Библиотека / История / Калашников Виктор : " Загадка Империи Инков " - читать онлайн

Сохранить .
Загадка империи инков Виктор Иванович Калашников
        Виктор Калашников
        Загадка империи Инков
        
        
        Мачу-Пикчу
        ЯВЛЕНИЕ ВЕЛИКОГО ИНКИ
        Он сидел на пороге дома своего дяди капитана Алонсо де Варгаса и с грустью смотрел на пыльные дома и деревья селения Монтилья.
        Стоило ли так рваться из благословенного Перу в Испанию, на свою вторую родину, чтобы оказаться в этой забытой Богом глуши? Из-за океана все виделось иначе. Он видел себя как бы со стороны, входящим в зал торжественных приемов, склоняющим голову перед королем. Филипп II вставал с трона, подходил к нему, сыну коменданта города Куско, просил рассказать о далеких землях, об обычаях туземцев, о славном прошлом империи Инков… Наделе все вышло иначе. Все попытки попасть на прием к королю окончились полной неудачей. Оставалось лишь поехать к родственникам, попросить их приютить бедного племянника. Горечь переполняла его сердце — ему, потомку великих Инков, приходилось лучшие годы своей жизни проводить в тишине и безвестности.
        Вдруг его размышления были прерваны самым неожиданным образом. От ослепительного светила, стоявшего в самом зените, протянулся вниз луч, расширился, и в нем появились очертания человека с гордой осанкой. Незнакомец сказал: «Сын сыновей моих, носящий иноземное имя Гарсиласо де ла Вега…»
        Он встрепенулся и возразил солнечному человеку: «Нет, вы ошиблись. Вам, наверно, нужен мой отец, но он давно умер. Меня же зовут Гомес Суарес де Фигероа».
        Но тот лишь грустно улыбнулся и запел древнюю индейскую песню:
        Не забывай нас, мальчик,
        Не забывай.
        Белый холм, возврати его.
        Быстрый ястреб, взлети с ним ввысь
        И верни его.
        Ах, мой сынок, возвращайся к нам,
        Скорее к нам возвращайся!..
        Гомес помнил эту мелодию с детства. Ее напевала мать, склонившись над колыбелью.
        Он тихо спросил: «Кто ты?» И незнакомец, будто удивившись, ответил: «Разве ты не узнал меня своим сердцем? Я — Манко Капак, первый Инка, предок твоей матери, а значит, и твой. Отныне ты станешь носить имя своего отца, но будешь добавлять к нему гордый титул — Инка. Я повелеваю тебе вспомнить все, что ты слышал в детстве, и записать историю государства, которое испанцы называют Перу, а мы именовали — Тауантинсуйу».
        - Тауан… — попытался было повторить капитан королевской гвардии и запнулся. — Инка! Но я не помню того, что рассказывала мне в детстве мать и ее родственники о вашей империи. Прошло столько лет. Я не смогу исполнить то, что ты повелеваешь.
        
        Крепость в Куско была сложена из огромных каменных глыб, перед которыми была бессильна испанская артиллерия
        
        
        Золотая маска бога Солнца
        И без того призрачная фигура Манка Капака стала постепенно растворяться в солнечном луче. Отчетливо слышен был лишь его голос, отдававшийся эхом: «Сможешь, мой мальчик, ты все сможешь. И я, глядя с небес, не оставлю тебя своими заботами». Пока капитан размышлял, стараясь понять, что лее с ним произошло, со всех сторон к нему устремились деревенские ребятишки.
        Первым добежал маленький Педро и сразу же выкрикнул:
        - Дон Гомес, а дон Гомес! Вы уже проснулись?
        - А? Что? — словно очнувшись, переспросил его взрослый. — Ты называешь меня доном Гомесом? Нет, отныне я буду носить имя моего отца — Гарсиласо!
        - Гарсиласо — красивое имя, — согласилась десятилетняя соседская девочка Мария. И тут же спросила: — А где ваш отец, дон Гомес, то есть, я хотела сказать, дон Гарсиласо?
        - Он был великим воином, сражался с индейцами в далекой Америке, распоряжался столицей империи Инков — городом Куско, а потом умер.
        - А разве у индейцев была империя? — удивился Педро. — Моя мама говорит, что все они дикари, которые на обед съедают собственных детей!
        
