее разуму, но мне даже стыдно повторить, что она им ответила. Они тогда рассердились и перестали с ней разговаривать.
        А вот мне позже удалось с ней поговорить. Лада сказала дословно такое: «Мне без Виталика теперь не жить. Если я к нему не уйду, то мне будет плохо, очень плохо, и я умру в страшных муках. Ночью меня придут сватать, и я уйду к нему».
        Я тогда все еще не верила, думала, что за бред - сватать ночью. Рассказала, конечно, родителям, но они тоже не поверили, решили, что у Лады какой-то стресс, и что если она не угомонится, то ее следует показать врачу.
        А ночью за ней пришли… Мать и бабка Куцего, и с ними какой-то незнакомый мужик, пришли и сказали, просто и буднично - мы за невестой. Родители не хотели им открывать, но Ладка кинулась, открыла. Отец пытался их выставить, мы с мамой - удержать Ладу, но ничего не получилось. Она словно сошла с ума, кричала и рвалась, а эти две змеюки в ответ на решительное отцовское «нет» заулыбались елейно, и бабка сказала многозначительно: «Смотрите, а то ведь мы можем и уйти!»
        Помню, что в какой-то момент у меня наступило состояние полного безразличия, - будь что будет, все равно. И, видимо, у родителей тоже, потому что они вдруг разом перестали сопротивляться. И Ладка ушла с этими… - Лилька в который уже раз ударила ладонью по столу.


        Я поднялась и прошлась по кухне, раздумывая. Мне случалось встречаться с нежитью, но с таким - не сталкивалась. Эти тетки, наверное, ведьмы, решившие заполучить хорошую невесту своему слабоумному наследнику. Но чем я могла помочь?
        - Ника, помоги! - тихо и жалобно сказала Лилька, подняв на меня свои покрасневшие глаза. - Ты же можешь, я знаю! У тебя амулет этот твой есть…
        - А что предприняли твои родители? - спросила я.
        Лиля тяжело вздохнула:
        - Папа заявил, что Лада уже взрослая, двадцать лет - не детский сад, и пусть сама решает, как ей жить. Говорит - наломает дров, так умнее будет. Он очень разозлился на нее… А мама плачет, но чем помочь - не знает. Наши родители ни в какую мистику не верят, Ника! Для них это - просто капризы избалованной девчонки. Но не могла, не могла Лада так поступить, тут что-то не то. Ее или запугали, или… заколдовали!
        - Ну, вот что! - сказала я, немного подумав. - Я не знаю, что это такое и как с ним бороться, но есть одна женщина, которая должна разбираться.
        - Пошли! - Лилька подскочила. - Пошли к этой женщине!



        Что такое подклад и как с ним бороться?

        Женщина, о которой шла речь, жила прямо под нами, на втором этаже. Тетя Ксеня, добродушная набожная старушка, однажды выручила меня в трудный момент. Она тогда дала мне пакетик освященной соли, которая вскоре сослужила мне добрую службу. С тех пор я часто гостила у соседки и узнала от нее массу интересного. В ее квартире пахло ладаном, по стенам висели иконы, но, как выяснилось, тетя Ксеня ведала не только о божественных, но и, скажем так, о прямо противоположных явлениях. И теперь, как я надеялась, она должна была помочь нам разобраться в случившемся.
        Старушка встретила нас приветливо и внимательно выслушала меня - я пересказала ей историю Лилькиной сестры кратко и без лишних эмоций. Лилька все это время молчала и лишь в конце спросила:
        - Скажите, пожалуйста, что с ней случилось?
        - Приворожили, девонька, сестру твою, - ответила старушка. - Да сильно приворожили. Она теперь без него действительно жить не сможет. Знаю я этих… Куцых, Таньку и ее мать Валентину.
        - Но как же так! - всплеснула руками Лилька. - Она что, в самом деле полюбила этого урода?! Разве такое может быть? Я слышала о приворотах, но не воспринимала всерьез, думала - это байки шарлатанов…
        - Бывают байки, - ответила тетя Ксеня, - а бывают и не байки. Полюбила, говоришь? Нет, девонька, это не любовь. Это привязка, страшная вещь. Она делает человека зависимым, полностью подчиняет его волю, он становится послушной игрушкой в руках приворожившего. Жертва может пытаться сопротивляться, может ненавидеть, а жить без него не сможет, как без воздуха.
        - И это сделали с моей сестрой?! - закричала Лилька. - Уму непостижимо! Да я… да у меня… у меня есть друзья, есть родные, я скажу им… Мы просто заберем оттуда Ладку, даже, если понадобится, силой.
        - И ничего хорошего из этого не выйдет. Ей будет очень плохо, она будет страшно мучиться, а может и вовсе умереть.
        - Проклятый урод! - заплакала Лилька, а я почувствовала, как во мне закипает злость.
        - Именно урод, - неожиданно кивнула тетя Ксеня, и я удивилась - она никогда не позволяла себе оскорблений ни в чей адрес, даже если речь шла об очень плохих людях. - Если человек занимается злым колдовством, то оно и к нему злом вернется. Сильная колдунья может принять меры и обезопасить себя. Себя, но не своих будущих детей. А потому у таких злодеек нередко рождаются на свет… уроды. Или слабоумные, или больные… И я бы удивилась, если бы у Таньки Куцей появился на свет нормальный ребенок.
        - Это почему еще?
        - Да она своего мужа тоже привораживала. Недолго они и пожили - через несколько месяцев он спился, а потом наложил на себя руки.
        - Почему так? - удивилась я.
        - А ты думаешь, легко человеку жить, словно собаке на привязи? Он Таньку ненавидел, а уйти не мог. Пытался, но снова возвращался. А какой славный парень был… И чего хорошего в таком браке родиться могло?
        Я покосилась на Лильку - она уже не плакала, а сидела в полной прострации, тупо уставившись прямо перед собой. Видимо, представила, что ждет ее сестру в будущем.
        - И что теперь делать? - задала я вопрос, ради которого мы, собственно, и пришли. - Вы сможете помочь?
        - Если б могла… Да не по силам мне это. Тут помочь действительно трудно. Сильны они, Куцые, да еще и с такими дружбу водят…
        Старушка не стала уточнять, кто и с кем водит дружбу, а я не стала спрашивать - меня больше волновало, что нам сейчас делать. Мне было жаль Ладу не меньше, чем Лильке, которая совершенно раскисла.
        - Тетя Ксеня! - Я встала и прошлась по комнате. - Но хоть что-то вы об этом знаете?
        - Ну, деточка, сама я в колдовстве не сильна, но кое-что знаю: чтоб навести эту пакость, ведьма делает некое подобие жертвы - куклу или что-то в этом роде, используя какие-нибудь вещи жертвы. Говоришь, ее гладили по волосам?
        - Да…
        - Могли несколько волосков вырвать. Если бы найти эту куклу да сжечь… То может и помочь. Но куклу они должны где-то у себя дома прятать. А кроме того, вам могли и подклад сделать - то есть подбросить или подсыпать какую-нибудь гадость в дом. Хорошо бы вам у себя в доме посмотреть, нет ли там… чего-то необычного.
        - Ой! - съежилась Лилька. - Какая-то гадость в нашей квартире?! Бр-р… Но ведь они к нам не заходили, как могли подбросить?
        - Ведьмы хитры, они найдут способ, - тяжело вздохнула тетя Ксеня. - Вы дома хорошо все осмотрите, и если найдете что-нибудь, то руками к этому не прикасайтесь, воспользуйтесь подручными средствами и обязательно сожгите.
        - А что мы можем найти? - спросила я.
        - Да что угодно. Какую-нибудь гадость, нитки, узелки, тряпки, косточки, мусор, даже земля может быть под дверь подсыпана.
        Лилька тихонько охнула.
        - И осмотрите ее вещи. Если поймете, какая вещь пропала, то будете хотя бы знать, из чего куклу сделали…
        Больше тетя Ксеня ничего посоветовать не смогла. Поблагодарив, мы направились к двери, а она продолжала сидеть за столом, задумавшись. И когда я уже открыла дверь и, пропустив вперед Лильку, шагнула за порог, старушка неожиданно прижала палец к губам и поманила меня к себе. Оставив Лильку за дверью, я вернулась.
        - Что такое?
        - Ей говорить не стоит, но ты должна знать - семье уведенной девушки грозит опасность. Ведьме не нужны неприятности, и она постарается избавиться от людей, способных их доставить.
        - Что же им грозит?
        - Что угодно. Авария, несчастный случай на работе, встреча с бандитами в темном переулке, смертельная болезнь… И этому, ее жениху, тоже. Ему, наверное, в первую очередь. Ты вот что… Телефончик мой у тебя записан? Вот и хорошо, если что, звони. Подскажу как быть.


        - Что она тебе сказала? - спросила Лилька, когда я вышла.
        - Что нужно спешить.
        - Значит, идем.
        Мы вышли из подъезда и собрались свернуть за угол, как вдруг сзади донеслось:
        - Ника!
        Обернувшись, я увидела Стаса, нашего общего приятеля. Он был на два года старше нас, учился в другой школе и жил довольно далеко отсюда, но тем не менее давно уже являлся завсегдатаем нашей тесной компашки. В данный момент он шагал со стороны девятнадцатого поселка и махал нам рукой:
        - Ника, Лиля, привет! Какая приятная и неожиданная встреча! Рад вас видеть! - По его лицу было видно, что он действительно очень рад.
        - Привет, - буркнула моя подруга, отворачивая свое опухшее от слез лицо. Впрочем, Стас смотрел не столько на нее, сколько на меня:
        - Давненько не виделись, девочки. Школа совсем замучила.
        - Ага, - ответила Лилька, все так же отворачиваясь.
        - Что это тебе, Стас, в поселке понадобилось? - спросила я. - Не припомню, чтобы у тебя там знакомые были.
        - Это секрет, - улыбнулся Стас.
        - Ух ты! Признавайся, завел там девчонку?
        - Не совсем завел, и не совсем там, - таинственно ответил Стас. - Но, очень может статься, скоро я буду встречаться с лучшей в мире девушкой!
        - Поздравляю, - улыбнулась я. В самом деле, было бы очень даже неплохо, если бы он нашел себе подругу. Дело в том, что Стас уже трижды предлагал встречаться мне, и каждый раз стоило немалых усилий отшить его и при этом не поссориться. Стас хороший парень и когда-то действительно мне нравился, но теперь мое сердце принадлежит другому. И в этом никто не виноват…
        - Девочки, вы сегодня настоящие красавицы! - продолжал Стас. - А у меня как раз с собой фотик имеется. Как насчет того, чтобы увековечить этот момент на фото?
        На миг я подумала, не издевается ли он над Лилькой, но тут же отбросила эту мысль: похоже, Стас и не глянул в ее сторону.
        Лилька тем не менее обиделась:
        - Дурак! Не буду я фотографироваться!
        - Ника, а ты?
        - Стас, мы спешим.
        - А я быстренько. Всего пару фоток - встань вот так, на фоне закатного неба… Вот, и еще… Эх, Ника, тебе бы в модели податься, смотри, как получилось!
        Лилька дернула меня за рукав.
        - Ладно, мы побежали, напечатаешь - покажешь! Пока! - Я махнула ему рукой и заторопилась вслед за подругой.
        Путь до дома Лыскиных мы преодолели чуть ли не бегом. Вообще-то я не горела желанием встретиться с ее убитыми несчастьем родителями, которым вряд ли понравится настырная гостья, но, когда Лилька позвонила по домофону, ей никто не ответил.
        - Дома нет, что ли? - пробормотала она, выуживая из недр кармана ключи.
        В квартире действительно никого не оказалось, только три кошки беспокойно встретили нас у порога. Прежде чем зайти, я осмотрела площадку - она была чистой и аккуратной, и ничего постороннего я не обнаружила.
        - Странно, - Лилька включила свет. - Куда они могли уйти на ночь глядя? Ну да ладно, так даже лучше. С чего начнем поиски?
        - Не знаю, - пожала я плечами. - Будем искать в комнатах, а потом осмотрим вещи.
        Лилька кивнула, прошла на кухню и щелкнула выключателем. Кухонька Лыскиных всегда поражала меня чистотой и порядком, словно там не готовили еду, а исключительно на нее любовались. Она была обставлена со вкусом, и каждая вещь всегда находилась строго на своем месте, не то, что у меня. А потому открывшийся нашим глазам беспорядок немало нас обеих удивил. На столе были разбросаны лекарства, какие-то бумаги, сахарница опрокинута. На полу валялось полотенце. Кошки вертелись под ногами, настойчиво привлекая к себе внимание - они явно были голодны. Лилька же первым делом бросилась к холодильнику и отцепила прикрепленную магнитом записку. Пробежала глазами и без сил опустилась на табуретку.
        - Что-то случилось? - с тревогой спросила я.
        - Случилось… Отцу плохо стало, в больницу увезли. Мама пишет, что скорее всего будет всю ночь дежурить у его постели…
        Я только присвистнула. Правду сказала тетя Ксеня, но кто бы мог подумать, что все произойдет так быстро! Значит, семья Лыскиных действительно в опасности, и что-то предпринимать необходимо немедленно.
        Для начала, пожалуй, покормить голодных кошек. Лильке было не до них, и я открыла холодильник, достала оттуда пакетик кошачьего корма…
        Так, а это еще что такое? Медальон дал о себе знать. Он не обжег, как это бывало при опасности, а слегка нагрелся и стал слабенько и противно колоться, будто я надела свитер из шерсти. Я терпеть не могу шерстяных вещей, но когда-то мне приходилось надевать такой свитер, который не только кололся, но еще и сдавливал шею. Вот и теперь я испытывала подобное - мне словно что-то стянуло горло. Я стала делать один за другим глубокие вдохи, а потом каким-то шестым чувством поняла, что от меня требуется…
        Лилька, забыв о своем горе, ошалело глядела, как я вынула из кухонного стола длинный нож и пошарила под холодильником. Нож за что-то зацепился, и я стала выталкивать это что-то наружу. Продвигалось оно с трудом, и мне с каждым движением становилось все труднее дышать, словно невидимый палач медленно затягивал на моей шее омерзительный шерстяной шарф. Я хватала воздух шумными глотками, не прекращая тем не менее своего занятия.
        - Ника, тебе плохо? - подскочила Лилька. - И что там такое?
        В этот момент предмет, находившийся под холодильником, выкатился наружу, и мне стало совсем дурно. Это была какая-то грязная, заскорузлая тряпка, обмотанная не менее грязными нитками, и в нее были воткнуты несколько иголок. А хуже всего был запах - гнилостный, тошнотворный, хотя и слабенький. Что было завернуто в эту тряпку, оставалось только догадываться.
        - Что это за гадость?! - завопила Лилька.
        Я не отвечала. Мы обе без слов поняли, что это и есть тот самый «подклад», о котором говорила тетя Ксеня.
        - Надо сжечь? - полувопросительно обратилась ко мне подруга. Я молча кивнула.
        О том, чтобы прикасаться к этой гадости руками, не могло быть и речи. Тем же ножом мы положили находку на газету, которую свернули и вынесли на улицу, разместили на площадке возле мусорных баков. Спички в дрожащих Лилькиных руках долго гасли от ветра или ломались, да и у меня никак не хотели разгораться. Пришлось сбегать в дом за ворохом газет и зажигалкой, только после этого огонек разгорелся, пополз по бумаге.
        Мы отошли чуть в сторону, наблюдая за огнем. Сначала просто горели газеты, а потом… Завернутая в горящую бумагу тряпка неожиданно зашипела, заискрила, с нее повалил черный, дурно пахнущий дым, а затем раздался довольно громкий хлопок, и из горящего свертка поднялся в воздух маленький светящийся шарик, проворно завертелся в воздухе и потемнел на глазах.
        - А-а!!! - закричала Лилька, и мы обе в испуге бросились к подъезду.
        Мое недомогание моментально прошло, и я почувствовала, что снова могу спокойно дышать полной грудью, а амулет теперь лишь приятно холодил кожу. Вернувшись в квартиру Лыскиных, мы какое-то время не отрываясь смотрели в окно. Но там больше не было никакого шарика, только дотлевали старые газеты.



        Рука в открытой форточке

        - И что, теперь, когда мы эту гадость сожгли, Лада возьмется за ум и вернется домой?
        В голосе Лильки звучала надежда, но я совсем не была уверена, что все так легко уладится.
        - Надо тете Ксене позвонить и спросить.
        - Пожалуйста! - Подруга с готовностью протянула мне телефон.
        Услышав мой рассказ, тетя Ксеня решительно ответила:
        - Нет, Ника, этим вы Ладу не спасете. Ты упомянула, что ее отцу стало плохо? Все оказалось еще хуже, чем я предполагала - с семьей решили расправиться безотлагательно. Это хорошо, что вы сожгли подклад, возможно, вы тем самым спасли отца. Но Лада… куклу, надо найти куклу!
        - Не совсем поняла - это что-то наподобие куклы вуду? Разве эти тетки увлекаются экзотической магией?
        - Вуду, говоришь? - скептически отозвалась старушка. - Да уж, про вуду сейчас все знают. А то, что с древнейших времен по всей земле колдуны всяких мастей пользуются куклами для своих делишек, не слышала? А зря. Эти, как ты выразилась, тетки такого натворить могут, что твоим вуду и не снилось. Слушай лучше, что дальше делать…
        Минут десять я молча слушала наставления старушки, а Лилька тем временем в другой комнате звонила по мобильнику своей матери. Трубки мы положили почти одновременно.
        - Папе стало лучше, он пришел в себя! - радостно воскликнула Лилька, возвращаясь в кухню. - Буквально минут пять назад! Это потому, что мы сожгли ту дрянь, да?
        - Да. Но боюсь, не все так хорошо - мы спасли твоего отца, но не Ладу, - остудила я ее радость. - И теперь вам трое суток нельзя ничего из дома никому давать.
        - Почему? - опешила Лилька.
        - Потому что зло, напущенное ведьмой, теперь вернулось обратно к ней, и ей необходимо в течение трех дней заполучить у вас любую вещь. Причем не украсть, не взять, что плохо лежит, а именно получить из рук в руки - таково условие, чтобы все сделать заново. Тетя Ксеня считает, что это дело рук бабки этого Куцего, Валентины, которая поспешит все исправить.
        - Что? Ведьма придет сюда?!
        - Обязательно придет. Иначе ей самой будет плохо. Ей и сейчас уже «весело».
        - Ой! Она придет прямо сейчас?! - Лилька попятилась, глядя на темень за окном.
        - Скорее всего.
        Лилька испуганным взглядом окинула кухню, выглянула в коридор, в темные комнаты, словно злая ведьма уже затаилась где-то в квартире. Мне тоже стало не по себе, особенно при мысли, что сейчас по темнотище придется идти домой.
        Какое-то время мы стояли, глядя то друг на друга, то в черное, незанавешенное окно. А этаж-то первый, подумалось мне, и от этой мысли мурашки побежали по коже. Конечно, окна забраны изящной кованой решеткой, но преграда ли это для ведьмы?
        - Ой, там что-то промелькнуло! - взвизгнула моя подруга и отскочила к двери.
        - Это верхушки кустов под окном колышутся, паникерша! - процедила я, задергивая штору. - Отставить нюни! Нам надо еще просмотреть вещи твоей сестры. Хотя я-то не могу знать, что у нее было и что могло пропасть. Но займемся делом, пока не вернется твоя мама.
        - Она говорила, что останется на ночь в больнице… Слушай, Ника, а ты не могла бы у меня переночевать?
        Я призадумалась. Завтра была суббота, в школу не идти, и я вполне могла переночевать у подруги. Такое бывало и раньше, и моя мама не возражала. Я позвонила домой, и мама снова разрешила.
        А потом мы пошли в спальню, которую еще недавно делили Лилька с Ладой. Лилькина кровать была аккуратно застелена, а Ладина выглядела так, будто по ней изрядно попрыгали.
        - Я ее кровать не трогаю, - перехватила Лилька мой вопросительный взгляд. - Пусть остается такой, как Лада оставила. А если вернется, сама уберет. Нет, не если, а когда!
        Большой, встроенный в стену шкаф легко вмещал в себя вещи обеих сестер. Лилька открыла его, вывалила на пол кучу одежды с двух полок и стала ее перебирать. Я не могла помочь ей в этом и просто прохаживалась по комнате. Когда Лилька распахнула дверцы большого отделения шкафа, я увидела на вешалке свадебное платье - роскошное, невероятно красивое…
        - Можно посмотреть?
        - Чего уж там, смотри, - грустно пожала плечами Лилька.
        Я вынула платье из шкафа и разложила на кресле. Оно казалось воздушным, невесомым, словно облако. И как только люди творят такую красоту!
        Пока я разглядывала платье, Лилька перебрала все вещи.
        - Вроде все на месте. И что могло пропасть - не знаю. Может, какая-нибудь заколка или расческа?
        - Может быть, - я все разглядывала платье. Снаружи оно было из нежной воздушной ткани, названия которой я не знала, а изнутри, по моим предположениям, должна была находиться подкладка. Шелковая, наверно. Я машинально приподняла ткань. Подкладка имелась, и действительно шелковая, а посреди этого шелка…
        - Лилька!!!
        Моя подруга тут же подскочила, оглядываясь.
        - Что?
        Одними глазами я указала ей на платье. Посреди шелковой подкладки зияла бесформенная дыра размером с ладонь, второпях выкромсанная тупыми ножницами. Лилька даже вскрикнула от испуга и неожиданности.
        - Кто это сделал! Как могли?! Кому понадобилось его портить?!
        Она сняла с верхней полки коробку с фатой, разбросала фату на стуле.
        - Смотри, и тут вырезали, - я приподняла край фаты. В самом низу действительно не хватало клочка ткани, вырезанного, судя по рваным краям, теми же тупыми ножницами.
        - Так вот о чем говорила эта старушка, - произнесла Лилька. - Не вещь украли, а клочок платья вырезали. И когда они успели это сделать? Сюда никто посторонний не заходил, дверь всегда заперта, но как-то же попали! Ника, я боюсь! Мы ведь одни, а она сюда придет. И в квартиру проникнет!
        Лилька была права. Тетя Ксеня рассказывала о способностях ведьм проникать в чужое жилье незаметно, и перспектива коротать ночь в этой квартире меня не радовала.
        - Может, пойдем ко мне? - предложила я. - Добежим как-нибудь.
        - Пошли…
        И в этот момент в дверь постучали - тихо, вкрадчиво. Именно постучали, хотя звонок работал исправно.
        Мы обе рывком подхватились, уставились друг на дружку. Лилька бросилась к двери:
        - Мама вернулась!
        А в моей памяти моментально всплыло воспоминание: я одна дома ночью, в районе творится чертовщина, кошка словно обезумела, мечется по квартире, и вдруг звонок в дверь. Я тогда тоже подумала, что вернулась мама, но то была совсем не мама…
        - Постой! - остановила я Лильку. - Ты уверена? Твоя мама имеет привычку стучать, а не звонить?
        Лилька опешила и уставилась на меня.
        - Нет…
        На цыпочках подкрались мы к двери, Лилька осторожно выглянула в глазок и вдруг радостно завопила:
        - Лада пришла!!!
        Она мигом отперла замок и с радостным визгом бросилась на шею сестре, которая действительно стояла за порогом. Я же, повинуясь какому-то смутному чутью, спряталась за дверью и выглянула в щель.
        Так и есть. Площадка была полутемной, но даже в свете тусклой пыльной лампочки я уловила за поворотом, ведущим к лифту, движение. Тень. Там слегка шевельнулась тень… За поворотом определенно кто-то стоял.
        - Лада, сестренка, как я счастлива! Ты вернулась! - не умолкала Лилька, меж тем как ее сестра стояла с безучастным видом, не торопясь входить в квартиру. - Вернулась! Вернулась, заходи скорее!
        - Я вернулась за вещами, - бесцветным тоном ответила Лада.
        На Лильку словно ведро ледяной воды вылили. Она обмякла, отстранилась, схватилась за стенку, беспомощно взирая на сестру.
        - Вынеси мне их, пожалуйста, - тем же тоном попросила та.
        - Может, хоть зайдешь?..
        - Нет. Вынеси мои вещи.
        - Но… какие именно? - пролепетала Лилька.
        - Любые. Без разницы, - сказала Лада равнодушно, даже не переступив порог.
        - Ладно, - повесив голову, Лилька сделала несколько шагов в сторону своей комнаты.
        И тогда я вышла из-за двери и решительно схватила ее за руку:
        - Нет! - повернулась я к Ладе. - Ничего она тебе не вынесет. Если тебе нужны твои вещи, пойди и возьми их сама.
        - А твое какое дело?! - неожиданно грубо рявкнула Лада. - Ты что здесь вообще делаешь? Вон отсюда!!!
        Она еще что-то выкрикивала, гнала меня вон, потом плакала и умоляла Лильку вынести ей хоть какую-нибудь мелочь, выглядя при этом совершенно невменяемой.
        По щекам Лильки текли слезы, и она несколько раз порывалась пойти в свою комнату за вещами, но я крепко держала ее за руку. Сама же Лада так и не вошла в квартиру.
        - Ника, - вдруг еле слышно шепнула мне подруга. - А давай ее в квартиру втащим! Ты же борьбой занимаешься, ты сможешь… Свяжем, если понадобится… И будем искать хорошего экстрасенса. Или психиатра… Сама видишь - она не в себе, она никогда такой не была!
        Я чуть заметно кивнула и сделала небольшой шажок к порогу.
        - Дурочки, - застонала Лада, и в ее голосе появились разумные нотки. - Мне же будет плохо. Знаете, как мне плохо будет… в любом случае будет.
        С этими словами она повернулась и спешно ушла к лифту. Я заметила, как снова шевельнулась на полу тень, отбрасываемая кем-то из-за угла. И в тот же момент мой кулон стал стремительно теплеть.
        - Лада, подожди, вернись! - закричала Лилька и бросилась за порог. Всей моей силы и ловкости едва хватило, чтобы поймать ее за руку, втащить в квартиру и захлопнуть дверь прежде, чем загадочный хозяин тени появился из-за угла.
        - Пусти, что ты де… - начала было Лилька, но в этот момент в дверь снова постучали. Решив, видимо, что сестра вернулась, Лилька потянулась к замку, но я перехватила ее руки.
        - Стой спокойно. Это не Лада.
        - А кто?! - Глаза Лильки наполнились ужасом, а я и сама едва сдерживалась, чтобы не запаниковать. Тем более что кулон был уже почти горячим. Мы стояли неподвижно, так и держась за руки, и прислушивались к каждому шороху. Посмотреть в глазок ни одна из нас не решилась.
        Стук повторился. Я сильнее сжала ладони подруги, из последних сил пытаясь выглядеть спокойной, даже сумела изобразить какую-то ироничную улыбку. Потому что если Лилька увидит мой страх - не избежать паники…
        Еще несколько секунд мертвой тишины и напряжения. И вдруг с той стороны раздался голос:
        - Не хотите открывать, значит? Думаете - спаслись? Как бы не так! Я вам сейчас устрою, сами ко мне прибежите, как миленькие…
        Голос был не Ладин однозначно. Он мог в равной степени принадлежать мужчине и пожилой женщине - скрипучий, неприятный, злобный.
        Лилька завизжала. Я тоже не выдержала и, слабо осознавая, что делаю, ударила ногой в дверь. Железная дверь стойко выдержала такое испытание, правда, огласив грохотом весь подъезд. А вот с той стороны этого явно не ожидали. Там кто-то охнул, и семенящие шажочки спешно потопали к выходу. Я разом пришла в себя, потушила в кухне свет, метнулась к окну и осторожно выглянула. В освещенном тусклым фонарем дворе никого не было. Какое-то время я так и стояла у окна, пока ко мне не присоединилась Лилька.
        - Кто там был? - шепотом спросила она.
        - Никого.
        - Наверное, на другую сторону вышли…
        Ах да, как же я забыла - тут ведь сквозной подъезд!
        - И что теперь будет?
        - Успокойся, распустила нюни! - грубовато ответила я, пытаясь побороть таким образом собственный страх и дурные предчувствия. - Это ведьма нас пугала, вот и все. Ей, видишь ли, плохо из-за того, что мы ту гадость сожгли, и она хотела добыть при помощи Лады какую-нибудь вещь из дома. Да не вышло, вот и злится.
        - А Ладу выручить так и не получилось…
        - Ну, не все сразу. Чтобы выручить Ладу, надо найти эту проклятую куклу, или что они там сделали… Но для начала мы должны немного успокоиться, отдохнуть, особенно ты. Да-да, и не спорь!
        Я проводила Лильку в ее спальню, усадила на диван, сама побежала на кухню, приготовила чай и бутерброды. Когда вернулась с ужином, то увидела, что во всех комнатах, коридорчике, даже туалете и ванной включен свет, а моя подруга лихорадочно завешивает окна поверх штор старыми покрывалами.
        - Ты что это, Лиль?
        - Страшно…
        Я снова усадила ее на диван, едва ли не силком накормила, потом включила маленький телевизор, находящийся в комнате.
        - Надеюсь, так тебе будет спокойнее.
        Лилька кивнула:
        - Извини, Ника, я, наверное, вела себя по-дурацки. Все случилось так внезапно, что я не успела опомниться… Но теперь постараюсь взять себя в руки!
        - Да ладно, обе мы здорово перепугались. Так ведь и было чего бояться! Нам обеим нужно успокоиться и, что бы ни случилось, не поддаваться панике.
        Час или два мы молча пялились в экран, где шли дурацкие сериалы, в смысл которых я и не подумала вникать. Лилька, уверена, тоже - она просто вперила глаза в одну точку, то ли задумавшись, то ли прислушиваясь…


        Вдруг Лилька резко вскочила и выключила телевизор:
        - Тихо! По квартире кто-то ходит!
        Несколько секунд мы обе напряженно слушали, и я действительно уловила, как что-то пару раз еле слышно шаркнуло в коридоре. И как она только это услышала сквозь шум телевизора!
        - А ты дверь заперла?
        - Вроде да…
        - Может, это твои кошки?
        Лилька приподняла край оконной занавески, достающей почти до пола. Все три кошки отдыхали на мягком коврике под батареей. Они не спали, настороженно глядя по сторонам, и звуки в коридоре они никак не могли производить. Впрочем, теперь уже все было тихо.
        Мы переглянулись.
        - Надо пойти проверить, - сказала я.
        Вооружившись подручными средствами - табуреткой и тяжелым подсвечником, - мы осторожно вышли из комнаты. Везде царила тишина, и никакого вражеского вторжения не обнаруживалось. Мой кулон был холоден, и это внушало оптимизм. Первым делом проверили входную дверь - она была заперта.
        Мы обошли квартиру, заглядывая во все укромные местечки, и снова ничего подозрительного не нашли.
        - Может быть, послышалось? - неуверенно спросила я, когда мы вернулись в спальню.
        В этот момент откуда-то из-за двери раздался звон разбитой посуды.
        - Ох уж эти кошки, - пробормотала Лилька и помчалась на кухню. Я направилась за ней, но в двери оглянулась - все три кошки по-прежнему сидели под батареей, настороженно глядя на дверь.
        На полу кухни обнаружился разбитый графин, до сих пор мирно стоявший на верхней полке шкафчика в качестве украшения.
        - И как они туда залезли, - недоумевала Лилька, орудуя веником.
        - Лиль, - сказала я. - Это не кошки. Кошки так и сидят под батареей.
        - Но как? Я же видела, как в коридоре мелькнул хвост Дымочки!
        - Сидит под батареей твоя Дымочка, посмотри! И, прошу заметить, она никуда не выходила.
        - Ника, ты меня пугаешь! Я четко видела… как что-то дымчатое пробежало под ногами. Что же это могло быть?!
        Одновременно с этими словами из гостиной донеслось тоненькое «дзинь», словно разбили хрустальный бокал. Мы опрометью понеслись туда, по дороге заглянув в Лилькину спальню. Кошки по-прежнему находились там, и не похоже было, чтобы они покидали свое место. А в гостиной на стеклянной полке серванта мы увидели горку битого хрусталя, бывшего еще недавно парой бокалов, приготовленных для свадьбы.
        - Что это было? - упавшим голосом прошептала Лилька.
        - Это нас хотят напугать, только и всего, - ответила я, со страхом чувствуя, что кулон теплеет. Не сильно, так, предупреждающе. Причем больше с правой стороны. Я медленно скосила туда глаза…
        Нет, в темном углу справа не обнаружилось никаких порождений тьмы. Но что-то мелкое и темное мелькнуло у моих ног и, как мне показалось, юркнуло под шкаф. Я наклонилась и заглянула - под шкафом, разумеется, никого и ничего не было.
        Мигнул свет. Нет, не погас, просто на несколько секунд стал очень тусклым, а потом - невероятно ярким, после чего опять приблизился по степени накала к керосиновой лампе.
        - Ой, что-то с электричеством! - обеспокоенно засуетилась Лилька. - Как бы компьютер не сгорел, и холодильник… Однажды такое уже было.
        Мы посмотрели друг на дружку, без слов понимая суть проблемы. Когда мигает свет, нужно срочно отключать все приборы, а лучше всего - вообще вырубить электричество на щитке. И в другой раз это была бы не проблема, но теперь… Еще не хватало, чтобы квартира, ко всему прочему, погрузилась во тьму!
        - А может, именно этого от нас и добиваются? - догадалась Лилька. - Ну, чтобы мы выключили свет. И тогда тут вообще такое начнется!
        Из спальни Лилькиных родителей раздался негромкий треск и что-то звякнуло.
        - От нас добиваются, - ответила я, крепко сжимая запястье подруги, - чтобы мы сами, обезумев от страха, пришли к ведьме с покаянием. Ты же помнишь ее слова. Нам бы сейчас дать деру ко мне, но я не знаю, на что мы нарвемся на улице. Идти-то далеко. Эх, была бы у нас машина…
        - У нас есть машина, но водить я не умею. Что же… О, придумала - Костя!
        - Костя?
        - Ну да, жених Ладкин! У него есть машина! Заодно и объясним ему причину поведения Лады, а то он, наверное, не так все понял…
        - Надо позвонить, ведь ему тоже грозит опасность, - согласилась я.
        - Сейчас, только отключим холодильник…
        Вдвоем, настороженно оглядываясь, мы прошлись по квартире, отключая все электроприборы и гася свет везде, кроме кухни. Свет в течение этого времени отчаянно мигал, а затем снова загорелся ровно.
        - Вот гадость! - выругалась Лилька. - Это нарочно было так сделано!
        Из гостиной донесся тихий, тоненький смешок. Мы, стоявшие в этот момент в коридоре, пулей влетели в кухню и захлопнули дверь. Лилька схватила мобильник.
        - И минуты здесь больше не останусь! - бормотала она, отыскивая номер. - Алло, Костя? Это Лиля…
        Я придвинулась поближе, рассчитывая услышать ответ. Лилька кивнула и включила громкую связь.
        - И чего? - донесся насмешливый мужской голос. Судя по фоновому шуму, Костя как раз ехал в автомобиле.
        - Костя, у нас в квартире творится какая-то чертовщина! Здесь затаилось что-то страшное! Мы дома одни, я и подруга, родители в больнице, - затараторила Лилька. - Пожалуйста, забери нас отсюда, отвези к подруге домой, нам грозит опасность!
        - Ага, щас, разбежался, - хмыкнули с той стороны. - И с какой радости, скажи на милость, я должен это делать? Твоя хваленая сестрица предпочла мне какого-то урода? Вот пусть он и везет вас, куда хотите.
        - Костя, ты все не так понял! Ты не знаешь всего! Ладку приворожили, она сама не понимает, что творит, ее спасать нужно!
        - Ну, так я и думал, что она какой-нибудь финт выкинет. Если она таким образом пытается возобновить отношения, то ничего у нее не выйдет, так ей и передай. Нашли дурака! Приворожи-или ее, смотри ты! А инопланетяне ее, случаем, не похитили?
        - Костя, подожди! Костя! Тебе тоже грозит опасность, как и всем нам! Во всем виновата страшная ведьма, мой папа уже попал в больницу…
        - Знаешь что, пугай этими страшилками своих подружек! И не звони мне больше. У меня уже есть другая девушка, порядочная, не такая, как твоя сестра!
        Раздался щелчок, связь прервалась.
        - Козел! - закричала Лилька. - Гад!..
        Вдруг она осеклась и уставилась прямо перед собой. Я повернулась туда же. Дверь кухни была стеклянной, а напротив нее располагалась ванная. И сейчас сквозь щели по периметру двери ванной пробивался электрический свет, хотя я готова была поклясться, что мы его везде, кроме кухни, выключили.
        Лилька приложила палец к губам. Я замерла, прислушиваясь. В мертвой тишине квартиры четко донеслось шарканье старческих шагов и причмокивание, а несколько секунд спустя дверь ванной, запертая на шпингалет, резко дернулась, словно в нее ударили изнутри.
        Лилька заорала, бросилась к окну, похоже, собираясь туда выпрыгнуть. Возможно, это было бы выходом, если бы не решетка. Но моя подруга, похоже, от страха мало что соображала.
        Ее охватила самая настоящая паника, грозившая передаться и мне. Спас кулон. До сих пор я как-то забыла о нем, лишь теперь обратила внимание: он был теплым, но не раскаленным. Значит… Значит, не все было так плохо, как нам пытались внушить.
        Я поймала Лильку за руку и стащила с подоконника на пол.
        - Что нам делать? Что делать… что делать… - бормотала она, совершенно потеряв голову.
        А и правда, что нам было делать? Я запоздало припомнила разговор с тетей Ксеней, которая неоднократно предупреждала меня насчет таких случаев.
        - Значит, так, - строго сказала я Лильке. - Есть в доме церковная свечка?
        - Где-то была, - с готовностью ответила она. - Да, мы на Пасху куличи святили… была свечка.
        Она открыла ящик кухонного стола, забитый всякой всячиной, покопалась в нем и вытащила согнутую, пыльную, но явно церковного производства свечку.
        - Вот и хорошо, - кивнула я, зажигая ее. - А теперь слушай меня: сейчас мы пройдем по квартире, и что бы вокруг ни происходило - не бойся. Мы эту погань выкурим.
        - Ты всерьез думаешь, что свечка поможет? - не поверила Лилька.
        - Не сомневайся, - кивнула я. - Если боишься, держи меня за руку. И спички прихвати - свеча может погаснуть, придется снова зажигать.


