Луговка Михаил Михайлович Пришвин

        Лисичкин хлеб # В сборник «Зеленый шум» известного русского советского писателя M.M. Пришвина (1873-1954) вошли его наиболее значительные произведения, рассказывающие о встречах с интересными людьми, о красоте русской природы и животном мире нашей страны.

        Михаил Михайлович Пришвин
        Луговка


        Летят по весне журавли.
        Мы плуги налаживаем. В нашем краю старинная примета: в двенадцатый день после журавлей начинается пахота под яровое.
        Пробежали вешние воды. Выезжаю пахать.
        Наше поле лежит в виду озера. Видят меня белые чайки, слетаются. Грачи, галки - все собираются на мою борозду клевать червя. Спокойно так идут за мной во всю полосу белые и черные птицы, только чибис один, по-нашему, деревенскому, луговка, вот вьется надо мной, вот кричит, беспокоится. Самки у луговок очень рано садятся на яйца. «Где-нибудь у них тут гнездо», - подумал я.
        - Чьи вы, чьи вы? - кричит чибис.
        - Я-то, - отвечаю, - свойский, а ты чей? Где гулял? Что нашел в теплых краях?
        Так я разговариваю, а лошадь вдруг покосилась и - в сторону плуг вышел из борозды. Поглядел я туда, куда покосилась лошадь, и вижу - сидит луговка прямо на ходу у лошади. Я тронул коня, луговка слетела, и показалось на земле пять яиц. Вот ведь как у них: невитые гнезда, чуть только поцарапано, и прямо на земле лежат яйца, - чисто, как на столе.
        Жалко стало мне губить гнездо: безобидная птица. Поднял я плуг, обнес и яйца не тронул.
        Дома рассказываю детишкам: так и так, что пашу я, лошадь покосилась, вижу - гнездо и пять яиц.
        Жена говорит:
        - Вот бы поглядеть!
        - Погоди, - отвечаю, - будем овес сеять, и поглядишь.
        Вскоре после того вышел я сеять овес, жена боронит. Когда я дошел до гнезда, остановился. Маню жену рукой. Она лошадь окоротила, подходит.
        - Ну вот, - говорю, - любопытная, смотри.
        Материнское сердце известное: подивилась, пожалела, что яйца лежат беззащитно, и лошадь с бороной обвела.
        Так посеял я овес на этой полосе и половину оставил под картошку. Пришло время сажать. Глядим мы с женой на то место, где было гнездо, - нет ничего: значит, вывела.
        С нами в поле картошку садить увязался Кадошка. Вот эта собачонка бегает за канавой по лугу, мы не глядим на нее: жена садит, я запахиваю. Вдруг слышим - во все горло кричат чибисы. Глянули туда, а Кадошка, баловник, гонит по лугу пятерых чибисенков, - серенькие, длинноногие, и уже с хохолками, и все как следует, только летать не могут и бегут от Кадошки на своих на двоих. Жена узнала и кричит мне:
        - Да ведь это наши!
        Я кричу на Кадошку; он и не слушает - гонит и гонит.
        Прибегают эти чибисы к воде. Дальше бежать некуда. «Ну, - думаю, - схватит их Кадошка!» А чибисы - по воде, и не плывут, а бегут. Вот диво-то! Чик-чик-чик ножками - и на той стороне.
        То ли вода еще была холодная, то ли Кадошка еще молод и глуп, только остановился он у воды и не может дальше. Пока он думал, мы с женой подоспели и отозвали Кадошку.