Царь и схимник Александр Васильевич Холин
        Александр Павлович, император России, и Федор Кузьмич, сибирский отшельник. Что же между ними общего?.. Есть версия, что оба эти человека - одно и то же лицо. Однако вопреки сложившемуся мнению все может оказаться еще сложнее и запутаннее. Известный московский писатель предлагает весьма оригинальный и очень достоверный вариант событий, как предшествовавших, так и последовавших за смертью императора в Таганроге осенью 1825 года…
        Александр Холин
        Царь и схимник
        Всякая история - это миф, созданный для того, чтобы придать смысл тем немногим фактам, о которых нам известно. Прошлое представляет собой гипотезу, служащую для того, чтобы объяснить и оправдать настоящее.
Искатель исторической истины
                
        Пролог
        На землях ванов, русов, ариев и других народностей издревле с уважением относились к магическим мистериям и обычным молитвам, которые в действительности до сих пор являются путями в Божественное Зазеркалье или параллельный мир. Лишь в первой половине ХХ века, когда исторический материализм восторжествовал над духовной сущностью Государства Российского, писатели, ученые и даже всяческая околонаучная шпана принялась разделять историю и мистику на две отдельные части. Причем, историю переписывали заново по великодержавному разрешению Лейбы Бронштейна (Троцкого), а мистику вообще объявили лживой оккультной наукой, недостойной внимания молодого материалистического поколения. Но никто из ученых тогда не решился возразить, дескать, история и мистика - это два крыла одной птицы, зачем же их разделять? Куда птичка сможет улететь на одном крыле?
        В этой книге любопытный читатель сможет натолкнуться на уже происшедшие, известные, но мало опубликованные факты истории, то есть криптографические данные из жизни императора Всея Руси Александра I. До сих пор некоторые из любопытнейших артефактов не известны почти никому. Почему история в нашей стране намеренно «замалчивается»? Может быть, среднестатистический человек еще не готов к восприятию некоторых исторических фактов, переплетающихся с мистикой? Или же это замалчивание просто кому-то необходимо?
        В нашей стране любой младенец с ранних лет жизни слышал о Рипейских горах, где царствует Хозяйка Медной горы, где находится аномальный Кунгурский треугольник. Кстати сказать, западный Бермудский треугольник перед нашим Кунгурским - как котенок у ног льва. Но об этом, к сожалению, мало кто знает, потому что в «трудное советское время» все аномальные происшествия немедленно загоняли в тюремную камеру с грифом «Совершенно секретно» изапрещали свидетелям высказывать мысли принародно под страхом репрессий и последующей бессрочной ссылкой и запретом на переписку.
        Рипейские горы сейчас носят название Уральских. Почему произошла замена изначального названия - неизвестно, да и не стоит заострять внимание на столь незначительном факте. Хотя имя для руссичей всегда стояло во главе угла.
        Важно другое: Рипейские горы - это и есть тот самый нулевой меридиан, который так долго не могли определить западные ученые. Судите сами, научный центр Гринвич - строение рук человеческих, а Рипейские горы, соединяющие Европу и Азию, существуют на Земле от природы или от Бога, если хотите. Причем этот тектонический излом известен насельникам планеты с доисторических времен. Еще древние греки отмечали, что один из богов Аполлон иногда посещает свою родину - Гиперборею, которая лежит за непроходимым Рипейским архипелагом. И хотя на картах ранних греков Рипейские горы изображались растянутыми с запада на восток, но это не такая уж большая неточность.
        У каждого человека одним из самых болезненных интересов было возвращение к минувшему. Откуда все произошло? Кто такие люди по своей сути? Где та движущая сила, управляющая миром? И человек лишь потом задавался вопросом: «Что будет?»
        Итак, что же было со всеми нами? Одни пытаются уверить, что человек-де произошел от обезьяны. Но переходный момент между австралопитеком и неандертальцем так и не обнаружен. Тем более что таких случаев в природе никогда не наблюдалось. Любой вид животного не может так вот запросто перейти в иной, наиболее умный или же наоборот - деградирующий.
        С другой стороны, очень многие пытаются ниспровергнуть тезис, что все наше «здравомыслие» сотворено Всевышним.
        Дескать, зачем Всевышнему надо было все это? Вопрос логичен с точки зрения человека. Но и ответ напрашивается соответствующий: затем, хотя бы, что душа наша, то есть Божественное начало, наш мистический огонь, может развиваться и пребывать только в физическом теле. Кроме этого, Господь каждому человеку подкидывает испытания и смотрит, как сотворенное Им создание справляется с разными жизненными рогатками. Ведь если человек не ломается, не гнется, не ищет виноватых в своих грехах «стрелочников», глупых оправданий и уверток, значит, он действительно дитя Божье.
        В этой книге рассматривается история царствования Александра I. Читатель узнает, как царевичу достался трон и как он всю жизнь хотел избавиться от этого трона. Более того, любознательные смогут понять структуру огня и воды - две основных ипостаси структуры человека. Познай себя - познаешь Бога, как говорили древние мудрецы.
        В книге приведены многие пророчества русских проповедников, а также некоторые из них, сказанные старцем Серафимом Саровским, сбывающиеся по сей день. Естественно, что многие пророчества забывались с уходом из этой жизни людей, которым были сказаны. Но Всевышний посылал преподобному старцу Серафиму таких людей, которые могли донести до потомков довольно важные пророчества, касающиеся всех насельников этой планеты.
        Конечно, преподобный Серафим Саровский видел будущее в мельчайших подробностях гораздо лучше, чем мы свое недавнее прошлое, но это не значит, что люди, которым старец передавал свои учения, понимали их так же хорошо, как он сам. Да и как понять пророчества, которые по времени превосходят все мыслимые пределы многих поколений людей?! И все же слова старца достигли наших дней, и с некоторыми из пророчеств любопытствующий читатель может ознакомиться с Божьей помощью.
        Некоторые читатели сочтут этот роман за независимое журналистское расследование. Что ж, отказываться от такого определения было бы глупо, поскольку автором взяты действительные артефакты государственных расследований, но по какому-то или чьему-то хотению утонувшие в суетне и рутине, а потом невостребованные за давностью.
        Итак, готовьтесь погулять по криптографической истории Государства Российского. Вернее, по некоторым страницам жизни известных русских деятелей.
        Глава 1
        Где-то под стрехой крыши с великолепными архитектурными элементами раздавались звуки необыкновенного речитатива голубей, которые проникали сюда сквозь широкие добротные дымоходы. Если бы трубочист в это время спустился ниже, то он услышал бы, как эти звуки отдаляются и превращаются в обычные человеческие голоса, разносящиеся по богатой зале помпезного дворца.
        Зала привлекла бы внимание стороннего наблюдателя красивой мебелью и двумя большими картинами. Посреди залы, чуть ближе к одной из стен с окном, выходящим в лесопарк, стояла широченная кровать под балдахином, на которой возлежал мужчина в шелковой ночной сорочке и смешном спальном колпаке на голове.
        Возле ложа стоял, услужливо склонив голову, человек в черном сюртуке, застегнутом наглухо. Единственным украшением его траурной одежды был золотой ключ с имперским двуглавым орлом, висевший на голубой ленте прикрепленной с левой стороны сюртука, ближе к сердцу. Такой ключ со времен Петра Первого имели право носить только царские камергеры - царицы Елизавета и Екатерина Великая строго придерживались этого обычая. А вот при Александре Благословенном должность камергера превратилась чуть ли не в номинальную.
        Мужчина на постели вел негромкую беседу с одетым в сюртук услужливым господином. Тот кивал в знак согласия, потом раскрыл папку с бумагами, которую держал под мышкой, подошел к настольному пюпитру, стоявшему недалеко от кровати, снял с чернильницы массивную бронзовую крышку, увенчанную крохотной фигуркой крылатого ангела, обмакнул отточенное гусиное перо и приготовился записывать.
        -Ах, нет! Не надо писать! - вскричал лежавший в постели. - От скрипа пера у меня появляется мигрень. Я и так эту ночь провел дурно. Еще намедни я просил тебя узнать, что случилось с гвардейцем, которого прозвали Александром Вторым? Неужели мои просьбы для тебя ничего не значат?
        -Что вы, Ваше Величество, очень даже значат, - снова склонил голову слуга. - Ваши приказания не могут не выполняться, особенно мною. Дело в том…
        -Отвечай же!
        -…дело в том, что… Ага! Его фамилия Струменский, левофланговый унтер-офицер третьей роты Семеновского полка. Этого гвардейца схватили вместе с бунтовщиками-семеновцами, затем препроводили в гарнизон, к которому он приписан. Сегодня ему грозит битье шпицрутенами при прогоне через строй. Говорят, он ни в чем не виноват. Виноват лишь в похожести на императора.
        -Не твое дело судить о виновности! - одернул словоохотливого слугу император. - Твое дело вовремя сообщать мне о происходящих переменах! На то ты и камергер. Более того, постельничий! Казнь еще не состоялась?
        -Никак нет, Ваше Величество. Барабанный бой перед началом казни будет слышен и здесь.
        -Да, это воистину le derniser coup[1 - Последний заход (фр.).]. Подай мне платье, - нетерпеливо произнес император. - Да не перепутай. Мне нужны сюртук «инкогнито», как у тебя, и гражданская шинель темно-синего цвета. Не хочу, чтобы кто-нибудь из подданных меня узнал!
        -Все уже приготовлено, Ваше Величество, - торжествующе улыбнулся камергер. - Конец августа на удивление холодный, но я, по своему недалекому разумению, подумал, что вы решитесь-таки взглянуть на казнь бунтовщиков. К тому же Струменский в отличие от других смутьянов не вызывает никакого подозрения.
        -Я тебя, Федор Кузьмич, держу в камергерах вовсе не для досужего обсуждения солдатской смуты. Мой батюшка знал, как справляться со смутьянами.
        -В вашей дальновидности никто не сомневается, - согласился камергер. - Тем более, в одном государстве два императора - это слишком! Один из них выглядят как un vrail epouvanteil[2 - Настоящее чучело (фр.).].
        -Ах, mon ami, nous etions censes[3 - Мой дорогой, мы не предполагали (фр.).], что в ыйдет такая казуистика, - досадливо поморщился император. - Но ты прав, двух одинаковых государей не должно быть. Государство - это не балаган. Именно такую казуистику хотят сотворить с Россией господа Новиков[4 - Новиков Н.И. (1744 -1818) - просветитель, писатель, журналист. В 1770-х гг. примкнул к масонам. По приказу императрицы Екатерины II был заключен в Шлиссельбургскую крепость.], Пален[5 - Пален П.А. (1745 -1826) - граф, русский военный деятель, соучастник убийства Павла I.] и иже с ними. Много лет назад я поддался на масонскую уловку о державных новшествах. Отец мой тоже попал в их сети, даже стал гроссмейстером тринадцатого градуса. Это и помогло ему взглянуть на врагов отечества с другой стороны. Он принялся укорачивать им длинные руки, за что и поплатился жизнью. Но я, Федор Кузьмич, я прельстился на постылые речи! И вот я тот, кем стал, - священномученик Химеры![6 - Химера - здесь в переносном смысле: необоснованная, несбыточная идея.]
        -Будет, Ваше Величество, будет! - пытался успокоить императора камергер. - Вы стали мощным оплотом сопротивления вольтерианской Франции тринадцать лет назад, и никакое масонское оружие не смогло сломить сильную и могучую державу.
        -Ах, Федор Кузьмич, зови лакеев. Одеваться хочу! Пора пожаловать на место расправы! - император откинул атласное одеяло и сел на кровати. - Никогда не смотрел на казни, но сегодня я должен быть там! Не знаю, что меня влечет, но я должен!
        -Знамо дело, что влечет, - усмехнулся Федор Кузьмич. - Тянет посмотреть в глаза агнцу, приносимому в жертву.
        -Нишкни, холоп! - прикрикнул на камергера император. - Его жизнь нужна для благополучия Государства Российского. Неужели ты не сообразил этого?!
        -Ага, сообразил, - ласково улыбнулся камергер. - Но особое соображение постигло меня третьего дни, когда пришлось убирать царскую постель после преставившейся в ваших объятиях девицы Настасьи.
        -Настасья - oh, c'est toute une histoire[7 - Это целая история (фр.).], - досадливо отмахнулся им ператор. - Она была такой чувственной красавицей и такой супротивницей, что я еле совладал с ней. И даже после того она мне ухо чуть не откусила! Как же ее было не наказать?!.. Следует сделать так, чтобы царица Елизавета Алексеевна ничто не прознала. Уж такой грех мне будет непростителен, а она больна. Не стоит волновать больного человека. Вели же меня одевать!
        -Как прикажете, Ваше Величество, - поклонился камергер. Он дернул шелковый шнурок возле царского ложа, и где-то далеко в глубине покоев раздался еле слышный звон колокольчика.
        Вскоре в спальную залу лакеи внесли приготовленный накануне Федором Кузьмичом синий фрак и редингот. Эту гражданскую одежду император любил надевать по утрам, отправляясь на прогулку. Слуги принялись облачать императора с обычной деловой сноровкой.
        Освободившись от рук лакеев, владыка тут же поспешил к зеркалу, где цирюльник припудрил ему щеки и выполнил несколько косметических мазков. Его Величество нетерпеливо отмахнулся от цирюльника и снова обратился к камергеру:
        -Ou est ma tabatiere?[8 - Где моя табакерка? (фр.)]
        -Как обычно вы оставили ее в малой гостиной на ломберном столике, Ваше Величество. - Невозмутимость камергера была той необходимостью, которая усваивается слугами только с годами безупречного служения. Федор Кузьмич запустил руку в глубокий карман своего сюртука и предъявил Государю требуемую вещицу.
        Император подхватил табакерку и пошел вон из дворца по лестнице черного хода. Он всегда выходил через этот подъезд, если шел в Петербург гулять инкогнито. На площади, где должна была состояться экзекуция, всегда присутствовало не слишком много разночинного народа, но здесь можно было спокойно затеряться и не беспокоиться особо, что вдруг кто-нибудь из подданных узнает императора в лицо - все старательно соблюдали инкогнито Его Величества.
        Нынче же императора подгоняло какое-то нездоровое любопытство, граничащее со страстью самому лицезреть происходящее: сегодня сквозь строй должны были прогнать его двойника. Скорее всего, унтер-офицера Струменского ждет мучительная смерть. Но жизнь этого служивого необходима Отечеству, точнее, остававшемуся жить высокородному двойнику. Зачем? В этом Александр до сих пор боялся признаться даже самому себе. За двадцать четыре года царствования он много чего натворил, да не в этом суть. Главное - стремление покаяться в грехах перед Отечеством, а для этого необходимо принести в жертву еще одного человека. Император поступал сейчас, как праотец Авраам: когда Господь потребовал принести в жертву сына, Авраам, ничуть не колеблясь, возложил на алтарь любимого мальчика и готов уже был нанести жертвенный удар, но Господь удержал его руку… Может, император сейчас тоже надеялся, что Всевышний удержит экзекуторов, и шпицрутены сослуживцев не разорвут кожу на теле унтер-офицера?.. Однако государь просчитался. Ибо Господь никогда не встревает в те дела, что идут не от Его имени…
        Император прибавил шагу, поскольку раздалась барабанная дробь и заиграла флейта. Казнь началась.
        Струменский, по счастью, оказался не в первых рядах подлежащих истязанию и, следовательно, «дождался» своего тайного зрителя. По пояс обнаженный, разутый и привязанный к штыку путами, стягивающими руки, не слишком молодой, лысоватый, но красивый унтер-офицер покорно подходил к строю солдат. Перед этим экзекуцию прошли уже несколько человек, холодные отшлифованные булыжники под ногами были залиты кровью, и свежий предосенний воздух последнего дня августа наполнился от нее горьковато-сладким запахом - запахом России. Видимо, стране этой всегда суждено омывать свои дни кровью убитых…
        В юные годы, когда Александр был еще беззаботным царевичем, эта же площадь познакомилась с казнью Емельяна Пугачева, которого сумел покорить только генералиссимус Суворов. Сам Александр Васильевич тогда очень сожалел об такой своей нелицеприятной победе. И когда все вокруг радовались, он в ответ на поздравления лишь горько усмехался:
        -Если б можно было повернуть вспять время, - говорил он, - и если б можно было нарушить армейскую клятву, то ни матушка Екатерина, ни православная Россия никогда бы не увидели моего нынешнего позора.
        Вскоре после того случая генералиссимус в спешном порядке ушел в отставку, а юный Александр так и не мог понять тогда - в чем же вина полководца? Почему тот чувствовал себя обескураженным, словно обязанным выполнять приказания, противоречившие чести и достоинству русского офицера?!
        При дворе, конечно, носились слухи, что бунт Пугачева - не бравада ушкуйников[9 - Ушкуйники (сленг) - речные разбойники в XII -XVIвв.], а настоящая гражданская война. Что противники российского трона - не отбившиеся от рук казаки и не беглецы с каторги, а хорошо обученные воинскому искусству служивые люди, в числе которых много дворян. Генералиссимусу Суворову не составило большого труда разбить войсковые части противника, но когда он узнал, кого победил по указу Екатерины Великой, то сильно закручинился, елико сам давно уже был не согласен с внутриполитическими амбициями императрицы. Значит, слушаясь царского приказа, он приговорил к смерти тех, кому давно уже сочувствовал…
        Именно сейчас, когда избиваемого шпицрутенами Струменского вели сквозь строй, а обнаженное тело солдата лопалось под ударами, и кровь обильно поливала булыжную мостовую, Александр вдруг понял, что Суворов был трижды прав и что над бедным унтер-офицером совершается тягчайшее преступление. Причем инициированное им самим, императором Александром I, Государем всея Руси. Оказывается, Закон Божий «Не убий!» нельзя оправдать никакими доводами, объяснениями и необходимостью. Убийство так и останется убийством, с какой стороны ни посмотри.
        Но самым тяжким и несмываемым преступлением на совести императора лежало убийство отца. Это мучило Александра всю сознательную жизнь… И вдруг он до боли в душе понял, что повторяет в этот день то же преступление, только уже не чужими, а собственными руками. Все стало так ясно, что государь почувствовал острую боль в спине, будто получал удары вместе с наказуемым. Видимо, недаром придворные астрологи утверждают, что двойники при жизни могут испытывать одинаковые чувства, особенно физическую боль и моральную утрату.
        Александр близоруко прищурился. Потом, чтобы внимательней рассмотреть истязуемого, достал лорнет и принялся пристально разглядывать экзекуцию. Но уже через несколько минут он заметил, что место вокруг него освободилось - пришедшие поглазеть горожане узнали его и шарахнулись, как черти от ладана. Такое отношение к собственной персоне государь видел впервые в жизни, что повлекло за собой еще большую депрессию, плотоядно пожиравшую сознание.
        Император растерянно осмотрелся и, испугавшись одиночества, подступавшего к нему прямо посреди шумной толпы, повернулся и быстро зашагал прочь. Однако барабаны, сопровождаемые звуками флейт, не утихали за его спиной - значит, казнь продолжалась. Государь вдруг понял, что надо хотя бы посочувствовать солдату, не подозревавшему, что незаслуженное битие совершается по приказу самого императора.
        -Если я признаю, что так должно быть, что это нормально, - твердил вслух Александр, широко шагая к дворцовым апартаментам, - если я с этим соглашусь, то должен буду признать также, что вся моя жизнь, все мои дела и даже победа над Францией - все дурно! Мне давно уже было откровение: надо выполнить то, что давно хотел сделать! Я должен уйти, исчезнуть, все бросить без сожалений…
        Где, в каком храме к нему пришло это откровение, он так и не мог вспомнить. Потому что, мучаясь своими сомнениями, император неоднократно бывал в храмах разных конфессий. Александр часто молился Богу то с патриархом Фотием в православном Ильинском соборе, то с протестантом Парротом, то с католическим епископом Кампанеллой, то с иллюминатом Крюднером. Ходил ли император тогда в различные храмы с чистой совестью? Ведь даже в них он старался показать подданным, что совершает разговор с Богом - а, значит, вовсе не молился, а просто играл роль набожного и праведного Государя.
        -Пора настала уезжать в Ярославль и записываться лицедеем в театр Волкова, - недовольно проворчал Александр, вспоминая свою религиозную экзальтацию.
        И снова его, скрывшегося с места казни, догнала крамольная мысль, что такие экзекуции бесчеловечны, что так не должно быть! Но тут же, где-то в глубине сознания, поднялся афронт: мол, все совершается по уставу, и никуда не денешься от печальной необходимости. Более того, Александру ничуть не жаль было избиваемого унтер-офицера! Вместо того чтобы остановить казнь, он испугался быть узнанным, потому и спешно ретировался с места преступления… Преступления?!
        Вернувшись в собственные покои, император выпил утренний чай, попутно приняв князя Волконского и барона Дибича, которые подробно принялись освещать добытые и уже проверенные сведения о собраниях тайного общества. Знать, масонство вновь поднимает голову, и государь сталкивается с выбором: либо подчиниться масонской лести, как это было с батюшкой, либо окончательно раздавить масонских червей, умело и нахально проникающих в сферу управления Государством Российским. Батюшка-то, император Павел I, поняв, к чему могут привести опасные замашки властолюбивого масонства, принялся немедленно избавляться от проникновения болезнетворных течений на землю Русскую, за что и поплатился жизнью.
        Снова Государю вспомнился не единожды мучавший его сон, будто он сам, царственный наследник, присутствовал при последних минутах жизни батюшки. В опочивальню ворвались: петербургский генерал-губернатор Пален, братья Платон, Николай и Валериан Зубовы, генерал Бенингсен и командир Преображенского полка генерал Талызин. Комната оказалась пуста, но вскоре Государя нашли, прятавшегося за занавеской. Несколькими дерзкими ударами заговорщики свалили его на пол. В ногах у смутьянов лежал поверженный император, и каждый из них пинал его с таким остервенением и удовольствием, будто пред ним была тряпичная кукла. Пален во всеуслышание беспрестанно повторял: «Rappelezvous, messieurs, que pour manger d'une omelette, il faut commencer par cas ser les oeufs»[10 - Помните, господа, что для того, чтобы съесть яичницу, надо прежде всего разбить яйца (фр.).].
        Многих из них цесаревич видел в ту же ночь в Михайловском замке, но сначала не придал значения шумихе, ведь они обещали неприкосновенность государя. В те годы Александр часто верил людям на слово. Цесаревич рос совсем не ведавшим различий между ложью и правдой. Он слишком поздно понял, что жизнь страшна и непредсказуема - лишь когда матушка, вдовствующая царица Мария Федоровна, бросила ему в лицо:
        -Радуйтесь, Александр, вы добились того, что стали императором. Votre ambition est satisfaite? [11 - Ваше честолюбие удовлетворено? (фр.)]
        Упрек был очевиден. Александр никогда не ругался с матерью. Более того, он даже любил ее, но эти слова отпечатались на всех дальнейших делах нового императора.
        Тогда-то к нему во сне и явился впервые отец, претерпевший муки: вмонашеском подряснике, но с посохом епископа. Он поведал, что собирается отправиться по русским городам и весям, поскольку за четыре года своего царствования не успел этого сделать, а теперь вот в самый раз. Александр тогда проснулся в холодном поту и целый день не мог обрести покоя. Он долго молился в каком-то храме и вновь услышал голос отца, повторивший, что надо странствовать и отмаливать накопленные грехи, ведь недаром калики перехожие почитаются на Руси до сих пор.
        Однако император никак не мог вспомнить церковь, в которой его посетило это первое откровение. На всякий случай он заказал своим портным настоящий монашеский подрясник, который теперь висел у него в гардеробной. Александр даже не примерил новую одежду, так как камергер Федор Кузьмич дерзнул посмеяться над монашеским нарядом:
        -Что вы, Ваше Величество, разве так можно?! - ужаснулся камергер.
        -Чем тебе не нравится православный подрясник? - нахмурился Государь. - Может быть, сам сошьешь?
        -Да нет, Ваше Величество, - замотал головой Федор Кузьмич, - сшито отменно, ничего не скажешь, с двойным прихватом и подстежкой. Но в каких палестинах вы видели монахов в батистовых подрясниках? Люди Божьи, верно, даже слыхом не слыхивали о такой персидской материи. Представьте, идет по Руси калика перехожий, кусок хлеба выпрашивает, на ночлег просится, а у самого подрясник, как кафтан боярский, разве что золотом не шит?! Да за такой подрясник нищий может целую деревню себе купить вместе с крестьянами!
        -Ну, хватит, хватит, - одернул Федора Кузьмича император. - Распорядись, чтобы сию одежду в гардеробную отнесли.
        На том бы все и закончилось, только предстояла война с французами. Но за Русь вступилась сама Богородица. Государю доложили, что Царица Небесная явилась перед Буанапартом и повелела убираться ему вон из Москвы, не то, мол, худо будет. В россказни эти слабо верилось, тем более, что сообщали их те же монахи, прибывшие из Москвы. Однако французский император действительно кинулся вон из Златоглавой и даже Кремль не взорвал, о чем хвастался когда-то перед пани Валевской[12 - Графиня Мария Валевская, урожденная Лончиньская (1786 -1817) - польская дворянка, дочь гостыньского старосты Матвея Лончиньского, любовница Наполеона I, мать его сына - графа Александра Валевского.]. Факты - вещь упрямая, супротив них ничего не скажешь.
        Тогда Александр опять услышал голос отца:
        -Будет тебе царствовать, сын мой! Пора Богу послужить… Я тебя прощаю, несмышленыша, токмо не замай Родину, не разрушай державу… - голос батюшки Александр хорошо помнил и никогда не спутал бы его ни с каким другим.
        Это произошло ночью в спальне, когда вокруг не было ни души. Лишь из коридора доносились размеренные шаги смены караула. Император лежал на постели, боясь пошевелиться. Сознание говорило ему, что так не может быть, все только кажется, но сердцем он чувствовал присутствие батюшки, переживавшего за сына и за державу Российскую, даже находясь в другой жизни.
        В тот раз Александр все же примерил сшитый царскими портными монашеский подрясник. Одежда оказалась впору, государь сам себе казался в ней другим, лучшим, но рутина обыденности опять отвлекла его от решительного поступка. Да и как на него решиться? Царь не может бросить все и уйти - ни по своей, ни по чужой воле…
        Сейчас Александру был зов в третий раз. А зовом пренебрегать нельзя, с такими вещами не шутят. И как некстати подвернулся двойник! Значит, отступление невозможно!

* * *
        Струменский не знал, почему Господь даровал ему такую же личину, как у нынешнего императора. Никто из предков не был даже дальним родственником Романовых, но вот, поди ж ты! - как две капли воды унтер-офицер походил на своего императора.
        В третьей роте Семеновского полка все началось с карт. Вахтенные сквозь пальцы смотрели на безвинные карточные развлечения. Надо же было поручику Чижевскому подкинуть на карточный стол необыкновенное яблочко раздора:
        -Я ставлю тысячу рублей царской «Катеньки», что Струменский скоро сменит нашего императора!
        Сам унтер-офицер и слова сказать не успел, как его разыграли и принялись повышать ставки. Такую игру надо было прекратить, но заядлые игроки не захотели отступаться, и безобидная игра превратилась в потасовку. Зачинщиков конечно же арестовали. Струменский пытался бежать, но был схвачен. Во всем оказался виноват сам Струменский, и его следовало наказать, чтоб другим неповадно стало…
        После обеда Александр удалился в кабинет, однако работать не стал. Голова Государя закружилась, он прилег на кожаный диван и тут же провалился в сон. Только был это отнюдь не сон, а какая-то галлюцинация. Александр вновь увидел себя на площади, где противно ныли флейты и били барабаны. В этот раз сквозь строй прогоняли самого императора. Удары шпицрутенов рассекали кожу на его спине и заставляли орать от боли. Солдат, проводивший через строй приговоренного Государя, обернулся, и Александр с ужасом узнал в нем Струменского. Глаза унтер-офицера были навыкате, рот перекошен злобной улыбкой, с губ капала густая бело-розовая пена, как у загнанного рысака. Из его рта в лицо императору вылетел хрип, более похожий на плевок:
        -Ты - человек! Тебе выбирать свой путь! Токмо не вздумай назад оглянуться!
        Император вскрикнул и очнулся. Его охватил болезненный озноб. Видения, посылаемые свыше, с каждым разом становились все явственней, чувствительней и доподлинно передавали чувство реальности. Александр несколько минут просидел на диване без движения, не в силах стряхнуть эту реальность привидевшейся казни. Потом резко встал, застегнул сюртук наглухо, кликнул секретаря и оповестил его, что пойдет гулять.
        Император прекрасно знал, где находится военный госпиталь, и вскоре без доклада вошел в его приемную. Как всегда, медбратия забегала, засуетилась - сей секунд явились запыхавшийся генеральный директор и начальник штаба. Государь приветливо им улыбнулся, заявив, что желает пройти по палатам.
        Во второй палате он увидел того, ради кого пожаловал сюда. В углу, возле уже законопаченного на зиму окна, лежал на кровати ничком унтер-офицер Струменский, повернувшись лицом к стене и свесив руки до полу. Государь сразу признал его по плешивой голове.
        Видя, что император обратил внимание именно на этого больного, кто-то тут же подсказал:
        -Это беглец из Семеновского полка. Наказан сегодня утром, но плох. Просил прислать священника для исповеди. Возможно, не протянет и месяца.
        -А, - кивнул государь, будто одобряя полученное солдатом наказание, и прошел дальше.
        Вернувшись во дворец, Александр сказался нездоровым, опять закрылся у себя в кабинете и долго не показывался. Потом, ближе к ужину, послал за Федором Кузьмичом. Тот не замедлил явиться, хотя недоумевал, к чему понадобился государю в неурочное время.
        Войдя в кабинет, Федор Кузьмич увидел царя за письменным столом, тут же на столе лежала стопка уже исписанной бумаги.
        -Проходи, Федор Кузьмич, садись, - кивнул император на кресло. - Ты знаешь, сегодня утром барон Дибич опять докладывал мне о заговоре во Второй армии, заодно напомнив, что об этом уже сообщал граф Вирт, а также, что имеются донесения унтер-офицера Шервуда.
        -Этот заговор вовсе не секрет, Ваше Величество, - хмыкнул Федор Кузьмич. - Давно пора бы призвать шельмецов к ответу, а дворян, слушающих великоречие масонов, сослать на вечное поселение в сибирские остроги, как делал ваш батюшка. Очень жаль, что после его кончины вы вернули многих из тех, кому не место не токмо в Петербурге, а и вообще в Европе. Пока вольнодумцы и смутьяны будоражат стадо, не слушая пастуха, покоя России не будет.
        -Это все понятно, - поморщился Государь. - Однако я, слушая доклад Дибича, приписывающего необоснованную важность замыслам заговора, понял, что он никогда не осознает значение и силу переворота, который уже давно зреет во мне и который завершился сегодня с казнью Струменского.
        -Забили насмерть? - ужаснулся камергер.
        -Нет, он жив еще, - мотнул головой Государь. - Жив, но очень плох. Сколько он протянет - одному Богу известно.
        -У каждого из нас своя судьба, - философски заметил Федор Кузьмич. - Знать, «Александр Второй» уже не будет наводить на вас тень своей похожестью.
        -Ах, я не о том, - досадливо перебил камергера Государь. - Они замышляют заговор, чтобы на свой лад изменить образ государственного правления, ввести конституцию, свободу слова и еще несколько законов. Как раз то самое, чего я добивался двадцать лет назад!
        -Quell horreur[13 - Какой ужас! (фр.)], - ехидно улыбнулся Федор Кузьмич.
        Александр, не обратив внимания на афронт камергера, запальчиво продолжил:
        -Я у же готовил конституцию для Европы! И что? Кому от этого стало хоть немного лучше, скажи на милость?! Еще тогда я задумался над вопросом: кто я такой, чтобы создавать законы для разных народов, разных укладов жизни, разных верований и конфессий? Ни единой стране, ни единому человеку это пользы не принесло. И тогда меня постигло понимание внешней жизни: не родился еще тот человек, да и вряд ли это возможно, который будет в состоянии понимать интересы народов всей земли. Дай Бог понять себя самого, понять смысл своей жизни, а не переустраивать жизнь различных народов. Истинное дело каждого человека - это только он сам! Сумеешь исправить себя - поможешь исправлению ближнего.
        И вдруг мое прежнее желание отречения от престола - с общенародной рисовкой, с желанием удивить, даже опечалить людей, показать всему миру величие моей души - оказались такими мелочными и не заслуживающими внимания, что мне стало стыдно. Но важно другое! Это желание вернулось ко мне вновь! Сегодня я понял, что должен изменить жизнь не для показухи, а лично для себя. Глядя на казнь Струменского, я окончательно уверился, что пройденный мною этап светской жизни, блестящие взлеты и огорчительные падения остались в прошлом. Все это было мне нужно лишь для того, чтобы вновь вернуться к тому юношескому порыву, вызванному искренним покаянием, желанием уйти от мишурного блеска и помпезности. Но уйти, чтобы не быть камнем преткновения для людей, чтобы не иметь мыслей о славе людской, уйти для себя, для Бога! И в этом мне поможет унтер-офицер Семеновского полка!
        -Не знаю, что и сказать, Ваше Величество… - смутился Федор Кузьмич.
        -А ничего и не говори, - оборвал его император. - В юности это были неясные желания. Теперь же я понял, что не смогу продолжать жизнь, отпущенную мне, и не должен выполнять ту миссию, которая лежит на мне, ибо возмущение в народе есть оценка нелицеприятного царствования.
        -Но как вы такое осуществите?
        -Уход от власти? - переспросил император. - Уходить надо, не удивляя людей, не ища восхвалений или жалости, а так, чтобы никто не знал и чтобы родственникам и подданным не страдать за причиненные тобою беды. Уходя - уходи! Эта мысль так обрадовала меня, я ведь много раньше уже думал о приведении ее в исполнение. А тут подвернулся мой двойник. Как солдат, он рад жизнь отдать за царя и отечество, а как человек, может быть, и простит меня, когда мы встретимся у той неприметной черты, где всякий скован безволием. Знаешь, Федор Кузьмич, исполнение моего желания оказалось более легким, чем я ожидал. И поможешь мне в этом ты.
        -Я?! - поперхнулся камергер. - Помилосердствуйте, Ваше Величество!
        -Слышать ничего не желаю, - отрезал император. - Все равно я это сделаю, так что тебе лучше оказать мне посильную поддержку, нежели ставить палки в колеса. А намерение у меня такое: яуже сказался сегодня нездоровым. Утром день тезоименитства брата Николая. На службу в церковь я не пойду. Вместо этого отбуду в Таганрог на лечение в сопровождении князя Волконского, барона Дибича, ну и конечно же ты составишь мне компанию. Не знаю, Елизавета Алексеевна готова ли сей час отправляться из столицы, но в противном случае прибудет в конце сентября. Ей тоже необходимо лечение.
        -Почему именно в Таганрог? - удивился Федор Кузьмич.
        -Потому что там объявился какой-то сильный маг-целитель, которого даже православные батюшки признают.
        -Ну и что?
        -А то, - голос императора принял жесткость, как при отдаче приказов. - Елизавета Алексеевна должна поправить здоровье. А мой экипаж, не доезжая до Таганрога, перевернется и свалится в ров, потому что кони понесут. Естественно, я погибну. Тело мое доставят в цинковом гробу прямо в военный госпиталь, где к тому времени уже скончается Струменский. Через неделю это случится или через месяц - роли не играет. Мы подождем. Но поелику он похож на меня, труп надо положить в гроб и совершить Государю всея Руси заупокойное отпевание с погребением в царской усыпальнице Александровского собора. Все это поможешь мне сделать ты, Федор Кузьмич. Это моя последняя воля, так что возражения не принимаются.
        -А куда ж вы, Государь? - жалобно пискнул камергер.
        Растерянная физиономия Федора Кузьмича вызвала на лице императора веселую улыбку:
        -Я, друг мой, пойду каликой перехожим по нашей России-матушке, как призывает меня отец, - Государь даже поднял вверх указательный палец. - Поживу сначала в Крыму. Потом, когда все поутихнет, пойду, скажем, под именем странствующего монаха Федора Кузьмича в обитель пророка Серафима Саровского и попрошусь пребывать у него в послушниках. По-моему, придумано неплохо. Вот только без твоей помощи не обойтись.
        -Не могу я, Ваше Величество, - возопил камергер. - Я родился казаком и за вас жизни не жалел. Вы за заслуги мои возвысили меня до чина камергера, равнодействующего генеральскому званию, а сейчас… Что хотите делайте, а не сумею я народ обмануть!
        -Сумеешь, Федор Кузьмич, сумеешь, - уверенно подчеркнул император. - Тогда и заговорщикам меня умертвить не удастся, и брат мой Константин… нет, я хотел сказать Николай, взойдя на престол, сможет им хвосты накрутить! Так что это отнюдь не сумасбродное желание капризного самодержца, а слово и дело во имя исцеления Государства Российского. Поэтому, ежели тебе дорога Россия, делай, как велено. А мне… мне Бог поможет…
        -А не лучше ли, Ваше Величество, - робко предложил камергер, - дождаться смерти Струменского, никуда не выезжая? Потом подкупить врачей, и они привезут в ванне ночью тело унтер-офицера, и мы его подменим прямо здесь, в ваших покоях.
        -Э-э, нет, господин хороший, - поморщился Александр. - Мне даже откровение было оттуда! - Он снова поднял указательный палец вверх и остро взглянул на камергера. - Понимаешь, если тело мое привезут в военный госпиталь в закрытом гробу, то никто особо просить не будет о вскрытии крышки, разве что императрица. Но Елизавета Алексеевна сама сейчас больна чахоткой и ей не до того. Моя матушка Мария Федоровна сразу доставленный гроб вскрывать не прикажет. А если ухаживать за телом слуги будут здесь, в моей опочивальне, то соберется чуть ли не весь двор, включая низших лакеев. Кто-нибудь да заметит раны от шпицрутенов на спине. Мало ли чего! Так что, с Божьей помощью, поездка моя состоится. Ты же проследишь, чтобы тело преставившегося Струменского держали на льду. А меня, думаю, доставят в Петербург к тому времени, когда Господь повелит. Так что, Федор Кузьмич, выручай. Надежда только на тебя, потому как я давно уже не верю даже преображенцам и семеновцам, памятуя о смерти моего батюшки. Но в Евангелии сказано, что если двое собрались во Имя Господа нашего, там и Бог между ними.
        -Так ведь это же о брачном союзе сказано, Ваше Величество!
        -У нас тоже союз, - возразил Государь. - Только дела наши послужат спасению державы от смут. Ну, с Богом…
        Вскоре, после недолгих приготовлений к поездке в Таганрог, Государь забылся сном, и ему привиделось, что из Петербурга ведут две дороги. По обеим шел он сам. Только по одной - в сопровождении толпы лакеев, слуг и почитателей, а по другой - в монашеском подряснике, с котомкой за плечами и длинным посохом в руке, украшенным медным набалдашником с крестом. Даже во сне Александр, не колеблясь, выбрал вторую дорогу - коль выпало нести крест свой в странствиях, так от этого никуда не денешься.
        Глава 2
        Давид брел сонной Москвой, никуда не спеша и не выбирая, по какой улице идти. Незапланированные прогулки давно уже стали для него особым допингом. Радовало также, что Москва вроде бы утихомирилась и в людных местах давно уже не вспыхивали никакие разборки за передел «крыш», а лицам кавказской национальности, заполонившим столицу, неожиданно укоротили руки начальствующие органы новой полиции.
        Хотя какая она, к лешему, «новая»?! Государственное коммунистическое правительство в 1990-х годах прошлого века старым казачьим способом сменило свои таблички на «демократов», а теперь и «менты» превратились в «понты», только и всего. Но небольшая встряска исполнительных органов не прошла незамеченной. Несколько журналистов, друзей Давида, докопались до незарегистрированных умопомрачительных «заработков» высшего офицерского состава бывшей милиции. Генералов, конечно, не посадили, президент защищает своих, но штат государственных прихлебателей уменьшился. Сам Давид работал редактором довольно известной в России и на Западе газеты «Совершенно секретно», поэтому относился серьезно даже к малым победам над мародерствующим населением Кремля и русского Белого дома.
        Он свернул за угол и отметил, что оказался на Сретенке. Путь его шел как раз в сторону Лубянского саркофага.
        -Это символично! - пробормотал Давид.
        Парень прошагал до «сорокового» продуктового магазина и повернул налево, поскольку, если ноги непроизвольно занесли его в это место, то надо бы поближе познакомиться с Домом Чертковых на Мясницкой улице.
        Судьба здания оказалась настолько удивительна, что по событиям, происходившим внутри и вокруг Дома Чертковых, удалось бы снять не один детективный фильм. Но криптографическая история, то есть намеренное замалчивание чего-то стоящего, после победы исторического материализма тянулась красной линией политики Государства Российского. Бандитский принцип «отнять и разделить» до сих пор оставался одним самых главных.
        Однако закон этот по-своему перестроился: вХХI веке уже никто из государственных воров ни с кем и ничем не делился. Многие просто пытались урвать недоворованное и продать за границу еще нераспроданное из имущества бывшего сильного государства. К чему приводит такая мышиная возня - давно известно. Только вот нет пока на Руси новых Минина с Пожарским. Или возникнут они после 22 октября 2012 года, ровно через 400 лет, как однажды уже спасли Россию от смуты - и не надо будет предсказателям оглядываться на календарь майя и провозглашать 2012 год началом Апокалипсиса…
        Дом Чертковых на Мясницкой стоял, покрытый зеленой строительной сеткой, но никаких видимых работ внутри здания и по фасаду не проводилось. Все было в замороженном состоянии. Кто же сейчас действительный хозяин удивительного дома?
        -Похоже, придется заняться люстрированием, - пробормотал Давид.
        Он еще не знал, с каких позиций начинать это самое люстрирование, но понял, что без данного определения нынешнего хозяина особняка дело с места не сдвинется. Если же удастся вычислить владельца, то станет возможным открытие новой библиотеки во флигеле, к примеру. Ведь недавно обнаружилось, что один из графов Чертковых подарил государству Российскому 55 000 уникальных книг. Все книги хранятся в подвале Дома на Мясницкой, то есть библиотека гниет, не принося пользы. Нынешнему смутному правительству глубоко наплевать на какую-то там библиотеку. Если кому нужно развлекаться, то пусть-де до посинения просвещается в Интернете на фоне порно или идет в ночные клубы, чтобы под глушащие сознание ритмы пропустить стаканчик-другой и подсесть на иглу. А книги - нет, увольте!
        Для Давида в этой ситуации было немаловажной информацией, что среди старинных рукописей, гниющих в Доме Чертковых, есть сведения о библиотеке Ивана Грозного! Парень небезосновательно полагал, что в библиотеке Чертковых имеются книги из исчезнувших манускриптов царя Ивана. Всему миру известно, что это - бесценный клад, множество высказываний мудрецов всех стран, времен и народов, уникальные мысли не менее уникальных личностей, которые для нынешнего поколения технократов могли бы стать основанием для создания не только каких-нибудь приборов, но и целых наук. Это неудивительно: еще Жюль Габриель Верн определил девиз одному из своих героев: «Подвижное в подвижном». Значит, если следы ненайденных древних манускриптов хранятся в подвале Дома на Мясницкой, то глупо не стараться докопаться до них!
        Тут из подворотни Дома вынырнул какой-то мужчина в черной форме, очень похожий на охранника. Он практически кинулся на праздно шатающегося одинокого парня, но тот оказался не пьян и ловко увернулся от нежелательных объятий «охранника». В это время на другой стороне улицы раздался женский смех. Видимо, девчонки возвращались с вечеринки и делились впечатлениями друг с другом. Мужчина недовольно зарычал, сплюнул в сторону подгулявших девочек и, оглядев недовольным взглядом кружившего вокруг дома молодого человека, брюзгливо спросил:
        -Тебе чего здесь надо, а?
        -Да ничего вообще-то, - пожал плечами Давид. - Гуляю.
        -Вот и гуляй себе подальше отседова, - просипел охранник. - Ходют тут всякие… Шпана недорезанная…
        Давид решил посмотреть на себя со стороны: парень как парень, не пьяный, не хулиган, не пытается помочиться возле забора… Правда, джинсы рваные и футболка с непонятным рисунком… Нормальная одежда! Не на прием же! Только здесь правило «встречают по одежде», похоже, сыграло свою историческую роль. Пора убираться подобру-поздорову!
        -Скажите, - решил успокоить охранника Давид. - А на работу к вам устроиться можно?
        -На работу?! - мужик оторопело уставился на ночного гостя. - Ага! Прямо сейчас! Иди-ка лучше, не буди во мне зверя. - Охранник сверкнул на Давида оскаленной пастью, и тот непроизвольно отшатнулся.
        Оказывается, в действительности бывают люди с плотоядным оскалом упыря или еще какого-нибудь инфернального чудища. Давиду до сих пор казалось, что такое можно увидеть только в плохих голливудских «ужастиках», но факт оставался налицо. Чтобы не создавать лишней напряженности, следовало спокойно ретироваться, а днем выбрать время, чтобы узнать хоть что-нибудь о нынешних хозяевах и можно ли взглянуть на хранящиеся в Доме бесценные книги?
        Давид хмыкнул, покачал головой для приличия и отправился вверх по Мясницкой к Чистым прудам. Быть может, метро еще не закрылось и, если повезет, до дома поезд домчит за несколько минут.
        Ему часто приходилось пользоваться метрополитеном на грани закрытия. Сейчас циферблат часов показывал без семи минуть час. Значит, до закрытия оставалось всего ничего, а до станции Лубянка гораздо ближе, чем до Чистых прудов. Парень развернулся и вприпрыжку поспешил к ближайшей станции метрополитена.
        В подземном переходе вход на станцию был недалеко от лестницы, но стеклянные двери уже закрывали две заботливые служительницы. Давид успел протиснуться в еще не закрытую дверь, на всякий случай извинился перед работницами и помчался вниз по уже выключенному эскалатору.
        Внизу платформа, на удивление, оказалась далеко не пустой. Среди последних пассажиров-экстремалов присутствовала даже хорошенькая девушка в красивом вечернем платье из шифона и туфельках на шпильках. Прическа у нее тоже, вероятно, была приготовлена для какого-нибудь «сейшена», но ее скрывала элегантная шляпка, чуть надвинутая на глаза, и чтобы посмотреть, скажем, на часы, висящие над линией метрополитена, красавице приходилось чуть-чуть откидывать головку назад. Стороннего наблюдателя это интриговало и завораживало.
        Остальные, ожидающие последнего поезда, особым видом или поведением похвастаться не могли. Поэтому Давид отрешенно скользнул взглядом по трем приятелям, живо обсуждающим какие-то свои мальчишеские проблемы, по офицеру общевойсковых подразделений, одетому, несмотря на жару, в форменный плащ с погонами и по припозднившейся в гостях старушке. Естественно, взгляд парня вернулся к молодой авантажной девушке.
        Она тоже посмотрела на вновь прибывшего пассажира оценивающим взглядом. Женщины умеют так смотреть с особым, ни к чему не обязывающим шармом, но эта посчитала, что дежурный взгляд можно и задержать на несколько секунд подольше установленного лимита. Возможно, она тоже пыталась определить характер каждого из присутствующих. А возможно, сам Давид заинтересовал ее своей искоркой во взгляде - женщины чувствуют, как никто другой, в заинтересовавшем их мужчине ту самую опору, с которой можно не только развлечься, но и решить кое-какие проблемы, чтобы не бояться за завтрашний день.
        И тут вдруг либо пол дрогнул от могучего магнетического вихря, либо атмосферное давление зашкалило, только все присутствующие почувствовали свалившуюся на них мертвую тишину. Такое можно испытать, оказавшись глубоко под землей, когда спелеолог теряет ориентиры и мечется по замкнутому пространству. Потом он останавливается, старается успокоиться и проанализировать ситуацию. Вот тут-то на него и сваливается хищная пещерная темнота, духота и давящая виски тишина. Фонарь, если еще горит, тут же гаснет, не оставляя надежд на спасение, и темень принимается захлестывать горло петлями паутины, завладевая всем человеческим телом, как паук, который педантично пеленает пойманную муху в тонкую шелковую сеть.
        Именно это сейчас и происходило на станции метро «Лубянка». Может быть, определенную роль сыграло недалекое присутствие глубоких подвалов Лубянского саркофага времен Феликса Эдмундовича, где все - и каменные ступени, и бетон пола - насквозь пропиталось реками человеческой крови? Может быть, именно на этом холме города находилась какая-то мощная энергетическая точка, в которой схлестывались положительная и отрицательная энергия, как мускулистые струи проснувшейся реки в половодье? Как бы то ни было, а запоздалые пассажиры прижались к мраморным бокам толстых колонн станции и со страхом ожидали чего-то непредвиденного, что должно сей секунд грянуть громом поднебесья и рассыпаться тысячами шаровых молний по каменному полу.
        Ближе всех к черному зеву туннеля находилась дежурная станции одетая в официальную форму и держащая в руках жезл с красным кружком. Служащая метро тоже не смогла вынести давящую на сознание тишину и беспомощно опустилась на край длинной скамейки. Лишь на секунду она обернулась к ничего не понимающим пассажирам и прокричала:
        -Путевой обходчик!..[14 - В Московском метрополитене неоднократно возникали подобные случаи, многие из них зарегистрированы.]
        Что этой фразой хотела сказать женщина, никому не было понятно, но люди сбились в маленькую стайку, словно стадо испуганных овец, и безмолвно уставились в пещерное чрево тоннеля, откуда уже пахнуло пронзительным холодом вперемешку с тухлым запахом разлагающегося трупа. Холод, потянувшийся из туннеля, уже осел инеем на бетонном полу и мраморных стенах станции. Но ведь дежурная крикнула «путевой обходчик», так откуда же у живого путевого обходчика может возникнуть запах разлагающейся в жару говядины?
        Давид оказался рядом с понравившейся ему девушкой, а та, будто бы ища защиты, непроизвольно ухватила парня за руку. Избранный в защитники, он ошалело взглянул на девушку и прочел в ее глазах такую мольбу о помощи, что сам ободряюще похлопал ее по руке:
        -Ничего не бойся. У меня найдутся силы заступиться за женщину…
        -Хорошо бы, - ответила девушка.
        Больше она ничего произнести не сумела, да и не успела бы, потому что из пещерного туннеля послышались громкие шаги, будто Каменный Гость пожаловал в метрополитен и шагал за нашкодившим Дон Жуаном, чтобы забрать его в царство вечного холода и мрака на вечные муки. В следующий момент клубок темноты выплеснулся из туннеля, будто молоко, сбежавшее из кастрюли. Сгустки мрака растеклись по рельсам и стенам, освобождая путь следующей волне мрака, хлынувшей из горлышка туннеля…
        С третьей волной из пещерной темноты вынырнула фигура человека двухметрового роста. Человек передвигался на негнущихся ногах меж рельсами. В полусогнутой руке он держал керосиновую лампу. Лампа конечно же не горела, но сам этот предмет в руке путевого обходчика завораживал, будто зеркальный шарик в руках гипнотизера. Черный человек поражал не только своим появлением из ночного туннеля и невообразимой походкой. Он на первый взгляд казался обыкновенным служащим метрополитена в форме, но жуткий могильный холод, сопровождающий пришельца, испугал бы любого неустрашимого супергероя. Худое лицо его в нескольких местах было испачкано сажей. Хотя чего в туннеле не бывает?
        Когда путевой обходчик проходил мимо дежурной, примостившейся на краю лавочки, из ее горла вырвался сдавленный крик. Вернее, женщина хотела было закричать, но, кроме хрипа, у нее ничего не получилось. Тем не менее путевой обходчик остановился, посмотрел на дежурную и что-то тихо произнес. Дежурная сразу же замолчала и, неподвижно застыв, свалилась с лавки на пол. По всей станции метро пронесся глухой стук, будто не эта живая женщина упала на пол, а ее гипсовая или мраморная статуя.
        Долговязый обходчик направился дальше. Чем ближе он подходил к сбившимся в кучку «испуганным овцам», тем сильнее те прижимались друг к другу, чувствуя, что рядом с обходчиком шествует сама госпожа Смерть. Об этом им говорило не только внутреннее человеческое чутье, но и все тот же усиливающийся холод. Казалось, если долговязый задержится на станции, то все живое обязательно обледенеет, а люди попадают на пол с таким же деревянным стуком, как дежурная метрополитена.
        Давид решился посмотреть в лицо путевому обходчику. Сначала ничего, кроме пятен сажи, на изможденном худом лице он не увидел. Но заглянув ему в глаза, парень понял, что перед ним настоящий призрак! На черепе, обтянутом кожей, на месте глаз оказались вовсе не бездонные провалы, с какими художники любят изображать мертвых. Глаза долговязого призрака были настоящими, живыми и горящими! Горящими таким неземным огнем, что каждый, взглянув в них, мог в мгновение ока лишиться разума.
        Путевой обходчик остановился во второй раз. До него по прямой оставалось не больше пяти метров, но все сбившиеся в кучу пассажиры опустили головы, а знакомая незнакомка даже пыталась спрятать изящную головку на груди у своего обретенного защитника. Шляпку она давно уже потеряла, и иссиня-черные волосы ее чем-то напоминали цвет пещерной темноты, вырвавшейся из туннеля. Но о какой шляпке можно думать, когда рядом разгуливает отбирающая жизнь персона, встречи с которой так нежелательны для человека?
        Давид снова посмотрел в глаза незнакомцу и заметил кривую усмешку, пробежавшую тенью по тонкому провалу рта.
        -Ты не боишься смотреть на меня, и это хорошо! - голос путевого обходчика раздался в ушах Давида, хотя само привидение на этот раз никаких слов не произнесло.
        -Почему? - осмелился спросить Давид.
        -Потому что тебе не раз еще придется заглянуть в глаза смерти. Если ты не испугался сейчас, то, возможно, не испугаешься и в грядущем.
        -А нельзя ли без этого? - отважился на второй вопрос собеседник привидения.
        -Не играй со смертью, она этого не любит, - ответил путевой обходчик. - Но помни, только любовь сможет указать тебе дорогу к решению проблемы… - сказав это, долговязый двинулся дальше.
        Скоро темнота и холод уплыли в другой конец туннеля, заодно унося с собой страхи, дрожь, слезы и прочие атрибуты мистического явления.
        Первым делом Давид попытался заглянуть в лицо спрятавшейся у него на груди трепещущей птичке:
        -Ты еще боишься? Успокойся. Все прошло, все кончилось.
        -А что это было? - девушка подняла на своего защитника полные слез глаза. - Ты знаешь?
        Давид увидел в ее глазах свое отражение и по спине парня пробежали холодные мурашки:
        -Это ж надо!
        -Что надо? - не поняла девушка.
        -Да так, ничего, - отмахнулся он. - Просто показалось.
        -Наверное, вы взглянули в глаза призраку и ничего не увидели, кроме пламени онгона[15 - Пламя онгона - адский огонь. В тэнгрианстве онгоны в основном - изображения огненных богов.], - предположила девушка. - А когда посмотрели в глаза мне, то там, вероятно, светилась какая-то жизнь?
        -Это ж надо! - как заведенный повторил Давид. - Лучше скажи, мы опять на «вы»?
        -Да нет вроде бы, - пожала девушка плечами. - Только…
        -Все-таки «да» или «нет», или «вроде бы»? - не отставал Давид.
        -Да ну тебя! - рассмеялась девушка.
        -Вот это уже хорошо, - отметил парень. - Возвращаемся к жизни.
        Тут от лавочки, с которой свалилась на пол дежурная, раздался мужской голос:
        -Эй, подойдите кто-нибудь сюда! Женщине надо помочь!
        Компанию еще не успевших разбрестись пассажиров звал военный. Видимо, он первый решил посмотреть, что случилось с работницей метрополитена. Женщина не приходила в сознание. Требовалась чья-то помощь.
        Давид и трое молодых людей поспешили на зов. Все вместе они сумели-таки поднять пострадавшую и положить на лавочку. Только живой ее назвать уже было нельзя. Пульс на руке не прощупывался: рука и все тело женщины было будто отлито из гипса, она походила на статую из музея восковых фигур.
        -Путевой обходчик свое дело знает, - послышался скрипучий старческий голос.
        Мужчины оглянулись. Пока они укладывали окаменевшее тело женщины на лавку, к ним успела подойти старушка. Она с любопытством рассматривала не подававшую признаков жизни дежурную метрополитена.
        -Что вы имеете в виду? - спросил ее офицер.
        -Что имею, то и говорю, - отрезала старушенция. - В тридцатых годах прошлого столетия строительство метро в Москве шло полным ходом. Так вот, машинист одного из поездов пожертвовал собственной жизнью ради спасения всего состава и бывших в нем пассажиров. А дежурная по станции заявила, что крушение поезда произошло по вине этого машиниста, дескать, что с мертвого взять - ему уже все равно. Только не учла она установок советского правительства. Чиновники ухватились за бабье обвинение и не выделили семье машиниста полагающуюся в таких случаях пенсию. В результате мать и трое детей машиниста умерли голодной смертью, а самый младший затерялся в детских домах Страны Советов. Тогда шуму много было, да что толку? Умерших уже не вернешь… Вот и мотается душа машиниста по ночным станциям метро. А когда увидит кого-нибудь в форме работника метрополитена, то в камень его превращает…
        -Вы с ума сошли! - возмутился офицер. - Такого просто не может быть!
        -Эх-хо, - вздохнула старушка. - У вас, верных ленинцев, на все один ответ. Хотя это «не может быть» происходит каждый день.
        -А ведь бабушка права, - негромко произнесла новая подружка Давида. - Я сама видела привидение в метро. Причем среди бела дня!
        -Интересно, - откликнулся парень. - Такие же покойнички, как этот, приглашали тебя на дискотеку?
        -Да нет, я, правда, видела! - воскликнула девушка.
        -Так «да», или «нет», или «правда»? - опять поддел девушку Давид. - Ты повторяешься, подруга.
        -Да ну тебя, - отмахнулась та. - Ты мне не веришь?
        -Почему не верю, - пошел Давид на попятную. - После сегодняшнего видения во всякое верить начнешь. Тем более, дежурная так и лежит на лавке, будто каменная статуя. Так что же с тобой случилось?
        -Я живу на Первомайской. Это произошло 14 мая 1999 года в метро на отрезке пути между станциями Измайловский парк и Первомайская. Вечером я села в поезд и поехала в гости к подружке. Когда поезд вынырнул из туннеля на опушку Измайловского леса, я случайно взглянула на часы, вот почему все так подробно помню. В седьмом часу вечера мы выехали из подземки и стали приближаться к Измайловской.
        Неожиданно свет за окнами померк, вагон содрогнулся, как от подземного толчка. Я вцепилась в поручень, но вдруг тьма исчезла, за окнами снова засветило солнце. Когда я взглянула в сторону леса, то не поверила своим глазам - вместо привычной картины с гуляющими по парку людьми я увидела лошадей с несущимися на них всадниками. Люди были одеты в гимнастерки и шинели времен Гражданской войны, лица перекошены от напряжения, земля перепахана разрывами снарядов. Кругом - невообразимый грохот, отдельные выстрелы перемежались с пулеметными очередями… Пассажиры в вагоне окаменели от изумления. «Наверное, кино снимают», - предположил кто-то. Тут дикторский голос объявил: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция - Первомайская».
        Люди уже начали отворачиваться от окон, как вдруг в одно из них, как раз напротив меня, со страшным ржанием ввалился гнедой жеребец с подкошенными передними ногами. Клянусь, я чувствовала его горячее дыхание, видела пену, валившую изо рта. Меня обуял ужас, всего лишь какие-то сантиметры отделяли от обезумевшего животного. В последний миг конь, уже почти доставший копытами до моей груди, вдруг начал таять на глазах и исчез.
        Пассажиры, ставшие свидетелями происшествия, долго не могли прийти в себя и громко обсуждали увиденное. Сойдя на нужной остановке, я машинально сверила часы с электронными, висящими на всех станциях метро. Мои часы отстали на пятьдесят минут…
        -М-да, - хмыкнул Давид. - А этот случай действительно видели многие?
        -Конечно, - кивнула головой девушка. - Одна тетка даже спросила: не поранил ли меня конь копытами?
        -Послушай, выходит, ты уже второй раз знакомишься с инфернальным миром? - уточнил Давид.
        -Выходит так, - согласилась девушка. - Я в гости к привидениям не прошусь, это они сами приходят. Но случай в Измайловском парке подтолкнул меня к знакомству с московскими диггерами.
        -Вот как? И что, познакомилась?
        Девушка улыбнулась:
        -Я нашла их в Интернете и рассказала свою историю, а они поделились со мной тем, с чем сталкивались сами. Оказывается в московской подземке много захватывающего ум, интересного, и даже ужасного.
        -Например?
        -Ты спрашиваешь так, как будто бы только что сам не видел, - укорила девушка собеседника. - Странно как-то.
        -Да нет, наверное… - принялся оправдываться Давид. - Просто интересно.
        -Так «да», «нет» или «наверное» интересно? - поддела его девушка.
        -Тебе палец в рот не клади…
        -Просто в следующий раз подумай, прежде чем над девушкой издеваться, - отрезала собеседница. - А если действительно интересно, все, что знаю, я тебе чуть позже расскажу.
        Девушка прервала разговор потому, что за это время присутствующий в их команде офицер успел подняться наверх и привел с собой двух милиционеров-полицейских. Форму им пока никто не менял, хотя правительство нынешней России уже провело операцию смены вывески в проворовавшейся организации, дескать, новые «понты» закона нарушать не будут, потому как работают под другой вывеской.
        Спустившийся в метро лейтенант и сопровождающий его сержант попросили троих молодых парней помочь им отнести окаменевшую дежурную в оперчасть. Военный увязался следом. На платформе остались только старушка и Давид с девушкой.
        И вдруг черноту туннеля прорезал свет надвигающегося из шахты подходящего поезда. Последний поезд все-таки пришел! Он оказался обычным, редкие пассажиры в нем тоже не вызывали никакого подозрения.
        Когда открылись двери, трое пассажиров, дожидавшихся на платформе этой «последней лошади», с опаской вошли в вагон. Ничего необыкновенного не произошло. Лишь бабушка еще раз подошла к Давиду и подняла на него старческие, но удивительно пронзительные глаза:
        -Не забывай, сынок, что только любовь к людям поможет тебе разобраться в собственных проблемах. Привидения очень редко разговаривают с живыми, а если что-то произносят, то это надо запомнить навсегда.
        -Вы тоже слышали, что сказал путевой обходчик?
        -Я много чего слышу, сынок, - улыбнулась старушка. - Годы заставляют… Ладно, не буду вам мешать, - бабушка отошла и присела напротив.
        А девушка поспешила сказать Давиду, что следующая станция - «Охотный ряд» ичто ей надо выходить.
        -Ага, - уточнил парень. - С «Охотного ряда» на «Театральную», оттуда на «Площадь революции» идальше - на «Первомайскую»?
        -Именно так, - подтвердила девушка.
        -Хорошо, - согласился Давид. - На «Первомайскую», значит, на «Первомайскую». Но Щелковская линия самая длинная. Может, там последний поезд чуть позже пройдет.
        -Именно так. Неужели ты со мной?
        -Куда ж я тебя посреди ночи отпущу? - возразил Давид. - И вообще мы столько времени уже знакомы, столько успели испытать, а я до сих пор даже твоего имени не знаю! Меня, например, Давидом зовут.
        -Ой, - хихикнула девушка. - Еврей, что ли?
        -А ты вроде бы не похожа на антисемитку. Или я ошибся?
        -Не ошибся, - не скрывала улыбки девушка. - Но твое имя настолько необычное! Если твои родители назвали тебя так в честь царя Давида, то они возложили на твои плечи такую ответственность, от которой обыкновенный человек сходит с ума, а гения отовсюду гонят и шарахаются от него, как от чумного.
        -Да, ты угадала, - кивнул Давид. - Родители действительно выбрали мне имя в честь царя Давида-псалмопевца, потому что день памяти ему отмечают сразу после Рождества Христова, а меня угораздило на свет появиться под Новый год. Естественно, мои родители узрели в явлении ребенка на свет в необычный день отметину избранности, что ли.
        «Избранность» мне довелось испытать еще в школе. Из-за еврейского имени мне привесили кличку «Пархатый» ивозвращать настоящее имя пришлось с помощью кулаков. Это первая ступень обучения жизни. Вторая - это когда пришлось прятать от родителей стихи.
        -Так ты к тому же и псалмы писать начал?
        -Какие, к лешему, псалмы, - отмахнулся Давид. - Хотя есть некоторые духовные откровения.
        -Ой, прочитай, пожалуйста!
        В это время поезд остановился на станции «Охотный ряд», и, пока парочка переходила на «Площадь революции», Давид решил преподнести своей новой подружке философское стихотворение с допустимым в таких случаях ерничеством:
        Абрис - образ - образа.
        Херувимов голоса.
        И шагреневая даль
        истончается в вуаль,
        судным светом бьет в глаза.
        Абрис - образ - образа.
        Да еще под сердцем боль.
        Опереточная роль
        у тебя, крылатый сфинкс.
        Слышишь в зале шум и свист?
        Впрочем, это же не здесь.
        Абрис - образ…
        Кружит взвесь
        Под апсидой[16 - Апсида - выступ здания, полукруглый или граненый.]храма в круг.
        Кто ты, недруг или друг,
        средь пустыни ждешь меня?
        Факел мертвого огня
        у тебя горит в руке,
        чертишь знаки на песке.
        Абрис - образ - образа…
        Не молитва, а гроза
        у меня в душе горит.
        Каин Авелем убит.
        Черный, в копоти, кивот,
        и распятый там - не тот.
        В окна - неба бирюза.
        Абрис - образ - образа…
        -Здорово, - отозвалась девушка. - Я бы так не смогла.
        -Ага, - отметил парень. - Значит, мы тоже что-то пописываем? Впрочем, девчонки почти все через стихотворное словоблудье проходят.
        -Не совсем так, - возразила новая знакомая. - Но я вполне понимаю тех, для кого стихотворный язык с детства был средством общения. Я, например, часто писала ни к чему не обязывающие стихотворные рисунки:
        На солнечной милой планетке,
        где только покой да уют,
        растут на деревьях монетки
        и три статуэтки живут.
        Грызут обезьянки бананы,
        от дождика прячутся в тень.
        И пляшут под бубен бараны,
        когда им бодаться не лень.
        А три статуэтки-кокетки
        веселые песни поют
        и дарят баранам конфетки,
        и три апельсина жуют.
        На солнечной милой планетке,
        там можно капризничать всласть.
        А вам не хотелось бы, детки,
        на эту планетку попасть?
        -Ух ты! - воскликнул Давид. - Просто удивительно! У пацанов ни времени, ни чувств на такое никогда не хватает. А когда рады бы что-то выразить необыкновенное, не как у всех, то восприятие тонких материй уже отставлено и невостребованное утрачено навсегда. Недаром же Христос говорил, что у имеющих прибавится, а у неимущих отнимется последнее, то есть не зарывай свой талант в землю, чтобы его совсем не потерять.
        -«Всякое писание богодухновенно и полезно есть[17 - Василий Великий (2 Тим. 3:16)]», значит, тебе не зря такие мысли в голову приходят, - подытожила девушка. - Ведь нынешний патриарх Кирилл еще в 90-х годах прошлого столетия какими-то путями получил от государства лицензию на импорт табачных изделий Европы. По всем городам смутной советско-демократической России появились ларьки, где малолеткам продавали пиво, сигареты в любом количестве и паленый спирт «Ройял». То есть пастух травил ягнят своего стада, но получал за это благословение золотого тельца. Вот и выходит, что
        «…Каин Авелем убит. Черный, в копоти, кивот да распятый там - не тот».
        -Странно, - Давид искоса посмотрел на подружку. - Я раньше не задумывался над тем, что написал. А ты разложила все по полочкам. Странно!
        -Что тебе не понятно? - ядовито скривила губы его собеседница. - Странно, что страну нашу превращают в помойку? Или что никогда ни одна кухарка не сумеет управлять государством, как завещал «великий Ленин»?
        -Ладно тебе, - попытался унять девушку Давид. - Расскажи лучше о странностях метрополитена. Меня это больше сейчас интересует. Притом, ты обещала рассказать.
        -Конечно, расскажу, - согласилась девушка. - Мы с тобой сейчас находимся на «Площади революции».
        -Да, я знаю.
        -Но ты не знаешь того, что здесь несколько раз видели огромную гусеницу больше полутора метров в длину с раздвоенным хвостом, украшенным костяными иголками, как у скорпиона. Правда, гусеница еще никого не успела ужалить, ей все вовремя уступали дорогу, но факт появления или мутации каких-то подземных существ неоднократно замечен.
        -Сбываются предсказания Герберта Уэллса… - хмыкнул Давид. - Он в одном из своих романов упоминал о подземных жителях. Нищие, бездомные и никому не нужные люди переселились под землю и начали жить и развивать свою цивилизацию. Уэллс их называет морлоками.
        Глаза девушки вспыхнули болезненным блеском искателя истины, отстаивающего свои убеждения:
        -Именно так!.. А между «Тульской» и «Нагатинской» также неоднократно видели человеко-обезьяну с телом, покрытым бесцветной шерстью. А на станции «Сокол» - привидений. Настоящих! Чаще всего их видят работники метро. Служащие постоянно чувствуют там потустороннее присутствие каких-нибудь призраков, как будто кто-то тайком наблюдает за ними. Некоторые рассказывают о призрачных фигурах, появляющихся на станции, когда там еще нет пассажиров. Предполагаемая причина аномальных явлений - находившееся неподалеку огромное кладбище, где хоронили воинов, погибших в Первой мировой войне. Могилы не перенесли, как полагается, с соответствующими обрядами, а мрамор с надгробий использовали в отделке новых станций. Такое, как известно, бесследно не проходит. А воздействие негативных факторов в подземке усиливается в несколько раз по той простой причине, что там нет солнечного света, который является естественной преградой для отрицательной энергии. Для подземных жителей солнечный свет не очень-то приятен… Диггерам врать незачем, а их «страшилки» не хуже американских «ужастиков».
        -Может, что-нибудь присочиняют? - предположил Давид. - Так же, как рыбаки возле костра хвастаются, кто и какую рыбу сумел подцепить на крючок.
        -Не думаю, - упрямо мотнула головой девушка. - В общем, столичные диггеры утверждают, что все городские коммуникации давно обжиты привидениями. В мрачных подземных тоннелях можно встретить оборотней, гномов и таких тварей, у которых и названий-то нет. Диггеры сами придумывают им имена - «глюки», «ползунки», «мешки», «фонарики», «хохрики»…
        -Хохрики? - перебил девушку Давид. - Вот откуда в московском сленге появилось это слово.
        -Ну да, - согласилась та. - Я сама не очень-то им верила, пока мне на компьютер не сбросили несколько фотографий подземных жителей.
        -Так они у тебя есть? Здорово! Надеюсь, покажешь?
        -Покажу… - девушка ненадолго замолчала, видимо, выбирая дату, когда сможет показать новому приятелю интригующие фотографии.
        Наша парочка уже доехала до метро «Первомайская» ишла сейчас по одноименной улице вдоль трамвайных путей.