        
        На таких кораблях испанцы и португальцы завоевывали Америку
        Гарсиласо погладил по голове мальчика и ответил вопросом на вопрос:
        - А разве твоя мать была в Америке?
        - Нет, — упрямо сжав губы, сказал Педро. — Но о том, что индейцы — дикари, знают все на свете. Они — грязные, невежественные, и еще у них много золота.
        И вновь капитан спросил детей:
        - Откуда же у нищих и грязных индейцев, как вы говорите, взялись такие богатства?
        - Я! Я знаю, — вскочила с места Мария. — Они их украли! Нищие всегда что-нибудь у кого-нибудь крадут!
        - Украли, — кивнул, будто соглашаясь, Гарсиласо. — А у кого?
        - У нас, испанцев! Это же яснее ясного! — откликнулся маленький Педро.
        Глаза капитана вспыхнули гневом, но он взял себя в руки, успокоился и даже рассмеялся:
        - Когда же они успели? Ваши отцы и деды, а у некоторых и прадеды, сели на корабли и отправились за моря на поиски золота и других сокровищ. Они нашли их в индейских храмах. Разграбили и увезли на свою родину. Так золото инков стало нашим. Индейцы превратились в нищих, а мы — в богачей. И вот я спрашиваю вас — кто же кого обокрал?
        - Э-э… — начала было Мария, но, так ничего и не придумав, замолчала, а потом попросила:
        - Дон Гарсиласо, расскажите нам об индейцах, об их империи, о богатствах и обо всем остальном.
        Медленно, немного даже неуверенно, он начал свой рассказ. Глаза Гарсиласо были устремлены вдаль. Капитан лишь описывал детям свое видение. Реально эти события произошли, когда его еще не было на свете. Голос рассказчика становился все увереннее, в нем послышались металлические нотки — словно звенел колокол:
        - Сорок лет назад в империи Инков началась гражданская война. За власть сражались два претендента на трон: Васкер и Атавальпа. Силы их были равны, и в кровавых сражениях ни один из них не мог одержать окончательной победы. Этим решил воспользоваться Франсиско Писарро…
        - Ух ты, сам Писарро! — восторженно прошептал Педро.
        Мария тут же на него шикнула, заставив замолчать.
        
        Пума считалась священным животным. Столица инков Куско была построена в форме гигантской головы пумы
        
        
        Франсиско Писарро в походе
        Гарсиласо, словно не замечая детей, сгрудившихся вокруг него, продолжал: — Взяв с собой 160 солдат, он двинулся через горы в город Кахамарку, чтобы неожиданно напасть на лагерь верховного Инки Атавальпы. 15 ноября 1532 года испанцы миновали горный хребет, увидели внизу долину и замерли от страха — перед ними было огромное, восьмидесятитысячное войско индейцев. Все они были хорошо вооружены, на головах сверкали шлемы в виде серебряных или золотых дисков… — Не могли наши бесстрашные солдаты испугаться каких-то там индейцев! — вскричал Педро. И другие мальчишки его поддержали: «Писарро никого не боялся!» Лишь Мария робко спросила:
        «А восемьдесят тысяч — это очень много?»
        - Когда против двух сотен солдат — восьмидесятитысячное войско, то это очень много! — ответил капитан. — Поэтому Писарро начал переговоры с Инкой…
        Гарсиласо хотел было продолжить, но уже стемнело. Родители начали звать своих детей домой.
        - Ладно, продолжим завтра, — закончил Гарсиласо свой рассказ.
        
