Тень Победы [Новое издание, исправленное и переработанное] Виктор Суворов
        Долгое время маршал Жуков был ключевой фигурой в советской версии истории Второй мировой войны. Ему ставили в заслугу разгром немцев под Москвой и на Курской дуге, оборону Ленинграда, его считали истинным спасителем страны, якобы противостоявшим трусливому и некомпетентному Сталину. Присмотревшись к Жукову повнимательнее, мы увидим безжалостного палача и бездарного полководца, чья карьера состоит из позорных поражений, начиная с грандиозной катастрофы в самом начале войны с Германией, за которую Жуков несет персональную ответственность. Лживые воспоминания Жукова, несмотря на огромное количество чудовищных противоречий и недостоверных сведений, стали удобным источником, на который до сих пор опираются историки, внедряющие в массовое сознание тезис о неготовности Советского Союза к войне и о его миролюбивых намерениях в предвоенное время, чтобы скрыть истинные причины постигшей страну катастрофы.
        Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, Виктор Суворов развеивает многочисленные мифы о Жукове и его вкладе в победу над фашистской Германией, которые десятилетиями распространяли советская пропаганда, политики и историки в России и за рубежом, фальсифицируя историю ключевых событий первой половины XX века.
        В новое, переработанное издание книги вошли более 65 фотографий, в том числе редкие снимки из российских и зарубежных архивов.
        Виктор Суворов
        Тень Победы
        Новое издание, дополненное и переработанное
        ГЛАВА I. Причислить к лику святых
        Под самый закат своей истории Советский Союз остался без героев. — Следствие по делу о «подвиге» 28 панфиловцев: как журналисты «Красной звезды» создали один из самых известных мифов о героизме советских солдат. — Трудовой «подвиг» Стаханова как результат манипулирования статистической информацией. — Потребность в новых кумирах и рождение культа личности Георгия Жукова. — Сталин и Рокоссовский о болезненном самолюбии и чванстве Жукове. — «Наблюдается излишняя жесткость»: как и почему Жуков сделал успешную карьеру в 1930-е годы. — «Исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество»: советские генералы и маршалы о личных качествах Жукова. — Рукоприкладство и мордобой в генеральской среде и на всех нижестоящих уровнях Красной Армии. — Почему советские военачальники спасли Жукова от сталинской расправы в 1946 году, и почему ни один из них не вступился за Жукова в 1957 году, когда его дело обсуждалось на пленуме Центрального Комитета КПСС.
        Место «маршала Победы» Жукова, начавшего военную карьеру с дезертирства, дошедшего до мародерства, окончившего смертельными опытами над людьми, не на коне перед Историческим музеем, а на скамье подсудимых на суде истории.
        Эдуард Васильевич Харитонов. Известный Жуков. Журнал «Военно-исторический архив». №3 (99). Март 2008 года

1
        Под самый закат своей истории Советский Союз остался без героев. Выяснилось, что вожди Советского Союза, все без исключения, были преступниками и негодяями.
        Если спуститься с заоблачных кремлевских высот и приглядеться к скромным героям, на которых должен был равняться народ, то и тут героизм поблек под напором неопровержимых фактов.
        Возьмем легендарный бой у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года. С нашей стороны — 28 солдат 4-й роты 1075-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И. В. Панфилова. Солдаты вооружены винтовками, гранатами и бутылками с зажигательной смесью. У них — ни танков, ни артиллерии. А у немцев — 54 танка. Действия немецких танков поддерживают два десятка минометных и артиллерийских батарей.
        Перед боем политрук Диев произнес слова, которые облетели всю страну: «Велика Россия, а отступать некуда, — позади Москва!» Герои-панфиловцы уничтожили множество танков, погибли все до одного, но врага к Москве не пропустили. Командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков ходатайствовал о награждении героев, и указом Президиума Верховного Совета СССР каждому из двадцати восьми было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза…
        На этом подвиге мы все воспитаны.
        Однако были неясности. Они возникли еще в 1941 году. 27 ноября 1941 года газета «Красная звезда» сообщила, что во главе 28 героев стоял политрук Диев. В той же газете 22 января 1942 года сообщалось, что во главе группы героев стоял политрук Клочков. Попытки объединить двух героев в одном образе привели к обратному результату. Герои множились. В советскую историографию он вошел в четырех вариантах: Диев, Клочков, Клочков-Диев и Диев-Клочков.
        Возникал вопрос: если все погибли, то откуда нам стали известны слова героического политрука?
        Были и другие накладки, куда более удивительные.
        После войны этим эпизодом занялась военная прокуратура. Всплыли подробности воистину фантастические. Прежде всего: позади Москва, но отступать все еще было куда. 1075-й стрелковый полк в том бою был выбит со своего рубежа. За это командир и комиссар полка были сняты с должностей.
        Еще момент. Если 4-я рота 2-го батальона полегла полностью, но врага не пропустила, если перед траншеями 2-го батальона десятками горят немецкие танки, то командир батальона майор Решетников был обязан об этом доложить. Но он почему-то не доложил. Возможно, горящих немецких танков не приметил. Ничего о героизме роты не докладывал ни командир 1075-го стрелкового полка полковник И. В. Копров, ни командир 316-й стрелковой дивизии генерал-майор И. В. Панфилов, ни командующий 16-й армией генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский. Интересно, что и немцы об этом бое тоже ничего не знали. Вот и возник вопрос: если никто из фронтовых командиров не докладывал о подвиге, как же о нем узнали в Москве?
        О подвиге первой сообщила центральная военная газета «Красная звезда». Литературный секретарь «Красной звезды» А. Ю. Кривицкий описал героический бой как очевидец. Но был ли он очевидцем? В военной прокуратуре ему вежливо задали вопрос: был ли он 16 ноября 1941 года в районе разъезда Дубосеково? Выяснилось: в районе боя означенный товарищ не был. Если бы был, то из этого ада живым бы не вышел. На допросе он признал, что в ноябре 1941 года из Москвы не выезжал. О подвиге ему стало известно со слов корреспондента В. Коротеева, который был в войсках. Правда, Коротеев в направлении переднего края дальше штаба 16-й армии двигаться не рискнул. Именно там, на задворках штаба, бравый военный корреспондент подхватил слух о совершенном подвиге и, как сорока на хвосте, принес новость в родную редакцию.
        Следствие установило, как возникла легенда о подвиге 28 панфиловцев. Было это так. Главный редактор «Красной звезды» Д. Ортенберг спросил сочинителя Коротеева о том, сколько в героической роте было людей. Коротеев ответил: человек тридцать-сорок. Решили: пусть их будет тридцать. Но не могли же они все как один быть героями? Не могли. Бывают у нас и отрицательные примеры. И Верховный главнокомандующий товарищ Сталин в приказе №308 от 18 сентября 1941 года требовал «железной рукой обуздывать трусов и паникеров». Значит, так: перед боем двое подняли руки и побежали сдаваться. Наши их, понятно, тут же расстреляли. Так сказать, железной рукой обуздали. Сколько, следовательно, бойцов осталось? Правильно, двадцать восемь. Потом Ортенберг, подумав, решил, что два предателя — много, и потому количество предателей сократил на одного человека. А героев так и осталось двадцать восемь.
        А сколько же было немецких танков? Допустим, по два танка на каждого героя. Значит, танков было 56. Главный редактор, еще подумав, сократил это количество на два танка. Ему показалось, что так история будет выглядеть более достоверной. По прошествии десятилетий число уничтоженных танков сократили до 18. Тут тоже чистая математика: просто 54 разделили на 3. Если бы наши славные инженеры человеческих душ и дальше так же смело делили и отнимали, то в конечном итоге могли бы вплотную приблизиться к правде.
        Во время следствия выплывало такое, о чем вспоминать было неудобно. Потому военная прокуратура шума не поднимала. Сочинителей можно было бы покарать. Можно было и главному редактору дать по шее. Но подвиг панфиловцев уже вписан в энциклопедии и учебники, уже высечен в граните, уже чеканными буквами вписан в историю войны как один из самых ярких ее эпизодов. Кроме того, в эту историю оказался замешан Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Сочинители перестарались? Ничего страшного. Вся история Советского Союза в то время была выдуманной. Но если бы не Жуков, то подвиг 28 панфиловцев так и остался бы легендой, вроде ходивших в народе во время Первой мировой войны рассказов об удивительных деяниях казака Козьмы Крючкова, напоминавших истории о похождениях барона Мюнхгаузена. Говорили, что Козьма Крючков на одну пику по семь германцев насаживал.
        Ничего плохого в таких историях нет. Вот написал же Александр Твардовский поэму о том, как русский солдат Василий Тёркин вышел утром в поле и увидел, что прет на него тысяча немецких танков! Тёркин, понятное дело, не растерялся… За веселый треп любили фронтовики Твардовского и выдуманного им солдата Василия Тёркина, который выходил победителем из любых переделок. Все пронимали: это вымысел, шутка веселая. Но Жуков историю о 28 панфиловцах, которая так и осталась бы заурядной фронтовой байкой или газетной «уткой», распространявшейся с молчаливого согласия комиссаров для поднятия боевого духа, возвел в ранг реального события. Это он при каждом случае так бахвалился: где я, там и победа! Любое немецкое наступление захлебывается там, где я появляюсь! Под моим командованием умирают, но не сдаются!
        В конце 1941 — начале 1942 года кто-то из подчиненных прочитал в газетах рассказ о фантастическом подвиге 28 панфиловцев и доложил Жукову. Жуков потребовал составить список погибших, тех, кто мог бы быть в том легендарном бою, и представил их к награждению. Всем, кого вписали в список, были присвоены высокие звания посмертно. После того, как Верховный Совет издал указ о награждении этих «героев», их «подвиг» перестал быть плодом журналистского трепа. Он стал реальным событием, хотя не все из попавших в список на самом деле погибли. В списке героев оказались и те, кто добровольно ушел к гитлеровцам и служил им верой и правдой.
        История про 28 панфиловцев была настолько плохо состряпана, что постоянно вызывала интерес исследователей, которые хотели знать правду. Задолго до гласности и перестройки В. Кардин в «Новом мире» подверг эту несуразную историю беспощадному анализу. За ним последовали Б. Соколов, В.Люлечник и другие.
        Потом публикации пошли потоком, и миф об этом подвиге был окончательно развенчан.

2
        А в труде советским людям было велено равняться на шахтера Алексея Стаханова. План ему — вырубить за смену 7 тонн угля. А он в ночь на 31 августа 1935 года возьми да и выруби не 7, а целых 102 тонны! И развернулось в стране стахановское движение: бросились последователи Стаханова по десять норм за смену выполнять. По двадцать! Этих людей пропаганда называла стахановцами, народ — стакановцами. Народ знал: не все тут чисто. Через десятки лет выплыли подробности и этого «подвига». Стаханов действительно вырубил 102 тонны угля. Правда, на время этой рекордной смены всем остальным забойщикам шахты «Центральная-Ирмино» отключили сжатый воздух, чтобы в отбойном молотке Стаханова давление не падало. Ради того, чтобы не мешать трудовому порыву Стаханова, рабочий ритм шахты был полностью нарушен. Вырубленный Стахановым уголь надо было выкатывать из забоя, потому все вагонетки — Стаханову! Стахановским вагонеткам — «зеленую улицу»! Остальные бригады подождут.
        Были и другие фокусы. Главный трюк — статистика. Все зависит от методики подсчета. Забойщик работает не один. Вырубленный уголь надо отгребать, грузить в вагонетки, откатывать их, таскать бревна и крепить забой. Если вырубленный забойщиком уголь разделить на всех, кто ему помогает и обеспечивает его работу, то и получится примерно семь тонн на брата. А на время рекордной смены Стаханова применили другую, более прогрессивную методику расчета. Все, что он вырубил, ему и записали, посчитав все добытые тонны угля его личной заслугой. А всех, кто отгребал, грузил и откатывал уголь, всех, кто крепил забой вслед за Стахановым, провели по другой графе. На всех помогающих и обеспечивающих добытые тонны не делили. Вот так и получился всесоюзный рекорд.
        Трудовой «подвиг» Стаханова — обыкновенная советская туфта.
        Многие другие наши герои, рангом ниже панфиловцев и стахановцев, на поверку тоже оказывались героями дутыми. Народ смеялся, сочинял анекдоты и матерные частушки про фальшивых кумиров.
        Теперь поставим все точки над ё. Я не говорил, что массового героизма на войне не было. Я о другом. У нас героический народ. И порой совершал он такое, чем следует восхищаться. Но товарищи из Агитпропа почему-то стремились воспевать подвиги величественные, эпические, подвиги за гранью возможного. Наших пропагандистов почему-то на туфту тянуло. Неизбежно со временем туфта раскрылась, и страна осталась без героев.
        И перед идеологами возникла проблема: на кого теперь народу равняться? На Ленина, оказавшегося палачом, или на комсомольцев-героев из подпольной организации «Молодая гвардия»?
        Срочно требовался новый кумир, которого можно было бы на гранитный постамент вознести. Подумали вожди и решили: Жуков! Кто же еще? Жуков — спаситель Отечества, великий полководец на белом коне!
        Так родился новый культ личности.

3
        Опыт раздувания культов личности у нас богатейший. Культ Жукова выстроили умело и быстро.
        Вокруг Жукова возникали легенды одна другой краше.
        Маршал Великой Победы!
        Жуков не проиграл ни одного сражения!
        Где Жуков, там и победа!
        Жукову было достаточно одного взгляда на карту, чтобы правильно оценить ситуацию, понять и разгадать замысел противника!
        Зазвучали даже и такие голоса: ах, если бы сегодня Жуков был жив! (Красная звезда. 4 февраля 1997г.)
        Товарищи в Кремле сомневаются: хоронить Ленина или держать в виде наглядного пособия? Зря сомневаетесь. Труп Ленина смело можно выносить из мавзолея. На фоне культа Жукова культ Ленина уже давно померк и ослаб. И статуя кровавого тирана Жукова, установленная на Манежной площади перед Историческим музеем, гораздо более благосклонно воспринимается народом, чем набальзамированные части тела главного организатора Октябрьского переворота.
        В середине 1980-х годов, после смерти Брежнева, народу ненавязчиво внушали мысль о том, что Маршал Советского Союза Жуков Георгий Константинович за свои героические деяния не был оценен по достоинству. Он был всего лишь четырежды Героем Советского Союза, но таких полководцев в нашей истории было двое. Второй — Маршал Советского Союза Брежнев Леонид Ильич. Потому (дабы несколько возвысить Жукова над выдающимся «полководцем» Брежневым) предлагали, оставив Брежнева четырежды героем, Жукову посмертно присвоить пятую звезду, объявив Героем пятикратным.
        Этого, понятно, мало. Предлагали учредить звание Генералиссимуса России и посмертно присвоить его Жукову (Красная звезда. 3 августа 1996г.). У нас так было принято: не просто почитать мертвецов, но советоваться с ними, обращаться к ним за помощью и заступничеством, включать их в составы трудовых коллективов и боевых подразделений, выписывать им партийные билеты нового образца с символическими номерами, награждать орденами и званиями и даже просить их подтвердить правильность выбранного нами пути. Надеюсь, народ еще помнит времена, когда отставные стукачи и палачи всхлипывали после третьего стакана: «Ах, если бы был жив Ленин!», когда на каждой стене красовались словно пришедшее из загробного мира одобрение вечно живого вождя «Верной дорогой идете, товарищи!» и его изображение, на котором Ленин характерным жестом указывал потомкам путь в светлое будущее. Покойный Ильич как будто бы видел, куда мы идем, и с того света одобрял: так держать! Выходило, что нами мертвец правит.
        Тут, правда, надо признать, что некоторые наши друзья по части подчинения мертвецам обогнали нас, опередили. Вот, например, в Корейской Народно-Демократической Республике пост Вечного Президента навсегда оставлен за усопшим вождем товарищем Ким Ир Сеном. Получается, что страной правит мертвец. С того света указания шлет. Вот и мы, словно беря пример с северокорейских товарищей, возводим Жукова в разряд вечно живых с посмертной выслугой лет и присвоением очередных воинских званий.
        Но даже и такая высокая честь кажется почитателям Жукова недостаточной. Потому поступают предложения вознести Жукова еще выше. На самые небеса. Вот член Союза журналистов России В. Дебердеев, «убежденный, правоверный атеист» (как он сам себя называет), предлагает причислить Жукова к лику святых Русской православной церкви (Красная звезда. 3 августа 1996г.). Конфуз в том, что один святой Георгий уже есть. Потому предложение товарища Дебердеева сводится к тому, чтобы количество Георгиев Победоносцев удвоить. Один — просто Георгий, а другой — Георгий Константиныч. Иначе как же их различать? Тот на белом коне, и этот тоже…
        Жукову звание святого пока не присвоили, а его бывший охранник (на языке сотрудников НКВД и МГБ — «прикрепленный») уже бросил клич: да святится имя его! (Красная звезда. 30 ноября 1996г.) И набраны это слова крупным жирным шрифтом. А 1 марта 1997 года «Красная звезда» пишет уже ни много ни мало про «возвышенный ореол и даже некоторую святость» Жукова.
        Смущает вот что: товарищ Дебердеев, который предлагает произвести Жукова в ранг святого, сам ни в чертей, ни в святых не верит. И заявляет об этом. Ситуация знакомая. Мы на том уже ломали ноги и шеи: весь XX век проходимцы всех мастей призывали и заставляли нас верить в то, во что сами не верили.
        И чтобы вновь не наломать ног и дров, давайте вспомним, что думали, говорили и писали о кандидате в святые Жукове Георгии Константиновиче те, кто знал его лучше нас.

4
        Давайте послушаем не современных борзописцев, а современников Жукова, его командиров, сослуживцев и подчиненных.
        Генералиссимус Советского Союза Сталин Иосиф Виссарионович:
        Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения (Приказ министра Вооруженных Сил Союза ССР №009.
        9 июня 1946г.).
        Маршалы Советского Союза Булганин Николай Александрович и Василевский Александр Михайлович с этими словами Сталина были полностью согласны. Скажу больше: именно они 8 июня 1946 года направили Сталину проект этого приказа о Жукове. Текст приказа и факсимильная копия письма Булганина и Василевского Сталину опубликованы в «Военно-историческом журнале» (далее — ВИЖ) в 1993 году (1993. №5. С. 27). Сталин согласился с подготовленным текстом и приказ подписал.
        Маршал Советского Союза Рокоссовский Константин Константинович лично знал Жукова полвека. Поначалу Рокоссовский даже был над Жуковым командиром. И выдвинул его на вышестоящую должность.
        Было так. В 1930 году Рокоссовский был командиром 7-й Самарской имени английского пролетариата кавалерийской дивизии. А Жуков в этой дивизии командовал 2-й бригадой. Вот выдержка из аттестации Жукова, подписанной Рокоссовским 8 ноября 1930 года:
        Обладает значительной долей упрямства.
        Болезненно самолюбив. (ВИЖ. 1990. №5. С. 22.)
        Необузданное самолюбие Жукова сочеталось с пьянством, изрядной половой распущенностью и нечеловеческой жестокостью. Эти качества часто соседствуют: развратник почти всегда оказывается садистом, а садист — развратником. В Красной Армии не принято было жаловаться на командиров, но жестокость Жукова по отношению к подчиненным превышала все допустимые пределы даже по самым бесчеловечным советским меркам. Свидетельства Рокоссовского коммунисты десятки лет прятали от народа. Теперь они опубликованы. И они шокируют. Рокоссовский описывает обстановку дикой нервозности в бригаде Жукова. Бригаду трясло и лихорадило. Порядок удалось навести, только убрав Жукова. Его отфутболили на повышение. Рокоссовский пишет:
        Приходили жалобы в дивизию, и командованию приходилось с ними разбираться. Попытки воздействовать на комбрига успеха не имели. И мы вынуждены были, в целях оздоровления обстановки в бригаде «выдвинуть»
        Г. К. Жукова на высшую должность (ВИЖ. 1988. №10. С. 17).
        Жукова отправили в Москву на должность помощника инспектора кавалерии Красной Армии. Не оттого пошел Жуков на повышение, что уж очень хорошим был командиром, а оттого, что надо было обстановку разрядить, избавить бригаду от садиста-командира любым способом, пусть даже и назначением на более высокую должность.
        В Красной Армии жестокость ценится. Командир-садист — на вес бриллиантов. Но у Жукова жестокости было больше, чем требовалось.
        31 октября 1931 года, через год после того, как Жукова аттестовал Рокоссовский, аттестацию на Жукова пишет член Реввоенсовета СССР, инспектор кавалерии РККА Семён Михайлович Будённый. Он считает, что Жуков — твердый член партии, но добавляет: наблюдается излишняя жесткость (ВИЖ. 1990. №5. С. 23).
        Следующая ступень карьеры Жукова — командир 4-й кавалерийской дивизии. «С. М. Будённый вспоминал, как Жуков вступал в командование кавдивизией и как излишне сурово обещал навести в ней порядок» (ВИЖ. 1992. №1. С. 76). Сам Семён Михайлович Будённый весьма часто «подносил в морду». Не стеснялся. На этот счет есть достаточно свидетельств. И, понятное дело, бил он не бойцов. Он бил командиров. Но стиль Жукова даже для Будённого был неприемлем.
        В аттестацию Жукова командующий войсками Белорусского военного округа комкор ?. П. Ковалев вписывает похожие слова:
        Имели место случаи грубости в обращении с подчиненными, за что по партийной линии т. Жуков имеет выговор (Маршалы Советского Союза. М.: Любимая книга, 1996. С. 35).
        Генерал-лейтенант Ерёменко Андрей Иванович (впоследствии — Маршал Советского Союза), командовавший Сталинградским фронтом, 19 января 1943 года записывает в дневнике:
        Жуков, этот узурпатор и грубиян, относился ко мне очень плохо, просто не по-человечески. Он всех топтал на своем пути… Я с товарищем Жуковым уже работал, знаю его как облупленного. Это человек страшный и недалекий.
        Высшей марки карьерист (ВИЖ. №5. 1994. С. 19).
        Маршал Советского Союза М. В. Захаров:
        Создалась довольно напряженная обстановка. В этих условиях координировавший действия 1-го и 2-го Украинских фронтов Маршал Советского Союза Жуков не сумел организовать достаточно четкого взаимодействия войск, отражавших натиск врага, и был отозван Ставкой в Москву (Красная звезда. 11 февраля 1964г.).
        Эти слова маршала Захарова подтверждает телеграмма Сталина:
        Должен указать Вам, что я возложил на Вас задачи координировать действия 1-го и 2-го Украинских фронтов, а между тем из сегодняшнего вашего доклада видно, что, несмотря на всю остроту положения, Вы недостаточно осведомлены об обстановке: Вам не известно о занятии противником Хильки и Нова-Буда; Вы не знаете решения Конева об использовании 5 гв. кк и танкового корпуса Ротмистрова с целью уничтожения прорвавшегося противника… (Там же.)
        Тут речь не о каких-то деревнях, занятых немцами. Это один из самых драматических моментов войны. В феврале 1944 года на правом берегу Днепра два советских фронта замкнули кольцо окружения вокруг мощной группировки германских войск. Задача германского командования — вырваться из окружения. Задача советского командования противоположная — не позволить противнику вырваться. Но там, в районе сражения, два советских фронта, два штаба, два командующих — генерал армии И. С. Конев и генерал армии Н.Ф. Ватутин. Каждый видит ситуацию со своей колокольни, каждый принимает свои решения. Координировать действия двух фронтов из Москвы чрезвычайно трудно. Обстановка меняется стремительно. В штабах фронтов каждое сообщение надо подготовить, зашифровать, отправить в Москву, там его надо расшифровать, оценить, принять решение, зашифровать, отправить. Пока его расшифровывают, обстановка в корне меняется, и приказ Москвы уже не соответствует новой обстановке. Сталин не может покинуть Москву. У него не только на правом берегу Днепра проблемы. Поэтому в район сражения Сталин посылает своего заместителя Жукова. Два
фронта подчинены Жукову и делают то, что он прикажет. И вот наступает самый важный момент сражения: противник начинает прорыв. Сталин в Москве об этом знает. Сталин знает, что прорыв германской окруженной группировки идет успешно. Сталин знает, на каком участке прорываются германские дивизии. А Жуков, находящийся в районе боевых действий, ничего этого не знает и шлет Сталину сообщения о том, что ничего серьезного не происходит.
        Обратим внимание на одну странность в сталинской телеграмме. 5-й гвардейский кавалерийский корпус Сталин называет по номеру, а танковый корпус Ротмистрова — не по номеру, а по фамилии командира. Почему? Потому, что даже в шифрованных телеграммах вещи не называли своими именами. Часто использовались фразы вроде «удерживать известный вам город», «выйти на рубеж известной вам реки» и тому подобные. Вместо фамилий высшего командного состава использовались псевдонимы. Например, под псевдонимом Васильев скрывался маршал Василевский. Легко разгадать? Нет, не легко. Псевдонимы часто и бессистемно менялись. Сегодня Васильев — это маршал Василевский, а завтра — Сталин. Вчера Константиновым был маршал Жуков, сегодня — маршал Рокоссовский. А завтра Жуков будет значиться под псевдонимом Юрьев, Рокоссовский — под псевдонимом Костин, а Сталин — под псевдонимом Иванов.
        С этой же целью менялись и названия самых важных соединений. В феврале 1944 года Сталин говорит о танковом корпусе Ротмистрова. Но в Красной Армии уже ровно год такого корпуса не было, а была 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова. Павел Алексеевич Ротмистров был любимцем Сталина. В феврале 1943 года он был еще генерал-лейтенантом танковых войск, а в феврале 1944 года, в момент, о котором идет речь, Ротмистров уже имел звание маршала бронетанковых войск. Сталин не говорит в шифровке, что в сражение введена 5-я гвардейская танковая армия маршала бронетанковых войск Ротмистрова, он говорит о танковом корпусе Ротмистрова. Кто знает, о чем речь, поймет.
        Так вот, для того, чтобы не позволить противнику вырваться из кольца, командующий 2-м Украинским фронтом генерал армии И. С. Конев ввел в сражение 5-ю гвардейскую танковую армию и 5-й гвардейский кавалерийский корпус. Сталин в Москве об этом знает. А Жуков, который находится в районе сражения и имеет приказ координировать действия двух фронтов, об этом не знает. И Верховный главнокомандующий в своей телеграмме указывает своему заместителю Жукову, что тот понятия не имеет об обстановке и с возложенными на него обязанностями не справляется.
        Краткости ради я привел только фрагмент сталинской телеграммы. Но она вся выдержана в том же духе. Была еще одна такая же телеграмма Сталина Жукову. После этого Сталин приказал Жукову возвращаться в Москву: все равно в районе сражения от Жукова нет никакого толка. И когда коммунисты говорят, что Жуков не проиграл ни одного сражения, я рекомендую им вспомнить сражение 1944 года на правом берегу Днепра. Мощная группировка противника была окружена без Жукова. Ему оставалось только удержать окруженных в кольце. Жуков с возложенной на него задачей не справился и позорно провалил операцию. Большая часть окруженных германских войск вырвалась из окружения и беспрепятственно ушла.
        Маршал Советского Союза Бирюзов Сергей Семёнович свидетельствует:
        С момента прихода товарища Жукова на пост министра обороны в министерстве создались невыносимые условия. У Жукова был метод — подавлять (Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. М.: Международный фонд «Демократия», 2001).
        Маршал Советского Союза Тимошенко Семён Константинович знал Жукова с начала 1930-х годов. В те годы Тимошенко был командиром корпуса, в котором Жуков командовал полком. Вот мнение маршала Тимошенко:
        Я хорошо знаю Жукова по совместной продолжительной службе, и должен откровенно сказать, что тенденция к неограниченной власти и чувство личной непогрешимости у него как бы в крови. Говоря откровенно, он не раз и не два зарывался, и его все время, начиная с командира полка и выше, в таком виде разбирали (там же).
        Главный маршал авиации Новиков Александр Александрович:
        Касаясь Жукова, я прежде всего хочу сказать, что он человек исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество перед ним и не может терпеть возражений (Н. Смирнов. Вплоть до высшей меры. М.: Московский рабочий, 1997. С. 139).
        А вот мнение Маршала Советского Союза Голикова Филиппа Ивановича, которое он высказал еще в 1946 году: «Довольно резко против Жукова выступил Голиков. Он обвинял его в невыдержанности и грубости по отношению к офицерам и генералам» (ВИЖ. 1988. №12. С. 32). В октябре 1961 года Маршал Советского Союза Голиков на весь мир заявил, что Жуков — это унтер Пришибеев. Эти слова Голикова прозвучали на XXII съезде КПСС, на котором присутствовали делегации почти ста коммунистических партий и журналисты всех ведущих информационных агентств мира.
        Маршал Советского Союза Конев Иван Степанович рассказал о Жукове в газете «Правда» 3 ноября 1957 года. Страна как раз к очередному «великому юбилею» подходила, к сорокалетию коммунистического переворота, ордена-медали раздавали достойным и всем прочим… Тут-то Иван Степанович Георгию Константиновичу и врезал! Почитателям Жукова рекомендую эту газету найти и почитать. Конев припомнил Жукову и Курскую дугу, и Берлин, и тот самый эпизод на правом берегу Днепра, когда Сталин из Москвы видел ситуацию, а Жуков в районе боевых действий ни о чем не знал.
        Маршал Советского Союза Конев описал Жукова тупым, ни на что не способным солдафоном и негодяем. Не знаю, заказали статью Коневу или он сам постарался, но о содеянном Конев не жалел и не каялся. Даже если считать, что Конев преувеличивал, то как относиться к другим свидетельствам? Ни один из высших военных руководителей страны, ни один из тех, кто носил маршальские погоны, не считал Жукова выдающимся полководцем. Генералиссимус Сталин, Маршалы Советского Союза Булганин, Василевский, Ерёменко, Конев, Захаров, Голиков, Рокоссовский,
        Тимошенко, Бирюзов, Будённый, Ворошилов, Чуйков, Говоров, Соколовский, Гречко, Москаленко, Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов — все они низко оценивали Жукова как военачальника и как человека и не скрывали неприязненного отношения к нему.
        Спустимся на ступеньку ниже и послушаем мнение генерала с четырьмя звездами. Герой Советского Союза генерал армии Хетагуров Георгий Иванович о Жукове: «Непомерно груб, до оскорбления человеческих чувств» (Красная звезда. 30 ноября 1996г.). В 1944 году Хетагуров был начальником штаба 1-й гвардейской армии. Жуков не посмел его бить, но матом крыл изрядно. А Хетагуров ответил. Был бы Хетагуров пониже рангом, Жуков его пристрелил бы на месте. Но Хетагуров — начальник штаба лучшей армии. Понятное дело, с этой должности Хетагуров слетел, и был назначен… командиром дивизии. Хетагуров практически всю войну прошел в должности начальника штаба армии, причем на самых главных направлениях: в 1941 году — под Москвой, в 1942 -1943 годах — под Сталинградом. И вот под конец войны генерала с таким опытом, минуя должности командира корпуса и начальника штаба корпуса, Жуков бросает на должность командира дивизии. А тех генералов, которые матюги и мордобой терпели, Жуков возвышал.
        Можем опуститься и еще ниже. Генерал-лейтенант Вадис Александр Анатольевич, начальник Управления контрразведки СМЕРШ Группы советских оккупационных войск в Германии докладывал по команде в августе 1945 года: «Жуков груб и высокомерен, выпячивает свои заслуги, на дорогах плакаты “Слава маршалу Жукову”» (Соколов Б. В. Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи. Минск: Радиола-плюс, 2000. С. 538).
        Не кажется ли вам, что все, знавшие Жукова лично, повторяют одни и те же фразы?
        Свидетельств я набрал много. Если их публиковать, то до самого конца книги мы так и будем читать только цитаты про бездарного унтера Пришибеева в маршальских погонах.
        Если мы не верим генералиссимусу, маршалам, генералам и адмиралам, послушаем солдат. У солдат для Жукова было одно определение: мясник.
        Мордобой в генеральской среде и на всех нижестоящих уровнях Красной Армии был распространен так же широко, как воровство и пьянство. Вот секретарь ЦК ВКП(6) Белоруссии Гапенко осенью 1941 года назначен членом Военного совета 13-й армии Брянского фронта. Он направил Сталину телеграмму о том, как командующий Брянским фронтом генерал-лейтенант А. И. Ерёменко учил военный совет 13-й армии. В телеграмме упомянут генерал-лейтенант М. Г. Ефремов, заместитель командующего Брянским фронтом.
        Ерёменко, не спросив ни о чем, начал упрекать военный совет в трусости и предательстве Родины. На мои замечания, что бросать такие тяжелые обвинения не следует, Ерёменко бросился на меня с кулаками и несколько раз ударил по лицу, угрожая расстрелом. Я заявил, что расстрелять он может, но унижать достоинство коммуниста, депутата Верховного Совета не имеет права. Тогда Ерёменко вынул маузер, но вмешательство Ефремова помешало ему произвести выстрел. После этого он стал угрожать Ефремову. На протяжении всей этой безобразной сцены Ерёменко истерически выкрикивал ругательства. Несколько остыв, Ерёменко стал хвастать, что он якобы с одобрения Сталина избил нескольких командиров, а одному разбил голову (Архив Президента РФ. Фонд 73. Опись 1. Дело 84. Листы 30 -31. Опубликовано: ВИЖ. 1993. №3. С. 24).
        Если генерал-лейтенант, командующий фронтом, может набить морду секретарю Центрального Комитета Коммунистической партии Белоруссии, члену военного совета 13-й армии, если может угрожать своему заместителю, который тоже генерал-лейтенант, то что он может сделать с каким-нибудь генерал-майором, который командует всего лишь дивизией или корпусом? Он может сделать все, что захочет. На нижестоящих звеньях происходило то же самое. Если командир корпуса набил морду командиру дивизии, то битый командир дивизии вызывал к себе командиров полков и срывал зло на них. С самого верха мордобой опускался до самых низов.
        К этому надо добавить, что за избиение члена военного совета 13-й армии, как и за множество подобных проделок, Ерёменко наказания не понес. Он оставался командующим Брянским фронтом. После ранения он командовал 4-й ударной армией, после повторного ранения — Сталинградским фронтом. После первого ранения Ерёменко до конца жизни хромал. Он ходил с тростью, которой дробил головы неугодным. Однако по уровню зверства Ерёменко не мог соперничать с Жуковым. На фоне Жукова Ерёменко считался покладистым и даже мягким командиром.
        Хорошо известно, что Жуков подчиненных офицеров бил весьма редко. Случалось иногда: одного — перчаткой по физиономии, другого — кулаком в зубы. Но, повторяю, такое редко бывало. Зачем бить офицера? Жуков офицеров не бил — он их убивал. Жуковский мордобой распространялся не на офицеров, а, в основном, на генералов. Вот их он бил много и часто. С наслаждением. Иногда Жуков, как цепной пес, бросался и на маршалов. Свидетельствует режиссер Григорий Чухрай:
        Я на какое-то время отвлекся. Вдруг какой-то шум. Оглядываюсь и столбенею: Жуков и Конев вцепились друг в друга и трясут за грудки. Мы бросились их разнимать (Красная звезда. 19 сентября 1995г.).
        Я бы не удивился, увидев двух советских генералов, которые в приличном обществе друг другу морды бьют. Дело привычное. Но вот чтобы маршалы… Берлин брали два фронта — 1-й Белорусский и 1-й Украинский. Жуков и Конев. После войны сцепились маршалы-освободители, да не в словесной перепалке, а как принято: за грудки. О, маршальские нравы!
        Нашим маршалам у шпаны учиться надо. Шпана себя так не ведет. Наша шпана живет по понятиям. Двое — в драку, а третий крикнет: «Обнюхайтесь!» И если без мордобоя в общественном месте все равно не обойтись, то один другому предлагает: ну-ка, выйдем! А маршалы, с Жукова начиная, чуть что — и по мордасам. Прямо в общественном месте, среди генералов, героев, академиков и народных артистов. Нет бы одному маршалу отозвать другого маршала в служебный кабинет, да там и вмазать в глаз! А потом — в челюсть! Завалить и топтать ногами!
        Современная российская армия поражена садизмом, который официально именуется термином «неуставные отношения». За этим термином скрываются дикое унижение человеческого достоинства в запредельных масштабах, мордобой, пытки, истязания, зверские убийства. И ломают голову социологи: откуда напасть? Да от генералов наших и от маршалов! От дважды, трижды, четырежды Героев Советского Союза. От Чуйкова и Гордова. От Ерёменко и Захарова. От Москаленко. От Жукова.

6
        О хамстве Жукова ходили легенды. И в военное, и в мирное время он тыкал всем, кто ниже рангом, начиная с тех, у кого по три и по четыре генеральские звезды на плечах. Даже не так: начиная с тех, у кого такие же маршальские звезды на плечах.
        Свидетельствует Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский:
        После разговора по «ВЧ» с Жуковым я вынужден был ему заявить, что если он не изменит тона, то я прерву разговор с ним. Допускаемая им в тот день грубость переходила всякие границы (ВИЖ. 1989. №6. С. 55).
        Есть у историков такое понятие — ненамеренное свидетельство. Это ситуация, когда свидетель говорит и пишет одно, но между слов и строк, как шило из мешка, проступает нечто другое. И это другое — правда.
        Разведчик Владимир Карпов прошел войну. Делал на фронте самую опасную работу — много раз ходил во вражеский тыл и брал «языков». Разведка может достать и сопоставить тысячи данных. Звукометристы способны рассчитать положение любой артиллерийской батареи. Фотодешифровщики по одному снимку могут вскрыть изменения в группировке противника. Радиоразведчики могут перехватить и расшифровать сообщения особой важности. И все же у командира сомнение: действительно ли стоит перед нами дивизия СС «Мертвая голова» или нам это только кажется? И тогда командир требует: дайте «языка»! Карпов давал «языков». Давал таких, какие требовались. За то был удостоен Золотой Звезды Героя Советского Союза. После войны пошел в писатели. Поднялся до высшей писательской должности — стал секретарем Союза писателей СССР. Карпов много раз встречался с Жуковым и написал о нем хвалебную книгу: велик, могуч, непобедим. Но между строк проглядывает совсем другой Жуков. Вот разговор писателя с великим полководцем.
        Жуков посмотрел на меня, перевел взор на Золотую Звезду на моей груди и спросил:
        - За что Звезду получил?
        - За языками лазил…
        Лицо Жукова явно посветлело, он всегда радушно относился к разведчикам.
        - А где у меня служил, подполковник?
        - Все мы у вас служили, товарищ маршал. (Красная звезда. 1 марта 1997г.)
        Карпов к Жукову на «вы», а Жуков Карпову тычет.
        Жуков разговаривает с Карповым, как Брежнев разговаривал с польским диктатором Войцехом Ярузельским. В свое время Владимир Буковский вывез из архивов ЦК КПСС огромное количество документов. Вот кусочек из стенограммы:
        Л. И. Брежнев: Здравствуй, Войцех.
        В. Ярузельский: Здравствуйте, глубокоуважаемый, дорогой Леонид Ильич.
        Так и у Жукова с Карповым.
        В британской армии молодого лейтенанта учат относиться к подруге подчиненного солдата с таким же уважением, с каким он относится к генеральской жене. В нашей армии этому не учат. Во всяком случае, Жуков, прослужив в армии более сорока лет, основ этикета не освоил. В тот момент, когда состоялся описанный выше разговор Жукова с Карповым, Жуков был опальным маршалом, которого с позором выгнали из армии и с вершин власти. Перед Жуковым — офицер-фронтовик Карпов. Уважай его, Жуков! Костями таких, как он, вымощена земля от Москвы до Берлина, от Питера до Вены, от Сталинграда до Кёнигсберга и Праги. Не простой фронтовик перед тобой, а герой. Сними, Жуков, шапку перед фронтовым разведчиком! Это на его горбу ты и в Киев, и в Варшаву, и в Берлин въехал!
        И вот теперь, много лет спустя, нам рассказывают, что Жуков любил солдат и уважал их. О каком уважении может идти речь? Встреча Карпова и Жукова состоялась через два десятка лет после войны. Жуков давно не министр обороны. Карпов Жукову не подчинен. Но Жуков все равно тычет.
        Можно на эту ситуацию и с другой стороны посмотреть. Карпов в момент встречи с Жуковым был не просто бывшим разведчиком, а крупным номенклатурным чиновником, кандидатом на высшие посты в писательской иерархии. Уважай, Жуков, его хотя бы в этом качестве. Но Жуков знает, что Карпов над ним не начальник, и потому ведет себя с ним как барин с холопом.
        Правда, и Карпов хорош. На фронте генералы боялись расстрела, потому терпели жуковское хамство. А чего боялся Карпов? Ушел бы да хлопнул дверью. Но Карпов не ушел и дверью не хлопнул, а написал книгу о величии Жукова. Хотел показать Жукова как гения стратегии, но против своего желания показал невежественного унтера, наглеца и нахала.

7
        Вот пример того, как сослуживцы «любили» Жукова.
        В 1957 году Жуков был снят со всех должностей. Его дело обсуждается на пленуме Центрального Комитета КПСС. Присутствуют во множестве маршалы, генералы и адмиралы. Против Жукова выступили все. В защиту — никто.
        Так, может быть, наши генералы и маршалы — покорное стадо? Может быть, приказал им Хрущёв выступать против Жукова, они и голосуют единогласно?
        Нет. В 1946 году Сталин намеревался Жукова не только снять со всех постов, но и посадить, а, возможно, даже расстрелять. Надо сказать, что Жуков расстрел заслужил. По советским законам он был уголовным преступником, которого судьи просто не имели права оставлять в живых. Если бы Сталин Жукова расстрелял, это было бы не только справедливой расплатой за дикие преступления, но и спасением страны от великих грядущих злодеяний. Но против Сталина выступили маршалы и генералы. Об этом рассказал генерал-лейтенант Н. Г. Павленко:
        После всех выступлений, вспоминал Конев, снова говорил Сталин, опять резко, но уже несколько по-другому. Видимо, поначалу у него был план ареста Жукова сразу после заседания. Но, почувствовав внутреннее, да и не только внутреннее сопротивление военачальников, известную солидарность военных с Жуковым, он, видимо, сориентировался и отступил от первоначального намерения. Нам представляется, что в своих предчувствиях Конев не ошибался. Сталин действительно на сей раз собирался расправиться с Жуковым, но солидарность военных помешала ему (ВИЖ. 1988. №12. С. 32).
        Так благодаря генералам и маршалам Жуков был спасен. Как такое понимать? При позднем Сталине и при раннем Хрущёве на вершинах военной власти стояли те же самые генералы, адмиралы и маршалы. При Сталине они Жукова спасли, а потом, при Хрущёве, они же его и утопили. Сталин в 1946 году уже 24 года был у власти. Он уже официально признан гением всех времен и народов. Сталин — диктатор, каких до него на земле еще не бывало. Его авторитет непререкаем, а власть безгранична. Но против воли Сталина выступили маршалы и генералы и не позволили Жукова арестовать. За такие действия каждый мог поплатиться головой.
        А Хрущёв в 1957 году только прорвался на вершину власти. Авторитета у него нет. Власть его держится непонятно на чем. Практика уничтожения соперников отменена. Расстрелять непокорных генералов Хрущёв не может. И вот Хрущёву те же самые маршалы и генералы позволяют снять Жукова и дружно в этом Хрущёва поддерживают.
        В чем дело? Дело в том, что в 1946 году маршалы и генералы вступились не за Жукова, а за себя. Они понимали: сегодня Сталин арестует, посадит, а, может быть, и расстреляет Жукова, а завтра кого? Вот откуда их смелость и единодушие. Они помнили: именно так начинался 1937 год. Они не позволили Сталину его повторить.
        Но и в 1957 году генералы и маршалы выступали не за Хрущёва, а снова за себя. Летом 1957 года на вершине власти оказались двое — Хрущёв и Жуков. Для двоих там места не было. Хрущёв и Жуков были словно два паука в одной банке или две крысы в железной бочке. Или Жуков съест Хрущёва, или Хрущёв Жукова. И высший командный состав вооруженных сил дружно взял сторону Хрущёва.
        Знали генералы, знали маршалы, что Жуков болезненно самолюбив. Знали, что он человек страшный и недалекий. Знали, что он узурпатор и грубиян. Знали, что непомерно груб. Знали, что он — высшей марки карьерист. Знали, что он топтал всех на своем пути. Знали, что в его крови — стремление к неограниченной власти и чувство личной непогрешимости. Именно этими словами они его описывали.
        Они прекрасно понимали, что их ждет, если Жуков возьмет власть.
        ГЛАВА 2. Загадки дебюта Жукова
        Дебют Жукова в роли полководца в 1939 году на Халхин-Голе: чрезвычайные полномочия и беспощадные расстрелы. — Кто был автором блистательной операции Красной Армии на Халхин-Голе, и почему Жуков не упоминает его в своих мемуарах. — Нечеловеческая память и чудовищное беспамятство Георгия Жукова. — Как разрабатываются планы военных операций. — Почему некоторые архивные документы о боях на Халхин-Голе до сих пор закрыты: тайны Жуковского дебюта. — Истинная роль Жукова в сражении на Халхин-Голе преувеличена.
        Возможно, маршал Жуков по количеству пролитой крови и шлейфу самолично вынесенных смертных приговоров за спиной в определенные годы превосходит даже Сталина.
        Александр Бушков. Россия, которой не было.
        М.: Олма-пресс, 1997. С. 559

1
        В 1939 году в Монголии, на Халхин-Голе, состоялся дебют Жукова в роли полководца.
        В Монголии находился один советский стрелковый корпус — 57-й особый. Командир корпуса — комдив Н. В. Фекленко. Начальник штаба — комбриг А.М.Кущев. По ту сторону границы — противник: несколько японских дивизий и бригад. В начале мая на границе Монголии возник вооруженный конфликт. Столкновения советских и японских войск перерастали в бои с применением авиации, артиллерии и танков. Никто никому не объявлял войну, но интенсивность боевых действий нарастала. Не все для советских войск шло гладко. И вот туда, в Монголию, посылают комдива Жукова с чрезвычайными полномочиями. Приказ Жукову: разобраться в ситуации и доложить.
        5 июня 1939 года Жуков прибыл в штаб 57-го корпуса и потребовал доложить обстановку. Сам Жуков события в Монголии описывает так:
        Докладывая обстановку, А. М. Кущев сразу же оговорился, что она еще недостаточно изучена. Из доклада было ясно, что командование корпуса истиной обстановки не знает… Оказалось, что никто из командования корпусом, кроме полкового комиссара М. С. Никишева, в районе событий не был. Я предложил командиру корпуса немедленно поехать на передовую и там тщательно разобраться в обстановке. Сославшись на то, что его могут в любую минуту вызвать к аппарату из Москвы, он предложил поехать со мной товарищу М. С. Никишеву (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969. С. 154[1 - Обращаю внимание читателя на то, что разные тиражи первого издания мемуаров Жукова имели разное количество страниц: первый тираж (100 тысяч экземпляров) — 752 страницы, последующие — 736 страниц и 702 страницы, поэтому один и тот же текст в разных тиражах одного издания находился на разных страницах, и за это меня часто и беспощадно критиковали: мол, Виктор Суворов ссылается на такую-то страницу, я ее открыл и не нашел цитаты, на которую идет ссылка.Я цитирую Жукова по той версии первого издания «Воспоминаний и размышлений», в
которой 736 страниц. — Прим, автора.]).
        Жуков и комиссар Никишев вдвоем поехали на передовую.
        Возвратившись на командный пункт и посоветовавшись с командованием корпуса, мы послали донесение наркому обороны. В нем кратко излагался план действий советско-монгольских войск… На следующий день был получен ответ. Нарком был полностью согласен с нашей оценкой обстановки и намеченными действиями. В тот же день был получен приказ наркома об освобождении комдива Н. В. Фекленко от командования 57-м особым корпусом и назначении меня командиром этого корпуса.
        Жуков потребовал срочно усилить группировку советских войск. Ее усилили. Жуков потребовал прислать лучших летчиков-истре-бителей, которые только были в Советском Союзе. Летчиков прислали. В распоряжение Жукова прибыла группа летчиков-истре-бителей, в составе которой был 21 Герой Советского Союза. В то время это было очень высокое звание. Это были лучшие асы страны, каждый из которых уже имел не менее десятка побед в небе Испании и Китая, многие из них участвовали в воздушных боях над озером Хасан.
        15 июля 1939 года 57-й особый корпус Жукова был развернут в 1-ю армейскую группу. Армейская группа — это нечто среднее между корпусом и полнокровной общевойсковой армией. 31 июля 1939 года Жукову было присвоено воинское звание комкор.
        Противник тоже усиливал группировку своих войск. 10 августа японские войска, которые вели боевые действия на границе с Монголией, были сведены в 6-ю армию.
        В середине августа в составе 1-й армейской группы Жукова было 57 тысяч бойцов и командиров, 515 боевых самолетов, 542 орудия и миномета, 385 бронеавтомобилей (в основном с пушечным вооружением) и 498 танков.
        Весь июнь, июль и первую половину августа советские и японские войска вели жестокие бои на земле и в воздухе. Бои шли с переменным успехом. Интенсивность боев нарастала. Конфликт принимал затяжной характер.
        И вдруг ранним утором 20 августа советская артиллерия провела внезапный артиллерийский налет по командным пунктам и зенитным батареям противника. После первого огневого налета — массированный удар бомбардировщиков, затем — артиллерийская подготовка продолжительностью 2 часа 45 минут. В момент переноса огня с переднего края в глубину боевых порядков противника советские стрелковые дивизии, мотоброневые и танковые бригады нанесли удары по флангам японской группировки.
        23 августа советские войска замкнули кольцо окружения вокруг 6-й японской армии (Советская военная энциклопедия. В 8т. М.: Воениздат, 1976 -1980. Т. 8. С. 353). В этот день в Кремле Молотов и Риббентроп поставили свои подписи под договором о ненападении между Германией и Советским Союзом (который также известен как пакт Молотова — Риббентропа), который по существу был договором о разделе Европы и начале Второй мировой войны.
        31 августа 1939 года был завершен полный разгром окруженной японской группировки в Монголии. На следующий день началась Вторая мировая война.
        Разгром японских войск на Халхин-Голе имел стратегические последствия. У руководителей Японии был выбор: нападать на Советский Союз или на Соединенные Штаты и Великобританию. Они решили напасть на Соединенные Штаты и Великобританию. Одна из причин такого выбора — урок, который Жуков преподал японским генералам на реке Халхин-Гол.
        За разгром японских войск на Халхин-Голе Жуков 29 августа 1939 года был удостоен звания Героя Советского Союза. Ему была вручена медаль «Золотая Звезда» и высшая государственная награда — орден Ленина.
        Кстати, медаль «Золотая Звезда» была учреждена 1 августа 1939 года в разгар боев на Халхин-Голе. До этого обладатели звания Героя Советского Союза никаких знаков отличия не имели.

2
        Жуков прибыл в Монголию с чрезвычайными полномочиями. Ресурс полномочий он исчерпал полностью и даже с перебором. Каждый знал: Жуков расстреливает беспощадно, по любому поводу и без повода. Письменных свидетельств тех расстрелов я набрал столько, что их будет достаточно для любого трибунала.
        Я знаю, что вы намерены возразить: да, Жуков — садист, да, Жуков расстреливал своих солдат и офицеров на Халхин-Голе не только ради наведения порядка, но и в свое удовольствие, однако какую операцию он провел!
        Согласен. Операция действительно блистательная. Но обратим внимание на неприметную деталь. Давайте вспомним, кто был у Жукова начальником штаба на Халхин-Голе.
        Прочитаем первое издание мемуаров Жукова, второе, третье — и так до самого последнего. Ни в одном издании «Воспоминаний и размышлений» я не нашел имени этого начальника штаба. Между тем Жуков помнит и называет имена героев-летчиков и героев-танкистов, героев-разведчиков и героев-кавалеристов. Жуков помнит своих заместителей, командиров дивизий, бригад, полков и даже батальонов. Жуков помнит имя Д. Ортенберга, редактора газеты 1-й армейской группы, — правда, тому есть особая причина. Жуков продвигал Ортенберга, Ортенберг прославлял Жукова. Через два года Ортенберг был уже главным редактором «Красной звезды» — главной газеты Красной Армии. Это он раструбил на весь мир о подвиге панфиловцев, которые, сражаясь под гениальным руководством непобедимого Жукова, истребили фантастическое количество немецких танков.
        В своей книге Жуков вспомнил имена врачей, которые героически лечили раненых. Жуков назвал по именам целый табун политработников, вспомнил полдюжины московских писателей и фотокорреспондентов, которые были на Халхин-Голе — К. Симонова, Л. Славина, Вл. Ставского и прочих. Правда, и тут была особая причина. В преддверии Второй мировой войны молодые коммунистические агитаторы оттачивали на Халхин-Голе свои перья. Начинающий Константин Симонов, например, в то время строчил книгу о грядущем мировом господстве коммунистов. Жуков был горячим сторонником идеи захвата коммунистами мирового господства, потому всех, кто эту идею проповедовал, он проталкивал вперед и вверх к номенклатурным благам.
        И все-таки странно: о каком-то Константине Симонове Жуков упоминает, а о начальнике своего штаба — нет.
        А ведь за этой «забывчивостью» что-то кроется.

3
        Предыдущего начальника штаба Жуков назвал — это был комбриг А.М.Кущев. Он обстановки не знал. Его сняли. Жуков об этом помнит. Назначили нового. Но Жуков не указывает, кого именно. Если новый начальник штаба не справлялся со своими обязанностями, его следовало снять, как и предыдущего, и назначить третьего. У Жукова были особые полномочия. Когда Жуков потребовал прислать в Монголию лучших летчиков-истребите-лей Советского Союза, их прислали. Если бы Жуков потребовал нового начальника штаба, то никто бы ему не возразил. Лето 1939 года. Большой войны еще нет. Из всей Красной Армии воюет пока только один корпус. Этот корпус, развернутый затем в армейскую группу, в тот момент был лицом Красной Армии. По его действиям и враги, и друзья будут судить обо всей Красной Армии. На карту поставлена репутация вооруженных сил Советского Союза. В интересах руководства страны было иметь на Халхин-Голе самого лучшего начальником штаба.
        А ведь перед нами загадка истории. Если начальник штаба был плохим, почему Жуков не потребовал, чтобы прислали хорошего? Если начальник штаба был хорошим, почему Жуков о нем не упоминает? Так и хотелось спросить: что вы скрываете, Георгий Константинович?
        Сегодня мы знаем, что книгу «Воспоминания и размышления» писал не Жуков. Однако он указан в качестве автора, и книга написана от лица Жукова. Поэтому для удобства изложения давайте считать, что Жуков имел какое-то отношение к ее написанию.
        Разгадка «забывчивости» авторов мемуаров Жукова совсем простая. В любых источниках о Халхин-Голе мы находим нужное имя. «Начальником штаба группы с 15 июля до сентября 1939 года был комбриг М. А. Богданов» (Маршал Советского Союза М. В. Захаров. Новая и новейшая история. 1970. №5. С. 23).
        Маршал Захаров не просто так упомянул имя начальника штаба 1-й армейской группы, и вовсе не случайно сделал это в 1970 году. За этим кроется вот что. В 1969 году вышли мемуары Жукова. Имя начальника штаба 1-й армейской группы Жуков называть почему-то не стал. И тогда другие маршалы, не только Захаров, стали напоминать Жукову: эй, не забывай, кто у тебя был начальником штаба! Твою операцию на Халхин-Голе планировал Богданов! Почему ты о нем забыл?
        Жуков на Халхин-Голе не требовал для себя лучшего начальника штаба, ибо знал: Богданов — именно тот, кто ему нужен, лучшего не бывает. А вот когда пришла пора славу делить, то у Жукова словно случился провал в памяти.
        Жуков помнит о многом:
        Я уже касался организации партийно-политической работы в наших частях. Партийные организации внесли огромный вклад в решение боевых задач. В первых рядах были начальник политического отдела армейской группы дивизионный комиссар Пётр Иванович Горохов, полковой комиссар Роман Павлович Бабийчук, секретарь партко-миссии особого корпуса Алексей Михайлович Помогайло, комиссар Иван Васильевич Заковоротный (Воспоминания и размышления. С. 172).
        Где бы я ни был — в юртах или домах, в учреждениях и воинских частях, — везде и всюду я видел на самом почетном месте портрет В. И. Ленина, о котором каждый монгол говорил с искренней теплотой и любовью (там же. С. 173).
        Наши доблестные комиссары и политработники «везде и всюду» развесили портреты вечно живого Ильича. Это очень даже здорово. И хорошо, что Жуков упоминает об этом. А вот как план блистательной операции разрабатывался, Жуков припоминает смутно.
        Прочитаем еще раз слова Жукова о том, как родился план операции на Халхин-Голе, которые цитировались в начале этой главы. Если верить Жукову, во главе 57-го особого стрелкового корпуса стояли ни на что не годные военачальники — командир корпуса Фекленко и начальник штаба Кущев. В районе боевых действий они не бывали и обстановки не знали. Жуков взял с собой комиссара Никишева и поехал в район боевых действий. Потом произошло следующее (повторно цитирую воспоминания Жукова):
        Возвратившись на командный пункт и посоветовавшись с командованием корпуса, мы послали донесение наркому обороны. В нем кратко излагался план действий советско-монгольских войск <….> В тот же день был получен приказ наркома об освобождении комдива Н. В. Фекленко от командования 57-м особым корпусом и назначении меня командиром этого корпуса.
        Если внимательно разобрать эту цитату, то можно сделать вывод, что план составлялся коллективно. Но в нашей памяти оседает совсем другое. Жуков не говорит «я решил», «я послал», однако именно так мы воспринимаем его рассказ. Жуков очертил круг лиц, которые были посвящены в план: он сам, комиссар Никишев, комдив Фекленко и начальник штаба Кущев.
        Однако каждому ясно, что комиссар мог лишь присутствовать при составлении плана, но не мог быть его соавтором. Работа комиссара — следить, чтобы командир регулярно читал передовицы центральных газет и труды классиков марксизма-ленинизма, чтобы пил в меру, и чтобы в каждой монгольской юрте был портрет Ленина.
        Предыдущий командир корпуса быть соавтором плана тоже не мог. Жуков его описал как кретина, который обстановки не знал, в районе боевых действий не был и потому, очевидно, ничего умного гениальному Жукову подсказать не мог. Не зря его тут же и сняли. Начальник штаба был таким же.
        Прочитав описание дезорганизации, царившей в штабе 57-го корпуса до приезда Жукова, читатель автоматически исключает этих двух недоумков из числа авторов гениального плана. Но кроме них и комиссара Никишева в числе посвященных в новый план боевых действий Жуков назвал только себя. Если предыдущего командира корпуса, начальника его штаба и комиссара из числа авторов плана исключить — а мы делаем это почти автоматически — то среди авторов остается только один Жуков.
        В воспоминаниях Жуков говорит об авторах плана во множественном числе: «мы пришли к выводу», «посоветовавшись с командованием корпуса» и так далее. Но книга написана так, что читатель остается в твердом убеждении: кроме Жукова никто ничего умного предложить не мог и не предлагал.

5
        Разработка плана разгрома целой японской армии — дело непростое. Нужно собрать и обработать огромное количество данных, уяснить обстановку, принять решение и сформулировать замысел разгрома. Кроме того, надо спланировать действия всех частей и соединений, организовать разведку и охранение, обеспечить взаимодействие всех со всеми, разработать боевые приказы и четко поставить задачи всем участникам операции. Нужно организовать систему связи, подготовить средства скрытого управления войсками. Нужно организовать систему огня и бесперебойное снабжение войск боеприпасами, топливом, саперным, медицинским и прочим имуществом, продовольствием и прочая, и прочая.
        Если все это Жуков готовил сам, значит, он был плохим командиром. Разрабатывать планы должен штаб. Понятно, штаб делает это под руководством командира. Но командир не должен подменять собой начальника штаба. Если командир выполняет чужую работу, значит, у него не остается ни сил, ни времени выполнять работу собственную.
        Разработкой плана в любом штабе занимается оперативный отдел. Все остальные отделы штаба работают в его интересах. Если командир составляет планы сам, а начальник штаба и начальник оперативного отдела штаба бездельничают, значит, командир не смог организовать работу подчиненных.
        Вот пример того, как не надо руководить войсками. «Красная звезда» (27 января 2000г.) сообщает о подвиге заместителя командующего 58-й армией генерал-майора М. Малофеева в Чечне. Его подвиг состоял в том, что генерал-майор «первым поднимался в атаку». Понятное дело, в атаке он был убит. «Красная звезда» восхищается мужеством заместителя командующего армией: ух, какой смелый! Между тем, это свидетельствовало не о мужестве, а о катастрофическом состоянии российской армии и полной неспособности генералов управлять подчиненными. Если заместитель командующего армией сам вынужден ходить в атаку, значит, такую армию надо разогнать, а руководителей Министерства обороны — уволить.
        Если командир полка сам красит заборы и чистит сортиры, а его солдаты маются от безделья, это означает, что командир не достоин занимаемой должности и командовать не способен.
        И если нам скажут, что Жуков все планы составлял сам, то это вовсе не комплимент.
        Люди, писавшие мемуары Жукова, это понимали. Потому далее в книге коротко сказано:
        Разработку плана генерального наступления в штабе армейской группы вели лично командующий, член Военного совета, начальник политотдела, начальник штаба, начальник оперативного отдела (Воспоминания и размышления. С. 163).
        Член Военного совета и начальник политотдела — это комиссары. Их роль мы уже уяснили. Названы они тут для того, чтобы продемонстрировать любовь Жукова к политработникам и комиссарам. В 1957 году Жукова сбросили с вершин власти в том числе и за то, что он пытался вывести Советскую Армию из-под контроля Коммунистической партии, то есть совершить государственный переворот, политконтролеров и комиссаров из армии изгнать или, в крайнем случае, оставить им роль организаторов художественной самодеятельности и воскресного отдыха солдат и офицеров. После падения Жукова власть в стране взяли люди, которые на войне были комиссарами: Хрущёв, Булганин, Брежнев, Епишев, Кириченко и другие. Побитый, скулящий Жуков всю оставшуюся жизнь пресмыкался перед этими комиссарами и просил прощения. Вся его книга — гимн политработникам и комиссарам. Партия наш рулевой! Ах, если бы комиссары во всех юртах не развесили соответствующих портретов, не видать бы мне победы на Халхин-Голе! И в войне с Германией никакой победы не было бы без комиссаров! Нас партия в бой вела! На войне я, великий Жуков, хотел найти комиссара
Брежнева и посоветоваться с ним! Но он был на Малой Земле, где шли жестокие бои. Ах, если бы я с ним посоветовался, то, глядишь, и войну выиграли бы раньше.
        Жуков, рассказывая о составлении плана наступления на Халхин-Голе, не мог не вспомнить комиссаров и их участия в боевом планировании. Как же без них! Названы комиссары и для того, чтобы за их спинами поставить начальника штаба с начальником оперативного отдела. Мол, и эти тоже присутствовали и что-то делали.
        Начальник штаба 1-й армейской группы в воспоминаниях Жукова упомянут только один раз, но его имя не названо. И начальник оперативного отдела тоже помянут один раз, и тоже без имени.

6
        Читая «Воспоминания и размышления», начинаешь думать, что Жуков обладал поистине нечеловеческой памятью, объем которой не измерить никакими гигабайтами. В мемуарах Жуков упоминает имена не только советских, но и монгольских солдат, и не только их имена, но и должности. Жуков упоминает рядового кавалериста Херлоо, водителя бронемашины Хаянхирва, наводчиков зенитных орудий Чултема и Гамбосурена и многих других. Подумать только: спустя тридцать лет Жуков все еще держит в памяти эти имена!
        Читаю Жукова, а у самого слезы на глаза наворачиваются. Меня переполняют восторг и зависть: вот это память! Всех политработников по имени и отчеству помнит!
        На фоне этой поистине невероятной способности помнить столько имен необъяснимым и подозрительным кажется отсутствие упоминания имени начальника штаба, который был (или по крайней мере должен был быть) мозгом 1-й армейской группы.
        Но это не единственная загадка того периода. Загадок в Жуковском дебюте много. А главная из них вот какая: в начале нового тысячелетия все документы по Халхин-Голу все еще закрыты грифами «Секретно» и «Совершенно секретно». Когда эти документы будут рассекречены, не знает никто.
        А мы зададим вопрос: почему?
        Для историка ключ к успеху — умение удивляться. Как только он начинает удивляться, так перед ним открываются двери, в которые никто до него не входил. Так давайте же поддержим науку, давайте издадим всероссийский вздох удивления: почему документы о боях на Халхин-Голе закрыты?
        Что вообще можно прятать? Казалось бы, все известно об этом сражении: силы сторон, состав войск, вооружение, замыслы и планы, ход боевых действий и даже фамилии комиссаров с именами и отчествами, даже имена монгольских наводчиков и водителей бронеавтомобилей. Что же еще там можно засекретить? Да и зачем? Нет давно 1-й армейской группы. Еще 21 июля 1940 года 1-я армейская группа была развернута в 17-ю армию. Нет давно в Красной Армии мотоброневых бригад. Их не было уже в 1941 году. Нет давно и самой Красной Армии. И Советской Армии нет. Главная ударная сила Жукова на Халхин-Голе — пушечные бронеавтомобили БА-3, БА-6 и БА-10. Эти машины давно списаны и переплавлены, как и танки БТ-5 и БТ-7. Из полученной стали сделали другие танки. Но и они списаны и переплавлены. Давно умерли участники тех сражений. Пошел восьмой десяток лет с тех пор, как отгремели бои на Халхин-Голе, а некоторые документы по-прежнему остаются секретными.
        Мое первое предположение было таким: Георгий Константинович Жуков был настолько велик, что руководители страны решили спрятать некоторые доказательства его величия, дабы оно не подавляло неокрепшую психику простых людей.
        Но тут возникает нестыковка. Чем-чем, а излишней скромностью Жуков не страдал. В нашей истории был 41 Маршал Советского Союза, но только один из них в приказе Верховного главнокомандующего был назван хвастуном (см. приказ министра Вооруженных сил Союза ССР №009 от 9 июня 1946г., цитировавшийся в первой главе). Речь идет о Жукове, а приказ был о том, что Жуков приписывал себе чужие заслуги.
        Вспомним знаменитый портрет Жукова, который написал художник П.Д. Корин. На портрете Жуков изображен в величественной позе, в парадном мундире, вся грудь в орденах. Только что завершилась Вторая мировая война. Страна лежит в развалинах. Мужики от 19 до 35 лет в большинстве своем погибли или покалечены; в полях, лесах и болотах лежат сотни тысяч трупов, их некому хоронить. В военном ведомстве лежат тонны орденов, которые надо раздать уцелевшим фронтовикам или их матерям и вдовам, но никто этим не занимается.
        Но зачем же самому себя прославлять, зачем содержать ораву создателей мемуаров, если можно опубликовать документы Халхин-Гола? Но Жуков не спешил предъявлять народу доказательства собственного величия.
        После смерти Сталина Жуков стремительно взобрался на самую вершину власти. На вершине стояли двое — Хрущёв и Жуков. Над ними — никого. Все архивы были в их руках — вот и покажи народу доказательства своей гениальности. Скажи народу: жить вам, люди, негде, живете в бараках, в подвалах, в коммуналках, одеты так, что за державу обидно, очереди за дрянной колбасой километровые, но у вас есть я! У вас есть великий, могучий, несокрушимый, гениальный полководец! Вот, читайте документы о сражении на Халхин-Голе!
        Но так Жуков почему-то не поступил.
        При Брежневе, Суслове, Епишеве[2 - Алексей Алексеевич Епишев (1908 -1985) — советский партийный и военный деятель, генерал армии, в 1962 -1985 годах — начальник Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота, центрального военно-политический органа, осуществлявшего партийную работу в вооруженных силах Советского Союза и контроль над ними со стороны КПСС. — Прим. ред.] были сделано невероятно много для раздувания культа личности Жукова. Но почему-то строился этот культ без опоры на документы. Даже после смерти Брежнева культ Жукова был стержнем всей советской и затем российской пропаганды. Зачем же, товарищи дорогие, вы лепите Жукову памятник, зачем его сажаете на медного коня с задранным хвостом, зачем громоздите терриконы макулатуры о его подвигах, если есть куда более простой, дешевый и куда более убедительный способ прославить вашего кумира — просто открыть архивы?
        Интересно поведение и самого Жукова. Допустим, находясь на вершине славы, он забыл об архивах и доказательств своего величия не представил. Не до того было. Но вот когда его вышибли с вершин власти, когда он сидел на даче, скучал, попивал водочку, а дружный коллектив литераторов строчил его мемуары — почему бы тогда не вспомнить об архивах? Почему бы не продемонстрировать народу документы? А если кто-то великого маршала к архивам не допускал, надо было об этом заявить: мол, рад бы вам правду про Халхин-Гол рассказать, да вот архивы недоступны.
        Ах, сколько было воплей и стонов, что Жукову не позволяют говорить правду. Но ни сам Жуков, ни его соавторы, ни пропагандисты культа его личности не протестовали против того, что к архивам сражения на Халхин-Голе доступа нет.
        Недоступность архивов, как ни странно, не мешает раздувать культ гениального полководца. Наоборот: недоступность архивов очень помогает лепить образ великого, мудрого и непобедимого военачальника.

7
        Теперь позвольте высказать свое предположение.
        Истинная роль Жукова в сражении на Халхин-Голе преувеличена. Это главная и, возможно, единственная причина, которая заставляла руководство страны прятать от народа соответствующие документы.
        И это не только мое мнение. Задолго до меня это мнение о роли Жукова высказал Адмирал флота Советского Союза Кузнецов: «Позднее он все успехи в боях с японцами старался приписать себе» (ВИЖ. 1992. №1. С. 76).
        Не все, что творилось в монгольских степях, нашло отражение в документах. Не каждый документ попадал в архив. Жуков был большим знатоком архивов. Находясь на вершине власти, он истребил многое, что могло бросить тень на его величие. После Жукова все, кто раздувает культ его личности, продолжают очистительную работу. Но и то, что в архивах осталось, нельзя показывать никому. Слишком велика разница между тем, что вбивают в наши головы, и тем, что от нас прячут.
        Если я не прав, товарищи поправят, но предполагаю, что планы разгрома 6-й японской армии на реке Халхин-Гол были разработаны без Жукова, а его роль сводилась к тому, чтобы беспощадными расстрелами гнать людей в бой. В нашей истории такое уже было. В то же самое время, в том же десятилетии в Советском Союзе на удивление всему прогрессивному человечеству был совершен великий трудовой подвиг — в рекордные сроки был прорыт никому не нужный канал из Белого моря в Балтийское. Никто в мире каналов такой протяженности, тем более в субполярных широтах, никогда не рыл. За сооружение канала глава ГПУ Генрих Ягода получил высшую государственную награду — орден Ленина. Получил бы он и Золотую Звезду, но ее тогда еще не было.
        В чем заслуга Ягоды? Разве он сам планировал трассу канала? Нет, не планировал. Разве он сам вел изыскательские работы на местности? Нет, не вел. Разве он рассчитывал объемы работ? Нет, не рассчитывал. Катал тачки с глиной? Нет, не катал. Дробил гранитные валуны? Нет, не дробил. Укладывал бетон? Нет, не укладывал.
        Так за что ему высшая награда?
        За расстрелы.
        Время от времени Ягода появлялся на строительстве канала. Ему докладывали: вот тут инженеры в расчетах ошиблись, здесь не туда трассу погнали, тут нормы дневные не выполнены. А Генрих Григорьевич в ответ: расстрелять! Расстрелять! Расстрелять!
        Правда, и его потом тоже… того…
        Ух как можно мне возразить! Ух как можно мне вмазать: Жуков — это тебе не Ягода!
        А в чем, собственно, разница? И могла ли она быть? 30-е годы XX века. Империя Сталина. И Генрих Ягода, и Георгий Жуков — выдвиженцы Сталина. Их выбирал один человек — Сталин. При выборе он руководствовался одними и теми же соображениями — сталинскими. ГПУ и армия — два силовых ведомства, весьма похожие друг на друга и проникнутые взаимным влиянием. Строителей сталинских каналов пропаганда называла не заключенными ГПУ, а каналоармейцами. Строительство называлось армейским термином — штурм. Армия, в свою очередь, была проникнута чекистским духом и насыщена стукачами из чекистского ведомства.
        И армия, и лубянское ведомство были структурами антинародными. И военные, и чекисты одинаково повинны в истреблении народа. И армия, и лубянское ведомство были орудиями насилия и держались сами только на насилии, на силе оружия. Так почему же Сталин должен был выбирать для ГПУ руководителей по одним стандартам, а для армии — по другим? И почему мы думаем, что Беломорканал был построен на костях народа, а победа на Халхин-Голе стояла на фундаменте из другого материала? В мирное время на строительстве Беломорского канала агитаторы развесили множество плакатов и портретов, но главным двигателем прогресса был расстрел. Почему же мы верим Жукову, который рассказывает, что в боевой обстановке на Халхин-Голе хватило одних только портретов Ленина? Мол, развесили комиссары портреты, бойцы воодушевились и тут же победили. О расстрелах на Халхин-Голе Жуков не вспоминает, но мы-то уже знаем, что память его — с провалами.
        И не надо мне возражать. И обзывать плохими словами не надо. Лучше откройте архивы и покажите всему миру, что мое осторожное предположение — не что иное, как злобный вымысел. А если архивы сражения на Халхин-Голе открывать нельзя, то объясните, почему.
        - ? ?
        Написал я эту главу и устыдился. В России многие до полного безумия любят Жукова, а я на любимца всенародного набросился. Так нельзя. Нужно смотреть на вещи с позиций позитивных.
        Вот и давайте посмотрим на данную ситуацию доброжелательно. Давайте предположим, что в архивах хранятся секретные и совершенно секретные документы о сражении на Халхин-Голе, но в них ничего плохого о Жукове нет. В них — только свидетельства жуковской гениальности.
        Если такое предположить, тогда мы попадаем в ситуацию пренеприятнейшую. Получается, что у нас был величайший полководец всех времен и народов, но народ о нем ничего не знает, а доказательства его славных подвигов спрятаны. Наши президенты и премьеры, маршалы, генералы и министры для отвода глаз раздувают культ личности Жукова. Они пишут бездарные восхваления и громоздят уродливые памятники. Но никто никогда не представил доказательств жуковской гениальности. А в это время где-то в недоступных хранилищах лежат в пыли доказательства Жуковского величия. И наши вожди скрывают эти доказательства.
        Почему?
        ГЛАВА 3. Зачем Сталину Аландские острова?
        Снабжение Германии стратегическим сырьем в 1939 году. — Слабые места германской экономики с точки зрения военной стратегии. — «Балтийское море — бутылка, а пробка не у нас»: истинные цели и задачи советского военного флота на Балтике. — Первый звоночек Гитлеру: зачем Сталин наращивал мощь Балтийского флота в предвоенные годы. — Второй звоночек Гитлеру: нападение СССР на Финляндию в 1939 году как указание на замыслы Сталина взять под контроль стратегические месторождения шведской руды. — Директива штабу Ленинградского военного округа от 25 ноября 1940 года и план наступательной операции по нанесению смертельного удара Финляндии и Германии. — Третий звоночек Гитлеру: оккупация Эстонии, Латвии и Литвы летом 1940 года как указание на подготовку в Советском Союзе наступательной войны против Германии. — Русско-японская война 1904 -1905 годов как историческая аналогия, демонстрирующая пагубность сложившейся ситуации.
        Фюрер подчеркнул: задача овладения Финским заливом является первостепенной, так как только после ликвидации русского флота станет возможным свободное плавание по Балтийскому морю (подвоз железной руды из Лулео). Захват русских портов с суши потребует 3 -4 недели. Лишь тогда подводные лодки противника будут парализованы. Четыре недели означает 2 миллиона тонн железной руды.
        Генерал-полковник Франц Гальдер. Военный дневник.
        Запись от 30 июня 1941 года

1
        Планируя будущую войну, любой хороший стратег составляет карту путей, по которым стратегическое сырье попадает в его страну и в страну противника. Свои пути следует защитить, пути противника — резать.
        Если составить карту с источниками стратегического сырья и путями, по которым оно доставлялось в европейские страны, по состоянию на 1939 год, то каждому будет ясно: положение Германии в то время было исключительно тяжелым. По большому счету, тогда в Германии не было сырья. Германия была связана сотнями уязвимых нитей со всем миром. Захват Польши, Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии, Люксембурга, Франции, Югославии, Греции, присоединение Австрии и Чехословакии эту проблему не решило. Господство над многомиллионными людскими массами и огромной территорией, на которой почти не было сырья для промышленности, вело к распылению сил, но не сулило никаких выгод.
        Вот только один аспект этой проблемы. Германия, Франция и Бельгия имели мощную сталелитейную промышленность, но не имели запасов железной руды. Известно, что победа куется в заводских цехах, катится по рельсам и кончается на фронте ударом штыка. Но кувалды на заводах, рельсы на железных дорогах и сам штык — это сталь. Слишком многое на войне и в тылу, от линкоров до набоек на солдатских сапогах, сделано из стали. Из-за нехватки стали в Германии в ходе войны Геринг, второй человек в нацистской иерархии, предлагал наладить производство бетонных паровозов[3 - Шпеер А. Воспоминания. Пер с нем. Смоленск: Русич, 1997. С. 313.Подробнее об этом читайте в книге Виктора Суворова «Самоубийство.Зачем Гитлер напал на Советский Союз?» (М: Добрая книга.Глава 12. О бетонных паровозах. С. 121). — Прим. ред.]. Из-за нехватки стали поврежденные мосты приходилось восстанавливать, заменяя стальные конструкции бревнами, а из-за этого — резко сокращать грузоподъемность железнодорожных составов. Из-за нехватки стали при восстановлении поврежденных двухпутных (двухколейных) участков железных дорог с одного из путей
приходилось снимать рельсы и использовать их для восстановления другого пути. Железнодорожные пути с двухсторонним движением превращались в одноколейные. Это замедляло весь ритм экономической жизни Германии и оккупированных ею стран.
        В любом случае Гитлер не мог надеяться на скорую победу — у него было слишком много врагов. А затяжная война обрекала Германию на поражение. Для того, чтобы продержаться несколько лет, следовало обеспечить подвоз железной руды. А руда добывалась на самом севере Швеции и через Балтийское море шла в порты Германии.

2
        Хороший стратег должен был видеть это слабое звено всей германской экономики: погрузка железной руды в шведском порту Лулео, долгий путь Ботническим заливом вдоль берега Финляндии, мимо Аландских островов, мимо островов Готланд, Эланд, Бронхольм, разгрузка в портах Германии. Железную руду грузили почти у самого полярного круга и везли через все Балтийское море из самого северного порта в самые южные.
        Ни британский, ни французский, ни любые другие флоты перевозкам железной руды на Балтике угрожать не могли. Прорыв этих флотов в Балтийское море — прорыв в мышеловку.
        А советскому флоту никуда прорываться не надо. Он уже тут. Он мирно ждет на своих базах.
        Для обороны Советского Союза иметь флот на Балтике вовсе не нужно. До 1940 года Советский Союз имел совсем небольшой участок морского побережья. Более двухсот лет Петербург был столицей империи, и на этом участке все русские цари, начиная с Петра, возводили укрепления. Весь берег был превращен в сплошную цепь морских крепостей, фортов, укрепленных районов и береговых батарей.
        Береговая батарея — это нечто более внушительное, чем батарея полевой артиллерии. Береговая батарея могла иметь орудийные башни с линкоров или крейсеров. Под этими башнями — лабиринт бетонных казематов. Хорошая корабельная башня крейсера или линкора весит несколько сотен тонн. Иногда — и пару тысяч тонн. В отличие от корабля, ту же орудийную башню, установленную на берегу, можно дополнительно защитить броневыми плитами любого веса. Под орудийной башней можно возвести казематы из фортификационного железобетона с перекрытиями любой толщины. И надо сказать, что в районе Питера русскими царями было уложено в землю достаточно бетона и стали. Большевики добавили.
        Береговая оборона Балтийского флота на 21 июня 1941 года имела 124 береговых батареи, на вооружении которых было 253 орудия калибром от 100 до 406 мм и 60 орудий калибром 45 и 76 мм (Краснознаменный Балтийский флот в битве за Ленинград. М.: Наука, 1973. С. 8). Характеристики этих орудий поражают воображение. Например, 305-мм трехорудийные башенные установки бросали снаряды весом 470кг на дальность 43,9 километра. Огневая производительность одной орудийной башни — 6 выстрелов в минуту. Это почти три тонны металла. А 406-мм орудие одним выстрелом бросало снаряд весом 1108 килограммов на дальность 45,5 километра и могло производить следующий выстрел через 24 секунды после предыдущего (ВИЖ. 1973. №3. С. 78).
        Кроме береговых батарей и фортов в районе Ленинграда было сосредоточено весьма внушительное количество морских орудий на железнодорожных транспортерах. Эти орудия находились в бетонных укрытиях. Вокруг Ленинграда была построена разветвленная сеть железных дорог. Орудия на железнодорожных транспортерах могли совершать маневр и вести огонь с заранее подготовленных и укрытых огневых позиций, а затем быстро их покидать. Основное орудие железнодорожной артиллерии — 180-мм пушка: вес снаряда — 97,5кг, скорострельность — 5 выстрелов в минуту, дальность стрельбы — 37,8 километра. Однако были и гораздо более мощные пушки калибров 203, 254 и 356 мм. 356-мм пушки на железнодорожных транспортерах стреляли снарядами весом 747,8 килограммов на расстояние 44,6 километра.
        Непосредственные подступы к Ленинграду прикрывали три морских укрепленных района: Кронштадтский, Ижорский и Лужский. Подходы к городу простреливались перекрестным огнем орудий огромной мощи с разных направлений. Каждая батарея, каждый форт, укрепленный район и морская крепость имели запас снарядов и продовольствия, которых им хватило бы на всю войну. Никому не пришло бы в голову высаживать тут десант или штурмовать город.
        Кроме этого Балтийский флот имел 91 зенитную батарею, общее число зенитных орудий — 352.
        Зачем ко всему этому иметь на Балтике еще и флот?

3
        Если мы намерены обороняться, то боевые корабли в Балтийском море не нужны. В случае острой необходимости, даже не имея боевых кораблей, можно было погрузить мины на баржи и быстро перекрыть ими устье Финского залива.
        В оборонительной войне советскому Балтийскому флоту делать нечего. Так и случилось: всю войну он бездействовал. В случае нападения противника советский Балтийский флот оказывался предельно уязвимым. Противник мог просто блокировать советский флот, выставив на мелководных подступах к базам несколько сотен мин. Именно это и случилось в июне 1941 года.
        Корабли, особенно крупные, в оборонительной войне были вынуждены прижиматься бортом к борту в мелководном и узком заливе. В слепой кишке, точнее — в аппендиксе.
        В 1939 году Гитлер вступил во Вторую мировую войну против всего мира, имея всего лишь 57 подводных лодок. Противниками германского флота были сверхмощные флоты Британии и Франции, потенциальным противником был флот США. Германскому флоту пришлось вести неравную борьбу в Атлантике и на Средиземном море. На Балтике у Гитлера не осталось почти никаких сил. Летом 1941 года германский флот имел в Балтийском море 5 учебных подводных лодок и 28 торпедных катеров, часть из которых тоже были учебными. Все остальные суда были вспомогательными: минные заградители, тральщики, катера различного назначения (Руге Ф. Война на море. 1939 -1945гг. М.: Воениздат, 1957. С. 209).
        Миролюбивый товарищ Сталин взирал на схватку Германии, Франции и Британии и наращивал мощь своего Балтийского флота.
        Зачем?

4
        Еще в 1933 году Сталин сказал: «Балтийское море — бутылка, а пробка не у нас» (свидетельство Адмирала Флота Советского Союза И. С. Исакова. Знамя. 1988. №5. С. 77). И вот Сталин из трех своих линкоров два почему-то держал на Балтике. В закупоренной бутылке. В 1941 году только на Балтике Сталин имел 65 подводных лодок, включая крейсерские. Ни одна страна мира не имела такой крупной группировки подводных лодок, сосредоточенной в одном районе.
        Давайте же посмотрим на карту глазами германского стратега. Какую задачу может поставить Сталин своим линкорам и подводным лодкам в закрытой акватории Балтийского моря? Только одну: топить германские транспорты с рудой. Другой работы для них здесь нет.
        Кроме подлодок и линкоров Сталин имел на Балтике 2 крейсера, 21 лидер и эсминец, 48 торпедных катеров и другие силы.
        На Балтике германский флот своей авиации не имел (ВИЖ. 1962. №4. С. 34). Советский Балтийский флот имел в своем составе 656 боевых самолетов, в основном бомбардировщики и торпедоносцы (Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. М.: Воениздат, 1974. С. 537).
        Снова спросим: зачем? Зачем такое количество торпедоносцев и бомбардировщиков, если крупных боевых кораблей у Гитлера на Балтике практически нет? Ответ тот же: эти силы Сталин держал здесь не против боевых кораблей. Они должны были топить транспорты с рудой.
        В любой момент советский флот мог сняться с якорей, выйти в район германских и шведских портов, заблокировать их тысячами мин, а беззащитные транспорты потопить. Это было бы концом войны для Германии. И этого не могли не понимать в Берлине. Гитлер воевал против Британии и Франции, а за его спиной над Балтикой сверкал занесенный топор Сталина.
        Жуков рассказывает, что Сталин не хотел давать Гитлеру повода к войне. А тут не повод, тут причина. Германские стратеги видели угрозу со стороны советского флота на Балтике и искали способы ее нейтрализации.