        Возле дома на углу 11-й Парковой девушка остановилась.
        -Вот здесь я и живу, - она посмотрела в глаза Давиду, как будто хотела о чем-то спросить, но не решалась.
        -Ты что-то хочешь узнать? - помог ей парень.
        -Да, - кивнула девушка. - Ты меня проводил, спасибо. А как же сам? Ведь метро уже не работает.
        -Ладно тебе, успокойся, - отмахнулся Давид. - Я - мужчина. Не пропаду.
        -Ну, уж нет! - тряхнула головой девушка. - Пойдем ко мне, - это было произнесено таким тоном, что возражать не осмелился бы самый упрямый из мужчин.
        Давид пытался никогда никому не доставлять неудобства, тем более своей персоной. Но девушка решительно взяла его за руку и потащила в подъезд.
        -Только нам надо пробраться, что называется, на цыпочках, - предупредила она. - Я здесь комнату снимаю, и хозяева не любят, когда я поздно прихожу.
        -Такое случается часто? - ухмыльнулся Давид.
        -Тихо ты, - одернула девушка. - А то, учитывая твое еврейское имя, получишь обрезание… языка!
        -Языка?!
        Парочка, стараясь не шуметь, пробралась в комнату девушки. Закрыв за собой дверь и включив настольную лампу, она облегченно вздохнула, будто тонкие стены комнаты были непреодолимой преградой для остального недружелюбного мира. А в комнате и диван-кровать, и письменный стол, и небольшой шкаф - были настолько знакомы, что, казалось, не дадут свою хозяйку никому в обиду.
        -Только предупреждаю, - девушка обернулась к Давиду. - Веди себя прилично…
        Может быть, парень послушался бы увещеваний хозяйки, но на сей раз она оказалась так близко, а в девичьих глазах плясал такой огонь, что гость не сдержался и поцеловал ее. Она почти сразу ответила на поцелуй, обняла… Надо ли говорить, мужчины даже не предполагают, что они никогда не участвуют в выборе? Выбирает только женщина, и только женщина решает: разрешить ли мужчине познакомиться с ней поближе или послать в Америку картошку копать…
        Утром Давид проснулся от того, что хлопнула входная дверь квартиры. Видимо, хозяева благополучно ретировались по своим делам. Новая знакомая Давида мирно дремала у него на плече. На ее губах играла необыкновенно счастливая улыбка, будто она мечтала о такой ночи всю сознательную жизнь.
        -Но имя свое так мне и не назвала, - вздохнул Давид.
        Глава 3
        Августовская прохлада, наиболее сильная этим летом, окутала Петербург. С моря дул постоянный колючий бриз, разгоняя еще сохранившиеся в городе клочки теплоты и остужая отвыкшую от холода землю. Правда, ожидалось еще бабье лето, но кто его знает, что пошлет Бог в сентябре?
        Где-то далеко на Васильевском завыла собака, будто прощалась с умирающим хозяином и спешила всех оповестить о своем несчастье. До императорского дворца тоскливый вой еще не добрался, но здесь и своих бед хватало. Четверть часа назад по опочивальне императора прокатился сдавленный крик. Федор Кузьмич, прикорнувший в соседнем кабинете, тут же кинулся в покои императора и застал того сидящим на постели и растирающим горло правой ладонью.
        -Что случилось, Ваше Величество? - осведомился камергер. - Никак опять кошмарные виденья одолели?
        -Со мною в который раз уже такая казуистика происходит, - прохрипел царь.
        -А что привиделось?
        -Все тот же сон, Федор Кузьмич, - император безнадежно махнул рукой. - Все тот же. Наказание Господне!
        It's ridiculous![18 - Это просто смешно (англ.).]
        -Сквозь строй? - уточнил камергер.
        -Сквозь строй, - подтвердил император и кивнул головой. - Только в этот раз сквозь строй меня тащил не Струменский, а мой батюшка, Царство ему Небесное. Вся спина болит. Что там, посмотри, Федор Кузьмич. - царь скинул с себя ночную сорочку и повернулся спиной к камергеру.
        Тот коротко охнул и принялся мелко креститься, будто увидал что-то страшное.
        -Что там? - нетерпеливо спросил император.
        -Там, Ваше Величество, там…
        -Ну, говори же! Я приказываю!
        -Там, - снова начал мямлить камергер. - Там следы от шпицрутенов!..
        -Что?! Ты в своем уме?! - вскричал император.
        -Точно так, Ваше Величество. A complete misunder-standing[19 - Полнейшее недоразумение (англ.).]. - Федор Кузьмич взял с ночного столика триклиний с горевшими свечами и показал царю на круглое зеркало венецианского стекла: - Пожалуйте сюда, Ваше Величество.
        Александр поднялся и подошел к зеркалу. Он долго осматривал свою спину, насколько ему было видно, потом накинул на себя атласный халат и упал в кресло.
        -Теперь ты понимаешь, Федор Кузьмич?! Я ничего не выдумал! - голос императора предательски дрогнул. - Мой батюшка призывает исполнить миссию рода Романовых! И блаженная Ксения, и монах Авель, и Серафим Саровский говорили, что умру я не императором, а монахом.
        -Стоит ли придавать значения предсказаниям, Ваше Величество? - усомнился Федор Кузьмич. - Блаженная Ксения предсказала точную кончину вашего батюшки. А что до вас касательно, так она высказывалась какими-то намеками. Я в магии не силен, но стоит ли верить тому, что баба говорит, хоть и блаженная? La morte triomphante[20 - Победительница смерти (фр.).].
        -Ты действительно ничего не понимаешь, - безнадежно махнул рукой император. - Я должен исполнить свою миссию! А ты будешь мне помогать, ибо положиться императору не на кого. А записи пророчества блаженной Ксении у меня есть в кабинете, - император ткнул указательным пальцем в потолок. - Живо поднимись туда и отыщи их в письменной тумбе.
        -Хорошо, Государь, - склонился в полупоклоне камергер. - Только зачем вам записи блаженной Ксении, когда в Михайловском замке у вас проживает госпожа Татаринова Екатерина Филипповна, баронесса фон Буксгевден. Стоит только послать за ней, уж она-то в мистической науке смыслит куда больше всех петербуржских юродивых, вероятно, пенсион свой в шесть тысяч рублей годовых отрабатывает.
        -Нишкни, холоп! - прикрикнул Александр на ядовитого Кузьмича. - Ты еще простым казаком был, когда Екатерина Филипповна уже многим судьбу определила. Но, говорю тебе, сейчас ничего не хочу слышать о Татариновой. Хочу, чтобы ты записи о Ксении отыскал!
        Камергер непокорно мотнул головой, однако возражать воле царя не стал. Подошел к секретеру из карельской березы, сдвинул на нем в сторону чернильный прибор, и секретер отъехал в сторону, обнажая тайный проход в кабинет императора, находящийся на третьем этаже Каменоостровского дворца. Федор Кузьмич взял один из канделябров, зажег свечи и, кряхтя, словно столетний старец, стал подниматься вверх.
        Отсутствовал он довольно долго, но вскоре появился с кипой различных бумаг, среди которых виднелась папка телячьей кожи.
        -Вот именно там! - Александр указал на кожаную папку. - Читай, что написано.
        -Да здесь записано, Ваше Величество, что юродивую Ксению Петербуржскую погребли на Смоленском кладбище, - камергер поджал губы и перелистнул листок. - Ага, есть еще: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. На сем месте положено тело рабы Божией Ксении Григорьевны, жены придворного певчего, в ранге полковника, Андрея Феодоровича. Осталась после смерти мужа в 26 лет, странствовала 45 лет, всего жития ее было 71 год, называлась «Андрей Феодорович»».
        -Дальше, дальше, - нетерпеливо потребовал Александр.
        Федор Кузьмич перекинул еще несколько страниц, и внимание его привлекла новая запись:
        -Здесь вот еще про нее записано. Только это касается уже вашего батюшки. «Часто прихожане Смоленской церкви слышали таковы слова пророчицы Ксении: “Скоро плакать на Руси будут. Как войдет он во врата сии, всей жизни ему будет столько, сколько букв над воротами в речении библейском!” Григорий Пильников, один из архитекторов Михайловского замка, обнародовал, что мрамора для отделки Воскресенских ворот не хватило, тот был взят со строительства Исаакиевского собора и что одна из мраморных плит уже укреплена над воротами замка. А надпись на плите гласила: “ДОМУ ТВОЕМУ ПОДОБАЕТЪ СВЯТЫНЯ ГОСПОДНЯ ВЪ ДОЛГОТУ ДНЕЙ”».
        -Вот, именно это! - воскликнул император. - В надписи - сорок семь букв! Батюшку моего убили за несколько недель до сорокасемилетия! И это мой грех! Я не имею права быть не только царем Государства Российского, а и вообще человеком! Только покаяние может исправить равновесие природных сил… Но дальше где-то есть о цесаревиче. Найди!
        -Не извольте сомневаться, все записано, - Федор Кузьмич перевернул несколько листов и прочел еще одну молитву блаженной Ксении: - «Боже! Даруй царю Твой суд и сыну царя Твою правду. Во дни его процветет праведник, и будет обилие мира по свержении врагов его, доколе не перестанет луна. Но не предстанет он перед Тобой государем, а схимником…»
        -Это явно не про батюшку моего предсказано, - уверенно произнес император. - Войн в его царствование не происходило, а то, что он стал гроссмейстером масонского ордена, лишь помогло определить, каких царедворцев гнать надобно не только из дворца, а вообще за пределы России.
        -Это и вам помогло избавиться от масонства, Ваше Величество, - подсказал камергер.
        -Так да не так, - отмахнулся Александр. - От этого гнилья скоро не избавишься. Среди дворян не особо почитают евреев, однако с легкой руки графа Голицына все стремятся записаться в масонскую ложу, будто еврейская лавочка и масонская ложа - это совсем разные вещи. Благо, я приказал выпустить манифест о запрете тайных обществ. Вот и будет брату моему попечение за державу Российскую.
        -Константину?
        -Нет, Федор Кузьмич, в этот раз ты ничего не угадал, - обрадовался император и как ребенок захлопал в ладоши. - Константин - слишком добрый и капризный. Настоящему государю не след быть снисходительным к пожирателям земли Русской. Я как мог управлялся с ними, но и моих стараний недостаточно. Если бы батюшка был жив, он Россию давно очистил бы… Я много неправого сделал, когда в первом же месяце моего царствования отменил все батюшкины вердикты и законные непослушания праву Государства Российского. Ну да ладно. Ты утром оповести моих братьев, что сегодня мы идем на литургию в лавру Александра Благоверного. Им надлежит быть со мною, дабы принять благословление от митрополита Серафима. А теперь я почивать желаю…
        Камергер принялся готовить Александра ко сну, и тот ни словом больше не обмолвился. Лишь ложась в постель, он наказал Федору Кузьмичу прочитать вечернее правило. Делать это разрешалось только самым близким членам царского семейства, но бывший казак Овчаров уже давно себя чувствовал частью семьи российского императора. Возведенный в чин камергера, в который мог быть зачислен только дворянин высокого звания или же войсковой генерал, Федор Кузьмич всю свою жизнь посвятил Государю царства Российского.
        Он отправился в царскую часовню, находящуюся на этом же этаже, и принялся совершать вечернюю молитву по старообрядческому канону. Федор Кузьмич в отличие от Александра никогда не кидался к различным проповедникам, какими бы модными они ни были. Казачку Феде Овчарову отец с матерью с ранних лет доходчиво объяснили, отчего патриарх Никон узаконил «щепотную» религию. Но не получилось у нелюдя-патриарха обесчещивание земли Русской: царь Алексей Михайлович сослал-таки властолюбивого упыря дожидаться своего конца в Белозерский монастырь, только никонианская «щепотная» религия была утверждена в декабре 1666 года на Московском Соборе четырьмя иноземными патриархами. Крови никонианами было пролито столько, что старообрядчество до сих пор находилось как бы в забвении. Все прорицатели, юродивые и отшельники сохраняли строгий православный обряд поклонения Богу, который привез на Русь сам Андрей Первозванный - один из наиболее близких к Христу апостолов.
        Федор Кузьмич не раз пытался объяснить Александру суть разницы обрядов: дескать, никониане всегда крестный ход совершают против часовой стрелки, против движения Солнца, а значит, против природы и Бога, тогда как старообрядцы держатся первых заповедей и крестный ход их идет по Солнцу, то бишь посолонь. Казалось бы, малая толика распознавания патриарших ошибок, но именно это доказывает, чему человек молится и кому поклоняется.
        -Уж не хочешь ли ты сказать, что вся православная Россия с середины семнадцатого века поклоняется рогатому? - усмехался император. - Тогда наша держава давно погибла бы. Важно не то, в какой храм ты пришел, а зачем. Если ты пришел к Богу с чистыми помыслами и чувством раскаяния, то в каком бы храме ни молился, Бог услышит тебя. Ибо если человек - праведник, то и молитва его становится праведной, на какой бы литургии она не была провозглашена.
        Федор Кузьмич придерживался своего мнения, однако с государем не спорил…
        Во время молитвы в часовню заглянули два чернеца и епископ Фотий - настала пора совершать утреннюю молитву. Так вечернее правило у Федора Кузьмича плавно перетекло в утреннее, но он не стал сетовать. Может быть, Господь действительно управляет поступками Государя?
        Несмотря на конец лета, рассвет наступил рано, и выглянувшее из-за горизонта светило бросило несколько веселых лучиков на разноцветные оконные стекла. Утреннее правило закончилось. Камергер послал нарочных к великим князьям Константину и Николаю, чтобы те не опоздали на литургию в Александро-Невскую лавру. Благо, Константин недавно прибыл из любезной ему Варшавы и собирался какое-то время задержаться в Петербурге.
        К моменту богослужения царская семья была почти вся в сборе. Не хватало лишь супруги императора Елизаветы Алексеевны. Царицей эту даму никто никогда не называл. Так звали мать Александра Марию Федоровну, которая до сих пор помогала сыну необходимыми женскими советами, а иной раз настаивала на вынесении некоторых политических вопросов в Сенат или даже в Государственный совет.
        Царица некоторое время холодно относилась к своему сыну, который добился власти только через гибель отца. Но видя, как тот часто кается священнослужителям, ибо чувствует за собой косвенную вину в смерти родителя, Мария Федоровна сменила гнев на милость и многое прощала сыну. Она не обращала внимания даже на тот факт, что император часто посещает храмы отнюдь не православных конфессий, ибо понимала, что ее сын воспринимает Бога как Единого Творца и для него не имеет значения, где молиться. Тем не менее на двунадесятые праздники и на Пасхалию царь неизменно бывал в лавре Александра Невского.
        На этот раз праздника никакого не было, только через несколько дней должен был наступить Индикт[21 - Индикт - праздник церковного Новолетия, установлен Святыми Отцами I Вселенского собора.]. Митрополит Серафим вел литургию как обычно, но по исполнении евхаристии призвал братьев императора к амвону, где перед ними на аналое лежало Евангелие.
        Оба великих князя, положив правую руку на священную книгу, обещали исполнить завет, данный императором Александром I, и закрепили духовный союз претендентов на престол. Именно о таком союзе до сих пор беспокоился государь. Мария Федоровна тоже разделяла мнение царствующего сына: наследником царского престола должен был стать не бесхарактерный и добрый Константин, а его жесткий и принципиальный брат Николай.
        После литургии митрополит Серафим пригласил царское семейство в трапезную залу, дабы откушать и отметить закрепленный союз.
        Александр, улучив минутку, отвел владыку Серафима в сторону и прошептал:
        -Ваше святейшество, извольте на Индикт устроить мне панихиду с первыми петухами. Только не надо светло-торжественного облачения.
        -Господь с вами, Ваше Величество, - принялся креститься митрополит. - Что вы такое говорите?! По живому царю - отпевание?!
        -Je vous le dis tout cru[22 - Я вам об этом говорю прямо (фр.).]. Я по отъезде куда-либо обыкновенно приношу молитву в Казанском соборе. Так ведь? Но предстоящее путешествие мое не похоже на прежние, - возразил император. - Я отъезжаю в Таганрог. Это будет не простая поездка, уверяю. Поэтому и велю исполнить, что просил. К тому же здесь почивают мои малолетние дочери. Да будет мой путь под кровом этих ангелов. И на прощание хочу перемолвиться со старцем Алексием. Надеюсь, он не ушел в затвор?
        -Никак нет, Ваше Величество, - склонился перед ним митрополит. - Давеча схимник Алексий сам вас поминал.
        -Вот и ладно, - удовлетворенно кивнул Государь. - Значит, произойдет то, что я предчувствую и жду с нетерпением…
        Несколько дней, по виду таких же размеренных и чинных, как остальные дни надвигающейся осени, прокатились быстро. Только митрополит Серафим не находил себе покоя. Шутка ли? По живому царю совершать отпевание! Что это вздумалось императору прощаться с миром, хотя едет только в Таганрог, а не на поле битвы?
        Тем не менее просьба императора была в точности выполнена, и на Индикт, в четыре часа утра настоятель лавры Александра Невского митрополит Серафим готов был исполнить обряд отпевания. Правда, настоятель изволил ослушаться Государя и облачился в саккос[23 - Саккос (др. - евр. «рубище») - одеяние священнослужителей высокого ранга для торжественного богослужения.] рытого малинового бархата по золотому грунту. Два архимандрита и братия тоже почли должным облачиться не на простой чин отпевания.
        Царь не заставил себя ждать и прибыл к четырем утра с четвертью. Как только он вошел в помещение собора, служба началась.
        Император сначала стоял в левом церковном приделе возле раки с мощами благоверного князя Александра, но затем подошел к митрополиту и встал на колени, попросив держать Евангелие у него над головой. Настоятель Серафим так и сделал, заметив при этом, как по лицу Александра катятся крупные слезы. Император не скрывал их и даже не пытался промокнуть лицо платочком.
        Митрополит не стал прерывать службу: ведь слезы человеку приносят радость и очищают его грешную душу. Видимо, недаром император просил об отпевании - он что-то чувствовал, только не мог выразить этого в словах. Хотя иногда и слова бывают не нужны. Настоятель лавры благословил раба Божьего Александра и пожелал помощи в делах грядущих, дабы отвратить императора от смертных дум. Тот встал с колен и вновь выразил желание повидаться со схимником Алексием.
        Келейник отца Алексия провел императора в спальный корпус лавры, остановился у одной из дверей и постучал в нее со словами:
        -Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами Отец наших и всех святых да будет воля твоя…
        Из-за двери после непродолжительного молчания послышался голос старца:
        -Аминь!
        -Входите, Ваше Величество, - поклонился келейник императору. - Старец Алексий ждет вас.
        Дверь перед государем открылась, и он увидел в полутемной тесной монашеской келье самого старца, который все свои дни проводил в молитве и редко с кем соглашался разговаривать.
        Стены кельи наполовину были обиты черным сукном. К северной стене крепились низкие нары, на которых стоял свежесколоченный некрашеный гроб. Гроб был пуст. У восточной стояло большое деревянное распятие, а возле Креста Господня виднелись нарисованные на холсте предстоящие Дева Мария, евангелист Иоанн и Мария Магдалина.
        Император перекрестился и отвесил земной поклон Кресту Господню.
        -Входи, Александр, я давно ждал тебя, - старец обернулся к императору и показал ему рукой на деревянные нары - единственное место в келье, где можно было присесть, но на котором стоял гроб. - Я раньше ждал тебя: после того, как ты ездил к Серафиму, в Дивееву пустынь. Но человек предполагает, а Бог - располагает. Видать, тебе не с руки было. А просто так к молитвенникам приходить не след.
        -Что верно, то верно, - согласился император. - Только откуда тебе известно мое путешествие к отцу Серафиму Саровскому?
        -Сорока на хвосте принесла, - улыбнулся старец. - Да ты присядь, Государь, гроб нам не помеха. Скоро предстоит мне ответ держать перед Высшим судом, вот и сплю в гробу. Обживаю свою последнюю постель, - старец подошел к нарам, отодвинул гроб чуть в сторону, посадил на краешек нар императора и присел сам. - Знаю, что не только к отцу Серафиму ездил, - продолжил он. - Так ведь?
        -Так, - подтвердил император. - Я пять лет назад ездил на Валаам. Поехал один, запретив кому-либо сопровождать меня хоть издали. Вместе с братией простаивал долгие монастырские службы и ничуть не уставал!.. Однажды на раннюю литургию явился слепой старец, живущий в одном из скитов на острове. До монастыря слепец дошел сам, но войдя в храм, случайно оказался возле меня. Он поднял меня с колен и руками ощупал лицо. Видимо, почувствовал, что я чужой в монастыре, потому и спросил, кто я. «Раб Божий», ответил я. Слепец еще раз провел рукой по моему лицу и чуть слышно произнес: «Все мы рабы Господа нашего. Только когда будешь жить в скиту, в утреннее и вечернее правило включай тропарь Богородице: «Царице моя преблагая…» Я ничего не смог ответить тогда, - Александр на секунду замолчал. Потом продолжил: - Не смог ответить потому, что в смятении чувств не способен был что-то произнести.
        -Оно и правильно, что не поблазнилось[24 - Поблазнилось (ст. - сл.) - показалось.], - согласно кивнул старец Алексий. - Однако же намедни наш настоятель после литургии великим князьям Константину и Николаю пакибытие[25 - Пакибытие (ст. - сл.) - возрождение, новая жизнь.] учинил. Небось все по твоему, Государь, завету?
        -Вестимо, так, отче, - склонил голову император. - За державу нашу болею. А Николай будет истинным императором. Супротив него Константину претензий ставить не надобно. Я и завещание прежде составил. А теперь оба они благословение Божие получили.
        -Вот и ладно. Значит, так Богу угодно, - согласился схимник Алексий. - Токмо не хочешь ли ты, мил человек, поведать как в Дивеево ездил?
        -И то верно, - вздохнул Александр. - Исповедаться перед дорогой надобно.
        В то утро отец Серафим не находил себе места. Сразу после утреннего богослужения, он принялся подметать келью, крыльцо, а потом и двор убирать. Келейником у него был пономарь Егор. И когда тот увидел, что старец собственноручно принялся за уборку, то хотел делать все сам, но старец Серафим воспротивился:
        -Ты, Егорушка, займись своим делом, аки устав требует. Я же должен ко встрече великого гостя подготовиться.
        Егор подивился речам старца, потому как никто из именитых гостей не сообщал о желании посетить Дивееву пустынь. Однако возражать не стал и отправился к себе в пономарню.
        Не успел Егорушка сделать и двух шагов, как услышал, что по дороге к монастырю мчится коляска. От ближайшего перелеска показалась тройка породистых гнедых. Рысаки неслись во весь опор, и вскоре ко двору подкатила знатная коляска, хотя кучера в ней не было, конями управлял сам гость. Это могло бы показаться малость чудным, однако кто только в Дивееву пустынь не захаживал!
        Старец поспешил навстречу приезжему, поклонился тому в ноги и молвил:
        -Здравствуй, великий Государь! - затем отец Серафим взял приезжего за руку и повел в келью.
        Пономарь Егорушка так и остался стоять, открыв рот от неожиданности. «Как же так? - соображал пономарь. - Государь всея Руси не может приехать в гости абы как, без слуг, без лакеев, без форейторов! Да и преображенцы не отпустили бы императора без пригляду. Что деется?!»
        Меж тем старец Серафим провел Государя, ибо это действительно был он, к себе в келью и усадил на лавку в красном углу.
        -С дороги чаю не мешало бы откушать? - полувопросительно обратился старец к Александру.
        -И то верно, - кивнул Государь. - Да ты, я вижу, успел уже самовар истопить? - Император протянул руку к стоящему рядом на столе пузатому самовару и потрогал бок.
        -Верно, Государь, - поклонился отец Серафим Александру. - Ждал я тебя, потому что ни свет ни заря уже знал, что ты сегодня ко мне на чай заглянешь.
        -А откуда знал-то? - удивился император. - Эх, да что это я? - махнул он рукой. - Если знал, значит, от Господа… - Александр для верности поднял правую руку и перстом указал в небо.
        Старец Серафим промолчал, потому как не на все замечания отвечать надо. Он достал из тумбочки две чашки для чая и принялся разливать заварку. По келье тут же расползлись сочные запахи полевых трав, поскольку старец любил испить травяных настоев после трапезы.
        Император мгновенно оценил пристрастие отца Серафима к травяному чаю и благодарно принял чашку из его рук. Отпив глоток-другой, Государь довольно покачал головой, дескать, такого чая ни в России, ни во Франции отведывать не пришлось. Посмотрев на старца, он отметил, что тот ждет от него каких-либо объяснений: ведь не для распития же необыкновенного чая Государь пожаловал в Дивееву пустынь, где сама Богородица повелела отцу Серафиму основать женский монастырь.
        -К месту ли я пожаловать решил? - замялся император. - Еще с юных лет задумывался я о предназначении моем…
        -Лета наша, яко паучина поучахуся[26 - Лета наши расчленены, как паутина (Пс. 89, 10).], - кивнул старец. - Истаял еси яко паучину душу его[27 - Ты (Господи) иссушил душу его, сделал слабой, тонкой, непрочной, как паутину (Пс. 38, 12).]. Ну да поведай, о чем печалишься?
        -Никогда и никому не говорил, но тебе как на духу скажу, - Александр перекрестился на кивот из трех икон в углу кельи. - В юности с моего беспутного согласия загублен был батюшка мой Павел Петрович. Прельстился я на речи графа Палена и иже с ним! Да Господь помог страну уберечь! Именно Господь ее уберег, а Богородица направила меня спастись от напасти нерусей у тебя в обители.
        -И то верно, - согласился отец Серафим. - Не познавши корень зла, да не покаявшись, не избавишься от него. Ведомо мне житие батюшки твоего, Государь, давно ведомо. И, ежели покаяться прибыл, спаси Христос! Помогу, чем могу, с Божьего благословления. Ведь сказано: внегда подвизатися ногам моим, на мя велеречиваша[28 - Когда колебались ноги мои (на пути к правде), много про меня говорили дурного (Пс. 37, 17).]. Но державу нашу ожидает смута великая, ибо проникла нечисть уже и в души рабов Божьих. Сей час растет рог[29 - Рог (ст. - сл.) - сила.] нечестивцев. Иже императору и царству его буде в том погибель.
        -Ах! - воскликнул Александр. - Ведь говорили мне и Дибич, и Майборода, и Шервуд, дескать, грядет смута неминучая… Что же им не хватает, нерусям?!
        -Как что? - удивился священник. - Думу предлагать будут с брожением умов да всегдашним несогласием с волей царскою.
        -А я ли не думский совет предлагал? Я ли не пытался ввести демократию? Еще матушка моя Мария Федоровна предупреждала, дескать, добился власти от нечестивцев и от них же головы лишишься!
        -Так оно и будет, Государь, - печально заметил старец. - Ибо несть числа крови жаждущим, а имя их - легион. Будет один из твоих потомков миропомазан на царствование и в начале сего царствования начнутся несчастья, беды народные, война неудачная. Настанет смута великая внутри государства. Поднимется отец на сына и брат на брата. Но вторая половина правления будет светлая, и жизнь Государя долговременна[30 - Дневник Николая Александровича Мотовилова был опубликован в 1903 году и послужил важным документом в прославлении батюшки Серафима, которого в этом же году, через 70 лет после блаженной кончины, Православная Церковь причислила к лику святых. Здесь и далее приведены личные высказывания преподобного Серафима Саровского.]. - Уж не брату ли моему ты пророчишь вторую половину правления словами Апокалипсиса о жизни вечной в Небесном Иерусалиме? - спросил император, исподлобья взглянув на старца. - Ведь сказано: «Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою»[31 - Библия (Откр. 21:24).].
        -После тебя, Государь, будет еще не один помазанник Божий заботиться о Государстве Российском, но лишь последний прославит меня. И его Императорскому Величию еще гораздо более поможет сделать Господь для церкви нашей православной и Единой во всей Вселенной - Истинной и Непорочной Вселенской Церкви Христовой. Он же будет первым царем-искупителем, которого за жертву его, за перенесенные муки также прославят. Ведь не покаявшись в преступлениях отцов наших, никогда не получим мы долгожданного благоденствия. Брату твоему еще предстоит в середине века нашего разобраться с объединяющимися против России нелюдями. А ты, Государь мой, любишь Церковь, как и родитель твой, но будешь ли служить ей после нашей встречи, тебе решать.
        -Что же делать мне, отче? - в глазах императора играл болезненный огонек недопонимания речей старца. - Как оградить мне Церковь нашу от нашествия нелюдей? Как защитить державу Российскую?
        -Наша Церковь во всей вселенной одна Истинная, - убежденно ответил отец Серафим, - Непорочно Апостольская, потому что истину мы несем от Андрея Первозванного. Церкви нашей предстоит стать Вселенской: «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; итогда придет конец»[32 - Евангелие (Мф. 24:14; Мк. 13:10)].
        Но прежде земле Русской предстоит заклание русского царя и перенесение ига жидовского. Восстанут на царя не только враги внешние, но и внутренние. И вот как это будет: бунтовщики-то, восставшие на царя при восшествии его на престол, похвалялись, что хотя и скошена трава да корни остались. Ибо главные-то начальники этого злого умысла, выдавши тех, которых сами же вовлекли в этот умысел, останутся в стороне и будут искать погибели Государя и всей фамилии его царской.
        -Вижу, каторги одной для нерусей мало будет, - упавшим голосом заметил Александр. - Придется головы рубить, чтобы впредь неповадно было.
        -Придется, - согласился старец. - Но Бог даст не тебе. Ты же помни, что нелюди отныне и вовеки не оставят род царский! И неоднократно будут подыскиваться: нельзя ли как-нибудь его под корень? А когда неоднократные их покушения не удадутся, пустятся на холерные беспорядки. Но фельдмаршалу твоему, Федору Ивановичу Паскевичу, Господь поможет в Варшаве заразу задавить.
        -Знаю я графа Паскевича, - вспомнил Государь. - Храбрый он воин, каких мало.
        -Да, - кивнул отец Серафим. - Токмо не угомонятся нелюди. Видя, что у них с покушениями не ладится, они примутся за другое и будут стараться, чтобы во всех должностях государственных были все люди или согласные с ними, или по крайней мере не вредные им. И будут всячески они восстанавливать землю Русскую против Государя. Когда же и то им не будет удаваться, то дождутся такого времени, когда и без того очень трудно будет земле Русской. И в один день, заранее условившись, поднимут во всех местах земли Русской всеобщий бунт, и некому будет унимать их. И много прольется невинной крови, реки ея потекут по земле Русской… А поведет их тот, кто родится за тридцать лет до конца века нашего. И будет он, как предсказано в Писании, править три с половиной года, и царство его Антихристово не умрет, покуда он будет не похоронен. А земля его не примет…
        -Что ты такое говоришь, отец мой? - Александр даже перекрестился. - Неужто Русь ожидает погибель неминучая и скорая?
        -Разделение грядет единого Государства Российского, - подтвердил опасения императора старец Серафим. - А когда земля Русская разделится и одна сторона останется с бунтовщиками, другая же станет за государя и целость России, вот тогда боголюбие народа, усердие его по Богу и ко времени. Да только не сразу решится народ землю свою отстаивать.
        -Как скоро грядет сие непотребство? - нахмурился император. - И что делать мне для того, чтобы нечисть не испоганила землю Русскую?
        -Слишком поздно ты, Государь, спохватился! - сказал как отрезал Серафим Саровский. - Если ты оставишь престол, то после того сразу поднимется смута. Молитвою можно спасти землю Русскую, и нечестивцы не сумеют одурачить народ. Только предательства и соблазнов не избежать. Помни лишь: Богородица хранит державу твою под покровом, и Господь даст полную победу поднявшим оружие за Него, за Церковь и за благо нераздельности земли Русской. Но не столько и тут крови прольется, сколько тогда, когда правая, за Государя ставшая, сторона получит победу, переловит всех изменников и предаст их в руки Правосудия… И вот тут-то еще более прежнего крови прольется, но эта кровь уже будет последняя, очистительная…
        -Неужели никак нельзя без крови? - поднял удивленные брови монарх. - Неужели Господь наш допустит новое кровавое дело на земле Русской?
        -Когда придет царь-победитель, - пояснил старец, - казнь эта будет по Правосудию Божьему и земле без этой крови очиститься невозможно, ибо кто понуждает людей проливать кровь, тот должен излить свою… После того Господь благословит люди своя миром и превознесет рог помазанника Своего Давида раба Своего Мужа по сердцу Своему благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича. Его же утвердила и паче утвердит святая десница Господа нашего над землею Русскою.
        -Так что же получается? - не понял Александр. - Выходит, смута коснется брата моего. Но почему ты, святой отец, называешь его Давидом?
        -Потому что он будет последним помазанником Божьим. Как говорил Давид: «Сынове Сиони возрадуются о Царе своем»[33 - Пс. 142:2.]. Богоспасаемый царствующий град Московию Сионом вторым нарещи надобно, егда благодать Божия от ветхозаветного перенешися Сиона, воссия на нем Христианским православием. И зде-то сынове Сиони христиано-российские чада радуются о царе своем.
        -Я понимаю теперь… - задумчиво заключил император. - Все обетования, данные Богом Давиду, напрямую касаются русских самодержцев, поскольку именно русский император был до сих пор удерживающим тайну беззакония.
        -Истину глаголешь, - согласился старец. - Ежели решился престол оставить, то зде жду, послушником будешь, ибо, как сказал о нас пророк: «Что же унывать нам, ваше Боголюбие, аще Бог за ны, так кто на ны? - разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог, могущие покоряйтесь, яко с нами Бог и аще паки возможете, паки побежденнии будете, яко с нами Бог, так то ваше Боголюбие, с нами Бог и унывать нам нет никакой дороги».
        Воистину, не ожидал Государь такой откровенности от Серафима Саровского, только пророк знал, что говорить, ибо за державу Российскую у него тоже душа болела.
        Государь допил свой чай, поставил чашку на стол и начал откланиваться. Старец благословил его на дорогу и вручил лестовку[34 - Лестовка (ст. - сл.) - своеобразные четки, изобретенные Василием Великим. С лестовкой ходят только старообрядцы.] со словами:
        -Негоже императору в разных церквах истину искать. Сия лестовка - перст Божий и посох в дороге. Сделай же, Государь, так, как я тебе говорил…

* * *
        Старец Алексий долго молчал, осмысливая этот рассказ. Император же сидел на краешке деревянных нар, как гимназист первого класса, и боялся пошевелиться. Наконец схимник поднял глаза на Государя, и тот увидел в глазах чернеца слезы.
        -Отец мой… - первым стремлением Александра было утешить чем можно святого монаха, который даже заплакал, услышав исповедь царя.
        -Ах, оставь, чадо, оставь! - махнул рукой схимник. - Господь дал мне сей час прозреть, ради чего ты покидаешь престол, Государь. Я человек старый и много видел на свете, благоволи выслушать слова мои: до великой чумы в Москве нравы были чище, народ набожнее. После чумы нравы испортились, будто русский народ поразила беда неминучая, противу которой московская чума - плачь младенца. В 1812 году наступило время исправления набожности, токмо по окончании войны с французом нравы еще более испортились. Ты - Государь наш, и должен до конца жизни бдеть над нравами, в каком бы чине тебе ни пришлось возносить молитвы. Ты - сын Православной церкви и должон любить и охранять ее. Так хочет Господь Бог наш!
        -Но я не все еще решил, - пробовал отбояриться Александр.
        -Оставь, - снова отмахнулся старец. - Становись на колени.
        Император послушно преклонил голову. Схимник же, положив епитрахиль исповеднику на голову, перекрестил его широким жестом:
        -Да будет благословение Божие с тобой, чадо. Да поможет тебе Господь нести крест твой и да будет воля Его в делах и молитвах твоих, - старец поднял императора на ноги, поцеловал в лоб и, не говоря больше ни слова, подтолкнул к двери.
        Уже в дверях Александр оглянулся и произнес:
        -Многие длинные и красноречивые речи слышал я: но ни одна так мне не понравилась, как твои краткие слова. Жалею, что я давно с тобою не познакомился. А благословение твое будет мне истинной поддержкой и светочем во всех делах моих, - сказав это, император спустился к ожидавшей его коляске.
        Глава 4
        Утро пришло вместе с солнечным лучиком, щекотавшим нос Давида. Тот фыркнул, открыл глаза и убедился, что лучику вовсю помогает его новая знакомая.
        Девушка лежала рядом, в руках у нее было белое птичье перышко от подушки, которым она успешно обрабатывала ноздри спящего мужчины. Увидев, что тот проснулся, девушка зарылась лицом в подушку, изображая спрятавшего голову в песок страуса, и на несколько минут затихла. Не слыша с противоположной стороны никаких реакций, обнаженная разбойница решила взглянуть на предмет своего внимания.
        «Предмет» оказался в пробудившемся состоянии и с улыбкой ждал, когда «страус» перестанет прятаться.
        -Ты очень красивая, - подал голос Давид. - Хотя и хулиганка.
        -Красивая хулиганка? - уточнила девушка.
        -Очень красивая!
        -Красивее не бывает?
        -Может, и бывает, да только я не видел. - Давид немного помедлил. - Послушай, не хочешь ли сказать, как тебя зовут? Ведь я еще ночью назвал свое имя, но «алаверды»[35 - Алаверды (груз.) - ответное действие, обычно в знак благодарности.] не последовало.
        Девушка одной рукой полуобняла его, другой рукой, с зажатым в пальцах перышком, принялась щекотать щеки Давида:
        -Знаешь, у меня с именем тоже не все в порядке. И тоже родители виноваты. Зови меня просто Бусинкой.
        -Почему Бусинкой? - удивился Давид.
        -Ну, все тебе прямо сразу знать хочется! - возмутилась девушка. - Не сразу Москва строилась.
        -Так это Москва, - хмыкнул парень. - В любом доме прежде, чем появятся кухни, спальни и прихожие, надо над фундаментом стены возвести и крышу настелить. А мы с тобой уже в спальне! Причем я без всяких задних мыслей сразу начал о себе рассказывать. Пусть еще не слишком много, но имя назвал сразу. Ты не хочешь, чтобы я знал имя, но про Бусинку-то должна рассказать?
        -Ну, хорошо, - согласилась она. - Давай поиграем: ятебе что-то рассказываю из своего прошлого, ты мне. Только не ревнуй, пожалуйста.
        -Договорились.
        -Так вот. В девятом классе у меня была первая любовь. До этого почти все мои подружки уже умели с мальчиками обращаться, а мне все как-то недосуг было. А тут влюбился в меня одноклассник, Юра. Это случилось, когда мы в Петербург на экскурсию поехали.
        -То есть в Ленинград, - уточнил Давид.
        -Ага, - подтвердила девушка. - Наша классная руководительница, Алла Павловна, когда узнала, что, дожив до девятого класса, почти никто из нас в Питере не был, организовала нам поездку. В первый день у нас запланировано было путешествие по островам города, во второй - путешествие по каналам, три дня на Эрмитаж, а последний день на Исаакиевский собор и Александро-Невскую лавру.
        Так вот, когда путешествовали по каналам, под одним из мостов нам показали маленькую медную статуэтку чижика, которая находилась там под водой. Говорят, что именно из-за статуэтки возникла песенка: «Чижик-пыжик, где ты был…» И еще с этой статуэткой была связана одна романтическая любовная история. Вероятно, я восхищалась этой историей громче всех, потому что на следующий день Юрка притащил мне этого чижика и признался в любви. К тому же птичка держала в клюве настоящую жемчужину, которую я тут же назвала бусинкой. Юрке понравилось, и он закрепил за мной это прозвище. Только я до сих пор не представляю, как смог мальчишка в чужом городе украсть из-под моста статуэтку чижика?!..
        Но ничего, что чижик украден. Ведь этим государством с 1918 года управляют преступники, у которых за кражу больших денег выделяют место в правительстве, а за кражу какой-нибудь мелочи - пожизненно в лагеря без права на переписку. Для меня Юрка выглядел, как занимающий место в Думе. И я… - девушка вдруг запнулась и замолчала.
        Давид взглянул ей в глаза и увидел, что они полны слез, готовых хлынуть по щекам обильным водопадом.
        -Понятно, - кивнул он. - Ты поверила парню, а его увела из-под носа близкая подруга.
        -Как ты догадался? - Бусинка подняла глаза на Давида, но слез уже не было видно.
        -Очень просто, - улыбнулся он. - У меня произошла аналогичная история. Мы с тобой просто похожи.
        -Ты находишь? - ответила улыбкой Бусинка. - Ну-ка, иди сюда, - она поднялась с постели, потянула за собой Давида.
        Их взлохмаченные головы отразились в большом настенном зеркале, но сразу признать лицо девушки похожей на физиономию парня было нельзя. Тем не менее она отметила:
        -А ведь действительно чем-то похожи. Наверное, недаром я потянулась к тебе там, в метро.
        -Недаром, - согласился Давид. - Я даже благодарен привидению обходчика за то, что он нас познакомил.
        -Я тоже. Но теперь твоя очередь что-нибудь рассказать.
        -Хорошо, - согласился Давид. - Я об этом еще никому не рассказывал. Так что готовь уши, - он вернулся на постель, а Бусинка уселась рядом. - Мне было одиннадцать лет, и район Кунцево, где жила наша семья, тогда еще не считался Москвой. Даже линия метро кончалась на Пионерской, а дальше - трамваем или автобусом. У нас, кунцевских, были задачи поважнее, чем думать о прокладке метрополитена или с горячим энтузиазмом ехать на какую-нибудь «комсомольскую стройку», где половина «комсомольцев» - уголовники строгого режима.
        У нас был свой режим - дворовый. Дворовые команды: футбол, хоккей, теннис, плаванье и куча других видов спорта… Но ни дня без драки! Дрались по любому поводу. В основном из-за девчонок. Только подравшись «двор на двор», тут же мирились и расходились по домам закадычными друзьями, чтобы назавтра снова встретиться и махать кулаками.
        У меня тогда была самая клевая девчонка нашего двора - Лариска. Ты ведь знаешь, что девочки взрослеют гораздо раньше, чем мальчишки. Так вот моей Лариске, скорее всего, нужен был хоть какой-то сексуальный опыт, над чем я еще не задумывался. А жаль, потому что она тайком от меня познакомилась с парнем постарше, и тот, желая силой доказать свое превосходство, устроил мне «пятый угол». То есть восемь человек со штакетинами в руках пустили меня, как мячик, по кругу, ударами не давая упасть. Результат - напрочь перебита левая рука.
        -Где? - удивилась девушка. - Я даже не заметила, - она принялась пристально рассматривать левую руку Давида и нашла, наконец, старые отметины. - Ага. Вот. И здесь еще!
        -Я тогда отшучивался: настоящего мужчину может украсить только шрам! Целый месяц провалялся в больнице. Кроме родителей ко мне приходили друзья. Однажды они рассказали, как выловили всех восьмерых и наставили им таких же отметин, какие получил я. Только вся фишка в том, что моего обидчика среди них как раз и не было: он, натравив на меня приятелей, сам смылся. А Лариска бросила меня - первая незабываемая потеря.
        Все бы не так трагично, если бы тренер не объявил мне о том, что с перебитой рукой придется навсегда забыть о плаванье. И вот тогда я впервые за всю сознательную жизнь испугался: способен ли я вообще на что-то? Не повлечет ли за собой незапланированная инвалидность каких-то побочных явлений, перепрыгнуть через которые не хватит сил? Это был даже не испуг, а животная трусость, когда хочется ничего не видеть и не слышать, ни о чем не задумываться, не подавать признаков жизни! Спасло меня только то, что третьего взрослого разряда по плаванью я все-таки добился!.. А ты добилась того, что мне захотелось все рассказать именно тебе. Прямо зомбирование какое-то!
        -Нет, - возразила Бусинка. - Ты сам только что утверждал, что мы похожи, а подобное притягивает подобное. Закон физики.
        -Или биологии?
        -И того и другого, - рассмеялась она. - Но сейчас ты будешь требовать откровения от меня. Так? А что бы ты хотел узнать обо мне такого, не известного никому?
        -Знаешь, мужчинам всегда интересно узнать, как девушка впервые познакомилась с сексом. Если, конечно, тебя это не шокирует, расскажи. Буду благодарен.
        Бусинка ответила не сразу. Вопрос взывал к открытости, но и ответственность на спрашивающего возлагал немалую. В первую очередь требовалось полное доверие к собеседнику и уверенность в том, что он никогда не воспользуется полученной информацией во вред.
        Девушка встала возле кровати, взбила подушку, прислонила ее к спинке, устроив что-то вроде мягкого кресла, и забралась в это гнездышко, натянув на себя одеяло. Давид, недолго думая, плюхнулся на спину поперек кровати, положив голову на колени своей новой подружке. Та не возражала, лишь непроизвольно принялась перебирать ему волосы, наматывая их на пальцы.
        -Мои родители работали преподавателями в Московском универе на кафедре философии, - призналась она. - Отец преподавал научный коммунизм, а мама - диалектический материализм. Собственно, их изначальная любовь к вождю мирового пролетариата и послужила причиной того конфликта, который продолжался меж мной и родителями всю сознательную жизнь. Они умудрились назвать меня Виленой, это аббревиатура от Владимир Ильич Ленин. Более того, я уже в первом классе знала три закона диалектики - единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицания и перехода количества в качество.
        -Классно!
        -Да ничего классного тут нет. Детство оказалось перечеркнутым любовью к ненавистнику человечества.
        -За что же ты его так? - удивился Давид.
        -У нас в доме была отличная библиотека, - пояснила Вилена. - Так вот, я там отыскала опубликованные в XIX веке публицистом Мотовиловым воспоминания о старце Дивеевской пустыни Серафиме Саровском. Надеюсь, ты слышал, что он - один из немногих проповедников, так сказать, русских екклесиастов, предсказавших историю России вплоть до наших дней?
        -Конечно, - подтвердил Давид.
        -Так вот. Старец Серафим предсказал, что Антихрист родится в 1870 году в России. Именно в этот год родился Владимир Ульянов-Бланк. А править страной этот нелюдь будет три с половиной года. Именно так и случилось с точностью до минуты! Мы живем в царстве Антихриста, и Армагеддон давно начался!
        -Как же так? - опешил Давид.
        -А сколько крови безвинных уже пролилось только у нас в России? - воскликнула собеседница. - Или ты забыл, что Чечня еще не сложила оружие, да и вряд ли сложит! Пока есть внешний враг, внутреннего никогда не трогают, вот почему это все. У власти остались те же ставленники американских архантропов[36 - Архантроп (др. - греч. «древний человек») - ископаемые предшественники человека (питекантроп, синантроп и пр.); здесь слово применено в иносказательно-уничижительном смысле.], только вывеску сменили…
        Кстати, менять вывеску - это чисто национальная еврейская черта. В первом Совете народных комиссаров из ста человек был только один русский.
        -«Примкнувший к ним Шепилов»?..
        -Да-да, примерно так. Я такую длинную преамбулу рассказываю, чтоб ты понял, почему в нашей семье возникла историческая война «отцы и дети».
        До школы родители отдали меня на воспитание в деревню к бабушке, поэтому прокоммунистические мысли не поразили мозг ребенка в раннем состоянии, и я выросла настоящей русской девочкой без экзальтированного стремления к победе мировой революции. Более того, бабушка умудрилась тайком меня крестить в старообрядческой церкви, и крестик я никогда не снимала.
        Так вот. С родителями воевать мне было неинтересно, ведь любой учитель внимание всегда оказывает другим детям, но не своим. Я все больше читала. И однажды в домашней библиотеке наткнулась на запись болезни всеми обожаемого Ильича. А также, что кроме Инессы Арманд, заразившей вождя всех народов французской болезнью, у него были бурные сексуальные связи с Анжеликой Балабановой, любовницей Бенито Муссолини. Для меня сифилис был тогда на одном уровне с подлостью и предательством. А как в военное время поступают с предателями, помнишь? Поэтому я всем в школе объявила, отчего преставился любимый советский идол. И конечно же попала в черные списки неблагонадежных. А вот родителей чуть из партии не поперли. Отца простили только за то, что он мог цитировать Ленина из любого тома в любом количестве. Не знаю, сколько он выучил наизусть бесценных опусов Ильича, но, согласись, это - явление уникальное.
        А сейчас самое интересное. Когда я приходила домой, то частенько полностью раздевалась в своей комнате и нагишом отправлялась в ванную. Родители очень редко приезжали домой днем, а мне нравилось ходить по квартире обнаженной.
        В этот раз я тоже скинула одежду и пошла купаться. Но, открыв двери в ванную комнату, я увидела отца, который только что вылез из-под душа и стоял у зеркала, подбривая щеки. Он услышал, что дверь открылась и резко оглянулся. Представляешь, что он увидел? Молодую женщину в одежде праматери Евы.
        Я только потом, много лет спустя, проанализировала его реакцию. Но тогда передо мной был голый мужчина, за несколько секунд возбудившийся до скотского состояния! Я, кажется, пискнула и бросилась в свою комнату. Там отец догнал меня и прижал к стене. От него пахло спиртным. Я не нашла ничего лучшего, как, глядя на него в упор, медленно и четко произнести:
        -Если тронешь меня, заражу сифилисом, как твоего любимого Ленина!
        Он, признаться, опешил, ослабил хватку, а мне только того и надо было. Я заорала что было мочи:
        -Вон из моей комнаты!
        Отец мотнул головой, как с похмелья, и убежал к себе, хлопнув дверью. Меня долго бил озноб, но никаких эксцессов больше не было. Через какое-то время отец осторожно постучал в двери и принялся извиняться. Потом просил, чтобы я ничего не говорила маме. Она конечно же ничего не узнала. Но жить с родителями после этого мне стало в тягость. Сразу после школы я устроилась на работу и сняла комнату.
        -А где же ты работаешь? Или это тоже секрет за семью печатями?
        -Вовсе нет. Наша классная руководительница помогла мне устроиться в библиотеку Гоголя на Никитском бульваре.
        -В библиотеку? - глаза Давида вспыхнули мимолетным огнем. - Вот это номер! Я тоже сейчас интересуюсь библиотекой.
        -Как-нибудь обязательно расскажешь мне про библиотеку, но в данный момент я хочу знать то же, что и ты: то есть мнение мужчины о первых сексуальных впечатлениях!
        -Ну что ж, желание дамы - закон! - пафосно изрек Давид. - Только сразу предупреждаю, мне тоже пришлось испытать соблазн инцеста.
        -Вот это номер…
        -Да-да, - кивнул Давид. - Дело касается моей сестры. Наши родители, прожив друг с другом двадцать пять лет, все-таки расстались. Отец нашел другую женщину и уехал из Москвы, старшая сестра вышла замуж, а я жил с матерью.
        Надо отдать должное сестре, потому как она виртуозно владела математикой, физикой и еще несколькими проходными науками, без которых поступление в вуз практически невозможно. Так вот, через несколько лет после окончания школы я наконец-то решил штурмовать неприступную эту стену и поступать в институт. Сестра, естественно, предложила мне посильную помощь в подготовке к экзаменам. Я каждый день в назначенное время приезжал к ней домой и начинал грызть гранит науки с остервенением голодного хищника. Сестра с улыбкой смотрела на меня, но одобряла мое усердие. Более того, как-то раз она вспомнила:
        -Я со своим мужем так же познакомилась, когда ему требовалась подготовка к очередной экзаменационной сессии в институте. Знаешь, тогда я ему была действительно нужна…
        -Разругались, что ли? - уточнил я. - То-то его дома не видно.
        -Если бы разругались… - заметила сестра. - Мне кажется, он ушел и больше не вернется.
        В глазах у нее стояли слезы, и мне искренне стало жаль ее. Я попытался утешить сестру, и даже пару раз поцеловал в щеку. Представь, она отреагировала очень даже неожиданно и оригинально.
        На следующий день, когда я пришел, дверь в квартиру оказалась открытой. Повесив куртку на вешалку, я вошел в комнату. Прямо передо мной на тахте возлежала сестра в обнаженном виде и притворялась спящей. Я это определил потому, что животик у обнаженной чувствительно подрагивал.
        Если честно, я просто растерялся и не знал, как поступить. Разрядила обстановку сестра: она приоткрыла глаза, повернулась в мою сторону и позвала:
        -А, это ты? Иди сюда…
        Но я дунул из квартиры, как будто пятки у меня были смазаны скипидаром. Мне стало страшно. Не потому, что женщина позвала меня, а потому, что моим сознанием мог овладеть дьявол. Я это физически почувствовал!
        Вилена несколько минут размышляла над услышанным и наконец задумчиво произнесла:
        -А ведь мы с тобой действительно лягушки из одного болота. Такое случается очень редко. Вот почему мне сразу не хотелось тебя отпускать. Понимаешь, Господь всегда подбрасывает какую-нибудь проблему или неожиданное знакомство, пройдя через которые ты получишь что-то, после чего может измениться вся жизнь. А если ты не обратишь внимания ни на проблему, ни на знакомство, второго шанса уже не будет. С этой стороны Вседержитель выглядит, как игрок, надеющийся, что сотворенный им экземпляр переступит через все жизненные рогатки и сможет содержать свою душу в относительной чистоте.
        -Послушай, а ты веришь в Бога? - вдруг спросил Давид.
        -Да, - спокойно ответила девушка. - Впрочем, так же, как и ты. Или старообрядческий крест на твоей шее - так, дань моде?
        -И в этом мы схожи!
        -Неудивительно, - продолжила Вилена. - За свое крещение в старообрядческой церкви я должна благодарить бабушку, которая тайком от родителей исполнила все как надо и успела даже обучить меня церковно-славянскому языку.
        -Фантастика! - воскликнул Давид. - Я ведь тоже из-за бабушки попал в старообрядческую церковь! Но у той на мое образование не хватило времени. Может, ты мне объяснишь, чем отличаются новоделы от старообрядцев?
        -Легко, - согласилась девушка. - Ты как крестишься? Двумя пальцами? Правильно. А знаешь, что это обозначает?
        -Человеческое и божественное начало.
        -Именно! Но под двумя пальцами еще три, то есть единство Святой Троицы. А у новоделов крестятся тремя пальцами, то есть щепотью. Это нововведение пошло от патриарха Никона с 1666 года, включающего в себя число Зверя, то есть Антихриста. Посмотри на любую икону, видел ли ты хоть когда старца, пророка или апостола, благословляющего щепотью? Везде только два перста.
        -Но ведь из-за такой разницы нельзя разъединять великий русский народ на два лагеря? - возмутился Давид. - Это просто бессмыслица!
        -Да уж, - покачала головой девушка. - Хоть ты и Давид, но образования у тебя никакого. «Щепотная религия» новоделов заключается в противостоянии старообрядцам, а не в поклонении Богу. Ты в церковь-то ходишь ли?
        -Не часто, но хожу.
        -Значит, помнишь, как старообрядцы крестный ход делают: по часовой стрелке. А новоделы - против часовой стрелки, против солнца, против природы и против Бога. И вся религия новоделов - суть, противостояние. Значит, поклонение Сатане.
        -Ты считаешь, что вся Россия поклоняется Сатане с семнадцатого века? - усмехнулся Давид. - Так что же этот рогатый до сих пор нас не прибрал?
        -Не прибрал?! - вспыхнула Бусинка. - Да у нас даже на главной церкви - новом храме Христа Спасителя - на центральном куполе вокруг креста - венчик из Маген-Давидов, иудейских шестиконечных звезд! Такие же звезды - в мозаике пола во всех приделах храма. Там существует зал заседаний, и даже ресторан, при котором есть кабинеты для принятия спиртного![37 - Специалисты Общества защиты прав потребителей установили, что на территории храма имеются действующая автомойка, автосервис, платная автостоянка, столовая, химчистка, торговые ларьки и павильоны. Отдельные помещения храма сдаются под проведение банкетов и корпоративов. «…подобные услуги не являются религиозным обрядом, следовательно, должны регулироваться не уставом религиозной организации, а светским законодательством. Фактически на территории храма действует бизнес-центр, предоставляющий потребителям широкий спектр коммерческих предложений» - отмечается в протоколе.]
        -Ну, это уж ты хватила… - попробовал возразить Давид.
        -Ничуть! - возмутилась девушка. - Несколько священников с Урала во главе с протоиереем Сергеем Кондаковым прознали про такие причуды и написали письмо патриарху Кириллу с возмущениями и требованием объяснения. Так тот недолго думая отлучил неугодных от церкви - и дело с концом. Такого вытирания сапог о священников не позволял себе даже Никон.
        И еще: утого же Никона в келейниках был Арсений Сатаниус, получивший на Руси прозвище Грек. Он и пересочинил «Новый Завет», привезенный на Русь апостолом Андреем Первозванным, в никонианскую форму «новоделов» или «щепотников». Сам Арсений до того, как попал на Русь, сменил пять верований. Но не думаю, что он искал пути к Богу. Этот мошенник искал доступ к деньгам с помощью религии. Патриарх Никон ему это все устроил - взамен на переписку истинного православного учения. Во всех книгах новоделы под чутким руководством Арсения Грека исковеркали не только молитвы, но даже псалмы пророка Давида. Теперь подумай сам, согласился бы твой тезка псалмопевец на произвольное и бессмысленное изменение текстов псалмов?
        -Сомневаюсь, - покачал головой Давид. - Получается, псалмы, продиктованные пророку самим Богом, были исправлены?!
        -Вот именно! - резюмировала Вилена. - Под руководством Сатаниуса.
        -Выходит, почти вся Россия с семнадцатого века молится неизвестно какому богу? - поднял на нее глаза парень. - Но пока-то все идет хорошо?
        -Нынешнее состояние Родины ты считаешь хорошим?! - удивилась девушка. - Страна, испокон веков кормившая полмира, ждет продуктовых подачек из американских закромов и прославляет населяющих штаты архантропов! Американские продукты практически все геномодифицированы и вызывают медленное отравление всего живого. Американские поставщики русским текстом лгут покупателю, дескать, никаких ГМО «ножки Буша» не содержат. Так ведь без этого ГМО не было бы и ножек! Как вырастить таких больших кур, если не кормить их зерном, содержащим эту отраву? Так кто же управляет нашим государством: враги эфемерного внешнего врага или враги собственного народа?
        -Судя по твоим прогнозам, вообще всей Земле скоро настанет кирдык, - кисло усмехнувшись, резюмировал Давид. - Значит, необходимо накрыться простынями и медленно ползти на кладбище. Медленно - чтоб не создавать паники! Так?
        -Не так! - возразила Вилена. - Информация для того и существует, чтобы использовать ее против наших врагов. Владеющий информацией - уже вооружен!
        -И в чем же ты видишь сопротивление нынешним властям? - остро посмотрел на девушку Давид. - В каких-нибудь демонстрациях или митингах?
        -Вовсе нет, - улыбнулась Бусинка. - Для начала необходимо наладить информационный поток с помощью Интернета, а правительственную машину остановим бойкотом. Но одного-двух десятков людей явно недостаточно. Помнишь, как в 1994 году безоружной толпе удалось собраться на Октябрьской площади, пройти до московского Белого дома и даже захватить его?
        -Нынешнее правительство больше не допустит таких проколов, - отмахнулся Давид. - Я вот думаю, а не поднять ли казачество? Ведь казаки, как национальность, никогда не признавались кремлевскими «думцами», под каким бы флагом не существовал Кремль. Их признавали только при царском режиме, то есть до победы исторического материализма. Казаки поднимутся на восстановление России! Только вот получится ли сделать все без крови?
        -Знаешь, милый, прежде, чем разрабатывать грандиозные планы возрождения России, я бы не отказалась от чашечки обыкновенного кофе. - Бусинка взъерошила ему волосы. - Для этого позволь мне вылезти из-под одеяла и пойти на кухню.
        Она легко выскользнула из постели, накинула халат, осторожно открыла дверь и прислушалась:
        -Никого нет. Бояться нечего. Так что можешь пока отправляться в ванную, а я потом.
        С утренним моционом они расправились быстро.
        Перед завтраком девушка достала из настенного шкафчика пиалу, накрытую фольгой, открыла ее и поставила на стол. Давид мельком заглянул в чашку и обнаружил там разбухшую от воды овсянку. Вилена увидела, что парень проявляет интерес к таинственному снадобью, и улыбнулась:
        -Это овсянка. Три столовых ложки овсяных хлопьев я замачиваю вечером, добавляю в них яичный белок и съедаю все это утром.
        -Ну и как?
        -Овсянка без сгущенки не очень-то вкусная, - поморщилась девушка. - Зато такое лекарство поможет удалить из организма все ядовитые шлаки. Достаточно раз в полгода на неделю устраивать себе такую чистку - и многие болезни просто отступят.
        -Откуда ты узнала про это? - недоверчиво покачал головой Давид.
        -Эх ты, - пожала плечами девушка. - Овсяные хлопья использовали на Руси как лекарство все наши деды и прадеды, то есть их половиночки, ибо только женщины перенимают и берегут заповеди родителей и бабушек. Поэтому всякую женщину, умеющую с младенчества готовить целебные отвары, собирать нужные травы и просто лечить людей, мужчины обычно обзывали ведьмой, а воеводы могли даже на костер затащить.
        -Скажешь тоже! - фыркнул Давид. - Это на Западе инквизиция бесчинствовала, а у нас все не так было.
        -Кто это тебе такое сказал? - удивилась Вилена. - Дружинники патриарха Никона деревнями сжигали наших предков-старообрядцев лишь за то, что люди отказывались принять «щепотную религию». Гражданская война семнадцатого века - это самый глубокий шрам на теле русского народа. Поголовное истребление! Хан Батый, Тамерлан и прочие ливонцы, тевтонцы и шведы вместе взятые никогда не убивали столько русичей, сколько умудрился уничтожить патриарх Никон. Сожжен был даже Соловецкий монастырь вместе с монахами[38 - Пьер Паскаль. «Аввакум. Раннее старообрядчество»; С. Зенковский. «Русское старообрядчество», Жития Симеона Полоцкого.]. Так что и на Руси огоньком часто баловались.
        Эх, жалко не уцелела библиотека Ивана Грозного! Там после смерти царя сохранилось столько архивных летописей, в которых писарчуки фиксировали события, действительно происходившие на Руси, а не переписанные по приказу Петра Алексеевича, когда тот был еще царевичем.
        -С библиотекой Ивана Грозного я тоже сталкивался, - признался Давид. - Вернее, со следами ее нынешнего пребывания. Я сегодня уже пытался рассказать тебе об этом.
        -Так рассказывай! - потребовала Вилена.
        -Знаешь, об этой библиотеке ходит множество легенд, проводилось даже несколько расследований. Какие-то книги из этой библиотеки были найдены, но все следы утеряны, и никто еще до сей поры не сподобился напасть на след или на слабую ниточку о местонахождении легендарной библиотеки за исключением твоего покорного слуги.
        -Что? - подняла на парня удивленные глаза Вилена. - Ты единственный знаешь, как найти царскую библиотеку?
        -И да и нет, - пошел на попятную Давид. - Сейчас я расскажу то, что мне известно, а потом ты поможешь решить мне: что делать? Итак, изначальное название этой легендарной коллекции книг и документов - Либерея. Существует более шестидесяти официальных предположений о ее местонахождении. Найдены записи, во скольких сундуках, на каких подводах и в каком направлении Иван Васильевич вывозил из Москвы свою сокровищницу мудрых мыслей. Надо отметить, что часть книг ввезла на Русь Софья Палеолог, византийская принцесса, а вторую часть составляет наследие Ярослава Мудрого.
        Одним из основных доказательств существования Либереи считается свидетельство протестантского пастора Иоганна Веттермана из Дерпта, которого Грозный пригласил в 1570 году для перевода книг. Его высказывание стало уже летучей фразой среди искателей библиотеки: «Царские книги, как драгоценное сокровище, хранились замурованными в двух сводчатых подвалах». Более того, в 1822 году профессором Дерптского университета Дабеловым среди неопубликованных бумаг университетского архива был найден список книг, с которыми пришлось работать Веттерману. Представляешь?
        -Поразительно! - девушка даже захлопала ладошками. - И ты сейчас взялся искать царскую библиотеку? Слушай, это, вероятно, не хуже, чем найти Грааль?
        Давид услышал в голосе своей подружки почти незаметные саркастические нотки и попытался объяснить положение вещей:
        -Видишь ли, Грааль и прочие сочинения католиков - это выдумка. А здесь речь идет о действительно существующем сокровище! Поскольку Палеологам пришлось удирать из Константинополя, то многие противники существования библиотеки утверждали, что, оказавшись в Риме, император Константин ХI продал бы в первую очередь книги тому же Ватикану. Ведь бежавшему императору надо было на что-то существовать! Но скептики не берут во внимание, что все книги уже вывезла из Византии сама Софья, ибо они были ее приданым. Отец не мог и не захотел бы ссориться с дочерью из-за сделанного им же подарка. Император мог просуществовать без лишних денег, а принцесса-бесприданница - хуже, чем бездомная собака.
        В общем, Софья вывезла из Рима библиотеку, прибыла в Москву в 1472 году и ужаснулась следам пожара 1470 года. Она стала бояться огня. Поэтому под церковью Рождества Богородицы в Кремле был устроен первый тайник, или первое книгохранилище. Царь всея Руси Василий III не противился прихотям жены. Он тоже понимал ценность старинных пергаментов, поскольку первая мировая библиотека Александрийского Мусейона[39 - Мусейон (????????) - основной центр эллинистической науки, созданный в Александрии при первых Птолемеях. От него происходит слово «музей». У истоков заведения стоял Димитрий Фалерийский, ученик перипатетика Феофраста.] сгорела в 640 году стараниями воинствующих мусульман. Библиотека Софьи оставалась единственным хранилищем мыслей мудрецов древности. К тому же в ней, говорят, хранились редкие книги по черной магии и ведовству.
        -Мистика какая-то.
        -Именно мистика! - воскликнул Давид. - Недаром этими книгами в первую очередь интересовались сильные мира сего.
        -То есть?
        -То есть Петр Первый, Екатерина Великая, князь Потемкин, декабристы и прочие народовольцы. Некоторые из книг все же гуляют среди населения и находят своего читателя. Достаточно?
        -Не совсем, - задумчиво произнесла девушка. - Тебе-то зачем понадобились знания по черной магии? Или захотелось попасть в кремлевскую команду торговцев народным достоянием?
        -Вовсе нет! - отмахнулся Давид. - Дело в том, что царь всея Руси Иван Васильевич правильно сделал, спрятав большую часть книг от взора людского, ибо не всем полезно владеть сакральными знаниями. Люди пока не доросли до нужной стадии взросления, поэтому, если библиотеку можно найти, ее необходимо перепрятать, чтобы молящиеся Бафомету[40 - Бафомет - одно из имен Сатаны.] не смогли добраться до опасной литературы. Причем некоторые из так называемых кладоискателей, когда выходили на верный путь, теряли зрение.
        -Что, действительно становились слепыми?
        -Ну да. И, заметь, только те, кто хотел надежнее перепрятать царское сокровище!
        -Послушай, - в голосе Вилены прозвучали стальные нотки. - Послушай, я вовсе не хочу, чтобы ты ослеп из-за каких-то сокровищ! Я тебя не для этого нашла и не для этого мы видели привидение. Значит, никаких поисков больше не будет. Я так хочу!
        -Бусинка, ну что ты? - попытался урезонить ее Давид. - Кто сказал, что я обязательно ослепну? Я слишком далеко от поисков самой библиотеки. Напал только на следы некоторых пергаментов, которые оказались в библиотеке графа Черткова.
        -Уж не того ли, который был приятелем Льва Толстого?
        -Да, это именно он, - невозмутимо кивнул парень. - Только не говори, что граф отвратил Льва Толстого от церкви, начитавшись древних манускриптов. Это придумали те же масоны, потому что у них в ходу было очень эффективное оружие: уничтожь врага своего руками врагов. Отсюда все исторические казусы. Именно поэтому генерал Алексеев потребовал от Государя отречься от престола, именно поэтому вспыхнула Гражданская война и именно поэтому, сколько бы мы ни шли широкой дорогой к коммунизму, все равно придем в затхлый тупик, потому что ни Природа, ни Бог никогда не согласятся с учением масонов. Помнишь одиозное высказывание Ульянова-Бланка о том, что отныне любая кухарка сможет управлять государством? Так вот, нынешняя разруха - это неизбежный результат того, когда у штурвала стоит кухарка, которая не то, что в морском деле не соображает, а даже моря никогда не видела. Я на эту тему когда-то даже стишок написал:
        Я остался один.
        Но в сознаньи - пульсация звука,
        будто кто-то слова произносит откуда-то мне
        про разруху страны и товарных колес перестуки
        и про то, как Россия поныне сгорает в огне.
        Мне в упор говорят: «Вы сгубили страну, россияне,
        под “Семь сорок”[41 - «Семь сорок» - знаменитая еврейская песня.], под марши, под новое шоу про секс,
        и куда-то бредете, как ежики в пьяном тумане
        на раздачу слонов, где к слону прилагается кекс.
        Кто же шкипер у вас, расхреначивший шхуну о банку?
        Кто же ваш машинист, эшелон закативший в тупик?
        Ведь страна превратилась в сиротский приют для подранков,
        где все любят и помнят, и чествуют ленинский лик».
        Мне уже не понять, то ли хвалят меня, то ль ругают?
        Только болью страны пропиталось сознанье мое.
        И я тоже бреду, ведь в тумане никто не летает,
        и стараюсь понять: вчем же истина и бытие?
        -Понял?
        -Что понял? - поднял брови Давид.
        -В чем же истина и бытие, - терпеливо объяснила девушка. - Понял, где собака порылась и можешь поделиться открытой истиной с окружающими?
        -Такое можно понять только после пятого стакана, - вздохнул парень. - Я понимаю и принимаю твой сарказм, потому что сам давно уже не верю всем витийствующим: демократам и иже с ними. Но ты правильно заметила, что я стараюсь понять. Стараюсь, поэтому всегда беру время на осознание увиденного и услышанного…
        Перед тем как мы с тобой встретились, я искал на Мясницкой дом графа Черткова, приятеля Льва Толстого. Потомок графа подарил России огромную библиотеку. Книги хранятся в подвале этого дома и, сомневаюсь, что в хороших условиях. К тому же ходит слух, что в библиотеке Черткова содержатся некоторые манускрипты из Либерии Ивана Грозного.
        -Что?! И ты молчал?
        -Стоп, стоп!.. Кто-то перебил меня и потребовал вместо рассказа о библиотеке откровения о личности. Или я что-то перепутал?
        -Да, было, - призналась Вилена. - Только мне показалось, что ты пытаешься с помощью рассказа о библиотеке увильнуть от откровенности. Прости, пожалуйста!
        -Господь простит, - улыбнулся Давид.
        -А ты?.. Ты можешь простить, или для этого нужно написать заявление в трех экземплярах и ждать положенные тридцать дней?
        -Можно и без заявления. Господь простит, и я вместе с Ним.
        Вилена поджала губы. Видимо, снисходительное прощение ей не очень-то понравилось.
        -Ну и чем же кончились твои поиски? - продолжила она.
