Библиотека / Приключения / Крючкова Ольга : " Нибелунги История Любви И Ненависти " - читать онлайн

Сохранить .
Нибелунги. История любви и ненависти Ольга Евгеньевна Крючкова

        Нибелунги #2
«Сахен-Анхельт, столица саксов, никогда не нравилась Галлию. Он как человек, взращённый на землях Фризии, близкий ко двору короля Зигмунда, впитавший в себя с раннего детства римские обычаи и культуру, считал саксов дикарями. Вот уже много лет, он - глаза и уши короля фризов, с завидной частотой навещал Сахен-Анхельт. Десять лет назад, когда Галлий был ещё молод, ему едва минуло восемнадцать лет, король фризов отправил его к саксам, дабы смышлёный юноша докладывал ему обо всём, что происходит во вражеском стане...»

        Ольга Крючкова
        Нибелунги
        История любви и ненависти
        Книга 2

        Герои романа


        Королевский дом Нибелунгов:
        Гунтар - король Бургундии
        Гернот, Гизельхар - родные братья Гунтара
        Кримхильда - младшая сестра Гунтара
        Утта - королева-мать
        Хаген, Фольгер - букеларии (знатные воины из королевской свиты)
        Варениус Петроний Квинт - советник Гунтара
        Сибилла - подруга Кримхильды, её компаньонка, дочь камерария (хранителя королевской сокровищницы)
        Рюдегер - любовник Кримхильды

        Королевский дом Вёльсунгов:[1 - Вёльсунги - герои в скандинавской и германской мифологии, которые вели свое происхождение от бога Одина.]
        Зигмунд - король фризов
        Зиглинда - королева фризов
        Зигфрид - наследник престола
        Румелия - наложница короля Зигмунда
        Корнелия - дочь короля от наложницы Румелии
        Мердок, Константин - друзья Зигфрида
        Иннокентий - советник Зигмунда


* * *
        Шваб - король алеманов
        Фисуд - король тюрингов
        Людегер - ярл (король) саксов
        Людегаст - ярл (король) данов
        Аттила - король гуннов


* * *
        Сигурд - хёвдинг[Хёвдинг одновременно являлся политическим, военным и религиозным лидером. Хёвдинг избирался достойный воин и мудрый человек, титул не наследовался.
        Оденсе (Святилища Одина) на острове Фюн
        Брунхильда - жрица святилища Одина, младшая дочь Сигурда
        Эрекан - старшая жена Аттилы
        Онегезий - советник Аттилы
        Ильдико - последняя жена Аттилы
        Галлий - доверенный человек короля Зигмунда, его глаза и уши в Саксонии
        Пруденс - вдова, любовница Галлия
        Кедрик - старший сын Пруденс



        Соответствие римских географических названий (начало V века) современным:



        Августа Винделика - Аугсбург
        Августа Триверорум (Северный Рим) - Трир
        Акве-Миттака (Акве-Миттакорум) - Висбаден
        Аргенторатум - Страсбург
        Виндобона - Вена
        Ворбетамагус - Вормс
        Дурокортурум - Реймс
        Камбодунум - Кемптен
        Камеракум - Камбре
        Кастра Ветера - Ксантен
        Клавдия-Агриппина (точнее, Colonia Claudia Ara Agrippinensium) - Кёльн
        Констанция - Констанц
        Курия Раеторрум - Кур
        Лаврикус - Линц
        Монгутиак - Майнц
        Норея - Клагенфурт
        Торнакум - Турне
        Сахен-Анхельт - ныне земли Саксония-Анхальт, столица Магдебург
        Форт Агриппина, города Ругилана, Брегециона, Субмукториум ныне представляют собой музеифицированные руины.



        Глава 1

425 год от Р.Х.(235 год эры Цезаря)

        Сахен-Анхельт, столица саксов, никогда не нравилась Галлию. Он как человек, взращённый на землях Фризии, близкий ко двору короля Зигмунда, впитавший в себя с раннего детства римские обычаи и культуру, считал саксов дикарями.
        Вот уже много лет, он - глаза и уши короля фризов, с завидной частотой навещал Сахен-Анхельт. Десять лет назад, когда Галлий был ещё молод, ему едва минуло восемнадцать лет, король фризов отправил его к саксам, дабы смышлёный юноша докладывал ему обо всём, что происходит во вражеском стане. В те времена Зигмунду приходилось держать ухо в остро. Саксы, с их непомерными амбициями, воинским пылом и жаждой поживы, частенько тревожили границы Фризии. Права, в последние годы Зигмунду удалось-таки достичь хрупкого равновесия и мира: Людегер, саксонский ярл, обратил свои взоры на новые земли, а именно Британию, и прекратил терзать своими нескончаемыми набегами приграничные районы Фризии.
        Зигмунд был рад передышке и даже пригласил ярла на празднества в честь посвящения в воины своего единственного сына Зигфрида. Тот принял предложение и с нескрываемым удовольствием и интересом побывал в Кастра Ветере, столице фризов. Там он сполна насладился гостеприимством дома Вёльсунгов, а также оценил боеготовность соседей. Покуда ярл пил вино, наслаждался в столичном лупанарии госпожи Геро изощрёнными ласками жриц любви, его шпионы, наводнили окрестности города. Они опытным взором воинов, не выпускающих из рук оружия, тотчас оценили боеготовность легиона Ульпия Виктрикс. И она, увы, оставляла желать лучшего. Легионеры расслабились, и тому было несколько причин. Одна из которых, неуплата жалованья римской метрополией, порождала другие: равнодушие к своим непосредственным обязанностям, занятия торговлей и ремёслами, дабы выжить. Правда, большая часть легионеров предпочитало оставаться воинами. Некоторые же оказывали услуги телохранителей богатым фризам, служили наёмниками у северной знати, опасавшейся нападения данов. И всё это не ускользнуло от внимания саксов.
        После прибытия в Сахен-Анхельт, Людегер решил собрать тинг.[Тинг - древнескандинавское и германское правительственное собрание, состоящее из свободных мужчин страны или области. Тинги, как правило, имели не только законодательные полномочия, но и право избирать вождей или королей.] И вот в назначенный день и час на центральной площади столицы собрались все свободные мужчины города, которым исполнилось четырнадцать лет. Ярл никогда не пренебрегал мнением своих соплеменников, потому как хорошо помнил: какими полномочиями обладает тинг. Двадцать лет назад именно тинг избрал его ярлом, отдав предпочтение молодому отважному военачальнику. Людегер не ожидал такого решения, его соперниками были знатные воины, не раз проявившие себя в набегах на фризов, бургундов и походах на дальнюю Британию.
        Теперь же перед Людегером стояла нелёгкая задача. Он отчаянно нуждался в пополнении казны, военной добыче и новых землях. Примерно пять лет назад он отрядил дружину на британский остров и саксы, потеснив местные племена, успешно на нём закрепились. Но, увы, остров оказался не богат ни золотом, ни серебром, ни плодородными землями. Саксы роптали: им не нравился тамошний климат. Постоянные дожди и туманы не располагали к осёдлой жизни, занятиям земледелием и скотоводством. Поэтому саксы продолжали жить в Британии грабежом, постоянно терзая местные племена, фактически превратив их в рабов.
        Надежды ярла в получении богатой военной добычи не оправдались. Теперь он понимал римлян, покинувших туманный остров, оставивших многочисленным племенам бриттов в наследие форты, дороги, систему канализации, виллы (которые затем постепенно превращались в города).
        Он решил нарушить договорённости, достигнутые с Зигмундом, королём фризов, и Гунтаром, королём бургундов, и разграбить богатые королевства. Однако ярл отчётливо сознавал, что сил на такую масштабную операцию ему не хватит, даже не смотря на то, что легион Ульпия Виктрикс заплыл жиром.
        По дороге из Кастра Ветеры домой его посетила мысль: а почему бы не объединиться с данами? Он был преисполнен уверенности, что Людегаст, ярл данов, непременно согласиться на предложенный союз. Ибо за последние тридцать лет даны потеряли изрядное количество земель, ныне принадлежащие Фризии. Людегаст давно мечтал вернуть потери, но, увы, подходящего случая ему не представилось. Теперь же сам король саксов намерен предложить данам совместный поход. Людегер уже представлял, как разгромит фризов, казнит Зигмунда и надменную Зиглинду! Как перед ним на коленях будет стоять сам Гунтар, король бургундов! А его дочь Кримхильду, эту красавицу, про которую певцы-шпильманы все уши прожужжали, он сделает наложницей. А уж, если она действительно хороша, как поётся в песнях, он, пожалуй, жениться на юной красавице и она родит ему сыновей. Хотя до него доходили слухи: якобы Агинмульд, король лангобардов, хотел сосватать Кримхильду. И его посольство бесследно исчезло по дороге домой. Ярл не раз дивился: как мог пропасть отряд обученных воинов, словно иголка в стоге сена?! И он видел в этом перст судьбы. Он
пребывал в уверенности: на то была воля самих норн.
        Людегер придерживался веры своих предков и три норны, женщины плетущие нити человеческих судеб, являли собой наиболее важных представительниц древнего пантеона. Ярл посмеивался над фризами и бургундами, уверовавшими сначала с римских богов: Юпитера - бога неба, Юнону - супругу Юпитера, богиню брака и рождения, покровительницу материнства; Минерву - богиню справедливости и мудрости. А затем и вовсе, ставшими арианами,[Арианство - одно из учений в христианстве в IV-VI в. н. э., утверждавшее сотворённую природу Бога-Сына. Получило название по имени его основателя - александрийского священника Ария. Арианство возникло и, первоначально распространившись в восточных провинциях поздней Римской империи, стало государственной версией христианства при преемниках Константина и до окончания правления Валента II и, затем, государственной религией германских государств вплоть до VI века.] которые признавали великого Логоса, сотворившего жизнь на земле, и его человеческого сына Иисуса Христа. Людегер не мог понять: как можно поклоняться человеку, распятому на кресте? Отчего же его отец, всемогущий Логос, не
вступился за своего отпрыска, пусть даже рождённого от земной женщины. А где этот Логос? Откуда он вообще взялся и как он выглядит? Почему в арианских храмах нет его изображений? Почему Арий, основоположник учения, трактует Логоса, как огненную душу Космоса? Как огненная душа, без тела и чресл может зачать ребёнка земной женщине?
        А к официальной нынешней религии Рима, принятой на Константинопольском соборе почти полвека назад, объявившего арианство ересью, и провозгласившего божественность Христа, ярл и вовсе относился презрительно. Правда, арианство прочно укоренилось у бургундов, франков и фризов. Они не признавали христианства римского обряда и по-прежнему поклонялись Логосу, эфирно-огненной душе Космоса, по их убеждению сотворившей жизнь на земле.
        Однако, ярла саксов не на шутку беспокоило проникновение чужеродной религии в приграничные земли с Фризией и Бургундией. Там всё более поклонялись Логосу, строили часовни в его честь. В начале своего правления Людегер противостоял арианству. Он даже пытался взыскивать специальные штрафы с саксов, искавших покровительства Логоса. Этим он настроил часть населения против себя. И вскоре понял, что так может потерять часть воинов, лишиться их поддержки. Саксонский ярл решил, что раз уж арианство проникло в приграничные земли, то пусть местное население поклоняется Логосу. Но предпринял все меры, чтобы чуждая его пониманию религия не распространилась вглубь государства. И это ему удалось. К тому же в Сахен-Анхельте население предпочитало древних богов, и ярл всячески выделял военачальников и знать осуждавших арианство. Себя же он окружил верными приверженцами Одина.
        Нет, он, Людегер - истинный ярл саксов! И никогда не отречётся от древних богов в угоду Рима! А эти фризы и бургунды совсем с ума посходили! Они во всём готовы подражать римлянам! Даже одеваться стали на их манер! Мужчины завивают волосы и поливают своё тело благовониями! Какие же они воины после этого?!


* * *
        Галлий пробирался сквозь мужчин, заполонивших центральную площадь Сахен-Анхельта. Будучи на земле Саксонии, он одевался подобно местному жителю, и определить его истинное происхождение не представлялось возможным. К тому же он успел обзавестись в здешней столице надёжным пристанищем. Пруденс, вдова с двумя детьми, с радостью предоставляла Галлию стол, кров и ложе. Фриз был щедрым любовником и хорошо платил саксонке за оказанную заботу и ласки. Женщину же это вполне устраивало, и она не настаивала на женитьбе. Тем более, что Галлий выдавал себя торговца, выходца из Торнакума, принадлежавшего франкам. Саксы относились к воинственным франкам с нескрываемым уважением. Потому как франки почти, что единственные сохранили независимость от Рима. И на их землях не было ни одного легионера, ну разве что после службы по доброй воле осевших либо в Торнакуме, либо Камеракуме.
        Галлий каждый раз, направляясь в Сахен-Анхельт, предусмотрительно облачался в саксонское платье, прихватывал с собой разнообразный товар, преимущественно франкского изготовления. И потому за много лет его шпионской деятельности, саксам и в голову не приходило, что приветливый франк Галлий, в действительности по происхождению фриз, к тому же человек удостоенный доверием самого Зигмунда.
        Галлий активно работал локтями. Ему удалось-таки пробраться поближе к помосту, на котором вещал глашатай.
        - Доблестные мужчины Сахен-Анхельта! Вы собрались на тинг по приглашению нашего ярла! Немного терпения и он появится перед вами!
        Действительно ярл не стал томить тинг ожиданием и предстал перед ним. Галлий не впервые присутствовал на тинге, правда, право голоса он не имел, но выслушать ярла ему по здешним законам дозволялось. С последнего тинга минуло более двух лет. Галлий заметил, что ярл сильно поседел - годы брали своё, однако по-прежнему выглядел сильным и подтянутым мужчиной.
        Людегер в сопровождении двух телохранителей взошёл на помост. Телохранители встали чуть поодаль, цепко воззрившись на толпу. Случалось на тингах всякое. Людегер хорошо помнил, как в его предшественника из толпы метнули отравленный дротик, поэтому-то и старался обезопасить себя от всяких безумцев.
        Галлий знал, что саксы доверяют своему ярлу и потому его появление ознаменовалось громкими одобрительными криками. Король поднял правую руку, приветствуя собравшихся.
        Наконец, толпа смолкла. Ярл начал произносить заранее заготовленную речь:
        - Вот уже без малого двадцать лет я правлю землями Саксонии. Я хорошо помню тинг, который оказал мне честь и доверие стать ярлом… Скажите я оправдал его?
        Толпа дружно взревела, выражая свою поддержку ярлу. Тот улыбнулся, не сомневаясь в своих соплеменниках, и продолжил:
        - Пять лет назад я отправил дружину на дальний остров Британия. Я, так же как и вы, надеялся, что новые земли будут богатыми и плодородными. Но, увы… Все вы прекрасно знаете, что я никогда не преклонялся перед Римом, однако, мне кажется, что римляне были правы, покинув неприветливые туманные земли острова. Не скрою, последние годы стали для нас тяжёлыми: неурожай, падёшь скотины… Казна почти, что не пополнялась налогами! К тому же тюринги не давали нам покоя! За что и поплатились!
        Толпа на площади снова взвыла, одобряя слова ярла. Уж он-то сумел дать отпор врагу! Тем временем, Людегер продолжил:
        - Население городов растёт! Наши женщины рожают крепких здоровых мальчиков, которые впоследствии станут отцами семейств и доблестными воинами! Им потребуется земля, чтобы прокормиться! А земля, увы, не умеет размножаться, подобно козе или корове!
        Мужчины, собравшиеся на площади, дружно заржали. Галлий старался во всём подражать саксам, и тоже толкнув соседа, громко расхохотался. Однако, в душе ему было не до веселья: он понимал куда гнёт ярл - это война…
        - Поэтому я хочу предложить вам поход! Это будет поход на Фризов и бургундов! Все знают, что легион Ульпия Виктрикс, призванный защищать фризов, утратил боеготовность. Легионеры заплыли жиром, обзавелись жёнами, детьми! Они стали простыми горожанами и скотоводами! Рим давно забыл о своих легионерах! Они не нужны метрополии! Бургунды вовсе погрязли в роскоши! Они забыли, когда сражались на поле брани!
        Что тут началось на площади: мужчины кричали, потрясали кулаками и мечами в воздухе, выражая готовность ринуться на бургундов и фризов. Перспектива захвата новых земель подстегнула их с неистовой силой. Они уже видели себя землевладельцами, а своими рабами разжиревших фризов и благоухающих ароматическими маслами бургундов. А бургундские женщины, славившиеся своей красотой и ухоженностью, будоражили их воображение.
        Воин, стоявший подле Галлия, толкнул его в бок и неистово прокричал:
        - Я возьму столько бургундок, сколько пожелаю! Я заставлю их лизать мои чресла!
        Галлий, подыгрывая разгорячённому саксу, залихватски подмигнул и ответил:
        - А я всегда мечтал о дородной фризке. А лучше иметь двух девок сразу! В Кастра Ветере есть несколько роскошных лупанариев![Лупанарий - публичный дом.] Там самые красивые жрицы любви. Они такое вытворяют, что ты и представить себе не можешь!
        Сакс с недоверием воззрился на Галлия.
        - А ты откуда знаешь?
        - Ха! Так я франк по происхождению, а по роду занятий - торговец. Я бывал в лупанариях… Несравненное удовольствие! Поверь, мне наши жёны ничего не смыслят в любви!
        - Хм… - изрёк сакс. - А ты женат?
        - Почти что… Я вот уже много лет живу со вдовой кузнеца, её зовут Пруденс. Она - здешняя, саксонка…
        Сакс одобрительно хлопнул мнимого франка по плечу.
        - Если ты умеешь владеть мечом, то сможешь присоединиться к нашему ярлу! - бодро предложил он.
        - Когда я путешествую от города к городу, то не выпускаю меч из рук. На дорогах всякое случается… Что ж я подумаю о твоих словах! - ответил Галлий.
        Тем временем, ярл перешёл к сути своего выступления.
        - Все вы знаете, что фризы захватили северные земли данов! И даны люто ненавидят короля Зигмунда! Предлагаю использовать это обстоятельство! Оно нам на пользу! Почему - спросите вы? (По толпе на площади пробежал ропот удивления…) Я отвечу: если мы объединим усилия с данами, то добьёмся больше успеха. Так фризы не смогут помочь бургундам! И наоборот! Мы уничтожим их!
        Толпа восторженно ревела. Во взорах мужчин читалась жажда поживы и крови…
        Галлий оставался на площади, пока ярл не покинул помоста. Саксонец, стоявший рядом с ним и проявивший нескрываемый интерес к лупанариям, предложил:
        - Идём в харчевню! Я угощу тебя отменным ячменным пивом. А ты расскажешь мне про жриц любви…
        Галлий охотно согласился: самое время послушать разговоры в харчевне, именно они отражают настроения, царящие в городе.
        В харчевне было на редкость многолюдно. Мужчины группами сидели за столами, пили пиво, обсуждали тинг. Галлий также отхлебнул пива из глиняной чаши, пенистый напиток оказался вполне сносным. Его спутник саксонец одним махом осушил чашу и потребовал:
        - Ну же рассказывай!
        И Галлий, повинуясь его желанию, начал велеречиво описывать красоту жриц любви, их умение ублажать мужчин, комфортабельность лупанариев, бассейны с горячей и холодной водой…
        Саксонец слушал, разинув рот.
        - Непременно отхвачу кусок земли во Фризии. И прикуплю себе парочку шлюх из Кастра Ветеры… - мечтал он. - Построю бассейн, буду как римлянин трахать девок во время купания…
        Галлий давно научился болтать на разные темы, но в то же время слушать разговоры окружающих его людей. Он отчётливо уяснил, что саксы готовы выйти в поход с ярлом в ближайшее время, как только поступит соответствующий приказ. Они не сомневались, что союз с данами придётся им кстати.
        Спутник «франка» напился до беспамятства и заснул прямо сидя за столом. Галлий был рад, что отвязался от него. Он уже утомился делиться впечатлениями о том, как жрица любви облизывала его чресла, а он затем «отблагодарил» её за сии нежные услуги в упругий зад.
        Галлий вышел из харчевни. Несмотря на поздний час на улице царило оживление: горели факелы, саксы (мужчины и женщины) стояли группами и с жаром обсуждали предстоящий поход. Они уже делили южную Фризию и Бургундию. Северную Фризию уличная толпа намеревалась, так и быть, отдать данам.
        От всего услышанного нынешним днём у Галлия щемило сердце. Во Фризии у него остались престарелая мать и сестра, овдовевшая два года назад, и три племянника. Кстати сестра была замужем за бывшим легионером. Тот частенько подрабатывал в амфитеатре, участвуя в гладиаторских боях. Правда, бои велись в отличие от Рима до первой крови. Фризы проявляли завидное милосердие. Однако, свояк Галлия умудрился получить смертельную рану и, промучившись пару дней, умер. С тех пор Галлий старался поддерживать семью. К тому же он не мог пользоваться благосклонностью Пруденс бесплатно, у неё тоже были дети. Правда, старшему сыну скоро исполнится четырнадцать лет, и он намеревался стать воином. Галлий не сомневался: в ближайшее время ему представится такая возможность.
        Галлий приблизился к дому Пруденс. Навстречу ему неспешно, слегка покачиваясь, шёл Кедрик, старший сын вдовы.
        - Галлий! Галлий! - закричал он возбуждённо. - Ты был на площади?
        - Конечно! - подтвердил «торговец», заметив, что его пасынок слегка пьян. - Ты пил пиво?
        - Ну да! - с готовностью подтвердил тот. - Я уже мужчина! Мне почти четырнадцать лет! Я имею право пить пиво, трахать девок и сражаться с врагами!
        Галлий, не сдержав улыбки, заметил:
        - Первое и второе гораздо приятнее, чем война. Уж можешь мне поверить!
        - Ха! - возмутился разгоряченный юнец. - Ты рассуждаешь, как торговец! Не будь ты мне почти отцом… Я бы… - он попытался замахнуться на Галлия, но потерял равновесие и чуть не упал. Тот же подхватил своего пасынка, не давая изваляться в грязи.
        - Идём в дом… Что делает Пруденс?
        - Плачет… - признался Кедрик. - Вот глупая женщина…
        Галлий, цепко поддерживая Кедрика, вошёл в дом. Пруденс хлопотала около очага. Её младшая дочь Гертруда занималась шитьём.
        - Наконец-то… - буркнула хозяйка, взглянув на мужчин. - Галлий, где ты его нашёл? - она гневно смерила Кедрика недовольным взором.
        - Да здесь, рядом с домом… - признался тот.
        - Ложись спать! - обратилась она к сыну и перехватила его у Галлия, дабы тот не упал.
        - Не трогай меня… - возмутился юнец. - Я уже взрослый…
        - Да-да, я это слышал: можешь пить пиво, трахать девок и махать мечом! - подтвердил Галлий. - Тебе надо поспать!
        - И ты туда же… - обиженно произнёс Кедрик и повиновался матери. Та отвела его за занавеску и уложила на расстеленных волчьих шкурах.
        Вскоре за занавеской послышалось размеренное сопение будущего воина.
        - Есть хочешь? - поинтересовалась Пруденс у Галлия.
        - Угу, живот подводит от голода…
        Женщина взяла деревянную ложку с длинной резной ручкой, наложила просяной каши в глинную чашу и поставила её на стол.
        - Ещё горячая, ешь аккуратнее… Не обожгись…
        Галлий с аппетитом накинулся на кашу. Пруденс выждала, когда её мужчина насытится и спросила:
        - Так ты присутствовал на тинге?
        - Да… Ярл объявил поход на фризов и бургундов…
        - Хм… - удивилась Пруденс. - И как же он намерен воевать? Фризы живут на западе, а бургунды на юге? Он что намерен разделить силы?
        - Вероятно… - односложно ответил Галлий, доедая кашу. - Вроде как с данами хочет заключить союз…
        - А-а-а… - протянула Пруденс, понимая, что войны не миновать и Кедрик непременно пожелает утвердиться, как воин и мужчина. - И что ты намерен делать?
        Галлий пожал плечами: на самом деле он ещё не решил…
        - Не знаю… Но захват богатых бургундских или фризских земель вдоль Рейна кажется мне весьма привлекательным.
        - Значит, ты тоже собрался в поход? - напрямую спросила Пруденс, усаживаясь за стол напротив Галлия.
        Тот оторвался от тарелки. Взгляды мужчины и женщины пересеклись…
        - Я знаю, о чём ты думаешь… - сказал Галлий. - Кедрик ещё юнец, но ты не удержишь его дома подле себя. Война - это возможность проявить себя и разбогатеть.
        - И погибнуть… - добавила Пруденс.
        - Увы… Война - не увеселительная прогулка…
        - Я боюсь за вас обоих… - призналась женщина.
        Галлий невольно улыбнулся. Он смерил взором свою возлюбленную, несмотря на зрелый возраст и нелёгкую жизнь, она была ещё хороша собой: дородная, белокожая, с пышными рыжими волосами и голубыми глазами.
        Галлий поднялся из-за стола и вплотную приблизился к ней. Пруденс, сидя на табурете, прильнула к мужчине. Тот невольно ощутил желание…
        - Идём… Я хочу тебя… - прошептал Галлий.
        Гертруда, до сего момента, безмолвно предававшаяся шитью, вышла из дома, решив подышать свежим воздухом.

…Насладившись другу другом, любовники в сладостной истоме раскинулись на волчьих шкурах. Рядом посапывал Кедрик. Гертруда, нагулявшись вволю, уже вернулась домой и легла спать прямо около очага, постелив на земляной пол старый отцовский плащ.
        Галлий, прильнув к полной груди Пруденс, произнёс:
        - Я тут подумал… Пожалуй, тоже пойду на войну… Добыча нам не помешает… Да и за Кедриком смогу приглядеть, а тот по неопытности и горячности полезет в самое пекло…
        Пруденс крепко обняла Галлия, что тот утонул в её белоснежных прелестях.
        - Я буду молиться за вас Одину… - пообещала она.
        Дождавшись, когда Пруденс заснёт, Галлий поднялся с ложа. Он осторожно отодвинул занавеску и огляделся: в очаге ещё тлел огонь; Гертруда, укрывшись плащом, мирно спала. Он потихоньку оделся, вышел из дома и отправился на задний двор, где содержалась домашняя скотина. Ещё много лет назад, едва Галлий поселился у приветливой, в те времена молодой вдовы, он построил небольшую голубятню, а затем по случаю прикупил римских голубей. Птицы были хороши собой: белые, словно только что выпавший свежий снег, с чёрными, как бусины глазами и красными цепкими лапками. Все соседи Пруденс сбежались посмотреть на необычных птиц - саксы в те времена не видели римских голубей. Такая живность была для них в диковинку. Женщины и дети, привыкшие к курам, гусям и уткам, охали и ахали, восхищаясь красивыми птичками. Даже мужчины выказывали своё удивление:
        - Странные птицы! Какой от них прок? А зажарить на костре их можно?
        - Конечно! - с готовностью подтвердил Галлий. - У голубей вкусное мясо!
        С тех пор в Сахен-Анхельте богатые саксы стали употреблять голубиное мясо в пищу. Однако, голубей для жарки Галлий продавал лишь для вида. У него было несколько специально обученных почтовых птиц. Он привязывал у их цепким лапкам донесения и отправлял в Кастра Ветеру, где их со всем тщанием прочитывал Иннокентий, советник короля, наполовину римлянин по происхождению. Именно он в своё время порекомендовал королю смышлёного Галлия, своего племянника.

…Галлий приблизился к небольшой голубятне, в которой содержались почтовые голуби. Соседи-саксы не подозревали об их истинном предназначении, даже Пруденс. Она вообще не вмешивалась в дела своего сожителя, разве что кормила необычных
«питомцев» во время его отлучек по торговым делам. Кедрик и вовсе не проявлял интереса к голубям. Правда, Гертруда любила порой полюбоваться красивыми птичками.
        Подле стояли две клетки с птицами, предназначенными для продажи. На днях за ними должен прийти слуга одного из местных аристократов. Галлий намеревался продать ему упитанных римских голубей за солидную сумму.
        Голуби, увидев хозяина в предрассветной дымке, проснулись и заворковали.
        - Ну что, мои хорошие… - тихо произнёс он. - Скоро вам свернут шеи, ощиплют и зажарят… Жаль губить такую красоту…
        Галлий с сожалением взглянул на клетки, открыл низкую дверцу голубятни и, встав на четвереньки, заполз внутрь. Он тотчас упёрся головой в лестницу, ведшую наверх, где обитал десяток отменных глубей. Как говорил Галлий: он держал их отдельно в голубятне для размножения.
        Однако Галлий не торопился подняться к своим питомцам. Он извлёк полоску тонкого пергамента, чернильницу и остро отточенную палочку для письма из специального тайника. Затем он зажёг припасённую свечу огнивом и начал писать донесение Иннокентию. Через некоторое время голубь взметнулся над домом Пруденс, он держал путь на Кастра Ветеру.



        Глава 2

        Иннокентий сидел за широким дубовым столом, заваленным бумагами. В последнее время ему всё больше приходилось заниматься государственными делами, потому как король предпочитал проводить время в объятиях своей наложницы Румелии.
        Королева Зиглинда давно смирилась со своей участью, даже с тем, что её единственный сын Зигфрид отправился в Бургундию. И как женщина ещё не потерявшая интерес к жизни обратила свои взоры на Иннокентия. Советник же давно питал нежные чувства к королеве, но не смел надеяться на взаимность. Он догадывался, что её надменность, гордость, холодность и отработанный годами взор, подобный ледяному северному морю - лишь защита тонкой уязвимой души. Иннокентий не ошибся…
        Зиглинда давно замечала на себе пламенные взоры советника, однако не торопилась упасть в его объятия. Смыслом жизни королевы был, прежде всего, долг перед мужем, сыном, придворными, своими подданными. Но когда Зигмунд окончательно перебрался в латифундию, она не выдержала: обида и отчаяние заполнили её сердце. Она уже сама, призрев приличия, собиралась отправиться к советнику. Но тот опередил королеву.
        Поздним весенним вечером Иннокентий без приглашения пришёл в покои королевы, и она с радостью приняла его. Советник решил отбросить все светские формальности.
        - Моя королева, - начал Иннокентий решительно. - Хоть во мне и течёт часть римской крови, и я умею говорить велеречиво подобно римским сановникам, всё же… - он невольно запнулся. Королева, сидевшая в кресле подле пылавшего очага, прекрасно поняла, о чём пойдёт речь. Она не торопила советника, молча взирая на него, стараясь придать своему взгляду нежность.
        Иннокентий перевёл дух и продолжил:
        - Я буду говорить без обиняков, мой королева. Вы хороши собой, в полном расцвете лет… Знатные мужчины желают вас…
        - Возможно… - мягко произнесла она. - Однако король, мой супруг, возжелал другую женщину. Он оставил меня, наконец, столицу, государственные дела ради наложницы. Хорошо, что сын этого не видит…
        - Да, моя королева! - с готовностью подтвердил советник. - И я хочу признаться вам… - невольно он опустил взор, но затем страстно воззрился на Зиглинду. - Я хочу признаться, что безумно желаю вас!
        Уста королева тронула лёгкая улыбка.
        - Подойди ко мне… - произнесла она.
        Иннокентий буквально ринулся к королеве и упал к её ногам.
        - Я буду вашим преданным рабом… - прошептал он, обнимая ноги Зиглинды.
        - Не сомневаюсь… - ответила та.

…Вот уже несколько месяцев минуло, как король пребывал в латифундии, а Зиглинда - в объятиях советника. Но, не смотря на то, что Иннокентий, наконец, овладел первой женщиной королевства, ему приходилось, отнюдь, нелегко. На его плечи легла тяжёлая ноша - управление государством. Фактически Иннокентий стал негласным регентом. Королеву же вполне устраивало такое положение дел. Она доверяла Иннокентию, пребывая в уверенности, что тот будет верно служить на благо Фризии. К тому же она вынашивала планы передачи власти своему сыну ещё при жизни короля. И надеялась на его скорейшее возвращение из Бургундии. Впрочем, Зигмунд, утомлённый государственными заботами, и сам желал возложить корону на голову принца. После чего окончательно удалиться от дел и вовсе не покидать латифундии.

…Иннокентий подписывал очередной документ, когда в окно его кабинета влетел белоснежный голубь и сел прямо перед ним на стол. Советник невольно отпрянул.
        - Славная птичка… Неужели вести от Галлия? - он протянул руку к голубю, тот послушно приблизился и, вцепившись коготками за рукав, расположился на запястье советника.
        Именно Иннокентий предложил Галлию обмениваться сведениями именно таким испытанным римским способом. Он хорошо изучил труды учёных римских мужей и знал, что во время войн за многочисленными легионами следовала так называемая почтовая служба. Специально обученные люди везли голубей в клетках, ухаживали за птицами, а при необходимости отправляли сообщения в метрополию. Много лет назад советник закал партию таких обученных птичек в Медиолануме. Голуби быстро адоптировались в новых условиях и стали незаменимыми помощниками Галлия.
        Иннокентий снял с лапки голубя послание, развернул тонкий пергамент и прочитал:
        - Саксы намерены заключить союз с данами и в ближайшее время вторгнутся во Фризию и Бургундию.
        Сообщение озадачило советника. Он машинально поставил перед голубем мисочку с водой и насыпал зёрен…
        - Война… М-да… Как не кстати… Впрочем, война есть продолжение политики, но другими средствами. - Рассуждал советник, стоя подле окна. - Значит, надо подумать, как её избежать…
        - Иннокентий… - послышался голос королевы. Советник машинально обернулся: перед ним стояла Зиглинда. Она была прекрасна: её волосы, уложенные в косы, обвивавшие голову, усыпанные жемчугами, выглядели изумительно, а голубые глаза излучали блеск. Ярко-синяя туника с богатой вышивкой, как нельзя лучше оттеняла их и предавала глубину моря.
        - Ты явно чем-то озабочен, - тотчас заметила королева.
        - Да… - признался советник. - Я получил донесение из Саксонии с голубиной почтой… Ярл саксов намеревается совместно с данами вторгнуться в пределы Фризии.
        - Великий Логос! - воскликнула Зиглинда. - Что же делать?! Король потерял интерес к государственным делам! Он не сможет противостоять вторжению! Надо срочно отправить гонца к Зигфриду!
        - Разумеется… Гонца я отправлю… Пусть бургунды готовятся к войне… Именно они примут на себя удар.
        Зиглинда удивлённо воззрилась на советника.
        - Что ты задумал? У тебя есть некий план?
        - Есть… Думаю, что следует отправить в Сахен-Анхельт послов с дорогими подарками. Худой мир лучше хорошей войны.
        Королева неспешно прошлась по кабинету и остановилась около окна. Свежий августовский ветерок, набежавший с Рейна, обдувал её лицо.
        - Я прикажу камерарию выбрать из королевской сокровищницы подарки для ярла… - произнесла она.
        Иннокентий по тону королевы понял: она что-то задумала.
        - И… Вы хотите присовокупить к подаркам нечто необычное? - осторожно поинтересовался он.
        - М-да… - загадочно улыбнулась та в ответ. - Но для начала я навещу камерария…


* * *
        Латифундия, построенная на римский манер, на которой пребывал Зигмунд, располагалась недалеко от столицы и в случае необходимости гонец, посланный советником, мог быстро передать послание и вернуться обратно.
        Однако Иннокентий медлил. Его снедало любопытство: что же задумала королева? О, эта женщина просто так ничего не делала! Её поступки и речи всегда таили в себе определённый смысл. И советник не раз в этом убеждался.
        Действительно Зиглинда встретилась с камерарием, хранителем королевской сокровищницы, поделилась придворными новостями, однако опустив свою осведомлённость о готовящемся вторжении со стороны саксов и данов. Мало ли что… Как говорится: на каждый роток не накинешь платок. Камерарий не имел привычки задавать лишних вопросов и тотчас по велению своей госпожи проследовал в сокровищницу, отворив её массивную дверь огромным старинным ключом.
        В сокровищнице царила темнота. Камерарий зажёг факелы, скудный свет осветил множество окованных железом сундуков. Стояли среди них и сундуки, найденные Зигфридом в лесу. Правда большую часть сокровищ принц потратил на свои нужды, в частности облачение и подарки дому Нибелунгов. Но и без них королевская сокровищница выглядела внушительно. На протяжении нескольких столетий династия Вёльсунгов пополняла её, причём, весьма успешно.
        Зиглинда приказала камерарию открыть один из сундуков и внимательно осмотрела его содержимое. В нём хранились многочисленные женские украшения.
        - Великолепно! - воскликнула королева и тотчас извлекла из сундука массивный серебряный торквес саксонской работы. - Этот торквес способен украсить шею любой красавицы!
        Камерарий подобострастно кивнул…


* * *
        Румелия пробудилась рано, едва забрезжил рассвет. Она сбросила с себя одеяло и встала с ложа, устланного медвежьими шкурами.
        Зигмунд всхрапнул и перевернулся на другой бок. Румелия невольно улыбнулась: наконец-то свершилось то, о чём она мечтала на протяжении последних четырнадцати лет. Король оставил свою супругу, столицу, государственные заботы ради неё. Безмерное счастье переполняло наложницу с тех пор, как Зигмунд окончательно перебрался в латифундию. Это случилось вскоре после отбытия принца в страну Нибелунгов.
        Женщина накинула на плечи пелисон, длинное меховое одеяние, подбитое лисьим мехом, взглянула на возлюбленного и подошла к окну, занавешенному шерстяной шпалерой и слегка отодвинула её. Прохладный утренний ветерок освежил её разгорячённое после сна лицо. Румелия глубоко вздохнула. Женщине хотелось успокоиться, забыться, но страшный сон, заставивший пробудиться, поселил в её сердце страх и волнение. Наложнице приснилось, что её единственную дочь Корнелию отдали на поругание злобному чудовищу.
        Румелия сполна насладилась свежим воздухом, опустила шпалеру на прежнее место и направилась к двери. Она покинула спальню, король так и не пробудился…
        Наложница, преодолев длинный коридор и миновав охрану, достигла покоев дочери. Дверь была слегка приоткрыта. Румелия толкнула её рукой, та распахнулась.
        В покоях Корнелии царил полумрак. Девушка сладко спала, раскинувшись на ложе. Подле её ног калачиком свернулась верная служанка. Румелия невольно улыбнулась, подошла к дочери и коснулась губами её пухлой щеки. Девушка, сквозь сон почувствовав прикосновение, причмокнула и «зарылась» лицом в мягкую подушку, набитую утиным пухом. Румелия умилилась и покинула спальню дочери. Однако в свои покои она не вернулась, решив пройтись по галереи, тяжёлые раздумья терзали её душу.
        Утро выдалось прохладным, наложница плотнее запахнула пелисон… «Неужели сон - предупреждение? Но о чём? О том, что моей дочери грозит опасность? Но от кого она исходит? Может быть от Зиглинды? Она решила отомстить мне за то, что я полностью овладела вниманием короля? Помоги мне Великий Логос! Я не смогу противостоять ей… А, если поговорить с королём… Но что я скажу ему?» - размышляла она неспешно прохаживаясь по галерее.