        
        Манко Капак — сын Солнца и основатель империи Инков
        
        Золотые рукава. Инки любили украшать себя золотом и серебром
        ОТЕЦ — СОЛНЦЕ, МАТЬ — ЛУНА
        На следующее утро, выйдя во двор, капитан увидел перед собой деревенских ребятишек, терпеливо дожидавшихся его пробуждения.
        - Ну, наконец-то! — облегченно вздохнул Педро. — Я всю ночь не спал. Все думал, чем у них там дело кончилось. Победил Писарро этого Атавальпу или нет? Да и вообще — что значит «инка»? Это что, национальность у индейцев такая?
        - Инка — это царь или господин, — объяснил капитан.
        - А откуда у индейцев столько солдат? — не унимался мальчик.
        - Хорошо, начинаю с самого начала. Так случилось, что мою мать, донну Исабель, индейское имя которой Чимпу Окльо…
        - Так вы — индеец? — удивился Санчо.
        - Лишь наполовину. Моя мать из царского рода Инков, а отец, как и я, был капитаном Его Величества короля Испании. Только очень вас прошу — больше меня не перебивайте, ладно?
        Ребята молча кивнули, и Гарсиласо продолжил:
        - К матери часто приходили родственники. Они говорили о былом величии империи Инков, о королях и их происхождении, а я слушал их, как обычно в детстве слушают сказки…
        Журчал голос рассказчика, а воздух в комнате уплотнялся. Исчезали стены, мебель, а вместо них проявлялись воды прекрасного озера, в котором отражались солнце и звезды одновременно. Дети видели то, о чем им говорил Гарсиласо, и сдерживали дыхание, чтобы не спугнуть прекрасное видение.
        - Сестры и братья матери рассказывали, что самые первые боги сотворили на берегах высокогорного озера Титикака Солнце, Луну и звезды. Позже светила поднялись на небо. Прошло еще какое-то время, и с Солнца на землю спустились первые Инки. Мужчину звали Манко Капак, его жену — Мама Вако Койа. У них были светлые волосы и кожа, а говорили они между собой на языке, которого никто не знал. Но они могли говорить на любом другом языке.
        Воздух в комнате как бы поплыл, видение изменилось, и все увидели высокого светлокожего мужчину и красивую женщину, первых Инков.
        Между тем капитан продолжал:
        - Когда они оказались на земле, с неба к ним обратился отец их, Солнце: «Дети мои! Люди забыли меня, а почитают как богов зверей и даже лягушек! Вам суждено стать их царями, но править вы будете не силой, а любовью. Вы должны всегда быть справедливыми и никому не причинять обид. Только благими делами вы подтвердите, что являетесь детьми Солнца и Луны».
        Светило выпустило узкий луч, который, достигнув земли, превратился в золотой жезл. Манко Капак поднял этот подарок Отца-Солнца. И услышал Его голос: «Там, где этот жезл войдет в землю, вы построите город — столицу вашего царства». Манко Капак и Мама Вако пошли от берегов озера Титикака, и жезл постукивал своим концом по каменистой почве. Лишь однажды он легко вошел в плодородную почву. Это случилось в долине Куско. Здесь Инки остановились и начали строить город, который спустя годы стал центром великой империи…
        Гарсиласо замолчал, и видение тут же исчезло. Ребята сидели с открытыми ртами.
        
        
        Алтарь Мачу-Пикчу
        
        Узелковое инкское письмо — кипу
        Капитан несколько раз громко хлопнул в ладоши, чтобы они очнулись, и сказал: — Все, объявляю перерыв. Отправляйтесь домой обедать. Отдохните, а к вечеру, если не пропадет желание, возвращайтесь ко мне.
        Воспоминания взволновали Гарсиласо. Он будто вновь слышал голос дяди, старого Инки. А возникавшие видения, наверно, наслал Манко Капак — не только первый царь, но и великий волшебник. Обещал помочь и вот — помог.
        Гарсиласо задумался и не заметил, что дети вновь окружили его плотным кольцом. А в каждой паре карих глаз была просьба: «Продолжай!»
        Капитан, вздохнув, опустился на ступени крыльца и, немного помолчав, продолжил рассказ:
        - Инки несли другим племенам культуру. Вокруг долины Куско множество горных ущелий, через которые индейцы не умели переправляться. И тогда Манко Капак вместе с сыновьями начал плести из ивовых веток длинные, гибкие и очень прочные мосты. Когда первый из них был переброшен через ущелье, индейцы были восхищены сооружением. У них существовал обычай поклоняться тому, кто создал нечто удивительное, чего они не знали раньше. Они рассуждали так: «Если он умеет делать то, чего не умеем мы, значит, он умнее нас и достоин быть нашим вождем!» Вот так, без войны и кровопролития Манко Капак объединил многие племена, и все они признали его своим царем. Много еще удивительного и прекрасного создал первый Инка. Но пришло время ему умирать.
        
