Счастливый день Всеволод Сергеевич Соловьев
Проза
Всеволод Соловьев так и остался в тени своих более знаменитых отца (историка С. М. Соловьева) и младшего брата (философа и поэта Владимира Соловьева). Но скромное место исторического беллетриста в истории русской литературы за ним, безусловно, сохранится.
Помимо исторических романов представляют интерес воспоминания
Вс. С. СОЛОВЬЕВЪ
СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ
Конецъ августа. Ночи все темне и въ бездонной глубин небесной зажигается такая безконечность звздъ, что, кажется, нкоторымъ изъ нихъ ужъ нтъ и мста, не за что уцпиться — и он срываются, падаютъ, мелькнувъ на мгновеніе, и пропадая въ какомъ-то непонятномъ, заповдномъ «нигд». По раннимъ утрамъ уже чувствуется рзкій, пронзительный холодокъ и туманы поднимаются на лугахъ и въ лсныхъ оврагахъ…
Но дни стоятъ тихіе, теплые, безоблачные. Такихъ чудныхъ дней не было за все лто. Воздухъ необычайно прозраченъ и въ немъ уже чуется теплый, бальзамическій запахъ, особенно какъ-то дйствующій на душу — запахъ осени…
Юрій Михайловичъ вышелъ на прогулку посл одинокаго завтрака, сервированнаго на терасс его пустого, всегда тихаго, даже какъ бы нсколько таинственнаго дома. Онъ прошелъ весь лсъ, вышелъ въ поле, спустился къ рк и незамтно сталъ приближаться къ густой зелени старыхъ. дубовъ, чернвшихъ вдали, за рчнымъ извивомъ, на ярко голубомъ, прозрачномъ фон, неба.
Юрій Михайловичъ — красивый и видный человкъ лтъ сорока съ чмъ-нибудь. Онъ бодръ и свжъ и ровно ничего въ немъ не указываетъ на то, что онъ уже спускается подъ гору жизненной дороги. Въ его довольно еще густыхъ, красиво подстриженныхъ волосахъ и длинной превосходной бород, только кой гд, да и то едва замтно, серебрится сдина. Нсколько морщинокъ вокругъ темныхъ глазъ нисколько не портятъ его пріятнаго, загорвшаго за лто лица, а напротивъ — придаютъ ему опредленное, законченное выраженіе. Красивый, обдуманный лтній костюмъ, да и вс, вообще, манеры ясно показываютъ, что Юрій Михайловичъ вовсе не деревенскій старожилъ, а человкъ городской, столичный или даже, пожалуй «заграничный».
Оно такъ и есть. Юрій Михайловичъ всю жизнь прожилъ, узжая изъ Петербурга заграницу, и прізжая изъ-за границы въ Петербургъ. Прекрасно воспитанный, съ характеромъ добродушнымъ и веселымъ, съ умніемъ легко и свободно относиться къ людямъ и нравиться почти всмъ, — онъ очень пріятно провелъ свою молодость и бодро вступилъ въ зрлый возрастъ. Съ удовольствіемъ для себя и для другихъ, къ сорока годамъ, онъ постепенно уничтожалъ значительное родовое состояніе; но сдлалъ это не по легкомыслію, ибо зналъ, что очень старый и бездтный дядя его долженъ непремнно умереть и оставить ему отличныя средства, которыхъ за глаза хватитъ на самую долгую жизнь. Отъ мысли о брак онъ ужъ очень давно и ршительно отказался, убдясь, что семейная жизнь приноситъ несравненно боле заботъ и горя, чмъ радостей.
Все шло отлично. И здоровье не измняло, и дядя умеръ какъ разъ во время. А между тмъ вотъ ужъ второй годъ какъ Юрій Михайловичъ почему-то началъ скучать. Сначала изрдка, а потомъ все чаще. Онъ не отдавалъ еще себ отчета въ этой скук; но она заставляла его перезжать съ мста на мсто и все искать чего-то и не находить.