5
        В конце ноября 1939 года Сталин совершил весьма крупную ошибку: начал войну против Финляндии. Война завершилась блистательной победой Красной Армии: никто в мире в таких снегах, на таком морозе, на практически непроходимой местности не штурмовал столь мощных укреплений. Это было по силам только Красной Армии.
        Однако победа в Финляндии была вторым звоночком Гитлеру: Сталин подбирается к шведской руде. Красная Армия по приказу Сталина прорвала финские укрепления и остановилась. Финляндия без укреплений беззащитна. В любой момент Сталин мог отдать приказ, и наступление Красной Армии могло возобновиться. С территории Финляндии можно было беспрепятственно бомбить шведские рудники и железные дороги. Никто не смог бы этому помешать. Один только захват Аландских островов, принадлежавших Финляндии, позволял закрыть устье Ботнического залива, и это означало бы победоносное для Советского Союза завершение Второй мировой войны.
        Но это не все. В оккупированной Гитлером Европе не было леса. Лес — в Финляндии и Швеции. Прекращение поставок леса через Балтику имело бы множество последствий. Лес — это шпалы. Нет леса — нет строительства и восстановления железных дорог. Древесина в больших количествах требовалась угольным шахтам. Нет древесины — нет крепи для ведения горных работ — нет угля. Уже в мирное время ежегодная нехватка древесины в Германии составляла 6 миллионов тонн. Вместо древесины приходилось использовать картофельную ботву. Это признавал сам Гитлер (Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск: Русич, 1993. Запись от 5 июня 1942г.). И это — в мирное время, когда поставкам леса через Балтику никто не мешал. Стоило сталинским подводным лодкам ударить по немецким лесовозам, и Германия осталась бы без древесины. Не думаю, что в Европе хватило бы картофельной ботвы, чтобы эту нехватку восполнить. Да и не в каждом деле картофельная ботва может служить полноценной заменой древесине. Из ботвы можно делать бумагу низкого качества, но нельзя делать шпалы, ботвой нельзя крепить угольные шахты.
        Помимо прочего, Германия не имела никеля. Без никеля воевать нельзя. Никель — в Финляндии. В начале 1940 года в ходе войны против Финляндии Красная Армия захватила никелевые рудники в Петсамо. Правда, потом, весной 1940 года, по мирному договору Советский Союз вернул их Финляндии, но теперь никель добывался на этих рудниках совместным советско-финским акционерным обществом при участии советских инженеров и рабочих. Советское правительство настаивало на том, чтобы директором был советский человек. Никель из Петсамо поступал и в Германию, и в Советский Союз, но поставки в Германию в любой момент могли быть прекращены: неподалеку от рудников стояла 104-я стрелковая дивизия 42-го стрелкового корпуса 14-й армии (командир дивизии — генерал-майор С.И. Морозов).
        Представляю, как скрежетали зубами вожди руководители Германии, глядя на все это.
        Германские стратеги вовсе не зря опасались нового советского вторжения в Финляндию. 25 ноября 1940 года нарком обороны СССР Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии К. А. Мерецков направили в штаб Ленинградского военного округа директиву. Этот документ был исполнен в одном экземпляре. Степень секретности — ОВ, совершенно секретно, особой важности. Документ начинается так:
        В условиях войны СССР только против Финляндии для удобства управления и материального обеспечения войск создаются два фронта:
        Северный фронт — для действий на побережье Баренцева моря и на направлениях Рованиями, Кеми и Улеаборгском;
        Северо-Западный фронт — для действий на направлениях Куопио, Микеенли и Гельсингфорс. Командование Северо-Западным фронтом возлагается на командование и штаб Ленинградского военного округа.
        Приказываю приступить к разработке плана оперативного развертывания войск Северо-Западного фронта <….> Основными задачами Северо-Западному фронту ставлю: Разгром вооруженных сил Финляндии, овладение ее территорией в пределах разграничений и выход к Ботническому заливу на 45-й день операции <….>
        Справа Северный фронт (штаб Кандалакша) на 40-й день мобилизации переходит в наступление и на 30-й день операции овладевает районами Кеми, Улеаборг <….>
        Краснознаменному Балтийскому флоту, подчиняющемуся в оперативном отношении Военному Совету Северо-Западного фронта, поставить следующие задачи:
        Совместно с авиацией уничтожить боевой флот Финляндии и Швеции (в случае выступления последней).
        Содействовать сухопутным войскам, действующим на побережье Финского залива и с полуострова Ханко, обеспечивая их фланги и уничтожая береговую оборону финнов.
        Обеспечить переброску двух стрелковых дивизий в первые же дни войны с северного побережья Эстонской ССР на полуостров Ханко, а также переброску и высадку крупного десанта на Аландские острова.
        Крейсерскими операциями подводных лодок и авиацией прервать морские сообщения Финляндии и Швеции (в случае ее выступления против СССР) в Ботническом заливе и Балтийском море <….>
        Настоящему плану развертывания присвоить условное наименование «С.3-20».
        План вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за моей и начальника Генерального штаба подписями следующего содержания: «Приступить к выполнению “С.3-20”».
        Полный текст этой директивы опубликован в сборнике «1941 год» (М.: Международный фонд «Демократия», 1998. Книга первая. С.418 -423). Интересно отметить, что в этой директиве нет никаких упоминаний о том, что Красная Армия будет воевать «ради обеспечения безопасности города Ленина». И нет намеков на то, что боевые действия надо начинать в ответ на вражеское нападение. Нет привычных слов «если враги навяжут нам войну» или чего-то подобного. Все намного проще: в любой момент из Москвы в штаб Ленинградского военного округа поступит шифровка, и советские войска пойдут вперед — к Ботническому заливу, к границам Швеции, на Аландские острова! А пропагандистское обеспечение в задачи командования Ленинградского военного округа и Балтийского флота не входит. Этим займутся другие товарищи. В нужный момент они устроят новую «провокацию финской военщины» на наших границах, а потом объяснят трудящимся всего мира смысл миролюбивой внешней политики СССР и необходимость наших контрударов по «зарвавшимся финским агрессорам».
        Сборник «1941 год» составлялся так, чтобы показать миролюбие Советского Союза и его «неготовность» к нападению на Германию. Составители сборника пошли на признание малых грехов, чтобы не признавать больших. Вот, говорят они, план нападения на Финляндию мы нашли, а план нападения на Германию — не нашли.
        Между тем план «С.3-20» мог быть как самостоятельным, так и частью более широкого замысла. План «С.3-20» позволял войскам Ленинградского и Архангельского военных округов и силам Балтийского флота нанести удары по Финляндии до удара Красной Армии по Германии, одновременно с этим ударом или чуть позже. Но в любом случае такой удар по Финляндии был одновременно и ударом по Германии. В случае осуществления плана «С.3-20» советские войска захватывали никелевые рудники в Петсамо, Аландские острова и выходили к городу Кеми (не путать с нашим городом Кемь).
        Теперь найдите на карте финский город Кеми и шведский порт Лулео. Вовсе не случайно в 1940 году на Балтике была сформирована 1-я бригада морской пехоты под командованием матерого советского диверсанта полковника Терентия Парафило. Работу для морской пехоты товарищ Сталин уже подыскал, а сталинские генералы ее спланировали. Оставалось только отправить в штаб Ленинградского военного округа шифровку: «Приступить к выполнению…».
        И не надо искать планы войны против Германии. Если бы план «С.3-20» был осуществлен, это означало бы нанесение смертельного удара не только Финляндии, но и Германии.

7
        Летом 1940 года Сталин присоединяет к Советскому Союзу Эстонию, Латвию и Литву, создает на их территории Прибалтийский особый военный округ и основные силы этого округа сосредотачивает на границе с Восточной Пруссией. С точки зрения подготовки страны к обороне в случае возможного нападения Германии такие действия — огромная ошибка.
        Для оборонительной войны это совсем не нужно и очень даже вредно. Говорят, что Сталин отодвинул свою границу на запад и тем укрепил безопасность СССР. Но дело обстояло как раз наоборот. До оккупации Прибалтики Красная Армия на этом направлении имела разделительный барьер. В случае агрессии войска Гитлера должны были последовательно сокрушать вооруженные силы трех государств перед тем, как встретиться с Красной Армией. Даже если бы на сокрушение армий Литвы, Латвии и Эстонии ушло всего несколько дней, при таком раскладе внезапный удар по советским аэродромам на этом направлении все равно исключался. Красная Армия получала возможность поднять по тревоге свои войска и занять укрепленные районы. После разгрома армий трех прибалтийских государств войска Гитлера выходили к Чудскому озеру. Его невозможно было форсировать. В случае обхода озера войска Гитлера упирались в советские укрепленные районы.
        Но все пошло по другому сценарию. Красная Армия вышла из своих укрепленных районов на передовые рубежи в Литве к самой германской границе, вынесла туда аэродромы, штабы, узлы связи, стратегические запасы. Для народов трех государств Прибалтики армия Сталина превратилась в агрессора и оккупанта, а Германия в случае нападения на СССР — в освободителя.
        22 июня 1941 года войска Красной Армии на всем протяжении границы, в том числе и в Прибалтике, попали под внезапный удар германской армии, было нарушено управление войсками, советская авиация понесла значительные потери на приграничных аэродромах. Против Красной Армии в государствах Прибалтики стихийно вспыхнуло народное восстание. По нашим «освободителям» стреляли с каждого чердака. Войска Красной Армии остались в Прибалтике без укрепленных районов, а за их спиной, на территории России, остались пустые укрепленные районы без войск. Манштейн их захватил сходу.
        Скептики возражают: если бы Сталин не оккупировал Прибалтику, то Гитлер мог захватить ее без войны, просто введя туда войска, как в свое время в Чехословакию.
        На такую возможность был ответ. Надо было ясно и четко объяснить Гитлеру, что в ответ на попытки ввести германские войска в Прибалтику Советский Союз без предупреждения начнет топить на Балтике транспорты с рудой и лесом, минировать подходы к германским портам, бомбить Берлин, а на территорию государств Прибалтики бросит интернациональные бригады и миллионы советских добровольцев. А когда Гитлер истощится в войне против Советского Союза, Британия и Франция воспользуются ситуацией: в их интересах удушить Германию как опасного конкурента, и снова наложить на нее контрибуции.
        Такое заявление было бы правильно понято во всем мире. В этом случае народы Прибалтики были бы не нашими врагами, а нашими союзниками. В этом случае «лесные братья» стреляли бы в спины не советских, а германских солдат. В этом случае на стороне патриотов Прибалтики воевали бы интернациональные бригады. А добровольцев во всем мире хватало.
        Имея такую перспективу, Гитлер вряд ли решился бы на ввод войск в Эстонию, Литву и Латвию. Но если бы и решился, то в этом случае война с нашей стороны стала бы справедливой, оборонительной, великой и отечественной. И тогда нам не пришлось бы стыдиться за «освободительные походы», за массовые расстрелы, за оккупацию. Нам не пришлось бы прятать архивы военных лет.
        В августе 1939 года позиция Советского Союза была объявлена четко и ясно: территорию Монголии мы будем защищать от японской агрессии как свою собственную. И защитили! Эта позиция была правильно понята во всем мире, в том числе и в Японии. В результате этой решительности и твердости нападение Японии на Советский Союз было предотвращено.
        Почему же Советский Союз в августе 1939 года не занял такую же позицию по отношению к государствам Прибалтики?
        Оккупация Прибалтики Красной Армией имела смысл только в случае, если замышлялась наступательная война против Германии. Красная Армия вышла прямо на германскую границу и вынесла свои аэродромы на самый передний край. С аэродромов Литвы можно было поддерживать наступление советских войск до самого Берлина. Вдобавок советский флот получил военно-морские базы в Таллине, Риге, Лиепае. Туда немедленно были перемещены главные силы флота и запасы. От Лиепаи до путей, по которым идут караваны с рудой, никелем и лесом, рукой подать. Удар отсюда мог быть внезапным и сокрушительным.
        А Гитлеру — третий звоночек.
        Но при чем тут Жуков?
        А вот при чем. Жукова часто изображают гениальным стратегом: бросил взгляд на карту и понял всю стратегическую ситуацию. Так вот, если бы Жуков был стратегом, то он должен был видеть эти нити: в Германию из Швеции идет лес и железная руда, из Финляндии — лес и никель. Жуков должен был во время встреч со Сталиным указать на ненормальность ситуации. Если мы намерены перекрыть поставки леса, никеля и железной руды в Германию, то должны делать это немедленно. А если такого намерения нет, тогда надо было отвести угрозу от рудников и портов вероятного противника. В 1939-40 годах Жуков по своему служебному положению не должен был заниматься Финляндией, Швецией и Балтийским морем. Но шла мировая война, а Жуков был военачальником очень высокого ранга. Он был обязан следить за обстановкой в мире. У него было достаточно возможностей, чтобы указать руководству страны на пагубность сложившейся ситуации.
        Жуков должен был знать военную историю. В начале XX века на Дальнем Востоке Россия стремительно и решительно прибирала к рукам сырьевые ресурсы Манчжурии и Китая, тем самым задевая жизненные интересы Японии. В ответ на такие действия Япония нанесла внезапный сокрушительный удар по российскому флоту. Последовавшая за этим русско-японская война завершилась поражением России и революцией 1905 года. Царь Николай уже в 1905 году едва не лишился трона.
        Через 35 лет после русско-японской войны, то есть в пределах жизни одного поколения, сложилась точно такая же ситуация, но теперь не в районе Желтого моря, а на Балтике. Преднамеренно или по недомыслию советские стратеги своими действиями в районе Балтийского моря угрожали самому существованию Германии. А раз так, следовало ожидать внезапного удара со стороны Германии, причем ожидать в любой момент.
        С января 1941 года Жуков был начальником Генерального штаба. Теперь он был уже не сторонним наблюдателем-профес-сионалом, но главой всех стратегов. Самое главное в военном деле — умение посмотреть на ситуацию глазами противника. Жуков должен был прикинуть: как чувствуют себя в Берлине, зная, что единственную тоненькую ниточку, которая связывает далекие шведские порты с металлургической базой Германии, советский флот может перерезать в любую минуту?
        Если бы Жуков был хорошим стратегом, он должен был ясно видеть сложившуюся ситуацию. Но Жуков за обстановкой у советских границ либо не следил, либо ее не понимал, либо побоялся высказать свое мнение.
        ГЛАВА 4. Жуков и нефть
        Сталин последовательно подбирается к жизненно важным ресурсам Германии. — Подготовка вторжения в Бессарабию и назначение Жукова командующим войсками Киевского особого военного округа. — Предвидел ли Жуков грядущую войну с Германией? — Создание Южного фронта в июне 1940 года и его сосредоточение на границе с Румынией. — «Освободительный поход» в Бессарабию и Северную Буковину создал угрозу нефтяным месторождениям Румынии, из-за которой Гитлер приказал готовить упреждающий удар по Советскому Союзу. — Три варианта действий Южного фронта летом 1940 года и возможность завершить Вторую мировую войну победой СССР уже в 1940 году. — Решил ли синтетический бензин проблему снабжения Германии топливом? — Как долго могла продержаться Германия без поставок нефти из Румынии? — Гитлер в стратегическом тупике: истинная причина нападения Германии на Советский Союз. — Победоносный поход Жукова в Бессарабию и Северную Буковину летом 1940 года как первопричина катастрофы 1941 года, предопределившая неизбежный крах Советского Союза. — «Замахнулся — бей!» Понимал ли Жуков основы стратегии?
        В Полоешти была нефть: наверное, процентов 60 -70 всех ГСМ Гитлер получал именно отсюда. Успешное проведение операции позволило бы буквально обескровить Германию в материальном отношении, лишить союзников на ее правом фланге.
        Генерал армии В. Н. Лобов, бывший начальник Генерального штаба ВС СССР. Красная звезда. 28 августа 2004г.

1
        Представьте, будто мы с вами заняты неким бизнесом: торгуем, к примеру, нефтью, лесом, золотом, алмазами, иногда промышляем грабежом, шантажом, заказными убийствами. И есть у нас конкурент. С конкурентом мы обмениваемся любезностями, посылаем ему теплые поздравления ко дню рождения, с представителями конкурента пьем шампанское. Но при этом мы последовательно и настойчиво подбираемся к жизненно важным ресурсам нашего конкурента — образно говоря, руки тянем к его горлу. Если мы так себя ведем, нам надо быть готовыми к тому, что однажды в баньку, в которой мы паримся, ворвутся добры молодцы с автоматами и патронов не пожалеют…
        Именно так дружил Сталин с Гитлером. Были взаимные любезности. Были поздравления ко дню рождения. Были клятвы верности. И пил товарищ Сталин шампанское с господином Риббентропом, а Молотов — с Гитлером. Но к жизненным ресурсам Германии Сталин подбирался весьма нагло.
        Жуков, будь он стратегом, должен был предупредить Сталина об опасности внезапных и сокрушительных ответных действий Германии. Но Жуков молчал, когда Сталин наращивал мощь Балтийского флота, когда «освобождал» Финляндию, Эстонию, Литву, Латвию. Этого было мало, и Сталин решил подобраться поближе не только к лесу, никелю и руде, но еще и к нефти. И поручил это Жукову.
        В апреле 1940 года Жуков прибыл из Монголии в Москву и два месяца находился в распоряжении наркома обороны. В это время Жуков не имел никакой должности, но из этого вовсе не следует, что он ничего не делал. Как раз наоборот. Это были месяцы напряженной работы. В эти месяцы Жуков имел как минимум четыре продолжительных встречи со Сталиным. Нужно помнить, что Сталин просто так никого продолжительными встречами не баловал.

2
        Перед проведением любой грандиозной операции на самых верхах идет подспудная, невидимая со стороны работа. Два месяца работы Жукова в Москве — это первый этап подготовки к войне за Бессарабию. Предстояло Бессарабию отбить у Румынии точно так, как Гитлер отбил Судеты у Чехословакии. Если Румыния откажется Бессарабию вернуть, следовало Румынию сокрушить.
        В апреле и мае 1940 года о подготовке войны за Бессарабию знали только в стенах сталинского кабинета и Генерального штаба. В штабы Киевского особого военного и Одесского военного округов из Генерального штаба поступали короткие распоряжения о том, что надо делать, без указаний, зачем.
        4 июня 1940 года Жуков получил звание генерал армии. В то время — пять звезд.
        7 июня приказом НКО №2469 генерал армии Жуков был назначен командующим войсками Киевского особого военного округа.
        8 июня генерал армии Жуков садится в поезд на Киевском вокзале Москвы… и плачет.
        Провожающих было достаточно. Жуковский плач видели, и многие потом допытывались о причине слез. Тут надо заметить, что биографы Жукова уделяют недостаточно внимания этой черте характера величайшего полководца — его невероятной плаксивости. В трудные моменты Жуков облегчал душу плачем. И вот загадка психологам: самый жестокий полководец в мировой истории время от времени не мог сдержать слез на публике. Как сопоставить самый жестокий полководец в мировой истории время от времени не мог сдержать слез на публике Жукова с его феноменальной нахрапистостью и нечеловеческой жестокостью? По уровню садизма и зверства Жуков превосходил даже Тухачевского. Как увязать образ плачущего слюнтяя с легендами о якобы твердом характере Жукова?
        Плач Жукова на Киевском вокзале Москвы 8 июня 1940 года не был забыт и через много лет, потому великий полководец после войны был вынужден объяснить причину горьких слез. Вот его объяснение:
        Меня назначили на ответственный пост — командовать одним из важнейших приграничных округов. В беседах со Сталиным, Калининым и другими членами Политбюро я окончательно укрепился в мысли, что война близка, она неотвратима… Но какая она будет, эта война? Готовы ли мы к ней? Успеем ли мы все сделать? И вот с ощущением надвигающейся трагедии я смотрел на беззаботно провожающих меня родных и товарищей, на Москву, на радостные лица москвичей и думал: что же будет с нами? Многие это не понимали. Мне как-то стало не по себе, и я не мог сдержаться. Я полагал, что для меня война уже началась.
        Но, зайдя в вагон, тут же отбросил сентиментальные чувства. С той поры моя личная жизнь была подчинена предстоящей войне, хотя на земле нашей еще был мир (Соколов Б. В. Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи. С.71 -72).

3
        Проницательность, которая обнаруживается у Жукова в этом эпизоде, потрясает. В июне 1940 года многие, как говорит Жуков, еще не понимали, что через год будет война, а он уже понимал. Дедуктивные способности величайшего полководца просто поразительны: Жуков предчувствовал беду больше чем за год до германского нападения! 8 июня 1940 года великий стратег уже опечален тем, что грядущая война неотвратима. В июне 1940 года ни Гитлер, ни его генералы не имели ни намерений, ни планов нападения на Советский Союз. Ни Верховное главнокомандование вермахта, ни Главное командование сухопутных войск Германии не имели ни черновиков, ни набросков плана войны против СССР, как не имели никаких указаний от Гитлера на этот счет. О войне против СССР не возникало даже речи. В июне 1940 года германские танковые клинья устремились к Атлантическому океану, огромным крюком обходя Париж. После разгрома Франции Гитлер приказал резко сократить германские вооруженные силы. И это сокращение проводилось широко и интенсивно, ибо война против Советского Союза не намечалась, не предусматривалась и не планировалась. А Жуков в этот
момент укрепляется в мысли о неотвратимости грядущей войны.
        21 июля 1940 года Гитлер впервые в самом узком кругу высказал мысль о «русской проблеме». 29 июля 1940 года генерал-полковник Франц Гальдер поручил начальнику штаба 18-й армии генерал-майору Э. Марксу подготовить наброски плана войны против СССР. Это были самые первые эскизы плана. Первоначально план имел даже другое кодовое название — не «Барбаросса», а «Фриц». Получается, что гениальный Жуков плакал о жертвах грядущей войны, словно уже в начале июня 1940 года знал, какая идея придет в голову Гитлера через полтора месяца.
        Удивительно и другое. В беседах со Сталиным, Калининым и другими членами Политбюро Жуков «окончательно укрепился в мысли, что война близка, она неотвратима…» Выходит, что еще до бесед с товарищем Сталиным и другими товарищами, то есть до прибытия в Москву в апреле 1940 года, Жуков уже знал, что будет война с Германией, и беседы со Сталиным и другими членами Политбюро лишь окончательно убедили Жукова в правильности этой мысли. Следовательно, и товарищ Сталин, и другие товарищи стояли на той же точке зрения еще за год до германского вторжения: они знали, что война с Германией неотвратима, задолго до того, как у вождей Германии созрели планы нападения на СССР.
        Как в этом случае понимать поведение Сталина? Весной 1940 года он уверен, что войны с Германией не избежать, а через год, 22 июня 1941 года, тот же Сталин не верит, что война началась. И как понимать поведение Жукова? За год до войны он все уяснил, понял и даже поплакал о грядущих жертвах, а через год, роковым утром 22 июня 1941 года, шлет войскам директивы огня не открывать, самолеты не сбивать, на провокации не поддаваться.
        В 1940 году Жуков плачет о жертвах грядущей войны, но в 1941 году запрещает отвечать на огонь противника, подставляя своих солдат, офицеров и генералов под смертельный удар.
        Мы не стратеги, нам этой мудрости не понять.

4
        Утром 9 июня 1940 года генерал армии Жуков прибыл в Киев, и в тот же день нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко направил командующим войсками Киевского особого и Одесского военных округов директивы о создании Южного фронта. Командующим войсками фронта был назначен генерал армии Жуков. В состав Южного фронта вошли 5-я и 12-я армии из состава КОВО и 9-я армия из состава ОдВО.
        Всего под командованием Жукова в составе фронта было:
        Корпусов — 13: 10 стрелковых, 3 кавалерийских.
        Общее количество дивизий — 40: 32 стрелковых, 2 мотострелковых, 6 кавалерийских.
        Количество бригад — 14: 11 танковых, 3 воздушно-десантных.
        Усиление: 16 тяжелых артиллерийских полков Резерва Главного Командования (РГК) и 4 артиллерийских дивизиона РГК БМ (БМ — большой мощности).
        Авиация Южного фронта — 45 авиационных полков, в том числе 21 истребительный и 24 бомбардировочных.
        Общая численность войск — 460 тысяч бойцов и командиров, 12 тысяч орудий, 3 тысячи танков, 2 тысячи самолетов.
        Сосредоточив такую мощь на границе Румынии, Сталин потребовал возвращения Бессарабии и Северной Буковины.
        Героический ореол освободительного похода Жукова в Румынию слегка омрачается тем обстоятельством, что Северная Буковина никогда частью России не была. Товарищ Жуков по приказу товарища Сталина присоединял к братской семье советских народов даже тех, кто к этой семье никакого отношения не имел.
        Южный фронт Жукова был готов сокрушить Румынию, но воевать летом 1940 года не пришлось. Правители Румынии были свидетелями блистательных побед Красной Армии в Финляндии и вполне отдавали себе отчет в том, что лучше Сталину уступить без боя. Стороны согласились на мирное разрешение конфликта. Румынские войска отошли, а войска Жукова вошли в Бессарабию и Северную Буковину.
        Для Советского Союза — с точки зрения подготовки страны к обороне от возможного нападения Германии — последствия этой бескровной победы были катастрофическими. Прежде всего, у нейтральной Румынии был выбор: сохранять нейтралитет или встать на чью-то сторону. Европу рвали на части два людоеда: Гитлер и Сталин. Сталин внезапно потребовал Бессарабию и Северную Буковину, их пришлось отдать. Что Сталин потребует завтра? А Гитлер не требовал ничего. Выбор был прост: Румыния пошла под защиту Гитлера.
        Результат:
        1.На своей границе Советский Союз получили еще одно враждебное государство.
        2.Фронт, который в случае войны надо будет защищать, увеличился почти на 800 километров.
        3.Гитлер получил дополнительный плацдарм для нападения на Советский Союз.
        4.Гитлер получил союзника, который располагал нефтью.
        Без нефти Германия воевать не могла. Иными словами, получив Румынию в качестве союзника, Гитлер мог напасть на СССР. Без Румынии и без румынской нефти такое нападение было невозможным.
        Но главное в другом: Сталин спугнул Гитлера. Именно «освободительный поход» Жукова в Бессарабию и Северную Буковину стал последним предупреждением Гитлеру. Возникла прямая советская угроза нефтяным месторождениям Румынии, и именно из-за возникновения этой угрозы Гитлер приказал готовить упреждающий удар по Советскому Союзу.
        Все это хорошо известно. С этим никто не спорит. Сталин совершил самоубийственный просчет. Прощения сталинскому легкомыслию нет. Но у нас разговор о Жукове. Рассмотрим его роль в этом деле.

5
        Сталин приказывает Жукову силой или угрозой силы отбить у Румынии Бессарабию и Северную Буковину и выйти к незащищенным нефтяным полям Румынии на дистанцию одной армейской наступательной операции — 180 километров.
        Это перебор. Этого германские стратеги не вынесли. В Берлине, наконец, осознали: советская угроза Германии смертельна. С этого момента началась подготовка к сокрушению Советского Союза.
        Советские историки были вынуждены признать, что летом 1940 года руководство СССР совершило ужасную ошибку.
        Основным своим противником германское руководство тогда, после разгрома Франции в июне 1940 года, продолжало считать Англию. 16 июля 1940 года Гитлер подписал директиву №16 о подготовке операции по высадке войск в Великобритании под кодовым названием «Морской лев» (Зеелёве). План операции предусматривалось закончить к 15 августа, а саму операцию провести в течение следующего месяца. Однако в июне-июле 1940 года Советский Союз провел ряд мероприятий на своих западных границах: были возвращены Бессарабия, а также Северная Буковина (26 -29 июня 1940г.), изменились политические режимы в Прибалтийских странах, что отодвинуло советские границы дальше на запад. И далеко не случайно, видимо, что именно 21 июля 1940 года Гитлер на совещании в Берлине поднял вопрос о «русской проблеме» (ВИЖ. 1992. №6. С. 45).
        Кстати, в этой же статье признается и еще один принципиальный момент:
        Сталин тоже хотел использовать Гитлера для развала Британской империи и мировой капиталистической системы (там же. С. 47).
        Если эту мысль выразить образно, то мы и получим образ Ледокола, расчищающего путь для товарища Сталина и мировой революции.
        Итак, до лета 1940 года все шло чудесно. Гитлер уже подписал директиву о подготовке высадки в Британии. Но присоединение Бессарабии, Северной Буковины, Эстонии, Литвы и Латвии к Советскому Союзу заставило Гитлера резко развернуться и повнимательнее приглядеться к тому, что творится у него за спиной.
        Летом 1940 года перед советским Южным фронтом, которым командовал Жуков, лежало три пути: два правильных и один гибельный.
        Первый правильный путь — наносить удар в Бессарабию и идти дальше до нефтяных промыслов Плоешти. Гитлер победоносно сокрушал Францию и британские войска на континенте. Против Франции и Британии Гитлер бросил весь флот, всю авиацию, все танки, всю тяжелую артиллерию. Там воевали все лучшие генералы Германии. А в своем тылу, на границах Советского Союза, Гитлер оставил всего десять слабых пехотных дивизий, тут не было ни одного танка, ни одного самолета, ни одного тяжелого орудия. Самое главное — все эти десять германских дивизий находились в Польше и Словакии. В Румынии не было никаких германских войск. Перебросить их туда не было никакой возможности. Трех тысяч советских танков и двух тысяч самолетов вполне хватало, чтобы дойти до нефтяных месторождений, захватить их или в крайнем случае устроить там грандиозный пожар. Это было бы концом Германии.
        Если бы Южный фронт Жукова в июне 1940 года нанес удар в Румынию, то Вторая мировая война завершилась бы в том же 1940 году победой Советского Союза и установлением коммунистического режима на всем европейском континенте. Перед Сталиным открывалась возможность взять под контроль гигантские колониальные империи Франции, Бельгии и Голландии.
        Второй путь был более рискованным, но сулил еще больший выигрыш. В июне 1940 года следовало просто ничего не делать. Надо было ждать. Ждать оставалось совсем недолго. После разгрома Франции Гитлер должен был наносить удар по Британии. Риск для Сталина заключался в том, что после разгрома Франции Британия и Германии могли заключить мир. В этом случае Сталин оставался один на один с Германией. Однако если бы Гитлер, как он и планировал, высадил свои войска в Британии, тогда задача «освобождения» Европы предельно упрощалась: Жуков наносит удар по нефтяным промыслам Румынии, после этого Красная Армия начинает свой «освободительный поход» в Европу, а лучших германских войск на континенте нет, они в Британии, и вернуть их оттуда невозможно.
        А третий путь был гибельным. В июне 1940 года Южный фронт Жукова захватил Бессарабию, Северную Буковину и остановилась на половине пути к нефтяным промыслам Плоешти.
        В 1942 году Гитлер говорил, что в 1940 году он сумел заставить Сталина удовлетвориться одной лишь Бессарабией. Это не так. Во-первых, летом 1940 года Сталин не ставил Жукову задачу сокрушить Румынию. Во-вторых, у Гитлера в 1940 году в разгар сражения за Францию не было никаких средств повлиять на Сталина.
        Если бы Сталин приказал разгромить Румынии летом 1940 года, то остановить Южный фронт Жукова не смог бы никто. Вот это Жуков, будь он стратегом, и должен был подсказать Сталину.

6
        Часто задают вопрос: не слишком ли большое значение я придаю фактору румынской нефти? Ведь немцы наладили производство синтетического бензина.
        Это верно. Но проблема с топливом так и осталась неразрешенной. Прежде всего, нужно помнить, что синтетическое горючее ни в коей мере не может сравниться по качеству с горючим из нефти. Использование синтетического топлива резко снижает тактико-технические характеристики боевой техники, прежде всего самолетов, танков, кораблей. Ваши конструкторы могут создать великолепный самолет, технологическая культура ваших заводов может быть самой высокой в мире, ваши инженеры и рабочие могут вложить в постройку самолета весь свой талант и усердие, но из-за плохого горючего самолет все равно будет тихоходным, слабосильным, неуклюжим.
        Вдобавок ко всему, синтетическое топливо еще и дорогое. В случае с древесиной такая проблема не возникала. Если не хватало древесины, вместо нее в гитлеровской Германии использовалось картофельная ботва. Ботва хоть качеством и пониже древесины, зато дешевая. А производство синтетического горючего обходится в 7-12 раз дороже производства горючего из нефти. На использование синтетического бензина Гитлер решился не от хорошей жизни. Желающих повторить опыт Гитлера трудно найти. Судить о качестве и стоимости синтетического горючего позволяет такой факт. Во второй половине XX века мир не раз потрясали нефтяные кризисы. Химическая промышленность всего мира в начале третьего тысячелетия куда как мощнее, чем химическая промышленность Германии в 1941 году. Однако почему-то никто не спешит производить синтетическое горючее.
        Теперь о количестве. Минимальная потребность Германии в нефти на 1941 год определялась в 20 миллионов тонн (Эйдус Я. Т. Жидкое топливо в войне. М.: Академиздат, 1943. С.74 -75). Не забудем, что у Гитлера был союзник в лице Италии, у которой были армия, флот и воздушные силы, но не было нефти. Италию тоже надо было снабжать германским топливом.
        Объем производства синтетического горючего в Германии в 1941 году составил 4,1 миллиона тонн, то есть одна пятая от минимальной потребности, а если учесть потребности союзников, эта доля станет еще меньше.
        Кроме производства синтетического горючего, Германия перерабатывала нефть, поступавшую из Австрии, Чехословакии, Франции, Венгрии и Польши. Объем поставок нефти в Германию из этих стран в 1941 году составил 1,3 миллион тонн.
        Итого в 1941 году Германия произвела синтетического горючего и получила нефти из оккупированных ею стран в объеме 5,4 миллионов тонн. Если бы не было нефти Румынии, то при таком количестве горючего армии, авиации, флоту, транспорту и промышленности Германии пришлось бы работать и воевать три месяца в году, а девять месяцев в полном оцепенении ждать следующего года.
        Гитлер считал, что если бы Красная Армия сокрушила Румынию в 1940 или 1941 году, то без румынской нефти Германия могла продержаться до весны 1942 года. Этот оптимизм не выдерживает проверки арифметикой. Без румынской нефти потребности экономики и вооруженных сил Германии удовлетворялись только на четверть очень плохим и очень дорогим топливом. Захват Румынии Красной Армией в 1940 или 1941 годах оборачивался для Германии полным поражением в войне в течение двухтрех месяцев.
        Сколько же нефти шло в Германию из Румынии? В 1941 году — 5 миллионов тонн. Да, этого тоже было недостаточно, но без этой нефти Германия совсем не смогла бы жить и воевать. Получая нефть Румынии, Германия стояла на грани военной и экономической катастрофы, едва обходясь тем количеством нефти, которое было вдвое меньше минимальной потребности.
        В ходе всей войны проблема с нефтью в Германии так и не была решена. 6 июня 1942 года Верховное главнокомандование вермахта оценивало сложившуюся ситуацию так:
        Снабжение горюче-смазочными материалами в текущем году будет одним из слабых мест нашего военного потенциала. Недостаток горюче-смазочных материалов всех видов настолько велик, что будет затруднена свобода операций всех трех видов вооруженных сил, и это в такой же мере отрицательно скажется на военной промышленности… Небольшого улучшения можно ожидать к концу года, когда будут пущены в производство новые заводы синтетического горючего, что, однако, не принесет с собой решительного улучшения в снабжении ГСМ (Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. 1933 -1945гг. В 3т. Пер. с нем. М.: Издательство иностранной литературы, 1956. Т. 3. С. 67).
        Чем дольше шла война, тем хуже становилась в Германии ситуация со снабжением топливом. К концу войны Германия первой в мире начала серийное производство реактивных самолетов. Истребитель Ме-262 превосходил все самолеты мира по скорости и вооружению. Германия построила 1433 такие машины, но в стране не хватило керосина. А без керосина лучший в мире истребитель летать не мог. Из почти полутора тысяч построенных самолетов этого типа в боях принимало участие чуть более двухсот. Остальные оставались на земле.
        До «освободительного похода» Жукова в Бессарабию Румыния была страной нейтральной. Поставки нефти из Румынии в Германию не были ничем гарантированы.
        И тут Гитлеру «помог» Сталин. Своим «освободительным походом» он толкнул Румынию в объятия Гитлера. С октября 1940 года производство румынской нефти фактически контролировала Германия.

7
        Давайте же посмотрим правде в ее наглые глаза: Жуков был плохим стратегом. Он не умел и не пытался смотреть на карту взглядом противника. Жуков был исполнителем. Сталин совершил роковую ошибку, а Жуков не смог ее увидеть и Сталину на нее указать. Здравый смысл подсказывает нам: волка можно гнать в угол, но только для того, чтобы там немедленно его пристрелить. Если же мы загнали волка в угол, но не убиваем, он может броситься на нас.
        Именно это и произошло в 1941 году. Уже в 1939 году Гитлер попал в стратегический тупик, из которого не было выхода. В 1940 году Сталин занес над Гитлером топоры с двух сторон: на севере — над железной рудой, лесом и никелем, на юге — над нефтью. Сталин медлил: он ждал, когда Гитлер бросится на Британию. Но в 1941 году Британия не представляла для Германии такой опасности, как Советский Союз, от которого исходила главная угроза. У Гитлера не оставалось другого выхода, и он бросился на Сталина. 21 июня 1941 года Гитлер написал письмо Муссолини, в котором заявил, что Советский Союз пытается разрушить румынские нефтяные источники и задача армий Германии и Италии состоит в том, чтобы как можно быстрее устранить эту угрозу.
        Вот в чем истинная причина нападения Германии на Советский Союз. А нам десятилетиями твердили о том, что Гитлер пошел на Восток ради расширения жизненного пространства.
        В 1940 году Жуков не понял всех тонкостей складывающейся стратегической ситуации и Сталина об опасности не предупредил. Скажу больше: Жуков до конца жизни так и не сообразил, какой просчет совершили вожди Советского Союза, сосредоточив на границе с Румынией свой Южный фронт. Вы будете смеяться, но в мемуарах Жукова нет ни слова о том, как создавался Южный фронт, какие имел силы и задачи, как удалось избежать войны с Румынией в 1940 году и к чему это привело. Жуков пишет о трудовых подвигах рабочих и крестьян Советского Союза. Он рассказывает (с. 197) о выполнении первого и второго пятилетних планов, о грандиозных замыслах на третью пятилетку. На следующей странице Жуков повествует о капиталовложениях в промышленность, еще через страницу — о стоимости государственных материальных резервов, об организации руководства промышленностью, об укреплении дисциплины на предприятиях, о социалистическом соревновании, о мудрой политике коммунистической партии. Создается впечатление, что авторы мемуаров добросовестно переписали все это из популярного в те годы журнала «Блокнот агитатора». В воспоминаниях Жукова
вы найдете все что угодно, вплоть до описания переговоров военных миссий СССР, Великобритании и Франции, к которым Жуков вообще не имел никакого отношения, но о Южном фронте, которым Жуков командовал, — ни слова.
        Особо подчеркиваю: я ссылаюсь здесь только на первое издание мемуаров Жукова, опубликованное в Москве издательством Агентства печати «Новости» в 1969 году. Это издание вышло при жизни Жукова, и он несет ответственность за его содержание. Остальные издания выпускались после его смерти и, как мы увидим, постоянно претерпевали и претерпевают радикальные изменения. Между первым и десятым изданиями мало общего: мемуары Жукова постоянно совершенствуются, чтобы каждое новое издание соответствовало текущим идеологическими установками.
        Изучив деятельность Жукова в годы Второй мировой войны, можно с уверенностью утверждать: если Сталин замышлял блистательную операцию, Жуков мог ее осуществить или провалить, но если Сталин ошибался, как он ошибся в 1940 году в Румынии, Жуков бездумно выполнял порученное ему задание, не размышляя о последствиях.
        Возразят: летом 1940 года Жуков не вник в стратегическую ситуацию, ничего в ней не понял, но, может быть, в других ситуациях Жуков был мудрее и подсказывал Сталину правильные решения. Очень даже может быть. Однако стратегический просчет 1940 года был настолько грубым, глубоким и страшным, что его катастрофические последствия для судьбы Советского Союза невозможно было перекрыть никакими гениальными решениями и блистательными победами. Из-за просчета Сталина и Жукова Гитлер напал на Советский Союз, разгромил кадровую армию и сокрушил большую часть советской промышленности. В результате Советский Союз не смог покорить Европу. Сталин проиграл войну за Европу и мировое господство. Свободный мир выжил, а существовать рядом с ним Советский Союз не мог. Поэтому крах Советского Союза стал неизбежным. И причиной этого краха был победоносный поход Жукова в Бессарабию и Северную Буковину летом 1940 года.
        Советский Союз победил во Второй мировой войне, но не прошло и пятидесяти лет после этой выдающейся победы, как он исчез с карты мира. И когда коммунисты празднуют так называемый День Победы, я спрашиваю: а где же теперь это великое победившее государство? Куда оно подевалось? Германия проиграла войну, но стала самой развитой страной современной Европы. А где же великий, могучий, несокрушимый Советский Союз?
        Германия проиграла войну, но она существует. Советский Союз победил в войне, но развалился. Кому нужна такая победа?
        Наши пропагандисты утверждают, что Советский Союз выиграл войну потому, что Жуков был великим стратегом.
        Возражаю: война была проиграна потому, что Жуков не понимал простейших основ стратегии. Их можно выразить одной простой фразой: замахнулся — бей!
        Или не замахивайся.
        ГЛАВА 5. Рецепт провала
        Кто и как готовил доклад Жукова на совещании высшего руководящего состава РККА 23 -31 декабря 1940 года. — Думали ли советские вожди об отражении германской агрессии? Почему темой доклада Жукова и единственной темой совещания были планы советского вторжения в Центральную Европу. — Объяснения советских историков. — Жуков о концентрации советских войск на границе с Германией. — «Внезапность является главным условием успеха»: как Жуков собирался достичь господства в воздухе. — Последствия сверхплотной концентрации советской авиации на приграничных аэродромах.
        Был ли Жуков великим стратегом?
        А мог ли вообще безграмотный солдафон им быть?
        А. Тонов. Независимая газета. 5 марта 1994г.

1
        Летом 1940 года Сталин и Гитлер изменили лицо Европы.
        Германия разгромила и оккупировала Францию, Бельгию, Голландию, Люксембург, а Советский Союз присоединил к себе Эстонию, Литву, Латвию, Бессарабию, Северную Буковину, кусок Финляндии. На европейском континенте остались только два мощных государства, только две большие армии — германская и советская.
        Сложившуюся ситуацию следовало осмыслить и обсудить. И вот в сентябре 1940 года все командующие советскими военными округами и армиями, начальники их штабов, некоторые командиры корпусов и дивизий получают сообщение о том, что в декабре в Москве состоится совещание высшего руководящего состава Красной Армии. Совещание собиралось весьма необычное. Было известно, что проводится оно по приказу Сталина. Ожидалось присутствие не только Сталина, но и всего состава Политбюро. На совещании предстояло заслушать и обсудить доклады. Центральный доклад — «Характер современной наступательной операции». Подготовить его было поручено командующему войсками Киевского особого военного округа Жукову.
        Автором этого доклада был полковник И. X. Баграмян. Поэтому, когда историки цитируют доклад Жукова на совещании высшего руководящего состава РККА 23 -31 декабря 1940 года и восторгаются мудростью этого «стратега», надо отдавать себе отчет в том, что тогда Жуков просто излагал чужие мысли.
        Полковник Баграмян в ходе войны и после нее догнал Жукова в воинском звании, став Маршалом Советского Союза. О том, как готовился доклад Жукова, Баграмян рассказывал подробно и многократно. Жуков был вынужден подтвердить откровения Баграмяна: мол, он, Жуков, был ужасно занят, потому полковник Баграмян выполнял его работу.
        Давайте же издадим вопль изумления. Или несколько воплей, ибо причин для изумления много.

2
        Защитники Жукова могут найти множество неотложных и срочных дел, которыми по самое горло был загружен командующий войсками Киевского особого военного округа. Однако, что бы они ни придумали, мы останемся при своем мнении: не могло быть ничего более важного, чем выступление на этом совещании. Согласимся: Киевский особый военный округ могуч и важен. Не будем спорить: у командующего много дел. Но в Москве готовилось совещание наивысшего уровня, на котором должен был обсуждаться самый важный вопрос: как уберечь страну от разгрома и гибели. Что могло быть важнее? Проблемы Киевского особого военного округа меркнут в свете важности предстоящего события. Жукову дали возможность подняться над рутиной одного округа и окинуть взглядом стратегические дали.
        Делами округа на короткое время могли бы заниматься заместители Жукова. Во главе округа стоял Военный совет, который помогает командующему принимать решения. Военный совет способен управлять округом в отсутствие командующего. Был у Жукова начальник штаба, был первый заместитель и просто заместители, был начальник артиллерии, командующий ВВС, начальник разведки и еще целая ватага генералов. Пусть бы они занимались Киевским округом, а сам великий стратег совсем немного времени уделил бы раздумьям о грядущей войне и безопасности страны. Советский Союз для Жукова должен быть превыше всего. Не так ли?
        Если бы Сталин и члены Политбюро считали, что доклад может подготовить какой-нибудь полковник, то ему бы и поручили сочинить текст доклада и его зачитать. Но в Москве считали, что этим делом чрезвычайной важности должен заниматься стратег первого ранга. Жукова тогда по недоразумению считали стратегом, потому из Москвы пришел приказ именно Жукову лично готовить доклад. Этот приказ как бы отодвигал на второй план дела Киевского особого военного округа, временно освобождал Жукова от ответственности за округ и требовал заниматься делом государственного значения. Да ведь и Жуков поставлен командовать округом не для того, чтобы все проблемы решать самому, а для того, чтобы подобрать хороших помощников и заместителей и заставить их работать. У хорошего командующего все работает как отлаженный механизм, а сам он погружен в мысли о грядущих сражениях. Если бы Жуков был хорошим командующим, то его отсутствие на время подготовки доклада не должно быть замечено никем. Командующий должен поставить работу в округе так, чтобы все его подчиненные действовали слаженно и четко независимо от того, присутствует их
шеф на командном пункте или отсутствует, сидит в кабинете или не сидит. Если бы Жуков поставил управление округом правильно, то ему хватило бы времени заниматься безопасностью страны.
        Но у Жукова все было наоборот. Сам он занимался делами Киевского округа, и десятки генералов из его окружения были заняты тем же. А о грядущей войне и безопасности страны за Жукова думал полковник.
        Да, полковник Баграмян, который написал доклад для Жукова, потом поднялся на большие высоты. Но в том-то и дело, что Жуков этого взлета не ожидал и не предвидел, что на время подготовки доклада Жуков поставил вместо себя думать о самом важном заведомо малоизвестного человека, который в тот момент нигде ничем себя не проявил. Вот так относился Жуков к безопасности страны.
        Защитники Жукова утверждают, что великий полководец был ужасно занят, что у него просто не было времени думать о грядущей войне. Согласимся. Но если о грядущей войне не думать, тогда вся остальная кипучая деятельность стратега — бестолковая суета.
        з
        Вспомним, как после войны Жуков объяснял свои слезы при отъезде из Москвы в Киев. Еще раз повторю его слова: «С ощущением надвигающейся трагедии я смотрел на беззаботно провожающих меня родных и товарищей, на Москву, на радостные лица москвичей и думал: что же будет с нами? Многие это не понимали…» Итак, они, глупенькие, за год до войны не чувствовали ее приближения и ничего не понимали, а гениальный Жуков все предвидел и все понимал. И вот ему, всевидящему, выпала уникальная возможность за полгода до войны высказать то, что наболело, прямо в лицо Сталину в присутствии всего состава Политбюро и высшего командного состава Красной Армии. Вот тут бы Жукову и рассказать Сталину, Молотову, Кагановичу, Маленкову и другим, какая надвигается трагедия! Но о своем предчувствии надвигающейся беды Жуков поведал доверчивым слушателям только после войны, а тогда, перед войной, со Сталиным, членами Политбюро и всем высшим руководящим составом Красной Армии своими тревожными предчувствиями Жуков почему-то делиться не стал.
        А ведь не могла подготовка того доклада быть трудной задачей. Не надо мудрствовать. Не надо теории, не надо заумных рас-суждений. Если ты знаешь, что война неотвратимо надвигается, если знаешь, что готовность к войне не соответствует современным требованиям, выскажи это. О чем думаешь, о чем плачешь, о том и скажи. Ну хоть заплачь перед Сталиным, в конце концов, как плакал на вокзале 8 июня 1940 года!
        И не могла под готовка того доклада занять много времени. В августе 1939 года Жуков провел блистательную операцию по окружению и разгрому 6-й японской армии в монгольских степях. Это был первый в XX веке блестящий пример настоящего блицкрига. Немецкое вторжение в Польшу произошло позже — в сентябре. Да, немецкий блицкриг в Польше был шире по размаху. Однако советский блицкриг в Монголии было гораздо труднее организовать. В Европе был хотя и напряженный, но мир. Внезапный удар в мирное время подготовить проще. А в Монголии уже шла война. Достичь внезапности в ходе войны труднее — противник начеку. Кроме того, германская армия в войне против Польши использовала свои стационарные аэродромы, базы снабжения, командные пункты, узлы связи, госпиталя, ремонтные заводы и базы, а в Монголии не было ни железных, ни каких-либо других дорог, ни лесов, ни аэродромов, ни телефонных линий, ни телеграфных. Каждое бревно для строительства блиндажа, каждый телеграфный столб, каждое полено для солдатской кухни приходилось везти за сотни километров. Оружие, боеприпасы, горюче-смазочные материалы приходилось доставлять
по бездорожью иногда за тысячи километров. Японская армия была тогда одной из сильнейших в мире. По уровню стойкости, дисциплины, отваги в бою и готовности к самопожертвованию японская армия не знала себе равных. И вот против этой армии была проведена молниеносная сокрушительная операция, в результате которой японские войска потерпели поражение, равного которому не было во всей предыдущей истории страны восходящего солнца.
        Во второй половине 1940 года из всех высших командиров Красной Армии один только Жуков имел опыт проведения внезапной, молниеносной наступательной операции с участием десятков тысяч солдат, сотен танков, самолетов и орудий. Вот он и должен был передать свой опыт остальным командирам, которые такого опыта не имели. И не нужна была Жукову помощь какого-то полковника Баграмяна. Надо было просто и ясно рассказать: я готовил операцию так и так, а проводил ее вот эдак. Понятно, что будущие операции Красной Армии по захвату Европы будут отличаться от операций в пустынных степях. Жукову следовало показать разницу между операциями в Центральной Азии и грядущими операциями в Центральной Европе. Вот и все.
        Представим, что Жуков сам готовил операцию по разгрому 6-й японской армии на Халхин-Голе. В этом случае ему не надо было прилагать никаких умственных усилий для подготовки доклада, ведь он уже давно все продумал еще там, в степях Монголии. Оставалось только продиктовать машинистке свои воспоминания и размышления.
        Но Жуков не готовил операцию на Халхин-Голе лично, потому и не мог без чужой помощи внятно рассказать о ее подготовке и проведении. Вместо себя писать трактат о наступательной операции Жуков сажает полковника Баграмяна, который в тот момент опыта ведения современной войны не имел. Он тогда вообще никакого боевого опыта не имел. В Первой мировой войне Баграмян служил в запасных частях. В ходе Гражданской войны был командиром кавалерийского эскадрона, но не в Красной Армии — Баграмян тогда воевал против нее, и не особенно успешно. В Армении, где командовал Баграмян, никаких достойных упоминания боев, операций и сражений не было. После Гражданской войны, в декабре 1920 года, Баграмян переметнулся на сторону победителей. Вот ему Жуков и поручил думать вместо себя о грядущей войне и готовить рецепты будущих грандиозных побед.

4
        Поражает тема доклада Жукова.
        Нас учили, что Советский Союз готовился к отражению вражеского нашествия. Если так, то на совещании высшего руководящего состава РККА надо было решить один только вопрос: как вражеское нашествие отразить. Почему же этот вопрос не обсуждался? Почему главной и единственной темой совещания была подготовка к вторжению в Центральную Европу?
        Мы видели горестного Жукова, который еще в июне 1940 года, подобно плачущей Ярославне, скорбел о жертвах грядущей войны. Коли так, откажись от доклада! Если в тебе осталась сорок граммов совести, если тебе дорога судьба страны и ее народа, встань и скажи: не о наступлении надо думать, дорогие товарищи, а об отражении агрессии! Прежде чем планировать вторжение в Германию, давайте подумаем об обороне своей страны.
        После войны Жуков объяснял свои слезы при отъезде в Киев в июне 1940 года весьма возвышенно: «Я окончательно укрепился в мысли, что война близка, она неотвратима… Но какая она будет, эта война? Готовы ли мы к ней? Успеем ли мы все сделать?» Это он рассказывал нам после драки. Почему эти красивые слова он не сказал там, на совещание высшего руководящего состава армии? Почему он не задал эти вопросы Сталину и другим товарищам из Политбюро? Вместо этого Жуков с высокой трибуны совещания говорил совсем о другом:
        Необходимо воспитывать нашу армию в духе величайшей активности, подготовлять ее к завершению задач революции путем энергичных, решительно и смело проводимых наступательных операций (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23 -31 декабря 1940г. Под редакцией В. А. Золотарёва. М.: Терра, 1993. С. 151).
        Вот цель Жукова: победоносное завершение мировой революции. Вот его метод: внезапные сокрушительные наступательные операции.

5
        Советские историки нашли объяснение тому, почему Жуков на совещании говорил не об отражении агрессии, а о завершении задач мировой революции путем агрессивной войны. Объяснение вот какое: Жуков планировал быстренько отразить агрессию и тут же перейти в наступление. Хорошо придумано. Но придумано задним числом. И если Жуков планировал быстренько отразить агрессию, а потом бросить Красную Армию в решительное наступление на территорию противника, то следовало так и поступить. Следовало эту самую агрессию быстренько отразить. Отчего же не отразил?
        Одно из двух: или никакое отражение агрессии вовсе не планировалось, или планы отражения агрессии в два счета оказались нереальными и невыполнимыми, то есть дурацкими.
        Я склоняюсь к первому объяснению: об отражении агрессии никто не думал, агрессия Германии против СССР считалась невозможной, потому стратегическая оборона Красной Армии не предусматривалась и не планировалась. Это подтверждается и стенограммой совещания, и множеством других документов: об отражении агрессии ни Жуков в своем докладе, ни другие докладчики и выступающие даже не вспоминали. Жуков говорил о внезапном нападении на противника.
        Победу обеспечит за собой та сторона, которая более искусна в управлении и создании условий внезапности в использовании сил и средств. Внезапность современной операции является одним из решающих факторов победы. Придавая исключительное значение внезапности, все способы маскировки и обмана противника должны быть широко внедрены в Красную Армию. Маскировка и обман должны проходить красной нитью в обучении и воспитании войск, командиров и штабов (там же. С. 151).

6
        В своих мемуарах Жуков назвал тему доклада на совещании, но текст почему-то не опубликовал и подробностей не сообщил. Вот некоторые из них: «Всего на площади 30 на 30км будет сосредоточено 200 000 людей, 1500 -2000 орудий, масса танков, громадное количество автотранспорта и других средств».
        Это Жуков говорил о концентрации сил одной из советских армий вторжения перед наступлением, добавляя, что таких армий будет много. Все, что написал полковник Баграмян, Жуков предложил Сталину, членам Политбюро и высшему командному составу Красной Армии. Эти предложения были приняты и осуществлены. Посмотрите немецкую хронику, полистайте немецкие журналы 1941 года, и вы увидите все то, о чем говорил Жуков: масса танков, громадное количество автотранспорта и других средств. Все это было собрано у наших границ. И все сгорело. Немецким летчикам не надо было даже искать цели — такие цели нельзя не заметить. Не надо было даже целиться — тут не промахнешься.
        Если двести тысяч солдат, полторы-две тысячи орудий, «массу танков, громадное количество автотранспорта и других средств» поставить в оборону, можно создать непроходимый барьер на фронте длиной в несколько сотен километров. Если же поставить в оборону не одну, а все двадцать три советские армии, уже развернутые на западных границах Советского Союза и прибывающие туда из внутренних районов страны, то фронт будет непробиваемым от Ледовитого океана до Чёрного моря. Но ни одна из этих двадцати трех армий не стояла в обороне. Более того, в обороне не стоял ни один корпус, ни одна дивизия, ни один полк. Все они были собраны в ударные группировки на предельно узких участках — именно так, как рекомендовал великий стратег Жуков.
        В докладе Жукова было множество рекомендаций: раненых не надо вывозить далеко в тыл, стратегические запасы надо сосредоточить у самых границ, надо создать базы на грунте в 15 -20км от переднего края. Все это было сделано, и при нападении на Советский Союз германская армия захватила у самых границ сотни тысяч тонн боеприпасов, горюче-смазочных материалов, продовольствия и прочего имущества, а Красная Армия осталась без снарядов и патронов, без бензина и хлеба. Продолжим чтение доклада Жукова:
        Господство в воздухе — основа успеха операции. Это господство достигается смелым и внезапным мощным ударом всех ВВС по авиации противника в районах ее базирования.
        Для этого:
        Авиация располагается на аэродромах на удалении: истребительная 30 -50км, бомбардировочная — 75-100км от переднего края».
        Но в этом случае наша авиация может попасть под внезапный удар. Как же уберечь свои самолеты от внезапного удара противника? Жуков дает простой ответ:
        Особой заботой командира и командующего ВВС армии будет — не дать разбить свою авиацию на аэродромах. Лучшим средством для этого является внезапный удар нашей авиации по аэродромам противника… Внезапность является главным условием успеха.
        Вот видите, Жуков думает и о сохранении своей авиации. Точнее, об этом за Жукова думает Баграмян. Но рецепт сохранения своей авиации все тот же: ударим внезапно по германским аэродромам и этим сохраним себя от внезапного удара. Других вариантов защиты наших аэродромов не предусматривалось.

7
        Эти рекомендации тоже были приняты. Но потом, весной 1941 года, Жуков настоял на том, чтобы аэродромы придвинули еще ближе к границе: аэродромы истребительной авиации — на расстояние 20 -30 километров, бомбардировочной — на 50 -70 километров.
        Не надо быть ни великим стратегом, ни ясновидящим, чтобы понимать опасность такого расположения авиации. Давайте представим себе пост службы ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь) и солдатика, который ранним воскресным июньским утром сидит на этом посту. Над его головой с ревом проходит армада германских бомбардировщиков. Наш солдатик поднял телефонную трубку и сообщил куда следует: «Слышу шум многих моторов, идут, высота такая-то, курс такой-то…»
        Прикинем, сколько потребуется времени, чтобы в соответствующем месте, куда стекаются сообщения от многих наблюдателей, информацию оценить, принять решение и отдать соответствующие распоряжения. Допустим, на это уйдет одна минута. А теперь представим себя в роли дежурного по авиационному полку или авиационной дивизии. Звякнул телефон: боевая тревога! Дежурному надо разбудить командиров, летчиков, инженеров, техников, механиков, всех их надо собрать и из военного городка доставить на аэродром. Ведь не под крыльями самолетов они спят. Потом надо снять маскировку с самолетов, снять чехлы, завести и прогреть двигатели, вывести самолеты из укрытий, вырулить на старт, подняться в воздух, набрать высоту…
        А теперь задачка по арифметике для учеников третьего класса. Скорость самого тихоходного германского бомбардировщика Ю-87 — 350км/час. Сколько минут потребуется этому бомбардировщику для того, чтобы от государственной границы пролететь 20 -30 километров и бросить бомбы на взлетную полосу советского приграничного аэродрома?
        И еще одна задачка для учеников начальных классов. Предположим, что советские командиры, летчики и техники никогда не спят, все советские самолеты всегда готовы к взлету и их двигатели постоянно работают, а все решения принимаются мгновенно и так же мгновенно передаются исполнителям. Если советский авиационный командир, получив сигнал тревоги, начнет немедленно поднимать в воздух самолеты с интервалом в 30 секунд, сколько потребуется времени, чтобы с одной взлетной полосы поднять в воздух и вывести из-под удара 120 бомбардировщиков? А если на аэродроме не 120 боевых самолетов, а 150 -170 машин?
        Не надо быть гениальным стратегом, не надо звать на помощь группы высоколобых экспертов, не нужна современная электронно-вычислительная техника, чтобы понять: при таком расположении авиации использовать ее для обороны страны невозможно.
        И давайте оставим разговоры об «устаревших» советских самолетах. Если бы все они были сверхсовременными, то все равно при таком их расположении отреагировать на внезапный удар противника было бы невозможно.
        И давайте не будем рассказывать басни о том, что мало было самолетов. Было их много. Было их чудовищно много. Но что толку, если бы их было вдвое, втрое или в десять раз больше?
        Представьте себя на месте авиационного командира. У вас на каждом приграничном аэродроме не по 120 -150 самолетов, а по 300. Вам от этого легче? Воздушные армады противника, перелетев границу, через 5-10 минут накрывают ваши аэродромы, а вам только на подъем в воздух 300 самолетов требуется два с половиной часа — это если они будут взлетать с интервалом в 30 секунд. А если задержка на старте? А если они взлетают с интервалом в 40 секунд?
        Кстати, 300 самолетов на одном аэродроме — не моя фантазия. Генерал-полковник авиации Л. Батехин рассказывает о том, что 60-я истребительная авиационная дивизия базировалась на одном аэродроме размером 800 на 900 метров (Батехин Л. Воздушная мощь родины. М.: Воениздат, 1988. С. 160). Дивизия — это пять авиационных полков по 63 самолета в каждом.
        Но, может быть, дивизии были не полностью укомплектованы? К этому вопросу мы еще вернемся и увидим, что советские авиационные полки и дивизии самолетами были укомплектованы полностью; кроме того, они часто имели не по одному комплекту самолетов, а по два и более. И если бы все авиационные командиры, все летчики, техники, механики и прочая аэродромная братия каждую ночь спали под крыльями самолетов, то и тогда при внезапном нападении поднять авиацию в небо и вывести ее из-под удара было бы невозможно. Даже если бы летчики вообще не спали, если бы они постоянно сидели в кабинах самолетов, если бы двигатели работали не останавливаясь, то все равно при внезапном ударе противника наша авиация, расположенная на предложенном Жуковым удалении от границ, неизбежно погибала. А после этого гигантские скопления советских танков, пехоты и артиллерии превращались в легкую цель для немецкой авиации.
        Хорошо еще, если ваш аэродром расположен в 12 -15 километрах от границы, тогда у вас будет 2 -3 минуты времени от момента пересечения самолетами противника воздушной границы до падения первой бомбы на взлетную полосу. За 2 -3 минуты можно что-то предпринять. Но не все советские аэродромы находились на таком расстоянии от границ. Генерал-полковник Л. М. Сандалов свидетельствует: «Штурмовой полк перебазировал-ся на полевой аэродром в 8км от границы» (ВИЖ. 1971. №7. С. 21). Речь идет о 74-м штурмовом авиационном полке 10-й авиационной дивизии 4-й армии Западного фронта. Перебазирование произошло 20 июня 1941 года по приказу начальника Генерального штаба РККА генерала армии Жукова.
        Командиру этого полка не позавидуешь. Если бы он, бедняга, все ночи напролет сидел с телефонной трубкой возле уха и если бы в момент нарушения воздушной границы сигнал боевой тревоги был немедленно передан на аэродром, то у командира полка оставалось бы в запасе чуть больше минуты времени — и это только в том случае, если летят тихоходные немецкие Ю-87. А если удар наносят скоростные Ю-88, то времени у командира оставалось меньше минуты. А если ударит с той стороны границы немецкая артиллерия, то вообще никакого времени не останется: в один момент снаряды перепашут взлетную полосу, разнесут в клочья боевые самолеты, и будут долго рваться бомбы на складах, и долго будет смрадом застилать небо горящий бензин. Именно это и случилось утром 22 июня 1941 года.
        Бывало и хуже. На советский аэродром в Оранах (Литва) 22 июня 1941 года ворвались немецкие танки. Тоже картина не для слабонервных: на аэродроме — летчики, вооруженные пистолетами ТТ. Против танка это не лучшее оружие. У охраны — винтовки. У мотористов — гаечные ключи. Хорошо было нашим железнодорожникам: у границ с Германией по приказу Жукова были сосредоточены десять железнодорожных бригад численностью в 70 тысяч человек для перешивки германской колеи на широкий советский стандарт. Так вот, бойцы железнодорожных бригад пробовали от немецких автоматчиков отбиваться кувалдами, лопатами, кирками, разводными ключами. А в авиации кувалда есть не у каждого. Чем же от танков отбиваться?
        Аэродром в Оранах не единственный попал под гусеницы немецких танков в первый день войны, много их было…
        - ? ?
        Говорят, Сталин во всем виноват. Однако в данном случае нельзя возлагать вину на одного лишь Сталина. Накануне войны Сталин решил заслушать своих стратегов. Стенограмма совещания высшего руководящего состава РККА свидетельствует: Сталин в работу совещания не вмешивался, своего мнения не навязывал и не высказывал. Каждый маршал и генерал говорил то, что считал нужным сказать.
        А у стратега Жукова, по его словам, времени на подготовку к совещанию не нашлось.
        ГЛАВА 6. Совещание высшего руководящего состава РККА 23 -31 декабря 1940 года
        Почему Жукову было позволено открыто рассказывать о содержании совершенно секретных материалов совещания. — Ложь в мемуарах Жукова и ее разоблачение после развала Советского Союза. — «Мы говорим не об обороне»: наступательные операции особого рода, обсуждавшиеся на совещании. — Доклады начальника Главного управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенанта авиации Рычагова и командующего войсками Западного особого военного округа генерал-полковника танковых войск Павлова. — Доклад начальника штаба Ленинградского военного округа генерал-майора Понеделина, расширение полосы обороны и дискуссия об оголении второстепенных участков фронта как указание на наступательный характер планировавшейся операции. — «Оборона будет составной частью общего наступления»: доклад командующего войсками Московского военного округа генерала армии Тюленева. — Советские планы грандиозной стратегической операции вторжения в Европу не предусматривали оборону на главных направлениях. — О храбрости солдата и храбрости генерала.
        Огромное значение для успеха имеет применение новых средств борьбы и приемов нападения. Прежде чем противник найдет способ противодействия, наступающий может воспользоваться всеми выгодами, которые дает в этих случаях элемент внезапности.
        Генерал армии Г. К. Жуков. Доклад на совещании высшего руководящего состава РККА 26 декабря 1940г.

1
        23 декабря 1940 года в Москве открылось совещание высшего руководящего состава РККА. Оно продолжалось9 дней без выходных и завершилось вечером 31 декабря. На совещании присутствовали руководители Наркомата обороны и Генерального штаба, начальники центральных и главных управлений, командующие и начальники штабов военных округов и армий, генерал-инспекторы родов войск, начальники всех военных академий, командиры некоторых корпусов и дивизий — всего 276 маршалов, генералов и адмиралов. Как и предусматривалось, на совещании присутствовал Сталин и весь состав Политбюро.
        Совещание было собрано в обстановке строгой секретности. Генералы прибывали в Москву в закрытых вагонах или на военных самолетах. Их встречали в укромных местах и в закрытых машинах доставляли во внутренний двор гостиницы «Москва». Генералам, прибывшим в Москву из других мест, было запрещено выходить на улицы столицы. Газеты Дальневосточного фронта и военных округов продолжали печатать фотографии своих командующих и репортажи об их повседневной деятельности, создавая впечатление, что они находятся не в Москве, а на своих боевых постах. Генералов скрытно, не привлекая внимания, доставляли на заседания в Генеральный штаб и обратно в гостиницу после завершения заседаний. Понятно, сама гостиница была «очищена от постороннего элемента» и находилась под особой охраной и наблюдением.
        Пока существовал Советский Союз, материалы совещания были закрыты грифом «Совершенно секретно». Если бы Советский Союз не сгнил и не рухнул, то сейчас об этом совещании мы бы знали только то, что рассказал о нем Жуков в своих мемуарах.
        Почему-то ни наших историков, ни наших многочисленных прикормленных друзей за рубежами эта секретность не удивляет. А ведь ситуация невероятная! За шесть месяцев до германского вторжения состоялось совещание, на котором 9 дней сидели Сталин, весь состав Политбюро и все высшее руководство Красной Армии. Они о чем-то говорили, что-то обсуждали, о чем-то спорили. Допустим, они готовились к святой оборонительной войне, к отражению вражеского нашествия. И вот война началась и завершилась, но даже спустя пятьдесят лет было категорически запрещено рассказывать о том, как именно руководство Советского Союза и Красной Армии готовилось к отражению агрессии!
        Да почему же?
        И еще: никому из участников совещания рассказывать о нем было нельзя, ибо тайна военная, а Жукову — можно.
        Но тайна подобна воздуху в резиновом шарике. Стоит шарик чуть иголочкой ткнуть, и все содержимое через дырочку вырвется наружу, а шарик лопнет. Стоит какому-нибудь Жукову болтнуть лишнего, и тайна перестанет быть тайной. Но в Советском Союзе этого почему-то не происходило. Жуков открыто рассказывал о совещании высшего руководящего состава Красной Армии, которое состоялось в декабре 1940 года, но от его болтовни тайна не переставала быть тайной. Материалы совещания по-прежнему оставались совершенно секретными, несмотря на то, что Жуков эти секреты открыл всему свету.
        Что же это за тайна такая, если одному избранному ее можно выбалтывать, а остальным — нет?

2
        3 января 1939 года Верховный Совет СССР пересмотрел и утвердил новый текст военной присяги, а также Положение о порядке ее принятия. 23 февраля 1939 года вся Красная Армия была приведена к присяге. Весь личный состав, от рядового до маршала, принимал присягу в индивидуальном порядке. Каждый подписывался под ее текстом. В тот день военную присягу принял и сам товарищ Сталин.
        Через тридцать лет, в 1969 году, вышли мемуары Жукова. Жуков рассказал, что на совещании высшего руководящего состава РККА в декабре 1940 года обсуждалось возможное нападение Германии на Советский Союз и отражение германской агрессии. Это весьма интересно, но, сообщив об этом, Жуков тем самым разгласил содержание совершенно секретных документов, ведь в момент выхода мемуаров Жукова материалы совещания хранились как величайшая государственная тайна.
        Жуков, принимая присягу, клялся «хранить военную и государственную тайну». А завершалась присяга так: «Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».
        Никто Жукова от военной присяги не освобождал. Он клялся быть верным присяге не до пенсии, а «до последнего дыхания». Я-то, в те времена простой советский офицерик, прочитав в 1969 году откровения Жукова о декабрьском совещании высшего руководящего состава РККА, решил: злой умысел налицо, вот сейчас-?? Георгия Константиновича и постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся!
        Не тут-то было! За нарушение присяги Жукова тут же постигли всеобщая безумная любовь, обожание и обожествление. Я еще тогда подумал: ах вот где таится секрет успеха и всенародной любви!

3
        Как же дошли мы до жизни такой? Жуков демонстративно, на виду у всего мира, нарушил присягу, но почему никто не обвинил его в предательстве? Жуков разглашал военные секреты страны, а его почему-то не объявили во всесоюзный розыск! Куда смотрели наши компетентные органы? Как объяснить поведение Жукова и поведение руководителей страны, которые попустительствовали изменнику?
        Все прояснилось после крушения Советского Союза. Оказалось, что Жуков нас обманул и никаких военных тайн он не раскрыл. В данном случае присягу Жуков не нарушил: о ходе совещания высшего руководящего состава армии он просто врал. В воспоминаниях Жуков рассказывал:
        Все принявшие участие в прениях и выступивший с заключительным словом нарком обороны были единодушны в том, что если война против Советского Союза будет развязана фашистской Германией… (Воспоминания и размышления. С. 191.)
        Это ложь. Ни о каком нападении Германии на Советский Союз речь на том совещании не шла. Речь шла о нападении на Германию. Вот потому материалы совещания и оставались совершенно секретными до тех пор, пока не рухнул Советский Союз.
        Сам Жуков говорил на том совещании о новых приемах нападения. Внезапного нападения. И все выступающие говорили только об этом. Например, начальник штаба Прибалтийского особого военного округа генерал-лейтенант П. С. Кленов, выступавший сразу после Жукова, говорил не о простых наступательных операциях, но об операциях особого рода:
        Это будут операции начального периода, когда армии противника не закончили еще сосредоточение и не готовы для развертывания. Это операции вторжения для решения целого ряда особых задач… <….> Это воздействие крупными авиационными и, может быть, механизированными силами, пока противник не подготовился к решительным действиям… <….> Механизированные части придется использовать самостоятельно, даже несмотря на наличие крупных инженерных сооружений, и они будут решать задачи вторжения на территорию противника (Накануне войны. С.153 -154).
        После крушения Советского Союза стенограмма совещания была опубликована отдельным томом. Но в наши головы давно вбиты фантастические рассказы Жукова о том, что накануне войны советские военачальники якобы обсуждали вопросы отражения германской агрессии. Потому мы не ищем новых материалов о начале войны: и так все ясно. Потому публикацию материалов совещания мало кто заметил.
        А зря. Всю книгу мне не пересказать. В ней более четырехсот страниц. Ее надо найти и прочитать три раза. Или четыре.

4
        О характере этого совещания можно судить по короткому обмену репликами. Генерал-лейтенант Ф.Н. Ремизов, командующий войсками Орловского военного округа, начинает свое выступление обращением к народному комиссару обороны Маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко:
        Товарищ народный комиссар обороны, современную оборону мы понимаем прежде всего…
        С. К. Тимошенко: Мы говорим не об обороне. (Там же. С. 170.)
        После войны была выдумано объяснение: мы якобы готовились остановить противника не обороной, а нанесением контрударов. Так вот, ни о каких контрударах на том совещании речь тоже не шла. Наоборот, целесообразность нанесения контрударов активно отрицалась. Выступает командующий войсками Уральского военного округа генерал-лейтенант Ф. А. Ершаков: «Я не согласен с контратакой и с контрударом.» (Там же. С. 334.)
        О контрударах на совещании говорили только тогда, когда речь заходила о противнике: мы наступаем, противник стоит в глухой обороне и наносит контрудары. Обсуждалось не нанесение нами контрударов, а отражение контрударов противника.

5
        Первым и центральным докладом был доклад Жукова о способах внезапного нападения на противника. Тема второго доклада — «Военно-Воздушные Силы в наступательной операции и в борьбе за господство в воздухе». Докладчик — начальник Главного управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенант авиации П. В. Рычагов. Жуков в мемуарах пишет о нем так: «Это было очень содержательное выступление.» (Воспоминания и размышления. С. 191.)
        Больше Жуков об этом выступлении ничего не рассказал. Пришлось ждать еще четверть века, пока не развалился Советский Союз и не была опубликована стенограмма совещания. Суть «очень содержательного выступления» Рычагова сводилась к тому, что «лучшим способом поражения авиации на земле является одновременный удар по большому количеству аэродромов возможного базирования авиации противника» (Накануне войны. С. 177).
        Еще доклад: «Использование механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв». Докладчик — командующий войсками Западного особого военного округа генерал-полковник танковых войск Д. Г. Павлов. Вот только один фрагмент из его доклада:
        Польша перестала существовать через 17 суток. Операция в Бельгии и Голландии закончилась через 15 суток. Операция во Франции, до ее капитуляции, закончилась через 17 суток. Три очень характерные цифры, которые не могут меня не заставить принять их за некое возможное число при расчетах нашей наступательной операции. (Там же. С. 255.)

6
        В те времена по советским уставам полоса обороны дивизии составляла от 8 до 12 километров. Выступающие на совещании единогласно выступают за расширение полосы обороны. Уж слишком высокая плотность войск в обороне получается. Зачем так много войск ставить в оборону, обрекая их на бездеятельность? Дать дивизии полосу обороны в тридцать километров! Дать ей сорок! А высвободившиеся войска бросить в наступление!
        Рассматривались и другие возможности: концентрировать все силы на тех направлениях, где мы будем наносить внезапные удары по Германии, а на второстепенных направлениях не обороняться вообще — на тех направлениях надо просто оголять границу! Выступает начальник штаба Ленинградского военного округа генерал-майор П. Г. Понеделин и, ссылаясь на опыт Гражданской войны, призывает смело снимать войска там, где мы наступать не намерены, чтобы сконцентрировать огромные силы там, где будем наступать: «Вы помните, наши руководители не боялись, идя на оголение целых больших пространств с тем, чтобы собрать нужные войска на нужном направлении фронта.» (Там же. С. 321.)
        Генерал-майор Понеделин не зря говорил о каких-то безымянных руководителях. В ходе Гражданской войны ради создания ударных группировок весьма смело оголял второстепенные участки фронта Тухачевский. За эту «смелость» Тухачевский поплатился величайшим разгромом. Под Варшавой пан Пилсудский внезапно ударил со стороны фланга, который Тухачевский так смело оголил. Но этот урок ничему не научил некоторых наших полководцев. И вот Понеделин предлагает повторить ошибку Тухачевского, не называя его по имени.
        За несколько месяцев до этого совещания завершилась война против Финляндии. Главные силы Красной Армии штурмовали линию Маннергейма на Карельском перешейке, а Понеделин был командиром 139-й стрелковой дивизии и обеспечивал второстепенное направление. И вот он делится своим опытом: «139 сд построила прочную оборону на фронте 30 километров, имея справа открытое пространство в 50 километров и слева 40 километров.» (Там же. С. 323.)
        Не надо думать, что все высшие командиры Красной Армии слепо верили в ценность опыта Гражданской войны, когда ради создания наступательных группировок некоторые полуграмотные стратеги вроде Тухачевского оголяли второстепенные участки фронта. Были у нас и толковые полководцы. Против широкого использования старого опыта весьма резко выступал Маршал Советского Союза Семён Михайлович Будённый.
        Когда Понеделин сказал о том, что его дивизия доблестно удерживала 30 километров, имея справа и слева оголенные участки границы общей протяженностью 90 километров, Будённый не выдержал и бросил из президиума: «А противник перед вами был?» На это зал ответил дружным хохотом.
        Но смеялись не все. Для генерала армии Жукова опыт Гражданской войны был священным. Жуков держался за этот опыт, как слепой держится за стену, и продвигал наверх тех, кто этим опытом дорожил. Через месяц после совещания Жуков стал начальником Генерального штаба. Он не забыл Понеделина, который призывал смело оголять фронт. В своем докладе Жуков требовал собирать для удара гигантскую мощь на узких участках. Повторю еще раз цитату, уже приводившуюся в главе 5: «Всего на площади 30 на 30км будет сосредоточено 200000 людей, 1500 -2000 орудий, масса танков, громадное количество автотранспорта и других средств.» Для того, чтобы это сделать, надо где-то фронт оголять. Молодец Понеделин!
        Должность у Понеделина была очень высокая — начальник штаба Ленинградского военного округа, хотя он был еще только генерал-майором. Однако Ленинградскому военному округу в предстоящем сокрушении Германии отводилась второстепенная роль, и Жуков предложил Понеделину должность чуть ниже, зато на главном направлении войны, там, где есть возможность отличиться. Понеделин стал командующим 12-й армией, сосредоточенной во Львовско-Черновицком выступе.
        Понеделин действовал так, как требовали интересы нападения: силы — в ударный кулак, а границу оголить!
        Результат: в июне 1941 года 12-я армия Понеделина была разбита, как и все советские войска Первого стратегического эшелона. Сам Понеделин попал в плен. После войны его под конвоем привезли в Москву, судили и расстреляли. А Жуков, поставивший Понеделина и его 12-ю армию на границу с Германией и горячо поддержавший идею смелого оголения фронта, остался в стороне и был объявлен героем и величайшем полководцем современности.

7
        Командующий войсками Московского военного округа генерал армии И.В.Тюленев выступил на совещании с докладом «Характер современной оборонительной операции».
        Ага! Значит, на совещании все-таки рассматривались вопросы обороны!
        Да. Рассматривались. Вот что сказал Тюленев в своем докладе: «Мы не имеем современной обоснованной теории обороны.»
        И это чистая правда. Советские стратеги и военные теоретики до декабря 1940 года вопросами обороны не занимались. И после декабря — тоже. Ибо Тюленев тут же и доложил, что такая теория нам не нужна. Будем обороняться, но только в редких случаях, только на отдельных второстепенных направлениях. Цель обороны не в том, чтобы защитить страну от агрессора. Цель другая. Мы будем проводить грандиозные внезапные наступательные операции на территории противника, и для этого требуется собирать огромные силы на узких участках. Чтобы такие силы собрать, мы будем снимать почти все с второстепенных направлений, и вот там, на оголенных направлениях, мы и будем иногда обороняться. Тюленев выразил мысль, с которой никто не спорил:
        Оборона будет составной частью общего наступления. Оборона является необходимой формой боевых действий на отдельных второстепенных направлениях в силу экономии общих сил для наступательных действий и изготовления для удара. (Там же. С. 210.)
        Готовившееся советское наступление в Европу было задумано как грандиозная стратегическая операция, по своему размаху превосходящая любые операции, которые можно было вести силами крупных воинских формирований — корпусов, армий и даже фронтов. Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза Тимошенко в заключительном слове призвал присутствующих иметь в виду «возможность одновременного проведения на театре войны двух, а то и трех наступательных операций различных фронтов с намерением стратегически, как можно шире, потрясти всю обороноспособность противника» (там же. С. 350). Оборона на главных направлениях не предусматривалась даже теоретически. Только на второстепенных.
        На совещании было подтверждено мнение, которого высшее командование Красной Армии придерживалось с момента ее создания: главное — наступать целыми армиями, фронтами и группами фронтов, но на отдельных направлениях иногда будут переходить к обороне полк или дивизия. Ну, может быть, корпус. Договорились до того, что к обороне может перейти даже целая общевойсковая армия…
        В июне 1941 года на европейской территории СССР в составе пяти фронтов и группы резервных армий находились 23 общевойсковые армии. Ситуация, когда две соседние армии могут одновременно перейти к обороне на одном направлении, считалась совершенно невероятной и даже теоретически не рассматривалась. Об этом говорил и Жуков в своих мемуарах:
        Генерал армии И. В. Тюленев подготовил основной доклад «Характер современной оборонительной операции». Согласно заданию, он не выходил за рамки армейской обороны и не раскрывал специфику современной стратегической обороны. (Воспоминания и размышления. С. 190.)
        И вот великий стратег Жуков на такое положение вещей никак не реагировал — ни в 1940 году, ни четверть века спустя. «Согласно заданию» стратегическая оборона не готовилась и даже теоретически не рассматривалась. Раз задание никто не поставил, значит, Жуков ничего в этом направлении и не делал. Подход чисто солдафонский: делаем то, что приказывают. То, что не приказывают, не делаем. Инициативу проявить — не в характере нашего героя. Мог бы Жуков инициативу открыто и не проявлять, а просто намекнуть Сталину о стратегической обороне. Или, на крайний случай, если Жуков боялся сам поднимать этот вопрос, он мог приказать кому-то из подчиненных невзначай об обороне государства заикнуться.
        Но никто не заикнулся.
        Вывод у меня вот какой: в июне 1940 года, уезжая в Киев, Жуков плакал не оттого, что предчувствовал великие беды. Причина другая. После разгрома 6-й японской армии на Халхин-Голе он рассчитывал получить высокий пост в Москве, а его в Киев отправили. Как тут не заплакать! Вот объяснение его горю.
        Если же поверить объяснению, которое дал сам Жуков, то картина получается куда более мерзкой. Давайте на мгновение поверим Жукову. Поверим в то, что в июне 1940 года он «окончательно укрепился в мысли, что война близка, она неотвратима», что уезжал он в Киев «с ощущением надвигающейся трагедии» и плакал
        оттого, что понимал неизбежность войны и знал о неготовности страны к обороне. И вот в декабре 1940 года, когда Сталин предоставил Жукову возможность высказаться, он ни словом не обмолвился о необходимости стратегической обороны.
        Я мог бы употребить здесь всякие эпитеты, но воздержусь. Вы уж сами решение выносите, исходя из следующих фактов:
        1.Жуков заявил, что знал о грядущей трагедии, но никого о ней не предупредил. Он знал, что нападение Германии обернется гибелью десятков миллионов граждан страны, которая доверила ему свою безопасность. Понимая это, он горько поплакал и…успокоился.
        2.Жуков знал, что в результате нападения Германии Советский Союз будет разорен и станет страной третьего мира, но по каким-то соображениям он не упоминал о стратегической обороне, когда представилась возможность о ней говорить. После войны Жуков хвалился, что все понимал еще в июне 1940 года («с той поры моя личная жизнь была подчинена предстоящей войне, хотя на земле нашей еще был мир»), но тем не менее стратегическую оборону не готовил и даже не вспоминал о ней на совещании в январе 1941 года. Свои действия он оправдывал тем, что ни ему, ни другим генералам такую задачу не ставили.
        Храбрость солдата состоит в том, чтобы идти на вражьи штыки. Храбрость генерала состоит в том, чтобы иметь свое мнение и отстаивать его перед кем угодно. Солдат идет на смерть, но и генерал обязан проявлять солдатское мужество: убейте, но я останусь при своем — нам нужно готовиться к обороне страны! Выбирайте одно из двух.
        Либо Жуков не стратег, а хвастун, ничего не знавший, ничего не предвидевший и все свои «предвидения» придумавший после войны, либо он трус, все знавший, все предвидевший, но побоявшийся об этом говорить.
        Я склоняюсь к первому варианту — хвастун, ибо если предположить, что Жуков был трусом, то получается уж очень нехорошо. Тогда выходит, что трусость Жукова обернулась для нашего народа десятками миллионов ненужных жертв и распадом страны.
        ГЛАВА 7. Как Жуков громил Павлова
        Оперативно-стратегическая игра в Генеральном штабе РККА в начале января 1941 года, на которой разыгрывался сценарий будущей войны. — «Одного взгляда на карту ему было достаточно для того, чтобы оценить ситуацию»
        Жуков и его поклонники об игре и ее итогах. — Как возник миф о том, что Жуков якобы предвосхитил план нападения Германии на СССР. — Необъяснимое на первый взгляд распределение ролей между ведущими советскими военачальниками, участвовавшими в игре. — Состав противоборствующих команд Жукова и Павлова.
        «Священная» война СССР против Гитлера была всего-навсего душераздирающей борьбой за право сидеть не в чужеземном, а в собственном концлагере, питая надежды расширить именно его на весть мир.
        Анатолий Кузнецов. Бабий Яр. Нью-Йорк: Посев, 1986. С. 265

1
        Совещание высшего руководящего состава Красной Армии завершилось 31 декабря 1940 года в 18:00. Большая часть генералов, принимавших участие в совещании, была скрытно и срочно отправлена к местам службы. В Москве остались самые главные военачальники.
        Еще до завершения совещания, в 11:00 31 декабря группе из 49 высших командиров были вручены задания на оперативностратегическую игру. Предстояло сражение на картах между «Восточными» и «Западными». По своему размаху и важности эта игра была крупнейшей за все предвоенные годы (ВИЖ. 1986. №12. С. 41). Войска «Восточных», то есть советские войска, возглавлял командующий войсками Западного особого военного округа Герой Советского Союза генерал-полковник танковых войск Павлов. Во главе «Западных», то есть германских войск, стоял командующий войсками Киевского особого военного округа Герой Советского Союза генерал армии Жуков.
        В группе Павлова 28 генералов: начальник штаба фронта «Восточных», начальник оперативного отдела, заместитель начальника штаба по тылу, командующий ВВС фронта с начальником своего штаба, начальник службы военных сообщений, командующие армиями со своими начальниками штабов, командующий Балтийским флотом, командиры мехкорпусов.
        В группе Жукова 21 генерал, все примерно с такими же функциями. Они изображали немцев.
        На изучение обстановки участникам игры дали три часа. Затем состоялось заключительное заседание совещания. После этого, уже в новогодний вечер, участникам игры дали еще три часа на составление директивы в соответствии с занимаемой в игре должностью. После этого все совершенно секретные документы у участников игры были изъяты. На осмысление полученного задания отводились один день и две ночи, с вечера 31 декабря 1940 года до утра 2 января 1941 года; в это время никаких документов и записей иметь на руках не полагалось.
        Игра началась утром 2 января 1941 года в Генеральном штабе РККА. Разыгрывался сценарий будущей войны.
        Руководил игрой народный комиссар обороны СССР Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Тимошенко. В руководстве игры — 12 высших военачальников РККА, включая четырех Маршалов Советского Союза.
        Наблюдали за игрой Сталин Иосиф Виссарионович и весь состав Политбюро ЦК ВКП(6).

2
        На огромных картах — пока еще на картах — сшиблись две самые мощные на тот момент армии мира, и развернулось колоссальное сражение. Несколько дней и ночей без сна и отдыха штабы двух противоборствующих сторон оценивали обстановку, принимали решения, отдавали приказы и распоряжения. В сражение вводились — пока только на бумаге — тысячи танков, самолетов, десятки тысяч орудий и минометов, миллионные массы войск, из тыловых районов перебрасывались сотни тысяч тонн боеприпасов, топлива, инженерного, медицинского и другого имущества, в прорыв шли дивизии, корпуса и целые армии.
        Эту игру Жуков описал в своих мемуарах так:
        Игра изобиловала драматическими моментами для восточной стороны. Они оказались во многом схожими с теми, которые возникли после 22 июня 1941 года, когда на Советский Союз напала фашистская Германия… (Воспоминания и размышления. С. 193.)
        Об этой игре Жуков рассказывал многократно. Вот один из вариантов его рассказа, записанный и опубликованный писателем Константином Симоновым:
        В этой игре я командовал «синими», играл за немцев.
        А Павлов, командовавший Западным военным округом, играл за нас, командовал «красными», нашим Западным фронтом. На Юго-Западном фронте ему подыгрывал Штерн.
        Взяв реальные исходные данные и силы противника — немцев, я, командуя «синими», развил операцию именно на тех направлениях, на которых потом развивали их немцы. Наносил свои главные удары там, где они их потом наносили. Группировки сложились так, как они потом сложились во время войны. Конфигурация наших границ, местность, обстановка — все подсказывало мне именно такие решения, которые они потом подсказали немцам.
        Игра длилась около восьми суток. Руководство игрой искусственно замедляло темп продвижения «синих», придерживало его. Но «синие» на восьмые сутки продвинулись до района Барановичей, причем, повторяю, при искусственно замедленном темпе продвижения. (Заметки к биографии Жукова. ВИЖ. 1987. №9. С. 41.)
        Случилось вот что: в глубоком бетонном бункере в городе Цоссен под Берлином несколько самых близких к Гитлеру германских генералов и фельдмаршалов планировали операцию «Барбаросса». 18 декабря 1940 года план операции был доложен Гитлеру и утвержден им. А через две недели, 2 января 1941 года, в Москве командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Г.К. Жуков посмотрел на карту, поставил себя на место немецких военных мыслителей и весь немецкий план мысленно воспроизвел. В тот момент Жуков не мог знать планов Гитлера. Если советская разведка и добыла такие планы, то все равно командующий округом ни при каких обстоятельствах не мог быть допущен к секретам такой важности. И тем не менее Жуков весь германский план «Барбаросса» предвосхитил!
        Ничего удивительного в этом нет. Немецкие генералы и фельдмаршалы искали оптимальный, самый лучший вариант разгрома Красной Армии. Жуков встал на их место, посмотрел на карту глазами немцев и нашел то же самое решение.
        Писатель Иван Стаднюк пишет о Жукове:
        Талант его был настолько ярким, что одного взгляда на карту ему было достаточно для того, чтобы оценить ситуацию. Ставя себя на место немецкого командования, он почти безошибочно предугадывал решения, которые принимались немцами. (ВИЖ. 1989. №6. С. 6.)
        Стаднюк делает вывод: Жуков — гениальный полководец.
        Итак, в стратегической игре Жуков в пух и прах разбил генерал-полковника танковых войск Павлова. В январе 1941 года Жуков на картах гнал Павлова до Барановичей точно так же, как Гот и Гудериан полгода спустя, в июне 1941 года, гнали войска Павлова уже на самом деле. Войска Павлова сначала были разбиты Жуковым на картах, потом они были разбиты танковыми группами Гота и Гудериана уже на полях сражений.
        4 июля 1941 года генерал армии Павлов по приказу Сталина был арестован, осужден и 22 июля расстрелян.
        Во времена позднего застоя, когда все силы идеологического аппарата страны были брошены на раздувание культа личности Жукова, на экраны вышла киноэпопея Юрия Озерова «Битва за Москву». В этом фильме есть сцена ареста Павлова. Его упрекают: как же ты допустил такой разгром? А Павлов зло отвечает: «Кто же думал, что немцы будут действовать так, как предсказал Жуков?»
        В уста арестованного генерала Павлова создатели эпопеи вложили фразу, в которой он со злостью признал гениальность Жукова.