        -Я пришел слишком поздно, - объяснил Давид. - Из ворот вышел какой-то охранник и прогнал меня. Признаться, видок у него был, как у вурдалака из голливудских «ужастиков». У меня даже мурашки по спине пробежали.
        -А что ты скажешь, если мы сейчас соберемся и попробуем вместе проникнуть в библиотеку? Тем более, что мне сегодня и завтра на работу не надо, у меня отгулы.
        -Класс! - согласился Давид. - Даже не ожидал, что обзаведусь таким прекрасным помощником! Только давай приготовим на обед что-нибудь посущественнее, а то я голоден, как сорок тараканов. Не возражаешь?..
        Глава 5
        Александр Благословенный сел в коляску и посильнее запахнул гражданскую шинель, но суконную фуражку надевать не стал, потому как коляска еще находилась на территории Александро-Невской лавры.
        Кучер отпустил вожжи, и кони резво понесли коляску к собору, где на паперти стоял настоятель митрополит Серафим, два архимандрита и вся братия в облачении. Священство вышло проводить отправляющегося в неизвестность Государя всея Руси. Александр обошел всех провожающих, заглядывая им в глаза и пожимая руки.
        -Помолитесь обо мне и о жене моей, - чуть слышно сказал он.
        Затем, еле сдерживая рыдания, рвавшиеся из груди, Государь отвернулся, сел в коляску и велел кучеру:
        -Трогай!..
        Певчие, тоже вышедшие на паперть, запели: «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достоянье Твое. Победы православным христианам над супротивныя даруяй и Твое сохраняя крестом Твоим жительство…»
        -Слышишь, Илья? - обратился Государь к кучеру. - Это они мне отходную поют!
        -Полноте, полноте, Ваше Императорское Величие, - отмахнулся кучер. - Они-де обязаны вас в дорогу проводить, вот и… - он не успел договорить.
        Привстал на козлах и рухнул снова, потому что впереди по темному небосклону над городом пронеслась еще более темная комета. Лишь хвост у кометы змеился седыми проблесками, вздыбившимися в сторону Балтийского моря. Это было настоящее чудо: такой черной кометы ученые мужи Запада и Востока еще никогда не наблюдали! Если кто и видел ее в эту ночь, пролетевшую над Санкт-Петербургом с запада на восток, то, скорее всего, не поверил глазам своим[42 - 1сентября 1825 года над Санкт-Петербургом зарегистрирован полет необычной кометы.].
        -Ты видел? Видел?! - вскричал Александр. - Вот тебе и благословление в дорогу! Как думаешь, что она предвещает?
        Кучер перекрестился дрожащей рукой и обернулся к императору:
        -Не к добру это, Государь, не к добру. Явно Господь предупреждает. Может, вернемся во дворец, все-таки?
        -Поздно, братец мой, поздно, - сжал губы Александр. - Видно так Богу угодно… Погоняй, брат, лошадей. На постоялом дворе за Лиговкой меня уже дожидается Елизавета Алексеевна и граф Воронцов с генерал-адъютантом бароном Дибичем.
        -Зачем же вы супругу-то в путешествие берете Ваше Величество? - поинтересовался царский кучер. - Мне моя жена Матрена Николаевна надысь поведала, что наш Государь на юг собирается, но один, без свиты.
        -Так ли права твоя супруга, Илья? - вопросом на вопрос ответил император. - Елизавете Алексеевне надо здоровье поправить, а мне не в тягость ближнему помощь оказать.
        -Так-то оно так, - хмыкнул Илья. - Только опять вам на пути следования встречи будут учинять, балы разные, парады.
        -Нет! - отрезал император. - На сей момент ничего такого не предвидится. Поедем инкогнито. Впрочем, инкогнито, верно, не получится, но и встреч с проводами устраивать не позволю. Постой-ка…
        Коляска в этот момент выкатила на пригорок за околицей, и остановилась. Весь Петербург лежал как на ладони. Государь Всея Руси, стоя в коляске, всматривался в город, будто навеки с ним прощался. Знакомые с детства улицы, дворцы и особняки именитого купечества стояли, как будто окутанные петербуржским туманом, налетевшим со стороны Кронштадтского залива. Даже шпиль адмиралтейства виден был во всей красе. Вдруг в одно мгновенье адмиралтейская игла будто бы покачнулась, также прощаясь навсегда с Александром Благословенным.
        -Трогай, Илья, трогай, - император упал на сиденье и даже не пытался вытереть слезы, ручьем катившие из глаз.
        Город остался позади, оставляя за собой право владения императорской памятью. Что принесет Таганрог и принесет ли - все будет так, как Богу угодно. Позади оставалась бурная, не слишком благочестивая жизнь русского царя. Во всяком случае, так казалось самому Александру. Воспоминания нахлынули на него, как бурная Нева в паводок.
        Незадолго до рождения будущего императора государства Российского в 1777 году было большое наводнение. Вторым наводнением отмечено вступление Александра I на престол. И, наконец, прошлой осенью ноября седьмого дня тоже случилось наводнение. Правда, не такое великое, но все столичные гадалки и предсказатели в один голос принялись уверять народ, что не пройдет и года, как на страну обрушатся великие перемены. А какие из перемен могут затмить смерть императора?
        Александр пока не совсем был уверен, что делает все так, как Богу угодно, поэтому еще раз перекрестился и чуть слышно промолвил:
        -Господи, да минет меня чаша сия! Не моя, а токмо Твоя воля да сопутствует этому…

* * *
        Предместье Петербурга показалось императору знакомым. В этих местах, конечно же, он проезжал неисчислимое количество раз, но в предутреннем тумане окрестности столицы напомнили императору не менее живописные окрестности Парижа. Господи! Как же давно это было!
        Французским Сенатом русскому царю Александру I был дарован титул Благословенного, и Талейран,[43 - Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754 -1838) - герцог Беневентский, французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трех режимах.] еще не утративший своего влияния в руководящих органах Франции, позволил себе пригласить русского царя прежде всего в салон госпожи Ленорман - модной в Европе гадалки. Эта ворожея и предсказательница открыла великосветский салон. С посетителями у госпожи проблем не возникало даже в трудные военные годы падения империи Наполеона и оккупации Парижа иноземцами.
        Император согласился не под давлением этикета. Он тяготел к мистике и был уверен, что история человечества тесно связана с мистериями во все века и во всех странах. Поэтому российский император безоговорочно последовал за Талейраном. И не пожалел.
        Госпожа Ленорман, на первый взгляд ничем не отличалась от остальных дам, но необыкновенная линия поведения делала ее авантажной. Встретила гостей хозяйка в экстравагантном платье, поверх которого была накинута красная атласная мантия с золотыми вензелями. Госпожа приветливо поклонилась именитым гостям, но тут же повернулась к ним спиной и сделала знак рукой, приглашая следовать за собой.
        Александр отметил, что зала, куда они вошли, предназначена для проведения различного рода мистерий. Стены этой довольно большой комнаты пестрели плакатами с таинственными изречениями на неизвестных языках, картинами с изображениями чудовищ, сценами жизни потустороннего мира, подсвеченными огоньками китайских фонариков. Особое место занимало венецианское зеркало в резной раме и поставцами для свечей перед ним. Свет в комнате тоже был завораживающий.
        Мадам Ленорман показала мужчинам на два глубоких кресла посреди залы в центре необычного ковра, по которому разбегались лучи восьмиконечной звезды. По кругу, венчавшему звезду, была сделана непонятная надпись латинскими буквами. Место гадалки располагалось в том же круге восьмиконечной звезды - на стуле-пуфике за небольшим столиком, покрытым зеленым сукном.
        Мадам, ни слова не говоря, раскинула на сукне карты таро и произнесла низким грудным голосом:
        -Знаю, Государь, о беде вашей. Произошла она давно. Вам тогда еще двадцати четырех лет не исполнилось…
        После этих слов Александр, удобно устроившийся в кресле, неожиданно вздрогнул. Именно в это время в Михайловском замке скончался его батюшка Павел Петрович. Цесаревич горько страдал об утрате и постоянно чувствовал угрызения совести за смерть отца. Ведь могло же быть все по-другому!
        -Эта болезнь мучит вас до сих пор и рана не рубцуется, - продолжала госпожа Ленорман. - Только покаянием лечатся подобные недуги. Но у вас хватит времени для покаяния. Половина вашей жизни будет посвящена поклонению дамам, а вторая половина меня поражает, ибо, если бы вы не являлись Государем, то я с уверенностью могла бы сказать, что сейчас беседую со старцем… Впрочем, в следующий раз мы через зеркало попробуем разглядеть вехи жизненного пути, расставленные для вас Господом…
        Этот эпизод вспомнился Александру потому, что жизнь во дворце всегда приносила царствующим особам свои плюсы и минусы, от которых иногда было просто некуда деться.
        Юный Александр Павлович с одинаковой непосредственностью уживался при дворе бабушки Екатерины Великой и при дворе отца Павла Петровича. Его учитель Лагарп славил свободолюбие, однако мальчик рано научился не только бессовестно восторгаться правами человека и гражданина перед бабушкой, но и получать величайшее удовольствие от маршировки и фельдфебельского покрикивания на солдат. Именно эти примеры научили цесаревича бессознательно сочетать в сердце своем то, что считается несочетаемым: гатчинский плац с философией Руссо, Французскую революцию с крепостным правом. Ему с ранних лет приходилось лавировать средь совершенно разных потоков разума и бытия, не теряя равновесия…
        Мадам Ленорман оказалась права, ибо увлечение дамами стало одной из маленьких страстей будущего императора. Надо признать, семейная жизнь будущего венценосца почти сразу сложилась несчастливо. Заботливая бабушка в шестнадцать лет женила его на принцессе Баден-Баден Дурлах Луизе Марии Августе, которая при принятии православия получила имя Елизаветы Алексеевны. Четырнадцатилетняя принцесса и красавец цесаревич казались на вид такой изумительной парой, что Екатерина Великая уверилась в будущем благополучии этой семьи.
        Молодая принцесса была нежной, хрупкой, даже какой-то воздушной. Робость и очаровательная женская неуверенность сочетались в ней с большой душевной восприимчивостью. Она оказалась в меру умна, но склад ее ума был окрашен мечтательностью и фантастическим романтизмом. Вероятно, она создала себе какой-то воображаемый мир, и все, что происходило в мире настоящем, воспринималось ей в сравнении с выдуманным, а потому характер принцессы стал капризен. Собственно, у юного цесаревича сложился почти такой же нрав, так что будущая императрица во многом походила на супруга.
        -Это же истинные Амур и Психея! - воскликнула Екатерина, любуясь молодой парой, которая должна была по всем параметрам идеально подходить друг другу.
        Но человек предполагает, а Бог располагает, как говорили издавна на Руси. Юной «Психее» - великой княгине с лицом испуганной птицы, задумчивой и страстной - нужна была любовь и постоянное внимание со стороны своей половины. Она желала огромной как мир нежности, полета и понимания в чутком и близком сердце. А юный супруг зачастую вел себя как мальчишка, дурачился, либо совсем не замечал ее.
        Особенно гадкое невнимание его проявлялось при возвращении из Гатчины, где цесаревич муштровал солдат и уставал настолько, что едва стоял на ногах. Это она еще смогла бы перенести, но наутро, едва выспавшись, Александр снова спешил в кордегардию, а Елизавете не терпелось поскорее обрести свое женское счастье. И она, довольно рано разочаровавшись в способностях мужа, решила искать женского счастья на стороне.
        Когда цесаревичу стали известны интересы его молодой жены, он попытался сдержать в себе яростные потоки гнева. Спасли давние уроки лавирования меж бурными волнами царского существования. Он на несколько недель укрылся у отца в Гатчине, и весь свой гнев срывал на солдатах. Об увлечениях Елизаветы Алексеевны цесаревичу и потом докладывали много раз, но он так и не понял, любила ли она кого-нибудь из своих фаворитов по-настоящему? Во всяком случае, один из них чуть не попал в Сибирь.
        Поначалу за великой княгиней ухлестывал бывший любовник Екатерины, так называемый экс-фаворит Петр Зубов. Следующим в очереди стоял его лучший друг, князь Адам Чарторыйский. Собственно, цесаревич не предполагал, что отношения меж его женой и князем выйдут за рамки дозволенного, потому что графиня Головина не замедлила доложить, как Елизавета призналась ей однажды:
        -Мне приятнее быть одной, нежели вдвоем с князем Чарторыйским ужинать. Намедни князь заснул на диване. Я убежала к себе. И вот я со своими мыслями, которые вовсе не веселы…
        Чарторыйский оставался при дворе Павла Петровича еще со времен Екатерины и, вероятно, чувствовал себя неуязвимым. Вкрадчивый польский вельможа, покоряя сердце жены наследника престола, тем самым прокладывал себе путь к власти. Сначала Александр был отнюдь не против того, чтобы князь развлекал Елизавету великосветскими разговорами, но, вероятно, наступил момент, когда спасаясь от своих невеселых мыслей, та стала прислушиваться к словоизлияниям князя и в скором времени забеременела.
        Александр удивился, поскольку несколько месяцев уже не притрагивался к молодой жене. Об этом тут же узнал и царь Павел Петрович, а когда родилась девочка, тот хотел было сослать Адама Чарторыйского в Сибирь. Александр сам долго уговаривал отца не применять к незадачливому любовнику великой княгини таких жестких мер. Павел с трудом согласился на полумеру, отправив князя посланником к сардинскому двору, а первая дочь Елизаветы через год скончалась.
        Но это было только начало. Вскоре Александру стало известно о новом романе великой княгини - с молодым офицером Алексеем Охотниковым. Казалось, Елизавета наконец-то отыскала свою настоящую любовь и ни от кого этого не скрывала. Бурный роман будущей царицы закончился рождением второй дочери, которая также скончалась в младенчестве.
        Охотников закончил свою жизнь трагически: как-то вечером, выходя из театра, он был заколот кинжалом. На могиле человека, которого любила больше жизни, Елизавета воздвигла памятник, изображающий молодую женщину в слезах у дуба, расколотого молнией.
        Александр и Елизавета не нашли путей сближения и понимания, а потому судьбы у них начали слагаться по-разному.
        С ранних лет Александр искал в женщинах забвения и ласки, отдыха от сомнений и юношеских противоречий, томивших душу. И вот такой родник живой воды он отыскал в княжне Святополк-Четвертинской, или Марии Антоновне Нарышкиной. Вспыхнувшая меж ними связь не затухала ни на миг. Вернее, в какой-то момент Александра сумела увлечь графиня Бобринская - именно из этой короткой связи возник именитый польский род Варпаховских - но в результате Нарышкина вернула себе расположение Александра, а заодно и убрала с дороги нескольких конкуренток. Александр даже улыбнулся, вспоминая, с каким великосветским умением княжна разрешила все интриги.
        Сама Мария Антоновна тоже была полячкой, дочерью князя Четвертинского, который в 1794 году погиб от рук бунтарей. В очень ранние годы Марию выдали замуж за Дмитрия Нарышкина - близкого приятеля цесаревича. Как только Александр увидел ее в первый раз, он без памяти влюбился в жену друга. Более того, он довольно быстро добился взаимности у Нарышкиной. Став вскоре императором, он пожелал по-своему отблагодарить молчание Дмитрия: Нарышкин был назначен обер-егермейстером. Марии же молодой Государь сообщил:
        -Так как я ему наставил рога, mon ami, то пусть же он теперь заведует оленями.
        Эти воспоминания так вскружили голову уезжающему из столицы Государю, что он невольно повторил последние слова вслух. Императорский кучер Илья оглянулся, но не промолвил ни слова, лишний раз стеганул коней и покачал головой.
        Ни для кого не секрет, что результатом морганатического союза Александра с Нарышкиной стало трое детей, из которых царь более всего обожал дочь Софью. Дети все носили фамилию Нарышкина, несмотря на то, что тот отлично знал, кто их отец, получив при дворе прозвище «король рогоносцев».
        Император вспомнил, что однажды на вопрос: «Как поживает твоя дочь Софья?» - Дмитрий Нарышкин при всех ответил:
        -Но, Ваше Величество, entre nous sois dit[44 - Между нами говоря (фр.).], она вовсе не моя дочь, а ваша… И, если вы спрашиваете о здоровье детей, упоминайте, о каких детях вам докладывать: омоих или о ваших?
        Мария Антоновна поразила своей красотой не только императора. Даже генерал-фельдмаршал Михаил Кутузов в приватной беседе как-то признался ему:
        -Ах, Ваше Величество, воистину женщин стоит любить, раз есть среди них такая, как Мария Антоновна.
        Намеренно ли произнес этот комплимент Михаил Илларионович в порыве искреннего восхищения, но в тот момент Александр был благодарен полководцу за такую высокую оценку.
        Государь любил ее не за ум. Она была не слишком умна, но чисто по-женски тонко восприимчива. Мария чувствовала характер Александра и могла вовремя утешить его, найти нужные слова для успокоения или даже что-то посоветовать. Ни одна живая душа не могла так разобраться в душе императора, как Мария Антоновна. Качества ее гармонично дополняли неуравновешенную натуру Александра Павловича: молчаливая, спокойная, она всякий раз приносила именно то, чего в тот момент ему не хватало.
        Красота этой женщины дивно сочеталась с царственной величественностью. Вместе с тем иногда она без какого-либо умысла причиняла царю жгучие страдания. Однако, заметив, что произнесла или сделала что-то не совсем этичное, Мария сажала подле себя императора и начинала по-детски ласкаться к нему, как маленький котенок. Александр сразу забывал все невзгоды, отдавая во власть женщины все свое существо. Ему казалось, что ясная и чистая благодать Создателя открывается ему в женских ласках. Мария Антоновна была для него не просто желанной подругой, а незаменимым глотком ключевой воды…
        Роман этот начался, когда после мартовской трагедии Михайловского замка на него, молодого наследника, накатила волна ужаса. Ему хотелось бежать от мира, от власти, от ответственности. Первая мысль была скрыться инкогнито в Америке, с Марией Антоновной. Одна лишь Мария тогда смогла найти слова, подкрепленные жизненной правдой, что убегать не следовало. Бегство не принесло бы ничего, кроме постоянного смятения и всевозрастающего чувства вины. Александр не стал скрываться от судьбы, не стал порывать с женой… При нем же осталась и Мария Антоновна.
        Вскоре при дворе нового Государя всем стала известна фраза графа Жозефа де Местра: «Она не Помпадур и не Монтеспан, а скорее Лавальер. С той лишь разницей, что не хромает и никогда не станет кармелиткой, потому как у нее множество любовников». Это было воистину так. Марию Антоновну устраивала власть над сердцем Государя, это благоволило ее женскому честолюбию. Подарив Александру радость бурной и всепоглощающей страсти, Мария в то же время дарила ему бешеную ревность из-за своих бесчисленных любовных приключений.
        Ревность Александра Павловича доходила до того, что он не в силах был таить свое горе от посторонних и, теряя всякое самообладание, жаловался на любовницу даже наполеоновскому послу. Естественно, это тут же становилось известно всем от кучера до министра. Лишь спустя некоторое время императору удалось все же примириться со своим положением - сказались уроки юности. Он старался скрывать не только мысли и чувства, но и бурную ревность.
        Впрочем, Александр изменял своей любовнице ничуть не меньше. Сам он отнюдь не считал себя донжуаном, хотя его похождения обсуждались даже в кулуарах венского конгресса, на котором русскому императору вскоре в весьма трудных обстоятельствах суждено было блистательно защищать интересы России. Он - освободитель Европы. Он - первый среди монархов. Нет никого в мире, кто был бы могущественнее его! В Вене императору стало ясно, что в тот момент, когда европейская дипломатия старалась приуменьшить его значимость, необходимо было ослепить своим царским великолепием столицу наследников цезарей. Такова воля его предков - московских царей! Он заставит всех понять, что недаром герб Российской империи - Византийский орел.
        Голос царя звучал в Вене так властно, что другие монархи казались перед ним мальчиками-гимназистами. Балы, приемы, торжественные церемонии, которые он давал, затмили пышностью австрийские. Тогда-то в Вене он и решил превзойти всех не только непревзойденным дипломатическим умением улаживать дела и прославленной элегантностью, но еще и бесшабашным ухаживанием за дамами.
        Венские похождения монарха возникли как следствие того, что большая политика принесла ему немало разочарования. Монархи, дипломаты, венские красавицы, ревниво следившие за ним, заметили нескрываемый афронт обществу: русский император начал ухаживать за графиней Юлией Зичи, той, которую все признавали несравненной ослепительной красавицей.
        -Русский царь влюблен! - шептались в конгрессе. - Император Александр Благословенный потерял голову!
        Буквально на следующий день светские сплетни вспыхнули с новой силой. Оказалось, что графиня Зичи - ничто перед княгиней Багратион, вдовой бородинского героя, после чего за княгиней утвердилось прозвище русской Андромеды. На балу, танцуя с княгиней Багратион, Александр Павлович шепотом сообщил, что придет к ней в назначенный час, и выразил желание застать прелестницу одну. Как тихо ни говорил Александр, его намерения стали почти сразу известны всей Вене.
        Сама княгиня была в восторге: ей удалось наконец поставить на место свою давнишнюю соперницу герцогиню Саган. Шутка ли? Когда-то герцогиня отбила у нее Меттерниха[45 - Князь Клеменс Венцель Лотар фон Меттерних-Виннебург-Бейльштейн (1773 -1859) - австрийский дипломат из рода Меттернихов.], а совсем недавно похвалялась, что русский царь не сегодня завтра упадет к ее ногам!
        Ах, Вена! Город интриг, город вальсов и мазурок!..
        Александр вспомнил, как ему пришлось объяснять связь с герцогиней ревнивой княгине Багратион:
        -Сделано было невозможное, чтобы заставить меня стать благосклонным к герцогине Саган. Ее даже посадили со мной в одну карету! Но, смею уверить вас, все это было тщетным. Да, я люблю чувственные удовольствия. Но к тому же от женщины я требую ума. Тут этой венской кокотке до вас далеко. Elle ne pense qu'a exciter les hommes[46 - Она лишь кружит головы мужские (фр.).].
        Чаще всего он бывал, конечно, у княгини Багратион, задерживаясь там до двух, трех часов ночи. Что искал тогда Александр Павлович? Большой любви? Женского понимания? Или хотел, чтобы какая-то из дам навсегда затмила образ любвеобильной Марии Антоновны?
        Первыми, кто пытался защитить Государя от желающих завладеть его сердцем настойчивых венских дам, стали генерал-адъютанты Волконский, Уваров, Чернышев. Только вскоре по Вене прокатился очередной слушок - о графине Эстергази. Что поделать? Видимо, всем венским красавицам суждено было вспыхнуть спичкой в тени русского царя. А сама графиня? О! Она ничуть не противилась неожиданной славе. Более того, как-то раз Эстергази обронила:
        -Мне кажется, русский император просто привязался ко мне. Но уверяю, что нет и не было более очаровательного монарха, чем он. В нем живо соединяются французская живость с русской простотой. Благодаря этому Его Величество - совершеннейший во всех отношениях.
        Надо ли говорить, что графиня Эстергази превратилась в предмет общей зависти среди дамского общества? Однако госпожа Слава порой бывает так недолговечна!
        Только-только улеглись страстные обсуждения отношений графини Эстергази с русским царем, как общество поразила очередная новость: герцогине Саган удалось-таки добиться благосклонности Александра. Княгиня Багратион пребывала в ярости! Меттерних публично ревновал русского царя к своей любовнице, а сам Александр радовался, как мальчишка, потому что наставил рога известному дипломату. В Вене тогда даже зародилась модная шутка о разделении полномочий, в мгновение ока ставшая летучей: французский император-де страдает за всех, баварский король пьет за всех, вюртембергский король ест за всех, а русский царь любит за всех.
        Александр всегда с удовольствием вспоминал венские балы. На одном из них он принялся ухаживать за графиней Сеченьи.
        -Ваш муж, - шептал графине Александр. - Он только что уехал. C'est un grand signe[47 - Это великий знак (фр.).]. Мне было бы так приятно занять его место.
        -Ваше Величество, очевидно, принимает меня за провинциалку, - отвечала та. - Вчерашнюю ночь вы провели у княгини Ауэрсперг, а сегодняшнюю думаете провести у меня? Не слишком ли неприличное предложение?
        И все же графиня уступила натиску русского царя. Не раз, анализируя свое поведение в тогдашних любовных приключениях, он не находил никаких противоречий с собственной совестью. Император умудрялся даже в свободное от конгресса и похождений время писать письма возлюбленным в другие города. Вот что он написал во Франкфурт Луизе фон Бетман: «Наконец я имею известие от тебя, моя любимая. Глаза мои, так долго лишенные этого счастья, наконец узрели дорогой почерк, глядя на который я понимаю, как ты мне дорога, как все в мире скрывается от моих глаз, когда я получаю что-нибудь от тебя. Только чувство моего долга мешает мне полететь в твои объятья и умереть в них от счастья».
        Но никто не бывает вечным победителем в этом мире. Не избежал поражений и русский царь. Очередным объектом императорского внимания стала княгиня Леопольдина. Александр Павлович по своему обыкновению послал княгине нарочного с известием, что намерен провести у нее вечер. Муж княгини в это время находился на охоте. Великосветская дама с этим же посыльным ответила царю письмом, в котором сообщала, что счастлива и польщена вниманием Александра Благословенного. Затем в прилагаемом к письму списке значился длинный список дам. Из них княгиня просила вычеркнуть тех, кого не угодно было бы видеть русскому царю в ее доме. Александр вычеркнул всех, оставив лишь имя самой княгини. Та тотчас же послала за мужем и князь с женой встретили вечером Александра Павловича вместе.
        Естественно, что император не стал долго задерживаться в гостях и оттуда отправился к Марии Антоновне, которая в это время прибыла в Вену. Но, поскольку княгиня Нарышкина тоже оказалась несвободна, Александру Павловичу пришлось довольствоваться встречей со своими старыми подругами госпожами Шварц и Шмидт, женами петербуржских немцев, прибывшими в Вену вслед за Марией Антоновной.
        Русский царь не желал, чтобы эта интрижка стала известной, но шила в мешке не утаишь и на следующий же день все венские дамы с негодованием обсуждали поведение русских немок, притащившихся на конгресс. Единственно, к кому венские дамы относились с сочувствием, так это Елизавета Алексеевна, которая тоже оказалась в Вене. Но ее смог утешить находящийся тут же князь Адам Чарторыйский - прежняя идиллия меж ними на какое-то время возобновилась.
        Русская царица и княгиня Нарышкина обязаны были присутствовать на всех балах, устраиваемых Александром. Но венский свет весьма неодобрительно отнесся к тому, что русский царь заставил их обеих пойти на бал к княгине Багратион.
        Анализируя свои поступки, царь до сих пор удивлялся, как ему удавалось в перерывах меж любовными приключениями исполнять свои непосредственные обязанности. В отличие от других монархов, предпочитающих уклоняться от прямого участия в дипломатических распрях, русскую делегацию возглавлял он сам. Александр обожал женщин и никогда не отрицал этого. Только когда в игру вступали политические и государственные интересы, он умел не поддаваться даже самым обольстительным женским чарам.
        Страсть, которую питала к нему прекраснейшая и умнейшая королева Луиза Прусская, так и осталась без ответа. Зная себя, боясь уступить ей и оказать Пруссии нежелательную поддержку, царь запирался по ночам на замок, будучи в гостях у королевской четы в Мемеле. Даже позднее, после разгрома Пруссии, когда королева поехала в Санкт-Петербург, надеясь наконец-то овладеть сердцем Александра, он встретил ее благосклонно, но и только. Роскошное, украшенное множеством дорогих камней декольтированное платье ее не произвело на него ожидаемого впечатления. Вместо королевы он подарил восхищенный взгляд находящейся рядом с ним Марии Антоновне, одетой в довольно простое белое платье без единой драгоценности.
        Еще одна особа, не добившаяся ожидаемой любви от русского царя, - это королева Гортензия де Богарне. Александр оказывал дочери Жозефины очень большое внимание, но пресекал все ее попытки близости, поскольку у той был властолюбивый характер, и падчерица Наполеона в любой момент могла проявить политические амбиции.
        Сама Жозефина де Богарне, брошенная всеми, нашла любовь и понимание в сердце русского императора. К сожалению, бывшей жене Наполеона не суждено было долго прожить на этом свете. Она простудилась, когда гуляла с Александром ночью в парке, но русский царь сумел подарить женщине последнюю радость.
        Как известно, тот «венский карнавал» омрачился весьма неприятным событием: Наполеон вернулся во Францию и монархи, немало ссорившиеся друг с другом на конгрессе, волей-неволей вновь объединились для борьбы. Русскому царю предстояло еще раз ратовать за «свободу народов».
        За две недели до Ватерлоо Александр Павлович прибыл в вюртембергский город Гейльбронн, чтобы оттуда послать в бой вызванные из России войска. Но состояние его духа было подавленное. Именно в этот момент происходил перелом сознания: императору вдруг стало ясно, что когда-нибудь ему надлежит исполнить совсем другую роль в театре под названием «Жизнь». Тогда же ему во сне явилась тень отца, и Александр отправился в церковь.
        В это же время русский царь знакомится с баронессой Крюденер, которая в молодые годы отдавалась любовным утехам не меньше, чем Александр Павлович. С годами религия и мистицизм овладели умом этой женщины. Более того, она имела на некоторых высокопоставленных современников такое сильное влияние, что иногда это казалось необъяснимым.
        Александр Павлович заинтересовался Крюденер неслучайно. Она пыталась познакомиться с императором посредством писем. Александр читал о себе не просто ее восхваления - баронесса называла его «орудием милосердия» ис уверенностью утверждала, что может помочь в исканиях истины. Это и покорило русского царя. Более того, как-то поздно вечером князь Волконский явился к императору и досадливо стал объяснять, что в такой неурочный час настоятельно просит аудиенции баронесса Крюденер.
        Эффект ее влияния на Александра превзошел все ожидания. Баронесса, худая, востроносая, закутанная в глухое черное платье, вынырнула из ночи, как действительно что-то необычное. Она начала говорить, и каждое слово дамы попадало в благодатную почву понимания и жажды познания сакральных тайн.
        -Нет, Государь, - говорила она голосом вкрадчивым, но властным. - Вы еще не приблизились к Богочеловеку. Вы не смирились перед Иисусом… Послушайте женщину, которая была великой грешницей, но нашла прощение всех своих грехов у подножия Распятия.
        В эту ночь она много говорила о суетной гордыне, которой подвластен человек, о пиэтизме[48 - Пиетизм - мистическое течение в протестантизме XVII -XIXвв. Олицетворение ложного, притворного благочестия и ханжества.], дарующем спасение, и о той роли, которую ей надлежит выполнить при русском царе. К концу разговора император вел себя так, как будто знал эту женщину всю свою сознательную жизнь и не представлял существования без ее советов и наставлений:
        -Вы помогли мне открыть в себе вещи, которых я никогда раньше не видел. Я благодарю Бога, что он послал мне вас.
        Обращение Александра Павловича в усердного мистика произошло на следующий день, когда он без свиты и даже без адъютанта заявился к баронессе Крюденер.
        Зал, куда провела его баронесса, показался русскому царю до боли знакомым, будто он когда-то уже бывал здесь. На стенах висели картины с изображениями религиозных мистерий, меж ними - выписанные латинскими буквами неизвестные лозунги. На полу залы лежал ковер с восьмиконечной звездой, а внутри звезды возвышалось глубокое кресло и столик зеленого сукна.
        Баронесса Крюденер присела за столик, словно тоже собиралась раскинуть карты таро, как госпожа Ленорман, чтобы предсказать русскому царю ожидаемое будущее, и указала императору на кресло. Когда он уселся и приготовился слушать, хозяйка открыла старинный фолиант и принялась читать какой-то текст на незнакомом языке. Александр вдруг почувствовал, что поднимается над землей и летит куда-то, словно птица над землей.
        Он попытался инстинктивно схватиться за подлокотники кресла, но вместо этого ухватил пустоту. Внизу проносились поля, реки и леса с селениями меж ними. Ощущение птичьего полета было настолько полным, что у императора перехватило дух. Вдруг он разглядел на окраине одного из поселков маленький домик, из двери которого на улицу вышел высокий старец с седой бородой, одетый в длиннополую холщовую рубаху, подпоясанную витым кожаным ремешком. Александр увидел, что возле хижины этого отшельника лежит снег. Почему же тогда старец зимой вышел на улицу босым?
        Видение пропало, и раздался голос баронессы Крюденер:
        -Ваше Величество, мистерия посвящения состоялась, ибо вы увидели сейчас какой-то важный момент своего будущего. Я не знаю, что вам привиделось, но не говорите об этом никому и никогда. Придет время, и вы поймете, зачем сейчас вам показали то, что еще не исполнилось и, может быть, никогда не исполнится.
        На религиозные темы и всякие приходившие императору видения они проговорили до утра. С этого момента баронесса Крюденер стала его незаменимым советником во всех духовных исканиях. Единственное, чем русский царь не делился со своим новым духовным учителем, это вопросы внешней и внутренней политики. Государь справедливо полагал, что управление державой и дипломатическая политика - это не для женского ума, каким бы светлым он ни был.
        Баронесса Крюденер являлась, по сути, женщиной изворотливой, хотя ее ум не сумел бы породить какой-то новый план сохранения порядка в Европе. Однако же она все-таки сыграла косвенную роль в создании Священного союза европейских государств, обязанностью которого стало соблюдение суверенитета Европы. Монархи объявлялись соединенными «узами братской дружбы», чтобы «управлять подданными своими в том же духе братства, для охранения веры, правды и мира…»
        Теперь, уезжая из столицы, Александр Павлович пытался взвесить: чего же он достиг с того момента? Увеличив размеры своей империи, где населения стало больше на двенадцать миллионов душ, он, как пророк Моисей, водил свой народ по Европе от края и до края, сумев сломить французского узурпатора. Но что кроме славы и новых земель дал он державе? Ведь с юных лет Александр хотел поставить государство Российское на ноги, однако ему это не удалось. Грусть охватила императора, когда вспомнилось, что в начале своего царствования он собирался освободить крестьян, а почти через два с половиной десятилетия после вступления на престол ничего решительного для этого так и не предпринял. Не слишком ли часто дела Европы отвлекали его от нужд русского народа?
        Видимо, в утро 1 сентября и наступил тот самый переломный момент, когда необходимо было покаяться за каждый прожитый день.
        Глава 6
        На Мясницкой народу толпилось немного, хотя Москва в теплое временя года никогда не жаловалась на посетителей. Правда, туристы, гастарбайтеры и мошенники, гоняющиеся за легкой наживой, и в зимнюю слякоть также не оставляли столицу своим вниманием. Известная всему миру, не единожды становящаяся притчей во языцех, ныне она была превращена в огромный базар, где можно не только что-нибудь честно заработать и купить, но и урвать, присвоить, экспроприировать, просто украсть. Что поделать, отношение нынешнего правительства к бывшей могучей стране и к ее сердцу было, мягко говоря, неординарным.
        Одним из таких рыночных товаров, отнятых у живых хозяев и не возвращаемых наследникам, числился особняк Чертковых на Мясницкой улице, к которому и направлялась сейчас наша парочка. Давид все же решил довести до логического конца журналистское расследование вместе с очаровательной помощницей.
        -Знаешь, дом семь на Мясницкой не один десяток лет стоит, официально объявленный реставрируемым, но никакой реставрации ни по фронтону, ни внутри не производится, - по ходу рассказывал девушке Давид. - Центр усадебного комплекса занимает барочный дом середины ХVIII века. К 1870 году здание обросло пристройками. В них еще тогда было намечено разместить книгохранилище. Причем новые флигеля и крылья объединены единым эклектическим декором в стиле рококо. Если нам удастся зайти в особняк, обрати внимание на залы, потому что каждая из них оформлялась в особом стиле. Неслучайно уже в конце восемнадцатого века Дом Чертковых стал до того популярен, что некоторые из залов сдавались внаем для проведения различных торжеств.
        Самым известным до сих пор считается Готический зал - редчайший пример неоготики середины прошлого столетия. А также Курительная комната в «мавританском» стиле. Конечно, есть еще Охотничий и Белый залы - также отличающиеся великолепной лепниной и необыкновенной отделкой, но это уже на любителя. Кстати, Белый зал многие считают верхом совершенства всего дома. В общем, есть на что посмотреть.
        -Но откуда такие познания? - поинтересовалась Вилена. - Ты сейчас рассказывал о доме, будто всю сознательную жизнь работал там гидом.
        -Я, как журналист и писатель, когда берусь за какое-нибудь дело, просто обязан знать всю подноготную. А этот особняк даже попал в словарь Брокгауза и Ефрона как первая библиотека Чертковых, потому что одно время был единственным местом в нашем государстве, где хранились ценные собрания книг о России и славянах. Стоит ли удивляться моему интересу, когда я раскопал некоторые факты о части манускриптов из библиотеки Ивана Грозного, случайно попавших в библиотеку Чертковых?
        Александр Дмитриевич Чертков, основатель библиотеки, дружил со многими известными творческими личностями. У него в гостях бывали Жуковский с Пушкиным, Федор Глинка, Щепкин и еще множество других.
        Библиотеку унаследовал сын Черткова Григорий Александрович. Исполняя волю отца, он в 1863 году открыл первую в России бесплатную частную библиотеку. Хранителем фондов граф Чертков попросил стать Петра Ивановича Бартенева. В декабре 1871 года фамильная коллекция книг и рукописей была передана в дар Москве. При этом выдвигались следующие условия: сохранение за библиотекой названия «Чертковская», запрет на вывоз из Москвы и какое бы то ни было разделение ее фондов, бесплатный доступ к собранию и строительство специального здания, где можно регулировать температуру помещения.
        Естественно, с приходом к власти американского ставленника Бронштейна условия дарителя сразу же были нарушены, имя графа Черткова вычеркнуто из всех анналов, а неделимые фонды растасканы. В 1938 году основная часть фондов осела в «историчке», а в 1945 году разъединили и рукописное собрание, поделив его между ГИМом и Литературным музеем. Но мародеры чудом пропустили один из подвалов, где в нетронутом состоянии остались ждать своих благодарных читателей, интересующихся криптографией, старинные манускрипты библиотеки Ивана Грозного.
        -Спасибо за экскурс, - кивнула Вилена. - Но ты уверен?
        -Да, факт не проверенный, - сознался Давид. - А для чего мы собрались посетить Дом Чертковых? Вообрази, вдруг посредством организации спутникового наблюдения, или, допустим, создания эфемерного фонда «ленинки» вдоме на Мясницкой удастся произвести большевистский шмон?!
        -Но ведь это же ложь? - глаза у Вилены округлились. - Как можно начинать дело, опираясь на ложь?
        -Во-первых, - возразил парень. - Это вовсе не ложь, а заведомое применение техноблудия для проверки поступивших мне, редактору газеты «Совершенно секретно», фактов таинственных следов сокровищницы русской литературы. Во-вторых, мне, по-твоему, надо было написать прошение в трех экземплярах на имя председателя ВРК товарища Лейбы Бронштейна? И ждать, когда оный благоволит разрешить мне какое-то там журналистское расследование?
        -Да ну тебя, - смутилась Бусинка. - Скажешь тоже! Кстати, почему ты Троцкого называешь американским ставленником?
        -Вот тебе раз! - удивился Давид. - Выходит, с историей мы не очень-то дружим? Ничего, это исправимо. Как говорил в свое время Карамзин: «…всякая история, даже и неискусно писанная, бывает приятна, - тем более отечественная».
        Во время второй эмиграции Лейба Бронштейн бежал из Европы в Америку, и на него обратило внимание американское правительство. Возвращаясь в Россию, в лагере «Амхерст» он был завербован и приехал в бурлившую смутами страну уже верным американским шакалом. Заметь, что американские войска стали интервентами России в том же марте 1918 года.
        -Какие интервенты? - ужаснулась Вилена. - Американцы? На русской земле?
        -Именно так, - кивнул Давид. - Весь север государства Российского был оккупирован американскими войсками несколько лет. Там были организованы концентрационные лагеря, где белогвардейцев стравливали с красноармейцами. А благородные охранники делали ставки.
        В это время Троцкий-Бронштейн становится председателем Петросовета и Военно-революционного комитета, фактически организует Красную армию и утверждает за собой реальную власть. На бронепоезде он совершает турне по русским землям и расстреливает ни в чем не повинное мирное расселение. Вот одно из его одиозных высказываний: «Надо навсегда покончить с поповско-квакерской болтовней о священной ценности человеческой жизни». Троцкий получает прозвище «кровавый диктатор» ине зря.
        К счастью, эти его выходки напугали даже самых отъявленных головорезов большевистского режима, а именно прожженный абрек Коба, получивший за постоянные расправы с подельниками пожизненную каторгу, принимает во внимание влияние Троцкого на рабоче-крестьянское население: Лейбу боялись и слушались. Поэтому Коба Джугашвили собирает компромат на противника. В первую очередь Сталин запасается опубликованной фразой Троцкого, когда тот предрек установление Лениным личной диктатуры над ЦК, и заявляет, что марксизм для Владимира Ильича не метод научного исследования, а половая тряпка, когда нужно затереть следы. Это послужило взрывом и началом конца кровавого диктатора… Но мы уже пришли.
        Заслушавшаяся Вилена очнулась от интересного ликбеза: прямо перед ними красовался Дом Чертковых. Вернее сказать, красовался бы, если б влиятельные лица постсоветского режима не устроили вокруг дома мышиную возню, вследствие чего Дом Чертковых выглядел неважно.
        Нашей парочке удалось проникнуть во двор центрального здания, где по углам громоздились кучи мусора, куски железобетонных перекрытий, битого кирпича и прочего строительного хлама, будто Дом действительно подвергался ремонту. Высокое крыльцо, к которому вели немытые ступени, подсказало посетителям, что дверь на крыльце иногда открывается, иначе кто бы оставил на деревянных ступенях многочисленные следы?
        Давид и Вилена осторожно поднялись, будто боялись, что шаги будут услышаны местным Цербером, и он покусает непрошеных гостей. Но ни собак, ни людей видно не было. Парень постучал кулаком в добротную дубовую дверь, но, вероятно, в доме его тоже никто не услышал. Для очистки совести Давид еще несколько раз постучал… Обернувшись к Бусинке, он виновато пожал плечами:
        -Зря я надеялся, что кто-то за этим домом приглядывает, хотя ночью какой-то охранник встретил меня, как осатаневший черт. А сейчас, гляди-ка, будки для охранников нет никакой, а внутри - ни живых, ни мертвых.
        -Давид, ты следи за словами, пожалуйста, - попросила девушка. - Высказанное слово часто превращается в программу к действию.
        -А что я такого сказал? - принялся возражать парень. - Если бы ты увидела ночного охранника, то поняла бы…
        Что поняла бы девушка, так и осталось невыясненным, потому что меж створками открытых ворот во двор протиснулась человеческая фигура. Это была женщина средних лет, про которых обычно говорят - чуть больше тридцати и гораздо меньше тридцати пяти. Несмотря на жаркий день, на плечи дамы было накинуто тонкое пончо, а светло-молочные брюки и такого же цвета туфли на низком каблуке были явно не для гуляния по мусорным свалкам.
        -О, нашего полку прибыло, - подал голос Давид. - А, может быть, мы вас здесь и разыскиваем?
        Женщина, близоруко щурясь, посмотрела на нежданных гостей и неожиданно улыбнулась:
        -Не знаю, может, и меня, а может, вчерашний день. Весь вопрос, зачем вы в этот дом явились?
        -Видите ли, - Давид взял заботу объяснения визита на свои плечи. - Я - редактор газеты «Совершенно секретно», а моя спутница - представитель библиотеки имени Гоголя.
        -Интересно, - хмыкнула дама. - Ваша газета, как я помню, занимается криминальными расследованиями. Так? Но в этом доме ни криминала, ни библиотек нет, так что не понимаю цели вашего визита.
        -Все очень просто, - успокоил даму Давид. - В Государственном фонде «ленинки» нашлись, наконец-таки, кое-какие средства для восстановления Дома Чертковых. Мы ведь правильно пришли? Так вот. После ремонта здесь, вероятно, во флигеле, будет открыта бесплатная народная библиотека.
        -Неужели кто-то все же вспомнил о завещании дарителя? - дама недоверчиво покачала головой. - Надо же! Воистину, пути Господни неисповедимы!
        -Не знаю, мы с Богом не договаривались, - парировал парень. - Если вам будет не трудно показать, то мы хотели бы осмотреть внутренности усадьбы. Понимаете, прежде необходимо составить описание дома на бумаге, состояние подвалов, комнат, чердака, как основного здания, так и флигелей.
        -Ну, знаете, - хмыкнула дама. - Все комнаты, подсобки и подвалы я просто физически не смогу показать потому, что здесь у меня не хватит ключей для всех дверей.
        -Но хоть что-то показать сможете? - решила подать голос Вилена. - Я для этого сюда как на работу явилась.
        Дама обернулась в сторону девушки, окинула ее внимательным взглядом и снова улыбнулась:
        -Для такой красивой девушки мне по штату положено сделать исключение. Хоть я имею предписание - никого в дом не пускать, но вы вроде бы не опасны. Тем более, если с вашей поддержкой начнется реставрация дома! Ну, входите, гости нежданные, - дама открыла своими ключами входную дверь и оглянулась на парня и девушку.
        Видимо, они оба не ожидали, что посетить Дом Чертковых окажется так просто. Известно ведь, что даже Николая Сергеевича, потомка графа Григория Александровича Черткова, не пускали в Дом ряды «честных» охранников. Потомку именитых русских меценатов удалось все же ненадолго проникнуть в особняк с обещанием, что он не будет снимать фотоаппаратом внутренние залы. Узнав об этом, Давид загорелся любопытством и пожелал, если повезет, в первую очередь рассмотреть диковинные залы особняка Чертковых. А тут сама госпожа Фортуна подкинула в экскурсоводы обаятельную женщину, и та без каких-либо запрещений и протокольных увещеваний собралась показать почти неизвестным посетителям те помещения, от которых у нее есть ключи!
        Давид, прежде чем переступить порог, оглянулся и спросил у дамы:
        -Простите, мы с Виленой не заметили во дворе ни одного охранника. Они, вероятно, внутри дома?
        -Давид, не задавай глупых вопросов, - перебила его Бусинка. - Лучше бы «спасибо» сказал…
        -Ах да, - махнула рукой нынешняя хозяйка дома. - Простите, совсем забыла представиться. Меня зовут Ларисой Степановной или просто Лялей. А вы - Давид и Вилена, я правильно поняла?
        Парочка синхронно кивнула. Лариса Степановна закрыла входную дверь и, обернувшись к гостям, продолжила:
        -Сейчас у здания нет реального хозяина, и вход для кого бы то ни было запрещен. Ни внутри, ни снаружи охранников нет, да и платить-то им некому. Американскому потомку графов Николаю Сергеевичу не дают вложить в ремонт и реставрацию наследия предков ни копейки. Днем здесь бываю только я - и то не всегда. Так что вам просто повезло.
        -Как? - вскричал Давид. - Я же вчера вечером пришел осмотреть этот дом, так меня у ворот чуть не загрыз какой-то мужик, представившийся охранником!
        -Вчера вечером? - Ляля вся превратилась в слух. - Пожалуйста, расскажите об этом подробнее.
        -Зачем? - пожал плечами парень. - Я не знаю, если тот мужик не охранник, то зачем же ему здесь ошиваться в ночное время?
        -Вот именно зачем? - кивнула Ляля. - А вам, молодой человек, этот «охранник» не показался немного странным?
        -Странным? - Давид на секунду задумался. - Вообще-то да, именно странным! Он из подворотни Дома кинулся на меня, как волк на добычу. Я просто чудом увернулся от его нежных объятий.
        -Да, действительно чудо, что я вас живым вижу, - согласилась Ляля, как будто ее собеседник действительно должен был превратиться в чью-то добычу. - От лап этих архантропов мало кто уворачивается.
        -Как?! - вскричала Вилена. - Убийцы в самом центре Москвы охотятся на людей, а вы об этом говорите, как о чем-то обыденном?!
        -Простите, девушка, - возразила хозяйка Дома Чертковых. - По-вашему, я должна всплеснуть руками, заахать, заохать и вызвать наряд милиции, то есть полиции? Глупо. Ваш приятель попал под внимание представителя сатанинской секты, охотящейся за манускриптами из библиотеки Ивана Грозного.
        -Что?! - в унисон ахнули гости.
        -Что слышали, - горько улыбнулась Лариса Степановна. - Я думала, что охоту только на меня открыли. Однако они готовы нападать на всех, кто хоть чуть-чуть причастен к библиотеке Чертковых. Дело в том, что в некоторых старинных манускриптах из графской библиотеки говорится о нынешнем месте нахождения манускриптов Ивана Грозного. Но сомневаюсь, что вообще имеется описание или таинственная карта, иначе царскую библиотеку давно бы уже нашли. И, скорее всего, нашли бы эти архантропы, потому что у них есть не только удивительное чутье, необходимое кладоискателям, а так же возможности влияния на нынешнюю российскую власть и вытекающая отсюда вседозволенность. Вот почему я удивилась, что вам, Давид, удалось легко унести ноги от «охотника».
        -Но что им надо? - возмущенно воскликнул парень.
        -Я, пожалуй, догадываюсь, что этим прохвостам надо, только вы - первый из многих, кто задал этот вопрос, - ответила Ляля. - И, наверное, я вам отвечу. Хотя мои сведения вряд ли помогут. Но мудрецы издревле говорят, что владеющий информацией - уже вооружен и сможет найти нужное решение в критический момент.
        -Спасибо, утешили. Я уже это слышал, - скривил губы Давид и посмотрел на Вилену.
        -Ладно, хватит кукситься, - одернула парня Бусинка. - Не так все плохо, как может показаться. Лучше вспомни, зачем мы сюда пришли?
        -Да, верно, - согласился парень и вопросительно взглянул уже на Лялю.
        -Я не отказываюсь от своего предложения ознакомить с домом, - подхватила Лариса Степановна и провела парочку в комнату, где раньше происходили деловые встречи.
        Комната эта называлась «Арабской курильней». Своды ее были покрыты мелкой ажурной лепниной золотистого цвета на темном фоне, создавая впечатление ажурной решетки, сквозь которую проглядывает ночное небо. Чуть ниже по стенам начинались ряды керамических плиток такого же золотистого цвета, украшенных резьбой и неповторимым арабским рисунком, в котором угадывалась фантазия мусульманского художника, ограниченного изображением вязи и пытающегося ажурными переплетениями разноцветных линий донести до зрителя всю красоту непоказанного мира. Пол в курительной комнате был выложен бордовыми квадратными плитами, на которых арабская вязь превращалась в круги. Казалось, от самого центра, величиной в темно-красное пятно диаметром около двух метров, расходились по комнате разноцветные круги. Они изображали какую-то таинственную клинопись, но в каждом круге - разную. Будто арабский художник кинул камень на ровную поверхность воды и, пока круги разбегались по водной глади, успел все зарисовать и потом отобразить в камне.
        У стен сохранилось несколько низких диванчиков с кривыми ножками. Видимо, курильщики садились на эти деревянные диванчики, обложенные тысячью маленьких подушечек. Перед гостем ставился кальян с первоклассным гашишем и, когда посетитель делал пару затяжек из бурлящего кальяна, можно было начинать деловой разговор.
        Следующая комната называлась «Охотничьим залом». Здесь, как и следует в охотничьих комнатах, домиках и залах, светло-желтые стены были украшены белой лепниной, в которой ясно читались живописные фрески со сценами различных охотничьих забав. На стенах, очевидно, должны были висеть головы кабана, оленя и, может быть, льва, но меж стенными шпалерами остались только пустые места с темными пятнами. Вероятно, присутствующий атрибут охотничьего зала очень понравился кому-то из правительственных мародеров.
        Хранятся ли экспонаты Дома Чертковых «где надо», никто уже ответить не сможет, но без них охотничья комната выглядела очень сиротливо. Судя по всему, фрески без присмотра и ухода тоже долго не проживут. В некоторых местах краска на картинах уже вспухла раковыми пузырями, кое-где лепная мозаика охотничьих боев уже обвалилась. Спасала «Охотничий зал» восточная стена, где меж трех огромных окон висели на стенах два таких же огромных зеркала, украшенных рамами из лепнины. Казалось, человеку давался выбор, в какое окно уставить свой любопытствующий взор: либо на открывающийся за окнами город, либо в Зазеркалье.
        Покрытие пола было снято подчистую. Оставалось только догадываться, какой же удивительный паркет украшал раньше «Охотничий зал» Дома Чертковых! Уходя из этой комнаты, Давид непроизвольно оглянулся: горькая оскомина скривила его губы. Ему было до боли обидно, что страна так и осталась в лапах быдла, живущего по принципу «отнять и разделить».
        «Белый зал» скружевной лепниной ничуть не успокоил скорбное состояние Давида. Скорее наоборот. Над «Белым залом» явно потрудился великий скульптор своего времени, возможно, даже не один. По стенам от пола до сводчатого потолка виднелись ажурные барельефы из гипса, белого мрамора, гранита и базальта. Это было неописуемое зрелище. Огромное зеркало - от пола до потолка - привлекало пронзительной глубиной отражения. Возможно, это было настоящее Венецианское зеркало ХIХ века, таких в наше время уже почему-то не делают. Рама у зеркала была тоже выполнена из лепнины. Меж греческих муз гнездились русские пятикрылые птицы Сирин, символы любви и радости. Из-за подпирающих стены и потолки пилястров тут и там выглядывали испуганные нимфы и лукавые амуры. Меж колонн белого камня виднелись целые картины мифического быта Древней Греции. Но среди муз, сатиров и героев тут и там проглядывали также русские богатыри, красавицы в венцах с букетиками цветов и лентами в руках. А в белоснежной лепнине потолка на темно-синем фоне угадывался русский длинноволосый старец, сидящий рулевым на пароме через широкую полноводную
реку. У ног старца виднелись человечьи черепа и кости. На коленях старца лежали русские гусли, и одет он был в заплатанный кафтан русского купца.
        Только и этот зал не обошелся без отметин люмпен-пролетариата, дорвавшегося до власти. Носы у многих скульптурных фигур были отбиты. Кое-где гипсовая лепнина под ударами обрушилась на пол, да так и осталась неубранной. А на пароме перевозчика виднелась надпись из охры «Здесь был…» Кто был пассажиром у перевозчика, оставалось неизвестным, потому что половину надписи уже заботливо стерли. Но почему только половину? Печальная усмешка опять искривила губы Давида, но он ни слова не сказал.
        Ляля ввела гостей в следующий зал. Прямо скажем, зал пострадал от внимания гегемонов намного меньше, чем предыдущие. Может, эта грандиозная комната была дальше от входа, а может, у большевиков просто не хватило смелости разрушить сводчатые черные двери в «Готическом зале». Прекрасный паркет во многих местах был лишь поцарапан, его оставили нетронутым.
        Стены здесь были инкрустированы кружевными аппликациями, вырезанными из целикового мореного дуба. По стенам на одинаковом расстоянии были размещены двустворчатые двери-обманки, в которые вместо стекла вставлялись зеркала. Хотя все зеркала давно не протирались, в них просвечивала глубина отражений. Зеркала изготовлялись явно не на фабрике «Большевичка». Можно даже с уверенностью предположить, что это тоже уникальные венецианские изделия, потому что никто еще во всем мире не научился делать такие чистые и глубокие зеркала.
        Готические треугольники в верхней части дверей в основном отражали рисунок распахнутых орлиных крыльев, меж которыми вместо туловища и головы птицы красовался замысловатый цветок в круге. Рамой к удивительной аппликации являлись ветви, вырезанные из мореного дуба с листочками, подложкой которым тоже послужили зеркальные вставки. Все они отличались от больших зеркал в створках дверей-обманок. Инкрустированные ветвями деревьев стены заканчивались вверху настоящим готическим сводом. Но ветви деревьев и лиан не достигали самой вершины потолка. Как раз там, где начинался готический излом, на каждой стене красовалось по довольно большой царской короне из того же мореного дуба. Лишь в одном месте угол с лепниной обвалился, обнажая наборный деревянный потолок, на котором и выполнялась лепнина.
        -Это самая лучшая комната, в которой побывало много разного люда, но никто из строителей светлого коммунистического будущего не осмелился разбить зеркала ни здесь, ни в остальных залах, - отметила Лариса Степановна. - Я специально держу комнаты в неприбранном виде, поскольку один вид нереставрированных комнат отгоняет ненужных претендентов от покупки особняка.
        -Что? Были и такие? - удивился Давид. - При живых наследниках кто-то хочет экспроприировать чужое имущество?
        -Эх, молодой человек, - покачала головой Ляля. - Не забывайте, в какой стране вы живете. Здесь возможно многое. Только вот не удается пока найти настоящего мецената. Вернее, однажды удалось. Николай Сергеевич Чертков нашел заинтересованных лиц, готовых вложить безвозвратную ссуду в культурное наследие России, но наше могучее правительство посмотрело на это немного по-своему.
        -То есть как это?
        -А вот так: исам не ам, и другим не дам! Русские пословицы очень четко определяют сущность старающегося быть похожим на человека. Пусть комнаты пока стоят в неприбранном виде, это не разрушит их красоты.
        -В чем вы видите красоту? - возразил Давид. - В «Белом зале», например, кружевные сплетения камня, да и сами барельефы так побиты, что вызывают только чувство сострадания художникам, потратившим некогда время и талант впустую.
        -Вы искренне считаете, что труд художников прошлого пропал даром? - удивилась Лариса Степановна. - Вы просто не учитываете, что природа должна быть очеловечена, освобождена, оживлена и одухотворена тем же человеком. Человек должен вернуть камню его душу, раскрыть живое существо камня, чтобы освободиться от каменной давящей власти. «Наша эпоха самая не архитектурная и самая не скульптурная из всех эпох мировой истории. Но воплощенная красота пластична. Красота - не только цель искусства, но и цель жизни. Творец ждет от творения красоты не менее, чем от творения добра. В художнике-теурге[49 - Теург - заклинатель духов, чудотворец.] осуществится власть человека над природой через красоту. Ибо красота - великая сила, и она мир спасет[50 - Николай Бердяев, «Смысл творчества».]». И все, что создано, обязательно будет восстановлено, только не надо спешить, ибо поспешишь - людей насмешишь.
        Давид слушал краткую лекцию о красоте, открыв рот, и, когда Ляля закончила выступление очередной пословицей, искренне рассмеялся. Вилена в отличие от своего спутника внимательно выслушала наставления нынешней хозяйки дома и удовлетворенно кивнула:
        -Возможно, вы правы. Чем меньше будет здесь всякого сброда, тем скорее отыщется настоящий реставратор.
        -Интересно - как? - ядовито хмыкнул Давид. - Ты полагаешь, что какой-то призрачный меценат вмиг озарится идеей реставрации и примчится сюда, теряя тапочки?
        -Но ведь ты примчался! - возразила Бусинка.
        -Давида интересует другое, - перебила девушку Ляля. - Он всецело охвачен поисками пропавшей библиотеки Ивана Грозного. Единственно, что он не учел - судьбы уникального литературного сокровища и особняка графов Чертковых неразрывно связаны. Поиски следов библиотеки привлекут сюда нужных художников и меценатов.
        -Вы полагаете? - переспросил парень. - Но откуда вам стало известно о моих поисках следов царской библиотеки?
        -Никакой магии здесь нет, - улыбнулась Ляля. - Все очень просто. Жаль, что у меня не оказалось в руках зеркала. Если бы вы оба посмотрели на себя, то расхохотались бы от вида сгорающих от любопытства физиономий.
        -Да, - промямлил Давид и озадаченно почесал себя за ухом. - Вам палец в рот не клади…
        -Вот и остерегись, - усмехнулась Ляля. - Еду, еду - не свищу, а наеду - не спущу!
        -Хорошо, - махнул рукой парень. - Уговорили. Только вот подвалов вы нам так и не показали, хотя обещали!
        -Не вопрос, - согласилась Лариса Степановна. - Но помните, что не от всех дверей у меня есть ключи. Покажу то, куда есть вход, а дальше уж извините.
        -Дальше? - насторожился Давид. - Вы сказали - дальше?
        Ляля загадочно усмехнулась и покачала головой:
        -Который раз меня удивляет молодое население столицы. Будто не москвичи вовсе. В наше время вся школа на Кастанаевской улице, где я училась, знала, что центр столицы с незапамятных исторических времен богат подземными ходами. Кунцево, где я родилась, тогда считалось не Москвой, но метро до «Пионерской» уже ходило. А рядом с Кунцево - Крылатское. Оно тоже было пригородом. Более того, Крылатское раньше было Крылецким, то есть местом, где забугорные гости останавливались поначалу и ждали, пока им разрешат явиться на поклон к Государю. Не знаю, как в других районах, но у нас все пацаны знали какие и где есть подземные ходы под центром столицы. Знали даже, где и сколько бочек с порохом оставил в подземельях Кремля Наполеон.
        -Вы из Кунцева? - перебил хозяйку Давид. - Представляете, я тоже.
        -Прекрасно, земляк, - улыбнулась Лариса Степановна. - Так вот, часть здешних подземелий использовала для себя Лубянка. Дом Чертковых недалеко от родового гнезда чекистов, и наивно было бы предполагать, что фундамент дома никаким боком не коснется подземных галерей. Во дворе дома, где находится музей Маяковского, в прошлом году велись какие-то серьезные грунтовые работы, и как результат часть подвальной стены в нашем здании просто рухнула.
        -Как несущая стена подвала может рухнуть? - не поверила Вилена. - Это противоречит всем законам строительства и физики.
        -А вот сейчас спустимся - сама увидишь, - пообещала Ляля. - Зрелище, конечно, живописное. Но об этом вы должны знать, поскольку в первую очередь необходимо заделать дыры в фундаменте.
        С этими словами Лариса Степановна повела гостей вниз по крутым каменным ступеням. Светло-серый камень был повсюду испещрен выбоинами, которые в базальте появляются не за один десяток лет. Худосочные лампочки слабо освещали дорогу.
        В восточном крыле дома подвальные помещения оставались в хорошем состоянии и могли послужить складскими помещениями, а западная часть была практически урезана. Небольшой зал кончался стеной, в которой торчали несущие колонны, удерживая верхнюю ленту фундамента. Видимо, эта стена отгораживала подвал дома от внешних пустот. Подвальные колонны прекрасно выполняли свое предназначение, а вот кирпичная кладка меж ними кое-где пошла трещинами, и в двух местах возле потолка виднелись дыры, будто за стенами дома действительно были какие-то пустоты.
        Давид с молчаливого разрешения хозяйки подкатил к стене старую бочку, влез на нее и попытался заглянуть в один провал, потом во второй. Оказалось, что в темноте за стеной ничего нельзя рассмотреть. Однако, разглядывая темноту за вторым провалом, Давид немного задержался, залез в карман, вытащил зажигалку, зажег ее, просунул руку как можно дольше в провал.
        Потом он спрыгнул с бочки, подошел к Ляле и спросил:
        -А вот здесь, на северо-западе здания, не было никакого помещения?
        -Может, и было, - пожала плечами Ляля. - Только эта часть дома всегда считалась монолитной.
        -Вот как? Жалко, что не было фонарика, а с зажигалкой ничего не рассмотришь.
        Покинув подвал, гости стали прощаться, но Ляля их просто так не отпустила. Она повела молодежь в свой кабинет, находящийся в крыле, изначально предназначенном для слуг, и напоила великолепным травяным чаем.
        -Ну, какого ты мнения о нашем вояже? - решила узнать у парня Вилена, когда они снова шагали к метро по Мясницкой улице.
        -Знаешь, девочка моя, - Давид даже остановился и в упор посмотрел на девушку. - Там, в подвале, одна комната просто заделана.
        -Как так?
        -А вот так! - отрезал парень. - Я с помощью зажигалки сумел рассмотреть, что в комнате полно деревянных сундуков грубой работы, но без обивки, без металлических полос. Когда-то их втащили в эту комнату, а потом заделали стену, будто там ничего нет. Как думаешь, что там спрятано?
        Глава 7
        Сентябрьские сумерки окутали Таганрог чуть приметной дымкой, какая в других краях проявляется только по утрам. Казалось, природа Приазовья необычностью осенних дней хотела показать всему внешнему миру, что на Азовском море необычны не только наступающие сумерки и что все жители, чтущие свой край, ни за какие коврижки не променяют его на гранитно-помпезную вычурность столицы Государства Российского.
        У большого окна довольно просторной комнаты таганрогского Дома для приезжих стояли двое мужчин в офицерских мундирах и о чем-то непринужденно беседовали.
        Собственно, «домом для приезжих» этот особняк стал после того, как в нем побывал великий князь Николай Павлович, который останавливался в Таганроге на пару дней. Вот тогда-то местное градоначальство и нашло применение полутораэтажному особняку из пятнадцати комнат, отстроенному сотником Семеном Николаевым. Казачий сотник, приобретя на улице Греческой обширный участок земли, наказал двум архитекторам построить здесь особняк, в котором не стыдно будет поселиться самому градоначальнику.
        Дом получился отменный, хоть и не очень большой. На него почти сразу же положил глаз действующий в это время градоначальник Папков и вынудил сотника продать особняк за бесценок. Сам же он оформил продажу государству уже от своего имени не много не мало - за пятьдесят две тысячи рублей. Местные чиновники не знали, что им делать с насильно проданным особняком, но все сомнения разрешил приезд брата российского императора. Со второй декады XIX века Дом для приезжих приютил много именитых посетителей. Даже сам царь в 1818 году изволил остановиться здесь.
        Дом Александру Благословенному понравился. Более того, он обещал «отцам города» еще когда-нибудь посетить Таганрог, потому что здешний климат и сам город несказанно понравились императору своей простотой и добротой. И вот сейчас, через семь лет, Государь решил исполнить обещание.
        Нынешнему градоначальнику возвестили, что император пребудет в гостях не менее восьми месяцев, ибо императрице Елизавете Алексеевне желательно подлечиться от терзающих ее болезней. К тому же «отцам города» была выделена довольно крупная сумма для приведения Дома в приличный вид. Градоначальник и чиновники успешно справились с заданием, закончив ремонт как раз к приезду Государя.
        Первым посетителем к русскому царю явился губернатор Новороссии князь Воронцов. Именно с ним беседовал в этот вечерний час император.
        -Ах, князь, - Государь неуверенно покачал головой. - Вы полагаете, моя поездка в Крым необходима именно в это время?
        -А как же, Ваше Величество? - удивился Воронцов. - Отсюда рукой подать до Крыма. Я уже распорядился подготовить несколько дворцов для показа. Ведь царской семье необходимо иметь свою резиденцию для отдыха. Это хорошо, что вам понравился дом в Таганроге, но, я думаю, династия Романовых должна иметь резиденцию в Крыму. К тому же владыка базового Свято-Георгиевского монастыря архимандрит Агафангел ждет вас. Судя по всему, он желает обсудить с вами какие-то важные вопросы.
        -Да-да, - вздохнул Александр. - Три года назад я встречался с ним в Венеции. Он тогда произвел на меня неизгладимое впечатление.
        -Еще бы, - улыбнулся князь Воронцов. - Вы тогда наградили греческого монаха Типальдо наперсным бриллиантовым крестом! У меня, к слову сказать, такого нет.
        -Но вы далеко не священник, друг мой, - парировал Государь. - Позвольте мне награждать царской милостью тех, кто этого заслужил. По моей просьбе монаха рукоположили в архимандриты, и обер-прокурор Святейшего синода Голицын назначил его настоятелем Свято-Георгиевского монастыря лишь за то, что ему известны факты, которые святым людям сообщает только Господь!
        -Уж не про греческий ли клад вы изволили вспомнить, Ваше Величество? - осведомился князь. - В пещерном монастыре Святого Георгия много подземных коридоров, но до сих пор еще никто из кладоискателей не наткнулся на следы измышленного сокровища. Мне кажется, что это только миф, пришедший к нам из Византии, не более.
        -Вы думаете, миф? - глаза императора задорно блеснули. - А если сокровище предначертано только для избранных? А если оно есть, и было завещано нам аланами? Что вы на это скажете, любезный?
        -Я теряюсь, Ваше Величество… Но вам-то оно зачем, Государь? - пожал плечами князь, - Впрочем, вот еще одна причина посетить Крым. Уж там есть на что посмотреть! В Крыму можно увидеть, например, не одну такую секвойю, - Михаил Семенович показал Государю на растущее за окном толстое узловатое дерево.
        -В моем саду, - улыбнулся император, - нет ни одной секвойи. Это обыкновенная шелковица. А такой мощный ствол у нее потому, что дереву, дай Бог, около пятисот лет.
        -И она до сих пор плодоносит? - удивился князь.
        -Конечно, - кивнул Государь. - Я обратил на нее внимание еще в первый свой приезд. Более того, нашумевший в Петербурге Пушкин использовал это дерево, как прообраз дуба, возле которого «…кот ученый все ходит по цепи кругом». Он здесь останавливался вместе с Раевским. Вы читали сказки этого любимца петербуржских красоток?
        -О да, Ваше Величество, - помрачнел князь. - Мне больше всего нравятся его favoris de chien[51 - Собачьи бакенбарды (фр.).]. Еще у Пушкина есть другая сказочка, уже про меня: «Полумилорд, полукупец, полумудрец, полуневежда, полуподлец, но есть надежда, что будет полным, наконец».
        -Ах, нет, не обижайтесь на Пушкина! - рассмеялся император. - Это сумасбродный поэт. Мало ли что он скажет?!
        -Я человек чести, Ваше Величество, - генерал-губернатор поджал губы. - И мне следовало бы вызвать словоблуда на дуэль. Несколько лет назад в Одессе господин Пушкин ухлестывал за моей супругой Елизаветой Ксаверьевной, а потом распустил по всему свету сплетню, что моя дочь Софья не от меня, а от него…
        -Ну, будет, будет, - одернул Михаила Семеновича царь. - Не вздумайте мстить Пушкину. Поэт, он и есть поэт. Помяните мое слово, ему вернутся все эти сплетни, но уже с другой стороны. Так что не вздумайте учинять вольнодумство. Я не одобряю ваших настроений. Самая верная борьба со светскими сплетнями - это полное к ним безразличие. Поверьте, проверено на собственном опыте. Кстати, вы не знаете, архимандрит Агафангел успел выучить русский язык? В Венеции моим толмачом при беседе с ним был князь Александр Николаевич Голицын, а при третьем лице доверительного разговора не получается, к моему величайшему сожалению.
        -Не извольте беспокоиться, Ваше Величество, - поспешил ответить князь. - Монах вот уже год, как стал игуменом пещерного Свято-Георгиевского монастыря, русский язык знает отменно. Даже литургии совершает на церковно-славянском. Причем монастырь является единственным базовым для всего Черноморского флота. На линкорах и крейсерах выходят в море вместе с командой тринадцать иеромонахов. Я лично проследил, чтобы в монастырь этот были выбираемы монашествующие, отличающиеся нравственностью и поведением. И чтобы отстранены были всякие поводы к невыгодным отзывам на монашествующих. Георгиевский монастырь - самый удобный для определения пребывания иеромонахам, ибо оный стоит в десяти верстах от Севастополя, в месте, изобилующем источниками хороших вод, виноградниками и фруктовыми садами[52 - Из отчета М.С. Воронцова царю Александру I.].