Эта скука загнала его, вмсто какого-нибудь заграничнаго курорта, въ тамбовскую деревню, загнала, да вдругъ и притихла, будто устала. Третій ужъ мсяцъ жилъ Юрій Михайловичъ въ деревн, а узжать еще не думалъ. И, странное дло, его деревенская жизнь, казалось бы только и могла что нагнать скуку, а ужъ никакъ не усыпить ее. Юрій Михайловичъ ровно ни съ кмъ не видался и цлые дня проводилъ или на прогулкахъ пшкомъ и верхомъ, или въ праддовской библіотек, за разборкой старыхъ, въ «телячью кожу» переплетенныхъ книгъ.
Единственнымъ его развлеченіемъ была борьба съ сосдкой, вдовой генерала Трейера, Врой Павловной. Нсколько лтъ тому назадъ, еще при жизни генерала, Юрій Михайловичъ бывалъ у нихъ въ дом; но это лто, именно вслдствіе постоянной борьбы, непріятностей, они, живя, въ ближайшемъ сосдств, почти не видались. Земли Вры Павловны были смежны съ его землями, управляющій Вры Павловны былъ смертельнымъ врагомъ его управляющаго, — а потому почти ежедневно сосдскій скотъ забирался въ хлба, а его скотъ оказывался въ хлбахъ Вры Павловны. То же самое случалось и съ домашней птицей. Взаимная порча, потрава и вообще всевозможныя «протори и убытки» начинали принимать чудовищные размры. Сосдскій скотъ и птица загонялась и задерживалась впредь до выкупа.
Во время утренняго чая являлся управляющій и докладывалъ:
- Воля ваша, Юрій Михайловичъ, этакъ совсмъ невозможно; какъ есть весь нашъ скотный дворъ будетъ перепорченъ… Опять генеральша шесть нашихъ коровъ сманила и загнала.
- Что жъ, она такъ сама ихъ и сманивала? вы видли?
Управляющій ничуть не смущается тономъ этого вопроса и продолжаетъ:
- Извстно сманиваетъ… троихъ пастуховъ перемнили… теперешній Акимъ, всякаго спросите, мужикъ степенный, а и онъ не доглядлъ… сманила таки…
- Ну да и у насъ загнаны со вчерашняго вечера ея четыре коровы… дв ея лучшихъ, тирольскихъ! — вдругъ прибавляетъ управляющій.
Юрій Михайловичъ смется.
- Такъ этихъ значитъ я заманилъ?
Управляющій обижается.
- Вамъ вотъ смшно, Юрій Михайловичъ, а какъ скотный нашъ дворъ она портитъ, такъ вдь — вы же на меня въ обид будете!.. Нтъ, воля ваша, а такъ больше нельзя… разршите… я завтра въ городъ уду и подамъ жалобу мировому. Ужь будьте покойны… я дло выиграю, а она большой штрафъ заплатитъ и вс убытки… Наше дло правое.
Но Юрій Михайловичъ жаловаться мировому, сколько ни упрашивалъ управляющій, не позволялъ. Однако, вс эти ежедневные разговоры и исторіи въ конц концовъ сдлали свое дло. Смертельная борьба двухъ управляющихъ отразилась таки на Юріи Михайлович и Вр Павловн; они перестали видаться и въ послдній разъ встртились у опушки парка, очень сухо раскланялись и разошлись въ разныя стороны.
Наконецъ, сегодня, въ этотъ чудный августовскій день, управляющій явился передъ Юріемъ Михайловичемъ, совсмъ багровый, трясясь какъ въ лихорадк, и долго не могъ произнести слова.
- Что съ вами? что такое случилось? — даже встревожился Юрій Михайловичъ.
- А то-съ… а то-съ, что вотъ вы не дозволяли къ мировому, а они насъ упредили — и на насъ жалоба… Вотъ-съ до чего дошло!..
- Да полно-те… какая тутъ жалоба? кто это вамъ сказалъ?..
Но управляющій, съ отчаяннымъ и въ то же время торжественнымъ жестомъ подалъ повстку, Юрій Михайловичъ пробжалъ ее глазами.