        Эта глиняная статуэтка была найдена в городе Куско
        
        Позвал он сыновей и сказал им: «Помните, что вы — дети Отца нашего Солнца. И, как Он, вы должны быть первыми в выполнении законов, чтобы являть пример своим подданным. Вы должны покорять индейцев не насилием, а любовью. Так учил меня Отец-Солнце, и эту мудрость вы передадите своим детям, а те — своим. В этом моя последняя воля. Сейчас я возвращаюсь на нашу родину, в небеса, и оттуда буду смотреть на вас и приходить вам на помощь». Дыхание его прекратилось, и душа вернулась на Солнце. Из тела Манко Капака сделали мумию, над которой было не властно время. Мумию посадили на царский трон и отнесли в главный храм Куско. И потом, когда Великий Инка — сын или внук, а затем и правнук Манко Капака, возвращался душой на небо, и его мумию устанавливали в главном храме.
        Гарсиласо замолчал, чтобы перевести дыхание. И в эту минуту Педро осторожно спросил:
        - А зачем они делали эти мумии? Может быть, лучше было хоронить царей в земле, как это делаем мы?
        - У каждого народа свои обычаи, — ответил капитан. — Инки считали, что мумии являются символом мужества, бесстрашия и стойкости. Во время сражений, когда враг превосходил силой, они выносили на носилках кресла, в которых сидели их славные предки. Перед лицом Манко Капака ни один воин не мог дрогнуть и отступить. Каждый должен был сражаться до полной победы.
        Просто невозможно было опозориться перед своими славными предками!
        - Вы нам рассказывали, что инки побеждали любовью, а теперь оказывается, что они воевали с оружием в руках? — спросила Мария.
        - Не всегда удавалось воззвать к разуму непокорных. Были среди соседей инков очень воинственные племена. Когда не удавалось уладить дело миром — Инки сражались. Особенно прославился величайший воин по имени Вира-коча.
        - А чем он прославился? — хмуро спросил Педро. — Он что, был лучшим воином, чем Франсиско Писарро?
        - Они никогда не встречались, поэтому трудно сравнивать, кто лучше, кто хуже, — уклончиво ответил Гарсиласо, чтобы не обидеть мальчика, который, судя по всему, боготворил Писарро. — Как незаметно бежит время! — удивился Гарсиласо. — Уже ночь на дворе. Самое время нам прощаться.
        - Пойдем по домам. Скорее бы наступило это завтра!
        
        ПРИНЦ ВИРА-КОЧА
        На следующее утро Гарсиласо вдруг понял, что отныне у него есть дело, важное и интересное — рассказывать детям историю империи Инков.
        - Прежде чем я расскажу вам о Вира-коче, нужно сообщить две важные вещи о жизни в Тауа — империи Инков. Как вы думаете, что было их главным сокровищем?
        - Золото! — выкрикнул Педро.
        - Отнюдь, — возразил Гарсиласо. — Главным сокровищем империи была ее столица, город Куско с храмом Солнца. Городу поклонялись как величайшей святыне, ведь его основал первый Инка Манко Капак. Поклонение доходило до того, что если встречались два индейца одинакового положения, то тот, кто возвращался из Куско, пользовался уважением и почтением другого, лишь направлявшегося в столицу. Поклонение возрастало, если речь шла о жителе, а тем более уроженце Куско. Понятно, что эту святыню ни в коем случае нельзя было оставлять на произвол судьбы, а тем более сдавать неприятелю.
        Между тем Педро и Санчо разыгрывали комичную сценку. Педро изображал индейца, который возвращался из Куско, а Санчо был только на пути в столицу. Педро важно вышагивал, выставив живот, а Санчо униженно ему кланялся.
        Дети, глядя на двух проказников, захихикали.
        
