Ледяной Кэтрин Ласки

        Волки из страны Далеко-Далеко #4 Серебристый волк по имени Фаолан всегда чувствовал себя чужим. Обреченный на смерть, будучи еще щенком, он выжил, но так и не нашел себе места в стае. Сородичи избегают его из-за сверхъестественной связи Фаолана с медведями.
        Но однажды над страной Далеко-Далеко нависает смертельная опасность, и Фаолан - единственный, кто может с ней справиться. В силах ли он занять место лидера волчьих стай? Если он не найдет выхода, всем волкам из страны Далеко-Далеко грозит гибель…

        Кэтрин Ласки
        Ледяной


        Посвящается Рэйчел Гриффитс

        Старый вожак

        Он слышал биение сердец тех, кто следовал за ним. Вокруг бушевала пурга, и целое стадо карибу, молодых и старых, пробиралось сквозь снежные заносы. Память о многократно пройденном пути жила в мускулах пожилого самца. Он знал этот путь, как знали его отец, отец отца и другие предки, теряющиеся во тьме веков. Из года в год они мигрировали по одному и тому же маршруту, но сейчас самец был сбит с толку и не понимал, что происходит. Уже несколько дней, с тех пор как началась снежная буря, он вел стадо кругами.
        Все привычные ориентиры скрывались в белой мгле, хотя карибу двинулись на север вовремя, в растущую луну Новых рогов. Однако дальше всё пошло не так. Времена года, казалось, наступали в обратном направлении. Или же зима так и не сменилась весною? Но зачем тогда они сбросили рога, если время весенних лун еще не настало? Все так непонятно и бессмысленно…
        Старому вождю казалось, что они бродят по краю пропасти и обречены на погибель. На смену ему не придет молодой, более сильный олень. Скоро умрет не только он сам, но и все его стадо. Он слышал за спиной пререкания и приглушенные недовольные замечания: «Куда мы идем? Где лишайник, где летняя трава? Куда ты нас ведешь?»
        Старый вождь боялся признаться, что уже никуда никого не ведет. Обширные приграничные пустоши играли в прятки, и карибу никак не могли выйти к ним, продолжая кругами блуждать по лесу в тщетных поисках сладкой летней травы. От сочного мха и лишайников летних пастбищ остались лишь смутные воспоминания.



        Глава первая
        Ледяной волк

        Лежа в пещере, Эдме прислушивалась к доносившемуся снаружи жалобному, отчаянному стону деревьев, гнувшихся под порывами ледяного ветра. Волчица Стражи из страны Далеко-Далеко никогда еще не попадала в такой густой лес. Впрочем, так далеко от Кольца Священных вулканов она тоже не заходила с тех пор, как вышла на первое свое дежурство. Но сейчас наступили странные времена, и Эдме спрашивала себя, не было ли отчаяние, почудившееся ей в скрипе деревьев, просто игрой воображения?
        Так думала волчица, дожидаясь возвращения Фаолана из разведки. Вообще-то Эдме нужно было спать, пока не наступит ее очередь выходить на поиски следов - следов стад карибу, благородных оленей или лосей-одиночек, которые в этом году почему-то так и не дошли до страны Далеко-Далеко. Сейчас от них остался только слабый прошлогодний запах. Обычно в эту луну в окрестностях Кольца Священных вулканов появлялось около дюжины стад, и в десятки раз больше - по всей стране Далеко-Далеко. Но пока что мимо прошло только одно стадо, да и то забредшее сюда по ошибке. В поисках добычи волкам приходилось отправляться всё дальше и дальше. Неужели скоро мясо совсем исчезнет?
        А ведь уже наступило лето! Лето! Время мясного изобилия! Тем более странно было отсутствие крупной добычи. Стояла луна Мух, но даже мухи, казалось, исчезли. Как будто погода замерла между голодными лунами зимы и первой весенней луной - луной Трескучего льда. Долгие дни холодных дождей и мокрого снега лишь изредка перемежались редкими появлениями солнышка. Покрывавший реки лед начал трещать гораздо позже, только в луну Новых рогов, и растаял далеко не сразу. Тогда же должны были подуть теплые ветры, но вместо них вплоть до первых дней луны Мух по-прежнему, как зимой, свирепствовали снежные бури. Солнце теперь появлялось так же редко, как и запах добычи.
        Порой волки встречали заблудившегося карибу, но что такое один карибу? Это ведь не крупный благородный олень и тем более не лось. Карибу не хватит, чтобы накормить всю стаю, уж не говоря о клане. И кстати, почему карибу ходят поодиночке? Они же стадные животные.
        Чем меньше волки добывали мяса, тем чаще в Стражу поступали вести о нарушении границ территорий кланов. Хуже всего, пожалуй, было то, что теперь волки не делились друг с другом сведениями, не оставляли пахучих меток, не сообщали воем о находках на границах. И это плохо. Теперь Эдме понимала, отчего в стране Далеко-Далеко воцарилась такая ужасающая тишина.
        Ведь здесь все зависело от общения между стаями и волков между собой. Вести передавали скрилины, сообщавшие о приближавшемся стаде карибу или, например, о медведе, задравшем лося и готовом поделиться добычей. А теперь повсюду царила глухая тишина, и волки напрасно прислушивались к мрачному безмолвию в ожидании голоса скрилина, который поведал бы им счастливую весть. Неужели вожди стай приказали своим скрилинам скрывать от других волков вести о добыче? А их молчание - оно ведь предвещает… голод?
        Вдруг Эдме почуяла, что рядом с пещерой кто-то есть. В следующее мгновение из поредевшей темноты прямо перед ней выплыла блеклая неясная фигура. Волчица нервно перевела дыхание. Это был волк, но не похожий на других: огромный и старый, очень старый. Это же лохин! Она почувствовала, как костный мозг стынет в костях.
        Холодный воздух прорезал отрывистый лай.



        Глава вторая
        Следы в никуда

        - Урскадамус тайн смерфин масах!
        Эдме даже не знала, чему теперь верить - ушам или глазам? На всем свете существовал только один волк, способный говорить как на медвежьем, так и на древнем волчьем языке.
        - Фаолан?
        - Великий Люпус, а кто же еще? Можно подумать, ты призрак увидела.
        - Но ты весь покрыт инеем и похож на лохина!
        Фаолан снова пролаял странные слова, но уже немного раздраженно.
        - Да ты сам посмотри! - настаивала Эдме. - С подбородка сосульки свисают, а живот как будто…
        - Да знаю я! Чувствую же, - недовольно отозвался серебристый волк.
        - Похож на старого волка. Ну, в смысле не на старого, как Сарк, а на совсем древнего…
        - Ну спасибо, - проворчал Фаолан.
        - Так ты нашел что-нибудь?
        - Если ты о мясе, то его нет.
        - Значит, теперь я пойду на разведку. Может, и найду чего-нибудь.
        Фаолан колебался. Казалось, он никак не решается что-то сказать. Наконец волк отрывисто пробормотал:
        - Я с тобой.
        - Ты же только что вернулся. Зачем тебе со мной? Моя очередь.
        - Хочу тебе кое-что показать. - Фаолан снова замялся. - По-моему, в этом «кое-что» нет никакого смысла, но…
        Эдме подошла поближе и наклонила голову.
        - Фаолан, ты о чем?
        - Мне не по себе от того, что я увидел. Не могу точно описать, что именно. Ты должна увидеть сама.
        - Но тебе нужно отдохнуть, Фаолан. Мы же со вчерашнего дня ничего не ели, а того зайца едва хватило бы, чтобы накормить щенка.
        - Неважно, - помотал головой Фаолан. - Эдме, я иду с тобой. Мы должны взглянуть на это вместе.
        Он заглянул прямо в её зелёные глаза.
        - Ну ладно, хорошо. Только сначала немного отдохни.


* * *
        В свете луны, едва пробивавшейся сквозь сыпящийся с неба снег, они шли к окраине Темного Леса, располагавшегося на юге, на границе между страной Далеко-Далеко и королевствами Га’Хуула. Бури пока не было, но все предвещало скорое ее появление. Подумать только, снежная буря в луну Мух!
        Волки придерживались походного «снежного шага», расставляя пальцы как можно шире, чтобы не потонуть в сугробах. Их стройные ноги, казалось, парили над снежными наносами. А снег сгущался и падал все плотнее. Хотя Эдме шла всего в нескольких шагах позади Фаолана, временами он исчезал прямо у нее на глазах, и на несколько мгновений волчица теряла его из виду. Фаолан то и дело оборачивался и, когда не видел позади Эдме, то чувствовал, как у него в костях застывает мозг. Как будто они вдвоем попали в какую-то безграничную снежную пустоту. Как будто земля неожиданно исчезла под лапами, и теперь они падают в бесконечную бездну холода.
        Когда же волки встречались взглядами, в их сердцах вновь оживала надежда. Хотя Эдме по-прежнему казалось, что она видит ледяного волка, явившегося ей перед пещерой. Фаолан сейчас действительно походил на ледяную скульптуру.
        Волчицу тревожило и кое-что еще. Несмотря на свои размеры - Фаолан был почти на треть крупнее большинства волков, - он выглядел очень хрупким. Как будто на самом деле был «древним».
        А Фаолан тем временем думал об обнаруженных им странных следах.
        Волки пересекли замерзший ручей, и Фаолан заметил, что в некоторых местах лед был тоньше. «Может, стоит проломить его и попробовать наловить рыбы?» Рыба сейчас должна плавать медленно, едва ли не спать под нависшим над ней слоем льда.
        Но он тут же укорил себя и заставил забыть о еде. Ему помогали мысли о медведях и о том, как они всю зиму спят в берлогах, совсем без еды, ничуть не страдая при этом от голода. Биение их сердец замедляется, сознание затуманивается, они погружаются в сны. Хотя ведь сейчас лето. Как же медведи теперь живут? Они ведь не могут проспать весь год совсем без пищи?
        - Стой! Вот тут, - вдруг резко приказал он.
        - Что?
        - Не хочу, чтобы ты испортила следы.
        - Какие следы? - спросила Эдме.
        Отпечатки были слабыми, но вполне отчетливыми.
        - Здесь проходили карибу. Много карибу!
        Эдме и сама уже заметила следы и принялась обнюхивать их, почти прижимая нос к снегу. Наконец учуяв слабый запах, она помотала головой из стороны в сторону. Фаолан наблюдал за волчицей. Эдме вернулась к следам, которые заметила первыми.
        - Не понимаю. Как будто они ходят по этому лесу кругами, - сказала она.
        - Так и есть. Ходят. Или ходили.
        - Мне кажется, их возглавляет старый самец. Похоже, у него ноги заплетаются, как будто он не уверен, куда идти. Но чтобы двигаться кругами?
        - Вот и я о том же.
        - И куда они ушли?
        - Не знаю. Следы просто исчезают.
        Как и от деревьев, обреченно стонавших в ночи, от отпечатков копыт веяло безысходным отчаянием.
        Снегопад внезапно прекратился, и луна предстала на небосводе во всем своем холодном великолепии. Следы карибу на снегу стали более отчетливыми и мучительно соблазнительными. Фаолан с Эдме смотрели на них, и в головах волков крутилась одна и та же мысль, а из открытых пастей ручейками стекала слюна. «Если бы эти следы привели к стаду… хотя бы к какой-нибудь исхудавшей самке…» Происходящее казалось им злой шуткой. Старый спотыкающийся вожак, ведущий стадо в никуда. В животе у волков заурчало.



        Глава третья
        Последний лось

        Исследовав отпечатки копыт карибу, Фаолан вернулся в пещеру отдыхать, а Эдме продолжала разведку в надежде отыскать прервавшийся след. Но все ее попытки окончились разочарованием.
        Когда занялась заря, волки направились к Кольцу Священных вулканов.
        - Перейдем ручей здесь, где лед потоньше. Можно заодно наловить рыбы, - предложил Фаолан.
        Без лишних слов они стали царапать когтями лед и через несколько минут обнаружили трех тощих лососей.
        - Как-то это неправильно - ловить их вот так, когда они едва двигаются. Нечестно. Да и мяса у них чуть, сплошные кости, - сказала Эдме, проглотив последний кусок.
        - Доедай голову. Гром-Сердце всегда заставляла меня съедать голову. Она говорила, что это самая питательная часть.
        Эдме вздохнула. После появившейся надежды, что им удастся поймать карибу, рыбья голова не казалась таким уж лакомством.
        - Ну давай, ешь! - нетерпеливо прорычал Фаолан.
        - У тебя даже голос похож на медвежий, - проворчала Эдме, откусывая от головы небольшой кусочек.
        - Я еще и не так могу разговаривать, - рассмеялся серебристый волк.
        Медведица гризли по имени Гром-Сердце была приемной матерью Фаолана, его второй кормилицей. Волки объявили щенка с кривой лапкой про?клятым и обрекли его на погибель. Медведица спасла малютку, которого прибило к берегу на льдине во время наводнения. Тем далеким солнечным летом она научила его ловить рыбу. Но теперь она умерла, как умерла и родная мать Фаолана, его первая кормилица.
        Волк пожевал рыбью голову и поднял морду к небу, с которого снова стали падать снежинки. Нос его смотрел на то место, где должны были располагаться Пещера Душ и Урсулана - по легендам, там находят пристанище души волков и медведей. И неважно, что сейчас звезды скрыты за тучами. Фаолан знал, что его кормилицы - там, в стране вечного покоя.
        Обжигающе холодный северный ветер пробирал волков насквозь. Будет очень трудно двигаться прямо на север, к Кольцу, а три тощих рыбки их нисколько не насытили.
        - Ну ладно, - вздохнул Фаолан. - Только надо идти боком к ветру. Направимся к восточным границам территории МакНабов и МакДаффов.


* * *
        Когда Темный Лес остался позади, снегопад вновь прекратился. Землю вокруг тоже покрывали сугробы, но уже не такие высокие, и Фаолан с Эдме ускорили шаг. Солнце поднималось все выше и выше, угрожая подтопить снег. А потом бы он застыл острым настом, и путь волков, и без того нелегкий, стал бы совсем непреодолимым. Эдме следовала за Фаоланом и думала: «Как это нелепо - летнее солнце и лед одновременно. Почему мир так быстро изменился и стал таким странным?» Неожиданно ее спутник замер как вкопанный.
        - Что еще? - пробормотала волчица, ускоряя шаг, чтобы нагнать его, но стараясь аккуратно ставить лапы, чтобы не увязнуть в снегу.
        - Смотри! - мотнул мордой куда-то вперед Фаолан.
        С неба снова посыпались снежинки. Ветер дул прямо в лицо, и было ужасно неприятно, когда снежные хлопья попадали в глаза. Эдме принюхалась и почуяла слабый запах. Запах мяса. На мгновение ветер прекратился, снежинки зависли в воздухе, и впереди, за белой пеленой, она отчетливо разглядела темные очертания. Лось.
        Резкий запах мяса сводил волков с ума. Удастся ли им вдвоем загнать самое крупное в стране Далеко-Далеко животное? Лось казался не таким уж взрослым, но все равно был опасен. Эти животные непредсказуемы, и уже не один волк погиб, затоптанный лосиными копытами или проткнутый рогами-лопатами.
        Желудки Фаолана и Эдме заныли, в тела словно влили свежую энергию, и волки как безумные ринулись по ветру прямо к лосю, пока не оказались на охотничьем расстоянии. Нельзя было допустить, чтобы жертва учуяла их раньше времени.

«Начинай!» - подал Фаолан безмолвный сигнал, пошевелив ушами, отделился от Эдме и направился против ветра. Но волчица по-прежнему продолжала нестись вперед, на запах мяса, прямо сквозь сугробы, взметая снег и оставляя позади рваную тропу. Лось учуял ее запах и побежал. Для представителей своего рода он был некрупным, но бегал быстро.
        На левом фланге Фаолан замедлял шаг, пытаясь выполнить классический обходной маневр, а Эдме тем временем сокращала расстояние между собой и лосем. «Она что, сразу перешла к решающему рывку?» - удивился серебристый волк. Очень рискованно.
        Лось быстро разворачивался - быстрее, чем двигалась волчица.
        - Пусть уходит! - завыл Фаолан, подавая сигнал к прекращению охоты. Глаза его расширились от страха. Но Эдме не останавливалась. Лось заметил волчицу и испустил грозный вопль, прозвучавший как раскат грома. Сейчас он завершит разворот и сам перейдет в наступление.
        - Эдме! - крикнул Фаолан, когда мимо него пролетело что-то совсем небольшое. А в следующее мгновение мир вокруг замер - слышно было только эхо недовольного мычания лося, исчезнувшего в снежной пелене.


* * *
        - Эдме?
        Фаолан лихорадочно оглядывался по сторонам. Жалобные вопли лося уже почти затихли вдали.
        - Эдме? - хрипло переспросил он.
        Метрах в двух от него пошевелился небольшой сугроб.
        - Все в порядке. Все хорошо, - повторяла Эдме, выбираясь из снега. Она едва стояла на шатавшихся ногах, но крови на ней заметно не было.
        - Эдме… ты что… ты как… - Фаолан не мог подобрать слов для вопроса. - Зачем ты это сделала? Ты что, кэг-мэг? Почему ты побежала прямо на него? Так же нельзя!
        Его зрачки сузились от удивления.
        - Знаю… ну, то есть сейчас понимаю. А тогда я думала только о мясе. Было страшно. Точнее, мне сейчас страшно, когда я думаю о том, что сделала. Я просто ужасно проголодалась.
        Она посмотрела на Фаолана. Его трясло.
        - Эдме, если бы он тебя убил… если бы…
        - Я не хотела тебя пугать, Фаолан.
        Маленькой волчице вдруг стало невыносимо грустно. Она подошла к своему спутнику и потерлась о его плечо.
        - Я тут, Фаолан. Со мной все в порядке. Я больше никогда так не поступлю.
        - Обещаешь?
        Несколько мгновений Эдме молчала.
        - Меня свел с ума голод. Даже самые умные волки иногда теряют рассудок. Больше такого не повторится. Обещаю.
        Она снова помолчала и добавила:
        - Но я учуяла кое-что еще.
        - Что именно?
        - Фаолан, когда я подобралась поближе к лосю, я учуяла запах молока - правда, старый.
        - Старый запах молока? Ты хочешь сказать…
        - Да, это был лосенок. Вообще-то он в это время должен находиться рядом с матерью. Лоси не отходят от них до первой зимней луны. И ты это знаешь.
        - Значит, его мать умерла, - сказал Фаолан.
        - Обычно в таких случаях лосят на воспитание берет другая лосиха, как у нас вторые кормилицы берут волчат.
        - Другими словами, возможно, мы видели последнего лося во всей стране Далеко-Далеко.
        Это был не вопрос. Это было утверждение.



        Глава четвертая
        Тайны гаддерхила

        К тому времени, как Фаолан и Эдме добрались до Кольца Священных вулканов, они едва не падали от усталости. Волки тут же направились в свое логово, находившееся неподалеку от вулкана по имени Быстробуйный.
        - Догадайся, кто нас встречает, - вздохнула Эдме.
        Фаолану даже не нужно было поворачивать голову. Навстречу шла Банджа, рыжая волчица, которой, похоже, доставляло особое удовольствие всячески изводить Эдме. У нее, как и у Эдме, недоставало одного глаза. Но общий недостаток вовсе не помогал волчицам сдружиться. Иногда Банджа настолько раздражала Фаолана, что ему даже хотелось как-нибудь побольнее ее толкнуть.
        - Вы, двое! Опоздаете на дежурство! - проворчала она. - Сейчас нам и так стражей не хватает. На некоторых друмлинах никого нет.
        Курганы из костей - друмлины - окружали пять священных вулканов Кольца. На вершине каждого нес дежурство волк из Стражи, охраняя уголек Хуула и защищая его от серых охотников, сов-предателей, которые иногда пытались его украсть. Эту священную обязанность возложили на волков совы Великого Древа Га’Хуула более тысячи лет назад. От договора сов и волков зависело благополучие не только страны Далеко-Далеко, но и всей империи Га’Хуула. Уголек ни за что не должен был попасть в когти сов-отступниц. Но когда голодные зимние луны незаметно сменились летними, такими же холодными и голодными, волки Стражи были вынуждены отправить разведчиков на поиски мяса. Поэтому некоторые друмлины остались без охраны.
        Мимо прошла Коллин, безухая волчица с серебристым мехом. Ворчание Банджи от ее внимания не укрылось.
        - Банджа, не глупи. Великий Люпус, они же четыре дня были в разведке! Им нужно отдохнуть, но сначала фенго хотел бы встретиться с Фаоланом и Эдме в гаддерхиле.
        - Что? Их вызывают в гаддерхил? - удивленно спросила Банджа. - Но ведь вот-вот начнется рагнайд. Я как раз туда шла.
        - Как и я, - холодно заметила Коллин.
        - Но молодые волки никогда не присутствуют на рагнайде. Это нарушение.
        - Нарушение чего?
        - Нарушение… нарушение… - замялась Банджа. - Нарушение порядка.
        Коллин, теряя терпение, склонила голову набок.
        - Банджа, настали непростые времена. Сейчас нам тяжело как никогда.
        - Тем более следует поддерживать порядок.
        - Дух порядка будет сохранен. Правила и законы важны не сами по себе, а для того чтобы поддерживать этот дух.
        Коллин повернулась к Фаолану и Эдме.
        - А вы идите. Фенго ждет.


* * *
        Когда они вошли в гаддерхил, фенго Стражи Финбар поднялся со шкур, на которых лежал.
        - Добро пожаловать, Фаолан и Эдме. Узнали что-нибудь о карибу?
        - Боюсь, ничего хорошего, - робко ответила Эдме и вкратце описала следы, сначала петлявшие по кругу, а потом исчезнувшие.
        - Тревожно, - пробормотал фенго. - Значит, они мигрировали как обычно, но потом почему-то сбились с пути.
        - Да, вождь. Похоже, так и есть. Но это не всё.
        - Не всё? - фенго навострил уши.
        Эдме и Фаолан рассказали, как наткнулись на молодого лося. Когда они наконец замолчали, в пещере повисла глухая тишина. Наконец фенго, повесив морду почти до земли, прошептал:
        - Старое молоко, старое молоко…
        Потом покачал головой, словно не веря словам молодых стражей, и переспросил:
        - И, значит, никаких следов самки или взрослого самца поблизости?
        Эдме с Фаоланом мотнули головами.
        - Никаких, - ответил серебристый волк.
        - А вообще какую-нибудь добычу вы находили? Как вам удалось продержаться в разведке четыре дня без еды? - недоверчиво спросила Банджа.
        Фаолан устало перевел взгляд на рыжую волчицу.
        - Так же, как, видимо, и другим разведчикам. Загнали зайца и, проломив лед ручья, поймали три рыбы.
        - Обойдемся без лишних подробностей, пожалуйста, - сказал фенго, кивком прервав Фаолана.
        Эдме слушала доклад напарника вполуха. Она осматривала пещеру в поисках своей наставницы - тайги Моргуньи, но бурой одноглазой волчицы нигде не было видно. Эдме часто задумывалась, почему одноглазые волки могут быть такими разными, как, например, Банджа и Моргунья.
        - Я созвал рагнайд, потому что получил неутешительные известия от клана МакДунканов. Вы, должно быть, знаете, что Катмор МакДункан, супруга покойного Дункана МакДункана, тоже взошла по звездной лестнице вслед за ним. К счастью, это случилось, когда на небосводе сияло созвездие Скаарсгарда, который благополучно довел ее до Пещеры Душ.
        Среди собравшихся в гаддерхиле прошел гул одобрения.
        - Действительно, к счастью, - согласился Крюк.
        - Ага, - подтвердил еще кто-то из стражей.
        - Но недавно мы получили еще одно сообщение, - продолжал фенго.
        Волки насторожились, шевеля ушами в ожидании важной вести.
        - То, что Лайам, сын Дункана МакДункана и Катмор, не особо годится на роль вождя, было известно давно. После смерти матери он совсем сник и часто надолго отлучался из стаи. Из-за этого волки из клана МакДунканов оголодали настолько, что один из них развязал ссору из-за добычи с кем-то из МакАнгусов и напал на него. Волк из клана МакАнгусов погиб.
        Кто-то из собравшихся не сдержал удивленного восклицания. Фаолан закрыл глаза и представил, как с неба вместо дождя падают капли крови.
        Неслыханно, чтобы волк из МакДунканов позволил себе такое.
        - Сначала голод, теперь еще и это. Мне кажется, порядок в клане понемногу идет крахом. - Фенго понизил голос. - А что еще хуже, так это то, что нарушен порядок Кровавого Дозора.
        Фаолан и Эдме почувствовали, как по спинам бежит холодок. Самыми свирепыми из всех волков считались чужаки из Крайней Дали, и именно Кровавый Дозор не давал им проникнуть на территорию кланов. Едва чужаки пересекали границу, как их тут же беспощадно уничтожали. Служили в Дозоре волки кланов, которых с юного возраста выбирали и готовили специально для этой службы. Быть волком Кровавого Дозора непросто, и потому они каждый месяц менялись. Обычно недостатка в пополнении не наблюдалось.
        - От волков Кровавого Дозора давно не приходило никаких известий. Неизвестно даже, исполняют ли они по-прежнему свои обязанности.
        Тайги Малахий и Крюк задумчиво покачали головами. Невозможно было даже представить, чтобы волки Кровавого Дозора оставили свой пост.
        - Эдме и Фаолан, как только отдохнете, идите к МакДунканам. Узнайте, что там у них происходит, а затем отправляйтесь в Кровавый Дозор. Если там действительно случилось что-то серьезное, попробуйте разобраться. При необходимости соберите подкрепление. Несите службу сами, если будет нужно. Вообще-то посылать смену должны предводители кланов, но говорят, что Лайам все время отлынивает от своих обязанностей, вечно куда-то исчезает. Возможно, он просто не позаботился распорядиться о смене. Всё понятно?
        Посерьезнев, Фаолан и Эдме кивнули.
        - Вот и замечательно. От дежурства на сегодня вы освобождены.
        Кивком фенго дал понять, что рагнайд подошел к концу. Пока стражи покидали пещеру, он мотнул мордой Эдме, давая знак задержаться.
        - Эдме, я видел, ты искала свою тайгу, Моргунью.
        Лапы маленькой волчицы задрожали.
        - Моргунья больна. Ты же знаешь, она самая старая из волков Стражи. Служила тут еще при первом фенго, Хаймише. Она очень слаба. Ей могло бы помочь хорошее мясо, но наши запасы и так почти подошли к концу. Впрочем, сомневаюсь, что от этого она вылечится. Доживет ли Моргунья до вашего возвращения - ведомо только Люпусу.
        Эдме старалась сохранять достойный вид и не расплакаться. Но когда волчица заговорила, на глазах ее все-таки выступила предательская влага.
        - Моргунья и Крюк были первыми нашими с Фаоланом друзьями в Страже. Они встретили нас у Горячих Врат и научили всему, что знали. Они лучшие тайги, о каких волк Стражи может только мечтать.
        - Я знаю, знаю, - прошептал фенго. - Тебе сейчас нелегко. Я помню, как моя тайга взошла по звездной лестнице. Тайги - самые близкие волки для членов Стражи, можно сказать, еще одни родители.
        Он помолчал и продолжил:
        - Ты справишься, Эдме. Ты не такая крупная, как Фаолан, но дух твой столь же силен. Повидайся с Моргуньей, а потом постарайся отдохнуть. Я распорядился выделить вам еды, но не так уж и много. Поешьте, поспите, а утром - в путь.



        Глава пятая
        Внутренний глаз

        - Тебе никогда не казалось, что одним глазом можно увидеть больше, чем двумя? - хрипло спросила Моргунья.
        Эдме едва нашла в себе силы, чтобы взглянуть на свою тайгу. Всего за несколько дней некогда густая бурая шерсть Моргуньи поблекла и почти утратила цвет. Маленькой волчице казалось, что теперь ее наставница больше всего походит на обсыпанного инеем призрачного волка, как Фаолан тогда в пещере. Но напарник был крупным, от него исходило сияние, заставляющее вспомнить о величии «древних», а вид Моргуньи наводил только на мысли о костях, из которых сложены друмлины. Зря Эдме так подумала: ей сразу стало хуже, потому что друмлины ведь действительно сложены из костей скончавшихся волков Стражи и других животных. Значит, такая же участь ожидала и Моргунью.
        - Не знаю. Не думаю, что Банджа так уж много видит, - ответила Эдме.
        - А, Банджа! Да не думай ты о ней.
        Эдме едва сдержала тяжелый вздох. Как она смеет быть такой малодушной в присутствии любимой наставницы? Маленькая волчица принесла Моргунье немного мяса, но та сказала, что не голодна. В пещере уже веяло ледяным дыханием смерти.
        - Ты точно не голодна, Моргунья? У меня тут для тебя вкусная куропатка.
        - Нет, дорогая моя, - прошептала Моргунья. - Совсем не хочу есть.
        - Может, тебе холодно? Давай я принесу еще одну шкуру.
        Старая волчица собралась с силами и хлопнула лапой по лапе Эдме.
        - Послушай-ка меня, дитя мое. Я чувствую, что ты способна видеть скрытое.
        - Что именно? - удивленно спросила маленькая волчица.
        - Когда ты вошла сюда, у тебя в глазу отразилось удивление. Ты увидела, как побелела моя шерсть. Но не только это тебя расстроило. Мне показалось, что я тебе что-то напомнила. Что-то или кого-то, и тебе неприятно об этом вспоминать.
        Моргунья была права. С тех пор как они с Фаоланом покинули Темный Лес, Эдме неотступно преследовало видение, в котором напарник представал перед ней призрачным ледяным волком.
        - Спрашивать я права не имею, - продолжала Моргунья, - и тебе необязательно всё мне рассказывать. Я только прошу тебя пошире открыть твой мудрый глаз и вглядеться в суть вещей.
        Она с трудом подняла лапу и дотронулась ею до своего единственного глаза.
        - Порой я называю его внешним глазом, и мне кажется, что он связан с моим внутренним глазом, можно сказать, духом глаза. Вместе они подсказывают мне путь. Именно они руководили мной, когда я беспомощным щенком лежала на тумфро. Я знаю, что тебя посылают на границу - искать волков Кровавого Дозора. Финбар рассказал мне о вашем задании. И я просто советую тебе глядеть не только тем глазом, что снаружи. А теперь иди, тебе нужно отдохнуть.
        Моргунья тяжело вздохнула. Разговор лишил ее последних сил. Перед тем как уйти, Эдме склонилась и ткнулась носом в загривок своей наставницы. С ужасом она почувствовала, насколько та исхудала и насколько редок ее подшерсток. Сейчас, когда холод и не думал сменяться теплом, большинство волков сохранили зимний мех, но у Моргуньи подшерсток был совсем тонким, как летом. Эдме подтащила поближе еще одну шкуру карибу и накрыла ею свою подругу. Ей не хотелось ничего говорить. Прощание казалось ей предвестником смерти.
        - Не говори «прощай», говори «слаан боладх».
        - Слаан боладх? - переспросила Эдме.
        - Это слова из древнего языка волков. Они означают «до следующей пахучей метки».
        - Слаан боладх, - пробормотала Эдме, повернулась и вышла. Ей действительно нужно было отдохнуть.


* * *
        Когда Эдме вернулась в логово, Фаолан уже спал. Она рухнула на шкуру карибу рядом с ним и погрузилась в тяжелый сон. Ей привиделся клубящийся спиралью туман над рекой, которую переходил покрытый инеем древний - призрачный волк, которого она видела в пещере Темного Леса.
        - Кто ты? - услышала Эдме свой голос.
        - А кто ты? - спросил призрачный волк. - У тебя два глаза, но я вижу только один.
        - У меня достаточно глаз, чтобы разглядеть тебя изнутри и увидеть то, что ты знаешь, - ответила Эдме. - Снег тает. Я вижу тебя в другом обличии - в шкуре внутри шкуры.
        - Твои слова бессмысленны, - сказал призрачный волк.
        Внутренний глаз Эдме моргнул.
        - Это не бессмыслица, Фаолан.
        Она действительно разглядела больше, чем видел ее внешний глаз. Ветер вздыбил шерсть призрачного волка, волоски превратились в перья - перья с белыми как снег пятнами. Зеленые глаза стали золотистыми.
        - Меня зовут не Фаолан.
        Внутренний глаз Эдме снова моргнул.
        - Ты прав. Тебя зовут не Фаолан.
        Эдме как зачарованная наблюдала за странным преображением. Существо перед ней стояло на краю зияющей пастью пещеры; темнота ее неотвратимо манила, словно подбираясь все ближе и ближе.
        - Кто я? - в отчаянии спросило существо. А в следующее мгновение пятнистая сова, которая за несколько секунд до этого была покрытым инеем волком, стала растворяться в тени пещеры.