        Начала я с кухни. Подняв горящую свечку, я медленно перекрестила ею окно, затем по очереди все углы кухни, и последней - дверь. После чего решительно распахнула ее.
        В ванной света не было. Не торопясь, я горящей свечой перекрестила дверь ванной и вошла внутрь. Внутри никого не оказалось, и я по очереди перекрестила уже здесь все углы.
        Так мы обошли всю квартиру. Свечка трещала, коптила, оплывала черными разводами. Лилька с некоторым испугом держалась за мою левую руку, а я неожиданно поняла, что, слишком сосредоточившись на своей работе, словно приобрела некое шестое чувство, особенное зрение, позволявшее видеть прежде невидимое. Это было что-то похожее на липкую паутину, змеящуюся по углам и со злобным шипением сгорающую на маленьком огоньке моей свечи. Окно Лилькиной спальни я перекрестила, наверное, раз десять - отчего-то мне чудилась непонятная опасность, исходящая от него - или, может быть, подстерегающая за ним. Это же подтвердил и мой кулон, изрядно нагревшийся, когда я подошла к этому окну. Я вспомнила, что с этой стороны цоколь дома очень низкий, на него взберется и ребенок.
        Кошек нигде не было видно. Наверное, они попрятались, лучше меня почуяв то неладное, что творилось в квартире.
        В гостиную мы вошли в последнюю очередь. И вот тут я, все тем же своим новым чутьем, уловила на полу какое-то движение. Что-то двигалось под шкафами и тумбочками вдоль стены, и это была однозначно не кошка…
        Не останавливаясь, мы тем же манером «обработали» три угла и окно гостиной, а когда приблизились к последнему, четвертому углу, я подняла свечку вверх… и вдруг заметила это. Бесформенное серое мохнатое существо размером с котенка-подростка, но больше ничем на него не похожее, в панике металось от стенки к стенке, но по какой-то причине не могло к ним приблизиться. Странно, что Лилька смотрела в ту же сторону и не видела ничего необычного. А существо прошмыгнуло между нами и юркнуло в тот угол, перед которым мы стояли.
        Я размашистым жестом перекрестила угол. Существо тут же выскочило из него, как ошпаренное, и с тоненьким противным писком понеслось к выходу. Дверь, разумеется, была заперта, но непостижимым способом этой твари удалось просочиться на ту сторону. Мне даже показалось, что я слышу удаляющийся топот маленьких лапок в гулкой пустоте подъезда…
        Лилька огляделась по сторонам, прислушалась:
        - Ника, ты слышала? Что-то вроде пискнуло?
        - Кошки, наверное, - как можно беззаботнее ответила я, решив ее не пугать, трижды перекрестила входную дверь и потушила свечку. Все было закончено, а мое восприятие окружающего стало таким, как обычно. Разве что нахлынула огромная усталость, как если бы я отмыла всю квартиру от грязи.
        - И все? - спросила Лилька недоверчиво.
        - Все. Видишь же, больше ничего не происходит.
        - Надолго ли?.. Ой, Ника, ну мы и глупые!
        - Это почему?
        - Такси же можно заказать! А мы не догадались сразу, только страха лишнего натерпелись! Костя, гад, не приехал…
        - И хорошо! Потому что мы с тобой сейчас опасные пассажиры.
        - Не поняла?
        - Даже если машина будет исправной, а водитель опытен и трезв, все равно у транспорта с нами на борту больше шансов попасть в аварию, чем у пьяного лихача. Не хотела я тебе говорить, но тетя Ксеня меня предупредила - пока такое творится, твоя семья находится в группе особого риска.
        Лилька все поняла и молча кивнула.
        - Значит, ночевать будем здесь, - сделала вывод я.
        Мы проболтали еще около часа, но больше ничего не случилось. Зато кошки выбрались из своих укрытий и прибежали к нам на кухню, выпрашивая лакомства. Такое их поведение я сочла хорошим знаком.
        Лилька постелила мне в своей комнате на диване, я и прежде там ночевала. Вот только неуютно мне было теперь - отчего-то до сих пор казалось, что от окна этой комнаты исходит угроза. Но я ничего не сказала - пугать Лильку не хотелось.


        Проснулась я оттого, что кошка, улегшаяся спать поверх моего одеяла, вскочила и куда-то побежала - прямо по мне, наступив на лицо. Я недовольно потянулась, сбрасывая ее, на секунду открыла глаза… И в тот же миг остатки сна улетучились, и я почувствовала, как мои волосы становятся дыбом.
        Отодвигая штору на окне и покрывало, завесившее ее сверху, в форточку медленно и осторожно просовывалась рука. Я рывком села, протерла глаза - нет, это было не продолжением моих кошмаров, а самой настоящей реальностью - бледная рука с зажатым в ней пузырьком из-под витаминок. Крышки не было, из чего я поняла, что содержимое пузырька сейчас будет выплеснуто в комнату.
        Соскочив с дивана, я одним махом взлетела на стол, стоящий у окна, и крепко вцепилась в запястье зловещей руки. За окном раздался испуганный крик, мелькнуло белое пятно лица, а опасный сосуд, едва не выпавший из ослабевших пальцев, перекочевал ко мне. После чего его содержимое было все же выплеснуто - прямо в форточку. Теперь за окном просто взвыли, а я резко отпустила руку, и она исчезла за окном. С той стороны послышался звук, словно на землю уронили тяжелый мешок.
        Под окном раздалась истошная ругань вперемешку с воем и торопливые удаляющиеся шаги. Я поспешила вышвырнуть пузырек подальше, закрыла форточку и задернула штору.
        - Что там такое? - приподнялась на локте Лилька, протирая глаза.
        - Да вот, проверяю, закрыта ли форточка. Все в порядке, - ответила я и пошла в ванную мыть руки.


        - Не обманывай меня, Ника, - сказала Лилька, когда я вернулась. - Я все видела. Просто сомневалась, сон или нет. Но когда ты руки мыть побежала…
        - Ну что ж - видела так видела. - Я устало улыбнулась и снова полезла под одеяло. - Теперь уже, пожалуй, можно спать спокойно.
        - Да - спокойно? А Лада? Слушай, если верить той бабульке, ну, что надо куклу какую-то искать… то где ее еще искать, как не у них дома!
        - Наверное, - согласилась я. - Только как попасть в чужую квартиру?
        - У них не квартира, а домик с участком. Я же рассказывала - это в нашем старом поселке, где мы прежде жили. И собак, насколько я помню, они никогда не держали…
        - Предлагаешь совершить налет?
        - Ну, хотя бы подойти к забору и посмотреть, что да как. Не сейчас, конечно, а днем.
        Я нехотя согласилась:
        - Ладно, Лиль, утром встанем - разберемся…
        Звонок мобильника прервал мои слова. Лилька вскочила, схватила его с тумбочки.
        - Алло, мама, что случилось?!
        - Извини, что разбудила, - донеслось по громкой связи. - Просто хочу знать, как ты там одна и все ли с тобой в порядке?
        - Все хорошо, и я не одна - ко мне Ника пришла… А в чем дело, что-то с папой?!
        - Да с папой ничего, утром домой вернемся. Сегодня ночью Костя попал в аварию. Мне только что звонила его мать, просила помочь…
        - Как?!
        - Никто понять не может. И трезвый был, и тормоза работали исправно. Как он ухитрился вылететь с трассы и врезаться в этот столб…
        - Он жив?
        - Жив, но в тяжелом состоянии. А машина всмятку. Это случилось около полдвенадцатого ночи.
        Они еще о чем-то говорили, а я пыталась прийти в себя от услышанного. Костя попал в аварию через полчаса после разговора с Лилькой! И что было бы с нами, если бы он все же согласился нас подвезти?! Вот тебе и опасные пассажиры…



        Старые дрова в сарае

        Тем не менее уснула я мгновенно. Проснулась, когда за окном забрезжило, и увидела, что Лилька торопливо одевается.
        - Ты, Ника, как хочешь, а я пойду посмотрю, что там и как!
        Тогда я вылезла из-под одеяла и тоже стала одеваться.
        Она повела меня через дорогу, мимо моего квартала, в самые глубины необъятного девятнадцатого поселка. Я бывала здесь и раньше, но в такие дебри не углублялась.
        - Смотри, Ника, там мы когда-то жили, - указала Лилька на скромный небольшой домишко на углу очередной улицы. - А вон там…
        Я все поняла. Дом за высоким забором с глухими железными воротами, на который указывала сейчас Лилька, принадлежал милой семейке Куцых.
        На воротах красовалась какая-то табличка, но надпись была плохо различима в рассветных сумерках. Я хотела подойти поближе и прочесть, но резкий голос сзади заставил меня вздрогнуть.
        - На прием явились, ранние пташки?
        Мы разом обернулись. В соседнем дворе за невысоким заборчиком стояла полная женщина в пуховом платке и с ведром угля в руке.
        - На прием пришли, говорю? - повторила она. - Так нету их никого. Валентину час назад «Скорая» увезла, я грузить помогала.
        - А что с ней? - спросила я.
        - Да кто его знает, что оно такое: лицо и руки покрылись такими жуткими волдырями, что смотреть страшно. Ни на ноги встать не могла, ни слова сказать, только каталась и мычала. Татьяну тоже забрали - она, наоборот, бегала и орала, как полоумная, еле поймали, так ее, наверное, прямиком на «Победу» свезли. И сынок с ними поехал. Так что не ждите зря, приема сегодня не будет. Никого их нету.

«Победой» в нашем городе неофициально называли психбольницу, расположенную возле поселка с таким же названием.
        - А Лада? - прошептала Лилька, меж тем как тетка развернулась и зашагала к своему дому. - Тетенька, постойте! Так они втроем уехали? Не вчетвером?
        - А кто там четвертый? - обернулась тетка. - Втроем они живут, втроем и уехали. Впрочем, я в их дела не мешаюсь и в гости не хожу. Чего и вам советую, - добавила она с нажимом и скрылась за дверью.
        Я подошла к воротам и прочла-таки надпись на табличке:
        - Часы приема экстрасенса… Прием учениц…
        - Ничего ж себе! - фыркнула Лилька. - Экстрасенсы какие нашлись, прием ведут! Еще и учениц принимают!
        - Теперь им предстоит только прием лекарств, и возможно, силком.
        Лилька мрачно ухмыльнулась, порылась в карманах и вынула маркер.

«Обращаться в психбольницу «Победа», третий корпус, шестое отделение», - вывела она внизу таблички, умело повторяя шрифт.
        - Добавь: спросить графиню Батори, - хихикнула я и толкнула калитку.
        Медленно и со скрипом она открылась. Видимо, запереть ее никто не догадался.
        Лилька уставилась на меня:
        - Слушай, Ника, похоже, это шанс.
        - Вообще-то это противозаконно, - сказала я и первой шагнула во двор. Собак вроде бы не наблюдалось.
        - Да кому они нужны, - отмахнулась Лилька, закрывая за собой калитку. - Судя по этой тетке, с соседями у них не лучшие отношения.
        Дом, старый, низкий, казалось, вросший в землю, расположился в самой глубине двора, за высокими деревьями и многочисленными хозяйственными постройками. Лилька сразу же бегом побежала к нему, а я не спеша пошла следом по асфальтированной дорожке мимо двойного ряда облупленных сарайчиков. Возникло непонятное желание заглянуть в них, но я спешила за Лилькой.
        В доме кто-то был. Из трубы тянулась тонкая струйка дыма, а в подслеповатом окошке из-за плотной шторы пробивался электрический свет.
        Низкая дверь тоже оказалась незапертой. Лилька распахнула ее, и мы обе, не колеблясь, шагнули внутрь. Для этого нам пришлось преодолеть две маленькие ступеньки вниз.
        - Как склеп какой-то! - буркнула я, а Лилька закричала во всю глотку:
        - Лада!
        Никто нам не ответил. Я толкнула еще одну дверь, и мы оказались в темном коридоре с низким потолком, из которого вело четыре двери.
        - Точно, склеп, - согласилась со мной Лилька. - И она тут, моя бедная сестренка… Лада! Ты где!
        Из-под одной двери пробивался свет, и мы, ободряюще посмотрев друг на друга, одновременно взялись за дверную ручку.
        Это была кухня. Большая, но неуютная и темная, с низким потолком. Тусклая лампочка освещала ее слабо, а оконце было завешено, так что дневной свет в эту кухню практически не попадал.
        Ладу я не сразу узнала. В старом линялом халате, со стянутыми в узел волосами, она старательно драила пол тряпкой без помощи швабры. На плите булькало какое-то варево. Увидев нас, она выпрямилась, и в ее глазах отразился страх.
        - Зачем вы сюда пришли? - забубнила она скороговоркой. - Уходите, уходите. Они скоро вернутся, ой, будет плохо…
        - Лада, да что с тобой! - заплакала Лилька и попыталась обнять сестру, но та отстранилась, все бубня: «Уходите, уходите скорее». Жутковато было видеть ее такой, эти пустые глаза, лишенные всякого выражения, настолько не вязались с прежней Ладой, какую я знала… Неужели кому-то нужна ТАКАЯ невеста!
        - Ты одна здесь? - спросила я.
        - Да, одна, если не считать… - Лада осеклась на полуслове, боязливо оглянулась и ответила: - Одна, одна. Но они, они скоро вернутся, они обязательно вернутся…
        - И зачем тебе все это нужно? - прервала этот лепет Лилька. - Лада, ну хватит уже дурить, пойдем домой! Они если и вернутся, то очень нескоро, их в больницу увезли.
        - Нет, нет, мне нужно все успеть…
        Показалось ли мне, но за зашторенным окошком мелькнуло что-то темное. Видимо, не показалось, потому что Лада резко втянула голову в плечи и вздрогнула:
        - Идите, идите отсюда! Вам же будет хуже! И мне…
        С этими словами она мягко, но настойчиво вытолкала нас за дверь кухни, потом по коридору и в конце концов выставила во двор.
        Конечно, я вполне могла вытащить ее оттуда силком, но понимала, что пользы от этого не будет никакой. И не тащить же ее силой по улице!
        - Идите отсюда скорее, - пробормотала Лада тем же испуганным голосом, оглядываясь. Я тоже оглянулась, но никого во дворе не увидела.
        Лада, недолго думая, заскочила обратно в дом и заперлась изнутри.


        - Ну ничего ж себе! - выдохнула Лилька. - Лада! Ты что делаешь, открой!
        Только тут я поняла, какого дурака мы сваляли. Вместо того чтобы без толку уговаривать Ладу, нам следовало искать в доме ту проклятую куклу! А теперь что делать?
        Я в раздумье побрела по дорожке вдоль ряда сарайчиков по направлению к калитке. Кулон еле ощутимо, но все же дал понять - не все там благополучно, в тех сарайчиках. Я насторожилась, прислушалась - со стороны сарайчиков не доносилось ни единого звука, и к ним не вело никаких следов.
        Но все же - что это такое мелькнуло тогда за окном? Если бы вернулся кто-то из хозяев, то вошел бы в дом и выставил незваных гостей.
        - Ника, мы что, просто так уйдем? - жалобно спросила Лилька.
        - Подожди…
        Я еще раз и еще прошлась мимо ряда сарайчиков. Нет, все же там было что-то не так.
        Тем временем Лилька решительно вернулась к дому и заколотила в дверь кулаками, что-то кричала, но я не обращала на нее внимания. Я пыталась понять, представляют собой сарайчики опасность или нет. Выходило, что для меня они вроде бы не опасны, но что-то недоброе в них есть, есть…
        Странно, думала я, обычно в таких дворах хозяева держат живность, каких-нибудь кур или кроликов, а уж без собак и кошек частных домов вообще не бывает. Здесь же не было и намека ни на что живое. А этот дом… просто склеп какой-то! Даже цветов на окнах нет, и сами окна наглухо завешены. Ужас! Сама-то я всегда любила солнечный свет, не терпела ни зашторенных днем окон, ни темных очков, и просто не могла понять, как вообще можно жить, так отгородившись от солнышка и заменив его тусклой лампочкой. Как кроты какие-то!
        Страшновато было, конечно, но я решилась. Подошла к крайнему сараю, повернула щеколду и распахнула дверь.
        И ничего страшного там не оказалось. Загородка с углем и поленница свежих, пахучих дров. В углу - лопаты и грабли. Ничего необычного.
        Я закрыла дверцу и пошла заглядывать во все сарайчики подряд. Старая мебель, мешки с какими-то сыпучими материалами, еще какая-то рухлядь, дрова…
        Я закрыла дверцу последнего сарайчика. Никого и ничего опасного. Достала влажные салфетки, вытерла руки, запачканные о дверь этого самого последнего сарайчика. Ну и грязь, подумала я, зачем он вообще нужен? Самый старый и ветхий из всех, и дрова в нем, наверное, такого же возраста - старые, источенные жуками, некоторые вообще превратились в труху…
        Стоп!
        А не кажется ли это странным - топить печь свежими дровами, а старые, столетней давности, не трогать? Хранят как память, что ли?
        Я снова, через салфетку, взялась за ручку и открыла перекошенную дверцу. Вошла, наклонилась над этими старыми дровами, сваленными кучей…
        И снова почувствовала мерзкую удушающую шерсть у себя на горле. Честное слово, лучше бы кулон обжег меня, чем доставлять такие гадкие ощущения! Впрочем, ему было виднее.
        Несколькими ударами ноги я разбросала часть кучи в стороны. Да, я ожидала найти какую-нибудь гадость, но когда она вывалилась прямо мне под ноги, это все равно шокировало. Грязный тряпичный мешочек, имевший некое подобье головы и туловища, разделенных перетяжкой, утыканный несколькими булавками и обмотанный нитками… Да это же та самая кукла!
        Я по-хозяйски сбегала к первому сараю, принесла оттуда лопату и охапку нормальных дров. Меня уже не беспокоило, что могут вернуться хозяева или заглянуть соседи. Небольшой костерок, разведенный мною прямо на дорожке, почти не дымил - пока я не бросила с него эту гадость. Ветхая, полуистлевшая ткань вспыхнула и почти мгновенно сгорела, обратившись густым черным дымом.
        - Ника, что это ты делаешь?! - Ко мне бросилась Лилька, о которой я как-то забыла.
        - Куклу… сожгла, - ответила я, пытаясь унять спазмы в горле. По логике вещей, мне должно было полегчать, но этого почему-то не происходило.
        - Куклу?! Ты нашла ее?
        - Да, в дровах. - Я указала на сарайчик.
        - А какая она хоть была?
        - Дурацкий мешочек из старой гнилой тряпки с ржавыми булавками.
        - Старой и гнилой? - прищурилась Лилька. - Да ведь прошло всего ничего, когда бы она успела сгнить?
        Я оторопело смотрела на подругу.
        - Ты уверена, что это была та кукла?
        - Ах, вот почему мне все еще плохо! - догадалась я. - Так она там не одна! Пошли…
        Теперь уже мы вместе раскидывали ногами дрова. Лилька оказалась права: под ними нашлись еще семь или восемь таких кукол, которые мы одну за другой сжигали на нашем костерке.
        - А вот это, похоже, та! - вдруг завопила Лилька и наклонилась над каким-то светлым комочком.
        - Не трогай руками!
        Это была маленькая фигурка, сшитая из белоснежного, почти чистого шелка и обмотанная кусочком тюля. А в остальном - то же самое, что и на других - нитки, булавки…
        - Да, это она, - согласилась я.
        Лилька поддела находку лопатой и отправила в огонь.
        - Ну что, все?
        - Давай еще поищем, - вздохнула я. - Не знаю, для кого это все делалось, но раз уж мы взялись, то можем помочь и остальным.
        На самом деле мне просто было плохо, и я понимала - чтобы полегчало, надо сжечь их все, сколько там есть.
        - Зажечь бы просто этот сарай! - топнула ногой Лилька. - Тогда всем сразу и поможем, благо дрова припасены.
        - Ага, и наделать пожар на всю округу…
        Я не успела договорить. Хлопнула дверь, и из дома, держась за стену, вышла Лада.
        - Лиля… - прошептала она.
        Лилька с радостным воплем бросилась к ней.
        - Лиля, мне плохо… что я здесь делаю?.. Пошли домой.
        - Пошли, пошли! - заорала Лилька и потянула ее к выходу.
        - Подождите, - остановила я. - Лада, где твои вещи? Нельзя оставлять здесь ни платочка, ни шпильки!
        - Они там… в узелке, - ответила Лада, и они с Лилькой вернулись в дом.
        А я вновь поплелась в сарайчик, пытаясь унять дурноту. Через полминуты в огонь отправились еще три куклы, обнаруженные рядом.
        Тем временем сестры снова появились на пороге. Лада была все в том же старом халате, но держала в руках сумку с одеждой.
        - Идем, Ника!
        - Идите. А я завершу начатое, раз взялась.
        - Да брось, пошли!
        - Ага! Сестру тебе жаль, а других нет? - возмутилась я, разбрасывая ногами последние остатки кучи и извлекая на свет еще одну находку.
        - Извини, - Лильке стало стыдно. - Но… мы пойдем, хорошо? Ее надо увести отсюда поскорее.
        - Идите, конечно!
        Хлопнула калитка, и я осталась одна. Бросила последнюю куклу в костер… и внезапно почувствовала, как мерзкое недомогание отпускает меня. Стало быть, это действительно была последняя. Ура!
        Теперь дождусь, пока она догорит, затушу огонь и - домой, отсыпаться! И отмываться…
        Затоптав угли, оставшиеся от костерка, я хотела поскорее покинуть это отвратительное место, но оглянулась и подумала - хорошо бы, насколько это возможно, скрыть следы своего пребывания. Чтобы спокойнее было, а то ведь мое вторжение в чужой дом, как ни крути, идет вразрез с законом.
        Я вернулась в сарай, чтобы отнести лопату на место…
        - Управилась, милочка?



        Пожар в поселке

        Наверное, я завизжала. Не помню. Как не помню и того, обжег меня тогда кулон или нет, настолько неожиданно и зловеще прозвучал этот скрипучий голос у меня за спиной.
        В таких случаях никогда нельзя оглядываться. Поворачивающий голову всегда беззащитен, какого бы рода опасность ни подстерегала. А потому я просто развернулась молниеносным прыжком, готовая к любым неожиданностям.
        Из самого темного угла сарайчика на меня смотрело желтое лицо, маленькое, словно у трехлетнего ребенка, но морщинистое, как печеное яблоко. Видимо, старичок был одет во все черное, так как я видела только это лицо и две руки, скрещенные на груди, остальное скрывала темнота.
        Откуда он взялся?! Спрятаться здесь было совершенно негде, да и проскользнуть незаметно - тоже вряд ли, я все это время находилась у входа.
        Я замерла в полном недоумении, не зная, что мне делать. Бежать, наверное…
        Тем временем старичок не мигая смотрел мне в глаза. Казалось, это лицо и эти руки существуют сами по себе, не имея нормального человеческого тела, а за спиной у него не угол сарая, а глубокая черная пропасть…
        - О, какая пташка в наши сети запорхнула! Какой неожиданный, приятный сюрприз! Что ж ты, голубушка, лезешь-то не в свои дела? - укоризненно покачал он головой, не сводя с меня глаз.
        Я лихорадочно думала - бежать или попытаться с ним поговорить?
        - Ну да ладно, от этих двух глупых баб уже все равно толку не было - так что гори они синим пламенем. Но вот тебя я долго искал… Иди-ка сюда, милочка.
        Он протянул ко мне руку, не сходя при этом с места. В его словах, казалось бы, не было агрессии, но я поняла - вот человек, которого стоит бояться!
        Я смерила взглядом расстояние до выхода, прикинула, сможет ли он меня перехватить, если прямо сейчас броситься бежать.
        Выходило пятьдесят на пятьдесят. А страшно мне было на все сто. Давно, очень давно я так не боялась. Хотя старичок не делал попыток ко мне приблизиться или даже сойти с места. Он просто смотрел, не мигая, в мои глаза, и словно держал меня на месте этим взглядом…
        А дальше - не помню, что было. Помню только резкую боль чуть ниже ключицы - сторожевой знак вырвал меня из оцепенения, заставил вздрогнуть, тряхнуть головой… и тут я увидела.
        Нет, старичок не сходил с места. Но его руки, две бледные ладони с тощими костлявыми пальцами, стали теперь неестественно длинными и уже почти дотянулись до моего лица…
        Теперь уже было не до размышлений - резко пригнувшись, я чуть ли не кувырком вылетела из сарая и помчалась к калитке.
        Кажется, он сказал что-то вслед, - спокойно и насмешливо, но я не разобрала слов, слыша только стук своего сердца. Ничто меня не удерживало, я без препятствий покинула этот двор и понеслась по улице.
        Толстая тетка, вышедшая из соседнего дома, на сей раз не в пуховом платке, а в кокетливой шапочке и с сумкой, проводила меня удивленным взглядом. Но мне некогда было ей что-либо объяснять. Скорее, скорее и как можно дальше отсюда, от этого двора с домом, похожим на склеп, и жутким сараем…


        Домой я добралась без проблем. Мама еще спала. Я позвонила Лильке, но она не взяла трубку. Ну конечно, ей сейчас не до телефонных звонков, у них воссоединение семьи и все такое. Ладно. Позвоню еще вечером.
        Чувствуя жуткую усталость, я приняла душ, переоделась, забросила всю одежду, в которой пришла, в стиральную машинку и завалилась спать. Хорошо то, что хорошо кончается!
        Когда я проснулась, было около двух часов дня.
        - Ну ты и спишь! - усмехнулась мама. - Опять с Лилькой до утра в Интернете сидели?
        - Ага, - соврала я.
        - Как будто дома Интернета нет!
        - Вместе троллить интереснее.
        - Ну да, конечно, - засмеялась мама. - Одного не пойму, зачем тебе понадобилось стирать все вещи, от белья до куртки? Да еще все вместе в машинку засунула!
        - Я в грязь упала…
        - Вечно ты с приключениями! Ну и ладно, ерунда, бывает.
        В этом была вся моя мама. Я не припомню, чтобы она когда-то читала морали, а уж из-за вещей и подавно. Человек всегда ценнее, чем любые вещи, так она всегда говорила. Притом, она относилась к той редкой породе взрослых, с которыми можно поделиться своей тайной. Вот и сейчас я ей врала исключительно ради ее спокойствия. Расскажи я правду, она бы все поняла правильно.
        А мама между тем продолжала:
        - Это вообще мелочи. Вот в поселке у кого-то проблемы так проблемы!
        - А что в поселке? - В моей душе холодком шевельнулось недоброе предчувствие.
        - Пожар случился. Да сама посмотри в окно, там еще дымит, а недавно такой столб дыма валил, что ужас. Тут машины проехали с мигалками, наверно, тушат…
        Я метнулась к окну. Мы живем на третьем этаже старой пятиэтажки, и за окнами сразу начинается огромный девятнадцатый поселок. Откуда-то издали, из самой глубины этого жилого массива, клубами поднимался дым, слишком густой и черный, чтобы спутать его с печным.
        И по моим предположениям, горело именно там, где мы утром были! Но как же так, отчего загорелось? Я ведь старательно затушила костер!
        Хотя, конечно, гореть мог и другой дом. Пойти бы да проверить…
        Я снова позвонила Лильке, желая поделиться новостями. На этот раз она взяла трубку:
        - Алло, Ника, это ты? Спасибо тебе за все! Папа вернулся домой, и с Ладой они помирились…
        Как поведала мне подруга, в то время, что я предавалась сну, в семье Лыскиных состоялся долгий разговор. Было высказано много претензий, упреков, обид, но в конце концов все уладили и мир в семье восстановили. И, что самое главное, сестры, слово за слово, рассказали родителям всю правду.
        - И вам поверили? - усмехнулась я.
        - Частично. Во всяком случае, поверили в то, что Лада ушла не по своей воле, решили, что она была запугана. Мама еще и отругала папу, что из-за его дурацкого неверия мы чуть Ладку не потеряли. А потом еще и за неисправную задвижку на форточке. В общем, тут всего было! А сейчас родители поехали к Косте в больницу, а Лада спит.
        - Как он там?
        - Говорят, уже лучше.
        - Слушай, Лилька, тут в поселке пожар…
        Я обрисовала ситуацию. Лилька встревожилась, и мы решили не медля отправиться туда и проверить.


