Через семь границ Антон Викторович Кротов


        # Эта книга - описание путешествия автостопом летом 1997 года из Москвы через Грузию, Армению и Нагорный Карабах в Иран и обратно в Москву через Туркмению, Узбекистан и Казахстан.

        КРОТОВ Антон Викторович


        "ЧЕРЕЗ СЕМЬ ГРАНИЦ"
        (первая поездка в Иран. 1997)

        Предисловие

        Эта книга - описание путешествия автостопом летом 1997 года из Москвы через Грузию, Армению и Нагорный Карабах в Иран и обратно в Москву через Туркмению, Узбекистан и Казахстан.
        Прежде чем приступить к повествованию, представлю читателю основных действующих лиц. Мы отправились на юг вчетвером:
        Олег Моренков, студент МГУ (математик), хорошо знающий английский язык, с большим опытом путешествий, иногда опаздывающий на встречи, но в целом - хороший друг и напарник - кстати, это с ним мы ездили на Полярный круг, в Салехард, в мае этого года, и остались вполне довольны друг другом. Олег вырастил на голове большой хвост волос, чем приводил в восторг некоторых коротко стриженных иранцев.
        Владислав Разживин, тоже студент МГУ (химик), сторонник чистоты, стерильности и аккуратности, способный из тысячи дынь на базаре по запаху выбирать одну самую вкусную; парень спортивного вида, побывавший во многих городах России, но в дальнем автостопном путешествии - первый раз.
        И Олег, и Влад в своей студенческой жизни были почти полными отличниками. Вернувшись с юга, мы опоздали к началу учебного года примерно на две недели, но на учёбе у мудрецов это никак не сказалось.
        Маша, ещё одна студентка МГУ (химик), наша самая длинноволосая спутница, доехала с нами только до Еревана, откуда вернулась домой, в Москву, по не зависящим от неё причинам (она утратила свой рюкзак), о чём будет написано ниже.
        Антон Кротов, автор как сей книги, так и самой идеи иранской поездки; любитель поспать, зато реже опаздывающий на встречи. Хотя я часто путешествую, но ни в Закавказье, ни в Средней Азии, ни в дальнем зарубежье мне прежде бывать не приходилось. Своей бородой я часто удивлял иранцев, которые привыкли считать бороду признаком исламской ортодоксальности.
        Впрочем, от Москвы до Воронежа я ехал в паре с ещё одним человеком - Михаилом, Влад завозил в Крымск свою знакомую Иришку, Олег ехал с Машей до Тбилиси, и только там мы собрались 10 августа в своей «почти окончательной» комплектации. Позднее, оставшись без Маши, мы продолжили путешествие втроём - разделяясь попеременно в соотношении 2:1.
        Но главные действующие лица, по сути дела, - не мы, а те люди, среди которых мы провели сорок дней своего пути. Нам помогали, нас подвозили, угощали, приглашали на ночлег… Сотни людей, доброжелательных, гостеприимных, помогли нам пройти этот яркий и интересный маршрут и подарили нам добрую память о странах и народах, среди которых мы побывали. Спасибо вам!



        Визы

        Как известно, для поездки по странам СНГ никаких виз не требуется.
        Чтобы попасть в Иран, необходима виза. Можно получить её даже без приглашения, единственная проблема - виза делается очень долго. Заполненные нами анкеты отправляются в Тегеран, откуда через несколько месяцев приходит разрешение: пускать нас в Иран или нет. Не дождавшись визы в Москве, мы легко получили её в Ереване, посетили Иран, вернулись в домой, - а ответ на нашу просьбу о посещении Ирана до сих пор ещё не прибыл в Москву.
        Для посещения Нагорного Карабаха и прилежащих территорий, находящихся под контролем Армении, тоже требуется виза - специальное разрешение, получаемое в Ереване. Однако мы легко проникли в Карабах без визы, но рассказ об этом впереди.



        Старт



6 августа, среда


        От Москвы до Воронежа я автостопил в паре с питерским господином Михаилом (он же Мериадок). Мериадок взял с собой в путь толкиновские журналы «Палантир», ожидая кому-нибудь продать их, а также меч, который хотя и не металлический, а из рюкзака торчал очень подозрительно. Может быть из-за этого меча, а возможно и по случайным причинам, поначалу нам не везло - целых двенадцать часов мы ехали в сей город, сменив множество локальных машин и автобусов. На трассе нам частенько попадался другой наш попутчик - Влад со своей временной напарницей Иришкой.
        Мы доехали с Мериадоком до Воронежа, но направлялись не в сам город, а в деревню Веневитиново (где находится турбаза Воронежского университета и где мы хотели повидать нашего знакомого Ярослава Григорьева и других). До Веневитиново нужно ехать сначала на электричке, а потом 10 км пешком - но нас, к счастью, подвезли, и мы прибыли на место ночлега ещё до наступления ночи.
        Найти знакомых среди многих людей, бродящих в сумерках среди домиков турбазы, оказалось сложно. Тогда мы решили поставить палатку в центральном месте, размышляя, что знакомые нас найдут сами. Так и вышло - не успели мы растянуть палатку, как появился Ярослав, очень удивлённый нашим здесь появлением.
        Мы пообщались, рассказали о нашем маршруте, обменялись полезными сведениями. Мериадок распространял питерские толкиновские журналы и даже продал несколько из них. Так как мы прибыли довольно поздно, активной деятельностью заниматься не хотелось - мы решили отходить ко сну. Завтра нам предстоит дорога - Мериадоку в Москву и далее в Питер, а мне - в Ростов и далее в Нальчик.
        Чтобы не затруднять людей, мы не стали вписываться в домики, а поставили палатку под каким-то навесом и благополучно уснули.

7 августа, четверг


        Ранним утром (наши друзья ещё спали) мы покинули Веневитиново. Светало. У ворот турбазы стояла машина - та самая, что подвозила нас вчера.
        - Ну что? уже обратно? - удивился водитель.
        - Пора! - отвечали мы, и водитель, словно ожидавший нас, включил музыку. Мы помчались по извилистой лесной дороге и через двадцать минут уже были на объездной города Воронежа.
        Мериадок принялся стопить на Москву, а я - на Ростов. Был ранний час. Восходило солнце. Путешествие на юг начиналось.
        Сменив несколько местных машин, я добрался до города Павловска - на юге Воронежской области. Транспорта было много. Бесконечные отдыхающие двигались на юг в своих переполненных детьми легковушках. Обратно, с юга, такие же люди, но уже отдохнувшие, ехали домой в других забитых легковушках. Но дальнюю машину выловить пока не удавалось.
        В Павловске повезло - остановился новенький «Форд». Водитель, Мустафа, гнал машину из Минска к себе домой, в Ставрополь. Средняя скорость его на трассе составляла
100 км в час, а на спидометре было до 160. Так мы и поехали.
        Узнав, что я еду в Грузию, а потом в Армению, Мустафа устроил мне небольшой политический экзамен. Сложность была в том, что Мустафа был наполовину грузином, наполовину - азербайджанцем, и отвечать приходилось с осторожностью.
        - …А с Карабахом что? Если неправильно ответишь - высажу!
        - Ну, захватили армяне Карабах, а из Азербайджана теперь проехать туда нельзя.
        - Проехать-то можно. А хорошо или плохо, что они людей со своей родины выгнали?
        - Плохо, - отвечал я.
        - Так. А в Тбилиси какой дорогой?
        - Через Алагир: через Владикавказ, говорят, опасно.
        - Не бойся! Кто говорит? Владикавказ? Это кто ельцинские-черномырдинские миллиарды возит, тот пусть и боится… А в Абхазии сейчас что?

…Так и задавал он мне различные вопросы, а потом я ему. Но как мы летели! Даже сбили бампером неторопливую птицу, которая не успела вовремя подлететь высоко. (Раздался громкий стук; «конец птичке,» - заметил Мустафа, разгоняясь ещё быстрее.
        Товарищи птицы! Будьте осторожны! Не перелетайте дорогу перед близко идущим транспортом!
        Остановка. Мустафа покупает яблоки у мужика на бензоколонке.
        - Почём яблоки?
        - Три тысячи миска.
        - Давай за две.
        - Давай за три. Почём машину брал?
        - Тоже три. Миска яблок три и машина тоже три.
        - Только в нулях разница, - улыбается догадливый мужик.
        - Не в нулях! В цвете разница! Давай миску!
        Взяли яблоки, помчались дальше. Периодически нас останавливали гаишники.
        - Мустафа, ну, Мустафа, куда летишь? - спрашивал очередной гаишник. - Не видишь знаки: двадцать километров в час, обгон запрещён…
        - Домой тороплюсь, новую машину купил, - оправдывался Мустафа.
        - А почём брал? - интересовался гаишник.
        - Три.
        Удовлетворив любопытство гаишника, ехали дальше. Но на каждом очередном посту повторялось то же самое. Некоторые гаишники не узнавали Мустафу и штрафовали его на 240 тыс. руб.
        Километров за сто до Ставрополя Мустафа предупредил меня:
        - Следующий штраф ты будешь платить - у меня деньги кончились.
        - Это ещё смотря сколько, - отмазывался я, - у меня тоже денег немного.
        - Ну, сам видишь сколько.
        В родной Ставрополь Мустафа влетел на скорости 140. Тут же - гаишник.

«Ну вот,» - подумал я, пока Мустафа выходил из машины.
        - Куда летишь, Мустафа? - спросил гаишник, а я успокоился. Штраф не потребовался.
        Вот мы и в Ставрополе.
        - Ну что, пойдёшь ко мне или дальше поедешь? - спросил Мустафа. -
        Только предупреждаю, если ко мне, то это надолго!
        - Нет, спасибо, я поеду дальше, - отвечал я.
        Так, в Ставрополе, мы и расстались: я направился на выезд из города (в сторону Невинномысска), а Мустафа на своём новеньком «Форде», с разбитой фарой, остатками птицы на бампере и растресканным лобовым стеклом, помчался к себе домой.


* * *
        Указатель на трассе в Ставрополье:
        АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО ИМЕНИ С.М.КИРОВА - бывший колхоз имени Кирова, наверное.
        До Невинномысска меня подвезли армяне - с большим складным диваном на крыше старых
«Жигулей». Их было трое - немолодой уже отец, жена и сын-подросток. В машине темно, на трассе тоже. Я сижу на заднем сиденье. Из моего рюкзака в темноте торчат стойки от палатки.
        - Чего это? - испугано спрашивает отец семейства, поворачиваясь ко мне.
        - Стойки - палатку ставить, - отвечаю я.
        - А я думал - автомата, граната… Куда едешь?
        - В Грузию, в Тбилиси.
        - О, будешь в Грузии, передай грузинам, чтобы они армян не обижали. Хорошо?
        На бензоколонке отец долго торговался и спорил из-за бензина: то ли его не долили, то ли сдачу не додали. Наконец, поехали дальше и через полчаса достигли большой развилки.
        Дальше армяне сворачивали на Армавир, а я сошёл с трассы и заночевал вблизи - в каком-то недостроенном здании.

8 августа, пятница


        После Невинномысска пространные равнины и степи потихоньку перешли
        в предгорья Кавказа. Утром вокруг стоял туман, и не было видно - горы это или облака. Трасса проходит по окраине города Минеральные Воды. Здесь я отправил телеграмму домой. Ещё несколько машин - и я в солнечном Пятигорске.
        Курортный город Пятигорск утопает в зелени и арбузах, продающихся на каждом перекрёстке. В этом городе уже около ста лет ходят трамваи, отсюда больше полутора столетий назад стартовала первая российская экспедиция на вершину Эльбруса. Здесь находилась в начале века (и вновь находится ныне) штаб-квартира Российского горного общества.
        В Пятигорске я уже бывал и поэтому на сей раз достопримечательностей его не смотрел, но зато купил арбуз и съел его, после чего заметно отяжелел (на 3 килограмма) и с трудом поднялся на гору в конце города, где находился выездной пост ГАИ.
        За выездным постом ГАИ меня подобрали два кабардинца - Ахьет и Альберт. На старых
«Жигулях» они везли две металлические шестиметровые трубы. (Трубы были привязаны к крыше машины, и машина имела длинные раскачивающиеся «рога».) Ехали они в село Малка.
        - О, из самой Москвы? Пешком?
        - Автостопом, на попутных машинах.
        - И как сейчас в Москве? зарплату платят?
        - Вообще платят, но в Москве всё очень дорого, - как обычно,
        отвечал я.
        - А у меня зарплата - девяносто тысяч, в колхозе, - сообщил разговорчивый Альберт. - Для москвичей, наверное, смешно, - но мы и её уже несколько лет не видали. Один раз, говорят, давали, да я и не пошёл. Девяносто тысяч - не деньги!
        - А как же вы живёте, если зарплату не получаете?
        - Да как. Я, например, обходчиком поля работаю. Кукурузу сторожу. Чего-нибудь уворую, чего-нибудь и так перепадёт. Так все и живут. А без колхоза - как чего достать?
        Через некоторое время подъехали к Малке.
        - Было бы время, поехали бы с тобой, честное слово! А сейчас давай к нам заедем, накормим тебя. Здесь недалеко. А потом на трассу вывезем обратно.
        Я согласился, и мы свернули направо.
        Село Малка - длинное, километров пять, кабардинское село. Двухэтажные каменные дома, примыкающие друг к другу глухие заборы с массивными железными воротами. Как в Нальчике, так и в других кабардинских селениях вы увидите эти мощные, до четырёх метров высоты, ворота и заборы. Впрочем, люди вполне гостеприимны.
        Детей в семьях много. Младший сын остаётся жить с родителями, а прочие строят себе новые дома. Ахьет (водитель), к которому мы поехали, свой огромный дом строил уже несколько лет. Пока домище был выстроен лишь частично, а под жильё были отделаны только две комнаты на нижнем этаже. Дети играли в саду. Жена быстро подогрела мужчинам обильную еду, сама на глаза почти не показываясь.
        - У нас в Кабарде спокойно, никто не стреляет. На свадьбах только. В воздух: обычай такой. А вообще народ гостеприимный. Был бы вечер - ночевать ты бы у нас остался, а как ещё рано, на трассу тебя вывезу, до Нальчика недалеко, быстро доедешь.
        Наелись, обменялись адресами, и я был возвращён на трассу. Час спустя, на белом
«Мерседесе» господина с толстым лицом я был ввезён в столицу Кабардино-Балкарии, город Нальчик.
        НАЛЬЧИК - столица Кабардино-Балкарии, в предгорьях северного склона Большого Кавказа. Основан в 1817-18 как укрепление на Кавказской линии. В 1838 при крепости было заложено военное поселение, в 1871 преобразованное в слободу, ставшее центром Нальчикского округа Терской области. С 25 октября 1942 по 3 января 1943 был оккупирован немецко-фашистскими войсками, нанёсшими городу большой ущерб; впоследствии восстановлен.
        Нальчик - небольшой, чистенький город в предгорьях Кавказа. Когда-то сюда приезжали многочисленные отдыхающие, туристы; сегодня - один поезд в день и две электрички приходят на пустынный вокзал. Наклеив на вокзале записку прочим мудрецам («прибыл 8.08.97 в 13.50"), я отправился на рынок запасаться продуктами.
        Пустота города чувствуется здесь почти всюду. Такое же ощущение можно испытать, например, в Кисловодске: город санаториев и пансионатов глядит на тебя тёмными окнами этих самых пансионатов, широкие улицы и тротуары с редкими машинами и людьми. Единственное скопление людей было обнаружено на рынке.
        Рынок Нальчика ломился от почти бесплатных арбузов, огурцов и прочей еды. Пообедав и отправив телеграмму домой, я отправился смотреть город.
        В городе была обнаружена река (в которой я постирал всю засорившуюся одежду), канатная дорога с медленно ползущими сиденьями, преимущественно пустыми, и два автовокзала (где я переписал расписание). Ходили автобусы на Минводы, Владикавказ, Грозный, Ростов и даже Астрахань - весьма далеко. Ничего более в городе не ища, я решил отоспаться и отправился с палаткой подыскивать место для этого.


* * *
        Первая ночёвка в Нальчике оказалась для меня неблагоприятной. Я удалился от центра города, и, пройдя небольшое расстояние вдоль железной дороги, поставил палатку и лёг спать. Вдоль железки, как потом оказалось, шла тропинка, по которой иногда ходили местные жители и мешали мне спать своими возгласами. А когда стемнело и жители кончились, пошёл дождик, что и вовсе было некстати.
        (К слову сказать, после этого мы не видели дождей целый месяц, и в некоторых жарких местах были бы уже рады дождю, но увы.)
        В мокрой темноте я вернулся в город и избрал местом дальнейшего ночлега площадку под козырьком какого-то дома; разложил спальник и лёг спать.
        Часа в два ночи меня разбудили. Передо мной стояло четверо милиционеров с автоматами. Оказалось, что я устроился под козырьком здания сбербанка. Эти милиционеры вывели меня на свет фонарей (дождь уже кончился) и тщательно обыскали. Хотя наркотиков они не нашли, поиск их увенчался успехом: милиционеры забрали себе
80 долларов (из имеющихся у меня ста) и некоторую сумму в рублях, и затем, удовлетворённые, указали мне другое строение, в котором мне и следовало ночевать.
        Когда милиционеры уехали, я проверил рюкзак, убедился в покраже и отправился досыпать: наверное, милиционерам тоже, как и колхозникам, давно не платили зарплату. Ничего страшного - мудрецы в любых случаях найдут себе питание, ночлег и прочие блага мира.
        Строение же, в котором я проснулся наутро, оказалось храмом, когда-то недоразрушенным, а теперь недовосстановленным. Я встал и отправился искать источники вод - чтобы смыть с себя вековую пыль этого строения.

9 августа, суббота


        На другой день на окраине Нальчика, где протекала река и бродили коровы, я познакомился с местным жителем Михаилом. Правда, он был пьян и всё время задавал один и тот же вопрос:
        - …Ты откуда?
        - Из Москвы. А почему вы столько раз это спрашиваете?
        - Я хочу ещё раз удивиться, - отвечал он. - Вот я черкес. А ты какой нации?
        Такой разговор, с двумя вопросами, длился довольно долго. Затем Михаил стал предлагать мне водку и вписку. Едва отделался от этих предложений.


* * *
        Вечером на вокзале Нальчика появился Влад. Олег с Машей ещё не прибыли. Влад добрался до Нальчика с большим удовольствием, успев ещё попутно завезти свою временную напарницу Иришку в Крымск и посадить её на автобус, идущий в Керчь.
        Влад рассказал про интересного водителя, который вёз их большую часть дороги:

«Километрах в трехстах от Москвы нас взял Лёня, гнавший груженый КАМАЗ со скоростью 90-110 км/ч. Кроме того Лёня очень умело говорил с гаишниками.
        Чтобы облегчить эту задачу, он надевал в дорогу достаточно короткие шорты. Бывало останавливает его гаишник: «Давай, мол,» а Лёня ему в ответ: «Ты что, какие деньги?! 17 лет работаю, а даже на штанины заработать не могу!» Гаишник - в трансе, а Лёня - прыг в машину и - 90 км/ч.
        Однажды на объездной Воронежа привязался какой-то особенно настырный: «Ты откуда едешь, из Москвы? Не может быть, чтобы для меня ничего не передавали». Но и Лёня не лыком шит: «Конечно передавали! Беги скорее на почту, там тебе уже по факсу тысячу долларов пересылают!»
        На выезде другой специалист стоит, а Лёня в ответ: «Конечно передавали, да только всё на въезде отдал».
        Гаишник не отстаёт:
        - А что передали-то?
        - Да ба-альшо-ой привет!”

…Теперь же мы сидели на скамейке около вокзала, ели дыню и прочие фрукты и ожидали прибытия Олега с Машей.


* * *
        Пока мы сидели и питались, к нам подсел худенький парниша - ингуш. По-русски он говорил очень плохо, но нам удалось понять, что он из Назрани, едет сейчас в Москву - искать там работу. Сколько стоит билет до Москвы, он не знал, - а мы тоже не знали. Видимо, он не предполагал покупать билет, а хотел договориться с проводником. Насчёт того, легко ли найти работу в Москве, мы тоже не могли объяснить. Парнише было 16 лет.
        Мы хотели накормить парнишу дыней, но дыни ему, по-видимому, уже надоели, и он отказался.

…Так и не дождавшись Олега с Машей, мы попрощались с ингушем и переместились с вокзала в город, где вскоре нашли себе ночлег на детской площадке под каким-то навесом. Жители нас не беспокоили.

10 августа, воскресенье


        Утром, проснувшись, пошли к вокзалу. К сожалению, и на утренней стрелке (в 6 утра) наших друзей опять не оказалось, и мы, вопрошая себя об их местонахождении, направились на выезд из города.

…Утренняя «маршрутка» довезла нас до местного городка Аргудан. Затем жизнерадостные гаишники взяли нас до посёлка Старый Урух (граница Кабардино-Балкарии с Северной Осетией). Там для нас остановился автобус с надписью
«Владикавказ».
        - Здравствуйте! Бедных студентов по трассе подвезёте?
        - Докуда?
        - До поворота на Алагир.
        Мы сели. Автобус был полон разноцветных осетинских старушек. Они ещё более колоритны, чем наши северные бабули. А вот лиц мужского пола в автобусе было всего несколько человек. Водитель не проявлял корыстных свойств, и мы достигли нужного поворота.
        В этот ранний час всё было в тумане. Горы тумана заслоняли горы Кавказа. Машины нас замечали слишком поздно. Только через полчаса мы сели в автобус до Алагира.
        Алагирский автобус тоже был полон местных тётушек, уже не старушек, а среднего возраста. До места доехали вскоре. Пыльный городок одноэтажных домов, окружённый горами. На выезде из города стоит большой плакат, сообщающий, как себя вести в лавиноопасных местах.
        Главный Кавказский хребет пересекают две основных дороги: Военно-грузинская дорога (Владикавказ-Тбилиси), открытая в 1799 году, и Военно-осетинская дорога (Владикавказ-Алагир-Они), построенная сто лет спустя.
        Сейчас дорога на Они, идущая через перевал Мамисонский (высотой 2820 м), сделалась очень плоха и проходится только пешком. Но в последние годы существования СССР к Военно-осетинской дороге было пристроено ответвление - новая трасса через Рокский тоннель до Цхинвали.
        По этой новой дороге (отсутствующей на старых картах) мы и собирались ехать. И вот - о удача! - на выездном посту ГАИ напротив этого плаката останавливается автобус Владикавказ-Цхинвали.
        - Здравствуйте! Бедных студентов по трассе подвезёте?
        Этот вопрос очень полезен: водитель автобуса не может сказать «Не подвезу», так как свойства автобуса - именно в подвозе пассажиров (в том числе студентов), и он остановился именно для того, чтобы выполнить своё назначение. Ну а сказав «да», водитель тем самым подсознательно соглашается, что денег мы ему не заплатим.
        - Докуда?
        - Чем дальше, тем лучше, а мы вообще в Тбилиси едем через Цхинвали.
        Втиснулись в набитый автобус, поехали.
        Дорога поднималась всё выше. Вдоль трассы виднелись старинные сторожевые башни и крепости, наполовину уже развалины. Попадались и пушки с длинным хоботом. Как потом нам объяснили, эти пушки - для отстрела лавин.
        Внизу, в глубоких долинах, протекали быстрые реки, а зелёные горы уходили далеко вверх. Наконец, миновали посёлок Бурон. За ним - таможня, люди в зелёной форме, шлагбаум, будки пограничников, дальше подобие великой долгостройки - видимо, хотели построить новый, большой таможенный пост. Здесь мы простояли не меньше получаса. Пассажиры вышли из автобуса и выстроились в длинную очередь к будке с окошком - проверка паспортов. Почти все пассажиры оказались жителями Северной или Южной Осетии. У южных осетин паспорта не грузинские, а красные советские; некоторые затёртые, у одной женщины даже сильно обгоревший. Всех осетин пропустили, а мы застряли: пограничники долго рылись в каких-то списках, проверяли, не являются ли наши загранпаспорта недействительными, например, похищенными в Чечне? Но всё в порядке, мы забежали в автобус и поехали дальше.
        В нескольких километрах после Бурона - посёлок Зарамаг (1800 м над уровнем моря) и вторая таможня. Здесь уже не было столь долгой проверки. Сразу после таможни трасса въезжает в знаменитый Рокский тоннель. Лежащая на высоте почти 2000 м, эта извилистая, полутёмная, сырая труба тоннеля соединяет Россию с Грузией. Едем по тоннелю минут пятнадцать. В слабом свете фар и фонарей видно, что тоннель наполняют стоящие в нём большие грузовики. Ближе к выходу попались ещё и коровы. Когда тоннель миновали, нам открылась интересная картина: на извилистой, уходящей вниз дороге, с обеих сторон, стояли большие грузовики. Их было несколько сотен, и тянулись они на километры. Вокруг - готовили еду, общались, ковырялись в машинах их многочисленные водители. Ходили и коровы. «Ну и ну, - подумал я, - сколько же грузовиков!» Потом мы узнали, что эти грузовики-спиртовозы доставляли дешёвый грузинский спирт во Владикавказ. Что-то изменилось в таможенных правилах, и спирт пропускать перестали. Многие стоят здесь уже больше месяца. Но по какой причине на входе в Рокский тоннель тусовались ещё и коровы - выяснить не
удалось. Наверное, коровы эти были не молочные, а тоже спиртосодержащие.
        Сейчас, в декабре, когда я пишу эти строки, «спиртовая война» всё ещё идёт, и в заснеженных горах рядом со своими грузовиками всё ещё сидят десятки, сотни водителей, жгут костры и надеются всё же прорваться в Россию.
        Спустились метров на пятьсот, солнце пригрело, очередь грузовиков кончилась, автобус остановился у родника. Трасса здесь шла по насыпи, а снизу вытекал обильный родник, давая начало ручейку. Все спустились к нему и столпились у воды. Напились, поехали дальше.



        Южная Осетия

        И вот мы в Цхинвали, столице Южной Осетии (когда-то этот городок назывался Сталинири). «Под занавес» СССР его населяло 43 тысячи человек. Сейчас город несёт следы войны - каждый десятый дом разрушен, и народу, видимо, убавилось. Но сейчас никто не стреляет, всё тихо и спокойно. Пыль. Солнце. За заборами частных домов - фруктовые деревья, огороды. На пустом, с выбитыми стёклами большом здании плакат:
«Цвети, моя Родина!» На автовокзале стоит десяток автобусов, ожидающих пассажиров на Владикавказ, Гори, Тбилиси и Батуми.
        В Южной Осетии до сих пор в ходу советские паспорта, российские рубли, русский язык, советские номера автомашин с буковками «ЮО» (а не грузинские «GEO»), на дорогах - российские миротворческие войска.
        Минимальная зарплата в Осетии - 20 тысяч российских рублей в месяц. Пенсия - 12. Цены на еду - выше, чем по ту сторону Кавказа, в Нальчике.
        Мы отправились на выезд из города - и очень быстро нас подобрала проезжавшая мимо машина с двумя старичками.
        - Здравствуйте! Можно с вами по трассе в сторону Гори?
        - С нами? Да можно… Но откуда мы знаем, что вам можно доверять?
        - Конечно, можно, мы путешественники, едем из Москвы в Тбилиси, - отвечали мы с Владом, и старичков это удовлетворило. Мы сели и поехали в Тбилиси.
        Братьям-старичкам было лет под 70, однако они хорошо сохранились, как и водится на Кавказе. Старички были явно промосковской ориентации и слегка завидовали жителям
«богатой России». Вот, например, они заинтересовались золотыми куполами храма Христа спасителя:
        - Купола-то эти, правда, полностью золотые?
        - Не полностью, а покрыты тонким слоем. 50 килограмм золота на это понадобилось.
        - Да больше, больше! Для России 50 килограмм золота - что один комар. Россия - очень богатая страна.



        Грузия

        Миновав военный пост на выезде из Цхинвали (там стояли солдаты - «голубые каски», БТРы, небольшие противотанковые «ёжики» - так, на всякий случай), мы вскоре спустились с гор ещё ниже и оказались, наконец, в Грузии. По широкому шоссе, по обеим сторонам которого поднимаются горы, мы въезжаем в вечерний Тбилиси, где и покидаем машину разговорчивых старичков.
        Прибыли мы в Тбилиси в 17.30 московского, 18.30 местного времени. Всего от Нальчика мы ехали 11 часов; если прибавить 33 ходовых часа от Москвы до Нальчика, получится 44 ходовых часа до Тбилиси (более 2000 км). Для сравнения: еженедельный поезд «Тбилиси-Москва» сейчас идёт трое суток (единственно возможным железнодорожным маршрутом - через Баку). От Москвы до столицы Грузии я сменил 33 попутных транспорта, Влад - немного меньше.
        ТБИЛИСИ (до 1936 Тифлис) - столица Грузии, в Тбилисской котловине, вдоль р. Кура. Своё название получил от тёплых серных источников («тбили» - тёплый). По археологическим данным, его территория была заселена в 3-4-м тыс. до н. э. С 6 в. столица восточно-грузинского государства Картли; с 12 в. - объединённого грузинского государства. В Средние века был важным военным и торговым центром с производством оружия и художественных изделий. После присоединения в 1801 Грузии к России - административный центр Грузинской (с 1846 - Тифлисской) губернии.
        В современном Тбилиси - более миллиона жителей, метрополитен, Академия наук Грузии, 11 вузов, более 20 музеев. Сохранились: развалины церкви Шурисцихе (Нарикала) 4-8 вв., церковь Анчисхати (6 в., переделана в 17-19 вв.), кафедральный собор Сиони (6-7 вв.) - современная резиденция католикоса Грузии, где хранится одна из самых священных реликвий грузинской церкви - крест св. Нины; и мн. др.
        Столица Грузии - огромный южный город, широкие проспекты, много машин, магазины и ларьки. Трудно представить, что не так давно здесь была война. Тепло, уютно как-то. В Тбилиси нам с Владом следовало сделать три вещи: 1) найти обмен валют и обменять немного рублей на ещё меньшее количество грузинских лари; 2) пойти на вокзал и поискать там Олега с Машей; 3) купить еду.
        Обмен валют мы нашли легко. Затем спустились в метро.
        Тбилисское метро оказалось довольно хмурым. Полутёмные станции, поезда из трёх вагонов, обилие нищих и торговцев. Имеется две линии. Все надписи - только на грузинском языке. Вообще, из всех стран СНГ, в которых я побывал, в Грузии - наименьшее распространение русского языка. Грузинский язык имеет множество букв - аж 42. Мы решили установить их сущность опытным путём: к счастью, в метро кое-где сохранились двуязычные надписи. Но расшифровать удалось только около пятнадцати букв (в следующий раз перед поездкой в Грузию ознакомимся с алфавитом заранее). Удивившись на метро и на буквы, мы достигли вокзальной площади.
        Выяснив, где находится расписание электричек, мы пошли на базар, ибо время встречи ещё не настало. Приобретя арбуз, хлеб и другие продукты (цены на еду в Тбилиси составляют 40 % московских), мы сели на ступеньках какого-то здания рядом с вокзалом и принялись питаться.
        Пока мы сидели и питались, к нам подсел местный парнишка, которого звали Давид. Было ему 14. Мать его живёт в Ставрополе; отец жил в Тбилиси, но его посадили в тюрьму, так как он хранил дома незарегистрированное оружие. «Так здесь, наверное, многие хранят оружие дома!» - удивились мы. «Да, но к нему пришли менты, а он их избил. А потом два месяца скрывался, но его нашли. Ему теперь пять лет сидеть.» Так Давид остался один. Он заинтересовался, откуда мы взялись, и мы сообщили ему знание об автостопе, чтобы он мог по желанию своему добраться, например, к своей матери в Ставрополь или в другие места.


* * *
        Наконец, настало время встречи. Не особо ожидая встретить кого-либо, мы пошли на вокзал - он находился рядом, - где и обнаружили Олега с Машей. Они, почему-то перепутав дату встречи, проживали в Тбилиси уже целые сутки. Вписка у них имелась.
        Полезным результатом их ожидания стало то, что они узнали приблизительные координаты иранского посольства. Мы хотели получить иранскую визу как транзитную для проезда в Туркменистан, и решили идти в посольство завтра.
        Договорившись встречаться завтра утром на станции метро «Медицинский институт», мы разошлись: Олег с Машей - на вписку, а мы с Владом в парк, указанный нам Давидом, который всё ещё сопровождал нас.
        Действительно, в десяти минутах ходьбы от вокзала находился парк; там били фонтаны, работали кафе, за столиками сидели местные жители и угощались. Тут же находился металлический ларёк, внутри пустой, но полный мусора. Крышу этого ларька мы с Владом и избрали местом своего ночлега. Попрощавшись с Давидом (он отправился ночевать в другое место, видимо, такое, куда нас невозможно было пригласить), мы расстелили спальники и легли спать под тёплым звёздным небом. Играла музыка, работали кафе, но гуляющие в парке нас не беспокоили, так как не видели нас.

11 августа, понедельник


        Наутро мы с Владом собрали вещи, слезли с крыши ларька, умылись при
        помощи фонтанчика и поехали на место встречи. Олег с Машей, по обыкновению своему, опаздывали. Дождавшись их, мы вышли из метро и направились искать иранское посольство.
        Один из местных жителей сделал мне комплимент, не догадываясь об этом.
        Я спросил:
        - Не подскажете, где здесь иранское посольство?
        - Сейчас объясню. Вы по-русски харашо панимаете? - и объяснил.
        Мне было приятно осознать свою схожесть с жителями отдалённого юга.
        Для читателей сообщаю, что иранское посольство в Тбилиси находится в районе метро
«Медицинский институт», на улице Зоврецкая, и работает с 10 утра.
        Приведя себя в должный приличный вид (Маша надела юбку и платок, а мы - рубашки с длинными рукавами), мы приблизились. Иранское посольство представляло собой двухэтажный каменный дом, отличающийся от остальных домов только трёхцветным иранским флагом и будочкой милиционеров. Никаких заборов вокруг не было. Только подойдя ближе, вы можете встретить табличку с указанием, что это за здание.
        Милиционеры, охраняющие посольство, заинтересовались нашим житием и долго задавали всяческие вопросы, тем более что консул ещё не подъехал и говорить о визе нам было не с кем. Но вскоре появился консул (он приехал на машине) и мы прошли внутрь.
        Иранский консул, загорелый мужчина лет пятидесяти, не бородатый (мы представляли себе, что иранцы бородатый народ), оказался весьма доброжелательным человеком. Общаясь с нами через переводчика, он объяснил, что получить иранскую транзитную визу можно, для этого нужно сдать анкеты и фотографии и ждать разрешения из Тегерана. Но разрешение из Тегерана может придти только через 20 дней. Поэтому нам быстрее будет поехать в Баку или Ашхабад и получить визу там. Поблагодарив консула за полезные сведения, мы покинули посольство и направились в центр Тбилиси, обдумывая ситуацию.


* * *
        Тут и выяснилось, что Влад хочет поскорее попасть в Иран и вернуться в Москву к 1 сентября. Мы с Олегом были очень удивлены такой мысленной поспешности. «Давайте сегодня быстро поедем в Баку, и завтра уже пойдём в посольство Ирана в Азербайджане,» - предлагал он.
        Но нам с Олегом не хотелось так спешить: мы не были столь пунктуальны с началом учебного года. Маша заняла промежуточную позицию. В результате решили поехать сначала в Крестовый монастырь (Джвари), затем посмотреть Мцхету и Боржоми, а затем вернуться в Тбилиси. Здесь нам нужно было зайти на главпочтамт и получить послание от наших друзей А.Винокурова и А.Степанова (они тоже путешествовали и собирались, будучи в Грузии, оставить нам письмо). Затем мы отправимся в Армению и получим иранскую транзитную визу в Ереване.
        (Как оказалось позже, мы всё же опоздали с началом учебного года на две недели, но нисколько не сокрушались об этом.)
        Крестовый монастырь (Джвари), основанный в 6 веке, находится километрах в десяти от Тбилиси, на вершине горы, недалеко от древней столицы Грузии - Мцхеты. Это то самое место, где «сливаяся, шумят, обнявшись, будто две сестры, струи Арагвы и Куры», как обнаружил ещё Лермонтов, памятник которому стоит на трассе неподалёку от монастыря. Сейчас монастырь более ухожен, чем во времена Лермонтова: хотя монахи там не живут, но служба происходит.
        Интересно, что грузинские кресты отличаются от русских и выглядят как поставленные носом вверх самолётики. Такие кресты и на храмах, и на кладбищах.
        Было жарко, и на гору, увенчанную монастырём, мы добрались, весьма запарившись и облепивши свои ноги колючками. Наверху оказалось несколько цивилизованных туристов с фотоаппаратами, доехавших наверх на машинах: с другой стороны к монастырю вела обычная асфальтовая дорога. Солнце, ветер, храм, развалины стен, красивый вид на Мцхету, реки и монастыри, приятная прохлада в тени древних сооружений подействовали на нас весьма сильно, и вот мы решили ночевать здесь, на горе, в постройках монастыря.
        Воды, однако, не было. От людей, бродящих и фотографирующихся поблизости, мы узнали, что рядом имеется озеро, но оно грязное.

«Наверняка они чистюли какие-нибудь, а озеро здесь, в горах, должно быть вполне питьевое,» - подумал я и отправился с бутылкой и Машей к озеру.


* * *
        Озеро и впрямь оказалось не очень чистым. Уже с некоторого расстояния стало ясно, что из него доносятся чавкающие звуки. Эти звуки происходили из миллиона лягушек, вокруг озера в грязи содержавшихся. Когда мы подошли, лягушки стали прыгать во все стороны по грязи, а к воде подойти у нас не было желания.
        Неподалёку на берегу сидели трое рыбаков. Обыкновенные рыбаки, в больших сапогах и с удочками.
        - Здравствуйте! Не подскажете, где здесь можно воды набрать?
        Вода оказалась далеко, и один из рыбаков взялся сопровождать нас. В некотором отдалении, метрах в ста ниже монастыря, действительно находился родник, но очень слабый: литр воды набирался минут десять. Вода сочилась прямо из склона горы и образовывала лужицу, которая впитывалась в землю и чуть пониже превращалась в грязюку. В лужице лежал обрезок чёрного резинового шланга. Рыбак промыл шланг, и из него потекла тоненькая, толщиной в спичку, струйка. Общаясь с местным жителем и наблюдая ползающих по склону горы черепах (одна из них была большая, как праздничный торт), мы нацедили нужное количество воды. Рыбак нацедил себе, и мы разошлись по местам своей дислокации, оставив у родника ещё одну бутылку - пусть капает. Накапает, спустимся, возьмём.


