Библиотека / История / Уварова Татьяна / Легенды Старой Европы : " Король Артур И Рыцари Круглого Стола " - читать онлайн

Сохранить .
Король Артур и рыцари Круглого стола Татьяна Уварова
        Легенды старой Европы
        Книга представляет собой переложение цикла легенд о знаменитом короле бриттов Артуре и о подвигах рыцарей Круглого стола. Чарующий язык повествования увлечет читателей любого возраста, а великолепные иллюстрации американского художника Говарда Пайла (1853 -1911), увидевшие свет в 1903 году, несомненно обогатят восприятие.
        Король Артур и рыцари Круглого стола
        Рисунки Говарда Пайла из книги: The Story of King Arthur and his Knights. Written and Illustrated by Howard Pyle. New York: Atheneum Books [s. a.]
        * * *
        …Давайте всмотримся в былое.
        Повествовать - мое призванье.
        Я рад начать повествованье
        О безупречном короле,
        Столь дорогом родной земле.
        Среди различных испытаний
        Не позабыт в своей Бретани
        Отважный, добрый государь,
        Любимый нынче, как и встарь.

Кретьен де Труа
        Глава I. Пророчество Мерлина и рождение Артура
        УТЕР ПЕНДРАГОН
        Давным-давно, в незапамятные времена, власть на Британских островах захватил жестокий барон Вортигерн. Хитростью и коварством отнял он трон у законного наследника престола юного короля Аврелия и изгнал его вместе с младшим братом Утером из пределов родной страны. Воцарившись на престоле, Вортигерн объявил себя истинным королем бриттов. Но недолго суждено ему было наслаждаться властью. Однажды утром к королевскому замку примчался с дальних окраин гонец. Он едва держался на ногах от усталости, одежда его была покрыта дорожной пылью, а лицо казалось серым от страха. Вбежав в королевский зал, он воскликнул:
        -Государь! Недобрые вести принес я тебе. Аврелий и Утер, у которых ты похитил трон, поклялись страшной клятвой убить тебя до истечения года. Они идут сюда с двадцатитысячным войском.
        Вортигерн побледнел; всмятении призвал он к себе всех лучших мастеров, механиков и ремесленников и приказал им немедленно построить крепкий замок на западной границе, где он мог бы укрыться от мщения сына своего обманутого государя.
        -Смотрите, - пригрозил он, - работа должна быть закончена в сто дней, иначе я никого не пощажу!
        Трепеща за свою жизнь, ремесленники и подручные обсудили план возведения замка и принялись за дело. Но едва они успели заложить фундамент и приступили к кладке стен, как вся постройка была кем-то разрушена в одну ночь, и никто не мог понять, как это случилось. То же повторилось на следующую и на третью ночь. Работники в ужасе бросились к королю и на коленях молили его освободить их от этой страшной работы.
        В смятении король созвал звездочетов и чародеев и стал выспрашивать у них, как бы помочь беде.
        Долго листали чародеи свои волшебные книги, проникая в тайный смысл начертанных там слов, и наконец изрекли, что укрепить стены замка можно только кровью юноши, рожденного от бессмертного отца.
        Во все стороны разослали гонцов, чтобы отыскать, если возможно, такового.
        В одной деревне посыльные увидели толпу ссорившихся мальчиков, преследовавших какого-то юношу.
        -Прочь отсюда! Убирайся, чертенок! Ступай ищи своего отца бессмертного! Оставь нас в покое! - кричали они.
        Гонцы спросили юношу, кто он. Юноша безмолвствовал. Кто-то сказал, что его зовут Мерлином, другой прибавил, что никому не известно, откуда он родом и кто его родители, третий заметил, что его отец - сам дьявол.
        Услыша это, посыльные схватили Мерлина и потащили к Вортигерну.
        Представ пред королем, Мерлин спросил, за что его насильно приволокли в замок.
        -Чародеи, - пояснил Вортигерн, - посоветовали мне найти юношу, у которого нет смертного отца, и кровью его окропить мой замок, чтобы он не разрушался.
        -Прикажи кудесникам прийти сюда, - сказал Мерлин, - я докажу им, что они лгут.
        Удивился король таким речам, но все-таки повелел чародеям явиться.
        -Вы не знаете, - сказал им Мерлин, - что мешает возведению замка, и потому посоветовали скрепить его фундамент моей кровью. Но ответьте-ка лучше мне, что находится под основанием замка? Именно там лежит то, что препятствует постройке.
        Испугались чародеи и промолчали, не ведая, что сказать. Тогда Мерлин обратился к королю:
        -Прошу, король, прикажи работникам копать как можно глубже, пока они не доберутся до старого колодца.
        Сделали работники, как приказал Мерлин, и вправду докопались до колодца.
        Тогда Мерлин опять обратился к чародеям:
        -Скажите-ка мне, обманщики, что на дне колодца?
        Те опять промолчали, и Мерлин сказал королю:
        -Прикажи выкачать из колодца воду, и ты увидишь двух чудовищных драконов; сейчас они спят, а ночью просыпаются и дерутся, терзают друг друга. От их борьбы содрогается вся земля и рушится твой замок.
        Удивился король таким словам и приказал выкачать воду из колодца. И действительно, на дне оказались драконы; они спали, как и говорил Мерлин.
        Вортигерн сел на край колодца и решил дождаться ночи.
        Когда стемнело, драконы - один был белый, другой красный - сцепились, и начался ожесточенный бой. Белый дракон оказался сильнее и загнал красного на край водоема. Но тут красный рассвирепел и в свою очередь заставил врага отступить. Наконец красный был поражен, а белый скрылся неведомо куда.
        Когда битва окончилась, король спросил у Мерлина, что все это означает.
        Тогда Мерлин изрек пророчество, предвещавшее рождение короля Артура.
        -Горе красному дракону, который олицетворяет собой британский народ, - его гибель близка! Белый дракон - это саксы, которых ты, король, призвал в эту страну; они займут его пещеры. Горы сровняются с долинами, реки в долинах наполнятся кровью; города будут преданы огню, церкви разрушены; но в конце концов побежденные восстанут и возьмут верх над чужеземцами. Восстанет Корнуэлльский Вепрь[1 - Король Артур.] и повергнет их к своим стопам. Остров признает его власть, и он захватит галльские леса. Пред ним будет трепетать дом Ромула, и мир устрашится его. Славе его не будет предела; имя его будет бессмертно в устах народа, и повесть о деяниях его послужит пищею тем, кто станет рассказывать ее. А ты, Вортигерн, - продолжал Мерлин, - беги от сынов Константина[2 - Римский император Константин (285 -337), который поддерживал христианскую религию.], потому что они сожгут тебя в твоем замке. На собственную погибель стал ты изменником и призвал язычников-саксов в эту страну. Аврелий и Утер жаждут отомстить тебе за смерть их отца; потомство белого дракона опустошит твой край и будет лизать твою кровь.
Спасайся! Однако никто не избежит суда Божия!
        Король слушал и трепетал, но, чувствуя свою вину, не возражал. Он денно и нощно торопил строителей замка и не успокоился до тех пор, пока не выросли неприступные крепостные стены, за которыми он спрятался.
        Между тем Аврелий был провозглашен истинным королем бриттов, которые стекались под его знамена и умоляли вести их против саксов. Но Аврелий желал сначала расквитаться с ненавистным Вортигерном и потому направился в Камбрию, где узурпатор сидел в своем укрепленном замке.
        «Отомстите тому, кто погубил Британию и убил моего отца, вашего короля!» - воскликнул Аврелий и бросился с войском на стены крепости. Но штурмом взять ее не удалось, и тогда Аврелий решил прибегнуть к помощи огня. Он приказал кидать в замок горящие головни. Скоро замок запылал, и Вортигерн сгорел вместе с ним.
        После этого Аврелий направил все свои силы против саксов и победил их, водворив в стране мир.
        Но недолго правил страной благородный Аврелий. Тайные приспешники Вортигерна, жаждавшие мести за убитого господина, сговорились отравить нового короля. И однажды на пиру ему поднесли кубок с вином, в который был подмешан яд. Выпил Аврелий вино, зашатался, упал и умер. Скорбь охватила страну. Велико было горе людей. Но сильнее других горевал брат короля Утер, ибо любил он Аврелия больше всех на свете.
        Вскоре после смерти Аврелия на небе появилась комета необычайного блеска и величины. На конце ее хвоста светилось огненное облако в форме дракона, из пасти которого исходили два луча: один протянулся над Галлией, другой разбился на семь меньших лучей и светил над Ирландским морем.
        Ужас охватил народ при виде кометы, и сам Утер, выступивший против сына Вортигерна в Камбрии, был крайне смущен. Он позвал Мерлина и спросил, что предвещает эта комета.
        -Великую потерю! - воскликнул чародей. - Бедная Британия! Увы! Великий государь покинул нас. Аврелий умер, и его смерть повлечет и нашу гибель, если Бог не поможет нам. Поспеши же, благородный Утер, разбить неприятеля; ты победишь и станешь королем Британии. Звезда с гордым драконом означает тебя самого, а луч над Галлией предвещает, что у тебя родится сын, могуществу которого подчинятся все королевства, покрытые лучом.
        Так Мерлин вторично предсказал пришествие короля Артура.
        Утер, став королем, припомнил пророчество Мерлина и приказал отлить из золота двух драконов, схожих с тем, какого он видел в небе. Одного он поместил в Винчестерский собор, а второго всегда носил с собой на войне, за что и получил прозвище Пендрагон - Голова Дракона.
        А волшебник Мерлин сделался с тех пор близким другом Утера. Он неизменно помогал королю добрыми советами, ибо ведомы были ему многие тайны, скрытые от простых смертных, а кроме того Мерлин мог предвидеть будущее.
        Спустя несколько лет после своего воцарения на троне Англии решил Утер устроить на Пасху большой пир. На торжество прибыло множество лордов и графов, в числе которых был Горлуа, герцог Корнуэлльский, с супругой Игрейной, прославившейся красотой на всю Британию. Горлуа вскоре был убит, и Утер решил жениться на Игрейне. Красавицу заперли в высоком Тинтажильском замке на дальнем берегу Корнуэлльса, и король послал за Мерлином, чтобы попросить у него совета относительно женитьбы. Мерлин обещал помочь при одном условии: король отдаст ему своего первенца. Волшебник знал, что этим первенцем и будет долгожданный принц Артур.
        Через некоторое время после свадьбы Утера с Игрейной к королю явился Мерлин и сказал:
        -Надо, государь, позаботиться о воспитании будущего ребенка.
        Король, ничего не подозревая, ответил, что согласен на все предложения волшебника.
        -Хорошо, - сказал Мерлин. - Я знаю одного барона в твоей земле, государь, он человек в высшей степени честный и преданный тебе. Вот ему-то и надо поручить воспитывать дитя. Имя его - сэр Эктор. Он владеет множеством прекрасных поместий во многих уголках Англии и Уэльса. Надо послать за ним, дабы он предстал пред тобой, король, для беседы. У барона только что родился сын, которого нарекли Кэем. Пусть баронесса отдаст своего сына кормилице, сама же вскормит то дитя, которое передам ей я. Но ни сэр Эктор, ни его жена не будут до времени знать, кто этот принесенный в их дом ребенок. Он станет их названым сыном, а Кэю - названым братом.
        Как Мерлин сказал, так всё и исполнили. Сэр Эктор был призван к королю и получил королевский приказ. Коленопреклоненный, поклялся он Утеру воспитать младенца, которого вскорости получит, как родного сына. Когда же королева Игрейна разрешилась от бремени, Утер Пендрагон повелел двум рыцарям и двум дамам забрать дитя от матери и запеленать в золотое полотенце. «И отдайте его первому нищему, который встретится вам у задних ворот замка», - сказал он. Этим нищим оказался переодетый волшебник Мерлин. Он принял ребенка, вскочил на коня и помчался к сэру Эктору. По дороге, остановившись в маленькой церкви, он окрестил младенца и дал ему имя Артур. Спустя несколько часов Артур был уже в доме сэра Эктора и его жены; слуги окружили мальчика заботой и любовью.
        Глава II. Артур становится королем
        Прошло много лет. И вот однажды слег король Утер в жестокой болезни. И тотчас же враги короля подняли голову и вторглись в его владения.
        Когда же недруги подступили к самому Лондону, король не мог уже долее сносить такой позор. Приказав нести себя на носилках, он встал во главе войска и встретил дерзкого врага у Сент-Альбанса.
        Целый день длился упорный бой, и наконец противник был обращен в бегство, с большими потерями.
        Прошло три дня. Король неподвижно, как мертвец, лежал в постели. Подле него сидел волшебник Мерлин: годы убелили его волосы, в глазах светилась глубокая мудрость.
        На третью ночь король вдруг очнулся и схватил Мерлина за руку.
        -Я видел сон, - произнес он слабым, прерывающимся голосом. - Мне снилось, что два дракона - белый и красный - боролись между собой. Сначала перевес был на стороне белого, он вонзил железные когти в голову красного и поволок его по расселинам и ущельям. Но тут красный собрал все свои силы и, с изумительной яростью накинувшись на белого, так истерзал его, что тот уполз, тяжело израненный. Затем красный, горделиво вознесясь над местом своего триумфа, бился с маленькими красными драконами и одержал также победу и над ними. Прошло много времени; красный дракон наслаждался безопасностью и кичился своей силой. Потом я вновь увидел белого дракона. Он вернулся, исполненный ярости, и вступил в бой с красным. Гордость ослабила последнего; воспользовавшись этим, на него набросились и маленькие красные драконы, они били и кусали его. Увидя происходящее, белый дракон бросился на них… и я проснулся. Скажи, Мерлин, что мой сон означает, он смутил мне душу.
        Мерлин взглянул на истомленного болезнью короля, и жалость стеснила его мудрое сердце.
        -Это значит, государь, - тихо и серьезно ответил он, - что твой род победит, что от тебя произойдет красный дракон, который прогонит нечестивых язычников, покорит многие земли, и слава о нем разнесется по всей земле и будет жить вечные времена.
        -Благодарю тебя, Мерлин, за утешение, - со вздохом произнес король. - Все последнее время я жил в страхе, что язычники оттеснят мой народ к западному морю, что в моей стране забудут самое имя Христа и язычники овладеют ею. Твои слова придали мне мужества.
        -Утешься, государь, - заметил Мерлин. - Народ твой скоро обретет великую силу и одолеет всех своих врагов.
        Король вскоре опять забылся и три дня лежал неподвижно, не произнося ни слова.
        Лорды и бароны справлялись у Мерлина о здоровье короля, но Мерлин читал лукавство, гордость и честолюбие в их сердцах и видел по их глазам, что они, в сущности, желали бы услышать известие о смерти Утера.
        Они полагали, что король не оставит после себя наследника-сына, и каждый из них, надеясь на свою силу, мечтал завладеть короной после его смерти.
        -Если король Утер умрет, не назначив себе наследника, скажи, Мерлин, что нам тогда делать? - спрашивали некоторые из лордов.
        -Я скажу вам, - ответил Мерлин. - Соберитесь все сюда завтра утром, и, если Богу будет угодно, я заставлю короля говорить.
        Наутро гордые бароны и лорды толпой собрались в главном зале дворца: король Лот из Оркнея, маленький, тщедушный, со смуглым длинным лицом и с хитро глядевшими из-под сросшихся бровей глазами; король Урия Реджедский, высокий, красивый, со злыми глазами, только что безжалостно преследовавший убегавших язычников; король Тинтажильский Марк, дородный, хитрый и некрасивый; Гарлотский король Нентрес, хвастливый, с красным лицом, таивший коварство под маской благородства, и много других.
        Когда они все собрались у постели короля Утера, Мерлин подошел к спящему королю и устремил долгий пристальный взгляд на его сомкнутые глаза. Затем он простер руки над лицом короля, и тот сразу проснулся.
        -Государь, - обратился к нему Мерлин, - Господь призывает тебя, и твои лорды желают, чтобы ты назначил себе преемника. Не угодно ли тебе благословить на царство своего сына Артура?
        Окружавшие постель короля лорды злобно и сурово поглядели на Мерлина: никто из них не слыхал о сыне короля Артуре! Но вот среди глубокого молчания умирающий король поднял руку, как бы благословляя кого-то, и глухим шепотом проговорил:
        -Такова моя воля: именем Господним благословляю сына моего Артура быть моим преемником на троне. Все, кто предан мне, должны служить ему!
        Произнеся это, король смежил веки, судорога пробежала по его телу, и он скончался.
        Через несколько дней король Утер был погребен с подобающей пышностью в римском храме, обращенном в церковь, на месте которой стоит теперь собор Святого Павла.
        Страна осталась без короля, потому как никто не знал законного наследника престола.
        Понемногу народ стал собираться на базарной площади, и из уст в уста передавались слухи о том, что король Лот из Оркнея собирает своих рыцарей и воинов, и король Урия с герцогом Лондисом собрали большое войско, хотя язычники уже покинули страну. Лица граждан омрачились при мысли о близкой междоусобной войне, сулящей городам разграбление, жителям их - разорение и гибель, а богачам - убытки. Тем не менее в толпе уже бились об заклад, кто из лордов возьмет верх и вместе с британской короной получит титул Пендрагона.
        Приближалось Рождество, и разнесся слух, что Лондонский архиепископ, бывший тогда главой церкви, разослал всем самым знатным рыцарям грамоты, приглашая явиться на совещание, назначенное на день Рождества.
        Когда стало известно, что совещание созывается по совету Мерлина, многие в народе обрадовались и повеселели.
        -Теперь все устроится, - говорили они, - недаром старый, почтенный Мерлин - мудрейший из людей!
        В сочельник город наполнился лязгом оружия, топотом коней свиты, сопровождавшей королей, принцев и могущественных лордов и баронов, явившихся по приглашению архиепископа. Вооруженные люди беспрестанно сновали по узким улицам города.
        Задолго до рассвета лорды и простой народ потянулись к церкви, чтобы поспеть к службе; вте времена церковь обычно строилась на открытом месте, посреди поля. Еще не рассвело, когда из-за ограды, опоясывающей храм, донесся возглас изумления. Народ кинулся туда и возле алтарной стены обнаружил внушительных размеров четырехугольный камень - а ведь прежде никто его там не видел! В середину камня был вбит большой стальной клин, из которого торчал великолепный меч. Рукоятку меча украшала латинская надпись. Клерк[3 - Зд.: духовное лицо в средневековой Англии.] прочел и перевел ее; она гласила: «Кто извлечет сей меч из камня, тот законный король Британии».
        Клерк бросился в церковь и сообщил о случившемся архиепископу. Собравшийся в храме народ устремился к выходу, чтобы взглянуть на диво, но архиепископ удержал их.
        -До конца заутрени никто не должен прикасаться к чудесному мечу, - пояснил он.
        По окончании службы все ринулись из церкви и, теснясь вокруг камня, дивились словам, начертанным на мече.
        Король Лот первым с усмешкой взялся за меч и попытался извлечь его из камня, но усилия оказались тщетны. За ним король Гарлотский шутливо повис всей тяжестью огромного тела на мече, но не смог сдвинуть его и вынужден был отказаться от своей попытки. Так и все присутствующие лорды и бароны один за другим пытали счастья, но никому не удалось сдвинуть меч с места. Все мрачно поглядывали то на камень, то друг на друга.
        -Здесь нет того, кто по праву рождения должен стать королем Британии! - объявил архиепископ. - Но не сомневайтесь, он придет, когда это будет угодно Богу. Пока же воздвигнем здесь палатку, и пусть десять лордов встанут на страже. А после Нового года снова попытаем счастья.
        Чтобы собравшиеся короли и лорды не разъехались, архиепископ назначил на Новый год турнир.
        В указанный день сэр Эктор отправился на турнир с сыном Кэем и юношей Артуром, своим воспитанником. Они уже почти прибыли к месту турнира, когда сэр Кэй заметил, что забыл свой меч.
        -Вернись, брат, домой и привези мне мой меч, ведь иначе я не смогу принять участие в бою, - попросил он Артура.
        Артур с готовностью повернул коня и помчался обратно. Подъехав к дому, он увидел, что дверь закрыта: все ушли на турнир. Раздосадованный юноша пустился в обратный путь, размышляя, где бы достать меч для названого брата.
        Завидя между деревьями башню церкви Святого Павла, он вдруг вспомнил про меч в камне, о котором так много говорили.
        «Поеду-ка я туда, - подумал он, - быть может, мне удастся добыть его для брата! Не оставаться же ему сегодня без меча!»
        Подъехав к церковной ограде, он привязал коня у входа и между могилами прошел к палатке. Стража отсутствовала, а сверкающий меч по-прежнему торчал в камне.
        Юноша схватился за рукоятку меча и свободно извлек его.
        Обрадовавшись, что теперь у брата Кэя будет меч, Артур быстро вскочил на коня. Вручив меч сэру Кэю, Артур забыл обо всем, кроме блестящих рыцарей и пышно одетых лордов, прибывших на турнир.
        Сэр Кэй взглянул на меч и пришел в изумление: он тотчас же - по надписи - узнал его. Однако, имея характер честолюбивый и нрав недобрый, он решил извлечь выгоду из сего случая и, отправившись к отцу, сказал:
        -Взгляни, отец, у меня заповедный меч. Очевидно, я настоящий король!
        Сэр Эктор также узнал меч и удивился, но, сурово посмотрев в хитрые глаза сына, предложил ему и Артуру ехать в церковь. Там он прошел к алтарю и, обратясь к сыну, строго проговорил:
        -Перед Евангелием и Святыми Дарами расскажи, как ты добыл меч!
        Смущенный Кэй поведал правду.
        -А как тебе достался меч? - спросил сэр Эктор Артура.
        Юноша рассказал, как было дело.
        Сэр Эктор недоумевал, что все это может значить.
        Он подошел к камню и предложил Артуру вложить меч в стальные ножны. Юноша исполнил его просьбу без малейшего затруднения.
        Затем сэр Эктор приложил все усилия, чтобы извлечь меч, но все было напрасно. Вслед за ним так же тщетно попытался сделать это его сын.
        -Попробуй ты, - предложил он Артуру.
        И снова, едва Артур взялся за рукоятку, меч свободно вышел из ножен.
        Тогда сэр Эктор с сыном опустились перед юношей на колени и обнажили головы.
        -Горе мне! - воскликнул Артур. - Мой дорогой отец и ты, мой брат, почему вы стоите передо мной на коленях?
        -Нет, нет, милорд, я не отец ваш! - возразил сэр Эктор. - Мерлин принес вас ко мне младенцем, и теперь я убедился, что вы по происхождению выше меня!
        Слезы навернулись на глаза Артура, когда он услышал эту новость: он любил сэра Эктора как родного отца.
        -Сэр, - продолжал Эктор, - вы, верно, не оставите меня своей милостью, когда станете королем?
        -О, если это сбудется, - вскричал Артур, - я сделаю для вас все, чего бы вы ни пожелали! Ведь и вы, и моя дорогая мать, ваша супруга, любили меня как родного!
        -Так я прошу вас, сэр, окажите мне милость: назначьте вашего названого брата, моего сына Кэя, пожизненным сенешалем[4 - В Средние века управитель королевского двора.] всех ваших владений.
        -Обещаю! И пока мы с ним живы, никто, кроме него, не будет занимать этой должности! - воскликнул Артур.
        Сэр Эктор незамедлительно отправился к архиепископу и рассказал ему, кто извлек меч из камня.
        Архиепископ оповестил королей и баронов о большом совещании в Крещение.
        В назначенный день приглашенные собрались во дворе церкви Святого Павла. С зари до самого вечера короли, принцы и лорды поочередно пытались вытащить меч из камня, но безуспешно.
        Угрюмые, мрачные, кусая губы от ярости и разочарования, стояли они вокруг. Тогда архиепископ обратился к сэру Эктору и попросил его привести Артура. Вперед выступил юноша в скромной парчовой тунике, среднего роста, с благородным кротким лицом, обрамленным кудрями.
        Роскошно одетые лорды встретили его надменными взглядами, явно недоумевая, кто он и что ему здесь нужно. Они и знать не знали, как послушен ему меч.
        Убеленный сединами почтенный архиепископ подозвал к себе Артура и серьезно промолвил:
        -Сын мой, до меня дошел удивительный слух; пусть небо решит, справедлив ли он! Попытайся извлечь этот меч из камня.
        Гордые бароны - одни с удивлением, иные с насмешками - наблюдали за юношей, направившимся к камню. Он взялся за рукоятку меча - и меч как бы сам упал ему в руки.
        Раздались крики ярости, в глазах окружающих вспыхнул недобрый огонь, многие схватились за мечи.
        -Не морочьте нам голову, архиепископ! - с угрозой воскликнул король Лот. - Здесь явно не обошлось без колдовства!
        -Это обман! - гневно сверкая глазами, вскричал король Гарлотский, известный своей дерзостью. - Нас не проведешь!
        -Кто этот нищий проходимец, который осмелился посрамить нас, благородных лордов? - спросил король Марк, хватаясь за кинжал и прокладывая в толпе путь к Артуру.
        Сэр Эктор с сыном, видя угрожающие взгляды королей и лордов, заслонили Артура, к ним присоединились и верные слуги короля Утера - сэр Бедивер, сэр Бодуин и сэр Ульфиус.
        -Успокойтесь, лорды! - воскликнул престарелый архиепископ, спокойно встречая разъяренные взгляды знатных рыцарей. - Вам известны слова, начертанные на мече, а этот юноша извлек меч. Я незнаком ни с колдовством, ни с обманом! Само небо избрало сей путь, чтобы указать правителя страны, и я думаю, этот юноша - наш истинный король!
        -Мы не признаем его! Он сын какого-нибудь низкорожденного простолюдина, - возражали бароны. - Мерлин хочет навязать его нам!
        -Срам и позор! Над нами, высокородными королями и лордами, хотят поставить безродного юнца! - кричали другие.
        -Воткнем меч обратно и поставим караул, - предложил король Урия, - а в день Сретения соберемся здесь и снова попытаем свои силы. А ты, архиепископ, к этому времени исполни все обряды, чтобы изгнать нечистую силу.
        Предложение было принято, и около камня с мечом днем и ночью бодрствовали десять рыцарей.
        В Сретение повторилось все, что случилось в Крещение. Как короли и бароны ни старались, никому не удалось завладеть мечом, а безвестному Артуру он словно бы сам в руки просился.
        Приунывшие и раздраженные бароны порешили устроить еще одно состязание - на Пасху.
        В Пасху повторилось то же, что и раньше, и разгневанные лорды убили бы Артура, если бы архиепископ не остановил их, пригрозив отлучением от церкви. Тогда они объявили, что желают собраться еще раз - в Троицу.
        По совету Мерлина Артур не покидал дома иначе как в сопровождении своих пяти друзей. Благодаря их охране он остался невредим, хотя то тут, то там - в конюшне, в лесу, в переулках, где Артуру случалось проходить, - постоянно натыкался на засаду или подкарауливавших его злоумышленников.
        В день Троицы во дворе церкви Святого Павла собралась такая толпа, какой еще никогда не видывали.
        Снова короли, принцы и знатные бароны, числом сорок девять, поочередно выходили вперед и пытались извлечь меч; но, несмотря на все усилия, им это не удавалось.
        Последним безуспешно попытал счастья король Марк.
        Вдруг из толпы простого народа раздался клич:
        -Пусть Артур вытащит меч!
        Архиепископ вышел вперед и, взяв Артура за руку, подвел к камню. Опять юноша взялся за драгоценную рукоять и легко и свободно сделал то, чего не могли сделать сорок девять знатных вельмож.
        Торжествующий крик вырвался из тысячеустой толпы: «Артур наш король! Мы больше уж не отречемся от него!»
        Многие принцы и бароны присоединились к ревущей толпе; но одиннадцать самых честолюбивых и сильных презрительными, гневными жестами дали понять, что не признают Артура королем.
        Долго еще толпа волновалась и угрожала противникам короля. Наконец вперед выступил градоправитель Лондона, облаченный в парадные одежды. Он поднялся на камень, из которого только что был извлечен чудесный меч.
        -Милорды, я говорю от лица лондонской общины, - сказал градоправитель, и все разом смолкли. - Мы совещались и с общего согласия признали короля Артура своим королем. Считаем излишним всякие отсрочки, ибо видим: такова воля Божья! Смерть тому, кто против него!
        С этими словами он сошел с камня и, преклонив колени, подал Артуру ключ от города и приветствовал его. Толпа тоже встала на колени и, склонив к земле обнаженные головы, умоляла простить за столь долгое непризнание его королем.
        Опасаясь народной ярости, опустились на колени и одиннадцать непокорных королей, но в сердцах своих они по-прежнему таили злобу.
        Артур взял в руки меч, вошел в церковь и положил его на престол. Архиепископ благословил меч. Так как Артур не был еще посвящен в сан рыцаря, король Корнуэлльский Кадор, двоюродный брат короля Утера, совершил над ним этот обряд. Затем король Артур обратился лицом к возбужденной толпе и, положив левую руку на святые мощи и подняв правую, клятвенно обещал стоять на страже правосудия и милосердия, оберегать народ от притеснений и несправедливости и блюсти законы в своем государстве.
        Народ радовался: унего теперь был король, которого он уже полюбил, который избавит страну от междоусобной вражды и войны.
        Приняв в лондонском дворце поздравления лордов и принцев своей страны, Артур назначил сэра Кэя сенешалем, сэра Бодуина коннетаблем[5 - Управитель королевской конницы.], а сэра Ульфиуса гофмейстером[6 - Управляющий дворцовым церемониалом.]. По совету Мерлина он поручил сэру Бедиверу охрану северных пределов страны, потому что земли недовольных принцев лежали именно на севере от Трента. Правда, они поклялись в верности молодому королю, но в их сердцах Мерлин видел зародыши измены.
        Король Артур объехал свои владения, приказав всем, кто терпит обиды и притеснения, приходить к нему. Ужасен был гнев короля, когда он слышал жалобы вдов и сирот на разорявших их лордов и рыцарей. Много заключенных освободил он из темниц, много слез осушил и жестоко покарал злых лордов, считавших, что их сила послужит им щитом от всякой ответственности за жестокость и насилие.
        После этого он приказал оповестить о своей коронации, назначенной на День Всех Святых. В указанный срок Лондон был полон народу: знатные вельможи явились в сопровождении блестящей свиты и слуг.
        Артур смотрел на толпу собравшихся из окна построенного римлянами дворца, когда ему доложили, что шесть королей, признавших его королем, явились в город. Артур обрадовался и, полагая, что короли желали почтить его праздник своим присутствием, отправил им богатые подарки.
        Но послы вернулись и рассказали, что короли и рыцари встретили их насмешками и оскорблениями и отвергли дары «безбородого мальчишки низкого рода».
        Король гневно сверкнул очами, но ничего не промолвил.
        Во время турниров и рыцарских состязаний, сопровождавших коронацию, шесть королей держались враждебно и вызывающе в отношении молодого короля и его рыцарей, но, не чувствуя за собой достаточно силы, не осмелились на открытый мятеж.
        По окончании торжеств, когда знатные гости стали разъезжаться, король Артур, стоя со своими приближенными на крыльце дворца, выходившем на городскую улицу, следил за красивыми кавалькадами, покидающими город. Вдруг из свиты одного лорда выбежал паж, красивый мальчик с печальным изможденным лицом, и, с воплем бросившись к королю, обнял его колени.
        -Спаси меня, король Артур, - задыхаясь пробормотал он, - иначе этот злой лорд убьет меня, как убил мою мать и моих братьев!
        Высокий Черный рыцарь соскочил с коня и, подойдя, хотел оттащить мальчика, цеплявшегося за короля.
        -Назад, рыцарь! - приказал король. - Я хочу еще кое-что узнать! Кто ты?
        Рыцарь надменно улыбнулся:
        -Я?! Я из тех, кого покойный король, к своему прискорбию, очень хорошо знал! Я - Туркин, брат сэра Карадока из Замка скорби.
        -Кто этот мальчик?
        -Это Оуэн, трусливый сын храброго отца, который поручил его мне, чтоб я воспитал из него рыцаря.
        -Нет, король, он лжет! - воскликнул мальчик, по-прежнему лежавший у ног короля. - Я его племянник. Он изменнически убил моего отца и уморил голодом мою мать, потому что мы были богаты, а он беден. При жизни отец всячески оберегал меня от него, а теперь дядя обращается со мной как с пленником, заставляет голодать и немилосердно избивает. Я думаю, он хочет извести меня!
        -Я могу подтвердить слова мальчика, он говорит правду! - заметил вышедший из толпы рыцарь. - Я сэр Майлс Бэндон, двоюродный брат его покойного отца. Сэр Туркин - безжалостный человек.
        Чело короля омрачилось, и он перевел взгляд с жестокого, надменного лица Черного рыцаря на бледное умоляющее личико пажа.
        -Слушай, - гневно вскричал король, обращаясь к Туркину, - ты ответишь перед судом за все зло, которое причинил мальчику и его родным! Когда я пошлю за тобой, являйся немедленно, не то будет плохо. Мальчик останется здесь. Ступай!
        Рыцарь с ненавистью и изумлением посмотрел на короля. Помолчав, он презрительно рассмеялся и вскочил на коня.
        -Я явлюсь, когда ты меня не ожидаешь, государь! - насмешливо прибавил он и грозно взглянул на пажа.
        Так паж Оуэн остался при дворе; он преданно служил королю и ревностно исполнял его приказания.
        Как-то в бурную ночь, когда все огни в городе были потушены, король сидел в своих покоях. Сэр Кэй и сэр Бедивер рассказывали ему сказки, а придворный бард развлекал короля песнями. Юный паж Оуэн неслышной поступью пробрался к входной двери и обошел дозором весь дворец, прислушиваясь к малейшему шуму. Потом он заглянул к привратнику, постоял у калитки. Всякий раз, когда ветер завывал в щелях, паж вздрагивал и озирался.
        -А пожалуй, Фальк, в такую бурную ночь едва ли кто выйдет на улицу, - проговорил он, снова подходя к привратнику.
        -Разумеется, - согласился Фальк.
        -Мне послышалось бряцание узды - не иначе где-то близко стоит оседланный конь.
        -Я ничего не слышу, - возразил Фальк. - Это, должно быть, в конюшне топчутся кони.
        Оуэн воротился в покои, где король с вельможами слушал удивительные рассказы мудрого Эгидия о страшных ведьмах и колдунах, обитавших в лесах Британии. Однако беспокойство не оставляло его, и он вернулся к калитке и снова прислушался.
        -Сегодняшний ливень сорвет последние листья с деревьев в лесу, - обратился он к привратнику во второй раз за ночь.
        -По правде говоря, - отозвался Фальк, - листья давно уже облетели и гниют в дорожной грязи.
        -Да, верно: встоль сильный ливень их вряд ли занесет так далеко; но мне послышался шорох листьев подле дверей.
        -Не может быть, - возразил привратник, - это, наверное, капли воды падают с крыши.
        Оуэн ушел, но немного спустя опять вернулся, приподнял окошечко в калитке и выглянул на дорогу.
        -Как ты думаешь, Фальк, - заговорил он, подходя к привратнику, - не посылают ли ведьмы из Денских лесов свои губительные огни, чтобы в такую вот ночь заманивать бесприютных людей в болота?
        Привратник засмеялся:
        -Вы напичканы бреднями, молодой господин. Не бойтесь ведьм. Мы спокойно дождемся рассвета.
        -Мне показалось, где-то в ночи мелькнул свет, - заметил Оуэн, - быть может, это блеснул меч или блуждающий огонек?
        -Конечно это болотный огонек, - ответил Фальк. - Ступайте ложитесь - я слышу, что король отправился на покой. Спите себе и не тревожьтесь.
        Немного спустя дворец погрузился во мрак. Дождь по-прежнему поливал крыши своими слезами, и ветер стучал в узкие оконца. Время шло, но Оуэн, несмотря на усталость, не мог заснуть.
        Весь день накануне у него было тяжело на душе, его мучили смутные предчувствия чего-то страшного. Ему казалось, что жизнь обожаемого короля, спасшего его от жестокосердного Туркина, в опасности. Юноша поднялся со своего ложа в комнате, где спали остальные пажи, и решил тихонько пробраться к дверям королевской спальни, чтобы лечь там на полу.
        Прокрадываясь по темному коридору на ощупь, он вдруг остановился: прямо пред ним что-то зашевелилось, и в тот же миг чья-то рука сжала ему горло.
        -Веди нас к королю, иначе я всажу вот это тебе в сердце! - прохрипел над самым ухом ненавистный знакомый голос.
        Юноша понял, что предчувствия его сбылись; недаром слышались ему вороватые шаги и виделся блеск меча, сулившего смерть королю.
        -Говори, где комната короля: впереди или позади?
        -Не скажу, - пролепетал паж.
        В ответ раздался издевательский хохот, и сэр Туркин прошипел:
        -Так это ты, негодяй! Вот же тебе! - И вонзил кинжал юноше в грудь.
        Оуэн без чувств упал на пол, однако через несколько минут пришел в себя.
        Он очень ослаб от потери крови, но понимал: ему необходимо действовать, чтобы спасти короля от смертоносных кинжалов.
        Паж с радостью услышал, что шаги убийц замерли в противоположном конце коридора, и двинулся вперед. Голова у него кружилась, и он ежеминутно боялся лишиться чувств. Однако ему удалось добраться до двери; отворив ее, он крикнул: «Спасите короля! Туркин пробрался в замок и хочет убить короля!» - и в изнеможении рухнул на пол.
        В ответ на его крик по коридору замелькали факелы, и в комнату вбежал сэр Бедивер во главе отряда полуодетых рыцарей. Они обыскали весь дворец, но злоумышленники успели скрыться, как только увидели, что их замысел не удался.
        Тем временем король приказал лекарю осмотреть рану пажа. Она оказалась неопасной.
        -Государь, - сказал сэр Бедивер, - мы имеем дело с покушением не одного лица, вам придется сражаться за свой престол: нас ждет междоусобная война.
        -Что вы хотите этим сказать, сэр Бедивер?
        -Государь, Туркин действовал не один, - пояснил Бедивер. - Он выполнял волю нескольких враждебных вам королей. Я видел среди заговорщиков короля Гарлотского и герцога Кэмбенетского.
        Вдруг перед собеседниками выросла высокая серая фигура Мерлина, - чародей обладал удивительной способностью внезапно появляться и бесследно исчезать, незаметно для присутствующих.
        -Сэр, - заговорил Мерлин, - этому юноше вы обязаны жизнью. Когда Оуэн возмужает, он покажет себя достойным ваших милостей.
        -Не сомневаюсь! - подтвердил король Артур, приветливо улыбаясь пажу.
        -А теперь, - продолжал волшебник, - соберите своих людей. Тайным путем проведу я вас туда, где скрываются злоумышленники, и вы нанесете им решительный удар.
        Скоро все было готово, и Артур со своими рыцарями и свитой двинулся по узким переулкам в заброшенную часть города, где полвека тому назад обитали римляне.
        Мерлин остановил отряд возле расположенной за валом низкой башни; только в одном верхнем окне ее теплился слабый огонек. Оставив часть воинов внизу, волшебник провел остальных внутрь башни. На узкой лестнице и в комнатах начался бой.
        Пользуясь темнотой, король Лот с сотней рыцарей хотел было бежать по другому ходу, но король Артур подстерег врагов и принялся рубить направо и налево, демонстрируя чудеса храбрости.
        К королю Лоту присоединился сэр Карадок, и они вместе накинулись на короля Артура.
        Тогда юный король отвязал свой чудесный меч, сверкавший во мраке, как тридцать факелов, и ослепил врагов, тем самым вынудив их отступить.
        Между тем жители Карлеона, услышавшие шум и бряцание оружия и узнав об опасности, грозившей их королю от ночных убийц, бросились к замку, и своими палицами, алебардами и ломами истребили немало врагов. Но шесть королей остались невредимы и с уцелевшими воинами скрылись в ночи.
        Несколько дней спустя король Артур вернулся в Лондон. Как-то вечером, стоя на дворцовой террасе и любуясь широкой Темзой, он вдруг заметил около себя серую тень, которой не было перед тем. Не успел король сотворить крестное знамение, чтобы оградить себя от нечистой силы и наваждения, как в тумане мелькнули синие, как сталь, глаза Мерлина, и издалека донесся голос чародея:
        -Я стою над лесистым холмом Тэнишэна и смотрю во двор замка короля Лота. Я вижу сборище людей; пламя факелов отражается на их кольчугах, шлемах и мечах. Я прошел через все северные пределы, от голых равнин Альквайда до топких болот Гембера. Я видел одиннадцать замков - всюду склады оружия, всюду в горнах пылают огни, слышно шипение закаливаемой стали. Созови совет и леди моего возвращения, ибо теперь тебе, государь, предстоит сражаться за королевство и собственную жизнь.
        Смолк голос, и одновременно рассеялась тень.
        Через три дня в зале совещания собрались королевские советники. Внезапно вошел Мерлин.
        -С какими вестями, Мерлин? - раздались возгласы.
        -Междоусобная война, - ответил чародей. - Предупреждаю вас, что шестеро королей, потерпевших поражение в Карлеоне, вошли в союз с четырьмя другими и с могущественным герцогом. Они угрожают Артуру, называют его низкорожденным. Они слывут сильными, отважными. С ними, к сожалению, храбрейший и благороднейший великий Урия! Если Артуру не удастся выставить такое войско, какое только возможно собрать по стране, - он погиб!
        -Но мы и так сильны! - пронеслось по залу.
        -Нет! - возразил Мерлин. - Кто из вас может изгнать из страны язычников? Кто может помериться силой и лукавством с королем Лотом или военным искусством с великим Урией?
        -Но что же делать? Посоветуй!
        -Я советую вам, - сказал чародей, - направить послов к Бану Бретанскому и королю Борсу Галльскому, суля им содействие в борьбе с их общим врагом Клавдием, если они помогут нашему королю в его борьбе за свой престол и жизнь.
        Через несколько дней все было улажено. Бан Бретанский и его брат король Борс переправились с пятитысячным войском в Британию, клятвенно обещая поддержать короля Артура.
        С королем Баном прибыл его сын, юный Ланселот, которому впоследствии суждено было стать одним из славнейших и доблестнейших рыцарей Круглого стола.
        Ранней весной войска Артура и его союзников расположились в Шервудском лесу. Разведчики, посланные Мерлином, донесли, что войска одиннадцати королей стоят всего в нескольких милях к северу от Трента.
        Тайными путями Мерлин ночью провел войска Артура к неприятелю. На подходе к стану врага он приказал устроить засаду, и король Бан и король Борс скрылись со своими воинами в ложбине, заросшей деревьями и кустарником.
        Поутру, когда войска увидели друг друга, заговорщики порадовались, полагая, что силы Артура малочисленны.
        Звуки барабана и клики воинов возвестили о начале боя, и король Артур двинул свои войска. Над ним развевалось большое шелковое знамя с красным драконом, освященное архиепископом во время торжественного богослужения перед выступлением войск из Лондона.
        Весь день длился жестокий бой.
        Король Артур со своими четырьмя телохранителями совершал чудеса храбрости. Одиннадцать королей неоднократно пытались сразить Артура, но одних оттесняли в общей свалке, другие, тяжело раненные, отступали сами.
        На исходе дня войско Артура стало уступать - враг численно превосходил его, - и король решил прибегнуть к военной хитрости. Советники одобрили его план, и надежные гонцы отправились к союзникам, все еще находившимся в засаде.
        Артур скомандовал отступление. Согласно плану, его воины отходили в беспорядке, и враг бросился их преследовать, радостно вопя.
        Войско Лота торжествовало победу. Но ликование сменилось отчаянием и по рядам врагов пронесся крик ужаса, когда они поравнялись с местом засады и из ложбины выросло свежее войско, налетевшее на них, как пчелиный рой. Надежды на победу было мало, и заговорщики сражались не на жизнь, а на смерть.
        Увидя в битве короля Борса, король Лот воскликнул:
        -Спаси нас, Дева Мария, от верной гибели! Вот король Борс, один из самых достойных и храбрых воинов на свете; ав той стороне я вижу его брата-близнеца, короля Бана, столь же грозного. Они здесь, в Британии, а мы об этом даже не подозревали!
        -Это все дело рук чародея Мерлина, я не сомневаюсь, - заметил король Урия. - Очевидно, нам всем пришел конец. Но знаешь, Лот, - продолжал он, - кто бы ни был этот Артур, клянусь, он не может быть плебеем: это настоящий муж и удивительный воин!
        -Что ж, если мужество тебе изменяет, поди и поклянись ему в верности! - язвительно предложил король Лот.
        -Оставь свои остроты, - серьезно возразил Урия. - Я помню данный мной обет и до последнего вздоха останусь верным своему знамени.
        Войско короля Лота было частью уничтожено, частью разбежалось. Под вечер короли-заговорщики - израненные, измученные, удрученные поражением - с несколькими сотнями воинов отступили, поклявшись, однако, умереть в бою. Оглядевшись, они обнаружили, что Артур загнал их на утес, отвесно обрывавшийся к глубокой реке. Единственный путь к спасению лежал через скалы.
        -Глядите-ка, - с усмешкой заметил Урия, - пока мы дрались, как дикие вепри, ни о чем, кроме битвы, не помышляя, этот король-плебей все обдумал и распорядился нами как пешками на шахматной доске. Сперва он загнал нас в засаду, а теперь вообще намерен уничтожить. Мы, умудренные опытом, поседевшие в боях воины, одурачены мальчишкой!
        Досадуя, горсточка мятежных королей, осознавая грозящую им гибель, все отступала, ожидая, когда Артур скомандует своим воинам напасть на них.
        -Злобные гордецы! - проговорил разгневанный Артур. - Даже перед лицом смерти они не хотят просить пощады у «плебея», каковым они меня считают!
        -О государь, - заметил король Бан, - не порицай их; они поступают, как надлежит храбрым; яне видел равных им доблестью и искусством. Если бы они были на твоей стороне, ни один король на свете не мог бы сравниться с тобой могуществом, славой и величием.
        -Моя душа не лежит к ним - они хотели меня погубить, - с горечью возразил Артур.
        Между тем король Лот собрал вокруг себя своих товарищей и, глядя на поле, усеянное трупами павших в битве, промолвил:
        -Я советую держаться до конца и, если суждено, умереть так, как подобает настоящим воинам и королям! Мы добивались короны и королевства, но потерпели неудачу. Когда же настанет последний час и вы увидите, что кто-либо из наших вознамерился бежать или сдаться, убейте его! Что вы на это скажете?
        Все согласились и, невзирая на раны, собрались с последними силами.
        Артур приказал наступать. В ту минуту, когда воины его бросились вперед, сэр Кэй подвел к нему перехваченного гонца, принесшего мятежным королям важное донесение с севера. Артур спросил его, кто он и откуда.
        -Мое имя сэр Элиот, государь. Я несу грустные вести моему господину королю Урии и его друзьям. Но, кажется, их жребий еще более тяжкий. Если моему господину суждено умереть, я хотел бы разделить его участь. Прошу тебя, государь, прикажи меня убить или отпусти к моему господину.
        -А каковы твои вести? - спросил король Артур.
        -Язычники-саксы высадились в трех местах по ту сторону Гембера и предают мечу и грабежу земли моего господина и его союзников.
        -Но если я истреблю мятежников, и в том числе твоего господина, к кому перейдут их владения?
        -К тебе, государь, если ты сможешь истребить неверных.
        -Если я со своим войском мог уничтожить войска мятежных королей, неужели, ты думаешь, я не смогу справиться с саксами?
        -Я верю в твое могущество, государь! По дороге сюда я слышал удивительные рассказы о тебе и твоих воинах. Но, милорд, я вижу, как теснят моего господина! Ах, если бы я мог перед смертью отвести от него хоть один удар!
        -Ты сделаешь больше того! - ответил Артур.
        Сэр Элиот изумился.
        Король скомандовал своим войскам отступать, и воины с удивлением и недовольством повиновались. Затем король Артур, окруженный свитой, подъехал к мятежным королям. Кровь текла по их разбитым панцирям, но вид у них по-прежнему был непокорный.
        По приказанию Артура сэр Элиот передал свои вести королю Урии.
        -Теперь выслушайте меня, - заговорил король Артур, поднимая забрало. Его лицо хранило серьезное, строгое выражение. - Вы в моих руках, я могу убить вас или пощадить. Но вы сражались, как подобает храбрым, и, видя вашу доблесть, я предпочел бы иметь в вас друзей, а не врагов. Я предлагаю вам: поклянитесь быть моими вассалами, какими были вы королю Утеру! Я обещаю вам помощь против язычников, а затем мы будем взаимно помогать друг другу, как надлежит верноподданным и государю. Если вы не согласитесь, ваше безрассудство обернется против вас: вместе с жизнью вы потеряете и свои владения.
        Король Урия бросил свой меч и, подняв забрало, обратился к своим союзникам:
        -Друзья! Безумно отказываться от такого милостивого, по-царски сделанного предложения. Мы пытались противостоять, но потерпели поражение. Признаем же превосходство этого мудрого юноши и постараемся впредь жить с ним в мире.
        Короли согласились; только мстительный король Лот и подозрительные Нентрес и Брэндигорис, опасаясь, что за словами Артура скрывается коварный замысел, воздерживались покориться, пока другие не пригрозили оставить их на произвол судьбы. Короли встали на колени посреди бранного поля и, протянув руки к королю Артуру, поклялись своей рыцарской честью служить ему верой и правдой до самой смерти.
        Когда они поднялись, к Артуру подъехал Мерлин на вороном коне.
        -Ты мудро поступил, государь, - заметил он. - Своим королевским поступком ты вернее, чем клинком, покорил сердца этих мятежных храбрецов. Теперь ты завоевал свой престол и заручился верностью бесстрашных вассалов.
        -Вы, - обратился Мерлин к мятежным королям, - сомневались в происхождении короля Артура. Так знайте же: он сын благородного короля Утера, который по моему совету скрыл его. Вам известна ненависть Корнуэлльского герцога к королю Утеру за его брак с Игрейной. Вы помните, что у герцога было много сторонников и королю Утеру приходилось оберегать свою страну от распада. Герцог поклялся отравить или иным способом извести мужское потомство Утера, и потому я спрятал Артура. Никто не знал о нем, пока король Утер на смертном одре не признал его в вашем присутствии своим наследником. Вы обязаны были присягнуть молодому королю, ибо Артур - сын великого Пендрагона и его любимой супруги леди Игрейны Лионезской.
        Все были изумлены, и многие порадовались тому, что их король столь высокого происхождения.
        Глава III. Сэр Балин и роковой удар
        МЕЧ ЭКСКАЛИБУР
        Случилось однажды, что король Артур, отделившись от своей свиты, вступил в бой с одним отважным рыцарем и победил его, но сам при этом был тяжело ранен. Мерлин поспешил к нему на помощь и привел в грот к пустыннику, где целебными мазями залечил его раны. Через три дня король окончательно поправился, и странники двинулись в путь.
        Проехав через лес, они очутились в дикой незнакомой местности. Артур осмотрелся: все пустынно вокруг, не видно ни людей, ни зверей, не слышно птиц. Остроконечные каменные глыбы высились на вершинах холмов - то в одиночку, то группами, словно совещались между собой. Среди покрытых мхом утесов тут и там виднелись каменные надгробия, а в трещинах скал пробивалась тощая травка. Над землей поднимался желтоватый туман.
        Стемнело. Ветер пронзительно свистел в расселинах камней. Король осенил себя крестом и посмотрел на седовласого Мерлина, но чародей был погружен в раздумья. Артур подумал, что, встретившись тут с врагом, не сможет защититься: его чудесный меч разлетелся на куски, когда он поразил рыцаря.
        -Мерлин, - заговорил король, - меня здесь ждет смерть: мне не отразить нападения - я безоружен!
        -Потому-то я и привел тебя сюда, - загадочно произнес Мерлин и опять глубокомысленно замолчал.
        Сквозь сгущавшийся туман, который, казалось, грозил поглотить всадников, Артур вдруг рассмотрел, что они спускаются к воде, и тут же расслышал шепот и плеск волн. Туман как по волшебству рассеялся, и король увидел перед собой тихое, окруженное тростником озеро, тяжелые, свинцовые воды которого расстилались далеко, насколько хватало глаз.
        -Как называется это озеро? - спросил Артур Мерлина.
        -Озеро Неиссякаемых Слез, - ответил чародей.
        -Зачем ты привел меня в эту печальную местность, к этому озеру скорби?
        -Тебе придется посетить его еще раз в жизни, - таинственно промолвил Мерлин. - Взгляни-ка туда, на середину озера!
        Посмотрев в указанном направлении, Артур узрел над водой большую руку, державшую огромный меч с роскошной рукояткой, и скользившую по воде без весел и без парусов лодку, на носу которой сидела высокая красивая женщина с грустным лицом. Ее густые рыжие волосы были повязаны лентой, украшенной золотом и жемчугом, а зеленое парчовое платье казалось сотканным из тростника.
        -Кто сия женщина? - спросил король.
        -Владычица Озера; она плывет к тебе. Поговори с ней и попроси для себя этот меч.
        Когда лодка подплыла к всадникам, Владычица Озера приветствовала короля.
        -Привет и тебе, красавица! - сказал Артур. - Что за меч держит та рука над водой? Я желал бы завладеть им - мой сломался.
        -Государь, меч принадлежит мне! - ответила Владычица Озера. - Но ты получишь его, если пообещаешь подарить мне то, что я у тебя попрошу, и поклянешься возвратить мне меч перед смертью.
        -Клянусь честью: яисполню твое желание и перед смертью верну тебе твой меч!
        -Войди в лодку, подъедь к руке и возьми меч. Знай: он называется Экскалибур. Пока ты будешь носить его при себе, ты ни разу не получишь серьезной раны.
        Всадники сошли с коней, привязали их к деревьям и вошли в лодку. Король обернулся, чтобы взглянуть на красавицу, но она исчезла.
        Когда Артур подплыл к мечу, вода вокруг руки замутилась, и он ничего не смог разглядеть сквозь нее. Едва король взялся за рукоятку, как пальцы разжались и рука, выпустив меч, исчезла в глубине. Выйдя на берег, всадники пустились в обратный путь и через несколько дней возвратились в Камелот.
        Только успел король Артур войти во дворец и поздороваться с рыцарями, как сенешаль ввел вестника, прибывшего из Северного Уэльса от короля Риенца.
        -Мой государь, - заговорил гонец высокомерно, - король Риенц только что покорил семерых королей; икаждый из них в знак покорности принес ему свою бороду, остриженную до корня. Мой господин приказал сделать из бород бахрому на великолепный плащ, но одной бороды не хватает. Поэтому мой господин послал меня к тебе, чтобы потребовать - в знак покорности - и твою бороду. Иначе он вторгнется в страну, которой ты правишь, предаст ее огню и мечу и прекратит опустошение только тогда, когда отсечет тебе голову, а потом и бороду!
        -Неслыханно дерзкое требование! Твой господин, пославший тебя ко мне с таким поручением, раскается! - воскликнул Артур. - К тому же ты сам видишь, любезный, что моя борода слишком коротка. Передай это своему господину! - с усмешкой прибавил он. - Не хочет ли он подождать, пока я состарюсь? Впрочем, он скоро сам встретится со мной и поплатится головой, если не покорится мне!
        Вестник ушел, а король Артур распорядился снарядить войско, с которым намеревался захватить земли короля Риенца, и созвать военный совет.
        Когда приглашенные на совет вассалы и рыцари собрались, в зал вошла богато одетая красивая девушка. Она опустилась перед королем на колени и смиренно промолвила:
        -Государь, я требую милости, и ты должен - согласно обещанию - оказать ее мне.
        -Кто ты? - вопросил король.
        -Государь, меня послала моя мать, Владычица Озера.
        -Помню, помню. Я исполню твое желание.
        Девушка поднялась, сбросила роскошную мантию, и все увидели на ее поясе большой меч.
        Изумленный король спросил ее, почему она носит меч.
        -Государь, - заговорила девушка полным печали и отчаяния голосом, - этот меч для меня - источник горя и воспоминаний. Он принадлежал тому, кого я неясно любила, любила больше всего на свете, и кто предательски убит злым рыцарем сэром Гарлоном. Я хочу, чтобы мой жених был отомщен его собственным мечом, на который моя мать наложила великое заклятие. Тот из твоих рыцарей, кому удастся извлечь этот меч из ножен, станет мстителем за моего жениха. Но он должен быть чист сердцем и помыслами и чужд коварства и корысти. Если такой рыцарь найдется, он освободит меня от меча и отомстит за жениха.
        -Дивное диво поведала ты нам! - промолвил король Артур. - Хоть я и подозреваю, что не мне быть избранником судьбы, но, чтобы подать пример моим рыцарям, все же хочу попытаться извлечь меч!
        С этими словами он изо всех сил потянул меч, но тот не поддался.
        -Государь, усилия излишни; меч легко достанется тому, кому суждено его взять, - заметила девушка.
        Король предложил своим рыцарям попытать счастья; но все их старания оказались тщетными.
        -Увы! - с горечью воскликнула девушка. - Мой жених останется неотомщенным, потому что нет рыцаря, способного свершить этот подвиг! - И она направилась сквозь толпу пристыженных рыцарей к дверям.
        А при дворе короля был еще один рыцарь, по прозванию Балин Смелый, просидевший в заключении год и один день за то, что убил родственника короля. Человек он был добродетельный, хотя и бедный. Его лишь недавно выпустили из темницы, поэтому он наблюдал за происходящим, стоя поодаль, позади толпы рыцарей. Вдруг в его душе возгорелось желание совершить подвиг ради красавицы, пораженной горем. Но бедность и убогий наряд удержали его. Однако, когда девушка подошла к выходу, он отважился приблизиться к ней.
        -Я надеюсь, красавица, на твою доброту и осмеливаюсь просить у тебя разрешения, подобно этим рыцарям, попытаться извлечь твой меч. Правда, я бедно одет, но мое сердце вещает, что именно мне суждено взять его. Твоя печаль сокрушает меня.
        -Не горюй, что ты беден, мой добрый рыцарь, благородство и мужество не всегда сопутствуют богатству, - промолвила она с печальной улыбкой. - Попытайся взять меч. Господь да поможет тебе!
        Балин взялся за рукоятку меча и без труда вынул его.
        Король и лорды немало удивились, а многие рыцари позавидовали Балину.
        -Он лучший из вас, - заметила девушка, - и много совершит подвигов. А теперь, славный рыцарь, отдай мне мой меч.
        -Нет, я оставлю его у себя, - возразил Балин.
        -Это неблагоразумно, - с грустью продолжала девушка. - Мать дала мне этот меч, чтобы найти достойного рыцаря, который объехал бы весь мир и разыскал злого рыцаря, с помощью колдовства совершающего убийства и злодеяния. Но если ты оставишь меч у себя, он навлечет беду на тебя и на того, кто тебе всего на свете дороже.
        -Я готов совершить любой подвиг, какого бы Господь от меня ни требовал.
        Девушка с тоской посмотрела на него и заплакала.
        -Я скорблю и раскаиваюсь, - промолвила она, - что навлекла на столь благородного рыцаря несчастье, ибо вижу, как лежишь ты, смертельно раненный, а я не могу явиться к тебе, чтобы утешить в смертный час.
        С этими словами девушка удалилась.
        Долгое время странствовал Балин по пустыням, по лесным чащам в поисках коварного Гарлона, но никак не мог напасть на его след. Наконец, как-то ночью подъехав к келье отшельника на опушке дремучего леса, он увидел на дереве щит своего младшего брата Балана. В ту же минуту сэр Балан вышел из кельи и, разглядев на щите Балина два скрещенных меча, узнал девиз брата и бросился к нему. Они обнялись: давно уже им не доводилось встречаться. Счастливые свиданием, они принялись рассказывать друг другу о своих приключениях.
        -По всему видно, что король Артур достоин славы и уважения, - заметил Балан, выслушав рассказ брата о девушке с мечом, - но я сомневаюсь, чтобы он мог справиться с королем Риенцем и его войском. Король уж здесь, грабит и жжет страну.
        -Какое несчастье! - в свою очередь заговорил Балин. - Я желал бы одолеть его, он злой и высокомерный человек. Я готов пожертвовать жизнью, чтобы снискать расположение короля Артура и наказать короля Риенца за его наглое требование.
        -Что ж, завтра мы можем попытать счастья: король Риенц осаждает замок Терабиль, находящийся в нескольких милях отсюда.
        -Согласен! - воскликнул Балин. - Я убью короля, и его подданные перейдут на сторону короля Артура.
        На следующее утро братья тронулись в путь по дивному лесу; орошенные росой деревья сверкали в лучах солнца. За весь день им не встретилось ни души, и только к вечеру они столкнулись с грязным хромым старцем в лохмотьях, который нес на спине что-то тяжелое. По узкой лесной тропе с трудом можно было пройти одному; но хотя братья и спешили, они не захотели заставить старика посторониться, как, верно, сделали бы многие на их месте.
        Балин ласково обратился к путнику:
        -Давай сюда мешок, дедушка, и сам взбирайся ко мне на коня. Уже поздно, и твоим старым косточкам пора на покой.
        Старец не пожелал воспользоваться его предложением: то ли испугался черных рыцарей, то ли не доверял им. Он пробормотал что-то, но не посторонился.
        -Так скажи, по крайней мере, свое имя, - попросил Балин.
        -В этот раз не скажу, - прохрипел старик, спотыкаясь под тяжестью своей ноши.
        -Подозреваю, что в твоем мешке много хороших вещей, которые тебе не принадлежат, - засмеялся Балин.
        -Ты не хочешь назвать себя, это подозрительно, - заметил Балан.