* * *
        Этим утром королева изъявила желание переговорить с Иннокентием. Советник тотчас поспешил в покои Зиглинды. Та сидела перед зеркалом из амальгамы, фрейлина расчёсывала ей волосы.
        - А это ты, Иннокентий… - сдержанно произнесла королева и указала советнику на стул. Зиглинда окинула свою причёску в отражении серебра придирчивым взором и позволила фрейлине удалиться. - Оставьте нас одних! - приказала она трём фрейлинам и служанке. Женщины поспешно покинули комнату госпожи.
        Зиглинда поднялась со стула и неспешно прошлась по комнате. Советник поспешил к ней.
        - Что случилось, моя госпожа? Вы хотели переговорить со мной по неотложному делу?
        - Да… Весьма неотложному… - подтвердила королева и испытывающе воззрилась на любовника. - Скажи, насколько ты готов оказать мне поддержку?
        Иннокентий смутился.
        - Вы же знаете, госпожа: я готов на всё ради вас. Однако, в данном случае я не посвящён в ваши планы…
        Зиглинда мило улыбнулась.
        - Ах, да… Я и забыла, что так и не поделилась с тобой своими мыслями… о дарах, предназначенных саксонскому ярлу.
        Советник невольно напрягся, понимая: королева что-то недоговаривает.
        - Вчера я приказала камерарию отобрать лучшие украшения из королевской сокровищницы. Они по истине роскошны! И могли бы украсить юную прелестницу, сделав её более желанной…
        Советник сглотнул: речь пойдёт о девушке…
        - Моя госпожа, насколько я понял: вы хотите подарить ярлу не только драгоценности, но и юную наложницу, - высказал он своё предположение.
        Зиглинда улыбнулась, обнажив жемчужно-белые зубы.
        - Ты весьма догадлив, Иннокентий. Поэтому-то я и ценю тебя… Впрочем, у тебя есть и другие достоинства…
        Советник невольно ощутил возбуждение. Он всегда желал королеву и потому приблизился к ней вплотную.
        - Я всегда готов употребить свои достоинства на благо королевства… - заверил он.
        Поведение советника привело Зиглинду в прекрасное расположение духа. Однако, она заметила с некоторым разочарованием в голосе:
        - Моя причёска непременно пострадает от твоей любовной страсти… Так, что отставим наслаждения до захода солнца. А сейчас обсудим важные государственные дела.
        Иннокентий отпрянул.
        - Всегда к вашим услугам, моя королева.
        Зиглинда удовлетворённо кивнула.
        - Я не просто так спросила тебя о готовности оказать мне поддержку. Насколько мне известно, саксонский ярл ещё не потерял интереса к жизни и питает слабость к юным наложницам. Потому я подумала: отчего к драгоценным дарам не присовокупить юную прелестницу? Причём, она должна быть девственницей и принадлежать к королевской крови…
        Иннокентий лихорадочно соображал:
        - У вас нет дочери, только сын Зигфрид… Значит, саксонскому ярлу предназначена одна из дочерей королевских наложниц…
        - Да! - с готовностью подтвердила королева. - Корнелия!
        У Иннокентия потемнела в глазах.
        - Моя госпожа, но… Корнелия - дочь любимой наложницы короля!
        - И что же? Этот факт является препятствием для заключения мира между Фризией и Саксонией? - холодно парировала Зиглинда.
        - Нет, моя госпожа. Это является препятствием на получении согласия короля…
        Королева передёрнула плечами.
        - Если бы всё было так просто, то я бы выбрала для ярла одну из своих фрейлин. Но она, увы, не королевской крови!
        Иннокентий понимал: королева задумала убить двух зайцев - отомстить Румелии посредством её дочери и фактически породниться с ярлом саксов.
        - Так что? Я могу рассчитывать на тебя? - Зиглинда смерила любовника вопрошающим взором.
        - Разумеется, моя королева.
        - Тогда мы тотчас же оправляемся на королевскую латифундию. Я уже приказала седлать лошадей.
        Иннокентий с готовностью поклонился. Ему ничего не оставалось делать, как подчиниться желанию королевы.

… Появление передовых, а затем и самого эскорта Зиглинды на латифундии стало полнейшей неожиданностью для её обитателей. Слуги растерялись, и оттого управитель не придумал ничего лучшего, как помчаться с докладом к королю. Тот же услышав о прибытии королевы, ни мало удивился, понимая, что появление супруги не предвещает ничего хорошего. Однако, решил соблюсти все нормы приличия.
        Король буквально ворвался в покои наложницы, та занималась вышиванием в окружении компаньонок и дочери.
        - Приведите себя в порядок! К нам пожаловала королева!
        От этих слов сердце Румелии неприятно защемило. «Вот почему мне приснился дурной сон… Зиглинда - эта холодная скала в ледяном море… От неё можно ожидать неприятностей… Зачем она явилась сюда?» - подумала она.
        Корнелия же при упоминании о королеве невольно вздрогнула и уколола себе иголкой пальчик.
        - Ай! - вскрикнула она.
        Король рассмеялся.
        - Не надо так бояться королевы, моё дорогое дитя! Не сомневаюсь, что её привели в латифундию неотложные дела! - произнёс он, стараясь казаться беспечным. Однако, интуиция подсказывала ему, что предстоит неприятная встреча с женой.

… Королева в окружении небольшой свиты расположилась в парадном зеле, когда навстречу к ней поспешил сам король.
        - Зиглинда! - воскликнул он. - Как я рад тебя видеть! Однако, твой приезд - полнейшая неожиданность! Отчего ты не предупредила заранее?
        Королева натянуто улыбнулась и смерила супруга ледяным взором.
        - И я рада видеть тебя, дорогой супруг и король, в добром здравии. О цели моего скоропалительного визита тебе подробно расскажет Иннокентий…
        Король перевёл взор на советника. Тот поклонился. Зигмунд догадывался о любовной связи жены…
        - Что ж, угодно ли тебе отобедать, дорогая жена? - вежливо осведомился король.
        - Пожалуй… - согласилась та.
        - А покуда слуги будут хлопотать, мы обсудим дела… - вставил своё веское слово советник.
        - Разумеется, государственные дела - превыше всего! - высказалась королева. - Надеюсь, Румелия и её прекрасная дочь составят нам компанию?
        Зигмунд насторожился: отчего это королева проявляет такой интерес к своей сопернице?
        - Как пожелаешь, Зиглинда! А пока мы можем уединиться в моём кабинете.
        - Нет-нет! - запротестовала королева. - Лучше прогуляемся по саду. Я так давно не была здесь…
        Зиглинда обворожительно улыбнулась. Однако, король знал цену улыбкам своей жены. Но всё же, вспоминания нахлынули на него. Последний раз он посещал латифундию вместе с женой почти десять лет назад. В ту пору они были ещё счастливы…
        Во время прогулки по саду Иннокентий во всех подробностях описал положение дел в Саксонии и поведал королю о военных планах ярла Людегера.
        Возмущению Зигмунда не было предела:
        - Снюхаться с данами за моей спиной! Мало мы их били! Надо было всех до единого дана уничтожить! Но это безумие сражаться на два фронта!
        - Возможно, - согласился советник. - Я не посвящён во все тонкости саксонского военного плана. Но думаю, что при желании это возможно… Мой осведомитель также мог упустить некоторые моменты…
        - И какие же? - раздражённо осведомился король.
        - Например, тот факт, что есть ещё тюринги, герулы и тевтоны…
        - Ха! Тюрингии ненавидят саксов! Они никогда не заключат с ними союза! - с уверенностью воскликнул король.
        - Тюринги… - повторил советник, - может быть и не заключат… Но герулы и тевтоны - воинственные племена. Они всегда жаждут добычи и крови.
        Зигмунд тряхнул головой, отчего его схваченные сединой волосы рассыпались по плечам. В этот момент Зиглинда невольно заметила, что муж постарел. Увы, годы брали своё…
        - С ними не надо заключать никаких союзов! Эти племена всегда слыли наёмниками! Они примкнут к любому вождю, если почуют поживу! - закончил свою мысль Иннокентий.
        - Ты думаешь, что саксы стравят нас с данами, чтобы мы не могли прийти на помощь бургундам? А сами с герулами и тевтонами захватят Ворбетамагус?
        - Именно так, мой король…
        - Тогда следует укрепить северные границы!
        - Разумеется, мой король… Но… - попытался высказаться советник.
        До сего момента Зиглинда хранила молчание. Этот факт ни мало удивил короля.
        - Шаги по укреплению северных границ могут не принести ожидаемых результатов… - высказалась она. - Кто знает: на какие уловки способны саксы?
        - Значит, будем готовиться к войне… - медленно произнёс король. Зиглинда и советник переглянулись: Зигмунд привык к мирной жизни и вовсе не хотел в доспехах, с оружием в руках пребывать на поле брани.
        - Однако, есть выход из сложившейся ситуации, - уверенно произнесла королева. Зигмунд с нескрываемым интересом воззрился на жену. Та же, преисполненная спокойствия, продолжила: - Надо породниться с Людегером!
        Король замер. Казалось, он превратился в каменное изваяние…
        - Корнелия… Ведь её ты имела в виду… - наконец, едва слышно произнёс он.
        - Да! - с готовностью подтвердила Зиглинда.
        - Но у меня есть и другие дочери от наложниц… - резонно возразил король.
        - Корнелия тебе дороже других дочерей! Не так ли? - не уступала Зиглинда.
        - Да…
        - Тогда подари её ярлу! И только так, отдав ярлу самое дорогое, ты обретёшь мир!
        На глаза Зигмунда навернулись слёзы. В этот момент в саду появился слуга и доложил королю, что обед готов.

…За обеденным столом царила полнейшая тишина. Единственное, что нарушало её, так это злобное чавканье короля. Румелия исподтишка поглядывала на королеву - тягостные мысли не давали ей покоя. В то же время Зиглинда вела себя безупречно: она аккуратно и умело использовала римские ложки, меняла их в зависимости от блюда. Но, что больше всего тревожило наложницу: королева глаз не сводила с Корнелии. Девушка постоянно смущалась и не отрывала взора от тарелки. Зигмунд же упорно делал вид, что занят тщательным пережёвыванием пищи. Иннокентий, как человек умный и проницательный, тяготился происходящим в трапезной
«представлением».
        Не дождавшись окончания обеда, Румелия, сославшись на головную боль, покинула трапезный зал. Зиглинда ликовала. Она уже представляла, как саксонский ярл срывает одежды с хрупкой Корнелии, разводит её ноги и лишает девственности. Эти мысли доставляли ей несказанное удовольствие.
        После обеда королева изъявила желание отдохнуть. Прислуга тотчас приготовила ей отдельные покои. Король же уединился в библиотеке, где пытался связать воедино все сведения, полученные от Иннокентия и королевы. Ему было над чем подумать…
        Иннокентий же отправился прогуляться по саду. Удалившись от виллы на некоторое расстояние, он присел на скамью, увитую диким виноградом. В голове беспорядочно роились мысли: а действительно ли королева так ранима, как казалось ему раньше? А правда ли, что её холодность - лишь маска притворства? Так ли она нуждается поддержке и защите? И что у этой женщине в груди: человеческое сердце или кусок льда?
        Советник уже уверовал в то, что он совершенно не знает эту женщину, несмотря на то, что много лет служит роду Вёльсунгов. Он не мог понять: откуда в королеве порой появляется такая холодность и решительность? Ведь она в действительности не такая… Или он ошибается… И так ли он сильно любит её, как ему кажется?


* * *
        Королева и советник благополучно отбыли в столицу, латифундию окутали осенние сумерки. Румелия, не находившая себе места после совместной с королевой трапезы, тотчас устремилась к Зигмунду, пребывавшему в своём кабинете.
        Он сидел на кресле и развлекался тем, что разворачивал и посматривал свитки, описывающие события давно минувших лет. При виде наложницы король оторвался от своего занятия.
        - А это ты, Румелия… - преисполненный печали произнёс он. - Когда-то я был молод, силён и бесстрашен… Даны трепетали предо мной… А теперь совместно с саксами собираются отторгнуть северные территории…
        Румелия приблизилась к королю, опустилась на тёплый мозаичный пол (обогреваемый специально проложенными трубами) и обняла его за колени.
        - Скажи мне: отчего ты так печален? Королева принесла дурные вести?
        - Да, любовь моя… - подтвердил король и рукой погладил женщину по голове. Та же перехватила руку и страстно поцеловала её.
        - Расскажи мне, что тяготит тебя! Ты сам не свой!
        - Ты всегда умела чувствовать моё настроение… - едва слышно произнёс король. - Политическая ситуация осложнилась: грядёт война… И она будет кровопролитной, разорит приграничные территории и будет стоить многих жизней… Если только…
        Король умолк. Румелия снизу вверх воззрилась на него.
        - Продолжай! Скажи: что «если»? Что может остановить наших врагов?
        Король тяжело вздохнул и отвёл взор в сторону. Ему было тяжело смотреть в глаза любимой наложницы.
        - Я должен задобрить саксонского ярла…
        - Отошли ему дорогие подарки!
        - Разумеется… Королева ещё отобрала их из сокровищницы…
        Румелия весь день чувствовала неладное и, наконец, не выдержав напряжения, высказалась:
        - Королева! Она что-то задумала! Ведь так?! Она неспроста приехала сюда и на протяжении всей трапезы сверлила своим ледяным взором нашу дочь!
        Король пребывал в смятении…
        - Ты всё правильно поняла, Румелия… - наконец, произнёс он. - Мы решили, что Корнелия отправится в Сахен-Анхельт и станет женой саксонского ярла.
        Румелия, широко раскрыв глаза, застыла, сидя на полу, словно превратилась в мраморное римское изваяние.
        - Но почему Корнелия? - наконец, шёпотом спросила она. - У тебя же несколько дочерей…
        - Корнелия самая красивая и желанная из них. Ярл будет доволен, мы породнимся…
        Румелия резко поднялась с пола.
        - Ах, вот как! Ты решил сделать нашу дочь разменной монетой между королевствами! И таким образом избежать войны!
        Кровь прилила к лицу короля: он не привык, когда ему перечат.
        - Не забывайся! Ты - моя наложница! А твоя дочь - бастард! И я решаю её судьбу! Она будет женой ярла! Не каждой девушке может выпасть такая честь!
        Но Румелия не унималась. Гнев короля её не останавливал, а лишь предавал сил:
        - Но ей всего лишь четырнадцать лет! А ярлу почти что сорок!
        - Ну и что! - возопил король, поднялся с кресла и начал наступать на женщину. Та невольно дрогнула. - Ярл ещё силён! Подумаешь сорок лет! Это не возраст для мужчины!
        - Корнелия слишком юна! - снова попыталась возразить наложница.
        - В самый раз, чтобы разделить ложе с королём! Тебе было пятнадцать, когда ты понесла от меня ребёнка! Забыла?! - ярился король.
        Румелия на миг смутилась. Действительно, она принадлежала к знатному роду и стала наложницей Зигмунда, едва достигнув половой зрелости. Таким образом, король обрёл верных союзников…
        Слёзы хлынули из глаз женщины.
        - Умоляю… - задыхаясь от волнения, вымолвила она и упала перед королём на колени. - Умоляю, мой король… Смилуйтесь… Не отдавайте Корнелию саксу…
        - Вопрос решён: наша дочь станет женой ярла! - холодно отчеканил Зигмунд. Однако холодность эта была напускной, сердце его сжималось от боли. Он смерил взором, стоявшую перед ним на коленях наложницу: - Можешь идти! Завтра я сообщу о своём решении Корнелии.
        Наложница с трудом поднялась с пола, пелена слёз застилала глаза…
        - Да, мой король… Как вам угодно, мой король… - заливаясь слезами пролепетала она и, едва передвигая ноги, покинула кабинет Зигмунда.



        Глава 3

        Румелия медленно шла по длинному коридору… Подойдя к покоям дочери, она остановилась, отёрла слёзы, струившиеся из глаз и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Затем она открыла дверь…
        Комнату дочери освещали два масляных светильника. Девушка лежала на кушетке, Кушетка - разновидность одноместного дивана с изголовьем. Известна со времён Античности.] рядом с ней сидела молодая компаньонка и болтала без умолку.
        - Мама! - встрепенулась Корнелия. - Весь остаток дня после встречи с королевой я провела в своих покоях… Признаться, я сама не своя… Я до смерти боюсь эту холодную властную женщину!
        - Ты правильно делаешь, дочь моя, что боишься королевы… - с печалью в голосе произнесла наложница.
        Девушка приподнялась с кушетки и, опершись на локте, произнесла:
        - Мама, ты пугаешь меня! Что случилось? Зачем приезжала королева?
        Румелия неспешно прошлась по комнате. И, остановившись около светильника, пристально воззрилась на ярко пылающий огонь.
        - Мама! - окликнула её девушка и поднялась с кушетки. Затем она приказала компаньонке удалиться.
        - Нет-нет! - остановила компаньонку Румелия. - Останься…
        Девушка покорилась воле своей госпожи…
        - Саксы намерены вступить в союз с данами и напасть на Фризию… - отрешённо произнесла Румелия.
        - Неприятная новость, - согласилась девушка. - Однако, война - удел мужчин. Неужели эта новость так опечалила тебя? А вовсе не визит королевы?
        - Меня опечалило и то и другое… - призналась Румелия.
        - Король силён, он победит врагов! - заверила девушка.
        - Разумеется… Однако, ты многого не знаешь…
        Девушка приблизилась к матери и удивлённо воззрилась на неё.
        - Не знаю… А что я должна знать? Это касается меня?
        Румелия не удержалась, бросилась к дочери и прижала её к своей груди.
        - Девочка моя… Дитя моё… - прошептала она и из её глаз брызнули слёзы.
        - Мама! Королева уехала, а война может и вовсе не начнётся… Не плачь… - пыталась успокоить Румелию дочь.
        - Тебе надо бежать… Бежать отсюда… Спрятаться… - сбивчиво произнесла наложница.
        Девушка пристально посмотрела на мать.
        - Неужели королева? Она желает мне зла? Вот почему она за столом не спускала с меня своих холодных глаз!
        - Да-да… Это она… Всё она… Я не сомневаюсь, что идея с замужеством принадлежит ей…
        - Замужество? - переспросила девушка. - Она хочет выдать меня замуж? Но за кого? Вероятно, за дряхлого старика, раз тебя это так расстроило?!
        - Хуже! За саксонского ярла… - призналась Румелия и разрыдалась с новой силой.
        - За ярла… - растерялась девушка. - Так он же ровесник нашего короля!
        Румелия кивнула и ещё крепче прижала к себе дочь.
        - Но я не хочу замуж за ярла! Саксы дикари! Они верят в своих богов! Они отрицают Логоса! Я не хочу менять веру! Я не хочу делить ложе с ярлом! Тем более, я не хочу быть его третьей женой!
        - Поэтому тебе надо бежать… Тотчас же… Немедля…
        - Бежать… Куда? - растерялась девушка. - Поговори с королём… Он - же мой отец!
        Румелия отринула от себя дочь и заметалась по комнате, словно зверь в клетке.
        - Как ты не понимаешь! Он согласен с королевой! Они вместе решили твою участь! Они хотят подарить тебя, как вещь! Ты станешь залогом мира!
        Девушка смотрела на мать расширенными от страха и отчаянья глазами.
        - Вещь… Я - вещь?! Нет! Этому не бывать! Но куда мне бежать? Где мне укрыться?
        - Я всё придумала, - заверила Румелия. - Принц Зигфрид отбыл к бургундам. С ним отравились его верные друзья Мердок и Константин с небольшой дружиной. Константин же приходится мне дальним родственником… Найди его… Моли о помощи… Он молод и красив… И не сможет устоять пред тобой…
        Корнелия очнулась.
        - Хорошо мама, я сделаю всё, как ты прикажешь. Я найду Константина! Лучше я буду делить ложе с ним, чем с ярлом!

… Корнелия переоделась в простое платье, наспех собрала вещи, уложила их в небольшую кожаную дорожную сумку и повесила её через плечо. Румелия подошла к дочери, поцеловала на прощанье и напутствовала:
        - Вот деньги… - протянула она туго набитый кошель. - Это всё, что мне удалось скопить… А вот мой перстень… Он поможет тебе завоевать доверие Константина… Спрячь его…
        Девушка покрутила в руках перстень с изображением медведя, родовым гербом матушки, и заверила:
        - Всё будет хорошо, мама… Я непременно доберусь до Ворбетамагуса и найду Константина.
        Девушка послушно убрала перстень в сумку.
        - Береги мою дочь! - приказала Румелия компаньонке. - Вот возьми… - она протянула девушке скрамасакс[Скрамасакс - короткий меч древнегерманских племён.] в ножнах, прикреплённых к ремню медными кольцами.
        - Не волнуйтесь, госпожа. Я - истинная фризка и умею пользоваться оружием! - заверила та, повязывая ремень вокруг талии. Затем компаньонка уверенным жестом извлекла скрамасакс из ножен и окинула его взором.
        - Вот это меч! Не чета римскому гладиусу![Гладиус - короткий римский меч.]  - со знаем дела заметила она. - Мой отец был наёмником, да Логос не дал ему сыновей!
        - Я не сомневалась в твоей верности… И была уверена, что Корнелия рядом с тобой - в безопасности.

…Девушки тайком покинули латифундию. Дабы не привлекать внимания они решили добраться до Рейна пешком, а с рассветом сесть на первый же корабль, уходящий вверх по течению.
        В эту ночь король, как обычно, возлёг на ложе и возжелал наложницу. Женщина, хоть и пребывала в душевных муках, переживая за свою дочь, всё же не посмела отказать в плотских наслаждениях своему господину. К тому же она опасалась вызвать подозрения у Зигмунда. Тот же решил, что наложница смирилась с его решением и вскоре Корнелия отправится в Сахен-Анхельт вместе с дарами, дабы стать залогом мира, хоть и хрупкого, между саксами и фризами.
        Утром Румелия поднялась чуть свет. Она взглянула на спящего короля.
        - Великий Логос… И этого мужчину я любила столько лет… - в отчаянии прошептала она. - И что же теперь? Успела ли Корнелия покинуть пределы Фризии?
        Наложница мысленно помолилась Логосу и занялась своим утренним туалетом. В этот день она решила выглядеть безупречно и отвлечь короля от мыслей о грядущей войне.
        Король, пробудившись, увидел пред собой Румелию - женщина держала в руках пелисон.
        - Ты рано поднялась, Румелия… - произнёс Зигмунд, поднимаясь с тёплого ложа и облачаясь в просторное одеяние.
        - Не спалось сегодня… - призналась наложница.
        - Хм… Я понимаю твоё состояние… Корнелия мне тоже дочь… - начал король примирительным тоном. - Однако, интересы государства - превыше всего!
        - Разумеется, мой господин, - тотчас безропотно согласилась женщина.
        Король с некоторым недоумением воззрился на наложницу.
        - Я рад, что ты смирилась с моим решением. И после завтрака пришли ко мне дочь, я хочу поговорить с ней.
        Румелия поклонилась, страх и холод сковал её сердце. В голове пульсировала лишь одна мысль: успела ли Корнелия покинуть пределы Фризии?


* * *
        Тем временем, Корнелия и её верная компаньонка Гудрин на фризском торговом судёнышке причалили к берегу франков, с которыми было достигнуто соглашение о взаимовыгодной торговле. Хозяин по обыкновению закупал здесь кожаные кошели, украшенные изящным медными бляхами, а затем перепродавал их бургундам.
        - Нам надо сойти на берег и раствориться в толпе здешних жителей, - уверенно предложила Гудрин. Она была на два года старше Корнелии и потому имела некоторый жизненный опыт.
        - А почему бы нам не проделать оставшийся путь до Ворбетамагуса на этом судне? - удивилась Корнелия. - Мне кажется, что хозяин вполне приличный человек…
        - Хозяин-то может и приличный… - согласилась Гудрин. - Да только король Зигмунд непременно пошлёт за нами погоню, причём на быстроходном драккаре.[Драккар - длинное узкое быстроходное судно с высоко поднятым носом и кормой.] И драккар в два счёта нагонит торговое судно, ведь оно не так быстроходно. И тогда вы, как пить дать, станете женой ярла, а меня отдадут в рабство.
        - Не обращайся ко мне, как к своей госпоже, - огрызнулась Корнелия. - Мы просто сёстры, едем в Клавдию-Агриппину к отцу.
        - Разумеется… - охотно согласилась Гудрин. - Однако, сейчас самое время сойти на берег…
        Гудрин окинула цепким взором причал: моряки, торговцы, местные жители были заняты своими делами и не обратили ни малейшего внимания на двух девушек, сошедших по сходням с торгового корабля.
        Гудрин подхватила Корнелию под руки и быстро увлекла через причал по направлению к местной харчевне.
        - Так-то лучше… - сказала она, оглядевшись по сторонам. - Теперь надо раздобыть мужскую одежду.
        Корнелия удивлённо взмахнула ресницами.
        - А это зачем? У меня есть платье…
        - Мужской наряд для меня. Остаток пути мы проделаем как молодая супружеская пара.
        Корнелия с облегчением вздохнула.
        - Ты очень находчивая, Гудрин. Недаром моя матушка взяла тебя в услужение.
        - Госпожа Румелия помогла моей семье, когда я и мои сёстры остались сиротами. Я ей очень благодарна. И поэтому доставлю тебя в Ворбетамагус, во что бы то ни стало! Даже, если мне придётся стать мужчиной.
        Гудрин с деловым видом приблизилась к франку, торговавшему мужской одеждой. Со знанием дела она выбрала себе подходящее облачение. И вскоре стала похожа на юношу, сына бывшего наёмника, путешествующего со своей женой.
        Корнелия с удивлением взирала на свою компаньонку, сменившую облик. Новые кожаные франкские штаны из тонкой кожи, римские калиги[Калиги - солдатская римская обувь в виде сандалий с ремнями.] и шерстяная туника, расшитая цветной тесьмой пришлись ей как раз впору. Гудрин опоясала вокруг бёдер кожаный ремень с прикреплённым к нему мечом в ножнах.
        - Ну как я выгляжу? - спросила Гудрин.
        - Внушительно… - призналась Корнелия, цепко осматривая рослую, плоскогрудую компаньонку. - Однако, длинные волосы выдают в тебе девушку…
        - Не беда, - отозвалась Гудрин. - Я заплету косы на франкский манер и оплету их кожаными шнурками. А при разговоре буду говорить низким голосом… Так, что никто не усомниться, что я - мужчина. Вот, правда, стоя мочиться я не смогу…
        От последнего замечания Корнелия прыснула со смеху.
        - Да, и мне придётся обнимать тебя на людях, - закончила Гудрин.
        - Обнимай сколько хочешь, лишь бы добраться до Ворбетамагуса, - охотно согласилась Корнелия. - А лучше скажи: каким образом мы проделаем дальнейший путь?
        - Пересядем на другое судно… Лучше франкское… Мы должны сбить преследователей с толка, - деловито ответила она, заплетая косу. - И называй меня, как и прежде, Гудрин. У франков это мужское имя…


* * *
        День клонился к полудню, когда Зигмунд метал «гром и молнии»:
        - Я хочу видеть свою дочь! Где она? Отговорок я больше не потерплю! Я уже слышал, что Корнелия отправилась прогуляться по саду! Мои люди весь сад обыскали! Так, где же она? Куда она делась? Без спроса отправилась в город? На неё это не похоже!
        Румелия уже в который раз произнесла:
        - Ах, мой король, вероятно, наша дочь где-то вместе с Гудрин…
        - А этой мужеподобной плоскогрудой девкой, которую ты пригрела! Не выдумывай, прислуга уже обыскала всю латифундию! Я, наконец, желаю услышать правду!
        Румелия, понимая, что расплата за содеянное неизбежна, обречённо произнесла:
        - Наша дочь далеко отсюда…
        Король встрепенулся и с удивлением воззрился на наложницу.
        - Далеко? Что это значит? - недоумевал он. И, наконец, понял: - Корнелия сбежала! И ты ей помогла!
        Румелия упала на колени перед королём.
        - У меня не было другого выхода, мой господин… Я не хотела, чтобы наша дочь стала женой ярла…
        - Ты предала меня! Ты нарушила мой приказ! Ты разрушила мои планы! - ярился Зигмунд.
        - Да, мой король, я ослушалась… Но я делала это из любви к дочери… Нашей дочери… - пыталась оправдаться наложница.
        - У меня больше нет дочери! - возопил король. - А ты… А тебя… - задыхался он от гнева…
        Зигфрид умолк, подошёл к окну, отодвинул шерстяную шпалеру - свежий ветерок охладил его раскрасневшееся от гнева лицо.
        - Ты поплатишься за побег Корнелии, - наконец, спокойно произнёс он. - Ты ещё молода и желанна… Я отдам ярлу самое дорогое - ТЕБЯ!
        У Румелии потемнело в глазах, она потеряла сознание и ничком упала на мозаичный пол.

…Гудрин рассчитала верно: король Зигмунд отправил за дочерью погоню. Он был уверен, что схватит беглянку и лично передаст саксонскому ярлу, взамен получив заверения о мире.
        Королевский драккар стремительно мчался вверх по Рейну на всех парусах. Именем короля капитан драккара останавливал все фризские суда и обыскивал их. Но, увы, беглянку так и не нашёл.
        Король был уверен, что Корнелия направится к бургундам, дабы просить защиты у Зигфрида. И поэтому приказал капитану: если тот так и не найдёт девушку ни на одном из кораблей, подвергшихся обыску, - отправляться в Ворбетамагус и там перехватить беглянку.
        Однако мнимая «супружеская пара» успела сойти на берег с франкского судна и раствориться в густонаселённом Ворбетомагусе не намного опередив посланный в погоню драккар. Но этого хватило для того, чтобы девушки благополучно добрались до королевской резиденции.
        Бесстрашная Гудрин подошла к одному из королевских стражников и извлекла из кошеля золотой тремисс.[Тремисс - золотая монета поздней Римской империи.] Бургунд тотчас же насторожился…
        - Некоторое время назад ко двору бургундского короля прибыл принц Зигфрид, - уверенно начала она.
        Стражник кивнул. Девушка приободрилась и продолжила.
        - В его свите был Константин, знатный фриз…
        Стражник усмехнулся.
        - Слыхал о таком… Уж больно охоч до наших женщин…
        - Так вот, - продолжила Гудрин, - мне приказано доставить ему наложницу. Я своё дело почти что выполнил… Если ты поможешь мне его завершить, то эта монета станет твоей… - закончила свою мысль Гудрин, а затем подбросила монету и ловко поймала её.
        Бургунд жадным взором взирал на монету, лежавшую на ладони Гудрин.
        - Наложницу, говоришь, привёз? Что ж… Это хорошо… А то не сносить головы вашему Константину… Может хоть немного утихомирится… - задумчиво произнёс бургунд. - Вы где-нибудь остановились?
        - Не успели. Только что на берег сошли с корабля…
        Бургунд оценивающим взором пожирал Корнелию.
        - Хороша девчонка… Фризка?
        Гудрин убедительно кивнула.
        - Ладно… Помогу вам… Ступайте в таверну, что на торговой площади, и ждите своего Константина. А монету давай сюда, а то дела не будет!
        Гудрин хмыкнула и смерила стражника оценивающим взглядом.
        - Держи! - протянула она ему тремисс. - А если мне удастся, наконец, сбагрить девчонку фризу, то получишь ещё одну монету.
        Гудрин узрела в глазах бургунда алчность и не сомневалась: скоро она и Корнелия увидят Константина.


* * *
        Девушки сидела за столом в таверне, активно поглощая жареную дичь с тушёными овощами, когда, наконец, появился Константин - весьма привлекательный на вид молодой мужчина, одетый по последней бургундской моде.
        Константин усмехнулся и небрежной походкой направился к девушкам.
        - Если не ошибаюсь - это именно вы искали меня и даже не пожалели золотого тремисса, отдав его наглому стражнику.
        Гудрин кивнула.
        - Да, господин. Мы прибыли из Кастра Ветеры, а точнее из королевской латифундии… Меня зовут Гудрин, - начала она свой рассказ. Константин невольно насторожился. Девушка тем временем продолжила: - А, если уж говорить правду: мы сбежали из латифундии, потому что моя спутница Корнелия дерзнула ослушаться короля Зигмунда…
        - Я отказалась выйти замуж за саксонского ярла… - призналась Корнелия и потупила очи в долу.
        Константин рассмеялся.
        - Вот как! - наконец, воскликнул он. - Отчаянный шаг! Ну, тогда объясни мне: почему король решил отдать тебя ярлу? Должна же быть какая-то причина? Ты что провинилась?
        Корнелия тяжело вздохнула и произнесла:
        - Да, я провинилась… Я провинилась, когда появившись на этот свет…
        - Корнелия - дочь короля и наложницы… - вставила Гудрин.
        - Мою мать зовут Румелия… Кажется, она ваша родственница… - закончила фразу Корнелия, извлекла из сумки фамильный перстень и протянула его Константину.
        Молодой человек с нескрываемым интересом воззрился на него.
        - Да, знакомый герб… Значит, ты - бастард… - задумчиво произнёс он. Корнелия кивнула. - Сейчас я должен схватить тебя и под охраной отправить обратно в Кастра Ветеру. - Продолжил он.
        - Вероятно, вы так и должны сделать… - чуть не плача произнесла Корнелия. - Но я не хочу делить ложе со старым ярлом… Я хочу любить молодого красивого мужчину… Такого, как вы!
        От такого неожиданного признания Константин растерялся.
        - Так, давайте по порядку! - приказал он и обвёл суровым взором девушек. - Вы сбежали из Фризии, направившись в Ворбетамагус, рассчитывая на мою помощь?
        Девушки одновременно кивнули. Константин пребывал в смятении: с одной стороны ему было жаль юною Корнелию (негоже такому нежному цветку делить ложе со стареющим ярлом), с другой - он опасался гнева своего законного короля.
        - О, Великий Логос! Погубит меня моя доброта! - наконец, произнёс он. - Идёмте! Найду для вас надёжное пристанище.
        Не успела троица покинуть таверну, как у входа её встретил тот самый стражник, которому Гудрин обещала ещё один тремисс. Девушка, увидев бургунда, тотчас расстегнула кошель и извлекла из него монету.
        - Вот держи! Ты честно заслужил вознаграждение! - воскликнула Гудрин и бросила монету стражнику, тот ловко подхватил тремисс.
        Константин лишь усмехнулся.
        - Ты решительна, как мужчина… - заметил он в адрес Гудрин. - Да и одета подобающе…
        - Это лишь необходимость, - заверила Гудрин, - под видом молодой парочки мы смогли избежать подозрений и лишних расспросов…
        По мнению Константина, надёжным пристанищем могла стать только латифундия Петрония Квинта, советника короля бургундов, который особенно благоволил к принцу Зигфриду и, как следствие, его друзьям. И он тотчас же переправил туда беглянок.

…Тем временем к берегам Ворбетамагуса причалил драккар, принадлежавший Зигмунду. На берег сошёл посланник фризов. В сопровождении немногочисленного эскорта он направился в королевскую резиденцию.
        Вскоре посланник передал Петронию Квинту, первому советнику, тревожную весть: саксы вступили в союз с данами и намереваются напасть на Фризию и Бургундию. Советник внимательно выслушал фриза, понимая, что следует готовиться к войне…
        Затем посланник уведомил Петрония, что некая Корнелия, незаконно рожденная дочь Зигмунда сбежала из-под отцовской опеки и, вероятнее всего, скрывается в Ворбетамагусе, обретя защиту принца Зигфрида. Советник заверил посланника, что примет все меры по возвращению беглянки во Фризию. Сам же подумал: «Отважная девчонка! Это надо же сбежать из-под крыла Зигмунда! Непременно при возможности помогу ей…»
        После чего посланник откланялся и отправился к Зигфриду. Молодой принц принял соотечественника неохотно: его помыслы были заняты Кримхильдой и тем, как снискать расположение Гунтара. Известие о бегстве Корнелии, которую он видел много лет назад ещё малышкой, он выслушал без малейшего интереса, но при упоминании о грядущей войне, тотчас оживился.

«Вот он мой шанс отличиться! - мысленно ликовал Зигфрид. - Я не упущу его и стану героем! Тогда Кримхильда будет моей!»



        Глава 4

        Румелия, облачённая в свои лучшие одежды, стояла перед Зигмундом. Тот придирчивым взором смерил бывшую наложницу.
        - Что ж, выглядишь обворожительно… - заметил король. - Жаль, что я уже не смогу насладиться твоей красотой. Тебе придётся ублажать саксонского ярла… Надеюсь, мой подарок придётся ему по вкусу. К тому же я решил присовокупить к щедрым дарам ещё кое-что… Вернее сказать, кое-кого…
        Король трижды хлопнул в ладоши - дверь отворилась, в покои вошла нарядно одетая девушка.
        - Это Лауренция, одна из моих незаконнорожденных дочерей. - Произнёс Зигмунд, обращаясь к бывшей наложнице. - Я решил присовокупить её к дарам… Так, что вы вместе отправитесь в Сахен-Анхельт. Вас будет сопровождать Иннокентий. Не сомневаюсь, он найдёт нужные слова, дабы убедить ярла сохранить мир.
        Румелия ощутила комок в горле. Она, поддавшись некоему порыву, на свой страх и риск приблизилась к девушке.
        - Не бойся, дитя моё… Ты хороша собой и ярл непременно воспылает к тебе страстью. - Попыталась Румелия подбодрить девушку.
        Лауренция устремила на женщину дерзкий взор и произнесла:
        - Я не боюсь. Для меня честь разделить ложе с королём саксов и понести от него ребёнка. Не сомневаюсь, что стану его любимой наложницей!
        Румелия в смятении отпрянула и невольно перевела взор на Зигмунда. Тот лишь усмехнулся.
        - Вот пример тому, как должна поступать дочь! - не преминул высказаться он. Румелия восприняла его слова, как упрёк.
        Лауренция зарделась от похвалы.
        - Благодарю вас, мой король! - произнесла она, поклонившись.
        - Итак, вы покидаете латифундию немедленно! - отдал приказ Зигмунд. - Эскорт Иннокентия уже прибыл за вами.


* * *
        Иннокентий с тяжёлым сердцем принял на себя возложенную королевской четой миссию. Поначалу он попытался убедить Зиглинду, чтобы та по согласованию с королём отправила в Сахен-Анхельт другого посланника. Но королева, а, следовательно, и король, были непреклонны.
        - Я хочу, чтобы именно ты провёл переговоры о мире. - Непреклонно изрекла королева. - Если тебе это удастся, ты спасёшь Фризию и обретёшь безмерное доверие соплеменников. Твой авторитет, как государственного деятеля резко возрастёт. А в сложившейся ситуации нам это только на пользу.
        Иннокентий прекрасно понимал, что замышляет королева. Она уготовила ему роль
«правой руки» Зигфрида, будущего короля. Разумеется, он выполнит сие поручение с честью: дары саксонскому ярлу будут доставлены; он применит всё своё красноречие, дабы добиться мира. Ценой тому станет не только любовь и безмерное доверие королевы, но и власть.
        По дороге к латифундии Иннокентий размышлял: а так ли нужна ли ему власть? А любовь королевы? В конце концов, он пришёл к выводу: что при нынешнем положении дел в государстве и любовь и власть связаны неразрывно… Увы… И какие бы смятения не охватывали его разум и душу - любовь королевы и государственная власть для него стали смыслом жизни.
        Наконец кортеж советника достиг латифундии. Ему не хотелось спешиваться с коня, но по долгу службы ему следовало нанести прощальный визит королю перед дальней дорогой.
        Иннокентий направил коня во внутренний двор латифундии, кортеж же остался ожидать за воротами. Тотчас появился слуга, он подхватил коня под уздцы. Иннокентий спешился и решительно направился в покои короля.
        Советник застал Зигмунда в окружении Лауренции и Румелии, заметив самодовольное выражение лица девушки и полнейшее смятение бывшей наложницы. Он уже знал о том, что им суждено отправиться в Сахен-Анхельт.
        - Кортеж готов, мой король! - отрапортовал советник.
        - Так исполняйте свой долг, советник!
        Иннокентий поклонился королю, а затем обратился к «саксонским дарам»:
        - Следуйте за мной! Для вас приготовлена отдельная повозка.
        Румелия ощутила слабость в ногах. Она невольно окинула взором королевские покои - здесь она провела лучшие годы своей жизни. Затем устремила взор на Зигмунда.
        Тот старался выглядеть непреклонным. Однако сердце его изнывало от боли.
        - Прощайте, мой король… - пролепетала она и, понурив голову, последовала за советником. Однако, сделав несколько шагов, Румелия остановилась. Взор её преобразился, она гордо вскинула подбородок и отчеканила ледяным тоном, подобным только королеве:
        - Когда я любила тебя, Зигмунд! Но теперь я тебя ненавижу! Будь ты проклят!
        Дыхание короля перехватило… Он хотел ответить, но язык ему не повиновался.
«Великий Логос! Ведь я тоже любил эту женщину… - промелькнуло в его мыслях. - Разве я мог предположить, что всё так закончиться? Истину говорят: он любви до ненависти - один шаг».