* * *
        Была только середина дня, и начинать спать нам явно не хотелось. Решили спрятать наши четыре рюкзака в полутёмной яме-погребе (когда-то это был, возможно, настоящий монастырский погреб) и спуститься осмотреть Мцхету. Город сей, отделённый от нас только зелёными потоками реки Куры, виднелся нам с горы совсем близким. Джвари и Мцхету разделяли лишь две полоски: серая узкая (трасса) и зелёная широкая (Кура).
        Решили перейти Куру по ближайшему мосту, пройти по Мцхете, вернуться по другому мосту, дойти до монастыря и здесь, под звёздами, заночевать. От монастыря до первого моста было, казалось, минут тридцать ходьбы.
        Тут-то и одолело нас болезненное явление, названное впоследствии мцхетизмом. Поскольку до моста оказалось не полчаса ходьбы, а минимум часа полтора, а то и более, я стал ускоряться, увлекая за собой и Влада. Маша же начала замедляться, тормозя и Олега. Так мы разошлись по дороге и потеряли друг друга из вида. Затем мы с Владом напали на придорожные заросли ежевики, и, углубившись в них, не заметили, как мимо нас прошли Олег с Машей (они, не видя нас, ускорились). Теперь мы с Владом стали догонять их. На мосту, ведущем в Мцхету, мы опять воссоединились.
        Солнце, однако, решило быстро спускаться, и памятуя о том, что в горах темнеет неожиданно, я предложил ещё ускориться. Пока я шёл по Мцхете, ускорившись, все почему-то пропали. Потом оказалось, что кто-то заметил ларёк с грузинскими винами, и мудрецы принялись рассматривать эти вина - так и отстали. Я решил продолжать путь, чтобы перейти Арагву, а затем Куру по другому мосту и вернуться в монастырь, описав большой круг, как и собирался.
        В Мцхете было обнаружено два древних монастыря, несколько церквей… Темнело, зажигались окошки маленьких, в основном двухэтажных домов, достаточно старых. Друзей моих не было видно, резко потемнело, и я отправился дальше по кругу, протяжённость которого оказалась около 20 км.
        Мцхету я прошёл, начался тёмный лес справа и слева. Я шёл по дороге, по которой проползали редкие фары машин. Второй мост через Куру оказался старой плотиной ГЭС двадцатых годов, огороженный огромным забором. Я легко перелез через него, вышел на плотину, внизу шумела вода. Под ногами заскрипели деревянные доски, которые представляли собой пешеходную дорожку через плотину. На том берегу стоял единственный светящийся домик-будка. В ней сидели охранники, дверь была открыта, я их видел, они меня нет. Вылезши из темноты и удивив ночных охранников вопросом

«Не подскажете, где здесь монастырь Джвари?» - я выбрался на шоссе и вскоре уже поднимался при свете звёзд, желая дождаться в монастыре Влада и иных мудрецов.
        Мудрецов ещё не было. Сходил за водой к источнику и вернулся; мудрецы не появились. Добыв из тёмного подвала свой рюкзак, я расстелил коврик и лёг спать, недоумевая.


* * *
        В поздний час ночи появился Влад и был несказанно удивлён, увидев меня. Он, понимая, что не успевает сделать круг, вернулся назад, достиг монастыря, подумал, что он первый, и устроился неподалёку на склоне: когда мы придём, он нас увидит. Так он просидел долгое время, и, не дождавшись никого, поднялся в сам монастырь и увидел там меня, пришедшего ещё раньше. Каково было удивление его!
        Местонахождение Олега и Маши было ему неизвестно.
        Но вскоре, во втором часу ночи, появились Олег с Машей и с каким-то человеком. Задержавшись в Мцхете, они познакомились с местным жителем, звали его, кажется, Джондо. Поскольку от основной трассы к монастырю ведёт извилистая асфальтовая дорога, Джондо на машине решил доставить наших друзей прямо сюда, - а также дыню и четыре бутылки шампанского. Привезя всё сие, Джондо организовал выпивон поблизости от монастыря.
        При помощи многочисленных тостов напоив кое-кого из нас, а также и себя, - человек сей сказал:
        - Ну а теперь поехали ночевать ко мне! - так наше застолье завершилось, мы погрузились в машину (по размеру это был целый микроавтобус человек на восемь) и вскоре оказались в предрассветной Мцхете, у нашего нового знакомого в его обширном доме.
        В каменном доме было два этажа и много комнат; в доме жила старушка - мать Джондо, не познавшая русского языка; во дворе росли плющи и две машины - старая и новая. Нас, мужчин, положили спать в одну из комнат, Машу в другую, и мы моментально уснули.

12 августа, вторник


        Спать нам пришлось недолго. Часов в восемь утра хозяин засобирался в Тбилиси. Вчера мы сонно попросили вывезти нас наутро на трассу, ведущую в Боржоми. Но он истолковал наши слова иначе. Когда мы сели в его машину и поехали, оказалось, что мы едем не на трассу, а в Тбилиси. «Куда он везёт нас?» - подумал я, но это был мысленный вопрос не удивления, а просто любопытства. Привёз он нас на автовокзал. Подгоняемые словами: скорее, скорее, вот ваш автобус, - мы попрощались с Джондо и затолкались в заднюю дверь «Икаруса», едущего в Боржоми.

«Вот тебе и «вредные-опасные” кавказские люди, - вспоминал я ночного знакомого, - совершенно незнакомых людей накормить, напоить, отвезти к себе домой ночевать - это уже необычно, а тут ещё и автобус организовал! Нам ещё нужно учиться гостеприимству у кавказских людей!"


* * *
        Часа через три (встречных машин на дороге было всё меньше) мы выгрузились на берегу всё той же реки Куры, только в 150 км выше от Тбилиси по течению, в городе Боржоми.
        Боржоми - тёплый город в долине Куры, на обоих её берегах, соединённых несколькими мостами. Справа и слева поднимаются покрытые лесом горы. Вдоль реки, совсем рядом, идёт железная дорога - то появляется, то прячется в тоннель. Сам город - как бы большой парк. Многоэтажные современные дома поднимаются по склонам горы и кажутся от этого один другого выше. Магазинчики. Как легко догадаться, в Боржоми повсюду продают бутылочный «Боржоми». Стоит он примерно один доллар.
        Однако нас не оставляла гипотеза, что где-то находится настоящий источник боржоми, где его много и бесплатно.
        И впрямь: после недолгих хождений мы нашли некий парк. На входе стояла тётушка, неназойливо собиравшая за вход по 10 тетри (грузинских копеек). Легко миновав её, мы попали внутрь. Среди зарослей дерев, у подножия горы, сидели многочисленные боржомствующие. В центре парка находилось углубление, облицованное белым кафелем, где суетилась старушка в белом халате. От самой старушки издали были видны только периодически высовывающиеся из ямы руки со стаканчиками и бутылками, полными жидкости. Подойдя ближе, мы увидели и мощный фонтан с несколькими струями, в яме находящийся, - из него-то старушка и наливала боржоми всем желающим, приговаривая: пейте, пейте, ещё возьмите, на здоровье, мои дорогие… и т. д… Вокруг тусовались пьющие. Присоединившись к ним и наполнив свою «торпеду» при помощи старушки сею водою, мы сели на скамейках в парке и принялись поедать хлеб, боржоми и сгущёнку. Что о воде сей, она не как бутылочная: пахнет тухлыми яйцами, совсем не газированная, немного мутная и для питья непривычная, а вследствие этого, вероятно, весьма полезная.
        Пока мы сидели в парке и посматривали на часы, думая, что скоро пора нам возвращаться в Тбилиси, - кому-то из нас в голову пришла мысль поехать на Ереван более прямой дорогой, а именно - через Бакуриани, Ахалкалаки, Ленинакан. Действительно, по атласу автодорог от Боржоми до Еревана меньше 300 километров «по прямой дороге», а через Тбилиси - более 470. Идея быстро овладела нами. Забыв сведения о том, что самый короткий путь - не обязательно самый быстрый, а вернее, пренебрёгши этой заповедью сознательно (мы ведь не на гонках!) мы устремились душой и телом в неведомые - о! - Бакуриани и - о, о! - Ахалкалаки.
        В то же самое время наши друзья Андрей Винокуров и Андрей Степанов, совершающие другое аналогичное путешествие автостопом (Москва - Ташкент - Ашхабад - Красноводск - Баку - Тбилиси - Москва), находились в Тбилиси. Мы договорились оставить друг другу послание на Центральном почтамте города Тбилиси. Однако, не зайдя на почтамт, мы направились в Ереван, о чём, с чувством глубокого раскаяния, всему человечеству и сообщаем. Андреи, не обижайтесь!
        Через некоторое время мы уже ехали в набитом битком автобусе-"пазике". Дорога шла круто в гору, порой мы ехали со скоростью 10 км/час и даже медленнее. Было очень жарко, автобус нагревался, и водитель охлаждал мотор интересным образом: справа от переключателя передач была дырка, в неё была видна дорога и какие-то замасленные детали мотора. Водитель поминутно брал одну из канистр и лил воду в эту дырку, поливая мотор, а заодно и дорогу. Когда все запасы воды кончились, мы заправились у горного родника и поехали дальше.
        Горный серпантин был велик: за 29 километров пути мы поднялись вверх больше чем на километр. Лес вокруг становился реже. Светило солнце. Но наконец, спустя долгое время, мы въехали в посёлок.
        БАКУРИАНИ - посёлок городского типа в Боржомском районе Грузии, на северных склонах Триалетского хребта на высоте 1700 м. Конечный путь ж.д. ветки, отходящей от Боржоми (37 км). Горный лесной климатический курорт. Лыжная станция. Звероводческий совхоз (разведение черно-бурых лисиц). Близ Бакуриани - разработка андезита.
        Сегодняшний Бакуриани не был похож на горный курорт. Может быть, туда приезжают зимой. Сейчас вокруг было пыльно, жарко, пахло сельским хозяйством, туристов не было видно. И впрямь: если в советские годы
        Грузию посещало (по официальным данным) три миллиона туристов ежегодно, сейчас число их упало в триста раз - до десяти тысяч. Кстати, многие гостиницы и пансионаты Закавказья, опустевшие было в начале девяностых годов, сейчас заселены многочисленными беженцами, которые проживают в них: там абхазские, там осетинские, там карабахские…
        Водитель денег не требовал, но его водительское мастерство хотелось как-то вознаградить. С большим удовольствием я вручил ему, от имени нас четверых, 50 тетри (грузинских копеек) металлическими монетками. Водитель не огорчился.
        Оставалось всего пятьдесят километров до Ахалкалаки… Ой! что это?!!
        Эта уходящая вперёд и немного вверх коричневая неровная полоса, похожая на вскопанные грядки, была трассою на Ахалкалаки. Человек десять местных жителей сидели рядом, у шланга, из которого текла вода, угощаясь этой водой и ожидая какую-нибудь машину.
        - Скажите, эта дорога на Ахалкалаки?!
        - Да, эта. А вам куда?
        О неожиданность! И мы сели среди местных жителей, отвечая на главный вопрос «Какой нации?» и спрашивая о различном.


* * *
        Сколько нам удавалось общаться с жителями Кавказа, при знакомстве одним из первых был вопрос:
        - Какой нации?
        Молодые и пожилые, в городах и деревнях, водители грузовиков и продавцы арбузов, в Грузии, в Армении, в Карабахе, увидев незнакомых людей, первым делом интересовались:
        - Какой нации?
        Мы готовы были предположить, что это традиционное кавказское приветствие:
        - Коконаци!
        Ответ «русский» является вполне удовлетворительным ответом. Однако почти нигде меня не принимали за такового. В Москве меня называли азербайджанцем, в Иране курдистанцем, на Кавказе всячески, а однажды в Питере верх подозрительности был высказан следующим образом:
        - Вы позорите и нашу страну, и свою страну!


* * *
        Долго ли, коротко ли - скорее, чем мы могли теперь ожидать, - появился грузовик с кузовом, закрытым брезентом.
        - Здравствуйте! Можно с вами в сторону Ахалкалаки?
        - Забито всё, не поместитесь!
        - Поместимся, попробуем!
        И мудрецы автостопа, а с ними и местные жители, полезли в кузов. В кузове находились дрова. Это были плоские чурбаны диаметром 50-90 сантиметров и они занимали почти всё внутреннее пространство кузова.
        В щелях же и просветах между этими дровами и кузовом разместилось тринадцать человек, наши четыре рюкзака, ржавая двуручная пила, косы, топоры и прочие предметы. И мы поехали.
        Дорога на Ахалкалаки сначала идёт по лесной зоне и имеет ширину в одну машину. Так как встречных машин нет, этакая однопутность никого не беспокоит. Дорога идёт всё в гору, и наверху уже никакого леса нет, только коричневые горы, поросшие жухлой травой. Туда, наверх, в горные сёла Грузии, и везли дрова на продажу.
        Дорога была ужасной. Дрова и пассажиры мотались вправо-влево. Тридцать километров ехали полных три часа. Периодически дрова пытались нас задавить, но мы яростно сопротивлялись. Из-под колёс через открытый задник кузова внутрь летела пыль.
        Поднялись на перевал. Вверх уходили проволоки канатной дороги. Здесь находилась воинская часть, как объяснили местные жители, и по этой дороге когда-то доставляли грузы. Сейчас солдат убрали, канатка уже несколько лет не работает. Леса вокруг уже нет; по сторонам дороги - жёлто-коричневые горы.
        С перевала вниз пошли чуть-чуть быстрее. Но заносило нас изрядно. «Водитель - ас!» - дивились пассажиры. Так, спустя три часа, мы и проехали эти тридцать километров и прибыли в небольшое село, находящееся на озере Табацкури, окружённом горами.


* * *
        Если кто-нибудь из вас, читатели, попадёт когда-нибудь в Грузию, не стремитесь, увлечённые скоростным автостопом, проскочить её за малое время. Сверните с оживлённой магистрали и отправьтесь в горные местности. Крутые дороги и перевалы, низкая скорость, малое количество машин и некомфортабельные условия езды в них - поистине, покажутся вам небольшой платой за роскошные горные пейзажи и прекрасное отношение местных жителей.
        Вокруг было тихо и спокойно. Машина с дровами, сильно пыля, скрылась из виду. Посреди озера был небольшой остров. На лодке двигался какой-то человек - наверное, рыбак. Невдалеке дети перегоняли куда-то корову.
        Наступал вечер.
        По берегам, в отличие от остальных мест, росли небольшие сосенки.
        Выбрав место поровнее, мы поставили две палатки, собрали дрова (много мелких сосновых веточек), помылись в озере (холодное! высота 1991 метр над уровнем моря), постирали запылённую одежду, развели костёр… Местные жители, увидев нас, принесли нам бутылку тёплого молока. Мальчишки, игравшие близ озера, удивлённо рассматривали нас. Наконец, над горной местностью сгустился вечер, мы залезли в палатки и уснули.

13 августа, среда


        Утром, когда мы проснулись, было ещё прохладно. Поспать ещё, что ли? А может, на трассу? Не машины ли это шумят? - так думая, мы дремали ещё некоторое время.
        Наконец вылезли. Роса на траве, туман над озером. Красиво. Не хотим ли искупаться? бр-р-р! не хотим! Стали собирать палатки. Первыми вышли мы с Владом. Поскольку встреча в Ереване была оговорена (на железнодорожном вокзале в 10 и 20 часов, начиная с момента прибытия), мы выбрались на трассу. На трассе - в 9.40. Тут же - машина! Ура!
        Едем в кузове километра два. Следом - другая машина, похожая на автобус. Неужели? Стопим. Останавливается; автобус почти доверху нагружен арбузами. Внутри уже пятеро человек. Они везут арбузы с тёплых долин наверх, в горные сёла, чтобы продать их там - то же, что желали сделать со своими дровами вчерашние водители. Интересно: наверх, в горы, всё везут и продают; а что же производят в самих горах, кроме молока и сыра? Не знаю. Но вот - мы едем!
        В первом же селе начинается бойкая торговля. Минут пятнадцать она длится, арбузы стоят 1500 рублей килограмм (здесь в основном платят российскими рублями). Пока жители покупают арбузы, нас пешком догоняют Олег с Машей. Точно, скорость наша невелика. Трасса в плохом состоянии.
        Вышли и пошли пешком, теперь уже вчетвером. Догоняет автобус с арбузами.
        - Поехали! До следующего села.


* * *
        В следующем селе, вернее сказать - деревне, автобус опять застрял. Мы вышли и огляделись. Маленькая деревушка среди гор, никакой зелёной растительности, все дома, и горы, и дорога - пыльно-коричневого цвета. Население - человек сто. По деревне протекает ручей, используемый как водопровод и канализация одновременно. В нём играют местные дети. В изобилии имеется кизяк (сушёный коровий помёт), сложенный в аккуратные штабеля-поленницы и используемый вместо дров.
        А вот и дорожный указатель. На одном из домов мелом написано:

«АХАЛКАЛАКИ 30 КМ»
        Ура - мы на правильном пути. На другом доме, вернее - будке, надпись:

«БЕНЗИН СОЛRРОКА»
        Рядом - две канистры. Заправка.
        Пока шла торговля арбузами, Владу пришла в голову его любимая идея: купить молока. Но в первом же доме, куда он забрёл с таким предложением, нас затормозили и принялись угощать. Люди давно не видели туристов, тем более русских, и накормили местным сыром, хлебом и молоком. Влад пытался узнать, сколько нужно заплатить, но люди плохо понимали по-русски и денег не взяли.
        Дальше часть дороги мы преодолели пешком, часть - на нескольких местных машинах, которые везли нас от одного села до другого, то разделяясь, то встречаясь вновь.
        Наконец, перед самым городом начался асфальт. Мы спускаемся вниз, в долину, видны остатки древней крепости. В советские годы это была погранзона, стояли воинские части: рядом Турция. Сейчас военных нет, погранзоны тоже, благодаря чему мы благополучно въезжаем в город. Два комплекта мудрецов-автостопщиков встретились на автостанции Ахалкалаки.
        АХАЛКАЛАКИ - город на реке Ахалкалакис-Цкали (приток Куры), в 74 км к юго-востоку от ж.д. ст. Ахалцихе. Маслосыродельный, лесопильный, лимонадный, пивоваренный, крахмальный заводы. Основан в 1064; в 15 в. полностью разрушен, в 17 в. восстановлен. В 18 в. превращён в крепость. Во время русско-турецкой войны 1806-12 был взят русскими войсками; по Бухарестскому мирному договору 1812 возвращён Турции; окончательно присоединён к России в 1829. До Октябрьской революции - уездный город, куда царское правительство ссылало сектантов-духоборов, потомки которых и до сих пор живут в окрестных сёлах с русскими названиями.
        Но основное население города - не русские и не грузины, а армяне. Они, как и грузины, оказались чрезвычайно гостеприимными: только мы с трудом отговорились от повторяющихся предложений водителя ехать к нему в гости, как нами заинтересовались другие местные жители. Девушки-армянки возле автостанции продают газировку, боржоми, хлеб, сыр, помидоры. «О, туристы, туристы! Откуда? а пробовали наш сыр?» Нас активно, почти принудительно, угощают.
        А вот и автобус на Богдановку.
        - Из Москвы? Пешком?
        - Не пешком, на попутных машинах, как сейчас.
        - И хорошо вас подвозят?
        - Очень хорошо.
        - Ну, не такие уж мы монстры! А как приеду в Москву - прописка, паспорт…


* * *
        Богдановка, теперь называется Ниноцминда (в честь святой Нины). Дальний уголок Грузии, так же, как и Ахалкалаки, населённый в основном армянами. Идём к выезду из города, стопится роскошная иномарка, типа микроавтобуса. Внутри - два парня лет
22-х.
        - Можно с вами сколько-нибудь проехать в сторону Армении?
        - Можем провезти пятьсот метров. И накормить!
        - Спасибо, мы так доберёмся.
        Микроавтобус куда-то уехал. Через пять минут возвращается.
        - Поехали с нами!
        Вчетвером садимся. Провезли метров триста, до маленького придорожного ресторанчика. Зашли внутрь - обыкновенный вагончик, как у строителей. Появился хозяин. Водители заказали огромное количество еды и выпивки. Просто невозможно было всё это съесть, тем более выпить. Рассказываем о нашей жизни, расспрашиваем об их… Многие ждут «присоединения» к России. Периодически забегает хозяин едальни и приносит очередную порцию рыбы, или салата, или вредоносной выпивки, а потом вновь исчезает.

…Наконец все остатки еды нам запихивают в полиэтиленовый пакет, мы садимся в машину и нас вывозят ещё километров за пятнадцать от города.
        - Счастливой дороги!
        - Спасибо! До встречи на земном шаре!

…Встретить на дороге четырёх незнакомых людей с рюкзаками, подвезти, накормить, вывезти на трассу - такое необычное, казалось бы, отношение мы встречали повсюду, и особенно на Кавказе. Таких случаев у нас было множество, хотя путешествие только начиналось. Сколько в этой поездке нас бесплатно подвозили, кормили, приглашали на ночлег! О таких случаях вы прочитаете и далее. Встречая такое отношение, невольно задумываешься: а как я отношусь к людям? к своим гостям, попутчикам, к близким или дальним знакомым, да и незнакомым? Какое сейчас, наоборот, отношение в центральной России к жителям Кавказа, уехавших со своей родины на север не от хорошей жизни? А если ко мне домой вечером постучат двое или четверо незнакомых вам жителей юга с просьбой переночевать? А к вам, читатель?
        Машина вернулась в Ниноцминду, а мы остались на трассе, разделившись на двойки: Олег с Машей, я с Владом. Редкие деревца. Солнце, на небе - ни облачка. Горы остались позади, всё ровно и гладко, кроме дороги, которая вся в колдобинах, хотя и была когда-то, видимо, покрыта асфальтом.


* * *
        Машины идут переполненные. Первыми уезжают наши коллеги, затем останавливается машина и нам. Старая-старая легковушка, вместо заднего сиденья какой-то хлам. Водитель - весёлый армянин Володя, лет сорока, говорящий по-русски почти без акцента. Мы слушали его всю дорогу.
        - Отчего, спрашивают, развалился СССР? Говорят: виноваты нынешние руководители… Никто не виноват! Прежнее правительство виновато. Человек получал столько, что не мог себя обеспечить. Вот и приходилось брать сбоку. И вот, весь советский народ получился вор. Ну, было 10, 15 процентов, кто не воровал, а так - воры, все. Потому что государство не платило. И все деньги уходили на войну. А теперь говорят: как! что! разваливают страну! Вот было у нас 15 республик. Ну и пусть будет 50 государств. Ну кто считал, сколько в той же Африке государств? или в Европе.
        - А ну и страна у нас была! - продолжал Володя. - Вот
        я работал фотографом. Раз надо было фотобумагу купить, и нигде не было! В Ереване - нет, в Москву полетел - и там нет, а много надо было, очень много. Вдруг слышно: в Баку есть. Летим в Баку… Купили! И там идём - нас ОБХСС задержало, что, мол, несём, откуда… Вот какая страна! А потом работал я в Кузнецке, журналистом…
        - А кем теперь работаете?
        - Никем! Вот крестьянствую. Возил помидоры на базар в Ахалцихе,
        в Грузию. Поэтому и заднее сиденье снял - всё помидорами завалил, это 800-900 килограмм. Это сколько труда ушло, посчитай. День собирали с женой, сортировали, вечером выехали. В Ахалцихе уже утром. Три дня торговали, и сегодня домой - четыре дня мы с женой работали, считай! А получили всего 100 долларов. Выручка, конечно, больше, ну 250 - но это таможня, это дорога, поборы, местная милиция стоит - даже без палочки: дай лари! И 150 долларов ушло на эти расходы. А у меня дочка в университете учится, в Ереване, обучение триста долларов стоит за год, а здесь это очень большие деньги.



        Армения

        ..Вот уже и таможня. Володя вышел из машины, перекинулся парой слов с таможенниками, и те, даже не проверив наши с Владом паспорта, пропустили машину в Армению. Едем дальше.
        Проехали Ашоцк (он теперь называется Гукасян). Остановились у источника.
        Рядом остановилась старая горбатая «Волга» - в ней ехала
        Володина жена и ещё какой-то человек. «Волга» всю дорогу шла сзади. Откуда-то появился кофе - в маленьких чашечках, густой, как смола (наверное, у водителя был термос с кипятком). Я с удовольствием запил водой это питие.
        - А это фонтан, источник. У нас их много. Вот в Азербайджане пробурят скважину, идёт нефть, её весь мир покупает. А у нас пробурят скважину, идёт вода, никто её не покупает… Вот… Хорошая вода.
        На закате солнца проезжаем Ленинакан.
        - Сейчас будет Гюмри, раньше назывался Ленинакан… Здесь, и в Спитаке, самые большие разрушения были, после землетрясения, в декабре 1988 года. Самые большие жертвы были. Все приезжали, Горбачёв приезжал, весь мир приезжал: отстроим! А люди до сих пор в бараках живут и в вагончиках. Одни дома, что больше всего разрушились и опасны, их посносили. А которые слегка разрушились, до сих пор стоят, вот увидите; но жить в них всё равно нельзя.
        (Ленинакан через девять лет после землетрясения. Развалины, пустые стены - без домов. Часть отстроили заново. В некоторых домах живут только на первом этаже, а верхние этажи - руины. Многие до сих пор, действительно, живут в бараках и вагончиках. Уцелели некоторые здания, построенные ещё при царе. Я решил не фотографировать.)
        Наступил вечер.
        - В Октемберяне, он сейчас Армавир, я сворачиваю - едем ко мне, переночуете. Если у вас на карте есть - совсем близко от Еревана, Маркара, прямо на границе с Турцией. Оттуда автобус до Еревана ходит.
        - Маркара? А это не погранзона?
        - А вы откуда знаете? Да, до 1982 года у нас была погранзона. Всем, даже родственникам, кто приезжал, нужен был специальный пропуск. А если свадьба или похороны, какие проблемы были! Как всем сразу пропуск оформить? Очень долго добивались, и наконец в 1982 году в Маркаре и ещё в одном соседнем селе сняли режим. С тех пор свободно. И вообще сейчас все погранзоны открыли… А завтра на автобусе до Еревана доедете.


* * *
        И вот мы в гостях. Володя и его жена угощают нас арбузом, дыней, сыром, лепёшками, виноградом, грушами и прочими продуктами сельского хозяйства. Всё своё. Араратская долина - единственное место в Армении, где можно выращивать фрукты: остальная часть страны - горы. Наполнившись рассказами хозяина, мы укладываемся спать в отведённой нам комнате.

14 августа, четверг


        Утром встали довольно рано, но хозяева поднялись ещё раньше. Позавтракали. Хозяин предложил:
        - А хотите, я вам Турцию покажу?
        - Давайте, - согласились мы, недоумевая.
        - Пошли, вот, с крыши моего дома видна! - и мы поднялись на крышу. Всё село - каменные полутораэтажные дома, огороды, виднелись слева, а справа между нашим домом и границей проходил только один ряд домов. За ними сразу, метрах в двухстах, была граница: контрольно-следовая полоса, вышки, речка, - а вдалеке снежная вершина Арарата.
        - Ходят, охраняют, патруль каждый час проходит. Колючая проволока, всё, как положено, Государственная Граница Эс-эс-эс-эр. А турки почти не охраняют. Раз в день, может, пройдёт, с винтовкой на плече.
        - А сфотографировать можно?
        - Сейчас можно. Раньше кто бы увидел, что я тут на крыше стою и показываю в направлении границы, приехали бы, и меня и вас посадили… Сейчас можно.
        - А в Турцию из Армении проехать или пройти можно?
        - В Турцию - нельзя. Дорога есть, но пройти нельзя. Только один раз было. Когда только Советский Союз развалился, границу плохо охраняли. И здесь, в Маркаре и в соседних сёлах, армяне сломали границу.
        Весь скот, какой был в этих сёлах, перегнали через границу и тут же продали туркам. За доллары. Месяц примерно границы не было, а потом опять восстановили.


* * *
        Настало время нам отправляться в Ереван. Автобус Маркара-Ереван ходит четыре раза в день. На дорогу нам дают огромный пакет фруктов. Спасибо!
        До автобусной остановки метров триста, Володя повёз нас на своей старой машине. Автобусная остановка - пыльная деревенская площадь, двухэтажный каменный облезлый дом - бывший райком, наверное. В тени этого райкома сидят, ждут автобуса человек шесть местных жителей - все мужчины. Мы сразу привлекли их внимание, им интересно всё: как мы путешествуем, едим, ночуем, какой мы нации, как сейчас живётся в России… Часть жителей не понимают по-русски, и понимающие переводят им. С опозданием подходит жёлтый автобус (как у нас в Москве, обычный «Икарус», только потрёпаный). Когда мы садимся, маркаринцы уговаривают водителя провезти нас без денег.
        По дороге проезжали Эчмиадзин, старинный город со множеством храмов, построенных за последние 17 веков. Нас активно уговаривают выйти в Эчмиадзине, но мы отказываемся: поедем сюда позже, специально.
        Минут сорок - и мы уже в Ереване.



        Столица Армении в августе 1997 года

        ЕРЕВАН - столица Армении. Город разделён ущельем р. Раздан, протекающей с севера на юг. С северо-запада поднимается г. Арагац, с юга видны Большой Арарат и Малый Арарат, с северо-востока - Гегамский хребет. Ереван - один из древнейших городов мира. Согласно обнаруженным при раскопках клинописным надписям, урартский царь Аргишти I в 782 г. до н. э. построил крепость Эребуни, у которой и возник современный Ереван (отсюда же происходит и название города). С 1440 Ереван - административный центр Восточной Армении. С 1513 по 1735 крепость и город многократно подвергались опустошительным нашествиям персов и турок. В 1604 взят войсками иранского шаха Аббаса I, армянское население угнано в Иран, но вскоре город был восстановлен и стал центром Ереванского ханства. В результате русско-иранской войны 1826-28 был взят русскими войсками и в составе Восточной Армении присоединён к России (к этому времени в городе насчитывалось 11.500 жителей). В 1902 соединён железной дорогой через Александрополь (Ленинакан, ныне Гюмри) с Тбилиси, в 1908 - с Джульфой. В 1968 отмечалось 2750-летие Еревана. Сейчас Ереван -
основной транспортный узел Армении; имеется 6 автомобильных дорог,
2 аэропорта.
        Во время нашего визита Армения являлась, без преувеличения, самой бедной страной из всех бывших республик СССР. Средняя зарплата в Армении - меньше десяти долларов в месяц, пенсия - пять. Цены на еду - 30 % от московских. Единственный реальный способ заработка - регулярно ездить за границу, в Москву, или, на худой конец, в Грузию…
        Сейчас в Армении почти ничего не производят. Имеется только электричество (атомная станция) и фрукты (в Араратской долине). Всё! Нефть, золото, туристы и другие источники дохода в Армении практически отсутствуют. Большинство существует только за счёт сельского хозяйства. Вывезти и продать свои продукты на машине очень сложно и дорого: с Россией общей границы нет, выхода к морю тоже нет, с Турцией никаких отношений нет… По железной дороге в Россию тоже не вывезешь ничего. Закавказье с Россией соединяют две железные дороги - через Сухуми и через Баку. Сейчас у Абхазии своя война с Грузией и первая дорога блокирована. По другой дороге, через Баку, вывезти армянские грузы невозможно, так как у Азербайджана война с Арменией.
        Война эта, уже несколько лет разрушающая как Азербайджан, так и Армению, ведётся из-за Нагорного Карабаха (НКР) и прилежащих районов. Во времена СССР Карабах был автономией в составе Азербайджана, хотя население там было большей частью армянское. Сейчас армяне контролируют Карабах и некоторые соседние районы, что Азербайджану, конечно, не нравится.

…Итак, Армения, в северной части всё ещё разрушенная землетрясением 1988 г., в восточной - пострадавшая от войны, отделённая от остального мира соседями
«турками», - предстала перед нами как дружелюбная, солнечная страна, полная добрых людей, готовых, с одной стороны, подвезти, накормить, пустить переночевать и всячески помочь вольному путнику, невесть как в неё залетевшему, - а с другой стороны, если вы уж оказались на рынке при деньгах, вручить вам кусок сыра за двойную цену, а потом ещё дать на сдачу 90 драм вместо 900.
        Некоторые, возможно, думают: «Это раньше, мол, при Союзе, было такое-всякое гостеприимство, а теперь каждый о себе заботится, всюду стреляют, русских не любят…» Конечно, изменения есть. Русский язык почти исчез из официального обихода. Большинство надписей, названий улиц, маршрутов автобусов, газет - по-армянски, а подростки и старики могут почти не знать русский язык. Но большинство людей среднего возраста (25-65 лет) его помнят и относятся к русским чрезвычайно хорошо. Более того: малая концентрация русских в Армении вызывает повышенное к ним любопытство, желание угостить, поговорить, ну и как минимум задать вам коронный кавказский вопрос: «Какой нации?»
        В Ереване на каждом шагу - обмен валюты. Такое ощущение, что каждый житель Еревана, имеющий квартиру на первом этаже, окна которой выходят на одну из центральных улиц, - открывает окно и устраивает у себя «Обмен валюты». На сто метров улицы вы можете насчитать десяток обменников. Принимают всё (доллары, марки, рубли, фунты, лари…), но клиентов почти нет. Стоит тёмный, запылённый бензовоз, на нём - пальцем в пыли - выведена большая надпись: «$ - 500" (один доллар - пятьсот драм). Это тоже пункт обмена. В любом магазинчике и коммерческом ларьке можно обменять деньги. Единственная надежда сотрудников «обменных пунктов" - заработать или, на худой конец, обсчитать вас на несколько драм и этим обогатиться.
        Обсчёт - на рынке, в магазине, на почте - явление обычное. Если ты хочешь, чтобы тебе подарили арбуз, тебе его подарят. Дыню, яблоки, помидоры тоже подарят. Но если ты при деньгах и хочешь купить, - будь готов к обсчёту.
        Нищета, конечно, всюду бросается в глаза. В метро (в Ереване одна линия метро: полутёмные станции, поезда из трёх вагонов, закрывается в 21 час) много зарабатывающих. Один читает стихи (по-армянски), другой продаёт газеты и книги, третий - жвачку и шариковые ручки, четвёртый просто попрошайничает. Всё это может происходить одновременно в каждом вагоне. В парке, сидя на скамейке, вы вскоре будете атакованы каким-нибудь маленьким ребёнком, совершенно не говорящим по-русски, но желающим получить от вас денежку. Попрошайку можно встретить и в пригородном автобусе.
        Транспорт в Ереване в изобилии. Половина городских и часть пригородных автобусов работают на газе: на крыше автобуса прикреплено с десяток красных газовых баллонов (бензиновые проблемы). Деньги за проезд (40 драм) собирает водитель на выходе.
        Ереван - жаркий город. Градусники, висящие на стенах некоторых учреждений, показывали до +36<198> в тени. Много питьевых фонтанчиков - в парках, на перекрёстках, площадях… Захочешь пить - в центре города трёх минут не пройдёт, как встретишь фонтанчик и людей, пьющих из него.
        В Ереване большие перепады высоты - около пятисот метров от самой низкой до самой высокой точки города. Пятьсот метров - это почти высота Останкинской телебашни. Если идти из центра города в северную половину, пешеходу придётся взобраться по лестнице из 790 ступеней (это вам не знаменитая Потёмкинская в Одессе, в ней чуть больше 200 ступеней), а машине - долго ползти по извилистому «серпантину» - всё в черте города. Наверху - такая же застройка, только улицы неназойливо тянут тебя вверх, вверх, вверх…
        Много зелени - сады, парки, просто какие-то заросли. Вокруг Ереванского озера (местного водохранилища) - стога сена. Само озеро тоже зелёное, всё полно водорослей и имеет плотность киселя.
        Итак, мы гуляем по Еревану…


* * *
        Первый день пребывания в Ереване ознаменовался двумя событиями.
        Первое. Пока Олег с Машей спали, ожидая нас с Владом, на вокзале Еревана, у Маши украли её рюкзак со всем содержимым, включая деньги и взятые ею два паспорта (советский и загранпаспорт). Вместо рюкзака и документов Маша получила в местной милиции справку об их отсутствии. Это каким же профессионалом надо быть: так аккуратно стащить, чтобы никого не разбудить! Вокзал-то пустой, как египетская гробница, ни одного ожидающего, всё слышно и видно!
        Второе. Посетив иранское посольство, мы узнали, что транзитная иранская виза делается для всех желающих всего за десять дней и стоит пятнадцать долларов. Для того, чтобы её получить, нам необходимо заполнить два экземпляра анкет, приложить три фотографии и ксерокс первой страницы загранпаспорта и сдать все эти бумаги в посольство.
        Для мудрецов сообщаю, что существует два метода поиска посольств в отдалённых городах. Первый метод: сперва находишь милиционера и спрашиваешь у него, где находится МИД; потом находишь МИД и спрашиваешь адрес конкретного посольства. Второй метод: сперва находишь торговца книгами и у него - адресную книгу города. Не покупая её, ищешь в ней адрес посольства. Применяя эти методы, вы достигнете успеха.