        -Пусть так, но я знаю, как зовут вас и зачем вы едете этим путем, - сказал старик.
        -Клянусь честью, ты, верно, чародей, если тебе известно это! - насмешливо воскликнул Балан.
        -Кто же мы? - спросил Балин. - И куда мы путь держим?
        -Вы братья, лорды Балин и Балан, - ответил старик, - и едете за бородой короля Риенца. Но вам не удастся заполучить ее, если вы не воспользуетесь моим советом.
        -А я узнаю тебя, Мерлин! - воскликнул Балин. - Нам не остается ничего другого, как последовать твоему совету, старый колдун!
        Заночевали Мерлин и двое рыцарей в лесу в густой траве подле дороги. Перед самой полночью Мерлин разбудил их.
        -Сейчас здесь проедет король с шестью десятками своих лучших рыцарей, - сообщил он. - Приготовьтесь к жаркой схватке.
        Тут же на дороге показался конный отряд, и Балин с Баланом выехали навстречу королю. Завязался жестокий бой. Братья выбили Риенца из седла и повергли наземь. А рыцарей его разили они направо и налево и более сорока перебили, остальные же бежали. Тогда снова приблизились они к королю Риенцу и хотели было его заколоть, но он сдался им и попросил пощады:
        -Рыцари, исполненные доблести, не убивайте меня! Ибо, если я останусь в живых, вы можете выиграть многое, от смерти же моей вам мало пользы.
        -Твоя правда, - сказали рыцари и положили его в повозку.
        На заре они подъехали к Камелоту и сдали своего пленника привратнику, приказав отвести его к королю Артуру, а сами поскакали дальше.
        Войско короля Риенца было разбито; сам он принес повинную королю Артуру и на мощах в Камелотском аббатстве поклялся быть верным вассалом.
        На сей раз Балину не удалось встретиться со злобным Гарлоном, и они с братом разъехались в разные стороны в поисках новых подвигов и приключений. Балин возвратился к королю Артуру и стал одним из его преданных слуг.
        Однажды во время переезда со свитой из Камелота в Лондон король в полдень отдыхал в своей палатке. Вдруг он услышал лошадиный топот и, выглянув, увидел неизвестного рыцаря, который вез на своем коне даму и громко стонал и плакал.
        -Постой, добрый человек! - крикнул Артур. - Скажи, что тебя удручает?
        -Ты не можешь мне помочь! - отозвался рыцарь и поехал дальше.
        Тогда Артур призвал Балина, поведал ему о случившемся и попросил нагнать и вернуть рыцаря.
        -Я опечален горем рыцаря и должен знать его причину, - пояснил король.
        Балин оседлал коня и, взяв копье, двинулся в путь. Под вечер, проехав много миль, он нагнал рыцаря с дамой.
        -Ты должен вернуться со мной к королю Артуру, - сказал Балин, - и сообщить ему причину твоего горя.
        -Я не вернусь! Мне некогда! - ответил рыцарь.
        -Ты должен последовать за мной, - настаивал Балин, - в противном случае я вызову тебя на поединок и силой заставлю подчиниться мне!
        -Я не хочу биться, потому как жизнь моя утратила всякую цену, - заметил рыцарь. - Но ты должен поручиться, что меня не задержат: язанят поисками.
        -С удовольствием обещаю тебе это, - уверил его Балин, и они втроем пустились в обратный путь.
        -Я без опасений могу поведать о своем горе, - начал рыцарь. - Только недавно вернулся я с севера, где сражался с язычниками. Приехав к отцу, я узнал, что та, которую я неясно любил, похищена бесчестным рыцарем. Глубоко опечаленный, бросился я на поиски, чтобы убить презренного похитителя, и в пути неожиданно встретился со своей невестой - ей удалось невредимой бежать от злодея. Но внезапно неизвестно кем пущенная стрела пронзила сердце моей суженой, и она испустила дух у меня на руках. Поблизости в тот миг никого не было. Люди говорят, что ее погубил с помощью колдовства коварный рыцарь, укравший ее. И вот теперь я со своей сестрой - она была ее подругой - странствую по свету, разыскивая злодея-невидимку. Лишь бы его отыскать, а Бог поможет мне отомстить ему!
        Добрый Балин был тронут печальной повестью.
        -А, - воскликнул он, - это, верно, тот самый рыцарь, которого и я ищу! Поедем вместе и, если Богу будет угодно, накажем его!
        Не успел сэр Балин договорить, как из темной просеки вылетело копье, пущенное невидимой рукой, и вонзилось в бок печальному рыцарю.
        -Увы! - воскликнул раненый, падая с лошади. - Я поражен рукой незримого рыцаря-колдуна. Мне не суждено его покарать, но я поручаю тебе отыскать его и отомстить за меня и за мою невесту.
        -Я исполню твою просьбу, - обещал взволнованный Балин, - клянусь своей рыцарской честью!
        Когда Балин рассказал об этом королю Артуру, тот приказал пышно похоронить рыцаря и на могильном памятнике рядом с именем убиенного рыцаря сэра Харлью начертать имя его невесты Гвенелевы и их печальную повесть.
        Балин отправился дальше в путь с сестрой сэра Харлью, не расстававшейся с древком копья, которым был убит ее брат.
        Однажды они остановились на ночлег в доме богатого престарелого рыцаря сэра Гвидиона. Хозяин был явно чем-то удручен. Наступила ночь. Не успел рыцарь Балин заснуть, как его разбудил горький плач. Он встал и, подойдя к постели хозяина, спросил, о чем тот сокрушается.
        -Я поведаю тебе причину моего горя - глядишь, мне и полегчает, - ответил печальный старый рыцарь. - Недавно на турнире я вступил в поединок с одним рыцарем, братом короля Пелама. Какой злой брат у этого доброго короля! Я дважды выбил его из седла, и он взбесился, что я, старик, одержал над ним верх. Он изменнически напал на моего сына, юного и неопытного рыцаря, и убил его. И я не могу отомстить за сына, потому что коварный рыцарь невидим. Но я надеюсь еще встретиться с ним.
        -Не зовут ли его Гарлоном? - спросил Балин.
        -Да!
        -О, так я знаю его и за встречу с ним готов пожертвовать чем угодно! - воскликнул Балин.
        -Полагаю, мы свидимся с ним, - заметил сэр Гвидион. - Его брат король Пелам, властитель страны Священных чертогов, приказал оповестить всех, что через три недели он устроит большой праздник, на который каждый рыцарь должен явиться со своей дамой. Вот там-то мы и узрим нашего общего врага.
        Наутро все трое направились в город короля Пелама. Вступив в пределы его страны, Балин изумился: вкакой счастливый край они попали и какой счастливый народ там обитает! Густая трава покрывала луга, на которых паслись тучные стада, деревья гнулись под тяжестью плодов, а поля золотились зрелыми колосьями.
        -Что это значит? - спросил Балин. - Почему столь прекрасен и счастлив сей край?
        -Дело в том, - пояснил сэр Гвидион, - что в замке, куда мы направляемся, у короля Пелама хранятся реликвии, чудесным образом дарующие его стране богатство и мощь; пока король Пелам обладает ими, стране не грозят ни болезни, ни падеж скота.
        Когда они прибыли в замок, там уже собралась толпа гостей. Сэра Гвидиона на пир не допустили, потому как он был без дамы, но сэр Балин был радушно принят, и ему принесли роскошное платье для праздника. Когда он отказался снять меч, объяснив, что дал обет никогда с ним не расставаться, ему разрешили оставить меч под платьем.
        По окончании пира, когда подали роги, наполненные медом, Балин спросил своего соседа, нет ли при дворе рыцаря по имени Гарлон.
        -Вон он идет, - ответил тот, указывая на смуглого рыцаря с проницательным взглядом. - Сэр Гарлон - любимый брат короля Пелама, но его колдовство причиняет королю много горя. Я не встречал рыцаря, подобного ему. Он убивает своих врагов, превращаясь в невидимку, так что те, умирая, даже не знают, кто их убийца.
        В сердце Балина вспыхнуло негодование, он задрожал от гнева.
        -А, вот он каков! - заметил добрый рыцарь, раздумывая, как ему быть.
        «Если я убью его здесь, в толпе, мне не уйти, - рассуждал он, - если же упущу сегодняшний случай, другого, быть может, не представится, и Гарлон наделает много зла».
        Балин не спускал глаз с сэра Гарлона, который расхаживал между столами, надменно беседуя с рыцарями и занимая любезными речами дам, боявшихся его колдовства и складывавших крестом руки, чтобы оградить себя от дурного глаза.
        Гарлон скоро заметил устремленный на него суровый взгляд Балина и, подойдя к нему, ударил его железной перчаткой по лицу.
        -Чтобы ты узнал меня при встрече, рыцарь! - пояснил он. - Чем смотреть на меня, лучше налей себе меду.
        -Довольно ты натворил зла! - воскликнул Балин, хватаясь за меч, спрятанный под платьем. - Я должен совершить то, за чем пришел!
        С этими словами он быстро выхватил меч и одним ударом снес Гарлону голову.
        -Подай мне древко копья, которым он поразил твоего брата, - обратился рыцарь к сопровождавшей его девушке.
        Та достала из-под платья сломанное древко, и сэр Балин воткнул его в тело Гарлона.
        -Этим копьем ты предательски убил доброго рыцаря. За его гибель и гибель многих других я и отомстил тебе!
        Все всполошились, гости бросились с угрозами на Балина, и впереди всех бежал король Пелам.
        -Ты убил моего брата, когда он был безоружен, и поэтому должен умереть! - кричал король.
        -Хорошо! Подойди и убей меня.
        -Да, да! Пусть никто не прикасается к тебе! Из любви к брату я сам расправлюсь с тобой.
        Пелам вырвал секиру из рук стоявшего рядом с ним оруженосца и кинулся на Балина. Тот заслонился от удара мечом, но Пелам вышиб меч у него из рук.
        Рыцарь бросился через толпу гостей к выходу из зала, тщетно отыскивая глазами оружие. Король Пелам неотступно следовал за ним. Они пронеслись по всем комнатам замка и по узкой лестнице взбежали на башню, где Балин очутился перед запертой дверью. Он уже отчаялся найти спасение, когда наконец взломал дверь и очутился в большой, светлой, роскошно убранной комнате. На покрытой золотой парчой кровати лежал седовласый старик с благообразным лицом. Подле кровати стоял золотой стол на ножках из чистого серебра, а на нем лежало копье диковинной работы.
        Балин схватил копье и обернулся к королю, который в оцепенении остановился и с ужасом смотрел на рыцаря. Но тот, ничего не замечая, кинул в него копье, и король, громко вскрикнув, замертво упал на пол.
        Тотчас же стены замка задрожали и рухнули, погребя под собой и рыцаря. Крик отчаяния пронесся от края до края счастливой дотоле страны.
        Через три дня явился Мерлин, извлек Балина из-под развалин и вылечил его. Он отыскал меч рыцаря и привел ему доброго коня, так как его лошадь была убита. Затем Мерлин приказал ему уехать из этой страны.
        -Никогда более не видать тебе удачи, - изрек волшебник. - Убив этим копьем короля Пелама, ты совершил такое тяжкое преступление, что его последствия будут сказываться еще много-много лет.
        -В чем же моя вина? - спросил Балин.
        -Ты убил человека тем самым копьем, которым Лонгин Римлянин пронзил бок Господа нашего Иисуса Христа на кресте. Ты осквернил копье и совершил грех, о котором не умрет молва, пока не явится непорочный рыцарь, один из тех, кто добудет чашу Святого Грааля[7 - См. текст, с. 329.].
        -Я глубоко раскаиваюсь, - с грустью произнес рыцарь, - но я был вынужден сделать это.
        Проезжая по стране, Балин повсюду видел свидетельства губительной скверны: где перед тем на многие мили лежали поля колосившейся золотой ржи, теперь все почернело; деревья обнажились, палый скот лежал на лугах, рыба гнила в ручьях, в деревнях в полуразвалившихся хижинах умирали люди.
        Вслед рыцарю неслись проклятия, на его голову призывался гнев Божий.
        -Смотри, смотри, - кричали несчастные, - вот что ты натворил, сразив короля Пелама священным копьем! Осквернив его, ты погубил счастливую страну! Иди, злой рыцарь, и да постигнет тебя мщение небес!
        Горестно было у Балина на душе, он и сам не понимал, как мог совершить такое злое дело. Долго скитался рыцарь по несчастной стране, и наконец охватило его предчувствие близкой кончины. Как-то днем, проезжая по лесу, услышал он звук рога и увидел замок. «Здесь меня постигнет смерть, - подумал Балин, - это она протрубила мой последний час!» Когда он выехал на лужайку перед замком, его окружили дамы и рыцари и ласково поприветствовали.
        -А сейчас, - заговорила хозяйка замка, угостив его, - ты должен сразиться с рыцарем, который выиграл у меня островок на реке и неизменно побеждает всех, кто хочет вернуть его мне.
        -Если ты требуешь этого в награду за угощение, - ответил Балин, - я готов идти на поединок, хотя я и мой конь измучены и у меня тяжело на сердце.
        -Но, сэр, - заметил один из рыцарей, стоявший рядом, - тебе следует взять щит побольше. Твой противник силен и смел.
        Балин равнодушно взял чужой щит с чужим девизом и переправился на остров посреди широкой реки.
        Едва он вышел на берег и сел на коня, из башни выехал рыцарь в красных доспехах. С копьями наперевес они бросились друг на друга и сшиблись с такой силой, что и сами и кони их упали на землю.
        Неизвестный рыцарь встал первым: Балин был слишком утомлен. Красный рыцарь взял свой меч и направился к Балину, который тем временем тоже поднялся. Они бились жестоко, пока хватало сил, и часто отдыхали, а потом снова вступали в бой, и наконец вся лужайка окрасилась их кровью.
        Чем меньше у них оставалось сил, тем ожесточеннее они бились, стараясь одолеть друг друга. Их кольчуги уже порвались, шлемы и шиты поломались. Наконец Красный рыцарь в изнеможении опустился на землю - он уже был не в состоянии держать свой щит.
        Балин тоже ослабел и тоже сел на землю, воскликнув:
        -Кто ты? Никогда я до сих пор не встречал рыцаря, который был бы равен мне по силе!
        Противник слабым голосом ответил:
        -Меня зовут Балан, я брат доброго рыцаря Балина.
        -Горе мне! Зачем я дожил до этого дня?! - воскликнул Балин и лишился чувств.
        Балан подполз к раненому рыцарю, снял с него шлем и, вглядевшись в залитое кровью лицо, с трудом узнал брата. Со слезами на глазах стал он целовать его. Балин пришел в себя.
        -О Балан, брат мой, ты убил меня, а я тебя!
        -Горе мне! - проговорил Балан. - Я не узнал тебя! Будь ты со своим собственным щитом, я распознал бы тебя по девизу!
        -О, так, видно, судил мне злой рок, и я не ведаю за что! - воскликнул Балин.
        Братья впали в забытье. Тогда явилась владелица замка и пожелала, чтобы их внесли в дом. Но Балан очнулся и попросил:
        -Не нужно! Не нужно! Никакой врач не исцелит нас. Я не хочу жить, потому что убил брата, а он меня!
        Балин также пришел в сознание и протянул руку; Балан быстро схватил ее.
        -Поцелуй меня, брат! - проговорил он.
        Братья поцеловались и снова лишились чувств. Немного спустя Балин умер, а Балан дожил до полуночи.
        -Горе, горе! - воскликнула владелица замка, заливаясь слезами. - Два брата, детьми игравшие у ног своей матери, убили друг друга, сами о том не помышляя!
        Утром явился Мерлин и пышно похоронил братьев на зеленой лужайке, где они бились, а на могильном их камне приказал крупными золотыми буквами начертать:
        Здесь лежат сэр Балин и его брат сэр Балан, по неведению убившие друг друга.
        Сэр Балин, помимо того, нанес роковой удар.
        Но этим дело еще не кончилось
        Глава IV. Приключения сэра Ланселота
        Когда королю Артуру минуло двадцать пять лет, рыцари и вассалы стали советовать ему жениться. Выбор короля пал на Гвиневеру, дочь короля Лодегранса из страны Камилард, которая красотой и добродетелью превосходила всех невест в Британии.
        Когда отец невесты и Мерлин заключили брачный договор, король Лодегранс сказал, что в приданое за дочерью, вместо земель, которых у короля Артура и без того довольно, он даст Круглый стол, полученный им самим много лет тому назад в подарок от короля Утера Пендрагона, его друга.
        Король Лодегранс был уверен, что подарок придется по вкусу королю Артуру, который уже прославился мужеством, благородством и любовью к доблестным рыцарям и их подвигам.
        Вместе со столом к Артуру надлежало отправиться и рыцарям, имевшим за ним места. При полном составе их насчитывалось сто пятьдесят, но так как многие к тому времени были уже убиты, рыцарей оставалось всего сто.
        Услышав от Мерлина, что Гвиневеру сопровождают сто рыцарей, которые несут Круглый стол, король Артур очень обрадовался. Он сейчас же поручил Мерлину обойти все британские земли и найти еще пятьдесят рыцарей, чтобы пополнить число рыцарей Круглого стола.
        Пока король Артур в покоях лондонского дворца ожидал прибытия Гвиневеры и возвращения Мерлина, король Бан, оказавший ему содействие в борьбе с одиннадцатью восставшими королями, прислал к его дворцу своего сына Ланселота - учиться рыцарским подвигам и доблести.
        Никто, кроме Артура, ничего не знал о юноше. Многие посмеивались, глядя на неуклюжего молодого человека, но его сила заставляла всех относиться к нему с уважением. Многие снисходительно улыбались, но другие предвидели, что в недалеком будущем он превратится в благородного, скромного и отважного рыцаря.
        При дворе в это же время находился юный Гавейн, сын короля Лота и племянник короля. Молодых людей еще не посвятили в рыцарский сан, но они усердно упражнялись в фехтовании и вызывали друг друга на поединки на арене за городской стеной. Ланселот был сильнее и делал больше успехов, однако же это не мешало молодым людям оставаться друзьями.
        Однажды Гавейн явился к королю и попросил у него милости; Ланселот стоял поодаль, лаская собак, лизавших ему руку.
        -Государь, - заговорил юноша, - я прошу тебя посвятить меня в рыцари в день твоей свадьбы.
        -С удовольствием, - ответил король. - А у тебя, Ланселот, нет никакого желания?
        -Пока нет, государь, - отозвался Ланселот, - я обращусь к тебе с просьбой после.
        На другой день во время королевского обеда в комнату явилась старушка - сгорбленная, хилая, убеленная сединами - и припала к коленям короля.
        -Что стряслось? Чего ты хочешь? - спросил ее Артур.
        -Справедливости, государь! - проговорила старуха слабым голосом, заливаясь слезами. - Иначе я умру у твоих дверей, где ты вершишь суд, прославленный народом.
        -Кто твой обидчик? - спросил король.
        -Сэр Карадок из Замка скорби на болоте, - ответила старушка. - Мы с сыном соорудили себе из прутьев хижину на крошечном участке земли возле самого болота, под стенами замка богатого барона, в надежде, что будем там в безопасности. Все боятся и ненавидят сэра Карадока, но мы держались очень скромно, чтобы не привлечь его внимания. Мы с трудом сводили концы с концами, выращивая на своем скудном клочке земли овощи и продавая их управляющему сэра Карадока или окрестным жителям. Однако скоро наша земля понадобилась барону для расширения поместья; он приказал выбросить все наше имущество из хижины и снести ее, а нас выгнать. Когда же мой сын вздумал с ним спорить, он избил его до полусмерти. Если ты не защитишь нас, мы погибнем.
        -Знает кто-нибудь сэра Карадока? - спросил король своих рыцарей.
        -Да, государь, - ответил один из них, - это могущественный, гордый и дерзкий барон; он брат сэра Туркина Кэмберского, того самого, который пытался убить тебя в Карлеоне и был среди одиннадцати восставших королей. Сэр Карадок живет в крепком замке по ту сторону болот, на юге от реки, и убивает всякого, кто посмеет пройти через его владения, не заплатив ему дани.
        -Как?! - воскликнул разгневанный король. - В нескольких милях от места нашего правосудия безнаказанно творится насилие, и я ничего об этом не знаю! Неужели вы боитесь разбойника Карадока больше, чем меня?
        Смущенные рыцари поникли головами и молчали.
        В эту минуту перед королем предстал Ланселот.
        -Позволь мне, государь, доставить сюда рыцаря-тирана, - попросил он. - Тогда ты по справедливости воздашь ему за бесчинство.
        -Боюсь, Ланселот, ты чересчур молод, чтобы противостоять такому сильному рыцарю, - заметил Артур.
        -Я только передам ему твои слова, - возразил Ланселот, - он не посмеет оскорбить королевского посланца.
        -Возьми с собой двух дюжих оруженосцев, - согласился король, - и предупреди сэра Карадока, что, если он вместе с тобой не явится ко мне держать ответ, я сам приду наказать его и сожгу Замок скорби дотла.
        Многие молодые люди, завидовавшие ловкости и мужеству Ланселота, втайне ликовали, надеясь, что сэр Карадок убьет юношу и они избавятся от соперника.
        Спустя два дня Ланселот вернулся ко двору короля и привел с собой привязанного к коню злого рыцаря в измятом, испачканном и изорванном платье, который не переставая ругал Ланселота.
        Ланселот предстал перед Артуром со своим пленником.
        -Государь, вот сэр Карадок из Замка скорби на болоте, - доложил юноша. - Он не желал исполнить твоего приказания, но я выждал и, когда он напился и заснул, тайком увез его. Теперь, государь, я думаю, сэр Карадок пожелает биться со мной, если ты найдешь возможным посвятить меня в рыцари.
        -Биться с тобой, смазливый мальчишка? - воскликнул Карадок, силясь разорвать свои путы. - Дай только высвободиться - и я посажу тебя на копье, а покончив с тобой, буду биться с твоим корольком и его смертью смою обиду, которую ты мне нанес.
        -Ты слишком молод, Ланселот, чтобы биться с таким сильным рыцарем, - возразил король Артур. - Пусть с ним рассчитается кто-нибудь постарше.
        -Государь, он мой пленник, и я настаиваю на своем праве первым сразиться с ним! - воспротивился юноша.
        -Пусть будет по-твоему, и Господь да поможет тебе! - согласился Артур. - Но я боюсь, как бы дело не кончилось печально для тебя.
        -И для тебя тоже, сладкоречивый король! - ухмыльнулся сэр Карадок.
        -Потише, сударь, потише! - строго оборвал его король. - Я надеюсь, исход боя разрешит сам Бог, ибо вижу, что мера твоих злодейств переполнена.
        Король Артур немедля посвятил Ланселота в рыцари, и народ толпой направился на арену, чтобы присутствовать при поединке юного рыцаря с грозным разбойником, рыцарем Карадоком. Когда последний был освобожден от пут и облачился в доспехи, он торжествующе взмахнул копьем, предвкушая радость мести.
        Рыцари сошлись. Карадок выбил Ланселота из седла. Вскочив на ноги, юный рыцарь крикнул, чтобы противник спешился. Но старый рыцарь предательски бросился на него на коне, горя желанием смять его и пронзить копьем. Ланселот ловко избег удара. Стоявшие кругом рыцари с возмущением протестовали, и Карадоку пришлось опустить копье и сойти с коня. Он снова ринулся на своего юного противника, чтобы поразить его.
        Однако это нелегко было сделать. Как ни искусно владел рыцарь-разбойник мечом, он был до такой степени разгневан, что, не помня себя, стремился лишь убить врага. Он бросался на него как дикий зверь и наносил ему удары один тяжелее другого, но юноша успевал отражать их.
        Скоро все заметили, что самоуверенность Карадока заставляет его рубить сплеча, куда попало, между тем как Ланселот становился все осмотрительнее.
        Вдруг юный рыцарь забежал вперед и с такой силой ударил противника по шлему, что шлем треснул, и Карадок упал на колени. Ланселот предложил ему сдаться, но старый рыцарь отказался, все еще надеясь на победу. Тогда юноша нанес ему смертельный удар в затылок.
        Рыцари и народ приветствовали юного победителя, но тот скромно удалился.
        Король Артур подарил ему Замок скорби и все земли, принадлежавшие сэру Карадоку. Ланселот приказал отвести бедной женщине хороший участок земли с хижиной и вообще постарался вознаградить потерпевших от несправедливости злого Карадока.
        Родственники Карадока вступили в заговор с целью убить Ланселота, но долгое время не представлялся удобный случай привести это в исполнение.
        Между тем ко двору прибыла Гвиневера, и король Артур пышно отпраздновал свадьбу.
        В день свадьбы собрал у себя король Артур всех рыцарей и оделил их землями и дарами. И повелел он им никогда не совершать грабежей и убийств, бежать измены и даровать пощаду тому, кто испросит, - иначе утратят они навечно добрую славу и покровительство короля Артура. И еще повелел он всегда заступаться за дам, девиц, благородных женщин и вдов, защищать их права и никогда не учинять над ними насилия под страхом смерти. А также велел он поклясться, что ни один рыцарь не поднимет оружия для несправедливой войны - ни ради славы, ни за какие богатства земные. И принесли все рыцари - и молодые, и старые - торжественную клятву хранить свято рыцарскую честь и нерушимо выполнять заветы короля Артура. А если кому из рыцарей случится быть убитым в сражении, то будет избран на место погибшего новый, чтобы пополнилось число рыцарей опять до ста пятидесяти, дабы не было за Круглым столом пустых мест.
        Во время свадебных празднеств сэр Ланселот забавлялся в кругу рыцарей, где скоро все полюбили его за кроткий нрав, за вежливое и ласковое обращение со всеми - с бедными и богатыми, со знатными и простыми.
        Но вот однажды в июне подул ветер, и в лицо юному рыцарю, смеявшемуся и шутившему в кругу радостных нарядных дам и рыцарей, пахнуло свежестью леса и далеких полей, и его потянуло вдаль. Ланселот покинул веселое общество, приказал оседлать себе коня и принести оружие и отправился в дремучий лес на поиски приключений.
        Прошло два дня; на третий около полудня Ланселота стало клонить ко сну. Он высмотрел большую яблоню, покрытую пышным цветом, сошел с коня и, привязав его к терновому кусту, положил себе под голову шлем и заснул в прохладной тени.
        Тем временем ехали мимо на четырех белых мулах четыре нарядные дамы в сопровождении четырех слуг, державших над ними на четырех копьях зеленый шелковый балдахин, защищавший их от полуденного солнца. Поравнявшись с яблоней, они услышали сердитое ржание боевого коня, а присмотревшись, увидели Ланселота, в полном вооружении спавшего под тенью ветвей.
        Дамы приблизились к рыцарю. Одна из них была фея Моргана - злая волшебница, жена короля Лота, другая - царица Северных бурь, заносчивая, неприятная женщина; третья - царица Островов и четвертая - царица Болот. Увидя рыцаря, царица Болот воскликнула:
        -Вот счастливый случай! Ведь это убийца моего брата, сэра Карадока из Замка скорби! Я возьму его в свой замок и замучаю до смерти!
        -Замечательно придумано! - одобрила фея Моргана. - Очевидно, этот рыцарь - сэр Ланселот Озерный, один из сильнейших слуг короля Артура, которого я ненавижу, и любимец всех придворных дам, которые ненавидят меня. Я навею на него сон, и он не сможет проснуться.
        Сказав так, злая королева закрыла руками лицо Ланселота и стала шептать какие-то непонятные слова. Юноша не проснулся и не почувствовал, как его подняли и положили на круп коня одного из слуг.
        Когда в сумерки Ланселот очнулся от сна, он обнаружил, что лежит в незнакомой комнате на соломе. Поднявшись и подойдя к узкому окну, рыцарь увидел, что далеко кругом простирается сырая топкая степь; влучах заходящего солнца выступавшая на ее поверхность вода казалась кровью. Через окно в комнату проникали странные огни, очень похожие на те тускло-синие блуждающие огни, которые мелькают по ночам на пустынных болотах. Огоньки двигались попарно - казалось, это были глаза злобных существ, надвигавшихся на рыцаря с холодным влажным дыханием и заглядывавших ему в лицо. Ланселот похолодел от ужаса, волосы встали у него дыбом. Огоньки мерцали со всех сторон, теснились вокруг него. Рыцарь пытался обороняться от них, но его меч рассекал лишь воздух. Вдруг он почувствовал острую боль, словно множество маленьких когтей вонзилось ему в тело. Боль все усиливалась. Ланселот ударял мечом по воздуху, метался по комнате в надежде избавиться от боли и укрыться от жестоких глаз, но все было напрасно. Так он промучился всю ночь. Наконец, изнемогая от усталости, он лег на солому и постарался закрыть глаза; но
безжалостные существа не переставали истязать его. Рыцарь невыносимо страдал и не знал, как противостоять злому наваждению.
        На заре огоньки исчезли, отворилась дверь, и в комнату вошла девушка в оборванном платье - она принесла кусок кислого хлеба и кружку грязной воды.
        -Госпожа моя велела сказать тебе, что такова будет твоя пища до самой смерти.
        -Но скажи, - спросил Ланселот, - как я попал сюда?
        -Тебя заперли здесь королева фея Моргана и три королевы-ведьмы, - ответила девушка.
        -Очевидно, они задумали извести меня! Но за что?
        -За то, - пояснила девушка, - что ты убил сэра Карадока, брата царицы Болот.
        -Горе! Нет мне спасения! И никто из друзей не узнает о моей позорной смерти!
        -А для того чтобы заставить тебя побольше страдать, - продолжала девушка, - она послала к тебе ночью болотных духов, наказав им изнурять тебя. Так будет продолжаться до конца дней твоих. Но ты великодушный и храбрый рыцарь, и, если обещаешь мне свою помощь, я подсоблю тебе.
        -Согласен, ибо это была бы постыдная смерть для рыцаря! - воскликнул Ланселот. - Я провел здесь ужасную ночь, злые духи терзали меня!
        -Сейчас мне нужно уйти, иначе феи заметят, что я слишком долго отсутствую, и заподозрят неладное, но вечером я вернусь.
        День миновал, спустились сумерки. Ланселот с ужасом стал ожидать наступления ночи. Но вот снова отворилась дверь, и в комнату вошла девушка.
        -Ты должен обещать мне, - сказала она, - что освободишь моего отца, которого Туркин, брат Карадока, посадил в темницу, когда я была еще ребенком. Туркин присвоил себе владения моего отца, а меня, дочь благородного рыцаря, отдал на кухню к фее Моргане, где со мной дурно обращаются. Обещай мне освободить моего отца!
        -Обещаю! И если Бог мне поможет, я убью Туркина, как убил его брата сэра Карадока.
        В глубокую ночь девушка опять пришла к Ланселоту и отворила украденными ключами двенадцать дверей, которые надо было миновать, чтобы выйти из замка. Когда они добрались до выхода, она принесла ему оружие, заранее спрятанное ею в кустах, и привела коня. Рыцарь с радостью вскочил в седло, взял с собой девушку, и они умчались прочь.
        Утром беглецы подъехали к реке, на берегу которой росло дерево, увешанное щитами. Среди них Ланселот с изумлением увидел щиты рыцарей Круглого стола. Тут же на деревянной подставке стоял большой медный диск.
        -Вот я и привела тебя, - заговорила девушка. - Здесь живет сэр Туркин, самый сильный из рыцарей, как гласит молва; ему еще никто не мог противостоять. В подземельях его замка томится много рыцарей, и среди них мой отец, сэр Даррель. Ударь в диск древком копья!
        Ланселот ударил копьем в диск, от чего тот разбился на куски, и внезапно увидел высокого рыцаря на черном коне.
        -Это он! - воскликнула девушка. - Бог да поможет тебе!
        -Что тебе нужно, рыцарь? - крикнул черный всадник.
        -Я хочу помериться с тобой силой! - прокричал в ответ Ланселот. - Говорят, ты держишь в позорном плену моих братьев, рыцарей Круглого стола.
        -А, ты из трусливой банды бабьих прислужников?! - ядовито отозвался Туркин. - Я презираю тебя!
        -Довольно! - остановил его Ланселот.
        Подняв копья, они устремились вперед и с такой силой ударили по щитам, что у коней переломились хребты. Рыцари спешились и, снова бросившись в бой, стали наносить друг другу тяжкие удары. Кровь сочилась из их ран. Наконец оба в изнеможении прекратили поединок.
        -А ну, приятель, - высокомерно заговорил Туркин, опираясь на меч, - ответь-ка на мои вопросы.
        -Спрашивай, - согласился Ланселот.
        -Ты самый отважный из всех, с кем мне приходилось встречаться, и напоминаешь одного ненавистного мне рыцаря. Однако я предпочел бы иметь тебя другом, а не врагом и потому готов выдать тебе всех моих пленников, если ты назовешь себя и если ты не тот ненавистный мне рыцарь. Отвечай!
        -Изволь! Но кого ты ненавидишь и за что?
        -Сэра Ланселота Озерного за то, что он убил моего брата сэра Карадока из Замка скорби на болоте, который был одним из знаменитейших рыцарей нашего времени. В погоне за этим Ланселотом я погубил немало рыцарей и немало взял их в плен.
        Ланселот засмеялся:
        -Выходит, я первый, чью дружбу ты предпочитаешь ненависти! Так знай же: ятот, кого ты ищешь, я - Ланселот Озерный! А твой брат был злодей и тиран!
        -Что ты сказал?! - воскликнул Туркин. - Ты тот, кого я ищу? Тогда добро пожаловать, Ланселот! И помни: мы не остановим боя, пока один из нас не падет бездыханным.
        Они снова бросились друг на друга, как два диких вепря, и яростно наносили и отражали удары, обагряя своей кровью траву. Наконец Туркин изнемог и стал уклоняться от меча противника; он уже был не в состоянии обороняться щитом. Ланселот воспользовался этим и с силой опустил меч на его шлем. Туркин упал на колени, и тут Ланселот сразил врага одним ударом.
        Затем доблестный рыцарь направился в замок Туркина и освободил всех пленников, а также и отца спасшей его девушки. Он возвратил старому рыцарю искони принадлежавшие ему владения, а остальным предложил воспользоваться гостеприимным двором короля Артура, пока они не получат назад свои земли, захваченные Туркином.
        Довольный, что ему удалось спастись от четырех королев-ведьм и что он одержал победу над злым Туркином, Ланселот отправился дальше. Проезжая по дремучему лесу, он вдруг увидел перед собой черную собаку. Она обнюхивала землю, точно искала следов. Рыцарь последовал за ней. Часто оглядываясь, собака вывела его по извилистой дороге из лесу и побежала через болото. Ланселот поехал вслед за ней и наконец заметил вдали холм и на нем - среди деревьев - развалины замка.
        Собака быстро неслась к руинам. Подъехав поближе к замку, Ланселот обнаружил, что стены его во многих местах обвалились, дорожки заросли травой. Достигнув двора, рыцарь увидел пруд, затянутый тиной, и ворота, заполоненные чемерицей. Дурман рассеивал по ветру свои семена. Перекошенные оконные рамы едва держались на вывороченных петлях; все трещины в стенах заросли мхом.
        Собака перебежала по подъемному мосту к дому. Сэр Ланселот, привязав коня, последовал за ней по сгнившему, изъеденному червями мосту.
        Войдя в зал, заваленный гниющими листьями, рыцарь увидел длинный стол, а на нем - лежащего без движения рыцаря. Черная собака была уже тут и зализывала его раны. Подле рыцаря сидела красивая дама.
        -О рыцарь, - плача и ломая руки, воскликнула она, увидев Ланселота, - сколько ты мне причинил горя!
        -Какое горе я тебе причинил?! - изумился Ланселот. - Я даже никогда не встречал этого рыцаря. Сюда привела меня собака, и потому, прекрасная леди, не сетуй на меня, тем более что я глубоко огорчен твоей печалью.
        -Хорошо, сэр, - промолвила красавица и снова зарыдала, - я верю, что ты не тот рыцарь, который смертельно ранил моего мужа. Ему ведь не оправиться от этой раны, если какой-нибудь добрый рыцарь не поможет мне. Но он должен быть отважен и смел, а я едва ли успею найти такого до смерти моего дорогого супруга!
        -Клянусь рыцарской честью, - возразил Ланселот, - я готов на все, чтобы помочь тебе и облегчить твою скорбь… Что должен я сделать?
        -О рыцарь, - воскликнула женщина, и ее прелестные глаза с благодарностью взглянули на Ланселота, - если ты исполнишь мою просьбу, это будет твоим величайшим подвигом, как бы храбр ты ни был! Дело в том, что мой супруг тяжко ранен рыцарем, встретившимся ему в лесу, и одно только может спасти его. Живущая здесь по соседству в замке волшебница сказала мне, что раны моего супруга заживут, если найдется рыцарь, который отважится пойти в полночь в Страшную часовню у пруда. Возле алтаря найдет он меч и завернутого в покров мертвого рыцаря-колдуна. Мечом нужно очистить раны моего супруга, а куском того покрова перевязать их.
        -Дивное дело! - воскликнул рыцарь. - Но я попытаюсь. Как зовут твоего мужа?
        -Сэр, имя его - Мелиот де Логре.
        -Он мой собрат по Круглому столу! Для него я сделаю все, что в моих силах!.. - вскричал Ланселот и пристально вгляделся в мертвенно-бледное лицо раненого: да, это был сэр Мелиот.
        -Сэр, солнце уже близится к закату, - промолвила красавица, когда Ланселот сел на коня. - Поезжай через болото, к полуночи дорога выведет тебя прямо к Страшной часовне.
        Несколько часов двигался Ланселот по болоту. Наконец совершенно стемнело, и лишь звезды освещали ему путь. Рыцарь выехал на широкий, поросший травой тракт и узнал в нем дорогу, проложенную римскими колдунами. Ему показалось, что он сбился с пути.
        Пока он стоял в раздумье, к нему с дорожной насыпи спустилась высокая закутанная фигура и послышался глухой голос:
        -Милосердия ради, господин рыцарь, дай что-нибудь бедному нищему.
        Ланселот подал просящему милостыню.
        -Господь да поможет тебе, бедняга! - прибавил он. - Ветер дует холодный, подыщи себе приют.
        -Господь да благословит тебя, - сказал незнакомец. - Доброта, подобная твоей, встречается не часто. Куда путь держишь?
        -Я ищу Страшную часовню, - ответил Ланселот.
        Незнакомец вскрикнул, словно его объял смертельный ужас.
        -Господь да хранит тебя и да укажет тебе обратный путь! Что найдешь там, крепко держи и не выпускай из рук до зари, иначе погубишь душу! - произнес он с глубокой скорбью в голосе и внезапно исчез. Рыцарь понял, что с ним разговаривал призрак. Он перекрестился и вдруг на холме среди тощих деревьев заметил брезжащий свет. Подъехав, Ланселот увидел обвалившуюся в нескольких местах стену и за ней ветхую часовню, окна которой призрачно мерцали. Пробираясь между деревьями, он с удивлением обнаружил, что все они без листьев и без коры. Распростертые сучья и ветви так и норовили вцепиться в рыцаря, а торчавшие из земли корни деревьев как будто пытались опрокинуть его коня.
        Подойдя к калитке в стене, конь задрожал, споткнулся и встал как вкопанный. Ланселот спешился, привязал коня к терновому кусту и вошел в калитку. При жутком свете, мерцавшем в окнах часовни, ему удалось рассмотреть висевшие под потолком щиты с красивыми девизами; но почему-то все щиты были перевернуты верхом вниз. Многие из них принадлежали рыцарям, которых Ланселот знал или о которых слышал как о погибших или пропавших без вести. Пройдя несколько шагов по заросшей травой дорожке, он вдруг увидел, как из часовни вышли тридцать рослых рыцарей - каждый на фут выше, чем он. Все они были в черных доспехах, все с поднятыми мечами, точно собирались ринуться на него. Ступали рыцари бесшумно, а над их обнаженными мечами светились синие огоньки.
        Вот они надвинулись на Ланселота, но он, хотя и похолодел от ужаса, с молитвой заслонился щитом и вскинул меч. С воем и скрежетом занеся над ним свои мечи, черные рыцари вдруг подняли забрала. Ланселот оцепенел - перед ним стояли мертвецы.
        -Именем Господним, сгиньте! - громко крикнул не поддавшийся страху благородный рыцарь и шагнул вперед. Мертвецы расступились, но не отставали от него. Войдя в часовню, Ланселот увидел, что она освещена одной лампадой. Пыль ковром устилала ветхий пол, стены и окна полу обвалились, деревянные скамьи сгнили.
        Под лампадой лежал мертвый колдун, завернутый в шелковый покров. Рыцарь мечом отрезал кусок покрова, и в ту же минуту земля содрогнулась и стены часовни покачнулись. Кровь застыла у него в жилах, но он стал искать меч, который обещал принести супруге Мелиота, и вскоре увидел его под катафалком. Наклонившись и подняв оружие, Ланселот направился к выходу.
        Призраки плотно окружили его, пытаясь отнять меч, но рыцарь не выпускал его из рук; когда же он вышел за калитку, привидения исчезли.
        Не успел Ланселот сесть на своего коня, как к нему подбежала красивая девушка.
        -Храбрый рыцарь, отдай мне покров и меч, я скорее тебя отнесу их к моей госпоже, жене рыцаря Мелиота; он при смерти, и она плачет и сокрушается над ним! - умоляла она.
        Ланселот вспомнил слова призрака-нищего и ответил, что сам отдаст добытые им предметы супруге Мелиота, потому как до зари никому не должен передавать их.
        Красавица попыталась было вырвать у него меч и покров, но он предугадал ее намерение и именем Бога приказал отойти.
        Она с криком исчезла.
        -Господь, сохранивший меня в эту страшную ночь, да будет мне щитом и дальше! - воскликнул рыцарь и пришпорил коня, чтобы быстрее вручить супруге Мелиота меч и покров.
        На заре его встретил Мерлин.
        -Сэр Ланселот, - молвил седовласый чародей, - тебе незачем ехать в замок.
        -Почему? - спросил рыцарь.
        -Все случившееся с тобой - наваждение, - ответил Мерлин. - Черная собака, приведшая тебя к полуразрушенному замку, - это темная сила; женщина, которую ты там встретил, - ведьма, она же явилась тебе у часовни в образе красавицы. Сходство раненого рыцаря с сэром Мелиотом - тоже колдовство королев-ведьм, которые увезли тебя спящего в свой замок. Они напустили на тебя злые чары, так как жаждали твоей смерти и надеялись, что ты испугаешься в Страшной часовне и душа твоя погибнет, как погибли души тех трусливых и злобных рыцарей, чьи привидения тебе угрожали. Ты спасся благодаря своему мужеству и великодушию!
        -Благодарю Господа за то, что он защитил меня своей благодатью! - воскликнул рыцарь.
        По возвращении в Камелот Мерлин рассказал королю Артуру о подвигах Ланселота, и король сделал его рыцарем Круглого стола.
        -Рыцарь Ланселот, - заметил Мерлин, - будет более других рыцарей достоин уважения, и его подвиги прославят тебя, государь. Однако ему не суждено стать одним из трех, кто добудет чашу Святого Грааля.
        Глава V. Рыцарь из кухни
        В день Святой Троицы двор короля Артура находился в Кин-Кенадоне, приморском городе Уэльса. Столы накрыли в большом зале, где пол был устлан тростником и усыпан благоухающими цветами. Повар с поварятами с беспокойством подходили к двери: они боялись, как бы обед не перестоял, ведь король все еще не садился за стол. Дело в том, что у него был обычай не приступать в этот день к трапезе, пока он не увидит или не услышит что-нибудь необыкновенное.
        Сэр Гавейн, смотревший из окна беседки, где сидели король с королевой, вдруг обернулся и улыбаясь произнес:
        -Государь, пожалуйте к столу: мне кажется, нас ждет удивительное зрелище.
        Действительно, едва король и рыцари разместились за Круглым столом, на пороге появились два богато одетых человека, а между ними шел юноша необычайно высокого роста. Но он был ленив или болен, потому что опирался на плечи своих спутников, как будто не мог держаться на ногах. Все трое молча прошли через зал и остановились перед возвышением, на котором сидел король. Тут юноша выпрямился и стал на полтора фута выше своих товарищей.
        -Да благословит тебя Бог, государь, - заговорил он, - и всех твоих сподвижников, особенно же рыцарей Круглого стола. Я хочу обратиться к твоей милости с тремя просьбами. О первой я прошу сейчас, а две остальные назову через двенадцать месяцев, когда ты опять будешь праздновать день Святой Троицы.
        -Говори, - ответил король, - я обещаю исполнить твою просьбу.
        -Во-первых, я прошу дать мне приют на год.
        -С удовольствием, - обещал король. - Но как тебя зовут? И откуда ты? Мне кажется, ты из знатной семьи.
        -Быть может, - последовал ответ. - Но я не отвечу на твой вопрос, государь.
        Король Артур позвал своего сенешаля сэра Кэя и поручил ему содержать юношу в течение года как сына лорда.
        -Не вижу в этом надобности, - возразил сэр Кэй, человек неприветливый и злоязычный. - Я готов поклясться, что он низкого происхождения. Будь сей юноша знатный, он попросил бы коня и доспехи. Если у него нет имени, я дам ему прозвище Бомэн, то есть Прекраснорукий: посмотрите, какие у него красивые руки! Пусть он живет на кухне и жиреет как свинья!
        Но Ланселот и Гавейн упрекнули сэра Кэя за его насмешки над юношей.
        -Я головой ручаюсь, - заметил Ланселот, - что он человек знатного рода.
        -Не может быть, - продолжал настаивать сэр Кэй. - Он сам себя выдал. Ему хочется только разжиреть - недаром же он просил лишь приюта. Ручаюсь, он просто лежебока и бежал из какого-нибудь монастыря, где его плохо кормили! - И Кэй со смехом уселся за стол, а Бомэн направился к дверям зала, где пажи и лакеи обыкновенно доедали остатки обеда; ему и тут пришлось плохо, потому что слуги, по примеру сэра Кэя, тоже стали издеваться над ним.
        По окончании обеда сэр Ланселот пригласил молодого человека к себе, чтобы, по своей обычной доброте, накормить и одеть. Сэр Гавейн тоже предлагал устроить его получше; но Бомэн отказался - он желал во всем подчиняться распоряжениям сэра Кэя.
        Так Бомэн остался жить в кухне и спал вместе с поварами. Он охотно исполнял всякое дело, которое ему поручали, но особенную страсть имел к рыцарским турнирам. Во всех состязаниях в силе и ловкости среди дворцовой челяди он неизменно брал верх.
        Злоречивый сэр Кэй, встречая юношу - в комнате или в кухне, - никогда не упускал случая с усмешкой спросить окружающих:
        -Ну, как вы находите моего кухонного мужика?
        Но Бомэн молча сносил насмешки и обиды и всегда был одинаково спокоен и приветлив.
        Минул год, и снова наступила Святая Троица. На сей раз король Артур пожелал праздновать ее в столице Уэльса, Карлеоне, на реке Уске. Снова столы для пира были накрыты в большом дворцовом зале; но король опять не приглашал своих гостей к столу в ожидании услышать или увидеть что-нибудь особенное.
        Около полудня в комнату, где находился король, явился дворецкий и сказал:
        -Государь, если угодно, вы можете проследовать к столу: сейчас ко двору прибудет благородная дама, очень взволнованная.
        Король немедленно занял свое место, и повара внесли дымящееся жаркое и другие вкусные блюда. Когда начался пир, в зал вошла некрасивая девушка с умным лицом и, преклонив колени перед восседавшим на возвышении королем, воскликнула:
        -Прошу, король, защиты!
        -От кого? - спросил Артур.
        -Государь, - отвечала девушка, - мою сестру, известную красавицу, осаждают в собственном замке. Тиран-рыцарь не выпускает ее, и я, узнав, что при твоем дворе собрались самые храбрые воины, пришла молить о помощи.
        -А как зовут твою сестру? - спросил король. - Где ее замок и кто ее обидчик?
        -Государь, я не могу назвать имени моей сестры, но она прекрасна и владеет обширными землями. А тирана-рыцаря зовут Красный рыцарь Ридланд.
        -Я такого не знаю, - возразил король.
        -Государь, зато я хорошо знаю! - вмешался сэр Гавейн. - Это один из самых недюжинных рыцарей в мире: по силе он равен семерым, и я сам едва спасся от него.
        -Прекрасная леди, - сказал король, - я охотно помогу тебе; но если ты не назовешь имени своей сестры, ни один из тех, кто сидит за Круглым столом, не последует за тобой.
        Девушка грустным взглядом обвела зал: никто из присутствующих рыцарей не пожелал ехать за ней. Тогда из толпы кухонной челяди, теснившейся в углу зала, выступил Бомэн; он был в грязном платье, но глаза его горели отвагой.
        -Государь, я прошу милости! - воскликнул он, подняв руку, и подошел к возвышению. Девушка с отвращением отшатнулась от него.
        -Говори! - ответил король.
        -Господь воздаст тебе за твою доброту, государь! - начал Бомэн. - Двенадцать месяцев я пробыл у тебя на кухне и кормился от твоего стола; теперь я прошу о двух других обещанных мне милостях.
        -Слушаю, - сказал король.
        -Прежде всего, государь, поручи мне дело этой леди.
        -Да будет так! - ответил король Артур.
        -Затем, государь, благоволи приказать сэру Ланселоту Озерному следовать за мной и посвятить меня в рыцари, если я заслужу.
        -Хорошо, если сэр Ланселот согласится, - сказал король.
        -Стыдитесь! Неужели вы хотите дать мне в защитники этого кухонного мужика?! - гневно вскричала девушка и поспешно покинула зал, вскочила на коня и уехала. В ту же самую минуту в зал вошел карлик в платье пажа и ввел большого коня в роскошном чепраке, с великолепными доспехами, сложенными на седле. Карлик приблизился к Бомэну и стал надевать на него доспехи, а присутствующие только дивились, откуда все это взялось.
        Бомэн простился с королем Артуром и с сэром Гавейном и попросил сэра Ланселота следовать за ним.
        Столпившийся у дверей народ любовался посадкой Бомэна и красной с золотом сбруей коня; но все удивлялись, почему у юноши нет ни щита, ни копья.
        Сэр Кэй, смеявшийся вместе с другими, вдруг вскочил с места и воскликнул:
        -Поеду-ка и я за моим поваренком, посмотрю, будет ли он по-прежнему уважать меня!
        -Тебе лучше остаться дома, - заметил ему Ланселот, и Гавейн поддержал его.
        Но сэр Кэй усмехнулся, быстро надел свои доспехи, взял щит и копье и поскакал за Бомэном. Он нагнал его в ту минуту, когда тот поравнялся с девушкой.
        -Эй, Бомэн, ты знаешь меня? - крикнул насмешливо сэр Кэй.
        -Да, - отозвался Бомэн, - я знаю тебя как самого неприятного из рыцарей короля Артура, а потому оставь меня в покое!
        -Ах ты мужик! - рассердился сэр Кэй. - Вот я проучу тебя! Прощелыга всегда останется прощелыгой!
        Взяв копье наперевес, он кинулся на Бомэна, предвкушая легкую победу. Но юноша отвел копье мечом, бросился, в свою очередь, на Кэя и быстро нанес ему удар сквозь щель в латах. Сэр Кэй навзничь упал с коня, а Бомэн поспешил завладеть щитом и копьем противника и приказал своему карлику сесть на коня сэра Кэя.
        В одну минуту нагнал он свою даму, которая наблюдала за всем происшедшим, но ничего не сказала.
        Мгновением позже к Бомэну подъехал сэр Ланселот. Он видел поражение Кэя и подивился искусству Бомэна.
        -Если угодно, я готов биться и с тобой! - крикнул Бомэн, сдерживая коня.
        -Готовься! - ответил, смеясь, Ланселот, и с копьями наперевес они ринулись друг на друга и сшиблись с такой силой, что оба свалились с коней.
        Ланселот поднялся первый и подбежал к Бомэну, чтобы помочь ему встать, после чего они стали биться мечами. Целый час длился поединок. Сэр Ланселот удивлялся силе и ловкости своего юного противника и должен был сознаться, что даже и ему нелегко с ним справляться.
        -Бомэн! - крикнул он наконец. - Наша ссора, право, не так серьезна, чтобы мы не могли прекратить бой.
        -Верно! - с улыбкой согласился Бомэн, опуская меч. - Но мне, сэр Ланселот, приятно было видеть твою ловкость и чувствовать твою силу. До сих пор, милорд, я не встречал такого соперника!
        -Клянусь честью, - воскликнул Ланселот, - мне самому стоило немалого труда, чтобы уберечься от позорного поражения! А потому скажу откровенно: тебе некого бояться!
        -Благодарю на добром слове, - ответил Бомэн. - А как ты думаешь, выйдет из меня со временем хороший рыцарь?
        -Бейся, как ты бился со мной, и я не усомнюсь в твоем успехе.
        -В таком случае, милорд, - сказал Бомэн, - посвяти меня в рыцари.
        -Для этого я должен знать твое имя и происхождение, - возразил Ланселот.
        -Если ты обещаешь никому не говорить, я откроюсь тебе.
        Сэр Ланселот обещал, и юноша шепнул ему на ухо свое имя.
        -А, сэр, - ликующе произнес Ланселот, пожимая ему руку, - я рад, что не ошибся! У меня не было сомнений относительно твоей принадлежности к знатному роду. Преклони колено, и я посвящу тебя в рыцари.
        Бомэн опустился на колено перед Ланселотом, и тот, слегка коснувшись мечом плеча юноши, провозгласил его рыцарем.
        Затем они дружески расстались, и Бомэн поспешил вслед за дамой, успевшей скрыться из виду.
        А сэра Кэя подняли на щит Ланселота и отнесли в замок короля Артура. Он долго не мог оправиться от раны, и придворные смеялись над ним по поводу урока, который он получил от своего «поваренка».
        -Подумайте-ка, - говорили они, - рыцарь поехал, чтобы поучить мужика, а тот ранил его да еще и забрал оружие.
        Когда Бомэн нагнал благородную даму, она остановила коня и сердито крикнула:
        -Что тебе нужно? Прочь! От тебя пахнет кухней, любезный! Фу! Твое платье пропиталось салом и жиром! Не воображаешь ли ты, что поедешь со мной?
        -Пусть я грязен, миледи, - вежливо ответил Бомэн, - но ручаюсь, что сумею защитить тебя не хуже любого рыцаря.
        -Убирайся, нахальный мужлан! - крикнула дама. - Не воображай, что я верю, будто ты действительно сбросил этого рыцаря! Нет, ты коварно сразил его! Я знаю, кто ты! Недаром же сэр Кэй дал тебе прозвище Бомэн! Ты белоручка и умеешь только есть и холить свои руки, как балованный паж. Убирайся к вертелу и грязной посуде.
        Как ни сердилась дама, Бомэн отвечал сдержанно и учтиво.
        -Что бы ты, миледи, ни говорила, я все равно последую за тобой. Я обещал королю Артуру, что совершу для тебя подвиг, и сдержу свое слово или погибну.
        Дама презрительно посмотрела на рыцаря.
        -Ты совершишь подвиг!.. Сдержишь свое слово!.. - гневно воскликнула она. - Ах ты выскочка! Оставь меня, пока тебе не пришлось ретироваться с позором. Ты отъелся на королевских хлебах; но я знаю кое-кого, кому ты побоишься взглянуть в глаза, рыцарь из кухни!
        С этими словами она хлестнула коня, и они молча продолжали путь.
        Немного погодя, когда они подъехали к темному лесу, из-за куста вдруг выскочил какой-то человек и бросился к ним.
        -Не езди этой дорогой, рыцарь, - заговорил незнакомец, бледный от страха. - Шестеро разбойников напали на нас и связали моего господина. Они захватят и вас, если вы не вернетесь. Я едва спасся! Заслышав ваше приближение, я спрятался, думая, что вы также из их шайки.
        -Веди меня к ним! - крикнул Бомэн и направился в лес.
        Испуганный оруженосец побежал за ним, держась за его стремя. И в самом деле им вскоре преградили путь три разбойника, требуя, чтобы они остановились. Но Бомэн бросился на них прежде, чем они успели опомниться, и уложил двоих ударом меча, а третьему, который попытался бежать, рассек голову.
        Повернувшись, Бомэн увидел еще трех разбойников, стоявших около рыцаря, привязанного к дереву. Они бросились на Бомэна с поднятыми дубинами.
        Незнакомец, указывавший дорогу, накинулся на одного и, повалив на землю, прикончил его; тогда двое других бросились бежать, но их настиг меч Бомэна.
        Оруженосец тем временем освободил своего господина, и тот не замедлил выразить горячую признательность рыцарю:
        -Поедем ко мне в замок, он совсем близко, и там я должным образом отблагодарю тебя за свое спасение.
        -Нет, - возразил Бомэн, - я только исполнил свой долг. К тому же я должен сопровождать эту леди.
        Тогда спасенный рыцарь стал упрашивать даму воспользоваться его гостеприимством, так как надвигаются сумерки, а до города еще далеко. Дама согласилась, но, приехав в замок, не пожелала, чтобы Бомэн сидел с ней за одним столом.
        -Сажать сюда этого мужлана! - надменно воскликнула она. - Ведь он был поваренком на кухне короля Артура и не достоин сидеть рядом со знатной леди. Его место на твоей кухне, сэр.
        -Я не понимаю тебя, миледи, - возразил рыцарь. - Этот человек проявил чисто рыцарскую храбрость!
        -Я ни во что не ставлю подобное геройство, - заметила леди. - Он застиг негодяев врасплох, к тому же они оказались трусами.
        -Хорошо, если он так не угоден тебе, миледи, он сядет со мной, - решил рыцарь-хозяин, - а ты будешь сидеть одна.
        Так и сделали. Леди обедала в молчаливом одиночестве, а за другим столом Бомэн с хозяином смеялись и шутили весь обед.
        Рано утром Бомэн со своей дамой покинули замок и, миновав дремучий лес, подъехали к широкой реке. По грубо вымощенной дороге они спустились к самой воде, и Бомэн увидел на другом берегу двух рыцарей на конях, как будто намеревавшихся помешать им переправиться.
        -Ну-ка, что ты скажешь теперь, рыцарь из кухни? - насмешливо спросила леди. - Можешь ли ты помериться силой с этими рыцарями или предпочтешь повернуть назад?
        -Я не повернул бы обратно, будь их хоть шестеро, - ровным голосом возразил Бомэн и с копьем наперевес ринулся в реку.
        Навстречу ему бросился один из рыцарей, и они сшиблись с такой силой, что их копья разлетелись в щепы. Тогда они взялись за мечи и закружились в клокочущей реке, разя друг друга. Внезапно Бомэн так хватил своего противника по шлему, что тот, оглушенный, упал с коня в реку и утонул.
        Затем Бомэн бросился на другого рыцаря, уже направлявшегося к нему. Отразив удар его копья, Бомэн рассек противнику надвое шлем, и рыцарь как камень свалился с коня.
        -Увы! - воскликнула леди, переправившись через реку. - Холоп сразил двух благородных рыцарей! Ты, верно, воображаешь, что совершил достойное дело?! Нет, рыцарь из-за печки, я видела, как все было! Первый споткнулся о камень на дне, а второго ты поразил сзади. Ты поступил бесчестно!
        -Говори что угодно, леди, - ответил Бомэн спокойно и учтиво, хотя в душе у него кипело негодование. - Я знаю, что бился честно, а Господь даровал мне удачу. Что бы ты ни говорила, я избавлю твою сестру от злого тирана.
        -Наглый холоп! - вскричала леди. - Ты смеешь говорить, что освободишь мою сестру, богатую владетельную леди! Погоди, ты скоро свидишься с рыцарями, которые собьют с тебя спесь.
        -Каковы бы ни были эти рыцари, я в конце концов добьюсь твоей похвалы, миледи, - заметил Бомэн.
        -Никогда, мужлан! - гневно возразила леди. - Все, что ты сделал, - простая случайность, и тут ни при чем твоя храбрость и сила. Но если тебе угодно следовать за мной, поезжай, так и быть; тем скорее я от тебя избавлюсь - ты, без сомнения, будешь убит.
        Бомэн промолчал, и путники поехали дальше.
        Под вечер дорога спустилась в узкую темную долину, и они очутились в пустынном мрачном месте. На росшем при дороге терновом кусте висели черное знамя и черный щит, а рядом было воткнуто длинное копье. Поодаль стоял высокий черный конь, покрытый шелковым чепраком, подле которого на черном камне сидел рыцарь в черных доспехах.
        При виде рыцаря в черном дама, обернувшись к Бомэну, вскричала:
        -Ну-ка ты, рыцарь из кухни, удирай, пока не поздно! Черный рыцарь убьет тебя!
        -Я не боюсь его! - возразил Бомэн.
        Черный рыцарь приблизился к даме и спросил, не королем ли Артуром назначен сражаться за нее сей рыцарь.
        -Фу, какой же он рыцарь! - с досадой возразила она. - Он простой мужик, живший из милости на королевской кухне, и провожает меня, как я ни стараюсь от него отделаться. Я очень бы желала, чтобы ты избавил меня от него. Сегодня он убил при переправе через реку двух благородных рыцарей, но это была досадная случайность.
        -Здоровый малый, что и говорить, - отозвался рыцарь, - но и дерзкий. Он должен отдать мне своего коня и доспехи, ибо, раз он холоп, моя рыцарская рука не должна прикасаться к нему.
        -Ты весьма хорошо рассудил, - сказал Бомэн, - но знай: тебе ничего от меня не получить - я проеду здесь с этой леди вопреки твоей воле!