* * *
        Кортеж фризов достиг пределов Сахен-Анхельта. Всю дорогу Румелия хранила молчание и молилась Логосу. Её не страшила уготовленная участь, придавала сил уверенность в том, что дочь в безопасности.
        Весть о том, что фризы до смерти испугались предстоящей войны, и отправили дары ярлу, облетела столицу ещё несколько дней назад, когда два передовых воина примчались на взмыленных лошадях. Они подробно доложили ярлу о том, что границу пересёк кортеж советника Иннокентия с исключительно мирными намерениями, к тому же в одной из повозок им удалось увидеть двух знатных фризок.
        При упоминании о женщинах ярл оживился.
        - Фризки? Знатные? Они что сопровождают советника?
        - Насколько я понял, они предназначены для вас, мой повелитель, - ответил один из воинов.
        - Хм… Для меня… - вымолвил ярл. - Фризы явно заискивают со мной… Ну ж что ж, я приму посла! А насколько хороши эти женщины? Вы их хорошо разглядели?
        Воины дружно закивали и начали наперебой восхвалять красоту фризок. Ярл остался доволен.
        - Интересно получается: я ещё и войну не начал, а фризы готовы сдаться! - самодовольно заявил он. Его свита огласила помещение дружным смехом.

…На прибывший эскорт фризов собрался поглазеть весь город. Галлий также решил присоединиться к толпе. Ловко орудуя локтями, он пробрался к обочине дороги, по которой следовал кортеж.
        - Куда прёшь? - возмутился молодой сакс и пихнул Галлия локтем в бок.
        Тот решил не отвечать на оскорбление, а миролюбиво заметил:
        - Прости друг, уж больно хочется посмотреть на фризов…
        - Да чего на них смотреть! - воскликнул сакс. - Вот их женщины - другое дело! Говорят, Зигмунд так испугался нашего ярла, что даже свою наложницу в подарок отправил! А с ней и свою дочь!

«Великий Логос! Неужели Ульпия Виктрикс вконец потеряла боеспособность? - подумал Галлий. - И мой король пытается откупиться женщинами…»
        Наконец появился фризский кортеж. Галлий тотчас узнал впереди идущего всадника - это был Иннокентий. За ним следовала свита и вооружённый отряд, охранявший две повозки. В одной повозке сидели две знатные фризки: одна постарше, другая - помоложе. В той, что постарше Галлий безошибочно узнал Румелию, бывшую наложницу своего короля. Он видел женщину лет пять назад и был поражён её красотой. Отсутствующий взгляд Румелии невольно скользнул по Галлию, женщина, казалось, не узнала его. Однако тот про себя заметил, что наложница совершенно не изменилась и всё также хороша и желанна. Его удивило: что же заставило короля расстаться с любимой женщиной? Неужели страх перед грядущей войной? Или нечто другое?
        Зато вторая фризка, на вид лет шестнадцати, расточала саксам улыбки и приветливо махала толпе рукой. Она уже мнила себя чуть ли не королевой саксов…

…Галлий поспешил домой. Ему хотелось обдумать: что делать дальше? Искать ли ему встречи с Иннокентием? Или тот сам пришлёт верного человека?


* * *
        Людегер, облачённый в богатые одежды, восседал на резном троне, когда в зал вошёл Иннокентий в окружении небольшой свиты. Посол поклонился и произнёс:
        - Приветствую тебя, о могущественный король саксов! - на что Людегер милостиво кивнул, а его свита, также присутствующая в зале (если его вообще таковым можно назвать) расплылась в саркастической улыбке.
        - Мой король Зигмунд передаёт тебе заверения в дружбе и верности. И в подтверждение оных отправляет дары…
        При упоминании даров ярл оживился. Он заметил два внушительных сундука, которые держали люди посла. Но он жаждал увидеть женщин! Он жаждал обладать ими!
        По знаку Иннокентия сундуки переместились к ногам ярла. Посол сам отворил крышки - взору алчного сакса предстали фризские сокровища. Он довольно ухмыльнулся: дары были действительно щедрыми.
        Иннокентий заметил, как заблестели глаза ярла. И чтобы закрепить достигнутый успех он произнёс:
        - Великий ярл, позволь сказать тебе, что это не все дары, которые прислал мой король.
        Людегер осклабился в хищной улыбке.
        - И где же они? - с нетерпением поинтересовался он.
        Иннокентий подал знак и в зал вошли две женщины, лица их были прикрыты полупрозрачными римскими палантинами. Когда ярл увидел их, то причмокнул от удовольствия.
        - А почему их лица скрыты? Они что уродливы? - не упустил возможности съёрничать он. Его свита дружно рассмеялась.
        - Великий ярл, вы тотчас сможете оценить красоту женщин, - ответил Иннокентий, снимая палантин с Румелии. - Если они вам не понравятся, вы вправе отдать их любому воину на поругание.
        Палантин упал к ногам женщины. Ярл, объятый возбуждением и восхищением, приблизился к ней.
        - Кто она? - порывисто спросил он.
        - Её зовут Румелия, - ответил посол, - она была любимой наложницей моего короля. И он решил отдать вам самое дорогое…
        - Хм… - только и вымолвил ярл, по достоинству оценив подарок фриза. - Надеюсь, она обучена римскому искусству любви!
        - Разумеется, великий ярл! - с готовностью подтвердил посол.
        Людегер стоял подле Румелии так близко, что ощущал аромат её тела и… дыхание. Он положил руку на ещё упругую грудь женщины. Та встрепенулась…
        - Сегодня ночью я покажу тебе, на что способен настоящий саксонец! - пообещал он. Зал огласил громкий хохот саксов.
        - Жду этого нетерпением, мой ярл… - задыхаясь от ненависти, произнесла Румелия.
        - Ну что ж, покажите мне второй дар… - произнёс разомлевший ярл и устремил свои взоры на Лауренцию. - О, нетронутый цветок! Прекрасно! Итак, король фризов прислал мне свою бывшую шлюху и девственницу! - подытожил ярл. - Я попробую обеих!
        Его слова были встречены саксами бурей восторга.

…Поздно вечером уединившись в своих покоях, ярл решил начать с Лауренции. Та была в меру стеснительна и в меру страстна. Ярл с наслаждением лишил её девственности. Хитрая Лауренция поцеловала ему руку и произнесла:
        - Благодарю тебя ярл за честь и великое наслаждение.
        Людегеру понравились слова новой наложницы. Он привлёк её к себе и, заглянув в глаза, произнёс:
        - Что ж ты - достойная дочь Зигмунда, хоть и незаконнорожденная. Говори, что бы ты хотела получить от меня…
        - Я мечтаю понести от тебя ребёнка. Больше мне ничего не нужно… И, конечно, я жажду твоей любви… И ещё… Но я право, боюсь прогневать тебя…
        - Говори, я приказываю!
        - Пощади моих соплеменников! Прими мир, предложенный моим отцом… Обрати свои взоры на богатую Бургундию…
        - А ты умна…
        Ярл страстно впился в губы юной прелестницы. Вечером Лауренция вошла в покои ярла девственницей, а утром вышла из них любимой наложницей. Она так покорила ярла, что тот и вовсе забыл о Румелии. А затем подарил бывшую наложницу короля фризов одному из своих военачальников. Тот был безмерно благодарен ярлу.

…Иннокентий по-прежнему пребывал в Сахен-Анхельте, наслаждаясь гостеприимством саксов, не переставая удивляться их дикому нраву и отсутствию элементарных удобств, повсеместно распространённых в Кастра Ветере. Он достиг с ярлом определённых договорённостей и свободно перемещался в пределах столицы, но постоянно ощущал на себе пристальное око соглядаев ярла. Все его попытки встретиться с Галлием не увенчались успехом. Ему ничего не оставалось делать, как довериться одному из своих людей. Его-то он и направил на встречу с Галлием.
        Шпионы обменялись условными знаками и договорились встретиться в харчевне на окраине города. Заведение было переполнено местными пьяницами, которые до беспамятства упивались пивом за здоровье ярла и его молодой наложницы. Место для встречи было самым подходящим, ибо в такой толпе никто никого не сможет запомнить.
        Галлий сидел за столом, около него валялись двое пьяных саксов. «Торговец» не обращал на них внимания. Неожиданно к нему подсел сакс и завопил:
        - Давай выпьем за нашего ярла! Он заставил фризов наложить в штаны!
        Галлий поднял чашу и пригубил её:
        - Да сдохнут фризы и бургунды! - произнёс он.
        Что тут началось! Тост тотчас подхватили. Саксы на все лады оскорбляли фризов, легион Ульпия Виктрикс называли сборищем кастратов. Предлагали лишить девственности всех фризок старше десяти лет… А старухам засунуть кол в их дряблые задницы…
        В этот самый момент в харчевню вошёл ещё вполне трезвый горожанин. Он смерил взором помещение, переполненное пьяными саксами, заблёванное и изгаженное по углам, и, слегка покачиваясь, направился к Галлию.
        - Выпьем… - коротко предложил он, садясь напротив. Галлий кивнул и жестом подозвал прислужника. Тот послушно принёс чашу и наполнил её пивом. Горожанин бросил прислужнику медную монетку.
        - За великого ярла! - произнёс он и припал к чаше. Наконец утолив жажду, горожанин, перейдя на шепот, произнёс: - Посол просил передать, чтобы ты присоединился к саксам и вместе с ними, как торговец в обозе, выступал в Бургундию. Он ждёт подробных отчётов о будущих военных действиях и о замыслах саксов. Встреч больше не будет, за нами постоянно следят…
        Галлий понимающе кивнул. Его последние сомнения развеялись: он идёт на войну.



        Глава 5

        Весть о том, что саксы намереваются вступить с союз с данами и совместным усилиями напасть на Бургундию привела короля Гунтара в бешенство. Он приказал тотчас созвать военный совет и с нескрываемым раздражением выговаривал своим советникам, полководцам и букелариям, в особенности Хагену.
        - Почему я получаю весть о предстоящей войне от фризов? У нас что нет своих шпионов? Что скажешь Хаген? - обратился он к одному из своих букелариев. - Сколько денег ты потратил из моей казны на оплату мнимых шпионов? Отвечай!
        Хаген стоял, понурив голову, понимая, что час расплаты настал. Ещё пять лет назад король приказал ему наводнить сопредельные королевства соглядаями, дабы быть в курсе тамошних событий. Безусловно, Хаген выполнил приказ короля… Но в полной ли мере? Как раз в Саксонии у него был верный человек, проживавший в приграничном селении и вести из столичного Сахен-Анхельта до него доходили с большим опозданием. А в последнее время соглядай и вовсе перестал отправлять отчёты Хагену, так как тот стал не в меру скуп и нехотя выплачивал надлежащее вознаграждение. А как говорится: какова отплата, таков и труд. Вот и остался Хаген без вестей из Саксонии.
        Гунтар приблизился к Хагену.
        - Ну что молчишь? Куда потратил деньги? На шлюх? Или пристроил к своему замку новую башню? - ярился он.
        Хаген тяжело вздохнул, решив, что в данной ситуации лучше всего признаться.
        - Да, мой король, башню построил…
        - А!!!! - взвыл король. - Башню! Слава Логосу, что не на девок потратился! По крайней мере, одной башней в Бургундии стало больше!
        - Я готов понести наказание и возместить все убытки, - пообещал Хаген.
        Гунтар бросил на него злобный взгляд.
        - Ещё как возместишь… - прошипел он и, обращаясь к Совету, произнёс: - Я хочу услышать от вас конкретные предложения: как обезопасить границу с саксами?!
        Варениус Петроний Квинт обвёл взором понуривших головы мужей, и взял слово.
        - Позвольте мне высказаться, мой повелитель?
        Гунтар одобрительно кивнул.
        - Говори… Ты не раз давал ценные советы.
        - Благодарю тебя, мой король, - начал велеречивый советник. - Думаю, что союз саксов с данами очень опасен. К тому же к ним могут присоединиться тевтоны и герулы, а для них вообще нет понятий о чести… Нам также следует вступить в военный союз…
        Взоры присутствующих устремились на Петрония.
        - И с кем же? - полюбопытствовал Гизельхар, младший брат короля.
        - Разумеется, с тюрингами. Они ненавидят саксов и не упустят возможности поквитаться за последнее поражение.
        - Тюринги слабы! - вставил своё слово Хаген.
        Гунтар смерил его гневным взором.
        - Это твои соглядаи сообщают? - недовольно спросил он.
        - Да, мой король…
        Но Петроний не сдавался:
        - Тюринги - единственные, кто может прийти к нам на помощь. У них свои счёты с саксами.
        - А почему бы нам не заключить союз с франками? - предложил Гернот, средний брат короля.
        Петроний, прекрасно осведомлённый в силу своего происхождения, имевший связи в Риме и при необходимости ловко их использовавший, не преминул расставить все точки над «i».
        - Рипуарские франки[Племена франков, жившие вдоль нижнего и среднего течения Рейна.] предпочитают не вступать в военные союзы. Они слишком независимы и воинственны. Между их вождями и так происходят постоянные трения. Салические франки[Племена франков, жившие на территории Токсандрии (современный Турнэ).] пытаются вытеснить рипуарских с берегов Рейна. Их вождь Фарамонд[Один из первых франкских вождей. Основоположник династии Меровингов.] захватил земли Токсандрии и укрепился в Торнакуме. А недавно он женился на племяннице короля Зигмунда…
        - Значит, Фарамонд, хоть и не вступает в военные союзы, окажет при необходимости помощь фризам… - сделал вывод Гунтар.
        - Не исключаю этой возможности… - осторожно подтвердил Петроний.
        - Нам следует отправить послов в Триверорум к галлам! - высказался Фольгер.
        - Или к алеманам! - подхватил Хаген.
        В итоге мнения разделились.
        Гунтар внимательно выслушал предложения своих букелариев и военачальников. Наконец, утомлённый прениями, он обратился к вездесущему Петронию:
        - Что скажешь, советник?
        - Обратиться к галлам, конечно, можно. Возможно, наместник Триверорума за щедрое вознаграждение выделит нам пару когорт, но не более. Местные племена галлов необходимо постоянно сдерживать…
        - Две когорты… - размышлял король, - это семьсот двадцать отличных воинов… Третий Галльский легион всегда славился своей воинственностью… Как ты думаешь, Петроний, во сколько нам обойдётся помощь Триверорума?
        Советник пожал плечами.
        - Смею предположить, что очень дорого.
        - А что ты скажешь о Первом Вспомогательном легионе?
        Петроний закатил глаза. Гунтар понял всё без слов: на помощь алеманов можно не рассчитывать.
        - Итак, слушайте моё слово! - громко произнёс король. - К тюрингам отправятся Гернот и Гизельхар. Надеюсь, вы без труда убедите короля Фисуда присоединиться к нам против саксов. Петроний же нанесёт визит наместнику Галлии.
        Петроний подчинился приказу короля. Однако он был преисполнен уверенности, что наместник Галлии заломит непомерную цену за свои когорты, что дешевле будет обойтись помощью тюрингов.
        На следующий день, спешно, Петроний отправился в Северный Рим, Триверорум, а братья короля - на поклон к королю Фисуду. Гунтар же в срочном порядке решил провести смотр своей дружины и подытожить силы. Вскоре он пришёл к неутешительным результатам: в его распоряжении полторы тысячи воинов и без помощи союзников против саксов и данов Бургундии не выстоять.
        Зигфрид был прекрасно осведомлён о последних событиях в Ворбетамагусе. И тотчас выказал желание прийти на помощь бургундам, правда, силы его были слишком скромны - дружина из пятидесяти воинов.
        Гунтар охотно принял молодого фриза и выслушал его заверения в дружбе и преданности. Однако, сложившуюся ситуацию фриз решил использовать с пользой для себя. Ослеплённый красотой Кримхильды, он намеревался во чтобы то ни стало добиться её руки.
        - Я готов принять от тебя помощь, Зигфрид, - подтвердил король. - Пусть даже она не велика.
        - Я счастлив служить тебе, Гунтар. - С горячностью заверил фриз. - Но я прошу тебя перед битвой с врагами: объяви Кримхильду моей невестой!
        Гунтар улыбнулся.
        - Ты так желаешь мою сестру?
        - Да!!!
        - Тогда принеси мне вассальную клятву… - предложил Гунтар и с нескрываемым любопытством воззрился на фриза. Он прекрасно знал, что король Зигмунд потерял интерес к власти и в скором времени трон Кастра Ветеры перейдёт его сыну.
        - И Кримхильда станет моей?
        - Да!
        - Тогда я готов!
        Гунтар ликовал. Он даже не предполагал, что сможет заполучить земли Фризии столь лёгким путём.

…В этот же день Зигфрид поделился приятной новостью с Мердоком и Константином. А заодно и упомянул о своём обещании принести вассальную клятву.
        Первым возмутился Константин:
        - Зигфрид опомнись! Неужели эта девчонка стоит твоего королевства! Ты же официально передашь свою будущую власть Гунтару! А сам станешь его вассалом!
        - Пусть так! Если это единственный способ жениться на Кримхильде - я готов!
        - А если Гунтар умрёт и трон займёт Гизельхар, ты будешь уже его вассалом! - не унимался Константин.
        Но Зигфрид не внимал его словам. Он думал лишь об одном: как он овладеет прекрасной Кримхильдой.
        Через несколько дней Зигфрид официально принёс вассальную клятву королю Бургундии и скрепил договор своей подписью в присутствии курия,[юрист] придворных, королевы-матери Утты и Кримхильды:



«Я не оскверню своего оружия и не покину в рядах моего господина, короля Бургундии. Я буду защищать землю Бургундии наравне с Фризией. Я передам потомкам своё королевство не униженным или уменьшенным, но возросшим и в положении улучшенном сравнительно с тем, в каком я его унаследую. Я буду почитать решения короля Бургундии. Я буду повиноваться законам, которые были или будут приняты в Ворбетамагусе, и если кто вздумает нарушить их, я не должен того допускать, и стану защищать их, все равно придется ли мне делать это одному или будут со мною другие. Я буду чтить Логоса…»



* * *
        Гернот и Гизельхар в сопровождении свиты двигались по направлению к форту Агриппина. Прошло почти пять лет со времён опустошительной войны тюрингов с саксами. Но, увы, ещё уцелели печальные отметины тех дней. На пути кортежа периодически встречались сгоревшие полуразрушенные дома. А если бургунды проезжали по какому-либо селению, его обитатели поражали их своей бедностью.
        - М-да… И с этими тюрингами мы намерены заключить военный союз… - разочарованно произнёс Гернот, миновав очередное селение.
        - Другого выбора у нас нет, - подтвердил Гизельхар. - Будем надеяться, что Петроний сторгует у наместника Галлия пару когорт по сходной цене.
        Гернот усмехнулся.
        - Сомневаюсь…
        По мере того, как бургунды приближались к форту Агриппина, некогда построенного римлянами, земли Тюрингии преображались. Появлялись всё чаще каменные строения, выложенные традиционной римской кладкой; селения выглядели более зажиточно, а крестьяне сытыми.
        Гернот и Гизельхар несколько успокоились, а когда достигли самого форта, то смогли оценить его фортификацию по достоинству. Ведь саксам так и не удалось захватить его. Также на бургундов произвели неизгладимое впечатление воины тюрингов: высокие, мускулистые, лохматые, с бородой, зверским выражением лица; облачённые в шкуры и кожаные нагрудники, вооружённые боевыми топорами - истинные дикари, обитатели непроходимых лесов. Они подозрительно разглядывали чужаков, что-то зычно выкрикивали и воинственно потрясали оружием. В какой-то момент у Гернота создалось впечатление, что тюринги накинуться на них и изрубят на мелкие кусочки своими остро отточенными топорами. Он мысленно помолился Логосу…
        Из-за манеры бриться, коротко стричься и богато одеваться бургундов на протяжении всего пути принимали за римлян. Отношение к римлянам среди тюрингов было миролюбивым. Ведь легионы давно покинули эти земли, оставив в наследие местным племенам десяток фортов, дороги и три виллы, некогда принадлежавших римской знати. Один из таких фортов, Агриппина, и стал столицей Тюрингии.

…Король Фисуд принял гостей незамедлительно. Ему давно доложили, что по направлению к Агриппине движется отряд римлян. Фисуд приказал не трогать пришельцев, подозревая, что они прибыли с некой миссией. Иначе, зачем они явились? Вряд ли для увеселительной прогулки. Каково же было его изумление, когда он узнал, что гости отнюдь не римляне, а бургунды. Мало того, они прибыли по поручению короля Гунтара и намерены предложить ему совместно выступить против саксов. Фисуд ликовал: наконец-то он покончит с ненавистным Людегером! Он тотчас пообещал привлечь в качестве наёмников тевтонов, герулов и маркоманнов, покуда его не опередили саксы. И в течение ближайшего времени собрать тысячу воинов. Однако, он поставил бургундам одно условие: после победы над саксами Кримхильда должна стать его женой. Герноту и Гизельхару ничего оставалось делать, как дать такое обещание. Гернот, как старший и рассудительный решил: интересы королевства превыше любви Кримхильды и Зигфрида, да и к тому же на войне всякое случается: Фисуд, хоть и король, но смертен, как и все простые воины. На том братья и порешили, и с чувством
выполненного долга отправились обратно в Ворбетамагус.


* * *
        Переговоры Петрония в Тривероруме, столице Галлии, были отнюдь не так легки, как переговоры братьев короля Гунтара в Тюрингии. Несмотря на то, что наместник принял посла весьма гостеприимно, обсудил с ним политические вопросы, а также угрозу Бургундии со стороны саксов, он не спешил предоставить военную помощь. Петроний понимал: торопить наместника бесполезно, лишь вредить делу. И занял выжидательную позицию. Наместник же обдумывал: какую цену ему запросить за когорты? И вообще предоставлять ли помощь федератам Рима? А если не представить и саксы разгромят бургундов? Что тогда? Не обвинит ли его Рим в измене? В то же время наместник опасался последствий: если мятежные галлы узнают, что две когорты покинули пределы Белгики? Не воспользуются ли они сложившейся ситуацией, чтобы снова восстать против Рима? Словом, наместник жаждал пополнить свои карманы золотом, но уж очень опасался очередного мятежа. И оттого не давал Петронию определённого ответа.



        Глава 6

        В покои Гунтара вошёл гонец. Он принёс благую весть:
        - Советник Петроний пересёк бургундо-галльскую границу в сопровождении двух когорт. Командир гарнизона явственно заметил на щитах воинов штандарт Третьего Галльского легиона: быка.
        Король облегчённо вздохнул: на помощь идёт семьсот двадцать хорошо экипированных и обученных воинов. Конечно, в последние годы легион Галлика не принимал участия в громких компаниях, а лишь усмирял мятежи местных племён Белгики. Но были и другие времена…
        Легион был основан почти пять столетий назад по приказу Юлия Цезаря для его войны с Помпеем.[48-49 год до н. э.] Легион набирался в двух провинциях Галлия Цизальпийская и Галлия Трансальпийская и состоял он в основном из галлов, принявших длань Рима.
        После ряда побед легион положил конец разногласиям Цезаря с республиканцами. И тот щедро наградил преданных легионеров: они получили плодородные земли в предместьях Перузии.[Современный город Перуджа.]

…Гунтар, неспешно прохаживаясь по одной из галерей своей резиденции, размышлял о том, кто поведёт армию в бой. Он перебрал мысленно всех военачальников: Хаген проворовался, доверие к нему пошатнулось; Фольгер был, безусловно, предал ему, но, увы, не дальновиден. Братья… Младший Гернот слишком горяч, непременно полезет в самое пекло, чтобы отличиться перед воинами и Сибиллой, своей возлюбленной. Оставался Гизельхар… и ещё несколько военачальников. Но те в последнее время вызывали всё большее недовольство Гунтара. И он решил, что сам возглавит армию - будет сражаться с Фисудом плечом к плечу.
        По возвращению Петрония король не преминул высказать ему свои мысли. Однако, умудрённый опытом советник изрёк следующее:
        - Вы вольны поступать так, как сочтёте нужным, мой король. Но битва обещает быть жестокой, несмотря на то, что мы обрели союзников. А вы, к сожалению, так и не произвели на свет законного наследника. Многочисленные бастарды не в счёт, покуда живы ваши братья.
        Гунтар тяжело вздохнул: Петроний привёл резонный довод. Увы, он так и не женился, довольствуясь любовью многочисленных наложниц.
        - После победы над саксами я непременно подумаю о женитьбе, - пообещал король.
        - У наместника Белгики прекрасная дочь, - тотчас ввернул Петроний.
        Гунтар рассмеялся.
        - Петроний, ты что сторговал у наместника два легиона за моё обещание женить меня на его дочери?
        Советник опустил очи в долу. Гунтар сразу всё понял.
        - Ну, хорошо, Петроний. Раз эта римлянка так хороша собой, то обещаю тебе подумать о ней после победы. В конце концов, породниться с наместником Белгики весьма выгодно. Он всегда сможет оказать своевременную военную помощь, ведь не бросит же он своего зятя в беде!
        Петроний расплылся в довольной улыбке. Обещание сделать дочь наместника королевой Бургундии действительно сыграло решающую роль в переговорах, и Петроний вернулся в сопровождении двух когорт.
        - Тогда армию возглавит мой брат Гернот, - решил король. - Он давно мечтает проявить себя, впрочем также, как и Гизельхар.
        В этот же день король сообщил брату о своём решении, тот ликовал. Одержать победу, а он в ней не сомневался, над саксами и данами - мечта любого бургундского полководца.
        Однако Гизельхар воспринял возвышение брата болезненно. В тайне мечтавший о троне и славе он решил, что погибнет, но затмит в сражении брата. Иначе как он вернётся к прекрасной Сибилле?
        Зигфрид также возлагал на предстоящую военную компанию большие надежды. Он намеревался, подобно Гизельхару, стяжать славу во чтобы то ни стало и доказать королю Бургундии, что достоин жениться на его сестре. Он даже испросил у Гунтара позволения увидеться с Кримхильдой, тот милостиво позволил, хотя прекрасно знал о том, что она обещана в награду королю тюрингов. Но Гунтар рассудил также, как и его братья: на войне всякое случатся. Если Зигфрид погибнет - девушка достанется Фисуду. А покуда путь насладятся свиданием.

…Зигфрид влетел в покои Кримхильды на крыльях любви. Та смутилась, её щёки залил румянец. Сибилла, неотлучно находившаяся рядом с принцессой, удалилась в дальний угол покоев, дабы не мешать возлюбленным излить душу. Буквально намедни у неё также состоялось свидание с Гернотом. Пылкий юноша обещал сокрушить саксов и вернуться с богатой добычей. Девушка лишь улыбнулась, она уже знала, что отец приготовил ей другую участь…
        Зигфрид в крайнем возбуждении приблизился к Кримхильде.
        - Вы прекрасно знаете о моих чувствах, - сказал он. - Я не чаю, когда наступил день, и я назову вас своей женой…
        Кримхильда невольно затрепетала и опустила очи в долу.
        - В грядущей битве я либо покрою себя славой, либо погибну…
        Девушка всхлипнула.
        - Вы плачете? - удивился фриз.
        - Да… - тихо ответила она. - Вернитесь живым… Я не хочу замуж за другого мужчину…
        Зигфрид бросился в порыве чувств к Кримхильде и заключил её в свои объятия. Сибилла отвернулась, сделав вид, что рассматривает роспись, украшавшую стену.
        - Если ты не вернёшься, - пролепетала Кримхильда, презрев все светские приличия, - я уйду в монастырь, что в Монгутиаке.
        - Я вернусь… Обещаю тебе… - ответил он и запечатлел на губах принцессы страстный поцелуй.
        В это же время на вилле Петрония происходила бурная сцена. Корнелия, обретшая защиту и любовь Константина, а также покровительство Петрония, узнав о том, что её возлюбленный выступает в поход, не находила себе места. Она металась по своим покоям и укоряла Константина, что тот не нашёл время проститься с ней. Она приказала Гудрин заложить повозку и отправиться в город, дабы повидаться с возлюбленным. Но не успела она покинуть виллу, как пред ней предстал Константин. Обезумевшая от ревности, обиды и желания Корнелия, сбросила с себя тунику и, презрев всяческие формальности, бросилась на Константина и увлекла его на ложе.
        - Если ты не вернёшься, оставь мне хотя бы дитя… - молила она в порыве страсти.
        - Я вернусь… - пообещал Константин и преисполненный желания вошёл в Корнелию - покои огласил их сладострастный крик.


* * *

…Через несколько дней армия Фисуда, изрядно пополненная тевтонами, маркоманами и герулами, достигла пределов Бургундии и разбила лагерь.
        Гунтар приказал поставить специальный шатёр в приграничной зоне, дабы принять короля тюрингов. Он в окружении свиты и братьев прибыл на встречу. Посреди шатра стоял длинный дубовый стол, уставленный яствами и кувшинами с вином, вход был устроен с обеих сторон, так что Гунтар вошёл с бургундской стороны, а Фисуд - с тюрингской почти одновременно.
        Короли обменялись многозначительными взглядами. Гунтар в расцвете сил, облачённый в лорику-гамату, римскую кольчугу, опоясанный традиционным германским мечом, увенчанный рогатым шлемом с позолотой, произвёл должно впечатление на тюрингов. Братья короля, выглядели подстать ему - в кожаных панцирях, обитых медными пластинами, вооружённые римскими мечами-гладиусами, в рогатых шлемах.
        Амуниция тюрингов на первый взгляд была проще, чем у бургундов. Фисуд не признавал шлемов, они мешали ему в бою, и потому его ближнее окружение предпочитало сражаться с непокрытыми головами. Кожаные панцири, сверху прикрытые шкурами волков, лис или медведей, подчёркивали мощь воинов и от этого они казались ещё выше ростом и несокрушимее. Вооружение тюрингов состояло из традиционных мечей-скрамасаксов, которые предпочитал и сам Гунтар, считая, что римский меч слишком короток для пешего боя, и боевых топоров. Покрытые шрамами лица тюрингов производили устрашающее впечатление. За тюрингами стояли: предводители тевтонов, герулов и маркоманов. Тевтон, подобно Гунтару предпочитал рогатый шлем с кольчужной маской. Однако, как истинный наёмник в одном из сражений он разжился лорикой-сегментой, панцирем из металлических полос, входящих в военное облачение римлян. Меч его показался Гунтару неестественно длинным, и представлял нечто вроде двуручного удлинённого скрамасакса. Невольно Гунтар представил тевтона в бою - устрашающее зрелище. Герул и маркоман выглядели как дикари: лохматые волосы, длинные бороды,
вместо нагрудников и кольчуг - шкуры, в руках - боевые топоры. Гунтар с удовлетворение мысленно отметил: союзники достойные.
        Он снял шлем и поприветствовал Фисуда.
        - Рад видеть тебя, король тюрингов в своём шатре. Надеюсь, наша сегодняшняя встреча послужит залогом крепкой дружбы и победы над саксами и данами.
        Фисуд удовлетворённо кивнул.
        - Армию бургундов возглавит мой брат Гернот, - продолжил Гунтар и жестом указал на принца. Тот также снял шлем и слегка поклонился Фисуду. Тюрингам понравилась почтительность бургундов.
        - Теперь я хотел бы обсудить с тобой, Фисуд, как мы будем согласовывать наши действия. Согласись, слаженность наших людей - залог успеха. Не будем недооценивать врага.
        Немногословный Фисуд снова кивнул, он уже раз поплатился за свою беспечность поражением, и, немного поразмыслив, спросил:
        - Я слышал, что к вам примкнули две римские когорты… Это правда?
        - Да, - подтвердил Гунтар. - Моя армия насчитывает в данный момент две тысячи двести человек.
        Тюринги коротко посовещались.
        - Мы готовы согласовать наши действия и будущий раздел добычи, - заявил Фисуд. При упоминании добычи герул, тевтон и маркоман заметно оживились. - А также я хочу услышать подтверждение, что Кримхильда разделит со мной ложе.
        На мгновение Гунтар с ужасом представил, как Фисуд сжимает в объятиях его сестру. Превозмогая отвращение, он всё же сказал:
        - Договорённость по поводу моей сестры остаётся в силе.

…Людегер наводнил приграничные районы с Бургундией своими соглядаями и исправно получал от них ценные сведения. Он прекрасно знал, что бургунды заключили союз с тюрингами. Безземельные ярлы тевтонов, герулов и маркоманов примкнули к ним. А главное, что привело его в ярость: римские когорты, предоставленные Гунтару наместником Белгики. Однако это не испугало его: битва обещала быть жестокой и славной, добыча - богатой. Людегер поклялся убить Фисуда, которого яростно ненавидел.


* * *
        Галлий выступил в составе саксонской армии, примкнув к обозам с провиантом. Он, как «истинный торговец», снарядил повозку, заготовив: вина, солонины, вяленой рыбы, муки, крупы. За всю эту провизию он намеревался выручить кругленькую сумму. Тем паче, что положение снабженца позволяло ему приглядывать за своим пасынком Кедриком, а также свободно прислушиваться к разговорам саксов и данов. Галлий также прихватил с собой клети с голубями, им нашлось место в повозке. Часть голубей он намеревался для вида скормить саксонской знати, но истиной его целью была отправка голубиной почты в Кастра Ветеру советнику Иннокентию.
        Армии Людегера и Людегаста двигались к бургундской границе. Чем быстрее она приближалась, тем возбуждённее становились воины. Они распевали песни, прославляя подвиги своих предков, безудержно пьянствовали, трахали шлюх и предавались мечтам о добыче.
        Кедрик, возомнивший себя мужчиной, пару раз не рассчитал своих сил, напившись вина так, что Галлию пришлось откачивать юнца. Пасынок облевал всю землю вокруг повозки Галлия, а затем почти целый день провалялся в ней без памяти. На любые замечания Галлия он высокомерно отвечал:
        - Я уже мужчина и буду делать, что вздумаю…
        Его глупостью и неопытностью тотчас не преминули воспользоваться многочисленные шлюхи, неусыпно сопровождавшие армию. Они буквально опустошили его кошелёк, и Галлий уже устал отлавливать своего пасынка, стаскивая с очередной девки с раздвинутыми ногами.
        - Ты подцепишь дурную болезнь, - внушал он пасынку, - если будешь пихать свой член куда попало.
        Юнец лишь огрызался в ответ.
        - Прекрати надзирать за мной! Делаю, что хочу! - ярился он.
        - Доиграешься! - не унимался Галлий. - Твоя игрушка сначала сгниёт, а затем отвалиться.
        Однажды очередное похождение Кедрика кончилось тем, что он не поделил шлюху с таким же как и он юнцом. Они сцепились в яростной хватке. Тотчас собралась толпа посмотреть, как два желторотых придурка дерутся из-за непотребной девки. Если бы не своевременное вмешательство Галлия, Кедрик бы жестоко поплатился, потому как противник явно превосходил его силами.


* * *
        Румелия ехала в повозке, принадлежавшей Хёдреду, военачальнику саксов, которому ярл буквально переуступил подарок фризского короля. Утомлённая дорогой, грубостью воинов, бестолковой служанкой, непривычной походной жизнью, лишённой элементарных удобств, наложница пребывала в дурном расположении духа. Хёдред был несказанно рад, заполучив молодую женщину в подарок, ибо жена его недавно скончалась родами, и он подумывал жениться второй раз. А тут подвернулся такой случай: насладиться прелестями бывшей королевской наложницы, да ещё постигшей римское искусство любви.
        Хёдред был груб и неотёсан - истинный сакс, презиравший всё римское, в частности чистоту тела и комфорт. Он считал: следует жить также как и предки и потому не стриг волосы, носил длинную бороду, облачался в кожаные рубашки, штаны и шкуры, поклонялся только старым богам. Саксов, принявших арианство, яростно ненавидел, считая их предателями.
        Когда Румелия впервые вошла в его покои, он приблизился к ней и приказал опуститься на колени, затем снял кожаные штаны. Перед взором опешившей женщины предстал огромный набухший орган…
        Первое время Румелия сгорала от ненависти к своему новому господину. Каждое его прикосновение вызывало в ней трепет отвращения. К тому же Хёдред был нарочито груб с нею. При соитии он намеренно причинял боль наложнице, однажды он с остервенением засунул свой огромный член в рот бедняжки, что порвал ей нижнюю губу. Несколько дней после этого Румелия говорила с трудом и практически отказывалась от пищи.
        Теперь же она была вынуждена сопровождать своего мучителя в походе. Хёдред постоянно напивался, истязал наложницу. Между ног и ягодиц у неё всё болело, она уже задумывалась: не сбежать ли ей куда глаза глядят? Как-то она заметила торговца, показавшегося ей знакомым. Румелия начала лихорадочно вспоминать: где она могла его видеть? И вспомнила: в Кастра Ветере! Торговец был фризом!
        До границы с Бургундией оставался день перехода. Румелия, во чтобы то ни стало, решила воспользоваться этим и бежать. Но как? Она боялась погони… Когда армия саксов-данов остановилась на очередной привал, она попросила дозволения у Хёдреда отлучиться из его шатра.
        Тот же грубо поинтересовался:
        - Куда ты собралась? Смотри, чтобы даны тебя не затащили в кусты и не отымели все по очереди?
        Румелия пропустила грубость мимо ушей, лишь заметив:
        - Прогуляюсь. До сражения осталось немного… Хочу насладиться мирными пейзажами. К тому же у торговцев можно приобрести различные мелочи, столь необходимые женщине… Ведь ты не против, чтобы я выглядела привлекательной?
        Хёдред хмыкнул.
        - Хорошо, ступай… Только служанку прихвати. Мне же надо поднять боевой дух своих людей.
        - Благодарю тебя, мой господин, - Румелия решила быть предельно вежливой и терпеливой, дабы у Хёдреда не зародились подозрения.

…Румелия подошла к повозке Галлия. Тот яростно торговался со знатным саксом, расхваливая упитанность своих голубей. Однако сакс никак не хотел платить названную сумму.
        - Я покупаю твоих голубей, торговец! - сказала наложница и извлекла из напоясного кошеля горсть медных монет.
        - Не вмешивайся, женщина! - взревел сакс. - Я первый подошёл к повозке, и значит голуби мои.
        - Что ж тогда плати названную сумму! - раздражительно заметил Галлий.
        Сакс недовольно засопел, расплатился с торговцем и сказал:
        - Пришли их в мою палатку, что со штандартом оленя.
        - Как угодно, господин… А вы, сиятельная госпожа, что хотите приобрести? Тоже голубей на обед? Их осталось совсем немного… Разве что пара штук, не более…
        Румелия задумалась.
        - Пожалуй, можно и голубей на обед…
        Галлий залез в повозку за голубями. Румелия быстро огляделась, заметив, что служанка заигрывает с молодым воином, она быстро, словно лань прыгнула в повозку вслед за торговцем.
        - Я помню тебя… - прошептала она. - Видела в Кастра Ветере… Ты - фриз…
        Галлий цепким взором смерил женщину.
        - И я тебя помню, Румелия. В те времена ты была наложницей Зигмунда.
        - Увы, торговец, времена меняются. Я пришла к тебе просить о помощи…
        Галлий насторожился.
        - Если это в моих силах, госпожа.
        - Я хочу сбежать от Хёдреда… Более не в силах терпеть его издевательства. Проберусь через границу, дойду до Ворбетамагуса. Там моя дочь Корнелия…
        Галлий понимающе кивнул.
        - Это можно устроить, госпожа. Только условие: я помогаю вам, вы - мне.
        - Что я должна сделать? Я на всё готова. Только раздобудь мне лошадь. Пешком я далеко не уйду…
        - Лошадь в этом деле не помощник. Вас могут перехватить секретные посты, расставленные на дорогах. И тогда всё пропало… Надо пробираться пешим ходом. Переоденьтесь попроще…
        - Я возьму платье служанки. Но как мне отделаться от Хёдреда? Он постоянно просыпается ночью, чтобы овладеть мною.
        - Это дело поправимо, - заверил Галлий. - Я дам вам мазь и научу что делать. Хёдред будет спать, как сурок в норе. Вы же проберётесь в стан бургундов и передадите послание королю Гунтару. Послание очень важное: в нём сведения о силах саксов, данов и их вождях. Это должно помочь бургундам выиграть сражение. Как только ваш мучитель заснёт, приходите к моей повозке…
        - Благодарю тебя, торговец… Я даже не знаю твоего имени…
        - Галлий, моя госпожа…
        Галлий порылся в повозке и извлёк из холщёвой сумки крохотный глиняный горшочек.
        - Вот держите и слушайте, что вы должны делать…
        Галлий подробно рассказал Румелии, как усыпить сакса, не вызвав никаких подозрений.