* * *
        Сижу в парке. Народ пошёл, по-моему, на почту. В парке - 2750-струйный фонтан, построенный в честь 2750-летия города Еревана. Это же сколько воды для него нужно! Поэтому половина трубок порождает едва заметные струйки. Дети играют с этими струйками. Вокруг - деревья, много скамеек. Подходит мальчик лет пяти, перепачканный фонтаном и пылью, чего-то хочет, говорит, протягивает ладошку. Получив бумажку в 10 драм, восторженно убегает.
        В Ереване повсюду продаётся белая жидкость в стеклянных бутылках, напоминающая газированную простоквашу. Называется «Танн», стоит недорого, если пить прямо на месте и вернуть бутылку. Я сперва опасался этой странной жидкости. Но Олег пристрастился к танну и посмеивался надо мной, говоря: ты, мол, не понимаешь местного колорита! И часто пил. Через некоторое время я тоже пристрастился к этой экзотике. Будете в Армении - попробуете. Пьём танн и воду из фонтанчиков.


* * *
        Когда же наступил вечер, нам повстречался армянин по имени Мгер, наш ровесник (21 год). Он знал по-русски всего около ста слов, но мы с ним общались долгое время. Он нам оставил свой адрес и адрес своего дяди (правда, оба адреса - не ереванские: Масис и Варденис). Мы спросили у него, где здесь какой-нибудь парк, в котором можно было бы переночевать. Он же отвёл нас в верхнюю часть города, возвышенную над городом на 790 каменных ступеней; там находилась смотровая площадка. С неё была видна вся нижняя половина города, а также Арарат. Площадка эта оказалась подножием большого, невыразительного советского монумента типа «Столб». Когда совсем стемнело, Мгер отправился своим путём в родной Масис (недалеко от Еревана), а мы, расстелив коврики и спальники на смотровой площадке, заночевали. Легли мы на муравейник, и обиженные муравьи за ночь покусали меня и Олега, а Влада с Машей почему-то не тронули.

15 августа, пятница


        Утром Влад с Машей спустились в нижнюю половину города и направились на вокзал, чтобы посмотреть, не нашёлся ли машин рюкзак или хотя бы документы, а затем в российское посольство - узнать, можно ли восстановить их. Олег и я направились в иранское посольство (оно в верхней половине города), чтобы сдать четыре комплекта анкет на иранскую визу (надежда, что вещи Маши благополучно найдутся, не оставляла нас). Затем отправились (попарно) на озеро Севан.



        О методах

        Дорога Ереван-Севан оказалась настоящей автомагистралью с разделительной полосой. Машин было довольно много, и останавливаются в Армении они хорошо. К сожалению, такое удовольствие длилось недолго: до Севана всего 60 километров. Мы встретились, как и договаривались, у ж.д. вокзала Севана, который оказался в запустении.
        В российском посольстве делать паспорт взамен утраченного Машей не собирались, и даже чтобы записаться в очередь на приём к консулу, нужно было ждать неделю. Приложив немного усилий, Влад с Машей поехали на Севан, размышляя о методах телепортации женщин в Москву, и рассказали нам о происшедшем. Но что говорить о проблемах, когда мудрецов одолело желание поужинать!
        Тут-то Влад, по своему обыкновению тратить деньги на еду, предложил:
        - Народ, я предлагаю купить самый большой арбуз!
        На что я весьма резонно ответил:
        - Я предлагаю купить самый дешёвый арбуз.
        Предложение было принято, и мы пошли на базар. Арбузов множество.
        - Здравствуйте, а какой у вас арбуз самый дешёвый?
        - А за сколько вы хотите?
        - А, если честно, бесплатно.
        Тут же нам, не удивившись, дали один арбуз, потом второй и третий, и мы с тремя арбузами отправились на соседнюю скамейку ужинать. Один из арбузов и впрямь был неплохим, а два - переспели.
        - Это вам, Владик, о методах, - нравоучительно заметил я, выплёвывая арбузные семечки.
        - О, это классно! - отвечал Влад, выплёвывая семечки тоже.

…Получив ещё в одном дворе бесплатного молока (по инициативе молоколюбивого Влада), мы наелись и отправились ставить палатку на песчаном берегу озера Севан.
        Озеро Севан, лежащее на 1900 метров выше уровня моря, окружено со всех сторон горами. Горы и небо придают чистейшей воде совершенно необычный зелёно-голубой цвет, особенно утром. На берегу Севана оказался песчаный пляж. Людей уже не было, только один рыбак возился со своей лодкой. Мы поставили палатку и уснули.

16 августа, суббота


        Мы спали в одной палатке вчетвером, памятуя о свойстве горных озёр (например, Табацкури) охлаждать спящих в палатках на берегах их. На этот раз холодно не было.
        Наутро вылезли и осмотрелись. Горы, окружающие Севан, нахлобучили на свои головы туманные шапки облаков. Солнце уже висело высоко. Мы искупались (вода была теплей, чем в Табацкури), помылись, высохли, собрали палатку и отправились в город на завтрак. Когда мы уходили, на берегу уже скопились немногочисленные отдыхающие - армяне, приехавшие сюда по случаю субботы, выходного дня.



        О методах-2

        Извлекши один котелок на четверых (второй котелок был утрачен вместе с Машиным рюкзаком), мы пошли в город. У меня была пластиковая бутылка, наполненная ещё в Москве овсянкой. Пересыпали часть крупы в котелок и зашли в первую попавшуюся пятиэтажку.
        - Здравствуйте! Можно у вас кашу сварить?
        - О! Туристы? откуда?

…Через двадцать минут мы вчетвером уже сидели в этой, произвольно выбранной нами, квартире, поедали сваренную кашу вместе с предложенными нам хозяевами хлебом, маслом, сыром и зеленью, и настойчиво отдалялись от предложений ещё и выпить. Хозяева - мужчина и женщина средних лет - рассказывали, кто из их знакомых уже уехал на заработки в Москву, а кто ещё собирается уехать. В квартире - чисто, пусто, мебели почти нет, на стенах ничего не висит, холодильник, электроплита, стол и стулья.
        Наевшись даже больше, чем можно было ожидать от такого маленького котелка, мы поблагодарили хозяев (они нас приглашали заходить ещё), попрощались с ними и пошли дальше, в город.
        - Это вам, Владик, о методах-2, - нравоучительно заметил я.
        - О, это классно! - отвечал он, - пойдём ещё самый дешёвый арбуз попросим!


* * *
        На базаре арбузные деятели нас уже узнали.
        - О, туристы! Арбуз хотите!
        Нам вручили два арбуза на четверых и сказали, чтобы мы далеко не уходили, и когда съедим их, возвращались: нас накормят «нормально».
        Мы так и сделали. Два арбузных армянина, торговавших на базаре, собрали большой пакет жареной рыбы, фруктов и овощей, и, дополнив удовольствие ещё одним арбузом и водкой, вредной для человека, пошли с нами «на природу».
        Однако, народное пьянство не удалось, как и его тайная цель. Оказалось, что из нас четверых способен выпивать только один (скроем имя его).
        Один из армян тоже отказался пить, произнося магическую формулу «я за рулём». (Существует много магичестих формул, например: «я спортсмен», «мне нельзя», «я за рулём», и т. д., которые произносят люди, не желающие пить.)
        Напившись и накормив нас, первый арбузный торговец заинтересовался, не хочет ли женская часть нас заняться с ним сексом. Вовсе не готовые к такому повороту событий, мы напомнили арбузнику о вреде беспорядочного пьянства и секса и неторопливо покинули его. Напившийся (и его друг «Зарулём») не препятствовал нам.


* * *
        Узнав, что вблизи города находится древний Севанский монастырь, основанный в 4 веке мы отправились туда. До него было километров пять. Вдоль озера идёт шоссе (уже не такая автомагистраль, как на выезде из Еревана, а обыкновенная асфальтовая дорога), вокруг, как скелеты динозавров - явления прежней туристической индустрии. Вот турбаза, когда-то населённая туристами, а сейчас - беженцами, вот когда-то был шикарный ресторан, который обслуживает сейчас только работников самого ресторана… Впрочем, попробуем войти, сварить кашу.
        Внутри - пусто, сонные летние мухи, четыре человека сотрудников ресторана, посетителей нет. Провели процедуру «Каша». Кашу сварили, ничего к ней нам не предложили - верно, и не было ничего лишнего. Поблагодарили поваров и отправились дальше.
        На мысу, вдающемся в озеро, находился старинный храм. Когда-то это был остров, но потом уровень Севана несколько снизился, и остров превратился в полуостров. Туда мы и направились. Храм - каменный, очень старый - оказался действующим, внутри довольно много людей. Вокруг храма могильные плиты. Вышли из храма и поднялись на высшую точку этого полуострова: там почему-то находился забор, разделяющий полуостров на две половины. Вокруг - Севан, горы, солнце, и мы, обрадованные красотой окружающей местности, поставили палатку на этом мысу, привязав её к забору.

17 августа, воскресенье


        Утром рано решили искупаться на Севане. Спуститься с мыса к воде оказалось не так-то просто: крутой обрыв, и всё в колючих растениях. Я пошёл на разведку пути. Всё-таки высоко мы забрались - метров 150 над уровнем Севана, - думал я, спускаясь вниз. Интересно, что же ограждает забор? Внизу, под нами, оказались пляжи, полные местных жителей (было воскресенье), а на другой половине мыса был только один человек, занимающийся сенокосом. Увидев меня, он заругался по-армянски, я не понял, но решил его не беспокоить и исчез из его видимости. Искупавшись, поднялся наверх (ну и колючее же здесь всё и неудобное!) и нашёл друзей валяющимися вокруг палатки - кайфовали они.
        Природные виды располагали провести на этом мысу ещё долгое время.
        Но мы решили поступить иначе. У нас оставалось ещё девять дней до момента ожидаемого получения (или неполучения) иранской визы. В это время мы с Олегом решили съездить в Нагорный Карабах, а Влад с Машей - ещё раз навестить Ереван и, если задача с получением новых документов на месте окажется неразрешимой, отвезти её в Тбилиси и посадить на автобус, грядущий в Москву.
        Из Армении в Нагорный Карабах имеются две дороги (а из Азербайджана проехать нельзя). Первая - по северу Севана, через Цовагюх-Варденис-Зод-Мартакерт; вторая дорога - из Еревана на Горис-Лачин-Степанакерт. Было интересно проехать туда по северной, а вернуться обратно по южной дороге.
        Мы добрались вчетвером до соседнего посёлка на Севане, который называется Цовагюх. Маленькие каменные дома, взбирающиеся в гору, пыльная дорога, огромные «поленницы» кизяка, коровы, маленький базар из пяти торговцев и одного покупателя, десяток детей от пяти до двенадцати лет, скопившихся вокруг нас, совершенно не понимающих по-русски. Солнце. Арбуз попросить не у кого. Дорога на Карабах направо, на Ереван - налево. Мы договорились о встрече в Ереване через несколько дней и разошлись в разные стороны.


* * *
        Вдоль северного берега Севана, из Цовагюха в Шоржу и далее на Варденис, проходит приличная асфальтированная дорога.
        Первую машину поймали легко, но ехала она недалеко. Во второй, до поворота на Шоржу, ехали два милиционера. Едем с ними и по дороге видим… чудо! По однопутной железной дороге, вдоль северного берега Севана, ехала - с выбитыми стёклами и открытыми дверями - самая настоящая, когда-то зелёная, четырёхвагонная электричка!
        Я чуть не запрыгал от восторга.
        - На лето пустили. Уже несколько лет не действовала, а теперь ходит, из Севана на Шоржу и обратно, - объяснили нам.
        Мы достигли поворота на Шоржу (километров тридцать от Цовагюха), и тут нам повезло: «Волга» - хотя и горбатая, 1960 года выпуска, но до самого Вардениса.
        В машине ехали двое: водитель лет сорока пяти (имя его, к сожалению, забылось) и Арсен, пузатый молодой человек, почти не говоривший по-русски. Водитель занимался рулением и торможением, а Арсен, если вдруг случалось остановиться, выходил из машины и толкал её, чтобы она завелась.
        Едем, видим: на встречной полосе стоит военный карабахский джип. Водитель голосует: бензина, мол, отлей! Остановились. Отлили. Арсен выходит, толкает нашу
«Волгу», она заводится…, ждём Арсена, но он куда-то пропал. Оборачиваемся: Арсен таким же способом заводит военный джип, толкая его в другую сторону. Растолкав обе машины и заведя их таким образом, Арсен залезает в машину, и мы едем дальше.
        Останавливались мы часто. Вскоре то ли Арсен устал, то ли машина устала, но уже заводить друг друга им не удавалось. И вот мы уже толкаем втроём. Водитель:
        - Толкуйте!
        Толкаем. Завелась. Сели. Спустя несколько километров - опять остановка.
        - Толкуем!
        Все вчетвером катим старую «Волгу» в направлении Вардениса… Завелась.
        Едем!
        - Сегодня Варденис приедем, у нас ночевать будем, стопроцент тебе говорю! Или вы мне не доверяете?
        До Вардениса осталось километров десять, но мы опять остановились.

«Бригада реаниматоров» приступает к своей работе.
        - Толкуем! Взад толкуем!
        (Уклон дороги - назад, толкать туда будет проще.)
        На этот раз, сколько мы не толкали, всё было бесполезно. Оттолкали уже метров на двести - назад, от Вардениса. Редкие встречные машины пытались помочь нам, и один грузовичок даже провёз нас немного на буксире, но бесполезно. Машина не заводилась.
        - Толкуем!
        Так мы провели в толкании машины целый час. Наконец, другая машина, видимо знакомые, остановились, и нас передали им «по эстафете». Всего десять минут спустя мы прибыли в Варденис. Небольшой посёлок, несколько пятиэтажных, много одноэтажных домов, огороды. Последний раз видим
        Севан - всё это время дорога шла вдоль озера. Большое, однако, озеро. Солнце заходит.


* * *

«Стопроцент» вписка в Варденисе, которую нам обещали обладатели старой «Волги», обломалась. Была у нас и другая возможность заночевать с комфортом: пару дней назад в Ереване местный парень по имени Мгер оставил адрес своего дяди, живущего в Варденисе.
        - О, если мы не уедем, пойдём к этому дяде, - предложил Олег.
        - Ага, придём и скажем: «Здравствуйте, вам Мгер привет передавал, пустите переночевать!» Это смешно!
        - Тогда просто в какой-нибудь дом впишемся.
        - Зачем же лишние проблемы себе и людям создавать? В палатке переночуем!
        Но долго препираться нам не пришлось. Минут через десять ожидания появился и застопился «уазик». Мы попросились доехать до Зода.
        - Зод? А что вам там нужно? - удивились люди, сидевшие в «уазике». Их было трое.
        - Мы вообще в Карабах едем, путешественники, - отвечали мы.
        - А, ну садитесь, - и мы поехали. Дорога тряская, вокруг горы.
        Темнеет.
        Уже затемно прибыли в Зод.


* * *
        Маленький посёлок каменных одноэтажных домов. Кое-где горит свет.

«Уазик» уехал.
        - Куда пойдём ночевать?
        - Сюда.
        Постучались в дом. Открыл плотный седой мужчина лет пятидесяти пяти.
        - Здравствуйте! Можно у вас где-нибудь переночевать? Мы путешественники,
        на ночь застряли здесь.
        - А сколько вас?
        - Двое.
        - Ну заходите.
        Просторный каменный дом. Простая обстановка - стулья, кровати, шкаф. Познакомились. Хозяин ждал своего сына, застрявшего где-то на вечеринке. Одному, понятное дело, скучно, и хозяин был не прочь поговорить. В основном говорил он, выкуривая одну сигарету за другой.
        - …Раньше как было: много азербайджанцев жили в Армении, а много армян жили в Азербайджане. Но после землетрясения, в декабре 1988 года, азербайджанцы отсюда уехали к себе в Азербайджан. А армяне всё ещё жили в Баку, пока там резня не началась, а потом уже начали переселяться. Так и получилось. Зод - здесь одни азербайджанцы жили, но все
        в Азербайджан переехали, а кто не переехал, мы их выгнали отсюда.
        Ни одного не осталось. Но надо же было землю заселять. Сам я в Варденисе живу, но надо было заселять, чтобы землю не оставлять, и здесь как дача у меня. И все остальные дома - тоже дачи, а люди сами из других мест.
        - …У Армении сейчас всё есть, даже атомная станция. Если есть атомный станция, значит можно сделать атомный бомба. Горбачёв не хотел, чтобы у Армении был свой атом, и он приказал: закрыть! Горбачёв - он и Чернобыль взорвал, чтобы Украине и Белоруссии атом не достался. А вы что, разве не знаете? А мы потом опять открыли. Турки теперь затыкаются. Когда же атомный станция не работала, воду спускали из Севана. Там ГЭС стоит, воду всегда спускали, но в эти два года очень много спустили, вода сильно отступила. И хотя столько воды спустили, всё равно свет только по графику был - час, где два часа в сутки.
        - …Я и сам часто в Москве бываю, да и на Украине. Отношение сейчас, конечно, изменилось. Ехал вот недавно в поезде. На украинской границе: «Паспорт!» Я даю.
«Это какого государства? Как фамилия?» Я говорю: всё написано, читайте, вот, по-армянски, по-английски. «Я, - говорит пограничник, - не могу такие буквы прочитать. Но с вас пятьдесят тысяч штраф, за то, что вы проезжаете в пьяном виде.
… А Армения скоро войдёт в состав России. Белорусы первые поняли. Армяне тоже. Скоро, очень скоро. Тогда всем проще будет.

…Спустя долгое время, примерно в час ночи, появился сын хозяина, которого так долго ждали, Поужинали и легли спать - нам достался большой раздвижной диван.


* * *
        Может быть, вы думаете, что нам невероятно повезло, когда в первом же доме, куда мы постучались, нас приняли на ночлег? Но здесь это естественно. Несмотря на общую бедность, на разруху, мы никогда не уходили с базара без бесплатного арбуза - нам давали, мы не стояли на трассе среди потока машин - нас подвозили, нас приглашали на ночлег, и мы не испытывали никаких особых трудностей. Да и в Москве нас часто угощали арбузами и дынями торговцы - как правило, жители Кавказа. И мы ещё раз задаём себе вопрос: а как мы относимся к тем, кто просит нас помочь, кому негде ночевать, кому нужен арбуз или ещё что-нибудь?
        Над посёлком Зод стояла холодная ночь.

18 августа, понедельник


        Часов в девять утра проснулись, встали; хозяин угостил завтраком: картошка, чай, местный белый солёный сыр. Мы попрощались, сфотографировались с хозяевами, оставили на всякий случай свои адреса и отправились дальше. Только мы вышли на гравийную пыльную дорогу - основную улицу Зода, она же трасса на Карабах - тут же поймали машину до таможни.
        Карабахская таможня оказалась километров на десять восточнее Зода. Туда и шла машина. На таможне, как сказал водитель, нам будет проще поймать попутный транспорт.
        Небольшая будка. Несколько солдат. Шлагбаум.
        - Здравствуйте! Скажите, на Кельбаджар эта дорога?
        - Эта… А вы кто такие?
        - Мы путешественники из Москвы, путешествуем по Армении.
        После минутного удивления нам предлагают зайти в будку. Спросили «Какой нации». На всякий случай обыскали. Стойки для палатки: «Это что, антенны?» Потом: «А у вас есть документ, что вы путешественники?» «Документ» у нас был, правда, без печати. Бумага, напечатанная на принтере, следующего содержания:



«Некоммерческая общественная организация «Академия вольных путешествий". Россия, г. Москва.
        Академия вольных путешествий (г. Москва) проводит сбор информации для «Вольной энциклопедии», в которую войдут сведения о современном состоянии путей сообщения (автомобильных и железных дорог), об основных достопримечательностях на территории России и ближнего зарубежья, а также расписания пригородных и местных поездов.
        Действительные члены Академии вольных путешествий Кротов Антон Викторович и Моренков Олег Альфредович отправляются в путешествие по маршруту Москва - Тбилиси - Ереван - Тегеран - Ашхабад - Бухара - Ташкент - Кзыл-Орда - Самара - Москва для сбора вышеуказанной информации.
        Просьба ко всем организациям и частным лицам оказывать содействие А.Кротову и О. оренкову в прохождении маршрута."

        - А почему без печати?
        - А Бог его знает. Забыли.

…Через некоторое время таможенники уже угощали нас яблоками, призывая не торопиться и обещая выловить машину до самого Мартакерта. Мы сфотографировались на память и подарили солдатам книгу «Практика вольных путешествий».



        На Карабах

        Машины проходили редко, то забитые битком, то местные, на несколько километров. Через час нам с Олегом надоело ждать и мы уехали на первой попавшейся. Это был грузовик, в кузове которого мы преодолели километров двадцать.
        О, великие пыльные трассы! Мы поднимаемся в гору, всё выше и выше.
        Становится холодно, вокруг туман. Наконец, перевал - не меньше

2500 м, он обозначал когда-то границу между Арменией и Азербайджаном. Теперь спускаемся вниз по извилистому «серпантину». Повороты очень резкие, дорога узкая, встреча двух машин уже создаёт ситуацию, близкую к аварийной. Хорошо, что такие встречи крайне редки.
        Разрушенные азербайджанские сёла. Большого труда, вероятно, стоило прилепить когда-то эти домики к крутым склонам гор. Люди строились, обживали эти места… Теперь никто здесь не живёт, ни одного целого дома: одни развалины. Трава и деревца выглядывают из пустых окон. Вот другое село, вдалеке третье… Некоторые домики, расположенные в особо удобных местах - вдоль дороги - используются: выбитые окна заделаны полиэтиленовыми пакетами, крыша покрыта досками и рубероидом, но это не хозяева вернулись домой: это армянские военные посты.
        Видя двух оранжевых людей в кузове грузовика, солдаты Карабаха улыбаются и машут нам вслед.
        Наконец, достигли какого-то моста через реку, поворот…
        - Мне туда, вам вон туда, - сообщает водитель. Мы выпрыгиваем из кузова и ожидаем следующий транспорт.


* * *
        Следующий грузовик, «Камаз», везёт в своей кабине целый мешок хлеба. Пахнет аппетитно. Машина военная, армянские военные номера с армянским шрифтом. Водитель тоже военный, в пятнистой зелёной форме.
        - Хлеб хотите? Берите, берите, ещё с собой возьмёте! - Мы угощаемся.
        - Здесь недавно машина упала, - показывает водитель на останки грузовика, лежащего на дороге. Мы всё ещё спускаемся вниз по серпантину, вокруг - зелёные деревья, а тот грузовик выбрал, вероятно, более быстрый путь спуска.
        Едем, вдруг - стоп! Трактора расчищают завал на дороге. Повезло - приехали бы раньше, стояли бы дольше. Стоим. В кабине вкусно пахнет хлебом.
        - Да вы берите ещё, на дорогу, - водитель достаёт из мешка ещё буханку. - Дорогу чистят. Раньше, до войны, тут вообще одни ишаки ездили. Сейчас дорогу сделали получше.
        Наконец, тронулись. Через некоторое время трасса уже идёт по дну ущелья. Справа - река. Ущелье имеет вертикальные каменные стены, наверху видно - растёт какая-то зелень. Всё время спускаемся вниз. Наконец, ущелье раздвинулось в небольшую долину, где стоит очередная воинская часть.
        - Всё, приехали. Вам дальше туда, - показывает водитель, мы благодарим, прощаемся и вылезаем в окружающий мир. Солнечный свет (в ущелье было хмуро), бурлит по камням небольшая речка. Автобусная остановка советских времён. Яблони с кислыми мелкими яблочками. Несколько домиков - застава.


* * *
        В отдалённом горном ущелье, на границе Карабаха, где-то между Зодом и Кельбаджаром, в воинской части, устроенной в бывшей азербайджанской деревне, 35 человек проводят долгие дни своей воинской службы.
        День за днём - всё одинаково, только изредка поймают каких-нибудь азербайджанских
«шпионов» (тоже солдатиков, из другой воинской части, заблудившихся в горах), или, ещё реже, может быть один раз за всю воинскую жизнь, заглянут московские мудрецы-автостопщики.
        Шпионов сегодня не было. Поскольку машин тоже не было, мудрецы застряли и сделались объектом самого пристального внимания. Вскоре пол-заставы скопились, рассматривая нас. Это были молодые (лет 18-19), довольно грязные, весёлые и любопытные ребята, в плотных пятнистых куртках на голое тело, русский язык не все постигающие. Один - старший, офицер, лет тридцати, высокий мужчина с усиками, тоже в зелёной форме, выглядел более солидно и строго. Вскоре нас позвали обедать.
        Столовая - бывший азербайджанский каменный дом. Пустые глазницы окон, прикрытые мутными очками полиэтиленовых пакетов, пропускали незначительную часть солнечного света. Вместо снесённой крыши - несколько досок, на них положен рубероид. Деревянные лавки, разной высоты, столы. На обед - овощной суп, хлеб, чай.
        Насколько я запомнил, в Армении все молодые люди должны отслужить в армии, даже студенты. Служба - два года. Освобождение могут получить те, кто отправляются в этот же Карабах, например, учителями. Многие взрослые тоже идут на войну - добровольцами.
        - Ну как, хорошо? - спросили нас, когда мы поели и, выйдя во двор в/ч, оглядывались по сторонам.
        - Хорошо, красиво!
        Машин нет, солнце, зелёные горы.
        - Хотели бы остаться здесь служить?
        - Нет, дома лучше, - отвечали мы, выбираясь обратно на трассу.
        - Я хочу сделать так, что вы здесь заночуете! - признался один из солдат.
        - Если не будет машин, останемся, а будет машина - уедем.
        Нам пояснили, что дорога, ведущая направо, идёт в Кельбаджар, а дорога, ведущая налево - в Мартакерт. Мы же, имея при себе «Атлас автодорог», представляли себе иначе: сначала дорога из Зода проходит через Кельбаджар, а потом эта же дорога - в Мартакерт. Но военные утверждали, что Кельбаджар и Мартакерт - в разные стороны.

«Поступим по-мудрейшему: будем стопить до развилки. Если кто поедет в Кельбаджар, поедем туда; в Мартакерт - поедем туда,» - решили мы. Развилку с самого утра караулил другой стопствующий - офицер этой заставы, уже упомянутый выше, старающийся уехать в Мартакерт с какою-то женщиною.

«Ну, если и офицер заставы не уехал с утра, - машины на Мартакерт редки,» - подумали мы, и, угощаясь дикими яблочками, ожидали машину ещё долгое время.


* * *
        Следующий транспорт провёз нас километра два в сторону Мартакерта - до очередной заставы. Это тоже был военный грузовик, с военными номерами. (Эти номера, с армянскими буквами, можно встретить только в Армении - гражданские армянские номера имеют латинские буквы.) Очередная застава в ложбине на берегу мелкой горной речки представляла собой будку три на четыре метра и шлагбаум. В будке находилось трое вооружённых мужиков и множество мух.
        - Какой нации? Куда едем?
        - Из Москвы, путешественники, едем в Карабах.
        - А на хрена вам Карабах?
        Я объяснил: путешественники, ездим по Армении, интересные места. Претензий к нам не имелось, и мы сели возле будки на свои рюкзаки - ожидать следующую машину.
        Неподалёку шумела речка. Вода была мутна. Мы набрали воды и посыпали в неё немного марганцовки. Получилась удивительная дрянь - видимо, марганцовки переборщили.
        Пустынные трассы и долгое ожидание машин - хороший повод для разговоров. Я предложил Олегу обсудить существование Бога. Дело в том, что я верю в Бога, а Олег - нет. Такого рода разговоры редко приводят людей к какому-нибудь единому мнению, но мы общались об этом достаточно долго, пока Бог (или, скажем так, случай) не послал нам столь долго ожидаемый нами транспорт.


* * *
        Микроавтобус в сторону Мартакерта - набит доверху людьми. Мы влезли с трудом. Едем! В какой-то деревне остановка, одному человеку надо выходить. Он вылазит через вентиляционное отверстие на крышу автобуса, оттуда спрыгивает на землю, а оставшиеся в салоне пассажиры через окно выталкивают его вещи. Вытолкали, едем дальше.
        - А вон памятник, - показывают нам пассажиры стоящий на обочине подбитый танк. На танке - букет высохших цветов. - Пять человек погибли.
        Через пару минут проезжаем другой танк, тоже подбитый, обгоревший, но без цветов. Это - азербайджанский. Не памятник. А внешне - абсолютно такой же. Ещё через несколько минут:
        - А вот ещё один памятник, - третий танк.


* * *
        Грузовичок из-под сена - едем в кузове ещё два километра. Движение локальное, как на горных серпантинах Ахалкалакского шоссе. В этот раз на Кавказе мы в кузовах наездились больше, чем за всю свою предшествующую жизнь.
        По дороге - источник. Набираем воды. Тут же у источника - белые «Жигули», два человека, один - с пистолетом на поясе, тоже набирают воды. «Документы! Куда едем! . В Мартакерт едем, путешественники, из Москвы. Нет проблем. Люди с пистолетом уехали на своей машине, мы - ещё на пару километров в кузове грузовика.
        - Хотите к нам, переночуем? - предлагают водители (уже вечер). Мы вежливо отнекиваемся.


* * *
        Пыльная дорога. Прошли пешком какую-то деревню. Одни дома целые, другие разрушены. Остатки какого-то лозунга. На улицу выставлен шланг, течёт вода. Набираем воду. Людей не видно. Прошли село - вдоль дороги заросли ежевики, справа зелёные горы, слева река, уже довольно широкая. Ждём машину. Собираем ежевику. Затолкали её в торпеду, перемешали с сахарным песком и овсянкой. Получилась сладкая, калорийная, невкусная пища. Поедаем её. Транспорта не видно. Вечереет. Разговор о Боге, жизни, смерти и прочих явлениях продолжился.
        Но вот - удача: ещё один местный автобус. Водитель - частник. Русский. Можно сказать, новый русский: свой автобус. Впрочем, автобус довольно потрёпаный. Новый карабахский русский. Он везёт нас вдоль длинного озера-водохранилища, заезжает с дороги в находящиеся выше, в горах, сёла… Многие дома разрушены. Пыль кругом, неустроенность какая-то. Плакатики: «1 сентября - все на выборы президента НКР!» Вообще русский язык в Карабахе более распространён, чем в остальной Армении. Автобус едет медленно, дорога плохая, встречного транспорта нет.
        Наконец, мы достигаем села на развилке Степанакерт-Мартакерт. Указателей нет, проверить-спросить тоже не у кого. Наверное, эта развилка. А может, и нет. Уедем отсюда хоть куда-нибудь.
        Решили не уходить за село: здесь мы, как и в случае с воинской частью, будем стопить любую машину, будь она на Мартакерт или на Степанакерт. Если же мы пройдём развилку, мы тем самым сделаем выбор - куда мы хотим поехать, и этот выбор может стать неправильным. Например, уйдём по одной из дорог, а машин на ней не будет. Так мы и остались на развилке, настали сумерки.
        - Пойдём ночевать к местным жителям! - предлагал Олег. - Вчера так легко вписались, а ты не хотел! Вон дом, мужик советовал туда обратиться переночевать!
        Действительно, неподалёку стоял двухэтажный дом, русский водитель назвал его
«сельсовет» и сказал, что если мы не уедем, можем переночевать там. Но выглядел дом сей не очень гостеприимно, лаяли собаки, окна были потушены.
        - Нечего людям проблемы устраивать! Пошли, в палатке переночуем! - и мы отошли от дороги и поставили палатку на диком поле. Рядом с дорогой
        (чуть-чуть мы поднялись вверх) росли травянистые растения, уже высохшие, жёлтые, высотой по колено. Видовую принадлежность растений я не установил. Поставили палатку на этом поле. Люди нас не беспокоили.

19 августа, вторник


        В 6.15 утра мы уже на трассе. Стоять на развилке - неблагодарное занятие. Думаешь, что машина пойдёт направо, подготовился её стопить, а она налево. Или наоборот. Упустили «Камаз» в сторону Мартакерта. Как рассвело, местные жители - четверо крестьянского вида мужиков средних лет - скопились на этом же повороте, где стояли и мы, желая уехать куда-либо, и своими разговорами и вопросами «Коконаци?» отвлекали нас от приманивания машин (которых, впрочем, не было видно).
        Наконец, некий старый «ИЖ-каблучок» с тремя человеками в кабине взял ещё шестерых в свою маленькую и тёмную гробницу-кузов. Для полноты ощущений некоторые пассажиры сразу же закурили. Машина шла в Мартакерт!



        Нагорный Карабах в августе 1997 года

        Во времена СССР Нагорно-Карабахская автономная область, населённая в большинстве своём армянами, административно подчинялась Баку.
        Спустя много лет, в 1990-91 годах, когда Советский Союз затрещал по швам и в конце концов рассыпался, между Арменией и Азербайджаном началась война, которая, то затихая, то активизируясь, длится до сих пор. Кто кого притеснял в Советском Карабахе - судить не мне, но армяне в один голос утверждают, что азербайджанцы притесняли их. На сегодняшний день армяне вытеснили азербайджанцев не только из Карабаха, но и из некоторых соседних районов.
        Сейчас Нагорный Карабах - чрезвычайно засолдаченная местность. Половина из всех встреченных нами людей были солдатами в разных проявлениях (зелёные пятнистые обыкновенные; ВАИшники; военные и гэбисты без специальной формы; военные водители).
        Города и сёла Карабаха разрушены. Единственный город, который восстановлен, - столица, Степанакерт. Многие жители Карабаха стали беженцами: азербайджанцы в Азербайджан, армяне - в Армению. В Мартакерте из пятнадцати тысяч жителей осталось три тысячи. Пустые, пыльные улицы, почти нет ни людей, ни машин. В руинах города Шуша, Агдам, Лачин…
        Нагорный Карабах не считает себя частью Армении. Сейчас это вполне самостоятельное армянское государство. Хотя деньги и паспорта армянские, но почтовые марки уже свои, карабахские, и президент свой, карабахский, и на новых картах Армении, изданных в Ереване, заголовок гласит:
        АРМЕНИЯ и НАГОРНО-КАРАБАХСКАЯ РЕСПУБЛИКА
        Интересно, что «исторически армянские» (или случайно подпавшие под горячую руку и завоёванные) Кельбаджар, Лачин, Агдам, Физули и другие райцентры даже на новых армянских картах отмечены как азербайджанские. Ни одной карты с текущим положением фронта в Армении мы не видели.
        Итак, через полтора-два часа, пропылённые и прокуренные, мы вылезаем из ящика-кузова «каблучка» на городской площади в центре Мартакерта…


* * *
        Многочисленные развалины. Мёртвое, заржавленное «Колесо обозрения».
        Редкие жилые дома. В других домах - трава по пояс, цветы, торчащие из пустых окон. В центре города - памятник солдатам Отечественной войны, заросший и облупившийся. Рынок - куча арбузов. Цены втрое выше, чем в Араратской долине. Источник-фонтан, люди с вёдрами, бидонами и флягами. Почтамт - тоже пострадавшее от войны, облупленное здание. Письмо в Москву отправить можно, но сколько будет идти, никто не знает. Солдаты разъезжают в кузовах редких грузовиков.
        Купили арбуз. Позавтракали. Неуютно как-то. Поехали в Агдам.


* * *
        Все машины в Карабахе - старые советские. Номера, как правило, тоже старые, с буковками «НК», или армянские военные, с армянскими буквами. Ни одной импортной машины в Карабахе я не видел.
        Когда мы шли по городу в сторону Агдама, нас предложил подвезти армянин с длинным носом лет сорока на старой легковой машине.
        - Русские? из Москвы? - удивился он. - Давно русских не видел, все уехали отсюда, только двое во всём городе остались: моя жена и ещё одна женщина.
        На посту ВАИ на выезде из города водитель высадил нас, развернулся и поехал обратно в Мартакерт, радуясь необычайной встрече: русские! туристы! в Мартакерте!


* * *
        От Мартакерта до поворота на Агдам мы доехали в кузове, ароматном от навоза. Видимо, в этом грузовике недавно перевозили коров.
        Агдам решили не посещать, и вскоре нас подобрала другая машина - «уазик» с двумя карабахскими офицерами.
        - А вы не шпионы? Документы можно? - удивились они. Всю дорогу офицеры были обеспокоены и говорили о том, что нехорошо оказаться шпионом. Я так и не понял, всерьёз или нет.
        Наконец мы прибыли в столицу Нагорно-Карабахской республики, город Степанакерт.
        СТЕПАНАКЕРТ (до 1923 - с. Ханкенды) - центр Нагорно-Карабахской АО, 57 тыс. жителей. Переименован в честь С.Шаумяна. Расположен у подножия восточного склона Карабахского хребта, в долине р. Каркарчай; ж.д. станция. Электротехнический завод, мебельная фабрика, шёлковый комбинат, винзавод, молочный комбинат, асфальтобетонный завод и др. Предприятия Степанакерта производят более половины всей промышленной продукции области. Драматический театр. (Энциклопедический словарь, 1988 год).
        В феврале того же самого 1988 года в Степанакерте над зданиием обкома ЦК КП Азербайджана был поднят флаг Армянской ССР. В «едином, могучем» Советском Союзе наметилась первая трещина. Прошло девять лет…
        Степанакерт, как и все остальные города в Карабахе, сильно пострадал во время войны. Здесь проживает едва ли половина от предвоенного «списочного состава». Но больших разрушений мы не увидели - центральные улицы и строения, пережившие войну, подверглись косметическому ремонту. На окраине города, конечно, ещё видны следы разрухи. Но на главной улице - чисто, новые вывески (чаще на русском, чем на армянском), магазинчики и даже городской транспорт - автобусы. Нищие. Старушки продают семечки. Питьевые фонтанчики. Много солдат.
        В Карабахе у нас с Олегом появилась какая-то странная болезнь. Симптомы этой болезни были такими: нежелание быстро ходить, желание спать, головная боль и проч. Болезнь проявилась у нас обоих почти одновременно, сегодня утром. Мы решили, что это следствие резкого изменения высоты и климата: после пребывания на Севане, на высоте 1900, мы поднимались вверх ещё на значительную высоту. В общем, высота тому виной или нет, - но когда мы назавтра спустились в Горис (1400), а потом и в Ереван (1000), симптомы полностью исчезли у нас обоих.


* * *
        Когда мы сидели на площади в центре Степанакерта, к нам подсела обиженная временем старуха.
        - Горбачёв, окаянный, весь мир перевернул! - огорчалась она.
        Как выяснилось, бабка много лет работала заведующей магазином. Теперь она получала пенсию 3000 драм (6 долларов) и торговала семечками на городской площади.