        -Ах ты холоп! - гневно крикнул рыцарь. - Немедленно сдавайся вместе со своей дамой!
        -Покажи-ка, как ты возьмешь нас! - смеясь возразил Бомэн.
        В ярости рыцарь вскочил на коня и бросился на Бомэна. При столкновении сломались копья и у Черного рыцаря и у Бомэна, ударившего противника в бок. Невзирая на тяжкую рану, Черный рыцарь выхватил меч и стал наносить Бомэну жестокие удары.
        Полтора часа они так бились, но под конец свалился Черный рыцарь без чувств с коня да и дух испустил.
        А Бомэн, найдя, что черные доспехи лучше его собственных, с помощью своего карлика-оруженосца надел их и поспешил за благородной дамой.
        Его спутница по-прежнему насмехалась над ним, говоря, что он одержал верх над Черным рыцарем только вследствие нечестного приема; но Бомэн не отвечал на ее насмешки.
        Скоро они приблизились к опушке большого темного леса, откуда выехал рыцарь в зеленых доспехах и крикнул благородной даме:
        -Леди, за тобой следует мой брат, Черный рыцарь?
        -Нет, благородный рыцарь, это не твой брат, - ответила она. - Это кухонный мужик, который изменнически убил твоего благородного брата, рыцаря Черных земель.
        -Предатель! - воскликнул Зеленый рыцарь. - Ты жизнью заплатишь за смерть моего брата, сэра Перарда, благородного и храброго рыцаря! Подумать только - он позорно пал от грязной руки холопа!
        -Я не холоп, - возразил Бомэн, - и, быть может, мой род не хуже, чем твой. А брата твоего я убил в честном бою.
        Зеленый рыцарь не удостоил его ответом, и они ринулись друг на друга. Удар Бомэна был так силен, что оба упали с коней.
        Зеленый рыцарь проворно вскочил, как и Бомэн, и они бросились друг на друга с мечами. Долго рубились рыцари, нанося друг другу тяжкие удары.
        -О милорд, Зеленый рыцарь! - воскликнула леди. - К чему ты так затягиваешь бой с этим холопом? Стыдно храброму рыцарю уступать грязному кухонному мужику! Убей его скорее!
        Пристыженный ее словами, Зеленый рыцарь напряг все свои силы и одним ударом рассек щит Бомэна. Тогда Бомэн, страдая от боли и обиды, нанес противнику такой мощный удар, что тот распростерся на земле.
        Бомэн быстро отрезал застежку у шлема, отбросил его и взмахнул мечом, чтобы отрубить голову Зеленому рыцарю, но тот взмолился о пощаде.
        -Напрасны твои мольбы, - возразил Бомэн. - Но если леди попросит меня, я пощажу тебя.
        -Стыдись, холоп! - воскликнула дама, в гневе кусая губы. - Неужели ты воображаешь, что я стану просить тебя об одолжении?
        -Тогда я убью его! - крикнул Бомэн.
        -О леди, не дай мне умереть! - молил распростертый на земле рыцарь. - Одного твоего слова достаточно, чтобы спасти мне жизнь. Пощади меня, рыцарь, и я с моими тридцатью рыцарями буду служить и повиноваться тебе до конца жизни.
        -Какая низость, Зеленый рыцарь! Ты просишь пощады у холопа-поваренка и обещаешь отдать к нему на службу тридцать рыцарей. Какой позор!
        -Тебя ничто не спасет, Зеленый рыцарь! Если эта леди не будет просить за тебя, ты умрешь! - грозно произнес Бомэн и замахнулся мечом.
        -Не смей убивать его, негодный мужлан, иначе ты раскаешься!
        -Леди, - произнес, учтиво кланяясь, Бомэн, - мне приятно исполнить сие приказание! Согласно твоей воле, я дарю ему жизнь.
        Зеленый рыцарь изъявил покорность Бомэну, отдал ему свой меч и пригласил его самого и великодушную спутницу переночевать у него в замке, находившемся поблизости.
        Наутро Зеленый рыцарь, которого звали сэр Пертолип, проводил своих гостей и, прощаясь с Бомэном, повторил, что он и тридцать его рыцарей готовы служить ему когда угодно.
        Подъехав к небольшому городу, Бомэн и дама встретили еще одного рыцаря, который вызвал Бомэна на поединок. Бомэн победил его и грозил убить, если леди не попросит за него. Наговорив Бомэну много обидных слов, леди сдалась, и Бомэн отпустил рыцаря, приказав ему с его шестьюдесятью рыцарями отправиться к королю Артуру и служить последнему как верный вассал.
        Леди страшно гневалась, что Бомэн вынудил ее просить вторично пощады для рыцаря.
        -Погоди, рыцарь из кухни, ты получишь должное возмездие, - сказала она, когда они снова пустились в путь. - Еще немного, и мы встретимся с самым сильным после короля Артура рыцарем. Будет лучше, если ты вернешься, потому что на сей раз тебе не поможет никакая случайность, благодаря которой ты одержал верх над тремя рыцарями.
        -Ты сознаешь, миледи, что несправедливо меня укоряешь, - заметил Бомэн. - За эти три дня я оказал тебе немало услуг, а ты не переставая называешь меня негодяем и холопом. Однако все те противники, которые, по твоим словам, должны были сразить меня, или погибли в бою, или изъявили мне покорность.
        -Какой позор! - воскликнула леди. - Ты, низкорожденный мужик, заставил покориться рыцарей, которые должны были убить тебя!
        Бомэн промолчал, но у него стало тяжело на сердце при мысли, что ему никак не удается заслужить благосклонность своей дамы.
        Около полудня показались белые башни красивого города. На свежескошенном лугу перед городскими воротами раскинулся целый лагерь палаток ярких цветов.
        -В этом городе живет рыцарь, который собьет с тебя спесь, зазнавшийся холоп! - заметила леди. - Имя этого храброго рыцаря - сэр Персиант Индийский. В его свите пятьсот рыцарей и воинов.
        -Что говорить, богатый лорд! - отозвался Бомэн. - Буду рад его видеть.
        Леди презрительно засмеялась:
        -Ты увидишь его скорее, чем желал бы, и я не сомневаюсь, что столь знатный лорд сумеет отстегать холопа!
        -Возможно, - спокойно заметил Бомэн. - Тем больше я хочу видеть его.
        -Безумец! Ты сделаешь лучше, если повернешь обратно!
        -Ни за что! - смеясь возразил рыцарь. - Если он так благороден, как ты говоришь, у него недостанет совести выставить против меня всех своих воинов сразу, а в поединках я справлюсь со всеми ними.
        Его простой мужественный ответ поразил леди, и она раскаялась в своих злых нападках на рыцаря.
        -Сэр, - мягко заговорила она, - ты удивляешь меня! Ты смело говоришь и, честное слово, смело поступаешь! Мне хотелось бы знать, откуда ты родом. Однако, при всей своей храбрости, ты и твой конь, вероятно, очень утомились за эти дни, а потому, прошу тебя, не подвергай себя новым опасностям и ступай назад, иначе будет поздно.
        -Нет, я не вернусь, - возразил Бомэн. - Теперь, когда нам осталось ехать до замка твоей сестры всего несколько миль, возвращаться зазорно.
        -Но, сэр, я тебе советую вернуться, - настаивала леди. - Допустим, ты победишь сэра Персианта, однако его сила ничто в сравнении с неимоверной силой Красного рыцаря, держащего в осаде замок моей сестры. Я убеждена: сним ты не справишься.
        -Тем не менее, леди, я попытаюсь, - сказал Бомэн. - Долг велит мне довести до конца мое намерение - освободить твою сестру.
        -Я удивляюсь тебе! - воскликнула леди. - Ты, вероятно, знатного рода, потому что был бесконечно терпелив, хотя я и обращалась с тобой очень дурно.
        -Леди, твои капризы оказали мне услугу, - заметил Бомэн. - Чем больше ты раздражала меня, тем с большей яростью наносил я свои удары и одерживал верх над врагами. Кто бы я ни был, пропитание я нашел бы и помимо кухни короля Артура, но я делал все это, чтобы испытать своих друзей. Мужик я или джентльмен, но тебе я оказал услуги джентльмена.
        -Совершенно верно, сэр Бомэн, - кротко проговорила леди, - и я прошу прощения за свой злой язык.
        -Прощаю от всей души, - сказал Бомэн. - Твоя ласковая речь радует меня, я чувствую такой прилив силы, что в мире не найдется рыцаря, которого я не смог бы одолеть ради тебя или твоей сестры.
        Тем временем в лагере заметили их, и сэр Персиант послал своего оруженосца спросить Бомэна, с какими намерениями он явился.
        -Если он вздумает закрыть нам проезд, я вызову его на поединок, - ответил Бомэн.
        Узнав от посланца ответ Бомэна, сэр Персиант тотчас же облачился в доспехи, вскочил на коня и понесся по полю, держа копье наперевес. Бомэн тоже погнал своего коня ему навстречу, и они сшиблись с такой силой, что их копья разлетелись в щепы и оба коня замертво упали на землю.
        Рыцари немедленно вскочили на ноги и продолжали сражаться мечами. Два часа длился бой; кольчуги их были изорваны, щиты изрублены, а сами они изранены.
        Меч Бомэна вонзился противнику в бок, и тот ослабел. Еще один сильный удар - и он упал навзничь; Бомэн подбежал к сэру Персианту и развязал на нем шлем, якобы намереваясь прикончить его.
        Тогда сэр Персиант стал просить пощады, а леди, следившая за поединком, подбежала к Бомэну и, положив руку на рукоятку его меча, воскликнула:
        -Сжальтесь, сэр Бомэн, и ради меня подарите ему жизнь!
        -Хорошо, - согласился Бомэн, помогая рыцарю подняться. - Он храбро сражался и посему не должен умереть.
        -Благодарю, - промолвил сэр Персиант. - Теперь я знаю, что ты и есть доблестный рыцарь, сразивший моих братьев - Черного и Зеленого рыцарей. Я готов служить тебе со своими пятьюстами рыцарями, когда ты того пожелаешь!
        Вечер ознаменовался пиром в замке сэра Персианта, и на этот раз леди упросила Бомэна сесть с ней за один стол.
        На другой день, прослушав утреннюю службу, Бомэн со своей дамой снова пустились в путь. Сэр Персиант проводил их до подъемного моста.
        -Прекрасная леди, куда ты ведешь этого отважного рыцаря? - спросил он.
        -Сэр, - отвечала дама, - он идет, чтобы освободить замок, осажденный тираном-рыцарем Ридландом.
        -Значит, он держит путь к Грозному замку и ему предстоит самый опасный подвиг, какой может выпасть на долю человека. Говорят, Красный рыцарь, равный силой семерым, осаждает замок самой очаровательной леди в мире, и, если я не ошибаюсь, ты - леди Лионетта, ее сестра?
        -Да, меня зовут Лионетта, - ответила леди, - а мою сестру - леди Лионесса.
        -Красный рыцарь непобедим, - заметил сэр Персиант, обращаясь к Бомэну. - Вот уже два года держит он прекрасную леди в ее собственном замке как в плену. Он не снимает осаду в надежде, что сэр Ланселот или сам король Артур явятся выручить ее. Он ненавидит всех рыцарей, а в особенности короля и Ланселота.
        Они расстались. Сэр Персиант возвратился к себе, а леди, ласково беседуя, отправилась со своим защитником дальше.
        Немного спустя, миновав прекрасный лес, они выехали на равнину и на некотором расстоянии увидели высокий замок, окруженный целым лагерем палаток. На опушке леса им предстала жуткая картина: на сучьях деревьев болтались тела множества рыцарей, тут же висели их мечи и щиты.
        При виде столь ужасного зрелища Бомэн придержал коня и спросил свою спутницу, что это значит.
        -Благородный сэр, - ответила Лионетта, - пусть сие тебя не удручает. Сейчас тебе нужно собрать все свои силы, иначе мы погибнем. Все эти рыцари пытались освободить мою сестру из плена Красного рыцаря, но он одержал над ними верх и предал их позорной смерти через повешение.
        -Небо поможет мне, - проговорил Бомэн. - Поступок злодея противен рыцарским нравам, и он заслуживает смерти!
        -Однако Красный рыцарь известен своей храбростью и силой, и до сих пор еще никто не победил его.
        Они подъехали к дереву, на котором висел огромный, причудливой работы рог из слоновой кости.
        -Благородный сэр, - обратилась леди к Бомэну, - затруби в этот рог, если желаешь сразиться с Красным рыцарем. Но только будь благоразумен! - поспешно добавила она и схватила Бомэна за руку, видя, что он уже поднял рог. - Сейчас раннее утро, а говорят, сила Красного рыцаря возрастает до силы семерых к полудню. Подожди, пока пройдет полдень, и тогда сила его уменьшится.
        -Нет, нет! - горячо возразил Бомэн. - Я вызову тирана немедленно, как бы силен он ни был, и убью его или с честью погибну.
        С этими словами он поднял рог и затрубил так громко, что со всего лагеря сбежались рыцари, а на стенах замка и в окнах появился народ.
        Бомэн увидел, как из одной палатки, вооружаясь на ходу, выбежал рыцарь. Два барона надевали ему шпоры, а граф застегивал шлем. Рыцарь был весь в красном - от пера на шлеме до чепрака, покрывавшего его коня. И щит у него был красный, с черным сердцем посередине.
        Он стал поджидать Бомэна в ложбине перед замком, чтобы все могли следить за поединком.
        -Теперь, сэр, - сказала леди Лионетта, - соберись с духом и призови все свое мужество; вот тут твой смертельный враг, а там, в окне, - моя сестра леди Лионесса.
        Бомэн взглянул в указанном направлении и узрел красавицу, каких никогда еще ему видеть не доводилось. Она улыбалась и кланялась Бомэну. Рыцарь вдруг почувствовал, как в его сердце вспыхнула любовь к ней.
        -Правда, такой красавицы я не видывал, и она должна быть моей.
        -Перестань глазеть на нее! - грубо крикнул ему Красный рыцарь. - Она дама моего сердца, а тебя скоро вздернут на дереве - в добычу воронам - рядом с теми, которые уже висят там.
        -Именно это позорное зрелище и любовь к юной леди, которой ты ненавистен, и привели меня к решению убить тебя, если Богу будет угодно, - сурово ответил Бомэн.
        -Хвастливый грубиян! - презрительно крикнул Красный рыцарь и расхохотался. - Как твое имя и откуда ты, Черный рыцарь? Судя по речам, ты, должно быть, из числа медоточивых глупых болтунов Круглого стола.
        -Я не скажу тебе своего имени, - ответил Бомэн. - Я не принадлежу к доблестному обществу Круглого стола короля Артура. Но когда я убью тебя и освобожу землю от такого бесстыдного рыцаря, то непременно попрошу короля включить меня в число своих благородных сподвижников.
        -Довольно! - грозно заревел Красный рыцарь. - Готовься!
        И они, пришпорив коней, бросились друг на друга и сшиблись с такой силой, что их копья разлетелись в щепы, у коней порвалась сбруя, а сами всадники свалились на землю. Вскочив на ноги, противники ринулись рубиться мечами.
        День уже клонился к вечеру, а они все еще сражались.
        Красный рыцарь был опытный боец, и Бомэн многому у него научился, хотя и ценой тяжких ран.
        Наконец по обоюдному согласию они решили отдохнуть. Пажи сняли с них шлемы, перевязали их раны. Когда Бомэн поднял глаза на леди в окне, он увидел, с каким неясным участием она смотрит на него.
        Это придало ему бодрости, и, вскочив, он предложил противнику приготовиться к последнему и решительному бою. Они снова ринулись друг на друга, и бой разгорелся еще жарче прежнего. Наконец Красный рыцарь ловким ударом выбил меч из рук Бомэна и, прежде чем тот успел поднять оружие, ударом кулака сбил его с ног и всей своей тяжестью прижал к земле.
        -О сэр Бомэн, сэр Бомэн! - в страхе воскликнула леди Лионетта. - Где же твое мужество? Моя сестра смотрит на тебя, она плачет и рыдает, предчувствуя, должно быть, что скоро Красный рыцарь завладеет ею!
        Тут Бомэна охватила страшная ярость; собрав все силы, он сбросил с себя Красного рыцаря и, схватив свой меч, с таким ожесточением набросился на противника, что тот упал.
        Бомэн перерезал застежку его шлема, но Красный рыцарь стал просить пощады.
        -Презренный трус! - воскликнул Бомэн. - Разве рыцари, которых ты вешал, не просили у тебя пощады? Разве ты сжалился над ними? Поэтому и ты не заслуживаешь снисхождения.
        С этими словами Бомэн убил Красного рыцаря. Из замка до победителя донеслись радостные приветственные крики.
        Потеряв своего предводителя, все графы, бароны и рыцари изъявили покорность Бомэну, но он приказал им немедленно отправиться к королю Артуру и присягнуть ему на верность.
        По их уходе леди Лионетта поместила Бомэна в палатке Красного рыцаря и десять дней лечила его многочисленные тяжкие раны.
        На одиннадцатый день Бомэн надел свои доспехи, кроме шлема, который нес его паж, и верхом направился к замку.
        Подъезжая к воротам, он увидел многочисленную вооруженную стражу, которая подняла перед ним подъемный мост, препятствуя ему войти.
        В то же время в окне показался рыцарь.
        -Я не могу разрешить тебе войти, благородный сэр, - обратился он к Бомэну. - Я Грингамур, брат леди Лионессы. Мы знаем, что ты благородный и храбрый воин, но нам неизвестно, кто ты. Потому, пока ты не назовешь себя и не скажешь, какого ты рода, я не позволю тебе видеть мою сестру.
        -Я тебя знать не хочу, рыцарь! - сурово крикнул Бомэн. - Я желаю иметь дело с леди, на любезность которой вправе рассчитывать, потому что за ее освобождение и любовь заплатил ценой собственной крови. Должен ли я уйти с сознанием, что она больше дорожит именем и благородным происхождением, нежели мужеством и преданностью? Признайся, сэр Грингамур: ты говоришь от лица леди Лионессы?
        -Скажи нам только свое имя и какого ты рода! - повторил сэр Грингамур.
        -Не скажу, - возразил рыцарь, охваченный стыдом и негодованием. - Пусть буду я простой мужик, однако поступал я благороднее, чем презренный рыцарь, от которого я избавил тебя и твою сестру.
        -Нет, нет! - раздался милый, прерывающийся от слез голос, и сэр Бомэн увидел рядом с Грингамуром прелестное личико леди Лионессы. - Мой доблестный рыцарь, не думай, что такова моя воля. Надо мной насмехаются, и в моем собственном замке мой брат не считается с моими желаниями! Я люблю тебя, рыцарь, кто бы ты ни был, потому как чувствую, что ты кроток, храбр и добр. Прошу тебя, не уезжай! Я люблю тебя и буду верна тебе до самой смерти! - Леди зарыдала, закрыв лицо руками, и отошла от окна, сопровождаемая дамами.
        Бомэн был уже готов назвать себя и открыть свое происхождение, как вдруг заметил в долине отряд направлявшихся к замку всадников. Он узнал в них рыцарей Круглого стола.
        Шествовавший впереди рыцарь, державший свой шлем в руках, подъехал к нему и воскликнул:
        -О Гарет, Гарет, брат мой, как ты провел нас всех!
        Сэр Бомэн крепко пожал руку рыцарю - то был его родной брат Гахерис, посланный за ним королем Артуром.
        Узнав о прибытии рыцарей, сэр Грингамур приказал опустить подъемный мост и пригласил их в замок.
        -Сэр Грингамур, - обратился к нему Гахерис, - по-видимому, я прибыл вовремя. Слава о подвигах моего брата достигла короля Артура, ибо рыцари, им побежденные, явились к королю с выражением покорности.
        -Рыцарь Круглого стола, скажи мне, кто этот храбрый рыцарь, не желающий открыть свое имя?
        -Сэр Гарет - мой брат и младший сын короля Оркнейского, - ответил сэр Гахерис. - Он вырос и возмужал в мое отсутствие, поэтому я почти ничего о нем не знаю, однако мне известна его страсть к приключениям. Желая испытать нас, он и сыграл эту шутку.
        -Благодарю тебя, сэр, - промолвил Грингамур и, взяв Гарета под руку, провел его в беседку, где сидела леди Лионесса; девушка радостно встретила своего рыцаря.
        Несколько времени спустя при дворе короля Артура пышно справили их свадьбу; празднество сопровождалось турнирами и разными увеселениями. В тот же день состоялось венчание сэра Гахериса и леди Лионетты. Эта леди обладала великодушным, добрым сердцем и была любима всеми, кто знал ее.
        Глава VI. Как рыцарь Тристрам сдержал свое слово
        Утвердившись на троне, король Артур получил титул императора Британии, и все короли признали его верховную власть и присягнули ему на верность. В Уэльсе было два короля, на севере - одиннадцать королей, над которыми Артур одержал победу в Шервудском лесу; вКорнуэлле было два короля, а в Ирландии три; но все они находились в зависимости от великого Артура.
        Часть Корнуэлла, носившая название Тинтажиль, составляла владения короля Марка, выплачивавшего ежегодную дань королю Южной Ирландии Ангвисансу.
        Однажды король Ангвисанс послал к королю Марку гонца.
        -Государь, - сказал гонец, войдя в зал, - мой повелитель приказал передать, что причитающаяся ему с твоего королевства дань не получена им за семь лет; если ты не заплатишь, он взыщет с тебя в двойном размере.
        Но король Марк дань платить не хотел. И посему ответил:
        -Передай своему государю, что мы не намерены посылать ему дань, а если король желает ее получить, пусть выставит надежного рыцаря, который согласится сражаться за его права, а мы со своей стороны тоже выставим рыцаря.
        Услышав такой ответ, король Ангвисанс разгневался и призвал к себе брата супруги, рыцаря Мархальта, известного своей храбростью и принадлежавшего к числу рыцарей Круглого стола. Король потребовал, чтобы Мархальт вступился за его права и принудил короля Марка к уплате дани.
        -Государь, - ответил Мархальт, - я готов биться с дерзким королем или с его рыцарем и заставлю Марка уплатить тебе все до последнего пенса. Мне не страшны даже лучшие рыцари Круглого стола, за исключением Ланселота, и я сомневаюсь, чтобы у короля Марка нашелся рыцарь, равный мне по силе.
        Мархальт поспешно отплыл на корабле и скоро бросил якорь у берега, где на двух высоких скалах возвышался над морем замок Тинтажиль. Король Марк понял: благородный рыцарь прибыл с намерением сражаться за права Ангвисанса - и загрустил, и заплакал над своими сокровищами, зная, что никто из его рыцарей не отважится вступить в бой с рыцарем Мархальтом.
        Мархальт ежедневно посылал в замок гонца, требуя дани или вызывая на поединок рыцаря, долженствовавшего с ним биться.
        Король Марк оповестил по всей стране, что рыцарь, который победит Мархальта, до конца жизни будет первым лицом в королевстве. Шли дни и недели, но никто не откликался на его призыв. Тогда рыцарь Мархальт прислал сказать, что, если через сутки король Марк не выставит за себя рыцаря, он уедет.
        Весь день король был не в духе и беспрестанно следил со своими баронами за кораблем Мархальта, приготовившегося к отплытию. Поздно вечером, когда король уже кипел от гнева и никто из баронов не смел с ним заговаривать, во дворе замка появились два всадника.
        Впереди ехал молодой оруженосец, а за ним - красивый высокий юноша с каштановыми кудрями и голубыми глазами. На нем был красный шелковый камзол и малиновый с золотом плащ, на голове - ярко-красный берет, а на ногах - сапоги из тонкой кожи с золотым тиснением. Легко спрыгнув с коня, он снял шляпу и, приблизившись к королю, заявил:
        -Государь, если ты посвятишь меня в рыцари, я готов биться с Мархальтом.
        Король оглядел юношу с головы до ног и убедился, что, несмотря на свою молодость, он хорошо сложен и силен.
        -Сын мой, - сказал король, повеселев, - откуда и кто ты?
        -Государь, я от Мелиодаса - короля страны Лион, и я сын джентльмена.
        -А как твое имя и откуда ты родом?
        -Мое имя Тристрам, государь, а родился я в Лионе.
        -Ты мне нравишься, юноша, - заметил король. - Думаю, из тебя выйдет замечательный рыцарь. Я совершу над тобой обряд посвящения в рыцари, если ты согласен биться с Мархальтом.
        -Для этого я и прибыл сюда, - пояснил Тристрам.
        Король велел одному из баронов принести ему меч. Коснувшись плеча коленопреклоненного юноши плоской стороной меча, он приказал ему подняться и назвал его рыцарем Тристрамом Лионским.
        Затем король потребовал к себе писца, и тот написал Мархальту послание, которым извещал его, что наутро к нему на поединок выйдет рыцарь; тотчас же на корабль был послан гонец с письмом, а король весело сел ужинать.
        Во время ужина явился вестник с пергаментом в руках. Прочитав ответ, король нахмурился и распорядился привести к себе вновь посвященного рыцаря.
        -Послушай, - заговорил король, - этот высокомерный рыцарь Мархальт вздумал вдруг повысить свои требования. Боюсь, любезный, не слишком ли опрометчиво посвятил я тебя в рыцари… А может, ты в заговоре с этим несносным ирландцем? - взволнованно произнес он, и в его маленьких глазках мелькнуло подозрение. - Мархальт говорит, что не желает сражаться с рыцарем, если он не королевского рода, хотя бы по матери. Скажи, не из голодной ли ты братии?
        Лицо Тристрама стало сурово, глаза его сверкнули.
        -Нет, король, я не из голодной братии, - ответил он. - Не сам ли ты из их числа?
        -Придержи свой дерзкий язык!
        -Не трогай меня, - со смехом продолжал Тристрам. - Да будет тебе известно, что я твой племянник, сын твоей сестры Елизаветы и короля Мелиодаса Лионского.
        -Клянусь небом, я рад тебя видеть, дорогой племянник!
        Тристрам действительно был сыном короля страны Лион Мелиодаса и прекрасной доброй королевы Елизаветы, сестры короля Марка. Случилось, что король Мелиодас незадолго до рождения Тристрама, охотясь в лесу, стал жертвой чар одной волшебницы и попал в плен в ее замок. Узнав об этом, супруга его Елизавета от горя чуть не лишилась рассудка и побежала в лес разыскивать своего супруга. Проблуждав по лесу несколько дней и не найдя его, она в изнеможении легла под деревом в глубокой долине и стала молить судьбу сжалиться над ней и послать ей смерть. Так и содеялось. Но перед смертью у нее родился сын, которого она с последним вздохом назвала Тристрам, что означает «родившийся в печали», дабы самое имя его свидетельствовало о том, в какую горькую минуту он появился на свет. Елизавета скончалась, а сопровождавшая ее леди взяла мальчика и, закутав его, чтобы защитить от холода, прилегла под деревом, в свою очередь ожидая смерти. Здесь и нашел ее отряд баронов и лордов, отправившихся на поиски королевы; их доставили домой, а на другой день явился и Мелиодас, освобожденный Мерлином. Узнав о смерти королевы,
король предался горю, денно и нощно плача о своей жене.
        Семь лет тосковал король Мелиодас, лелея единственного сына, потом, однако, женился на дочери Хоуэлла, короля Бретанского. Мачеха сразу замыслила извести пасынка, чтобы ее дети наследовали престол. Однажды она наполнила ядом серебряный кубок, рассчитывая, что Тристрам, игравший с ее сыновьями, выпьет его и отравится. Однако судьба рассудила иначе: ее собственный сын схватил кубок, отпил из него и вдруг упал мертвый.
        Тогда мачеха еще больше возненавидела мальчика и снова приготовила кубок с ядом. На сей раз сам Мелиодас захотел пить и уже взялся за кубок, но королева, заметив это, бросилась к нему и выбила кубок из рук короля.
        Удивился Мелиодас и, вспомнив внезапную смерть пасынка, схватил жену за руку.
        -Скажи, коварная, что за напиток был в кубке, иначе я на месте убью тебя! - вскричал он и, выхватив меч, поклялся страшной клятвой убить ее, если она не скажет правду.
        -Пощади, милорд, - воскликнула королева, бросаясь в ноги Мелиодасу, - пощади, и я всё скажу тебе!
        И она призналась, как задумала извести Тристрама, чтобы ее родные сыновья наследовали престол.
        -Пусть же тебя судят по закону! - объявил король.
        И суд приговорил ее к сожжению.
        Костер был разведен, и мачеху уже возвели на него, когда Тристрам опустился перед отцом на колени, прося милости.
        -Я все сделаю, чего бы ты ни пожелал, - ответил король.
        -Подари мне жизнь королевы, моей мачехи, - попросил мальчик.
        -Напрасно ты просишь за нее, - сурово сказал король, - она хотела тебя отравить и поэтому должна умереть.
        -Государь, умоляю: сжалься над ней, а я буду просить Господа простить ей ее грех, как я его ей прощаю. Ведь ты обещал исполнить мою просьбу!
        -Уж если так суждено, я дарю тебе ее жизнь, - промолвил король.
        Тристрам подошел к костру и, развязав путы, освободил мачеху, избавив ее от лютой смерти.
        В скором времени Тристрам был послан во Францию с Говерналем, человеком благородным и ученым, призванным во всем помогать юноше и оберегать его от неразумных поступков. Там Тристрам провел семь лет, обучаясь французскому языку, рыцарским обычаям и особенно охоте и музыке; ав игре на арфе его никто не мог превзойти. В девятнадцать лет он вернулся к отцу красивым, статным юношей, в котором счастливо уживались сила физическая и благородство души.
        Король Марк, с великой радостью встретивший своего племянника, устроил в его честь пир. А наутро он дал Тристраму боевого коня и полное вооружение и послал к Мархальту герольда, дабы тот известил его о поединке с высокородным рыцарем, сыном короля Лионского и королевы Елизаветы, сестры короля Марка. Рыцарь Мархальт весьма обрадовался, узнав, что ему предстоит сражаться с таким знатным противником.
        Поединок должен был состояться на маленьком островке, вблизи места стоянки корабля Мархальта. Юный рыцарь Тристрам со своим оруженосцем отправились на остров, а король Марк с баронами и весь народ провожали его и желали успеха.
        Высадившись, Тристрам увидел Мархальта, ожидавшего его в полном вооружении. Оруженосец Тристрама вывел на берег коня своего господина, и юноша, вскочив на него, направился к ирландскому рыцарю.
        Между ними было еще расстояние по крайней мере в шесть копий, когда Мархальт крикнул:
        -Зачем ты здесь, юный рыцарь? Меня печалит твоя храбрость; ведь ты неопытен, а я испытан в боях и турнирах с лучшими бойцами нашего времени. Советую тебе вернуться.
        -Благородный многоопытный рыцарь, - ответил Тристрам, - я посвящен в рыцари при условии сразиться с тобой. И я сделаю это не только с целью защиты моего дяди, но и ради той славы, которую стяжаю в поединке с тобой, ибо ты один из прославленных бойцов.
        -Замечу тебе, - сказал Мархальт, - что ты не утратишь чести, если выдержишь хотя бы три моих удара, потому как за мою доблесть король Артур пожаловал меня званием рыцаря Круглого стола.
        Тристрам ничего не ответил, и всадники, держа копья наперевес, пришпорили коней и так яростно сшиблись, что сами они и кони их пали на землю. При столкновении Тристрам получил тяжелую рану в бок, но сгоряча не заметил ее. Оставив коней, рыцари выхватили мечи и ринулись в бой. Долю рубились они, покуда руки им не отказали и не стало больше у них сил взмахивать мечами, и тогда перестали они сечь сплеча, а принялись колоть и разить друг друга в грудь сквозь панцирь и в лицо сквозь забрало. Но, видя, что и так ни тот ни другой не могут взять верх, схватились они врукопашную и, сцепившись, словно два матерых зверя, стали валить один другого наземь.
        Так, не расходясь, бились и рубились они полдня, и оба были уже столь жестоко изранены, что горячая кровь стекала по ногам их на землю. Но вот сэр Тристрам, собрав последние силы, обрушил столь могучий удар на сэра Мархальта, что рассек ему и шлем, и голову. И таков был этот удар, что откололся кусок Тристрамова меча и застрял в голове у сэра Мархальта. Застонал Мархальт, упал на колени и отбросил свой щит и меч. Подбежали к нему матросы и унесли пораженного господина на корабль. Тотчас подняли они паруса, и смертельно раненный, с обломком Тристрамова меча в голове Мархальт отплыл в Ирландию.
        А Тристрам, лишившийся чувств, остался недвижным лежать на земле. Но в недолгом времени прибыл на остров его оруженосец, верный Говерналь, а вслед за ним и сам король Марк со многими баронами. И доставили они Тристрама с превеликой осторожностью в замок Тинтажиль.
        В Корнуэлле все были глубоко опечалены тяжкой раной Тристрама, нанесенной копьем Мархальта. Много ученых лекарей осматривали ее и старались залечить; но рана не закрывалась. Прошло два месяца, и по зову короля явилась старая-старая ворожея, превосходившая всех в лекарском искусстве; звали ее Матерью туманов, и жила она на Большой трясине, где обитают одни трольды[8 - Сверхъестественные существа, живущие в пещерах и чаще всего враждебные людям.] и куда никто из людей не осмеливался ступить. Бормоча непонятные слова, она осмотрела рану, а потом, тихо засмеявшись, пристально взглянула на короля - глаза ее сверкнули на смуглом сморщенном лице.
        -Государь, - сказала она, - копье, которым нанесена рана, было отравлено, и по эту сторону моря рыцаря ничто не исцелит. Но, если он отправится туда, где копье изготовили, рана его затянется.
        -Хорошо, мы пошлем его в Ирландию, - сказал Марк.
        -Ай-ай! - воскликнула старуха и засмеялась Тристраму в лицо. - Ты поправишься, благородный рыцарь, но рука, которая исцелит тебя, нанесет тебе рану более тяжкую, и та рана не заживет никогда, до самой могилы.
        Тем временем король Марк приказал снарядить прекрасный корабль и снабдить его необходимым количеством съестных припасов. Тристрама на носилках перенесли на корабль, поместив на палубе. С ним отправился и Говерналь, его верный оруженосец. В солнечный день при свежем ветре Тристрам с бодрой надеждой отправился в путь. Волны весело плескались о борта судна, бежавшего на запад.
        Под вечер мореходы различили белые утесы и бурые скалы Ирландии. Вот показались стены неприступного замка, вот совсем близко стал виден берег. Тогда Тристрам достал свою арфу и заиграл чудесную мелодию, и звуки той мелодии разнеслись далеко вокруг.
        Случилось так, что король Ангвисанс со своим двором находился как раз в этом самом замке. Одна из придворных дам королевы, когда-то слышавшая игру Тристрама, поведала о рыцаре, который наигрывает на арфе странный мотив, навевающий одновременно и веселье, и печаль.
        Король послал рыцаря пригласить музыканта к себе на пир, и сэра Тристрама принесли на носилках. При дворе Ангвисанса все очень сожалели, что такой благородный рыцарь тяжело ранен. Король повелел осмотреть рану гостя, а потом спросил, как его зовут и откуда у него столь сильное увечье. Тристрам знал, как опасно ему открывать свое настоящее имя, ведь он смертельно ранил в поединке родного брата королевы Мархальта. Поэтому рыцарь ответил:
        -Я из страны Лион, и зовут меня сэр Трамтрист, а рану я получил в поединке, защищая права одной леди.
        -Мне жаль тебя, благородный рыцарь, - заметил король, человек добрый и благородный, - и с Божьей помощью ты найдешь в этой стране все, что тебе нужно.
        Король рассказал ему о том, как по его приказанию рыцарь Мархальт вышел на поединок с рыцарем Тристрамом, как он вернулся со смертельной раной и умер два месяца назад. Тристрам притворился опечаленным, но промолчал.
        Затем король призвал к себе свою дочь. Ее звали Прекрасной Изольдой, потому что была она самая красивая девушка во всей Ирландии, и притом ласковая и добрая. Отец поручил ей ухаживать за больным рыцарем, приехавшим в их страну искать исцеления от тяжкой раны.
        В несколько недель рана Тристрама была очищена от яда и зажила - так искусна была дочь короля в тайнах врачевания. Рыцарь учил ее игре на арфе, и Изольда охотно перенимала его искусство. Она любила слушать его рассказы, а когда он уходил обучать соколов или на турнир, она печально задумывалась и сидела, сложив прекрасные руки на коленях, пока не заслышит его шагов или голоса. Тогда взгляд ее оживлялся, она начинала весело щебетать и петь со своими придворными девушками, которые, болтая за пяльцами и перешептываясь, догадались о ее любви к Тристраму раньше, чем она сама узнала о ней.
        Тристрам не очень любил дамское общество и предпочитал ему разговоры о турнирах, охоте и соколах. Прекрасная Изольда мягко запрещала ему всякие резкие движения, ибо рана его зажила совсем недавно. Но сам Тристрам сгорал от нетерпения снова сесть на своего боевого коня.
        В это время ко двору короля Ангвисанса прибыл рыцарь-язычник по имени Паломид, прославившийся своими подвигами. Он понравился королю и королеве и стал ухаживать за Прекрасной Изольдой. Он осыпал ее дарами и даже объявил, что ради нее готов креститься. Но Прекрасная Изольда не любила его и по возможности избегала.
        Однажды король Ангвисанс объявил о предстоящем турнире, на который приглашались только неженатые рыцари. В награду победитель получал руку благородной леди Лаундес, близкой родственницы короля, и ее обширные земли. Весть об этом распространилась в Ирландии и Уэльсе, а также в Логрисе и Альбане, которые ныне именуются Шотландией и Англией.
        В этот же день Прекрасная Изольда пришла к Тристраму. Она казалась удрученной, и видно было, что девушка недавно плакала.
        -Сэр Трамтрист, - сказала она, - объявленный турнир еще больше раззадорит сэра Паломида, если кто-нибудь не одержит над ним верх.
        -Благородная леди, - заметил Тристрам, - сэр Паломид наверняка победит всех, ведь сильнее его только сэр Ланселот. Но если ты полагаешь, что мне надо сразиться с ним, я попытаюсь. Сэр Паломид искусный рыцарь, а я молод и только-только оправился от раны. Но я готов попробовать, потому как он мне неприятен.
        -О, я знаю, все обойдется; ябуду молиться за твое спасение и за твой успех, - сказала Изольда.
        В первый же день прибывший на турнир Паломид - рыцарь высоченный, с черным щитом, на большом коне - одолел многих славных воинов, среди которых были и рыцари Круглого стола: сэр Агравейн, сэр Кэй, сэр Саграмур, по прозвищу Желанный, сэр Оуэн, который, будучи маленьким пажом, спас жизнь королю Артуру в Карлеоне. Народ дивился Паломиду и приветствовал его.
        На следующий день он явился снова. Сразив короля Морганта и короля-язычника Шотландского, рыцарь стал разъезжать по арене, размахивая копьем и играя щитом в ожидании, не пожелает ли еще кто-нибудь сразиться с ним. И тут он заметил появившегося в воротах рыцаря в белом вооружении с опущенным забралом.
        Рыцарь выехал на арену с поднятым копьем - в знак вызова на поединок. Паломид отступил на другой конец луга, и всадники, погнав своих коней, сшиблись в центре арены. Белый рыцарь ударил копьем в самую середину щита Паломида и сбросил его с коня.
        Рыцарь Гавейн с товарищами недоумевали, кто бы мог быть этот рыцарь. Между тем Паломид поднялся, поймал своего коня и вознамерился удалиться с арены. Но Белый рыцарь нагнал его и предложил закончить поединок.
        Сойдя с коней, они бросились друг на друга с мечами. Паломид был очень силен и наносил тяжкие удары противнику, но Тристрам - это был он - легко отражал их и бился словно шутя. Все любовались его ловкостью. Вот неожиданным ударом в голову Белый рыцарь опрокинул противника на землю.
        -Сдавайся! - сурово крикнул он. - Исполни мой приказ, или я убью тебя! Поклянись собственной жизнью, - продолжал рыцарь, - оставить мою даму, Прекрасную Изольду, никогда не докучать ей и в течение одного года и одного дня не носить оружия. Обещай, или ты умрешь!
        -Клянусь! - ответил Паломид. - Но я теперь опозорен на всю жизнь.
        В ярости он изрубил свои доспехи, бросил их на землю и ускакал прочь.
        Белый рыцарь также удалился, и никто не узнал, кто это был. Король послал искать его, дабы известить, что победа за ним и что он получит руку красавицы; но его нигде не нашли. Народ дивился, почему победитель не идет требовать обещанной награды.
        Тем временем Тристрам возвратился к потайному ходу, где его поджидала Прекрасная Изольда. Задыхаясь от волнения и то краснея, то бледнея, она едва пролепетала:
        -Ты… ты не убит…
        -Нет, - смеясь ответил Тристрам. - А Паломид уже никогда не будет тебе докучать. Клянусь Святой Девой, я мог бы биться с шестью подобными рыцарями, потому что никогда еще не чувствовал в себе такого избытка силы и такой жажды боя, как сегодня!
        -Но… но ты не потребовал награды? - спросила Прекрасная Изольда, и лицо ее покрылось смертельной бледностью.
        -Нет, и не потребую, - заметил Тристрам, - я не собираюсь жениться. Мне хочется быть свободным; япоеду в чужие страны искать приключений и подвигов.
        И юноша ушел, напевая охотничью песенку, и даже не заметил, как Прекрасная Изольда, теряя сознание, прислонилась к стене.
        Дело в том, что Прекрасная Изольда и была леди Лаундес, предназначенная победителю; но об этом ведали только она сама да ее отец и мать.
        А король с королевой и весь двор недоумевали, кто сей неизвестный рыцарь и почему он скрылся. Некоторые подозревали, что храбрый юноша и есть Тристрам, но никто не знал этого наверное, кроме Прекрасной Изольды и Говерналя - оруженосца Тристрама.
        Однажды Тристрам развлекался с рыцарями, играя в мяч на лужайке перед замком; амеч свой он повесил на стене в зале рядом с тем местом, где обычно сидел. Королева с Прекрасной Изольдой проходили через зал, чтобы посмотреть на забаву рыцарей, и увидели меч Тристрама со странным девизом в виде змеи на рукоятке. Долго любовались они искусной чеканкой рукоятки с таинственными словами на ней. Наконец Изольда из любопытства вынула меч из ножен, и они увидели, что от клинка отбит кусок. Королева бросилась с мечом к себе в спальню, достала из сокровищницы шкатулку, вынула из нее обломок стали и приложила его к мечу Тристрама - обломок пришелся так хорошо, что трещины почти не было заметно.
        -Горе мне! - воскликнула королева. - Вот меч, которым убит Мархальт, - лекарь вынул этот осколок из его головы. Сэр Трамтрист и есть коварный рыцарь, нанесший смертельную рану моему брату!
        У Прекрасной Изольды сердце замерло от страха за Тристрама.
        Королева с мечом в руках выбежала из своей комнаты. В зале она встретила самого Тристрама и уже собиралась нанести ему удар, но Говерналь вырвал у нее меч из рук.
        Тогда королева подбежала к королю и, упав перед ним на колени, воскликнула:
        -О мой господин и супруг! В твоем доме живет презренный рыцарь, убивший моего брата, благородного Мархальта. Он прикрывается именем сэра Трамтриста, но осколок стали, извлеченный из черепа брата, точно подходит к его мечу.
        -О горе! - воскликнул король Ангвисанс. - Как тяжело слышать это! Он самый благородный рыцарь, какого я когда-либо встречал. Предоставь мне самому иметь с ним дело.
        Придя к Тристраму, король нашел его в полном вооружении: рыцарь приготовился сразиться за свою жизнь, догадавшись, что при дворе узнали, кто он.
        -Нет, сэр Трамтрист, тебе невыгодно со мной биться, - серьезно проговорил король. - Пока ты у меня в доме, бесчестно было бы с моей стороны убить тебя, а потому я разрешаю: уезжай отсюда; скажи только, кто твой отец и действительно ли ты убил Мархальта.
        -Меня зовут Тристрам, - ответил молодой рыцарь, - я сын короля Мелиодаса Лионского. Я вступил в поединок с сэром Мархальтом ради моего дяди короля Марка, и это был мой первый поединок, потому что я только накануне был посвящен в рыцари. После битвы сэр Мархальт сам пошел к кораблю, хотя и оставил на месте сражения свой меч и щит.
        -Ты поступил, как подобает рыцарю, - заметил король, - но я не могу позволить тебе оставаться в моей стране - это прогневило бы мою супругу и ее родню.
        -Государь, - промолвил Тристрам, - благодарю тебя, а также королеву и Прекрасную Изольду за ласку и радушие. Перед отъездом мне хотелось бы проститься с твоей дочерью, потому что ей я обязан жизнью. Обещаю до конца дней своих быть ее заступником и рыцарем.
        Тристрам встретился с Прекрасной Изольдой и выразил ей сердечную признательность за уход и за ласку. Изольда молчала, опустив глаза и сжимая руки. Тристрам поклялся быть ее рыцарем и биться за нее, когда бы она ни пожелала, и протянул ей на прощанье руку, она лишь подала ему свою, но взглянуть на рыцаря не посмела.
        -Прощай, и Господь да хранит тебя, - слабым голосом произнесла Изольда и удалилась. Тристрам подумал, что она гневается на него за смерть дяди.
        Сопровождаемый оруженосцем, рыцарь, не оглядываясь, спустился к морю, сел на корабль и с попутным ветром отплыл в Тинтажиль. Король Марк и бароны обрадовались выздоровлению и возвращению Тристрама.
        Потом Тристрам поехал к отцу, королю Мелиодасу, где его встретили с большим торжеством и наделили обширными землями.
        Но Тристрам не любил долго оставаться на одном месте и посему отправился в Логрис, Альбан и Уэльс на поиски подвигов; слава о его доблести почти равнялась молве о подвигах Ланселота. Где бы он ни появлялся, он всюду брал арфу в руки и в своих песнях прославлял красоту Прекрасной Изольды и ее кроткий нрав.
        Спустя год и один месяц он возвратился ко двору короля Марка. Его приветливость со всеми, как со знатными, так и с простыми, вошла в поговорку, а король Марк возненавидел рыцаря за всеобщую любовь к нему.
        Так как король Марк был не женат, то после смерти его королевство должно было перейти к Тристраму ближайшему родственнику.
        И стал король Марк раскидывать умом, чем бы извести Тристрама или досадить ему.
        Однажды он призвал к себе Тристрама и сказал:
        -Дорогой племянник, давно уже я подумываю жениться. Много довелось мне слышать о красоте и доброте дочери короля Ирландского, которую молва прозвала Прекрасной Изольдой. Вот я и желал бы, чтобы ты отправился к королю Ирландскому с моим посланием.
        Слова дяди опечалили Тристрама. Расставшись с Прекрасной Изольдой, рыцарь понял, что любит ее. Он сам намеревался вскоре отправиться в Ирландию и добиться руки Изольды, хотя и думал о ее гневе на него за смерть дяди; кроме того, он не сомневался, что королева со своей родней готова убить его.
        -Ты боишься туда ехать? - с усмешкой спросил король Марк, глядя на замолчавшего Тристрама. - Придется, верно, послать кого-нибудь похрабрее.
        Тристрам вспыхнул:
        -Нет такого места, куда я побоялся бы идти! - ответил он. - Я отвезу твое послание.
        -Хорошо, - отозвался король. - Я прикажу снарядить прекрасный корабль и отправлю с тобой рыцарей и своего посла.
        Вероломный король слышал, как Тристрам восхвалял Прекрасную Изольду, однако он знал, что племянник еще не обручился с ней. Лукавой речью Марк надеялся вынудить у Тристрама обещание поехать в Ирландию, рассчитывая, что он будет там убит родственниками королевы.
        Раздосадованный и опечаленный рыцарь отправился в лес. Он сознавал, что оказал себе плохую услугу, пообещав добыть для другого ту, которую сам любил и на которой мечтал жениться.
        В лесу навстречу ему попался всадник, погоняющий своего взмыленного коня.
        -Благородный рыцарь, - заговорил всадник, - не соблаговолишь ли ты сказать, как мне скорее найти рыцаря по имени сэр Тристрам Лионский.
        -Я Тристрам. Что тебе нужно?
        -Благодарю небо, приведшее меня к тебе, рыцарь! Вот письмо к Тристраму от короля Ирландского; его жизни и чести угрожает серьезная опасность, и он ждет помощи от тебя ввиду вашей былой дружбы.
        Удивленный Тристрам взял пергамент и прочел:
        Сэру Тристраму Лионскому, благороднейшему из рыцарей, от любящего его друга, короля Ангвисанса Ирландского, в печали и беде пребывающего в Камелоте.
        Я был призван на суд короля Артура, под страхом лишения королевских его милостей, чтобы дать ответ на обвинение, о котором впервые услышал, приехав к нему. Сэр Бламур Ганский обвиняет меня в том, что при моем дворе изменнически убит его родственник. На подобное обвинение можно ответить только с оружием в руках. Но я стар, и моя слабая рука не может служить мне защитой, а рыцарь сей известен своей доблестью. У меня нет никого, кто бы - мог ему противостоять. Потому и умоляю тебя, сэр Тристрам, ради нашей прежней дружбы, приди мне на помощь и сразись и тем самым сними с меня столь жестокое обвинение. Но если ты - не хочешь или же не забыл, что я удалил тебя от своего двора и не смог защитить от врагов твоих, тогда прости мою просьбу и предоставь меня моей судьбе и моему позору.
        Сердце Тристрама преисполнилось любовью к доброму старому королю, и он обратился к гонцу с вопросом:
        -Когда состоится поединок, о котором пишет твой государь?
        -В полдень накануне ближайшей субботы.
        -Возвращайся к своему государю, - сказал Тристрам, - и передай, что я не замедлю прибыть к нему.
        -Сэр, от всего сердца благодарю тебя, - ответил с поклоном гонец и помчался в обратный путь.
        В Камелоте в назначенный день и час вокруг арены теснились рыцари, дворяне и простой народ; все желали посмотреть на решающий поединок, который призван был доказать невиновность или вину короля Ангвисанса. Ни короля Артура, ни сэра Ланселота не было в Камелоте - они находились в приморском замке Ланселота на северной границе, подаренном ему королем. Вместо них на судейских местах заседали король Корнуэлльский и король Шотландский.
        Не успела тень стрелы солнечных часов, стоявших перед судьями, приблизиться к полудню, как Тристрам со своим оруженосцем появился на арене. Король Ирландский с рыцарями приветствовали его. Увидев престарелого короля, Тристрам спрыгнул с коня, подбежал к нему и хотел подержать ему стремя. Но тот легко соскочил, и они радостно обнялись.
        -Спасибо тебе, государь, - воскликнул Тристрам, - за радушие и гостеприимство, оказанные мне в Ирландии, и за призыв на помощь; ты оказал мне большую честь, и я сделаю для тебя все, что в моих силах!
        -Доблестный рыцарь, - сказал король, - ты всех превосходишь благородством и теперь пришел мне на помощь в мой тяжелый час.
        -Кто должен биться с тобой или тем, кто выступит за тебя? - спросил Тристрам.
        -Один из родственников рыцаря Ланселота, - ответил король. - Я думаю, его трудно одолеть, потому что род короля Бана славится доблестными бойцами. Имя его - сэр Бламур Ганский.
        -Государь, - сказал Тристрам, - за твою доброту ко мне и ради твоей дочери Прекрасной Изольды я выступлю за тебя; но сначала поклянись, что, если я одержу победу в этом бою, ты исполнишь мою просьбу и не потребуешь смерти рыцаря, возведшего на тебя обвинение.
        -Клянусь небом, - воскликнул король, - что я исполню твою просьбу и не потребую смерти рыцаря!
        Повернувшись, король Ангвисанс направился к судьям и объявил им имя выступающего за него рыцаря; тогда все присутствующие пожелали взглянуть на Тристрама, так как молва о его бое с сэром Мархальтом и слава его как музыканта и охотника достигла их слуха, но до сих пор он еще не бывал при дворе Артура.
        Сэр Бламур и Тристрам разъехались в противоположные концы арены и оправили свои кольчуги и щиты. К сэру Бламуру подъехал брат его сэр Блеоберис и сказал:
        -Брат, не забывай, какого ты рода и что рыцарь Ланселот наш брат. Смотри, не обесславь себя!
        -Не сомневайся во мне! - заметил сэр Бламур. - Я не посрамлю ни имени Ланселота, ни нашего рода; однако Тристрам прекрасный боец, и, если ему случайно удастся одержать надо мной верх, пусть он убьет меня и тем положит предел моему позору.
        -Господь да поможет тебе, - произнес сэр Блеоберис. - Однако я не думаю, что Тристрам такой хороший боец, как доносит молва.
        Когда рыцари приготовились к бою, герольд двора Артура возвестил причины спора и имена рыцарей, участвующих в поединке. Затем герольд попросил рыцарей приготовиться. По данному знаку рыцари подняли копья, пришпорили коней и помчались вперед; внезапно на середине арены конь Бламура поднялся на дыбы, круто повернул и сбросил своего седока на землю. Сэр Бламур остался невредим, сразу вскочил на ноги и выхватил меч.
        -Сойди с коня, сэр Тристрам! - обратился он к противнику. - Пусть мой конь изменил мне, но добрый меч, конечно, не подведет меня!
        Тристрам спешился и приготовился к бою. Рыцари бросились друг на друга; они беспрестанно наносили и отражали удары, бой так затянулся, что зрители дивились их выносливости и силе.
        Скоро все заметили, что Бламур кидался на противника с диким неистовством, Тристрам же спокойно и уверенно рубил наверняка, хотя все слабее. Утоптанный песок арены окрасился кровью.
        Вот Бламур снова яростно замахнулся; но Тристрам избег удара и, прежде чем противник успел опомниться, с такой силой опустил свой меч на его шлем, что Бламур упал. Тристрам бросился на него и, приложив острие меча к забралу, предложил сдаться.
        -Нет, нет, сэр Тристрам, - возразил сраженный рыцарь, - никогда не произнесу я слова «сдаюсь». Прошу тебя, Тристрам Лионский, как самого сильного и благородного рыцаря из всех, которых мне случалось видеть: убей меня, потому что я не достоин быть лордом Британии! Лучше смерть, чем позорная жизнь, а потому убей меня, убей!..
        Тристрам отшатнулся, вспомнив о благородном происхождении храброго рыцаря. Зная, что он обязан или вынудить у противника унизительное «сдаюсь», или убить его, он направился к судьям и, преклонив колени, передал ответ сэра Бламура.
        -Высокочтимые лорды, - закончил Тристрам, - стыдно и жалко убивать благородного рыцаря потому только, что он не желает произнести постыдные для него слова. И я не стану ни позорить, ни убивать Бламура, если король Ангвисанс, чьим рыцарем я являюсь и за чьи права выступаю, согласен на это.
        -Клянусь небом, более доблестного рыцаря, чем ты, Тристрам, мне не доводилось встречать. Я вполне согласен с тобой. Поэтому прошу королей и судей разрешить дело по своему усмотрению, - сказал король Ангвисанс.
        Судьи призвали сэра Блеобериса и потребовали его совета.
        -Милорды, - сказал он, - хотя мой брат и потерпел поражение, но дух его не сломлен, и он - благодарение Богу! - не посрамлен в сегодняшнем бою. И во избежание бесчестья я требую, господа судьи, - сурово закончил побледневший Блеоберис, - чтобы вы приказали сэру Тристраму убить Бламура!
        -Этому не бывать, - ответили судьи, - потому как ни король Ангвисанс, ни сэр Тристрам лают позора твоему храброму брату.
        -Нет, мы не желаем! - подтвердили король и рыцарь-победитель.
        Тристрам и сэр Блеоберис подняли сэра Бламура и перевязали его раны. Затем братья примирились с королем Ангвисансом и поклялись в вечной дружбе ему, а после - Тристраму. Такую же клятву принес и Тристрам.
        А великодушие и благородство Тристрама обеспечили ему любовь и уважение Ланселота и его родичей.
        По благополучном разрешении поединка король Ангвисанс и Тристрам с торжеством отплыли в Ирландию. Прибыв туда, король приказал оповестить по всем своим владениям о подвиге Тристрама и о том, что после столь доблестного сражения Тристрам является благороднейшим из его друзей-рыцарей.
        Когда королева и родня сэра Мархальта услышали о поведении Тристрама на последнем поединке, они решили, что не должны уже мстить ему, потому как своим великодушным поступком он искупил совершенное им злодеяние.
        Королева, придворные и даже простой народ с ликованием встречали сэра Тристрама, а радости Прекрасной Изольды нельзя и описать. Однако все заметили суровость рыцаря при встрече с красавицей.
        Наконец король спросил Тристрама, с чем он приехал.
        -Чего бы ты ни пожелал, - прибавил король, - я всё исполню.
        Лицо Тристрама приняло жесткое выражение, и, побледнев, он сказал:
        -Я должен передать тебе, государь, веление моего дяди, короля Марка. Он просит руки твоей дочери, Прекрасной Изольды. Я обязался привезти ее к нему.
        -Увы! - воскликнул король, с грустью посмотрев на Тристрама. - Я всего больше на свете желал бы, чтобы ты сам на ней женился.
        Тристрам отвернулся и ответил:
        -Я дал слово королю, и бесчестно не сдержать его. Требую, чтобы и ты, государь, согласно данному тобой обещанию, исполнил мою просьбу и отпустил любимую дочь со мной к королю Марку.
        -Я исполню свое обещание, - грустно сказал король.
        Но как изобразить изумление и горе Прекрасной Изольды, когда она узнала, что Тристрам просит ее в жены не себе, а другому? Днем на людях она была спокойна, хотя и бледна, и собиралась в дорогу, а по ночам горько плакала в объятиях матери или верной служанки Брагвины.
        Королева очень боялась предстоящего брака и послала гонца к известной колдунье, жившей в сырой долине среди Красных холмов, и та за большое вознаграждение изготовила любовный напиток. В день отъезда, когда после слез и бесконечных прощаний Прекрасная Изольда с Брагвиной и со свитой благородных рыцарей и дам направились на ожидавший их корабль, королева отозвала верную Брагвину в сторону и вручила ей маленький золотой флакончик.
        -Возьми это с собой, Брагвина, - попросила она. - Я не жду добра от замужества дочери, и потому сделай следующее: вдень свадьбы короля Марка с Прекрасной Изольдой влей сей напиток поровну в их бокалы с вином; тогда я уверюсь, что они будут любить друг друга до конца дней своих.
        Наконец корабль с Прекрасной Изольдой и Тристрамом отплыл в море. Во время пути сэр Тристрам сидел в кругу рыцарей и только изредка заходил к Прекрасной Изольде. Он скорбел в душе и проклинал ветер, слишком быстро гнавший судно и приближавший срок, когда ему придется отдать Прекрасную Изольду другому. Теперь уже он знал, что любит только ее и никогда никого другого любить не будет.
        Брагвина, видя грустное лицо своей молодой госпожи и зная причину грусти, решила исполнить ее заветное желание, прибегнув к помощи Говерналя, оруженосца сэра Тристрама.
        Преданные слуги полагали, что таким образом сбудется желание короля Ангвисанса и сэр Тристрам возьмет Прекрасную Изольду к себе в Лион и там обвенчается с ней.
        Сэр Тристрам и Прекрасная Изольда сидели за столом и пили вино. Вдруг сэр Тристрам взглянул в свой серебряный кубок и отведал вино еще раз.
        -Видит Бог, лучшего вина я никогда не пил! - заметил он и улыбнулся красавице.
        -Чудесный, благородный напиток! - подтвердила Изольда, счастливая тем, что его суровое лицо озарилось улыбкой.
        Сэр Тристрам призвал к себе своего оруженосца.
        -Говерналь, что это за вино? Принеси-ка нам еще бутылочку.
        Говерналь не умел лгать и потому замялся.
        -Милорд, я боюсь, больше не найдется такого, - пробормотал он наконец.
        -Но откуда же ты взял это?
        -Служанка леди Изольды, - ответил тот, - принесла его с собой и подмешала в ваше вино.
        -Что за шутки? - вскочив с места, гневно вскричал Тристрам. - Что это значит?
        -О милорд, прости! - взмолился Говерналь. - Но, видя, как вы мучаетесь, мы дали вам напиток, приготовленный для миледи и короля Марка, и… и, милорд, ты разобьешь сердце миледи и свое, если допустишь свершиться…
        Тристрам не желал слушать дальше и строго отослал оруженосца прочь.
        -Ах, милорд, - заговорила Прекрасная Изольда, - неужели эти простые люди поступили хуже, чем поступаем мы, скрывая друг от друга свою любовь? Ведь ты никогда не будешь счастлив, потому что, я знаю, любишь меня, а я никогда никого не буду любить так, как люблю тебя. Мое истерзанное сердце послужит мне оправданием, если ты находишь неприличным для девицы подобное откровение.
        Глубокая грусть в ее голосе наполнила сердце Тристрама гневом на себя самого, ведь он сам обещал привезти Изольду к королю Марку.
        -Миледи, - сказал он, и на его бледном лице отразилась печаль, - небу известно, как ты права! Мне уже никогда не знать счастья. Но я стану еще несчастнее и, кроме того, окажусь бесчестным человеком, если нарушу рыцарское обещание, данное мной королю. Я поступил безумно, согласившись отдать тебя Марку, но мне должно сдержать свое слово, влекущее за собой одни горести… Однако я готов покончить с собой при мысли, что ты тоже мучаешься!
        Видя скорбь и отчаяние в глазах Тристрама, Изольда почувствовала к нему сострадание.
        -Не горюй, благородный рыцарь и друг, - промолвила она, - твое решение справедливо. Но ты обещал мне быть моим рыцарем и заступником, пока мы живы.