…Вечером, когда Хёдред пил вино с друзьями в своём шатре, Румелия по обыкновению прислуживала за столом. Захмелевший сакс хвастался, какая она покладистая, мол, не чурается простой работы, к тому же искусная любовница.
        Женщине оставалось лишь улыбаться в ответ. Наконец, она улучила момент, когда компания изрядно захмелела и в очередной раз потребовала вина. Она для этого приготовила уже специальный кувшин, одну сторону горлышка которого намазала сонной мазью, что дал Галлий.
        Румелия с улыбкой на устах разливала вино: сначала гостям… Она налила напиток, наклоняя кувшин вправо… Затем хозяину - наклонив кувшин в другую сторону, так что вино смыло сонную мазь с горлышка прямо в чашу Хёдреда.
        Сакс пригубил напиток, а затем привлёк к себе наложницу и смачно схватил её за зад. Гости дружно заржали, подбадривая вождя возгласами.
        Хёдред не на шутку разошёлся и завалил Румелию тут же рядом со столом. Женщина, превозмогая отвращение и стыд, стиснула зубы, чтобы не закричать. Хёдред задрал ей юбки, стянул с себя штаны и под возбуждённые возгласы соплеменников овладел ею. Женщина беззвучно плакала… Одно лишь утешало её, что Хёдред взял её в последний раз.
        Не успел сакс низвергнуть семя в лоно наложницы, как тотчас захрапел. Гости поспешили покинуть шатёр. Румелия так и осталась лежать подле стола с раскинутыми ногами, придавленная увесистым телом Хёдреда. Она с трудом выбралась из-под него и приказала слугам уложить господина спать. Сама же для вида легла рядом.
        Румелия не спала, постоянно прислушиваясь к каждому звуку. Наконец, лагерь стих, в шатре также все спали. Хёдред раскатисто храпел, как-то неожиданно умолк. По заверениям Галлия, он проспит до позднего утра.
        Румелия тихо встала, переоделась в приготовленное платье служанки, накинула шерстяной плащ. Свое же платье, как учил её Галлий, она свернула и взяла с собой. Машинально она пошарила рукой в темноте и нащупала кинжал Хёдреда. С огромным трудом женщина превозмогла искушение вонзить клинок в своего мучителя. Она разрезала им ткань шатра и выбралась наружу, затем ловко минуя посты, добралась до повозки Галлия. Тот уже ждал свою сообщницу.
        - Вы принесли платье? - спросил Галлий. Женщина в ответ протянула свёрток.
        - Зачем оно вам? - решилась поинтересоваться она.
        - Шлюхи в лагере умирают часто… Кто-то напьётся до смерти, кого-то порежут из ревности. Их порой даже не хоронят, а бросают в лесу на съедение диким зверям. Вчера умерла одна… Наряжу её в ваше платье, воздам ей «почести» и провожу в последний путь, - поделился Галлий. - Вот, - сказал он, протянув Румелии кожаный пояс. - Наденьте его… - Женщина беспрекословно подчинилась. - В нём спрятано донесение, которое вы передадите бургундам. Будьте осторожны. - Галлий подал женщине холщёвую сумку. - В ней вы найдёте всё необходимое. Да поможет вам Логос, госпожа!
        Румелия в порыве благодарности обняла Галлия.
        - Да поможет нам Логос… - произнесла она и скрылась в ночи.

…Весть о том, что вождь саксов Хёдред скончался в своём шатре минувшей ночью, мгновенно облетела и саксов и данов. Для ярла Людегера это был удар в спину. Мало того, что он потерял верного полководца перед сражением, авторитет его среди данов пошатнулся. По лагерю неустанно ползли слухи, что у Хёдреда были завистники, именно они и отравили вождя, а его наложницу похитили, изнасиловали, изуродовали и бросили в лесу. Людегер приказал найти женщину и похоронить. В душе ему было жаль Румелию. Отдавая её Хёдреду, он никак не мог предположить, что бедняжку постигнет такая незавидная участь.
        Вскоре тело Румелии, изуродованное до неузнаваемости, обнаружили в ближайшем лесу. Служанка узнала её лишь по платью. Галлий ликовал: подмена удалась, мазь оказалась действенной, правда пришлось обмануть Румелию. Но это не беда, вряд ли она опечалится, узнав о смерти сакса. К тому же бургунды получат ценные сведения, а за время пребывания в саксонской армии Галлию удалось услышать немало интересного. Но главное - Галлию удалось посеять семена раздора между саксами. Людегер прекрасно понимал это. Он собрал вождей и произнёс перед ними пламенную речь, пообещав после битвы выявить и наказать отравителей Хёдреда, если те, разумеется, останутся живы. Вожди из шатра ярла удалились понурыми. Напоследок они обменялись подозрительными взглядами, как знать, вдруг кого-то из них также может постичь участь Хёдреда.



        Глава 7

        Румелия, превозмогая страх и нервную дрожь, мчалась со всех ног по дороге, ведшей к бургундской границе. Наконец она устала, остановилась и перевела дух. Только теперь она почувствовала смертельную усталость и нестерпимую жажду. Она порылась в сумке и нащупала флягу из тыквы. Она откупорила её и с наслаждением смочила губы водой, а затем сделала смачный глоток. Переведя дух, женщина огляделась. С одной стороны простирался лес, с другой - равнина, залитая лунный светом. Стояла полная луна…
        Румелия поёжилась, неожиданно вспомнив байки про вервольфов.
        - Помоги мне, Логос! - взмолилась она. И продолжила свой путь, намереваясь к рассвету достичь границы.
        Женщина шла быстро, однако старалась прислушиваться к ночным звукам. Галлий предупредил: по дороге могут встретиться разъезды или тайные схроны.
        Разъезды Румелию пугали меньше всего: она заранее услышит топот конских копыт и спрячется в лесу. Но вот схроны… Здесь она бессильна.
        Румелия шла, превозмогая усталость, изредка прикладываясь к фляге - воду следовало экономить. Она не знала здешней местности, и понятия не имела, где можно пополнить питьевой запас. Неожиданно она почувствовала чьё-то присутствие… Интуиция подсказала ей: за ней следят чьи-то зоркие глаза. Кто это волк? Вервольф? Или человек?
        Румелия крепко обхватила навершие кинжала правой рукой, намереваясь оказать яростное сопротивление, будь то зверь или человек.
        - Да благословит тебя Один… - внезапно услышала она вкрадчивый голос за спиной. Румелия резко обернулась, угрожающе выставив перед собой кинжал.
        Перед её взором в предрассветной дымке предстал мужчина, облачённый в кожаные штаны, такой же выделки рубаху. Плечи его прикрывала лисья шкура.
        - И к тебе пусть Один будет благосклонным… - тотчас отреагировала Румелия, решив умолчать о том, что почитает Логоса.
        Мужчина усмехнулся.
        - Значит, ты помнишь старых богов? - поинтересовался незнакомец.
        - Да…
        - Это хорошо… Ибо бургундская зараза уже распространилась по приграничным областям и прочно пустила свои поганые корни.
        Румелия пожала плечами. Мужчина усмехнулся и продолжил расспрос:
        - И куда ты идёшь, одна, да ещё и ночью?
        - Уже рассвет… - поправила Румелия.
        - Пожалуй… - согласился незнакомец.
        - А тебе, что за дело? - дерзко ответила женщина.
        - Хм… А ты, я смотрю, не робкого десятка… Да кинжал убери, я не причиню тебе зла.
        - А я в этом не уверена… Иди своей дорогой… А я пойду своей… - недоверчиво ответила женщина.
        Неожиданно незнакомец сделал резкий выпад, выбил кинжал из рук Румелии и скрутил ей руки.
        - Пусти меня, ублюдок! - ярилась женщина, пытаясь освободится из цепких «лап» сакса.
        - И не подумаю! Приличные женщины в такое время сидят дома. А шлюхи спят в своих повозках в обнимку с воинами нашего короля или с данами. А ты рыщешь ночью по дорогам? Шпионишь в пользу бургундов?
        У Румелии упало сердце…
        - Да не шпионю я! Я сбежала от любовника! Он мучил меня, всячески издевался! Я не выдержала и убежала куда глаза глядят!
        Сакс ослабил хватку.
        - От любовника говоришь… Ну, ладно, сейчас проверим… Идём со мной!
        Он увлёк Румелию в лес.
        - Дервель! - крикнул сакс. - Выходи! Смотри, кого я тебе привёл!
        Неожиданно прямо перед Румелией с дерева спрыгнул молодой сакс.
        - Девка! - обрадовался тот. - И кто она? Почему ночью шла по дороге? - возник у пособника вполне правомерный вопрос.
        - Шпионка бургундов! - ответил первый сакс.
        - Да, ладно, болтать! Тебе везде шпионы мерещатся! - не поверил Дервель. - Давай трахнем её, и пусть катиться на все четыре стороны!
        - А для начала её обыщем! Может, найдём что-нибудь интересное! - предложил первый сакс.
        Саксы переглянулись, подмигнув друг другу.
        - Не трогайте меня! - взмолилась Румелия. - У меня ничего нет. Все мои скромные пожитки - в холщёвой сумке!
        Дервель выхватил у женщины сумку и начал с остервенением рыться в ней.
        - Ничего подозрительного нет… - констатировал он, отбросил сумку в сторону и почти вплотную приблизился к Румелии. - А ты хорошо пахнешь… И волосы у тебя ухоженные, хоть и платье бедное… Ты явно от кого-то сбежала… - догадался он.
        - Ага! От любовника! - ввернул первый сакс и заржал.
        - Что ж не захотела ублажать своего господина, будешь ублажить нас! Чур, я первый! - взревел Дервель и начал стаскивать кожаные штаны. - Уверен, что у твоего любовника не было такого меча! - он потряс своим членом перед Румелией. Та была готова потерять сознание: уж лучше бы она осталась в шатре Хёдреда.
        Саксы дружно заржали.
        - Встань передо мной на колени! - приказал Дервель. Румелия не подчинилась. Тогда сотоварищ Дервеля, ударил женщину по ногам. Она вскрикнула от боли и упала на колени.

…Румелия очнулась. Она с трудом приподнялась с земли и огляделась вокруг - стояла звенящая тишина, шумел лес. Неожиданно она осознала, что обнажена, её тело покрыто ссадинами, а каждое движение приносит нестерпимую боль. Рядом валялись платье, сумка и самое ценное - кожаный ремешок, в котором было спрятано донесение Галлия. Ремешок был простым, старым и изрядно потёртым, поэтому насильники не сочли нужным завладеть им. Румелия медленно оделась, возблагодарив Логоса, за то, что осталась жива.
        Женщина шла по лесной дороге, потеряв счёт времени. Она присела на упавшее полусгнившее дерево на обочине, откупорила флягу, та была пуста. Нестерпимо хотелось пить…
        С трудом Румелия поднялась и, покачиваясь от усталости, голода и боли во всём теле, продолжила свой путь. Неожиданно лес расступился, женщина оказалась на открытом пространстве. Впереди виднелись холмы…
        Румелия шла, с трудом переставляя ноги. Перед глазами всё расплывалось… Последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание: три всадника мчавшиеся навстречу ей.

…«Три Зигфрида»: Мердок, Константин и, разумеется, сам Зигфрид, отправились на разведку окрестностей. Зоркий глаз Зигфрида в утренней дымке выхватил женщину, вышедшую из леса.
        - Странная женщина, идёт с трудом… - констатировал он.
        - Крестьянка! - небрежно бросил Мердок. - Ходила в лес за хворостом.
        - Это вряд ли… - вмешался Константин. - По приказу Гунтара все местные жители вместе с пожитками и домашней скотиной переправились через реку.
        - Смотрите, она падает! Бедняжка, верно, сбежала от саксов! Мы должны помочь ей! - воскликнул Зигфрид и «пришпорил» коня.
        - Зигфрид, ты слишком сентиментален! - выкрикнул Мердок в след принцу. - Какое нам до неё дело?!
        Константин лишь пожал плечами и также направил лошадь вслед за Зигфридом. Принц спешился первым и приблизился к женщине.
        Он присел на корточки и внимательно осмотрел её:
        - Ей сильно досталось… Бедняжку истязали… Она вся в ссадинах и синяках… Эти саксы просто звери… Как же ей удалось бежать?!
        Константин спешился, приблизился к Зигфриду и также осмотрел женщину. Чем больше он вглядывался в её лицо, так больше оно казалось ему знакомым.
        - Великий Логос! - возопил Константин. - Это же Румелия! Моя двоюродная тётушка! Матушка моей возлюбленной Корнелии и наложница твоего отца!
        - Не может быть! - не поверил Зигфрид.
        - Ещё как может! - заверил Константин. - Это точно она! Вглядись же в её лицо!
        Зигфрид последовал совету друга.
        - Да, эта женщина похожа на наложницу моего отца… Но как она здесь оказалась?
        - Надеюсь, она нам расскажет сама… - Константин извлёк из седельной сумки плетёную флягу, откупорил её и смочил женщине губы водой. Та слегка приоткрыла глаза…
        - Надо было ехать на лошади… Где я? - чуть слышно простонала она.
        - В Бургундии… в безопасности… - ответил Константин. - Вы узнаёте меня?
        Женщина воззрилась на Константина.
        - Твоё лицо, воин, кажется мне очень знакомым… Но я не помню…
        - Я - Константин! Твой родственник!
        Женщина встрепенулась.
        - Хвала Логосу! Константин! Мой племянник! Корнелия…
        - Ваша дочь под моей защитой, - заверил Константин.
        - Не только под защитой, но делит с ним ложе… - буркнул себе под нос Мердок.
        - Пояс… Пояс… - Румелия попыталась развязать его. - В нём важное донесение для короля бургундов.

«Три Зигфрида» удивлённо переглянулись. Чутьё в очередной раз не подвело принца.
        - Тётушка, ты шпионила у саксов?! - искренне удивился Константин.
        - Можно и так сказать… - кивнула Румелия.


* * *
        Гунтар и Фисуд по обоюдному согласию выбрали место предстоящей битвы. Они заняли холмы, окружённые болотами, и лишь посвящённые могли пробраться в лагерь, не попав в трясину. Перед холмами же простиралась небольшая равнина. Союзные короли рассчитывали, что саксам и данам не останется выбора, как принять их условия ведения боя. Тылы и фланги бургундов и тюрингов были хорошо защищены благодаря природе.
        Саксы-даны, не встретившие должного сопротивления, легко перешли бургундскую границу. Приграничные селения и форты они нашли полностью опустошёнными. Гарнизоны и население ушли…
        Людегер решил, что бургунды испугались его мощи. Однако, более осторожные даны отнеслись к сему отходу более настороженно, узрев в нём некий вражеский план. Вожди саксов и данов встретились для переговоров, дабы выработать чёткие совместные действия, но так и не пришли к обоюдному решению и решили продвигать свои дружины вглубь Бургундии. Вскоре их разведчики донесли: бургунды и тюринги заняли холмы близ реки Моенус,[Ныне река Майн. Территория современной Верхней Франконии близ города Кульмбах (древнейший производитель пива).] преградив, таким образом, возможную переправу неприятеля.
        Ярлы приказали разбить лагерь на равнине перед холмами и выставить часовых. Припасы подходили к концу, воинов было нечем кормить. Специальные отряды саксов и данов отправились за провизией в соседние селения, но, увы, они были покинуты жителями. Местные жители спешно переправились через Моенус по приказу Гунтара. Продотрядам ничего не оставалось делать, как двигаться к городу Кульмбах. Он также обнаружили город пустым. Правда, дома и подвалы были полны снеди и бочонков с пивом. Обрадовавшиеся снабженцы погрузили добычу в повозки и отправились обратно в лагерь. Ужин удался на славу. А на утро ярлы планировали выступить против врагов…
        На рассвете союзное войско саксов и данов прохватил кровавый понос. Пиво, которым они наслаждались за ужином, было отравлено. Ярлы метались в бешенстве - слава Одину они намедни пили вино! - почти четверть воинов слегла от недуга. Они тотчас приняли решение: незамедлительно выступать против ненавистных бургундов и тюрингов.
        Не успели саксы-даны приблизиться к холмам, как их встретили тысячи жалящих смертью стрел. Людегер понял: битва проиграна ещё толком и не начавшись…
        Ряды саксов-данов смешались. Этим не преминули воспользоваться бургунды-тюринги. Их воины, подобно огненной лаве, сметающей всё на своём пути, спустились с холмов.

…Фисуд и Гернот бежали впереди своих людей, личным примером увлекая их за собой. Зигфрид и его дружина мчалась в первых рядах. Они бесстрашно врезались в ряды неприятеля.
        Зигфрид увидел знатного дана, плотным кольцом окружённого воинами. Фриз тотчас смекнул: ярл! И увлёк своих сотоварищей прямо на них.
        Людегаст не успел опомниться, как сшибся с молодым воином, облачённым в кольчугу и рогатый шлем с золотыми бляхами. Перед его глазами блеснул пламенеющий клинок Нортунг.[Меч Зигфрида.]
        Гунтар с холма наблюдал за ходом битвы. Она шла с переменным успехом. Несомненно, численное превосходство было на стороне саксов-данов. Однако, правильно выбранная тактика постепенно давала свои плоды. К тому же у Гунтара оставался внушительный резерв: две когорты из легиона «Галлика».

…Зигфрид яростно бился с ярлом, однако, дан явно превосходил его по силам и опыту. Фриз понимал это. Поэтому он зычно крикнул своим дружинникам:
        - Уходим!!!
        Зигфрид к вящему удивлению ярла развернулся и, увлекая своих людей за собой, словно раненый заяц, припустился прочь с поля битвы. Ярл ощутил горькую досаду: его лишили удовольствия выпустить кишки кичливому бургунду и завладеть его отменной экипировкой.
        - Щёнок! Ублюдок! Сын шлюхи! - возопил вдогонку раздосадованный ярл. - Я отрежу тебе ноги и сделаю из тебя колокольчик! Поганое отродье! За мной!
        Он бросился в погоню за Зигфридом и его людьми, сметая всё живое на своём пути. Ближайшее окружение ярла устремилось за ним.
        Зигфрид заблаговременно подготовил этот маневр, сговорившись с группой герулов. Экипировка многих герулов оставляла желать лучшего и кроме своей дикости и отваги они зачастую ничего не могли противопоставить противнику. Зато они прекрасно умели сражаться в лесу и на болотистой местности. И этим не преминул воспользоваться Зигфрид, заранее приготовив ловушку неприятелю. Фриз просто грезил пленить знатного сакса или дана, дабы получить за него богатый выкуп и бросить богатство к ногам прекрасной Кримхильды.
        Зигфрид и его люди свернули между холмов и буквально растворились в воздухе. Даны в недоумении заметались… Несколько человек увязли в болоте. Пока даны помогали своим соплеменникам выбраться, на голову ярла с дерева упали крепко сплетённые сети. А вслед за сетями на него с небес обрушились два дюжих герула.
        - Проклятые дикари! - возопил ярл. - Ублюдки! Я вам кишки выпущу! Я вырву ваши поганые сердца и сожру их!
        - Сначала освободись от сетей! - резонно заметил Зигфрид, словно из-под земли появившись перед ярлом, не обращая внимания на его проклятия.
        - Отличная охота! - заметил Константин, приблизившись к принцу. - Герулы сделали за нас всю грязную работу.
        - Они получили щедрую награду… - сказал Зигфрид, жестом указав на герулов, добивавших неприятеля, и увлечённых дележом амуниции данов.
        - Мердок возьми людей и доставь ярла в ставку! - приказал Зигфрид и увлёк дружинников на поле битвы.

…Фисуд крушил врагов налево и направо. Окровавленный, с покрасневшим от ярости лицом, выпученными глазами, он буквально возвышался над горой искромсанных трупов, подобно богу смерти. Отдышавшись, он лизнул свой покрасневший меч и с наслаждением ощутил вкус саксонской крови.
        - Людегер! Людегер! - словно приближался Рагнарек,[Рагнерек - в германско-скандинавской мифологии гибель богов и всего мира.] ревел Фисуд. - Я убью тебя! Безродный сын шлюхи! Выходи на бой!
        До ярла донёсся рёв обезумевшего от битвы тюринга. Он добил очередного дана и бросился на зов заклятого врага. Лицом к лицу встретились два короля, люто ненавидевших друг друга.
        - Ты звал меня, Фисуд! Тогда молись своему Вотану![Вотану поклонялись племена тюрингов, герулов, тевтонов. Прототип скандинавского Одина.]  - прорычал ярл саксов и бросился на тюринга.

…Гунтару доложили, что Гернот смертельно ранен. Этого король боялся больше всего: потерять во время сражения своих братьев. Однако, младший Гизельхар в окружении своих людей творил чудеса храбрости.
        Король понимал: настал момент истины. Пора выводить на поле боя резерв, галльские когорты. Он отдал соответствующий приказ…
        Битва достигла своего апогея. Любое непредвиденное действие могло склонить победу в ту или иную сторону. И этим действием стало появление римских когорт в тылу саксов-данов. Ловушка окончательно захлопнулась…


* * *
        Победа бургундов-тюрингов над саксами-данами была полной. Поле битвы было усеяно трупами. Тринадцать валькирий[Валькирия - «подбирающая убитых» в германско-скандинавской мифологии. Дочь славного воина или конунга, реющая на крылатом коне. Иногда предстают дочерьми Одина.] спускались из Вальхаллы на крылатых конях, парили над полем битвы и подбирали души убитых воинов. С грив коней небесных дев капала на землю оплодотворяющая роса, а от мечей исходил свет.
        Однако для победителей триумф не обошёлся без потерь. Гернот, брат короля Гунтара, медленно умирал. И, увы, ничто уже не могло вернуть его к жизни. Король пребывал в душевной печали, однако, радость победы и сознание того, что Фисуд славно погиб и Кримхильда свободна и сможет связать свою жизнь с Зигфридом, придавало ему сил.
        Зигфрид потерял большую часть своей дружины, однако, захватил ярла данов в плен, чем вызвал нескрываемый восторг бургундов. Гизельхар, младший брат Гунтара, наслаждался победой, богатой добычей и признанием воинов.
        Для короля тюрингов Фисуда эта битва стала Рагнареком. Его нашли среди окровавленных трупов в смертельных объятиях Людегера. Смерть примирила ненавистных врагов. Они оба вознеслись в Вальхаллу[Вальхалла - в германо-скандинавской мифологии небесный чертог в Раю для павших в бою доблестных воинов.] и уже вместе пировали за столом, обсуждая славную битву. Им прислуживали, разливая хмельной мёдовый напиток по чашам, славные девы-валькирии, облачённые в рогатые шлемы и блестящие боевые доспехи.
        Румелия получила из рук Гунтара щедрое вознаграждение. Ведь именно сведения о силах саксов-данов и их вождях, а также хитроумная идея с пивом, предложенная Галлием в донесении, помогла бургундам одержать победу.
        Фольгер, букеларий короля, положил глаз на Румелию, решив сделать своей наложницей. Женщина, пережившая столь бурные приключения, жаждала лишь одного: спокойной жизни рядом со своей дочерью. Однако не отвергла внимания Фольгера.



        Глава 8

        Стояла золотистая осень, когда на берегу Рейна недалеко от Ворбетамагуса появились пиршественные шатры. Гунтар решил официально отпраздновать победу над ярлами и объявить о помолвке своей сестры Кримхильды и вассала Зигфрида.
        Прослышав о том, что король Бургундии вознамерился устроить пышный праздник, в Ворбетамагус, словно мухи на мёд слетелись акробаты, жонглёры и шпильманы. Каждый из них приготовил выступление, дабы снискать расположение и щедрость короля.
        Зигфрид получил богатый выкуп за ярла данов и преподнёс своей наречённой невесте щедрые подарки. Гунтар, королева-мать Утта, с самого первого дня симпатизировавшая фризу, и, разумеется, Кримхильда по достоинству оценили их.
        Гизельхар, овеянный славой, не отставал от молодого фриза и также щедро одарил Сибиллу. Девушка приняла подарки с благодарностью, однако, по наущению отца призналась, что обещана знатному богатому землевладельцу, живущему в Аква-Миттаке. Между их семьями уже существует договорённость и весной состоится свадьба.
        Гизельхар не поверил своим ушам: как его героя, овеянного славой, отвергла камеристка сестры? Неужели он недостоин её? В гневе и смятении принц направился к отцу Сибиллы, королевскому камерарию.
        Камерарий стоял подле одного из шатров в окружении нарядной одетой свиты и полногрудой, сохранившей остатки красоты, супруги.
        - Я слышал, что Сибилла выходит замуж… - начал без обиняков Гизельхар.
        Камерарий цепким взором воззрился на принца.
        - Да, мой принц. Это правда, всё уже обговорено. Мой будущий зять весьма богатый и влиятельный человек. Он владеет обширными землям вокруг Аква-Митакки.
        - Да, Сибилла говорила мне об этом… Однако, ты прекрасно знаешь, что я давно питаю к ней нежные чувства…
        - Разумеется, мой принц, - с готовностью подтвердил камерарий. - И потому спешу выдать свою дочь замуж и удалить из столицы.
        Гизельхар удивлённо вскинул брови.
        - Ах вот как… И отчего такая немилость? Разве я не королевской крови? Разве я не храбро сражался с саксами?
        - Всё так, мой принц. Но ты, хоть и питаешь нежные чувства к моей дочери, однако ни разу не попытался поговорить со мной и попросить её руки. А участи наложницы я для неё не желаю. Пройдёт время и ты женишься по политическим соображениям… К тому же: что ты можешь предложить ей? У тебя, как младшего из королевского рода, есть только конь и меч. Военной добычи, которую ты заслуженно получил, не хватит надолго. Ибо ты не привык себе ни в чём отказывать. А семья требует обязательств…
        Слова камерария задели Гизельхара за живое.
        - После смерти Гернота мои шансы на трон возросли… - шёпотом произнёс он.
        Камерарий улыбнулся.
        - Это является ещё одной причиной, по которой я спешу отправить дочь в Аква-Митакку. Я не хочу, чтобы ты совершил неблаговидный поступок, который впоследствии пятном ляжет на весь наш род. Путь лучше Сибилла станет женой латуфиндиста,[Латифундист - крупный землевладелец.] чем узурпатора. Тем паче, что король Гунтар ещё в расцвете сил, а значит, может жениться и произвести на свет законного наследника.
        Речи камерария окончательно вывели принца из терпения.
        - Ты собственными руками рушишь счастье своей дочери! - возопил он.
        - Нет, - уверенно ответил камерарий. - Я его защищаю…
        - В таком случае я поговорю с Гунтаром, и он прикажет тебе отдать мне Сибиллу! - ярился принц.
        - Твоё право, мой принц. Но даже отпрыску королевской крови не подобает нарушать установленные законы. Помолвка Сибиллы скреплена специальным договором, подписанным несколькими известными куриями. Неужели король посмеет нарушить закон? Ведь королевская власть призвана его охранять…
        Гизельхар почувствовал, как кровь приливает к лицу. Он схватился за меч. Камерарий спокойно отреагировал на выпад принца.
        - Не подобает герою вести себя таким образом. Я безоружен… Убив меня ты не только потеряешь Сибиллу, но и настроишь против себя весь Ворбетамагус!
        Гизельхар сложил меч в ножны и поспешил удалиться. Сибилла была потеряна для него навсегда. Отвергнутый принц быстрым шагом шёл между шатров, ничего не замечая вокруг себя. Он и сам не знал: куда именно направляется…
        Около одного из столов с яствами стояли Константин и Корнелия. Девушка взяла лакомый кусочек и, смеясь, положила его в рот возлюбленного. Тот быстро поглотил угощение и тотчас привлёк к себе наложницу и прильнул к её губам.
        Недалеко от них прохаживалась Румелия в компании Фольгера. Букеларий в очередной раз рассказывал ей о своих боевых подвигах. Румелии это нравилось, она слушала с нескрываемым интересом. Женщина, наконец, по достоинству оценила терпение и тактичность Фольгера и уже подумывала: а не принять ли её его предложение и стать его наложницей?…
        Подле самого богатого шатра вокруг стола сидели: Гунтар, Утта, Зигфрид и Кримхильда. Последние с нескрываемым удовольствием принимали поздравления в связи с помолвкой. Зигфрид, как и подобает наречённому жениху, украсил пальчик невесты обворожительной красоты кольцом, найденным когда-то в «пещере дракона».
        Прислуга сновала туда-сюда, подносила угощения с многочисленным столам, за которыми восседали или просто рядом прохаживались гости. На многочисленных вертелах тут же жарились тушки животных и с пыла с жара их подавали гостям. Вино лилось рекой. На серебряных подносах красовались разноцветные экзотические фрукты.
        На небольшой площадке посреди импровизированного шатрового городка выступали многочисленные жонглёры и акробаты. Толпа гостей с удовольствием наблюдала за ними и периодически аплодировала.
        Наконец настало время для песни. Утомлённые жонглёры и акробаты после длительного выступления удалились. На площадке появился шпильман.
        Он сел на приготовленный для него табурет, расчехлил свою верную лютню, тронул её длинными пальцами и запел. Его чистый высокий голос воспарил над площадью, над шатрами, уносясь в небесную высь.
        Песня шпильмана привлекла внимание Гунтара и его окружения. Она повествовала о некой Брунхильде, жрице, охраняющей святилище Одина, расположенное в крепости Оденсе, что на острове Фюн. Шпильман воспевал красоту жрицы, сравнивая её с валькирией Рандгрид, разбивающей щиты. Ведь Брунхильда поклялась выйти замуж лишь за того мужчину, который одолеет её в честном бою. А это было нелегко сделать, ибо до сих пор жрицу не смог одолеть ни один воин.
        Гунтар как завороженный слушал песнь шпильмана. Его воображение тотчас нарисовало высокую статную длинноногую девушку, облачённую в кольчугу, опоясанную увесистым мечом данов; светловолосую, голубоглазую, с волевым подбородком и пухлыми манящими губами.
        Но вот шпильман умолк. Многочисленные слушатели на римский манер разразились аплодисментами. Шпильман, польщённый вниманием к своему творчеству, продолжил выступление. На сей раз он решил спеть о гуннах, которые несметными полчищами заполонили земли римской провинции Паннонии и стали федератами великой державы. А их вожди Мундзук, Оивар и Ругила - бесстрашные воины заключили мир с великим Римом и поклялись охранять «вверенные» им земли.
        Гунтар слушал новую песнь шпильмана… Недавние события, битва с саксами на реке Моенус, всколыхнулись в памяти с новой силой. Уже одержав победу, бургунды узнали, что у вождей-гуннов был ещё один брат по имени Оптар. Его племя было самым малочисленным, а земли в Паннонии ему достались меньше, чем трём старшим братьям. Поэтому Оптар охотно служил наёмником соседним вождям и королям. Людегер, зная дикий нрав гуннов, не преминул нанять дружину Оптара, дабы сокрушить бургундов. Однако, отравленное пиво сыграло роковую шутку как самим гунном, так и с его людьми. Именно кочевники пострадали больше саксов и данов. Сам Оптар скончался в страшных муках.[Оптар отмечен в «Истории» Сократа Схоластика как вождь гуннов, который в 420-е годы сражался с бургундами на Рейне и умер от обжорства.]
        Тем временем шпильман воспевал победу бургундов над дикими саксами и данами. Он восхвалял Гернота, погибшего в сражении; Зигфрида заманившего в ловушку ярла Людегаста; Фисуда схлестнувшегося в смертельных объятиях с Людегером; Гизельхара поразившего весь мир своей неукротимой доблестью.
        Гунтар с трудом отвлёкся от велеречивого шпильмана.
        - Брунхильда… - произнёс он и снова перед его взором встал образ прекрасной воительницы. - Я найду тебя…
        Зигфрид и Кримхильда, поглощённые сладкоголосым пением шпильмана, не обратили на слова короля ни малейшего внимания.
        Однако многоопытная в сердечных делах Утта, приложившая ни мало усилий, дабы союз фриза и её дочери всё же состоялся, уловила слова своего старшего сына.
        - Гунтар… - нежно, по-матерински окликнула она его.
        Король затуманенным взором взглянул на матушку.
        - Что с тобой, мой король? Песни шпильмана навевают на тебя скуку? - осторожно поинтересовалась она.
        - Напротив, матушка… Песни заинтересовали меня… Вернее, дева-воительница Брунхильда… - признался король.
        - Но это всего лишь выдумка шпильмана! - с жаром произнесла Утта, желая оградить сына от возможного опрометчивого шага. - Никто из бургундов не бывал на острове Фюн! Никто не знает: существует ли святилище Оденсе в действительности! И тем более никто не видел Брунхильду!
        - Раз о жрице слагают песни, значит, она существует! - с жаром парировал Гунтар. - И я намерен увидеть её!
        У королевы-матери потемнело в глазах. Дурные предчувствия сковали её сердце.
        - Сын мой, опомнись! Чем тебе не угодила Лукреция, дочь наместника Галлии? - пыталась вразумить она своё великовозрастное коронованное дитя.
        Гунтар тяжело вздохнул.
        - Лукреция, конечно, не дурна собой… Умна… Воспитана… - вынужденно согласился он.
        - Так чего ещё желать от жены? - негодовала Утта.
        - Не знаю, матушка… Это трудно выразить словами… Вероятно, мечты…
        - По этой самой причине ты до сих пор не женат! - упрекнула Утта. - И не обзавёлся законным наследником!
        - Теперь уж точно обзаведусь, обещаю, матушка.
        Утта похолодела от страха.
        - Неужели ты отправишься в дикие Северные земли? Ради чего? Ради призрачной мечты?
        - Возможно…
        - Ты одолел врагов, стяжал себе военную славу, захватил богатую добычу! И бросишь всё это к ногам безродной жрицы? Она не почитает Логоса!
        Гунтар молчал, он не мог не согласиться с доводами матушки. Но он также не мог не отправиться на остров Фюн. Он жаждал Брунхильду, пусть она была и призрачной мечтой.
        В это же вечер Гунтар объявил Зигфриду, что свадьба состоится лишь после того, как он овладеет Брунхильдой. Фриз потерял дар речи.
        - Но Гунтар! - взревел он. - Жрица - всего лишь вымысел! Некий поэтический образ!
        - Возможно… - согласился король. - Но хочу напомнить тебе о вассальной клятве, которую ты принёс мне в присутствии свидетелей.
        Лицо фриза покрылось красными пятнами.
        - Вассальная клятва и желание обладать женщиной - не имеют ничего общего, - резонно возразил он. - Я поклялся служить тебе, а не потакать в безумствах. А, если мы погибнем и не вернёмся оттуда?
        - Значит, королём Бургундии станет Гизельхар, а моя сестра овдовеет, так и не познав мужа. Отправляемся завтра же! У тебя есть время попрощаться с невестой!
        В этот момент Зигфрид был готов задушить Гунтара, так он его ненавидел. Он спешно отправился в покои Кримхильды. Невеста тотчас поспешила нему навстречу.
        - Что случилось, любимый? - нежно поинтересовалась она.
        Зигфрид опустил очи в долу. Девушка тотчас почувствовала неладное.
        - Твое молчание тревожит меня!
        Зигфрид приблизился к невесте и заключил её в объятия.
        - Завтра я вместе с Гунтаром отправляюсь в дальнее путешествие…
        Кримхильда отпрянула и удивлённо воззрилась на жениха.
        - В путешествие? После нашей помолвки? Зачем? - недоумевала она.
        - Гунтар решил одолеть в бою жрицу Брунхильду, а затем жениться на ней.
        Кримхильда звонко рассмеялась.
        - Всем известно, что Брунхильда - вымысел! Плод фантазии шпильманов!
        - Увы, это понимают все, кроме нашего короля. Тем паче, что я поклялся служить ему…
        - Я не хочу расставаться с тобой, - призналась принцесса и прильнула на грудь с Зигфриду.
        - Мы никогда с тобой не расстанемся… - заверил фриз, крепко сжав её в объятиях.
        Этим же вечером Гунтар пожелал видеть своего брата. Однако королю доложили, что принца нет в резиденции и место его пребывания неизвестно. Гунтар вскипел от ярости:
        - Наверняка нежится с девками в одном из городских лупанариев! Найти и привести ко мне! Хоть голого!
        Стражники ринулись в город, обыскали все лупанарии и вскоре перед взором короля предстал изрядно помятый принц. Гунтар смерил его суровым взором.
        - Завтра я покидаю пределы Бургундии, отправляюсь на Северные земли. Будешь регентом в моё отсутствие! - объявил своё решение король.
        Тусклый взор Гизельхара тотчас преобразился, став жёстким.
        - На Северные земли? - переспросил он, не веря удаче. - И что это опасно?
        - Всякое может случиться… - пространно ответил Гунтар. - Если я не вернусь, наследуешь трон. Да и позаботься о матушке и сестрице…
        Сердце Гизельхара учащённо забилось. Он мысленно взмолился Логосу, дабы тот забрал старшего брата на небеса. Вот тогда-то он точно жениться на Сибилле! Нет… Лучше сделает её наложницей, а жениться на Лукреции. Пусть Сибилла знает своё место… А камерария он, пожалуй, отправит счетоводом в самый дальний форт на границу с саксами.