        Наши худшие предположения подтвердились. Едва мы свернули за угол знакомой улицы, как издали увидали у злополучных ворот пожарные машины и толпу любопытных. Там же стояли несколько стражей правопорядка, один из которых что-то записывал. Пожар к тому времени был уже потушен.
        Я хотела подойти поближе, но Лилька удержала меня:
        - Стой тихо, а то еще нас узнают да обвинят в поджоге!
        Впрочем, они быстро уехали, да и зеваки стали расходиться. Когда улица опустела, мы все же рискнули подойти поближе.
        Калитка теперь была распахнута, никто не удосужился ее даже прикрыть. Мы заглянули во двор. Да уж… Не уцелело ни одного сарая, на их месте торчали из земли обугленные головешки. А на месте дома вообще дымилась яма, как если бы туда упала бомба.
        - Ничего ж себе! - только и присвистнула Лилька.
        - Но отчего это?! Честное слово, я затушила все до последнего уголька, - прошептала я, с опаской косясь по углам двора и вспоминая ужас, увиденный утром.
        - Это, наверное, оттого, что Лада печку топила и не потушила.
        - Точно! - хлопнула я себя по лбу. - Ей тогда было не до печки! Оставила открытой дверцу…
        - А, это снова вы, девочки? - раздался за спиной знакомый голос. Я дернулась, как ошпаренная, развернулась, но это оказалась всего лишь тетка в пуховом платке, с которой мы разговаривали утром.
        - Не бойтесь, я ничего о вас не сказала ни полиции, ни соседям! - тихо и с изрядной долей гордости продолжала она. - Не знаю, что вы там утром два часа делали, меня это не касается! У меня сегодня вообще в доме праздник - отец мой в себя пришел, узнавать нас начал, а то целый год мы с ним мучились… Так что, девочки, знать вас не знаю, первый раз вижу!
        Тетка весело подмигнула нам и пошла к себе домой. В калитке оглянулась и еще раз подмигнула, теперь уже с нескрываемым весельем:
        - А хозяева-то так и не появились! Если не вернутся - будет и на нашей улице праздник!
        Мы с Лилькой переглянулись.
        - Нехорошо все же так! - сказала я. - У людей дом сгорел, а она радуется.
        - Наверное, крепко ее эти люди допекли! - в сердцах ответила моя подруга. - Пойдем лучше отсюда поскорей.
        И здесь она была права - задерживаться тут не стоило. Хоть и сгорело все, но мало ли что. Я пошла прочь, Лилька за мной.
        - Ника, глянь, ты брюки в саже испачкала! - дернула она меня за рукав.
        - Теперь и их придется стирать! - проворчала я, делая неуклюжие попытки отчистить влажной салфеткой большое черное пятно на левой штанине. Но от этого сажа только еще больше размазывалась.
        - Дома постираешь. И где только ухитрилась вымазаться?
        В самом деле, где? Опять странности. Калитка оставалась чистой, а дальше мы не заходили. Может, чего-то не заметила?
        Я выпрямилась и оглянулась на калитку. Она была чистой и… плотно закрытой.
        - Лиль! - дернула я подругу, торопившуюся вперед. - Это ты калитку закрыла?
        - Нет. - Она оглянулась. - Никто ее не закрывал.
        Я снова оглянулась - теперь калитка была открыта, как и прежде.
        - У меня что, глюки?! Ну уж нет! Я своими глазами видела ее закрытой, там еще надписи твои на табличке!
        - Серьезно? - прошептала Лилька. - Значит, над нами или кто-то прикалывается, или…
        Мы, не сговариваясь, сорвались с места и бросились бежать. Несколько секунд спустя я услышала протяжный скрип дверных петель, а потом звук захлопывающейся калитки.
        Только собрав вместе всю силу воли, я не позволила себе оглянуться. Буду теперь убеждать себя, врать себе, что это скрипела какая-то другая калитка…



        Длинные узкие ладони

        Мы отправились прямиком ко мне. Мамы дома не было, я переодела брюки, забросив испачканные под ванну. Потом мы уселись на кухне пить чай, и я рассказала Лильке о жуткой утренней встрече.
        - Да, - кивнула та. - Помнишь, я тебе говорила - тогда за Ладой приходили мать и бабка этого придурка, а с ними еще какой-то мужчина, молча стоявший сзади. Мы про него совсем забыли. Наверное, это он и был.
        - Наверное, - сухо ответила я.
        - Ника, ты, видно, просто очень испугалась, вот тебе и показалось - руки эти длинные и все такое…
        - Может, и показалось.
        - Главное - что все хорошо закончилось! В смысле - хорошо для нас! - засмеялась Лилька.
        - Ага.
        - Да что ты какая-то… отмороженная? В каких облаках витаешь? Все хорошо, Ника, все снова хорошо!
        Да, хорошо, просто отлично. Утром и я так считала, но теперь… Все будет хорошо для Лильки и ее семьи, но никак не для меня.
        Лилька тем временем покосилась за окно, где уже порядком стемнело.
        - Да что такое, Ника, чего ты боишься? - продолжала допытываться она. - Ты что-то от меня скрыла? Нам грозит еще какая-то опасность?
        - Я рассказала тебе все, что знала, - честно ответила я. - И думаю, тебе и твоей семье ничего больше не грозит.
        - Я, наверное, пойду, - боязливо поежилась она. - Темно уже. Ты меня не проводишь?
        Проводив Лильку до дороги, я зашагала обратно. Какой все же хмурый и неприветливый наш поселок. То ли дело в центре, где мы с мамой раньше жили! Там везде горели фонари, трасса днем и ночью была оживленной, на улицах допоздна сновали прохожие, круглые сутки бурлила жизнь… Впрочем, там она и сейчас бурлит. Когда мы решили переехать в этот окраинный район, все соседи вертели пальцами у виска. С одной стороны, конечно, хорошо, что мы их не послушали. Здесь моя жизнь резко изменилась к лучшему - я нашла хороших друзей, школа по сравнению с прежней просто курорт, наконец, здесь я встретила Вилора… Но с другой стороны, как же тут бывает порой мрачно и неуютно, особенно по вечерам. На улицах пусто, редкие фонари, в которых еще уцелели лампочки, теряются в кронах старых густых деревьев, из-за чего после захода солнца в этих дворах и вовсе мрак. К тому же все окна с наступлением темноты глухо завешиваются плотными, едва пропускающими свет шторами. Люди словно отгораживаются от чего-то…
        Странно, раньше я об этом редко задумывалась, просто старалась поскорее пробежать через несколько темных дворов до своего дома, глядя по сторонам и прислушиваясь лишь для того, чтобы не нарваться в темноте на какую-нибудь гоп-компанию. Но сегодня я боялась совсем не хулиганов, а… сама не знаю чего. Взяв себя в руки, я бегом пронеслась через эти дворы и перешла на шаг лишь у своего дома.
        Возле нашего подъезда исправно горел фонарь в обрамлении голых веток пирамидального тополя. Я подошла поближе и сунула руку в карман за ключами от подъезда. Но в кармане обнаружилась только дыра, и никаких ключей. Выходило одно из двух - либо они провалились за подкладку, либо вообще потерялись. Я похлопала по подкладке - что-то зазвенело, кажется, все же ключи. Пришлось скособочиться, приступая к процедуре извлечения. Лицо мое при этом оказалось повернуто к фонарю, и тут я увидела…
        Готова утверждать, что я в здравом уме. Ветки тополя, прямые, устремленные вверх, вдруг закачались, зашевелились, а потом стали двигаться в разные стороны, извиваясь, словно щупальца спрута, переплетаясь между собой. И сам тополь, пирамидальный, прямой, как свеча, стал медленно наклоняться в мою сторону! А две толстые и длинные ветки ожившего дерева неожиданно поползли вниз и потянулись прямо ко мне. Я даже успела заметить, что оканчиваются они не прутиками, а двумя узкими, бледными ладонями…
        В такие моменты кто-то теряет голову, а кто-то, наоборот, действует быстро и правильно, чему потом сам удивляется. В мгновение ока я извлекла ключи, открыла дверь подъезда, захлопнула ее за собой и понеслась вверх по лестнице.
        - Что случилось? - удивилась мама, когда я влетела в квартиру.
        - Да там… ничего, - пробормотала я.
        - И все же?
        Вместо ответа я прошла на кухню и осторожно выглянула за штору. Тополь стоял спокойно, как и положено всякому приличному дереву, чуть качаясь от ветра, но не более того.
        Мама расценила все по-своему и встревожилась:
        - Хулиганы пристали?! Сколько раз я тебе говорила - не выходи одна в потемках!
        - Нет, никаких хулиганов, - ответила я. - Просто… мне показалось, что на дереве сидит какая-то большая зверюга.
        Мама отодвинула штору и выглянула.
        - Нет там никакого зверья, тебе показалось. Или ты чего-то недоговариваешь. - Тут она подозрительно прищурилась. - Кулон твой не нагревался?
        - Нет! - осенило меня. В самом деле, сторожевой знак никак не отреагировал на происходящую чертовщину, и это было более чем странным. Я что же, сошла с ума? Или кулон вдруг потерял свою силу? Помнится, Вилор говорил, что силу знак потеряет, если владелец позволит надеть его кому-то другому. И новому хозяину он достается только после смерти старого, никак иначе. Но ведь я никому не давала его надевать, даже не снимала. Почему же тогда?
        - Спать надо ночью, а не в Интернете сидеть! - сделала свой вывод мама. - Смотрите всякие страсти-мордасти, а потом мерещится черт знает что. Как будто в жизни мало ужасов!
        А ведь мама, пожалуй, права. За последние сутки я действительно насмотрелась вдоволь ужасов, причем вовсе не в Интернете. Может, это мои взвинченные нервы со мной такие шутки шутят, кто знает…
        Весь вечер я старалась думать о хорошем, гоня от себя прочь плохие предчувствия. Позвонила Лильке и с удовольствием проболтала с ней полчаса о всякой всячине, совершенно не касаясь недавних проблем.


        Среди ночи я встала - ужасно хотелось пить. Не до конца проснувшись, побрела в сторону кухни, но, как истинная лентяйка, до кухни не дошла, а свернула в ванную, которая была ближе. Света я, разумеется, включать не стала, а привычно нашла в темноте кран и утолила жажду. Собираясь выйти из ванной, я неожиданно вступила босой ногой во что-то мокрое. Это еще что такое? Я высунула руку и включила все же свет. Посреди пола красовалась довольно большая лужа воды, почему-то зеленоватого цвета. Откуда она здесь взялась? Когда мы ложились спать, ее не было. Да и… Стоп! Как могло случиться, что я дошла до крана, не вступив в нее?
        Может быть, прорвало трубу? Но нет, трубы, шедшие вдоль стены, оставались целыми и сухими.
        Я заглянула под ванну. Так, белый кафельный пол, тазик для белья и что-то темное в углу от стены. Я наклонилась поближе, силясь рассмотреть это темное… как вдруг оно шевельнулось! Что-то быстро задвигалось, и ко мне из-под ванной потянулись две черные конечности. Я отскочила к выходу, но неожиданно ударилась в закрытую дверь. Причем закрыта она была снаружи! Я ударила в нее ногой так, что хлипкий шпингалет с той стороны запросто бы сломался, однако этого не произошло. Казалось, передо мной не дверь, а каменная стена.
        Тем временем из-под ванной медленно, но целенаправленно выползали два черных отростка, оканчивающихся узкими ладошками…
        Дикий вопль разорвал тишину, и я села. Села на кровати, пытаясь прийти в себя, и до сознания медленно доходило - это был сон, хотя и до жути реалистичный.
        - Что случилось? - Заспанная мама распахнула дверь моей комнаты.
        - Ужас какой… там, в ванной… - бессвязно пробормотала я.
        - Что такое в ванной? - Мама унеслась и через полминуты вернулась. - Ничего там страшного нет, тебе что, кошмар приснился?
        - А лужи на полу, зеленой такой, нету?
        - Нету! - иронично ответила мама. - Аккуратнее надо душем пользоваться, вот и не будет никаких луж!
        Все-таки я пошла и посмотрела, а мама, хихикая, меня сопровождала. Пол в ванной был чистым и сухим. Тогда я сделала глубокий вдох для храбрости и заглянула под ванну. Белый пол, тазик для белья… и что-то черное в углу!
        Мама, заметив мой испуг, тоже заглянула под ванну и вытащила это черное наружу.
        Это оказались мои брюки, на которых все еще красовалось пятно сажи. Я хотела постирать их, но забыла…
        - Ты этого испугалась? - осведомилась мама, поднимая эти брюки перед собой. - Ничего себе пятно, где это ты вымазалась? А, понимаю, тебе приснилось Черное Пятно, из которого вылезает Черная Рука и душит глупых детишек?
        Я только вздохнула. Сама бы ни за что, ни в жизнь бы не поверила, что еще и так бывает!
        Остаток ночи прошел спокойно, без кошмарных снов и черных пятен. Но я понимала - неспроста это все… Кому и зачем я понадобилась, от кого исходят эти кошмары во сне и наяву, с кем я столкнулась в старом сарае? Ответов на эти вопросы не было. Будут, Ника, будут, неожиданно «утешила» я себя. Будут, мало не покажется.
        Впрочем, утро следующего дня порадовало солнышком, тем самым отогнав все неприятные мысли. В самом деле, о каких ночных кошмарах можно думать, когда в окна льются солнечные лучи, а за окном весело чирикают воробышки! Мало ли, что могло присниться да примерещиться в темноте, это все нервы виноваты. И вообще, кошмаров в моей жизни хватало, но ведь это не повод бояться каждой тени! Тем более что кулон все это время был холодным… Значит, надо настраиваться на хорошее, и все будет в порядке.
        Примерно под таким девизом прошли уроки, потом меня затащила к себе в гости Лилька. На этот раз вся семья была дома, и меня встретили, как мне показалось, с уважением. Что и говорить, приятно было, как раньше, просто беззаботно общаться с подругой, не думая ни о каких зловещих кознях. Лада, слегка похудевшая и осунувшаяся, старалась держаться бодро, улыбалась. Мы с Лилькой сидели в Интернете, слушали музыку, а потом Лада взяла свою скрипку и исполнила… не знаю что, но красивое.
        Поговорить с Лилькой наедине мне удалось далеко не сразу. Как только мы с ней ушли в ее комнату, к нам присоединилась Лада:
        - Спасибо тебе, Ника. Мне Лиля все рассказала, а то я сама плохо помню. Эти дни прошли для меня как во сне, я была словно под гипнозом. Впрочем, один положительный момент у этой истории есть. А то я чуть за Костю не вышла! Нет уж - кто способен на мелкую подлость, тот запросто совершит и большую. А я не хочу этого дожидаться. Нет, я добросовестно буду его проведывать, передачи носить, но замуж - никогда.
        У кого как, а у меня отлегло от сердца.
        - Больше ничего страшного не происходит? - спросила я.
        - Нет, - ответили сестры в один голос. - А что?
        - Ну, к примеру, ничего не мерещится? Кошмары не снятся?
        - Нет, а с чего бы им сниться? Все уже позади! - Лилька наклонилась ко мне и зашептала: - Папа сегодня наводил справки. Оказывается, бабка этого гаденыша, Валентина, умерла вчера в больнице. А Татьяну действительно на «Победу» сдали, она сошла с ума!
        - А сам этот, как его, Виталя?
        - Не знаю и знать не желаю! - отмахнулась Лилька. - Да сам по себе он не опасен. Так что, Ника, бояться нам больше некого!
        Хорошо бы, подумала я. Стало быть, если мне грозит опасность, то не от этих женщин. Над этим стоило подумать…
        - От этих двух глупых баб все равно уже толку не было, - невольно повторила я врезавшиеся в память слова старичка.
        - Что-что?
        - Да так, ничего, думаю о своем.
        Домой я отправилась только после маминого звонка в восемь вечера. Шагая по направлению к трассе, я оглядывалась по сторонам внимательнее обычного, глядя на кроны всех подряд деревьев. Но это были просто обычные деревья либо же успешно таковыми прикидывались. Да, что днем кажется ерундой, от того вечером дрожат коленки! Скорей бы дом, скорей бы утро…
        А вот и трасса, светофор у перекрестка. Я привычно наступила на крышку канализационного люка, что был рядом со светофором, и остановилась у бордюра в ожидании зеленого света.
        Вот и он загорелся. Я живо бросилась вперед, надеясь поскорее оказаться на той стороне…
        Все произошло внезапно. Моя левая брючина крепко зацепилась за что-то сзади, и я в итоге едва не растянулась на асфальте. Пришлось резко податься назад, с трудом удержав равновесие. В этот же миг брючина освободилась, и я повернулась посмотреть, за что же она могла зацепиться.
        Зацепиться там было абсолютно не за что. Вот только боковое зрение засекло что-то длинное и черное, исчезнувшее под крышкой канализационного люка в двух шагах от меня.
        Крышка люка лязгнула.
        И это уже не могло быть ни сном, ни галлюцинацией. Коротко вскрикнув, я отскочила далеко в сторону, забыв, что там дорога… и едва не угодила под колеса легковушки, выехавшей из-за угла на большой скорости.
        Завизжали тормоза. По счастью, водителю удалось ни во что не врезаться и не зацепить меня.
        - Идиотка! - заорал он из окна машины.
        Пробормотав какие-то извинения, я бросилась через дорогу, где для меня все еще горел зеленый свет. На этот раз обошлось без приключений, и я, не снижая скорости, через несколько минут оказалась дома.



        Требуется бабушка в деревне!

        Закрывшись в своей комнате, я напряженно думала. Теперь до меня со скрипом доходило - моя жизнь находится в опасности. Казалось, со мной играют, как кошка с мышью, но чем это кончится… Самое плохое, что кулон никак не реагировал на весь этот ужас.
        И как мне быть?
        Прошлым ноябрем чертовщина творилась еще хуже, чем теперь. Вилор настойчиво советовал мне уехать подальше и тем самым спастись. Но тогда в опасности оказались и мои друзья, а потому сбежать и бросить их я сочла позорным. Но то было тогда. А сейчас, похоже, опасность грозит мне одной, и воспользоваться советом Вилора не помешало бы.
        Итак, уехать. Надо бы, но куда? Все мои родственники живут здесь же, в нашем городе. Хотя, может быть, я не всех родственников знаю? Поговорить бы с мамой, рассказать ей все начистоту. Уж она-то мне поверит, сама с таким сталкивалась, и может быть, подскажет выход.
        Ох, не хочется ее пугать! Постараюсь начать издалека, а там видно будет.
        Мама сидела на кухне и вязала, поглядывая при этом то в монитор своего ноутбука, то в раскрытую книгу. На ней красовались мои новенькие наушники, а на углу стола дымилась чашка чая, накрытая сверху бутербродом с растаявшим маслом.
        Я подошла и бесцеремонно стащила с мамы наушники.
        - Да не смыслю я ничего в алгебре! - испуганно сказала она. - Спиши у кого-нибудь.
        - Ладно, так уж и быть, алгебру я решу сама, - заверила я. - А вот ты мне лучше скажи: почему у других есть дедушки и бабушки в деревнях, а у меня нету?
        - А, вот ты о чем! - она вздохнула с облегчением. Вообще моя мама имела крепкие нервы и почти никогда не выходила из себя, но у нее была страшная аллергия - на мои школьные проблемы. Когда у меня не ладилось с уроками, а она не могла помочь, то ей становилось плохо в прямом смысле этого слова.
        - Или все-таки есть? - продолжала допытываться я. - Ну, не дедушки с бабушками, так хоть кто-нибудь?
        - Нет, Ника, никого у нас в деревнях нету. Я ведь говорила тебе уже - отец мой умер, а мама уехала за границу. Дедушек и бабушек моих тоже давно на свете нет, а остальных родственников ты знаешь, все здесь живут. Так уж получилось.
        - А… мой отец? - решилась спросить я. Вообще это у нас было запретной темой. Мама утверждала, что сбежала от него еще до моего рождения, и говорить об этом не желала. А если я настаивала, то она ужасно злилась. Смешно сказать, но я даже не знала имени своего отца. По документам числилась Ивановной, но мама не скрывала, что это отчество выдумано.
        Вот и теперь мамины глаза потемнели:
        - Что - твой отец?
        - А он… где живет?
        - Не знаю и знать не хочу. Познакомиться решила?
        - Нет-нет, это я просто к слову, - торопливо отмахнулась я. Еще поссориться не хватало! - Значит, у нас ни в деревне, ни в каком-то другом городе никого нет?
        - Нет, - улыбнулась мама. - А тебе что, в деревню захотелось? Если хочешь, можем летом съездить в Святогорье, отдохнуть на природе в какой-нибудь деревушке.
        - Летом… До лета еще дожить надо. Понимаешь, мам… У меня проблемы.
        - В школе?
        - Если бы! Меня преследует какая-то чертовщина! - О неприятностях в Лилькиной семье я решила не говорить. - Э-э, мы вчера с Лилькой пошли посмотреть, в каком доме в поселке был пожар. По словам соседей, хозяева этого дома занимались колдовством… И после того, как мы там побывали, со мной это началось. Вечером я видела, как ветки дерева сами собой пляшут и протягивают ко мне руки…
        - Руки?
        - Да, руки! А потом я видела во сне, как те же руки тянутся из-под ванной…
        - Так вот в чем было дело!
        - А сегодня уже на самом деле они высунулись из люка у перекрестка и схватили меня за штанину! Правда! Я чуть под машину не попала!
        Вообще мама относится к таким вещам с пониманием, но тут моя речь получилась полным бредом.
        - А с Лилей что-нибудь подобное происходит? - серьезно спросила мама.
        - Нет, ничего.
        - А как отнесся к этому твой медальон?
        - Он был холодным, в том-то и самое удивительное! - воскликнула я.
        Мама встала, прошлась по кухне.
        - М-да, похоже, тебе действительно нужен отдых, - резюмировала она. - Переучилась ты, только и всего. Да еще в придачу сидишь в Интернете до утра, смотришь ужастики - чему же тут удивляться! В общем, так: больше никаких ужастиков, и изволь ложиться спать раньше. А на весенних каникулах, возможно, действительно куда-нибудь съездишь, я наведу справки в турагентстве.
        Я хотела возразить, но в это время в дверь позвонили.
        - Кто это в такую пору? - удивилась мама. - Ты кого-то ждешь?
        - Нет, - испугалась я. - Не открывай!
        Но мама уже направилась к входной двери:
        - Кто там? - низким голосом спросила она, не глядя в глазок.
        - Откройте, почта! - раздалось с той стороны, и мы обе узнали голос нашей почтальонши Леночки Воеводиной. - Вам телеграмма.
        Тогда мама все же посмотрела в глазок, вслед за ней выглянула и я. Там и в самом деле стояла Лена Воеводина с какими-то бумагами в руках.
        Мы с мамой переглянулись, и я уловила в ее обычно невозмутимом взгляде хорошо скрытый страх. Впрочем, это длилось мгновение, а потом мама все же открыла дверь.
        - Вам телеграмма. Распишитесь, пожалуйста. Ишь, еще и в наши дни их кто-то отправляет. Давненько уже никому не носила, - добродушно улыбнулась почтальонша. - Да еще срочная, пришлось в такую пору на работу бежать.
        Из книг и фильмов я, конечно же, знала, что такое телеграмма, но не думала, что в наш век мобильной связи такое раритетное явление еще существует. Мама расписалась в бланке, и Леночка заторопилась вниз по лестнице.
        - Это от кого? - спросила я.
        Мама не отвечала, стоя в каком-то оцепенении. Тогда я взяла телеграмму у нее из рук.

«Тасенька приезжай хочу напоследок тобой повидаться дочку привози тчк твоя любящая бабушка Аня Семенюк».
        - Уф, а я уж испугалась, что тут угрозы от бандитов! - выдохнула я. - Что с тобой, тебя что-то напугало?
        - Да нет, ничего, просто поздние звонки в дверь так напрягают, - тихо ответила мама своим обычным тоном, но я поняла - она все еще чего-то боится. Я еще раз перечитала телеграмму, в которой был указан адрес - район и область, деревня Холмище, дом пять. И имя - Тасенька. Мою маму зовут Анастасия, для друзей - Настя, но я знаю, что в детстве ее в семье называли Тасей.
        - И как это понимать? - осведомилась я. - Только что ты утверждала, что у нас нет никаких дедушек-бабушек, и вот, пожалуйста, - у тебя находится некая любящая бабушка Аня!
        Мама, тяжело ступая, прошла на кухню, залпом выпила стакан воды и швырнула его в раковину. Только чудом стакан уцелел.
        - Это, Ника, не моя родная бабушка, - сказала она наконец. - Да и потом, я сомневалась, что она еще жива.
        - А кто она тебе?
        - По сути, чужой человек, но относилась ко мне, как к родной внучке, и я называла ее бабушкой. В очень трудный период моей жизни, когда со мной рядом не было ни одного близкого человека, она оказала мне помощь и моральную поддержку. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, но не сейчас.
        - Вот так новости! - изумилась я. - Почему же я ничего не знала о ней? Ты что, перестала с ней общаться?
        - Да, практически. Было несколько писем и телеграмм, давно уже, и все. Но не сочти меня неблагодарной эгоисткой, на это были очень уважительные причины.
        - А мы поедем к ней?
        - Нет, Ника, мы не сможем к ней поехать, - твердо ответила мама. - Но эта телеграмма меня очень удивляет… и пугает.
        - Нехорошо получается, - возразила я. - Одинокая старушка решила напоследок повидать свою названую внучку, а та отказывается ехать! Судя по слову
«напоследок», она там лежит больная, может быть, при смерти…
        - Я не могу сейчас рассказать тебе о причинах, просто поверь - они есть! - воскликнула мама.
        Воцарилось молчание. Я пыталась собраться с мыслями. Моя мама никогда не была эгоисткой, всегда старалась помочь, кому могла. И если она не хочет ехать, значит, причины на то действительно есть. Но какие? Очень трудный период ее жизни… Тася. Хм, а не в этой ли деревне Холмище состоялось ее неудачное замужество, о котором она вспоминает с содроганием и ничего не хочет рассказывать? А что, такое вполне возможно! И вполне возможно, что ее бывший муж, он же мой родитель, до сих пор там живет! Так вот почему она не хочет туда ехать! Наверное, боится быть узнанной.
        - Постой! - осенило меня. - А что, если я поеду одна? Меня-то там никто не знает.
        - Нет!!! - резко подскочила мама. - Ты туда не поедешь ни-ког-да! Поняла?!
        Я так и села, ошеломленная. Такой я свою маму еще не видела. Даже когда в первом классе открыла на плите газ и забыла зажечь огонь. Впрочем, мама уже успокоилась и сказала устало:
        - Прости, я, похоже, переутомилась. Куда ты поедешь - у тебя же школа! Возможно, я все-таки съезжу туда, но одна.
        Если бы, в самом деле, не школа! Тогда я, может быть, и уговорила бы маму, но сейчас она была непреклонной:
        - Нет-нет, Ника, пока четверть не закончится, ни о каких поездках не может быть и речи! Вон по истории тройка намечается. Лучше спать ложись пораньше, а я пока тут посижу, и никакая нечисть тебя не тронет.
        В тот вечер она заставила меня лечь раньше, а сама еще долго сидела в гостиной, сразу за моей дверью, с вязанием и ноутбуком. И действительно, ночь прошла тихо и спокойно.



        Вечеринка у Стаса

        Рано утром меня поднял звонок… нет, не будильника, а мобильника.
        - Алло, Ника, ты уже, конечно, проснулась? - услышала я в трубке голос Кольки Шарова, моего одноклассника и приятеля.
        Я хотела высказать ему, что думаю о таких ранних «звонарях», но он бесцеремонно продолжил:
        - Молодец, что встаешь рано! Детки, в школу собирайтесь, петушок пропел давно, а могли бы спать и дальше - толку нету все равно! Нашу школу на карантин закрыли!
        - Чего?!
        - Того! Мне вчера вечером Юрик Лазуткин звонил! Недели две как минимум будем вольными пташками!
        Это уже внушало доверие: Юра Лазуткин был внуком директрисы нашей школы и по совместительству Колькиным другом.
        - Ладно, Ника, давай, а то мне еще половине класса звонить надо… пока они сами не проснулись, бу-га-га!
        Не до конца поверив этому любителю розыгрышей, в школу я все же сходила и убедилась - на этот раз Шаров не шутил, в школе действительно объявили карантин. Что ж, карантины в это время года были частым явлением, удивляло то, что нашу школу закрыли, как потом выяснилось, единственную в районе. Нет, остальные закрыли тоже, но намного позже, когда уже все гриппом заболели. Однако на тот момент я еще этого не знала и, как все прочие ученики, была рада непредвиденным каникулам.
        - Ура! - вопила какая-то третьеклашка, узнав радостную новость. - Я на целых две недели к бабушке уеду!
        Я так и замерла. К бабушке! Теперь-то и я получила возможность съездить к своей еще не знакомой бабушке! И как у меня сразу из головы вылетело?
        - Мама! - с порога закричала я, вернувшись домой. - У нас в школе карантин! На две недели!
        - Что, опять грипп? - Мама вышла мне навстречу.
        - Вроде того.
        - Еще и половина школьников с температурой не лежит, а уже объявили карантин - вот чудо-то! - хмыкнула мама. - Ну что ж, теперь будешь лентяйничать на законных основаниях. Может, и перестанет мерещиться всякая ерунда.
        - Теперь я смогу съездить к бабушке! - напомнила я.
        - Нет, нет, нет! - решительно замотала мама головой. - Туда я тебя ни за что не отпущу!
        Обычно мою маму уломать легко, но тут уговоры привели лишь к тому, что она снова рассердилась:
        - Только через мой труп! Нет, даже и тогда не пущу! Сейчас карантин - вот и отдыхай, хоть на голове ходи!
        - Ма-ам, - протянула я. - Поверь, я ничего не придумала, со мной действительно творится что-то странное, и мне надо отсюда уехать! Ну, хоть ненадолго…
        - К сожалению, сейчас не получается. Разве что к концу следующей недели, - грустно вздохнула мама. - У меня на работе напряженка.
        Еще лучше, подумала я. Когда мама так говорит, это обычно означает, что она опять будет пропадать на своей таинственной работе сутками.
        - Не бойся, все будет хорошо, - улыбнулась мама, вставая. - Если вдруг что-то не так - обращайся к тете Ксене. А на той неделе мы обязательно выберемся куда-нибудь, обещаю!
        На той неделе… Сегодня ведь только понедельник! Когда она еще наступит, та неделя!


        Впрочем, этот день прошел без происшествий, даже весело, потому что ко мне мало-помалу подтянулись друзья-подружки, и мы дурачились до самого вечера. А когда они разошлись, я долго сидела в Интернете. Все было хорошо и спокойно. Может быть, мама права и я действительно переучилась?
        Однако какое совпадение вышло! Как только понадобилось уехать, у меня сразу и бабушка в деревне обнаружилась, и карантин в школе сделали. Я где-то читала и убедилась на примерах, что если человеку в жизни что-то по-настоящему нужно, то судьба это нужное ему подбросит. Значит, сама судьба распорядилась, чтобы я уехала в ту деревню. Как там она называется? Холмик? Нет, Холмище. Странное название. Впрочем, бывают и похуже.
        Я открыла карты Гугла и долго искала деревню Холмище. Деревня нашлась, но, как выяснилось, к ней не шел никакой транспорт. Ходил какой-то автобус к соседнему - километрах в двадцати - поселку, и все. А от нашего города нужно было ехать еще электричкой, причем довольно долго.
        На всякий случай я распечатала всю информацию о маршруте. Может, конечно, и обойдется. А вдруг… Нужно быть готовой ко всему.


        На следующий день я проснулась с самыми оптимистичными мыслями. Скорее всего кошмары действительно прекратились.
        И я с чистой совестью валялась на диване с книжкой, сидела в Интернете, болтала по телефону - словом, использовала неожиданную передышку для полноценного отдыха. А ближе к вечеру мне позвонила Таня Незванова, сказала, что вся наша компания собралась у Стаса, одной меня не хватает.
        Это уже было что-то новенькое. В нашей тесной и дружной компашке все были ровесниками и учились в одной школе - за исключением Стаса. Он был на два года старше нас, жил далеко и ходил в другую школу. Что привело его к нам, не знаю - сама-то я влилась в компанию последней.
        Я, конечно, очень удивилась этому приглашению - обычно мы собирались у меня, Лильки или Егора, но чтобы у Стаса - такого никогда не было. Мелькнуло смутное сомнение, хорошая ли это идея идти к Стасу. Как я уже говорила, он предлагал мне встречаться неоднократно, и стоило немалого труда каждый раз его отшивать. Но раз там собрались все, то чего мне бояться? Можно и сходить, все равно делать нечего.
        - Мам, я к друзьям!
        - А я - на работу. Допоздна не засиживайся там.
        - На работу?! А когда ты вернешься?
        - Боюсь, что завтра.
        - Хорошо, если завтра, - проворчала я, натягивая курточку.
        У Стаса я бывала всего раза три или четыре, и то дальше порога не заходила. Но сегодня вся наша компания действительно собралась у него. Ребята сидели за столом и о чем-то оживленно болтали. На столе я заметила бутылки с колой и бутерброды. Впрочем, это все было сдвинуто на край, а народ увлеченно собирал на столе пазлы.
        - Привет! - встретили меня разноголосым хором, не отрываясь от своего занятия, а Стас подошел и помог мне пристроить курточку на вешалку, после чего мы вошли в гостиную.
        - От сердца и почек дарю вам цветочек! - торжественно произнес он, жестом фокусника выудил откуда-то и протянул мне на ладони мягкую игрушку - симпатичный бархатный цветочек с улыбкой-смайликом на сердцевинке.
        - Спасибо! - Признаюсь, я удивилась. Такие сентиментальные подарки были вовсе не в его духе.
        - Ну как, нравится?
        - Нравится.
        - Вот и славно. Спрячь поскорее, чтобы никто не стащил!
        Я сунула цветочек в сумку, уселась в компьютерное кресло и присоединилась к собиранию пазлов. Картина - пейзаж - оказалась большой и сложной, но все мы любили эти трудности. Я увлеклась, собирая один непростой фрагмент, с азартом выискивала нужные частички…
        - Ну что, Ника, - вдруг раздался голос Стаса рядом со мной. Я не спешила отрывать взгляд от пазлов, только-только увидев в россыпи нужную мне деталь и вновь потеряв ее.
        - А?
        - Теперь-то ты будешь со мной встречаться, - произнес Стас, и в этом голосе были какие-то не свойственные ему властные нотки. Это был не вопрос, а скорее утверждение.
        Воцарилась мертвая тишина. Я выпрямилась, развернула кресло. Стас стоял рядом со мной и в собирании пазлов участия не принимал.
        Опять начинается! Сколько уже можно, я ведь говорила ему… Впрочем, и сейчас скажу то же самое.
        - Стас, ты же знаешь! Знаешь, что даже если я соглашусь встречаться с тобой, то думать при этом буду о другом…

«…разве тебе такое надо?» - хотела продолжить я, но он грубо перебил:
        - Да сколько уже можно думать об этом другом! Больше года прошло, нормальная девчонка давным-давно бы забыла, с глаз долой - из сердца вон, все вы, девчонки, такие! Нет его больше, и не будет никогда, поняла? Прекращай уже строить из себя скорбящего ангела. Итак, с этого момента ты встречаешься со мной, и никаких соплей чтобы я больше не видел.
        - Что?!! - Я подскочила так резко, что кресло укатилось прочь и ударилось о батарею. Как мне хотелось сейчас немедленно съездить с размаху кулаком в эту смазливую физиономию! Сдерживал только тот факт, что я находилась у него в гостях. - Не твое это дело, понял! Целуйся со своими «нормальными девчонками»!
        Ребята сидели, втянув головы в плечи и со страхом глядя на нас. На лице Стаса была досада и почему-то удивление. Он еще и удивляется! Неужели действительно считал меня такой пустопорожней вертихвосткой?
        - Да ты просто цену себе набиваешь, - процедил он сквозь зубы. - Но в этот раз…
        Я не узнавала Стаса, таким он никогда не был - грубым, властным. И ничего не придумал умнее, как решать подобные вопросы при всех! Я с трудом подавила гнев и сказала ледяным тоном:
        - Но в этот раз я тебя бить не буду. Начищу физиономию при следующей встрече, на нейтральной территории. Пока, народ, мне больше нечего здесь делать.
        Нарочито медленно я взяла сумочку, обулась, набросила куртку и с чувством собственного достоинства вышла за дверь.
        Только на улице я дала волю ярости, пнув несколько раз валявшийся у подъезда фанерный ящик, после чего быстрым от злости шагом помчалась домой. Что он себе возомнил, этот Стас! Думает, наверно, что наглостью всего можно добиться. Ну, может, с такими, как он говорил, «нормальными девчонками» и можно, но не со мной!
        Я срезала угол через незнакомый двор. Было темно, поэтому скорость пришлось убавить и чаще смотреть под ноги.
        - Ника! - вдруг донесся до меня тихий голос. Даже скорее шепот, и трудно было понять его направление. Я резко повернулась - кто еще там?! Если Стас вздумал меня преследовать, то я ему точно в глаз дам!
        И верно, Стас. Хорошо знакомая фигура возникла у меня за спиной из зарослей - видимо, он знал более короткую дорогу. Тем не менее я от неожиданности машинально отскочила на добрых полтора метра.
        - Ника, подожди, - так же тихо произнес он. - Ты не так меня поняла…
        - А как тебя надо было понимать? - снова рассердилась я. - По-моему, ты объяснил все ясно и доходчиво. Счастливо оставаться!
        - Нет, Ника! - Он не сходил с места, продолжая говорить тем же тоном. - Я знаю, что тебе милее другой. И даже знаю, как помочь тебе выручить его оттуда… где он сейчас находится.
        - Как?!
        - Подойди. О таких вещах не кричат на всю улицу.
        Я живо сделала шаг навстречу, тогда как Стас по-прежнему не сходил с места. И тут вдруг меня что-то легонько кольнуло чуть ниже ключицы. Кулон! Не нагрелся и не заледенел, просто один раз кольнул, предупреждая…
        Я замерла. Да врет он скорее всего! Действительно, откуда ему знать то, что я уже больше года безуспешно пытаюсь выяснить. Но вдруг?..
        И тут мне стало видно лицо Стаса. До сих пор оно терялось в темноте, а теперь я его увидела. Стас улыбался. Широкой, недоброй, злорадной улыбкой… и это не был Стас.
        Фигура была в точности его, и лицо похоже… почти. Но не то. Небольшая разница, даже не в чертах, а в мимике и выражении.
        - Ну что ж ты не подходишь? - прищурился он. - А мы вот так сделаем.
        Он протянул вперед руки, и я с ужасом увидела, как они стали удлиняться. Тонкие, узкие белые ладони, словно никогда не видевшие солнца, тянулись к моему лицу…
        Снова кольнуло, на сей раз сильнее. Я, словно со стороны, услышала свой крик, и ноги сами понесли меня прочь.
        В считаные минуты я оказалась возле своего дома. Погони вроде бы не наблюдалось. К тете Ксене, срочно, все ей расскажу немедленно! Глянув на окна, я увидела, что в нашей квартире темно, и в квартире тети Ксени, этажом ниже, тоже. Мама на работе, понятно, а где может быть одинокая пенсионерка в такую пору? Может быть, спит?
        Я долго звонила в ее дверь, но ответа так и не дождалась. Судя по всему, нашей соседки не было дома. Что ж, зайду завтра.
        Я поднялась в свою квартиру. Хорошо все же дома оказаться! Заперты все замки, и теперь я в безопасности. Мысли путались, я без толку пыталась понять, что это было. Если Стас… нет, это был не Стас однозначно! И как странно повел себя кулон - он словно украдкой, втайне от кого-то, предупредил меня об опасности. Нет, не могла я разгадать этой тайны.
        Вместо этого мне надо было успокоить свои взвинченные нервы. Я переоделась, приняла душ и завалилась на диване с книжкой, пытаясь отвлечься. Это мне удалось, книга интересная попалась, и я весь оставшийся вечер провалялась с ней в обнимку, не в силах оторваться.
        Дочитав до конца, я глянула на часы - было почти десять. Позвоню-ка я кому-нибудь из ребят - утром в школу не идти, они наверняка еще не спят.
        Наугад выбрала номер Тани Незвановой.
        - Ну как вы, здорово повеселились на вечеринке?
        - Ты что, издеваешься? - с укором ответила Таня. - Да после твоего ухода Стас сам не свой сделался, выглядел таким убитым и несчастным…
        - Что хотелось дать ему копеечку, - припечатала я.
        - Как ты можешь! - возмутилась Таня.
        - Как - не знаю, но могу.
        - Бессердечная ты! Да он чуть не плакал, все твердил: «Как я виноват! Что же я натворил! Что же теперь делать?..»
        - При мне он по-другому себя вел, - холодно ответила я, решив, что мягкосердечная Таня просто выгораживает приятеля, пытаясь избежать ссоры. - Ты скажи лучше, он никуда не выходил?
        - При нас - никуда. А мы еще долго там просидели.
        Тут я почувствовала, как холодок снова вползает под кожу. Значит, это все же был не Стас… А кто? Несомненно, вся эта чертовщина связана с тем ужасным типом, с которым я столкнулась в сарае. Кто это и что это - остается только гадать.
        Неожиданно вспомнились слова тети Ксени о том, что семейка Куцых «с такими дружбу водит»… А я тогда и не спросила, с кем именно, и зря. Тетя Ксеня наверняка что-то знает. Интересно, она уже дома?
        Я несколько раз набрала номер ее телефона - домашнего, потому что мобильника у нее не было. Но только долгие гудки были мне ответом, дома тети Ксени нет, это понятно.
        Какая-то злая сущность преследует меня, и неизвестно, чего ей нужно. Явно ничего хорошего, а мне теперь хоть из дома не выходи! И придется на полном серьезе сидеть дома, особенно в темное время суток. Самое ужасное, что кулон на эту гадость никак не реагирует, только однажды и подсказал, да и то словно исподтишка.