        -Леди, - добавил Тристрам, - я твой рыцарь на всю жизнь, я буду неизменно помогать тебе и сражаться за честь твоего имени, когда бы ты меня ни призвала.
        Влюбленные обменялись кольцами и расстались.
        В этот же вечер корабль пристал к берегу у Тинтажиля, и сэр Тристрам проводил Прекрасную Изольду к королю Марку. Король старался казаться довольным, но был не в силах скрыть своего разочарования при виде вернувшегося сэра Тристрама, а окружающие не могли не заметить бледности и сдержанности молодого рыцаря.
        Немного времени спустя после свадьбы короля Марка с Прекрасной Изольдой сэр Тристрам простился с его двором и отправился сражаться с язычниками, грабившими северные пределы страны.
        Впоследствии, глядя на бледное лицо королевы, сидящей рядом с королем Марком, и вспоминая печаль Тристрама, многие догадывались об их чувствах, но из любви и сочувствия к Тристраму молчали, затаив свои мысли.
        Глава VII. Подвиги сэра Джирэнта
        Король Артур проводил Святую Троицу в Карлеоне-на-Уске и собрался поохотиться на оленей в ближнем лесу. С его позволения королева Гвиневера отправилась поглядеть на охоту. В сопровождении своей придворной дамы она поехала верхом вдоль реки до брода и, переправившись на другой берег, по следу королевской свиты достигла опушки густого леса, одетого яркой, сочной листвой. Солнце поднялось и развеяло туман, заволакивавший луга на низких берегах реки, вода засверкала, птицы запели…
        -Останемся здесь, - предложила королева: ей приятно было чувствовать ласку солнечных лучей, вдыхать аромат леса. - Мы не увидим отсюда самой охоты, зато услышим звуки рогов и лай спущенной своры.
        Вдруг послышался треск сучьев, а затем и топот копыт. Королева оглянулась. На охотничьем коне восседал красивый молодой человек с величавой осанкой, но с мягкой улыбкой и кротким взглядом.
        На нем был костюм для верховой езды и атласный плащ, на ногах туфли из мягкой кожи, за поясом меч с золотой рукояткой. Золотая сетка сдерживала его роскошные кудри, а на шее висел на золотой цепи голубой эмалевый медальон.
        Приблизившись к королеве, юноша сдержал коня и, соскочив наземь, почтительно поклонился.
        -Господь да поможет тебе в делах твоих, сэр Джирэнт! - промолвила королева.
        -Да продлит Господь твои счастливые дни, государыня! - ответил рыцарь.
        -Почему ты не поехал с королем на охоту? - спросила королева.
        -Я не знал, когда он поедет, - пояснил Джирэнт. - А в замке мне сказали, что ты уехала одна, поэтому я прошу разрешения сопровождать и охранять тебя.
        Королева поблагодарила рыцаря.
        В то время как они беседовали, послышалось бряцание оружия и между деревьями показался статный рыцарь на высоком, закованном в кольчугу боевом коне. Сам всадник был также в тяжелой кольчуге и в шлеме с забралом.
        За ним на великолепной белой лошади следовала дама в платье из золотой парчи; лицо ее было скрыто под тонкой белой вуалью. Позади ехал в одежде пажа маленький смуглый человек с сердитым лицом. Он ловко и умело управлял своим высоким резвым конем. На луке его седла висел щит рыцаря с девизом, скрытым под сукном, а за пояс были заткнуты два копья. В правой руке паж держал длинный узловатый бич.
        -Сэр Джирэнт, - заговорила Гвиневера, - ты знаешь имя этого рыцаря?
        -Нет, миледи, не знаю, - ответил Джирэнт, - лицо его скрыто забралом, и щит закрыт. Но если тебе угодно, я узнаю имя рыцаря у пажа.
        И сэр Джирэнт направился к карлику-пажу.
        -Кто сей рыцарь? - спросил он.
        -Не скажу, - ответил карлик, сдвинув брови.
        -Так я спрошу у него самого, - возразил Джирэнт.
        -Клянусь головой, тебе это не удастся! - сердито воскликнул карлик. - Ты не достоин разговаривать с моим господином!
        Джирэнт повернул коня и направился к рыцарю, но паж обогнал его и размахнулся бичом - удар пришелся по губам юноши. Брызнувшая кровь окропила его шелковую перевязь.
        Джирэнт тотчас же повернул коня и выхватил меч. Карлик испугался и попятился. Однако юноша усомнился, стоит ли мстить карлику.
        Он вложил меч в ножны и вернулся к королеве.
        -Ты поступил мудро и благородно, сэр Джирэнт, - заметила она. - Трусливый холоп оскорбил тебя - прими мое соболезнование.
        -Государыня, боюсь, он только подражает своему господину, - сказал Джирэнт. - Если ты разрешишь, я поеду вслед за этим рыцарем и, когда он приедет в город, вооружусь, чтобы смыть оскорбление, нанесенное им тебе, государыня.
        -Ступай, - ответила Гвиневера, - только прошу: не вступай с ним в бой, пока не приобретешь хорошего оружия, ведь он ростом не уступит сэру Ланселоту! Я буду беспокоиться о тебе, пока ты не вернешься или не дашь о себе вестей.
        -Если я останусь жив, государыня, - заметил Джирэнт, - ты услышишь обо мне завтра под вечер.
        Сказав так, юноша пустился в путь. Весь день он следовал за всадниками, стараясь не упустить их, но оставаясь, однако, на известном расстоянии. Сначала они ехали лесом, потом дорога пошла по высокому горному хребту. Глубоко внизу расстилались зеленеющие долины; солнце играло в озерах и ручьях, пчелы жужжали в цветах на лужайках, а жаворонки с громкими трелями вились в теплом весеннем воздухе. Джирэнт любовался красотами, но не терял из виду рыцаря в сверкавшей на солнце кольчуге.
        К вечеру вдали показались башни большого замка и красные крыши маленького городка, приютившегося под его серыми стенами. Когда надменный рыцарь двинулся по улицам городишка, народ высыпал из хижин и домов, чтобы приветствовать его, но он не отвечал на приветствия и молча смотрел вперед, как будто все еще ехал по уединенным, безлюдным тропинкам. Наконец, сопровождаемый дамой и карликом, гордец скрылся за стенами замка.
        Сэр Джирэнт, в надежде встретить кого-либо из друзей, объехал весь городок. Всюду многочисленные рыцари и оруженосцы точили мечи, чинили латы, чистили оружие. Но среди них он не заметил ни одного знакомого рыцаря, у которого мог бы одолжить доспехи и копье.
        Удрученный сим обстоятельством, Джирэнт направился вдоль небольшой речки, протекавшей у городской стены, и увидел сквозь камыши на другом берегу старый, полуразвалившийся замок. Надеясь найти там приют на ночь, он переехал речку вброд и устремился к открытым воротам замка. Через широкий ров, наполненный стоячей водой, заросшей травой и камышами, был перекинут мраморный мост. На мосту сидел почтенный старик, одежда которого еще хранила отпечаток прежнего богатства, но сильно обветшала, и Джирэнт засомневался, сможет ли бедный старик приютить его. Юноша не знал, что ему делать дальше.
        -О чем задумался, молодой рыцарь? - спросил старик.
        -Я размышляю, сэр, - сказал Джирэнт, - не приютишь ли ты меня на эту ночь.
        -С удовольствием, - ответил, вставая, почтенный старец. - Мы бедны, но рады помочь всем, чем можем.
        Он ввел рыцаря в сумрачный зал. На очаге лежал толстый слой листьев, свидетельствовавший о том, что тут давно не разводили огня. На стене висели ржавые доспехи и шлемы, сквозь трещины в наружной стене пробивался плющ.
        Старик провел Джирэнта во внутренние покои, и тут гость увидел пожилую женщину. Она поднялась с подушки, на которой сидела, и Джирэнт заметил, что и ее атласное платье обветшало и кое-где порвано.
        Подле старушки сидела молодая девушка в также изрядно поношенной одежде. Однако Джирэнт готов был поручиться, что никогда в жизни не встречал девушки милее, не видывал более ласковой улыбки, не слыхивал более приятного голоса. У него сжалось сердце от вида ее бедности и худобы.
        -Добро пожаловать, дорогой гость, - проговорила старушка. - Вот моя дочь Энида, она с удовольствием позаботится об ужине для тебя.
        Они сели за стол, причем Джирэнту отвели место между стариком и его женой, а молодая девушка прислуживала им.
        После ужина, когда был подан мед в глиняных кубках, Джирэнт спросил, кому принадлежит этот дом.
        -Мне, - ответил старик, - я сам построил его; тот гордый замок и город когда-то тоже принадлежали мне.
        -О! Но как же случилось, что ты все потерял? - спросил Джирэнт.
        -Я наказан за свои грехи и жадность, - с горечью пояснил старик, - и теперь горько раскаиваюсь. Имя мое - граф Айньюль, но я утратил земли моего графства. У меня был племянник, отец которого, умирая, поручил его моим попечениям. Я приобщил владения племянника к своим и отказался возвратить ему земли, когда он, придя в возраст, потребовал их от меня обратно. Он пошел на меня войной и отнял все, кроме этого развалившегося дома и одной жалкой фермы.
        -И теперь ты оплакиваешь алчность, погубившую тебя, - заметил Джирэнт. - Я постараюсь вернуть тебе твою собственность, если Богу будет угодно. Но сперва мне хотелось бы узнать, с какой целью рыцарь с дамой и карликом сегодня прибыли в замок и почему в городе все заняты чисткой оружия.
        -Там готовятся к турниру, назначенному на завтра на лугу у брода, - пояснил старый граф. - Победителя наградят золотым соколом. Рыцарь, о котором ты спрашиваешь, выиграл сокола два года тому назад, и, если он одержит победу и на сей раз, сокол станет уже его собственностью и он получит титул рыцаря Золотого сокола. Все здешние рыцари хотят попытать счастья, чтобы отбить у него приз, и все пойдут на турнир с дамой своего сердца, потому как без дамы никто не имеет права выступить на поединке.
        -Сэр, я желал бы сразиться с этим рыцарем, - сказал Джирэнт. - Он нанес тяжкое оскорбление королеве моего любимого государя, короля Артура. Но у меня нет оружия.
        -Невелика беда, - возразил старик, - оружие найдется. Но ты не можешь биться, если с тобой не будет дамы.
        -Коли ты, сэр, - заметил Джирэнт, - разрешишь мне выступить за твою дочь, я клянусь стать на всю жизнь ее верным рыцарем.
        -Что скажешь в ответ, дочь моя? - обратился старый граф к молодой девушке.
        -Если благородному рыцарю угодно, он может выступить моим рыцарем, - краснея, ответила Энида. Никогда еще не встречала она более благородного юноши, и никто еще не нравился ей так, как Джирэнт.
        -На том и порешим, - заключил старый граф Айньюль.
        Еще до зари все четверо отправились на луг. Перед креслом молодого графа, племянника Айньюля, на столбе красовался изумительной работы сокол из чистого золота; сраспростертыми крыльями, с выпущенными когтями, он, казалось, того и гляди бросится на добычу.
        Вот на луг выехал рыцарь, которого выслеживал Джирэнт.
        -Сними сокола, миледи, - тотчас обратился он к своей даме. - Ты - прекраснейшая из женщин! И если кто-нибудь осмелится отрицать это, - восторженно продолжал он, - я с оружием в руках сумею отстоять величие твоей красоты и благородства.
        -Не трогайте сокола! - крикнул Джирэнт. - Вот эта девица прекраснее, благороднее и милее и имеет больше права на птицу!
        Рыцарь презрительно посмотрел на Джирэнта и надменно крикнул:
        -Я не знаю тебя! Но если ты достоин сражаться со мной, выходи!
        Джирэнт сел на коня и отъехал на край луга. В толпе раздался смех: на юноше были старинные, заржавленные доспехи, продырявленные во многих местах. Никто не знал, кто он, так как на его щите отсутствовал девиз.
        Однако, после того как рыцари сшиблись и переломали о щиты несколько копий, народ стал поглядывать на сэра Джирэнта уже с некоторым уважением.
        Когда победа стала клониться на сторону гордого рыцаря, молодой граф со свитой криками стали ободрять его противника, а Айньюль с Энидой опечалились.
        -У нашего рыцаря такие старые, дырявые доспехи, - с жал остью заметила девушка. - Когда рыцари сшибаются, мне кажется, что копье гордеца вонзается прямо в мое сердце.
        -Не бойся, дитя, - промолвила ее мать, - тот, кого ты так скоро успела полюбить, победит противника - предчувствие не обманет меня.
        В то время как дочь с матерью разговаривали, старый рыцарь подошел к Джирэнту:
        -Вижу, все копья ломаются в твоей сильной руке, о юный витязь! Возьми вот это. Я получил его в день моего посвящения в рыцари. Оно сделано кузнецом-чародеем с Ительского холма и никогда мне не изменяло!
        Джирэнт взял копье и оглянулся на Эниду. Сердце встрепенулось у него в груди, когда она, сохраняя спокойную осанку, улыбнулась ему.
        Он почувствовал, как сила волной разлилась по его телу, и с дальнего конца луга ринулся на противника. Мощным ударом копья он надвое рассек его щит и, сбросив врага на землю, спрыгнул с коня и ринулся на гордеца с мечом. Однако тот уже успел вскочить на ноги и обнажил свой меч. Долго бились они, тяжко раня друг друга.
        Наконец гордый рыцарь нанес Джирэнту неимоверно сильный удар. Энида побледнела и в ужасе стиснула руки. Увидев страх на ее лице и вспомнив об оскорблении, нанесенном королеве Гвиневере, сэр Джирэнт ощутил новый прилив силы и гнева и могучим ударом рассек шлем своего противника, причем лезвие меча повредило ему и череп.
        Рыцарь упал на колени, прося пощады.
        -Почему я должен миловать тебя, высокомерный рыцарь? Ты недавно через своего слугу незаслуженно оскорбил супругу моего короля!
        -Благородный рыцарь, - воскликнул побежденный, - я сознаю свою вину! Обещаю смириться и молю: пощади меня! Я готов быть твоим слугой, пока жив!
        -Дарю тебе жизнь, только с одним условием, - произнес сэр Джирэнт, - ты со своей дамой и пажом должен немедленно отправиться к королеве и просить прощения за нанесенное ей оскорбление. Как королева решит, так и будет. Скажи мне, кто ты?
        -Я сэр Эдерн из Нидланда, - ответил побежденный. - А кто ты? - спросил он в свою очередь. - Никогда еще не встречал я рыцаря, равного тебе доблестью и благородством!
        -Мое имя - Джирэнт Корнуэлльский.
        -Я утешаюсь тем, что меня победил такой благородный рыцарь, - заметил Эдерн и, сев на коня, несмотря на полученные им тяжкие раны, отправился ко двору короля Артура в сопровождении своей дамы и карлика-оруженосца.
        По отъезде Эдерна молодой граф поднялся с кресла и, подойдя к сэру Джирэнту, пригласил его к себе в замок, прибавив, что он ценит доблестных рыцарей и любит беседовать с ними.
        -Нет, я вернусь туда, где провел сегодняшнюю ночь, - холодно ответил Джирэнт.
        -Как тебе угодно, - вежливо согласился граф. - Однако в таком случае я попрошу у графа Айньюля разрешения обставить его дом достойным подобного рыцаря образом.
        Сэр Джирэнт отправился в разрушенный замок вместе с графом Айньюлем, его женой и дочерью.
        Приблизившись к дому, они увидели слуг молодого графа, убиравших залы и расставлявших столы и скамьи. Скоро в очаге запылал яркий огонь.
        Когда рана сэра Джирэнта была промыта и перевязана и он переоделся в свое обычное платье, к нему явился слуга молодого графа с приглашением к столу. Сэр Джирэнт осведомился о том, где семья графа Айньюля.
        -Они переодеваются в посланные моим господином наряды, более соответствующие их положению, - ответил тот.
        Джирэнту стало неприятно при мысли о том, что девушка будет носить платье, подаренное человеком, лишившим ее отца богатства и почета, и потому он холодно заметил:
        -Я не желал бы, чтобы молодая леди переодевалась; пусть она останется в том, в чем ходила до сих пор, пока не приедет ко двору короля Артура, где королева оденет ее как подобает.
        Энида исполнила желание Джирэнта и не переменила своего простого, бедного платья, не смущаясь соседством с нарядными рыцарями и дамами, сверкавшими драгоценными уборами.
        Когда подали жаркое и разнесли мед, завязалась беседа, и молодой граф снова пригласил Джирэнта к себе в замок, но Джирэнт отклонил приглашение.
        -Я отправлюсь вместе с леди ко двору короля Артура и не успокоюсь, пока граф Айньюль с семьей не перестанут терпеть нужду, - заявил он. - Мне необходимо видеть моего короля, чтобы помочь семье графа.
        Молодой граф дивился силе, благородству и мужеству Джирэнта и невольно почувствовал сострадание к своему старому дяде.
        -Мне грустно смотреть, сэр Джирэнт, как тебя сокрушает нищета моего родственника. Из уважения к твоей доблести я предприму то, что ты найдешь нужным.
        -Благодарю сердечно, благородный граф! - воскликнул Джирэнт. - Я просил бы вернуть графу Айньюлю его владения и доходы.
        -Ради тебя я все готов сделать, - ответил молодой граф.
        На следующий день старому графу Айньюлю были возвращены его прежние владения.
        Несколько дней спустя Джирэнт собрался в обратный путь. Граф Айньюль пришел к нему с Энидой, красневшей и бледневшей от волнения. Отец вложил в руку рыцаря руку девушки и промолвил:
        -Благородный рыцарь! Ты сделал мне столько добра, что я никогда не смогу воздать тебе за него. Но если моя дочь, за чью честь ты вчера сражался, тебе по сердцу, пусть она будет твоей женой с моего благословения.
        Сэр Джирэнт сжал руку Эниды и ответил:
        -Благодарю, милорд! Если я получу разрешение короля Артура на вступление в брак с этой девицей и если сама она пожелает отдать мне свое сердце, я буду любить и лелеять ее до конца дней.
        -Милорд, - сказала Энида, подняв на Джирэнта свой открытый взор, - никогда еще не встречала я рыцаря, к которому бы питала столь теплое чувство. И если твой государь согласится, я обещаю любить тебя и служить тебе до самой смерти.
        Джирэнт и Энида отправились ко двору короля Артура.
        Под вечер они прибыли в Карлеон-на-Уске. Королева Гвиневера радостно встретила Джирэнта, называя его «своим славным рыцарем и заступником». Она рассказала ему, что сэр Эдерн явился к ней и отдался на ее милость, готовясь искупить нанесенное им оскорбление, как только оправится от полученных ран.
        Красота Эниды всех привела в восхищение, и королева поспешила одеть девушку в дорогой атлас и украсить золотыми бусами ее волосы и шею.
        Король Артур наградил Эниду богатым приданым, и вскоре она обвенчалась с сэром Джирэнтом. Свадьба сопровождалась кулачными боями и состязаниями, и Эниду провозгласили одной из трех красавиц Британии.
        Прошел год, и к королю Артуру прибыл посол от отца Джирэнта с просьбой отпустить молодого рыцаря домой.
        -Король Эрбин стареет и слабеет; ачем немощнее он становится, тем смелее и бесцеремоннее ведут себя пограничные бароны, стремящиеся отторгнуть часть его земель, чтобы увеличить свои владения. Поэтому, - говорили послы, - король просит отпустить своего сына, сэра Джирэнта, домой; тогда мятежные лорды, зная его силу и рыцарскую доблесть, должны будут смириться; если же не смирятся, сэр Джирэнт сумеет наказать их.
        С грустью расстался король Артур с храбрым рыцарем, украшавшим его двор своим присутствием. Джирэнт с Энидой в сопровождении доблестнейших рыцарей Круглого стола прибыли к морю, чтобы на корабле отправиться к берегам Корнуэлльса.
        На родине навстречу им из всех деревень выходил народ, приветствуя сэра Джирэнта с молодой женой. Слава о его доблести и о том, как он добыл себе жену, успела распространиться далеко. Король Эрбин радостно встретил сына, а на другой день в замке собрались все лорды и бароны, а равно и мелкие землевладельцы и на коленях приветствовали сэра Джирэнта, выражая ему покорность.
        Сэр Джирэнт с главными военачальниками посетил свои пространные владения. Опытные проводники сопутствовали ему; старики и священники проверяли пограничные знаки, возобновляя разрушенные и отодвигая на места неправильно перемещенные.
        Мир был восстановлен внутри страны и на границах. Мощная рука молодого вождя сдерживала пограничных лордов и гордых баронов.
        Сэр Джирэнт по привычке не пропускал ни одного турнира в пределах своего обширного государства и вел знакомство со всеми храбрыми рыцарями Корнуэлльса, Уэльса и Логриса.
        Слава о Джирэнте распространилась далеко вокруг, и никто из рыцарей, разглядев золотого сокола на его щите, не желал выходить с ним на поединок. И Джирэнт стал часто оставаться дома в обществе своей жены, полюбил игру в шахматы, песни бардов о злых чарах и колдовстве и их рассказы о давно умерших рыцарях.
        Двор удивлялся его бездействию. А он между тем забросил друзей, перестал принимать участие в охоте и только по-прежнему горячо любил свою жену.
        Понемногу придворные стали высмеивать и вышучивать Джирэнта за глаза на пирах, на соколиной охоте, на турнирах. Не уважавшие закона пограничные лорды снова начали тревожить пределы его страны и, не боясь возмездия, грабили и притесняли народ.
        Скоро слухи об этом дошли и до короля Эрбина и глубоко огорчили старика. Он призвал к себе леди Эниду и печально, но строго спросил:
        -Скажи, красавица, неужели ты лишила мужества моего сына и твоя любовь отдала столь доблестное имя на поношение тем, кто должен чтить его? Он уже не тот непобедимый рыцарь, с которым никто не смел помериться силами. Неужели из-за тебя он опустился так, что алчные лорды и кровожадные бароны повыползли из своих нор в пограничных замках и терзают и мучают его подданных и расхищают его земли и плодородные поля?
        -Нет, милорд, нет! - воскликнула Энида, и ее правдивые глаза наполнились слезами. - Клянусь небом, я тут ни при чем! Мне самой неведома причина бездействия моего дорогого супруга. Я в отчаянии, но не знаю, что делать!
        И она удалилась, горько рыдая.
        На другой день леди Энида проснулась, когда Джирэнт еще спал. Она взглянула на могучую фигуру мужа, освещенную солнцем, и глаза ее наполнились слезами.
        -Увы, - прошептала она, - неужели я повинна в том, что этот сильный, благородный, мужественный, красивый человек утратил былую славу? Неужели я причиной тому, что люди насмехаются над бездействием Джирэнта и поносят его имя?!
        Джирэнт слышал слова жены и чувствовал, как ее слезы капали ему на грудь, потому что он не спал, а только притворялся спящим. Его охватил гнев, он быстро оделся и позвал своего оруженосца.
        -Ступай и оседлай коня, приготовь старые доспехи, старый, заржавленный щит без девиза и никому не говори ни слова. А ты, - обратился он к жене, - собирайся в путь; прикажи оседлать коня и надень самое старое платье - поедешь со мной.
        Энида безропотно повиновалась.
        Джирэнт тем временем отправился к отцу.
        -Государь, я еду в Логрис и не знаю, когда вернусь, - заявил он. - Прими управление над страной до моего возвращения.
        -Хорошо, сын мой, - сказал Эрбин. - Но разве ты не боишься ехать туда один? Отчего бы тебе не взять с собой своих воинов?
        -Я беру с собой только жену, - возразил Джирэнт. - Прощай!
        Облачившись в старые, ржавые доспехи, взяв щит без девиза, меч и копье, он сел на коня и вслед за женой покинул город. Энида недоумевала, что все это значит.
        Наконец Джирэнт обратился к ней.
        -Поезжай вперед, - сурово заговорил он, - и, что бы ты ни увидела и ни услышала, касающееся меня, молчи, не оборачивайся и, пока я сам не заговорю, не обращайся ко мне.
        Целый день ехали супруги, все больше углубляясь в пустынную, усеянную огромными валунами местность. Кругом не было ни одной живой души, кроме волков, выглядывавших из своих логовищ меж камней и дивившихся, наверное, тому, какая нужда занесла людей в эту пустыню; ничего не было слышно, кроме треска сучьев под ногой бурого медведя, ломавшего на далеком холме деревья, чтобы поживиться медом.
        День клонился к вечеру, и длинные тени всадников протянулись по широкой зеленой дороге. Вдруг леди Энида встрепенулась - впереди показались белые стены и крыши города. Она не знала, что задумал ее супруг, и опасалась, как бы он в своем гневе не вздумал продолжать путь ночью, ведь тогда они сделаются добычей разбойников или диких зверей. Однако ее поразило полное отсутствие каких-либо признаков жизни: на дороге не было видно ни пеших, ни конных людей, над крышами домов не вился дымок.
        Подъехав поближе, Энида увидела, что стены города обвалились, улицы заросли высокой травой, а небольшие деревянные хижины и сараи полусгнили и разрушились. Скоро путники достигли просторной площади, окруженной белыми строениями. Окна в них отсутствовали, крыши поросли травой; трава пробивалась и из трещин в стенах, а в дверях повыросли целые кусты. В широком портале базилики серой тенью мелькнул волк.
        Сердце Эниды упало. Она догадалась, что они в одном из римских городов[9 - Имеется в виду одно из поселений, основанных римлянами после того, как в Iв. н.э. они завоевали Британские острова.], опустошенных и покинутых жителями, в котором теперь обосновались волки да медведи. В этих стенах прятались также разбойники и одичавшие люди, а карлики с соседних холмов собирались сюда колдовать, вызывая духов, витавших над разоренными очагами римлян.
        Энида приостановила коня, поджидая Джирэнта, чтобы спросить его, не собирается ли он здесь ночевать, и вдруг увидела впереди, в сумраке, копошащиеся тени. Опасаясь, как бы неизвестные люди не напали на ее мужа врасплох, она повернула коня и подъехала к нему.
        -Мой господин, ты видишь людей, собравшихся там, впереди, и как будто намеревающихся напасть на тебя?
        Джирэнт сурово взглянул на нее.
        -Ведь я же приказал тебе молчать, что бы ты ни увидела и ни услышала! - заметил он. - К чему ты предостерегаешь того, кого сама презираешь!
        В это время из обвалившихся домов выскочили десять разбойников. Один подбежал к Джирэнту с ножом в руке, но был сражен ударом меча. Энида в страхе творила молитву, глядя на мужа, окруженного разбойниками. Залязгало оружие; молчаливая, затаившаяся в сумерках улица вдруг огласилась стонами и криками. Немного погодя шестеро из нападавших неподвижно распростерлись на земле, а остальные бросились к развалинам; но их также настиг меч Джирэнта.
        Не говоря ни слова, он приблизился к жене, и супруги стали искать приюта на ночь. Наконец им удалось найти в маленьком доме комнату с одной дверью, где они и расположились на ночлег.
        Утром Джирэнт с Энидой покинули развалины и продолжали свой путь, пока не достигли леса. В жаркий час полдня особенно приятно ехать под зеленой сенью, прислушиваясь к журчанию ручейка, скрытого в траве.
        Миновав лес, путники попали в долину, и их взору открылась деревня, обнесенная земляным валом с изгородью. Приблизившись, они увидели четырех вооруженных рыцарей в окружении толпы перепуганных крестьян. Едва Джирэнт с Энидой проехали заставу, к ним подбежал крестьянин.
        -Господин рыцарь, - взмолился он, - если ты добр и храбр, взгляни на чинимую тут расправу! Четыре безжалостных лорда хотят убить моего отца, если он не скажет, куда спрятал деньги.
        -Эта земля принадлежит им? - спросил Джирэнт.
        -Нет, наша земля принадлежит сэру Джирэнту; но лорды твердят, что он спит без просыпа, и хотят быть нашими господами. Они притесняют нас и мучают оброком и штрафами.
        Сэр Джирэнт подъехал к толпе и рассмотрел поверх голов привязанного к столбу старика крестьянина. Четыре рыцаря истязали его. Несчастный был смертельно бледен и испуган.
        -У меня нет денег, - повторял он слабым голосом. - Вы уже все взяли, когда сказали, что наш господин Джирэнт стал придворным шутом.
        -Ах ты скряга! - огрызнулся на него один из рыцарей. - Да с тех пор прошло уже два месяца, и в твоем кармане должно уже что-нибудь появиться! Постой, мы сумеем развязать тебе язык!
        Пытка возобновилась. Несчастный кричал, кричал и наконец, обессилев, лишился сознания. К нему бросилась молодая женщина и, обхватив его руками, с вызовом в горящих глазах обернулась к рыцарям.
        Она дорого поплатилась бы за свою смелость, если бы в эту минуту не раздался окрик Джирэнта:
        -Эй, рыцари-волки! Я не знаю, кто вы, но неужели у вас нет другого дела, кроме как истязать бедных крестьян?
        Мучители гневно обернулись, но, увидев одинокого рыцаря в старых, заржавленных доспехах, дружно расхохотались.
        -Эй ты, пугало, - гаркнул один из них, подходя к своему коню, - я зарублю тебя за твою дерзость!
        -Рази его, - зло крикнул другой, - и вяжи рядом с этим издыхающим мужиком!
        Все четверо вскочили в седла, и сэр Джирэнт повернул коня, чтобы выехать на поляну. Злой рыцарь помчался к нему, но Джирэнт мечом ловко отвел его копье, приподнялся на стременах и, взмахнув мечом, ударил им своего противника по затылку; тот покачнулся в седле и свалился с коня.
        Второй всадник, взбешенный смертью товарища, яростно бросился вперед, но сэр Джирэнт взял копье наперевес, поддел им край щита рыцаря и пронзил беднягу насквозь.
        Счастливый случай помог ему справиться и с двумя оставшимися.
        Энида, со страхом следившая за боем, порадовалась мужеству, с каким ее супруг расправился с рыцарями-палачами. Убедившись, что в сердце мужа нет малодушия и что рука его не ослабела, она почувствовала свою неправоту.
        Сэр Джирэнт снял с убитых доспехи и, сложив все на коней, которых связал вместе, приказал леди Эниде гнать их перед собой.
        -Поезжай вперед, - строго приказал он, - и не говори мне ни слова, пока я сам не заговорю с тобой.
        Он уже садился в седло, когда к нему подошел старик, которого истязали жестокие рыцари. Опустившись на колени, он поцеловал Джирэнту ногу и, сердечно поблагодарив, спросил его имя, чтобы поминать рыцаря-спасителя в своих молитвах.
        -Меня зовут Нерадивым, - ответил Джирэнт, - и я не стою вашего уважения. Но помните: если какой-нибудь из злых лордов явится сюда и начнет чинить насилие, скажите ему, что хотя сэр Джирэнт и спит, но скоро проснется, и тогда им не уйти от его мщения.
        С этими словами он пустился в дальнейший путь.
        Скоро супруги выехали на большую дорогу. Джирэнт с болью в сердце смотрел, как Эниде трудно справляться с четырьмя лошадьми и как она терпеливо исполняет его волю.
        Дорога привела путников в прекрасную обширную долину с разбросанными тут и там домами и фермами. За рекой, протекающей посередине долины, виднелся замок и обнесенный валом город.
        Сэр Джирэнт направился к переброшенному через реку мосту. Навстречу ему попался рыцарь.
        -Благородный сэр, - обратился к рыцарю Джирэнт, - скажи мне, кому принадлежат замок и город за рекой?
        -Это владения короля Гриффита, по прозванию Маленький король. Он правит ими с разрешения короля Эрбина, знаменитый сын которого, как говорят, стал лежебокой! А раньше молва о нем гремела…
        -Благодарю тебя, благородный сэр! - ответил Джирэнт и двинулся дальше.
        -Советую не ездить на мост, - предупредил встречный, - если не хочешь сразиться с Маленьким королем. Он не пускает в город вооруженных людей, а я полагаю, твое оружие не сослужит тебе большой службы. - И рыцарь улыбнулся, глядя на ржавые доспехи Джирэнта.
        -Хоть мое оружие и старо, - возразил Джирэнт, - но я все-таки поеду.
        -Боюсь, тебя ожидает поражение и позор: Маленький король очень силен.
        Невзирая на предостережение, сэр Джирэнт миновал мост и поскакал к городу. Мгновение спустя он услышал за спиной стук копыт и, обернувшись, увидел рыцаря, гордо сидевшего на рослом коне. Никогда еще ему не случалось встречать столь маленького рыцаря.
        Поравнявшись с Джирэнтом, рыцарь спросил:
        -Скажи, благородный рыцарь, ты намеренно или по неведению следуешь с оружием этим путем?
        -Я не знал, что в стране короля Эрбина есть места, где мирные люди, хотя и вооруженные, не могут передвигаться беспрепятственно, - возразил Джирэнт.
        -Когда сын короля Эрбина сэр Джирэнт был доблестным мужем, а не изнеженным шутом, тогда одно его имя держало в страхе разбойников-лордов, - отвечал рыцарь. - А теперь, когда он превратился в ничтожество, мне самому приходится оберегать свои владения от бродяг в ржавых доспехах, которые пугают и притесняют бедный народ.
        -Как бы то ни было, - заметил Джирэнт, - я поеду этим путем и не советую тебе препятствовать мне.
        -Защищайся же! - крикнул Маленький король, и они бросились друг на друга с копьями наперевес.
        Сэр Джирэнт с удивлением почувствовал, как сильны удары маленького человечка, сидевшего на высоком коне, и как трудно дать противнику решительный отпор. Они бились, пока в третьей схватке у маленького рыцаря не сломалось копье. Тогда рыцари спешились и ринулись друг на друга с мечами.
        Сначала сэру Джирэнту казалось почти неприличным, что такой большой, сильный рыцарь, как он, вступает в поединок с таким маленьким; однако скоро он вынужден был убедиться в своей ошибке.
        Маленький король отличался необыкновенной силой и ловкостью, его удары были так метки, быстры и мощны, что сэр Джирэнт, при всей своей опытности, насторожился и стал действовать осмотрительнее.
        Скоро шлемы рыцарей были разбиты, щиты изрублены и смяты, кольчуги изорваны; кровь застилала им глаза и мешала как следует видеть.
        Наконец сэр Джирэнт пришел в ярость - такой тщедушный противник так долго сопротивляется - и, собрав всю силу, нанес удар, от которого Маленький король упал на колени, а меч его отлетел на несколько ярдов.
        -Я сдаюсь! - крикнул Гриффит. - Никогда еще мне не приходилось иметь дело со столь храбрым и сильным рыцарем. Сжалься и пощади меня! Я обещаю быть твоим слугой.
        -Хорошо, но помни об обещании служить мне! - ответил сэр Джирэнт и приподнял забрало. Маленький король взглянул на него и, быстро обнажив голову, снова опустился на колени.
        -Сэр Джирэнт, - промолвил он, - прости мне мои слова; но люди говорили, что ты забыл доблесть прежних лет и впал в безумие.
        -Нет! Безумны те, кто говорит это! - возразил сэр Джирэнт. - Я вижу: втвоих руках, благородный король, эта страна вполне сохранна - и могу продолжать свой путь.
        Но Маленький король настоял, чтобы Джирэнт отдохнул в его замке и полечил свои раны.
        Джирэнт принял приглашение, и они с Энидой погостили у него несколько дней. С женой он был все еще суров и холоден - ведь она усомнилась в его доблести.
        Хотя раны Джирэнта еще не успели зажить, он не пожелал оставаться долее и на третий день на восходе солнца приказал Эниде собраться и ехать впереди с четырьмя конями.
        Путь супругов проходил по дремучим лесам, по глубоким долинам, по топким болотам. Как-то, когда они пробирались лесной чащей, до их слуха донеслись рыдания и вопли. Приказав леди Эниде остановиться, Джирэнт бросился на крики и выехал на пригорок. На лесной опушке лежал мертвый рыцарь в доспехах, возле него стояли два коня - один под мужским, другой под дамским седлом. Джирэнт заметил также убегавших на зеленый холм бородатых, одетых в звериные шкуры карликов, один из которых нес на руках женщину, сопротивлявшуюся и громко кричавшую.
        Джирэнт пришпорил коня, приказывая трольдам остановиться, но те быстро бежали вперед. Рыцарь неотступно преследовал их, и в нескольких шагах от маленькой дверцы сбоку холма похититель выпустил свою ношу из рук.
        Трольды обернулись. Их злые черные глаза на худых смуглых лицах горели яростью. Они были вооружены: один - железной палицей, другой - булавой, третий - длинной дубиной.
        Сэр Джирэнт вручил свою душу Богу: он знал, что ему предстоит сражаться со злыми карликами, обитавшими в пещерах. Ни один человек не мог сравняться с ними силой, а против их чар не устоял бы и сам Мерлин.
        Джирэнт направил копье на трольда с палицей, но тот извернулся и ударом палицы надвое переломил его копье. Тут же на рыцаря бросился, как дикая кошка, трольд с дубинкой и вцепился ему в руку, которой он держал поводья; но сэр Джирэнт выхватил меч и зарубил его насмерть. На его месте мгновенно выросли два других карлика, но удары палицы и булавы были отражены щитом, и трольд с палицей остался лежать недвижим.
        Не успел сэр Джирэнт вторично взмахнуть мечом, как почувствовал, что конь под ним падает, - трольд своей булавой перешиб ему спину. Быстро соскочив с коня, сэр Джирэнт бросился на карлика, и не успел тот скрыться в свою пещеру, как он сильным ударом раздробил ему голову.
        Расправившись с трольдами, Джирэнт медленно спустился с холма, чувствуя упадок сил: раскрылись его прежние раны. Дойдя до опушки, где Энида утешала плачущую над мертвым рыцарем даму, он упал без чувств.
        Энида с воплем бросилась к нему, думая, что он умер, сняла с него шлем и, опустившись на колени, стала целовать мужа. Ее вопли услышал возвращавшийся домой после грабежа граф Мадок. Он приказал положить мертвого рыцаря и сэра Джирэнта на их щиты и вместе с дамами направился в свой замок, находившийся на расстоянии одной мили.
        Граф был настоящий разбойник. Прослышав, что сэр Джирэнт проводит время в бездействии, он принялся жечь, грабить и убивать народ в пограничных землях. Узнав в раненом рыцаре Джирэнта, Мадок обрадовался, надеясь на его скорую смерть.
        По дороге в замок он раздумывал о том, как бы убедить леди Эниду выйти за него замуж. Таким способом ему удалось бы приобрести много земель в приданое за ней как за вдовой сэра Джирэнта, наследника престола Корнуэлльса.
        Вернувшись к себе, Мадок приказал мертвого рыцаря похоронить, а сэра Джирэнта положить на щит на скамью в переднем зале против стола. Он решил не посылать за лекарем, чтобы сэр Джирэнт поскорее скончался.
        Пока рыцари и воины усаживались за стол, граф Мадок подошел к леди Эниде и пригласил ее к столу, не показывая вида, что он узнал ее и Джирэнта.
        -Сбрось свое дорожное платье, благородная леди, - промолвил он, - и не тужи над мертвым рыцарем.
        -Я ничего не хочу, - ответила Энида, склонившись над Джирэнтом, согревая его руки и сокрушенно глядя ему в лицо.
        -О леди, не убивайся так, - повторил граф. - Он умер, и не стоит о нем горевать. Ты так прекрасна! Я женюсь на тебе, ты станешь графиней, получишь все мое состояние, а вот эти люди будут служить тебе.
        -Если мой супруг действительно умрет, то и мне не жить!
        -Ну, пойдем со мной к столу! - настаивал граф.
        -Нет, нет! - повторила леди Энида. - Никогда не видать мне больше веселья.
        -Клянусь небом, ты исполнишь мою волю! - воскликнул граф, взбешенный ее упорством, и, оттащив женщину от скамьи, заставил сесть к столу, где его дожидались рыцари.
        -Я не буду есть, - вскричала леди Энида, - пока не будет есть мой дорогой супруг!
        -Безумная женщина, пойми: он мертв! - убеждал ее граф. - Выпей кубок вина, и ты станешь думать иначе.
        -Я не буду пить, пока не будет пить мой супруг! - вскричала Энида, пытаясь высвободиться из рук графа.
        -Клянусь, я довольно старался убедить тебя добрым словом! Но знай: яне терплю прекословий! - крикнул в ярости граф и со всего размаху ударил Эниду и поволок из комнаты. Женщина кричала, звала на помощь, однако никто из рыцарей не осмелился вступиться за нее.
        Вдруг все окаменели от ужаса: Джирэнт зашевелился и приподнялся на щите. Крики Эниды заставили его очнуться от забытья, и рука привычно нащупала рукоятку меча.
        Вскочив со своего ложа, он с обнаженным мечом бросился к графу, который уже дотащил Эниду до дверей. Одним мощным ударом меча Джирэнт разрубил Мадоку голову. Объятые страхом рыцари решили, что оживший мертвец перебьет их всех, и в ужасе бежали из замка, оставив Джирэнта и Эниду вдвоем.
        -Мой дорогой господин! - воскликнула Энида, бросаясь мужу на грудь. - Как благодарить Бога за то, что ты не умер, как они уверяли! Умоляю тебя: забудь мои сомнения! Поистине никто не сравнится с тобой в мужестве и доброте.
        Джирэнт поцеловал жену и слабо улыбнулся:
        -Мне грустно, что я лишился чувств именно в то время, когда тебе понадобилась моя помощь. Забудь обо всех сомнениях! Уедем, пока они не оправились от испуга и не бросились за нами в погоню.
        Энида провела его в конюшню, куда поставили их коней, и Джирэнт сел на коня убитого трольдами рыцаря. Он взял копье и, посадив Эниду на седло перед собой, быстро помчался из замка.
        Ночью Джирэнт почувствовал сильную слабость от потери крови; Энида очень беспокоилась за него и горячо молилась, чтобы они поскорее добрались до города - там ему смогут оказать помощь.
        Вдруг до ее слуха донесся топот копыт. Едва не разрыдавшись от страха, женщина тем не менее постаралась казаться спокойной, хотя у нее и дрожали губы. Джирэнт, тоже уловивший чутким слухом конский топот, повернулся в седле и заметил на горизонте сверкавшие копья.
        -Дорогая, - с тихой улыбкой сказал он, - я слышу погоню. Спрячься в кустах. А если они расправятся со мной, поезжай к отцу моему Эрбину и попроси его отомстить за сына.
        -О мой любимый Джирэнт, мой дорогой супруг! - рыдая, сказала Энида. - Я предпочла бы умереть с тобой! Пусть они убьют нас обоих, коли так суждено.
        -Нет, - возразил Джирэнт, - я не хочу, чтобы ты погибла. Тебе предстоит отплатить за мою смерть, если они убьют меня.
        Наконец он убедил ее спрятаться в кустах.
        Между тем спустились сумерки; топот копыт приближался. Тяжело раненный Джирэнт с трудом облачился в доспехи, взял копье, заслонился щитом и встал на дороге. Он решил как можно дороже продать свою жизнь.
        Скоро в сумраке показался всадник, тоже с копьем наперевес.
        Только они пришпорили своих коней, как из кустов раздался жалобный голос Эниды:
        -О витязь! Кто бы ты ни был, какая тебе польза сражаться с умирающим рыцарем?
        Неизвестный сдержал коня и воскликнул:
        -О небо! Это мой господин, сэр Джирэнт!
        -Ты не ошибся. А как твое имя? - спросила Энида.
        -Я Маленький король, - ответил рыцарь и быстро двинулся к сэру Джирэнту. Спрыгнув с коня, он подошел к стремени своего господина.
        -Милорд, я узнал, что тебя постигла беда, и поспешил на выручку.
        Энида радостно бросилась к нему и рассказала обо всем случившемся с ними.
        -Милорд и миледи! - сказал Гриффит. - Я благодарю небеса за их милость. Услышав о сражении с трольдами и о том, что ты убил сэра Мадока и сам был тяжко ранен, я отправился разыскивать тебя.
        -Сердечно признателен тебе, - ответил Джирэнт, - и жена моя тоже приносит свою благодарность. Я действительно чувствую усталость и нуждаюсь в отдыхе и в лекаре.
        -Едем со мной, - предложил Маленький король и помог Эниде сесть к Джирэнту на седло.
        -Мы поедем к зятю моей сестры, здесь недалеко, - пояснил Гриффит. - У него лучшие лекари во всем королевстве.
        В доме барона Тьюдера Джирэнту и Эниде был оказан самый радушный прием, и приставленные к Джирэнту лекари лечили его, пока он совсем не оправился.
        Молва о подвигах Джирэнта разнеслась по всему королевству. Разбойники-лорды, грабившие пограничные владения, прослышав о подвигах рыцаря, притихли и старались укрыться от его гнева. Наконец сам старый Эрбин и приближенные к нему раскаялись в своих сомнениях и воздали должное мужеству, справедливости и милосердию Джирэнта.
        Когда сэр Джирэнт с леди Энидой возвратились домой, народ встретил их с ликованием. С той поры Джирэнт счастливо правил своей страной, а слава о его доблести снискала ему и леди Эниде почет, уважение и любовь.
        Глава VIII. Подвиги Персиваля
        В то время, когда король Артур был Пендрагоном, то есть повелителем Британских островов, граф Еврок управлял обширными землями, полученными от короля Урии. У него было семеро сыновей, и последний - совсем еще маленький; он играл у ног матери, когда она сидела с придворными дамами в своих покоях.
        Лорд Еврок был храбрый, сильный воитель, отражавший набеги ненавистных язычников-саксов, чьи шайки высаживались на британских берегах. При наступлении же в стране мирных времен он ездил по турнирам в поисках славы.
        Шестеро старших сыновей следовали примеру отца и прославились рыцарской доблестью.
        Тяжело было на душе у матери, ожидавшей их у семейного очага. Она ненавидела войну и предпочла бы, чтобы муж и сыновья оставались дома.
        В глубине души мать решила, что отстоит у сэра Еврока младшего сына и сделает из него духовное лицо или ученого барда, чтобы он оставался около нее и не подвергался бы смертельной опасности.
        То, чего она так давно опасалась, в конце концов случилось: явился вестник и сообщил ей о смерти графа Еврока - он погиб вместе с тремя старшими сыновьями в Бэмборо при столкновении между рыцарями Альбана и Логриса.
        Прошло несколько лет. Младший сын, Персиваль, подрос. За это время мать его пережила три тяжелых удара, когда вестники сообщили ей также о смерти других ее сыновей. Одного убил злой трольд у развалин римской стены, двое других погибли на берегах Гембера, отражая нападение шайки язычников-саксов.
        Доведенная до отчаяния вдова решила уехать со своим маленьким сыном в уединенное место, куда не донесутся вести о сражениях и гибели рыцарей и где никто не будет говорить о войне и оружии. Она покинула свой замок и перебралась в глушь, взяв с собой придворных дам, несколько мальчиков и не воинственных духом людей, слишком старых или слишком слабых, чтобы думать о битвах.
        Здесь мать принялась за воспитание единственного оставшегося у нее сына, развивая в нем благородство помыслов и поступков, наставляя его в науках, но не допуская при нем разговоров о войне или о рыцарских подвигах и даже не показывая ему оружия.
        Персиваль проникнулся любовью ко всему прекрасному, был кроток в речах и обращении, жалостлив к слабым, сострадателен и полон нежности, но загорался гневом при виде зла.
        В то же время он был силен и ловок. Ежедневно мальчик ходил забавляться в дремучий лес, покрывавший высокие горы около их дома, или бродил на степном просторе. Он любил упражняться в бросании камней и палок и уже мог на довольно большом расстоянии сшибить камнем ветку дерева.
        Однажды Персиваль увидел в лесу стадо коз своей матери, а рядом - двух ланей. Мальчик очень удивился, что у них нет рогов, как у коз, и подумал: животные, вероятно, долго бродили по лесу и пообломали себе рога. Он решил поймать ланей, чтобы они остались в стаде. Ловкий и проворный, Персиваль так утомил животных, что ему без особых усилий удалось загнать их в лесной загон для коз.
        Придя домой, он рассказал о случившемся матери и слугам. Увидев ланей, все немало дивились, как ему удалось пленить таких резвых животных.
        Как-то Персиваль услышал, что мать нуждается в свежей дичи, а охотник болен: его ранил дикий кабан. Мальчик давно уже недоумевал, что, собственно, делал маленький смуглый человек, которого называли охотником, - Персиваль никогда не видел, когда тот уходил в лес или возвращался оттуда.
        Персиваль отправился в хижину, где лежал больной охотник Тод, и попросил его объяснить, как он добывает дичь. Тод рассказал.
        Персиваль взял несколько палок из крепкого дерева с обожженными концами и отправился в лес. Увидев зверя, он, кинув в него палку - как научил Тод, - убил его и принес домой.
        Мать Персиваля сильно прогневалась на охотника Тода за то, что он научил ее сына убивать, и отказала ему от места. Тод заплакал; но графиня не простила его и, когда он выздоровел, приказала ему уйти и никогда не возвращаться.
        Сыну она раз и навсегда запретила убивать животных, и мальчик обещал ей это. Однако ему было очень трудно держать свое слово, когда звери пробегали в чаще мимо него.
        Однажды он забрался в глубь леса и неожиданно вышел на поляну с двумя зелеными холмами посередине. На лужайке с сочной травой пасся большой олень с серебряным кольцом на шее. Персиваль удивился, почему животное было так изукрашено.
        Свирепый олень наклонил голову и бросился на мальчика. Но Персиваль схватил его за рога и после жестокой борьбы повалил на землю и едва не убил своей острой дубиной. В это время из пещер на холмах повыбежали маленькие разъяренные трольды; сгромкими криками накинулись они на Персиваля, но тут внезапно появился Тод и приказал карликам отпустить мальчика. Тод был сродни трольдам и заставил их примириться и даже подружиться с мальчиком. С той поры Персиваль постоянно играл с трольдами, упражнялся в борьбе, состязался в беге и многое от них перенял; он постиг немало тайн, касающихся земли, воздуха, ветра и духов, обитающих в развалинах и в надгробных камнях, а также научился уничтожать силу чар и колдовства.
        Тод приказал карликам почтительно обходиться с молодым лордом.
        -Он свершит великие деяния, - пояснил он, - и будет безупречным рыцарем, который от зла приобретет великую силу и, с Божьей помощью, уничтожит зло в этой стране!
        Мальчик не понимал значения его слов, но радовался дружбе с трольдами.
        Как-то, зайдя далеко в лес, Персиваль вышел наконец на опушку и стал глядеть в голубую даль. Вдруг он заметил всадника, ехавшего по большой дороге, о существовании которой он раньше и не подозревал. Всадник скакал очень быстро; солнце отражалось на его одежде, точно она была из стекла. Персиваль удивился и решил пойти посмотреть.
        Подойдя к дороге, он обнаружил, что она очень широка; по обеим сторонам ее тянулась высокая насыпь. Юноша стоял, удивляясь мощной руке, построившей дорогу, как вдруг услышал за собой странное бряцание. Обернувшись, он увидел трех всадников, сверкавших в солнечных лучах, как и недавно проехавший всадник. Поравнявшись с Персивалем, первый остановил коня и спросил:
        -Скажи, юноша, не встречал ли ты здесь сегодня рыцаря?
        -Я не знаю, что значит «рыцарь», - ответил юноша.
        -Человек, вооруженный так, как я, - с добродушной улыбкой пояснил всадник; это был сэр Оуэн, один из сподвижников короля Артура.
        -Если ты ответишь мне на мои вопросы, то я отвечу тебе, - сказал Персиваль.
        -С удовольствием, - промолвил сэр Оуэн, любуясь смелым, благородным лицом юноши.
        -Что это? - спросил Персиваль, указывая на кольчугу.
        -Одежда из стальных колец, - пояснил сэр Оуэн, - я надеваю ее, когда сражаюсь.
        -А что значит «сражаться»?
        -Какой ты странный юноша! - заметил Оуэн. - Сражаться - значит биться копьями или мечами, чтобы убить человека, который хочет убить тебя.
        -Вот это что!.. Это как я чуть не убил оленя, который собирался меня забодать, - промолвил Персиваль, кивая головой.
        И юноша задал Оуэну и его спутникам еще массу вопросов относительно доспехов и вооружения всадников.
        -Благодарю вас, милорды, - сказал он наконец. - Поспешите вперед - часа два назад я видел человека, похожего на вас; он быстро ехал, и солнце сверкало на его одежде! Я тоже хочу походить на вас! - добавил Персиваль и поспешил к матери.
        -Послушай, мама, какое удивительное зрелище предстало мне на большой дороге в степи!
        -Что же ты видел, дорогой мой? - спросила графиня.
        -То были три достойных рыцаря, - ответил Персиваль, - и я тоже хочу быть рыцарем.
        Графиня вскрикнула и лишилась чувств. Дамы, окружавшие ее, поспешили вывести Персиваля из комнаты и стали укорять его, что он убил свою мать.
        Персиваля опечалило столь сильное огорчение матери. Захватив связку отточенных дротиков, он направился в лес и долго бродил там, терзаемый любовью к матери и странным беспокойством, охватившим его при виде трех витязей.
        Вдруг до его чуткого слуха опять донеслось какое-то странное бряцание. Он бросился на звук и далеко на полянке увидел сражавшихся на конях рыцарей. У одного был красный щит, у другого - зеленый.
        Персиваль с удивлением смотрел на невиданное зрелище; ему показалось, что Зеленый рыцарь слабее Красного и уже поддается под ударами последнего.
        В гневе Персиваль схватил один из своих дротиков и бросил его в Красного рыцаря. Бросок был сильный и меткий - дротик попал прямо в затылок Красному рыцарю, и тот замертво упал с коня.
        Зеленый рыцарь подошел к Персивалю и поблагодарил его за свое спасение.
        -Неужели так легко убить рыцаря? - спросил юноша. - Я думал, доспехи не так легко пробить, и мне жаль, что я его убил.
        -Он был злой рыцарь и заслужил смерть за свои многочисленные злодеяния и притеснение сирот и беззащитных вдов.
        Зеленый рыцарь взял с собой тело убитого, чтобы предать его погребению, а коня предложил юноше. Но тот отказался, хотя ему и очень хотелось получить его.
        Огорченный своим поступком и дивясь тому, как это все случилось, Персиваль вернулся домой. Графиня уже оправилась. Опасаясь огорчить ее снова, он не поведал ей о случившемся.
        Она призвала его к себе и сказала:
        -Дорогой мой, я вижу, мне не уберечь тебя от твоей судьбы. Каких безрассудных планов я ни строила, как ни старалась отвратить от дома все, что касается битв и сражений, кровь воинственных предков заговорила в твоих жилах. Дорогой Персиваль, ты, вероятно, хочешь посмотреть свет?
        -Да, мама, - ответил Персиваль, - иначе я не успокоюсь!
        -Так поезжай, - промолвила она рыдая, - и Господь с тобой, дитя мое! Я не могу дать тебе провожатого - поедешь один; но я дам тебе золото на доспехи. Отправляйся ко двору короля Артура в Карлеон-на-Уске; там ты встретишь самых храбрых и достойных рыцарей, а король посвятит тебя в рыцари. Если на пути ты увидишь церковь, войди и помолись; если услышишь крик о помощи, поспеши на защиту слабого, несчастного и обиженного. Будь внимателен и ласков с женщинами, мой сын, и помни: твоя мать тебя любит и молится о твоем здоровье. Не забывай навещать меня время от времени.
        Персиваль пошел в конюшню и выбрал красивого пегого коня, который казался сильнее других, положил ему на спину соломенную подстилку наподобие седла, а из кусков кожи и дерева соорудил нечто вроде сбруи, каковую видел на конях у рыцарей.
        Простившись с матерью, он отправился в путь, огорченный ее слезами и печалью, но счастливый сознанием, что увидит свет и станет рыцарем. Его доспехи состояли из грубого, изъеденного молью кафтана, а оружие - из пучка остро отточенных дротиков.
        Двое суток ехал Персиваль по густым темным лесам, по пустынным местам и по высоким горам к югу. Питался он только лесными ягодами, потому как не догадался захватить с собой пищи.
        В то время когда Персиваль находился уже недалеко от замка короля Артура, в зал, где сидела королева Гвиневера со своими дамами и несколькими молодыми рыцарями, въехал на коне странный, высокого роста рыцарь в черных доспехах. Королевский паж как раз подносил королеве вино в богатом кубке, взятом Ланселотом у рыцаря, которого он недавно убил в поединке.
        Неизвестный рыцарь соскочил с коня, подбежал к креслу королевы, выхватил из ее рук кубок и плеснул ей вино в лицо.
        -Я недаром заехал сюда, - сказал он. - Этот кубок разбойник Ланселот похитил у моего брата, сэра Вильдера. Если кто-нибудь из вас, рыцари, хочет оспаривать у меня кубок или отомстить за оскорбление, нанесенное королеве, пусть выезжает на луг у реки, и я убью его, будь это даже сам Ланселот!
        Молодые рыцари поникли головами, а Черный рыцарь сел на коня и удалился. Все решили, что нанести подобное оскорбление королеве осмелился бы только тот, кто, подобно Гарлону, которого убил Балин, знается с нечистой силой.
        Когда в замке появился Персиваль на пегой лошади с самодельной сбруей, в поношенном кафтане, рыцари и придворные разразились громким хохотом, желая скрыть свое смущение и страх перед только-только уехавшим рыцарем.
        Персиваль не обратил внимания на их смех, а прямо направился к сенешалю сэру Кэю, негодовавшему, что не может немедленно отомстить за оскорбление королевы. Оглядев зал и увидев рыцаря, одетого богаче других, Персиваль обратился к сэру Кэю с вопросом:
        -Скажи мне, большой человек, это король Артур?
        -А какое у тебя дело до короля Артура, холоп? - гневно спросил Кэй.
        -Моя мать велела мне разыскать короля Артура, - ответил Персиваль. - Она сказала, что он посвятит меня в рыцари.
        -А ты, мужлан, - воскликнул Кэй, - как раз обзавелся конем и оружием для такого случая!
        Все снова рассмеялись и стали кидать в юношу костями, обглоданными собаками, и палками.
        В это время сквозь толпу издевавшихся придворных протеснился карлик и приветствовал Персиваля. Юноша узнал его и обрадовался - то был Тод, его приятель трольд; год тому назад они с женой пришли к Артуру и попросили крова, и ласковый король приютил их у себя. Супруги-трольды, знавшие пророчество о высоком назначении Персиваля, со времени последней встречи с ним лишились дара речи.
        Теперь способность говорить к ним вернулась; они бросились к Персивалю и, целуя ему ноги, произнесли:
        -Благословение небес над тобой, добрый Персиваль, сын графа Еврока! Вождь воинов и слава рыцарства!
        -Ай да нищая чета! - воскликнул Кэй. - Целый год они молчали, а теперь перед лицом рыцарей провозглашают какого-то оборванца вождем воинства и цветом рыцарства! - И он в гневе так крепко ударил Тода, что тот без чувств повалился на пол, а жену карлика толкнул с такой силой, что она отлетела к своре собак, которые бросились на нее.
        -Большой человек, - заговорил юноша, и все удивились его достоинству и гневному выражению глаз, - обида этих несчастных карликов не останется неотомщенной. А теперь ответь: где здесь король Артур?
        -Убирайся прочь! - яростно крикнул Кэй. - А если все же ты хочешь увидеть короля, ступай к рыцарю с кубком - он ждет тебя на лугу. Убей негодяя и возьми у него кубок. Когда ты вернешься в его доспехах, мы поговорим с тобой!
        -Я исполню это, сердитый человек, - ответил Персиваль и, провожаемый смехом и шутками толпы, покинул замок.
        Между тем Черный рыцарь разъезжал по лугу, кичась своей силой. На щите его красовался черный замок на красном поле.
        -Скажи-ка, приятель, - обратился он к Персивалю, - не направляется ли на луг кто-нибудь из рыцарей?
        -Большой человек послал меня сюда, - ответил Персиваль. - Я убью тебя и возьму твой кубок, коня и доспехи.
        -Молчи, дурак! - крикнул рыцарь. - Убирайся-ка лучше назад да передай, чтобы Артур явился сам или прислал бы кого-нибудь за себя, а то я не намерен больше ждать, и он останется со своим позором.
        -Хочешь ты или нет, а я отберу у тебя кубок, коня и доспехи! - возразил Персиваль и собрался кинуть в рыцаря дротик.
        В ярости Черный рыцарь подбежал к юноше и нанес ему древком копья жестокий удар в грудь.
        -Ха-ха, приятель, - с улыбкой заметил Персиваль, - славный удар! Он мне напомнил, как трольды учили меня играть в палки. А теперь я поиграю с тобой по-своему!
        С этими словами Персиваль кинул в рыцаря один из своих заостренных дротиков, да настолько метко, что он прошел между полосами забрала и, пронзив рыцарю глаз, застрял у него в мозгу. Черный рыцарь упал бездыханный на землю.
        Так случилось, что вскоре после того, как Персиваль поехал на луг, в замок короля Артура прибыл сэр Оуэн; ему рассказали об оскорблении, нанесенном королеве неизвестным рыцарем, и о мальчике, которого сэр Кэй послал сражаться с ним.
        -Клянусь честью, - воскликнул сэр Оуэн, - безумно было посылать мальчика к сильному рыцарю! Если он погибнет, рыцарь подумает, что мальчика действительно послала сама королева, тяжко оскорбленная рыцарем, и на Артура и на всех нас падет несмываемый позор.
        И сэр Оуэн быстро собрался и помчался на луг. Подъехав, он увидел юношу в старом, изношенном кафтане, катавшего по траве богато вооруженного рыцаря.