* * *
        - Проснись, Эдме! Проснись! Луна уже высоко. Нам нужно отправляться в путь.
        Эдме распахнула глаза. Фаолан толкал ее мордой в бок.
        Волчица поднялась.
        - Ты хорошо спал, Фаолан?
        - Да, а ты?
        - Да. Крепким сном.
        Эдме ничего не помнила из своего сна - совсем ничего.



        Глава шестая
        Какая гадость!

        Болотная крачка - единственная из всех птиц в краю Далеко-Далеко, которая прячет яйца под землей. Она откладывает их ранней весной и ждет, когда в луну Мух из них вылупятся птенцы. Но луна Мух пришла и ушла, как ушли и птицы, отложившие яйца. Никто из них не вылупился. Поэтому Сарк-из-Топи не слишком терзалась угрызениями совести, когда решила ими полакомиться.
        Добраться до добычи оказалось не так трудно, как представлялось на первый взгляд. Болотистая почва замерзла, но Сарк принесла из своей печи немного углей и разожгла их на том месте, где были зарыты яйца. Как только земля немного прогрелась, она вырыла яму и нашла два яйца.
        Несколько часов спустя Сарк-из-Топи сыто вздохнула, мимоходом подумав, что, может, ей не стоило есть эти яйца. «Как будто я и так недостаточно противна», - размышляла она, принюхиваясь к собственному дыханию. Ее беспокойный глаз бешено вращался, словно пытаясь остановить очередное содрогание желудка. Из здорового глаза лились слезы, быстро замерзавшие на морде и свисавшие с челюсти, словно второй ряд клыков. Шерсть, и без того всклокоченная, покрылась сосульками.
        Последнее время Сарк не отходила далеко от печи и потому не слишком страдала от холода. Редкие вылазки по окрестностям были непродолжительны - как правило, снег на шкуре даже не успевал превратиться в лед. Но постепенно огонь в очаге слабел: стада крупных животных и вовсе исчезли Люпус знает куда, а их помет был необходим для поддержания пламени.
        Сарк взобралась на гребень, с которого всегда обозревала свою Топь, и стала пристально вглядываться вдаль в поисках лосей или карибу. От воспоминаний о мясе в животе у нее заурчало. Подумать только, когда-то она ела настоящее мясо!
        Обычно в это время года по Топи проходили три стада, на которые охотились волки из стаи Голубой Скалы клана МакДунканов. Сухой характерный треск - «ток-ток!» - от сухожилий карибу далеко разносился по болотистой местности. Волки строились бирргисом и преследовали оленей на так называемой «скорости ток-тока», пока не окружали самого слабого и не набрасывались на него.
        Сарк часто присоединялась к бирргису, выполняя назначенную ей роль, и получала свою долю добычи. Но в этом году по Топи прошло только одно небольшое стадо, за которым выбежали сразу две стаи из клана МакДунканов - стая Голубой Скалы и стая вождя, Каррег Гаэр. Оба бирргиса постоянно мешали друг другу, а Лайам МакДункан, новый вождь клана, неспешно трусил на правом фланге, не особо заботясь о том, чтобы руководить построением.
        Сарк бежала на противоположном фланге бирргиса и ожидала сигнала, чтобы приступить к обходному маневру. Джанна, главная загоняющая стаи Голубой Скалы, то и дело посматривала на Сарк, чтобы удостовериться, что та получает сигналы. Но Лайам медлил и не решался начать заключительный рывок. Он то отдавал приказы, то отменял их, словно сомневался в исходе охоты. Ведущий волк бирргиса, через которого проходили все сигналы, споткнулся, взвизгнул и пролаял очередной приказ вслух, хотя этого никогда не делали, за исключением сигнала к прекращению погони. Тут-то все и пошло наперекосяк. Волки толкались, огрызались друг на друга и даже кусались. Всего за несколько мгновений бирргис превратился в кучу малу. Сарк отбежала подальше и в отчаянии наблюдала за происходящим.
        Ей было очень больно смотреть за тем, как обычно прекрасный своей слаженностью бирргис разваливается у нее на глазах. В бирргисе волки всегда на удивление синхронно меняли скорость бега, подстраиваясь под ритм преследуемой стаи, переходили от одного построения к другому, окружали замешкавшихся животных, совершали обходные маневры - и все это в полном согласии друг с другом. Каждый понимал, что ему делать, какую роль исполнять и куда двигаться. Бирргис - сколько бы волков в него ни входило - всегда оставался единым целым. Издалека бурые, серые и серебристые шкуры волков сливались в одну переливающуюся волну, и казалось, будто по холмистым просторам страны Далеко-Далеко безмолвно струится удивительная река. А в темные ночи, когда беспокойный ветер швырял по небу хмурые облака, в свете прорывающейся сквозь них луны охотничье построение походило на призрачный корабль, бороздящий безводное море. Дыхание волков сливалось в один ритмичный звук, похожий на звук огромных раздуваемых мехов. Сердца стучали в унисон, как будто у всех них действительно было одно общее сердце, общий костный мозг. Удивительное
единство бирргиса не переставало восхищать Сарк. Никто из животных, обитавших в стране Далеко-Далеко, не умел действовать так слаженно, как волки, отправившиеся на охоту.
        После того как распалсябирргис Лайама МакДункана, Сарк слышала только рычание волков и их взаимные упреки. Беспокойный глаз ее вращался, она не верила своим ушам. Голод вынудил волков забыть о своем достоинстве, теперь они были достойны лишь презрения. За всю свою долгую жизнь Сарк повидала бирргисов больше, чем кто-либо еще из волков, и случившееся сейчас ее потрясло. Волчица лучше других понимала, что бирргис - это маленькая вселенная, волчий мир в миниатюре, отражение клановой системы. Цельность ее зависела от того, насколько хорошо была налажена взаимосвязь всех элементов. Костяк системы составляли лидеры: предводители кланов, вожаки стай, передовые загоняющие, - то есть те, кто принимал все важные решения и обладал достаточно сильной волей, чтобы убедить в своей правоте остальных членов стаи. Такие руководители, обладающие большим авторитетом, были жизненно необходимы как для существования клана, так и для поддержания порядка в бирргисе. Без авторитетного, уважаемого всеми лидера дисциплина слабела и пропадала, словно утренний туман под яркими лучами солнца. И именно это произошло с тем
бирргисом, к которому Сарк присоединилась половину луны назад. Она никогда не забудет подавленный вид Лайама МакДункана, когда стало ясно, что охота обернулась полным провалом.


* * *
        Благодаря отменному нюху Сарк обычно чуяла стадо до того, как видела его воочию. В последнее время беспокойные ветры то и дело меняли направления, но до нее ни разу не долетел даже самый слабый запах карибу. Сарк подумала, что сейчас стадо, чего доброго, учует ее даже раньше из-за сильной вони гнилых яиц.
        Приглядевшись, она заметила почти у самого горизонта какой-то странный блик. Это не могли быть лучи заходившего солнца, потому что небо покрывали густые тучи. Скорее сияние походило на блеск металла. Почти сразу же Сарк разглядела и других животных. Очертания их размывались из-за дальности расстояния, но они походили на волков. Зрение у Сарк было не такое хорошее, как нюх.

«Успокойся, дыши ровнее, - уговаривала она себя. - Ради Люпуса, присмотрись к ним внимательней. Похожи на волков, но двигаются не как волки». Она решила осторожно спуститься с возвышения и подняться на дальний гребень, откуда открывался более обширный вид.
        Теперь Сарк их еще и слышала, несмотря на то что ветер дул в сторону и уносил прочь все звуки. Что это они там воют? «Пророк… пророк… клянусь своей священной шкурой, я забудусь в танце… да снизойдет на меня тепло, да получу я вечные запасы мяса…»

«Клянусь своей священной шкурой? Да уж, больше всего они сейчас смахивают на мешки с костями!» Около дюжины волков кружились в странном танце и призывали какого-то
«пророка». Все они казались чрезвычайно истощенными и едва не падали с ног от усталости.
        Вдруг в центре хоровода что-то блеснуло - этот был как раз тот самый блик, который заметила Сарк. Волчица разглядела среди танцующих какое-то существо в маске - в металлическом шлеме с забралом. Размером оно было с волка и стояло на четырех ногах, как все волки, но Сарк точно никогда еще никого подобного не видела.
        От удивления беспокойный глаз Сарк снова принялся вращаться. Она зажала его лапой, словно глаз был капризным щенком, пытающимся убежать из логова. «Веди себя хорошо», - проворчала волчица и отвела лапу. Теперь она видела четче. Через несколько секунд ветер переменился и донес до нее еще и запахи.
        - МакДафф. По меньшей мере два МакНаба, - прошептала Сарк. Но самым удивительным оставалось существо в маске. Запах от него доносился очень странный - словно след волка, смешанный с запахом совы. «Порча!» - подумала Сарк. Впрочем, «порчей» был не только этот запах, но и все, что делали и говорили странные волки.
        Ветер подул сильнее, и до нее донесся слабый аромат. «Метки сновидений? Да как они посмели?» «Метки сновидений» - так называли особые пахучие знаки, которыми волки помечали те места, где умерли их супруги или щенки. Неужели эти странные волки танцуют на чьей-то могиле? «Как знать, вдруг она однажды станет их собственной», - подумала Сарк, наблюдая за их нетвердыми шагами. Странная группа медленно удалялась прочь.

«Какая гадость!» - пробормотала волчица себе под нос. Тут ее желудок окончательно взбунтовался, и протухшие яйца, которые она съела утром, оказались на земле.



        Глава седьмая
        Разброд и шатание

        В Каррег Гаэр Макдунканов прилетела посыльная сова из Кольца Священных вулканов с сообщением о скором прибытии стражей. Лайам МакДункан встретил эту новость в печальном расположении духа. Должно быть, фенго узнал о катастрофическом провале охоты. Когда прибудут посланники, его и без того пошатнувшийся авторитет падет еще ниже. Во времена правления отца такого бы ни за что не случилось, и ему обязательно напомнят об этом, первым делом. Как же сообщить новость членам рагнайда и другим высокопоставленным волкам? И, что важнее: как бы на его месте поступила его мать Катмор? Глаза Лайама наполнились слезами. «Не плачь, - уговаривал он себя. - Делай что угодно, только не плачь!»
        Лайам МакДункан понял, что глупо задавать такие вопросы, потому что если бы его мать была жива, то посланники из Кольца Священных вулканов вообще бы не пришли. Она успешно правила бы кланом даже в такие трудные времена.

«Но почему? Почему она умерла и оставила меня одного?» Если бы родители чаще заставляли его следить за делами клана и воспитывали в строгости, то сейчас бы Лайам знал, что делать. «Нет, не стоит во всем винить родителей!» - укорял он себя. Они старались как лучше. Глаза его вновь застили слезы. В душе Лайама МакДункана, молодого вождя клана МакДунканов, боролись между собой стыд и гнев, и ни одно чувство не могло взять верх.
        Он окинул туманным взором тонувшую в сумраке пещеру гаддерхила. Может, не стоит сообщать эти вести сразу? Подождать еще пару дней? «Ладно, так тому и быть. Позову скрилина».
        - Э… кхм… - начал он нерешительно. - Аластрина здесь?
        - Аластрина? - спросил лорд Адер. - Что тебе нужно от нее, Лай… то есть, я хотел сказать, достопочтенный вождь?
        Последние два слова волк произнес с трудом, едва не проглатывая их.
        Лайам МакДункан пожал плечами и попытался принять властный вид.
        - Если тебе так важно знать, лорд Адер, я хочу услышать предсказание погоды.
        - Предсказание погоды! - воскликнул кто-то. - Во имя Люпуса, зачем?
        - Хочу знать, когда ждать бурю или грозу, - отрезал Лайам.
        - А что, нам недостаточно тех, что и так идут чуть ли не каждый день? - пролаял кто-то из задних рядов. Послышался сдавленный смех.
        - Я имею в виду не дождь с ветром, а молнии, - сказа Лайам, начиная терять терпение. - Речь идет о сейлидх-фир, то есть о небесном огне. У нас лучший скрилин во всем краю Далеко-Далеко. Она умеет читать небесный огонь летних гроз и растолковывать его предзнаменования.
        - Пусть сейчас и лето, но бури вовсе не летние, - не унимался волк из задних рядов. - Скорее, зимние, с пургой и метелью, но никак не с молниями.
        - Как ты разговариваешь с вождем? - попытался укорить его кто-то.
        У входа в гаддерхил молодая загоняющая Мхайри и ее сестра Дэрли пытались разобрать доносившиеся изнутри слова.
        - Опять спорят, - сказала Дэрли.
        - Как будто могло быть иначе, - вздохнув, отозвалась Мхайри. - Всё не так, всё теперь вверх ногами и шиворот-навыворот. Еще и вождь наш… не особо умен. Лорд Адер водит его за нос, но никто этого не понимает, даже рагнайд.
        - Ходят слухи, что Стража послала сюда волков, чтобы они разузнали, что у нас происходит, - мрачно заметила Дэрли.
        - Да ничего не происходит. В этом-то и проблема. Сколько времени прошло с тех пор, как сменился Кровавый Дозор? Сколько мама там уже находится - луны две? Давно должна была вернуться. - Мхайри замолчала, хвост ее совсем поник. - Может, со смерти папы она думает, что ей незачем возвращаться?
        - Но у нее же щенки.
        - Щенки уже выросли. Почти такие же взрослые, как и мы.
        - Это немало. Почти выросшие щенки да еще мы.
        - Ну не знаю, - вздохнула Мхайри.
        - Что значит не знаешь? - переспросила Дэрли.
        - Мне кажется, маме не нравится пустое логово. С тех пор как я себя помню, у нее каждую весну рождались щенки. Она родила больше, чем остальные самки клана.
        - Щенки для волчицы все равно остаются детьми, даже если они выросли, - упрямо повторяла Дэрли.
        - Иногда я сомневаюсь, что она действительно относится к нам как к щенкам, - прошептала Мхайри.
        - Ты что, кэг-мэг? Конечно, она нас любит. Мы ее старшие и все время заботились о маленьких, помогали ей. И вообще, кому придет в голову остаться в Кровавом Дозоре по собственной воле? Она же пошла туда не ради развлечения, учти это, Мхайри.
        - Вдруг она нашла нового супруга? Такого, который будет помогать ей с щенками.
        - Так, хватит, я больше не могу тебя слушать. Говоришь какие-то глупости.
        И, словно желая придать своим словам дополнительный вес, Дэрли легонько толкнула сестру в бок.
        - Эй! - запротестовала Мхайри. - У меня и так почти нет мяса, одни кости.
        В самом деле, им показалось, что легкий удар сотряс обеих насквозь, до самых костей. Волчицам вдруг стало ужасно смешно. Они захохотали, рухнули на землю и стали в шутку бороться друг с другом.
        В самый разгар веселья до них донесся знакомый голос:
        - Ну что ж, я рад, что хоть кто-то чему-то смеется в такое время.
        Волчицы тут же вскочили на ноги.
        - Фаолан! Эдме!
        - Так это правда? - спросила Дэрли.
        - Что правда? - поинтересовалась Эдме.
        - То, что фенго послал к нам в клан стражей.
        - Да, и, судя по звукам, в гаддерхиле что-то происходит. - Эдме склонила голову и прислушалась.
        - Да они вечно о чем-то спорят, - вздохнула Мхайри.
        - И вождь там? - спросил Фаолан.
        - Ага, - подтвердила Дэрли.
        - Правда, что он иногда куда-то пропадает? - спросила Эдме.
        - Пропадает, и очень часто. Вот только недавно вернулся, - ответила Мхайри.
        Фаолан шагнул к Мхайри. С момента его прошлой встречи с сестрами прошло уже довольно много времени. Что-то в них обеих всегда притягивало его, особенно их глаза. Вот и сейчас волчицы смотрели на Фаолана так, что у него едва не застыл мозг в костях. Что с ним происходит? Почему ему всегда хочется их защищать?
        - Так что там происходит? - спросила Эдме. - Что они обсуждают?
        - Похоже, спорят, звать или нет Аластрину, - ответила Мхайри.
        - Аластрину? Вашего скрилина? Но зачем? - удивился Фаолан.
        Устало вздохнув, Мхайри принялась объяснять:
        - Лайам интересуется погодой. Надеется, что скоро будет гроза с молниями, а не снежная буря с метелью.
        - Хочет получить предсказания по сейлидх-фиру? - недоверчиво уточнил Фаолан.
        - Да. Сам он не может принять никакого решения. Матери рядом больше нет, ответственность перекладывать не на кого. Поэтому он обратился к небу. Хотя лучше бы о Кровавом Дозоре подумал.
        - Почему? - спросила Эдме.
        - Дозорные не менялись уже больше луны, - объяснила Дэрли.
        Эдме с Фаоланом переглянулись. Значит, фенго был прав, и с Кровавым Дозором действительно творится неизвестно что.
        - Дозорные до сих пор на границе, никого им на смену не посылали.
        - Наша мать ушла на стражу в конце луны Новых рогов, - сказала Мхайри, и голос ее дрогнул. Она помолчала и тихо добавила: - И мы скучаем по ней.
        - Давно все это? Беспорядок, споры? - спросила Эдме, кивком указав на гаддерхил.
        - С тех пор как умерла Катмор. Сначала Лайам ужасно горевал. А потом стал пропадать. Такое впечатление, что дела клана его не заботят. Когда он появляется, то, похоже, не столько горюет, сколько просто не обращает внимания на происходящее. И не способен принимать решения. По крайней мере, мне так кажется, - объяснила Дэрли.
        - Наверное, нам все-таки нужно отыскать Кайлу, вашу маму, - задумчиво сказал Фаолан. - Как и остальных дозорных из клана.
        Они с Эдме повернулись ко входу в пещеру. Шум внутри становился все сильнее и сильнее. Волки переглянулись и решительно вошли в полумрак гаддерхила, высоко подняв хвосты и навострив уши.



        Глава восьмая
        Хаос на рагнайде

        Войдя в пещеру, Фаолан огляделся. «Почему огромные рога карибу сдвинуты со своего обычного места?» - подумал он. На шкурах под ними сидел вождь; церемониальный убор у него на голове был как-то странно скособочен. Кому-то эти подробности показались бы ничего не значащими, но Фаолану они сразу бросились в глаза. Как по-другому все стало после смерти Катмор! Огонь в центре гаддерхила горел неровно, то вспыхивая, то почти потухая, потому что никто за ним не следил. Многие члены рагнайда не носили головных уборов и ожерелий из костей, а ведь это требовалось кодексом проведения собраний. Да полно, действительно ли сейчас идет рагнайд? Кое-кто из волков просто спал или дремал в полутьме. Многие совсем исхудали, шкура на них висела складками, мел потускнел и свалялся. Волки Стражи тоже голодали, их мех тоже утратил блеск, но они точно не выглядели такими неухоженными и равнодушными к собственной судьбе. «По крайней мере, мы не забываем держаться с достоинством», - подумал Фаолан.
        Достоинство - вот что исчезло из гаддерхила. Достоинство, честь, благородство - похоже, об этом здесь никто уже не вспоминал. Внешние украшения пока еще присутствовали - по крайней мере, прекрасные кости с резьбой, выполненной многими поколениями глодателей, были на своем месте. Шкуры животных, загнанных бирргисом, всё еще висели на каменных стенах; многие были вывернуты и украшены сделанными углем рисунками. В этих мертвых реликвиях было гораздо больше величия, чем в самих волках рагнайда. В них не осталось ни следа от того благородства и той чести, которые некогда вдохновили молодого глодателя на его первое творение.
        Но и сами кости с прекрасной резьбой, похоже, сейчас говорили лишь о безысходности, и отчаяние это эхом отзывалось в костном мозге Фаолана. Он посмотрел на Лайама МакДункана, который явно терялся и не знал, как себя вести со своевольными членами рагнайда. Время от времени вождь вставал со своего ложа из шкур карибу под огромными рогами и нервно кружил на месте. При этом он по очереди поднимал лапы и неуверенно ставил их на землю, словно сомневаясь в ее прочности.
        Прошло несколько секунд, прежде чем волки рагнайда увидели вошедших в пещеру Фаолана и Эдме. В гаддерхиле наконец-то воцарилась тишина.
        - Что вам тут надо? - проворчал лорд Джарне, даже не пошевелив ушами, не говоря уже о том, чтобы прижать их к голове в знак уважения. Раньше о таком неуважении к стражам Кольца Священных вулканов и помыслить было нельзя.
        Фаолан и Эдме навострили уши, подняли хвосты и вздыбили шерсть на загривках. На негнущихся ногах серебристый волк подошел к нахальному лорду, едва не коснувшись своим носом его морды.
        - Я пришел сюда по распоряжению фенго Священной стражи Кольца вулканов.
        Все волки в пещере затаили дыхание.
        - Нам поручили выяснить, что случилось с Кровавым Дозором.
        Лайам почувствовал, как у него подкашиваются ноги.
        - Почему ты не сообщил, что фенго послал к нам стражей? - пролаял кто-то из задних рядов. Фаолан и Эдме не верили своим ушам. Волки даже не утруждались обращаться к вождю надлежащим образом. Еще одно нарушение!
        - Да, почему?
        - Почему?
        Вскоре этот вопрос повторял уже целый хор голосов. Происходящее всё больше походило на настоящий хаос. Эдме бросила на напарника полный отчаяния взгляд.
        Фаолан встал на задние лапы и стал расхаживать перед толпой, в которую превратился благородный рагнайд. Этому его обучила Гром-Сердце. Когда в первый год своей жизни он перепрыгнул огненную стену, преследовавшие его волки очень удивились, но, в конце концов, многие из них прыгали довольно высоко, и в том, что какой-то волк прыгает выше их всех, не было ничего такого уж поразительного. Хождение на задних ногах - иное дело. Собравшиеся в пещере быстро сникли, и даже Джарне и Адер приняли позу покорности. «Вот и замечательно!» Фаолан всегда считал этих двоих полными дураками и решил не тратить на них время. Но тут вперед вышел еще один член рагнайда и зарычал:
        - Ты ничего не знаешь! И как мы должны быть уверены, что именно ты посланник фенго? Если наш вождь ничего об этом не рассказал, то, возможно, никаких посланников вообще не было.
        Два лорда, на которых Фаолан только что решил не тратить времени, тоже выпрямились. Реакция стражей была мгновенной и слаженной: они одновременно прыгнули вперед, Эдме навалилась на недовольного их присутствием волка, а Фаолан сшиб с ног Джарне и Адера. Но окончательно убедил всех в превосходстве серебристого волка не натиск, а холодный блеск в его глазах. От него застывала кровь в жилах и мозг в костях.
        - Неважно, что вам сказал или не сказал вождь, - зарычал Фаолан и вновь повернулся к Лайаму: - Сейчас важно, чтобы ты вышел вперед, Лайам МакДункан, сын Дункана МакДункана, великий вождь клана МакДунканов, сын Катмор, благородной волчицы и искусной загоняющей. Ты внук Данфорда МакДункана, правнук первого Лайама МакДункана и потомок славных МакДунканов, чей род восходит к временам первого фенго страны Далеко-Далеко.
        С каждым упоминаемым именем Лайам все сильнее съеживался, пока не стал казаться совсем маленьким и ничтожным, никчемным и необычайно слабым для своего возраста и положения волком. Тишина в гаддерхиле оглушала. Глаза всех присутствующих были обращены на вождя - волки словно пытались вообразить всех его достославных предшественников. «Давайте, вспоминайте же свою историю, - думал Фаолан. - Вспомните о чести клана, которую он не терял с тех пор, как в Далеко-Далеко прибыл первый фенго. Если мы забудем о чести, то это будет наш конец и конец всей страны Далеко-Далеко. Всё поглотит тьма, и некому будет нас вспомнить».
        Слова сами собой появлялись в голове Фаолана, и он, понятия не имея, откуда ему всё это известно, не решался повторять их вслух. Ему вдруг вспомнился бирргис и безмолвные сигналы, которыми на бегу обменивались волки. Он вгляделся в собравшихся в гаддерхиле, надеясь, что члены рагнайда разглядят в его глазах то, что Фаолан никак не осмеливался озвучить.
        - Как вождь этого клана ты должен ответить на вопрос, - продолжил он. - Когда в последний раз посылали смену в Кровавый Дозор?
        - Я… я не помню.
        Вождь так дрожал, что едва шевелил языком.
        - Не помнишь? - шагнула вперед Эдме. - Так постарайся вспомнить.
        - Возможно, в начале луны Новых рогов…
        - «Возможно»? Всего лишь «возможно»?
        Фаолан и Эдме обменялись озадаченными взглядами.
        У входа в пещеру послышался шум, и внутрь прошла Аластрина, скрилин Каррег Гаэра.
        - Смену стражам Кровавого Дозора не посылали почти две луны. Некоторые вернулись сами, как Стеллан, хотя ей никто и не разрешал. И слава Люпусу, ведь она лучшая из наших фланговых загоняющих. Но Кайла, например, не пришла.
        - Не много-то от нее пользы с тех пор, как ее супруг прыгнул на звездную лестницу, - сказал кто-то из собравшихся.
        - Как вам не стыдно так говорить об усопшем волке? Это грубо и недостойно! - с негодованием отозвалась Аластрина.
        Фаолана и Эдме тоже возмущало поведение рагнайда, но с появлением Аластрины у них в душе затеплилась надежда. Хотя бы одна разумная волчица с чувством собственного достоинства!
        Они выполнили поручение - узнали ответ на вопрос фенго, только удовлетворения это им не принесло. Теперь стражам нужно было отправляться дальше, на поиски Кровавого Дозора. Фаолан решил взять с собой Мхайри и Дэрли. Сама мысль оставить их в стае - в такой стае - была ему противна. Вместе они дойдут до границ клана и найдут Кайлу.
        Но прежде чем уйти, Фаолан объявил собравшимся в гаддерхиле волкам, что властью, данной им фенго, он вместо лорда Адера назначает первым лейтенантом вождя Аластрину. Лайам МакДункан, похоже, воспринял это назначение с облегчением.



        Глава девятая
        Первый знак

        Пока Фаолан вместе с Эдме, Мхайри и Дэрли направлялся к границам клана в поисках Кровавого Дозора, его преследовали воспоминания о Гром-Сердце. Порывы северного ветра, дувшего прямо им в носы, затрудняли движение. Волки шли примерно тем же путем, которым некогда шел сам юный Фаолан в поисках своей пропавшей из зимней берлоги кормилицы. Тогда серебристый волк подумал, что она пропала в Крайней Дали, и повернул на север.
        Только в то время он не был таким голодным.
        С тех пор как они покинули территорию Каррег Гаэра, мелкая дичь и зайцы встречались всё реже и реже. Приходилось чаще отдыхать, потому что почти не оставалось сил идти против ветра. А во время отдыха животы урчали всё громче и громче. Громогласнее всех проявлял себя живот Эдме, самой маленькой из них четверых.
        - Вот уж действительно «много шуму из ничего». Совсем из ничего, - попыталась пошутить она.
        - А помнишь, когда-то зайцы казались нам безвкусными? - задумчиво спросила Дэрли.
        - Мне не нравились их глаза. А мясо у них прекрасное… - мечтательно отозвалась Мхайри.
        Разговор о еде навел Фаолана на мысли о другом.
        - Эдме, - обратился он к своей напарнице на очередном привале. - Если стада сюда не вернутся, а мелкая добыча исчезнет, наступит голод. И мы с тобой прекрасно знаем, кто умрет в первую очередь.
        Эдме замедлила шаг. Глаза ее расширились от волнения.
        - Глодатели! Они всегда едят последними.
        - Да, а в голодные месяцы это значит, что они вообще никакой еды получать не будут. Но можно помочь им, а заодно и волкам из Кровавого Дозора.
        Эдме совсем остановилась и повернулась к Фаолану.
        - Это прекрасно! - воскликнула она.
        - Но я же еще ничего не сказал!
        - И не нужно. Я сама придумала. Мы соберем всех знакомых глодателей и отведем их в Кровавый Дозор.
        - Да. И, кстати, ты знаешь, что в клане МакДонегалов новый глодатель? Как там его зовут, Бегун?
        - Но отпустят ли их вожди кланов, вот в чем вопрос.
        - Ну, это даже не вопрос. Не забывай, мы действуем по приказу фенго. А фенго поручил нам найти подкрепление для Кровавого Дозора.
        Эдме моргнула.
        - Ты прав. Я почему-то об этом не подумала.
        Она повернулась к Мхайри и Дэрли.
        - Решение принято. Мы соберем всех глодателей и приведем их на помощь Кровавому Дозору.
        - Отличная идея! - воскликнула Мхайри. - Тамсен из стаи Голубой Скалы находится в дозоре почти так же долго, как и мама. Если бы она участвовала в том бирргисе, то, возможно, охота не закончилась бы провалом. Может, если мы приведем больше волков, то вернутся и другие охотники из ее стаи.
        Обо всем договорившись, они свернули с первоначального пути и направились к летнему лагерю МакАнгусов, надеясь застать там Тирлача. Не прошло и часа, как переменившийся ветер донес до них тревожный запах. Шерсть на загривке у всех четверых стала дыбом. Это был запах мертвого волка, причем на удивление знакомый.
        - Тирлач! - одновременно воскликнули Фаолан и Эдме и подбежали к небольшому сугробу.
        - Тирлач! - голос маленькой волчицы дрогнул, когда она увидела останки безухого глодателя из клана МакАнгусов. Эдме закрыла единственный глаз, но из него продолжали течь слезы. Она с трудом сглотнула и подавила стон.
        - Этого не может быть! Скажите, что это всего лишь очень жестокая шутка. Мы только-только решили отвести глодателей в Кровавый Дозор и спасти от голодной смерти. Да, они действительно умирают первыми.
        Эдме с Фаоланом прижались друг к другу. Дэрли и Мхайри держались в отдалении, не решаясь подойти к трупу. Волкам Стражи надо было выплеснуть горе, и свидетели им сейчас не нужны.
        - Первый знак голода, - прошептал Фаолан.
        Когда все четверо окружили труп глодателя, в глаза им бросилась странная деталь. Тирлач лежал, прижав голову к снегу, но это не была обычная поза покорности, какую нужно принимать при обращении к вышестоящему волку.
        - Как будто он к чему-то прислушивается, - заметила Эдме.
        - Прислушивается к земле, скрытой под снегом и льдом, - сказал Фаолан, не сводя глаз с выпирающих из-под шкуры костей.
        - Но что он надеялся услышать? Он же без ушей, - сказала Дэрли.
        Стражи оглянулись на сестер, которых, похоже, смутило такое внимание. Как они, выросшие в стае и не имевшие никаких уродств, могли понять, что значит жить без уха, без глаза или с кривой лапой? Недостатки глодателей часто оборачивались их преимуществами. Разве сам фенго не сказал на гаддерглоде, что единственный глаз Эдме помог ей найти дорогу и руководил ею, как дух из Пещеры Душ? А Фаолан, несмотря на кривоватую лапу, бегал быстрее и прыгал выше любого другого волка. И Тирлач не был исключением. Несмотря на отсутствие ушей, он всегда слышал разговоры других волков, особенно те, что не предназначались для глодателей. Оставалось только догадываться, что он услышал на этот раз. И услышал ли?
        - Нам лучше двигаться дальше, - нерешительно заметила Дэрли.
        Эдме посмотрела на Фаолана.
        - Нет, еще чуть-чуть задержимся.
        Молодые стражи припали к покрытой снегом земле и склонились перед трупом своего погибшего товарища в позе покорности. Их движения были невероятно красивы и грациозны. А затем они завыли, да так печально, что из глаз Мхайри и Дэрли потекли слезы.

        Утихнут бураны и вьюги,
        Восстанешь из снежных оков,
        На радость друзьям и подругам
        Помчишься в пещеру из снов.