        Глава 9

        Рано утром, едва забрезжил рассвет Гунтар, Хаген, Фольгер, «три Зигфрида» и дружина из пятнадцати воинов погрузились на снеккар,[Снеккар - тип судов викингов. Секкар (от Snekja - змея и Kar - корабль). Снеккары имели меньший размер и меньшую команду (до 60 человек), нежели драккары. Приводились в движение также прямоугольным парусом, имели до 25-30 пар весел и в открытом море могли развивать скорость 15-20 узлов. Также использовались для передвижения по рекам.] украшенный в носовой части изображением мелузины, а по бортам - щитами с гербом Нибелунгидов. Изображение ключа и звезды на красном поле.]
        Снеккар отчалил от берега, когда утренняя дымка уже начала рассеиваться. Корабль взял курс на северо-запад, вниз по Рейну. Достигнув через некоторое время Фризии, Кастра Ветеры, снеккар причалил к берегу. Зигфриду не терпелось повидать родителей и поделиться с ними радостной новостью: вскоре он жениться на Кримхильде! Однако при свидании с отцом в латифундии принц предусмотрительно умолчал о судьбе Румелии, её дочери, а также о том, что он принёс вассальную клятву Гунтару и тем самым обрёк Фризию в недалёком будущем на подчинение Бургундии.
        Гунтар же предпочёл остаться инкогнито, выдавая себя за знатного королевского букелария, и удовольствовался скромным приёмом Зиглинды. Зигфрид пробыл в Кастра Ветере всего пару дней, сославшись на то, что с посольством бургундов имеет неотложное дело в Ютландии. Королева пребывала в недоумении, король тоже… Иннокентий понять не мог: каковы интересы бургундов в Ютландии? Что они забыли в этом холодном краю? Неужели он что-то упустил? Не послать ли ему своего соглядая в Ютландию?
        Покинув Кастра Ветеру, искатели приключений вышли в море и, обогнув земли фризов, устремились к полуострову Ютландия. Миновав пролив Скагеррак, бургундский корабль вошёл в воды Каттегата и приблизился к священному острову Фюн, на котором располагалась легендарная крепость Оденсе, святилище Одина.
        Берега острова были каменистыми, и корабль побоялся приближаться к берегу, бросив якорь примерно в пол-лиге от него. Бургунды и фризы погрузились в небольшой ботик и налегли на вёсла. Вскоре они причалили к берегу.
        Зигфрид огляделся, подмигнул своим друзьям и произнёс:
        - Здешние пейзажи выглядят суровыми, растительности почти что нет… Неудивительно, что здешние женщины, сильны как воины и выбирают себе мужа в битве!
        Гунтар, услышав слова фриза, решил не предавать им значения. Цель их путешествия - город Оденсе - виднелся примерно в двух лигах от берега на возвышении. И его помыслы занимала только Брунхильда.
        - Холод собачий… - заметил Константин и плотнее запахнул плащ.
        - Вот, вот… - подхватил язвительный Мердок. - И отчего это Гунтар проникся романтическими чувствами к Брунхильде, а не смуглой и полуобнажённой римлянке? Я бы сейчас с удовольствием посидел в римской бане…
        Зигфрид лишь усмехнулся, ибо был полностью согласен с друзьями. За время морского пути он не раз вспоминал свои комфортабельные покои в Ворбетамагусе. К тому же он не чаял сменить рубашку… Да и Кримхильда снилась ему каждую ночь.
        Не успели бургунды и лиги пройти в направлении Оденсе, как их окружили местные жители юты, вооружённые боевыми топорами.
        - Кто такие? - небрежно поинтересовался здоровенный ют.
        Гунтар смерил его взором: ют явно превосходил короля ростом, да и торсом был помощнее. Ют помахал перед носом Гунтара своим оружием.
        Тут пришёл на помощь Зигфрид. Язык ютов чем-то напоминал фризский и Зигфрид смог легко объяснялся с ними.
        - Мы прибыли издалека с мирными намерениями, - заверил фриз. - Мы хотим попасть в Оденсе.
        Ют немного расслабился.
        - Ты сносно говоришь на нашем языке…
        - Я - фриз. Меня зовут Зигфрид. Я сопровождаю важную особу, - он указал на Гунтара. - Мой господин хотел бы поговорить с вашим вождём.
        - Что ж это можно устроить. Но со мной пойдут только трое. Остальные останутся здесь под присмотром моих людей.
        Зигфрид перевёл слова юта Гунтару и посоветовал согласиться на поставленные условия. Гунтар отдал приказ своим людям разбить лагерь, а сам в сопровождении Хагена и Зигфрида отправился в Оденсе. По дороге Зигфрид узнал от юта, что само святилище находилось на некотором удалении от крепости, там и обитала Брунхильда.
        Вскоре бургунды приблизились к крепости.
        - Треллеборг! - гордо произнёс ют и жестом указал на крепость.
        Разумеется, для него, обитателя здешних мест, до которого не докатилась римская цивилизация, треллеборг - крепость Оденсе, была верхом градостроительства.
        Зигфрид обратил внимание, что треллеборг представлял собой круговую крепость, то есть селение, обнесённое круговым валом.
        Соответственно, прорубленные в валах ворота были обращены на четыре стороны света. Само поселение делилось на четыре сектора двумя перпендикулярными улицами. В каждом из четырех секторов круга стоял длинный деревянный дом, сродни амбару. Поскольку дома были расположены перпендикулярно друг к другу, они образовывали правильный квадрат с внутренним двориком.
        В одном из таких домом и обитал, по словам юта, хёвдинг Сигурд - местный вождь. Хёвдинг одновременно являлся политическим, военным и религиозным лидером ютов. В здешнем обществе, по словам разговорчивого юта, удача являлась одной из главных черт лидера, поэтому задачей хёвдинга было использовать свою удачу, чтобы принести людям fred, хорошие времена, то есть мир. Сигурд считался одним из самых удачливых хёвдингов Оденсе. Его избрали на тинге, общем собрании, много лет назад и каждые три года горожане подтверждали его статус.
        От Северных ворот, зорко охраняемых вооруженными до зубов ютами, к дому хёвдинга вели деревянные мостовые. Гости заметили, что треллеборг многонаселённая крепость - жизнь в ней кипела, каждый занимался своим делом. Зигфрид цепким взором смерил молоденьких девушек, одна из них кормила домашнюю птицу, две другие развешивали бельё. Про себя он отметил, что они слишком высокие и худые. К тому же лица девушек показались ему бесцветными и невыразительными. «Неужели и Брунхильда такая же? - разочарованно подумал он. - И стоило ради этого тащиться в такую даль?»
        Мимо гостей промчалась стайка мальчишек. Один из них изловчился и задел меч Зигфрида. Фриз остановился и жестом поманил мальчишку. Тот, не опасаясь, подошёл.
        - Это мой верный меч Нортунг… - пояснил фриз, извлекая оружие из ножен. Мальчишка замер от восторга. Тотчас же к нему присоединились сотоварищи. Они жадными взорами взирали на Нортунг. Такой меч в здешних местах был в диковинку.
        Наконец, Гунтар не выдержал и окликнул Зигфрида. Тот убрал меч в ножны - мальчишки разочарованно вздохнули и помчались дальше.
        Гости достигли, наконец, обиталища хёвдинга. Вход тщательно охранялся. Ют, сопровождавший бургундов, что-то шепнул стражнику. Тот кивнул и исчез внутри дома.
        Появившись, он небрежно бросил:
        - Хёвдинг примет чужаков.
        Бургунды вошли в дом. Перед их взором открылось просторное помещение. Хёвдинг восседал на деревянном кресле с высокой резной спинкой. На стене над его головой ярким жёлтым пятном выделялся щит с изображением стилизованного солнца в виде лица девушки.
        Кресло хёвдинга окружали три юноши. Бургунды решили - сыновья. Они с нескрываемым любопытством разглядывали богато одетых чужаков.
        Зигфрид, с благоволения Гунтара, как «знаток» здешнего диалекта начал беседу с хозяином.
        - Приветствую тебя, хёвдинг Сигурд! - произнёс он и почтительно поклонился. Гунтар и Хаген последовали примеру фриза.
        Хёвдинг милостиво кивнул.
        - В знак наших мирных намерений, - продолжил фриз, - мы хотели бы преподнести тебе подарки.
        Сигурд при упоминании подарков оживился. Зигфрид кивнул Хагену, и тот приблизился к хозяину, держа на вытянутых руках щит, меч и плащ из алой шерсти с широкой золотой каймой.
        Глаза хёвдинга загорелись от удовольствия: не каждый день на остров прибывают столь богатые и щедрые чужаки. Он жестом приказал одному из сыновей принять дары.
        Теперь настал черёд хёвдинга задавать вопросы:
        - Что привело вас в наши края?
        Зигфрид многозначительно переглянулся с Гунтаром и поведал о цели визита:
        - Слава о красоте, силе и благочестивости Брунхильды дошла до Бургундии. Шпильманы, наши сказители, что и скальды, славят жрицу в песнях. Мой король Гунтар, - Зигфрид жестом указал на него, - мечтает увидеть сию деву.
        Сигурд рассмеялся.
        - Вот значит, что привело вам в Оденсе! Красота моей дочери! А знает ли король Гунтар, что моя дочь дала зарок выйти замуж лишь за того мужчину, который одолеет её в бою?!
        Зигфрид перевёл слова хёвдинга - Гунтар кивнул в знак согласия.
        - Мой король знает об этом, - подтвердил фриз. - Также мы слышали, что ни один мужчина так не добился любви Брунхильды.
        - Верно! - подтвердил Сигурд. - Брунхильда рождена воительницей! Хотя я не против, чтобы она, наконец, оставила святилище и нарожала мне внуков. Король готов биться с ней?
        Гунтар прекрасно понял смысл вопроса.
        - Я готов! - подтвердил он на латыни. Но хёвдинг не владел языком Рима. Тогда Зигфрид перевёл ему ответ короля.
        - Завтра на рассвете мои люди проводят вас к святилищу. Желаю вам, король, одолеть мою дочь. Хотя… Скорее небо упадёт на землю, чем это произойдёт!
        Зигфрид не стал переводить Гунтару последнюю фразу.


* * *
        Гости переночевали в крепости, а на утро отправились к святилищу. Святилище Одина было похоже на треллеборг: также окружено круглым валом с вырубленными в нём воротами. За валом возвышалась каменная башня.
        Зигфрид с интересом, задрав голову, рассматривал её.
        - Башня Одина, - пояснил сопровождавший бургундов ют. - Там Брунхильда поёт священные гимны…
        - Она ещё и гимны поёт… - едва слышно буркнул Зигфрид. - Лучше бы вышивала крестиком, как все приличные девицы.
        Ют довёл бургундов до ворот.
        - Теперь я покидаю вас. Мужчинам нельзя входить в святилище, - сказал он и быстро зашагал по направлению к Оденсе.
        - Эй! Эй! - окликнул его Зигфрид. - А как же мы? Как мы попадём внутрь? Нам что прикинуться женщинами?
        - Не стоит… - раздался спокойный женский голос.
        Бургунды резко обернулись. Перед ними стояли три высоких белокурых девушки, облачённых в длинные белые рубахи, опоясанные мечами.
        Красота жриц привела бургундов в некоторое замешательство. Зигфрид постарался взять себя в руки и вернуться к роли переводчика.
        - Мы не причиним вам зла… - начал он.
        - Не сомневаюсь, - ответила жрица. Остальные жрицы хранили молчание.
        - Вы пришли, чтобы сразиться с Брунхильдой?
        - Да… - подтвердил Зигфрид. - Мой господин мечтает жениться на ней…
        Жрица кивнула.
        - Этот? - безошибочно жестом указала она на Гунтара. - Пойдёт с нами. Вы останетесь здесь. - Тоном, не терпящим возражений, произнесла жрица.
        Она увлекла Гунтара с собой и исчезла в проёме ворот.
        - А что делать нам? - смиренно поинтересовался Зигфрид.
        - О вас позаботятся… - певучим голосом пообещала одна из жриц.
        Святилище напоминало треллеборг не только внешне, но и по внутреннему благоустройству. Единственным отличием от крепости хёвдинга была священная башня Одина, сложенная из камня, возвышавшаяся между деревянными постройками.
        Жрица проводила Гунтара в один из деревянных домов и жестом указала ему на скамью. Тот смиренно подчинился. Ждать ему пришлось недолго. В помещение вошла девушка, облачённая, как и все здешние служительницы культа Одина, в белоснежное одеяние, опоясанное мечом.
        - Ты король, который желает сразиться со мной? - спросила она на отменной латыни.
        Гунтар встрепенулся: Брунхильда! Вот она, здесь! Перед ним! Она не вымысел скальдов и шпильманов! Она - во плоти!
        Король поднялся со скамьи и приблизился к девушке. И отнюдь не разочаровался - она была красива. Высокая, крепкого телосложения, белокурая, голубоглазая, с волевым подбородком, пухлыми манящими губами… Словом, точь-в-точь такая, как её описывал шпильман в своей песне и какой её представлял в грёзах Гунтар. Именно про таких девушек саксы и даны говорили: истинная валькирия!
        - Да, это я… - наконец произнёс гость. - Меня зовут Гунтар, я - король Бургундии.
        - Бургундии? - переспросила жрица. - Королевство, что расположено на среднем и верхнем течении Рейна… - добавила она.
        - Да… Бургундия - богатое королевство…
        - Я знаю о твоей стране, Гунтар. В святилище много книг, в том числе и на латыни.
        - Ты хорошо владеешь языком римлян… - попытался сделать комплимент Гунтар.
        Жрица кивнула.
        - Зима в здешних краях долгая, вечерами я уделяю время чтению. Я также знаю наречия фризов и данов. Так ты пришёл сразиться со мной?
        - Я пришёл, чтобы одержать победу и жениться на тебе! - решительно заявил Гунтар.
        Брунхильде понравился его ответ.
        - У тебя есть жена?
        - Нет, я никогда не был женат. Ты станешь королевой, родишь мне сильных наследников, которые будут править Бургундией.
        Брунхильде снова понравился ответ бургунда.
        - А знаешь ли ты: сколько мужчин добивались меня?
        - Думаю, что много…
        - Тебе надо хорошо отдохнуть и набраться сил после долгой дороги. О тебе позаботятся мои сёстры. Завтра сразимся до полудня…

…Ночь выдалась для Гунтара спокойной. Он мирно похрапывал на чистом тюфяке, благодаря сонному напитку, которым его угостила одна из жриц за ужином.
        Гунтар пробудился рано утром, едва забрезжил рассвет и сразу же ощутил себя бодрым и отдохнувшим. Рядом на столе стояла чаша для умывания и скромный завтрак. Гунтар привёл себя в порядок и отведал угощения. После чего он облачился в амуницию.
        Вошла жрица, та самая, что дала ему сонный напиток.
        - Ты готов? - коротко спросила она.
        Гунтар вынул из ножен меч, осмотрел его и ответил:
        - Да, готов!
        - Следуй за мной!
        Жрица проводила Гунтара на специально подготовленную площадку, на которой здешние валькирии занимались боевыми искусствами. Там уже было всё готово…
        Жрицы стояли вокруг площадки, дабы наблюдать за ходом боя и вынести вердикт: кто одержал победу на ристалище.
        Посреди импровизированной арены, словно гладиатор, стояла Брунхильда, облачённая в боевые доспехи и вооружённая мечом. За спиной у неё виднелся боевой топор. Вид валькирии был устрашающим. В какой-то момент Гунтару стало не по себе: он привык сражаться с мужчинами, а отнюдь не с девами.
        Гунтар вышел на арену…
        - Приветствую тебя, Брунхильда! - бодро произнёс он.
        Дева кивнула и ответила на латыни:
        - Итак, мы сразимся в присутствии моих сестер. Если ты проиграешь, то будешь с позором изгнан с острова Фюн. Если проиграю я, то ты станешь моим господином…
        Последний ход событий понравился Гунтару куда больше.

…Битва валькирии и бургунда началась. После атаки Брунхильды Гунтар понял, что имеет дело с сильным и хорошо натренированным соперником. Конечно, Гунтар посещал тренировочные бои в Ворбетамагусе и держал себя в надлежащей форме. Но жрица оказалась достойным соперником. По выносливости и владению мечом она не уступала опытному, закалённому в боях, воину преторианской гвардии.[Преторианская гвардия - личные телохранители императоров Римской империи (до IV века н. э.), затем генералов и высокопоставленных чиновников.]
        Время перевалило далеко за полдень, а поединок по-прежнему продолжался. Гунтар понимал, что победа достанется ему с огромным трудом. В тот момент он и предположить не мог, что поединок затянется до захода солнца.

…Наконец измождённые Брунхильда и Гунтар буквально одновременно рухнули на ристалище. Жрицы помогли им подняться и позволили утолить жажду. Посовещавшись, валькирии вынесли свой вердикт:
        - Силы на равных. Нет победителя и нет побеждённого!
        От таких слов у Гунтара потемнело в глазах.



        Глава 10

        Брунхильда пробудилась рано, поднялась с тюфяка - её натренированное тело болело от малейшего движения. Поединок с Гунтаром дался нелегко. Она, сразившая стольких мужчин, не одержала привычной победы, а упала на ристалище в изнеможении. Жрица была вынуждена признать: Гунтар - сильный воин и достойный мужчина. Однако, нет победителя, нет побеждённого - силы в поединке оказались равными. Значит, Гунтар может пребывать на острове в качестве гостя, на то его право.
        С такими мыслями Брунхильда умылась, оделась и отправилась в священную башню, дабы исполнить утренний гимн, посвященный Одину.
        Утро выдалось прохладным, жрица плотнее запахнула плащ, выйдя из своего жилища. Сёстры уже начали пробуждаться, жизнь в святилище начиналась задолго до рассвета.
        Брунхильда вошла в башню, поднялась по винтовой лестнице наверх. Она ступила на верхнюю площадку, где по обыкновению совершала ритуальные бдения. Стены башни были расписаны изображениями Одина его спутников. Вот Один-путешественник в сопровождении двух воронов и двух волков; вот верховный бог въезжает на коне Слейпнире в Вальхаллу; вот он сражается с волком Фенриром во время Рагнарека. Вот он метнул своё волшебное копьё Гунгнир, которое всегда попадает в цель… Вот он вместе с супругой Фригг… Вот он висит на священном дереве Иггдрассиль, прибитый своим же копьём.
        Брунхильда зажгла свечи и затянула гимн. Но она не могла сосредоточиться, мысли о Гунтаре отвлекали её. Она услышала шаги - на площадку поднялась одна из сестёр.
        Брунхильда закончила пение и с укором воззрилась на девушку.
        - Что случилось? Не подобает прерывать священные бдения!
        - Прилетел ворон старой вёльфы, к его лапе привязано послание… Вот прочти…
        Брунхильда развернула полоску пергамента, на котором рунами было начертано: «Жду тебя, твоего отца и чужаков».
        - Что бы это могло значить? - удивилась валькирия. - Причём здесь чужаки? Зачем они нужны вёльфе?
        Сестра лишь пожала плечами.
        Брунхильда спустилась из башни и срочно отправила отцу послание, мол, вельфа желает его срочно видеть. Брунхильда знала, что отец недолюбливал старуху, и она платила хёвдингу тем же. Говорят, много лет назад вёльфа положила глаз на тогда ещё молодого Сигурда, но тот отказал ей, предпочтя другую девушку. После этого Сигурда преследовали несчастья. Умерла первая жена, затем двое сыновей. И вот перед тем, как жениться второй раз Сигурд отправился к вёльфе.
        Кто знает: получила ли она то, что хотела?… Но после этого визита Сигурду сопутствовала удача во всём, вскоре он стал хёвдингом.
        В треллеборге старики поговаривали, что Сигурду придётся расплачиваться за удачу…


* * *

…Брунхильда, её отец и бургунды спустились в землянку вёльфы. Старуха подслеповатыми глазами окинула мужчин.
        - Чужаки… Прибыли издалека… Из богатой страны… Плыли по реке, потом шли морем… Король, вассал и друг короля… - с придыханием говорила вёльфа. - Король мечтает обрести любовь… Вассал уже её обрёл, но обретёт ещё раз… Друг короля любит только звон монет…
        Зигфрид переводил слова старухи. От её слов бургунды пришли в замешательство. Фриз, закончив фразу, невольно задумался: почему он обретёт ещё одну любовь?
        Вёльфа села на шкуру медведя подле очага и жестом пригласила жрицу, хёвдинга и мужчин расположиться напротив неё.
        - Я расскажу вам, чужаки, как устроен наш мир… Слушайте…
        Старуха, пристально всматриваясь в сполохи огня, начала свой неторопливый рассказ.

        Рассказ вёльфы
        Имир - имя первого живого существа, из которого создан был мир. Он произошёл изо льда, в котором теплота зародила жизнь. Под левой рукой его выросли мужчина и женщина, а от его ног родился шестиголовый великан Трудгельмир. Имир был убит потомками мужчины и женщины: Бури, Одином, Вили и Ве. Убив, они сотворили из него мир: из мяса - сушу, из крови - воды, из костей - горы, из зубов - скалы, из волос - лес, из мозга - облака, из черепа - небесный свод. Каждый из четырёх углов небесного свода новые боги свернули в форме рога и в каждый рог посадили по ветру: в северный - Нордри, в южный - Судри, в западный - Вестри и в восточный - Аустри.

        Род помню ётунов рано рожденных.
        Ими вскоре была я вскормлена.
        Девять помню миров, девять стволов,
        для Кроны Древа корни из недр.

        В эру раннюю Имира время,
        ни песка, ни моря, ни плеска волн,
        не было земли, и неба не было;
        лишь щель без травы щерилась бездной.

        Пока Бора сыны не подняли почву
        Мидгард стали ставить прекрасный;
        на стены светило Солнце с юга,
        из почвы росла поросль зеленая.

        Солнце с юга спутник месяца,
        руку тянуло к краю небес;
        солнце не знало залы своей,
        мест не изведали звезды своих,
        а месяц не знал еще мощи своей.

        Для суда сходились, садились владыки,
        сошлись для совета святые боги;
        утру и ночи имя дали
        прозвище полдню, полночи тоже,
        и полнолунью чтоб луны считать.

        Сходились асы на Идавеллир,
        храмы, хоромы хорошие строили;
        в кузне богами богатство ковалось,
        создавали из руд орудия разные…[Мифологическое сотворение мира из германо-скандинавского эпоса «Прорицания Вёльфы». Перевод с древнеисландского Е. М. Мелетинского.]
        Древние мудрые боги Ваны обитают в своей стране Ванхейме.
        В первые годы от сотворения мира ваны послали асам женщину Гульвейг (что значит "сила золота"), живое воплощение алчности. Один трижды пытался уничтожить её, и трижды она оживала. В отмщение за оскорбление, асы начали войну против ванов.
        В войско метнул Один копьё, это тоже свершилось в дни первой войны; рухнули стены крепости асов, ваны в битве врагов побеждали.

        …Ясень стоит, знаю, назван Иггдрассиль,
        изливает древо великое влагу белую;
        оттуда роса далее в долы падает;
        ясень зеленый Ключ Урд осеняет.

        Оттуда вышли вещие девы
        три девы из вод под древом высоким;
        Урд одну звали, другую - Верданди,
        - резали руны, - Скульд имя третьей,
        судьбы делали, доли делили,
        чадам людским участь вещали.

        Помню войну я первую в мире…
        …Брат будет биться с братом насмерть,
        нарушат сестричи нравы рода;
        мерзко в мире, нет меры блуду;
        век мечей, топоров, теперь треснут щиты,
        век ветра, век волка, пред света концом
        ни один человек не щадит другого.

        Игры затеяли дети Мимира
        рок возвещает рог Гьяллархорн;
        рог вверх на воздух выставил Хеймдаль,
        шепчется Один с черепом Мимира.

        Иггдрасиль дрогнул ясень высокий
        вой в древнем древе на воле ётун.[Перевод с древнеисландского Е. М. Мелетинского.]
        Позже боги заключили мирный договор и обменялись друг с другом заложниками. С тех пор ваны - Фрейр, Фрейя и Ньёрд - поселились в Асгарде, а асы Хёнир и Мимир стали жить с ванами.
        Но прошли века, и приблизилось время Рагнарека… Согласно пророчеству, в день Рагнарёка чудовищный волк Фенрир проглотит солнце, погрузив мир во тьму, а море выйдет из берегов, когда из глубин всплывёт мировой змей Ёрмунганд. К ним примкнёт и огненный великан Сурт с пылающим мечом, который выжжет землю, и повелительница загробного царства Хель, и коварный бог огня Локи объединяться вместе с инеистыми великанами. Из Хельхейма приплывает корабль мертвецов Нагльфар.
        Против них выступили все асы во главе с Одином. Перед битвой Один отправился к Мимиру, хозяину источника мудрости, испрашивая у него совета. Мимир дал Одину пророчество, в котором говорилось, что Один погибнет, а сыновья его одолеют чудовищ.
        Один сразился в битве с волком Фенриром и погиб, но сын Одина Видар тут же пронзил чудовище мечом. Тор бился со змеем Ёрмунгандом и убил его, но и сам пал от его яда. Видя, что ни зло, ни добро не могут победить, великан Сурт собрал всю убийственную мощь подвластного ему огня и обрушил её на землю, закончив битву Тьмы и Света.
        Но за гибелью мира последовало его возрождение: выжили и поселились на месте, где раньше была долина Идаволл (в центре Асгарда) выжившие сыновья Одина - Видар и Вали, и сыновья Тора - Магни и Моди, которые унаследуют молот Мьёльнир. Выжили, укрывшись в роще Ходдмимир, и два человека - Лив и Ливтрасир, которые вновь дали начало человеческому роду.

…Вёльфа умолкла. Брунхильда и хёвдинг пытались постичь смысл её слов. Ибо каждый ют с пелёнок знал эти предания. Но почему вёльфа напомнила им о древних сказаниях? Неужели близится Рагнарек?
        Первым нарушил молчание Сигурд.
        - Я внимательно выслушал тебя, вёльфа… Ты также хотела видеть чужаков: зачем они тебе? Что означают твои слова?
        Вёльфа оторвала взор от огня.
        - Дни твои, хёвдинг, сочтены… Тебя съедает болезнь… И я не в силах ничего изменить… Если бы ты пришёл ко мне раньше, я дала бы снадобье… Чужаки помогут твоим юным сыновьям… Мальчикам пора становиться воинами…
        Сигурд побледнел: действительно в последнее время он себя неважно чувствовал, но не придавал этому значения. Тем временем вёльфа продолжила прорицать:
        - Я вижу огненного Змея, предвестника Рагнарека… Из Хельхейма приплывает корабль мертвецов Нагльфар… А теперь идите… А ты останься… - обратилась она к Зигфриду.
        Хёвдинг, Брунхильда и бургунды покинули землянку вёльфы. Та, прищурившись, вперилась в Зигфрида.
        - Ты должен победить огненного Змея и остановить Рагнарек… У меня было видение…
        Зигфрид, как заворожённый слушал старуху. Она по-прежнему смотрела на огонь. Всполохи освещали её сморщенное лицо с крючковатым носом.
        - Тебя добиваются две прекрасные женщины… Но любовь одной чиста, а другой нужны лишь плотские утехи… Так не потеряй же настоящую любовь…
        Зигфрида охватило смятение.
        - Я помолвлен с принцессой Кримхильдой! И желаю лишь её одну!
        - Она станет твоей женой… - с уверенностью сказала вёльфа. - Но другая женщина заставит тебя предать тех, кого ты любишь и кому служишь.
        Зигфрид отпрянул.
        - Не может быть! Ты с ума сошла старая карга! - с жаром воскликнул фриз и выбежал прочь из землянки.
        Вёльфа засмеялась.
        - Карга! Как только меня не называли…


* * *
        Брунхильда стояла на верхней площадке священной башни и пела… Пока она перечисляла священные имена Одина, забрезжил рассвет. Утренний туман рассеялся, с башни хорошо просматривались окрестности, и жрица по привычке вглядывалась вдаль.
        Неожиданно она заметила бегущие точки… Точки нарастали, увеличивались, они явно направлялись к святилищу. Затем точки обрели красный цвет… Наконец, Брунхильда поняла, что к святилищу бегут дети и они в крови.
        Она стремглав слетела по винтовой лестнице, выбежала из башни и ринулась к воротам.
        - Открывай! - возопила она сестре-привратнице.
        Та повиновалась. Брунхильда выскочила из ворот и развела руки для объятий, дабы привлечь к себе детей. Они тотчас ринулись к ней, ища защиты и утешения. Их было трое: две девочки лет пяти-шести и мальчик чуть постарше. Дети дрожали от холода и страха, вся их одежда была пропитана кровью…
        - Не бойтесь, всё хорошо… - заверила Брунхильда. К ней подоспели ещё несколько сестёр и помогли принять детей.

…Детей помыли, переодели и накормили. Они сидели на скамье напротив Брунхильды.
        - Как вас зовут? - спросила, наконец, жрица. Дети молчали… - Хорошо, тогда скажите: откуда вы?
        Мальчик, как самый старший, заговорил первым.
        - Меня зовут Ингольф… Мы живём в селении Свеннеборг, что у морского кряжа. Наши земли принадлежат ярлу Свенсону.
        Брунхильда кивнула.
        - Ярл Свенсон - мой дядя… Что с ним? Почему вы в крови?
        - На нас напали… - сказал мальчик и заплакал. Девочки закрыли лица ладошками и разрыдались в голос.
        - Они были страшные… страшные… Звери… Чудовища… - всхлипывая пыталась объяснить девочка.
        Жрицы в тревоге переглянулись.
        - Враги? Вторжение? - удивилась Брунхильда. - Или дикие звери? В это время года? Ещё осень…
        - Мы спрятались… И убежали… - продолжил свой рассказ Ингольф. - Они растерзали родителей… Там всё в крови…
        - Я тотчас отправлюсь к кряжу! - решила Брунхильда. - Возьму с собой бургундов! Хоть какой-то от них будет прок!



        Глава 11

        Гунтар с позволения жриц оставался на территории святилища. Совершая утреннюю прогулку, он остановился напротив башни Одина, мысленно прикидывая её высоту: будет ли в башне римский actus?[Actus - античная римская мера дины и высоты, составляла примерно 35,5 метра.] Или вполовину меньше?
        - Гунтар! - услышал он голос Брунхильды и тотчас оглянулся. Король невольно подался ей навстречу, мечтая услышать заветные слова: «Я согласна стать твоей женой…» Но вместо этого жрица изрекла: - На селение Свеннеборг совершено нападение. Я направляюсь туда и рассчитываю на тебя и твоих людей.
        Гунтар тотчас выразил готовность прийти на помощь. Вскоре Брунхильда, Гунтар, Хаген и Зигфрид оседлали лошадей и мчались по направлению кряжу.
        Примерно в пол-лиге всадники спешились, укрыли лошадей среди деревьев, и остаток пути проделали пешком. При подходе к селению Зигфрид ощутил, что за ними явно следят.
        - Некто следит за нами… - спокойно сказал он и обнажил меч. Сотоварищи последовали его примеру. - Они ещё здесь… Будьте готовы отразить нападение.
        Брунхильда напряглась, как стрела, сжимая длинный скрамасакс двумя руками. Гунтар и Хаген многозначительно переглянулись. Гунтар пошёл вперёд, уж очень ему хотелось отличиться перед жрицей.
        Не успел он пройти и пару actus, как заметил, что в траве что-то лежит. Он глазами указал впереди себя, а жестом приказал своим сотоварищам остановиться… Подойдя ближе, Гунтар обнаружил растерзанный труп.
        - Ложная тревога, - произнёс он. - Мертвец… Однако кто-то здорово постарался… - он мечом указал на растерзанное тело, которое некогда было крестьянином.
        Брунхильда за пару прыжков приблизилась к телу и внимательно осмотрела его. Зрелище было ужасающим.
        - Тело обглодано… Вероятно, дикие звери устроили пирушку… - решила жрица. Гунтар кивнул…
        Зигфрид осмотрелся: чувство, что за ними следят, неотступно преследовало его. Он также приблизился к останкам и, превозмогая отвращение, взглянул на них. На поле сражения ему пришлось увидеть страшные картины смерти, но с таким он сталкивался впервые.
        - На зверя не похоже… - сделал вывод он. - Такое впечатление, что несчастного кромсали кинжалом и пожирали одновременно.
        - Людоеды… - предположил Гунтар.
        - Скорее уж - пожиратели мертвецов. Они сначала убивают человека, а затем поедают его внутренности… - пояснила Брунхильда. - Они вернулись… Вот почему вёльфа упомянула корабль мертвых.
        - Поедатели мертвых?! - в один голос воскликнули мужчины.
        - Да, среди ютов ходят предания, что некогда остров Фюн населяли люди-медведи. Затем сюда пришли юты, стали вырубать леса и убивать дичь. Люди-медведи ушли в подземные пещеры и уснули там крепким сном. Но раз в saeculum[Saeculum - столетие (лат.)] они просыпаются. И так голодны, что не могут насытиться…
        - Значит, надо найти их и уничтожить! - решительно заявил Зигфрид.
        - Все, кто пытался это сделать стали добычей чудовищ! Это я слышала от старейшин треллеборга. Даже непослушных детей пугают: не будешь слушаться, медведь утащит тебя в своё подземелье.

…Достигнув селения, разведчики обнаружили чудовищную картину: деревянные заграждения вокруг селения сильно пострадали, ворота выворочены, площадь залита кровью и усеяна обглоданными трупами.
        - Великий Логос! - невольно воскликнул Гунтар. - Такого люди сделать не могли! Только исчадия Ада!
        Брунхильда бродила между изуродованных трупов, разыскивая останки ярла, своего дяди. Наконец, она присела на корточки около костей с остатками кожи и мяса, рядом валялись кожаный нагрудник, амуниция и окровавленная одежда.
        - Свенсон… - прошептала она. - Ты погиб в бою с чудовищем, как герой. Теперь ты сидишь за столом в Вальхалле, и валькирии наполняют твою чашу медовым хмельным напитком. - Девушка встала и распрямилась, как струна. - Надо придать их останки огню. И обо всём сообщить отцу. Если чудовища пробудились - они не остановятся, пока не опустошат все окрестности. Треллеборгу угрожает опасность.
        - Я не вижу ни одного убитого медведя, - констатировал Зигфрид. - Не похоже, что ярл и его люди сдались без боя.
        - Медведи забирают убитых с собой… Думаю, они их съедают, - предположила Брунхильда.
        Брунхильда и бургунды собрали человеческие останки, сложили их в центре площади Свеннеборга, обложили их хворостом и подожгли. Брунхильда затянула поминальную песню, провожающую жителей селения в потусторонний мир. Языки пламени рвались в небо, поглощая останки несчастных… Жрица пела, её пение было сродни плачу.
        Зигфрид почувствовал на себе взгляд и резко обернулся, в кустах кто-то метнулся. Он, не раздумывая, бросился в погоню. Зигфрид мчался со всех ног, сквозь деревья, ветки хлестали его лицу. Он уже видел впереди себя нечто лохматое: оно бежало так проворно, что было тяжело угнаться. Наконец Зигфрид начал задыхаться, но упускать
«добычу» не хотелось. Тогда он на бегу извлёк кинжал из ножен и метнул в чудовище. Клинок попал в цель: чудовище издало протяжный вой, сделало ещё несколько шагов и упало. Зигфрид перевёл дух, обнажил меч и приблизился к добыче.
        Чудовище заскулило и попыталось подняться. Зигфрид увидел перед собой лохматую спину и… явно человеческие ноги в кожаных обмотках.
        - Подняться хочешь, ублюдок?! - гневно воскликнул Зигфрид, выставив на всякий случай перед собой меч. - Исчадие Ада!
        - Ты поймал его?! - раздался голос подоспевшей Брунхильды. - Когда ты побежал, ты тотчас бросились за тобой…
        - Где оно? - возопил Гунтар. - Я изрублю чудовище на куски! - он воинственно взмахнул мечом, раздосадованный, что вся слава достанется фризу.
        Хаген, наделённый недюжинной силой, без лишних слов подошёл к медведю и, схватив его за шиворот, как котёнка, приподнял с земли.
        - Ну, что красавец? - бросил он, и рассмеялся.
        Брунхильда, Гунтар и Зигфрид потеряли дар речи. Хаген держал в руках полумёртвого мальчишку, грязного, вонючего, облачённого в старую шкуру медведя. Лицо его было перепачкано кровью.
        - Люди-медведи… - произнёс Зигфрид. - Всё-таки люди…
        Брунхильда приблизилась к «медвежонку» и пристально заглянула ему в лицо.
        - Несомненно, человек, - констатировала она. Затем кинжалом разжала мальчишке рот - обнажились внушительные передние клыки.
        - Что это? - удивился Гунтар и, как просвещённый человек, предположил: - Вырождение? Дурная наследственность?
        Брунхильда пожала плечами.
        - Никто не сможет ответить на этот вопрос. Люди-медведи существуют, это не легенда. Мы поймали одного из них, надо отвезти его в треллеборг и показать отцу.
        - Надо уходить, - поддержал жрицу Зигфрид. - А вдруг «медвежонок» был не один? И за нами по-прежнему наблюдают… У меня неприятное чувство…
        Гунтар невольно поёжился.
        - Уходим! - коротко отдал он приказ.


* * *
        Брунхильда и бургунды примчались в треллеборг. Их появление с истекающим кровью
«медвежонком» произвело в крепости нешуточный переполох. Дети пытались схватить
«медвежонка» за шкуру. Матери оттаскивали своих непослушных чад назад, осыпая их бранью. Старики, покачивая головами, говорили:
        - Они не успокоятся, пока не опустошат все окрестности… Так уже было… Во времена наших дедов… Кругом царила смерть… Из Хельхейма приплывает корабль мертвецов Нагльфар.
        Мужчины понимали, что предстоит вылазка в подземелье медведей, из которого можно не вернуться. В основном они, понурив головы, молчали. Если они погибнут: кто позаботиться о семьях? Кто добудет дичь в лесу? Наловит рыбу? Починит крышу в доме? Никто не рвался в бой…
        Брунхильда застала отца в тяжёлом состоянии. Ночью у него был приступ. Сигурд лежал в кровати, лицо его пожелтело, на лбу выступили крупные капли крови. Подле него стояли сыновья, и хлопотала старая знахарка.
        - Отец! - Брунхильда бросилась к ложу больного. - Что с тобой?
        - Дочь… - простонал тот в ответ. - Я рад, что ты здесь… Права была вёльфа: дни мои сочтены… Я послал за тобой в святилище, но меня известили, что ты отправилась в Свеннеборг…
        - На Свеннеборг напали люди-медведи, они растерзали ярла. Из всего селения выжили только трое детей, они чудом уцелели и добрались до святилища. Одного из медведей захватил бургунд…
        - Гунтар? - отрывисто поинтересовался хёвдинг.
        Брунхильда отрицательно махнула головой, её белокурые волосы рассыпались по плечам.
        - Нет… Кажется, его зовут Зигфрид… - ответила жрица и потупила очи в долу.
        - Зигфрид… Славный воин. Хоть и молод… - тихо заметил хёвдинг. - Я слышал, что ты билась с королём на равных…
        - Да отец…
        - Я хочу взглянуть на медведя. Ещё никому не удавалось пленить чудовище…
        - Это не чудовище, отец, а человек!
        - Человек? - оживился хёвдинг. - Значит, его можно убить! Тем более, я хочу посмотреть на него. Поднимите меня… Я приму бургундов, они того заслужили…
        Хёвдинг, превозмогая боль, принял бургундов, сидя на своём излюбленном деревянном кресле под ликом солнца, символом треллеборга.
        - Где медведь? Покажите мне его? - повелел Сигурд.
        Хаген притащил медвежонка, словно мешок, и потряс им перед хёвдингом. Гунтар сорвал с мальчишки провонявшую медвежью шкуру. Перед собравшимися в зале предстало крепкое поджарое юное тело, не ведавшее воды, мочалки и мыльного корня.
        - Человек… - удовлетворённо произнёс хёвдинг.
        - Отец, - вмешалась Брунхильда. - Посмотри на его клыки! - она кинжалом разжала рот пленника, клыки обнажились. В зале пробежал ропот… Жрица понимала: страх перед легендарными чудовищами силён. - Несмотря на клыки, он - человек. И тому есть подтверждение. Зигфрид настиг его и ранил кинжалом в спину!
        Зигфрид почтительно поклонился хёвдингу, подтверждая слова жрицы. В какой-то момент хёвдинг пожалел, что с Брунхильдой бился не Зигфрид, а Гунтар. Уж Зигфрид бы наверняка одолел её…
        Хаген в свою очередь перевернул медвежонка спиной к собравшимся в зале ютам, дабы все увидели нанесённую кинжалом рану. В это момент в отверстие для дыма, расположенное в крыше влетел ворон. Он описал почётный круг под деревянными балками и опустился на плечо Брунхильды.
        - Вёльфа хочет меня видеть… - сразу же поняла жрица.


* * *
        Брунхильда по шатким деревянным ступенькам спустилась в землянку вёльфы. С трудом в царящем полумраке она разглядела старуху. Та лежала в дальнем углу, прикрывшись волчьей шкурой.
        - Ты пришла по первому же зову… - проскрипела вёльфа.
        - Отец тяжело болен, помоги ему! - взмолилась жрица.
        - Это не в моих силах… Много лет назад я заключила с твоим отцом соглашение: я даровала ему удачу и помогла стать хёвдингом… Он же отдал мне частичку своей жизни… Так я хотела вернуть себе молодость… Но, увы… Старость и немощь настигли меня быстрее, чем я думала. А ведь я ни намного старше твоего отца. Прорицание и видения забирают у меня слишком много сил…
        - Тогда дай ему хотя бы снадобье! - снова взмолилась жрица.
        - От смерти нет снадобья… - ответила вёльфа. - У меня было видение…
        - Видение?! Говори… - Брунхильда оживилась.
        - Я знаю, что люди-медведи напали на Свеннеборг… Мой ворон, хоть и стар, но ещё способен летать. Я вижу мир его глазами…
        - Да ты была права, когда говорила: из Хельхейма приплывает корабль мертвецов Нагльфар. Близится Рагнарек…[В данном случае Рагнарек - гибель мира.]
        - Так вот… У меня было видение… - снова повторила вёльфа. - Я видела подземелье… В нём безобразную толстую женщину… Это матерь медведей… Убей её! И они потеряют силу!
        - Но как я её найду? - удивилась жрица.
        - Чутьё молодого воина подскажет тебе… И прислушайся к своему сердцу, не принимай опрометчивых решений… А теперь иди…
        Вёльфа с головой накрылась шкурой.