- Такъ это васъ вызываютъ, а не меня, и по жалоб управляющаго госпожи Тренеръ, а не ея самой…
- Это все одно-съ, все одно-съ, — трясся и задыхался управляющій, — дайте срокъ — она и васъ самолично притянетъ-съ… къ тому идетъ…
«Однако, хоть и пустяки, а все же непріятно, да и, наконецъ, надодать начинаетъ… И чего это она придирается»… думалъ Юрій Михайловичъ, совсмъ уже приближаясь къ дубамъ, за которыми начинался небольшой, но густой и тнистый паркъ Вры Павловны. Онъ подошелъ къ дубу-великану, подъ втвями котораго любилъ отдыхать, любуясь зеленой равниной и широкой далью, и уже хотлъ было опуститься на траву, какъ въ нсколькихъ шагахъ отъ него послышалось ворчаніе, а затмъ хоть и не особенно внушительный, но сильно враждебный лай. Темносрый съ черной полосой на спин мопсикъ кинулся къ нему, подпрыгивая и ныряя въ трав, остановился передъ нимъ какъ вкопанный, поднялъ круглую, обрюзглую, съ приплюснутымъ носомъ мордочку, устремилъ на него большіе, черные и круглые глаза — и глухо зарычалъ, выжидая и обдумывая положеніе.
- Здравствуйте, Юрій Михайловичъ! — раздался пріятный женскій голосъ.
Вра Павловна едва улыбалась кончиками губъ, еще не ршаясь — протянуть или не протянуть ему руку. Она вышла изъ тни и солнце сразу освтило всю ея полную красиво сложенную фигуру, ея свжій, изящный нарядъ, ея густую блокурую, круто свернутую, выглядывавшую изъ-подъ соломенной шляпы, косу, ея моложавое розовое лицо съ большими срыми глазами, маленькимъ хорошенькимъ носикомъ и нсколько насмшливымъ, особенно теперь, но положительно красивымъ, ртомъ.
Юрій Михайловичъ взглянулъ на нее, прежде всего залюбовался ею и быстрая, быстрая мысль промелькнула въ голов его и затмъ какъ-то странно и неожиданно упала прямо въ сердце: «какая прелестная женщина»!.. ей должно быть тридцать пять… никакъ не меньше… но разв это не все равно, когда она но старе двадцати пяти — такъ свжа, мила и красива!..
Между тмъ Вра Павловна уже ршилась и протянула ему руку. Это пожатіе доставило ему почему-то особенное удовольствіе, какого онъ давно не испытывалъ.
- Я очень радъ, Вра Павловна, что встртился съ вами… Мн надо съ вами поговорить, — объявилъ онъ продолжая любоваться ею.
А въ голов и сердц звучало: «отчего она никогда не была такъ хороша, какъ сегодня»?
- И мн тоже надо поговорить съ вами, а потому сядемъ на траву, вы на своей земл — вдь это межа — я на своей, — и будемъ бесдовать.
Она прелестнымъ движеніемъ, несмотря на свою полноту, опустилась въ густую и мягкую траву. Юрій Михайловичъ послдовалъ ея примру, снялъ шляпу и всей грудью вдохнулъ въ себя легкій втерокъ, потянувшій отъ рки. Мопсикъ подвернулся къ самому платью свой хозяйки, пересталъ рычать, громко и протяжно. даже съ визгомъ звнулъ и началъ укладываться.
- Вра Павловна, о чемъ же это вы хотли поговорить со мною?
- А вы о чемъ, Юрій Михайловичъ?
- Именно о томъ-же, вроятно, о чемъ и вы… о нашей сосдской вражд, которая все усиливается… Право, если мы съ вами не примемъ ршительныхъ мръ, то, или вашъ управляющій совсмъ състь моего, или мой вашего, а въ убытк и въ отвт будемъ мы съ вами…
О, какъ она мило взглянула, какіе у нея глубокіе, добрые, заманчивые глазки. Отчего она никогда ни разу еще не была такой?!
- Вы правы, — сказала она, — и что же, по вашему, надо длать, чтобы избжать всхъ этихъ непріятностей?
- Надо прежде всего быть строже съ управляющими и ршительно обуздать ихъ предпріимчивость…
- Покажите мн примръ…
- Я и показываю. Только благодаря моему строгому запрещенію у васъ до сихъ поръ не было дла въ мировомъ суд… Между тмъ вашъ управляющій уже подалъ жалобу и очень вроятно, что мн предстоитъ быть вызваннымъ по меньшей мр въ качеств свидтеля…
- Богъ съ вами! откуда вы это взяли? Я разъ навсегда объявила Петрову, что не желаю никакихъ мировыхъ и чтобы этого никогда не было…
- Однако, я сейчасъ своими глазами видлъ повстку.