        Холодную даль озаряет
        Серебряным светом луна,
        И эхом твой клич повторяет
        Небесному волку она.
        Не слышно ни стонов, ни жалоб,
        Лишь сердце бьется в груди.
        Невзгоды, обиды, печали -
        Осталось всё позади.

        Там встретят тебя как родного,
        Как равного знатным сынам
        Извечного клана, но снова
        Грустить останется нам.
        - Где вы выучили такую прекрасную песню? - спросила Мхайри.
        Теперь смутились Фаолан с Эдме. Они переглянулись, не зная, что сказать.
        - Она… она, - замялась маленькая волчица. - Она просто пришла нам на ум.
        Фаолан снова взглянул на труп Тирлача.
        - А теперь нам действительно лучше продолжить путь. У бедняг осталось не так уж много времени.
        Тут на занесенном снегом холме выросла еще одна фигура. Холодный воздух разрезало криком:
        - Фаолан!
        В душе Фаолана пробудилась надежда, как пробуждаются ростки травы в луну Новых рогов. Голос кричавшего отличался такой музыкальностью, какой не было ни у кого из членов кланов. Страж знал, что этот голос может принадлежать только одному волку - Свистуну.



        Глава десятая
        Свистун

        Свистун выглядел едва ли не более тощим, чем Тирлач, если такое вообще было возможно. Сквозь проплешину на бедре выпирала кость. Увидев, что друзья его заметили, глодатель упал и забился в приступе. Четыре волка оттащили его почти безжизненное тело в небольшую нору, которая, должно быть, когда-то служила логовом волчице с щенками. Эдме нашла в ней выводок мышей, быстро с ними разделалась, разорвала на кусочки и попыталась накормить ими Свистуна, пока Фаолан гонялся за зайцем.
        - Это просто чудо! - воскликнула Эдме, когда напарник вернулся.
        - Где ты его нашел? - спросила Дэрли. - Первый заяц за несколько дней!
        - Думаю, его послал нам великий Люпус, - ответил Фаолан и положил зайца на землю.
        - Пусть выпьет кровь, - сказала Мхайри. - Его жизненная артерия еще не перерезана?
        - Нет, я просто свернул ему шею.
        - Хорошо. И мама нас так же учила.
        Мхайри ловко проткнула клыком еще бившуюся артерию, из которой фонтанчиком пошла кровь, и прижала зайца к пасти Свистуна.
        - Теперь, когда сердце добычи остановилось, ее жизнь должна перейти в кровь волка, - сказала Дэрли.
        Крови зайца хватило ненадолго, но затея сработала. Свистун открыл глаза, моргнул раз-другой, а затем заговорил прерывистым свистящим шепотом:
        - Фаолан, помнишь оленя, которого мы загнали во время нашего знакомства?
        - Конечно помню, друг мой.
        - Как ты набросился на него… А я тогда тоже был очень голоден.
        Голос Свистуна не переставал поражать Фаолана. Когда тот разговаривал как обычно, из пасти доносились хрип и свист, зато его вой превращался в мелодию, которой позавидовали бы талантливейшие из скрилинов.
        - Ничего не говори, Свистун. Береги силы.
        - Поешь мяса, - предложила Дэрли.
        - Значит, такой вот у нас теперь ритуал покорности, - прохрипел глодатель. Фаолан с Эдме переглянулись и закатили глаза. В этом был весь Свистун. Каким-то образом ему удавалось во всем находить мрачный юмор. Это был его способ пережить самые суровые испытания.
        - Я думаю, что сейчас не время вспоминать о ритуале покорности, - сказала Мхайри. - Мы все теперь глодатели, нравится это кому-то или нет.
        Фаолан, Эдме и Свистун с любопытством посмотрели на нее.
        - Что ты хочешь этим сказать, Мхайри? - спросила Эдме.
        - Я знаю, - вмешалась Дэрли, не дожидаясь ответа сестры. - Мы слышали и видели, как МакДунканы спорили друг с другом в гаддерхиле. Порядка больше нет. Кланы распадаются. Каждый теперь сам за себя. Или, по крайней мере, к этому всё идет.
        - Но какой-то порядок соблюдать нужно, иначе мы все погибнем, - сказала Эдме.
        - Что касается глодателей, то, думаю, на эти правила пока можно не обращать внимания, - сказал Свистун сонным голосом.
        - Конечно, - согласилась Мхайри. Обведя взглядом всех спутников, она негромко продолжила: - Может, нам стоит создать собственный клан…
        - Ты забыла, что до сих пор существует Стража Кольца Священных вулканов, - перебил ее Фаолан. - И мы действуем по приказу фенго. У нас задание - найти Кровавый Дозор. Убедиться в том, что он действительно патрулирует границы кланов. По возможности укрепить его.
        - Кровавый Дозор, - эти слова, по-видимому, приободрили Свистуна. - Вы знаете Тамсен? Ее послали в Кровавый Дозор более луны тому назад. А мне поручили ее отыскать. Сначала я думал, что вышел на ее след, но потом учуял другой.
        Разговор явно вытягивал из Свистуна последние силы, но Фаолан не удержался от вопроса:
        - Чей след?
        - Тирлача… Мне показалось… он что-то обнаружил… что-то очень важное. Он же умел слышать…
        - Таким мы его и нашли, Свистун. Он лежал, прижав ухо к земле. Наверно, услышал топот стада.
        - Может, и стада… а может, и нет…
        - О чем ты?
        - Шепот камней, - произнес Свистун, прищурившись, словно опасаясь произносить эти слова вслух.
        - Шепот камней? - недоверчиво переспросили другие волки.
        - Вы знаете о звучащих камнях? - спросил Свистун.
        - Да, конечно, - ответила Мхайри. - Все знают о звучащих камнях. Это скалистые глыбы, разбросанные по всей Далеко-Далеко. Но при чем тут они?
        Свистун ответил не сразу, словно собираясь с силами.
        - В такую странную погоду камни как бы перешептываются с землей. Если поскрести когтями по одному из них, то этот звук можно услышать, стоя у другого камня. Некоторые пользуются ими для передачи сообщений.
        - Некоторые? - спросил Фаолан.
        - Да, самые отчаявшиеся. Они боятся выть, потому что их услышат другие.
        - Но зачем им скрываться? Они что, крадут еду у сородичей?
        - Нет-нет. Они вызывают Скаарсгарда… чтобы тот пришел и забрал их на небо.
        Свистун едва не задыхался от напряжения.
        Дэрли так широко раскрыла глаза, что их зеленый оттенок почти вобрал в себя весь сумрак логова.
        - Они просят о смерти?
        - Танцуют и просят о смерти, - уточнил Свистун.
        - Что? - все четверо так удивились, что не смогли сразу подобрать слова. Эдме даже потрясла головой, словно пытаясь немедленно забыть об услышанном.
        - А ты сам их видел, Свистун? - спросил Фаолан.
        - Нет, но слухи разносятся быстрее, чем летают совы. Совы, кстати, их видели, я уверен.
        Фаолан плотно зажмурился. Вот бы рядом была Гвиннет! Он уже потерял счет лунам с тех пор, как виделся с ней в последний раз.
        Свистун продолжил:
        - Сам я их не видел, но слышал о них. Луну или около того назад я встречался с Креклом. Среди МакДаффов вообще суеверных волков много.
        Эдме нахмурила нос.
        - Ты точно думаешь, что это не способ кликнуть сюда стада оленей или других животных, на которых можно охотиться? Ну, как бы призвать их к летним пастбищам.
        - Они вызывали не стада, Эдме. Они обращались к Скаарсгарду. Они так себя и называют - «Танцовщики Скаарсгарда». Танцуют до упада и иногда падают замертво прямо во время танца.
        - Как, ты говоришь, они связываются между собой? - спросила Эдме.
        - Царапают камни. Они говорят, что так обращаются к своему пророку.
        - Пророку? - переспросил Фаолан. - Какому еще пророку?
        - Они считают, что пророк - это некое связующее звено Великой Цепи между землей и небесной лестницей Скаарсгарда.
        - Что?! - не сдержались волки. С каждым мгновением вести становились всё хуже и хуже.
        - Нельзя вмешиваться в Великую Цепь. Великая Цепь - в основе всего! - с негодованием выпалила Мхайри.
        В голосе Эдме тоже послышались резкие нотки:
        - Глодатели знают это лучше других. Ведь первое задание, которое нам дают, когда мы возвращаемся в клан, - это вырезать на кости звенья Великой Цепи. К тому времени, когда волка допускают в Стражу, он уже успевает выглодать их в среднем около тысячи раз. И никаких звеньев никто никогда не добавляет и не удаляет. Стоит только об этом заикнуться, как тебя сразу выгонят за пределы Далеко-Далеко. Никакого пророка в этой цепи нет.
        - Ты прав. Но это не значит, что его невозможно призвать. Поверь, они очень стараются, - слабым голосом произнес Свистун.
        - В этом мало смысла, - сказал Фаолан.
        Снаружи гудел ветер, и молодой глодатель представил, как какой-нибудь покрытый сосульками отчаявшийся волк из последних сил царапает по камню, призывая смерть.
        - Когда-то это было логово матери с щенками, правда? - спросила Эдме, нарушив напряженное молчание.
        - Да, родительское логово, - ответила Дэрли, осмотрев по очереди Фаолана, Эдме и Свистуна. - Но вы же глодатели и, должно быть, совсем ничего не знаете про то, как заботятся о щенках.
        - Нашими логовами были тумфро, - отрезал Свистун. К нему постепенно возвращались силы. - Но, надеюсь, им было приятно здесь жить, - добавил он.
        Сестры кивнули.
        - Не повезло вам. У нас хотя бы была мать, - сочувственно сказала Дэрли. - И очень хорошая. А у вас никакой не было.
        - А знаете, - заговорил Свистун после непродолжительного молчания, словно пытаясь преодолеть неловкость, - Тирлач думал, что однажды видел свою мать.
        - Как он ее узнал? - спросила Дэрли.
        - По ушам.
        - По ушам?! - изумились сестры.
        - Ну да. Он сказал, что, если бы у него были уши, они выглядели бы точно так же.
        - Очень странно, - задумчиво пробормотала Мхайри.
        Но Фаолану это ничуть не казалось странным. Он и сам встретился со своей матерью лишь в последние часы ее жизни. Увидев Мораг, он понял, что она всегда, всю его жизнь, присутствовала где-то на краю его памяти. В мыслях серебристого волка промелькнуло какое-то туманное видение - и тут же исчезло, как исчезает туман под солнцем. Фаолан поежился и энергично покачал головой.
        - В чем дело? - спросила Эдме.
        - Ни в чем, - ответил он бодро. - Просто старое воспоминание. Толком и не помню.
        Фаолан повернулся к Свистуну:
        - Свистун, а ты не слышал, как должен выглядеть этот пророк?
        - Я слышал только, только… - замялся Свистун, бросив взгляд на Мхайри, - только, что он носит шлем.
        - Шлем! - снова воскликнули все.
        Фаолан ахнул.
        - Шлем, который в бою носят совы-воины?
        - Вроде да. Других я не знаю.
        - Но зачем волку совиный шлем? - вслух подумала Эдме.
        Фаолан разочарованно проворчал:
        - Вот бы найти Гвиннет!
        Ветер стихал. Серебристый волк встал, разминая лапы, и подошел к выходу, выглянув наружу. С потемневшего неба, словно искрящиеся перья, падали крохотные льдинки. Сидеть в логове и дальше ему не хотелось, поэтому он решил походить по округе в поисках очередной добычи. Если к Свистуну вернутся силы, можно будет продолжить путь к границам. Новый клан, но в чем-то сестры правы. Им лучше держаться вместе. А когда найдут Бегуна и Крекла, то и их возьмут с собой. Оставлять глодателей в кланах, где никто не поделится с ними скудными остатками пищи, просто бессмысленно. Этой бесконечной зимой, которая никак не превратится в лето, в кланах их ждут лишь бесконечные страдания.



        Глава одиннадцатая
        Потревоженный дух героя

        Гвиннет не была в стране Далеко-Далеко уже несколько месяцев. Из-за ужасной погоды ей пришлось временно покинуть приятную долину между территориями МакДаффов и МакНабов и вернуться к старой кузнице своей тетушки, где она обучалась азам ремесла.
        Она скучала по Сарк и Фаолану, но больше всего ей недоставало воя волков, к которому масковая сипуха привыкла за долгие годы, проведенные среди них, и который она уже воспринимала как своего рода музыку. Гвиннет лучше остальных сов знала обычаи волков и понимала их образ жизни.
        В свое время она покинула кузницу тетушки, потому что ей не хотелось там оставаться. Сипухе все время казалось, что покойная полярная сова вот-вот заглянет ей через плечо прямо во время работы, когда она, Гвиннет, будет держать, например, кузнечные щипцы. Но за три летних луны, что она провела здесь, этого так и не случилось, и Гвиннет вполне спокойно жила на территории королевства Га’Хуула. По крайней мере, до сегодняшнего вечера.
        Неожиданный порыв ветра всколыхнул всё ее перья, от больших маховых до легкого пушка под крыльями. «Великий Глаукс!» - подумала она и тут же прижала оперение поближе к телу, сделавшись на вид выше и стройнее. Такова была реакция сов на страх. Гвиннет замерла и некоторое время сидела не шевелясь, но странное чувство ее не покидало. Лес перед сумерками всегда казался ей таинственным и загадочным, стволы елей и сосен, словно одеялом, окутывал туман. «Неужто?..» Гвиннет постаралась выбросить беспокойную мысль из головы.
        Что, если дух ее тетушки так и не обрел покоя? Что, если у одинокой полярной совы оставались на земле незаконченные дела и она все еще не попала в Глаумору? Бледный туман, цеплявшийся словно плющ к стволам деревьев, понемногу сгустился и приобрел очертания полярной совы.
        Говорят, речь скрумов - так совы называли души своих сородичей, не обретшие покоя, - не очень разборчива. Часто бывает очень трудно понять, о чем они говорят и что хотят сообщить живым. Особенно трудно их понимать тем, кто не желает с ними встречаться - как Гвиннет. От одной только мысли о скончавшейся тетушке у нее переворачивался желудок. Но постепенно речь полярной совы стала яснее.

«Потревожили!»
        Это слово прозвучало очень отчетливо. По спине Гвиннет пробежал холодок. Размытые очертания совы дергались и мерцали в свете полной луны. Щипцы, которые сипуха держала над огнем, упали на землю. Она почувствовала, как вместе с дыханием нечто покидает ее тело и присоединяется к сгустку тумана, который теперь пристроился на ветке высокой ели. Она по-прежнему не шевелила ни единым крылом - ни большим маховым, ни кроющим, ни маленьким пуховым перышком. Но тут Гвиннет посмотрела вниз и увидела себя, стоящую у кузницы. Ее тело застыло в страхе и тревоге, и лишь длинная тень колыхалась в желтом свете кузнечного горна.
        - Потревожили? - произнесла она сдавленным голосом, похожим на голос скрума. Слова вылетали из нее словно пузырьки. Говорит ли она на самом деле, или ее мысли сами появляются из воздуха?
        - Потревожили, но не меня, - уточнил скрум. Гвиннет скорее почувствовала, нежели услышала голос. Но интонации его были очень знакомыми - обычно таким тоном тетушка распекала ее за какой-нибудь проступок.
        - Кого потревожили и как, тетя?
        - Осквернили… Шлем… маска… с забралом…
        - Чей шлем?
        - Твоего… твоего…
        Очертания скрума размывались, слова становились нечеткими.

«Не уходи! Только не уходи вот так!» - думала Гвиннет.
        И тут до нее дошло.
        - Папин? Шлем отца?
        - Его награда… метка героя… Метка героя среди волков… Ее оставили в честь совы, которую уважали волки…
        В голове у Гвиннет роем затеснились вопросы, но призрак тетушки уже почти пропал.
        Чтобы сова была удостоена метки героя? Вот уж чудо из чудес, даже для совы, которую волки очень уважают. Но более всего Гвиннет тревожила мысль о том, что кто-то осквернил память ее отца. В королевстве Га’Хуул о таком и подумать было невозможно. Шлем и забрало совы-кузнеца, боевые когти - к снаряжению относились с глубоким почтением, особенно к тем вещам, которые изготавливались для личного пользования, а не для обмена. Как дух отца обретет покой, если его шлемом завладел кто-то другой? Разве он сможет мирно сидеть на насесте в Глауморе, рядом с небесной кузницей, искры от которой превращаются в звезды на ночном небе? Гвиннет едва сдерживала слезы, думая об отце. Как такое вообще случилось?
        В это мгновение порыв холодного ветра взволновал листву деревьев, и остатки туманного облачка с очертаниями тетушки расплылись окончательно.
        - Метку героя осквернили! - неожиданно для самой Гвиннет громко прозвучал ее голос. Неужели она сошла с ума, стала кэг-мэг, и все это ей привиделось? Спала она или бодрствовала? Сипуха моргнула и взъерошила перья. Значит, она по-прежнему находится в своем теле, как будто никогда не застывала от страха.
        И все же сова ощущала скрытое присутствие другого существа - оно отзывалось в желудке тягучим чувством. Как будто скрум тетушки проник внутрь нее. Она подняла одну лапку и осторожно почистила перья на животе.
        О смерти своего отца Гвиннет узнала, когда война уже давно закончилась. Он погиб не на поле боя, а какое-то время спустя, страдая от полученных ран. О месте, где он испустил последний вздох, ходили разные слухи, но ничего конкретного никто не говорил. Гвиннет однажды посетила его кузницу, чтобы привести ее в порядок и посмотреть, не там ли он скончался. Она даже летала к Сарк-из-Топи, славящейся своим чутьем, чтобы попросить ту о помощи. Но Сарк не учуяла и малейшего следа Гвиндора, и Гвиннет сдалась окончательно. А теперь, оказывается, кто-то нашел его могилу и осквернил ее, забрав боевой шлем и забрало. Гвиннет должна возобновить поиски, найти снаряжение отца и восстановить метку героя.



        Глава двенадцатая

«Как такое могло случиться»?

        Над покрытыми настом холмами, где несли стражу волки Кровавого Дозора, сгущались рваные тучи. Солнце садилось, и на фоне последних алых отблесков скалистые выступы казались клыками, вгрызавшимися в ночное небо.
        На таком расстоянии невозможно было разглядеть, есть на вершинах курганов дозорные или нет. Пятеро волков остановились, шерсть у них на загривке невольно встала дыбом. Вот она, граница между законом и беззаконием, между цивилизованным миром и дикостью. Между волками из страны Далеко-Далеко и волками Крайней Дали.
        - Отсюда действительно не видно, есть там кто-нибудь или нет, - сказала Эдме.
        - И мне кажется, что курганы дальше, чем кажется. До них по меньшей мере полдня небыстрого бега, - добавил Фаолан.
        - Будем надеяться, что скорее быстрой ходьбы, - сказала Эдме, как обычно, с добродушным юмором. Фаолан тревожно посмотрел на нее. Вдруг она устала больше остальных? Может ли она бежать с такой же скоростью, с какой тогда бросилась на лося?
        - Надеюсь, мы найдем там маму, - едва слышно произнесла Мхайри.
        Эдме и Свистун переглянулись.
        - Ну что ж, попытаться стоит, - сказал Свистун. Регулярно питаясь в последние дни грызунами, он вернул себе былые силы. Но все же всех пятерых неотступно преследовал призрак голода. В желудках у них постоянно бурчало, а крыс и полевок надолго не хватало.
        Под руководством Мхайри и Дэрли волки научились перегрызать жизненную артерию и высасывать кровь. Каждый раз Свистун, Фаолан и Эдме благодарили сестер, а те скромно отвечали:
        - Скажите спасибо маме. Это она нас всему научила.
        Сами сестры тоже похудели, шерсть их потускнела, сквозь шкуру выпирали кости, и от Фаолана это не укрылось. Некогда первые красавицы клана, они таяли буквально на глазах.
        Серебристый волк повернулся и еще раз посмотрел на Эдме. Она никогда не жаловалась, и, что самое странное, в последнее время он даже не слышал, как урчит ее желудок. Как будто ее тело пожирает себя самого. С тех пор как они в последний раз нашли гнездо полевок, прошло три дня.
        Они остановились, чтобы поискать мышиные ходы - маленькие туннели, которые те прокапывали в снегу, чтобы добраться до своих подземных гнезд.
        Дэрли указала лапой на один из снежных на-носов.
        - Однажды мама говорила, что, когда она еще была маленьким щенком, они вместе с ее мамой отбились от стаи, затерялись в неожиданно налетевшем весеннем буране и заблудились. Тогда они нашли яйца снежной змеи и съели их. Она говорила, что не такие они уж и противные.
        - Но змеи, наверное, сейчас все в спячке, - сказала Эдме.
        Фаолан снова подумал о медведях. За все дни пути они не встретили ни одного. Неужели странная погода их обманула, и гризли еще спят? Вдруг они так и будут спать целый год, пока не умрут от истощения?
        - Мама рассказывала, что на вкус змеиные яйца немного сладковаты. По крайней мере, я так помню, - продолжила рассказ Мхайри. Казалось, она цепляется за любое воспоминание о Кайле, потому что память придает ей силы и помогает не сдаваться.
        - А помнишь, как мама поймала сразу двух зайцев-беляков? - спросила Дэрли.
        - Мы помогли ей, Дэрли. Она сказала, что это как бы тренировочный бирргис. Помнишь, как мы построили маленьких щенков, распределили роли, а сами стали охраняющими с флангов?
        - Да-да! Разве такое забудешь! - Дэрли тоже увлекли воспоминания.
        Чем реже встречалась добыча, тем чаще сестры заводили разговор о матери. Они вспоминали, как она их учила, как развлекала интересными историями, как они вместе танцевали в серебристом свете луны в первый день весны. Все это они рассказывали малькадам, никогда не знавшим своих матерей.
        Но Фаолан, Эдме и Свистун не сердились на волчиц и надеялись только, что они действительно найдут Кайлу.
        По мере того как они приближались к западной границе Далеко-Далеко, Фаолана все больше охватывало беспокойство. Странно, но до сих пор они не нашли ни одного круга танца, о которых рассказывал Свистун. Мхайри с Дэрли подумывали уже, что воображение просто сыграло с их новым товарищем злую шутку.
        Временами кто-нибудь отправлялся на разведку, и на этот раз настала очередь сестер. Мхайри с Дэрли привыкли бок о бок продираться сквозь сугробы и прокладывать в густом снегу широкую тропу.
        - Мхайри, - начала Дэрли. - Не то чтобы я не доверяю Свистуну, но не кажется ли тебе, что он выдумал этих танцовщиков?
        - Я и сама так подумала. Конечно, сейчас земля покрыта коркой льда и снега, поэтому на ней трудно различить следы, но мы еще ни разу не видели никаких кругов с тех самых пор, как оставили Каррег Гаэр. Даже ни единого отпечатка лапы.
        Дэрли немного помолчала, а затем произнесла тихо и задумчиво:
        - Не хочу никого обвинять во вранье, но, может, Свистун просто ошибается.
        С этими словами они подошли к большому холму, обдуваемому всеми ветрами. Снежный покров здесь застыл твердой корочкой, на которой отчетливо виднелись отпечатки лап, образующих как раз тот самый круг, о котором говорил Свистун.
        - О нет! - вырвалось у Мхайри.
        - Что это?.. - недоверчиво спросила Дэрли.
        Тут ветер сменил направление, и их носы учуяли мерзкую вонь. Вскоре к ним присоединились Фаолан, Эдме и Свистун, до которых тоже донесся неприятный запах.
        - Круг танца, - сказала Дэрли, взглянув на пришедших.
        - А что это за ужасный запах? - взволнованно спросил Свистун булькающим голосом.
        - Я никогда в жизни… - начала Эдме и осеклась.
        - Это запах своры, - сухо ответил Фаолан. - Они были здесь.
        - Ты о ком? - спросила Мхайри. В ее глазах вспыхнули золотистые искорки страха и изумления, мгновенно пробудившие в Фаолане смутное ответное чувство. Но сейчас он не придал этому значения. Такой запах означал одно - опасность.
        - Своры - так чужаки называют свои стаи.
        - Но почему запах такой неприятный? - спросила Эдме.
        Огоньки в глазах Фаолана, наоборот, погасли. Четыре волка молчаливо ждали его ответа. Ему самому казалось, что он перенесся в другое место и в другое время.
        - Давно, когда я искал Гром-Сердце, я зашел в Крайнюю Даль. И… повстречал нескольких чужаков…
        Он перевел дыхание. Легкие были полны мерзкой вони, окружавшей волков со всех сторон.
        - Они пахнут так потому… потому… что едят друг друга.
        - Что? - выдохнули другие волки.
        - Что ты говоришь, Фаолан? - Свистун сделал шаг ближе. Он дышал хрипло, как будто дыхание раздирало ему грудь.
        - Я говорю, что они едят друг друга, и не только когда голодают. Просто чтобы развлечься!
        Его спутники ужаснулись. Они опустили хвосты и вздыбили шерсть на загривках.
        - Нет, это неправда, ты нас обманываешь, - запротестовал Свистун и недоверчиво заморгал.
        - Но… но… - замялась Эдме, задрожав всем телом. - Они тут танцевали. Значит, когда они танцуют, они, как ты говоришь…
        Она не смогла закончить фразу.
        - Возможно, - согласился Фаолан. - Возможно, и так, но я не вижу следов крови.
        Он снова внимательно осмотрел отпечатки.
        - Просто чтобы развлечься, говоришь? - задумчиво спросила Мхайри. - Они едят друг друга ради забавы?
        - Они называют это кроу - смертельный поединок между двумя животными.
        - Как ужасно! Ужасно! Ужасно! - Мхайри с Дэрли шепотом повторяли одно-единственное слово, осторожно отступая от круга танца. Свистун последовал за ними. Эдме осталась с Фаоланом изучать следы.


* * *
        Наконец они вновь собрались вместе и продолжили путь по покрытой снегом холмистой гряде. На пути им попалось еще несколько кругов танца, и в каждом отчетливо ощущалась вонь чужаков. Но Фаолана беспокоил не столько неприятный запах, сколько следы. Сейчас впереди, петляя среди сугробов и прокладывая путь, бежала Эдме, и, хотя еще не настала очередь Фаолана, он постарался догнать ее.
        - Что ты тут делаешь? - спросила она. - Сейчас не твоя очередь, да и снег неглубокий. Мне помощь не нужна.
        - Я пришел не помогать. Нужно поговорить.
        - Ну тогда перейди на другую сторону, чтобы я могла тебя видеть.
        Фаолан послушно перешел на другую сторону и побежал с ней бок о бок.
        - Наверное, тебя действительно что-то взволновало, раз ты подбежал ко мне со слепой стороны.
        - Так и есть, - ответил серебристый волк.
        - Следы, верно? Те, что нашли сестры на первом кругу?
        - Как ты догадалась?
        - Я тоже их видела.
        - Думаешь, там была Кайла?
        Эдме вздохнула.
        - Я видела след, похожий на след главной загоняющей. Но я не так хорошо, как ты, знаю отпечатки волков из клана МакДунканов. А Свистун что-нибудь сказал?
        - Ни слова.
        Фаолан помолчал и продолжил:
        - Самое главное - это то, что среди чужаков танцевали и клановые волки. По-моему, я заметил следы кого-то из МакДаффов.
        - А знакомых запахов ты не учуял?
        - Как можно что-то различить в такой вони?
        Эдме резко остановилась.
        - Скажи, Фаолан, как такое могло случиться? Почему цивилизованные волки сошлись с дикими чужаками?
        Фаолан кивком указал на дальнюю гряду.
        - Мы всегда думали, что между нами и ними - вот эти курганы. Но сейчас нас изнутри разъедает голод, он изгладывает до костей наш дух, нашу честь. Всё, что делало нас волками из страны Далеко-Далеко… - Фаолан запнулся, подбирая слова, и продолжил: - Всё это ломается. Честь, которая отличает нас от чужаков… Она разрушается. Голод берет верх.



        Глава тринадцатая
        Шепот камней

        Приближалась луна цветущего мха. Они уже почти пол-луны не ели настоящего мяса, и прошло четыре дня, как поймали последнего грызуна.
        - Не верю, что от них есть какой-то толк, - пробормотала Мхайри, толкнув носом увядшую луковицу, словно в поисках жизненной артерии, перегрызать которую ее учила мать. Фаолан посмотрел на нее, не переставая жевать.
        - Это лук, Мхайри, а не кролик. Просто ешь его. Я всю свою первую весну не питался ничем другим, только луковицами и корнями. Гром-Сердце научила меня их откапывать, и нам еще повезло, что мы их тут нашли.
        - Наверное, к ним нужно привыкнуть, - сказала Эдме, едва не задыхаясь.
        - В первую зиму, что я провел со стаей, все смеялись надо мной, когда я ел рубец. Желудок животных всегда оставляют глодателям, да и те едва к нему притрагиваются. Но я съедал его до конца и никогда не голодал, - сказал Фаолан.
        - Есть желудок других животных - звучит не очень аппетитно, - заметил Свистун.
        - Возможно, и так, но желудок травоядных, скажем, карибу или лося, всегда набит мхом и лишайником. Это питательные растения. Вспомните, какими большими вырастают медведи гризли. Одно это - уже серьезное доказательство.
        - Да и ты не маленький, - добавила Дэрли.
        - Видите! Я живое тому доказательство. Я ел то, что научила меня есть моя кормилица. Так что и вы ешьте.
        Свистун поднялся и вышел из лисьей норы, в которой они устроили вечерний привал. Ему нужно было в туалет, но едва он поднял ногу у одного из булыжников, как вдруг заметил, что ледяная корка, покрывавшая камень, в нескольких местах поцарапана когтями. «Вдруг это тот самый „шепчущий камень“?» Свистун похлопал по булыжнику лапой. Что с ним нужно делать? Он аккуратно поцарапал камень. Раздался скрежещущий звук, к которому примешивалось какое-то глухое шипение; ледяная корка на булыжнике завибрировала. Значит, лед проводит звуки! Идеальный способ передачи сообщений на расстояние! «Как это все-таки странно», - подумал Свистун.
        Через несколько секунд произошло нечто еще более странное. Камень, рядом с которым стоял Свистун, начал издавать звуки сам по себе, без всяких действий с его стороны. Лапами волк снова ощутил вибрацию, похожую на шепот. Камень и земля разговаривали с ним! Кто-то передавал сообщение или отвечал на его царапанье…
        Свистун попробовал поцарапать камень еще несколько раз и каждый раз получал ответ.
«Наверное, это и слышал Тирлач», - предположил он. Но возле погибшего Тирлача не было никаких камней. Неужели у его товарища был настолько острый слух, что он мог воспринимать сообщения, просто прижав голову ко льду? «Если бы только я умел слышать так же чутко, как безухий волк! - подумал Свистун. - Я бы сразу узнал, откуда приходят эти сообщения!»
        У него появилась идея. Глубоко в искаженном горле Свистуна была дыра, через которую в его глотку порой залетали порывы шального ветра, смешиваясь с дыханием, - особенно если глодатель открывал пасть, чтобы завыть. Благодаря этому причудливому смешению воздушных потоков его хриплый голос преображался, и из пасти, прорезая темноту ночи и возносясь к луне, выходили чудесные музыкальные звуки. Он умел прикрывать дыру, издавая более высокие ноты, и открывать ее шире, переходя к нотам пониже, выводя изумительные трели и цветистые созвучия.
        А что, если прижать шею к земле? Он даже знал, каким именно местом. Сможет ли он уловить вибрации, исходящие от «шепчущего камня»? Совы в полете ориентируются не только по звездам, но и по слуху, точно определяя местоположение добычи. Сипуха, например, слышит так хорошо, что улавливает сердцебиение мыши, находящейся в сотне шагов под нею. При этом она сжимает и разжимает мышцы своих лицевых дисков, меняя длину ушных щелей, расположенных на разной высоте. А у Свистуна щель находится в горле. Можно попробовать по-разному покрутить шеей и постараться уловить вибрации так, чтобы определить направление к источнику звука.
        - Урскадамус! Что это ты затеял? Я думал, ты вышел в туалет.
        - Шшш! - сверкнул белками глаз Свистун.
        Фаолан немедленно замолчал. Через несколько секунд Свистун встал, сделал то, ради чего вышел на улицу, и вновь вернулся к покрытому льдом булыжнику. Снег вокруг камня почти растаял. Свистун помахал хвостом с гордым, почти самодовольным видом - нечасто увидишь такое выражение на морде глодателя.
        - Дорогой мой друг, - начал он. - Ты стоишь рядом с так называемым «звучным», или
«шепчущим камнем», как их теперь называют. И я только что перехватил сообщение.
        - Ты хочешь сказать, «шепот»?
        - Верно. И даже определил, откуда он пришел.
        - И как тебе это удалось? - Фаолан не скрывал удивления.
        - Похоже, примерно так же, как и совам.
        Серебристый волк едва не подпрыгнул от возбуждения.
        - Да, я знаю об этом от Гвиннет. Она масковая сипуха и всегда так делает. Наклоняет голову в разные стороны и определяет источник звука.
        - А теперь это получилось и у меня. Может, я немножко сова?
        По спине Фаолана пробежал холодок. Он невольно ощетинился и покачал головой.
        - Лохин снова прошел через твои кости? - спросил Свистун.
        - Да нет, ничего такого. А вот то, что рассказал ты, - очень важно!
        - Думаешь, стоит пойти на разведку?
        Фаолан с минуту колебался. Он еще не рассказал Свистуну об их с Эдме подозрениях - о том, что некоторые следы в кругах танца могли принадлежать не только чужакам.
        - Да, думаю, стоит. Только сначала нам нужно дойти до Кровавого Дозора.
        Свистун тоже мялся.
        - В чем дело? - спросил Фаолан.
        - Звуки приходили примерно оттуда, где должен быть Дозор.
        - Что?
        - Не совсем оттуда, но мы определенно движемся как раз в том направлении.
        - Тогда нам нужно соблюдать осторожность, потому что… потому что… Судя по кругу, который мы видели, следы принадлежат чужакам. Возможно, они прорвались через заставы.
        - Все следы принадлежат чужакам? - уточнил Свистун.
        Фаолан заглянул прямо в его зеленые глаза. Значит, умница Свистун тоже знает про клановых волков.