        Ни за что здесь не останусь!

        Мысли, мысли… Однако не мешало бы подкрепиться. Ведь, вернувшись от Стаса, я совсем забыла про ужин.
        Я поднялась с дивана и медленно, думая о своей беде, побрела к прихожей. Это у нас в квартире планировка такая: между кухней и прихожей - длинный коридор, и выключатель от кухонной люстры - в прихожей. Неудобно, но мы уже наловчились. А чтобы от комнат дойти до кухни, надо миновать прихожую, затем коридор, и тогда уже вот он, заветный холодильник!
        Нигде, кроме моей комнаты, в квартире свет не горел, я шла в потемках. Дойдя до прихожей, привычно щелкнула кухонным выключателем, и свет в конце тоннеля - то бишь коридора - загорелся. Через открытую кухонную дверь я видела холодильник, стол, окно и в нем девушку… Вы только не подумайте, что какая-то сумасшедшая девица решила залезть через окно к нам на третий этаж! Нет, девушка просто отражалась в стекле, а на самом деле была нарисована на большом плакате, висевшем на стене напротив окна. Красивая белокурая девушка со счастливой улыбкой, взмывающая на качелях и держащая в руках букет цветов. Мама специально повесила этот плакат так, чтобы девушка отражалась в окне и была видна из прихожей. «Я от нее оптимизма набираюсь! - говорила мама. - Приходишь вечером с работы уставшая или обед готовишь - ненавижу готовку! - но на нее глянешь, и уже легче пережить».
        Мне плакат тоже нравился. Вот и теперь я, шагая по коридору, смотрела на отражение в стекле - казалось, качели по-настоящему взмывают вверх, а девушка поворачивает ко мне свою кудрявую голову.
        Мама, что это! Я так и замерла, не дойдя пары шагов до кухонной двери. Белокурая девица в самом деле поворачивала ко мне лицо, пристально глядя на меня из темного окна! Да нет же, мне никак не мерещилось! Вот она повернулась ко мне всем корпусом и стала меняться в лице! Веселая улыбка сменилась злобной гримасой, голубые глаза запали, под ними возникли темные пятна, и это уже не было лицом молодой девушки, а скорее напоминало уродливую старуху с дурацкими белобрысыми кудряшками. Зловеще ухмыльнувшись, жуткое существо стало медленно двигаться влево… То есть на самом деле - вправо, прямиком к двери, возле которой я стою!
        Не сдерживая крика, я помчалась обратно в прихожую. Хотела выскочить из квартиры, сбросила цепочку и отперла нижний замок, но дверь не открывалась. Ах да, я же сама заперла на ключ верхний замок, наивно надеясь, что дома буду в безопасности… А ключ лежит в моей комнате, в ящике стола. Оглянувшись на кухонную дверь, я увидела, что в окне отражается привычная девушка с плаката - молодая, красивая, улыбающаяся, застывшая неподвижно на своих взмывающих качелях. От монстра не осталось и следа, и сто человек из ста, услышав мою историю, сказали бы, что мне это померещилось.
        Я вернулась в свою комнату и заперлась в ней на щеколду. Дом наш старый, щеколды на дверях сохранились еще неизвестно с каких времен. Может, и не слишком надежная, но защита. Взяв в руки тяжелую подставку для цветов, я стала у двери, поглядывая то на стеклянную ее часть, то на свое незашторенное окно. Ничего. Я долго так простояла, но в квартире ровным счетом ничего больше не происходило.
        Тогда я осмотрела все углы и закоулки своей большой комнаты, после чего уселась в кресло и, не выпуская подставки из рук, просто сидела и смотрела на дверь. Так и заснула - усталость и стресс взяли свое.


        Утро следующего дня началось для меня за полдень. Проспала бы и дольше, если бы не звонок мобильника. С трудом продрав глаза, я обнаружила, что лежу на неразобранной кровати - ночью все же перебралась туда, - а мобильник завывает где-то в ворохе одежды. Пока я его нашла, звонок прекратился. И кто это? Ага, Стас. Четыре пропущенных звонка. Так, и две эсэмэски, в которых он слезно умолял меня поговорить с ним о чем-то очень важном. Да пошел ты! Не буду я с тобой разговаривать, и отвечать на эсэмэски тоже не буду!
        В квартире все было в порядке. Плакат с белобрысой красавицей по-прежнему висел на стене в кухне, и ничего аномального с ним не происходило. Вспомнив вчерашний вечер, я уже собралась порвать его на куски, но подумала, как огорчится мама. Да и не в плакате тут дело…
        О том, что это мне показалось, уже не было и мысли. Слишком часто стало
«казаться»! Наверное, надо все же бежать отсюда. Но мама… Если разобраться, мне ведь ничего плохого не делают, только пугают. То, что я чуть не попала под машину - стечение обстоятельств, могла же отскочить и в другую сторону. Но от таких «пугалок» в сумасшедший дом загреметь недолго! Этого, что ли, от меня добиваются или еще чего?
        Так я раздумывала, застилая кровать и принимая душ. Уехать или нет? Мама, конечно, разозлится, но не убьет же она меня. А главное… буду откровенна хотя бы перед собой: если в той деревне живет мой отец, хотелось бы его увидеть, просто из любопытства, узнать, кто он. Я понимаю маму, но все же… Думаю, знать правду о своем отце я имею право.
        Я взяла зубную щетку, выдавила пасту. А может быть, не ехать? Пожалеть мамины нервы. Ага, и угробить свои.
        Меня осторожно похлопали по плечу.
        Мама с работы вернулась?!
        Я подняла глаза на зеркало, перед которым стояла. За моей спиной никого не было.
        - Мама?!
        Я выбежала из ванной, метнулась в прихожую. Нет, ни куртки маминой, ни сапог, и дверь еще с вечера заперта мною на цепочку.
        Нет! Нет, нет! Ни за что здесь не останусь! Это уже серьезно: кто мог похлопать по плечу, тот может и взять за горло. Тут уже не до шуток!
        Я бросилась в свою комнату, нашла небольшую дорожную сумку, побросала туда смену одежды и кое-какие необходимые в дороге вещи, нашла листочек со схемой маршрута и расписанием электричек, вынула из заветной коробочки имеющиеся у меня деньги - их вполне хватало на небольшое путешествие. Немного подумав, я прихватила с собой и телеграмму.
        Оставалось написать маме записку. Я попросила прощения, сказала, что не могу больше выносить творящихся со мной кошмаров, сообщила, что еду к бабушке Ане, и попросила не волноваться.
        Спускаясь по лестнице, еще раз позвонила в квартиру тети Ксени, но мне опять никто не открыл. Что ж, ладно, решение уже принято.
        Выйдя на улицу, нос к носу столкнулась со Стасом.
        - Ника! - бросился он ко мне. Я демонстративно обошла его, намереваясь продолжить свой путь.
        - Ника, постой! Извини меня, пожалуйста, ты все не так поняла, - бормотал он, пытаясь меня догнать, но я только ускорила шаг.
        - Ника… Нам надо поговорить! Это серьезно! Это тебя касается!
        Ага, конечно, уж не Папы Римского. Сейчас начнет разглагольствовать, что я несовременная, неправильная и что так жить нельзя. Пошел он!
        А Стас, похоже, заметил мою дорожную сумку:
        - Постой, Ника, ты что, уезжаешь? Остановись, тебе нельзя уезжать! Куда ты собралась?! Ника, да выслушай же! Ты совершаешь непоправимую ошибку…
        Тут я не удержалась и обернулась:
        - Непоправимую ошибку, Стасик, допустил вчера ты. Можешь теперь не стараться, я уже увидела, что ты собой представляешь.
        Я бы, может, еще что-нибудь ему сказала, но тут к остановке, метрах в двадцати впереди, подъехал автобус. Поэтому, не тратя больше времени на Стаса, я помчалась туда и успела вскочить в закрывающуюся дверь.



        Деревня под названием Холмище

        Позже оказалось, что если бы я опоздала на этот автобус, то опоздала бы и на электричку. А так - успела в самый раз, и долго тряслась в полупустом вагоне. Напротив меня уселись две тетки с большими сумками и завели бесконечную болтовню. Поневоле я их слышала, и вскоре оказалась в курсе всех их семейных проблем, а также проблем их родственников, друзей, родственников друзей и друзей родственников. А еще я поняла, что милые тетушки живут в селе Сорокино, в которое и я и направлялась. Потому что до деревни Холмище не шел ни один вид транспорта, и мне предстоял туда пеший путь от Сорокина, ближайшего населенного пункта.
        Впрочем, может быть, информация неточна? Вдруг туда все же идет какая-нибудь шальная маршрутка?
        Я дождалась, когда женщины сделают паузу, и спросила:
        - Прошу прощения, а вы мне не подскажете - нельзя ли никак доехать от Сорокина до Холмища?
        Тетки переглянулись, лица у них вытянулись.
        - До Холмища? - переспросила одна. - Шутишь, что ли?
        - Почему шучу? Я просто первый раз туда еду, дороги не знаю, вот и спрашиваю.
        - Интересненько! И зачем ты туда едешь, если не секрет?
        Вот уж сплетницы, подумала я, все им расскажи! Им, наверное, так скучно в этой глуши, что они любому происшествию рады.
        - Не секрет, - пожала я плечами. - К бабушке еду.
        - Ух ты! К какой такой бабушке, как ее зовут?
        - Анна Семенюк, - припомнила я фамилию из телеграммы.
        - А, эта… Хорошая у тебя бабушка, детка.
        - Так что, идет туда какая-нибудь маршрутка или автобус?
        Вторая тетка нахмурилась:
        - Да, девочка, ходит там одна маршрутка. Иногда. Из Холмища может подвезти, если посчастливится ее встретить на дороге. Но в Холмище она тебя не повезет, и не думай.
        - Это почему? - удивилась я.
        - Да вот так.
        Понятненько, значит, до Холмища придется пешком топать. Я не стала уточнять причину странных рейсов маршрутки, кивком поблагодарила женщин и уставилась в окно. Они тоже дальше ехали молча, если не считать того, что одна из них что-то прошептала на ухо второй и та согласно кивнула. Но это меня уже не касалось.
        Выйдя из электрички на небольшом полустанке, я пересела в автобус, который шел через село Сорокино. Мои соседки ехали туда же, и между ними вновь завязалась болтовня.
        Я старалась их не слушать, а больше смотрела в окно. Степь, холмы, перелески, покрытые рыхлым талым снегом… Интересно, почему деревня называется Холмище? Я сразу представила себе такие сказочные бревенчатые избушки на склонах огромного холма, больше похожего на террикон. Скорее всего деревня действительно стоит на холме, вон сколько их тут, потому ее так и назвали.
        - Эй, сороки, вылезайте, вот и ваше Сорокино! - перебил, наконец, теток веселый голос водителя, и автобус остановился.
        Да уж, мелькнула мысль, не знаю, как насчет Холмища, а с происхождением названия Сорокино теперь все понятно.
        Выйдя, я оказалась на небольшой остановке у поворота дороги, за которым тотчас же скрылся мой автобус. Сама дорога делила деревню на две неравные части: по левую сторону шли обычные деревенские домишки, по другую красовался стройный ряд коттеджей. Видимо, это был дачный поселок.
        Пока я оглядывалась, большинство пассажиров, вместе со мной вышедших из автобуса, уже успели исчезнуть из поля зрения. На остановке оставалась лишь одна из моих говорливых соседок. Она поставила свои сумки на землю и весело махнула рукой мальчишке, выехавшему из-за угла на велосипеде. Приблизившись, он спешился:
        - Давай, мам, сумки довезу.
        Спохватившись, я подошла к ним:
        - Подождите! Подскажите, пожалуйста, как до Холмища добраться? В какую сторону идти?
        - До Холмища? - вытаращился пацан.
        - Вон туда иди, - тетка махнула рукой в сторону какой-то улочки. - А как выйдешь из деревни, там будет дорожка, которая ведет в монастырь.
        - Мужской! - прыснул мальчишка. - Прямо туда и иди!
        - Ну чего ты болтаешь, балбес! Монастырь женский, можешь и туда зайти, не прогонят.
        - Ну нет, уходить в монастырь я пока не собираюсь, - улыбнулась я. - А до Холмища-то как?
        - А если обогнуть монастырь, увидишь, там река делает изгиб. Иди вдоль нее, вниз по течению, она тебя до Холмища твоего и доведет. Вот только…
        - Что?
        - Да так, ничего, - ответила женщина после паузы. - Просто… далеко это, километров пять до монастыря, а от него - все двенадцать, если не пятнадцать. Вот и выходит, что двадцать километров тебе топать придется, а скоро смеркаться начнет, как бы не заблудилась, дорог там нет, а болото есть. Ты лучше попросись в монастырь переночевать, тебя пустят.
        Я поблагодарила и пошла в указанном направлении. Разумеется, ни в какой монастырь я заходить не собиралась, еще не хватало. Дойду, что мне какие-то двадцать километров?


        Монастырь я увидела издалека. Пара высоких куполов с потемневшими от времени крестами и несколько неказистых серых строений были обнесены старой каменной стеной, похожей на крепостную. Желания войти в эту мрачноватую обитель не возникало, скорее, наоборот. Старинный, наверно, подумала я, выбирая, с какой бы стороны его обогнуть. Дело в том, что дорожка, по которой я шла, вела прямиком к воротам монастыря, а дальше пути не было. Дальше шел перелесок да кустарники, и полная неясность впереди.
        Но как-то ведь добираются жители Холмища до своей деревни, не сидят же они там безвылазно! Хоть маленькая тропинка, да должна быть. Но в сгущающейся темноте я не смогла ее найти, поэтому обошла монастырь слева, едва не набрав в сапоги через верх талого снега. Где-то здесь должна быть река…
        Речку я увидела, пройдя немного через эти заросли и все же промочив ноги. Теперь оставалось просто идти вдоль ее течения, но это оказалось не так просто. Через полчаса ходьбы я уперлась в такой глухой кустарник, что моя отчаянная попытка проломиться через него потерпела фиаско. Я попыталась идти по самому берегу, вдоль кромки воды, покрытой тонким льдом, но берег впереди оказался заболоченным. Тогда я решила вернуться и поискать другой путь.
        Не стану описывать всех своих злоключений. Я пару раз находила нечто похожее на дорожку, но она терялась в зарослях, и трижды я чудом не провалилась в болото. Стало совсем темно, и я поняла, что дальше испытывать судьбу попросту глупо. Если я все же провалюсь в болото, кто меня спасет? К тому же я промокла, замерзла и ужасно устала. Оставалось одно из двух - либо продолжать эти бесполезные попытки, либо действительно постучаться в монастырь, может, пустят погреться.
        И я повернула обратно к монастырю. Его купола чернели на фоне темно-синего неба, оконца верхнего этажа приветливо светились. Теперь монастырь не казался мне таким уж хмурым и неуютным. Вот только пустят ли?
        Вот сидела бы сейчас дома… Должно быть, мама уже пришла с работы и обнаружила мой побег. Но почему не позвонит?
        Я вынула мобилку и убедилась - в этом месте нет связи.
        Но, с другой стороны, оставаться дома, среди этих кошмаров, я тоже больше не могла. Жалко маму, но если бы я не уехала и в итоге попала под машину или сиганула из окна - ей ведь было бы еще хуже!
        На воротах монастыря обнаружилась кнопка звонка, и я, собравшись с духом, позвонила. Меня словно ждали. Внутри раздались быстрые шаги, и грубоватый женский голос спросил:
        - Кто там?
        - Простите, я заблудилась…
        Честно говоря, я ожидала, что меня прогонят. Но створка ворот тут же раскрылась, и оттуда выглянула дородная монахиня средних лет. Я хотела объяснить ситуацию, но не знала, как это быстренько сделать, пока перед моим носом не захлопнули дверь. Впрочем, объяснения и не понадобились. Женщина окинула меня беглым взглядом, кивнула, потом зачем-то оглянулась по сторонам и сказала:
        - Входи.



        Монастырь

        Я молча вошла, и она, заперев ворота на ключ, тоже молча повела меня через мощенный булыжником двор к тому самому невзрачному зданию, которое при первом взгляде вызвало у меня тоску. Однако внутри оно оказалось чистеньким и уютным, а главное - теплым. Стены были аккуратно выбелены, а пол покрывали узорчатые дорожки.
        - Подожди здесь, - сказала моя провожатая. - Я сообщу матушке Евдокии.
        Она свернула за поворот коридора и скрылась из виду. Кто знает, как воспримет эта самая матушка мое появление. Еще начнется сейчас - почему в брюках, почему без платка! Я однажды имела неосторожность зайти в церковь в таком виде, как сейчас, и там нарвалась на подобные нравоучения. Тогда я развернулась и ушла, но теперь, когда я только-только начала согреваться…
        Матушка Евдокия появилась с противоположного конца коридора. Это была невысокая, приятной внешности женщина средних лет.
        - Здравствуйте, - несмело сказала я, когда они с моей провожатой подошли ко мне.
        - Добрый вечер. Тебе не плохо? - строго спросила она, окидывая меня пристальным взором.
        - Нет, - удивилась я странному вопросу. В самом деле, почему мне должно быть плохо? Устала - да, проголодалась - да, замерзла - не то слово, но чтобы плохо? Неужели я так плачевно выгляжу?
        - Вот и славно, - удовлетворенно кивнула матушка и улыбнулась: - Заблудилась, значит? И куда же ты шла, если не секрет? Или - откуда?
        - Я к бабушке приехала, в деревню Холмище, но не нашла туда дороги.
        - Ты приехала туда к бабушке? - Ее лицо вытянулось в нескрываемом изумлении. - Вот это да! Впрочем, ладно, позже побеседуем, скоро время трапезы. Раиса, позаботься.
        Вот так, и никаких придирок к брюкам!
        После трапезы, на которой присутствовали около двух десятков женщин разных возрастов, матушка позвала меня к себе и подробно расспросила о моих приключениях. С дотошностью сыщика она выспрашивала о каждой мелочи, и я сама не заметила, как рассказала ей все с самого начала, то есть с появления Лильки. Матушка Евдокия то хмурилась, то удивлялась, но, по всему видать, верила.
        - Что ж ты не послушалась матери? - пожурила она меня под конец. - Мать-то, поди, лучше знает, раз не пускает.
        - Ой! - спохватилась я. - А нельзя ли отсюда позвонить?
        - У нас нет телефона.
        - А с мобильника? Есть тут сигнал?
        - Разве что с колокольни, и то с десятой попытки.


        В сопровождении все той же Раисы я поднялась на колокольню, и у меня все же получилось дозвониться.
        - Что с тобой, где ты? - закричала мама, едва взяв трубку.
        - Да не волнуйся, мам, все нормально, я благополучно доехала. Остановилась переночевать в монастыре, а завтра пойду…
        - Не смей туда ходить! Завтра с утра на автобус и домой, поняла!
        - Мам, да не переживай ты! - попыталась я ее успокоить. - Я ведь уже не маленькая и вполне могу за себя постоять. Раз уж я сюда приехала, то хотя бы пойду и познакомлюсь с бабушкой. А потом вернусь, если ты так настаиваешь.
        - Ох, Ника, - вздохнула мама. - Вечно тебе неймется! Ты не…
        Пи-пи-пи… Связь прервалась.
        Еще несколько раз набирала я номер, но без толку. Ну что ж, может, так и лучше. Мама предупреждена и вроде бы уже не слишком сердится, вот и хорошо. А сказать окончательное «нельзя!» она не успела, хи-хи! Ладно, мам, обещаю тебе бережно относиться к семейным тайнам, которые там узнаю.
        Я спустилась вслед за Раисой по скрипучей деревянной лестнице, освещаемой лишь моим мобильником. Сойдя на землю, Раиса первой свернула за угол.
        - Тьфу ты!.. Господи помилуй, напугала! Что ты тут ходишь?
        Оказалось, она едва не столкнулась лбами с какой-то молодой монахиней, которая, фыркнув, убежала.
        Матушка Евдокия дожидалась нас в коридоре у входа.
        - Ну как, дозвонилась?
        - Да, спасибо.
        - Успокоила маму?
        - Более-менее. Не успели договорить, связь прервалась.
        - И как, разрешила она тебе идти в деревню?
        - Вообще-то нет, - призналась я. - Но и запретить не успела.
        - Как же ты намерена поступить?
        - Раз уж я сюда приехала, так схожу, хоть познакомлюсь. Интересно все же. У меня никогда не было бабушки…
        - Понимаю, - добродушно улыбнулась матушка, но сразу же снова приняла строгий вид: - Вот что, Ника. Так и быть, расскажу я тебе кое-что об этой деревне, и ты подумаешь, идти туда или нет.
        Скрипнула входная дверь, и порог перешагнула та самая молодая монахиня, что пять минут назад напугала Раису. Это была девчонка примерно моих лет или чуть старше, с широким одутловатым лицом, на котором застыла ироничная улыбочка.
        - Марина, ты где бродишь? - строго спросила матушка.
        - Вышла воздушком подышать, а че тут такого, гы! - без малейшего почтения ответила та.
        - Марина! - возмущенно загудела Раиса. - Да как ты…
        Матушка остановила ее жестом:
        - Постой. Вот что, Марина, ступай, отопри нижнюю келью, там мы устроим на ночлег нашу гостью.
        Марина ушла, а я вопросительно уставилась на матушку.
        - Вы хотели мне что-то рассказать…
        - Да, Ника, мы поговорим, но утром. Не следует некоторые вещи упоминать на ночь глядя. Сейчас тебе лучше поскорее уснуть. Ложимся мы здесь рано и встаем рано.
        Так она говорила, пока мы шли по извилистому коридору. За поворотом несколько ступенек вели вниз, и там я увидела две низкие двери, одна напротив другой. Та, что справа, была открыта, а рядом стояла, подбоченившись, Марина и вертела на пальце ключ.
        - Вот тебе и спальня, - сказала она. - Да смотри, дверь не перепутай, гы!
        - А что там? - Я покосилась на левую дверь.
        - А там у нас святая отшельница! Сама никуда не выходит, и к ней заходить нельзя, во как! Только Евдокии и можно…
        - Не Евдокии, а матушке Евдокии! - грозно поправила Раиса.
        - Ох, да какая разница! - махнула рукой Марина, подмигнула мне и убежала, не дожидаясь дальнейших нравоучений.
        - Сто раз говорила - гнать ее отсюда надо! - обратилась Раиса к матушке, молча слушавшей этот разговор. - Куда такое годится! Грубит, от работы отлынивает, а то и вовсе убегает неизвестно куда…
        - Терпение, Раиса, терпение, - ответила та. - Помнишь, каким волчонком она к нам пришла? А сейчас уже немного остепенилась. Я все же не теряю надежды спасти эту несчастную душу. Для того ведь и стоит наша обитель. Не здоровые нуждаются во враче, а больные.
        - Не будет доброго плода с плохого дерева! - парировала Раиса. - Тем более из этого гадючника!
        Евдокия жестом остановила ее пламенную речь и обратилась ко мне:
        - Отдыхай, детка, и ничего не бойся. Здесь тебя не достанут никакие страхи. А завтра обязательно поговорим.
        С этими словами она торопливо попрощалась и ушла, а я вслед за Раисой вошла в крошечную комнатушку, где мне предстояло коротать ночь. Узкая кровать, рядом небольшой столик, иконы на стенах, лампочка со скромным плафоном - вот, собственно, и все, что в ней было.
        - Но кое в чем наша грубиянка права, - сказала Раиса. - Будь внимательна, и если ночью выйдешь куда, то не перепутай двери.
        - Постараюсь.
        - В соседней келье, - пояснила она, - живет затворница, и никому не позволено входить к ней, кроме матушки Евдокии.
        Я покосилась на дверь:
        - Это что же - она сидит там взаперти и не выходит?
        - Иногда выходит, но очень редко. На моей памяти… - Раиса стала загибать пальцы, но сразу же махнула рукой. - А, неважно. Но если уж выйдет, то только по очень важным причинам.
        Я пришла в ужас:
        - Как это можно так жить!
        - Я так не смогла бы точно! - шепотом призналась Раиса. - Велика силой духа эта женщина. Я слыхала, у нее здесь были очень странные обязанности, а лет пятнадцать назад случилась с ней беда. Тяжело ранили ее - не знаю, кто, меня тогда еще здесь не было. Месяц провела она между жизнью и смертью. Думали, не выживет, но одним прекрасным утром она все же встала как ни в чем не бывало, ходила, говорила со всеми. А потом затворилась в этой келье, не велев никому к ней ходить. Только матушка Евдокия и заглядывает изредка.
        - Изредка? - поразилась я. - Но чем же…
        Чем же она там питается, не говоря уже о гигиене, хотела спросить я, но Раиса поняла с полуслова и лишь развела руками.
        - Ладно, детка, ложись спать.
        Я осталась одна. Несмотря на усталость и обещанный завтра ранний подъем, в девять вечера ложиться я не привыкла. Прилегла, не раздеваясь, на узкую кровать, несколько минут лежала, тупо рассматривая стены. Нет, спать еще не хотелось. Но чем заняться? Ни телевизора, ни компа в наличии не было, а книжку или какое-нибудь рукоделие я взять не догадалась. Что же, так и смотреть в потолок?
        А каково той несчастной отшельнице! Она там вообще лишена всего, даже, наверное, душ принять не может, можно себе представить, какой запах должен быть в этой комнате! И зачем это? Странные люди бывают!
        Просидев так без толку еще минут десять, я вышла за дверь и поднялась по ступенькам, свернув в коридор. Может, хоть поболтаю с кем-нибудь, пусть даже с этой Мариной, все равно лучше, чем в потолок смотреть. Хотя Марина симпатий у меня не вызвала. Наверное, из трудной семьи девочка, и так ей «сладко» дома жилось, что сбежала в монастырь. Такие девчонки есть в любой школе - их легко отличить в толпе детей, потому что выглядят характерно - полноваты, одутловаты, чаще всего со скрипучим неприятным голосом и всегда некрасивы. Марина соответствовала всем этим параметрам, и было интересно, угадала я или нет.
        Впрочем, Марины в коридоре не было, и вообще никого не было. Царила мертвая тишина, казалось - я одна-одинешенька в этом старом здании. Мне стало жутковато. Но, может, хоть здесь меня не будут преследовать кошмары, это же вроде как святое место?
        Я прошлась по коридору, стараясь не шуметь, но из-за дверей, мимо которых я двигалась, не доносилось ни малейшего звука.
        Ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в свою комнатку. Я обернулась и вздрогнула от неожиданности - в мою сторону по коридору бесшумно двигалась черная фигура.
        Я едва не закричала, но тут же одернула себя. Зловещий силуэт оказался всего-навсего обычной женщиной - это стало хорошо видно секунду спустя, когда она оказалась в освещенном участке коридора. Одета она была, правда, не по-монашески, а в какую-то темную, до пола, рубаху с белой сложной вышивкой, да еще и босиком. То-то я шагов не услышала!
        Чтобы сгладить неловкую ситуацию, я вежливо улыбнулась:
        - Здравствуйте.
        Она подошла совсем близко и какое-то время стояла, пристально глядя на меня.
        - Рада тебя снова здесь видеть, - ответила, наконец, незнакомка и улыбнулась - доброй, приятной улыбкой.
        Ее лицо было бледным, со впалыми щеками и желтоватой пергаментной кожей, гладкой, без единой морщинки. Седые волосы выглядывали из-под темной косынки, и сложно было определить ее возраст - не то хорошо сохранившаяся старушка, не то много пережившая молодая женщина. Хм, судя по голосу - чистому, мелодичному, эта женщина скорее молода, чем стара.
        Она не сводила с меня своих серых глаз, и от этого взгляда я как-то сразу успокоилась, почувствовала себя уютно и хорошо, забыв обо всех бедах.
        - Снова? - дошло до меня. - Извините, но я раньше никогда здесь не бывала.
        - И все-таки я видела тебя когда-то.
        Я пожала плечами - разумеется, тетя обозналась. Уж я ее точно вижу впервые, это лицо сложно забыть.
        - Видела, видела. Здесь, в этих стенах, - повторила женщина. - Как тебя зовут?
        - Ника.
        Она кивнула с таким видом, словно ничего другого и не ждала. А потом вдруг протянула тонкую, словно прозрачную руку к сторожевому знаку у меня на шее.
        - И эта вещица мне тоже знакома. Она была моей когда-то.
        Тут я подумала, что тетенька или глазами слаба, или с головой не слишком дружит. Вилор говорил мне, что сторожевой знак может перейти к новому хозяину только после смерти старого, иначе потеряет силу. А раз эта женщина жива, значит, она никак не может быть прежней хозяйкой моего кулона. Не зная, что ответить, я снова пожала плечами.
        Жаль, я так и не спросила у Вилора тогда, откуда он сам его взял!
        - Простите, - сказала я, - но мне пора ложиться спать. Завтра вставать рано.
        - Что ж, иди… Ника. Ты ведь Никандра, не так ли?
        Вот тут я опешила. Мое полное имя знают немногие, очень немногие, те, кто пытался угадать, обычно считали, что я Вероника, а я не спешила откровенничать.
        - Ну… да.
        Лицо незнакомки озарила счастливая улыбка:
        - Рада была с тобой снова встретиться. И искренне надеюсь, что не опоздаю на третью встречу.
        Теперь-то я не сомневалась, что у нее с головой проблемы. А что имя угадала… Ну и что? Имя у меня редкое, но ведь не единственное в мире.
        Торопливо попрощавшись, я направилась к своей комнатенке, а сумасшедшая пошла вслед за мной. Она что, решила в гости ко мне зайти?
        Я спустилась по лесенке и взялась за ручку двери. «Смотри, дверь не перепутай!» - всплыли в памяти слова Марины. Да нет, право и лево я пока еще не путаю - моя дверь вот она, справа.
        А незнакомка, кивнув мне на прощание, открыла левую дверь и исчезла за ней.
        В воздухе разлился легкий запах полевых цветов.
        Ого, это и была, что ли, «святая отшельница» или как там ее называли?!
        В этот раз я уснула мигом, едва коснувшись головой подушки - крепко и без снов.