3
        Когда мемуары Жукова вышли в свет, я был лейтенантом. Читаю я их и переполняюсь удивлением. И вовсе не надо было быть генерал-лейтенантом, генерал-полковником или маршалом, не надо было быть профессором или академиком, чтобы уловить фальшь в воспоминаниях Жукова. Фальшь эта буквально вопиет о себе.
        Почему, во-первых, в стратегической игре наши войска возглавлял командующий войсками военного округа генерал-полковник танковых войск Павлов? В тот момент в Советском Союзе было 16 военных округов и один фронт. Всем ясно сейчас и ясно было тогда, что стратегическая игра была прямо связана с надвигающейся войной. Никогда прежде такие игры в присутствии Сталина и Политбюро не проводились, а тут прямо в январе 1941 года якобы отрабатывались варианты обороны государства от страшного врага. Командующий округом — не тот уровень, чтобы решать государственную задачу подобной важности.
        Если в игре действительно отрабатывались варианты отражения агрессии, то наши войска в игре должен был возглавить начальник Генерального штаба генерал армии К. А. Мерецков. Он должен был сам убедиться и продемонстрировать Сталину, что планы обороны, которые подготовил Генеральный штаб, реальны и могут быть выполнены в случае войны. А задача присутствующих генералов, адмиралов и маршалов — углядеть, подметить и вскрыть недостатки в планах Мерецкова, и потом на разборе игры на эти промахи и просчеты указать.
        В стратегической игре на картах можно совершать ошибки. Интерес начальника Генерального штаба в том, чтобы присутствующие нашли любую слабину в его планах и замыслах отражения грядущей агрессии. Пусть ошибки в планировании будут выявлены в тиши кабинетов, чем потом, в грохоте сражений.
        Почему, во-вторых, после окончания игры Сталин не снял Павлова с должности? Уж на расправу товарищ Сталин был скор. Тех, кто работать не умел, Сталин смещал с должностей немедленно. Со всеми вытекающими последствиями. Но вот загадка: Жуков наглядно показал Сталину, что Павлов командовать не способен, что в случае войны войска Павлова будут немедленно разгромлены, но Сталин никаких мер в отношении Павлова не принял, Павлова с должности не снял и другим генералом его не заменил. Может быть, товарищ Сталин был добрым и мягким?
        Почему, в-третьих, в феврале 1941 года генерал-полковник танковых войск Павлов получил следующее воинское звание? Сразу после той игры Павлов стал генералом армии. (В то время — по пять звезд на петлицах.)
        В Красной Армии генеральские и адмиральские звания были введены в 1940 году. 4 июня 1940 года постановлением Совета Народных Комиссаров СССР были присвоены 966 генеральских и 74 адмиральские звания. В этой тысяче высшее генеральское звание — генерал армии — получили только трое: Жуков, Мерецков и Тюленев.
        23 февраля 1941 года генералами армии стали еще двое — Апанасенко Иосиф Родионович и Павлов Дмитрий Григорьевич.
        Что же получается? В январе 1941 года при всем честном народе, в присутствии самого Сталина, всего состава Политбюро и высшего командного состава Красной Армии великий Жуков наголову разбил Павлова и гнал его без остановок вглубь страны, а в феврале Сталин возвел этого непутевого Павлова в первую пятерку из тысячи своих генералов, уровняв в воинском звании с Жуковым.
        Почему, в-четвертых, в сражении на картах за немцев играл именно командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Жуков? Что он знал о немцах? За противника должен был играть начальник Разведывательного управления Генерального штаба РККА генерал-лейтенант Ф. И. Голиков. Ему по должности было положено о противнике знать больше всех, лучше всех знать намерения Гитлера, Геринга, Кейтеля, Йодля и Клейста. Начальник Разведывательного управления был обязан знать их планы, он должен был ясно представлять, на что они способны и на что не способны, какие у них силы и как они могут их использовать.
        Предвосхищать коварные планы супостата обязан не командующий округом, пусть и четырежды гениальный, а начальник Разведывательного управления Генерального штаба. И на стратегической игре именно он должен был продемонстрировать: Гитлер может действовать вот так и так; ну-ка, что вы этому можете противопоставить? А ежели враг вот так ударит, что тогда запоете?
        Интерес начальника РУ ГШ на этой игре в том, чтобы поставить советские войска в самую тяжелую из всех возможных ситуаций. Если потом на войне возникнет кризис, начальник РУ ГШ сможет сказать: а ведь я вас всех еще в январе предупреждал.
        Но почему-то в этой игре начальник Генерального штаба генерал армии Мерецков и начальник Разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенант Голиков выступали не в роли самых заинтересованных игроков. Они сидели в руководстве и взирали на сражение Жукова и Павлова как судьи.
        Не кажется ли вам все это странным?

4
        Удивительные рассказы Жукова о том, как он предвосхитил планы Гитлера, вошли не только в наши учебники. Многие историки Великобритании и США, Франции и Израиля, Италии и Германии тоже рассказывают своим читателям, как великий стратег Жуков предсказал все, что намеревался делать Гитлер и его генералы. Слова Жукова переведены на многие языки: я развил операцию именно на тех направлениях… Я наносил свои главные удары… Все подсказывало мне…
        Все это звучит очень красиво, однако… Однако Жуков «предугадывал» планы Гитлера и громил Павлова на стратегической игре не в одиночку. Кроме Жукова в группе, игравшей роль германского командования, было еще двадцать советских генералов, адмиралов и офицеров. Вот некоторые из них.
        •Генерал-полковник Г. М. Штерн, командующий единственным в тот момент Дальневосточным фронтом.
        •Генерал-лейтенанты Я. Т.Черевиченко и ?. П. Кирпонос.
        Оба — командующие фронтами, оба в скором времени станут генерал-полковниками.
        •Генерал-майор Ф. И. Толбухин. Через три года, пройдя на войне все ступени служебной лестницы, он станет Маршалом Советского Союза, одним из выдающихся сталинских полководцев.
        •Генерал-лейтенант авиации ?. Ф. Жигарев и генерал-майор авиации А. А. Новиков. Оба в скором времени станут главными маршалами авиации и один за другим будут занимать должность главнокомандующего ВВС Красной Армии.
        •Генерал-лейтенанты М. А. Пуркаев и П. А. Курочкин, впоследствии генералы армии, в ходе войны успешно командовавшие армиями и фронтами.
        •Генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко, легендарный командарм, будущий герой Сталинграда, после войны — министр обороны Украины.
        •Контр-адмирал А. Г. Головко, будущий полный адмирал. Он бессменно командовал Северным флотом с первого до последнего дня войны. После войны — первый заместитель Главнокомандующего ВМФ.
        Вот такие люди входили в группу Жукова в стратегической игре. Но Жуков ни одного из них не вспомнил ни единым словом. Жуков бахвалится: я наносил удары, я развивал операцию. Предлагаю на выбор два варианта.
        Первый. Жуков все делал сам, а Жигарев, Штерн, Кирпонос, Пуркаев, Курочкин, Новиков, Головко, Герасименко, Толбухин и прочие к работе «гениального полководца» никакого отношения не имели. Если так, значит, Жуков не стратег. Повторю в сотый раз: роль руководителя не в том, чтобы самому вкалывать, а в том, чтобы организовать работу подчиненных и заставить их работать. А ведь команда подобралась такая, что грех ею не любоваться.
        Второй вариант. В стратегической игре войска Павлова громила вся дружная команда Жукова, но «гениальный полководец» впоследствии про команду забыл и, рассказывая об игре благодарным потомкам, приписал все достижения себе одному. Если так, то возникают проблемы этического порядка. И это не первый случай, когда «великий стратег» Жуков почему-то «забывает» о соавторах своих блистательных побед.

5
        И Павлов был не один. Павлов — всего лишь капитан мощной команды. Со слов Жукова получается, что, разгромив Павлова, Жуков опозорил перед Сталиным всех, кто был в группе Павлова. Но удивительное дело: сразу после стратегической игры не только на самого Павлова, но и на всю его группу посыпался золотой дождь генеральских звезд и новых назначений.
        В группе Павлова был командующий войсками Среднеазиатского военного округа генерал-полковник И. Р. Апанасенко. После стратегической игры ему, как и Павлову, было присвоено звание генерала армии. Повторяю, генералов армии было три, теперь их стало пять. В воинском звании Сталин уровнял с Жуковым не только Павлова, но и Апанасенко. Кроме звания Апанасенко получил должность исключительной важности. Со Среднеазиатского военного округа, которому явно не угрожала война, в составе которого не было общевойсковых армий, Сталин перевел генерала армии Апанасенко на должность командующего Дальневосточным фронтом, в составе которого было три армии. Война на два фронта, одновременно против Германии и против Японии, не исключалась. В случае возникновения войны на два фронта генералу армии Апанасенко предстояло решать особо ответственную задачу — отражать агрессию Японии на Дальнем Востоке.
        Если бы Апанасенко в ходе стратегической игры показал полное неумение обороняться, то и сидел бы он по-прежнему в Средней Азии, которой никто не угрожал.
        В группе Павлова был командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-лейтенант Ф. И. Кузнецов. Сразу после игры он стал генерал-полковником и получил новое назначение: с внутреннего военного округа, в составе которого общевойсковых армий не было, его перевели командовать Прибалтийским особым военным округом, в состав которого входили три армии. Только что Жуков бил на картах Павлова и Кузнецова в Белоруссии и Прибалтике, и вот этого самого Павлова, Сталин оставил командовать войсками в Белоруссии, а в Прибалтику правым соседом Павлову поставил такого же «битого» Кузнецова. С чего бы это?
        В группе Павлова был командующий войсками Забайкальского военного округа генерал-лейтенант И. С. Конев. В Забайкалье война пока не планировалась. Она планировалась в Европе. И вот сразу после игры Конева назначают командующим войсками Северо-Кавказского военного округа вместо Кузнецова с приказом тайно формировать 19-ю армию и готовить ее к переброске (тоже тайной) в район Черкасс. Казалось бы, Конев бит вместе с Павловым, так пусть он и возвращается в свое Забайкалье и там сидит, как сверчок за печкой, а на западных границах пусть командуют люди умные.
        В группе Павлова был генерал-лейтенант авиации П. В. Рыча-гов. Немедленно после игры он был повышен в должности и стал заместителем наркома обороны СССР. Он взлетел выше самого Павлова. Если Рычагова Жуков позорно разбил и унизил во время стратегической игры, зачем Рычагову такое повышение?
        Ответ на все эти вопросы может быть только один: никто Павлова и его группу в той игре не разбивал. В рассказы Жукова, видимо, вкрались неточности.

6
        Теперь со всей нашей обостренной пролетарской бдительностью обратимся к фактам вопиющего нарушения законности.
        Пока существовал Советский Союз, материалы стратегической игры были закрыты грифом «Совершенно секретно». Поэтому все участники той игры унесли с собой ее тайны в иной мир. Другие военачальники, участвовавшие в той игре, рассказывают о ней в своих воспоминаниях очень скупо: да, была такая игра, мы готовились к отражению агрессии. Но подробностей о том, как именно готовились, не ищите.
        А Жуков выболтал замысел игры и ее ход, тем самым совершив преступление. Константин Симонов, слушал, записывал, публиковал рассказы Жукова. В разглашении военной тайны он виноват в такой же степени, как и Жуков.
        В те времена, когда Жуков и Симонов творили свое черное дело, действовал Уголовный кодекс 1961 года. Для подобных деяний в нем содержался специальный раздел: особо опасные государственные преступления. Раздел открывался статьей 64, измена Родине. Среди прочих преступлений, которые квалифицировались как измена Родине, было и разглашение государственной тайны.
        Если бы материалы стратегической игры были просто секретными, то Жукову и Симонову следовало впаять по 15 лет тюремного заключения с лишением всех званий и наград, с конфискацией трудовых сбережений, Золотых Звезд и орденов, Ленинской и Сталинских премий, дворцов, дач, квартир, катеров и яхт, бассейнов, оранжерей, конюшен и псарен, гаражей и автомобилей, картинных галерей, коллекций бриллиантов и прочего.
        Однако речь шла не о секретных сведениях, а о совершенно секретных. Поэтому суд должен был отмерить обоим предателям, и Жукову, и Симонову, наказание по высшей мере.
        Нашим вождям надо было делать одно из двух: или материалы стратегической игры рассекретить, и пусть тогда Жуков и Симонов болтают, сколько им угодно, или материалы игры продолжать считать совершенно секретными, а предателям Жукову и Симонову заткнуть болтливые рты расстрелом.
        Удивительное у нас было правосудие. На глазах всей страны, на глазах правительства и Генерального прокурора изменники Родины Жуков и Симонов творили преступления, но их никто не останавливал. Понятное дело, такая страна не могла выжить. Она рухнула, ибо при таких порядках устоять не могла.
        Кто же позволил Жукову и Симонову разглашать государственные тайны Советского Союза? И зачем?

7
        Чтобы это понять, перенесемся в светлые залы Третьяковской галереи и остановим свой взор на картине Василия Перова «Охотники на привале». Старый охотник, выпучив глаза, вдохновенно врет. Молодой охотник, разинув рот, ошарашенно внимает ему. Мужик-егерь, ехидно улыбаясь, чешет затылок.
        Распределим роли. Вдохновенный (мягко говоря) рассказчик — это Жуков Георгий Константинович. Разинувший рот слушатель — это Герой Социалистического труда, кавалер трех орденов Ленина и других государственных наград, лауреат Ленинской и шести Сталинских премий Симонов Константин Михайлович. А мы с вами выберем себе скромную роль мужичка в лапотках, мы послушаем захватывающий рассказ Жукова, почешем затылок и ехидно улыбнемся: мели, Емеля!
        Старому охотнику можно было бы и не рассказывать о том, как он хватал за холку волков и медведей и бросал их в свою сумку. Было бы проще молча показать шкуры убитых зверей.
        Жукову Георгию Константиновичу можно было бы не рассказывать, выпучив глаза, о том, как он в гениальном озарении предугадал германский план «Барбаросса». Достаточно было опубликовать материалы той игры. Такая возможность у Жукова была, и была острая государственная необходимость опубликовать материалы игры. В 1956 году состоялся XX съезд КПСС. До него мы еще дойдем. Главными инициаторами разоблачения культа личности Сталина, состоявшегося на съезде, были Хрущёв и Жуков. Смысл происходящего на том историческом съезде: банда людоедов на своей сходке списала общие грехи на мертвого пахана. После ритуальной очистительной церемонии людоеды с новыми силами занялась любимым делом — людоедством.
        На воровской сходке под названием XX съезд КПСС сталинские палачи, руки которых были по локоть в крови соотечественников, уверяли друг друга в том, что они ничего не знали. Сталинские лизоблюды вдруг осмелели, переполнились чувством собственного достоинства и дружно взвалили на Сталина все свои преступления, обвинив усопшего вождя во всех грехах. Вот тут-то и настал для Жукова подходящий момент обнародовать материалы стратегической игры: я, великий и гениальный, еще в январе 1941 года предугадал германский план «Барбаросса», а глупый Сталин не внял моим мудрейшим предостережениям.
        Но Жуков почему-то тем моментом не воспользовался и материалов стратегической игры так никому и не показал.
        Давайте же допустим, что товарищ Жуков предугадал планы Гитлера и в январе 1941 года в стратегической игре действовал именно так, как через пять месяцев действовали германские войска. Почему же в этом случае не опубликовать материалы этой самой игры? В чем загвоздка? Какую тайну скрывал Жуков? И зачем скрывать материалы игры, если война давно закончилась? И почему бы нашей пропаганде не объявить всему миру: да, Советский Союз к войне был совершенно не готов, и все у нас было не так, как надо, но был у нас великий полководец, он все предвидел и все понимал.
        Ан нет. Материалы игры были закрыты грифом совершенной секретности. Не проломиться любопытствующим.
        А ведь это уже не первый случай, когда скромнейший Жуков Георгий Константинович прятал доказательства собственной гениальности.
        - ? ?
        13 августа 1961 года даже самые законченные оптимисты поняли, что Советский Союз обречен. Он еще стоит, но на самом деле уже умер. Он может еще долго стоять, как мертвый баобаб, но это только видимость несокрушимой мощи.
        13 августа 1961 года Берлин был разрезан пополам бетонной стеной. Назначение стены: удержать жителей социалистической Восточной Германии от бегства в нормальный мир. Стена постоянно совершенствовалась и укреплялась, превращаясь из обычного барьера в систему непреодолимых инженерных заграждений с ловушками, сложнейшей системой сигнализации, с бетонными огневыми точками, наблюдательными вышками, противотанковыми тетраэдрами и ежами, с хитроумными авто-матами-самострелами, убивавшими беглецов даже без участия пограничников.
        Всем стало ясно, что удержать людей в коммунистическом обществе можно только неприступными заграждениями, колючей проволокой, собаками, стрельбой в спину.
        Стена стала ярким доказательством того, что система, построенная коммунистами, никого не привлекает. А это означало конец Советского Союза в обозримой исторической перспективе.
        Но если рухнет Советский Союз, то некоторые архивы приоткроются. Жуков должен был понимать: архивы откроют, его рассказы сопоставят с документами, и люди будут смеяться над его выдумками.
        Понимал ли это Жуков?
        Если Жуков врал в расчете на то, что Советский Союз будет стоять вечно, что архивы так и останутся закрытыми, значит, он был слабоумным.
        ГЛАВА 8. О первом штурме Кёнигсберга
        Рассекреченные в 1993 году материалы оперативно-стратегической игры января 1941 года изобличают Жукова во лжи. — Враг всегда «нападал» на СССР именно в тот момент, когда у советских вождей все было подготовлено к захвату его страны. — Задания на январскую стратегическую игру 1941 года: Красная Армия готовилась вести боевые действия с рубежа государственной границы. — Ход стратегической игры в изложении Жукова и в действительности. — Советские военачальники о совещании высшего руководящего состава Красной Армии в декабре 1940 года и стратегических играх в январе 1941 года.
        Ни в первой, ни во второй игре перед «Восточными» вообще не ставилась в качестве основной задачи оборона западных рубежей страны. Главным в играх было наступление.
        П. Бобылев. Газета «Известия». 22 июня 1993г.

1
        Итак, в январе 1941 года в Генеральном штабе РККА в присутствии Сталина и всего состава Политбюро на картах была разыграна война между СССР и Германией. В ходе этой стратегической игры Жуков, игравший роль германского полководца, разгромил генерал-полковника Павлова, игравшего роль советского полководца. Прошел 51 год после проведения той стратегической игры и 23 года после выхода мемуаров Жукова. Кроме того, сменилась эпоха. Коммунистов хоть и слегка, но потеснили. Материалы стратегической игры были рассекречены. 22 июня 1993 года в газете «Известия» входит большая статья об этой игре под интригующим заголовком: «В январе сорок первого Красная Армия наступала на Кёнигсберг». В июле большая статья на ту же тему выходит в «Военно-историческом журнале» (1993. №7). Оказалось, не отрабатывали советские стратеги никаких оборонительных планов и над вопросами отражения возможной германской агрессии не задумывались. Советские военачальники были заняты совсем другими проблемами. Они думали над тем, как захватить Кёнигсберг, Варшаву, Прагу, Бухарест, Краков, Будапешт и другие европейские города.
        Тут самое время повторить слова генерала армии А. М. Майорова: «Но и тогда все понимали, что предстоящая игра будет иметь не столько теоретическое, сколько сугубо практическое значение.» (ВИЖ. 1986. №12. С. 41.)
        Не ради академического интереса наши генералы отрабатывали на картах штурм европейских городов, а потому, что подготовка к вторжению в Европу находилось в завершающей фазе.
        Нас приучили к мысли о том, что Жуков воспроизвел германский план «Барбаросса» и в стратегической игре действовал именно так, как полгода спустя действовали немцы. Этот интеллектуальный подвиг нам преподносили как высшее достижение Жукова-стратега. Это сверкающая вершина его мудрости. И вот вдруг выясняется, что не было никакой вершины. Жуков врал, ибо материалы игры были скрыты под покровом государственной тайны. Но однажды покров сорвали, материалы игры рассекретили, и Жуков предстал перед нами голым тщеславным королем из известной сказки Андерсена.
        Рассказы Жукова о том, что он предвосхитил германские планы, действуя так, как потом действовали немцы, — это треп. Оказывается, никаких государственных секретов о стратегической игре Жуков не выдал. Он просто врал. А ротозеи вроде Константина Симонова, генерала армии Майорова, Маршала Советского Союза Куликова, писателя Карпова и многие вместе с ними слушали и повторяли эту безответственную болтовню.
        Жуков — это наш родной советский Мюнхгаузен, и памятник ему должен выглядеть так: Жуков верхом на ядре летит над городом Барановичи, а на постаменте высечен рассказ Жукова о том, как он громил Павлова в стратегической игре на картах в январе 1941 года и гнал его на картах до этого самого города. Можно внутри медной статуи летящего на ядре Жукова поставить магнитофон, который приводился бы в действие вечным двигателем, чтобы рассказы Жукова о собственном величии гремели над планетой веками и тысячелетиями. А на постаменте под Жуковым — отара наших маршалов, генералов, академиков и придворных писателей, и у каждого из них — длинные остренькие уши торчком, чтобы лучше слышать рассказы «гениального полководца».

2
        Жуков, рассказывая о подготовке к игре, передает якобы сказанные Сталиным слова:
        После совещания на другой же день должна была состояться большая военная игра <….>
        - Когда начнется у вас военная игра? — спросил
        И. В. Сталин.
        - Завтра утром, — ответил Тимошенко.
        - Хорошо, проводите ее, но не распускайте командующих.
        Кто играет за «синюю» сторону, кто за «красную»?
        - За «синюю» (западную) играет генерал армии Жуков, за «красную» (восточную) — генерал-полковник Павлов.
        (Воспоминания и размышления. С. 192.)
        В этом коротком диалоге выдумано все. Совещание высшего руководящего состава Красной Армии завершилось 31 декабря. Не мог маршал Тимошенко сказать Сталину, что игра начинается завтра утром, ибо она началась 2 января. При всем сталинском зверстве и безумии вождь Советского Союза все же понимал, что начинать серьезную работу рано утром 1 января не стоит. Некоторые генеральские головы могут с перепоя плохо работать.
        Но велика ли разница: первого января началась игра или второго? Разница невелика. Но она указывает на то, что красочные диалоги со Сталиным выдуманы Жуковым или его соавторами.
        Но наш анализ цитаты на этом не заканчивается.
        Не мог маршал Тимошенко сказать Сталину, что за «синюю» сторону играет Жуков, а за «красную» Павлов, ибо не было на той игре ни «синих», ни «красных», а были «восточные» и «западные». Не мог Тимошенко сказать Сталину, что за «синюю» сторону играет Жуков, а за «красную» Павлов, и по другой причине. Игра была не одна, их было две.
        Сначала Жуков и Павлов выступали в одних ролях, потом ролями поменялись. И это уже принципиальный момент. Если Жуков почему-то хорошо помнит первую игру во всех деталях, а о второй игре начисто забыл, то у нас появляются серьезные основания не верить ему ни в чем.
        Еще один важный момент. Официально заявленная тема игры — «Наступательная операция фронта с прорывом УР». Жуков этого названия почему-то не вспомнил. А ведь тема отрабатывалась не просто наступательная. УР — это укрепленный район, линия железобетонных и броневых фортификационных сооружений противника, прикрытых противотанковыми рвами, минными полями и другими заграждениями. Строительство УР требует огромных расходов и многих лет работы. На нашей территории укрепленных районов противника нет и быть не может. Укрепленный район противника может быть только на его территории. Если тема игры — прорыв УР, значит, наши войска действуют на территории противника. Уже сама тема игры указывала на то, что отрабатывалось не просто наступление, но наступление на Германию. Точнее — на Восточную Пруссию, которая была защищена линией укрепленных районов.

3
        Рассказы Жукова о том, как он наступал до Барановичей — это хлестаковщина в чистом виде. В ходе игры германские силы под командованием Жукова вообще не наступали. Наступающей стороной был советский Западный фронт под командованием Павлова. Павлов наносил удар в Восточную Пруссию, на Кёнигсберг, а Жуков оборонялся.
        Кстати, после войны Кёнигсберг был превращен в советский город Калининград. Причина: немцы на нас напали, и вот в качестве платы за агрессию мы забрали себе немецкий город. Но если бы плана нападения на СССР в Германии не было, то все равно высшее руководство СССР под личным контролем Сталина уже в январе 1941 года отрабатывало способы захвата этого города. А идеологи коммунистической партии задолго до 1941 года обкатывали простую идею: Кёнигсберг скоро будет нашим. Приятель Жукова Константин Симонов еще в 1938 году написал стихотворение «Однополчане». Сюжет стихотворения таков: вот иду я по Москве, навстречу — толпа незнакомых людей, а ведь скоро мы встанем в солдатский строй в одном полку, и война нас породнит.
        Под Кёнигсбергом на рассвете
        Мы будем ранены вдвоем
        Отбудем месяц в лазарете,
        И выживем, и в бой пойдем.
        Святая ярость наступленья,
        Боев жестокая страда…
        И так далее в том же духе. Мотив «ярости благородной» звучал в наших стихах и песнях задолго до того, как Молотов и Риббентроп подписали пакт о разделе Европы и начале Второй мировой войны.
        Этот самый Симонов был не просто поэтом, но сталинским любимцем, ибо говорил только то, что было нужно вождю в каждый конкретный момент. Интересно, что в 5-м воздушно-десантном корпусе генерал-майора И. С. Безуглого в Даугавпилсе и в 1-й бригаде морской пехоты полковника Терентия Парафило в Лиепае в мае 1941 года вдруг появилось особенно много поклонников творчества Константина Симонова: в бараках десантных батальонов стихотворением «Однополчане» были обклеены все стены.

4
        Но вернемся к стратегической игре.
        Была одна тонкость. У нас так было принято: выходит постановление ЦК КПСС о состоянии, скажем, животноводства в Рязанской области. Начинается постановление с ритуальных похвал: достигнуты большие успехи там, там и вон там. А за похвалами следует страшное слово «однако».
        Далее — разгром.
        Все знали, что вступительная часть постановления — это преамбула, которая никакого отношения к основному содержанию не имеет. Наоборот, чем больше похвал в преамбуле, тем ужаснее обвинения в основной разгромной части, тем более страшные кары обрушатся на виновников.
        Преамбула (по-русски — зачин) ни к чему не обязывает. Просто мясники из ЦК перед тем, как всадить нож свинье в горло, ее ласково за ушком щекочут. Именно эта традиция была вложена и в нашу военную науку. Наши вожди совершенно открыто говорили, что будут вести войну только на территории противника: «И на вражьей земле мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом!»[4 - Песня из кинофильма «Если завтра война» (1938 г.), слова В. Лебедева-Кумача. — Прим. ред.]. Имелась в виду так называемая «глубокая операция», то есть блицкриг. Но этим откровениям всегда предшествовала присказка: если враг нам навяжет войну. Полевой устав четко указывал: если враг нападет, Красная Армия превратится в самую нападающую из всех когда-либо нападавших армий.
        Условие, сформулированное в этой присказке, неизменно выполнялось. Всегда выходило так, что враг нападал именно в тот момент, когда у нас все было подготовлено к захвату его страны. В ноябре 1939 года мы сосредоточили колоссальные силы на границе с Финляндией, изготовились, и тут финны, как по заказу, якобы один раз стрельнул в нашу сторону из пушки. И тут же наши газеты взорвались той самой яростью благородной: «Отразим нападение Финляндии!», «Дать отпор зарвавшимся налетчикам!», «Ответим тройным ударом на удар агрессоров!», «Уничтожим гнусную банду!». И потом, в 1940 году, на декабрьском совещании высшего руководящего состава постоянно звучала мысль: Финляндия на нас напала, а мы, бедные, отбивались.
        Эта мысль красной нитью проходила во всей нашей историографии, идеологии, литературе. Возьмем, например, сборник рассказов «Конструктор боевых машин» о создателе советских танков Ж. Я. Котине (Ленинград: Лениздат, 1988). В такой книге, тем более спустя полвека после Советско-финской войны, можно было бы ограничиться рассказом о трудовом подвиге конструктора танков, о смелых технических решениях, а об остальном помолчать. Но нет: «30 ноября 1939 года Красная Армия приступила к ответным действиям, началась советско-финляндская война» (С. 91).
        Подготовка к нападению на Германию шла с соблюдением тех же правил. Наши стратеги, загадочно улыбаясь, говорили: если враг навяжет нам войну, мы будем вынуждены отбиваться на его территории.
        Именно так и были составлены задания на январскую стратегическую игру 1941 года: 15 июля 1941 года Германия нападает на Советский Союз, германские войска прорвались на 70-120км вглубь советской территории, но к 1 августа 1941 года были отброшены к исходным рубежам (РГВА. Фонд 37977. Опись 5. Дело 564. Листы 32 -34).
        Это такой зачин. Это присказка, которая с самой игрой ничего общего не имела. Как именно «западные» нападали, как удалось их остановить и выбить с нашей территории, — об этом в задании не сказано ни единого слова. Это и не важно. Главное в том, что напали они, а мы их вышибли к государственной границе на исходные позиции. Вот именно с этого момента, то есть с нашей государственной границы, и началась стратегическая игра. С этого момента развернулись «ответные действия» Красной Армии в Восточной Пруссии.
        Вторжение германской армии на нашу территорию и отражение агрессии совершенно не интересовали Сталина, Жукова и других советских военачальников. Их интерес в другом: как вести боевые действия с рубежа государственной границы. Вот это и было темой первой игры.
        И если в преамбуле — в условиях игры — сказано, что германские войска напали и продвинулись вперед, то в этом заслуги Жукова нет. Таковы условия. Их устанавливал не Жуков. Для того, чтобы напасть и продвинуться на советскую территорию, Жукову, игравшему роль германского стратега, не надо было ни размышлять, ни принимать решений. Если бы на место Жукова назначили другого «гения», то все равно действовала бы все та же преамбула: враги напали и продвинулись на несколько десятков километров вглубь нашей страны. Точно так же и Павлову, игравшему роль советского полководца, не надо было размышлять, как отбить вторжение. Обо всем этом было скороговоркой сказано во вводной части и к делу отношения не имело.
        Но даже если считать, что в ходе стратегической игры гениальный Жуков продвинулся вперед на территорию Советского Союза, то следует помнить, что его тут же быстро и без труда вышибли на исходные рубежи.

5
        В рассказ Жукова о стратегической игре вкрались следующие неточности.
        Жуков рассказывал: «Павлов, командовавший Западным военным округом, играл за нас, командовал «красными», нашим Западным фронтом. На Юго-Западном фронте ему подыгрывал Штерн». Тут двойное искажение. Во-первых, Павлов, как и Жуков, сначала командовал одной стороной, затем другой. Во-вторых, Штерн Павлову не подыгрывал, в команде Павлова его не было. В первой игре Штерн был в команде Жукова и командовал 8-й германской армией, а во второй игре Штерн участия не принимал.
        Жуков пишет: «Взяв реальные исходные данные и силы противника — немцев…» Жуков ошибся. По условиям игры германские войска, руководимые Жуковым, имели в Восточной Пруссии 3512 танков и 3336 боевых самолетов. На самом деле армия Гитлера не имела такого количества танков и самолетов ни в Восточной Пруссии, ни на всем советско-германском фронте от Ледовитого океана до Чёрного моря. В ходе игры количество немецких дивизий у Жукова в Восточной Пруссии и оккупированных областях Польши было вдвое больше того, чем располагали немцы на самом деле.
        «Я, командуя «синими», развил операцию именно на тех направлениях, на которых потом развивали их немцы. Наносил свои главные удары там, где они их потом наносили». Тут опять наш рассказчик увлекся. В 1993 году группа российских военных историков составила официальную справку о тех играх. Группой руководил главный военный историк российской армии генерал-майор В. А. Золотарёв, профессор, доктор наук. Вот официальное заключение двадцати трех ведущих экспертов:
        В январе 1941 года оперативно-стратегическое звено командного состава РККА разыгрывало на картах такой вариант военных действий, который реальными «Западными», т.е. Германией, не намечался (Накануне войны. С. 389).
        А Жуков в своих мемуарах не унимался:
        Группировки сложились так, как они потом сложились во время войны. Конфигурация наших границ, местность, обстановка — все подсказывало мне именно такие решения, которые они потом подсказали немцам. Игра длилась около восьми суток. Руководство игрой искусственно замедляло темп продвижения «синих», придерживало его.
        Но «синие» на восьмые сутки продвинулись до района Барановичей, причем, повторяю, при искусственно замедленном темпе продвижения.
        Я с этим спорить не буду. Слово экспертам:
        В обоих играх действия сторон на направлении Брест, Барановичи (Восточный фронт «Западных») и Брест, Варшава (Западный фронт «Восточных») не разыгрывались (Накануне войны. С. 389).

6
        Жуков рассказывал, как руководство игрой искусственно замедляло его победный марш на Барановичи, а оказывается, что не рвался вовсе Жуков на Барановичи, и никто его лихой удар не замедлял, ибо действия германских войск на советской территории вообще не отрабатывались.
        Результат первой игры: сражение шло только на территории Восточной Пруссии и на территории Польши, оккупированной Германией. Павлов наступал, Жуков отбивался.
        В ряде книг и статей утверждается следующее: в этой игре Г. К. Жуков якобы все спланировал и осуществил так, как это через полгода сделали немцы, и на восьмые сутки Северо-Восточный фронт «Западных» вышел-деуже к Барановичам. Но все было далеко не так: Северо-Западный фронт «Восточных» (Д. Павлов), выполняя задачу выйти к 3 сентября 1941 года на нижнее течение реки Висла,
        1 августа перешел в наступление, и в первые дни его войска форсировали р. Неман, овладев сувалкинским выступом (окружив в нем крупную группировку «Западных»), а на левом крыле прорвали фронт, возглавляемый Г. Жуковым.
        В прорыв была введена конно-механизированная армия, которая к 13 августа вышла в район, расположенный в 110 -120 километрах западнее государственной границы СССР. (Известия. 22 июня 1993г.)
        Так что не Жуков гнал Павлова, а Павлов гнал хвастуна Жукова. Правда, далее Жуков за счет резервов собрал сильную группировку и нанес контрудар.
        На этом первая игра завершилась. Руководство игры склонялось к ничейному результату с оговоркой, что положение Жукова предпочтительнее. Так было решено не потому, что Жуков находил какие-то гениальные решения, а по причинам, которые не зависели от талантов Жукова.
        Прежде всего, Жуков оборонялся, а действовать в обороне всегда легче, чем наступать.
        Во-вторых, нанося удар в Восточную Пруссию, Павлов вынужден был форсировать ряд полноводных рек в их нижнем течении. Для Павлова реки — преграды, для Жукова — удобные оборонительные рубежи. Кроме того, Восточная Пруссия перерезана множество каналов и глубоких канав, которые являются препятствиями для действий наступающих танков.
        В-третьих, Восточная Пруссия укреплялась веками. Каждый хутор — это крепкие каменные дома с подвалами, каменными конюшнями, амбарами, каждый двор обнесен высокой мощной стеной. Все это выгодно обороняющемуся и не выгодно наступающему. В Восточной Пруссии множество крепостей и замков. Кёнигсберг — одна из самых мощных крепостей мира, под этим городом-крепостью лежит еще один город — подземный. Восточная Пруссия защищена цепью почти неприступных укрепленных районов, которые были возведены накануне Второй мировой войны.
        Принимая все это во внимание, руководство игры пришло к такому выводу:
        Развертывание главных сил Красной Армии на Западе с группировкой главных сил против Восточной Пруссии и на Варшавском направлении вызывает серьезные опасения в том, что борьба на этом фронте может привести к затяжным боям (ВИЖ. 1992. №2. С. 22).
        Кроме всего прочего, Жуков в ходе игры имел в своем подчинении неоправданно большое количество германских войск, которых в реальной жизни в тех районах не было. На завершающем этапе игры Жуков собрал для контрудара войска, которых на самом деле в Германии не существовало. Только это и спасло Жукова от полного и позорного разгрома. В реальной обстановке Павлов сбросил бы Жукова в Балтийское море.

7
        Удивительное — рядом. Фантастические рассказы Жукова о том, как он предвосхитил германский план нападения на СССР и громил Павлова, повторялись нашей пропагандой тысячи раз и на самом высоком уровне. О совещании высшего руководящего состава Красной Армии в декабре 1940 года и стратегических играх в январе 1941 года советские маршалы и генералы писали множество раз. Вот типичный образец. Выступает генерал армии А. М. Майоров:
        Целью планировавшейся оперативно-стратегической игры являлось проверить возможность Красной Армии по отражению надвигавшейся фашистской агрессии… В разработанном генералом армии Г. К. Жуковым плане «наступления» были учтены все слагаемые военного потенциала фашистской Германии, полученный вермахтом опыт ведения «молниеносной войны» на Западе. И надо сказать, что «красным», обороняющейся стороне, представлявшей в ходе игры наши вооруженные силы, потребовалось немало усилий, чтобы остановить натиск «синих». (ВИЖ. 1986. №12. С. 41.)
        Нет, товарищ Майоров, не разрабатывал Жуков никаких планов немецкого наступления и не учитывал никаких слагаемых военного потенциала Германии. И не было там никакой «красной» стороны и вообще не потребовалось никаких усилий, чтобы наступление Жукова остановить и вышвырнуть его на исходные рубежи, а затем — и гораздо дальше на Запад. Жуков врал о своих победах, а наши маршалы и генералы, такие, как генерал армии Майоров, проявили совершенно невероятное ротозейство. Они слушали хвастуна, повторяли и разносили по миру его удивительные рассказы.
        У меня вопрос: изучал генерал армии Майоров материалы этой игры или нет? А другие маршалы и генералы изучали?
        Представим себе советского полководца с четырьмя звездами на погонах или даже со звездами первой величины. Вот пишет сей стратег о том, как Жуков предвосхитил германские планы. Неужели не интересно вникнуть в детали? Неужели не интересно потребовать из архива документ и самому его прочитать? А если документы засекречены, тогда надо требовать от руководства страны объяснений: великий стратег все предсказал и все предвидел, так почему же мы прячем сии предсказания?
        Если предположить, что наши маршалы и генералы не изучали материалы стратегической игры, то стратег Майоров и другие подобные ему полководцы предстают перед нами в весьма странном свете. Высшие военные руководители страны верят в то, что великий Жуков предвосхитил германский план, все они об этом знают, все повторяют, но никто сам в руках документов не держал, никто в подробности не вникал, никто не интересовался, как же Жукову все это удалось.
        Но если предположить, что генерал армии Майоров и другие советские стратеги знакомы с содержанием документов о той игре, но рассказывают совершенно противоположное тому, что в документах содержится, значит, все они — не генералы и не маршалы, а беспринципные агитаторы-горлопаны, которые за соответствующую мзду говорят все, что им заказывают.
        Но самое смешное впереди. Генерал армии Майоров писал цитируемую статью (или статью писали за него) в то время, когда материалы совещания и стратегических игр были закрыты соответствующими грифами. Но вот в 1992 году эти материалы открыли, гриф секретности сняли, и официальные военные историки сделали четкий вывод:
        Ни на совещании, ни на играх их участники даже не пытались рассмотреть ситуацию, которая может сложиться в первых операциях в случае нападения противника. Поэтому утверждения, что игры проводились для «отработки некоторых вопросов, связанных с действиями войск в начальный период войны» лишены основания. Эти вопросы не значились в учебных целях игр и потому не рассматривались. (Накануне войны. С. 389.)
        Однако легенда о том, что Жуков предвосхитил план «Барбаросса», оказалась живучей. В 1996 году выступает генерал-майор А. Борщов, кандидат исторических наук, заместитель начальника кафедры истории войн и военного искусства Военной академии Генерального штаба, и рассказывает поразительные вещи:
        Еще одним событием предвоенной поры, подтвердившем высокий интеллектуальный потенциал Жукова, стали военные игры, проведенные в январе 1941 года. На первой игре, преследовавшей цель проверить реальность плана прикрытия госграницы и предполагаемых действий войск в начальном периоде войны, он выступал на стороне «западных». В принятом решении Георгий Константинович по сути дела предвосхитил агрессивные планы немецко-фашистского командования на северо-западном направлении, грамотно используя имеющиеся силы и средства, одержал убедительную победу над «красными». (Красная звезда.15 июня 1996г.)
        Меня призывают писать книги, опираясь не на открытые источники, а на архивы. Спасибо, учту. Но вот перед нами генерал-майор, профессиональный историк, заместитель начальника кафедры истории войн и военного искусства Военной академии Генерального штаба. Ему по должности доступны практически все военные архивы. Но он почему-то пишет без опоры на архивные документы. Он почему-то даже на открытые источники не опирается. Генералу Борщову по должности положено читать специализированные газеты и журналы, в частности «Военноисторический журнал». Этот журнал издается Генеральным штабом Вооруженных сил Российской Федерации. Получается, что в Военной академии Генерального штаба его не читают. А ведь «Военно-исторический журнал» еще в 1993 году разоблачил хвастливые выдумки Жукова.
        Генералу Борщову по должности положено читать книги о войне, которые выходят под редакцией начальника Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации генерала В. А. Золотарёва[5 - Владимир Антонович Золотарёв — российский военный историк, доктор исторических наук, генерал-майор запаса, начальник Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации в 1993 -2001 годах. — Прим. ред.]. «Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23 -31 декабря 1940г.» — одна из таких книг, вышла она в 1993 году, и в ней разоблачен сочинитель небывалых историй Жуков.
        Но на кафедре истории войн и военного искусства Военной академии Генерального штаба не читают даже трудов официальных военных историков России. Там изучают историю войны с опорой на выдумки Жукова.
        В заключение еще одна характерная цитата. Выступает генерал-полковник В. Барынькин и рассказывает о трагедии Жукова:
        Как непосредственный участник событий, Г. К. Жуков весьма болезненно воспринимал тот факт, что за послевоенное десятилетие нашей военной науке не удалось создать оригинальных трудов, правдиво освещающих события Великой Отечественной войны. (Красная звезда. 31 мая 1996г.)
        ГЛАВА 9. На Будапешт!
        Большая стратегическая игра на картах в Берлине 29 ноября 1940 года под руководством генерал-майора Паулюса. — Советские и российские историки о стратегических играх января 1941 года. — Жуков о разборе игр высшим политическим руководством Советского Союза. — Вторая стратегическая игра 8-11 января 1941 года и изменения в составах противоборствующих команд. — Роль командующего войсками Прибалтийского особого военного округа генерал-лейтенанта Кузнецова во второй игре как ключ к пониманию сталинского замысла. — Состав противоборствующих команд как прямое указание на планы Сталина. — Сталин выбирает главное и второстепенное направления удара в Европу, сталкивая на играх честолюбивых военачальников, командовавших советскими войсками на этих направлениях. — Возвеличивание Жукова на фоне опорочивания его противников по играм: истоки мифа о превосходстве Жукова над другими советскими военачальниками.
        По смыслу обеих игр высшее командование Красной Армии совершенствовало в них свое умение наступать, а не обороняться.
        П. Бобылев. Газета «Известия», 22 июня 1993г.

1
        Действия германских и советских генералов были почтизеркальным отражением друг друга. В Германии играли в те же игры — правда, с опережением в один месяц. Однако разрыв во времени в действиях советского и германского командования медленно сокращался.
        29 ноября 1940 года в Берлине началась большая стратегическая игра на картах. Руководил игрой первый обер-квартирмейстер генерального штаба сухопутных войск генерал-майор Фридрих Паулюс. Отличие состояло в том, что в Москве проводилось две игры, в Берлине — одна, но она была разделена на три этапа.
        Первый этап — вторжение германских войск на территорию СССР и приграничные сражения.
        Второй этап — наступление германских войск до линии Минск — Киев.
        Третий этап — завершение войны и разгром последних резервов Красной Армии, если таковые окажутся восточнее линии Минск — Киев.
        После каждого этапа игры следовал разбор. Общий разбор всех этапов игры завершился 13 декабря 1940 года. Через 19 дней начались стратегические игры в Москве, вторая из которых, как мы теперь знаем, была успешно завершена 11 января 1941 года.
        Историю пишут победители. Архивы вермахта были захвачены Красной Армией, и наши историки продемонстрировали всему миру агрессивную сущность германского империализма: вот какие у них были замыслы! А наши архивы были крепко заперты. Это давало возможность пропагандистам говорить, что советские генералы, адмиралы, маршалы и сам товарищ Сталин страдали миролюбием в тяжелой хронической форме. Это состояние «Военно-исторический журнал» (1990. №1. С. 58) описывал так: «Советский Союз — мирный, еще не проснувшийся от своего пацифизма, несмотря на только что закончившуюся войну с Финляндией».
        Миролюбие и пацифизм товарища Сталина и других товарищей вызывают сожаление и сочувствие, но при внимательном рассмотрении любой читатель мог обнаружить в рассказах ученых товарищей и великих героев почти неприметные шероховатости и нестыковки. Вот они-то и указывали на то, что не все было так, как нам сегодня рассказывают.
        Пример. В 1980 году в издательстве «Наука» выходит в свет официальный труд «История советской военной мысли» (Коротков И. А. История советской военной мысли. М.: Наука, 1980), подготовленный Академией Наук СССР и Институтом военной истории Министерства обороны СССР. В этом труде на странице 142 сообщается:
        В начале 1941 года были проведены две оперативно-стратегических игры на картах (с 2 по 6 января и с 8 по 11 января). Разыгрывался начальный период войны: вариант нападения «западных» и оборона «восточных».
        Начиная с середины 1950-х годов звучало множество заявлений о том, что в январе 1941 года «восточные» отрабатывали приемы отражения агрессии «западных». Рассказам о нашем врожденном миролюбии мы привыкли верить на слово. Но следовало обратить внимание на совсем неприметный пустячок. Во всех официальных исследованиях речь шла о двух играх, а в мемуарах Жукова сообщается, что была только одна игра. Наши историки должны были указать Жукову на неточность или искать ошибку в своих исследованиях. Но они этого почему-то не делали.
        Вот, например, академик Анфилов рассказал о том, что якобы имел несколько продолжительных бесед с Жуковым и что Жуков якобы сообщил ему множество интересных вещей о предвоенном периоде и о начале войны. Допустим. Сам Анфилов пишет о двух оперативно-стратегических играх (Анфилов В. А. Бессмертный подвиг. М.: Воениздат, 1971. С. 137). Разница во времени между выходом первого издания «Воспоминаний и размышлений» Жукова и книги Анфилова — два года. Получается, что почти одновременно маршал и академик сообщили миру разные версии одного события. По Анфилову были две игры, по Жукову — одна. И примерно в то же самое время маршал и академик встречаются, вместе пьют чай и беседуют о высоких материях. Вот бы академику Анфилову и воспользоваться моментом: Георгий Константинович, по моим сведениям, было две игры, а вы пишите об одной. Кто из нас прав? Давайте разберемся!
        Да и Жукову не мешало бы сделать встречный шаг. Положение обязывало. Он — величайший полководец XX века, перед ним академик Анфилов — величайший эксперт в вопросах начального периода войны. Жукову следовало просто ради интереса прочитать книги Анфилова, а, прочитав, следовало выразить изумление: я помню только одну игру, а вы, уважаемый, пишите о двух. Один из нас заблуждается. Давайте вместе искать истину.
        Но истину не искали — ни вместе, ни раздельно. Нестыковок в своих бессмертных творениях эти двое не замечали, и устранить их не спешили. Да почему же?
        Потому, что расхождения были только в мелочах, а в главном оба врали об оборонительной направленности игры (или двух игр). И ни тому, ни другому, ни целой ватаге номенклатурных вралей не было резона вникать в детали и ворошить подробности.
        Но вот прошли годы, и выплыли подробности тех игр, и оба они, величайший полководец и величайший исследователь начального периода войны, оказались в числе, мягко говоря, источников ложной информации.
        Но архивным документам, при всей их пробивной силе, не проломить устоявшихся оценок и мнений. Через семь лет после того, как материалы стратегических игр были рассекречены, выступает мой давний оппонент, заместитель главного редактора «Красной звезды» полковник Мороз Виталий Иванович. Он привычно срамит меня и рассказывает читателям о том, что в Генеральном штабе РККА надо было бы на всякий случай проводить игры с наступательной направленностью, но их не проводили. Вместо этого на стратегических играх отрабатывались только варианты отражения агрессии (Красная звезда. 13 января 2000г.).
        Такое простительно было писать, когда архивы оставались недоступными. Но сведения о стратегических играх к тому моменту были давно опубликованы, и мы уже знали, что об обороне на тех играх никто даже и не заикался; отрабатывались только вопросы сокрушения Европы и установления кровавой коммунистической диктатуры на всем континенте. Но в «Красной звезде» об этом будто бы и не знали, и никто из читателей газеты не возмущался неосведомленностью центрального органа Министерства обороны России.
        Прочитав заявление полковника Мороза, я ринулся писать ему письмо. Я хотел объяснить заместителю главного редактора центральной военной газеты, что он занимается промыванием мозгов своих читателей, да и сам является жертвой такого промывания. А потом сообразил, что тут имело место не многолетнее промывание мозгов, а как раз обратный процесс — загаживание мозгов (или как там этот процесс точнее по-русски называется).
        Виталий Иванович, ниже я рассказываю о второй стратегической игре в том числе и для вас, а вы сами судите, в какие игры играли наши полководцы в январе 1941 года.

2
        Из двух игр первая была решающей. «Разбор первой из них осуществлен на уровне высшего политического руководства страны.» (Генерал-майор В. Золотарев. Красная звезда. 27 декабря 1990г.)
        «Высшее политическое руководство страны» — это товарищ Сталин. Именно этот товарищ внимательно следил за ходом первой игры и убедился в том, что в Восточной Пруссии можно увязнуть. Потому сразу после первой игры Сталин принял решение: удар в Европу наносим не севернее Полесья, а южнее, то есть не из Белоруссии и Прибалтики, а с территории Украины и Молдавии.
        Интересно посмотреть, как Жуков описывает разбор первой игры:
        Ход игры докладывал начальник Генерального штаба генерал армии К. А. Мерецков. Когда он привел данные о соотношении сил сторон и преимуществе «синих» в начале игры, особенно в танках и авиации, И. В. Сталин, будучи раздосадован неудачей «красных», остановил его, заявив:
        - Не забывайте, что на войне важно не только арифметическое большинство, но и искусство командиров и войск. (Воспоминания и размышления. С. 193.)
        Рассказ Жукова можно понимать только так: Мерецков якобы докладывал Сталину, что у немцев и в игре, и в реальной жизни танков и самолетов больше, чем у нас. А Сталин якобы на это с досадой отвечал: сам знаю, но не это главное, не арифметическое большинство, а искусство командиров и войск.
        Но не мог Мерецков говорить ничего подобного, как не мог Сталин так отвечать, ибо оба знали, что Красная Армия по количеству танков, самолетов и артиллерии превосходит армию Германии в несколько раз. И в реальной жизни, и в стратегической игре преимущество было на стороне Красной Армии. По условиям игры «Западные» имели 3512 танков и 3336 самолетов, а «Восточные» — 8811 танков и 5652 самолета. Потому не мог Мерецков докладывать Сталину о преимуществе «синих» в начале игры. И не был Сталин раздосадован неудачей «красных», ибо войска под руководством Павлова прорвали фронт Жукова в двух местах, окружили крупную группировку войск Жукова в районе Сувалки, и на двенадцатый день операции вели боевые действия на территории Восточной Пруссии в 110 -120 километров западнее государственной границы СССР.
        Жуков продолжает:
        - В чем кроются причины неудачных действий войск «красной» стороны? — спросил Сталин.
        Д. Г. Павлов пытался отделаться шуткой, сказав, что в военных играх так бывает. Эта шутка И. В. Сталину явно не понравилась. (Воспоминания и размышления. С. 193.)
        Оставим на совести Жукова все эти диалоги. У меня деловое предложение: надо изготовить несколько сотен тысяч штампов с коротким словом «Ложь» и все книги Жукова проштамповать — желательно красной краской и поперек каждой страницы. А в новые издания книги Жукова сразу печатать с предупреждением поперек каждой страницы о том, что правды тут нет.

3
        8-11 января 1941 года состоялась вторая стратегическая игра, око-торой Жуков «забыл» упомянуть в своих мемуарах. Преамбула была вполне схожей: Советский Союз живет мирной жизнью и о войне не помышляет, коварные враги напали на миролюбивый Советский Союз, но теперь не из Восточной Пруссии, а с территории Венгрии и Румынии. Согласно заданию второй игры, 1 августа 1941 года войска Германии и ее союзников вторглись на советскую территорию, однако были быстро выбиты на исходные рубежи. Мало того, к 8 августа «Восточные» не только вышибли «Западных» со своей территории, но и перенесли боевые действия на территорию противника на глубину 90-180 километров и вышли армиями правого крыла на рубеж рек Висла и Дунаец.
        Расклад по времени такой: озверевшие враги внезапно напали на нашу страну и два дня успешно наступали. На третий день наши войска под руководством Жукова противника остановили, еще два дня потребовалось на то, чтобы врагов со своей территории выбросить. Потом за два дня, к исходу 7 августа, наши войска по вражьей земле прошли от 90 до 180 километров. Темп наступления — от 45 до 90 километров в сутки. Все это — только прелюдия. Собственно игра началась уже на территории противника в 90-180 километрах западнее государственных границ Советского Союза. Содержание игры — «ответные действия» Красной Армии в Германии, Чехословакии, Венгрии и Румынии.
        В каждой группе играющих произошли незначительные изменения. Некоторые генералы была переведены из группы Павлова в группу Жукова и наоборот. Ряд генералов не принимали участия во второй игре. Вместо них играли другие. Но главные противники остались те же, только теперь Жуков, командуя советскими войсками, наносил «ответный удар» на вражеской территории, а Павлов, командуя германскими и венгерскими войсками, советское наступление пытался отразить.
        В этой игре было одно новшество: «ответные действия» Красной Армии отражал на этот раз не один фронт противника, а два. Войсками Германии и Венгрии командовал генерал-полковник танковых войск Павлов, войсками Румынии — генерал-лейтенант Кузнецов.
        Кузнецов прибыл на совещание в Москву как командующий войсками Северо-Кавказского военного округа. Сразу после первой игры его назначили командующим войсками Прибалтийского особого военного округа. Он еще не принял должность, он еще не побывал на новом месте службы, а ему приказывают играть роль во второй игре — командовать войсками Румынии.
        Как это понимать? Если Кузнецова в реальной жизни только что назначили командовать советскими войсками в Прибалтике, то зачем ему поручают в игре командовать войсками Румынии? Это совсем другой географический район, другое стратегическое направление. Кузнецов тут никогда не служил, и в обозримом будущем ему предстоит служить в Прибалтике. Почему бы на стратегической игре не назначить на роль румынского генерала кого-нибудь из тех наших военачальников, кто служит на границе с Румынией, кто знает тот район и армию Румынии? Странно все это. Но только на самый первый взгляд. Именно это назначение Кузнецова вдруг открывает нам глаза, и мы видим ослепительную красоту сталинского замысла.

4
        Итак, к этому моменту мы сформулировали несколько вопросов.
        •Зачем надо было проводить не одну игру, а две?
        •Почему советскими войсками на этих играх не командовал начальник Генерального штаба?
        •Почему войсками противника не командовал начальник ГРУ?
        •Почему эти роли играли командующие военными округами?
        •Почему Жуков и Павлов менялись ролями?
        Роль, которую играл командующий войсками Прибалтийского особого военного округа во второй игре, — это ключ к пониманию всего происходящего.
        Все просто и запредельно логично. Логика вот в чем. В пространстве между Балтикой и Чёрным морем лежит Полесье. Это сплошные непроходимые болота. Полесье — самый большой район болот в Европе, а возможно, и во всем мире. Полесье непригодно для массового передвижения войск и ведения боевых действий. Полесье делит Западный театр военных действий на два стратегических направления. Главный принцип стратегии — концентрация. Стремление быть сильным везде ведет к распылению сил и общей слабости. Если мы будем стараться быть одинаково сильными и севернее Полесья, и южнее, то просто раздробим свои силы надвое. Этого делать нельзя. Потому на одном стратегическом направлении мы должны сосредоточить главные силы и нанести решающий удар, а на другом стратегическом направлении наносим удар вспомогательный.
        И вот вопрос: какое направление считать главным, а какое — второстепенным? Споры об этом не утихали никогда. Оба варианта имели как свои плюсы, так и минусы.
        Вторжение севернее Полесья — это прямой удар на Берлин, но впереди — Восточная Пруссия, сверхмощные укрепления, Кёнигсберг. И вся германская армия.
        А удар южнее Полесья — это отклонение в сторону, это обходной путь. Однако это удар в нефтяное сердце Европы, в сердце, которое практически ничем не защищено. На одном синтетическом горючем далеко не уедешь.
        Потому было решено провести две игры, сопоставить результаты и сделать выбор. В первой игре основной удар в Европу наносился севернее Полесья с территории Белоруссии и Прибалтики. Во второй игре вторжение в Европу происходило с территории Украины и Молдавии.
        Советские стратеги готовили сокрушительный удар в Европу. Для Германии этот удар мог быть смертельным. Это сознавал и сам Гитлер, и его генералы. Я приводил немало их высказываний на этот счет. Каждый желающий может легко найти и подобные высказывания, и факты, подтверждающие такую оценку ситуации. Если сокрушить Германию, то вся остальная континентальная Европа будет засыпать сталинские танки цветами. Если сокрушить Германию, дорога сталинским танкам будет открыта до самой Атлантики.
        Если наносить главный удар севернее Полесья из Белоруссии и Прибалтики, тогда командующий войсками Западного особого военного округа (ЗапОВО) генерал-полковник танковых войск Павлов соберет все лавры победителя, и имя его будет прославлено в веках. Подобная слава ждет и командующего войсками Прибалтийского особого военного округа (ПрибОВО) генерал-лейтенанта Кузнецова. Но в этом случае роль командующего войсками Киевского особого военного округа (КОВО) генерала армии Жукова будет второстепенной. Еще более скромной будет роль командующего войсками Одесского военного округа (ОдВО) генерал-полковника Черевиченко.
        Если же удар наносить южнее Полесья, с территории Украины и Молдавии, тогда все лавры достанутся командующему войсками Киевского особого военного округа Жукову и частично — командующему войсками Одесского военного округа Черевиченко. А командующие войсками ЗапОВО и ПрибОВО в Белоруссии и Прибалтике останутся в тени.
        И Сталин решает столкнуть лбами тех, кто больше всего заинтересован, чтобы направление севернее Полесья стало главным, с теми, кто заинтересован в обратном.

5
        В том, чтобы наносить главный удар из Белоруссии и Прибалтики, больше всего заинтересован командующий войсками Западного особого военного округа генерал-полковник Павлов. Раз так — ему и главная роль в первой игре. Задача: прорываться севернее Полесья в Восточную Пруссию.
        Команда Павлова была сформирована в основном из генералов ПрибОВО и ЗапОВО. В этой команде — начальники штабов и ЗапОВО, и ПрибОВО, их заместители, четыре командующих армиями, находящимися в Прибалтике и Белоруссии, командующие ВВС ПрибОВО и ЗапОВО. Все они имеют единый интерес: чтобы Сталин выбрал направление севернее Полесья главным направлением войны.
        Кому же этот вариант больше всего не подходит? Тем, чьи войска находятся южнее Полесья — командующим войсками КОВО и ОдВО. Вот им-то Сталин и поручает отбивать вторжение Павлова в Восточную Пруссию. Во главе этой команды — командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Жуков. В его команде — командующий Одесским военным округом, начальник штаба КОВО и другие генералы.
        Обе команды разбавлены генералами из других военных округов и центрального аппарата Наркомата обороны, однако основное ядро первой команды составляют генералы, чей интерес в том, чтобы направление севернее Полесья стало главным, а вторая команда укомплектована теми, кому такой выбор крайне не нравится.
        Во второй игре все наоборот. Теперь Сталин дает Жукову и его команде возможность показать, что направление южнее Полесья более перспективно. Потому вновь в команде Жукова мы видим командующего войсками Одесского военного округа, начальника штаба КОВО, двух командующих армиями, находящимися на территории Украины, начальника штаба Харьковского военного округа и других.
        Ясно, что генералам, которые служат в Белоруссии и Прибалтике, очень не хочется, чтобы в качестве главного был выбран вариант вторжения в Европу с территории Украины и Молдавии. Вот им-то и ставят задачу: остановите вторжение Жукова в Венгрию, Румынию, Чехословакию, Южную Германию.
        Вот почему командовать войсками Венгрии и Румынии Сталин приказывает командующим войсками ЗапОВО и ПрибОВО, а в их команды включает начальников штабов ПрибОВО и ЗапОВО и командующих армиями, расположенными в Белоруссии и Прибалтике.

6
        В ходе второй игры Жуков, командуя советскими войсками, наносил удар в Румынию и Венгрию. Наступать тут ему было легко. Прежде всего, здесь не было современных укрепленных районов, подобных тем, которые находились в Восточной Пруссии. У Жукова было подавляющее превосходство в авиации, танках и десантных войсках. В первой игре Жуков оборонялся в Восточной
        Пруссии, имея в подчинении только германские войска, а во второй игре Павлов и Кузнецов оборонялись, имея в подчинении войска, половина которых были румынскими и венгерскими, их боеспособность, выучка и вооружение уступали германским.
        Наконец, руководство игры пошло на весьма странный шаг. У Жукова много войск, и он командует ими единолично. А у Павлова мало войск, кроме того, половину войск у Павлова забрали и поставили командовать ими Кузнецова, и Кузнецова по условиям игры Павлову не подчинили. Одной мощной группировке советских войск Жукова противостояли две слабые группировки, которыми раздельно командовали Павлов и Кузнецов. По условиям игры эти группировки не имели общего командования. Руководители игры в лице маршалов Тимошенко, Будённого, Кулика и Шапошникова поставили Павлова и Кузнецова в заведомо проигрышную ситуацию.
        Все четыре маршала, руководившие игрой, склонялись к варианту вторжения в Европу на направлении южнее Полесья. К этому же решению после первой игры пришел и сам Сталин. Потому на второй игре, чтобы окончательно убедить Сталина в правильности выбора южного варианта, четыре маршала преднамеренно создали для Жукова ситуацию, в которой нельзя было проиграть.
        В реальной жизни такого разнобоя в управлении войсками гитлеровской коалиции не было. Решения для войск Германии и ее союзников принимались в едином центре — в Берлине. А в стратегической игре для Павлова и Кузнецова была искусственно создана система двоевластия. Павлов и Кузнецов были поставлены перед выбором: или каждое решение принимать вдвоем и терять на обсуждение время, которого нет, или каждый принимает свое решение, но вразнобой: правая рука не знает, что делает левая.

7
        Сталин на второй игре не присутствовал и не проводил ее разбор, ибо уже сделал свой выбор после первой игры. Сталин уже решил: вторжение в Европу надо проводить южнее Полесья.
        Руководители игры, зная, что контроля над ними нет, совершенно открыто подыгрывали Жукову. Жуков и в первой, и во второй игре держал управление в своих руках, а Павлову во второй игре такой возможности не дали.
        И это не единственная явная и дикая несправедливость, допущенная руководством игры. В первой игре Жуков оборонялся в Восточной Пруссии, опираясь на современные сверхмощные приграничные оборонительные укрепления. Игра началась с государственной границы. А во второй игре Павлов таких оборонительных укреплений не имел, да его еще и отбросили в глубину обороняемой территории: вторая игра началась не на государственной границе, а в 90-180 километрах западнее нее. Павлов уже находился в ситуации, когда оставалось только его добить. Такой подход удивлял даже официальных военных историков:
        О том, как же удалось «Восточным» [то есть Жукову. — Прим, автора.] не только отбросить противника к государственной границе, но местами и перенести военные действия на его территорию — этот вопрос остался обойденным. (Накануне войны. С. 389.)
        Другими словами, Жуков за два дня отбил вражеское вторжение, а потом еще за два дня вырвался на территорию противника на глубину 90-180 километров, вышел к рекам Висле и Дунаец, но никто, включая руководителей игры и самого «великого полководца», понятия не имели, как удалось сотворить такое чудо.
        Павлов мог бы построить оборону, опираясь на горные хребты. Горы — естественный рубеж для обороняющегося и преграда для наступающего. Но условия игры были составлены так, что горы у Павлова «отобрали», отбросив его на равнины. Не Жуков, а руководители игры сбросили войска Павлова с удобных оборонительных рубежей. А войска Жукова руководители игры чудесным образом перебросили через хребты — воюй не там, где будет трудно, а там, где будет легко.
        Подыгрывая Жукову, маршалы Тимошенко, Будённый, Кулик и Шапошников совершили преступление. Их действия можно образно сравнить с действиями неких руководителей учений, которые сказали бы американским генералам: представьте, что во Вьетнаме нет джунглей и болот, и планируйте войну исходя из этого, или сказали бы советским генералам: представьте, что в Афганистане нет гор.
        Но даже и после всех этих явных (и преступных) натяжек возможности Павлова и Кузнецова продолжать борьбу не были исчерпаны. Потому Жукову записали не победу, а только некоторое преимущество над противниками.
        Советская пропаганда сделала все, чтобы опорочить Павлова и Кузнецова и на их фоне возвеличить Жукова. Жертвами этой пропаганды становятся даже честные исследователи:
        Игры доказали, что как полководец Жуков явно превосходил своих коллег. Отмечу, что оба его противника по игре, Д. Г. Павлов и Ф. И. Кузнецов, очень неудачно командовали своими войсками в первые дни Великой Отечественной войны (Соколов Б. В. Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи. С. 198).
        Согласен! Действительно, Павлов и Кузнецов в первые дни войны очень неудачно командовали своими войсками. Но неужели «гениальный» Жуков в первые дни войны удачно командовал своими войсками?
        - ? ?
        Газета «Известия» (22 июня 1993г.) пишет:
        Вторая игра… завершилась принятием «Восточными» решения об ударе на Будапешт.
        «Восточными» во второй игре, как мы помним, командовал Жуков, это он принимал решение о прорыве к озеру Балатон и форсированию Дуная в районе Будапешта. Решение принималось пока только в ходе стратегической игры, однако сам Жуков сообщает, что игрища эти имели отнюдь не академический характер, они были прямо связаны с грядущей войной.
        Теперь вспомним стихотворение Михаила Исаковского «Враги сожгли родную хату, убили всю его семью». Написано стихотворение сразу после войны. Нет более мощного и горестного произведения о войне. Вернулся солдат с войны: я три державы покорил! А его никто не встречает. Сидит солдат на заросшей бурьяном могиле и пьет один.
        Хмелел солдат, слеза катилась,
        Слеза несбывшихся надежд,
        И на груди его светилась Медаль за город Будапешт.
        Медаль «За взятие Будапешта» учреждена указом Президиума Верховного Совета СССР 9 июня 1945 года. А Жуков Георгий Константинович еще 11 января 1941 года позаботился о том, чтобы возникла ситуация, в которой наших освободителей, покоривших три державы, можно было такой медалью награждать.
        Вот тут Жуков явно предвосхитил события.
        ГЛАВА 10. Он не успел вникнуть
        Ключевая роль Киевского особого военного округа в планах советского командования и назначение Жукова начальником Генерального штаба РККА после завершения второй стратегической игры. — Разгром Красной Армии летом 1941 года как самое грандиозное и самое позорное поражение в мировой истории. — Чудовищные потери Советского Союза в первые месяцы после нападения Германии. — Об ответственности Жукова за разгром Красной Армии в 1941 году. — Жуков объясняет причины разгрома. — Сколько времени нужно было Жукову, чтобы вникнуть в обстановку, оказавшись в должности начальника Генерального штаба? — Ключевое противоречие в рассказах Жукова: он якобы разгадал планы Гитлера, но ничего не предпринял, чтобы помешать исполнению этих планов и предотвратить надвигающуюся катастрофу.
        О стратегической обороне, которая была нам навязана противником летом 1941 года, наше руководство и не думало.
        Генерал-лейтенант Н. Г. Павленко. ВИЖ. 1988. №11. С. 21

1
        В результате проведенных стратегических игр основным направлением вторжения в Европу было выбрано пространство южнее Полесья, то есть главный удар было решено наносить с территории Украины. Таким образом, решающая роль в войне выпадала Киевскому особому военному округу, который в случае войны превращался в Юго-Западный фронт. А если так, то действия всех остальных войск следовало планировать в интересах боевых действий этого фронта. В соответствии с этой логикой через два дня после завершения второй стратегической игры командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Жуков был назначен начальником Генерального штаба РККА. Если бы главным направлением вторжения в Центральную Европу было выбрано пространство севернее Полесья, то начальником Генерального штаба был бы назначен Павлов.
        Задача Жукову — готовить главный удар с территории Украины и вспомогательные удары с территорий остальных приграничных военных округов — Одесского, Западного, Прибалтийского, Ленинградского.
        Действия Жукова накануне войны и в начальном ее периоде я выделяю в особое производство. О его кипучей деятельности в первые дни войны надо писать отдельную книгу. Этой пока еще не написанной книге я даю рабочее название «Медный лоб», чтобы подчеркнуть фантастическое упорство, небывалые волевые качества и невероятные интеллектуальные способности великого стратега.
        Сейчас сделаю только одно замечание. Когда говорят, что полководец Жуков не проиграл ни одного сражения, я возражаю. Правда заключается в том, что ни один полководец мира не имел таких грандиозных и позорных поражений, какие имел Жуков. Разгром Красной Армии летом 1941 года — это величайший срам в мировой истории. Такая катастрофа не случалась ни с одной армией мира. Вся великолепно подготовленная Красная Армия была разгромлена и захвачена в плен в первые месяцы войны. В 1941 году Красная Армия потеряла 5,3 миллиона солдат и офицеров убитыми, попавшими в плен и пропавшими без вести (ВИЖ. 1992. №2. С. 23). И это не считая раненых. Вся предвоенная кадровая Красная Армия была разгромлена. Все четыре следующих года против германской армии воевала уже не кадровая армия, а резервисты. А что могли сделать резервисты?
        Так ведь и резервисты не все воевали. Из-за поспешного бегства в 1941 году на оккупированных противником территориях осталось еще целая армия — 5 миллионов 360 тысяч военнообязанных, которых не успели призвать в Красную Армию (ВИЖ. 1992. №2. С. 23).
        В 1941 году Красная Армия потеряла 6 миллионов 290 тысяч единиц стрелкового оружия (ВИЖ. 1991. №4). Этим оружием можно было бы вооружить весь вермахт.
        Красная Армия за тот же период потеряла 20 500 танков. Этого могло хватить на укомплектование пяти таких армий, как вермахт. Такого количества танков было достаточно, чтобы перевооружить ими не только армию Германии 1941 года, но и все остальные армии планеты, в том числе армии США, Великобритании, Японии, Италии, Испании, причем трижды, причем танками такого качества, каких ни в одной из этих стран не было.
        В 1941 году Красная Армия потеряла 10300 самолетов. Этого вполне хватило бы на то, чтобы полностью перевооружить люфтваффе, да не один раз, и, опять же, самолетами очень высокого качества. Ничего равного нашим Ил-2, Пе-2, Як-2, Як-4, Ер-2, ДБ-Зф и Пе-8 в 1941 году у Гитлера не было.
        Потери советской артиллерии за первые шесть месяцев вой-
        ны составили 101100 орудий и минометов. Этого было достаточно для переукомплектования всех армий мира вместе взятых и, опять же, не единожды, а многократно, да самыми лучшими в мире образцами пушек, гаубиц, мортир и минометов.
        На границах было брошено более миллиона тонн боеприпасов для всех этих видов оружия.
        Неужели начальник Генерального штаба РККА и «величайший стратег XX века» Жуков Георгий Константинович за весь этот позор не несет ответственности?

2
        Возражают: Жуков тут не при чем, во все вмешивался Сталин. Накануне войны Сталин не давал великому стратегу Жукову возможности принимать мудрые решения.
        Это возражение отметем. На это возражение следует отвечать словами нашего героя. Жуков рассказывал, что 29 июля 1941 года он якобы заспорил со Сталиным. Сталин якобы сказал, что Жуков несет чепуху. На это Жуков якобы ответил:
        Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я, видимо, принесу больше пользы Родине. (Воспоминания и размышления. С. 301.)
        Допустим на минуту, что такой разговор был, что Жуков именно так вел себя после германского вторжения. Возникает вопрос: почему Жуков не вел себя подобным же образом до германского вторжения? Если Сталин накануне войны действительно не соглашался с мнением «великого стратега», тогда стратегу надо было быстро и четко определиться: Сталин не слушает моих советов, зачем я тут протираю штаны? Если с моим мнением Сталин не считается, пусть отправит меня в войска!
        Не надо скандалов, не надо громких фраз, надо было просто объясниться с вождем: товарищ Сталин, наши мнения не совпадают, я вам ничем помочь не могу, мы друг друга не понимаем, зачем вам нужен советник, мнение которого для вас безразлично? Почему бы вам, товарищ Сталин, не найти другого начальника Генерального штаба, мнение которого совпадало бы с вашим?
        А можно было то же самое выразить ультиматумом: убейте, расстреляйте, но я ответственности перед народом и историей за вашу глупость, товарищ Сталин, нести не намерен.
        У каждого руководителя высокого ранга есть средство заставить считаться с собой. И это средство — отставка. Во все времена министры, генералы и маршалы пользовались этим средством: я за чужую дурь не ответчик, увольте.
        Если у человека есть принципы, он обязан их отстаивать. Так вел себя в октябре 1941 года командующий Дальневосточным фронтом генерал армии Апанасенко Иосиф Родионович. Он считал, что последние противотанковые пушки с Дальнего Востока забирать нельзя, пусть даже и ради спасения Москвы. Он покрыл Сталина матом и объявил: сорви с меня генеральские лампасы, расстреляй, но пушек не отдам.
        Вот это — смелый и принципиальный человек.
        В первой половине 1941 года на повестке дня стоял вопрос о судьбе страны: быть ей или не быть. Начальник Генерального штаба генерал армии Жукова обязан был занимать позицию несгибаемую: или, товарищ Сталин, снимите меня с должности, или не мешайте работать.
        Поступил ли так Жуков?
        Предлагаю на выбор одно из двух.
        Первое. Сталин не мешал Жукову работать и не вмешивался в его деятельность. В этом случае вся ответственность за разгром 1941 года ложится на Жукова, ибо Жуков — начальник Генерального штаба, а Генеральный штаб — мозг армии.
        Второе. Сталин вмешивался в работу Жукова, не давал ему развернуться, но Жуков был слабовольным человеком, он не нашел в себе мужества потребовать отставки с высокого поста. Если так, то Жуков тоже несет полную ответственность за разгром. Если не было в Жукове решимости и храбрости отказаться от выполнения преступных приказов, значит, он должен отвечать как виновник и соучастник преступлений.
        Выход был. В крайнем случае от необходимости выполнять преступные решения Жуков мог уйти в смерть. Пожертвовав собой, Жуков мог открыть глаза Сталину и другим руководителям страны на их ошибочные действия и тем спасти миллионы своих соотечественников. Если бы Жуков застрелился накануне войны в знак протеста против неправильных действий Сталина, вот тогда ему и следовало ставить памятник. Вот тогда ответственность за разгром нес бы кто-то другой.
        Ответственность начальника Генерального штаба в сто миллионов раз тяжелее ответственности любого другого генерала. От личных качеств начальника Генерального штаба зависит судьба страны и народа в данный момент и на десятилетия, а может быть, и на столетия вперед. Начальник Генерального штаба должен обладать сильным характером. Для этой должности требуется твердость особого рода. И храбрость. Начальник Генерального штаба не имеет права подстраиваться под чужое мнение. Он обязан иметь собственное. Но этого мало. Начальник Генерального штаба обязан свое мнение не только иметь, но отстаивать его на каком угодно уровне. В крайнем случае он обязан отказаться от высокого поста, если его заставляют идти на компромисс со своими убеждениями и совестью.
        Но Жуков не ушел с поста начальника Генерального штаба. И никаких следов его протестов против действий Сталина не удалось обнаружить, несмотря на многолетние старания всего идеологического аппарата огромной страны. Накануне войны Жуков не сделал ничего против воли Сталина.
        Потому он несет полную ответственность за величайший разгром.
        Потому он не только самый жестокий и самый кровавый полководец мировой истории, но еще и самый слабовольный, трусливый и бездарный.

3
        Есть еще возражение: Жуков не виноват в разгроме 1941 года, ибо до начала войны он находился на должности начальника Генерального штаба всего лишь пять месяцев. Он не успел вникнуть в дела.
        Этот довод повторялся многократно. Исходил он от самого «великого стратега». Академик Анфилов опубликовал воспоминания о том, как через 20 лет после войны встречался с Жуковым, и между ними состоялся разговор примерно следующего содержания.
        Анфилов: Как же, Георгий Константинович, промашка такая в начале войны вышла?
        Жуков: А вот вы пришли на новую должность, сколько времени потребовалось, чтобы вникнуть?
        Анфилов: Ну, один год…
        Жуков: То-то, а я всего пять месяцев имел, и хозяйство у меня вон какое.
        Анфилов, понятно, с доводом «стратега» согласился. Согласимся и мы.
        Но возникает нестыковка.
        Жуков и его защитники не понимают, в какую яму угодили. Сопоставим два рассказа Жукова. В январе 1941 года великий стратег Жуков якобы бросил взгляд на карту и мысленно воспроизвел весь германский план «Барбаросса». Жуков якобы сразу все понял и якобы громил Павлова на стратегической игре точно так, как германские генералы громили войска Павлова полгода спустя на полях сражений. Но потом, в том же январе 1941 года, Жуков был назначен начальником Генерального штаба, и вот теперь он в обстановку никак вникнуть не смог, не сумел ничего понять, ни в чем разобраться.
        В начале января 1941 года Жуков был всего лишь командующим войсками округа и доступа к самой важной информации не имел. На осмысление обстановки в предстоящей стратегической игре давался всего один день, 1 января 1941 года, а если верить воспоминаниям Жукова — вообще никакого времени на осмысление обстановки не давалось, и стратегическая игра началась прямо на следующий день после совещания высшего руководящего состава. Но никаких проблем не возникло: не раздумывая долго, великий стратег сразу все оценил и мгновенно указал, где и как немцы будут наступать.
        И вот Жукова ставят во главе Генерального штаба. Теперь у него есть доступ к любой информации. В его распоряжении — все военачальники Красной Армии, кроме наркома обороны. Жуков может вызвать на ковер, командующего войсками любого военного округа, командующего любой армией, командира любого корпуса, дивизии, бригады, полка, начальника любого штаба, любого управления, направления, отдела и потребовать в пять минут обрисовать обстановку.
        Прямо в центре Москвы на Ходынском поле в распоряжении начальника Генерального штаба всегда находится самолет. Жуков в любой момент может вылететь в любой штаб, в любой гарнизон, на любой участок границы: что тут у вас? Жуков может потребовать к себе на доклад любого разведчика, от нелегального резидента в Женеве до начальника Разведывательного управления Генерального штаба: ну-ка, обрисуй ситуацию!
        2 января 1941 года в стратегической игре на картах командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Жуков якобы с первого взгляда оценил и понял всю обстановку, и понимал ее до 11 января, пока продолжалась игра.
        Но вот 13 января 1941 года генерал армии Жуков назначен начальником Генерального штаба, и что же получается, если верить версии академика Анфилова? Жуков начинает вникать в дела, смотрит на ту же карту и… Неужели теперь он ничего не может понять? Смотрит весь день, всю ночь, никак вникнуть не может. Смотрит неделю, месяц, два, — ничего не понимает. Призывает на помощь весь Генеральный штаб, штабы всех военных округов, флотов, армий, флотилий, вызывает к себе «на ковер» сотни генералов и тысячи полковников, но никак в обстановку не вникает. Проходит третий месяц, четвертый, пятый, Жуков пытается разобраться, но нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь — просто черт возьми! Никак не удается сообразить, что к чему.
        С 13 января до 22 июня 1941 года — пять месяцев, неделя и один день, а бедный Жуков в обстановку так и не вник. Времени не хватило. Так ничего и не понял. Нападают враги, а у него даже приказ об отражении агрессии не написан.

4
        Заявлениям о том, что Жуков не успел уяснить обстановку, мы не поверим и по другой причине.
        В западных районах СССР — пять военных округов: Ленинградский, Прибалтийский, Западный (он же Белорусский), Киевский и Одесский. В военное время эти округа превращаются во фронты — Северный, Северо-Западный, Западный, Юго-Западный и Южный соответственно.
        Обстановку в Ленинградском военном округе Жуков мог и не изучать. Природные условия там таковы, что боевые действия грандиозного масштаба в Карелии вести невозможно. Тут непроходимые лесные чащи, тайга, тундра, озера, топкие болота, быстрые речки с каменистыми перекатами и обрывистыми берегами, огромные валуны, скалы, комары и мошкара, которые заедают до смерти, полное отсутствие дорог, лютый климат. А ближе к северу — еще и полярная ночь. Боевые действия тут неизбежно распадаются на мелкие бои местного значения. Ясно, что главный удар противник будет наносить в другом месте.
        Оставались еще четыре округа. Но и они не равноценны.
        Германское вторжение могло быть осуществлено в основном через Белоруссию и Украину. В сравнении с Украиной и Белоруссией остальные направления — второстепенные. Вот Жукову и следовало разбираться в первую очередь с обстановкой в Белоруссии и Украине.
        Но она ему известна!
        После Гражданской войны и до начала Второй мировой войны в строевых частях Жуков служил только в Белоруссии. Из этой службы выпадают короткие периоды учебы на кавалерийских курсах в Ленинграде и служба в Москве, в инспекции кавалерии. Но на строевые должности Жуков неизменно возвращался в Белоруссию. Тут с 1922 по 1939 год он прошел путь от командира эскадрона до заместителя командующего округом. Тут, в Белоруссии, Жуков прошел все ступени служебной лестницы, не пропустив ни одной. Тут он был и командиром полка, и бригады, и дивизии, и корпуса, а потом пошел еще выше. По долгу службы Жуков должен был знать обстановку в Белоруссии как статьи Боевого устава. Он должен знать здесь каждую кочку и каждый кустик.
        Должность заместителя командующего Белорусским военным округом Жуков сдал в конце мая 1939 года, на должность начальника Генерального штаба назначен в январе 1941 года. За это время ситуация в Белоруссии несколько изменилась, однако на фоне того, что было раньше, изменения видны особенно четко: эта дивизия была тут, теперь ее двинули к границе; здесь дивизию развернули в корпус; там был корпус, теперь — целая армия. Неужели за пару часов эти изменения нельзя изучить? Тем более, что начальнику Генштаба Жукову самому даже не надо никаких бумаг искать, не надо их читать. Подними трубочку, и тут же, как чертик из табакерки, выпрыгнет бодрый полковник-направленец из Оперативного управления и четко в пять минут доложит: было так, а стало вот так. И карту развернет, и справочку представит, если потребуется.
        Кроме всего, в январе 1941 года в стратегической игре Жуков (по его рассказам) воевал на картах именно на территории Белоруссии. И на картах, по словам Жукова, была нанесена реальная обстановка. И была она для Жукова кристально ясной. Откуда же потом в его светлую голову закрались неясности?
        Самый мощный из всех военных округов — Киевский. Обстановку в Киевском особом военном округе Жукову изучать тоже было не надо: Жуков пришел в Генеральный штаб с поста командующего войсками этого округа. Обстановку в этом округе Жуков обязан был знать лучше, чем кто-либо другой.
        Кроме того, когда Жуков был командиром бригады, дивизии, корпуса, заместителем командующего в Белорусским военным округе, он должен был знать обстановку в других военных округах, прежде всего — в соседнем Киевском. А когда Жуков командовал Киевским округом, он по долгу службы должен был знать обстановку во всех остальных округах, прежде всего — в соседних, Белорусском и Одесском.
        Если вы — командир стрелкового отделения, то должны наладить взаимодействие с соседями. Вы обязаны знать, какое отделение действует правее вас, какое — левее. Вы должны знать, какие у ваших соседей силы, какое вооружение, сколько людей и боеприпасов, на что они способны и какие задачи выполняют.
        Если вы — командир взвода, то ваша прямая обязанность знать все о соседних взводах. Это относится к командирам всех рангов до самого верха. Если вы командующий войсками Киевского округа, так уж извольте изучить обстановку и у своих соседей. Положение обязывает.
        Остаются еще два направления: Прибалтика и Молдавия. С точки зрения обороны страны это явно не главные направления. Обстановку в Молдавии, то есть на территории Одесского военного округа, Жуков обязан был знать по двум причинам.
        С одной стороны, Одесский округ — это сосед Киевского особого военного округа. С другой стороны, полгода назад, в июне 1940 года, Жуков командовал войсками Южного фронта во время похода в Бессарабию, то есть в Молдавию. Южный фронт разворачивался на территории Киевского и Одесского округов и имел в своем составе войска как Киевского, так и Одесского округов. Перед тем, как принять под командование Южный фронт, Жуков два месяца работал в Москве. Его специально освободили от всех должностей с тем, чтобы дать возможность изучить обстановку в Одесском и Киевском округах и на сопредельных территориях. И тогда в июне 1940 года все было Жукову ясно и с Киевским округом, и с Одесским.
        Так что же Жукову вдруг стало непонятно 13 января 1941 года, когда Сталин назначил его начальником Генерального штаба?
        Если непонятна ситуация в Прибалтике, то опять же нужно вызвать направленца из Оперативного управления Генштаба, который коротко и ясно доложит все, что требуется. Если этого мало, то можно вызвать командующего войсками Прибалтийского особого военного округа, начальника его штаба, командующих армиями, находящимися в Прибалтике, — пусть докладывают!
        Но даже если Жуков за пять месяцев упорных трудов не смог сообразить, где находится 8-я армия Прибалтийского округа, а где 11-я, что входит в их состав и какие они решают задачи, то ничего страшного в этом не было. Пусть бы Жуков остановил вторжение противника через хорошо знакомые Георгию Константиновичу Украину и Белоруссию, а уж в Прибалтике как-нибудь справились бы и без Жукова.

5
        Зададим вопрос: а что делал Жуков для того, чтобы обстановку понять?
        Был ведь у него простой путь вникнуть в ситуацию. Допустим, глупый Сталин, который вообще ничего не понимал, приказал провести две стратегические игры, и обе — с наступательной тематикой. Ладно. Чем бы дитя не тешилось… Но кто мешал Жукову провести еще одну игру — на оборонительную тему?
        Не надо новой встречи в верхах, не надо собирать совещания высшего руководящего состава РККА. Следовало просто в рамках Генерального штаба собрать самых толковых офицеров и генералов, прежде всего — из Оперативного управления, они готовят планы войны, потому знают обстановку лучше всех. Вот им и поставить задачу: немцы могут наступать вот так и так, на восьмые сутки они могут выйти к Барановичам, что мы, братцы, будем делать при таком раскладе?
        Жукову достаточно было просто провести опрос подчиненных офицеров и генералов: а что бы ты, дорогой товарищ, делал на месте начальника Генерального штаба в случае внезапного нападения противника?
        И почему бы на эту оборонительную игру не пригласить Сталина? После смерти вождя Жуков рассказывал, что Сталин боялся войны. Раз так, то следовало усадить пугливого Сталина в уголок и перед ним разыграть оборонительное сражение: не бойся, товарищ Сталин, если немцы на восьмые сутки выйдут к Барановичам, мы выставим на пути танковых колонн сто тысяч противотанковых мин! А за минными полями мы уже в мирное время выроем противотанковые рвы! А тут в лесах посадим партизан! А вот тут у нас в засаде истребительно-противотанковая артиллерийская бригада!
        Но Жуков никаких игр на оборонительную тему не проводил. А ведь странно.