        Глава четырнадцатая
        Мох «кроличьи ушки»


«Наверное, это знак, - подумала Гвиннет, - знак того, что я движусь в верном направлении». Знаком был восходящий поток теплого воздуха, позволявший ей парить без усилий, - не пошевелив ни единым перышком, она вознеслась высоко над землей. Сова закрыла глаза и представила, что волшебным образом оказалась вне времени и пространства. Великий Глаукс, как же хорошо быть птицей! И не просто птицей, а совой! Она не помнила уже, когда в последний раз ловила теплый восходящий поток. Обычно такие потоки встречались в районе Кольца Священных вулканов. Но до Кольца отсюда еще далеко.
        Ветры явно помогали Гвиннет в поисках места, где скончался ее отец и где должен была находиться его шлем. Гвиндор всегда поддерживал с волками тесные связи. Он понимал их как никакая другая сова, уважал их обычаи и традиции и передал свое увлечение дочери. И она сознавала, что, если хочет найти отцовский шлем, должна воспользоваться услугами волка, обладающего превосходным нюхом. И не просто волка, а волчицы Сарк-из-Топи, славящейся своим чутьем.
        Сарк была лучшей подругой Гвиннет в краю Далеко-Далеко. В последнее время сова часто задавала себе вопрос, как там поживает старая волчица с тех пор, как исчезли стада. Ведь совам приходилось гораздо легче, чем волкам: им требовалось меньше пищи, да и добыча, на которую они охотились, была мельче - в основном грызуны да змеи. Маленькие животные не мигрировали, и для охоты на них не нужно было тратить много сил. Всегда можно было найти полевку-другую в норке под кустом орешника или под каштановым деревом, а таких кустов и деревьев в Серебристой Мгле, где сейчас жила сипуха, - миллионы. Обычно Гвиннет отправлялась к Сарк, прихватив в подарок угольки, но на этот раз, прежде чем взлететь и отправиться на запад, она прикрыла горячие угли мхом и положила на него трех полевок из последней добычи, завернутых в еще более плотный слой мха.
        Топь скрывалась под густыми облаками. Прорвавшись сквозь них и увидев клубы дыма, поднимавшиеся из гончарной печи Сарк, Гвиннет очень обрадовалась. «Это хорошо, - подумала сипуха. - Это значит, что топливо у нее еще не закончилось».


* * *
        Сарк учуяла запах Гвиннет, когда та еще кружила высоко над ее головой. К запаху совы примешивались запахи тлеющих углей, мха и вкусных полевок! В предвкушении пищи из пасти Сарк заструилась слюна. Обычно она грызунов не ела, но сейчас голод был силен настолько, что волчица даже была согласна еще раз съесть кладку крачки. Оказалось, что зарытые в земле яйца вовсе не гнилые - просто у них такой вкус. Вкус этот, на взгляд Сарк, как нельзя лучше соответствовал характеру болотной птички, самой несносной среди всех крылатых. Летающие хорьки - так она прозвала крачек. Ужасно беспокойные, постоянно дерущиеся между собой, норовящие стукнуть своим острым клювом любого, кто случайно зайдет на участок, который они считают своей территорией. Год тому назад Сарк уже преподала им урок - несколько раз неожиданно подпрыгнула и ударила птиц лапой. Несколько крачек после этого урока так и не оправились, зато остальные оставили волчицу в покое и старались держаться подальше от ее логова.
        Гвиннет опустилась на землю.
        - Где же тебя носил Великий Глаукс, выражаясь вашим языком?
        - Я была в Серебристой Мгле, мадам. Здесь стало просто невозможно заниматься кузнечным делом.
        Разговаривая с Сарк, совы часто называли ее «мадам». Гвиннет точно не знала, кто первым придумал такое обращение. Вполне возможно, что это был ее отец, Гвиндор, питавший к Сарк огромное уважение и жаловавшийся на то, как несправедливо к ней относились другие волки. Гвиндор приходил в ужас, когда вспоминал, что ее среди волков называют «ведьмой». Тем более важно называть ее «мадам», повторял он своей дочери. «Так мы покажем волкам, как следует выказывать надлежащее почтение!»
        - И еще я не хотела ссориться с волками из-за добычи, - добавила Гвиннет и немного помолчала. - Конечно, я не могу загнать карибу или какое-нибудь еще крупное животное. Но я принесла полевок. Извини, я знаю, что волкам грызуны не особенно нравятся…
        - Поверь мне, нравятся! Особенно после яиц крачки.
        - Ах, неужели даже до этого дошло?
        - Дошло. По крайней мере, я дошла.
        - А выглядите неплохо.
        - Не смеши меня. Я всегда выгляжу ужасно. Но полевки пахнут замечательно.
        - Я завернула их в мох «кроличьи ушки» и положила на угли. Да, я еще немного углей принесла.
        - Очень любезно с твоей стороны.
        - Ешьте не спеша. Они очень питательные, потому что питаются орехами. Не хотелось бы, чтобы у вас разболелся живот.
        - После тех вонючих яиц вряд ли что-то повредит моему животу.
        Сарк порылась во мху и достала успевшую немного поджариться полевку. Принюхавшись, она воскликнула:
        - Какой чарующий запах!
        - Это мох. Он так пахнет, когда сырой.
        Не обращая внимания на предупреждение Гвиннет, Сарк разделалась с полевкой за пару секунд.
        - Но ты, видимо, прилетела не только затем, чтобы накормить меня, - сказала она, проглотив последний кусок.
        Гвиннет замялась. Да, у Сарк остер не только нюх. Инстинкты и интуиция у волчицы были отточены до предела, так что бесполезно даже пытаться что-то скрывать. Ее просто так вокруг когтя не проведешь.
        - Да, вы правы… но…
        - Говори, Гвиннет. Я давно знаю тебя, а твоего отца, Гвиндора, знала еще дольше.
        - Вот как раз про отца я и хотела поговорить, - выпалила сипуха. - Да, я помню, что вы искали его могилу, когда пришла весть о его смерти, но…
        Сарк глубоко вздохнула.
        - Мы искали, моя дорогая. Помнишь, я позвала тебя с собой. И что мы обнаружили?
        - Ничего.
        Гвиннет потупила глаза и стала нервно переминаться с лапы на лапу.
        - И почему ты думаешь, что мы найдем ее на этот раз?
        - Ну, потому что на той могиле должна находиться метка героя - шлем и забрало боевой совы.
        - Ты что, кэг-мэг? С каких пор могилы сов отмечают знаками героя?
        - Я понимаю… что это звучит немного необычно… Но это правда.
        - Почему ты так думаешь? Кто тебе об этом сказал?
        - Скрум… - неуверенно пробормотала Гвиннет.
        - О Великий Люпус! - воскликнула Сарк в раздражении. Ее блуждающий глаз бешено завертелся, едва не выскакивая из глазницы, словно он жил сам по себе. И хотя ветра не было, мех волчицы встопорщился, как будто от ветра. Маленькие сосульки зазвенели друг о дружку.
        - Скажу честно, Гвиннет, ты прекрасно знаешь, как я отношусь к рассказам про скрумов, духов и привидений. Это всего лишь кусок оленьего навоза! Конечно, сверхъестественное - это же так важно! - произнесла она ироническим тоном.
        - Не говорите так! - Гвиннет выпрямилась и практически застыла на месте, как это делают испуганные совы. Ее реакция удивила волчицу.
        - Как?
        - Вы смеетесь над моими словами.
        - Но я не верю в скрумов.
        - Неважно, верите вы или нет. - Гвиннет склонила голову набок и заглянула Сарк прямо в глаза. - Важно то, что верю я. Выслушайте меня хотя бы из вежливости.
        Она помолчала и добавила:
        - Пожалуйста, мадам.
        Сарк испытала нечто вроде угрызений совести, что случалось с ней нечасто. Она восхищалась Гвиннет, потому что у себя в кузнице эта сипуха делала произведения искусства, а не оружие. А кроме того, всегда старалась узнать о волках побольше и даже выучила их язык. Конечно, он не особенно отличается от совиного, но все равно многие слова и выражения в нем совам непонятны. Гвиннет знала волчьи предания, легенды и законы. Уже за одно это она достойна уважения. Но самое поразительное, что Гвиннет подружилась с малькадом Фаоланом, когда тот еще был молодым волком-одиночкой. Без помощи Гвиннет Фаолан, возможно, и не нашел бы дороги к клану МакДунканов и не попал бы в конечном итоге в Стражу, где продемонстрировал все свои необычайные способности. Да, Гвиннет заслуживала, чтобы ее выслушали.
        - Ну хорошо. Извини. Расскажи мне про скрума.
        - Это была моя тетушка, - ответила Гвиннет спокойно.
        Она рассказала про появление призрачной дымки на ветвях дерева и про загадочные слова призрака.
        - Ну ладно, Люпус с ней, с меткой героя. Что там насчет шлема?
        - Где бы он ни находился во время… смерти моего отца, сейчас его там нет. Кто-то забрал шлем.
        Сова немного помолчала и горестно добавила:
        - Потревожил.
        Гвиннет знала, что волчице известно, насколько высоко ценят совы-кузнецы свои изделия. Потревожить вещи умершей совы - настоящее святотатство.
        Сарк молчала, опустив глаза. Шлем и забрало совы. Совы-стражника. На голове волка. Нечто подобное она когда-то давно уже видела, но сохранилось ли еще в кувшинах памяти столько запаха, чтобы пробудить воспоминания?
        - Пойдем, - сказала Сарк и направилась к входу в свою пещеру.
        Гвиннет последовала за ней. Огонь, возле которого на шкурах обычно отдыхали волчицы, родившие малькадов и изгнанные из клана, почти угас. Они прошли мимо кострища вглубь пещеры, где возле стены на полках и подставках стояли ряды глиняных кувшинов и горшков самых разных размеров. Некоторые свисали с потолка на шнурах из сухожилий карибу.
        - Жди здесь, - приказала волчица.
        В дальнем углу было темно хоть глаза выколи, но темнота никогда не пугала сов. Во мраке Гвиннет видела почти так же хорошо, как и при дневном свете. Очевидно, Сарк все-таки вспомнила об этом - она повернулась к сове спиной, загораживая ей обзор. Сипуха услышала тихое позвякивание - должно быть, волчица поставила кувшин на пол, открыла крышку и принюхалась к его содержимому. Даже если бы Гвиннет тоже захотела принюхаться, у нее ничего бы не получилось - совы почти не воспринимают запахи, в этом она, конечно, сильно уступала волчице.
        А Сарк, увлеченная целым хороводом запахов, уткнулась носом в узкое и длинное горлышко. В кувшинах, сделанных из собранной с речного дна глины и обожженных в ее гончарной печи, хранились впечатления о разных событиях жизни волчицы - священные воспоминания, не позволявшие ее сознанию окончательно потеряться в пестрой суматохе будней. Сейчас Сарк казалось, будто она попала в стремительный поток с бурными порогами и водоворотами.
        Она открыла второй кувшин, потом еще один. Гвиннет слышала, как Сарк глубоко вздыхает - раз за разом. Сова даже слышала учащенное сердцебиение волчицы.
        Сквозь вереницу воспоминаний пробивалось одно особенно яркое впечатление. Блеск. Вспышка света. Металлический отблеск! Но запах… этот поразительный запах. Как часто Гвиндор опускался на землю рядом с моим горном, и от его перьев исходил тот же самый запах мха! «Кроличьи ушки». Отблеск пламени на шлеме. Но он отличался от шлема, в котором танцевал тот странный волк.
        - Мадам! Послушайте, мадам!
        Гвиннет вспорхнула и захлопала крыльями над головой Сарк.
        - С вами все в порядке?
        - Мох «кроличьи ушки»! - воскликнула Сарк, широко открыв глаза.
        - Все хорошо? Вы едва не упали в обморок…
        - Вот именно, едва.
        Сарк сделала несколько неуверенных шагов назад и обвела кувшины памяти подозрительным взглядом.
        - Вы что-то кричали про мох.
        - Да, конечно. Это был ключ, понимаешь?
        Гвиннет удивленно помотала головой.
        - Ты принесла полевок, завернутых в мох «кроличьи ушки». Он был немного подпален, поэтому я не сразу узнала запах, но потом… да-да! Закраины!
        - Закраины? Вы о чем?
        - Шлем отсвечивал, блестел на солнце или в огне, и я вспомнила - по запаху. Закраины! Как же я сразу не догадалась!
        - Не догадались о чем?
        - Понимаешь, твой отец, Гвиндор, сделал на шлеме специальные желобки, по которым скользит забрало. Они называются закраины. Но с тех пор, как я в последний раз видела шлем вблизи, прошло много времени. Не хочу оправдываться, но мерзкий запах яиц отбил воспоминания… меня едва не вырвало. Я не узнала шлем Гвиндора!
        - Да, на шлеме действительно были такие выемки, по которым легко скользили уголки маски. Но я до сих пор не понимаю, о чем вы говорите.
        - Разве совы не подбивают шлемы изнутри мхом для мягкости?
        - Да, все так делают.
        - Все совы, да, - но не волки. Тот волк этого не знал. Мох ему не нужен. Мех и так неплохо пружинит.
        - Какой волк?
        - Я видела шлем твоего отца, Гвиннет! Но не на сове - на волке!
        - Что?
        Теперь уже Гвиннет пошатнулась и едва не свалилась в обморок.



        Глава пятнадцатая
        Прерванный танец

        Сугробы и ветер замедляли путь к курганам. Казалось, что те находятся совсем близко, но прежде чем пять волков до них добрались, прошел почти день. Сейчас они шли в синеватой тени покрытых льдом скал Кровавого Дозора. Кое-где на вершинах виднелись одинокие стражники.
        - Великий Люпус! - пробормотала Эдме, кивком указав на гряду курганов. - Как они только несут стражу? Здесь как минимум тридцать вершин, но волки есть только на четырех или пяти.
        - Может, мы не всех видим при таком освещении и на таком расстоянии. Подойдем поближе, тогда и посмотрим, - сказал Свистун.
        - Будем надеяться, что так и есть, - сказал Фаолан без особой надежды в голосе.
        - Интересно, а пророк тоже там? - спросила Дэрли.
        - Не знаю. Между Темным Лесом и этим краем мы уже повидали немало кругов. Трудно представить, будто он находится одновременно во многих местах, - сказал молодой страж. - Будем надеяться, что волки Кровавого Дозора его остановят. Прекратят эти безумные пляски.
        - Словно заразная болезнь, которая распространяется все шире и шире, - сказала Эдме. - Ну, то есть этот танец - он как болезнь. Может, пророк начал первым, а потом уже остальные стали танцевать сами. Не может же он приходить ко всем, как Скаарсгард.
        Она задрала морду и посмотрела на небо. Но его затягивали тучи, и созвездий не было видно.
        - Сдается мне, этот так называемый пророк - просто обычный волк.
        - Обычный голодный волк, - добавила Мхайри, - у которого от голода помутилось в голове, а костный мозг совсем разжижился. Может, он даже не такой уж плохой. Просто глупый.
        Эдме настороженно принюхалась.
        - Ветер подул навстречу. И, кажется, мы снова нашли круг танца.
        - Я уже чую запах чужаков, - наморщила нос Мхайри.
        - Да, ветер нам помогает. Надеюсь, они нас не учуют. А если ветер переменится, то их обманет запах лисы, в норе которой мы ночевали. Посмотрим, что там. Но только посмотрим. На глаза им постараемся не попадаться, - решил Фаолан.
        Все пятеро подошли к источнику странных звуков как могли близко. Взобравшись на вершину небольшого холма, они разглядели внизу круг, в котором танцевали несколько волков.
        - Смотрите! - прошептала Эдме.
        - Они что, действительно двигаются? Так медленно… - отозвалась Дэрли.
        - Один упал, - сказал Фаолан.
        Они не знали, как долго танцевали эти волки, но со стороны казалось, что все они находятся в глубоком трансе. Танцующие делали шаги совершенно не думая, как будто во сне, и это было самое странное зрелище, какое только доводилось видеть наблюдателям. Танцоры медленно кружили на подгибающих ногах. В слабом свете луны, под звездным небом, они казались призраками, утратившими всю свою жизненную энергию - как говорили волки, «с вытекшим костным мозгом». У них было волчье обличье, но это были лишь тела, внешние оболочки, занятые какими-то иными существами. Танцуя, они издавали хриплые, клокочущие звуки, не похожие на голоса обычных волков и недоступные для понимания.
        Эдме размышляла вслух:
        - Лорды Адер и Джарне, конечно, плохие волки, но они хотя бы кажутся нормальными…
        - Тсс, давай послушаем, - остановил ее Фаолан. - Похоже, они начали какую-то песню.
        Танцоры и в самом деле потихоньку завыли, и их жалобный вой чем-то походил на глаффлинг - траурный плач по скончавшемуся волку. Сначала он был совсем непонятным, но потом Фаолану удалось различить слова:

        Тело… тело… убивай! Дух внутри освобождай!
        Мы в ночи к тебе взываем, твое имя повторяем.
        Скаарсгард, наши шкуры
        Полиняли в свете хмуром.
        Не едим мы и не пьем,
        Твоего явленья ждем.
        Без тепла и без огня
        Твои слуги ждут тебя.
        Смерть - вот наше избавленье,
        Награди нас за терпенье.
        Казалось, будто жутковатый вой и вонь разъедают морозный ночной воздух, но тем не менее в песне танцоров было что-то болезненно-чарующее. Несмотря на отвращение, пятеро волков ощутили странное возбуждение, дошедшее почти до костного мозга. Они понимали: чтобы не сойти с ума, им нужно держаться вместе. Фаолан положил лапу на плечо Мхайри, Эдме прижалась к Дэрли, а Свистун уткнулся носом в мех одноглазой волчицы. Как будто от танцоров исходили опасные испарения - ядовитые, но загадочно-привлекательные.

«Да, сдаться - очень просто, - подумал Фаолан. - Слишком просто. Неужели и я попаду под очарование смерти, когда настанет мой последний час? Неужели голодающий волк влюбляется в свой голод?»
        Некоторые танцоры уже не могли стоять на ногах и, потеряв сознание, падали на землю.
        Один из танцующих был покрыт шкурой карибу, и, когда он споткнулся, шкура слетела с него. Дэрли всмотрелась внимательнее и неожиданно встрепенулась.
        - Мама! - пролаяла она. - Это же мама!
        И действительно, это была Кайла, некогда гордая, независимая волчица, главная загоняющая клана МакДунканов. Сейчас она стояла не двигаясь посреди остальных танцоров, прикрыв глаза, совершенно безучастная ко всему, что происходит вокруг. Дэрли с Мхайри уже не могли оставаться на месте - они ринулись вниз по холму к матери. Фаолан, Эдме и Свистун остались наверху, недоверчиво всматриваясь в черты волчицы. Если бы не сестры, они бы ни за что ее не узнали. Некогда лоснящийся мех потускнел и потемнел, местами был вырван клочьями, покрыт бурыми пятнами крови и желтыми кляксами смолы. Из-за туч снова выглянула луна, и длинные переплетающиеся тени танцоров, казалось, опутали Кайлу жуткой паутиной.
        - Мама!
        Мхайри подбежала к матери и замерла перед ней.
        - Это мы, твои дети. Мхайри и Дэрли.
        - Ах, мама, мама, - всхлипывая, выдавила Дэрли.
        Кайла моргнула, и в ее глазах проскользнула живая искорка, так хорошо знакомая сестрам. На мгновение в них отразилась нежность, а затем глаза подернулись мутной пеленой и искорка погасла.
        Кайла обнажила зубы и зарычала. В этом странном звуке смешались страх и угроза. Уши ее болезненно дергались.
        - Я не ваша мать. Я никогда не была вашей матерью! Никогда! Никогда!
        - Не говори так, мама! - плакала и трясла головой Мхайри. - Мы твои дочери!
        Она продолжала уговаривать Кайлу, а Дэрли просто в изумлении смотрела на мать, потеряв дар речи.
        - Нет! Нет! Я была вашей второй кормилицей, и только.
        Кайла пошатнулась и огляделась по сторонам, словно вспоминая, что с ней происходит.
        - Вы обе были из одного выводка. Обе нормальные. Был еще один щенок, малькад. Закон вам известен.
        Голос у нее сорвался, она перешла на высокий тон, почти насмешливый, но одновременно жуткий.
        - Вашу настоящую мать выгнали из клана, а вас отдали мне.
        - Не говори так! - умоляла Мхайри.
        - Она сошла с ума! - воскликнула Дэрли.
        - Я наконец-то сказала вам всю правду. Эйрик - не ваш отец. Я - не ваша мать. Я отрекаюсь от вас! Отрекаюсь! Отрекаюсь!
        Обычно трижды отрекались супруги, если их вторую половинку уличали в неверности, или наоборот. Но от детей так не отрекалась еще ни одна волчица!



        Глава шестнадцатая
        Пещера Древних Времен

        - Мы твои дочери, - не сдавалась Мхайри. Но едва Кайла собралась что-то сказать в ответ, как словно ниоткуда, из тени, вырос чужак и бросился на одного из танцоров, только что упавшего на землю. Он не рассчитал прыжок и повалился на Кайлу, вцепляясь зубами в ее бок. Подбежали Фаолан с Эдме, прыгнули на нападающего и сбили его с ног, но для тощего усталого волка он оказался слишком проворным, да к тому же от него разило смертью. Страж понял, что чужак выжидает, пока кто-нибудь из танцоров не упадет от усталости, а потом съедает их. Это был волкоед.
        Еще никогда Фаолан не испытывал такой ярости и негодования. Костный мозг его словно вспыхнул - от ненависти к чужаку. Волкоед ловко вывернулся у него из-под брюха, а Фаолан встал на задние лапы и угрожающе мотнул головой, отчего Эдме в страхе отшатнулась. Зеленые глаза стража почернели, а кончики шерсти на загривке побелели. Испуганная Эдме подумала, что Фаолан перестал быть волком, что он превратился в какое-то другое животное в шкуре волка - невероятно большое и страшное. Фаолан зарычал, и рык этот не походил на волчий - он шел откуда-то изнутри, раздаваясь раскатистым эхом. Подпрыгнув, серебристый волк ударил чужака передними лапами. Кривая лапа казалась больше остальных, и, когда она соприкоснулась с черепом чужака, послышался сухой треск. Голова волкоеда дернулась под неестественным углом, он рухнул на землю и больше не поднимался. С ним все было кончено.
        Фаолан, Эдме, Свистун и сестры стояли в молчании. Танцоры продолжали свои странные телодвижения - все, кроме Кайлы: та повернулась и побрела прочь. Снова повалил снег, и через несколько секунд фигура волчицы растворилась в туманной мгле.
        Эдме повернулась к Свистуну:
        - Ты видел?
        - Как Фаолан ударил чужака и сломал ему шею?
        - Да… но это точно был Фаолан?
        - О чем ты? - недоумевал Свистун.

«Он не видел!» - мелькнуло в мыслях у Эдме. Она не могла в это поверить. Неужели Свистун не заметил, как побелел мех Фаолана, как расширилась его узкая морда, как раздулись ноздри и сплюснулся нос? Это была морда и мех медведя-гризли. И разве волки так бьют передними лапами? Он просто дал затрещину - по-медвежьи, со всего размаха. Неужели только она одна была свидетельницей странного преображения молодого глодателя?
        Распростертое тело чужака быстро покрывал снег. Он падал так густо, что танцорам было сложно двигаться, и они почти остановились. Всё вокруг превратилось в непроницаемое мельтешение снежинок.
        - Нужно увести отсюда Мхайри и Дэрли, - сказал Фаолан. - Вы только взгляните на них!
        Сестры жались друг к другу и всматривались в пургу - туда, куда ушла их мать.
        - Нельзя ее оставлять! - всхлипывала Дэрли. - Она обессилела и истекает кровью.
        - Пойдем по ее следам! - предложила Мхайри.
        - Нет! Только не против ветра! Снегопад усиливается, скоро начнется снежная буря, - пролаяла Эдме. - Нужно найти укрытие. Мы просто превратимся в сугробы, если не найдем пещеру или нору. Что угодно!
        - А с ними как быть? - спросила Мхайри, указывая на волков Скаарсгарда. Танцевали лишь трое. Остальные лежали на земле и быстро превращались в снежные холмики.
        - К утру они умрут, - сухо сказал Фаолан. - И мы тоже, если не найдем укрытие.
        В безумном снежном вихре на зрение надежды не оставалось, приходилось полагаться лишь на слух. Фаолан навострил уши и посреди завывания и свиста ветра различил глухой звук - смутный глухой гул, как будто дрожала сама земля. Или как будто ветер проходил в большую пещеру у них под лапами. Фаолан закрыл глаза. Быть не может. Неужели они оказались рядом с тем самым местом, о котором он подумал?
        - Идите за мной! - приказал он.


* * *
        Ритмичное дыхание пяти волков эхом отражалось от стен пещеры. Над головами тянулся низкий свод. «Как будто мы во сне наяву», - подумала Эдме.
        Остальные четверо спали по-настоящему. Эдме надеялась, что Мхайри и Дэрли сейчас не переживают кошмаров об их матери. Интересно, а Свистуну снятся сны? За то недолгое время, что глодатель провел с ними, он заметно окреп, хотя оставался тощим и выглядел больным.
        А что снится Фаолану? Эдме посмотрела на спящего товарища. Узкая вытянутая морда, как у всех волков. Ноздри больше не сплюснуты, кончики шерстинок на загривке не белые, а такого же цвета, что и весь мех, - серебристого. Она вспомнила, как пол-луны или около того назад, когда они ходили на разведку, он вернулся в пещеру, покрытый инеем, огромный, но словно стеклянный, как существо из иных времен. Как ледяной «древний». «Из иных времен», - прошептала она и огляделась.
        Странное место эта пещера. Как будто они действительно находятся в другом времени.
«Почти в другом мире», - подумала Эдме. Как только Фаолан ее нашел? Света здесь почти не было, но волчица широко открыла единственный глаз, и пещера вдруг осветилась, как если бы в нее проник серебристый лунный свет. Эдме осмотрела стены и увидела на них изображения разных животных, бегающих и летающих. Вот по каменистой поверхности устремился куда-то переливчатой лентой бирргис. Казалось, что эти плоские рисунки рассказывают историю - очень древнюю историю.


* * *
        Для спавшего рядом с ней Фаолана эти рисунки были полны жизни и смысла. Если Эдме слышала ритмичное дыхание своих товарищей, то Фаолан слышал дыхание нескольких десятков животных, бегущих по каменной стене. Он слышал стук копыт карибу и едва заметный шелест совиных крыльев, летящих над бирргисом. В своем сне он слышал и ощущал их всех.
        В этом же сне что-то выскользнуло из него, из его души, и вырвалось наружу. «Это не сон, это реальность», - думал Фаолан. Какая-то часть его покинула тело и несколько мгновений парила над спящим волком. Потом она неспешно, почти лениво двинулась по лабиринтам пещеры. «Ах да, точно», - подумал он, увидев пустой кусок стены без рисунков.
        Волк взял в пасть черный камешек и принялся царапать им на каменной поверхности.
«Новый рисунок. Пора нарисовать что-то новое». Эта мысль вовсе не казалась ему странной. Неужели он уже делал так давным-давно, в древние времена?
        Лапы затекли, но теперь Фаолан ни в чем не сомневался. Он просто знал, что на этом куске стены нужно оставить рассказ о зловещих танцорах Скаарсгарда и о диком чужаке, который набрасывался на упавших без сознания волков и поедал их. Фаолан убил его одним махом - ударом в голову. Но сделал это не дух волка в его теле, а дух другого животного, медведя. Фаолан глянул вниз и увидел, что держит камешек уже не в пасти, а в лапе. Впрочем, она тоже изменилась - теперь это была медвежья лапа. «Как любопытно», - отстраненно подумал волк.
        А потом он снова парил над своим спящим телом. То, что было разметано по кусочкам, соединилось, дух одного существа перетекал в дух другого, сливаясь в единое целое. Тело серебристого волка слегка пошевелилось, и, перед тем как Фаолан пришел в себя, он услышал голос Кайлы. «Вы обе были из одного выводка. Обе нормальные. Был еще один щенок, малькад. Закон вам известен».

«Это я, я был третьим щенком, - подумал Фаолан. - Я был малькадом». В тот год в клане МакДунканов родился только один малькад. И это был он. Мхайри и Дэрли - его сестры.
        Фаолан резко проснулся и встал на ноги. Теперь он твердо знал две истины. Одна касалась его путешествия по пещере, а о второй он догадывался с тех пор, как заметил золотистый блеск в глазах Мхайри и Дэрли. Раньше он видел этот блеск только в глазах Мораг, его матери, его первой кормилицы.
        Молодые волчицы тоже зашевелились, просыпаясь. Фаолан подошел к ним.
        - В чем дело, Фаолан? - спросила Дэрли.
        Серебристый волк наклонил голову и заглянул ей в глаза.
        - До Кайлы у вас была настоящая мать. Наша мать, Мораг. Я малькад, которого бросили умирать, а вы - два щенка, которых оставили в клане. Дэрли, Мхайри, вы мои сестры. Ваша настоящая мать - она вас очень любила.
        - Что? - недоверчиво вздохнула Дэрли. - Фаолан, ты что, хочешь сказать, что ее выгнали из клана из-за тебя? А нас с Мхайри отдали на воспитание кормилице?
        - Да. Таков закон для сестер и братьев малькада, - ответил Фаолан. - Кайла вас тоже любила. Даже не сомневайтесь.
        В глазах сестер отражалось недоумение.
        - Когда она отрекалась от вас, она была нездорова. Она больна, неужели вы не понимаете?
        Сестры молчали. По выражению их морд нельзя было догадаться, что сейчас у них на уме. Как они отнеслись к новости, что у них есть брат? Радуются они ему или стыдятся? Обвиняют ли они его в том, что лишились матери?

«И у меня есть еще одна тайна, - подумал Фаолан. - Перед тем как родиться волком, я был существом, в груди которого билось громовое сердце. Сердце медведя гризли».
        Но об этом Фаолан решил никому не говорить.