        -Во имя Святой Девы, - воскликнул Оуэн, - что ты тут делаешь?!
        -Да вот железная одежда никак не слезает с него! - ответил Персиваль.
        Оуэн сошел с коня и, подойдя, разглядел, что рыцарь мертв. Он снял с убитого доспехи и отдал их Персивалю.
        -Возьми доспехи, добрый человек, - ты заслужил их и коня, убив, безоружный, столь сильного рыцаря.
        Оуэн помог юноше облачиться в доспехи и невольно залюбовался его благородной осанкой.
        -Теперь поедем со мной, - предложил он, - добрый король Артур сам посвятит тебя в рыцари.
        -Нет, я не поеду, - возразил Персиваль, садясь на коня. - Возьми этот кубок и передай его королеве, а королю скажи, что, где бы я ни находился, я всегда рад ему служить. Я буду истреблять насильников, защищать слабых и обиженных, а также содействовать королю во всех его начинаниях, когда он потребует моей помощи. Но я не появлюсь при дворе, пока не вызову на поединок человека, пославшего меня сюда и обидевшего моих друзей - карлика Тода с женой.
        Персиваль простился и уехал. Сэр Оуэн вернулся и рассказал о произошедшем королю Артуру и королеве Гвиневере. Все недоумевали, кто бы мог быть этот странный юноша, и старались разыскать карликов, чтобы расспросить их, но Тода с женой нигде не оказалось.
        Через несколько дней ко двору Артура начали прибывать рыцари, объяснявшие, что их послал рыцарь Персиваль, одержавший над ними победу в поединках и пощадивший их с одним условием: они обязуются служить королю Артуру. Король и весь двор набросились с упреками на сэра Кэя - ведь это из-за его грубости они лишились такого храброго рыцаря.
        Персиваль тем временем продолжал путь. Однажды в дождливые сумерки он ехал редким заболоченным лесом. Ветер уныло и жутко шумел в листве; нигде не виднелось ни тропинки, ни следов человека или зверя, не слышалось щебетания птиц. Дождь лил, как будто роняя тонкие серые копья, когда юноша подъехал к огромному замку. Все кругом заросло высокой травой, и конь его с трудом пробирался сквозь заросли. У ворот трава была так высока и густа, что казалось, будто их не открывали много сотен лет.
        Персиваль постучал древком копья и долго ждал ответа под холодным дождем, прислушиваясь к вою ветра. Наконец за воротами появилась девушка.
        -Скажи, витязь, - заговорила она, - впустить ли тебя без доклада или уведомить госпожу, что ты хочешь войти?
        -Сообщи, что я здесь, - ответил юноша. - А если она не пожелает меня приютить, я поеду дальше.
        Девушка скоро вернулась и отворила ворота. Коня она поставила в стойло и задала ему корм, а Персиваля провела в зал. Взглянув на девушку при свете факела, юноша решил, что никогда еще не видывал такой красавицы.
        На ней было поношенное атласное платье. Ее кожа была неяснее лепестков розы, волосы и брови черны как смоль, щеки алели как маков цвет, а глаза блестели как звезды. Однако Персиваль заметил, что при всей красоте лицо девушки дышало надменностью и выражало жестокость.
        В зале на почетном месте сидела статная почтенная женщина с печалью на челе. Ее окружали несколько прислужниц с грустными лицами и в изорванных платьях. Все они ласково приветствовали Персиваля, пригласили его к столу, и юноше были предложены лучшие куски.
        Когда наступило время идти на покой, хозяйка промолвила:
        -Для тебя было бы лучше, рыцарь, если бы ты не ночевал в этом замке.
        -Почему? - спросил Персиваль. - На дворе бушует буря, а тут места хватит и не для одного человека.
        -Мне не хотелось бы, чтобы такой славный, красивый юноша подвергся страшному суду, который постигнет мой замок на заре.
        -Скажи мне, - сказал Персиваль, - что это за замок и какое проклятие тяготеет над ним?
        -Замок этот зовется Замком плевел, - ответила леди. - Земли на много миль вокруг него принадлежали моему супругу, графу Мэдору. Он был сильный, мужественный рыцарь и убил Милонда, старшего сына Домны, страшной ведьмы из замка Глэв. С той поры ему не было удачи: ведьма и ее восемь злых сестер прокляли его, хотя он и убил Милонда, коварного, злого волшебника, в честном бою. Когда мой муж лежал на одре, умирая от неизвестной болезни, Домна явилась к нему. Она объявила, что мщение падет на голову нашей дочери, вот этой девицы, когда ей исполнится дважды девять лет. Роковая минута настает завтра утром; грозная Домна со своими страшными сестрами явится в замок; она замучит всех, кого здесь застанет, уведет дочь мою Ангараду к себе и станет терзать ее.
        Девушка, впустившая Персиваля, неприятно рассмеялась.
        -Не бойся за меня, матушка! - воскликнула она. - Ведьма облачит меня в дорогие одежды, и мне не придется тосковать о нарядах, как это было все последние десять лет.
        Старая леди грустно посмотрела на дочь.
        -Я боюсь, дитя мое, не за твою жизнь, - возразила она, - я страшусь, как бы они не погубили твою душу.
        Ангарада снова засмеялась:
        -Не беда! Зато я буду жить в роскоши!
        -Нет, нет! - вмешался Персиваль; вего голосе слышалось презрение. - Нехорошо так говорить. Эти слова не вяжутся с твоей красотой. Лучше нищета, чем позор и бесчестье! Мне кажется, - обратился он к старой леди, - ведьмы не посмеют коснуться вас. Я останусь здесь и, быть может, сумею помочь вам.
        После того как Персиваль помолился в разрушенной часовне замка, ему указали приготовленную для него постель.
        Перед рассветом внезапно раздались стоны, страшный шум, ужасный плач и стенания, как будто кого-то подвергали зверским мучениям.
        Персиваль вскочил с постели и, полуодетый, с мечом в руке бросился к воротам, где обнаружил двух слуг, боровшихся с ведьмой, облаченной в доспехи. За ней двигались еще восемь ведьм. Сквозь глазницы шлема виднелись их глаза, горевшие красным огнем, от доспехов ведьм летели искры, мечи в огромных руках светились зловещим синим пламенем.
        Персиваль бросился на первую ведьму и сильным ударом меча поверг ее на землю, причем шлем на ней сплюснулся.
        Ее глаза и меч потухли, доспехи исчезли, и на земле оказалась безобразная старуха в лохмотьях.
        -Прощу пощады у неба и у тебя, добрый Персиваль, сын Еврока! - воскликнула она.
        -Откуда знаешь ты мое имя, ведьма?
        -По ткани судеб, сотканной силами преисподней, и по предсказанию, согласно которому мне придется пострадать от твоей руки, - ответила ведьма. - Я не знала, что ты здесь, иначе мы с сестрами остереглись бы явиться сюда. Но так суждено! - продолжала она. - Теперь ты должен идти к нам, чтобы научиться военному искусству: ведь во всей Британии никто не сравнится с нами в военном деле!
        Персиваль вдруг вспомнил, о чем говорили трольды; но тогда он не понимал значения их слов.
        «Безупречный рыцарь, - говорили они, - приобретет великую силу от зла и с Божьей помощью уничтожит зло».
        -Если так предопределено, я пойду с тобой, - сказал Персиваль. - Но сперва поклянись, что не причинишь зла ни хозяйке замка, ни ее дочери и никому из живущих здесь.
        -Хорошо, - согласилась ведьма, - но с одним условием. Если, когда придет время, ты не осилишь меня и потерпишь поражение, Ангарада станет моей, и я сделаю с ней что захочу.
        Персиваль расстался с хозяйкой Замка плевел и с Ангарадой. Старушка со слезами благодарила его за спасение, но девушка оставалась надменно-холодна и не проронила ни слова. Юноша отправился к ведьме в замок Глэв.
        Он провел с ведьмами год и один день, постигая воинское искусство, набираясь сил и совершая удивительные подвиги. Все время, пока он жил у них, ведьмы стремились подчинить юношу своей воле, ибо видели, какой сильный, доблестный рыцарь выйдет из него. Они искушали его изо дня в день, из часа в час, обещая власть, богатство и обширные владения, лишь бы он поклялся служить их главной ведьме Домне и согласился сражаться за нее с королем Артуром и его доблестными рыцарями.
        Чтобы противостоять тлетворному влиянию их речей, Персиваль ежедневно молился о ниспослании ему сил, старался быть скромным и кротким, часто вспоминал свою одинокую мать, живущую на севере, и данное ей обещание. Иногда, возвращаясь мыслями к Ангараде, он восхищался красотой девушки и сокрушался о холодности ее сердца и жестокости ее речей.
        Однажды Домна объявила юноше, что он постиг все, чему она могла его научить, и уже настало время ему испытать свои силы в поединке. Если он не победит, обитательницы Замка плевел станут добычей ведьм и сила зла возрастет. Домна снабдила Персиваля конем и черными доспехами, и он, снарядившись, выехал из замка Глэв. На пути ему попалась полуразвалившаяся часовня. Сойдя с коня, он вступил под ее своды и, разоблачившись, положил перед алтарем доспехи и оружие.
        Вознося молитвы к небу, Персиваль посвятил свое оружие Богу, обещая пользоваться им только для совершения рыцарских подвигов, для защиты слабых и угнетенных.
        Едва он окончил молитву, как его доспехи сами по себе забряцали и из черных вдруг сделались совершенно белыми. Юноша изумился, а между тем кольчуга, шлем, щит, меч и копье засветились слабым светом, часовня наполнилась необычайным благоуханием, в серебряном тумане над алтарем появилось изображение копья, а рядом с ним - чаши. У Персиваля дыхание перехватило. Его поразило это дивное видение, медленно растаявшее в воздухе.
        Персиваль облачился в свои белоснежные доспехи и собрался было ехать в Камелот, где находился двор короля Артура. Но какая-то сила влекла его дикими тропами дремучего леса, где могучие старые деревья густо обросли мхом.
        Несколько времени спустя Персиваль увидел воздвигнутый на скале посреди леса огромный замок. Приближаясь к нему, он недоумевал, почему кругом так тихо. Юноша толкнул дверь древком копья, и она отворилась: втемном большом зале на лежанках покоились люди, походившие на мертвецов. На троне сидел седой король в роскошном одеянии, также казавшийся мертвым. Все были в одеждах старинного покроя, как будто они жили и умерли тысячу лет назад, но не обратились в прах. На полу подле груды пепла, где некогда горел огонь, не шевелясь лежали собаки, а на шестах неподвижно сидели кречеты.
        Персиваль не мог надивиться на представшую перед ним картину, однако больше всего его привлек висевший на столбе подле короля щит, отражавший свет, падавший из узкого окна.
        Персиваль подъехал на коне к щиту: щит был ослепительно белый, белее его собственного, в его середине помещалось сердце, которое трепетало и билось как живое. Юноша замер от восхищения. И вдруг щит засверкал так ярко, что глаза смертного не могли вынести подобного блеска.
        Персиваль поднял руку и снял щит со столба. В ту же минуту по залу пронесся вздох, как будто сразу множество людей пробудились ото сна. Оглянувшись, юноша увидел, что все люди, казавшиеся ему мертвыми, стали на колени и сложили руки как для молитвы.
        Король, сидевший на троне, выпрямился и с ласковой улыбкой взглянул на Персиваля.
        -Благословение Господне над тобой, Белый рыцарь! - сказал он. - Наше бдение кончилось, и я теперь вправе уйти со своими верными товарищами.
        -Скажи мне, государь, что значит все это? - спросил Персиваль.
        -Я - Марий, - ответил король, - тот самый римский солдат, который сжалился над кротким Спасителем, умиравшим в муках на кресте, и помог снять его с креста. За мое сострадание Господь, который до тех пор был мне неведом, сделал меня участником чуда. Этот щит принадлежал мне. Святой отшельник в Сирийской пустыне благословил его и пророчествовал о нем и обо мне. Я прибыл в Британию. Ее население пребывало во тьме языческой, и все враждовали между собой. Вместе с моими товарищами я проповедовал здесь слово Господне; но язычество распространялось, и язычники восстали, грозя убить меня. Я становился стар и слаб и жаждал умереть. Однако я скорбел, недоумевая, почему Господь не желает освободить британский народ от зла. И вот ночью мне явился святой, воздвиг в здешнем дремучем лесу этот замок, повесил тут на столбе мой щит и повелел мне и моим товарищам уснуть. «Вы заслужили этот сон, - изрек он. - Другие довершат ваше дело и возвестят благодать Господа и Спасителя несчастным язычникам, которые тогда обратятся к Господу. Никакие злые силы не потревожат ваш покой. Когда же в далеком будущем сердца людей
снова обратятся ко злу, придет один из трех Белых рыцарей и возьмет этот щит, чтобы он охранял его в бою со злом, и тогда ты и все твои сподвижники обретете в смерти полный покой, который тобой заслужен». Ступай же, добрый рыцарь, - закончил король Марий, - на великий бой со злом, о котором говорил святой, и да хранит тебя вовеки мой щит!
        Персиваль взял щит с трепещущим на нем сердцем и выехал из замка, благословляемый королем и его сподвижниками. Он уже вступил в лес, когда из замка до него донеслось пение радостного гимна. Оглянувшись, юноша обнаружил, что замок исчез, а все вокруг заполнило неописуемо сладостное пение, как будто те, кто пел, достигли всего, чего желали.
        Персиваль ехал весь день, но не встретил по пути ни замка, ни кельи отшельника, где можно было бы приютиться на ночлег. Помолившись, он решил провести ночь в лесу и заснул рядом со своим конем.
        Перед рассветом его разбудил шум ветра. А между тем ни один листик на дереве не шелохнулся. Однако старый лес неожиданно заблагоухал, и из сумрака внезапно раздался кроткий голос.
        -Благородный Белый рыцарь, - вещал он, - тебе приказано отправиться на север, в страну короля Пелама. Злые силы стараются отвратить народ от Нового завета, возвещенного Христом, и хотят подчинить его жестокому Старому, обрекая на вечные муки. Там в Круглом замке тебе предстоит сразиться за Спасителя мира. Одержишь ли ты победу - неизвестно. Но твоя сила - в чистоте и смирении. Прощай!
        Потрясенный услышанным, Персиваль упал на колени и стал молиться. Когда же рассвело, он сел на коня и двинулся на север.
        На седьмой день юноша пересек долину и далеко на севере заметил дым, поднимавшийся к облакам, и огненные языки пламени. Переправившись через реку, он очутился в мрачном, пустынном краю: вдоль дороги валялись неубранные трупы людей, дома были разрушены или сожжены, на месте очагов повырос бурьян, и дикие звери устроили себе логовища там, где еще недавно жили счастливые семьи. Ни одной живой души вокруг.
        Персиваль повел коня вдоль ручья, и тут в высокой траве наткнулся на еле живого крестьянина.
        Бедняга встал на колени и преградил Персивалю путь.
        -Убей меня, рыцарь, и положи конец моим страданиям!
        Но Персиваль поднял несчастного, поцеловал, дал ему хлеба и вина из своей сумки и, когда тот немножко подкрепился, спросил его, что здесь произошло.
        -Ах, Белый рыцарь, - со слезами заговорил крестьянин, - ты, верно, ангел небесный, а не из той шайки, грабившей и опустошавшей страну с тех пор, как роковой удар сэра Балина сразил доброго короля Пелама. Этот удар явился причиной всех наших несчастий. Святыни Распятия[10 - Чаша Святого Грааля и копье, которым пронзили бок распятого Иисуса Христа.] покинули страну, король наш заболел болезнью, от которой его никто не мог исцелить, хлеб наш гнил на корню, скот наш падал. Однако все-таки оставались среди нас еще люди, старавшиеся и в несчастье жить как подобает благочестивым. Но тут в стране появился злой язычник, рыцарь Дракона, захотевший, чтобы все отвратились от Христа и вернулись к старым богам, к дольменам и дубовым рощам. Он избивал тех, кто противился, попирал права людей, разрушал их очаги и опустошал их поля. И я, благородный рыцарь, лишился жены и детей и сам удивляюсь, зачем бежал, когда потерял всё.
        -Мужайся, - промолвил Персиваль, - и помни: тебя наказует сам Господь! Не теряй надежды, пока жив. Долг и честь повелевают человеку мужественно переносить страдания, работать и стремиться к победе. Я думаю, Господь не допустит, чтобы злой рыцарь долго творил насилие и убивал народ. Настанет час, и Бог положит предел этому злу.
        -Спасибо тебе, благородный рыцарь! - произнес крестьянин. - Я снова готов надеяться и уповать на Господа.
        Персиваль отправился дальше по разоренной стране. Леса горели, поля были опустошены. Наконец он выехал на равнину и вдалеке увидел замок. Всадник пришпорил коня. Вскоре навстречу ему попалась плачущая девушка. Юноша спросил ее о причине слез.
        Девушка остановилась и с удивлением посмотрела на него.
        -Скажи мне, благородный рыцарь, кто ты? У тебя белые доспехи и на щите сердце того, кто за искупление грехов человеческих пролил свою кровь! - радостно воскликнула она. - Так гласит сказание о непорочном рыцаре.
        -Я не знаю, о чем ты говоришь, - возразил Персиваль. - Меня зовут Персиваль, я сын Еврока и разыскиваю злого рыцаря, творящего здесь беззаконие.
        -Значит, ты и есть тот Белый рыцарь, - сказала девушка. - Прошу тебя, пойдем к моей госпоже в Замок гирлянд! Я буду молиться, чтобы Господь помог тебе, потому как миледи и вся наша несчастная страна жаждут избавления.
        С этими словами она повела его в замок. Навстречу Персивалю вышла владелица замка; она была печальна, но прекрасна, несмотря на свой бедный наряд.
        -Благородный рыцарь, - промолвила она, - моя девушка сказала мне, кто ты, и я скорблю, что такой благородный юноша хочет попытать свои силы со злым рыцарем Дракона. Но если ты одержишь победу, вся наша исстрадавшаяся страна благословит тебя. Ежедневно злой рыцарь Дракона убивает моих бедных рыцарей и бросает к воротам замка их обугленные тела. А скольких из моих людей он погубил, увел в рабство, а иных склонил на свою сторону!
        -Я постараюсь разыскать его немедленно, благородная леди, и померяюсь с ним силами.
        -Желаю тебе победы, - сказала леди. - Со смертью врага священные реликвии, которые хранил король Пелам, снова вернутся в страну и принесут ей свое благословение. Теперь иди в сожженную страну по ту сторону ручья - там гнездится наш притеснитель.
        Персиваль проехал долину и, переправившись через ручей, очутился в большой ложбине, где все деревья были сожжены и земля обуглена. Повсюду валялись разбитые доспехи, ржавые и красные, как будто их только что вынули из огня; ав одном месте он увидел черное, обугленное тело недавно убитого рыцаря.
        Осматриваясь, Персиваль заметил темное отверстие пещеры, откуда вдруг вырвался столб пламени и дыма, а еще мгновение спустя с адским криком перед ним появился Черный рыцарь на высоком коне, глаза которого метали искры, а ноздри выбрасывали пламя.
        -А, христианин! - страшным голосом заревел рыцарь. - Что ты тут делаешь? Тебе тоже хочется закоптить и обжечь свои белые доспехи и пасть от моей руки?
        Персиваль рассмотрел на щите рыцаря голову дракона с высунутым раздвоенным языком, оскаленными зубами и красными злыми глазами, взгляда которых никто из смертных не мог выдержать. Из отверстой пасти чудовища вылетало ослепительное пламя, обжигавшее Персиваля. Юноша заслонился своим щитом с трепещущим на нем сердцем, и Черный рыцарь увидел, что пламя не достигает щита Персиваля.
        Гневно вскрикнув, злобный рыцарь выхватил свой меч, который светился красным пламенем, словно раскаленный на сильном огне, и ринулся на Персиваля. Юноша отражал удары подаренным Марием щитом, и огненный меч не мог ему повредить.
        Черный рыцарь крайне изумился: ему еще не доводилось встречать столь искусного рыцаря, способного соперничать с ним, - противник неминуемо сгорал от пламени дракона или падал под ударами огненного меча. И рыцарь Дракона догадался, что имеет дело с Персивалем.
        -Ты не знаешь, с кем сражаешься! - проговорил злой рыцарь с презрительным смехом. - Чтобы одолеть меня, тебе недостаточно искусства, постигнутого у ведьм замка Глэв. Знай: ятоже питомец колдуньи Домны, и, разумеется, она научила меня большему, чем тебя. Готовься же к смерти!
        Персиваль понял, что именно об этом поединке и говорила ведьма Домна. Он стал еще искуснее отражать меч противника и сам наносил ему жестокие удары.
        Долго продолжался бой. Казалось, Черный рыцарь неистощим, как демон. А Персиваль между тем чувствовал, что рука его слабеет от тяжелейших ударов, наносимых им злому рыцарю, и от пламени, извергавшегося из драконовой пасти.
        Тогда Персиваль начал молиться о ниспослании ему сил ради спасения страны и тотчас же ощутил необычайную мощь в руке. Подняв свой меч, он со всего маху ударил по щиту противника и рассек его до самой головы дракона. Раненый дракон изрыгнул огромный язык пламени, и Персиваль с удивлением заметил, что его собственный меч запылал.
        Не успел Черный рыцарь прийти в себя, как Персиваль нанес ему удар по шлему. Злодей покачнулся в седле, но, оправившись и преисполнившись гнева, размахнулся и рассек кольчугу Персиваля и прожег ему плечо до самой кости. Юноша, однако, в ту же минуту по самую рукоятку воткнул свой меч в отвратительную пасть дракона. Дракон страшно зарычал, и от рыка его, почудилось, содрогнулась земля. Разъярившись от боли, чудовище повернулось к своему господину, Черному рыцарю, и изрыгнуло на него жуткое пламя; опаленный, тот замертво свалился с коня.
        Персиваль в изнеможении слез с коня и шатаясь направился к рыцарю, намереваясь убить дракона, но внезапно потерял сознание и упал.
        Очнувшись, юноша увидел, что лежит в простой комнате с высоким окном, похожей на монастырскую келью. От слабости он даже не мог пошевельнуть рукой.
        В это время к нему подошел кто-то; подняв глаза, рыцарь узнал трольда Тода.
        -А, мой добрый Тод! - сказал Персиваль тихим голосом. - Где я?
        -Хвала Богу, ты очнулся! - воскликнул Тод с радостной улыбкой. - А монахини уж и не думали, что ты справишься с ядом твоей раны… Я следовал за тобой, сэр, от самого замка Глэв, а когда ты лишился чувств, я перенес тебя сюда, в монастырь Белых Монахинь. Теперь, убедившись в благополучном исходе болезни, я пойду к твоей матери и порадую ее добрыми вестями - она томится в ожидании известий о тебе.
        -Иди, добрый Тод, и скажи, что я приду просить у нее благословения, как только смогу сесть на коня.
        Когда Тод удалился, в комнату вошла Ангарада, одетая монахиней. Персиваль узнал ее и спросил, почему она покинула Замок плевел и ушла в монастырь.
        -Чтобы замолить свои грехи, - ответила девушка. - Когда ты уезжал, я не могла поблагодарить тебя за спасение. Ведьмы искушали меня богатством и властью, как искушали и тебя, пока ты жил у них. Ты сумел противостоять им, а я насмехалась над тобой и с ненавистью думала, что тебе все-таки наконец придется сдаться. Когда же ты уехал от них, не поддавшись соблазнам и постигнув их искусство, я немало дивилась. Я слышала, люди называли тебя одним из трех непорочных рыцарей, которые обретут чашу Святого Грааля, и говорили, что тебя ждет великая слава и честь за твое смирение, целомудрие и за то, что ты не полагаешься только на свою силу. Тогда я раскаялась и перестала слушать злых ведьм. Они неотступно преследовали меня и прельщали обещаниями, и я в ужасе обратилась к святому отшельнику. Он привел меня сюда, и здесь я обрела покой и смирение.
        -Клянусь, сестра, - промолвил Персиваль, - мне отрадно слышать твои слова. Впервые увидев тебя, я подумал, как ты горда и жестока. Но ты была так прекрасна! Я много думал о тебе… Я женился бы на тебе, но мне предназначено иное.
        Бледное лицо монахини зарделось.
        -Нет, тебя ожидает великий, славный жребий, - заметила она. - Ты обретешь чашу Святого Грааля, обратишь слабых духом людей к Христу и к его новой заповеди любви.
        -Если на то будет воля Господня! - сказал Персиваль.
        В скором времени юноша окреп и отправился к своей одинокой матери, коротавшей свой век в надежде свидеться с сыном, чье имя все произносили с любовью.
        Проезжая по сожженной стране, Персиваль видел, как она оживает. Люди снова безбоязненно возвращались к работе, скот мирно пасся, рожь колосилась под солнцем, женщины с песнями шли на поля, дети резвились. Все благословляли рыцаря, где бы он ни появился.
        Так Персиваль положил предел несчастью, которое навлек на страну короля Пелама роковой удар сэра Балина.
        Глава. IX. Как сэр Оуэн добыл графство Фонтана
        Юный паж Оуэн, спасший жизнь короля Артура от ночных убийц, остался при дворе и доблестью и подвигами сравнялся с наиболее знаменитыми рыцарями Круглого стола. Его отличала всегдашняя готовность отправиться на поиски приключений, как бы ни был далек путь и как бы ни был силен противник.
        Однажды король Артур находился с несколькими рыцарями в своем замке в Карлеоне-на-Уске. Тут же были сэр Оуэн и сэр Кэй, сэр Конан и сэр Бедивер.
        Королева сидела неподалеку, а ее девушки стояли у окна с работой в руках.
        Король, прибывший ночью из Лондона, не успел как следует отдохнуть и объявил, что вздремнет до обеда.
        -А вы, любезные лорды, продолжайте беседу.
        И он устроился на своем широком кресле из зеленых камышей, покрытых великолепным огненного цвета атласом, положив под голову красные, атласные же, подушки.
        Сэр Кэй приказал пажу подать мяса, меду и хлеба, и все стали просить сэра Конана рассказать, как он добыл своего великолепного темно-гнедого коня, составлявшего предмет всеобщей зависти.
        -Нужно вам сказать, - начал сэр Конан, до сих пор избегавший этою разговора, - что я - единственный сын у родителей, и пределы Лотианского баронетства были слишком тесны для моих желаний и надежд. Я полагал, нет в мире подвига, который был бы мне не по силам. Одолев всех рыцарей на родине и перебив злых трольдов, я облачился в свои лучшие доспехи и поехал на поиски приключений в пустынные, дикие места. Несколько недель двигался я к югу по неведомым горам, крутым скалам и по болотам, где ютились только разбойники да колдуны, где не слышалось иных звуков, кроме пения жаворонка, плескания бобра и выдры в реке, рычания бурого медведя среди скал и воя волков по ночам.
        Я невредимо миновал все эти страшные места и вот однажды с высокой вершины увидел прелестную долину, покрытую зеленой мягкой травой; на ней росли деревья одинаковой вышины, посередине протекала тихая речка, а по ее берегу тянулась тропинка, по которой я и отправился дальше.
        За целый день пути никто не попался мне навстречу. А к вечеру предо мной вдруг вырос огромный замок, освещенный заходящим солнцем. Выехав на лужайку перед воротами, я увидел двух богато одетых в желтый атлас юношей; их каштановые кудри были подхвачены золотыми налобниками. Юноши кидали в цель кинжалы с драгоценными рукоятками.
        На скамье немного поодаль сидел в наброшенном на плечи роскошном, богатом плаще молодой человек с горделивой осанкой. Приблизившись к нему, я поклонился; он ответил учтивым поклоном и проводил меня в замок. Я поразился несоответствию убогой обстановки замка и великолепия одежд его хозяев.
        Шесть девиц вышли мне навстречу - все такие красавицы, каких я еще никогда не видывал. Три взяли моего коня, а остальные отвели меня в покои, сняли доспехи, подали воды умыться и принесли платье. Вскоре последовало приглашение на ужин. Мы сели за стол, уставленный старой и помятой от долгого употребления серебряной посудой и подобными же кубками. Яства подали простые, но хорошо приготовленные.
        Никто не проронил ни слова, пока не закончилась трапеза. По завершении ее хозяин спросил меня, кто я и куда держу путь.
        Я назвал себя, в ответ рыцарь сказал свое имя - сэр Дьюин из замка Коуэр. Я сообщил ему о желании прославиться, в связи с чем и искал приключений, а также рыцаря, который был бы сильнее меня.
        Хозяин взглянул на меня с улыбкой.
        «Я показал бы тебе то, что ты ищешь, - заметил он, - да боюсь огорчить тебя».
        «Покажи! - попросил я. - Я жажду подвига!»
        «Ночуй у нас, - предложил сэр Дьюин, - а утром рано отправляйся в лес, расположенный позади замка. Держись тропы, пока не доедешь до фонтана у просеки. Там увидишь на цепи чашу; ударь в нее копьем - и тебе представится случай совершить желанный подвиг».
        Сэр Дьюин снова улыбнулся; он, судя по всему, считал, что это предприятие мне не по силам. Я почувствовал себя обиженным и скоро улегся спать. Однако спалось мне плохо, хотелось поскорее встать, совершить подвиг и посмеяться над сэром Дьюином.
        Задолго до рассвета я поднялся, снарядился и поехал в лес, как мне посоветовал хозяин замка. Путь был долгий и трудный, но я добрался наконец до просеки и увидел фонтан. На каменном столбе около него висела на цепи большая чаша.
        Я ударил в чашу копьем, и тотчас же раздался страшный удар грома, заставивший меня вздрогнуть, а вслед за тем разразился дождь с градом. Градины были так крупны и тяжелы, что не только человек, но и зверь не уцелел бы в такую бурю. Я избежал гибели, прикрыв себя и голову своего коня щитом, но бока моего скакуна были сильно изранены градом.
        Наконец небо прояснилось, выглянуло солнце, в листве защебетали птицы. Едва ли кому приходилось слышать такую прелестную песню, и я был очарован настолько, что не обратил внимания на приближавшийся шум. Внезапно я увидел подъезжавшего ко мне рыцаря в голубых доспехах.
        «О рыцарь! - вскричал он. - Что я тебе сделал? Почему ты обошелся со мной так жестоко? Разве ты не знаешь, что буря, которую ты накликал, погубила мои лучшие стада на холмах, а градом поубивало моих людей?!»
        И он с яростью кинулся на меня. Взяв копье наперевес, я бросился ему навстречу, и мы сшиблись с такой силой, что я, выбитый из седла, упал на землю. Рыцарь, не обратив на меня никакого внимания, продел рукоятку меча в уздечку моего коня и быстро ускакал. Я был взбешен: противник даже не пожелал снять с меня меч, настолько он пренебрег мной! Совершенно удрученный, я направился в обратный путь, к замку сэра Дьюина. Дойдя до просеки, на середине которой возвышался зеленый пригорок, я вдруг услышал насмешливый голос, доносившийся как бы из-под земли. Я догадался, что надо мной насмехался трольд или колдун, живший в холме; до сих пор не понимаю, как не сошел я с ума от этого хриплого хохота, однако мне не особенно хотелось добраться до насмешника: пожалуй, нашлет еще на меня какую-нибудь беду.
        Вернувшись в замок, я опять встретил радушный прием сэра Дьюина и его домочадцев. Никто не расспрашивал о моем приключении и не удивлялся тому, что я вернулся без коня. А на следующее утро мне подвели оседланного темно-гнедого красавца. Конь этот и до сих пор у меня, хотя при взгляде на него предо мной встают воспоминания о моем поражении.
        По правде говоря, - заключил сэр Конан, - мне странно, что ни до того случая, ни после я не встречал никого, кто бы знал об этом приключении; странно также и существование в государстве короля Артура рыцаря, о котором никому ничего не известно.
        -А хорошо бы, - заметил Оуэн, - попытаться отыскать ту долину и фонтан.
        -Ну разумеется, - вмешался сэр Кэй, не перестававший завидовать Оуэну еще с тех пор, когда тот был пажом. - Вот если бы только язык твой не забегал вперед дела!
        -Тебя стоило бы наказать, сэр Кэй! - резко остановила его королева Гвиневера. - Как можешь ты отзываться так о человеке, на деле доказавшем свою доблесть?
        -Государыня, - с улыбкой заметил Оуэн, - мы не обращаем внимания на грубые речи Кэя, он вечно огрызается, как злая собака.
        В эту минуту проснулся король и приказал подавать обедать. Затрубил рог, и рыцари стали собираться - кто с ристалища, кто с игр; вслед за королем все уселись за Круглый стол.
        Утром сэр Оуэн потихоньку поднялся, оделся, вскочил на коня и покинул город. Много дней ехал он по горам, пока не увидел с левой стороны море. Рыцарь повернул коня и двинулся по дикой местности в глубь страны. Наконец он достиг той долины, о которой живописал ему сэр Конан.
        Оуэн направился вдоль реки, никуда не сворачивая, и вскоре добрался до замка сэра Дьюина. Двое юношей боролись на лугу у ворот, а высокий рыцарь стоял неподалеку. Оуэну он показался еще более высокомерным, нежели в рассказе сэра Конана. Однако на поклон гостя хозяин отвечал учтиво и провел его в свой замок.
        Оуэна приняли радушно. Тем не менее, в сравнении с повествованием Конана, обстановка показалась ему еще беднее, трапеза скуднее, а девицы менее красивыми и очень утомленными. После ужина сэр Дьюин спросил Оуэна, кто он и куда путь держит.
        -Я прослышал о рыцаре Фонтана, - ответил Оуэн, - и хотел бы сразиться с ним.
        Сэр Дьюин окинул его пронизывающим взглядом.
        -А известно ли тебе о награде, которая ждет победителя? - поинтересовался он.
        -Нет, ничего не известно! Я хотел бы попытать счастья, а там будь что будет.
        Рыцарь нахмурился и помолчал, словно размышляя о чем-то. Потом рассмеялся и ответил:
        -Езжай по дороге за замком и не сворачивай, пока не попадешь на просеку с холмом посередине; там увидишь каменную плиту. Постучи в нее трижды, и трольд, живущий за ней, укажет тебе путь.
        Сэр Оуэн заметил, как зло усмехнулся при этом сэр Дьюин, но все-таки поблагодарил его.
        Утром, когда Оуэн поднялся, конь его был уже оседлан. Облачившись в доспехи, рыцарь двинулся в путь по дороге, указанной сэром Дьюином, и выехал на полянку. Холм зарос густой травой и казался целым пригорком. Сбоку он заметил каменную плиту, походившую на дверь, и постучал три раза.
        -Убирайся! - донесся до него откуда-то сверху громкий, резкий голос. - Не пачкай мою дверь, а не то тебе придется плохо!
        -Я только хотел узнать дорогу к фонтану, - ответил Оуэн. - Укажи мне ее, угрюмый трольд, и я не стану тревожить твой покой.
        -К фонтану? - крикнул тот же голос. - Я избавлю тебя от этого путешествия, как избавил уже многих спесивых и кичившихся своей храбростью рыцарей, посланных сюда моим хозяином!
        С последним словом Оуэн получил такой жестокий удар по голове, что едва удержался на коне и чуть не потерял сознание. Оглянувшись, он увидел на вершине холма трольда - злого маленького человечка, размахивавшего длинной железной палкой.
        Сэр Оуэн бросился на трольда с копьем; тот ухватился за острие, и рыцарь стащил его вниз с холма.
        Трольд не переставая бил Оуэна своей железной палкой: удары градом сыпались на рыцаря, и ему трудно было обороняться. На седьмом ударе щит Оуэна треснул, и рука его онемела.
        Оуэн погнал коня вперед, и трольд, так и не выпускавший копья, упал навзничь в густую траву. Сэр Оуэн проворно спрыгнул на землю, выхватил меч и ранил трольда. Карлик вскочил; смуглое лицо его пылало яростью, кровь потоком струилась по звериной шкуре, в которую он был одет. Удары железной палки посыпались на рыцаря еще чаще и сильней, к тому же трольд с такой быстротой кружился вокруг него, что Оуэн не мог ударить противника мечом.
        Рыцарь стал ослабевать, в довершение к этому его треснувший щит тоже не много мог выдержать.
        Вдруг маленький человечек остановился, пошатнулся, выпустил железную палку из рук и упал перед рыцарем на колени. Склонившись головой до земли, он схватил одетую в доспехи ногу рыцаря, намереваясь поставить ее себе на затылок, но силы изменили ему, и он упал в изнеможении.
        У сэра Оуэна не хватило мужества добить противника мечом: покорность трольда тронула его.
        -Ах, трольд, - сказал рыцарь, - ты поистине храбр! Ты честно бился со мной, не прибегая к колдовству.
        -Витязь, я обессилен, - проговорил в свою очередь трольд. - Никто из рыцарей, разыскивавших фонтан, не бился мужественнее тебя; ты одолел меня.
        -Но я не понимаю, почему ты хотел меня убить, - заметил Оуэн, - ведь я только просил показать мне дорогу к фонтану.
        -Я раб, - ответил трольд, - и должен исполнять приказания моего господина сэра Дьюина, колдовством одержавшего надо мной верх. Три твоих удара в дверь означали, что я должен убить тебя.
        -Что же ты намерен делать теперь, храбрый трольд?
        -Мне необходимо скрыться от гнева сэра Дьюина до заживления моей раны, - ответил трольд. - А потом я стану твоим рабом, рыцарь, и буду помогать тебе во всех твоих предприятиях.
        -Ступай же к себе, славный трольд, - с улыбкой проговорил Оуэн. - Только сначала укажи мне путь к фонтану.
        Трольд исполнил его желание и предрек:
        -Ты, витязь, всегда будешь победителем; тебя ждут великие почести и награды. Только остерегись уезжать дольше чем на сутки от той, которая тебя полюбит, иначе случится с тобой большое несчастье. Вот, возьми, это привлечет к тебе друзей.
        С этими словами трольд (его звали Десет) протянул рыцарю голубой камень на серебряном шнурке. Камень сверкал ослепительным блеском.
        Оуэн поблагодарил трольда, надел шнурок на шею, поднял свое копье, сел на коня и направился дальше через лес, размышляя о странном приключении.
        Подъехав к фонтану, он увидел серебряную чашу на серебряной цепи. Наполнив чашу водой, как его научил трольд, рыцарь вылил воду на каменный стол, стоявший тут же, возле фонтана. Тотчас же загремел гром - земля, казалось, треснула - и пошел крупный град, который, наверно, убил бы и коня и всадника, не последуй Оуэн совету трольда. Он поставил передние ноги коня в воду фонтана и опустил туда же свою руку - градины обращались в мелкий дождь, прежде чем падали на них.
        Затем небо прояснилось, в листве запели птицы. Но Оуэн не обратил на них внимания, сел на коня и приготовился к бою.
        По лесу пронесся зловещий крик, среди деревьев показался рыцарь в голубых доспехах на высоком коне и ринулся прямо на сэра Оуэна, держа копье наперевес. Оуэн пришпорил коня и стремглав понесся навстречу противнику. При первом же столкновении рыцари сломали свои копья. Обнажив мечи, они снова сшиблись.
        Силен был удар Голубого рыцаря, но Оуэн выдержал его и со всего размаху так ударил противника по шлему, что рассек ему шлем и поранил голову.
        Голубой рыцарь вскрикнул и, повернув коня, бросился спасаться бегством. Оуэн стал преследовать его. Вскоре перед ними вырос большой замок. Раненый рыцарь промчался через подъемный мост, и тотчас же решетки опустились, чуть не прихлопнув сэра Оуэна, следовавшего вплотную за ним. Оуэн пал наземь и увидел, что конь его надвое перерезан решеткой. Очутившись в западне, Оуэн понял, что смерть его неизбежна. Один из воинов, охранявших мост, уже бросился к замку вслед за Голубым рыцарем, чтобы получить приказ убить его преследователя.
        Перед Оуэном за внутренней решеткой находилась узкая улица с небольшими домиками по обеим сторонам. За решеткой стояла невысокого роста красивая девушка с черными вьющимися волосами, подхваченными золотым обручем. Очевидно, она принадлежала к знатному роду: на ней было платье из желтого атласа, а на ногах башмаки из сафьяна.
        Девушка остановилась в нескольких шагах от решетки, где стояли часовые, караулившие Оуэна, и рыцарь заметил, как пристально смотрит она на висящий у него на шее камень, излучающий яркий голубой свет.
        Вдруг он услышал голос девушки так близко, точно она стояла совсем рядом:
        -Крепко зажми в руке камень, висящий на твоей шее; он скроет тебя, как ты скроешь его, и тогда ты сможешь проскользнуть между прутьями решетки. Я подожду тебя вон у той колоды; ты меня увидишь, оставаясь сам невидимкой. Подойди ко мне, положи руку на мое плечо, и я буду знать, что ты прошел. Потом следуй за мной, я сумею спрятать тебя.
        Оуэн сделал так, как ему сказала красавица. Зажав в руке камень, он перестал видеть себя, хотя видел солдат, в ужасе переглядывавшихся и недоумевавших, куда же он исчез.
        Оуэн прошмыгнул мимо них и подошел к девушке. Он по-прежнему оставался невидимкой. Девушка провела беглеца в маленький домик с на удивление просторной и роскошной комнатой и накормила его.
        Поздним вечером рыцарь выглянул из окна и услышал доносящиеся из замка стенания и вопли; он спросил девушку, что это значит.
        -Там умирает лорд Кадок, владелец замка. Он ранен.
        -А ты кто, моя спасительница? - спросил Оуэн девушку.
        -Меня зовут Элинед, - ответила она. - Ты обладатель Голубого камня трольдов, и я должна сделать для тебя все, что в моих силах.
        Не объяснив ему больше ничего, она удалилась, обещая вернуться перед рассветом.
        Ночную тишь нарушили горестные причитания и рыдания. Пробудившийся сэр Оуэн понял: граф Кадок, рыцарь Фонтана, умер от нанесенной ему раны.
        Когда рассвело, Оуэн увидел улицы, запруженные одетым в черное народом; отовсюду доносились стенания и горестный плач. Траурную процессию возглавляли отряды рыцарей, облаченных в затянутые крепом доспехи; за рыцарями двигались воины с опущенным оружием, за воинами - женщины, а за женщинами - духовенство. Наконец Оуэн разглядел и носилки с телом умершего графа, несомые могущественными баронами, владевшими обширными землями и имевшими целые полчища слуг. Тело было покрыто полотном, вокруг горели восковые свечи.
        За носилками шла леди. Хотя лицо ее было бледно и грустно, но сэру Оуэну показалось, что ему не доводилось видывать подобной красавицы. Глубокая печаль охватила его, потому как именно он явился причиной смерти ее супруга и причинил ей такое горе.
        Женщина была одета в великолепное желтое атласное платье с широкой полосой черного бархата. Белокурые локоны ниспадали ей на плечи.
        Сэр Оуэн не мог оторвать от нее глаз, его душа наполнилась любовью и состраданием.
        Когда процессия покинула пределы города, в комнату вошла Элинед, и сэр Оуэн стал расспрашивать ее, кто та леди, которую он видел.
        -Это самая прекрасная, самая милая и благородная из женщин! - ответила девушка. - Это моя любимая госпожа, и зовут ее Кароль; она вдова графа Фонтана - рыцаря, убитого тобой вчера.
        -Я сожалею о случившемся, - ответил Оуэн, - потому как поражен ее скорбью. Я знаю теперь, что люблю ее. Пусть моя рука причинила ей горе, но она может опереться на мое плечо, и я сумею защитить ее!
        -Ты мужественный и храбрый человек, благородный рыцарь, - заметила девушка, - и хвала тебе, если ты станешь так же верно и преданно служить ей, как служил своему королю, великому Артуру.
        После полудня Элинед предупредила Оуэна:
        -Мне необходимо уйти, чтобы переговорить о тебе, а ты должен оставаться в этой комнате до моего возвращения. Не выходи в город, иначе будет плохо.
        И девушка отправилась в замок, в стенах которого не прекращались вопли и стенания. Ее госпожа сидела, безучастно глядя в окно; она даже не откликнулась на ее приветствие.
        -Меня изумляет, - сказала наконец Элинед, - что ты впадаешь в столь глубокую скорбь.
        -А меня удивляет, - упрекнула ее графиня, - что ты покидаешь несчастную вдову в минуты горя и печали, тогда как я всегда выделяла тебя среди остальных приближенных ко мне дам и никогда не забывала своими милостями. Я приказала бы предать тебя смерти, но ты слишком любима мной.
        -Мое отсутствие пойдет тебе же на благо, - возразила Элинед. - Я понимала твою печаль, когда граф Кадок лежал на смертном одре; но теперь пора подумать о себе. А ты, по-видимому, предпочитаешь жить мыслью о покойном, хотя, повторяю, пришел час задуматься о том, что с тобой может случиться через несколько часов. Позволь напомнить: живая собака лучше мертвого льва.
        -Вон с глаз моих, бесчувственная! - гневно крикнула графиня. - Никто в мире не сравнится с моим почившим супругом ни красотой, ни силой, ни доблестью. Прочь отсюда!
        Ни слова не сказав, Элинед направилась к выходу. Но не успела она сделать и несколько шагов, как услышала за спиной покашливание графини и, обернувшись, увидела, что та знаком подзывает ее к себе.
        -Ты положительно жестокосердая девушка, Элинед, раз оставляешь меня наедине с моей печалью, вместо того чтобы подать добрый совет. Но я готова простить тебе эту жестокость, если ты имела в виду помочь мне. Что подразумевала ты под сказанным?
        -Ты сама понимаешь, - заговорила Элинед, - что без твердой рыцарской руки тебе не уберечь графства Фонтана и не удержать под своей властью столь обширные владения. Ты станешь добычей любого разбойника-лорда, который объявит войну, захватит тебя в плен и женится на тебе. Разве ты уже забыла коварство и измену твоего старого поклонника сэра Дьюина из замка Коуэр? Ведь он поклялся - рано или поздно, честным или нечестным путем - овладеть тобой и твоим графством. Поэтому необходимо теперь же найти благородного и храброго рыцаря, который будет любить тебя и охранять и сумеет сдерживать беспокойных лордов, твоих вассалов и соседей.
        -Это нелегкая задача, - со вздохом заметила графиня. - Рыцаря, равного графу Кадоку, мне не найти.
        -А я уверена, что отыщу не только равного ему, но даже превосходящего его доблестью, не говоря уже о преданности и любви к тебе, - возразила Элинед, помнившая покойного графа как далеко не всегда неясного в обращении с кроткой супругой.
        -Куда же ты думаешь отправиться за подобным идеалом? - спросила графиня, слегка краснея при воспоминании о недостаточной ласковости своего супруга.
        -Ко двору короля Артура, - ответила Элинед. - Там собрались безупречные рыцари, умеющие держать рыцарское слово, чтущие любовь и ратное дело.
        -Значит, я должна подумать о новом браке, - со вздохом заключила графиня. - Отправляйся к королю Артуру и найди мне бесстрашного рыцаря. Но пусть он будет так же кроток, как и храбр, одним словом, таков, какого я могла бы полюбить.
        -Доверься мне, - ласково сказала Элинед, целуя свою госпожу, - я буду стараться для тебя, графиня, и для себя. Ты думаешь, легко мне было видеть, как твое сердце жаждало ласки и участия и как тебя печалили суровые речи покойного графа? Я немедля отправлюсь в Карлеон и приведу рыцаря, достойного твоей любви. Сумей же, пока я не вернусь, удержать вассалов в границах.
        Элинед покинула замок, но ушла недалеко. Она решила схорониться где-нибудь и отсутствовать ровно столько времени, сколько понадобилось бы на дорогу в Карлеон и обратно. Переодевшись, девушка надумала подсмотреть, что предпримут лорды, собиравшиеся жениться на графине из-за ее богатства и красоты.
        Все случилось так, как она и предполагала. Ежедневно в замок прибывали новые кавалькады с бароном или графом во главе: каждый желал попытать счастья и добыть графиню Фонтана вместе с ее обширными владениями.
        Приемная графини была полна лордов, высокомерных и заносчивых, скромных или лукавых, свысока глядевших друг на друга и готовых при малейшем поводе убить соперника.
        Наконец приехал еще один граф. Когда он вступил в город во главе большого отряда, казалось, над улицей взошло солнце. Его доспехи были из чистого золота, а на шее, на поясе и на рукавах сверкали драгоценные камни. Фонтаны искр сыпались также от драгоценных камней, украшавших золотую сбрую коня.
        Рыцарь назвался графом Друдом, но Элинед, находившаяся в толпе любопытных, тотчас узнала в нем назойливого ухаживателя, сэра Дьюина из замка Коуэр, которого ее госпожа презирала.
        Сэр Дьюин замечательно изменил свою наружность, и леди Кадок его не узнала. Она приняла гостя как подобает, и хотя его великолепие и поразило ее, она все-таки испытывала к нему недоверие и страх.
        На следующий день сэр Дьюин снова добился приема у графини.
        -Благородная прекрасная леди, - сказал он, - красота твоя глубоко запала мне в душу, и я настоятельно прошу тебя решить, кому - мне или иному счастливцу - достанется твоя рука. Я требую: назначь состязание рыцарей, домогающихся твоей руки, которая и будет наградой победителю!
        -Сэр, - с достоинством возразила графиня, - здесь распоряжаюсь я, а не ты. Но в течение девяти дней я ничего не собираюсь предпринимать, а потом решу, за кого выйду замуж.
        Сэр Дьюин вынужден был этим довольствоваться, хотя в душе у него кипела ярость. А графиня надеялась, что за это время Элинед успеет вернуться вместе с рыцарем, которого она, Кароль, назовет своим супругом, если он придется ей по сердцу.
        Но сэр Дьюин сумел подговорить многих рыцарей, искавших ее руки, назначить турнир на десятый день, не считаясь долее с желанием графини.
        В объявленный срок все рыцари, бароны и графы в полном вооружении собрались на зеленой лужайке перед окнами замка. Обсудив правила турнира и сообщив их через сенешаля графине, они приготовились оружием решить, кто из них превосходит остальных доблестью.
        Рыцари бились ожесточенно, копья их разлетались в куски, кони вставали на дыбы. Многие изнемогали от ран, умирали, и их уносили с арены. Никто из толпы зрителей не мог предсказать, кто же из девяноста девяти состязавшихся одержит верх.
        Графиня с грустью и страхом наблюдала из своего окна за происходящим. Ее рука достанется кому-нибудь из этих претендентов, из которых ей не нравился ни один, - ведь Элинед еще не вернулась.
        Когда рыцари решили отдохнуть и пыль над ареной немного улеглась, оказалось, что из девяноста девяти рыцарей осталось всего двенадцать.
        Графиня узнавала их по девизам на щитах, и никто из рыцарей не был мил ее сердцу, а некоторые к тому же отличались злобой и коварством, хотя и славились силой и воинским искусством. Женщина со страхом думала о том, кто станет победителем, а значит, и ее господином.
        Рыцари снова сшиблись, состязание продолжилось. Более сильные выбивали слабых из седла; сраженных уносили с арены, и графиня Кароль трепетала в ожидании своей участи.
        Наконец остались только два рыцаря: сэр Дьюин, известный ей под именем Друд, и рыцарь в синих доспехах со щитом, украшенным изображением горы. Его звали сэр Доунт, или рыцарь Горы. Это был жестокий, сварливый и весьма неприятный человек.
        Графиня чуть не лишилась сознания, предчувствуя муку, на которую обрекала ее судьба в случае победы любого из рыцарей. Граф Друд был мягок в обращении и на словах, но она боялась, не кроется ли за этим коварство.
        Графиня с трудом принудила себя смотреть на поединок двух последних из девяноста девяти рыцарей. Внезапно раздались крики зрителей:
        -Синий рыцарь сильнее! Как он владеет мечом! Золотой рыцарь побежден!
        Графиня увидела, что раненый граф лежит на земле, а рыцарь Горы стоит над ним.
        Толпа приветствовала победителя громкими криками, а графиня упала в обморок на руки вовремя подоспевших придворных дам. Однако, придя в себя, она быстро собралась с силами, поднялась и решила с достоинством встретить приговор судьбы.
        Через несколько минут дверь отворилась, портьеры раздвинулись, и камердинер громко доложил:
        -Рыцарь Горы, победитель на турнире, просит разрешения приветствовать миледи.
        Леди, дрожа всем телом, наклонила голову в знак согласия. В комнату вошел красивый рыцарь в пурпурной тунике, в поясе, осыпанном драгоценными камнями.
        Но это был не тот, кого со страхом ожидала увидеть графиня, а совсем неизвестный ей красивый рыцарь с благородной внешностью.
        Вслед за ним, сияя торжествующей улыбкой, появилась Элинед.
        -Миледи, - сказала она с низким поклоном, - вот рыцарь, сэр Оуэн Уэльский: япривела его от короля Артура. Он готов защищать тебя и назвать своей женой. Свою доблесть он только что доказал, победив девяносто девять соперников!
        Страх графини сменился радостью, и она протянула рыцарю руку, которую сэр Оуэн поцеловал с почтительным поклоном.
        Через несколько дней графиня послала за епископом и священниками и пышно отпраздновала свою свадьбу с сэром Оуэном. Вся страна ликовала. Явились вассалы графства и выразили покорность Оуэну, который стал графом Фонтана.
        Немного времени спустя Оуэн поведал жене, кто явился причиной смерти ее первого супруга. Но графиня не огорчилась, потому как сэр Оуэн неясно любил и почитал ее.
        С тех пор Оуэн копьем и мечом защищал свое графство от всех, кто пытался оспаривать его у него. Побежденные им рыцари должны были вносить за себя выкуп; деньги, добываемые таким путем, он делил поровну между своими баронами и рыцарями. Никогда еще не было в стране столь великодушного лорда, а потому все подданные любили графа Оуэна и чтили в нем его рыцарскую доблесть.
        Три года прожили граф с графиней счастливо и спокойно. Сэр Дьюин из замка Коуэр не мог им ни докучать, ни вредить.
        Однажды в летние сумерки Оуэну таинственным путем дали знать, что какой-то рыцарь ждет его на поединок у фонтана. Облачившись в свои голубые доспехи, Оуэн отправился к фонтану, где действительно встретил рыцаря.
        Они сшиблись, и Оуэн выбил его из седла. Тут подоспели к неизвестному рыцарю бывшие с ним товарищи и унесли его. Оуэн, тщетно прождав противника, вернулся в свой замок, решив возвратиться к фонтану на следующий день.
        Утром тот же самый незнакомец отделился от группы рыцарей, расположившихся под деревьями у фонтана. Сэр Оуэн с такой силой ударил противника копьем, что пробил ему шлем. Товарищи опять унесли раненого.
        Затем с Оуэном бились другие рыцари, и всех он победил. Наконец вперед выехал рыцарь в богатой атласной мантии, покрывавшей и его самого, и его коня. Оуэн заключил, что перед ним знатный и доблестный противник.
        Они бились весь вечер и утро следующего дня, но не могли одолеть друг друга. Около полудня рыцари снова взялись за копья и стали биться с еще большим ожесточением. Наконец у их коней переломились спины, и животные упали.
        Рыцари спешились и, обнажив мечи, продолжали бой. Присутствующие осознавали, что являются свидетелями поединка настоящих героев. Вдруг сильным и быстрым ударом меча сэр Оуэн перерезал застежку шлема своего противника, и шлем свалился у того с головы.
        Меч выпал из рук Оуэна, и он вскрикнул, увидев перед собой своего двоюродного брата, сэра Гавейна.
        -Милорд Гавейн, - заговорил Оуэн, - твоя мантия помешала мне узнать тебя. Возьми мой меч и мои доспехи, я сдаюсь!
        -Нет, сэр Оуэн, - возразил Гавейн, - возьми лучше ты мои, я сдаюсь на твою милость.
        Тогда из толпы рыцарей выступил король Артур, и сэр Оуэн, опустившись на колени, поцеловал ему руку и обнял его. При дворе короля Артура опасались, что Оуэн, не возвращавшийся три года, погиб, потому-то король и отправился сам на поиски славного рыцаря.
        Оуэн пригласил всех в свой замок и устроил великолепный пир, сопровождавшийся турниром, соколиной охотой и играми.
        Перед самым отъездом король Артур уговорил графиню отпустить с ним Оуэна на три месяца, чтобы тот мог повидать друзей в Карлеоне. Как ни грустно было графине расстаться с любимым супругом, она согласилась, а Оуэн обещал возвратиться ранее назначенного срока.
        Король Артур приехал с Оуэном в Карлеон, где в честь Оуэна были устроены пиры и праздники. Родня и друзья пытались заставить Оуэна забыть графиню и графство, но их старания ни к чему не привели - он слишком любил леди Кароль.
        Однажды вечером, когда рыцари сидели за кубками меду, в зал явился шут и всех рассмешил своими остротами и фокусами. Наконец он предложил присутствующим погадать по руке.
        Начав с сэра Кэя, он обошел весь стол, говоря с торжественно-серьезным видом самые забавные вещи. Наконец шут подошел к Оуэну. Долго и серьезно рассматривал он его ладонь и наконец хриплым голосом произнес:
        День и ночь, день и ночь
        Будут роковыми для твоей любви!
        Никто не понял смысла этих слов, но все были поражены бледностью сэра Оуэна, который теперь только вспомнил слова трольда Десета: «Остерегись расставаться с той, которая тебя полюбит, дольше чем на сутки, иначе постигнет тебя тяжкое испытание».
        Сэр Оуэн немедля поднялся и удалился из зала, а на заре сел на коня и помчался во владения графини: он опасался, не случилось ли с ней в его отсутствие какого-нибудь несчастья от злых чар сэра Дьюина.
        Оуэн ехал не останавливаясь - все к северу, все по диким горам, - пока не увидел слева море. Тогда он направил коня в глубь страны. Хотя рыцарь и хорошо знал дорогу, но заблудился и долго скакал по однообразным степям и темным лесам, усталый, разочарованный, в тоске и страхе.
        Наконец он так ослабел от горя и отчаяния, что задумался о близкой кончине и стал искать келью отшельника, которому мог бы поведать перед смертью о своем несчастье; но вокруг не было ни одной живой души. Кое-как рыцарь добрался до ручья и лег отдохнуть, размышляя о злом роке, постигшем его. Немного спустя он впал в забытье от жары, голода и слабости.
        Случилось, что леди-вдова, которой принадлежали окрестные владения, гуляла по полям со своими дамами. Одна из них увидела сэра Оуэна и, не без страха, подошла к нему. Он слабо дышал.
        Леди приказала перенести его на ближайшую ферму, где за ним заботливо ухаживали. Благодаря присмотру, хорошей пище и лекарствам Оуэн скоро поправился.
        Однажды он спросил хозяина фермы, кто велел перенести его сюда.
        -Леди Мур, - печально пояснил фермер. - Ей приходится много терпеть от жестокого графа, который преследует ее, стремясь отнять и эти последние несколько акров, но она всегда проявляет участие в том, кому живется еще тяжелее.
        -Меня печалит, что леди терпит притеснения со стороны коварного графа. Его надо обуздать!
        -Увы! - воскликнул фермер. - Он прекратит свои незаконные домогательства только в том случае, если леди Мур согласится стать его женой; но она не может даже видеть его злобного лица.
        Леди Мур время от времени справлялась о здоровье путника. Присланная ею в очередной раз девушка, увидев Оуэна совсем поправившимся, изумилась его красоте и мужественной осанке. Когда они беседовали, послышалось бряцание оружия, и, выглянув в окно, сэр Оуэн увидел большой отряд рыцарей и воинов. Он спросил у навестившей его дамы, кто они.
        -Это граф Арфог со свитой, - с горечью отвечала та. - Он, по обыкновению, направляется к моей госпоже, чтобы оскорблять и унижать ее, угрожая отнять последнее пристанище. Всю ночь разбойники пропируют в доме леди Мур, а она снова станет сокрушаться, что некому защитить ее.
        -А есть ли у твоей госпожи боевой конь и доспехи? - поинтересовался Оуэн.
        -Разумеется, есть, и самые лучшие в мире! Они принадлежали ее покойному супругу лорду Муру.
        -Не достанешь ли ты их мне на время? - спросил Оуэн.
        -Достану! - обещала девушка, недоумевая, зачем, собственно, они ему понадобились.
        Вскоре на ферму был приведен великолепный вороной конь и присланы доспехи. Оуэн снарядился и, когда стемнело, расположился под большим буком, где его никто не мог видеть.
        Когда надменный граф, громко крича и весело хохоча, возвращался из замка с пирушки, Оуэн стремительно бросился вперед и в мгновение ока скинул на землю его ближайших спутников, стащил с седла самого Арфога и, прежде чем кто-нибудь успел опомниться, положил его поперек седла своего коня.
        Леди Мур сидела у себя, с грустью думая, что недостойный граф не замедлит лишить ее крова, как вдруг послышался топот копыт, дверь распахнулась и вошел статный рыцарь в черных доспехах, волоча за собой поверженного рыцаря.
        -Ты спасла меня от смерти, миледи, - проговорил сэр Оуэн с поклоном, - а вот твой враг, граф Арфог. Слушай, мужик в доспехах, - обратился он к графу, встряхивая его так, что кольчуга зазвенела, - клянусь именем великого Артура: если ты немедленно не попросишь прощения у этой леди и не возвратишь ей все похищенное тобой у нее, я снесу тебе голову с плеч.
        Граф с трепетом опустился на колени и обещал вернуть отнятое у леди Мур как выкуп за жизнь, а за свою свободу предложил для большей верности многочисленные богатые фермы, поместья и заложников.