        Капитан лишь бросил на них косой взгляд, и мальчишки сели на место.
        - И второе, о чем я хотел упомянуть, — это чанки, — капитан запнулся, и его взгляд стал тяжелым, полным ненависти.
        - Когда первые Инки, спустившись с небес, пришли в долину Куско, там уже жили разные народы. Они отличались внешностью, нравами, обычаями и верой. Индейцы — кто раньше, кто позже — добровольно признали власть сыновей Солнца. Одним понравились идеи любви, справедливости и верности, которые несли Инки. Других поразили изобретения чужеземцев. Третьи признали к мудрость их законов. Четвертых очаровали их красочные праздники. Только чанки подчинились из страха и потом лишь ждали удобного случая, чтобы свергнуть Инков и стать царями над всеми народами. Чанки — это несколько разных племен, для которых война, насилие и жестокость были смыслом жизни. Они говорили: «Если я не могу никого убить, значит я слаб и не достоин жизни. Для сильного воина чем больше врагов, тем лучше». До прихода Инков они постоянно вели войны со своими соседями. А когда наступили дни мира, чанки затосковали… Рассказчик перестал хмуриться и улыбнулся:
        - Ну а теперь самое время рассказать о принце Вира-коче. Его отец, Седьмой Инка, при рождении получил имя Йавар Ванак, что означает «Плачущий кровавыми слезами». Имя считалось несчастливым, и Йавар боялся его. Он был слабым, неуверенным в себе человеком. Думал, что если никогда не применять строгие законы, то жизнь будет спокойной, а империя будет процветать. Его старший сын был Другим — мужественным, смелым, иногда даже дерзким. Йавар не любил наследника и отправил его пасти стада, запретив под страхом смертной казни появляться во дворце. Принц не посмел ослушаться. А через три года он вдруг, чрезвычайно взволнованный, вбежал во дворец и попросил принять его немедленно. «Да как он посмел! — вскричал царь. — Гоните его прочь!» Но царедворцы отказались прогнать принца и ответили Инке: «Ты должен его выслушать. Если он нарушил запрет отца, то на это у него, наверное, были очень веские причины».
        
        Крепостные укрепления в Куско
        
        Стены древнего города инков
        «Ну ладно, — вскричал Йавар, — пусть войдет. И если это какая-нибудь ерунда, то…» Инка не договорил и лишь махнул рукой, мол, введите принца.
        Наследник вошел, низко поклонился отцу, потом сказал: «Единственный господин мой, знай, что с небес спустился человек в странной — до земли — одежде, а на его лице — длинная борода. Никогда раньше я не встречал людей с такой необычной внешностью. За собой он вел странное животное. Он сказал мне: „Я — брат Манко Капака, первого из твоих предков, и спустился на землю, чтобы передать предостережение. Скоро племена чанков соберут большое войско и пойдут на город Куско, чтобы разрушить его. Передай мои слова своему отцу, чтобы он приготовился и подавил мятеж. А ты знай, что какие бы несчастья ни случились с тобой, не бойся! Я всегда буду рядом и помогу. Иди на любой подвиг, каким бы трудным он ни казался“».
        - Он сообщил мне свое имя — Вира-коча, а затем исчез, — закончил принц свой рассказ.
        
        Йавар, вместо того чтобы поблагодарить сына, впал в яростный гнев и закричал: «Ты — тщеславный безумец! Никто никогда не слышал о брате Манко Капака по имени Вира-коча! Почему сын Солнца выглядел так странно? Отчего он явился не ко мне, законному владыке, а к тебе, пастуху? Ты все выдумал, лишь бы вернуться во дворец! Так нет же! Немедленно убирайся отсюда, паси скот и никогда не появляйся здесь!»
        И вновь царевич отправился в изгнание.
        
        А ровно три месяца спустя восстали чанки. Они убили представителей Инков в своей провинции, собрали огромное войско и двинулись на Куско. Со скоростью молнии слухи долетели до столицы, вызвав панику среди ее жителей. Йавар Ванак, оставив без защиты город и его главное святилище — храм Солнца, бежал прочь и остановился только в деревушке Муйна, где надеялся спастись от чанков. Как только принц узнал, что его государству угрожает опасность, поспешил в Куско. С удивлением и гневом он узнал, что царь бежал из столицы, оставив ее на разграбление врагам. Как мог, он успокоил людей и отправился вслед за отцом, чей лагерь с трудом отыскал в глубоком ущелье. Наследник обратился к Инке: «Как мог ты, лишь заслышав о восстании своих подданных, бросить без защиты город и храм? Почему ты бежишь без оглядки от тех, кого даже не видел? Подумал ли, какие страдания причиняешь всем нам, отдавая на поругание чанкам дом Солнца, храм нашего небесного Отца? Представляешь ли, какие реки крови прольются, когда варвары займут Куско?» Царь ничего не отвечал на справедливые обвинения сына. Он ничего и не смог бы сказать, так
как от страха у него зуб на зуб не попадал. Наследник кинул презрительный взгляд на царя, который трясся от страха, и обратился к придворным: «Три месяца назад брат первого Инки, Манко Капака, спустился с небес, чтобы предупредить меня о восстании чанков. Забыв об опасности нарушить запрет отца, я отправился во дворец и рассказал ему о своем видении. И что же он предпринял, чтобы защитить свой народ? Ровным счетом ничего! Лишь прогнал меня прочь. Поэтому в этот трудный час я принимаю имя моего небесного покровителя и отныне с гордостью буду называться Вира-кочей! Поскольку мой отец, верховный Инка, не способен возглавить войско, это сделаю я, его законный наследник! Я пойду на любые испытания и предпочту честную смерть позорной жизни!»
        