6
        Самое смешное в этой истории вот что: Жуков множество раз рассказывал о том, как он планы Гитлера предвосхитил, но никогда и нигде ни словом не обмолвился о том, что же следовало предпринять, чтобы избежать разгрома. Выходит, что мудрость Жукова какая-то однобокая.
        Давайте на пару минут поверим рассказам великого полководца и представим финал первой стратегической игры в январе 1941 года. Командующий войсками Киевского военного округа генерал армии Жуков демонстрирует вождю: вот, товарищ Сталин, таким образом Гот и Гудериан разобьют Павлова. Товарищ Сталин видит разгром, беспомощно разводит руками и ничего больше не делает. А мы спросим: неужели Сталин в такой ситуации не поинтересовался бы тем, как организовать оборону Белоруссии? Неужели он не спросил бы Жукова: так что же ты предлагаешь делать в такой ситуации?
        По рассказу Жукова выходит, что Сталин решения проблемы не искал. Жуков продемонстрировал Сталину, каким образом немцы разобьют Павлова, на том все и успокоились. Сталин просто пожурил Павлова за то, что тот проиграл битву на картах, присвоил ему очередное звание, ввел его в пятерку своих высших генералов и больше об обороне Белоруссии ни разу не вспомнил.
        Давайте посмеемся над Сталиным. Дурачок — он и есть дурачок. К тому же и трусишка. Но Жуков-то — гений! Неужели Жукову не хотел решить проблему?
        Жукову, если он действительно предвидел действия противника, следовало сказать Павлову: давай, Дмитрий Григорьевич, сядем вдвоем, потолкуем. Давай решение проблемы найдем. Сам ты дурак, во время игры решения найти не смог. Кончилась игра. Но решение все равно искать надо! Твои войска — правый сосед войск моего Киевского округа. Черт с тобой, если тебя разобьют. Но если немцы нападут и на восьмой день выйдут к Барановичам, то это угроза моим войскам на Украине. Они разобьют тебя и выйдут во фланг моего Киевского округа, из Белоруссии они могут ударить в мой тыл.
        Жуков был обязан искать способ остановить танковые клинья Гота и Гудериана в Белоруссии по многим причинам.
        Во-первых, ради самосохранения: Павлов — правый сосед.
        Во-вторых, Жуков — советский генерал. Назревает разгром сверхмощной группировки Красной Армии в Белоруссии. Из простой любви к своему народу, своей стране и своей армии патриот Жуков обязан был найти способ противостоять вторжению и рассказать о нем и Павлову, и Сталину.
        В-третьих, ради спортивного интереса, просто ради того, чтобы решить головоломку. Вот гимнастика для мозга: известно, как будет действовать нападающая сторона, но не известно, что же делать обороняющейся стороне. Павлов на стратегической игре (если верить Жукову) найти решения не сумел. Поэтому решение, интереса ради, должен был найти Жуков. Он должен был поставить себя на место Павлова и сообразить, что же надлежит делать командующему Западным фронтом для того, чтобы предположения не стали кошмарной реальностью.
        В-четвертых, ради карьерных интересов. Возникла возможность отличиться. Жуков показал Сталину, как немцы будут действовать в первые дни войны. Тут же следовало показать товарищу Сталину обратный фокус: не надо бояться, товарищ Сталин, я бы на месте Павлова поступил вот так. Вот, товарищ Сталин, решение: если немцы будут действовать таким образом, мы им противопоставим контрманевр.
        В-пятых, через несколько дней после игры Жуков был назначен начальником Генерального штаба. Теперь он уже не сосед Павлова, а его прямой начальник. Жуков знает, что немцы нападут и на восьмой день могут выйти к Барановичам. Кроме того, Жуков якобы понимал, что Павлов остановить вторжение не сумеет. Павлов не знал, как надо действовать. Если так, то прямая обязанность Жукова — найти решение для Павлова. Жуков должен был Павлову приказать: действуй вот так, так и так, вон там рой противотанковые рвы, тут ставь 4-ю армию в глухую оборону, с этого рубежа готовь контрудар 6-го мехкорпуса, тут ставь минные поля, отводи авиацию с приграничных аэродромов, вывози стратегические запасы подальше от границ, проведи эвакуацию семей военнослужащих в центральные районы страны.
        Если Павлов не способен командовать, Жуков должен был поставить перед Сталиным вопрос о смещении Павлова. Но Жуков почему-то этот вопрос не ставил.
        Если Павлов не способен командовать, а сместить его невозможно, начальник Генерального штаба Жуков был обязан связаться прямо с командующими армиями и командирами корпусов и дивизий: что вы намерены делать в случае нападения? Как намерены отбиваться?
        Жуков был обязан потребовать от всех подчиненных Павлова искать решение. Что будет делать командующий 3-й армии в случае нападения? А у командующего 10-й армии какое решение?
        Но Жуков и этого почему-то не делал. На самый крайний случай Жуков должен был подумать о себе. Если Павлова разобьют, если на восьмой день германские танки выйдут к Барановичам, что должен делать я, начальник Генерального штаба?
        Но Жуков почему-то решения для Павлова не искал и никаких приказов ему не отдавал. Вернее, отдавал приказы, но совсем другого рода: на провокации не поддаваться! Окопов не рыть! В оборону войска не ставить! Границу оголять! Войска собирать огромными массами. Аэродромы строить у самых границ! Авиацию перебазировать к границам! Стратегические запасы — туда же! Семьи военнослужащих из приграничных районов не вывозить!
        Спрашивается: а почему, если Красная Армия готовилась к обороне?
        Предположим, что в Минске сидел глупый, ни на что не способный Павлов. Он не знал, как отразить германское вторжение. Но ведь в Москве сидел, высоко возвышаясь над Павловым, мудрейший полководец XX века Жуков.
        Удивительное дело: Жуков сумел поставить себя на место Гитлера и гитлеровских стратегов и предсказал их замыслы, но, оказавшись в должности начальника Генерального штаба, не сумел ничего противопоставить этим замыслам — то есть не смог организовать оборону Белоруссии и всего Советского Союза.

7
        Пусть генерал армии Павлов не знал, как остановить удар германских танковых клиньев на Барановичи, Бобруйск, Минск и Витебск. А знал ли это Жуков?
        Если Жуков знал, как предотвратить разгром Красной Армии в случае вторжения Германии, почему не попросил у Сталина назначения на должность командующего войсками Западного особого военного округа? В Генеральном штабе Жукову все равно делать было нечего — Сталин, говорят, его гениальных советов не слушал, поэтому надо было сказать: товарищ Сталин, чую беду! Павлов фронт в Белоруссии не удержит, да вы это и сами на игре видели. А я удержу! Снимите Павлова, отправьте меня в Белоруссию, я ни Гота, ни Гудерина не пропущу!
        И вот дилемма: было ли в принципе возможно остановить германские танки в Белоруссии летом 1941 года? Имела ли решение эта задача? Если решения не было, то Жукову не стоило после войны выпячивать свою гениальность на фоне неудач Павлова. А если решение было, то почему начальник Генерального штаба Жуков не сообщил о нем своему подчиненному Павлову и своему прямому начальнику Сталину?
        Жукову не хватило ума даже после войны задним числом выдумать такое решение и сообщить его своим поклонникам: мол, ни Сталин, ни Павлов не знали, как защищать Белоруссию, а я-то знал, что надо было действовать вот так и вот так.
        Вся история войн и военного искусства состоит из примеров только двух видов: или полководец (король, князь, генерал, адмирал, фельдмаршал) не разгадал замыслов противника и за то поплатился разгромом, или он замыслы противника предсказал, что-то этим замыслам противопоставил и в результате одержал блистательную победу.
        Один полководец понимал, что центр его боевого порядка прорвут, потому позади своих дружин сцепил возы цепями. Для устойчивости. Чтобы некуда было пятиться.
        Другой полководец сообразил, что противник перед боевыми порядками своих войск вырыл ямы, прикрыл их хворостом и присыпал землей. Чтобы в эти ямы не угодить, мудрый вождь удержал свои войска от самоубийственной атаки.
        Третий полководец, разгадав замысел противника, поставил в соседнем лесу засадный полк и в решающий момент битвы ударил во фланг и тыл врагам.
        Но вот уникальный случай истории: гениальный полководец Жуков мгновенно разгадал замысел противника, но гениальности его хватило только на это. Никаких выводов из своих предсказаний он не сделал. Ему даже в голову не пришло соврать: мол, я Сталину предлагал отражать германское вторжение вот так и так. Но в своих мемуарах Жуков ограничился заявлениями о том, что занимался предсказаниями. Но кому нужны предсказания, если из них никто, начиная с самого предсказателя, не делает выводов?
        Давайте представим такую ситуацию. Перед выходом «Титаника» в море некий штурман собрал огромное количество сведений о морских течениях и путях дрейфа айсбергов в океане, последние сообщения очевидцев о положении айсбергов в данный момент, изучил ледовую обстановку и провел весьма сложные расчеты. И становится ему понятно, что если идти вот таким курсом с такой-то скоростью, то аккурат в ночь с 14 на 15 апреля «Титаник» царапнет айсберг вот в этой точке океана. Штурмана все хвалят за мудрейшие предсказания и тут же назначают капитаном «Титаника». И вот он на полной скорости гонит свой корабль сквозь черную ночь и в той самой точке, где совсем недавно предсказал столкновение, врезается-таки в тот самый айсберг. А много лет спустя радостно объявляет: все случилось так, как я и предвидел! И восхищенный мир рукоплещет этому гениальному предсказателю.
        Именно в таком положении оказался сказочник Жуков. Своим хвастовством он сам загнал себя в глупейшее положение. Если бы Жуков был умным человеком, то его рассказ должен был выглядеть так: я рассчитал, что немцы на восьмой день выйдут к Барановичам. И они туда вышли! И там они попали в ловушку, которую я им устроил!
        Но рассказывает Жуков примерно следующее: я все понимал, я предвидел катастрофу, меня назначили начальником Генерального штаба, и за пять месяцев я не сделал ничего для предотвращения этой катастрофы. И она-таки случилась! В точном соответствии с моими пророчествами!
        И теперь мир рукоплещет этому «стратегу». И тысячи почитателей Жукова платочками вытирают слезы умиления: гений, чистый гений! Как сказал, так и вышло!
        А мы снова стоим перед выбором: кем же считать Жукова? Жуков либо хвастун, лгавший о том, что он предвидел нападение Германии, либо враг народа, знавший о вероятном вторжении, но не сделавший ничего, чтобы дать отпор врагу.
        ГЛАВА 11. Почему Жуков не ввел в действие план «Гроза»?
        Создание системы управления войсками как ключевая задача начальника штаба. — Система управления боевыми действиями Красной Армии в ходе захватнической войны на чужой территории. — Накануне нападения Германии на СССР Красная Армия не имела системы управления войсками на случай оборонительной войны. — Отсутствие у Красной Армии планов оборонительной войны как указание на подготовку к войне наступательной. — «Красные пакеты». — Какие же планы войны были у Красной Армии? Почему после нападения Германии Жуков даже не пытался ввести в действие свой план обороны страны. — Существовал ли на самом деле план внезапного нападения на Германию и захвата Европы с кодовым названием «Гроза». — Почему «красные пакеты» так и не были вскрыты. — В момент нападения Германии на СССР десятки тысяч советских командиров не имели никаких планов обороны и гибли на границе.
        Оборона страны зависит не только от числа дивизий, танков и самолетов, имеющихся на вооружении, но прежде всего от готовности немедленно ввести их в действие, эффективно использовать, когда возникнет необходимость.
        Адмирал Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов.
        Накануне. М.: Воениздат, 1966. С. 296

1
        Не боюсь повторить: штаб — это мозг. Удар по штабу подобен удару кувалдой по черепу. Чтобы лишить противника приятной возможности бить ломом или разводным ключом по вашей голове, вы обязаны свой штаб спрятать и защитить. Противник не должен знать кто, где и когда принимает решения, в чем они заключаются, когда и как передаются исполнителям.
        Принято считать, что работа начальника штаба сводится к добыванию, сбору, изучению, обработке, отображению, анализу и оценке обстановки, подготовке решений, приказов, планированию боевых действий, организации взаимодействия, контролю за исполнением. Это так. Но это не все. И это даже не главное.
        Вы можете разработать гениальные планы, но до войск они не дойдут. Какой прок от таких планов? Поэтому перед тем, как принимать решения, надо создать систему управления, то есть места, где вы будете принимать решения, и каналы связи, по которым принятые решения будут передаваться исполнителям. Проще говоря, прежде чем думать над тем, вправо рулить или влево, надо иметь в руках рулевое колесо. Работа начальника любого штаба должна начинаться не с принятия мудрых решений и отдачи гениальных приказов, а с создания системы управления войсками. Эта система должна быть устойчивой, неуязвимой, скрытной. Это первая забота начальника любого штаба от батальона и выше. Начальник любого штаба лично отвечает за оборудование, маскировку, охрану и оборону командного пункта и узла связи.
        Имея это в виду, вернемся к «величайшему полководцу XX века» Георгию Константиновичу Жукову, который 13 января 1941 года был назначен на пост начальника Генерального штаба РККА.
        Если вы устроились на работу водителем и получили от своего предшественника старый самосвал, то наверняка первым делом заглянете в кабину водителя и проверите, все ли в порядке: на месте ли руль, рычаги и педали, исправно ли кресло. Смею предположить, что, получив назначение в Генеральный штаб, Жуков первым делом спросил: а где будет мое рабочее место в случае войны? Где тот подземный командный пункт, в котором я буду находиться в последние часы мира и во время войны? Не из своего же высокого кабинета я буду управлять военными действиями! Где они, спрятанные от вражеских глаз и надежно защищенные бункеры для моих помощников, для операторов, разведчиков, шифровальщиков, связистов и всей остальной штабной братии? Где же подземные бетонные казематы для Генерального штаба и его выдающегося начальника?
        Я предположил, что великий стратег такие вопросы задал. Но мое предположение оказалось ошибочным. Великий стратег таких вопросов не задал. Жуков не интересовался, откуда и как он будет руководить отражением гитлеровского нашествия. Он сидел в Генеральном штабе день, два, неделю, месяц, пять месяцев. Неужели он никак не мог сообразить, что Красной Армией все же надо будет как-то управлять в ходе войны, а для этого надо создавать систему управления. Начинать надо с командного пункта Генерального штаба. Одновременно надо потребовать от командующих военными округами, флотами, армиями и флотилиями, чтобы они тоже построили, оборудовали и замаскировали свои командные пункты. Систему командных пунктов надо объединить узлами и линиями связи, которые тоже должны быть хорошо прикрыты от любой опасности, защищены и спрятаны.

2
        В Красной Армии существовала великолепно отлаженная система управления боевыми действиями в ходе захватнической войны на чужой территории. Для наступательной войны были подготовлены командные пункты в поездах. Их можно было решительно и быстро перемещать вслед за уходящими вперед войсками. Для этих подвижных командных пунктов уже в мирное время вблизи государственных границ были подготовлены укрытия с выходами подземных кабелей правительственной связи. Были также созданы поезда связи, которые могли разворачивать узлы стратегической системы связи в районах расположения поездов управления. Для защиты подвижных командных пунктов и поездов связи были сформированы дивизионы обычных бронепоездов с танковым вооружением и дивизионы зенитных бронепоездов.
        А для войны оборонительной не было сделано ничего. Система управления боевыми действиями Красной Армией в оборонительной войне начисто отсутствовала.
        Сам Жуков эту ситуацию описывает так:
        При изучении весной 1941 года положения дел выяснилось, что у Генерального штаба, так же как и у наркома обороны и командующих видами и родами войск, не подготовлены на случай войны командные пункты, откуда можно было бы осуществлять управление вооруженными силами, быстро передавать в войска директивы Ставки, получать и обрабатывать донесения от войск. В предвоенные годы время на строительство командных пунктов было упущено. (Воспоминания и размышления. С.218 -219.)
        Когда речь идет о победах, Жуков говорит: я предположил, я предвидел, я знал, я решил, я потребовал, я настоял, я отстоял. А когда речь заходит о просчетах и ошибках, о преступной халатности, он использует неопределенную форму: кем-то неодушевленным и бестелесным было упущено время на строительство командных пунктов. Красная Армия не имела системы управления войсками на случай оборонительной войны, и в этом, понятно, кто-то виноват, но только не начальник Генерального штаба генерал армии Жуков, который персонально за систему управления отвечал.
        Виноваты ли предшественники Жукова? Несомненно. Но их никто не называет ни гениями, ни великими стратегами. А вот великий полководец Жуков, назначенный начальником Генерального штаба 13 января 1941 года, только весной сообразил, что в кабине его «автомобиля» нет ни кресла водителя, ни органов управления.
        Если великий стратег весной 1941 года сообразил, что Генеральный штаб не имеет командного пункта на случай оборонительной войны, значит, предполагаем мы, он тут же распорядился командный пункт построить. Увы. Мы с вами снова ошиблись. Это нам легко рассуждать: нет командного пункта — значит, его надо возводить. А у гениев все не так. Прежде чем предпринять какие-то действия, им надо думать, думать и думать. Неделями и месяцами.
        Жукову подчиненные напоминали: надо строить КП! А Жуков запрещал. Подчиненные требовали, а Жуков снова запрещал, на этот раз категорически. Генерал-майор А. М. Василевский, впоследствии Маршал Советского Союза, в 1941 году служил в Оперативном управлении Генерального штаба. Не называя никого по имени (но мы-то знаем, кто персонально отвечает за командный пункт Генерального штаба), Василевский описывает сложившуюся ситуацию так:
        Несмотря на все наши настояния, до войны нам не разрешили даже организовать подземный командный пункт, подземное рабочее помещение. Только в первый день войны, примерно в то же время, когда началась мобилизация, а мобилизация — как ни странно это звучит, — была объявлена в четырнадцать часов двадцать второго июня, то есть через двенадцать часов после начала войны, в это время во дворе 1-го Дома Наркомата обороны начали ковырять землю, рыть убежище. (Журнал «Знамя». 1988. №5. С. 90.)
        Итак, в январе 1941 года Жуков получил назначение в Генеральный штаб. Весной он сообразил, что у него нет командного пункта. Но пока война не грянула, он созданием, развитием и совершенствованием системы управления вооруженными силами в целях обороны страны в случае германского вторжения не занимался, то есть не выполнял свои прямые служебные обязанности.

3
        Одновременно с созданием системы управления Красной Армией Жукову надо было готовить планы оборонительной войны. Лично для Жукова эта задача была не слишком трудоемкой. Следовало набросать на карте общий замысел: что мы намерены делать в случае нападения противника, а затем распределить боевые задачи.
        Если бы Красная Армия готовилась к оборонительной войне, то каждому командиру, от командующего округом и ниже, следовало только указать боевую задачу, сказать, что надо делать. А о том, как именно выполнять поставленные задачи, должны были думать сами командиры и их штабы. Каждый командир и его штаб должны были сами составлять планы обороны.
        Однако Красная Армия готовилась не к оборонительной войне на своей территории, а к какой-то другой войне. Потому, чтобы не раскрыть замысел предстоящих освободительных походов, всем командирам и всем штабам запретили составлять какие-либо планы на случай войны. Всё в свои руки взял начальник Генерального штаба Жуков. Генеральному штабу под руководством Жукова пришлось составлять планы не только для высшего руководства Красной Армии, но и для всех нижестоящих уровней управления.
        В случае войны приграничные военные округа превращались во фронты. Каждый фронт — это группа армий. Генеральный штаб готовил подробные планы боевых действий для каждого фронта, каждой армии, корпуса, дивизии, полка. Все эти планы упаковывали в так называемые «красные пакеты»[6 - Цвет пакета соответствовал его названию — тем самым командование указывало на особую важность сведений, содержащихся в этом пакете; кроме того, такой пакет можно легко и быстро найти среди других пакетов и документов, хранившихся в недрах огромных армейских сейфов. — Прим, автора.]. Каждый командир, от полка и выше, хранил в своем сейфе такой пакет, но не имел представления о том, какой именно план в нем содержится.
        В случае опасности из Генерального штаба должен был поступить приказ на вскрытие пакетов. Получив такой приказ, каждый командир должен был вскрыть «красный пакет» и действовать в соответствии с указаниями, которые в нем содержались.
        Была проделана огромная работа по составлению планов. Однако действия Красной Армии 22 июня 1941 года — это разнобой и полная анархия. Создается впечатление, что все, от рядовых солдат до Жукова и Сталина, не знали, что кому надлежит делать.

4
        Так были ли у Красной Армии планы войны? Были. Маршал Советского Союза А. М. Василевский объясняет:
        Разумеется, оперативные планы имелись, и весьма подробно разработанные, точно так же, как и мобилизационные планы. Мобилизационные планы были доведены до каждой части буквально, включая самые второстепенные тыловые части, вроде каких-нибудь тыловых складов и хозяйственных команд… Беда не в отсутствии у нас оперативных планов, а в невозможности их выполнить в той обстановке, которая сложилась. (Там же. С. 82.)
        Если верить Василевскому, то получается вот что. Величайший полководец XX века Жуков составил планы отражения агрессии. Планы были воистину великолепными. Но у этих планов был совсем небольшой недостаток: в случае агрессии их было невозможно выполнить.
        Представьте себе самого лучшего в мире специалиста по тушению пожаров. Он составил невероятный по красоте и изяществу план тушения пожара в вашем доме. Всем этот план хорош, но есть у него совсем мелкий изъян: в случае пожара от этого плана нету толка. А в остальном этот документ — образец для подражания и предмет зависти для соседей.
        Именно такой план защиты страны составил Жуков. А ведь это анекдот из разряда «нарочно не придумаешь». Надо действительно иметь яркий талант и феноменальные способности, чтобы придумать такой план обороны страны, который нельзя использовать для обороны страны.
        И нас разрывает любопытство: покажите же нам этот план! Но нам отвечают: план Жукова — это величайший государственный секрет Советского Союза. На это мы мягко возражаем: сгнил ваш
        Советский Союз и рухнул. Ничего, отвечают хранители секретов, план все равно никому показывать нельзя.
        Ситуация становится совсем смешной, если вспомнить рассказы самого Жукова о том, как в январе 1941 года он мысленно предвосхитил весь германский план «Барбаросса».

5
        Сегодня становится ясно, что Жуков даже не пытался ввести свой план обороны государства в действие. Почитайте мемуары Жукова — он рассказывает, что чувствовал приближение войны. Коли так, вводи в действие свой гениальный план, прикажи всем командирам вскрыть «красные пакеты»!
        Но Жуков не спешил. Вот его рассказ:
        И вот поймите наше с Тимошенко состояние. С одной стороны, тревога грызла души, так как видели по докладам из округов, что противник занимает исходное положение для вторжения, а наши войска из-за упорства Сталина не приведены в готовность, с другой же — сохранялась все еще, пусть и небольшая, вера в способность Сталина избежать войны в 1941 году. В таком состоянии мы находились до вечера 21 июня, пока сообщения немецких перебежчиков окончательно не развеяли эту иллюзию. (ВИЖ. 1995. №3. С. 41.)
        Итак, вечером 21 июня 1941 года у Жукова больше не было иллюзий. Он понял: это война!
        Если понял, то почему не ввел в действие свой план?
        И вот с границ каскадом пошли сообщения: враг бомбит аэродромы, артиллерия противника открыла ураганный огонь, подводные лодки минируют подходы к нашим портам и базам, диверсионные группы противника захватывают пограничные мосты, по этим мостам на нашу территорию лавиной идут танки!
        Что же должен делать Жуков, получая такие сообщения? Ясное дело: вводить в действие план отражения агрессии! Но он упорно этого не делает. В своих мемуарах Жуков изображает Сталина упрямым, бестолковым и трусоватым, а себя — спокойным и рассудительным. Если дело именно так и обстояло, то в первые минуты войны Жуков должен был успокоить товарища Сталина: у нас есть план войны! Его просто надо ввести в действие!
        Интересно, что даже четверть века спустя в своих мемуарах Жуков даже не пытался оправдываться и валить вину на Сталина: я, мол, имел план обороны страны и хотел его ввести в действие, но мне помешал Сталин. В воспоминаниях Жукова нет таких оправданий, как нет и никаких упоминаний о существовании плана войны. Получалось, что начальник Генерального штаба в момент начала войны или вовсе оказался без планов или попросту забыл, что они у него есть.
        Опубликованы тысячи книг и статей историков и участников войны, и ни один маршал, ни одни генерал или адмирал, ни один офицер, ни один историк-исследователь не сообщил о том, что Жуков или кто-то другой приказал ввести в действие заранее разработанные планы и действовать в соответствии с инструкциями, которые хранились в «красных пакетах». Ни один командующий фронтом, флотом, армией, флотилией, ни один командир корпуса, дивизии, бригады или полка после нападения Германии не получал приказа на вскрытие «красного пакета».

6
        В «Ледоколе» я писал, что планов отражения агрессии не было, зато существовал план внезапного нападения на Германию и захвата Европы. Кодовое название этой операции — «Гроза». План был детально отработан. Он должен был вводиться в действие немедленно после того, как командующие фронтами и армиями получали короткий сигнал: «Гроза».
        Существовал ли план «Гроза» на самом деле? Был ли установлен такой сигнал? Или это лишь мои фантазии?
        Отрицать существование такого сигнала Министерство обороны России не может. Однако этому сигналу дали другое объяснение.
        Сигнал «Гроза» был действительно установлен. Но означал он совсем иное. По нему командиры дивизий армий прикрытия должны были вскрыть «красные пакеты». В последних содержались приказы с указанием мероприятий по занятию боевых позиций для отражения атак противника в случае агрессии. (Красная звезда. 30 июля 1993г.)
        Если мы поверим объяснениям Министерства обороны России, то попадем в глухой тупик. Получается странная картина. Каждый командир имел «красный пакет», и был установлен сигнал «Гроза», который предписывал командирам вскрыть эти пакеты. И вот вопрос: когда сигнал «Гроза» был передан войскам? Когда великий Жуков этим сигналом ввел в действие планы войны?
        Ответ: никогда.

7
        Ключ от всех планов — у Жукова. Стоило Жукову дать сигнал, и каждый командир вскрыл бы «красный пакет», и все действовали бы согласованно по единому, заранее разработанному плану.
        Но Жуков сигнала не дал. «Красные пакеты» так и остались в сейфах. А каждый командир действовал по своему усмотрению. Естественно, в хаосе первых часов и дней войны, когда коммуникации были нарушены наступающим противником, эти действия были несогласованными, что и привело к величайшему разгрому в мировой истории. Разгром 1941 года повлек за собой многие следствия, включая и неминуемое в недалеком историческом будущем крушение Советского Союза.
        Советская пропаганда сделала все возможное, чтобы опорочить и вывалять в грязи командный состав Красной Армии. Ныне всему миру внушили, что командиры Красной Армии были трусливы, глупы и ленивы. Некий ученый муж из университета Тель-Авива по заказу наших пропагандистов даже провел специальное исследование и с арифметической точностью вычислил в процентах количество трусов среди командиров Красной Армии[7 - Габриэль Городецкий, профессор истории, директор Каммингсовского Центра по изучению России и Восточной Европы Тель-Авивского университета, автор книги «Миф “Ледокола”» (М.; Прогресс-Академия,1995). В этой книге Городецкий, говоря о командном составе Красной Армии накануне войны, утверждает, что «командиры 40% шляпы, бесхарактерные, трусы и т.д.» (С. 125.) Подробнее о Габриэле Городецком и его критике «Ледокола» Виктор Суворов пишет в новом издании книги «Последняя республика» (М.: Добрая книга). — Прим. ред.].
        Но давайте попробуем поставить себя на место тех несчастных красных командиров. Давайте попробуем посмотреть на мир из-под козырьков их фуражек. Командирам советских полков, бригад, дивизий, корпусов, командующим армиями и фронтами категорически запрещалось разрабатывать какие-либо планы на случай войны. За всех думал Генеральный штаб во главе с Жуковым. Планы войны поступали из Генерального штаба и хранились в опечатанных пакетах как величайшая государственная тайна. Что там было запланировано, знать до начала войны не полагалось.
        И вот началась война. Своего плана у вас нет, и не по вашей вине. Самовольное составление любых планов запрещено.
        Есть в сейфе «красный пакет». На вскрытие «красного пакета» требуется разрешение того же Жукова. Но разрешения тоже нет. За самовольное вскрытие пакета вас уничтожат.
        В таком же положении находилась вся Красная Армия. Десятки тысяч командиров не имели никаких планов и гибли напрасно. Сговориться о совместных действиях они не имели ни времени, ни возможности, да и не имели права этого делать. Для того, чтобы организовать совместные действия всей армии, существует Генеральный штаб. Но он свою задачу не выполнил, потому лучшие командиры, лучшие штабы и боевые части Красной Армии без толку погибли на границе. И вот после смерти всех этих командиров обливают грязью, называют предателями и вычисляют процент трусов в их рядах.
        ГЛАВА 12. Действовать по-боевому!
        Приказы начальника Генерального штаба генерал армии Жукова накануне нападения Германии полностью парализовали Красную Армию. — «Не поддаваться на провокации!» Как отличить провокацию от войны? — Все действия Жукова в первые дни после нападения Германии оказались полным экспромтом, они не планировались и заранее даже не обдумывались. — Директива №1 как смертный приговор Красной Армии. — Любая армия вступает в оборонительную войну без всяких приказов. — Жуков не только оставил Красную Армию без планов обороны, но наложил запрет на ведение боевых действий, да еще и забыл снять наложенный им запрет и не оповестил войска о начале войны. — Действия Жукова и Павлова в первые часы после нападения Германии на Советский Союз.
        Печать личности Жукова, его полководческого таланта лежит на ходе и исходе важнейших стратегических операций советских вооруженных сил.
        Генерал армии А. М. Майоров. ВИЖ. 1986. №12. С. 40

1
        Без дисциплины нет армии. Дисциплина — это фундамент и стальной каркас вооруженных сил. Дисциплина армейская бывает слепой. На войне весьма часто слепая дисциплина оправдана. Полководец не имеет права раскрывать свой замысел, и потому десятки и сотни тысяч, а то и миллионы людей вынуждены выполнять его приказы, не понимая их смысла. Полководец просто отдает распоряжения, указывая, что надо сделать, не объясняя зачем.
        Однако дисциплина становится самоубийственной, если войскам отдают дурацкие приказы.
        Начальник Генерального штаба генерал армии Жуков перед войной отдал достаточно приказов, которые полностью парализовали Красную Армию. Самолеты противника не сбивать! Патроны и снаряды у передовых полков и дивизий изъять! Чтобы не было случайной артиллерийской стрельбы, замки с орудий снять и сдать на склады! Пограничные мосты разминировать! На провокации не поддаваться! За попытки стрелять по германским самолетам-нарушителям всех виновных судить судом военного трибунала!
        За выполнением приказов Жукова весьма бдительно следили товарищи из НКВД и НКГБ. В марте 1941 года, когда Жуков уже был начальником Генерального штаба, все руководство флота едва не было расстреляно за то, что флотские зенитчики открывали огонь по германским самолетам-нарушителям. Жуков не сделал ничего, чтобы оправдать флотских командиров и отменить приказ самолеты-нарушители не сбивать. Наоборот, товарищи из НКВД предъявили обвинения руководству флоту не по своей инициативе, а по записке Жукова, который требовал примерно наказать всех, кто стреляет без приказа.
        После войны свое поведение Жуков объяснял весьма удивительным образом: мы боялись спровоцировать войну, не хотели давать Гитлеру повода для нападения. Ну и что из этого вышло? Вы не давали Гитлеру повода, но разве это могло его удержать? Разве удержало?

2
        Красная Армия была вынуждена слепо повиноваться приказам Жукова. Но где грань между провокацией и войной? Представьте себя на месте командира авиационного полка. Бомбят ваш аэродром. Если бы вы знали, что все аэродромы бомбят, тогда вам было бы ясно: война. Но вам этого знать не дано. Вы видите только свой аэродром и сто своих горящих самолетов. И каждый из миллионов солдат и офицеров на границе мог видеть только свой малый кусочек происходящего. Что это? Провокация? Или уже не провокация? Начнешь стрелять, а потом вдруг выяснится, что только на твоем участке противник предпринял провокационные действия. Что тогда с вами сделают Жуков и палачи из НКВД?
        Приказы Жукова и воинская дисциплина требовали от войск на провокации не поддаваться. Вся армия выполняла приказ. Вся армия на провокации не поддавалась. 22 июня 1941 года передовые дивизии без боя сдавали пограничные мосты, лишь бы выполнить приказ Жукова и не поддаться на провокацию. Ах, глупые, негодуем мы, не могли сообразить, что война началась!
        Мы возмущаемся действиям солдат, которые выполняли приказы Жукова, но почему-то не возмущаемся действиями Жукова, который эти приказы отдавал.
        Но неужели солдатам на границе было не ясно, что это война?
        Да, им было не ясно. У них — приказ. Никакой другой информацией к размышлению они не располагали. И нам предлагают считать их идиотами. А в Генеральном штабе сидел великий стратег, обладавший всей информацией, который после войны сам заявил, что вечером 21 июня 1941 года понял: сейчас начнется война. По его собственным словам, у него рассеялись последние иллюзии. Но он почему-то не вводил в действие свой план войны. И его нам предлагают считать выдающимся мыслителем.

3
        Думал ли сам Жуков о том, что лично он будет делать в начале войны? Может быть, и думал. Но ничего не придумал. Все действия Жукова в первые минуты, часы и дни войны — это экспромт. Это действия, которые ранее не планировались и даже не обдумывались.
        До германского нападения Жуков засыпал армию запретами на применения оружия. Даже 22 июня 1941 года в 0 часов 25 минут войскам была передана Директива №1: «Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия…» Директива была подписано маршалом Тимошенко и генералом армии Жуковым. Она завершалась категорическим требованием: «Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить».
        Проверено многовековым опытом: лучше прикидываться дураком, чем казаться слишком умным. Маршал Советского Союза Тимошенко никогда не заявлял, что вечером 21 июня 1941 года он якобы сообразил, что войны не избежать. Потому к маршалу Тимошенко претензий нет.
        А Жуков постоянно прикидывался умным человеком, потому с завидным постоянством попадал в дурацкое положение. Он сам заявил, что вечером 21 июня все его иллюзии якобы рассеялись, и он понял: это война! Признание Жукова опубликовано в официальном органе Министерства обороны России — «Военноисторическом журнале». Получается, что, сообразив вечером
        21 июня 1941 года, что начинается война, Жуков в 0 часов 25 минут
        22 июня отдает приказ войскам на провокации не поддаваться и никаких мероприятий не проводить.
        Стал бы умный человек такое рассказывать? Ведь если сопоставить эти два заявления Жукова и поверить им, то великого стратега следовало расстрелять за вредительство, сознательное истребление собственной армии, содействие врагу и измену Родине.
        Стал бы умный человек отдавать приказ войскам не поддаваться на провокации, после того, как понял, что речь идет не о провокациях, а о нападении противника?

4
        Директиву №1 передали в штабы военных округов, там ее расшифровали и на ее основе начали писать указания штабам армий. Зашифровали, отправили. В штабах армий получили, расшифровали, прочитали и начали сочинять указания штабам корпусов…
        Когда указания Жукова дошли до войск, уже давно горели аэродромы, рвались склады с боеприпасами, густо дымили хранилища нефти, германские танки давили передовые советские дивизии, а нашим войскам объявляли категорические требования «величайшего полководца XX века»: не поддаваться на провокации! Никаких мероприятий без особого распоряжения не проводить!
        Директива №1 была по существу смертным приговором Красной Армии: не сопротивляться, когда в тебя стреляют! Генерал, подписавший этот бредовый документ, должен был бы прикидываться дурачком: да, я подписал, ибо обстановки не понимал. Но наш стратег решил прикидываться умным: я первым понял, что это война! Я это сообразил еще вечером 21 июня, а глупый Сталин даже 22 июня отказывался ситуацию понимать.
        А по мне, лучше ничего не делать, чем слать такие директивы.

5
        Жуков должен был или подобных приказов не отдавать, или создать такую систему управления, которая позволяла бы в момент начала войны (а еще лучше — до ее начала) все ранее наложенные ограничения на применение оружия отменить. Надо было придумать какой-то сигнал, который можно было бы довести сразу до всех войск.
        Любая армия вступает в оборонительную войну без всяких приказов, как часовой на посту отражает нападение, не дожидаясь никаких дополнительных распоряжений, директив или сигналов. Но Жуков строжайше повелел в бой не вступать, огня не открывать. Раз ввел такие запреты, изволь придумать одно короткое звучное слово: «Заслон», «Резец», «Разрыв» и заранее оговорить их значение. Пусть подчиненные знают: если такое слово передал начальник Генерального штаба, значит, все запреты отменяются. Этот сигнал разрешает вести бой. Он означает: война!
        Мало того, что Жуков оставил всю армию без всяких планов обороны, но он еще и наложил запрет на ведение боевых действий. Но и этого мало. В момент начала войны Жуков забыл снять наложенный им запрет. А разгром 1941 года он объяснил тем, что «враг был сильнее», что «войска были неустойчивыми, они впадали в панику и бежали».
        Жуков постоянно рассказывал о глупом и трусливом Сталине. Ранним утром 22 июня 1941 года Сталин якобы не верил, что началась война. А мудрый Жуков понимал: это война.
        Если понимал, то должен был звонить во все колокола! Давить на все кнопки! Срывать пломбы на рычагах! Включать сирены! По всем каналам гнать шифровки командующим фронтами и армиями, орать в телефоны открытым текстом, чтобы вскрывали «красные пакеты».
        Если Жуков все понял, то должен был передать свое понимание обстановки подчиненным! Они, дураки, не понимают, что началась война, но ты-то — гений! Сообщи же им, что мир кончился!

6
        Обязанность командующих фронтами, флотами, армиями, флотилиями, командиров корпусов, дивизий, бригад, полков, батальонов, рот и взводов — командовать своими войсками, отражать удары противника. Но они не выполняли своих обязанностей, ибо были связаны приказами Жукова огня не открывать.
        Обязанность Жукова — оповестить войска о начале войны. В своих действиях Жуков не был связан ничем. Так почему он не выполнял свои обязанности?
        Сам Жуков описал эти первые минуты и часы войны. Вот в кабинет Сталина входит Молотов и заявляет, что имел встречу с германским послом, и тот передал официальные документы германского правительства об объявлении войны Советскому Союзу. Жуков описал реакцию Сталина на это сообщение, но почему-то не описал собственную реакцию.
        Сам Жуков якобы давно знал, что война началась, вот еще и Молотов принес официальное подтверждение. Реакция Жукова на слова Молотова должна быть однозначной и мгновенной. Каждая секунда промедления приводит к тому, что в руках противника оказываются все новые и новые мосты, склады оружия и боеприпасов. Каждая минута промедления — это новые километры, намотанные на гусеницы танков Гота, Гудериана, Манштейна. Каждый час промедления означает новые сотни сгоревших на аэродромах самолетов, реки без толку пролитой солдатской крови.
        Поэтому, услышав официальное подтверждение Молотова о том, что война объявлена, Жуков должен был хватать трубку телефона и орать во все адреса: война! Война! Война! Но мудрый Жуков ходил по кабинету и произносил умные слова, но ничего не сообщал войскам, которые не имели никаких указаний, кроме категорических требований Жукова никаких мероприятий не проводить.
        Не имея указаний Москвы, командующий Западным фронтом генерал армии Павлов 22 июня в 5 часов 25 минут на свой страх и риск отдал приказ: «Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю поднять войска и действовать по-боевому».
        Что это означает: действовать по-боевому? Наступать? Обороняться? Отходить? Или вот конкретная ситуация: пограничный мост. Приказано действовать по-боевому. Это значит удерживать пограничный мост? Или взорвать его? Или по нему двинуть на территорию противника разведывательные батальоны танковых дивизий?
        Приказ действовать по-боевому означал, что каждый может действовать так, как сочтет нужным. Потому каждый действовал без всякой оглядки на других. Каждый командир отдавал приказы, понятия не имея о том, что делают соседи — наступают, обороняются, бегут или прячутся в лесах. Такая ситуация именуется страшным термином: потеря управления.
        Это происходило не только в Западном особом военном округе, но и во всех остальных.
        Одни войска по приказам своих командиров или без приказов отходили.
        Другие встали в глухую оборону. Среди них была 99-я стрелковая дивизия, которую генерал-майор А. А. Власов перед войной сделал лучшей дивизией Красной Армии. Власовцы стояли насмерть, защищая свою Родину. Кстати, в ходе войны 99-я стрелковая дивизия первой в Красной Армии была награждена боевым орденом. Это случилось 22 июля 1941 года.
        Третьи перешли в решительное наступление. Например, боевые корабли Дунайской флотилии высадили мощный десант на румынских берегах и водрузили красные знамена освобождения везде, где только могли.
        Все это, вместе взятое, называется хаосом. Ничего хорошего из этого выйти не могло. И не вышло.
        Над приказом генерала Павлова «действовать по-боевому» нас приучили зубоскалить: вот, мол, глупый какой — отдал приказ, который каждый мог трактовать как угодно. Но мы над Павловым смеяться не будем. Павлов проявил инициативу. Павлов, нарушив указания и директивы Жукова, приказал на провокации поддаваться!
        Генерал армии Павлов Дмитрий Григорьевич, не имея на то полномочий, не зная, что Германия объявила войну Советскому Союзу, по существу самостоятельно объявил войну Германии. В своем приказе командующий Западным фронтом генерал армии Павлов сказал главное: это война! Воюйте, кто как знает. Я разрешаю воевать!
        Что он еще мог приказать? Наступать? Но, может быть, остальные фронты в это время отступают.
        Отступать? Но, может быть, остальные фронты обороняются.
        Не зная обстановки на других фронтах, не имея указаний Москвы, Павлов просто разрешил своим войскам воевать, не указывая конкретно, кому и что делать.
        Можно сколько угодно смеяться над Павловым и его приказом, но давайте помнить, что Жуков, сидевший в это время в Москве и якобы уже знавший, что война началась, вообще никаких приказов не отдавал. Последнее, что от него слышали: не поддаваться на провокации!
        Представьте себя командиром дивизии на самой границе. Есть два указания. Одно от Жукова: не реагировать на действия германской армии, которая давит гусеницами ваших солдат, засыпает их снарядами и бомбами. Другое указание от Павлова: действовать по-боевому!
        Какое из этих указаний вы сочли бы преступным?

7
        Чем же в эти минуты и часы был занят великий стратег Жуков?
        22 июня 1941 года в 7 часов 15 минут он сел сочинять директиву с указаниями, что войскам надлежит делать.
        И это позор. Инструктировать командующих военными округами и армиями, командиров корпусов, дивизий, бригад и полков надо было до войны. А в момент ее начала следовало только передать исполнителям «петушиное слово».
        В любом подразделении, части, соединении действия в чрезвычайных обстоятельствах всегда отрабатываются заранее. Когда возникла чрезвычайная ситуация, командир отдает совсем короткие приказы: «В ружье!», «К бою!» А уж каждый знать обязан, что ему надлежит делать. Так принято везде, на всех уровнях, начиная со взвода. Но только не у Жукова.
        Зачем же Жуков решил сочинять директиву? Ведь каждый советский командир уже держал в сейфе «красный пакет», не смея его распечатать. Нужно было только дать команду вскрыть его.
        Но Жуков разрешения не давал. Он сочинял новые инструкции. В своих мемуарах Жуков сообщает:
        В 7 часов 15 минут 22 июня директива наркома обороны №2 была передана в округа. Но по соотношению сил и сложившейся обстановке она оказалась явно нереальной, а потому и не была претворена в жизнь. (Воспоминания и размышления. С. 248.)
        Можно было написать просто: директива №2. Но Жуков уточняет: директива наркома обороны №2. Этим Жуков хочет снять с себя ответственность и переложить ее на наркома обороны Маршала Советского Союза Тимошенко. Но хорошо известно, что любая директива наркома обороны готовится начальником Генерального штаба. В данном случае директива не только подписана Жуковым, но и написана его собственной рукой.
        Удивляет и то, что текст самого первого документа войны, который к тому же был написан великим стратегом собственноручно, почему-то в мемуарах Жукова не приводится.
        Мы только узнаем, что директива эта была нереальной и невыполнимой, то есть дурацкой.
        - ? ?
        Нам постоянно напоминают, что «печать личности Жукова, его полководческого таланта лежит на ходе и исходе важнейших стратегических операций Советских Вооруженных Сил». Вот это верно. Именно печать личности Жукова и его «великого полководческого таланта» лежит на разгроме Красной Армии в июне 1941 года.
        И эта печать несмываема.
        ГЛАВА 13. На рожон!
        Директива №2 как еще одно свидетельство отсутствия у советских военачальников планов обороны страны. — Как и почему было потеряно управление Красной Армией. — Директива №3, предписывающая не обороняться, а наступать, окончательно губит Красную Армию. — Почему советские военачальники в начале войны действовали «неудачно». — Жуков демонстрирует «полководческий талант» в битве за Дубно, Луцк и Броды, самом грандиозном танковом сражении в мировой истории, состоявшемся в конце июня 1941 года. — Сколько танков нужно было иметь Жукову, чтобы сдержать 1-ю германскую танковую группу? — Жуков объясняет причины катастрофы лета 1941 года.
        План отражения фашистской агрессии носил контрнаступательный характер. В основе подготовки начальных операций лежала идея мощного ответного удара с последующим переходом в решительное наступление по всему фронту. Этому замыслу была подчинена и вся система стратегического развертывания вооруженных сил. Ведение стратегической обороны и другие варианты действий практически не отрабатывались.
        Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Д. Т. Язов.
        ВИЖ. 1991. №5. С. 13

1
        В своих мемуарах Жуков сообщил, что 22 июня 1941 года в 7 часов 15 минут Директива №2 была передана в военные округа.
        Это не так. «Военно-исторический журнал» (1991. №4) опубликовал оригинал Директивы №2, составленный Жуковым утром 22 июня 1941 года. Это грязная бумажка, исписанная неразборчивым почерком, со множеством перечеркиваний и поправок. Прежде всего, такой документ должен иметь гриф секретности. Жуков пишет: «Шифром». Зачеркивает. Пишет «Секретно». Далее следует список адресов рассылки: «Военным советам ЛВО, Северо…» Тут же недописанное слово «Северо» Жуков зачеркивает. Вместо этого пишет: «ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО».
        Это исправление указывает на одно важное обстоятельство. Для нападения на Германию, Венгрию и Румынию войска Прибалтийского, Западного и Киевского особых военных округов уже в мирное время были тайно преобразованы соответственно в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты. Но об этом можно будет сообщить только в тот момент, когда начнется вторжение в Германию, Венгрию и Румынию. До начала вторжения наши развернутые фронты для отвода глаз продолжают все так же мирно именоваться военными округами. Жуков хотел было писать директиву военным советам фронтов, но вспомнил, что наше наступление еще не началось, и потому сведения о том, что фронты уже созданы, нельзя сообщать даже в секретном документе. Потому Жуков перечеркивает начатое было обращение к военным советам Северо-Западного и других фронтов и обращается к военным советам округов.
        Потом в готовый документ между строчек мелкими буквами добавлен еще один адрес: «Копия наркому внутренних дел». Жуков за пять месяцев мучительных размышлений о грядущей войне не удосужился составить список тех, кого в первую очередь следует оповестить о начале войны. Перед войной Жукову не пришла в голову мысль о том, что в момент ее начала надо сообщить об этом пограничным, конвойным, охранным, оперативным и другим войскам НКВД. Но в последний момент Жуков спохватился, вспомнил о чекистах и вписал ведомство Берии в число адресатов.
        Но Жуков не вспомнил о народном комиссаре Военно-Морского Флота. То есть народный комиссар внутренних дел Лаврентий Павлович Берия копию директивы начальника Генерального штаба Жукова получит, а народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Кузнецов — нет.
        Правда, снизу под документом приписано: «Снята копия от руки одном экз. и вручена капитану 1 р. Голубеву — НКМФ. Расписка на обороте».
        В критические минуты и часы эта директива не была передана флоту. Кто-то потом от руки переписывал каракули Жукова и доставлял директиву в наркомат ВМФ.
        Жуков не вспомнил ни о начальнике Главного управления ПВО, ни о начальнике Главного управления ВВС. Потому директиву Жукова не передали в Главное управление ВВС, и в Главное управление ПВО — тоже не передали.
        Далее после перечисления адресов рассылки — дата и время: 22.6.41.7.15. Так что 7 часов 15 минут — это вовсе не то время, когда директиву передали в округа. В 7 часов 15 минут Жуков только сел ее писать и в левом верхнем углу поставил время. Директиву еще надо сочинить, а нужные слова как назло не шли. Потом ее надо отдать на подпись наркому обороны Тимошенко, тот должен прочитать и расписаться. Только после того директиву следует передать шифровальщикам. Им тоже нужно время на то, чтобы документ зашифровать. Потом его надо отнести на узел связи. Его надо передать. Его надо принять и расшифровать.
        А в это время давно горели аэродромы. А в это время чекисты хватали тех немногих летчиков, которые на свой страх и риск успели поднять самолеты в небо, вступить в бой и вернуться живыми на землю. До войск дошла пока только директива Жукова №1: на провокации не поддаваться! Тот, кто вступил в бой, — провокатор. Тому тут же, на аэродроме, среди горящих самолетов и рвущихся боеприпасов чекисты отбивали почки, чтобы другим неповадно было на провокации поддаваться.
        И пока в войсках каждый делал то, что придет на ум, Жуков мучительно сочинял новый документ. Он черкал, сверху писал нечто другое, снова черкал, в стороне писал третье и стрелкой показывал, куда эту вставку вписать в текст.

2
        Не имея времени и возможности ждать указаний от великого стратега, командующие фронтами и армиями генералы Кузнецов, Павлов, Черевиченко и Кирпонос были вынуждены превышать полномочия и нарушать преступные запреты Жукова. Они отдавали собственные приказы «действовать по-боевому». А это означало, что централизованное управление Красной Армией потеряно. Это советскими трибуналами во все времена квалифицировалось как преступная халатность и каралось расстрелом.
        После войны Жуков валил вину на Павлова, Кузнецова, Кирпоноса и других командующих округами. Но они ли были виноваты? Дирижер репетиций не проводил, ноты исполнителям не раздал. Ноты были опечатаны, и доступа к ним у исполнителей не было. Дирижер даже не сообщил, что предстоит исполнять. Начался концерт, а дирижера нет. Каждый музыкант, действуя по-боевому, исполнял то, что ему нравилось: один — «Дубинушку», другой — «Танец с саблями», третий — «Умирающего лебедя».
        Наш оркестр забросали тухлыми яйцами. И вот после концерта к публике вышел гениальный дирижер. Весь в белом. И он выносит свои оценки. И он в своих исполнителей тоже тухлые яйца мечет. И он рассказывает о недостатке образования у исполнителей и о том, что инструменты были устаревшими.
        И мы верим дирижеру в белом. Мы лепим ему памятники и навеки покрываем позором тех, кто хоть что-то делал, когда Жуков не делал ничего.
        Так вот, управление Красной Армией было потеряно не на уровне командующих военными округами, а на уровне Генерального штаба. Управление Красной Армией было потеряно не в первые минуты войны, а до ее начала. В первые часы войны Жуков не давал Красной Армии никаких указаний о том, что нужно делать в случае нападения. Но и перед войной Жуков не давал никаких указаний военным округам о том, что надо делать в случае внезапного нападения. Следовательно, Красная Армия была неуправляемой не только с первых мгновений войны, но и до ее начала.

3
        Жуков имел еще одну возможность оповестить войска о начале войны: объявить мобилизацию. Маршал Советского Союза И. X. Баграмян сообщает, что перед войной был приказ: по германским самолетам не стрелять. И было разъяснение: открывать огонь можно при объявлении мобилизации (Баграмян И. X. Так шли мы к победе. М.: Воениздат, 1988. С. 46)
        Кто же отвечает за мобилизацию? Генеральный штаб и лично начальник Генерального штаба. Мобилизацию готовит Генеральный штаб, на то в его составе действует Мобилизационное управление. Проводится мобилизация по решению высших органов государственной власти. Обязанность начальника Генерального штаба в том, чтобы этой самой власти подсказать и напомнить: пора!
        Вся высшая государственная власть Советского Союза — это товарищ Сталин. Поверим Жукову: Сталин перепугался и не знал, что делать. Ну так подскажи ему! Прояви инициативу! Воспользуйся молчанием Сталина как знаком согласия. А если согласия Сталина нет, превысь полномочия!
        Генерал армии Павлов полномочия превысил. Он не имел распоряжений Москвы, и не было Сталина рядом с ним. А Жукову не надо было орать в мертвую телефонную трубку, ему не надо было писать и шифровать послания Сталину. Жуков находится в кабинете Сталина, тут собралось все Политбюро. Если все эти деятели не знали, что предпринять, то Жукову следовало кричать: я объявляю мобилизацию! Кто против?
        Вот и все. Кто бы возразил? Если бы кто и возразил, то на него и пала бы ответственность за промедление.
        Но вина за промедление в объявлении мобилизации навеки останется на Жукове.

4
        Тянулись часы, а мобилизация так и не была объявлена. Как сообщает Маршал Советского Союза Василевский, ее объявили только через 12 часов после начала войны.
        Говорят, что фронтовые командиры медленно реагировали на происходящее. Это правильно. А вот гениальный стратег товарищ Жуков был образцом решительности и расторопности.
        Был и еще один нюанс. Первым днем мобилизации объявлялось 23 июня 1941 года, поэтому указ о мобилизации, подготовленный лично Жуковым, можно было понимать и так: немецкие самолеты можно сбивать, начиная со следующего дня.
        А гениальный стратег в это время строчил новый документ — Директиву №3. Текст ее он почему-то тоже не стал приводить в своей книге. И есть на то причина. Директива №3 предписывала Красной Армии не обороняться, а наступать: «окружить и уничтожить сувалкинскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки», «окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды… к исходу 24.6 овладеть районом Люблин».
        Ах, лучше бы наш стратег таких директив не сочинял, не подписывал и в войска не направлял! Смысл директивы №3 в том, что Жуков снова не ставил войскам задачу защищать свою землю. Жуков снова бросал войска в наступление, причем на территорию противника. Смысл директивы №3 в том, что войскам запретили обороняться. Жуков бросил войска в наступление, поставив фантастические, невыполнимые задачи захватить польские города Сувалки и Люблин, причем очень быстро.
        После войны Жуков рассказывал, что «враг был сильнее». Коли так, отдавай приказ на оборону! Если наши войска слабее, то наступление для них — самоубийство. Тем более наступление спонтанное, на подготовку которого Жуков не давал никакого времени. Жуков просто требовал через день-два доложить о захвате городов на территории противника.
        В той ситуации приказ генерала армии Павлова «действовать по-боевому» был куда более разумным. Каждый командир видел, что творится вокруг, и действовал в соответствии с обстановкой: переходил к обороне или отходил.
        А директива Жукова №3 заставляла всех наступать. Жуков требовал наступать в условиях, когда сожжены аэродромы, когда наши командиры не представляют, где противник и что он делает, Жуков требовал наступать вслепую в условиях полного господства противника в воздухе, когда противник все видит с воздуха, а мы такой возможности лишены.
        В детстве я часто слышал: «Не лезь на рожон!» Сначала я думал, что это ругательство. Потом узнал, рожон — это наконечник рогатины, тяжелого копья с очень широким и массивным пером. С таким копьем ходили на медведя. Охота была делом несложным. На медведя ходили не ватагой, а в одиночку. Надо было медведя раздразнить, вынудить его к нападению. Рожон упирали в грудь медведя, а конец копья — в землю. Если выдерживало древко копья и нервы охотника, то зверь сам себя убивал. Он сам лез на рожон. Всей своей массой.
        Директива №3 погубила Красную Армию. Этой директивой Жуков бросил русского медведя на немецкий рожон.

5
        В предшествующих главах мы встретили заявление о том, что на стратегических играх в январе 1941 года Жуков показал себя полководцем более высокого класса, чем Кузнецов и Павлов, которые в начале войны действовали неудачно.
        Из песни слова не выбросишь. Однако не потому Павлов и Кузнецов неудачно командовали своими войсками, что были в чем-то хуже Жукова, а потому, что выполняли драконовские приказы Жукова.
        Войска приграничных военных округов, которыми командовали Павлов, Кузнецов, Кирпонос и Черевиченко, были выдвинуты к самым границам и попали под внезапный удар, бойцы и командиры не успели по тревоге добежать до своих танков и пушек. Случилось это не оттого, что глупенькие командующие фронтами по своей воле согнали миллионы солдат к границе, а потому, что так приказал начальник Генерального штаба генерал армии Жуков.
        Аэродромы приграничных округов были вынесены к границам и до пределов забиты самолетами. Там самолеты в своем большинстве и сгорели, не успев подняться в воздух. Случилось это не по прихоти Павлова, Кузнецова или другого командующего округом, а по приказу начальника Генерального штаба Жукова.
        Стратегические запасы были вынесены к границам и попали в руки противника не потому, что Павлов и Кузнецов глупы и бездарны, а потому, что так приказал начальник Генерального штаба Жуков.
        Войска приграничных округов не имели планов отражения агрессии, в этом виноват Генеральный штаб и его гениальный начальник генерал армии Жуков.
        На главных направлениях войны войска Западного и Юго-Западного фронтов уже в мирное время находились в мышеловках — в выступах, которые глубоко врезались в территорию противника. Уже в мирное время основные группировки советских войск с трех сторон были окружены противником. Оставалось только ударить по их тылам и отрезать пути снабжения, что противник и сделал. В этом виноват Генеральный штаб и лично его начальник генерал армии Жуков. Это он определял группировку войск. Без разрешения Генерального штаба командующий округом не имеет права переместить не то что армию или корпус, но даже один батальон, полк или дивизию.
        Главный удар германская армия нанесла севернее Полесья по войскам Павлова. А главные силы Красной Армии находились почему-то южнее Полесья. Жуков якобы все знал, все понимал и все предвидел, якобы знал, что нанесут удар севернее Полесья, но свои главные силы сосредоточил почему-то совсем в другом месте.
        И вот нам рассказывают, что во всем виноваты командующие округами, а в Москве, в Генштабе сидел гениальный стратег. Это старая традиция. За десятилетие до разгрома Красной Армии в 1941 году по приказу Сталина проводилась коллективизация — уничтожение миллионов самых толковых и работящих мужиков, которые кормили страну и половину Европы. Результат был плачевным. И тогда товарищ Сталин написал статью в газету «Правда», где виновниками объявил руководителей на местах: занесло вас, товарищи, не в ту степь, увлеклись, головокружением от успехов страдаете! И стреляли тех, кто больше всех старался, кто сталинские приказы выполнял в точности.
        В 1941 году Сталин должен был расстрелять Жукова. Но тогда тень упала бы на руководство в Москве, а, следовательно, и на самого Сталина. Было выгоднее все валить на местных руководителей, потому под топор пошел командующий Западным фронтом генерал армии Павлов и другие генералы.
        А Жуков остался чист.

6
        С первых дней войны Жуков координировал действия Юго-Западного и Южного фронтов.
        У генерал-полковника Кузнецова в Прибалтике — 2 мехкорпуса, против него 1 германская танковая группа — 631 танк.
        У генерала армии Павлова в Белоруссии — 6 мехкорпусов, против него 2 германских танковых группы — 1967 танков.
        У генерала армии Жукова в Молдавии и Украине — 10 мехкорпусов, против него 1 германская танковая группа — 799 танков.
        Ну уж здесь, наверное, гениальный стратег продемонстрировал полководческий талант! Увы. Жуков загонял бесполезными маршами шесть корпусов, потом бездарно сжег их в сражении, остальные четыре мехкорпуса изрядно обескровил.
        Ныне миру внушено, что танковое сражение 1943 года под Прохоровкой было самым грандиозным в истории Второй мировой войны и во всей мировой истории. Но это не так. Самое грандиозное танковое сражение в мировой истории произошло 23 -27 июня 1941 года в районе Дубно, Луцка и Ровно. В этом столкновении шести советских мехкорпусов с 1-й германской танковой группой советскими войсками командовал Жуков. У него было полное количественное и качественное превосходство.
        В 1-й германской танковой группе из 799 танков, из которых:
        •тяжелых танков — О,
        •плавающих танков — О,
        •танков с дизельными двигателями — О,
        •танков с противоснарядным бронированием — О,
        •танков с длинноствольными пушкам калибра 75 мм и выше — О,
        •танков с широкими гусеницами — 0.
        Для того, чтобы сдержать такое количество германских танков на государственной границе и не пустить их на свою территорию, Жукову в Украине и Молдавии было достаточно иметь 266 танков примерно такого же качества, как германские — чтобы уровнять силы с наступающей стороной, обороняющимся достаточно иметь в 3 раза меньше танков. Фактически у Жукова в составе Киевского и Одесского военных округов было 8069 танков, в 30 (тридцать!) раз больше, чем требовалось для обороны.
        Один только 4-й мехкорпус, который Жуков бросил в сражение против 1-й танковой группы, имел 892 танка, в том числе 414 новейших Т-34 и КВ, равных которым не только у Гитлера, но и вообще ни у кого в мире не было даже в проектах.
        8-й мехкорпус имел 858 танков, включая 171 танк Т-34 и КВ.
        15-й мехкорпус — 733 танка, в том числе 131 танк Т-34 и КВ.
        22-й мехкорпус — 647 танков, в том числе 31 танк Т-34 и КВ. (Мало? Но у Гитлера не было ни одного танка, равного или подобного этим, ни на одном из фронтов.)
        Каждый из этих корпусов можно смело считать настоящей танковой армией. В ходе войны редко какая советская армия имела такое количество танков. И германские танковые армии такого количества танков в своем составе в ходе войны никогда не имели. США, Великобритания, Франция, Япония, Италия в этой области до уровня СССР и Германии подняться не сумели и в своих вооруженных силах никогда танковых армий не имели.
        Кроме новейших танков Т-34 и КВ, под командованием Жукова в июне 1941 года на Украине и в Молдавии были танки следующих типов:
        Т-28 — 215 машин,
        Т-35 — 51 машина,
        БТ-7М — 370 машин,
        Т-37 — 669 машин,
        Т-38 — 123 машины,
        Т-40 — 84 машины.
        Ни в 1-й германской танковой группе, ни во всей Германии, ни во всем мире не было ни одного танка, хотя бы приблизительно равного этим «устаревшим образцам».
        Имея такое превосходство над противником, Жуков самое грандиозное танковое сражение мировой истории позорно проиграл. Член военного совета Юго-Западного фронта корпусной комиссар Н.Н.Вашугин по завершении сражения застрелился. Вашугин был комиссаром, не он готовил, планировал и проводил это сражение. Эту танковую битву готовил, планировал и проводил Жуков. Он сжег за четыре дня шесть мехкорпусов, а остальные порядочно обескровил. После такого разгрома Жуков тоже должен был застрелиться и тем снять с себя хоть часть позора. Вернее, сначала должен был застрелиться Жуков, а уж потом остальные, кто за тот позор не нес такой ответственности, как Жуков.
        Но Жуков сел в самолет и улетел в Москву.
        Что бы делал великий Жуков, если бы у него было не десять мехкорпусов, а только два, как у Кузнецова?
        Что бы делал великий Жуков, если бы против него воевала не одна танковая группа, а две, как против Павлова?
        У командующих фронтами генералов Кузнецова и Павлова не было права бросить разгромленные войска и убежать в Москву. У начальника Генерального штаба генерала армии Жукова такое право было. Он бросил разгромленные по его вине войска и был таков.

7
        И вот после войны Жуков объявил: снарядов у нас было мало, танки устаревшие, самолеты — гробы, войска — неустойчивые.
        Но давайте, как это бывает на стратегических играх, мысленно поменяем армии местами. Давайте представим себе, что на месте Красной Армии стоит германский вермахт. Не Красной Армии выпало защищать Советский Союз, а германской армии. А над вермахтом стоит величайший полководец XX века Жуков. И все в германской армии правильно: тут стойкие и хорошо обученные солдаты, умные командиры и великолепная боевая техника. Какое было бы сочетание: образцовая армия, и командует этой образцовой, лучшей в мире военной машиной наш великий полководец.
        Представили? Хорошо. Идем дальше.
        Вот перед войной идут из Москвы директивы Жукова: аэродромы вынести к границам прямо под огонь вражеских батарей! Стратегические запасы — туда же! По самолетам противника не стрелять! Орудийные замки сдать на склады! Колючую проволоку на границах резать! В оборону войска не ставить! Траншей и окопов не рыть! Миллионы солдат придвинуть к самым границам! Туда же вынести все штабы, командные пункты и узлы связи! Никаких карт своей территории войскам не выдавать! Самые мощные армии загнать в «мышеловки» — в выступы, которые вклиниваются во вражескую территорию! Никаких мер без приказа Москвы не предпринимать! На провокации не поддаваться!
        Командиры всех уровней от взвода и выше понятия не имеют о планах командования. Все планы доставлены в опечатанных конвертах. За вскрытие пакета без соответствующего приказа — расстрел.
        И вот по этой образцовой армии нанесены внезапные сокрушительные удары чудовищной мощи.
        Приказ Жукова не поддаваться на провокации означал, что нельзя воевать. А приказ не предпринимать никаких мер без особого разрешения означал, что вообще ничего делать нельзя. После таких приказов, в самый драматический момент, когда бедную армию бьют, чем попало, — многочасовое молчание Москвы. Запрет на ведение войны наложен, но не снят.
        Что делала бы дисциплинированная германская армия в этой ситуации? Неужели ей было бы легче, чем Красной Армии 22 июня 1941 года? Неужели германская армия при таком раскладе сразу же начала побеждать, если ни у одного генерала и офицера нет никаких планов?
        А потом вдруг следуют внезапные невыполнимые фантастические директивы Жукова с требованием наступать без подготовки. Наступать в ситуации, когда этого делать нельзя. Наступать, не имея никакого представления о сложившейся обстановке.
        Лезть прямо на рожон.
        Неужели после этого у кого-нибудь повернулся бы язык Жукова называть гением? Неужели после этого кто-нибудь продолжал бы обвинять армию в том, что она плохо воевала?
        ГЛАВА 14. Как Жуков спасал Москву
        Сражение под Ельней в конце августа — начале сентября 1941 года как первый триумф Красной Армии в войне против гитлеровской Германии. — На Москву или на Киев? Стратегическая дилемма, стоявшая перед германским командованием в августе 1941 года. — Наступательная операция под Ельней: зачем Жуков больше месяца непрерывно штурмовал хорошо укрепленные позиции 2-й танковой группы Гудериана, положив в землю неисчислимые полчища своих солдат. — Победа Жукова под Ельней обернулась грандиозным поражением всего Резервного фронта.
        У Жукова преобладала манера в большей степени повелевать, чем руководить. В тяжелые минуты подчиненный не мог рассчитывать на поддержку с его стороны — поддержку товарища, начальника, теплым словом, дружеским советом.
        Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. ВИЖ. 1990. №2. С. 50

1
        Июнь и июль 1941 года — настолько важный период нашей истории, что для рассказа о произошедшем за эти два месяца не хватит даже десяти глав. Сейчас мы перенесемся в август 1941 года, в район города Ельня. Тут в августе-сентябре 1941 года Резервный фронт под командованием генерала армии Жукова провел первую в ходе войны успешную наступательную операцию. Тут родилась советская гвардия. 100-я и 127-я стрелковые дивизии 24-й армии Резервного фронта за стойкость в обороне и решительность в наступлении, за массовый героизм и мужество личного состава были преобразованы в 1-ю и 2-ю гвардейские стрелковые дивизии соответственно.
        Сражение под Ельней — первый триумф Красной Армии в войне против гитлеровской Германии. Этот триумф организовал Жуков. С этим спорить нельзя.
        Что же случилось под Ельней?
        В результате прорыва передовых частей 2-й танковой группы Гудериана и захвата 19 июля 1941 года города Ельня противнику удалось создать исключительно важный и хорошо укрепленный плацдарм — выступ, выгнутый в сторону Москвы. За неполный месяц с начала войны 2-я танковая группа прошла с боями от Бреста до Ельни 700 километров. А от Ельни до Москвы оставалась 300 километров. Если танковая группа Гудериана будет идти с той же скоростью, то к Москве она подойдет через две недели. Ельнинский выступ — это исходный рубеж для рывка на Москву. В результате ожесточенных боев в августе и начале сентября Жуков этот плацдарм ликвидировал. Нам стоит только сопоставить цифры: если первые 700 километров немцы прошли за месяц, 300 оставшихся километров они могли бы пройти за 2 недели, но были остановлены на этом направлении. И тогда величие подвига Жукова под Ельней предстанет перед нами во всем своем блеске.
        Однако…

2
        Однако 2-я танковая группа Гудериана вырвалась далеко вперед. Фланги танковой группы оказались открытыми. Тыл уязвим. Резервов нет. Войска требуют отдыха и пополнения, боевая техника — ремонта. Остро не хватает танков, танковых двигателей, транспортных машин, боеприпасов, запасных частей. Самое главное — у Гудериана было очень мало горюче-смазочных материалов. Так что прямой опасности Москве в тот момент не было. Гудериан должен был ждать, когда подвезут все необходимое для дальнейшего наступления. Снабжение наступающих германских войск было возможно только по единственной весьма уязвимой и значительно поврежденной железнодорожной линии Минск — Смоленск — Вязьма — Москва.
        Но даже если бы у Гудериана всего было в достатке, то и тогда удар на Москву в тот момент был весьма рискованным предприятием. С севера над германской группировкой нависали войска советского Северо-Западного фронта численностью около полумиллиона солдат с сотнями танков и тысячами орудий. Сами они были практически неуязвимы, так как находились на непроходимых для немецких танков Валдайских высотах. С юга, из районов Киева, Конотопа и Брянска, танковой группе Гудериана и единственной линии ее снабжения угрожали войска советских Юго-Западного и Брянского фронтов численностью более миллиона солдат с тысячей танков и пятью тысячами орудий.
        И перед германским командованием встала мучительная, неразрешимая дилемма: идти прямо на Москву или сначала разгромить киевскую группировку советских войск? Гудериан и многие другие генералы склонялись к тому, чтобы идти на Москву. Гитлер считал, что рывок на Москву — рывок в мышеловку. Нельзя идти на Москву, имея справа такую мощную группировку противника.
        Оборона советских войск в районе Киева опиралась на мощную водную преграду, Днепр, и на Киевский укрепленный район. В лоб эту группировку не взять. Но 2-я танковая группа Гудериана, вырвавшись далеко на восток, нависала над правым флангом Киевской группировкой советских войск и могла ударить ей в тыл.
        21 августа 1941 года Гитлер отдал приказ временно отложить наступление на Москву, а вместо этого нанести удар на юг с целью окружения советских войск под Киевом. Операция была проведена успешно. В киевском котле германские войска захватили 665 тысяч советских солдат и офицеров, 884 танка, 3178 орудий, сотни тысяч тонн боеприпасов, топлива, запасных частей и продовольствия.

3
        В Кремле намерения Гитлера на вторую половину лета и раннюю осень 1941 года оценивали по-разному. И как всегда, если верить воспоминаниям Жукова, он сам все знал, все понимал и все предвидел, а глупый Сталин ничего не знал, ничего не понимал и ничего не предвидел. Жуков об этом рассказывал так. 29 июля он позвонил Сталину и попросил принять для срочного доклада. Тут-то якобы и состоялся знаменательный разговор, в результате которого Жуков был смещен с поста начальника Генерального штаба. Вот что Жуков якобы доложил Сталину:
        На московском стратегическом направлении немцы в ближайшие дни не смогут вести наступательную операцию, так как они понесли слишком большие потери. У них нет здесь крупных стратегических резервов для обеспечения правого и левого крыла группы армий «Центр»; на ленинградском направлении без дополнительных сил немцы не смогут начать операции по захвату Ленинграда и соединению с финнами… (Воспоминания и размышления. С. 300.)
        Жуков якобы доказывал Сталину: Гитлер на Москву сейчас не пойдет и Ленинград штурмовать не будет. Опасность сейчас другая: германские войска ударят в тыл Юго-Западному фронту, противник срежет всю киевскую группировку. Надо войска из района Киева срочно отводить!
        Сталин: А как же Киев?
        Жуков: Киев сдать!
        Сталин: Что за чепуха!
        Жуков: Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт.
        Нам рассказывают, что после этого разговора Сталин снял Жукова с должности начальника Генерального штаба и назначил командующим Резервным фронтом. И вот встав во главе Резервного фронта, Жуков провел блистательную наступательную операцию под Ельней.
        Следует обратить внимание вот на что. Гитлер колебался: на Москву или на Киев? Но выбора у него по существу не было. Оба решения одинаково соблазнительны. С одной стороны, вот она, беззащитная Москва, в трехстах километрах. С другой стороны, если не идти на Москву, а повернуть на Киев, то можно без труда разгромить миллионную группировку советских войск. Что лучше?
        В то же время оба решения были одинаково проигрышными. Если идти на Москву, то до распутицы не будет захвачена Украина, и тогда за Украину придется воевать осенью и зимой. А если в августе идти на Украину, тогда до наступления распутицы не будет захвачена Москва. Тогда сражение за Москву падает на осень и зиму. Можно выбрать одно, можно — другое, но в любом случае от грязи, мороза и снега уже не увернуться. В любом случае война уже получилась затяжной без перспективы германской победы. А ведь еще надо и Ленинград захватить. И Крым нельзя оставлять Сталину. Крым — это базы советской авиации для разгрома нефтяной промышленности Румынии. Гитлер и это понимал. Потому колебался.
        Оттого, что оба направления были и одинаково заманчивыми и одинаково безысходными, Гитлер не знал, что выбрать. Вероятность принятия одного или другого решения была примерно одинаковой. Потому предсказать, на что именно решится Гитлер, было практически невозможно.
        Мы теперь знаем, что после долгих колебаний и споров окончательное решение Гитлер принял 21 августа: на Москву пока не идти, а повернуть на юг в тыл киевской группировке советский войск. Но наш гениальный Жуков, если верить его мемуарам, еще 29 июля точно знал, какое именно решение примет Гитлер. Так он якобы Сталину и докладывал: на Москву немцы не пойдут, пойдут на Киев!
        Бедный Гитлер 29 июля 1941 года грыз ногти, не зная, на что решиться, и еще три недели грыз, не зная, на Москву ему идти или на Киев. И невдомек было Гитлеру, что великий Жуков, находившийся в полтора тысячах километров от него, уже знал, какое решение примет фюрер через три недели.

4
        Допустим, под Ельней все было так, как рассказывают советские пропагандисты: первая в ходе войны успешная наступательная операция советских войск, массовый героизм, рождение советской гвардии, и Жуков — организатор и вдохновитель…
        Но мы зададим вопрос: зачем? Кому и зачем была нужна наступательная операция под Ельней?
        Вернемся к «предсказаниям» Жукова от 29 июля 1941 года. Жуков якобы знал наперед, что Гитлер на Москву не пойдет, а пойдет на Киев. Якобы за эти предсказания глупый Сталин снял Жукова с поста начальника Генерального штаба.
        Ладно. Поверим.
        Теперь обратим внимания на действия Жукова. Он полтора месяца штурмовал Ельнинский выступ потому, что это плацдарм для наступления на Москву, хотя сам якобы знал наперед, что в данный момент Гитлер на Москву наступать не собирается. Жуков якобы предсказал, что будет германский удар в обход Киева. И вот противник такой удар нанес. В районе Киева в окружении гибли шесть советских армий. Силы Гудериана тоже на исходе. Гудериан рассказывал, что был вынужден бросить в бой последний резерв — роту охраны командного пункта. Штаб Гудериана остался без охраны. В его резерве не было вообще ничего, ни единого солдата. Вот бы Жукову не тратить силы на бесполезные атаки Ельнинского выступа, а встать в глухую оборону. Высвободившиеся дивизии надо было бросить на помощь армиям, запертым в Киевском окружении. Силы Гудериана на исходе. Лишняя соломинка ломает хребет верблюду. Если бы Жуков частью своих дивизий ударил по тылам 2-й танковой группы, то величайшая победа Гудериана под Киевом могла обернуться величайшей катастрофой. 2-я танковая группа растянулась на огромных пространствах имея незащищенные фланги и
тылы. Танки — вперед! А позади танков — бесконечные колонны тыловых подразделений: госпитали, ремонтные батальоны, бесчисленные колонны транспортных машин с топливом и боеприпасами, полевые кухни, походные публичные дома и прочее, и прочее. Все это предельно уязвимо. Но без этого танковая группа не может жить и воевать. Вот бы Жукову по тылам Гудериана ударить!
        Жуков якобы предсказал, что ближайшая цель Гитлера — Киев, а не Москва. И вот идет сражение за Киев. Германские войска выбиваются из сил. Они на грани истощения. Резервов у них нет, а снабжение предельно затруднено. А Жуков никак на все это не реагировал. А Жуков штурмовал германские траншеи под Ельней. А Жуков попусту лил солдатскую кровь ради никому не нужного Ельнинского выступа.
        Одно из двух.
        Или Жуков на самом деле не предвидел, что Гитлер пойдет на Киев, а после войны задним числом объявил, что заранее разгадал планы противника. В этом случае он — хвастун.
        Или Жуков действительно предсказал, что Гитлер повернет свои главные силы на Киев, но попусту тратил собственные силы на второстепенном направлении, пока сотни тысяч советских солдат гибли в Киевском котле, когда совсем небольшая помощь могла в корне изменить ситуацию в пользу Красной Армии. В этом случае Жуков — бездарный унтер, не способный принимать правильные решения даже в ситуации, которая ему предельно ясна.

5
        В середине июля 1941 года 2-я танковая группа Гудериана захватила Ельню. Тут танковая группа встала в оборону. Жуков с начала августа непрерывно штурмовал позиции танковой группы. Безуспешно. Тут он положил в землю неисчислимые полчища своих солдат, не причинив танковой группе Гудериана особого вреда. Нет ничего более глупого, чем штурмовать хорошо укрепленные позиции, на которых обороняется сильный противник. Действуя таким образом, вы напрасно гробите своих солдат. Даже если бы из Ельнинского выступа и ожидалось наступление на Москву, то выступ все равно не надо было штурмовать. Вместо этого надо создавать оборону против этого выступа.
        Вот, например, в 1943 году поступили сообщения о том, что германские войска готовят наступление из районов Орла и Белгорода. Разве из этого следует, что советские войска тут же ринулись на штурм Орла и Белгорода? Вовсе нет. Если из этих районов предполагается наступление противника, значит, противник на данном направлении обладает большими силами. Следовательно, надо не штурмовать позиции противника, а готовить оборону: рыть противотанковые рвы, устанавливать фугасы и минные поля, рыть окопы, возводить блиндажи, готовить противотанковые рубежи и засады. Если противник силен и готовит наступление на данном направлении, пусть он упрется в нашу оборону. Пусть обломает зубы о наши заграждения.
        В 1943 году Гитлер настаивал на том, чтобы срезать Курскую дугу, где находились значительные силы Красной Армии, подготовившие несокрушимую оборону. Эта затея Гитлера обескровила лучшие соединения вермахта.
        Жуков был стратегом того же уровня, что и Гитлер. Жуков был унтер-офицером и до конца своих дней унтер-офицером оставался, несмотря на маршальские погоны. Перед Жуковым — Ельнинская дуга, в которой находятся силы, способные, по мнению Жукова, наступать на Москву. Следовательно, это мощные силы! И Жуков принял решение наступать. Пять атак в день! Семь! Десять! Ура!
        Противник сидит в траншеях, из-за брустверов не видны даже каски. Противник стреляет с места, то есть прицельно. А наш солдат бежит, он должен стрелять на ходу. Он несет на себе запас патронов и гранат, у него сбилось дыхание от быстрого бега. Стрелять прицельно он не может. Да и куда стрелять, если немцы в землю зарылись? Немецкие снайперы и пулеметчики косят наши наступающие цепи одну за другой. Ничего! Народу у нас хватает! Атаку повторить! А ну, еще разок! Еще! И еще! Весь август без перерывов Жуков штурмовал Ельнинский выступ. Там Жуков обескровил лучшие соединения Красной Армии. А остатки двух дивизий, которые уцелели после нескончаемых штурмов, получили в сентябре гвардейские звания.

6
        В Ельнинском выступе поначалу была не только пехота, там находилась танковая группа Гудериана, а это четверть германских танковых сил. Нет ничего более страшного и глупого, чем бросать пехоту на врытые в землю танки. Танк в обороне — несокрушимая мощь. Над землей возвышается только башня с пушкой и пулеметами. Башня замаскирована. Но даже если маскировка и сорвана, попасть в башню не так просто. И не всякое попадание выводит танк из строя. Экипаж врытого в землю танка имеет мощное вооружение, хорошую оптику, он прикрыт броней. Для него бегущая по полю пехота — легкая цель. И наступающий танк для врытого в землю танка — желанная и легкая цель. Наступайте, войска Жукова, массами! Чем больше, тем лучше! Всех перебьем.
        Затем 21 августа Гитлер отдал приказ 2-ю танковую группу Гудериана тайно вывести из Ельнинского выступа. Группа приказ выполнила и нанесла удар на Конотоп, далее — на Лохвицу, в тыл советской киевской группировке. 2-я танковая группа Гудериана в глубоком тылу советских войск встретилась с 1-й танковой группой Клейста, замкнув кольцо окружения вокруг советского Юго-Западного фронта, что стало самым большим окружением в истории войн.
        Уходя, Гудериан оставил в Ельнинском выступе только несколько слабых пехотных дивизий без танков и почти без артиллерии. И вот этот опустевший выступ снова штурмовал Жуков — день за днем, неделя за неделей, не жалея солдатских жизней.
        Ельнинский выступ Жуков захватил. Но это было выталкивание противника, а не разгром. Германские пехотные дивизии просто отошли из выступа, заваленного трупами советских солдат. Отходя, германские войска оставили за собой минные поля, противотанковые и противопехотные. Пагубность непрерывных атак в том, что противник хорошо знает ваши привычки: если на данном направлении за полтора месяца уже было 127 безуспешных атак, значит, вы и дальше будете пробивать лбом стену в этом самом месте. На всех фронтах германские войска наступали, потому противопехотные и противотанковые мины им не требовались. А на Ельнинском выступе германские войска под напором Жукова медленно отходили. Был смысл противотанковые и противопехотные мины использовать именно тут. Так и было сделано. Практически весь резерв мин германской армии был использован на Ельнинском выступе. И вот по этим непроходимым минным полям рвались вперед дивизии Жукова, истребляя себя и не причиняя вреда противнику.
        Теперь вопрос: что знал Жуков о противнике в Ельнинском выступе? Если он считал, что в выступе находится 2-я танковая группа Гудериана и тем не менее приказал выступ штурмовать, значит, Жуков — преступник. В лоб атаковать врытые в землю танки, составляющие одну четверть всей германской танковой мощи — преступление.
        Предположим, Жуков считал, что 2-й танковой группы в Ельнинском выступе нет и никто Москве не угрожает. Если так, то штурм пустых минных полей — преступление вдвойне. Если 2-й танковой группы Гудериана в Ельнинском выступе нет, то Жукову надо было срочно разузнать, где она и что делает.
        Пока Жуков штурмовал Ельню, основные силы 2-й танковой группы Гудериана громили соединения и части шести советских армий, запертых в Киевском котле. Далее события развивались так. Разгромив шесть советских армий в районе Киева, захватив несметное количество пленных и небывалые трофеи, германские войска (в том числе и 2-я танковая группа Гудериана) развернулись на Москву и в конце сентября начали наступление. Германские танковые группы вполне обошлись без Ельнинского выступа. Он им был не нужен. Они нанесли удары на других направлениях и с тем же успехом вышли к Москве.
        Ельня, которую Жуков штурмовал больше месяца, заплатив за ее захват реками русской солдатской крови, была сдана без боя. Резервный фронт, которым недавно командовал Жуков, попал в окружение и был разгромлен. Причина: под руководством Жукова фронт не готовился к обороне, а безуспешно и бессмысленно штурмовал Ельню.
        В боях за Ельнинский выступ Резервный фронт был истощен и ослаблен, израсходовал немыслимое количество боеприпасов и остался без них. Тут-то он и попал под удары германских дивизий. Победа Жукова под Ельней обернулась грандиозным поражением всего Резервного фронта через три недели после никому не нужных побед.
        Если бы в августе и в начале сентября Жуков попытался спасти своих соседей в Киевском окружении, то иначе сложилась бы и судьба войск в районе Ельни. Если бы Жуков не штурмовал Ельню, а несколько своих дивизий бросил против тылов Гудериана, тогда бои под Киевом затянулись до октября и ноября. В этом случае войска Жукова под Ельней имели бы время на подготовку обороны. Кроме того, и противник после кровопролитных сражений за Киев был бы уже не тот. Да и начинал бы он наступление на Москву не в конце сентября, а гораздо ближе к зиме, а то и вовсе не начал бы его.
        Но Жуков в августе и сентябре не помог гибнущим в окружении под Киевом. Потому сразу после разгрома киевской группировки советских войск настала очередь Резервного фронта. Войска, которыми командовал Жуков, сами попали в окружение.
        Правда, сам Жуков окружения избежал. Ему повезло. До начала германского наступления на Москву Сталин направил Жукова в Ленинград. Иначе хлебал бы Жуков баланду в немецком лагере военнопленных, как сотни тысяч солдат и офицеров Резервного фронта, которых он бесконечными штурмами Ельни обрек на плен и смерть.
        ГЛАВА 15. Чем завершился «разгром немцев под Москвой»
        Миф о том, что Жуков спас Ленинград от захвата немцами. — Жуков «предотвращает» штурм Ленинграда, который германским командованием не планировался и не замышлялся. — Состояние германских войск после сражения за Киев. — Блистательные операции 20-й армии генерал-майора Власова на реке Лама в январе 1942 года. — Кому страна была обязана спасением Москвы? — Славу спасителя Москвы переписывают на Жукова. — Контрнаступление советских войск под Москвой в декабре 1941 года. — Победы, которых не было: Жуков дезинформирует Сталина о ситуации на главном Западном направлении, и в результате германская армия получает возможность закрепиться на советской территории. — Так называемый «разгром немцев под Москвой» обернулся под мудрым руководством Жукова позорным разгромом Красной Армии под Москвой. — Почему присвоение Жукову орденов и званий вовсе не свидетельствует о его полководческом таланте.
        В 29-й армии [в апреле 1942 года] осталось 6000 человек <….> Закончились боеприпасы и продукты. Люди начали умирать от голода.
        Военно-исторический журнал. 1995. №2. С. 17

1
        О Жукове сложено много легенд. Среди них есть и такая: во время войны он спас Ленинград от захвата немцами.
        Давайте посмотрим, так ли это было на самом деле. Начнем с того, что на протяжении двух веков район вокруг Питера укреплялся всеми русскими царями. Взять Питер штурмом было невозможно. Он был самым укрепленным городом мира. Вдобавок к Ленинграду летом и ранней осенью 1941 года отошел весь Балтийский флот. В районе Ленинграда была сосредоточена небывалая мощь — 360 орудий морской артиллерии, из них 207 — береговой и 153 — корабельной. Подобного количества артиллерии в годы Второй мировой войны не было ни на одной из военно-морских баз (ВИЖ. 1973. №6. С. 37). Речь идет не о полевой, а о морской артиллерии. Тут преобладали большие калибры. Ничего равного этой концентрации огневой мощи и брони германская армия противопоставить не могла.
        Кроме того, Ленинград защищали четыре советских армии: 8-я, 23-я, 42-я и 55-я. Оборона этих армий опиралась на мощную сеть укрепленных районов.
        Небо Ленинграда защищал корпус ПВО. «Наивысшая плотность зенитной артиллерии при обороне Москвы, Ленинграда и Баку была в 8-10 раз больше, чем при обороне Берлина и Лондона»
        (Советская военная энциклопедия. Т. 1. С. 289). Помимо этого — зенитная артиллерия боевых кораблей. Ленинград прикрывала авиация Балтийского флота и Ленинградского фронта.
        Штурмовать Ленинград было бы безумием. Гитлер на это безумие не пошел.
        Вспомним еще раз «предсказания» Жукова, которые он якобы еще 29 июля 1941 года высказал Сталину: «Без дополнительных сил немцы не смогут начать операции по захвату Ленинграда и соединению с финнами» (Воспоминания и размышления. С. 300). Из мемуаров Жукова прямо следует, что Ленинграду не грозила опасность штурма. После июля 1941 года ситуация изменилась: германских войск под Ленинградом не прибавилось. Наоборот, их стало меньше, причем значительно меньше.
        Главной ударной силой, которая шла на Ленинград, была 4-я танковая группа Гёпнера. Жуков получил приказ прибыть в Ленинград. А Гёпнер получил приказ на перегруппировку 4-й танковой группы с ленинградского направления на московское.
        В романе Александра Маковского «Блокада» описан момент первого совещания, которое проводил Жуков в штабе Ленинградского фронта. Звенит телефон, кто-то истошно кричит в трубку: «Немцы!» Все присутствующие в панике бросаются что-то делать, и только невозмутимый Жуков спокойно спрашивает: «Какие немцы?» Всем присутствующим непонятно спокойствие Жукова, ведь надо срочно предпринимать какие-то меры, чтобы остановить прорвавшегося врага. Но оказывается, что спокойствие Жукова объясняется его ясным пониманием обстановки. Он знает, что у немцев нет сил для штурма города.
        Роман Маковского — художественный вымысел. Но вопрос поставлен верно: какие немцы? Сил у германской армии для штурма Ленинграда было явно недостаточно. После перегруппировки 4-й танковой группы на московское направление под Ленинградом не осталось ни одного немецкого танка. Так что штурма можно было не бояться. И приписывать Жукову заслугу в спасении города тоже не стоит.
        И еще. Когда мы говорим об обороне Ленинграда, надо задуматься над тем, как противник у Ленинграда оказался. Как случилось, что аэродромы Северо-Западного фронта оказались у самых границ и почему они попали под гусеницы танков Гёпнера и Манштейна? Как случилось, что ни одна из дивизий Северо-Западного фронта (и всех других фронтов) не стояла в обороне? Как случилось, что мосты через Неман и Даугаву попали в руки противника? Как случилось, что Псковский и Островский укрепленные районы не были заняты нашими войсками и были захвачены противником сходу? Неужели начальник Генерального штаба генерал армии Жуков за все эти безобразия не должен нести ответственности?
        Итак, за что же мы поем славу Жукову? Славу поем за то, что Жуков своим предвоенным планированием, своими приказами в первые часы и дни войны поставил войска Северо-Западного и всех других фронтов в такое положение, в котором они были обречены на разгром. Своими действиями Жуков по существу открыл противнику дорогу на Ленинград. И не только на Ленинград.
        Выходит, что Жуков, находясь в Ленинграде, «предотвратил» штурм города, который германским командованием не планировался и не замышлялся[8 - Подробнее об истинной роли Жукова в обороне Ленинграда читайте в новом издании книги Виктора «Беру свои слова обратно»(М: Добрая книга. Главы 22 -27). — Прим. ред.].