* * *
        Машина с трафаретной надписью:

«МИНЫ! БОМБЫ! НЕ ТРОГАТЬ!»
        В Тбилиси мы когда-то встретили машину с точно такой же трафаретной надписью. Тогда я подумал: наверное, «антиугонная надпись»: захочет кто-нибудь вскрыть или угнать машину, прочтёт: мины-бомбы, испугается. Ну а здесь, возможно, и всерьёз?


* * *
        Проходя мимо почты, мы решили отправить в Москву по письму. Письмо в Москву, как и открытка, здесь стоит 170 драм (из Еревана столько же). Марки же оказались свои, независимые, с надписью по-армянски и по-английски: «Republic of Mountainous Karabakh». Насчёт сроков доставки нам сказали, что каждую неделю, по пятницам, почта отвозится в Ереван. Мы отправили свои послания - они дошли до Москвы за 16 дней.
        Для сравнения: письмо, опущенное мной в Ашхабаде, долетело до Москвы за 10 дней; из Тебриза (Иран) письмо добиралось до Москвы 14 дней, из Тбилиси и из Ташкента открытки шли по 19 дней каждая, ну а послание, опущенное в почтовый ящик в славном городе Ереване, доползло до родителей за 24 дня и застало меня уже в Москве.


* * *
        Степанакерт - многоуровневый город а-ля Ереван. К выезду из города спускаемся вниз. Активно идут ремонтные работы - что-то копают, строят, чинят, восстанавливают столицу Карабаха. Внизу, после моста, под которым в половодье протекает бурная река, а сейчас - хилый ручеёк, на пыльной дороге стоит человек десять «автостопщиков». Мужчины и женщины, пропитанные пылью, все стараются куда-нибудь уехать. Машин мало, все они загружены, едут недалеко и брать народ не хотят. Но через полчаса подошёл крошечный, забитый людьми автобус и забрал всех в Шушу. Местные жители называют этот город не «Шуша», а «Шуши», получается: «забрал всех в Шуши»; но здесь я буду пользоваться устоявшимся русским написанием.
        Дорога Степанакерт-Шуша - великий горный серпантин. Ничего подобного я раньше не видел. Это напомнило мне дорогу Боржоми-Бакуриани в Грузии. Сверху Степанакерт кажется лежащим в глубокой долине.
        ШУША - райцентр в Нагорном Карабахе, на высоте 1500 м; горноклиматический и бальнеологический курорт. Население 15 тыс. жит. Основан в середине 18 в. как крепость для защиты Карабахского ханства. Известен обороной от нашествия иранской армии в 1795. С 1805 в составе России. С 1840 уездный центр Елизаветпольской губернии; с 1923 райцентр. Сохранились: фрагменты каменных стен (высотой 6-8 м) и ворота с башней, два замка (все - 18 в.), многочисленные каменные жилые дома
18-19 в. для которых характерно применение шебеке (прорезных узоров) и росписей. В
1977 Шуша объявлена городом-заповедником.
        Проезжаем крепостную стену. Собственно говоря, сейчас весь город представляет собой «фрагменты каменных стен»: трудно найти целый дом. Из 15 тысяч жителей в городе осталась едва ли треть. Во время войны Шуша была важнейшим городом, отсюда вели обстрел Степанакерта.
        Автобус медленно, натужно дополз до Шуши, и мы выгрузились в центре когда-то старинного и красивого, а теперь разрушенного, полупустого города.


* * *
        Ни в Мартакерте, ни в Степанакерте я ничего не фотографировал. Понятное дело: кругом одни военные, арестуют ещё как шпионов. Но когда мы оказались в разрушенной войной Шуше, я не удержался перед искушением сделать несколько кадров.
        Первый кадр - большие разрушенные здания.
        Второй кадр - хотел снять ворота обыкновенного шушинского дворика с размашистой надписью масляной краской: «ЗАНЯТО, 6 рота!»
        Но только я достал фотоаппарат, как проходивший мимо мужчина в белой рубашке остановил меня и сказал:
        - Не снимайте, ваши документы!
        Мужчина оказался местным гэбистом. Сначала он отвёл нас в единственный отреставрированный шушинский дом, видимо, пункт охраны порядка, забрал наши паспорта и отправился звонить в Степанакерт. Не дозвонившись, он вышел к нам и сказал:
        - У вас нет разрешения находиться в Карабахе. Теперь вам нужно вернуться в Степанакерт и обратиться в Комитет. Без этого вы не имеете права здесь находиться.
        Выйдя из серого дома и размышляя: стоит ли самим ехать обратно в Степанакерт сдаваться в КГБ или же продолжить путь на Лачин? - мы дошли до того места, где дорога из Шуши в Степанакерт соединяется с дорогой, идущей из Лачина в Степанакерт по шушинской объездной. Транзитные машины шли в основном не по объездной, а через город, так как объездная была испорчена обвалами и не все водители знали, что дорогу уже расчистили и проехать, в принципе, можно.
        Там, куда мы пришли, уже стояли некоторые люди, ожидающие автобуса или попутку. Как много автостопщиков в Карабахе! Вот где надо продавать книгу «Практика вольных путешествий»!
        Мы стали рядом и продолжали размышлять, но тут сверху, из города спустился уже знакомый нам гэбэшник. Застопив старую горбатую «Волгу», в которой уже сидело четверо, он решил отвезти нас в Степанакерт лично. Таким образом, в «Волге» оказалось семь человек и два рюкзака. И вскоре мы опять очутились в Степанакерте.


* * *
        В КГБ нас тщательно обыскали. Нашли старую, советскую карту Азербайджана 1972 года издания. Географической пользы от неё, прямо скажем, никакой, зато на обороте описаны города и их достопримечательности.
        - А где карты брали?
        - В Москве. Этой карте 25 лет.
        - Гм… Вы нарушили режим пребывания в Нагорно-Карабахской Республике. Вам надо было обратиться в посольство НКР в Ереване и получить там визу. А кстати, где ваша армянская виза?
        - Российским гражданам армянская виза не нужна. Так же и армяне могут ездить в Россию без визы.
        - Гм… Мы вас отпустим, но карты у вас заберём.
        - Смотря какие.
        - Как это: «смотря какие»?
        - Эти карты нам ещё пригодятся. И ничего секретного в них нет. Ещё лет двадцать назад они повсюду продавались.
        - Ладно. Но чтобы сегодня вы отсюда, из Карабаха, уехали.
        - А если до завтра не успеем уехать?
        - Тогда опять сюда попадёте.
        - Ну так переночуем здесь. У вас плитка есть? еду готовить?
        - Нет.
        - Ну, а как же вы себе еду готовите?
        - А это уже не ваше дело.

…На том и расстались. Транспорта было немного. До наступления темноты мы успели добраться только до поста ВАИ на выезде из города.
        На посту пребывали двое армянских ребят. Они служили в Карабахе, а теперь ехали в свой кратковременный отпуск и уже трое суток ожидали машину на Ереван. Ехать ближе Еревана они опасались: здесь ВАИшники обещали застопить им машину, а после Степанакерта они боялись, что сами не застопят ничего.
        Мимо проехала колонна грузовиков с настоящими ракетами. Шесть грузовиков - шесть ракет. К сожалению, не на Ереван, а то можно было бы и постопить… В нужную сторону транспорта не было.
        В голове было мутно, ехать ночью мне не хотелось. Заночевали тут же, рядом с постом.

20 августа, среда


        Утром пустой автобус, типа «пазика», поднял нас обратно по необычайному серпантину - в Шушу. На самый верх мы решили не заезжать (и с гэбистом не встречаться) и выгрузились у начала шушинской объездной.
        Объездная дорога, попеременно то грунтовая, то асфальтовая, в некоторых местах полузаваленная оползнями, идёт вокруг горы, на которой стоит город. Около часа мы шли по этой объездной, пока сверху, из Шуши, не спустилась другая дорога. Мы оказались на трассовом посту ВАИ.
        Маленький вагончик. Пыльная дорога среди гор и ущелий. Шлагбаум. Хмурые военные. Где-то далеко внизу, в тумане, должен быть Степанакерт, но его не видно. Машин нет.
        Через некоторое время появился наполненный людьми «рафик». Водитель, пользуясь тем, что в Карабахе плохо с транспортом, подрабатывал частным извозом: проезд от Степанакерта до Лачина (50 км) стоит 5000 драм (10 долларов, что соответствует хорошей месячной зарплате в этих местах). Но оказалось нетрудно уговорить водителя подсадить нас бесплатно.


* * *
        Лачин. Развалины города, облепившие склон горы. Разрушено три четверти зданий. Пыльная, когда-то асфальтированная трасса. На сто метров, к выезду из города, нас подвозит милицейский «уазик».
        Ещё пару километров, до моста над мутной рекой, проезжаем в пустом местном автобусе.
        После моста стоим долгое время. Мимо туда-сюда ходят грузовики - возят гравий, ремонтируют трассу. Дальше, ближе к Армении, её даже асфальтируют! Все дорожники - исключительно местные, больше трёх километров не провезут. Проползло несколько легковушек, все битком набиты людьми. Наконец, останавливается «Нива» - по местным меркам, совсем пустая: водитель, жена и ребёнок. Едем в Горис.
        Дорога петляет в горах. Эта трасса, именуемая «Лачинский гуманитарный коридор», когда-то была единственной ниточкой, связующей Армению и Карабах. Сейчас между Арменией и Карабахом - широкая полоса отвоёванной у азербайджанцев земли. Разрушенные города и сёла. А Лачинскую трассу наконец асфальтируют.

…По пути попадаются местные автостопщики.
        - Ну, куда же я вас посажу? - огорчается водитель. - Это будет уже не поездка, а транспортировка людей!
        Дорога спускается вниз. Вдруг видим - на трассе скопились коровы.
        Водитель притормаживает и медленно-медленно, бибикая, начинает таранить одну из коров. Корова недовольно отступает на обочину. Тогда машина подаёт назад и надвигается на другую корову. Другая корова тоже отходит. Раздвинули всех коров, поехали дальше. Водитель объяснил:
        - Однажды я выворачивал из-за поворота и врезался в корову. Машину помял. С тех пор всегда, если вижу коров, прогоняю их с дороги.


* * *
        Горис расположен на высоте 1400 метров над уровнем моря, несколько ниже Шуши. Отсюда всего 247 километров до Еревана. В Горисе - развилка трёх дорог: на Ереван, на Степанакерт и на Мегри. Иранские грузовики, ползущие из Ирана в Армению через Мегри, в изобилии попадаются в Горисе.
        В Горисе - причудливые скалы, фигуры выветривания, которые называются «Три монаха». Эти фигуры видны издалека. В остальном город как город, без разрушений. Одноэтажные домики, садики. Дорога асфальтовая. Проходим до конца города и ловим
«рафик» до следующего городка -
        Сисиана, это ещё почти 50 километров.
        Уже середина дня, жарко. Симптомы «горной болезни» исчезли. На повороте на Сисиан - одинокая харчевня. Мы заходим на обед. Последнее, что осталось в продаже (кроме водки) - суп с мухами. 200 драм - деньги небольшие, что есть, то есть, мы не отказываемся. Спасибо!
        Вскоре ловим автобус на Ереван.


* * *

…Двести километров до Еревана проехали часов за пять. Армения - добрая страна! Горы, источники вод, горные реки… Доброжелательные люди. Понимают ведь, что за автобус мы не заплатим. Проезжаем по Араратской долине - вдоль дороги множество торгующих, пытающихся продать арбузы и дыни по исчезающе низким ценам.
        Кое-где автобус останавливается, пассажиры запасаются фруктами. Мы ничего не покупаем, но пассажиры, со всех сторон поглощающие плоды земли, угощают и нас. Косточки и корки летят из окон - удобряйся, армянская земля! По дороге один из пассажиров нам предлагает ночлег, но потом вспоминает, что у него уже много других гостей, и вписка исчезает. Уже вечером, в 19.40, достигаем Еревана.
        Мы выгрузились из автобуса, поблагодарили водителя и отправились на вокзал - на всякий случай: не появился ли сэр Влад?


* * *
        Влад, естественно, не появился: ещё рано было ему появляться. Сегодня только среда, а встречаться мы решили в четверг или пятницу. Мы с Олегом прошли по темнеющему Еревану в поисках ночлега. Ереван темнеет к ночи, в отличие, например, от Москвы, где в центре и ночью - огни реклам, фары машин, окна круглосуточных магазинов. Здесь и в центре темновато. В центре города нашли какой-то тёмный силуэт-призрак завода и приятно заночевали на крыше обнаруженного нами металлического киоска рядом с этим заводом. Темнота скрыла нас, а дождей здесь не ожидалось.

21 августа, четверг


        Утром на вокзале Влад не был нами обнаружен. Зато я нашёл кое-кого другого. А именно: клеща. Солидный тёмный клещ, впившись мне в икру, пропутешествовал, видимо, неслабое расстояние вместе со мной из самого Карабаха.
        - Ух, шпион вражеский, слазь немедленно! - но клещ по-русски
        не понимал.
        Клеща нельзя уничтожать насильственно. Нужно заставить его отцепиться самостоятельно или выкрутить с осторожностью. Но проще всего было навестить вокзальный медпункт, что я и сделал.
        На вокзальном медпункте дежурил толстый-толстый доктор, седой и ворчливый.
        - Откуда ты такой взялся? Такую гадость на себе носишь?
        - Из Москвы, студент, - отвечал я, пока толстый доктор при помощи щипцов вытягивал толстого клеща из моей ноги.
        - Студенты они все такие, надо было его сразу убить! Теперь нужно ввести лекарство, но, я стесняюсь вам сказать, оно очень дорогое, стоит 7000 драм! - отвечал доктор, растаптывая клеща.
        - Тогда можно без лекарства, у меня таких денег нет, - отвечал я.
        - Ну тогда я сделаю за свой счёт, - отвечал, нисколько не удивившись, доктор и, действительно, собрал какой-то шприц и сделал укол, невзирая на мои робкие протесты. - Надо сразу его убивать! сразу!
        Так я, неожиданно получив укол какого-то лекарства, вернулся на вокзал.
        Что это было за лекарство, я не запомнил, но никаких последствий (ни от укуса клеща, ни от лекарства) у меня не было. Спасибо доктору!


* * *
        Днём посетили музей истории Армении.
        Экспозиция музея, весьма обширная, была чётко выдержана идеологически, так что у посетителя формируется две мысли: 1) исторически армянскому народу принадлежат многие земли (потом оказавшиеся на территории Турции, Азербайджана и Нахичевани), но армянский народ испокон веку обижаем пришлым населением этих земель; 2) исторически армянский народ имел хорошие отношения с русским народом, хотя и этим последним был обижаем тоже. Армяне оказались древним народом: в принятии христианства (301 г) они опередили русских на 700 лет, Ереван старше Москвы на
2000 лет, а первые армянские поселения уходили своими корнями прямо-таки в геологическую древность.


* * *
        Если верить карте Еревана, в городе существует довольно большой водоём - так называемое Ереванское озеро. Озеро находится в западной части города, вблизи автовокзала и Эчмиадзинского шоссе. «А не искупаться ли?» - подумали мы и направились туда.
        Поход на озеро принёс массу полезной информации в виде расписания автобусов. Из Еревана ходят автобусы на Степанакерт (дважды в день, в 8.00 и 9.00), на Мартакерт (дважды в неделю), Мегри (дважды в неделю), Тбилиси (дважды в день, в 8.00 и 9.
0), Батуми и даже Минводы. Автобус на Минеральные Воды был вынесен в особое расписание и отправлялся исключительно 24 августа в 19.00 (можно подумать, раз в год). На стене сохранилось ещё и старое расписание советских времён с автобусами на Кисловодск, Владикавказ и даже Грозный - с большим огорчением я узнал, что оно уже несколько лет как устарело.
        Что же касается купания - искупаться не удалось. Озеро оказалось водохранилищем с застоявшейся мутной водой. Интересно: ведь питьевая вода в городских фонтанчиках вполне нормальная. Наверное, фонтанная вода берётся из других источников. Не огорчившись, мы направились в центр города, к вокзалу, на традиционную встречу с Владом.


* * *
        Мы стояли на каком-то перекрёстке, ожидая зелёного светофора, и пересчитывали имеющееся у нас небольшое количество армянских драм. Тут нами заинтересовался человек - водитель такси.
        Откуда? коконаци? - стандартные вопросы, и вот уже он зазывает нас к себе в гости, на вписку. Садимся в машину и едем. Жалко, можем Влада продинамить, но стрелка у нас переползающая, увидим его завтра.


* * *
        И вот мы опять в гостях, в обыкновенной ереванской квартире на пятом этаже. Здесь и живёт приведший нас водитель, который, несколько выпив, сразу завалился спать, оставив заботу о нас другим обитателям квартиры: жене, сыну (лет пятнадцати) и деду. Сии люди очень доброжелательно отнеслись к нам, накормили, и даже поделились с нами водой, чтобы мы могли постирать.
        Дело в том, что вода своим ходом сюда не поступает, поэтому в качестве водохранилища используется ванна. Откуда берётся вода в ванне - осталось от меня скрытым. На свою стирку мы потратили примерно треть драгоценной воды. После стирки использованная вода наливается в тазы, откуда потом вторично черпается для слива унитаза и других нужд.
        Для просушки белья между двумя соседними домами натянута длинная, скажем так, канатная дорога для белья. Высунулся из окна, прицепил мокрые вещи, отогнал их подальше от окна - они висят уже где-то над серединой двора, а ты вешаешь новые вещи на освободившийся участок проволоки. Потом, когда высохнет, так же пригоняешь их к себе и собираешь. Как потом мы заметили, такие приспособления имеются у многих.
        Олег играет с сыном хозяина в нарды. Нарды - весьма распространённая игра на юге, но я не познал сущность её. Олег играл, но очень давно. Увидев, как молодёжь играет, дед берётся объяснять и вскоре сам азартно играет со своим внуком, а мы с Олегом рассматриваем книги. Приведший нас водитель всё ещё продолжает спать, скоро ложимся спать и мы.

22 августа, пятница


        Утром на традиционном месте встречи - Ереванском ж.д. вокзале - встретили Влада. Пока мы ездили в Карабах, Влад совершил две своих поездки. Во-первых, он занялся отвозкой Маши. Так как в посольстве России никакой помощи утратчикам рюкзаков, по-видимому, не оказывают, Влад повёз Машу в Тбилиси, желая посадить её в автобус на Москву. Но, ещё не достигув Тбилиси, ребята встретили доброжелательного грузина, который и обещал отправить Машу по назначению.
        Маша обещала, прибыв в Москву, телеграфировать на почтамт Еревана о своём благополучном прибытии, но пока никаких вестей от неё не было.
        Затем Влад вернулся в Ереван, а оттуда съездил в Гарни, в 30 км от Еревана, где находилось древнеармянское поселение и крепость, а также языческий храм, построенный ещё в 1 веке. В этом же районе находятся интересные пещеры, в одной из которых Владислав и заночевал. Дорогу на Гарни с малым движением машин он наполовину прошёл пешком. Вчера вечером Влад появился на вокзале, и, не найдя там нас, был очень удивлён. Размышляя о том, что делать в случае нашего непоявления, Влад уже решился было ехать в Иран самоходно… но вот и мы.


* * *
        Решили сделать два дела: 1) зайти, на всякий случай, в иранское посольство, 2) сдать на проявку олегову плёнку. Но мы так долго решали, что сделать в первую очередь, что наконец опоздали в оба места. У посольства мы были в момент его закрытия - в 17.00. Уходящая сотрудница посольства, впрочем, посоветовала нам приходить в понедельник. Плёнку же так в проявку и не сдали.
        Так же долго мы спорили, где будем ночевать. Победила совершенно непонятная мысль отправиться на северный выезд из города и заночевать там. Туда и направились.


* * *
        Пока мы ещё спорили, где будем ночевать, зашли на рынок, который находится совсем рядом с иранским посольством, на улице Комитаса. Там мы решили поискать какой-нибудь ненужный арбуз или дыню. Арбуз и дыню нам подарили. Ещё мы получили целый пакет (килограмма три) помидоров, а случилось это так. Видя наш интерес к помидорам, продавец предложил отдать все остатки всего за 100 драм. Потом, видя, что мы не соглашаемся - за 50 драм. Потом - мы и 50 драм не хотели заплатить за эти помидоры - нам подарили их бесплатно.
        Но куда девать столько помидоров? Идём по улице, рядом - куча арбузов. Мы - к продавцу!
        - Здравствуйте! Давайте меняться: мы вам три килограмма помидоров, а вы нам какой-нибудь арбузик.
        - Да возьмите арбуз, зачем мне помидоры!..
        Идём по улице уже с двумя арбузами и с мешком помидоров. Проходим другую кучу арбузов.
        - Здравствуйте! Давайте мы вам подарим пакет помидоров, а вы нам арбуз подарите!
        - Да берите арбуз! - и мы идём по Еревану уже с тремя арбузами.
        Как мы не пытались избавиться от неразменных помидоров: в обмен на другую еду, в качестве оплаты проезда в автобусе и т. д., - избавиться от помидоров не удавалось. В результате мы прошли весь город, и, добравшись до большой въездной стелы «ЕРЕВАН», расположились там со своими арбузами и помидорами и съели часть из них.
        Владиславу это так понравилось, что он предложил написать книгу «О вкусной и научной пище» и включить туда «Метод неразменных помидоров». Надо сказать, что у меня с Владом были постоянные споры по поводу пищи: он всегда искал какую-то особо вкусную пищу, мог перенюхать два десятка дынь, пока не определит на нюх хорошую, мог перепробовать десять сыров, прежде чем купит самый дорогой и, по его мнению, хороший. Я же утверждал, что вкус - не главное свойство пищи. Так мы в темноте, поедая арбуз на ветру на ступенях въездной стелы «Ереван», спорили о пище, а потом легли спать.

23 августа, суббота


        Двадцать третье августа мы решили посвятить двум занятиям.
        Во-первых, посетить Эчмиадзин. В этом старинном городке, в двадцати километрах от Еревана, находится армянский кафедральный собор, построенный ещё в 303 году, через два года после принятия Арменией христианства. Есть и другие, более «новые» (но также очень древние) соборы. Здесь находится и резиденция католикоса (патриарха) всех армян.
        Второе, что нам было необходимо - отправить письма в Москву научным способом. Из любого крупного города мира легко можно отправить письма в Москву, потратив ничтожную сумму, при этом письма дойдут весьма быстро, за два-три дня! Метод прост: ты приходишь в аэропорт, подходишь к месту регистрации пассажиров любого рейса на Москву, и вручаешь пассажирам, с просьбой опустить в Москве, свои конверты (открытки) с российскими марками.
        Ереванский международный аэропорт «Звартноц» находится примерно на полдороги между Эчмиадзином и Ереваном. Мы решили поехать в Эчмиадзин, затем в аэропорт, отправить письма и заночевать там, а в воскресенье вернуться в Ереван, ожидая получить вскоре вожделенную иранскую визу.


* * *
        Эчмиадзин оказался необычным городом - по обилию старинных церквей его можно сравнить с нашим Владимиром. Впрочем, он более провинциальный, более пыльный и более торговый. В тени тысячелетних церквей росла неспелая ежевика. Вдоль тенистой аллеи стояли застеклённые изображения Эчмиадзинских храмов, для тех, кому лень смотреть их в натуре. В храмах - свечи, довольно много людей, прохладно и загадочно. Ходили по городу долгое время. Ближе к вечеру получаем на базаре подарочный арбуз. Затем, когда проходим мимо алкогольной лавки, нас зазывает хозяин, знакомится и угощает коньяком.
        В Армении, вообще, приятно ходить с рюкзаком и тем самым привлекать внимание жителей. Сразу видно, что ты человек не местный, турист, с тобой заговорят и ты с большой вероятностью получишь какие-нибудь блага: угощение или ночлег… Везде уличные торговцы пирожками, арбузами, семечками угощали нас своими товарами. Поэтому у нас выработалась специальная походка: проходя мимо торговцев, несколько снижаем скорость; торговцы обращают на нас внимание, спрашивают «Коконаци?», угощают своими продуктами. Если бы у нас не было рюкзаков, нужно было бы сделать надувные рюкзаки, которые выдавали бы в нас людей приезжих.


* * *
        Аэропорт «Звартноц» оказался весьма современным, с множеством подъездных дорог и развязок для машин, с огромной башней, возвышающейся над зданием аэропорта, с просторными залами ожидания… Впечатляет.
        Сейчас возможности аэропорта используются едва ли на треть. На Москву, впрочем, рейсов много, ежедневно, иногда даже несколько в день.
        Мы написали послания. До отправления ближайшего рейса в Россию оставалось несколько часов, и мы решили исследовать помещения аэропорта. Вскоре на третьем, верхнем этаже мы обнаружили дверь и тёмную ведущую вверх лестницу. Достали фонарики… Мы поднялись почти на 40 лестничных пролётов, понимая, что находимся в башне, которую видели с трассы. Наконец, перед нами освещённая площадка и дверь.
        Постучали. Заходим. Перед нами священная комната, диспетчерская. Диспетчера были немало удивлены и обрадованы нежданным гостям. Единственное, что огорчало их, - нечем нас угостить. Мы не огорчились на это и целый час слушали рассказы главного диспетчера о работе и о жизни. По его словам, во времена СССР он часто летал в разные города, как мы бы сказали, «авиастопом». Единственно за что приходилось платить - за городской транспорт. Прилетел куда-нибудь в Иркутск, а за автобус надо платить. Теперь же летать «авиастопом» стало куда труднее и не только за автобус, но и за самолёт платить приходится.
        Рассказал диспетчер и о трудных днях, случившихся после землетрясения в декабре
1988 г. Хорошо, что к этому времени в Ленинакане уже был свой большой аэропорт: и спасателей, и технику могли доставлять сразу туда, а не наземным транспортом через Ереван - тогда это помогло спасти жизнь тысячам людей.
        Когда сразу после землетрясения армянские диспетчера принимали и отправляли множество «бортов», некий важный начальник, подивившись их слаженной работе, распорядился всей смене выдать по автомашине. И всех наградили. Но сей диспетчер, который разговаривал с нами, работал в другую смену и машину не получил. Огорчение его до сих пор не покинуло.
        И о многом другом рассказали нам, пока не настал ночной час и мы, чтобы не обременять сотрудников аэропорта своим наличием, отправились вниз. Оказалось, в башне имеется лифт! Им и воспользовались.
        Заночевали в аэропорту, расстелив там, на полу, коврики и спальники. Людей было так мало, что в полутёмных огромных залах аэропорта нас никто не беспокоил.

24 августа, воскресенье


        Утром, отправив письма, поднялись наверх, к диспетчерам, уже при помощи лифта. Диспетчера узнали нас и опять сокрушались, что им нечем нас угостить. Утром взлетали многие самолёты, я сфотографировал процессы взлёта их. Проведя около получаса у диспетчеров, мы спустились вниз и направились в город.
        Дорога от аэропорта не дальняя; разделившись, мы легко уехали автостопом в город и встретились уже в Ереване, на почтамте.
        Влад позвонил Маше в Москву. Она была уже дома, благополучно добравшись при помощи автобуса из Тбилиси. Мы порадовались, что одна четверть из нас уже благополучно завершила путешествие на юг.


* * *
        Для пользы мировой науки посетили и второй ереванский аэропорт «Эребуни». Самолёты оттуда летали в Минводы, Ставрополь, Ростов, Анапу, Владикавказ, Краснодар, Саратов, Николаев и Красноводск. По Армении в августе 1997 г. не было никаких местных авиарейсов. В Азербайджан, кстати, тоже.
        Вечером Олег отправился купаться… на Севан. Мы не поддержали устремления его, размышляя, что при надобности помоемся и в фонтане, как это сделал, например, А. ротов в солнечном Тбилиси. Договорившись встречаться завтра утром напротив иранского посольства, мы расстались.
        Завтра идём за визой! Ура! Любой исход будет нам приятен. Дадут визу - здорово, поедем в Иран. Не дадут визу - здорово, поедем в Москву. Кого как, а меня обрадует завтра любая последовательность событий.

25 августа, понедельник


        Утром рано, встретив Моренкова (он благополучно искупался на Севане), мы отправились в вожделенное иранское посольство, втайне надеясь уже сегодня вечером пересечь армянско-иранскую границу, но ещё более втайне беспокоясь, что визу нам задержат или не дадут.
        И - слава Аллаху! - анкеты наши пропутешествовали в Тегеран благополучно. Теперь мы должны отправиться в центр города и заплатить по пятнадцать долларов на человека в Mellat-bank. Владислав активно торопил нас всех: «скорее, вот автобус, доедем на метро, так, потом обратно, так, давайте не будем тормозить…» и т. д.
        Но когда мы заплатили и принесли квитанции об оплате и наши паспорта обратно в посольство, выяснилось, что торопиться Владу и нам было незачем.
        - За паспортами завтра, в двенадцать часов, - сказала девушка
        в окошке. Мы переглянулись и опять покинули столь уже родное иранское посольство в Ереване.


* * *
        Мы шли обратно в центральную («нижнюю») часть города и проходили мимо высотной башни-монумента на смотровой площадке, возвышенной над городом на 790 ступеней - где мы провели свою первую ереванскую ночь. Это место, где происходит спуск из верхней в нижнюю половины города, уже читателю известно.
        На этот раз кто-то высказал мысль, что сей 50-метровый монумент внутри пуст, и яма у подножия монумента, заваленная гравием, мусором и стёклами, является тайным ходом внутрь. Влад и Олег расчистили яму и полезли внутрь, я остался снаружи караулить рюкзаки. Действительно, яма вела внутрь. Более того: внутри монумента имеется вертикальная железная лестница в 110 ступеней, куда мудрецы и поднялись. Спустя минут пятнадцать они уже кидали мелкие камушки сверху, наблюдая город Ереван, лежащий в 901 ступеньке под ними.
        Влад и Олег спустились, одержимые гениальной мыслью переночевать на вершине этого монумента. Мы снизошли в город, обсуждая эту идею, и занялись обжорством.


* * *
        Когда настал вечер, мы поднялись на смотровую площадку. Подъём на 790 ступенек приводит человека к запыхательству. Немного подождав, мы проникли через узкое отверстие в подножии монумента.
        Внутри тёмного склепа были навалены огромные камни и куски бетона.
        Наверх вела лестница, которую тускло освещали наши налобные фонарики. Оставив часть вещей внизу, в «склепе», и взяв только предметы, необходимые для сна, мы полезли наверх. Затащить барахло по вертикальной лестнице на вершину монумента оказалось непростым делом, так как оно (барахло) всё время цеплялось за металлические прутья, защищающие залезателей от падения.
        Но вот мы наверху. Столица Армении светилась под нами миллионом тусклых огней. Ветер в высотах гулял весьма сильный. Мысленно обругав идиотскую затею ночевать на вершине монумента, я расстелил коврик и спальник и лёг; вскоре моему примеру последовали и сами изобретатели странного ночлега.

26 августа, вторник


        Мы проснулись на вершине монумента, на высоте в 900 ступеней - четверть километра! - над основным массивом города, и, недоумевая, что за мудрость занесла нас в сие место, начали лениво собирать вещи.
        Памятуя о вчерашних трудностях с поднятием рюкзака на вершину монумента, Олег и Влад решили просто сбросить свои вещи вниз. Бросать их снаружи, на удивление всему человечеству, не хотелось, и мудрецы решили сбросить вещи в тёмную шахту внутри пустотелого монумента, затем слезть и выпихнуть на улицу и вещи и себя.
        Не доверяя такому способу, я быстро собрался, нацепил на шею верёвку, к которой был привязан пакет с вещами и спустился вниз. Внизу было темно. Оказалось, вчера Влад заложил отверстие, ведущее на свободу, большими камнями. Вспоминая Влада, я освободил выход (в шахте сразу посветлело) и выбрался к подножию монумента.
        Спустя несколько минут подножие монумента сотряслось от грохота. Ба-бах! Бум-ба-бах! Это Олег и Влад спускали свои вещи научным способом.
        Затем спустились и сами мудрецы. Для себя они избрали способ менее шумный, зато более медленный. Вытолкнув свои рюкзаки, они выбрались и сами, и мы, обсуждая способы поднятия и спуска вещей на большую высоту, отправились в иранское посольство.
        И вот - паспорта получены. Синий штамп «TRANSIT VISA» даёт нам право путешествовать по Ирану целых десять дней, как мы того и хотели. Размышляя, можно ли было получить «транзитную» визу на две или три недели, мы направились на выезд из города. Было 14.00.


* * *
        От Еревана до Тегерана Олег и Владислав ехали в паре, я - отдельно. Мы назначили следующие места и способы встреч:
        Мегри (последний армянский городок перед границей) - на автостанции, или, если таковой нет, в месте отправления автобуса на Ереван; ожидать каждый целый час в течение четырёх часов с момента прибытия автостопного «комплекта»; если второй
«комплект» в течение 4 часов не появляется, - оставить записку на месте встречи и отправляться далее по маршруту;
        Тебриз (первый большой город в Иране) - на площади Хонарестан (Meidun-e-Khonarestan), обозначенной на карте Тебриза, в 10, 14 и 18 часов, начиная с момента прибытия, в течение суток; если встретиться не удалось - отправляться далее по маршруту;
        Тегеран - напротив российского посольства, каждый день с момента прибытия, в 10 и
20 часов появляться на месте встречи вплоть до момента встречи.
        Всегда полезно, назначая встречу, представлять себе предельный срок ожидания. Чем больше этот срок, тем больше возможная потеря времени. Поэтому предельный срок ожидания был различен в зависимости от важности места, в котором мы ожидали.


* * *
        Первая машина подобрала нас троих. Водитель, молодой парень, не только с удовльствием довёз нас до своего села, но ещё и свозил за пять километров в сторону от трассы - показать местную достопримечательность, древний монастырь. Этот монастырь, жёлто-коричневого цвета, как и все горы вокруг - ни травинки! - стоял рядом с границей бывшего СССР. В монастыре в этот день проходил праздник. Толпа людей, дети в национальных костюмах, священники… Мы посмотрели монастырь и засобирались на трассу.
        - Ну что, посмотрели? Теперь я вас обратно на трассу отвезу. Вы извините, не могу домой позвать, кормить нечем, - и мы вернулись на трассу.
        Здесь, по обыкновению разделившись, мы простояли минут тридцать. Первыми уехали Влад и Олег, следом уехал я. Сменив несколько местных машин, уже в темноте я выловил «Камаз» до города Горис.
        - Ух ты, а я вас уже видел! - удивился водитель. - В Карабахе! А где друг твой?
        Водитель «Камаза» вёз в Карабах какой-то стратегический груз. По его словам, основной поток машин туда идёт именно ночью: днём, в жару, трудно вести машину 300 километров по горным дорогам, сидя в раскалённой кабине. А ночью - нет проблем. В кабине сидел и другой попутчик, военный. Оказалось, он тоже ехал до Гориса.
        В час ночи мы прибыли в этот отдалённый город.
        - И где ты будешь ночевать? - удивился военный человек, когда мы выходили из машины.
        - Да где угодно, если машин не будет, поставлю палатку и переночую, отвечал я.
        - Палатку… палатку! Такое время! Мало ли что… Я тебе лучше вот что скажу. Здесь, на трассе, дом есть. Никто в нём не живёт. Я тебе покажу, там и переночуешь.
        Дом, как оказалось, стоял на самой окраине Гориса, прямо на трассе, ведущей в Мегри. Каменный, пустой, двухэтажный, с пустыми дырками на месте окон и дверей, со слабым запахом опилок, сена и навоза, этот дом был неплохим местом для ночлега. Туда меня и проводил молчаливый попутчик (а сам он направлялся в отпуск, к себе домой, в далёкое село) - и скрылся в темноте.
        В доме, конечно, никакой мебели и никаких удобств не было. То ли дом этот только что строили и недостроили, то ли только что разрушали и недоразрушили, - как бы то не было, я выбрал место на полу, расстелил пенку и спальник и спокойно заснул.