        Сэр Оуэн два дня пробыл в доме леди Мур, чтобы удостовериться, все ли исполнил согласно обещанию граф Арфог, а затем собрался в путь.
        -Я буду рада, если ты останешься с нами, - заметила леди.
        -Я не могу, миледи, - возразил сэр Оуэн. - Вот уже несколько месяцев разыскиваю я свою жену и ее земли. Боюсь, против меня действуют злые силы, которые мешают мне найти жену, а ее заставляют горевать и страдать в мое отсутствие.
        -Как зовут твою супругу и где ее владения?
        -Она - леди Кароль, графиня Фонтана, - ответил Оуэн. - Не знаешь ли ты, в какой стороне ее владения?
        Леди Мур приказала навести справки, и ее лесничие доложили, что земли леди Фонтана лежат по ту сторону гор. Дорога туда идет через заповедный лес, по долине Смерти и по горным склонам, окружающим Каменный замок. Только обладающий исключительной силой рыцарь может пробраться через эти места, где обитают колдуны, чародеи и трольды.
        Сэр Оуэн с радостью сел на коня в надежде отыскать свою жену. Леди Мур пожелала рыцарю счастливого пути и смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду.
        За три дня пути по заколдованному лесу сэр Оуэн насмотрелся всяких страстей; так, ночью, когда он сидел у костра, большущие зеленые, черные и желтые глаза пронизывающе глядели на него из кустов. Но он крепко сжимал голубой камень, врученный трольдом Десетом, и с ним ничего не случилось.
        На четвертый день рыцарь спустился в долину Смерти; воздух ее пропитался ядом ведьм, посещавших это жуткое место по ночам. Не будь Оуэн таким лихим всадником, он бы не преодолел убийственных паров и не достиг бы склона горы с Каменным замком, где воздух был чист и прозрачен.
        Подъем на гору оказался очень утомительным, и сэр Оуэн не раз доходил до изнеможения. Только темной ночью добрался он до вершины.
        Помолившись и утолив голод из запаса, которым снабдила его леди Мур, он лег под скалой и заснул крепким сном.
        Из долины Смерти доносились ужасные крики - то дрались ведьмы и колдуны и рвали друг друга на части; однако сэр Оуэн ничего не слышал - так сильно он утомился.
        На заре из-под скалы, где он спал, выползла змея. Она уже приготовилась ужалить его, как вдруг большой бурый медведь, просидевший близ Оуэна всю ночь, подбежал и с грозным ворчаньем зажал ее в лапе. Змея зашипела, извиваясь.
        Шум борьбы разбудил рыцаря. С изумлением понаблюдав за поединком, он выхватил меч и убил змею, после чего направился к своему коню.
        Медведь бежал за ним, прыгая и заигрывая, как борзая собака. Оуэн остановился и промолвил:
        -Удивительно мне, право, господин медведь, видеть, как ты следуешь за мной и скачешь, радуясь смерти коварной змеи. Благодаришь ли ты меня, или, быть может, раньше ты жил с людьми и теперь рад видеть человека в этих пустынных местах?
        Медведь, явно обрадованный, что с ним заговорили, обогнал рыцаря и закосолапил по тропинке, оглядываясь, идет ли тот следом. Когда сэр Оуэн намеревался повернуть в сторону, медведь топал лапой. В конце концов рыцарь смеясь пообещал медведю не отставать от него.
        Оуэн и медведь пробирались дикой, покрытой огромными валунами местностью. Им часто встречались глубокие пропасти, скрытые кустами. Жара стояла нестерпимая, скалы страшно накалились, а воды нигде не было.
        Если бы не медведь, Оуэн, наверное, сбился бы с пути и погиб в одной из многочисленных пропастей.
        Наконец рыцарь совсем ослабел от голода и жажды. Сойдя с коня и привязав его к сухому терновнику, он лег в тени огромной скалы. Медведь постоял немного, посмотрел на него и исчез.
        Сэр Оуэн с горечью думал о том, что едва ли ему удастся пробиться через столь многие и трудные препятствия и встретиться со своей любимой женой.
        Вдруг он увидел медведя, который нес только-только убитую лань. Подойдя к рыцарю, он положил свою добычу у его ног, и Оуэн вскочил с радостным криком. Он кремнем высек огонь, а медведь принес сухих веток. Скоро запылал костер, и рыцарь поджарил на вертеле кусок сочного мяса.
        Когда Оуэн поел, медведь дал ему понять, что он должен следовать за ним, и привел его к ручью, где рыцарь утолил жажду.
        Между тем наступали сумерки. Сэр Оуэн развел костер и прилег вздремнуть. Медведь расположился подле него и стал глядеть на огонь.
        Солнце садилось в облака на западе; по пустынной местности пронесся холодный ветер. Вдруг рыцарь услышал за собой чей-то вздох, потом второй и третий. Казалось, вздохи просачивались из высокой скалы.
        -Если ты смертный, говори! - воскликнул рыцарь. - А если ты злая сила, сгинь!
        В ответ послышался грустный, кроткий голос:
        -Конечно, я смертная! Но скоро буду мертва, как камень, в который меня заключили, если мне никто не поможет.
        Оуэн спросил, кто говорит.
        -Я Элинед, фрейлина леди Фонтана, - послышался ответ.
        -О горе! - воскликнул Оуэн. - Раз ты в этом ужасном месте, значит, и супругу мою постигло страшное несчастье! Я Оуэн, муж леди Фонтана. Злая судьба разлучила меня с ней дольше чем на сутки, и теперь я не могу отыскать пути к моей супруге. Скажи, Элинед, что с ней случилось?
        -Я счастлива, сэр Оуэн, узнать, что ты жив! - радостно воскликнула Элинед. - Значит, ты действительно не забыл леди Кароль, как уверял сэр Дьюин. Своим колдовством он изменил вид местности, по которой лежал твой путь. Пока с миледи ничего не случилось и не случится, если ты освободишь меня сегодня ночью. Сэр Дьюин обратил моего брата Десета в медведя, я же была заключена вот в эту скалу. Семьдесят семь дней я могла своим колдовством сдерживать его, но сегодня в полночь срок истекает, и я рада, что судьба привела тебя сюда. Спрячься пока; ровно в двенадцать явится сюда сэр Дьюин со своими коварными сыновьями, и они разведут костер, чтобы сжечь меня. Убей и сожги злодеев - только тогда настанет конец их чарам!
        Оуэну хотелось о многом расспросить Элинед, но он воздержался и затоптал свой костер.
        Около полуночи поднялся ветер, посыпался град, загремел гром, засверкала молния, и Оуэн увидел три черные фигуры, спускавшиеся на облаке. Он догадался, что это злой чародей сэр Дьюин с сыновьями. Опустившись около скалы, они приняли человеческий образ и тотчас же принялись собирать сучья для большого костра, а затем зажгли его волшебным огнем.
        Сэр Оуэн незаметно подкрался в темноте к сэру Дьюину и, когда тот нагнулся над костром, отсек ему голову.
        Тем временем медведь тихонько приблизился сзади к сыновьям чародея и обхватил их так крепко, что они не могли вырваться; сэр Оуэн расправился и с ними.
        Не теряя ни минуты, Оуэн с медведем бросили тела убитых в костер. Когда они сгорели, Оуэн почувствовал, что кто-то дотронулся до него. Он обернулся и с изумлением увидел перед собой улыбающегося трольда Десета.
        -Счастье помогло тебе, рыцарь, - сказал трольд, - ты спас меня от вечного молчания, на которое я был обречен злым чародеем. Но своим счастьем в прошлом и в будущем ты обязан постоянству и верности своей любимой супруги.
        -Я рад видеть тебя, мой добрый трольд, - промолвил сэр Оуэн, - и буду счастлив вновь увидеть мою дорогую супругу. Однако сперва нужно освободить ее верную подругу - твою сестру.
        Вещим словом, которое двигает скалы, трольд приказал камню раскрыться, и Элинед вышла из скалы. Она несказанно обрадовалась, увидев Оуэна и брата и почувствовав на своем лице дыхание свежего ветерка.
        Утром они весело двинулись в глубь страны и благополучно достигли замка Фонтана. Графиня не могла говорить от радости, и счастье заставило ее забыть о долгих месяцах разлуки.
        Колокола звонили - вся страна ликовала, что счастье вернулось к милой леди и что хозяин опять у родного очага.
        Сэр Оуэн никогда более не оставлял свою же ну. Элинед назначили домоправительницей, а Десета - главным охотником, потому как он любил лес и знал жизнь каждой птицы и каждого лесного зверя.
        Глава X. Сэр Ланселот и прекрасная дева из Астолата
        Однажды король Артур объявил о предстоящем турнире и состязаниях, назначенных в Камелоте на пятнадцатый день после Успения. Молва быстро разнеслась по всему королевству, и рыцари и бароны, графы и короли стали спешно готовиться к празднеству.
        Сэр Ланселот, будучи недавно тяжело ранен, объявил королю, что едва ли примет участие в турнире из опасения, как бы рана не открылась. Король весьма опечалился и, пожалуй, отменил бы турнир, но боялся огорчить уже находившихся в пути рыцарей с дальних окраин.
        С тяжелым сердцем отправился Артур из Лондона в Камелот. Он, конечно, знал, что узрит смелые поединки, но королю очень хотелось, чтобы Ланселот, считавшийся самым доблестным рыцарем Британии, еще раз доказал свое превосходство над остальными витязями.
        Когда все рыцари покинули лондонский королевский дворец, Ланселот загрустил. Ему наскучили болтовня дам и шутки пажей, и он представил, как весело едут рыцари Круглого стола с королем Артуром во главе по зеленеющим полям к Камелоту.
        «Пойду посоветуюсь с королевским лекарем, - решил Ланселот, - пусть он даст мне лекарство, от которого поскорее затянется моя рана. Не могу же я сидеть тут, как беззубая собака, когда ее товарищи бегут на охоту».
        И сэр Ланселот отправился в дом Моргана Тодда, королевского врача, однако тот, оказалось, тоже уехал вместе с Артуром.
        Расстроенный и разгневанный неожиданной вестью, Ланселот уже собирался уехать, когда его окликнул человек, открывший ему дверь.
        -Не сердись, сэр Ланселот, но я прочел твои мысли. Ты предпочел бы сопровождать короля, а не нянчиться со своей раной. Войди, и я дам тебе совет.
        Ланселот подумал, что имеет дело с учеником Моргана Тодда, сошел с коня и последовал за ворчливым стариком с крошечными черными глазками.
        Осмотрев рану рыцаря, старик как-то странно усмехнулся и промолвил:
        -Рана твоя не раскроется, если ты будешь хоть немного заботиться о ней. А твое сердце, рыцарь, всегда опережало ум. Ты совершишь больше, чем кто-либо из рыцарей, но сила твоя причинит тебе немало вреда.
        -Значит, я могу ехать в Камелот на турнир? - спросил Ланселот.
        -О да! - подтвердил старик. - Но помни: не останавливайся в Астолате, иначе нанесешь тяжкую рану тому, кто тебе не сделал никакого зла, и причинишь сам себе безмерное страдание.
        -Прибереги свой совет, добрый лекарь! - остановил его с улыбкой Ланселот. - Я никогда не трону того, кто не заденет меня. Впрочем, я готов принять все, что пошлет мне Господь.
        Рыцарь тотчас же отправился в путь, не задумываясь особенно над предостережением старика. Под вечер он прибыл в Астолат и стал уже приискивать себе помещение для ночлега, как вдруг на память ему пришли слова лекаря.
        «Я остановлюсь где-нибудь за городом, - с улыбкой сказал он себе, - и таким образом избегну несчастья, которое предвещал мне старый ворон».
        И Ланселот направился за город. Вскоре у самой дороги он увидел баронскую усадьбу и попросил позволения переночевать. Его охотно пустили. Барон - пожилой человек почтенной наружности, по имени сэр Барнард, - ласково принял Ланселота, хотя и не знал его.
        У барона было два сына, недавно посвященных в рыцари, и молоденькая дочка - красавица Элейна, но Ланселот не обратил на нее особого внимания.
        Сэр Лавейн, младший сын, и сестра его не могли отвести глаз от сэра Ланселота, поразившего их своим величием и кротостью. Они подумали, что перед ними мужественный и благородный рыцарь.
        За веселой беседой Ланселот поведал им о своем намерении попасть на турнир в Камелот.
        -Благородный сэр, - обратился он к сэру Барнарду, - не одолжишь ли мне щит с неизвестным девизом - мой слишком хорошо всем известен.
        -Охотно исполню твое желание, сэр, - ответил старый барон. - Я уверен, что ты один из самых знаменитых рыцарей в мире! Мой старший сын, Тиррей, был ранен в первый же день своего посвящения великим Тристрамом Лионским; он еще болен и не может сесть на коня; воспользуйся его щитом.
        -Благодарю за дружеское доверие, - произнес Ланселот.
        -Взамен я попрошу тебя об услуге, - продолжал сэр Барнард. - Мой младший сын, Лавейн, жаждет поехать с рыцарем, доказавшим на деле свою доблесть. Я доверяю тебе и убежден, что ты знатный рыцарь, а потому прошу: позволь ему сопровождать тебя.
        -С великой радостью. Мне приятно будет ехать с молодым рыцарем, - сказал Ланселот.
        -Не назовешь ли ты себя? - спросил барон.
        -Не сегодня, сэр, - возразил Ланселот. - Но если Бог дарует мне победу на турнире, я непременно заеду к тебе и скажу свое имя.
        Ланселот очаровал семейство барона своим благородством и рассказами о дамах и рыцарях, и все засиделись до поздней ночи.
        Ни свет ни заря поднялся Ланселот, сгорая от нетерпения отправиться в путь. Но Элейна медлила и не решалась сказать, что последний ремень на доспехах ее брата застегнут. Наконец она подошла к Ланселоту.
        -Сэр, я желаю тебе славных подвигов и победы на турнире, - произнесла она, краснея и бледнея. - Никогда еще никто из рыцарей не носил мой цвет. Потому, милорд, не хочешь ли взять у меня кое-что на память и надеть - на счастье - на свой шлем?
        Ланселот поклонился, взглянул в ее милое личико и с ласковой улыбкой заметил:
        -Благородная леди, если я соглашусь, то сделаю для тебя больше, чем делал до сих пор для какой-либо дамы.
        Элейна приняла его слова за отказ и отвернулась, силясь скрыть засверкавшие у нее на глазах слезы.
        Ланселоту стало жаль милую девушку, к тому же он подумал, что, если у него на шлеме будет цвет какой-нибудь дамы, вряд ли его кто-нибудь узнает, - ведь он никогда не надевал ничего подобного на турнирах, как было в обычае у многих рыцарей.
        -Постой, прекрасная леди, - мягко заговорил он, - я готов надеть твой цвет на шлем.
        Личико Элейны тотчас же просветлело, и она с горделивой радостью подняла глаза на статного, одетого в кольчугу рыцаря. Затем она побежала к себе и, быстро вернувшись, сказала:
        -Вот кусочек красной парчи, вышитой крупным жемчугом.
        -Хорошо, я повяжу его во время состязаний в благодарность за расположение, которое ты и твой отец ко мне питаете. Прошу тебя сохранить мой щит до моего возвращения, а я возьму щит твоего брата.
        -Я спрячу твой щит у себя в комнате и позабочусь о нем, - пообещала Элейна.
        Сэр Ланселот и сэр Лавейн тронулись в путь, оба с белыми щитами - как юные рыцари, не успевшие еще совершить никаких подвигов, в память о которых они могли бы начертать на своих щитах девизы.
        Прибыв в Камелот, путники увидели, что узкие улицы города полны герцогов, графов, баронов и рыцарей, прибывших для участия в состязаниях. С помощью сэра Лавейна Ланселот нашел себе тайное пристанище у одного богатого горожанина, поэтому никто не подозревал о его приезде.
        В назначенный день и час затрубили трубы на поле, отведенном для турнира. Король Артур поместился на приготовленном для него возвышении, чтобы решить, кто будет победителем. На празднество собралось много рыцарей, знати и простого народа.
        Рыцари разделились на две партии и стали на двух противоположных концах арены. Одни называли себя партией короля Артура и желали одолеть всех вновь прибывших. Среди них были сэр Паломид, король Ангвисанс из Ирландии, сэр Саграмур, сенешаль сэр Кэй, сэр Грифлет, сэр Мордред, сэр Галлернон и сэр Сафир - всё рыцари Круглого стола. На другом конце стояли король Нортумберлендский, король Северного Уэльса, сэр Галахальт Гордый и другие рыцари севера. Их было меньше числом, но все они отличались доблестью.
        Сэр Ланселот также явился на арену, повязав красную парчу себе на шлем, но решил сначала посмотреть, какая сторона окажется слабее, чтобы присоединиться к ней.
        Вместе с сэром Лавейном он отправился на холм, откуда можно было наблюдать за боем на арене. Скоро они увидели, как партия короля Артура двинулась на северных рыцарей и смяла нескольких из них; но король Нортумберлендский и король Северного Уэльса с горсткой рыцарей мужественно и стойко сопротивлялись напору многочисленных рыцарей Круглого стола.
        -Смотри, - воскликнул Ланселот, - как северяне выдерживают натиск! Как могучие вепри в стае собак!
        -Ты прав, - согласился Лавейн, - они удивительно храбры!
        -Если ты мне поможешь, - обратился Ланселот к сэру Лавейну, - то увидишь сейчас, что этот большой отряд отступит гораздо быстрее, чем наступал.
        -Я приложу все силы! - воскликнул юноша.
        Сэр Ланселот пришпорил коня, и они понеслись к арене. Ланселот был так стремителен и напорист, что одним ударом копья опрокинул Саграмура, Кэя, Грифлета и Сафира, а вторым - еще пятерых рыцарей. Северные рыцари, успевшие немного оправиться, приветствовали незнакомца за оказанную помощь, хотя дивились его белому щиту.
        Тем временем партия короля Артура приняла решение: сэр Борс, сэр Эктор, сэр Лионель, сэр Бламур и еще пятеро других, всё сильные рыцари, известные бойцы и близкие родственники Ланселота, должны отплатить неизвестным рыцарям с белыми щитами, а в особенности тому, у которого на шлеме был цвет дамы.
        И рыцари снова ринулись вперед; сэр Борс, сэр Лионель и сэр Эктор как вихрь налетели на Ланселота и опрокинули его коня. По несчастной случайности копье сэра Борса, двоюродного брата Ланселота, пронзило его щит и, сломавшись, застряло у него в боку.
        Увидев, что другу грозит опасность, сэр Лавейн бросился на сэра Мордреда, выбил рыцаря из седла и подвел его коня Ланселоту. И хотя теснили кругом сэра Лавейна противники, он сумел помочь своему рыцарю сесть в седло.
        Разъяренный Ланселот схватил огромное копье и опрокинул Борса вместе с его конем, а вслед за Борсом та же участь постигла сэра Эктора, сэра Лионеля и еще четырех рыцарей; остальные отступили, устрашась столь непомерной силы.
        -Я все думаю о рыцаре с красной парчой на шлеме. Кто же он? - обратился король Артур к Гавейну, сидевшему с ним рядом.
        -Государь, мы узнаем его имя при отъезде, - ответил Гавейн.
        Король приказал трубить окончание состязаний на этот день, и герольды провозгласили победителем рыцаря с красной парчой на шлеме. Но когда северные рыцари подъехали к Ланселоту, приглашая его к королю за наградой, он отказался.
        -Благородные лорды, позвольте мне уехать, прошу вас! - попросил он. - Я едва ли не жизнью заплатил за свою победу, и в настоящую минуту покой мне дороже всех сокровищ в мире.
        Сказав так, Ланселот помчался с Лавейном в лес. Доехав до опушки, рыцарь застонал и, объявив, что дальше ехать не в силах, в глубоком обмороке упал с коня на землю. Сэр Лавейн отправился искать воды и, выйдя на просеку, увидел жилище отшельника на берегу ручья. Молодой рыцарь постучал в дверь и громко крикнул: «Отворите во имя Иисуса!» На пороге показался благообразный старец, и молодой человек стал горячо просить его о помощи. Вдвоем они перенесли сэра Ланселота в дом, быстро сняли с него все доспехи и уложили на постель. Отшельник извлек из раны обломок копья, остановил кровь и дал рыцарю целебное снадобье. Скоро Ланселот очнулся, силы начали возвращаться к нему.
        Между тем в Камелоте шли толки о турнире; все жаждали узнать имя победителя, получившего, по словам северных рыцарей, серьезную рану. Король Артур, подозревавший в победителе Ланселота, очень надеялся, что ошибается, ибо ему страшна была даже сама мысль о новом ранении рыцаря.
        На следующий день двор отправился обратно в Лондон и остановился на ночлег в Астолате. В городе все оказалось занято, и сэр Гавейн случайно попал к барону Барнарду, усадьба которого лежала близ Астолата.
        С первой же минуты сэр Гавейн заметил, как бледна и задумчива красавица дочь барона, угощавшая его обедом.
        После трапезы старик хозяин стал расспрашивать, кто же победил в Камелоте.
        -На турнир явились два неизвестных рыцаря, оба с белыми щитами; но у одного из них на шлеме была красная парча, - сказал сэр Гавейн и при этом заметил, как просияло лицо девушки и загорелись глаза.
        -Клянусь, я никогда не видел столь доблестного и рослого рыцаря! - продолжал Гавейн. - Готов поклясться, что он победил не менее двадцати рыцарей Круглого стола, и товарищ его тоже выказал свою доблесть.
        -Слава Богу! - с торжеством воскликнула девушка. - Я рада победе этого рыцаря! Я никогда не любила и никого не буду любить, кроме него.
        -Выходит, ты знаешь его имя? - спросил Гавейн.
        -Нет, и не знаю даже, когда он вернется, - возразила Элейна.
        Сэр Барнард рассказал Гавейну, как они познакомились с неизвестным рыцарем, а Элейна добавила, что он, не желая быть узнанным, оставил ей свой щит и вместо него взял белый щит ее брата. Сэр Гавейн попросил показать ему щит.
        Элейна побежала к себе и вернулась с кожаным футляром, в котором был спрятан щит.
        -Посмотри, сэр, на нем нет ржавчины, - сказала она, вынув щит из футляра. - Я сама каждый день чистила его!
        -Увы, - воскликнул Гавейн, увидев девиз на щите, - теперь мое сердце полно печали!
        -Почему? Почему? - вскрикнула Элейна, бледнея.
        -Ты любишь рыцаря, которому принадлежит хранимый тобой щит? - спросил Гавейн.
        -Да, я люблю его!
        -Знай же, - сказал Гавейн, - ты любишь благороднейшего и достойнейшего рыцаря в мире, сэра Ланселота.
        -Я так и думала, - с гордой улыбкой произнесла Элейна.
        -И он никогда еще не носил цвет какой-либо дамы, - заметил сэр Гавейн.
        Услышав это, Элейна очень обрадовалась и подумала, что Ланселот надел ее цвет из любви к ней.
        -Однако я не знаю, - продолжал Гавейн, - увидим ли мы его в живых.
        -Горе мне, горе! - воскликнула Элейна и бросилась к ногам рыцаря. - Ты хочешь сказать… О, не говори, что он… - И она замолчала, не в силах продолжать.
        -Я не говорю этого, но мне известно, что он серьезно ранен.
        -Где он? Куда он ранен? О, я сейчас же пойду к нему! - И Элейна поднялась, ломая руки.
        -Если бы ранивший его знал, кто этот рыцарь, он не нанес бы ему такой тяжкой раны, - заметил Гавейн.
        -Но скажи, где же мой рыцарь?
        -По правде говоря, никто не знает, где он, - пояснил Гавейн. - После турнира он быстро умчался, и когда я с другими рыцарями отправился на розыски за шесть-семь миль от Камелота, его нигде не оказалось.
        -Дорогой отец, - со слезами проговорила Элейна, - ты должен позволить мне отправиться на поиски того, кого я люблю! Я не успокоюсь, пока не найду его и брата.
        -Поступай по своему разумению, дочь моя, - отвечал ей отец, - ибо я не желаю препятствовать воле твоего сердца.
        Элейна быстро снарядилась и отправилась в путь в сопровождении вооруженных людей, которые должны были охранять ее.
        В течение двух дней все ее поиски в Камелоте оставались безуспешными. Элейна почти ничего не ела и не спала от волнения и беспокойства. На третий день, проезжая по долине, она увидела рыцаря, ведшего под уздцы двух лошадей, и узнала своего брата Лавейна. Пришпорив коня, девушка стрелой подлетела к нему и вскричала:
        -Лавейн, Лавейн! Скажи, где мой рыцарь, сэр Ланселот?
        Брат обрадовался сестре и спросил, откуда ей известно имя заезжего рыцаря. Элейна обо всем поведала ему.
        -Мой рыцарь не назвал себя, - признался Лавейн, - но приютивший нас отшельник узнал его и сообщил мне, кто он. Несколько дней ему было очень плохо, он бредил, но теперь самочувствие его улучшается.
        -Я счастлива слышать это, - проговорила Элейна.
        Когда Лавейн привел ее в комнату, где лежал бледный раненый рыцарь, она от волнения не могла произнести ни слова и упала в обморок. Очнувшись, девушка со вздохом спросила:
        -Мой рыцарь, сэр Ланселот, что с тобой случилось?
        -Что с тобой, благородная леди? - спросил в ответ Ланселот. - Мне тяжело видеть твою печаль; моя рана не так серьезна, чтобы ты о ней тревожилась. Если ты прибыла ухаживать за мной, благодарю тебя! С твоей помощью я быстро встану на ноги.
        -Я с радостью буду служить тебе, пока ты не поправишься.
        -Спасибо, благородная Элейна, - сказал рыцарь. - Но откуда тебе известно мое имя?
        -От сэра Гавейна, - ответила девушка. - Он ночевал в доме моего отца и видел твой щит.
        Ни на минуту Элейна не отходила от Ланселота, сидела подле него дни и ночи. Такой внимательной сиделки еще никогда ни у кого не было.
        А сэр Ланселот, в свою очередь, был ласков и не подозревал, как глубоко Элейна привязана к нему.
        Вскоре Ланселота навестил его двоюродный брат, сэр Борс, нанесший ему столь тяжелую рану. Он очень сокрушался, что причинил своему родственнику такое увечье, но Ланселот успокоил его:
        -Я получил по заслугам и едва не погиб из-за собственной гордости. Стоило мне только предупредить тебя о своем прибытии на турнир, и я не получил бы раны. Потому не станем больше говорить об этом.
        -Благородный кузен, - начал Борс, наклоняясь над постелью и понижая голос, - мне кажется, девица, которая ухаживает за тобой, очень опечалится, когда ты поправишься и уедешь.
        -Что ты хочешь этим сказать? - спросил Ланселот.
        -Ответь, не зовут ли ее Лилейная дева из Астолата?
        -Да, именно так, - подтвердил Ланселот, - и лучшей сиделки нельзя найти!
        -Она тебя любит, - заключил сэр Борс, чувствуя сострадание и нежность к кроткой девушке.
        -Нет, брат, ты ошибаешься! - возразил Ланселот. - Элейна явилась из-за моей болезни. А на турнире я просто надел ее цвет, вот и всё.
        -Ты доблестен, Ланселот, - произнес Борс. - Ты всегда деликатен и мил с женщинами; но мне кажется, ты не знаешь сердца этой благородной девушки. А я вижу: она любит тебя и ревниво следит за нашей беседой.
        -Клянусь небом, я глубоко огорчен твоим предположением! - с грустью воскликнул Ланселот. - В таком случае я должен отослать ее от себя.
        -Почему, дорогой брат? - спросил Борс. - Она благородная девушка, ты мог бы полюбить ее тоже. Впрочем, я не могу и не смею советовать тебе - любовь не приходит по принуждению.
        -Мне бесконечно жаль Элейну, - печально повторил рыцарь и снова впал в уныние.
        Желая только одного - поскорее поправиться и уехать, - через несколько дней Ланселот договорился с Борсом, что с его помощью встанет, наденет доспехи и сядет на коня; таким образом он даст понять отшельнику и Элейне, что выздоровел.
        В назначенный срок рыцари услали отшельника и молодую девушку в лес собирать травы. Сэр Ланселот поднялся с постели, облачился в доспехи и сел в седло. Рыцарь так жаждал снова почувствовать себя здоровым, что взял копье наперевес, пришпорил коня и стремительно понесся по лугу, словно хотел поразить противника. Но его рана внезапно открылась, он лишился чувств и упал на землю.
        Элейна, не успевшая уйти далеко, услышала крики брата и сэра Борса и примчалась к ним. Увидев смертельно бледного Ланселота, она зарыдала и, опустившись перед ним на колени, принялась целовать его и умолять, чтобы он очнулся.
        -Изменники! - крикнула она брату и сэру Борсу. - Как вы могли позволить ему встать? Знайте же: если он умрет, я обвиню вас перед судом в его смерти!
        Вернулся и отшельник и тоже очень разгневался. Он уложил Ланселота в постель, остановил кровь и привел рыцаря в чувство.
        -Почему ты подвергаешь свою жизнь такому риску? - спросил он Ланселота.
        -Мне наскучило здесь, - ответил рыцарь, - я хочу уехать.
        -Ах, сэр Ланселот, - с укоризной заметил отшельник, - ты не научишься сдерживать себя до самой смерти. Но теперь тебе придется повиноваться мне и остаться здесь, пока я не скажу, что ты здоров.
        Сэр Борс вскоре уехал; перед отъездом отшельник обещал ему, что через месяц он сможет забрать Ланселота.
        Элейна день и ночь усердно ходила за больным рыцарем, ободряла и развлекала его, не давая скучать. Ни одна жена не проявляла такой заботливости к своему мужу и ни одна мать не питала такой нежности к своему ребенку, каковыми отличалась Элейна, ухаживая за Ланселотом.
        Рыцаря печалила ее преданность. Он ласково обращался с молодой девушкой, но сожалел, что в его душе нет любви к ней.
        Когда миновал месяц и прибыл сэр Борс, рыцарь уже совершенно поправился и рвался в путь.
        Двор короля Артура находился в ту пору в Лондоне. Элейна выехала из Камелота вместе с Борсом и Ланселотом; она радовалась выздоровлению рыцаря, но и грустила - ведь ее заботам о нем пришел конец. А как девушка была признательна, когда Ланселот во время пути к Лондону иной раз обращался к ней и со спокойной улыбкой говорил о ярком солнечном дне, о птицах и деревьях, о встречных всадниках и прохожих!
        В Астолате барон Барнард радушно принял их и устроил пир.
        Утром рыцари собрались в дальнейший путь. Элейна, хотя и бледная, выглядела спокойной, пока сэр Ланселот не начал прощаться. Тогда она подошла к нему и сказала:
        -Милорд, я вижу, ты уезжаешь. Прошу тебя, сжалься надо мной! Мне придется говорить о том, чего обыкновенно девицы и дамы не говорят.
        Ланселот серьезно взглянул на нее и понял, что она собиралась сказать.
        -Леди, - заговорил он, чувствуя себя совсем удрученным, - сам того не ведая, я поверг тебя в печаль и очень огорчен этим.
        -Благородный рыцарь, не дай мне умереть от любви к тебе! - воскликнула Элейна, поднимая на него взор, полный отчаяния и мольбы. - Я ни за кого, кроме тебя, не выйду замуж.
        -Благородная леди, - произнес Ланселот, - как мне ни больно, но я вынужден отказать тебе. Женитьба - не мой удел.
        -Увы, - с горькой улыбкой промолвила Элейна, - в таком случае не о чем говорить.
        -Благородная леди, я желаю тебе найти рыцаря более достойного, - продолжал Ланселот. - Когда я уеду, ты перенесешь свою привязанность на кого-нибудь из своих друзей или родственников, а за твою дружбу я буду вечно тебе обязан.
        -О, знай же, сэр Ланселот: раз ты меня не любишь, мне не видать счастья! - возразила Лилейная дева.
        -Не говори так, леди! - воскликнул рыцарь. - Тебя ждет любовь и долгая жизнь!
        Элейна вскрикнула и упала в обморок. Подоспевшие служанки подняли ее и унесли.
        С тяжелым сердцем уезжал Ланселот из Астолата. Когда он уже собрался сесть на коня, вышел и сэр Лавейн.
        -А ты, сэр Лавейн, что намерен делать? - спросил Ланселот.
        -Я могу только сопровождать тебя, - ответил юноша, - и хотел бы поехать с тобой, если, конечно, ты меня не прогонишь.
        -Хорошо, - согласился Ланселот.
        -Я думаю, сэр, - сказал, подходя к Ланселоту, барон Барнард, - моя дочь погибнет из-за тебя. Она всегда была неясна сердцем.
        -Этого не должно произойти, - отвечал Ланселот. - Развлекай ее, и, когда я уеду, она забудет меня. Никогда я не давал ей повода подумать, что люблю ее. Но я очень огорчен печалью Элейны, потому как она благородная и добрая девушка, с кротким нравом.
        -Отец, - вмешался сэр Лавейн, - с моей сестрой случилось то же, что и со мной. С той минуты, когда я впервые увидел сэра Ланселота, я уже не мог расстаться с ним.
        Элейна грустила дни и ночи, не зная сна, не принимая ни пищи, ни питья.
        -Я не могу и не хочу преодолеть своей печали, - возражала она на все утешения. - В том нет греха, что я люблю благороднейшего из рыцарей. Да мне уж и недолго жить, я чувствую.
        Вскоре Элейна призвала к себе отца и младшего брата и, плача, продиктовала им прощальное письмо, после чего попросила их выполнить ее последнюю волю.
        -Когда я умру, вложите это письмо в мою правую руку. А тело мое отнесите к Темзе и поместите в лодку под черными парусами. И пусть один из наших верных слуг поведет ее вниз по течению к городу Лондону и там оставит.
        Так проговорила Элейна, вздохнула в последний раз и умерла.
        Горько рыдали над ней отец и брат, а потом вложили в ее похолодевшую руку письмо, а тело доставили с молитвами к Темзе и там поместили в лодку. Лодку покрыли черной парчой, и старый преданный слуга ступил в нее. С печалью отчалили лодку от берега, и кормчий повел ее вниз по течению, к Лондону, где находился двор короля Артура.
        Случилось, что король с королевой стояли у дворцового окна, выходившего на Темзу, и заметили черную лодку. Король приказал остановить ее и в сопровождении королевы и многочисленных рыцарей спустился к берегу. В лодке лежала красавица и, казалось, спала; вправой руке она сжимала письмо.
        Дивясь увиденному, король осторожно вынул письмо из руки девушки. Вернувшись во дворец, он приказал всем рыцарям собраться, вскрыл письмо и прочел вслух:
        Благороднейший рыцарь, милорд Ланселот! Смерть пришла за мной, видя, что ты - не любишь меня. Сделай теперь, когда меня уже нет в живых, то немногое, о чем я тебя прошу: помолись за мою душу и похорони меня. Вспоминай иногда обо мне, несравненный, милый рыцарь.
        Печаль омрачила чело Ланселота, он побледнел; все поразились, видя его столь удрученным.
        -Государь, - сказал он, когда король кончил читать письмо, - поверь, я скорблю всей душой о благородной девице Элейне, и Богу известно, что я был лишь невольной причиной ее смерти; сэр Лавейн, брат почившей, может подтвердить мои слова. Она преданно ухаживала за мной во время моей болезни; она любила меня беспредельно, и я сильно опечален этим.
        -Отчего ты не полюбил ее? - спросила королева, переживая о горькой судьбе благородной девушки.
        -Государыня, - ответил сэр Ланселот, - сердцу не прикажешь; но я скорблю о ее смерти.
        -Да, нельзя любить по принуждению, - согласился король, - и тут бессильны все мольбы. Но ты, сэр Ланселот, согласно желанию благородной девицы, конечно, пожелаешь похоронить ее?
        -Да, я похороню ее со всей подобающей пышностью и торжественностью, - ответил Ланселот.
        Рыцари Круглого стола с грустью проводили тело прекрасной Элейны к могиле.
        На могильной плите крупными буквами высекли надпись, которая гласила:
        Здесь покоится Элейна,
        Лилейная дева из Астолата,
        умершая от великой любви
        Глава XI. Как три непорочных рыцаря узрели чашу Святого Грааля
        ЧАРОДЕЙ МЕРЛИН
        Много лет счастливо правил Артур Британский, а его двор в Камелоте славился во всех отдаленных уголках земли. Лучшие рыцари стекались сюда, чтобы учиться силе и мужеству, благородству и учтивости, чтобы испытать себя на верность рыцарскому званию и прославиться своими подвигами. И столь велика была слава рыцарей Круглого стола, что забылись в Камелоте пророческие слова, сказанные Мерлином в дни юности короля Артура. А предсказал Мерлин следующее: своцарением на троне сына Утера Пендрагона возрастет сила и слава Британии, а ее рыцари превзойдут всех других доблестью и чистотой помыслов своих; однако впоследствии они возгордятся и, не встречая равных себе доблестью соперников, станут злоупотреблять своей силой.
        И действительно, до Артура стали доходить вести о том, что бароны в отдаленных частях государства враждуют между собой, отнимают друг у друга замки и забывают добрые христианские обычаи.
        Глубокая тоска охватила душу короля: он недоумевал, почему сердца его баронов и рыцарей обратились ко злу. Удрученный Артур решил попросить совета у архиепископа Британии и написал ему письмо, которое вручил надежному рыцарю по имени сэр Брюс. Архиепископ, проживавший у Западного моря и служивший в большом соборе Святого Асафа, приходился королю родственником и прославился своей праведной жизнью.
        Через месяц рыцарь Брюс вернулся с ответом. Архиепископ писал:
        Приближается время испытаний и Божьего суда над Британией. Скоро явятся к тебе три добрых рыцаря. Молись, государь, чтобы - дух их огнем проник в сердца всех твоих рыцарей. Я же непрестанно молюсь о тебе, король мой, и прошу, скажи своим рыцарям: «Бодрствуйте и молитесь!»
        Несколько дней спустя, когда король Артур в холодный зимний день сидел в своем дворце перед пылающим очагом, дверь вдруг распахнулась и в зал вошли три воина, неся на щите раненого рыцаря. Воины опустили свою ношу, и все присутствующие в зале узнали в раненом сенешаля сэра Кэя. Угрюмо осмотревшись, сэр Кэй приказал воинам сопроводить его до постели и разыскать лекаря.
        -Кто тебя ранил? - обратился сэр Гавейн к Кэю, когда того выносили из зала.
        -Дурак, которому я снесу голову с плеч, как только поправлюсь, - буркнул в ответ сэр Кэй.
        Мгновение спустя в зал вошел трольд, а за ним рыцарь в белых доспехах. Приблизившись к королю, рыцарь преклонил колено.
        -Государь, - обратился он к Артуру, - я прошу тебя посвятить меня в рыцари.
        -А кто ты? - спросил король.
        -Я единственный оставшийся в живых сын своей матери, вдовы графа Еврока.
        -А он не из числа ли тех лордов, - спросил, нахмурясь, король, - которые воюют на севере и грозят гибелью моему королевству?
        -Нет, государь, мой отец умер двадцать лет тому назад, - возразил юноша.
        -Как тебя зовут и что ты сделал, чтобы удостоиться посвящения в рыцари? - сухо спросил король, прогневанный ранением своего друга и названого брата сэра Кэя.
        -Государь, я - Персиваль, убивший рыцаря Дракона; но до сих пор я еще не посвящен в рыцари.
        Услышав это, все обрадовались, а король поднял юношу с колен и поцеловал его в обе щеки.
        -Достойный юный витязь, я не знал, кто ты, - проговорил он, - и раскаиваюсь в неласковом приеме. Мы наслышаны о твоих подвигах. Я страстно желал тебя видеть и неоднократно упрекал сэра Кэя за его грубость, лишившую нас твоего общества.
        -Государь, - сказал Персиваль, - я поклялся не возвращаться к тебе, пока не отомщу за удар, который сэр Кэй нанес Тоду, оруженосцу моему и другу. Счастливый случай свел меня с сэром Кэем, а может быть, такова воля неба. Сегодня утром я засмотрелся на белый снег, окрашенный свежей кровью дрозда, растерзанного ястребом. Я стоял, размышляя о непорочной чистоте Христа, пролившего свою кровь ради нашего спасения, и думал: неужели пролитая им на кресте кровь так мало ценится людьми, что в нашей дорогой Британии зло укореняется?! Я спрашивал себя, когда же наша родина освободится от зла и сравняется белизной со снежным покровом, одевающим ее поля и дороги. Вдруг кто-то ударил меня плоской стороной меча по руке. Обернувшись, я увидел рыцаря, который обратился ко мне с вопросом, почему я как баран уставился на растерзанную птицу. «Таково мое желание», - ответил я. Тогда он спросил, не желаю ли я сражаться с ним, но я сказал, что предпочитаю размышлять. Рыцарь, однако, не оставлял меня в покое. Тогда я обнажил меч и в раздражении поверг его наземь. Мой оруженосец снял с рыцаря шлем, узнал в нем сэра Кэя и
предложил проходившим мимо воинам отнести его во дворец. Так я отомстил ему за обиду, нанесенную моему другу и оруженосцу и мне самому.
        Все восхищались спокойной речью и благородством Персиваля, о чьих подвигах гремела молва.
        -По правде говоря, юный витязь, - сказал сэр Гавейн, - ты мог бы и убить сэра Кэя, и он должен благодарить тебя за то, что ты пощадил его.
        Все другие рыцари согласились с мнением Гавейна.
        Артур посвятил Персиваля в рыцари и устроил в честь него большой пир.
        Король предчувствовал: Персиваль - один их трех рыцарей, о которых архиепископ возвестил его в своем письме, и раздумывал, кто же остальные двое.
        Случилось, что за семь дней до приезда Персиваля сэр Борс покинул двор короля Артура и отправился, в радостном предчувствии чего-то особенного, на поиски подвигов и приключений в северную сторону.
        Снег еще не выпал, и стояла теплая, мягкая погода, невольно навевавшая воспоминания о весне. Через несколько дней рыцарь оказался в пустынной стране с торчавшими тут и там голыми утесами. Местность казалась совсем обезлюдевшей, как будто все поселяне покинули свои поля.
        За весь день сэр Борс не встретил ни замка, ни кельи отшельника, где бы он мог провести ночь. В сумерки рыцарь выехал на обширную равнину. Холодные лучи месяца освещали видневшиеся вдали горы.
        Вдруг посреди равнины проступили очертания массивного строения, похожего на замок, и сэр Борс пришпорил коня.
        Перед ним действительно стоял замок, но стены его обвалились и поросли мхом, как будто века прошли с тех пор, как в нем жили люди.
        По подъемному мосту рыцарь въехал на большой двор; вместо приветствия раздалось эхо, повторившее топот его коня.
        Осмотрев верхние комнаты, он нашел в одной из них постель из листьев папоротника и, поужинав из своих запасов, улегся спать, радуясь, что наконец нашел ночлег и кров, который защитит его от холодного ветра, бушевавшего за стенами замка.
        Утомленный дорогой, сэр Борс скоро заснул, однако около полуночи внезапно пробудился. Было совсем темно, и только одинокая ласковая звездочка смотрела в стрельчатое окно. Вдруг в комнате блеснул красный луч, и из него грозно протянулось копье, похожее на длинный язык пламени. Копье устремилось на рыцаря и остановилось перед ним. Острие копья сияло ослепительно синим светом.
        Рыцарь в недоумении наблюдал за чудным явлением. Копье между тем отодвинулось. Но едва он схватился за лежавший с ним рядом меч, огненное копье ринулось на него и, ранив в плечо, выскользнуло в окно. Комната снова погрузилась во мрак. Сэр Борс стонал от боли, и о сне нечего было и думать. Поднявшись на заре с намерением ехать дальше, он вышел во двор, чтобы оседлать своего коня, и с изумлением увидел на месте обвалившихся ворот большую черную дубовую дверь, заколоченную и закрытую на засов.
        Как ни старался рыцарь выбраться из замка, ему это не удавалось. А замок, по-видимому, был совсем необитаем; обходя его, он всюду находил одни лишь развалины и запустение.
        Так прошло три дня. К страданиям от раны присоединился томительный голод. Сэр Борс сидел подле своего коня в конюшне, когда до него вдруг донеслось бряцание оружия. Выйдя во двор, он увидел рыцаря в латах, со щитом и с обнаженным мечом в руке.
        Не говоря ни слова, рыцарь ринулся на него, и сэр Борс едва успел схватить свой щит. Полдня бились они, нанося друг другу мощные удары. Сэр Борс получил несколько серьезных ран, сквозь щели в его латах сочилась кровь. А противник Борса оставался невредим и, казалось, даже не утомился. Наконец сэр Борс пришел в такую ярость, что загнал противника к двери, выходившей во двор. Неизвестный рыцарь, падая навзничь, раскрыл собой дверь, но она тотчас же захлопнулась за ним.
        Сколько ни кричал сэр Борс, называя противника негодным трусом и вызывая его на поединок, он не вышел и даже не отозвался ни единым словом.
        Подождав немного, сэр Борс, раны которого горели и ныли, решил идти в конюшню к своему коню. Но едва он повернулся, неизвестный рыцарь бесшумно накинулся на него сзади, собираясь сразить коварным ударом в затылок. Сэр Борс вовремя разгадал его намерение и успел отразить удар.
        Отчаянно бился сэр Борс, и скоро ему удалось повалить противника. Он уже хотел прикончить его, но рыцарь вдруг вытянулся словно мертвый, и латы его с глухим звуком, как пустые, стукнули о землю.
        Разрубив застежку шлема и откинув его, сэр Борс с ужасом увидел, что доспехи были пустые. Значит, он сражался с самим дьяволом!
        Рыцарь сотворил крестное знамение, прочел молитву и, изнемогая от усталости и страха, направился к конюшне, дивясь, как ему удалось остаться в живых, имея дело с нечистой силой.
        Вдруг из темной норы выбежал огромный вепрь с загнутыми, острыми как мечи клыками и яростно ринулся на Борса. Могуч оказался дикий зверь, но сэр Борс, с трудом собрав все свои силы, мощным ударом снес-таки вепрю голову и вслед за поверженным животным замертво упал наземь, лишившись чувств от слабости и голода.
        Придя в себя, он побрел в конюшню, где перед пустыми яслями лежал его голодный конь.
        Не надеясь дожить до утра, сэр Борс, покаявшись в грехах и вручив свою душу Господу, приготовился к смерти, как подобало доброму рыцарю, и спокойно заснул.
        На заре он пробудился от голода и решил отрезать кусок мяса от убитого вепря, однако, войдя во двор, рыцарь несказанно изумился, не обнаружив его там. Вместо убитого зверя он увидел большой котел с жареным мясом, подсушенный хлеб и горячее молоко.
        Сэр Борс бросился к котлу. Но, поднося кусок мяса ко рту, он опомнился и, сотворив крестное знамение, убежал в конюшню. Все эти яства, как догадался рыцарь, были поставлены нечистой силой, чтобы ввести его в искушение, и, стоило ему дотронуться до них, он навеки погубил бы свою душу.
        Весь день сэр Борс боролся со смертью, и весь день дьявол искушал его, но он обладал достаточной силой и мужеством, чтобы не сдаться, и предпочитал смерть рабству у нечистой силы.
        С наступлением сумерек рыцарь почувствовал близость смерти и поручил свою душу Богу. Когда он окончил молитву, со двора донеслись страшные крики ярости и отчаяния, а вслед за тем в дверях конюшни появился почтенный седовласый старец. Подойдя к рыцарю, он положил ему руку на голову и промолвил:
        -Добрый праведный рыцарь, ты подвергся серьезному испытанию и с честью выдержал его. Со временем ты совершишь нечто большее. Сейчас раны твои будут исцелены и ты подкрепишься как следует.
        Воздух наполнился благоуханием, и сэр Борс увидел в тумане сияющую чашу, несомую чудесной девой. Он понял, что это чаша Святого Грааля, и преклонил голову - его раны тотчас зажили.
        Утром он отправился в обратный путь и, придя ко двору короля Артура, рассказал обо всем с ним приключившемся.
        Король с королевой и рыцари Круглого стола весьма обрадовались, увидя Борса целым и невредимым; они предчувствовали, что он совершит великие подвиги.
        В день Святой Троицы все пошли на службу в собор, а когда вернулись во дворец, король приказал накрыть обед в зале Круглого стола, потому как в этот день он обыкновенно собирал рыцарей на торжественный пир.
        Все ожидали призывного рога, возвещавшего повеление садиться за стол. Вдруг кто-то вбежал в покои короля, крича о великом чуде, случившемся при дворе. Артур со своими рыцарями вошел в зал Круглого стола и увидел, что на всех местах рыцарей вокруг стола появились сделанные золотыми буквами надписи: «Здесь должен сидеть сэр Бедивер», «Здесь должен сидеть сэр Гавейн» - и так далее.
        На одном месте было начертано: «В четыреста пятьдесят четвертом году от Страстей Господних среди вас явится тот, кому надлежит занять сие место», а рядом значились имена сэра Персиваля и сэра Борса.
        Рыцари в молчаливом изумлении смотрели друг на друга. Первым заговорил король Артур:
        -Клянусь Богом, любезные друзья и лорды: мы с вами станем свидетелями великого чуда - ведь теперь именно четыреста пятьдесят четвертый год со времени крестной смерти Спасителя.
        Когда прозвучал рог, созывающий к обеду, рыцари заняли предназначенные для них места. Лишь одно место с таинственной надписью оставалось свободным.
        За столом все соблюдали умеренность в пище и питье, как будто в ожидании чуда. И чудо действительно совершилось.
        Когда после трапезы священник при всеобщем молчании прочел благодарственную молитву, по залу вдруг пронесся порыв сильного ветра и захлопнул все двери и окна. Рыцари невольно переглянулись, многие побледнели.
        Затем дверь распахнулась, и в зал вошли благообразный седой старец и молодой рыцарь в красных доспехах, но без меча и без щита. Сэр Борс узнал в старце того, кто явился ему в дьявольском замке.
        -Мир вам, благородные лорды! - промолвил старец и, обратясь к королю, добавил: - Государь, я привел к тебе молодого рыцаря; он королевского рода, и ему суждено совершить великий христианский подвиг во славу Господа нашего Иисуса Христа. Его зовут Галахад.
        -Добро пожаловать! - приветствовал их король.
        По совету старца юноша снял свои доспехи и остался в красной тунике и плаще, подбитом горностаем. Старец провел юношу к страшному месту, и, ко всеобщему изумлению, смертоносная молния не поразила его.
        -Это твое место, рыцарь. Ты обретешь чашу Святого Грааля, а сидящие подле тебя товарищи разделят твой жребий, ибо они смиренны и чисты сердцем.
        -Если тебе, старец, известно, скажи, - попросил король, - что должны сделать мои рыцари, чтобы добыть чашу Святого Грааля и водворить мир в моем королевстве. Многие из подвластных мне королей и баронов враждуют между собой, и Британии грозит раскол; некоторые из них отпали от святой веры и вернулись к язычеству и к жестоким богам древней Британии. Мне тяжко сознавать это, душа моя скорбит!
        -Государь, - заговорил старец, - никто не может сказать, чем завершатся поиски чаши Святого Грааля; но я знаю, что должны сделать твои рыцари, дабы предотвратить грозящую стране гибель. Чаша Святого Грааля, как тебе известно, это та чаша, из которой Христос пил во время Тайной Вечери, перед тем как был распят. Иосиф Аримафейский принес святую чашу в Британию, и здесь она находилась более четырех с половиной столетий. Пока ты и твое королевство хранили завет Христа, чаша оставалась среди вас. Но теперь вы стали враждовать, предались греху, вас обуяла гордыня. Если вы не раскаетесь и не прекратите нечестия, святая чаша покинет Британию, и страна погибнет в огне междоусобных войн, будет разорена и опустошена!
        Старец закончил свою речь и покинул зал. Его никто не остановил, потому как многие из присутствующих сознавали свое нечестие.
        Тогда поднялся сэр Гавейн, рыцарь гордый и горячий, но благочестивый и преданный королю. Грозящая стране гибель повергла его в печаль.
        -Я даю обет, - заговорил он, - завтра же отправиться на поиски чаши Святого Грааля! Я приложу все силы для отыскания сей святыни и, если сподоблюсь увидеть ее, принесу сюда, чтобы спасти страну от гибели!
        Горячая речь Гавейна побудила многих рыцарей присоединиться к его клятве. Иные, хотя и не думали серьезно об этом подвиге, принесли обещание, боясь отстать от прочих, но сердца их были преисполнены гордыни и честолюбия.
        -Гавейн, Гавейн! - со слезами на глазах воскликнул король. - Я знаю, ты принес благой обет и других побудил к тому же, но мне горестно, что многих из вас, моих друзей, я никогда больше не увижу.
        -Не тревожься, милорд, - успокоил его Ланселот, - и согласись: нет более завидной смерти, а ведь от смерти вообще никто не уйдет.
        На следующее утро рыцари снарядились в путь и простились с королем и королевой. Море слез пролили те и другие при расставании. На улицах Камелота толпился народ, и бедные и богатые плакали, глядя вслед отъезжавшим рыцарям: многим из них не суждено было возвратиться.
        Выехав за город, рыцари разъехались в разные стороны - кому какой путь приглянулся.
        Сэр Галахад, не имевший щита, в течение четырех дней ехал без всяких приключений. На четвертый день перед вечерней он подъехал к аббатству Белых Монахов и застал там двух рыцарей Круглого стола - короля Багдемагуса и сэра Ивейна. Поужинав втроем, они потолковали о подвигах, какие им хотелось бы совершить.
        -Говорят, в аббатстве есть необыкновенный щит, - сказал король Багдемагус. - Кто бы ни взял его, через три дня или потерпит неудачу, или будет убит. Но я хочу завтра попытать счастья!
        На следующий день король Багдемагус, прослушав обедню, попросил аббата показать ему щит. Тот подвел его к престолу, над которым висел ослепительно белый щит. В самой середине его трепетал, как живой, красный крест.
        -Сэр, - заметил аббат, - хочу предостеречь тебя: этот щит предназначен для одного из трех достойнейших в мире рыцарей.
        -Ничего. Я хоть и не сэр Ланселот, но все-таки хороший рыцарь! - хвастливо возразил он и, взяв щит, поспешно простился с товарищами и уехал.
        Не проскакав и двух миль, Багдемагус увидел рыцаря в белых доспехах, разъезжавшего взад и вперед по опушке, как будто он собирался вступить в поединок с каждым, кто отважится поехать по лесной дороге.
        Увидев Багдемагуса, Белый рыцарь крикнул:
        -Кто ты? Почему у тебя щит непорочного рыцаря, а доспехи другие?
        -Кто я?! - гневно воскликнул король. - Сейчас я тебе объясню!
        Сказав так, он поднял копье и яростно помчался на Белого рыцаря, спокойно ожидавшего его. Белый рыцарь хладнокровно отвел щитом направленное на него копье и сильным ударом своего копья пробил кольчугу противника, ранив его в плечо. Багдемагус без чувств упал с коня.
        Белый рыцарь подозвал к себе оруженосца и попросил его:
        -Отнеси белый щит сэру Галахаду - он в Белом аббатстве. Кланяйся молодому рыцарю от меня и передай, что этот щит предназначен ему. Если Богу будет угодно, мы встретимся с ним и вместе отправимся туда, куда нам суждено идти.
        Оруженосец исполнил приказание и передал Галахаду слова Белого рыцаря. Галахад спросил, какой у Белого рыцаря девиз на щите, и оруженосец ответил: «Трепещущее сердце».
        -Да будет так, как он сказал! - воскликнул молодой рыцарь и, вскочив на коня, поехал к северу: он знал, что чаша Святого Грааля скрыта в замке у одного из мятежных баронов.
        Через несколько дней Галахад очутился в мрачном дремучем лесу, где мох, как густая борода, свешивался с покрытых плесенью ветвей.
        На лесной прогалине рыцарь увидел седую старушку. Она молилась, стоя на коленях перед зеленым крестом; рыдания сотрясали ее грудь.
        -О чем ты сокрушаешься? - спросил ее Галахад.
        -О, добрый рыцарь, - заговорила старушка, - как мне не плакать, если я дожила до того дня, когда мои сыновья восстали друг на друга. У меня три сына, и все они считались достойными рыцарями Круглого стола. Двое старших расточают семейное имущество, лишая меня последнего, а младший, сэр Хьюлин, противится их злым намерениям. За это они ненавидят его. Вчера, вернувшись домой, старшие сыновья затеяли ссору с младшим. Я боюсь, как бы они не убили его. Кто же тогда будет мне опорой и утешением в старости?! Мне остается только умереть.
        -Грустно все это, - заметил Галахад. - И подумать только: вБритании нашлись рыцари, замышляющие убийство кровных родных! Прошу тебя, проводи меня к ним.
        Он посадил старушку на седло перед собой, и она указывала ему дорогу в лесу. Едва успели путники проехать милю, как до них донесся лязг оружия.
        -О, братья убивают его! - воскликнула, рыдая, старушка. - Мой дорогой сын! Мой мальчик!
        Сэр Галахад пришпорил коня, и вскоре они оказались на большом лугу и увидели двух рыцарей, сражающихся против одного.
        -Стойте! - грозным голосом крикнул Галахад. - Опустите мечи, злые братья, истребляющие ДРУГ друга!
        Рыцари обернулись на крик. Увидев мать, младший брат опустил меч. Старушка сошла с коня и бросилась к нему; юноша неясно обнял мать.
        Злые братья презрительно рассмеялись.
        -Не думаешь ли ты запугать нас громкими словами? - возопили они и, вскочив на коней, одновременно ринулись на Галахада с копьями наперевес.
        Рыцарь отразил одно копье щитом, и оно раскололось пополам, а другое отвел мечом и, ни секунды не медля, могучим ударом того же меча снес противнику голову с плеч.
        Увидев пораженного брата, сэр Нуллот быстро соскочил с коня и, опустившись на колени, просил у Галахада пощады.
        -Я знаю, кто ты, - сказал он. - Ты Галахад, непорочный рыцарь, который будет преуспевать во всех своих делах и которого не коснется никакое оружие, пока он не исполнит своего высокого предназначения. Я обещаю сделать все, что ты прикажешь мне.
        -Немедленно примирись с матерью и братом, - сурово произнес Галахад, - и ничего не требуй от них до самой своей смерти, а она уже недалека. Сегодня же ты отправишься на службу к сэру Бедиверу и королю Урии, которые стараются воспрепятствовать высадке ненавистных язычников.
        Рыцарь Нуллот примирился с родными и, исполняя приказание Галахада, отправился к морю. Все случилось, как предсказал Галахад: через неделю Нуллота постигла смерть в битве против пиратов-язычников.
        Галахад между тем поехал дальше, глубоко опечаленный встречей с людьми, желающими смерти родному брату и не считающимися с горем старухи матери.
        Несколько месяцев разъезжал он по стране, выискивая рыцарей, которые вели междоусобные войны и отнимали друг у друга земли и замки. Он старался водворять между ними мир, разъясняя, что, пока они, христиане, дерутся между собой, языческие орды беспрепятственно наводняют страну, грабят, жгут и убивают.
        Случалось, рыцари сами шли к Бедиверу и Урии и вместе с ними отражали набеги язычников. Однако большинство уже утратило рыцарскую честь и продолжало междоусобные распри.
        Вся страна была объята междоусобицами, и крестьяне покидали свои поля, а язычники наступали с севера, предавая все мечу и огню.
        Сэр Галахад сокрушался о бесчестии и опасался, что уже близко время, когда чаша Святого Грааля покинет Британские острова и страна погибнет.
        Однажды на заре Галахад выглянул из кельи, в которой провел ночь, и увидел множество всадников, двигавшихся по степи; они направлялись к морю, где высокие скалы обрывались в бездну, и вели благородного рыцаря в разбитых доспехах, по-видимому раненного. Судя по всему, он храбро сражался, но был побежден, и теперь его собирались сбросить в море.
        Сэр Галахад поспешно надел доспехи и вскочил на коня. Одновременно с ним из небольшой рощицы на берегу моря вылетел какой-то рыцарь. Сердце Галахада переполнилось радостью, когда он увидел на щите рыцаря трепещущее сердце и узнал Персиваля.
        Сэр Персиваль несся прямо на всадников, приказывая отпустить пленника.
        -А ты кто такой? - послышалось из толпы.
        -Я рыцарь Пендрагона этих островов, короля Артура, - ответил Персиваль, - а ваш пленник - мой друг, сэр Борс из Бретани.
        Сначала в толпе послышался смех, а затем раздались крики:
        -Бей его! Тут у нас нет Артура! Мы сами себе господа!
        С копьями наперевес семь всадников ринулись на Персиваля, однако подоспевший Галахад кинулся выручать друга. Одним ударом копья он сбросил на землю троих, но при этом копье его сломалось. Тогда Галахад выхватил меч и, врезавшись в ряды противников, которые отступили от сэра Борса, разил их направо и налево. А Борс выхватил меч у одного из своих врагов и устремился к воинам, окружившим Персиваля.
        Галахад, Борс и Персиваль бились мужественно и ожесточенно, и немного времени спустя враги обратились в бегство, оставив на поле битвы добрую половину своих товарищей.
        Три рыцаря радостно приветствовали друг друга и дали слово не расставаться впредь, пока их не разлучит смерть.
        Многие месяцы странствовали они вместе, совершая благородные подвиги, стараясь обратить сердца людей к любви и единению и призывая владетельных лордов северных пределов общими силами разбить язычников.
        Однажды утром рыцари подъехали к замку, стоявшему на высокой скале на границе Шотландии. Из замка доносились звуки рога и крики. На стенах замка стояли длинноволосые люди, похожие на дикарей; на них были кожаные куртки с золотыми цепями и украшениями и стальные шлемы с большими рогами и перьями.