        Глава 12

        Хёвдинг, превозмогая сильную боль, обложенный шкурами и подушками, с трудом сидел на своём «троне». Зал был переполнен - собрались все почтенные мужи треллеборга и его окрестностей. Бургунды и Брунхильда, её юные братья также присутствовали на тинге. Сигурд собрался с силами и произнёс речь:
        - Я призвал вас для того, чтобы открыть вам глаза: грядёт Рагнарек… Плывёт корабль мертвецов… На нашу землю опускается тьма… - с трудом, задыхаясь начал Сигурд. - Слухи по треллеборгу расползаются быстро: вы уже знаете, что на Свеннеборг напали люди-медведи. И они, увы, не легенда… Один из чужаков, по имени Зигфрид, ранил
«медведя» и доставил его в крепость. Им оказался человек! Значит, мы сможем противостоять «медведям»!
        - Но как? - Раздались голоса мужчин.
        - Надо собрать отряд и обыскать кряж… Ведь именно там по легенде обитают люди-медведи. И уничтожить это отродье в их логове!
        Мужчины зашумели пуще прежнего.
        - Никто не посмеет спуститься в подземелье! Это верная смерть! - кричали они.
        - Я спущусь в подземелье! - проревел Гунтар, перекрывая шум толпы.
        - И я! - поддержал его Зигфрид.
        - И я! - вторил ему Хаген.
        - Неужели вы, юты, струсили перед лицом опасности! - взъярилась Брунхильда. - Бургунды прибыли сюда отнюдь не для того, чтобы сразиться с чудовищами! Но они готовы помочь нам!
        - А кто защитит наши семьи?! - горланили крикуны. - Те, кто в давние времена пытался одолеть медведей, не вернулись! Их семьи голодали!
        - Обещаю вам, что помогу семьям тех, кто не вернётся из подземелья! - вмешался хёвдинг. - Каждой семье будет выдана денежная компенсация! Двадцать серебряных риксдаллеров![Данная денежная единица просуществовала почти до XVII века в Дании.]
        Мужчины умолкли - названная хёвдингом сумма была ни малой. Тут же появились добровольцы. К вечеру был сформирован отряд из тринадцати[Священное число по количеству валькирий.] человек, во главе с Эриком, по прозвищу Кожаные штаны, которого жители треллеборга уже прочили на выборную должность хёвдинга. Также Брунхильда рассказала на тинге о видениях вёльфы. Юты решили: это знак свыше, Один непременно поможет им одолеть «медведей».
        Эрик Кожаные штаны был сравнительно молод, силён и удачлив. А главное - ещё не успел обзавестись семьёй.
        Он подошёл к Брунхильде и, смерив алчным взором её фигуру, произнёс:
        - После того, как вернёмся из подземелья, я сражусь с тобой, жрица! И ты станешь моей! Я непременно добьюсь того, что не удалось надушенному изнеженному бургунду!
        Брунхильда побагровела от ярости:
        - Ты слишком самоуверен, Эрик! Насколько мне известно, ты любишь посещать доступных женщин. Так, что не мечтай, что я скрещу с тобой меч!
        До Гунтара донеслись обрывки разговора Эрика и Брунхильды. Зигфрид имел неосторожность их перевести. От ревности король «потерял» голову. Обнажив меч, он бросился на Эрика.
        - Щенок! - возопил он. - Как ты смеешь говорить жрице подобные слова?!
        Брунхильда потеряла дар речи: вид Гунтара был устрашающим. Хаген и Зигфрид бросились к своему королю, понимая, что схватки не миновать. Юту ничего не оставалось, как защищаться.
        Тотчас в центре зала образовалось импровизированное ристалище. Юты подбадривали Эрика Кожаные штаны, видя в нём уже своего хёвдинга. Однако Сигурд переживал за бургунда. Он лелеял мечту, что Брунхильда покинет холодный неприветливый Фюн и станет королевой богатой Бургундии. Разве здесь в треллеборге, да и на всём острове найдётся для неё достойный мужчина? Увы, пока не нашлось…
        Гунтар напирал на юта. Тот отчаянно сопротивлялся и дважды чуть не ранил противника. Юты сыпали отборными ругательствами в адрес Гунтара. Зигфрид не выдержал и буквально сцепился с одним из них. Завязался кулачный бой. Хаген тоже без дела не остался, со всего размаха врезал близ стоявшему юту в ухо, отпускавшему непристойные замечания в адрес Гунтара.
        Наконец Брунхильда не выдержала - обнажила меч и кинжал, пытаясь остановить схватку своего соплеменника и бургунда.
        - Опомнись, Эрик! - кричала она. - Гунтар наш гость! Ты ещё не стал хёвдингом, чтобы здесь распоряжаться!
        - Овечье дерьмо он, а не гость! Пусть убирается отсюда в свою Бургундию! Что ты за него заступаешься? - негодовал Кожаные штаны. - Или между вами что-то было? А как же твой зарок? Значит, я для тебя был недостаточно хорош?
        Тут Брунхильда не выдержала, понимая, что ложь во благо - единственный выход из сложившейся ситуации. Она выдохнула и громогласно произнесла:
        - Я дала обещание Гунтару! Я стану его женой и королевой Бургундии!
        Юты, словно по команде, замерли… Драка прекратилась. Эрик от удивления открыл рот, не зная, что и сказать. Гунтар, с подачи фриза, прекрасно понял ход жрицы, её поступок был ему лишь на пользу. Он приблизился у Брунхильде, взял её за руку и увлёк к «трону» хёвдинга.
        - Сигурд, я прошу руки вашей дочери, - как и положено, в таких случаях, произнёс Гунтар. Брунхильда перевела отцу слова бургунда.
        Хёвдинг прослезился. Наконец-то его чаяния начали сбываться. Единственная дочь станет королевой, но для этого нужно, чтобы она и Гунтар вернулись живыми из подземелья «медведей».
        - Да благословит вас Один, дети мои… - произнёс хевдинг, утирая слёзы радости. - Да поможет вам Один вернуться домой…
        Посрамлённый Эрик покинул зал. Тут же состоялся новый тинг, юты единогласно выбрали нового вожака Харальда Косматого. На тинге приняли решение: отряд из тринадцати человек на рассвете отправится к горному кряжу. Небольшим отрядом будет легче передвигаться и проникнуть в подземелье.


* * *
        На рассвете отряд из тринадцати человек во главе с Харальдом Косматым покинул треллеборг. Добровольцы миновали опустевший Свеннеборг и к полудню достигли горного кряжа. Они спешились с лошадей и отправились по направлению к морю. До слуха доносился шум волн, разбивающихся о прибрежные скалы…
        Кряж раскинулся вдоль моря примерно на расстоянии двух лиг, мало того он сплошь и рядом был изрыт пещерами.
        - Безумная идея - выследить медведей! - воскликнул один из ютов. - Мы что должны облазать все пещеры? Да они обнаружат нас и сожрут живьём!
        Харальд в душе был согласен со своим соплеменником. Однако отступать от намеченной цели не намеревался, ибо на кону стояла будущая должность хёвдинга. И Харальду очень хотелось её заполучить и править в треллеборге и его окрестностях.
        - Не стоит ничего обыскивать… - вмешался Зигфрид. - Мы найдём медведей по запаху…
        - По запаху?! - удивился Харальд и рассмеялся. - Я чую лишь аромат свежего бриза! А как, по-твоему, должны пахнуть эти чудовища?
        - Также, как люди, - пояснил Зигфрид. - Они наверняка используют огонь - жарят на нём добычу, греются подле очага, да и просто освещают факелами свои мрачные пещеры. Следует искать медведей по признакам человеческого жилья. Есть среди вас охотники?
        Откликнулись несколько ютов. Харальд усмехнулся.
        - А ты умён, бургунд! - заметил он.
        - Я фриз… - уточнил Зигфрид.
        - Так вот, почему ты так хорошо знаешь наш язык! Впрочем, по поводу огня я с тобой полностью согласен…
        Отряд разбился на несколько групп, дабы быстрее обследовать кряж. Бургунды отделились, к ним присоединилась Брунхильда. Увы, но поиски затянулись - медведи соблюдали все меры предосторожности и старались ничем не выдавать своего присутствия. Возможно, именно по этой причине их до сих пор не удавалось обнаружить.
        Гунтар решил использовать момент, дабы поговорить с Брунхильдой.
        - Признайся, что заставило тебя принять столь скоропалительное решение выйти за меня замуж? Неужели ты думала, что этот заносчивый ют смог бы одолеть меня?
        Брунхильда втянула ноздрями воздух и, не ощутив запаха дыма, ответила:
        - Я сделала это вовсе не из жалости. Ты достойный соперник, я так и не смогла победить тебя. К тому же ситуация выходила из-под контроля. Отец стар и немощен, теперь каждый мужчина треллеборга мнит себя будущим хёвдингом. Моя независимость не даёт покоя многим мужчинам. Десяток из них пытались сразиться со мной. Трое поплатились жизнью, остальные, в том числе и Эрик и Харальд потерпели поражение. И это не даёт им покоя. Ты достойный мужчина… Я постараюсь быть тебе верной женой и матерью твоих детей…
        Гунтар внимательно выслушал свою невесту, понимая, что любви она к нему не питает. Впрочем, для него это было неважно. Главное - он будет обладать Брунхильдой на законных основаниях.
        День клонился к вечеру, а поиски по-прежнему не увенчались успехом. Уже отчаявшись, Зигфрид, наконец, уловил лёгкий запах дымка. Он не сомневался: обитаемая пещера где-то рядом.
        - Ты чуешь? - обратился он к Хагену.
        Тот смачно втянул ноздрями воздух.
        - Нет… - признался Хаген.
        - Пахнет жареным мясом! Медведи рядом! - констатировал Зигфрид.
        Хаген снова втянул в себя воздух и пожал плечами.
        - Ну и нюх у тебя!
        Зигфрид и Хаген поспешили навстречу к королю и Брунхильде. Жрица также ощутила запах жаркого и настороженно принюхивалась.
        - Они здесь! - произнесла она. - Зигфрид зови подмогу!

…Отряд окружил пещеру. Первым, желая отличиться, намеревался войти в неё Харальд. Остальные члены отряда затаились за валуном. Не успел Харальд сделать и нескольких шагов в направлении пещеры, как из неё вышли два её обитателя. Ют отчётливо уловил их гортанную речь.
        Не успели «медведи» опомниться, как Харальд очутился перед ними с обнажённым мечом и нанёс два смертельных удара. Медведи рухнули, как подкошенные…
        - Часовые… - решил Харальд. - Видно воздухом решили подышать…
        Он кивнул своей команде, и бойцы покинули укрытие. Приблизившись к медведям, они решили разглядеть их более внимательно, дабы оценить потенциал врага. Убитые обитатели пещер выглядели устрашающе: крупные, физически развитые, с длинными нечесаными волосами, облачённые в потёртые грязные шкуры (вероятно, передававшиеся из поколения в поколение), вооружённые примитивными топорами и охотничьими ножами.
        - Нелегко нам придётся… - констатировал один из ютов.
        Брунхильда смерила его гневным взором.
        - Ты можешь остаться здесь! Ещё не поздно! Вёльфа в своих видениях видела их матерь-прародительницу. Чтобы одолеть медведей, надо её убить…
        Харальд отдал короткий приказ:
        - Заходим! Старайтесь держаться вместе!
        Отряд очутился в пещере. Запах дыма и жареного мяса усилился.
        - Неужто человечину жрут? - предположил один из ютов. От его слов у Зигфрида неприятно «засосало под ложечкой».
        Впереди, в длинном переходе, ведущим в систему тоннелей, забрезжил свет.
        Гунтар и Хаген переглянулись.
        - Факел… - одновременно прошептали они.
        - Нам следует разделиться, - посоветовал Зигфрид Харальду. - Мы - в системе подземных пещер, так будет проще найти их прародительницу, убить её, а затем выбраться на свет божий.
        Харальд нехотя согласился. Отряд снова разбился на несколько групп.

…Брунхильда и бургунды крались по одному из многочисленных тоннелей. Неожиданно послышались гортанные звуки, в нос ударил резкий запах человеческих экскрементов. Лазутчики поморщились. Брунхильда ощутила подкатившую к горлу тошноту и едва сдержалась, чтобы не закашляться.
        - Здесь их лежбище… - шёпотом констатировал Гунтар. - Я пойду первым.
        Хагену идея эта вовсе не понравилась.
        - Бургундии нужен король и королева… - уверенно возразил он и, отстранив рукой Гунтара, проследовал вперёд, прижимаясь к скалистой стене.
        Через пару actus перед его взором открылось свободное пространство, сродни подземному залу, переполненное медведями разных возрастов. Чадили факелы, скудно освещая это подземное царство. Хаген отчётливо разглядел в полумраке группу женщин, окружённых детьми. Некоторые из «медведиц» кормили своих зверёнышей грудью. Мужчин среди них не было… В конце «зала» пылал очаг, дым стелился по скалистому полу и выходил в узкую расселину, светлой ниткой видневшуюся на
«потолке».
        Хаген осторожно, дабы не быть замеченным, вернулся назад.
        - Что там? - отрывисто поинтересовался Гунтар.
        - Питомник… Подрастающее поколение зверёнышей… - ответил Хаген.
        - Вероятно, праматерь где-то здесь. Надо обследовать прилегающие тоннели… - предположила Брунхильда.
        Вдруг до их слуха донеслись гортанные звуки медведей и человеческие крики.
        - Харальд! Он - в опасности! - с жаром воскликнула Брунхильда и попыталась рвануться по тоннелю назад, готовая прийти на помощь будущему хёвдингу. Но сильные руки Гунтара перехватили её.
        - Ты забыла: зачем мы здесь? Убить их праматерь… Идём…
        Не успели лазутчики свернуть в прилегающий тоннель, как послышался топот медведей и режущие слух выкрики.
        - А, если мы ошиблись? Свернули не туда… - не унималась Брунхильда. - А наши товарищи погибают от рук медведей!
        - Мы убьём праматерь и придём им на помощь, - заверил Гунтар. - Иначе эти ублюдки так и будут терзать вашу землю.
        Лазутчики продолжили свой путь. Примерно через десять actus они заметили ярко пылающий огонь и машинально вжались в скалистую стену.
        - Я пойду вперёд… - едва слышно произнёс Зигфрид и, не дожидаясь ответа, отправился навстречу светящейся точке.
        Перед его взором открылась внутренняя пещёра, её вход охраняли три дюжих медведя. Они явно нервничали и постоянно переговаривались. Зигфрид прислушался, пытаясь уловить смысл их странной речи. Постояв так некоторое время, он понял: медведи общаются на давно забытом диалекте данов, изрядно приправляя его гортанными интонациями, схожими с рыком медведя.
        - Что за шум? - спрашивал один из медведей.
        - Не знаем… - отвечали остальные двое.
        - Пойду посмотрю… Может кто чужой забрёл…
        - Может… А может молодые медведи устроили драку. Мы должны охранять нашу праматерь, - возразил самый старший. - Сами без нас разберутся…
        - Глупцы… - проскрипела старая безобразная толстая женщина, облачённая в подобие грязной туники, - эти чужаки пришли убить меня…
        Зигфрид понял: это шанс убить мать-медведицу и раз и навсегда избавить Фюн от пожирателей человеческой плоти. Не раздумывая, он бросился на одного из медведей. Не успели часовые опомниться, как блеснул Нортунг и один из них был уже мёртв. Двое оставшихся в живых медведей набросились на фриза. Тот издал призывный клич.
        На его зов тотчас прибежали Гунтар, Хаген и Брунхильда. Хаген пришёл на помощь Зигфриду и мечом ранил медведя, что постарше. Тот взревел и, размахивая топором, с новой силой бросился на Хагена.
        Гунтар и Брунхильда метались по пещере: старой медведицы нигде не было. Из тоннеля, из отдаления, раздавались отчаянные крики медведей и людей Харальда - стычка выдалась кровавой…
        - Куда она могла деться? - недоумевала Брунхильда. - Здесь замкнутое пространство!
        Не успела она это произнести, как словно из-под земли появилась жирная старуха, сжимая в руках кривой нож, и с проворностью молодой камышовой кошки прыгнула на Гунтара. Бедро бургунда обагрилось кровью…
        - Старая шлюха! Будь ты проклята! - возопил король и вонзил меч в безобразную утробу медведицы. Женщина начала медленно оседать, кровь хлынула у неё изо рта.
        В это время Зигфрид и Хаген разделались с часовыми.
        - Надо уходить! Мне кажется, сюда бегут медведи! - произнёс Зигфрид, бросив беглый взор на убитую праматерь. - Сущая уродина… Впрочем, матерей не выбирают.
        Тут фриз заметил рану Гунтара. Король, предвосхитил вопрос вассала:
        - Рана не глубокая, всего лишь царапина… Ты прав, уходим!
        Бургунды и Брунхильда бежали по тоннелю. Крики позади них нарастали.
        - Исчадие Ада! - Возопил Хаген. - Мы, кажется, заблудились в этом царстве Плутона. Плутон - в древнеримской мифологии повелитель подземного царства.]
        - Возможно… - согласился Гунтар, почувствовав слабость и озноб во всём теле. Рана, хоть и была не глубокой, но давала о себе знать.
        - Проклятье! - произнёс Зигфрид. - Здесь, по тоннелям, можно блуждать до конца жизни. А я хочу вернуться в Бургундию и жениться на Кримхильде. - А, Гунтар?! Что ты думаешь по этому поводу?
        - Справим две свадьбы в один день… - согласился король.
        - Тише! - замерла Брунхильда. - Слышите?
        Бургунды замерли. Слышался только стук зубов Гунтара, его охватил сильный озноб, но он не подавал вида. До слуха лазутчиков докатился отдалённый шум воды.
        - Странный звук… - задумчиво произнёс Хаген.
        - Волны ударяют в скалы! Подземная река! - догадался Зигфрид. И они ринулись в сторону шума воды.



        Глава 13

        Подземная река вынесла бургундов и жрицу в море. Он плыли вдоль скалистого берега, пытаясь найти подходящее место, дабы выбраться из холодной, словно колющёй тысячами острых иголок, воды.
        Гунтар начал слабеть, сознание его помутилось. Он ушёл с головой под воду.
        - Держись! - крикнул Хаген и цепко подхватил своего господина. - Осталось немного…
        Наконец лазутчики благополучно выбрались на берег. Гунтар пребывал без сознания. Брунхильда осмотрела его рану.
        - Странно… Рана не глубокая… - удивилась она. - Надо отнести его вёльфе. Не будем дожидаться остальных…
        Хаген и Зигфрид согласились со жрицей, к тому же у них были опасения, что все юты погибли.

…Брунхильда и бургунды, под руки поддерживающие своего короля, спустились в землянку вёльфы.
        - Кто там? - проскрипела старуха. - Брунхильда?
        - Это я… Я не одна… - подтвердила та.
        - Слава Одину, ты жива… - старуха с огромным трудом приподнялась со своего ложа и пошаркала навстречу гостям. - Вам удалось убить праматерь?
        - Да… Но Гунтар ранен. Он без сознания… - пояснила жрица.
        - Я осмотрю его…
        Короля положили на плетёное ложе вёльфы, он не придавал признаков жизни. Старуха осмотрела рану, приподняла веки бургунду и изрекла:
        - Яд… Его кровь отравлена.
        Брунхильду охватило смятение: неужели она так и не станет королевой? Не отправится с Гунтаром в тёплую богатую Бургундию?
        - Вёльфа, он должен жить! - отчеканила жрица.
        Старуха усмехнулась и тихо сказала:
        - Твое желание стать королевой сильнее истиной любви…
        Брунхильда потупила очи в долу. Старуха попала прямо в яблочко: в последние дни девушка всё чаще думала о Зигфриде. И мысли её были отнюдь не благочестивы.
        Три дня Гунтар пребывал без сознания, затем ещё три прометался в горячке. За это время стало окончательно ясно: Харальд Косматый и его люди не вернутся из подземелий медведей.
        Хёвдинг, как и обещал, заплатил семьям погибших по двадцать риксдаллеров. Распоряжения он отдавал, будучи на смертном одре. Треллеборг бурлил: праматерь медведей убита. Нападут ли медведи снова? Или навсегда покинут здешние земли? Хёвдинг умирает… Кто займёт его место? Брунхильда отдала предпочтение чужаку… Как с примириться этим фактом? К тому же чужак-бургунд при смерти… Выживет ли он?
        Однако Гунтар выжил. Спустя шесть дней он открыл глаза и попросил у вёльфы поесть. Несомненно, он шёл на поправку. В этот же день Брунхильда зажгла огонь погребального костра. Её отец отправился в Иной мир.
        Вёльфа почувствовала смерть Сигурда. И сказала поднявшемуся со смертного ложа Гунтару:
        - Сигурд - это последняя нить норны[Норны - Урд, Верд, Скульд - три женщины в германско-скандинавской мифологии, волшебницы, наделённые даром определять судьбы людей и даже богов.] Урд, что связывала меня с жизнью… Пришло моё время…
        В тот же вечер вёльфа тихо умерла в своей землянке.
        Вскоре после этих событий бургунды и жрица взошли на корабль, который навсегда отчалил от берегов острова Фюн.


* * *
        На обратном пути Гунтар проявлял нежность и внимание по отношению к невесте. Та отвечала королю взаимностью. Однако Зигфрид мрачнел с каждым днём. Он ловил себя на мысли, что потерял сон и аппетит отнюдь не из-за прекрасных глаз своей наречённой невесты Кримхильды. Зигфрид жаждал Брунхильду! Но она принадлежала королю!
        Корабль, гружёный приданным Брунхильды, наконец достиг Кастра Ветеры, где путешественники решили отдохнуть несколько дней. Зиглинда и Иннокентий с радостью приветствовали сына и короля Бургундии с молодой невестой. Королева фризов устроила в честь дорогих гостей пир и призналась о том, что догадывалась о путешествии Гунтара инкогнито. После пира воины Ульпии Витрикс в облачении гладиаторов развлекали гостей на арене боями до первой крови. Брунхильда получила несказанное удовольствие. По завершении празднеств в столицу прибыл Зигмунд. Ему не хотелось покидать латифундию и видеться со своей супругой. Он так и не смог смириться с потерей дочери и любимой наложницы. Зигфрид заметил, что отец сильно постарел и стал много пить. От этого его некогда мужественное красивое лицо стало одутловатым, под глазами появились мешки. Речь короля фризов стала сбивчивой и невнятной.
        За пиром проницательная Зиглинда заметила, как её сын взирал на Брунхильду. А на гладиаторских боях, когда Зигфрид решил выступить на арене, окончательно убедилась в его чувствах к жрице-дикарке.
        Зиглинда, томимая дурными предчувствиями, решила поговорить с сыном. Она призвала его в свои покои и без обиняков начала разговор.
        - Зигфрид, я всегда поощряла твои любовные похождения. Я даже уже смирилась с тем фактом, что ты намерен жениться на бургундке! Но прошу тебя, оставь мысли о Брунхильде! Я достаточно прожила на свете, чтобы понять, какие чувства ты к ней питаешь. Странно, что этого не замечает Гунтар…
        Зигфрид со всем тщанием рассматривал мозаичный пол у себя под ногами. Он молчал, не зная, что ответить матери.
        - Значит, я права! - окончательно убедилась Зиглинда. - Опомнись, сын мой! Не совершай опрометчивых поступков! Лик этой дикарки прекрасен, но душа черна! Я чувствую это! Поверь мне…
        Зигфрид отрицательно покачал головой.
        - Матушка, вы же её совсем не знаете… - попытался возразить он.
        - И знать не собираюсь, мне это ни к чему! - резонно заметила королева. - Не сомневаюсь, жрицей руководит голый расчёт. И ты ещё убедишься в этом. Помни, что твои необдуманные действия могут привести к войне между Фризией и Бургундией. Обещай мне, что ты никогда не дотронешься до этой девицы!
        Зигфрид тяжело вздохнул.
        - Хорошо… Я обещаю, матушка…


* * *
        В Ворбетамагус на судне, предоставленном королём фризов, отправились гонцы во главе с Хагеном. Букеларий должен был прибыть в Ворбетомагус и всё приготовить к встрече короля и его невесты. Гизельхар вопрошал Логоса: отчего его брат не погиб в путешествии? Он уже не раз примерял корону Бургундии и обдумывал, как расправится с камерарием, его будущим зятем, а Сибиллу сделает наложницей. А тут такая новость: Гунтар возвращается - жив, здоров, да ещё и с невестой! Теперь жди появления на свет законных наследников! Гизельхар отправился в лупанарий, дабы утопить свою горечь и ненависть в объятиях продажных гетер и вине.
        Однако королева-мать Утта и Кримхильда выслушали рассказ Хагена с нескрываемым интересом и выказали определённую обеспокоенность. Неужели эта воительница, по сути, дикарка из племени ютов, сможет стать королевой и вести себя сообразно её новому статусу? Но Хаген с жаром уверял их, что Брунхильда действительно красива, добродетельна и бесстрашна, как и поют в своих песнях шпильманы.
        Наконец настал день, когда Гунтар и Брунхильда ступили на землю Бургундии. Вслед за ними по сходням на пристань спустились «три Зигфрида» и Хаген. Королевская семья - Утта, Кримхильда, Гизельхар - едва сдерживали эмоции. Утта была рада видеть сына, Кримхильда истосковалась по Зигфриду и была готова броситься в его объятия, позабыв все приличия. Да и к чему они? Ведь она уже - невеста!
        Гизельхар скрипел зубами от злости и ненависти. «И почему братец не сгинул в северных землях? - размышлял он. - Корона и Сибилла были бы моими…» Однако, превозмогая неприязненные чувства, Гизельхар, распахнув объятия, поспешил навстречу старшему брату.
        - Мой король и дорогой брат! - фальшиво воскликнул он. - Как я рад твоему возвращению!
        Братья обнялись. И принц тотчас перевёл взор на Брунхильду: красота девы поразила его. В ней было что-то дикое, необузданное и в то же время притягательное. Гизельхар поклонился Брунхильде, то ответила ослепительной улыбкой.
        - Я также рад, что ты нашёл ту, которую восхваляют шпильманы, - добавил Гизельхар. - Но теперь я вижу, что шпильманы лгут. Северная дева уже красивее, чем в песнях…
        Гизельхар закончил короткую приветственную речь, уступив место Утте. Королева-мать цепким взором вперилась в Северную деву. Интуиция подсказывала ей: эта жрица из святилища Одина принесёт Бургундии немало бед. Но переубеждать Гунтара по этому поводу было бесполезно.
        Брунхильда почувствовала настороженность со стороны Утты тотчас вышла из положения, преподнеся ей щедрые подарки. Утта немного смягчилась, решив, что время покажет.
        В этот же день Гунтар во всеуслышание объявил о подготовке к двум свадьбам: его и Брунхильды, а также Зигфрида и Кримхильды. Ворбетамагус ликовал: будет пир, вина и мяса хватит на всех!
        Тем временем Утта не теряла времени даром. Понимая, что старший сын ослеплён Брунхильдой, они и слова не произнесла против неё. Но всё же не преминула напомнить:
        - Гунтар, подумай, что скажет епископ! Брунхильда - язычница! Она не почитает Логоса! Обряд бракосочетания[Ариане, также как и катары, отрицали обряд венчания, причащения и отпевания в традиционном понимании католической церкви. Арианские обряды были крайне просты, но их описания не дошли до нашего времени.] не сможет состояться в арианской церкви.
        Гунтар на мгновение задумался.
        - Значит, она примет нашу веру. Я поговорю с ней. - Пообещал король.
        Утта улыбнулась: по крайней мере, она добилась хотя бы небольшой победы.
        - Лучше это сделаю я, дорогой сын.
        Гунтар покинул покои матушки и та тотчас призвала к себе Брунхильду, сообщив будущей королеве о решении короля. Брунхильда выслушала речь королевы-матери покорно, потупив очи в долу. И, разумеется, согласилась принять арианство: настолько велико было желание жрицы править Бургундией.
        Однако, вернувшись в свои покои, Брунхильда поделилась со Сигнё, служанкой прибывшей вместе с ней с Фюн.
        - Утта и король заставляют меня сменить веру! - негодовала она. - И я согласилась! Иначе не видать мне короны!
        Сигнё прекрасно понимала состояние госпожи и не преминула высказать своё мнение:
        - Соглашайтесь госпожа! Другого выхода нет! Почитать Логоса можно лишь для вида. Мы найдём укромное место и сделаем святилище Одина. Никто ни о чём не узнает.
        Брунхильда облегчённо вздохнула, оценив мудрость Сигнё.
        На следующий день епископ Ворбетамагуса совершил крещение Брунхильды. Северная дева, облачённая в одну лишь тонкую сорочку, вошла в специальный крестильный бассейн. Епископ сотворил надлежащие молитвы. После чего невеста короля вышла из воды уже арианкой. Мокрая рубашка плотно облегала её молодое стройное сильное тело, подчёркивая округлости грудей и бёдер. Гунтару, присутствовавшему на обряде, достаточно было бросить лишь взгляд на невесту, дабы плоть его затрепетала. Однако, Зигфрид, стоявший подле короля, не мог оторвать взор от будущей королевы. Его также охватило плотское желание…


* * *
        На берегу Реймса раскинулись шатры - праздновали сразу две свадьбы. Ради такого случая из Кастра Ветеры прибыли родители Зигфрида со свитой и подарками. Зигмунд был подчёркнуто вежлив и внимателен с супругой, расточал шутки и всячески выказывал свою радость. Зиглинда опасалась лишь одного: дражайший супруг напьётся до беспамятства и начнёт волочиться за каждой юбкой. Но Зигмунд вёл себя вполне достойно. Но немного выпив вина, он шепнул сыну:
        - Кримхильда, безусловно, хороша… Но Брунхильда - страстна… Гунтар ещё не понял, чем обладает…
        Этих слов отца было достаточно, чтобы Зигфрид окончательно потерял покой. На протяжении всего пира он старался не сводить глаз с Кримхильды, но удавалось ему это с трудом. Ибо нечто неведомое, некая потусторонняя сила, так и подталкивала его взглянуть на Брунхильду. Та же буквально купалась в лучах мужского внимания и восхищения. И лишь изредка удостаивала вассала своего мужа взглядом. Но этого было достаточно, чтобы взволновать Зигфрида и забыть о Кримхильде.
        От внимания Кримхильды не ускользнуло, что её супруг напряжён и рассеян. Она решила: слишком много волнений и впечатлений. Пройдёт два-три дня и Зигфрид станет прежним. Но она и предположить не могла, что прежним Зигфрид не станет никогда.

…Первая брачная ночь разочаровала молодую королеву. Она не испытала наслаждения на брачном ложе, хотя Гунтар и радел над её телом изо всех сил. Брунхильда лежала подле храпящего мужа, не в состоянии сомкнуть глаз. Не выдержав, она поднялась с ложа, накинула пелисон и выскользнула из спальни. Ноги сами принесли её к покоям Кримхильды. Дверь была слегка приоткрыта. Слуги, постельничий, чрезмерно выпив вина, сладко спали на своих постах. Кримхильда огляделась и прислушалась: в королевской резиденции царила полнейшая тишина.
        Она отворила дверь и вошла в спальню Кримхильды. В помещении было тепло: догорал очаг; в двух масляных римских лампах едва теплился огонь. Скудные отблески света выхватили из полумрака просторное ложе. Брунхильда приблизилась к нему… На ложе раскинулся обнажённый Зигфрид, меховое одеяло едва прикрывало его до пояса. Королева невольно залюбовалась им, ощутила нахлынувшее волнение и… желание. Кримхильда, утомлённая ласками мужа, закутавшись в одеяло, мирно спала.
        Королева осторожно стянула одеяло с Зигфрида. Перед её взором предстал мощный мужской орган… Невольно она сравнила его с органом короля. Увы, никакого сравнения. Невольно королева испытала зависть и ненависть к Кримхильде: Зигфрид был моложе Гунтара, красивее и привлекательнее как мужчина.
        Королева ощутила острое желание дотронуться до органа Зигфрида. Она склонилась над телом вассала, слегка коснулась органа рукой, а затем припала к нему языком в порыве страсти. Зигфрид застонал во сне от удовольствия, а затем открыл глаза.
        - Кримхильда… - прошептал он, спросонья воззрившись на спящую жену. - Кримхильда… - снова позвал он, но жена в ответ лишь перевернулась на другой бок.
        - Это я, Брунхильда… - наконец, прошептала королева, оторвавшись от своего приятного занятия.
        Зигфрид рывком присел на ложе, взирая то на свой возбуждённый орган, то на Кримхильду.
        - Это сон? - вопрошал он сам себя.
        - Нет… - ответила ночная гостья. - Я из плоти и крови… И я жажду тебя прямо сейчас…
        Брунхильда скинула с себя пелисон и предстала перед Зигфридом обнажённой.
        - Возьми меня… - прошептала она.
        - Но… - растерялся тот. - Уходи… Мы не должны… Кримхильда проснётся…
        - Не проснётся… - ответила королева, забираясь на ложе к Зигфриду. - Ты слишком утомил её ласками… Так утоми и меня…
        Зигфрид, не в силах противостоять соблазну, рухнул на ложе. Брунхильда тотчас
«оседлала» его.
        После этой ночи Зигфрид и королева стали любовниками и встречались в небольшой комнатке, прилегающей к спальне Брунхильды. Сигнё хорошо разбиралась в травах и изготовила сонное зелье, которое подмешивала в питьё короля и его сестры.
        Однако Кримхильда ощущала, что муж чем-то озабочен и напряжён. Она пыталась поговорить с ним, но тот отшучивался и уходил от разговора. Наконец, Зигфрид не выдержал двойной жизни и решил вернуться в Кастра Ветеру вместе с женой.
        Во время одного из ночных свиданий он признался королеве:
        - Я намерен вернуться во Фризию… Я больше так не могу жить… Кримхильда не заслуживает того, чтобы её обманывали. Она любит меня и чувствует, что я изменился.
        Брунхильда прильнула к возлюбленному.
        - Какое дело нам до этой избалованной девчонки? Она всегда получала всё, что хотела! Ты мой и я не отдам тебя!
        - Ты королева и принадлежишь королю… Поэтому я должен покинуть Ворбетамагус, так будет лучше для всех.
        - Нет! Ты не посмеешь! - воскликнула королева и отпрянула от возлюбленного. - Тем более сейчас! Ты не сможешь нас бросить!
        - Нас? - удивился Зигфрид. - А причём здесь Гунтар?
        - Гунтар точно не причём… - с печалью в голосе произнесла Брунхильда. - Потому что… Я жду ребёнка… и этот ребёнок от тебя…
        Зигфрида охватило смятение.
        - От меня? Ты уверена?
        - Да, я посчитала…
        - Но тогда твой ребёнок - бастард! - с негодованием воскликнул Зигфрид. - Ты понимаешь это! Тем более я должен уехать!
        Брунхильда сникла.
        - Если ты покинешь Ворбетамагус, я умру от тоски…
        Зигфриду ничего не оставалось делать, как смириться со сложившейся ситуацией.


* * *
        В положенный срок, в конце лета 237 года эры Цезаря, Брунхильда родила здоровенького мальчика, которого с позволения Гунтара нарекли Зигфридом. Никто из придворных не заподозрил в действиях королевы умысла: Зигфрид был преданным вассалом и правой рукой короля. И его имя было достойным для наследника бургундской короны. Правду знали лишь двое: Брунхильда и её возлюбленный фриз.
        В честь рождения наследника в Ворбетамагусе прошли празднества: король щедро раздавал своим букелариям должности и награды, горожане же получили дармовую выпивку и закуску. Жонглёры, акробаты, шпильманы заполонили столицу. Увеселения происходили на каждом шагу, царило праздничное и фривольное настроение. Все были счастливы. Все… Кроме Кримхильды, ведь Логос и супруг так и не подарили ей желанное дитя.
        Кримхильда посетовала по этому поводу матушке.
        - Брунхильда, хоть и бывшая жрица и язычница, в чести у Логоса! А я?! Не могу понести ребёнка! Мой муж силён и красив! Намного моложе Гунтара! И что же?!
        - Ты молода и здорова, дочь моя. Я уверена в этом, - спокойно изрекла Утта. - Думаю, твоё бесплодие - вина Зигфрида. Тебе надо сойтись с другим мужчиной. И все пересуды разом закончатся. Не сомневаюсь, ты понесёшь дитя. И это будет мальчик. Наследник трона Кастра Ветеры.
        Кримхильда широко распахнула глаза от удивления.
        - Матушка, вы призываете меня изменить мужу?!
        - Именно так, дочь моя. Лучше рассеять сомнения сразу, чем пребывать в них годы напролёт. Молодость коротка, поверь мне… Лучше подумай, кто из придворных мужей тебе не противен.
        - Не противен? - встрепенулась Кримхильда. - А как же любовь?
        Утта укоризненно покачала головой.
        - Любовь оставь мужу. А с любовником пусть тобой руководит лишь голый расчёт. - Наставляла Утта дочь.
        - Хорошо, матушка… - сдалась Кримхильда. - Я подумаю над вашими словами… Возможно, я остановлю выбор на Мердоке…
        - Мердок! - воскликнула Утта. - Прекрасно, дочь моя! Я знаю, что он него благополучно забеременело несколько бургундок! Он точно подарит тебе дитя. Одну он даже сделал своей наложницей.
        В ближайшие дни Кримхильда намеревалась воплотить свой план. Она написала Мердоку записку, приглашая его на совместную конную прогулку. Зигфрид, помыслы которого поглощала одна лишь королева, не придал этому ни малейшего значения. Вскоре такие прогулки стали для Мердока и Кримхильды обыденным делом.
        Через два месяца Кримхильда поняла, что беременна. Утта ликовала: её дочь не бесплодна! Виной всему Зигфрид!
        Когда Брунхильда узнала о беременности соперницы, то крайне удивилась. И приказала Сигнё проследить за принцессой.
        - Я подозреваю, что Кримхильда понесла ребёнка от любовника. Узнай, кто он. - Приказала она верной служанке.
        - Да, моя королева.
        Проворная Сигнё с помощью хитрости и подкупа узнала, что последние два месяца Кримхильда часто совершала конные прогулки с Мердоком, причём без охраны. Сигнё, поразмыслив, решила, что любовники уединялась недалеко от столицы. Но где? Вряд ли они останавливались в харчевнях! Это ниже достоинства Кримхильды. Тогда она верхом на лошади объехала все прилегающие к столице небольшие латифундии… Но, увы, безуспешно, никто ничего не знал о красивой даме и её спутнике.
        Поиски Сигнё продолжались почти месяц. Она уже отчаялась найти любовное гнёздышко принцессы, как внезапно напала на след. Вскоре Сигнё выяснила, что «голубки» уединялись в одном из охотничьих домов, принадлежащих королю. Причём, сам король никогда в нём не останавливался. О доме знал лишь егерь. Он подозревал, чем там занимается госпожа Кримхильда и её спутник. Сначала он всё отрицал, но горсть золотых тремиссов и страх перед Зигфридом, любимым вассалом короля, развязали егерю язык.
        Сигнё вернулась в столицу и обо всём рассказала королеве. Та ликовала. Ребёнок, которого носит Кримхильда под сердцем, зачат не от Зигфрида! Она тотчас призвала к себе любовника.
        Королева намеренно встретила его с ребёнком на руках, предварительно удалив из своих покоев служанок. Всех, кроме верной Сигнё.
        - Славный мальчик, неправда ли? - проворковала она и, взмахнув ресницами, устремила взор, полный любви на Зигфрида.
        Фриз ощутил смятение.
        - Крепкий мальчик…
        - Как и его отец… - издалека начала королева и призывно улыбнулась. - Я была бы счастлива родить ещё одного ребёнка.
        Зигфрида охватило любовное томление. Брунхильда умела затронуть его сокровенные желания.
        - Однако… - продолжила она. - Твоя жена не разделяет моего мнения.
        Зигфрид насторожился.
        - Слава Логосу, Кримхильда беременна.
        - М-да… Но от кого? Ты не задавался таким вопросом? - гнула свою линию королева.
        - Разумеется, от меня! - вспылил фриз.
        - Блажен, кто верует… - холодно произнесла она. - У меня другие сведения по поводу отцовства…
        Зигфрид напрягся.
        - Говори! Что ты знаешь?!
        Брунхильда улыбнулась и передала малыша Сигнё. Та с радостью его приняла.
        - Мердок - любовник твоей жены. И отец твоего будущего ребёнка…
        Перед глазами Зигфрида всё потемнело.
        - Откуда ты это знаешь? - прошептал он, задыхаясь от гнева.
        - Сигнё нашла их любовное гнёздышко. Они встречались в охотничьем домике, егерь может это подтвердить…
        - Я тебе не верю… Ты специально хочешь отвратить меня от жены…
        - Ха-ха! Зачем? Ты и так мой? Не так ли? Просто я хочу открыть тебе глаза!
        Зигфрид молчал потрясённый. Брунхильда наслаждалась его душевной мукой.
        - А если я скажу королю, что наследник трона рождён от меня? - парировал он.
        Брунхильда побледнела. Но быстро взяла себя в руки.
        - Гунтар не поверит тебе… Я сумею его убедить, что твои слова - месть за измену жены!
        - Прощай… - коротко бросил Зигфрид и покинул покои королевы, оставив её в смятении. Брунхильда на какой-то момент даже пожалела, что обо всём рассказала Зигфриду.
        Через несколько дней Зигфрид получил из Кастра Ветеры известие о смерти отца. Он тотчас отправился к Гунтару и напомнил ему о некогда принесённой вассальной клятве. Гунтар ликовал: новый король Фризии, Зигфрид, - его вассал. Разумеется, Гунтар принял возвышение Зигфрида с радостью. Ведь его сестра станет королевой, а её будущий ребёнок, дай Бог, если родится мальчик, - наследником Кастра Ветеры.
        Утта искренне радовалась за дочь. И всячески способствовала её отъезду из Ворбетамагуса.
        - Пусть твой сын родится на земле Фризии, которую и унаследует, - говорила она дочери. - Теперь ты - королева и должна быть подле мужа.
        - А как же Зиглинда? - пыталась возразить дочь.
        - Она станет королевой-матерью, также как и я. Ты постепенно оттеснишь её от трона…

…Брунхильда пребывала в ярости, понимая, что Зигфрид потерян для неё навсегда. Она проклинала тот день и час, когда решила уличить Кримхильду с Мердоком. Однако Кримхильда с радостью покинула родной город, надеясь, что в Кастра Ветере на новом месте её отношения с мужем наладятся. Молодая королевская чета взошла на корабль. Её сопровождали Константин и его супруга Корнелия с маленькой дочерью и… Мердок.
        Зигфрид долго сомневался: брать ли с собой Мердока? Но, в конце концов, принял решение: слова Брунхильды - лишь способ привязать его в себе, поссорить с женой и другом. А затем всецело овладеть его помыслами. На протяжении всего пути на корабле Зигфрид приглядывался то к жене, то к Мердоку. Но те вели искусную игру и ничего предосудительного он так и не заметил. И Зигфрид, наконец, окончательно уверовал: слова Брунхильды - ложь.