        -Вот и ладно, - удовлетворенно вздохнул император. - А на сей час, Михаил Семенович, я попрошу вас оказать мне помощь.
        -Что пожелаете, Ваше Величество.
        -Мне надобно tout de suite[53 - Немедленно (фр.).] прибить крюк в стену, чтобы повесить вот эту любопытную картину.
        -Но, Ваше Величество, - князь Воронцов даже чуть не поперхнулся. - Не извольте сомневаться, я прибью крюк. Только не лучше ли это выполнит тот же плотник?
        -Не лучше! - упрямо мотнул головой Государь. - Я сам хочу вбить крюк. Вас же попрошу только помочь повесить картину, - и тут же в подтверждение своим словам император принялся сам вбивать заготовленный крюк в стену, стоя на оттоманке.
        Признаться, Государь справился с поставленной перед собой задачей не хуже плотника. Затем князь Воронцов помог ему повесить на стену картину, и оба отошли, чтобы полюбоваться на полотно издалека.
        -Я полагаю, Елизавета Алексеевна тоже не откажется приучаться к жизни вне дворцовых стен, - Александр коротко глянул на князя. - Она на этих днях прибудет. И первое, куда я ее поведу, это местный рынок. Признаться, далеко не безынтересно гулять среди народа и самому что-то покупать. А в Крым… в Крым мы с вами отправимся во второй половине октября.
        -Хорошо, Ваше Величество, - кивнул князь. - Всегда к вашим услугам.

* * *
        В конце сентября Таганрог встречал прибывшую сюда императрицу. На следующий день в Доме для приезжих, официально именуемом теперь, как Вотчина императора, состоялся бал. Городское начальство даже не поскупилось на живописные фейерверки. Судя по всему, императрице выбранное самодержцем место понравилось. Да и не могло не понравиться, поскольку климат Таганрога всегда славился мягкостью температурных перепадов и воздухом, приправленным удивительными запахами местных трав.
        Государь решил поездку в Крым отложить до двадцатого октября, потому что к этому времени в Таганрог должен был прибыть Федор Кузьмич, личный камергер императора. Поскольку Федор Кузьмич был родом из этих мест, то он не утерпел и отпросился на пару недель к родственникам в столицу Донского казачества Черкасск. Император же не желал отправляться в путь без своего камергера. К тому же Федор Кузьмич бывал раньше в Крыму и мог пригодиться при выборе места для царской резиденции.
        Смешно сказать, но казак-камергер принимал в решении государственных проблем немалую роль. Это, безусловно, вызывало ревность у многих приближенных к царю вельмож. Например, тот же Аракчеев, несмотря на уравновешенность характера и холодный ум, относился к Федору Кузьмичу, как к чему-то необходимому в мебельном царском гарнитуре. Но, к счастью, Аракчееву помешали быть при царе свои собственные неурядицы, и Государь решил отправиться в путь с Федором Кузьмичом.
        В двадцатых числах октября камергер вернулся к таганрогскому двору царя и сразу же включился в работу. Пока император вместе с прибывшей Елизаветой Алексеевной посещали Азов и устье Дона, они с князем Воронцовым разработали и представили Государю предполагаемый маршрут путешествия. За десять - двенадцать дней предстояло посетить Симферополь, Алупку, Ливадию, Ялту, Бахчисарай, Евпаторию, Севастополь, Балаклаву и Свято-Георгиевский пещерный монастырь. Посещение мужского монастыря князь Воронцов умышленно вставил в конец путешествия, ибо Государь хотел обстоятельно пообщаться с игуменом Агафангелом, а это могло вылиться в несколько лишних дней.
        Чуть не испортил путешествие граф Витт, прибывший к императору с докладом о тайном обществе заговорщиков. Он возглавлял систему политического сыска в Государстве Российском и через своего агента получил известие о существовании антимонархического общества на юге страны. Князь Воронцов с отличавшей его прямотой высказался о неуместном либерализме Государя по отношению к заговорщикам, но в то же время успокоил царя тем, что все члены общества давно известны и в ближайшее время они не смогут причинить беспокойства.
        Александр Благословенный сделал вид, что успокоительные речи на него подействовали, и отдал распоряжение о выступлении в путешествие по Крыму на следующее утро. Тут же по всей вотчине императора прокатилась волна волнений и беспричинной суеты. Царица вместе с фрейлиной Валуевой и княжной Волконской занимали восемь комнат дворца, Государь две комнаты в другом крыле. А меж женской и мужской половиной находился зал для приемов и походная церковь. Вот здесь-то и сталкивались волны женской заботы о муже, проснувшейся в царице, и мужская беспечность, свойственная императору с детских лет.
        Но все волнения благополучно окончились. Государь отправился в путь, сопровождаемый придворными и обозом. Императрица на крыльце царского дома, прячась от фрейлин, перекрестила мужа вослед, что было у нее впервые в жизни. Она до сих пор никогда не испытывала чувства щемящей тоски и невозвратной грядущей потери, какие испытывала сейчас.
        Царь изволил отправиться в путь верхом. Он обернулся в седле и помахал рукой царице, что тоже случилось впервые. Так Государь не прощался ни с кем, даже отправляясь в поход в 1812 году. Но ни император, ни императрица не придали сейчас этому происшествию никакого внимания. Все это вспомнится несколько позже, ведь человеческая память не позволяет исчезнуть неприметно никаким жизненным происшествиям.
        Дорога в Симферополь не отпечаталась в сознании царя ничем примечательным. Не поразил его и сам город, поскольку походил на множество уездных городов, разве что лишь несколько двухэтажных особняков задержали внимание императора на несколько минут. А вот в прибрежной зоне отдыха Александра удивил средневековый армянский монастырь Сурб-Хач и Генуэзская крепость в Судаке. Отметил он также имение князей Гагариных в Партените, но из всех осматриваемых мест русскому царю больше всего понравилась усадьба в Ливадии. Именно Ливадия много позже станет резиденцией русских царей в Крыму.
        Гораздо больше времени Александр уделил Севастополю и обосновавшемуся там русскому Черноморскому флоту. Город на несколько дней стал для императора местом пребывания, и по вечерам Государь часто отправлялся на прогулки по побережью. В такие минуты он желал побыть один. Видимо, государственные заботы и здесь не оставляли его.
        Всего в десяти верстах от Севастополя находился Свято-Георгиевский монастырь, посещение которого заранее намечалось, но крымские путешествия подходили к концу, а игумен Агафангел до сих пор не видел своего благодетеля. Переговорив на одном из крейсеров с находящимся там иеромонахом, Александр Благословенный наконец-то тронулся в путь в пещерный монастырь со своим камергером Федором Кузьмичом.
        По прибрежной дороге двое путешественников верхом на конях добрались-таки до мыса Фиолент, над которым высоко в скалах приютилась с незапамятных времен мужская обитель.
        Оставив коней на берегу у коновязи, гости принялись подниматься на крутую скалу. Восемьсот ступеней приглашали наверх - к площадке, где перед гостями предстала стена пещерного монастыря, облицованная под цвет породы базальтовыми плитами. Внутрь монастыря вела всего одна небольшая сосновая дверь, красовавшаяся в середине скальной облицовки. За дверью располагалась прихожая или попросту сени, из которых один коридор вел на открытое пространство монастырского двора, другой - в пещерные кельи монахов, а третий в подземный храм Покрова Богородицы.
        На монастырском дворе была выстроена еще одна церковь. Это место в довольно большом пещерном гроте издавна превратили в храм язычники тавры, потом аланы. Греки переделали его для поклонения Деметре, и, даже приняв христианство, переоборудовав пещерный храм согласно чину христианской церкви, они попросили заступничества сначала у Византийской церкви. И только по восшествии на престол Александра Павловича Свято-Георгиевский монастырь перешел в одну большую епархию русской церкви - Екатеринославскую, Херсонскую и Таврическую.
        Часто монашеская братия молилась в домашней церкви Дмитрия Солунского, находящейся в доме настоятеля, но основные литургии все же проходили во вновь отстроенной церкви Святого Георгия. Храм представлял собой здание с одним куполом, установленным на круглый световой барабан, то есть абсиду с широкими полукруглыми окнами. У входа посетителей встречали четыре белоснежные колонны, поддерживающие двускатную крышу с треугольным фронтоном. Большие прямоугольные окна с чугунными рамами украшали подоконники из белого мрамора. Крыша и купол были покрыты железом и выкрашены зеленой краской.
        Внутреннее убранство храма поражало красотой и неожиданным для пещерного храма богатством иконостаса. Двухъярусный позолоченный иконостас был вырезан из сандала. Среди настенных росписей обращали на себя внимание образа семи священномучеников херсонских и святителей Николая, Спиридона и Митрофана. Многие иконы были богато украшены стразами, рубинами и бирюзой. Нимбы Спасителя, Богоматери и святых, элементы риз и кресты в Деисусном чине иконостаса были изготовлены из серебра или покрыты позолотой. В алтаре в позолоченной раме находилась икона святой Марии Магдалины. Серебряные буквы над Царскими вратами доносили до прихожан глубокие и вечные слова ирмоса[54 - Ирмос - в православном богослужении первая строфа в каждой из девяти песен канона, в которой прославляются священные события или лица.] Сретения Господня: «Утверждение на Тя надеющихся, утверди, Господи, Церковь, юже стяжал еси честною Твоею Кровию».
        Архимандрит Агафангел встретил царя на пороге своего дома в видавшем виды подряснике, но с бриллиантовым наперсным крестом на груди. Он спустился с крыльца и поспешил навстречу посетившему монастырь дорогому гостю. От волнения путая русские и греческие слова, он пытался объяснить, что отчаялся уже надеяться на прибытие Александра Благословенного.
        -Рад, несказанно рад нашей встрече, - улыбнулся император. - Посему благословите меня, - неожиданно для всех Государь опустился перед пастырем на колени и подставил голову под благословение, сложив руки на груди крестом.
        -Ах, Ваше Величество, - обескураженно пробормотал архимандрит Агафангел. - Впору я должен вам кланяться, а не вы мне, - игумен благословил царя, поднял его с колен и заглянул в глаза. - Смею отметить, Ваше Величество, что в глазах ваших не утих еще тот внутренний огонь, дающий право человеку на жизнь земную.
        -Вот и славно, - согласился Государь. - А я смею отметить, что греческий монах Типальдо не расстается с нашим подарком - наперсным крестом. И еще меня радует, что отныне могу общаться с вами без толмача.
        -О да, Ваше Величество, - кивнул архимандрит. - Я помню наши встречи во Флоренции, но до сих пор считаю, что вы наградили меня бриллиантовым крестом незаслуженно. Ведь я всего лишь рассказал вам существующую в нашем роду семейную легенду о неисчислимых сокровищах в Киммерийском царстве тавров и аланов.
        -Но вы до сих пор не знаете одного интересного обстоятельства, связанного с сокровищами, - заметил император. - Род Романовых тоже имеет отношение к этому сказочному богатству. Найти его сможет только избранный Богом для прославления Всевышнего.
        -Неужели этим избранным будете вы, Ваше Величество? И нужны ли нашему Творцу деньги - страсть человечества?
        -Не знаю, не знаю, - пожал плечами Государь. - Вроде бы самодержцу престола Российского не след гоняться за кладами и колдовскими сокровищами, ан недаром сказано, что найти сказочное богатство суждено только избранному. Мне, как самодержцу и Государю, никакие сокровища не нужны. Я их лучше вам на обустройство монастыря оставлю.
        Я три года назад посылал в ваши края художника-пейзажиста Карла Кюгельхена, который не только превосходный художник, а еще изучал несколько лет в Египте учения Гермеса Трисмегиста и умеет виртуозно обращаться с астролябией. Так вот. Проехав по Крыму, Кюгельхен нашел-таки место, о котором рассказывали вы и которое мне, если поможет Господь, удастся, наконец, отыскать. Но самое интересное …
        Беседуя, игумен Свято-Георгиевского монастыря и самодержец всея Руси гуляли по открытому двору монастыря, находящемуся на трех уровнях. Собеседники шли по среднему, самому обширному уровню, где находилась церковь Святого Георгия, дом настоятеля и глубокий колодец, над которым под небольшим козырьком висел колокол.
        Неподалеку от колодца была сложена куча обточенных плит красного египетского мрамора. На них и задержался взор Государя.
        -Это мрамор для будущего фонтана, - ответил тут же архимандрит на незаданный вопрос. - Все, что можно, я делаю для обустройства монастыря.
        -Похвально, похвально, - царь удовлетворенно кивнул и снова обратил взор на игумена. - Я вижу, что ничуть не ошибся в вас, владыка.
        -Я один ничего не смог бы сделать без помощи обер-прокурора Святейшего синода Александра Николаевича Голицына. Именно он назначил меня игуменом в этот монастырь, именно он дал повеление выделить монастырю некоторую сумму денег на постройку монастырской церкви и прочие потребства.
        -Похвально, похвально, - снова повторил император. - Только позвольте закончить мысль, которую я вам еще не поведал. Так вот. Александр Николаевич назначил вас сюда по моей просьбе. Только говорилось вовсе не об этом монастыре, а об одной из уже действующих церковных обителей в Крыму. Но сам Господь распорядился и через обер-прокурора направил вас быть отцом данной обители. К тому же посланный мной художник определил место предсказания именно здесь!
        -Как же так?! - воскликнул игумен. - Как же так?! Прошу, пройдемте сей же час в мой кабинет. Там я держу старый манускрипт, в котором мы можем найти ответ.
        -Тот документ, который вы показывали мне в Венеции? - поинтересовался Александр.
        Игумен, молча, кивнул и чуть ли не вприпрыжку припустил к своему дому. Император, несмотря на свой высокий рост, едва поспевал за ним.
        Архимандрит взбежал на крыльцо, рывком распахнул дверь и стал быстро подниматься по лестнице на второй этаж. Ворвавшись в кабинет, архимандрит Агафангел открыл крышку большого сундука, окованного железными полосами, и принялся рыться во многих свитках, хранящихся внутри.
        Император вошел следом и на пороге опешил. Кабинет игумена был настоящей библиотекой, на полках которой виднелись старинные и, безусловно, ценные фолианты. Такого количества книг Александру Благословенному не приходилось видеть даже в домах европейских вершителей мира, в гостях у которых ему приходилось бывать во время создания Священного союза.
        Несомненно, что греческий монах многие книги привез с собой. Монастырь получил настоящего хозяина, который за год сумел преобразить обитель до неузнаваемости. И Черноморский флот под неусыпным наблюдением корабельных пастырей стал более дисциплинированным и действующим! Видимо, прав был министр просвещения Александр Голицын, что для развития ума необходимо не разделять духовного просвещения от народного и благочестие - основа истинного просвещения.
        Год назад Александр Благословенный заинтересовался делами Александра Николаевича именно по причине благочестия. Знаменитый мемуарист Ф.Ф. Вигель писал о Голицыне более пристрастно: «Не краснея, нельзя говорить об нем, более ничего не скажу: его глупостию, его низостию и пороками не стану пачкать сих страниц». Император лично проверил все наговоры и сплетни, которые оказались не такими уж дутыми. В результате Голицыну предписано было оставить должности обеих министерств, сохранив за собой звание только главноначальствующего над почтовым департаментом. Но всю эту придворную грязь архимандриту Агафангелу знать было ни к чему, поэтому император не стал очернять восхищений делами бывшего обер-прокурора.
        -Вот же! Вот! Я нашел это! - игумен протянул Государю документ, исписанный киноварью.
        Александр взял в руки манускрипт, но ничего не понял, так как на пергаменте были запечатлены буквы древнегреческого алфавита. Повертев свиток, он вернул его игумену и выразительно пожал плечами.
        -Ах, да, - опомнился пастырь. - Сейчас я прочту то, что нам нужно, - он отыскал место, где, по его мнению, были указаны наставления для искателя сокровищ, - Вот, - игумен от усердия водил пальцем по строчкам. - Здесь написано, что «путь к сокровенному лежит на лунной дорожке, и когда Утренняя звезда позволит проснуться Огненному исполину, надо найти дверь в чреве Нептуна. Уастырджи поможет ищущему».
        -Ну и что? - не понял император. - Что здесь должно указывать на место, где зарыты сокровища?
        -Знаете, Ваше Величество, - игумен перешел почти на шепот, будто кто-то мог подслушать их беседу. - Я уже год состою настоятелем этой обители, но не искал сокровища в подземных коридорах, вероятно, только я один. Слухи о каких-то древних кладах давно живут на мысе Фиолент, поэтому неудивительно, что ваш художник-астролог вычислил это место.
        -Может быть, и так, - не стал возражать император. - Ведь никто нам не запрещает посмотреть, где и как пробегает здесь лунная дорожка, о которой говорится в тексте. Вероятно, это все же на поверхности моря. А цифр в тексте никаких нет?
        -Нет, Ваше Величество, - покачал головой монах. - Только в конце приписка из неразборчивых букв и несколько нулей, вот, - он показал запись.
        -Как! - воскликнул Государь. - И вы молчали, любезный!! С вашей стороны это непростительная ошибка.
        -Но я даже не мог подумать, - растерянно защищался владыка. - Я и подумать не мог, что наблюдать лунную дорожку на море необходимо только в определенное время.
        -Теперь мы знаем, - заключил государь, не обращая внимания на стоны отца Агафангела, - смотреть на лунную дорожку надо в полночь.
        -И что будет?
        -Будет то, что обязательно должно случиться! - У царя в глазах прыгали лукавые огоньки. - Непременно будет! Я это чувствую!
        До полуночи оставалось не так далеко, но для владыки и Александра Благословенного время замедлило свой бег. Маятник настенных часов работал, как положено, а вот стрелки, казалось, застыли на месте и назло всему окружающему миру не хотели двигаться. С большим скрипом часовой механизм все-таки передвинул их наконец ближе к полуночи. Тогда владыка Агафангел предложил пойти на край скалы мыса Фиолент, чтобы с обрыва полюбоваться на лунную дорожку.
        Церковный пастырь в сопровождении императора чуть ли не на ощупь принялись пробираться к обрыву. Им приходилось идти в темноте, потому что как назло в этот момент небо над побережьем Черного моря затянуло тучами. Луна, прячась за облаками, никак не могла пролить свой свет на землю, но двое романтиков упорно пробивались к цели. Путь к обрыву покрывала чахлая белесая трава и такой же белесый кустарник, растущие на мысе Фиолент. Как ни странно, но трава и кустарник немного разгоняли мрак, поэтому идти по белесой траве было намного легче. Царь давно уже заметил эту странную особенность крымской земли, но расспрашивать настоятеля о ней не стал, потому что грек сам только год жил в монастыре и вряд ли мог знать особенности крымских растений.
        Когда царь и монах оказались на скалистом обрыве мыса и уже исчезала последняя надежда, что природа наконец сжалится над упорными кладоискателями, ночные грозовые тучи вдруг расползлись в стороны, и к побережью по неспокойному морю протянулась лунная дорожка.
        -Глядите, глядите! - император схватил игумена за руку. - Господь сжалился над нами и показал нам лунную дорожку. Видите, совсем недалеко от берега дорожка затрагивает огромный подводный камень. Что это? Маленький остров?
        -Нет, Ваше Величество, - отозвался владыка. - Вернее, да. Именно на этом каменном островке святой Георгий явился, будто маяк, отчаявшимся в спасении греческим морякам. Недаром у аланов его называли Уастырджи, что в переводе на русский звучит, как Георгий. Здесь, на вершине скалы, где, сияя благодатным огнем, стоял архангел, моряки на следующий день воздвигли семиметровый крест.
        -Да, я видел, - кивнул Государь. - Этот крест виден был бы и сейчас, но тучи снова спрятали от нас ночное светило. Простите, как вы назвали святого Георгия по-алански?
        -Уастырджи.
        -Вот-вот. Именно он нам поможет, как сказано в вашем документе. Надеясь на покровительство святого Георгия, я со своим Федором Кузьмичом ближе к утру подплыву на лодке к скале-острову, отмеченному светом лунной дорожки.
        -Бог с вами! - воскликнул архимандрит. - Это выходит за рамки всяческих приличий! Я просто не разрешу вам делать глупости!
        -Ах, полноте, владыка, - одернул его император. - С детских лет мне запрещалось делать глупости, и я так по ним соскучился, что удержать меня не сможете даже вы. Лучше распорядитесь, чтобы лодка к утру находилась на берегу в том месте, где начинается монастырская лестница.
        Чуть свет Федор Кузьмич и Государь спустились к этому месту по длинной каменной лестнице. У лодки их поджидало двое монастырских послушников, но император отправил обоих назад с наказом поблагодарить архимандрита Агафангела за предоставленную добротную посудину.
        -Конечно, не мое дело, Государь, - проворчал Федор Кузьмич, - только зря вы отправили послушников.
        -Нам вдвоем легче будет, - отрезал царь. - К тому же тебе, казаку, управиться с лодкой не составит труда. Или обленился уже да забыл, что не всегда ты был царским камергером?
        Федор Кузьмич ничего не ответил, усадил царя в лодку, оттолкнул посудину от берега, запрыгнул сам и сел на весла, будто бы всю жизнь только этим и занимался.
        Солнце еще не показывалось из-за горизонта, но грозовые тучи над морем развеялись и бледнеющие звезды обещали скорое наступление нового осеннего дня. Расстояние до скалы от берега составляло не больше четверти кабельтова[55 - Кабельтов - морская мера длины, равная 185,2 метра.], и казак-камергер быстро преодолел его.
        Император принялся осматривать скалу, но в утренних сумерках ничего разглядеть не смог. Вероятно, не видно ничего было еще от поднимающейся над спокойным морем дымки. Такое иногда бывает на Черноморском побережье, особенно в конце осени. И только когда первый проблеск восходящего светила показался над горизонтом, висевшая недалеко от этого места утренняя звезда, будто бы отразила солнечный лучик, и тот на несколько мгновений осветил скалистый бок острова Явления.
        Государь потребовал ближе подгрести к этому месту и почти сразу же утреннюю тишину прорезал крик восхищения:
        -Гляди, Федор, гляди!
        Федор Кузьмич послушно взглянул на скалу, куда показывал пальцем Александр Благословенный, но сперва ничего не разглядел. Однако всего через минуту его острые глаза различили выбитый на базальте символический знак восходящего солнца, раздвоенного посередине вертикальными линиями, уходящими под воду. Символический рисунок был выполнен у самой поверхности воды. Может быть, поэтому его еще никто не приметил.
        -Так, - Александр хлопнул ладонью о борт лодки. - То, что мы ищем, должно быть под водой именно в этом месте! Надо нырять.
        -Но я не хочу нырять в холодную воду, Государь! - взмолился Федор Кузьмич. - Да и что все-таки мы здесь ищем?
        -В этом месте хранятся сокровища древних аланов, которые необходимо истратить на прославление Церкви Христовой, - пояснил император. - И нырять тебя никто не заставляет. Без тебя справлюсь.
        -Что вы, Государь, что вы! - завопил казак. - Если желаете, я нырну, только скажите, что там должно быть?
        -Нырять тебе не придется, - упрямо повторил царь. - Ибо сокровище будет дано только в руки избранному, то есть мне. Поэтому нырять буду я сам. Вот почему я не хотел брать с собой монастырских послушников. J'en ai le frisson que d'y penser[56 - Я дрожу при одной мысли (фр.).], если это сделает кто-то другой!
        -Государь… - пытался было возразить царский камергер, но мысль его так и осталась неозвученной, поскольку жесткий взгляд императора наложил печать молчания на язык Федора Кузьмича.
        Александр быстро скинул с себя мундир и остался в одном исподнем. Потом он попросил камергера подвести лодку ближе к скале, на которой был изображен символ, и нырнул в уже освещенную осенним солнцем воду.
        Холодные брызги попали в лицо казаку, и он невольно вздрогнул. Потом достал из кармана большой клетчатый платок, вытер лицо и осуждающе покачал головой. Ему казалось, что ничего путного из затеи императора не выйдет, но Государь не любил, когда ему перечат, поэтому Федор Кузьмич решил не трогать и не торопить ход событий. Все равно долго в такой холодной воде царь находиться не сможет.
        Так и получилось. Голова Александра показалась над поверхностью воды. Он судорожно схватился за борт лодки, но подниматься не стал. Более того, отдышавшись, император вдруг произнес:
        -Мы на верном пути, друг мой. Там, похоже, подводный вход внутрь острова. Правда, вода холодная. Но я сейчас попробую все-таки нырнуть в эту пещеру и посмотреть, что там.
        -Помилосердствуйте, Государь! - взмолился камергер. - Виданное ли дело, чтобы император Государства Российского какие-то клады высматривал?! Да и в пещеру-то нырять не надобно. Лихо не получится? Темно там! Тогда как назад? Пожалей меня, Александр Павлович!
        Мольба казака была такой жалостной, что император даже улыбнулся:
        -Ничего, не дрейфь, Федор Кузьмич! Мы с тобой чего только в жизни не повидали! - сказав это, Александр снова нырнул.
        На этот раз его не было довольно долго. Федор начал беспокоиться и принялся скидывать с себя одежду, намереваясь отправиться вслед за царем на его поиски. Только купаться в холодной воде казаку не пришлось. Голова императора снова показалась над поверхностью моря чуть вдалеке от лодки. В несколько саженок Александр доплыл до посудины, перевалился через борт и затих на дне лодки.
        Камергер кинулся к нему. Но поскольку ни полотенца, ни сухой простыни для растирки у него не было, то он решил разогреть императора старым казачьим способом. Федор Кузьмич вытащил из кармана походную фляжку, отвинтил крышечку и влил содержимое в рот императора. Тот закашлялся, вскочил и чуть не опрокинул лодку. Но все обошлось: Александр сел на корме и, держась рукой за грудь, недобро посмотрел на камергера:
        -Что за гадость ты в меня влил, любезный?! От такой дряни сразу окочуриться можно!
        -Фи, Ваше Величество, - пожал плечами камергер. - Что за слова: «дрянь», «окочуриться»? Вы в каких жидовских конюшнях таких слов нахватались? А во фляжке у меня настоящий донской самогон. Любого на ноги подымет! - Федор Кузьмич демонстративно отвинтил крышечку и приложился к горлышку фляжки. Затем крякнул, вытер губы рукавом и протянул фляжку императору: - Не изволите ли еще глоток для сугреву, Ваше Величество?
        Государь осторожно взял фляжку, понюхал горлышко, но пить не стал. Видимо, запах у самогона все-таки претил вкусам императора. Он вернул фляжку камергеру и велел грести к берегу:
        -Давай, Федор Кузьмич, давай греби. В монастыре нас игумен Агафангел и обогреет, и напоит, и накормит. Ты не представляешь, какую мы ему радость везем!
        -Что вы там видели, Ваше Величество?
        -Видел! Много чего видел! Представляешь, под водой действительно вход. Вход в подводный грот. И там светло! Свет проникает в грот через скальные трещины в двух местах. Грот небольшой. Но там на базальтовом полу свалены полуистлевшие ковры, золотые кубки, потиры и другая церковная утварь. Стоят сундуки, но в них я заглядывать не стал. Видимо, наследие из Византии, а не от греков.
        -Почему из Византии? - поинтересовался казак.
        -Потому что там много прекрасных икон в золотых окладах, - пояснил Государь. - У греков таких не было. Тем более у аланов. К тому же меня поразила одна икона, явно не православного толка. Там изображен святой с песьей головой! Такого не может быть!
        -Почему не может быть, Государь? - усмехнулся Федор Кузьмич. - Это икона святого Христофора. Я давно о ней слышал. В нашей станице, которая считается столицей Донского казачества, об этом любят зимними длинными вечерами посудачить бабушки.
        -Я тоже слышал, - признался император. - Моя бабушка, Екатерина Великая, еще в детстве рассказывала мне об этом, но я не верил. Списывал все в раздел сказок. Оказывается, бабушкины сказки во всех слоях общества - не такой уж большой вымысел.
        -Истинно так, - царский камергер тряхнул головой.
        Обратный путь занял довольно небольшое время, но уже на лестнице при подъеме в монастырь Александра прохватил жуткий озноб. А когда оба кладоискателя ввалились в отведенное на их нужды жилье, царские зубы выбивали такую чечетку, что позавидовать мог бы любой профессиональный музыкант.
        Глава 8
        Вилена недоверчиво покосилась на своего спутника. То, что ей рассказал Давид о закупоренной комнате в подвале Дома Чертковых, было на первый взгляд находкой, вызывающей любопытство. Только почему Давид сразу ничего не сказал об увиденных сундуках? Ведь нынешняя хозяйка Дома добровольно показала им подвал, даже высказала свои соображения по поводу подземной Москвы. Неужели Ляля не помогла бы им обследовать запечатанную комнату?
        -Лариса Степановна в этом особняке выполняет какую-то свою обязанность, - будто отвечая на незаданный вопрос, поразмыслил вслух Давид. - Конечно, мы должны быть благодарны ей за неожиданный экскурс. Знаешь, ведь вовсе не Николай Сергеевич Чертков назначил ее в администраторы.
        -Действительно, - подхватила Бусинка. - Графа самого не пускали в собственный дом! Дескать, ваши предки давно подарили все государству!
        -Вот-вот, - согласился Давид. - Только хозяева у этого дома появляются, не имеющие ничего общего с Россией. Кто мешает реставрировать здание сейчас? Граф готов был выделить средства! Мне кажется, продолжается экспроприация, а попросту воровство, подкрепленное вымышленными законами.
        -Даже если это так, ты все равно ничего никому не докажешь, - пожала плечами Вилена. - Только заработаешь еще с десяток врагов на свою голову. Оно тебе надо?
        -А кому надо?! - взъерепенился Давид. - Кому надо молчать, когда Родину твою продают с молотка и объявляют, что все происходит на законных основаниях? Я молчать не собираюсь! Я русский!
        -Хорошо, хорошо, - Вилена даже остановилась, повернула Давида лицом к себе и погладила по голове. - Хорошо. Успокойся. Если хочешь, мы сейчас выйдем на клумбу, где когда-то стоял памятник Дзержинскому, и начнем орать о кремлевских лиходеях, о депутатах, продавшихся американским архантропам. Можно еще вспомнить про одностороннее разоружение, навязанное нам той же Америкой. Как думаешь, долго мы орать так будем?
        -Да не собираюсь я ничего орать, - досадливо отмахнулся Давид. - Надо дело делать, ибо сказано Иисусом Христом: «Судите Меня по делам Моим».
        -Согласна, - кивнула Вилена. - Только объясни сначала, в чем ты видишь суть дела? И что реально мы с тобой сейчас сможем сделать?
        -Реально? - переспросил ее парень. - Вот с этим я и хотел обратиться именно к тебе.
        -Ко мне?
        -Да-да, к тебе. - Давид подарил девушке настороженный колючий взгляд, будто Вилена была бойцом лагеря противника, но по случаю безвыходного положения обратиться было больше не к кому. - Ты проговорилась, что знакома с московскими диггерами. Или я что-то путаю?
        -Нет-нет, все так, - подтвердила Бусинка. - Ты хочешь, чтобы ребята показали нам вход под землю в центральном районе? А точнее, в районе Лубянки?
        -Ты поразительно догадлива, - усмехнулся Давид.
        -Хорошо, - в глазах девушки опять запрыгали лукавые огоньки. - Я договорюсь сегодня же. Для этого нам надо опять вернуться ко мне домой, взять записную книжку с номерами телефонов и посидеть с полчасика на дозвонах. Идет?
        -Если нет ничего лучшего, то я согласен.
        -Твоего согласия недостаточно, - перебила парня Бусинка. - Ты должен пообещать мне, что не будешь возражать против моего участия в путешествии по подземным лабиринтам.
        -Еще чего?! - фыркнул Давид. - То, что ты называешь путешествием, скорее всего, военная вылазка с полной выкладкой. Соображаешь?
        -Я готова выложиться!
        Это заявление, произнесенное с искренним желанием не быть причисленной к ненужному балласту, развеселило Давида до слез. Но он не стал объяснять девушке, что такое «полная выкладка», а просто согласно кивнул: без Вилены быстро связаться с диггерами не получится, а под землей, возможно, она не окажется обузой. Во всяком случае, наша парочка снова отправилась на квартиру к Вилене, и та, не откладывая дела в долгий ящик, связалась-таки по телефону с одним из своих знакомых экстремалов Дмитрием Казанкиным.
        Тот, узнав о сути вопроса, сразу посоветовал напрямую связаться с Вадимом Михайловым - одним из лучших исследователей московского «дна». О встрече договорились тут же. К вечеру Давид и Вилена уже ехали на свидание с диггером-профессионалом - Вадим Михайлов, не мудрствуя лукаво, пригласил желающих с ним познакомиться к себе домой. Жил он недалеко от Киевского вокзала, так что в метро без пересадок и переходов доехали довольно быстро.
        Хозяин квартиры открыл дверь почти сразу после звонка, будто дожидался гостей у двери. Квартира диггера не отличалась ничем особенным, разве что на стене возле письменного стола было наклеено множество цветных и черно-белых фотографий подземных коридоров, пещерных гротов, карстовых провалов и вертикальных колодцев.
        -Это все находится под Москвой? - удивилась Вилена, разглядывая живописную экспозицию.
        -Да, почти все, - кивнул хозяин. - Я начал заниматься изучением московских подземелий еще со школьных времен. Когда мне было двенадцать лет, мы с друзьями из соседнего двора любили залезать в старый подвал заброшенного дома, находившегося неподалеку.
        Однажды мы обнаружили там лестницу, ведущую глубоко вниз. Спустившись по ней, мы попали в длинный, но с высоким потолком коридор, по стенам которого виднелись деревянные полки. На них везде стояли стеклянные сосуды различных форм и размеров. Мы разглядели, что в этих склянках были заспиртованы странные существа. Согласитесь, такая находка никого не оставит равнодушным. Как выяснилось позднее, в подвале размещалась часть не до конца вывезенного склада Института океанологии. Кстати, вот несколько фотографий оттуда. Мы как завороженные бродили по обнаруженной нами кунсткамере, разглядывая различных уродцев. Помню, фонарик был тогда только один на пятерых. У остальных горели самодельные факелы из газет.
        Выбравшись наружу и наперебой обсуждая находку, мы поклялись друг другу, что создадим настоящую экспедицию спелеологов, которая займется исследованием подземных трущоб советской цивилизации. Могу похвалиться, что практически все мы остались верны своей клятве. Просто я этим занимаюсь более плотно, чем остальные, вот и выбился в председатели колхоза диггеров. Но сколько нам войн с внешним правительством пришлось перенести, даже вспоминать не хочется! Практически всегда натыкались на «не положено». А кто, когда, куда и почему не «положил» - это к делу не относится.
        -Вы только что сказали «с внешним правительством», - прервал хозяина гость. - Это как понимать?
        -Так и понимайте, - усмехнулся Михайлов. - Потому что внешняя Москва и внутренняя, то есть «андеграунд», две огромные разницы. Два разных мира, ничуть друг на друга не похожих.
        -Да уж, мы с Давидом как-то раз столкнулись с одним из жителей подземного мира, - подтвердила Бусинка. - Это путевой обходчик в метро на Лубянке.
        -Оба-на! - обрадовался Вадим. - Если уже и сами кое-что видели, то с остальным легче будет. Мы на сегодняшний день уже открыли двенадцать подземных уровней и двадцать четыре подуровня. Причем на каждом своя жизнь, свои призраки, монстры, хохрики и просто жители.
        -Жители? - перебил его Давид. - Вы хотите сказать, что сейчас под Москвой имеются подземные жители?
        -К сожалению, они были всегда, - отрезал Вадим. - Совсем недавно пришлось показывать эмчеэсовцам, как пройти в подземелье на Дорогобужской улице. Один отряд сверху штурмовал там завод за колючей проволокой, выпускающий исключительно игрушки, а второй отряд - из-под земли.
        -Детские игрушки - за колючей проволокой? - усомнилась Вилена.
        -Вот именно! - подхватил Михайлов. - Под вывеской «игрушки» там оборонщики собирали зенитно-ракетные комплексы «Игла». Выполняли секретную работу гастарбайтеры из Средней Азии, то есть жители зарубежья. Естественно, что их оттуда не выпускали, а деньги за выполненную работу делили меж собой наши доблестные генералы, начиная с уволенного в запас Сердюкова.
        -Вы что? - удивился Давид. - Хотите сказать, что вместо Суворовых и Кутузовых у нас теперь торгаши вроде Лейбы Бронштейна?
        -А как вы хотели? - хозяин квартиры даже чуть повысил голос, отстаивая свою точку зрения. - Когда Мишка Горбачев по прозвищу Меченый в 1989 году на Мальте подписал капитуляцию[57 - Закрытая встреча с большими последствиями. Переговоры М.С. Горбачева и Дж. Буша на Мальте в 1989 году. …США могли бы отказаться от дальнейшего производства бинарного оружия после подписания конвенции о запрещении химического оружия, но их устроило разоружение России в одностороннем порядке.], все как по команде пустились торговать оружием.
        Пример подал даже не Ельцин, а Евгений Ананьев. Этот проходимец превратил «Росвооружение» веврейскую лавочку, где любой террорист мог купить по случаю самолетик или бомбочку. Достаточно вспомнить, что в августе 1998г. американский журнал «Dеfеnsе Вusinеss» включил Евгения Ананьева в список 40 бизнесменов и политиков, пользующихся наибольшим влиянием в мировом военно-промышленном комплексе. Причем Ананьев - единственный россиянин в этом перечне! По его примеру и остальные принялись торговать Россией вплоть до последнего военного министра Сердюкова, который всех кремлевских воров перещеголял. - Вадим обреченно махнул рукой, - Когда человек видит выход из любого положения только в применении N-ной суммы валютного мусора, то сам тут же становится этим бумажным мусором.
        Я не собираюсь произносить здесь государственно-политические речи, думаю, у каждого русского есть свои взгляды. Хочу лишь заметить, что вы собираетесь никуда не выезжая посетить страну с другими нравами, политикой и ценами на жизнь.
        -Лекций читать не надо, - возразил Давид. - Только если вы посвятите нас в краткую историю Государства Подземного, то мы будем благодарны. Думаю, лишняя информация никому еще не мешала.
        -Никому, - согласился Вадим. - Тогда по чашечке кофе?
        Гости не отказались, и хозяин, отправившись на кухню, быстро приготовил для всех настоящий кофе, бутерброды с сыром и колбасой, водрузил импровизированный полдник на поднос и доставил в комнату.
        -Теперь вам будет удобнее слушать, - сказал в заключение хозяин, отхлебывая кофе маленькими глотками из большой фарфоровой чашки, украшенной затейливым рисунком с золотой нитью.
        -Еще бы, - согласился Давид.
        -Итак, - начал Вадим. - История московских подземелий уходит корнями в глубокую поза-поза-прошловековую древность. Не подумайте, что я стараюсь напустить пафосный туман, но это одна из самых темных тайн России в прямом и переносном смысле. К тому же эти тайны тщательно оберегают, где надо и кто надо. И эти «кто надо» не заинтересованы, чтобы информация просочилась во внешний мир.
        -Многообещающее начало, - фыркнул Давид.
        -Ага, - согласился Михайлов. - Но строительство первых подземных катакомб города началось, чуть ли не с самого основания Москвы. Однако создание наиболее значительных лабиринтов и тоннелей принято относить к пятнадцатому веку, эпохе правления Ивана Грозного. Тогдашние правители изрыли всю Россию вдоль и поперек. Была организована целая сеть подземных ходов, соединяющих удельные княжества. Своеобразное государство в государстве, скрывающее в своих недрах множество загадочных историй и неизвестных фактов - еще один таинственный Китеж-град, в котором сокрыты тайны наших предков.
        По сегодняшний день мы успели исследовать сети древних крепостных подземелий Кремля и Китай-города, подземные ходы Боровицкого холма под домом Пашкова, Чертолья, храма Христа Спасителя, монастырей - Новодевичьего, Симонова, Донского, Чудова. Сейчас взялись за Солянку и Замоскворечье. Однако не можем найти подземные ходы под Москвой-рекой, о которых упоминается в исторических документах. Известно, например, что в XVII веке по повелению царя Алексея Михайловича мастер Азначеев неоднократно предпринимал попытки строительства хода под рекой. Несколько из них закончились неудачей, но вскоре мастеру вдруг было пожаловано дворянство - небывалая честь по тем временам.
        А самая легендарная тайна - тайна подземелья Кремля - это библиотека Ивана Грозного, слава о которой еще при жизни царя прокатилась по всей Европе. Знатные иностранные гости специально приезжали в Москву, чтобы ознакомиться с тем или иным фолиантом из уникальной коллекции. Однако сам государь не каждого допускал к знакомству с рукописями. Может, излишне оберегал, может, еще что, но через семнадцать лет после смерти хозяина библиотека благополучно исчезла.
        Я общался со многими историками, и большинство уверенно говорит, что это сокровище спрятано именно в подземельях Кремля. Сами понимаете, что я и мои ребята зажглись идеей отыскать библиотеку. Более того, нам даже разрешили это, но о каждой своей вылазке мы обязаны были докладывать куда надо и кому надо. Честно скажу, что работать под взглядом «внешних» довольно неудобно, поэтому мы, вероятно, ничего и не нашли.
        Но был и такой, не зарегистрированный «где надо» случай. Двигаясь по подземелью в районе Боровицких ворот, мы увидели в стене небольшую дверь с маленьким отверстием и решили просунуть туда телеглаз. На мониторе высветились сундуки, походившие по описанию на сундуки государевой библиотеки. Ну, думаем, все - нашли! Но внезапно произошло обрушение свода. В результате где-то был поврежден газопровод, и началась сильная загазованность подвала. К тому же обвал повторился. Оказывается, во внешнем мире в этом месте находился старый полуразрушенный дом, который окончательно рухнул именно в то время, когда мы натолкнулись на любопытную находку. Более того, двое из моих ребят были серьезно ранены. Их просто чудом удалось вытащить из подземелья. Поэтому никто об этом месте не знает - некогда было. А через пару дней я случайно узнал, что в исчезнувшей библиотеке есть фолианты по черной магии, за которыми охотились иностранные гости с нашей помощью.
        По моим предположениям библиотека хранится в нескольких местах, но когда кто-нибудь оказывается на верном пути, с ним могут случиться непредвиденные истории, попадать в которые не стоит. Вы, насколько я понял, тоже нашли что-то похожее?
        Судя по тому, как оба гостя стушевались и не смогли сразу ответить на прямой вопрос, губы Вадима Михайлова тронула чуть заметная ехидная усмешка. Давид, заметив, что они произвели на хозяина не очень хорошее впечатление, поспешил все исправить:
        -Видите ли, Вадим, мы с Виленой действительно нашли никому не известную комнату, но к кремлевским подвалам она не имеет никакого отношения. Хотя, честно скажу, через провал я разглядел что-то похожее на такие же деревянные сундуки. Только мы никакие не кладоискатели. Дело в другом. Мы ищем возможности вернуть России ее достояние. Библиотека графов Чертковых - не менее ценное сокровище, чем библиотека Ивана Грозного. Она тоже разбита на несколько частей, но сам Дом и большая часть книг пока недоступны для русского читателя, хотя Дом Чертковых завещан государству Российскому, как бесплатная народная библиотека.
        -Вот это уже ближе к истине, - удовлетворенно кивнул Вадим Михайлов. - Не вы первые обращаетесь ко мне за помощью быть проводником в московских катакомбах, но чаще всего заказчики начинают врать, изворачиваться. Таким я отказываю сразу. Вы же признались о цели путешествия, и я рад помочь. Но скажу еще несколько слов о подземельях.
        Представьте, после смерти Ивана Грозного подземное строительство не прекратилось. Государь даже не мог предположить, каких грандиозных масштабов достигнет его начинание в ХХ веке. Метро, водостоки и прочие подземные коммуникации - это лишь малая видимая часть того, что было сооружено под столицей за последние семьдесят лет. В том же московском метрополитене существует много засекреченных мест, которые были задолго до возникновения метро. Еще Никита Хрущев когда-то заявлял о наличии целого подземного флота, термоядерные корабли которого идут под землей со скоростью пешехода.
        Я ничего не рассказал вам о неолитических пещерах, находящихся на десятом уровне. Далее - Московское море, находящееся в гигантских карстовых плоскостях. А на последнем двенадцатом уровне размещены некоторые экспериментальные проекты. Но об этом - позже. Наиболее впечатляющими кажутся подземелья необозримой глубины и огромные рукотворные шахты. Их дно упирается в непробиваемую базальтовую стену, за которую человеку проникнуть попросту невозможно. Там постоянно висит туман. Туда стекают водопады гораздо мощнее Ниагарского.
        -И все это находится под Москвой? - поразилась Вилена. - То есть у нас под ногами?
        -Именно так, - улыбнулся Вадим. - Повторяю, если заинтересовались, покажу, но потом. Прежде перейдем к вашему делу. Под землю нам лучше спуститься на станции Советской.
        -Мне кажется, в метрополитене нет такой станции, - заметил Давид. - Во всяком случае, я не слышал.
        -Есть, еще как есть, - усмехнулся Вадим. - Вход в нее должны были пробурить с Тверской площади прямо за спиной памятника Юрию Долгорукому, но по каким-то «правительственным» соображениям эта станция была заморожена и сейчас работает как огромный запасной бункер на случай военного положения. Только те, кто следит за бункером, даже не предполагают, что брошенным помещением могли воспользоваться другие.
        Из подземных жителей там мало кто появляется. Возможно, из-за соседства с Моссоветом, но у меня там есть собственная комната, где целый гардероб резиновой одежды, а также респираторы, противогазы и даже кислородные маски с баллонами на шесть часов непрерывного пользования. А за шесть часов можно так далеко уйти, что никаким омоновцам не отыскать.
        -А как же туда входить, если нет входа? - удивилась Бусинка.
        -Во-первых, входы и выходы есть везде, - отрезал Михайлов. - Во-вторых, не каждому россиянину нужно знать то, что ему никогда не пригодится.
        -Интересно, - хмыкнул Давид. - Такие умозаключения у вас появились, вероятно, вместе с комнатой рядом с Моссоветом? Что ж, власть - болезнь очень заразная и дай бог, чтобы мы с Виленой ее не подхватили.
        -Я понимаю ваш сарказм, - насупился Вадим. - Но действительно есть знания, для хранения которых простой человеческий мозг не готов. За примером далеко ходить не надо. Это та же библиотека Ивана Грозного. Недаром она по каким-то неведомым обстоятельствам вдруг исчезла и никто ее пока найти не может. Ангелы охраняют нас от ядовитой черной энергии.
        Кстати, об энергиях. В подземельях столицы вы сможете полюбоваться монстрами, возникшими именно из сгустков отрицательной энергии, выделяемой человеком. Подземный мир для них, как болото для лягушки. Но слов моих вы не поймете, пока все сами не увидите…
        Диггер Вадим Михайлов повел гостей к обещанному входу. Доехав до «Охотного ряда», все трое вынырнули из метро и прошли по Тверской улице вверх до памятника Юрию Долгорукому. Дойдя до площади, Михайлов повернул направо к церкви Бессребреников Космы и Дамиана, находящуюся в начале Столешникова переулка. Зайдя в церковь, все трое поставили свечки перед иконой Казанской Божьей Матери и после недолгой молитвы вышли на улицу.
        -Спасибо, что поняли меня, - поблагодарил Вадим новых знакомых. - Я перед любой экспедицией всегда стараюсь хоть свечку поставить, потому что заступничество Богородицы никогда не помешает.
        -Да чего уж там, - отмахнулся Давид. - Нельзя иначе. Мы тоже православные.
        -Вон за площадью напротив нас дом стоит, видите? - спросил Вадим. - В нем жил до недавнего времени Аджубей, директор концерна «Известия», и Лазарь Моисеевич Каганович, именем которого был изначально назван Московский метрополитен.
        -Постойте, метро принялись строить в тридцатых годах, - вспомнила Вилена. - Так что же, Лазарь Моисеевич при жизни был отмечен таким немалым вниманием народа?
        -Ну, таки он же Лазарь Моисеевич, - грассируя на еврейский лад, произнес Вадим. - У властвующих жидомасонов важно отметить себя еще при жизни. Вероятно, его именем назван был подземный мир Москвы потому, что именно он собственноручно включил рубильник взрыва храма Христа Спасителя, повторяя при этом: «Задерем подол матушке России!» Но, к счастью, в подвале этого дома есть вход в царство Кагановича.
        -То есть на тот свет? - уточнила Бусинка.
        -На тот, именно на тот свет! - отметил Вадим. - Но я уже настолько привык к тому миру, что не пойму, где же мне лучше живется: там или здесь?
        -Наверно, все-таки здесь, - рассудительно сказал Давид. - В ином случае вы давно бы уже туда переехали с концами и показывались здесь только, скажем, за хлебом.
        -Точно, - согласился Вадим. - Но вот мы и пришли.
        Михайлов принялся спускаться по лестнице в подъезде, ведущей в подвал фешенебельного сталинского дома. Давид и Вилена последовали за ним.
        Дверь в подвал оказалась открытой. Вадим щелкнул выключателем, и все трое прошли к одной из торцевых стен, в которой виднелись двери складских помещений.
        Комнаты оказались пустые. Лишь в одной из них стоял какой-то трансформатор, занимая почти все пространство. Вадим протиснулся за трансформатор. Давид с Виленой последовали за ним и увидели, что впереди чернеет узкий провал вниз.
        Михайлов уже спустился туда и вскоре включил свет. По узкой металлической лестнице парень с девушкой спустились в длинный коридор, который вывел их в огромное подземное помещение со сферическим потолком и такими же стенами. В углублениях стен было несколько дверей. Одна из них приоткрылась, из-за нее выглянул Вадим.
        -Нам сюда, - махнул он. - Проходите, знакомьтесь с моей берлогой.
        -Вы пошли вперед, чтобы включить свет, - призналась Вилена. - А я, грешным делом, подумала, что вы заманили нас в какую-то западню…
        -Западню? - удивился Вадим. - Я не занимаюсь ни похищениями, ни погоней за денежным мусором, ни чем-либо еще криминальным. И не пригласил бы вас сюда, если б вы мне не понравились. Зачем в своем доме обзаводиться врагами? К тому же во внешнем мире достаточно злобы. Она уже проникает в наш мир в виде сгустков отрицательной энергии. Так что не слишком отдаляйтесь от меня, иначе я просто не сумею вас избавить от неприятных ситуаций.
        -Такое возможно? - осведомился Давид.
        -В этом мире возможно все, - усмехнулся Михайлов. - Собственно, во внешнем мире тоже творится немало гадостей, но он вам более привычен. А здесь вы еще пионеры или первопроходцы.
        -Представь, председатель колхоза диггеров ждет от нас, пионеров, что мы скажем «Всегда готовы!», - обратился к Бусинке Давид. - Ты готова?
        -Всегда готова! - отрапортовала девушка и помпезно подняла руку в пионерском приветствии.
        -Ну, будет вам юродствовать, - заворчал Вадим. - Лучше выбирайте комбинезоны и респираторы. Можно даже по противогазу захватить, не помешает.
        -Почему?
        -Потому, что мы идем в район Лубянской тюрьмы. А там многотысячные братские могилы пропавших без вести.
        Веское замечание хозяина подземки заставило пару диггеров-неофитов более серьезно отнестись к путешествию по «подполью» столицы. Не сговариваясь, они решили следовать совету Вадима и не терять его из вида. В комбинезонах Давид и Вилена смахивали на высадившихся из межпланетного корабля астронавтов: серебряная одежда, такого же цвета респираторы и капюшоны с касками поверх них производили неизгладимое впечатление.
        У Вадима Михайлова в отличие от гостей был оранжевый комбинезон с таким же заплечным рюкзаком и кожаным ремнем, к которому крепилось несколько поясных коробочек. Хозяин подземки придирчиво осмотрел гостей, покачал головой и приказал поверх комбинезонов надеть на ноги болотные сапоги. Такая экипировка устроила его, и он, призывно махнув рукой, отправился по тоннелю.
        Давид и Вилена пытались не отставать от него. Лучи фонарей на касках метались по забытому тоннелю метрополитена и вскоре выхватили из темноты лестницу, уходящую вбок. Михайлов молча показал гостям на ступеньки лестницы, опять махнул рукой и принялся подниматься по ним.
        Новый пешеходный туннель встретил путешественников стаей недовольных крыс. Вилена испуганно взвизгнула и прижалась к Давиду. Вадим открыл один из поясных подсумков, достал оттуда термитный патрон, поджег его и бросил в середину крысиного стада. Те сразу запищали и принялись удирать от разбрасываемых патроном жгучих искр. Проход вскоре очистился, и путешественники пошли дальше.
        Вдруг дорогу им перегородили кузова нескольких иномарок. Как легковые машины попали сюда - было непонятно, но разобраны они были чуть ли не до винтика.
        -Вот это еще одни жители подземки, - ткнул Вадим в кузова машин. - Немного дальше по коридору имелся довольно широкий въезд в подземелье, его пришлось засыпать, иначе угонщики поселились бы здесь навечно. Отсюда можно попасть к Сенатской и Собакиной башням Кремля, но мы спустимся в канализационный коридор и пройдем по нему почти до самой Лубянки. Так что советую не забывать про респираторы.
        -А иначе нельзя? - поинтересовался Давид.
        -Основные пути к Лубянской тюрьме давно замурованы, - отрезал Вадим. - Хорошо, что еще не все замуровали. Спускаемся в колодец.
        По колодцу канализации путешествие было довольно неприятным, но спокойным. Здесь даже крысы не показывались. Однако перед самым выходом к Лубянским гротам, путешественникам пришлось преодолевать настоящую подземную реку. Вода в этом сливе была чистая и горячая. Видимо, через него в Москву-реку скидывались водные отходы какого-то предприятия, хотя никаких предприятий, фабрик и промышленных объектов в центре Москвы не наблюдалось. Значит, эта теплая река была еще одной тайной подземелья.
        Наконец трое диггеров выбрались на довольно сухую обширную площадку. От нее в разные стороны разбегались коридоры. Судя по тому, что Вадим несколько минут соображал, по какому из них идти дальше, эту часть подземелий он знал плохо.
        -Точно, нам дальше - по этому тоннелю, - наконец вспомнил дорогу Вадим. - Я не люблю пятачок Лубянской тюрьмы, потому что здесь не только хохрики появляются, но и настоящие призраки.
        -Настоящие? - глаза Вилены вспыхнули любопытством. - Ой, как интересно!
        -На самом деле, интересного мало, - возразил Вадим. - Потому, что явления призраков в подземном мире просто так не случаются. Это ведь души безвинно казненных здесь во времена сталинского режима. Привидения не всегда ведут себя тихо. Чаще нам приходится удирать от них, так что по коридору пойдем в связке. - Михайлов достал альпинистский трос с карабинами, пристегнул себя и заставил пристегнуться Давида с Виленой.
        Коридор скоро вывел их к провалу, преодолеть который можно было только по узенькой тропинке, плотно прижавшись к стене.
        -Я же говорил, что связка понадобится, - буркнул Вадим.
        Ребята соображали, какие еще альпинистские трудности и рогатки им подарит подземелье Москвы.
        Провал остался позади, и вскоре путешественники наткнулись на настоящую стену из силикатного кирпича.
        -Откуда здесь это? - решил узнать Давид.
        Вадим оглянулся и спокойно ответил:
        -Это одна из стен Лубянских подвалов. Я думал, вы догадались. Нам отсюда направо. Только осторожнее. Там открытая могила…
        Впереди возле стены показалась вырытая в тридцатых годах траншея, куда энкавэдэшники вытаскивали и сбрасывали заключенных, умерших в тюрьме или скончавшихся от пыток. Яма оказалась наполнена доверху, но засыпать ее никто не собирался. Скелеты людей лежали в беспорядке и за прошедшие годы были начисто обглоданы крысами.
        Все трое прошли мимо траншеи с покойниками осторожно, будто боялись потревожить умерших в неволе людей.
        -По-моему, вам нужно куда-то сюда, - Михайлов ткнул пальцем на показавшуюся впереди стену с такой же кирпичной, как у Лубянской тюрьмы, кладкой.
        -Давид! Это наш подвал! - воскликнула Вилена. - Смотри! Несущие столбы фундамента заложены кирпичом.
        -Вижу, Бусинка, вижу, - кивнул Давид. - Вы действительно вывели нас к той самой стене, только снаружи, - объяснил он Вадиму. - Может быть, поможете проникнуть в замурованную комнату подвала?
        -Хм-м, - подал голос Вадим. - Я не кладоискатель, но такие приключения стараюсь не пропускать, поэтому и телеглаз с собой захватил.
        -Телеглаз?! - ахнули в унисон Давид и Вилена.
        -Да, - кивнул Михайлов. - И вы сейчас поможете мне его подготовить, - он достал из небольшого оранжевого рюкзачка прибор телеглаза, аккумулятор и плоский монитор.
        К ним прилагалась миниатюрная камера на длинной и гибкой металлической трубке, которую можно было просунуть в любое отверстие. Настроив прибор, Вадим просунул его в дыру, где по предположениям Давида находились деревянные сундуки.
        Монитор сначала ничего не показывал, будто для телеглаза не хватало освещения. Но вдруг на экране стали возникать прямоугольные коробки зеленого цвета. Михайлов даже присвистнул. Волнение хозяина подземки передалось его гостям. Вилена и Давид с любопытством, сопровождающимся мурашками по спине, вглядывались в плоский экран.
        -Ну, ребятки, - подал голос Вадим. - Мы, кажется, наткнулись на такие же сундуки, что попались нам в Боровицком холме.
        -Вот те раз, - удивилась Вилена. - Такие же? Вы не ошибаетесь? Если это царская библиотека, то почему она спрятана в разных местах? Книги, скорее всего, должны быть замурованы в одном месте.
        -Это кто вам сообщил такую глупость? - усмехнулся Вадим. - Сам Иван Васильевич или его верный пес Малюта Скуратов?
        -Будет вам, - обиделась девушка. - Я высказала только предположение, потому что клад обычно закапывается в одном месте. Сокровища ведь прячутся для того, чтобы их нельзя было обнаружить даже самым дотошным кладоискателям, либо только сам хозяин, либо его потомки должны четко знать место, где клад хранится.
        -Что ж, вполне логично, - согласился Давид. - А ты не предполагаешь, что у настоящего клада может быть несколько двойников?
        -Ваш приятель прав, - подал голос Вадим. - Царь Иван Васильевич был очень подозрителен и, вполне вероятно мог просто расчленить библиотеку и замуровать ее в разных местах.
        -Вспомни, что сказала Ляля, - поддержал Михайлова Давид. - Сатанисты пронюхали об имеющихся в царской библиотеке фолиантах по черной магии, а ведь это для них - долгожданная власть над всем миром.
        -Знаешь, дорогой, - глаза Бусинки превратились в две ехидные щелки. - По-моему, власть американских архантропов над внешним миром уже давно установлена. Вспомни, в XIX веке банкир Морган сказал любопытную фразу: «Дайте мне во власть центральный банк любой страны, и я в самое короткое время поставлю эту страну на колени перед Вашингтоном». А какой центральный банк не принадлежит сейчас Вашингтону?
        -Китайские банки сторонятся такой дружбы, - резюмировал Вадим. - А финансовое противостояние крупных арабских банков?
        -Разве что иракские и китайские, - согласилась Вилена. - Остальные же вместе с правительствами стран пляшут под дудочку дядюшки Сэма!
        -Ох, Бусинка, любишь ты ложку дегтя преподнести в самое неподходящее время! - воскликнул Давид. - Мы здесь собрались обсуждать проблемы мирового кризиса, устраиваемого американцами? Нет? Вот и давайте заниматься тем, за чем пришли. Но как мы будем ломать стену? - обратился он к Вадиму. - Я как-то не догадался монтировку или ломик захватить.
        -Я догадался, - вздохнул Михайлов, всем своим видом показывая, дескать, что бы вы без меня делали! - и хозяин подземелий вытащил из того же рюкзачка небольшую дрель-перфоратор, включил ее и принялся долбить стену в том месте, где сверху уже обвалилось несколько кирпичей.
        Вскоре дыра в стене превратилась в довольно большой проем, через который можно было без проблем проникнуть в тайную комнату. Деревянные ящики, поставленные друг на друга почти до самого потолка, блестели отшлифованными боками и приглашали полюбопытствовать, что же прячется у них внутри. Только Михайлов, выключивший дрель, но не успевший ее спрятать, застыл в необычной позе.
        -Что случилось, Вадим? - спросил Давид.
        -Тихо, - цыкнул на него хозяин подземки. - Замрите!
        Ребята застыли, почувствовав надвигающуюся опасность. Где-то очень далеко слышался угрожающий шум, будто подземный бульдозер продирался по коридорам подземелья и крушил все стены и препятствия, попадавшиеся у него на пути. По звуку нельзя было определить, что же это такое, но Михайлов, опираясь на собственный опыт, уверенно произнес:
        -Где-то водопровод прорвало. Вода, судя по звуку, скоро будет здесь. Так что на сей раз наше исследование откладывается.
        Вдруг женский писк и возня заставили мужчин обернуться. Недалеко от них Вилену схватил за горло какой-то человек. В свете фонарей Давид узнал того самого охранника, который напал на него возле Дома Черткова несколько дней назад. Парень сделал шаг к нему, но тот остановил его хриплым приказом:
        -Стоять! Или я твоей сучке глотку перережу!
        Только тут мужчины заметили в руках у насильника большой тесак, острой стороной приставленный к горлу девушки.
        -Стоять! - скомандовал еще раз охранник. - Я тебе говорил, что нечего шляться возле нашего дома! - обратился он к Давиду. - Но своей находкой вы нам помогли, поэтому живите пока. А телку твою я с собой заберу… - возможно, разбойник еще хотел что-то сказать, но не успел.
        Сзади ему в спину ударил мощный водяной поток, вырвавшейся на волю. Свирепая водяная стихия сметала все на своем пути. Давида с Вадимом Михайловым поток отбросил чуть в сторону, а разбойника, не отпускающего Вилену, пронесло мимо куда-то в темноту.
        -Бу - си-и-ин-ка! - заорал что было силы Давид. - Бу-си-и-ин-ка!
        -Тихо ты! - прикрикнул на него Вадим. - Своей девушке ты никаким воплем не поможешь. Нам надо сначала выбраться отсюда, - тут только Давид почувствовал, что Михайлов успел схватить его за шиворот и удерживал от бешеного потока воды. - Давай поднимемся в нишу, - скомандовал Вадим.
        Под потолком тоннеля в этом месте виднелась черная дыра. В нее-то чуть ли не силком Михайлов затащил Давида, бросил на пол и уселся сам. Давид тоже сел и осветил своим фонарем убежище, спасшее их от водяного потока. Здесь в незапамятные времена тоже был туннель, но чьи-то заботливые руки заложили проход аккуратно подогнанным кирпичом. Наверное, с той стороны даже нанесли штукатурку на новую стену, чтобы скрыть вход в подземелье.
        Михайлов тоже осмотрел стену и заворчал:
        -Попали мы с тобой, Давид, как куры в щи.
        -Кур в ощип, - автоматически поправил его парень.
        -Не все ли равно? - продолжал ворчать Вадим. - Все наши инструменты унесло это половодье, так что продолбить стену нечем.
        -Может быть, вода скоро спадет? - предположил Давид.
        -Ага, - ядовито усмехнулся хозяин подземки. - А мы будем ждать у моря погоды. Такие прорывы, чтобы ты знал, бывают не слишком часто. Сейчас затоплен, скорее всего, весь район. Вода идет под давлением, значит, прорыв серьезный. Но это и хорошо. На такие аварии вызывают МЧС быстрого реагирования. Только все равно вода не спадет дней двадцать-тридцать, а то и больше. За это время мы просто задохнемся здесь, даже противогазы не помогут.
        -У меня уже нет противогаза, - сконфуженно признался Давид.
        -Тем более, - отметил Вадим. - Значит, нам нужно постараться разобрать заложенный проход с этой стороны. Нож ты еще не потерял?
        Давид пошарил по поясу и обнажил финку, у которой на одной стороне имелись зубья пилы.
        -Вот и хорошо, - обрадовался Михайлов. - Давай поддевать каждый кирпич с разных сторон. Труднее всего будет вытащить первый, а там… в общем, давай работать. Не получается только у того, кто ничего не делает.
        Глава 9
        Стоит ли говорить, что Федор Кузьмич применил все с детства заученные врачебные навыки, чтобы привести Государя в надлежащий вид. Игумен Агафангел несколько раз пытался прорваться в келью, где колдовал над царским здоровьем его камергер, но тот всякий раз вежливо оттеснял настоятеля в коридор и обещал, что император с часу на час придет в себя и конечно же уделит время хозяину монастыря.
        Архимандрит Агафангел на время успокоился и решил потерпеть.
        Терпеть ему пришлось до следующего дня, когда в храме Святого Георгия совершалась утренняя литургия. Император вместе с Федором Кузьмичом явились на богослужение, и Александр Благословенный попросил настоятеля исповедовать его перед отбытием из монастыря.
        Постоянных насельников на службе было немного, но даже в меньшинстве монахи сумели так отрепетировать церковное песнопение, что любая профессиональная капелла позавидовала бы этим отшельникам. Вероятно, каждый из них представлял, будто поет в последний раз. Особенно проникновенно у них получился ирмос «Иже херувимы». Государь, слушая монашеское пение, даже прослезился. Сам он не знал наизусть устава богослужения, но даже ему что-то показалось странным. И когда он после евхаристии был приглашен на исповедь, то первым делом решил узнать у настоятеля, в чем суть странности?
        Услышав такой вопрос, игумен улыбнулся и попытался успокоить императора:
        -Ничего особенного, Ваше Величество. Просто я, как настоятель этой обители, считаю, что отходить от веками проверенного канона не следует. Введенные в церковный обряд патриархом Никоном в 1666 году новшества не совсем соответствуют истине.
        -Вам известно, что есть истина?! - удивился Александр.
        -Истина - это всегда то, чего нельзя утаить, - пояснил пастырь. - Такого же мнения и пророк Серафим Саровский.
        -Да, я был у него не так давно.
        -Вот как? - удивился архимандрит. - Тогда вы, может быть, заметили у старца лестовку? - игумен показал императору висевшие у него на левой руке необыкновенные четки.
        Кожаный ремешок сплетенной в круг лестовки состоял из множества бусинок, но заканчивалась она двумя кожаными треугольниками с вкрапленными в них полудрагоценными камешками, расположенными один над другим. Причем оба треугольника были с оборотом.
        -О да, именно так, - подтвердил Государь. - Лестовку Серафим Саровский всегда носит с собой.
        -Это особые четки, оставленные православным христианином Василием Великим, - продолжил настоятель. - Но никто из новоделов, последовавших за реформатором Никоном, не молится по лестовке. Этот удел оставлен только старообрядцам.
        -А вы не боитесь Священного синода?
        -Нет, Ваше Величество, не боюсь, - глядя императору прямо в глаза, ответил настоятель. - Я грек и знаком со многими течениями христианства. Недаром, перебираясь в Россию, я принял миропомазание православия и новое имя - Агафангел. Богослужение, не исковерканное на свой лад человеческими умами, осталось только у сторонников старой веры. Поэтому любой пастырь молится Богу так, как требует его совесть. Об этом мы еще поговорим на досуге. Теперь же чем я могу облегчить вашу душу?
        -И то верно, - согласился царь. - Я верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым. И во Единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия… Покаяться же хочу во многих сомнениях своих. Иногда даже в желании оставить предначертанный мне путь Помазанника Божия. В последнее время я чаще стал обращаться с молитвою к Вседержителю, но грешен помыслами, делами и не умением чего-то исправить… - Государь долго сознавался игумену в своих прегрешениях и сомнениях, а тот слушал исповедника внимательно, чуть склонив голову и закрыв глаза.
        Видимо, так пастырь лучше воспринимал смятения души кающегося и мог найти достойный выход из создавшегося положения.
        -Вы, Государь, неосознанно боитесь испытать участь многих из вашего царского рода. В частности, боитесь, что удел, выпавший на долю вашего батюшки, окажется и вашим. Уверяю вас, когда получите известие, сам Господь поможет вам, но даст испытание.
        -Я уже получил известие, владыка, - поднял на настоятеля глаза император. - В Париже я бывал на мистериях у госпожи Ленорман. Как-то раз в ее зеркале я четко увидел себя самого, затем на мгновение мелькнул образ великого князя Константина, которого затмила внушительная фигура другого брата - Николая. После этого я четко увидел знакомые улицы Петербурга, какой-то хаос, развалины, трупы. Но самое страшное ожидало меня в столице. В прошлом году во время наводнения затопило дворец. А когда вода схлынула, в моей спальне обнаружился крест, занесенный течением с какого-то кладбища. И мне действительно Богом дан выбор: либо на царском троне превратиться в труп и превратить Петербург в сплошное кладбище, либо наконец-то отмолить смерть отца и в молитвах провести остаток дней своих, ибо это не только крест, а еще и жизнь настоящая…
        Когда Александр замолчал, архимандрит Агафангел положил епитрахиль на голову императору, стоявшему перед ним на коленях, и произнес:
        -Прежде подумайте, готовы ли вы нести крест свой, ибо обратного пути нет и не будет… Отпускаются грехи рабу Божьему Александру… - Игумен закончил молитву, поднял с колен императора и заглянул ему в глаза. - Готовы ли вы принять меня после трапезы? Мне думается, нам есть о чем поговорить.
        -О да, владыка, - кивнул Александр. - Я привез вам с острова Явления хорошие вести. Хорошие вести и свои смятения.
        После литургии гости посетили трапезную, перекусили и вернулись в свою келью. Настоятель монастыря тоже не заставил себя долго ждать. Сразу же с порога он горящим взором уставился на Александра.
        Тот немного помедлил. После добровольного купания в осенней воде, ни разу до того не болевший император чувствовал себя не совсем хорошо. Государю давно бы уже надо было отправиться в Севастополь, где в особняке, предоставленном градоначальником, врачи Джеймс Виллие и Штофреген быстро пособили бы ему справиться с неожиданным недугом. Но он предложил настоятелю присесть на стул, сам же, выпив воды из стеклянного стакана, зашагал по келье чуть ли не строевым шагом. Поскольку места явно не хватало, император остановился у окна, повернулся лицом к игумену и посмотрел ему в глаза:
        -Вы правы были, владыка. Мне, вероятно, не следовало заниматься детскими шалостями кладоискательства. В результате мне нездоровится. Но я выполнил предначертанное и нашел то, о чем мы с вами долго беседовали. С той стороны, где лунная дорожка касается острова Явления, над самой водой в одном из гротов я обнаружил несколько сундуков, обитых железом, церковную золотую утварь, воинские шестоперы, хоругви, топоры с золотой насечкой, книги в серебряных переплетах, инкрустированные драгоценными каменьями, множество икон. Но одна из них воистину поразила мое сознание. На ней был изображен песьеголовый святой! Я еще с детства слышал россказни о нем, но пока не увидел сам, мне, честно сказать, верилось с трудом в такую фантасмагорию. Я думаю, что все это церковное богатство прибыло сюда из Византии.