        На верхнем зубце замка друзья заметили развевающееся знамя. На черном поле знамени красовался золотой ворон с разинутым клювом, как будто он каркал, и с широко распростертыми крыльями, точно он парил над местом битвы.
        Рыцари поняли, что замок захвачен язычниками.
        Вдруг из подземелья, скрытого под деревом, вышла богато одетая девица с грустным, измученным лицом.
        -Благородные лорды, - проговорила она, - ради Бога, уезжайте отсюда, иначе вы погибнете.
        -Нет, - возразил Галахад, - мы не повернем вспять! Нам поможет Господь, служению которому мы посвятили себя. Кто ты, благородная леди? И чем так сильно удручена?
        -Я Иссайльта, - со слезами ответила молодая девушка. - А владелец этого замка - мой отец граф Хернокс. Я не ведаю, замучили ли его до смерти недруги, или он еще жив и терпит муки. Три дня тому назад сюда явился какой-то рыцарь с толпой злых язычников, они осадили замок и, несмотря на мужество моего отца и доблесть моих братьев, которых убили у меня на глазах, овладели замком. Когда враги бросились на отца, моя старая няня увлекла меня за собой, и мы спаслись. Но я не могу покинуть этих мест, не зная, жив ли отец. Если его уже нет в живых, пусть язычники убьют и меня!
        -Мужайся, благородная леди! - сказал сэр Галахад. - Мы спасем твоего отца!
        -Милорды, у меня нет надежды! - возразила Иссайльта и, взглянув на замок, побледнела: подъемный мост был спущен, а из ворот выезжали человек десять рыцарей во главе толпы язычников.
        -Господь да хранит вас, милорды! - воскликнула она, в ужасе всплеснув руками. - Я буду молиться, чтобы небо даровало вам победу. Но я трепещу за вашу жизнь.
        Отчаяние молодой девушки тронуло рыцарей, в сердцах их загорелась ярость: рыцари-христиане вступают в союз с язычниками-саксами, уповая на их помощь при распре с графом Херноксом!
        Сэр Галахад с ожесточением ринулся навстречу предателям, надвигавшимся на них из замка.
        Необыкновенное зрелище являли три непорочных рыцаря, сражавшихся против толпы язычников и предателей-рыцарей. Когда сломались их копья, они обнажили мечи, и никто не мог противостоять их мощи и мужеству.
        Пока сэр Борс разил язычников, толпившихся вокруг него, Галахад и Персиваль избивали предателей-рыцарей, из которых ни один не ушел живым. Видя это, язычники пали духом и кинулись к замку, в надежде поднять за собой мост.
        Но храбрые рыцари, преследовавшие их по пятам, молнией пронеслись по подъемному мосту и, спешившись, бросились в замок и схватились с язычниками. Пылая гневом, рыцари не сложили оружия, пока укрывшиеся в замковом зале саксы не обратились в бегство. Но друзья настигали врагов в замковых помещениях и на лестницах. Число трупов язычников быстро увеличивалось, и рыцари вдруг опомнились и почувствовали себя великими грешниками.
        -Полагаю, такова была воля Божья, - сказал сэр Борс. - Язычники натворили много бед.
        -Конечно, - подтвердил Галахад, - они причинили великое зло нашей стране и сотворили много насилия. Но я думаю, мы обезумели, когда убивали их, ведь скольких матерей мы осиротили!
        В эту минуту из потайной комнаты вышел священник, убеленный сединами и окруженный дивным сиянием. Увидев груды трупов, покрывавших замковый зал, он остановился. Сэр Галахад снял с себя шлем, и друзья последовали его примеру; опустившись на колени, все трое исповедались в своем безумстве, заставившем их истреблять даже тех, кто просил пощады.
        -Содеянное вами предначертано свыше, - изрек священник после того, как дал им отпущение грехов. - Злые рыцари вступили в союз с язычниками с целью овладеть этим замком и дивной святыней, в нем сокрытой. Мне было пророчество, что вы - те самые непорочные рыцари, которые призваны совершить святое дело. Когда зал будет очищен от мертвых тел, а ваши доспехи - от следов битвы, вы увидите то, что вам суждено увидеть!
        Зал прибрали, устлали свежим тростником; рыцари с освобожденным графом Херноксом и его дочерью Иссайльтой дружески и весело беседовали.
        Немного погодя старый священник вызвал графа с дочерью из зала, и рыцари остались одни. Вдруг двери захлопнулись, за окнами стемнело, жалобно завыл ветер, нагоняя печаль. Мрак, однако, быстро рассеялся, и середина зала осветилась ярким светом, который глаза едва могли выносить. Скоро рыцари различили в сиянии серебряный стол и стоящий на нем большой серебряный сосуд дивной тонкой работы.
        Двери раскрылись, и в зал вошли ангелы. Два из них несли восковые свечи, третий - полотенце, а четвертый - копье с ослепительно сверкавшим острием. Подойдя к столу, ангелы оставили несомые ими предметы рядом с дивным сосудом.
        Тут только рыцари увидели сидящего за столом седого старца в епископском облачении; его прекрасное лицо окружал сияющий нимб, а плащ на груди украшала латинская надпись: «Се я, Иосиф, первый епископ христианства, снявший со креста тело Господа нашего».
        Рыцари несказанно изумились, потому как епископ Иосиф умер более четырехсот лет тому назад. Видя их недоумевающие, испуганные лица, Иосиф ласково улыбнулся и проговорил:
        -Не изумляйтесь, рыцари! Я хоть и дух, но знаю вашу немощь и пришел помочь вам.
        Он взял со стола лучезарный сосуд и подошел к Галахаду. Рыцарь опустился на колени и причастился из святого сосуда. После него причастились Борс и Персиваль.
        Затем епископ обратился к Галахаду:
        -Знаешь ли ты, сын мой, что за сосуд у меня в руках?
        -Нет, святой отец, - ответил Галахад.
        -Это священный сосуд, который люди называют чашей Святого Грааля; из нее Христос вкушал на Тайной Вечере, перед тем как был распят на кресте и своей смертью искупил грехи человеческие. Увы! В пределах этой страны никто, кроме вас, не удостоится узреть сей священный сосуд, - произнес епископ, и его кроткое, ласковое лицо омрачилось. - Сегодня же ночью чаша Святого Грааля покинет Логрис, и ее уже никогда здесь больше не увидят.
        -Какая прискорбная весть! - воскликнули Галахад и Персиваль. - Но, святой епископ, это ведь еще не значит, что страна наша обречена на гибель и возвратится к язычеству?
        -Так будет, - с горечью проговорил епископ. - Люди забыли Христа и его заповеди, родичи грабят друг друга, брат восстал на брата, многие вступают в союз с язычниками. Рыцари погрязли в грехах, возгордились и стремятся к почестям. Вот Христос и повелел мне лишить страну святыни, которой он почтил ее четыреста пятьдесят лет тому назад, когда я принес ее сюда.
        Услышав грозный приговор, сэр Галахад и сэр Персиваль горько зарыдали, оплакивая судьбу родины, и спросили, неужели нет надежды на спасение.
        -Нет, - с грустью ответил епископ. - Разве вы целых два года, пока разыскивали священную чашу, не стремились водворить закон любви? И к чему привели все ваши труды и битвы? Нет, такова воля Господня: Британия и ее народ должны пройти через сей суд. И настанет время, когда скорбь и смерть, мятеж и измена охватят страну, и от королевства не останется камня на камне. Язычники изгонят из памяти народа имя Христа, обратят храмы в логовище волков, и совы станут ютиться там, где пелись псалмы. Никакими усилиями благочестивых рыцарей не отвратить Страшного суда. Но вам двоим, Галахад и Персиваль, я должен возвестить следующее: когда я отбуду, души ваши последуют за мной. Вы узрели то, к чему стремились, и не запятнали себя ни гордыней, ни злодеянием. А ты, сын мой, - обратился он к сэру Борсу, - еще хранишь в душе родственную любовь и жажду битв и потому останешься, чтобы сражаться за дело Христа.
        С последним словом епископа зал осветился ярким светом, и сэр Борс, ослепленный, опустился на колени. Когда же некоторое время спустя он открыл глаза, Иосифа в зале уже не было; исчезли и сосуд с копьем. А Галахад и Персиваль по-прежнему стояли на коленях, с воздетыми, как на молитве, руками.
        Подойдя к рыцарям, Борс понял, что они мертвы, - их чистые, непорочные души вместе с Иосифом и священным сосудом вознеслись на небо. Недаром же они стремились туда при жизни!
        Сэр Борс загрустил о своих товарищах и почувствовал: никогда уже не быть ему веселым и беззаботным. Он попросил, чтобы граф Хернокс приказал вырубить глубокую могилу в скале, на которой возвышался замок. Граф не замедлил исполнить просьбу Борса, и непорочные рыцари были торжественно погребены. Долго еще сэр Борс тосковал на их могиле.
        Наконец он снова снарядился в путь и после многочисленных приключений возвратился в Камелот. Там он поведал королю и всему двору о том, как непорочные рыцари обрели священный сосуд и как их души последовали за ним.
        Весь двор оплакивал Галахада и Персиваля, а король приказал записать рассказ сэра Борса, и книга о юных непорочных рыцарях, украшенная многочисленными цветными буквами, хранилась в большой сокровищнице замка в Саруме.
        А сэр Борс с той поры стал молчалив: он не мог забыть святого видения. О суде же, который должен был в положенное время свершиться над прекрасной Британией, он никому не сказал, но затаил пророчество Иосифа в сердце своем.
        Глава XII. Заговор сэра Мордреда
        ЛЕДИ ГВИНЕВЕРА
        После поисков чаши Святого Грааля оставшиеся в живых рыцари вернулись ко двору короля Артура.
        Особенно радовалась королева возвращению сэра Ланселота и его брата сэра Борса, потому как они были самые благородные рыцари Круглого стола.
        Сэр Мордред, племянник короля, завидовал им и втихомолку среди своих друзей презрительно отзывался о королеве и о Ланселоте с Борсом.
        Однажды Гавейн, брат Мордреда, услышал это и сурово и сердито осудил его. Мордред понял, что Гавейн не только не завидует славным рыцарям, но относится к ним очень дружелюбно.
        С той поры Мордред еще сильнее возненавидел Ланселота и Борса.
        Мордреда - высокого худого рыцаря с темными волосами и с глубоко сидящими серыми глазами на бледном лице - мало кто любил. Он всегда был хмур и неприветлив, его тонкие губы, казалось, не покидала презрительная усмешка, а серые волчьи глаза смотрели холодно.
        Скоро при дворе пошли глухие толки о том, что сэр Ланселот не в меру возгордился своей славой и доблестью и питает злой умысел против короля, намереваясь создать свое собственное королевство из земель, лежащих близ его Веселого замка на севере. А потом распространился другой, более тревожный слух - якобы Ланселот замышляет убить короля, жениться на королеве Гвиневере и с ней вместе править Британией.
        Сначала все только улыбались и с гневом отрицали подобные слухи, но когда они стали упорно повторяться, кое-кто к ним прислушался, а многие посчитали их не лишенными вероятия: неспроста же Ланселот постоянно стремится на север и успешно сражается там с мятежниками.
        Другие, однако, возражали последним, так как знали, что к нему постоянно обращаются благородные дамы и девицы из тех мест, прося заступничества против воинственных баронов, которые отнимают у них земли и лишают их крова. Относительно же королевы они говорили следующее: находясь при дворе, Ланселот не может избегать частых бесед с ней; ктому же он с самого своего посвящения обещал стать ее рыцарем и ради нее совершил много смелых и доблестных подвигов.
        Немало нашлось и таких, кто полагал, что для слухов нужны основания.
        Добрые благородные рыцари, огорченные распространением подобных слухов, стали допытываться, кто же их разносит. Злоумышленником оказался рыцарь Пионель, ничем себя не прославивший. Именно он дурно отзывался о королеве, Ланселоте и Борсе. Рыцари сразу вспомнили, что незадолго перед тем королева стала холодна в обращении с сэром Пионелем, и заключили: слухи дошли и до нее.
        -Чего, собственно, надеется он достичь, распуская о королеве ложные слухи? - спросил сэра Гарета один из рыцарей, когда они возвращались с соколиной охоты. - И так никто не признавал за ним особых заслуг, а теперь мнение о нем совсем испортится.
        -Боюсь, - заметил Гарет, - за этим кроется нечто худшее, о чем мы и не подозреваем. Сэр Пионель - закадычный друг Мордреда. Я часто видел их беседующими в потаенных местах. Хотя Мордред и брат мне, я не люблю его.
        -Чего же ты опасаешься, Гарет? - спросил сэр Брастиас.
        -Мордред ненавидит Ланселота, а также и Гавейна, главу нашей партии, - ведь он прямо назвал его, Мордреда, предателем и объявил о неизменности своей дружбы с Ланселотом и его родичами. Я думаю, сэр Мордред постарается по возможности вредить Гавейну и Ланселоту.
        -Тяжко думать, - печально заметил Брастиас, - что человек столь знатного рода может питать такую ненависть к главе своего же рода. Я думаю, это свидетельство далеко не полного благополучия в нашем знаменитом братстве Круглого стола и в нашей родной Британии.
        Через придворных дам до королевы дошли слухи, распространяемые о ней и о Ланселоте, и она, не имевшая злого умысла против короля и страны, стала думать, как доказать это рыцарям Круглого стола.
        После многих рассуждений королева решила пригласить рыцарей к себе на обед и по окончании его обратиться к их рыцарской чести и поведать о том, как ее оскорбляют и огорчают несправедливые слухи. Она не сомневалась в симпатиях и уважении к себе рыцарей и надеялась своим сетованием рассеять неприятное подозрение.
        На обеде присутствовали сэр Гавейн с братьями Гаретом, Агравейном, Гахерисом и Мордредом, а также родственники сэра Ланселота: Борс, Бламур, Блеоберис, Эктор де Марис, Лионель и другие рыцари. Сам Ланселот отправился к границам Шотландии, чтобы сразиться с известным разбойником. На обед явились двадцать четыре рыцаря, то есть все те, которые остались от ста пятидесяти, отправившихся на поиски чаши Святого Грааля.
        Среди гостей находились и сэр Пионель и его кузен сэр Мадор.
        Сэр Гавейн очень любил яблоки и мог есть их и за обедом и за ужином. Особенно нравился ему коричневый ранет. Все знали о слабости, водившейся за сэром Гавейном, и, на какой бы трапезе он ни присутствовал, ему всегда старались достать именно таких яблок.
        Знала об этом и королева и приказала подать к столу предпочитаемый рыцарем сорт.
        Гарет не ошибался, когда говорил о глубокой ненависти Мордреда к Гавейну: Мордред снял с блюда все коричневые яблоки, кроме одного, в которое впрыснул смертельный яд. Он предполагал, что никто не возьмет это единственное яблоко и оно достанется Гавейну.
        Обед приближался к концу. Гости весело шутили, блюдо с фруктами обходило стол. Сэр Пионель, заметивший на блюде только одно из любимых Гавейном яблок, пожелал досадить ненавистному рыцарю и взял яблоко раньше, чем блюдо дошло до Гавейна.
        Сэр Мордред увидел это, но не остановил своего сообщника, боясь выдать себя самого. Пионель начал есть яблоко, искоса поглядывая на Гавейна, который тщетно искал на блюде свой любимый сорт.
        Вдруг лицо Пионеля покраснело, потом покрылось смертельной бледностью: яд начал действовать. Сэр Пионель вскочил из-за стола и с криком: «Меня отравили!» - в судорогах упал на пол; стеная и воя, хватался он за ножки стульев и наконец умер в страшных мучениях.
        Рыцари вскочили со своих мест, охваченные страхом, яростью и гневом. Молча смотрели они друг на друга и на мертвого сэра Пионеля, не решаясь взглянуть на королеву, занимавшую почетное место между двумя придворными дамами.
        Все знали, что королеве известны слухи, распространявшиеся о ней Пионелем, и потому предполагали, как он должен быть ей ненавистен. Она устроила пир, пригласила Пионеля, и он умер у нее за столом от яда, положенного в яства, которыми она его угощала.
        В молчании рыцари стали покидать зал, не смея поднять взор на королеву. Она же то бледнела, то краснела, читая подозрение на их лицах. Родственник сэра Пионеля Мадор - высокий дородный рыцарь с сердитым красным лицом и злыми глазами - остановил уходивших, и глаза всех обратились в его сторону.
        -Смотрите! - воскликнул он, подняв высоко над головой яблоко, надкушенное Пионелем. - Вот чем погубили моего родственника сэра Пионеля! Но я этого дела так не оставлю! Наш род потерял благородного рыцаря, и я буду мстить за него!
        Он обернулся в сторону королевы.
        -Королева, ты - убийца! - бросил он ей в лицо. - Слушайте меня, рыцари! Я обвиняю королеву в убийстве моего родственника сэра Пионеля и требую суда над ней.
        Все точно окаменели, никто не осмеливался возражать, никто не отваживался сказать хоть слово в защиту королевы: все подозревали ее в убийстве Пионеля.
        Вдруг королева - бледная, дрожащая - поднялась со своего места.
        -Милорды и рыцари, - заговорила она, - я здесь ни при чем! Я невиновна и не знаю, как это произошло! - Голос ее прервался, и от волнения она упала в обморок.
        Мордред не знал, поможет ли случившееся его злым замыслам, но решил молчать и вместе с другими рыцарями вышел из зала, в то время как придворные дамы поднимали королеву и несли ее в спальню.
        Король Артур услышал крики и причитания во дворе и пожелал узнать, в чем дело; но рыцари молчали, пока не пришел сэр Гавейн.
        -Государь, - объяснил Гавейн, - королева пригласила нас к себе на обед. Один из рыцарей съел поданное на стол яблоко и отравился. Боюсь, обвинение падет на королеву.
        Король, крайне удрученный услышанным, отправился к королеве, чтобы успокоить ее.
        На следующий день, когда король, по обыкновению, сидел со своими судьями в зале в ожидании дел, требующих разбирательства, все рыцари мрачно толпились вокруг него; не было слышно ни смеха, ни шуток.
        Вдруг вперед выступил сэр Мадор; повторив свое вчерашнее обвинение, он потребовал суда над королевой.
        Король молча, но с горечью выслушал его и промолвил:
        -Благородные рыцари и лорды! Я скорблю душой и готов скорее пожертвовать жизнью, чем возвести столь тяжкое обвинение на мою любимую супругу и вашу королеву. Но закон одинаков для всех - как для бедных, так и для знатных, - хотя я не сомневаюсь, что Господь скорее заступится за королеву.
        -Сомневаюсь, - запальчиво заметил Мадор. - Злодеяние ее явно для всех!
        -Я полагаю, моя супруга непричастна к нему и никогда не пожелала бы свершения оного, - сурово возразил Мадору король. - Здесь замешан гнусный предатель, желающий ее смерти. Мне, королю, предстоит вершить правый суд, и я не могу выступить ее защитником и оградить от хулы ее доброе имя! Однако не сомневаюсь, что найдется рыцарь, который выступит на поединке за мою супругу. Если этого не случится, ты ведь знаешь, какая казнь ждет ее!..
        -Она должна быть сожжена! - торжественно произнес Мадор. - Она совершила злодеяние и подлежит суду!
        -Довольно! - строго прервал король Артур. - У меня разрывается сердце, когда я слышу, в чем ты обвиняешь эту благородную леди. Не беспокойся, сэр Мадор: найдется рыцарь, который пожелает встать на ее защиту. Назначь день поединка!
        -Заметь, государь, - возразил Мадор, - из двадцати четырех рыцарей, присутствовавших на обеде, нет ни одного, кто не подозревал бы королеву в содеянном преступлении. Значит, никто из них не заступится за нее! Что скажете на это, милорды? - обратился он к рыцарям.
        Те смущенно молчали; наконец сэр Гавейн сказал:
        -Королева устроила праздник и пригласила нас. Ей нет оправдания! Яд был принесен ею самой или кем-либо из ее слуг.
        Рыцари по-прежнему безмолвствовали, но сэр Борс и его братья были сильно опечалены.
        -Вот теперь, король, - торжествующе воскликнул Мадор, - если ты справедлив, я требую: назначь день суда!
        -Я поступлю так, как мне надлежит, - изрек король. - Через пятнадцать дней прибудь на коне и в вооружении на луг у городской стены; если тебя встретит рыцарь, то поединок укажет, кто прав. Если же не найдется рыцаря, который выступит за мою супругу, ее ждет костер.
        Многие из находившихся в зале рыцарей едва удержались от слез - столько печали звучало в словах короля.
        -Еще я требую, - заявил Мадор, - чтобы королева содержалась под стражей и в темнице, во избежание бегства, которое не позволит свершиться правосудию.
        Тяжко было королю отдать подобное приказание, но он все-таки поручил королеву надзору сэра Кэя, и тот заключил ее в ее собственную комнату, приставив караул из трех рыцарей, к великой скорби придворных дам и всего двора.
        Королева в отчаянии послала за сэром Борсом и, когда он явился, бросилась перед ним на колени и с горькими слезами умоляла избавить ее от лютой смерти.
        -Клянусь небом, - воскликнула она, - я не знаю, кем совершено убийство! Неужели ты не захочешь выступить за меня на поединке? Если бы сейчас при дворе находился твой родственник сэр Ланселот, он не потерпел бы возведенного на меня подозрения: он всегда был моим верным рыцарем. Но вот стряслась страшная беда, а я одна, без друзей.
        -Что могу я сделать, государыня? - возразил Борс. - Возьмись я защищать тебя, и люди обвинят меня в пособничестве; тем самым я подвергну опасности собственную жизнь и не спасу твоей. Я лучше поспешу на север, авось Бог поможет мне отыскать Ланселота и привести его сюда к назначенному сроку.
        -Ах, добрый сэр Борс, - воскликнула королева, всплеснув руками, - найди его! Я убеждена, Ланселот не поверит в мою причастность к преступлению. Я буду непрестанно молиться, чтобы ты нашел славного рыцаря и привел сюда, - он избавит меня от костра.
        Сэр Борс вместе с двумя оруженосцами поспешно снарядился в путь; оруженосцев он направил в разные стороны, сам же поехал в третью, в надежде быстрее напасть на след Ланселота.
        Не зная отдыха, он всюду справлялся о нем: увстречных рыцарей, в монастырях, в кельях отшельников. Наконец через одиннадцать дней Борс нашел Ланселота в разрушенном аббатстве, откуда рыцарь за два дня перед тем после жестокого боя изгнал язычников, желавших истребить монахинь и расхитить священные реликвии.
        Раненый Ланселот обрадовался встрече с Борсом, но сильно разгневался, услышав о произошедшем с королевой.
        -Безумные изменники! - воскликнул он и, вскочив со своего ложа, зашагал по комнате, сжимая кулаки и скрежеща зубами. - Как смеют они подозревать ее?! Представить себе эту безупречную леди на костре, в пламени!.. Находятся же подлецы, которые измышляют подобные вещи! И ни одна рука не поднимается в благородном порыве на ее защиту… В какое ужасное время мы живем!
        Невзирая на раны, Ланселот выбежал из комнаты и приказал принести себе доспехи и оседлать коня. На ласковые увещевания монахинь рыцарь отвечал одно: ему необходимо ехать, чтобы противостоять злу, которое в ином случае сулит позор и гибель королевству.
        И он помчался с Борсом к югу, не останавливаясь даже для трапезы, не снимая доспехов и ночью. На четырнадцатый день они прибыли в Лондон.
        -Доложи обо мне королеве, - попросил Ланселот Борса.
        За время отсутствия Борса сэр Мордред с сэром Агравейном составили заговор против него и Ланселота. Они распустили во дворце слух, якобы Борс отправился отыскивать доблестного рыцаря, потому как сам причастен к заговору Ланселота и королевы, вознамерившихся отнять у короля Артура трон и владения. Сэр Борс, присовокупляли они, поехал сообщить Ланселоту, что время настало.
        Многие рыцари с неудовольствием слушали подобные речи и не верили им. А сэр Борс, утверждали они в противовес Мордреду, хотел предупредить Ланселота об опасности, угрожающей королеве, и попросить его выступить на ее защиту.
        -Однако если Борс не найдет Ланселота, - замечали другие, - то сам выступит за королеву, хотя не имеет такого права, ведь он тоже входил в число приглашенных на обед. Значит, - заключали они, - никого, кроме королевы, нельзя обвинить в содеянном.
        Со дня на день партия Мордреда возрастала, и кое-кто рвался донести королю о заговоре Ланселота, королевы и Борса против королевской особы и государства. Но Мордред советовал выждать, а не торопить события.
        Стражу у комнаты Гвиневеры удвоили, к тому же теперь ее составляли исключительно сторонники Мордреда.
        Сэр Борс испросил разрешения говорить с королевой, и ему позволили. Коварный сэр Агравейн подслушал их беседу и сообщил остальным, что королева ожидает Ланселота. Он посоветовал допустить его к Гвиневере, а затем, когда безоружный рыцарь выйдет из ее комнаты, напасть на него, отвести к королю и обвинить в измене.
        Мордред согласился, но предложил сократить стражу, чтобы не внушить Ланселоту опасений.
        -При незначительной страже, - пояснил заговорщик, - он, пожалуй, захочет освободить королеву, и таким образом у нас появится лишняя улика против него.
        Сэр Борс, возвращаясь после свидания с королевой, удивился, увидев у двери только одного молодого рыцаря, сэра Петипаса Винчельси. Ему стало подозрительно, куда девались прежние десять-двенадцать рыцарей.
        Придя к Ланселоту и уведомив его о предстоящей встрече с королевой, Борс посоветовал рыцарю не ходить во дворец, пока не соберутся их родичи, сумеющие в случае нужды прийти на помощь.
        -У меня есть подозрения относительно Мордреда и Агравейна, - пояснил Борс. - Когда я входил к королеве, у ее дверей стояла довольно многочисленная стража, а когда выходил, там остался только один рыцарь. Я не доверяю стражникам, потому как все они сторонники Мордреда, и опасаюсь, не устроят ли они тебе ловушку.
        -Не переживай, - успокоил его Ланселот, - я вернусь без промедления.
        -Сэр, мне тревожно, - возражал Борс. - Я пойду позову наших родичей - пусть они будут поблизости. Подожди моего возвращения.
        -Нет, я не хочу ждать, - заявил Ланселот, - и меня удивляют твои подозрения. Предатели ничего не посмеют предпринять против меня.
        Сэр Ланселот удалился, скрыв меч под платьем, а сэр Борс пошел разыскивать сторонников Ланселота. Оказалось, большинство рыцарей отправились с королем для усмирения разбойника-лорда и вернутся только ко дню поединка.
        Сэр Ланселот подошел к дверям комнаты, где была заключена королева, увидел Петипаса и попросил допустить его к королеве.
        -А мы думали, сэр Ланселот, что ты на севере, - с улыбкой заметил рыцарь. - Государыня, наверно, обрадуется твоему приходу.
        С этими словами он отворил дверь и доложил королеве о Ланселоте.
        Убитая горем Гвиневера рассказала Ланселоту о случившемся, и благородного рыцаря страшно разгневали возведенные на нее подозрения. Он обещал на следующий день явиться на место поединка и биться за королеву, а Бог несомненно защитит правого.
        Печальную беседу Ланселота с государыней прервал донесшийся из-за дверей шум и последовавшие за ним злые возгласы:
        -Изменник рыцарь Ланселот Озерный, теперь твоя измена обнаружена!
        Сэр Ланселот узнал голоса Агравейна, всегда ему завидовавшего, и Мордреда, никем при дворе не любимого. Рыцарь быстро подошел к двери, заложил ее на запоры и, прося королеву не пугаться, спросил, нет ли в комнате доспехов, которыми он мог бы воспользоваться.
        -У меня нет доспехов, мой верный храбрый рыцарь! - с горькими слезами воскликнула королева. - Я боюсь, тебе грозит беда. Судя по шуму, их там много; они убьют тебя, а меня сожгут.
        -Увы, - промолвил Ланселот, - никогда в жизни не попадал я в подобное положение: быть убитым только потому, что безоружен!
        Между тем разъяренные рыцари стучали рукоятками мечей в дверь и кричали:
        -Выходи, изменник! Довольно прятаться! Знай: тебе не уйти!
        Ланселот опустился перед королевой на колени, поцеловал ей руку и промолвил:
        -Государыня, помолись за мою душу, если меня убьют. Я всегда был твоим верным рыцарем и теперь постою за тебя, пока сил хватит. А в случае моей смерти мой родственник сэр Борс и те, кто заодно с ним, не допустят тебя до костра!
        И Ланселот, обернув плащом руку, приготовился дорого продать свою жизнь. Рыцари тем временем принесли скамью и, пользуясь ею как тараном, пытались взломать дверь.
        -Прекратите шум, благородные лорды! - крикнул Ланселот. - Я отворю дверь, и тогда расправляйтесь со мной по своему усмотрению.
        -Отворяй! Мы даруем тебе жизнь! Пусть король сам судит тебя за измену!
        Ланселот приотворил дверь, но совсем немного - в такую щель мог пройти только один рыцарь, - и в комнату ввалился высокий и неуклюжий сэр Кольгреванс. Ланселот быстро захлопнул за ним дверь и больше никого не впустил.
        Кольгреванс обернулся и хотел поразить Ланселота мечом, но тот легко отвел его меч и, в свою очередь, нанес Кольгревансу смертельный удар.
        Пока остальные шумели и стучали в дверь, Ланселот снял с убитого рыцаря доспехи и с помощью королевы и ее служанки облачился в них, после чего подошел к двери и крикнул:
        -Довольно шуметь! Уходите, сегодня вам не взять меня! Но, клянусь рыцарской честью, я завтра же предстану пред королем. Вы можете обвинять меня в измене, однако я сумею доказать королю, что верен ему!
        -Негодный изменник, - крикнули Агравейн и Мордред, - мы все равно доберемся до тебя и убьем!
        -Ах так! Вы не слушаете моего совета! - возмутился Ланселот. - Берегитесь же!
        Он распахнул дверь и, раньше чем противники успели опомниться, уложил двоих из них.
        В тесном коридоре разгорелся жестокий бой. Сэр Мордред бранью поощрял своих сообщников, приказывая убить Ланселота, которого при этом всячески поносил.
        Из-за узости коридора в ряд помещались только двое нападавших, благодаря чему враги не могли навалиться на доблестного рыцаря все сразу. А Ланселот сражался яростно, и скоро из десяти противников осталось лишь трое, причем все были тяжело ранены; Мордред же спасся только бегством.
        Ланселот тоже получил не одну рану.
        -Государыня, - обратился он к королеве, - меня обвиняют в измене. К тому же я убил многих родственников короля и сэра Гавейна, а потому не сомневаюсь, что мне теперь угрожает месть. Боюсь, сам король окажется в стане моих врагов. Тем не менее я сделаю все возможное, чтобы спасти тебя от ужасной казни.
        -Уходи, сэр Ланселот, скоро здесь соберется множество воинов, и у тебя не хватит сил справиться с ними. Страшусь: все это плохо кончится, и козни врагов погубят нас.
        Ланселот опустился на колени и, поцеловав руку королевы, вышел из комнаты. Собравшийся возле дворца народ, привлеченный шумом боя, недоуменно смотрел на рыцаря в помятых, изрубленных доспехах, обрызганных кровью, и терялся в догадках.
        Сэр Ланселот отправился к сэру Борсу. Рыцарь очень обрадовался его возвращению. Освободившись от доспехов и перевязав свои раны, Ланселот рассказал Борсу о случившемся.
        -Умоляю тебя, - заключил он, - собери все свое мужество: нас ждет серьезное испытание. Я опасаюсь, не окончится ли все это междоусобицей, хотя не понимаю, в какой измене они меня обвиняют. Ясно одно: против меня существует заговор.
        -Сэр, - заметил Борс, - враги, завидующие твоей славе, распространяют отвратительные слухи о тебе. Они утверждают, что ты замышляешь убить короля и хочешь жениться на королеве Гвиневере с целью захватить власть в свои руки.
        Ланселот, пораженный услышанным, не мог произнести ни слова.
        -Клянусь небом, - воскликнул он наконец, - я узнаю, кто мои враги! Я вижу, они ни перед чем не останавливаются, чтобы опозорить и унизить меня. Известно ли об этом королю?
        -Не знаю, - ответил Борс, - но Мордред, без сомнения, не сойдет с коня, пока не разыщет короля и не внушит ему подозрений против тебя.
        -Знай я это, - промолвил Ланселот, - я увез бы королеву и поместил бы ее в безопасном месте; ведь теперь мне ясно: наши враги не успокоятся, пока не убьют нас обоих.
        Сэр Борс оставил Ланселота отдыхать, а сам отправился к своим родственникам и от них узнал, что король с рыцарями возвратился в город и что Мордред, выехавший им навстречу, не только рассказал королю Артуру о схватке во дворце, но и наговорил на королеву и Ланселота как на заговорщиков.
        Погрустнев от недобрых вестей, сэр Борс пошел искать среди родственников и друзей Ланселота тех, которые отважились бы вместе с ними принять участие в страшной междоусобной войне. К семи часам утра ему удалось собрать восемьдесят храбрых рыцарей в полном вооружении и на конях. Он предложил им отправиться в уединенное место за городской стеной, куда немного погодя явился и сам вместе с Ланселотом.
        Ланселот рассказал собравшимся рыцарям о событиях прошедшей ночи; они же в свою очередь сообщили ему подробности того, как их встретил Мордред, как он наговаривал на него, Ланселота, и на королеву и с каким прискорбием король слушал все это. Когда же Мордред напомнил о смерти Пионеля, король прослезился, но потом насупился и не промолвил ни слова.
        -Теперь, милорды, - заключил Ланселот, - вам известны козни врагов. По причине распускаемых ими безосновательных слухов я погубил нескольких рыцарей, и теперь опасаюсь, что не так-то легко будет восстановить мир. Мои враги обвиняют меня в измене, и они, без сомнения, добьются казни королевы - таким образом им удастся избавиться от нее и отомстить мне. Какой же вы, милорды, подадите мне совет?
        -Прежде всего, сэр, - ответил Борс после краткого совещания, - как мы полагаем, тебе необходимо спасти королеву, если твоим врагам удалось убедить короля отправить ее на костер. В случае совершения казни над ней на твою голову падет позор, потому как двадцать лет тому назад, когда она прекрасной юной невестой приехала к королю Артуру, ты обещал быть ей верным рыцарем. Можешь рассчитывать на нашу помощь.
        Остальные рыцари клятвенно подтвердили слова Борса.
        По совету Ланселота они остались в роще и послали одного из рыцарей в город узнать об участи королевы.
        Собравшиеся во дворце рыцари молча и с опасением поглядывали на короля, с суровым видом шагавшего по залу.
        Наконец вперед выступил сэр Мадор.
        -Государь, - сказал он, - я требую, чтобы ты сдержал свое обещание: королева подвергнется сожжению, если никто не выступит за нее на поединке.
        -Я исполню свое обещание, - подтвердил король.
        -Государь, - снова заговорил Мордред, - мы слишком много терпели от руки Ланселота. Я требую: прикажи взять его под стражу, чтобы удовлетворить родственников убитых им рыцарей.
        Тогда выступил вперед сэр Гавейн. Его лицо пылало от гнева.
        -Государь, - горячо воскликнул он, - не слушай его речей! Ланселот был вынужден так поступить - я не сомневаюсь в этом. А сэру Мордреду я не доверяю.
        -Господь нам судья, - проговорили Гарет и Гахерис, - но мы тоже не согласны с нашим братом Мордредом.
        -В таком случае я сам сумею постоять за себя! - возразил Мордред.
        -Я уверен, ты пойдешь своими обычными окольными путями, - заметил сэр Гавейн, строго взглянув на брата. - Недаром же тебя всегда находят в потайных местах за нечестными и коварными планами.
        -Я прошу тебя, государь, - сказал Мордред, - объявить сэра Ланселота изменником короля и королевства!
        -А я напомню тебе, государь, - сказал Гавейн, - что, если ты начнешь войну с сэром Ланселотом, на его сторону встанет много королей и именитых рыцарей. Позволь напомнить также, сколько раз сэр Ланселот совершал ради тебя удивительные подвиги, на деле доказывая свое превосходство над всеми нами. Не он ли освободил из подземелья сэра Туркина двадцать наших рыцарей?! Не он ли неоднократно вступался за честь короля и королевы и поддерживал добрую славу Круглого стола?! Я думаю, государь, такие деяния не должны забываться!
        -Я не желаю междоусобицы, - проговорил король. - Неужели вы этого не понимаете? Знай, сэр Мордред: яне начну войны, пока у меня не появятся доказательства измены Ланселота. Он лучший и доблестнейший из всех моих рыцарей, и раньше чем судить, я должен выслушать его. Насколько я его знаю, он явится сюда и вызовет на поединок своего обвинителя, и, смею надеяться, Бог укажет правого. Пошлите же вестника к сэру Ланселоту; пусть он, верный рыцарскому долгу, придет ко мне для ответа на возводимое на него обвинение.
        Однако это не соответствовало намерениям сэра Мордреда, не сомневавшегося в том, что стоит Ланселоту вернуться ко двору - и он сумеет рассеять все подозрения. Поэтому, когда гонец отправился к Ланселоту, Мордред послал ему вслед слугу, который убил гонца в лесу и скрыл его тело под кустом.
        По прошествии некоторого времени Мордред подговорил сэра Мадора потребовать казни королевы, так как никто не изъявил намерения биться за нее.
        Но король отсрочил свое решение в надежде, что Ланселот непременно откликнется на его зов. В волнении король смотрел на дверь, с минуты на минуту ожидая появления знаменитого рыцаря.
        Вместо него вошел коварный слуга сэра Мордреда и бросился к ногам короля.
        -Смилуйся, государь! - воскликнул он, задыхаясь как от быстрого бега. - Я только-только прибыл оттуда, где скрывается Ланселот с друзьями. Я служу одному из них; но их измена мне ненавистна, и потому я решил всё поведать тебе. Сэр Ланселот убил гонца, посланного тобой, государь, едва тот успел передать ему твое приказание. При этом рыцарь воскликнул: «Вот мой ответ на дерзкие слова того, кому уж недолго быть королем!»
        Король устремил на вестника пристальный взгляд, полный печали, способный смягчить сердце всякого; но слуга Мордреда - жестокий, закоренелый негодяй и убийца - не опустил наглых глаз.
        -Значит, сэр Ланселот изменился, - промолвил король и с поникнувшей головой и повлажневшим взором направился в свои покои.
        Однако сэр Мадор не дал ему уйти и, снова выступив вперед, повторил свою просьбу.
        -Делайте что хотите, - с трудом произнес король и удалился.
        -Увы, - воскликнули Гавейн и Гарет, - теперь королевству грозит гибель, и благородное братство рыцарей Круглого стола распадется в междоусобной войне!
        Немного погодя к Гавейну явился паж, приглашая его к королю.
        -Гавейн, - обратился король к вошедшему рыцарю, - я был чересчур снисходителен к Ланселоту. Он убил одиннадцать рыцарей Круглого стола и моего вестника. Слава ослепила его, и рыцарь не желает довольствоваться меньшим, чем мое королевство. Во имя справедливости и ввиду настояний сэра Мадора отведи королеву на костер. Пусть все совершится по закону. А затем мы схватим сэра Ланселота и предадим его позорной смерти.
        -Господь не допустит меня быть свидетелем подобных деяний! Я не верю доносам на Ланселота, - возразил Гавейн.
        -Как?! - воскликнул король. - Мне кажется, у тебя нет оснований любить его - сегодня ночью он убил твоего брата Агравейна и еще несколько твоих родственников. Не забудь, Гавейн, что недавно в сражении с пограничными лордами он убил двух твоих сыновей.
        -Государь, я помню об этом, - сказал Гавейн. - Я горько оплакивал сыновей, но они сами искали смерти, хотя я предостерегал их, и потому я не стану мстить Ланселоту и не изменю своего мнения о нем.
        -Тем не менее, - продолжал Артур, - я прошу тебя, передай твоим братьям Гахерису и Гарету, чтобы они вместе с тобой проводили королеву на костер и произнесли над ней приговор.
        -Нет, государь, - с горечью возразил рыцарь, - я не согласен присутствовать при позорной казни столь благородной королевы.
        -В таком случае, пусть мое повеление исполнят Гарет и Гахерис.
        -Они моложе меня, - заметил Гавейн, - и не осмелятся ослушаться короля.
        Призвав к себе Гарета и Гахериса, король Артур сказал им, чего он требует от них.
        -Государь, - заметил Гарет, - ты имеешь право приказывать нам сопровождать королеву на казнь, но да будет тебе ведомо, это противно нашему желанию. Мы исполним твою волю, но заявляем, что отнюдь не воспротивимся ее насильственному освобождению, если представится случай.
        -О горе! - со слезами воскликнул Гавейн. - И довелось же мне дожить до такого дня!
        Рыцари отправились к королеве и с глубокой скорбью просили ее приготовиться к смерти. Гвиневера побледнела, но осталась спокойна: она решила вести себя, как подобает гордой королеве, к тому же ее поддерживало сознание своей непричастности к злому делу.
        Гвиневеру одели в самое скромное платье, потом явился ее духовник и отпустил ей грехи. Придворные дамы и лорды рыдали и в отчаянии ломали руки.
        В сопровождении оруженосцев и рыцарей королева направилась к лугу за городской стеной. Столпившиеся на улицах города женщины плакали, причитали и шептали побледневшими губами молитвы, прося Бога избавить кроткую королеву от ужасной смерти.
        Молодые ремесленники, вооружившись толстыми дубинами, мечтали броситься на выручку королевы - их юные сердца жаждали подвига. Однако они понимали: им не одолеть закованных в доспехи рыцарей.
        Никто из горожан, потрясенных ужасным зрелищем, не заметил человека в простой крестьянской одежде, который, когда королева со стражей вышла из дворца, бросился из толпы в узкий переулок, где его ждал слуга с лошадью. С несвойственной крестьянину ловкостью он вскочил на коня и, стремительно промчавшись по улицам, через северные ворота вылетел в поле.
        Между тем королеву сквозь толпу скорбных женщин и угрюмых мужчин, провожавших рыцарей злобными взглядами, привели на луг за северной стеной. Посередине арены уже высился позорный столб. Королеву привязали к нему и обложили до колен связками хвороста. Подошел священник, старавшийся ободрить ее, но Гвиневера, казалось, ничего не сознавала и не слышала.
        На арене выстроился отряд рыцарей человек в сто: некоторые на конях, но большинство пешие. Многие последовали примеру Гарета и Гахериса и явились безоружные. Но сэр Мадор был в полном вооружении - он приготовился к поединку. Позади него теснились его родичи, все на конях.
        Сэр Гахерис велел герольду прочесть приказ короля.
        -Именем короля, - провозгласил герольд, - королева обвиняется в предательском отравлении рыцаря. Его родичи требуют суда над ней. Если кто-нибудь из рыцарей желает вступиться за королеву, пусть поспешит, в противном случае она будет сожжена на костре, как требует закон.
        Герольд умолк, и народ стал озираться в ожидании рыцаря-избавителя.
        Сэр Мадор, стоя во главе отряда конных рыцарей, тоже оглядывался; но никто не желал сразиться за невинно погибавшую королеву. Тогда он взглянул на бледную Гвиневеру и злорадно усмехнулся - его жестокое сердце, видимо, предвкушало радость от ее гибели.
        Толпа замерла. Взоры всех лондонских граждан устремились на посыпанную песком арену и на жертву, облаченную в белое.
        Сэр Гахерис не сводил глаз с входа на арену. Брат его Гарет находился с ним рядом, и оба молились об избежании благородной королевой страшной смерти.
        -Я требую, сэр Гахерис, чтобы ты исполнил закон! - раздался резкий голос Мадора.
        Сэр Гахерис в отчаянии заломил руки и, обернувшись к палачу, стоявшему подле жаровни с углями, указал на королеву.
        Присутствующие онемели от ужаса. Палач зажег факел и поднес его к хворосту.
        Вдруг послышался конский топот, и не успел народ опомниться, как по арене понеслись вооруженные рыцари. Покрытая пеной сбруя коней свидетельствовала о том, что они примчались издалека.
        Возглавлял всадников высокий, статный рыцарь. Когда стал виден девиз на его щите, отовсюду раздались восклицания:
        -Сэр Ланселот! Сэр Ланселот! Скорее на помощь!
        Едва рыцари приблизились к позорному столбу, сэр Мадор скомандовал своим сообщникам окружить королеву кольцом. В то же мгновение на злоумышленников ринулся отряд Ланселота и поразил многих.
        Мадор изо всех сил старался не допустить к костру воинов Ланселота, стремившихся пробиться к королеве.
        Все смешалось, и много безоружных рыцарей погибло в свалке.
        Сэр Ланселот в безумной ярости истреблял всех вокруг себя. Ослепленный гневом рыцарь сам не видел, кого разил; он помнил одно: эти люди стоят между ним и королевой.
        По несчастью, в образовавшейся ужасной сумятице Ланселот убил двух самых дорогих ему рыцарей, не узнав их и не заметив, что они безоружны. Один был сэр Гарет, которого он сам посвятил в рыцари, другой - сэр Гахерис.
        Жестокий бой длился недолго: никто не мог противостоять силе Ланселота и его родичей.
        Наконец Ланселот пробрался к королеве; перерезав путы, он осторожно поднял измученную женщину на коня. По лицу Гвиневеры градом катились слезы; она благодарила Бога за избавление и не находила слов, чтобы выразить свою признательность Ланселоту.
        Народ провожал Ланселота восторженными криками, когда он вместе с королевой, окруженный родичами, направился по северной дороге в свой замок.
        -Я увожу королеву для ее безопасности, - пояснил он, - она пробудет у меня до тех пор, пока король Артур не убедится в нашей непричастности к измене. Боюсь, однако, наши враги посеяли сомнения в его душе, в противном случае он не допустил бы королеву до позорного столба.
        Сэр Ланселот совершил большую ошибку и впоследствии сам признал это. Если бы он немедленно отвез королеву к королю и потребовал у врагов доказательств своей измены, последние были бы посрамлены и король Артур по-прежнему любил бы его и считал своим верным и непревзойденным рыцарем.
        Но ничто не спасло бы Ланселота от ненависти сэра Гавейна за убийство, пусть и невольное, двух его братьев, двух славных рыцарей - Гахериса и Гарета. И от этого убийства последовали великие бедствия и несчастья.
        Глава XIII. Война с Ланселотом
        СЭР ГАВЕЙН
        Король Артур шагал взад и вперед по залу своего лондонского дворца, сокрушаясь о смерти королевы. Пажи столпились у дверей, а несколько рыцарей молча наблюдали за опечаленным королем.
        Вдруг послышались торопливые шаги, и в комнату вбежал оруженосец Мордреда. Распростершись у ног короля, он попросил разрешения говорить.
        -Говори, - позволил ему король.
        -Государь, сэр Ланселот освободил королеву, перебил до тридцати рыцарей и со своими родичами увез и скрыл твою супругу.
        Король Артур, казалось, окаменел от горя, отвернулся и, воздев руки к небу, со скорбью, всех тронувшей, воскликнул:
        -Увы! К чему мне моя корона, если благородное братство рыцарей рассеяно и разбито?
        -Затем, государь, - продолжал посланец, - сэр Ланселот убил братьев сэра Гавейна - сэра Гахериса и сэра Гарета.
        Король в изумлении обернулся к рыцарям, всем своим видом выражая недоверие рассказчику.
        -Неужели это правда? - спросил он, и снова печаль, звучавшая в его голосе и отражавшаяся на лице, растрогала всех.
        -Да, государь, - подтвердили рыцари.
        -В таком случае, дорогие друзья, - с усилием проговорил король, - прошу не сообщать сэру Гавейну печальную весть о братьях. Я уверен, от боли и гнева он лишится рассудка, если узнает о смерти своего любимого младшего брата - Гарета.
        И король зашагал по комнате, ломая руки от невыразимого горя.
        -Зачем, зачем он убил их? - воскликнул наконец король. - Ведь он сам посвятил Гарета в рыцари, когда тот отправился на поединок с притеснителем леди Лионессы. К тому же Гарет любил Ланселота больше всех.
        -Это верно, - заметил кто-то из рыцарей, - но они пали в свалке, и Ланселот, ослепленный яростью, сам не знал, кого рубил, когда старался пробиться к королеве!
        -Увы, увы! - воскликнул король. - Эта смерть вызовет междоусобную войну, какой еще не видывали в пределах нашего королевства. Я вижу грядущую гибель; нам грозит раздор и разорение! Миру наступит конец.
        Несмотря на запрещение короля сообщать Гавейну о смерти его братьев, Мордред отозвал своего оруженосца в сторону и приказал ему пойти к Гавейну и рассказать о случившемся.
        -Постарайся, - сказал он, - хорошенько настроить сэра Гавейна против сэра Ланселота.
        Слуга нашел Гавейна на дворцовой террасе, выходившей на Темзу. Рыцарь смотрел, как по широкой реке двигались к кентским гаваням небольшие парусные суда.
        -Сэр, - заговорил оруженосец, обнажая голову, - сегодняшний день был свидетелем грустных деяний. Ланселот со своими родичами освободил и похитил королеву, и на площади около позорного столба в схватке погибло тридцать рыцарей.
        -Да сохранит небо моих братьев, ведь они тоже находились там, к тому же без оружия, - промолвил Гавейн. - Я предполагал, что Ланселот предпримет подобную попытку, и даже считал недостойным рыцарской чести, если бы он поступил иначе. Но скажи, где мои братья?
        -Увы, сэр, они убиты.
        Суровое лицо Гавейна покрылось бледностью; схватив своей железной рукой гонца за плечи, он вскричал:
        -Берегись, прислужник Мордреда, если ты лжешь! За братьев я отдал бы все это королевство с его богатством. Где мой младший брат Гарет?
        -Сэр, я говорю правду, - сказал оруженосец, - ведь мне известно, как бы вы разгневались, посмей я солгать. Сэр Гарет и сэр Гахерис убиты; их оплакивают все рыцари, и горше всех - сам король.
        Гавейн пошатнулся и стал еще бледнее.
        -Скажи, кто их убил? - прогремел он.
        -Сэр Ланселот.
        -Подлый раб! Я знал, что ты лжешь! - воскликнул Гавейн и ударил оруженосца по голове; тот почти без чувств повалился наземь. - Ага, лживый сплетник! - рассмеялся Гавейн. - Рассказывать такое о Ланселоте!.. Да знаешь ли ты, на кого напраслину возводишь? Сэр Ланселот убил моего младшего брата Гарета! Да Гарет любил Ланселота, как меня, и Ланселот всегда гордился им! Ведь именно Ланселот посвятил в рыцари храброго, мужественного, благородного и прекрасного Гарета. За Ланселота Гарет восстал бы против самого короля - так он любил его! А ты, дурак, говоришь, что Ланселот убил его! Прочь с глаз моих, змея!
        -А все-таки Ланселот убил их, убил в слепой ярости. И тебя самого не пощадил бы, окажись ты между ним и королевой на костре.
        И тут Гавейн поверил оруженосцу, и его охватил ужасный гнев, когда он понял, что любимый брат погиб. Кровь бросилась ему в лицо, и, убитый горем, он покинул террасу.
        Миновав коридоры, он вбежал к королю и, растолкав толпившихся возле него рыцарей, обратился к нему:
        -Король Артур, мой брат Гарет убит, убит и Гахерис! Я не вынесу этого! Такого не может быть! Я не верю!..
        -Я сам не верю в их гибель, - проговорил Артур, - и не могу удержаться от слез.
        -Какое горе! - задыхаясь воскликнул Гавейн. - Государь, я пойду взглянуть на моих братьев и проститься с ними раньше, чем их похоронят…
        -Нет, тебе не придется проститься с ними, - мягко возразил король. - Я знал, как велика будет твоя скорбь, и опасался, что вид их мертвых тел омрачит твой рассудок, и потому приказал похоронить их немедленно.
        -Скажи, государь, их действительно убил Ланселот? - спросил Гавейн.
        -Мне так доложили, - ответил король. - В ярости он сам не знал, кого разил.
        -Но ведь они были безоружны! - громовым голосом воскликнул Гавейн. - Ведь они были с ним заодно, и Гарет любил Ланселота как брата…
        -Знаю, знаю, - заметил Артур. - Но, говорят, Ланселот не различал врагов и друзей, пробираясь к королеве.
        Сэр Гавейн молчал некоторое время, и окружающие смотрели на рыцаря с состраданием и страхом. Его густые седые волосы беспорядочными прядями разметались по плечам, глаза горели.
        Но вот он приблизился к королю и, подняв правую руку, произнес голосом, дрожавшим от гнева:
        -Государь, мой король и мой дядя! Клянусь рыцарской честью, с этого дня я буду искать встречи с Ланселотом и не успокоюсь, пока не убью его или пока он не убьет меня! Поэтому прошу тебя, государь, и вас, друзья рыцари и лорды, приготовиться к войне. Я всажу свой меч в его злое сердце, хотя бы мне пришлось опустошить всю нашу страну и весь христианский мир!
        Сказав так, Гавейн покинул зал; все долго молчали, подавленные звучавшей в его словах ненавистью.
        -Я вижу, - промолвил наконец король, - смерть этих рыцарей послужила началом братоубийственной войны, и она не прекратится, пока Ланселот не убьет Гавейна или Гавейн не убьет Ланселота. О Ланселот, Ланселот, мой несравненный рыцарь! Ты стал невольной причиной гибели моего прекрасного королевства!..
        Присутствующие не могли удержаться от слез - так их растрогала речь короля; многие чувствовали, что король не принял бы участия в этой распре, если бы тут не был замешан его племянник сэр Гавейн и его род.
        В Лондоне и в окрестных землях рыцари принялись точить мечи и копья и исправлять кольчуги.
        Королевство поверглось в уныние. Каждодневно рыцари вступали в спор, причем одни брали сторону королевы и Ланселота, другие - сторону короля и Гавейна.
        Нередко наблюдался раскол в семьях, где сыновья приносили обет стоять за Ланселота, а отцы негодовали на их измену королю и отрекались от них.
        Женщины плакали и горевали, потому как, чью бы сторону они ни взяли, все равно кто-нибудь из близких становился их врагом и шел сражаться против своих же родных.
        Молва о междоусобице разнеслась по всей Британии, и короли, герцоги и бароны поспешили на помощь к Артуру, так что войско его было очень многочисленно. Но многие присоединились и к Ланселоту, поскольку он считался самым благородным и доблестным рыцарем.
        В июле, когда поселяне любовались на зреющие поля в ожидании жатвы, король Артур и сэр Гавейн выступили со своим войском и осадили замок Ланселота и окруженный стеной город. Но, несмотря на все усилия, им не удалось проникнуть в город, и осада затянулась на все время жатвы.
        Однажды королева Гвиневера стояла у окна замка, глядя на осаждавшее город войско; ее взор остановился на пурпурной палатке короля Артура с красным драконом на знамени. Она видела, как супруг ее вышел из палатки и в одиночестве ходил взад и вперед, печально поникнув головой. Изредка он поглядывал на замок, и тогда на лице у него появлялось горькое выражение.
        -Сэр Ланселот, - сказала королева, глубоко тронутая печалью Артура, - мне так хочется, чтобы ваша вражда прекратилась, чтобы ты и мой дорогой государь опять стали друзьями. Предчувствие говорит мне, что он скорбит от разлада с тобой, ведь ты был знаменитейшим из рыцарей Круглого стола и создал его славу. Не попытаешься ли ты поговорить с государем? Объясни ему, что все доносы о заговоре против него ложны и что мы с тобой не изменяли ни ему, ни королевству.
        -Я попытаюсь, миледи, клянусь честью! - ответил Ланселот. - Если наши враги не до конца отравили душу короля, он поверит мне.
        Сэр Ланселот приказал трубачу протрубить со стены, не пожелает ли король Артур вступить в переговоры. Приказ был исполнен, и сэр Пентред, один из рыцарей короля Артура, передал королю предложение Ланселота.
        Немного времени спустя возвестили перемирие, и стрелки опустили свои луки, а копейщики прекратили метание копий, и король с сэром Гавейном, сопровождаемые рыцарями, подъехали к стенам замка.
        Сэр Ланселот подошел к окну в башне и крикнул королю:
        -Благородный король, я думаю, никому из нас эта война не принесет славы! Не лучше ли прекратить ее?
        -Выходи сюда, изменник, - крикнул Гавейн, вспыхнув от гнева и грозя Ланселоту кулаком, - и мы прикончим тебя!
        -Выходи, - вторил король, - и я буду биться с тобой. Ты убил тридцать моих рыцарей, похитил у меня королеву и губишь мое королевство…
        -Нет, государь, причина войны не во мне, - возразил Ланселот. - Я не считал бы себя рыцарем, если бы допустил гибель благородной королевы. Мне удивительно, как ты, государь, мог помыслить о сожжении своей супруги.
        -Гвиневеру обвиняли в отравлении оклеветавшего ее рыцаря, - пояснил король. - А я призван блюсти справедливость, не разбирая знатных и простолюдинов, и потому, как ни тяжко мне было, я не мог поступить иначе. Мало того, если сэр Пионель говорил правду, то ты вместе с ней замышлял убить меня, чтобы захватить власть в свои руки.
        -Низкая ложь, черная клевета! - запальчиво воскликнул Ланселот. - Я готов доказать это с Божьей помощью каждому, кто посмеет назвать меня изменником. Государь, клянусь рыцарской честью - пусть смерть поразит меня, если я лгу! - ни я, ни королева никогда не злоумышляли против тебя и не посягали на твою корону.
        Все притихли, услышав столь торжественную клятву. В те времена никто не сомневался, что небесный огонь не замедлит опалить человека, если он поклялся ложно.
        По просветлевшему лицу короля сэр Ланселот понял: Артур поверил ему. Король обернулся к сэру Гавейну - видимо, спрашивая его о чем-то, - но Гавейн резко рассмеялся и бросил в лицо Ланселоту:
        -Ты можешь клясться небом, и найдутся люди, которые поверят тебе. Но я обвиняю тебя, надменный рыцарь, в убийстве двух безоружных рыцарей, любивших и почитавших тебя. Едва ли ты, тщеславный хвастун, сладкоречивый герой, посмеешь отрицать это!
        Лицо и голос Ланселота отразили его глубокую печаль, когда он заговорил:
        -Я не надеюсь заслужить твое прощение и сам себе не прощу столь нелепого убийства. Я так же убил бы своего двоюродного брата Борса, как убил Гахериса и молодого Гарета, крепко любимого мной. Ярость ослепила меня; ясознавал одно: толпа рыцарей преграждает мне доступ к королеве - и рубил сплеча, чтобы пробраться к ней.
        -Ты лжешь, презренный! - крикнул Гавейн, охваченный безумной жаждой мести. - Ты убил их по своему высокомерию, желая выразить мне и королю свое презрение за то, что мы допустили возвести королеву на костер. Ты изменник и предатель! Знай же: яне прекращу войны, пока мой меч не пронзит твое злое сердце!
        -Твоя ненависть гнетет мою душу, - промолвил Ланселот. - Не будь тебя, я думаю, государь вернул бы мне свою милость, убедился бы в нашей невиновности и принял бы к себе свою королеву.
        -Охотно верю, презренный! - воскликнул Гавейн, приходя в неистовство от сознания, что король действительно желает мира. - Но знай: пока я жив, мой дядя не прекратит войны, и в конце концов мы захватим тебя, несмотря на твой крепкий замок и на твое воинское искусство. А я снесу тебе голову!
        -Я вижу, ненависть помрачила твой рассудок, - заметил Ланселот. - Если вы захватите меня, мне нечего рассчитывать на милость.
        Сказав так, Ланселот удалился, уверившись в безнадежности переговоров.
        На другой день лазутчики донесли ему, что король Артур на совете вождей объявил о своем желании принять королеву обратно и примириться с Ланселотом, но сэр Гавейн сурово возразил, что, если Артур не продолжит войну до тех пор, пока Ланселот не будет взят в плен или убит, он и весь род короля Лота покинут пределы королевства. Кроме того, разнеслись слухи, якобы Гавейн собирается захватить в плен самого короля, если тот будет настаивать на своем. Гавейн и его партия были очень могущественны, и никто не осмеливался им противостоять.
        Гавейн в своей ненависти старался вызвать Ланселота из замка на поединок и для этого послал к стенам города рыцарей, приказав им всячески поносить Ланселота, обвиняя его в бесчестных поступках.
        Наконец воины, стоявшие на часах, потеряли терпение и, краснея от стыда, выпустили в негодяев целый залп стрел и камней.
        Сэр Борс, сэр Эктор и сэр Лионель тоже слышали бранные слова и, посоветовавшись с другими, решили: далее терпеть этого нельзя.
        -Мы глубоко возмущены оскорбительными словами Гавейна во время переговоров, - объявили они Ланселоту, - и потому требуем и просим, если ты хочешь сохранить нас у себя на службе, позволить нам выйти из города и ринуться на клеветников.
        -Благородные друзья, - отвечал Ланселот, - мне тяжко сражаться с моим любимым государем, королем Артуром.
        -Но все станут говорить, - возразил его брат сэр Лионель, - что ты боишься выйти из города и что, вероятно, все оскорбления заслужены тобой, если ты можешь сносить их.
        Его убеждения подействовали на Ланселота, и он отправил к королю гонца со следующим сообщением: он выйдет из города и примет сражение, но просит короля не подвергать свою жизнь опасности.
        На это Гавейн ответил Ланселоту, что король будет лично сражаться против изменника.