        Глава семнадцатая
        Неожиданное лето

        - Да, плохо, что снежная буря нас задержала. Но сейчас она утихла, и пора двигаться в путь.
        Сарк спрыгнула с небольшого обрыва и плюхнулась прямо в глубокий сугроб.
        - Вы серьезно, мадам? - обратилась Гвиннет к клочковатому хвосту волчицы - единственной видимой на данный момент части ее тела.
        Через несколько секунд сугроб взорвался снежным фонтаном, и из него вынырнула Сарк.
        - Что ты сказала? - спросила она.
        - Я спросила, серьезно ли вы решили взять след в таком глубоком снегу.
        - Надо же с чего-то начинать, - коротко отозвалась волчица.
        - Что-нибудь унюхали?
        - Следы есть повсюду, но их трудно распознать. Я немного порою тут, пока до земли не докопаюсь. Пока что они идут на север и запад.
        - То есть в Крайнюю Даль? - дрогнувшим голосом спросила Гвиннет, но Сарк так была занята делом, что даже не заметила этого. Сипухе оставалось только восхищаться ее упорством.
        - Жалко, что поблизости нет пещерных сов. Они очень ловко роют землю своими длинными лапками. А я, мадам, увы, не могу ничем вам помочь.
        - Не расстраивайся. Твои способности еще пригодятся.
        Волчица и масковая сипуха помогали друг другу не в первый раз. Как Сарк не уставала повторять Гвиннет, вместе они умеют больше, чем по отдельности. «Моя нюхалка да твои слушалки - больше ничего и не надо!» - так она выражалась.
        Пусть Сарк и не верила в скрумов, но она определенно больше всего ценила честь и долг. А долг Гвиннет - найти шлем своего отца и восстановить метку героя. Правда, сова понятия не имела, где именно находится могила, но была уверена, что если найти шлем, то ее желудок подскажет ей верное направление. «Я знаю! Я это точно знаю!» - повторяла про себя сипуха. Но мысль, что кости ее отца могут покоиться в Крайней Дали, изрядно ее пугала.
        Сарк снова вынырнула из сугроба. Она казалась немного удивленной - насколько удивленным может выглядеть существо с безумно бегающим глазом.
        - Ну, что там? - нетерпеливо спросила Гвиннет.
        - Странно, но, похоже, голод сказывается на запахах…
        - О нет… - вздохнула Гвиннет. - У вас отказал нос?
        - Что? Ты что, йойкс? Конечно же, моя нюхалка в порядке!
        Гвиннет сразу же поняла, что сморозила глупость. В способностях Сарк лучше не сомневаться - по крайней мере, вслух.
        - Изменились сами запахи, - проворчала Сарк. - Волк пахнет немного иначе, когда он голоден. В нем что-то меняется. Здесь ощущается слабый запах волка из клана МакДаффов, возможно, из МакАнгусов - я точно не уверена - и еще вроде бы старый запах мускусного быка. Мускусный бык ходил здесь кругами.
        Сарк сделала эффектную паузу и прикрыла глаза.
        - И еще кое-что!
        - Что именно? - спросила Гвиннет, ощущая покалывание в желудке. «Правда ли я хочу это услышать?»
        Сарк подошла к масковой сипухе, подняла лапу и похлопала ее по плечу.
        - Кости совы.
        - Папы?
        - Увы, не знаю, дорогая. Умершая сова пахнет иначе, чем живые совы. Я знала твоего отца, когда он был очень даже живым, «с полным желудком», как вы выражаетесь. Когда прилетал и хвастался очередным своим произведением искусства. Увидев того волка в шлеме, я учуяла слабый запах от кузницы, просто не вспомнила его, пока не открыла кувшины памяти. Пока что все логично, правда?
        Масковая сипуха только моргнула.
        - Гвиннет, тот волк носил шлем с забралом, которые сделал твой отец в своей кузнице. Шлем до сих пор сохраняет те запахи. Твой отец использовал особую смесь из бонков и низкокачественного угля. И еще немного помета карибу.
        - То есть… навоза?
        - Да. Того, что вы, совы, называете «навозом». По-моему, грубо. Я называю это пометом. Но неважно. Он использовал довольно необычную топливную смесь, но кто я такая, чтобы судить других? У каждого художника свои секреты, свой способ разведения огня.
        - Так значит, волк, который носил тот шлем, оставил слабый запах кузницы моего отца? И, значит, это был действительно его шлем?
        - Таково логичное умозаключение.
        Гвиннет слабо представляла, что значит «логичное умозаключение», но не стала спрашивать. Она понимала, что волчице не хочется лишний раз напоминать ей о том, что дух умершей совы потревожили, забрав ее вещь и осквернив знак героя. И волчица не хотела утверждать что-то наверняка, пока еще многое было неясно.
        - Так что же мы имеем на данный момент? - сказала волчица. - Относительно достоверный запах. Куда надежнее, чем, скажем, запах голодного волка. Как я поняла, в голодные времена запахи волков меняются. К основному аромату примешиваются едкие нотки, и следить за ними становится труднее. Но я могу проследить запах совиных костей и запах кузницы. Можем начать прямо сейчас.

«Но как? - подумала Гвиннет. - Откуда в Сарк возьмется энергия на поиски?» В последнее время волчица почти ничего не ела, кроме нескольких полевок и яиц болотной крачки. Гвиннет знала, что Сарк не особо жалует грызунов и других мелких животных, составляющих рацион сов. Но ей придется привыкать, если она хочет выискивать следы под таким снежным покровом.
        И она привыкла.


* * *
        - Не стану утверждать, что нахожу это изысканным деликатесом - это было бы преувеличением, но то, что оно вкуснее крысы, - факт, - сказала Сарк.
        Шел третий день поисков, и пахучий след постоянно прерывался, отклоняясь то в одну, то в другую стороны. Однако волчица не теряла свойственных ей энтузиазма и присутствия духа. Когда они останавливались на ночлег в какой-нибудь заброшенной норе, то, перед тем как заснуть, вели долгие беседы обо всем на свете, начиная от искусства растопки печи и заканчивая тем, какая еда самая вкусная.
        - А что вы скажете про змеиные яйца, которые я нашла сегодня утром? - спросила Гвиннет.
        - Определенно лучше яиц крачки. Конечно, не такая уж и большая похвала - найти что-то хуже надо еще постараться. Никак не могу избавиться от мысли, что дурной запах и мерзкий вкус тех яиц каким-то образом связан со скверным характером этой болотной птички. Хотя в этом наблюдается некий парадокс - скорее следовало бы ожидать, что мне, наоборот, понравится есть тех существ, к которым я испытываю неприязнь при их жизни.
        - Я вас с трудом понимаю, мадам, но мне ваши слова кажутся странными, - сказала Гвиннет.
        - Почему?
        - Вы же восхищаетесь карибу, не правда ли? Считаете их благородными животными.
        Сарк ответила не сразу. Ее блуждающий глаз беспокойно задергался.
        - Ах, вот ты к чему клонишь! Да, я восхищаюсь карибу. И я считаю, что они благородные животные. И к тому же очень вкусные! Да, Гвиннет, на этом ты меня подловила. Ты умная сова.
        Уже давно наступила луна Цветущего мха - пожалуй, самая прекрасная из всех летних лун. Именно в это время грубые равнины страны Далеко-Далеко, покрытые мшистым ковром, расцветают изумительными белыми цветочками. По размеру они не более бокового ногтя новорожденного щенка, но их бывает так много, и они так красиво светятся в темноте, что ночью долины становятся похожими на отражение звездного неба. Обычно в это время стоит самая жаркая погода, а потом начинают дуть прохладные ветры, предвещающие приход луны Карибу. За ней по пятам, как преследующий добычу бирргис, идет луна Замерзших звезд, самая мягкая из голодных лун. Но в этом году все луны были холодными и голодными.
        Тем не менее этот конкретный день выдался неожиданно теплым - таким, какие бывают в начале лета. Сарк вышла из норы, задрала морду к ослепительно сияющему солнцу и провыла:
        - Хвала Великому Люпусу! Будем радоваться лету, пока оно не ушло!
        Умная волчица, конечно же, понимала, что настоящее лето так и не пришло, но вечно жизнерадостная Гвиннет захлопала крыльями, поднялась в воздух и принялась парить в теплых восходящих потоках.
        - Великий Глаукс! Может, мы еще увидим и как цветет мох?
        - Не говори чепухи, - оборвала ее Сарк. - Разве достаточно тепло, чтобы все это растаяло?
        Она кивком указала на окружавшие их со всех сторон снежные сугробы.
        - Да ни за что, - ответила она сама себе. - Погреемся немного, и то хорошо.
        Волчица боялась, что и этой надежде не суждено сбыться. Ей хотелось верить, что тепло пришло надолго, но нос подсказывал, что это вовсе не так. Она чуяла запах приближающихся зимних ветров. Ни одно другое существо не учуяло бы этот запах, такой слабый и едва заметный. Стоило Сарк открыть пасть, как она тут же ощутила привкус снега. Волчица вдохнула поглубже, чтобы тепло проникло внутрь ее тела, но от этого у нее лишь сильнее засвербело в носу. А затем снежный аромат пропал. Трудно обращать внимание на слабые запахи, когда тебя поглощают мысли о смерти и разрушении. Их мир, который они с Гвиннет так любили, умирал на глазах. «Нет, Гвиннет не должна увидеть, как я плачу! - повторяла про себя Сарк. - Я не заплачу!

        Никакое тепло не могло согреть ее застывающий костный мозг, а неожиданно выглянувшее солнышко, казалось, только насмехалось над всеми надеждами.


* * *
        Сарк оказалась права. Недолго они наслаждались теплом, от которого сугробы так и не исчезли, а только чуть-чуть подтаяли. Сырость слегка смягчила запахи ветра, и волчица ощутила кое-что еще.
        - Похоже, неподалеку чей-то тайник, - сказала волчица, вынюхивая источник запаха мяса карибу и сурков. Сова кружила над ее головой. - Как думаешь, нам можно съесть эти запасы? Какие у нас правила насчет тайников?
        - Это я должна знать? - удивленно спросила сова.
        - Ну, ты гораздо чаще, чем я, бываешь у Священных вулканов, где составляют правила, вносят поправки в кодекс волков и все такое.
        В голосе Сарк ощущалось едва заметное презрение.
        - Но ты же волчица, а не я, - справедливо заметила Гвиннет.
        Сарк вздохнула, закатила глаза, а два кустистых пучка белых волос на ее бровях при этом вспрыгнули, как два снежных зайчонка.
        - Гвиннет, ты прекрасно знаешь, как я отношусь ко всей этой ерунде - ритуалам, традициям, правилам поведения, ко всем этим костлявым побрякушкам, которые якобы символизируют Великую Цепь. Все это - просто отрыжка, как выражаетесь вы, совы. За них я бы не дала и лепешки оленьего навоза. Так что можешь считать, что я не волчица. Я всю жизнь прожила сама по себе. Откуда мне знать?
        - Ну что ж, мадам. Я знаю только, что волчьи законы разрешают делать тайники с пищей на территории Стражи. И если какой-нибудь волк найдет припасы, то он может ими пользоваться.
        - Это радует, - воодушевляясь, ответила Сарк. - Если у стражей есть такое правило, то, наверное, его придерживаются и клановые волки. Что хорошо для гуся, то хорошо и для селезня - так вроде говорят?
        - Кто говорит?
        Гвиннет никогда не слыхала, чтобы кто-нибудь так говорил. Даже гуси, которые часто пролетали над страной Далеко-Далеко.
        - Это просто такая старая поговорка.
        Гвиннет никогда ее не слышала, но предпочла не задавать лишних вопросов. Старая волчица объясняла только то, что хотела объяснить, и ничего кроме. Ее происхождение, подробности ее жизни, где и как она училась своему ремеслу - все это оставалось тайной за семью печатями. Она была словно неизведанная территория.
        Сарк обнаружила небольшую нору, где лежало мясо, и принялась раскапывать ее лапами, чтобы протиснуться и проникнуть внутрь. По запаху она определила, как давно скончались животные и даже что они ели перед смертью. Но запаха охотника пока что не было.
        - Внутри она расширяется! - крикнула она сове.
        Тут ветер переменился, и нос волчицы учуял кое-что совершенно неожиданное. Ее блуждающий глаз, как обычно во время нервного напряжения, бешено завертелся, и Сарк пришлось прихлопнуть его лапой, чтобы сосредоточиться. Она сделала глубокий вдох и попыталась мысленно отделить друг от друга смешавшиеся воедино запахи.
        - Ну что? Вы узнали что-нибудь? - нетерпеливо спрашивала Гвиннет.
        Сарк не обращала внимания на озабоченный тон совы; сейчас ее внимание поглощали одни лишь запахи. Она подалась назад, вылезла из норы и повернулась к сипухе, нетерпеливо подпрыгивавшей то на одной, то на другой лапке.
        - Ну что? Есть след?
        Сарк снова глубоко вздохнула и наконец ответила:
        - Не след. Кое-что другое. Как бы тебе сказать, Гвиннет… Там есть запах пепла и чего-то, смешанного с серой. Некий волк Стражи оставил здесь не только припасы, - голос волчицы дрогнул. - Невероятно! Не могу поверить!
        - Поверить во что?
        - Там лежит кость. Выглоданная кость и…
        - И что?
        - И она с рисунком.
        - Каким рисунком? - едва не взвизгнула сова.
        - Шлем и забрало!



        Глава восемнадцатая
        Порванная цепь

        На следующее утро после снежной бури пятеро товарищей вышли из пещеры и быстро взяли след, выведший их к логову, в котором жили волки Кровавого Дозора. После того как посыльные по всем правилам доложили о своем прибытии, они почти сразу же приступили к дежурству. Выяснилось, что дозорным теперь приходится не только не пускать чужаков через границу, но и делать засады на волкоедов, которые охотятся за упавшими от усталости танцорами Скаарсгарда.
        - Эдме, тебе не кажется странным, что никто из Кровавого Дозора не попытался остановить танцоров, привести их в чувство? - тихо спросил Фаолан, отведя маленькую волчицу в сторонку.
        - Кажется, но не совсем. Дозорные сами очень устали и чуть ли не валятся с ног. Они и так-то едва отгоняют подальше чужаков и волкоедов.
        - Да, но это же не единственное объяснение, правда?
        Фаолан прищурился и пристально посмотрел на Эдме. Та нервно зашевелила ушами.

«Какой наблюдательный, - подумала она. - Ну ладно, раз все равно придется об этом заговорить…»
        - Наверное. Чужаков можно различить издалека. А волкоедов - тем более: от них исходит такая ужасная вонь! Но эти… эти танцы, пророк - тут таится какая-то иная опасность.
        По спине Фаолана пробежал холодок.
        - Ты права. Пусть даже и опасность, пусть мы не знаем, в чем она заключается, но мы должны остановить их.
        - Да, - отозвалась Эдме. - Не знаю точно как, но должны. Свистун-то к нам присоединится, я не сомневаюсь, но вот Дэрли и Мхайри…
        - Тем более присоединятся, ведь танцоры Скаарсгарда увели Кайлу.


* * *
        Фаолан оказался прав. Сестры не задумываясь приняли его предложение. Вскоре пятеро друзей составили план, каждый пункт которого постарались обсудить как можно тщательнее. Главным пунктом была еда. Они поймали двух зайцев и отправились на поиски истощенных от голода танцоров. Тамсен, капитан Кровавого Дозора, дала им разрешение, но неохотно и не слишком веря в успех всей затеи.
        - Значит, мы предлагаем им пищу, они едят, а потом мы пытаемся привести их в чувство и поговорить с ними, - повторила Эдме.
        - Мне кажется, нужно объяснить им, что вы из Стражи. Из той самой Стражи - Стражи Кольца Священных вулканов.
        - Определенно, - согласился Свистун. - И что вы выполняете приказ самого фенго. Нужно, чтобы они не ставили под сомнение вашу власть.
        - Дельное замечание, - сказал Фаолан. - Нужно напомнить им о Великой Цепи и объяснить, что танцы Скаарсгарда - это искажение всего существующего мирового порядка. Свистун, ты можешь пропеть песнь о Великой Цепи.
        Он повернулся к Дэрли.
        - Дэрли, ты ведь тоже ее знаешь?
        - Конечно. Я же обучалась у Аластрины.
        - Хорошо. Тогда начните петь сразу, как мы предложим им поесть.
        На этом и порешили.
        Когда они обнаружили очередной «круг», ветер успокоился, и из-за густых облаков выглянула луна, осветив жутковатых танцоров. Круг был совсем небольшим - волков пять-шесть, не более. Зато они не выглядели уж совсем изможденными, и появилась надежда, что их удастся образумить.
        Держась в тени, все пятеро подкрались поближе, по сигналу Фаолана приняли самую совершенную позу покорности и мелкими шагами подползли к танцующим.
        Фаолан с Эдме сделали шаг вперед и положили на утоптанный снег зайцев.
        - Мы - волки Стражи Кольца Священных вулканов, и мы принесли вам поесть.
        Один из танцоров, крупный серый волк, остановился и уставился на них совершенно пустыми глазами. Учуяв запах еды, остальные замедлили свои странные движения. Они возбужденно принюхивались, но с морд у них не сходило выражение недоверия.
        - Ешьте! - сказала Эдме, а Свистун с Дэрли завыли песню о Великой Цепи.

        Все мы звенья, все мы части лестницы чудесной,
        От подземного вулкана до огня небесного…
        Один из танцующих осмелился и откусил чуть-чуть мяса, но сразу же отошел, когда к нему приблизился другой волк.
        - Ну давайте же! - в нетерпении воскликнула Эдме.
        Танцоры подходили к мясу, нюхали его, даже немного кусали, но возвращались в круг и снова продолжали свои медленные ритмичные движения.
        - Нет-нет! Ешьте, не танцуйте!
        - Скаарсгард! - выпалил один из танцоров.
        - Скаарсгард на небесах, - сказал Фаолан. - На небесах, а не на земле.
        - Вы отпугиваете его своим мясом. Пятна крови у нас на морде оскорбят его, когда он спустится за нами! Никакой крови! Никакой крови! А то Скаарсгард не снизойдет с небес!
        Остальные танцоры подняли вой и принялись вращаться быстрее.
        Фаолан и Эдме настолько ужаснулись предположению, что Скаарсгард спустится на землю, что у них даже шерсть на загривке встала дыбом.
        - Скаарсгард не опускается на землю! - возразил молодой страж. - Вам нельзя призывать его. Он сам призовет вас, когда придет время.
        В негодовании он даже ткнул мордой волка, который кричал «Никакой крови!».
        - Ешьте, ешьте! Мы принесли вам пищу! - повторяла Эдме.
        Но глаза главного танцора уже загорелись ненавистью.
        - Ты сбиваешь нас с пути! Пророк увидит, что мы осквернили себя кровью. Скаарсгард не дотронется до нас!
        - У него помутился рассудок, - прошептал Фаолан.
        Эдме шагнула вперед, едва не уткнувшись танцору в лоб, и громко заговорила, не сводя с него глаз:
        - Послушай меня, волк. Послушай песню о Великой Цепи. Ты же помнишь, что такое Великая Цепь?
        - Великая Цепь! - эхом отозвался танцор.
        Вдруг он высоко подпрыгнул, словно пытаясь ухватиться за невидимое звено и потянуть его за собой вниз. Но едва его лапы коснулись земли, как волк рухнул на снег, содрогнувшись всем телом. Глаза его закатились, из горла послышался придушенный хрип, и он затих.
        - Умер, - прошептала Эдме.
        Дэрли и Свистун прервали песню и замолчали.
        Другой танцор осторожно переступил через умершего волка и нетвердой походкой поковылял вдаль, навстречу заходящей луне… Остальные последовали за ним, повернувшись к мясу спиной.



        Глава девятнадцатая
        Дерево обеи

        Хотя след петлял, и временами Сарк приходилось бегать из стороны в сторону, чтобы снова взять его, пока Гвиннет беспокойно летала над ее головой, но все же волчица с масковой сипухой довольно уверенно продвигались в северо-западном направлении.
        Сейчас они находились к югу от территории МакДонегалов и все чаще встречали следы танцоров Скаарсгарда. После неожиданно теплого дня вновь похолодало. На свежевыпавшем снегу круги из отпечатков волчьих лап были особенно заметны. В некоторых местах Сарк чуяла отчетливый запах меток сновидений, и это ее пугало. Она решила пока не объяснять почему и не делилась своими опасениями с Гвиннет. В других кругах запаха меток сновидений не было, и Сарк сделала вывод, что не все танцоры идут за волком в шлеме. Но самым тревожным оказалось то, что во всех кругах запах волков говорил об их крайнем истощении. Это был их последний, предсмертный танец.
        Постепенно они подошли к границам с Крайней Далью. На горизонте уже вырастали покрытые льдом скалы, отделявшие цивилизованные края от дикой местности. Ветер снова переменился и теперь дул навстречу. С очередным его порывом Сарк учуяла жуткую вонь, от чего ее беспокойный глаз непроизвольно завертелся. Подойдя поближе, она поняла, что это за вонь. Под сугробом лежал труп волка - и не обычного чужака, а просто какого-то чудовища, осмелившегося сожрать представителя своего вида!
        Небо, которое некоторое время было высоким голубым куполом, теперь снова покрылось низкими хмурыми тучами. Они казались очень тяжелыми, грозящими упасть и раздавить всех под собой, уничтожавшими надежду на благополучный исход.
        По пути Сарк с Гвиннет повстречали нескольких волков из разных стай, рассказавших им печальные новости. Волк из клана МакАнгусов сообщил о смерти вождя.
        - Вождь умер? - недоверчиво переспросила Сарк.
        - Да, - ответил Алдвин МакАнгус. - Со стаей Скалы покончено, и я слышал, что из стаи Реки выжила лишь половина. Говорят, что последние два волка из стаи Скалы убили друг друга в драке за зайца.
        Потом они наткнулись на волка из клана МакДаффов.
        - Моя супруга умерла, и наши щенки тоже. Я не хотел там оставаться. Нет смысла цепляться за прежнюю жизнь, после того как потерял всю семью.
        - А сколько всего умерло? - спросила Сарк.
        - Даже не скажу, боюсь ошибиться. Но слышал, что Крекл, наш глодатель, до сих пор жив.
        Некогда серебристый мех этого волка казался совсем свалявшимся и полинялым, но под неказистой внешностью чувствовался сильный дух, не желавший сдаваться.
        - Я так скажу. Похоже, что самый сильный клан в нынешнее время - это МакНамары. Они живут рядом с морем, умеют ловить рыбу, а море пока что не замерзло. Некоторые волки еще до меня пошли туда, на северо-восток, так что и я поначалу решил двигаться за ними. Но потом вспомнил, что Кровавому Дозору нужна помощь. Как подумаешь, что наши земли заполнят эти мерзкие чужаки, - бр-р-р, прямо мороз по коже! Сами знаете, на что они идут, лишь бы выжить… лучше вслух не говорить. Да, жизнь - несправедливая штука.
        Поговорив с МакДаффом, Сарк с Гвиннет продолжили путь. Погода стала еще хуже, насколько это вообще было возможно, и хотя их собеседник некоторое время держался неподалеку, поскольку шел примерно в том же направлении, они вскоре все-таки потеряли его из виду.


* * *
        Волчицу с совой одолевали грустные мысли. Все вокруг напоминало им самые худшие из голодных зимних месяцев.
        - Так холодно, что, того и гляди, тень замерзнет, - попыталась пошутить Сарк.
        Облачка пара вырывались из ее пасти. Она ворчала, даже когда они с Гвиннет разрывали на куски зайца, которого с вышины заметила сова. Проглотив всё до единого кусочка, сипуха с волчицей отправились дальше.
        Они достигли самого глухого уголка страны Далеко-Далеко, но Сарк никуда не сворачивала, словно стремилась во что бы то ни стало дойти до какого-то известного ей места. Гвиннет подумала, что запах следов усилился. Как часто в последнее время она жалела о том, что совы почти лишены обоняния! При охоте они полагаются только на свои уши и глаза, но зато в этом достигли настоящего мастерства.
        Вот и сейчас до слуха Гвиннет сквозь завывание ветра донеслось какое-то едва заметное поскрипывание - как будто сухое дерево стонет под ураганом. Но никаких деревьев на равнине не было. Внизу Сарк ускорила шаг и, похоже, двигалась в том же направлении, откуда доносился странный звук.
        Гвиннет наклонила голову сначала в одну сторону, потом в другую, сокращая мышцы на лицевых дисках. Стояла темная ночь - ни луны, ни звезд на небе. Возможно, будь вокруг посветлее, сова давно бы уже заметила дерево, но сейчас, в кромешной тьме, не так уж легко разглядеть черный ствол на черном фоне. Сарк же, вынюхивая пахучие следы, представляла себя слепым волком Бизаром, созвездие которого появлялось на небе ранней весной. Бизар нетвердой походкой шел среди звезд на запад, подняв ногу и опасаясь сделать следующий шаг из страха упасть с неба. Впрочем, потерять след Сарк не боялась - с каждым шагом он становился только сильнее.
        - Прямо по курсу, мадам! Прямо по курсу!
        Наконец Сарк тоже заметила его. Такие деревья волки называли деревьями обеи. Волчица сразу же поняла, что именно здесь должен находиться шлем Гвиндора, отца Гвиннет и ее лучшего друга.
        Странно, что танцы Скаарсгарда зародились здесь, на голой равнине под одиноким сухим деревом. Но Сарк в этом не сомневалась. Говорили, что из тысячи семян дерева обеи прорастает только одно, зато растет оно несколько сотен лет. Этим дерево и походило на обей, бесплодных волчиц, в обязанности которых входило забирать малькадов у матерей и уносить их подальше, на неминуемую смерть. Некоторые называли это дерево ведьминым из-за жутковатых черных ветвей, которыми оно, словно когтями, пыталось уцепиться за небо. Скрилины пели легенды о том, как в летние грозы под деревьями обеи, под вспышки небесного огня сейлидх-фир, танцуют темные колдуньи. Волчицы старались держаться от этих деревьев подальше, потому что считалось, что они насылают бесплодие. Такие среди них ходили суеверия.
        - Да знаю я про деревья обеи, - запротестовала Гвиннет, когда Сарк начала ей об этом рассказывать. - Но посудите сами, мадам, разве станут волки оставлять вещи героя у дерева, которое считают проклятым?
        - Пожалуй, нет. Хотя вряд ли твой отец умер именно здесь. Я не чую его запаха. Но шлем здесь точно лежал, среди корней.
        - Тогда что это за место?
        - Это место, где кто-то прятал шлем.
        Сарк помолчала и продолжила:
        - Для тайника - совсем неплохо. Вряд ли кто-то стал бы подходить к нему по своей воле - опасаясь ведьм или из страха стать бесплодной. Видишь эти толстые корни? Они называются комлями.
        Она говорила задумчивым тоном, словно отвлекаясь на какие-то размышления.
        - Что?
        В голове у Гвиннет роем проносились самые разные вопросы. Она особо не присматривалась к корням дерева, хотя они и показались ей немного необычными.
        - Комли. Похожи на стены пещеры. Они словно поддерживают дерево на весу, потому что почва здесь слишком твердая. И под ними удобно что-нибудь прятать - например, шлем твоего отца… Ну и ну, ты только посмотри!
        - На что?
        - Тайник! Еще один тайник с мясом. Детеныш ласки и горностай. И, Великий Небесный Волк, - яйца куропатки! Только не говори, что у такой благородной птицы яйца на вкус хуже, чем у вонючей крачки! Сейчас мы устроим себе маленький пир, моя дорогая.
        Сарк посмотрела вверх, на сову, и добавила:
        - Еда есть, остается набраться терпения.
        - Терпения? Для чего, мадам?
        Глаза волчицы сузились.
        - Костным мозгом чую, что если мы задержимся здесь надолго, то рано или поздно встретим волка, который забрал шлем твоего отца. Это его тайник. Нужно лишь подождать.
        Гвиннет долго не говорила ни слова, а затем подлетела поближе.
        - Мадам, если мой отец умер не здесь, то как вы думаете, где он испустил свой последний вздох?
        Конечно, будет отлично, если они найдут шлем, но сове важнее было узнать, где умер ее отец. Она надеялась, что это случилось в более приличном месте.
        Сарк заговорила мягко, почти нежно:
        - Мне кажется, он скончался на лужайке, покрытой мхом «кроличьи ушки».
        - Но как… откуда вы знаете? Надеюсь, вы не пытаетесь просто успокоить меня?
        Шерсть на загривке Сарк вздыбилась. Гвиннет поняла, что сморозила что-то не то.
        - За какую волчицу ты меня принимаешь?
        - Извините. Лучше бы я не спрашивала.
        - Когда ты принесла мне полевок, я учуяла запах мха, и он пробудил во мне воспоминания.
        - Ах вот как…
        - Мох был испачкан кровью - кровью полевок. И тогда все сложилось воедино. На том шлеме сохранились запахи крови и мха. Твой отец умер от ранения в голову. Уверяю тебя, вытекшая из раны кровь запеклась на мху. Так он испустил свой последний вздох, и на лужайке со мхом какой-то волк решил отдать ему почести.
        Сарк приподнялась и прижалась носом к толстому корню, делая глубокий вдох. Потом шагнула назад и обнюхала землю.
        - Все так и было? В самом деле?
        - Не сомневайся, Гвиннет, все так и было, - торжественно сказала волчица. Один ее глаз беспокойно вращался, но она умудрилась заглянуть прямо в темные глаза совы.
        - Спасибо, мадам.
        - Не благодари меня, благодари того скрума.
        Гвиннет подумала, что Сарк, гордившейся своим логическим мышлением и отрицавшей все сверхъестественное, сказать такое было непросто.
        Обе постарались поудобнее устроиться в ложбинке между толстыми корнями дерева. Гвиннет все думала, что было бы гораздо уютнее, если бы пол норы был выстлан мхом
«кроличьи ушки». Совы часто выстилали этим самым мягким на свете мхом свои гнезда, особенно когда ждали появления птенцов. Тем временем Сарк размышляла о том, как ловко неизвестный волк придумал спрятать шлем под деревом обеи, к которому другие волки подходить не станут. Прекрасное место для маскировки и для подготовки к зловещему танцу - ритуалу покорности перед смертью. По всей видимости, возглавлял танцоров не воин и не коварный злодей, а такой же отчаявшийся и потерявший надежду волк, как и многие другие. В чем-то даже слабый и неумный. Ему точно недоставало галл грота. Вроде с совиного это переводится как «смелость», не так ли?