        Бабушка Аня

        - Подъем, засоня, до вечера, что ли, дрыхнуть собралась!
        Я с трудом разлепила глаза, по ходу вспоминая вчерашние события. Где это я? Ах, ну да… А эту бесцеремонную девицу зовут Марина, и она явно намерена вытрясти из меня душу.
        Кое-как я села на кровати. За окном стояла темень. Ага, мне говорили, что здесь встают рано, но я не думала, что настолько. Взяла мобильник - полпятого. Ничего ж себе!
        - Давай, собирайся скорее, да пойдем. Ты в Холмище идешь, так я тебя провожу, а то опять в болото влезешь.
        - Постой-ка. Матушка Евдокия собиралась со мной утром поговорить. Она уже встала?
        - Евдокия-то? Ха, ты б еще дольше дрыхла! Умотала твоя матушка Евдокия в Соломенскую обитель, дня через три теперь ждем. И хотела с тобой поговорить, да пожалела будить, у вас, городских, рано вставать кишка тонка, ха-ха!
        - А можно мне увидеть Раису?
        - Укатила вместе с Евдокией, неразлучная парочка, - уперла Марина руки в бока. - Ты давай, собирайся скорее, мне тут с тобой особо рассусоливать некогда! Да не заправляй постель, сама уберусь, все равно белье менять за тобой…
        Спустя минут десять, не больше, я, наскоро умытая и причесанная, уже торопилась вслед за Мариной к выходу. Эта спешка, с которой меня выдворяли, показалась не столько странной, сколько невежливой. Впрочем, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, ночлег предоставили - и на том спасибо.
        Коридор по-прежнему был тих и безлюден. Марина с какой-то опаской посмотрела в сторону лестницы - но и там никого не было. Тогда Марина отперла входную дверь. Тем же спешным шагом мы пересекли столь же безлюдный двор и вышли за ворота.
        Путь оказался долгим. Чуть-чуть не доходя до болота, Марина свернула на еле заметную тропку среди зарослей, которую я сама бы ни за что не нашла. Это даже слишком громко сказано - тропка. Просто место, где можно спокойно пройти, не ободравшись о кустарник.
        - Че, небось заблудилась тут вчера? - хохотнула моя провожатая.
        - Ага. И чуть в болото не провалилась, - призналась я.
        - А, это здесь так. Шаг влево, шаг вправо - и никто потом не найдет! - Она сделала страшные глаза. - Ой, да ладно, не трусь, я тут выросла, все дороги знаю. Но одной ходить не советую.
        Я ничего не ответила, и долгое время мы шли молча. Марина по-прежнему двигалась первой - энергичным, размашистым шагом, и в ее движениях угадывалась немалая физическая сила. Деревенская девчонка, подумалось мне, наверняка привыкла с детства к тяжелой работе. Я с трудом поспевала за ней.
        Мы обогнули небольшой лесочек, немного прошли потом вдоль берега реки, а дальше река свернула вправо, а мы - влево. Светало. Местность, расстилавшаяся вокруг, была идеально ровной. «Как на скатерти», - вспомнились слова из старого мультика.
        - Ну, вон там и Холмище, - обрадовала меня, наконец, Марина. - Дальше сама дойдешь, вон, вишь, дым из труб виден, туда и направляйся.
        За небольшой рощицей в небо действительно были устремлены несколько легких струек дыма.
        Я снова огляделась вокруг, но никакого намека на возвышенность нигде не было.
        - А где же холмище?
        - Да вон, не видишь, что ли, дым!
        - Дым-то вижу, - засмеялась я. - Но не вижу холма, в честь которого деревню так назвали.
        - Ишь ты, куда загнула! Холм ей подавай, фу-ты ну-ты! Что ты к названию ваще прицепилась? Мало ли, как называется. А в деревне Стародурово - есть тут такая - одни старые дураки живут, по-твоему?
        - Ну, наверно, есть и молодые дураки, - важным тоном изрекла я. - Но все они состарятся когда-нибудь, а значит - правильно назвали.
        Марина захохотала:
        - А ты прикольная! Да-а, жалко будет, если… Ой, ладно, ну тебя. Иди себе к своей бабке, а мне пора бежать. А то сейчас Раиска проснется и опять заведет свою старую песню, где я вечно шляюсь…
        - Ты же говорила - она уехала?
        - Ой, тьфу ты! Это, как его… Ты думаешь, у нас одна Раиска? Да их в монастыре штуки три, нет, четыре. И все такие противные, только и знают морали читать!
        - А-а.
        Марина развернулась и унеслась в обратном направлении.
        В предрассветных сумерках, стараясь быть незамеченной, вошла я в деревню Холмище. Впрочем, людей видно пока не было, только где-то залаяла и сразу смолкла одинокая собака. А деревня оказалась небольшой, в одну улицу, которую составляли десятка два или три домов. Впрочем, домов и улиц могло быть и больше, разве с места все увидишь?
        Но никакого намека на холм там точно не было.
        Зеленая высокая калитка пятого дома открылась от легкого толчка. Так, а собаки во дворе есть или можно спокойно идти? Нет, вроде бы нету. Странно это как-то для деревни…
        Я прошагала через дворик и, сделав глубокий вдох, постучала в деревянную дверь.
        - Заходи уже! - неприветливо ответил грубоватый голос изнутри.
        Я и зашла.
        - Здравствуйте.
        Высокая худая старуха в платке стояла ко мне спиной и чистила картошку. Услышав мое приветствие, она медленно, очень медленно повернула голову в мою сторону, и от неожиданности выронила картошину из рук.
        - Ты… кто такая?!
        - Вы - Анна Семенюк? - уточнила я.
        - Ну, я.
        - А меня зовут Ника, я дочка Таси.
        - Ой! - изумленно всплеснула руками старушка, и на глазах ее выступили слезинки. - Тасеньки… Тасеньки моей дочка приехала! Ты ж моя родненькая!..
        Она в порыве эмоций крепко обняла меня, и я почувствовала, как у самой глаза мокреют.
        - Не думала, не думала, что увижу! Ты проходи, сымай куртку свою, вот. Садись, сейчас я завтрак мигом, проголодалась, поди…
        - Извините, мама не смогла приехать, она работает, - промямлила я, не зная, что вообще в таких случаях стоит говорить.
        - Ну, мамке твоей здесь, конечно, появляться нельзя, - ответила старуха, ловко накрывая на стол. - Постой, она что, ничего тебе не рассказывала?
        - Нет.
        - Ну что ж, Тася Куприянова всегда была умной.
        - Куприянова? - не поняла я. - Вообще-то наша фамилия - Чернореченские.
        - Да, Куприяновой была твоя мать по девичьей фамилии. Не знала, что ли?
        - Нет.
        - Ишь, Черноречкины - гляди, какую фамилию выдумала. А вообще правильно, хорошая для нее фамилия. Ей здесь появляться нельзя, а с тобой, даст Бог, обойдется, тебя-то здесь в лицо никто не знает. Ты на улице не маячь только.
        - Это еще почему? - удивилась я.
        - Да так, увидят незнакомую, что ко мне приехала - и могут догадаться. А тогда беды не оберешься, хоть время сейчас вроде бы и зимнее, да мало ли что.
        - При чем тут зимнее время?
        - Ох… Садись-ка, деточка, кушать, еще успеем наболтаться.
        Тут меня дважды приглашать не надо было.


        - Тебя зовут Ника, значит? Ну а меня зови - баба Аня, и можешь на ты, как к родной бабушке.
        - Э… У меня никогда не было родной бабушки, - промямлила я, чувствуя неловкость -
«тыкать» пожилым людям мне никогда не приходилось.
        - Да знаю, знаю. Вот и у меня живут в городе внуки и правнуки, а я их вижу раз в сто лет. Мамка твоя, вишь, не забывает. Сама приехать не может, так тебя прислала.
        - Если честно, она меня пускать не хотела, - призналась я. - Пришлось убежать, оставив записку.
        - Вот как? Но адрес мой все же дала!
        - Нет. Адрес я на телеграмме прочитала.
        - А, понятно. Посылала я ей телеграммы пару раз, да пару писем за все эти годы, и все. Только адрес вроде свой не указывала… а может, и указывала, старость не радость, запамятовала. Ну да расскажи лучше, как она там поживает…


        Не меньше получаса мне пришлось отвечать на вопросы. Бабу Аню интересовало все, что касалось моей мамы, до мельчайших деталей, и я терпеливо все это рассказывала. У меня тоже имелось немало вопросов, но я боялась задавать их напрямую - вдруг баба Аня тоже станет играть в молчанку, как моя мама? Нет уж, информацию о здешних событиях я выведаю аккуратно и потихонечку. А пробыть здесь можно и несколько дней - новоявленная бабушка рада мне и создает приятное впечатление. Вот бы маме позвонить да сказать, что все хорошо… Я вынула мобильник - связи не было. Ох уж эта глухомань!
        - Ох, - спохватилась старушка, - я же курам и хрюшке корма не задала!
        - Давайте помогу.
        Баба Аня покосилась на окно.
        - Нет, я сама. Ты, если хочешь помочь, подними, пожалуйста, эти мешки на чердак, а то мне, старой, трудно по лестнице лазить.
        Я кивнула и поднялась.
        - Вот эти пять мешков, - пояснила старушка, указывая на стоявшие в сенях мешки с каким-то старым хламом. - Они не тяжелые. Поднимешь на чердак и поставь там где-нибудь в уголке.
        - Понятно.
        Понятно, что бабуля не хочет, чтобы я мелькала во дворе и привлекала внимание соседей. Мне что же, так и придется сидеть безвыходно в доме? Ну, это мы еще посмотрим!
        Без труда затащив мешки на чердак, я сложила их в углу.
        Динь-динь - донеслось из кармана. Я мигом извлекла мобильник - так и есть, эсэмэска от мамы. Дошла все-таки!
        С замиранием сердца я нажала на кнопку, и на дисплее высветилось длинное послание, как раз в мамином духе.

«Так и быть, можешь пробыть там недельку. Но чтобы вела себя прилично, никуда не ходила и ни с кем посторонним не знакомилась. А оттуда - сразу на автобус и домой, никаких самостоятельных походов. Плети свои кружева. А когда вернешься, будем с тобой учить грамматику!»
        Я не поняла, о каких кружевах идет речь и при чем тут грамматика. Кружев я плести не умею и с грамотностью проблем не имею. Впрочем, мамины чудачества мне известны с детства, она и не такое могла выдать, ход ее мыслей всегда оставался для всех загадкой. Может быть, это мама решила поэтичным выражением сказать что-нибудь в смысле «занимайся своими делами» или «следуй своим путем», с нее станется. Но все это ерунда - главное, мама разрешила мне погостить здесь! И теперь можно жить с легким сердцем, не ожидая неминуемого возмездия за самоволку.
        Я хотела позвонить маме, но связи снова не было.
        И день прошел чудесно. Я помогала бабушке по дому, и мне нравилась его простая и уютная обстановка. Даже допотопный ламповый телевизор на два канала придавал какой-то необъяснимый уют. В качестве спальни баба Аня отвела мне небольшую комнатку с диваном и книжным шкафом. Я хотела лечь спать пораньше, но не отказала себе в давней привычке почитать на ночь. А дальше пошло как всегда - книга оказалась интересной, и уснула я скорее под утро. Ночь прошла без кошмаров - видно, я все же сумела убежать от них. Они уже забываться стали после всех моих похождений…



        Тайна деревни Холмище

        Зато утром можно было поваляться подольше. Нет, я хотела, конечно, встать рано, дабы опровергнуть слова Марины, что у городских «кишка тонка», но, когда проснулась, на стареньких ходиках был уже почти час. Вот это соня! Да и то, проснулась я не сама по себе, а была разбужена голосами из-за двери моей спаленки. Один принадлежал бабе Ане, второй был детский.
        - …а мама еще просила дать ей денежку в долг.
        - В долг! - хмыкнула старушка. - Долг - это когда отдают потом, а не так, как твоя мама.
        - Ну пожа-алуйста! - заканючил ребенок.
        - Ага, картошки вам дай, да еще и денег, - проворчала баба Аня. - Сама-то твоя мама не приходит, стыдно, а все тебя посылает.
        - Если вы не дадите, она опять будет драться…
        Натянув одежду, я вышла из комнаты и увидела стоящую у двери девчушку лет семи. Она держала в руках авоську с картошкой.
        - Ой, а это кто? - уставилась она на меня.
        Баба Аня чуть испуганно ответила:
        - Это… это правнучка ко мне приехала, понятно? Ладно, вот тебе денежка, передашь матери, а вот еще и для тебя денежка, купишь себе конфет. Только чтобы не говорила никому про мою правнучку. Договорились?
        - Хорошо, - кивнул ребенок, пряча деньги по разным карманам.
        - Смотри, если расскажешь - никогда больше ничего не получишь! - пригрозила баба Аня.
        - Я не расскажу, - пообещала девочка. И уже с порога обернулась и спросила: - А она приехала, чтобы пройти обряд, да?
        - Нет, просто в гости. И сейчас уедет. Все, иди, иди…
        Хлопнула дверь, и мы остались одни. Баба Аня напустилась на меня:
        - Ну зачем ты высунулась, неужели не слышала, что я с посторонними разговариваю! Я ж тебе говорила!
        - Еще не хватало бояться маленькой девочки! Кстати, вы из-за меня потратились, и я вам все компенсирую…
        - Да иди ты со своими деньгами! - в сердцах воскликнула старуха. - Хорошо, если она промолчит, а если разболтает? У нее знаешь какая мамаша - в пять минут весть разнесет.
        - И что будет? Сюда ворвется толпа и разорвет меня на куски? - рассердилась и я. - Что здесь за тайны такие интересные?
        - Значит, так, - проигнорировала мой вопрос баба Аня. - Сейчас нам остается только надеяться, что Любка не растреплет о тебе сразу, а подождет хотя бы до вечера. А как только стемнеет, я тебя осторожно из деревни выведу - и поезжай домой. Оставаться здесь тебе опасно.
        - Я никуда не поеду, пока не узнаю, что здесь творится!
        - Что ж, ладно. До вечера время еще есть, кое-что я тебе расскажу. Хоть и рассердится на меня за это твоя мамка… Но только при условии - никогда и никому об этом ни слова!
        - За это не беспокойтесь. Мне уже случалось совать нос в опасные дела, и я знаю, чем это чревато, - вздохнула я и, заметив ее вопросительный взгляд, решила первой разоткровенничаться: - Я несколько раз чуть не погибла, еле спасла своих друзей и потеряла любимого человека.
        - Вот как, - сочувственно закивала старушка. - Уже ученая, значит? Ума набралась, больше не лезешь на рожон?
        - Отчего же, еще как лезу. Только теперь делаю это осторожнее и не болтаю лишнего. Скоро стану специалистом по встреванию не в свои дела. - Я выдавила улыбку.
        - Если отсюда выберешься! Да-да, можешь и не выбраться. Деревня тут, скажу я тебе… Нехорошая, в общем, деревня.
        - Чем же?
        - Тем, что заправляют здесь всем нехристи, нелюди, как бы это сказать, чтобы ты поняла…
        - Бандиты, что ли?
        - Хуже! Можешь мне не верить, но это вообще не люди, только и имеют, что вид человеческий. Да и то не всегда. По сути, нежить, - понизила старушка голос и внимательно на меня посмотрела, пытаясь понять, верю я ей или нет.
        - Верю, - кивнула я, а перед глазами уже предстало бледное лицо Вилора. - Верю, встречала я и таких. Но если человек на самом деле не человек… то это еще не значит, что он злодей, не имеющий ни души, ни сердца! Те, кого называют нечистью, иногда бывают человечнее иных людей!
        - Не знаю, кого ты там встречала, - усмехнулась баба Аня, - но это явно не про здешних сказано. Тут всем заправляет одно семейство - Силуяновы их фамилия официально, для бумажек, должны ж как-то зваться. Отец и пять сыновей, и семьи их соответственно. Отца мало кто видит, но он у них за главного. А может, и не отец он им, а дед или прадед какой. Остальные живут когда здесь, а когда в городе. Сейчас их вроде мало здесь, несколько человек всего. У них душ нет однозначно, а уж о человечности и думать забудь. Зачем это, если они кого угодно подчинят себе страхом, они умеют многое, им ведомо колдовство. Ну а прочие в деревне - обычные люди.
        - И чем же эта семейка от людей отличается?
        - С виду-то люди как люди, только душ в них нет. Безжалостные, злобные и совершенно чуждые нам создания, а эти их обряды - так вообще жуть!
        - Что за обряды?
        - Дважды в году - весной и осенью, они празднуют какие-то свои праздники, и тогда съезжаются сюда отовсюду. И члены семьи, и гости, которые уже когда-то обряд прошли. Живут-то они по разным краям, будто и правда люди. Но здесь их владения, только тут они могут в тварей разных превращаться.
        - В тварей? - не поверила я. - Оборотни, что ли, в волков превращаются?
        - Нет, не в волков и вообще не в привычных нам зверей, а в каких-то жутких гадов, причем все в разных, и горе тому, кто им на пути попадется - разорвут на куски. Они это любят. Затем и едут сюда весной и осенью, чтобы разгуляться в зверином облике, дать выход своей злобе и тем стать еще сильнее. Жертв часто с собой привозят. А что самое гадкое - каждый раз на эти их праздники приезжают новые девчонки, желающие тоже такими стать. Бывают и парни, но редко. Не знаю, чем их приваживают, наверное, силу да способности какие-то обещают, но после этих обрядов новички редко в живых остаются. Самые лютые все же становятся кем хотели - тварями без души в людском обличье, а остальных… - Баба Аня сделала красноречивый жест, не вызывающий сомнения в страшной участи этих других. - И все равно едут, едут… И тогда все люди в деревне, которые просто люди, по домам сидят два дня, боятся за ворота нос высунуть. И этих нежитей все как огня боятся, слова поперек не скажут. А то ведь они могут, даже праздника своего не дожидаясь, разобраться с неугодным… Вот такое тут, деточка, хоть верь мне, хоть нет.
        Я сидела ошарашенная. В самом деле, как можно в такое поверить? Хотя после событий позапрошлого ноября я уже ничему не удивлялась.
        А баба Аня все смотрела на меня в упор, ожидая, надо полагать, что я начну пальцем у виска крутить.
        - Признаюсь, я ожидала услышать какую-нибудь некрасивую семейную тайну, - пробормотала я.
        - А что касается семейных тайн, - твердо ответила старушка, - то раз мать ничего не говорила, так и я не скажу.
        - Я - дочь одного из этих нежитей?! - осенило меня.
        - Ты - не нежить, вот и все, что я могу сказать! Рождаются-то они все людьми, это потом уже ритуал проходят, - ответила баба Аня так категорично, что я поняла - расспросы действительно ничего не дадут.
        - Зачем же вы здесь живете, рядом с такими существами? - я решила сменить тему.
        - Ну, - замялась старушка, - молодежь и разбежалась большей частью. Да и не так уж тут все плохо. Простые люди, а их в деревне большинство, тоже кое-что с того имеют, хоть обряда и не проходили. Но нам приходится помалкивать о некоторых вещах, благо живем на отшибе. Хотя соседи из того же Сорокино знают. Но вслух никто не скажет, с огнем ведь не шутят…
        Некоторое время мы сидели молча. Я обдумывала происходящее, а баба Аня то и дело поглядывала на часы. Рассказ старушки показался бы мне бредом, если бы не причины, по которым я сбежала сюда из города…
        - Так что, веришь ты мне? - нарушила, наконец, молчание баба Аня.
        - Верю. А вот поверите ли вы мне?
        И я начала рассказ. Рассказала о визите заплаканной Лильки, о кошмарной ночи в ее квартире, о сожженных куклах и сгоревшем доме… Запинаясь, поведала о страшном человечке из сарая и длинных руках, преследовавших меня затем повсюду, и наконец, о чертовщине в моей квартире, начавшейся после этого.
        - Я хотела уехать, спросила маму, нет ли у нас родственников в другом городе или деревне. Она ответила, что нет, и тут бац! - приходит почтальон и приносит от вас телеграмму! Так я и узнала, что у нас есть бабушка. Правда, мама не хотела ни в какую меня сюда пускать, говорила - школа, школа. А в школе на следующий день бац! - и карантин! Как по заказу.
        - Постой, постой! - подхватилась на ноги старушка. - Когда, ты говоришь, вы получили телеграмму?!
        - Несколько дней назад…
        - Ты ничего не выдумываешь? Я не давала вам никакой телеграммы, я вообще не знаю, где вы сейчас живете!
        - Да ну, вот же она, - пожала я плечами, полезла в свою сумку и вынула телеграмму.
        Баба Аня надела очки, какое-то время вглядывалась в эту полоску бумаги, а потом схватилась за стенку.
        - Я не отправляла этой телеграммы.
        Она заметалась, забегала по дому, зачем-то заглядывая во все уголки и под мебель, задвигая плотнее шторы на окнах.
        - Одевайся, бери вещи, и как только стемнеет - а это уже скоро - сразу же бежим отсюда! Я тебя выведу через болото, а то ты в темноте можешь не туда попасть. Хорошо, если никто не увидел, как ты сюда шла. Господи, хоть бы Любка не проболталась, хоть бы уже до завтра подождала!.. А то они такое могут… Это не иначе, как они тебя вычислили! Зачем ты им понадобилась, думать боюсь.
        Мне не хотелось верить, что я действительно понадобилась каким-то местным мракобесам, даже несмотря на телеграмму, которая казалась нелепым недоразумением. Так, ладно, предположим, кто-то из них является моим родителем, о чем бабка упорно не желает говорить. Но как они меня нашли, если прежде никогда не видели? Как вычислили адрес, если мама сменила фамилию, а я родилась уже не здесь? Если они и правда такие супер-пупер-кудесники, что могут вычислить человека, а также его адрес и индекс на расстоянии, то почему раньше не нашли?
        Я долго сидела, пытаясь из имеющихся фактов сложить связную историю, только ничего умного не получалось.
        - Идем, Ника, - наконец тихо сказала баба Аня и легонько потянула меня за рукав куртки.
        Я поднялась, взяла сумку. Старушка сначала погасила в доме свет, прильнула к окну, за которым уже было совсем темно. Долго вглядывалась, потом решительно шагнула к двери:
        - Вроде никого. Ладно, если идти, то сейчас. Ну, с Богом! - Она открыла дверь и шагнула за порог.
        Тихо, стараясь не хлопать калиткой, мы вышли на улицу. Она была безлюдной и безмолвной, не было слышно даже собак. В окнах некоторых домов горел свет, другие стояли темными. Теперь, узнав об этом месте такие нехорошие вещи, я с опаской и любопытством оглядывалась по сторонам. Когда я шла сюда, деревня казалась мне обычной, но после услышанного все воспринималось по-другому, и это место предстало другим - зловещим, жутким. Этот свет в окнах, прежде казавшийся уютным, мягким, теперь выглядел тусклым и унылым. Кто его знает, что там, за этими шторами, делается. И только сейчас я обратила внимание на деревья. Если на окраине они росли высокими и стройными, то в самой деревне, куда ни глянь, попадались низкорослые да скрюченные.
        И тишина какая-то неестественная. Странно все это было. И жутко.
        Настороженно оглядываясь, мы спешно вышли за околицу по той же тропинке, по какой я пришла сюда.
        - Что оглядываешься? - шепотом спросила баба Аня. - Вон там они живут, на другом конце деревни, отсюда не видно. Дом-то старый, давно в землю врос.
        Я поднялась на цыпочки, но так ничего и не увидела, после чего поспешила за бабой Аней, желая теперь лишь поскорее отсюда выбраться. Бодрая, однако, старушка - идет размашистым шагом, и не угонишься, в движениях чувствуется сила. Чем-то она напомнила мне Марину.
        Вскоре деревня осталась за спиной, и мы шагнули на еле заметную в темноте тропинку, вилявшую между перелесками.
        - Уф, вроде вырвались, - оглянулась я по сторонам.
        - Как в электричку сядешь, тогда и скажешь - вырвалась, - строго заметила старушка. - Тут до самого монастыря их владения.
        - Мне главное - через болото перебраться, - сказала я. - А там уже сама как-нибудь дойду.
        Болото мы прошли без проблем - баба Аня, наверное, и с закрытыми глазами нашла бы эту неприметную дорожку. Теперь купола монастыря возвышались совсем близко. Я понемногу успокаивалась - вот сейчас постучусь в монастырь, и там уже ничего страшного не случится. А утром, при свете солнышка - домой.
        Я остановилась и сказала:
        - Бабушка Аня, спасибо вам за все! Возвращайтесь, наверное, тут немного осталось, и я вполне дойду одна.
        - А не боязно?
        - Ну что вы, бабушка! Я ведь рукопашным боем занимаюсь, - не преминула я похвастать. - Если что - отбиться смогу.
        - Ну ладненько, беги!



        Вот так влипла!

        Сердечно распрощавшись со старушкой, я помахала ей рукой и направилась к монастырю. Баба Аня так и стояла на дорожке, глядя мне вслед, и я заметила блеснувшую слезинку на ее лице.
        Мне и самой было жалко расставаться. И почему со мной вечно так выходит!
        Еще раз помахав рукой, я обогнула густые заросли и потеряла бабушку из виду. Чтобы четко видеть тропинку и не набрать в сапоги через верх мокрого снега, я включила фонарик.
        Еще чуть-чуть, и монастырь. Мне было неловко снова туда проситься, тем более что Евдокия с Раисой уехали. Но ничего другого не оставалось, сейчас подойду, позвоню в звонок…
        - Далеко ли собралась, красавица? - раздался вдруг над моим ухом грубоватый женский голос.
        Я резко отпрянула, готовясь в случае необходимости дать отпор, посветила прямо перед собой и увидела стоявшую у тропинки девицу, высокую и полную, на пару лет меня старше. Лицо ее я успела осветить лишь мельком и тут же отвела фонарик, потому что таких уродин мне еще видать не приходилось. Фу-ты, аж жутко стало! Но, наверное, ядерная война все же страшнее. Хотя не уверена.
        Так, и чего она ко мне прицепилась, угрожает, что ли? Тоже мне, рэкет с большой дороги! Да чтобы я не справилась с какой-то неуклюжей толстухой!..
        - Иду, куда мне надо, - ответила я на вопрос, не зная, как назвать ее в ответ. Каким-нибудь подходящим и правдивым словцом - будет оскорбительно, а красавицей - это уже прямое издевательство. Хотела сказать что-то нейтральное, и сама для себя неожиданно ляпнула: - …на любителя.
        Сообразив, какую чушь сморозила, я прыснула, а потом и вовсе захохотала, не в силах сдержаться.
        Но дальше все произошло мгновенно. Девица выкрикнула какое-то короткое и непонятное слово, и в тот же миг как из-под земли выросли двое парней и крепко схватили меня за руки. Фонарик упал в снег и погас. Привычным приемом я хотела высвободить руки, но впервые потерпела неудачу - их словно зажали в каменные тиски. Вот это силища, ни в жизнь бы не поверила, что такая вообще бывает!
        Я безуспешно пыталась освободиться, нанесла несколько ударов ногами, каждый раз попадая в цель, но эффекта это не возымело, словно это были не люди, а каменные статуи. Зато ответный удар по голове на миг лишил меня сознания. Перед глазами все поплыло, стало очень больно, и я потеряла всякие силы, чтобы сопротивляться, и упала бы, если бы меня не держали за руки…
        - Ника! Пустите ее! Что вы делаете?! - словно издалека донесся голос бабы Ани. - Это моя правнучка, она ничего не знает! Отпустите ее!
        - Гуляй, бабуся! - ответила девица с внешностью ядерной войны. - Знаем мы твои сказочки!
        - А что ж твоя внучка по ночам тут бегает? Подозри-ительно это! - добавил другой голос, принадлежавший одному из державших меня парней.
        Баба Аня еще что-то кричала сквозь слезы, попыталась подойти ко мне, но ее оттеснила толстуха, а потом меня куда-то повели. Я медленно приходила в себя. Убедившись в том, что вырываться бесполезно, я решила поберечь силы для более удобного случая.
        Мелькнули, отдаляясь, купола монастыря, делался все тише плач бабушки Ани, а впереди лежала кромешная тьма.
        Вот это влипла! Вот до чего доводят хвастовство и самонадеянность, грустно подумала я. Нужно было бежать сразу, а не болтать, ведь предупреждали же меня, насколько здесь опасно! Что теперь будет и что мне делать? Впрочем, делать я сейчас все равно ничего не могу, а о самом худшем лучше пока не думать. Раз меня не убили на месте, значит, не все так плохо и есть шанс вырваться. Единственное, что мне остается - это ни в коем случае не унижаться и не показывать страха. Так мне мама твердила с детства, и я уже успела убедиться - она была права.
        - Кто вы такие? - воскликнула я, отдышавшись. - Чего вам надо?
        Мой вопрос банально проигнорировали. Так, на маньяков они вроде не похожи, но вот силу имеют просто нечеловеческую! Наверное, права была баба Аня.
        А может быть, предпринять что-нибудь такое, что отвлекло бы их внимание и заставило ослабить хватку? Но что? Над этим стоит подумать.
        Двое так и держали меня за руки, а шаги «ядерной войны» слышались позади. Я запоздало припомнила, что это она ударила меня по голове. Должно быть, мстила за насмешки… Страшилище ходячее, наверное, она нарочно вышла первой, чтобы я при виде ее милого личика в обморок упала от страха, думала я со злостью. Врезать я ей не могу, но кое-что в моих силах…
        Я ухитрилась оглянуться, увидела, что она и правда идет позади, и хихикнула. Спустя минуту снова оглянулась и снова засмеялась. Мои конвоиры тоже оглянулись, но ничего смешного не увидели. Один пожал плечами, а второй несколько удивленно покосился на меня, решив, наверно, что я от удара по голове тронулась умом. Однако хватку ослаблять не спешили.
        Тогда я снова оглянулась и еле слышно пояснила:
        - Ох и красавица!
        И засмеялась. Понимаю, что рисковала снова получить по голове, но жажда мести была сильнее. Однако парни, похоже, теплых чувств к девице не питали, и заулыбались. Спустя минуты три я снова рискнула. Оглянулась и прошептала:
        - Фу такой быть!
        Теперь они заулыбались еще сильнее и следующие пять минут то и дело на меня косились. Я решила оправдать их чаяния, обернулась и уже громче сказала:
        - Ядерная война началась, что ли?
        Тот, что шел справа, захохотал во всю глотку. Левый же коротко хмыкнул, после чего строго глянул на приятеля и на меня:
        - Попридержала бы ты язычок за зубами.
        Шестым чувством я поняла, что этому совету лучше последовать. Тем более что держали они меня по-прежнему крепко.


        Я думала, что меня поведут обратно той же дорогой, но нет. Мы свернули куда-то в сторону, сделали немалый крюк и вошли в деревню совсем с другой стороны. Припомнилось, как я еще совсем недавно становилась на цыпочки, пытаясь разглядеть, где же здесь живут главные злодеи, и вот, пожалуйста, - мое любопытство было удовлетворено. На самом краю деревни я увидела старый, вросший в землю дом - нет, настоящий домище, если учитывать его длину и ширину, закрыв при этом глаза на высоту. Но в целом создавалось такое же гнетущее впечатление, как и при виде дома Куцых. Если он и внутри такой же… Страх, с которым я до сих пор успешно боролась, нахлынул с новой силой.
        Точно. Низкая деревянная дверь находилась на три ступеньки ниже уровня земли, а маленькие подслеповатые окна были наглухо закрыты даже не шторами, а плотными деревянными ставнями, которые, похоже, не открывали уже лет триста. Меня ввели в просторные деревянные сени, заперли дверь изнутри на ключ и лишь после этого отпустили мои несчастные руки. Первым делом я схватилась за голову. Шишка оказалась порядочная, и прикосновение причинило новую боль. Я заметила на лице
«ядерной войны» злорадную ухмылку. Да уж, при свете лампочки она оказалась еще страшнее - нос картошкой, губищи как вареники, темные густые усики, а фигура подобна шкафу. Я смерила ее взглядом и тоже ухмыльнулась: шишка-то моя пройдет, а ты, красотка, такой и останешься!
        Она поняла все правильно, побагровела, раскрыла было рот, но тут из глубины дома появилась другая, еще более примечательная особа. Она годилась «ядерной войне» в матери и имела такую же шкафоподобную фигуру, но в лице читалось больше интеллекта. Она с плохо скрытой злобой окинула меня хмурым взглядом, потом повернулась к моим «провожатым», которые вытянулись перед ней едва ли не по стойке смирно:
        - Поймали-таки. Молодцы, постарались. Ступайте.
        Возникла мысль, что сейчас они козырнут и строевым шагом куда-нибудь помаршируют, но они вместо этого отвесили что-то среднее между кивком и поклоном и отправились в глубь дома.
        - Что вам от меня нужно?! - закричала я.
        Тетка обернулась и грубо ответила:
        - Там узнаешь. Как твое имя?
        - Ника, - ответила я, решив, что эти трое все равно его слышали.
        - Полностью!
        - Полностью тоже Ника. В честь богини победы.
        Как я уже говорила, мое полное имя мало кто знает. А называл меня так только Вилор, и в его устах это имя звучало, как музыка. И потому я не позволю трепать его погаными языками, тем более всяким негодяям.
        - Черт-те что, а не имя! - загремела тетка. - Понавыдумывали каких-то богинь, тьфу!..
        - Отпустите меня! - потребовала я. - Меня мама ждет, и она знает, что я здесь! Меня будут искать!
        Шкафообразная дама пренебрежительно махнула рукой:
        - Ничего, ждет она тебя еще не сегодня, время есть. А там… Мне почему-то кажется, что мы ее найдем раньше, чем она найдет тебя. Так что не бойся, проблем с мамочкой у тебя не будет.
        Сказано это было ледяным равнодушным тоном, без намека на какой-либо юмор. Боже! Что они задумали? А мама, что будет с ней?! Мои ноги разом стали ватными. Бежать, немедленно бежать отсюда, любой ценой!..
        С большим трудом я взяла себя в руки. Дверь заперта на ключ, а ключик-то вон он, на гвозде возле двери висит! Сейчас бы подставить ей подножку, схватить ключ, одно ловкое движение - и буду на свободе. Вот только она стоит между мной и дверью…
        А женщина стояла, уперев руки в бока, и с чуть заметным пренебрежением смотрела на меня. Я изобразила подавленное состояние, сгорбилась, а потом ухватилась за голову, демонстрируя резкую боль. Но она, видать, раскусила мою хитрость, потому что схватила за руку - я думала, она мне ее раздавит! - и потащила. Последовал длинный извилистый коридор, и меня втолкнули в темное помещение.
        - Так-то лучше, чтобы не умничала! - раздался с той стороны ее противный голос. - До завтра посидишь, а там за тобой придут.
        - Кто?! И зачем я вам нужна?
        Ответа не последовало, только злорадный смешок. Я выхватила мобильник и осветила помещение. Это оказалась небольшая комнатушка, забитая всяким хламом, в которой имелось небольшое окно, закрытое изнутри ставнями.
        - Я буду кричать! - воскликнула я, припав к дверной щели. - Соседи услышат, полицию вызовут!
        - Можешь орать, сколько влезет, - милостиво разрешили мне. - Не беспокойся, никто никого не вызовет.
        Я как-то и сама догадывалась, что не вызовут, но набрала полные легкие воздуха и завизжала, после чего схватила увесистый мешок и грохнула об пол. Но с той стороны только засмеялись:
        - Хоть все там разгроми, не жалко, а нам твоих воплей все равно не слышно.
        - Соседи услышат! Кто-нибудь будет проходить мимо и обязательно услышит! - завопила я истеричным голосом.
        - Вот дурочка. - И с той стороны послышались удаляющиеся шаги.
        Ага, дурочка, только вопрос еще, кто из нас, подумала я, перелезая через завалы к окну. Итак, я узнала то, что хотела - им меня не слышно, и это хорошо. Если бы было слышно, мне бы велели сидеть тихо. А еще хорошо то, что крепко запертые ставни прибиты к оконной раме гвоздями, а не прикручены шурупами. Небольшие такие гвоздики, четыре сверху, четыре снизу на каждой ставне.
        Теперь займемся здешним хламом. Я вытряхнула на пол содержимое пары мешков, что тут у нас? Молотка с гвоздодером, разумеется, нет, но есть замечательный закаточный ключ для домашних солений, слегка заржавевший, но идеально мне подходящий - он был из тонкого и прочного металла. Вот и славно.
        Не знаю, сколько часов мне пришлось провозиться. Два, три или все пять, сначала очищая шляпки гвоздей от многолетних наслоений краски, а потом долго расшатывая эти гвозди и миллиметр за миллиметром вытаскивая из старой, но крепкой древесины. Труднее всего было поддеть гвоздь, приходилось долбить дерево под шляпкой, но в конце концов все получилось. Будь это в нормальных условиях, я бы, может, и не справилась, но экстремальная ситуация не позволяла воспользоваться детской отговоркой «не умею».
        Грохнув для проверки об пол еще одним уцелевшим мешком, я выждала пять минут и - наконец-то! - отодвинула ставни, раскрыв окно. Я думала его разбить, но в нем обнаружилась приличных размеров форточка. Хоть ею не пользовались уже давно, но после возни с гвоздями открыть форточку показалось мне детской забавой, а уж вылезти - вообще ерундой.
        Ловко приземлившись на ноги - подоконник был не намного выше земли - я огляделась и, не увидев во дворе ни одного человека, махнула через забор и бросилась бежать по дорожке.
        Отбежав немного, оглянулась. Дом, из которого я только что вырвалась, стоял немного на отшибе, а чуть дальше за ним раскинулась деревня. И бежать через деревню мне было страшновато - а ну как кто увидит? Если они здесь так боятся этих Силуяновых, то обязательно дадут им знать. Да и дорогу через болото я в такой темнотище вряд ли найду. Надо бы бежать той дорогой, по которой меня привели в этот дом. Но ее я почти не запомнила, и вдруг там тоже болото?
        Это была серьезная проблема! Нужно как-то выбираться, пока меня не хватились. К бабе Ане идти было боязно - ведь она теперь у них под подозрением, туда первым делом бросятся, если обнаружат мое исчезновение. И потому я решила - лучше все же попробую пройти тем путем, каким меня сюда привели.
        Вот вроде бы и дорожка. Следы на мокром снегу, который к ночи сковал морозец. И хорошо, что сковал - значит, теперь по следам труднее будет вычислить, куда я ушла. Эх, жаль, фонарик потеряла, темнотища тут полнейшая. Свет от мобильника не слишком помогал, и как я ни силилась, а куполов монастыря не увидела.
        Я спрятала мобильник, чтобы не привлекать к себе внимания, и пошла по этим следам. Тропинка виляла среди зарослей кустарника и деревьев, терялась, иногда попадались участки, лишенные снега, и я не могла вспомнить, проходила здесь или нет. Мне тогда было не до того, чтобы местность примечать, а потому приходилось всецело полагаться на темные впадины следов под ногами. Вскоре кустарник и перелески слились в самый настоящий лес, и я уже сомневалась, что иду правильно.
        Спустя час я убедилась, что и в самом деле зашла не туда. Передо мной раскинулась большая каменистая пустошь, лишенная как растительности, так и снега, я по пути сюда однозначно этого места не видела. Следы обрывались здесь, и я вынула мобильник, посветила.
        Насколько велика пустошь, разобрать в его слабом свете было невозможно, зато следы… Следы были не мои! Меня, помнится, вели трое, а эти следы принадлежали одному человеку, судя по размерам - женщине, но узор подошвы и близко ничего не имел с моими сапогами.
        Так, и что мне теперь делать? Вернуться назад и искать правильную дорогу? А если там хватились и ищут меня? Нет, нет, возвращаться ни в коем случае нельзя. Я огляделась. Куполов монастыря по-прежнему не было видно, и вообще ничего нельзя было разобрать, только высокие черные силуэты деревьев сливались с темным небом.
        Куда ж тебя, Ника Черная, занесло? Что ж ты маму не слушала?