27 августа, среда


        С рассветом я встал, осмотрелся (дом действительно пустой, и никаких коровьих лепёшек, пятен краски вокруг не было, хорошо, я не хотел сильно испачкаться), покинул место ночлега и отправился в путь.
        Машины не наблюдались. Только через полчаса местный грузовичок, с кузовом, полным людей, подвёз и меня - километров на пять. Ещё такое же расстояние удалось проехать на местном автобусе. Там, где автобусик свернул с трассы, позиция была неудобна - крутой подъём, но на дорогах Кавказа допустимо стопить и на «неудобных местах», и следующий грузовик остановился здесь без проблем. В двухместной кабине уже находилось четверо армян и бензопила.
        - В кузов? - спросил я.
        - Зачем в кузов, все поместимся! - весело отвечали из кабины. О, чудо! Пятеро мужиков, бензопила и рюкзак в двухместной кабине поместились - хотя и с трудом, но поместились!! - А ты откуда?
        - Из Москвы в Тегеран, - отвечал я… Мы тронулись.
        Проехали впятером мы недолго - километра три. Всё же тяжело ехать в прессованном виде. Движение по горным серпантинам Армении требует от водителя грузовика известной ловкости, а тут и руль трудно повернуть. Поэтому при первой возможности двое перебрались в кузов, и нас в кабине осталось всего трое, не считая рюкзака и бензопилы.
        - Мы, не доезжая Кафана, в лес сворачиваем, по дрова. Бизнес у нас такой: дрова в одном месте пилим, в другом продаём. В Москве тоже такой бизнес есть? А вот, кстати, иранцы, грузовики. Пошли, поговорим.
        Действительно, на небольшой ровной площадке стояло три больших грузовика с иранскими номерами. Один из армян, пересевших в кузов, знал фарси, и мы отправились на дипломатические переговоры. Навстречу вышел пожилой водитель-иранец.
        Несмотря на знание фарси, сосватать меня иранцам не удалось. «Ну вот, мусульмане, турки и есть турки!» - прокомментировал знаток фарси.
        - Что он сказал?
        - О! Он говорит, что не может взять. После границы - пожалуйста. А здесь, он говорит, если он тебя возьмёт и чего случится, ему руки-ноги отрубят. Даже до Мегри не захотел. И ведь все они такие, мусульмане!
        Насколько хорошо наш толмач знал фарси, мне осталось неведомым, ибо тут же мы продолжили свой путь. Километров через десять армяне свернули в лес по дрова, а я остался на трассе. Следующий грузовик - «Камаз» - взял меня ещё километров на десять.
        - Ты тут осторожнее на дороге, - предупредил водитель, - вдоль трассы мин полно. Вот увидишь, автобус взорвался недавно.
        Действительно, вскоре я увидел слева от трассы яму (диаметром около метра) и всё, что осталось от автобуса. Металлический каркас уже увезли, но сгоревшие «мягкие внутренности» автобуса и битые стёкла образовали на земле тёмный прямоугольник.
        Вскоре грузовик свернул, а я остался на трассе. Было уже около одиннадцати часов утра, светило жаркое солнце. Слева, за забором, находился какой-то «объект», видимо - воинская часть, куда и уехал мой «Камаз»; близ ворот объекта лениво бродил пятнистый солдат-охранник. Напротив, с другой стороны дороги, стоял каменный полуразрушенный дом без крыши. Дальше дорога уходила резко вниз, где виднелось некое село. Минут через двадцать меня подобрал пассажирский «уазик» с табличкой «МЕГРИ».
        Дорога на Кафан-Мегри - достаточно тяжёлая, с плохим асфальтом и перевалами до
2500. Основной поток - иранские грузовики. Автобус из Еревана на Мегри ходит всего дважды в неделю, но некоторые люди, как и в Карабахе, подрабатывают частным извозом. Так и здесь: водитель подбирал всех местных автостопщиков, в надежде заработать. Вскоре весь «уазик» наполнился народом.
        Севшая рядом женщина (из Кафана), увидев мой рюкзакастый и бородатый вид, сразу спросила, откуда я; угостила сливами; минут через десять мы уже обменялись адресами, звали её Гоар. Через некоторое время все пассажиры стали высаживаться в своих деревнях; до Мегри ехал только я и ещё один дядька. В 12.50, спустившись с гор, мы прибыли в Мегри.
        Мегри - маленький городок, его дома прилеплены к склонам гор. Размеры городка по длине и по высоте почти одинаковы. Основная улица, петляя, поднимается вверх, в гору - туда, где находится городская площадь. Несколько коммерческих ларьков, один питьевой фонтанчик. Внизу, вдалеке, протекает река Аракс - граница СССР. Мост через Аракс и таможня «Карчевань» находятся не в самом городе, а в 15 км к западу, куда и следовало мне направиться, встретив Влада и Олега.
        Но встретить сообщников мне не удалось. Мы договорились ожидать друг друга на автостанции Мегри, а если её не будет - в том месте, откуда отправляется ереванский автобус. Ждать мы договорились не более 4 часов подряд, чтобы торможение одного «комплекта» не вызвало большого торможения другого «комплекта». Влад и Олег, как оказалось, прибыли в Мегри ранним утром, подождали 4 часа и уже успели уйти в Иран, оставив мне записку на месте отправления ереванского автобуса. Я же, не найдя этой записки, провёл в Мегри ещё 4 часа, общаясь с местными жителями, которые проявили ко мне любопытство; и наконец, никого не дождавшись, спустился из города вниз, к трассе, идущей вдоль реки Аракс.
        Весьма быстро остановилась машина, следовавшая на таможню. «Священная» (как назвал её водитель) река Аракс, разделяющая Иран и бывший СССР, протекает в узкой долине среди коричневых гор. Поэтому и трасса, и железная дорога Ереван - Нахичевань - Джульфа - Мегри - Баку (ныне недействующая) проложены непосредственно по берегу реки. «Советская» набережная Аракса забетонирована, в бетон вмурованы высокие столбы с несколькими рядами колючей проволоки. Параллельно этому забору, когда-то электрифицированному, проходит небольшая, полметра шириной, пешеходная дорожка для пограничников; эта тропинка и является левой обочиной автотрассы; а справа от трассы - рельсы железной дороги. Запросто можно, например, из машины выбросить какой-нибудь предмет за пределы СССР. Иранская сторона реки не укреплена, на том берегу трассы нет; только горы, горы и горы, серо-коричневого цвета.
        Вот и таможня. Водитель пожелал мне счастливого пути и подарил на прощание бутылку кока-колы (иранского производства). На обеих сторонах Аракса - большое скопление иранских грузовиков, солдаты, домики и будки.
        Пограничные формальности (заполнение таможенной декларации, обыск и проч.) заняли минут по двадцать как на армянской, так и на иранской стороне. Здесь я не буду описывать их: многие читатели и без меня знают, как пересекают границы. Отмечу только, что первый же иранский солдат приветствовал меня словами «Курдистан?» - («Ну вот, и здесь я не той нации,» - подумал я.)
        На иранской стороне стояла пустая легковушка. Её водитель, увидев меня, проявил значительный интерес.
        - Джульфа, Джульфа? - спросил он.
        - Табриз, - отвечал я.
        Водитель, активно жестикулируя, объяснил, что дорога в Табриз идёт через Джульфу. Я усомнился, правильно ли я понял, и, на всякий случай, предупредил:
        - No dollar! No rial!
        - Yes, yes, - отвечал водитель.
        - You live in Jolfa? - спросил я, всё же не понимая, является
        он таксистом или жителем Джульфы, едущим домой.
        - Yes, yes, - отвечал водитель. И я, размышляя о сущности водителя (не таксист ли он?), сел в сию старую машину. Мы поехали в Джульфу.



        Иран

        Теперь дорога шла по другому берегу Аракса. Пейзаж был безжизненным: горы, горы, горы; на «советской» стороне машин не было видно, только стояли вагончики на железной дороге - стоят, видимо, годами. Нахичевань, удалённая часть Азербайджана, отрезанная от основного Азербайджана территориями Армении, сейчас находится, в сущности, в блокаде. Железная дорога не действует; по трассе (через Армению) проехать тоже нельзя. Единственная возможность - проехать через территорию Ирана; так многие и поступают.
        На иранской стороне попадаются пограничные крепости - с башнями, зубчатыми стенами, бойницами - они напоминают старинные русские крепости, только ограждены ещё колючей проволокой. Проехали иранскую деревню: небольшие каменные дома, женщины, закутанные в чёрные одежды до земли (это одеяние называется «хиджаб»), беседующие о чём-то загорелые старики… Заговорить с водителем не удавалось: он не знал ни английского, ни русского, а я не знал его языка. Я ещё раз предупредил, что у меня «no dollars, no rial», но водитель отвечал «yes-yes» и больше ничего. Так двигаясь в молчании, через час мы прибыли в Джульфу.
        По прибытии в Джульфу, водитель захотел денег. Мои напоминания, что я его предупреждал об отсутствии денег, были им не поняты. Собралась небольшая толпа, человек семь, чтобы урегулировать вопрос, но никто не знал ни русского, ни английского языка. При этом все, столпившись вокруг меня, наперебой что-то говорили, но понять их было нельзя. Пройдя сквозь сию тусовку, я ушёл прочь, а люди продолжили разговор - уже между собой.
        Джульфа-иранская находится по другую сторону Аракса от другой Джульфы, находящейся в Нахичевани. Через Аракс виден большой железнодорожный мост, построенный ещё в советские годы. Когда-то здесь ходили поезда «Москва-Тегеран». Джульфа - совсем маленький городок, дома в два-три этажа, людей мало - вечер. Встретив одного из жителей, я выяснил, где дорога на Тебриз («бебахшид, рахе Табриз коджаст?») и отправился на выезд из города. Первичный водитель, догнав меня на машине, ещё раз пожелал денег, но, встретив мой отказ, обиженно укатил прочь.
        Выйдя на трассу, я открыл бутылку «Кока-колы», подаренную мне по дороге из Мегри, и употребил её. «Ну вот я и в Иране,» - подумал я. - «Надо быть внимательнее: таксисты!»
        И приступил к вылавливанию машин.


* * *
        Пару километров, до выездного поста ГАИ (в Иране тоже существуют «police» на выезде из каждого города), меня подвезли в кузове. Дальше, достав специально заготовленную бумажку с надписью (на фарси) «Тебриз», я приготовился стопить. Но тут моей персоной заинтересовался гаишник, и, так как я не знал фарси, позвал начальника. Начальник, поняв мои устремления, тут же застопил мне машину самостоятельно.
        - Шома бе Табриз мирид? (вы едете в Тебриз?) - спросил я.
        Водитель не отрицал такой возможности.
        - No dollar, no rial! - предупредил я.
        Водитель не отрицал и такой возможности, и мы поехали. К сожалению, как он, так и другой его пассажир на переднем сиденье, не говорили по-английски, а знали только несколько расхожих слов.
        - Табриз? - переспросил водитель.
        - Табриз.
        Обернувшись ко мне, водитель показал пять пальцев и произнёс магическое слово
«доллар», давая возможность понять, что перевозка меня в Тебриз обойдётся в пять долларов. «Блин, опять не понял!» - подумал я, и повторил, что денег у меня не имеется.
        Некоторое время прошло в молчании. Наконец, осознав мою тайную сущность, другой пассажир, сидевший на переднем сиденье, обернулся ко мне, сделал страшное лицо и спросил:
        - Джюю? юю?
        Он спрашивал, еврей ли я.
        - No, Russia, Россия, student, - отвечал я с поспешностью. Иранцы временно успокоились, но водитель надежды на деньги не оставлял.
        По дороге подсадили ещё одного «автостопщика». Он, к счастью, слегка понимал по-английски и перевёл водителю моё нежелание платить деньги. Вскоре, впрочем,
«англоговорящий» человек заплатил и вышел, а его место занял другой автостопщик.
        Так, уже в наступающей темноте, мы и прибыли в иранский городок Меренде - на полпути от Джульфы до Тебриза, ярко освещённый огнями магазинчиков, фарами машин и рекламами на местном языке.
        Проехав по улицам Меренде, машина остановилась у высоких железных ворот какого-то дома. Все вышли из машины, вышел и я, размышляя, поедут ли они дальше в Тебриз или нет. Наконец, из ворот вышли два человека, один из которых оказался англоговорящим, а другой (якобы) «русскоговорящим», однако он знал мало слов и говорил только: «Мой жена Азербайджан». Сии мудрецы были вызваны для перевода.
        Англоговорящий молодой человек оказался вполне нормальным человеком; он не только понял мою безденежность и объяснил её водителю, но и отвёл меня в какую-то харчевню, накормил, а также вписал в маленький мерендский отель. Машина же дальше не шла - водитель был из Меренде.
        - Все люди должны помогать друг другу, - сказал он, - иранцы, американцы, русские, все. Переночуешь здесь, а завтра поедешь в Тебриз.
        Наступила ночь.

28 августа, четверг


        Я проснулся в маленькой комнатке на втором этаже занюханного отеля в иранском городке Меренде. В отеле было всего несколько комнат; все они располагались на втором этаже, там же находились отдельные удобства, а на первом этаже была харчевня. Как только я спустился вниз, хозяин (азербайджанского вида старик, знающий шесть или семь русских слов), увидев меня проснувшимся, предложил еду и чай. Я отказался, ссылаясь на безденежность, но меня всё равно накормили. По телевизору шли иранские новости, бородатые люди что-то говорили умное. В Иране не так много людей с бородой, ибо борода у них - вроде галстука, «официальный предмет». Носят бороду политики, ортодоксальные исламисты и немногие другие. Позавтракал, отдал ключ от номера, получил свой паспорт (который вечером сдал) и, поблагодарив хозяина, отправился в мир.
        Город Меренде жил своей обычной жизнью. В каждом доме на первом этаже была лавка, магазин, гостиница или харчевня. Торговцы составляли, по-моему, половину населения города. Торговали и вне домов - кто имел столик, кто разложил товар на клеёнке прямо на мостовой: носки, дыни, одежда, мясо и прочее. Машин было много, западного производства и очень старые. На некоторых зданиях висели портреты бородатого человека - это аятолла Хомейни, основатель Исламской Республики Иран. Вдоль улиц по канавам-арыкам стекала мутная вода. Радуясь своему попаданию в Иран, я пошёл искать обмен валюты, чтобы обменять 10 долларов из имеющихся у меня 25. Курс был неизвестен, обменные пункты не попадались. Наконец, попалось здание какого-то банка - со стёклами и зеркалами.
        - Можно ли здесь обменять 10 долларов? - спросил я. К счастью, сотрудники банка понимали английский язык.
        Сотрудники банка посовещались и ответили, что можно, и предложили 4500 риалов за доллар. Я согласился.
        Обменяли мне очень быстро - из кармана в карман. Я ещё удивился, почему деньги не кладут в кассу, не выписывают чек и проч. Потом только я понял сущность явлений. Оказывается, государственный курс доллара - 3000 риалов (по этому курсу доллар должны принимать в любом банке), но так никто никогда не меняет, так как он невыгодный. На рынке обыкновенно можно получить от 4400 до 4700 риалов за доллар, но делается это тайно. Сотрудники банка, исходно предполагая, что за 3000 риалов никто доллар не отдаст, обменяли мне по слегка заниженному курсу и были довольны.
        Наполнив карман разноцветными купюрами с изображениями имама Хомейни, я направился на трассу - к выезду из города.


* * *
        Следующий водитель легковушки, пожилой дяденька, едущий в Тебриз с двумя тётеньками, тоже оказался деньгопросящим. Впрочем, его пожелание денег было не так сильно выражено, как в предыдущих случаях. Он проявил даже некоторое знание английского языка и мировой политики.
        - Russia. Russia, perestroika, a?
        - Yes, perestroika, - отвечал я.
        - Russia… Gorbachev live?
        - Live, - отвечал я.
        - Чай, чай, - предложил водитель. Иранские водители часто возят с собой чай в термосе, ставят стакан рядом с переключателем передач и пьют его вприкуску с сахаром. Чай не выплёскивается - дороги хорошие, лучше, чем в России и на Кавказе. Затем водитель предложил мне и яблоко, которое я с удовольствием съел.

…Минут через сорок прибыли в Тебриз.


* * *
        Основная историческая фигура, чьи бородатые портреты глядят на вас в Иране со всех сторон - вождь Исламской революции аятолла Хомейни. Точно таким же в СССР был Ленин и по своему историческому значению и по количеству изображений. Есть и внешнее сходство: Ленин тоже был с бородой, пожилого возраста, Ленин умер, но вечно живой; так же и Хомейни.
        Во всех магазинах, крупных лавках, любых государственных офисах и конторах встречается диптих - Хомейни (духовный вождь) с Хоменеем (текущим вождём, именуемым «Лидер Исламской Революции»). Бывает и триптих - Хомейни в центре, справа Хоменей, слева иранский президент. (Сейчас выбрали нового президента, г-на Хатами, но это произошло совсем недавно, портреты ещё не поменяли.) Количество одиночных Хомейни, диптихов и триптихов находится в пропорции 3:2:2.
        Кроме этих портретов, в иранских городах встречаются портреты героев Ирано-иракской войны. Это большие, вероятно деревянные щиты высотой метров пять и шириной полтора-два метра, на которых мы видим: сверху - большой портрет героя войны (это молодые, слегка бородатые люди лет двадцати), снизу - изображение его подвига. Один молодой человек бросается с гранатами под танк, другой занимается на поле битвы регулярной молитвой и т. д… Бывают и более хитрые фрески. Вот на большой, глухой стене дома намалёвана битва: танки, взрывы и проч. Над ними, вторым планом, но более крупно, большой бородатый портрет: это, видимо, военачальник, управляющий битвой. Дальше, третьим планом, уже на месте неба, самый большой портрет: это, разумеется, имам Хомейни, вдохновляющий и битву, и военачальника.


* * *
        В течение многих столетий Ираном управляли шахи. Лет тридцать назад это было вполне светское государство, во многом ориентирующееся на Запад. Потом произошла Исламская революция, шаха свергли, а к власти пришли люди, которых у нас называют
«исламские фундаменталисты». В 1979 году Иран был провозглашён Исламской Республикой. Ориентация на Запад сменилась, если можно так сказать, ориентацией на прошлое, на исламские традиции. Этот стиль виден в одежде: мужчины в Иране никогда не появятся в шортах в общественных местах, женщины носят чёрные платки и платья почти до земли. «Обнажённые» волосы или облегающие одежды у женщин - стриптиз и разврат. Однако, встретить женщину в парандже - большая редкость даже в Иране.
        Основные враги Ирана - Америка и, конечно, Израиль, «вдохновляемый Америкой». Но Израилю проще - он не существует в иранском мировосприятии. Из Тегерана можно позвонить в любую страну мира, кроме Израиля. Можно послать письмо в любую страну, кроме Израиля. В Иран иностранцы могут ввозить различную валюту, кроме израильской, разумеется. На иранских картах на месте «несуществующего» Израиля находится государство Палестина.
        Израилю проще - его нет. А вот Америка всюду подвергается нападкам. На высоких зданиях и даже на длинных бетонных заборах можно встретить надписи по-английски, на языке, который большинство иранцев не понимают: «Долой Америку!» или: «Мы покажем Америке то-то и то-то!» Только что «Догоним и перегоним Америку» не встречал.
        Как мы впоследствии узнали, жители Ирана не испытывают ненависти к жителям Америки и даже сочувствуют им, что у них (американцев) такое неудачное правительство.
        Портрет Хомейни, надпись по-английски:

«Дорогой Хомейни! Мы никогда не опустим флаг, который ты поднял!»
        Другой плакат (Хомейни и Хоменей):

«Мы разделяем скорбь угнетённых всего мира…»


* * *
        Иран - государство, которое старается контролировать всё. Почти повсюду, в любом иранском городе, вы, поглядев по сторонам, увидите иранского солдата с ружьём или полицейского. Запрещено всё, что направлено против исламского порядка. Нельзя, например, целоваться с девушкой в общественном месте. Многие автобусы и троллейбусы даже разделены на мужскую и женскую половины - во избежание непристойностей.
        В Иране запрещены видеомагнитофоны: вдруг человек будет смотреть на видео то, что противоречит…
        Официальный курс доллара - 3000 риалов - значительно отличается от рыночного (4500-5000). «Нелегальный» (уличный) обмен денег запрещён, хотя обменять всё равно можно. Если обменять доллары по рыночному курсу, то многие товары и предметы в Иране окажутся абсурдно дешёвыми для иностранца: проезд в троллейбусе 50 риалов (1 цент), килограмм фиников или винограда без косточек - 1000 риалов, билет на междугородний автобус Тебриз-Тегеран (700 км, больше чем от Москвы до Питера, в пути 14 часов) - 9100 риалов (чуть меньше двух долларов). Зарплата в Иране невелика, вполне соответствует ценам. Во многом, даже слишком во многом Исламская Республика Иран напоминает наш бывший Советский Союз.
        ТЕБРИЗ - город на северо-западе Ирана, в долине реки Аджичай на высоте 1364 м, население 852 тыс. жителей (1983). Основан в 3 или 4 вв. Сасанидами. В кон.13 - нач.16 вв. был неоднократно столицей различных государств на территории Ирана. Сохранились памятники архитектуры: соборная мечеть Алишаха (1310-20; в 1809 превращена в цитадель); руины Голубой мечети (1465), и др. В Средние века - крупный центр художественного ремесла и изобразительного искусства.
        В городе - многоэтажные (этажей до пяти) дома, широкие улицы, полные машин… Улицы, замечу, чище, чем в Москве. Я выгрузился где-то на окраине города. Первым делом отправляюсь искать место нашей встречи - обозначенную на карте площадь Хонарестан (meidun-e-Khonarestan). Вот навстречу идёт человек, спрошу у него…
        - Бебахшид, мейдане Хонарестан коджаст (где)?
        Этот вопрос оказался несколько провокационным. И впрямь, стоит, ошалело озираясь, на улице на окраине Тебриза какой-то мужик с рюкзаком, и вдруг ему что-то понадобилось. Через полминуты вокруг меня столпилось человек десять местных жителей, что-то объясняющих мне на фарси.
        - Бебахшид, ман фарси баляд нистам (не понимаю!) Шома инглеси (по-английски) баладид?
        Среди толпы обступивших меня людей никто по-английски не знал. Но тусовка разрослась, и вскоре появились два человека, знающие некоторый английский. Но объяснить, где находится площадь Хонарестан, они не могли.
        - Такси, такси, - говорили они.
        - Я хочу дойти туда пешком, - отказывался я.
        - Тогда мы тебе покажем, - отвечали сии два молодых человека и повели меня через пол-города к площади Хонарестан, попутно что-то спрашивая у местных жителей: видимо, и они плохо себе представляли, где эта площадь.
        - Покажите на карте, где мы находимся, - просил я. - Сам доберусь.
        - Эта карта очень старая, - отвечали люди, рассматривая англоязычную схему Тебриза из путеводителя «Lonely Planet». - Здесь всё неправильно.
        Так и пришлось мне в сопровождении двух постоянных «гидов»
        и нескольких временных (другие люди тоже пытались всем нам показать, где площадь Хонарестан) идти минут двадцать до самой площади.
        Пока мы шли, иранцы проявили любопытство, что же находится на этой площади, что мне так потребовалось. Я отвечал, что там я встречаюсь со своими друзьями, которые, как и я, тоже приехали из России. Заинтригованные, иранцы привели меня наконец на сию площадь, перед которой висела соответствующая вывеска (по-фарси и по-английски): Meidun-e-Khonarestan. Каково же было разочарование иранцев, когда они никаких других русских туристов, и вообще ничего интересного, на площади не увидели!


* * *
        Я же не был удивлён - время встречи ещё не настало. Обойдя круглую площадь и никого не найдя, с трудом отделался от любопытных иранцев и отправился гулять по Тебризу. По краям площади продавались всяческие товары: дыни, арбузы, одежда, автозапчасти, но мне они не были нужны. Моя карта, хотя и была «очень старая», оказалась вполне пригодной. Я легко нашёл в Тебризе две армянские православные церкви, базар и автостанцию, потратив на обход их около трёх часов.
        Базар в Тебризе занимал целый большой квартал. Это был крытый базар древней постройки, свет первоначально поступал только в маленькие отверстия в куполах крыши. Теперь, в ХХ веке, провели и электрическое освещение, но всё равно в торговых рядах полутемно. Вокруг - тонны всяких сладостей, пряностей, лавашей, фруктов, канцтоваров, чеканки, ковров… всего, что производится на иранской земле или привозится сюда. Цены обыкновенно написаны на бумаге (иранскими цифрами), обмануть тебя явным образом никто не хочет, по крайней мере не заломят тройную цену, видя, что ты иностранец.
        Некоторые торговцы дрейфуют по всему базару с большими телегами, на которых разложен товар. Такие телеги весят килограмм сто, а то и двести. Видимо, этим людям не нашлось торгового места, и они, скрипя колёсами телег, ползают по проходам туда-сюда. Постоят, может быть продадут что-нибудь, и поползут дальше. Надо уворачиваться от них.
        Некоторые покупатели приезжают на базар на мотоцикле. Мотоцикл - самое распространённое в Иране транспортное средство - наверное, как в Китае велосипед. Мне кажется, почти каждый взрослый иранец, не имеющий машины, имеет мотоцикл. Мотоциклисты ездят по улицам и проспектам, в парках, по пешеходным дорожкам и даже иногда по базару. На базаре я провёл долгое время.
        Посетил главпочтамт - большое здание, ни одного клиента, десяток сотрудников в окошках, портрет Хомейни сверху. Письмо из Тебриза в Москву обошлось всего в 500 риалов (600 рублей), вдвое дешевле, чем стоит письмо из Москвы в Москву. Пока я писал письмо, сотрудники почтамта собрались вокруг меня, и один из них, самый догадливый и при этом англоговорящий, указывая на моё письмо, спросил:
        - Russian writing?
        Я ответил «yes», и люди ещё больше удивились, рассматривая русское письмо. Впрочем, скоро я запаковал его и бросил в ящик. Письмо отправилось в Тегеран, а потом в Москву; на этот путь у него ушло всего две недели.


* * *
        На площади Хонерестан в 14 часов господа Олег и Влад не появились, и я продолжил прогулки по Тебризу, размышляя о причине непоявления их. На армянско-иранской границе таможенники сказали, что мои друзья проходили ещё утром. Вероятно, они прибыли в Тебриз вчера днём, и, не дождавшись меня в течение суток, согласно нашей договорённости, направились в Тегеран.
        Чтобы догнать их, было самое время воспользоваться цивильным способом. Учитывая долгие процессы общения с местными таксистами, дорога автостопом до Тегерана может занять целые ходовые сутки - попробую достичь Тегерана на автобусе. Стоимость этого удовольствия, как уже было указано выше, примерно два доллара, и я направился искать билетную кассу. Касс не было видно. Начал спрашивать:
        - Бебахшид, отобус-Тегеран-билет коджаст?
        Вокруг скопились люди мужского пола (женщины в мужские разговоры не
        суют свой нос), наконец меня отвели прямо к кассе (она оказалась рядом). Билетная касса представляла собой маленькую лавочку, продавал билеты мальчишка лет девяти. В билете указывается: время, цена, ещё что-то, и, наконец, фамилия-имя пассажира. Как спросить «Фамилия», он не знал, и куда-то убежал из лавки. Через две минуты он привёл с собой ещё несколько таких же малолетних, а за ними шёл некий бородатый мужик. Мужика подтащили ко мне ближе, и он мудро произнёс:
        - Name!
        Наконец, мне выписали билет. Что на нём написано - осталось для меня загадкой. Мальчик, тыкая пальцем в часы, объяснил, что отправляется автобус примерно в 9 часов вечера. Оставалось узнать, откуда он отправляется, и вообще, может это не билет, а какая-нибудь ошибка.
        И вот я иду вдоль городских автобусных остановок, подхожу к людям и вопрошаю их:
«Шома инглиси баладид?» Не баладид, однако, никто. Зато вокруг меня начала скапливаться небольшая тусовка людей, тоже желающих посмотреть на мудреца, который
«инглиси баладид», а заодно узнать, что мне нужно. Только восьмой или девятый человек сознался, что он баладид, вокруг нас скопились народные наблюдатели, и человек добросовестно объяснил, что эта бумажка - билет на автобус, который отправляется с автостанции («отобус тёминал»), и этот тёминал находится не здесь, а далеко, и доехать до автостанции можно на городском автобусе 135. Но ехать туда ещё рано, автобус отходит только в 21.15. Обрадованный полученным знанием, я отправился досматривать город, решив заодно появиться в 18.00 на площади Хонарестан.


* * *
        Жители Тебриза проявляли к нам, как к иностранцам, очень большое любопытство. Создалось впечатление, что многие из них никогда не видели «западных» иностранцев (жители близлежащих стран не в счёт). Ты стоишь у витрины магазина и рассматриваешь товар; рядом собираются иранцы и рассматривают тебя. Когда мы, наконец, встретились с Олегом и с Владом, на одной из площадей Тебриза собралось несколько десятков людей посмотреть на нас. Один из людей, познавший (слегка) английскую речь, завёл беседу с Олегом; остальные стояли вокруг, смотрели, галдели, подходили всё новые люди, они, видимо, не знали, что происходит, но эффект толпы действовал на них. Всего собралось, возможно, от 30 до 70 человек - я только подумал их сосчитать, как приехала полиция и всех разогнала. Люди разошлись, но остались на площади, ожидая, когда полиция уедет.
        Вскоре вокруг нас вновь собралась толпа, ничуть не меньше предыдущей.


* * *
        Олег с Владом благополучно добрались до Тебриза ещё накануне. По дороге целых два доллара у них истребовал навязчивый таксист, вследствие чего Влад решил, что в Иране нужно ездить отныне на грузовиках. Прибыв в Тебриз, они тоже узнали, что наша карта «очень старая», и поначалу даже не нашли на местности площадь Хонарестан. Хорошо, что хоть к 18.00 эта площадь была найдена ими.
        Поскольку я уже, «догоняя» своих друзей, обзавёлся билетом на автобус, Влад с Олегом решили тоже поехать на автобусе, впервые за эту поездку соблазнившись цивильностью. Но дело в том, что какой-то местный житель уже успел подружиться с Владом и Олегом, и они оставили у него свои рюкзаки. Сейчас этот житель тоже пришёл на площадь Хонарестан, и мы отправились забирать рюкзаки. Местный житель обитал на втором этаже двухэтажного дома. Сняли обувь у дверей, зашли внутрь. Внутри было чисто, прохладно, стульев, столов и кроватей не было, пол был покрыт мягким ковром. Как и в недавно оставленной нами Армении, нас начали угощать дынями. В Иране время на полчаса впереди московского, мы поначалу забыли об этом, а когда посмотрели на часы и вспомнили, настало время уже бежать на автостанцию, которая находилась за городом.
        Местный житель быстро выловил для нас такси, и мы, распрощавшись, поползли в суете тебризского часа «пик» на автостанцию, куда и прибыли минут через пятьдесят. Влад и Олег побежали за билетами и купили билеты на 21.00.
        - Встретимся в Тегеране, на автостанции! - сказал Олег, убегая на свой автобус, а вскоре я отправился на другом.
        Иранские междугородние автобусы бывают двух классов: «Люкс» и «Супер». Разницу между ними установить не удалось. Впоследствии, правда, можно было заметить, что в одних автобусах над каждым сиденьем висит одноразовый стаканчик, и помощник водителя разливает по требованию пассажиров воду в эти стаканчики; в других автобусах стакан один на всех, и вам выдают воду вместе со стаканом. Кроме того, одни автобусы немного дороже других. Но какой из стилей обслуживания есть «Люкс», а какой «Супер» - не знаю.
        Дальние автобусы в Иране действуют так. Через полчаса после отправления (в данном случае это было в начале одиннадцатого вечера), автобус доезжает до специальной столовой для транзитных пассажиров. Там всегда много автобусов, шум, гам, торговля едой, цены чуть выше общегородских, в большом зале стоят столы, пассажиры могут неторопливо поужинать на дорогу. Стоянка длится примерно полчаса, потом все садятся обратно в свой автобус и продолжают путь. На этой стоянке я был больше всего озабочен не потерять свой автобус среди многих остальных.
        Наконец, началась посадка, пассажиры залезли в автобус, задремали и поехали в Тегеран.

29 августа, пятница


        Часов в семь утра автобус остановился на трассе (возможно, сломался), пассажиров побудили, высадили и засадили в другие автобусы, остановившиеся вслед за нашим. Я сперва не понял, что происходит, только подумал: все куда-то собираются и идут, мне бы тоже не опоздать, - и поторопился вслед за людьми. Так я, уже в стоячем виде (автобус, куда нас перевели, был уже полон) достиг Тегерана.
        Утром, в начале девятого, я оказался на западном автовокзале Тегерана, на окраине города, вблизи площади Азади (свободы) и обоих тегеранских аэропортов (местного и международного). Влад и Олег на автовокзале не были обнаружены. Желая попасть на основное место встречи (к 10.00, напротив российского посольства), я отправился непосредственно туда.
        ТЕГЕРАН расположен в южных предгорьях гор Эльбурс, у подножия г. Демавенд, на высоте 1100-1300 м. Средняя температура января +2C, июля +29С. До монгольского нашествия Тегеран был деревней, которая возникла в 9 в. близ Рея - одного из древнейших городов Ирана. После разрушения монголами Рея (13 в.) значение Тегерана постепенно возрастало, но до объявления в кон.18 в. столицей Ирана он оставался незначительным населённым пунктом.
        Во время Второй мировой войны в Иран были введены советские и английские войска. В
1943 в Тегеране проходила конференция глав трёх союзных держав - Сталина, Рузвельта и Черчилля. Здесь было принято решение об открытии не позднее 1 мая 1944 второго фронта в Европе, о послевоенных границах Польши и другие решения. Делегация СССР, идя навстречу пожеланиям союзников, обещала объявить войну Японии после разгрома германской армии.
        После войны город развивался особенно интенсивно. Сейчас здесь производится более
1/3 промышленной продукции Ирана; население - ок. 8 млн. жит. (1984).
        Тегеран. Огромный город - как Москва. Сегодня, впрочем, пятница, выходной день, и улицы пустынны, а магазины почти все закрыты. Но по улицам ползут машины и автобусы (есть даже двухэтажные), ходят редкие люди. Я иду по проспекту Азади и рассматриваю город.
        Названия тегеранских улиц подписаны на двух языках: местном и английском. В Москве такой заботы к иностранцам пока не проявляют, хотя у нас иностранцы встречаются чаще. В странах СНГ названия улиц обычно указаны только на местных языках, хотя в некоторых городах доля русскоязычного населения, не читающего по-местному, достигает половины. Здесь же даже номера домов подписаны и местными, и международными цифрами.
        В большинстве городов Ирана нумерация домов вообще отсутствует, и адреса пишутся, например, так: улица такая-то, улочка такая-то, между мечетью и школой дом такого-то. Но у Тегерана совсем другие размеры - он раз в десять больше следующих по величине иранских городов, Исфахана и Мешхеда, поэтому здесь существует и нумерация домов, а вернее, входов, потому что дома на центральных улицах стоят вплотную друг к другу, как в центре Питера или Москвы. Улицы длинные, и номера могут превышать 1000. Есть, однако, и очень узкие улочки, шириной в одного мотоциклиста (как в старой Бухаре), и эти улочки обычно аккуратно помечены указателями.
        Машин и мотоциклов очень много. Широкие шоссе, эстакады, и всё равно в центре толчея, пробки, а пешеходы переходят шоссе в любых местах, ловко уворачиваясь от медленно ползущего транспорта. Хотя и светофоры есть. Метро в городе только строится, причём уже много лет, а пока основной транспорт - автобусы, забитые в час «пик», подобно московским. Пассажиры расплачиваются специальными талончиками, которые продаются в городских киосках - совсем как у нас.
        Повсюду сверху - портреты аятоллы Хомейни (большие). Повсюду снизу - разные другие бородатые портреты (бумажные, маленькие). Причина такова: в Иране 23 мая 1997 (по местному летоисчислению, 2 хордада 1376 г) проходили президентские выборы, и эти разные портреты - политическая агитация. На некоторых площадях - памятники местным героям (видимо, героям Ирано-иракской войны).
        В Тегеране много воды: в парках - фонтаны, на улицах - большие металлические ящики с питьевой водой и кранами. В Тбилиси и Ереване воды ещё больше - она представлена питьевыми фонтанчиками. Здесь воду берегут: открыл кран, попил, закрыл, пошёл дальше. А вот в Ашхабаде или Ташкенте найти воду на улице - проблема.
        Английский язык в иранской столице более известен, чем в Тебризе. Наверное, каждый третий знает пять-шесть английских слов, типа Hallo, Yes, No и What-are-you-from. Распространены лозунги и плакаты на двух языках (фарси и английский), например:
«The world's water - is there enough?» (достаточно ли в мире воды?) В англоязычных лозунгах и надписях, где встречается вопросительный знак, иранцы пишут его по-своему - в зеркальном отражении.
        Над всем городом возвышается вдали снежная вершина вулкана Демавенд (5604 метра) - высшая точка Ирана.


* * *
        От автовокзала до посольства оказалось 12 километров. Жители на мои вопросы «где улица такая-то» советовали ехать на автобусе, но я решил прогуляться пешком. Российское (бывшее советское) посольство занимает целый квартал, ограждённый пятиметровой кирпичной стеной. Его охраняют два иранских солдата. С одной стороны вход в торгпредство, с другой стороны въезд в посольство. Внутри какие-то здания, но проникнуть туда даже российскому человеку, то есть мне, не удалось. Впрочем, особо и не старался, а с моими техническими вопросами меня послали в консульский отдел. Здание это находится напротив въезда в посольство, через улицу, - но сегодня общеиранский выходной, и оно закрыто.
        Не обнаружив напротив посольства Олега с Владом (они, хотя и отправились из Тебриза раньше меня, приехали на автовокзал позже и долго искали меня там), я продолжил осмотр Тегерана. Люди иранской столицы менее удивлены иностранцами, чем жители Тебриза. Однако, стоило мне только присесть на автобусной остановке, питаясь хлебом и грушами (некоторые магазины всё же работают), как мной заинтересовался один из жителей. Откуда (what are you from?) - Россия, Москва. - У тебя рубашка грязная (показывает он жестами, но очень понятно), пойдём ко мне, постираешься. - Ну, это разве грязная (объясняю я), чистая! - Нет, грязная, и штаны тоже… Поскольку мне хотелось побродить ещё по городу, я с трудом, но отнекался от таких предложений.
        В окрестностях российского посольства, в радиусе метров двести от нашего квартала, населённого, наверное, большим количеством русских, в лавках попадаются мелкие надписи по-русски типа «САМЫЙ ДЕШОВЫЙ ТОВАР» и т. д… Видимо, работники посольства подрабатывают в качестве «челноков», а вот настоящие российские «челноков» Иран посещают редко.


* * *
        Весь день ходил по Тегерану. Хотел зайти в пару посольств, но они были закрыты по причине выходного дня - пятницы. Интересная разница в сущности посольств западных и восточных стран! Посольства западных стран - за огромными стенами. Так, вокруг итальянского посольства девятиметровый забор - настоящая крепость. Наши российские коллеги чуть более открыты исламскому миру - стена всего в 5 метров. А посольство Пакистана огорожено решёткой-изгородью, через которую всё видно и даже перелезть легко: заходите, друзья-товарищи!
        Наконец, на вечерней встрече мы воссоединились, наконец, с Олегом и Владом и, несколько подумав, решили отправиться в древний город Исфахан. Долго спорили, как ехать - автостопом или автобусно, и отправились на южный выезд из города, где находилась и трасса на Исфахан и южный автовокзал.
        Идём по вечернему Тегерану. Проходим мимо какой-то харчевни; ужинающие нас активно зазывают. Мы зашли и провели примерно час, общаясь с иранцами, ни один из которых не говорил по-английски. Общение заключалось в жестах, в размахивании руками и предложении нам разнообразной местной пищи.
        Зашли на междугородний переговорный пункт. Звонок в Москву был, в принципе, недорог, но требовался очень большой залог - 70.000 риалов. Позвонить с меньшим залогом не удалось. Мы покинули сей переговорный пункт, и, наконец, приняли решение поехать в Исфахан ночью на автобусе.