2
        После Ленинграда — Москва.
        Однажды кто-то из советских генералов объявил Жукова гением за то, что тот остановил фашистские полчища у стен Москвы. Сказано сильно. Однако немецкие документы говорят о том, что к стенам Москвы германская армия подошла на последнем дыхании. Она была уже обессилена и обескровлена непрерывными боями и сражениями, потому остановилась сама, независимо от контрнаступления Красной Армии и за несколько дней до его начала. Наступление германской армии на Москву захлебнулось в крови солдат Красной Армии. Непрерывные многомесячные сражения истощили силы вермахта.
        Самую полную картину развития германской армии в предвоенный период и ходе войны дал генерал-майор Б. Мюллер-Гиллебранд в книге «Сухопутная армия Германии. 1933 -1945гг.».
        Достаточно прочитать всего одну страницу этой книги, чтобы оценить состояние германских войск после сражения за Киев. Мюллер-Гиллебранд пишет, что осенью 1941 года германские танковые дивизии располагали 35% своей первоначальной боеспособности, «поэтому должна была наступить оперативная пауза. <….> Наши войска накануне полного истощения материальных и людских сил. <….> Маневренность и наступательная мощь наших войск исчерпана. Самое большое, на что мы можем рассчитывать, это — подойти северным флангом группы армий к Москве и занять 2-й танковой армией излучину Оки северо-западнее Тулы. (Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. 1933 -1945гг. Т. 3. С. 23.)
        Кроме того, в середине ноября 1941 года «запасы горючего в рейхе были исчерпаны» (К. Рейнгардт. Поворот под Москвой. М.: Воениздат, 1980. С. 138). Так что не велика разница, появился Жуков под Москвой или не появился.
        Во-вторых, нельзя не согласиться со сталинским телохранителем[9 - Алексей Трофимович Рыбин, майор в отставке, сотрудник личной охраны Сталина с 1931 года. — Прим. ред.], который резонно рассудил:
        Жукова порой заносило высокомерие, и он терял над собой контроль. Что значит он не сдаст Москву? Ставка на Западный фронт перебросила с Урала, Сибири и Казахстана 39 дивизий и 42 бригады. Без них даже золотой Жуков неизбежно померк бы навсегда. (А.Т. Рыбин. Сталин и Жуков. М.: Гудок, 1994. С. 23.)
        А в-третьих, надо повторить все тот же вопрос: как и по чьей вине гитлеровские полчища появились у стен Москвы? Как это «маршал Победы», имея в 36 раз больше самолетов, чем требовалось для обороны, допустил врага на свою территорию? И отчего этот гениальный полководец оказался у самой Москвы?
        Чтобы остановить три тысячи германских танков на самой границе и не позволить им вступить на нашу территорию, Жукову 22 июня 1941 года было достаточно на всем советско-германском фронте иметь всего одну тысячу советских танков. В крайнем случае полторы тысячи. Как могло случиться, что, имея 25479 танков, великий полководец оказался у стен столицы СССР?

3
        Когда говорят о славных делах Жукова под стенами Москвы, я вспоминаю академический курс истории войн и военного искусства, который нам читали в Военно-дипломатической академии. Все у нас в начале войны якобы было не так, а потом командование Красной Армии начало набираться ума. И вот на одной из лекций нам рассказывают, что впервые войсковая разведка была правильно организована в наступательных боях советских войск на реке Ламе в январе 1942 года.
        Там же, на реке Ламе, впервые было правильно организовано инженерное обеспечение наступательной операции.
        И опять же именно там, на реке Ламе, в январе 1942 года впервые было правильно организовано тыловое обеспечение войск Красной Армии в ходе наступательных боев.
        О том, что противовоздушная оборона советских войск впервые была правильно организована в ходе боев на реке Ламе в январе 1942 года, вы, надеюсь, уже догадались.
        И, конечно, правильное планирование боевых действий советских войск впервые было осуществлено тоже в январе 1942 года в боях на реке Ламе.
        За что ни возьмись, все начинается с рубежа реки Ламы. Вот если вы, например, не знаете, где впервые в ходе войны правильно была организована оперативная маскировка войск, то я вам подскажу: на реке Ламе. А когда? В январе 1942 года. Если не верите, откройте «Военно-исторический журнал», №1 за 1972 год, страница 13.
        Слушатели всех военных академий Советского Союза все это повторяли из года в год. Одни завершали курс обучения, уходили в войска, другие приходили на их место. И так год за годом. Десятилетиями. И вопросы не возникали. А мне непонятно. Мне вообще всегда и все непонятно. Что это за войска такие безымянные? Почему нам рассказывают о каких-то советских войсках на реке Ламе, не называя ни номеров дивизий, ни номеров армии, не упоминая никаких имен?
        А вот еще пример. 10 января 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования разослала командующим фронтами и армиями директиву о способах ведения так называемого «артиллерийского наступления». Удивительно, но утром того же дня советские войска на реке Ламе, явно еще не получив этой директивы и не имея времени с ней ознакомиться, уже успешно осуществили так называемое артиллерийское наступление, причем весьма успешно. Свидетельствует маршал артиллерии Г. Е. Передельский:
        Начало организации артиллерийского наступления в том виде, как предусматривалось директивой, было положено в наступлении 20-й армии на реке Ламе в январе 1942 года. (ВИЖ. 1976. №11. С. 13.)
        Здесь, наконец, эти войска названы — это 20-я армия Западного фронта. А кто в тот момент командовал 20-й армией? Открываем «Советскую военную энциклопедию», том 3, страница 104. Здесь перечислены одиннадцать генералов, которые последовательно командовали 20-й армией в годы войны. Первые пять — генерал-лейтенанты: Ф. Н. Ремезов (июнь-июль 1941г.), П. А. Курочкин (июль-август 1941г.), М.Ф. Лукин (август-сентябрь 1941г.), Ф. А. Ершаков (сентябрь-октябрь 1941г.), М. А. Рейтер (март-сентябрь 1942г.)…
        Стоп! Нас интересуют бои 20-й армии на реке Ламе в январе 1942 года. Но энциклопедия не сообщает, кто именно командовал 20-й армией с октября 1941 года по март 1942 года. Неужели в январе 1942 года 20-я армия совершала чудеса на реке Ламе без участия командующего армией? Предыдущая страница энциклопедии сообщает:
        20-я армия сосредоточилась севернее Москвы и была передана Западному фронту. В декабре в составе войск правого крыла фронта принимала участие в Клинско-Солнечногорской наступательной операции 1941 года, в ходе которой во взаимодействии с 16-й, 30-й и 1-й ударной армиями нанесла поражение 3-й и 4-й танковым группам противника, отбросила их на запад на 90-100 километров на рубеж рекЛама, Руза и освободив большое количество населенных пунктов, в том числе Волоколамск. В январе 1942 года войска 20-й армии ударом на Волоколамск — Шаховская прорвали заблаговременное подготовленную оборону противника на рубеже реки Лама и, преследуя отступающего противника, к концу января вышли в район северо-восточнее Гжатска. Это наступление обогатило советское оперативное искусство опытом массирования сил и средств на главном направлении и умелого их применения в зимних условиях. (Советская военная энциклопедия. Т. 3. С. 103. Далее — в том же духе.)

4
        Так вот, во всех этих боях, обогативших советское оперативное искусство, у 20-й армии был командующий. Это генерал-майор Власов Андрей Андреевич. За бои на реке Ламе он получил звание генерал-лейтенанта и высшую государственную награду — орден Ленина. Рядом с Власовым действовали армии Рокоссовского и Говорова. Рокоссовский и Говоров впоследствии стали Маршалами Советского Союза. Однако ни Рокоссовского, ни Говорова не ставили в пример. Они действовали хорошо и даже очень хорошо. Но в пример ставили Власова, ибо он действовал лучше двух будущих маршалов. Если бы судьба сложилась иначе, командовать бы Власову парадом Победы. Власов был куда более толковым командиром, чем Рокоссовский и Говоров.
        Над Власовым, Рокоссовским и Говоровым стоял Жуков. Можно предположить, что спасение Москвы и все чудеса на реке Ламе были организованы по приказу Жукова. Но тогда возникает вопрос: почему Жуков довел до блистательного совершенства искусство одного только Власова? Почему забыл про Рокоссовского, Говорова и командующих другими армиями Западного фронта? И приходится признать, что блистательные операции 20-й армии на реке Ламе были организованы Власовым без участия Жукова, а, возможно, и вопреки Жукову.
        И в народный эпос не попал ни Жуков, ни Говоров, ни Рокоссовский. Слава о Власове гремела по всей стране. О нем народ слагал песни:
        Говорили пушки басом,
        Гром военный грохотал,
        Генерал товарищ Власов
        Немцу перцу задавал!
        Потом все сложилось так, что имя Власова приказали забыть и вычеркнуть из истории. Вычеркнули. А куда же девать славу спасителя Москвы?
        И решили славу спасителя Москвы переписать на Жукова.

5
        В декабре 1941 года Красная Армия погнала германские войска из-под Москвы. Есть расхожее мнение, что во время контрнаступления советских войск, увлекшись успехом, Сталин потребовал от всех войск перехода в наступление одновременно на всех направлениях. Это было ошибкой. А мудрый Жуков якобы рекомендовал Сталину по всему фронту немцев не гнать, а сосредоточить все силы на московском стратегическом направлении. Немцы наносили удар на Москву, тут у них самые лучшие войска. Тут у них главная группировка. Тут у них почти все танки. И все без топлива. Вот по этой центральной замерзающей группировке и ударить! Разгромим лучшие войска на самом главном направлении — с остальными потом легко расправиться будет. Сами побегут! А наступать сразу на всех фронтах — это вроде как гоняться за четырьмя зайцами или бить врага растопыренными пальцами. Лучше в кулак силы собрать да ударить в одном месте, но крепко! Иначе попусту силы растратим: и врага не разгромим, и к весне все стратегические резервы израсходуем. Так все в мемуарах Жукова и расписано. Все просто и ясно: нельзя было наступать везде сразу. Нельзя, и
точка!
        Но не послушал глупый Сталин мудрого Жукова. Наступал сразу на всех фронтах. В результате и врага к весне не сокрушили, и остались без резервов. А следствия этого — потеря весной 1942 года Крыма и Севастополя, потеря 2-й ударной армии Власова, жуткая катастрофа под Харьковом, выход противника к Сталинграду на волжские нефтяные артерии.
        Этот пример якобы ярко показывает сталинскую глупость и жуковскую гениальность. Но есть нюанс.
        В последний день 1941 года в Кремле состоялось совещание, на котором утверждались планы боевых действий на следующий год.
        Накануне совещания в Ставке 31 декабря 1941 года генерал армии Г. К. Жуков и Н. А. Булганин по телефону доложили Сталину, что в ходе боев войсками Западного фронта были разбиты 20, 12, 13, 43, 53 и 57-й германские армейские корпуса в составе 292, 258, 183, 15, 98, 34, 259, 260, 52, 17, 137, 131, 31, 290 и 167-й пехотных и 19-й танковой дивизий и 2-й бригады СС, переброшенной на самолетах из Кракова; противник под ударами войск фронта продолжает отступление в западном направлении, оставляя в боях и по пути отхода раненых, артиллерию, оружие и имущество. (ВИЖ. 1991. №2. С. 24.)
        Сведения об этом докладе Жукова Сталину публикуются со ссылкой на Центральный архив Министерства обороны СССР (фонд 208, опись 2511, дело 1035, листы 63 -64).
        Если этим хвастливым докладам поверить, то получается, что Жуков в декабре 1941 года под Москвой сотворил нечто вроде Сталинграда. Цитировавшаяся выше статья из «Военноисторического журнала» продолжается так:
        Все это, по самому мягкому определению, не соответствовало действительности. Перечисленные соединения еще несколько лет продолжали обороняться и оказывать ожесточенное сопротивление Западному фронту.
        Жуков, мягко говоря, врал Сталину о своих грандиозных победах. На Руси о таких действиях говорят: втирал очки. В погоне за орденами и званиями Жуков шел на подлог, на преступление. В январе 1942 года надо было наступать только на одном, и именно на Западном стратегическом направлении, которое являлось главным направлением войны. Сталин же, как мы знаем, решил наступать сразу на всех направлениях. Это решение Сталин принял не по глупости, а потому, что очковтиратель Жуков приписал себе победы, которых не было. Жуков отрапортовал: на главном Западном направлении противник практически разбит, осталось его добить на второстепенных направлениях.
        В декабре 1941 года германская армия находилась на грани поражения. Разгром группы армий «Центр» мог бы означать крушение всего германского фронта от Балтики до Чёрного моря. Но из-за лживых хвастливых докладов Жукова, который обманывал Верховного главнокомандующего, этого не случилось. Из-за хвастливых докладов Жукова Сталин приказал наступать на всех направлениях одновременно, ударов было много, но все они были слабыми. Это дало возможность германской армии закрепиться на советской территории и растянуть агонию еще на три с половиной года.

6
        Давно замечено: хвастун первым верит своим выдумкам. Жуков доложил Сталину, что противник на Западном направлении в основном разбит, что противник бежит. Этому радостному рапорту Жуков, кажется, поверил сам. Вдогонку бегущим (как казалось Жукову) германским войскам гениальный стратег двинул свои армии. Ах, лучше бы Жуков этого контрнаступления не проводил! Так называемый «разгром немцев под Москвой» обернулся под мудрым руководством Жукова позорным разгромом Красной Армии под Москвой.
        Жуков был командующим Западным фронтом и одновременно главнокомандующим Западного направления, в составе которого находились два фронта — Западный и Калининский. И вот Жуков планирует грандиозную операцию.
        По ее замыслу предполагалось силами Калининского и Западного фронтов нанести удар по сходящимся направлениям на Вязьму, окружить и уничтожить ржевско-вяземскую группировку противника… (Красная звезда. 14 марта 1993г.)
        7 -8 февраля [1942 года] командующие войсками фронтов приняли решение на проведение операции. Решение не полностью отвечало обстановке. Ни в одном из фронтов не было создано сильных группировок для развития успеха и наращивания его в стороны флангов. По существу, каждая армия наносила изолированный удар. Попытка командующего Западным фронтом Г. К. Жукова осуществить прорыв самостоятельно созданной ударной армией не обеспечивала решения задачи разгрома противника, так как за этой армией никаких средств, которые могли бы развить наме-ценный успех, не было. (Генерал-полковник В. Барынькин. Красная звезда. 14 марта 1997г.)
        В район, где ударные группировки Калининского и Западного фронтов должны были замкнуть кольцо окружения вокруг главных сил германской группы армий «Центр», по приказу Жукова и был выброшен воздушный десант в составе 4-го воздушно-десантного корпуса, усиленного 250-м полком особого назначения.
        Перед войной по инициативе Жукова в Красной Армии были созданы воздушно-десантные корпуса. Жуков сообщает:
        Сам характер возможных боевых операций определил необходимость значительного увеличения воздушно-десантных войск. В апреле 1941 года начинается формирование пяти воздушно-десантных корпусов (Воспоминания и размышления. С. 211).
        Этот пассаж плохо стыкуется со всем остальным повествованием. Жуков рассказывает, что Красная Армия якобы готовилась к отражению агрессии. А в оборонительной войне крупные воздушно-десантные операции проводить просто невозможно.
        Воздушно-десантные корпуса были не только созданы по инициативе Жукова, но им и использовались. В Красной Армии за всю ее историю крупные воздушно-десантные операции проводились только по инициативе Жукова и только под его личным руководством. Неудивительно, что все они завершились полным провалом и гибелью тысяч десантников.
        Первая крупная воздушно-десантная операция проводилась Жуковым в ходе контрнаступления под Москвой. В район, где был выброшен 4-й воздушно-десантный корпус, Жуков двинул свои армии.
        Если раньше гитлеровцы окружали оборонявшиеся войска, то теперь наши армии сами устремлялись в тыл противника с целью его окружения. Попытки эти, увы, не всегда заканчивались успешно. Так, в январе 1942 года войска 29-й и 39-й армий прорвались глубоко в тыл противника. Развивая наступление в сторону Ржева, они не смогли обеспечить прочную оборону своих флангов и оказались в окружении. (ВИЖ 1995 №2 стр. 17.)
        Вдогонку противнику, который никуда не бежал, Жуков смело двинул 33-ю армию генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова и 1-й гвардейский кавалерийский корпус, не обеспечив их тылов и флангов. 33-я армия и 1-й гвардейский кавалерийский корпус тоже попали в окружение и несколько месяцев героически сражалась в тылу противника на подножном корме без эвакуации раненых, без подвоза горючего, боеприпасов и продовольствия. 33-я армия и ее командующий генерал-лейтенант Ефремов погибли под Вязьмой.
        Советские идеологи, рассказывая о Жукове, лихо обходят острые углы. Войска Западного и Калининского фронтов в ходе «победного контрнаступления» были почти полностью истреблены. Жуков загнал в окружение три армии и два отдельных корпуса, где все они и погибли. Можно было бы сказать: план Жукова не соответствовал обстановке. Но наши идеологи мягко говорят: план соответствовал обстановке, но не полностью.
        Можно было бы сказать: по вине Жукова погибли три армии и два корпуса и были полностью обескровлены все остальные армии и корпуса Западного и Калининского фронтов. Но почитайте советскую прессу — там об этом сказано иначе: Жуков сделал не все, чтобы вызволить попавшие в беду армии из окружения.
        А если верить мемуарам Жукова, то получается, что под Москвой Красная Армия одержала чуть ли не победу.

7
        Возразят: но ведь Сталин награждал Жукова! Сталин присваивал Жукову ордена и звания! Это ли не свидетельство величия Жукова?
        Нет, это не свидетельство. Сталин награждал и Льва Мехлиса. И даже присвоил ему звание генерал-полковника. Но из этого вовсе не следует, что Мехлис был полководцем. Генерал-полковник Мехлис ездил по фронтам и делал ту же работу, что и Жуков: орал, матерился и расстреливал. Мехлис имел такую же должность, как и Жуков — представитель Ставки Верховного Главного Командования. И так же, как и Жуков, Мехлис постоянно врал Сталину. Сталин знал об этом, но прощал Мехлиса, как прощал он и Жукова. Правда, в послужном списке Мехлиса не было таких чудовищных поражений, которые были в активе Жукова.
        Генерал-полковниками у Сталина были С.А.Гоглидзе и В. С. Абакумов. Генералами с четырьмя звездами у Сталина были и Серов, и Масленников, и Меркулов. Но все эти «стратеги» — из лубянского ведомства, и к планированию боевых операций никакого отношения не имели.
        Сталин присвоил звание Маршала Советского Союза Лаврентию Павловичу Берии. Но и из этого вовсе не следует, что Лаврентий Павлович был полководцем.
        Маршалом Советского Союза Сталин сделал Булганина Николая Александровича. В армии Булганин не служил. Он служил в органах ВЧК. Был палачом. Потом — директором завода, председателем Моссовета, в 1941 году — председателем правления Госбанка. В годы войны Булганин был политическим комиссаром, членом военных советов Западного и других фронтов. Сталин сделал Булганина Маршалом Советского Союза и даже министром обороны СССР. И грудь Булганина увешана орденами, в том числе и четырьмя высшими полководческими.
        Сталин присвоил звание маршала даже Тухачевскому. Но разве хоть кто-нибудь считает Тухачевского стратегом?
        То, что Сталин присваивал Жукову ордена и звания, ни о чем не говорит. Среди сталинских наркомов, министров, маршалов и генералов были и подлецы, и проходимцы, и садисты, и развратники, и воры, и очковтиратели. Тут вам и Ежов, и Ягода, и Блюхер, и Бухарин, и Радек, и Хрущёв, и еще целая ватага им подобных.
        ГЛАВА 16. Вперед, на Сычёвку!
        Какое отношение Жуков имел к разработке плана Сталинградской стратегической наступательной операции. — Где находился Жуков во время Сталинградской битвы. — Причины критической обстановки под Сталинградом в июле 1942 года и создание Сталинградского фронта. — Оборона Сталинграда. Саперные армии Сталина. — Странный пробел в мемуарах Жукова. — Год жестоких поражений и огромных потерь: в 1942 году Западный фронт под командованием Жукова проводил непрерывные бестолковые наступательные операции, каждая из которых завершалась провалом. — Ржевско-Сычёвская операция. — Особый язык советских историков и специальные приемы для сокрытия провалов в войне. — Индикаторы вранья: как распознать ложь советских историков. — Засекречивание информации о неудачных операциях Красной Армии. — За какие заслуги Жуков пошел на повышение, став заместителем Верховного главнокомандующего в августе 1942 года. — Мыслители и погонщики: два типа людей, которых старался иметь в помощниках каждый советский военачальник и командир. — Первое появление Жукова под Сталинградом 31 августа 1942 года и поставленные перед ним задачи.
        Своим «если бы Жуков был жив» авторы писем выражают безграничную, чуть ли не фанатическую веру в своего кумира, сотворенного не чьим-то воображением, а его служением Отечеству, делами во славу его, а не во вред.
        Красная звезда. 4 февраля 1997г.

1
        Когда речь заходит о войне, мы вспоминаем Сталинград, а вспомнив Сталинград, вспоминаем Жукова. Нам говорят, что это он, величайший полководец XX века, был творцом одной из самых блистательных операций Второй мировой войны, а, возможно, и всей мировой истории. Сталинград — подтверждение неоспоримой истины: где Жуков, там победа. Сталинград — доказательство гениальности Жукова: бросил взгляд на карту и сразу нашел решение!
        Прокричим же троекратное «ура» этому гению, а потом зададим вопрос о достоверности сведений. Давайте докопаемся до истоков. Давайте установим, откуда стало известно, что план Сталинградской стратегической наступательной операции предложил Жуков.
        Источник найти легко: об этом рассказал сам Жуков. Это он сам себя объявил автором плана операции, правда, признавая, что был и соавтор — А. М. Василевский. Вот как Жуков рассказывает об этом:
        Днем 12 сентября я вылетел в Москву и через четыре часа был в Кремле, куда вызвали и начальника Генштаба А. М. Василевского. <… .>
        Верховный достал свою карту с расположением резервов Ставки, долго и пристально ее рассматривал. Мы с Александром Михайловичем отошли подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.
        - А какое «иное» решение? — вдруг, подняв голову, спросил И. В. Сталин.
        Я никогда не думал, что у И. В. Сталина был такой острый слух. Мы подошли к столу <….>
        Весь следующий день мы с А. М. Василевским проработали в Генеральном штабе. <….> Перебрав все возможные варианты, мы решили предложить Сталину следующий план действий… (Воспоминания и размышления. С. 401 -402.)
        Из сказанного следует, что первоначально разработкой плана Сталинградской стратегической наступательной операции занимались трое: Сталин, Жуков и Василевский. Заслуга Сталина в том, что слух у него острый. Услыхал Сталин, что Жуков с Василевским шепчутся, заинтересовался, тут-то Жуков с боевым товарищем и подбросили Верховному главнокомандующему гениальную идею.
        Жуков рассказывал, что Сталин сомневался в успехе, боялся рисковать, предлагал операцию проводить, но не такого масштаба, а скромнее. Но Жуков Сталина уломал, и все вышло как надо.

2
        О Сталинграде устами своих «литературных негров» Жуков вещает подробно и много:
        Ставка 12 июля создала новый Сталинградский фронт…
        К концу июля в состав Сталинградского фронта входило…
        Большую организаторскую работу провели обком и горком партии Сталинграда по формированию и подготовке народного ополчения…
        Все это так, все это интересно, но обратим внимание на мелочь: в июле 1942 года Жукова в Сталинграде не было и быть не могло.
        Он находился совсем на другом направлении, весьма далеко от Сталинграда. У каждого, кто интересуется историей той войны, есть возможность восстановить хронологию работы Жукова на фронте день за днем, с первого до последнего дня войны, иногда — с точностью до часов и минут. С 11 октября 1941 года до 26 августа 1942 года Жуков командовал войсками Западного фронта, который воевал совсем на другом направлении в тысяче километров от Сталинграда. До 26 августа 1942 года делами Сталинграда Жуков заниматься не мог и не имел права.
        Под Сталинградом случилось вот что. Весной 1942 года советский Юго-Западный фронт рухнул. Виновниками этой катастрофы были Тимошенко, Хрущёв и Баграмян. Но главным виновником был Жуков. Из-за его вранья, из-за его лживых докладов о грандиозных победах на главном направлении войны Сталин бросал под Москву резервные части, таким образом растратив стратегические резервы, и в критический момент во время наступления советских войск в районе Харькова в мае 1942 года (которое началось на этом второстепенном направлении потому, что Сталин был уверен в победах на главном направлении) остался без резервов и не имел возможности закрыть образовавшуюся брешь. В прорыв устремились германские войска. В тылах Красной Армии вспыхнуло народное восстание. Против коммунистов поднялось население Дона, Кубани, Северного Кавказа, калмыцких степей. Красная Армия попала в положение оккупанта на собственной земле, под ее ногами горела земля. Восставшие вешали чекистов, коммунистов и комиссаров, дробили им головы, топили в реках и болотах. Советские полки и дивизии рассыпались, войска разбредались.
        Тем временем поток германских войск разделился надвое. Одно направление удара — на Грозный и Баку. Намерение — выйти к источникам нефти. Второе направление — на Сталинград. Намерение — обезопасить рвущиеся на Кавказ войска от возможного удара во фланг и перерезать Волгу — нефтяную аорту Советского Союза. Критическая обстановка под Сталинградом сложилась в июле 1942 года. Выход германских войск к Волге в тот момент неизбежно приводил к крушению всего южного крыла советско-германского фронта с катастрофическими последствиями для экономики СССР.
        По личному приказу Сталина был создан новый Сталинградский фронт, в состав которого вошли четыре общевойсковые и одна воздушная армии из состава рухнувшего Юго-Западного фронта. Кроме того, из своего стратегического резерва Сталин выдвинул в район Сталинграда 62-ю, 63-ю и 64-ю армии.
        28 июля 1942 года Сталин единолично подписал драконовский приказ №227 «Ни шагу назад!» и тем самым разрешил принимать любые самые жестокие меры, чтобы остановить бегство советских войск.
        30 июля по приказу Сталина в состав Сталинградского фронта была включена 51-я армия.
        9 августа Сталин бросил под Сталинград 1-ю гвардейскую армию. Во главе этой армии Сталин поставил бывшего начальника Разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова, которого в 1943 году он назначит заместителем наркома обороны (то есть своим заместителем) по кадрам. 1-я гвардейская армия была укомплектована лучшим человеческим материалом. Ее сформировали из пяти воздушно-десантных корпусов, которые превратили в гвардейские стрелковые дивизии.
        В середине августа 1942 года Сталин выдвинул в район Сталинграда 24-ю и 66-ю армии. К Сталинграду непрерывным потоком шли войска. Сюда были брошены десятки штрафных батальонов и рот. Под Сталинград Сталин бросил девятнадцать военных училищ, в их числе Житомирское, Винницкое, Грозненское, 1-е и 2-е Орджоникидзевские пехотные, Краснодарское пулеметно-минометное, Челябинское, Сталинградское, Омское, Казанское танковые. А в каждом из этих училищ было «от 3,5 до 5 тысяч лучших красноармейцев и сержантов в возрасте 18 -22 лет, отобранных с передовых позиций, имеющих опыт участия в боях» (Самсонов А.М. Знать и помнить. Диалог историка с читателями. М.: Издательство политической литературы, 1989. С. 136).
        На строительство оборонительных сооружений под Сталинград Сталин бросил 5-ю, 7-ю, 8-ю и 10-ю саперные армии. Я знаю, что такое саперная рота и саперный батальон. Я видел своими глазами саперный полк в полном составе во всей его красе. Саперную бригаду в полном составе мне видеть не выпало, но я могу ее ясно представить. А вот представить себе саперную дивизию я не могу. Не выходит. Слишком много саперов получается. Тем более не могу представить себе корпус, который состоит из одних только саперов. А у Сталина речь не о саперных бригадах, дивизиях и корпусах. У Сталина в резерве были целые саперные армии. Советский Союз — единственная в мире страна, которая имела саперные армии. Сталин бросил на строительство оборонительных рубежей под Сталинград сразу четыре таких армии.
        Кроме этих саперных армий на создание стратегического оборонительного пояса Сталин из своего резерва двинул под Сталинград несколько управлений оборонительного строительства РВГК. Что они собой представляли, можно судить по одному примеру. Личный состав одного только 24-го управления оборонительного строительства из личного резерва Сталина вырыл в районе Сталинграда 1448 километров окопов и траншей, 57 километров противотанковых рвов, построил 51 километр эскарпов, 8 километров надолбов и 24400 огневых точек. Огневые точки создавались не только деревоземляные, но железобетонные и стальные. Личный состав одного 24-го управления оборонительного строительства РВГК смонтировал 1112 тонн металлоконструкций и 2317 кубометров железобетонных сооружений (Красная звезда. 10 января 1985г.).
        К работе 24-го управления оборонительного строительства РВГК добавим работу других управлений оборонительного строительства и работу четырех саперных армий. Представляя размах оборонительных работ в этом районе, нам остается удивляться упорству Гитлера и его генералов, которые бросали свои дивизии в самоубийственные атаки на такую оборону.
        Кроме той артиллерии, которая была в составе десяти общевойсковых и одной гвардейской армии, Сталин из своего личного резерва выдвинул под Сталинград 129 артиллерийских полков РВГК и 115 отдельных дивизионов реактивной артиллерии. Можно бесконечно перечислять истребительные, штурмовые и бомбардировочные авиационные полки, дивизии и корпуса, резервные авиационные группы, танковые и механизированные бригады и корпуса, минометные дивизионы и полки, подразделения и части связи, ремонтные, медицинские и прочие формирования, которые Сталин бросил в сражение на Волге.
        В июле и августе 1942 года все эти полки, бригады, дивизии, корпуса и армии или уже находились в районе Сталинграда, или в район Сталинграда перебрасывались, или готовились к переброске. Я не говорю о 2-й гвардейской и 5-й танковой армиях, о четырех танковых и двух механизированных корпусах, которые летом 1942 года формировались в глубоком тылу и готовились к зимним сражениям. В любом случае нам придется признать: войск под Сталинград было брошено много. Все это было сделано в то время, когда Жуков находился на другом фронте — Западном.
        В июле и августе 1942 года без Жукова было сделано главное — драконовскими мерами паника в войсках была подавлена, бегущие войска остановлены, в районе стратегического прорыва германских войск создан новый советский фронт, возведена непреодолимая оборона, подтянуты свежие дивизии, корпуса и армии.
        Летом 1942 года советским войскам удалось остановить стремительное и неудержимое движение противника и вовлечь немцев в крайне невыгодные для них затяжные бои за каждый рубеж, каждую траншею и каждую огневую точку. А впереди — зима. В любом случае летом 1942 года в районе Сталинграда были созданы условия, которые неизбежно вели германскую армию к катастрофе. Сил под Сталинградом было собрано столько, что никакого полководческого таланта для достижения поставленных целей не требовалось.

3
        И вот мы открываем воспоминания Жукова и читаем о том, как летом 1942 года враг рвался к Сталинграду, как Красная Армия героически сражалась с врагом, как она остановила вражеское наступление. Жуков живо вспоминает и красочно рассказывает о событиях, к которым он не имел никакого отношения.
        Если нас интересует обстановка в июле 1942 года под Сталинградом, мы и без Жукова найдем достаточно источников. «Воспоминания и размышления» написаны от имени Жукова, поэтому было бы правильно рассказать не о Сталинградском фронте, на котором Жукова не было, а о Западном фронте, которым Жуков в тот момент командовал.
        Но все, что происходило весной и летом 1942 года на Западном фронте, в мемуарах Жукова изложено в одном абзаце. Авторы этих мемуаров увлеклись стратегическими задачами наивысшего уровня и обозревали ситуацию на всем театре военных действий: «37-я и 12-я армии Северо-Кавказского фронта получили задачу…» Зачем рассказывать нам о Кавказе, если Жукова там не было? Но авторы не унимаются: «По зову ЦК партии Грузии, Азербайджана и Армении формировались вооруженные отряды…»
        В мемуарах Жукова подробно описана катастрофа 1942 года в районе Харькова. И названы виновники. Но Жукова и там не было. Жуков за это направление не отвечал.
        Описана катастрофа Крымского фронта. И опять названы виновники. Но и в Крыму Жуков не воевал, Крым — не его забота.
        В мемуарах Жукова описаны поражения советских войск под Воронежем, авторы вспомнили падение Севастополя и неудачную попытку войск Северо-Западного фронта ликвидировать немецкую группировку в районе Демянска. Во всех этих событиях Жуков участия не принимал. Зачем все это вписано в мемуары?
        Затем, что авторы воспоминаний Жукова одним выстрелом убили сразу трех зайчиков.
        Во-первых, продемонстрировали стратегическую широту кругозора «гениального полководца».
        Во-вторых, показали суровую и горькую правду: вот, смотрите на поражения соседей Жукова, смотрите на просчеты глупого Сталина и командующих всех фронтов, где нет Жукова.
        В-третьих, заполнили посторонней информацией главу, рассказывающую о событиях 1942 года, да так, чтобы не осталось места на рассказ о самом Жукове и его деяниях в тот период времени.
        А между тем 1942 год для Западного фронта, которым командовал Жуков, был годом жестоких поражений и огромных потерь. На Западном фронте Жуков проводил непрерывные бестолковые наступательные операции, каждая из которых завершалась провалом. Самой кровавой из них была Ржевско-Сычёвская, продолжавшаяся с 30 июля по 23 августа.
        Интересно, что «Советская военная энциклопедия» (Т. 7. С.119 -120) четко определяет сроки проведения этой операции, перечисляет армии и корпуса, привлекавшиеся для ее проведения, помещает карту боевых действий. Если энциклопедия описывает операцию, значит, операция того заслуживает. А Жуков, который эту операцию проводил, не пишет ни о сроках проведения операции, ни о силах, которые привлекались к ее проведению, и карту не помещает. Вместо этого из мемуаров Жукова мы узнаём:
        •о коварной политике США и Великобритании;
        •о планах Сталина на 1942 год;
        •о замыслах Гитлера на 1942 год;
        •о партийно-политической работе в Красной Армии;
        •о подвигах рядовых солдат и сержантов;
        •о сопротивлении советского народа в тылу врага;
        •о героическом труде рабочих и крестьян;
        •о руководящей и направляющей роли коммунистической партии и ее мудрого Центрального Комитета;
        •об операциях на всех фронтах, кроме Западного.
        В мемуарах Жукова нет карты Ржевско-Сычёвской операции, которую Жуков проводил, зато есть другая карта, показывающая, как немцы рвались к Сталинграду, в котором Жукова в то время не было и за оборону которого он в тот момент не отвечал.
        А нас интересует не Сталинград, а Жуков и Ржевско-Сычёвская операция, о которой он скромно умалчивает. Для проведения этой операции Жуков сосредоточил 20-ю и 31-ю армии, 1-ю воздушную армию, 6-й и 8-й танковые корпуса, 2-й гвардейский кавалерийский корпус. Сколько в этих армиях и корпусах было людей, танков, орудий, самолетов, ни Жуков, ни «Советская военная энциклопедия» не сообщают. Но мы и сами видим — силы немалые. В мемуарах Жукова сказано, что немцы понесли у Сычёвки «большие потери». О наших потерях оба источника молчат. Видимо, обошлось без потерь.
        Чтобы помочь Жукову, в направлении той же Сычёвки наносили удар войска левого крыла Калининского фронта — 29-я и 30-я армии при поддержке 3-й воздушной армии.
        Четыре общевойсковые армии, кавалерийский корпус, два отдельных танковых корпуса при поддержке двух воздушных армий — и все это для штурма Сычёвки? Не много ли?
        Да нет же. Жукову этого оказалось мало.
        Взял ли гениальный Жуков такими силами ту самую Сычёвку? Увы, нет.
        А в чем причина провала? Кто виноват? Причина в том, что мало сил на Сычёвку бросили. Всего у Жукова на Западном фронте в тот момент было только десять армий. Ему не хватило еще «одной-двух армий». Виноват, понятно, Сталин — не дал этих армий Жукову. «Если бы в нашем распоряжении были одна-две армии, можно было бы… К сожалению, эта реальная возможность была упущена Верховным Главнокомандованием.» (Воспоминания и размышления. С. 395.)
        А ведь этот штурм Сычёвки — не первый. Начиная с января и по август 1942 года пять армий Конева и десять армий Жукова рвались на Ржев и Сычёвку. Напомню еще раз: Жуков был не только командующим Западным фронтом, но и главнокомандующим Западным направлением, в составе которого был Западный фронт (Жуков) и Калининский фронт (Конев).
        Иными словами, пять армий Конева тоже подчинялись Жукову. Перед очередной Ржевско-Сычёвской операцией Ставка ВГК 5 августа 1942 года еще раз подтвердила полномочия Жукова: он руководил не только операциями своего Западного фронта, но и соседнего Калининского (ВИЖ. 1991. №10. С. 24).
        В тот момент в районе Ржева и Сычёвки уже целыми пластами лежали трупы советских солдат, убитых во время предыдущих штурмов. Там уже громоздились целые кладбища сгоревших советских танков. Многомесячную тупую мясорубку под Ржевом и Сычёвкой под руководством «гениального» Жукова помнили все фронтовики. Одно из самых пронзительных стихотворений о войне написал Александр Твардовский. И вовсе не зря оно называется «Я убит подо Ржевом». Вспомним:
        Фронт горел, не стихая,
        Как на теле рубец.
        Я убит, и не знаю:
        Наш ли Ржев наконец?
        Штурм. Штурм. Штурм. В лоб. По той же схеме, что и вчера. По той же программе. По пять атак в день. По семь. По десять. На те же высотки. Месяц за месяцем. С января по август. Вперед! С нами Жуков!

4
        Советские историки изобрели особый язык и целую серию спец-приемов, которыми они скрывают провалы в войне, прежде всего — провалы Жукова. Однако существует вполне надежные индикаторы вранья. Вот один из них.
        Допустим, вы встретили описание наступательной операции, но кодовое наименование этой операции не сообщается. Знайте: перед вами ложь.
        Дело тут вот в чем. Оборонительные операции в большинстве своем не имеют кодовых названий. Враг стремится делать то, чего мы не ждем, к чему мы не готовы, что нашими планами не предусмотрено. Враг старается наносить удары там, где мы планировали оборонительные действия гораздо меньшего размаха или не планировали их вообще. Поэтому во многих случаях оборонительная операция — это импровизация. Кроме того, в оборонительной операции не надо скрывать наши намерения. Если мы обороняем Сталинград, само собой разумеется, что мы намерены его удерживать.
        А наступательную операцию готовим мы сами. Мы должны скрыть от противника время, место, цель, замысел, состав сил и многое другое. Поэтому подготовка наступательной операции начинается с присвоения ей кодового названия. Делается это для сохранения тайны. Идет, например, в Генеральном штабе разговор про «Малый Сатурн». Если вы посвящены в эту тайну, вам понятно, о чем речь. Если вам тайна не доверена, то ничего вы не поймете.
        «Уран», «Анадырь», «С.3-20», «Гроза», «Багратион». Что это? О чем генералы толкуют? Если знаешь, все просто. Не знаешь — тупик. Даже шифровальщик, допущенный ко многим великим тайнам, не имеет представления, в чем суть передаваемого сообщения. Пишет он: «Искра», но не знает, что за этим названием скрывается.
        И вот через тридцать лет после окончания войны в «Советской военной энциклопедии» публикуют описания наступательных операций со странными названиями: Ржевско-Сычёвская, Ржевско-Вяземская, Сычёвско-Вяземская. Кодовые названия этих операций не сообщаются. А мы сообразим: мог ли Жуков в штабе Западного фронта планировать операцию и называть ее Ржевско-Сычёвской или Сычёвско-Вяземской?
        Нет, не мог. Если бы он называл операцию именно так, то уже самим названием операции выдал бы всем штабным машинисткам и телефонисткам, всем топографам, писарям и охранникам свои намерения и свой замысел. Если Жуков был не полным идиотом, значит, при подготовке этих операций он использовал кодовые названия. Почему же нам до сих пор их не сообщают?
        Потому, что эти операции до сих пор все еще засекречены. Причина секретности вот какая. Планировался, допустим, разгром германской группы армий «Центр» с прорывом на глубину 600 километров и выходом советских войск к побережью Балтийского моря. Но группу германских армий не разгромили, оборону не прорвали, продвинулись не на 600 километров, а на 23. Планировали дойти до Витебска, Минска и Риги, но дошли только до Сычёвки, да и ее взять не смогли.
        Чем прикрыть конфуз? Государственной тайной. Наши военно-исторические олигархи в таком случае засекречивают всю операцию. Государственной тайной становятся кодовое наименование, цели, задачи и замысел операции, состав привлекаемых сил и средств, а главное — потери. Вместо всего этого пишут наши историки в энциклопедии примерно следующее: да, были в этом районе бои, но ничего серьезного тут не планировалось и не замышлялось. Просто хотели захватить Ржев, находившийся в 6 километрах от переднего края, и Сычёвку, находившуюся аж в 50 километрах. Правда, ни Ржев, ни Сычёвку не взяли — ни с первого раза, ни с третьего, ни с тринадцатого, ни с сорок первого.
        Подумаем и вот над чем: мог ли Сталин ставить Жукову боевую задачу захватить какую-то Сычёвку? Не слишком ли мелко для Сталина? А для Жукова? А для Западного фронта, которому содействовал Калининский фронт?
        23 августа 1942 года захлебнулось очередное наступление на Сычёвку, а 26 августа Сталин назначил Жукова своим заместителем. Отметим: не после великих побед командующий Западным фронтом Жуков пошел на повышение и стал заместителем Верховного главнокомандующего, а после восьми месяцев кровавой беспросветной мясорубки. Не за блистательные победы Сталин поднимает Жукова, не за гениальные мысли. Сталину по-
        нравились другие качества Жукова: много месяцев гонит сотни тысяч людей на верную смерть, и даже лицом не дрогнул!
        Сталину нужно было иметь в помощниках двух людей с совершенно разным складом характера. Это как у командира полка: начальник штаба — мыслитель, а заместитель командира полка — погоняло. Командир полка отвечает за все. Начальник штаба — рядом. Он — генератор идей. Он — центр управления. А туда, где решается в данный момент самая важная задача, командир полка посылает своего заместителя — орать и материться.
        На всех остальных уровнях — та же система: у любого начальника всегда должен быть один помощник, так сказать, по мыслительной части, а другой — по части пробивной. Вот и на самом верху Сталин устроил так же. При Сталине — мыслитель Василевский. Он разрабатывает планы. Но нужен еще и тот, чья работа — гнать людей на смерть. И это работа для Жукова. Жуков — заместитель по расстрельной линии, помощник Верховного главнокомандующего по мордобою.

5
        Впервые Жуков прибыл в Сталинград 31 августа 1942 года. Он пытался нанести контрудары по прорвавшимся германским войскам. Из этой затеи ничего не вышло. Контрудары завершились провалом. Кстати, намек на провал содержится и в мемуарах Жукова.
        В мемуарах Жуков пишет, что побывал в Сталинграде, что-то там делал почти две недели, вернулся в Москву 12 сентября. И тут в кабинете Сталина происходит та самая сцена, которую Жуков неоднократно со смаком описывал: он шептался с Василевским о том, что надо искать какое-то другое решение. Сталин услыхал и заинтересовался: а какое решение?
        Это произошло уже после того, как Жуков побывал под Сталинградом и пытался там наносить контрудары. Жуков предлагает искать другое решение, ибо из того решения, которое Жуков уже пытался претворять в жизнь под Сталинградом в первые дни сентября, никакого толка не вышло. Действия Жукова оказались бесплодными и бесполезными.
        Жуков еще несколько раз ездил под Сталинград в период оборонительного сражения. Но в тот период там появлялся не только Жуков. В Сталинграде бывал среди прочих член Политбюро Георгий Маленков. Но за это Маленкова не объявляют великим стратегом и спасителем Отечества. И конную статую Маленкова в центре Москвы не ставят. И к лику святых причислить не предлагают.
        Последний раз Жуков отбыл из района Сталинграда 16 ноября 1942 года. Контрнаступление советских войск под Сталинградом началось 19 ноября. Без Жукова. Жукова Сталин снова бросил на Западное направление. Снова штурмовать Сычёвку!
        В день, когда началась Сталинградская стратегическая наступательная операция, Жуков находился в тысяче километров от Сталинграда и занимался совсем другим делом.
        ГЛАВА 17. И снова на Сычёвку!
        Контрнаступление под Сталинградом замышлялось как второстепенная операция. — Подготовка и провал главной операции советских войск под командованием Жукова на Западном направлении под Сычёвкой, Ржевом и Вязьмой в ноябре-декабре 1942 года. — Для сокрытия провала операцию Жукова называют отвлекающей операцией на второстепенном направлении. — «Не в бой, а на убой»: действия 20-й армии Западного фронта в очередной Ржевско-Сычевской операции в ноябре-декабре 1942 года. — «Не было учтено влияние местности»: причины очередного кровавого провала под Сычёвкой по версии Жукова.
        Прибывая в войска на фронте, мне сразу удавалось охватить обстановку, взять в свои руки нити управления и повернуть события в нужном направлении.
        Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
        Красная звезда. 18 февраля 1998г.

1
        Сталинградское контрнаступление замышлялось как операция второстепенная. Об этом любой желающий может найти достаточно свидетельств в мемуарах участников этой операции. Маршалы Советского Союза А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, А. И. Ерёменко, главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов и другие сообщают, что, завершив окружение германских войск под Сталинградом, советские военачальники с удивлением обнаружили: германских дивизий в котле оказалось в три раза больше, чем предполагалось.
        Советское командование намеревалось окружить в районе Сталинграда 7 -8 германских дивизий, а их там оказалось 22. Иначе говоря, операция под Сталинградом замышлялась не столь грандиозная, какой она получилась на самом деле. Результат под Сталинградом ожидался втрое скромнее. А главная операция готовилась на Западном направлении. Снова планировался прорыв у Ржева, Сычёвки и Вязьмы в направлении Рижского залива. Жуков снова делал ту же работу: координировал действия Калининского и Западного фронтов. Кроме того, наступлению двух фронтов содействовали войска Северо-Западного и Брянского фронтов.
        Для проведения этой грандиозной операции были собраны большие силы, чем для контрнаступления под Сталинградом. Под командованием Жукова на этот раз находились почти два миллиона солдат и офицеров, 3300 танков, более тысячи боевых самолетов, 24 тысячи орудий и минометов. Суммарный боевой вес советских танков, привлекаемых к этой операции, в 2,8 раза превышал боевой вес всех германских танков, которые Гитлер 22 июня 1941 года бросил на Советский Союз.
        И вот эту операцию в ноябре-декабре 1942 года Жуков снова провалил.
        Там, где был в этот период Жуков, — позорное поражение, реки крови, горы трупов и почти две тысячи сгоревших советских танков. Все это — в дополнение к тому, что в том районе было уже уложено в землю с января по август. А под Сталинградом, где Жукова не было, — победа.

2
        Очередной провал Жукова под Сычёвкой, Ржевом и Вязьмой из нашей истории выпал. О нем забыли. А уж если кто из дотошных исследователей полюбопытствует, где же был великий стратег Жуков в момент начала Сталинградской стратегической наступательной операции, то для таких был подготовлен ответ: Жуков находился на второстепенном направлении, там он проводил отвлекающую операцию.
        Во времена Брежнева вся идеологическая машина Советского Союза работала на раздувание культа личности Жукова. В те славные времена маршала Василевского, которому было уже 82 года и оставался всего год до смерти, заставили написать:
        13 ноября… было приказано Жукову приступить к подготовке отвлекающей операции на Калининском и Западном фронтах, а на меня было возложена координация действий трех фронтов сталинградского направления при проведении контрнаступления. (ВИЖ. 1977. №11. С. 63.)
        Интересно, правда? 19 ноября 1942 года начинается грандиозная наступательная операция под Сталинградом, которая должна переломить ход войны в нашу пользу, а за неделю до этого, 13 ноября, величайшему полководцу XX века, заместителю Верховного главнокомандующего генералу армии Жукову ставят задачу проводить отвлекающую операцию совсем в другом месте! Неужто отвлекающую операцию нельзя поручить Коневу, Говорову, Рокоссовскому, Голикову, Толбухину, Баграмяну, Бирюзову, Воронову, Малиновскому или кому-нибудь еще? Почему во всех операциях Сталин посылал Жукова на главное направление, а в ходе Сталинградской стратегической наступательной операции послал на второстепенное направление проводить отвлекающую операцию?
        Ответ простой: операция под Сычёвкой, Ржевом и Вязьмой в ноябре-декабре 1942 года не была отвлекающей, она была главной. Жуков ее провалил, поэтому задним числом ее перевели в разряд второстепенных и отвлекающих.

3
        Операция на Западном стратегическом направлении в ноябре-декабре 1942 года не была отвлекающей, ибо отвлекающая операция всегда по времени предшествует главной операции.
        Сначала фокусник чем-то усыпляет нашу бдительность, а потом достает из черной шляпы белого кролика. Сначала подручные карманника показывают нам чужой кошелек: не вы ли уронили? И уже после этого сам карманник ловким движением уводит наш тугой бумажник. Сначала одесский вор Беня Крик поджигает дом напротив полицейского участка, а затем, когда полицейские бросаются на помощь соседям, устраивает пожар в полицейском участке. Сначала боец делает обманное движение, затем бьет. Так и на войне: сначала наносится отвлекающий удар на второстепенном направлении, затем — основной на главном.
        Контрнаступление под Сталинградом началось 19 ноября 1942 года, а «отвлекающее» наступление Калининского и Западного фронтов — 25 ноября 1942 года. Спросим: какая же из этих операций должна была отвлечь внимание противника?
        23 ноября 1942 года два советских фронта замкнули кольцо окружения вокруг германской группировки в районе Сталинграда. А через два дня Жуков начал «отвлекающую» операцию. Зачем, если главная цель под Сталинградом уже достигнута?
        Операция Калининского и Западного фронтов не была второстепенной и отвлекающей, ибо в ней участвовало больше войск, чем в наступлении под Сталинградом. У Жукова в составе Калининского и Западного фронтов было 15 общевойсковых, 2 ударные, 1 танковая и 2 воздушные армии. Кроме того, этому «отвлекающему» наступлению содействовали войска Северо-Западного и Брянского фронтов, а это еще 7 общевойсковых, 1 ударная и 2 воздушные армии. Помимо этого, позади этой группировки находились одна общевойсковая (68-я) и две резервные (2-я и 3-я) армии. Всего у Жукова — 23 общевойсковые, 3 ударные, 1 танковая, 4 воздушные и 2 резервные армии.
        А у Василевского под Сталинградом — 10 общевойсковых, 1 танковая и 3 воздушные армии.
        Какая же из этих операций главная, а какая отвлекающая?

4
        Наступление Калининского и Западного фронтов при содействии Северо-Западного и Брянского фронтов в ноябре-декабре 1942 года не было отвлекающим, и это мы узнаем из книги самого Жукова. Вот директива Калининскому и Западному фронтам, отданная 8 декабря 1942 года. Ближайшая задача Западному фронту:
        В течение 10 -11.??? прорвать оборону противника на участке Бол. Кропотово — Ярыгино и не позже 15.??? овладеть Сычёвкой, 20.??? вывести в район Андреевское не менее двух стрелковых дивизий для организации замыкания совместно с 41-й армией Калининского фронта окруженного противника. (Воспоминания и размышления. С. 435 -436.)
        Калининскому фронту помимо прочего ставилась задача прорвать фронт и «замкнуть с юга окруженную группировку противника совместно с частями Западного фронта» (там же).
        Итак, Калининскому и Западному фронтам, которыми руководил Жуков, ставилась та же задача, что и фронтам под Сталинградом: проломать оборону противника на двух участках, прорваться подвижными соединениями глубоко в его тыл и замкнуть кольцо окружения вокруг группировки противника.
        Давайте поверим советской пропаганде. Давайте считать, что Юго-Западный и Сталинградский фронты под руководством Василевского в ноябре 1942 года прорывали оборону противника и замыкали кольцо окружения ради того, чтобы переломить ход войны в нашу пользу. А в том же ноябре Калининский и Западный фронты под руководством Жукова должны были прорвать оборону противника и замкнуть кольцо окружения просто ради того, чтобы отвлечь внимание Гитлера.
        А вот как руководимые Жуковым фронты справились со своей задачей. Слово самому Жукову (или тем, кто писал его мемуары):
        Командование Калининского фронта в лице генерал-лейтенанта М.А. Пуркаева со своей задачей справилось.
        Группа войск фронта, наступавшая южнее города Белого, успешно прорвав фронт, двинулась в направлении на Сычёвку. Группа войск Западного фронта должна была, в свою очередь, прорвать оборону противника и двинуться навстречу войскам Калининского фронта с тем, чтобы замкнуть кольцо окружения вокруг ржевской группировки немцев. Но случилось так, что Западный фронт оборону не прорвал… В это время усложнилась обстановка на Калининском фронте в районе нашего прорыва. Сильным ударом под фланги противник отсек наш механизированный корпус, которым командовал генерал-майор М.Д. Соломатин, и корпус остался в окружении. (Там же. С. 436 -437.)
        Давайте считать, что все это делалось ради отвлечения противника. Каков же результат? Результат налицо: войска под руководством Жукова германский фронт не прорвали, противника не окружили, а, наоборот, сами попали в окружение. Если поверить, что это была просто отвлекающая операция на второстепенном направлении, то приходится признать: в момент, когда все внимание Гитлера и его фельдмаршалов было приковано к Сталинграду, войска под руководством Жукова даже на второстепенном направлении не сумели выполнить поставленную задачу.

5
        О грандиозном наступлении Жукова в ноябре-декабре 1942 года написано несколько статей и книг. Чтобы меня не обвинили в злопыхательстве, буду рассказывать о результатах наступления не своими словами, а цитировать других авторов. 8 июня 2001 года в «Независимом военном обозрении» была опубликована статья «Не в бой, а на убой», рассказывающая о действиях одной только 20-й армии Западного фронта в очередной Ржевско-Сычёвской операции в ноябре-декабре 1942 года. Авторы статьи — М. Ходаренок и О. Владимиров.
        В этой операции 20-я армия Западного фронта помимо тех сил, которые она имела, получила усиление — два танковых корпуса, восемь отдельных танковых бригад и соответствующее количество артиллерии. Подзаголовки статьи: «Неудачное начало», «Сражение за огороды деревни Жеребцово», «Упрямство, переходящее в безумие». Последний подзаголовок очень точно характеризует действия «величайшего стратега XX века» Жукова. Вот выдержки из статьи:
        Войска 25 ноября фактически посылались не в бой, а на убой, под хорошо организованный огонь врага.
        Две стрелковые бригады 8-го гвардейского стрелкового корпуса — 148-я и 150-я четыре дня штурмовали село Хлепень, расположенное на высоком берегу Вазузы… под селом практически в полном составе полегли 148-я и 150-я стрелковые бригады, в которых кроме штабов и подразделений обеспечения не осталось никого.
        Неумолимая Ставка и ее представитель Георгий Жуков требовали только одного — наступления во чтобы то ни стало. 20-я армия была дополнительно усилена 5-м танковым корпусом и четырьмя стрелковыми дивизиями.
        Поле битвы было усеяно нашими сгоревшими танками. В частности, уже 6 декабря шесть танковых бригад 20-й армии из восьми, потерявшие почти всю материальную часть, были отведены для восстановления боеспособности в тыл.
        Уже 13 декабря 6-й танковый корпус имел в строю
        26 танков, а два дня назад введенный в сражение 5-й танковый корпус — только 30. Один танковый корпус вел бой за деревню Малое Кропотово, второй пытался взять штурмом село Подосиновка.
        За неделю (11 -18 декабря) крайне кровопролитных, ожесточенных и по своей сути безрезультатных боев наступательные возможности 20-й армии были окончательно исчерпаны. Закончились боеприпасы и горюче-смазочные материалы. Почти полностью была потеряна материальная часть всех восьми танковых бригад и обоих танковых корпусов. Оставшиеся в живых люди, по несколько суток находившиеся без сна и пищи, были предельно измотаны и смертельно устали.
        За 23 суток беспрерывных боев войска 20-й армии на 8-километровом участке вгрызлись в оборону противника на 10 километров. Среднесуточные темпы наступления — чуть более 400 метров в сутки. За каждый километр пришлось платить шестью тысячами убитых и раненых воинов.
        Примерно по тому же сценарию разворачивались события в полосах наступления других армий Западного и Калининского фронтов.
        Общие людские потери Калининского и Западного фронтов составили более 215 тысяч человек убитыми и ранеными.

6
        Не одна 20-я армия «отвлекала» противника в той операции. Его «отвлекали» все пятнадцать общевойсковых, две ударные и одна танковая армия Западного и Калининского фронтов под мудрым водительством гениального полководца Жукова. Кроме того, на других фронтах по сценарию Жукова «отвлечением» занимались еще семь общевойсковых и одна ударная армия.
        Документов о действиях каждой армии в этой грандиозной «отвлекающей» операции опубликовано достаточно. 20-ю армию я выбрал не зря. 20-я армия погибла в октябре 1941 года под
        Ельней. Не буду говорить, по чьей вине. Вспомните сами, кто штурмовал Ельню два месяца, обескровил войска, растратил все боеприпасы и горюче-смазочные материалы и убыл на другой фронт, подставив измотанные и потрепанные войска под разгром.
        В ноябре 1941 года была создана новая 20-я армия. От старой 20-й армии она унаследовала только номер. Это новое, плохо сколоченное и необстрелянное объединение уже в январе 1942 года под командованием генерал-майора А. А. Власова творило чудеса на реке Ламе. А над Власовым тогда стоял Жуков. И вот прошел год. Та же 20-я армия того же Западного фронта. Снова зима. Теперь 20-я армия имеет уже год боевого опыта. И снова общее руководство осуществляет Жуков. Но теперь все идет не так, как нужно: разведка работает плохо, артиллерия стреляет не по целям, а по площадям, вся подготовка операции — неуклюжая. Противник давно понял, где и какие удары будут нанесены, и сделал все возможное, чтобы их отразить.
        Чего же не хватало? Не хватало генерала Власова.
        Танки нельзя бросать на штурм. Танковое соединение предназначено для неудержимого рывка вперед. Населенные пункты и узлы сопротивления надо не штурмовать, а обходить. Но этого Жуков так и не понял до конца войны и до конца своей жизни.

7
        Кто же виноват в очередном кровавом провале под Сычёвкой? Ответ Жукова (или тех, кто писал его мемуары) поражает:
        Если же оборона противника расположена на плохо наблюдаемой местности, где имеются хорошие укрытия за обратными скатами высот, в оврагах, идущих перпендикулярно фронту, такую оборону разбить огнем и прорвать трудно, особенно когда применение танков ограничено.
        В данном конкретном случае не было учтено влияние местности, на которой была расположена немецкая оборона. (Воспоминания и размышления. С. 437.)
        Ситуация анекдотическая. Гладко было на бумаге, но забыли про овраги.
        Так на ком же вина? По словам Жукова, виноват кто-то неодушевленно-безымянный. Кем-то не были учтены овраги. Постойте, но ведь эту «отвлекающую» операцию лично готовил Жуков — тот самый Жуков, который с января до конца августа 1942 года бездарно штурмовал под Сычёвкой эти самые овраги. Неужели тогда, за восемь месяцев бестолковых штурмов великий полководец не сообразил, что штурмовать сычёвские овраги нет смысла?
        Если же он за восемь месяцев беспросветного штурма сообразил, что овраги под Сычёвкой штурмовать бесполезно, то должен был сказать Сталину: фронт у нас огромный, отвлекающую операцию надо проводить где угодно, да только не под Сычёвкой.
        Но Жуков, получив приказ вновь штурмовать Сычёвку, бодро ответил «Есть!» и без размышлений побежал его выполнять, словно он был унтер-офицером. Сам готовил операцию, сам ее провалил, а потом вспомнил, что на эти грабли он наступал уже не один десяток раз.
        Весь 1942 год, с января по декабрь, Жуков заливал кровью Смоленскую область. На Сталинград он только отвлекался. Сталинградская стратегическая наступательная операция проводилась без Жукова. Только после войны Жуков «забыл», что в ноябре и декабре 1942 года в районе Ржева и Сычёвки он сжег без толку миллионы снарядов, положил в землю десятки тысяч советских солдат, угробил лучшие гвардейские артиллерийские, стрелковые, танковые и авиационные соединения.
        ГЛАВА 18. Упущенный шанс советского командования закончить войну в 1943 году
        «Редкий по своей красоте шанс»: благоприятная для советских войск ситуация, сложившаяся летом 1942 года на южном участке советско-германского фронта, и стратегические возможности, открывавшиеся перед советским командованием. — Уникальная возможность создать новый невиданный «котел» для гитлеровских войск под Ростовым и осуществить разгром немецкого южного крыла Восточного фронта. — Жуков приписывает себе решающую роль в победе под Сталинградом. — Подлинные авторы плана Сталинградской стратегической наступательной операции.
        Жуков добился своего: его «канонизировали», а на «Воспоминания и размышления» вполне серьезно стали ссылаться как на исторический документ. За всеми этими хлопотами не нашлось только времени, чтобы сосчитать павших. Видимо, не было заинтересованности. Иначе как-то блекнут лавры на челе «великих полководцев».
        В.В. Бешанов. Год 1942 — «учебный». Минск: Харвест, 2003. С. 608

1
        В грандиозной «отвлекающей» операции в районе Ржева и Сычёвки Жуков отвлекал от Сталинграда не германские войска, а советские.
        После впечатляющего, но, похоже, неожиданного для советского руководства сталинградского успеха, вполне реальной была возможность достижения решающей победы на всем южном крыле советско-германского фронта. Судьба представила советской стороне редкий по своей красоте шанс — окружить и полностью уничтожить немецкие войска к югу от Воронежа, тем самым поставив рейх перед военной катастрофой уже зимой 1943 года.
        В распоряжении Ставки, казалось, было все, чтобы осуществить этот план — подавляющее превосходство над противником в силах и крайне выгодная оперативно стратегическая обстановка, сложившаяся на этом участке фронта <….> Редчайший по своей красоте шанс на южном крыле фронта был упущен. (М. Ходаренок, О. Владимиров. Независимое военное обозрение. 8 июня 2001г.)
        Речь идет вот о чем. Летом 1942 года на южном участке советско-германского фронта германские войска прорвались далеко на восток, форсировали Дон и устремились на юг к самым предгорьям Кавказа. В ноябре советские войска под Сталинградом окружили мощную германскую группировку. Само по себе это было огромным достижением. Однако прорыв советских войск сулил еще более грандиозный успех. Прорвавшиеся советские войска нависали над путями снабжения мощной германской группировки на Кавказе. Вся кавказская группировка германских войск оказалась под угрозой невиданного в истории окружения. Перед германскими войсками впереди — Большой Кавказский хребет. Справа — Чёрное море. Слева — Каспийское море, Волга и непробиваемый советский фронт. Позади — река Дон и советские войска на правом берегу. Советским войскам оставалось только закрыть эту бутылку пробкой. Перед Красной Армией был Ростов.
        Через Ростов проходили коммуникации не только всей группы армий «А», но также и 4-й танковой и 4-й румынской армий. (Генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейни. Утерянные победы. М.: ACT, 1999. С. 433.)
        Под Сталинградом была окружена 6-я германская армия. В случае удара советских войск на Ростов в окружение попадали еще четыре армии: три германских — 1-я и 4-я танковые и 17-я, и одна румынская — 4-я, а так же управление и тылы группы армий «А».
        Прорыв из кольца был невозможен, ибо германские войска ушли далеко на восток и на юг. Чтобы начать прорыв из такого кольца, передовым частям пришлось бы совершить предварительно отступление на 500 -600 километров. Для этого у них просто не было горючего. В случае удара советских войск на Ростов окружение под Сталинградом было бы только прологом, первым небольшим этапом небывалого разгрома.

2
        Красоту создавшейся ситуации хорошо видели многие советские военачальники. Генерал-полковник А. И. Ерёменко (впоследствии Маршал Советского Союза) в то время командовал Сталинградским фронтом. В своем рабочем дневнике еще 18 января 1943 года он записал:
        Следовало, как и предлагал штаб Сталинградского фронта, не атаковать окруженных, а задушить их блокадой, они бы продержались не больше одного месяца, а Донской фронт направить по правому берегу Дона на Шахты,
        Ростов. В итоге получился бы удар трех фронтов: Воронежского, Юго-Западного и Донского. Он был бы исключительно сильным, закрыл бы как в ловушке, всю группировку противника на Северном Кавказе. (ВИЖ. 1994. №4.)
        На этой карте схематически показано расположение линии фронта в середине ноября 1942 года. Хорошо видно, насколько далеко вперед вырвались германские войска на юго-востоке СССР.
        Свидетельствует Главный маршал артиллерии ?. Н. Воронов:
        Мы имели полную возможность создать новый невиданный «котел» для гитлеровских войск под Ростовым и осуществить разгром немецкого южного крыла Восточного фронта. (Красная звезда. 28 октября 1992г.)
        Страшную опасность окружения под Ростовым видели и германские полководцы. Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник К. Цейтцлер пишет об этом так:
        Примерно с середины декабря стала надвигаться другая катастрофа, подобная сталинградской. Так как она имеет прямое отношение к Сталинграду, я скажу о ней несколько слов. Речь идет о судьбе немецких войск на Кавказе… В результате успешного русского зимнего наступления западнее и южнее Сталинграда, возникла угроза всему кавказскому фронту… Нетрудно было понять, что если русские продолжат наступление, то вскоре они достигнут Ростова, а в случае захвата ими Ростова всей группе армий «А» грозит неминуемая опасность окружения. (Вестфаль 3., Крейпе В., Блюментрит Г. и др. Роковые решения. М.: Воениздат, 1958. С. 197.)
        Генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн считал, что в случае удара советских войск на Ростов весь Восточный фронт рухнет в январе 1943 года, а то и в декабре 1942 года:
        Речь шла о том, будет ли уже этой зимой сделан решающий шаг к поражению Германии на востоке. Катастрофа 6-й армии, как бы тяжела и печальна она сама по себе ни была, в сравнении с масштабами Второй мировой войны в целом не могла еще быть таким шагом. Но разгром всего южного крыла Восточного фронта открывал бы путь к скорой победе над Германией. Советское командование по двум причинам могло рассчитывать на достижение этой цели на южном фланге. Первая — это огромное численное превосходство русской армии, а вторая — преимущества оперативной обстановки, которые советское командование получило благодаря ошибкам германского командования, связанным со Сталинградом. (Утерянные победы. С. 432.)
        Понимая страшную опасность, германское командование приняло все меры, чтобы избежать крушения Восточного фронта в самом начале 1943 года. Группа армий «А», бросив все, спешно и без боев покинула Северный Кавказ.
        Если бы заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Жуков увидел красоту сложившейся благодаря победе под Сталинградом ситуации, он должен был кричать Сталину: давай остановим дурацкое наступление на Сычёвку! Давай танковые бригады и корпуса не будем жечь ради каких-то огородов на задворках давно стертых с земли деревень! Все — на Ростов! И сотни тысяч тонн снарядов туда же! И гвардейские корпуса! И авиацию! И ударные армии! Вот она — победа над Германией! Прямо в наших руках! На блюдечке с голубой каемочкой!
        Но Жуков красоты сложившейся ситуации не увидел. Жуков выполнял дурацкий приказ, причем выполнял самым дурацким способом. Жуков отвлекал лучшие соединения Красной Армии от поистине важного участка фронта и без толку их истреблял, штурмуя никому не нужные высотки и деревни.

3
        На войне и сразу после войны Жуков интенсивно раздувал культ собственной личности. Стержнем этого культа стала идея о том, что великий Жуков был главным творцом победы в войне вообще и победы под Сталинградом в частности. Слухи об этом разлетались по стране и дошли до Сталина. Представьте себе ярость Сталина, когда он услышал, что Жуков объявляет себя сталинградским героем. И тогда маршалы Булганин и Василевский написали проект приказа о том, что Жуков, утеряв всякую скромность, приписывал себе разработку и проведение операций, к которым не имел никакого отношения. Сталин этот приказ подписал. В приказе среди прочего сказано:
        К плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и к проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, он не имел отношения: как известно, план ликвидации немецких войск был выработан, и сама ликвидация была начата зимой 1942 года, когда маршал Жуков находился на другом фронте, вдали от Сталинграда.
        Несложно понять, почему Сталин подписал приказ о недостойном поведении Жукова: маршал «забыл» о своих провалах под Сычёвкой, но помнил о чужих победах под Сталинградом и приписывал их себе. Однако приказ Сталина на «великого полководца» должного воздействия не оказал. Прошло два десятка лет, и в мемуарах Жукова снова зазвенела лихая песня о том, как он побеждал под Сталинградом:
        Заслуга Ставки Верховного Главнокомандования и Генштаба состоит в том, что они оказались способными с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, сумели предвидеть ход ее развития и завершение. Следовательно, не о персональных претендентах на «авторство» идеи контрнаступления должна идти речь. (Воспоминания и размышления. С. 421.)
        Видите, как скромен Жуков. Он даже и не пытается выпячивать свою выдающуюся роль в проведении контрнаступления под Сталинградом. Он говорит, что над операцией работали все — и Ставка Верховного главнокомандующего, и Генеральный штаб. Зачем искать кого-то одного, кто предложил идею контрнаступления?
        Сначала Жуков рассказал, что весь план придумали он и Василевский, а Сталин услыхал и заинтересовался. Рассказав об этом, Жуков великодушно соглашается авторов гениального плана не искать. Чуть позже эту фразу Жуков усилил:
        Величайшая заслуга Ставки Верховного Главнокомандования состоит в том, что она оказалась способной с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, научно предвидеть ход ее развития и завершение. (Маршал Жуков. Каким мы его помним. Составитель В. Яровиков. М.: Издательство политической литературы, 1988. С. 239.)
        «Заслуга Ставки ВГК и Генерального штаба» превратилась в «величайшую заслугу» одной только Ставки ВГК. А Генеральный штаб из круга победителей выпал. Оно и понятно: Сталин выгнал Жукова из Генерального штаба еще в июле 1941 года и назначил с понижением, значит, о роли Генерального штаба в Сталинградском контрнаступлении можно не вспоминать. Жуков помнил только о заслугах Ставки ВГК, ибо входил в ее состав. На протяжении всей книги Жуков настойчиво напоминает об этом читателю. Потому фразы о заслугах и величайших заслугах Ставки ВГК в Сталинградском сражении распространяются на самого говорящего. Это Жуков сам себя хвалит. Это он рассказывает о научной точности своего анализа.
        Но о каком научном подходе может идти речь, если под Сталинградом советские войска окружили втрое больше немцев, чем намеревались? Если допущена ошибка в одну сторону, то такая же ошибка могла быть допущена и в другую сторону. Решили окружить 7 -8 дивизий, а что было бы, если бы их там оказалось втрое меньше?
        О каком научном подходе может идти речь, если Ставка ВГК приказала наступать на окруженную под Сталинградом группировку германских войск? Окруженные германские войска были по существу лагерем вооруженных военнопленных. У них не было продовольствия, топлива, зимней одежды. Опасность прорыва была ликвидирована. После этого надо было оставить их в покое до весны. Сколько эти войска смогут продержаться на страшном морозе без зимней одежды, без топлива, боеприпасов и продовольствия? Но был приказ штурмовать. И наши дивизии, корпуса и армии бросились на штурм.
        Летом 1942 года наши саперные армии возвели очень мощную оборону вокруг Сталинграда, потом германские войска ценой огромных потерь ее преодолели, а теперь Красная Армия штурмовала непреодолимую полосу укреплений, которую сама же и возвела. Штурм Сталинградских укреплений был непростительной ошибкой Гитлера. Теперь Красная Армия повторяла эту ошибку, штурмуя те же укрепления еще раз.
        Почему русские решили перейти в наступление, не дожидаясь, пока котел развалится сам по себе, без всяких потерь со стороны русских, известно только русским генералам.
        (Генерал-полковник К. Цейтцлер. Роковые решения. С. 199.)
        О каком научном подходе может идти речь, если у Ростова был упущен шанс разгромить Германию уже в начале 1943 года? Разгромить без Курского сражения, без Прохоровки, без форсирования Днепра, Днестра, Немана, Вислы и Одера, без «десяти сталинских ударов», без Балатонского оборонительного сражения, без штурма Сапун-горы, Зееловских высот, Кёнигсберга и Берлина. Но эта возможность была упущена из-за того, что все силы были брошены на «отвлекающую» операцию в районах Ржева и Сычёвки. Так о каком научном подходе рассказывал Жуков?
        Вместо удара на Ростов наши стратеги штурмовали собственные укрепления под Сталинградом и огороды на окраине деревни Жеребцово.
        Любой человек, который интересуется военной историей, проявив достаточно упорства, способен вычислить маршруты передвижения Жукова во время войны. Вычислив их, любой исследователь может уличить Жукова в том, в чем его уже уличили после войны Сталин, Булганин и Василевский — в непомерном и необоснованном возвеличивании самого себя, в присвоении чужой славы.
        Но реальная угроза разоблачения авторов мемуаров Жукова не пугала.

4
        Подведем итоги. Под Сталинградом были решены две задачи.
        Первая задача: летом 1942 года остановить бегущие советские войска и создать новый фронт. Эта задача была решена в июле и августе 1942 года без участия Жукова.
        Вторая задача: прорвать фронт противника и окружить его войска в районе Сталинграда. Эта задача решалась 19 -23 ноября 1942 года, и тоже без участия Жукова. Во время выполнения и первой, и второй задач Жуков штурмовал Сычёвку.
        Мне возражают: Сталинградская стратегическая наступательная операция проводилась без Жукова, но ведь не так важно, кто ее проводил. Главное — кто идею подал!
        Хорошо, давайте вспомним, кто подал идею операции. Летом 1942 года этот человек занимал должность старшего офицера Главного оперативного управления Генерального штаба. Его звание — полковник; впоследствии он стал генерал-лейтенантом. Фамилия — Потапов. О том, что план Сталинградской стратегической наступательной операции родился в Главном оперативном управлении и автором плана был полковник Потапов, известно давно. Из этого никто не делал секрета. После развала Советского Союза в Главном оперативном управлении Генерального штаба наконец «нашли» карту с планом операции. На ней стоят подписи Потапова и Василевского и дата — 30 июля 1942 года. План был разработан задолго до появления Жукова в Москве. 30 июля 1942 года Потапов не просто подал идею — он уже завершил разработку плана операции. В это время Жуков в который раз рвался к Сычёвке и о Сталинграде еще не помышлял.
        План полковника Потапова был доложен начальнику Генерального штаба Василевскому. Василевский доложил план Сталину. После этого Сталин вызвал Жукова в Москву, назначил своим заместителем и отправил в район Сталинграда. Жуков вернулся 12 сентября и якобы предложил «другое» решение. Но на самом деле это решение уже было разработано в Генеральном штабе полтора месяца назад, о нем было доложено Сталину, и Сталин с Василевским уже вели интенсивную подготовительную работу по его осуществлению. Просто 12 сентября 1942 года Василевский по приказу Сталина посвятил Жукова в эту тайну.
        Давайте поверим на минуту, что именно великий Жуков в сентябре 1942 года предложил план Сталинградской стратегической наступательной операции. Давайте поверим, что Сталин сомневался в успехе, а Жуков ни в чем не сомневался. Пусть будет так. И вы, и я в такой ситуации наверняка уже оказывались: приходишь к начальнику, предлагаешь нечто необычное и рискованное, а начальник в успехе сомневается. Что он нам ответит?
        Возможны только два варианта ответа: или начальник запретит нам этим делом заниматься потому, что в конечном итоге ему за все отвечать, или скажет: ты это придумал, ты и делай, ответственность — на тебе, провалишь дело — пощады не жди.
        А Жуков нам третий вариант предлагает. Он утверждает, что Сталин в успехе сомневался, но всю ответственность почему-то взял на себя и переложил ее на Василевского, а Жукова отправил в другое место, освобождая от ответственности за осуществление рискованного плана. Но так не бывает!
        Если бы Сталин сомневался в успехе, то послал бы Жукова руководить операцией под Сталинградом: ты предложил, ты в успехе не сомневаешься, вот тебе и карты в руки, действуй. Провалишь операцию — ответишь. Если Сталин боялся за последствия, то должен был держать Жукова в районе Сталинграда и в случае неудачи свалить на него вину.
        Но Сталин сам от ответственности не уклонялся и перед рискованной операцией на храброго и мудрого Жукова ответственность не возлагал. А это свидетельствует только о том, что Сталин Жукова автором плана не считал и не собирался в случае провала операции свалить на него вину. Потому перед началом столь рискованной операции Сталин отправляет Жукова за тысячу километров от Сталинграда на Западное направление проводить другую операцию, которую Жуков действительно предлагал, которую долго готовил и, как всегда, провалил.
        Сталин знал, что план Сталинградской стратегической наступательной операции родился в Генеральном штабе, что он разработан неким полковником и утвержден начальником Генерального штаба генерал-полковником Василевским. Вот почему Сталин 15 октября 1942 года назначает Василевского (всего лишь генерал-полковника!) своим заместителем, а в ноябре посылает его под Сталинград координировать действия всех войск, которые принимали участие в контрнаступлении.
        Логика Сталина проста и неоспорима: план операции разработан в Генеральном штабе, утвержден начальником Генерального штаба, так поезжай, начальник Генерального штаба генерал-полковник Василевский, под Сталинград, и проводи операцию. Провалишь — сокрушу!
        Результат работы Василевского известен. 18 января 1943 года Сталин присваивает своему заместителю Василевскому звание генерала армии. А уже 16 февраля 1943 года (менее чем через месяц!) Сталин присваивает Василевскому звание маршала Советского Союза.
        Из того простого факта, что координировал действия фронтов под Сталинградом Василевский, а не Жуков, следует простой вывод: рассказы Жукова о его решающей роли в Сталинградской битве относятся к категории мифов и легенд; они сродни историям о подвигах панфиловцев и стахановцев, о похождениях Синдбада-морехода и о приключениях барона Мюнхгаузена.
        - ? ?
        Упоминание о полковнике Потапове в советской открытой печати мелькнуло только раз. Газета «Красная звезда» 1 сентября 1992 года признала, что план Сталинградской стратегической наступательной операции разработал и предложил именно он.
        Сразу после крушения Советского Союза был короткий период, когда архивы стали открываться, когда рушились десятилетиями создававшиеся советские мифы и разоблачались фальшивые герои. Но правители страны быстро опомнились и за неимением лучшего снова стали возвеличивать Жукова. О полковнике Потапове снова забыли, а его план отнесли к разряду сведений, которые «не удалось обнаружить».
        ГЛАВА 19. Победы и поражения маршала Жукова
        Битва на Курской дуге. — Поведение Жукова и Рокоссовского в критический момент перед началом Курской битвы. — Личный вклад Жукова в разгром противника на Курской дуге. — Укрепление культа личности Жукова в период правления Брежнева. Цензура воспоминаний Рокоссовского и его протест против сценария киноэпопеи «Освобождение». — Зачем в решающий момент начала грандиозного сражения на Курской дуге Жуков уехал с главного направления на второстепенное. — Полководческая карьера Жукова с момента нападения Германии на СССР: постоянные катастрофы и провалы. — Штурм Берлина показал, что за четыре года войны Жуков так ничему и не научился. — Сколько корпусов и армий напрасно загубил Жуков в ходе войны? Сухая статистика. — «Где Жуков, там победа»: в истории человечества нет другого полководца, который мог бы сравняться с Жуковым в числе напрасно загубленных армий и корпусов.
        Ко мне обращаются товарищи — участники Курской битвы с вопросами: почему Г. К. Жуков в своих воспоминаниях искажает истину, приписывая себе то, чего не было? Кому-кому, а ему не следовало бы допускать этого!
        Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. ВИЖ. 1992. №3. С. 32

1
        Ладно, пусть под Сталинградом Жуков не имел возможности себя проявить, говорят нам поклонники Жукова. Но Курская дуга! Вот где он себя показал!
        Ситуация была такой: после Сталинградской стратегической наступательной операции войска двух советских фронтов, Центрального и Воронежского, вырвались далеко вперед, исчерпали наступательный порыв, понесли большие потери и потому получили приказ перейти к обороне. Образовался мощный выступ в сторону противника — так называемая Курская дуга. Германский план надето 1943 года — из районов Орла и Белгорода нанести два встречных удара на Курск, срезать Курский выступ, окружить и уничтожить войска двух советских фронтов в этом выступе.
        Советская военная разведка вскрыла замысел германского командования, добыла планы наступления и установила приблизительную дату его начала. Все это было сделано без участия Жукова. Разведывательное управление подчинялось Жукову только с февраля по июль 1941 года, когда он был начальником Генерального штаба. В 1943 году ГРУ подчинялось не Жукову, а Василевскому и Сталину.
        Командующие Центральным и Воронежским фронтами генералы армии Рокоссовский и Ватутин получили от Верховного главнокомандующего Маршала Советского Союза Сталина три предупреждения о подготовке германского наступления. 2 мая, 20 мая и 2 июля 1943 года Сталин предупреждал Рокоссовского и Ватутина о том, что германское командование готовит фланговые удары по войскам двух фронтов. И Центральный, и Воронежский фронт к отражению германского наступления были готовы.
        В ночь на 5 июля 1943 года из штаба 13-й армии на командный пункт Центрального фронта было передано сообщение о захвате германских саперов, которые расчищали проходы в советских минных полях и снимали проволочные заграждения. Пленные показали: германское наступление начнется в 3 часа ночи, ударные группировки уже заняли исходное положение. До начала наступления оставалось чуть больше часа.
        Артиллерия Центрального фронта находилась в полной готовности к проведению артиллерийской контрподготовки. Заранее был спланирован огневой удар 506 орудий, 468 минометов и 117 реактивных установок залпового огня по исходным районам германских войск. Планировалось прямо перед началом немецкого наступления нанести по изготовившимся к наступлению войскам противника сокрушительный артиллерийский удар. Этот огневой налет замышлялся очень коротким — всего 30 минут, но с исключительно высокой интенсивностью огня. Артиллерия соседнего Воронежского фронта тоже находилась в готовности к проведению артиллерийской контрподготовки такой же продолжительности и мощи.
        Однако эти сведения о времени начала германского наступления вызывали у советского командования некоторые сомнения. Понятно, что пленные саперы заговорили сразу и говорили только правду — в разведывательных отделениях, отделах и управлениях советских штабов умели беседовать с пленными так, что они сразу сознавались во всем. Однако захваченные саперы могли точного времени и не знать, или могли ошибаться.
        Если наша артиллерия начнет контрподготовку раньше запланированного немцами срока наступления, то мы истратим тысячи тонн снарядов, нанося удары по пустым полям и рощам. Может оказаться, что немецкие ударные группировки еще не вышли в исходные районы. Если проведем контрподготовку позже, то результат будет таким же: удар будет нанесен по пустым площадям, ибо основная масса германских войск, покинув исходные районы, уже выдвигается к переднему краю.
        Итак, вышли главные силы немцев в исходные районы или еще не вышли? А может быть, уже их покинули? Ночь, темнота; пошлешь разведывательные самолеты — они сверху все равно ничего не увидят. Что делать? Ошибка и в ту, и в другую сторону в одинаковой мере крайне нежелательна. В случае ошибки прямо в момент начала величайшего сражения наша артиллерия попусту истратит половину своего запаса снарядов.
        В фильме «Освобождение» артист Ульянов сыграл Жукова на Курской дуге. Представитель Ставки ВГК и заместитель Верховного главнокомандующего Маршал Советского Союза Жуков появляется в штабе Центрального фронта, которым командовал генерал армии Рокоссовский. Жуков оценивает обстановку, мучительно рассуждает и, наконец, взвесив все, решительно отдает приказ.

2
        Тот же самый исторический момент описывает Маршал Советского Союза Рокоссовский. Он рассказывает, что Жуков действительно прибыл на командный пункт Центрального фронта накануне сражения, но приписываемой ему решимости не проявил. Приказ о начале контрподготовки на свой страх и риск принимал сам Рокоссовский. Риск практически смертельный. Если Рокоссовский ошибется в выборе времени начала контрподготовки, сражение на Курской дуге может быть проиграно. Последствия такого поражения могут стать для Советского Союза катастрофическими. Поэтому перед тем, как отдать приказ, Рокоссовский просил Жукова как старшего начальника утвердить принятое решение. Но Жуков ответственности на себя не взял. Жуков от ответственности всегда уклонялся решительно и энергично. Позиция Жукова в данном случае была такой: ты, Рокоссовский, — командующий Центральным фронтом, вот ты и командуй.
        Теперь о личной работе Г. К. Жукова как представителя Ставки на Центральном фронте. В своих воспоминаниях он широко описывает проводимую якобы им работу у нас на фронте в подготовительный период и в процессе самой оборонительной операции. Вынужден сообщить с полной ответственностью и, если нужно, с подтверждением живых еще свидетелей, что изложенное Жуковым Г. К. в этой статье не соответствует действительности и им выдумано. Находясь у нас в штабе в ночь перед началом вражеского наступления, когда было получено донесение командующего 13-й армией генерала Пухова о захвате вражеских саперов, сообщавших о предполагаемом начале немецкого наступления, Жуков Г. К. отказался даже санкционировать мое предложение о начале артиллерийской контрподготовки, предоставив решение этого вопроса мне как командующему фронтом. Решиться на это мероприятие необходимо было немедленно, так как на запрос Ставки не оставалось времени. (ВИЖ. 1992. №3. С. 31.)
        Рокоссовский сам принял решение. По его приказу артиллерийская контрподготовка на Центральном фронте была начата ночью 5 июля 1943 года в 2 часа 20 минут. Это, собственно, и было началом Курской битвы. В 4 часа 30 минут противник начал свою артиллерийскую подготовку, а в 5 часов 30 минут орловская группировка германских войск перешла в наступление. Рокоссовский продолжает рассказ:
        В Ставку позвонил Г. К. Жуков примерно около 10 часов 5 июля. Доложив по ВЧ в моем присутствии Сталину о том (передаю дословно), что Костин (мой псевдоним) войсками управляет уверенно и твердо и что наступление противника успешно отражается. Тут же он попросил разрешения убыть ему к Соколовскому. После этого разговора немедленно от нас уехал. Вот так выглядело фактически пребывание Жукова Г. К. на Центральном фронте.
        В подготовительный к операции период Жуков Г. К. у нас на Центральном фронте не бывал ни разу.
        Вот таким был личный вклад Жукова в разгром противника на Курской дуге. В подготовительный период перед сражением Жуков в войсках Центрального фронта не появлялся, и в войсках Воронежского фронта — тоже. Он прибыл на Центральный фронт прямо накануне сражения. Никаких решений не принимал. Ответственность за решение, которое принял Рокоссовский, Жуков на себя не взял.
        Контрподготовку проводил не только Центральный, но и Воронежский фронт. Там решение на проведение контрподготовки принимал командующий фронтом генерал армии ?. Ф. Ватутин. Это решение было утверждено Маршалом Советского Союза А. М. Василевским. К проведению артиллерийской контрподготовки на Воронежском фронте Жуков вообще никакого отношения не имел. Его там не было.
        Жуков ничем себя на Центральном фронте не утруждал. Через четыре с половиной часа после начала сражения Жуков уехал на другой фронт. На самолете он лететь не мог — в воздухе развернулось настоящее сражение. От командного пункта Рокоссовского до командного пункта Соколовского — 740 километров по разбитым фронтовым дорогам, забитым войсками. Потому в первый, самый трудный день Курской битвы великий стратег Жуков руководить сражением не мог. Он путешествовал. Возможно, и второй день —· тоже.