        Заброшенный дом

        Немного поразмыслив, я решила идти вперед, куда глаза глядят, только бы подальше от зловещего Холмища. В конце концов, здесь не пустыня и не тайга, до какой-нибудь дороги или населенного пункта я обязательно дойду, а там уж выберусь. Благо деньги я не потеряла вместе с сумкой, они у меня лежат в потайном кармашке блузки.
        Еще раз оглянувшись, я зашагала по каменистой пустоши. По обе стороны возвышался лес. Вскоре обнаружилось, что это и не пустошь вовсе, а остатки старой асфальтовой дороги.
        Шла я долго, даже потеряла счет времени. Дорога была старая, разбитая, иногда приходилось обходить поваленные деревья, и вряд ли здесь в последнее десятилетие кто-нибудь ездил, но сам факт радовал - куда-то же она вела! Может быть, к населенному пункту, а может, на действующую дорогу, где можно поймать попутку. В одном месте я увидела узкую и более-менее целую асфальтированную дорожку, уходящую вправо. Немного поколебавшись, я не стала сворачивать, пошла дальше, но спустя минут двадцать уперлась в громадный завал обрушенных бурями деревьев, за которыми был обрыв, спускающийся к реке.
        Может, там и есть какой-то выход, но не в этой темнотище. Я вспомнила заболоченные берега реки и, решив не рисковать, вернулась к тому месту, где дорожка уводила в сторону.
        Минут через десять на фоне темного неба показались очертания островерхой крыши высокого дома. Ура, наконец-то я добралась до жилья! Это был двухэтажный коттедж, такой же, как в дачном поселке Сорокино. Может быть, здесь тоже дачный поселок среди леса?
        Вот только в окнах темно, и вообще нигде ни одного огонька. Может быть, там все спят? А скорее всего хозяева приезжают на дачу только летом. Но в любом случае стоит подойти и постучать.
        Подойдя еще ближе и светя мобильником, я увидела, что здание окружает каменный забор, местами разрушенный, а ворота… Ворот не было. Просто промежуток в заборе там, где они когда-то были, и еще дыра, поменьше, на месте небольшой деревянной калитки. Остатки этой калитки догнивали на земле, а двор захламлял валежник.
        Дом был заброшен.
        Фонарик мобильника высветил пустые окна, трухлявую дверь на одной петле, облупленные стены… Но самым нехорошим в данной ситуации было то, что других жилищ вокруг не наблюдалось. Один дом среди леса, и тот заброшен.
        Перебравшись через завал веток, я подошла к нему. Я устала, очень устала и замерзла. И убедилась, что искать дорогу в этой темноте - дело бесполезное. Пусть дом заброшен, но в нем можно хотя бы отдохнуть и попытаться согреться, укрывшись от холодного ветра.
        Снова я боялась - когда-то был в моей жизни жуткий случай, с заброшенным зданием связанный, и теперь в памяти всплывали все подробности. Но я, взяв себя в руки, обратила внимание на кулон - он и не думал нагреваться. А тогда у меня его с собой не было…
        Собравшись с духом, я вошла внутрь. Как ни странно, здесь было сухо и не пахло сыростью, как обычно в заброшенных домах. Это, наверное, потому, что в окнах уцелели стекла, хотя характерный запах запустения имелся. Не прячется ли здесь кто-нибудь? Я прислушалась. Мертвая, звенящая тишина была мне ответом, и я разом успокоилась. Теперь надо где-нибудь присесть, а еще лучше - прилечь и немного отдохнуть. А то ноги уже не слушаются.
        Светя мобильником, я осторожно двинулась по дому. Он оказался большим, добротным и хорошо сохранившимся. Через распахнутые двери комнат была видна мебель, какие-то валяющиеся вещи. Да уж, будь такой дом заброшен в городе, тут мигом бы все растащили, разломали и изгадили. А в лесу - словно и не заброшен вовсе, а просто хозяева на зиму уехали. Может быть, так и есть?
        Однако мобильник надо беречь, зарядить его тут негде. А без света страшно. Может быть, где-то в доме сохранились какие-нибудь свечи, спички? А вот за этой дверью, похоже, кухня? Точно. Вон газовая плита с кастрюлями, а в раковине - куча посуды.
        Тут до меня дошло - хозяева-то, похоже, не просто уехали. Кухня оставлена в таком виде, будто отсюда или спешно бежали, или… Даже не знаю, что думать, но что-то ужасное здесь явно произошло.
        Я вошла на кухню. Где есть газовая плита, там должны быть и спички. И они нашлись - в ящике кухонного стола, там же были и свечи, и много прочих вещей.
        Свечу удалось зажечь. Ее яркий - по сравнению с мобильником - свет озарил кухню. Мои догадки подтвердились - здесь все было так, как если бы хозяева просто вышли на часок, но по какой-то форс-мажорной причине не вернулись.
        А теперь мне нужно найти какой-нибудь уютный закуток, чтобы согреться. Спать нельзя, просто полчасика отдохну… Меня там не хватились еще? А если хватились, то догадаются ли здесь искать? Эти тревожные мысли не давали покоя, и я все время прислушивалась. Но в доме было тихо, и за его пределами тоже.
        А если все же кинутся? Или уже кинулись и моя судьба зависит от считаных минут? Нет, отдохнуть все же надо. Выбрать место поукромнее и держать ухо востро.
        Укромным местом мне показалась угловая комнатушка - маленькая, с двумя окнами, выходящими в разных направлениях. Отсюда и видно хорошо, и слышно. И, если что, выскочить можно будет - оба окна легко открывались.
        А еще здесь обнаружился диван, покрытый сверху запыленным пледом. И стол, на котором лежали ворохом какие-то бумаги, тоже покрытые толстым слоем пыли. Свет моей свечки выхватил из этой кипы край карандашного рисунка.
        Я залезла на диван прямо в сапогах, закуталась в плед. Прислушалась - нет, ничего не слышно. Теперь главное - не спать. Полчасика, не больше, чтобы согреться - и бежать дальше.
        Я аккуратно пристроила свечку на полу и подтащила поближе к себе кипу листов, лежащих на столе. Карандашные рисунки на тетрадных листах были сделаны умелой рукой опытного художника. Я одно время увлекалась рисованием, причем именно карандашом, и у меня неплохо получалось, но до этого художника мне было далеко. На нескольких верхних рисунках я увидела дом - похоже, тот самый, в котором сейчас находилась, только в более счастливую для него пору. Небольшой коттедж в два этажа, на верхнем - пузатый балкончик, у входа клумба, и все это в обрамлении кружащихся осенних листьев. Уютный теплый домик, способный укрыть и от непогоды, и от беды, - именно это, похоже, хотел сказать художник.
        Что же здесь могло случиться? Почему он брошен?
        Дальше пошли портреты. Молодые парни и девушки позировали перед художником то поодиночке, то парами, а на одном листке была нарисована, похоже, вся компания - девять человек, пять парней и четыре девушки, все веселые и беззаботные. А художник, безусловно, талантлив: одни и те же лица были опознаваемы в разных ракурсах, и в каждом читался характер. Вот этого очкарика скорее всего считали ботаном и занудой, но на самом деле он совсем не прост и еще себя покажет, только подождите. А вот крепкий накачанный парень, лицо суровое, с таким не шути - а глаза-то добрые. А вот блондиночка с манерно поджатыми губами. Нет, не нравится мне эта блондиночка, листаем дальше. Те же персонажи, в разных ракурсах… о, а вот новая личность - колоритная брюнетка с жестким волевым взглядом. На меня чем-то похожа, хи-хи! Да здесь подпись имеется: «Дорогому, несравненному Сережке - я сама собственной персоной!» И ниже - «Светочка С., 1998».
        Это и есть художница, что ли? Я проглядела предыдущие рисунки и в углу некоторых нашла инициалы - С. С., более напоминавшие штрихи рисунка и потому мною прежде не замеченные.
        Почему же Светлана не подарила портрет своему несравненному Сережке? И остальные рисунки не забрала? Насколько я смогла представить, в девяносто восьмом году сюда приехала компания молодых людей, скорее всего чтобы весело провести выходные или отпуск, а потом что-то случилось, и они спешно бежали, бросив все. Прошло больше десятка лет, а дом стоит, будто только что покинутый, его не посещали ни хулиганы, ни мародеры - это очень странно.
        Я листала рисунки дальше, стараясь как можно тише шуршать бумагой. Те же лица, то вокруг костра, то ловят рыбу, то смакуют шашлык. Пожалуй, я угадала.
        Последним рисунком была степь. Желтая осенняя степь, закатное тусклое солнце. Вот и все. Ах нет, вон еще какая-то бумажка на углу стола. Или это от шоколадки?
        Я все же не поленилась, дотянулась и взяла старую шоколадную обертку… Что это такое?!
        На обороте обертки нетвердой рукой еле заметными штрихами была изображена страшная оскаленная пасть. То есть не совсем так - это была страшная морда непонятного зверя, у которого тем не менее были опознаваемые человеческие глаза и - вместо привычных в таких случаях клыков - нормальные человеческие зубы. Тварь с ухмылкой глядела в окно машины, в которой, по замыслу художника, находились зрители. А рядом толстая когтистая лапа ударяла в стекло, расходившееся сетью трещин.
        Я отшвырнула листок и вскочила. Мне и без того было страшно, а тут еще это! А память услужливо подсунула рассказ бабы Ани - о жутких монстрах, в которых превращаются здешние хозяева жизни. Я ей, признаюсь, не слишком поверила именно по данному пункту, но теперь, увы, догадывалась, что случилось в этом доме. Вот оно что! Праздники у них, значит, весной и осенью, а на рисунках как раз осень. Может, потому дом никто и не тронул - все вокруг знают, что здесь творится, вот и не приближаются сюда. А я…
        С трудом удалось подавить панику. Спокойно, сейчас ведь не осень и не весна, сейчас зима, и никаких обрядов вроде не предвидится. Но все равно задерживаться здесь не стоит. Я уже согрелась, так что пора уходить.
        Вот только куда? Впрочем, можно подняться на второй этаж и посмотреть - может, где-нибудь видно дорогу.
        Так я и сделала. Поднявшись на второй этаж, я обнаружила еще и лесенку, ведущую на чердак, забралась туда. Чердачок оказался крохотным, под самой островерхой крышей, зато чердачные окошки смотрели во всех направлениях. Со всех сторон меня окружал лес, чуть дальше я увидела реку, а в противоположном от нее направлении… Так и есть! Там лес заканчивался, а за ним светился огонек! Вот радость, там есть люди! Это точно не Холмище, оно осталось далеко, а все остальное - подходит!
        Я бегом сбежала вниз, покинула печальный дом и, не щадя больше сапог, пошла прямо через лес в направлении заветного огонька.



        Добро пожаловать домой, дорогая внучка!

        Лес и правда скоро закончился, сменившись голой, лишенной растительности и снега землей. Огонек горел впереди, теперь его было хорошо видно, но он оказался гораздо дальше, чем я предполагала. Я спешила к нему, не думая ни о голоде, ни об усталости, я их просто не чувствовала, тем не менее у меня почему-то сильно закружилась голова, и я какое-то время шла, как в тумане. Шла куда-то в гору, слабо воспринимая действительность, старалась только не терять из виду спасительный огонек впереди. Точнее, вверху, так как подъем стал достаточно крутым, а огонек, казалось, не приближался. Нет, все же приближался, но очень-очень медленно. Это, наверное, потому, что я все же устала… Между тем небо стало светлее - близился рассвет.
        Огонек оказался освещенным окном небольшого домика, построенного из дикого камня. Он стоял в одиночестве, никакого другого жилья поблизости не наблюдалось. Я огляделась вокруг и с удивлением увидела, что нахожусь на вершине огромного круглого холма - без снега и растений, голая земля, из которой местами выступал камень. Да что там холм, тут гора целая! По логике вещей, эта вершина должна быть заметной издали, но почему же я ничего не видела? Странное какое-то тут… все!
        Головокружение прошло так же внезапно, как и началось. Но как я ни старалась, местности с этой вершины разглядеть не смогла - ни речки, ни дорог, ни деревень никаких, только лес у подножия терялся в темной дымке.
        Собравшись с духом, я постучала в дом. Нехорошо, конечно, в такую рань, но ждать у меня уже сил не было.
        - Войдите, не заперто, - ответил негромкий мужской голос.
        Ну что ж, значит, я никого не разбудила - уже хорошо.
        - Здравствуйте, - сказала я, проникая за дверь. - Извините, я заблудилась, вы не подскажете, как отсюда к дороге выйти?
        Передо мной оказалась просторная комната с неожиданно богатым убранством. В ней не было ни души.
        - Здравствуйте, - повторила я и, помолчав, добавила: - Есть тут кто-нибудь?
        - Ну, здравствуй, детка, - раздалось за моей спиной. - Ты пришла даже немного раньше ожидаемого.
        Я рывком обернулась. Позади меня, у двери, скрестив руки на груди, стоял человек - или, правильнее сказать, человечек. Маленького роста, худощавый, а его лицо… О, это лицо, выплывшее некогда из мрака, я слишком хорошо запомнила. Маленькое, словно у ребенка, и по-старчески сморщенное.


        Мама, нет!!! Крик застыл в моем горле, а сама я замерла, скованная ужасом. Это он, он, тот самый старичок!
        Мне бы бежать, как тогда, но я не могла сдвинуться с места. Не то чтобы я оцепенела от страха, а просто не могла, и все.
        - Чего же ты так пугаешься? - продолжал он. - Ничего страшного здесь нет… Никандра. Ты ведь Никандра, не так ли?
        У старичка - буду его называть, как называла, - оказался неожиданно приятный, добродушный голос, и мой страх слегка отступил, сменившись злостью:
        - Не смейте меня так называть! Меня зовут Ника, понятно?
        - Как скажешь. - Сморщенное личико растянулось в улыбке. - И что ты стоишь, пришла в гости, так присаживайся.
        Ни угрозы, ни иронии я в этих словах не услышала, и вообще, при свете он казался обычным человеком, просто добродушным стареньким дедушкой, ни в какой мере не страшным. А руки, эти жуткие, внушавшие мне страх руки, были теперь нормальными, с длинными узкими ладонями. Живой человек, ни капли не похож на монстра. Но кто он на самом деле?
        - Я пришла не в гости, а только хотела спросить дорогу. Но это не обязательно, сама найду, пропустите! - Я сделала шаг к двери.
        - Сама, значит, найдешь? А вот это вряд ли. Выхода, детка, отсюда нет. Впрочем, - он посторонился, пропуская меня, - можешь попробовать. Я никуда не спешу.
        И тут я все поняла. Отсюда самой не выйти. Это потаенное место, мне уже случалось с подобным сталкиваться! Оно скрыто от посторонних глаз, проход возможен только по воле его хозяев. Вот почему этого огромного холма не видно издали! Надо же так… Сбежала, называется, из города от наваждений, насланных этим типом, да прямиком в самое его логово!
        Не он ли все это подстроил? Сначала все эти ужасы, а потом, когда я задумалась об отъезде - и телеграмма, и карантин в школе? Интересно, как ему удалось организовать карантин - директора загипнотизировал, что ли? Но факт оставался фактом - меня действительно заманили в ловушку. И зачем?
        Между тем хозяин этого места уже сидел на длинной бархатной кушетке. Я не увидела, как он к ней шел, просто секунду назад он стоял рядом, и вдруг каким-то образом оказался там. Ничего не оставалось, как присесть на стоявшую рядом скамеечку:
        - Объясните, наконец, что вам от меня нужно!
        - Вот с этого, дитя мое, и следовало начинать. В нашей семье грядет замечательный праздник, уже разосланы приглашения, и скоро начнут собираться гости…
        - А я тут при чем? - не слишком вежливо перебила я. Стоп, что это значит - «дитя мое»?! Только не говорите мне, что он…
        - Терпение, детка. Кстати, извини, что сразу не представляюсь, просто мое имя поначалу покажется тебе длинным и сложным, а я не люблю, когда его коверкают. Эх, сменились народы, и теперь нас, языков, уже никто не помнит… Поэтому зови меня просто Дедом, так называет меня все наше семейство.
        - Я не принадлежу к вашему семейству!
        - Ты глубоко заблуждаешься. Когда-то один из моих, скажем так, сыновей, пока я был в отъезде, посвоевольничал - взял в жены девицу, которую выбрал сам, не спросив дозволения старших. Разумеется, такое недопустимо, но я пошел им навстречу, дал испытательный срок. Увы, эта особа оказалась недостойной стать невесткой в нашей семье - она была строптивой, своевольной, осмеливалась перечить мужу и старшим. Кроме того, она приехала из города и не знала о некоторых, хм, традициях нашего рода.
        Я сразу поняла, что он говорит о моей маме. Бедная, что ей довелось пережить…
        - Ужас! - вырвалось у меня.
        - Естественно, и все здесь сочли такое поведение безобразным. Мой сын уже раскаялся и хотел… отправить ее восвояси, но тут оказалось, что у них должен появиться ребенок. Естественно, мы не могли допустить, чтобы дитя нашего рода пострадало… то есть покинуло нас, и потому решили дождаться, пока оно появится на свет. Но эта негодница сбежала, и ее след затерялся.
        - Вы хотите сказать, что я - этот ребенок?! - воскликнула я. - С чего вы взяли?
        - Впоследствии стало известно, что эта женщина родила дочь, назвала ее Никандрой, сменила фамилию и уехала в неизвестном направлении. У нас, скажем так, есть добрые знакомые во многих городах и поселках, время от времени мы возобновляли поиски, но о девочке Никандре никто нигде не слышал, а фамилию мы не знали. И вдруг совершенно случайно - такая удача! Нашлась девочка Никандра, возраст и все приметы совпадают. А дальше уже мелочи - заманить ее сюда оказалось легче легкого. Да, - задумчиво протянул он, - будь ты Таня или Маша, или даже просто Ника, мы бы никогда тебя не нашли.
        Ну, мама, вечно ее чудачества боком выходят! Я сидела ошеломленная и теперь горько сожалела, что не послушала маму. Обещала себе, что впредь никогда не буду пытаться разгадывать чужие тайны. Раз мама скрыла это от меня, значит, знала, что делала!
        - Ну, нашли, и что?
        - Первым делом - добро пожаловать домой, дорогая внучка! - улыбнулся Дед, или как там его велено звать.
        - Первым делом, - процедила я, - ужасом я назвала не то, что вы подумали, а ваши троглодитские устои. Лучше застрелиться, чем так жить! Отпустите меня домой!
        - Не спеши стреляться, - последовал ответ. - Ты еще не знаешь, какие возможности перед тобой откроются. Ты приобретешь невероятные способности, о которых, возможно, мечтала в детстве, а тебе говорили, что это невозможно. Так вот, у нас все возможно! Пусть тебе о своих достижениях расскажут наши родственники и гости, которые вскоре соберутся на праздник.
        - Праздник?
        - Да, праздник. Тебе, наверное, уже рассказали, что праздники у нас весной и осенью. Но в честь такого знаменательного события, как воссоединение семьи, можно устроить торжество и сейчас.
        Я вскочила. Страха больше не было, только злость - на этих негодяев и на собственную глупость.
        - А меня кто-нибудь спрашивал, нужна ли мне ваша семья?! Я до сих пор жила прекрасно и без вас, и впредь проживу!
        - Неужели тебе никогда не хотелось, чтобы у тебя был папа? - с некоторым удивлением спросил он.
        - Нет!
        Я, конечно, немного слукавила. Изредка мелькало такое желание. Но теперь, узнав неприглядную правду о здешних устоях, я поняла, как же была счастлива - без них!
        - И все же не стоит принимать поспешных решений, - с мудрым видом заметил Дед. - У тебя будет время познакомиться с семьей и узнать о ней побольше. Может быть, ты еще изменишь свое мнение.
        - Спасибо, уже познакомилась и узнала достаточно! - Я откинула волосы, демонстрируя шишку.
        - Всего-то! - Что-то мягкое коснулось моей головы, а в следующее мгновение шишка перестала болеть. Я схватилась за голову - шишки как не бывало.
        - Что, удивлена? - усмехнулся он. - Это сущая ерунда для нас. Потому советую тебе подумать. Но теперь не время спорить, ты наверняка устала, и до прихода гостей можешь отдохнуть, переодеться и привести себя в порядок.
        Ага, переодеться, подумала я. Вещи-то мои остались в сумке, а сумка - на дорожке к монастырю. Может, ее баба Аня забрала, а может, там и валяется.
        Я посмотрела туда, куда указал Дед, и увидела открытую дверь, которой прежде не замечала. Там тоже комната, что ли? Сколько же их вмещается в такой небольшой с виду домик?
        Повернув голову обратно, я обнаружила, что Дед исчез. Только что он сидел вон там, на кушетке, а теперь комната была пуста. Первым делом я бросилась к входной двери. Она оказалась открытой, и за ней все так же виднелись склоны холма и непонятная дымка внизу, а больше ничего за этой дымкой не было видно. Не было сомнений в том, что, сколько бы я там ни блуждала, выхода не найду. Иначе дверь не оставили бы открытой. Вот так, и не заперта, и сбежать не могу…
        Слабые надежды на мобильник не оправдались - связи снова не было.



        Гости прибыли на праздник

        Немного подумав, я решила, что отдохнуть действительно не помешает. Неизвестно, что меня здесь ждет, нужно беречь силы.
        Комната за дверью оказалась больше похожа на кабинет. Письменный стол, шкафы с какими-то бумагами, этажерки в стиле шестидесятых, деревянные стулья с прямыми спинками. Но у стены стоял довольно уютный диванчик, застеленный покрывалом, а рядом на стуле красовалось длинное серое платье с рукавами. Перед диваном стояли ношеные туфли. Это для меня, что ли? Еще не хватало мне в их шмотки облачаться! Так, а это что за дверь? Ух ты, а тут санузел вполне себе современный. Куда же я попала, кто бы мне сказал?!
        Проигнорировав предоставленные мне вещи, я привела в порядок свои и снова надела. Ужасно хотелось спать, но я не решалась. Мало ли, чего от них тут можно ждать! Помню, когда Вилор отдал мне сторожевой знак, говорил, что тот способен предупредить о любой опасности и при необходимости разбудить спящего. Но почему же он бездействует?! Почему не предупредил, когда меня схватили, почему пустил меня сюда? Раньше он исправно сигналил в таких случаях, что несколько раз спасло мне жизнь. Что же теперь случилось? То ли силу потерял, то ли тут какая-то аномальная зона, и он не действует, как и мобильник?
        Я села на диван в раздумье. Значит, бабушка Аня не зря опасалась, и маленькая Любка все же выдала меня. Но бог с ней, с той Любкой, - чего мне самой теперь ждать? Если верить бабе Ане, все члены данного семейства проходят некий обряд, после чего становятся, как она выразилась, тварями без души. И это же самое, как я понимаю, уготовили мне. Так, а если я откажусь? Обряд проведут силком или меня просто убьют, как других несостоявшихся новичков? И что там за обряд? Я вспомнила рисунок на обертке шоколадки и похолодела от нехорошего предчувствия. Догадки, пришедшие мне в голову, были слишком жуткими, и что еще хуже, логичными.
        Один вопрос не давал мне покоя - как они меня нашли? Совершенно случайно - может быть, но что это была за случайность?
        Я подошла к столу, покрытому белой ажурной скатертью, решив от злости устроить тут какую-нибудь пакость. На столе громоздились какие-то папки с неразборчивыми записями, а рядом лежало несколько пухлых почтовых конвертов. Нисколько не заботясь о том, что меня увидят за таким неприглядным занятием, я стала вытряхивать их содержимое на стол. Это оказались фотографии незнакомых мне людей, какие-то письма. Читать чужие письма неприлично… а запирать меня здесь прилично?! Да я и не читаю, очень мне нужны эти каракули… Так, а это еще что такое?!
        На фотографии, выпавшей из очередного конверта, красовалась девчонка, очень похожая на меня. Да нет же, это я и есть! Точно, я, стою в своей черной куртке у себя во дворе, на фоне вечернего неба. Откуда они взяли мою фотографию? Проникли в дом, что ли? Нет, исключается - у меня такой фотографии никогда не было.
        Шпионили, наверное, следили, и сфотографировали исподтишка. Но почему я на фото смотрю в объектив?
        Стоп!
        И тут я все вспомнила. Как выходила из дома вместе с заплаканной Лилькой, и Стас предложил сняться на фоне заката. Лилька отказалась, да он на нее и не глянул, ему хотелось сфотографировать именно меня. И даже фотик «нечаянно» при себе оказался! Стас тогда, помнится, вышел из девятнадцатого поселка - что он там делал, спрашивается, к кому ходил?
        Вот вам и «случайная удача»! Один из лучших друзей, которому я всегда доверяла.
        Храни меня Господь от тех, кому я верю, кому не верю, тех остерегусь я сам. Говорят, эти слова были нацарапаны где-то в инквизиторских застенках. Вот уж действительно…
        Я перевернула фотографию - с обратной стороны незнакомым почерком было выведено одно слово - Никандра. И три восклицательных знака под ним.
        Теперь мне все стало понятным. Стас, наверное, решил обратиться к ведьме, чтобы меня приворожить, а та спросила, как меня звать. Мое полное имя знают немногие. Длинная фамилия стала причиной того, что в классном журнале для имени вообще места не остается, и там пишут просто Чернореченская Н. В любых других списках наверняка так же, вот потому меня до сих пор и не могли найти. А к компьютерным базам данных у этих приверженцев заплесневелых устоев однозначно нет доступа. И если бы не мой лучший друг, то так и искали бы.
        Я изорвала фото в клочья и бросила на пол. Ох и вломлю Стасу, когда вырвусь отсюда!
        Я ведь вырвусь. Должна, просто обязана. Моя мама не переживет, если со мной случится непоправимое. А Вилор? В зловещем нижнем мире, куда его затянуло дьявольской силой, ему не дано ни умереть, ни самостоятельно спастись. Пока я жива-здорова, есть хоть какая-то призрачная надежда выручить его, а больше о нем никто и не знает.
        Тут мои мысли переключились на привычную тему - как попасть в нижний мир. Раздумывая, я прилегла на диван и сама не заметила, как уснула.


        Разбудили меня голоса, много голосов доносилось из-за двери, судя по звукам, там шло какое-то пиршество. Я осторожно выглянула за дверь, но там было пусто. Прислушавшись, я поняла, что шум доносится не оттуда, а из-за другой двери - той, за которой была лестница. Немного подумав, я стала осторожно спускаться. На лестнице было темно, но откуда-то снизу просачивался желтоватый свет. Два лестничных пролета - высокие каменные ступени и каменные же стены без штукатурки, отражавшие каждый звук гулким эхом. А голоса по мере моего спуска слышались все громче.
        Вот это да! Резная дубовая дверь, представшая передо мной, была открыта, а за ней я увидела настоящий зал, освещенный огромной хрустальной люстрой, в которой вместо лампочек горело множество свечей. А зал был полон гостями, которые расселись на многочисленных диванчиках, кушетках, креслах… Странно, здесь не было длинных столов, рассчитанных на такие пиршества, вместо этого около диванчиков и кушеток стояли маленькие столики с какими-то угощениями.
        Тут я поняла, что прятаться за дверью мне больше не нужно - несколько человек с интересом смотрели на меня. Ну что ж, войду.
        На мое появление не прореагировали. Посмотрели с любопытством, но никто не сказал ни слова. В зале оказалось не так уж много народа - десятка четыре, а то и меньше. Я сразу заметила в углу стайку девчонок, которые настороженно оглядывали зал. Это и есть ученицы, надо полагать, о приеме которых висит объявление на калитке ведьмы и которые в большинстве пойдут в расход. О, а вон и толстуха, которая вчера заперла меня в кладовке - сидит за столом и смотрит неприязненно. А рядом девица, ударившая меня по голове. Они очень похожи, надо полагать, это мать и дочь. Когда они увидели меня, в глазах обеих вспыхнула злоба, тем не менее их лица расплылись в лживых улыбочках. Им велено быть дружелюбными, что ли?
        Что ж, тогда и я буду дружелюбной. Я улыбнулась мамаше с самым доброжелательным видом, потом с таким же видом повернулась к «ядерной войне», кивнула ей и хихикнула. Она побагровела, но сказать ничего не решилась. А я стащила у них со столика колечко ананаса, при этом накапав сиропом на скатерть, и поспешила удалиться.
        В углу напротив чинно развалились в креслах несколько мужчин, которых я сразу же мысленно окрестила «злыми дядьками». Дело в том, что мама в детстве пугала меня злыми дядьками, которые воруют детей, слоняющихся в одиночку неизвестно где или открывающих дверь в квартиру кому попало. Примерно такими я их себе и представляла - большими, бородатыми, с недобрыми грубыми лицами. В этих лицах было что-то сходное - возможно, это и есть братья Силуяновы, и одного из них я при другом раскладе звала бы папой. Впрочем, ни один из компании не вызвал у меня ни малейшей симпатии, и я предпочла к ним не приближаться.
        Бочком, крадучись, я перебралась в другой конец зала и с удивлением отметила, что некоторые гости мне знакомы. Да, точно - вон там сидит моя соседка из дома напротив. Она всегда носила дорогие вещи, золото, а когда я с ней здоровалась, она в ответ лишь кивала, и в этом движении сквозило презрение. Но однажды я перестала с ней здороваться. Это произошло после того, как у нас во дворе ощенилась бродячая собака, а эта соседка вызвала живодеров, чтобы «не плодилась тут погань бездомная». Собачье семейство спасла моя мама, объединившись с тетей Ксеней и еще несколькими соседями, и тогда я впервые услышала, что у этой особы «нет ни души, ни сердца». Теперь я вспоминала рассказ бабы Ани и понимала, что эти слова ближе к правде, чем я думала.
        У ног увешанной золотом соседки на табуреточке пристроился ее племянник - толстый бестолковый мальчишка лет пятнадцати, который часто и подолгу гостил у нее. Он что, тоже приехал проходить обряд, что ли?
        Ух ты, а вон там с важным видом восседает директриса школы, где я училась в младших классах. Помню, ее боялись все - школьники, родители, учителя и даже члены районо. В школе царило какое-то крепостное право, и я была просто счастлива полтора года назад перебраться в другой район и сменить школу. А директриса ничуть не изменилась - все таким же надменным тоном она разговаривала с молодой учительницей, которая время от времени робко ей кивала.
        Оглядевшись, я увидела еще несколько знакомых лиц, общаться с которыми не было никакого желания… Так, а вот это уже интересно. На диванчике недалеко от меня сидела красивая жгучая брюнетка, возрастом слегка за тридцать. Костюм, макияж, прическа - все в ней было изысканным, чувствовался прекрасный вкус.
        Я никогда не была знакома с этой женщиной, но узнала ее почти сразу. Неведомая мне Светлана С. из заброшенного дома была замечательной художницей, и свой автопортрет изобразила так, что я не смогла ее не узнать.