Вра Павловна разсердилась, вспыхнула и стала еще миле.
- Ну что мн длать съ этимъ невозможнымъ Петровымъ?! — воскликнула она съ самой искренней печалью. — Онъ меня ни въ чемъ не слушается, иногда позволяетъ себ такой тонъ… и увряетъ меня во первыхъ въ томъ, что я ровно ничего, какъ есть ничего не смыслю и никогда не буду смыслить въ хозяйств, и, во вторыхъ, въ томъ, что вы, понимаете, вы сами, лично, только и длаете все лто, что сманиваете моихъ коровъ и чмъ-то окормили мою любимую тирольку… А теперь вотъ и мировой, несмотря на мое формальное запрещеніе!.. Юрій Михайловичъ, милый, помогите мн… посовтуйте…
«Милый» — съ этимъ словомъ много разъ обращались къ нему хорошенькія женщины. Это слово могло напомнить ему много блаженныхъ мгновеній. Но никогда еще, даже въ лучшее время юности, не наполняло оно его такимъ тепломъ и свтомъ. Онъ вдругъ понялъ что давно ужъ скучаетъ, что скука его непремнно будетъ все расти и расти, если онъ теперь же не убьетъ ее, не уничтожитъ, не вырветъ съ корнемъ.
Онъ отвернулся отъ широкой, залитой солнцемъ, знакомой равнины, гд терялся его взглядъ, прилегъ на трав, подперъ рукою голову и пристально, не отрываясь, сталъ глядть въ глаза Вр Павловн. Ему показалось, что въ этихъ глазахъ можно все увидть, вс ея мысли, ея чувства… Сердце его странно замерло, почти остановилось. Во рту пересохло, такъ что трудно было говорить, но онъ — все же заговорилъ, не спуская глазъ съ Вры Павловны:
- Вы просите моего совта… Положеніе трудное… Вашъ Петровъ плутъ и обманываетъ васъ жестоко — я это знаю и берусь доказать вамъ. Хорошаго управляющаго найти трудно… Сами вы дйствительно ничего не знаете въ хозяйств… При этомъ, съ двумя такими имніями какъ наши, гд вс межи перепутаны, гд моя земля то и дло съ трехъ сторонъ врзается въ вашу, а ваша — въ мою — всегда будутъ происходить непріятности… Наши два имнія должны составить одно, — и тогда хозяйство пойдетъ прекрасно…
И они не отрываясь глядли въ глаза другъ другу. Вра Павловна вспыхнула. Грудь ея порывисто дышала.
- Такъ что же? — какъ-то неувренно, почти задыхаясь прошептала она, — вы хотите предложить мн… купить мое имніе… или продать мн ваше?..
Онъ вдругъ опустилъ глаза и проговорилъ быстро, не переводя духа:
- Нтъ, я хочу предложить вамъ соединить наши имнія другимъ способомъ — за меня замужъ…
Краска сбжала съ ея щекъ.
Нсколько мгновеній продолжалось молчаніе. Далеко гд-то прокричалъ журавль. Мопсикъ всталъ на ноги и потянулся звая. Наконецъ, она подняла глаза и встртилась снова съ его блестящимъ, ожидающимъ взглядомъ.
- Для округленія имнія и удобства? — едва слышно произнесла она.
Улыбка озарила все лицо его и быстрымъ движеніемъ онъ протянулъ къ ней руки. Мопсикъ зарычалъ, косясь на него однимъ глазомъ.
Ясная улыбка разлилась и по лицу Вры Павловны.
- Я такъ беззащитна, что поневол должна на все согласиться, — сказала она, отвчая ему крпкимъ пожатіемъ. Онъ склонился къ ней и покрывалъ долгими поцлуями ея блыя, нжныя руки.
Мопсикъ все косился, и вдругъ заметался на мст и отчаянно залаялъ.
1917
|