* * *
        Приближаемся к южному автовокзалу («тёминал-софе»), освещённому многочисленными лампами и прожекторами. Не скрываясь от этого освещения, на привокзальной площади ночует несколько десятков местных бомжей, одни - более цивильно, другие - лишь подстелив несколько газет. Ни свет, ни шум отправляющихся автобусов не мешают им. Размышляя - не присоединиться ли к ним? - мы подошли к автовокзалу и тут же встретили автобус на Исфахан.
        Ещё раз подвергшись обаянию цивильных методов передвижения (уж очень соблазнительно был дёшев этот метод - чуть дороже одного доллара), мы погрузились в автобус, который тут же тронулся и поехал в Исфахан.
        По дороге какой-то иранец стал возмущаться, что мои носки, мол, грязные. Он возмущался так: показывал на мои носки, на свои носки, зажимал нос. Странные чистюли эти иранцы: я ведь купил носки всего двое суток назад, в Меренде. Пришлось господину приспосабливаться к жизни. А ведь курить в автобусах им можно! Курят, однако, не все, а редкие индивидуумы. Впрочем, скоро все привыкли к дорожным запахам и уснули. В следующий раз буду в Иране - куплю дюжину носков, дабы не смущать чистолюбивых жителей.

30 августа, суббота


        И вот мы высаживаемся на северном автовокзале Исфахана. Большое здание автовокзала, огоньки электронных табло, надписи по-арабски и по-английски, много людей, автобусов. Прохладно, раннее утро. Чувствуется, что мы в горах (высота примерно 1600 м над уровнем моря). Поскольку ещё рано, решили поспать в зале ожидания. К тому же мы немного замёрзли: в автобусе было прохладно из-за открытых окон, а рюкзаки мы сдавали, по местному обычаю, в багажник. Расстелили коврики, спальники в уголке автовокзала и легли. Однако спать пришлось недолго. Сотрудники исфаханского автовокзала, удивлённые нашим научным поведением, вскоре разбудили нас: так, мол, не годится. Не огорчившись, мы отправились в вокзальный туалет стирать свои носки, рубашки и другие предметы одежды - а то иранцы уж очень беспокойны в отношении чистоты.
        На автовокзале встретили двоих парней-иранцев, изучавших русский язык. Знание их было незначительно, но мы порадовались и, по-моему, даже обменялись адресами. Вышли с вокзальной площади и неторопливо направились в центр города, поедая купленный тут же хлеб и известную исфаханскую сладость, именуемую «газ». Будете - попробуйте.
        ИСФАХАН, Испагань, город в центральной части Ирана, на реке Зайендеруд, второй (после Тегерана) экономический центр страны. Население около 1 млн. чел. Упоминается под названием Аспадана ещё у античных авторов (например, у Птолемея). В 7 в. захвачен арабами. В 8-13 вв. - один из крупнейших торговых и ремесленных центров Ближнего и Среднего Востока. В 1237 разгромлен войсками монголов, но вскоре восстановлен. В 1387 город завоевал Тимур и наложил на него тяжёлую контрибуцию. Вспыхнувшее восстание было жестоко подавлено (св. 70 тыс. убитых). С
1597/98 стал столицей государства Сефевидов. К середине 17 века превратился в город с 600 тысячами жителей (!). В 1722 захвачен афганцами, подвергся разграблению, население сократилось. После перенесения столицы Ирана в конце 18 в. в Тегеран надолго потерял своё былое значение.
        В Исфахане сохранились архитектурные памятники, сосредоточенные в старом городе к северу от реки. Среди них: соборная мечеть (9-20 вв.), минареты Чехель-Дохтаран (1107), Саребан (конец 12 в.) и др. При Сефевидах центром города стала прямоугольная площадь Мейдане-Шах (ныне Мейдане-Имам Хомейни) с богато украшенными поливным декором зданиями: Шахской мечетью (1612-30), мечетью шейха Лотфоллы (1603-18), порталом Кейсарие-базара (17 в) и дворцом Али-Капу (15 в., расширен в
17 в.). Мосты: Аллаверди-хана (ок.1600), Поле-Хаджу (1641-66) и др. Исфахан - старинный центр ковроткачества и средневековой миниатюры.



        О том, как иранцы нам не дали осмотреть площадь имама Хомейни

        В Исфахане имеется площадь, очень большая (9 гектаров), как считается - вторая по размеру в мире (после Тяньаньмынь в Пекине), достойная столичного города, каковым Исфахан являлся раньше. Площадь эта носит имя… правильно, имама Хомейни. По сторонам площади находятся старинные мечети, медресе и торговые лавки. Туда мы и направились.
        Но, не успели мы выйти на площадь, нами заинтересовался некий человек, мужчина лет тридцати пяти, чистенький, как и все иранцы, в белой рубашке, да ещё и англоговорящий. Догадавшись, что мы не местные, он тут же захотел нас к себе в гости.
        - Сейчас мне нужно отойти в полицию, давайте через полчаса встретимся здесь и поедем ко мне домой! - предложил он. Мы согласились, и человек (звали его Акбар), обрадованный, убежал.
        Только мы приблизились к площади, как наше внимание привлекла лавка, где изготовлялись печати и штампы. За небольшие, в московском понимании, деньги вы можете заказать какой-нибудь штамп, например, со своей фамилией.
        Влад и Олег тут же решили заказать себе такие штампы (на фарси, естественно).
«Печатник», сидя с ногами на небольшом помосте, обещал выполнить заказ завтра, но мои спутники уговорили его (показывая на часы) сделать сегодня к 17.00. Пока заказывали, нами заинтересовался другой человек и захотел нас к себе в гости, но мы заупрямились, ибо уже договорились с первым человеком, Акбаром.
        Вышли мы на площадь имама Хомейни - она действительно была велика, со множеством сидящих на ней людей, с красивыми мечетями по сторонам… Но посмотрели на часы: настало уже время встречаться с Акбаром, и мы вернулись на нужное место, куда и Акбар подошёл вскоре.


* * *
        Акбар жил на окраине миллионного Исфахана, там, где маленькие одноэтажные домики вплотную подступают к большим коричневым горам. По обыкновению местных жителей, все мы направились туда на такси - автобус в столь отдалённую часть города не ходит. Платить за такси случилось нам (у хозяина не оказалось столько денег, видимо, он планировал возвращаться из центра домой пешком).
        Дом Акбара, как и все окружающие дома, был одноэтажным, каменным (деревянные дома в Иране - великая редкость). В доме, по местному обычаю, не было ни стульев, ни столов, люди сидят и едят на полу, покрытом ковром. У окна стоит большой ковроткацкий станок - жена хозяина в свободное время занимается приготовлением очередного ковра; один ковёр делается примерно год. Есть шкафы, телевизор, и даже запрещённый видеомагнитофон. Во дворе - чистенькая будка-туалет с краном и кувшином (в Иране нет туалетной бумаги, вместо неё используют кувшин с длинным носиком). Во дворе мы развесили сушить свои вещи, которые постирали сегодня утром на автовокзале, - и они высохли весьма быстро под палящим солнцем.
        Акбар оказался вертолётным механиком. Приятно обнаружить человека, который знает английский язык. Знание его имело такую причину: в вертолётном деле используется международная (англоязычная) терминология, и вертолётчиков обязуют на работе употреблять английский. Мы общались длительное время, пообедали (жена появилась из соседней комнаты, накрыла на «стол», то есть пол, и скрылась, в мужской разговор не вмешиваясь). Влад и сын хозяина играли в какую-то электронную игру при помощи телевизора; хозяин показывал разные фотографии и рассказывал о достопримечательностях своего города. По его словам, в нескольких километрах от города находятся некие качающиеся минареты: башни, которые качаются вручную, и когда качаешь одну, качается и другая. Также он советовал нам посмотреть старинные исфаханские мосты, один из которых, построенный в 17 веке, вошёл во все иранские путеводители. Потом пришёл друг хозяина, который тоже хотел посмотреть на иностранцев.
        Спустя долгое время, мы обменялись адресами, я подарил хозяевам открытки, купленные в Нальчике (не догадался взять из дома какие-нибудь московские открытки и сувениры! В следующий раз возьму из дома килограмм металлической мелочи и полкило открыток!) Мы попрощались с гостеприимным хозяином и направились в центр города, чтобы осмотреть мудрейшие мосты, площадь имама Хомейни, а потом, если будет время, качающиеся минареты. Друг хозяина, обладая машиной, вывез нас из отдалённого района к ближайшей автобусной остановке.

…Вот и автобус, забит людьми, как трамвай в час «пик» в каком-нибудь Смоленске. Залезаем в переднюю дверь. Минут через десять, когда уже пора выходить, один человек среди толпы оказывается контролёром.
        Вышли вместе с ним из автобуса, и контролёр взял с нас троих бумажку в 200 риалов.
        - Такси - expensive (дорого)! Отобус - no expensive (недорого)!
        - привлёк контролёр своё знание английского языка, и мы, поблагодарив его, отправились на площадь.
        Вот уже и знакомая лавка, где Олегу и Владу изготовили печати с именами их. Но, когда мы пошли через базар на площадь, нами заинтересовались очередные представители иранской молодёжи - они зазвали нас пить чай. Мы поднялись на второй этаж местной чайханы, где пили чай с видами на площадь.
        Иранцы пьют чай из маленьких чашечек, а в общественных местах это мелкочашечничество вообще приобретает паталогический характер. В чашечку, как в рюмочку, наливают пятьдесят грамм чая, и ты сидишь и ждёшь, пока хозяин пойдёт по второму кругу и принесёт ещё чай. В мае, в поездке на Салехард, мы с Олегом выпивали по 2 литра чая (8 стаканов) и более зараз, а здесь и поллитра не выпьешь. Зато кусковой сахар здесь лежит на каждом столе, и можно класть его сколько угодно.
        Сии новые знакомые отвлекли нас от наблюдения площади ещё на полчаса. Говорили они по-английски, но так быстро, что я не понимал их. Это довольно редкий случай в Иране. Поэтому общался с ними Олег, а я поедал сахар из сахарницы. Наконец, мы освободились и вышли на площадь; уже вечерело. Хотели зайти в мечеть, но она уже закрывалась за поздностью часа.
        По сторонам площади находились лавки, в которых продавали открытки, чеканные вазы и прочие сувениры. Больше всего было лавок с чеканкой. Чеканщики сидели в своих лавках и постукивали. Некоторые блюда и вазы были очень велики - в размер человека. Открыток было множество, но довольно дорогих. Несколько открыток я купил, а открытку с портретом имама Хомейни решил украсть, размышляя, какие последствия могут быть. Вариантов было два: 1) иранцы, увидев, что я украл самое святое, портрет имама, погонятся за мной и разорвут в клочья; 2) иранцы, увидев, что я взял самое святое, поймут меня, погонятся и подарят ещё несколько таких же портретов. Размышляя так, я вытащил из большой стопки открытку, как бы рассматривая её, а потом незаметно украл. К моему удивлению, ничего не произошло: открыток было много, и никто этого не заметил.
        Продолжая свой путь по площади, мы встретились с молодым человеком лет восемнадцати, который страстно желал с нами познакомиться и зазвал нас на чай.
        Человек оказался молодым продавцом ковров. Лавка, где он работал вместе с другими, более взрослыми продавцами, находилась здесь же, на площади. В лавке лежали на полу, на полках, висели на стенах и ткались на станке десятки ковров, от очень больших и дорогих до маленьких. Мы сидели на коврах, пили чай, рассматривали ковры и слушали слова среднекачественного английского языка, при помощи которых молодой человек уговаривал нас купить один из ковров.
        - Не думайте о цене, - примерно так говорил он, - вы теперь мои друзья, я вам продам этот ковёр очень дешёво. В странах Запада этот ковёр стоит больше 200 долларов, а может и 300 долларов. А я вам его продам совсем дёшево. Не думайте, что я вас специально зазвал сюда, чтобы продать ковёр. Просто вы мои друзья, и я хочу сделать вам добрую услугу. Этот ковёр очень удобен и дома, и в путешествии (о ужас! таскаться с ковром! - А.К.). Он очень тёплый. Вы сбережёте здоровье, потому что на ковре вы будете спать и не замёрзнете… Он очень дешёвый, потому что это ученический ковёр. Не думайте о цене. Или вот другой ковёр. Если вы купите его здесь, вы сбережёте деньги, потому что иначе вам придётся покупать ковры в других местах, где дорого.
        Олег выглядел интересующимся, хотя вряд ли хотел тащиться в Москву с ковром в рюкзаке (в компресспакет его засунуть, что ли?), и юноша доставал всё новые ковры. Я предоставил событиям возможность грести своей чередой: сидел, пил чай, и размышлял, продадут нам ковёр или нет?.. Цена ковра оставалась неизвестной. Наконец, в лавку пришли двое других посетителей-иностранцев.
        В Иране вообще редко встретишь иностранцев, но все имеющиеся концентрируются вокруг известных достопримечательностей. Я думаю, что и у нас в Москве на Красной площади вероятность встретить иностранца больше, чем в далёких кварталах Бирюлёво. Новопоявившиеся иностранцы оказались поляками, едущими из Польши в Индию. Мы познакомились; один из них сносно говорил по-русски.
        Оказалось, поляки, целая группа, едут в Индию дешёвым способом через Чехию, Венгрию, Болгарию, Турцию, Иран и Пакистан, в основном на автобусах. Индийскую, пакистанские транзитные и иранские транзитные визы они получили в Варшаве, турецкая виза (как известно) ставится при въезде и стоит десять долларов, ну а в упомянутые страны Европы у поляков безвизовый въезд. В пути их руководством была старая-старая книга на польском языке «До Индии за 30 долларов». Книга была написана ещё до Исламской революции; времена были совсем другие, площадь имама Хомейни тогда назвалась Площадь шаха, цены были дешевле, а доллар дороже…Но в компании поляков (которая сейчас остановилась в каком-то дешёвом отеле примерно за
1 доллар) был некий мудрец, который недавно проделал этот путь, через него все знали новые технические подробности.
        Так мы отвлеклись от парня, продававшего ковры, а он, слыша слова неизвестного ему русского языка, лишь втайне огорчался, строя, однако, весёлое и оптимистичное лицо.
        Обменявшись адресами с индоедущими людьми, мы покинули лавку (так и не купили ковёр! Стоил он, как выяснилось уже «под занавес», около 50 долларов) и оставили продавцов огорчёнными. Вышли на площадь. Темно, звёзды. Поляки пошли в свой отель, а мы - на выезд из города, чтобы наутро поехать автостопом в Шираз.
        И вот, мы идём по мосту, построенном в 17 веке, вокруг иранцы, и на мосту целая компания молодых студентов окружает нас, размахивая обыкновенным микрокалькулятором.

«Не работает!» - объясняют они. - «Не можете починить?»
        Калькулятор, вроде бы, работал.

«Делить! делить не работает,» - уверяли студенты.

«Делить» тоже работало.

«Здорово! Тогда поехали ночевать к нам!» - и мы, подвергнувшись влечению судьбы, отправляемся с четырьмя студентами ночевать к ним в общагу, расположенную в 40 километрах от Исфахана.


* * *
        Так и не удалось досмотреть Площадь имама Хомейни, великий город Исфахан и качающиеся минареты! Сами иранцы не дали нам посмотреть их. Однако мы не печалились, и, влекомые течением событий, не препятствовали этому течению. Я знаю, что ещё посещу Иран вскоре. А сейчас мы идём по вечернему Исфахану, заходим в какую-то лавку, студенты угощают нас мороженым. Чтобы запомнить имена, я рисую на бумаге четыре физиономии и подписываю их: Али, Фархад и т. д… Физиономии приводят наших новых знакомых в восторг.
        Небольшой городок рядом с Исфаханом. Разноцветные лампочки, подсвечиваемый фонтан, плакаты, лозунги, редкие машины. Двух- и трёхэтажные каменные дома современного вида. Мы (Олег, Влад, я и ещё несколько человек наших новых друзей) едем в легковой машине отца одного из студентов. Он за рулём, человек лет пятидесяти, знает английский язык и переводит (студенты знают английский не очень хорошо).
        И вот мы уже в общежитии. Как оно выглядит? У этих ребят две комнаты, кухня, душ (ура! и горячая вода!); естественно, никаких стульев и столов. Спят на полу, раскладывая тюфяки. Чисто. Все в «развратном» виде - в шортах. На стенах висит местная «порнуха» - фотографии девушек с непокрытыми головами, наверное, вырезаны из каких-нибудь западных журналов. Более крутой порнографии здесь, видимо, не бывает. Книги, тетрадки лежат в основном на полу. Едят тоже на полу, подстелив нечто вроде скатерти. В туалете вместо бумаги - иранский кувшин с длинным носиком. Достаточно чисто, никаких тараканов и объедков, не сравнить с нашими, российскими общагами.
        Как и наши соотечественники, ребята любят слушать западную музыку, но здесь это - турецкая музыка. Гитары здесь нет, но есть клавишный аппарат типа синтезатора и каструл типа барабана. Играют местную музыку, мне она кажется пришедшей из каких-то древних столетий… Потом сварился рис, принесли обильное количество бутылок кока-колы, ужинаем.


* * *
        Многие иранцы недоумевают, зачем у меня борода. Большая часть иранцев, особенно молодёжи, бреются. В Иране борода может символизировать две вещи: 1) короткая борода = неряшество, 2) длинная борода = признак ортодоксального исламизма. На недоумённые вопросы: что это, мол, у тебя такое? я обычно отвечал: обыкновенная борода, вот у Хомейни тоже борода, ещё больше, ну и что? Но ссылки на имама (да будет Аллах с ним!) не всегда приводили к нужному результату. Так и здесь: в иранских учебниках первое место занимает портрет…, потом мудрые слова…, потом уже сам текст учебника; весёлые студенты быстро придумали мне кликуху, показывали на портрет, на меня и смеялись:
        - Имам Хомейни! Имам Хомейни!
        Когда мы легли спать, было уже около трёх часов ночи.

31 августа, воскресенье


        Утром, после завтрака, мы обменялись адресами, попрощались и продолжили свой путь. Один из наших новых друзей посадил нас в автобус, который и вернул нас на трассу.
        Разделившись на два комплекта (Олег + мы с Владом), мы назначили встречу на послезавтра, 2 сентября, в Бушире в центре Meidun-e-Ghods (площади Годс), втайне надеясь, что её не переименовали. По дороге мы посетим Персеполис (древнюю столицу Персии) и Шираз.
        Автостоп в Иране несложен. Водители, завидев странных мудрецов, останавливаются с интересом. Ваша цель - лишь отделять деньгопросящих. Денег не просят: а) большинство грузовиков; б) богатые. Прочие, однако, часто ожидают денег за подвоз. Не потому, что они такие плохие или чрезмерно бедные: просто заведено у них так, обычай такой, что пассажиры платят.
        - Шома бе Шираз мирид? (едете ли вы в Шираз?)
        - Шехреза.
        Интересно, где это? Достаю карту на местном языке, водитель показывает. Хорошо, едем. На всякий случай предупреждаем: «No dollar! no
        rial!» Едем в Шехрезу - это около часа пути. Затем водитель сворачивает: ему направо, нам - прямо.
        - Dollar? - на всякий случай спрашивает он.
        - No! - улыбаемся мы. Водитель не огорчён, тоже улыбается; мы расстаёмся.
        Шехреза - небольшой иранский городок. Дома, поставленные впритык друг к другу, вокруг коричневые горы. Большая мечеть. Местные жители испытывают к нам неподдельный интерес.
        - Hallo! Hallo, mister! What are you from (откуда)? - то и дело раздаются крики в нашу сторону. - Hallo! Чай, чай! - зовут нас совсем близко. Мы заворачиваем: нечто среднее между гаражом и мастерской. Тут же появляется чай, иранцы, человек пять, скапливаются вокруг нас и рассматривают. Один знает несколько слов по-английски - уже хорошо.
        Поговорили, угостились чаем, попрощались и пошли дальше, на выезд из города.


* * *
        На выезде из Шехрезы ловим грузовик. Трое человек, едущие в кабине, нас с удовольствием подбирают. Они знают, наверное, тридцать английских слов на троих. Грузовик идёт в Шираз (часов шесть езды).
        Интересно: на иранских дорогах нет водителей-лихачей. Хотя дороги лучше, чем у нас, водители придерживаются скоростных ограничений. На наших разбитых дорогах (Москва-Питер, например), пиковая скорость 150 км/час - не редкость. Здесь никто так не ездит, даже если машина новая.
        Впрочем, новых машин мало. Основной поток - старые западные легковушки, как правило, забитые пассажирами. Больше всего иранцы уважают модели «легковушек с кузовом», куда можно поставить трёхметровый штабель из ящиков или коробок, да ещё и человека посадить сверху. Редко когда увидишь новый, современный джип - это вроде «новых русских», но и они никогда не мчатся так, как некоторые наши соотечественники.
        По дороге останавливаемся на обед. Водитель приглашает и нас. Придорожная столовая. Неожиданно чисто, рукомойник с жидким мылом (в Иране наиболее распространено именно жидкое, а не твёрдое мыло). Внутри, на стене, портрет человека, но не Хомейни. Это - отец хозяина столовой. Мы разуваемся, залезаем с ногами на низкий едальный помост, нам приносят яичницу, кока-колу и прочее.
        Поехали дальше. В грузовике было две лежанки; нас уложили спать (разговорного толку от нас было мало). Так мы и проспали большую часть пути.
        Наконец, стемнело. Персеполис, куда мы хотим попасть, находится километрах в 50 ближе Шираза. Нас привозят к самому Персеполису; уже поздно и темно; мы прощаемся с водителями и выгружаемся из машины. На этот раз нам попались бескорыстные товарищи.
        ПЕРСЕПОЛЬ (греч. Персеполис, др. - перс. Парса, перс. Техте-Джемшид), город в древнем Иране, одна из столиц Ахменидов. Основан в конце 6 в. до н. э., в начале правления Дария I. Основные постройки были возведены при Дарии I и Ксерксе I. Захваченный Александром Македонским в 330 г. до н. э., город был сожжён и заброшен. Сейчас раскопки в Персеполисе ведёт иранская археологическая служба.
        В настоящее время древняя столица представляет собой большую площадь, занятую руинами. Но руины охраняются. Подойдя ближе, мы увидели стеклянно-металлический запертый вход, яркий свет прожекторов, объяснительные надписи на английском и фарси, а также иранских солдат. «Однако, это всё оцивилизовано!» - удивились мы. Узнав, в какое время завтра откроется сей град, мы выбрали тёмное место около огромной каменной стены и разложили коврики и спальники.
        Вокруг ходили какие-то мелкие звери размером с кошку. Но их видно не было. Заметить местоположение зверей можно было лишь тогда, когда они пересекали полоску света от далёких фонарей.
        Разложив вокруг себя стойки от палатки, носки, пакет с хлебом и другие предметы рюкзака, мы почувствовали себя в безопасности от зверей и улеглись, смотря в небо.
        Бесконечное небо юга посматривало на нас странным узором созвездий. Было тепло и сухо. Завершался последний день лета, тридцать первое августа.

1 сентября, понедельник


        Два московских студента встречают утро 1 сентября у стен Персеполиса, древней столицы Ирана. Наши друзья и знакомые сегодня идут в свои учебные заведения, а мы… У нас впереди ещё больше половины пути. С Днём знаний, Владик!
        - Влад, ты знаешь, мы уже проехали сорок процентов маршрута! - обрадовал я его.
        - После Бухары надо будет лететь не останавливаясь! - отвечал
        Влад, и мы стали собирать вещи. Ночные звери нас не тронули, но в пакет с хлебом забралось множество жуков. Оставив хлеб жукам, мы пошли в Персеполис.


* * *
        При входе, который уже был открыт, сидел на стульчике контролёр, а рядом работала касса. В кассе висела надпись: билет - 15.000 риалов.
        - А для студентов сколько?
        - Для студентов тоже 15.000 риалов, - отвечали англоговорящие торговцы билетами.

15.000 риалов (три доллара) - значительная сумма даже в нашей России. Здесь же 43 бутылки кока-колы или 600 лепёшек хлеба показались нам более достойным приобретением за такие деньги. И мы, денег сих не имея, отправились вокруг крутых стен Персеполиса, ожидая обнаружить там дырку. Конечно, есть по сторонам несколько будочек с солдатами, охраняющими Персеполис, но ведь не вылавливать безбилетников они поставлены!

…Вскоре мы уже внутри. Гробница Артаксеркса, старинные колонны и лестницы, клинописные надписи, крылатые кентавры и львы, да и прочие достопримечательности и развалины - не так уж и много их сохранилось, но вот мы увидели основную достопримечательность Персеполиса. Это были стены, исписанные сотнями туристов, посетившими эту местность с древнейших времён.
        Рафаэль Шах-Назаров, Рига
        PETREZ 1931
        М.ВАНЯШИН 1929
        СЕРЕЖА 1928 г

1911-1912, 39th K.G.O. CENTRAL INDIA HORSE
        D.S.P. E.ANDRE. 1899
        H.B.M. CONSUL GENERAL 1898
        Stanley. NEW YORK HERALD. 1870

…
        Попадались надписи и более древние - например, 1800 г. Большинство надписей было на английском и русском; на фарси - всего несколько. Самая же большая и древняя надпись, выполненная клинописью, находилась выше всех. По аналогии с другими надписями я решил, что там написано (в переводе) примерно следующее:

«Я, ВЕЛИКИЙ ЦАРЬ ДАРИЙ I, ЦАРЬ ЦАРЕЙ, БЫЛ ЗДЕСЬ В 5 ВЕКЕ ДО Н.Э.
        КТО СОТРЁТ ЭТУ НАДПИСЬ, БУДЕТ ДУРАК."
        Самая новая надпись находилась не на стене, а рядом. Большие чёрные буквы информировали всех, знающих фарси или английский, что дальнейшее оставление надписей на историческом памятнике категорически запрещается.


* * *
        Выходить из Персеполиса решили, как все люди, через главные ворота с кассиром. «А что если догадаются, что мы пролезли?» - обеспокоился Влад. «Вот и увидим,» - отвечал я. И мы пошли.
        Со спокойным выражением лица мы прошествовали мимо усатого контролёра на свободу и, не успели пройти пятнадцати шагов и подумать: «Ну вот, а мы боялись,» - как услышали окрик догоняющего нас полицейского:
        - Where is you ticket? Билет?
        - У нас нет билета. Билет очень дорогой. У нас нет столько денег, и мы обошли с другой стороны, - отвечали мы по-английски, указуя на бесплатный путь.
        - Ticket! Билет! - и он повёл нас в кассу, предлагая купить билет. Но у нас не было такого количества денег, что мы и объяснили кассирам.
        - Police! Police!
        Я даже и не подумал, сколько беспокойства могут проявить иранцы из-за каких-то двух билетов по 15.000 риалов!.. Когда же мы твёрдо отказались платить (в подтверждение чего я вытащил из кармана все наличные деньги, их оказалось пять тысяч и металлическая мелочь), полицейский с мрачным лицом повёл нас прочь от Персеполиса.
        - И куда вы сейчас собирались? В Шираз? - спросил нас полицейский, когда мы отошли шагов на пятьдесят. В таком туристском месте, как Персеполис, даже полицейские знают английские слова; это радует.
        - В Шираз, - отвечали мы.
        - Идите в Шираз. Спасибо. - сказал полицейский по-английски и отпустил нас, и мы продолжили научное путешествие.


* * *
        Шираз - весьма старинный и интересный город, но мы с Владом лишь быстро прошли по нему пешком. В центре Шираза, около древней крепости, целая улочка была заполнена менялами, пытающимися незаконно приобрести доллары. Клиентов было немного. Влад решил сбыть двадцать долларов, и менялы устроили ожесточённый торг с нами и друг с другом, предлагая разный курс - от 3000 до 4500, а один даже 4700. Влад, одолеваемый мечтами и смущаемый таким разнообразием, думал, что вот-вот за углом ему предложат 5000, а то и больше риалов за доллар, но таких предложений почему-то не поступало. Когда же он решил, наконец, поменять по 4700, продавец денег спокойно отсчитал 92.000, а на вопрос «А ещё 2.000?» достал бумажку в 2.000 риалов, показал на себя и невозмутимо отвечал: «It is for me. Komission!»
        По пути к нам присоединился молодой человек, который активно пытался с нами общаться на малопонятном английском языке. Только три километра спустя нам удалось избавиться от него.


* * *
        Мы начали стопить на окраине Шираза. Весьма быстро нас подобрала легковушка, следующая в Казерун, на полпути до Бушира. Вопрос оплаты водителя не волновал, поскольку в бардачке у него лежали солидные пачки денег. Устроившись с Владом вдвоём на переднем правом сиденье, мы продолжили путь на юг. Ибо двое на переднем сиденье, и даже двое на водительском сиденье, в Иране не редкость. Вы можете увидеть восемь или даже десять человек, вылезающих из одной легковой машины обыкновенных размеров, и подумать: как они там помещались? Помещаются, однако.


* * *
        Большинство встреченных нами иранцев не уважают свою нынешнюю власть. Всем кажется, что когда-то давно, в начале семидесятых, при шахе, была настоящая жизнь, а вот теперь, после революции, стало значительно хуже. Плохими результатами революции считаются: женщины в чёрных одеждах, инфляция, дороговизна, несвобода и проч. «Почему же они поддерживают эту власть, если им она не нравится?» - подумает недогадливый читатель. Но ведь и у нас, в России, большинство людей недовольны своим правительством! И тоже вспоминают, что вот когда-то, в далёких 1970-х всё было хорошо…
        Но этот водитель (кстати, хорошо говоривший по-английски) считал иначе. До революции в Иране практически не было собственной промышленности. Машины, телевизоры, всяческую технику привозили с Запада. 80 % товаров были импортными. А из Ирана странам запада продавали за бесценок нефть и прочее сырьё. Теперь наоборот - 80 % товаров отечественного производства. Это хорошо, объяснял водитель, это - экономическая независимость. Иран вполне может обеспечить себя и сырьём и товарами. Да, инфляция, всё дорожает, но кто работает, тот и зарабатывает соответственно.


* * *
        Дорога шла по пустынной местности. Коричневые горы, ни одного зелёного пятнышка. Попадались коричневые, как муравейники, деревни из глинобитных домиков. Солнце подогревало. Мы ехали на юг.

…Общаясь с водителем, мы достигли некоего источника, можно сказать - оазиса. Целый ручей вытекал из многочисленных шлангов, воткнутых в подножие горы. На берегах этого ручья, в тени дерев, умывались, сидели, стирали, торговали, пили чай, играли в шахматы, общались местные жители. Источник оказался настоящим культурным центром.
        Умывшись из этого источника, мы продолжили путь. Скоро нас выгрузили на повороте на Казерун, где мы были сразу атакованы толпою иранских мальчишек, пытавшихся продать нам какие-то сладости и мороженое.


* * *
        Не прошло и нескольких минут, как нас подобрал «новый иранец» на крутом джипе. Внутри работал охлаждающий кондиционер: снаружи +40, в машине +20. Играла музыка (турецкая: иранцы, как и многие наши соотечественники, любят слушать музыку, пришедшую с Запада). Водитель жил в Бушире, занимался бизнесом, а также бодибилдингом. Опаздывая на тренировку, он мчался по трассе с максимально возможной в Иране скоростью - почти 120. Российские водители на наших дурных дорогах выжимают из таких джипов 150-160, но в Иране не принято торопиться сверх меры.
        Дорога спускалась вниз. После Исфахана и Шираза, находящихся примерно на 1500 м выше уровня моря, мы попали в прибрежную долину. По сторонам дороги росли финиковые пальмы - целые плантации. Вскоре мы прибыли в Бушир. Водитель отправился на тренировку, а мы - искать берег.
        - Бебахшид, sea (море) коджаст?
        - ??
        - Sea, залив, Persian golf (рисую на бумаге море и теплоходик) - коджаст?
        Догадался. Вон туда. Спасибо.


* * *
        Густая, влажная темнота. Тепло и сыро. Мы сидим на бетонном парапете набережной. Вдалеке светится тусклыми огоньками теплоход. Шумит море… Интересно, водятся ли здесь большие, толстые рыбы?
        Сегодня первое сентября 1997 года. Ровно год назад я покинул на грузовом теплоходе город Магадан, бухту Нагаево и отправился в путь по Охотскому морю (бассейн Тихого океана). За год довелось побывать и на Белом, и на Баренцевом море (бассейн Северного Ледовитого океана), и на Финском заливе (бассейн Атлантики), - можно сказать, за год побывал на водах четырёх океанов планеты.
        Сидим на набережной. Тихо, пустынно. Но вот появляются два человека, которые интересуются нами. Эти люди (одного звали Фархад, а другого забыл) по происхождению оказались иранскими азербайджанцами из города Рашт, а служили они на подводной лодке. Объяснялись мы на плохом английском, картинками и жестами.
        - А ночевать где будете? - спросили они.
        - Да где угодно, в любом парке или на набережной, - отвечали мы.
        - Мы бы рады позвать к себе, но нам нельзя: мы живём в военном общежитии, - отвечали они. Но чтобы нас обрадовать, один из них сходил за едой и вскоре принёс нам хлеб, огурцы, помидоры и бутылку «Parsi-Cola».
        Обменялись адресами с дружелюбными азербайджанцами и разошлись. У одного из них осталась моя шариковая ручка. «Ничего, куплю новую, не догонять же их,» - подумал я. Но вот случайный похититель ручки догнал нас: извините, мол, ваша ручка! Попрощавшись ещё раз, мы разошлись в разные стороны во влажной темноте.


* * *
        Мы шли по берегу Персидского залива и искали место, где лучше заночевать. Редкие фонари освещали набережную, редкие люди проходили по ней. И тут мы увидели удобное место - некое подобие хижины из пальмовых листьев. Туда мы и направились.
        Как оказалось утром, вокруг находился старый Буширский порт, а в хижине этой днём, в пекло, солдат-охранник порта прятался от солнца. Сейчас солдата не было, да и то, что мы в порту, тоже не очень было ясно. Но только мы начали раскладываться на песчаном полу хижины, из темноты проявился солдат с винтовкой. Английского он не знал.

«Можно ли здесь переночевать?» - спросили мы, делая лежательные движения и издавая храповые звуки.

«Здесь нельзя ночевать, здесь змеи,» - отвечал солдат, делая прогонятельные движения и изображая рукой змею.

«Спасибо, извините,» - отвечали мы, делая собирательные движения, и действительно, собрались и перешли на другое место.


* * *
        Как только мы разложились на набережной, которая была практически пустынна, к нам подошёл другой человек, уже не солдат, просто поздний прогуливающийся.
        - No, no! - сказал он.
        - Why? - удивились мы. - We want to sleep here! (мы хотим здесь спать!)
        - It is danger (опасность)! Danger! It is… it is… it is…
        Ali Baba, - предупредил он.
        (Для недогадливых. Али Баба - разбойник; имелись в виду разбойники, то есть воры, которые могут украсть наши вещи.)
        - No problem, - отвечали мы.
        Но человек не успокоился. Сходив куда-то, он принёс и подарил нам пластмассовый кувшин со льдом и водой. Иранцы любят, ложась спать, ставить рядом такие кувшины, чтобы ночью пить. И вот, увидев, что мы не имеем питьевого кувшина, он принёс его.
        Поблагодарив человека за его беспокойство, мы улеглись окончательно. Видимо, пригласить нас ему было некуда, или выглядели мы уж слишком удовлетворённо, чтобы куда-нибудь идти. «Хорошо, что туалетного кувшина с длинным носиком не догадался принести,» - думал я, засыпая.

2 сентября, вторник


        Мы проснулись на набережной Персидского залива, в отдалённом городе Бушире. Все вещи были при нас, «Али Баба» не появился. Правда, всё отсырело, даже бумаги внутри рюкзака: 100 % влажность.
        Солнце тоже проснулось и уже в утренний час температура поднялась примерно до +35.
        Мы собрались и отправились искать площадь Годс, где в 10.00 утра хотели встретить Олега Моренкова.

…Вскоре мы нашли площадь Годс, и там, в тени пальм, уселись ждать.
        По причине жаркой погоды я одел короткие (по колено) штаны, забыв исламские приличия, и никаких вопросов это не вызывало - по причине отсутствия людей на площади Годс.