        -О нет, Ваше Величество, - возразил настоятель. - Конечно, я не видел икону, только у меня есть большие подозрения в ее происхождении.
        -Какой же настоящий грек откажется от прославления своего рода? - улыбнулся император. - Только по моим родовым данным здесь была спрятана часть приданого Софьи Палеолог. Когда Константинополь рухнул, она с отцом бежала в Рим. В Риме предстояло жить на вывезенные из рухнувшей империи драгоценности. К тому же свадьба Софьи с русским царем была уже недалеким будущим. Видимо, царевна отправила на Русь не одну такую посылку тайком от батюшки. Так или иначе, эти богатства были предназначены для развития русской церкви, поэтому Вам, Владыка, следует с братией потрудиться и достать из-под воды Богом посланную дань. И еще, о моем участии в обнаружении клада не должна знать ни одна живая душа. Надеюсь, это не слишком невыполнимая просьба?
        -Безусловно, Ваше Величество, - поклонился владыка. - Признаться, вы меня озадачили наследием, но эта задача выполнима. Трудники и послушники монастыря помогут мне в скором времени решить ее без лишней огласки. Другое дело кинокефал[58 - Кинокефал - собакоголовый (греч.).]. Мне известны некоторые исторические факты о песьеголовых.
        -Интересно, - проявил любопытство Государь. - Пока мой камергер будет готовить нас к отбытию, не изволите ли вы поделиться известной информацией?
        -Конечно, Ваше Величество, конечно, - согласился архимандрит Агафангел. - Подобные существа встречаются в этнографических преданиях различных народов. Что здесь правда, что вымысел, судить вам, но, на мой взгляд, специфические свойства преданий не могут быть объяснены общими соображениями.
        Первым, описавшим народ собакоголовых, был Геродот. Он предполагал, что такое племя живет в Ливии меж заливом Габес и озером Шотт-Джерид. Вполне возможно, известия, обнародованные Геродотом, имели устные истоки, так как в той местности действительно были найдены наскальные рисунки, изображающие подобных существ.
        Одно из самых ранних сообщений о псоглавцах принадлежит Ктэсию, жившему в конце V и начале IV века до Рождества Христова. Он описал кинокефалов как определенный народ в Индии. По его утверждениям, численность этого народа была около 120 000. К тому же женщины собакоголовых беременели только раз в жизни, а дети рождались с седыми волосами. Но эта черта приписывается также легендарным аланам, жившим среди сарматских племен в здешних местах.
        -Так, может быть, это после них остались сокровища? - перебил рассказчика император.
        -Но у сарматов и алан никогда не было икон, - возразил игумен. - К тому же слова Ктэсия повторяют Мегасфен, Плиний Старший и Солин. Такие упоминания не могли пройти незамеченными, и Аврелиан Августин, крупнейший христианский мыслитель, задался вопросом: так как род людской согласно Библии происходит от рода Адама, а затем и Ноя, возможно ли существование подобных чудовищных народов? Сам Августин так и не смог решить эту задачу и обошелся довольно занятным определением: того, что пишется о каких-либо народах, вовсе нет; или если есть, то народы эти не суть люди; или если они - люди, то происходят конечно же от Адама.
        Услышав это, Александр искренне расхохотался до слез. Игумен тоже улыбался. Во всяком случае, ему удалось развеселить Государя, а это - несомненная победа над напавшим на него недомоганием.
        -Как показала дальнейшая история, - продолжил Агафангел, - легенда о кинокефалах развивалась в тех рамках, которые ей задала античная традиция. Исидор Севильский, автор первой христианской энциклопедии, поместил кинокефалов в раздел, посвященный различным чудовищным народам, населяющим мир. Поэтому кинокефалы стали принадлежать хоть и к чудовищным, но народам, обитающим в Индии. Хотя Исидор отмечает вслед за Августином, что их лай выдает скорее зверей, чем людей.
        Немалые труды к освещению жизни кинокефалов приложил Адам Бременский. Он взял и переместил свод легендарных известий из Индии в Балтику. Кроме кинокефалов Адам рассказывает и о других традиционных «индийских» чудесах, находящихся, по его словам, именно в Балтийском регионе. Многие историки убеждены, что Адам, опираясь преимущественно на устные сведения, взял да и решил блеснуть эрудицией и начитанностью. А те сыграли с псевдоисториком злую шутку: проштудировав христианскую энциклопедию Исидора Севильского и некоторых других авторов, Адам Бременский убедил самого себя, что он чуть ли не сам общался с кинокефалами. Также совершенно поразительным выглядит упоминание о балтийских амазонках, женах кинокефалов. Хотя учитывая традиционное перемещение амазонок в Причерноморье, при перемещении кинокефалов, все соседние легенды могли уехать с ними.
        Я уже упоминал, что легенды о песьеголовых людях были распространены у множества народов. Восток знал и традиционную легенду о них со страниц одного из популярнейших романов Средневековья - «Александрии», который описывал походы Александра Великого на Восток. Автор придает особый акцент чудесам Востока, мистике и колдовству. Эта легенда хорошо вписывалась в подобные арабские легенды о полулюдях-полузверях, которые рождались от совокуплений людей с животными. Подобная легенда о людях с собачьими головами была известна и в Китае… Я не слишком утомил вас, Ваше Величество?
        -Ничуть! - воскликнул император и закашлялся. Отдышавшись немного, он продолжил: - Я наконец вспомнил, где сталкивался с упоминанием песьеголовых. В детстве «Александрию» мне было необходимо проштудировать во время обучения. Я сначала отнесся к ней, как к ненавистному учебнику. Но, столкнувшись с описанными там фактами, увлекся и довольно быстро освоил эту книгу. Но вы - священник, и неужели вы считаете, что вся история сложена из легенд? Это же уму непостижимо!
        -Конечно нет, Государь, - успокоил его пастырь. - Не забывайте, я грек от роду и нашей стране всегда был близок Египет. В детстве я сподобился побывать в Египте, изучить его религию и понять, что это - наше ранее христианство.
        -То есть как?
        -Очень просто, - улыбнулся Агафангел. - Допустим, крест анкх и равнозначный крест существовали в Египте еще во времена Гермеса Трисмегиста. В одном из храмов я видел изображение ладьи, перевозящей через реку души умерших, при этом нос у нее имел вид головы собаки. Символика этого изображения связана с древнеегипетскими представлениями о том, что днем возрожденные души вместе с душой Осириса плывут в небесах в ладье Солнца. Осирис встречал души в образе Анубиса, которого изображали в виде собаки или с головой собаки. Анубис - близнец Гора, а Гор у христиан носит имя святого Георгия. Анубис же получил имя святой Христофор и первоначально изображался с головой собаки. В переводе с греческого имя Христофор буквально означает «ведущий Христа».
        -Я сейчас попытаюсь описать вам виденную мной икону, - перебил архимандрита Государь. - Там изображена собачья голова святого Христофора. А сам он облачен в красную мантию. Фигура окружена сиянием солнца. Святой смотрит на Бога, который находится в диске солнца и протягивает руки к собачьей голове.
        -Да, именно об этой иконе я и подумал, когда услышал, что вы нашли ее, - удовлетворенно кивнул игумен. - У ранних христиан, так же, как и у древних египтян, человек с головой собаки напрямую связан с Богом. Сходство изображений Богородицы, святого Георгия и святого Христофора с древнеегипетскими изображениями Исиды, Гора и Анубиса показывает близость раннехристианских и древнеегипетских представлений.
        -Выходит, русы, арии, ванны и другие наши предки - выходцы из Египта? - удивился Александр.
        -Наоборот, - поправил его монах. - Даже наши древние философы неоднократно упоминают о том, что греческий бог Аполлон раз в год ездил на родину в Гиперборею, навестить близких. А Гиперборея, как известно, находилась прямо за Рипейскими горами.
        -Уральскими?!
        -Уральскими их стали называть совсем недавно, - заметил настоятель. - Даже Михайло Ломоносов и ваша бабушка называли их Рипейскими. И получается, что раннехристианская символика отсюда проникла сначала в Индию и Египет вместе с переселением народов, а затем, как Новый Завет из уст апостолов, снова вернулась на Русь.
        -Невероятно! - обескураженно замотал головой Александр. - Вы, владыка, рассказываете такие вещи, после которых поневоле голова пойдет кругом. Но за одно то, что на Черноморском флоте Государства Российского с церковными делами справляется настоящий мудрец, мне как императору, не следует оставлять такого пастыря без внимания. По приезде в Таганрог сразу же пошлю в Священный синод прошение о посвящении вас в митрополиты.
        Настоятель Свято-Георгиевского монастыря как мог, выразил благодарность Государю, еще раз уверил, что послушники помогут в ближайшее время овладеть посланным Богом сокровищем, и пошел провожать гостей до ворот.
        Ранее царь хотел еще пару дней побыть в монастыре, но последствия осеннего купания заставляли его отбыть в Севастополь незамедлительно. Царских коней послушники подвели к той же лестнице. Камергер и Государь сели в седла.
        -Запомни! - император глянул в упор на Федора Кузьмича. - Если доктор Виллие и его сотоварищ будут спрашивать, скажешь, что я застудился еще по дороге в монастырь из-за скудной одежды, поэтому долго там находиться не мог.
        Прибыв в Севастополь, Государь сразу послал за врачами, но велел собираться в дорогу, ибо пора было возвращаться в Таганрог. Доктора вначале хотели пустить кровь императору и советовали отлежаться несколько дней, но тот, будто капризный ребенок, не соглашался на отверзие крови, на принятие пилюль и твердил, что возвращаться надо непременно завтра, что время уже упущено и это может плохо кончиться.
        Государя конечно же никто не понял. Даже Федор Кузьмич мог только догадываться о замыслах царя. Но воле монарха перечить никто не отважился, и наутро царский поезд двинулся в путь. Губернатору Новороссии Воронцову все же удалось уговорить императора сесть в закрытый экипаж, потому как и погодные условия оставляли желать лучшего, и неожиданная простуда Александра могла плохо кончиться.
        Когда половина пути до Таганрога уже была позади, со стороны Гуляйполя императорский поезд нагнала открытая коляска, в которой фельдъегерь Масков доставил Государю срочные депеши из Петербурга. Александр Благословенный старался никогда не откладывать дела «на потом» итут же ознакомился с доставленными фельдъегерем депешами.
        Судя по тому, как помрачнело лицо императора, хорошего в письмах было немного. Во всяком случае, Государь велел Маскову следовать за поездом в Орехов, который виднелся впереди на берегу небольшой речушки Конка. Сам император не сел обратно в экипаж, а потребовал себе оседланного коня, вскочил на него и дал шпоры. Все, кто был верхом, устремились за императором в Орехов. Кучера царского поезда тоже принялись настегивать коней, но догнать верховых оказалось пустой затеей.
        Ямщик, доставивший фельдъегеря Маскова пред светлые очи Его Величества, тоже пытался не отстать от царского поезда. Но, то ли породистым коням не понравились ласки кнутом, то ли сам ямщик не смог сдержать вожжи, а коляска одним колесом вдруг попала в ухаб и завалилась набок. Сидевший в ней фельдъегерь не ожидал такой оказии и пулей вылетел на дорогу. Падение его закончилось не очень удачно: ударившись головой о камень, Масков сломал себе шею и мгновенно потерял сознание.
        Все это видел император, который уже был на другом берегу речушки. Государь придержал коня, сокрушенно покачал головой и послал лейб-медика Тарасова, чтобы тот помог елико возможно незадачливому посыльному.
        В Орехове для Государя не нашлось достойного дома, и царский поезд остановился на постоялом дворе. Император сразу же вызвал к себе Федора Кузьмича и заперся с ним в нумере на долгое время. Из-за двери иногда слышался гневный голос Государя:
        -Я тебе уже битый час твержу, Федор Кузьмич, ошибки быть не может! По моем возвращении в Таганрог какое-то Южное тайное общество во главе с Паулем Пестелем должно совершить на меня нападение с летальным исходом! Генерал-лейтенант Иван Осипович де Витт никогда не посылает непроверенных писем! Я этого Пестеля еще по Вятскому пехотному полку помню. Он был настоящим полковником, и я лично выделил ему за верноподданную службу три тысячи десятин земли.
        -Не в коня корм, Ваше Величество, - усмехнулся камергер. - Еще ваш батюшка вовремя понял, что масонам и всяческой забугорной нечисти доверять не след! А вы им - земли! Ордена! Вотчины! Вот и доигрались в бирюльки.
        -Во что?..
        -В бирюльки, - повторил казак. - Но не об этом сейчас речь. Я мыслю, что владеющий информацией - уже вооружен!
        -Именно! Не об этом речь! - гневно воскликнул император. - Несколько дней назад игумен Агафангел предсказал мне, что если придет известие, я должен быть готов нести крест свой! А это - либо гражданская война и тысячи ни в чем не повинных, отдавших жизнь за царя и отечество, либо оставление мной царского престола во Славу Божию! Я же не единожды говорил об этом, Федор Кузьмич.
        -Да помню я все, Ваше Величество, помню, - отмахнулся камергер. - Но как вы все преподнесете императрице Елизавете Алексеевне и Марии Федоровне, матушке вашей?
        -Матушке я сегодня же отпишу в Петербург, а с Елизаветой Федоровной по приезде поговорю. Только ты немедленно объяви всем, что состояние императора с простудой ухудшается. Да, чуть не забыл! Наведайся к фельдъегерю Маскову. Он под присмотром лейб-медика Тарасова. Доложи мне, как он и будет ли жить?
        -Что вы, Ваше Величество?! - чуть не поперхнулся камергер. - Тарасов уже докладывал, что жить посыльный, скорее всего, будет. Вот только до конца жизни прикован к постели окажется. Так уж ему угораздило упасть.
        -Вот и ладно, - обрадовался император. - Семье фельдъегеря надо выписать пожизненный пенсион, а сам он, если не жилец, то послужит «императорским телом» на время перевозки. В Петербурге его заменят на умершего Струменского. Кстати, в депешах было известие о кончине унтер-офицера, так что лучшего совпадения обстоятельств нам не сыскать. На отпевании можно спокойно открыть гроб, так как Струменского недаром прозвали Александром Вторым. Вот и пусть после смерти послужат во благо Отечества.
        -Отечества?
        -Да, ты не ослышался, Федор Кузьмич, - кивнул головой император. - Именно Отечества нашего, так как мой брат Николай может быть довольно жестким по отношению к заговорщикам и прочим смутьянам. Именно поэтому я настоял на семейном совете, где решено, что трон Государства Российского должен достаться Государю от рождения, а не по очередности появления на свет Божий. Константин уже обосновался в Варшаве. Ему среди поляков легче живется. Вот и пусть каждый сидит в своих санях, а я же удалюсь в храм Божий послушником к моему духовнику Серафиму Саровскому. Пока он жив, может быть, научусь молиться по-настоящему, а не только, как велит канон. Сходи в конюшню, вели ямщикам закладывать. Утром выезжаю в Таганрог.
        -Погодь, Ваше Величество, - обескураженно возразил камергер. - А как же Масков? Или прикажешь закопать фельдъегеря живым?
        -Окстись, Федор Кузьмич! - воскликнул Александр. - Не ты ли только что мне докладывал, что посыльный при смерти? Ну, так организуй на местном кладбище свежую могилку с крестом, на котором обозначь фамилию фельдъегеря. Есть ли во гробе покойник - никто проверять не осмелится. Ну, в общем, делай, как положено. Я тебя больше не задерживаю. Laissez moi[59 - Оставьте меня (фр.).].
        Когда Федор Кузьмич отправился выполнять приказание, весть об отъезде Государя незамедлительно стала известна всем жителям Орехова. Но до поры никто не знал, что поздним вечером на местном погосте кладбищенский сторож Никодим под присмотром Федора Кузьмича соорудил свежую могилу с «прахом» покойного государева фельдъегеря Маскова.
        Утром, чуть свет, царский поезд покинул Орехов. Впереди ждал Таганрог и объяснение с царицей Елизаветой Алексеевной. Впрочем, предварительно Государь уже разговаривал об этом с женой. Весь предыдущий разговор состоял из «хорошо бы оставить трон», а такие мечты для женского сердца - пустой звук. Необходимый совет императрица дать не могла, и Александр в очередной раз убедился в народной мудрости, что женщины бывают чаще опасны, чем полезны.
        Император больше нигде не останавливался.
        Въезжая же в Таганрог, он почувствовал едва уловимое изменение ауры приазовского города. Казалось, в воздухе таится непредвиденная опасность, когда из-за угла любого здания какой-нибудь гимназист, наслушавшийся жидовских проповедей, швырнет в царский экипаж бомбу. Это неуютное состояние души передалось всем царским сановникам, сопровождавшим Государя. Все началось конечно же после Орехова и «гибели» фельдъегеря Маскова. Немногие адъютанты были осведомлены, что тело посыльного не похоронено в уездном городе, что его зачем-то везут с собой в Таганрог, но эта тайна создавала всеобщую напряженность, будто впереди притаилась вражеская embuscade[60 - Засада (фр.).].
        Елизавета Алексеевна встретила закончивших крымскую экспедицию царских чиновников стоя на крыльце императорской вотчины в довольно простом наряде. Тревога, сквозившая в глазах сопровождающих императора, немедленно передалась и ей.
        -Qu'est - ce qui c'est passe? [61 - Что случилось? (фр.)] - в первую очередь осведомилась императрица.
        -Ах, не извольте беспокоиться, Елизавета Алексеевна, - ответил Государь. - Наша поездка закончилась викторией[62 - Виктория - победа.], но у нас есть о чем поговорить. Только позже, позже…
        Император спустился с крыльца, сделал знак Федору Кузьмичу и, отведя его в сторону, хотел дать какое-то указание, но совершенно случайно взгляд его упал на вековую шелковицу, находящуюся от собеседников метрах в десяти. Глаза Александра застыли, в них даже появился какой-то стеклянный отблеск, а дыхание стало прерывистым, будто на него неожиданно свалилось удушье. Государь оперся правой рукой о плечо камергера, а левой показал в сторону могучего дерева.
        Федор Кузьмич с опаской взглянул в ту же сторону, только ничего не увидел. Александр наконец-то откашлялся и смог членораздельно произнести:
        -Там, - Государь снова указал на могучую шелковицу. - Там, под деревом, только что стоял мой батюшка!..
        -Опять? - Федор Кузьмич понял, что царь не шутит, и побледнел не хуже самодержца.
        -Он говорил! Он повторил ту же фразу! - вскричал император и снова закашлялся.
        -Призрак? - уточнил камергер. - Что он говорил?
        -Он произнес ту же фразу: «Будет тебе царствовать, сын мой, пора Богу послужить… Я тебя прощаю, несмышленыша, токмо не замай родину, не разрушай державу…» Это не простой знак!
        -Да, - согласился Федор Кузьмич.
        -Сам видишь, Федор Кузьмич, у меня выбора не осталось!
        -Но безвыходных положений не бывает…
        -Знаю, знаю, - перебил камергера Государь. - Ты станешь сей час приводить меня в чувство извечным жидовским нравоучением: из каждого безвыходного положения имеются, как минимум, два выхода. Но ты забываешь, что Россия - не еврейская страна, здесь другой устав жизни. Правильно говорил старец Серафим Саровский, что русским нужно бояться не внешнего врага, а внутреннего.
        -Я не жид, а казак, Ваше Величество, - обидчиво возразил камергер. - Просто в любой ситуации нужно найти хоть какой-нибудь выход. Если вы находите решение исчезнуть из мира правильным, то мне осталось только помочь вам с приготовлениями, проследить, чтобы лейб-медики дали правильное заключение и благословить в путь-дорогу.
        -И это верно, Федор Кузьмич, - обрадовался Александр покладистости камергера. - Еще я хочу быть у старца Серафима Саровского послушником Федором Кузьмичом. Не возражаешь?
        -Почту за честь, Ваше Величество, - поклонился царю камергер. - Но как вы сможете тайно все выполнить? Ведь обязательно поползут слухи и если вас разоблачат, то мирового скандала не избежать.
        -Вот об этом я тебя и прошу, Федор Кузьмич, - Государь даже склонился к лицу камергера и зашептал: - Нынче же объявишь всем придворным, что Государь чувствует себя крайне плохо, ибо простудился при поездке в Георгиевский монастырь. И, поверь, это не будет неправдой. Я действительно чувствую себя плохо.
        -А как же Елизавета Алексеевна?
        -С ней я побеседую отдельно, - обещал Государь. - Лучше распорядись, чтобы лейб-медики принялись готовить тело фельдъегеря Маскова для перевозки в Петербург. Поскольку он на меня ничуть не похож, придется тебе позаботиться о том, чтобы на пути следования ни у кого не возникло сомнений. А Елизавета Алексеевна… позволь, я к ней зайду сей же час.
        Камергер отправился выполнять пожелания императора, а сам Александр поднялся на крыльцо и последовал в комнаты императрицы. Войдя в будуар, он увидел жену сидящей в кресле и читающей какую-то книгу. События последних дней подбрасывали Государю множество различных ознаменований, но Александр не переставал им удивляться. Государыню за чтением книги он мог представить себе только в мечтах, однако результат благотворного влияния воздуха Таганрога был налицо. Во всяком случае, императора устраивало именно такое объяснение происходящего.
        -Comment vous sentez-vous?[63 - Как вы себя чувствуете? (фр.)] - осведомился император.
        -Je me sens mal[64 - Я плохо себя чувствую (фр.).], - ответила Елизавета Алексеевна. - J'ai mal tres fort a la tete. Je voudrais consulter un medicin[65 - У меня ужасная головная боль. Мне нужно показаться врачу (фр.).].
        -Я пришлю Джеймса Виллие, - обещал император. - Он ездил со мной в Крым и не откажется помочь вам. Но прежде нам необходимо обсудить одну неотложную проблему. Мы однажды говорили об этом, поймите меня.
        -Je ferai tout mon possible[66 - Я постараюсь (фр.).], - кивнула императрица.
        -Надеюсь, вы помните, последние десять лет меня не оставляют мысли о передаче трона и Государства Российского моему брату, - начал Александр. - Я неоднократно говорил вам об этом и просил отнестись к моим мыслям с возможной деликатностью, ибо изложенный вам ранее план необходимо привести в исполнение в ближайшие несколько дней. Несколько раз во сне являлся ко мне батюшка и просил оставить державу на попечение братьев, а самому познать пути покаяния. И вот по приезде в Таганрог мне было еще одно видение. C'est un grand signe![67 - Это великий знак! (фр.)]
        -Я понимаю, - склонила голову Елизавета Алексеевна. - Когда-то coup d'etat[68 - Государственный переворот (фр.).] так взбудоражил ваше воображение, что вы боитесь этого всю свою жизнь. Но если неизбежен ваш уход от власти, то что же будет со мной?
        -Ах, не волнуйтесь, mon ami[69 - Моя дорогая (фр.).], - улыбнулся Государь. - Вы останетесь здесь сколько пожелаете. А если возникнет нужда вернуться в Петербург, то наш дворец всегда в Вашем распоряжении. Я по сему случаю уже дал необходимые указания. Что же касается меня…
        -Именно так! Неужели вы полагаете, что дальнейшая ваша жизнь мне будет неинтересна?
        -Спасибо за заботу, - Александр даже склонил голову. - Но меня ожидает другое предназначение. Мой брат Николай будет изредка наведываться к вам, если угодно, и делиться кое-какой информацией о моей стезе. Несколько дней мне понадобится для подготовки. Вас же я прошу отныне и в дальнейшем подтверждать болезненное состояние императора, и что болезнь с каждым днем прогрессирует. Остальное выполнят мои друзья.
        -Друзья?!
        -О да, друзья, - подтвердил Государь. - Ибо подданные, чиновники и даже слуги способны на предательство, а настоящий друг жизни не пожалеет, но выполнит просьбу. Засим разрешите откланяться, - император поклонился Елизавете Алексеевне и направился было к двери.
        Но царица поднялась с кресла:
        -Ваше Величество, - дыхание у императрицы участилось, она болезненно закашлялась, но быстро справилась с одолевавшим ее недугом. - Ваше Величество… Александр, вы, если можете, простите за грехи мои вольные и невольные. Иногда человек бывает настолько слаб, что отдается грехам своим не задумываясь… Простите меня…
        Государь обернулся к царице и слушал ее, склоняя голову к правому плечу. Когда же короткая тирада Елизаветы Алексеевны закончилась, он грустно улыбнулся, подошел к императрице и двумя пальцами правой руки поднял ее подбородок:
        -Бог простит, и я вместе с ним! Вы же не держите на меня никакой обиды и молитесь о здравии раба Божьего Александра…
        Через две недели, в ночь, когда Государь России после короткой, но тяжелой болезни испускал дух, часовой у ворот в утреннем мареве вдруг увидел, как мимо него проплыло привидение ликом похожее на царя, только в длиннополой крестьянской рубахе и накинутом сверху добротном кафтане. Солдат с перепугу перекрестился, но поднимать шум не стал. Потом он вспомнил, что привидение, хоть и в крестьянской одежде, обуто было в яловые сапоги! К тому же у привидения на спине висел заплечный мешок.
        «Ежели это больной царь, то зачем ему ночью бродить без мундира? - думал солдат. - А ежели привидение, то зачем ему купеческие сапоги и заплечный мешок?.. Только кто их знает, призраков-то, что им нужно?» На эти вопросы часовому вряд ли кто смог бы ответить, и он просто постарался забыть видение, будто дурной сон. Мало ли что часовому может привидеться, когда он чуть-чуть вздремнул на часах?
        Глава 10
        Многочасовая беспрерывная работа по разборке кирпичной стены была уже позади. Вадим и Давид сумели-таки постепенно разобрать запечатанный проход и попасть в подвальное помещение какого-то московского дома. И как раз вовремя, потому что фонарь на каске Давида светил уже слабо; уВадима еще работал, но, очевидно, аккумулятор тоже нуждался в подзарядке.
        Ввалившись в подвал, оба парня некоторое время лежали неподвижно на полу. Первым поднялся Вадим. Обследовав помещение и найдя только одну дверь, окованную железом, он сокрушенно покачал головой и обернулся к Давиду. Тот, казалось, просто прилег отдохнуть после длительного изнурительного похода.
        Вадим, может быть, и позволил бы напарнику еще немного отдохнуть, но не знал, насколько силен прорыв водопровода и не начнет ли вода затапливать подвал. Тогда выхода уже не будет. А сейчас одному из них еще можно пролезть в слуховое оконце, которое находилось под потолком подвального помещения. Вадим оценил комплекцию напарника и решил, что Давид, если снимет комбинезон, то сможет протиснуться в эту единственную щель, чтобы найти по ту сторону двери живых людей и открыть подвал.
        Растолкав задремавшего парня, Михайлов попытался объяснить ему суть дела, но видя, что тот еще плохо соображает, в приказном порядке поставил его перед заданием. Если человек с детства первым делом усваивает, что приказы родителей, воспитателей и вообще начальства не обсуждаются, то сознание интуитивно требует кнута. После внушения Давид уже четко знал, куда его должен подсадить Вадим и что после этого следует делать.
        Вадиму слышно было, как Давид кубарем скатился по ту сторону стены, после чего звуки затихли на долгое время. К счастью, потом за дверью зазвучали голоса, звякнул металлический засов, и дверь начала медленно открываться. Перед Вадимом возник мужчина, за его плечом виднелось лицо женщины, любопытные глаза которой разглядывали попавшего в мышеловку диггера. Третьим в подвал вошел Давид, на нем уже были брюки, хотя и явно чужие. В подвальном помещении, оказывается, имелся свет, так как вошедший мужчина первым делом нажал кнопку выключателя.
        -Вот он, Светлана Ефимовна, - указал Давид на своего напарника. - Я, как видите, ничуть не солгал.
        -Интересно, - оценивающе взглянула на Вадима женщина. - А где же манускрипты?
        -Какие манускрипты? - насторожился Михайлов.
        -Да вот ваш приятель рассказал, что вы ищете библиотеку Ивана Грозного и нашли уже какие-то бумаги, - объяснила Светлана Ефимовна. - Я конечно же сразу вызвала Сергея Ивановича, и мы пришли вызволять вас из плена. Так где же бумаги? Нам тоже интересно вплотную соприкоснуться с историей Государства Российского.
        Вадим Михайлов понял, что Давид пустил в ход всю свою изобретательность и обаяние, чтобы заинтересовать «спасателей». Но ложь, произнесенная «во спасение», вызывала другую ложь. Кто знает, к чему это нагромождение может привести? Поэтому Вадим попытался все свалить на взбесившуюся стихию:
        -Видите ли, Светлана…
        -Ефимовна.
        -Да-да, Светлана Ефимовна, - продолжил Михайлов. - Вы, как я полагаю, являетесь здесь каким-то начальником?
        -Ах, простите, я забыла представиться, - смутилась дама. - Я - Стрижнева Светлана Ефимовна, директор Государственного музея Владимира Маяковского.
        -Так мы попали в музей Маяковского?
        -Именно так, - подтвердила директриса. - Мы конечно же поможем вам в силу наших возможностей, только разрешите хотя бы взглянуть в найденные вами манускрипты. Я историк и давно интересуюсь пропавшей библиотекой.
        -Дело в том, что мой рюкзак и все, что в нем было, унесло вырвавшимся на волю потоком воды, - нашел оправдание Вадим. - Но мой напарник несколько преувеличил нашу находку. Скорее всего, мы натолкнулись на архивы Лубянки, либо на часть книг из библиотеки Черткова, которую до сих пор не дают народу для ознакомления.
        -Но это тоже весьма интересно! - воскликнула Светлана Ефимовна. - Такое, уж поверьте, не каждый день случается.
        -Еще бы, - согласился Вадим. - Только в связи с постигшим нас несчастьем, позвольте отложить знакомство с найденными материалами до лучших времен. Я провел в подземном мире Москвы не один год и с уверенностью могу сказать, что после такого потопа вряд ли что уцелеет. Но если нам удастся что-либо найти, мы обязательно покажем вам. Договорились?
        Светлана Ефимовна досадливо поморщилась, но согласилась. Меж тем Вадим подарил Давиду уничтожающий взгляд и тот стыдливо потупился. Михайлов сразу же постарался перевести разговор на другую тему. Он принялся исповедоваться Стрижневой в своих диггерских переплетах и жаловаться на власть, чиновники которой вместо помощи всегда ставили палки в колеса.
        После того как нежданные гости были напоены чаем с баранками и вареньем, Светлана Ефимовна предложила спасшимся свою машину. Что ни говори, а на таком транспорте никак не помешало бы доехать к Вадиму домой. Нужно было спокойно «почистить перышки» иобсудить план дальнейших действий.
        Оказавшись дома, Михайлов в первую очередь отправил в ванную своего гостя, а потом нырнул сам и долго плескался, отмывая подземную грязь.
        Давид в это время сидел на кухне и ждал хозяина за чашкой кофе. Исчезновение Вилены беспокоило его мало. Давид почему-то был уверен, что девушка не погибла, что Вадим Михайлов поможет вытащить ее из столичной преисподней. Вот только очередное нападение «охранника»! Вспомнилось, Лариса Степановна говорила, что никаких охранников в Доме Чертковых нет. Значит, это кто-то из интересующихся библиотекой Черткова… или Ивана Грозного? Во всяком случае, Михайлов знает, куда сливаются подземные воды. Недаром он упоминал о каком-то подземном водопаде, превосходящем величиной Ниагарский!
        Выйдя из ванной, Вадим выслушал тактические соображения напарника и удовлетворенно кивнул:
        -Очень хорошо, что вы верите в удачу! Она всегда нам нужна. Девушка ваша вряд ли погибла, потому что комбинезон укомплектован спасательным жилетом. Это вы правильно заметили. Но отыскать ее будет не так-то просто.
        При этих словах лицо Давида вытянулось, и Вадиму стало жаль этого парня. Но говорить неправду не хотелось. Во всяком случае, Давид правильно определил, что место, где нужно искать девушку, известно Вадиму. Весь вопрос, окажется ли там унесенная стихией? И еще: ни в коем случае нельзя забывать так называемого «охранника». Потоки воды унесли обоих! Вряд ли они под напором водяных струй долго цеплялись друг за друга, но их могло выбросить в одно и то же место. По сути, сама девушка разбойнику не нужна, но мало ли для чего она могла понадобиться?
        -В общем, так, - Вадим деловито готовил завтрак и, не откладывая дело в долгий ящик, сообщил свои соображения. - Пока вы отмывали заслуженную грязь, я успел навести справки по телефону, и мне сообщили, что район затопленным будет не меньше месяца. Авария серьезная, но это к делу не имеет никакого отношения. В сторону Кремля вода не проникла, а вот Лубянка, Сретенка, Мясницкая, Маросейка и несколько других улиц будут затоплены долгое время. Вода уходит под Рождественским бульваром. Нам лучше всего в подземелье проникнуть с Трубной площади.
        -Но ведь Трубная гораздо ниже по уровню, - возразил Давид. - И если московское подземелье - сеть капиллярных сосудов, то как же вода может сохраняться на более высоком уровне, а низкие избавляются от затопления?
        -В этом и секрет московской подземки, - объяснил Михайлов. - Я уже говорил, что там другой мир, другие законы. Вы не интересовались, какой сейчас день?
        -Отлично помню, - пожал плечами парень. - Совсем недавно Пасха была. Мы с Виленой как раз познакомились на Красную горку, то есть через неделю после Воскресения Христова. На следующий день состоялось знакомство с усадьбой Черткова и ее управляющей. Потом мы искали начальника московских подземелий, то есть мечтали познакомиться с вами. Вчера спустились в переходы на Тверской площади. Значит, сегодня двадцать восьмое апреля.
        -Вот и нет, - поправил его Михайлов. - Сегодня уже двадцать девятое. Можете навести справки по городскому телефону.
        -Подождите. Это просто невозможно! - воскликнул Давид. - Вы, вероятно, шутите?
        -Ничуть, - мотнул головой Вадим. - Очередной раз повторяю, что подземный мир - это совсем другое измерение. Там и время иногда бежит быстрее, чем здесь. Я этого не стал говорить вам потому, что в такое трудно поверить на слово. Теперь же можете сами убедиться.
        -Но как так получилось, что мы потеряли целые сутки?
        -Это еще мало, - уверил его Михайлов. - В подземельях время иногда выкидывает такие фортели, страшно становится. Помните, древние говорили: «Среди неизвестного в окружающей нас природе самым неизвестным является время, ибо никто не знает, что такое время и как им управлять»?[70 - Аристотель.]
        -Чего же можно ожидать от временных петель? - удивился Давид.
        -Вы правильно отметили - «временные петли», - согласился Вадим. - Там можно провалиться в прошлое и перенестись в будущее, как мы. Я даже составил свою теорию насчет четвертого измерения пространства.
        -Интересно.
        -Время, по моему определению, циклично. Причем цикл дает возможность предвидеть будущее и воспроизводить прошлое. Цикличность создает для нашей планеты определенный ритм, а ритм - это и есть жизнь. Всякое бытие - физическое, биологическое, психическое - протекает в определенных ритмах. Но если происходит разрушение ритма, то неизменно наступает смерть. Само слово Космос означает миропорядок, упорядоченная Вселенная. А подземный мир - это такая же Вселенная, но другая, параллельная, если хотите. Вне ритма и внешнее и подземное пространство превратится в хаос.
        Объединяет оба мира календарь индейцев майя и наш юлианский календарь. То есть объединить вечность и время, дух и материю - в человеческих силах. Надо только всегда помнить, что в чужом мире нельзя диктовать свои привычные для нашей жизни правила. Ведь в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Не правда ли?
        -Собственно, мне нет до этого дела, - отрезал Давид. - Важно, что вы знаете, куда можно спуститься под землю, как не попасть в ненужные временные петли и где нам искать Бусинку.
        -Я не стал раньше спрашивать, но почему вы называете Вилену Бусинкой? - полюбопытствовал Вадим.
        -Бусинка - это ее домашнее прозвище.
        -Ага, довольно мило, - кивнул Михайлов. - Но к делу. Мне на подготовку потребуется часа три-четыре. Вы, если хотите, можете заняться своими делами, но через четыре часа я вас жду на Цветном бульваре возле старого цирка. А точнее, между кинотеатром и цирком имеется проход во дворы. Нам туда.
        Распрощавшись с Михайловым, Давид отправился в редакцию своей газеты, но задерживаться там не стал. Просто счел нужным сообщить, что его несколько дней на работе не будет. Главный редактор Сергей Соколов как всегда был в разъездах, а его заместители ограничивать Давида в действиях не имели права.
        Вадим и Давид встретились в условленное время. Михайлов принес с собой два рюкзака с инструментами и спецодеждой. Отдав один из них Давиду, он призывно махнул рукой и направился в глубь дворов в сторону Петровских ворот. Вскоре парни вышли в тупик 3-го Колобовского переулка, и Михайлов указал на мрачное здание в виде каре с крепкими старинными воротами и пропускным пунктом:
        -Пришли. Нам сюда. Сейчас не знаю, что здесь находится, а вот до исторического материализма это была тюрьма.
        -Что?! - Давид чуть не поперхнулся, услышав любопытную новость. - Тюрьма в центре столицы?
        -Да-да, - подтвердил Михайлов. - Причем женская. Но для нас важно проникнуть в подвалы этого присутственного заведения. В проходной скажем, что мы по делам в канцелярию. Надо только паспорт показать.
        Вадим оказался прав. На проходной охранник старательно записал паспортные данные пришедших в большой циркуляр и пропустил. Посетители прошли к центральному входу, в его тамбуре при помощи монтировки открыли дверь, ведущую в подвал, и юркнули туда.
        Подвал бывшей тюрьмы оказался многоэтажным. Спустившись на самый нижний этаж, мужчины переоделись в комбинезоны, надели каски, включили фонари и осветили пространство под лестницей. Там посреди заветного хлама в полу обнаружился квадратный люк. Диггеры открыли его и принялись спускаться по крутой лестнице в глубокий колодец.
        К счастью, лестница все же кончилась, и парни оказались на площадке, из которой в разные стороны убегали подземные туннели. Где-то шумела вода, слышался пронзительный шум пролетающего по рельсам метро электропоезда. Было довольно сухо. Мужчины сразу сделали связку из альпинистского каната и не спеша пошли по одному из коридоров. Затем последовал спуск в еще один вертикальный колодец. И еще. И еще…
        Давид уже перестал считать пройденные коридоры, шахты и туннели. Он знал, что без Михайлова ни туда попасть, ни оттуда выбраться невозможно, поэтому просто доверился напарнику и, молча, преодолевал выпавшие на его долю испытания. Поскольку он специальных навыков не имел, ему оказалось довольно трудно привыкнуть к подземному путешествию. К тому же туннели, колодцы и шахты ничем друг от друга практически не отличались.
        Наконец мужчины вышли к настоящей карстовой пещере, где вековые сталагмиты росли из пола, а сталактиты свешивались с высокого потолка.
        -Ух ты! - воскликнул Давид. - Настоящая пещера!
        -Это только начало, - успокоил его Вадим. - Дальше я смогу вам показать настоящие пенаты Хозяйки Медной горы.
        -Ой ли? - усмехнулся Давид. - Откуда в московской подземке уральская Хозяйка?
        -Я думал, вы поэт, - обиделся Вадим. - У романтиков и поэтов образы всегда перекрещиваются. А здесь, в подземных коридорах, столько всякого, что впору свихнуться. Однако я и мои друзья всегда остаемся романтиками.
        Давиду стало немножечко стыдно за необдуманное высказывание, и он решил заработать реабилитацию, прочитав напарнику одно из своих стихотворений как иллюстрацию к этому дворцовому гроту:
        Стареет Зримое пространство
        там, за калиткой бытия,
        где обитает ложь и пьянство,
        и даже истина своя
        для всех и каждого.
        К тому же
        там, в Обозримом, человек
        живет, страданьями контужен
        в бесстрастном обществе калек.
        А здесь немыслимые тени,
        не признающие страстей,
        необозримые мгновенья
        нечеловечьих скоростей
        пронзают зримое пространство.
        …но, до калитки бытия,
        зеркальный лучик окаянства.
        Да, жизнь у каждого своя!
        Вадим, удивленный неожиданной декламацией, бросил косой взгляд на своего спутника, но ничего не сказал.
        -Каюсь, подземная Москва действительно похожа на дворец Зазеркалья, - объяснил Давид. - Но здесь должна быть наша собственная хозяйка. Неужели мы хуже Бажова и не сможем рассказать про свою, Московскую Хозяйку Базальтовых Подземелий?
        -Хорошо, - согласился Вадим. - Вот и начинай прямо сейчас. За материалом ходить далеко не надо. Придумай сказку о спасении прекрасной царевны из лап варваров.
        -Но ведь здесь никаких варваров.
        -Увидишь еще, - пообещал Михайлов.
        -Как?! - воскликнул Давид. - Вилене действительно угрожает опасность?
        -А что вы хотели? - ядовито хмыкнул подземный чичероне[71 - Чичероне - проводник, дающий объяснения зрителям при осмотре достопримечательностей города, музеев и т.д. Гид (ит.).]. - Но мы постараемся вытащить девушку. А стихотворение сам написал?
        Давид буркнул что-то нечленораздельное, поскольку упоминание Вадима об опасности напрочь разрушило его довольно безмятежное состояние души. В голову полезли всякие страшилки, и уверенность, что с Бусинкой ничего не может случиться, растаяла как дым, как утренний туман. К тому же показалось странным обращение диггера, и Давид решил исправить положение:
        -Мне кажется, нам давно пора перейти на «ты». Не против?
        -Только «за», - ухмыльнулся Вадим. - Но, по-моему, это уже давно произошло автоматически.
        Михайлов поднялся с камня и начал надевать свой рюкзак. Давид последовал его примеру. Впереди мужчин ожидало не какое-то банальное приключение, а самое настоящее боевое задание для разведчиков штрафного батальона. Почему штрафного? Потому что Давид, до сих пор уверенный, что с его девушкой ничего страшного не может случиться, потерял не только уверенность, но и надежду.
        Вадим, видя, как сильно парень переживает, попытался успокоить напарника:
        -Ну, чего набычился? Успокойся, пока мы вместе, мы вытащим твою девчонку, куда бы она ни попала. Тем более, что попала она, скорее всего, в Ключевое озеро.
        -Это где?
        -Это еще далеко под нами, - Вадим для наглядности ткнул пальцем себе под ноги. - Туда обычно идет сброс воды, если случается такой вот прорыв в системе водоснабжения, либо канализации. «Ключевым» мы называем озеро потому, что в нем любая вода, попавшая туда, каким-то образом очищается и сбрасывается в подземные шахты уже очищенной.
        -Своеобразный водоотстойник?
        -Во-во! Только природный, - кивнул Вадим. - В подземном мире можно наблюдать действительный круговорот воды в природе. Даже круговорот жизни.
        -Что, здесь были случаи реинкарнации?
        -Реинкарнация - это только первоначальная стадия, - усмехнулся Михайлов. - Здесь можно увидеть вещи и посерьезнее.
        -Например?
        -Знаешь, Давид, когда будет свободное время, я тебе все подробно расскажу, - обещал Вадим. - И даже больше. Идет? Нам еще многое надо успеть сделать… - Михайлов не договорил.
        И не потому, что поперхнулся, а просто то самое место, где только что стоял напарник Давида, вдруг опустело! Вадим застыл, не веря своим глазам. Помогла прийти в себя только альпийская связка: канат, пристегнутый к поясу Давида, был предельно натянут и заканчивался в нескольких метрах от него прямо в воздухе!
        Давид тоже лихорадочно соображал: как такое может быть?! Ведь, следуя учению материализма, такого не может быть, потому что не может быть никогда!
        -Но почему не может? - вслух подумал парень. - Вадим недаром рассказывал мне про петли времени, которые могут просто заарканить. Может быть, его потащила именно петля времени?
        Парень осторожно потянул за натянутый канат. С той стороны, где исчезала веревка, тоже кто-то потянул. Давид резко дернул на себя связку. С невидимой стороны поступили так же. Это наталкивало на определенные соображения. Если с невидимой стороны были зеркальные рывки веревки, то там кто-то есть. И этот кто-то - Вадим Михайлов. Ведь карабин на другом конце каната был пристегнут к поясу Вадима.
        Давид осторожно подошел к тому месту, где исчезал канат. Воздух был прозрачен, и фонарь на каске выхватывал из мрака четкие базальтовые стены, канат почти полностью исчез из поля зрения. Давид решился протянуть руку и потрогать невидимое пространство. Пальцы ничего не ощутили, лишь по коже пробежало мимолетное чувство холода, будто они коснулись студеной ключевой воды. Кончики пальцев исчезли из вида и вдруг… с той стороны Давид почувствовал такие же человеческие пальцы. Ладони осторожно продвигались навстречу друг другу и, наконец, все завершилось крепким мужским рукопожатием.
        Давид чуть ли не бессознательно рванул чужую невидимую руку на себя и чуть не вскрикнул от такого же рывка. Только либо он оказался сильнее противника, либо петля времени исчезла, но в следующее мгновение из пространства на парня вылетел Вадим. Оба кубарем покатились по полу пещеры.
        Отдышавшись, Давид спросил:
        -Что это? Та самая петля времени?
        -Еще какая! - подтвердил Вадим. - Однажды в Китае из пещеры вышел маленький мальчик. Он говорил на каком-то незнакомом языке. Случайно удалось узнать, что это - давно забытое древнекитайское наречие. Да и одет-то он был под стать тому времени. Китайские ученые чуть ли не год исследовали мальчика, но он ничего, кроме древнего наречия, не знал. Когда интерес к найденышу немного ослаб, он удрал из института и пустился бежать к той же пещере, откуда пришел.
        Мальчика больше не видели. Зато нашли архивные записи об одном из сыновей императора, жившем в начале Средних веков. Там было зафиксировано, что мальчик на какое-то время исчез из дома. А когда вернулся, то стал рассказывать про похитивших его демонов, которые летают на железных птицах и катаются на самодвижущихся повозках. Может быть, много бы еще рассказал царевич, только Далай-лама повелел мальчика сжечь на костре, чтобы пресечь демонические навыки, полученные им в неведомом царстве.
        -Занятно, - хмыкнул Давид. - А тебя куда занесло?
        -К счастью, не в прошлое, а в недалекое будущее. - Михайлов немного помолчал, потом продолжил: - Да, в будущее. Думаю, теперь я точно знаю, где нам искать твою Бусинку. Какое сегодня число?
        -Двадцать восьмое апреля… то есть двадцать девятое.
        -Ну, точно, иначе быть не может, - уверенно произнес Михайлов, будто сомневался в чем-то и пытался самого себя уговорить поверить во что-то увиденное. - Петля времени унесла меня в недалекое будущее, дня на два-три вперед. Естественно, что этого еще не было, но информационная матрица, на которую записывается примерное будущее, уже готова.
        -Вот как? - скептически сузил глаза Давид. - И кем, позвольте узнать, такая матрица составляется?
        -Творцом.
        -Всего лишь? - опять усмехнулся Давид. - Он сам сообщил тебе об этом?
        -Зря ты так, - укоризненно покачал головой Михайлов. - Я думал, что православному человеку не надо объяснять прописные истины. Однако тебе необходимо доказательство, что Вседержитель рисует примерную картину будущего. За человеком лишь остается свобода воли: принять, не принять или вообще изменить готовую информацию. Поэтому люди всегда будут обращаться к гадалкам, провидцам и экстрасенсам, которым дано видеть информацию. Ведь тогда человек сам превращается в Творца, то есть в настоящего Сына Божия, потому что может согласиться с предложенным вариантом, а может перестроить будущее на свой лад. До сих пор только материалисты вопили во всеуслышание, мол, такого не может быть, потому что быть не может никогда. А тебе неплохо было бы ознакомиться с Евангелием от Фомы.
        -Неверящего? - подхватил Давид. - Но его же нет!
        -Уверяю, был! - воскликнул Вадим. - И Фома, и Евангелие от Фомы. Тебе известно, когда и как составлялись Евангелия?
        -Я полагаю, при жизни Иисуса Христа.
        -Не совсем так, - возразил Михайлов. - Слыхал ли ты, чтобы кто-то, где-то рассказывал о жизни Христа до тридцати лет? Ведь в Евангелие, по сути, описаны последние три года жизни Сына Человеческого.
        -Почему? - удивился Давид. - В Евангелии от Иоанна описывается, как родители впервые привезли мальчика в Иерусалим на праздник Пасхи. Тогда Иисусу было всего двенадцать лет. Он всенародно обличал в храме саддукеев и фарисеев. Все удивились, откуда у ребенка такой ум?
        -И далее написаны были апокрифы, - подхватил Вадим. - Евангелие от Фомы, от Марии, где разные свидетели, либо сподвижники описывают жизнь юного Сына Божия. К сожалению, многие из апокрифов утеряны, а оставшиеся не были канонизированы, поэтому к ним мало кто обращается. Но они все-таки существуют.
        -Да, я не знаком с этой литературой, - вздохнул Давид.
        -Только в том-то и беда, что все существующие «свидетельства» написаны много позже пребывания Сына Человеческого на земле. Почти никто из именитых летописцев не вспоминает о том, когда мальчик учился в монастыре ессеев, не упоминает его паломнической поездки на Тибет, а оттуда - в Аркаим, столицу Сибирского царства Десяти Городов или Семиречья. Никто даже не упоминает о том, что Иисус умел писать и сам иногда заносил свои мысли на пергамент.
        -Ого! - воскликнул Давид. - Ты, я вижу, дал волю фантазии и хочешь внести в историю Евангелия много таких вещей, проверить которые просто невозможно. Ведь Сын Божий - это не какой-нибудь агент 007 из Голливуда. Против исторически неподтвержденных материалов восстанет весь нынешний христианский мир, не боишься? Католическая инквизиция постаралась бы затащить на костер такого витию, как ты, посмевшего замахнуться на неприкасаемое.
        -Я понимаю твои опасения, - горько улыбнулся Михайлов. - Недаром инквизиторы до сих пор хвастаются, что всего за сто пятьдесят лет сожгли более тридцати тысяч еретиков. Но никто из них не вспоминает о том, что первая реальная церковь возникла только в 140 году новой эры. Ее основателем был богатый судовладелец Маркион Синопский. Он полностью отвергал Ветхий Завет и впервые обозначил все воспоминания апостолов словом «Евангелие», то есть «Благая Весть». Маркион уделял основное внимание учению апостола Луки и противопоставлению двух Заветов Библии, вслед за апостолом Павлом. По мнению Маркиона христианство вытесняет все, связанное с еврейскими традициями Ветхого Завета, в том числе и Книги пророков. Он говорил, что Иисус явился, чтобы указать новый путь, а не оглядываться на старый. За это Маркион как основатель церкви Христовой и первый еретик был предан анафеме, а всякое упоминание о нем считается с тех пор богохульством.
        Почти в то же время Ириней Лионский выпустил пятикнижие «Против ересей», в котором впервые были собраны вместе только четыре Евангелия, существующие поныне. Ириней Лионский дает понять, что объединенная и централизованная Церковь является мерилом истины. Всякая децентрализация - свидетельство заблуждений. Под этот ярлык угодила и Россия, несмотря на то, что христианство на Руси зародилось не от князя Владимира, внука княгини Ольги, а от апостола Андрея Первозванного.
        К тому же стоит вспомнить и о Никейском соборе. Он вроде бы состоялся в 320 году. Именно на нем были сформированы критерии, по которым впоследствии стали отбираться тексты Нового Завета, а остальные рукописи обозначались как еретические апокрифы. Все противное Никейским догмам подлежало уничтожению.
        -Ты отменно владеешь историческим материалом! - хмыкнул Давид. - Похоже, в архивных анналах подземелий Кремля ты докопался до сути религий различного толка и готов эту информацию преподнести народу как атомный взрыв местного значения. Это же - переворот сознания у большей части населения планеты, и его в первую очередь не допустит католическая церковь! Ибо «разделяй и властвуй», но не покушайся на догмы. Может, ты готов объявить преступниками, еретиками и стяжателями власти все известные ныне конфессии?
        -Ну, не все, конечно… - пожал плечами Михайлов. - Но довольно многие совершают преступления «во славу Божию», прикрываясь крестом и именем Божьим. До сих пор совершают настоящие убийства, попирая заповедь «Не убий!».
        Иезуиты, например, ранее были известны как орден доминиканцев, основанный Домиником де Гусманом. Гусман - испанский еврей, поставивший своей целью уничтожение всех еретиков, попавших в его лапы.
        Но костры «святой» инквизиции наибольшее распространение получили только в пятнадцатом веке. Французы тогда же радовались сожжению Жанны д'Арк, якобы ведьмы, избавившей страну от английской интервенции. А масоны, бывшие тамплиеры, впервые проявили себя уничтожением клана катаров. Катары принимали в свою веру любого, кто отказывался от погони за властью, насилия и поклонения золотому тельцу.
        Позже в ложи масонов входят люди различных сословий, каст и верований. У этого вида человекоподобных каннибалов одна задача: поставить весь мир на колени и контролировать дыхание каждого. Поэтому для достижения цели у них все средства хороши! Недаром Америка 11 сентября 2001 года «позволила» совершить террористический акт бен Ладену. После этого Усаму бен Ладена объявили террористом номер один, а ФБР и ЦРУ вместе с правительством США получили возможность безнаказанно хозяйничать в любой стране нашей планеты, прикрываясь борьбой с терроризмом. То есть в силу вступил старый иезуитский прием: делать собственные делишки, прикрываясь чем-то значимым.
        Так что выбор за народом: либо всю жизнь дрожать перед насильниками, либо делиться фактами, которыми обладаешь сам, со всеми, не желающими дрожать.
        -Хорошо, хорошо, - согласился Давид. - Но мы немного отвлеклись. Не хочешь ли поработать провидцем и предсказать наше будущее?
        -Именно для этого петля времени выдернула меня отсюда на какое-то время, - Вадим для наглядности даже поднял вверх указательный палец правой руки. - Тебе известно, что ожидается с 30 апреля на 1 мая?
        -Наверное, ночь? - нерешительно предположил Давид.
        -Да, ночь, - подтвердил Вадим. - Но какая?! В эту ночь раз в три года вся нечистая сила собирается на Лысой горе и устраивает шабаш.
        -Это под Киевом?
        -Одна Лысая гора находится именно под Киевом, до принятия христианства на ней совершались языческие обряды. Там также казнили тех, кто выступил против княжеской власти.
        Еще одна гора - это Броккен, находится она почти в центре Германии. На вершине горы всегда очень холодно, дуют сильные ледяные ветра, даже в теплое время года идет снег. Впрочем, для нечистой силы снег не помеха. Она всегда собирается на горе в ночь с 30 апреля на 1 мая. Эту ночь называют еще Вальпургиевой. Исключения бывают лишь в тех случаях, когда на 30 апреля выпадает суббота: шабаш никогда не организовывается Сатаной в ночь с субботы на воскресенье, ибо получится, что нечистая сила славит Воскресение Христово.
        Также местом сборища является гора Блокула, в Швеции. Со всех сторон ее окружает морская вода. У этой горы есть свой смотритель - демон по имени Антессер. Именно он доставляет гостей на вершину, и только Люцифер является туда сам.
        -Любопытные исторические факты, - заметил Давид. - Если они только действительно исторические.
        -Скоро ты в этом сам убедишься, - парировал Вадим. - Никто до сих пор не предполагал и даже подумать не мог, что шабаш иногда справляется и в московском подземелье.
        -Что? Что ты такое говоришь?! Ты в своем уме?!
        -Просто констатирую факты, ибо мне было видение мистерии в одном из пещерных гротов подземной столицы, намеченное на Вальпургиеву ночь. Я видел там нашу девушку. И только от нас зависит: достанется ли она Сатане или останется с тобой.
        -Ты видел Бусинку?! - вскричал Давид.
        -Я же говорю, - принялся терпеливо объяснять Вадим. - Вилена, скорее всего, попала на самый низкий уровень подземелий. Он заселен не только нечистой силой. Как и во внешнем мире, там хватает командиров во всех инстанциях. Я уже упоминал о секретных военных разработках, которые ведутся именно на этом уровне. Там же обитают постоянные подземные жители примерно такие, как московские бомжи.
        -Но что они едят?
        -О, еды там на всех хватает, - усмехнулся Вадим. - Скажем так, на празднике Вальпургиевой ночи приносится в жертву девушка. Сначала сам Сатана публично совершает обряд совокупления с ней. Потом несчастную обычно съедают. В жертву также приносится еще несколько девушек. Видимо, для нечистой силы кусочек женского тела гораздо привлекательнее, чем хорошо прокопченный балык из осетра или шашлык из барашка.
        Услышав это, Давид совсем скис.
        -Ничего, ничего, - попытался успокоить его Вадим. - Я ведь говорил, что увидел только предполагаемую часть будущего. А как в действительности станут развиваться события - не знает даже Всевышний.
        Глава 11
        Осень - далеко не «пышное природы увяданье», как сказал о ней один поэт.
        Федор Кузьмич отлично помнил этого правдолюбца, которого до сих пор чтит вся Россия и которого «прославил» граф Александр Христофорович Бенкендорф, потому что увидел в трудах этого искателя истины новую ступень многогранного русского языка. Прав ли Александр Христофорович - покажет будущее. Но живя послушником под крылышком святого старца Серафима Саровского, а также обучаясь в Наровчатских пещерах Пензенской области, Федор Кузьмич не раз слышал о неспокойном поэте. Чего ему не хватает - не мог понять никто. Федор Кузьмич задумывался над жизнью и творчеством нашумевшего искателя, но не нашел никакого ответа, удовлетворяющего сознание.
        В своей прошлой жизни Федор Кузьмич тоже что-то искал, пытался усмирить душу, но нигде не мог обнаружить покоя, пока не попал на аудиенцию к Серафиму Саровскому. Только побеседовав со старцем, Федор Кузьмич понял, для чего рожден и что должен исполнить в этом мире.
        Способность выражать себя в необычных ситуациях - борьба с собственными комплексами и знание, что за это можно погибнуть, - не главное. Слава Богу, если кто-то из живущих начинает понимать суть своего существования и определяет цену жизни. А цена эта невелика - сплошные потери, ибо только тогда человек начинает ценить упущенное и только тогда старается не причинить боль другим. И когда человек начинает понимать, что ему от Бога награда - это предварительное соглашение на неизбежную смерть, как в то же время приходит осознание, что за незначительное отпущенное время ты обязан завершить свое предназначение, иначе жизнь беспричинно потрачена. Стоит ли тратить божественное время, не зная, куда и зачем идешь? Федор Кузьмич уже знал точный ответ - стоит! Потому что только в пути может человек понять истину и успеть сделать хоть что-то не для погибели, не для процветания зла, а для благости сущей.
        Лесная малоезжая дорога, каких немало было проложено по Пермской губернии, огибала перелесок и устремлялась к уральскому Красноуфимску. Этот город у порога Уральских гор был назван так потому, что основную крепость в давние времена русичи выстроили на Красной горке.
        Федор Кузьмич ехал в город верхом на лошади. Поверх холщовой рубахи и штанов, заправленных в кожаные сапоги, он надел старенький, но удивительный подрясник - подрясник бедного странника был сшит из батиста, материи очень редкой и дорогой. Достаточно сказать, что не каждый архиерей мог позволить себе носить такой, а тут бедный странник… Хотя какой же он бедный, когда на лошади? Лошадка под ним была так себе, но ведь не пешком же он шел!
        Эти или примерно такие мысли роились в голове у кузнеца, к которому пришлый странник заехал, чтобы подковать лошадь. Радушный кузнец пригласил перекусить незваного гостя, чем Бог послал, а сам отправил мальчонку-помощника к околоточному, дабы тот проверил странника. Мало ли кто по Руси шастает?
        Федор Кузьмич не успел еще допить чай, как к кузне подкатил на пролетке урядник: странник - странником, а проверить надобно, ведь не стал бы кузнец Трофим просто так мальца посылать. И все бы хорошо, может быть, кончилось, только ни пачпорта, ни документов у странника не оказалось. И не мог сказать он: откуда едет, куда путь держит, да и подорожной у него не было. Стало быть, конь краденый. И какой же он монах-странник без подорожной, поскольку любой игумен снабжает странствующего монаха положенными документами в дорогу?!
        В дорожной котомке странника обнаружились только две иконки: благоверного князя Александра Невского и Пресвятой Богородицы Казанской. Здесь тоже случилась оказия: иконка Александра Невского оказалась хорошего письма Ярославской школы, а оклад Казанской Богородицы украшали одиннадцать драгоценных камней. Уральского урядника нельзя было удивить самоцветами, поскольку на Урале камней множество, но откуда у нищего странника дорогие иконы? Посему служивый решил забрать монаха-перехожего в околоток. Пусть с ним разбирается фельдфебель или же околоточный надзиратель.
        Задержанного монаха принялся допрашивать сам околоточный, поскольку не каждый день попадаются такие странники. Допрос длился долго и кончился тем, что околоточный распорядился реквизировать у монаха коня, но оставить подрясник с иконами. Нательный крест, иконки, а тем более подрясник - вещи святые, кто ж такое отбирать будет. А за то, что монах нипочем не хотел называть откуда и куда ехал, не помнил ни своего настоящего имени, ни родителей, дескать, забыл напрочь, то околоточный с великодержавного разрешения титулярного советника Красноуфимска прописал страннику для острастки двадцать плетей за бродяжничество.
        Уездный судья, в свою очередь, поскольку задержанный был в годах и не соответствовал для службы в армии, велел отправить бродягу с каторжанами сорок третьей партии в Томск на поселение. Тот не возражал и выдержал плети без единого вскрика - околоточный, наблюдавший за экзекуцией, только покачал головой. Каторжане отнеслись к монаху, как к своему. К тому же странник после двадцати плетей идти сам не мог и урядник распорядился, чтобы болезному выделили место на телеге в обозе сорок третьей партии.
        Впереди была Сибирь. Федор Кузьмич лежал на левом боку и смотрел на подступающие к тракту осенние перелески. Горьковатый запах осин доносился из лесу, как напоминание о том, что жизнь причисленного к каторжанам не сулит молока и сахара. Но Федор Кузьмич считал, что легко отделался. Коня забрали? Ну и пусть. Зато иконы в целости и сохранности! Даже подрясник оставили. И выправили какие ни на есть документы. Правда, расписываться монах не умел, и урядник попросил расписаться за него мещанина Григория Шпынева. В тот же день странник обратился к уряднику с просьбой:
        -Cher аmi…[72 - Дорогой друг (фр.).] - и осекся.
        Тот подозрительно покосился на монаха и переспросил:
        -Проголодался, ли че ли? Так неча хфранцузского шаромыжника из себя корчить. Только хфранцузы так побирались, когда из России драпали. Ну что ж, вот тебе горбушка, луковка и два яйца. Не обессудь, чем могу…
        Надо сказать, русский «шаромыжник» очень остался доволен выделенным пайком, потому как не ел уже давно. Однако сам себе сделал замечание: никаких слов на иностранных языках! Категорически! Иначе более дотошный пристав станет докапываться - писать не умеет, а французский знает - неприятностей не оберешься!
        Долго ли, коротко ли, а каторжный этап дополз-таки в Боготольскую волость Томской губернии. Заключенных разогнали по баракам, а Федора Кузьмича разместили в ночлежке охранки.
        Но отдохнуть с дороги ему не удалось. Обер-полицмейстер явился за Федором Кузьмичом и растолкал ничего не понимающего арестанта.
        -Хватит спать! - рявкнул обер-полицмейстер. - В бараке один из каторжных представиться удумал. Так он вместо священника тебя потребовал! Чем же ты, арестант, им так угодил за время этапа?
        -Да ничем, - пожал плечами монах. - Я когда вставать с телеги смог, то ходил меж кандальников, помогал, чем мог, хлебом делился, только и всего. К болезному не меня, а батюшку звать надо. Не по-христиански это - умирать без священника.
        Через несколько дней тот же обер-полицмейстер с пересылки объявил Федору Кузьмичу, что странник причислен к селу Зерцалы Боготольской волости Ачинского уезда, но сейчас его определили на жительство в Краснореченский винокуренный завод.
        -Будешь там учетником, все польза какая, - сообщил обер-полицмейстер.
        Федор Кузьмич был несказанно рад: ведь все, что ни делается, - от Бога! Сатана может подобраться к человеку, только когда тот сам от Бога отворачивается.
        Работа учетчика оказалась несложной. Правда, начальник винокуренного завода догадался, что Федор Кузьмич владеет грамотой, но на это попросту никто не обращал внимания. Все же монах мог принести гораздо больше пользы людям. Благо, что он мог это и принялся делать.
        Сначала осторожно, потом более открыто монах начал ходить по семьям рабочих и купечествующих с тем, чтобы обучать детей грамоте, Слову Божьему, географии. А некоторых девочек даже наставлял по предмету общественного этикета. Больше всего это нравилось не девочкам, а их родителям. Шутка ли! Маленькие девочки вели себя настолько прилично, что могли сойти за великосветских дам. Взрослые принялись запросто приходить в гости к Федору Кузьмичу, а некоторые обращались к нему за советом. Так за несколько лет он заработал народное уважение, и все до единого величали его не иначе как старцем!
        Однажды к старцу заглянул сибирский казак Семен Сидоров с какими-то бытовыми вопросами. Казак и раньше не раз обращался к Федору Кузьмичу. Советы старца настолько выручали Семена, что иного советника ему уже не хотелось. А в этот раз Сидоров пришел к старцу не столько за советами, сколько за тем, чтобы тот дал согласие на постройку отдельной монашеской кельи в станице Белоярской. Семен приметил, что Федор Кузьмич стремится к уединению, чего на винокуренном заводе не сыщешь. Старец конечно же не возражал, только удивился:
        -Я, Семен, заплатить-то ничем не смогу. Какая тебе от этого выгода?
        -Ты, Федор Кузьмич, не обижай меня! - надулся казак. - Я ведь знаю, что за свои труды ты ни с кого денег не берешь, разве что едой. Но это у нас на Руси и без всякой оплаты положено. Даже в сказке Иван-дурак говорит Бабе-яге: ты, мол, сначала напои меня, накорми, спать уложи, в баньке попарь, а уж потом про дела спрашивай. Так вот. Я могу на окраине станицы, аккурат недалеко от леса, поставить тебе келью-избушку. Не хоромы какие, а своя крыша над головой будет. Ну что, согласен?
        На том и порешили. Только через пять лет после прибытия в Сибирь Федор Кузьмич смог жить по-человечески. За ним уже не было полицейского надзора, и он в любое время мог уединиться в своем домике-келье. Но чаще всего старца там не было, потому что, переходя из дома в дом, он учил крестьянских детей грамоте, знакомил их со Священным Писанием, историей, географией. Взрослых он удивлял религиозными беседами, рассказами о военных походах и сражениях. Причем вдавался в мельчайшие подробности, будто присутствовал в битвах сам, что вызывало у слушателей недоумение: откуда старец мог знать такие тонкости?
        Однажды тому же казаку Семену Сидорову старец обмолвился:
        -Ты, Семен, зря сетуешь на указы императора. Ему виднее, как защитить Государство Российское. Много битв еще впереди. А отец Серафим Саровский часто говаривал: «Тогда у нас будет Православное Царство, когда отбиты будут три масонских нашествия, прославлен в лике святых последний царь и преданы земле сатанинские мощи».
        -Что ты такое говоришь, Федор Кузьмич?! - взъерепенился казак. - Какой последний царь? Россия погибнет без самодержца! И какие такие сатанинские мощи?
        -Так говорил старец Серафим, - повторил Федор Кузьмич. - Еще он сказал, что будет некогда Царь, который его самого прославит, после чего настанет великая смута на Руси, много крови потечет за то, что восстанут против этого Царя и самодержавия, но Бог Царя возвеличит. Я думал, что восстание дворян в двадцать пятом - та самая великая смута, ан нет. С этой смутой император Николай сумел справиться. И не он прославит Серафима Саровского, которому даровал Господь прозрение и старец видел будущее нашей Родины на несколько сотен лет вперед.
        -Иди ты! - не поверил казак. - Кто ж тебе сказал про пророчества старца?
        -Он сам, - кротко ответил Федор Кузьмич и замолчал.
        -Выходит, нам всегда надо быть готовым к войне? - продолжал размышлять вслух Сидоров. - Выходит, неча ждать мира, когда всяк пытается кого-то убить и ограбить? Выходит, Бог оставил нас?
        Старец тяжко вздохнул, подошел к Семену и погладил его по голове:
        -Пути Господни неисповедимы. А мы… мы обязаны жить в мире и молить Господа о спасении страны нашей. Что невозможно человеку, то возможно Богу, ибо не оставит Он народ наш на поругание.
        Сибирский казак Семен Сидоров много повидал на своем веку. Бывал он и в сражениях, и в походах. Много встречал бродяг, родства не помнящих, но вот такого никогда не видывал: этот монах, появившийся неизвестно откуда, был особенный. Многие жители дальних деревень уже приходили в станицу Белоярскую, чтобы только посмотреть на старца, послушать его речи.
        А жил он скромно. В красном углу под иконами были сколочены две лавки и поставлен стол, на котором стоял самовар для гостей. Ближе к дверям, возле стены, располагался деревянный лежак, застеленный рядном[73 - Рядно - толстый холст домашнего производства.], а меж лежанкой и дверьми была сложена небольшая печка, но для такой маленькой избушки тепла от нее хватало.
        Костюм старца в неприхотливой жизни ничуть не отличался от убранства в избушке. Он носил обычно грубую холщовую рубаху, подпоясанную жиденьким ремешком, такие же штаны и обыкновенные кожаные туфли без шнурков. Иногда поверх рубахи надевался длинный темно-синий суконный халат, а зимой - долгополая сибирская доха.
        Федор Кузьмич отличался аккуратностью, одежда его была всегда чистой, а в жилище своем он не выносил никакого беспорядка. У себя в избушке он принимал всех, приходящих к нему за советами, и редко кому отказывал в приеме. «Отказниками» обычно бывали люди неопрятные или в грязной, давно не стиранной одежде. Таких он сразу же посылал на речку и давал кусочек мыла. Мало кому из крестьян хотелось быть принародно опозоренным, поэтому к старцу все шли, будто в церковь.
        Но однажды и у него случился казус. К числу посетивших старца захотели быть причислены владыка Макарий, епископ Томский и Барнаульский, и владыка Афанасий, епископ Иркутский. Афанасий подкатил к избушке старца в коляске, запряженной парой рысаков, где на козлах, исполняя обязанность кучера, слуги и охранника сидел отставной солдат гвардейского Семеновского полка Оленьев.
        Федор Кузьмич, как обычно, вышел на крыльцо встретить гостей. В это время Владыка Афанасий подходил к крыльцу, но был напуган криком своего кучера:
        -Это же царь! Это царь наш, батюшка Александр Павлович! - с этим криком отставной солдат кинулся к избушке и даже оттолкнул могутным плечом епископа. Подлетев к крыльцу, Оленьев вытянулся во фрунт и отдал хозяину кельи честь по-военному: - Служу Царю и Отечеству!
        Федор Кузьмич отшатнулся в сторону, но не упал. Затем, оправившись, он в упор посмотрел на солдата и произнес:
        -Мне не следует воздавать воинские почести. Я бродяга. Тебя за это возьмут в острог до конца дней своих, - с этими словами старец повернулся, вошел в келью и закрыл за собой дверь.