3
        Во времена Брежнева на укрепление культа личности Жукова были брошены крупные силы советской пропаганды. Особое старание проявили главный идеолог КПСС М. А. Суслов, министр обороны маршал А. А. Гречко, начальник Главного политического управления Советской Армии генерал армии А. А. Епишев. Все, что рассказал Рокоссовский о роли Жукова в Курской битве, все, что могло бросить тень на образ великого стратега, из воспоминаний Рокоссовского было беспощадно вырезано. Отрывки, которые я цитировал, были опубликованы только через четверть века после того, как эти воспоминания вышли в свет после беспощадной цензуры. Но даже в изувеченной цензурой книге Рокоссовского все равно сохранен главный смысл сказанного:
        Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствующий при этом представитель Ставки Г. К. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне. (Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1968. С. 217.)
        Тут сказано мягче, но смысл тот же: Жуков решения на проведение артиллерийской контрподготовки не принимал. Это заявление Рокоссовского никто никогда не оспаривал. Рассказ Рокоссовского — не вымысел и не досужие воспоминания. Начальник штаба Центрального фронта генерал-лейтенант М. С. Малинин был обязан вести журнал боевых действий фронта. И он как образцовый штабист такой журнал вел. Сейчас этот журнал доступен исследователям. Все приказы и распоряжения, отдававшиеся на командном пункте фронта, там зафиксированы. Все было именно так, как рассказал Рокоссовский, а не так, как описано в мемуарах Жукова и показано в фильме «Освобождение».
        И вот, после выхода в свет цензурированных воспоминаний Рокоссовского, по распоряжению Брежнева и Суслова были начаты съемки фильма «Освобождение». Это даже не фильм, а эпопея (в народе — опупея). Главный замысел опупей — прославить в веках величайшего полководца всех времен и народов товарища Жукова.
        Рокоссовский был ознакомлен со сценарием фильма. Он написал письмо режиссеру фильма Юрию Озерову и артисту Михаилу Ульянову, исполнявшему роль Жукова. Сославшись на конкретные документы, Рокоссовский убедительно доказал, что Жуков решения на артиллерийскую контрподготовку не принимал. Но ни Озеров, ни Ульянов принципиальности не проявили. Раздуваемый культ личности Жукова был хорошей номенклатурной кормушкой — вернее, неисчерпаемым корытом. Озеров и Ульянов ринулись к корыту, расталкивая окружающих. Главным для них было угодить Брежневу и Суслову. И они угодили. Вопреки исторической правде, вопреки документам и свидетельствам очевидцев, они показали в фильме мудрого, немного усталого Жукова, который на свой страх и риск, не посоветовавшись со Сталиным, принимает самое драматическое решение в ходе сражения.

4
        Самое интересное во всей этой истории вот что: 5 июля 1943 года, в момент начала грандиозного сражения на Курской дуге Жуков поехал к Соколовскому. Зачем?
        В тот момент на Курской дуге решалась судьба страны. Центральный и Воронежский фронты находятся в выступе, который врезался в территорию, занятую противником. Воронежский и Центральный фронты уже охвачены противником с севера, с запада и с юга. Противник взял эти фронты в гигантские клещи, он наносит удар по правому крылу Центрального фронта и по левому крылу Воронежского фронта. Если противник взломает и сокрушит оборону наших войск, то два фронта окажутся в мешке.
        Фронты Рокоссовского и Ватутина устояли, остановили противника и сами перешли в наступление. Но 5 июля 1943 года, в момент начала германского наступления, исход сражения не мог предсказать никто. Сражение вполне могло завершиться грандиозным поражением советских войск. И вот великий Жуков резво поскакал из Курского выступа, который мог стать западней. И гремела его сабля по верстовым столбам, как по штакетнику.
        А кем был тот самый Соколовский, к которому так спешил непобедимый Жуков?
        Генерал-полковник Соколовский Василий Данилович (впоследствии Маршал Советского Союза) в то время командовал Западным фронтом. Как мы помним, 26 августа 1942 года Жуков получил повышение и командование Западным фронтом сдал. У Жукова Западный фронт принял Конев, у Конева — Соколовский. В марте 1943 года Западный фронт под командованием Соколовского (но без Жукова) наконец взял Ржев, Вязьму и Сычёвку. После этого на Западном фронте наступила оперативная пауза — проще говоря, затишье. На Западном фронте без перемен. Летом 1943 года противник по Западному фронту ударов не наносил. Никто Западному фронту не угрожал. Судьба войны в тот момент на Западном фронте не решалась. Судьба войны решалась на Курской дуге, на Центральном и Воронежском фронтах, по флангам которых противник нанес удары колоссальной мощи.
        Отчего же в решающий момент войны Жуков рванул с главного направления на второстепенное, на Западный фронт, которому ничто не угрожало? Ответ прост: он рванул туда именно потому, что Западному фронту ничто не угрожало. Жуков спешил на Западный фронт потому, что там все было спокойно.
        Но, может быть, на Западном фронте Жукова ждали неотложные дела? Может быть, на Западном фронте надо было решить какие-то важные проблемы, указать Соколовскому на грозящие опасности? Все может быть. Но в этом случае надо так и писать историю: рассказать о тех неотложных делах, которые ждали Жукова вдали от Курской дуги, а о его «выдающейся роли» в Курской битве скромно промолчать.

5
        Как только стало ясно, что на Курской дуге войска Рокоссовского и Ватутина остановили противника, наступление вермахта окончательно захлебнулось, а хребет германским танковым войскам переломан, Жуков снова объявился на Курской дуге.
        Сталинград и Курск — это вершины «полководческого мастерства» «величайшего стратега» и «выдающегося военного мыслителя» Жукова. Помимо этого, были и другие битвы, сражения, блистательные стратегические операции. Правда, личный вклад Жукова в их организацию, проведение и успешное завершение был не таким грандиозным, как в Сталинградской битве и Курском сражении.

6
        Слаб человек. Я тоже оказался жертвой советской пропаганды. Я тоже свято верил в то, что Жуков не имел ни одного поражения в войне. Я об этом писал. У своих читателей прошу прощения. Свои слова беру обратно. Стоит только присмотреться к Жукову повнимательнее, и мы увидим безжалостного палача, чья полководческая карьера полна катастроф и провалов.
        Практически всю войну Жуков координировал действия нескольких фронтов. С этой работой он просто не справлялся.
        В июне 1941 года Жуков координировал действия Юго-Западного и Южного фронтов во встречных сражениях с германскими войсками. В итоге — провал.
        Весь 1942 год, с небольшими перерывами, Жуков координировал действия Западного и Калининского фронтов. В итоге — серия провалов под Сычёвкой.
        Затем Жуков координировал действия фронтов на Курской дуге. Там стратег в самый критический момент уклонился от принятия важнейшего решения о времени начала операции, снял с себя ответственность и бежал с опасного участка фронта.
        В феврале 1944 года Жуков координировал действия фронтов на Правобережной Украине. Результатом был провал. Окруженная вражеская группировка вырвалась из кольца, и Сталин был вынужден отозвать Жукова в Москву, так как Жуков не понимал обстановки и был не способен выполнять возложенные на него обязанности.
        Летом 1944 года Жуков координировал действия двух фронтов во Львовско-Сандомирской операции. Здесь снова случился грандиозный провал, и в нем был виноват лично Жуков. Провал был настолько глубоким, а вина Жукова настолько явной, что ему пришлось ее признать.
        Мы, имея более чем достаточные для выполнения задачи силы, топтались перед Львовым, а я как координатор действий двух фронтов не использовал эти силы там, где было необходимо, не сманеврировал ими для успеха более быстрого и решительного, чем тот, который был достигнут. (ВИЖ. 1987. №12. С. 44.)
        Сталин несколько раз безуспешно пытался использовать Жукова в качестве координатора действий нескольких фронтов и в итоге был вынужден координировать действия фронтов лично, из Кремля. А Жукова Сталин назначил с понижением — не координировать действия нескольких фронтов, а командовать одним фронтом, Первым Белорусским.
        На этом посту Жуков навеки опозорил свое имя тупым, бездарным, преступным проведением Берлинской операции. Штурм Берлина показал, что за четыре года войны Жуков так ничему и не научился. Начало войны — провал. Конец войны — никак не меньший позор и провал в Берлине.
        Командир танкового батальона капитан С. Штрик 2 октября 1942 года писал в письме:
        Ворвалась наша пехота на окраину Сычёвки и дальше не может сделать ни шагу — до того сильный огонь. Пошли в ход наши «коробки» <….> Бой в городе для танкистов — гроб (ВИЖ. 1995. №2.)
        Не надо быть командиром танкового батальона, чтобы это понимать. Каждый солдат, видевший танки в бою, знал, что бой в городе — смерть для танков. Танки предназначены не для этого. Жуков гнал танки на Сычёвку батальонами, полками, бригадами и корпусами. Но ничего не понял, ничему не научился.
        И вот уже не Сычёвка перед ним, а Берлин. И вот величайший полководец, ничему не научившись на войне, загоняет в Берлин две гвардейские танковые армии — 1-ю и 2-ю. И обе они гибнут в Берлине.
        Если бы Жуков был честным человеком, то после завершения Берлинской операции он был обязан застрелиться или по крайней мере сорвать с себя погоны и ордена и уйти в монастырь замаливать грехи.

7
        Теперь статистика. Сколько корпусов загубил Жуков? Предлагаю считать только те корпуса, которые погибли безо всякого толка.
        Вот навскидку некоторые из них:
        •Шесть механизированных корпусов (4-й, 8-й, 9-й, 15-й, 19-й и 22-й) погибли во встречном сражении в районе Дубно, Луцка и Ровно. Три корпуса из этих шести, каждый в отдельности, по количеству танков превосходили любую танковую армию, как советскую, так и германскую. Остальные армии мира в своем составе не имели ни танковых армий, ни механизированных корпусов такой мощи.
        •Четыре корпуса дальней авиации, укомплектованные двухмоторными бомбардировщиками ДБ-Зф, были брошены Жуковым на бомбардировку мостов и танковых колонн противника без истребительного прикрытия. Накануне нападения Германии на СССР мосты по приказу Жукова были разминированы, поэтому впоследствии их пришлось бомбить. Дальняя авиация должна работать ночью с больших высот по большим неподвижным целям в глубоком тылу противника. Наша дальняя авиация работала днем с малых высот по малым и подвижным целям на переднем крае и в ближайшем тылу противника.
        •1-й гвардейский кавалерийский корпус под Вязьмой.
        •4-й воздушно-десантный корпус под Вязьмой.
        •Отдельный воздушно-десантный корпус в Днепровской операции 1943 года, в полосе 1-го Украинского фронта.
        Этот список я только начинаю, любой желающий может его продолжить.
        А сколько армий сгубил Жуков? Опять же предлагаю считать только те, которые погибли по глупости Жукова без всякого толка и пользы.
        •В 1941 году 3-я и 10-я армии Западного фронта и часть сил 4-й армии по приказу Жукова были выдвинуты в выступ в районе Белостока. В случае нападения противника их разгром был предрешен и гарантирован. Обороняться в этой ситуации было невозможно.
        •6-ю, 12-ю, 18-ю и 26-ю армии Жуков загнал в Львовско-Черновицкий выступ, в котором было невозможно обороняться, что и предопределило их разгром.
        •По большому счету, гибель тринадцати армий Первого стратегического эшелона — на совести Жукова. Без планов воевать нельзя, а в отсутствии планов обороны страны виноват Жуков.
        •29-я, 33-я и 39-я армии в районе Вязьмы.
        •Осенью 1943 года Жуков двинул вперед 3-ю гвардейскую танковую армию, не позаботившись снабдить ее топливом. Армия ушла вперед и погибла.
        •1-я и 2-я гвардейские танковые армии в Берлине.
        И пусть меня простят, если я не обо всех армиях вспомнил. А теперь покажите мне другого полководца в истории человечества, который мог бы сравняться с Жуковым в числе напрасно загубленных армий и корпусов.
        - ? ?
        Миру внушили: Жуков не имел ни одного поражения. Из этого заявления автоматически делается вывод: если не было поражений, следовательно, Жукову сопутствовали одни только победы.
        Окинем взором непрерывную цепь провалов и поражений Жукова и удивленно спросим: а где те же победы?
        ГЛАВА 20. О чем рассказали ордена
        Ордена Жукова и ордена Сталина: простое сравнение. — «Вся его жизнь — сплошной подвиг»: Жуков четвертый раз присваивает себе звание Героя Советского Союза по случаю шестидесятилетия. Начало традиции присвоения высоких званий вождям Советского Союза к их юбилеям. — Жуков незаконно раздает ордена своим любимцам.
        Мерзавец должен быть назван мерзавцем вне зависимости от наград.
        А. Тонов. Спор о Жукове. Независимая газета. 5 марта 1994г.

1
        Мы смотрим на портреты Жукова и видим прежде всего ордена. Много красивых орденов. Жукова без орденов представить невозможно. Любил он награды. Жуков считал, что наград у него не слишком много, что здесь его обделили, не оценили его заслуги по достоинству. Так же считают и многие почитатели Жукова. Но так ли это на самом деле?
        Чтобы ответить на этот вопрос, сравним Жукова с каким-нибудь другим военачальником, ибо все познается в сравнении. С кем же его сравнить? Только со Сталиным.
        Первый советский орден был учрежден в 1918 году. Это орден Красного Знамени. Он изготовлен из серебра.
        У Сталина было три таких ордена. И у Жукова — три.
        В 1930 году был учрежден орден Ленина, высшая государственная награда СССР. Орден изготовлен из золота, профиль Ленина — из платины.
        У Сталина — три ордена Ленина. У Жукова — шесть.
        В 1942 году были учреждены полководческие ордена Суворова, Кутузова и Александра Невского. В следующем году — орден Богдана Хмельницкого. Высший из них — орден Суворова I степени. Он изготовлен из платины. Орден Суворова I степени с номером 1 получил Жуков. Чуть позже Жуков получил второй такой орден.
        Орден Суворова І степени у Сталина один. У Жукова — два.
        В 1943 году был учрежден высший военный орден «Победа». Основа ордена — из платины. В лучах звезды — пять крупных рубинов. В мировой ювелирной практике рубины такой величины были использованы впервые. Орден усыпан бриллиантами общим весом 16 каратов.
        Всего законных награждений орденом «Победа» было 19[10 - В 1978 году орденом «Победа» был награжден Маршал Советского Союза Брежнев, а в 1989 году это награждение было посмертно отменено как не соответствующее статуту ордена. — Прим, автора.]. Первая «Победа» была вручена Жукову. Вторая — Василевскому. Третья — Сталину. Четвертая — Коневу. Пятая — опять Жукову. Шестая — Рокоссовскому. Седьмая — второй раз Василевскому. Пять орденов были присвоены высшим военным руководителям союзных государств, остальные — советским маршалам, которые были представителями Ставки ВГК или командовали фронтами на заключительном этапе войны: Говорову, Малиновскому, Мерецкову, Тимошенко и Толбухину. Еще один орден — начальнику Генерального штаба генералу армии Антонову; он стал единственным советским генералом, удостоенным этого ордена.
        Сразу после войны решением правительства и высшего командного состава Красной Армии вторым орденом «Победа» был награжден Сталин, но он отказался принять этот орден. В 1978 году был изготовлен орден «Победа» с номером 20. Им был награжден Маршал Советского Союза Брежнев Леонид Ильич. После смерти этого «полководца» указ о его награждении орденом «Победа» был отменен как не соответствующий статуту ордена.
        Краткий итог. Сталин сначала награждал Жукова и Василевского, и только потом себя. Так было не только с орденами, но и со званием Маршала Советского Союза. Жукову это звание Сталин присвоил 18 января 1943 года, Василевскому — 16 февраля 1943 года, себе — 6 марта 1943 года.
        По ордену Красного Знамени у Жукова и Сталина равенство. Этот орден за время Второй мировой войны был обесценен обильными раздачами (всего с 1918 года зарегистрировано более полумиллиона награждений этим орденом), и для людей из высшего руководства страны большой ценности не представлял.
        По остальным орденам у Жукова было двукратное превосходство над Сталиным. Справедливости ради надо отметить, что за два года до смерти Сталин все же согласился принять второй орден «Победа» и сравнялся с Жуковым по количеству этих орденов, но по количеству орденов Ленина и Суворова у Жукова все равно сохранилось двойное превосходство.

2
        Помимо орденов существовало звание Героя Советского Союза. К этому званию полагалась медаль «Золотая Звезда». Сразу после введения этого звания возникло противоречие. Орден Ленина — высшая государственная награда. А Герой Советского Союза — это не орден, а звание. Как сочетать «Золотую Звезду» Героя и орден Ленина? Что важнее? Сталин нашел простое решение: вместе с медалью «Золотая Звезда» выдавать и орден Ленина. В указах писали: «Присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали “Золотая Звезда”». При этом было установлено, что орден Ленина вручается только с первой «Золотой Звездой».
        Сталин присвоил Жукову первую «Золотую Звезду» еще в 1939 году, за Халхин-Гол. За время войны добавил еще две. Жуков стал трижды Героем Советского Союза.
        С моей точки зрения, повторное присвоение звания Героя — большая ошибка. Любому человеку, сколько бы геройства он ни проявлял, звание Героя следовало присваивать только один раз. Дважды, трижды или четырежды Герой — звучит так же странно, как дважды хирург или трижды танцор, как дважды великий, трижды могучий и четырежды прекрасный. И если героем можно быть дважды и трижды, то где предел? Потому было решено больше трех «Золотых Звезд» не давать. Трижды Герой — предел.
        Пока был жив Сталин, трижды Героев Советского Союза было трое — Жуков и два авиационных полковника, Кожедуб и Покрышкин. Среди советских генералов и маршалов Жуков был единственным, кто носил три «Золотые Звезды». У Рокоссовского — две. У Василевского — одна. Василевский тоже получил вторую «Золотую Звезду», но позже, в сентябре 1945 года, за войну с Японией. У Сталина — ни одной. И тогда генералы и маршалы решили сделать Сталина Героем Советского Союза. Это звание ему присвоили, но он отказался от «Золотой Звезды».
        Через пять лет, в 1950 году, Сталин после долгих уговоров согласился принять «Золотую Звезду» и второй орден «Победа», но никогда их не носил.
        С того момента, когда Сталин согласился принять «Золотую Звезду», у Жукова стало в три раза больше «Золотых Звезд», чем у Сталина. А пока Сталин отказывался принимать звание Героя Советского Союза, счет по «Золотым Звездам» был 3:0 в пользу Жукова.
        И этого ему было мало.

3
        После Смерти Сталина и ареста Берии на вершине власти оказались двое — Жуков и Хрущёв.
        Не мог Жуков мириться с тем, что у него было всего в три раза больше «Золотых Звезд», чем у Сталина. Не мог он спокойно жить, зная, что помимо него есть еще два трижды Героя Советского Союза.
        Но четвертую «Звезду» по закону присваивать не полагалось. Что прикажете делать? Оставалось нарушить закон. Жуков закон нарушил. 1 декабря 1956 года он сам себе присвоил звание четырежды Героя Советского Союза (о том, почему именно сам себе — ниже) и повесил на свою могучую грудь четвертую «Золотую Звезду». У остальных Маршалов Советского Союза — одна или две такие медали. У некоторых — ни одной. У Жукова — четыре!
        А за что четвертая?
        За здорово живешь. Так сказать, «учитывая большие заслуги и в связи с шестидесятилетием». Никогда до этого звание Героя не присваивали на юбилей. Это награждение Жукова — тройное нарушение закона.
        Во-первых, нельзя давать четвертую «Звезду».
        Во-вторых, нельзя давать на юбилей. Звание Героя давали за подвиг.
        В-третьих, Жуков к этой «Золотой Звезде» повесил себе на грудь еще и орден Ленина (Маршалы Советского Союза. С. 36), а это, как мы помним, нарушение закона. Орден Ленина полагался только к первой «Золотой Звезде», но не к последующим.
        До этого в Советском Союзе праздновали 60-летний и 70-летний юбилеи Сталина, и никому в голову не пришло присваивать Сталину звание Героя Советского Союза просто так, юбилея ради. В 1939 году, на шестидесятилетие, Сталину дали Героя Социалистического труда. Но это не боевая награда. На семидесятилетие не дали Сталину никаких «Золотых Звезд», хотя он уже считался гением всех времен и народов.
        А Жуков по случаю шестидесятилетия присвоил себе боевую награду. Чтобы ее заслужить, нужно совершить подвиг. Где же подвиг? И тогда Жуковские лизоблюды придумали объяснение: Жуков получил четвертую «Золотую Звезду» по праву, ибо вся его жизнь — сплошной подвиг.
        Жуков обесценил звание Героя Советского Союза. В России, которую мы потеряли, существовал орден Святого Георгия. Особый престиж этого ордена был связан с его статутом. Кавалером этого ордена мог стать только тот, кто совершил блестящий подвиг, проявил храбрость в бою, провел выдающуюся военную операцию. «Георгия» нельзя было купить, получить по блату или на юбилей, пусть даже на самый что ни есть круглый. Только выдающиеся свершения на поле брани вели к получению «Георгия». Звание Героя Советского Союза имело цену именно по той же причине: это звание можно было получить, только совершив подвиг.
        И вот первое исключение из правила: Жуков сам себя наградил «Золотой Звездой» на день рождения. С этого момента пошла раздача геройских званий направо и налево.
        Вот Маршал Советского Союза Огарков Николай Васильевич. Звание Героя Советского Союза он получил в мирное время — 28 октября 1977 года. За что? За то, что ему 60 лет исполнилось.
        Маршал Советского Союза Устинов Дмитрий Фёдорович — тоже герой. Звание присвоено ему 27 октября 1978 года. Вроде нет войны. Как он героем стал? Так он же до 70 лет дотянул! Разве не героизм? День рождения у него 30 октября. Так вот за три дня до юбилея…
        Это и гражданским товарищам в Политбюро понравилось. Сидят они в Кремле, приближается у одного из них круглая дата, тут ему соратники и объявляют: вся твоя жизнь в кремлевских покоях, в номенклатурных санаториях — один беспробудный подвиг. Прими, дорогой товарищ, звание Героя Советского Союза!
        И вскоре все руководящие товарищи в Кремле Героями стали.
        Почин Жукова ужасно понравился товарищу Брежневу. День рождения у Леонида Ильича 19 декабря 1906 года. А вот даты присвоения ему званий Героя Советского Союза: 18 декабря 1966 года, 18 декабря 1976 года, 19 декабря 1978 года и 18 декабря 1981 года. На шестидесятилетие — Герой. На семидесятилетие — снова Герой. В 72 года — опять Герой. Ну и на семидесятипятилетие — еще раз. Сначала звание давали к круглым датам, потом решили давать и к полукруглым, но не утерпели и разок дали на обыкновенный день рождения. В дополнение к праздничному торту.
        И навешал на себя Брежнев столько же, сколько и Жуков, — четыре геройские звезды. Да еще у Брежнева была одна тоненькая звездочка Героя Соцтруда. И стало пять. Так что догнал он Жукова и даже перегнал.
        Но все это безобразие не от Брежнева, а от Жукова пошло. Жуков первым себе в день рождения звание Героя присвоил.

4
        Но правда ли, что Жуков сам себе повесил четвертую звезду?
        Правда. После XX съезда партии Жуков чувствовал себя почти полновластным хозяином и творил что хотел. Хрущёва Жуков публично Никиткой называл. Жуков демонстрировал Хрущёву свое презрение не только в тесном кругу, но и публично.
        Власть в стране уже почти полностью принадлежала Жукову. И тут следовало проявить совсем немного хитрости. Следовало учиться у Сталина. Сталин вошел во власть на мягких кошачьих лапах. Звезд на себя не вешал. Не хамил. Всем улыбался. Вот как Борис Бажанов описывает начало обычного рабочего дня в Политбюро в середине 1920-х годов:
        Зиновьев не смотрит в сторону Троцкого, и Троцкий тоже делает вид, что его не видит, и рассматривает бумаги. Третьим входит Сталин. Он направляется прямо к Троцкому и размашистым широким жестом дружелюбно пожимает ему руку. (Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. Париж: Третья волна, 1980. С. 63.)
        Троцкий считал Сталина серостью. И это правильно: серенький такой, мурлыкающий котик Иоська. А Жуков еще до полного захвата власти себя львом возомнил. И вел себя соответствующим образом. Станешь диктатором, тогда и хами сколько хочешь. А пока ты еще диктатор не стопроцентный, пока ты еще должен делить власть с Хрущёвым, спрячь свои диктаторские замашки. Тебя же стратегом считают, а главная сила стратегии — во внезапности. Умей скрывать свои замыслы.
        В хамском поведении этого горе-стратега снова и снова проявлялся неисправимый порок бездарного полководца: Жуков всегда недооценивал противников. В том числе и глуповатого на вид Никитку.
        Об отношении Жукова к руководству страны, о его неосуще-ствившихся планах по захвату власти и о том, чем могло обернуться для Советского Союза и всего мира единоличное правление Жукова, я подробно рассказываю в книге «Облом. Последняя битва маршала Жукова» (М.: Добрая книга). Сейчас мы говорим об орденах. Мысль повторяю: Жуков уже чувствовал себя почти полным хозяином великой страны и считал, что может позволить себе не только произвести самого себя в четырежды Герои, но и куда более серьезные вещи.

5
        Жуков законов не признавал: в нарушение установленного порядка вешал награды на себя и на своих любимцев. И они, в свою очередь, тоже творили беззаконие. Незаконная раздача орденов — один из многих примеров отношения Жукову к правилам и законам.
        «Красная звезда» 30 ноября 1996 года взахлеб рассказываето том, как командир 29-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майор Г. И. Хетагуров получает из рук Жукова орден Суворова 1 степени: «Такой награды, согласно статуту, удостаивались от командарма и выше. Но это же был Жуков».
        Какие бы чудеса корпус ни совершил на войне, командир корпуса не мог получить полководческий орден выше Суворова II степени. Надо наградить командира корпуса за блистательную операцию — вот тебе орден Богдана Хмельницкого II степени. Если совершил корпус нечто выдающиеся, тогда вручай орден Кутузова II степени. Ну, а уж если деяния командира иначе как великими не назовешь, то пожалуй ему орден Суворова, но, опять же, только II степени. Просто потому, что корпус — это не стратегическая единица, и даже не оперативная, а чуть ниже того — оперативно-тактическая. Корпус не может совершить нечто такое, что кардинально повлияет на ход войны. Сталин установил совершенно четкую систему, кого, за что и как награждать. Сталинское решение своим указом утвердил Президиум Верховного Совета СССР, и эта система стала законом. Кроме того, статут каждого ордена тоже утверждался указом и потому имел силу закона. А Жуков плевал на законы, на Верховный Совет СССР, на сталинскую систему награждений и на самого Сталина, который эту систему ввел.
        В годы войны за малейшее непослушание Жуков расстреливал, но при этом сам же устраивал анархию в стране и армии. О каком порядке можно говорить, если заместитель Верховного главнокомандующего демонстративно и публично нарушает не только воинскую дисциплину, но и законы, введенные Верховным главнокомандующим и утвержденные высшим законодательным органом страны.
        Вот дали Брежневу в свое время орден «Победа», а потом, после его смерти, указ отменили. Почему? Потому, что в статуте записано, за какие заслуги этим орденом могут наградить, а наградить им могли за успешное проведение таких операций в масштабе нескольких или одного фронта, в результате которых обстановка в корне менялась в пользу Красной Армии. Брежнев таких операций не проводил. Он вообще никаких операций не проводил. В своей жизни он ни разу не руководил даже простым боем — ни на уровне полка, ни на уровне батальона, ни на уровне взвода или отделения. Понятно, орденом «Победа» Брежнев был награжден незаконно.
        Следующий по старшинству за орденом «Победа» — орден Суворова. Параграф пятый статута этого ордена четко определяет: орденом Суворова II степени награждаются командиры корпусов, дивизий и бригад, их заместители и начальники штабов. А орден I степени полагался только тем, кто по своему положению был выше командира корпуса. Об этом говорит параграф 4. А Жуков награждает командира корпуса Хетагурова орденом Суворова I степени, который Хетагурову не положен. Тем самым Жуков нарушает Указ Президиума Верховного Совета СССР и статут ордена.
        Удивительна позиция «Красной звезды». Если Брежнева наградили орденом, нарушив статут, это позор. Этого нельзя было допускать! А если допустили, надо нарушение исправить, указ отменить, а орден вернуть. Но на такой же поступок Жукова, наградившего Хетагурова орденом Суворова I степени с нарушением статута, газета реагирует совсем иначе. «Красная звезда» должна протестовать: это позор! Отнять у Хетагурова орден, выданный незаконно! Но Центральный орган Министерства обороны умиляется: да, это нарушение закона, но ведь это же Жуков нарушает! Ах, как смело он попирает законы!

6
        Вот еще один любимец Жукова — генерал-лейтенант В. В. Крюков. Он попался на воровстве в особо крупных размерах. Происхождение неслыханного по любым стандартам состояния Крюков объяснил на следствии просто: лежало, никому ненужное, дай, думаю, возьму. Александр Бушков рассказывает о Крюкове следующее:
        Уже взят за задницу генерал-лейтенант Крюков. И успел признаться, что в своем госпитале содержал самый настоящий бордель, сотрудниц которого за ударную работу награждал боевыми орденами, что старательно собирал по обочинам германских дорог бриллианты и сапфиры, меха и картины старых мастеров, что Золотую Звезду получил опять-таки в обход законов, по личному указанию Жукова, что сам Жуков в частных беседах заявляет, будто разбил Гитлера сам, один, а некий Сталин тут и вовсе ни при чем. (Бушков А. Россия, которой не было. С. 561)
        Жуков незаконно сделал генерала Крюкова Героем Советского Союза, а тот, в свою очередь, незаконно раздавал боевые ордена работницам своего борделя.
        Здесь уместно задать вопрос о клиентах этого заведения. Для кого Герой Советского Союза гвардии генерал-лейтенант Крюков его содержал? Если для личных нужд, то это был бы не бордель, а гарем. Тогда для кого? Для подчиненных? Так не делается. К подчиненным надо строгость проявлять. Коммунистическую мораль блюсти. Такие учреждения создаются для вышестоящих начальников и проверяющих. Дабы злость начальственную гасить.
        Кто же был над Крюковым командиром? А тот, кто его в Герои произвел. Встретились они еще в 1933 году. Крюков командовал 20-м кавалерийским полком 4-й Донской казачьей кавалерийской дивизии, а дивизией той командовал Жуков. Потом Жуков тянул Крюкова за собой по крутым служебным лестницам. На войне Крюков командовал 198-й моторизованной дивизией. Дивизия была разгромлена, а Крюков пошел на повышение. Он получил 2-й гвардейский кавалерийский корпус. В 1941 году этим корпусом командовал генерал-майор Доватор Лев Михайлович. Под командованием Доватора корпус получил гвардейское звание. После гибели Доватора этот корпус ничем не прославился. Советская военная энциклопедия из всех наших кавалерийских корпусов описывает только три: 4-й гвардейский Кубанский казачий, 5-й гвардейский Будапештский Донской казачий и 7-й гвардейский Бранденбургский. 2-й гвардейский в энциклопедии не упомянут. Не было причины его вспоминать. Зато командир этого корпуса, он же — содержатель борделя, генерал-лейтенант Крюков, обвешан орденами до пупа. Кроме «Золотой Звезды» Героя Советского Союза у него три ордена Ленина, орден
Красного Знамени, орден Суворова I степени, орден Кутузова I степени и два ордена Суворова II степени.
        С кем бы сравнить этого орденоносца? Да хоть со Сталиным. У Сталина одна Золотая Звезда, и у Крюкова одна. У Сталина три ордена Ленина и у Крюкова три. У Сталина Суворов I степени, и у Крюкова тоже. Правда, у Сталина три ордена Красного Знамени, а у Крюкова один, но, напомню, этот серебряный орден генералы и маршалы не особенно ценили. Зато у Крюкова — золотой Кутузов I степени и два золотых Суворова II степени. Таких орденов Сталин не имел.
        Скажете, что у Сталина две «Победы», а у Крюкова их нет? Да, надо признать, что тут Крюков немного от Сталина отстал. Не было на войне у Жукова такой власти — своего фаворита орденом «Победа» награждать. А была бы у Жукова такая власть, ходил бы гвардии генерал-лейтенант по своему борделю победителем, красовался бы среди бордельных работниц.
        Поищите в Красной Армии другого такого командира корпуса! Другого полководца с таким комплектом наград вам не сыскать. Не сыскать потому, что всех награждали по закону, а этого стратега — вопреки законам. Можно возразить, что звание Героя Советского Союза Крюкову дали за какие-то подвиги, просто аба-кумовские гады-следователи заставили бедного генерала на допросе оклеветать себя и Жукова, который фаворитов награждал вопреки законам. Ладно. Не будем спорить. Но как быть с орденом Суворова I степени? Повторяю: не положен такой орден командиру корпуса, даже четырежды героического. И орден Кутузова I степени тоже не положен.

7
        Мало того, что Жуков давал Крюкову ордена за здорово живешь, он еще и жену Крюкова, Лидию Русланову, наградил орденом Отечественной войны I степени. Орден золотой. Мог бы товарищ Сталин золотишко на ордена использовать любое. Велика ли для солдата разница — 375-й пробы золото на его ордене или 585-й? Проба на орденах все равно не ставится. Но Сталин и солдатские, и офицерские, и генеральские и маршальские ордена велел изготавливать только из золота 916-й пробы. И орден Отечественной войны I степени, и орден Славы I степени, и все остальные ордена, изготавливавшиеся из золота, делались из золота высшей пробы.
        Лидии Руслановой золото не требовалось. У нее своего золота хватало. Но хотелось героиней себя чувствовать.
        Между тем, статут и этого ордена Сталин писал лично. Статут утвержден указом Президиума Верховного Совета СССР 20 мая 1942 года. В статуте совершенно четко определено, что орденом Отечественной войны I степени награждаются те, кто:
        •лично уничтожил 2 тяжелых или средних, или три легких танка (бронемашины) противника;
        •подавил огнем артиллерии не менее 5 батарей противника;
        •с боем захватил артиллерийскую батарею противника;
        •захватил и привел на свою базу боевой корабль противника.
        И далее, в том же духе, — на две страницы. В статуте ордена совершенно четко и конкретно определено, кого награждать и за что. Летчика-истребителя — за три сбитых самолета. Летчика-штурмовика — за 25 успешных боевых вылетов. В 1942 году по статистике летчик-штурмовик погибал в седьмом вылете. Так что зря такой орден не давали.
        Точно так же все расписано и по ордену Отечественной войны II степени. Этот орден, среди прочего, полагался, например, тому, кто:
        •из личного оружия сбил самолет противника;
        •сумел восстановить, освоить и использовать захваченный трофейный самолет в боевых условиях;
        •под огнем противника эвакуировал с поля боя два танка, подбитых противником.
        Жена содержателя увеселительного заведения Лидия Русланова ни одной батареи противника не подавила, танков (бронемашин) ни тяжелых, ни легких, ни средних лично не уничтожала, вражеских кораблей не захватывала и на свою базу не приводила. Ей и орден II степени не положен: самолетов противника из личного оружия не сбивала, захваченных трофейных самолетов не осваивала и подбитых танков под огнем противника не эвакуировала.
        Жуков раздавал ордена именно так, как через много лет наши новоявленные «демократы» делили богатства страны: все — своим, остальное — народу.
        ГЛАВА 21. Уж как он любил фронтовиков!
        Солдаты-фронтовики любили Жукова, а Жуков любил солдат-фронтовиков: еще два послевоенных мифа о «великом полководце». — Решение проблемы розыска награжденных. — Что мог сделать Жуков для фронтовиков, оказавшись на вершине власти вместе с Хрущёвым. — Миф об освободительной миссии Красной Армии: рабы могли нести другим людям не свободу, а только рабство. — Шокирующая разница в потерях Красной Армии и вермахта, и ее причины. — Как можно заставить командиров беречь своих людей. — Проблема захоронения павших не решалась на протяжении многих десятилетий после окончания войны.
        Вы лучше лес рубите на гробы —
        В прорыв идут штрафные батальоны.
        Владимир Высоцкий. Штрафные батальоны

1
        Мы уже видели, как Жуков незаконно раздавал ордена, причем самые дорогие, из платины и золота. На этом фоне весьма поучительно посмотреть, как происходила законная раздача орденов.
        И тут картина открывается воистину захватывающая. В 1991 году на момент распада Советского Союза в Москве хранилось 3,2 миллиона боевых наград, которые по разным причинам не были вручены фронтовикам. Кто же должен был заниматься поиском награжденных? Кто должен был вручать эти награды? Ответ прост: государство. Государство призвало миллионы людей под знамена. Государство их гнало в бой и на смерть. Государство их наградило. Так отдай же, государство, своим гражданам то, что они заслужили!
        Кто конкретно в государстве этим вопросом заниматься должен? Министерство обороны. Лично министр, все его заместители, начальник Генерального штаба.
        А кто полвека этим занимался? Никто.
        О Жукове коммунисты придумали множество легенд. Две из них таковы:
        1.Солдаты-фронтовики до полного безумия любили Жукова.
        2.Жуков до полного безумия любил солдат-фронтовиков.
        Такая, мол, была взаимная любовь.
        Тут не возразишь. Однако требуется уточнение: любивший фронтовиков товарищ Жуков себя все же любил несколько больше, чем всех фронтовиков вместе взятых. О себе, любимом, Жуков позаботился — после войны незаконно наградил себя еще одной «Золотой Звездой», которые ему и так вешать было некуда. Но он не вспомнил о миллионах солдат, которые были награждены законно, но из-за Жуковского разгильдяйства наград не получили.
        И никто этими фронтовиками в нашем отечестве не занимался. Никому до них дела не было. Вопрос о поиске награжденных на государственном уровне вообще никто не поднимал. Лежат награды грудами, ящиками, штабелями — и пусть лежат. Они каши не просят. Так они и лежали, пока все фронтовики не перевелись. Они, наверное, и сейчас где-то лежат. Это бронзовые медали за Ленинград, Сталинград, Варшаву, Будапешт, Кёнигсберг, серебряные «За отвагу», «За боевые заслуги», ордена Красного Знамени и Красной Звезды, Отечественной войны II степени, Славы II и III степеней, Александра Невского и другие. Есть там и более высокие награды.
        И никому в государстве дела не было до этих тонн наград. А может быть, все давно разворовано?

2
        После великой победы солдат пришел домой. Он награжден скромной солдатской медалью «За отвагу» или орденом Красной Звезды, но не знает об этом, и никто ему об этом не сообщает. И таких, как он, миллионы.
        Что же мог сделать Жуков?
        Он, прежде всего, мог поставить вопрос перед руководством страны. Да не просто мог, а был обязан сделать это. Он должен был искать решение. Он должен был вменить в обязанность командующим войсками военных округов, военным комиссарам республик, краев, областей, городов и районов, командирам частей, соединений и объединений вести постоянную работу по поиску награжденных и вручению боевых наград. Жуков должен был требовать отчеты об этой работе, поощрять отличившихся и карать нерадивых. Но Жуков почему-то от выполнения своих обязанностей уклонился. Если не было желания и времени выполнять свою работу, вали ее на подчиненных! Но Жуков и этого не сделал.
        После войны Жуков был главнокомандующим группой советских оккупационных войск в Германии и одновременно возглавил военную администрацию в советской зоне оккупации в этой стране. В его подчинении были штаб в Вюнсдорфе, штабы шести армий, и во всех этих штабах лежали горы наградных документов. Что сделал любивший фронтовиков Жуков с этими документами? Ничего.
        Потом Жуков стал Главнокомандующим Сухопутными войсками. Основная масса людей прошла войну именно в составе сухопутных войск. У Жукова в руках огромная власть и все документы. Что он сделал для решения проблемы? Опять ничего.
        Фронтовики делали самую трудную на этой планете работу, на этой работе отдавали кровь и жизнь. Пришло время расплачиваться. Но Жуков и не думал отдавать людям то, что они заслужили, что принадлежало им по праву и по закону.
        Потом Жуков командовал военными округами. Вот и занялся бы проблемой возвращения наград хотя бы на этом уровне, ведь ты — командующий войсками Уральского военного округа! С Урала уходили на войну дивизии, корпуса и целые армии. Их тут формировали и гнали в бой. Войны тут не было. Все документы сохранились. Начинай работу! Но Жуков и этого не сделал.
        Затем Жуков стал первым заместителем министра обороны СССР, потом министром обороны и почти полноправным диктатором Советского Союза. В руках Жукова были документы на всех награжденных, все награды и почти необъятная власть.
        Что делал Жуков?
        Награждал себя.

3
        И вот Жукова с позором свергли. Он сидит дома. Делать ему нечего. Вспомни же теперь об инвалидах войны, для которых уже присвоенная, но не врученная медаль «За оборону Сталинграда» будет отрадой. Ты на войне не жалел солдатской крови, так хоть после войны отдай солдатам то, что кровью было оплачено. Но не вспомнил Жуков о калеках-фронтовиках.
        Тем временем к Жукову толпой валили фронтовики номенклатурные. Вот пожаловал писатель Константин Симонов, герой Соцтруда, лауреат Ленинской и шести Сталинских премий. Он из себя тоже корчил знатока войны, уважавшего солдат-фронтовиков. С Жуковым Симонов беседы вел о высоких материях. И ни один, ни другой не вспомнили о своем долге перед солдатами Родины.
        Мог бы Жуков подать голос. Мог бы в своих мемуарах написать: давайте, братцы, всем миром решение проблемы найдем! Мог бы и Константин Симонов о фронтовиках вспомнить. Но не было у него интереса к войне. Он делал карьеру, служил власти, зашибал свои премии и миллионы, писал не то, что народу надо, а то, что требовала власть.
        Между тем проблему розыска награжденных легко можно было решить. Можно было выпустить книгу с перечнем всех награжденных, которых ждали награды, на манер телефонной: Иванов Пётр Сидорович, рядовой, призван Зубиловским райвоенкоматом в 1941 году — орден Славы III степени. Петров Николай Александрович… И так далее. Вот и все. Ведь Воениздат все равно выпускал горы никому ненужной макулатуры — сочинения всяческих Симоновых, чаковских всех мастей и всяких прочих бондаревых, стаднюков и пикулей. А этого как раз и не надо было делать. Вместо всех этих героических сочинений, вместо книг о выдуманных героях надо было печатать книги с именами настоящих героев. Пусть каждый себя в списке найдет и объявится. Пусть мать, жена, брат и сын найдут в списке родного человека и получат за погибшего солдатский орденок. Но стаднюки-пикули кричали истошными голосами: никто не забыт! Ничто не забыто! И под этот вопль верой и правдой служили режиму, который не признавал своих долгов перед народом.
        Мне скажут: да что это ты к Жукову привязался! Не один же лентяй Жуков в Министерстве обороны был. Их вон сколько после Жукова сменилось и в Министерстве обороны, и в Генеральном штабе. И все — бездельники. Все эти огарковы, Куликовы, лосики и ахромеевы, гречки и Грачевы так и не удосужились вспомнить о возвращении долгов. Отчего же, спросят, ты остальных не трогаешь? Да оттого, что никто не утверждает, будто бы они уважали фронтовиков. Оттого, что памятники им пока не возводят и к лику святых не пытаются причислить.
        А Жукова объявили кандидатом в Святые Георгии. Про Жукова рассказывают, что он ласков с солдатом был. А я отвечаю: нет, был Жуков таким же заевшимся военным бюрократом, как все его предшественники и последователи.
        Только хуже.

4
        Может, просто времени не хватило выдать ордена фронтовикам? Пятидесяти лет? Шестидесяти? Семидесяти? Может, бюджет поджимал? А кто их и когда в бюджете ограничивал?
        Как же назвать всех руководителей Министерства обороны, всех этих Василевских и булганиных, Жуковых и Малиновских, Устиновых и Грачевых? Вы подскажите: преступники! А я не соглашусь. Вот как раз у преступников и принято возвращать долги. Это вековая и нерушимая традиция уголовного мира России. Того, кто не вернул долг, вяжут и кладут в проход между нар, а потом прыгают на него по очереди с верхнего яруса. Это простой и надежный способ быстро переломать ребра и раздробить грудную клетку. Такой подход — образец справедливости и неукоснительного выполнения принятых решений.
        Жуков не вернул долги фронтовикам, но назвать его преступником мы не имеем права. Если назовем Жукова преступником, то незаслуженно оскорбим советских карманников, домушников, скокарей, медвежатников и мокрушников.

5
        Да что там ордена! Вот после войны возвращаются домой воины-освободители. В то время большинство населения страны составляли деревенские жители. Солдат возвращается с войны в родной колхоз, и у него отбирают все документы. Паспорт мужику иметь не положено. Раз ты крестьянин, значит, не являешься гражданином своей страны, паспорт тебе не дают, чтоб из колхоза не убежал. И вот солдат-победитель, который кормит страну, оказывается лишенным всех прав. Даже самолетом ему летать не положено: кто его в самолет без паспорта пустит? Самолетом можно было возить собак. Я лично видел, как в советском самолете Ан-24 везли крысу. Ее в клетку посадили и везли. А воин-освободитель, получается, в некоторых своих правах был ниже собаки. На собаку породистую надо было иметь паспорт, а мужику породистому паспорт не полагался. И денег в колхозах не платили. Повторю еще сто раз: величие страны определяется не ракетами и не спутниками, не перекрытым Енисеем и даже не балетом «Лебединое озеро», а величием ее рядовых граждан.
        Ну, ладно, пусть Сталин был тираном и людоедом. Но через три года после убийства Сталина к власти пришли Хрущёв и Жуков. Чем они лучше Сталина? Должен был Хрущёв сказать Жукову или Жуков Хрущёву: война была как бы великой, и наша пропаганда называет ее даже «отечественной», так давай сделаем доброе дело — давай воинам-освободителям из числа крестьян выдадим, наконец, паспорта.
        И когда советская пропаганда рассказывала нам о том, что Советский Союз выиграл войну, мы усомнимся. В результате этой «победы» народы нашей страны оказались все в том же социалистическом рабстве. И не поверим рассказам о том, что война в какой-то степени была как бы «отечественной». Основная масса населения страны не имела паспортов, потому юридически более ста миллионов людей гражданами своей страны как бы не являлись. Они не могли воевать за отечество, ибо его не имели: это так называемое «отечество» не признавало их своими гражданами и относилось к ним соответствующим образом.
        Не поверим и рассказам о так называемой «освободительной миссии Красной Армии». Если хочешь нести свободу людям, освободись сначала сам. Но наши солдаты шли на войну рабами. И вернулись с войны рабами. Вооруженные рабы под конвоем НКВД и под водительством рабовладельцев могли нести окружающим народам только рабство. Его и несли.
        Жуков ничего не сделал для освобождения народа. Он об этом и не задумывался. Советская номенклатура была коллективным рабовладельцем. Жуков был таким же членом рабовладельческой ассоциации, как Хрущёв и Брежнев, Русланова и Андропов, Берия, Ежов и Шолохов.

6
        Ладно, пусть солдат-освободитель не имел гражданских прав. Ладно, пусть заработал он ордена-медали, а Родина не удосужилась их ему вручить. Так пусть государство позаботится хотя бы о том, чтобы помнили павших! «Две трети погибших в 1941 -1945 годах воинов похоронены как неизвестные.» (Красная звезда. 6 октября 1999г.)
        В захоронениях бойцов и командиров Красной Армии, погибших в войне против Германии, «погребены более 6,5 миллионов человек, из них всего лишь 2,3 миллиона известны пофамильно.» (Там же.)
        Сопоставление потерь Красной Армии и вермахта шокирует. В чем же дело? Почему для того, чтобы убить в бою одного немца, надо было положить в землю пять, а то и десять советских солдат?
        Причин много. Вот одна, видимо, не самая последняя: у нас солдата после войны воспевали в песнях и возвеличивали в легендах, но на фронте жизнь солдатская не стоила вообще ничего, солдата не уважали живым, а тем более мертвым. В Германии было иначе. Каждый германский офицер, завершив работу, был обязан «убрать рабочее место» — то есть, завершив бой, эвакуировать с поля боя поврежденную боевую технику, вынести раненых и тела убитых. Раненых — в госпиталь. Убитых — в землю. С воинскими почестями.
        В Красной Армии эвакуация боевой техники и оружия с полей сражений была поставлена образцово. Понятно, я имею в виду только вторую половину войны. Все, что было брошено в 1941 году, — наш национальный позор. То, что было брошено в 1941 году, создавалось трудом нашего народа два десятка лет. Тех брошенных запасов 1941 года хватило бы на много лет войны до самой победы. Но сейчас мы говорим не о брошенных запасах. Мы говорим о том, что во второй половине войны в Красной Армии эвакуация техники с поля боя была отлично налажена. Был организован сбор брошенного оружия, боеприпасов, стреляных артиллерийских гильз. Сталин установил простой порядок: каждый полк, дивизия, корпус, армия, фронт обязаны сдавать стреляные артиллерийские гильзы. Понятно, не все 100 процентов, но весьма существенную часть из того, что было получено. Не сдал артиллерийские гильзы за прошлую неделю боев — не получишь новых снарядов. А начальникам артиллерийского снабжения всех рангов приказ: подавать боевым подразделениям снаряды только в обмен на стреляные гильзы. Если выдал кому-то снаряды, а стреляных гильз не получил, —
пойдешь под трибунал. И сразу установился образцовый порядок.
        Понятно, были исключения. Понятно, возникали ситуации, когда было не до сбора стреляных гильз. Но по большому счету проблема повторного использования стреляных гильз была решена. Было решено много других задач. За эвакуацию танков с поля боя давали ордена. За эвакуацию раненых — тоже.
        А за эвакуацию трупов у нас орденов не давали. С воинскими почестями советских бойцов, конечно, хоронили, но только некоторых. Когда руки доходили. Немцы хоронили погибших в гробах, и каждого в отдельной могиле. Каждому свой собственный крест полагался. У нас о гробах речи не шло. Не до гробов. И хоронили не каждого в отдельной могиле, а навалом. Так работы меньше: свалили всех в воронку или в противотанковый ров и землей забросали. И благозвучное название придумали: братская могила. Не до гробов нам было, не до индивидуальных могил. Землю родную надо было освобождать! И гнать врага с родной земли! И народам Европы нести свободу и счастье!
        Но я утверждаю, что война завершилась бы гораздо раньше, с гораздо лучшими результатами и меньшими потерями, если бы был отдан приказ выносить мертвых с поля боя и хоронить в гробах.
        Представьте себе командира полка. Послал он батальон высотку штурмовать, положил людей зря и нет ему забот. Погибли люди — на то и война. Не взяли высотку — завтра возьмем. Завтра в полк новых людей пригонят, снова ту высотку штурмовать будем. А пока идет полковой командир в свой блиндаж водку пить. И ждет его в блиндаже верная ППЖ — походно-полевая жена.
        Получалось вот что: с одной стороны, командир людей не 6е-режет, с другой стороны, ему назавтра новых людей пригонят, необстрелянных, которые сами себя беречь не научились. Потому самоуничтожение армии шло одновременно с двух сторон — снизу и сверху.
        Назавтра необстрелянных тоже положат в самом первом бою у подножия той же высотки. И опять новых пришлют.
        Красная Армия во Второй мировой войне была совсем небольшой, но прожорливой. В каждый отдельный момент времени на войне воевало миллионов пять. Иногда численность армии доходила до восьми и даже до десяти миллионов солдат и офицеров, но не больше. Но только вчера это были одни миллионы, а сегодня их тела уже гниют по оврагам и пролескам, а вместо них воюют другие миллионы. Лягут и они, а по их костям пойдут третьи, свободу и счастье другим народам понесут.
        Но если бы вменили командирам в обязанность всех убитых с поля боя выносить и хоронить в гробах да с воинскими почестями — тогда иной расклад. Тогда бы командиру неоправданные потери — головная боль. Как под огнем противника все трупы с поля боя вытащить? Сколько на это надо еще людей положить? И как те новые трупы потом с поля боя тащить? Кто этим заниматься будет? А если всех солдат полка положишь, самому, что ли, их потом на себе таскать? И где столько гробов раздобыть? А ям сколько вырыть надо! Да еще каждый труп опознать. Да каждому фанерную звезду над могилой! Сколько забот! Глядишь, в следующий раз командир осторожнее людей на ненужные высотки бросал бы.
        Такой порядок имел бы и другие последствия. Если бы каждый командир полка людей берег, тогда в действующей армии можно было иметь не пять, не десять, а пятнадцать или двадцать миллионов солдат. И солдаты не гибли бы в первом бою. Одно дело — пять миллионов необстрелянных солдат, которых только что прямо из военкоматов на поля сражения бросили, другое дело — двадцать миллионов опытных бойцов. Вот тогда и война совсем другой была бы.
        А всего только и требовалось: дать приказ солдата нашего в гробу хоронить. Представьте: вот какой-нибудь Жуков готовит некую Ржевско-Сычёвскую операцию. Ему докладывают: для проведения операции требуется подать войскам на передний край 4139 вагонов снарядов, 120 тысяч тонн бензина и солярки. Кроме того, Жукову представляют список всего необходимого. И в том списке танковые двигатели, сотни тонн других запасных частей для танков и машин, патроны, мины, хлеб, тушенка, бинты, водка цистернами, инженерное имущество и… 78 тысяч гробов сосновых.
        Думаю, тут бы и Жуков возмутился. Прикиньте, сколько надо вагонов, чтобы те гробы доставить на фронтовые склады, сколько надо снять машин с перевозки войск, боеприпасов и всего прочего и бросить их на доставку гробов с фронтовых складов на армейские и далее — на корпусные, дивизионные, бригадные и полковые. Сколько солдат надо оторвать на разгрузку и перегрузку гробов. С другой стороны — демаскировка. Если столько гробов сгружают в районе предстоящей операции, любой шпион и диверсант тут же в вражеский штаб доложит: что-то затевается! Так вот, ради того, чтобы демаскирующие признаки скрыть, Жуков потребовал бы воевать так, чтобы гробов требовалось меньше.
        Или вот, допустим, готовит все тот же Жуков штурм Берлина. Садится он, уставший, в кресло, а начальник штаба 1-го Белорусского фронта докладывает, что для штурма Берлина помимо прочего требуется подвезти полмиллиона гробов. Верю: тут бы даже Жуков задумался. Тут бы и в его светлую голову закрались сомнения: а зачем вообще Берлин штурмовать? Кому этот штурм нужен? Берлин уже окружен советскими войсками. Внешний фронт окружения находится в 30 -50 километрах западнее Берлина. Огромный город сжат кольцом советских войск. Авиацией США и Британии Берлин уже превращен в огромную кучу битого кирпича. В Берлине — огромное население, да еще сотни тысяч беженцев из восточных районов Германии. По нашим данным, в городе два миллиона людей, в основном гражданских. По немецким данным — три миллиона. В Берлине уже начался голод. В Берлине конина — деликатес. Надеяться защитникам Берлина не на что. Продовольствия им никто не подвезет и боеприпасов — тоже. В Берлине нет топлива. В Берлине нет света. В Берлине разрушены водопроводные системы. В Берлине не работает канализация. В Берлине никто не убирает мусор и
трупы. Сколько огромный город может держаться? Это не Ленинград, за которым стояла огромная страна и который можно было кое-как снабжать через Ладогу. Берлин снабжать невозможно. И некому его снабжать. И нет у Берлина надежды. Война уже кончилась. Один Берлин остался. Дайте защитникам Берлина еще неделю — доесть последние гнилые лошадиные трупы. Потом Берлин сам выбросит белый флаг.
        Но Жукову нужен был не белый флаг над Берлином, а красный над Рейхстагом. Ради этого Жуков бросил войска на никому не нужный преступно-бездарный штурм огромного города. Вопрос о том, сколько в ходе этого штурма предстоит положить в землю солдат, Жукова не волновал. Если бы в гробах солдатиков хоронить, тогда штурм был бы невозможен по чисто снабженческим причинам. Пришлось бы ради подвоза гробов для предстоящей операции отказаться от подвоза боеприпасов. Но у нас хоронили без гробов, потому проблем не возникло.
        Возразят: штурм Берлина — это приказ Сталина, мог ли Жуков возразить?
        Давайте считать, что Жуков возразить не мог. Но в этом случае нечего из него лепить героя. В этом случае надо прямо и честно признать: Сталин отдал дурацкий приказ штурмовать Берлин, а Жуков дурацкий приказ выполнил, не возражая и не задумываясь о последствиях.

7
        И все-таки повезло тем, кто был убит в ходе бестолкового штурма Берлина. Их хоть и без гробов, но похоронили. В Германии земли мало, потому трупы просто так не бросишь среди поля. А у нас на Руси земли много. Потому не каждого из тех, кто был убит на родной земле, в ней захоронили. И уж если с советским солдатом не обращались по-человечески при жизни, так хоть после смерти обошлись бы с ним как полагается! Даже мертвого раба во все времена у всех народов хоронили в земле. Почему наши рабовладельцы своих рабов не хоронили? Почему даже через десятки лет после войны в полях и лесах кости солдатские валялись?
        «Красная звезда» пишет о том, что в воинских захоронениях «погребены более 6,5 миллионов человек, из них всего лишь 2,3 миллиона известны пофамильно». Читаем мы и радуемся: наши потери на войне были такими скромными. Но давайте вникнем в написанное. Речь идет не обо всех погибших солдатах и офицерах, а только о тех, которые похоронены. А те, которые не похоронены, кто их считал?
        Белые солдатские кости на полях былых сражений — стыд и позор Советского Союза на весь мир и на все времена. Кто же должен был хоронить солдат на войне и после войны? Военные журналисты негодуют: через полвека энтузиасты находят солдатские медальоны, но их содержание давно уничтожено временем:
        Пень, равнодушие, мещанское рассуждение «моя хата с краю…» А ведь тогда солдатские медальоны легко открыли бы свои тайны. Сегодня же они сплошь и рядом молчат, как рыба. Время — оно даже камень крошит. Не пощадило и хрупких медальонов со вложенными в них «паспортами смерти». (Красная звезда. 9 декабря 1999г.)
        Правильную линию газета гнет! Только было бы неплохо, чтобы «Красная звезда» назвала по именам тех военных вельмож, которые после войны проявили лень, равнодушие и мещанское отношение к павшим.
        Итак, кто же должен был хоронить погибших? Кто должен был этим делом заниматься? Говорят, что война считается оконченной в тот момент, когда похоронен последний убитый солдат. Если это так, то «Великая Отечественная» будет продолжаться бесконечно. И давайте не будем праздновать так называемый «День Победы». Солдаты еще не похоронены, следовательно, война еще не завершилась. Не рано ли победу праздновать?
        Так называемое «отечество», призвав в ходе войны под знамена 34 миллиона своих граждан, не озаботилось похоронами мертвых. Через десятки лет после окончания войны солдатские кости все еще лежали в полях, лесах и болотах. Советского Союза, нашего социалистического отечества, больше нет, а мы даже не мечтаем о том, что когда-нибудь похороним последнего погибшего солдата.
        Родина должна была похоронить своих защитников. Отечество. Правительство. Министерство обороны. Все маршалы и генералы. И Жуков — прежде всего. На его совести больше всего загубленных жизней. Он — самый кровавый полководец в истории человечества. Он первым и должен был убирать с полей груды солдатских косточек.
        Денег не было на похороны? Деньги были. Никто в мире не настроил столько уродливых монументов, сколько их настроили в Советском Союзе. У нас воздвигали уродов самых невероятных размеров. Отчего же советские вожди гробили сотни тысяч тонн бетона и стали и миллиарды народных рублей на возведение бетонных идолов, но не хоронили убитых солдат? Оттого, что бродить по лесам и болотам, кости истлевшие искать — дело муторное и опасное к тому же. Можно на ржавой мине подорваться. А возведение циклопических монументов — дело выгодное и престижное.
        А ведь должен же был Жуков в бытность свою главкомом Сухопутных войск или министром обороны заняться захоронением погибших солдат. Следовало бросить армию в районы, где прошли сражения. Боевая задача: разминирование, сбор боеприпасов и брошенного оружия, поиск и захоронение погибших. Всю армию через это следовало пропустить: формировать поисковые отряды и посылать в районы боев на месяц-другой. А затем отправлять туда все новые и новые отряды.
        И это — жизнь в полевых условиях.
        И это — боевая подготовка без упрощений, с настоящим риском для жизни.
        И это — изучение топографии, развитие навыков ориентирования на незнакомой местности.
        И это — воспитание характера и патриотизма.
        И это — сколачивание коллективов.
        И это — изучение истории войны.
        Заодно и кости павших собрали бы и захоронили по-человечески.
        ГЛАВА 22. Правая рука
        Иван Серов, ближайший соратник и друг Георгия Жукова. — Стремительная карьера Серова в НКВД. — Знакомство Серова с Хрущёвым. — Участие Серова в массовом расстреле пленных польских офицеров. — Боевые ордена полководца Серова. — Мародерство под сенью Знамени Победы: Жуков и Серов грабят оккупированную Германию. — Следствие по «трофейному делу».
        Серов приказал мне все лучшие золотые вещи передавать ему непосредственно. Выполняя это указание, я разновременно передал в аппарат Серова в изделиях примерно 30 килограммов золота… Помимо меня, много золотых вещей давали Серову и другие начальники секторов.
        Генерал-майор А. М. Сиднее. Показания на допросе 6 февраля 1948 года
        (Военные архивы России. 1993. №1. С. 197).

1
        22 июня 1957 года Жуков совершил государственный переворот. Об этом перевороте я подробно рассказываю в книге «Облом. Последняя битва маршала Жукова».
        Сейчас у нас другая тема, но надо отметить, что правой рукой Жукова в организации этого переворота был Иван Серов.
        Если Жуков готовил государственный переворот, опираясь на этого человека, значит, верил ему безгранично. Чтобы оценить Жукова, давайте внимательно посмотрим на Серова. Ведь давно говорят, и говорят правильно: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
        Посмотрим же на Ивана Серова, ближайшего соратника и друга величайшего полководца XX века. Серов интересен, кроме всего прочего, еще и вот по какой причине. Жуков решительно и стремительно шел к абсолютной власти в стране. Если бы он ее взял, то вторым человеком в государстве мог оказаться Серов. Мы уже можем себе представить, что ждало бы нас в случае захвата власти Жуковым. Образ Серова сделает это представление еще более ярким.

2
        Иван Александрович Серов родился в 1905 году. Русский. Из крестьян Вологодской области. Так записано в документах. На самом деле Ваня Серов был сыном надсмотрщика Вологодской тюрьмы. Ничего плохого в этом нет, однако в 1917 году власть в стране захватили уголовные преступники. Тюремщиков они не любили. Новые правители превратили всю страну и прилегающие территории в одну большую зону, сплошь заплетенную колючей проволокой. Они сами стали тюремщиками своего народа. А тюремщиков предшествующего режима они ловили, сажали и убивали. Детям тюремщиков старого режима рассчитывать на блестящую карьеру не приходилось. Все пути перед ними были закрыты.
        Надсмотрщик Вологодской тюрьмы Александр Серов скрылся от расправы в неизвестном направлении, а его сын Ваня записался в крестьянское сословие. Политическую карьеру Иван Серов начал рано, и начал ее с обмана, объявив себя потомственным землепашцем. В 18 лет Ваня Серов — заведующий избой-читальней уездного политпросвета. В те времена эта должность официально именовалась — избач. Мужики землю пашут, а Ваня книжки выдает. Ни одно государство в мире не могло позволить себе такой роскоши: в каждой деревне огромной страны сидел молодой бездельник и выдавал книжки о том, как в будущем все будут счастливы и равны. Такое позволяли себе только большевики.
        Возражают: так они же ликвидировали неграмотность, они несли в народ свет знаний! По этому вопросу товарищ Ленин высказался вполне определенно:
        Ликвидировать безграмотность следует лишь для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи читать наши декреты, воззвания. Цель — вполне практическая. Только и всего. (Анненков Ю.П. Дневники моих встреч. Цикл трагедий. М., 1991. Т. 2. С. 270)
        Гитлер Ленина не читал, но был ленинцем — по крайней мере, в данном вопросе. Разница в том, что Гитлер намеревался вводить такую «грамотность» на оккупированных территориях, а Ленин — на территории собственной страны.
        Но вернемся к Ване Серову. Он рано понял, что лучше пропагандировать ударный труд, чем вкалывать самому. Через четыре месяца работы на ниве политического просвещения трудящихся Иван Серов получил первое и весьма резкое повышение: он стал председателем сельсовета. В августе 1925 года Серов поступает в военное училище и в августе 1928 года его заканчивает. Потом за шесть лет проходит должности от командира огневого взвода до исполняющего обязанности начальника штаба артиллерийского полка. В январе 1935 года поступает в Военно-инженерную академию. В 1936 году переведен в Военную академию имени Фрунзе и оканчивает ее в январе 1939 года. Это как раз тот момент, когда завершалось великое сталинское очищение. В НКВД — переливание крови. Чекистов ежовского призыва товарищ Сталин бросил под трамвай истории. На их место пришли молодые выдвиженцы: офицеры из армии, партийные вожди, растущие комсомольские вожаки, передовые пролетарии, которых пропаганда называла рабочими от станка, а в народе звали рабочими из-под станка.
        Среди мобилизованных на службу в НКВД оказался и майор Ваня Серов. Его карьера похожа на почти вертикальный взлет. 9 февраля 1939 года Серов становится заместителем начальника Главного управления Рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР. Через 9 дней — повышение: Серов назначен начальником этого Главного управления. Одновременно он получает звание майора государственной безопасности, в то время — три шпалы на петлицах, что соответствовало армейскому полковнику. Через два с половиной месяца Серов получает звание старшего майора ГБ — один ромб на петлицах, что соответствовало армейскому комбригу. Через пять месяцев — снова повышение в должности: Серов становится заместителем начальника самого страшного чекистского органа — Главного управления государственной безопасности НКВД СССР.
        1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война. 2 сентября Серов становится шефом НКВД Украины, а 4 сентября получает звание комиссара Государственной безопасности 3-го ранга. В Киеве Серов впервые встречает одного из самых страшных палачей XX века Хрущёва Никиту Сергеевича. В 1937 году Хрущёв был первым секретарем Московского городского комитета партии. К массовым расстрелам людей он имел самое прямое отношение — Хрущёв был членом так называемой московской «тройки», которая без суда и следствия выносила смертные приговоры тысячам людей.
        С января 1938 года Хрущёв — первый секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии (большевиков) Украины (КП(б)У). Украину он чистил с таким же рвением, как и Москву. Все партийные секретари, от райкомов и выше, лично выносили и подписывали смертные приговоры. Потом, правда, и сами попадали под тот же карающий пролетарский топор. Но два секретаря республиканских компартий под топор великого сталинского очищения не попали, ибо старались лучше других. Имена этих двух стахановцев террора: Берия (в Закавказье) и Хрущёв (в Киеве).
        В то время, когда Серов познакомился с Хрущёвым, у Никиты Сергеевича руки уже были в крови, да не просто по локоть, а по самые плечи.
        17 сентября 1939 года Советский Союз вступает во Вторую мировую войну по предварительному сговору с Гитлером. Вслед за Красной Армией на «освобожденные» земли Польши пришли наши доблестные чекисты с горячими сердцами и холодными головами. Все, что они сотворили во Львове и Станиславе, в Ровно и Луцке, в Ковеле и Залещиках, делалось по приказу и под контролем Никиты Хрущёва и молодого чекиста Вани Серова, которому тогда еще не исполнилось и 35 лет. Все содеянное — на их чистой коммунистической совести: и депортации, и концлагеря, и коллективизация. Расстрел польских офицеров в Харькове — тоже дело мозолистых рук Вани Серова.
        26 апреля 1940 года Иван Серов получает свой первый орден. И не какой-нибудь, а высшую государственную награду Советского Союза — орден Ленина. Интересно сопоставить эту дату с некоторыми трагическими страницами польской истории: с одной стороны — массовый расстрел пленных польских офицеров, в том числе и на земле подконтрольной Серову Украины, с другой стороны — высшая награда Родины этому самому Серову.
        Интересно отметить в связи с этим еще одно совпадение. Начальник Управления по делам военнопленных и интернированных капитан ГБ Сопруненко Пётр Карпович, непосредственно руководивший отправкой из лагерей и расстрелом пленных польских офицеров, именно в этот день, 26 апреля 1940 года, тоже получил свой первый орден (Петров Н. В., Скоркин К. В. Кто руководил НКВД. 1934 -1941. Справочник. М.: Звенья, 1999. С. 381, 389).
        Серов и Сопруненко — в одном списке награжденных. И в этом списке — только палачи и каратели. Разница лишь в том, что капитану ГБ Сопруненко дали самую низшую по рангу награду, самый скромный орденок «Знак Почета» (в народе — «Веселые ребята»), а главе НКВД Украины комиссару ГБ 3-го ранга Серову — высшую государственную награду. Заслуги Сопруненко в деле расстрела польских офицеров оценены по низшему балу. А Серова — по высшему.
        В июне 1940 года в Киев прибывает Жуков. Хрущёв, Жуков и Серов по приказу Сталина руководили «освободительным походом» в Бессарабию и Северную Буковину.

3
        В 1941 году Сталин собирался сокрушить Европы и готовился к этому. С этой целью 3 февраля 1941 года чекистское ведомство (НКВД) было разделено на два независимых наркомата: НКВД (товарищ Берия) и НКГБ (товарищ Меркулов). Смысл разделения в том, что НКВД выполнял множество функций как на территории Советского Союза, так и за рубежом. От тотальной слежки за всеми до уничтожения миллионов своих граждан. От добычи золота до строительства железных дорог. От хранения всех архивов государства до охраны государственных границ. От регистрации браков до охраны живого Сталина и мертвого Ленина. От учета новорожденных до тушения пожаров. От шпионажа за рубежом до строительства крупнейших в мире гидроэлектростанций. От производства алюминия до содержания гостиниц для иностранцев. От посадки лесов до лесоповала. От создания и испытания пикирующих бомбардировщиков до обучения иностранных коммунистов подрывному делу. От регулирования уличного движения до уничтожения политических противников за рубежом. А тут еще планировался освободительный поход на Варшаву, Будапешт, Бухарест, Берлин, Вену, Париж и Мадрид.
Планировалось присоединение к Советскому Союзу миллионов квадратных километров новых территорий, советизация больших и малых европейских государств, очищение многомиллионных масс от нежелательного элемента. Обязанностей набиралось слишком много, потому НКВД пришлось разделить на две части.
        Новый НКВД сохранил за собой многие прежние структуры, в основном ориентированные на решение задач внутри страны: милиция, пограничные войска, ГУЛАГ, строительство важнейших объектов промышленности и транспорта и прочая, и прочая. А на НКГБ возлагалась ключевая роль в грядущей войне, которую планировалось вести «на вражьей земле». Функции НКГБ: ведение разведки за рубежом, контроль многомиллионных масс людей в районах боевых действий и на «освобожденных территориях», изоляция и истребление нежелательных лиц и целых слоев населения на только что присоединенных к СССР территориях. НКГБ была также доверена охрана советских вождей, как гражданских, так и военных, а заодно и контроль за их примерным поведением.
        К началу 1941 года Иван Серов уже успел проявить себя во всем своем кровавом величии. Опыт очищения «вражьей земли» от нежелательных сословий и классов и превращения «освобожденных земель» в советские республики у него был коротким, но богатым. Он успел набить руку на расстрелах. Заслуги Серова и его опыт были оценены по достоинству: 25 февраля 1941 года его назначают первым заместителем наркома Государственной безопасности СССР (НКГБ).
        Однако Гитлер спутал все карты. Гитлер напал первым и сорвал грандиозные планы освобождения Европы. Присоединение новых земель и их советизация были отложены до лучших времен. В оборонительной войне на своей земле два чекистских ведомства были не нужны. В первые дни войны было не до структурных изменений, но уже 20 июля 1941 года НКВД и НКГБ были снова слиты в единый НКВД. Серов получил должность заместителя наркома внутренних дел, то есть стал заместителем Лаврентия Берии. В этой должности он находился до конца войны и после нее.

4
        Война снова свела Жукова и Серова. 11 октября 1941 года Жуков был назначен командующим Западным фронтом. 13 октября в помощь Жукову назначают Серова. Жуков и Серов действуют рука об руку. Добры молодцы Вани Серова занимали рубежи позади боевых подразделений Красной Армии и подбадривали их пулеметным огнем в спину, поднимая стойкость в обороне и напористость в контратаках.
        Затем пути Жукова и Серова разошлись, но они снова встретились в конце войны. Жуков был тогда командующим 1-м Белорусским фронтом, а генерал-полковник Серов — уполномоченным НКВД по 1-му Белорусскому фронту. Одновременно Серов оставался заместителем товарища Берии. Кроме этого, Серов был советником НКВД СССР при Министерстве общественной безопасности Польши. Не иначе как передавал польским товарищам свой бесценный опыт организации массовых расстрелов.
        В начале 1990-х годов, после освобождения Польши от коммунизма, людям стали возвращать то, что было у них отнято. Некая пожилая женщина получила свой особняк, который в 1944 году был конфискован «освободителями» на нужды НКВД. В этом особняке жил товарищ Серов. Потом там обитали другие товарищи; они изрядно все переломали и загадили. Подвалы завалили всяким хламом. И все это хозяйка была вынуждена расчищать, словно археолог, разгребающий обломки и снимающий культурные слои. Разгребла она свой подвал и обнаружила там… маленькую частную тюрьму с решетками, запорами, тяжелыми стальными дверями и всем остальным, что тюрьме полагается. На стенах, как принято во всех тюрьмах мира, заключенные царапали надписи. Этими надписями занималась польская прокуратура, журналисты, историки. Выяснилось: тюрьма эта использовалась в то время, когда в особняке жил освободитель Польши товарищ Серов.
        В Польше тюрем всегда хватало. В дополнение к тому, что было построено во все предыдущие времена, гитлеровцы за время Второй мировой войны возвели в Польше достаточное количество концлагерей. Все это хозяйство перешло под контроль НКВД и их местных товарищей. Казалось бы, на всех должно хватить. Зачем еще одну совсем крошечную тюрьму оборудовать? Оказалось, что это была, так сказать, личная тюрьма товарища Серова. Утомившись на работе от расстрелов и пыток, он возвращался в свой уютный домик и тут отдыхал душой и телом, но уже не в служебной, а в уютной домашней обстановке.
        Как теперь можно не верить в то, что привычки и черты характера передаются с генами? Сын тюремщика Ваня Серов стал достойным наследником своего отца.

5
        У полководца Серова вся грудь в орденах. Я к орденам неравнодушен; я страстный собиратель как орденов, так и сведений о том, когда, кого, за что и чем награждали.
        На пике своей карьеры генерал армии Серов помимо «Золотой Звезды» Героя Советского Союза имел шесть орденов Ленина, четыре ордена Красного Знамени, орден Суворова I степени, два ордена Кутузова I степени и польский орден «Virtuti Militari» (орден воинской доблести) IV степени.
        Чтобы не рассказывать о каждом ордене на груди полководца Серова, отметим только границы диапазона. Мы помним, за что получен первый орден — за расстрел польских офицеров. Последний свой орден — орден Кутузова I степени — Серов получил 18 декабря 1956 года за то, что топил в крови народную революцию в Венгрии. Все остальные ордена присваивались Серову за аналогичные заслуги в рамках этого диапазона.
        Серов легко набирал ордена, но так же легко они с него и сыпались. Полководческим орденом Суворова I степени Серов был награжден в 1944 году за выселение народов Кавказа. В 1959 году акция была признана незаконной, а орден приказали вернуть. В 1963 году Хрущёв понизил Серова в воинском звании с генерала армии до генерал-майора. От четырех генеральских звезд осталась только одна. Кроме того, Хрущёв снял с Серова звание Героя Советского Союза и один орден Ленина. В 1995 году указом Президента Польской Республики Леха Валенсы Серов был лишен и польского ордена.
        Но интересно было бы посмотреть, кто и за что дал Серову «Золотую Звезду» Героя Советского Союза, которая в конце концов была признана выданной незаконно. В верхних эшелонах НКВД Героем Советского Союза был только Серов. Берия Лаврентий Павлович, не смотря на все свои кровавые заслуги, Героем Советского Союза так и не стал. Звание Героя Советского
        Союза с «Золотой Звездой» и орденом Ленина своему верному другу Серову выхлопотал Жуков.
        Система присвоения воинских званий была весьма простой. Наградной отдел штаба фронта составлял список отличившихся: Иванов, Петров, Серов достойны таких-то наград. Список подписывал командующий фронтом и член Военного совета. В нашем случае — Маршал Советского Союза Жуков и генерал-лейтенант Телегин. Список отправляли в Москву. Из Москвы приходил Указ о присвоении званий и награждении орденами.
        Подписал однажды Жуков представление на награждение 28 панфиловцев, и они стали героями. Подписал на Серова и — пробки в потолок! Ты — мне, я — тебе.
        Звание Героя Советского Союза было присвоено Серову
        29 мая 1945 года. Это было неожиданно и непонятно. Чекист на высших руководящих постах мог отличиться в массовом уничтожении людей, никакого другого героизма он проявить не мог просто в силу своего положения. Не было на Лубянке места для подвигов. Но за массовое уничтожение людей звание Героя Советского Союза не получили ни Ягода, ни Берия, ни «чахоточный Вельзевул» Коля Ежов. Немедленно в войсках, в органах НКВД и СМЕРШ распространились слухи о том, что Серов получил Героя Советского Союза незаслуженно, что сделано это Жуковым, чтобы приблизить Серова к себе.
        Слухи были упорными и устойчивыми. Генерал-лейтенант Вадис Александр Анатольевич, до 27 июня 1945 года занимавший должность начальника Управления контрразведки СМЕРШ Группы советских оккупационных войск в Германии, об этих настроениях докладывал в Москву. Жуков и Серов отомстили ему сполна: в 1945 году генерал Вадис был переведен из Германии в Забайкальско-Амурский военный округ руководить местным управлением контрразведки.

6
        В Германии борец за коммунизм и всеобщее равенство людей Герой Советского Союза генерал-полковник Иван Серов был заместителем Жукова. Должность Жукова официально именовалась так: Главнокомандующий Группой советских оккупационных войск в Германии и Главноначальствующий Советской военной администрации по управлению советской зоной оккупации Германии (Маршалы Советского Союза. С. 36). Должность Серова — заместитель Главноначальствующего по делам гражданской администрации.
        Зона советской оккупации Германии была разделена на сектора МВД. Сектором МВД в Берлине командовал генерал-майор Сиднев Алексей Матвеевич, 1907 года рождения. В 1947 году он был переведен из Германии на должность министра государственной безопасности Татарской АССР. В 1948 году арестован. Протокол допроса от 6 февраля 1948 года проливает свет на то, что творилось в Восточной Германии, которой управляли Жуков и Серов. Протокол опубликован в журнале «Военные архивы России» (1993. №1. С. 197). Вот отрывки из протокола:
        СИДНЕВ: Частями Советской Армии, овладевшими Берлином, были захвачены большие трофеи. В разных частях города то и дело обнаруживались хранилища золотых вещей, серебра, бриллиантов и других ценностей. Одновременно было найдено несколько огромных хранилищ, в которых находились дорогостоящие меха, шубы, разные сорта материи, лучшее белье и много другого имущества. О таких вещах, как столовые приборы и сервизы, я уже не говорю, их было бесчисленное множество. Эти ценности и товары различными лицами разворовывались. Должен прямо сказать, что я принадлежал к тем немногим руководящим работникам, в руках которых находились все возможности к тому, чтобы немедленно организовать охрану и учет всего ценного, что было захвачено советскими войсками на территории Германии. Однако никаких мер по предотвращению грабежа я не предпринял и считаю себя в этом виновным <….> Должен сказать, что, отправляя на свою квартиру в Ленинград это незаконно приобретенное имущество, я, конечно, прихватил немного лишнего.
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: Обыском на вашей квартире в Ленинграде обнаружено около сотни золотых и платиновых изделий, тысячи метров шерстяной и шелковой ткани, около 50 дорогостоящих ковров, большое количество хрусталя, фарфора и другого добра. Это, по-вашему, «немного лишнего»? <….> Вам предъявляются фотоснимки изъятых у вас при обыске 5 уникальных большой ценности гобеленов работы фламандских и французских мастеров XVII и XVIII веков. Где вы утащили эти гобелены?
        СИДНЕВ: Гобелены были обнаружены в подвалах германского Рейхсбанка, куда их сдали во время войны на хранение какие-то немецкие богачи. Увидев их, я приказал коменданту Аксенову отправить их ко мне на ленинградскую квартиру.
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: Но этим гобеленам место только в музее. Зачем же они вам понадобились?
        СИДНЕВ: По совести сказать, я даже не задумывался над тем, что ворую. Подвернулись эти гобелены мне под руку, я их и забрал <….> Я брал себе наиболее ценное, но что еще было мною присвоено, я сейчас не помню.
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: Мы вам напомним. Дамскую сумочку, сделанную из чистого золота, вы где взяли?
        СИДНЕВ: Точно не помню, где я прихватил эту сумку. Думаю, что она была взята мною или женой в подвале Рейхсбанка.
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: А три золотых браслета с бриллиантами вы где «прихватили»? <….> 15 золотых часов, 42 золотых кулона, колье, брошей, серег, цепочек, 15 золотых колец и другие золотые вещи, изъятые у вас при обыске, где вы украли?
        СИДНЕВ: Так же как и золотые браслеты, я похитил эти ценности в немецких хранилищах…
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: Шестьсот серебряных ложек, вилок, и других столовых предметов вы тоже украли?
        СИДНЕВ: Да, украл.
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: Можно подумать, что к вам ходили сотни гостей. Зачем вы наворовали столько столовых приборов?
        СИДНЕВ: На этот вопрос я затрудняюсь ответить.
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: 32 дорогостоящих меховых изделия, 178 меховых шкурок, 1500 метров высококачественных шерстяных, шелковых, бархатных тканей и других материалов, 405 пар дамских чулок, 78 пар обуви, 296 предметов одежды — все это лишь часть изъятых у вас вещей <….> Как вы стали мародером?
        СИДНЕВ: <….> В 1944 году, являясь заместителем начальника управления «СМЕРШ» 1-го Украинского фронта, я на территории Польши встретился с Серовым, являвшимся в то время Уполномоченным НКВД по указанному фронту. Под его руководством я работал в Польше, а затем, когда советские войска захватили Берлин, Серов добился моего перевода на работу в НКВД и назначил начальником берлинского оперсектора. На этой работе Серов приблизил меня к себе, я стал часто бывать у него, и с этого времени началось мое грехопадение <….> Вряд ли найдется такой человек, который был в Германии и не знал бы, что Серов является, по сути дела, главным воротилой по части присвоения награбленного. Самолет Серова постоянно курсировал между Берлином и Москвой, доставляя без досмотра на границе всякое ценное имущество, меха, ковры, картины для Серова. С таким же грузом в Москву Серов отправлял вагоны и автомашины <….> При занятии Берлина одной из моих оперативных групп в Рейхсбанке было обнаружено более 40 миллионов немецких марок. Примерно столько же миллионов марок было изъято нами и в других хранилищах в районе Митте (Берлин). Все
эти деньги были перевезены в подвал здания, в котором размещался берлинский оперативный сектор МВД…
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: Сколько же всего там находилось денег?
        СИДНЕВ: В подвалах находилось около 100 мешков, в которых было более 80 миллионов марок <….> Хранение такого количества денег, конечно, было незаконным, но сделано это было по указанию Серова <….> Серов раздавал ежеквартально каждому начальнику оперативного сектора так называемые безотчетные суммы <….> Таким путем каждый из начальников оперативных секторов получил из моего подвала по несколько миллионов рейхсмарок…
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вам известно, где сейчас находятся все записи по расходованию немецких марок?
        СИДНЕВ: <….> Папки с отчетными материалами об израсходованных немецких марках, собранные со всех секторов, в том числе и записи на выданные мною деньги, были по указанию Серова сожжены…
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: А куда вы девали отчетность об изъятом золоте и других ценностях, находившихся у вас?
        СИДНЕВ: Эта отчетность так же, как и отчетность по немецким маркам, была передана в аппарат Серова и там сожжена…
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: Не отделывайтесь общими фразами, а говорите, что вам известно о расхищении Серовым золота? <….>
        СИДНЕВ: Являясь к Серову с докладом об изъятых ценностях, я приносил ему для просмотра наиболее дорогие образцы золотых изделий и бриллиантов. Серов в таких случаях долго вертел ценности в руках, любовался ими. А затем часть из них оставлял у себя <….> Бежанов, как мне известно, работая начальником оперативного сектора МВД в Тюрингии, жил как помещик, свез к себе в дом большое количество ценного имущества, принадлежавшего богачам Тюрингии, пустил в ход пивоваренный завод какого-то крупного эсэсовца и пользовался прибылями этого завода. Клепов, так же, как и Бежанов, организовал в Германии для себя барское житье <….> Серов где-то отыскал немецкого техника, который специально разработал конструкцию радиол и составил чертежи, а Серов лично корректировал их. Дерево для изготовления радиол было содрано со стен кабинета Гитлера в имперской канцелярии <….> Одну из радиол Серов подарил Жукову <….> Серов относился ко мне покровительственно. Кроме того, я у него был на хорошем счету как энергичный работник <….> Серов много времени проводил в компании маршала Жукова, с которым был тесно связан. Оба они были
одинаково нечистоплотны и покрывали друг друга…

7
        Выше я процитировал совсем небольшую часть огромного протокола. В дополнение надо сказать, в то время легковая машина среднего класса стоила в Германии тысячу марок. Под конец войны министр вооружений Германии получал в месяц 6 тысяч марок. Из захваченных Серовым в качестве трофеев 80 миллионов марок через год осталось только 3 миллиона, но и эти оставшиеся миллионы осели в бездонных карманах Серова. О, эти чистые руки чекиста! И еще одна деталь: лучший друг гениального Жукова Ваня Серов жил в резиденции Геббельса.
        Сведения о повадках Серова и его подчиненных никогда никем не опровергались. Сталин видел, что в ходе войны армейские генералы и генералы НКВД сближаются, находят общий язык. Для Сталина это единение было смертельным. Он это понимал. Потому разделял и властвовал. В ходе войны Сталин вновь разделил НКВД на части. Сталин выделил из НКВД военную контрразведку СМЕРШ и подчинил ее лично себе. Затем Сталин параллельно НКВД (МВД) воссоздал МГБ. Во главе МГБ он поставил генерал-полковника Абакумова Виктора Семёновича. Оставалось только стравить МВД (Берия, Серов) и МГБ (Абакумов).
        И Сталин стравливал. Люди Абакумова раскручивали дела против армейских генералов и маршалов и против генералов МВД. Они внимательно изучали грязные делишки Жукова, Берии, Серова, Телегина, Сиднева, Крюкова и многих других. Но Берия и Серов сумели вывернуться. Они нанесли упреждающий удар. Берия и Серов сообщили Сталину нечто такое, что все показания против них так и остались лежать в архивах, а украденные золото, бриллианты и миллионы марок выглядели мелочами. Серов остался на свободе, а 4 июля 1951 года глава МГБ генерал-полковник Абакумов, который копал под Серова и Жукова, был снят со всех должностей. Он погулял неделю без работы, гадая, на какую должность его назначат, а 12 июля был арестован.
        Теперь уже люди Берии и Серова проводили обыски и допросы. Теперь сам Абакумов и его люди держали ответ. Следователи и подследственные поменялись местами, но содержание протоколов допросов принципиально не изменилось. У Абакумова тоже нашли и золото, и бриллианты, и картины, и гобелены. Понятно, не за золото и бриллианты он был арестован. Были куда более серьезные причины. Однако было и все это: браслеты, кольца, серьги, кулоны. Больше всего в перечне изъятых у Абакумова награбленных ценностей меня поразил чемодан подтяжек.
        Анатолий Кузнецов в своей потрясающей книге «Бабий Яр» пишет о событиях 1939 года так:
        Состоялась расчудесная война с Польшей. Гитлер с запада, мы с востока — и Польши нет. Конечно, для отвода глаз мы назвали это «освобождением Западной Украины и Белоруссии» и развесили плакаты, где какой-то оборванный холоп обнимает мужественного красноармейца-освободителя. Но так принято. Тот, кто нападает, всегда освободитель от чего-нибудь.
        Папа Жорика Гороховского был мобилизован, ходил на эту войну и однажды по пьянке рассказал, как их там в самом деле встречали. Прежде всего, они там, от самого большого командира до последнего ездового, накинулись на магазины с тканями, обувью и стали набивать мешки и чемоданы. Господи, чего только ни навезли наши бравые воины из Польши. Один политрук привез чемодан лакированных ботинок, но они вдруг стали расползаться после первых шагов. Оказалось, что он схватил декоративную обувь для покойников, сшитую на живую нитку. А Жоркин папа привез даже кучу велосипедных звонков. Мы носились с ними, звякали и веселились:
        - Польше каюк!
        Буржуйским Литве, Латвии, Эстонии был каюк.
        У Румынии взяли и отобрали Бессарабию. Хорошо быть сильным.
        Наши освободители хватали кто что мог. Если у человека есть велосипед, то на нем есть и звонок. Если велосипеда нет, звонок не нужен. Если велосипед есть, то можно привезти из освободительного похода один запасной звонок. Но зачем тащить кучу звонков?
        У наших гениальных полководцев и мудрых вождей тайного фронта повадки были те же, что и рядовых мародеров: хватай все, что видит глаз! У могущественного шефа МГБ генерал-полковника Абакумова среди хрусталя и фарфора, среди сверкающих слитков золота и драгоценных каменьев, среди штабелей золотой и серебряной посуды нашли чемодан немецких подтяжек. Зачем ему столько? Не будет же он ими торговать! Да и зачем ему торговать, если у него неограниченный доступ к деньгам?
        А вот у генерал-лейтенанта Крюкова, ближайшего друга Жукова, при обыске помимо бриллиантов, золота, рубинов и сапфиров обнаружили 78 оконных шпингалетов, 16 дверных замков и 44 велосипедных насоса. Если боишься, что один насос поломается, возьми себе десять запасных. Зачем тебе сорок четыре?
        У любимца Жукова генерал-лейтенанта Минюка Леонида Фёдоровича, который был сначала генерал-адъютантом Жукова, а затем его генералом для особых поручений, при аресте помимо серебра и золота, костюмов и тарелок, мраморных статуй и статуэток, ковров, картин и гобеленов были конфискованы 92 велосипедных насоса.
        Все они — Жуков, Серов, Берия, Сиднее, Телегин, Минюк, Абакумов, Крюков — пришли в Европу под знаменем освобождения. Все, что они творили, называлось красивым термином «освободительная миссия Советской Армии». Все это мародерство и воровство процветало под сенью Знамени Победы, которое гордо развевалось над поверженным Рейхстагом. Все эти люди называли себя коммунистами. Они убивали людей миллионами ради всеобщего равенства, но в подходящий момент превращались в ловких предпринимателей: пускали в дело захваченные пивоваренные заводы и набивали карманы деньгами. Они освобождали мир от Гитлера, Геббельса и Геринга и тут же вселялись в освободившиеся резиденции вождей Третьего рейха. Они освобождали мир от коричневой чумы, от гитлеровских концлагерей, но эти концлагеря не пустовали, их тут же включали в систему ГУЛАГа. Все они рассказывали, что скоро наступит такое время, когда на земле победит коммунизм и каждый будет работать по способностям, а получать по потребностям. Кому сколько надо, тот себе столько и возьмет! Великая идея. Но как удовлетворить потребности одного только Серова или одного
Минюка?
        - ??
        Нам говорят: ах, если бы к власти вместо Хрущёва в 1957 году пришел Жуков! А мы спросим: что было бы со страной, если бы к власти действительно пришел Жуков?
        Ответить на этот вопрос легко. Жуков привел бы во власть своего ближайшего друга Серова и таких, как он. Эти товарищи устроили бы в подвалах своих дворцов и особняков маленькие уютные частные тюрьмы и пыточные камеры. А еще они разворовали бы страну еще задолго до застоя и перестройки, и нашим «демократам» ничего не осталось бы.
        ГЛАВА 23. Почему Жуков не мог навести порядок в Германии
        Сокращение Красной Армии после войны. — Волна сокращений в верхнем эшелоне вооруженных сил. — Послевоенное трудоустройство советских маршалов. — Изменение отношения к мародерству в Красной Армии после окончания войны. — Мародерство в армии и его последствия. — Массовое разложение в рядах советских войск в оккупированной Германии. — Жуков как главный мародер Красной Армии. — Рука руку моет: тесные отношения Жукова с генерал-лейтенантом Телегиным и генерал-полковником Серовым, присматривавшими за Жуковым по линии партии и по линии государственной безопасности. — Регулярная смена высшей номенклатуры как главное условие выживания социалистического государства.
        Ко мне была прислана от Жукова корона, принадлежавшая по всем признакам супруге немецкого кайзера. С этой короны было снято золото для отделки стэка, который Жуков хотел преподнести своей дочери в день ее рождения.
        Генерал-майор А.М. Сиднее. Показания на допросе 6 февраля 1948г.