        Черноволосая художница

        Да, несмотря на прошедшие годы, я легко узнала в этой черноволосой красавице девушку с карандашного рисунка. Правда, робкий и простоватый молодой человек рядом с ней ничуть не напоминал ее ненаглядного Сережку.
        А может, все же не она?
        Я набралась наглости, подошла и спросила:
        - Светлана?
        Она улыбнулась мне по-настоящему дружелюбно:
        - Да, это я, а с кем имею честь?
        - Меня зовут Ника…
        - О, так это в твою честь пиршество? Присаживайся, что ты стоишь! Эй, Сашка, подвинься…
        Молодой человек безропотно уступил мне место, перебравшись на стул.
        - Ну как настроеньице перед обрядом? - заговорщически шепнула Светлана.
        - Я не собираюсь проходить никаких обрядов!
        - А, понимаю, все вы поначалу то трусите, то упрямитесь. Ну да не бойся, ты же член семьи, так что в любом случае твоей гибели не допустят.
        - Гибели?
        - Ну да, - пожала плечами Светлана. - Наверное, тебе обряд облегчат по возможности, жертву дадут смирную… Слушай, а как ты меня узнала, мы же вроде не знакомы?
        Я улыбнулась и процитировала:
        - Дорогому, несравненному Сережке - я сама собственной персоной, автопортрет Светланы С., тысяча девятьсот девяносто восьмой год.
        Я думала, она сразу не вспомнит события такой давности, однако художница моментально все поняла:
        - Вот это да! Ты побывала на заброшенной даче? Признаюсь, я тоже там порой бываю, вот и вчера заглядывала. Ностальгия, знаешь ли. Порой нет-нет да и вспомню Сережку.
        - А… вы расстались? - рискнула я задать вопрос. - Или с ним что-то случилось?
        - Слабаком Сергей оказался, - ответила она холодно.
        - Я видела ваши рисунки - очень красивые - и сделала вывод, что вы тогда приехали на эту дачу отдыхать, компания из десяти человек. А можно поинтересоваться… что тогда случилось на даче? Отчего она заброшена?
        Теперь улыбка Светланы была ледяной:
        - Да, мы приехали отдыхать. И надо же было такому случиться, что наш приезд совпал как раз с праздником, когда все здешние трусливые людишки прятались по домам. А мы по незнанию решили погулять по лесу, загулялись до темноты… и столкнулись.
        - С кем? - Я втянула голову в плечи.
        - Скажем так, с хозяевами этих мест. Они тогда тоже, хм, вышли погулять. Они могли бы нас убить на месте, но по доброте своей предложили нам выбор - пройти обряд или погибнуть. Мы тогда тоже встали в позу - никогда, ни за что! А когда это началось, то сразу по-другому заговорили… В общем, обряд прошли трое, а остальные погибли или как-то спаслись - этого я не знаю, я их с тех пор больше никогда не видела. Знаю только, что Сережка… В общем, это тебя не касается. Но я рада, - она надменно вскинула голову, - я рада, что мне выпала такая честь. Ну, кем я была прежде? В художественное училище меня не приняли, училась на бухгалтера - фу, как вспомню! И что меня ждало - серенькая жизнь и убогая зарплата? А теперь мои картины оценены по достоинству, даже, можно сказать, вошли в моду, за них хорошо платят, а меня в высоких кругах знают и уважают!
        Я хотела возмутиться, неужели ей не жалко Сергея? Но сдержалась, вспомнив слова бабы Ани о бездушных созданиях, в которых превращались люди после этого таинственного обряда. Меня лишь удивило - может ли художник быть бездушным, ведь в картину, книгу, музыку их создатели вкладывают часть своей души! Однако сейчас мне нужно было не препираться, а лучше выведать побольше о том, что меня ждет.
        - О, я видела ваши рисунки, они очень талантливы, - сказала я. - А почему вы их не забрали?
        - Это всего лишь легкомысленные карандашные наброски, осколки прежней глупенькой жизни. А дача так и стоит с тех пор заброшенной, для местных этот край - от реки до дороги - запретная зона. Сюда никто даже под расстрелом не сунется, вот я и решила оставить все как есть. Прихожу иногда, вспоминаю…
        Нет, эта женщина никак не может быть тварью без души, каких бы она там обрядов ни проходила! Нельзя без души предаваться ностальгии!
        - Стоп, так это я по вашим следам, наверное, туда пришла! - осенило меня. - Я… хотела уйти из деревни, ориентируясь по своим же следам, а вышла к даче. Просто было темно, а я в следы не вглядывалась…
        - Скорее всего, так, - важно кивнула Светлана. - Я шла туда из деревни. И рада, что подсказала тебе дорогу.
        - Но что же за обряд такой? - задала я мучивший меня вопрос.
        - Ничего, скоро узнаешь сама. Нет-нет, и не спрашивай! - ответила она категорично и взялась за еду, жестом предлагая мне присоединиться.
        Я оглядела зал и увидела еще одно знакомое лицо. Наши взгляды встретились.
        - Марина?!
        - Ника? Оба-на, и ты тут! - Ко мне, протискиваясь между сидящими, пробиралась Марина, та самая невоспитанная девица из монастыря. Впрочем, теперь она была серьезной и сдержанной, а вместо монашеской рясы на ней были длинная юбка и свитер.
        - А ты чего здесь? - удивилась я, идя ей навстречу.
        - Да вот… Ой, пошли поболтаем в сторонке, а то тут народу валом, но все корчат из себя богов деревянных, тьфу, аж противно!
        Я позволила Марине увлечь себя в укромный угол, где мы уселись на кушетку и налетели на пряники, прихваченные Мариной по пути с чьего-то стола.
        - Так что тебя привело сюда? - первым делом спросила я. - Ты же вроде как в монастыре жила? Или тебе там не понравилось?
        - Хоть один человек нормальный нашелся! - воскликнула Марина. - А то все или морали читают, или вломить норовят, а хоть бы раз кто спросил, чего я сама хочу, что меня беспокоит! Эх…
        И Марина пустилась в откровения. Оказалось, она была родом из Холмища, родители были пьющие, а детство, мягко говоря, - невеселое.
        - И ладно бы просто пили, - грустно вздыхала она. - А то ведь и трезвые бывали, но чуть что - сразу за ремень. Не мама с папой, а надзиратели какие-то!
        От таких горе-родителей Марина пару лет назад сбежала в монастырь - больше ей бежать было некуда, а в монастырь ее охотно приняли и обращались не в пример лучше, чем в родительском доме. И не требовали стать монахиней - Марина была всего лишь послушницей, каковые имели право в любое время уйти. Вот только через какое-то время стало ей скучно, да еще Раиса нравоучениями досаждала. Однажды, разозлившись на нее, Марина заявила, что лучше вернется в деревню и пройдет обряд, чем дальше будет такое выслушивать. Ничего подобного она, конечно, не хотела, просто брякнула со зла. Но с тех пор эта идея все чаще посещала Марину, несмотря на серьезную беседу с матушкой Евдокией.
        - Ну вот, я и сходила недавно в деревню, обратилась к ним… - Она кивнула в сторону
«ядерной войны» и ее мамаши. - Думала, прогонят, но нет. Явился сам, который главный, и дал мне испытательный срок. Точнее, мне стали давать задания, и я их все выполнила! А теперь мне все же разрешат пройти обряд! И я буду крутая, как эти здесь, а мамке с папкой еще припомню.
        В ее глазах сверкнула неподдельная ненависть. Да уж, без врагов, конечно, не проживешь, но не хотела бы я, чтобы меня настолько ненавидели.
        - А ты что-нибудь об этом обряде знаешь? - спросила я.
        - Знаю только, что там надо кого-то убить. Ну и подумаешь! - фыркнула она.
        - Ничего ж себе!
        - Эх вы, городские, кишка тонка! А мы тут, между прочим, и кур режем, и свиней, и кроликов.
        - Но не людей же! И вообще, почему бы тебе не податься в город? Устроилась бы на работу или пошла учиться. А там бы, глядишь, обзавелась семьей…
        Но как я ни уговаривала, Марина нисколько не верила, что в городе ее ждет что-то хорошее. А я думала о предстоящем обряде. Что он собой представляет и могу ли я отказаться? Убивать я точно никого не стану! Мне дали возможность подумать, стало быть, имеется какая-то иллюзия выбора. Вот только что это за выбор?
        - Слушай, Марина, а сбежать отсюда можно?
        - Мне можно, тебе нет, - ответила она каким-то странным тоном, глядя мимо меня. Я оглянулась - за спиной стоял Дед. Щуплый старичок с донельзя сморщенным маленьким личиком. Тот, кого я боялась все эти кошмарные дни.



        Целебный напиток и колдовское зелье

        Марина отвесила что-то похожее на поясной поклон. Я машинально приготовилась к самообороне, хоть и понимала, что здесь это не поможет.
        - Время пришло, дитя мое, - тихо и торжественно произнес он. - Идем.
        - Никуда я с вами не пойду! И убивать никого не буду!
        - Тебе тут, я смотрю, наболтали всякой чуши, - усмехнулся Дед. - Не бойся. Обряд предстоит позже, а пока я лишь хочу рассказать тебе о том, о чем ты здесь без толку пыталась узнать.
        Я растерянно перевела взгляд на Марину, она чуть заметно кивнула. И я пошла за Дедом, что мне еще оставалось делать.
        Он повел меня по незнакомой до сих пор лестнице - широкой парадной лестнице с резными перилами - куда-то вверх, и мы вышли на большой балкон, выступающий на порядочной высоте от земли. Этажа три точно вместилось бы.
        - Ой, где это мы? - огляделась я по сторонам. Под нами красовался все тот же громадный холм, только теперь его окружала не дымка, а вполне реальный пейзаж: был виден лес, дорога, река, и совсем близко - знакомая деревня Холмище. Только теперь я поняла смысл ее названия…
        - Мы находимся все в том же доме, куда ты пришла, только с другой стороны от входа. Здесь стена более отвесна. Это, дорогая моя Никандра, наше родовое жилище, здесь весь холм изрыт ходами и помещениями…
        - Зовите меня Никой! - перебила я его торжественную речь.
        - Ах, прости, забыл, - хитровато улыбнулся Дед. - Впрочем, при вступлении в нашу семью ты получишь другое имя.
        Я открыла было рот, чтобы возмутиться, но Дед ловко перебил:
        - И не спеши отказываться, детка! От того великого дара, что тебе предлагают, совершенно ничего не требуя взамен. Не нужно бояться: для окружающих ты так и останешься по-прежнему Никой, и даже сможешь вернуться к своей матери, если захочешь. А в остальном тебе Марина правду сказала - с его помощью ты сумеешь добиться успеха, богатства, славы…
        - И стать бездушной тварью?!
        - Это кто тебе сказал такое? Что молчишь? Баба Аня? Ну-ка, посмотри сюда.
        Я повернулась туда, куда он показывал, и различила у подножия холма толпу людей. Похоже, это была очередь, так как люди поодиночке отходили от холма, направляясь в сторону деревни.
        - Ну, люди. И что?
        - А то, детка, что каждый праздник жители деревни получают от нас в дар по глотку целебной настойки, способной вылечить любые болезни, продлить жизнь, прибавить силы. И сегодня, в честь твоего возвращения в семью, вся деревня снова выстроилась в очередь, хотя до праздничного дня еще далеко. И твоя баба Аня тоже там, заметила?
        Заметила, и почти сразу. Красный платок бабы Ани бросался в глаза в первую очередь.
        - А еще прошу заметить, в деревне никто ничем не болеет. Как можно болеть, принимая дважды в год такое славное лекарство! И получают они его совершенно даром, душу не продают, как тебе могли в монастыре нашептать. И твоя баба Аня, не находишь, довольно крепкая старуха для своих ста лет?
        - Ей сто лет? - изумилась я.
        - А ты не знала? Если быть точным, то сто девять. Так вот, секретом этого зелья владеет исключительно наше семейство, а вскоре будешь владеть и ты. И это еще далеко не все.
        Я призадумалась. Однажды со мной случилась очень похожая история - некий ученый, достигший бессмертия путем банального… ладно, весьма оригинального обращения в вампира, захотел сделать меня своей помощницей только потому, что я ему приходилась какой-то там дальней родственницей. Мало мне тогда не показалось, и, если бы не Вилор, не знаю, что бы со мной было.
        - Ай да родственнички у меня, хоть по маминой линии, хоть по отцовской! - не удержалась я от ядовитого замечания.
        - Это точно, - подмигнул Дед. - Но все они меркнут перед твоим возлюбленным!
        - Что?! - резко выпрямилась я. - Что вы вообще о нем знаете, чтобы говорить?
        - Скажем так, я знаю, где он сейчас находится. И, может быть, помог бы тебе его оттуда вытащить.
        У меня даже в глазах потемнело. Он врет, врет! Наверное, узнал эту печальную историю от все того же Стаса - ох, и прибью я его, когда вернусь! - а теперь пытается меня одурачить. Не выйдет!
        - Не выйдет! - хрипло ответила я. - Вы меня не обманете!
        - Да я и не собираюсь тебя обманывать. Смотри.
        В руках Деда неизвестно откуда оказалась миска с какой-то темной жидкостью, и он поднес ее к моему лицу. Я отшатнулась.
        - Да не бойся. Смотри только.
        Стараясь не прикасаться, я все же уставилась на миску. Жидкость, видимо, была горячей, потому что от нее поднимался пар. А потом этот пар вдруг разошелся надвое, раздвинулся, как занавеска, и я увидела на глади жидкости свое отражение, которое внезапно исчезло, сменившись другой картиной. Голая осенняя степь, две фигуры, стоящие на краю бездонной ямы. Да это же я! Я и Вилор… И черная туча, неотвратимо приближающаяся к нам. И мы оба отлично знали, что никакая это не туча, а жуткая нежить, вызванная из страшного нижнего мира. В моих руках грозное, но совершенно бесполезное в данной ситуации оружие, и вот я зажмуриваюсь, а туча падает на нас… А в следующий момент я уже стою одна - ни тучи, ни ямы, ни Вилора.
        И снова из миски пар, и ничего не видно.
        - Ну что, обманываю я тебя? - мягко спросил Дед.
        Я молчала, напряженно думая. Кому верить? Бабе Ане, которая пыталась меня спасти от этих личностей, а когда это не получилось, горько плакала? Она называла их тварями без души, и в большинстве случаев это так и было, но вот художницу Светлану такой не назовешь.
        Может, это от личности зависит? Вот вампиров тоже считают тварями без души, однако о Вилоре этого никак сказать нельзя - он прошел весь уготованный ему ад и остался человеком. А если еще и я такой стану - веселая будет парочка!
        - О, я вижу, твое категоричное «нет» сменилось сомнениями?
        - Нет! - тряхнула я головой, отгоняя эти самые сомнения. Да, Вилор в душе остался человеком, но все же не мог жить, как человек. А я… не знаю, что будет со мной, буду ли я столь же сильной или в конце концов стану подобьем своей бессердечной соседки? И я почти закричала: - Отпустите меня!
        - Смею заметить, силой тут никто никого не держит. Но уверена ли ты в своем выборе? Ты хотела быть сильной и вместе с тем доброй? - усмехнулся Дед. - И в чем проблема? Возможен и такой вариант. Ты смогла бы, к примеру, стать известной целительницей, спасать жизни людей…
        - Одних убивать, других спасать?
        - Да что ты заладила - убивать, убивать! Никто не заставит тебя убивать, если ты сама этого не захочешь.
        - Да?
        - Да. Это - правда. И подумай о том, какие перспективы перед тобой откроются. Ты сумеешь найти подход к нужным людям, ничьи тайны не останутся для тебя тайнами, представь, какое положение в обществе ты сможешь занять. Я уже не говорю о том, что… - Тут Дед хитровато подмигнул и указал глазами на миску.
        - Я смогу его выручить?
        - Это трудно… но для нас нет ничего невозможного. Я даже готов оказать тебе помощь. Если, - он сделал нажим на это слово, - если ты, конечно, не передумаешь это делать. Но только по прохождении обряда!
        Вот так. И я была уже почти согласна рискнуть. Ну люблю я риск, с детства была этакой экстремалкой. Самым трудным для меня всегда было думать головой и отказываться от опасных затей. Да еще и мама - она, конечно, пресекала мои
«подвиги», но при этом всякий раз говорила: лучше лишний раз получить по лбу, чем стать позорищем и трусихой.
        Мама… На этот раз она боялась всерьез, и ее запрет был категоричным. Да еще и баба Аня, которая рыдала по мне, как по мертвой. Что-то они знают такое, чего мне не хотят говорить. И Марина тоже. А я сейчас слушаю всего лишь сладкие обещания, на которые чуть не польстилась…
        - Нет. Никаких обрядов я проходить не стану, и если вы говорили правду о свободе выбора, то немедленно отпустите меня!
        А в руках у Деда меж тем была уже не миска, а кубок с темно-красной жидкостью.
        - Ладно, - сказал он. - Тогда выпей напоследок нашего целебного зелья, что укрепляет силы и избавляет от болезней. Идти тебе далеко придется.
        И тогда я решилась. Взяла у него из рук кубок и выпила одним махом.
        Я думала, это будет вино, но нет - жидкость была почти безвкусной, пахла какими-то травами и еще чем-то странным и в то же время знакомым.
        - Вот и славно! - широко заулыбался Дед. - А теперь давай спустимся к гостям, и ты попрощаешься с ними.
        Что ж, против этого я ничего не имела, тем более что чувствовала, как во мне пробуждается какая-то сила - дикая, звериная. И когда мы вошли в зал, я увидела, что перед гостями на столиках стоит уже не еда, а махонькие стаканчики с напитком того же самого цвета.
        А ведь они пришли сюда для обряда!
        Что же я натворила…


        Я ахнула и от злости ударила кулаком по первому попавшемуся столику, который тут же раскололся пополам. А гости, вместо того чтобы возмутиться моим безобразным поведением, зааплодировали и торжественно подняли свои стаканчики и дружно выпили. Я успела засечь злобные взгляды девчонок в углу и то, что у робкого спутника Светланы стаканчика не было. И у некоторых других тоже.



        Хотелось ли тебе когда-нибудь кого-то убить?

        - Что ж ты мебель-то ломаешь? - беззлобно укорил Дед. - Или тебе хочется кого-нибудь убить? Так пожалуйста, выбирай. И подумай хорошенько - неужели тебе в жизни никогда не хотелось никого убить?
        - Вы меня обманули! Вот вас бы и задушила голыми руками! - процедила я сквозь зубы, подумывая, не схватить ли его и правда за горло.
        - Увы, это невозможно при всем желании. Меня, как и твоего возлюбленного, таким способом убить нельзя. Но я - всего лишь следствие, а неужели ты не хочешь узнать причины?
        - Какие причины?
        - По которым ты оказалась здесь.
        - Знаю, Стас, гаденыш, разболтал. Ох, и получит он, когда я вернусь!
        - Не сомневаюсь, - растянулось в довольной улыбке сморщенное личико. - Но не только он. Как ты думаешь, почему тебя мать до сих пор не ищет?
        - Она разрешила мне пробыть здесь недельку.
        - Вот так да! То не разрешала, а то вдруг ни с того ни с сего взяла и разрешила. Что ж так?
        - Не знаю…
        - И не догадалась? А ты подумай.
        Я вспомнила - в мамином сообщении была нестыковка. Она упомянула какие-то кружева, упрекнула меня за грамматику, хотя я давно уже пишу без ошибок… Догадка осенила меня, будто молния. Я выхватила мобильник и открыла отправленные SMS. Точно! Последнее сообщение адресовывалось маме и гласило: «Ладно мама я не пойду ни в какое халмище, но хочу астатся в манастыре на ниделю, тут плетут классные кружыва, хочу научится».
        Я остолбенела. Разумеется, ничего подобного я не отправляла, тогда кто мог это сделать?
        Марина, кто ж еще. Она уже и не скрывается, стоит рядом и довольно улыбается. Еще бы - выполнила задания, отправила ночью моей маме это сообщение и отвела в деревню утром в дикую рань, когда все в монастыре еще спали, - чтобы я не узнала правды от Евдокии! Соврала мне, что та уехала, а сама знай оглядывалась, чтобы никто не увидел!
        В первый момент мне захотелось наброситься на нее, удушить, растерзать негодяйку, порвать в клочки! И я неожиданно почувствовала легкий толчок в спину. Оглянулась.
        - Не сдерживайся, здесь можно все. Людские законы в наших владениях не писаны, - еле слышно произнес Дед. - Главное - захотеть убить, а дальше наша природа подскажет, что делать.
        Но Марина, видимо, поняла. Она побелела как полотно, но не бросилась бежать, даже не сдвинулась с места - просто стояла с обреченным видом, как на эшафоте. И тут мне стало ее жалко - с детства всеми обижаемая, никому не нужная девчонка, она просто пыталась выжить.
        - Ну же, вперед, начни праздник! - послышался голос из зала, принадлежавший, если не ошибаюсь, «ядерной войне». Да, точно, второго такого противного голоса в мире не существует.
        Я тогда отыскала эту «красотку» взглядом, прошла к ее столику и изо всех сил треснула по лбу:
        - Прими мою благодарность за встречу на дороге.
        Потом повернулась к ее мамаше, раздумывая, не треснуть ли ее тоже, но та вовремя сообразила ретироваться. Дочурка с перекошенным лицом помчалась за ней. Раздалось сдавленное хихиканье.
        Я вернулась к Марине:
        - Надо бы тебе накостылять, конечно… Но не хочу. Наоборот, теперь ты будешь моей подругой, и я никому не дам тебя в обиду. Так, все, я свободна?
        Вот этого явно никто не ожидал. В зале заахали, кто-то привстал, а Дед торопливо провозгласил:
        - Начинаем! А ты, - он повернулся ко мне, и маленькие глазки на сморщенном личике просто кипели злобой, - так уж и быть, свободна, иди куда пожелаешь… Если, конечно, сможешь отсюда выбраться. Может быть, ты и доживешь до конца обряда, но на мою благосклонность не рассчитывай.
        Тут я увидела, что в зале настежь открыты две широкие двери, которые я прежде не замечала - с двух противоположных сторон, - и, не раздумывая, схватила Марину за руку, и мы выскочили в ближайшую из них.
        Не обращая внимания на камни, торчавшие там и тут из земли, я со всех ног сбежала вниз по крутому склону зловещего холма, рискуя переломать ноги.
        - Ника, подожди, - прошептала бегущая сзади Марина, когда я остановилась перевести дыхание. - Прости меня, Ника! Это я тебя выдала, когда ты от бабы Ани уходила…
        - Ты? Ну и хорошо, значит, я подумала на Любку зря.
        - На Любку? Это ж моя младшая сестричка! Я ей из монастыря поесть приносила, вот и увидела, как ты уходишь…
        Она говорила что-то еще, но я ее не слушала. Мне неожиданно стало плохо, в глазах помутилось, тошнота подкатила к горлу, я перестала соображать, но самым гадким было другое. Мне неожиданно стали один за другим вспоминаться самые дрянные моменты жизни, которые я изо всех сил старалась забыть. Они настолько четко представали в сознании, будто происходили заново. Вот детский сад, Мишка Попов разбил стекло в двери, это видела только я, меня он и сделал виноватой. Поверили, конечно же, прилизанному любимчику всех взрослых Мишеньке, а не забияке и непоседе Нике. И вот все играют, я стою в углу, а Мишенька украдкой показывает мне язык и отрывает лапы моему плюшевому зайцу.
        Обида вспыхнула с новой силой, но перед глазами уже, как живое, возникло следующее видение. Пятый класс, моя неразлучная подружка Таня сидит со мной за одной партой - мы вместе с детского сада, и даже строгая классная руководительница согласилась посадить нас вместе. Но вот приходит новенькая, и в первый же день выясняется, что у нее крутой мобильный телефон, дорогая одежда, которой еще и дома целая куча, и множество других интересных вещей. Несколько девочек стали наперебой набиваться ей в подружки, и она почему-то выбрала мою Таню. Та пересела к ней за парту, а потом они вместе долго про меня гадостные стишки сочиняли. Не знаю, чем я не понравилась новенькой, но от Тани такого не ожидала. Учитывая, что подруга знала все мои тайны, эти стишки были очень обидными для меня. А бывшая подружка щеголяла в поношенных вещах новенькой и дразнилась.
        Я это видела заново, как наяву, и снова переживала все ту же горькую обиду. Что происходило вокруг меня, я не видела и не слышала, потому что теперь уже по воле памяти дралась одна против семи своих одноклассниц, теперь, по счастью, уже бывших. Видите ли, я отказалась встречаться со школьным кумиром, красавчиком Лешенькой, и он буквально натравил на меня свору своих верных поклонниц. Дралась я и тогда неплохо, но среди них были мои злейшие враги - Фимкина и Крыгина, которые ходили на какие-то единоборства, и их победить не мог никто в школе. Ну, теперь бы я с ними уже поборолась, но тогда они меня повалили на пол и дружно пинали ногами. Не знаю, что бы со мной было, если бы нас не увидела учительница, которая поставила всем, и мне тоже, двойки по поведению, и на том все закончилось.
        Я уже забыла, что мне плохо, о тошноте и больной голове - меня охватила ярость, я сжимала кулаки и не видела ничего вокруг, а тут еще перед глазами возник Стас. Тоже мой друг, как когда-то Таня. Кстати, кое-чем мне обязан. А теперь - это пренебрежительное выражение лица, эти циничные слова: «Ты просто набиваешь себе цену! Все вы, девчонки, такие!»
        Он стоял рядом, из плоти и крови, и я уже не могла сдержаться. С яростным криком я ударила его ногой в челюсть, протянула руки, чтобы схватить его, разорвать, изуродовать, и вдруг увидела, что мои руки… это были не совсем мои руки! Они увеличились, кожа стала гладкой и твердой, как броня, пальцы вытянулись и заострились, как у… Нет на свете такого животного. Потому что это были не когти, просто кончики стали похожи на железные челюсти плоскогубцев. На миг, всего на миг мне подумалось, как зловеще-изящны стали мои руки, как удобно такими колоть орехи, лазить по деревьям и даже по стенам, потрошить добычу… Стоп! О чем это я?! Мне мерещится? Я хотела вскрикнуть, но из горла вырвалось какое-то мерзкое шипение, какого я в жизни бы не смогла издать. Что это со мной? Нет, Стаса я бить не буду, пусть себе живет, самой бы разобраться, во что я превратилась.
        - Ника…
        Это был жалобный, плачущий голос Марины. Я потрясла головой, отгоняя наваждение. Уф, померещилось все же! Я - это я, а никакой не монстр! Хотя как сказать - Марина лежала на земле, и ее разбитая челюсть была в грязи. Похоже, ей достался удар, адресованный Стасу. Потому что никакого Стаса здесь не было и быть не могло.
        - Ни-ика…
        - Ма-ри-на, - по слогам сказала я, убедившись, что и голос мой остался на месте. Вот только гадкое состояние не слишком-то отпустило.
        - Ника, - снова простонала несчастная девчонка, - не убивай, пожалуйста…
        - Это не я… Это на меня какая-то дурь нашла. - Я потрясла головой. - Не бойся, больше не буду. Покажи-ка…
        С опаской Марина повернулась ко мне левым боком. Я осмотрела пострадавшее место, обтерла влажной салфеткой.
        - Перелома нет, а синяк будет солидный. Извини.
        Марина вскочила на ноги:
        - Нам теперь нужно бежать! Может, успеем добраться до монастыря, я тут все дороги знаю. А то нас убьют!
        - Убьют? Но почему? - Я пыталась справиться с дурнотой.
        - А ты еще не поняла? - воскликнула Марина. - Я врала тебе, я взаправду знаю, что собой представляет этот обряд! Я его видела! Человек пьет зелье и звереет. На него накатывает злоба, и тут он должен кого-нибудь убить. Если убьет, то…
        - То озвереет во всех смыслах! - дошло до меня.
        - Да, на какое-то время. Говорят, это очень приятно, это прибавляет и силы, и здоровья, и еще не пойми-разбери чего. И уже все, после этого он будет таким, как эти, которые хозяйничают тут.
        - Твари без души…
        - О, точно! Они, которые уже опытные, все уже знают и нарочно с собой жертв привозят. Или на новичков нападают - затем их, собственно, и берут. Но у новичков тоже есть шанс пройти обряд и выжить - они нападают на прохожих или друг на друга. Прохожие тут, правда, редкость…



        Мои милые родственнички

        Я с трудом поднялась. Дурное состояние понемногу отступало, но мне то и дело вспоминались всякие гадости, и стоило немалого труда перестать думать о них. Бабка, нахамившая мне в магазине. Учительница, обожавшая бить нас, маленьких, головой об парту. Костя, отказавшийся увезти нас с Лилькой из ее квартиры, в которой творились кошмары…
        - Как же мне плохо…
        - Это от зелья! - с готовностью подсказала Марина. - Но ты не бойся - самое опасное уже позади. Еще полчаса, и все пройдет.
        - Постой, а тебе разве не плохо? - запоздало испугалась я. Если Марина сейчас превратится в монстра, то плохи мои дела!
        - А ты разве не видела? Я не пила зелья, мне его не дали! Позвали на праздник, но не сказали, что я буду жертвой…
        - Зато мне дали целый кубок, - вздохнула я, разминаясь.
        - Ого! Ну, ты хоть идти-то можешь?
        Вместо ответа я довольно быстрым шагом двинулась прочь от холма, у подножия которого и состоялся наш разговор. Теперь холм был доступен и виден, а снег взялся крепкой коркой наста. Мы шли по открытой, лишенной растительности местности, а впереди лежала деревня.
        - Не, в деревню сейчас лучше не соваться, - дернула меня за рукав Марина. - Там сейчас все закрылись, собак спустили - никто нас к своему дому близко не подпустит.
        - А баба Аня?
        - Она тем более. Она же считает, что ты пройдешь обряд, как и все. И ей совсем не хочется быть разорванной. Нам бы сейчас обогнуть деревню и добраться до монастыря. Однажды мне это удалось…
        - В смысле?
        - Я уже второй раз присутствую на обряде. Я не все тебе рассказала. Когда-то у меня была старшая сестра, а потом родители объявили ей, что она должна пройти обряд. Она не хотела, плакала, но все же пошла - и не вернулась. А пару лет назад то же самое сказали мне. Ну, я подумала - вот пройду обряд и всем вам устрою! И пошла. А меня, оказывается, позвали, чтобы убить, зелья не дали. Но я спаслась, сумев добраться до монастыря. Так что теперь знаю, что там и как. А потом сама к ним вернулась. Эх, дуреха я, дуреха…
        Я оглянулась. Гигантский холм возвышался, заслоняя закатное небо, а на его вершине красовался дом. Стены уходили в глубь холма, и в одной из них я увидела широко открытую дверь - из которой мы и вышли.
        - Так значит, там сейчас кровавая бойня? - спросила я.
        - Там? Нет, что ты, внутри их священного жилища, - это было сказано с иронией, - пачкать не положено. Мы вовремя смылись, там еще какое-то время речи должны были толкать, а вот сейчас все выйдут наружу и… начнется.
        И точно, я заметила спускающиеся вниз людские фигурки. Даже на таком расстоянии я узнала Деда, «злых дядек», Светлану…
        Бежать надо, но как же мне плохо!
        Повинуясь какому-то неведомому чувству, остановилась.
        - Эй вы! - крикнула я. - Силуяновы, или как вас там кличут!
        - У них свои имена, и свой внутрисемейный язык, нам и не выговорить, - зачастила Марина.
        Я не слушала:
        - Не знаю, как вас там звать, но я не желаю с вами знаться! Не нужно мне ни вашего дара, ни такого родства, тьфу! Вы мне никто и я вам никто, поняли!
        - Теперь тебя точно захотят убить, - прошептала Марина.
        - Даже если захотят убить, я не стану тварью без души! - закричала я в ответ.
        Неожиданно кулон, о существовании которого я в последние дни просто забыла, потеплел - тревожно, но, как мне показалось, с нотками радости. Или это я обрадовалась его «воскрешению», а то уже думала, что он испортился!
        И полегчало сразу. Словно и не было того мерзкого состояния. Я прощаю вас, Миша Попов, Таня, Фимкина с Крыгиной!
        - Идем, Маринка! Мы будем жить, я тебе обещаю.
        Не сговариваясь, мы обе свернули в лес. Наст отчаянно хрустел под ногами, а вокруг постепенно темнело. Сквозь голые деревья был виден красный с желтыми полосами закат, а мой кулон неожиданно нагрелся, давая понять, что опасность подстерегает нас справа. Нагрелся не сильно, просто предостерегающе. Густой кустарник закрывал обзор справа, но я осторожно раздвинула ветки и выглянула. Там по дорожке шла вполне мирная пара, как показалось на первый взгляд. Красивая темноволосая женщина и робкий, глуповатый молодой человек.
        - Это Светка! - прошептала мне в затылок Марина.
        - Ты ее знаешь?
        - Ага. Художница. Каждый год к нам приезжает, никогда не пропустит. Ой, не смотри, не смотри!
        Разумеется, я не вняла мудрому совету. Пара остановилась, и парнишка повернулся к Светлане:
        - Ты скажешь мне, в конце концов, что тут у вас за обряд такой таинственный? И когда он начнется? Учти, я взял отпуск за свой счет не для всякой ерунды!
        - Он начнется прямо сейчас! - игривым, незнакомым мне голосом ответила Светлана, глядя прямо в глаза своему спутнику, и незаметно стала меняться, деформироваться, превращаясь во что-то жуткое. Парень же не мог отвести взгляда от ее глаз.
        - Бежим, что ты стоишь! - Марина потащила меня за руку прочь. - Она сейчас его разорвет, а потом за нас примется!
        - И какой в этом смысл?
        - Крови хлебнуть им надо обязательно. А сердце и еще что-то там, не знаю, отнести этому главному. Они из этого зелье свое готовят.
        Не знаю, было ли это правдой, или Марина наслушалась деревенских страшилок, но меня наконец-то вывернуло наизнанку. Я поняла, какой привкус был у напитка - привкус крови.