        Сколько ни стучал епископ Иркутский, но так и пришлось ему в тот раз уехать ни с чем.
        На следующий день старец вышел к народу как ни в чем не бывало и приветливо улыбнулся одной из деревенских почитательниц, которая стояла возле крыльца, держа в руках большой пирог, испеченный специально для старца.
        -Федор Кузьмич, - обратилась к нему женщина. - Я вот пирог с нельмой для тебя испекла, только боюсь, будешь ли кушать?
        -Отчего же не буду? - спросил старец. - Я вовсе не такой постник, за кого ты меня принимаешь. Я только жирного и сладкого не ем, но всегда радуюсь тому, что Господь посылает.
        Он принял из рук женщины завернутый в холстину пирог, а та, осмелев, но понизив голос, чтобы остальные не слышали, прошептала:
        -Я ж хотела за благословеньем к тебе, батюшка!
        -Ох, да не батюшка я, - отмахнулся Федор Кузьмич. - Но знаю, с чем пожаловала. Ребеночка хочешь?
        -Хочу, батюшка, вот те крест! - женщина принялась усердно креститься. - Только Господь не дает нам с мужем наследника.
        -Не так все! Не так! - воскликнул Федор Кузьмич. - А ну-ка ступай за мной.
        В избушке старец принялся шарить по полкам, где у него в туесках и склянках хранились травы и отвары. Выбрав одну из склянок, он протянул ее женщине:
        -В воскресенье сходите с мужем в церковь, исповедуйтесь, причаститесь, а придете домой, выпейте этого взвару. А дальше сами знаете, что делать надо. И будет у вас наследник. Через год будет. А как же иначе?
        …Если бы все были такими вот посетителями, Федор Кузьмич, верно, радовался бы за русский народ. Но явился как-то к нему митрополит Тихон со своим келейником Антоном и принялся выяснять: не от дьявола ли знания старца в лечебных травах? Не бесовской ли силой изгоняет он болезни? И почему старец живет без покаяния и причастия?
        Федор Кузьмич сперва улыбнулся - ведь такие же обвинения саддукеи предъявляли Христу Спасителю. Однако владыке нужен был обстоятельный ответ, так что старец рассказал митрополиту, что на исповедь и причастие ездит раз в месяц, а исповедует его настоятель кладбищенской церкви в Красноярске. Митрополит на этом успокоился и вместе с келейником отъехал восвояси.
        Старец проводил их, а когда вернулся в избушку, обнаружил пропажу: вКрасном углу не оказалось иконы Казанской Богородицы. Взять образ Божьей Матери никто не мог - разве что келейник заезжего владыки. Старец загрустил и в тот день из кельи не показывался.
        А на другой день коляска митрополита Тихона снова подкатила к избушке старца. Владыка вышел из нее, ухватив за шиворот своего келейника, и размашистым шагом отправился в келью Федора Кузьмича, волоча за собой разбойника. Прямо с порога владыка огласил келью не совсем священническими выражениями в адрес вора:
        -Ты, Федор Кузьмич, прости за недогляд, но вчерась у моего бывшего келейника оказалась редкая икона Богоматери с одиннадцатью драгоценными каменьями по ковчегу. Говорит, что икону-де ему кто-то из прихожан подарил, а кто не помнит. Но этот образ я у тебя видывал. Твоя ли это икона? - митрополит положил на стол икону Богородицы и уставился на Федора Кузьмича, ожидая ответа.
        Тот долго молчал. Потом перекрестился, взял в руки икону Казанской Божьей Матери и поцеловал ее.
        -Нет, не моя это икона, - смиренно ответил старец. - Видимо, правду бает твой келейник, а ты сразу взашей его. Негоже так, владыка.
        Митрополиту нечего было ответить на такую отповедь, и он, пряча глаза, так и уехал ни с чем.
        Через день к старцу снова пожаловал келейник митрополита. Один. С собой у него была та самая икона Богородицы, завернутая в чистое полотенце. Келейник с порога бросился старцу в ноги и возопил:
        -Прости меня, Федор Кузьмич! Прости, Христа ради! Не знаю, что нашло на меня. Бес, наверно, попутал. Прости, если можешь!
        -Бог простит, - ответил старец. - И я вместе с Ним.
        Келейник митрополита немного успокоился, освободил от полотенца образ и положил на стол.
        -Только ответь мне, Федор Кузьмич, - не успокаивался он. - Скажи, зачем ты сказал неправду митрополиту Тихону? Ведь ложь - один из самых страшных грехов?!
        -А затем и взял на себя этот грех, дурья твоя башка, чтобы душу твою Сатане не отдать. Понял теперь? Ну, иди с Богом.
        Разговор старца с греховодником случайно услышала девочка Саша, приезжавшая к старцу из села Зерцалы. Родители отпускали девочку к старцу, и она с какой-нибудь оказией часто бывала у него.
        -Федор Кузьмич, батюшка, - обратилась девочка к старцу. - Я слышала из сеней, как только что каялся тут келейник митрополита. Неужто ты просто так отпустил его и наказывать не стал?
        -Не стал, дитятко, не стал, - подтвердил Федор Кузьмич. - Человек с малых лет должен учиться прощать другим содеянные грехи, ибо, если мы не простим, то как же Господь с этим справится? Вот и ты учись прощать.
        -Учусь, батюшка, учусь, - обрадованно заявила девочка. - Даже родителям моим нравится твое обучение. Я так много узнала, читать и писать научилась, даже по-французски говорить! Вот только мечтаю: увидать бы мне царя-батюшку - и боле ничего мне в жизни не надобно.
        -Хочешь царя увидеть? - переспросил старец и на несколько минут задумался. - Ладно. Будет тебе царь. Ты уже девочка достаточно взрослая, так что родители могут тебя на некоторое время отпустить. Благо, жатва еще не скоро. Вот и успеешь съездить.
        -А куда, батюшка?
        -Поедешь в Почаевский монастырь. Это не близкий путь, поскольку монастырь находится в Тернопольском уезде. Но доберешься. Подойдешь к настоятелю и спросишь, как, мол, увидеть паломницу графиню Остен-Сакен. Игумен сведет тебя с графиней, передашь ей грамотку, которую я напишу, а она, глядишь, что-нибудь да придумает. Родителям скажи, что я благословил на поездку, и пусть тебе подорожную выправят. Поняла? Вот и славно. Ступай себе с Богом.
        Девочка сделала все так, как велел старец. Родители конечно же отпустили девочку в Почаевский монастырь: паломнические поездки всегда приветствовались. Александра отсутствовала довольно долго. Около полугода ушло на эту поездку. Во всяком случае, девица вернулась домой жива-здорова и сразу же отпросилась к Федору Кузьмичу.
        Тот в отсутствие Александры переселился в Зерцалы. В станице Белоярской спокойную жизнь его испортил сосланный за какую-то мелкую провинность отец Иоанн Александровский из Петербурга. Священник, прибыв с этапом в Белоярскую и, увидев старца, ужаснулся и поклонился Федору Кузьмичу в ноги:
        -Буди здрав, Государь! Благослови раба Божьего Иоанна молиться за тебя!
        Старец резко обернулся в сторону коленопреклоненного священника, долго не мигая, смотрел на него, затем поспешно скрылся в келье со словами:
        -Чудны дела Твои, Господи! Ничто не сокроется от Тебя!
        Селяне стали одергивать священника, дескать, Федор Кузьмич никакой не Государь и давно здесь живет, но священник не отступался:
        -Я нашего Государя много раз видел на службе в Александро-Невской лавре и не могу ошибиться! Он это, наш почивший Государь!
        Старец не показывался из кельи несколько дней, но и потом при случайной встрече отец Иоанн каждый раз с почтением кланялся Федору Кузьмичу. Такое почитание и забродившие слухи очень тяготили старца. Он решил не задерживаться более в станице Белоярской, поскольку в это же время появилась возможность переселиться в Зерцалы.
        Уважение и почитание в народе к Федору Кузьмичу было немалым, поэтому многие зажиточные крестьяне стали звать его к себе, но старец выбрал избушку беднейшего крестьянина Ивана Малых. Тот только что избавился от выписанного срока каторжных работ и жил с большой семьей. С ними Федор Кузьмич прожил до весны, а когда потеплело, крестьяне-станичники соорудили для старца новую келью из старого овечьего хлева.
        В Сибири часто бывает, что десять месяцев царствует зима. Но станичники расстарались, и бывший овечий хлев спасал старца от любого холода. Вот здесь-то его и отыскала вернувшаяся из паломнического путешествия маленькая ученица.
        -Батюшка! - закричала она с порога. - Батюшка! Федор Кузьмич! Я вернулась!
        -Вижу, Сашенька, вижу, детка, - обрадовался старец и усадил девицу на лавку, которую вдоль стены ему приладили станичники - все, как в настоящей избе. Девица уселась в красном углу под иконами, куда посадил ее хозяин, и принялась рассказывать, разбавляя восторженные речи хорошим чаем, которым угощал ее Федор Кузьмич.
        -До Почаевского монастыря дорога долгая, - начала Александра свой рассказ. - Но я почти не устала, хотя добиралась четыре недели. Оказывается, Почаевский монастырь был захвачен базилианскими униатами[74 - Табличка на греко-католической (итало-албанской) церкви Св. Афанасия в Риме с изображением ключей Св. Петра и надписью на греческом языке «Базилианская церковь в Жолкве».], они жили там сто одиннадцать лет, но в 1831 году обитель была возвращена в православие самим императором Государства Российского Николаем Павловичем. Настоятелем монастыря стал Амвросий Волынский. Он принял меня, как родную дочь, и позаботился, чтобы графиня Остен-Сакен обратила на меня внимание.
        Она тоже оказалась доброй и милостивой. Забрала меня с собой в Кременчуг. Там в ее усадьбе я жила несколько месяцев, как гостья дворянского сословия. Поначалу я противилась, чтобы за мной ухаживала служанка графини, но она попросила уступить, дескать, это ее прихоть. Я согласилась и жила как барыня, но все же чувствовала себя неуютно.
        И вот как-то раз к ней приехал другой гость. Оказалось, сам Государь! Я так обрадовалась! Так обрадовалась! Николай Павлович был со мной обходительным кавалером, но очень интересовался моей деревенской жизнью. А когда я начала рассказывать о тебе, Государь так заинтересовался, что мне много раз пришлось пересказывать все, что я знаю о своем учителе.
        -Ну и что же ты ему обо мне рассказала? - поинтересовался Федор Кузьмич. - Небось выдумала чего?
        -Не-а, ничего я не выдумала! - засмеялась девушка. - Сказала, что сам Господь мне послал такого учителя.
        -Скажешь тоже, - отмахнулся старец. - Учитель приходит только тогда, когда ученик готов воспринять благодать Божью.
        -Вот и я говорила, что мой учитель - благодать Господа нашего, - подхватила девушка слова своего собеседника. - Тем более, что ты, батюшка, так на брата нынешнего императора похож, что мне страшно становится.
        -Не болтай чепухи! - оборвал ее старец.
        Девушка упрямо мотнула головой:
        -Нет, батюшка Федор Кузьмич, ничего я не выдумываю! У графини в Кременчуге есть портрет бывшего императора Александра Благословенного. И вы с ним похожи как две капли воды. Это ли не чудо, посланное Всевышним?! И Государь на портрете правую руку также держит, как ты.
        -Ну, хорошо, хорошо, - успокоил девушку старец. - Мало ли, на кого я похож и кто похож на меня. Все мы - дети Божьи, так что удивляться тут нечему. Только не говори больше никому об этом, пожалуйста.
        -А родителям?
        -И родителям тоже, - обернулся к ней Федор Кузьмич и внимательно посмотрел девушке в глаза. - Очень тебя прошу.
        -Хорошо, - согласилась Александра.
        Старец поспешно вышел на улицу, а Саша так и осталась стоять в келье. Ей показалось… Нет, не показалось! Старец вышел из дома, чтобы девушка не заметила крупных слез, катившихся у него по щекам…
        В селе Зерцалы старец прожил около десяти лет, и народная молва о нем растеклась по всей Западной Сибири. Более того, к Федору Кузьмичу стали наведываться именитые гости, даже архиереи. Священничество не забывало отшельника со дня прибытия в Сибирь: его навещали именитые епископы и митрополиты, но такого внимательного отношения, как сейчас, к старцу раньше не было.
        Избушка, переделанная из овина в келью, не могла вместить всех желающих, и однажды зажиточный крестьянин Иван Латышев из села Краснореченского построил специально для Федора Кузьмича домик в лесу над обрывом недалеко от своей пасеки. Такая келья пришлась по сердцу Федору Кузьмичу, ибо он любил молитвы совершать в одиночестве. Но и здесь гости не забывали старца.
        Одним из таких стародавних посетителей оказался архиерей Афанасий Иркутский. Иван Латышев сам часто заглядывал к старцу и был удивлен немало, когда нечаянно услышал разговор меж священнослужителем и Федором Кузьмичом:
        -Je voudrais inviter…[75 - Я хочу пригласить вас (фр.).] - прозвучал голос прибывшего в гости архиерея.
        Старец тут же перебил его:
        -C'est bien dommage, mais je suis oblige de refuser[76 - Очень жаль, но я вынужден отказаться (фр.).].
        -Вы не послушали даже, куда я вас хотел пригласить, - изумился владыка Афанасий.
        -Это не важно, - непреклонно отвечал Федор Кузьмич. - Спаси Бог моего бесценного друга Ивана Григорьевича за это восхитительное убежище. Не стою я его доброты и милости Божией. Я здесь спокоен. Народа ходит меньше, и я один со своими преступными воспоминаниями и с Богом[77 - Фраза, записанная Иваном Латышевым.]. Поэтому отсюда я никуда не поеду. Во всяком случае, в ближайшие дни.
        -Но ведь вам, как человеку, как христианину, необходимо таинство исповеди и причастия. Или я ошибаюсь?
        -Почему вы считаете, что я нигде не исповедуюсь? - Федор Кузьмич отвечал вопросом на вопрос.
        Латышев остановился в сенцах, досадуя, что пожаловал не вовремя. С одной стороны, Иван пришел, чтобы угостить именитого гостя свежим медом, а с другой стороны, не хотел прерывать серьезный разговор. Латышев осторожно поставил миску с гостинцем на лавку, вытер ладонь, испачканную медом, о подол рубашки и прислушался.
        -Я давно уже бываю в Красноярске у батюшки, что ныне состоит настоятелем кладбищенской церкви, - продолжал старец рассерженным голосом. - Если бы я на исповеди не сказал про себя правды, небо удивилось бы. Если же я сказал бы, кто я, удивилась бы земля[78 - Фраза, записанная Иваном Латышевым.].
        Иван подивился ответу Федора Кузьмича и совсем было намеревался потихоньку уйти, но эта фраза заставила его задержаться в сенях. Он никогда не задумывался ни о происхождении старца, ни о чем-то еще. Впрочем, какие жизненно-бытовые вопросы могли быть причастны к жизни святого человека? Федора Кузьмича сибирские крестьяне давно уже принимали, как посланца Божия, тот помогал страждущим и молился за них.
        -Федор Кузьмич, не извольте беспокоиться, - стал успокаивать старца архиерей. - Никто вас неволить не собирается. А поскольку вы исповедуетесь и причащаетесь, то я заеду к красноярскому губернатору и попрошу, чтобы оставил он вас в покое.
        -Губернатор! - вскричал старец. - Ах, не знает он, что стоит мне только гаркнуть слово в Петербурге, то весь Красноярск содрогнется от того, что будет![79 - Там же.] Но… упаси меня Господь от таких деяний.
        -Я же говорю, Федор Кузьмич, - снова принялся успокаивать старца епископ Афанасий. - Я же говорю, что лично позабочусь о вашем благополучии.
        -J'avais besoin de l'entendre[80 - Мне так нужно было это услышать (фр.).], - произнес старец уже более спокойным тоном. - Я надеюсь на вашу помощь.
        -Не извольте беспокоиться, Федор Кузьмич!
        Тон и обращение, используемые епископом в разговоре, были настолько чудны, что Иван Григорьевич опять решил потихоньку удалиться, не мешая важному разговору, но снова его задержало сказанное:
        -Я сейчас свободен, независим, покоен, - продолжал старец. - Прежде нужно было заботиться о том, чтобы не вызывать зависти, скорбеть о том, что друзья меня обманывают, и о многом другом. Теперь же мне нечего терять, кроме того, что всегда останется при мне - кроме слова Бога моего и любви к Спасителю и ближним. Вы не понимаете, какое счастье в этой свободе духа[81 - Фраза, записанная Иваном Латышевым.].
        -Именно я понимаю вас, Федор Кузьмич, ибо мой путь в архиерейство - тоже не сахаром посыпан, - покачал головой епископ. - Я сын бедного причетника и в семинарии, да и после в академии мне приходилось туго. Достаточно упомянуть мои переводы богословских трактатов на греческий и, наоборот, без благословения пастыря! Но все обошлось тогда. Более того, через несколько лет после декабрьской смуты я был определен ректором и профессором харьковского коллегиума.
        -Вам-то грех жаловаться, владыка, - улыбнулся Федор Кузьмич. - Про вас епископ Никодим говорил как-то: «Удивительная ревность! Еще удивительнее крепость телесная. Он это делал, отслуживши литургию в Томске, и прямо из церкви - сюда. Приходили уже в 8 часов вечера». Или не прав епископ?
        -Ох, не знаю, может, не прав он или же правду бает. Но как Христос сказал: «Судите Меня по делам Моим».
        -Верно, владыка, верно, - согласился старец.
        Глава 12
        Вилена настолько была напугана неожиданным нападением неизвестных сил, что сначала приняла свирепые воды за начало апокалипсиса.
        Потом, когда ее оторвало от насильника и закрутило в бешеном вихре водоворота, она сообразила, что свыше ей было послано пусть временное, но спасение. Фонарь на каске не погас и время от времени выхватывал из мрака подземелья то своды, нависшие низко над поверхностью, то какие-то огромные залы, построенные руками человека. А один раз поток протащил девушку по самому настоящему ущелью. Вилена несколько раз ударялась головой о скалы и каждый раз благодарила диггера Михайлова за преду смотрительность и каску на своей голове. Мысли путались, словно в мозгу отразился, как в зеркале, проносящийся по тоннелям водный поток. Но одна из них все-таки изволила вспыхнуть в сознании гаснущей спичкой: «Кажется, я жива и даже не тону!»
        Оказалось, что не тонула Вилена только потому, что в комбинезон была вмонтирована спасательная жилетка, которая вздулась и удерживала ее на поверхности, как поплавок. Скорее всего, это была выдумка диггеров, но она спасла девушке жизнь.
        Вдруг где-то впереди послышался адский шум, будто весь Ниагарский водопад собрал свои неистощимые звуки в тесных гротах и шахтах подземного города. Так и оказалось. Струи воды с невероятным грохотом падали вниз. Как далеко было дно водопада и сколько придется лететь, Бусинка сообразить не успела. Да и надо ли? Ее, как щепку в половодье, закружило, завертело и смело в пропасть.
        Человеческое сознание - странная вещь. Иногда оно напрочь отказывается помогать хозяину вспомнить маленькую, но нужную истину, иногда, наоборот, подбрасывает столько информационного мусора, что человек пугается и хватается за голову. В этот раз сознание просто отключилось и спасло Вилену от полного расстройства психики.
        Хорошо, что жилет оказался крепким, и, когда девушка плюхнулась в озеро с большой высоты, он вытащил ее на поверхность. Из озера вода тоже куда-то уходила по темным коридорам и шахтам, но опять же Провидение спасло Бусинку от дальнейшего изматывающего путешествия по водным просторам подземелий. Девушка зацепилась за камень, выступающий из воды, сначала комбинезоном, а потом сработало инертное чувство самовыживания.
        Когда она сумела осмысленно оглядеться, то с удивлением обнаружила, что атмосфера огромного грота с водопадом обладает каким-то внутренним свечением, будто воздух насыщен электричеством. Свечение было очень похоже на сумерки внешнего мира.
        -Тьфу ты, - досадливо сплюнула Вилена. - Я уже чувствую себя чуть ли не хозяйкой Семи холмов Московии. Свое родное болото начала уже называть «внешним миром» слегкой руки Вадима Михайлова!
        Но тут внимание девушки было привлечено ближайшим от нее берегом. Камень, за который зацепилась Вилена, торчал из-под воды, как морская скала. Здешний камень решил не изменять привычке морских собратьев, и берег озера от него маячил недалеко впереди - метрах в пятнадцати.
        Вилена оглянулась. Сзади вспененные струи водопада виднелись в пещерном сумраке метрах в пятидесяти. Слева и справа пространство не просматривалось за туманно-пепельной дымкой. Оставалось воспользоваться единственным на этот момент фактом существующего берега и попытаться доплыть до него. Бусинка боязливо отпустила спасительную скалу и что есть силы поплыла к берегу.
        Выползая на «сушу», Бусинка почему-то подумала о несуществующем горячем чае, но мечты наши чаще всего так и остаются мечтами. Отдохнув немного, девушка решила отправиться на исследование незнакомого берега. Фонарь на каске она уже давно выключила - как знать, может, свет скоро понадобится ей гораздо больше, чем сейчас? К тому же природная способность человека осваиваться в любой ситуации помогла вовремя. И нельзя было забывать о насильнике, которого, вероятно, тоже сбросило водопадом в подземное озеро. Если он остался жить, то нежелательной встречи с ним надо избежать!
        Вилена, щурясь от непривычного сумеречного света, пошла к выступавшей из мрака базальтовой стене. Справа ее омывали воды озера, а вот слева мимо отвесного базальта можно было пройти по ровному песчаному берегу.
        -Что ж, если нет выбора, то приходится довольствоваться данностью, - подбодрила себя Вилена и направилась по берегу вдоль базальтовой стены.
        Неизвестно, на что рассчитывала девушка, но ее уже привыкшие к темноте глаза вдруг увидели настоящий электрический свет, проникающий в приозерное пространство из узкой щели в скале. Вилена сбавила ход и продолжала потихоньку пробираться к свету. «Ведь электричество - это люди, - думала она. - А там, где люди, можно отыскать дорогу наверх… Наверх?»
        Пока Бусинка непроизвольно улыбалась этой двусмысленности, щель в базальте, испускающая электрический свет, оказалась совсем рядом и представилась возможность заглянуть в нее. Мысль о подземных жителях, пришедшая в голову, была отнюдь не вздорной, потому что в пещере, освещаемой какими-то продольными пластинами, не похожими на привычные светильники, виднелись люди. Настоящие!
        Бусинка попыталась протиснуться в щель, но защитный комбинезон мешал, будто не хотел пускать девушку в незнакомое общество. Тогда она, недолго думая, скинула защитную одежду, спрятала ее тут же под камнем и принялась протискиваться туда, где свет и люди. Это ей, как ни странно, удалось, видимо, инстинкт самосохранения иногда помогает человеку преодолеть непреодолимое. Правда, оставшаяся на ней одежда превратилась в сущие лохмотья. Но это Вилену ничуть не обеспокоило. Девушке казалось, что одеждой можно будет разжиться среди подземных жителей, а самое главное, ей даже в лохмотьях не было холодно.
        Вид пещеры, освещенной электрическими пластинами, был живописный. Меж настоящих сталагмитов росли миниатюрные сосны, кедры и даже кипарисы! Видимо, климат пещеры позволял всем видам растительности развиваться в обозримом пространстве. Таких огромных пещер Вилена еще никогда нигде не видела! Вот только вместо голубого неба тут торчали серые скалы, по которым вместо солнца были разбросаны ленточные и прямоугольные светящиеся пластины.
        -Ты от кого прячешься? - услышала Вилена женский голос.
        Она резко обернулась и увидела перед собой нагую женщину в шляпке со страусовым пером. Оказывается, возле стены пещеры была тропинка, а Бусинка пряталась за камнем прямо на ней, своим телом перегораживая проход.
        -Понимаю. Ты, вероятно, не хочешь никому составлять компанию, но у нас ведьмам разрешается гулять в одиночестве.
        -Кому?! - ахнула девушка.
        -Ведьмам, - невозмутимо повторила незнакомка. - Видимо, ты из новеньких. Ну, ничего, привыкнешь. Я, если ты не знаешь, избранная.
        -Какая избранная?
        -Ну, ты вообще темнота, - хмыкнула незнакомка. - Надеюсь, знаешь, что на шабаше избранная девушка должна стать женщиной на глазах у всех? Сам Люцифер овладеет ей прямо на праздничном алтаре!
        Вилене удалось быстро овладеть собой. Признаться, полученная информация шокировала ее, но нельзя было показывать своей растерянности. Бусинка напрягла память, вспомнила все, что знала о проведении праздника шабаша, и неожиданно для себя выпалила:
        -Значит, я скоро попробую тебя на вкус?
        -Как попробуешь? - взбеленилась красавица незнакомка. - На какой вкус? Я ничего не знаю об этом!!
        -Так кто же из нас новенькая? - наседала на нее Вилена, отвоевывая звание бывалой ведьмы. - Ты правильно заметила, не люблю я в бабской компании рассуждать под каким соусом подадут приготовленное мясо девушки, отдавшейся Сатане, поэтому и не спешила присоединяться к остальным.
        -Как под соусом? - красавица чуть не плача уставилась на собеседницу. - Под каким соусом? Мне говорили, что надо быть царицей бала, что господин за это выполнит любое мое желание!
        -Сказка стара, как жизнь, - усмехнулась Вилена. - Разве ты не слышала, что Сатана - обезьяна Бога и ничего не может сделать самостоятельно.
        -Но как же?..
        -Так же, - перебила ее Бусинка. - Похоже, новенькая здесь - ты. Так?
        -Так, - призналась девушка. - Что делать? Я не хочу быть съеденной! Не хочу умирать!
        -Ничего, - Вилена попыталась придать голосу уверенность. - Мы удерем с тобой тем же путем, каким ты сюда проникла.
        -Но меня привезли! - воскликнула незнакомка. - Верхом на свинье! Мы спускались по огромному водовороту, а попали сюда.
        -Ничего, не все еще потеряно, - Бусинка на минуту задумалась, потом вспомнила про щель в скале. - Можно вылезти вот сюда. Только осторожнее! Щель узкая, смотри не поцарапайся.
        -А ты останешься?
        -Нет, я с тобой, - успокоила девушку Вилена.
        Встреча с незнакомкой была удивительна. Бусинка и раньше слыхала о ведьмах, шабашах, о нечистой силе, но в это трудно было поверить, не коснувшись, не пощупав, не ощутив и не узрев. А здесь… Вероятно, шабаши теперь проводятся в подземельях столицы, потому что никакая Лысая гора не спасет от проникновения посторонних зрителей. Даже в московских глубинных галереях появился неожиданный посторонний зритель в лице Вилены. Хорошо, что у нашей искательницы приключений не оказалось с собой какого-нибудь телефона с вмонтированной фотокамерой. Тогда Бусинка всенепременнейше начала бы снимать подземную тусовку хотя бы для того, чтобы кому-то доказать существование жизни в московских подземельях. К счастью, новая знакомая успешно избавила Вилену даже от мысли принять участие в сомнительных оргиях.
        Девушка принялась протискиваться в базальтовую щель, вручив Вилене на сохранение свою модельную шляпку со страусовым пером. Та, естественно, не преминула примерить головной убор. Вот только зеркала рядом не было.
        Вздохнув и положив шляпку на камень, Бусинка хотела последовать за своей новой знакомой, но была сметена в сторону стадом каких-то неприятных животных, похожих на крыс, бешено пронесшихся по пещерной дорожке. Вилена отползла за камень, поднялась на ноги и пыталась рассмотреть мчащееся мимо стадо. В следующий момент по спине у девушки запрыгали неприятные боязливые мурашки. Она увидела перед собой именно крыс, только очень больших размеров. Самая маленькая из них была размером с хорошую взрослую собаку.
        Мутанты пронеслись мимо. Удирали из пещеры они не просто так. Оказывается, их выгоняли кнутами несколько кучерявых малоросликов, похожих на человека, как две капли воды, только оскал у каждого карлика заставлял содрогнуться. Заметив Вилену, прятавшуюся за камнем, двое карликов направились к ней.
        -Королеве не положено здесь находиться, - произнес один из них.
        -Но я никакая не королева, - возразила Вилена.
        Карлики, не слушая стенания девушки, водрузили на ее голову шляпку со страусовым пером, подхватили под руки и потащили в глубь пещеры.
        На обочине дорожки, по которой карлики тащили Вилену, сидели такие же мутанты, но более очеловеченные. Здесь можно было увидеть господ во фрачных парах, но со свиными рылами, настоящих пантер с женскими головами, красивых сатиров с копытами вместо ног, обнаженных женщин с головой льва, сиамских близнецов, сросшихся спинами и много-много других человекозверей, перенесших по каким-то природным законам все ступени мутации.
        Двое карликов-ангелочков с размаху зашвырнули Вилену в полутемный грот и захлопнули за ней дверь из толстых решетчатых прутьев. Бусинка упала на пол, сильно ударившись левой рукой, и вскрикнула. Потом, очнувшись, она отползла к стене и села.
        Некоторое время в гроте стояла тишина, но девушка в этой подземной тюрьме оказалась не одна. К ней подползла какая-то худосочная тощая старуха и попыталась костистой рукой погладить девушку по голове. Вилена опять взвизгнула и прижалась спиной к стене пещеры.
        -Не бойся, красавица, - прошамкала старуха. - Меня давно бы уже съели, если б не похудела.
        -Вероятно, вы соблюдали диету? - нашлась Вилена. - Так похудеть можно только с помощью докторов из внешнего мира.
        -Ты права, - захихикала старуха. - Я сама - бывший доктор. Но как-то увлеклась сайентологией и довела себя до такого вот состояния.
        -Постойте-ка, - нахмурилась Вилена. - Сайентология - это американская сатанинская религия, а не средство для похудания.
        -Точно так, девица-красавица, - хрюкнула старуха. - Да только я ведь желала ребеночка от самого Сатаны, а он… а он… Вот поэтому истощала я. Мое тело даже на праздничный пир теперь не годится. А ты, я вижу, свежая, аппетитная - самый цимес…[82 - Цимес - Десертное еврейское национальное блюдо; cмак (идиш).] - старуха опять протянула когтистую лапу к волосам девушки, глаза ее при этом вспыхнули, как две крохотные зеленые лампочки. Тонкие дряблые губы еще раз беззвучно шевельнулись, и изо рта старухи пролилась тонкая струйка слюны.
        Вилена сильнее прижалась к скалистой стене, но бежать отсюда было некуда. Осталось надеяться, что Господь все-таки не оставит бедную девушку на съедение старухе вампирше и пошлет какую ни на есть помощь.
        Так и случилось. Решетчатая дверь лязгнула засовом, и в подземную камеру ввалилась еще какая-то женщина.
        -Ну-ка, убери от нее немытые лапы! - рявкнула вошедшая. - Брысь! Знай свое место!
        Худосочная старуха метнулась в другой конец грота, забилась там в уголок и затихла. Меж тем вошедшая прикрыла за собой дверцу и сделала несколько шагов к Вилене. Когда эта женщина с порога прикрикнула на старуху, девушке показался знакомым ее голос. Но такого просто не могло быть. Однако женщина приблизилась, и Вилена с ужасом узнала свою недавнюю знакомую из Дома Черткова! Правда, на ней была надета то ли римская тога, то ли просто женская комбинация, но это была та самая Ляля, нынешняя хранительница графской усадьбы.
        -Лариса Степановна? - спросила Вилена, вытаращив глаза на женщину.
        -Ага, - кивнула та. - Да закрой рот, дурочка, а то проглотишь меня с потрохами.
        -Вы?.. Но как же это?!
        -Удивляешься не только ты, - усмехнулась Ляля. - Я тоже была ошарашена, увидев тебя в зиндане[83 - Зиндан (от персидского zindan - «тюрьма») - традиционная подземная тюрьма-темница в Средней Азии. Слово образовано от слов зина - «преступление, нарушение» идан - «помещение, вместилище».], куда должны были запереть невесту Люцифера.
        -Это она и есть, - подала голос костлявая старуха из своего угла. - Вон и шляпка со страусовым пером…
        -А шляпка-то у тебя откуда? - Ляля, прищурив глаза, в упор взглянула на пленницу. - Только не говори, что в местном бутике отхватила.
        -Почему в бутике? - удивилась Бусинка. - Я помогла выбраться из пещеры девушке, а сама не успела - крысы чуть с ног не сшибли.
        -Ты уже успела и с крысами познакомиться! - всплеснула руками Ляля. - Не покусали?
        -Нет, - успокоила ее Вилена. - Им не до того было. Целое стадо пронеслось галопом по дорожке! Они удирали от таких херувимчиков хищного вида…
        -От айрисов? [84 - Айрис - демон, маскирующийся под херувима.]
        -…не знаю. Может быть. Я в первый раз в вашем царстве и не знаю ни правил, ни жителей, ни дел, что здесь творятся.
        -Ах, да, - махнула рукой Лариса Степановна. - У меня в сознании никак не укладывается твое присутствие и предстоящая мистерия… Впрочем, если ты сама об этом вспомнила, значит, уже знаешь кое-что. Так?
        -Не совсем, - призналась Вилена. - Я знаю только то, что когда-то где-то вычитала. Кое-что рассказала девушка, которая оставила мне эту шляпку с пером. Неудивительно, что она решила удрать. На таких мистериях, я думаю, не очень-то весело.
        -Ой, девка! - схватилась за голову Ляля. - Ты хоть соображаешь, что наделала? Удравшая девица предназначалась самому Сатане! Он на глазах у всех должен был лишить ее девственности, а она забеременеть с первого раза. Если этого не случается, девушку обычно приносят в жертву. А ты, наверно, уже давно не девственница?
        Вилена непроизвольно покраснела от такого вопроса, но справилась с собой и постаралась спокойно узнать, в чем дело:
        -Но причем тут я? Если здесь происходят какие-то мистерии с вашим участием, то я не горю желанием принять в них участие.
        -Тебя и спрашивать никто не станет, - отрезала Лариса Степановна. - Отпустила девственницу, приняла из ее рук венец царицы и хочешь, чтобы все прошло мимо тебя? Нет, дорогая моя, придется заменить беглянку. Ляжешь на брачный камень, как миленькая! Вот только…
        От слов недавней знакомой у Бусинки перехватило дыхание, и она несколько минут не могла ни вздохнуть, ни охнуть. Потом, немного оправившись, попыталась подать голос:
        -Вы что-то недоговорили, Лариса Степановна? Умоляю, спасите меня! Зачем вам отдавать меня насильнику? Я ведь вам ничего плохого не делала! Неужели ничего человеческого в вас не осталось?!
        -Вот именно! - перебила стоны девушки ее знакомая. - Вот именно! Я давно уже потеряла веру в этого ублюдка Люцифера. Кстати, у него тоже несколько имен, как и у тебя.
        -Но я никогда не кланялась Сатане! Я ему в рыло плюну!
        -Кланялась не кланялась - какая разница? - Ляля снова обрезала крики девушки. - Раньше не кланялась - теперь поклонишься. Только тебе знать бы надо, что любой демон, дух, ведьма или колдун боится креста, а у тебя, я вижу, цепочка на шее. Если это нательный крестик, то очень хорошо, что его до сих пор не увидели…
        -Я увидела! - радостно сообщила из своего угла тощая старуха. - Я увидела, и сообщу кому надо!
        -Вот провокаторша, - заворчала Лариса Степановна и прошла в угол, где пряталась старуха. - Я отнимаю у тебя речь во имя Аморуля и Тайнехи[85 - Аморуль, Тайнеха - демоны смерти.], - голос при этом у Ларисы Степановны понизился настолько, что стал походить на пропитый мужской бас.
        Вилена с ужасом наблюдала происходящее. С кончиков пальцев Ляли сорвалось несколько искр и отпечаталось на лице прижавшейся к стене старухи. Та завизжала диким поросячьим визгом, но вскоре затихла и только поскуливала. Закончив расправу, Ляля вернулась к Бусинке:
        -Признаться, ты со своим парнем мне очень понравилась там наверху. Я не очень-то хочу отдавать тебя на растерзание, но тебе придется поучаствовать в мистерии потому, что на каменное ложе поместить больше некого. Дьявол на алтаре не должен прикасаться к девушкам, уже прошедшим дефлорацию, иначе он просто лишится своего детородного орудия.
        -Чего он может лишиться? - любопытные глазенки Бусинки весело засверкали, несмотря на всю серьезность положения.
        Глядя на нее, Ляля тоже улыбнулась, тряхнула головой и продолжила:
        -Ты, деточка, оставь свои мысли про запас. Глядишь, потом и рассказик какой напишешь. А сейчас просто запоминай. Сними крестик с шеи, держи в ладони, а когда Сатана попытается влезть на тебя, ты цепочку с крестиком намотай ему…
        -…на орудие? - продолжила Вилена.
        -Ну, наконец-то разобрались, - расхохоталась Ляля. - Я с детства любила над мужиками поиздеваться. Может быть, и у нас с тобой веселуха получится, кто знает?
        -Но вам-то зачем такие страсти? - удивилась Бусинка. - Вы, как я понимаю, тоже принадлежите к клану ведуний, колдунов, магов, ведьм или упырей?
        -Знаешь, милочка, - голос у Ларисы Степановны вдруг стал жестким. - У каждого свои причины недовольства своим начальством. А ты никогда не задумывалась, что подложить свинью самому Люциферу - это наивысшая ступень самооценки? Человек, если он еще человек, способен на что-то решительное и не настолько уж плох, если решимость не оставила его. Думаешь, если я здесь, то в жизни наверху у меня все хорошо и сладко? В этом мире никогда не бывает благополучия. Представь: только человек чего-нибудь добился, только поверил в свои силы, ан нет, тут же находится другая сила, которая заставляет ломать все, чем ты до безумия гордилась.
        -Хорошо, - кивнула Вилена. - Что я сейчас должна делать?
        -Сидеть здесь. Но тихо. Я пришлю за тобой, когда надо будет. Не выпускай крестик из рук! - с этими словами Лариса Степановна вышла из камеры предварительного заключения, и на какое-то время в подземелье воцарилась тишина.
        Вдруг из угла, где свернулась клубочком костлявая старуха, раздался какой-то шорох. Вилена уже стала привыкать к неземному освещению и, приглядевшись, различила возле старухи нескольких крупных крыс, похожих на тех, что пробегали под кнутами айрисов.
        Первым желанием девушки было прогнать хищниц, ведь крысы запросто могли загрызть скорчившуюся старуху. Но в следующий момент девушку охватил омерзительный скользкий ужас. Из-под тряпья, прикрывающего тело старухи, тоже выползла большая крыса, гораздо крупнее остальных. Неужели старуха могла превратиться в крысу? Это какая-то мутация? Вопросы, как взбудораженный осиный рой, проносились в голове девушки, но ни на один из них она ответить не могла.
        Меж тем стадо крыс прибывало и наконец под предводительством самой крупной крысы-мутанта двинулось в сторону девушки. Память тут же перенесла Вилену в далекое прошлое, когда она в Третьяковке впервые увидела картину Константина Флавицкого «Княжна Тараканова». Девушка так была потрясена увиденным, что, вернувшись домой, тут же набросала балладу, посвященную смерти авантюристки… Или все же настоящей дочери Елизаветы Петровны?
        Крепки крепостные ворота и глыбы гранитные в рост. Коль скоро посадят кого-то, то выход один: на погост. Здесь узники чахнут и верят в скончаемость горя и тьмы.
        И дремлет тюремщик-тетеря в незыблемом мраке тюрьмы.
        Княжна Тараканова - к двери:
        -Тюремщик, ну, что ты там сиднем сидишь?
        Мне было виденье - грядет наводненье, я вижу нашествие крыс!..
        Тюремщик лениво прошамкал:
        -Иди ты - гляди ты, кака волхова, - смахнул таракана на пол, - зараза, ан тоже живет однова…
        Едва по задворкам забористый ветер завыл, отпевая живых, тюремщик очнулся, тюремщик приметил: острог непривычен и тих.
        И лихо не бродит в глубоких подвалах, не лязгают стражи штыки, и крысы не хрюкают в драках и сварах. Лишь бури безумной шаги к стене подбираются ближе и ближе, лишь где-то запела вода…
        И снова из камеры слышится:
        -Вижу - грядет наводненье. Беда!
        -Вот ведьма, накликала все ж таки бурю, так жди - дожидайся беды, - и он, озабоченно брови нахмуря, по лестнице вверх - от воды.
        А вон и подвальные рыжие твари хвостами метут ступеня.
        Хоть то на потопе, хоть то на пожаре - бегут от воды и огня.
        Княжна Тараканова - к двери:
        -Тюремщик, тюремщик, открой!
        А по полу, зубы ощеря, - крысиный испуганный рой. Она на лежанку - вода подступает, а крысы ползут и ползут, и - к ней разъяренной оскаленной стаей…
        -О, Боже, меня не спасут! О, Боже, не мало ли я нагрешила за этот терновый венец?
        …Ее оставляют последние силы, никто не поможет, конец…
        И вдруг прошептала:
        -Тюремщик-Малюта, во храме за мя помолись. Я слышу в последние эти минуты другой отвратительный писк. Я вижу в России нашествие смуты, нашествие смуты и крыс.
        Написанное когда-то возвратилось к девушке мистической реальностью. Крысы подобрались к самым ногам стоящей у тюремной стенки несостоявшейся невесты Сатаны.
        Одна из хищниц уже успела укусить ее за ногу, и та инстинктивно завизжала, как почувствовавший нож поросенок. Крик прокатился далеко по подземным коридорам. Вполне возможно, что в этих подземельях еще никто никогда так не кричал. Тонкий девичий визг сменился на незатихающий стон. Вероятно, так стонали средневековые женщины, приговоренные к сожжению на костре заживо.
        Крысы быстро взбирались вверх по лохмотьям, прикрывающим тело девушки. И когда одна из них добралась до обнаженной девичьей шеи, Вилена, почувствовав рядом противный трупный запах, просто потеряла сознание. Крик оборвался.
        Кто знает, много ли времени понадобилось бы крысам, чтобы расправиться с легкой добычей, но девушка еще не сыграла свою роль в этом спектакле жизни. Скорее всего, подручные Ларисы Степановны услышали зов о помощи, а может, просто настало время, но решетчатые тюремные двери открылись и несколько айрисов вошли в камеру. У них хватило сноровки отбить девушку у крысиного стада. Хищники в панике бросились удирать, но в узкие дыры невозможно было пролезть всем сразу, и айрисы принялись насмерть колоть пиками разбуянившихся грызунов.
        Не избежала бесславной кончины и самая большая крыса - мутирующая старуха, видимо, гены плейотропии[86 - Плейотропия (от греч. Pleion - более многочисленный, больший и tropos - поворот, направление), множественное действие гена, способность одного наследственного фактора - гена - воздействовать одновременно на несколько разных признаков организма.] существовали у нее в организме с рождения. Недаром она была костлявой до такой степени, что живыми оставались только глаза. Старуха была бы избрана крысиным вожаком, если бы не нападение на королеву бала. Такой выходки айрисы простить не могли и закололи пиками несостоявшуюся королеву крыс.
        Расправившись с подземными грызунами, айрисы завернули Вилену в большую простыню из черного атласа и потащили куда-то по замысловатому подземному лабиринту. Бессознательное состояние спасло девушку от сумасшествия, потому что вряд ли она спокойно смогла бы перенести постоянное ощупывание тела.
        Наконец в одном из гротов носильщики бросили девушку на огромный квадратный камень и убрались по своим делам. За Вилену принялись две женщины, закутанные в белоснежные платки по самые глаза и походившие на кухарок или монахинь в белых подрясниках. Они деловито перевернули девушку на спину, принесли ушат теплой воды и омыли ее. Затем защелкнули на запястьях рук и на лодыжках ног кандалы, вделанные в камень.
        Следующими были двое мужчин-косметологов в таких же белых подрясниках и в накинутых сверху клеенчатых фартуках. Оба принялись растирать девичье тело ароматными маслами и благовониями. Один из них заметил судорожно сжатую в кулак правую руку невесты, попробовал разжать, но, к счастью, его старания прервала вспышка дополнительного света на высоком потолке пещеры.
        Ленточные лампы испускали холодное люминесцентное свечение. По воздуху огромного грота тут и там стали проплывать серебристые шарики, потрескивающие в полете такими же серебристыми искрами. Видимо, это были сгустки какой-то редкой биологической энергии, потому что гости, начинающие стекаться под своды пещеры, ловили на ходу эти шарики и с видимым удовольствием поглощали приготовленное для них угощение.
        Гостей понаехало великое множество. Многие расхаживали просто нагишом, а некоторые щеголяли в камышовых повязках на бедрах. Были и такие, будто в этом месте ожидался фуршет на государственном уровне с присутствием царственных особ, потому что мужчины были во фрачных парах, а женщины в бальных платьях, украшенных множеством драгоценностей.
        Айрисы застилали плоские камни белоснежными скатертями, и тут же организовывали что-то в виде «шведского стола». Гости набрасывались на выставленное угощение, не дожидаясь начала мистерии. Айрисы старались вовсю: на одном и том же столе можно было найти хорошо прожаренную тушку кабана, запеченных уток в яблоках, осетров, тушенных под соусом «Марешаль» иобложенных трюфелями, рябчиков и перепелок с жареными кусочками тыквы и отваренном в молоке картофелем вместе с болгарским перцем, набитым грецкими орехами. На больших серебряных подносах высились горы нарезанных фруктов, а в отдельных фаянсовых блюдах плавали различных сортов яблоки, вымоченные в белом вине.
        Меж горами аппетитной снеди и шедеврами кулинарного искусства стояли кувшины с красным вином и коньяком, выдержанным в ясеневых бочках. Такой коньяк необыкновенным ароматом привлекал присутствующих. Из гостей, знающих и ценящих редкие вина, многие спешили отведать именно его. Айрисам чаще всего приходилось отправляться за добавкой горячительного напитка.
        В центре большого стола, среди напитков, поднимающих адреналин, стоял большой стеклянный кувшин с изображением креста! Можно было предположить, что в сосуде - святая вода, но зачем она здесь? Во всяком случае, никто из присутствующих не прикасался к злополучному кувшину с крестом. Все старались просто не замечать его и отдавали честь другим закускам и ароматному спиртному.
        Народу в пещере с каждой минутой прибавлялось, чувствовалось, что все чего-то ждут. И вот, наконец, по одному из туннелей к собравшимся вышел обыкновенный человек в необыкновенной одежде.
        Все гости на мгновение замерли. С нескрываемым трепетом и почтением смотрели они на своего властителя, владыку тьмы, разглядывая его одеяние. На его тело была надета камиза[87 - Камиза - нижняя рубаха простого кроя, у высокородных камиза обычно была до пят.] из китайского шелка. Поверх нее накинуто безрукавное блио[88 - Блио - средневековая одежда. У мужчин - кафтан, отрезной по талии, с узким лифом и пышными полами с разрезами. Блио обычно шнуровали сзади.] из тонкого атласа с вышивкой золотой канителью по подолу и воротнику, с напуском над широким кожаным поясом. Голову мужчины покрывал огромный берет черного бархата с приколотым к нему страусовым пером. В довершение всего к правому плечу застежкой-фибулой был пристегнет короткий плащ, типа римского палудаментума[89 - Палудаментум - особая разновидность воинского плаща, которую носили как солдаты, так и офицеры Древнего Рима. От солдатской лацерны отличался тем, что был длиннее (доходил до лодыжек), а также тем, что для него использовалась материя более высокого качества, как правило, красного цвета. Его носили не только на плечах; зачастую его
оборачивали вокруг бедер наподобие шарфа, забрасывая один конец на левую руку. Палудаментум явился «родоначальником» императорской мантии (лат.).] с меховой оторочкой по краям.
        Мужчина царственной походкой прошел к алтарю, возле которого возвышался массивный трон с высокой резной спинкой, и опустился на него, высоко задрав камизу. Под сводами огромной пещеры прокатился вздох облегчения, будто для гостей явление хозяина представлялось самым главным эпизодом в предстоящей мистерии. Перед троном сразу возникла живая очередь: все присутствующие должны были подойти к хозяину, поцеловать анус и правую руку.
        Нельзя сказать, что сия часть мистерии не нравилась окружающим. Наоборот. Первыми к поцелую устремились дамы. Они, видимо, очень назойливо старались этим выразить свою преданность, потому что нескольких из них пришлось силком оттаскивать от хозяина. Это своеобразное приветствие затянулось на длительное время, так как демонов, ведьм, колдунов и прочей нечисти собралось видимо-невидимо.
        Наконец приветствие окончилось, и за алтарем заиграл музыкальный оркестр. Кроме арф, клавесинов и скрипок мелодию поддержали несколько флейт и кларнетов. К трону подошла наша знакомая Лариса Степановна и по знаку владыки уселась на ступеньках.
        Как ни осмеивают журналисты отчетно-выборные собрания, но без этого не обошлось и здесь. Владыка тьмы корявым перстом указывал на кого-нибудь из толпы, тот подходил к нему и отчитывался в проделанной работе. Дьявол выражал ему либо одобрение, либо недовольство. Любое проявление недовольства было чревато разрушительными последствиями. Самое легкое наказание - и проштрафившийся исчезал из поля зрения, превращаясь в небытие.
        Однако некоторых владыка благосклонно прощал. Он выбирал из присутствующих попечителя, который был обязан следить за нечистью до следующего шабаша. Если же попечитель не мог уследить, то перед троном наказывали обоих: попечитель должен был насмерть загрызть подопечного на глазах у всех. А потом, чаще всего, и сам терял голову от молниеносного удара меча, которым палач хозяина, прячущийся позади трона, наказывал проштрафившегося. Спасти провинившихся не могло уже ничто, даже Бог, несмотря на то, что Он Всемогущий. Скорее всего, Господь никогда не влезал в разборки нечистой силы. Ведь истинная мудрость в том и состоит, что каждый должен заниматься своим делом.
        После «разбора полетов» наступил час молодых: перед владыкой выстроились только что вступившие на путь поклонения Люциферу. Хозяин взял на себя труд лично побеседовать с каждым и дать отеческие наставления. Это считалось посвящением: неофит овладевал тайной силой и получал щит заступничества от других сил. После посвящения каждый исполнял под музыкальную какофонию танец на кресте, который бросался ему под ноги. После этого неофит плевал на крест и во всеуслышание произносил десять дьявольских заповедей, горевших огненными буквами на стене за алтарем:
        Люби Люцифера и почитай его.
        Признавай Богом только его.
        Поноси Иисуса кощунственными словами.
        Презирай и ненавидь своих родителей.
        Убивай, грабь и всегда ругайся матом.
        Развратничай и совращай малолетних.
        Воруй и обманывай.
        Давай деньги в долг и обирай должников до нитки.
        Нарушай клятвы и данное слово.
        Возжелай чужую жену, разврати
        ее и завладей имуществом.
        Каждый из вновь обращенных подходил к столу, на котором лежал свиток договора, укалывал большой палец правой руки лежащим тут же ножом и делал отпечаток пальца на свитке.
        Наконец, когда снова заиграла фривольная музыка, дьявол хлопнул в ладоши и неофиты выстроились в круг - лицами наружу, спиной внутрь - на площадке перед троном. Веселая часть шабаша началась с танца обращенных. Хоровод двигался против часовой стрелки все быстрее и быстрее, поскольку темп музыки увеличивался. Наконец, цепочка танцующих разорвалась. Они в изнеможении попадали на пол и прямо перед троном владыки тьмы принялись спариваться, оглашая пространство сладостными ахами и охами.
        Остальные гости заволновались. Видимо, каждому из них не терпелось поддержать новеньких, но в этот момент Люцифер встал с трона и поднял вверх правую руку. Музыка оборвалась. Прекратить сексуальные утехи пришлось и новеньким.
        Сатана направился к жертвеннику, где прикованная к поверхности лежала его невеста, задрал камизу, вновь обнажая свое тело, обросшее клоками шерсти, и принялся пристраиваться к распятой, как вдруг что-то произошло. Одна рука девушки оказалась свободной, и она что есть силы кинула чем-то в Люцифера, прямо в его обнаженную плоть. Владыка тьмы заверещал на всю пещеру поросячьим визгом. Человеческое лицо его превратилось в волосатое кабанье рыло, он отпрыгнул от жертвенника, закружив на месте. Потом, испустив еще один оглушительный визг, бросился удирать куда-то по подземному коридору.
        Глава 13
        Ученица Федора Кузьмича девица Александра превратилась с годами в статную девицу. Она не оставляла своим вниманием старца и часто наведывалась к нему, соревнуясь с Иваном Григорьевичем в ухаживании за отшельником.
        Что ни говори, а женское умение вести хозяйство всегда брало верх. Латышев сдался, но всегда приветливо встречал гостью. Та сначала бралась за уборку кельи, будто бы и не уезжала, потом они с Федором Кузьмичом садились пить чай. К трапезе старец всегда надевал свой старый длиннополый халат синего цвета. Видимо, этот цвет был у него любимым.
        В этот раз Федор Кузьмич сидел за столом в красном углу и ждал ученицу, которая замешкалась где-то во дворе.
        Александра вбежала в избу с известием:
        -Батюшка! Трапезничать придется немного погодя. От Краснореченского сюда подымается какой-то мужик.
        -Пешком? - осведомился старец.
        -Пешком. А как же еще? - удивилась девушка. - Он скоро будет здесь. Хоть и в горку, а идет - за ним не угонишься.
        -Ну что ж, - гостям всегда рады, - кивнул старец. - А чай наливай-ко давай! Гость нам не помеха. Ежели добрый человек, то с нами почаевничать не откажется.
        Александра принялась хозяйничать вокруг стола. И, когда уже разливала чай по фаянсовым чашкам, - подарок Ивана Латышева - в дверь громко постучали. Девица отправилась встречать гостя.
        Немного погодя она ввела в избу крепкого мужика в полукафтане из тонкого сукна и добротных яловых сапогах. Мужик вошел в келью, склонив голову, чтобы не стукнуться о дверной косяк. Вошедши, перекрестился на иконы в красном углу и поклонился хозяину:
        -Доброго здоровьица, Федор Кузьмич! Пришел я челом бить, так что не серчай, ежели что не так.
        -Ну, будет, будет! - одернул гостя Федор Кузьмич. - Мне челом бить не надобно, я те не царь. А вот садись-ко, мил человек, попей с нами чаю на семи травах. За трапезой-то все и расскажешь, какая печаль тебя мучит.
        Александра ловко пододвинула к столу табуретку и налила гостю чая. Тот снова перекрестился, сел за стол и покосился на большое блюдо с сотовым медом, стоящее в центре стола.
        -Вот и ладно, - кивнул старец. - Испей чаю-то. Александра! - позвал он девушку, решившую не мешать разговору мужчин и вышедшую в сени. - Александра! Ты что это, голубушка, забыла гостю ложку подать. Ему небось медку тоже вкусить хочется. Да и сама с нами садись за стол. Ведь она же нам не помешает? - вопрос был задан пришедшему мужику исключительно для того, чтобы посмотреть - кто пожаловал в гости и с чем.
        -Конечно же я не против, - степенно кивнул гость. - С красивой девицей не грех и чаю попить. Она не помешает нашему разговору. А дело у меня, Федор Кузьмич, вот какое. Не знаю, помнишь ли меня, но я еще в Зерцалах к тебе в гости заглядывал. Семеном Феофановичем меня величают.
        Федор Кузьмич нахмурил высокий лысый лоб и произнес:
        -Да, да, припоминаю, ты купец Хромов. Мне пришлось твоего первенца от болезни избавлять. Так что ли? Здоров ли сын твой?
        -Здоров, батюшка, здоров. Господь милует! Но у меня еще двое подрастают. Так вот. Поскольку ты, Федор Кузьмич, грамоте обучен, то не согласишься ли за моими детками присмотреть? Я тебе в моем доме на Монастырской улице флигель подарю. К тому же возле Томска есть у меня заимка. Она тоже твоя будет, только не отказывайся.
        Предложение было воистину неожиданным. Даже Александра от удивления ахнула. Семену Феофановичу надо отдать должное: он не стал ходить вокруг да около, а выложил все, как есть.
        Федор Кузьмич молчал. Потом вдруг в упор посмотрел на свою ученицу и спросил:
        -Что скажешь, Александра?
        -А что я? - отмахнулась девушка. - Женщине не к лицу давать советы мужчине, только…
        -Что?
        -Только я не отказывалась бы. Семена Феофановича, купца первой гильдии, в Томске каждая собака знает как честного человека. Недаром он такое уважение среди народа имеет. Причем в Томске ты, батюшка, сможешь многих деток Слову Божьему обучить. Да и мне сподручнее будет к тебе ходить. А то в станицу Краснореченскую ездить - шутка ли?
        Слова Александры, видимо, были для старца очень важны. Не потому что он сомневался в своих мыслях, а просто и ему иногда не доставало поддержки близкого человека даже в самых простых с виду решениях.
        -Ну что ж, - склонил старец голову. - Видимо, от судьбы не уйдешь, да и незачем, поскольку - Александра правильно подсказала - я смогу многих на путь истинный наставить.
        С этого момента начался новый этап жизни томского старца Федора Кузьмича.
        Доподлинно известно, что у каждого человека на жизненной дороге случаются неожиданные повороты. То есть любому из нас, пришедшему в этот мир, предоставляется возможность испытать себя задолго до того, как нужно будет предстать пред Божьим Престолом, где накопленные, а тем паче, награбленные слитки золота будут тяжким балластом для души, желающей подняться вверх по лунному лучу.
        В Томске Федор Кузьмич регулярно посещал церковные службы в домовой церкви архиерейского дома, а чуть позже повадился в церковь Казанской иконы Пресвятой Богородицы. На службах старец старался никому не мешать и не попадаться на глаза, хотя с его ростом это было довольно трудно.
        Однажды именно там его обнаружил Томский епископ Порфирий и сразу сделал предложение молиться в своей личной молельной рядом с алтарем. Старец, молча, пожевал губами, как обычно в неприятных ситуациях, но ответил спокойно:
        -Я простой православный христианин. Зачем же вы, владыка, хотите отделить меня от остальных? Не след никому отделяться от ближних, ибо сие есть наущение диавола.
        -Я знаю, - не отставал епископ. - Ты, Федор Кузьмич, окормлялся у протоиерея кладбищенской церкви Петра Попова, а также бывал на исповеди у томских иеромонахов Рафаила и Германа, но ни один из них не согласился поведать твою тайну. А тайна у тебя есть, старец: русский народ не станет дарить свою любовь, кому попало!
        -Сии священнослужители блюдут тайну исповеди, ибо это предписано Богом, а не Синодом, - смиренно отвечал старец. - А во мне никакой тайны нет, разве что когда я с Богом остаюсь - но это только Он знает. Мне нечего терять, кроме того, что всегда останется при мне - слова Бога моего и любви к Спасителю и ближним. Вы не понимаете, какое счастье в этой свободе духа. Вот и вся моя тайна[90 - Записано со слов епископа Томского Порфирия.].
        Прихожане, слушая беседу епископа со старцем, не переставали удивляться умению Федора Кузьмича вести беседу с сильными мира сего. Епископ Порфирий был человеком, не терпящим возражений, поэтому прихожане его побаивались. Но, когда владыка беседовал со старцем, казалось, сам ангел Господень пожаловал в храм Божий, чтобы успокоить его.
        Была середина мая, и в это время со старцем в церкви находилась Александра. Девушка не мешала разговору, однако напряженно прислушивалась. Как только епископ Порфирий оставил Федора Кузьмича в покое, Александра подобралась к старцу поближе. Она во время службы находилась на левой женской половине и старалась никому не мешать. Но сейчас литургия уже кончилась, и девушка безбоязненно прошла на мужскую половину, тем более, что Федор Кузьмич всегда занимал место недалеко от двери.
        -Сегодня день твоего тезоименитства, батюшка, - обратилась девушка к старцу.
        -Господь с тобой, девонька! - перекрестился Федор Кузьмич. - Сегодня день тезоименитства князя Александра Благоверного.
        -Вот. Я это и хотела сказать, батюшка, - поправилась Александра. - Только ты так любишь этот праздник, что я удивилась, почему ты забыл про него сегодня.
        -Вовсе нет, - отмахнулся старец. - Сейчас, после того, как мы подойдем к кресту, начнется молебен во славу Благоверного князя Александра Невского. А когда молебен закончится, настоятель попросил меня остаться на праздничную трапезу. Останешься со мной.
        -А можно?
        -Конечно, девонька моя, тебе можно, - кивнул старец. Он поднял голову, посмотрел на расписанный потолок церкви и закрыл глаза, - Знаешь, какие торжества бывали в этот день в Петербурге? - спросил ее Федор Кузьмич и сам же ответил: - Стреляли из пушек, развешивали ковры, вечером весь город украшало электрическое и газовое освещение, и общая радость наполняла сердца человеческие. Люди умели радоваться настоящему празднику…[91 - Записано ученицей Федора Кузьмича Александрой.]
        -Я думаю, батюшка, - решилась высказать свое мнение девушка, - сегодня тоже будет веселый праздник. Недаром сам настоятель позаботился пригласить тебя. Только я не хотела бы, чтобы за трапезой был наш епископ Томский.
        -Ну, будет, будет, - одернул ее старец. - Запомни, в этом мире всяк на своем месте.
        Трапеза в день тезоименитства князя Александра Благоверного оказалась не хуже петербуржских застолий, тем более, на празднике с благословения настоятеля подавали все самое лучшее. Здесь можно было увидеть целиком запеченных севрюжек, перепелов в чесночной подливе, кусочков изюбря под винным соусом… Но самым главным украшением стола оставались сибирские муксун и нельма, приготовленные по особым рецептам. Во всяком случае, вряд ли царский стол когда-нибудь имел такое богатое угощение. Правда, у царских поваров тоже было чем похвастаться, но там чаще всего заглядывались на европейские кушанья, забывая, что на родине разносолы гораздо вкуснее.
        Во время трапезы церковный хор исполнял духовные песни. Вдруг регент объявил особо:
        -А сей час мы исполним казачью песню «Ездил Белый русский Царь», посвященную нашему царю-батюшке Александру Благословенному.
        Певчие затянули любопытную историю о победоносном походе русской армии на Париж. Федор Кузьмич, слушая, даже прослезился. Потом подозвал регента и сказал:
        -Зря ты, брат мой во Христе, не поминаешь в песне Кутузова. Без него нам не побороть было бы французов. Царь Александр этому полководцу сначала завидовал. Но когда французы подходили к Москве, он припал к мощам Сергия Радонежского, долго со слезами молился и услышал ангельский голос Александра Невского, который приказал ему: «Иди, Александр, дай полную волю Кутузову, да поможет ему Бог изгнать из Москвы французов». Так что поминать Кутузова надо обязательно…
        В тот день Сашенька, провожая старца до дома, по дороге спросила его:
        -Откуда, батюшка, ты знаешь, что сказал святой Благоверный князь Александр Невский царю Александру?
        -А как бы без помощи своего ангела-хранителя мог справиться русский царь Александр I с нашествием басурманов? Без помощи ангела-хранителя мы, девонька, в этой жизни ничего не значим, хотя каждый мнит себя Сыном Божьим.
        Придя домой, старец отпустил Александру, а сам прилег на широкую деревянную скамейку, покрытую льняной простыней. Федор Кузьмич привык спать на таком ложе, и оно не казалось ему неудобным. Во сне он опять встречался с преподобным батюшкой Серафимом и вспоминал тех, кто помог Кутузову разгромить басурманов.
        -…Я уже два с половиной года у вас, батюшка, а все еще в послушниках хожу, - подступил Александр к Серафиму Саровскому. - Моя жена, Елизавета Алексеевна, уже преставилась. А ведь молитвенник должен обрести уверенность в себе, чтобы ничто не мешало молитвам, возносимым Господу. Монашество хочу принять, ибо грехов на мне столько, что век не отмолить!
        -Монашество через смирение приходит, чадо, - отвечал старец. - А ты хочешь все сразу - и дело с концом, хоть отходную читай. Нет, брат, дело не в том, сколько раз на дню ты Богородичен тропарь споешь или сколько кафизм прочтешь.
        Вспомни Иисусову молитву: перед храмом Божьим стоял мытарь, всю свою жизнь отнимающий у людей деньги, и фарисей, которому мытарь отдавал все отнятое до последней лепты. «Спасибо, Господи, что Ты любишь меня! - вскричал фарисей. - И что избавил меня от такой доли, как у этого… - фарисей плюнул в сторону мытаря и продолжал: - Я Тебе, Господи, всегда десятину отдаю и думаю, что Ты поддержишь меня в благих начинаниях».
        Мытарь, стоя рядом с фарисеем, не мог найти себе оправданий. Он знал, что хоть и не для себя отнимает деньги у братьев своих, а только иногда лишает их последней надежды не умереть с голоду. Мытарь знал свои грехи, но искренне хотел покаяться перед Богом и бросить мытарство, поэтому ничего и не мог сказать, кроме как: «Господи! Прости меня грешного!»
        Как думаешь, послушник, кому поможет Господь?
        -Батюшка! - послушник упал перед старцем на колени. - Батюшка! Вы же знаете мой грех, который не прощается ни в этой жизни, ни в Царствие Небесном. Но как я могу с чистым сердцем молиться Господу нашему, коль не заслужил пострига?
        -Ох, чадо, - отмахнулся отец Серафим. - Кабы дело было только во мне, то я давно бы тебя зачислил в братию нашу, ибо монастырь наш хоть и женский, да мужские руки всегда надобны. Сам-то не жалеешь ли о Петербурге?
        -Нет, батюшка, не жалею! - мотнул головой послушник. - Мой брат Николай весомо справился со смутьянами. Я бы так не сумел.
        -Это не злодеи были, - тяжело вздохнул старец. - Пройдет более, чем полвека, когда настоящие злодеи поднимут свою голову… Произойдет гибель многих верных отечеству людей, разграбление церковного имущества и монастырей, осквернение церквей Господних… Православная вера будет попрана. Архиереи и другие духовные лица отступят от чистоты и равнославия, и за это Господь тяжко их накажет…[92 - Слова старца Серафима, записанные Мотовиловым.]
        Мне, убогому Серафиму, от Господа Бога положено жить гораздо более ста лет, но так как к тому времени архиереи так онечестивятся, что нечестием своим превзойдут архиереев греческих во времена Феодосия Юнейшего[93 - Св. благоверный император Феодосий Младший. Флавий Феодосий II Младший (тж. …седми отроков в пещере Охлонской во времена Феодосия Юнейшего).], так что главнейшему догмату веры Христовой и веровать уже не будут. И Господу Богу богоугодно будет взять меня, убогого Серафима, до времени от сея превратной жизни и по сем воскреснуть. И воскресение мое будет, аки семи отроков в пещере Афонской во дни Феодосия Юнейшего[94 - Слова старца Серафима, записанные Мотовиловым.].
        -Отец мой, - взмолился послушник. - Ежели вы покинете меня здесь, то как же мне молиться за Родину нашу без наставлений духовника моего?
        -Все будет, как Господу нашему угодно, - возразил старец. - Но ты, чадо, научись пока на исповеди не скрывать от духовника о делах своих. Иначе и молиться не научишься.
        -Да как же так! - смутился послушник. - Я ничего от вас, батюшка, не скрывал, и скрывать не собираюсь. В Таганроге я сделал все, как вы благословили.
        -А что ж не поведал о том, что по дороге в Таганрог заезжал в столицу Донского казачества Новочеркасск?
        -Да, было дело. Но откуда вы…? - послушник испуганно перекрестился. - Я не думал, что сие посещение упоминать надобно.
        -Господу нашему все надобно, - наставительно поправил неофита Серафим Саровский. - А тебе, чадо, не лишне будет знать, что донцы до сих пор чтут почившего в Бозе Государя Императора Александра Благословенного. Третьего дня был у меня атаман войска Донского Дмитрий Ефимович Кутейников и просил благословить наследника Его Императорского Высочества, великого князя Александра Николаевича Атаманом всех казачьих войск, а в том числе и главного - Донского.
        -А как же сам Кутейников?
        -Атаман был назначен шефом Атаманского полка, - пояснил старец. - Но он доволен таким положением, поскольку войсками империи должен править один атаман.
        -Значит, племянник мой стал атаманом?
        -Да, и я послал ему свое благословение, - подтвердил Серафим Саровский. - Но Кутейников рассказал также, какие почести донцы оказывали почившему Государю Императору. У гроба его держали караул лейб-казаки и атаманцы. Лейб-казаки сопровождали тело своего Государя до самого Петербурга.
        Донцы во время войны много раз общались с Государем Императором, и весть о его кончине быстро пронеслась по Тихому Дону. Уже тогда сложилась у казаков песня-сказание об Александре Благословенном. Я попросил, чтобы мне сделали список текста. Вот он, - старец открыл небольшой сундучок, где хранились бумаги, и достал оттуда пергаментный свиток. - Видишь, какой список мне сделали! Казаки даже ради убогого Серафима постарались. Так что читай это вслух. Еще раз хочу услышать плач казаков.
        Послушнику ничего не оставалось делать, как развернуть список и прочесть написанное:
        -Ты наш батюшка, светел месяц!
        Ты не светишь по-старому, а по-новому!
        Покрывали тебя тучи грозные, непогожие!
        Как у нас было на святой Руси,
        В кременной Москве, в соборе Митревском,
        Как ударили в большой колокол, —
        Православный Царь Александр преставился!
        Как и сделали ему кипарисный гроб.
        Обили его золотою парчой,
        На часах стоит млад донской казак.
        Расступись, мать сырая земля!
        Расколись ты, дубовая доска!
        Ты встань, проснись, православный Царь,
        Государь ты наш, Александр Павлович!
        Погляди, посмотри свои войска Донские,
        Они в строю стоят, обучаются,
        Они делают не по-старому, а по-новому!
        Послушник замолчал. Старец остро глянул на него, потом пошел к печке, где на шестке[95 - Шесток (ст. - сл.) - широкий металлический лист перед печью, на котором хранили съестное, когда печь не горела.] остывал чугунок с картошкой. Тут же стояла кастрюля с утренним отваром из брусники.
        Отец Серафим налил черпаком отвара в глиняную кружку и повернулся к послушнику:
        -На-ко, чадо, отпей. Видать проняла тебя казацкая песня. Но хорошо, что добром поминают.
        Пока послушник пил отвар, держа кружку обеими руками, потому что его прохватил озноб, старец что-то обдумывал. Даже лоб наморщил. Потом посадил послушника на лавку в красном углу, сам сел рядом и заговорил:
        -Я ведь мало знаю про казаков. Рассказал бы. Говорят, они в войну показали хфранцузским нехристям, где раки зимуют.
        -Раки? Ах, да. Раки, - кивнул послушник. - Без войска Донского Кутузову пришлось бы туго…
        Сентябрьская Москва догорала. Удушливый дым пожарища стелился далеко по Подмосковью, но по ночам становилось холодно, и едкий запах скрадывался, чтобы воскреснуть утром. Завоевателям России практически негде было укрыться и разжиться хоть какой-нибудь пищей. Голодные и оборванные, они начали гибнуть от неожиданно вспыхивающих болезней.