1
        Завершилась война, и Красную Армию следовало решительно и срочно сокращать. Армия была чудовищной: десять фронтов в Европе и три фронта на Дальнем Востоке. В составе каждого фронта — от пяти до двенадцати армий.
        Летом 1945 года у Сталина была 101 армия: 5 ударных, 6 гвардейских танковых, 18 воздушных, 11 гвардейских общевойсковых и 61 общевойсковая. Кроме фронтов и армий — два десятка военных округов, четыре флота, несколько флотилий, сотни военных училищ, запасных частей и учебных центров, войска НКВД и прочая, и прочая.
        Такое количество военных не в состоянии прокормить ни одно государство. Потому офицеров увольняли сотнями тысяч, сержантов и солдат — миллионами. Одновременно расформировывались тысячи полков, сотни бригад и дивизий, десятки корпусов и армий, все фронты. При этом вчерашние командующие армиями становились командирами корпусов, командиры корпусов принимали дивизии, а командиры дивизий — бригады и даже полки. Вчерашних командиров полков назначали командирами батальонов, а то и вовсе увольняли из армии. Пробиться в академию было почти невозможно. Военные академии принимали в основном Героев Советского Союза, да и то не всех. Был даже такой термин — «золотой набор». Офицеров, генералов, адмиралов и маршалов после войны было так много, и были они такими молодыми, что перспектив служебного роста в армии у них практически не было. Каждого понижали в должности, и каждый знал: до самой пенсии на повышение можно не надеяться, о былых высотах лучше не мечтать.
        Понятно, что всем было обидно.

2
        Волна сокращений коснулась и самого верхнего эшелона вооруженных сил. Летом 1945 года в Советском Союзе был один Генералиссимус и 12 Маршалов Советского Союза. Во время войны маршалы командовали фронтами. Война завершилась. Фронты расформированы. Куда девать маршалов?
        Маршал Советского Союза Берия Лаврентий Павлович в армии никаких должностей не занимал. Он — по другой линии. Будённый не занимал никакой должности в армии по причине преклонного возраста. Оставалось десять маршалов, но Сталину в Москве нужен только один. Ему нужен думающий маршал. Конечно, Сталин выбирает Василевского. Василевский — самый талантливый из советских полководцев (разумеется, после Сталина). Василевский — это феноменальная память. Василевский — это неопровержимая логика. Василевский — это главный советник Сталина по военным вопросам на протяжении всей войны. Василевский — генератор гениальных идей.
        Жуков на должность главного военного советника Сталина не подходил. Его неспособность к умственному труду была замечена давно. Еще в ноябре 1930 года Рокоссовский вписал в аттестацию Жукова убийственные слова: «На штабную и преподавательскую работу назначен быть не может — органически ее ненавидит.» (ВИЖ. 1990. №5. С. 22.)
        Штаб — это мозг. Полк без штаба — безмозглый полк. И дивизия тоже. И корпус. И армия. И фронт. В штаб стекаются все сведения о своих войсках, о соседях и вышестоящих инстанциях, о противнике, о снабжении всем необходимым для жизни и боя, о местности, погоде и многом другом. В штабах вся эта информация анализируется и на основе оценки обстановки принимаются решения.
        Если в характеристике командира записано, что он ненавидит штабную и преподавательскую работу, то этим сказано: он не привык и не способен думать. Командир, который ненавидит штабную работу, подобен шахматисту, который любит двигать фигуры на доске, но не любит при этом размышлять. Или следователю, который не способен сопоставить факты и выстроить улики в логическую цепь, зато зело горазд вышибать зубы и ломать ребра. Или хирургу, который с удовольствием отрезает всякие штуки в животе пациента, не вникая, зачем это нужно. Или грозному директору атомной электростанции, который на всех орет и всем грозит, но ничего не понимает в мудреных схемах и формулах.
        О том, что Жуков никогда не был и не мог быть военным советником Сталина, говорит простой факт: Жуков не оставил никаких работ по теории военного искусства. За 43 года службы в армии этот «крупнейший военный мыслитель» не написал ни единой строчки, которую можно было бы отнести к разряду теоретических изысканий. Из 43 лет службы в армии суммарный срок службы Жукова в штабах составил полгода. Жуков был начальником Генерального штаба с января 1941 года. Под его руководством шла подготовка к войне. Деятельность Жукова на этом посту обернулась для нашего народа самым страшным поражением и самыми тяжкими жертвами во всей мировой истории. Понятно, «мыслитель» такого масштаба Сталину в Москве был не нужен.
        Сталин выбрал себе в помощники Василевского. Выбор правильный. Осталось пристроить девять других маршалов. А в Москве с трудоустройством было туго.

3
        У Сталина было только одно решение — отправить девять маршалов командовать военными округами Советского Союза и покоренными государствами Европы.
        Рокоссовского Сталин отправил в Польшу.
        Ворошилова — в Венгрию.
        Толбухина — в Болгарию. Затем Толбухин командовал войсками Закавказского военного округа.
        Конева — в Австрию, главнокомандующим Центральной группы войск на территории этой страны. Потом Конев, пройдя ряд должностей, командовал войсками Прикарпатского военного округа.
        Говоров командовал войсками Ленинградским военного округа.
        Тимошенко последовательно командовал войсками Барановичского[11 - В феврале 1946 года Барановичский и Минский военные округа были объединены в Белорусский военный округ. — Прим. ред.], Белорусского, Южно-Уральского и снова Белорусского военного округа аж до 1960 года.
        Мерецков последовательно командовал войсками Приморского, Московского, Беломорского и Северного военного округа.
        Малиновский командовал войсками Забайкальского, а затем Дальневосточного военного округа.
        Жукова Сталин поставил на самую главную покоренную страну — Германию: наводи порядок! Как всегда, Жуков с выполнением своих обязанностей не справился. Требовалось прекратить безобразия в войсках, а Жуков умел наводить порядок только с помощью массовых репрессий и расстрелов, которые после окончания войны стали неуместными и могли спровоцировать бунт в рядах советских солдат-освободителей, уже вкусивших свободы в странах Европы.
        Проблема заключалась в том, что советский солдат-освободитель в Германии считал своим правом и долгом делать все, что ему нравится. «Я мстю», — приговаривал он.
        Наши солдаты действительно мстили немцам за все, что те сотворили в Советском Союзе. Поведение советского солдата в Германии после войны — это излияние ярости благородной. Однако не забудем о нюансах. В 1945 году солдаты и офицеры Красной Армии вели себя в Берлине и в других немецких городах так, как вели себя во Львове в 1939 году, в Риге, Вильнюсе, Таллине и Каунасе в 1940 году.
        В Польше наши освободители грабили, убивали, насиловали. Под прикрытием Красной Армии советские компетентные органы вели войну на истребление самых смелых, самых талантливых, самых сильных и толковых людей в оккупированных странах. Кому и за что они мстили в «освобожденной» Польше в 1939 году?
        1940 году разграблению и национальному унижению были подвергнуты Эстония, Литва, Латвия, Северная Буковина, Бессарабия. В оккупированных странах советские воины вели себя не лучше гитлеровцев. И если гитлеровцы потом погуляли по нашей земле, то не пора ли задать вопрос: откуда они взялись? Не пора ли вспомнить, кто привел Гитлера к власти? Не пора ли дать ответ на вопрос: кто и зачем готовил немецких танкистов в Казани, летчиков — в Липецке, артиллеристов и химиков — в Саратове? После Первой мировой войны разгромленная Германия потеряла право иметь подводные лодки, бомбардировщики, танки, тяжелую артиллерию. Кто и зачем разрешил немецким конструкторам проектировать танки и подводные лодки в Ленинграде? Кто пустил конструкторов фирмы Юнкере на авиационный завод в Филях?
        Да, гитлеровцы совершили в нашей стране чудовищные злодеяния. Но если бы Сталин не привел Гитлера к власти, если бы не подготовил немецких конструкторов, танкистов и летчиков к великим завоеваниям, то и не было бы никаких завоеваний и не было бы злодеяний на нашей земле.
        Но, может быть, наш народ не виноват в развязывании Второй мировой войны? Может быть, наш народ просто не знал, что коммунисты стремятся к мировому господству? Может быть, народ не знал, что в Москве действует Коминтерн — штаб мировой революции? Может быть, народ не знал, что Сталин готовит Германию к войне?
        Может быть, и не знал. Но в этом и состоит преступление народа. Народ обязан знать власть, которая им правит. Народ обязан направлять власть и контролировать ее. Народ обязан бороться с властью, если власть совершает преступления. В противном случае народ превращается в соучастника преступлений. Если народ допустил коммунистов-преступников к власти, значит, он должен отвечать за все их преступления.
        Сначала наш народ под мудрым руководством коммунистической партии вырастил фашистского зверя, а потом мстил за то, что зверь нас искусал до полусмерти.

4
        На завершающем этапе войны и сразу после ее завершения победители воспользовались правом сильного и грабили Германию в свое удовольствие. Александр Твардовский в знаменитой поэме «Василий Тёркин» со смаком описал этот грабеж. Помните?
        По дороге на Берлин
        Вьется серый пух перин…
        Правда, у Твардовского советские солдаты иногда вели себя благородно:
        В чужине, в пути далече,
        В пестром сборище людском
        Вдруг слова родимой речи,
        Бабка в шубе, с посошком.
        <….>
        Поздоровалась и встала.
        Земляку-бойцу под стать,
        Деревенская, простая
        Наша труженица-мать.
        <….>
        Стой, ребята, не годится,
        Чтобы этак с посошком
        Шла домой из-за границы
        Мать солдатская пешком.
        <….>
        Нет, родная, по порядку
        Дай нам делать, не мешай.
        Перво-наперво лошадку
        С полной сбруей получай.
        Получай экипировку,
        Ноги ковриком укрой.
        А еще тебе коровку
        Вместе с приданной овцой.
        В путь-дорогу чайник с кружкой
        Да ведерко про запас,
        Да перинку, да подушку, —
        Немцу в тягость, нам как раз…
        - Ни к чему. Куда, родные? —
        А ребята — нужды нет —
        Волокут часы стенные
        И ведут велосипед.
        За эту поэму Твардовский получил Сталинскую премию первой степени. Однако он забыл уточнить, что ребята не всегда волокли часы стенные в пользу бедной бабушки. Иногда они и себя не забывали.
        Весьма скоро было замечено, что мародерство вредит Красной Армии. Мародерство терпели и поощряли, пока шла война. Но война завершилась, а грабежи продолжались. Но вовсе не зря во всех армиях мира мародеров убивают на месте. Тысячи лет назад было замечено, что армия, зараженная мародерством, воевать не способна. Там, где появились мародеры, немедленно падает дисциплина. Командир для мародера — это человек, мешающий заниматься полюбившимся делом. Солдат-мародер, получив без труда определенные ценности, вдруг понимает, что награбленным добром можно откупиться от нарядов и караулов, от тяжелой работы, от боев, от войны.
        В войсках, где есть мародеры, немедленно возникает и начинает процветать подкуп вышестоящих. К командирам ручейками стекаются ценности, которые они в свою очередь используют для подкупа тех, кто стоит еще выше. Как только одни начинают откупаться от тяжелой и опасной работы, от боев и сражений, так немедленно среди остальных возникает недовольство и ропот. Там, где появились мародеры, неизбежно появляются и барыги — скупщики краденого. Там, где есть барыги, воцаряется этика уголовного мира.
        Мародерство всегда сопровождается пьянством. Еще бы: вокруг война, а мародер откупился от боев и сражений. У него оружие в руках, воевать ему не надо, что же ему остается делать? Остается только продолжать грабить, насиловать и пьянствовать. Армия Бонапарта погибла вовсе не от морозов и не от пожаров. Армия бросилась грабить Москву. Никто не выполнял никаких приказов, каждый старался ухватить побольше. Дисциплина рухнула мгновенно. Кстати, по той же причине сам Бонапарт не попал в плен. Во время бегства французской армии из России отряд донских казаков нарвался прямо на ставку Бонапарта. Казачки увидали множество блестящих предметов и бросились набивать ими свои мешки. Потом все это у них отняли. Потом все это попало в Исторический музей: и вилка, и ложка Бонапарта, и его складная походная кровать, и кувшин, и бритва для бритья. Только сам он ускакал.
        Мародерство давили еще тогда, в 1812 году. Мародерство следовало давить летом 1945 года, ибо оно достигло такого размаха, какого Европа не видела со времен крушения Римской империи.
        Следствием насилия и грабежей было не только массовое разложение советских войск, но и недовольство жителей Восточной Германии. Они в массовом порядке уходили в зоны оккупации США, Британии и Франции. Восточная Германия пустела на глазах. Проклятые американские империалисты получили блестящий аргумент: советские коммунисты открыто заявляют о своем стремлении к мировому господству, так смотрите же, люди, что с вами будет, когда они придут!
        Картина, действительно, была безрадостная. Мародерство Красной Армии в Германии мешало товарищу Сталину осуществлять то, что он задумал. Нужно было срочно принимать какие-то меры.
        Сталин приказал Жукову навести порядок. А Жукову не хватало твердости характера.

5
        Да неужели Жуков не орал? Неужели слюной не брызгал? Неужели ногой не топал, кулаком не стучал?
        Все было: орал, слюной брызгал, топал ногами, стучал кулаками. А мародерство по-прежнему процветало. Жуков громовые приказы издавал, срывал погоны и сдирал генеральские лампасы, сажал и расстреливал. Но ситуация никак не улучшалась.
        Причина заключалась в том, что главным мародером в Красной Армии был сам Жуков. Он воровал картины целыми коллекциями, мебель — эшелонами, ценные книги — библиотеками, парчу и шелка — километрами, драгоценные камни — килограммами. Мои слова о том, что для наведения порядка Жукову не хватало твердости характера, никак не противоречат моей убежденности в том, что Жуков обладал стальным характером и непреклонной волей. Просто когда дело доходило до денег, на величайшего полководца XX века нападала непреодолимая слабость, и гениальный стратег был не в состоянии побороть ее. Он греб под себя и не мог остановиться.
        В далекую пору офицерской молодости был у меня командир батальона, который на каждом совещании с офицерами грозился навести порядок. Свою речь он завершал грозным предупреждением: «Вот брошу пить, доберусь я до вас!» Если сам командир пьет, то остановить пьянство подчиненных он не может. Если сам командир дерзок на руку, если занимается мордобоем, то своим поведением разрешает подчиненным командирам делать то же самое в отношении нижестоящих. Если сам командир ворует, то не ему упрекать подчиненных в воровстве.
        Именно так дело обстояло у Жукова. Он воровал, он грабил Германию и вместе с тем требовал от подчиненных прекратить грабеж. Подобным же образом вел себя президент Ельцин, когда обращался к своим министрам с призывом «Давайте не воровать!» А начинать ему надо было со своей семьи. Надо было окружающим пример подать: сам я намерен остановиться, и от вас того же требую.
        У Жукова остановиться не получалось. Никак не мог этот великий полководец совладать с обуявшей его жадностью. Пока он сам воровал, мародерство солдат остановить было невозможно. И вот почему.
        За Жуковым присматривали. Его надсмотрщиком по линии партии был генерал-лейтенант Телегин Константин Фёдорович. Его работа — следить за моральным обликом советских воинов, прежде всего за моральным обликом самого Жукова. Вот ему-то Жуков и сказал: воруй, Константин Фёдорович, сколько душа требует, я твоего воровства не замечу, а ты, голубчик, тоже закрой глаза и на мои художества внимания не обращай.
        Точных слов мне слышать не довелось, но результат этого сговора налицо: Телегин воровал, не замечая воровства Жукова, а Жуков воровал, не замечая воровства Телегина. И жили контролер с подопечным удивительно дружно. Воровал Телегин не только для себя, но и для своих московских начальников, чтобы доклады о воровстве выше их кабинетов не поднимались. К похождениям генерал-лейтенанта Телегина мы вернемся чуть позже.
        По линии государственной безопасности за Жуковым присматривал генерал-полковник Серов Иван Александрович. Он был заместителем министра внутренних дел и одновременно заместителем Жукова по делам гражданской администрации в Германии. И ему Жуков сказал: Ваня, рука руку моет. Не настаиваю, что были произнесены именно эти слова, но Жуков и Серов поняли друг друга. И пошел Серов воровать так, как принято у чекистов, воровать с лубянским размахом. И опять же, не для себя одного брал, но и для московских своих начальников, чтобы клеветническим доносам не верили. И для своих подчиненных Серов брал, чтобы они тех клеветнических доносов не сочиняли.
        Вот и выходило, что не мог мародер существовать в одиночестве. От главного мародера, словно круги по воде, расходились волны этой заразы.
        Были и другие товарищи, которых следовало приголубить, исходя из нерушимого принципа «не подмажешь — не поедешь». Ведь не сам же Жуков рыскал по подвалам банков и хранилищам ценностей. Не сам грузил эшелоны с трофейным добром, не сам их разгружал. В это воровство были вовлечены многие из самого близкого окружения Жукова, от его заместителей и помощников до адъютантов и денщиков. Каждый из них, воруя для Жукова, не забывал и себя. Да и Жуков был кровно заинтересован в том, чтобы они себе тоже брали. Их надо было к этому делу приобщить, повязать круговой порукой, чтобы не выдали. Но у каждого из сообщников Жукова тоже было свое окружение, и его тоже нельзя было забывать.
        И у Серова было окружение. Серов тоже не сам эшелоны с трофеями грузил. И Телегин не сам ящики таскал. А за все платить надо. За проезд. За таможню. Всем надо лапку позолотить.
        Рыбка гниет с головы. Воровство Жукова было воронкой, засасывающей каждого, кто оказывался рядом. Это словно черная дыра в центре галактики, вокруг которой вращаются звезды, неизбежно в нее попадая и превращаясь в ничто. Чем ближе к черной дыре, тем выше скорость вращения, тем скорее в дыру затянет.

6
        Жаль, что памятник Жукову сделали именно таким. Я бы на месте скульптора на бронзового Жуковского коня навьючил тюки с награбленным добром: скачет Жуков-герой из Германии, домой барахлишко везет, из мешков торчат часы стенные, кастрюли, трусики женские, руль от велосипеда. А по периметру пьедестала вместо листьев приладил бы бронзовый барельеф эшелона с трофеями Жукова, который тянет сверхмощный паровоз серии ФД.
        Наш народ ворчит понемногу: воры разграбили Россию. Все, что народ своим трудом создал за десятилетия, ушло неизвестно куда и осело неизвестно в каких банках Швейцарии. Но иначе и быть не могло. Товарищи дорогие, вас будут грабить до тех пор, пока в центре Москвы стоит памятник расхитителю. Этот памятник словно говорит каждому: будешь воровать с жуковским размахом, тебе тоже памятник поставят.
        Воровство Жукова и его окружения неизбежно втягивало в свою орбиту все новых и новых людей. С самого верха зараза распространялась до самых низов. Как при Ельцине. Жуков ревел диким зверем и требовал положить конец безобразиям. Но никто его требований не выполнял. Если некий командир приказывал подчиненным прекратить грабежи, то ему отвечали: да ты на себя посмотри!
        В Берлине военные патрули иногда хватали в темноте солдатиков с немецкими велосипедами, их примерно наказывали. Но ничего не менялось и измениться не могло.

7
        Жукова можно назвать первым советским олигархом. У него была почти неограниченная власть. У него была мощная сеть знакомств и блата в структурах власти. У него были огромные финансовые ресурсы на фоне всеобщей нищеты и голода.
        Но Жуков был не единственным богачом. За годы войны генералы, чекисты и партийные воротилы почувствовали вкус красивой жизни, притерлись друг к другу, по достоинству оценили принцип: живи сам и дай жить другому. Народ при этом в виду не имели. Имели в виду равных по рангу и положению: не докладывай о похождениях чекиста, а он нё тронет тебя.
        Сталин знал: регулярная смена высшей номенклатуры — главное условие выживания социалистического государства. Причем всех снятых с высоких постов надо немедленно истреблять, иначе они просто не позволят себя снимать.
        В 1937 -1938 годах Сталин стрелял своих маршалов, командармов и комкоров, высших чекистов и партийных вождей десятками тысяч. Но все же Сталин недоработал. Сталин стрелял очень мало коммунистов, чекистов и высших командиров. Прошло всего семь лет, и новые выдвиженцы, молодые коммунисты с самых низов, сельские парнишки в лапотках, вкусив власти, переродились, и души их прогнили. Даже в обстановке террора и всеобщего страха они воровали так, как нигде не воруют. А что было бы без террора? Что было бы, если бы Сталин не нагонял страх на партийных и военных вельмож? Если бы у них не было страха в душе? Если бы Сталин не стрелял разложившихся косяками?
        Ответ один: они разворовали бы страну еще до 1941 года.
        Сталин понимал лучше всех: социализм не может существовать без регулярного, через каждые 5 -7 лет, массового истребления основной массы вождей от райкомов до Политбюро, от полков и дивизий до Генерального штаба, от начальников районных отделов НКВД до главарей Лубянки. Как только после смерти Сталина прекратились массовые расстрелы руководящей элиты, система сгнила. Процесс гниения затянулся потому, что России страшно не повезло: на ее территории обнаружили неисчислимые запасы природных ресурсов. Проклятая нефть и проклятый газ, проклятое золото и уран, проклятый марганец и проклятый никель отпущены нашей стране в невероятных количествах.
        Эти неисчислимые богатства — наше несчастье, как бананы для папуаса. Бедному папуасу не повезло. Ему выпало жить там, где нет мороза. Ему не надо строить дом — можно прикрыться пальмовыми листьями от дождя. Ему не надо работать и думать — на каждом дереве бананы растут. И эта легкость жизни — тормоз развития страны. Вот и моей стране не повезло. Страна может гнить десятилетиями, наука может стоять на месте или деградировать, но можно ничего не менять, можно все купить в Америке. Даже хлеб. И расплатиться ресурсами. Потому гниение растянулось на столько десятилетий. При другом раскладе советский социализм должен был сгнить куда быстрее.
        Сталин видел гниение и знал, что поможет только решительное и регулярное хирургическое вмешательство.
        ГЛАВА 24. О сентиментальности и жестокости Жукова
        Назначение Жукова командующим войсками Одесского военного округа. — Как Жуков отпраздновал наступление нового 1947 года. — Из Военного совета Группы советских оккупационных войск в Германии — на курсы усовершенствования политического состава: закат карьеры генерала Телегина. — «Об уме правителя прежде всего судят по тому, каких людей он к себе приближает»: кто входил в ближайшее окружение Жукова. — Деятельность Жукова на посту министра обороны СССР. — Разгром флота. Жуков и Адмирал флота Советского Союза Кузнецов. — О сентиментальности и жестокости Жукова.
        В Ягодинской таможне (близ г. Ковеля) задержано 7 вагонов, в которых находилось 85 ящиков с мебелью. При проверке документации выяснилось, что мебель принадлежит маршалу Жукову.
        Генерал армии А. Булганин. Доклад Сталину от 23 августа 1946г. (Военные архивы России. 1993. №1)

1
        Начинать надо было с самого сильного олигарха. С Жукова. Сталин предпринимает первый шаг против Жукова — переводит его в Москву. Для Жукова была специально придумана должность Главнокомандующего Сухопутными войсками. Такая должность армии не нужна. Без этой должности жили всегда. Все равно приказы из Москвы, из Министерства обороны передаются прямо в военные округа. Между Генеральным штабом и штабами военных округов незачем иметь промежуточное звено в виде Главного командования Сухопутных войск. Это пятое колесо в телеге. Сталин придумал такую должность, чтобы без шума убрать Жукова из Германии и затем, без Жукова, взять за горло воров и мародеров. Через некоторое время Сталин отправляет Жукова командовать войсками Одесского военного округа.
        Повторяю, в то время маршалу было не зазорно командовать военным округом. Много их развелось, маршалов. Не было для них всех в Москве работы. Потому Конев — во Львове, Говоров — в Ленинграде, Мерецков — на Дальнем Востоке, в уссурийских сопках, Малиновский — в Чите, Тимошенко — в Барановичах.
        А Жуков в Одессе.
        Согласимся, Одесса — это все же не Чита, не тайга уссурийская, и не Барановичи. А ведь и в Забайкалье, и на Дальнем Востоке, и в Барановичах сидят маршалы куда более талантливые, чем Жуков. И им не обидно.
        Одному только Жукову было обидно.

2
        Каждый любит себя, каждый бережет свою жизнь и свой успех. Однако человек запредельной жестокости любит себя во много раз больше, чем это свойственно обыкновенным людям. Жуковский карьеризм, бонапартизм и самолюбие — явления особого порядка. Но известно, что садизм и трусость неразделимы. Жуков любил и жалел себя так сильно, как мало кто другой.
        Сталин Жукова не расстрелял, не посадил, не выгнал из армии, он даже не тронул ни званий Жукова, ни наград. Сталин послал Жукова командовать Одесским военным округом. И вот наступает новый 1947 год. Жуков встречает его почему-то не в Одессе, а на своей подмосковной даче.
        Каждый знает, что в праздники случаются самые неприятные происшествия, в праздники боеготовность войск снижается, потому всем командирам от взвода и выше надлежит быть рядом со своими подчиненными. Но командующий Одесским военным округом Маршал Советского Союза Жуков встречал Новый год вдали от Одессы, вдали от войск, которые ему вверены.
        Да, тебя, Жуков, совсем немного понизили, тебе дали должность, которая, по твоим представлениям, оскорбляет достоинство. Но в таком положении находилась вся армия. Многие из тех, кто недавно командовал полками и батальонами, вообще из армии изгнаны. Молодость прошла, на пенсию рано, здоровье и нервы на войне подорваны и никакой другой профессии за душой. Им каково?
        Жуков — военный человек. Он должен выполнять обязанности, которые на него возложены, и служить там, куда послали. В службе военной всегда могут быть повороты. Солдат службу не выбирает. Куда пошлют, там служи. Не вешай носа!
        И если ты отец-командир, ты должен быть со своими подчиненными. У тебя в Одессе — управление и штаб округа: твои заместители, начальники родов войск, начальник штаба, начальники отделов штаба. Все они — фронтовые генералы. Все в орденах. Собери их с женами на своей даче под Одессой, выпей с ними водки или еще чего-нибудь, закуси, еще выпей, поговори с ними по-человечески, поиграй им на гармошке. Может быть, и веселее служба пойдет. Может быть, все еще поправится.
        Но уязвленный Жуков, бросив свой округ, улетел в Москву. И тут встречал Новый год. Пригласил многих, но пришел только генерал-лейтенант Телегин с женой, тот самый Телегин, который по партийной линии должен был присматривать за Жуковым в Германии. Вот что рассказывает об этом сын генерал-лейтенанта Телегина полковник К. К. Телегин:
        Та же дача встречала их какой-то тревожной тишиной. Георгий Константинович вышел на крыльцо, провел в прихожую, помог маме снять шубу, открыл дверь в знакомую большую комнату, и, как сказала мама, она вздрогнула от увиденного: щедро сервированный год назад громадный стол, за которым тогда сидела масса людей, сейчас был пуст.
        Лишь дальний его угол был застелен скатертью, на которой стояло четыре прибора. Георгий Константинович как-то виновато посмотрел на гостей, сказал:
        - Спасибо, что приехали. Я многих обзвонил. Но все по разным причинам отказались. <….>
        Настроение и у Георгия Константиновича, и у Александры Диевны было настолько подавленным, что скрыть это, при всем их желании, они не могли. А после традиционного тоста: «С Новым годом, с новым счастьем!» и бокала шампанского Георгий Константинович опустился в кресло и вдруг горько заплакал… И тогда мама вытащила из сумочки платок и начала вытирать слезы, успокаивать Георгия Константиновича. С большим трудом он взял себя в руки. (Наш современник. 1993. №5. С. 16.)
        А ведь не о чем плакать. Тебе дали под командование военный округ. В мирное время эта должность достаточно высока для полководца любого ранга. Вся армия, миллионы людей после войны понижены в должностях, а то и вообще выброшены из армии.
        И если в прошлом году за праздничным столом на даче Жукова сидела «масса людей», а теперь — два гостя, то в этом виноват только сам Жуков. Прежде всего, его место — среди подчиненных. Если бы остался Жуков в Одессе, то на Новый год к нему пришли бы все генералы управления и штаба округа. Жуков для них — командир, приглашение к нему — великая честь. Но Жуков не желал знаться с теми, кто ему не ровня, а в лучшие дома Москвы его «пущать не велено». Вот он и сидит за пустым столом. И в гости к нему московские товарищи не спешат. Все его вчерашние прихлебатели шарахнулись от него, как блохи с остывающего трупа.
        И в этом тоже вина Жукова. Почти всю войну Жуков был заместителем Сталина, а перед войной — начальником Генерального штаба. В его подчинении находилась вся армия, через которую за время войны прошло почти тридцать миллионов человек. Любого из командиров Жуков мог приблизить к себе, поднять на любой уровень, сделать своим подчиненным и другом. Практически весь высший командный состав Красной Армии за время войны был сменен, причем не один раз. Выбирай любого, проверяй в деле, поднимай выше или гони прочь! Жуков гнал от себя сильных людей, тех, которые не стеснялись иметь собственное мнение, тех, которые имели смелость возражать. А приближал к себе Жуков лизоблюдов и холуев. Все они оказались флюгерами. И ничем больше эти пресмыкающиеся быть не могли. Подул ветерок в другую сторону, и на одном гектаре с Жуковым не оказалось никого.
        И генерал-лейтенант Телегин с женой оказались в гостях у Жукова не потому, что дружба тут неразрывная. Тут другая причина. Совсем недавно Телегин был членом Военного совета Группы советских оккупационных войск и советской военной администрации в Германии. В Главном политическом управлении Советской Армии он был человеком номер два. Выше него по положению был только сам начальник ГЛАВПУРа. Телегин, как мы помним, должен был следить за моральным обликом всех советских воинов в Германии, начиная с Жукова, и лично подавать всем пример правильного, безупречного поведения. С этими обязанностями Телегин не справился. Он не пресекал воровства Жукова и сам проворовался. В особо крупных размерах. Сталин убрал Жукова из Германии. Он убрал оттуда и Телегина, отправив его на курсы усовершенствования политического состава. Вчера
        Телегин был вторым человеком в ГЛАВПУРе, а сегодня он — школяр среди начинающих партийных и комсомольских работников.
        Высших руководителей Сталин посылал на учебу только в знак жестокой немилости. Обычно отправление на учебу предшествовало аресту. Так было с генерал-лейтенантом Павлом Рычаговым. Сегодня Сталин верит Рычагову, и Рычагов — заместитель наркома обороны. А завтра Сталин в Рычагове разочарован и посылает его учиться в академию, за одну парту с капитанами и старшими лейтенантами. Это унижение перед арестом. Поучился несколько месяцев? Хватит. В один прекрасный день во время перерыва между занятиями тебя встретят бодрые ребята и возьмут под белы рученьки. «
        Именно этот сценарий ждал Телегина. Учиться на курсах усовершенствования ему осталось совсем недолго. Его арест уже был предрешен. Этого ни Телегину, ни многочисленным его друзьям знать пока было не дано. Но друзья Телегина уже бросились от него во все стороны столь же борзо, как и от Жукова. Телегин с женой собирались встречать Новый год вдвоем, но позвонил Жуков. К нему и поехали.
        Высказываю предположение, и можете со мной не соглашаться: если бы Сталин не сбросил Телегина с тех заоблачных высот, если бы Телегин все так же был большим начальником, а не слушателем курсов политграмоты, то он к Жукову в гости тоже не поехал бы.

3
        Возможно, читатель возразит: что это мы все о личных качествах и чертах характера Жукова? Не пора ли о стратегии? Нет, товарищи. Мы говорим не о чертах характера. Мы говорим о полководческих способностях нашего героя. Подбор и расстановка кадров — важнейшая область деятельности полководца. Умный и волевой полководец и подчиненных себе таких же подбирает. Вновь и вновь цитирую великого Макиавелли: «Обуме правителя прежде всего судят по тому, каких людей он к себе приближает».
        Когда Жуков был в зените славы, его окружала толпа друзей, которых он выбрал сам. Чуть пошатнулось положение Жукова, и упорхнули друзья, как воробушки. Вот в этом и вся «мудрость» Жукова: в его окружении оказались одни прохвосты. Сильных, верных, мудрых и честных людей рядом с ним почему-то не оказалось.
        Удивляет и плач Жукова в присутствии Телегина и его жены накануне празднования Нового года. Хочется поплакать — закройся на ключик, поплачь вдоволь. Но не при гостях же!
        Жуков был мародером и расхитителем народного достояния. Любого солдата, офицера, генерала поставили бы к стенке даже за тысячную, за миллионную долю того, что наворовал Жуков. Но Сталин Жукова не расстрелял, не посадил, не арестовал, погоны не сорвал, в тот момент еще даже не конфисковал награбленных бриллиантов. А Жуков уже плачет.
        В Москве для Жукова работы нет. На должность стратега он не тянет. За границу его посылать нельзя: он уже проворовался в Германии, и под его руководством советские войска в этой стране разложились до степени полной неспособности воевать.
        Сталин поставил Жукова на военный округ. И Жуков пустил слезу. Мерецков и Рокоссовский в свое время прошли через арест, пытки, камеру смертников и даже через имитацию расстрела. Они-то не знали, на какой расстрел их волокут, на туфтовый или настоящий, но прошли и через это. А если бы с Жукова погоны сорвали, как бы он тогда себя вел?

4
        Полковник Телегин продолжает рассказ о том, как плачущий Жуков встречал новый 1947 год, так:
        Часа в два ночи неожиданно приехали В. В. Крюков и Л. А. Русланова, «сбежавшие», как объяснила Лидия Андреевна, с какого-то вечера, где она выступала. Человек редкостной чуткости, она сразу же уловила настроение присутствующих, развернула принесенный с собой большой пакет и кинула на стол двух подстреленных тетеревов.
        - Я желаю, Георгий Константинович, — сказала она, — чтобы так выглядели все твои враги! (Там же. С. 16.)
        Ах, какие смелые у Жукова друзья! И какие глупые. Нужно знать, что дача Жукова прослушивается. А если этого не знаешь, то нужно предполагать, что дело обстоит именно так. И трепать языком исходя из предположения, что о твоей болтовне будет доложено куда следует.
        Кто же Жукову враг? Кто отстранил Жукова от германской кормушки? Кто товарища Жукова до слез довел?
        Их, злодеев, двое, как и убитых тетеревов. Один злодей — министр государственной безопасности СССР Абакумов Виктор Семёнович. Он расследует воровство Жукова, Телегина, Серова и их многотысячного окружения.
        А второй злодей, отвадивший Жукова от германской халявы, — некто Джугашвили по кличке Сталин.
        И вот Русланова желает Жукову, чтобы его враги лежали мертвыми. О таких словах докладывали Абакумову, а Абакумов докладывал Сталину. Кроме того, об этом докладывали по другим каналам, и в первую очередь лично Сталину. А Сталин потом слушал доклад Абакумова и проверял его: не перепутал ли чего, обо всем ли доложил?
        Представьте себя на месте товарища Сталина. Просыпаетесь вы к полудню 1 января 1947 года. Голова болит после вчерашнего. А вам докладывают, кто, что и кому вчера желал, указывая на величавых жирных птиц с длинными хвостами.
        Теперь запомним, кто входил в ближайший круг Жукова. Запомним тех, кто с ним встречал Новый год. Это генерал-лейтенант К. Ф. Телегин с женой, генерал-лейтенант В. В. Крюков и его жена, певица Русланова Лидия Андреевна. Эта шайка связана не великими идеалами, а общим воровским интересом.
        В трудную минуту вокруг Жукова не было никого, кроме воров.

5
        Прошло несколько лет. Нет больше Сталина. Голову ему не прострелили, но умереть помогли. Ненавистному Абакумову, который пытался бороться с воровством в высших эшелонах власти, голову таки прострелили. Как тетереву.
        А Жуков взобрался почти на самую вершину власти. Жуков — министр обороны СССР и один из двух самых главных лидеров страны. Он пока вынужден делить власть с Хрущёвым. Он пока не получил возможности расстреливать неугодных. Но его жестокость уже выпирает и переходит все возможные пределы.
        Визиты Жукова в военные округа и на флоты были разгромными. Возьмем для примера лишь две поездки Жукова в 1957 году — на Северный флот и на Балтику. Жуков лично разжаловал и выгнал из Вооруженных сил 371 офицера, генерала и адмирала, 24 были сняты и понижены в должностях (Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. М.: Международный фонд «Демократия», 2001. С. 264).
        Поездка на Балтийский флот — четыре дня, и четыре дня — на Северный. Получается, что каждый день Жуков выгонял из вооруженных сил по 46 офицеров, генералов и адмиралов. Если он работал по десять часов в день, то в среднем каждые 13 минут он выгонял одного офицера, генерала или адмирала со службы, как дворового пса на мороз. Не считая тех, кого всего лишь понижал в должности.
        Понятно, Жуков рвал погоны не с лейтенантов. Не его это уровень. Он гнал из вооруженных сил командиров крейсеров, подводных лодок и эсминцев, командиров соединений кораблей и их заместителей, командиров полков, бригад и дивизий морской авиации и береговой обороны. При такой интенсивности труда мог ли он заниматься еще чем-нибудь? На все остальное уже и времени не оставалось.
        Все, кого Жуков разжаловал и выгнал, прошли войну. За время войны сменилось руководство наркомата обороны, Генерального штаба, всех фронтов и армий, но руководство флота Сталин не менял. Народный комиссар ВМФ Николай Герасимович Кузнецов находился на своем посту с первого до последнего дня войны. В его подчинении — четыре флота. Командующие всех четырех флотов не сменялись на протяжении всей войны. Это показатель того, что у Сталина к флоту претензий не было.
        Но вот появился Жуков и косит всех подряд. Флотов было четыре. Он побывал на двух, готовился побывать и на двух других.

6
        Разгром флота был начат с самого верха. Через много лет Адмирал флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов писал в Центральный Комитет:
        15 февраля 1956 года я был вызван бывшим министром обороны, и в течение 5 -7 минут, в исключительно грубой форме, мне было объявлено о решении снизить меня в воинском звании и уволить из армии без права на восстановление. После этого меня никто не вызывал для формального увольнения. Какой-то представитель управления кадров (даже без меня) принес и оставил на квартире увольнительные документы. <….> Не будучи совершенно осведомленным в причинах своего наказания, я просил ознакомить меня с документами, меня касающимися, но так и не получил возможности. (Красная звезда. 21 мая 1988г.)
        Кузнецов свидетельствует:
        Меня пытались буквально раздавить. Без вызова к руководству страны, без дачи объяснений и даже без предъявления документов о моем освобождении [от занимаемой должности] я был отлучен от Военно-Морского флота. Маршал Жуков в грубой, присущей ему форме объявил, что я снят с должности, понижен в звании до вице-адмирала.
        На мой вопрос, на основании чего и почему это сделано без моего вызова, он, усмехнувшись, ответил, что это совсем не обязательно. (Красная звезда. 24 июля 1999г.)
        Николай Герасимович Кузнецов еще в 1939 году был назначен народным комиссаром Военно-морского флота. В это время Жуков был всего лишь комдивом. Кузнецов вступил в войну народным комиссаром ВМФ и завершил ее на этом же посту. В нашей истории только три человека имели звание Адмирала флота Советского Союза. Кузнецов — первый из них. Адмирал флота Советского Союза — это полная аналогия армейского звания Маршал Советского Союза.
        Но сравнивать Кузнецова и Жукова даже неприлично. Кузнецов был образованным человеком. Он окончил Военно-морское училище и Военно-морскую академию. Достаточно сказать, что Николай Герасимович Кузнецов свободно владел английским, немецким, французским и испанским языками. Ну-ка, по нашим современным генералам и адмиралам пройдемся: кто из них четырьмя иностранными языками владеет?
        А у Жукова образование — низшее. Так и записано в его автобиографии. Четыре класса школы и кавалерийские курсы, где Жукова учили саблей махать. Русским языком Жуков владел слабо, умел обращаться на «вы» только к вышестоящим. Он свободно изъяснялся только на матерно-командирском наречии.
        Жуков так улыбнулся, посмотрел на меня и реагировал русской словесностью довольно крепкого концентрата и резкого содержания. (Н. С. Хрущёв. Огонёк. 1989. №34. С. 10.)
        Жуков выгнал из Вооруженных сил Кузнецова, который был равен ему по воинскому званию. Пусть каждый сам представит, что скрывается под термином «в исключительно грубой форме».

7
        Дочь «величайшего полководца XX века» Элла Георгиевна рассказывает, что «папа был доверчивым и даже сентиментальным» (Магазин. 16 сентября 1999г. С. 37). Что верно, то верно. Сентиментальности Жукову не занимать. Его сентиментальность всемирно известна. Люди Жуковского склада всегда сентиментальны. Ужасно сентиментальным, к примеру, был рейхсфюрер СС Гиммлер. Однажды при посещении концлагеря он даже упал в обморок. Увиденное в лагере уязвило нежную душу рейхсфюрера. Поле этого Гиммлер больше никогда не посещал подобных учреждений. Он ими руководил из кабинета.
        Столь же трогательно сентиментальным был и Жуков Георгий Константинович. Когда дело касалось собственной карьеры, великий стратег был не просто сентиментальным, он был плаксивым. И это роднит Жукова с Гиммлером. Правда, было и отличие. Когда дело касалось судьбы боевых товарищей, с которыми Жуков прошел войну, сентиментальность сменялась грозным величием. Жуков не падал в обморок, когда рвал погоны и лампасы с боевых генералов и адмиралов, когда рубил шашкой русских мужиков в Тамбовской губернии, когда сжигал деревни и топил заложников в болотах, когда подписывал приказы о массовых расстрелах.
        - ? ?
        Нас уверяют, жестокость Жукова была свидетельством его исключительной силы воли, так необходимой в трудные годы войны. Вот, говорят, посмотрите, как громко он умел орать! Каким отборным матом крыл! С каким смаком морды бил подчиненным! Вот где сила воли!
        Может быть, это все и свидетельствует о силе воли. Но посмотрите на Сталина. Он ни на кого не орал. Он никому не хамил. Но и плачущим его никто не видел. Вот это признаки подлинной силы.
        ГЛАВА 25. Ближний круг
        Ближайшее окружение Жукова: генерал-лейтенант Телегин, генерал-лейтенант Крюков и его жена Лидия Русланова. — Генерал Телегин: мародерство и воровство трофейного имущества в особо крупных размерах. — Смежная профессия генерала Крюкова. — Основная и прикрывающая профессии Лидии Руслановой. — Как бесценные произведения искусства из блокадного Ленинграда оказывались в частной коллекции Руслановой.
        Жуков развел вокруг себя чересчур уж много дерьма.
        Александр Бушков. Россия, которой не было. С. 560

1
        Вернемся к тем, кто оставался с Жуковым в тяжелые времена, и приглядимся к ним повнимательнее. Как мы помним, на даче у безутешного полководца новый 1947 год встречали генерал-лейтенант Телегин с женой. Чуть позже появился генерал-лейтенант Крюков с женой Лидией Руслановой.
        Начнем с Телегина Константина Фёдоровича. На войне он был членом Военного совета 1-го Белорусского фронта, затем — членом Военного совета Группы советских оккупационных войск в Германии. Чтобы было яснее: член военного совета — это политический комиссар, приставленный к командующему армией, военным округом, флотом или фронтом, чтобы следить за его поведением и докладывать куда следует о принимаемых командующим решениях. В данном случае командующим был Жуков, Телегин был над ним надзирателем по линии коммунистической партии. Случилось невероятное: командующий и надзиратель сдружились и жили душа в душу. И все было прекрасно, но надзиратель попался.
        Попался генерал-лейтенант Телегин на сущих пустяках. На мелочи. Гнал он из оккупированной Германии в Советский Союз эшелон с неким добром. Родом Константин Телегин был из города Татарск Новосибирской области. Вот туда эшелон и гнал. Эшелон перехватили. На следствии бравый генерал объяснил: не себе — землякам эшелон отправил, земляки попросили, не мог отказать. И еще объяснение: проклятые гитлеровцы напали на нашу любимую Родину, разорили ее, теперь надо восстанавливать.
        Телегин рассудил так: если скажу, что для себя, сочтут мародером. А если скажу, что для земляков, то это будет смягчающим обстоятельством.
        Понятно, каждый тащил из Германии сколько мог: чемоданами, мешками, ящиками. Кто рангом постарше — возами, машинами, самолетами, вагонами. Однако не было разрешения вывозить эшелонами.
        Эшелонами из Германии гнали многое, но только централизованным порядком и только в пользу государства. И еще: был приказ Сталина вывозить государственное трофейное имущество только в те районы Советского Союза, которые пострадали от войны и оккупации. Новосибирская область в списке регионов, пострадавших от войны и оккупации, не числилась.
        Константин Телегин нарушил приказы и распоряжения Сталина сразу по нескольким пунктам. За это он был арестован, разжалован, судим. Срок ему отписали увесистый — 25 лет. В «Военно-историческом журнале» (1989. №6) Телегину была посвящена большая статья «Эшелон длиной в четверть века». Смысл статьи такой: вот гады сталинские! Ни за что человека посадили! За такую-то мелочь — ив тюрьму! Может быть, генерал Телегин воровал трофейное имущество эшелонами, но ведь это не доказано! Попался-то он не на многих эшелонах, а всего только на одном! Изверги сталинские не пожалели человека! Всего за один украденный эшелон 25 лет дали!
        Правда, в статье о несчастном генерале вскользь сообщается, что, кроме того эшелона «для земляков», он урвал немного трофейного имущество еще и для себя. При обыске у него нашли «большое количество ценностей», в том числе «свыше 16 килограммов изделий из серебра, 218 отрезов шерстяных и шелковых тканей, 21 охотничье ружье, много антикварных изделий из фарфора и фаянса, меха, гобелены работы французских и фламандских мастеров XVII и XVIII веков и другие дорогостоящие вещи».
        Тут следует вспомнить показания на допросе генерал-майора Сиднева. Он тоже увлеченно коллекционировал гобелены мастеров тех же стран и того же периода. Не из одного ли хранилища товарищи генералы те гобелены извлекали и по-братски делили? И еще: генерал-майор Сиднее рассказывал на допросе, что не простые охотничьи ружья товарищи генералы собирали в свои коллекции, а нашел генерал армии Серов владельца всемирно известной и старейшей в Германии оружейной компании Sauer &Sohn, и на ее заводе для товарищей победителей в индивидуальном порядке изготовляли ружья с особой отделкой.
        У генерал-лейтенанта Телегина помимо тех гобеленов и ружей при обыске нашли еще много другого трофейного добра.

2
        Воровал генерал-лейтенант Телегин так много, что деяния его стали как бы эталоном, точкой отсчета. Когда надо было чьи-то преступления с чем-то сопоставить и сравнить, то сравнивали с Телегиным. Следователи с уважением говорили: воровал почти как Телегин! И когда дело дошло до Жукова, размах его воровских операций и непомерную жадность сравнили именно с воровством и жадностью Телегина. Жукову было приказано писать объяснение. Дело по расследованию преступной деятельности Жукова вел секретарь ЦК Жданов Андрей Александрович. Объяснительная записка Жукова адресована Жданову. В ней Жуков писал:
        Обвинение меня в том, что я соревновался в барахоль-стве с Телегиным — является клеветой. Я ничего сказать о Телегине не могу. Я считаю, что он неправильно приобрел обстановку в Лейпциге. Об этом я ему лично говорил. Куда он ее дел, я не знаю. (Военные архивы России. 1993. №1. С. 243.)
        Из письменного объяснения Жукова следует, что генерал-лейтенант Телегин незаконно приобрел «обстановку» в Лейпциге. Осмелюсь предположить, что речь идет не о солдатских табуретках.
        Жуков признает, что знал о воровстве Телегина. Жуков якобы выразил Телегину свое неудовольствие его незаконными действиями. Мы не знаем, так ли это. Но даже если Жуков и выразил Телегину неудовольствие, дальше этого дело не пошло. Из письменного объяснения Жукова также следует, что мебель, приобретенная Телегиным, находится неизвестно где. Ясно, что Телегин незаконно приобрел «обстановку», но не ясно, где она. Из этого, в свою очередь, следует, что помимо перехваченного эшелона, который Телегин отправлял «землякам», и помимо того, что было найдено на его квартирах и дачах, были и другие весьма дорогие вещи, которые Телегин незаконно получал и неизвестно куда отправлял. В этом вопросе и пытался разобраться секретарь ЦК Жданов.

3
        На воровском жаргоне скупщик краденого назывался барыгой, содержательница публичного дома — бандершей. В окружении Жукова подобралась парочка, в которой эти роли поменялись. Он был содержателем подпольного публичного дома, она — скупщицей краденого. Его звали Крюков Владимир Викторович, ее — Русланова Лидия Андреевна.
        Кроме содержания подпольного публичного дома Крюков Владимир Викторович занимался мародерством и барыжничал с размахом. Для прикрытия своей бурной деятельности он имел смежную профессию — был генерал-лейтенантом, командиром 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. Крюкова мы уже встречали в главе об орденах. Крюков командовал полком в дивизии Жукова еще в 1932 году. Потом Жуков тянул Крюкова за собой и обвешивал орденами, нарушая приказы Сталина и законы Советского Союза.
        Крюков был уличен в воровстве, арестован и посажен. Из материалов дела следует, что он вывез из Германии огромный черный автомобиль Horch 951А, два «мерседеса» и одну «ауди». Расскажу немного про Horch 951А. Его создавали как Гитлерваген, то есть автомобиль для Гитлера. Это была восьмиместная машина с рабочим объемом двигателя почти пять литров. Машина была оборудована всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Например, правое переднее крыло можно было поднять, под ним находился встроенный умывальник. На окнах имелись шторки-занавески. На стойках задних дверей имелись особые крепления для трех вазочек с цветами. Водительский отсек был отделен от пассажирского звуконепроницаемой сдвижной перегородкой. Над пассажирским салоном — сдвигающийся солнечный люк.
        В то время радиаторы машин украшали миниатюрными статуэтками: гончими псами, бегущими оленями, ястребами, серебряными призраками. Символом фирмы Horch было летящее ядро. Чтобы подчеркнуть, что оно летит, а не лежит на капоте, ядро сделали с развернутыми орлиными крылышками. Этот символ был разбавлен сдержанным юмором. Верхом на пушечном ядре барон Мюнхгаузен летал над Германией. Это и имелось в виду при выборе символа: мы фантазии претворили в жизнь, на нашей машине можно летать как на пушечном ядре.
        Этот мягкий юмор подходил кому угодно, но только не главе Третьего рейха. Гитлер не желал ни в коем случае связывать свое имя с именем знаменитого на весь свет барона, летавшего на ядре.
        Horch 951А — очень большая, мощная, удобная и запредельно дорогая машина. Она изготавливалась только по индивидуальным заказам. Единственным ее недостатком можно считать отсутствие на радиаторе трехлучевой звезды. «Мерседес» был символом Германии, потому Гитлер передвигался на автомобилях именно этой марки. Однако люди из ближайшего окружения Гитлера (например, Геринг и Розенберг) ездили именно на Horch 951. Такую машину Гитлер подарил маршалу Маннергейму в знак благодарности Германии за то, что Маннергейм не подпустил Красную Армию к залежам шведской руды и тем спас Германию от немедленного поражения в войне. Вот такую машину и прихватил себе в Германии командир 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, содержатель борделя и любимец Жукова Герой Советского Союза генерал-лейтенант Крюков.
        В русском языке для такой ситуации есть точное выражение: не по чину берешь. Машина, которая разрабатывалась для главы Третьего рейха, владеть которой могли только самые богатые и самые влиятельные люди Германии, даже по своим габаритам была великовата для коммуниста Крюкова. «Мерседесы», которые генерал-лейтенант Крюков по случаю прихватил в Германии, тоже были подобраны с понятием и любовью. Один из них — кабриолет 540К, спортивная модель потрясающего изящества.
        У кавалерийского генерала Крюкова помимо машин, трех московских квартир и двух дач конфисковали 700 тысяч рублей наличными. Это произошло уже после деноминации и денежной реформы 1947 года, которой Сталин разорил многих подпольных миллионеров. Удачливый Крюков даже после сталинской денежной реформы сохранил более полумиллиона рублей наличными. Для сравнения, генерал МГБ в то время получал 5 -6 тысяч рублей в месяц (Письмо генерал-полковника И. А. Серова Сталину 8 февраля 1948г. Военные архивы России. 1993. №1. С. 212).
        Кроме всего этого у доблестного генерала нашли 107 килограммов изделий из серебра, 35 старинных ковров, старинные гобелены, много антикварных сервизов, меха, скульптуры из бронзы и мрамора, декоративные вазы, огромную библиотеку старинных немецких книг с золотыми обрезами, 312 пар модельной обуви, 87 костюмов, штабели шелкового нательного и постельного белья и многое другое. Все это было захвачено Крюковым и вывезено из Германии только благодаря покровительству Жукова. Потому на допросе 1 октября 1948 генерал-лейтенанту Крюкову был задан вопрос: «Вы сказали, что, опускаясь все ниже и ниже, превратились по существу в мародера и грабителя. Можно ли считать, что таким же мародером и грабителем был Жуков, который получал от вас подарки, зная их происхождение?»
        Что мог возразить содержатель борделя на такой вопрос?

4
        Жена героического генерала Крюкова, скупщица краденого Лидия Русланова, для прикрытия своей незаконной деятельности прикидывалась певицей. Крюков и Русланова состояли в законном браке и были ближайшими друзьями Георгия Жукова.
        Уверен, найдутся те, кто возразит: Русланова не прикидывалась певицей, она ею была. Спорить не буду. Хотите называть ее певицей — называйте. А я останусь при своем мнении. Меня учили четко различать основную профессию человека и профессию прикрывающую. Главное в жизни Лидии Руслановой — обогащение. Стяжательство — ее страсть и цель ее жизни. Воровством, мародерством, скупкой и продажей краденого она сколотила баснословное состояние. Сколько бы она песен ни пела, в Советском
        Союзе на свою месячную зарплату она не смогла бы купить даже раму от картины Айвазовского. А Русланова владела целой картинной галереей. Поэтому ее подпольный бизнес надо считать основным занятием, а остальное — прикрытием.
        Коллекция картин Лидии Руслановой состояла из 132 работ великих русских мастеров: Шишкина, Репина, Серова, Сурикова, Васнецова, Верещагина, Левитана, Крамского, Брюллова, Тропи-нина, Врубеля, Маковского, Айвазовского и других. Просто интереса ради я зашел в Лондонскую национальную галерею на Трафальгарской площади и начал отсчитывать первые от входа 132 картины — решил прикинуть, сколько места нужно иметь, чтобы развесить такое количество полотен. Картины бывают разных размеров: малые, средние, большие. Так вот, какие картины ни бери, хоть самые малые, для развешивания 132 картин все равно потребуется весьма большая площадь стен. Всем желающим рекомендую мой опыт повторить. У Лидии Руслановой площади стен вполне хватило, чтобы все эти сокровища развесить на радость гостям и домочадцам.
        «Красная звезда» ласково называет Лидию Русланову социалистической соловушкой. Где же эта соловушка столько денег нагребла?
        Ответ прост. Деньги не требовались. Было множество других способов приобрести произведения искусства и без денег. Огромные ценности были сосредоточены в Ленинграде. А в Ленинграде во время блокады был голод[12 - Интересно, что сразу после войны был открыт музей блокады Ленинграда, экспозиция которого рассказывала в том числе и о людоедстве в период блокады, но вскоре эта тема оказалась под запретом, связанные с ней экспонаты спрятали или вовсе уничтожили.Оно и понятно: не мог же один советский человек съесть другого советского человека. Такого не должно быть. А раз не должно, значит, и не было. — Прим, автора.]. Деньги в блокадном Ленинграде, да и во всей стране цены не имели. Зачем вам деньги, если вы умираете от голода? Вам нужен хлеб, а его за деньги не продают. Хлеб выдают по карточкам. Так вот, в блокадном Ленинграде расцвел небывалым цветом черный рынок. Самой твердой валютой блокадного Ленинграда была американская тушенка. В осажденный город по льду Ладожского озера непрерывной вереницей шли машины. Они везли хлеб, сало, мясо, крупы, сахар. «В те времена за кружок «Краковской» можно было
получить Левитана, Кандинского, Сомова… За кило шпика — рублёвскую икону получить было можно.» (Ю. Алешковский. Рука. Повествование палача. Нью-Йорк: Руссика, 1980. С. 74.)
        Тысячи тонн продовольствия кто-то распределял. Если распределяющий мог загнать «налево» машину ЗИС-5, груженую ящиками с тушенкой или копченой колбасой, то хороший предприниматель за такой груз мог рассчитаться не только полотнами Нестерова или изумрудами из царских коллекций, он мог достать вам буквально все, что прикажете.
        Только, пожалуйста, не подумайте плохого. Я не говорил, что командующий Ленинградским фронтом, а впоследствии заместитель Верховного главнокомандующего генерал армии Жуков разворачивал машины с продовольствием «налево». Я даже не намекаю на это. Я просто говорю, что у Жукова на войне такая возможность была, а у подружки Жукова Лидии Руслановой в ходе той же войны вдруг появились несметные сокровища. И у самого Жукова — тоже. Ясное дело, нет и не могло быть никакой связи между сокровищами Руслановой, Крюкова, Жукова и тушенкой, которую поставлял добрый дядюшка Сэм и распределял добрый дядюшка Жуков. Четко установим: сокровища — отдельно, тушенка — отдельно.
        Но неясность сохраняется: а откуда же тогда сокровища?

5
        Объясняют, что Лидия Русланова концерты давала и на свои трудовые денежки покупала шедевры. Этому мы не поверим. Причин много. Прежде всего, свободного искусства и свободного творчества у нас не было. Все творческие работники были объединены в соответствующие союзы и коллективы. Над всеми творческими коллективами и союзами возвышались стройные государственные структуры. Во время войны (да и во время мира тоже) артисты выполняли государственную волю: отвлекали широкие народные массы от нехороших мыслей. Артист был государственным служащим, а советское государство было прижимистым.
        За пределами нашей страны Лидию Русланову знали только в Монголии. Никакой валюты в качестве гонораров за зарубежные гастроли она в казну не приносила. И уж тем более во время войны ни солдаты на фронте, ни раненые в госпиталях, ни работяги на военных заводах, ни колхозники на полевых станах за посещение ее концертов денег не платили. Для подъема боевого духа широких народных масс концерты в подавляющем большинстве были бесплатными. Их организовывало наше родное государство, а потом скупой государственной рукой рассчитывалось с артистами — хлебными карточками и деньгами, на которые все равно ничего купить было нельзя. Потому заработать много денег артист не мог.
        Но если бы даже артист и мог хорошо заработать, все равно во время войны народ в деньги не верил. Народ еще помнил Гражданскую войну: в начале нее на рубль можно было погулять по полной программе, а очень скоро и за миллион тех же рублей щепотки соли купить было нельзя. Сегодня деньги — с орлами и коронами, а завтра — керенки, деньги Временного правительства со свастиками.
        Так вот, не верили в те времена люди в деньги. Сегодня они цену имеют, а завтра — инфляция. Или денежная реформа. Потому во время войны шел по стране натуральный обмен. Тот, кто умирал с голода, отдавал за хлеб все, что имел. Тот, кто распределял хлеб и сало, внезапно и стремительно богател. За деньги нельзя было купить даже корку хлеба. Потому не могла Лидия Русланова купить шедевры искусства на свои трудовые сбережения.
        Объясните мне, непонятливому, как огромные ценности из блокадного Ленинграда могли попасть в хоромы Лидии Руслановой, если за деньги они не продавались?
        ГЛАВА 26. Есть оправдание!
        О хорошем вкусе Лидии Руслановой. — Арест, осуждение и оправдание Телегина, Крюкова и Руслановой по мере изменения политической конъюнктуры. — Расхитители трофейного имущества требуют возврата похищенного. — Как советские пропагандисты оправдывали мародеров и воров из ближайшего окружения Жукова.
        Нравы высшей военной и прочей номенклатуры — это нравы жуков и пауков в банке.
        И Жуков типичный представитель этого мира.
        Александр Гогун. Русская мысль. 21 февраля 2002г.

1
        Было у Руслановой и ее покровителя Жукова много способов завладеть сокровищами. Вот еще один. Гитлеровцы грабили наши музеи и награбленное добро вывозили в Германию. Потом в Германию пришли освободители и награбленное ценности присвоили. Один из авторов «Литературной газеты» (5 августа 1992г.) считает такую практику естественной:
        В некоторое оправдание замечательной певицы Руслановой отмечу не только ее хороший вкус, но и то несомненное обстоятельство, что привезенные ею из Германии «132 подлинных живописных полотна» принадлежали в своем большинстве кисти выдающихся русских художников (Репина, Левитана, Айвазовского, Шишкина и других), которые, в свою очередь, вывезены нацистскими оккупантами из России и Украины.
        Вот так. Если гитлеровцы увезли из наших музеев сокровища искусства, следовательно, они мародеры. А если после того Русланова присвоила украденное гитлеровцами достояние Украины и России, то эти ценности считаются уже «отмытыми» и потому как бы уже и не ворованными.
        Меня еще один вопрос интересует: за какие такие заслуги командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза
        Жуков незаконно награждал «социалистическую соловушку» боевыми орденами, да еще и позволял ей рыскать по хранилищам трофейного имущества, забирать все, что нравится, и беспрепятственно вывозить на свои многочисленные квартиры и дачи?
        В ходе Нюрнбергского процесса один из советских обвинителей Лев Шейнин яростно обличал нацистов:
        Под непосредственным руководством подсудимого Геринга была заранее предусмотрена, подготовлена, обучена и вымуштрована целая армия грабителей всех рангов и специальностей для организованного расхищения и разграбления народного достояния СССР (Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Сборник материалов в 7 томах. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1957. Т. 3. С. 401).
        Однако в то самое время, когда товарищ Шейнин в Нюрнберге обвинял грабителей Геринга, расхищавших во время войны народное достояние СССР, это достояние расхищала другая армия грабителей под руководством Жукова. Действовало «несомненное обстоятельство»: Жуков и его приспешники национальное достояние Советского Союза грабили не прямо в музеях Украины и России, а присваивали то, что грабители Геринга вывезли в Германию.
        Для Жукова и его банды «Литературная газета» нашла мощное оправдание: у них вкус хороший! А разве у Геринга плохой? Геринг тоже фальшивого золота не брал. Он тоже набивал свои сейфы настоящими бриллиантами, а не стеклянными бусами. И тоже ценил работы Репина, Айвазовского и Шишкина.

2
        Георгий Константинович Жуков тоже не терялся. Он сам был большим знатоком и ценителем искусства. Он тоже был коллекционером. В его коллекции были картины из собрания Дрезденской галереи. Тут уж, ясное дело, обошлось без тушенки. После войны Жуков был хозяином покоренной Восточной Германии. Посему, вон ту голую бабу в золоченой раме — в мои покои! И вот эту — тоже!
        Между тем в мае 1942 года, когда подружка Жукова Лидия Русланова «отоваривалась» в блокадном Ленинграде, во 2-й ударной армии генерал-лейтенанта А. А. Власова свирепствовал голод. Армия прорывалась к осажденному Ленинграду, но никто ей навстречу не прорвался, и соседи тоже отстали. 2-я ударная армия оказалась в одиночестве в глубоком тылу противника. Армию надо было отводить назад, но товарищам в Кремле жалко было оставлять территорию, которую 2-я ударная армия уже отвоевала. Потому был приказ держаться, хотя никаких возможностей снабжать 2-ю ударную армию не было. Тут повторился сценарий апреля 1942 года, когда Жуков загнал 33-ю армию в глубокий тыл противника и бросил на погибель: снабжать армию не могу, а отходить не позволю!
        Заместителя командующего Волховским фронтом генерал-лейтенанта Власова бросили спасать 2-ю ударную армию. Ему предстояло расхлебывать густую кашу чужих ошибок, промахов и преступлений. На Власова возложили ответственность за 2-ю ударную армию, операцию которой он не планировал, не готовил, не начинал и не проводил. Его поставили командовать армией, которую невозможно было снабжать, и в то же время не разрешали отводить ее назад. Когда приказ на выход из окружения наконец был получен, выходить было уже некому, а тот, кто мог бы выйти, уже не держался на ногах от истощения.
        Не Власов предал, а Власова предали.
        В лесах под Любанью, где армия Власова держала оборону, кора на деревьях, почки и первые листья были ободраны. Солдат в день получал 50 граммов сухарных крошек. И это — все. Лошади во 2-й ударной армии были съедены, и трупы падших лошадей — тоже. Были съедены кожаные сумки, ремни и сапоги. Потом веселая жизнь кончилась, бойцам и командирам перестали давать даже те 50 граммов хлебных крошек. 21 июня 1942 года Власов докладывал в штаб Волховского фронта: «Наблюдается групповая смертность от голода». Самолеты бросали совсем немного сухарей и консервов. Все это требовалось искать по болотам, находить и сдавать. Утаил банку консервов — расстрел (Красная звезда. 28 февраля 1996г.).

3
        Зачастую в Красной Армии к расхитителям и мародерам относились очень сурово, особенно если мародерство происходило на освобожденной территории Советского Союза. Солдат-фронтовик Н. Толочко свидетельствует: в июле 1944 года старшина артиллерийской батареи 179-й стрелковой дивизии забрал у литовского крестьянина лошадь для транспортировки пушки на огневую позицию. Действия старшины квалифицировали как мародерство. Приговор короткий: расстрел (ВИЖ. 1992. №1. С. 49).
        А вот свидетельство военного врача Ольги Иваненко. 1942 год, 238-я стрелковая дивизия, война, сожженный город, разрушенный и брошенный дом, два солдата вытаскивают из-под его развалин разбитую кровать. За этим занятием их застает один из командиров. Их действия расценивают как мародерство. Единственно возможный приговор в этом случае — расстрел. Приговор выносит начальник штаба полка старший лейтенант Капустянский. Для этого даже трибунал не нужен. Своей власти достаточно (Русская мысль. 21 июня 2001г.).
        Подобные примеры можно приводить тысячами, со ссылками на конкретных свидетелей, на архивные документы, публикации, письма фронтовиков. А социалистической соловушке Руслановой удалось увести столько картин, что хватило бы на целую картинную галерею. И это были не простые полотна, а шедевры живописи, национальное достояние России и Украины. Но нам говорят, что ее действия простительны: она подруга величайшего полководца XX века, и вкус у нее утонченный — ведь не разбитую кровать из развалин дома она доставала.

4
        В 1948 году Телегина, Крюкова и Русланову посадили. Сидели они с комфортом. Пианистка Т. Барышникова рассказывала, что Русланова появилась в лагерном бараке «в обезьяньей шубе с черно-бурыми манжетами, в сапогах из тончайшего шевро, в огромной пуховой белой шали» (Русская мысль. 8 февраля 2001г.). В таком облачении сибирские морозы не страшны. 3/к Русланова щеголяла в лагерях и на пересылках в таких нарядах (вывезенных из освобожденной Германии), которые не снились не то «что жене начальника какого-нибудь Озерлага, но даже и жене первого секретаря Иркутского обкома партии. Понятно, что з/к Русланова стояла на специальном довольствии и имела множество привилегий. По крайней мере, рельсы она не таскала и тачку не катала.
        Сидела вся эта веселая компания в курортных условиях и весьма недолго. Вскоре странная смерть постигла секретаря ЦК товарища Жданова Андрея Александровича, который пытался наводить порядок в стране. Был арестован министр Государственной безопасности генерал-полковник Абакумов. Потом весьма странной смертью умер и Сталин. И тут же Телегина, Крюкова и Русланову выпустили. Судьи, которые этих воров, мародеров и расхитителей судили, тут же их и оправдали.
        А почему?
        По вновь открывшимся обстоятельствам.
        Что же это за обстоятельства такие открылись? В следственных делах друзей Жукова материалов об этом вы не найдете. Открылись обстоятельства, и все тут — выходите, товарищи, из узилищ.
        Но гадать о причинах быстрого освобождения долго не приходится. К самым вершинам власти прорвался товарищ Жуков. Вот это обстоятельство и открылось.

5
        Жуков стал почти полновластным диктатором Советского Союза, посему его вороватые друзья и соратники были торжественно выпущены на волю. Тут и выяснилось, что все-таки гнал товарищ Телегин эшелон ворованного добра не для любимых земляков, а для себя. Выйдя из тюрьмы, Телегин потребовал, чтобы эшелон с добром вернули не землякам, а ему лично.
        Возникла странная ситуация. С одной стороны, генерал-лейтенант Телегин был вором, мародером, расхитителем трофейного имущества. С другой стороны, по приказу Жукова он был выпущен из тюрьмы, судимость с него снята. Получается, что он вроде уже и не вор и не мародер. Что же делать с конфискованным эшелоном трофейного имущества? Если признать, что Телегин не вор, значит, конфискованный эшелон с трофейным имуществом принадлежал ему, значит, надо Телегину эшелон с добром вернуть или возместить его стоимость.
        Но всем ясно, что советский генерал-коммунист на свои трудовые сбережения не мог купить даже один 60-тонный вагон шелкового женского белья. А тут — эшелон.
        В Главной военной прокуратуре и Генеральной прокуратуре СССР было найдено соломоново решение. Генерал-лейтенанту Телегину объявили: ты не вор, ты честный человек, живи на свободе, но эшелон с трофейным имуществом ты украл, поэтому мы его тебе вернуть не можем. Главный военный прокурор Советской Армии генерал-лейтенант А. А. Чепцов «от имени Генерального прокурора СССР Руденко недвусмысленно напомнил настойчивому жалобщику, что вещи, которые он требует возвратить, «приобретены незаконным путем», а потому возврату не подлежат.» (ВИЖ. 1989. №6. С. 82.)
        Свои сокровища потребовала назад и Лидия Русланова. За конфискованную шкатулку с бриллиантами ей предложили компенсацию в 100 тысяч рублей.
        А она требовала миллион. По словам Л. Руслановой, среди украшений, изъятых у нее, были уникальные изделия, и стоимость шкатулки, где хранились эти ценности, составляла 2 миллиона. (Русская мысль. 22 февраля 2001г.)
        Что такое два миллиона рублей по меркам 1948 года, когда Русланову арестовали? После денежной реформы 1947 года и до 1953 года, когда Русланову выпустили из тюрьмы, инфляция была невысокой. Вспомним, что генерал МГБ в то время получал 5 -6 тысяч рублей в месяц, или от 60 до 72 тысяч рублей в год. Из этого следует, что генералу-чекисту надо было от 28 до 33 лет жечь деревни, расстреливать заложников и пленных офицеров, гнать своих и чужих эшелонами в лагеря и на расстрел, арестовывать людей, допрашивать их и пытать, рвать им ногти и ноздри, ломать им позвоночники, чтобы скопить денег на одну шкатулку Руслановой. Понятное дело, все эти годы генерал-чекист должен был все полученные деньги откладывать, не есть и не пить, ни копейки не тратить.
        По доброй коммунистической традиции армейский офицер или генерал получал ровно вдвое меньше, чем чекист, имевший такое же количество звезд на погонах. Следовательно, армейскому генералу, чтобы скопить денег на одну такую шкатулку, надо было командовать дивизией или корпусом вдвое дольше — от 56 до 66 лет, при условии, что он не потратит ни копейки из заработанного.
        Дочь великой певицы и героического генерала Маргарита Владимировна Крюкова в той же статье, в которой сообщается о стоимости шкатулки с бриллиантами в два миллиона рублей, продолжает рассказ про своего честнейшего родителя:
        В. Крюков за всю свою жизнь не мог отличить бриллиант от булыжника: круг его интересов лежал в иной плоскости.
        Он был умным, образованным человеком. И особой его слабостью была русская классическая литература, а на чем он сидел и спал, для него не представляло никакого интереса. (Русская мысль. 22 февраля 2001г.)
        Действительно, ценителю русской классической литературы генералу Крюкову было все равно, с чего есть — из солдатского котелка или из простой алюминиевой миски, и потому он ел с серебряных блюд с золотым орнаментом, украденных из Потсдамского дворца. Ему было все равно на чем ездить — на разбитом советском «Москвиче» или на старом ржавом велосипеде, и потому он ездил в автомобиле, который создавали для фюрера Третьего рейха. Он не отличал бриллиантов от булыжников, но, поди ж ты, заветную шкатулку наполнял отнюдь не булыжниками.

6
        Ни Телегин, ни Русланова, ни Крюков после освобождения никогда не заявляли о своей невиновности. Генеральная прокуратура СССР, повинуясь приказам Жукова, освободила его друзей из тюрьмы, однако во всех официальных документах подчеркивалось, что им возвращается только часть имущества, ибо оставшееся приобретено путем грабежа, воровства и мародерства. В своем объяснении Центральному Комитету партии Жуков не отрицал, что генерал-лейтенант Телегин воровал.
        И вот тут-то советские пропагандисты столкнулись с проблемой: как оправдать мародеров, грабителей и воров Телегина, Крюкова, Русланову? Уж в слишком грязных делах оказались замешаны люди из ближайшего окружения Жукова.
        Оправдание мародерам нашли быстро. И не одно.
        Оправдание первое: они брали только хорошие вещи, у них художественный вкус. Это их оправдывает. Бриллианты меньше двух каратов они не брали. Это ли не свидетельство отменного вкуса? Это ли не оправдание несчастным жертвам сталинизма? Этот аргумент мне нравится. Во времена Ельцина был разграблен Алмазный фонд России. Дошло до того, что дирекция была вынуждена устроить выставку. Надо было показать: разворовано многое, но кое-что все-таки еще осталось. Давайте же объявим, что искать расхитителей Алмазного фонда России незачем, ибо брали они не всякую дрянь, а вещи действительно ценные, красивые или просто великолепные. За отменный вкус давайте их пожалеем.
        Оправдание второе: Крюков, Телегин, Русланова были друзьями Жукова, а друзьям величайшего полководца XX века можно простить все, как и самому этому полководцу.

7
        Оправдание третье: Русланова объявила, что все добро принадлежит ее мужу Крюкову. И ее простили. А ее муж Крюков объявил, что все добро принадлежит его жене Руслановой. Тогда и его пришлось простить.
        После ареста Руслановой ее допрашивал следователь майор Гришаев:
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: Материалами следствия вы изобличаетесь в том, что во время пребывания в Германии занимались грабежом и присвоением трофейного имущества в больших масштабах. Признаете ли вы это?
        РУСЛАНОВА резко отвечает, что не признает.
        СЛЕДОВАТЕЛЬ: Но при обыске на вашей даче изъято большое количество ценностей и имущества. Откуда?
        РУСЛАНОВА: Это имущество принадлежит моему мужу. А ему его прислали в подарок из Германии. По всей вероятности, сослуживцы. (А. Бушков. Россия, которой не было. С. 560.)
        В 1951 году Крюков на суде во всем признался. Но вскоре, в 1953 году, Жуков оказался у самой вершины власти и приказал всех своих друзей из тюрем выпустить, а их дела пересмотреть и провести «дополнительную проверку». Покорные прокуроры дела тут же пересмотрели. Вот результат пересмотра:
        Не отрицал Крюков в суде свою вину и в расхищении государственного имущества. В то же время, как указывается в заключении Главной военной прокуратуры, составленной по результатам проведенной в 1953 году дополнительной проверки, изъятые при аресте Крюкова ценности принадлежали его жене — Руслановой Л.А., приобретенные ею на личные деньги. (Н. Смирнов. Вплоть до высшей меры. С.156 -157.)
        Круг замкнулся. Ситуация сложилась как в старом анекдоте:
        - Гражданин Крюков, где вы берете столько денег?
        - В тумбочке.
        - А кто их туда кладет?
        - Жена Лидия Русланова.
        - А где она их берет?
        - Я ей даю.
        - А вы где берете?
        - Гражданин следователь, я же уже ответил: в тумбочке.
        - ? ?
        Мораль тут проста: кому — война, а кому — мать родна. Не могли друзья Жукова содержать подпольный бордель в медсанбате 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, не могли воровать на войне так открыто и нагло, если бы не имели над собой защитника в лице заместителя Верховного главнокомандующего Маршала Советского Союза Жукова.
        На современном российском жаргоне такой защитник называется «крышей».
        ГЛАВА 27. Дьявольский эксперимент «почти святого» Георгия
        Тактические учения на Тоцком полигоне с применением ядерного оружия под руководством маршала Жукова в сентябре 1954 года. — Основная цель учений. — Воспоминания участников учений. — Последствия учений. — Жертвы преступных экспериментов Жукова. — Великий прорыв, совершенный под личным руководством мудрого Жукова или мерзкое преступление Берии и его шайки: два подхода к оценке учений на Тоцком полигоне. — Только у нас до сих пор гордятся варварскими экспериментами над живыми людьми и прославляют их организаторов и исполнителей.
        Жуков — одна из страшнейших фигур русской истории. И лучше всего ее суть передает портрет работы Константина Васильева. Изображенное на нем запредельное существо не имеет ничего общего с миром людей, потому что пришло из какого-то другого. Это не человек, это языческий бог войны с волчьим оскалом на синем лице. Шинель словно отлита из стали, холодным тусклым золотом светятся тарелки орденов, за спиной пляшут багрово-золотистые языки подземного огня и жутко белеет скелет какого-то здания.
        Александр Бушков. Россия, которой не было. С. 559

1
        Чтобы причислить Жукова к лику святых, как предлагает член Союза журналистов России В. Дебердеев (Красная звезда. 3 августа 1996г. Подробнее об этом см. главу 1) требуется соблюсти некоторые формальности. Жуков должен удовлетворять определенным требованиям. Прежде всего, творил ли он чудеса?
        Тут мы положим руку на сердце и ответим: творил. Чего-чего, а чудес Жуков натворил в изобилии. С избытком и с перебором.
        Вот только одно из множества чудес Жукова. Совершено оно 14 сентября 1954 года в 9 часов 53 минуты на Тоцком полигоне Южно-Уральского военного округа. В память об этом событии в районе совершения чуда установлена мемориальная доска с надписью: «В сентябре 1954г. на территории полигона проводились тактические учения войск под руководством Маршала Советского Союза Г. К. Жукова». На любом крупном полигоне учения проводятся практически непрерывно, но только в память об одних учениях установлена мемориальная доска.
        Через три дня после учений, 17 сентября 1954 года, газета «Правда» опубликовала сообщение ТАСС об этом чуде:
        В соответствии с планами научно-исследовательских и экспериментальных работ в последние дни в Советском Союзе было проведено испытание одного из видов атомного оружия. Целью испытаний было изучение действия атомного взрыва. При испытании получены ценные результаты, которые помогут советским ученым и инженерам успешно решить задачи по защите от атомного нападения.
        В сообщении ТАСС не было сказано, чем это испытание отличалось от предыдущих, в чью голову ударила гениальная мысль провести его, кто его организовал и кто руководил его проведением. Теперь мы это знаем:
        Изучение местности и другие подготовительные работы начались еще зимой и в полную силу развернулись весной и летом. Большую роль в этом сыграл Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Он, возвратившись в Москву после смерти Сталина, занимал тогда пост первого заместителя министра обороны СССР. (Красная звезда. 29 сентября 1989г.)
        Испытания были весьма необычными. Приоритет Советского Союза в данной области научных изысканий неоспорим. Никто в мире до такого не додумался, никто в мире подобными свершениями гордиться не может. Да и в нашей стране не во всякую голову приходили такие идеи. Ни после Жукова, ни до него ничего равного и близкого не бывало. Маршал бронетанковых войск Олег Лосик, Герой Советского Союза, профессор, председатель клуба кавалеров ордена Жукова, считающий своего кумира великим полководцем, утверждает:
        Он [Жуков] совершил по существу переворот в оперативной и боевой подготовке. Под его руководством в сентябре 1954 года на Тоцком полигоне впервые были проведены войсковые исследовательские учения с практическим применением ядерного оружия. (Красная звезда. 28 декабря 1996г.)
        Учения начались с того, что советский бомбардировщик с высоты 13 километров сбросил на полигон ядерную бомбу. Мощность бомбы в тротиловом эквиваленте — 40 килотонн, то есть больше, чем суммарная мощность взрывов двух ядерных бомб, сброшенных американцами на Хиросиму и Нагасаки в 1945 году. Взрыв — воздушный, на высоте 350 метров.
        А для чего?
        Идея была вот какая. Первая мировая война была позиционной. Такой она была не потому, что это кому-то нравилось или кто-то так решил. Нет, просто ни одна армия мира не могла в те времена прорвать оборону противника. Было одно исключение из правила — Брусиловский прорыв. Но это, повторяю, исключение.
        Во Второй мировой войне стратегический фронт противника научились проламывать, но такой прорыв оставался самой сложной задачей для любого военачальника. За прорыв приходилось платить огромным расходом боеприпасов, колоссальными потерями боевой техники и солдатских жизней. И не всегда прорыв завершался успехом. Пример: бесполезные и бестолковые попытки Жукова прорвать фронт под Сычёвкой с января по декабрь 1942 года.
        Но вот после Второй мировой войны в руки советских маршалов попало ядерное оружие. И они решили: если надо, проломаем фронт ядерным ударом, в пролом введем войска и пойдем гулять по вражьим тылам! Только надо сначала попробовать на учениях. Так и порешили.
        К слову будет сказано: тому, кто готовится к войне оборонительной, такие учения вовсе не нужны. Если бы советское руководство было обеспокоено угрозой вражеского вторжения, то следовало объявить: мы такие слабые, такие пугливые, потому бьем один раз, но по голове. И мало не покажется ни Парижу, ни Лондону, ни Бонну, ни Нью-Йорку, ни Вашингтону.
        При наличии такой стратегической концепции не надо проводить учения, подобные тем, что организовал Жуков на Тоцком полигоне. Достаточно взорвать бомбу в пустыне и прикинуть, что будет, если ее сбросить на городские кварталы.
        Но Жукову не надо было разрушать вражеские города. Надо было их захватить, а для этого необходимо проламывать фронт противника. И проводить соответствующие учения.