        Мы мчались, не разбирая дороги. Несколько раз кулон давал мне понять, где скрывается опасность, и я уже больше не любопытствовала, а просто обходила ее десятой дорогой. Я совершенно потеряла ориентиры и не знала, где нахожусь. Марина, судя по ее сокрушенному виду, тоже. Только огромный холм высился вдалеке, но он, казалось, не помогал, а мешал нам выбрать правильный маршрут.
        К тому же уже почти стемнело. Лес закончился, мы вышли на большую пустошь, покрытую жухлой травой и кое-где мелким кустарником.
        - Да что же это такое! - вскричала Марина. - Я так больше не могу - ходим-ходим, и все неизвестно куда. Хотя… погоди, кажется, я знаю это место. Это Лысая поляна, она на север от деревни!
        - Отлично, и куда нам идти?
        - Вон туда, конечно! Там прямая дорога к монастырю.
        Несколько шагов, всего несколько - и мой кулон нагрелся так, что обжег мне кожу.
        - Марина, стой!
        Но она уже и сама остановилась - навстречу нам двигались люди. Трое или четверо, я узнала злых дядек из зала. Вот уж действительно - на их грубых лицах сияли отвратительные ухмылки. Попытка броситься назад ни к чему не привела, оттуда тоже появились три знакомых силуэта. Уж «ядерную войну» и ее мамашу я ни с кем не спутала бы. Вправо, влево - бесполезно. Мы попали в самое настоящее окружение. Марина тоже поняла это, потому вцепилась мне в руку и заплакала.
        А они подходили все ближе, ухмылялись с самым недобрым видом, но пока не предпринимали попыток напасть. Бежать было бесполезно, сопротивляться - бессмысленно…
        Непонятно откуда появился Дед. Он подождал, пока все соберутся, и заговорил - тихо, но в наступившей звенящей тишине отчетливо слышно было каждое его слово.
        - Вот что бывает, когда наших детей растят всякие недостойные личности. Теперь, моя дорогая, - обратился он к мамаше «ядерной войны», - уже и я вижу, что толку от этой девчонки не будет. Какова мать, такова и дочь - строптивая, своевольная. Нам такие не нужны. Ты, - это он уже ко мне, - отреклась от нашего рода, презрела наш дар. Хотя к тебе отнеслись здесь с таким уважением, какого не удостоилась в нашем доме ни одна женщина. Ну что ж, будь по-твоему. Однако, господа, как ни крути, а в ней течет наша кровь, и уж разбрасываться своей кровью нам не следует. Так возьмем же эту кровь обратно себе! Раз она не захотела стать одной из нас, значит, будет жертвой.
        Не успела я окончательно осознать смысл этих страшных слов, как окружающие меня люди - впрочем, какие там они люди! - начали меняться.
        Лицо ближайшего ко мне «злого дядьки» обратилось мордой какой-то диковинной рептилии, складчатая голая кожа покрыла все тело, ставшее невероятно длинным, метра три там было точно. Второй, напротив, оброс мехом, а морда превратилась в что-то среднее между медведем и свиньей, с оскаленных клыков капала пена. «Ядерная война» осталась верна себе - ее разнесло до неимоверных размеров, а морда почему-то стала точь-в-точь крысиная, только опять же размеров немалых. А вот ее мать, наоборот, вытянулась в нечто дохло-сушеное, опять же похожее на рептилию, ребра проглядывали по всей длине, а в пустых глазницах мумифицированной головы непонятного вида клубилась тьма.
        Марина ахнула и еще крепче вцепилась в мою руку. А ведь она, бедная, уже такое видела, и тогда ей удалось спастись. А теперь…
        Я обняла Марину за шею и прижала ее лицо к своей груди. Пусть хотя бы не видит.
        Ужаснее всех был Дед. Гигантская сороконожка длиной метра четыре извивалась по земле, но от обычной она отличалась тем, что имела все ту же сморщенную рожицу и большие скорпионьи клешни. Или рачьи… Не разбиралась я в этом. Зато ко мне медленно приходило осознание - сейчас меня убьют. И спастись нет никакой возможности. Или есть? Я оглянулась. Нет, через этот кордон не пройти, со всех сторон на меня скалились жуткие морды, но пока не нападали, видимо, ждали сигнала. А тот, кто должен был отдать этот самый сигнал, нарочно медлил, наблюдая за мной. Кулон не остывал, он просто вибрировал болью, но я больше не обращала на эту боль внимания.
        - Ну вот и все, красавица, - проскрежетало похожее на сороконожку чудовище. - А ведь как все прекрасно начиналось! Ты могла бы занять высочайшие должности, хоть здесь, хоть во внешнем мире, могла бы достичь любой цели, а так… ты сама сделала свой выбор. Однако я заговорился…
        - Однако ты зарвался, старый негодяй, - услышала я женский голос у себя за спиной.



        Отшельница

        Кулон разом остыл, отпрянули монстры, а я медленно и несмело оглянулась.
        - Ну здравствуй, моя хорошая. Как я рада, что не опоздала на нашу третью встречу. - И мне на плечо опустилась почти невесомая, но очень теплая рука.
        Это была она - та женщина из монастыря, которую я приняла за сумасшедшую. Отшельница! Только теперь она казалась как-то выше ростом. Невольно глянув на ее ноги, я чуть не вскрикнула. Женщина была в той же одежде, босая, и… она не стояла на земле, а парила в воздухе, чуть-чуть выше ледяной корки под ее ногами!
        Тем временем с монстрами творилось что-то невообразимое: они мало-помалу вновь приобретали человеческий облик, и их жутко колбасило. То есть, культурно выражаясь, им было плохо. Ага, голубчики, мало вам сейчас не покажется, уж я теперь знаю, как бывает, если зелье выпьешь и никого при этом не убьешь! И только Дед все еще находился в виде сороконожки, но извивался и вертелся юлой, словно пытался удержаться в таком виде.
        - Если бы он меньше болтал, то опоздали бы, - пробормотала я.
        - Это точно, - ответила отшельница и повернулась к Деду-сороконожке. И почему мне ее в сгустившейся темноте так хорошо видно? Сияние какое-то от нее исходит, что ли? Впрочем, сияния не видно, а ее - отлично. Как и монстров, но тех хуже.
        - Опять вы, мракобесы, невинные души губите! - женщина говорила спокойно, но грозно. Я отпустила Марину, и та села прямо на землю, с ошалевшим видом глядя на происходящее. Впрочем, я ошалела не меньше.
        - Она моя внучка! - попытался Дед сохранить лицо. Все же ему пришлось принять человеческий облик, и сейчас явно было хуже всех. - И мы просто… хотели ввести ее в курс дела, в тайны нашей семьи…
        - Вранье! - заорала я.
        - Насколько мне известно, она произнесла слова отречения. И теперь эта девочка пойдет со мной. А вы чтобы знали - она моя преемница и теперь будет хранительницей ваших границ. А если она что-нибудь вам припомнит, - в голосе послышалась ирония, - то это ее право.
        - Припомню, - пообещала я.
        - Идем. - Отшельница повернулась и поманила меня за собой. Да, все же от нее шло едва заметное сияние, я не ошиблась.
        Я дернула Марину за руку:
        - Очнись, пошли.
        Та робко поднялась.
        - Эй, стой, та, вторая, все же наша! - раздался голос Деда.
        Женщина ничего не ответила, и тогда я, видя, что судьба Марины ее не беспокоит, развернулась и крикнула:
        - Ты чего, не слышал? Марина моя подруга, и только попробуй ее тронь! Ну, это я вам точно припомню!
        И я припомнила - вот ведь растяпа! - что у меня в кармане имеется пакетик освященной соли, я его всегда с собой ношу после событий прошлого ноября. Выхватила, разорвала, набрала в ладонь:
        - А ну, подходи, кто смелый!
        Смелых не нашлось - один за другим они исчезали среди зарослей. Дед удалился последним, на прощание смерив меня злобным взглядом.
        - Спасибо! - повернулась я тогда к отшельнице, запихивая соль обратно в карман.
        - Идем, - коротко бросила она, и мы молча побрели за ней в сторону монастыря. Удивительно было смотреть, как она шла - точнее, не шла, а летела, намного обогнав нас, и мы то и дело теряли ее из виду. В конце концов она совсем скрылась с глаз, и мы добрались до монастыря самостоятельно.
        Тем не менее звонить не пришлось. У входа нас уже ждала Раиса - ох, и ошарашенный же был у нее вид! Она молча провела нас не куда-нибудь, а прямиком к матушке Евдокии, отвесив, правда, Марине по пути легкий подзатыльник. Та не прореагировала.


        У матушки Евдокии мы и увидели нашу странную спасительницу. Она скромненько сидела на скамеечке у входа, и наш приход, похоже, прервал их разговор.
        - Здравствуйте…
        - Дивные дела творятся! - воскликнула Евдокия. - И уверена ли ты, что это точно она?
        - А как же! - улыбнулась отшельница. - Покажи-ка, детка, что у тебя на шее висит?
        Я молча вытащила кулон из-под одежды, с твердым намерением не снимать его, что бы ни случилось. Но этого и не потребовалось. Отшельница и ошеломленная Евдокия переглянулись.
        - Как видишь, он все же нашел ее в круговороте мирских страстей, - сказала отшельница матушке. - Потому что так было предначертано. Теперь у границ будет новая хранительница, а мне пора на покой.
        - С ума сойти! - не выдержала матушка.
        - Не поняла? - не сдержалась и я. - Может, вы мне объясните, о чем идет речь? Я вам, конечно, очень благодарна, но в монастырь не уйду ни за что на свете!
        - Не бойся, детка, никто тебя не гонит в монастырь, - снова улыбнулась отшельница. - Ты вернешься к матери, будешь учиться и идти своим путем. Просто у тебя теперь появятся кое-какие обязанности.
        - Какие?
        - Марина, детка, ступай отдыхать, - вмешалась Евдокия.
        Марина, до сих пор находившаяся в какой-то прострации, неожиданно заплакала:
        - Ага, вот вы добрая! Хоть и кажетесь строгой, а добрая! А Раиска - та вечно дерется…
        У нее была настоящая истерика, что после всего случившегося не удивляло. Евдокия обняла ее за плечи и вывела. Мы остались вдвоем с отшельницей.
        - Я понимаю, у тебя много вопросов, - первой заговорила она. - Но, пожалуй, расскажу тебе все по порядку.
        И я услышала удивительный рассказ. В незапамятные, еще языческие времена появился в этих краях страшный колдун. Он поселился на огромном холме, который у местных жителей считался священным, потому что бил в недрах этого холма целебный родник, вода из которого давала здоровье и силу. И местные жители периодически пили эту воду. Но теперь колдун требовал за воду страшную плату - человеческие жертвы. А потом он обзавелся семьей, и тогда стало еще хуже. Дети, а позднее и внуки колдуна научились оборачиваться в монстров, ловили неосторожных путников или местных жителей и разрывали их на куски, пили кровь. А сердца приносили своему главе семейства, который использовал их для каких-то своих колдовских нужд, в частности для изготовления того зелья, которое мне уже было знакомо. Местные жители, поначалу горевавшие из-за такого соседства, со временем к нему приспособились. Они уже знали, в какие дни можно стать жертвой монстра, и просто прятались на это время. А воду получали дважды в году, по-прежнему отдавая за это кого-нибудь в жертву.
        - Марина! - воскликнула я. - Это ж ее родители отдали в жертву! И ее старшую сестру тоже…
        - Верно, - мягко кивнула отшельница. - Этим делом ведают несколько старейших жителей деревни.
        - Молодые девчонки гибнут, чтобы старики жили по сто лет?! - возмутилась я.
        - Да, и такое происходит, увы, не только здесь. А главное - в деревне это всех устраивает. Но слушай дальше…
        Не найдя никого поблизости, родственнички колдуна забредали все дальше, наводя ужас на соседские селения. Находились даже храбрецы, пытавшиеся убить злодея, но никто из них не вернулся домой. Пока однажды не зашли в эти края некие брат с сестрой, о которых легенда гласит, что «где они шли, там словно солнце светило, где ступали, там трава зеленела, в чей дом входили, там наступало благоденствие». И что брат был храбр да силен, а сестрица умна да хитра. Но это легенды, а правду о том, что эти двое собой представляли, уже не раскопаешь. Известно лишь то, что, узнав о такой беде, брат решил победить колдуна, пошел на зловещий холм и был сражен. И тогда сестрица, понимая, что брата не спасти, а колдуна не победить, начертила границы, которые его потомки в облике монстров ни за что не смогут переступить. Это все, что она могла сделать. Нормальных потомков, к слову, у колдуна рождалось мало, а от дегенератов, подобных Виталику, он сам хладнокровно избавлялся. «Ядерной войне» еще повезло…
        Границы владений колдуна являли собой треугольник - две стороны шли степями, а третью представляла собой река. Но их время от времени нужно было обновлять, чтобы не стерлись, и потому эта девушка поселилась поблизости, принимая у себя всех, кто пытался спастись. Это была уединенная, но грозная обитель на границе владений колдуна. Во времена христианства она превратилась в женский монастырь, обитательницы которого, однако, не забывали о возложенном на них долге. Но во времена христианства против колдуна появилось и другое оружие, а потому теперь он и сам заботится о том, чтобы о его владениях никто не знал, и даже скрыл свой холм от посторонних глаз, сделав его потаенным местом. А жертв добывал хитростью - всегда находились глупцы, желавшие «магии научиться», вот и летели сюда, как мотыльки на огонек. А что их здесь ждало - я уже видела.
        - Так вот, - продолжала отшельница. - Из века в век этот монастырь принимал тех, кто пытался спастись от смерти, но, по неписаному закону, никогда не вмешивался в то, что происходило во владениях злого чародея. Да и не под силу нам это. Но иногда бывали редкие исключения - такие, как сегодня. Видишь - Марину спасла исключительно ты, я в это не вмешивалась. Не спрашивай почему. Со временем сама все поймешь. Так вот, защита границ всегда возлагалась на одну из обитательниц монастыря - ее именуют хранительницей. До недавних пор это была я, теперь это ты. И сторожевой знак, что ты сейчас носишь на шее, веками передавался от одной хранительницы к другой.
        - Но как же… Мне его передали совсем не вы.
        - Да, да. Из-за моей оплошности монастырь едва совсем не лишился хранительницы. Я, скажем так, по глупости решила вмешаться в дела, творившиеся в деревне. Спасти очередную девчонку, приготовленную в жертву. Девчонку не спасла, а сама была тяжело ранена. Знак едва не достался врагам, а это разрушило бы границы. Спас меня один очень странный молодой человек. Он на руках отнес меня к монастырю. Ему-то я и передала сторожевой знак, не доверяя здешней братии. Потому что тут тогда такие особы вертелись, что за копейку бы драгоценную реликвию колдуну этому отдали. Хорошо, что Евдокия потом их разогнала. Уж здесь-то продажным не место!
        - Это был Вилор! - выдохнула я. - Он-то мне знак и отдал…
        Слезы навернулись на мои глаза.
        - Я потом встретилась с ним еще раз, - продолжала отшельница. - Через месяц после случившегося. И попросила его отдать сторожевой знак лет через пятнадцать девочке по имени Никандра. Ему я могла доверять. Была уверена, что он знак не присвоит и не продаст, и уж если кто и был способен найти эту девочку, так только он.
        - Странная просьба! - удивилась я. Но отшельница сразу же покачала головой, давая понять, что разъяснять ничего не намерена. Я тогда сказала: - Странно и то, что Вилор ничего не говорил ни о вас, ни о монастыре. Просто отдал мне знак в минуту опасности, и тот спас меня и других.
        - А он и не знал толком ничего. Я же была уверена, что судьба приведет тебя сюда, и она привела, как видишь. Таково предначертание всех, кому суждено стать хранительницами.
        - Ну, раз вы такие вещи знаете, скажите: удастся мне его выручить или нет? Старик этот, который колдун, говорил, что можно, и обещал помочь…
        Отшельница покачала головой:
        - Тут возможно всякое. Зависит от тебя. Но довольно об этом, у меня осталось мало времени, а я должна объяснить тебе твои новые обязанности.
        Нет, этого я не стану пересказывать. Она описала мне довольно простой ритуал, который я должна буду проводить на здешних границах раз в несколько лет и который нельзя никому открывать. И - передала мне свою силу. Опять же не скажу как, но с этого момента я могла не бояться обитателей холма - если, конечно, не находилась на их территории.
        Потом вернулась Евдокия, и меня отправили спать.



        Белая маршрутка на заброшенной дороге

        Утром я поднялась еще до рассвета, попрощалась с матушкой Евдокией и собралась домой. Но прежде решила управиться со своим первым «боевым заданием». Теперь при помощи кулона и открывшихся у меня новых способностей я безошибочно определяла линию границы, и сделала все как положено. В одном месте через вражьи владения проходила дорога, но она была пустой и почти заброшенной. Сразу было видно, что по ней если и ездят, то очень редко. Вот и хорошо, подумала я, а то ведь всем проезжим не объяснишь, что это за место.
        Завершив ритуал, я выбрала местечко повыше и окинула взглядом местность… Вот это да, что за удивительные способности мне достались! Был легкий морозец, а ночью еще и снежок выпал, и все вокруг сияло в рассветных лучах. Но я четко увидела обновленную границу - тонкую золотую нить! Теперь за нее ни одна погань не пройдет, злорадно подумала я. Интересно, как же ее когда-то провели? С этим надо будет разобраться, и со своими новыми способностями тоже.
        А вдали виднелись размытые, серые очертания холма! Простым людям он уже не виден, колдун поспешил спрятать его, а мне… мне теперь хоть еле-еле, но все же виден. Интересно, что мне теперь еще доступно?
        Немного подумав, я все же рискнула зайти к бабе Ане. Она очень обрадовалась, ведь уже считала меня мертвой.
        Как я и ожидала, старушка подобрала и сохранила мою сумку с вещами. Рассказ о моих похождениях она выслушала, ошалев похлеще Раисы.
        - Одного не пойму, - сказала я напоследок. - Чего это они со мной так цацкались, как будто я важная особа?
        Баба Аня во время моего рассказа то и дело утирала слезинки, но теперь расхохоталась:
        - А ты еще не поняла? Ну представь, как им могло повезти - заполучить в свое семейство ту, что должна границы охранять, у которой кулон на шее висит! Тогда границам пришла бы хана, гуляй где хочешь! Тут не то что цацкаться - на колени бы встали, если б от того зависело. Кроме того, вернуть в семью нормального ребенка - тоже большая удача для этой семейки.
        Мы с бабушкой тепло распрощались, и я пообещала писать ей письма - теперь ведь нам уже не нужно было скрываться. Хотела вообще пригласить ее к нам жить, но, подумав, не стала этого делать. Не пойдет ведь она никуда от чудесного источника, позволившего ей прожить столь долгую жизнь. А потому я дала старушке наш адрес - врагам-то он все равно известен. Только теперь не страшны они мне! После того, как я отреклась от родства, сторожевой знак всегда предупредит меня об их приближении. А новый дар позволит с ними разобраться… только сначала разобраться бы с ним. Но это дело времени, так отшельница сказала.
        Ну вот, а теперь - домой. Вон по той тропинке я сюда пришла, по ней же и уйду. Я свернула за знакомый уже кустарник, и деревни не стало видно.
        - Здраве буди, хранительница! - донесся до меня тоненький шепот. Я оцепенела - слишком уж знакомым был этот голос. - А ненаглядного своего из нижнего мира доставать не передумала? Ой, кажется, забыла ты его! Впрочем, если надумаешь, приходи, знаешь, где нас искать!
        Я медленно и осторожно оглянулась. Так и есть - вон она, между веток кустарника, знакомая сморщенная физиономия. А дальше… нет, мне не показалось, там извивалось тело гигантской сороконожки!
        Вне себя от ужаса, я впервые за все эти дни потеряла рассудок, меня охватила паника, и я бросилась бежать - но не вперед, к монастырю, а вправо, просто через лес. Там, как я знала, была ближайшая граница вражьих владений, за которой меня уже не достанут!
        Точно, вот она. А за ней дорога - тоже пересекает эту границу. И по дороге - о счастье! - движется маршрутка!
        Я закричала, замахала руками. Маршрутка - старая, в царапинах и вмятинах, когда-то белая, а ныне покрытая слоем пыли - остановилась. За рулем сидел пожилой, совершенно седой человек.
        Я молча вскочила в салон и захлопнула дверь. Куда бы она ни шла, доеду туда, а там уже как-нибудь доберусь, только бы подальше отсюда!
        - Еще одна дуреха, - проворчал водитель, и машина тронулась. Вот уж точно, подумала я.
        - Тебе куда надо? - спросил он после паузы.
        Как выяснилось, маршрутка шла как раз до моего города, и теперь не нужно будет трястись в электричке!

«Вот повезло, - подумала я. - Причем повезло в прямом смысле этого слова».
        Неожиданно вспомнился разговор теток в электричке: «Там, если повезет, поймаешь маршрутку…» Им бы следовало добавить: а если не повезет, могут разорвать на куски.
        Беспокоясь, хватит ли у меня денег расплатиться за такой долгий путь, я спросила:
        - Извините, водитель, а какова цена за проезд?
        - Бесплатно, - спокойно и без иронии ответил тот.
        - А если серьезно?
        - И серьезно - бесплатно.
        - Да ну, не может такого быть!
        - Может. Я никогда не беру денег с пассажирок на этой дороге.
        Я испугалась - а вдруг он маньяк? Местность вокруг пустынная, мало ли что!
        Но водитель понял мой страх и заговорил - неспешным, ровным тоном:
        - Знаешь ли ты, что собой представляет деревня Холмище?
        - Еще бы не знать!
        - Вот, знаешь. А я не знал, хотя сам родом из этого района. Двадцать лет назад моя дочь вздумала учиться магии у какой-то дипломированной ведьмы. Я не воспринял это всерьез - чем бы дитя ни тешилось! Когда она сказала, что едет в Холмище для посвящения, легкомысленно отпустил ее, взрослая ведь уже. А она поехала и не вернулась. Искали - не нашли. А потом я случайно узнал про это Холмище такую правду…
        - Я знаю какую.
        - Вот, а в девяносто восьмом году мне предложили хорошие деньги за то, чтобы я отвез в эти края компанию молодежи на дачу. И я согласился, балбес. На деньги позарился. И лишь в последний момент узнал, что эта дача не в дачном поселке, а там, недалеко от Холмища. Но что уже было делать - отвез и уехал с тяжелым сердцем. А через неделю меня беспокойство замучило - как они там. Думаю, поеду разузнаю. Приехал - дача брошена, никого нет. Я долго ждал, но они так и не вернулись. Десять человек, - на глазах старика блеснули слезы. - Молодые, здоровые, красивые, только жизнь начинали…
        Слова утешения застряли у меня в горле, я поняла, о какой компании молодежи идет речь. Тут и утешить-то было нечем.
        Надолго воцарилось молчание.
        - А я, - продолжил, наконец, водитель, - с тех пор, как моя дочь пропала, стал время от времени здесь ездить. Надеялся, может, найду ее, и неоднократно подбирал на этой дороге других таких же дурочек, пытавшихся спастись. А уж после той компании вообще извоз забросил, только здесь и езжу. Денег с таких пассажиров не беру, кому куда надо - туда и отвезу. Может быть, моя дочь там, - указал он вверх, - простит меня за легкомыслие, за то, что отпустил ее тогда. Может, и она так к дороге выбежала, да никто ее не спас.



        История моей мамы

        Ах, как приятно, наконец, шагать по тротуару родного города! Словно и не было никаких ужасов.
        Мама была дома и тут же усадила меня за стол. А когда мы покончили с обедом, спросила:
        - И где же твои кружева, покажи, чему научилась?
        - Мама, ты серьезно могла поверить, что я в слове «кружева» способна написать букву «ы»?
        До мамы медленно начало доходить:
        - Ты хочешь сказать…
        - Что это сообщение отправила не я. Могла бы и догадаться.
        Я рассказала маме обо всех своих похождениях. Мама слушала, не перебивая, без оханий, причитаний и валерьянки, вот за что я ее уважаю. А потом сама заговорила - низким, хрипловатым голосом, видать, трудно ей было делиться своей тайной:
        - Вижу я, Ника, что пора мне рассказать свою часть этой истории. Мне было шестнадцать - не намного больше, чем тебе сейчас, - когда умер мой отец. А мама… мама была актрисой, всю жизнь в разъездах, смерть отца ее только обрадовала. Она быстренько продала квартиру и уехала на ПМЖ куда-то в Германию, я точно не знаю, мы с тех пор не общались. Она всю жизнь жаждала «свалить за бугор» - омерзительное выражение! Вот и осуществила свою мечту. А меня она отвезла в деревню к бабушке, своей матери, с которой я никогда не уживалась. Деревня, как ты догадалась, называлась Холмище. Помучившись какое-то время, я перебралась к ее соседке, одинокой старушке Анне Семенюк, которая сама меня к себе и позвала. Она очень хорошо относилась ко мне, а я помогала ей по хозяйству. Вот, а вскоре я повстречала красивого, и, как мне показалось, порядочного парня, в которого влюбилась без памяти, и эта любовь была взаимной, он быстро сделал мне предложение. Я была счастлива, но бабушка Аня не разделяла моих восторгов. Она говорила, что я ничего не знаю об их семейке. А мне было без разницы, я быстренько и без особого
торжества расписалась с ним и перебралась в их дом. И вскоре горько пожалела об этом. Эти порядки в их семье… жуть, просто домострой какой-то! Не буду об этой мерзости. Да, а потом я узнала и об этих их обрядах, и о том, что их должны проходить все члены семьи без исключения! А я тогда уже готовилась стать матерью. Убежала я в самый их праздник, это была весна, лед уже растаял, но еще было очень холодно. А они гнались за мной, испив своего зелья, гнались и обращались на ходу такими уродами…
        Я вспомнила и поежилась:
        - Как же ты спаслась?
        - Я добежала до Черной речки и бросилась в воду. И вода остановила монстров, они не решились к ней даже приблизиться.
        - Да, я знаю - по Черной речке проходит граница их владений.
        - Ну, я тогда этого не знала. Речка, кстати, оказалась мелкой, а я увидела впереди купола монастыря и пошла к нему по колено в воде. Там меня приняли, подлечили, там ты и родилась. Я… мне стыдно сказать, но тогда я мучилась сомнениями, стоит ли мне оставлять у себя такого ребенка - вдруг тоже монстром станет? Была там одна монахиня, пользующаяся особым почтением, и в тот момент она лежала при смерти. Так вот, когда я поделилась вслух своими сомнениями, эта женщина встала со своей постели, будто здоровая, вышла и отругала меня за такие мысли. «Это только твоя дочь! - гневно сказала она. - Она нормальная и здоровая, и вырастет такой, какой ты ее воспитаешь, не бойся, монстром не станет. А я стану ее крестной, дам ей свое имя и благословлю на свой путь!»
        Какой путь, я не поняла, но ее слова меня успокоили. Она действительно стала твоей крестной, и тебе при крещении дали ее имя - Никандра.
        - Вот так да! - вырвалось у меня. - А я думала, это твои причуды. Так, значит… значит, отшельницу тоже зовут Никандра! Вот почему она просила Вилора передать кулон именно своей тезке! Она уже тогда готовила себе смену в моем лице.
        - Да, похоже на то, - согласилась мама. - Но я думала, что она умерла - такие до меня дошли потом слухи.
        - Как видишь, нет. Слушай, она правда летала или мне померещилось?
        - Скорее всего померещилось, - ответила мама. - При мне она ходила, как все люди.
        - Ну… может.
        - А потом мы с тобой уехали, и я сменила фамилию на Чернореченскую - в честь Черной речки, которая меня спасла. Все это время боялась, что меня найдут, а потому с бабушкой Аней общалась очень мало.
        Раздался звонок телефона:
        - Ну как там, Ника еще не вернулась? - услышала я в трубке голос Лильки.
        - Вернулась. Вы где, ребята?
        Ребята оказались на стадионе за школьным двором, и я спешно направилась туда.
        Свернув за школу, я увидела всю нашу компашку в полном составе - Лилька, Таня, Наташка, Шаров с Рюшиным и Стас. Меня встретили овациями и торжественно подброшенной шапкой Шарова, которую Рюшин метким ударом тут же отфутболил под скамейки.
        - Всем привет! - Я помахала рукой Шарову с Рюшиным, которые на четвереньках пытались достать шапку, расцеловалась с девчонками и остановилась перед Стасом.
        Он стоял с растерянным видом, а я улыбалась. Змеиной улыбочкой, правда. Прости, Стас, так надо. Так надо, чтобы ты от меня отстал наконец, а то неизвестно, что ты еще натворишь…
        В конце концов он тоже улыбнулся в ответ. Может быть, подумал, что теперь я буду к нему благосклоннее?
        Х-ха! Такого удара справа в челюсть он точно не ожидал, потому что отлетел в сторону, как та Колькина шапка. В лужу, правда, не сел и сдачи давать не спешил, к своему счастью. Прости, Стасик, так надо.
        - А это я цену себе набиваю! - пояснила я. - Все мы, девчонки, такие, правильно, Стасик? А ну-ка рассказывай, дружок сизокрылый, все рассказывай!
        И он, видя, что терять уже нечего, рассказал все - мне и ребятам, которые слушали и удивлялись. Оказывается, он, отчаявшись добиться моей благосклонности, решил прибегнуть к помощи магии. Нашел в газете объявление об услугах потомственной колдуньи и позвонил по указанному телефону. Потомственная колдунья назначила ему встречу по известному нам адресу, куда он и явился. С явно скучающим видом Валентина Куцая выслушала его стенания о безответной любви и спросила имя обожаемой особы. «Ника», - ответил Стас. «Полное имя!» - потребовала ведьма.
«Никандра». Стас был одним из тех немногих, кто знал мое имя…
        Услышав такое, ведьма заметно оживилась и куда-то вышла, и вскоре он услышал оттуда ее голос, но слов было не разобрать. Вернувшись, ведьма потребовала полные данные - фамилию, адрес, фотографию. И милейший Стасик тут же выложил и фамилию мою, и адрес, и возраст. Вот только фотографии у него с собой не было, но он обещал ее сделать в считаные дни, и обещание выполнил: я замечательно смотрелась на фоне заката.
        Когда он в следующий раз пришел к ведьме, она была там не одна. Там присутствовал некий мужчина, которого Стас толком не запомнил, только и осталось в памяти, что его щуплое телосложение. Ведьма относилась к этому человеку более чем почтительно. Она дала Стасу слова заклинания, которое он должен был прочесть над каким-нибудь предметом, а потом подарить этот предмет мне. А этот мужчина, что был у ведьмы, посоветовал ему, что с женщинами нужно разговаривать грубо и властно, в повелительном тоне, чтобы «знали свое место», и тогда, дескать, во мне сработает инстинкт подчинения, и все будет так, как он захочет, даже без заклинаний.
        - Ага, как с Ладой! - разозлилась Лилька. - Козел!
        - Но ничего не вышло, - развел руками Стас.
        - В тот момент колдунья уже была при смерти, а ее дом сгорел, - припомнила Лилька.
        - Цирк сгорел, а клоуны разбежались! - прокомментировал Колька Шаров, гордо водрузивший на голову запачканную шапку.
        - Один остался! - прыснула Наташка, глянув на него.
        - Но самое ужасное случилось потом, - продолжил Стас. - Я увидел этого человека в зеркале! Ну представьте: смотрю я поздно вечером в зеркало, а вместо своего отражения вижу маленькое, сморщенное лицо - ужас! Да мало того, оно еще заговорило со мной таким тонким шепотом: «Дурак ты дурак! Сам к нам пришел, сам и виноват. Не твоя теперь Никандра, а наша. Спасибо тебе за помощь, без тебя бы мы ее не нашли и не выманили, а теперь прощайся с ней, уезжает она к нам на веки вечные, хотя еще сама того не знает!»
        Не так, конечно, он мне сказал, а более складно. Я добросовестно пытался до Ники дозвониться, потом пришел, чтобы предупредить, но она не захотела со мной разговаривать.
        Воцарилась тишина.
        - Похоже на русскую народную сказку? - сказал Колька. - Стас, ты не сочиняешь?
        - Он не сочиняет, - ответила я.
        - Так все же, Ника, куда ты ездила? - спросила Таня Незванова.
        - Он вам сказал правду - я попала… в очень плохое место. Но выкарабкалась, как и в прошлый раз. А вот о подробностях не буду! Сами видите, что бывает, когда друзья, которым ты веришь, знают о тебе лишнее.



        Эпилог

        Со Стасом я не общалась около месяца, а потом простила. В конце концов, от судьбы не уйдешь. И он, похоже, поумнел, старается держать дистанцию, и теперь наша компания вновь в полном сборе.
        А через месяц, на весенних каникулах, я решила снова посетить монастырь. Мне там обрадовались. Я узнала, что Марина все же решилась и уехала в город, забрав с собой маленькую Любку. Ну и правильно. Но я, собственно, ехала, чтобы навестить отшельницу. Однако ее келья, куда прежде вход был воспрещен, теперь стояла пустая и открытая настежь. В ней слабо пахло полевыми цветами, хотя никаких цветов там не было, да и быть не могло в такую пору. На вопрос, где же теперь затворница, обитательницы монастыря не отвечали, только опускали глаза.
        Тогда я пошла к Евдокии.
        - А где… где сейчас матушка Никандра, затворница? - ох и непривычно было называть своим именем другого человека!
        - Идем, - чинно кивнула она. Мы вышли в монастырский двор и прошли в самый дальний его угол, где я увидела небольшое монастырское кладбище. Евдокия подвела меня к одной могиле, на которой стоял простой деревянный крест и табличка с надписью, на которой мне бросилось в глаза мое имя. То есть не мое, а моей тезки - матушки Никандры. Могильный холмик был покрыт иссохшей полевой травой, из-под которой уже пробивались молодые ростки. Но среди них был уже вполне взрослый кустик белых полевых цветов, названия которых я не знала.
        Проследив за моим взглядом, Евдокия кивнула:
        - Здесь всегда цветут полевые цветы. Частично нашими стараниями, а частично…
        Она не договорила.
        И тут я обратила внимание на табличку. Она была лаконичной: просто имя и дата смерти. Как же так? Ну ладно, фамилии могли не спросить, даты рождения не знать, но дата смерти…
        Моя тезка, женщина по имени Никандра, умерла не вчера и не неделю назад. Судя по дате, это печальное событие произошло пятнадцать лет назад, через два дня после моего рождения!
        Может, ошиблись с надписью? Но могила не выглядит свежей!
        Ошеломленная, я повернулась к Евдокии.
        - Не хотела она уходить, пока не передаст дара, - прошептала та. - Даже мертвая стерегла границы. Ну, чего пугаешься? Тебе с кем страшнее было - с ней или с теми, кто магическим путем продлевал свою жизнь?
        Вопрос был, разумеется, риторическим.


        notes

        Примечания


1

        О знакомстве Ники с Вилором, сторожевом знаке и дальнейших жутких событиях читайте в повести «За чертой страха», опубликованной в Большой книге ужасов - 41, , 2012.


 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к