        Глава 14

436 год от Р.Х. (246 год эры Цезаря)

        Восемь лет пролетели, как один день. День - полный счастья для Кримхильды, Зигфрида их сына Гунтара. Зигфрид добросовестно занимался государственными делами, Кримхильда посвятила себя благотворительности, чем завоевала любовь фризов. Зиглинда поначалу ревновала невестку и к сыну и всевозрастающей популярности среди подданных. Однако спустя несколько лет смирилась и вместе с Иннокентием удалилась в латифундию, которую некогда занимал её ныне покойный супруг.
        Гунтар рос сильным, смелым и подвижным мальчиком. Венценосные родители не чаяли в нём души. В знак дружбы и доверия Зигфрид назначил Мердока воспитателем сына. И Мердок с благодарностью принял сию должность.
        Однако вскоре всё изменилось… В свите молодой королевы появилась юная фрейлина и король не преминул увлечься ею. Для Кримхильды это было ударом. Ночи напролёт она рыдала на пустом супружеском ложе, обнимая пустую подушку Зигфрида. Но скорее это место занял Мердок. Их любовная связь спустя годы возобновилась с новой страстью.
        Зигфрид же пошёл по стопам отца: покинул столицу и уединился с юной наложницей в замке Энсхеле, оставив государственные дела на Константина, своего советника.
        Зиглинда пыталась воззвать к разуму сына, но тщетно. Тогда она отправилась в Кастра Ветеру, дабы встретиться с невесткой и поддержать её. Однако нашла Кримхильду в хорошем расположении духа. Тем не менее, побеседовав со своей невесткой, королева-мать поняла: та по-прежнему любит Зигфрида, но тщательно это скрывает. Бывшая королева прониклась искреннем сочувствием к Кримхильде. Ведь их судьбы были так похожи…


* * *
        На исходе 246 года эры Цезаря Утта почувствовала, что жизненные силы постепенно оставляют её. Она изъявила желание увидеть дочь и зятя. Брунхильда тотчас поддержала свекровь, ибо горела желанием увидеть бывшего возлюбленного и по возможности поквитаться с ним за уязвлённую гордость.
        За минувшие годы жизнь Брунхильды также изменилась. Она почти не делила ложа с королём, избрав для плотских утех Хагена. Гунтар быстро утешился в объятиях своих многочисленных наложниц. Брунхильда изрядно утомила его своим несгибаемым тяжёлым характером. Будучи арианкой и королевой она, по сути своей так и осталось девой-воительницей и язычницей. Гунтар догадывался, что жена тайно поклоняется Одину, но серьёзного значения этому не придавал.
        Желание матери и жены увидеть короля и королеву Фризии Гунтар воспринял с энтузиазмом. По крайней мере, будет возможность устроить пир и роскошную королевскую охоту. И он тотчас отправил гонца в Кастра Ветеру.


* * *
        Кримхильда приняла бургундского гонца у себя в кабинете. Она с нетерпением сломала сургучовую печать брата и прочла письмо. В этот момент вошёл Мердок.
        - Вы получили послание, моя королева? - поинтересовался он.
        - Да от брата… Он приглашает меня и Зигфрида прибыть в Ворбетамагус. Вот прочти…
        Мердок взял письмо и бегло просмотрел его.
        - Утта больна… Возможно, дни её сочтены. Вам следует принять предложение.
        - Разумеется, я приму его! Я так давно не видела матушку и брата. Однако, я опасаюсь: как поведёт себя Зигфрид? Вот уже два года прошло, как он затворился в замке Энсхеле вместе с наложницей. Я слышала, что эта шлюха родила ему сына. Бастарда нам только не хватало! - возмутилась королева.
        Мердок сдержано улыбнулся: королева забыла - от кого рождён её сын и наследник трона. Фактически, он такой же бастард.
        - Этот маленький ублюдок не стоит того, что о нём говорили. У меня есть верные люди в Энсхеле. Если вы пожелаете, то у бастарда случиться горячка и он умрёт. Тогда Зигфрид, дабы развеяться, уж точно согласиться отправиться с вами в Ворбетамагус.
        Кримхильда замерла, она смотрела на Мердока расширенными от удивления и ужаса глазами. Наконец она вымолвила:
        - Что ж… Мне нравится твоё предложение. Не скупись на тремиссы… А теперь я хочу увидеть сына.
        - Он занимается латынью, моя королева. Я задал ему упражнение.
        Кримхильда милостиво улыбнулась и проследовала в королевский скрипторий, Скрипторий - мастерская по переписке рукописей.] где Гунтар тщательно выводил на пергаменте латинские фразы.

…Спустя неделю бастард, новорожденный сын короля, умер от горячки. Зигфрид пытался залить горе вином. В этот самый момент в Энсхеле прибыл Константин и застал короля в печальном состоянии. Он предложил Зигфриду совершить конную вылазку и поохотиться. Король неохотно принял предложение советника. Однако свежий воздух и убитая косуля взбодрили его. Константин выбрал подходящий момент и рассказал о приглашении короля Бургундии. Зигфрид, поразмыслив, решил принять его: ведь он, как ни как, вассал бургундской короны.
        Вскоре Зигфрид прибыл в Кастра Ветеру. Кримхильда с деланной вежливостью встретила супруга. Тот же с удивлением заметил, что Кримхильда приятно округлилась и расцвела. Впрочем, ей недавно исполнилось двадцать семь лет - возраст, когда женская красота достигает своего апогея. Невольно король подумал, что напрасно покинул Кастра Ветеру, уединившись в Энсхеле. Наложница уже успела пресытить его. А вот Кримхильда… Неожиданно Зигфрид ощутил прилив плотского желания. В этот момент он решил, что совместное путешествие с женой будет ему только на пользу. И он снова возобновит с ней отношения. Маленький Гунтар же останется в Кастра Ветере под присмотром Мердока.
        Королевский снеккар покинул Кастра Ветеру в середине июня и отправился вверх по Рейну. Кримхильде не терпелось повидаться с матушкой и братом.


* * *
        Зигфрид и Кримхильда прибыли в Ворбетамагус. Радости престарелой Утты не был конца. Гунтар по-братски обнял Зигфрида и похлопал его по плечу. Брунхильда же, как только увидела своего бывшего возлюблено, сразу потеряла голову. Её захлестнула волна плотского желания.
        На пиру, устроенного в честь дорогих гостей, она прислала записку Зигфриду, предлагая тайное свидание ночью. Но Зигфрид оставил её без ответа. Тогда Брунхильда решила объясниться с Зигфридом, улучив подходящий момент.
        - Отчего ты оставил моё послание без ответа? - негодовала Брунхильда. - Неужели я так стара и безобразна, что не вызываю желания?
        - Напротив, за прошедшие годы ты стала ещё прекраснее, - ответил фриз. - Но наша любовь в прошлом… Прости меня, Брунхильда.
        - Ты по-прежнему любишь Кримхильду? Неужели за десять лет ты ни разу не изменил ей? - не унималась бывшая любовница.
        Невольно Зигфрид ощутил укол совести.
        - У меня была наложница. - Признался он. - Но я всё ещё люблю свою жену…
        Зигфрид решил прервать щепетильный разговор и глазами поискал жену. Она щебетала с фрейлинами матушки. Брунхильда приказала прислужнику наполнить её чашу вином. И залпом осушила её.
        - Что ж… Ты сам сделал свой выбор… - пошипела она. - Двум королевам не место под одной крышей. Тем более, что Кримхильда - жена вассала.
        На пиру Брунхильда начала заноситься перед Кримхильдой, открыто называя Зигфрида вассалом бургундской короны. Зигфрид и Кримхильда сразу же поняли: Брунхильда затаила против них злобу. И тотчас демонстративно начали проявлять друг к другу подчёркнутое внимание и нежные чувства. Кримхильда же решила не поддаваться на провокации снохи, прекрасно зная, что та десять лет назад была возлюбленной её мужа. Об этом ей рассказал верный Мердок.
        Однако, Брунхильда решила ещё сильнее унизить свою золовку. Она прислала ей приглашение пойти в церковь, дабы помолиться за здоровье сыновей и мужей. Королева Бургундии со свитой специально поджидала Кримхильду около входа в церковь и как только та приблизились, решила первой войти в храм.
        - Почему ты первой входишь в храм, дорогая сноха? - недоумевала Кримхильда. - По статусу я имею точно такое же право!
        - Жена вассала должна следовать за своей королевой! - громогласно объявила Брунхильда.
        Кримхильда вскипела, гордость её была уязвлена:
        - В таком случае жена вассала проследует за любовницей вассала! Я всё знаю, Брунхильда! - парировала золовка.
        Брунхильда отнюдь не ожидала такого оскорбления и уже пожалела, что сама спровоцировала Кримхильду. Однако, оскорбление было нанесено в присутствии свиты и потому она решила пожаловаться мужу.
        Гунтар вскипел, узнав, что Брунхильда была любовницей Зигфрида, и вызвал зятя к себе. Однако Зигфрид поклялся, что между ним и Брунхильдой никогда не было любовной связи. Вероятно, женщины повздорили и Кримхильда решила оскорбить гордую и заносчивую Брунхильду. Гунтар задумался: к чему весь этот скандал? Он недоумевал, ибо Брунхильда хотела увидеться с золовкой. В конце концов, он решил, что это очередная уловка его неукротимой жены, она, мол, решила поквитаться с Кримхильдой за какую-то старую обиду. На том Гунтар и успокоился.
        Не успел Зигфрид покинуть покои короля, как Брунхильда поспешила к мужу и потребовала от него наказать Зигфрида и Кримхильду. Тот лишь рассмеялся в ответ, посоветовав жене умерить свой гнев и ненависть. Уж он-то знал её дурной нрав. И что только заставило его жениться на этой фурии?! Увы, он был слишком романтичен в молодости. Теперь же он не знал, как избавиться от жены. Ему всё чаще приходили мысли заточить её в отдалённый монастырь.
        В последние годы Хаген был любовником королевы Брунхильды. Королева решила использовать его для достижения своих целей. Однажды, нежась в объятиях любовника, она сказала:
        - Как ты считаешь, ведь Гизельхар достоин большего… Не так ли?
        Хаген хмыкнул.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Только то, что время идёт. А он так и не стал королём. И вряд ли станет, ведь у Гунтара есть законный наследник трона.
        - Значит, принцу ничего не светит! И ему придётся смириться со своей долей. - Резонно заметил Хаген.
        - Конечно, если мы не поможем ему. Думаю, что ему не претит стать регентом Фризии… Как ты считаешь?
        Хаген отстранился от королевы.
        - Ты что предлагаешь убить Зигфрида?
        - Да! Именно это я и предлагаю. Тем самым мы проложим Гизельхару путь к короне Фризии. С малолетним сыном Зигфрида всякое может случиться…
        - Но Гунтар благоволит к своему зятю… - снова возразил Хаген.
        - Ну и пусть… Он ещё ничего не знает о моих замыслах. Намекни королю, что знаешь о моей давней связи с Зигфридом. Пусть сомнения и гнев обуяют его. Тогда и предложи избавиться от Зигфрида. Ты - верный букеларий короля и он прислушается к твоему мнению. А я намекну о короне Фризии Гизельхару. Мы избавимся от Зигфрида его руками. Раз мечтает быть королём, пусть не чурается «грязной работы».
        Разумеется, Хаген сделал всё, что велела королева. Он был послушной игрушкой в её руках. Выбрав момент, во время застолья с королём, Хаген прикинулся пьяным, и выболтал всё, что знал о связи королевы и вассала. Кровавая пелена заслонила глаза Гунтара. Он решил во чтобы то ни стало поквитаться с зятем.
        Брунхильда также времени даром не теряла. Она поделилась своими планами с Гизельхаром, искусно играя на его самолюбии и невоплощённых амбициях. К тому же она не преминула заметить, что давняя зазноба Гизельхара, Сибилла, овдовела и мечтает вторично выйти замуж. Обделённый судьбой принц воспринял слова королевы с энтузиазмом. И тотчас поспешил к королю.
        Гунтар внимательно выслушал брата.
        - Зигфрид повинен в измене и лжи! - вынес он свой приговор. - Ты станешь регентом Фризии. А мальчишку отправим в дальний мужской монастырь. Путь замаливает грехи своего родителя! Кримхильду выдам замуж за одного из сопредельных королей! Она ещё молода и хороша собой.
        Гизельхар ликовал: наконец-то он получит корону, пусть даже вассала.
        - Нужно выбрать лишь подходящий момент! И избавиться от фриза!


* * *
        Ранней весной 247 года эры Цезаря франки нарушили границы Бургундии. Зигфрид вызвался помочь своему швагеру,[Швагер - в средневековой Европе шурин, брат жены.] ибо прибыл с дружиной в пятьдесят человек. Кримхильду томили дурные предчувствия, намедни она видела страшный сон. Она предприняла тщетную попытку отговорить мужа от участия в походе. Но тот резонно заметил:
        - Я ещё молод! И жажду добычи и военной славы! Не скрою, я тоскую по прежним временам…
        Кримхильда взмолилась:
        - Тогда обещай мне быть благоразумным и вернуться живым!
        Зигфрид пристально взглянул на жену и привлёк её к себе.
        - Неужели ты ещё любишь меня?
        - Да… Я всегда тебя любила…
        Ночь накануне похода Кримхильда и Зигфрид повели вместе.

…Гизельхар возглавил войско бургундов. Оно подошло к Аква-Метакке, когда там уже царило полное разорение. Франки разграбили всю округу. Гизельхар прекрасно знал, что недалеко от города находится латифундия овдовевшей Сибиллы. Он отправил за ней Зигфрида и нескольких его людей.
        Гизельхар получил донесение разведки: число врагов невелико. Вероятно, один из приграничных франкских вождей решил обогатиться за счёт военной добычи. И сейчас направляется в Клавдию-Агриппину. Гизельхар поспешил вслед за врагом.
        Тем временем десяток наёмников, облачённых в одежды франков, нанятых Гизельхаром, устроили засаду на дороге, по которой Зигфрид должен доставить Сибиллу в военную ставку.


* * *
        Зигфрид и его люди достигли латифундии. Некогда процветающее поместье теперь представляло печальное зрелище. Деревянные строения, окружавшие каменную стену латифундии, были сожжены налётчиками. Ворота выломаны…
        Фризы миновали ворота и оказались во внутреннем дворе виллы. Зигфрид спешился и осмотрелся. Двор был усеян трупами мужчин, пытавшихся защитить свою госпожу и её имущество. Женщин, вероятнее всего, угнали в плен. Погода стояла тёплая, тела уже начали разлагаться, распространяя удушливый смрад.
        - Боюсь, что Сибилла либо мертва, либо её захватили франки… - с печалью в голосе произнёс Зигфрид. Из его памяти всплыл образ юной камеристки. Сердце его сжалось от боли: Кримхильда была так привязана к ней. - Тем не менее, следует обыскать дом!
        Фризы вошли в атриум: всюду виднелись следы грабежа. Зигфрид проследовал в спальню: там было перевёрнуто всё вверх дном. Франки изрядно поживились. «А что, если Сибилла спряталась в винном погребе?» - подумал король фризов.

…Двери погреба были отворены настежь. Несколько бочек опустошены, вероятно, франки, обмывали богатую добычу. Зигфрид спустился по ступенькам.
        - Сибилла! - позвал он, не надеясь услышать ответа. - Сибилла! Это я - Зигфрид.
        До слуха фриза донеслись невнятные звуки, исходившие из-за огромной бочки, стоявшей в самом дальнем углу.
        Он из предосторожности обнажил меч и снова позвал:
        - Сибилла! Я не причиню тебе зла! Откликнись! - предпринял Зигфрид последнюю попытку.
        За бочкой отчётливо послышалась возня. Фриз приблизился к бочке и осторожно заглянул за неё. В полумраке подвального помещения он с трудом различил очертание человека, сидевшего на корточках.
        - Кто ты? Выходи…
        Некто всхлипнул. И от испуга прижался к каменной стене.
        - Да выходи же ты! Я - Зигфрид! Фриз! Франки разграбили виллу и ушли!
        Некто на четвереньках, словно животное, выполз из-за бочки.
        - Зигфрид… - простонал найдёныш. - Хвала Логосу, это ты…
        Фриз подхватил найдёныша на руки.
        - Великий Логос, Сибилла! Ты жива! - воскликнул он.
        Женщина пребывала в тяжелейшем состоянии. Во время нападения франков она спряталась в подвале, а затем заползла за самую большую бочку и просидела за ней без питья и еды несколько дней. Когда франки праздновали успешный налёт и пили её вино, она ни жива, ни мертва от страха сидела за бочкой, опасаясь за свою жизнь.
        - Всё кончено Сибилла! Ты жива! Я отвезу тебя к Гизельхару… - пообещал Зигфрид, укутывая женщину плащом и пытаясь напоить её фляги.
        Сибилла сделала несколько глотков вина. Ей стало легче.
        - Гизельхар… - машинально повторила она.
        - Да сейчас он преследует франков. Не сомневаюсь, он поквитается с ними. Я отвезу тебя в военную ставку и догоню дружину.
        Сибилла снова отхлебнула вина. Её муж мёртв, она вдова… Гизельхар послал за ней Зигфрида. Неужели спустя столько лет он по-прежнему желает её? Это судьба… На всё воля Логоса…



        Глава 15

        Четверо всадников мчались по дороге по направлению к Аква-Митакке. Они следовали через небольшой лесочек, когда перед ними рухнуло дерево, полностью перекрыв дорогу.
        - Назад! Это ловушка франков! - взревел Зигфрид и уже повернул коня, как рухнуло второе дерево, перекрыв фризам возможность отступления.
        Из придорожных зарослей с дикими криками выбежали франки. От их вида несчастная, не успевшая оправиться Сибилла, потеряла сознание.
        - Не отдадим свои жизни задёшево! - возопил Зигфрид, отбиваясь от налётчиков своим, ставшим уже легендарным, Нортунгом. Но, увы, силы были неравны. Несколько франков, ловко орудуя гонделаками,[Гонделак - длинное древко с топором и крюком на конце. Аналог более поздней алебарды.] стащили фриза с лошади.

…Конный разъезд во главе с Хагеном объезжал окрестные деревни, добивая отставших от своего войска франков. Их оказалось немного - всего с десяток мародёров, упившихся до полусмерти и забывших об опасности.
        Хаген чётко рассчитал: какое время понадобиться Зигфриду, чтобы достичь латифундии, найти женщину (если та вообще осталась жива); покинуть виллу и отправиться по преторианской дороге[Преторианской называлась общественная дорога, соединяющая крупные города. Также были военные или консульские дороги. И те и другие строились по определённым стандартам. Поэтому многие из римских дорог благополучно просуществовали и до наших дней.] в Аква-Митакку.
        Двигаясь по дороге в сторону латифундии, острый слух Хагена уловил звуки боя.
        - Вперёд! - отдал он команду. - Смерть франкам!
        Бургунды подхватили клич своего командира и, пришпорив коней, устремились вперёд к лесу. Их взору предстала следующая картина: между двух поваленных деревьев
«франки» добивали четырёх знатных всадников.
        Хаген в одном из них сразу же узнал Зигфрида.
        - Ублюдки! - взревел бургунд. И, направив коня на дерево, со всего размаха преодолел его. Не успел он врезаться в беспорядочные ряды «франков», как предпочли спастись бегством, скрылись в лесу.
        Хаген спешился и бросился к Зигфриду. Фриз лежал на земле, истекая кровью. Хаген уже ничем не мог ему помочь.
        - Командир! - раздался голос одного из бургундов. - Смотрите здесь женщина!
        - Сибилла! - возопил Хаген и бросился к ней. Женщина пребывала без сознания. Он внимательно осмотрел матрону и припал к её груди.
        - Жива! Дышит! Это знатная матрона. Её надо доставить самому Гизельхару!
        Он подхватил женщину на руки и взвалил на спину лошади.
        - Я поскачу с ней вперёд. Вы же положите убитых на щиты и как героев доставьте в город. Они этого заслужили.
        Хаген, несмотря на возраст, ловко запрыгнул в седло. На обратном пути он подумал, что всё получилось на редкость удачно: нападение «недобитых франков» на Зигфрида и его людей более, чем правдоподобно. Сибилла и воины, сопровождавшие его, могут всё подтвердить.


* * *
        Кримхильда проснулась посреди ночи вся в холодном поту. Она, тяжело дыша, села на кровати. Служанка, свернувшая комочком, подле ложа госпожи тотчас открыла глаза.
        - Что с вами, моя госпожа? Может быть, воды или вина? - поинтересовалась та.
        - Вина… - шёпотом произнесла Кримхильда.
        Служанка подала ей чашу с вином, Кримхильда залпом осушила её и упала на подушки.
        - Вот и всё… - снова прошептала она. - Он мёртв… Мёртв… Я это чувствую…
        На утро примчался гонец из Аква-Митакки и сообщил Кримхильде о героической смерти её мужа. Мол, он с малым числом воинов противостоял большому отряду фраков.
        Королева фризов не плакала, у неё не было слёз. Она почувствовала пустоту в груди, которую было нечем заполнить. Утта пыталась успокоить дочь, но напрасно. Та сидела подле окна, словно римская статуя, ожидая, когда из Аква-Митакки привезут тело мужа.
        Наконец в город вошла траурная процессия - на щитах, как героя павшего в сражении, несли тело Зигфрида. Процессия вошла во внутренний двор королевской резиденции.
        Королевское семейство в полном составе: Гунтар, Брунхильда, их сын Зигфрид, Утта и Кримхильда, уже ожидали её появления.
        Во дворе стоял специально приготовленный стол, застеленный чёрной тканью. На него и положили тело Зигфрида. Кримхильда тотчас устремилась к нему… И опять она не могла выдавить и слезинки.
        Брунхильда заметила это и тоже приблизилась к траурному ложу.
        - Плачь… - прошипела она. - Ты должна выказывать скорбь по погибшему мужу! На тебя смотрят придворные!
        Кримхильда вперила взор в королеву. И невольно прочла на её лице скрытое ликование.
        - Ты радуешься смерти Зигфрида потому, что он отверг тебя… Будь ты проклята… - тихо произнесла Кримхильда.
        - Ты ума лишилась от горя, дорогая золовка! - парировала королева. - Так и быть, я прощаю тебя…
        Брунхильда удалилась к мужу. А её соперница осталась подле траурного ложа…
        На следующий день должны были состояться похороны Зигфрида. Но вечный покой по замыслам короля и королевы он обретёт отнюдь не в королевской усыпальнице, потому как он был вассалом. Гунтар решил унизить Зигфрида даже мёртвым. Ибо, прежде всего, винил его в любовной связи с женой. У Кримхильды не было сил возмущаться, она покорно приняла решение старшего брата.
        Гунтар решил, что Зигфрид должен быть погребён рядом с небольшой часовней недалеко от столицы. Там на его могиле воздвигнут склеп, украшенный изображениями его подвигов.
        После такого решения короля у Кримхильды возникло вполне правомерное подозрение: действительно ли на мужа напали франки? Или Гунтар всё же узнал о любовной связи жены и своего вассала? И решил спустя годы поквитаться с ним.
        Она поселилась недалеко от часовни в небольшой латифундии, принадлежавшей матери. Утта покинула королевскую резиденцию и присоединилась к дочери.
        Сибилла, некогда любимая камеристка Кримхильды, навестила свою бывшую госпожу. Она поведала ей о смерти своего мужа, страхе, который ей пришлось пережить, и вновь возродившихся чувствах к Гизельхару. Принц же увидев Сибиллу, спустя почти десять лет, не раздумывая, предложил ей руку и сердце, забыв давнюю обиду и ревность. От мыслей сделать Сибиллу наложницей у Гизельхара не осталось и следа.
        Однако в разговоре Сибилла обмолвилась:
        - Не сомневаюсь, что мы попали в засаду франков! Зигфрида и его людей явно поджидали! О, Кримхильда я так тебе сочувствую, ведь я также недавно потеряла мужа. Если бы не Зигфрид, я с ума бы сошла на разорённой опустевшей вилле.
        Кримхильда цепким взором вперилась в Сибиллу. Её самые худшие подозрения, увы, подтверждались.
        - Как ты добралась до Аква-Митакки? - осторожно поинтересовалась та.
        - Меня подобрал отряд Хагена. Увы, он прибыл, когда Зигфрид истекал кровью, жизнь покидала его.
        Кримхильда прикусила нижнюю губу до крови.
        - Что ты намерена делать? - печально спросила Кримхильда бывшую камеристку.
        - Гизельхар сказал, что в ближайшие дни мы отбываем в Кастра Ветеру. Гунтар назначил его регентом при твоём малолетнем сыне.
        У Кримхильды потемнело в глазах: смерть Зигфрида спланирована Гунтаром, чтобы захватить корону Фризии и устранить её сына! Это открытие до глубины души потрясло вдову.
        - Я слышала, Сибилла, у тебя есть сын… - с трудом произнесла Кримхильда.
        - Да, он обучается в Медиолануме. Мой покойный муж считал, что у мальчика должно быть римское образование.
        - Наши сыновья почти ровесники… Прошу тебя присмотри за моим сыном… Я же пока останусь здесь подле могилы мужа.
        - Я понимаю тебя, Кримхильда. Я позабочусь о младшем Гунтаре. Обещаю тебе…
        Подруги обнялись на прощанье.
        Вскоре после похорон Зигфрида Гизельхар женился на Сибилле и отбыл в Кастра Ветеру с небольшой дружиной. Однако он встретил в столице Фризии отнюдь не радушный приём. Несмотря на то, что он размахивал пергаментом, подписанным самим Гунтаром, королём Бургундии, увенчанным его тяжёлой печатью, в которой назначался регентом при малолетнем наследнике трона, придворные фризы встретили его насторожено и даже враждебно. Также Гизельхар не преминул предъявить придворным фризам вассальную клятву, подписанную более десяти лет назад Зигфридом. После чего мнения придворных мужей разделились. Многие из них считали, что Гизельхар имеет полное право опекать малолетнего принца до его совершеннолетия. То есть ближайшие пять-шесть лет.
        Мердок и Константин были не согласны с подобным решением. Они собрали преданных букелариев и держали совет во главе с убитой горем королевой-матерью, Зиглиндой, на котором пришли к неутешительному выводу: приглашение Зигфрида в Ворбетамагус, а затем его смерть заранее спланированы. И решили провести тайное расследование, а пока для вида подчиниться воле короля Бургундии.
        Мердок объявил во всеуслышание, что покидает королевский двор, дабы уединиться на своей латифундии. Гизельхар ликовал: один из соперников сдался. Однако в Кастра Ветере подле малолетнего принца остались верные люди, готовые до последней капли крови защищать жизнь наследника. Гизельхар понимал это и тотчас поспешил обзавестись сторонниками. Он приблизил к себе обделённых вниманием придворных, возвысив их, придумав новые никчёмные должности. И назначил им щедрое содержание. Королевский двор Кастра Ветеры разделился на две враждебные партии. А тем временем Мердок тайно покинул столицу, отправившись в Бургундию. Зиглинда вернулась на латифундию.
        Мердок прибыл на латифундию Утты инкогнито под видом торговца изысканным товаром. Годы изменили его, старая Утта не признала в нём одного из «трёх Зигфридов».
        Кримхильда и вида не подала, что узнала своего возлюбленного, одетого в нелепый восточный наряд. Она с наигранным интересом рассматривала ткани, вдыхала аромат благовоний, перебирала серьги, браслеты, ожерелья, наслаждаясь блеском драгоценный камней.
        Улучив момент, бывшие любовники смогли, наконец, поговорить.
        - Кастра Ветера бурлит… Многим в столице не нравится новый регент… Аристократы и букеларии считают, что король Бургундии намеренно избавился от Зигфрида, дабы прибрать Фризию к рукам. Зиглинда стала символом прежней власти…
        - Я рада слышать, что во Фризии у моего сына есть сторонники. Они правы: смерть Зигфрида отнюдь не случайность. Замешаны: мой брат Гунтар, его верный пёс Хаген и, разумеется, Гизельхар. Я ненавижу эту троицу! Они поплатятся за смерть мужа!
        - Будь осторожна… - обеспокоился Мердок.
        Кримхильда кивнула.
        - Береги наследника, моего сына. Я же выжду момент и нанесу решающий удар. Теперь месть - смысл моей жизни. Я не умру, пока не разделаюсь с убийцами моего мужа.
        Однако, Мердок не спешил покинуть Бургундию. Он отправился в Ворбетамагус по-прежнему под личиной торговца, дабы выследить Хагена. Мердок помнил, что в былые времена верный пёс короля любил проводить время в одном из городских лупанариев. Вот туда-то он и отправился.
        Мердок снял комнату в доме напротив лупанария и стал терпеливо дожидаться появления ненавистного бургунда, сетуя на то, как изменились времена. Он не мог понять: как Гунтар мог пожертвовать Зигфридом ради возвышения Гизельхара, к которому часто выказывал откровенное пренебрежение?
        После долгих мучительных размышлений, Мердок пришёл лишь к одному выводу: Гунтар спустя много лет узнал, что Брунхильда имела любовную связь с фризом. Другого объяснения он не находил…
        Наконец появился Хаген. Несгибаемый букеларий поседел, минувшие десять лет оставили несгладимый след на его внешности. Однако, несмотря на свой зрелый возраст Хаген ещё выглядел крепким и завидным мужчиной. Бургунд вошёл в лупанарий. Мердок поспешил вслед за ним…
        По обыкновению, насладившись прелестями нескольких жриц любви, Хаген любил выпить и поесть в их компании. На сей раз он явно перебрал с выпивкой и начал хвастаться, мол, именно ему Гунтар обязан короной Фризии. А Гизельхар должен благодарить его до скончания своих дней за то, что стал регентом.
        Мердок также провёл время в сладких объятиях столичной шлюхи, и теперь, стоя за дверью, слушал похвальбу бургунда. Сомнений не было: за гибелью Зигфрида стоит Гунтар.
        Мердок спешно вернулся в Кастра Ветеру и обо всём рассказал своим сторонникам. Константина обхватила дикая ярость. Он поклялся, что собственноручно проткнёт Гизельхара мечом. И вскоре он исполнил свою клятву.
        Гизельхар возжелал юную дочь одного из придворных фризов и взял её силой. Знать взбунтовалась и перебила его не многочисленную дружину. Константин без тени жалости вонзил римский меч в грудь бургунда. На большом совете, собранным по приказу Зиглинды, Мердок стал регентом. Сибиллу заточили в отдалённый арианский монастырь.
        Легион Ульпия Витрикс, расквартированный в Триценсиме, был спешно приведён в боевую готовность на случай нападения бургундов. Но неприятель мог появиться только на кораблях, поэтому в гавани Кастра Ветеры был установлен мощный заслон из четырёх снеккаров и двух драккаров. Фризы по всеоружии подготовились к появлению бургундов.
        Гунтар же, опасаясь за рассудок сестры, приказал своему знатному подданному Рюдегеру поухаживать за вдовой, дабы та хоть немного развеялась. Однако, ухаживания придворного мужа вдова воспринимала сдержанно, если не сказать, холодно. Сам же Рюдегер проникся к бывшей королеве фризов страстной любовью.



        Глава 16

        Тем временем гунны, кочевые племена, пришедшие от границ Китая несколько веков назад, под предводительством вождя Аттилы набирали силу. Им уже платили дань тюринги, тевтоны, герулы, маркоманы, лангобарды, дакки, готы, племена Понта Эвскинского.[Причерноморье.] Даже Рим заключил союз с Аттилой.
        На троне Рима формально пребывал двенадцатилетний Флавий Плацид Валентиниан. За него империей управляла мать Галла Плацидия, женщина умная и энергичная. Ей помогал консул Аэций Флавий. Он считал, что гуннов лучше иметь в союзниках, нежели врагах. Власть Рима итак пошатнулась и Западной римской империи не сдержать ещё один натиск варваров. В начале пятого века от Рождества Христова варварские племена вестготов разорили Рим. С тех пор столицу перенесли в Равенну, которая стала столицей Западной римской империи на протяжении ста последующих лет.
        Аттила вёл энергичную политику экспансии, подчиняя себе всё новые и новые земли. Рим некогда, позволивший гуннам поселиться на землях Паннонии, теперь сам платил кочевникам дань, надеясь, таким образом, сдержать их непомерный аппетит. Королевство гуннов при правлении Аттилы и его брата-соправителя Бледы неимоверно расширилось, вплотную подобравшись к границам Бургундии, ибо Бизин, унаследовавший трон Фисуда, не смог противостоять этому полчищу коренастых узкоглазых всадников. И Тюрингия стала данником гуннов.
        Петроний, теперь уже изрядно постаревший, не раз в былые времена докладывал Гунтару:

«Все гунны отличаются плотными и крепкими руками и ногами, толстыми затылками и вообще столь чудовищным и страшным видом, что их можно принять за двуногих зверей или уподобить сваям, которые грубо вытёсываются при постройке мостов. Гунны никогда не прикрываются никакими строениями, питая к ним отвращение как к гробницам… Кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду; и на чужбине они не входят в жилища за исключением крайней необходимости; у них даже не считается безопасным спать под кровлей.
        Но зато, как бы приросшие к своим выносливым, но безобразным на вид лошадёнкам и иногда сидя на них по-женски, они исполняют все свои обычные дела; на них каждый из этого племени фактически живёт, ест и пьёт и, пригнувшись к узкой шее своей скотины, погружается в глубокий сон».
        Гунтар с отвращением представлял себе гуннов. Однако прошло время, и кочевники изменили свой образ жизни, обосновав при Аттиле свою столицу Виндобону. При всём своём отторжении комфорта, они претерпели влияние Рима. Аэций Флавий, будучи молодым человеком, пребывал заложником у вождя Мундзука, отца Аттилы и Бледы, что позволило ему впоследствии поддерживать с кочевниками подобие дружеских отношений. В особенности он сошёлся в те времена с юным Аттилой, уже тогда оценив его ум, амбиции и напористость.
        Когда же Мундзук умер, Аттила и Бледа были слишком юны и Рим не преминул воспользоваться этим обстоятельством. Гунны официально стали федератами Рима, а Аттила - заложником. Аэций Флавий вернулся на родину, юный гунн поселился в его доме, с жадностью впитывая в себя римский образ жизни. Однако долго Рим не мог держать Аттилу «на коротком поводке», и гунн вернулся в Паннонию, основав Виндобону. Аэций Флавий искренне надеялся, что Аттила, приобщившись к цивилизации, станет верным союзником империи. Но он посчитался. Действительно, некоторое время Аттила был примерным «сыном Рима». Он даже предпринял ряд совместных походов с Аэцием. Обустроил свою столицу на римский манер, возвёл себе царский дворец, где делил трон вместе с Бледой. Однако, Бледе не нравились нововведения брата, и он покинул Виндобону с верными людьми, поселившись в степях в войлочном шатре. Тем не менее, свою ставку он назвал на римский манер: Брегециона.
        Тем временем, Аттила обзавёлся десятком жён. А через несколько лет их число резко увеличилось до пятидесяти и с годами только продолжало расти. Он построил для них
«город в городе» - город наслаждений, обнесённый высокой деревянной стеной, за которой в отдельных небольших домах проживали его жёны. Особенной властью и почтением пользовалась Серка, старшая жена Аттилы.
        Но времена изменились. Рим терял власть, гунны лишь укрепляли своё влияние в бывших провинциях Рима и сопредельных королевствах, плативших им дань.
        Приск Панийский, дипломат и историк, современник Аэция Флавия и Аттилы, так описал свои впечатления от встречи с гуннами: «Переправившись через какие-то реки, мы приехали в огромное селение, в котором, как говорили, находились хоромы Аттилы, более видные, чем во всех других местах, построенные из брёвен и хорошо выстроганных досок и окружённые деревянной оградой, опоясывавшей их не для безопасности, а для красоты. За царскими хоромами выдавались хоромы Онегезия, советника, также окружённые деревянной оградой; но она не была украшена башнями подобно тому, как у Аттилы. Внутри ограды виднелись множество построек, из которых одни были изготовлены из красиво прилаженных досок, покрытых резьбой, а другие - из тёсаных и выскобленных до прямизны брёвен, вставленных в деревянные круги…
        Каждая из многочисленных жён Аттилы имела свой дом, и вместо того, чтобы томиться в затворничестве, они любезно принимали римских послов. Я был принят главной царицей Серкой для поднесения ей подарков, я восхищался странной архитектурой её дома, круглыми колоннами, украшавшими зал, из резного и полированного дерева. Жена Аттилы приняла меня лёжа на восточной софе, пол был покрыт коврами…
        Поскольку дружина у гуннов состоит из различных варварских народов, то и дружинники, кроме своего варварского языка, перенимают друг от друга и гуннскую, и готскую, и италийскую речь. Италийскую - от частого общения с Римом.
        Преодолев определённый путь вместе с варварами, мы, по приказу скифов, приставленных к нам, выехали на другой путь, а тем временем Аттила остановился в каком-то городе, чтобы вступить в брак с дочкой вождя Эски, хотя уже и имел многих жён: скифский закон разрешает многожёнство.
        Каждый из присутствующих по скифской учтивости вставал и подавал нам полный кубок, затем, обняв и поцеловав выпившего, принимал кубок обратно…»
        Осенью 247 года эры Цезаря послы гуннов прибыли в Ворбетамагус и предложили королю бургундов платить им дань в обмен на мир и покровительство.
        Гунтар оскорбился подобным предложением, напомнив гуннам, что Бургундия - федерат Рима. Однако Онегезий, возглавивший посольство, напомнил:
        - Паннония также была федератом Рима. Однако времена изменились, теперь Рим платит нашему королю Аттиле дань. Непокорных же Аттила, Бич Божий, просто уничтожает. Подумайте об этом…
        Молчание Гунтара по поводу предложения гуннов затянулось. Предупреждение последовало тотчас же: северо-восточные пределы королевства были разорены тюрингами. Безусловно, ими управляла рука Аттилы. Гунтар пребывал в смятении и призвал к себе старого мудрого Петрония.
        Петроний советовал ему принять условия гуннов. Ибо Рим не заступиться за своих федератов, так как сам боится гуннов хлеще бубонной чумы. Гунтар уступил доводам Петрония. Мало того до него дошли вести: Гизельхар убит в Кастра Ветере. Несгибаемая воля Гунтар была сломлена. Утта, потеряв второго сына, сильно сдала. Лишь близость дочери поддерживала в ней едва тлевшую искру жизни.
        Однако Брунхильда времени даром не теряла: она подговорила мужа отдать Кримхильду в жёны Аттиле. Мол, он долго жил в Равенне заложником, не такой уж он и дикарь. Муж как раз подстать Кримхильде. А для Бургундии - это залог мира.
        Гунтар согласился и отправился в латифундию, дабы сначала поговорить с матушкой о предполагаемом замужестве сестры. Утта ужаснулась предложению сына:
        - Великий Логос! Что ты такое говоришь! - возмутилась старая женщина. - У Аттилы почти шестьдесят жён! Сам он поклоняется каким-то духам! И ты хочешь отдать ему сестру?
        - Хочу! Это единственный выход сохранить мир. Матушка, посмотри что творится! Гунны подчинили себе почти что все королевства и племена. Рим и тот платит им дань. Аэций Флавий, этот благородный муж, ездит к гуннам на поклон! Если мы не скрепим с Аттилой мир брачным союзом, то он натравит на нас тюрингов и тевтонов. Ходят слухи, что саксы последуют примеру соседей и примут «покровительство» Паннонии. Гунны безжалостны к врагам, они сметают всё живое на своём пути. Поэтому прошу тебя, поговори с Кримхильдой!
        - Я не стану говорить с ней, - ответила Утта. - Зачем? Ты уже решил её участь!
        - В таком случае я поставлю её перед свершившимся фактом! - заявил Гунтар и решительно направился в покои сестры.
        Та коротала время за вышиванием в компании Рюдегера, который развлекал вдову различными небылицами. При виде короля благородный муж откланялся и удалился.
        - Дорогая сестра, - без обиняков начал Гунтар. - Я нашёл тебе мужа.
        Кримхильда взмахнула ресницами и сделала очередной стежок нитками на канве.
        - И кто же он? - спокойно поинтересовалась она, так как официальный траур уже закончился.
        - Король гуннов Аттила!
        Кримхильда замерла. Её губы тронула чуть заметная улыбка.
        - Как угодно, дорогой брат. - Покорно проворковала она.
        Гунтар растерялся, не ожидая, что сестра безропотно согласится. Покидая латифундию матери, он даже не подозревал, что подписал себе и всей Бургундии смертный приговор.
        На следующий же день Гунтар отправил в Виндобону послов с дарами и предложением Аттиле жениться на Кримхильде.
        Они на все лады восхваляли красоту и благородство Кримхильды, стараясь склонить вождя к женитьбе. Тот обещал подумать и приказал разместить послов в специальном гостевом доме. Там послы и провели последующие несколько дней в ожидании решения Аттилы. Он же тем временем, созвал в своём дворце шаманов. По повелению Аттилы пришли три женщины и два мужчины. Головы их выглядели неестественно удлинёнными, что являлось подтверждением их высокого статуса (в детстве им перетягивали головы полосками ткани, дабы она деформировалась). Аттила задал шаманам вопрос: жениться ли ему на бургундской принцессе ли нет? Шаманы удалились, дабы совершить магическое действо и испросить у богов совета, в особенности у бога неба Тенгри, которому они поклонялись.
        На следующий день шаманы сообщили Аттиле о своём решении. Женщины изрекли: брак со знатной бургундской возвысит вождя. Мужчины же напротив, сочли, что жена станет причиной его смерти. При упоминании о смерти Аттила только рассмеялся: я умру на поле брани, завоёвывая новые земли!
        Затем вождь решил посоветоваться со своим верным Онегезием. Советник был рождён от римлянки и гота, верно служил ещё Мундзуку, отцу вождя, а затем Ругиле его приемнику. Он, трезво оценив ситуацию, посчитал, что в женитьбе следует руководствоваться не предсказаниями шаманов (способности которых он отнюдь не умаляет), а политическими соображениями. Нынешние жёны Аттилы, хоть и красивы, но нет среди них ни одной королевы, в Кримхильда, хоть и вдова, но по-прежнему остаётся владычицей Фризии. Бургунды же пользуются расположением Рима. С ними считаются саксы, тюринги, франки и галлы. Словом, от этой жениться политическое положение Аттилы только укрепится. И его перестанут считать дикарём и кочевником. Аттила внял доводам советника и принял решение взять Кримхильду в жёны, и в знак своего благоволения отправил в Ворбетамагус ответные щедрые дары.