        Густая сеть дорог соединяла самые отдаленные уголки империи. Вдоль дорог через каждые два с половиной километра стояли курьерские станции
        Слова принца Вира-кочи произвели такое сильное впечатление на его слушателей, что, когда он крикнул: «За мной!» — все мужчины покинули Йавара Ванака и последовали за новым вождем. Вира-коча пошел вперед и вышел на дорогу к Чинчасуйю, откуда двигались враги, чтобы встать заслоном перед Куско. Не желая кровопролития, принц выслал к чанкам своих людей для ведения переговоров. Но те, зная, что царь бежал из столицы, а у Вира-кочи мало сил, лишь посмеялись над парламентерами. Они сказали: «Уже завтра мы сами станем царями, вот тогда и поговорим, а сейчас бегите прочь!» Принц понял, что ему не удастся образумить врагов, и решил дать бой. Все, кто был с ним, поклялись сражаться до последней капли крови. Едва наступил день, как оба войска, стоявших друг против друга, под громкие звуки труб и барабанов начали сближаться. Вира-коча шел впереди своих солдат и первым ворвался в ряды неприятелей. Чтобы не дать ему погибнуть, солдаты поспешили за своим военачальником. Инки призывали своего Отца-Солнце. Чанки же выли, как дикие звери. С яростью сражались индейцы, убивая друг друга, но ни одна из сторон так и не
приблизилась к победе.
        
        Заслышав шум сражения, со всех сторон сбегались крестьяне и вступали в бой на стороне Вира-кочи. Они подходили десятками и сотнями, а затем подоспел большой отряд индейцев кечуа — самых верных подданных инков. Не забыли они и многих обид, нанесенных им чанками. Под этим напором враги стали ослабевать. Истекая кровью, они отступали. И тут вождь чанков закричал так, чтобы его услышали все: «Разве вы забыли мудрость своего народа? Чем больше врагов, тем ярче наша слава! Пусть погибнут слабые, недостойные жить. Чанки! Рвите на части инков, царапайте их когтями, забудьте, что вы люди! Вы — хищные звери, жаждущие крови! Вперед!»
        Чанки взвыли, и, казалось, все человеческое покинуло их. Они рычали, а глаза у них сверкали страшной злобой…
        На этом месте Гарсиласо вынужден был остановить свой рассказ — за окном опустилась тьма.
        - Ну вот, на самом интересном месте, — обиженно сказал Педро, а потом добавил. — Как бы мне сегодня не приснились эти чанки!
        
        ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА
        Дети давно разошлись. Гарсиласо долго еще сидел, опустив голову, а утром он решил, что надо обязательно успеть все вспомнить и досказать. Кроме него никто на всем белом свете не знает историю великого государства Тауантинсуйу!
        Поглощенный воспоминаниями, Гарсиласо встретил ребят сухо и сразу же продолжил:
        - Когда воины инков увидели, что на них надвигаются враги, полностью утратившие человеческий облик, они дрогнули и попятились. Индейцы были готовы сражаться с мятежными чанками, но не с демонами!
        Видя нерешительность своих солдат и понимая, что битва может быть неожиданно проиграна, Вира-коча поднял руки к небу и воззвал: «О сын Солнца, чье имя я принял! Ты являлся ко мне и обещал помощь. Пришел час исполнить обещание!»
        Только он выкрикнул эти слова, как в ясном небе прогремел гром. Среди раскатов грома Вира-коча услышал: «Сын сыновей брата моего! Иду к тебе на помощь! Иду!..»
        Многократным эхом отозвался гром, стих вдали. И тут сверху разом ударило множество молний. Бело-синие огненные реки, извиваясь, текли с небес на землю и ударяли в валуны, которые стояли во множестве вокруг. Огромные камни начали раскачиваться из стороны в сторону, по ним побежали трещины. С жутким треском камни распадались, будто яйца птиц. А из сердца валунов стали появляться могучие воины, темные ликом. Поначалу чанки, не разобрав, кто перед ними, пытались рвать их зубами, царапать ногтями, но только калечились сами: ломали зубы и ногти, разбивали в кровь руки и ноги, а мечи со звоном отскакивали, не причиняя ни малейшего вреда каменным воинам. Наконец чанки поняли, что перед ними непобедимый враг, и бросились бежать. Каменные воины, сделав шаг, другой следом, застывали валунами. Теперь чанков преследовали воины инков…
        