* * *
        Ближе к полуночи дерево затряслось от разбушевавшегося ветра. Пошел дождь. Подлетая к земле, капли замерзали и превращались в острые ледяные иголки, поднимавшие неимоверный шум.
        - Как будто снаружи беснуется стая животных с пенной пастью, - сказала Сарк.
        Стало еще холоднее. Волчица и сова поплотнее прижались друг к другу и постарались согреться, вспоминая горячую кровь зайца, которым им удалось полакомиться накануне. Мясо его было жестковатым, но в воспоминаниях оно превращалось в настоящий деликатес.
        - Какое самое вкусное мясо вы ели за всю жизнь? - спросила Гвиннет.
        Сарк думала не долго.
        - Карибу, которые паслись на весеннем лугу. Если загнать их в месяц Новых рогов, то ничего вкуснее на свете не сыщешь. Такого ты точно не пробовала.
        - Наверное, и не попробую. Для меня они слегка… великоваты.
        - Весна - единственное время года, когда я бегала вместе с бирргисом.
        - Не знала, что вы принимали участие в бирргисе.
        - Ну, не такая уж я угрюмая отшельница.
        - А какое вы занимали место?
        - Примерно в середине построения. Догоняющая, ближе к середине. Похвастаться особенно нечем, это тебе не фланговая загоняющая. Но когда мне хочется попробовать карибу, я присоединяюсь к стаям.
        - А какая ваша любимая еда после карибу, которые паслись на весеннем лугу?
        - Сурки.
        - Сурки? Что, правда?
        - Ну да. Некоторые волки считают, что от сурков исходит неприятный душок. Но это на любителя. А ты? Что нравится тебе?
        - Рыжие белки. С привкусом орехов и зимней травы. Обычно их ловят в луну Карибу.
        Гвиннет помолчала и добавила:
        - Любопытно, правда? Стоит только подумать о любимой еде, и уже не так мучительно голодать.
        - Действительно. Наверное, этому есть разумное объяснение.
        - Я думаю, это просто воображение. Воображение может насыщать, поддерживать в тебе жизнь.
        - Может, и так.
        Сарк подумала о том, каким воображением обладал волк, надевший шлем Гвиндора. Иначе как воображением безумца, кэг-мэг, это не назовешь. Она вспомнила слабый запах смерти, доносившийся от покрытых льдом скал. За ними обитают чужаки - чужаки, которые готовы не моргнув глазом наброситься на умирающего волка и сожрать его.
        Почему-то Сарк была уверена, что напяливший на себя шлем Гвиндора волк не был чужаком. Она не могла понять, почему пришла к такому выводу, но эта мысль казалась ей неоспоримой. Возможно, так называемый пророк сам до конца не понимает, что натворил. Разве может неведение быть причиной зла? Жалеть пророка или ненавидеть его? Вдруг он искренне считает, что спасает своих последователей от мучений голодной смерти?
        Сарк встряхнула головой. И при чем здесь танцы? Обычно танцуют от радости, а не от безысходности и отчаяния. Иногда танцуют, выполняя торжественный ритуал. Но ведь хвлин раскола, когда волк навсегда покидает клан, чтобы расстаться со своей телесной оболочкой, - тоже своего рода торжественный ритуал, хотя при этом не танцуют, а лежат неподвижно, пока душа освобождается и устремляется к подножию звездной лестницы. Хвлинраскола - это глубоко личный ритуал, не для посторонних глаз; умирающие волки специально уходят подальше от остальных, чтобы никто не мешал им встретиться с небесным поводырем Скаарсгардом. «Это тебе не бирргис, задери его медведь!» - тихо выругалась про себя Сарк.
        Разве этот волк не понимает, как он извратил порядок вещей? И вправду говорят, что у зла много обличий: иногда оно скрывается под маской обыденного, иногда спит бок о бок с тобою и бежит плечом к плечу в бирргисе.
        Утром, когда утих ветер и волчица с совой вышли из норы, местность вновь оказалась преображенной. Ствол дерева обеи и все его ветви оказались закованными в хрустальную ледяную оболочку, искрившуюся и переливавшуюся под лучами солнца до такой степени, что смотреть на них не щурясь было невозможно. Когда солнце поднялось повыше, каждый ледяной хрусталик превратился в призму, и вокруг заплясали тысячи радуг. Под порывами ветерка маленькие ветки колыхались, испуская во все стороны хороводы розовых, красных, синих, пурпурных и зеленых отблесков. Это было изумительное, прекрасное, ни с чем не сравнимое зрелище - словно на ветвях развесили сотни маленьких драгоценных камней.



        Глава двадцатая
        Загадочные огни

        Пошла на убыль последняя летняя луна, а если это лето, то что готовит осень? Только что закончилась особенно яростная снежная буря. Фаолан думал, сколько погибших или умирающих волков погребено сейчас под плотными сугробами. Ветер ненадолго прекратился, снежные вихри улеглись. Вся страна Далеко-Далеко превратилась в бескрайнее белое пространство, где не было заметно границ между небом и землей - повсюду одна и та же белизна. Пятеро волков с трудом находили дорогу к курганам. Конечно, они не ослепли и не сомневались в каждом шаге, как небесный Бизар, но были к тому близки.

«Вернутся ли когда-нибудь прежние дни?» - спрашивал себя Фаолан. Растает ли весь этот бесконечный снег, зазеленеют ли трава и деревья, расцветут ли цветы, побегут ли по ярко-голубому небу легкие летние облачка?
        Ближе к логову Кровавого Дозора пятеро друзей заметили на вершинах курганов волков. Но гораздо больше их впечатлил вой скрилинов. Здесь, на границе страны Далеко-Далеко и Крайней Дали, скрилины выли часто - чаще, чем в кланах, потому что дозорным нужно было обмениваться сведениями, а вой был одним из немногих способов их передачи. Увидел ли кто стадо карибу или пересекающих границу чужаков - все это нужно было быстро сообщить остальным, чтобы они успели подготовиться. Скрилины здесь ценились особенно высоко - они помогали следить за действиями нарушителей.
        Но сейчас вой сообщал не о переходе границы чужаками. Волки прислушались, и от переданных известий у них едва не застыл костный мозг. Скрилины говорили о том, что в небе появились десятки ярких шаров, лениво висящих над горизонтом и переливающихся всеми цветами радуги. Это необычное небесное явление последовало за очередной снежной бурей, и скрилины, искушенные в толковании небесного огня, терялись в догадках, что же предвещают загадочные шары. Они наперебой обращались к Великому Звездному Волку с просьбами даровать им знание и не держать в неведении.


* * *
        Фаолан, Эдме, Свистун и сестры продолжали нести дежурство на курганах Кровавого Дозора. Тамсен была права - их попытка разорвать круг Скаарсгарда закончилась провалом. Она сказала, что бесполезно пытаться образумить танцоров и остановить танец смерти, пока не пойман пророк, поэтому они принесут больше пользы, если будут просто патрулировать границы. Особенно полезным стражем оказался Свистун в роли скрилина. Его необычный дар позволял ему передавать сообщения на далекие расстояния и быстро предупреждать остальных о приближении чужаков. Кроме того, Тамсен посоветовала дозорным найти других глодателей - Крекла и Бегуна.
        Загадочные светящиеся шары у горизонта посеяли панику и среди танцоров, которые восприняли это как знак близящегося пришествия Скаарсгарда. Изможденные безумные волки принялись танцевать с удвоенной силой. К тому же приближалась луна Карибу, когда с неба исчезает звездная лестница, ведущая к Пещере Душ, а всем известно, что это худшее время для смерти. Пока звездная лестница скрыта за горизонтом, души умерших блуждают по земле, и им остается только надеяться на возвращение лестницы весной.
        С вершины кургана, на котором дежурил Фаолан, открывался отличный вид на ночную долину и на безумные хороводы на ней. За огнями, пролетающими над пурпурной линией горизонта, показались первые ступени звездной лестницы, а безумные танцоры прыгали в отчаянных попытках на нее взобраться. Но они были слишком слабы и едва отрывались от земли. С каждым часом их возбуждение нарастало, они ничего не видели вокруг и беспорядочно толкались, поглощенные одной мыслью. Некоторые устало падали на землю и больше не поднимались. К ним, стараясь держаться в тени, подбирались чужаки. Дозорные уже выбежали на перехват, но слишком поздно - чужаки набросились на одного из упавших волков, и снег обагрился кровью. «Небеса смешались с преисподней, - подумал Фаолан. - Или же преисподняя просто поглотила весь мир».
        На вершину кургана поднялись Дэрли с Мхайри, и Фаолан отвлекся от наблюдений и горестных мыслей.
        - Ваша смена еще не настала, - сказал он.
        - Мы просто хотели навестить тебя, - сказала Дэрли.
        - Разведчики поймали двух куропаток. Мы оставили для тебя немного мяса. Поешь, когда сменишься, - продолжила Мхайри.
        - Мы подумали, что тебе будет приятно думать о куропатке, - добавила Дэрли.
        - Да, приятно. Спасибо.
        Фаолан понимал, что птица - всего лишь повод его навестить.
        Когда сестры не несли стражу, они старались держаться поближе к Фаолану. Он пока еще не совсем понимал, как они восприняли известие о том, что он их брат, хотя в своих чувствах нисколько не сомневался. Он часть семьи. У него есть сестры, его настоящие родственники! С тех пор как он себя помнил, его все время беспокоило тревожное ощущение пустоты, заполнить которую не могла даже Гром-Сердце, его любящая кормилица. Фаолан научился подавлять это ощущение, отвлекаться от него благодаря ежедневным заботам. Теперь же, когда у него появились сестры, внутри Фаолана разгорался яркий уголек, посылавший волны тепла по всему телу. Подумать только, он брат! Брат Мхайри и Дэрли. Теперь его жизнь ни за что не будет походить на прежнее жалкое существование.


* * *
        Несмотря на худшие опасения Фаолана и Эдме, численность Кровавого Дозора сократилась не так уж сильно - в основном благодаря пополнению с северо-востока, из МакНамар, единственного клана в стране Далеко-Далеко, возглавляемого самками. Через четыре ночи после появления загадочных небесных огней прибыли еще две волчицы. Эдме узнала их, когда они поднимались по склону неровной гряды, и радостно воскликнула:
        - Эйрмид! Катрия!
        Остальные дозорные тоже обрадовались пополнению, потому что эти двое считались лучшими лейтенантами клана МакНамар. Они сразу же прошли в небольшой гаддерхил, где их поприветствовала капитан Тамсен.
        - Добро пожаловать! Никакие слова не могут передать мою радость. Наши ряды поредели, и, если бы не ваша помощь, мы оказались бы в беде.
        Она кивком указала на Бригин и Уну, еще двух сильных лейтенантов из клана МакНамар.
        - Это наш долг, - сказала Катрия и повернулась к Бригин и Уне: - Вы можете возвращаться. За нами идет еще подкрепление, а вас ждут не дождутся ваши родные.
        Уна шагнула вперед.
        - Мы находимся здесь не так долго, как некоторые. Тамсен, когда ты в последний раз видела своего супруга в стае Голубой Скалы?
        - В луну Новых рогов.
        - Тогда возвращайся домой ты, - сказала Бригин. - А мы тебя сменим.
        - Благодарю вас за вежливость, но здесь я нужнее, - ответила Тамсен.
        - Нет-нет! Ты нужнее дома, ведь эта зараза - я говорю о безумных танцах Скаарсгарда - быстро распространяется по всей стране. Она опаснее любого голода, и только сильные духом предводители могут ей противостоять.
        В последнее время Уна сильно исхудала, но не растеряла своей необычайной красоты. От внимания Фаолана и Эдме не скрылось, что она намеренно не сказала «вожди кланов». Стая Голубой Скалы входила в клан МакДунканов, и Тамсен была там только загоняющей с фланга - вряд ли ее можно было назвать предводителем. Неужели Лайам опять куда-то исчез и клан остался без вождя? И тут этот вопрос в голове Фаолана сменился еще более тревожным: «А что, если Лайам, который никогда не был прирожденным лидером, сам попал под влияние танцоров Скаарсгарда?»


* * *
        Было решено, что после прихода подкрепления из клана МакНамар Тамсен и скрилин Грир, едва не сорвавшая голос от постоянных сообщений о чужаках и волкоедах, возвращаются к себе в клан МакДунканов, который прежде считался кланом кланов, а теперь находился на грани развала. Они действительно были сильными духом волчицами и могли помочь своим сородичам пережить трудные времена.



        Глава двадцать первая
        Сова на задании

        Его звали Тулли, и он был большой полярной совой, которую послали с Великого Древа Га’Хуула с важным заданием. Оно заключалось в том, чтобы разведать страну Далеко-Далеко, выяснить, чем сейчас занимаются волки, и узнать, не требуется ли им помощь сов. Заодно было бы неплохо найти сову-одиночку Гвиннет, которая в последнее время куда-то пропала.
        Самому Тулли, говоря начистоту, не очень-то нравилось поручение, и он надеялся первым делом найти Гвиннет, чтобы переложить задание на нее. Она лучше других знает волков и знакома с их обычаями, тогда как ему самому они кажутся просто странными и непонятными животными.
        Едва вылетев, он засомневался в успехе своего предприятия. Погода стояла отвратительная. Он надеялся обогнать ледяной шторм, собиравшийся над Хуулмере, но буря застала его в пути. Перья его покрылись корочкой льда, и он едва долетел до Темного Леса, опустившись на первый же забытый Глауксом скалистый выступ, едва цепляясь когтями за скользкие камни. Дальше подходящих мест для привалов не было, и Тулли приходилось садиться прямо на сугробы - хорошо еще, что благодаря легким костям он не проваливался в снег.
        По крайней мере, здесь обитали зайцы - хоть одна удача. Внимательно прислушавшись, он различил писк белоногих мышей. Если бы волки не были такими привередливыми в еде - их пристрастие к крупной добыче Тулли казалось смешным, - они бы сейчас так не голодали. Неужели всё обязательно должно быть большим и неудобным для ловли? Видимо, для волков - да. «Наверное, они тратят слишком много сил, чтобы загнать добычу. Больше, чем получают от нее, - подумал Тулли. - По крайней мере, мне так кажется». Но опять же, кто он такой, чтобы судить незнакомых ему животных?
        Сейчас он летел над равниной, на которой не было видно не единого деревца. Трудно было сказать, чему он огорчался больше - отсутствию деревьев или отсутствию Гвиннет. Перспектива устраивать себе место для отдыха в очередном сугробе его вовсе не привлекала. С неба снег выглядит красиво, но спать в нем - не такое уж и удовольствие. И как только Гвиннет живет в таких местах? Ну, она птица со странностями, что с нее возьмешь.
        Тулли держался самой кромки перистых облаков, протянувшихся по всему ночному небу, когда очередной порыв ветра донес до него странный шум, похожий на стон. Он быстро спикировал и принялся нарезать круги над заинтересовавшим его местом. Внизу, расположившись кольцом, на спинах лежали волки, задрав лапы кверху и шевеля ими, словно пытаясь бежать по небу. Или же они кого-то выслеживают? Или пытаются до чего-нибудь добраться?
        Они что-то выкрикивали на своем волчьем наречии. Тулли не совсем понимал их слова, но они явно кого-то звали. Скаарсгарда? Скаарсгарда? Кто такой этот Скаарсгард, задери их лиса?
        Этим волкам грозила опасность, возможно, даже смерть, подумал Тулли. От мысли, что они сейчас умрут в этой забытом Глауксом краю, желудок совы сжался в конвульсиях.
        Волки закатили глаза так, что виднелись лишь зеленоватые белки, и бормотали что-то совсем неразборчивое. Среди гортанного клокотания различались лишь отдельные слова: «Скаарсгард… Скаарсгард».
        - Скаарсгард? Кто такой Скаарсгард? - спрашивал Тулли, но никто не отвечал. Да и вряд ли у них хватило бы сил на ответ. Всего тут лежало волков восемь, и один из них испустил дух как раз в тот момент, когда Тулли опускался на снег. Остальные семь находились на грани смерти. Тулли уловил в снегу едва заметное шебуршание, инстинкт его сработал мгновенно, и он нырнул глубоко в сугроб. Великий Глаукс! Эти умирающие от голода волки разлеглись прямо над целой колонией грызунов! Стоит только прокопать с полкрыла, и начинаются разветвленные ходы и туннели белоногих мышей и землероек. Вскоре Тулли поймал двух довольно жирных мышей и нырнул в снег снова, добираясь до детенышей. «Сирот не оставлять!» - подумал он.
        Тулли всегда серьезно относился к охоте. Каждого грызуна он бил клювом в основание черепа, чтобы тот сразу погибал и чтобы проливалось как можно меньше крови. Потом он посмотрел на остававшихся в живых волков. Сначала нужно попробовать спасти самых сильных, чтобы они помогли остальным. Зажав в когтях мышь, Тулли подлетел к большому серому самцу. Для начала он помахал перед его мордой крыльями, пытаясь привести в сознание. Веки волка задергались, и из-под них показались зрачки. Тулли заговорил:
        - Вот, поешь, дружище. Только не отказывайся, еда вкусная.
        Он ударил клювом по жизненной артерии у основания шеи мышки и прижал крохотное тельце прямо к пасти волка, да так сильно, что из него струей брызнула кровь.
        - Пей! - отрывисто приказал он. - И никакой ерунды про то, что вы не любите грызунов. Грызуны - это прекрасная, питательная еда.
        Глаза волка расширились, и в них затеплился зеленый огонек понимания. Тулли продолжал щебетать бодрым тоном:
        - Ну давай, дружище! Выпей кровь, а потом съешь мясо. Мы у себя так кормим маленьких совят. Косточки у этой мышки мягкие. Если хочешь, я ее для тебя распотрошу. Может, внутри еще осталось немного летней травы. Да, лето нынче выдалось никудышное, правда?
        Волк проглотил немного крови.
        - Скаарсгард… - прохрипел он.
        - Скаарсгард? Нет, меня зовут Тулли, дружище.
        - Я… я знаю… Ты не Скаарсгард, но он скоро придет. Может, уже пришел? Так сказал пророк.
        - Пророк? Ты о чем?
        - Пророк, благословенный пророк. Где он? Он был здесь, перед тем как… как…
        - Перед тем как ты упал без сознания?
        - Без сознания? О нет! Я был в трансе Скаарсгарда. Он найдет меня и опустит звездную лестницу на землю, как и Пещеру Душ.

«Только этого мне недоставало - беседовать с безумным волком! - подумал Тулли. - И о чем он вообще говорит? Совсем йойкс».
        - На вот, попей еще крови, - сказал он дружелюбным тоном и выжал остатки крови из грызуна в пасть волку. - Сейчас я позабочусь о твоих товарищах, но мышь положу здесь. Постарайся съесть ее, если есть силы. А если нет, я вернусь, разорву ее на кусочки и покормлю тебя.
        - Но где пророк?
        - Пророк… эм-м-м… - замялся Тулли.
        Может, не стоит пока признаваться, что он не имеет ни малейшего представления о том, кто такой пророк, утони он в оленьем навозе?
        - Эм-м-м… сейчас вернется, с минуты на минуту.



        Глава двадцать вторая
        Сова и волк-глодатель

        Тулли удалось вернуть к жизни только двух волков. Остальные умерли. Выжившие с трудом встали и побрели куда-то на шатающихся ногах, не обернувшись и не сказав ни слова благодарности. Полярная сова в изумлении покачала огромной головой.
        - Вот и делай добрые дела после этого… - произнес чей-то голос за спиной Тулли.
        Он повернул голову и увидел волка с пепельно-серой шкурой.
        - Ух ты! Как вы это делаете?
        - Делаем что? - уточнил Тулли.
        - Вращаете головой.
        - У нас в шее много мелких косточек, - ответил Тулли и наклонил голову вбок. - А ты ведь не из этих, правда?
        - Танцоров Скаарсгарда? Я что, кэг-мэг? Да и разрешили бы они присоединиться к их веселой компании глодателю? Да ни за что во всей их жалкой, никчемной жизни!
        Волк спустился с сугроба, на котором стоял, и Тулли заметил, что у него нет одной передней лапы.
        - Что это за волки? Ты говоришь, они танцуют? Не понимаю, что здесь происходит.
        - И не должен понимать. Всё это слишком странно, загадочно, сверхъестественно, нелепо, - волк немного помолчал и спросил задумчиво, как бы обращаясь к самому себе: - Какими бы еще словами описать этот ритуал?
        Тулли беспокойно моргнул.
        - Ты кто?
        - Крекл - так меня зовут. Глодатель из клана МакДаффов. Но, сдается мне, из всего клана остались только эти двое. А то, что осталось от меня, пытается отогнать чужаков и волкоедов.
        - А другие разве не должны были остаться и помочь тебе?
        Крекл вздохнул.
        - Они кэг-мэг. Йойкс на вашем языке. То есть сумасшедшие. Им все равно, им наплевать на умерших. В своем искаженном сознании они даже не воспринимают их как мертвых. Они думают, что мертвых спас Скаарсгард, а от них самих почему-то отвернулся. Поэтому они будут танцевать где-то еще, пока не упадут замертво.
        Тулли склонил голову и часто заморгал.
        - Удивлен, изумлен, озадачен, поражен? - спросил волк.

«Да, богатый у него словарный запас», - подумал Тулли. Похоже, что Крекл выражал свои мысли длинными цепочками слов. Но каждое из них действительно прекрасно описывало нынешнее состояние Тулли.
        - Да-да, всё из сказанного, - ответил он. - Но кто такой пророк? Я слышал, они перед смертью бормотали о каком-то пророке. Некоторые даже подумали, что я - это он.
        - Они были в бреду. Но понять их можно. Их ввели в заблуждение очертания твоего… лица.
        - Как это?
        - Он носит совиный шлем. Возможно, это шлем стража Великого Древа.
        - Что? Не могу поверить!
        - А придется. Я его видел своими глазами.
        - И ты знаешь, кто он?
        - Нет. У меня есть кое-какие подозрения, и я попытался проследить за ним, но он хитер. Он не оставляет пахучих меток, да и вообще от голода наши пахучие метки стали едва заметными. Трудно стало выслеживать.
        Волк немного помолчал и продолжил:
        - Сейчас я направляюсь на северо-запад, в Кровавый Дозор. По крайней мере, хотя бы там волки занимаются настоящим делом. Ходят слухи, мой друг Свистун неплохо зарекомендовал себя и даже стал лейтенантом стражи. Подумать только, глодатель - и стал лейтенантом! Есть в этом голоде и хорошие стороны, скажу я тебе.
        - А ты знаешь Гвиннет? - спросил Тулли.
        - Конечно. Кто не знает Гвиннет!
        - Ну, тогда, может, ты ее видел в последнее время?
        - Нет, не видел. Говорят, она переехала и устроила кузницу в другом месте.
        - А мне можно с тобой в Кровавый Дозор? Мне дали поручение узнать, как сейчас живут волки, и найти Гвиннет. Но пока что мне не особенно везет. Что же касается волков… - он посмотрел на шесть трупов в снегу. - Мне кажется, лучше доложить о чем-то более радостном.
        - Ну что ж, я буду не против твоей компании, твоего общества, твоего сопровождения, - принялся перечислять волк. - Я даже рад знакомству, нахожу его восхитительным, приносящим удовольствие, возбуждающим перловицы в сердцевине моего костного мозга.

«Возбуждающим перловицы в сердцевине его костного мозга? Это еще что за выражение?
        Тут до Тулли вдруг дошло, что это волк давно ни с кем не общался и копил все эти слова и выражения про запас.
        - Ах да, я вижу, ты немного смущен. Сдается мне, мои метафоры немного сложны. Перловицы и костный мозг. Перловицы - это такие речные двустворчатые моллюски. Глодатели их иногда едят, хотя большинство волков до них не дотрагивается. Я даже выгладывал их раковины. Мы, глодатели, поразительные существа, правда?
        Но самым поразительным было то, что этот волк, как увидел Тулли, когда они двинулись на северо-запад и сова полетела над его головой, совершенно свободно бежит по снегу без одной передней лапы. Сугробы, казалось, просто расступались у волка на пути, а по обеим сторонам вздымались клубы снега. На какое-то время Тулли даже забыл, что Крекл - волк, и ему показалось, что он смотрит на какое-то существо из старых легенд и сказаний. «Великий Глаукс, свидетелем чему я стал?» - задавал он себе вопрос.



        Глава двадцать третья
        Важная встреча


«Да, - размышляла Гвиннет, смотря на спящую Сарк, - мы, совы, видим в темноте, пожалуй, лучше любого другого животного, мы умеем поворачивать голову почти на полный круг, мы можем бесшумно летать, и все же…» Она склонила голову, с восхищением рассматривая морду волчицы. «Много бы я дала, чтобы узнать, что она чувствует своим носом!»
        Всего лишь две дырочки в носу, и Сарк узнала, что пророк побывал в том месте, где умер отец Гвиннет. Волчица вообще знала о ее отце гораздо больше самой совы, она чаще с ним встречалась, знала подробности его жизни. Завидует ли она, Гвиннет, Сарк? В каком-то смысле да. Мать Гвиннет умерла вскоре, как дочь вылупилась из яйца, а у отца не было времени ее воспитывать. Поэтому он отвел ее к сове, которую она называла тетушкой, державшей кузницу в Серебристой Мгле. Лучшего учителя и представить нельзя было. Полярная сова обучалась ремеслу в Северном королевстве, на острове Темной Птицы посреди Зимнего моря, у легендарного мастера Орфа. Но, несмотря на то что тетушка была еще и замечательной воспитательницей, Гвиннет немного завидовала Сарк, которая знала ее отца лучше. Тут ей припомнились поучения тетушки: «Зависть - худший из грехов. Завидовать - значить быть проклятым, быть слепым и не видеть даров Глаукса. Зависть приносит несчастья. Если будешь завидовать, то ничего в жизни не добьешься!»

«Нужно как можно быстрее выбросить из головы эту зависть», - упрекнула себя Гвиннет. Сарк тихо вздохнула во сне - нежно, как будто ей снилось что-то очень приятное. Снилось ли? И вообще, видят ли волки сны? Если подумать, то смотреть сны - немного непрактичное занятие для такой практичной особы, как Сарк.
        Что касается самой Гвиннет, то сны ей снились часто, только вот сейчас была ночь, а совы ночью обычно бодрствуют и вылетают на охоту. Гвиннет не придавала особое значение режиму, но сейчас ей нравилось, как у них распределились роли. Она сидит на страже ночью, поджидая пророка, а днем сторожит Сарк. Бросив еще один взгляд на спящую спутницу, Гвиннет вышла из норы под корнями дерева, чтобы немного поразмяться.
        Стояла холодная безветренная ночь. Неплохое время для полета - «полет для покрытых пушком», как выражалась ее тетушка. Имелось в виду, что в такую погоду хорошо летать получится и у покрытых пушком птенцов, у которых еще не выросло большое оперение. Но не успела сова расправить крылья и взлететь, как Сарк проснулась.
        - Второй полет за ночь, - сказала волчица. - Не думала, что совы настолько нетерпеливы.
        - Дело не в этом. Просто как-то не по себе, когда сидишь в тесной норе и поджидаешь какого-то безумного волка, который похитил шлем твоего отца.
        - Он придет, вот увидишь. Надо только подождать. Ты сама говорила, что танцоры Скаарсгарда в последнее время стали активнее.
        - Да, но пророка среди них нет. Пока что я не заметила ни одного, напялившего на себя шлем с забралом.
        Гвиннет тяжело вздохнула.
        - И что нам делать, когда мы его найдем?
        Сарк фыркнула.
        - Конечно же, мы отберем у него шлем твоего отца и вернем его в надлежащее место - там, где была метка героя. Мы заставим признаться, откуда он похитил эти реликвии. А заодно разоблачим, докажем, что он ложный пророк, и остановим все эти безумные пляски.
        - Хотелось бы. Только вот я немного сомневаюсь.
        - И правильно делаешь. Ни в чем нельзя быть уверенной.
        - А как вы думаете, почему волки стали танцевать чаще прежнего? - спросила сова после непродолжительной паузы.
        - Хороший вопрос. Есть у меня одно предположение. По всей видимости, безумные танцоры обратили внимание на странные огни, появляющиеся на небе на протяжении последних ночей. Наверное, они думают, что это знаки скорого пришествия Скаарсгарда. - Вздохнув, Сарк добавила: - Бедняги, совсем умом тронулись.
        - Но что это на самом деле за огни? Мне они кажутся немного… жуткими.
        - Жуткими? Думаешь, что это какое-то сверхъестественное явление?
        Гвиннет опустила глаза и кивнула. Ее было немного стыдно признаваться в том, что она боится.
        Сарк продолжила более мягким тоном:
        - Гвиннет, дорогая, не бойся. Это всего лишь воздух. Атмосферное явление, похожее на солнечный ореол в туманной дымке. Когда солнце садится за горизонт, его лучи проходят сквозь крохотные льдинки, парящие в морозном воздухе, и преломляются. А мы видим эти искаженные лучи, потому что, хотя воздух и холодный, как зимой, солнце встает и садится по-летнему. Зимой оно находится под другим углом к горизонту. Всё очень просто!
        Гвиннет не показалось, что всё так просто, хотя объяснение Сарк ее немного успокоило. Но почему тогда столь многих волков охватило безумие? Как они с волчицей подсчитали, под влияние танцев Скаарсгарда попала примерно половина всех обитающих в этом краю. Зловещие хороводы, которые она постоянно видела, летая на разведку, уже преследовали ее во снах. Сипуха никак не могла прогнать из головы это неприятное зрелище. Да еще и то страшное открытие, которое Сарк изо всех сил старалась утаить, но сова все равно узнала: некоторые волки пожирают своих сородичей! Несколько ночей назад она пролетала над очередным кругом и увидела, как к упавшим в изнеможении танцорам, прячась в тени, подбираются чужаки из Крайней Дали. Некоторые даже не дожидались, пока танцоры упадут, а сразу набрасывались на них и впивались в глотку, пока те еще дышали.
        От увиденного Гвиннет пришла в ужас. Она спикировала прямо на головы дикарей и выпустила когти, собираясь клюнуть кого-нибудь прямо в глаз. Но один чужак подпрыгнул и вырвал у нее из крыла маховое перо. Ничего серьезного - к весне у нее вырастет новое, если весна вообще наступит. Просто оказалось, что бороться с ними бесполезно.
        Она вернулась к дереву обеи, решив ничего не рассказывать Сарк, но та учуяла мерзкий запах чужаков, пожиравших себе подобных.
        - Не поступай так больше, Гвиннет, - сказала волчица.
        - Не поступай как?
        - Ты знаешь, дорогая. Да, они совершают ужасные поступки, но ты этого не изменишь. - Сарк прикрыла веки, голос ее дрогнул. - Мне не хочется потерять тебя, Гвиннет. Не глупи. И покажи крыло.
        На этом разговор о чужаках и закончился. Они никогда больше не возвращались к этой теме.
        На маленьком кусочке неба расступились облака, и показались звезды. Гвиннет расправила крылья, чтобы взлететь.
        - Желаю удачи. И… будь осторожнее! - сказала Сарк.
        Уже в полете Гвиннет повернула голову назад и посмотрела вниз.
        - Не волнуйтесь, мадам!
        На самом деле слова Сарк ее немного встревожили. Обычно волчица так не прощалась. За себя Гвиннет не боялась, но в последнее время в голосе Сарк проявилась не заметная прежде нежность. Раньше волчица никогда не беспокоилась по поводу совы и не желала ей удачи.


* * *
        Прошло не так уж много времени, когда Гвиннет заметила внизу вздымающиеся клубы снега, как будто кто-то бежал по равнине, прокладывая себе тропу. При этом с одной стороны снега поднималось заметно меньше, чем с другой. Так бежать мог только один волк - глодатель Крекл. Если Фаолан бегал быстрее всех, то Крекл делал это уж точно красивее всех во всей стране Далеко-Далеко.
        - Гвиннет!
        Сова вздрогнула от неожиданности и резко развернулась.
        - Кто это, во имя Глаукса? - пробормотала она себе под нос и тут же увидела подлетающего к ней Тулли.
        Крекл замедлил бег и задрал морду.
        - Эй, вы там, садитесь ко мне на спину. Снег очень глубокий, еще ненароком провалитесь с головой.
        - Крекл! - воскликнула Гвиннет. - Как я рада тебя видеть! Ты живой! Я все думала, что же случилось с волками-глодателями.
        - Некоторые в порядке. Другие… не очень. Тирлач вот погиб…
        - О нет!
        - Но Свистун устроился лучше всех. Ходят слухи, что они с Фаоланом и Эдме несут стражу в Кровавом Дозоре. Мы тоже туда направляемся. Ряды Кровавого Дозора поредели, и ему не помешает пополнение.
        - Фаолан и Эдме в Кровавом Дозоре? - удивленно переспросила Гвиннет. - А почему я об этом не знаю? Последнее время я провела с Сарк.
        - Так вот где ты была! - просиял Тулли. - Правители Великого Древа послали меня отыскать тебя. Ты давно не подавала о себе никаких известий. Вдруг ты умерла, погибла, затерялась, пропала без вести, Гвиннет!
        Тулли осекся. Похоже, он перенял манеру Крекла подбирать синонимы.
        - В общем, на Великом Древе недовольны. Ты им очень нужна, как сова, которая всё знает про Далеко-Далеко.
        Гвиннет склонила голову набок.
        - Слушайте, мне так много нужно вам рассказать!
        - Давай, рассказывай, - деловито согласился с ней Тулли.
        - Вы ведь знаете про танцоров Скаарсгарда?
        - Как не знать! - воскликнул Крекл.
        - И о пророке?
        Крекл с Тулли кивнули.
        - Знаете, что этот глупый пророк носит, чтобы оставаться неузнанным?
        - Мы слышали, что какую-то маску, - ответил Крекл.
        - Не просто какую-то маску. Шлем с забралом моего отца.
        Повисло тягостное молчание.
        - Что? - наконец выдавил Тулли.
        - Маску Гвиндора? - спросил Крекл.
        Гвиннет кивнула.
        Она рассказала, как они с Сарк обнаружили место, в котором ложный пророк прятал шлем, и как теперь поджидают его возвращения.
        - Так что, понимаете, мне нужно вернуться к дереву обеи и ждать там вместе с Сарк. Я и не знала, что Фаолан с Эдме где-то поблизости. Близко для полета совы, а не для бега волка, как говорится. К тому дереву, кстати, не приблизится никакой другой волк, поэтому оно - превосходное место для тайника. Когда доберетесь до Кровавого Дозора, можете сообщить Фаолану и Эдме о нашем с Сарк открытии?
        - Конечно! Конечно! - кивнули волк с совой.
        - И если они не очень заняты, то могут прийти к нам. - Гвиннет немного замялась и продолжила: - Ну, то есть кто его знает, что ожидать от этого пророка. И справятся ли с ним пожилая волчица и маленькая сова. И ради Глаукса, не говорите Сарк, что я назвала ее пожилой!
        Тут ей в голову пришла еще одна мысль.
        - Тулли, я научила Сарк питаться грызунами - мышами и землеройками.
        - Да, я тоже попытался накормить танцоров Скаарсгарда мышами, но они отказались есть. Они думают, что им уже не нужна еда.
        - Но не все же волки обезумели! Далеко не все, к счастью. И ты можешь им помочь. Ловите грызунов - ты знаешь, где их искать. Принеси их волкам Кровавого Дозора, а потом можно будет слетать и к Кольцу Священных вулканов. Если совы захотят помочь, то это лучшее, что можно сделать.
        Тут заговорил Крекл:
        - Тулли, ты можешь вернуться к Великому Древу и позвать на помощь других сов?
        - Да, я думаю, разведчики, спасатели и следопыты охотно откликнутся на такое предложение. Да, я помогу вам. Ну, тогда я полетел. Я знаю, где много полевок. Принесу их стражам из Кровавого Дозора, а потом полечу к вулканам и к Га’Хуулу.
        Было решено, что Крекл продолжит путь к Кровавому Дозору и передаст Фаолану с Эдме рассказ Гвиннет.