* * *
        Когда Моренков, по обыкновению своему, не появился, мы с Владом решили найти почту и телефон и позвонить в Москву, ибо давно уже не звонили.
        В Бушире, по-видимому, несколько почт («постхуне»), не меньше двух, так как редкие спрошенные нами люди посылали нас по разным направлениям. Наконец, один из людей, проезжавший мимо на мотоцикле, в ответ на наш вопрос предложил нам позвонить у него из дома, активно зазывая нас.
        Мы согласились. Пройдя по узким улочкам, мы попали во двор. Во дворе росли финиковые пальмы и стоял одноэтажный дом этого человека. Дома, действительно, был телефон, но позвонить в Москву нам не удалось, так как мы не знали, как выйти из Ирана в международную сеть. Мы пробовали набрать 0, или 9, или 8, и т. д., но эффекта не было. Так мы и не позвонили. Хозяин тоже не знал, как выйти в международную сеть. Решить проблему нам никак не удавалось, потому что мужик не знал ни слова по-английски.
        Но сделать что-нибудь хорошее он хотел, и предложил нам поесть. Мы активно отказались: всё же хотелось найти почту и позвонить. Тогда он залез на пальму во дворе, угостил нас финиками, а затем взял свой мотоцикл и пошёл показывать нам истинное направление почты.
        Пока мы шли из «телефонного дома» по узкой улочке обратно на большую улицу, нас окликнул другой человек:
        - What are you from? (откуда?)
        - Russia, Москва!
        - Why Iran? (почему?)
        - Iran beutiful! (прекрасно!)
        - Why beutiful? Not free! Not free! (Почему прекрасно? нет свободы!) - и, сообщив нам это, человек скрылся.
        Когда мы вышли на улицу, наш предыдущий знакомый уже стоял там со своим мотоциклом. «Он ещё хочет нас на почту отвезти,» - подумал я. Получилось почти так, как я думал. Вызвав из небытия такси, человек что-то сказал таксисту, дал ему
500 риалов (0.1 доллара), посадил нас в такси, и мы поехали на телефонную станцию. Сам мотоциклист ехал своим ходом рядом.
        Телефонная станция и впрямь находилась недалеко. Попрощавшись с благожелательным человеком, мы пошли на телефонную станцию. Перед входом стояла будка, в ней сидел вахтёр-полицейский.
        Я показал на пальцах телефонную трубку и спросил «коджаст» (где). Полицейский с неудовольствием показал мне на мои короткие штаны и произнёс нечто, эквивалентное русскому «Вай-вай-вай! Как же так можно!» Пускать на телефон в таком развратном виде он меня не хотел. Пришлось достать из рюкзака оранжевые штаны и надеть их поверх коротких. Теперь всё в порядке, телефон вон в ту дверь.
        Телефонистки (как и все женщины, в тёмных покрывалах), хотя и знали английский в среднем иранском объёме, при заказе разговора западные цифры не восприняли. Пришлось написать иранскими цифрами. Я заказал и заплатил за три минуты, но когда меня соединили, проговорил пять, не заметив того. Поэтому на выходе меня остановили и попросили доплатить 10.000 риалов. Я попробовал посопротивляться:
        - Я хотел три минуты, и заплатил за три минуты, и говорил три минуты, а почему ещё
10.000 риалов?
        - Вы говорили пять минут!
        - Я говорил три минуты, а если бы говорил больше, вы бы меня выключили.
        - Вы говорили пять минут, как показывает наша аппаратура.
        Позвали полицейского, который меня не пускал без штанов. Тут я сдался, с доплатил
10.000 риалов, и мы пошли на набережную.


* * *
        На набережной было жарко и пустынно. В середине дня благоразумные иранцы предпочитают сидеть по домам. Тут я опять снял верхние штаны и принял неправильный вид, оказавшись в шортах.
        Но долго ходить в таком виде по общественной набережной мне не пришлось. Навстречу ехал мотоциклист. Остановился, что-то говорит.
        - Бебахшид, ман фарси баляд нистам (не знаю по-персидски), - говорю я.
        - !!! (показывает на мои короткие штаны).
        - !!! (показываю на солнце, жарко, мол).
        - Полис! полис! (показывает на свои запястья, мол, наручники наденут).
        Чтобы не нарушать исламских приличий, я опять надел свои длинные оранжевые штаны и больше иранцев не огорчал.


* * *
        Несмотря на такие строгости, в Бушире существует несколько мест неблагочестия, где люди, стыдно сказать, купаются. Это, конечно, не специально отведённые пляжи, а лишь места, где можно спуститься за бетонную ограду набережной вниз, к воде. Купальщиков немного, но имеются. Найдя одно из таких мест, мы с Владом залезли в воды Персидского залива.
        - А наши вещи не сопрут? - беспокоился Влад.
        - Конечно, нет, кому они нужны! Да и не принято здесь воровать, - отвечал я. Но Влад продолжал пребывать в беспокойстве, пока тёплая вода не разморила его.
        Вода у берега была весьма тепла, может быть, +32<198>. В такой воде можно находиться длительное время, пока не растаешь. Очень солёная вода. Сначала мы купались, потом я постирал одежду и разложил её на прибрежных раскалённых камнях и каких-то бетонных плитах. И, о странность! она совершенно не сохла. Камни весьма нагревались, но высушить постиранное даже за час не удалось. Это вызвано большой влажностью воздуха, как на берегу, так и во всём Бушире.
        Кое-где виднелись и другие купальщики. В зоне видимости их было человек семь - немного для такой жары. Один мужчина купался в длинных штанах, остальные - как мы. Женщин не было видно. Позже я узнал, что существуют и тайные места, где купаются женщины, но они это делают в одежде.


* * *
        В одном мини-парке мы с Владом нашли финиковые пальмы и решили залезть на них, чтобы поесть фиников. Пальмы имели огромные шипы и пытались нас поцарапать, но мудрецы всё же объели большое количество фиников. Пока объедали, вокруг появились какие-то люди; они ничего не говорили, но думали: «Вай, вай, вай! Как же так можно!» Чтобы не смущать их, мы прекратили обжорство и, поцарапанные, слезли вниз.

«Не надо было рвать финики, видишь, как они собрались смотреть на вас, значит, не принято у них это,» - говорили впоследствии мои родители.

«Иностранцы - это всегда интересно, иностранцы на деревьях - ещё интереснее; а финики всё равно потом переспевают и падают на землю,» - отвечал я.

«Вы же не знаете, чьи эти деревья, скажите спасибо, что они не сочли это воровством!» - предупреждают мои родители моих читателей. Читатели, будьте внимательны! Покупайте финики на рынке!


* * *
        Над всем Буширом висит тухлый запах. Большинство иранских городов не обладают таким запахом. Но здесь высокая температура и влажность приводят к гниению отходов, вяло протекающих по городским канавам-арыкам. Другое отличие Бушира от городов северного Ирана - малое количество кранов с водой. В Тегеране, Ширазе, Исфахане в центре города краны на каждом шагу, а здесь нужно долго искать. При этом вода здесь не всегда хорошая.
        Впрочем, вот способ достать питьевую воду и в Бушире. Взяв бутылку, заходишь в любую контору, учреждение и просишь налить воды. Легко заметить, что в конторах всегда есть железный ящик с крантиком.
        Цены в Бушире на хлеб и фрукты незначительны - в 10-15 раз дешевле, чем в Москве. Финики здесь стоят 1000 риалов килограмм; столько же стоит виноград без косточек; ну а хлеб стоит 20-30 риалов за большую (25 на 35 см) сухую лепёшку, тонкую, как блин.


* * *
        Когда мы шли на вечернюю встречу на площади Годс, нас окликнул мужчина с визиткой на груди, оказавшийся вахтёром какой-то конторы. Мы остановились, он подошёл к нам. У меня в руках была тетрадка и ручка. Он жестом попросил их, показал на свою визитку, написал у меня в тетрадке корявыми латинскими буквами и прочёл:
        - Hooshy Thmtan Zade.
        Так он предлагал познакомиться. Мы сказали, как нас зовут, и он поманил нас к себе, говоря:
        - Чай, чай!
        Мы зашли. Мужик оказался очень общительным, хотя никаких слов по-английски не знал. Мы достали карту и показали наш маршрут. Наш собеседник нашёл на карте Ирак и рассказал нам (ни одного слова не употребляя!) что он воевал с Ираком пять лет и его друга убили на этой войне. Сейчас, впрочем, Иран и Ирак друзья. Многое и другое он рассказал, пока мы пили чай, а потом, когда собрались уходить (пора на встречу!), оставил нам свой телефон, а мы ему свои.


* * *
        Вечером на площади Годс мы встретили Олега Моренкова. Как оказалось, на утреннюю встречу он не опаздывал, а просто не прибыл к этому времени в город. Олег рассказал нам о своём посещении Персеполиса. Прибыв в Персеполис вчера утром (видимо, вскоре после нашего отъезда оттуда), Олег прошёл туда также без билета, оставив свой рюкзак в кассе на хранение. Несколько раз он даже выходил из Персеполиса через основной вход, копался в рюкзаке и заходил обратно - никаких последствий не было. Так он даже и не узнал, сколько стоил билет. Зато под землёй Персеполиса он попал в древние тёмные катакомбы, весьма протяжённые, в которых и ходил длительное время. «Почему же аккуратные иранцы не спросили у него билет? За этот день уже привыкли, наверное, к безбилетникам!» - удивлялись мы. Так некоторые россияне повсюду вносят и коварно насаждают свой странный образ поведения.


* * *
        Этим вечером я захотел покинуть Бушир по трём причинам. Во-первых, надо было достичь Тегерана и посетить пакистанское посольство, с тем чтобы узнать, как получается пакистанская виза для проезда в Индию. Во-вторых, надо было посетить и наше, российское посольство, чтобы уточнить, действует наша виза 10 дней или 10 суток (а это весьма важно). В-третьих, в Бушире было весьма жарко, и я не хотел проводить долгое время в этой местности в синтетических оранжевых штанах, которые всё время были мокры.
        Олег и Влад хотели задержаться в Бушире по такой причине: недалеко от города, как мы узнали ещё в Москве, находится атомная электростанция, которую строят русские строители. Где находится объект, было приблизительно известно. Поэтому они решили посетить атомную станцию, а в Тегеран прибыть позднее.
        Как обнаружилось, прямые автобусы Бушир-Тегеран ходят очень редко (раз в неделю), и для достижения Тегерана нужно ехать «на перекладных». Автостопом дорога до Тегерана могла занять ещё более долгое время.
        Поэтому я решил применить буржуйство - полететь в Тегеран на самолёте. Предвкушая путешествие на какой-нибудь доисторической летающей стрекозе, я одолжил у Влада
50.000 риалов денег и отправился в аэропорт, а Олег и Влад - на Буширскую атомную станцию. Резко стемнело - был уже вечер.
        Договорились встречаться через двое суток, 4 сентября, в Тегеране напротив российского посольства.


* * *
        Я нарисовал на бумаге самолётики и вертолётик, и, приговаривая «Аэропорт», искал автобус туда. Автобус нашёлся без труда: водитель сам зазвал меня. Когда автобус завершил свой маршрут и все пассажиры вышли, водитель показал мне, что выходить рано, и довёз меня до аэропорта. Когда же я стал выходить, водитель потребовал
1000 риалов. Это выглядело так:
        (Я:) - Мерси, - даю 200 риалов и собираюсь выходить.
        (Водитель:) -!!! - достаёт бумажку в 1000 риалов и показывает на неё. Показывает на меня, на себя и на аэропорт: я ведь специально для вас поехал в аэропорт!
        - ?!! - показываю на кучу металлической мелочи, лежащую в кассе: мол, стоимость проезда 50 риалов!
        - !!! - показывает на аэропорт, на меня, на себя, затем достаёт какой-то официальный бланк с текстом на фарси и тычет мне этот бланк. Там, как я понял, было написано: 1) в аэропорт ни в коем случае не заезжать; 2) если всё-таки заехал в аэропорт, цена заезда 1000 риалов.
        Удивлённый неопровержимым аргументом, я расплачиваюсь и выхожу из автобуса. Водитель доволен.
        В воздухе, сыром и тёплом, как кисель, высвечивается надпись:

«BUSHEIR INTERNATIONAL AIRPORT»


* * *
        Солдаты на входе в «International Airport» понять меня не могли. Я достал картинку с самолётиками и надписью «TEHRAN».
        - Я! (показываю на себя!) хочу лететь! (показываю на самолётики!) хочу билет! (Билет на фарси так и будет: «билет».)
        Не понимают.
        Пришли и другие сотрудники аэропорта. Но понять они меня не могли.
        Наконец, восьмой или десятый человек, заинтересованный моим поведением, подошёл поближе. Ура! говорит по-английски!
        - Я хочу сейчас улететь в Тегеран, где я могу купить билет?
        - Заходите, рейс в 22:55, если будут свободные места, тут же и купите билет.
        Ух! наконец-то объяснились. Оказалось, никто не покупает билеты в аэропорту - это обычно делают в билетных агентствах в городе.
        Но, в принципе, можно и тут.
        Меня тщательно обыскали и просканировали, и вот я внутри, ожидаю рейса на Тегеран.


* * *
        В это время Влад и Олег как раз прибыли на местную «Стройку века» - Буширскую атомную. Влад описал этот эпизод так:

«Вечером второго сентября мы с Олегом отправились на Буширскую атомную станцию. На КПП служба охраны в лице двух весёлых парней высадила нас из автобуса и начала предлагать умыться, поесть и рассказать о России, одновременно звоня на станцию Мистеру Сергею. Минут через 30 со станции приехало в срочном порядке трое русских:
        - Кто вы такие?
        - Мы студенты из Университета. Приехали из Москвы посмотреть на Буширскую атомную станцию…
        - …!? Ну а в Москве где живете?
        - Я - на Юго-Западной.
        - А я на Щёлковской.
        Наши посовещались и звонят на станцию: «Слушай, Петрович (отчества конечно не помню), к нам тут ребята из Москвы приехали… Ну да, один со Щелковской, другой с Юго-Западной…»
        Потом к нам опять:
        - Ну хорошо, а как вы это себе представляете, здесь ведь охрана, внутрь всё равно не пропустят. Где ночевать будете?
        - Да ладно, отойдём метров на десять и поставим палатку под ближайшим кустом.
        - Да что вы, ребята. Наш главный вас уже пускает, а если иранские кагэбэшники не пропустят, мы вам самую большую дырку в заборе покажем. Конечно проедете, всё сделаем.
        Порадовались мы тому, какие наши замечательные: пять минут поговорили, а уже чем-то родным, близким повеяло, - и поехали на станцию."
        Буширскую атомную станцию строят уже лет двадцать. Сначала договорились, что построят её немцы. Их было целых 5000 человек - целый городок европейцев, всё своё, даже пивзавод у них был свой. Обещали построить за три года. Но недостроили: где-то сверху правительства разругались, и немцы, обиженные, уехали со всем своим барахлом, с пивзаводом и чертежами. Тогда пригласили русских (тогда ещё советских) специалистов. Их значительно меньше - всего 50 человек инженеров, а строители иранцы. Но как строить, никто не знал, чертежей буржуи не оставили.
        А ещё строители-иранцы, как сообщили, народ непонятливый, трудно с ними управляться. Русские специалисты заключают контракт на год, потом его можно продлевать, а всего стройка уже идёт, в лучших российских традициях, 15 лет. А западная общественность беспокоится: не атомные ли бомбы для Ирана там готовят?
        Буширская атомная - секретный, закрытый, охраняемый объект, и строители не могут вольно гулять по Ирану, как мудрецы-путешественники. Зарплату платят невысокую, но в Иране (в пересчёте на риалы) жить можно. Олег с Владом переночевали у атомщиков, а на другой день поехали на перекладных автобусах в Тегеран.


* * *
        В зале ожидания аэропорта было холодно - мощные кондиционеры. На рейс самолёта было что-то много ожидающих - триста человек. «Что же это за аппарат такой? Как они все поместятся?» - недоумевал я.
        Но вот объявили посадку. Билет для перелёта через всю страну стоит 73.000 риалов (почти 15 долларов). Говорят, в некоторые дни, когда действует дотация, цена снижается до 20.000 риалов (4 доллара). Самолёт, неожиданно цивилизованный и огромный аэробус, легко вместил в себя три сотни пассажиров.
        В Иране есть две авиакомпании - Iran Air и Iran Asseman. Как мы прочли в путеводителе, Iran Air имеет современные самолёты, в другом случае вы попадаете в
«летучий музей». Из Бушира в Тегеран летает два рейса в сутки (разных авиакомпаний); если бы я летел днём, мог бы увидеть нечто интересное, архаическое, летающее.

3 сентября, среда


        За бортом было совершенно темно. Самолёт взлетел так мягко, что я даже не заметил этого. Проснулся только тогда, когда стюардесса пошла раздавать пассажирам чай, газеты и конфеты. Чай был вкусным, а в газете - сплошной официоз: портрет Хомейни, речи Хомейни; карикатура на Израиль: стоит президент США Клинтон в длинном пиджаке, который волочится по земле, а по этому пиджаку идёт бородатый очкастый старик со звездой Давида на шляпе и с клюкой. В общем, можно и не читать газету - всё равно по-персидски.
        Вскоре я опять уснул, а когда проснулся, пассажиры собирались уже к выходу.

«Тоже мне удовольствие, семьдесят три тысячи риалов и никаких ощущений!» - подумал я и вышел в прохладу ночного Тегерана. Летели не больше полутора часов.
        В огромном зале прилёта пятнадцать портретов аятоллы Хомейни смотрели на пассажиров со всех стен. Пассажиры столпились вокруг конвейера, ожидая появления багажа. Вскоре конвейер ожил, и по нему поползли всякие вещи - начиная от цивильных сундучков и кончая мокрыми картонными коробками, сочащимися финиками и виноградом. Вытянув свой нечистый рюкзак, я вышел из аэропорта в поисках ночлега.
        На лужайке, в свете прожекторов, всего в тридцати метрах от главного входа, на коротко стриженом газоне опочивали, подстелив под себя газеты, несколько десятков транзитных пассажиров. Уподобившись им, я лёг и уснул там же. Приближалось утро, 3 сентября.


* * *

…Утром я уже сидел на скамейке в Park-e-Lale, ожидая, когда откроется посольство Пакистана. Больше половины скамеек в этот ранний час были заполнены спящими людьми. В одном парке их было не меньше сотни. Они, наверное, тоже ожидали открытия какого-нибудь посольства.
        Настало нужное время - и вот, информация для всего прогрессивного человечества: чтобы получить в Тегеране пакистанскую транзитную визу, нужна пара фотографий,
170.000 риалов (примерно 35 долларов) и «рекомендательное письмо» от нашего посольства к их посольству. Виза, неполучаемая в Москве, делается здесь всего 1 день!
        Что это означает? То, что дорога на Индию открыта. Реально можно получить иранскую визу, реально можно получить (в Тегеране) пакистанскую визу, ну а индийская виза выдаётся всем желающим даже в Москве без каких-либо особых проблем. От Москвы до индийской границы - чуть больше 6000 километров, и это расстояние может, как обнаружилось, проехать любой человек.
        Обрадовавшись полезным сведениям, я пошёл искать другое посольство - Ирака. По адресу, указанному в путеводителе, никакого посольства не было. Местные жители, желая помочь мне в поисках «Ирак сафарат», столпились вокруг меня в большом количестве, что-то крича, но понять их было трудно. Мне написали (на фарси) новый адрес посольства, но показать на моей карте это место никто не мог, на все мои вопросы они отвечали «такси-такси». Так и не выявив, как получить иракскую визу, я прекратил поиски.


* * *
        Если вы оказались в одном из иранских городов и желаете пообщаться, попить чай, поесть, переночевать или получить какие-либо другие услуги - метод очень прост. Вы садитесь в любом месте (например, на скамейке в городском парке) и ждёте. Вскоре любопытные иранцы обнаружат вас и будут пытаться общаться с вами. Те из них, кому это удастся (например, знающие английские слова), в процессе общения с вами, рано или поздно, предложат вам чай, еду, вписку и другие блага, которых вы и ожидаете.
        Я сидел в парке, поедал хлеб (18 больших лавашей обошлись мне всего в 500 риалов) и ожидал течения событий. Вот подсел какой-то седой, бородатый старик с пачкой печенья.
        - What are you from (откуда)?
        - Russia, Россия.
        - Do you speak english (вы говорите по английски)?
        - Yes, - отвечал я, но словарный запас старика уже исчерпался. Чтобы продлить редкостное общение с иностранцем, он стал угощать меня печеньем. Вскоре исчерпалось и печенье, но рядом уже были другие любопытные.
        - What are you from?

…
        Другой человек оказался более разговорчивым, звали его Джордж. Он сказался христианином и очень сожалел, что здесь, в Иране, женщины ходят закрытые со всех сторон одеждой. А в России тоже так? - Нет, отвечал я, в России не так. - Ясное дело, христианская страна, - отвечал Джордж. (В Иране среди молодых мужиков женская тема - первый предмет разговора; сейчас наверняка спросит, могут ли люди целоваться на улице и сажают ли за это в тюрьму.) - А как насчёт исламской революции? Раньше было лучше или сейчас? - спросил я его, чтобы отвлечь от женской темы. - Ш-ш-ш! Мы не можем говорить об этом. Вокруг много полиции, - отвечал он, - а вы будете чай?
        Следующий человек оказался, к моему удивлению, русскоговорящим.
        - А по-русски говорить умеете?
        - Yes, - отвечал я, несколько удивлённый, - то есть да.
        - Откуда приехали?
        - Из России, из Москвы. А вы откуда?
        - А откуда я, не скажу, потому что вы восемь лет у нас воевали.
        - Афганистан?
        - Зачем у нас воевали?

…Человека звали Али Гусейн. Родился он в Афганистане, но потом попал с семьёй в Иран и заканчивал школу уже в городе Кум. Надо было поступать в институт, но это сложно сделать, потому что в Иране каждый год полтора миллиона человек заканчивают школу, а мест в институтах всего двести тысяч. И он поехал учиться в Баку. Но учиться в Баку оказалось неинтересно. Например, по его словам, в группе из двадцати человек двое-трое учатся, а остальные только приходят на экзамены и покупают оценки. «Вот у вас, в Москве, сколько стоит, например, пятёрку на экзамене получить, если ничего не знаешь?» Я затруднился ответить. «Ну, а в Баку всё по-другому,» - отвечал Али.
        По его словам, Россия, Америка и прочие страны виноваты в том, что до сих пор в Афганистане продолжается война. «Страна бедная, ни танков, ни автоматов мы сами не производим, может где и собирают, но в основном оружие зарубежное. А им выгодно это, чтобы был спрос на оружие. Только Пакистан хочет, чтобы в Афганистане было спокойно.» Далее я узнал, что в Пакистане продукты и вещи ещё дешевле, чем в Иране, но зато там города более грязные.
        Впоследствии я узнал, что из всех стран мира больше всего беженцев вышло из Афганистана - 2 миллиона 700 тысяч человек. Из них около 2 миллионов сейчас живут в Иране.
        Обменявшись адресами, мы расстались, так как Али спешил по своим делам. Но тут уже появился следующий любопытный человек, звали его Саид Хусини.


* * *
        Саиду было лет тридцать. Он учился в некоем «Институте английского языка», но говорил по-английски хуже моего. Однако он так хотел продлить общение на этом необычайном языке, что сначала предложил мне чай, а потом и вписку. Я, разумеется, согласился.
        Иранец жил со своей женой на втором этаже небольшого домика в центре Тегерана и работал на фабрике по сбору телевизоров. Мой знакомый оказался очень любопытным, его интересовало всё: какие машины распространены в Москве? сколько у нас телепрограмм? сколько в Москве кинотеатров? почём билет? сколько квадратных метров у нас квартира? Я терпеливо удовлетворял его любопытство.
        Когда основное любопытство иранца я удовлетворил, Саид предложил играть в шахматы.
«Иран - Ирак,» - пошутил он; Саид был Иран, я, соответственно, Ирак. Иран выиграл
2:0 (я вообще не мудр в шахматах). Затем появилось другое развлечение. Саиду в институте задавали математические примеры. Они были примерно на уровне нашего 11 класса, но выглядели необычно: буквы были арабскими и записывались справа налево, а цифры тоже были местными и записывались слева направо. Перевели два примера в обычную, европейскую запись, и я решил их - это было несложно. Но Саид весьма подивился моей мудрости.
        Из соседней комнаты вышла жена, принесла чай и фрукты и скрылась вновь. Мы перекусили, и, ещё пообщавшись, легли спать на тюфяках, которые в изобилии имелись в квартире. Иранцы спят одетыми в пижамы, меня это почему-то удивило.

4 сентября, четверг


        Утром, покинув гостеприимного иранца, я направился к российскому посольству. Там я хотел узнать, действует ли наша виза 10 суток или же 10 дней. В первом случае мы могли спокойно ехать автостопом в сторону Горгана и Туркмении; во втором - должны были торопиться и ехать автобусом, чтобы успеть завтра пересечь границу.
        Около входа в здание, где выдают визы, уже стояла большая толпа. Это были граждане Ирана (а один даже Афганистана), жаждущие получить российскую визу. Их было человек пятьдесят. Некоторые пытались говорить по-русски. Изредка железная дверь приоткрывалась, чья-то рука (можно сказать, «рука Москвы») забирала у очередного страждущего бумаги, и дверь тут же захлопывалась опять. Иногда эта рука выдавала что-то (видимо, паспорта с визой). Видишь столько желающих получить российскую визу - за державу не обидно. С трудом проник я сквозь эту толпу внутрь здания (там оказалось довольно тихо и спокойно), где в одной из комнат находился человек, способный проконсультировать меня по техническим вопросам.
        Выяснилось, что срок действия нашей визы истекает завтра. Если ты просрочишь визу (что выяснится при выезде), тебя вернут в Тегеран, где придётся заплатить штраф, продлить визу и долго объяснять - как, почему и с какой целью ты просрочил визу. Денег потратишь немного, но времени - порядочно.
        Узнав сии сведения, я направился прочь, желая найти посольство Индии.


* * *
        С посольством Индии («Инд сафарат») получилась та же история, что и накануне с посольством Ирака. На месте, указанном в путеводителе «Middle East», посольства не было; улицу, на которой оно стояло, переименовали; новый адрес хотя и был некоторым жителям (вроде бы) известен, на карте они показать его не могли. Понятное дело: карта была на английском языке. Если бы вам показали карту Москвы на фарси, вы бы тоже испытали проблемы в нахождении нужного переулка. Когда же я зашёл в некую турфирму, где хранился большой атлас Тегерана на фарси, найти индийское посольство и там не удалось. Проведя два с половиной часа в поисках посольства, я прекратил сие бесплодное занятие. Тем более, что пора было идти на встречу с Олегом и Владом.


* * *
        Встретившись, мы обсудили новости и решили покидать Исламскую Республику Иран, не дожидаясь завтрашнего вечера, когда срок действия нашей визы истечёт. Тем более, что нам всем нужно было торопиться. Влад уже давно испускал вздохи по поводу начала учебного года. Решили ночью продвинуться на восток от Тегерана на автобусе и отправились на восточный автовокзал.
        Я даже и не думал, что в Тегеране имеются троллейбусы. Оказалось, к автовокзалу ведёт настоящая троллейбусная линия! В каждом направлении уходило почему-то две пары проводов - видимо, троллейбусы могут обгонять друг друга. На конечной остановке стояло две очереди - мужчин и женщин. Мужчины садились в переднюю дверь, женщины в заднюю. Пока мы оглядывались по сторонам и узнавали, идёт ли троллейбус на восточную автостанцию («Отобус тёминал»), один из прохожих подарил нам три билетика, и мы погрузились в троллейбус.
        Через двадцать минут мы уже были на автостанции. На каждой автостанции, а тем более - в Тегеране, представлено несколько автобусных компаний, предлагающих автобусы в разных направлениях, в разное время и за разную цену. Автобусов на Ашхабад или Баджгиран (ближайший к Ашхабаду иранский городок) мы не нашли; зато три компании предложили нам автобусы на Горган (цена варьировалась от 5500 до 10.
00 риалов), а в одной компании нам настойчиво рекомендовали билеты на Гомбад (рядом с Горганом).
        Зная, что недалеко от Гомбада находится автопереход с Туркменией, мы купили билеты, погрузились в автобус, и он тут же отошёл, словно поджидал последних пассажиров.
        Трасса идёт мимо высшей точки Ирана - вулкана Демавенд (5604 м). Проезжаем его уже ночью, поэтому ничего не видно. Ладно, посмотрим Демавенд в следующий раз.

5 сентября, пятница


        Рано утром, ещё затемно, мы выгрузились из автобуса в отдалённом городе Гомбад (Гомбеде-Кабус). Было сыро: впервые за долгое время нашего путешествия мы увидели следы дождя. Через малое время мы стояли на пустынной дороге на выезде из Гомбада. Только тогда мы вспомнили, что забыли в багажнике автобуса коробку с буширскими финиками. Ну и Аллах с ними.
        Рассветает. До границы Империи оставалось 75 километров трассы. До Москвы - 5300. Почти дома.
        Вскоре нас, всех троих, подобрала старенькая «Mazda» с кузовом. Влад с Олегом залезли в кузов, меня посадили в кабину. Водитель и его друг знали четыре английских слова: bad (плохо), good (хорошо), king (король, шах) и girls (девочки), а также несколько интернациональных слов. Пользуясь этим словарным набором, а также ручкой, бумагой и жестами, водитель сообщил мне, что:

1) иранские girls - bad, потому что ходят все закрытые; в России, соответственно, good;

2) king, то есть шах, был good, а аятолла Хомейни и прочие (с бородой, как у меня) - bad;

3) Россия good, но чтобы получить визу, нужно приглашение, и поэтому он хочет обменяться адресами - на случай, если ему понадобится приглашение;

4) в Гомбаде есть башня, которой 1000 лет;

5) хорошо будет, если мы ему заплатим денег.
        Удивительно, как много можно понять, не зная языка. Платить я не захотел, но адрес водителю оставил, и он, обрадованный, довёз нас до самой границы. Расстались мы в самом хорошем настроении; было восемь часов утра.
        Довольные иранцы уехали назад - в свой посёлок. Мы же осели в приграничной чайхане, ожидая открытия границы.


* * *
        Что представляет собой иранско-туркменская граница? Это стандартная иранская пограничная крепость с башнями, также - заборы из колючей проволоки (ворота были закрыты: по пятницам переход работает с 9.00), также - скопление иранских и турецких грузовиков, также - харчевня-чайхана, магазинчик и будка-туалет. За первым рядом колючей проволоки - обшарпанные здания таможни. Где-то вдалеке - туркменский посёлок Гудролиум.
        Смотря на всё сие под мелким туманообразным дождём, испытываешь ощущение провинции.
        У таможни произошёл такой случай. Зашли в магазинчик. В крошечном помещении - разнообразие товаров. Висят карты - СНГ и Ирана. Решили купить карту Ирана на память, спрашиваем у продавца:
        - Нархе ченд аст? (сколько стоит?) - Продавец не отвечает.
        - Хау мач? Ченд е? - не понимает. Показываем на карту, на деньги: риал?
        - Три тысячи риалов, - отвечает продавец по-русски - он оказался туркменом, а фарси и английский не знал.


* * *
        Пока мы ожидали открытия границы, нами заинтересовался некий иранский господин. Он говорил по-русски.
        - Откуда? Из Иран? В Туркменистан? Сейчас граница закрыт, потом будет открыт, потом я вам хочу помогать.
        Господин, как оказалось, занимался бизнесом в около-иранских пространствах. Почему-то он захотел помочь нам поскорее пройти таможню. Она сегодня открывалась в девять, и к этому времени здесь скопилось большое количество туркмен, в основном - стариков с какими-то мешками. Наверное, ездили в Иран за покупками. Иранцев, желающих попасть в Туркмению, почти не было.
        Когда граница открылась, мы попали в здание таможни. Здание иранской таможни представляет собой большой, с облезлой штукатуркой, зал. На стенах его я насчитал
22 портрета Аятоллы Хомейни. Мудрец был изображаем в анфас, в профиль, с Хоменеем и без него, на фоне народа, на фоне неба, а также без них. Для туркмен, впервые увидевших такое разнообразие, имелись надписи:

«ЫМАМ ХОМЕЙНИ.
        YМИДЫМЫЗ ДYНЙЭ ЫСЛАМЫН ДYНЙЭСИНЕ ДЕНYЛЗОР БИЛЕН ЗЗИЖИЛИК ДYНЙЭ ИYЗИНДЕН ГYТАРСЫН."
        и:

«АИЕТОЛЛА ХАМЕНЕИ.
        ИРАНЫН ГЕЛЕЖЕН ЁЛЫ ЫМАМ. ХОМЕЙНИН ЁЛЫ ЫСЛАМНЫН ЁЛЫ ЗЖИЗЛЕРЕ АРКАЧЫКМАК ВЕЕНЕ ГYДРАТЛАРА ГАРШЫ ДYРМАК."
        Наш «гид» подсуетился, и наши вещи оказались первыми в огромной очереди вещей - мешков, коробок и тюков, принесённых к таможенному осмотру жителями Туркмении. Однако таможенных чиновников ещё не было: у них шло совещание, и я довольно долго бродил по залу, созерцая различные изображения Хомейни.


* * *
        Наконец, чиновники появились. Таможенники долго рылись в наших вещах, затем наш
«русскоговорящий гид» отвёл нас в другое, соседнее здание, где у нас забрали паспорта и долго проверяли. Потом в одной из комнат этого здания мы прошли медкомиссию. Это выглядело так:
        (Доктор в белом халате, обращаясь к нам всем четырём, что-то спрашивает по-персидски:) -???
        (Наш гид:) - Он спрашивает: здоровье хорошее или здоровье плохое?
        (Мы:) - Здоровье хорошее.
        (Наш гид - доктору:) -…..
        (Доктор что-то записывает:) -…..
        (Наш гид:) - Всё, можно идти.


* * *
        Наконец, мы прошли все проверки, таможню и медкомиссию, и наши вещи лежат в большой груде туркменских мешков и коробов. Все чего-то ждут.
        - Можно идти? Где российская таможня?
        - Пешком нельзя. Сейчас автобус, платить 2000 риалов.
        Нам не очень хотелось платить 2000 риалов, но гид был убеждён, что пешком от одной таможни до другой дойти невозможно. Мы поверили ему и остались ждать автобуса. Тут гид удивил нас таким неожиданным вопросом:
        - Я вам помогать, а вы мне чем будете помогать? Сколько будете платить?
        Так мы попались в известную ловушку, именуемую «Навязчивые услуги». В Иране вас, видимо, не будут обсчитывать или обманывать, но могут предложить какую-нибудь услугу, типа: перевозка в аэропорт, и эта услуга потом окажется платной.
        - Денег нет, но я могу оставить вам свой адрес. Будете в Москве - заходите, мы и вам поможем чем-нибудь, - отвечал я.
        - О! это хорошо! Я вам помогать, вы мне помогать… Хорошо!
        Написав иранцу адрес, мы остались близ таможни ожидать столь навязчиво предлагаемый нам автобус.


* * *
        А вот и он - запылённый микроавтобус, чуть больше нашего московского «Автолайна». Пассажиры «с той стороны» выгрузились, мы загрузились. Автобус наполнился туркменами и их иранскими покупками. Иранцев, наоборот, было всего несколько человек. Жители имели специальный серый паспорт жителя пограничной зоны, с надписями на фарси и на русском, дающий право на четыре поездки в год на ту сторону границы (в Иран или Туркмению соответственно).
        Водитель приготовился собирать деньги.

«Предложим ему 500 риалов на троих, скажем, что больше нет,» - предложил Моренков. Мы так и сделали.
        Водитель показал 2000 риалов и один палец: мол, 2000 на одного. По-русски и по-английски он, видимо, не понимал.
        Оставалось показать 500 риалов и развести руками. «Мы хотели пойти пешком, но нам сказали: нельзя, нельзя!» Находившийся в автобусе англоговорящий господин перевёл водителю что-то. Собрав со всех остальных по 2000, нашими 500 риалами водитель пренебрёг, и мы поехали бесплатно.
        От иранской до туркменской таможни - километра три.
        Ещё какие-то проверки, и мы на туркменской таможне. Всего несколько минут - и мы снова в Империи, в бывшем Советском Союзе.
        Тут мы разделились. Влад хотел достичь Москвы как можно скорее, мы же с Олегом планировали осмотреть ещё Бухару и Ташкент. Вскоре местный автобусик, курсирующий между Кызыл-Атреком и границей, подобрал нас с Олегом, а Владислав остался - видимо, поджидать прямую и более дальнюю машину. Автобус же, наполняясь по дороге туркменами, миновал Гудролиум и достиг вскоре посёлка Кызыл-Атрек.



        Туркмения

        Дороги Туркмении. Пыль, пыль, пыль. Зелёные щиты-лозунги: цитаты из Ниязова. Пустынная растительность. Иногда - верблюды. Солнце. Маленькие мечети в деревнях. Разноцветные тётушки - не чета иранским, но всё же в длинных юбках и в платках. Солнце.
        На выезде из Кызыл-Атрека, в тени какого-то здания, когда-то, возможно, бывшего постом ГАИ, сидят люди. Тоже автостопщики, только местные.
        - Здравствуйте.
        - Здравствуйте.
        - Часто ли машины?
        - Четыре часа ждём. А вы далёко?
        - Вообще в Москву. А сейчас хотя бы в Кызыл-Арбат.
        Ждём. Ждать пришлось недолго. Не прошло и получаса, как на дороге появились два грузовичка. Уехали.
        Водитель, туркмен, оказался «промосковским» человеком.
        - О! когда русский человек был - хорошо был. Вот машин - это русский машин. Русский запчасть нужен. Теперь запчасть трудно достать, очень трудно. Деньги получали раньше, теперь нет. Ничего нет. Москва богатый город, там всё есть.
        Километров через сто грузовичок свернул в село. Но нам опять повезло - другой грузовичок нас взял, и мы снова поехали, на этот раз в кузове.
        Так, ещё засветло, мы достигли Кызыл-Арбата.


* * *
        Очередной водитель, обиженный на развал СССР, довёз нас в своей легковушке почти до самого Ашхабада. Когда он свернул в своё село, было уже около полуночи. Выбрав ровное место в придорожной пыли, мы расстелили коврики, спальники и уснули.

6 сентября, суббота


        Ровно месяц назад мы покинули столицу мира - город Москву. Сегодня, утром рано, проснувшись, мы вышли на трассу и достигли вскоре другой столицы - столицы туркменбашинского королевства, города Ашхабада.
        Первым делом мы направились искать обменный пункт. С обменом было не очень хорошо, и только после получаса поисков мы обменяли у местных жителей 50 тыс. российских рублей на 45 тыс. манат (манат примерно равен рублю). На всех манатах - и крупных, и мелких купюрах - портрет Ниязова.
        АШХАБАД - самая южная из всех столиц бывших республик СССР. Средняя температура января 0,8С, июля 30,5С. Возник в 1881 г. как военное укрепление на месте поселения Асхабад с древней крепостью, был центром Закаспийской обл. После разрушительного землетрясения 1948 г. отстроен заново. В Ашхабаде с 1951 г. работает Академия наук Туркмении, в системе которой особое место занимает Институт пустынь.
        Пострадавший от землетрясения полвека назад город не сохранил в себе каких-либо исторических зданий. Но у него есть другое украшение, возникшее в последние годы: многочисленные портреты, бюсты, статуи и изречения президента Туркмении г-на Ниязова. Ниязов в Туркмении - некто вроде аятоллы Хомейни (но живого) или товарища Сталина. На всех госучреждениях, дорогах, зданиях, площадях - знаки его присутствия, цитаты (латинскими буквами, которых большинство местных жителей не разбирает), лозунги, из которых самый распространённый - «HALK, WATAN, TURKMENBASY!» («Народ, государство, президент!»)
        Мы пошли на базар. Стоимость фруктов была абсурдно низкой. Арбузы продавали по
500, 1000 и 1500 манат за штуку (в зависимости от величины и качества), виноград вообще почти ничего не стоил. Там же, на базаре, продавался хлеб - он стоил 2000 манат. Рядом с базаром был магазин, где этот же хлеб стоил 800 манат. В магазине толклись жаждущие. Когда к прилавку вывозили очередную партию хлеба, люди бросались на него, и, ожесточённо размахивая руками, старались ухватить как можно больше. Набрав в сумки по 5-10 и более хлебов, а другие, наоборот, ухватив всего один хлеб, люди продолжали стоять у пустого прилавка, ожидая продолжения коммунистического счастья. Вскоре продавщица объявила: «Всё, товарищи, на сегодня хлеба не будет,» - и люди выстроились в очередь к кассе. Мне удалось купить два хлеба, и мы с Олегом уселись на ступеньках магазина, завтракая хлебом, земляникой, арбузом и верблюжьим молоком.