        Меж тем русская армия усиливалась ополчением, а самое главное - настроение у русских было бодрое, не показушное. Все желали наступления и верили в то, что Богородица укроет Москву своим омофором[96 - Омофор (греч. носимый на плечах) - принадлежность богослужебного облачения архиерея. Существуют великий и малый омофор. Великий омофор - длинная широкая лента с изображениями крестов; огибая шею, спускается одним концом на грудь, другим - на спину.] и спасет от гибели. По войскам ополченцев пронесся слух о том, что сама Царица Небесная явилась перед Наполеоном и приказала убираться из сгоревшего города.
        Так это было или нет, сказать трудно, только французский император велел спешно готовить отступление, а на прощание взорвать Кремль, дабы помнили россияне, что с Францией шутки плохи. В подземельях Кремля заложили сотни пороховых бочек, оставили бомбардиров для исполнения приказа, но ни одна бочка не взорвалась, а бомбардиры исчезли.
        В конце сентября французы оставили Москву, а уже в первых числах октября русская армия тронулась из Тарутина. Поздним вечером, почти что в ночь, русские шестью колоннами выступили на отсечение авангарда Мюрата, находившегося в шестидесяти верстах от основной армии Наполеона. Русские колонны должны были одновременно на рассвете подойти к французскому лагерю и атаковать его.
        Но в темную осеннюю ночь под пронизывающим холодным ветром русские пехотинцы задержались в пути: пушки постоянно увязали в грязи, и требовалось гораздо больше времени на преодоление пути. Только казачья колонна графа Орлова-Денисова пришла на место к назначенному часу и вытянулась вдоль края густого ольхового леса.
        Светало. Ветер бил укрывшихся под деревьями казаков голыми ветвями и швырялся последними листьями. Под самое утро принялся накрапывать мелкий нудный дождь.
        Граф Орлов-Денисов спешился и тревожно мерил шагами опушку леса. Пора было начинать наступление, а основных русских колонн еще не было видно.
        Французский лагерь просматривался хорошо, но, поскольку находился ближе к реке, был покрыт утренним туманом. Вскоре французы начали просыпаться и без седел и оружия вести коней на водопой.
        Граф вытащил из кармана луковицу часов, открыл крышку, взглянул, а заодно посмотрел и на восток, откуда должны были показаться русские войска, но не приметил там никакого движения. Тогда граф решил что-то для себя, перекрестился и воскликнул:
        -Ну, с Богом!
        Казаки мигом оказались в седлах, и пятьдесят казачьих сотен ринулись из леса на пробуждающийся бивак противника. Полусонных солдат добивали на месте, поджигали палатки и зарядные ящики, что сразу вызвало большую панику.
        Французы все же сумели в середине своего лагеря организовать линию обороны, а пришедшие в себя кирасиры устроили контратаку. Бой разгорался нешуточный. Мюрат принялся вводить в сражение свои полки, но тут подоспели русские колонны и стали теснить врага. Оборона противника продержалась недолго, и французы кинулись отступать.
        Эта победа при Тарутине решила исход войны в нашу пользу. А принесли ее русским войскам донские казаки! Тарутинское сражение показало и русским, и французам, что армия Наполеона уже не в силах бороться с русскими ополченцами. Как при наступлении Наполеона на Русскую землю донцы наседали на французов, так и при его отходе, казаки постоянно теснили врага, досаждая молниеносными набегами.
        Как-то в середине октября Наполеон отправился верхом с конвоем в сопровождении генералов Раппа и Коленкура осмотреть поле только что проигранного ими сражения под Малоярославцем. Они не отъехали даже на версту от бивака своей гвардии, как император увидел у деревни Городня выходящую из леса стройную колонну. Верховые ехали ровными отделениями, и Наполеон подумал, что это французская конница, как вдруг колонны принялись перестраиваться во фронт и растекаться по полю. Показались зловещие казачьи пики.
        -Государь! Это казаки! - в испуге закричал Коленкур.
        -Не может быть, - не поверил Наполеон. - Вы в своем уме, генерал?
        А казачья лава уже неслась к дороге! Генерал Рапп схватил под уздцы лошадь императора, дал шпоры своему коню и пустился наутек.
        -Да это же наши, уверяю вас, - пытался на скаку возражать Наполеон. - Никаких казаков быть не может возле императорской ставки!
        -Это казаки! - снова крикнул перекошенным от страха ртом генерал Рапп.
        -О, мой Бог! - воскликнул Наполеон. Видимо, до него, наконец, дошло, что это действительно были донцы. Император выхватил шпагу и помчался к лагерю, оставив конвой для прикрытия своего отступления.
        Донцы наступали несколькими полками. Спасло французского императора лишь то, что есаулы атамана Платова отвлеклись: они обнаружили неподалеку от ставки большое количество французской артиллерии. Донцы захватили и увезли с собой одиннадцать орудий, а оставшиеся двадцать девять вывели из строя.
        С первых дней ноября начались сильные морозы, посыпал обильный снег. Русские заставили Наполеоновскую армию идти тем же путем, каким она наступала на Москву и который не на шутку был разорен. Продовольствие и фураж отсутствовали полностью. Настоящая русская стужа увеличивала страдания противника.
        Однажды казаки напали на врагов, гревшихся у костра. На огне стоял большой котел, в котором варилась… человечина! Господь наказывал захватчиков за разоренную страну голодом так, что они принялись поедать друг друга.
        Казакам тоже приходилось не сладко. Их ряды таяли. В тысячном Атаманском полку осталось только полтораста человек. Эти оставшиеся так неутомимо гнали бежавших из России захватчиков, что те принялись сдаваться любому мужику с ружьем. Но наши пленных уже не брали. У врагов отбирали оружие и отпускали на все четыре стороны. Бывшие французские солдаты принимались бродить по окружным деревням и с протянутой рукой обращались к русским: «Шер ами, шер ами-и-и»[97 - В буквальном переводе слово «шевалье» означает одновременно и кавалера, и конника.], - звучало в самых непредсказуемых местах. С той поры французов помнят в народе только как побирающихся «шаромыжников».
        Казаки отбирали у сдающихся в плен французов священные сосуды из церквей, серебряные оклады, содранные со святых икон, и честно сдавали все это в какой-нибудь попавшийся по дороге храм или армейским маркитантам.
        Однажды маркитант Литовского полка Щеглов заприметил у подъехавшего казака большой мешок, перекинутый через луку седла, и спросил:
        -А тут у тебя нет ли чего продажного, станичник?
        -Нет. Это церковное серебро, - ответил тот. - Я обещал пожертвовать его в какую-нибудь церковь. Боже сохрани, чтобы я воспользовался хоть одним золотником.
        -Отдай тогда на нашу церковь, - предложил чиновник.
        -Это ладно. Бери! - махнул рукой казак, снял тяжелый мешок с седла и передал маркитанту. Потом он беззаботно свистнул и уехал, даже не назвав своего имени.
        Этот случай стал известен Государю Императору, потому как чиновник Литовского полка сам поведал об этом и передал все собранное им серебро в руки адъютантов Его Императорского Величества. Таких ценностей собралось достаточное количество, и Государь Александр Благословенный приказал отлить из этого серебра тяжелую решетку в сорок пудов весом, которая стоит и по нынешний день вдоль главного амвона Казанского собора в Санкт-Петербурге. На решетке выкована надпись: «Усердное приношение войска Донского».
        В России с середины октября начались жестокие морозы. Реки, еще не замерзшие, поражали живой черной водой, текущей меж стылых заснеженных берегов. Практически все мосты были снесены осенним ледоходом или испорчены местными жителями.
        Итальянский корпус французской армии под командованием Богарне подошел к реке Вопь и не нашел моста. Паника среди отступающего врага была уже настолько сильна, что солдаты принялись переходить реку вброд по пояс в воде, но это не останавливало их. Они пытались выбраться на противоположный крутой берег, скатывались назад в реку, разбивались, тонули…
        Беглецы спешили переправиться еще потому, что в туманной дали короткого осеннего дня слышались частые выстрелы - отступающих преследовали те же казаки. Французам пришлось бросить обоз и артиллерию, чтобы спастись.
        Однако итальянский корпус был еще довольно велик и ближайшее к переправе село Духовщину оккупировал полностью. Атаман Платов во главе войска Донского на следующий день выбил «итальянцев» из Духовщины и погнал их остатки к Смоленску. Там им удалось укрыться за городскими стенами, но уже серьезной опасности они не представляли.
        Атаману Платову за бои под Вопью и Смоленском было пожаловано графское достоинство. Перед новым графом стояла задача: заставить безоглядно удирать самого стойкого и мужественного маршала Наполеоновской армии герцога Эльхингенского, князя Московского Мишеля Нея. Даже сам Наполеон, не щедрый на похвалы, назвал Нея храбрейшим из храбрых. Прав был историк Фабер, вспоминая о маршале: «Революция, исключившая множество людей из армии, поставила на их места других для нее надобных, на которых бы они никогда без нее не были. Адвокаты, купцы… сержанты и капралы… поставлены были в предводители французского войска… Мишель Ней - это квинтэссенция всего того, что составляет легенду о Наполеоне»[98 - Замечания о французском войске последнего времени, начиная с 1792-го по 1808 год. Сочинение Г. Фабера. СПб., 1808. С. 23.]. Подобные высказывания историков Александр Благословенный пытался никогда не пропускать.
        В начале ноября граф Платов вошел в Смоленск, и узнал, что из города только что бежал Ней. Атаман с двенадцатью полками отправился вдогонку - по глубокому снегу, по узким дорогам, а иногда и просто по полю наперерез маршалу.
        Французский полководец вел свои полки по самому берегу Днепра, выставив вправо и влево от колонны стрелковые цепи. Недалеко от села Гусиного на поляне меж двумя лесами Платов нагнал Нея, обстрелял французов из пушек и рассек колонну на две половины. В то же время часть казачьего войска с невероятными усилиями пробилась через лес и вышла в голову отступающей колонны. Завязалась нешуточная битва, но французы, напуганные натиском казаков, принялись разбегаться в разные стороны.
        Тогда маршал Ней верхом на крестьянском мерине кинулся в самую гущу побоища и закричал:
        -Солдаты! Неужели вы предпочтете постыдный плен славной смерти за императора и Францию?
        Полководца солдаты любили, одна его фраза заставила их собраться в строй и быстрым маршем атаковать лес. Но в лесу никого не оказалось. Солдатам пришлось продираться через лес, бросая по пути ранцы. Лишь далеко за полночь добрались они до села Дубровны. Только отдыхать в этой приготовленной ловушке казаки позволили французам недолго: на рассвете атаман Платов развернул строй своих донцов за околицей и выгнал беглецов из села.
        В середине ноября Наполеон принялся переправляться через реку Березину, и опять Платов пошел по пятам за французским войском. Это испугало даже самого Наполеона, и в почтовой карете, записавшись под именем Коленкура, он бросил войско и тайно укатил в Париж.
        Теперь бегущую французскую армию прикрывал только Ней. Переняв опыт врага, он бросил обозы и всю артиллерию для того, чтобы спасти людей. Ней двигался так быстро, что русская армия не поспевала за ним, и в результате французов преследовал только атаман Платов со своими конными полками и пушками, поставленными на полозья.
        В конце ноября произошла любопытная стычка меж убегающими французами и донцами. Маршал Ней взял ружье и во главе своего отряда попытался отбить преследование, но его солдаты разбежались, а сам Ней был отпущен казаками только потому, что никаких знаков различия на мундире у него не оказалось, да и сам мундир больше походил на тряпье парижского клошара[99 - Клошар - нищий, бомж (фр.).].
        Вся французская армия выглядела, как толпа оборванцев - нищих, голодных и обмороженных. Правда, Ней еще пытался обороняться в Ковно, где имелись пушки и неизмученные немецкие корпуса. Но немцы при приближении русских войск перепились и разбежались, и только двести верных гренадеров старой имперской армии остались с Неем в Ковно.
        Русские не стали брать город, а просто обошли его и двинулись на запад. Нею с гренадерами пришлось лесами пробираться туда же. Это были остатки французской армии, перешедшей Неман. К Рождеству ни одного француза не осталось на Русской земле.
        Глава 14
        В это время взявшие на себя роль спасателей Давид и Вадим дремали в одном из гротов московского подземелья.
        Вадим, снова и снова изучающий подземный город, проснулся от тихого механического шума и мелкого содрогания почвы. Казалось, волна землетрясения прокатилась по галереям подземки, но тут же утихла.
        Давид тоже проснулся и резко сел. В отличие от своего спутника он не услышал ничего, но почувствовал - услышал тем самым подсознанием, которого, как утверждают материалисты, в человеке нет и быть не может.
        -С Бусинкой что-то случилось! - сразу сказал он. - Вадим, нам уже давно пора отыскать то место, где по твоему предположению может оказаться Вилена. Я чувствую, ей грозит опасность! Серьезная!
        -Ну, тихо, тихо, - попытался успокоить Михайлов. - Все самое плохое уже случилось. Но мы оба знаем, что девушка жива. Значит, ее обязательно притащат на мистерию морлоков.
        -Кого? - не понял Давид.
        -Морлоков, - поморщился Вадим. - Неужели Герберта Уэллса в детстве не читал?
        -Читал. Но что за морлоки?
        -Обыкновенные рабочие, инженеры, механики и просто чернь всякая, которая при коммунизме переселилась под землю. Эти морлоки выползали во внешний мир только ночью и утаскивали какого-нибудь элитарного обитателя на очередную трапезу к себе. Писатели почти всегда - предсказатели. Жители московского «андеграунда» - настоящие морлоки. Они тоже не отказываются от таких развлекалочек: любое представление для них - забава, и пропускать ее никто не собирается. Вот мы туда в общей толпе и проникнем! Только по пути надо заглянуть в один из подземных заводов, где давно уже разрабатываются так называемые «подземные лодки».
        -Что разрабатывается? - переспросил Давид, думая, что ослышался.
        -Подземные лодки-самоходы, - повторил Вадим. - Я пару минут назад почувствовал звуки и содрогание почвы, которые могла испускать готовая к плаванию подземная лодка. Если аппарат уже изготовлен, то вполне возможно, что он нам понадобится.
        -Позволь, - поспешил возразить Давид. - Ты предлагаешь украсть испытуемую модель, использовать ее по собственным нуждам и считаешь, что все обитатели завода, то есть морлоки, спокойно позволят нам прокатиться? А ты конечно же умеешь управлять этим аппаратом, как велосипедом…
        -Ну, будет, будет, - оборвал коллегу Михайлов. - С системой подземной лодки я уже давно знаком. Больше того, сам тайком подкинул несколько деловых замечаний изобретателям. Это два брата, и они очень хотели бы вернуться во внешний мир. В России им спокойно жить не дадут, так что, если аппарат готов к подземному плаванию, то Андрей с Лешкой с удовольствием удерут с этого секретного предприятия вместе с аппаратом. И вскоре в какой-нибудь Америке станут известными на весь мир два новых брата-изобретателя по примеру братьев Райт, выдумавших паровоз.
        -Позволь, - возмутился Давид. - Братья Райт просто присвоили изобретение братьев Черепановых, на несколько десятков лет раньше создавших действующую модель паровоза, но в России.
        -Да, да, я знаю об этой версии, - кивнул Вадим. - Только сейчас некогда развивать дискуссии. Важно, чтобы новые Черепановы помогли нам быстро выбраться наверх. Шахта, по которой надо идти, довольно широка, сможешь идти рядом. А я, если интересно, расскажу кое-какие исторические факты этого изобретения.
        -Идет, - согласился Давид.
        -Первый документ, свидетельствующий о создании подземной лодки, относится к 1908 году, - начал Вадим. - Из него следует, что английский инженер Драйвер не только разработал идею и создал модель такого подземного первопроходца, но так же, как и братья Черепановы, построил действующий образец, который получил имя сабграундина.
        При испытании лодка углубилась всего на пять метров. Затем у нее сломался один из загребающих ковшей. Три года ушли на создание нового аппарата, в принцип движения которого был положен «штопор». Новая сабграундина смогла опуститься под землю на девять метров, но неожиданно взорвался паровой котел. Инженер погиб, дальнейшие работы по созданию подобных машин были прекращены.
        Через четверть века изобретатель фон Берн запатентовал немецкий вариант подземохода. Изобретение приняли, засекретили и отправили в архив. Только через семь лет граф Клаус Шенк фон Штауффенберг, будущий руководитель заговора против Гитлера, случайно наткнулся на архивные материалы. Именно в это время Генштаб Третьего рейха разрабатывал операцию «Морской лев» по вторжению на Британские острова, и подземная лодка могла послужить высадке десанта на крупные морские базы Великобритании и обезоружить их. Изобретателя разыскали и предоставили ему все условия для работы, но Гитлер оказался уже более заинтересован в создании реактивных снарядов «ФАУ-1» и «ФАУ-2», готовых к массовому производству, поэтому проект разработки подземных лодок был прекращен.
        Остался не закрыт только конструкторский отдел института «Аненербе»[100 - «Аненербе» (нем. Ahnenerbe - «Наследие предков», полное название - «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков») - организация, существовавшая в Германии в 1935 -1945 годах, созданная для изучения традиций, истории и наследия германской расы с целью оккультно-идеологического обеспечения функционирования государственного аппарата Третьего рейха.], которым распоряжался Генрих Гиммлер. В этом отделе немцы все-таки разработали действующую модель штопорной сабграундины, получившей название «Змей Мидгарда», но в военных действиях суперлодке участвовать не пришлось.
        Наши конструкторские бюро НКВД в 30-е годы тоже разрабатывали подобные аппараты. Конструкторы Треблев, Кириллов и Баскин даже создали действующий подземоход. Прообразом машине послужил живой зверек крот. Но первые испытания на Уральских рудниках показали ненадежность конструкции, поэтому всех инженеров, участвовавших в разработке механического крота, расстреляли.
        Реальные работы по созданию советского подземохода начались только в хрущевских шестидесятых при участии профессора Бабата. На Украине в засекреченном КБ создали несколько моделей «Боевого крота», но на испытаниях «Крот» почему-то взорвался. Разработки, как водится, заморозили.
        В 1968 году в Париже неожиданно нашлись чертежи Герберта фон Штрассе, по которым разрабатывалась модель первой английской сабграундины. Обнаружил их историк Франсуа Ландузье и повез находку в Англию, поскольку правительство Великобритании очень заинтересовалось этими документами. Но через Ла-Манш жаждущему награды историку переплыть не удалось - паром взорвался. В гибели судна британская желтая пресса обвинила ЦРУ, однако историю быстро замяли.
        Сейчас оказалось, что на нашем подземном заводе очередную сабграундину собрали именно по чертежам фон Штрассе. Только вместо электродвигателя в ней применили небольшой атомный реактор. Этот «Крот» сможет развивать скорость до семи километров в час. Представляешь?
        -Смутно, - признался Давид.
        -Ладно. Отложим на будущее, - согласился Вадим. - Если нам придется удирать сломя голову, как мне удалось увидеть, то необходимо убедиться, что модель готова к работе.
        Мистерия шабаша будет проходить в пещере, рядом с подземным Московским морем, недалеко от того огромного водопада. Жители внешнего мира в основном будут прибывать со стороны водопада, а местные - со стороны Испытательного завода, где мы сейчас и находимся.
        Айрисы Сатаны постараются, конечно, заделать все дырки и трещины в скалах, только голь на выдумки хитра. Мне такая изобретательность всегда напоминает нас молодых, когда под любыми предлогами мы пытались проникнуть в какой-нибудь театр на спектакль или в оперу. К сожалению, эта мода канула в Лету с изобретением домашнего телевидения… А жаль.
        Меж тем туннель, по которому продвигались Вадим и Давид, закончился глухой стеной. Казалось, такого просто не может быть, потому что природные коридоры никогда не заканчиваются тупиками. Здесь же перед глазами путешественников стояла нерушимая базальтовая стена.
        Давид беспомощно посмотрел на Михайлова, но тот загадочно ухмыльнулся, скинул со спины рюкзак и несколько минут занимался изучением его внутренностей.
        -Вероятно, - подал голос Михайлов. - Вероятно, ты обескуражен тем, что человек, знающий московские подземелья как свои пять пальцев, завел тебя в никуда?
        Молчание Давида красноречиво подтвердило слова председателя подземки. Вадим еще раз улыбнулся и вытащил из рюкзака небольшой металлический пенал. На торцевой стороне пенала имелась кнопка, которую Михайлов нажал, и возле нее загорелась зеленая лампочка.
        -Это вовсе не глухая стена, - объяснил диггер своему спутнику. - Это обманка из пенополиуритана. Сейчас мы от нее избавимся, - произнося эту фразу, Вадим водил металлическим пеналом по базальту, как миноискателем. В одном месте зеленый огонек сменился на красный, Михайлов прилепил скотчем коробочку к скале и предложил Давиду отойти на несколько метров. - В этом месте есть дверь в цех конструкторского бюро, - пояснил Вадим. - Мой прибор высокими ультразвуковыми волнами разрушит затвердевшую пену. Нам в это время лучше находиться подальше. Так безопаснее.
        Диггеры отошли от стены метров на десять. Фонари, прикрепленные к каскам, хорошо освещали место действия. В свалившейся вдруг на них пещерной тишине невозможно было произнести ни слова. Давид пытался о чем-то спросить товарища, но слова гасли на лету, будто мотыльки, попавшие под пламя свечи. Явление было удивительным, мистическим и отдавало фантастическими изысками Жюля Верна.
        Однако, это ватное состояние пространства продлилось всего несколько минут и рухнуло вместе с осколками фальшивого базальта. На освободившемся пространстве обозначился квадратный металлический люк. Проблема теперь состояла в том, как открыть обнажившуюся дверь.
        -Не вопрос, - отозвался Вадим. - Эти люки здесь вмонтированы на аварийный случай и любопытно, что они не открываются изнутри.
        -Зачем же их вообще делали? - удивился Давид.
        -В том-то вся соль вопроса! Гастарбайтеры сами не смогут открыть ни один из них. А вот если хозяева милостиво озаботятся их спасением, то охрана быстро вытащит нужные пробки из подземной бутылки.
        -По сути, эта лаборатория - пожизненная каторга? - уточнил Давид.
        -Именно так! - Михайлов даже изобразил что-то в виде бурных и продолжительных аплодисментов, переходящих в овацию. - Поэтому конструкторы «Крота» Андрей и Леша давно мечтают отсюда удрать. Но удирать с пустыми руками - профанация. Они хотят прихватить с собой уже смонтированный, но еще не опробованный аппарат, который создает вокруг себя торсионное поле, вследствие чего прохождение под землей становится возможным без особых проблем. В наших Вооруженных силах имелась только одна подобная торпеда «Шквал», создающая вокруг себя газовое облако. Такими торпедами был оснащен затонувший в 2000 году «Курск». Странное дело, но по данным расследования, выдвигалась версия, будто «Курск» подбила точно такая же торпеда!
        -Не может быть! - воскликнул Давид.
        -Все думали, что не может. Однако факты диктовали другое, - отрезал Михайлов. - Наши кагэбэшники арестовали тогда американского шпиона Эдмонда Поупа, который у Анатолия Бабкина - изобретателя торсионного поля для торпед - хотел выкупить изобретение. Такая торпеда под водой может развивать скорость до 500км/час. Представляешь?
        -Смутно.
        -Вот и мы не могли поверить. Но шпиона Поупа арестовали и присудили ему 20 лет российских лагерей.
        -Да уж, теперь он наверняка поймет, что Россия и Америка - две большие разницы, - уверенно подытожил Давид.
        -Не поймет, - хмыкнул Вадим. - Потому что шпион отсидел всего девять месяцев и по указу «сверху» был интернирован в США. Вообще вокруг этого дела много мутной воды и вранья, но ходят неумирающие сплетни о том, что только что пришедший к власти президент единолично распорядился отпустить шпиона, а чтобы тот не обижался, вручил ему действующую модель «Шквала», который американцы испробовали на «Курске».
        -Выходит, правильно говорят, что рыба с головы гниет?
        -Еще как правильно! Мы давно уже общаемся с изобретателями. Это неплохие ребята, но их подвело самомнение. Они думали, что станут работать в настоящем КБ, что им предоставят нормальные условия для работы и существования. А попав сюда, конструкторы поняли, что угодили в лапы наследников Лейбы Бронштейна и Ульянова-Бланка, которые никогда добром не откажутся от власти и все население загонят в кандалы.
        -Ну а если твои знакомые удерут в Америку? - предположил Давид. - Тамошние масоны тоже ведь не дадут жить и работать на благо человечества. Везде и всегда поощрялись только труд на войну или так называемую оборону. Получается, человек рождается только для того, чтобы сеять как можно больше зла?
        -Верно мыслишь, - согласился Михайлов. - Я и сам не пойму, кто сегодня страшнее: американские жидомасоны или русско-советские жидокоммунисты? Пожалуй, американцы надежнее, если выбирать из двух зол. Во всяком случае, они своей державой и народом уже не торгуют. Хотя и наши… Многие из эмигрантов возвращаются в Россию. Почему, если в Штатах все хорошо?
        Кстати, в Америке можно спокойно запатентовать свое изобретение. Только тоже работать не дадут. Всякая власть - насилие над человеческим сознанием… - за разговором Вадим не оставлял начатое дело и открывал дверь, поворачивая вмонтированное в нее металлическое колесо-задвижку.
        Вскоре эта своеобразная дверь отъехала в сторону, и наши путешественники спокойно проникли внутрь секретного КБ. За открывшейся крышкой люка виднелся коридор, в конце которого угадывалось освещенное пространство.
        Выбравшись из норы, диггеры осмотрелись. Перед ними простирался каньон с протекающей по дну небольшой речушкой. На ее берегу располагалась лаборатория. Далеко внизу виднелась длинная конструкция, похожая на рукотворную машину в виде сигары. В тупом конце аппарата зияли четыре круглых сопла, а острый конец «сигары» венчала спиралевидная насадка - бур. Площадку, на которой монтировался аппарат, видно было довольно хорошо.
        На скальном «небосклоне», нависшем над подземным каньоном, красовались сплошные ленты каких-то неизвестных источников света, похожих на люминесцентные. Во всяком случае, свет позволял разглядеть предметы на значительном расстоянии. Но, с другой стороны, это представляло опасность для гостей, потому что на глаза рабочим показываться не стоило.
        Отвесная скала над площадкой была испещрена множеством круглых отверстий. Как сообщил Вадим, отверстия представляли собой окна, за которыми находились жилые и производственные помещения морлоков.
        На площадку к сконструированному аппарату можно было спуститься по тропинке на крутом склоне. Видимо, металлическую дверь поставили совсем недавно, и местные жители раньше выходили через этот вход в другие подземелья. Почему же территорию секретного завода понадобилось закупоривать, да еще маскировать вход под непроходимый тупик?
        -Мы пришли в неурочное время, - подал голос Михайлов. - Сейчас слишком много рабочих копошится возле «Крота». Видимо, его готовят к испытанию. Если оно начнется раньше, то ничего хорошего у нас не получится с диверсией на шабаше. Мы двигаемся гораздо медленнее, чем айрисы, и просто не сумеем от них удрать.
        -Хорошо, - согласился Давид. - Тогда, может быть, постараемся отыскать твоих знакомых? Вероятно, они смогут задержать отправление «Крота» на некоторое время?
        -Это мысль! - согласился Вадим. - Тем более, нам все равно необходимо увидеться с конструкторами. Они работают внутри пещеры, что на противоположном склоне пропасти. Туда можно пробраться во-о-он по той тропинке, - Михайлов указал на еле заметную тропинку среди камней.
        Диггеры принялись осторожно спускаться на дно ущелья. К счастью, рабочее время было в разгаре, и на гостей никто не обратил внимания. Перейдя вброд речушку, диггеры принялись подниматься на склон, но никакой двери или пещеры в отвесной стене не оказалось.
        -Дальше куда? - удивленно спросил Давид.
        -Дальше? - хмыкнул Михайлов. - Дальше у них та же секретная секретность, с которой мы только что столкнулись при входе в конструкторское бюро.
        Вадим легко вдавил выпуклость у пятки скалы внутрь, механическая замаскированная под горную породу дверь отъехала в сторону, и перед гостями открылся вход. Недолго думая, они юркнули в грот, дверь за ними аккуратно закрылась.
        В пещере, куда попали диггеры, никакого освещения не было, поэтому им снова пришлось включать фонари на касках. Пространство в скале оказалось небольшим. Видимо, пещера специально выдалбливалась вручную вместе с коридорами, лабораториями, хозяйственными и прочими помещениями.
        Из «прихожей» витая лестница поднималась наверх. По ней диггеры вскоре вынырнули из-под земли в большое квадратное помещение, очень похожее на кубические конструкции внешнего мира. Во всяком случае, на двенадцатом уровне подземного города ни одного такого помещения больше не имелось.
        Посредине квадратной залы потолок подпирал широкий столб, вокруг которого располагались небольшие диванчики. Возле диванчиков стояли журнальные столики. Стены квадратной комнаты были обставлены различными виданными и невиданными приборами, а возле одной торцом к ней стояли два обычных письменным стола. Двое мужчин, находящихся в комнате, сидели за ними лицом друг к другу. Оба на шум со стороны лестницы синхронно повернули головы, синхронно встали и почти синхронным шагом поспешили навстречу незваным гостям.
        -Вадим? - узнал один из мужчин пожаловавшего к нему гостя.
        -Как хорошо, что ты успел! - подхватил другой.
        -Мы запускаемся! - в унисон отрапортовали оба.
        -Привет, ребята! - поздоровался с ними Михайлов. - Здорово, что вы заканчиваете работу. Но только не говорите оба сразу, я вас уже как-то просил об этом.
        -Хорошо, - в унисон кивнули оба. Потом посмотрели друг на друга и снова повернулись к гостям.
        -Вот и славно, - Вадим с явным неудовольствием покачал головой и продолжил: - Это мой друг Давид, профессиональный диггер - не только по опыту, но и по моральным качествам. Поэтому он в нашей команде лишним не окажется.
        -Но… - пытался возразить один из хозяев кабинета. - Места в сабграундине уже все распределены. Как же…
        -Никак, - перебил его Вадим. - Я же помог вам обзавестись нужными приборами и картами для расстановки маршрута? Вот и вы не возражайте против лишних пассажиров. Более того, с нами будет еще один член команды. Это девушка.
        -Девушка? - растерянно произнес один из конструкторов. - Андрей считает, что женщина на борту - это плохой знак!
        В подтверждение коллега изобретателя молча кивнул головой.
        Вадим Михайлов тяжко вздохнул и добавил:
        -Я уже сказал, что эти пассажиры не будут лишними. Все происходит, как и планировали. Я говорил, что аппарат должен быть готов к майским праздникам. Я порядком помог вам в подготовке побега. До сих пор все получалось только потому, что вы четко выполняли мои предписания. А сейчас необходимо захватить парня и девушку. Возражения имеются?
        -Вообще-то никаких, - уныло согласился Андрей. - Мы, конечно, можем их разместить в грузовом отсеке. А где девушка? Старт через два часа.
        -Два часа?! - ахнул Вадим. - Вы без меня решили опробовать аппарат? А как же наш договор?
        -Это не мы, - подал голос Алексей. - Это Андрею звонок был сверху. Он, лопух, радостно отрапортовал, что сабграундина готова к запуску. Так что скоро должно прибыть начальство.
        -Значит, так, - жестко скомандовал Вадим. - Срочно что-нибудь выведите из строя. Какой-нибудь прибор. Начальство как приедет, так и уедет. Конечно, Андрею достанется по шапке, но с болтуна и взятки гладки. Тем более, сегодня стартовать нельзя. Поисковики и радары у государственных спецслужб будут отключены только завтра, первого мая после праздника Вальпургиевой ночи. Усекаете?
        -Но почему?..
        -По кочану, - обрезал Вадим. - Я вам несколько раз объяснял, что за годы, проведенные вами здесь, во внешнем мире многое изменилось, хотя… Хотя у власти все те же архантропы. «Праздник отдохновения» уних наступает именно после Вальпургиевой ночи. Не знаю, откуда это пошло, только пока остается неизменным порядком. Поэтому нам шевелиться до «послепраздника» нельзя. Договорились? Вот и ладно, - Михайлов принялся доставать из своего рюкзака какие-то бумаги, которым очень обрадовались конструкторы.
        Оба они, Андрей и Алексей, чем-то неуловимо походили друг на друга: либо у них в корнях были позабытые родственные связи, либо многолетняя совместная работа сделала их похожими на братьев-близнецов. Иногда некоторые фразы они, не сговариваясь, произносили одновременно, у обоих белые халаты были испачканы с правой стороны чуть выше кармана, и даже глаза изобретателей казались одинаковыми: оба не могли смотреть собеседнику в лицо. Эта, казалось бы, маленькая деталь наводила на размышления… Видимо, у обоих были серые пятна в биографии, иначе удрать из конструкторского бюро им не составило бы труда, каким бы тюремно-режимным это КБ не было. Видимо, до сего времени сбегать они с подземного завода не собирались.
        Во всяком случае, Вадим Михайлов подвернулся изобретателям вовремя. Тем более, он сумел доставить сюда навигационные приборы, необходимые для прокладки маршрута и географические карты существующих подземелий мира. Сбегут изобретатели, конечно, скорее всего, в Америку, потому что та всегда принимала и переманивала мыслящих людей из всех стран, желая стать Центром Вселенной. То есть с миру по нитке - и США представят на общее обозрение законопослушных граждан, умам которых позавидовали бы многие правительства.
        После краткого прощания с конструкторами, Давид с Вадимом двинулись тем же путем к открытому входу в КБ. Путешествие по коридорам этого уровня на сей раз не заняло много времени.
        Вскоре они оказались на открытом пространстве, где с одной стороны виднелся берег подземного моря. Однако никаких водопадов не наблюдалось, хотя сильный шум падающей воды доносился откуда-то издалека. Грунт под ногами из сплошного камня перешел на суглинок и в некоторых местах обозначились песчаные осыпи. Подошвы ботинок на таком грунте отпечатывались четко - если нагрянут айрисы, то обнаружить непрошеных гостей им не составит труда. Михайлов несколько раз досадливо морщился, но заметать следы было нечем.
        Вдруг впереди показалась ровная каменистая поверхность, на которой никакие следы не были заметны. Давид и Вадим, не сговариваясь, поспешили туда и… свалились в неожиданно открывшуюся яму. Падение на дно ловушки, пусть и с небольшой высоты, оказалось неприятным. С Давида слетела каска, он ударился головой о камень и несколько минут пролежал без сознания.
        Придя в себя, Давид потрогал рукой затылок - на пальцах остались пятна крови. Недалеко валялась каска, фонарь на ней не был разбит. Нахлобучив ее, парень огляделся. Луч света выхватил из темноты фигуру Вадима Михайлова, неподвижно лежащую метрах в пяти от Давида. Дальше высвечивалась крутая скала, уходящая вверх. Такие же крутые стены возвышались кругом в пределах видимости. Казалось, выбраться отсюда невозможно ни под каким соусом.
        В первую очередь Давид подполз на четвереньках к Вадиму и повернул того на спину. Диггер очнулся и застонал.
        -Плохо дело, - вслух подумал Давид. - Ты как, Вадим, подняться сможешь?
        Михайлов снова застонал и открыл глаза:
        -Мы вляпались, Давид. Эта ловушка приготовлена айрисами, чтобы такие лохи, как мы, не мешали мистерии. Это мой прокол. Ведь я знал, какие капканы могут понаделать слуги Сатаны. Если мы попадем к ним в лапы, то перед тем, как позволить умереть, айрисы над нами всласть поиздеваются… Я встать не могу. Видимо, повредил позвоночник. Поэтому тебе надо спокойно вынуть нож и перерезать мне глотку… Извини уж, что твою невесту спасти не удалось. Значит, не так карта легла.
        -Какая карта?! Ты о чем говоришь?! - закричал Давид. - Я сейчас подниму тебя и вытащу отсюда. Позову конструкторов, и мы протащим тебя на «Крот». А дальше…
        -Дальше не сочиняй, - слабым голосом перебил Вадим. - Закон подземелья суров: подранков не оставляют живыми. Если не айрисы, то крысы съедят меня до косточки, да и тебя тоже. Так что выход только один, чтобы не быть съеденным заживо…
        В глубине души Давид понимал, что Михайлов прав на сто двадцать процентов, но погибать так вот запросто, ни за что ни про что не хотелось. Поэтому диггер-неофит вскочил на ноги и принялся обследовать стены круглой ямы, куда они с Михайловым неожиданно свалились. Стены оказались ровными и до умопомрачения гладкими, будто этот стакан-ловушку выпиливали на огромном токарном станке.
        -Давид… - слабым голосом позвал приятеля Вадим. - Давид, подойди, пожалуйста.
        Парень послушался - не потому, что Михайлов был самым главным в колхозе диггеров, а потому, что оставалась надежда на какой-нибудь дельный совет и чудесное спасение из ловушки. Подойдя к Михайлову, Давид встал перед ним на одно колено и приготовился слушать. Но Вадим молча протянул ему свой охотничий тесак. Видимо, в лезвии своего ножа тот был уверен и не хотел промашки.
        -Полосни сразу, - попросил Вадим. - Чтобы перерезать глотку полностью. Так намного легче… И сделай это как можно быстрее, потому что я начинаю чувствовать боль в позвоночнике и скоро от боли начну орать… Пожалуйста… Это самое быстрое…
        Возможно, Давид и поддался бы на умоляющую просьбу диггера, только выполнить ее парню не удалось, поскольку неожиданно сам получил сзади удар по затылку чем-то тупым. Сознание Давида мгновенно отключилось, он уронил тесак и свалился мешком на Вадима. В глазах у него заплясали разноцветные круги, очень похожие на те, которые появляются на воде, когда пускаешь над поверхностью реки плоский камень и считаешь количество «блинчиков» - сколько раз плоскому камешку удалось отскочить от водной глади.
        «Блинчиков» перед глазами Давида возникло неисчислимое множество, но вдруг в одном из них он смутно различил лицо женщины, которую когда-то в жизни уже встречал. Но где и когда? Парень стал непроизвольно вглядываться в разноцветные круги, но лицо больше не показывалось.
        И вдруг, когда надежда увидеть незнакомку почти пропала, он снова увидел ее зазеркальное отражение в очередном «блинчике». На этот раз Давид узнал женщину и мог бы поклясться, что видел эту даму не так уж давно. Только где?
        Вдруг круги принялись разбегаться в стороны и вскоре исчезли совсем. Не исчезла только знакомая незнакомка. Она проявлялась все ощутимее, и сейчас Давид снова мог бы поклясться, что явившийся ему призрак - это нынешняя администраторша Дома Чертковых, с которого и началось незадачливое подземное приключение.
        -Ага, очухался, - подала голос дама и даже никуда не исчезла. - Сейчас посмотрим, что с твоим приятелем сделать можно.
        Давид пошире открыл глаза и в освещенном пространстве, похожем на стерильно-белый медицинский кабинет, увидел Ларису Степановну в накинутом на плечи зеленом медицинском халате, колдовавшую над чем-то слева от Давида. Он покосился в ту сторону и увидел лежанку, покрытую терракотовой детской клеенкой, на которой лежал без сознания Вадим Михайлов.
        -Ляля?.. - вырвался чуть слышный хрип из губ Давида.
        -Ага, - оглянулась та и даже сумела улыбнуться. - Точно очухался и даже узнал. Значит, не все потеряно. Будем штопать.
        -Штопать? - с этим словом сознание забурлило ключом в еще не совсем разбитой голове Давида.
        Ему явственно вспомнилась ловушка и лежащий на спине Михайлов, чуть-чуть не уговоривший своего напарника на… впрочем, вспоминать об этом не хотелось. Но что женщина сможет заштопать, когда у человека сломан позвоночник?
        Лялька снова обернулась к Давиду. В руках она держала вместительную чашу… нет, даже не чашу, а ендову, в которой плескалась темная жидкость.
        -На-ка, выпей для начала, - женщина протянула ендову Давиду.
        Тот, морщась от боли в голове, поднялся, сел на лежанке, и заметил, что на нем нет никакой одежды. Парень ничего не сказал, просто накрыл бедра лежащей тут же простыней и принял из рук своей знакомой медную посудину.
        -Что это? - выдавил он.
        -Пей, тебе говорят! - прикрикнула на него Лялька. - Управы на вас, мужиков, нет, а мне некогда валандаться!
        Давид скорее почувствовал, чем понял: на сей раз слушаться надо безоговорочно. Напиток оказался густым отваром каких-то трав, с добавлением… Парень не мог понять, что добавлено в отвар, но был уверен, что никакой химии в нем нет. И еще: откуда-то свалилась уверенность, что эта женщина, напялившая на себя докторский халат, сумеет вылечить их обоих! К тому же боли в голове уже улетучились, испарились, будто их и не было вовсе. И это только от глотка какого-то отвара!
        Давид с уже нескрываемым интересом принялся наблюдать за работой знахарки. Вадим лежал на медицинском столе лицом вниз, а Лялька втирала ему в кожу вдоль позвоночника густой зеленый крем. Михайлов не кричал. Вообще не реагировал. Значит, он находился без сознания. Только когда Лялька коснулась позвоночника в пораженном месте, больной дернулся и застонал.
        Следующим инструментом знахарки стало бесчисленное количество длинных иголок, которые она не просто втыкала под кожу, а вгоняла по самую шляпку в виде кольца. Затем через все эти кольца воткнутых игл Лариса Степановна пропустила тонкую шелковую нитку, создавшую на поверхности спины что-то вроде круговой паутины, сплетенной лесным пауком.
        Далее Лялька на минутку покинула медицинский кабинет и вернулась, держа в руках дымящееся горячим паром махровое полотенце. Она бросила горячее полотенце на спину Вадима и прижала его обеими руками. Ничего не произошло. Вернее, произошло, но это Давид увидел, когда знахарка сняла со спины больного горячее полотенце. Шелковая паутина на спине исчезла. Наверное, просто впиталась в кожу под температурным воздействием.
        Следующим этапом стало извлечение иголок из тела. Больной все еще находился в беспамятстве. Знахарка повернула его на спину, положила ладони обеих рук ему на голову и замерла на несколько минут. Вадим Михайлов довольно быстро очнулся, к удивлению Давида поднялся и сел на столе.
        -Если есть какие-то боли в теле, скажи сразу, - попросила Лариса Степановна. - Я не волшебница и могу ошибиться.
        -Нет, нет, - мотнул головой Вадим. - Ничего не болит. Хотя…
        -Хотя? - подхватила Лялька.
        -Вот там что-то свербит, - Вадим попытался пальцем показать на затылок, но это у него плохо получилось.
        -Это гипофиз, - объяснила знахарка. - Голова еще поболит какое-то время, но потом все пройдет. Зато вы забудете про боли в спине.
        -Да, точно, - вспомнил Михайлов. - Я думал, что у меня сломан позвоночник!
        -Был сломан, - поправила Лялька.
        -Был?! Но как же так? Ведь это невозможно!
        -Невозможно под одеялом на потолке спать, - парировала Лялька. - Только потому, что одеяло постоянно сваливается.
        -Надеюсь, вы не будете утверждать, что за то время, пока вы со мной возились, все кости срослись? - не сдавался Вадим.
        -Нет, не буду, - согласилась знахарка. - Просто надо уметь склеивать кости, а зарубцуются они сами. Это делали почти все колдуны и ведуньи в нашем далеком прошлом. Только инквизиторам всегда мешала медицина. Вот и сжигали все, что можно. Слава богу, инквизиторов у нас на Руси недолюбливали, поэтому многие знахари и колдуны уцелели, а с ними и настоящие медицинские знания, какие тот же Авиценна ставил выше всех земных наук. Ну-ка, давайте, любезный, спрыгивайте со стола и пройдитесь по комнате.
        Вадим послушно сполз с медицинского стола и с опаской сделал несколько шагов. Потом, заметив, наконец, что на теле нет никакой одежды, он обеими руками стыдливо прикрыл «мужское достоинство» ипринялся оглядываться.
        -Вы одежду ищете? - усмехнулась Лялька. - Сейчас вам ее принесут. Более того, пока я занималась вашим лечением, одежду немного почистили, так что на мистерию вы попадете при полном параде.
        -На какую мистерию? - Михайлов удивленно вытаращил глаза.
        -Мне кажется, - Лариса Степановна сделала паузу. - вы с Давидом собирались попасть к нам на шабаш и похитить некую девушку, предназначенную стать жертвой. Или я ошибаюсь?
        -Не знаю, но, конечно, если вы так считаете, то, может быть, обязательно надо будет исполнить… а если не исполнять, то, возможно, ничего такого и не наблюдалось…
        -Тьфу ты, - сплюнула Лялька. - Что вы мелете, любезный? Я познакомилась с вашим приятелем и его девушкой немного раньше, чем вы пустились в подземное путешествие, поэтому считаю вправе называться их знакомой. Причем эта знакомая, - Лялька ткнула себя пальцем в грудь, - считает нужным помочь воссоединению молодой пары, но не на жертвеннике, а во внешнем мире. Поэтому сейчас вы оба должны выслушать мои ценные указания и выполнить их с точностью до запятой. Идет?
        Пока Вадим переваривал сказанное, Давид ответил за обоих:
        -Конечно, мы согласны. Что надо делать?
        -Ничего особенного, - успокоила его Лялька. - Твоя девушка уже пришла в себя и внимательно меня выслушала. Она лежит сейчас на жертвеннике, но ни руки, ни ноги у нее не прикованы - моя маленькая хитрость. Когда Люцифер подойдет к ней для свершения блудного жертвоприношения, то Бусинка воспользуется зажатым у нее в кулаке нательным крестиком. Этот маленький символ веры способен вывести из строя самого Сатану, и вы сможете удрать через лаз за престолом. А вот что дальше - это, вероятно, начальник московских диггеров придумает, - Лариса Степановна лукаво подмигнула Вадиму, и тот окончательно поверил, что судьба им прислала помощницу в виде настоящей ведьмы.
        Дальше все складывалось по предписанному Лялькой сценарию. Все-таки опасаясь еще за позвоночник Вадима, диверсанты медленно шли по коридору, который должен был вывести их прямо под жертвенник, и к началу мистерии чуть не опоздали.
        Начало мистерии состоялось вовремя, даже без всемирно принятого московского пятнадцатиминутного «лимита». Сначала председатель собрания миловал и наказывал, как положено, ловил взгляды восхищения, а вот когда попытался принести самому себе жертву, то жертва вдруг воспротивилась! Такого никто не помнил со времен царя Гороха. Надо же! У какой-то московской пигалицы хватило наглости швырнуть нательным крестом и куда!..
        Люцифер то ли от неожиданности, то ли от невиданного девичьего безумства сделал несколько скачков по подземному коридору на четырех лапах и потерял сознание. А когда слуги самые верные и скверные утащили его в комнату для свиданий и привели в чувство, было уже поздно: жертвы на алтаре не оказалось! Кто же посмел снять оковы и выпустить девушку, так и не отведавшую сатанинских ласк?!
        В общем, дьявол находился в дьявольском бешенстве и взбудоражил всех присутствующих. Каждый из них понимал, что если удастся поймать беглянку, то награда превысит все мыслимое и немыслимое. Тысячи висельников, убийц, демонов, ведьм, колдунов и прочей нечисти кинулось обшаривать подземку.
        Но беглецы, к счастью, были уже далеко. Решительным братьям-изобретателям удалось-таки незаметно протащить всех троих на «Крота» изагрузить их в моторный отсек, куда не разрешалось входить никому, кроме конструкторов. Минута перед запуском казалась им такой долгой, что в нее можно было вместить всю прошедшую жизнь.
        Искра зажигания наконец-то сработала, двигатель нехотя чихнул, и турбина принялась вращаться, с каждой секундой набирая скорость. Аппарат дрогнул и ощутимо двинулся. Все внутренние перегородки задрожали, будто бы металлическую конструкцию охватила человеческая дрожь. Время повисло в пространстве неподвижной молекулой, на которую нельзя было воздействовать ни под каким соусом.
        Троим беглецам, запертым в отдельном отсеке, казалось, что если кто-нибудь из них пошевелится, либо просто закашляется от поднявшейся вокруг пыли, то «Крот» обязательно сломается и внутрь аппарата проникнут вездесущие айрисы. Тогда алтарь мистерии шабаша пополнится еще двумя жертвами. Собственно, и конструкторам избежать наказания не удалось бы, так что все причастные к бегству испытывали нешуточные опасения.
        В том числе и Лариса Степановна. Уж она-то переживала за беглянку больше всех. Еще там, наверху, в Доме Чертковых, Лялька интуитивно почувствовала, что девушка и есть тот самый ключ времен, тот мостик, соединяющий прошлое и настоящее, который необходимо беречь и не давать в лапы нечисти.
        Глава 15
        Вот уже скоро год, как преставился старец Серафим Саровский. Незадолго перед кончиной, он призвал к себе послушника Федора Кузьмича и благословил его отправиться в Пензенскую волость, где близ городка Наровчат с давних времен существовала пещерная церковь русских монахов-отшельников.
        Пещерная церковь возникла во времена гонения православных, когда обезумевший от звона золота патриарх Никон устроил небывалую гражданскую войну. Даже хан Батый, завоевывая русские земли, никогда не покушался на церкви и на укрывшихся в них людей. Никон же, решив подмять под себя царство русское, стал насильственно вводить «щепотную» религию и крестный ход противусолонь. Для бунтарей была придумана изуверская казнь: рубить два пальца на правой руке, а те деревни, которые и после того не соглашались на «благословение» Никона, сжигали вместе с людьми живьем.
        Федор Кузьмич и раньше слышал о чудачествах патриарха Никона, но никогда не думал, что вторая половина семнадцатого века была превращена в людскую бойню. Народ только что избавился от нашествия поляков, католиков и другой саранчи Смутного времени, а тут появилась собственная сатанинская нечисть, от которой самым лучшим спасением было бегство в непроходимые Уральские и Алтайские горы. Некоторые из скрывающихся старообрядцев обосновали тайные пещерные скиты. Жизнь монахов-отшельников была несладкой, но где же на Руси настоящие молитвенники за русский народ жили припеваючи?
        На прощание старец подарил послушнику лестовку, попросил передать письмо монахам-отшельникам и благословил на принятие монашества:
        -Ты уж прости меня, убогого Серафима, что отклонил твое пострижение в нашем монастыре, но сие можно сделать молитвенникам, не предавшим Слово Божие и не поклоняющимся папе римскому. Лестовку нам завещал Василий Великий, но совершают по ней молитвы только старообрядцы. Утром, после молитвенного правила, ступай себе с Богом, а я, убогий Серафим, как могу, помолюсь за тебя. Только никогда не забывай казаков, что помогли тебе справиться с супостатами…
        Федору Кузьмичу не хотелось оставлять старца, но и ослушаться было нельзя. И после монастырского утреннего чтения послушник закинул на плечо котомку с краюхой хлеба, тремя луковицами и Псалтырью, перекрестился на храм Божий и отправился на поиски Наровчатской пещеры.
        Долго ли коротко ли, но разыскал-таки Федор Кузьмич Никольский скит, который назывался так потому, что надвратной иконой там был образ Николая Мирилийского Чудотворца. Хотя никаких врат у пещерного скита не было, но икона Чудотворца Николая все же висела в глубине пещеры, вделанная в сланцевую стену, под которой проход по подземному коридору закрывала массивная дубовая дверь, укрепленная широкими металлическими полосами. Значит, врата все же существовали, а грот перед ними, как сени в крестьянской избе.
        Дверь была закрыта изнутри, но снаружи на ней висело большое металлическое кольцо. Видимо, чтобы дверь открылась, необходимо ударить кольцом, что Федор Кузьмич и сделал. Ему открыл крепкий бородатый мужик в застиранном подряснике и, узнав, откуда гость пожаловал, препроводил его к настоятелю старообрядческой общины отцу Рафаилу. Тот радушно принял гостя, а прочитав письмо Серафима Саровского, и вовсе обрадовался.
        -Мы, Федор Кузьмич, рады всем нашим молитвенникам, не старающимся исправить Божье Слово на свой человечий лад, не подгоняющим под себя религию, - объяснил настоятель. - Поживи у нас пока, а потом у нас же и пострижение сотворим. На все воля Божья. А сей же час братия покажет тебе келью и нашу церковь. Ну, с Богом!..
        Вот так и началась жизнь послушника Федора в скиту старообрядцев. Ранее, в той, другой далекой жизни, он бывал в монастырских пещерах Киевской лавры. По внутреннему устройству Наровчатские пещеры, в свою очередь, очень походили на Лаврские. В пещерах находились кельи для братии и церковь с нишами для престола и жертвенника. На стенах пещерных гротов в разных местах висели иконы хорошего письма и были выполнены надписи на старославянском языке.
        Жизнь в подземном монастыре отличалась строгостью, но не настолько, чтобы стать невыносимой. Про старообрядческий скит знали во всех окружных деревнях, люди приходили к монахам с одной лишь просьбой: помянуть их в молитвах Всевышнему. Также крестьяне жертвовали монахам одежду и продукты питания, поэтому скит пришлось расширить и организовать в подземельях нечто похожее на хозяйственный двор. Собственно, особо монахи не скрывали своего существования, но и не афишировали его, так что о ските и молитвенниках Божьих с семнадцатого века неболтливые люди знали.
        Федор Кузьмич не отказывался от выполнения послушания и с радостью принимал все, что ему уготовила новая жизнь. Он не забывал свои первые духовные шаги в Дивеевой Пустыни и заветы игумена Серафима Саровского, там послушник научился безропотно принимать все тяготы жизни. Но и здесь он по завету отца Серафима не забывал годы, когда русская армия гнала французов до самого Парижа. Вот и сейчас, закончив чтение канона перед мистерией пострижения, он вспомнил прошлое.
        Русские войска шаг за шагом продвигались в глубь Германии. Оставленные в тылу на немецкой земле французские полки уже не могли противостоять русским и беспорядочно отступали.
        Однако Наполеон затребовал подкреплений из Франции и собирал войска, готовясь перейти в решающее наступление, чтобы одним ударом покончить и с русскими, и с немецкими войсками. К осени 1813 года ему снова удалось собрать громадную армию. Под городом Лейпцигом император Франции решил атаковать союзные войска.
        Утром 4 октября русско-немецкие соединения пытались атаковать французов, но Наполеон отбросил атакующих и повел в контратаку сто эскадронов закованной в латы кавалерии. Под волной бронированной конницы погиб целый батальон Кременчугского пехотного полка, в артиллеристской роте графа Аракчеева вся обслуга была изрублена палашами, а орудия достались французам. Стремительным потоком, все сокрушая на пути, неслась французская конница. Она без труда прорвала фронтовые линии Второго пехотного корпуса и внезапно появилась у селения Госсы.
        Возле этого поселения находился штаб императора, поэтому он отлично помнил страшный момент нападения французской конницы. Несмотря на страшную опасность, у Государя хватило сил не пуститься наутек, не отступить. С холма он смотрел на опрокинутые русские войска. Между тем неприятельская конница была совсем близко. Еще мгновение-другое - и русский царь сам мог оказаться в плену.
        Выручили Государя Императора, заслонили своей грудью русские лейб-казаки. Лейб-гвардии Казачий полк стоял тут же у подошвы холма, на котором размещалась ставка Александра I. Во всех походах лейб-казаки сопровождали своего Государя, составляя его почетный конвой. Они-то и обратили в бегство, уничтожили всю французскую конницу.
        Дозорным Казачьего полка из-за холма не было видно поле сражения, но поднявшаяся в ставке суматоха могла означать только одно: непредвиденный прорыв французов. Государь подозвал к себе стоявшего поодаль командира лейб-казаков графа Орлова-Денисова и отдал ему приказание срочно вызвать подмогу. Граф немедленно ускакал, а император обернулся к казачьему полковнику Ефремову, который был самым старшим после Орлова-Денисова.
        -Подымай казаков, полковник! - скомандовал царь. - Сегодня нам нельзя отступать. Выручай! Справишься?..
        -Да мы за вас, Государь, головы положим! - Ефремов развернул коня, галопом поскакал к казакам, на ходу крича: - По-о-олк! Отделениями по четыре направо! Заезжай, рысью - марш! - и он пронесся мимо полка.
        Казаки мгновенно последовали за полковником, пуская коней с места в карьер. Впереди путь им преградил небольшой, но болотистый ручей. По плотине проехать можно было только цепочкой. Александр наблюдал сверху, как эскадроны рассыпались по берегу, и вдруг все кинулись напрямик. Большинство казаков быстро выбрались из болота, и полковник, вытащив саблю, перекрестил ей казаков и крикнул:
        -Эскадрон! Благословляю!
        Казаки ринулись наперерез закованным в медь и сталь французам, а лейб-вахмистр Казачьего полка оказался как раз напротив французского генерала, не новичка в сражениях. Русский царь видел, как опытный француз, обнажив палаш, ринулся на прорыв казачьего строя, но вахмистр не испугался мчащееся забронированное существо. Казаку пригодилось то, что водится только среди донцов: они с конем так хорошо понимали друг друга, что когда француз уже занес палаш над преградившей ему путь фигуркой, конь казака на всем скаку вдруг остановился и сделал прыжок в сторону, что позволило седоку вонзить пику меж пластинами брони. Пика пронзила бронированного француза насквозь и выбила из седла. А вахмистр как ни в чем не бывало стряхнул труп с копья и дал шпоры коню.
        Все это случилось так быстро, что Государь глазом моргнуть не успел. Эскадрон между тем уже врезался в ряды французов с таким гиком и ревом, что кирасиры чуть не поддались панике. Однако войско врага было гораздо многочисленнее и стало давить русских со всех сторон. Тогда казаки принялись тыкать пиками в лошадиные морды. Французские кони поднимались на дыбы, лягались и прыгали в сторону, внося в ряды французов всеобщую сумятицу и смятение.
        Тут подоспела гвардейская кавалерия под командованием генерала Шевича, ударили пушки конной артиллерии. С другого фланга на французов наскочили немецкие полки - и враг дрогнул, потом побежал. Не всем французам в этот раз удалось унести ноги с поля боя.
        Правда, эскадрон лейб-казаков тоже недосчитался многих, но, возвращаясь в ставку мимо своего обожаемого Государя, казаки подтянулись. Их потные лошади были забрызганы грязью, их алые куртки превратились в лохмотья, их руки и бледные от ран лица заливала кровь, но глаза казаков горели восторгом. Молодцевато, как на параде, проскакали они мимо царской ставки.
        Полковник Ефремов выстроил оставшихся в живых и произнес:
        -Полк! Государь благодарит всех вас за нынешний славный подвиг. Он сказал мне, что всеми вами доволен в душе своей и в сердце; благодарит Бога, что вы из страшного смертного боя возвратились с ничтожною потерей, молит Его, чтобы вы и в будущих ваших подвигах были так же счастливы, как сегодня!..[101 - Речь полковника Ефремова. Архив.]
        Вера в Государя Императора и его победу над французским басурманом была настолько сильна в русском войске, что сам Александр, осознавая это, и не думал покидать переднего края. Наша армия под его началом бодро и смело продвигалась к столице Французской земли - достославному Парижу.
        Вечером 13 марта 1814 года Государь остановился на ночлег недалеко от Парижа, в местечке Фер-Шампенуаз. Русские даже не успели обосноваться, как показались французские войска. Император знал, на что способен его личный конвой, и приказал лейб-казакам атаковать французов. Тогда враги живо перестроились в каре и принялись палить залпами по Казачьему полку. Но и это не остановило лейб-казаков. Они налетели на ощетинившееся штыками каре и в одну минуту смяли его.
        Граф Платов также продолжал военные действия. Месяцем раньше он подошел к настоящей военной крепости французов, городу Немуру, обложил его по всем правилам и начал переговоры с осажденными. Комендант города на предложение безоговорочной сдачи ответил:
        -Городские рвы наполнятся трупами, река обагрится кровью до самого дна, а города я не сдам!
        Получив такой ответ, Платов приказал спешиться казачьим полкам и выкатить вперед орудия донской артиллерии. Удачными выстрелами пушек два орудия крепости были подбиты вместе с обслугой, но город все равно не сдавался. До самой ночи шла артиллерийская перестрелка.
        С наступлением сумерек Платов приказал разложить большие костры сначала при обозах, а затем все дальше и дальше от города так, как будто бы подходят новые войска. Потом призвал к себе полковых командиров и сказал им:
        -С Божьей помощью я решил в эту ночь взять город приступом. Мы русские и, следовательно, должны ожидать удачи с именем Бога и Государя…
        В то же время в казачьих полках читали следующий его приказ:
        «С твердым упованием на Бога, с ревностным усердием Государю и с пламенною любовью к Отечеству совершим в сию ночь приступ к городу Немуру. Со всех полков наряжаются по три, а с Атаманского полка пять сотен пеших казаков с дротиками. У кого есть патроны, тот должен быть с ружьем. Соблюдать тишину; аподступая к городу с трех назначенных мест, производить беспрерывный крик. У страха глаза большие; неприятелю сила наша неизвестна. Город кругом окован нашей цепью; никто не подаст вести врагу. Вспомните измаильский приступ: кстенам его казаки шли с открытой грудью. Вера и верность увенчались там успехом; издесь, уповая на Бога, ожидаем несомненно славы и победы. Овладев городом, не чинить жителям никакого вреда, никакой обиды. Покажем врагам нашим, что мы побеждаем супротивников верою, мужеством и великодушием…»[102 - Приказ атамана Платова. Архив.]
        Наступила темная ночь. Матвей Платов сидел на камне и дремал. Тут его побеспокоил хорунжий и доложил, что казаки готовы на штурм. Платов встал, перекрестился и сказал полковнику Шпербергу, назначенному командовать спешенными казаками:
        -Дай Бог, чтобы неприятель сдался без кровопролития!
        Казаки пошли на приступ. Подойдя к городу, они подняли страшный крик, и два орудия донской артиллерии начали обстрел городских стен с близкого расстояния. Французы открыли беспорядочный ответный огонь, но донские пушки целенаправленно разбивали ворота.
        Первый приступ был отбит. Тогда атаман Платов послал на помощь Шпербергу эскадрон и приказал непременно поджечь ворота.
        Казаки почти без потерь пробились к воротам, подложили порох, солому, и вскоре пламя пылающих ворот рассекло темноту ночи. Донцы с криком и гиканьем вновь кинулись на приступ. Им помогали сотни черноморцев. Вдруг среди всеобщей трескотни, пушечных выстрелов и криков раздались резкие звуки трубы - неприятель трубил о сдаче. План психической атаки, составленный Платовым, сработал!
        Атаман предложил городскому гарнизону покинуть стены крепости и выходить для пленения и сдачи оружия. Он обещал, что спокойствие жителей ничем не будет нарушено. К рассвету все было кончено. Атаман вместе с офицерами приносил благодарение Всевышнему. А в это время заря на востоке возвестила о приходе нового дня, и многочисленные пленники городского гарнизона, сидя на корточках в казачьем лагере, увидели вокруг себя только небольшой конный отряд донских и черноморских казаков.
        Об этом со всеми подробностями доложили царю Александру, что немало позабавило его.
        Платов же позвал к своему шатру коменданта крепости Немур - закусить, чем Бог послал.
        -А где же ваша пехота? - спросил пленный гость.
        -Вот те люди, - атаман показал на своих казаков, - которые штурмовали вас ночью.
        -Я должен быть расстрелян за мою оплошность! - завопил французский полковник. - Никогда бы я не сдал города, если бы знал, что тут одни казаки!
        -Э, друг мой, - похлопал его по плечу атаман. - Прежде не хвались, а Богу помолись! Напиши-ка лучше Наполеону, что с нашим Государем ополчился на него сам Бог, и мы не желаем зла никому из французов, но хотим истребить только его, нашего заклятого врага.
        Торжественно, во главе своего Атаманского полка, вступил в Немур Платов. Жители приветствовали казаков радостными криками: все радовались, что «страшные» русские город грабить не стали.
        А 30 марта под стенами Парижа произошло последнее сражение. К утру следующего дня русские овладели всеми валами и рвами столицы Франции, и к 10 часам утра русский Государь Император Александр I вместе с королем прусским вступил в завоеванный город.
        Донским казакам было разрешено стать биваком на Елисейских Полях, и туда целыми днями приходили жители Парижа посмотреть на доблестных нашумевших воинов. Два с лишним года побеждали они непобедимую до той поры французскую армию. Их атаман - граф Матвей Иванович Платов - вызывал особый интерес. Даже англичане пригласили его посетить Лондон, подарив атаману драгоценную, украшенную бриллиантами, саблю. Англичане преклонялись перед храбростью русского и восхищались его умом и сообразительностью. На английских фабриках стали выпускать блюда и чашки с изображением донского атамана и русского императора.
        Сам Александр никогда не забывал верности казаков, отличившихся в борьбе за освобождение Отечества, но и после, по благословению старца Серафима, не раз вспоминал это время, благодаря Богородицу, защитившую Москву от извергов. После войны им была подписана грамота войску Донскому, в которой значилось:
        «Божией поспешествующей милостью МЫ, АЛЕКСАНДР ПЕРВЫЙ, Император и Самодержец Всероссийский и пр. ипр. ипр. На Дон в нижние и верхние юрты, нашим атаманам и казакам, войсковому атаману генералу от кавалерии графу Платову, правительству войска Донского и всему оному знаменитому войску, Нам вернолюбезному:
        Донское наше воинство в минувшую с французами войну усердием, подвижностью и храбрыми действиями своими оказало важные Отечеству услуги. Поголовное ополчение и прибытие оного в знатных силах к нашей армии было такое поспешное и скорое, которое тогда только бывает, когда совершенная к исполнению долга своего ревность всех и каждого одушевляет и движет. Мужественная и неутомимая бдительность войскового атамана графа Платова, также и сподвизавшихся с ним всех войск сего храбрых генералов, офицеров и всех вообще донских урядников и казаков, много способствовала к преодолению великих сил неприятельских и к одержанию над ним полных и знаменитых побед. Они непрестанными на него нападениями и частыми с ним битвами везде возбраняли ему способы к продовольствию и через то привели всю многочисленную конницу его в совершенное изнурение и ничтожество. Когда потом, после многих бедственных для него сражений, был он победоносным нашим воинством поражен, обращен в бегство и преследован, тогда на пути в новых с ним жарких сражениях отбито у него бывшими под предводительством Нашего храброго атамана графа Платова
донскими казаками знатное число артиллерии со многими взятыми в плен генералами их, офицерами и солдатами. Сверх сего неприятель, беспрестанно ими обеспокаиваемый, принужден был многие орудия свои, со всеми к ним принадлежностями, затоплять в болотах и реках или, не успевая и того сделать, оставлять нам в добычу, так, что в продолжение бегства своего за пределы Российские, претерпел всеконечное и совершенное истребление.
        Такие знаменитые заслуги и подвиги Донского войска нашего, коими ознаменовало оно себя под начальством Нам верностью преданного войскового атамана графа Платова, в кампанию 1812 года, и более в продолжение войны во многих битвах, с издания манифеста 13 апреля 1813 года до заключения мирного трактата в Париже, налагают на Нас долг перед целым светом засвидетельствовать и повторить изъявления в помянутом манифесте справедливую Нашу к нему признательность и благоволение. Да сохранится сие свидетельство в честь и славу его в памяти потомков.
        В справедливом уважении к сим отличным подвигам знаменитого Донского войска и в знак Монаршего попечения Нашего о его славе, жалуем Мы ему, от лица благодарного Отечества, знамя, отличные деяния войска в незабвенную для России войну изображающее.
        Да некогда сыны сынов вернолюбезного Нам войска Донского, преднося пред рядами своими сию святую хоругвь славы и Отечества, вспомнят деяния отцов своих и последуют их примеру.
        В довершение всемилостивейшего благоволения Нашего к Донскому войску, Мы подтверждаем все права и преимущества, в Бозе почивающими высокими предками Нашими ему дарованные, утверждая Императорским словом Нашим ненарушимость настоящего образа его служения, толикою славою покрытого; неприкосновенность всей окружности его владений со всеми выгодами и угодиями, грамотами любезнейшей бабки Нашей Государыни Императрицы Екатерины Великой 27 мая 1793 года и Нами в 1811 году августа 6-ой день утвержденную и толикими трудами, заслугами и кровью отцов его приобретенную.
        Мы надеемся, что таковая признательность Наша, вернолюбезному войску Донскому ныне изъявляемая, обратится ему в священную обязанность стремиться с новой ревностью к новым подвигам по первому воззванию Отечества. Пребывая ко всему Донскому войску и к каждому чину и чиновнику оного в особенности Императорской Нашею милостию благосклонны, благоволили Мы подписать сию грамоту собственной нашею рукой и Государственной печатью утвердить повелели».
        Нельзя сказать, что Александр часто вспоминал о прошедшем, но эти годы жизни императора тесно переплелись с историей России. И не вспоминать прошлое он бы попросту не смог. Только сейчас минувшее настигло его с небывалой силой, вынимая из архива памяти самые сокровенные воспоминания. Они вспыхивали такими ослепительными образами, что воспроизводили даже самые мелкие детали, на которые обычно человек не обращает внимания. Но ничего на этом свете просто так не случается.
        Если прошлое каким-то образом возникло в сознании и напомнило о себе, то, может быть, именно сейчас это необходимо.
        Говорят, что так человек вспоминает свое прошлое перед кончиной. А сейчас? Ведь пострижение в монахи - это крест на всей прошлой жизни. Недаром ангел-хранитель - князь Александр Благоверный - очень желал принять постриг, когда возвращался домой из добровольного татарского плена, освободив Русь на долгие годы от крови и вражьих набегов. Владимирский митрополит исполнил пожелание князя, и Александр Невский принял постриг с именем Алексий, но в схимниках пробыл всего лишь неделю. Потому и до сих пор в православных церквах его поминают и молятся ему, как Александру Благоверному.
        Свое славное имя из прошлого Федору Кузьмичу сохранять не хотелось. Та, прошедшая, жизнь - это путь исканий, падений и потерь совсем другого человека. За годы послушничества в Дивеево у старца Серафима Саровского и иноческого послушания здесь, в старообрядческом скиту у настоятеля Рафаила, много было понято и пересмотрено. Настоятель скита понимал Федора Кузьмича и не противился оставить за ним это простое имя. Тем более, о том же просил в своем последнем письме и отец Серафим. Протоиерей Рафаил видел, что послушник готов к постригу, ибо дальше жить ему предстояло в миру. Конечно, настоятель мог бы предложить Федору Кузьмичу остаться в скиту, да только иная стезя была уготована для него. Для этого настоятель и заглянул в келью, где тот готовился к пострижению.
        Послушник в излюбленном, уже многажды залатанном батистовом подряснике стоял на коленях перед поставцом, на котором находились иконы Благоверного князя Александра Невского и Казанской Божией Матери. За поставцом в красном углу располагался большой кивот, где размещались иконы Иисуса Христа, Владимирской Божией Матери и Николая Мирликийского, ведь икона - в сущности, окно, через которое молящийся может заглянуть за край невидимого. Вот и готовящийся к пострижению неофит как раз поминал своего ангела-хранителя:
        -…Ангеле Христов, хранителю мой святый, помилуй мя и помолися о мне грешном ко Господу Богу, и помози ми ныне, и в жизни сей, и во исход души моея, и в будущем веце…
        Увидев, что у него гость, неофит поднялся с колен и низко поклонился настоятелю.