        Глава двадцать четвертая
        Медвежья берлога

        Фаолан с Эдме только что вернулись с дежурства, как появился Крекл. Он принес им настолько поразительные вести, что Эдме даже попросила его пересказать их несколько раз.
        Под конец Фаолан повернулся к Эдме и сказал:
        - Не думаю, что у нас есть выбор. Нельзя бросать Сарк и Гвиннет одних дожидаться появления пророка.
        - Я тоже так считаю. По крайней мере, мы оставляем смену - теперь и Крекл будет ходить на дежурства.
        Фаолан нахмурился.
        - Думаю, нужно выходить немедленно. Уж очень мне не нравится, что Сарк с Гвиннет там одни. Почему-то мне кажется, что пророк так же опасен, как и волк с пенной пастью. Подумай только, как быстро распространились эти танцы - как настоящая заразная болезнь!
        Ветер дул попутный, и они бежали с охотничьей скоростью. Прошло несколько часов, когда Фаолан ощутил знакомые вибрации, доносившиеся из глубины земли, покрытой толстым слоем снега. Его кривая лапа особенно чувствительно воспринимала любые неровности на местности, будь то закованный ледяной коркой ручей или лабиринт мышиных туннелей.
        - Стой! - крикнул он Эдме, бежавшей впереди.
        Волчица тут же остановилась и обернулась.
        - Что случилось?
        - Ничего особенного… трудно объяснить. Мне кажется, под этими сугробами находятся застывшие потоки лавы.
        - И что? - спросила Эдме.
        Вместо ответа Фаолан принялся рыть лапами снег.
        - Фаолан, - недовольно сказала Эдме, - ты же не хочешь дорыться до лавы? Ради чего, собственно?
        Когти Фаолана царапнули по камню, издавшему гулкий звук.
        - Видишь, я прав! Тут когда-то текла лава.
        - Фаолан, я тебя не понимаю. Мы должны бежать на помощь Сарк и Гвиннет, которые сейчас находятся у дерева обеи.
        - Нужно остановиться здесь!
        Шерсть у него на загривке встала дыбом, волк замер.
        - Но зачем? Зачем нам здесь останавливаться?
        - Я провел свою первую зиму в лавовом тоннеле вместе с Гром-Сердце. Там была наша зимняя берлога. Под нами сейчас тоже находится тоннель и проход. Проход в чью-то берлогу. Надо ее найти.
        Эдме склонила голову набок и одним своим глазом изучающе посмотрела на товарища. В его глазах отражалась озабоченность, и что-то подсказывало ей, что дело здесь не только в воспоминаниях о Гром-Сердце. Фаолана тревожило что-то еще.
        - Эдме, ну пожалуйста, - попросил серебристый волк. - Там могут находиться медведи. Они в беде.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я… я чую это своей лапой.
        Эдме посмотрела на кривую лапу Фаолана, из-за которой его и объявили малькадом. Она знала, что этой лапой он умеет ощущать то, что не замечают другие волки. Похоже на ее единственный глаз, который иногда видит больше, чем два.
        Луна скрылась за облаками, в долине резко потемнело. Полумрак прорезала серебряная молния - это Фаолан резко подпрыгнул и по дуге опустился прямо в то, что издалека казалось сугробом. Вдруг оттуда донесся ужасный вой, как будто на свободу выбежали все волки Сумеречного мира. Снег обагрился кровью, затем еще раз.
        Эдме ринулась к сугробу, в который нырнул Фаолан.
        - Великий Люпус! - воскликнула она.
        Это оказался вовсе не сугроб, а вход в лавовую пещеру. Там скулил медвежонок; из уха у него шла кровь. У базальтовой стены стояли двое чужаков - от них несло мертвым волком. Если бы не Фаолан, то запахло бы и мертвым медвежонком. В стране Далеко-Далеко волки поддерживали добрососедские отношения с медведями, так же как и с совами. Чужаки же нападали на всех без исключения, даже друг на друга.
        - Мама! Мама! Просыпайся! - вопил медвежонок, но медведица была погружена в глубокий сон.
        Фаолан поднялся на задние лапы и навис над чужаками. Один из них, со шрамом на морде, встал в оборонительную стойку и приготовился прыгнуть, другой заскулил и попятился. Тут раздался громовой рык.

«Вот оно, снова», - подумала Эдме. Морда Фаолана стала шире, а его когти, казалось, вытянулись вдвое. Он набросился на чужака, прижал его к стене и покончил с ним одним махом. Затем, снова взмахнув лапой, разодрал брюхо другого волка. Чужаки испустили дух за считанные секунды.
        По полу пещеры разлилась кровь. Медвежонок, не переставая, безутешно плакал. Эдме же не спускала глаз с Фаолана. Если его прежние преображения казались ей удивительными, то это было и вовсе загадочным. Разделавшись с врагами, он принял свой обычный вид, но только частично. Медвежьей походкой он подошел к медвежонку, пробурчал что-то утешительное ему на ухо, взял зубами за шкирку, положил в угол пещеры и обхватил двумя лапами, как это делают медведицы-мамы.

«Фаолан, кто ты? - думала Эдме. - Кто ты, во имя Люпуса, Глаукса или Урсуса?»



        Глава двадцать пятая

«Пророк отблагодарит вас!»

        - Добро пожаловать в наше скромное обиталище! - сказала Сарк. - Не обижайтесь, но я вас учуяла издалека. Пахнет дракой с волками и медведями.
        - Мы не обижаемся, - ответил Фаолан усталым голосом.
        Эдме ждала, когда же он расскажет о случившемся, но он продолжал молчать.
        - Э… по пути мы наткнулись на берлогу, в которой спали медведица гризли с медвежонком, - начала она.
        - Ложная зимняя спячка. Я так и думала, при такой-то погоде, - не удержалась от объяснений Сарк.
        - Да, - кивнул Фаолан, но и только.
        Эдме подумала, что чем меньше он скажет, тем лучше. Если он не обратил внимания на свое преображение в кругу Скаарсгарда, то сейчас уж точно заметил.
        - Нам и вправду пришлось подраться с двумя чужаками, которые нападали на них, и разбудить медведицу. Ну, а потом мы пошли к вам.
        - Крекл вам все рассказал? - спросила Гвиннет, выглядывая из-за спины Сарк.
        - Да, - ответил Фаолан. - И мы подумали, что не стоит оставлять вас с безумным волком наедине. Его нужно во что бы то ни стало разоблачить.
        - Но это вовсе не значит, что зловещие танцы прекратятся, - добавила Сарк.
        - Ты права, - сказала Эдме. - Но попытаться стоит.
        Фаолан повернулся к масковой сипухе.
        - Это серьезное оскорбление памяти твоего отца. Чтобы волк осквернил метку героя и облачился в его доспехи - это невообразимо!
        - Невообразимо и то, что сова удостоилась метки героя! - воскликнула Эдме.
        - Это правда? - спросил Фаолан.
        - Что правда?
        - То что на могилах сов не оставляют меток героя?
        Сарк, Гвиннет и Эдме с удивлением переглянулись.
        - Фаолан, ты когда-нибудь слышал об этом?
        Фаолан прикрыл веки, как будто всматриваясь в глубины своей памяти.
        - Нет, не припомню. Похоже, вы правы.
        Но в голосе у него звучала неуверенность.
        Посовещавшись, трое волков и сова разработали план. Гвиннет продолжит вылетать на разведку и на охоту по ночам. Днем она будет отдыхать, а Эдме с Фаоланом продолжат прочесывать окрестности.


* * *
        Кругов Скаарсгарда становилось всё больше, хотя пророка нигде не было видно. Тем не менее танцоры в своем безумии все чаще бормотали о скором пришествии спасителя. Фаолан и Эдме больше не пытались их образумить - это было бесполезно. Они только отгоняли чужаков, когда те пытались подобраться поближе к ослабевшим волкам. А когда находили небольшую добычу, вроде зайцев или бобров, то приносили ее танцующим. Странно, но танцоры, похоже, почти не испытывали чувства голода и часто отрыгивали мясо. Сначала Фаолан с Эдме решили, что их желудки настолько сжались, что пища в них уже просто не помещается.
        - Мне кажется, дело тут не в желудке, - сказала однажды Эдме, когда они нашли куропатку и принесли ее в ближайший круг.
        - А в чем тогда?
        - В голове. Что-то случилось с их головами.
        - Нет! Вовсе не так, добрые волки! - воскликнул кто-то у них за спиной. Фаолан с Эдме резко повернулись и увидели серого самца неопределенного возраста и весьма больного на вид. Он был таким тощим, что на него невозможно было смотреть без жалости. В пасти у него торчал единственный зуб, на боках проступали ребра.
        - Вы думаете, что мы голодны, но это не так. Вы думаете, что мы отощали, но мы питаемся духом. Вы глядите на меня и говорите: «О, бедный, несчастный!» Но вы видите мою плоть, шкуру и мех, а не душу. Когда придет пророк, он, как обещал, спустит звездную лестницу на землю, прямо на это вот место.
        Остальные танцоры остановились и сгрудились вокруг говорящего.
        Эдме захотелось крикнуть серому волку, что это извращение и святотатство, что это искажение всех законов чести, даже надругательство над Великой Цепью. Но она застыла на месте и прикусила язык. Сейчас самое главное - найти пророка.
        - Так когда же он придет? - спросила она как бы с интересом.
        - Очень скоро.
        Тут мимо пробежала довольно крупная мышь. Фаолан прихлопнул ее лапой.
        - Ну, а пока что один из вас может перекусить. Вот ты, например, - сказал он, пододвигая мышь к заговорившему с ними серому волку. Но тот только отшатнулся. Попятились и остальные.
        - О нет! - воскликнул проповедник. - Нельзя, чтобы пророк застал нас за пожиранием, иначе он сочтет нас недостойными взойти на лестницу. Лучше оставьте ее как подношение пророку.
        Фаолану с Эдме казалось, что они слышат, как стукаются друг о друга его кости при ходьбе. Им оставалось только удивляться.
        - А разве самому пророку можно есть? Разве сошедший с неба Скаарсгард не сочтет его недостойным взойти на лестницу?
        Танцоры приглушенно зашептались. Серый волк повернулся к ним и потряс головой.
        - Повежливей с нашими новыми друзьями. Они еще не всё понимают.
        - Что мы не понимаем? - спросил Фаолан.
        - Добыча - эта мертвая мышь - в присутствии пророка превратится в духовную пищу. Она напитает его душу, а вместе с нею и наши. Она послужит ему источником сил для его свершений на земле.
        - И где же нам ее оставить? - покорно спросила Эдме, как будто объяснения пророка показались ей абсолютно убедительными. Фаолан бросил на нее такой взгляд, словно волчица стала кэг-мэг.
        - Там, у камня. Это шепчущий камень. Там она будет в сохранности, и мы пошлем сообщение. Он придет. Он всегда приходит.
        Фаолан с Эдме переглянулись. Вот он, их шанс увидеть пророка, заманить его в ловушку и прекратить эти безумные танцы. Оставалось только надеяться, что пророк захочет полакомиться мышью и действительно придет. Ради этого было бы не жалко и более крупной добычи.
        Они подошли к большому камню и положили мышь у его подножия. Потом к этому камню подошел белый волк, такой же тощий, как и тот, что говорил с ними, и зацарапал когтями по твердой поверхности.
        - Благодарю вас, - сказал танцор перед возвращением в круг. - Пророк отблагодарит вас!
        Некоторые волки уже едва держались на ногах. Когда один пошатнулся и упал, другой прохрипел:
        - Ах, его душа стала более прозрачной! Какой же у него прекрасный дух!
        - Скоро ли придет пророк? - нетерпеливо спросила Эдме того волка, который заговорил с ними первым.
        - Сейчас пророк идет к нам с юга, как мы полагаем. Ветер же дует с севера, так что… - он настолько устал, что даже не смог закончить фразы.

«Время у нас есть!» - подумали Фаолан с Эдме одновременно. Немного времени - это все, что им требовалось.


* * *
        Сгорая от нетерпения, Фаолан с Эдме пустились в обратный путь к дереву обеи. Им нужно было отдохнуть и восстановить силы, поев мяса из запасов пророка. Иначе, чего доброго, они его упустят, так что рисковать никак нельзя. Танцы Скаарсгарда и так уже погубили больше волков во всей стране Далеко-Далеко, чем холод и голод вместе взятые. Нужно это остановить.
        У дерева их встретила Сарк. Гвиннет крепко спала, несмотря на то что солнце едва взошло.
        - Уже вернулись? - спросила Сарк.
        - Мы кое-что нашли. Неподалеку отсюда, - сообщила Эдме.
        - Пахнет мышью, и довольно упитанной. Но, как я погляжу, вы хотите сказать мне что-то еще.
        Фаолан с Эдме рассказали о своей встрече с танцорами.
        - Духовная пища! - иронично воскликнула Сарк. - Ну и ну! Как вкусно! Я уже чувствую, как обрастают жиром мои кости. Что за кусок оленьего навоза этот ваш пророк! Куча погадок, выражаясь по-совиному, а не волк.



        Глава двадцать шестая
        Явление пророка

        Пророк услышал послание. Его ожидала духовная пища. Но он только что обошел круги на юге, ночь выдалась долгая. Нужно было вернуться к дереву обеи, отдохнуть и немного подумать. Шлем натер ему кожу под ушами, где крепилась маска. Нужно снять шлем, полежать немного и полакомиться вкусным горностаем, которого он когда-то оставил про запас.
        Иногда, поглощая пищу на глазах своих голодных последователей, он испытывал сомнения. Но такова уж его роль. Он дает им не волю к жизни, а прекрасный способ умереть и возродиться. Пророк открыл его, когда исчезли стада. Недостаток пищи очистил его ум и наградил способностью понимать тайные небесные законы. Однажды ночью, когда он обезумел от горя настолько, что был готов сброситься со скалы, звезды заговорили с ним. Не словами, а тихим мелодичным звоном. Пророк посмотрел вверх и увидел, как озарилась светом звездная лестница, на ступенях которой танцевал Скаарсгард. Свет пульсировал, и сердце волка билось с ним в унисон. Тут-то он и понял, насколько важную роль предстоит ему сыграть в той великой драме, которая разворачивается в стране Далеко-Далеко. Нет, это был не голод, это было освобождение от бренной оболочки, и он должен был возглавить очищение волков. Сначала он нерешительно переминался с лапы на лапу под мелодичные звуки, потом ускорил движения. «Я избранный! Избранный, - повторял он. - Я пророк, который поможет Скаарсгарду опустить небесную лестницу на землю, соединить дух с костным
мозгом!» Он почувствовал, что поднимается над своим телом и впервые смотрит на него сверху вниз. Оно было всего лишь сосудом, обреченным на разрушение, - сосудом, который неизбежно разобьется, но заключенный в нем дух воспарит в вечность.
        Теперь он ел лишь для того, чтобы до поры до времени поддерживать существование этого сосуда, пока его дело и дело Скаарсгарда не подойдет к концу и не настанет пора прощаться с землей.
        Сосуд этот был предназначен для света, который лился с небес. Свет пропитывал его насквозь, зажигал костный мозг, руководил его словами и движениями, учил его, как вести за собой волков из страны Далеко-Далеко. Волк задрал голову, и забрало соскользнуло назад, открыв глаза. Но небо покрывали плотные тучи, прибывшие с запада и не оставившие ни малейшего просвета. Он искал хотя бы крошечную прореху в этом темном покрывале, через которую мог проникнуть хотя бы один лучик встававшего на востоке солнца. Ага, вот он! Солнечный луч отразился от шлема, волк моргнул, опустил голову, и забрало вернулось на место.



        Глава двадцать седьмая
        Отблеск маски

        Фаолан с Эдме легли немного отдохнуть и уснули. Спала и Гвиннет. Сарк посмотрела на сову и подумала, что та заснула в уж слишком неудобной позе - сидя строго вертикально в развилке корней. «Ну что ж, у каждого свои привычки», - пробормотала волчица, встала и решила проверить припасы. Фаолан с Эдме принесли две полевки - следовало признаться, что в последнее время эти грызуны Сарк нравились всё больше и больше. С каждым днем волки все искуснее охотились на мышей-полевок и, хотя по-прежнему считали их неблагородной добычей, на вкус уже не жаловались. Иное дело мясо летучих мышей, пресное и жесткое, - но сейчас не до жиру, быть бы живу!
«Нищие не выбирают, а сейчас мы все нищие», - подумала Сарк.
        Тут мысли волчицы перетекли к танцорам Скаарсгарда. Вот эти уж точно выбрали смерть вместо жизни. Что-то убило надежду в их душах, погасило внутренний огонь, как вода гасит пламя, и они предпочли умереть, а не бороться за существование до последнего вздоха.
        Потом Сарк выбралась наружу, чтобы разведать обстановку. Их небольшое логово под корнями дерева выходило на запад, и не успела волчица высунуть морду, как заметила вдалеке загадочное сияние. «Это не солнце! - подумала она. - Солнце всходит на востоке». Но это может быть отблеск. Отражение солнечного луча от металлической поверхности. Когда-то Сарк уже видела нечто подобное в Топи: отблеск от шлема.
«Наконец-то! Пророк пришел!»
        - Гвиннет! Фаолан! Эдме! - разбудила она своих товарищей, стараясь не повышать голос.
        Глаза совы широко распахнулись, и Сарк нежно, но уверенно сжала клюв Гвиннет зубами.
        - Не ухай! Он идет! Не произносите ни звука, все вы!
        Она разжала пасть и кивком указала на запад, где, отражаясь солнечным зайчиком от металлического шлема, мелькал свет. С такого расстояния они еще не видели, что к ним приближается животное, но ощущали его присутствие. «Что это за волк?» - подумала Эдме, и от волнения у нее в жилах и костях заструился холодок. Наконец-то они узнают, кто придумал всю эту затею с безобразными танцами.
        Сейчас, когда они готовы были встретиться с загадочным существом, обладавшим такой большой властью над истощенными от голода волками, Фаолан тоже ощущал, как по его спине пробегает дрожь. Вдруг это существо настолько могущественное, что сможет и в них подавить волю к жизни?
        Вспышки становились ярче, крупнее, но пророк пока оставался неизвестным существом, пришедшим из неизвестного мира. Ожидание становилось почти непереносимым.
        Он подошел поближе, и Сарк смогла учуять его запах, показавшийся ей смутно знакомым, но лишь в общих чертах. Если бы только он снял шлем! И вдруг пророк как будто почувствовал, что за ним следят. Покрытая льдом и снегом шерсть на загривке у него встала дыбом, отчего волка окружил сияющий ореол, словно на землю действительно спустился сам Великий Люпус. Пророк сейчас походил не на волка, а на божество - ложное божество, подумала Сарк.
        - Пора! - отдала она команду.
        Гвиннет взмыла в воздух. Три волка выскочили из-под корней дерева.
        Пророк взвизгнул и повернулся, чтобы броситься прочь. Гвиннет сложила крылья и спикировала, намереваясь нанести оглушающий удар. Но волк встал на задние лапы, подпрыгнул, оттолкнул ее в воздухе и побежал. Фаолан с Эдме следовали за ним по пятам. Несмотря на свою худобу, пророк бежал на удивление быстро - быстрее любого другого волка, что им довелось повстречать в стране Далеко-Далеко за последние два месяца. И дело тут было не только в том, что он регулярно питался дарами своих последователей, - в нем ключом била маниакальная энергия, энергия фанатизма и страсти.
        Эдме бросилась наперерез, стараясь зайти с фланга и выполняя обычный маневр загоняющей. Но он не сработал. Фаолан ускорил бег, но ему мешал порыв ветра, неожиданно сменившего направление. Пророк же тем временем спустился в ложбинку между сугробами, которые отчасти защищали его от ветра. Там он побежал еще быстрее.
        - Урскадамус! - воскликнул Фаолан. «Неужели всё складывается против нас?» - подумал он в отчаянии. «Но разве не так было всегда?» - промелькнуло у него в голове. Разве его не бросили маленьким щенком умирать на тумфро у реки? Разве льдина не разломалась под ним, и он не упал в студеную воду? И все же он цеплялся за нее крохотными когтями и выжил. И сейчас у него все получится. Несмотря ни на какой ветер он обязательно догонит этого обманщика.
        Лапы его налились свежими силами, и он побежал сквозь сугробы, взметая позади себя клубы снега. Пророк почувствовал, что его догоняют, и бросился в сторону, поближе к веренице сугробов. Фаолан предвидел и этот маневр. «Я просчитываю каждый его шаг. Он меня не перехитрит».
        Неужели этот волк никогда не бегал в бирргисе? Каждый раз перед сменой курса он слегка колебался, и нерешительность его не скрывалась от Фаолана. Нужно обязательно этим воспользоваться. На первый план сейчас выходила не сила, не энергия, а стратегия. Фаолан круто отклонился от прежнего курса и углубился в туннель между сугробами, где его вовсе не доставал ветер. Но пророк успел скрыться за поворотом. Когда Фаолан добежал до поворота, пророка нигде не было видно. Фаолана охватил страх, он резко остановился. Неужели пророк исчез? Как это возможно?
        В этот самый момент сверху, с нависавшего над впадиной козырька, ему на голову посыпался снег. Взглянув наверх, Фаолан увидел восемь ног, хаотично загребающих воздух. Четыре ноги принадлежали Эдме, зеленый глаз которой сиял, словно маяк, в этой кутерьме. По всей видимости, в последнем отчаянном рывке пророк запрыгнул на козырек, а теперь они вместе с Эдме провалились сквозь снег и съезжали вниз.
«Откуда там появилась Эдме?» - недоумевал Фаолан. Но выяснять не было времени.


* * *
        - Левый фланг! - крикнула Эдме, вставая на ноги и устремляясь в погоню за пророком.
        Она быстро преодолевала разделявшее их расстояние, как в тот раз, когда они загоняли лося. Фаолан снова присоединился к погоне, забирая влево. Эдме отклонилась в противоположную сторону, и вместе они одновременно бросились на пророка, вцепившись ему в лапы. Пророк упал и забарахтался в снегу. Фаолан наскочил на него и прижал ногами. Гвиннет опустилась прямо на шлем и когтями подняла забрало.
        - Лайам МакДункан! - воскликнула она.
        Шлем упал с головы волка и откатился в сторону.
        - Мой шлем! Мой шлем! - заверещал вождь клана МакДунканов.
        - Твой шлем?! - гневно переспросила Гвиннет и испустила боевой клич сов. - Это шлем моего отца, Гвиндора!
        Волк непонимающе заморгал. В его зеленоватых глазах зияла пустота, расширенные зрачки походили на мертвых жуков. Гвиннет подумала, что если бы это существо было совой, то все бы сказали, что ее желудок - керплонкен, то есть мертв. Волки же в таких случаях говорили, что из костей вытек мозг.
        Тут к ним подбежала отставшая от погони Сарк.
        - Давай, потанцуй теперь! - крикнула она.
        Волка трясло, он едва мог говорить.
        - Я… я не хотел…
        - Не хотел что? Похищать шлем моего отца? - пронзительно закричала Гвиннет. - Потревожить дух совы, единственной удостоившейся метки героя от волков? Ты этого не хотел?
        - Я хотел… я думал… - замялся волк.
        - Ничего ты не думал, - отрывисто пролаяла Сарк. - Ты предал свой клан и других волков. Ты всего лишь никчемный трус.
        - Я хотел дать им надежду!
        От этих слов Фаолан пришел в ярость и заколотил своей мощной кривой лапой по груди Лайама.
        - Ты называешь надеждой «духовную пищу», которую тебе оставляли голодавшие танцоры?
        Глаз Сарк задергался, волчица задрожала от возмущения.
        - Фаолан прав. Не смей говорить о надежде. Ты предлагал не надежду - отчаяние. Ты слишком глуп, чтобы понять разницу? Думаешь, стоит надеть шлем настоящего героя, и просьба о смерти тут же превращается в надежду?
        Лайам МакДункан что-то залепетал, но Сарк сжала ему лапой пасть.
        - Я дарую тебе смерть, раз ты так просил об этом! Но ты умрешь в одиночестве и в отчаянии. Ты этого боялся? Умереть одиноким, никому не нужным? Захотел и других повести за собой, чтобы не было так страшно? Только так ты мог стать настоящим вождем. Но никакой ты не вождь. Великий Люпус, как твой отец, должно быть, сокрушается сейчас в Пещере Душ, опустив хвост между ног и прижав уши к голове в знак позора! Даже на небе его душа не смогла найти покоя!
        - Не надо! Не убивай его! - крикнула Гвиннет, увидев, что Сарк раскрыла пасть и приготовилась вонзить зубы в горло Лайама. - Он единственный знает, где умер мой отец. Пусть отведет нас туда.
        - Я отведу! Покажу путь! - умоляющим голосом завопил Лайам, словно щенок, которого оторвали от матери. Зрелище было настолько отвратительным, что Гвиннет срыгнула погадку.
        Сарк немного успокоилась, пришла в себя, посмотрела на Фаолана, Эдме и Гвиннет и сняла лапу с морды Лайама.
        - Ладно, живи пока, - сказала она тихо. - Ты еще должен исправить то, что натворил. Понятно?
        Она вздохнула и продолжила:
        - Я всегда была одинокой волчицей, но я знала свое место в мире и в стране Далеко-Далеко. Да, я косилась на некоторые обычаи и ритуалы волков, на клановый кодекс поведения, но ты, Лайам, перешел все границы! Ты происходишь из старинного, достопочтенного рода, начало которому положил первый фенго, основатель Стражи Кольца Священных вулканов. И ты докатился до такого! Своими безумными плясками ты сводил волков с ума и обещал им легкую смерть. Ты должен остановить эти пляски, слышишь? Должен остановить! - возвысила она голос. - Сейчас мы переживаем худшие времена, а в тебе не осталось и капли той храбрости, которая всегда отличала представителей клана МакДунканов. Вместо того чтобы придавать нам силы, ты подталкивал нас к пропасти. Страшной, вонючей пропасти. И сейчас я чую только эту вонь, ничего больше.
        Сарк замолчала и склонила голову.



        Глава двадцать восьмая
        Слишком поздно

        Офицеры Кровавого Дозора собрались на гаддерхил, на который допустили и Мхайри с Дэрли. Фаолан и Эдме с двух сторон охраняли Лайама МакДункана, а Сарк стояла позади него. Чуть поодаль расположилась Гвиннет, поставив лапу на шлем своего отца.
        - Объясните, что произошло, - сказала Тамсен, строго посмотрев на Лайама. - И почему ты, Гвиннет, принесла шлем своего отца?
        - Так вы узнали его? - спросила сова.
        - Конечно узнала. Я успела принять участие в Войне углей, хотя и была тогда совсем еще юной. Но, насколько я помню, в честь заслуг Гвиндора в той войне над его могилой оставили метку героя. Шлем с забралом должны были вечно покоиться в том месте. Таков был приказ великого Дункана МакДункана. Твоего отца, Лайам.
        - Они там и покоились, - ответил Лайам.
        Зрачки Гвиннет расширились. «Неужели это правда, и Лайам действительно знает, где это место?» - подумала она.
        - Так почему они здесь?
        - Они здесь, потому что я оскорбил честь и достоинство своего древнего и благородного клана… Позабыв, что мне нужно решать насущные дела своего клана, я увлекся ложной надеждой, и решил, что смогу повести за собой всю страну Далеко-Далеко. Я пытался призвать на землю Скаарсгарда и вбил себе в голову, что стал его предвестником… пророком.
        В гаддерхиле воцарилась мрачная тишина.
        - Так это был ты? - пролаяла Тамсен. - Ты начал эти безумные пляски, ты надел на себя шлем героя Гвиндора?
        Лайам не произнес ни звука, только стыдливо кивнул головой.
        Тамсен повернулась к другим волкам.
        - Как капитан Кровавого Дозора, я пользуюсь своей привилегией окончательного слова и говорю следующее: волка Лайама МакДункана, лживого предателя, следует провести по всем кругам танца, какие только встретятся вам на пути к Кольцу Священных вулканов, и показать его истинную морду обманутым волкам. Нужно сделать так, чтобы все узнали правду. Мы остановим эти пляски раз и навсегда!
        Впервые за несколько лун у Фаолана с Эдме, у сестер и у Свистуна появилась надежда, что они действительно прекратят безумные танцы волков. Они как раз подошли к одной из площадок на равнине у реки, где собрались около дюжины изможденных волков. Четверо из них уже упали и не двигались. С замиранием сердца друзья следили за тем, как Лайам МакДункан, в шлеме и на негнущихся лапах, приближается к кругу танца.
        - Подойди к тем, что еще танцуют, - прошипела Гвиннет.
        Лайам сделал несколько шагов вперед.
        - Послушай меня! - прохрипел он, обращаясь к одной оборванной волчице. Та тут же остановилась.
        - Пророк! - выдохнула она восторженным голосом.
        - Лжепророк! - выдавил из себя Лайам и наклонил голову так, чтобы маска соскользнула. Волчица склонила морду, внимательно всматриваясь в него. К ней подошел другой волк, вероятно супруг, и ткнул носом в бок.
        - Продолжай танцевать, дорогая.
        Похоже, танцор даже не заметил, что пророк на самом деле был Лайамом МакДунканом, несмотря на то что тот теперь совсем снял шлем и стоял перед ними на снегу с непокрытой головой.
        - Как будто они продолжают видеть на нем шлем. Они не видят его истинного лица! - пробормотала Эдме, не веря в происходящее.
        К паре исхудавших волков подбежал щенок.
        - Мама, папа! Это же просто волк, а никакой не пророк. Это Лайам МакДункан, я однажды видел его. Он просто волк!
        Но родители не слышали его. Они даже не посмотрели на своего щенка.
        - Мама! - заскулил щенок. Он хватался лапами за бока матери и пытался дернуть ее за хвост. - Мама, послушай!
        Но она отряхнула его, как отряхивают прилипшую к шерсти колючку.
        - Щенок пойдет с нами, - сказал Фаолан решительно. - Я не оставлю его здесь умирать.
        Он повернулся и окинул взглядом круг танца.
        - Мерзкое зрелище! Прямо какое-то тумфро с живыми волками.
        Никто не пытался что-то добавить. Все молчали.
        Фаолан подошел и осторожно взял щенка зубами за шкирку, как берут совсем маленьких детенышей. Они продолжили путь. Щенок все время пытался оглянуться, пока его мама и папа не скрылись в поднимающемся от реки тумане. Он старался не скулить, а вспоминать приятные моменты - как они с мамой веселились на берегу реки, и она обещала научить его плавать и ловить рыбу, когда наступит лето. Но лето так и не наступило, только река всё больше покрывалась льдом. А теперь и мама с папой пропали.
        Друзья решили больше не искать круги танца и не заставлять Лайама открывать свое настоящее лицо. И требовать от него выгрызать кость покаяния тоже не станут. Слишком поздно, танцоров Скаарсгарда уже не спасти, они окончательно утратили рассудок. То, что началось со страха перед голодом, переросло в болезнь духа, покорность перед судьбой, стремление к смерти. Переломлен сам хребет страны Далеко-Далеко, и из костей ее вытекает мозг.



