Сочинитель Михаил Михайлович Пришвин

        Мои тетрадки # В сборник «Зеленый шум» известного русского советского писателя M.M. Пришвина (1873-1954) вошли его наиболее значительные произведения, рассказывающие о встречах с интересными людьми, о красоте русской природы и животном мире нашей страны.

        Михаил Михайлович Пришвин
        Сочинитель


        Наверху сошла с кустов роса, и внизу, под кустами блестит только в пазухе такого листка, где никогда и не просыхает. Коровы наелись и грудой стояли у болотного бочага.
        Подпасок Ванюшка лежал на кочках дугой. Не сразу и догадаешься, как вышла дуга, он, должно быть, лег на кочку головой, но, пока спал, кочка умялась, голова опустилась, получился высокий живот, и голова и ноги внизу.
        Я его давно знаю, - ярко-рыжая голова, и на лице крупные веснушки, одна к другой, глаза блестящие, чистые, как обсосанный леденец. Я давно его принял в Берендеево царство и, когда вижу, мимо ни за что не пройду. Мне сегодня удача, хочу с ним побыть и бужу маленького Берендея. Он открыл один глаз на мгновение, вынул начатую полбутылку, протянул мне и опять уснул.
        Я стал трясти его и хохотать.
        - Пей! - сказал он. - Вчера гулял на празднике, тебе захватил.
        Когда он совсем пришел в себя, опохмелился, я вынул из сумки последний номер
«Охотника» с моим рассказом и дал ему.
        - Прочитай, Ваня, это я написал.
        Он принялся читать. А я закурил папиросу и занялся своей записной книжкой на пятнадцать минут, - так уже замечено, что курится у меня ровно пятнадцать минут. Когда кончилась папироса, а пастух все читал, я перебил его вопросом:
        - Покажи, много прочел?
        Он указал за четверть часа он прочел две с половиной строчки, а всего было триста.
        - Дай сюда журнал, - сказал я, - мне надо идти. Не стоит читать.
        Он охотно отдал журнал со словами:
        - Правда, не стоит читать.
        Я удивился. Таких откровенных и добродушных читателей как-то не приходилось встречать даже среди крестьян. Чуть ущемило, но больше понравилось.
        Он же зевнул и сказал:
        - Если бы ты по правде писал, а то ведь, наверное, все выдумал?
        - Не все, - ответил я, - но есть немного.
        - Вот я бы - так написал!
        - Все бы по правде?
        - Все. Вот взял бы и про ночь написал, как ночь на болоте проходит.
        - Ну, как же?
        - А вот как. Ночь. Куст большой-большой у бочага. Я сижу под кустом, а утята - свись, свись, свись.
        Остановился. Я подумал - он ищет слов или дожидается образов. Вот очнулся, вынул жалейку и стал просверливать на ней седьмую дырочку.
        - Ну, а дальше-то что? - спросил я. - Ты же по правде хотел ночь представить.
        - А я же и представил, - ответил он, - все по правде. Куст большой-большой! Я сижу под ним, а утята всю ночь - свись, свись, свись.
        - Очень уж коротко.
        - Что ты, «коротко»! - удивился подпасок. - Всю-то ночь напролет: свись, свись, свись.
        Соображая этот рассказ, я сказал:
        - Как хорошо!
        - Неуж плохо, - ответил он.
        И заиграл на дудочке, сделанной из волчьего дерева, тростника и коровьего рога.