* * *
        В Ашхабаде произошёл такой казусный случай. Проходя мимо большого государственного здания, увенчанного, по обыкновению, портретом Ниязова, мы решили сфотографировать его. Пока Олег фотографировал меня на фоне Ниязова, из дверей - с криками «Нельзя фотографировать!» - выскочил милиционер. Но было поздно: Олег успел сфотографировать меня (на фоне выбегающего милиционера). «Вынимайте плёнку!» - вещал он. «Мы ничего не успели сфотографировать! - отвечали мы, - позовите вашего начальника!» Оказывается, учреждения фотографировать нельзя. Мы зашли в проходную здания, милиционер куда-то позвонил, и - в общем, нас отпустили.
        Но стоило нам зайти на вокзал, чтобы переписать расписание поездов, нас обнаружили другие милиционеры. Они задержали нас на полчаса и тщательно обыскали. Наркотиков не было, мы были отпущены и пошли к трассе - на выезд из Ашхабада.


* * *
        От Ашхабада до Бухары - 750 километров. Первые 200 километров трасса идёт параллельно Иранской границе; слева от трассы - пустыня, справа горы, за ними Иран. До сих пор остались явления пограничной зоны, таблички: «КПП, проверка документов», но пограничников нет. На закате солнца, в районе Теджена, граница уходит на юг, а трасса - на север. Домой, домой, пора домой!
        Мы сменили несколько машин. Уже ночь. После Мары нас подвозит грузовик, гружёный арбузами и дынями. «Залезайте, - улыбается водитель, - ешьте сколько хотите». Мы лезем в кузов - он полон плодов; трое или четверо других людей, уже едущих в кузове, кутаются в одежды. Поехали - сразу стало холодно, мы одеваем на себя всю одежду, что имеем с собой.
        До чего же хорошо, выкопав себе в арбузах небольшие ниши, ехать домой, смотря в звёздное туркменское небо! Машина трясётся на ухабах, великое кольцо вокруг Каспийского моря потихоньку завершается, до Москвы остаётся всего 4500 километров.
        Ну вот и всё - приехали, машина сворачивает в село. «Хотите - к нам, переночуем! Утром, если нужно, вывезем вас обратно на трассу,» - предлагают нам. «Спасибо, мы дальше постараемся уехать,» - отвечаем мы. «Ну, тогда арбузов возьмите!»
        Взяв арбуз и две дыни, мы вылезаем из кузова на трассу.
        Машин на ночной трассе мало. Моренков активно хочет стопить, а я - спать. Выбрав второй способ поведения, мы ставим палатку около дороги, и ложимся спать, поужинав дыней.

7 сентября, воскресенье


        Наутро, сменив ещё несколько машин, миновали пыльный город Чарджоу. На выездном посту ГАИ туркменские гаишники обыскивали нас и долго расспрашивали, кто мы и откуда. Их интересовали наши личные проблемы, например, почему у меня борода, почему мы не возим с собой девушку, нужно ли заводить детей или нет, и т. д. Как и многие другие жители юга, они понимали путешествие автостопом как «пешком». С трудом отделавшись от назойливых господ, мы застопили очередную машину и пересекли широкую, мутную Амударью по грохочущему понтонному мосту.
        А вот и таможня. Она видна издали по огромной очереди грузовиков. Грузовики - в основном, иранские и турецкие - выстроились в «хвост» длиною в полкилометра. Границу Туркмении с Узбекистаном охраняли наши, российские, пограничники. Но первым в здании таможни мы увидели доктора в белом халате за письменным столом. Перед ним лежала тетрадь больших размеров.
        - Холера, понос, болезни какие-нибудь есть?
        Мы отвечали «нет» и нас пропустили. Следующими были пограничники.
        - Наркотики, оружие, запрещённые предметы какие-нибудь есть?
        Мы отвечали «нет», но пропускать нас так сразу не хотели.
        - Я знаю, что вы везёте: героин! - «догадался» один из пограничников.
        Мы не признали этого факта.
        - Тогда я точно знаю: змеиный яд!
        Я мысленно приготовился к очередному обыску, но его не последовало.
        Поставив нам в паспорта оранжевые штампы, пограничники пожелали нам счастливой дороги, - и мы отправились по трассе к стоящим далее очередным зданиям таможни с огромной надписью: «O'ZBEKISTON».



        Узбекистан

        Вот мы и в Ozbekiston'е. Подозрительные Ozbek'и продержали нас на таможне не меньше часа, заставив заполнять декларации на узбекском языке. Большие надписи в здании таможни (на трёх языках: узбекском, русском и английском) извещали нас, что мы должны обязательно задекларировать всю имеющуюся у нас валюту, включая российские рубли и иранские риалы. На выезде, по идее, мы должны будем совершить повторное декларирование и отчитаться за всю растраченную в Узбекистане валюту - доказать, что мы её меняли по официальному курсу (а государственный курс в два раза хуже рыночного)!
        Рюкзаки просвечивали в большом рентгеновском аппарате. «А это что? ракетница?» - удивился таможенник, увидев тёмный предмет на экране. «Котелок!» - «Котелок такой не бывает! открывайте!»
        Открыли; оказалось, котелок, из которого торчал баллон с репеллентом. Таможенник явно разочаровался.
        Выйдя на трассу, мы сели на пыльную обочину (машин не наблюдалось) и достали большую дыню, подаренную нам этой ночью водителем арбузовозной машины.
        Пока ели дыню, появился старый «уазик» с большой двухсотлитровой бочкой на месте задних сидений; он довёз нас до первого узбекского городка Алат, а там мы поймали машину до Каракуля. В Каракуле на автостанции стояло несколько маршрутных такси, ожидающих пассажиров на Бухару.
        - Бедных студентов по трассе не возьмёте? - вопросили мы одного из водителей.
        - Ну, если места будут пустые, возьму, - отвечал водитель, и мы вышли на дорогу, ожидая либо машин с трассы, либо маршрутки с автостанции. Вскоре появилась маршрутка и довезла нас до Бухары.
        Уже в самом городе водитель оказался деньгопросящим - уникальный случай в этой поездке! 9000 км проехали мы в этот раз по территории СНГ, но все водители машин понимали нашу тайную сущность. Огорчив водителя, мы отправились искать телефон, чтобы позвонить человеку по имени Бако, нашему семейному другу, к которому обещались зайти.
        Бако - учёный-химик, преподаёт в местном Университете, иногда появляется и в Москве по своим химическим делам. Мой отец познакомился с Бако в далёкой древности - ещё лет тридцать назад.


* * *
        Пока мы искали дом Бако, углубившись в квартал, нас вычислили два милиционера, которые тоже зачем-то в этот квартал углубились. Они, обрадованные тем, что нашли людей без регистрации (жители СНГ, прибывшие в Узбекистан на срок более трёх дней, должны регистрироваться), они отвели нас в отделение милиции. Там долго обыскивали, а я сел на какое-то кресло и нечаянно разрушил его, к неудовольствию милиционеров.
        - Оно было непрочное, - сказал я, поднимаясь из обломков кресла.
        - Это у вас, в Москве, всё непрочное!.. Да, так е кому это вы направлялись? - спросили нас. Мы объяснили: к Бако, знакомому нашему.
        - А сколько ему лет? Роста какого? Как выглядит?
        Наконец милиционеры решили сами позвонить Бако (телефон у нас имелся), с тем, чтобы он забрал нас, - и пошли звонить, оставив нас в задержании. Но прошло около часа, и никто нас не забирал. Оказалось, милиционеры не сообщили основной подробности - где мы находимся. Поэтому Бако, и сын его, Ботыр, ходили порознь по кварталу и искали нас длительное время.
        Наконец Ботыр нашёл нас, и мы, освободившись от милиционеров, отправились на квартиру, куда и Бако пришёл вскоре.
        В течение нашей поездки по странам юга мы, конечно, наблюдали много случаев гостеприимства, но Бако нас буквально завалил своим гостеприимством, желая нас оставить у себя как можно дольше. Мы и сами были рады остаться дольше, но торопились в Москву и решили так: завтрашний день и пол-следующего посвятить Бухаре (Бако собирался показать нам город), а послезавтра днём уехать дальше, на Самарканд - Ташкент - Москву.

8 сентября, понедельник


        БУХАРА (от санскр. вихара - монастырь) - город, центр Бухарской обл. Узбекистана. Время основания, по археологическим данным, не позже 1 в.н. э. Завоёванная арабами в 709 г., Бухара была уже значительным торгово-ремесленным и культурным центром Средней Азии. В 9-10 вв. входила во владения Саманидов и была столицей их обширного государства. В кон. 10 в. городом овладели кочевники-караханиды, в сер.
12 в. - новые кочевые племена каракитаев, в 1220 она была захвачена Чингисханом, в
1370 - Тимуром, а в нач. 16 в. - кочевниками-узбеками и вошла в состав узбекского государства Шейбанидов, став его столицей.
        С сер. 16 в. по 20 в. Бухара - столица Бухарского ханства. С 1868 вошла в состав Российской империи. 2 сент. 1920 власть эмира была свергнута.
        Бухара - город-музей, в котором сохранилось ок. 140 памятников архитектуры. Важнейшие: мавзолей Саманидов (кон.9 - нач.10 вв), ансамбль Пои-Калян, в который входит минарет Калян (1127), мечеть Калян (12 в.), одна из крупнейших на Среднем Востоке и медресе Мири-Араб (1536); медресе Улугбека (1417), самое раннее из сохранившихся в Средней Азии, и стоящее напротив него медресе Абдулазис-хана (1652); многочисленные постройки 16 в. Сейчас в Бухаре проживает около 230 тыс. жителей.
        План осмотра Бухары был таков: сначала мы с Олегом отправляемся смотреть усадьбу бухарского эмира (который правил Бухарой до 1920 г), а потом встречаем в городе Бако и он нам покажет остальные интересности.
        До усадьбы эмира, находящейся почти у самой трассы на Самарканд, ехали примерно полчаса в набитом автобусе. Удобно жил эмир: хотя до центра и далеко, но трасса под боком. Сейчас на месте эмира жили музейные тётушки, которые и устроили нам долгую экскурсию по сим помещениям, а потом даже обменяли наши рубли на узбекские сумы.
        После посещения усадьбы эмира мы отправились в книжный магазин. Около десятка книг принадлежали перу одного автора - президента Узбекистана Каримова. Впрочем, этот автор не такой культивируемый, как Ниязов в Туркмении: портреты его встречаются весьма редко, а бюстов мы вообще не видели. Кроме книг Каримова, в магазине были карты Узбекистана и его областей (две мы купили), а также разные дешёвые книжки, оставшиеся с советских времён. Там Олег купил книгу по искусству фотографии, с множеством иллюстраций, за какую-то смешную сумму.
        Днём в городе мы встретились с Бако и направились в старый город.

«Старая Бухара» - скопление одно-двухэтажных домов, многим из которых больше сотни лет - занимает, наверное, по площади один большой городской квартал. Но этот квартал - настоящий город в городе, с узкими, извилистыми улочками и какой-то своей жизнью. Здесь, в старом городе, живёт и мать Бако, мы заглянули к ней и с плоской крыши дома наблюдали древний город.
        Кроме этого, в городе есть старинные мечети, медресе и большая глиняно-деревянная стена. Стену сейчас активно восстанавливали к 2500-летию города. Внешне стена, в своей древней части, как будто земляная, в трещинах и бороздках, как стена какого-нибудь карьера. Мы хотели залезть на какой-нибудь минарет, но они оказались закрыты. Залезем в следующий раз.
        В Узбекистане, как и в Туркмении, встречаются всякие лозунги, написанные на местном языке латинскими буквами. Местные жители плохо разбираются в них. Раньше (в досоветские годы) здесь была арабская письменность, потом ввели кирилицу, теперь вводят латиницу.
        Бако привёл нас в кузницу к своему знакомому - кузнецу. Здесь был настоящий музей кузнечного дела - это были не просто какие-нибудь топоры или ножницы, а предметы искусства. Кузнец с увлечением рассказал о своих изделиях.
        Потом мы осмотрели старинную тюрьму («зиндан»). В тюрьме «сидели» муляжи заключённых, совсем как настоящие. В одной каморке на лавке валялся муляж охранника тюрьмы, солдата. «Ну, этот совсем как настоящий,» - сказал я Олегу, и тут муляж пошевелился: он и впрямь оказался настоящим.
        Пока мы ходили, было довольно жарко.
        Так мы ходили по Бухаре до вечера. Потом, придя обратно к Бако, занялись стиркой, а также позвонили домой в Москву, обещаясь приехать 15 сентября.

9 сентября, вторник


        Сегодня утром мы, уже самостоятельно, побродили по узким улочкам старой Бухары, пофотографировали… Заехали к Бако, попрощались, нас одарили большим количеством еды, и мы поехали дальше, стремясь домой.
        И вот мы уже едем в автобусе на выезд из города. Владик так и не появился: в данный момент он (как потом выяснилось) уже вписался в поезд из Кзыл-Орды в сторону Актюбинска, опередив нас на 1000 км.
        Трасса Бухара-Ташкент весьма популярна среди автостопствующих жителей Узбекистана. Её можно сравнить с нашей М10 (Москва-Петербург). Машин много, дорога - приличный асфальт. Через сто километров от Бухары стопим совершенно пустой автобус, типа экскурсионного. Автобус идёт в Самарканд, потихоньку подбирая всех местных жителей, едущих туда же.
        В автобусе с нами познакомился местный бизнесмен. Он сообщил много полезных сведений, начиная с объяснения номерных знаков узбекских машин, и кончая историей самого Самарканда. В городе сохранилось множество памятников старины, и желательно было провести там хотя бы пару дней, чтобы осмотреть его. Но на этот раз мы торопились домой. Был уже вечер. Наш автобусный спутник решил показать нам основную достопримечательность - площадь Регистан с тремя медресе 15-17 вв. (Улугбека, Шир-Дор и Тилля-Кари). Когда мы попали туда, огромные древние здания в свете заходящего солнца казались ещё огромнее. Слушая нашего спутника, мы прошли по Самарканду, вокруг было много зелени, темнело. Бизнесмен отвёл нас в какой-то трактир и накормил. Мы торопились в Ташкент, но он говорил: ничего, ночью много поездов на Ташкент, потом я вас провожу на вокзал. Когда совсем стемнело, наш новый знакомый, всё ещё не отпуская нас, зашёл к своему самаркандскому бизнес-знакомому, и они нас накормили вторично. Настала ночь.
        САМАРКАНД второй (после Ташкента) по населению город Узбекистана, расположен в долине р. Зеравшан, на Большом Узбекском тракте (Ташкент-Термез).
        С 4 в. до н. э. до 6 в.н. э. на территории Самарканда существовал город Мараканда - столица государства Согд, вошедший затем в состав Тюркского каганата. В 329 до н. э. был взят войсками Александра Македонского. В нач. 8 в. городом завладели арабы, в 9-10 вв. находился под властью Саманидов, в 11 в. завоёван Караханидами, а затем турками-сельджуками, в сер. 12 в. - каракитаями; в 1220 разрушен монголо-татарами. В конце 14 - начале 15 вв. - столица империи Тимура. При Улугбеке была построена астрономическая обсерватория (1424-29). В 1500 вошёл в состав государства Шейбанидов, с конца 16 в. - в Бухарском ханстве. В 1868 был занят царскими войсками и включён в состав Российской империи. В 1896 соединён железной дорогой с Красноводском, в 1899 - с Ташкентом. В 1924-3 °Cамарканд - столица Узбекской ССР; с 1938 - областной центр. В октябре 1970 отмечалось
2500-летие Самарканда.
        В Самарканде сохранились: городище Афросиаб (6 в. до н. э.-13 в.н. э.), ансамбль городской площади Регистан - медресе Тилля-Кари (17 в.), Улугбека (15 в.), Шир-Дор (17 в.); анс. мавзолеев Шахи-Зинда (14-15 вв.); соборная мечеть Биби-Ханым (14-15 вв.); мавзолеи Рухабад (14 в.), Гур-Эмир (усыпальница Тимуридов, 15 в.); обсерватория Улугбека (1429) и мн. др. В современном Самарканде - около 370 тыс. жит.
        - Пойдёмте, на такси до вокзала доедем, - наши новые знакомые, после долгого стояния на перекрёстке, вылавливают машину, садимся в неё вчетвером. Нас довозят до привокзальной площади, мы прощаемся с нашими новыми знакомыми и с деловым видом направляемся на вокзал, билетов и денег не имея.


* * *
        Вот мы уже на железнодорожном вокзале города Самарканда.
        В ближайшие часы должно пройти три поезда на Ташкент. На привокзальной площади имеются ещё автобусы на Ташкент - вероятность уехать на чём-нибудь весьма велика. А вот пригородных поездов нет, вернее, только один в сутки - Самарканд-Карши, это совсем в другую сторону. Вот объявляют поезд, и мы с деловым видом проходим мимо перронного контроля на платформу. Подходит поезд…
        - Здравствуйте, а кто начальник поезда?
        - А что вам нужно?
        - Нам нужно проехать до Ташкента. Домой из путешествия возвращаемся, а денег нет.
        - Идите в первый вагон.
        В первом, общем вагоне нас принимают без особого удивления. Мы находим свободные полки, поезд отправляется, мы ложимся, засыпаем и во сне едем в Ташкент.

10 сентября, среда


        Ранним утром мы прибыли на вокзал Ташкент-Южный.
        В Ташкенте мы имели научную цель. Нужно было найти и посетить посольства Ирана, Пакистана, Афганистана, Ирака и Индии, чтобы узнать, как получаются визы этих стран. Нужно было также узнать, сколько стоит авиабилет из Ташкента до Дели. Ходили слухи, что он необычайно дёшев. Сведения, полученные таким образом, будут полезны всем прочим путешественникам.
        Сначала мы, однако, позвонили Скульскому Владимиру. Я переписываюсь с ним уже около двух лет, но не встречались ни разу. Владимир в данное время уходил на работу, но был рад увидеть и вписать нас вечером. Решили встретиться в 19 часов, а пока мы пошли искать посольства.
        Как читатель уже помнит, все адреса посольств имеются в местном МИДе, а координаты МИДа можно спросить у местных милиционеров. Опросив многих милиционеров, мы нашли здание МИДа. Там мы легко узнали адреса посольств - всех, кроме одного (иракского посольства в Ташкенте нет).
        Пока искали МИД, нашли очень интересный памятник, он называется Глобус Узбекистана. Все, наверное, помнят анекдот про глобус Украины, так вот, на большом постаменте стоял большой металлический шар с меридианами и параллелями, изображающий землю, и на нём была обозначена одна-единственная страна - Узбекистан.
        - А сфотографировать можно? - спросили мы стоящих неподалёку милиционеров, памятуя о «нефотогеничном» портрете Ниязова в Ашхабаде.
        - Можно, можно, - отвечали милиционеры, и мы запечатлели этот объект и отправились своим путём.
        Ташкент - огромный город, есть даже метро (жетоны - прозрачные, голубого цвета). Столица Узбекистана живёт более богато, чем находящиеся по ту сторону Каспия Тбилиси или Ереван: больше машин, город более ухожен, меньше нищих… Больше магазинов, меньше торгуют с рук.
        Русский язык широко распространён. В Закавказье редко услышишь русскую речь. Здесь же по-русски говорят многие, если не большинство (примерно как в Киеве). Но большинство надписей - на узбекском, латинскими буквами. Особо важные учреждения бывают надписаны на трёх языках: узбекском, русском и английском. Книги в магазинах в основном на русском языке. Никакой русофобии здесь, как, впрочем, и повсюду в нашей поездке, мы не встретили.
        Иногда в Москве приходится слышать мнение, что из стран СНГ «местные жители» (коренной национальности) буквально выживают русское население. Но местные жители тут ни при чём. Обычно это делают правители этих стран - например, повсюду насаждают «государственный язык» (в Средней Азии, в дополнение ко всему, переводят его с кириллицы на латиницу, чтобы и местные жители не понимали). Но и узбеки, и казахи, и туркмены, и жители Кавказа всегда нормально относились к нам. Ни разу не было так, чтобы на мой вопрос, заданный по-русски, мне бы ответили, например:
«Прочь отсюда, оккупанты!» или что-нибудь в этом духе. Все, кто помнят русский язык, всегда готовы были ответить на наши вопросы, и уж тем более никакой ненависти или просто неприязни к нам ни в одном городе не проявляли.


* * *
        Посольство Афганистана занимает несколько комнат в здании с надписью «DIP-HOTEL». Месячная афганская виза стоит 60 долларов и делается один день; приглашений, билетов, разрешений не требуется. «Но мы не можем гарантировать вашей безопасности,» - предупредили сотрудники посольства. (Передаю эти сведения читателям.) Видимо, доллары, полученные от странных туристов идут на содержание сотрудников самого посольства.
        Посольство Индии находится в центре города, на улице А.Толстого, около почтамта. Визы там выдают разные: самая короткая - транзитная, на трое суток, потом идёт полугодовая, годовая, трёхлетняя и даже пятилетняя виза (которая стоит 100 долларов). Виза делается 72 часа, никаких приглашений или авиабилетов не требуется.
        Что до посольств Ирана и Пакистана, они были закрыты. Иранское открыто только утром, а пакистанское - всего два дня в неделю. Узнать способы получения виз нам не удалось.
        Зато мы посетили почтамт, чтобы бесплатно позвонить родителям в Москву при помощи хитрости. Местные телефоны («от жетонов»), работающие в режиме обыкновенной односторонней связи (об этом методе вы можете узнать из книги «Практика вольных путешествий»), могут также использоваться и для двусторонней связи в течение короткого времени (2 секунды). Поэтому, выслушав все слова, которые вам хотят сообщить, нажмите кнопку «Ответ» и передайте два-три своих слова. Потом можно перезвонить.


* * *
        Затем мы посетили книжный магазин, купили несколько книг, затем - центральный вокзал, переписать полезное всем людям расписание электричек! Вокзал огромный, много поездов, пассажиров и милиционеров. Электрички из Ташкента ходят во все стороны, кроме Казахстана. От столицы Узбекистана - чуть больше 10 км до казахской границы, и электрички в соседнее государство решили не пускать. Зато дальних поездов в сторону Кзыл-Орды - Москвы было достаточно, и мы переписали их расписание тоже, размышляя, что при затруднениях на трассе можем всегда пересесть на железную дорогу.
        Кстати, штраф на пассажирских поездах в Узбекистане составляет целых 1100 сум (около 50.000 рублей по рыночному курсу), но мы собирались пользоваться этими поездами в Казахстане, где и проезд, и штраф стоит всего 0 сум (0.000 рублей по рыночному курсу).
        Когда же пришёл вечерний час и полезные сведения были при нас, мы погрузились в метро и поехали на встречу с Владимиром, у которого собирались переночевать.


* * *
        Владимир вскоре появился и узнал нас по внешнему рюкзакастому виду.
        У него уже останавливались около месяца назад, наши друзья Андрей Степанов и Андрей Винокуров, и он был полон самых тёплых воспоминаний о них. Мы сели на троллейбус и отправились на северо-восток Ташкента, за ташкентскую кольцевую автодорогу, где и жил Владимир (в районе типа нашего Митино).
        Владимир засыпал нас своими подарками, подарил карту Ташкента, узбекские книжки, журналы, открытки, пару значков и кучу металлической мелочи. Спасибо! Мы звали его в гости в Москву, он призывал нас побыть ещё в Ташкенте. Но мы были настроены на скорейшее прибытие домой. Наш друг Влад, как потом оказалось, в этот момент уже ехал по просторам России.

11 сентября, четверг


        Ранним утром Владимир проводил нас до автобусной остановки; мы попрощались, сели на автобус и доехали до Чимкентского шоссе. Там мы пересели на другой автобус, следующий, как нам объяснили, «до таможни». Автобус был полон казахских старушек, и, в меньшей мере, прочих людей.
        Автобус шёл примерно полчаса. Наконец, мы заехали на какую-то стоянку, все вышли. По обеим сторонам трассы был базар, продавали всё, от арбузов до бензина. Недоумевая - где таможня? - мы пошли вперёд по трассе, но таможни всё не было. Мы помнили таможни на туркменско-узбекской границе: монументальные сооружения, - и здесь ожидали увидеть ещё большие; морально подготовились к длительному досмотру… Но ничего не было. Через десять минут ходьбы базар кончился, началась трасса.
        - Скажите, пожалуйста, это уже Казахстан?
        - Да, Казахстан.
        Так мы, того не заметив, оказались в Казахстане.
        До встречи, древний Узбекистан! Ещё приедем сюда. Посмотрим более подробно.
        Домой! Домой, пора домой!



        Казахстан

        Местная машина подвезла нас на пару километров, до пересечения с «Магистралью». Магистраль Ташкент-Чимкент шла почему-то перпендикулярно нашей дороге, по которой мы ехали из Ташкента. Видимо, наш автобус ехал не по основной, а по местной дороге, поэтому не было и таможни. Свернув на основную трассу, мы увидели большой поток машин и легко добрались до Чимкента.


* * *
        После Чимкента машин стало меньше. Пошли бескрайние степи.
        Мы зашли в придорожное кафе налить бутылку воды. Нас спросили, откуда мы, и предложили поесть (бесплатно). Мы согласились, и нас накормили чаем и пловом.
        Водители усердно рекламировали нам посёлок Туркестан. По их словам, это святой мусульманский город, где находится чья-то древняя гробница. Но, торопясь в Москву, мы так и не увидели этой гробницы.
        Не успели мы достичь Кзыл-Орды, как начало темнеть. Машин на трассе - одна в пять минут, все перегружены. Грузовики, идущие на север, забиты: кабина полна водителей, кузов - арбузов.

«Доедем до какого-нибудь города, пересядем на железную дорогу,» - размышлял я. Но жизнь сложилась иначе.
        Остановилась легковушка с татарскими номерами. Водитель, мрачный и малоразговорчивый гражданин, ехал с Памира в Казань. На Памире, значительно дальше Душанбе, живёт его брат, и жизнь там нехороша. Туда он сопровождал грузовики с зерном, обратно возвращался один. Хотя ехал он почти круглосуточно, и от Ташкента до Казани добирался за трое суток, дороги на Памире столь плохи, что от своего посёлка до Ташкента он ехал почти пять дней!
        Больше всего на свете водитель сей не любил казахских гаишников. Второй нелюбовью его был Иргиз, район, где асфальтированная дорога М32 превращается в колеи посреди степи. Третьим фактором, омрачавшим его существование, были поломки машины. Также и другие причины делали водителя хмурым и неразговорчивым, однако он нас провёз
1250 километров до самого Актюбинска!
        В темноте, почти молча, доехали до Кзыл-Орды. За Кзыл-Ордой заночевали: водитель в машине (на куче вещей, которыми было завалено заднее сиденье), а мы - рядом, в спальниках (палатку не доставали).

12 сентября, пятница


        Часов в пять утра водитель разбудил нас. Было ещё темно. Наскоро собравшись, мы сели в машину.
        Миновали Аральск. Уровень Аральского моря, берега которого несколько лет назад отступили на 70 км, в последнее время, сказывают, стал вновь подниматься. Однако самого моря не было видно, лишь люди, продающие в степи больших сушёных рыб, выдавали близость водного бассейна.
        После Аральска начался столь нелюбимый водителями «Иргиз». Почти триста километров магистральной дороги (бывшего «общесоюзного», а теперь «международного» значения) никогда не были асфальтированы. Трасса, оставшаяся гравийной, с течением времени так сильно раздолбалась, что ехать по ней нельзя - степь ровнее. Вот машины и едут по многочисленным колеям в степи на расстоянии до 100 и более метров от «дороги», поднимая огромные тучи пыли.
        - Зимой, - мрачно заметил водитель, - тут вообще лучше не ездить. Заносит снегом, никто не чистит. Один раз трое суток простоял. Пошёл к людям греться. Возвращаюсь - всю машину обчистили, что могли, унесли. А потом трактор приезжает, по десятке собирает со всех, кто застрял, и чистит. Двадцать километров расчистит, а там - другая пробка. Наживаются на чужой беде. Надо было тогда через Целиноград ехать - там чуть лучше дорога.
        Сквозь пыль вдруг видим… гаишника. Спешит сквозь степь к той колее, на которой увидел движущуюся машину. Стоит, подняв свою деревянную, облезлую, когда-то покрашенную в полосатый цвет палку.
        - Помоги, брат, бензинчику отлей! Пять литров всего нужно!
        - А что с палкой стал? Я и без палки остановился бы.
        - Ну, извини. - Достал канистру и шланг. Наш водитель с неудовольствием смотрел, как в канистру гаишника медленно-медленно перетекает бензин.
        - Ну что, может, хватит?
        Покинули гаишника, поехали дальше.
        - Эти гаишники - самые вредные. Дороги нет, гаишники стоят. Один раз меня оштрафовали - знаешь за что? машина, мол, немытая! Я говорю: как мыть-то её? степь кругом, пустыня! А им - лишь бы денег содрать. За одну дорогу на Памир и обратно у меня уже два миллиона штрафов ушло. Скорее бы домой!
        Несмотря на поломки, на гаишников, на плохую дорогу, за этот день мы добрались до Актюбинска. Перед Актюбинском начался асфальт, но такой дурной, что лучше бы это была просто степь. На закате солнца въезжаем в Актюбинск.
        Водитель сворачивал на Оренбург. Не желая отягощать его своим наличием, мы отправились дальше по М32 - на Уральск, Самару - предполагая, что машин на этом участке будет уже больше.


* * *
        Весёлый парень-казак («Не казах, а казак!» - говорил он) на крутой иномарке с огромной скоростью провёз нас по разбитым улицам Актюбинска на выезд из города. Там, на освещённом посту ГАИ, мы дождались КАМАЗа на Новоалексеевку. В этом посёлке находится элеватор, и машины активно возят туда зерно. На Новоалексеевском посту ГАИ мы были в полуночный час.
        Гаишники встретили нас приветливо, но ничего определённого о потоке машин на Уральск сказать не могли: «Да кто вас возьмёт ночью? да и не ездит никто. С утра - другое дело!»
        Мы простояли около часа за освещённым постом. Успеха, однако, не достигли. Олег Моренков, по своему обыкновению, испытывал желание стопить в ночь. Я такого желания не испытывал. По причине отсутствия машин победил вариант номер два, и мы, получив от одного из ночующих водителей арбуз и хлеб, заночевали на втором этаже поста ГАИ, в пустой неосвещённой комнате.

13 сентября, суббота


        Мы проснулись на посту ГАИ, в посёлке Новоалексеевка Актюбинской области, всего в
1600 км от Москвы. Двигаясь от Гудролиума на иранско-туркменской границе, мы уже проехали более 3600 километров. Надо же! уже почти дома.
        Познакомившись с новой сменой гаишников, мы покинули пост и отправились на выезд из посёлка. Движение было оживлённым, в основном тракторно-лошадиным, но появлялись и машины. Пройдя пешком весь посёлок до уходящего направо поворота на Соль-Илецк, мы выявили, что все сии транспорты, за редким исключением, уходят на этот поворот. Видимо, там находятся колхозные поля или иные сельскохозяйственные угодья. А в сторону Уральска проходило 2-3 транспорта в час.
        Туманное утро уже сменялось туманным днём, когда мы наконец стронулись с места и достигли поворота на Каратобе. Количество машин там не увеличилось. И только когда солнце вошло уже в зенит, подъехавший «Краз» (тут уже скоростным автостопом не занимаются!) с весёлым водителем подобрал нас и довёз до Уральска.
        Границу Европа-Азия, проходящую по реке Урал, мы пересекли вечером 13 сентября
1997 года. Всего четыре месяца назад мы пересекали эту границу в другом месте - на Полярном Урале, во время поездки в Салехард! Теперь пересекли на пару тысяч километров южнее.
        Казахский город Уральск, населённый в основном русскими, легко пересечь при помощи автостопа, а также ног. Вскоре, на закате солнца, мы уже стояли на выезде из города.
        Наконец какая-то легковушка вывезла нас километров на двадцать. Мы оказались на неосвещённом повороте в какую-то деревню. Темнело. До таможни оставалось километров тридцать. Ближайшую освещённую позицию, пост ГАИ, мы проехали десять километров назад. Машин было мало.
        - Давай стопить в обе стороны. Уедем или на таможню, или на пост, - предложил Олег. Мы так и поступили. Вскоре нас подвезли назад - до освещённого поста ГАИ, где мы надолго обосновались.
        Часа через полтора машина с тремя мужиками взяла нас до таможни. Там мы оказались в ночной час.
        Стопить на русской таможне было удобно: все машины останавливались и водители их заходили в вагончик к таможенникам. В этом относительно тёплом вагончике мы и сидели, спрашивая у редких водителей, не в Россию ли они едут.
        Через час нас взяли мужики, ехавшие в Ульяновскую область. Заднего сиденья не было, там всё было завалено дынями, мешками и запасным колесом. Туда же поместились и мы. Остановившись по дороге, мужики накормили нас, что было очень кстати. Потом опять ехали долго, и уже в шесть часов утра нас высадили на трассе М5 - где-то между Самарой и Тольятти.



        Россия



14 сентября, воскресенье


        До Москвы оставалось всего 1000 километров.
        Машин много. Однако останавливаются заметно хуже, чем в глухой местности. На рассвете въехали в Тольятти. Ещё несколько машин - поворот на Сызрань. Знакомые места - год назад, 17 сентября 1996 года, мы с Андреем Винокуровым возвращались из Магадана, стояли на том же повороте. Тогда тоже машины не хотели останавливаться. Впрочем, около полудня мы с Олегом уже оказались на объездной дороге города Пензы.
        Прошло более ста машин (три машины в минуту), но безрезультатно. Решили разойтись метров на пятьдесят. Остановился импортный грузовик, чех, и взял последовательно нас обоих. Чех ездил в город Стержневой - это в Сибири, за Нижневартовском, 5000 километров, а теперь возвращался обратно в Чехию. Путешествуя в Сибирь с плохим знанием русского языка, водитель испытал разные трудности. Так, переправа машины через реку Обь стоила там 800.000 рублей, а у него было всего 300.000. Дороги в Сибири были очень плохи, а гаишники были вредоносны и хотели денег. Поэтому на каждом посту ГАИ одному из нас нужно было пригибаться - в этом грузовике можно было возить только одного автостопщика. Чех мог довезти до Шацка (Рязанская область, 400 км от Москвы), где собирался ночевать.
        Чтобы не волновать водителя присутствием двоих автостопщиков и не прятаться перед каждым постом ГАИ, я решил покинуть сию машину. Так я и поступил в районе города Нижний Ломов, и мы с Олегом расстались. Я же приобрёл хлеб и молоко, пообедал, достиг Беднодемьяновска, а потом - какой-то деревни в десяти километрах от Зубовой Поляны. Тут уже и начало темнеть, ибо передвигался я медленно. До Москвы оставалось примерно 440 километров. Расставив в придорожных зарослях палатку, я лёг спать.

15 сентября, понедельник


        Проснулся. Семь утра. Солнце взошло. Трасса шумит, машины есть. В палатке тепло, на улице сыро. Собрал палатку. Трасса. Через две минуты - автобус до Зубовой Поляны.
        Освободившись от быстроходного Моренкова, любителя трасс, я решил пересесть на железную дорогу. Вокзал - уже столь известная мне станция Зубова Поляна. Рабочий поезд на Кустарёвку будет через час. Сижу, приобрёл буханку хлеба, ем, жду.
        Последний милиционер в сей поездке: «Ваши документы!» Достаю, он внимательно смотрит. «И какого государства вы сейчас подданный?» - «России.» - «Пройдёмте к нам, время есть.» Долго искали, наркотиков не нашли.
        А вот и пригородный поезд на Кустарёвку.
        Затем - электричка на Рязань.
        Электричка на Москву.
        Москва.
        Кольцо замкнулось.
        Метро.
        Всё.



        Эпилог

        Вот и закончилось путешествие по странам юга. За сорок дней мы прошли по дорогам России, Грузии, Армении, Карабаха, Туркменистана, Узбекистана и Казахстана восемь тысяч девятьсот километров автостопом, а по Ирану - три тысячи километров различными способами.
        Прошло несколько недель, и всё это путешествие кажется теперь невероятной сказкой.
        Конечно, многого мы не посмотрели, что-то не успели, о чём-то не знали. В то время как в Армении и в Иране мы были достаточно долго, в Грузии и в Узбекистане - непозволительно мало. Но мы ещё вернёмся! Дороги открыты. Расстояния не так уж велики. Даже если правительства воюют между собой, простые люди - всюду люди, и всюду относятся хорошо.
        Спасибо всем, кто подвозил нас, кормил, дарил арбузы, пускал на ночлег, когда это было нужно. Спасибо и тем, кто предлагал нам еду и ночлег, когда мы не нуждались в этом. Спасибо!
        Спасибо спутникам - Олегу и Владу, вместе с которыми я совершил это путешествие. Дорога помогла нам не только посмотреть окружающий мир, но и лучше узнать друг друга. Спасибо!

22.09.1997 - 10.01.1998, Москва