        На следующее утро король Артур двинулся с войском к замку, и Ланселот привел в порядок свои ряды, приказав воинам и рыцарям щадить короля и во имя прежней дружбы избегать биться с Гавейном.
        Начался бой, и много воинов полегло на месте. Сторонники Ланселота, сильные, искусные витязи, произвели большие опустошения в королевском войске - они мстили за оскорбления.
        Сэр Гавейн, отыскивая Ланселота, носился по полю брани как разъяренный лев, и много народу изрубил он и столько же смял конем.
        В разгар битвы король Артур наткнулся на Ланселота.
        -Защищайся, сэр Ланселот! Ты виноват в этой междоусобной войне! - крикнул он и ударил Ланселота своим мечом. Но Ланселот не пытался защищаться; он, наоборот, опустил меч и щит, как будто не находил в себе сил сражаться против короля. Артур опешил и, тоже опустив меч, с грустью взглянул на рыцаря.
        В этот момент их разделила толпа сражающихся; сэр Борс, завидев короля, яростно ринулся на него и с такой силой нанес удар копьем, что Артур упал на землю. Борс соскочил с коня, выхватил меч и подбежал к Артуру. Но тут его окликнули, и он увидел скачущего к нему Ланселота. Сэр Борс схватил короля за шлем и занес над ним обнаженный меч.
        -Не окончить ли нам войну, брат? - заносчиво крикнул Борс приблизившемуся Ланселоту. - Сейчас это нетрудно сделать!
        Он думал, сэр Гавейн лишится половины своих сил и не сможет продолжать борьбу с Ланселотом, если король будет убит.
        -Нет, нет! - остановил его Ланселот. - Ты головой отвечаешь за короля. Помоги ему подняться. Я не могу допустить, чтобы благороднейшего из королей, посвятившего меня в рыцари и когда-то души во мне не чаявшего, убили или опозорили!
        Ланселот спрыгнул с коня, помог королю подняться и подержал ему стремя, когда он садился в седло.
        -Король Артур, - заговорил он, взглянув на короля, - ради всего святого, положи предел этой войне, ведь никому из нас она не принесет славы. Я стараюсь избегать встречи с тобой и моими братьями по Круглому столу, но они же не только не избегают меня, но явно жаждут моей смерти.
        Артур смотрел на Ланселота и думал, насколько он благороднее всех остальных рыцарей. Слезы брызнули из глаз короля, и он, не в силах говорить, пришпорил коня.
        Вскоре трубачи возвестили отбой, и Ланселот тоже отозвал своих людей - надо было похоронить павших и перевязать раненых.
        Наутро бой возобновился. Воины короля бились с ожесточением, потому что Гавейн приказал им никого не щадить и обещал шлем золота тому, кто убьет хотя бы одного из рыцарей Ланселота. Сам же Гавейн носился по полю и искал убийцу своих братьев, но тот, к его великому гневу и ярости, избегал встречи с ним.
        Наконец Гавейн завидел сэра Борса и помчался к нему через поле.
        -А, сэр Борс! - насмешливо крикнул он. - Если ты отыщешь и приведешь ко мне своего коварного кузена, я пощажу тебя!
        -Хорошо, что я знаю цену твоим словам, - в свою очередь усмехнулся Борс. - Приведи я его сюда, и ты пожалел бы об этом. Он не упустил бы случая наказать тебя за твою гордость и надменность!
        Сэр Борс говорил правду. Часто в прежнее время, когда Ланселоту случалось переодетым вступать в поединок с Гавейном, хвастуну приходилось плохо. Поэтому Ланселот, из любви к другу, в последние годы избегал биться с ним.
        -Ты не много выиграешь, восхваляя своего трусливого родственника, - запальчиво крикнул Гавейн. - Защищайся!
        -Я сам желал помериться с тобой силами, - надменно возразил сэр Борс. - Вчера ты убил моего двоюродного брата Лионеля, а сегодня, с Божьей помощью, я покончу с тобой.
        Пришпорив коней, они с такой яростью налетели друг на друга, что копья их, пройдя сквозь доспехи, глубоко вонзились в тела, и тяжко раненные рыцари упали навзничь со своих коней. Подоспевшие друзья подняли их и перевязали раны. Однако последующие несколько дней ни тот ни другой не могли участвовать в бою.
        Увидев раненого Борса, рыцари Ланселота пришли в негодование и обвинили жалостливого вождя в том, что он губит свое дело.
        -Ты не хочешь разбить хвастливого врага, - говорили они. - Ты избегаешь убивать рыцарей, которые некогда являлись твоими собратьями по Круглому столу. А какая польза нам от того? Разве они избегают тебя и не стараются истреблять твоих друзей и родственников? Твой брат Лионель убит, а славные рыцари Галк, Гриффит, Сафир и Конан тяжко ранены. Ты всегда был учтив, сэр Ланселот, - прибавили они в заключение, - но берегись, как бы теперь эта учтивость не повредила твоему делу.
        Видя, что друзья могут отшатнуться от него, если он не станет уничтожать своих врагов, Ланселот с грустью обещал впредь не щадить противников. Он уже не избегал столкновений, но готов был рыдать, если на него бросался кто-нибудь из рыцарей, с которыми когда-то он водил дружбу и пил вино в гостеприимном Камелоте.
        Однако, по мере того как бой разгорался, разгоралась и жажда боя в сердце Ланселота, и он сражался с присущей ему силой и искусством. К вечеру его войско оставалось в полном порядке, в то время как воины короля, видимо, падали духом и явно старались избегать яростной атаки рыцарей Ланселота. Сдержав коня, Ланселот оглядел поле, залитое кровью и заваленное грудами мертвых тел, и тоска сдавила его сердце.
        -Смотри, милорд, как редеют ряды врагов под натиском наших рыцарей! - крикнул сэр Пелам, подъезжая к нему. - Мужество изменило им, потому как Гавейн и сэр Кэй ранены, а сэр Торр убит. Если ты последуешь моему совету, мы сегодня закончим войну. Соберись с силами и одним ударом рассей противника - тогда победа за нами!
        -Увы, - воскликнул Ланселот, - я не желал бы этого! Мое сердце скорбит оттого, что я, вынужденный сражаться против моего короля, гублю его воинов и готовлю ему поражение.
        -Боюсь, милорд, ты неблагоразумен. Щадя их, ты тем самым готовишь себе врагов. Они не только не поблагодарят тебя, но и, поверь, не пощадят, если, на несчастье, захватят кого-нибудь из твоих друзей или тебя самого.
        Но сэр Ланселот не поддавался ни на какие увещевания и приказал трубить отступление. Король Артур последовал его примеру, и в сумерках оба войска разошлись.
        Раненые стонали на поле битвы, пока не подоспевала помощь или пока смерть не избавляла их от страданий.
        За несколько недель не произошло ни одного столкновения: войско Артура пало духом после того, как из его рядов выбыло столько славных рыцарей, а Ланселот не желал наступать.
        Но сэр Гавейн все время старался разжигать ненависть к Ланселоту и подстрекал к возобновлению войны. Из Лотиана, королем которого после смерти своего отца, короля Лота, сделался Гавейн, прибыл большой отряд молодых рыцарей со своими воинами, и королевское войско воспрянуло духом.
        Ежедневно под стенами замка появлялись воины и, выкрикивая обидные слова и прозвища, старались уязвить воинов Ланселота. Недолго думая, молодежь стала просить у короля Артура и сэра Гавейна разрешения идти на приступ. Король с неохотой созвал совет, чтобы обсудить план приступа.
        Молодые рыцари, приглашенные на совет, упорствовали, а король Артур с грустью предчувствовал, что любовь к племяннику Гавейну принудит его уступить их требованиям и продолжать войну.
        Вдруг дверь распахнулась, и к королю приблизился привратник.
        -Государь, - доложил он, - епископ Лондонский и король Девонский Джирэнт просят тебя принять их.
        Юные рыцари нахмурились, послышались даже крики неудовольствия; но лицо короля прояснилось, и он приказал немедленно позвать прибывших.
        -Незваный священник и король, не имеющий своего мнения! - ухмыльнулся Гавейн, надменно оглядывая присутствующих. - Прошу тебя, дядя, - обратился он к королю, - если ты любишь меня, не слушай их бабьих разговоров!
        Артур не отвечал и только с нетерпением смотрел на дверь.
        Вот появились три священника и три воина; за ними шествовал почтенного вида старец. Белые как снег волосы обрамляли его тонзуру и ниспадали на белую рясу с красной каймой, свидетельствовавшей о сане епископа. А за епископом показалась высокая, статная фигура Джирэнта Девонского, доказавшего себя сильным правителем, в то время как его считали слабым и сумасбродным.
        Все поднялись, приветствуя епископа, после чего король радостно поздоровался с Джирэнтом. Этот благородный рыцарь отказался идти против Ланселота и королевы, хотя и не отрекся от короля.
        Гавейн мрачно взглянул на Джирэнта, но тот спокойно выдержал его взгляд.
        -Говори скорее, с чем пришел, и уходи! - раздраженно высказался Гавейн. - Если ты по-прежнему держишь обе стороны, то не о чем и разговаривать и не для чего звать епископа на помощь.
        -Гавейн, - сказал Джирэнт, и в его спокойном голосе прозвучала угроза, - мне кажется, горе помрачило твой разум. Прошу тебя: не мешай епископу говорить. У него поручение к королю.
        -Милорд, - произнес епископ, - я от Его Святейшества Папы.
        При этих словах Гавейн бросился вперед, сжимая рукоятку меча, как будто в своем безумии собирался убить священнослужителя.
        -Я принес тебе буллу святого отца, - продолжал епископ твердым голосом, нисколько не робея перед гневом Гавейна. - Вот она. Его Святейшество повелевает королю Артуру, как христианину, принять с любовью и уважением супругу свою Гвиневеру и примириться с сэром Ланселотом.
        По рядам рыцарей пробежал ропот негодования; сэр Гавейн метал на епископа и короля Артура взгляды, полные ненависти.
        -Если же ты не исполнишь сего повеления, - в голосе епископа зазвучала скорбь, - Его Святейшество отлучит от церкви всю Британию. Никто из вас не видел страны, отлученной от святой церкви, ибо редко ее чада так упорствуют в своих заблуждениях, чтобы заслужить столь суровую кару. Но отец церкви, наблюдая, что страна сия раздирается в междоусобной войне и что вы губите друг друга, в то время как злые язычники изгоняют Христа и веру его с Британских островов, решил совершить над вами свой суд, если вы будете упорствовать и не покоритесь его воле. Страну постигнет проклятие. Церкви закроются, святые мощи превратятся в прах, священнослужители перестанут совершать обряды, мертвые останутся непогребенными, потому что некому будет хоронить их. Отвечай, король Британии, на возвещенную тебе волю Его Святейшества.
        С этими словами епископ подал королю развернутый пергамент. Присутствовавшие увидели черные письмена на белой коже и большие печати с девизом Папы Римского.
        -Признайся, это твоих рук дело?! - запальчиво крикнул Гавейн королю Джирэнту. - Ты посылал в Рим своего гонца?
        -Да, - ответил Джирэнт.
        -В таком случае, - громовым голосом воскликнул Гавейн, - я обещаю тебе, двоедушный король, мстить за эту измену, пока жив!
        -Я внимаю твоим словам, сэр Гавейн, - ответил Джирэнт, и глаза его вспыхнули грозным огнем, но голос звучал спокойно. - И еще раз повторяю: ты потерял разум. Я объясню тебе и королю, нашему государю, почему я посоветовал епископу отправиться в Рим за папской буллой. Как вам известно, я всегда считал эту войну злым делом и высказывался против нее. Все вышло, как я предвидел. Пока вы здесь, на северной границе, поглощены междоусобицей, коварные язычники, узнав, что страна ослаблена раздорами и войной, высадились в некоторых местностях побережья, рассыпались по всей стране и предали ее грабежу и огню. Наших родичей целыми вереницами изо дня в день сгоняют на черные суда, а вы, занятые братоубийственной войной, ничего не делаете, чтобы спасти их или отомстить за них. Я, как граф Саксонского берега, отбил нападение идолопоклонников и заставил их повернуть вспять. Здесь, на севере, старый лев Урия Реджедский, несмотря на свои годы и усталость, отразил язычников; но у вас в тылу появился сильный язычник по прозванию Хайринг Опустошитель; он одерживает победу за победой. Хитрый и опасный, Хайринг вступил
в союз с некоторыми нашими королями и взял их дочерей в жены своим вождям. Таким образом измена проникла в нашу среду и идет об руку с дерзкими варварами. А ты, Гавейн, продолжаешь безумствовать, пренебрегая благом своего народа! Ты готов погубить родину и отдать ее в руки диких саксонских вепрей, лишь бы утолить жажду личной мести. Если ты будешь упорствовать, я объявлю тебя изменником и с Божьей помощью повлияю на твое войско. Тогда мы прогоним язычников из наших пределов и водворим мир среди наших братьев.
        Король Артур поднялся со своего места, в глазах его светилась решимость.
        -Я не желаю больше войны, - произнес он, строго глядя на Гавейна. - Джирэнт прав, и правда должна восторжествовать. Я раскаиваюсь, что столько времени забывал о нуждах своего королевства. Прошу тебя, добрый епископ, пойди к сэру Ланселоту и передай ему весть о моей готовности заключить с ним мир и принять к себе королеву. А ты, добрый Джирэнт, возвращайся на юг. Я от всей души благодарю тебя за содеянное. Дай Бог, чтобы все рыцари отличались такой чистотой помыслов и были так безраздельно преданы мне, как ты. Иди и исполни великое дело: охраняй берега, как ты охранял их до сего дня, а я поспешу тебе на помощь, если бесстыдный и дерзкий враг осмелится вторгнуться в наши пределы!
        Сэр Гавейн, оставшийся при своем мнении, в ярости объявил королю, что в тот день, когда Артур дружески протянет руку Ланселоту, он, Гавейн, со всеми своими вассалами и воинами покинет королевство. Глубоко ненавидя Ланселота, он постоянно грозился вступить в союз с язычниками и выступить против короля.
        Артур огорчился, но, чтобы умерить ярость племянника, согласился исполнить его требование. Как ни старался епископ убедить короля примириться с Ланселотом, вышло по желанию Гавейна, и священнослужитель с грустью направился в замок доблестного рыцаря, неся ему грамоту с известием, что он в полной безопасности может привезти Гвиневеру ко двору. Ланселот и королева, получив грамоту короля, сильно опечалились, ведь в ней не было ни слова о примирении.
        -Я исполню волю моего государя, - сказал рыцарь, - хотя, как видно, ненависть сэра Гавейна ко мне отнюдь не ослабела. Прошу тебя, епископ, отправься к королю и передай ему, что я поручаю себя его милости и через пять дней прибуду к нему с миледи, королевой Гвиневерой, как он того желает.
        В назначенный день король, окруженный рыцарями и дамами, сидел в тронном зале своего дворца; сэр Гавейн стоял с ним рядом. Вдруг послышался топот многочисленных коней, и в город въехал сэр Ланселот с королевой, сопровождаемый свитой. У дверей замка славный рыцарь помог Гвиневере сойти с коня и провел ее между рядами рыцарей и дам к королевскому трону, и оба они преклонили колени.
        Прекрасный благородный рыцарь и красавица королева - и тот и другой с грустными лицами - представляли столь трогательное зрелище, что у многих из присутствующих на глаза навернулись слезы.
        Поднявшись, Ланселот заговорил:
        -Государь, по велению Папы и во исполнение твоей воли я привел сюда королеву. Если в зале найдется хоть один рыцарь, который обвинит меня или ее в злом умысле против тебя или посягательстве на твою корону, я, Ланселот Озерный, сумею доказать, что он лжет. Если, всемилостивейший государь, это все, что лежит между мной и тобой, я предлагаю тебе мир. Однако тот, кто меня ненавидит, не потерпит, чтобы ты поступил так, как подсказывает тебе твое доброе сердце.
        Из глаз короля Артура полились слезы. Многих растрогала печальная речь Ланселота, кинувшего быстрый взгляд на Гавейна.
        -Король может поступать как ему угодно! - жестко заметил Гавейн. - Но между нами, сэр Ланселот, не может быть мира, ведь ты изменнически убил двух моих безоружных братьев!
        -Увы, милорд! - воскликнул Ланселот, и лицо его оросилось слезами. - Я не могу просить у тебя прощения за этот безумный, совершенный по неведению, поступок. Если бы на них была кольчуга!.. Знай: ядо конца дней своих буду оплакивать моего дорогого друга сэра Гарета. Ведь я сам посвятил его в рыцари, я всегда любовался им, не терпевшим низости и зла, я любил его мужественный смех и его ясный взор. Моя душа не перестанет скорбеть о твоих братьях. Я готов раздать свои владения и - если государь позволит и тебе будет угодно - пойти босиком в рубище кающегося, чтобы на каждой десятой миле поставить святую обитель, где монахи станут молиться об упокоении душ Гарета и Гахериса. Поверь, сэр Гавейн, это принесет больше пользы их душам, нежели война.
        Все плакали; по лицу короля ручьем текли слезы, и он не пытался скрыть их.
        -Никакие монахи тебе не помогут! - крикнул Гавейн, окидывая гневным взглядом плачущих рыцарей и дам. - Запомни раз и навсегда: только кровью смоешь ты изменническое убийство моих братьев. Пока ты в безопасности, потому как находишься под охраной Папы, но если ты останешься здесь дольше двух недель, я сниму тебе голову с плеч. Не медли же: вручи королеву королю и удались и из дворца, и из страны.
        Ланселот жестко усмехнулся:
        -Кабы знал я, что на все мои мирные предложения последует столь краткий ответ, я подумал бы, приходить ли сюда. А теперь, перед тем как навсегда покинуть благородное братство и пределы милой мне страны, я должен, государыня, проститься с тобой. Молись за меня, добрая моя госпожа. Если же лживые языки еще когда-нибудь навлекут на тебя беду, без промедления дай мне знать об этом. И где бы я ни был, я тотчас явлюсь, чтобы с оружием в руках вступиться за твою жизнь и честь.
        Сказав так, Ланселот поклонился и, поцеловав руку плачущей королевы, удалился.
        -Этой стране не знать покоя, - заметил сэр Оуэн, рыцарь Фонтана, стоявшим рядом с ним товарищам. Они смотрели вслед Ланселоту, удалявшемуся к югу, и любовались игрой солнца на доспехах воинов, составлявших его свиту. - Пока мы были заняты междоусобной войной, язычники собирали силы. Благородное братство Круглого стола, снискавшее славу королю Артуру и охранявшее его королевство, рассеяно и сломлено. А теперь безумная ненависть сэра Гавейна изгнала отсюда благородного Ланселота. И этим еще не кончится зло.
        Глава XIV. Мятеж Мордреда и смерть короля Артура
        После того как Ланселот покинул пределы Британии и направился в Бретань, где у него было свое королевство, саксы стали усиливаться в оставленной им стране, и ежедневно длинные черные суда приставали к ее берегам. Бритты воссылали к небу мольбы, чтобы свирепые пираты миновали их, и в ужасе бросались внутрь страны при виде драконовой головы, прорезавшей путь в морском тумане. Воинственные варвары тем временем бросались с бортов и вброд бежали к берегу, жаждая добычи и крови.
        Король Артур собрал большое войско и два года сражался с неверными, отстаивая северные пределы от разбойничьих шаек. В ту пору широкие римские дороги еще не запустели, не заросли травой, и конные отряды могли быстро передвигаться с места на место, разя наглых язычников и рассеивая их банды.
        На севере король Артур выдержал десять сражений - шесть против саксов и четыре против скоттов, которые, прослышав о междоусобной войне, целыми полчищами устремились на юг, надеясь поживиться в богатой стране.
        На юге король Артур выдержал два сражения с пиратами, дерзнувшими напасть на его столицу Карлеон-на-Уске, и нанес им такое поражение, что едва ли дюжина язычников успела скрыться на судах.
        Немало добрых витязей потерял Артур в этих битвах: язычники отличались храбростью, и побеждать их было нелегко. Но самой тяжкой утратой для короля стала, конечно, гибель благородного Джирэнта.
        Когда молва о доблести и силе короля Артура распространилась среди язычников, они устрашились и не дерзали большими шайками высаживаться на берегах Британии. Страна на некоторое время вновь обрела мир.
        Тогда сэр Гавейн опять вспомнил о своей ненависти к Ланселоту и принялся убеждать короля собрать новое войско и высадиться с ним в Бретани, где мирно правил Ланселот. Долго король не желал слушать его советов, да и королева всеми силами боролась против этого. Но Гавейн и его войско оказали весьма значительные услуги в недавней войне, и король не мог оставить его речей без внимания.
        Гавейна поддерживал брат его Мордред; он сообщил, что выходцы из Бретани передают, будто Ланселот собрал большое войско, хотя со своими соседями живет мирно и дружно. До него дошли также слухи, добавил Мордред, будто Ланселот только ждет минуты, когда язычники станут сильнее теснить короля, и тогда он переправит свое войско в Британию и захватит королевский трон, воспользовавшись тем, что Артур, истощенный войной, не сможет противостоять его свежим силам; кроме того, Ланселот намеревается похитить и королеву.
        Сначала король не допускал злых толков о Ланселоте в своем присутствии, но многие из королевских советников считали их достоверными, и Артур, ввиду настояний Мордреда и его сторонников, в конце концов уступил. Он согласился переправиться с войском в Бретань и принудить Ланселота признать его верховную власть и вместе со своим королевством присягнуть ему на верность.
        Перед отплытием король Артур созвал совет и провозгласил своего племянника сэра Мордреда регентом Британии, поручив ему королеву Гвиневеру и весь двор.
        Когда Артур с войсками переправился в Бретань, сэр Гавейн приказал своим рыцарям жечь окрестные селения и опустошать крестьянские поля. Он надеялся таким путем вооружить Ланселота против короля.
        До Ланселота дошли вести о высадке Артура и о грабежах, но благородный рыцарь в течение нескольких дней не решался поднимать оружие на любимого короля, посвятившего его в рыцари.
        Наконец к нему явился сэр Борс с несколькими знаменитыми рыцарями, среди которых был сэр Алан с шестью братьями - также храбрыми и благородными рыцарями.
        -Милорд Ланселот, - заговорил Борс, - не позорно ли терпеть, когда враги разъезжают по нашей земле, жгут наши дома и разоряют наши нивы?
        -Ради любви к родине, сэр Ланселот, позволь помериться силами с коварными пришельцами, - вставил свое слово сэр Алан. - Мы не привыкли нежиться в замках и городах.
        -Благородные милорды! - заговорил сэр Ланселот. - Вы знаете, как тяжко мне поднимать руку на моего любимого короля и проливать кровь христианскую. Однако я понимаю ваше негодование при виде того, как разоряют любимую вами родину из ненависти ко мне. Поэтому я хочу послать к королю Артуру гонца с предложением вступить со мной в переговоры. Когда получим ответ, тогда и подумаем о том, что предпринять.
        Послом в лагерь короля Артура Ланселот отправил умную и благородную леди. Ее привели к сэру Лукану, королевскому дворецкому, и она рассказала ему, откуда пришла и зачем.
        -Увы, благородная леди, - заметил Лукан, - я боюсь, ты напрасно беспокоилась. Мой государь любит сэра Ланселота и охотно примирился бы с ним, но сэр Гавейн ненавидит доблестного рыцаря.
        В эту минуту вошел сэр Гавейн. Узнав, что дама не из их лагеря, он, гневно и высокомерно взглянув на нее, спросил:
        -Откуда ты?
        -Я желала бы говорить с королем Артуром, у меня к нему поручение от милорда Ланселота.
        Гневным жестом сэр Гавейн схватил ее коня за узду и быстро повел его к краю поля.
        -Уезжай! - крикнул он. - Да передай своему господину, пусть он напрасно не отправляет послов к моему дяде. Скажи также, что я, Гавейн, поклялся рыцарской честью не покидать этой страны, пока один из нас не будет убит!
        Услышав ответ от возвратившейся леди, сэр Ланселот прослезился и удалился из зала, а его товарищи на совете решили настоять на том, чтобы он на следующий день дал сражение. Однако, выйдя поутру на крепостные стены, рыцари увидели воинов Гавейна, начавших приступ и осаждавших город. Враги старались по лестницам взобраться на стену, но воины Ланселота мужественно отражали их нападение. Бой был в полном разгаре.
        Вскоре наступающие прервали приступ, и к главным воротам подъехал на высоком коне и в полном вооружении сэр Гавейн. Взмахнув копьем, он крикнул:
        -Где ты, изменник сэр Ланселот? Почему ты трусливо прячешься за рвами и стенами? Помни же: если мне удастся добраться до тебя, я отомщу тебе за смерть моих братьев!
        Друзья и родственники Ланселота, окружавшие его и слышавшие слова Гавейна, заявили:
        -Теперь, сэр Ланселот, отбрось свою излишнюю учтивость и положи этому предел.
        -Я согласен, - ответил Ланселот, - но мне тяжко биться с тем, кого еще недавно я называл своим братом по оружию. Я по неведению убил братьев Гавейна, и это вызвало кровавую междоусобицу.
        Сказав так, он приказал приготовить для себя сильного коня, надел доспехи и, поднявшись на крепостную стену, крикнул королю Артуру:
        -Милорд Артур, знай: мне больно сознавать, что ты посвятил меня в рыцари, а теперь вот преследуешь! Однако я вынужден защищаться, потому как сэр Гавейн нанес мне страшное оскорбление.
        Сэр Гавейн усмехнулся и крикнул в ответ:
        -О Ланселот! Ты мастер говорить! Если у тебя хватит смелости драться со мной, брось болтовню и выходи - потешимся боем.
        Ланселот, окруженный верными ему рыцарями, не замедлил выехать из замка.
        Оба войска согласились приостановить битву до окончания поединка сэра Ланселота и сэра Гавейна.
        Рыцари сшиблись с такой силой, что кони не выдержали и пали на землю. Тогда рыцари спешились и, перетянув щиты наперед, стали рубиться мечами. Сколько мощи было в их ударах! Как искусно они их наносили и отражали! Окружающие не могли налюбоваться на рыцарей и, восхваляя обоих, утверждали, что никогда не видывали подобного поединка. Однако скоро противники были жестоко изранены друг другом, и кровь обильно потекла по их доспехам.
        Никто не мог определить, кто же из рыцарей сильнее.
        Сэр Гавейн обладал волшебной силой, которой при рождении наделила его подруга матери фея Моргана. Никто не знал об этой тайне, кроме короля Артура. Сила феи часто выручала Гавейна, спасая от засады или неожиданного нападения во время битвы; случалось, он выходил победителем, когда все вокруг были убиты и ранены или захвачены в плен. Волшебная сила его возрастала втрое между девятью часами утра и полднем, а в обычное время он уступал только сэру Ланселоту.
        Сражаясь с Гавейном, Ланселот немало удивлялся, что тот, по-видимому, не только не уставал, но даже как будто становился сильнее. В душу Ланселота закралось опасение, не вселился ли в Гавейна демон.
        Но мужество Ланселота не уступало его опытности; он решил утомить Гавейна, чтобы, улучив минуту, сразить его одним ударом. Ввиду этого Ланселот, принимая на щит мощные удары противника, стал сдержаннее в своих ударах.
        К полудню сила Гавейна возросла до гигантских размеров, и левая рука Ланселота онемела под градом ударов, сыпавшихся на его щит.
        Огромных усилий стоило Ланселоту выстоять под натиском Гавейна. Все восхищались доблестным рыцарем, но никто не мог представить себе, как трудно ему отражать удары.
        Колокол в монастыре стал бить полдень, когда сэр Гавейн взмахнул мечом, готовясь нанести решительный удар; сдвенадцатым ударом колокола он опустил меч, и Ланселот с удивлением почувствовал, что его опасения не оправдались - удар оказался не так силен, как он ожидал.
        Заметив внезапное уменьшение силы Гавейна, Ланселот выпрямился во весь рост и промолвил:
        -Я не ведаю, сэр Гавейн, с помощью какой злой силы ты сражался, но чувствую: дело твое проиграно. Теперь настала моя очередь, ибо никто не знает, чего мне стоило выдержать твой натиск.
        С этими словами сэр Ланселот удвоил мощь своих ударов, и щит Гавейна раскололся. Затем Ланселот так ударил Гавейна по шлему, что тот пошатнулся, а при следующем ударе упал навзничь.
        Зрители затаили дыхание. Все были уверены: после столь упорного и жестокого боя Ланселот немедленно прикончит противника.
        Но вместо того сэр Ланселот с минуту постоял над сраженным сэром Гавейном, а потом, ко всеобщему изумлению, вложил меч в ножны и удалился.
        Распростертый на земле рыцарь поднял голову и с удивлением посмотрел вслед Ланселоту.
        -Почему ты уходишь? - гневно крикнул он. - Вернись, вероломный, и убей меня! Как только я оправлюсь, я снова начну искать случай убить тебя.
        Всех поразили оскорбительные слова поверженного Гавейна, но еще более ошеломил присутствующих ответ сэра Ланселота:
        -Я буду биться с тобой, сэр Гавейн, если Богу так угодно, но знай: яне убью тебя!
        Многих из числа противников Ланселота тронули его слова и милосердие. Они находили, что во всем мире едва ли отыщется рыцарь, равный ему по благородству; исключением являлись Галахад и Персиваль, но их уже не было среди живых.
        Сэр Ланселот вернулся в город, а сэра Гавейна отнесли в палатку короля Артура, где ему промыли и перевязали раны. Три недели провел он в постели, снедаемый ненавистью и мечтая о том, когда оправится и будет в состоянии снова попытать свои силы против Ланселота. В то же время он умолял короля идти на приступ города и взять его, пусть даже обманным путем. Но король не соглашался: он скорбел при мысли о войне с Ланселотом и горевал о тяжело раненном племяннике Гавейне.
        -Увы, - ответил он, - никто из нас, Гавейн, не добудет славы под этими стенами. Ведь мы беспричинно враждуем с благороднейшим из рыцарей.
        -Однако благородство не поможет ему, - возразил Гавейн, - когда мне представится случай вонзить в его коварное сердце мой острый меч!
        Едва оправившись, Гавейн вооружился с головы до пят, вскочил на коня и с копьем в руке примчался к главным городским воротам.
        -Где ты, Ланселот? - запальчиво крикнул он. - Выходи, трусливый изменник! Я здесь, чтобы отомстить тебе за предательское убийство моих братьев!
        Ланселот услышал его слова и ответил с башни:
        -Жаль, сэр Гавейн, что ты не хочешь прекратить своих злых речей. Мне известна твоя сила, ты можешь тяжко ранить меня и даже убить.
        -Выходи же! - крикнул Гавейн. - Я леаледу твоей смерти. В прошлый раз ты одолел меня, и теперь я хочу отплатить тебе за это. Знай: ятоже сумею сразить тебя, как ты сразил меня.
        -Я не заставлю себя ждать, - заметил Ланселот. - Раз ты обвиняешь меня в предательстве, значит, всегда будешь жаждать моей смерти, чем бы наш поединок ни кончился!..
        И на сей раз все случилось так, как в предыдущий. Рыцари сшиблись, и копье Гавейна сломалось о щит Ланселота, после чего они спешились и бились на мечах.
        Сэр Гавейн надеялся своей волшебной силой сломить Ланселота. Но сэр Ланселот вел себя еще осторожнее, чем в предыдущий раз, и, прикрываясь щитом, тщательно берег свои силы до полудня, когда сила Гавейна, как и в прошлый поединок, стала убывать.
        Заметя это, Ланселот промолвил:
        -Я вновь вижу, что ты сражаешься не честным путем, а с помощью злой силы. Трудно мне было, сэр Гавейн, противостоять твоим могучим ударам. Ты сделал свое дело. Теперь очередь за мной!
        Сказав так, Ланселот нанес злобному рыцарю мощный удар по шлему, и старая рана Гавейна раскрылась.
        Гавейн упал и несколько минут лежал как мертвый. Но на самом деле удар только оглушил его, и он, едва очнувшись, стал называть Ланселота гнусным предателем и даже в припадке безумия продолжал грозить ему мечом.
        -Знай, презренный рыцарь: яеще жив! - кричал он. - Ложись на землю - будем биться до смерти!
        -С меня довольно, - возразил Ланселот. - Когда же ты снова встанешь на ноги, я опять готов биться с тобой. Я не желаю добивать раненого, который не может стоять.
        Сэр Ланселот направился в город, а поверженный сэр Гавейн продолжал неистовствовать и поносить его. Все дивились безумной ярости Гавейна и необычайной выдержке и благородству Ланселота. Многие говорили, что, скажи сэр Гавейн хоть половину таких оскорбительных слов кому-либо из них, они немедленно снесли бы ему голову с плеч.
        После этого поединка Гавейн пролежал в постели целый месяц. Наконец лекарь объявил, что через три дня он сможет сесть на коня. Обрадованный Гавейн обратился к сидевшему подле него королю Артуру:
        -Я снова сражусь с предателем Ланселотом, и если мне не удастся покончить с ним и на этот раз, плохо мне придется.
        -Ланселот давно покончил бы с тобой, - заметил король, - если бы не его благородство. Он не желает твоей смерти.
        -О, всем известна твоя привязанность к коварному изменнику, дядя, - возразил Гавейн. - Но мы не двинемся с места, пока не покончим с ним и не уничтожим его королевства, хотя бы это всем нам стоило жизни.
        Едва он успел выплеснуть свой гнев, как в лагере затрубили трубы и в дверях королевской палатки появился сэр Бедивер. Суровое лицо старика было бледно, седые волосы нечесаны, на одежде тоже были видны следы спешного пути.
        -Сэр Бедивер, ты с дурными вестями из Британии?! - воскликнул король. - Неужели случилось нечто еще более ужасное, чем то, что я переживаю сейчас?
        -О мой король! Твой племянник Мордред восстал, - заговорил сэр Бедивер. - Он собрал вокруг себя много народу, разослал письма ко всем лордам и рыцарям, твоим вассалам, обещая им земли и богатства, если они провозгласят его королем. Он заключил под стражу твою супругу Гвиневеру и намеревается жениться на ней, как только убьют тебя.
        -Мордред! Мордред! - воскликнул король. - Мордред оказался изменником, а я считал его рассудительным, стойким мужем!..
        -Хоть Мордред и брат мне, - гневно заметил Гавейн, - но, увы, он всегда был предателем!
        -Я с опасностью для жизни вырвался из Британии и поспешил к тебе, - продолжал сэр Бедивер. - После того как я с гневом отверг его предложения, он неотступно следил за мной. Государь, ты немедленно должен прекратить бесплодную и неправую войну с Ланселотом и со всей армией поспешить домой, чтобы уничтожить ядовитую змею, которую вскормил у себя на груди!
        В тот же день король Артур снял осаду с города и замка сэра Ланселота и быстро направился к морю, горя желанием сесть на суда и, переправившись в Британию, достойно наказать изменника Мордреда.
        С попутным ветром они переплыли пролив, но не успели достичь Дуврских отмелей, как увидели тысячи рыцарских шлемов, сверкавших на солнце: то было войско, выставленное Мордредом для воспрепятствования высадки короля Артура на берег. Король страшно разгневался; он приказал спустить на воду маленькие лодки и переправить рыцарей на сушу.
        Но мятежники тоже спустили лодки и легкие галеры и вступили в ожесточенный бой с королевскими рыцарями. При этом много погибло славных рыцарей, баронов и прочих храбрых воинов.
        Тогда король Артур и его главные сподвижники вскочили на коней и бросились прямо в море, преследуя мятежников. Скоро вся отмель и вода окрасились кровью убитых.
        Немного спустя Мордред вынужден был отступить на берег. Король и сэр Гавейн быстро построили свои ряды и ринулись на врага, оказавшего весьма слабое сопротивление.
        По окончании битвы король Артур приказал похоронить погибших, которых нашли в волнах, а раненых перевезти в Дувр.
        Когда король отдавал приказания, к нему явился оруженосец:
        -Государь, сэр Гавейн тяжело ранен. Он в лодке, и мы не знаем, жив он теперь или нет.
        -Горе мне! - вскричал король, и всех поразила его скорбь. - Ужели это правда?
        Оруженосец проводил короля к лодке, в которой находился раненый рыцарь.
        -Государь, - заговорил Гавейн, слабо улыбнувшись, - пришел мой смертный час. Удар пришелся по прежней ране, нанесенной мне Ланселотом, и я чувствую, что умру.
        -Увы! - воскликнул король, со слезами обнимая племянника и целуя его. - Вот он, самый ужасный день в моей жизни! Если ты умрешь, Гавейн, я останусь совсем один! Гавейн, Гавейн! Ведь ты и сэр Ланселот были мне дороже всего на свете; теперь я лишусь вас обоих, и мне уже не знать радости в жизни…
        -Горе мне! - произнес Гавейн. - Ведь это я причинил тебе столько страданий, государь! Благородный Ланселот случайно убил моих братьев, а я от гнева лишился рассудка. Я раскаиваюсь и желал бы загладить зло, причиненное тебе и сэру Ланселоту. Но мой час пробил: мне не дожить до вечера.
        Король и Гавейн заплакали; повлажнели глаза и у рыцарей, стоявших вокруг, - они вспомнили, сколько горя и бед причинила всем слепая ненависть Гавейна, побудившая доброго короля против воли вести войну с Ланселотом.
        -Я повинен и в восстании моего брата-изменника Мордреда, - промолвил Гавейн, - и на мою голову падет проклятие. Не настаивай я так упорно, ты примирился бы с сэром Ланселотом, и он со своими храбрыми родичами сумел бы удержать в повиновении твоих врагов и вовремя отразить их нападение. Приподними меня, государь, и позови писца: перед смертью я хочу повиниться перед сэром Ланселотом.
        Король помог Гавейну сесть, а священник написал под его диктовку следующее письмо:
        Сэру Ланселоту, благороднейшему из всех рыцарей, каких я знавал и о каких мне случалось слышать, который некогда был мне близким другом.
        Я, сэр Гавейн, сын короля Лота Оркнейского, племянник короля Артура, шлю тебе свой привет и извещаю сим письмом, что сегодня смертельно ранен в битве с восставшими изменниками. Удар пришелся по ране, дважды - мне нанесенной тобой под стенами твоего города. Но мне хочется признаться, что я искал смерти в поединке с тобой и получил эту рану вполне по заслугам; ты не убил меня только по свойственной тебе доброте и благородству. Я, Гавейн, умоляю тебя: прости мне мое безумие ради воспоминаний о прежней нашей дружбе и о давно минувших днях, проведенных вместе. Приди сюда из-за моря и поспеши со своими рыцарями на помощь к королю Артуру, нашему благородному государю: негодный предатель, мой брат Мордред, восстал на своего законного господина и короновался. Поторопись, сэр Ланселот, и, как только получишь мое письмо, присоединись к королю. Однако, прибыв на берег, сходи на мою могилу и помолись за мою грешную душу, ибо я в своем безумии причинил тебе много зла.
        Затем сэр Гавейн исповедался и впал в забытье. А когда солнце спустилось и тени рыцарей и воинов, сновавших по берегу, удлинились, он пришел в себя и открыл глаза. В первую минуту Гавейн не узнал короля Артура, но потом ласково ему улыбнулся и проговорил тихим голосом:
        -Поцелуй меня, государь, и прости!
        Король опустился на колени и поцеловал сэра Гавейна в бледный лоб, чувствуя, что сердце его готово разорваться от горя.
        Немного спустя сэр Гавейн умер, умер под шум прибоя, под крики чаек, под раскинувшимся в вышине необъятным небом… Так именно и мечтал он умереть - умереть после боя, в котором он мужественной рукой разил врагов и сам отражал удары.
        Через три дня после битвы на берегу королевские войска встретились с войском Мордреда. На сторону мятежников перешли многие воины, ненавидевшие короля Артура за его вражду с Ланселотом. Король с грустью увидел на одном из знамен мятежников девиз сэра Ланселота, - коварный Мордред приказал его заготовить, рассчитывая таким маневром вызвать упадок духа в войске короля.
        -Поистине настали дни мщения за мои злодеяния, - изрек король Артур. - Я несправедливо ополчился на Ланселота, и вот его сторонники восстали на меня.
        Целый день на дюнах длился бой. За свежевозведенными земляными укреплениями развевалось знамя с большим красным драконом - там расположились главные силы Мордреда.
        Наконец настойчивый натиск королевских войск увенчался успехом, и Мордред отступил. Его войска в беспорядке бежали к северу, преследуемые воинами Артура.
        Много осталось убитых на поле брани; их широко раскрытые незрячие глаза глядели в синее небо, где плавно скользили перистые облака и кружились со звонкой трелью жаворонки… А сколько раненных в сражении жаждали смерти; белые дорожные колеи были залиты их алой кровью.
        После битвы обе стороны отдыхали и, как борцы, набирались сил для последней, решительной схватки. Мордред разослал гонцов во все концы, созывая лордов и рыцарей под свои знамена. И земли, теперь называемые Кент, Сассекс, Суррей, Эссекс и Суффолк, встали на его сторону, тогда как западные окраины Уэльс, Девон, Корнуэлл и центр остались верными королю Артуру.
        Мало-помалу север отходил в руки пиратов-язычников, пролагавших себе путь внутрь страны огнем и мечом. Британские лорды уже не имели сил сдерживать их. Король Урия погиб от предательского кинжала; та же участь постигла и двух других вождей. С печалью и страхом люди говорили друг другу, что север уже не принадлежит бриттам и отошел к диким язычникам.
        Сэр Мордред избегал открытого сражения с королем Артуром и вместо того принялся со своими людьми жечь и грабить окрестности. Затем, прокравшись ночью через большой лес, он подошел к богатому городу Палладону, рассчитывая захватить его, однако план мятежника не удался - город имел сильный гарнизон и был слишком хорошо вооружен. Мордред при осаде потерял несколько дней, и этой задержкой воспользовался король Артур, предприняв трудный переход через густой лес. Проведав через шпионов о приближении короля, Мордред отодвинул свое войско, надеясь проникнуть в девонские пределы, находившиеся под властью короля Дьюэра, сына покойного Джирэнта, хранившего верность королю Артуру. Но король Артур, напав на Мордреда в дикой пустынной местности вблизи озера Неиссякаемых Слез, преградил ему путь. Король вспомнил эту местность, посещаемую трольдами и колдунами, где он был с Мерлином и где получил свой меч Экскалибур.
        День уже клонился к вечеру, когда оба войска расположились друг против друга, намереваясь провести здесь ночь. Дул резкий ветер, по небу неслись облака, похолодало, будто весна внезапно сменилась зимою.
        Для короля раскинули палатку в лесу. Перед самой зарей, когда кровь в жилах людей остывает и сердце бьется слабее, по лесу пронесся жуткий крик, а потом над палаткой прошелестели тяжелые крылья.
        Воины, сидевшие вокруг догоравших костров, очнулись и похолодели от страха. Затаив дыхание, они услышали, как над их головами пролетело что-то большое к лагерю Мордреда, а вдали снова трижды прозвучал тот же крик. Воины в испуге жались друг к другу, лица их стали белее снега.
        В палатке, где спал король, находились два рыцаря - сэр Кэй и сэр Оуэн; оба они дрожали от ужаса и не смели ни пошевельнуться, ни заговорить.
        -Милорды, - послышался во мраке спокойный голос короля Артура, - то был предупреждающий, вещий крик. Говорят, он многим из моего рода предрекал смерть. Не знаю, верно ли это, но я покорюсь воле Господа, уповая на милость его.
        -Аминь! - отозвались рыцари и не прибавили больше ни слова.
        Когда взошло солнце, все страхи разом исчезли. Однако никто из напуганных воинов не отваживался говорить об услышанном жутком крике: из любви к королю они старались думать, что им приснился дурной сон или что они слышали обыкновенный крик ночной птицы.
        Рыцари стали строить свои отряды в ряды, беседуя о предстоящей битве. В это время из лагеря Мордреда явились два епископа, и их провели к королю Артуру.
        -Государь, - заговорил настоятель монастыря в Эмсбери, - не можем ли мы помирить тебя с твоим племянником? Прискорбно видеть доблестных рыцарей, враждующих между собой. Многие из них находятся в близком родстве, все они - дети одного народа и говорят на одном языке. Если эта братоубийственная война не прекратится, сколько горя она принесет! Сколько сердец перестанет биться, не вынеся невозвратных утрат! Сколько мужественных воинов, полных сил и желаний, жаждущих деятельности, станут добычей кровожадных волков и хищных птиц!
        -Что говорит мой мятежный племянник? - сурово спросил король.
        -Государь, - отвечал второй епископ мягким, вкрадчивым голосом, - он требует немногого и готов, если тебе угодно, заключить с тобой договор. Отдай ему графства Кент, Андред и лондонскую резиденцию и назначь его своим преемником. Ведь теперь, когда сэр Гавейн, сэр Гахерис и сэр Гарет убиты, он твой единственный племянник. Если ты обещаешь ему все это, он будет твоим верным союзником.
        Некоторые из рыцарей советовали королю согласиться на предложенные условия, но другие говорили, что король не должен вступать в переговоры с изменником, и требовали, чтобы Мордред явился и отдался на милость своего государя и дяди.
        Наконец после долгих совещаний король Артур согласился встретиться с Мордредом и его четырнадцатью военачальниками на полпути от обоих лагерей, куда и сам он выедет с четырнадцатью рыцарями. Епископы вернулись с ответом к Мордреду, а король Артур созвал к себе своих вождей.
        -Я решил вступить в переговоры с предателем, моим племянником, - сказал он. - Посмотрим, каковы его намерения. Но я ему совсем не доверяю. Будьте наготове и, если увидите обнаженный меч, немедленно трубите наступление и истребляйте всех сторонников Мордреда, не щадя и его самого.
        Приблизительно то же говорил и Мордред своим единомышленникам, сознавая всю преступность своего восстания.
        -Король Артур и его рыцари наверняка будут мстить, если представится случай! - заключил он.
        Оба отряда съехались на полпути, и обе стороны зорко наблюдали друг за другом. Король Артур обратился к племяннику с укором, но тот угрюмо и хитро смотрел на дядю и его рыцарей. Приспешники Мордреда, в большинстве жестокие, честолюбивые рыцари, высокомерно поглядывали на короля. Однако все держались, и переговоры шли своим чередом. Мордред подтвердил требования, изложенные епископом.
        -Я не намерен уступить тебе Кент и Лондон, - заявил король. - Говоря откровенно, Мордред, я тебе не доверяю. Боюсь, ты вступишь в соглашение с язычниками-саксами и откроешь им путь в страну.
        -Довольно переговариваться, отец! - воскликнул заносчивый Горфальк, сын Мордреда. - Брось! Мы в любом случае одержим верх и захватим все королевство!
        Король сурово посмотрел на молодого человека; обе стороны в молчании ожидали, что он ответит юнцу.
        В эту минуту молодой рыцарь, стоявший вблизи короля, почувствовал боль в ноге, повыше сапога. Глянув вниз, он увидел змею, собиравшуюся вторично ужалить его. Рыцарь с криком отшатнулся и, выхватив меч, перерубил змею пополам.
        Сверкнувший меч вызвал громовой клич в обоих войсках, загремели трубы, загудели роги, и раздались слова команды.
        Артур и Мордред увидели юношу с обнаженным мечом и поняли: битва неизбежна.
        -Такова воля богов! - воскликнул Мордред.
        Земля дрогнула от топота десятков тысяч лошадиных копыт. Один из рыцарей Мордреда извлек свой меч и вонзил его в грудь сэру Дигону, стороннику Артура.
        -Вот тебе за землю, пограничную с моей! - крикнул он.
        Этот удар положил начало рукопашной схватке. Сэр Оуэн, сэр Кэй и сэр Бедивер сплотились вокруг короля и помчались на соединение со своим войском. То же сделал и Мордред.
        Войска сошлись сомкнутыми рядами; мечи сверкали, обагрялись кровью; слышались предсмертные вопли, треск разбитых шлемов и щитов; мелькали кинжалы; воины, еще недавно весело беседовавшие за рогом меда, с яростью набрасывались друг на друга и бились, пока их не разнимала смерть.
        Яростный бой длился весь день, и весь день Артур тщетно искал изменника Мордреда. Много славных ударов нанес его меч Экскалибур. Оуэн и Кэй, Лукан и Бедивер не покидали короля. Под вечер они совсем изнемогли и, с трудом поднимая мечи, жаждали прекращения боя. Но на них нападали все новые и новые злобные шайки Мордреда, и рыцари мужественно сражались, пока не убивали или не обращали в бегство ненавистных врагов.
        Вдруг король Артур словно бы очнулся и оглядел поле битвы. Еще утром склон холма покрывала грязно-зеленая захиревшая трава с лежащими тут и там серо-желтыми камнями, похожими на старые кости. Теперь, в тусклых лучах заходящего солнца, весь холм казался кровавым, и даже бледные лица мертвецов отливали багрянцем. Кругом сражались группы воинов, и крики ярости смешивались со стонами умирающих.
        -Горе мне! - воскликнул король, озираясь. - Где все мои славные рыцари?!
        Подле него оставались только двое - сэр Лукан и его брат Бедивер.
        -А где Оуэн и Кэй? - спросил король.
        -Увы, государь, - ответил Бедивер, - сэр Оуэн получил смертельную рану в последней схватке, а сэр Кэй убит наповал: когда несчастный упал и я наклонился к нему, он был уже мертв.
        -Зачем я дожил до этого горестного дня?! - вскричал король. - Мой конец близок, и я желал бы перед смертью встретить изменника Мордреда, навлекшего на нас гибель.
        Поглядев на восток, король Артур увидел прислонившегося к скале рыцаря и узнал в нем Мордреда, который, по-видимому, был ранен.
        -Дай мне копье, - сказал король Лукану, - теперь предатель не уйдет от меня.
        -Оставь его, государь, - сказал Лукан, - он один, а нас еще трое.
        -Нет, - возразил король, - ценою жизни или смерти я уничтожу эту змею, иначе она погубит мое несчастное королевство.
        -Господь да поможет тебе! - промолвил Бедивер и подал ему копье.
        Король бросился к Мордреду, крича на ходу:
        -Приготовься, изменник, твой час пробил!
        Услышав голос короля, Мордред поднял голову и с мечом в руке направился ему навстречу.
        Они сошлись под сенью большой скалы, и Артур метким ударом копья поразил Мордреда. Чувствуя приближение смерти, Мордред собрал последние силы и, взмахнув мечом, разбил шлем короля Артура и смертельно ранил его в голову.
        Это был последний удар Мордреда - мятежный рыцарь замертво рухнул на землю, а на него без чувств упал король.
        Бедивер и Лукан, изнемогая от ран, с трудом дотащили короля до пригорка, промыли и перевязали его рану. Вскоре король пришел в себя.
        -Здесь мы не можем оказать тебе никакой помощи, государь, - сказал Лукан, - хорошо бы доставить тебя в город.
        -Хорошо бы, - согласился король, - но я чувствую, что ранен смертельно.
        Сэр Лукан, немного отдохнув, попробовал подняться, чтобы отнести короля в город, но тут же схватился за голову и закричал:
        -Я не могу идти! Моя голова горит!
        Тем не менее он все-таки встал и попытался приподнять короля. Но это усилие истощило его окончательно: он со стоном упал на землю и после недолгой агонии скончался.
        -Увы, - воскликнул король, - как тяжко мне видеть смерть рыцаря Лукана! Он, не щадя себя, хотел помочь мне, но сердце его перестало биться…
        Бедивер подошел к брату, поцеловал его и закрыл ему глаза.
        -Подойди ко мне, Бедивер, - попросил король. - Мой конец приближается, и я вспомнил об одном обещании. Возьми мой верный меч Экскалибур, подойди с ним к озеру, где растет тростник, и брось его в воду, а затем возвращайся и расскажи, что увидишь.
        Бедивер направился к озеру и по пути разглядел, какой великолепный клинок у меча, и залюбовался рукояткой, усыпанной драгоценными камнями.
        «Грех бросить в воду такое благородное оружие», - подумал Бедивер и, спрятав меч в кустах, вернулся к королю.
        -Что же ты видел? - спросил его Артур.
        -Я видел, государь, как ветер гонит волны.
        -Ты не исполнил того, о чем я тебя просил, - с укором произнес король. - Вернись и сделай, как я приказал; не жалей меча и брось его в воду ради моей любви к тебе.
        Бедивер возвратился, достал меч из кустов, но и на этот раз не мог принудить себя бросить в озеро столь благородное оружие. Он снова спрятал его и возвратился к королю.
        -Что же ты видел? - спросил король.
        -Я видел, государь, как ветер гонит волны и колеблет тростник.
        -А, предатель! - воскликнул король с глубокой грустью. - Кто бы мог сказать, что ты, благородный рыцарь, который всегда был мне близок и дорог, вдруг предашь меня за драгоценную рукоятку меча! Пойди же, прошу тебя! И помни: всвой смертный час ты ответишь за этот грех! Брось мой меч в воду!
        В третий раз пошел Бедивер к озеру, пошел с тяжелым сердцем. Взял он меч и, отвернувшись, чтобы не соблазниться невиданной красотой, обмотал перевязь вокруг рукоятки и изо всей силы швырнул его в воду. В воздухе сверкнули драгоценные камни, а из воды вдруг поднялась огромная рука, поймала меч за рукоятку, трижды потрясла им и исчезла вместе с мечом под водой.
        Бедиверу стало жутко, и он, возвратясь к королю, рассказал ему обо всем.
        -Теперь я исполнил свое обещание, - промолвил король. - Помоги мне добраться до какой-нибудь деревни - я холодею, и мне хотелось бы умереть под кровом.
        Сэр Бедивер взвалил короля к себе на плечи и пошел искать дорогу, по которой надеялся добраться до какой-нибудь деревушки. Идти ему пришлось по берегу мимо того места, где он забросил меч в воду; судивлением увидел он в тростнике лодку, всю обтянутую черным сукном, а в ней толпу красавиц в черных плащах. Заприметив Бедивера, несшего на плечах короля, красавицы принялись плакать.
        Одна из них, прекрасная и величавая, как королева, простерла руки к королю и неясным голосом промолвила:
        -Приди ко мне, брат мой!
        -Отнеси меня в лодку, - попросил Артур Бедивера, - я там отдохну.
        Бедивер осторожно положил короля в лодку, и красавицы, рыдая, окружили его. Затем, без паруса и без весел, лодка отплыла от берега, повергнув Бедивера в печаль и трепет.
        -Горе мне! - воскликнул он. - Что станет со мной, мой государь, если ты покинешь меня?!
        -Утешься, - слабым голосом промолвил король, - и подумай о себе, а на меня уж не надейся больше. Я отправляюсь в долину Авалона, чтобы там найти исцеление от тяжкой раны. Если ты ничего обо мне не услышишь, помолись за упокой моей души.
        Бедивер, рыдая, провожал лодку глазами, пока она не скрылась в вечернем тумане, а затем направился вдоль берега, раздумывая о минувшей славе Артура и о своей надвигающейся одинокой старости.
        Когда рассвело, Бедивер увидел на холме посреди леса небольшую часовню и келью отшельника. Он вошел к отшельнику, и тот накормил его и дал ему отдохнуть.
        В то время как лодка с королем Артуром направлялась на запад, сэр Ланселот со своим войском приближался к берегам Британии. Письмо сэра Гавейна глубоко потрясло его, и он спешил на помощь своему королю, не зная еще, что Артура уже нет среди живых: черная ладья увезла его в царство мертвых. Наконец достигли рыцари отмелей Дувра, где еще совсем недавно проходила первая кровавая битва между войсками Артура и Мордреда и где умирающий сэр Гавейн написал свое исповедальное письмо Ланселоту. Стал спрашивать сэр Ланселот у мужей Дувра об участи короля Артура. И поведали ему люди, что король убит и сэр Мордред тоже, и с ними еще много тысяч человек полегло мертвыми за один день.
        -Увы, - сказал сэр Ланселот, - вести горестнее этих никогда еще не достигали моего сердца. А теперь, любезные друзья, покажите мне, где могила сэра Гавейна.
        И проводили его в Дуврский замок, и показали ему могилу. И преклонил Ланселот колени на могиле, заплакал и стал горячо молиться за душу своего друга, который по злому велению судьбы стал его врагом. Две ночи пролежал сэр Ланселот на могиле сэра Гавейна, горько плача и молясь. А на третий день созвал он всех своих благородных рыцарей и сказал им:
        -Благодарю вас, милорды, за то, что последовали за мной. Но мы опоздали. Теперь я пойду разыскивать могилу моего любимого государя и постараюсь найти также мою государыню, королеву Гвиневеру. А вы возвращайтесь обратно в Бретань - здесь нам нет больше места.
        Ланселот отправился в путь совершенно один, он даже слышать не желал о попутчиках. Сначала пришел он в Эмсбери и в тамошнем монастыре нашел королеву Гвиневеру, ибо, узнав о смерти короля Артура и всех благородных рыцарей, она покинула королевский двор и постриглась в монахини. С той поры никто не мог ее развеселить, и она жила в неизменных постах, молитвах и делах благотворительных, и все люди дивились ее кротости и благочестию. Грустной была их встреча. Королева винила себя в том, что именно из-за нее возникла между рыцарями распря, приведшая в итоге к кровавой войне.
        -И потому, сэр Ланселот, - сказала она, - я прошу и умоляю всей душой никогда более не искать встречи со мной. Ведь из-за нас с вами погиб весь цвет рыцарства. Поэтому отправляйтесь в свое королевство и храните владения свои от войны и разорения.
        Сжалось сердце сэра Ланселота, потому как всю жизнь был он верным рыцарем королевы Гвиневеры и служил только ей.
        -Госпожа моя, - ответил Ланселот, - никогда не нарушу я своей клятвы служить вам. Но поскольку вы обратились к святой жизни, я со смирением буду молиться за вас. И знайте: до последнего вздоха я останусь преданным вашим рыцарем и вассалом.
        После Эмсбери сэр Ланселот отправился дальше и, миновав пустынные степи, добрался до поля сражения. Многие рыцари Круглого стола лежали непогребенные, и он сам вырыл для них могилы и нашел священника, который произнес надгробные молитвы и похоронил рыцарей.
        Затем Ланселот стал бродить по берегу озера Неиссякаемых Слез и однажды обнаружил черную лодку. Когда он взошел на нее, она отчалила и поплыла сама, без весел и парусов. Ланселот поднял скорбные очи и увидел прелестный зеленый остров, на котором между холмов приютилась долина с небольшой часовней, утопавшей в цветущих деревьях.
        Едва лодка пристала к берегу, послышался колокольный звон. Ланселот прошел прямо в часовню и прослушал мессу. Когда служба кончилась, к нему подошли епископ и отшельник; последний схватил рыцаря за руку. Ланселот, стоявший на коленях, поднял на него глаза и узнал в нем сэра Бедивера. Ни тот ни другой не могли произнести ни слова, и только слезы катились по их суровым лицам. Наконец Бедивер подвел Ланселота к белой мраморной плите, лежавшей посреди часовни, и Ланселот увидел глубоко высеченные на ней крупные черные буквы:
        Здесь лежит король Артур, славнейший и благороднейший из мужей
        Сердце Ланселота чуть не разорвалось от скорби. Кончив молиться, он преклонил пред епископом колени, прося отпустить ему грехи, а потом обратился к нему с просьбой поселиться при часовне; епископ разрешил. Сэр Ланселот отрекся от почестей и мирской славы и проводил дни и ночи в молитве, посте и воздержании.
        Год спустя в Эмсбери, в своей монастырской келье, умерла королева Гвиневера. Сэру Ланселоту явилось видение о ее смерти, и, несмотря на то что в стране хозяйничали разбойничьи шайки, он перенес ее тело на остров Гластонбери и торжественно похоронил рядом с супругом ее, королем Артуром. С этих пор сэр Ланселот стал подвергать себя еще большим лишениям.
        -Всему виной моя гордость, - говорил он. - Если бы я пошел прямо к государю моему, полагаясь на его любовь и справедливость, королеву не повели бы на костер и я не совершил бы нечаянного убийства. Я повинен в несчастьях и гибели этой страны и, пока жив, не прощу себе этого.
        Дни и ночи проводил он в молитвах, только изредка забываясь сном. Он почти ничего не ел, и ни епископ, ни сэр Бедивер не могли принудить его отдохнуть. Самые счастливые минуты проводил он, распростершись на мраморной плите могилы короля Артура и королевы Гвиневеры.
        В одно ясное июньское утро его нашли мертвым: он лежал на дорогой могиле, изможденное лицо его озаряла кроткая улыбка. Отслужив заупокойную обедню, епископ и сэр Бедивер похоронили Ланселота в ногах королевской могилы и на плите приказали начертать следующую надпись:
        Здесь лежит сэр Ланселот Озерный, глава всех христианских рыцарей, добрейший из людей и вернейший друг, кроткий вершитель великих дел, защитник женщин и всех слабых.
        Да почиет он в мире
        notes
        Примечания
        1
        Король Артур.
        2
        Римский император Константин (285 -337), который поддерживал христианскую религию.
        3
        Зд.: духовное лицо в средневековой Англии.
        4
        В Средние века управитель королевского двора.
        5
        Управитель королевской конницы.
        6
        Управляющий дворцовым церемониалом.
        7
        См. текст, с. 329.
        8
        Сверхъестественные существа, живущие в пещерах и чаще всего враждебные людям.
        9
        Имеется в виду одно из поселений, основанных римлянами после того, как в Iв. н.э. они завоевали Британские острова.
        10
        Чаша Святого Грааля и копье, которым пронзили бок распятого Иисуса Христа.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к