…Кримхильда, стоя перед зеркалом из амальгамы примеряла подарки Аттилы: ожерелье и серьги из крупного жемчуга искусной византийской работы. В этот момент в покои вошёл Рюдегер. Он воспылал к Кримхильде любовью в тот самый момент, когда увидел её впервые в латифундии, куда явился по приказу Гунтара. Король Бургундии приказал своему букеларию развлечь свою овдовевшую сестру любыми средствами. Однако с первой же встречи Рюдегер понял: эта женщина не из тех, кто тотчас же уступает мужчине. Тем паче его поразила красота Кримхильды, особенно её длинные волосы цвета золота. Королева Фризии в последние годы использовала специальный рецепт золочения волос, которым пользовались знатные римские матроны. Всё это время, которое Рюдегер провёл на вилле Утты, он ходил по краю пропасти. Неоднократно он сдерживал себя, дабы ночью не ворваться в спальню Кримхильды и не овладеть ею. Но уважение, восхищение и любовь, которые он испытывал к Кримхильде не позволяли совершить дерзкий поступок.
        Однако в разговоре с Уттой он узнал, что Кримхильда обещана Аттиле. Мало того, она дала гунну согласие. Гнев, ревность, ненависть, смятение охватили благородного мужа, он буквально ворвался в покои Кримхильды, презрев все нормы приличия.
        - Я слышал, что вы выходите замуж за короля гуннов! - воскликнул он, ощущая, что мозаичный пол уходит у него из-под ног.
        Кримхильда удивлённо воззрилась на Рюдегера.
        - Да… А что вас так взволновало, дорогой друг? - поинтересовалась она, красуясь перед зеркалом в новом жемчужном гарнитуре.
        - Это его подарок? - словно ужаленный возопил Рюдегер.
        Кримхильда поняла: ситуация выходит из-под контроля. Она сделала жест прислужницам, те удалились прочь.
        - Прекрасный жемчуг, неправда ли?
        Рюдегер потерял голову от ревности. Он приблизился к Кримхильде и резким движением руки сорвал с неё ожерелье. Жемчужины, издавая нежный звук, рассыпались по мозаичному полу.
        - Зачем вы это сделали? - спокойно, не теряя самообладания, спросила женщина, ощущая на своём лице разгорячённое дыхание букелария.
        - Потому, что я люблю вас… И мне противна мысль, что вы будете принадлежать этому кривоногому и узкоглазому кочевнику! - признался Рюдегер и заключил Кримхильду в объятия. Она не сопротивлялась, решив, что преданность букелария сможет ей пригодиться.
        - Такова воля моего брата, короля Бургундии… - прошептала она.
        - Но вы дали согласие…
        - У меня не было выхода… - призналась Кримхильда и заглянула в глаза Рюдегера. Букеларий тотчас утонул в них…
        Наступившую ночь Кримхильда и Рюдегер провели на одном ложе. Кримхильда отдавалась страстно, невольно сравнивая Рюдегера то с Зигфридом, то с Мердоком. Увы, ни один мужчина, которого она познала, не могли сравниться с её мужем в искусстве доставлять женщине наслаждение.
        - Что я должен сделать, чтобы ты осталась? - прошептал Рюдегер, вдыхая аромат волос Кримхильды.
        Та вскинула голову и внимательно воззрилась на любовника.
        - Ничего… Я не могу остаться… А вот ты можешь отправиться в Паннонию и верно служить мне.
        - Я готов следовать за тобой, хоть на край света…
        - Поклянись помогать мне во всём! Поклянись не предавать меня! - потребовала Кримхильда.
        - Клянусь! - незамедлительно отозвался любовник.
        - Тогда я доверю тебе страшную тайну, она касается брата и погибшего мужа…
        Рюдегер невольно напрягся. Кримхильда рассказала его о своих подозрениях и о том, что узнал Мердок, будучи в столичном лупанарии. Рюдегер пребывал в смятении.
        - Великий Логос! Как Гунтар мог на такое решиться?! Это неслыханно! - возмущался он.
        - Я отомщу брату и Хагену. Я уничтожу их.
        Рюдегер крепко обнял Кримхильду.
        - Месть иссушает душу… Поверь, я знаю… Месть может погубить тебя!
        - Возможно, ты прав. Но месть помогает мне жить! Пусть я погибну, то отомщу!



        Глава 17

        Спустя месяц кортеж Кримхильды в сопровождении Гунтара и небольшой дружины покинули Ворбетамагус и направились по консульской дороге в Паннонию. Рюдегер и несколько его людей также присоединились к ним по желанию Кримхильды.
        Кортеж проследовал по территории алеманов, затем - этрусков, венетов, иллирийцев. Наместник провинции Норик встретил кортеж Кримхильды со всеми почестями на подходе к столице Лаврикус и пригласил отдохнуть путников в специально разбитых по этому поводу шатрах.
        На протяжении всего пути сердце Рюдегера разрывалось на части. Всё чаще он представлял, как Аттила срывает с Кримхильды одежды и овладевает ею. Сии мысли ему были невыносимы. Но более невыносима была бы разлука с любимой женщиной. Рюдегер, как мог, скрывал свои чувства от окружающих. Однако удавалось ему это с великим трудом.
        Вскоре в Лаврикус приехал советник Аттилы Онегезий в сопровождении пышной свиты гуннов. Велеречивый советник не скрывал своего восторга по поводу красоты невесты. Он ликовал, ибо дал своему королю правильный совет: эта женщина не только прекрасна и умна, но и выглядит, как истинная королева. Именно она разделит трон с Аттилой. Король гуннов давно хотел избавиться от большинства жён, оправив домой к родственникам. Содержание гарема обходилось в баснословную сумму золотом, однако присутствие многих жён в «городе наслаждений» себя не оправдывало. Некоторых Аттила не видел по несколько лет и, в конце концов, и вовсе забывал об их существовании.
        Кримхильда впервые увидела гуннов. Теперь-то она поняла: сколь безобразным будет её будущий супруг: невелик ростом, с раскосыми глазами, скуластым лицом, кривыми ногами. Но отступать было поздно. Она готова на всё ради мести!
        Наконец кортеж Кримхильды и Гунтар в сопровождении дружины и ближайшей свиты достигли Виндобоны. Аттила почтительно встретил невесту в окружении богато одетой свиты и нескольких жён, пользующихся его доверием. Король гуннов не скрывал своего восторга по поводу невесты, пожирая её жадным взором. Он даже не удержался и дотронулся до распущенных волос Кримхильды, достигающих пояса. Жёны тотчас поняли: бургундка полностью овладеет сердцем и помыслами венценосного супруга.
        Аттила же поприветствовал невесту и Гунтара на отменной латыни, чем доставил не малое удовольствие гостям. Кримхильда была приятно удивлена и в какой-то момент внешность будущего супруга не показалась ей столь безобразной, а манеры его вполне достойными.
        Аттила был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесённое своё могущество. Любитель войны, сам он был умерен на руку, очень силён здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился. По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутый сединою, с приплюснутым носом, цветом кожи, отдающим желтизной, он являл все признаки своего происхождения.
        Аттила взял Кримхильду под руку, дабы ознакомить со столицей гуннов. Город, построенный из дерева, вокруг виллы бывшего римского наместника, удивил бургундов. Он был многолюден, со множеством деревнях построек и войлочных шатров. Недавно Аттила даже приказал соорудить деревянный амфитеатр, где сражались гладиаторы, отобранные из рослых и крепких пленников.
        После экскурсии по городу, Аттила проводил гостей в специально отведённые покои в своём дворце. Кримхильда и Гунтар следовали за Онегезием, внимательно рассматривая дворцовый интерьер, который представлял собой смешение римского и восточного стилей, богатства и безвкусицы.
        На следующий день из Рима прибыл консул Аэций Флавий и передал Аттиле поздравления от императора Валентиниана. Также прибыли послы тюрингов, алеманов, лангобардов, дакков, сарматов, фракийцев, вестготов, остготов и многих других племён. Все они приготовили богатые дары молодожёнам.
        Аттила, долго живший в Риме, решил покорить гостей своей свадьбой и доказать всем, что он не дикарь, а цивилизованный правитель. Свадьба была организована по примеру римских в специальном зале-триклинии.[Триклинии - для званых обедов, в которых стали принимать участие и жены с детьми, им также было позволено есть лёжа. Первоначально этим словом обозначали установленные буквой П трёхместные обеденные кушетки (клинии), затем название закрепилось за самим помещением столовой комнаты. Иногда в одной столовой устраивали несколько триклиниев.] Жених облачился в дорогую синюю тунику, расшитую золотой канителью. Невеста появилась перед гостями в полупрозрачной белоснежной тунике, причёсанная на римский лад.
        Специально приглашённый по этому поводу римский курий, сочетал жениха и невесту браком. Согласно брачному договору, подписанному Аттилой и Гунтаром от имени сестры, Кримхильда будет проживать не в гареме, а в отдельных дворцовых покоях. Аттила беспокоился, что жёны из ревности и зависти могут отравить златоволосую красавицу.
        Церемония прошла на редкость пристойно. Жёны и наложницы Аттилы на свадьбе не присутствовали. Гости были покорёны красотой и умом невесты. Ей ведь исполнилось уже двадцать семь лет, но, несмотря на выпавшие жизненные испытания, она выглядела юной в белоснежной тунике на фоне своего зрелого желтолицего мужа.
        Разнообразие яств поразило гостей, возлежавших на кушетках-клиниях. На одной из них, самой богатой отделки, расположились молодожёны. Подавались запеченные фазаны, цесарки, павлины; фуа-гра (печень перекормленного гуся), белые куропатки, рябчики, голуби. Запеканка из дроздов с добавлением варёного свиного вымени, рыбного филе и лепёшек под соусом из яиц. После мясных блюд гостей потчевали рыбными изысками из форели, кефали, мурены, морских гребешков. Затем появились блюда с устрицами и всё это записалось разведенным водой (на римский манер) вином.
        Также гости оценили овощное рагу из спаржи, приправленное оливковым маслом. Блюда постоянно подносились и менялись… Казалось им не будет конца. Все эти тяжёлые блюда заедались фруктами: грушами, персиками, грантами, абрикосами, виноградом, яблоками, привезёнными со всех частей света.
        Во время пиршества использовались различные виды римских ложек, ручки которых одновременно служили вилками. Для напитков использовались: cantharus - кубок с двумя ручками на ножке, calix - кубок с ручками; scyphus - кубок без ручек; phiala - чаша с широким дном; scaphium - чаша в форме лодочки. И всё это было изготовлено из серебра… Во время праздничного ужина выступали мимы, музыканты, трансвеститы, акробаты, дрессированные обезьяны, фокусники, танцовщицы.
        Кримхильда, как единственная женщина, присутствующая на пире не пила вина, лишь тёмно-красный мульсум, напиток из свежего винограда и с добавлением мёда.
        Аттила изрядно захмелел и плотоядным взором пожирал свою златовласую жену. Он был готов овладеть ею её немедля прямо в триклинии. Однако желание выглядеть достойно перед гостями останавливало его.

…Рюдегер не присутствовал на пиру. Он бесцельно блуждал по Виндобоне. Молоденькие горожанки проявляли к нему нескрываемый интерес. Бургунд, пытаясь залить горе и разочарование вином, едва держался на ногах. Повсюду царило веселье. Наконец одна из горожанок подхватила его и увлекла в свой войлочный шатёр, Рюдегер не в силах сопротивляться рухнул на примитивное ложе. Женщина тотчас обнажилась, стянула с бургунда кожаные штаны и «оседлала» его. Рюдегер дано не испытывал такой резвой
«скачки». Мысли его путались, перед глазами всплывал образ Кримхильды. Она улыбалась, манила его, стонала от удовольствия. Но очнувшись от грёз, бургунд увидел перед собой узкоглазую представительницу племени гуннов.

…Время давно перевалило за полночь. Столица гуннов начала постепенно утихать. Аттила поднялся в кушетки, взял жену за руку и произнёс:
        - Время исполнить супружеский долг!
        Отяжелевшие от обильного угощения гости с трудом поднялись со своих кушеток и поклонились молодожёнам. Они также были утомлены свадебным действом и мечтали об отдыхе.
        Кримхильда одарила мужа ослепительной улыбкой и безропотно последовала за ним на специально приготовленное брачное ложе. Она, превозмогая неловкость и отвращение, скинула с себя прозрачные одежды и предстала перед взором повелителя гуннов обнажённой. Аттилу охватило невиданное доселе возбуждение, он сбросил тунику… и накинулся на молодую жену.

…Кримхильда, прильнув к широкой груди Аттилы, нежно поглаживая её пальчиками, томно произнесла:
        - Вы довольны, мой повелитель?
        Аттила промычал что-то одобрительное и сильнее прижал к себе жену. Кримхильда поняла: самое время поговорить с мужем о мести.
        - Мой муж Зигфрид был предательски убит… - начала она издалека.
        Аттила встрепенулся.
        - Я ничего не знал об этом… Но слышал, что Зигфрид был славным воином.
        - Да, мой господин. Зигфрид был славным воином и королём. Его предал мой брат Гунтар! Он приказал убить моего мужа, дабы завладеть Фризией, которая теперь по праву принадлежит вам. И обязана платить дань Виндобоне.
        Аттила что есть силы распахнул свои раскосые глаза.
        - Умные речи говоришь, жена. Фризия по праву нашего брака ныне принадлежит мне!
        - Несомненно, мой господин! - искусно разжигала ненависть к Гунтару Кримхильда.
        - Расскажи мне, как был убит твой бывший муж! - повелел Аттила.
        И Кримхильда всё рассказала гунну. Тот выслушал жену внимательно, не перебивая. И когда Кримхильда закончила свой печальный рассказ, изрёк:
        - Гунтар и Хаген - подлые предатели! Такие, как они заслуживают смерти!
        Губы бургундки тронула едва заметная улыбка.
        - Смерти! - вторила она гунну.
        - Я убью их! - ярился Аттила.
        - Нет, нет, мой господин! Разумеется, мой брат и Хаген заслуживают смерти! Но вы не должны это делать сами… Что подумают послы?
        - Разрази гром этих никчёмных послов! - возопил гунн. - Я вынужден считаться с их мнением! Говори, наверняка у тебя есть план! Иначе и быть не может!
        - У меня есть план… - подтвердила Кримхильда и поведала его мужу.
        Гунн рассмеялся.
        - Ты не только красива, умна, но ещё и хитра и коварна! Такая жена мне и нужна! Я получу во владения не только Фризию, но и Бургундию!
        Кримхильда тотчас подумала: до Фризии далеко, а вот Бургундия - почти что рядом. Её ослепила месть, она не думала о том, что станет с тысячами бургундов.
        Спустя несколько дней послы начали постепенно покидать гостеприимную Виндобону. Однако Кримхильда уговорила Гунтара погостить ещё некоторое время. Тот не смог отказать сестре и согласился, не подозревая, что ему уготовано судьбой.
        Аттила приказал разместить бургундов в отдельном доме недалеко от своего дворца и выказывал гостям подчёркнутое радушие. Тем временем Кримхильда времени даром не теряла. Она призвала к себе Рюдегера и посвятила в свои планы. Бургунд согласился, решив: лучше погибнуть в бою, нежели сознавать, что любимая женщина пребывает в объятиях гунна.
        В тот же день, когда Аэций Флавий покинул Виндобону, между людьми Бледы и Гунтара произошла стычка. Рюдегер и некто Денгизик, сын Бледы от одной из многочисленных наложниц, затеяли ссору. Зачинщиком выступал Рюдегер, он прилюдно оскорбил Денгизика и самого Бледу. Денгизик вступился за честь отца. Затем к нему присоединились ещё несколько гуннов, а к Рюдегеру - несколько бургундов. Завязалась нешуточная сеча. Всё это происходило около дома, где расположились бургунды.
        Гунтар пытался урезонить своих людей, пытавшихся прийти на помощь Рюдегеру. Но напрасно, вскоре стычка стала массовой. Бургунды и гунны с захлестнувшей их ненавистью убивали друг друга. Гунтар не выдержал и отправил Хагена к Аттиле, дабы тот урезонил своих людей. Но король гуннов отставил сие происшествие без внимания.
        Покуда основная часть бургундов сражалась с гуннами не на жизнь, а на смерть, к дому, где расположился Гунтар и его свита, прибыл сам Бледа.
        - Я слышал твой человек оскорбил меня! - произнёс гунн на ломаной латыни, спешившись с лошади.
        - Вино ударило ему в голову! Он слишком много выпил! - пытался оправдаться Гунтар. Ему оставалось лишь стоять в окружении небольшой свиты и наблюдать за кровавой сечей.
        - В просчётах раба виноват хозяин! - изрёк Бледа и обнажил меч. Он ненавидел заносчивых бургундов. Тем более ему претила женитьба Аттилы на Кримхильде. И возможность поквитаться с бургундами он воспринял как дар бога Тенгри.
        - Этому нет оправдания! - возопил гунн и накинулся на Гунтара.

… Кримхильда пребывала в своих новых покоях. Она с нетерпением ожидала известий о смерти Гунтара и Хагена. Однако время текло слишком медленно… Дабы отвлечься от тягостных мыслей Кримхильда перебирала свадебные подарки. Вся эта роскошь, увы, её не радовала.
        Наконец в её покои вошёл Бледа, держа что-то круглое и кровавое в руках. Кримхильда невольно встрепенулась: что здесь делает этот дикарь?
        - Твои люди непочтительно обошлись со мной! - Произнёс он. - За что жестоко поплатились!
        Бледа резко бросил круглый кровавый «предмет» к ногам новой королевы. Кримхильда невольно отпрянула от него. Однако приглядевшись, поняла: это голова Гунтара. Невольно она ощутила удовлетворение.
        Она приблизилась к Бледе и произнесла:
        - Благодарю тебя, ты избавил меня от ненавистного брата. Кровь за кровь!
        Бледа, не ожидая подобной реакции от женщины (а он не был посвящён в план Аттилы, будучи лишь слепым инструментом брата) растерялся.
        - Надеюсь, все бургунды мертвы? - поинтересовалась Кримхильда.
        Бледа с восхищением воззрился на золотоволосую красавицу.
        - Все… моя королева…
        Кримхильда удовлетворённо кивнула. В тот же день она приказала забальзамировать головы Гунтара и Хагена, пометить их в сундук и отправить в подарок Брунхильде.


* * *
        Престарелая Утта, узнав о смерти Гунтара, скончалась. Брунхильда же помутилась рассудком, понимая, что месть Кримхильды всё же настигла её. Обезумев от горя, она поднялась на одну из дозорных башен Ворбетамагуса, и бросилась с высоты вниз. На троне Бургундии воцарился малолетний король Зигфрид. Но, увы, правил он недолго…
        Вскоре Аттила отправил малолетнему королю послание, в котором настоятельным образом предложил сделать своим регентом Онегезия.
        Престарелый Петроний созвал военный совет, дабы принять решение. Бургунды единодушно отвергли Онегезия, намереваясь дать гуннам отпор. Петроний из последних сил пытался воззвать к разуму букелариев, но тщетно.
        - Готовьтесь к вторжению гуннов и к жестокой битве… Я долго служил бургундской короне, но теперь я возвращаюсь в Равенну, дабы спокойно умереть на родине, - произнёс он и удалился из зала.
        В 437 году от Р.Х. гунны, тюринги и тевтоны вторглись в пределы Бургундии. Погибло двадцать тысяч бургундов, немногим удалось выжить. Гунны захватили богатую добычу, разрушили Ворбетамагус, Аква-Миттаку, Клавдию-Агриппину, Монгутиак. Некогда процветающее королевство Нибелунгов перестало существовать.
        Оставшиеся в живых бургунды[Так возникло более позднее королевство Верхняя Бургундия со столицей в Констанции (Женева). История Бургундии достаточно сложна. В последствие королевство неоднократно расширялось и распадалось. К средневековью X-XV веков было известно: графство(маркграфство) Бургундия, герцогство Бургундия, Бургундия Трансюранская (территория современной Швеции), Бургундия Цисюранская, Арелат (королевство Бургундия).] по согласованию с Римом переселились на территорию Реции. Таким образом, Аэций Флавий решил нейтрализовать излишне воинственных и свободолюбивых алеманов.
        Спустя некоторое время бургунды под натиском рейнских франков ушли к слиянию рек Соны и Роны, оттеснив галлов и основав столицу королевства на месте племенного центра Cabillonum.[Ныне Шалон-сюр-Сон.]
        После этого Аттила, собрав огромное войско, напал на бывшую римскую провинцию, Верхнюю Германию, где обосновались франки и, опустошив её, двинулся на Белгику, ещё принадлежавшую Риму.
        К 450 году от Р.Х. Галлия представляла собой страну, политически разорванную на части германскими племенами. Западная часть до реки Луары принадлежала вестготам, север захватили франки, на юго-западе в районе реки Роны поселились бургунды, приморские и центральные области сохраняла за собой империя.
        В это время Западную римскую империю раздирали восстания в провинциях и внутренние распри. С гуннами же Аэцию Флавию долго удавалось поддерживать хорошие отношения, основанные на личных контактах и щедрых подношениях. К тому времени Аттила почувствовал себя достаточно сильным, чтобы сокрушить Западную империю.
        Римский консул Аэций Флавий сумел отвлечь помыслы Аттилы от Рима и направил их на завоевание Галлии.
        Сам же консул времени даром не терял: объединив франков, бургундов, галлов и аквитанов, дал гуннам решающий бой на Каталаунских полях.[Предположительно близ города Труа (Франция).] Сражение было жестоким. Потери с обеих сторон огромны.
        Аттила обратился к гуннам с речью, которая заканчивалась словами: «Кто может пребывать в покое, если Аттила сражается, тот уже похоронен!», и повёл войска в наступление. Произошла грандиозная беспорядочная резня, результаты которой описывались следующим образом:[Историк Иордан]

«Битва лютая, переменная, зверская, упорная. Если верить старикам, то ручей на упомянутом поле, протекавший в низких берегах, сильно разлился от крови из ран убитых; увеличенный не ливнями, как бывало обычно, но взволновавшийся от необыкновенной жидкости, он от переполнения кровью превратился в целый поток».
        Гунны были вынуждены отступить. Аттила предпринял отчаянный шаг на обратном пути в Паннонию вторгнуться в пределы Западной Римской империи вдоль реки По. Однако и эта его попытка потерпела неудачу. Утешала лишь рыжеволосая пленница Ильдико, дочь одного из галльских вождей. Аттила решил по возвращению в Виндобону жениться на ней, а Кримхильду, которая много лет считалась его фавориткой, удалить из дворца в
«город наслаждений» к другим жёнам. К тому времени у Кримхильды уже был двенадцатилетний сын от Аттилы, Ортлиб.
        С появлением Ильдико в Виндобоне, прозорливая Кримхильда поняла: время её прошло. И она, как женщина умная, решила не сдаваться без боя. Она подробно разузнала всё Об Ильдико. Некто шепнул её на ушко, что у рыжеволосой красавицы на Каталунских полях погиб жених и отец, и она, мол, всей душой ненавидит Аттилу.
        Да, Кримхильда знала, что такое ненависть! И она вознамерилась использовать Ильдико для достижения своих целей. На протяжении тринадцати лет Фризия платила дань Аттиле. Кримхильда решила положить этому конец и вернуться на родину горячо любимого Зигфрида.
        Кримхильда отнеслась к появлению Ильдико благожелательно и даже попыталась установить с ней дружеские отношения. Девушка, потерявшая близких людей и родину, всей душой потянулась к умудрённой жизненным опытом королеве, видя в ней наставницу и защитницу.
        Аттила одобрил поведение жены, ещё раз убедившись в правильности своего выбора. Он даже не предполагал, что замыслила Кримхильда… Тем временем шла подготовка к очередной свадьбе Аттилы.
        Кримхильда времени даром не теряла, окончательно завоевав доверие Ильдико, и всячески опекала её. Однажды Кримхильда поведала рыжеволосой красавице историю своей жизни. Правда, опустив некоторые подробности.
        - Так по воле брата я потеряла первого мужа Зигфрида, а спустя некоторое время по воле второго мужа потеряла уже самого брата… - с неподдельной печалью в голосе произнесла Кримхильда.
        Глаза Ильдико увлажнились.
        - Аттила приказал убить вашего брата?
        - Да, сразу же после нашей свадьбы… - всплакнула Кримхильда.
        - Мой сын Ортлиб - единственная отрада в этом мире… Старшего сына я уже не видела тринадцать лет, он давно стал мужчиной и правителем Фризии.
        - Наши судьбы так похожи! - воскликнула Ильдико. - Я тоже лишилась отца и брата на Каталунских полях. Их изрубили гунны своими кривыми мечами… Иногда мне не хочется жить…
        - От мыслей, что придётся делить ложе с Аттилой? - вкрадчиво поинтересовалась Кримхильда. Ильдико опустила глаза… - Понимаю, мне тоже не хотелось жить. Лишь месть помогла обрести вкус к жизни. Месть!
        - Месть… - вторила ей Ильдико. - Вы отомстили за смерть мужа?
        - Да… Виновные жестоко поплатились… - подтвердила Кримхильда, решив опустить излишние подробности: именно по её воле Бледа и его люди напали на бургундов. - И не потеряла надежды отомстить за смерть брата…
        - Вы много лет прожили среди гуннов, неужели вы не тосковали по родине? - неожиданно спросила Ильдико.
        - По родине - нет, по Кастра Ветере - да. Я всё ещё мечтаю вернуться туда, где была счастлива с Зигфридом…

«И Мердоком…» - пронеслось в мыслях Кримхильды.
        - Вам есть куда вернуться. Ваш старший сын жив, он правит Фризией. А мой город и мои родные уничтожены гуннами… Я ненавижу их! - воскликнула Ильдико и тотчас спохватилась.
        - Будь осторожна, - предупредила Кримхильда, - за тобой зорко следят соглядаи Аттилы.
        - Я мечтаю перерезать ему горло в первую брачную ночь… - прошипела Ильдико, окончательно потеряв осторожность.
        - Это слишком сложно… Есть другой способ… - заверила Кримхильда. - Более надёжный…
        Ильдико округлила глаза.
        - Какой же?
        - Яд…
        - Пусть я умру, но отомщу! - произнесла Ильдико.



        Эпилог

        Византийский посол, присутствовавший на очередной свадьбе Аттилы, так описывал последующие события в своих воспоминаниях:



«Аттила, ослабевший на свадьбе от великого наслаждения молодой женой и отяжелённый вином и сном, он лежал, плавая в крови, которая обыкновенно шла у него из ноздрей, но теперь была задержана в своём обычном ходе и, изливаясь по смертоносному пути через горло, задушила его. Среди степей в шёлковом шатре поместили труп его, и это представляло поразительное и торжественное зрелище.
        Отборнейшие всадники всего гуннского племени объезжали кругом, наподобие цирковых ристалищ, то место, где был он положен; при этом они в погребальных песнопениях поминали его подвиги. После того как был он оплакан такими стенаниями, они справляют на его кургане «страву» (так называют это они сами), сопровождая её громадным пиршеством. Сочетая противоположные чувства, выражают они похоронную скорбь, смешанную с ликованием. Ночью, тайно труп предают земле, накрепко заключив его в три гроба - первый из золота, второй из серебра, третий из крепкого железа. Для того же, чтобы предотвратить человеческое любопытство перед столь великими богатствами, они убили всех, кому поручено было это дело».


…После похорон Аттилы Кримхильда и её сын Ортлиб исчезли, не дожидаясь, когда начнётся делёжка власти между его многочисленными наследниками.
        Вскоре с торгового судна на пристань Кастра Ветеры по сходням спустилась уже немолодая, но ещё красивая женщина явно знатного происхождения, облачённая и причесанная на римский манер. С виду ей было лет сорок. Кожа и груди её были ещё упругими, а золочённые на римский манер волосы поражали блеском и красотой. Но взгляд матроны красноречиво говорил о том, что она многое пережила. Сопровождал её юноша лет тринадцати, в котором угадывалась явная примесь гуннской крови. Его выдавали слегка раскосые глаза и чёрные, как смоль волосы. Но, несмотря на это, он был по-своему красив.
        Женщина осмотрелась, вздохнула полной грудью и обратилась к своему юному спутнику, отягощённому увесистым мешком:
        - Вот мы, наконец, и дома…
        Затем матрона уверенным шагом направилась к королевской резиденции. Она приблизилась к стражникам и уверенно произнесла:
        - Кто нынче правит фризами? Надеюсь, благородный Гунтар, сын Зигфрида?!
        Стражники переглянулись.
        - Видно вы давно не были в здешних краях?! - произнёс один из них.
        Матрона кивнула.
        - Пятнадцать лет прошло с тех пор, как я покинула Кастра Ветеру.
        - Нами правит славный король Гунтар Вёльсунг! Да благословит его великий Логос!
        - А жив ли благородный Мердок? - поинтересовалась матрона у словоохотливого стража.
        - Жив! А на что он вам, госпожа? Господин Мердок уже много лет, как королевский советник!
        - Господин советник нужен мне по неотложному делу, - коротко ответила матрона и дала стражам по сестерцию. - Проводите меня к нему. И вы получите дополнительную награду уже от советника.
        Стражи удивлённо переглянулись.

…Через некоторое время матрона предстала перед Мердоком. Советник оторвался от государственных бумаг и воззрился на женщину, удивившись её внешнему виду.
        - Что у вас? Прошение или жалоба? Вы прибыли издалека?
        - Да, я прибыла из Паннонии. Предводитель гуннов Аттила умер на брачном ложе, вкусив любовь молодой девушки Ильдико и, не рассчитав сил, скончался. Прими Логос его грешную душу… - произнесла матрона и возвела глаза к небу. - Впрочем, он до конца дней своих оставался язычником… Бедняжку Ильдико телохранители Аттилы изрубили насмерть мечами…
        Мердока охватило волнение. Он узнал этот голос, эти глаза, волосы…
        Он вышел из-за стола и приблизился к женщине.
        - Кримхильда… - едва слышно произнёс он.
        - Да, это я… - ответила та.
        Советник протянул к ней руки.
        - Позволь дотронуться до тебя… Я должен увериться, что это не сон.
        Бывшие любовники обнялись и прослезились.
        - Я знал, что ты вернёшься. И все эти годы ждал тебя… - признался советник.
        Мердок заметил мальчика, стоявшего чуть подать. Кримхильда, предвосхитившая вопрос, произнесла:
        - Это мой сын, Ортлиб…
        - Сын Аттилы… - прошептал Мердок. - Славный мальчик…


        notes

        Примечания


1

        Вёльсунги - герои в скандинавской и германской мифологии, которые вели свое происхождение от бога Одина.

2

        Хёвдинг одновременно являлся политическим, военным и религиозным лидером. Хёвдинг избирался достойный воин и мудрый человек, титул не наследовался.

3

        Тинг - древнескандинавское и германское правительственное собрание, состоящее из свободных мужчин страны или области. Тинги, как правило, имели не только законодательные полномочия, но и право избирать вождей или королей.

4

        Арианство - одно из учений в христианстве в IV-VI в. н. э., утверждавшее сотворённую природу Бога-Сына. Получило название по имени его основателя - александрийского священника Ария. Арианство возникло и, первоначально распространившись в восточных провинциях поздней Римской империи, стало государственной версией христианства при преемниках Константина и до окончания правления Валента II и, затем, государственной религией германских государств вплоть до VI века.

5

        Лупанарий - публичный дом.

6

        Кушетка - разновидность одноместного дивана с изголовьем. Известна со времён Античности.

7

        Скрамасакс - короткий меч древнегерманских племён.

8

        Гладиус - короткий римский меч.

9

        Драккар - длинное узкое быстроходное судно с высоко поднятым носом и кормой.

10

        Калиги - солдатская римская обувь в виде сандалий с ремнями.

11

        Тремисс - золотая монета поздней Римской империи.

12

        Племена франков, жившие вдоль нижнего и среднего течения Рейна.

13

        Племена франков, жившие на территории Токсандрии (современный Турнэ).

14

        Один из первых франкских вождей. Основоположник династии Меровингов.

15

        юрист

16


48-49 год до н. э.

17

        Современный город Перуджа.

18

        Ныне река Майн. Территория современной Верхней Франконии близ города Кульмбах (древнейший производитель пива).

19

        Меч Зигфрида.

20

        Рагнерек - в германско-скандинавской мифологии гибель богов и всего мира.

21

        Вотану поклонялись племена тюрингов, герулов, тевтонов. Прототип скандинавского Одина.

22

        Валькирия - «подбирающая убитых» в германско-скандинавской мифологии. Дочь славного воина или конунга, реющая на крылатом коне. Иногда предстают дочерьми Одина.

23

        Вальхалла - в германо-скандинавской мифологии небесный чертог в Раю для павших в бою доблестных воинов.

24

        Латифундист - крупный землевладелец.

25

        Оптар отмечен в «Истории» Сократа Схоластика как вождь гуннов, который в 420-е годы сражался с бургундами на Рейне и умер от обжорства.

26

        Снеккар - тип судов викингов. Секкар (от Snekja - змея и Kar - корабль). Снеккары имели меньший размер и меньшую команду (до 60 человек), нежели драккары. Приводились в движение также прямоугольным парусом, имели до 25-30 пар весел и в открытом море могли развивать скорость 15-20 узлов. Также использовались для передвижения по рекам.

27

        Изображение ключа и звезды на красном поле.

28

        Преторианская гвардия - личные телохранители императоров Римской империи (до IV века н. э.), затем генералов и высокопоставленных чиновников.

29

        Мифологическое сотворение мира из германо-скандинавского эпоса «Прорицания Вёльфы». Перевод с древнеисландского Е. М. Мелетинского.

30

        Перевод с древнеисландского Е. М. Мелетинского.

31

        Actus - античная римская мера дины и высоты, составляла примерно 35,5 метра.

32

        Saeculum - столетие (лат.)

33

        В данном случае Рагнарек - гибель мира.

34

        Данная денежная единица просуществовала почти до XVII века в Дании.

35

        Священное число по количеству валькирий.

36

        Плутон - в древнеримской мифологии повелитель подземного царства.

37

        Норны - Урд, Верд, Скульд - три женщины в германско-скандинавской мифологии, волшебницы, наделённые даром определять судьбы людей и даже богов.

38

        Ариане, также как и катары, отрицали обряд венчания, причащения и отпевания в традиционном понимании католической церкви. Арианские обряды были крайне просты, но их описания не дошли до нашего времени.

39

        Скрипторий - мастерская по переписке рукописей.

40

        Швагер - в средневековой Европе шурин, брат жены.

41

        Гонделак - длинное древко с топором и крюком на конце. Аналог более поздней алебарды.

42

        Преторианской называлась общественная дорога, соединяющая крупные города. Также были военные или консульские дороги. И те и другие строились по определённым стандартам. Поэтому многие из римских дорог благополучно просуществовали и до наших дней.

43

        Причерноморье.

44

        Триклинии - для званых обедов, в которых стали принимать участие и жены с детьми, им также было позволено есть лёжа. Первоначально этим словом обозначали установленные буквой П трёхместные обеденные кушетки (клинии), затем название закрепилось за самим помещением столовой комнаты. Иногда в одной столовой устраивали несколько триклиниев.

45

        Так возникло более позднее королевство Верхняя Бургундия со столицей в Констанции (Женева). История Бургундии достаточно сложна. В последствие королевство неоднократно расширялось и распадалось. К средневековью X-XV веков было известно: графство(маркграфство) Бургундия, герцогство Бургундия, Бургундия Трансюранская (территория современной Швеции), Бургундия Цисюранская, Арелат (королевство Бургундия).

46

        Ныне Шалон-сюр-Сон.

47

        Предположительно близ города Труа (Франция).

48

        Историк Иордан


 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к