        Глава двадцать девятая
        Прощание с друзьями

        После того как от затеи с разоблачением Лайама перед его последователями отказались, Свистун сопровождал друзей на протяжении еще нескольких лиг.
        - Лучше тебе вернуться в Кровавый Дозор, - наконец сказала Эдме. - Нам будет грустно расставаться, но нужно как можно быстрее рассказать о случившемся фенго. Он-то вообще ничего не знает о танцах Скаарсгарда, - она бросила недовольный взгляд на Лайама. - Хотя бы Кровавый Дозор действует и, благодаря пополнению из клана МакНамар, ему пока ничего не угрожает.
        - И мы обязательно расскажем о тебе, Свистун, и о том, как ты помог Кровавому Дозору.
        - Если бы не вы, я бы давным-давно умер, - сказал Свистун. - Вы спасли меня. Кровавый Дозор - прекрасное место для старого глодателя.
        - У них каждый волк на счету, а кто он - неважно, - сказал Фаолан. - Сейчас не время оскорблять глодателей.
        - Да пусть бы оскорбляли, лишь бы все выжили, - горестно заметила Эдме. Фаолан посмотрел на нее с удивлением. Обычно добродушная и не терявшая присутствия духа, она в последнее время стала очень циничной.
        - Я буду скучать по тебе, Свистун, - сказала Дэрли и шагнула вперед, опустив хвост и поджав уши. Рядом с ней встала сестра, обе волчицы легли на брюхо и принялись ерзать в снегу, принимая позу покорности.
        - Мхайри, Дэрли! Ради Люпуса! - воскликнул Свистун. - Вы разве не слышали Эдме? Сейчас не время для таких глупостей.
        - Кто знает, для чего сейчас время? - отозвалась Мхайри, поворачивая к нему морду.
        - Дэрли, Мхайри, - обратился к сестрам Фаолан мягким, но решительным тоном. - Подымайтесь. Попрощайтесь со Свистуном как следует, и пойдем дальше.
        Он потрепал мордой загривок Свистуна. Его сестры поднялись на ноги и повторили прощальный жест брата.
        - Вот так-то лучше, - пробормотала Эдме.


* * *
        Свистун наблюдал, как его друзья уходят на восток и скрываются из вида. Опускалась ночь, у горизонта засияли переливчатые огни. Какие-то безумные волки неподалеку все еще танцевали, надеясь призвать Скаарсгарда на землю. Как же он устал от этого - от пришедших в отчаяние клановых волков, от волкоедов, от жалостливого воя скрилинов, не знавших, во что теперь верить. Сам Свистун никогда не терял надежды: он всегда верил, что однажды совершит что-то грандиозное, и за это его примут в Стражу Кольца Священных вулканов.
        Потерять надежду его не заставили даже постоянные оскорбления. Невероятно, но сейчас, в голодное время, он чувствовал себя гораздо счастливее. Да, он голодал, как и все остальные, но с ним обращались не в пример лучше, чем раньше. Тамсен, которая некогда смотрела на него с презрением, сейчас уважала его и прислушивалась к его мнению. Она назначила его вторым скрилином, чего бы никогда не случилось в прежние дни, когда он жил в стае Голубой Скалы. Несмотря на дыру в горле, его пение было очень мелодичным - другие волки заслушивались, как он выводит красивые трели, и на какое-то время забывали о своих бедах. А его сигналы тревоги можно было услышать от одного края патрулируемой территории до другого.
        И он всегда оставался честным. Если другие скрилины начинали придумывать какие-то небылицы о танцующих в небе огнях, он передавал всё как есть. Когда Тамсен спрашивала, почему он не сообщает никаких любопытных подробностей, он отвечал, что ничего такого не видел.
        - Я не видел в них никаких знаков грядущих несчастий. Я не могу истолковать их, как толкуют небесный огонь летних гроз. Было бы нечестно сообщать о том, чего нет.
        За это Тамсен его и уважала.
        - Ты делаешь то, что считаешь правильным, Свистун, - говорила она.
        Свистун не припомнил, чтобы главная загоняющая когда-либо говорила нечто подобное таких, как он. Никогда. И это придавало надежду ему, глодателю с дыркой в горле.
        Свистуна сделали лейтенантом, и ходили слухи, что когда-нибудь сделают даже капитаном. Разве не чудесно? Когда он был на дежурстве, офицеры могли быть спокойны: он ни за что не пропустит чужаков, сообщит обо всем, что видит, и вовремя придет на помощь. Ни разу за все время, что он находился здесь, его не обругали, не щипнули, не ткнули в бок, как обычно поступали с глодателями. Система званий Кровавого Дозора основывалась на заслугах, а не на древних представлениях о благородном происхождении. Уважение здесь волк мог заслужить исключительно благодаря своим личным качествам и умению действовать. Некоторые волки находили это непривычным, тайком возмущались или, подобно Кайле, уходили к танцорам Скаарса.
        О том, что с волком творится что-то не то, иногда свидетельствовали некоторые знаки. Шерсть волка состоит из двух слоев - подшерстка и собственно шерсти. Волосы подшерстка тонкие, но плотно закручены и сохраняют тепло. Осенью, перед зимними холодами, у волков вырастал густой слой подшерстка, а весной или ранним летом он опадал. Сейчас же из-за холода большинство волков сохраняли густой подшерсток, но волки, находившиеся на грани безумия, быстро теряли этот слой. Они всё чаще мерзли, теряли тепло и, как следствие, сильнее голодали.
        Другим знаком были мутные глаза. Хотя ночное зрение у волков не такое острое, как у сов, они видят в темноте довольно хорошо, потому что позади зрачков у них находится крошечная зеркальная мембрана. На старом волчьем языке она называлась скатан, и так ее называют до сих пор. У волков на грани безумия скатан мутнеет и теряет способность отражать свет. В передней части глаз у волков имеется еще одна мембрана, наподобие дополнительного века, и у тех, у кого начинает путаться сознание, она перестает работать. Волки слепнут, подобно легендарному Бизару, в честь которого названо созвездие. И это очень дурной знак.



        Глава тридцатая
        Возвращение в Кольцо

        - До нас дошли слухи о безумных танцах, - сказал фенго. - Но мне было трудно поверить в них. Так что, их действительно возглавлял Лайам МакДункан, как вы говорите?
        Фенго покачал головой и грозно посмотрел на виноватого.
        - И действительно ли численность кланов сократилась наполовину?
        - Возможно, даже больше, - сказала Эдме. - Крекл сказал, что он, наверное, последний из МакДаффов.
        - Крекл, глодатель из клана МакДаффов?
        - Мы подобрали этого щенка, - сказал Фаолан.
        Волчонок с удовольствием поедал добытую разведчиками полевку. По пути в Стражу он привык питаться грызунами.
        - Он настоящее чудо, вот что я скажу, - прошептал Фаолан себе под нос. - Он научился есть мышей, пищу сов. Наверное, это его и спасло.
        - Как спасло и нас! - сказал фенго.
        - Что вы имеете в виду? - удивился Фаолан.
        - Совы - кузнецы-одиночки - доставляли нам крыс и прочих грызунов. Особенно помогала нам одна из них.
        - И кто же именно? - спросила Гвиннет.
        - Полярная сова по имени Тулли.

«Значит, он справился со своим заданием», - подумала Гвиннет.


* * *
        Когда остальные волки вышли из пещеры, Финбар знаком предложил Фаолану и Эдме остаться. Мхайри и Дэрли тоже задержались.
        - Сестры, подождите немного снаружи. Я понимаю ваше нетерпение, но все же… - сказал фенго.
        Мхайри шагнула вперед и украдкой посмотрела на Дэрли, которая ей ободряюще кивнула.
        - Уважаемый вождь, - начала Мхайри. - Как вам сообщили, наша кормилица от нас отказалась. Наш клан в таком беспорядке, что нам не хочется в него возвращаться, да и нет в этом нужды.
        - Конечно нет. Может, вам присоединиться к клану МакНамар?
        - К клану МакНамар! - зеленые глаза сестер блеснули от возбуждения.
        - Да, но мне нужно принять еще немало важных решений, так что, прошу вас, потерпите немного.
        - Конечно, конечно, - закивали сестры.
        Когда они вышли, фенго повернулся к Фаолану и Эдме.
        - Я бы и сам не отправил их обратно к МакДунканам.
        - Спасибо, - поблагодарил его Фаолан. - Без Кайлы Мхайри и Дэрли не будут обладать там высоким статусом. А они обе очень умные и умелые. Мхайри уже зарекомендовала себя неплохой загоняющей, а Дэрли училась искусству скрилинов. Но чтобы продолжать обучение, нужно, чтобы у тебя были благородные родители. - Фаолан сделал паузу и добавил: - Да, и еще про моих сестер…
        - В чем дело, Фаолан?
        - Перед тем как они отправятся в клан МакНамар, я хотел бы отвести их к друмлину, который я соорудил в честь нашей матери Мораг. Мне нужно показать им ее кости на мысе Сломанного Когтя.
        Глаза фенго загорелись.
        - Чудесная идея, и ты, конечно же, заслужил такую привилегию. Мне кажется, вам стоит отправиться туда немедленно. Похоже, что сейчас наступило небольшое затишье между снежными бурями. В последнее время нам везло, и мы поймали несколько зайцев и много полевок. Поговори с Джаспером. Он выделит вам еды, чтобы хватило сил на такое путешествие.
        Фаолан повернулся, чтобы выйти, но фенго снова его остановил:
        - И передай своим сестрам, Фаолан, чтобы с мыса они действительно пошли прямо в клан МакНамар и попросили Намару принять их. В конце концов, именно к этому клану присоединилась твоя мать перед смертью, и его территория располагается неподалеку от мыса Сломанного Когтя, где покоятся ее кости.
        - Спасибо, они очень обрадуются.
        Когда Фаолан вышел из гаддерхила, фенго обратился к Эдме:
        - Эдме, ты не спросила про Моргунью.
        - Я… я боялась спрашивать.
        - И я тебя понимаю. Эдме, крепись. Моргунья скончалась через несколько ночей, после того как вы ушли.
        - Да, я это почувствовала, - голос Эдме дрогнул. - По крайней мере, это случилось до луны Карибу, когда звездная лестница еще была на небе. Звездный волк указал ей путь.
        - Да, указал.
        Фенго немного помолчал.
        - Я был с ней, когда она умирала, Эдме. Она умирала с достоинством, не теряя выдержки. Не просила Скаарсгарда взять ее побыстрее, как эти безумные волки. Она просто закрыла глаза и ждала. Я почти чувствовал, как она выскальзывает из шкуры и летит навстречу звездному волку.
        - Как мило, - пробормотала Эдме.
        - Да, она была настоящим уважающим порядок волком!
        Финбар склонил голову и закрыл глаза. Слова «уважающий порядок волк» были наивысшей похвалой в стране Далеко-Далеко. Такой волк свято чтит Великую Цепь, связывающую воедино всё существующее между землей и небесами, признает важность каждого элемента и знает, какое он место должен занимать в мире.
        - И еще, Эдме…
        - Да, вождь?
        - Перед тем как взойти на небо, она говорила о тебе.
        - Правда?
        - Да. Она призналась, что любила тебя, Эдме. Любила, как мать любит дочь.


* * *
        С вершины своего кургана Эдме заметила, как к ней приближаются Фаолан с сестрами.
        - Я не могу оставить свой пост! - крикнула она. - Поднимайтесь ко мне!
        - Хорошо! - отозвалась Мхайри.
        Три волка поднялись на вершину, где несла дежурство Эдме.
        - Мы пришли попрощаться, - сказала Дэрли, склонив голову.
        - А я ухожу совсем ненадолго, - сказал Фаолан. - Фенго разрешил моим сестрам присоединиться к клану МакНамар.
        - В пути не забывай об осторожности, Фаолан, - предупредила его Эдме.
        - Хорошо, и ты тоже будь начеку. Не позволяй Бандже изводить себя. Она всего лишь глупая старая волчица, которой нравится досаждать другим.
        - Ах, об этом не беспокойся, - отмахнулась Эдме. - С Банджей у меня неприятностей не будет.
        Фаолан подумал, что после всего происшедшего Эдме действительно немного изменилась - приобрела уверенность к себе и перестала обращать внимание на пустяки.
        Они поворошили друг другу мордами шерсть на загривках. Потом Эдме обратилась к Мхайри и Дэрли:
        - Приглядывайте за Фаоланом. Он мой лучший друг во всем краю Далеко-Далеко!
        - И он наш брат! - воскликнули сестры одновременно.
        Глаза Фаолана наполнились слезами. Мхайри игриво ткнула его носом в бок.
        - Знаешь, я часто думаю: кто же из нас родился первым? Потому что если это была я, то я должна быть главной, правда?
        - Ну, похоже, мы никогда не узнаем, - сказала Дэрли. - Да это и не важно, потому что ты, Мхайри, и так все время ведешь себя, как будто ты главная. И неважно, родилась ты первой, второй или третьей.
        Фаолан повернулся к Эдме.
        - Как я понял, ты здесь продежуришь лишь несколько ночей.
        - Так ты слышал?
        - Да, Крюк рассказал мне о том, что Финбар хочет поставить тебя во главе небольшого отряда, который должен привести голодающих волков к Кольцу Священных вулканов. Благодаря совам у нас теперь достаточно грызунов, чтобы прокормить их, - по крайней мере, на первое время.
        - На первое время - это да, - повторила Эдме тихим голосом.
        Фаолан тут же пожалел о сказанном. Никто не знал, что готовит им грядущее, что будет с ними всеми через несколько месяцев. Он почти боялся заглянуть Эдме в глаз, такой красноречивый. Видит ли она, какую участь определила им судьба?
        Эдме положила ему на плечо лапу.
        - Ты только не грусти, дружище, - сказала она нежным голосом, потом повернулась и выполнила первую серию разведывательных прыжков. Находясь высоко в воздухе, она крикнула трем стоявшим внизу волкам:
        - До свидания! До свидания, друзья!



        Глава тридцать первая
        Мускусный бык

        Фаолан с сестрами провели в пути три дня, нечасто заговаривая друг с другом, но им было просто приятно находиться в обществе друг друга. Когда солнце в третий раз нависло над горизонтом, освещая равнину зеленоватым светом, Дэрли резко остановилась.
        - Что это за палки?
        Впереди, на некотором расстоянии, действительно торчало из снега что-то вроде четырех одинаковых палок, как будто их кто-то специально туда воткнул.
        - Это не палки! Это ноги! - воскликнул Фаолан. - Ноги мускусного быка!
        Три волка побежали вперед, чтобы изучить находку. Оказалось, что это старая самка, которую занесло снегом во время бурана. Будь она помоложе, стадо постаралось бы ее откопать. Но она была старая и больная и только задерживала всех. Со стороны ее сородичей это вовсе не было жестокостью. Ее было бы труднее догнать остальных, чем заснуть вечным сном от холода. А для троих волков это была необыкновенная удача. Теперь им не только хватит мяса на всю дорогу, но и останется, чтобы накормить весь каррег гаэр клана МакНамар. По крайней мере, они придут в клан с хорошей вестью.
        Откапывать тушу было трудно, и еще труднее оказалось отрывать плотную шкуру с густой грубой шерстью, чтобы добраться до мяса. По всей видимости, самка умерла недавно, потому что ее кровь еще не замерзла, а мясо было мягким.
        Фаолан посоветовал сестрам не торопиться с едой.
        - Когда долго голодаешь и питаешься только мелкими грызунами, нельзя сразу набрасываться на мясо. От этого будет только хуже.
        - Хорошо, что хотя бы теплое, - сказала Мхайри, посмотрев на дымящиеся внутренности животного.
        От этих слов у Фаолана появилась одна мысль. Сейчас они находятся недалеко от мыса Сломанного Когтя, но ветер доносит запах моря, отличающийся от того, что он помнил. Наверное, Хуулмере сейчас покрыто льдом. На самом мысу нет никаких укрытий от холода, а если холод усилится, то даже этого мяса будет недостаточно, чтобы не замерзнуть. Им нужно согреться и набраться побольше сил. Фаолан внимательно осмотрел огромное брюхо распотрошенного ими мускусного быка.
        - Заночуем здесь, - сказал он.
        - Что значит здесь? - с сомнением в голосе спросила Мхайри.
        - Прямо здесь, внутри, - ответил Фаолан, кивком указав на животного. - По размерам брюхо почти как маленькое логово для новорожденных щенят. Мы поместимся тут все втроем и согреемся.
        Сестры переглянулись, и Дэрли сказала:
        - Кстати, Фаолан… я подумала…
        - Не такая уж плохая идея, - перебила ее Мхайри.
        - Да, идея просто замечательная! Только…
        - Тогда в чем дело? - настойчиво спросила Мхайри.
        - Нет ничего благородного, чтобы съесть погибшее животное. Даже если мы сами ее не убивали, нам нужно выполнить лохинвирр за то, что она предоставила нам еду и укрытие.
        Лохинвирром назывался ритуал, который волки исполняли перед загнанной ими добычей. Они глядели прямо в глаза умирающему животному, и между охотником и жертвой происходило нечто вроде последнего, примиряющего их диалога. Это был знак уважения - хищник благодарил добычу и давал ей понять, что жизнь ее была потрачена не зря. Волк принимал позу почтения, словно признавая величие дара, а умиравшее животное, казалось, говорило: «Да, моя услуга велика. Мое мясо поддержит тебя».


* * *
        Глаза самки мускусного быка покрывала ледяная корка, и ее невидящий взгляд был направлен на ночное небо. Трое волков наклонились и принялись слизывать лед, пока в глазах животного не отразились искрящиеся от холода звезды. Фаолан, Дэрли и Мхайри встали на колени и, не отводя взгляда, повернули головы боком и прижали их к снегу. Выполнив древний ритуал лохинвирр, они заползли в брюхо животного и заснули.
        Когда они проснулись несколько часов спустя, над горизонтом уже всходил медный диск солнца.
        - Ну как, еще голодные? - спросил Фаолан.
        - Не очень. Вчера я хорошо наелась, - ответила Мхайри.
        Фаолан еще не рассказал сестрам о друмлине, воздвигнутом им в честь матери. Он никак не мог подобрать нужные слова.
        Сестры знали, что их мать провела свои последние дни в клане МакНамар, но кроме этого им мало что было известно о ней. Они не знали, что после того как ее выгнали из клана МакДунканов и отдали двух здоровых щенков на воспитание Кайле, она нашла нового супруга из клана МакДонегалов и стала превосходной фланговой загоняющей. Мораг прожила достойную жизнь, и Фаолан отдал ей дань уважения единственным известным ему способом - соорудив друмлин.
        Такие волки, как Фаолан, инстинктивно обгрызали кости, не только чтобы полакомиться остатками мяса и мозгом, но и чтобы вырезать на них прекрасные рисунки. Этот инстинкт был у них в крови. Свою первую кость Фаолан выгрыз, когда еще не был членом клана. Волком-одиночкой он сам загнал олениху карибу, достойного противника - старую и слабую, но очень умную, и поэтому воздвиг в ее честь друмлин. Он тащил ее тело почти лигу, отгоняя воронов, и разместил кости на высоком берегу реки, где их никто не потревожит. Примерно такое же место он подыскал и для костей своей матери. Оно находилось на мысе Сломанного Когтя, куда они с сестрами направлялись по пути к клану МакНамар. Но сейчас, после того как они нашли замерзшего мускусного быка, им нужно было первым делом увидеться с Намарой, главой клана, и сообщить ей о находке.
        - Я хотел сначала показать вам друмлин нашей матери.
        - Друмлин? - переспросила Мхайри.
        - Это одно из слов на древнем волчьем языке, которые ты так любишь, Фаолан? - спросила Дэрли.
        Сестры уже привыкли, что Фаолан употребляет в своей речи древние слова и медвежьи выражения.
        - Да, но я использовал его прежде, чем узнал, что оно значит. Это костяной курган.
        - Так значит, - неуверенно начала Мхайри, - ты собрал ее кости и… и…
        - Кости Мораг еще не были готовы для выгрызания. Я сначала нашел другие кости, на которых изобразил историю ее жизни, и с тех пор дважды дополнял ее. Кости нашей матери прекрасны.
        В глазах сестер он разглядел легкое недоумение. Они привыкли лишь к тем костям, на которых были изображены звенья Великой Цепи или памятные события. Им было трудно понять, зачем выгрызать кости в честь отдельного волка, тем более обычного, не вождя клана. И само слово «прекрасные» в отношении костей казалось странным.
        Но для самого Фаолана кости его матери действительно были прекрасны - глянцевитые, покрытые бледно-сероватой патиной. Шишковатые концы бедренной кости изгибались, словно морские волны во время шторма. Череп сиял ослепительной белизной. Прекрасны были все кости.
        Фаолан подошел к сестрам поближе. Их мех был обагрен кровью мускусного быка, в глазах сверкали золотистые искорки.
        - Хотите побольше узнать о своей настоящей матери? - спросил он нежно.
        - Да, конечно, - ответили сестры едва слышно, как будто просто вздыхая.
        - Я отведу вас к друмлину и покажу историю ее жизни. Но сначала мы должны поговорить с Намарой.


* * *
        Они стояли на краю залива, неподалеку от мыса Сломанного Когтя. В другое время им нужно было бы переплыть залив и пройти вдоль берега к каррег гаэру клана МакНамар. Но сейчас, несмотря на то что волны Хуулмере продолжали бушевать вдали, сам залив был покрыт толстым слоем льда. Можно было без труда пробежать по нему, значительно сократив путь.
        Они подобрались к противоположному берегу, где их заметили два разведчика из МакНамар, подбежавшие встретить странников.
        - Нам показалось, что приближается мускусный бык! - воскликнул один из разведчиков, высокий бурый самец. Второй разведчик смотрел на них с удивлением, ведь их шерсть была почти сплошь покрыта застывшей кровью и от нее исходил запах густой терпкий запах.
        - Фаолан, это ты? - спросил он.
        Фаолан опустил на снег изогнутый рог, который он нес для друмлина своей матери.
        - Да.
        Он вкратце рассказал, как они нашли погибшее в буране животное. Вместе с разведчиками три покрытые замерзшей кровью и инеем волка направились в лагерь каррег гаэра клана МакНамар.


* * *

«Идиот! Дурак! Глупый волк!» - звенело в голове Гвиннет, да так, что она боялась, как бы их не услышали бегущие внизу Сарк с Лайамом. Трусливый волк вел их к могиле Гвиндора - туда, где покоились его кости и должен был вечно находиться сооруженный в его честь знак героя.
        - Мы уже близко! - крикнула Сарк, задрав морду и разыскивая сову, изящно кружившую между деревьев Темного Леса.
        - Действительно близко, - сказал Лайам. - Но как ты узнала?
        - Я чую запах мха «кроличьи ушки», - ответила Сарк.
        - Ах да, я и забыл, какой у тебя острый нюх, - пробормотал Лайам.
        - Ты забыл больше, чем следовало бы, идиот! - крикнула сова.
        Шлем с забралом она цепко держала в когтях.
        Не прошло и четверти часа, как они подошли к могиле Гвиндора, и Гвиннет опустилась на землю.
        - Так, значит, вот оно, это самое место? - спросила она.
        Лайам кивнул. Здесь возвышалась невероятно большая голубая ель, и даже Гвиннет ощутила пряный запах мха, которым был покрыт ее ствол. Проглядывающая сквозь ветви луна освещала полянку чудесным серебряным светом.

«Какое замечательное место для последнего пристанища», - подумала Гвиннет, и глаза ее наполнились слезами.
        - А его кости… - голос ее дрогнул.
        - В дупле, - ответила Сарк, кивком указав на дупло в стволе, невысоко от земли. - Я их чую.
        - Отец хотел, чтобы они лежали над землей. Он смог дотянуться как раз до этого дупла. Ему не хотелось, чтобы их беспокоили мелкие животные, - пробормотал Лайам виноватым тоном.
        Гвиннет с Сарк окинули его испепеляющим взглядом.
        - И ему даже в голову не пришло, что их стоило защитить еще и от собственного сына, - прорычала Сарк.
        Шерсть на загривке волчицы всколыхнул легкий ветерок. Она посмотрела наверх и увидела, как Гвиннет, хлопая крыльями, зависла над ветвями, стараясь положить шлем отца в самую верхнюю расщелину в стволе. В клюве она держала косточку - один из четырнадцати позвонков в шее совы. Это почти в два раза больше, чем у других животных, как она часто любила повторять. Закрепив понадежнее шлем и косточку, Гвиннет опустилась на землю, чтобы немного передохнуть.
        - Хочу перенести туда все шейные косточки папы. Пусть любуется сверху на свой знак героя!
        Закончив с этим, она уселась на ветку прямо над дуплом и посмотрела на переплетение лунных лучей. Сова терпеливо ждала, пока не покажется скрум ее тетушки. Заметив первые клубы туманной дымки, она выпрямилась всем телом и замерла.
        - Очаровательно, - прошептал тихий голос, непохожий ни на какие другие. - Просто великолепно, дорогая моя!



        Глава тридцать вторая
        Друмлин Мораг

        - Вот мы и пришли, - сказал Фаолан. - Я возвел его здесь, потому что отсюда открывается вид на Священные вулканы, и в хорошую погоду с вершины кургана, на котором я несу дежурство, можно разглядеть мыс Сломанного Когтя. Самого друмлина, конечно, не видно, но я представляю его, и мне становится легче на душе.
        Вершина мыса была открыта всем ветрам, которые не давали снегу занести друмлин. В бледном лунном свете отчетливо блестели кости, казавшиеся почти прозрачными. Дэрли даже подумала, что они сделаны из хрусталя.
        - Дэрли, ты не замерзла? - заботливо спросил Фаолан.
        - Нет-нет. Я просто… не могу объяснить, - ответила Дэрли и тихо добавила: - Мама?
        - Она умерла спокойно. Брангвен был хорошим супругом.
        - Плохо, что мы не встретились с ним, - сказала Мхайри.
        Оказалось, что за несколько дней до их прибытия Брангвен ушел в Кровавый Дозор.
        - А ты можешь показать нам кость Гром-Сердца? - спросила Мхайри.
        - Да, только, если присмотреться, вы и сами можете ее различить.
        - Вот эта! - воскликнула Мхайри, прижимаясь носом к огромной кости у основания друмлина.
        - Да, это кость из ее лапы, одна из самых крупных в друмлине. Сначала я захоронил ее на склоне у соленых озер близ Топи. А через полгода перенес сюда.
        - О, я вижу твои рисунки! Какие красивые! - воскликнула Дэрли.
        - Это история о том, как мы жили вместе, как летом ловили в реке рыбу, как странствовали осенью и как нашли зимнюю берлогу.
        Он замолчал, подумал и нерешительно спросил:
        - А вам самим не хотелось бы выгрызть кость в честь Мораг?
        Намара приказала сторожить останки Мораг, чтобы никто их не тревожил и чтобы Фаолан в любое время мог добавить к друмлину очередную кость.
        - Но о чем будет наш рассказ? Мы никогда ее не знали, - сказала Мхайри.
        - Расскажите о себе. Она была фланговой загоняющей, Мхайри, как и ты. А ты, Дэрли, обучалась толковать сейлидх-фир и петь песни скрилинов. Мать могла бы многим гордиться, вам есть что поведать ей.
        - А ты сам будешь выгрызать? - спросила Дэрли.
        - Не сегодня. Сейчас ваш черед.
        Фаолан понимал, что не стоит ему заниматься привычным делом, пока сестры пытаются выгрызть свои истории. В мастерстве глодатели намного превосходили обычных клановых волков. Мхайри с Дэрли просто стеснялись бы, наблюдая, как ловко он обращается с костями.
        - С того края мыса есть небольшое укрытие от ветра. Пойду отдохну там немного. А вы начинайте. Вам сразу станет легче на душе, вот увидите.
        - Но мы не умеем так, как ты, - сказала Мхайри.
        - О своей жизни рассказать можете только вы сами. Подумайте, о чем вы хотели бы поведать нашей маме.
        - Нашей маме… - повторила Мхайри, словно смакуя эти слова.
        И сестры Фаолана начали свой рассказ. Поначалу их знаки были грубыми и неровными, но постепенно в клацанье зубов стал прослеживаться особый ритм.
        Мама. Меня назвали Мхайри. А ты выбрала бы такое имя? Я выросла и стала фланговой загоняющей, но не такой хорошей, как ты. Ты должна знать, мама, что Кайла хорошо относилась к нам, - Мхайри остановилась. Рассказывать ли о том, как Кайла отреклась от них? Фаолан сказал, что нельзя лгать, выгладывая кости друмлина. Поэтому она продолжила осторожно: - До того, как настало голодное время, она все время заботилась о нас. - Потом значки заструились, как рябь от ветра на поверхности реки: - Мы с Дэрли думаем, что что-то случилось с ее костным мозгом. Она сказала, что мы не ее дочери, и отреклась от нас. И мне кажется, она в чем-то была права. Она же не наша настоящая мать, не наша первая кормилица. Но она воспитала нас, как если бы мы были ее настоящими детьми. Она любила нас, пока ее мысли не запутались от этого ужасного голода. Она так гордилась мною, когда я стала загоняющей, и Дэрли, когда та стала обучаться у скрилина. Ее было чем гордиться.


* * *
        Оказалось, что Фаолан устал гораздо больше, чем казалось ему самому, и, пока его сестры выгладывали кости, он погрузился в глубокий сон. Во сне он грыз кость, казавшуюся знакомой - слегка скрученное плечо, и он не понимал, где уже видел ее. Ему очень нравилась эта кость, но она не принадлежала ни его матери, ни Гром-Сердцу. Это была кость волка, а не медведя.

«Я был медведем», - сказал он себе во сне.
        Тут всего его охватило глубокое волнение. Он словно перенесся в Пещеру Древних Времен. Фаолан чувствовал, что его окружают дышащие жизнью стены, на которых изображен стремительный бег животных. Он слышал их тяжелое дыхание и видел спиральные отметины на камне, похожие на бледный рисунок его лапы.

«Ответ где-то близко, - подумал он. - Очень близко. Сейчас я подобрался почти к самой сути тайны - моей тайны? Что же это за тайна?»

«Еще не время! Не время!» - прошептал чей-то голос во сне. И снова перед внутренним взором волка отчетливо предстал спиральный рисунок, отпечатавшийся на его лапе и напоминавший о том, что он, Фаолан, - всего лишь составная часть какого-то великого замысла. «Я рожден не для смерти, и все же я умирал тысячу раз, - подумал он. - А сейчас я родился снова, чтобы жить в эти трудные времена».
        Костный мозг его разгорячился, и сон его разбился, будто молния расколола и раскрыла его череп. Перед ним стоял другой волк, старый и исхудавший настолько, что едва держался на ногах. Его потертая и покрытая изморозью шкура словно висела на костях.

«Я рожден не для смерти, и все же я умирал тысячу раз», - эхом отозвался этот волк.
        Фаолан вздрогнул и проснулся.
        - Кто сказал это? - спросил он.
        В ушах его звенела фраза, сказанная во сне замерзшим волком. Фаолан встал и выглянул из пещерки. Сестры усердно трудились над костями. Ветер казался еще холоднее, чем прежде. Наступала осень. Что же будет в голодные зимние луны?
        Фаолан посмотрел на небо. Звезды были слегка размыты, как будто, подобно слепому Бизару, не знали, куда им идти, и двигались прямо к пропасти. В голове у Фаолана крутились странные слова.

«Мое предназначение еще не исполнено. Я еще только в первой шкуре нового сезона. Как такое возможно?»