        -Ты прости меня, Федор Кузьмич, - начал тот и немного замялся, потому что прерывать молитвенника было не в его правилах. - Вижу, готовишься основательно. Оно и правильно, все делать надобно не спеша, иначе и начинать нечего. Я зашел по поводу твоей дальнейшей жизни. Ты после пострига можешь остаться у нас, никто и слова не скажет. Но Саровский старец заповедовал отпустить тебя - дескать, в миру ты должен отыскать путь свой.
        -Я и сам хотел говорить об этом, отец Рафаил, - подхватил Федор Кузьмич. - Только сейчас вспомнил, как сказал Христос в Гефсиманском саду: «Отче Мой! Елико возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты». Ежели суждено мне покинуть скит, то покину его, хоть и с сожалением.
        -Не кручинься, Федор Кузьмич, - попытался успокоить его настоятель. - Я с братией тоже ухожу отседова в скором времени, потому как урядник из Пензенской жандармерии был намедни в поселке и спрашивал о ските нашем. Нас, конечно, не выдали, но жандармы все равно ведь дознаются. Так что лучше уходить к своим. Наши старообрядческие общины есть на Алтае и в Рипейских горах[103 - Рипейские горы (Рифейские горы, Рипы, Рифы) - изначальное название Уральских гор как жилища северного ветра Борея.]. Ты уже знаешь, наверно, что о проступках поклоняющегося Сатане патриарха Никона, приведшего православие к расколу, ведал святой Ефрем Сирин за много сотен лет до того, ибо вот его предсказание:
        «…Многие из святых, какие только найдутся тогда, в пришествие оскверненного, реками будут проливать слезы к святому Богу, чтобы избавиться им от змия, с великою поспешностию побегут в пустыни, и со страхом будут укрываться в горах и пещерах, и посыплют землю в пепел на главы свои, в великом смирении молясь и день и ночь. И будет им сие даровано от святого Бога; благодать Его отведет их в определенные для сего места, и спасутся, укрываясь в пропастях и пещерах, не видя знамений и страхований антихристовых; потому что имеющим ведение без труда сделается известным пришествие антихриста. А кто имеет ум на дела житейские и любит земное, тому не будет сие ясно; ибо призванный всегда к делам житейским, хотя и услышит, не будет верить и погнушается тем, кто говорит. А святые укрепятся, потому что отринули всякое попечение о сей жизни»[104 - Ефрем Сирин. «Слово о Христе и антихристе». 370г. н.э.].
        Тебе это надо знать, инок, поскольку лишь Господь ведает, что тебе будет предписано исполнить. Но до Рипейских гор отсюда ближе, да и легче найти наши поселения. Только в больших городах ни с кем разговаривать не нужно. Также никому не надо знать, что ты принял постриг у нас, ибо монаха в миру ждет много неожиданных соблазнов, но если будешь верен избранному пути, Господь поможет тебе. Скоро истекают три года, которые отпущены были отцом Серафимом для твоего воспитания. Ты все выдержал и показал себя верным православным христианином, поэтому отпускаю тебя с чистым сердцем и совестью перед Господом нашим…
        -Мне нужно сразу после мистерии пострижения покинуть скит? - озадаченно спросил Федор Кузьмич.
        -Конечно нет, - замотал головой настоятель. - Просто меня несколько дней не будет, поскольку надо съездить в Пензу. Там я могу узнать, сколько времени есть у нас всех. Жандармы покинутую обитель не тронут, а вот ежели кто-то здесь останется, - отец Рафаил замолчал, но это молчание было красноречивее всяких слов.
        Дверь за ним закрылась, а Федор Кузьмич еще долго смотрел на тяжелую дверную створку, будто там должны были вспыхнуть буквы Божьего благословения: что делать и куда идти. Тряхнув головой, он прогнал нехорошие мысли и снова принялся за чтение канона.
        Федор Кузьмич не знал, сколько времени уже прошло, но в дверь снова кто-то постучал. Оказалось, это двое монахов пришли, чтобы проводить инока в центральную церковь скита. Они принесли ему сраченцу[105 - Сраченца (ст. - сл.) - длиннополая сорочка. Используется неодеванная для крещения, пострига и отпевания.] и подождали за дверью, пока он переоденется.
        Подземный скит состоял из нескольких больших гротов, в которых проводились богослужения, но центральный грот был особенным. Своды его подпирали две естественные колонны из сланца, за ними находился алтарь, а между этих двух колонн из внешнего мира в подземелье проникал луч солнечного света. Именно в этом месте должно было состояться пострижение инока Федора. Справа от солнечного лучика поставили аналой, на который поместили Псалтырь. Неофит сначала должен был сам прочитать священную книгу, а затем наступала мистерия пострижения, в момент которой читался апостол Павел.
        Собственно, обо всех подробностях Федору Кузьмичу монахи скита рассказывали не один раз, только он сам боялся и чуть ли не дрожал от мысли: вдруг что-нибудь перепутает! Ведь инок, дождавшийся благословения на пострижение, прощается с прошлым навсегда, умирает духовно и отрекается от всех прошлых издевательств над собственной душой. Это каждый неофит должен понять и принять за годы подготовки к неоглядному служению Всевышнему. Недаром ведь ни одна из религиозных конфессий не производит служителей Господа, будто бы учеников в гимназиях. Обучить этому практически невозможно и настоящим монахом неофит станет только тогда, когда всем сердцем своим примет любовь Иисуса Христа к нашему безумному миру, познает боль, пронзающую сознание и весь внутренний мир человека с такой остротой, какой до той поры никогда не испытывал.
        Коридор к подземному храму был довольно узким, и проходить по нему приходилось по одному: монах с факелом, за ним следовал неофит, замыкал шествие еще один факелоносец. Александр как никогда раньше чувствовал голос убиенного масонами отца. Казалось, темнота коридора расступилась, и там, у двери в храм, словно нищий на паперти стоит отец. Правда, он был в рыцарских доспехах, которые при жизни надевал только на Великие праздники, или же на Царский парад. Фигура рыцаря еще сильнее проступила в неверном свете факелов, но лицо его так и скрывала неотступная темнота.
        Александр остановился напротив рыцаря и услышал его голос:
        -Меня не печалит, сын мой, что ты оставил державу в руках брата своего. Он справится, ибо от рождения ему дан был талант от Господа. А ты, сын мой, наконец-то решил избавить меня от родительской тревоги о жизни твоей. Тяжко жить, осознавая грех свой и не имея возможности искупить вину свою. Но Господь услышал тебя, сын мой, ибо несть неискупляемого проступка. В будущей жизни никому не твори зла, сын мой. И все обиды гаси безропотно. Только терпение и вера принесут тебе любовь человеков и только молитва сможет помочь тебе заступиться за них… Иди же, сын мой, да спасет тебя Христос!
        Идущий сзади монах не ожидал, что инок остановится перед входом в церковь, и озадаченно спросил:
        -Готов ли ты, брат мой, принять постриг?
        Александр молча кивнул и перешагнул порог. Трижды перекрестившись, он лег животом на земляной пол, раскинув по сторонам руки. Диакон обошел церковь с кадилом и встал в ногах лежащего на полу крестом. Затем, после чтения малой ектеньи, принялся за чтение Первого соборного послания святого апостола Иоанна Богослова. Когда чтение закончилось, неофит должен был ползти на животе через весь храм к тому месту, где стоял аналой. Пол до аналоя был застелен рядном, а монахи стояли по обе стороны и создавали видимость коридора.
        Неофит полз к аналою, несколько раз останавливаясь. Останавливал его диакон, потому что принимался читать апостола Павла. Расстояние от двери до аналоя было невелико, только неофиту оно показалось длиною в жизнь. Возле аналоя ему помогли подняться двое монахов и открыли перед ним Псалтырь. Хоть света от факелов в церкви хватало, только Федор Кузьмич начал не сразу. Возможно, ему необходимо было чуть-чуть отдышаться.
        Но вот под сводами церковного грота зазвучал его голос:
        «На Тя, Господи, уповах, да не постыжуся в век, правдою Твоею изми мя и избави мя. Приклони ко мне ухо Твое и спаси мя. Буди ми в Бог защититель, и в место крепко спасти мя, яко утверждение мое и прибежище мое еси Ты. Боже мой, изми мя из руки грешнаго, из руки законопреступнаго и обидящего. Яко Ты еси терпение мое Господи, Господи упование мое от юности моея…»[106 - Псалтырь, псалом 70.].
        Два монаха, сопровождавших инока, успели уже облачиться в праздничные белые стихари и снова подошли к нему, встав одесную и ошуюю[107 - Одесную и ошуюю (др. - арамейс.) - справа и слева.]. Оба принялись надевать иноку поверх сраченцы параман[108 - Параман (греч. ???????????, «добавление к мантии») - принадлежность облачения монаха малой схимы - четырехугольный плат из материи с изображением восьмиконечного православного креста, орудий страстей Христовых и Адамовой головы. Носится на спине под одеждой на четырех шнурах, на груди образующих крест. Параман напоминает о кресте, который взял на себя монах, пожелав следовать за Христом.], а на него и деревянный параманный крест. По краям парамана была выполнена надпись: «Азъ язвы Господа моего Iисуса Христа на т?л? моемъ ношу»[109 - Цитата из Послания апостола Павла к галатам (Гал. 6:17). Параманный крест (церк. - слав.) - его носят монахи под верхней одеждой на груди. С помощью двух ушек, размещенных на вертикальной ветви креста, он соединяется шнурами с параманом.].
        Один монах вручил иноку круглое серебряное блюдо, второй положил на это блюдо большие ножницы. После этого инок подошел к солее[110 - Солея - в христианском храме - возвышение алтарной части. В Византии такое возвышение ограждали балюстрадой. В древнерусских храмах солея представляет собой трехступенчатое возвышение перед иконостасом во всю его длину. На концах солеи располагаются клиросы.], где стоял спиной к нему настоятель. Священник обернулся, и Федор Кузьмич увидел в руках его Евангелие, которое тот прижимал к груди. Тогда инок взял с подноса ножницы и подал их старцу. Старец принял этот дар правой рукой, но не удержал и ножницы с веселым звоном упали на деревянную солею.
        -Отрицаешься ли ты от грехов и дел своих прошлых? - спросил настоятель.
        -Отрицаюся во имя Отца и Сына и Святаго Духа, - ответил инок, наклонился, подобрал ножницы и подал священнику во второй раз.
        Тот снова не удержал ножницы и спросил:
        -Отрицаешься ли ты от грехов и дел своих прошлых?
        Как и в первый раз, инок ответил:
        -Отрицаюся во имя Отца и Сына и Святаго Духа, - затем снова поднял ножницы и подал настоятелю.
        Но тот уронил ножницы в третий раз и также спросил инока:
        -Отрицаешься ли ты от грехов и дел своих прошлых?
        -Отрицаюся во имя Отца и Сына и Святаго Духа, - в третий раз ответил инок, поднял ножницы и подал настоятелю.
        Священник на сей раз взял ножницы, ближе подошел к иноку и выстриг у него с трех сторон по маленькому клочку волос на голове. Затем бросил все на поднос, который держал стоящий рядом монах, взял с подноса потир с миро и кисточкой начал наносить новому монаху освящение на тело. А когда дело дошло до ног, настоятель окропил и ступни, произнеся при этом:
        -Стопы твои - стопы правды и благодеяния.
        Далее священник препоясал новообращенного четырехконечным поясом и вручил ему скуфейку[111 - Скуфья, скуфия (от греч. ??????, «чаша») - повседневный головной убор православных духовных лиц всех степеней и званий. Представляет собой небольшую круглую черную, мягко складывающуюся шапочку.] со словами:
        -Се шелом спасения.
        Самым дорогим сердцу нового монаха оказалась лестовка, дарованная ему еще старцем Серафимом, которая со времени прибытия Федора Кузьмича в скит хранилась у настоятеля. Отец Рафаил вручил ему лестовку со словами:
        -Се меч твой и щит твой…
        Потом, помолчав немного, добавил:
        -А теперь, монах Федор, ты должон будешь провести три дни и три ночи в алтаре, читая Псалтырь.
        Два монаха в стихарях под руки повели постриженного в алтарь, зажгли большую восковую свечу, положили на аналой Псалтырь и удалились.
        Монах Федор осмотрелся, ибо в алтарь он попал в первый раз. На стенах висели различные иконы, а на восточной стороне была большая икона, изображающая Иисуса Христа, выходящего из иорданских вод. Высоко над Его головой летел белый голубь - Святой Дух, а еще выше виднелся престол, где восседал Вседержитель.
        Трое суток постриженному придется нести бдение в алтаре, но за одиннадцать лет общения с монахами он научился правильно поститься и выстаивал в молитвах долгие часы. Лишь иногда ноги отказывали, и Федор Кузьмич становился на колени. Так что трое суток бдения были для него как благодать Божия…
        По освещенному свечой пространству алтаря вдруг пронеслись две кошки. Федор Кузьмич вздрогнул, но, перекрестившись, не прервал чтение Псалтыря. Следом за кошачьим мяуканьем за спиной послышался топот коней. Звенела сбруя, щелкала петля ямщика, кони храпели прямо в затылок. Монах Федор в очередной раз перекрестился, перевернул страницу Псалтыря и тут же ощутил удар плетью по спине…
        Александра с детства никто не бил. Только единожды на параде отец его Павел Петрович изволил отпустить отроку подзатыльник за то, что тот принялся во время парада делать наставления младшему брату Константину. Оплеуха была несильной, но юному царевичу это показалось таким обидным наказанием, что он долго не мог простить батюшке.
        Сейчас удар кнута перехватил дыхание, монах Федор походил на рыбу, выброшенную на лед. Ему сразу вспомнилось: такие же удары во сне ему наносили шпицрутенами солдаты Семеновского полка.
        Второго удара не последовало. Видимо, испытание предназначалось для того, чтобы монах обернулся и прекратил чтение. Но он упрямо продолжал читать Псалтырь.
        Где-то на потолке раздался стук. Если бы в этом месте находился чердак, можно было бы решить, что кто-то специально стучит, чтобы отвлечь чтеца от Псалтыри. Сквозь стук прорвался удивительно знакомый голос, он приближался. И вот прямо возле левого уха голос бабушки позвал его:
        -Алекс, Алекс…
        Так звала маленького царевича только бабушка Екатерина Великая. Нельзя сказать, что мальчик обожал ее, особенно, когда от нее исходили нехорошие запахи. Но при царском дворе бабушка была единственным человеком, кто хоть как-то любил подрастающего царевича. Федор Кузьмич в очередной раз перекрестился и начал читать следующий псалом…
        Ближе к утру Федор Кузьмич уже настолько освоился с дьявольскими проказами, что не обращал на них никакого внимания. В очередной раз закончив читать Псалтырь, он прочитал отпуст[112 - Отпуст - это краткая молитва, произносимая священником или архиереем, которой оканчивается богослужение; содержит краткое прошение о милости Божией.] и направился к маленькому столику у стены, на котором стоял стеклянный графин со святой водой. Утолив жажду, монах Федор снова принялся за чтение, только нечисть его уже не трогала.
        Утром в церковь вернулась братия, чтобы совершить литургию. После молебна монаха снова оставили наедине с Псалтырью. Впереди его ожидали еще две ночи, но они уже не страшили монаха, поскольку самое трудное было позади. Федору представилось, как по истечении трехсуточного бдения он доберется до своей кельи и рухнет на широкую деревянную лавку. Но к нему подошел настоятель, окончивший утреннюю литургию:
        -Я знаю, Федор Кузьмич, нелегко тебе было выполнять монашеское бдение, - утвердительно произнес отец Агафангел. - Нечисть не больно-то радуется прибавлению войска Христова. Отныне ты приобщен к молитвенникам Божьим и помни, что Господь всегда поможет в делах твоих.
        -Возносясь духом к Богу, я отрешаюсь от всех мирских наслаждений. Призывая на помощь Бога, я приобретаю то душевное спокойствие, которое не променяю ни на какие блаженства здешнего мира. Но сам я еще не ведаю дел моих, - пожал плечами Федор Кузьмич. - Ибо по благословению твоему, отец Рафаил, думаю отправиться на поиски становищ старообрядческих за Урал. Вот отдохну только.
        -Куда же спешить-то? - покачал головой настоятель. - Тебя никто не гонит. Поедешь, когда поймешь, что пора. Господь подскажет. Но прежде хочу показать нечто. Тебе, Федор Кузьмич, это будет доподлинно интересно, - с этими словами настоятель подошел к иконе Иисуса Христа, выходящего из Иордана, и потянул ее на себя.
        Икона открылась, ибо служила дверью в еще один грот подземной церкви. Священник взял факел со стены и, сделав знак монаху, перешагнул порог.
        Федор Кузьмич вошел за ним и сначала не понял, что представляет собой эта подземная келья. Пещера была наполнена сундуками разных размеров. Во всяком случае, монах не ожидал увидеть в потайной комнате за алтарем что-то похожее на хозяйственный склад.
        Настоятель, заметив недоумение на лице Федора Кузьмича, по-детски рассмеялся:
        -Вот, поди, как! У старообрядцев в тайной комнате сокровища хранятся? Нет, Федор Кузьмич, это не сокровища. Хотя с какой стороны посмотреть. В этих сундуках сложены книги, цены которым нет. Но есть и такие, что на свет Божий вытаскивать нельзя. Здесь много византийских книг и есть даже свитки, уцелевшие после того, как мусульмане сожгли Мусейон. Это библиотека Иоанна Грозного. Но не вся. Я думаю, что в полной библиотеке собраний было много больше, однако библиотеку вывозили из Москвы частями. И вот одна из частей попала сюда. Я рад, что ты пойдешь искать поселение старообрядцев. Мы с братией тоже уходим отсюда. Но об этом хранилище знают немногие. И, если суждено будет отыскать наших, сообщи настоятелю или старейшинам об этом хранилище, да и сам показать можешь. Книги надо отсюда вывезти. Но опять же не все можно народу показывать. Вот, например, здесь… - священник открыл один из близстоящих сундуков, и под его крышкой оказалось много книг, переложенных сукном. Настоятель взял одну из них и подал монаху.
        Федор Кузьмич принял тяжелый фолиант и раскрыл его. Книга оказалась учебником белой и черной магии. За ней настоятель показал еще несколько по колдовству и алхимии.
        -Как видишь, не все книги бывают хорошими. Но, если хочешь, посмотри сам.
        Монах остался в потайном гроте и, забыв про сон, целый день рылся в сундуках, дивясь, как такое сокровище могло попасть в подземный скит под Пензой. Только неуклонное духовное требование головы и тела заставило монаха покинуть грот и отправиться дочитывать Псалтирь.
        Много позже, уже в Сибири, Федор Кузьмич никогда не забывал про тайную комнату старообрядческого скита и решил при удобном случае снова посетить это место, чтобы выпросить у настоятеля книг для себя или для Иркутского монастыря. А если монахи покинули скит, забрать все и увезти с оказией в Сибирь.
        Глава 16
        «Крот» уже несколько часов грыз подземное пространство, оставляя позади себя полузасыпанный туннель.
        Троица беглецов примостилась в тесном хозяйственном блоке субграундины, но каждый нашел себе уютный уголок. Вадим Михайлов, например, облюбовал место меж двух ящиков с инструментами, расстелил на полу брезент и попытался задремать. Он притворялся уставшим путником, забывшимся сном после трудного дня. А может быть, и не совсем притворялся, потому что после излечения ведьмиными иглами и припарками времени прошло не так уж много. Между делом председатель диггеров иногда приоткрывал глаза и любовался на своих знакомых - воссоединившуюся сладкую парочку. Ну что ж, хорошо то, что хорошо кончается… А кончается ли?
        -Еще надо выбраться из подземелья живыми, - пробормотал он, потом встал и протиснулся мимо влюбленных к металлической двери-перегородке, за которой находилась рубка управления, где, кроме изобретателей, которые сейчас исполняли роль пилотов подземного аппарата, никого не должно было быть.
        Гремя по железу коридора своими походными ботинками, Михайлов с трудом преодолевал несколько метров, разделяющих основной корпус и рубку. Корпус настолько дрожал, что оторвать ногу от пола и сделать шаг было сродни прыжку в пропасть. Вадим уже совершил пять таких «прыжков», оставалось совсем немного, как вдруг боковые двери какой-то дополнительной камеры распахнулись, и в коридор вывалился… лысый мужик в общевойсковом мундире с погонами майора. На шее у боевика висел израильский TAR-21 с подствольным гранатометом. Для московского диггера это оказалось такой неожиданностью, что он чуть не прозевал ключевой момент.
        Вадим все видел, как в замедленном кино: офицер перехватил автомат левой рукой, а правой передернул затвор. В следующую секунду очередь из оружия прошила бы насквозь незадачливого искателя приключений, но его выручила старая армейская закалка. Михайлов моментально отпрыгнул в сторону, и при этом успел нанести сокрушительный удар офицеру в висок. Тот вырубился моментально, даже не успев нажать на спусковой крючок.
        Вадим превратился в сплошную пружину и расслабился только тогда, когда заглянул в нору, откуда появился офицер. Там оказалась радиорубка, где, к счастью, никого больше не оказалось.
        Если этот офицер был радистом, то как же братья-изобретатели собирались удрать из страны и угнать сконструированную ими сабграундину? Вопросов было много, но прежде всего Вадиму пришлось связать радиста. Поскольку веревок в рубке не оказалось, он прикрутил военного прямо к креслу. Потом закинул на плечо израильский «Tavor» иотправился в кабину управления.
        -Так, народ! - закричал он с порога на сидевших в пилотских креслах Андрея и Алексея, - Колитесь быстро, кого вы на борт взяли без моего ведома? Думали - все тихой сапой сойдет?! И какой курс у вашего земляного червя?
        Оба изобретателя испуганно оглянулись на ворвавшегося в рубку диггера и открыли рты, поскольку Вадим выразительно сжимал правой рукой ствол еврейского автомата.
        -А что мы? - вопросом на вопрос ответил Алексей. - В последнюю секунду майор Пронин ввалился к нам и чуть ли не под дулом автомата заставил взять его в экипаж в качестве радиста. Видимо, собирался кому-то докладывать наверх о том, как проходят испытания. Хорошо, что мы всех вас в хозяйственный блок спрятали.
        -Мы, поднявшись до военных бункеров, хотели устроить фиктивную аварию и отправить майора за помощью. Но, похоже, ты уже успел с ним потолковать? - поддержал друга Андрей.
        -Успел, - кивнул Михайлов. - Я его в радиорубке привязал к креслу, но выбросить офицера в одном из подвалов гражданской обороны - это идея! Только откуда у него израильский автомат? Таких нет и не было на вооружении российских войск.
        -Израильский? С гранатометом? - зачастили Алексей и Андрей.
        -Да, с гранатометом, - утвердительно кивнул Вадим. - Придется вашему «радисту» устраивать пристрастный допрос.
        Михайлов вышел из рубки управления и отправился навестить майора Пронина, попутно размышляя о странности фамилии странного офицера. В тридцатых - шестидесятых годах не нашлось бы такого советского читателя, который бы не знал о подвигах следователя майора Пронина, которого преподнес читателю Лев Овалов. Прославленным заграничным Шерлоку Холмсу с миссис Марпл до славы советского следователя было, как до Луны пешком. Интересно, а здешний майор не потомок ли того самого? Оружие-то у него - явно не табельное.
        Неизвестно, владел ли Михайлов опытом допроса пленных, но на этот раз ему даже соображать не пришлось, каким путем он будет загонять иголки под ногти пленника, потому что ни иголок, ни самого пленника в радиорубке не оказалось. Видимо, пленник сумел выпутаться, то есть развязаться. Но куда он мог скрыться? Ведь в тесном пространстве сабграундины спрятаться практически невозможно! Скорее всего, Пронину стало обидно за проигранную схватку, и он решил взять реванш. Как бы то ни было, а положение становилось критическим. Ведь неизвестно, что этому майору втемяшится в голову?!
        Михайлов постарался как можно быстрее добраться до рубки управления. Когда он сообщил изобретателям о побеге майора Пронина, те пришли в неописуемый ужас. Сабграундина была тут же остановлена, и конструкторы присоединились к диггеру, чтобы помочь в поисках сбежавшего.
        Искать долго не пришлось. Майор, видимо, попытался подобраться к двигателю сабграундины и наткнулся на прятавшихся в хозяйственном блоке Давида и Вилену. Цацкаться с ними он не стал. Чем-то тяжелым Пронин с силой ударил парня по голове, и тот без звука рухнул на металлический пол. Офицер вытащил нож и, ухмыляясь, подступил к Бусинке. Девушка сначала пискнула со страху, но тут же замолчала, потому что помощи ждать было неоткуда.
        Вдруг сабграундина сильно дернулась, мотор заглох. Вилена не знала, почему это произошло, но неожиданная остановка аппарата помогла девушке хоть как-то изменить ситуацию: майор Пронин не удержался на ногах и упал на колени прямо перед ней. Бусинка успела отпрыгнуть и, схватив брезент, оставленный на полу Вадимом Михайловым, набросила его на голову нападающего врага. Именно врага, потому что только враг мог ни слова не говоря ударить по голове Давида, отчего тот потерял сознание. Только враг мог, сжимая в руке армейский тесак, идти на девушку!
        Майор Пронин упал на колени и не удержал в руках нож. Вилена в мгновение ока подхватила холодное оружие и тут же без доли сомнения принялась втыкать его в накинутый на человека брезент. Она с остервенением продолжала наносить удары, пока истязуемый не заорал. Крик этот разнесся по всем уголкам неработающего аппарата и конечно же был услышан.
        Минуты не прошло, как дверь хозблока распахнулась. На пороге показался Вадим Михайлов в сопровождении изобретателей сабграундины. Быстро оценив обстановку, командир диггеров ударил майора коротким прикладом автомата по голове. Тот захрипел и рухнул на пол, уже не пытаясь стянуть с себя брезент.
        Помощь подоспела вовремя. Пока Вадим и Вилена приводили Давида в сознание, изобретатели приподняли брезент и осмотрели офицера.
        -Похоже, он не умер, - подал голос Андрей. - Надо бы избавиться от него.
        -Не вопрос! - кивнул Михайлов. - Выкинуть незваного гостя можно в каком-нибудь блоке гражданской обороны или давайте рискнем подбросить его на станцию метро.
        -На станцию метро мы хотели бы высадить вас, - возразил Алексей. - А этого проходимца пусть подберут военные или временщики. Пульс ровный, скоро он придет в сознание. Вот только не истек бы кровью, девушка постаралась! Так что действовать надо быстрее. Мы с Андреем включим внешний обзор и потом решим что и как. А вы пока что свяжите майора и, если волнуетесь за его здоровье, перебинтуйте, - конструкторы отправились к рубке по коридору, громко стуча каблуками. Аппарат сейчас не работал, шаги мужчин раздавались, будто по коридорам сабграундины марширует целый взвод.
        Вилена брезгливо покосилась в сторону раненого и подняла глаза на Вадима:
        -Может быть, действительно перевязать его? Здесь возле двери есть аптечка.
        -Как хочешь, - пожал плечами Михайлов. - Если есть аптечка, то немедленно тащи сюда нашатырный спирт. Я бы в первую очередь позаботился о Давиде. У него тоже голова пробита.
        Вилена, ни слова не говоря, отправилась за аптечкой.
        Давид, нюхнув нашатыря, почти сразу пришел в себя и долго кашлял. Бусинка перебинтовала ему голову и хотела было заняться офицером, но отпрянула, увидев перед собой осмысленный и злобный взгляд. Майор очнулся и лежал, не шевелясь, понимая, что из пут ему сразу не вырваться. Видимо, он обдумывал положение и искал выход.
        Вадим заметил непроизвольное движение рук Бусинки, будто та пыталась защититься от плотоядного взгляда, и обернулся к пришедшему в себя офицеру.
        -Ага, очухался, - кивнул Вадим. - Теперь послушаем, откуда у тебя еврейский автомат и почему ты заставил конструкторов взять тебя на борт?
        -А кто ты такой, чтоб я перед тобой отчитывался? - огрызнулся майор.
        -Дед Пихто, - хищно улыбнулся Вадим. - Лучше отвечай, а то пожалеешь, что твоя мамочка аборт не сделала.
        Изуверская улыбка Михайлова убедила майора, что здесь с ним шутить не собираются. Он еще раз, уже затравленным взглядом, посмотрел на Вадима и на подоспевших из рубки управления конструкторов, потом отвел глаза в сторону и тихо, но внятно проговорил:
        -Нам известно, что эти орлы, - он кивнул в сторону вернувшихся из рубки управления Андрея и Лешу, - собирались удрать за границу вместе со своим изобретением. Но такая машина Америке ни к чему. Вернее, оформить патент и продать аппарат лучше от имени Израильского университета Бар-Илана. Тогда изобретатели получат право быть достойными людьми, их объявят почетными гражданами Израиля и предоставят к получению Нобелевской премии.
        -Ничего себе! - присвистнул Вадим. - Ребята, слышали? Своим изобретением вы уже заработали право числиться среди мировых ученых. Но тогда маршрут придется менять, и вместо Соединенных Штатов Америки вы окажетесь в «штате» Израиль. Надеюсь, вам известно, что Израиль давно уже числится в составе Соединенных Штатов?
        -Собственно, хрен редьки не слаще, - пожал плечами Андрей. - Но я точно знаю, что в Америке среди населения архантропов можно хоть что-то для себя выбить, а наши младшие братья евреи способны только обманывать и загонять в долги. Пример - наша страна. Какой же ненавистью надо обладать, чтобы за каких-то восемьдесят лет правления превратить могучую державу в оборвыша и пропойцу, который играет на скрипке перед дядюшкой Сэмом, чтобы тот не дал помереть с голоду?!
        -С такими взглядами, ребята, вас Америка не то что не примет, а неприметно закопает - и дело с концом, - покачал головой Михайлов. - Вам надо подаваться в Китай или Ирак. Там хоть и неруси, но уважают умных людей.
        -В Ирак? - переглянулись Андрей с Лешей. - Но там же тоже американцы!..
        -В Багдаде - да, - согласился Вадим. - Но Шумерская страна - не один только Багдад. Если хотите, я вам чуть позже расскажу, куда и как надо обратиться. Но что у нас снаружи? Вы выглядывали?
        -Ага, - кивнул Леша. - Внешнее наблюдение даже выдало распечатку, - и протянул Михайлову несколько листков.
        -Вот это номер! - воскликнул тот. - Все возвращается на круги своя, - он подошел к Вилене с Давидом, примостившимся неподалеку на ящике и наблюдавшим за происходящим.
        Давид взял в руки листы распечатки и принялся рассматривать.
        -Смотри-ка, - обернулся он к Бусинке. - Вадим точно говорит, что все возвращается на круги своя. Мы сейчас в том же месте недалеко от Лубянки, где в подземке стоят разобранные на запчасти машины. Отсюда до дома Черткова пять минут хода.
        Вилена внимательно рассмотрела распечатку и согласилась:
        -Действительно… только, по-моему, еще одна машина прибавилась, пока нас не было.
        -Верно, - кивнул Михайлов. - Здесь где-то недалеко есть выход на поверхность! Если хотите, можете прямо отсюда отправиться домой зализывать раны. Снаряжение потом вернете. Я думаю, мы не последний раз видимся.
        -Еще бы! - отозвался Давид. - Если бы не вы, из нас с Бусинкой давно бы уже хозяйственное мыло сварили.
        -Ну, Давид, нельзя же сразу все воспринимать с такой безысходностью. Ведь вывернулись же!
        -Надолго ли? - хмыкнул парень. - Вы, как профессиональный диггер, конечно, знаете, что правительство внешнего мира никогда не оставит безнаказанным вмешательства в его дела, а тем более в военные разработки. А нас с Виленой высчитать проще простого. Тем более, что за нами будут охотиться все инфернальные силы Зазеркалья. Так что положение незавидное.
        -И что же вы предлагаете? - поднял брови Вадим. - Удирать вместе с Лешей и Андреем в счастливое зарубежье? Благодарю покорно! Я русский и за кордоном долго не протяну. А здесь, на Родине… свинья не выдаст, рогатый не слопает… Здесь даже стены подземелья помогают.
        -То есть ты согласен на всегдашний русский «авось»? - не отставал Давид.
        -А у вас есть предложения лучше?
        -Поскольку мы оказались в том же месте, откуда начали нашу вылазку, то не мешало бы закончить начатое.
        -То есть как? - удивился Михайлов. - То есть вы предлагаете снова вернуться на поиски подвала с царской библиотекой? Но, даже если мы что-то найдем, у нас просто отнимут найденное. И даже не заплатят положенные двадцать процентов. Какое там! Нас просто и родственники никогда не увидят. Лучше спрятаться на какое-то время, авось пронесет…
        -Стандартное мышление, - констатировал Давид. - Из-за таких надежд троцкистско-сталинским гэбэшникам удалось уничтожить столько же населения, сколько погибло во Вторую мировую войну.
        -Мы с Давидом решили, что если библиотека будет найдена, то можно поднять шум по всему миру через журналистов, - присоединилась к разговору Бусинка. - Согласитесь, победителя не судят. А правительству будет трудно избавиться от таких прославленных кладоискателей.
        -Трудно?! Вы полагаете?! - расхохотался Вадим. - Для вцепившихся в трон архантропов ничего трудного не бывает! - хохот Михайлова раскатился по металлическим отсекам с таким мистическим эхом, смахивающим на сатанинское, что вызвал озноб у влюбленных.
        Давид даже чуть отодвинулся от диггера, будто это смогло бы спасти его. Тот заметил телодвижения парня и покачал головой:
        -Я понимаю, вы инстинктивно меня сторонитесь, но не могу предложить вам ничего реального. Что ж, можете попробовать свой вариант с библиотекой. Но, если все же что-нибудь найдете, не спешите обнародовать находку. Свяжитесь лучше с вашей знакомой ведьмой.
        -Ларисой Степановной?
        -Именно, - кивнул Вадим. - Она точно что-нибудь придумает. А я все-таки постараюсь спрятаться в своих норах. Здесь, в подземном городе, я не очень-то доступен для расправы, да и друзей у меня в подземке больше, чем во внешнем мире… Андрею с Лешей действительно лучше удрать. А этого майора Пронина мы высадим на уровень ниже. Там чаще появляются служивые от оборонки, вот и пускай разбираются с новоиспеченным предателем. Так что каждый возьмет свое.
        Вилена и Давид простились со своими новыми знакомыми, которые за короткое время стали уже намного надежней, чем какой-нибудь «проверенный годами» друг. Во всяком случае, эти разные люди были похожи в одном: на них действительно можно было положиться. Раньше в Советской России про таких бы сказали: «С ним - хоть в разведку».
        Давид и Бусинка спрыгнули на базальтовый пол пещеры, которую московские воришки превратили в гараж для разборки автомобилей. Все было как раньше, но… В этот раз им придется пройти канализационным туннелем в сторону Лубянского острога без сопровождения Вадима Михайлова. Тот остался в сабграундине с тем, чтобы конструкторы подбросили его в одну из подземных галерей, где диггер думал «отлежаться».
        Давид и Вилена смотрели, как бока сабграундины принялись вращаться по часовой стрелке вокруг собственной оси, весь аппарат превратился в огромный самозавинчивающийся шуруп. «Крот» прополз по базальтовому дну подземелья, оставляя за собой змеиный след, и принялся вворачиваться в скалу. Уже через несколько минут он исчез из поля зрения, а на том месте, где аппарат втиснулся в породу, остался лишь разрыхленный грунт, то есть сабграундина после себя не оставляла даже туннеля, будто никого здесь и не было.
        Давид покачал головой, наблюдать со стороны продвижение сабграундины под землей - зрелище не для слабонервных. Бусинка же в отличие от своего парня ничуть не переживала за нырнувшую под землю посудину и, чуть скривив губы, сказала:
        -Думаю, Господь поможет ребятам выпутаться. Я же лично благодарна Вадиму за то, что он забрал с собой еврейского шпиона.
        -Выбросить его здесь, с нами, было бы глупо, - отозвался парень. - Думаю, они найдут для него занятие, чтобы не стал балластом на первой в мире сабграундине. А нас ждет все тот же подвал. Готова?
        -Еще как!
        Наша парочка спустилась в канализационную шахту и пробралась к гроту, откуда начиналось несколько подземных коридоров.
        Шли в связке, Давид взял на себя роль авангарда маленького отряда. Вилена пыталась не отставать, потому что без поводыря-Михайлова уверенность покинула девушку. Грешным делом она даже подумала, что Давид ошибся и пошел не тем коридором, но вскоре сомнения ее развеялись.
        Впереди показалась приметная стена Лубянского острога и незарытый ров с трупами. Правда, наводнение довольно сильно почистило подземные окрестности Лубянки. Но подвальная стена Дома Чертковых на Мясницкой оставалась целой, лишь под потолком зиял черный расширенный провал в помещение, где, возможно, хранились сундуки с книгами. Царская ли это библиотека или же часть книг от библиотеки графа Черткова - предполагать можно было все, что угодно. Необходимо самим проникнуть в подвал и убедиться, что это действительно книги, которые они ищут, а не что-нибудь иное.
        -Ну что? - обернулся Давид к Бусинке. - Не побоишься залезть первой? Я тебя подсажу, и ты поможешь мне влезть следом, если закрепишь там веревку. Только сначала осмотрись в этой заколдованной комнате - нет ли там кого?
        -А там кто-то может быть? - удивилась девушка. - Ведь о ней никто и не догадывается.
        -Кроме Ларисы Степановны.
        -Лялька, я думаю, за нас, - возразила Бусинка. - Иначе бы она ни за что не помогла бы нам выбраться с шабаша. У нее есть свои соображения на наш счет. Может быть, эта женщина является самой отъявленной ведьмой, но главное - она в нашей команде. По крайней мере на сегодняшний день. Что будет дальше, гадать не следует. В общем, я готова, подставляй руки…
        Давид встал спиной к стене, расставил ноги для упора и сомкнул замком руки. Бусинка поставила на них ногу, как на ступеньку, оттолкнулась и легко взобралась на кирпичный пролом. Взгромоздившись на стене, она в первую очередь осветила фонарем, прикрепленным к каске, внутренность таинственной комнаты.
        Давид не солгал: комната действительно была набита сундуками разного пошиба и калибра. Нагроможденные один на другой, они создавали впечатление, что подвал Дома Черткова завален какими-то сокровищами. Впрочем, старинные книги - это сокровище, за которым не угнаться никаким ювелирным изделиям. Если действительно здесь спрятана хотя бы часть библиотеки Ивана Грозного, то Вилена и Давид действительно отыскали клад мирового значения.
        -Ты чего молчишь, Бусинка? - голос Давида даже чуть охрип от напряжения. Ему не терпелось услышать подтверждение наличия мельком виденных им сундуков. А может быть, болезнь кладоискательства все-таки настигла его и сундуки просто пригрезились?
        Девушка не стала долго мучить своего парня и, обернувшись, произнесла:
        -Я не знаю… Тут такое!.. Ты просто представить себе не можешь!..
        -Представляю, - перебил ее Давид. - Закрепи веревку, я сейчас сам посмотрю.
        Пока Бусинка закрепляла веревку, пока перебрасывала подаваемые Давидом рюкзаки, в подземелье Лубянки что-то изменилось. Девушка не сразу заметила изменения, но вдруг зябко передернула плечами. Давид тоже почувствовал, как из бокового коридора потянуло настоящим зимним холодом. Направив туда луч света, Давид к своему ужасу увидел метрах в двадцати от себя длинную фигуру путевого обходчика, которого они видели ночью на здешней станции метро. Бусинка тоже посмотрела в ту сторону, и когда ее фонарь выхватил из мрака долговязую фигуру привидения, она невольно взвизгнула.
        Давид, сдирая ногти, поспешно стал карабкаться на стену, прохрипев при этом:
        -Прыгай!
        Вилену дважды уговаривать не пришлось. Она мешком свалилась в комнату, уставленную сундуками, и сразу спряталась за одним из них. Буквально через минуту к ней присоединился Давид, в руке у него уже красовался альпеншток. Парень при сборах сунул его в рюкзак на всякий случай и сейчас прижимал инструмент к груди, как панацею от всех болезней. Особенно от привидений Московского метрополитена.
        -Думаешь, он сюда полезет? - шепотом спросила девушка.
        -Без понятия, - также тихо ответил Давид. - Но, если полезет, я просто так не сдамся.
        Боевой настрой парня хоть немного успокоил Бусинку. Если Давид будет защищаться до последнего, то еще не все потеряно. К тому же православные пророки не раз повторяли, что никто из инфернальных существ не сможет причинить человеку боль, если тот сам не согласится на это.
        Стена находилась недалеко от притаившейся парочки, и слышно было, как призрак дошел до места пролома в ней, как остановился и немного постоял, будто решая - что же делать дальше? Потом принялся шарить за стеной, погромыхивая костями.
        Вилена инстинктивно прижалась к своему парню и пыталась засунуть голову ему под мышку, примерно так же, как страус прячет голову в песок. Парень сам перетрусил, потому что призрак просто так ни к кому не приходит, а этот явился уже во второй раз. Значит, они с Виленой что-то сделали не так, что-то должны исправить? Но что?
        И тут из-за стены послышался скрипучий старческий голос:
        -Человек, не ценящий свободу, должен лишиться ее…
        От стены донесся звук камня о камень… Он повторился…
        И еще раз… еще…
        Давид все же осмелился включить на каске фонарь и направить луч в сторону пролома. В следующую секунду он даже присвистнул: проем в стене оказался плотно заложен кирпичом. Видимо, призрак подобрал возле стены старые кирпичи и забил ими дыру.
        -Вот это номер, - шепотом возмутился Давид.
        -Что случилось?
        -Знаешь, этот наш знакомец в несколько минут закупорил старый пролом! - опять возмутился парень. - Он почему-то решил, что мы с тобой не ценим свободу воли, данную нам Господом!
        -Может быть, не свободу воли, а свободу поступков? - предположила Бусинка. - Ведь недаром же в начале пути нас смыло взявшимся ниоткуда водяным потоком, и мы чуть не погибли в подземельях Москвы. Но, не успев выбраться оттуда, мы снова отправились на поиски таинственного клада.
        -Так ведь мы же нашли его! - не унимался Давид. - Значит, наша затея - не просто вылавливание адреналина в потоке времени. Мы же нашли нужные народу книги!
        -Нужные? - скривила губы Вилена. - А кто сказал, что мы нашли книги?
        -Вот это да! - опешил парень. - Чего-чего, а таких мыслей я от тебя не ожидал!
        Какой-то странный звук, донесшийся с другого конца замурованной комнаты Дома Чертковых, отвлек Давида от агрессивного настроя. Звук был похож на скрипнувшую в подземелье дверь и раздавшиеся после этого человеческие шаги.
        -Гаси фонарь, - шепотом скомандовал Давид. - Здесь, видимо, есть вторая дверь, и мы потихоньку выберемся, пока идущий сюда что-то здесь ищет.
        Вилена согласно кивнула и погасила свой фонарь. В темноте надо было пробраться в ту сторону, откуда послышался звук скрипнувшей в петлях двери. Парень пошел первым, Бусинка семенила позади. К сожалению, в этот раз они не были связаны веревкой, и демоны темноты не замедлили сыграть с ними злую шутку.
        Вилена шла уже несколько минут вплотную, как ей казалось, к своему другу, но вдруг с маху ткнулась носом в деревянный бок сундука, окованного железными полосами. Непроизвольно вскрикнув и схватившись за нос, девушка поняла, что в темноте уклонилась от своего спутника и угодила в тупик, уставленный сундуками. Для убедительности она протянула руки вперед и нащупала деревянные бока неожиданного препятствия. Надо было выбираться из глухого угла, и девушка принялась пятиться. Вскоре она почувствовала, что опять на что-то наткнулась рюкзаком, висевшим на спине. Вилена досадливо сплюнула и оглянулась. Оказывается, в этот раз девушка столкнулась не с сундуком, а с долговязым мужчиной, который держал в руках еле горевшую керосиновую лампу.
        Мужчина поднял лампу выше, и слабый свет осветил окрестности подвала. Вилена почему-то не испугалась. Долговязый не излучал никакой агрессии. Девушка с явным любопытством разглядывала незнакомца. Высокий, пожилой, он был лысоват и носил длинную седую бороду. Казалось, с такими бородами злых людей не бывает. В накинутом на плечи кафтане, дедушка сам выглядел испуганным. Под кафтаном виднелась длиннополая белая рубаха. Льняные штаны были заправлены в добротные сапоги. В общем, создавалось впечатление, что в удивительном подвале Дома Чертковых девушка столкнулась с именитым купцом из девятнадцатого века.
        Тот действительно испугался, потому как перекрестился со словами:
        -Свят, свят… чур меня, чур!..
        Эта древняя присказка совсем развеселила Вилену, и она откровенно рассмеялась.
        -Вы что, дедушка, за нечисть меня приняли? - поинтересовалась Бусинка.
        Тут на выручку подружке из темноты вынырнул Давид. Он давно обнаружил исчезновение Бусинки и поспешил назад. К его удивлению Вилена стояла лицом к лицу с каким-то пожилым долговязым мужчиной, который одной рукой держал над головой керосиновую лампу, а другой испуганно крестился.
        -Вы кто? - сразу спросил Давид странного старика и встал перед ним, загораживая собой девушку. Он знал, что лучшая защита - это своевременное нападение.
        -Я грешник Божий, - отозвался дедушка. - Ибо Господь дал мне узреть отроков в заброшенном храме среди священных рукописей, которые соединяют прошлое, настоящее и грядущее.
        -В каком храме? - удивился парень. - Мы находимся в одной из комнат Дома Чертковых, только влезли сюда через дыру в стене. Может быть, вы покажете нам выход?
        -Всенепременнейше, с нашим дорогим удовольствием, - поклонился старик. - Только что вы, любезный, изволили сказать о Черткове? Уж не о графе ли Владимире Григорьевиче, который издаст рукописные творения Льва Николаевича? Они годом раньше изволили быть у меня в гостях.
        -Кто? - стушевался Давид. - Кто у вас изволил быть в гостях? Чертков или Толстой?
        -Истину глаголете, отрок, Лев Николаевич, конечно, - подтвердил старец. - Только какое это вызвало у вас смущение мыслей?
        -Тихо, тихо, - раздался сзади осторожный шепот Бусинки. - Видимо, старичок не в себе немного. Не мешай ему. Пусть лучше выведет нас на улицу, а там разберемся.
        Несмотря на то, что девушка старалась шептать как можно тише, необыкновенный старичок все же услышал ее, видимо, обладая отменным слухом. Он обиженно скривил губы и промолвил:
        -Я не подвластен лжи, отрок. Лжи подвластен лишь Сатана. «Он человекоубийца бе искони, и во истине не стоит, яко несть истины в нем: егда глаголет лжу, от своих глаголет: яко ложь есть и отец лжи»[113 - Евангелие (Ин. 8:44).]. А что ты прячешься за спиной содруга твоего?
        -Я не отрок, я девушка, - в свою очередь, обиделась Бусинка, но из-за спины Давида все-таки вышла.
        -Девица?! - ахнул старец. - Я знал только одну девицу, надевавшую мужеское платье. Это Дурова Надежда Андреевна. Мне после сражения под Фридландом пришлось перевести ее в Мариупольский полк в чине поручика, как-никак она геройски заработала в этой битве Георгиевский крест… ах, нет…
        -Что «нет»? - глаза Бусинки, словно два буравчика, сверлили лицо растерявшегося старца. - Как вы назвали Дурову? Надежда Андреевна? Я интересовалась единственной в русской армии гусар-девицей. Имя она носила Александра Андреевна Александрова. И в армии она осталась под патронатом Александра I Благословенного.
        -Ваша правда, - отмахнулся старик. - Что делать, шила в мешке не утаишь.
        -Вы хотите сказать, - дыхание у Бусинки от волнения начало прерываться. - Вы хотите сказать, что…
        -Да, - кивнул старец. - Это я отправил Надежду Андреевну в Мариупольский полк под именем, производным от моего. А следом она вернулась в Ливонский уланский полк и уже во времена Отечественной войны служила вестовым адъютантом у светлейшего князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова.
        -Бусинка, ты права, - украдкой шепнул Давид. - Старичок действительно немного не в себе.
        -Перестань, - отмахнулась от него Вилена. Затем она снова обернулась к собеседнику. - Значит, вы считаете себя Государем Императором и самодержцем Всероссийским?
        -Истинно так… девица, - это определение старец произнес с небольшой натугой, будто бы только что проглотил нечто несъедобное. - Истинно так, вся братия сей обители знала, что послушник Федор - любимое чадо святого старца Серафима Саровского и бывший Государь всея Руси. Но я искренне попрошу вас держать это в тайне, ибо невесть как наша жизнь обернется. Более того, я нижайше прошу вашей помощи, дабы смогли мы вывезти отсюда сундуки с библиотекой и разместить их в более благоприятном месте. Я взял с собой двух сподручников, и на трех телегах мы сможем вывезти книги из храма.
        -Вы до сих пор считаете, что находитесь в каком-то храме? - ядовито спросил Давид. Ему, видимо, так не терпелось задать свой вопрос, что он чуть ли не перебивал речь старика.
        Тот не стал возражать, а только смиренно пригласил выйти в алтарь и ознакомиться с подземной старообрядческой церковью. Молодым людям дважды повторять не пришлось и оба они с замиранием сердца вышли из двери-иконы в алтарь храма.
        -Что за черт, - буркнул растерянно Давид.
        -Остерегись, отрок! - воскликнул старец. - Остерегись в святилище поминать бесов! Мало того, что пришлось девицу через алтарь вести, так ты еще и нечистого вспоминаешь!
        -Простите, ради Бога, - стушевался Давид. - Но мы сюда пришли оттуда, - он указательным пальцем ткнул в темный проем, где разместились сундуки библиотеки.
        -Что ж, пойдем, покажешь, откуда и в какую дверь вы вошли, ибо нет в той стороне никаких дверей и отверстий, - долговязый старец наклонился и снова исчез в темном проеме двери.
        Давид послушно последовал за ним.
        Пока мужчины обходили пространство хранилища, Вилена принялась осматривать алтарь, в котором обнаружила старинные иконы Новгородского письма. Она осмелела и, выдернув из кольца в стене факел, выглянула из алтаря. Перед ней оказался большой пещерный грот с иконами и выписанными на стенах цитатами из Евангелия. Дальше виднелась какая-то дверь, но зайти за нее Вилена не успела: сзади послышались мужские голоса, и девушка вернулась в алтарь.
        Из темной комнаты с сундуками первым показался Давид. По внешнему виду он напоминал щенка, незаслуженно побитого хозяевами, и даже в глазах его ярко блестели еще не пролившиеся слезы. За ним следовал старик, у того на лице отпечаталось лишь задумчивое осмысление происходящего. Казалось, он более спокойно воспринимает случившееся с ним, чем его молодой собеседник.
        -Представляешь, - Давид сразу переключился на Вилену. - Наш новый знакомый утверждает, что мы находимся в старообрядческом храме девятнадцатого века! Что он здесь был одно время послушником и даже принял постриг!
        -Ну и что? - пожала плечами Вилена. - Тебе кажется это из ряда вон выходящим? А я вот уже давно ничему не удивляюсь.
        Холодный ответ Бусинки немного отрезвил запальчивость Давида, только он все равно не хотел сдаваться:
        -Как же так может быть?! Из одного временного пояса нельзя так вот просто перепрыгнуть в другой! И там, - парень показал пальцем в темную комнату, - там есть вход в наш двадцать первый век!
        -Не думаю, - так же холодно посмотрела на него девушка. - Лучше успокойся и давай послушаем старца.
        -Не знаю, девица, что хотел найти за сундуками ваш друг, только никакой кирпичной стены Дома Чертковых там нет, - резюмировал Федор Кузьмич. - Да и откуда взяться кирпичу? Но если вы попали к нам действительно из будущего, в чем ваша одежда не оставляет сомнений, то советую не искать лишних неприятностей. Я за свою жизнь повидал многое и не удивляюсь, что петля времени застигла вас в подвале того дома, про который говорил отрок. Ежели воля Господа нашего такова, то все-таки не изволите ли вы помочь мне вывезти отсюда царскую библиотеку в более надежное место.
        -Эти книги должны стать достоянием общества! - перебил старца Давид.
        Федор Кузьмич повернулся к нему и назидательно объяснил:
        -Но помилуйте! Сия библиотека содержит много больше неполезных знаний, чем отмеченных Богом. Если некоторые книги и летописи отсюда попадут в руки нечистых на совесть людей, то погибнет не только наша страна, а весь мир будет долгое время подвергаться опасности исчезновения в небытие. Ужели вы желаете способствовать смерти хозяйничать на земле? Я полагаю, библиотеку эту, кроме вас, никто искать не будет. Вот поэтому с благоволения Бога нашего вы и оказались здесь… Пойду, позову Спиридона, он поможет загрузить сундуки на телеги. А вы пока побудьте здесь.
        Старец ушел, а Давид схватился за голову обеими руками и сел на пол возле алтаря.
        -За что? За что? - всхлипнул он. - Мы просто здесь погибнем.
        -Кто сказал, что погибнем? - Бусинка подошла к нему, опустилась возле и принялась гладить его взлохмаченную голову. - Старец сказал ведь, что если мы попали сюда, то не просто так. Какие бывают петли времени - нам рассказывал Вадим. Помнишь? Значит, для подземной столицы это не редкость. А что попасть назад не сможем, это и хорошо. Никакая нечисть нас здесь искать не будет, а тем более Кремлевские чистильщики. Этим материалистам важно только то, что происходит у них под носом. А под крылышком старца мы не пропадем. Он молится об искуплении грехов, вот и нам предоставлена эта возможность. Вспомни, что сказал путеобходчик в метро на Лубянке: «…только любовь сможет указать тебе дорогу к решению проблемы…» Главное, что я тебя не потеряла, и…я люблю тебя.
        -А я тебя, - прошептал Давид. - Милая, а ты действительно думаешь, что Федор Кузьмич…
        -Он - монах-старообрядец Федор Кузьмич, - улыбнулась Бусинка.
        Видимо, слова любимой девушки заставили Давида согласиться с настоящим и безропотно принять подарок Бога. Возможно, именно здесь безопаснее всего постигать науку жизни вместе со старцем. Да и Федору Кузьмичу будет небезынтересно узнать, какие предсказания Серафима Саровского уже сбылись, а каким еще только предстоит исполниться. Всему свое время.
        Эпилог
        Федор Кузьмич с опаской выглянул из-за дворовой калитки старинного особняка и увидел пред собой шумную улицу незнакомого города. Что это была не Россия, старец не сомневался, потому как всюду виднелись рекламы магазинов и торговых лавок с иностранными названиями. Прямо перед ним, на противоположной стороне многолюдной улицы над витриной магазина висела вывеска «ZWILLING J.A. HENCKELS». И, если это какая-нибудь заграница, то все было бы нормально, только рядом с этой вывеской красовалась другая - «ОХОТНИК».
        Федор Кузьмич протер глаза и встряхнул головой, но вывески от этого не исчезли. Более того, чуть дальше от лавки для охотников, он разглядел еще одну нерусскую надпись «Apple iPhone», с которой соседствовала совершенно дикая вывеска «Столовка & party».
        Очередной раз встряхнув головой, Федор Кузьмич решился все-таки выйти на эту диковинную улицу, но ясности не прибавилось. Пройдя несколько шагов вправо, он принялся разглядывать огромные витрины, над которыми русскими буквами было написано «ГЛЕДИЗ». Судя по множеству тарелок, чайников, столовых сервизов и прочей фарфоровой рухляди, выставленной в стеклянной витрине, под этим таинственным названием скрывалась посудная лавка. А рядышком с ней весь первый этаж дома занимал книжный пассаж «Библио-Глобус». На витринах пассажа также были выставлены книги, а на уровне второго этажа висели огромные портреты каких-то писателей. Из них Федор Кузьмич узнал Михайло Васильевича Ломоносова и Гавриила Романовича Державина.
        -Рассея все ж таки, - буркнул старец, достал из кармана полотняный платок и вытер вспотевшую лысину.
        Но из нескольких портретов, неизвестных Федору Кузьмичу, выделялся один. Это был портрет Николая Ивановича Новикова. В сопутствующей надписи значилось, что этот «знаменитый общественный деятель, одна из крупнейших фигур Русского Просвещения» родился в 1744 году, а ушел из жизни в 1818-м.
        -Вот и знакомые появляются, - саркастически улыбнулся старец. - Только кто ж тебя в одну из крупнейших фигур Русского Просвещения записал? Ах, вероятно, роль сыграла «Древняя Российская Вивлиофика», на издание которой бабушка выделила немалые средства[114 - Николай Иванович Новиков. В 1770-х гг. примкнул к масонам. По приказу императрицы Екатерины II был заключен в Шлиссельбургскую крепость, но несколько позже был помилован. Одной из важнейших задач Новиков считал борьбу против преклонения дворянства перед иностранщиной, за национальные основы русской культуры. Одновременно с сатирическими журналами он выпустил ряд исторических изданий. Среди них книга «Опыт исторического словаря о российских писателях» (1772, см. его факсимильное электронное pdf-переиздание), а также «Древняя Российская Вивлиофика…» - издававшиеся ежемесячно памятники русской истории (1773 -1776), «Древняя Российская Идрография» (т. I, 1773 - описание московского государства, составленное при Федоре Алексеевиче), и другие издания исторических материалов. Он первым издал «Скифскую историю» А.И. Лызлова.]. Однако же впоследствии ты
стал одним из крупнейших предводителей масонского движения и немало повлиял на кончину моего батюшки…
        Собственно, из-за доброго отношения Екатерины II этому деятелю была дарована жизнь после того, как Александр I, став Всемирным Властителем, получившим титул Благословенного, принялся потихоньку расправляться с неугодными «вершителями судеб», то есть масонством, заполонившим Государство Российское.
        -Видимо, масонство опять подняло голову, - буркнул старец. - Ибо откуда же могут появиться иностранные названия в русских торговых лавках? Небось и библиотека-то царская вам ни к чему, раз поклоняетесь нечисти, считающей деньги за движительную силу прогресса.
        Старец повернулся и побрел назад к калитке, ведшей во двор особняка на Мясницкой. Разные мысли одолевали Федора Кузьмича, однако точно знал - надо возвращаться! Правда, как это сделать и открыта ли будет та дыра в стене, которая возникла перед ним, когда он вдругорядь вернулся в хранилище за алтарем. Ведь петля времени никогда не будет прикована к одному и тому же месту.
        -Господь не выдаст - свинья не съест, - перекрестился старец и отправился ко входу в подвал, через который он и вышел в этот мир.
        notes
        Примечания
        1
        Последний заход (фр.).
        2
        Настоящее чучело (фр.).
        3
        Мой дорогой, мы не предполагали (фр.).
        4
        Новиков Н.И. (1744 -1818) - просветитель, писатель, журналист. В 1770-х гг. примкнул к масонам. По приказу императрицы Екатерины II был заключен в Шлиссельбургскую крепость.
        5
        Пален П.А. (1745 -1826) - граф, русский военный деятель, соучастник убийства Павла I.
        6
        Химера - здесь в переносном смысле: необоснованная, несбыточная идея.
        7
        Это целая история (фр.).
        8
        Где моя табакерка? (фр.)
        9
        Ушкуйники (сленг) - речные разбойники в XII -XVIвв.
        10
        Помните, господа, что для того, чтобы съесть яичницу, надо прежде всего разбить яйца (фр.).
        11
        Ваше честолюбие удовлетворено? (фр.)
        12
        Графиня Мария Валевская, урожденная Лончиньская (1786 -1817) - польская дворянка, дочь гостыньского старосты Матвея Лончиньского, любовница Наполеона I, мать его сына - графа Александра Валевского.
        13
        Какой ужас! (фр.)
        14
        В Московском метрополитене неоднократно возникали подобные случаи, многие из них зарегистрированы.
        15
        Пламя онгона - адский огонь. В тэнгрианстве онгоны в основном - изображения огненных богов.
        16
        Апсида - выступ здания, полукруглый или граненый.
        17
        Василий Великий (2 Тим. 3:16)
        18
        Это просто смешно (англ.).
        19
        Полнейшее недоразумение (англ.).
        20
        Победительница смерти (фр.).
        21
        Индикт - праздник церковного Новолетия, установлен Святыми Отцами I Вселенского собора.
        22
        Я вам об этом говорю прямо (фр.).
        23
        Саккос (др. - евр. «рубище») - одеяние священнослужителей высокого ранга для торжественного богослужения.
        24
        Поблазнилось (ст. - сл.) - показалось.
        25
        Пакибытие (ст. - сл.) - возрождение, новая жизнь.
        26
        Лета наши расчленены, как паутина (Пс. 89, 10).
        27
        Ты (Господи) иссушил душу его, сделал слабой, тонкой, непрочной, как паутину (Пс. 38, 12).
        28
        Когда колебались ноги мои (на пути к правде), много про меня говорили дурного (Пс. 37, 17).
        29
        Рог (ст. - сл.) - сила.
        30
        Дневник Николая Александровича Мотовилова был опубликован в 1903 году и послужил важным документом в прославлении батюшки Серафима, которого в этом же году, через 70 лет после блаженной кончины, Православная Церковь причислила к лику святых. Здесь и далее приведены личные высказывания преподобного Серафима Саровского.
        31
        Библия (Откр. 21:24).
        32
        Евангелие (Мф. 24:14; Мк. 13:10)
        33
        Пс. 142:2.
        34
        Лестовка (ст. - сл.) - своеобразные четки, изобретенные Василием Великим. С лестовкой ходят только старообрядцы.
        35
        Алаверды (груз.) - ответное действие, обычно в знак благодарности.
        36
        Архантроп (др. - греч. «древний человек») - ископаемые предшественники человека (питекантроп, синантроп и пр.); здесь слово применено в иносказательно-уничижительном смысле.
        37
        Специалисты Общества защиты прав потребителей установили, что на территории храма имеются действующая автомойка, автосервис, платная автостоянка, столовая, химчистка, торговые ларьки и павильоны. Отдельные помещения храма сдаются под проведение банкетов и корпоративов. «…подобные услуги не являются религиозным обрядом, следовательно, должны регулироваться не уставом религиозной организации, а светским законодательством. Фактически на территории храма действует бизнес-центр, предоставляющий потребителям широкий спектр коммерческих предложений» - отмечается в протоколе.
        38
        Пьер Паскаль. «Аввакум. Раннее старообрядчество»; С. Зенковский. «Русское старообрядчество», Жития Симеона Полоцкого.
        39
        Мусейон (????????) - основной центр эллинистической науки, созданный в Александрии при первых Птолемеях. От него происходит слово «музей». У истоков заведения стоял Димитрий Фалерийский, ученик перипатетика Феофраста.
        40
        Бафомет - одно из имен Сатаны.
        41
        «Семь сорок» - знаменитая еврейская песня.
        42
        1сентября 1825 года над Санкт-Петербургом зарегистрирован полет необычной кометы.
        43
        Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754 -1838) - герцог Беневентский, французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трех режимах.
        44
        Между нами говоря (фр.).
        45
        Князь Клеменс Венцель Лотар фон Меттерних-Виннебург-Бейльштейн (1773 -1859) - австрийский дипломат из рода Меттернихов.
        46
        Она лишь кружит головы мужские (фр.).
        47
        Это великий знак (фр.).
        48
        Пиетизм - мистическое течение в протестантизме XVII -XIXвв. Олицетворение ложного, притворного благочестия и ханжества.
        49
        Теург - заклинатель духов, чудотворец.
        50
        Николай Бердяев, «Смысл творчества».
        51
        Собачьи бакенбарды (фр.).
        52
        Из отчета М.С. Воронцова царю Александру I.
        53
        Немедленно (фр.).
        54
        Ирмос - в православном богослужении первая строфа в каждой из девяти песен канона, в которой прославляются священные события или лица.
        55
        Кабельтов - морская мера длины, равная 185,2 метра.
        56
        Я дрожу при одной мысли (фр.).
        57
        Закрытая встреча с большими последствиями. Переговоры М.С. Горбачева и Дж. Буша на Мальте в 1989 году. …США могли бы отказаться от дальнейшего производства бинарного оружия после подписания конвенции о запрещении химического оружия, но их устроило разоружение России в одностороннем порядке.
        58
        Кинокефал - собакоголовый (греч.).
        59
        Оставьте меня (фр.).
        60
        Засада (фр.).
        61
        Что случилось? (фр.)
        62
        Виктория - победа.
        63
        Как вы себя чувствуете? (фр.)
        64
        Я плохо себя чувствую (фр.).
        65
        У меня ужасная головная боль. Мне нужно показаться врачу (фр.).
        66
        Я постараюсь (фр.).
        67
        Это великий знак! (фр.)
        68
        Государственный переворот (фр.).
        69
        Моя дорогая (фр.).
        70
        Аристотель.
        71
        Чичероне - проводник, дающий объяснения зрителям при осмотре достопримечательностей города, музеев и т.д. Гид (ит.).
        72
        Дорогой друг (фр.).
        73
        Рядно - толстый холст домашнего производства.
        74
        Табличка на греко-католической (итало-албанской) церкви Св. Афанасия в Риме с изображением ключей Св. Петра и надписью на греческом языке «Базилианская церковь в Жолкве».
        75
        Я хочу пригласить вас (фр.).
        76
        Очень жаль, но я вынужден отказаться (фр.).
        77
        Фраза, записанная Иваном Латышевым.
        78
        Фраза, записанная Иваном Латышевым.
        79
        Там же.
        80
        Мне так нужно было это услышать (фр.).
        81
        Фраза, записанная Иваном Латышевым.
        82
        Цимес - Десертное еврейское национальное блюдо; cмак (идиш).
        83
        Зиндан (от персидского zindan - «тюрьма») - традиционная подземная тюрьма-темница в Средней Азии. Слово образовано от слов зина - «преступление, нарушение» идан - «помещение, вместилище».
        84
        Айрис - демон, маскирующийся под херувима.
        85
        Аморуль, Тайнеха - демоны смерти.
        86
        Плейотропия (от греч. Pleion - более многочисленный, больший и tropos - поворот, направление), множественное действие гена, способность одного наследственного фактора - гена - воздействовать одновременно на несколько разных признаков организма.
        87
        Камиза - нижняя рубаха простого кроя, у высокородных камиза обычно была до пят.
        88
        Блио - средневековая одежда. У мужчин - кафтан, отрезной по талии, с узким лифом и пышными полами с разрезами. Блио обычно шнуровали сзади.
        89
        Палудаментум - особая разновидность воинского плаща, которую носили как солдаты, так и офицеры Древнего Рима. От солдатской лацерны отличался тем, что был длиннее (доходил до лодыжек), а также тем, что для него использовалась материя более высокого качества, как правило, красного цвета. Его носили не только на плечах; зачастую его оборачивали вокруг бедер наподобие шарфа, забрасывая один конец на левую руку. Палудаментум явился «родоначальником» императорской мантии (лат.).
        90
        Записано со слов епископа Томского Порфирия.
        91
        Записано ученицей Федора Кузьмича Александрой.
        92
        Слова старца Серафима, записанные Мотовиловым.
        93
        Св. благоверный император Феодосий Младший. Флавий Феодосий II Младший (тж. …седми отроков в пещере Охлонской во времена Феодосия Юнейшего).
        94
        Слова старца Серафима, записанные Мотовиловым.
        95
        Шесток (ст. - сл.) - широкий металлический лист перед печью, на котором хранили съестное, когда печь не горела.
        96
        Омофор (греч. носимый на плечах) - принадлежность богослужебного облачения архиерея. Существуют великий и малый омофор. Великий омофор - длинная широкая лента с изображениями крестов; огибая шею, спускается одним концом на грудь, другим - на спину.
        97
        В буквальном переводе слово «шевалье» означает одновременно и кавалера, и конника.
        98
        Замечания о французском войске последнего времени, начиная с 1792-го по 1808 год. Сочинение Г. Фабера. СПб., 1808. С. 23.
        99
        Клошар - нищий, бомж (фр.).
        100
        «Аненербе» (нем. Ahnenerbe - «Наследие предков», полное название - «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков») - организация, существовавшая в Германии в 1935 -1945 годах, созданная для изучения традиций, истории и наследия германской расы с целью оккультно-идеологического обеспечения функционирования государственного аппарата Третьего рейха.
        101
        Речь полковника Ефремова. Архив.
        102
        Приказ атамана Платова. Архив.
        103
        Рипейские горы (Рифейские горы, Рипы, Рифы) - изначальное название Уральских гор как жилища северного ветра Борея.
        104
        Ефрем Сирин. «Слово о Христе и антихристе». 370г. н.э.
        105
        Сраченца (ст. - сл.) - длиннополая сорочка. Используется неодеванная для крещения, пострига и отпевания.
        106
        Псалтырь, псалом 70.
        107
        Одесную и ошуюю (др. - арамейс.) - справа и слева.
        108
        Параман (греч. ???????????, «добавление к мантии») - принадлежность облачения монаха малой схимы - четырехугольный плат из материи с изображением восьмиконечного православного креста, орудий страстей Христовых и Адамовой головы. Носится на спине под одеждой на четырех шнурах, на груди образующих крест. Параман напоминает о кресте, который взял на себя монах, пожелав следовать за Христом.
        109
        Цитата из Послания апостола Павла к галатам (Гал. 6:17). Параманный крест (церк. - слав.) - его носят монахи под верхней одеждой на груди. С помощью двух ушек, размещенных на вертикальной ветви креста, он соединяется шнурами с параманом.
        110
        Солея - в христианском храме - возвышение алтарной части. В Византии такое возвышение ограждали балюстрадой. В древнерусских храмах солея представляет собой трехступенчатое возвышение перед иконостасом во всю его длину. На концах солеи располагаются клиросы.
        111
        Скуфья, скуфия (от греч. ??????, «чаша») - повседневный головной убор православных духовных лиц всех степеней и званий. Представляет собой небольшую круглую черную, мягко складывающуюся шапочку.
        112
        Отпуст - это краткая молитва, произносимая священником или архиереем, которой оканчивается богослужение; содержит краткое прошение о милости Божией.
        113
        Евангелие (Ин. 8:44).
        114
        Николай Иванович Новиков. В 1770-х гг. примкнул к масонам. По приказу императрицы Екатерины II был заключен в Шлиссельбургскую крепость, но несколько позже был помилован. Одной из важнейших задач Новиков считал борьбу против преклонения дворянства перед иностранщиной, за национальные основы русской культуры. Одновременно с сатирическими журналами он выпустил ряд исторических изданий. Среди них книга «Опыт исторического словаря о российских писателях» (1772, см. его факсимильное электронное pdf-переиздание), а также «Древняя Российская Вивлиофика…» - издававшиеся ежемесячно памятники русской истории (1773 -1776), «Древняя Российская Идрография» (т. I, 1773 - описание московского государства, составленное при Федоре Алексеевиче), и другие издания исторических материалов. Он первым издал «Скифскую историю» А.И. Лызлова.