2
        На Тоцком полигоне возвели оборону условного противника и оборону наших войск.
        Бомба была сброшена подрайоном, где в оборонительных сооружениях находились животные. В отношении личного состава как обороняющейся, так и наступающей сторон были приняты все известные в то время меры безопасности. Учение дало богатейший научный материал. Его итоги были тщательно проанализированы и обобщены. На их основе была разработана теория новых видов боевых действий — наступления и обороны в условиях применения ядерного оружия, уточнены имевшиеся и созданы новые учебники и справочники. (Красная звезда. 31 мая 1996г.)
        Тут мы подошли к главному: кроме подопытных животных были на тех учениях еще и люди. Там были войска. Одни дивизии оборонялись в условиях реального применения ядерного оружия, другие наступали. Общее число участников — 45 тысяч душ. 45 тысяч молодых здоровых мужиков. Есть сведения, что только наступающих было 45 тысяч, и еще 15 тысяч обороняющихся. Сведения о том, что в учениях принимали участие в общей сложности именно 60 тысяч человек, встречаются неоднократно — например, эту цифру приводит газета «Час» от 27 января 2001 года. Официальные источники молчат. Сам я склоняюсь ко второй цифре.
        Обороняющимся предстояло в окопах, траншеях и блиндажах пережить ядерный взрыв в непосредственной от себя близости. Кроме того, «быть в готовности закрыть брешь в обороне “синих”, образовавшуюся в результате ядерного удара, нанесенного “красными”» (Красная звезда. 9 июля 1992г.). А наступающим предстояло через эпицентр взрыва пройти сквозь оборону условного противника как по проспекту.
        Вот что рассказывает об учениях газета «Красная звезда»:
        Стоявшая вокруг тишина поражала. Светило солнце, чуть шевелились листья кустарника. А где-то высоко в небе уже шел самолет-носитель с атомной бомбой <….> У каждого были свои, индивидуальные ощущения, но сумма их укладывается в два слова: «Сильно качнуло» <….> И вот наконец — сигнал к атаке. Первое, что бросилось в глаза после пребывания под землей, — это огромное, в полнеба облако, его снизу как бы подталкивало вверх гудящее багровое пламя, оно менялось в цвете, становилось малиновым, менее ярким и все клубилось, поднималось выше, увлекая за собой, засасывая с земли столб пыли и всего, что там еще было. Поражало и другое: изменилась до неузнаваемости впереди лежащая местность <….> Земля была ровная, усыпанная камешками, будто вспаханная. Кое-где оплавлена. Местами курилась. Никакой растительности или чего-либо другого <….> И вот неожиданность: рентгенометр почти не реагирует на излучение. Командир танкового взвода с тревогой доносит по радио: прибор неисправен. Та же история с другими приборами <….> По пути поближе к эпицентру взрыва видели несколько танков, среди которых были и тяжелые. Некоторые
из них оплавились и как бы просели в землю, другие отброшены с места на десятки метров, лежали вверх гусеницами. Попадались просто бугры. Какие объекты там похоронены взрывом — нельзя было даже догадаться. Потом видели обугленную овцу, которую извлекли из земли саперы… (Красная звезда. 29 сентября 1989г.)
        Участники учений в воспоминаниях рассказывали примерно то же самое:
        Внезапно я почувствовал полоской шеи, не закрытой маской, легкое прикосновение тепла: примерно такое ощущение испытываешь на пляже, когда скрывшееся на время солнышко выходит из-за облака. Понял: взрыв состоялся. Через несколько мгновений последовало его звуковое выражение <….> Ударная волна пронеслась, ияс командой: «Расчеты, к орудиям!» выскочил из траншеи. Высоко над главной позицией обороны «противника», клубясь и переливаясь, разворачиваясь из огромного кипящего шара, в котором еще бушевало пламя, к небесам подымалось колоссальное фантастическое облако. Гриб был похож на тот, с картинок, но сколько он излучал злой силы. Какой ужас вселял в сознание очевидца! <….> Научениях присутствовали министры обороны стран народной демократии, и они должны были хорошо слышать симфонию боя в глубине обороны «противника». Нагрузка на каждый ствол выходила из допустимых пределов, стреляные гильзы приваривались к казенникам, выбрасыватели не срабатывали. К концу учений приходилось выбивать гильзы ломом и снова собирать буквально рассыпавшиеся после каждого выстрела затворы. Конечно, после подобной
«эксплуатации» пушки подлежали списанию <….> То, что мы увидели, не поддавалось описанию и не укладывалось 'в сознании, к этому невозможно привыкнуть и невозможно забыть <….> По пути к эпицентру можно было наблюдать картину беспощадной расправы атомного демона над природой во всей ее отвратительной полноте и обнаженности. Сначала лес (дуб, граб, вяз) встретили нас своей увядшей и сморщенной листвой, изломанными ветвями и кронами. Дальше следовал бурелом, где каждое дерево лежало в соответствии с направлением взрывной волны. Ближе к эпицентру весь лес был превращен в щепу и мелкие обломки, что сейчас можно видеть на некоторых лесозаготовительных делянках наших борцов с природой. И, наконец, — пустынное и мрачное поле, утрамбованное как строевой плац, с оплавленной поверхностью, с маленькими отверстиями от испепеленных или унесенных атомным ураганом деревьев <….> На оплавленном грунте валялись сорванные танковые башни, поставленные «на попа», подобно спичечным коробкам, корпуса боевых машин, покореженные орудийные лафеты, завязанные замысловатыми узлами пушечные стволы, смятые, как старые носовые
платки, кузова бронетранспортеров и автомобилей. Мы посетили специально оборудованный в 1200 метрах от эпицентра ротный опорный пункт с развитой системой ходов сообщения, солидным накатом и укрытиями для орудий и личного состава. Он сохранился, но ударная волна, разрушив переборки, проникла во все его отсеки и забила песком помещения. Чехлы пушек были сорваны, артиллерийская оптика засвечена, а от пары лошадей, привязанных у коновязи у входа в сооружение, остались только уздечки — бедняги-кони улетели в небытие. Я видел обрывки этих уздечек, и они мне врезались в память на всю жизнь. (Геннадий Амбразевич. Независимость. 23 апреля 1997г.)
        В момент взрыва земля как бы сдвинулась, ушла из-под ног, раздался громовой раскат, треск, в небо взметнулся ослепительно яркий огненный гриб. (Красная звезда. 9 июля 1992г.)
        Больно было смотреть на обезумевших, слепых и обугленных домашних животных, страшно вспоминать о выкорчеванных деревьях, об исчезнувшей дубовой роще-красавице, о пепелище нескольких деревень, о жалких остатках военной техники. (Литературная газета. 15 сентября 1999г.)
        То и дело в траншеях и просто на открытых местах встречались обреченные на атомное заклание коровы, козы, овцы и другие домашние животные. Одни еще стояли и жевали травку, у других вытекли глаза и тлела шерсть, третьи (особенно лошади) уже лежали, обнажая страшные раны. (Независимость. 23 апреля 1997г.)
        Как позже оказалось, солдаты, принимавшие участие в секретном мероприятии, а с ними и местные жители, получили немалую дозу радиационного облучения. (Красная звезда. 19 июля 1996г.)
        Офицерам показали этот район до и после взрыва. От лесного дубового массива осталось лишь черное пепелище — обгорелые колышки. Боевая техника — наша и наших вероятных противников — оплавлена, покорежена. Траншей и укрытий не стало — верхний слой земли как бы переместился. Все сравнялось. Зрелище было жутким. (Красная звезда. 9 июля 1992г.)
        К слову, о лесном массиве: Тоцкие дубравы сажали по указу Петра. Было там много тысяч могучих дубов. Возраст этих деревьев — около 250 лет. Сжечь в одно мгновенье такую уймищу дубов! Это ли не чудо! Вы бы сумели? Нет? И я не сумел бы. При всем желании. Такое только Георгию Константиновичу под силу. Он у нас не только победоносец, но и чудотворец.
        Михаил Аренсбург принимал участие в учениях на Тоцком полигоне, будучи младшим сержантом инженерно-саперного батальона. Он один из всего взвода (состав взвода: лейтенант и 21 молодой солдат и сержант) дожил до 2001 года. Вот его впечатления:
        Хотя взрыв был надземным, и мы были так далеко, все равно почувствовали, как через какое-то мгновенье земля под нами заходила, как волна на море <….> Наши приборы зашкалило, они вышли из строя <….> К месту взрыва рванули танки и солдаты, с криком «ура», разумеется <….> Башню одного из танков после взрыва отнесло на целых 150 метров. А дубовый лес с вековыми деревьями лег на землю как трава под осенним ветром <….> Высокие чины разъехались сразу после завершения действа буквально за несколько минут. Никаких обедов и торжественных речей за мир во всем мире. А на полигоне остались валяться не только груды скота с оторванными конечностями и обуглившимися боками, но и трупы людей. Акция была настолько плохо спланирована, что нередко танки во время инсценированной атаки наезжали на палатки в кустах, где находились солдаты. Естественно, об этих потерях умолчали. Мне кажется, что в первую очередь хотели поставить опыт на людях и животных <….>
        Я, может быть, только сейчас понял, что все мы были в роли подопытных кроликов. (Час. 27 января 2001г.)
        Вот как Михаил Аренсбург описывает укрытие для командного состава:
        Блиндаж, кстати, был очень красивым — словно станция метро. Наши ребята строили. (Там же.)

3
        Учения успешно завершились. Что дальше? Дальше — повышение Жукову. На него радиация не повлияла. Он находился вдали от эпицентра. В бетонном бункере. В районе взрыва после учений он почему-то не побывал. Его ждали грандиозные свершения вдали от Тоцкого полигона.
        Ну а как же десятки тысяч молодых мужиков? Они оборонялись и наступали в районе, где уровень радиации был столь высок, что приборы зашкалило. Приборы перестали реагировать на радиацию. Что же стало с этими людьми? О них Жуков не вспоминал никогда. Через 38 лет, 9 июля 1992 года, о них вспомнила «Красная звезда»:
        Руководитель учений Г. К. Жуков поблагодарил всех участников за мастерство, стойкость и мужество <….> Такие элементарные меры предосторожности, как дезактивация техники, оружия и обмундирования, не применялись. Бучениях принимала участие огромная масса людей. Никакого специального медицинского наблюдения за состоянием их здоровья установлено не было. Засекреченные и забытые, они жили как могли, без всякого внимания со стороны государства <….> Каждый дал подписку, клятвенно обязавшись молчать об этом в течение 25 лет.
        Молчать целых 25 лет? Зачем? Давайте прикинем, о чем мог рассказать участник учений. Что такие учения были на самом деле? Это все и так знают: через три дня после взрыва, 17 сентября 1954 года, было опубликовано сообщение ТАСС. Что бомба имеет чудовищную разрушительную силу? А кто этого не знает? Допустим, один участник учений проболтался, рассказал кому-то, что при взрыве образуется огненный шар, что световое излучение сжигает дома и деревья, оплавляет танковую броню, что ударная волна дробит в щепы любые строения, плющит танковые корпуса и срывает башни. Допустим, услышавший это рассказал еще кому-то и в конце концов эта информация стали известна вражеским разведкам. Вопрос: да неужто врагам эти сведения в новинку?
        Между тем, сразу же после учений солдат и офицеров, которые принимали в них участие, начали спешно «выбраковывать», увольняя из армии. Первая напасть — кровавый понос. Рассказать врачам о причинах нельзя: секрет. Смотрит врач, удивляется: вроде не дизентерия и не холера, тает человек на глазах, и ничем ему не поможешь. И в армии ему делать нечего. Таких домой отправляли: пусть гражданские врачи разбираются. Но ведь и гражданским врачам ничего рассказать нельзя.
        Еще одна напасть — импотенция. Вспомним описания участников: облако ядерного взрыва едва поплыло в небеса, и тут же были поданы команды: «К орудиям!», «По машинам!», «В атаку — вперед!» Ядерный врыв — это температура в миллионы градусов. В момент взрыва сгорает огромное количество кислорода, кроме того, ударная волна разгоняет во все стороны колоссальные массы воздуха. Поэтому в центре взрыва образуется пустота, безвоздушное пространство. И эта пустота, как пылесос, тянет в себя грунт и пыль, которые потом оседают и осыпаются по окрестностям. Десятки тысяч солдат и офицеров устремились в атаку через эпицентр взрыва, а сверху на них сыпалась радиоактивная пыль.
        «Красная звезда» термин «импотенция» по отношению к участникам учений не применяет. О них рассказано иначе: у одного — разлад в семье, от другого ушла жена… Вот пример:
        Начались нелады в семье <….> Жена стала предъявлять надуманные упреки в неверности. Вскоре Алексей пришел к заключению, что она просто лукавит, маскируя собственную неудовлетворенность, а может быть, и неверность. (Красная звезда. 9 июля 1992г.)
        Это рассказ о старшем лейтенанте А. Рожкове. Он находился в танке в 15 километрах от эпицентра взрыва. «В момент взрыва танкисты находились в своих зарытых на глубину около трех метров «тридцатичетверках». Средств защиты, кроме противогазов, не было.» (Там же.)
        Старший лейтенант еще сравнительно хорошо устроился: сидел в танке, под броней, на трехметровой глубине, в 15 километрах от эпицентра. А каково было пехоте, которая находилась не под броней, не под землей на трехметровой глубине, а в траншеях в 8 километрах от эпицентра взрыва?
        Превратить в считанные минуты тысячи здоровых мужиков в импотентов — это ли не чудо? Согласитесь, дьявольское чудо, но оно прекрасно вписывается в длинную череду кровавых и бесчеловечных деяний Жукова.
        За импотенцию из армии не гнали. Но у участников учений на Тоцком полигоне возникали и куда более серьезные заболевания, да к тому же в массовом порядке. Ради сохранения тайны в документах участников учений были сделаны фальшивые записи о том, что в сентябре 1954 года они находились на Дальнем
        Востоке, в Заполярье или в Средней Азии. Последствия были вот какие: возвращается, допустим, списанный солдатик в родную деревню. Мается, бедный, неизвестной болезнью. Чем сельский эскулап ему поможет, если солдату запрещено даже намекать на причины болезни? А если и намекнет, то никто ему не поверит, ибо в документах у него нечто совсем другое записано, соответствующими подписями и печатями заверено. И кто ж тебе поверит, если документ, выданный родной Советской властью, изобличает тебя с потрохами. Потому участники тех учений тихо и быстро вымирали.
        Советские историки призывали меня писать книги только с опорой на документы. Это очень даже правильно, дорогие товарищи. Только надо принимать во внимание и тот простой факт, что власть наша родная честностью не отличается. Ей соврать — что воды выпить. Судьбы участников учений на Тоцком полигоне — блистательный тому пример, образец массовой фальсификации документов. Власть отгородилась от последствий своего преступления двойной стеной: обязательствами участников учений молчать и фальшивыми документами.
        Зачем же с десятков тысяч участников брали подписку о неразглашении и клятвенные обязательства молчать 25 лет? Чтобы Жукову инвалиды не досаждали. Чтобы Жуков спокойно жил и писал книжки о том, как он любит свой народ, свою прекрасную Родину, коммунистическую партию и ее мудрый Центральный Комитет.
        При Сталине в период массовых расстрелов была введена лукавая формулировка «десять лет без права переписки». Человека убивали, а родственникам сообщали: сидит. Если через десять лет о нем вспоминали, то на запросы следовал ответ: умер в заключении от насморка. И от фонаря лепили дату кончины.
        «25 лет неразглашения» и «10 лет без права переписки» — одного поля ягоды из породы клюквенных. Жуков точно рассчитал: пусть через 25 лет жалуются. Кто им поверит, если в документах их участие все равно не зафиксировано?
        Если чернобыльских «ликвидаторов» не снабдили справками из-за спешки, недосмотра, а то и разгильдяйства, то участников ликвидации последствий аварии на «Маяке»
        в 1957 году, испытаний ядерного оружия на Тоцком, Новоземельском полигонах, жертвами радиационного облучения в других аварийных ситуациях просто приказали молчать под страхом привлечения к уголовной ответственности, о чем кстати, каждый из них давал подписку. А когда разрешили обо всем говорить, то с этих несчастных потребовали справки. Но откуда они их возьмут, если даже в подольском и других архивах не находится нужных документов. То ли они уничтожены, то ли не составлялись вообще. Сколько людей преждевременно ушло на тот свет только потому, что даже врачу человек не мог открыться, отчего у него на самом деле эта болезнь! <….> Иногда в голову приходит крамольная мысль: а не государственная ли это политика? (Красная звезда. 27 августа 1998г.)
        Мысль и вправду крамольная. Но верная.

4
        В России никто не занимается поиском жертв преступных экспериментов Жукова. Но Советский Союз, слава Богу, рухнул, от него откололись куски. В некоторых из отпавших государств о людях заботятся. И вот латвийская газета «Час» начала поиски тех, кто выжил. По любезному приглашению редакции газеты весной 2001 года я побывал в Риге и встречался с теми, кого удалось разыскать. Чтобы процитировать их свидетельства, нужна отдельная книга. Рассказы этих людей — не для слабонервных. Они о том, как на третий день начались массовые заболевания. О том, как в степи в районе Чкалова были разбиты палаточные городки за многими рядами колючей проволоки, в которых тысячи смертельно больных участников учений доживали свои дни. О том, как эти люди подняли бунт, и о том, как его давили (давить у нас умеют).
        Я грешным делом думал, что если человек не умер через неделю, через год или через десять лет, значит, он находился далеко от взрыва или каким-то образом избежал смертельной дозы радиации. Я ошибся. Передо мной сидели крепкие старики, которым, казалось бы, повезло, и которые прожили после учений еще поч-ти полвека. Но оказалось, что повезло только Жукову и его ближайшему окружению: они сидели далеко и глубоко. Всех остальных радиация не жалела. У вполне, казалось бы, здоровых людей вдруг рождались дети с неизвестными болезнями. Страшные последствия тоцких забав «величайшего полководца XX века» обнаруживаются у потомков участников учений во втором и последующих поколениях: рождаются дети с огромными головами, с мягкими костями. И горестный всхлип одного старика мне не забыть: почему не предупредили, что нам нельзя иметь детей? Почему нас хотя бы не предупредили!

5
        Принято считать, что на Тоцком полигоне было две категории подопытных: десятки тысяч лошадей, коров, овец, свиней, собак и кошек и 45 (или 60) тысяч солдат и офицеров. Но была там и еще одна категория подопытных: заключенные.
        Рассказывает бывший советский капитан Младлен Маркович. Имя у него какое-то не сибирское. Это требует пояснения. После Второй мировой войны в Советском Союзе готовили тысячи офицеров для армий «братских» стран — Польши, Чехословакии, Венгрии, Болгарии, Румынии, Югославии, Албании. Но вдруг с Югославией случился разрыв. У молодых югославских ребят был выбор: возвращаться домой, где их посадят как сталинских шпионов, или оставаться в Советском Союзе. Выбор этот был чисто теоретическим. Всех, кто захотел вернуться в Югославию, по приказу товарища Сталина сажали как югославских шпионов. Младлен Маркович в числе многих других пожелал остаться, принял советское гражданство и был зачислен в Вооруженные силы СССР. В Тоцком эксперименте у него была особая роль. Выбор на него пал потому, что в случае гибели о нем никто бы не вспомнил. Вот его рассказ:
        Начальник химической службы Южно-Уральского военного округа полковник Чихладзе ввел меня в большой кабинет, где за столом сидели незнакомые мне гражданские люди, представил меня им, повернулся и ушел. Полагаю, что Чихладзе
        не полагалось знать о предстоящей задаче. Незнакомые люди не представились и не задали мне ни одного вопроса. Моего согласия ни на что не требовалось. Я выслушал приказ: «С завтрашнего дня вы назначаетесь начальником курсов по измерению радиации при практическом применении атомного оружия в Советской Армии. Вы должны обучить осужденных измерению радиации и с ними измерять радиацию после взрывов атомной бомбы. Все необходимое для работы получите». Далее последовали объяснения о моей ответственности и неограниченных правах: за любое проявление неповиновения подчиненных мне давали право расстреливать их на месте и ни перед кем не отвечать за это. В заключение дали подписать обязательство хранения военной тайны в течение 25 лет. Мне тогда было 27.
        Итак: незнакомые лица устным приказом назначили меня на нештатную должность и без какого-либо письменного документа дали задание обучить отряд осужденных с неизвестными мне биографиями. Единственным следом на бумаге была моя подпись с обязательством молчать.
        Контейнер и аппаратуру постоянно охраняли два часовых с автоматами. На территорию, где я жил и работал со своими курсантами, доступ был запрещен. <….>
        Вся наша защита состояла из общевойскового противогаза, проолифенных чулок и бумажной накидки. Воздушную волну атомного взрыва мы встретили в открытых траншеях. И пока «наступающая сторона» артиллерией и авиацией расправлялась с «противником» по флангам, я на танке двигался к эпицентру. Радиация в радиусе 10 километров была повышенной, а в эпицентре составляла 48 рентген. Вернувшись на КП и доложив начальству о радиационной обстановке, я уже со всеми вместе повторил путь до эпицентра, обозначив флажками степень заражения местности. На этом моя роль главного подопытного на Тоцком полигоне была закончена.
        Я не мог стоять на ногах, когда увели заключенных, о судьбе которых я больше ничего не узнал. Меня положили на нары, где я пролежал несколько дней без всякой медицинской помощи. Освидетельствования степени заражения не проводилось. О том, что мое лечение не входило в планы Тоцкого сценария, я узнал доподлинно через 40 лет, когда по запросу получил ксерокопию архивного послужного списка, в котором черным по белому записано, что с 7 августа, то есть за 37 дней до атомного взрыва, находился «в распоряжении командующего Северо-Кавказским военным округом». То есть очень далеко от места тех событий. <….> Немудрено, что следующие полвека мою судьбу, как и судьбу тысяч «подопытных», кроили по официальной дезинформации и лжи, скрепленных подписками «о неразглашении». Открой рот — тут же окажешься государственным преступником. А вся «гостайна» состоит в том, что до сегодняшнего дня у меня нет квартиры, что армия, в которой остались моя молодость и здоровье, не признавала за мной прав на лечение в своих госпиталях. (Литературная газета. 15 сентября 1999г.)
        Мне говорят: вот ты в «Аквариуме» об использовании заключенных в армии, а такое было только при Сталине. Нет, товарищи, вот и при Жукове тоже было. И после него.

6
        В сообщении ТАСС о ядерном взрыве на Тоцком полигоне сказано:
        Целью испытаний было изучение действия атомного взрыва. При испытании получены ценные результаты, которые помогут советским ученым и инженерам успешно решить задачи по защите от атомного нападения.
        Те, на ком Жуков ставил свой эксперимент, имеют на этот счет иное мнение:
        Жизнь показала, что полученный дорого стоивший опыт потерял всякий смысл. Люди, оказавшиеся в зоне ядерного воздействия, даже если они остаются живы, теряют боеспособность и волю к вооруженной борьбе, какими бы высокими моральными и физическими качествами они ни обладали.
        Наше участие в этом оригинальном атомном эксперименте долгие годы оставалось военной и государственной тайной, никто нас после учений не обследовал, а заболевших никто не лечил <….>20 ноября 1954 года во время профилактического осмотра у меня в левом легком был обнаружен инфильтрат величиной с грецкий орех. (Геннадий Амбразевич. Независимость. 23 апреля 1997г.)
        Затем Геннадий Амбразевич заболел туберкулезом и провел девять месяцев в госпитале, после этого его вышвырнули из Вооруженных сил с пенсией, а впоследствии лишили и пенсии.
        Жителям окрестных сел и деревень товарищ Жуков благодарности не объявлял, но свою дозу они тоже схватили. И была разница: участники учений отвоевали свое, и их увезли. А жители остались тут, в районе рукотворного Чернобыля. На время учений их выселили, после учений они вернулись. Не буду утомлять читателей статистикой онкологических заболеваний в районе Тоцкого полигона. Эта статистика не радует.
        Вот так Жуков любил свой народ, своих солдат и офицеров. Прикинем теперь ценность полученного опыта. Участники учений тысячами выброшены из армии и больше в нее никогда не вернутся. Зачем им нужен опыт прорыва через эпицентр ядерного взрыва, если в армии они никогда больше служить не будут? Ни с кем они своим опытом поделиться не могут, не могут рассказать о том, что видели. Какой же толк от такого опыта?
        Если бы Жуков подверг десятки тысяч людей радиоактивному облучению, а потом приказал бы их лечить, то опыт приобрели бы врачи. Но никто лечением участников учений не занимался.
        Если бы людей после взрыва пропустили через медицинский, радиационный и химический контроль, то опыт получили бы военные медики и специалисты по радиационной и химической защите. Но и этого не было сделано.
        Если бы после взрыва проводили дезактивацию техники и вооружения, то опыт получили бы войска радиационной и химической защиты. Но не было и дезактивации.
        Так кто же получил опыт на тех учениях и каким был этот опыт? Удивительная логики: мол, научили десятки тысяч людей действовать в условиях реального применения ядерного оружия, а они все вымерли. Так зачем же надо было их учить?
        Сразу после учений на Тоцком полигоне нашим восточно-германским друзьям был заказан фильм. Назывался он «Белая кровь». Сюжет фильма таков: проклятые западногерманские реваншисты тянут руки к ядерному оружию. Они посылают в США своих офицеров на учения. Но и американцы не лыком шииты. Десяток западногерманских офицеров американцы используют в качестве подопытных кроликов на учениях с реальным применением ядерного оружия. И вот на этих учениях происходит ядерный взрыв в пустыне. Отделение немецких офицеров, облаченных в серебристые костюмы, похожие на космические скафандры, бросается в атаку. У одного из них порвалась маска, и он вдохнул радиоактивной гадости. И вот этот офицер возвращается домой, его лечат лучшие светила науки, а он тает на глазах. В заключительном эпизоде умирающий немецкий офицер, глядя в камеру, призывает зрителей быть бдительными и не допустить гибели человечества в ядерной войне.
        Мы все рыдали. Наши кулаки сжимались. Наши сердца переполнялись благородной яростью.
        Теперь сравним этот фильм ядерных ужасов с суровой советской действительностью.
        В фильме радиационному облучению намеренно подвергаются 7 -8 человек. У нас на Тоцком полигоне — 45 (или 60) тысяч.
        В фильме немецкие офицеры идут на риск добровольно. А у советских военнослужащих никто согласия не спрашивал.
        В кино офицеры передвигаются по зараженной местности в серебристых скафандрах. У нас — в бумажных накидках.
        В кино пострадавшего лечат. У нас — нет.
        В кино злые американцы испытывают действие ядерного оружия на своих партнерах-немцах. Жуков испытывал действие ядерного оружия на соотечественниках.

7
        Описания преступления на Тоцком полигоне можно разделить на две категории.
        Общий смысл одних описаний такой: учения на Тоцком полигоне с применением ядерного оружия — выдающееся событие в боевой подготовке советских вооруженных сил, значительно обогатившее советское военное искусство и ставшее возможным только благодаря величайшему стратегу XX века товарищу Жукову. Вот образцы такого подхода к оценке этих учений.
        Столь масштабное, столь приближенное к не освоенной еще войсками боевой действительности учение обошлось без потерь. Ни одного погибшего, ни одного раненого или травмированного, ни одной разбитой машины. Таким был уровень организации, насквозь пронизанной личным участием и влиянием Г. К. Жукова. (Красная звезда. 25 декабря 1998г.)
        45 или 60 тысяч больных и импотентов, понятно, не в счет.
        Среди наиболее значимых мероприятий того периода следует отметить войсковое учение в сентябре 1954 года в Южно-Уральском военном округе на Тоцком полигоне.
        В ходе его впервые в практике оперативной подготовки отрабатывались действия войск в наступлении и обороне в условиях применения ядерного оружия. Замысел, план и подготовка этого не имевшего аналогов в отечественной войсковой практике учения разрабатывались и осуществлялись при непосредственном участии Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, назначенного его руководителем. Учение носило опытно-экспериментальный, исследовательский характер. В ходе его изучалось воздействие атомной бомбы среднего калибра на вооружение, военную технику и личный состав. (Генерал-полковник В. Барынькин. Красная звезда. 31 мая 1996г.)
        И есть другой подход: учения с применением ядерного оружия на Тоцком полигоне — преступление! Вот как описывает эти события «Литературная газета» (15 сентября 1999 года) в материале под заголовком «Ядерный удар по России нанесла Советская Армия 45 лет назад»:
        Выбор места испытания был не ошибочным — он был преступным. Трудно было на пространстве в одну шестую земной суши найти более населенный регион, чем область между Волгой и Уралом. Как и трудно выбрать для заражения более плодородную почву или такую красивую реку, как Самара, длинна которой 600 километров и которая в самом городе Самаре с населением свыше миллиона жителей вливается в лучшую магистральную реку Европы — Волгу, реку, в которой с удовольствием купались «вожди» страны, приехавшие научения. После взрыва никому из них не пришло в голову в ней освежиться.
        Назовем поименно государственных деятелей, сыгравших решающую роль в определении места взрыва:
        Л. П. Берия, Н. А. Булганин, Л. М. Каганович, В. М. Молотов, Г. М. Маленков (по воспоминаниям генерал-лейтенанта А. А. Осина).
        Итак, есть два подхода к оценке учений.
        Первый: учения с ядерным взрывом на Тоцком полигоне — великое достижение, а Жуков — величайший военачальник и мудрейший стратег. Это он выбирал для таких учений самые живописные места России, самые плодородные почвы. Это в его голову пришла великая мысль испытывать ядерное оружие на людях! Слава ему! И на Тоцком полигоне мемориальная доска привинчена: «Под личным руководством Жукова».
        Второй подход: ядерный взрыв на Тоцком полигоне — мерзкое преступление. Но в этом случае имя Жукова почему-то не называют. В этом случае обычно называют другие имена: Берия, Булганин, Маленков, Каганович, Молотов. Они несут ответственность за это преступление. И какой-нибудь честнейший генерал-лейтенант А. А. Осин умалчивает о Жукове, упоминая среди виновников эксперимента Лаврентия Берию. Хотя Жуков официально был руководителем учений. Хотя Берия Лаврентий Павлович имел железное алиби: он был арестован 26 июня 1953 года, то есть более чем за год до взрыва ядерной бомбы на Тоцком полигоне, и расстрелян 23 декабря 1953 года в 19 часов 50 минут — почти за девять месяцев до взрыва.
        Но это наших генералов не смущает: все свершения — от Жукова, все преступления — от Берии!
        И только однажды участник событий, бывший младший сержант Михаил Аренсбург рассказал о главном организаторе преступления. Младший сержант служил в батальоне, который входил в состав полигона, то есть находился в составе персонала Тоцкого полигона, а не в составе войск, прибывших на учения. Поэтому его присутствие на учениях, в отличие от десятков тысяч других участников эксперимента, официально подтверждено справкой из Центрального архива Министерства обороны России. Вот продолжение его рассказа:
        На полигоне был клуб, где солдатам показывали кино, и я там подрабатывал киномехаником. Получалось так, что я из своего окошечка видел многое, например, генеральские обеды. Видел маршала Жукова, он несколько раз к нам приезжал. Его страшно все боялись. Когда он подъезжал на машине, генералы, как курицы разбегались врассыпную — лишь бы только на глаза ему не попадаться. Однажды Георгий Константинович прилюдно сорвал погоны с одного генерала и прогнал прочь.
        Кстати, о срывании погон. Жуков Георгий Константинович на это был горазд. С чувством глубокого удовлетворения он рвал погоны с офицеров, генералов и адмиралов. Свидетельств на этот счет у меня в избытке. Не цитирую их потому, что однообразным чтение получится, слишком уж нудным. Но давайте на случаи срывания погон и лампасов посмотрим с несколько иной точки зрения. Из Центрального Комитета КПСС.
        Присвоение генеральских и адмиральских званий, а равно и лишение этих званий в компетенцию министра обороны и его заместителей не входит. Генеральские и адмиральские звания присваивались постановлением Совета Министров СССР. И только Совет Министров имел право генералов и адмиралов в воинских званиях снижать или вообще лишать этих званий.
        Но это видимая часть проблемы. Была и невидимая. Всеми кадровыми вопросами в Советском Союзе ведал Центральный Комитет КПСС. Каждый командир дивизии, будь он генерал-майором или еще только полковником, входил в номенклатуру ЦК. Поднимемся в должностях и званиях чуть выше, и это уже будет номенклатура Политбюро. Именно ЦК и Политбюро принимали негласные решения о назначении конкретных людей на эти должности. О назначении на такие должности говорили: «решение инстанции состоялось». И только после принятия решения на высочайшем уровне Совет Министров принимал то же самое решение как бы от своего имени, то есть фактически оформлял решение высшей инстанции.
        Жуков срывал погоны и сдирал генеральские лампасы. Но дело здесь не в жестокости или садизме. Дело в том, что Жуков поступал по меньшей мере глупо: он не знал и не хотел знать границ своей власти. Он творил то, чего без согласия ЦК и Политбюро творить не разрешалось. По существу, Жуков явочным порядком присваивал себе власть так называемых «директивных инстанций». И не надо спорить о том, готовил Жуков захват власти или не готовил. Он уже тянул одеяло власти на себя. Только делал это слишком неуклюже и глупо.
        Глупость Жукова вот в чем: если ты рвешься к власти, то сначала подомни под себя ЦК и Политбюро, а уж потом и делай все, что хочешь. А пока не подмял, держись в рамках установленных порядков и правил.
        - ? ?
        Многие наши историки сегодня внушают молодому поколению: не следует стесняться Жукова, в семье не без урода, каждая нация рождала чудовищ, в Германии таким чудовищем был Гитлер, у нас — Жуков.
        На первый взгляд все правильно. Гитлеровцы проводили преступные эксперименты на людях, и Жуков проводил преступные эксперименты на людях. Это мерзавцы одного калибра.
        Но обратим внимание на одну деталь: только у нас до сих пор гордятся этими экспериментами и прославляют их организаторов и исполнителей.
        Бристоль, 2001 Исправлено и дополнено в 2013 -2015 годах
        Список литературы
        1941 год. М.: Международный фонд «Демократия», 1998.
        XVII съезд партии. Стенографический отчет. М.: Партиздат, 1934.
        Алешковский Ю. Рука. Повествование палача. Нью-Йорк: Руссика, 1980.
        Анненков Ю.П. Дневники моих встреч. Цикл трагедий. М., 1991.
        Анфилов В.А. Бессмертный подвиг. М.: Воениздат, 1971.
        Баграмян И. X. Так шли мы к победе. М.: Воениздат, 1988.
        Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. Париж: Третья волна, 1980.
        Батехин Л. Воздушная мощь Родины. М.: Воениздат, 1988.
        Бешанов В. В. Год 1942 — «учебный». Минск: Харвест, 2003.
        Боевой и численный состав Вооруженных сил СССР в период Великой Отечественной войны. Статистический сборник №1. (22 июня 1941 года). М.: Воениздат, 1994.
        Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. М.: Воениздат, 1974. Бушков А. Россия, которой не было. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997.
        Вестфаль 3., Крейпе В., Блюментрит Г. и др. Роковые решения. Пер. с нем. М: Воениздат, 1958.
        Военные парады на Красной площади. М.: Воениздат. 1980.
        Восьмой съезд РКП(б). Протоколы. М., 1959.
        Гальдер Ф. Военный дневник. Пер. с нем. М.: Воениздат, 1968.
        Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. М.: Международный фонд «Демократия», 2001.
        Гот Г. Танковые операции. Пер. с нем. М.: Воениздат, 1961.
        Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? Составитель В. А.Невежин. М.: АИРО-ХХ, 1995.
        Гудериан Г. Воспоминания солдата. Пер. с нем. Смоленск: Русич, 1998.
        Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969[13 - Обращаю внимание читателя на то, что разные тиражи первого издания мемуаров Жукова имели разное количество страниц: первый тираж (100 тысяч экземпляров) — 752 страницы, последующие — 736 страниц и 702 страницы, поэтому один и тот же текст в разных тиражах одного издания находился на разных страницах, и за это меня часто и беспощадно критиковали: мол, Виктор Суворов ссылается на такую-то страницу, я ее открыл и не нашел цитаты, на которую идет ссылка.Я цитирую Жукова по той версии первого издания «Воспоминаний и размышлений», в которой 736 страниц. — Прим, автора.].
        История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941 -1945. В 6 томах. М.: Воениздат, 1960 -1965.
        История Второй мировой войны. 1939 -1945. В 12т. М.: Воениздат, 1973 -1982.
        Карпенко А. В. Обозрение отечественной бронетанковой техники. 1905 -1995гг. С.-Петербург: Невский бастион, 1996.
        Конструктор боевых машин. Ленинград: Лениздат, 1988.
        Коротков И. А. История советской военной мысли. М.: Наука, 1980.
        Краснознаменный Балтийский флот в битве за Ленинград. М.: Наука, 1973.
        Кузнецов А. Бабий Яр. Нью-Йорк: Посев, 1986.
        Лиддел Гарт Б. X. Стратегия непрямых действий. Пер с англ. М.: Издательство иностранной литературы, 1957.
        Лиддел Гарт Б. X. Вторая мировая война. Пер с англ. М.: Воениздат, 1976.
        Манштейн Э. фон. Утерянные победы. Пер с нем. М.: ACT, 1999.
        Маршал Жуков. Каким мы его помним. Составитель В. Яровиков. М: Издательство политической литературы, 1988.
        Маршалы Советского Союза. М.: Любимая книга, 1996.
        Миддельдорф Э. Тактика в русской компании. Пер. с нем. М.: Воениздат, 1958.
        Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. 1933 -1945гг. В 3т. Пер. с нем. М: Издательство иностранной литературы, 1956.
        Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23 -31 декабря 1940г. М: Терра, 1993.
        Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев» 1939 -1941. М.: АИРО-ХХ, 1997.
        Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Сборник материалов в 7 томах. М: Государственное издательство юридической литературы, 1957.
        Октябрьский пленум ЦК КПСС. Стенографический отчет. Москва, 1957. Ордена Ленина Московский военный округ. М.: Воениздат, 1985.
        Петров Н. В., СкоркинК.В. Кто руководил НКВД. 1934 -1941. Справочник. М: Звенья, 1999.
        Пикер Г Застольные разговоры Гитлера. Пер с нем. Смоленск: Русич, 1993.
        Проэктор Д.М. Война в Европе. М.: Воениздат, 1963.
        Рейнгардт К. Поворот под Москвой. М.: Воениздат, 1980.
        Рендулин Л. Управление войсками. Пер. с нем. М.: Воениздат, 1974.
        Риббентроп И. фон. Между Лондоном и Москвой. Пер с нем. М.: Мысль, 1996.
        Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1968.
        Рыбин А. Т. Сталин и Жуков. М: Гудок, 1994.
        Руге Ф. Война на море. 1939 -1945гг. Пер. с нем. М.: Воениздат, 1957.
        Самсонов А. М. Знать и помнить. Диалог историка с читателями. М.: Издательство политической литературы, 1989.
        Сандалов Л. М. Боевые действия войск 4-й армии Западного фронта в начальный период Великой Отечественной войны. М.: Воениздат, 1961.
        Сандалов Л.М. Трудные рубежи. М.: Воениздат, 1965.
        Сандалов Л. М. Пережитое. М.: Воениздат, 1966.
        Сандалов Л.М. На московском направлении. М.: Наука, 1970.
        Смирнов Н. Вплоть до высшей меры. М.: Московский рабочий, 1997.
        Сообщения Советского Информбюро. М.: Издательство Совинформбюро, 1945 -1947.
        Соколов Б. В. Неизвестный Жуков. Портрет без ретуши в зеркале эпохи. Минск: Родиола-Плюс, 2000.
        Совершенно секретно! Только для командования. М.: Наука, 1967.
        Советская военная энциклопедия. В 8т. М.: Воениздат, 1976 -1980.
        Сопоневич И. Россия в концлагере. Москва, 1999.
        Солоневич И. Народная монархия. Минск: Лучи Софии, 1997.
        СССР — Германия. 1939 -1941. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939г. по июль 1941г. Составитель Ю. Фельштинский. Нью-Йорк, 1983.
        Стефановский П. М. Триста неизвестных М.: Воениздат, 1968.
        Триандафиллов В.К. Размах операций современных армий. М., Л., 1926.
        Триандафиллов В. К. Характер операций современных армий. М., Л.: Госвоениздат, 1936.
        Устинов Д. Ф. Во имя победы. М.: Воениздат. 1988.
        Шапошников Б. М. Мозг армии. В 3 томах. М.: Военный вестник, 1927.
        Шпеер А. Воспоминания. Пер. с нем. Смоленск: Русич, 1997.
        Эйдус Я. Т. Жидкое топливо в войне. М: Академиздат, 1943.
        Beer Н. Moskaus As im Kampf der Geheimdienste. Munchen: Hohe Warte, 1983.
        Briekhill P. The Dam Busters. London, 1951.
        British and American Tanks of World War II. New York: ARCO, 1969.
        Dietrich O. 12 Jahre mit Hitler. Munchen, 1955.
        Encyclopedia of German tanks of World War Two. Editors Peter Chamberlain, Hilary L. Doyle. London: Arms & Armour Press, 1978.
        Gregory B., Batchelor }. Airborne Warfare 1918 -1941. Phoebus: Leeds, 1978.
        Hitler A. Mein Kampf. Munchen: Zentralverlag der NSDAP, 1933.
        Mellenthin F. W. von. Panzer Battles. London, 1955.
        Reinhardt K. Die Wende vor Moskau. 1978.
        Rosenberg A. Der Zukunftweg einer deutschen Aussenpolitik. Munchen, 1927.
        Источники фотографий
        Из фонда РГАКФД г. Красногорск: вкл. 1: с.2 -5, 8 -9, 12 -16; вкл. 2: с.2 -7, 10 -11, 14 -16; вкл. 3: с. 1, 8,9, 13, 14; вкл. 4, с.1 -10,12, 13,16 -17,18-19 вверху, 20, 22, 26 -27, 30 -32.
        МИА «Россия сегодня» / РИА «Новости»: вкл. 1: с. 1, 10 -11; вкл. 2: с.12 -13; вкл. 4, с. 11.
        Getty Images: вкл. 4: с.14 -16, 18 -19 внизу, 21, 24.
        Corbis\East News: вкл. 3: с.6 -7, 16; вкл. 4: 23, 25.
        Фотоматериалы
        Фрагмент картины «Подвиг гвардейцев-панфиловцев» (художник Виктор Панфилов), изображающей легендарный бой, якобы произошедший У разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года, в котором 28 бойцов 4-й роты 1075-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии генерал-майора Панфилова во главе с политруком Клочковым, обороняя подступы к Москве в 7 километрах к юго-востоку от Волоколамска, в ходе четырехчасового боя уничтожили 18 вражеских танков. Все они погибли, но врага к Москве не пропустили, а фраза Клочкова, которую он якобы произнес перед смертью, «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!», впоследствии вошла в школьные учебники но истории. Командующий Западным фронтом генерал армии Жуков ходатайствовал о награждении героев, и каждому из них было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
        Возникал естественный вопрос: если все герои-панфиловцы погибли, то откуда нам стали известны обстоятельства их подвига и слова героического политрука? В 1948 и 1988 годах этот «подвиг» был изучен Главной военной прокуратурой СССР и признан художественным вымыслом.
        Корреспондент газеты «Красная звезда» Василий Коротеев (слева), писатель Константин Симонов (в центре) и главный редактор «Красной звезды» Давид Ортенберг на одной из улиц Сталинграда (сентябрь 1942 года). Именно из заметки Корогеева «Гвардейцы-пакфиловцы в боях за Москву», опубликованной в «Красной звезде» 27 ноября 1941 года, страна впервые узнала о «подвиге» 28 панфиловцев у разъезда Дубосеково. Скорее всего, именно Коротеев является автором фразы «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!», которую приписывают политруку Клочкову.
        Военный корреспондент и литературный секретарь газеты «Красная звезда» Александр Кривицкий (в среднем ряду второй справа) среди бойцов Панфиловской дивизии (осень 1943 года, Северо-Западный фронт).
        28 ноября 1941 года, на следующий день после публикации заметки Коротеева «Гвардейцы-панфиловцы в боях за Москву», в «Красной звезде» была опубликована большая передовая статья «Завещание 28 павших героев», написанная литературным секретарем газеты Александром Кривицким. Затем 22 января 1942 года на страницах газеты появился его очерк «О 28 павших героях», где впервые были названы имена 28 панфиловцев.
        Расследование, проведенное Главной военной прокуратурой СССР в 1948 году, установило: «подвйг 28 гвардейцев-панфшювцев, освещенный в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, редактора «Красной звезды» Ортенберга и в особенности литературного секретаря газеты Кривицкого.» (Справка-доклад главного военного прокурора Н. Афанасьева «О 28 панфиловцах». ГА РФ. Ф. P-8131. htlp://www.slatearchive.ru/607www.slatearchive.ru/607(http://www.slatearchive.ru/607) ).
        Редактор газеты «Красная звезда» Давид Ортенберг, военный фотокорреспондент М.С. Бернштейн и генеральный секретарь Союза писателей СССР, военный корреспондент газеты «Правда» Владимир Ставский (настоящая фамилия Кирпичников) за чтением газеты «Героическая красноармейская» в расположении 1-й армейской группы (Монголия, река Халхин-Гол, 1939г.).
        В 1939 году на Халхин-Голе состоялся дебют Жукова в роли полководца. 15 июля 1939 года 57-й особый корпус Жукова был развернут в 1-ю армейскую группу, а 31 июля Жукову было присвоено воинское звание комкор. Уже тогда Жуков продвигал Ортенберга, а Ортенберг прославлял Жукова. Через два года, в 1941 году, Ортенберг станет главным редактором «Красной звезды», главной газеты Красной Армии, и раструбит на весь мир о подвиге 28 панфиловцев, которые, сражаясь под гениальным руководством непобедимого Жукова, истребили фантастическое количество немецких танков. А пока в преддверии Второй мировой войны молодые коммунистические агитаторы оттачивали на Халхин-Голе свои перья.
        Владимир Ставский известен тем, что в 1937 -1938 годах написал доносы на Шолохова и Мандельштама (последний по доносу Ставского был арестован).
        Фронтовые будни главного редактора газеты «Красная звезда» Давида Ортенберга (1942 год, действующая армия). Ортенберг был главным организатором создания и распространения мифа о 28 панфиловцах; в частности, именно он решил, что героев должно быть двадцать восемь.
        Установив, что подвиг 28 панфиловцев оказался вымыслом, Главная военная прокуратура не поднимала шума: подвиг уже был вписан в энциклопедии и учебники как один из самых ярких эпизодов войны. Кроме того, в эту историю оказался замешан Маршал Советского Союза Жуков. В конце 1941 — начале 1942 года кто-то из его подчиненных прочитал в газетах рассказ о фантастическом подвиге 28 панфиловцев и доложил маршалу. Жуков потребовал составить список погибших — тех, кто мог бы быть в том легендарном бою, — и представил их к награждению. Всем, кого вписали в список, были присвоены высокие звания посмертно. После того, как Верховный Совет издал указ о награждении этих «героев», их «подвиг» перестал быть плодом журналистского трепа. Он стал реальным событием, хотя не все из попавших в список на самом деле погибли. В списке героев оказались и те, кто добровольно ушел к гитлеровцам и служил им верой и правдой.
        Так Жуков возвел в ранг реального события легенду, которая иначе осталась бы заурядной фронтовой байкой или газетной «уткой», распространявшейся с молчаливого согласия комиссаров для поднятия боевого духа.
        Полковник Михаил Андреевич Богданов после возвращения из Испании, где он находился в качестве военного советника. С 15 июля до сентября 1939 года Богданов (уже в звании комбрига) был начальником штаба 1-й армейской группы и планировал операцию Жукова на Халхин-Голе, сыграв ключевую роль в разгроме японских войск, однако в мемуарах Жуков упоминает начальника своего штаба всего один раз, даже не называя его имени, хотя вспоминает имена многих других менее важных участников операции — от комиссаров до простых солдат, советских и монгольских, в том числе рядового кавалериста Херлоо, водителя бронемашины Хаян-хирва, наводчиков зенитных орудий Чултема и Гамбосурена. Такой «провал в памяти» объясняется очень просто: истинная роль Жукова в сражении на Халхин-Голе преувеличена. Планы разгрома 6-й японской армии были разработаны без Жукова, а его роль сводилась к тому, чтобы беспощадными расстрелами гнать людей в бой. И когда пришла пора славу делить, Жуков, по свидетельству адмирала Н. Г. Кузнецова, «все успехи в боях с японцами старался приписать себе» (ВИЖ. 1992. №1. С. 76).
        Командующий 1-й армейской группой комкор Георгий Жуков на Халхин-Голе (1939г.).
        Взрыв на линкоре «Октябрьская революция» в результате попадания бомбы пикирующего бомбардировщика (акватория Финского залива близ Ленинграда, 1941 год; снимок сделан немецким летчиком).
        В 1933 году Сталин сказал: «Балтийское море — бутылка, а пробка не у нас», но из трех своих линкоров два он почему-то держал на Балтике.
        В закупоренной бутылке. В 1941 году только на Балтике Сталин имел 65 подводных лодок, включая крейсерские. Ни одна страна мира не имела такой крупной группировки подводного флота, сосредоточенной в одном районе. Кроме подводных лодок и линкоров Сталин держал на Балтике 2 крейсера, 21 лидер и эсминец, 48 торпедных катеров и другие силы.
        Если мы намерены обороняться, то боевые корабли в Балтийском море не нужны: в оборонительной войне советскому Балтийскому флоту делать нечего. Более двухсот лет Петербург был столицей империи, и на этом участке все русские цари, начиная с Петра, возводили укрепления.
        Весь берег был превращен в сплошную цепь морских крепостей, фортов, укрепленных районов и береговых батарей. Береговая оборона Балтийского флота на 21 июня 1941 года имела 124 береговых батареи, на вооружении которых было 253 орудия калибром от 100 до 406 мм и 60 орудий калибром 45 и 76 мм. В случае острой необходимости можно было погрузить мины на баржи и быстро перекрыть ими устье Финского залива. Никому не пришло бы в голову высаживать тут десант или штурмовать город. Зачем ко всему этому иметь на Балтике еще и флот?
        Более того, в случае нападения противника Балтийский флот оказывался предельно уязвимым; противник мог легко блокировать его — например, выставив на подступах к базам несколько сотен мин. Именно это и случилось в июне 1941 года, и всю войну Балтийский флот бездействовал.
        Немецкий танкер, подорванный авиацией Балтийского флота в Балтийском море (апрель 1943 года). Снимок сделан советским летчиком.
        В 1939 году Гитлер вступил во Вторую мировую войну, имея всего лишь 57 подводных лодок. Германскому флоту пришлось вести неравную борьбу со сверхмощными флотами Британии и Франции в Атлантике и на Средиземном море. На Балтике у Гитлера не осталось почти никаких сил: летом 1941 года он держал в Балтийском море 5 учебных подводных лодок и 28 торпедных катеров (часть из которых тоже были учебными); все остальные суда были вспомогательными — минные заградители, тральщики, катера различного назначения.
        А товарищ Сталин, взирая на схватку Германии, Франции и Британии, наращивал мощь своего Балтийского флота. Зачем?
        На Балтике германский флот своей авиации не имел. Советский Балтийский флот имел 656 боевых самолетов, в основном бомбардировщики и торпедоносцы. Зачем держать их здесь в таких количествах, если крупных боевых кораблей у Гитлера на Балтике нет?
        В закрытой акватории Балтийского моря Сталин мог поставить своему флоту только одну задачу: топить германские транспорты. Другой работы для него здесь нет.
        Хороший стратег должен был видеть слабое звено всей германской экономики: подвоз железной руды из Швеции, никеля и леса из Финляндии. Ни британский, ни французский флот перевозкам железной руды на Балтике угрожать не могли. Прорыв этих флотов в Балтийское море — прорыв в мышеловку. А советскому флоту никуда прорываться не надо. Он уже тут. Он мирно ждет на своих базах.
        В любой момент Балтийский флот мог выйти в район германских и шведских портов, заблокировать их тысячами мин, а беззащитные транспорты потопить. Это было бы концом войны для Германии. И этого не могли не понимать в Берлине. Пока Гитлер воевал против Британии и Франции, за его спиной над Балтикой сверкал занесенный топор Сталина. Германские стратеги видели угрозу со стороны советского флота на Балтике и искали способы ее нейтрализации.
        Советские моряки проходят по одной из улиц в центре Таллина (Эстония, 1940 г.). Летом 1940 года Сталин присоединил к Советскому Союзу Эстонию, Латвию и Литву, создал на их территории Прибалтийский особый военный округ и основные силы этого округа сосредоточил на границе с Восточной Пруссией. С точки зрения подготовки страны к обороне в случае возможного нападения Германии такие действия — огромная ошибка.
        Говорят, что Сталин отодвинул свою границу на запад и тем укрепил безопасность СССР, но дело обстояло как раз наоборот. До оккупации Прибалтики германским войскам в случае агрессии пришлось бы сокрушать вооруженные силы трех государств перед тем, как встретиться с Красной Армией, теперь этот разделительный барьер отсутствовал. Для народов трех прибалтийских государств Советский Союз превратился в агрессора и оккупанта, а Гитлер в случае нападения на СССР становился освободителем.
        Оккупация Прибалтики имела смысл только в случае, если замышлялась наступательная война против Германии. Красная Армия вышла прямо на германскую границу и вынесла свои лагеря, штабы, аэродромы и склады военного имущества на самый передний край. С аэродромов Литвы можно было поддерживать наступление советских войск до самого Берлина. Советский флот получил военно-морские базы в Таллине, Риге и Лиепае; туда немедленно были перемещены главные силы флота и запасы. Удар отсюда мог быть внезапным и сокрушительным.
        Части Красной Армии вступают на территорию Бессарабии; на заднем плане — переправа советских войск через Днестр, разделяющий СССР и Румынию (28 июня 1940 года). 9 июня 1940 года в СССР был создан Южный фронт под командованием генерала армии Жукова, в состав которого вошли 3 армии — в общей сложности 460 тысяч бойцов и командиров, 12 тысяч орудий, 3 тысячи танков и 2 тысячи самолетов. Сосредоточив такую мощь на границе Румынии, Сталин потребовал передачи Бессарабии и Северной Буковины Советскому Союзу. Южный фронт Жукова был готов сокрушить Румынию, но за несколько часов до начала операции король Румынии принял ультиматум Сталина, румынские войска оставили спорные территории, а советские войска заняли их за 6 дней, с 28 июня по 3 июля 1940 года.
        Жители Бессарабии наблюдают за переправой советских войск через Днестр (28 июня — начало июля 1940г.). Для Советского Союза — с точки зрения подготовки страны к обороне от возможного нападения Германии — последствия присоединения Бессарабии были катастрофическими. Сталин толкнул Румынию в объятия Гитлера, и в результате с октября 1940 года Германия фактически контролировала производство румынской нефти.
        Но главное в другом: Сталин спугнул Гитлера. Возникла прямая советская угроза нефтяным месторождениям Румынии, и именно из-за нее Гитлер приказал готовить упреждающий удар по СССР. Этот стратегический просчет был настолько грубым и страшным, что его катастрофические последствия для судьбы Советского Союза невозможно было перекрыть никакими гениальными решениями и блистательными победами.
        Из-за этого просчета Гитлер напал на СССР, разгромил кадровую армию и сокрушил большую часть советской промышленности. В результате Сталин проиграл войну за Европу и мировое господство. Свободный мир выжил, а существовать рядом с ним Советский Союз не мог. Поэтому крах Советского Союза стал неизбежным, и первопричиной этого краха был «освободительный поход» Жукова в Бессарабию и Северную Буковину летом 1940 года.
        Старший политрук Ф. С. Хакимов рассказывает крестьянам села Каракуй, «освобожденного» Красной Армией, о жизни в СССР (Бессарабия, июль 1940 года).
        Командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Жуков принимает парад войск округа в Киеве 7 ноября 1940 года.
        4 июня 1940 года Жуков получил звание генерал армии, 7 июня он был назначен командующим войсками КОВО и 8 июня отбыл в Киев. Впоследствии Жуков утверждал, что уже в этот момент осознал неотвратимость войны с Германией, и с тех пор вся его жизнь была подчинена подготовке к предстоящей войне. «Проницательность» Жукова поразительна: в июне 1940 года ни Гитлер, ни его генералы не имели ни намерений, ни планов нападения на Советский Союз. Гитлер впервые высказал мысль о «русской проблеме» в самом узком кругу 21 июля 1940 года, и лишь 29 июля 1940 года, почти через месяц после «освободительного похода» Красной Армии в Бессарабию, генерал-полковник Франц Гальдер поручил начальнику штаба 18-й армии генерал-майору Марксу подготовить наброски плана войны против СССР.
        Как в этом случае понимать поведение Жукова? Если за год до начала войны с Германией он все понял, то почему через год, роковым утром 22 июня 1941 года, будучи начальником Генерального штаба Красной Армии, он слал войскам директивы не поддаваться на провокации, немецкие самолеты не сбивать и не отвечать на огонь противника, тем самым подставляя своих солдат, офицеров и генералов под смертельный удар? Почему не подготовил армию и страну к обороне и даже планов обороны не разработал?
        Командующий войсками Московского военного округа генерал армии Иван Владимирович Тюленев (слева) принимает рапорт командира 1-й Пролетарской Московской мотострелковой дивизии Дмитрия Даниловича Лелюшенко перед началом всеармейского лыжного кросса (февраль 1941г.).
        На совещании высшего руководящего состава РККА 23 -31 декабря 1940 года Тюленев выступил с докладом «Характер современной оборонительной операции». В докладе Тюленев заявил: «Мы не имеем современной обоснованной теории обороны», и это была чистая правда. Советские стратеги не занимались вопросами обороны ни до декабря 1940 года, ни после.
        Тюленев тут же и доложил, что такая теория нам не нужна. Будем обороняться, но только в редких случаях, только на отдельных второстепенных направлениях. Цель обороны не в том, чтобы защитить страну от агрессора. Цель другая: «Оборона будет составной частью общего наступления…
        [и] необходимой формой боевых действий на отдельных второстепенных направлениях в силу экономии общих сил для наступательных действий и изготовления для удара.» Оборона на главных направлениях не предусматривалась даже теоретически.
        1^s^ Бомбардировщики Ил-4 готовятся к взлету (июль 1943 года, Орловско-Курское направление). Первым и центральным докладом на совещании высшего руководящего состава РККА 23 -31 декабря 1940 года был доклад командующего войсками Киевского особого военного округа Жукова «Характер современной наступательной операции» о способах внезапного нападения на противника. Среди прочего Жуков предлагал располагать истребительную авиацию на удалении 30 -50км, бомбардировочную — 75-100км от границы, чтобы достичь господства в воздухе внезапным ударом по авиации противника в районах ее базирования. Весной 1941 года аэродромы придвинули еще ближе — на расстояние 20 -30 и 50 -70км соответственно.
        Очевидно, что при таком расположении авиации использовать ее для обороны государства невозможно: какими бы ни были советские самолеты, устаревшими или сверхсовременными, много их было или мало, они не смогли бы отреагировать на внезапный удар противника. Скорость самого тихоходного германского бомбардировщика Ю-87 — 350км/час. Воздушные армады неприятеля, перелетев границу, через 5-12 минут накрывают наши аэродромы, а нам только на подъем в воздух 300 самолетов требуется 2,5 часа — если они будут взлетать с интервалом в 30 секунд. 300 самолетов на одном аэродроме — не выдумки. 60-я истребительная авиационная дивизия (а эго пять авиационных полков по 63 самолета в каждом) в июне 1941 года базировалась на аэродроме размером 800 на 900 метров.
        Начальник штаба 1-го стрелкового корпуса комбриг Павел Понеделин (1938 -1939гг.). В выступлении на совещании высшего руководящего состава РККА Понеделин, ставший генерал-майором и начальником штаба Ленинградского военного округа, призывал оголять границу с Германией на второстепенных направлениях ради создания мощных наступательных группировок на направлениях главных ударов. Став начальником Генерального штаба, Жуков поставил Понеделина командовать 12-й армией, сосредоточенной во Львовско-Черновицком выступе, на главном направлении войны. Понеделин действовал так, как требовал Жуков: силы — в ударный кулак, а границу оголить! В результате в июне 1941 года 12-я армия была окружена и разбита, а сам Понеделин попал в плен. После войны его судили и расстреляли, а Жуков, поставивший армию Понеделина на границу с Германией и горячо поддерживавший идею оголения фронта, был объявлен величайшем полководцем.
        Начальник Автобронетанкового управления РККА комкор Дмитрий Григорьевич Павлов в перерыве между заседаниями XVIII съезда ВКП(б), на котором он был избран кандидатом в члены ЦК партии (март 1939 года).
        2 января 1941 года в Генеральном штабе РККА состоялась стратегическая игра, крупнейшая по размаху и важности за все предвоенные годы. Разыгрывался сценарий будущей войны: «Восточных» (то есть советские войска) возглавлял Павлов, ставший к тому времени командующим войсками Западного особого военного округа и генерал-полковником танковых войск, а во главе «Западных» (то есть германских войск) стоял командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Жуков.
        На огромных картах развернулось колоссальное сражение. Во время этой игры Жуков, по его словам, якобы предугадал немецкий план нападения на СССР и в пух и прах разбил Павлова. Однако после окончания игры Сталин не только не снял Павлова с должности, но и присвоил ему звание генерала армии, уровняв в звании с Жуковым.
        Когда материалы игр были опубликованы, выяснилось, что на самом деле в ходе игры наступающей стороной был советский Западный фронт под командованием Павлова, наносивший удар в Восточную Пруссию, на Кёнигсберг, а Жуков оборонялся.
        Заместитель командующего войсками Белорусского особого военного округа комкор Фёдор Исидорович Кузнецов (начало 1940 года). 8-11 января 1941 года состоялась вторая стратегическая игра. Теперь Жуков, командуя советскими войсками, наносил «ответный удар» на вражеской территории, который отражали два фронта: войсками Германии и Венгрии командовал Павлов, войсками Румынии — Кузнецов, ставший к тому времени генерал-лейтенантом и командующим войсками Северо-Кавказского военного округа. Сразу после первой игры Кузнецова назначили командующим войсками Прибалтийского особого военного округа. Он еще не принял должность, а ему приказывают во второй игре командовать войсками Румынии. Зачем?
        Роль Кузнецова во второй игре открывает нам ослепительную красоту сталинского замысла. Дело в том, что в пространстве между Балтикой и Чёрным морем лежит Полесье, район непроходимых болот, которое делит Западный театр военных действий на два стратегических направления. Следуя принципу концентрации сил, мы должны сосредоточить главные силы на одном из этих направлений. Чтобы сделать выбор, и были проведены две игры: в первой основной удар наносился севернее Полесья из Белоруссии и Прибалтики, во второй вторжение в Европу происходило из Украины и Молдавии. На играх Сталин столкнул лбами тех, кто был больше всего заинтересован в том, чтобы именно его направление стало главным, ибо действующим на главном направлении войны достанутся лавры победителей.
        Черновик Директивы №2, опубликованный в «Военно-историческом журнале», свидетельствует о том, что документ составлялся экспромтом, в состоянии, близком к истерическому (обратите внимание на внесенную в документ правку). Директива №2 была самым первым документом, который высшее руководство страны направило войскам Красной Армии с момента начала войны. Текст документа меньше всего напоминает боевой приказ: произвольные цифры, противоречивые указания, неуместная риторика. До сих пор никто из историков, придерживающихся версии о нежелании Советского Союза нападать на Германию, не объяснил, почему после нападения противника руководство Красной Армии (Генеральный штаб которой, по словам Жукова, интенсивно работал в предвоенные годы) не ввело в действие планы обороны страны, которые обязано было подготовить ввиду возможной агрессии. Директива и обстоятельства ее составления обсуждаются в главе 13 (стр. 182).
        Советские войска проходят по освобожденной от немцев Ельне 6 сентября 1941 года. В этот день завершилась Ельнинская операция, которую провел Резервный фронт под командованием Жукова. Советские историки называли ее первым триумфом Красной Армии в войне против гитлеровской Германии. Какова же была цена этой победы?
        19 июля 1941 года передовые части 2-й танковой группы Гудериана захватили Ельню и создали в этом районе важный и хорошо укрепленный плацдарм для рывка на Москву — Ельнинский выступ. Жуков с начала августа непрерывно и безуспешно штурмовал его, обескровив лучшие соединения Красной Армии. Нет ничего более глупого, чем штурмовать хорошо укрепленные позиции, на которых обороняется сильный противник. Даже если бы отсюда и ожидалось наступление на Москву, то выступ все равно не надо было штурмовать — надо было создавать оборону против него.
        Пока Жуков штурмовал Ельню, основные силы 2-й танковой группы Гудериана ушли из выступа и участвовали в окружении и разгроме шести советских армий в Киевском котле. Затем, в конце сентября, германские танковые группы начали наступление на Москву, обойдясь без Ельнинского выступа и нанеся удары на других направлениях. Тут-то истощенный в боях за Ельнинский выступ Резервный фронт и попал под удары германских дивизий.
        Ельня была сдана без боя, а Резервный фронт оказался в окружении и был разгромлен, потому что под руководством Жукова не готовился к обороне, а бессмысленно штурмовал Ельню.
        Так никому не нужная победа Жукова под Ельней через три недели обернулась грандиозным поражением всего Резервного фронта.
        Если бы в августе — начале сентября Жуков не штурмовал Ельню, а попытался спасти своих соседей в Киевском окружении, бросив несколько дивизий против тылов Гудериана, то бои под Киевом затянулись бы до октября и ноября, а войска Жукова под Ельней имели бы время на подготовку обороны. И противник после кровопролитных сражений за Киев был бы уже не тот, и начинал бы он наступление на Москву не в конце сентября, а гораздо ближе к зиме, а то и вовсе не начал бы его.
        Бойцы 375-й стрелковой дивизии с боем переправляются через водный рубеж под Ржевом в августе 1942 года. С января по август 1942 года 5 армий Калининского фронта и 10 армий Западного фронта рвались на Ржев и Сычёвку, проводя непрерывные бестолковые наступательные операции, каждая из которых завершилась провалом. Жуков был не только командующим Западным фронтом, но и главнокомандующим Западным направлением, в состав которого входили Западный и Калининский фронты. Мясорубку под Ржевом под руководством Жукова помнили все фронтовики.
        Сталинградское контрнаступление замышлялось как операция второстепенная, а главная операция — прорыв у Ржева, Сычёвки и Вязьмы — готовилась на Западном направлении. Эту операцию в ноябре-декабре 1942 года Жуков снова провалил. В своих мемуарах он объяснил провал тем, что «оборона противника расположена на плохо наблюдаемой местности, где имеются хорошие укрытия за обратными скатами высот, в оврагах, идущих перпендикулярно фронту… Не было учтено влияние местности, на которой была расположена немецкая оборона». Получается, что Жуков, лично готовивший операцию, не учел те самые овраги, которые он непрерывно штурмовал на протяжении девяти последних месяцев.
        Начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский (слева), первый заместитель Председателя Верховного Совета СССР ?. М. Шверник (в центре) и командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза Жуков во время вручения маршалам орденов «Победа» (Москва, 10 апреля 1944 года).
        23 августа 1942 года захлебнулось очередное наступление Жукова на Сычёвку, а 26 августа Сталин назначил Жукова своим заместителем. Жуков пошел на повышение и стал заместителем Верховного главнокомандующего не после великих побед, а после восьми месяцев кровавой беспросветной мясорубки — Сталин оценил способность Жукова без колебаний много месяцев подряд гнать сотни тысяч людей на верную смерть.
        Любой командир должен иметь двух помощников — думающего и «пробивного». Так, у командира полка начальник штаба обычно «мыслитель» и хороший стратег, а заместитель — погоняло, его командир полка посылает орать и материться туда, где решается в данный момент самая важная задача. Такая система успешно работала на всех уровнях, и на самом верху Сталин устроил так же: Василевский разрабатывал планы операций, а Жуков гнал людей на смерть, чтобы эти планы реализовывались.
        Василевский был самым талантливым из советских полководцев (разумеется, после Сталина), поэтому он оставался главным советником вождя по военным вопросам на протяжении всей войны и после нее. Жуков для такой работы не подходил: еще в 1930-е годы в аттестации отмечалась его неспособность к умственному труду и ненависть к штабной работе. Однако благодаря крайней жестокости (излишней даже по меркам Красной Армии, не отличавшейся гуманизмом), жажде власти и болезненному самолюбию Жуков стал идеальным помощником Верховного главнокомандующего по части организации выполнения поставленных задач — любой ценой.
        Интересно, что один из сыновей Василевского, Юрий, был женат на дочери Жукова Эре, что не помешало Жукову в 1956 году заставить Василевского уйти в отставку.
        Генерал-майор Михаил Михайлович Потапов (май 1943г.). Летом 1942 года Потапов, будучи еще полковником, занимал должность старшего офицера Главного оперативного управления Генерального штаба. Он был автором замысла и плана Сталинградской стратегической наступательной операции, разработка которого была завершена 30 июля 1942 года. Начальник Генерального штаба Василевский доложил план Сталину, 12 сентября по приказу Сталина посвятил в этот план Жукова, а 13 ноября план был утвержден Ставкой Верховного Главнокомандования. Поскольку операция разрабатывалась под руководством Василевского, Сталин в ноябре 1942 года посылает его, а не Жукова, под Сталинград координировать действия войск, принимавших участие в контрнаступлении. Впоследствии Жуков настаивал на том, что именно он был главным творцом победы под Сталинградом, однако ни к разработке плана Сталинградской операции, ни к его проведению он не имел никакого отношения.
        вкл. З — стр. 1
        Расчет германской противотанковой пушки Рак 35/36 только что подбил из засады советский танк Т-34 (сентябрь 1941 года). В фотоприложении к новому изданию книги Виктора Суворова «Беру свои слова обратно»(М.: Издательство «Добрая книга». Вклейка 3. С. 32) мы опубликовали другой снимок этого драматичного момента, сделанный чуть раньше, сразу после выстрела из орудия. Готовя подборку фотографий для этой книги, мы нашли в одном из архивов этот снимок, сделанный немного позже, и теперь нам известен результат поединка: танк загорелся и экипаж, вероятно, был вынужден покинуть его (крышки люков открыты), не успев произвести ответный выстрел.
        Танк Т-34 (слева) и английские легкие танки Мк. Ш «Валентайн» (поставлялись в СССР по программе ленд-лиза), подбитые в районе Ржева (1942г.). На переднем плане под прикрытием одного из танков немецкий солдат оборудовал позицию и готовится к отражению следующей атаки.
        Разбитые и сгоревшие советские танки в районе Ржева; в центре за немецким солдатом — ленд-лизовский британский танк «Валентайн» (1942г.). Скорее всего, снимок сделан на подступах к Ржеву в районе деревни Полунино, где в августе 1942 года шли ожесточенные бои.
        Это место немцы прозвали «кладбищем танков»: здесь наступавшие советские войска оставили более 150 танков и тысячи тел погибших бойцов, а земля была изрыта бесчисленными воронками, исполосована гусеницами и усеяна стреляными гильзами, брошенным оружием, обломками бревен от блиндажей и рваной колючей проволокой.
        Обыск взятого в плен красноармейца (район Ржева или Вязьмы, май 1942 года).
        Советский обоз на одной из улиц разрушенной Сычёвки (1943г.).
        Результат одной из бессмысленных массовых лобовых атак, в которые гнали своих солдат советские военачальники: подбитые советские танки
        и тела погибших красноармейцев. Снимок сделан немецким фотографом в феврале-марте 1942 года.
        Советские пулеметчики отбивают атаку гитлеровцев (Ржевский район Калининской области, 1941 год).
        Военный Совет 1-го Белорусского фронта во время подготовки или проведения Берлинской наступательной операции (слева направо): член Военного Совета генерал-майор Константин Фёдорович Телегин, командующий фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, начальник штаба генерал-полковник Михаил Сергеевич Малинин и генерал-адъютант Жукова по особо важным оперативным делам генерал-лейтенант Иван Семёнович Варенников (апрель 1945 года). Сталин несколько раз безуспешно пытался использовать Жукова в качестве координатора действий нескольких фронтов и в итоге был вынужден координировать их действия лично, из Кремля, а Жукова понизил в должности и поставил командовать одним фронтом, Первым Белорусским. На этом посту Жуков навеки опозорил свое имя тупым, бездарным, преступным проведением Берлинской операции. Штурм Берлина показал, что за четыре года войны Жуков так ничему и не научился.
        Телегин был политическим комиссаром, надзирателем по линии коммунистической партии, приставленным к Жукову, чтобы контролировать его действия, следить за его моральным обликом и докладывать куда следует о принимаемых командующим решениях. Случилось невероятное: командующий и надзиратель сдружились и жили душа в душу.
        Советские военачальники на командном пункте близ Зееловских высот. Слева направо: командующий артиллерией 1-го Белорусского фронта генерал-полковник В. И. Казаков, начальник тыла фронта генерал-полковник Н. А. Антипенко, командующий фронтом маршал Г. К. Жуков, член Военного совета фронта генерал-полковник К. Ф. Телегин (апрель 1945г.).
        Красноармейцы ведут наступление на Зееловские высоты (около 90км к востоку от Берлина, 16 -19 апреля 1945 года). Здесь немцы организовали глубоко эшелонированную оборону, оказывая ожесточённое сопротивление советским стрелковым соединениям, и Жуков ввел в сражение 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии, что не было предусмотрено планом операции.
        Советские танкисты на построении накануне штурма Берлина (апрель 1945г.).
        Бойцы советского штурмового отряда продвигаются к центру Берлина по Берлинер-штрассе при поддержке самоходных артиллерийских установок СУ-100 (конец апреля 1945г.).
        Снимок одной из улиц Берлина во время боя; на переднем плане — Ц подбитый советский танк Т-34 (конец апреля — начало мая 1945г.).
        Сгоревший Т-34 в Берлине (начало мая 1945г.). Каждый солдат, видевший танки в бою, знает, что бой в городе — смерть для танков. Танки предназначены не для этого. Командир танкового батальона капитан С. Штрик, участвовавший под «мудрым руководством» Жукова в штурме Сычёвки, 2 октября 1942 года писал: «Бой в городе для танкистов — гроб». Жуков, ничему не научившись за годы войны, загнал в Берлин две гвардейские танковые армии, 1-ю и 2-ю. Защитники Берлина имели большое количество фаустпатронов, которые в обстановке уличных боев оказались грозным противотанковым оружием, и использовали подземные сооружения, в том числе метро, для проведения скрытого маневра войск. Общие потери советских войск за 23 дня Берлинской наступательной операции, с 16 апреля по 8 мая 1945 года, составили 1997 танков и самоходных артиллерийских установок.
        Бойцы Красной Армии доставляют боеприпасы на позицию под огнем противника (Германия, 1945г.).
        Заместитель наркома внутренних дел СССР (то есть заместитель Лаврентия Берии) комиссар государственной безопасности 2-го ранга Иван Серов, ближайший соратник Жукова. Снимок сделан 13 апреля 1944 года, когда Серов был начальником охраны тыла l-ro Белорусского фронта. Если бы в конце 1950-х годов Жукову удалось переиграть Хрущёва и захватить власть в стране, то вторым человеком в Советском Союзе мог стать именно Серов.
        Командующий 4-й танковой армией 1-го Украинского фронта генерал-полковник Дмитрий Лелюшенко вручает члену военного совета фронта Никите Хрущёву трофейную шпагу, принадлежавшую немецкому генералу, командиру 17-й танковой дивизии (18 мая 1944 года).
        Уполномоченный НКВД СССР по 1-му Белорусскому фронту Иван Серов (слева) и начальник Управления контрразведки СМЕРШ 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Александр Вадис. Вероятно, снимок сделан в берлинском районе Карлсхорст 8 мая 1945, в день подписания капитуляции Германии. 6 июня 1945 года была организована Советская военная администрация в Германии (СВАГ) во главе с Жуковым; Серов был назначен заместителем Жукова по делам гражданской администрации и уполномоченным НКВД в Германии, он руководил назначением бургомистров немецких городов и районов, сельских старост, начальников полиции, прокуроров и судей, а также продолжал присматривать за Жуковым по линии государственной безопасности.
        Жуков и Серов покрывали друг друга. В ходе расследования «трофейного дела» было установлено, что в карманах Серова осели многие миллионы немецких марок, захваченные в Рейхсбанке (в то время легковая машина среднего класса стоила в Германии тысячу марок). Сталин видел, что армейские генералы и генералы НКВД сближаются, и поэтому во время войны вновь разделил НКВД: сначала выделил из нее военную контрразведку СМЕРШ и подчинил ее себе, а затем, в 1946 году, разделил НКВД на МВД (Берия, Серов) и МГБ (Абакумов). Генерал-лейтенант Вадис, в мае-июне 1945 года занимавший должность начальника Управления контрразведки СМЕРШ Группы советских оккупационных войск в Германии, докладывал в Москву о преступлениях Жукова и Серова. Те отомстили ему сполна: уже в июле Вадиса переводят из Германии в Забайкальско-Амурский военный округ, и в 1952 -1954 годах его карьера заканчивается исключением из партии, увольнением из МВД и лишением воинского звания и боевых наград.
        Главнокомандующий Группой советских войск в Германии (ГСВГ) и Главноначальствующий советской военной администрации Жуков и член Военного Совета ГСВГ Телегин рассматривают трофейное германское знамя (Германия, июль-август 1945 года),
        Генерал-лейтенант Телегин прощается с отъезжающими из Берлина на родину бойцами (12 июля 1945 года). Солдатские трофеи умещались в вещмешке, но с ростом воинского звания трофейные аппетиты росли. Воровал Телегин так много, что деяния его стали как бы эталоном, точкой отсчета.
        В 1947 году он был уволен из армии, а 24 января 1948 года арестован по «трофейному делу» и осужден на 25 лет лагерей за отправку на родину в личное пользование целого эшелона трофеев. При обыске у Телегина среди прочего нашли свыше 16кг изделий из серебра, 218 отрезов шерстяных и шелковых тканей, 21 охотничье ружье и гобелены работы французских и фламандских мастеров XVII и XVIII веков. В июле 1953 года Телегин был реабилитирован и восстановлен в вооруженных силах.
        Мародер не мог существовать в одиночестве. От главного мародера, словно круги по воде, расходились волны этой заразы. В воровство трофейного имущества были вовлечены многие из самого близкого окружения Жукова, от его заместителей и помощников до адъютантов и денщиков. Их надо было к этому делу приобщить, повязать круговой порукой, чтобы не выдали. У каждого из сообщников Жукова тоже было свое окружение, и о нем тоже нельзя было забывать. Воровство Жукова было воронкой, засасывающей каждого, кто оказывался рядом.
        Командир 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенант Владимир Крюков, один из любимцев Жукова, входивший в его ближайшее окружение (1945 год). Еще в 1933 году, когда Жуков командовал 4-й Донской казачьей кавалерийской дивизией, Крюков командовал 20-м кавалерийским полком этой дивизии. Кроме Золотой Звезды Героя Советского Союза у Крюкова три ордена Ленина, орден Красного Знамени, орден Суворова I степени, орден Кутузова I степени и два ордена Суворова II степени. Орденоносец Крюков мог сравниться в количестве наград хоть с самим Сталиным: у Сталина тоже была одна Золотая Звезда, три ордена Ленина и орден Суворова I степени; кроме того, у Крюкова был орден Кутузова I степени и два ордена Суворова II степени — таких орденов у Сталина не было.
        18 сентября 1948 года Крюков был арестован в Москве по «трофейному делу» за грабеж и присвоение трофейного имущества в особо крупных размерах. В ходе обысков у него среди прочего были изъяты автомобиль «Horch 951А», два «Мерседеса», «Ауди», 700 тысяч рублей (генерал МГБ в то время получал 5 -6 тысяч рублей в месяц), 35 старинных ковров, 312 пар модельной обуви, 87 костюмов и… 44 велосипедных насоса. Если боишься, что один насос поломается, возьми себе десять запасных. Зачем тебе сорок четыре?
        В 1951 году Крюков был осужден на 25 лет лагерей с конфискацией всего имущества, в 1952 году лишен воинского звания, звания Героя Советского Союза и всех наград. В июле 1953 года реабилитирован, восстановлен в воинском звании, в звании Героя Советского Союза и в правах на награды.
        Исполнительница русских народных песен Лидия Русланова выступает перед бойцами действующей армии в составе фронтовой бригады московских артистов (Южный фронт, октябрь 1941 года). Справа от нее стоит известный советский конферансье Михаил Гаркави, третий муж Руслановой, В апреле 1942 года, выступая с концертами в Спас-Нуделе, под Волоколамском, перед бойцами и командирами 2-го гвардейского кавалерийского корпуса.
        Русланова познакомилась с генерал-майором Крюковым, недавно принявшим командование корпусом, который стал ухаживать за ней. По приглашению Крюкова Русланова несколько раз приезжала в его корпус с концертами, а чтобы Гаркави не мешал ухаживаниям, его подпаивали и укладывали спать. В июне 1942 года Руслановой присвоили звание заслуженной артистки РСФСР, а в июле она развелась с Гаркави и вышла замуж за Крюкова.
        Лидия Русланова в своей московской квартире (снимок сделан в марте 1942 года). Обратите внимание на роскошную мебель и посуду.
        Лидия Русланова вместе с казачьим ансамблем песни и пляски Михаила Туганова выступает перед советскими воинами на ступенях Рейхстага 2 мая 1945 года. Бои за рейхстаг продолжались весь день 1 мая, и только в ночь на 2 мая гарнизон рейхстага капитулировал. Очевидцы утверждают, что концерт продолжался до поздней ночи, а после него Русланова углем поставила свою подпись на одной из колонн Рейхстага.
        Заслуженная артистка РСФСР Лидия Русланова (портрет конца 1940-х — начала 1950-х годов). Русланова была арестована по «Трофейному делу» в сентябре 1948 года вскоре после ареста мужа и в 1949 году приговорена к 10 годам лагерей с конфискацией имущества. В ходе обысков у Руслановой среди прочих ценностей были изъяты 208 бриллиантов, изумруды, сапфиры, жемчуг, сто семь килограммов изделий из серебра и сто тридцать две картины русских художников. Русланова заявила, что купила их на гонорары, полученные за концерты. После смерти Сталина, в июле 1953 года, по ходатайствам Жукова и Крюкова дело Руслановой было пересмотрено, она была освобождена и полностью реабилитирована.
        Красноармеец упаковывает в ящики культурные ценности для отправки из Германии в СССР (город Хайльсберг, апрель 1945 года). Архивная аннотация к этой фотографии утверждает, что в ящиках находятся книги из научной библиотеки Украинской Академии Наук, вывезенные оккупантами в Германию, но эта информация вызывает сомнение: ящики такого объема, наполненные книгами, были бы просто неподъемными.
        Колонна пленных немцев проходит по одной из улиц Берлина мимо советских грузовиков, груженых трофеями (конец апреля — начало мая 1945г.).
        В кузове грузовика справа (по левую сторону от красноармейца, сидящего на борте) стоит трофейная ваза.
        Бойцы советской трофейной команды везут собранное трофейное оружие и имущество (Берлин, 1945 год).
        Красноармейцы среди трофейных велосипедов и автомобилей (Германия, 1945 год).
        Советский эшелон везет в СССР станки и промышленное оборудование из Германии (1945 год).
        Бойцы советской трофейной команды собирают немецкие сельскохозяйственные машины для отправки в СССР (Восточная Пруссия, железнодорожная станция города Мельзак, 29 марта 1945 года).
        Советские военнослужащие пристают к женщине возле центрального вокзала Лейпцига (1945 -1946гг.).
        Советские солдаты беседуют с жительницами Берлина (1945 год).
        Советский военнослужащий с подругой-немкой проходит мимо солдат американской армии (Берлин, лето 1945 года).
        Советский солдат отбирает велосипед у местной жительницы (Австрия, Вена, 1945 год). До 2014 года считалось, что снимок сделан в Берлине, пока женщина с велосипедом, изображенная на фотографии, не опознала на ней себя. Советские пропагандисты объясняли происходящее в кадре иначе. Например, некоторые из них утверждали, что солдат собирался купить велосипед, но имело место взаимное непонимание. Самым экзотическим стало утверждение о том, что на снимке советский солдат помогает женщине отремонтировать велосипед, придавая погнутому колесу правильную форму.
        Советский офицер беседует с немецкой девушкой на одной из улиц Берлина (1945 год).
        Маршал Советского Союза Жуков (в центре) на территории Кремля перед выходом на Парад Победы 24 июня 1945 года. Слева — генерал-майор Пётр Павлович Зеленский, сопровождавший Жукова верхом во время приема парада. Слева за Зеленским на заднем плане видны кони вороной масти, подготовленные для маршала Рокоссовского, командовавшего парадом, и его адъютанта.
        Маршал Жуков (третий слева) осматривает мемориал павшим советским воинам в Тиргартене 11 ноября 1945 года. Справа от Жукова — генерал-лейтенант Телегин. Летом 1945 года у Сталина было 10 маршалов, во время войны командовавших фронтами (кроме Берии и Будённого, не занимавших в армии никаких должностей). Война завершилась, фронты расформированы, и маршалов надо было куда-то пристраивать.
        В Москве Сталину был нужен только один, и Сталин выбрал себе в помощники Василевского, а девять других маршалов отправил командовать военными округами Советского Союза и покоренными государствами Европы. Рокоссовского Сталин отправил в Польшу, Ворошилова — в Венгрию, Толбухина — в Болгарию, Конева — в Австрию; Говоров, Тимошенко, Мерецков и Малиновский были поставлены командовать войсками различных военных округов СССР. Жукова Сталин поставил на самую главную покоренную страну — Германию: наводи порядок! Как всегда, Жуков с выполнением своих обязанностей не справился. Требовалось прекратить безобразия в войсках, а Жуков умел наводить порядок только с помощью массовых репрессий и расстрелов, которые после окончания войны стали неуместными и могли спровоцировать бунт.
        Дважды Герой Советского Союза майор А. Е. Боровых (второй слева) выступает на открытии мемориала павшим советским воинам в Тиргартене; на переднем плане второй справа — маршал Жуков, справа от Жукова — Серов, слева — Телегин. Момент, запечатленный на снимке, очень символичен: слева на Жукова поглядывает его «контролер» по партийной линии Телегин, справа — «контролер» Жукова по линии НКВД Серов.
        Командующий войсками Одесского военного округа Маршал Советского Союза Жуков приветствует части округа на военном параде в Одессе по случаю 29-й годовщины Октябрьской революции 7 ноября 1946 года. В марте 1946 года Сталин назначил Жукова Главнокомандующим Сухопутными войсками (эта должность была придумана для того, чтобы без шума убрать Жукова из Германии) и заместителем министра Вооруженных Сил СССР. За границу Жукова посылать было нельзя: в Германии он проворовался, под его руководством советские войска в этой стране разложились до полной неспособности воевать, а в Москве для Жукова работы не было. Всего через три месяца, 9 июня 1946 года, после начала расследования «трофейного дела», Жуков был снят с обеих должностей и назначен командующим войсками Одесского военного округа.
        На этих снимках хорошо видно, что на новом месте службы Жукова размах был уже не тот, не было столичной роскоши и блеска (сравните эти снимки со снимком Жукова перед Парадом Победы на одном из предыдущих разворотов), однако в то время маршалу было не зазорно командовать военным округом. Для всех высоких должностей в Москве не было, и советские маршалы, куда более талантливые, чем Жуков, командовали тогда войсками и на Дальнем Востоке, и в Забайкалье, и в Белоруссии. И никто не жаловался, одному только Жукову было обидно. Интересная деталь: на обоих снимках видно, что Жуков носит ордена прямо на шинели — это не было предусмотрено порядком ношения государственных наград и выглядело очень странно; такой поступок нельзя объяснить ни чем иным, кроме желания покрасоваться.
        Георгий Жуков в парадном мундире (1966 год). По количеству наград Жукова можно сравнить только со Сталиным. По орденам Красного Знамени и орденам «Победа» у Жукова и Сталина равенство, по остальным орденам у Жукова двукратное превосходство. Жуков не мог смириться с тем, что кроме него есть еще два трижды Героя Советского Союза. Четвертую звезду героя по закону присваивать не полагалось, но Жуков закон нарушил и к шестидесятилетию сам себе присвоил звание четырежды Героя Советского Союза и орден Ленина в придачу, который полагался только к первой «Золотой Звезде». Именно после этого началась безудержная раздача геройских званий и орденов членам Политбюро, и вскоре все руководители страны стали Героями. Особенно понравился почин Жукова товарищу Брежневу: он трижды получал звания Героя к юбилеям (60, 70 и 75 лет) и еще разок на обычный день рождения.
        notes
        Примечания
        1
        Обращаю внимание читателя на то, что разные тиражи первого издания мемуаров Жукова имели разное количество страниц: первый тираж (100 тысяч экземпляров) — 752 страницы, последующие — 736 страниц и 702 страницы, поэтому один и тот же текст в разных тиражах одного издания находился на разных страницах, и за это меня часто и беспощадно критиковали: мол, Виктор Суворов ссылается на такую-то страницу, я ее открыл и не нашел цитаты, на которую идет ссылка.
        Я цитирую Жукова по той версии первого издания «Воспоминаний и размышлений», в которой 736 страниц. — Прим, автора.
        2
        Алексей Алексеевич Епишев (1908 -1985) — советский партийный и военный деятель, генерал армии, в 1962 -1985 годах — начальник Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота, центрального военно-политический органа, осуществлявшего партийную работу в вооруженных силах Советского Союза и контроль над ними со стороны КПСС. — Прим. ред.
        3
        Шпеер А. Воспоминания. Пер с нем. Смоленск: Русич, 1997. С. 313.
        Подробнее об этом читайте в книге Виктора Суворова «Самоубийство.
        Зачем Гитлер напал на Советский Союз?» (М: Добрая книга.
        Глава 12. О бетонных паровозах. С. 121). — Прим. ред.
        4
        Песня из кинофильма «Если завтра война» (1938 г.), слова В. Лебедева-Кумача. — Прим. ред.
        5
        Владимир Антонович Золотарёв — российский военный историк, доктор исторических наук, генерал-майор запаса, начальник Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации в 1993 -2001 годах. — Прим. ред.
        6
        Цвет пакета соответствовал его названию — тем самым командование указывало на особую важность сведений, содержащихся в этом пакете; кроме того, такой пакет можно легко и быстро найти среди других пакетов и документов, хранившихся в недрах огромных армейских сейфов. — Прим, автора.
        7
        Габриэль Городецкий, профессор истории, директор Каммингсовского Центра по изучению России и Восточной Европы Тель-Авивского университета, автор книги «Миф “Ледокола”» (М.; Прогресс-Академия,
        1995). В этой книге Городецкий, говоря о командном составе Красной Армии накануне войны, утверждает, что «командиры 40% шляпы, бесхарактерные, трусы и т.д.» (С. 125.) Подробнее о Габриэле Городецком и его критике «Ледокола» Виктор Суворов пишет в новом издании книги «Последняя республика» (М.: Добрая книга). — Прим. ред.
        8
        Подробнее об истинной роли Жукова в обороне Ленинграда читайте в новом издании книги Виктора «Беру свои слова обратно»
        (М: Добрая книга. Главы 22 -27). — Прим. ред.
        9
        Алексей Трофимович Рыбин, майор в отставке, сотрудник личной охраны Сталина с 1931 года. — Прим. ред.
        10
        В 1978 году орденом «Победа» был награжден Маршал Советского Союза Брежнев, а в 1989 году это награждение было посмертно отменено как не соответствующее статуту ордена. — Прим, автора.
        11
        В феврале 1946 года Барановичский и Минский военные округа были объединены в Белорусский военный округ. — Прим. ред.
        12
        Интересно, что сразу после войны был открыт музей блокады Ленинграда, экспозиция которого рассказывала в том числе и о людоедстве в период блокады, но вскоре эта тема оказалась под запретом, связанные с ней экспонаты спрятали или вовсе уничтожили.
        Оно и понятно: не мог же один советский человек съесть другого советского человека. Такого не должно быть. А раз не должно, значит, и не было. — Прим, автора.
        13
        Обращаю внимание читателя на то, что разные тиражи первого издания мемуаров Жукова имели разное количество страниц: первый тираж (100 тысяч экземпляров) — 752 страницы, последующие — 736 страниц и 702 страницы, поэтому один и тот же текст в разных тиражах одного издания находился на разных страницах, и за это меня часто и беспощадно критиковали: мол, Виктор Суворов ссылается на такую-то страницу, я ее открыл и не нашел цитаты, на которую идет ссылка.
        Я цитирую Жукова по той версии первого издания «Воспоминаний и размышлений», в которой 736 страниц. — Прим, автора.