        Голова идола
        
        - Это чудесное предание подробно было записано испанским монахом Херонимо Романом в его книге «Государство Западных Индий».
        - Так это правда? — воскликнула Мария. — Так все на самом деле и было — озверевшие чанки, голос с небес и каменные воины?
        Капитан неопределенно пожал плечами:
        - Не знаю. Может, это всего лишь индейская сказка. Несомненно только одно — воины инков победили и гнали мятежников до их земли. Там женщины с детьми на руках стали умолять Вира-кочу помиловать неразумных мужей.
        - И он простил их? — возмущенно, предугадывая положительный ответ, спросил Педро.
        - Вира-коча был не только смелым, но и великодушным воином. Он простил проигравших.
        - Во дает! — изумился мальчик. — А вот я бы на его месте…
        Гарсиласо продолжил рассказ:
        - Из селений чанков наследник отправился прямиком в столицу. Весть о великой победе распространилась по всей империи, и, когда Вира-коча прибыл в Куско, его встречали как славного героя. А он шел пешком и выглядел, скорее, простым солдатом, а не наследным принцем. Старые инки вышли из своих домов, чтобы приветствовать его как сына Солнца — то есть Вира-коче воздавали царские почести. Его мать царица Чикйа, а вслед за ней высокородные женщины инков шли ему навстречу. Все они пели хвалебные гимны в честь победителя. Одни из них обнимали принца, другие кидали цветы и пахучие травы, третьи, подбегая, вытирали пот с его лица. Так Вира-коча добрался до храма Солнца. Там он поклонился мумиям предков и только после этого отправился к отцу, который все еще находился в селении Муйна.
        
        Мостовая на улице древней инкской столицы была из камня
        
        Инки применяли для строительства мощные каменные блоки
        Инка Йавар Ванак принял сына холодно. Он завидовал героической победе сына. При людях отец с сыном обменялись лишь словами приветствия, а оставшись одни, долго беседовали. Никто не слышал их разговора. Потом Вира-коча вышел и объявил, что отец его останется жить в селении Муйна, где для него вскоре построят новый дворец. Ему дается право, как и прежде, носить красную налобную повязку Верховного Инки, но править государством отныне будет его сын — Инка Вира-коча. Последнее известие все встретили с ликованием. В подтверждение сказанного принц снял с головы желтую повязку наследника и повязал такую же, как у его отца — красную, символизирующую высшую власть в империи. Вернувшись в Куско, новый царь велел начать строительство храма новому богу — тому небесному Вира-коче, который явился принцу и предупредил об опасности, а затем помог в решающий момент битвы с чанками. В храме возвели статую нового божества и изобразили его таким, каким увидел его царь: в длинных одеждах, с бородой и с невиданным зверем на поводке. Помолчав, Гарсиласо повел свой рассказ дальше:
        - Когда первые испанцы появились в Перу, индейцы стали называть их «вира-кочами» — потому что они были как две капли воды похожи на изображение бога в храме. У них были такие же длинные бороды и одежды, закрывающие все тело. Сами же конкистадоры, когда вошли в этот храм, то признали в индейском боге святого Варфоломея, которого обычно изображают с львом на поводке. Впрочем, это не помешало им разрушить и сам храм, и статую Вира-кочи.
        - Но это же был языческий храм! — запротестовал Санчо.
        - Скажу вам еще вот что, — понизив голос, ответил Гарсиласо. — Индейцы знали Бога-отца и Сатану, которого всегда упоминали с отвращением и плевали себе под ноги.
        - Так, может, они знали Иисуса Христа и Богоматерь? — не сдавался Санчо.
        - Нет, эти имена им были не знакомы, зато в тайном месте они хранили, как величайшую ценность, каменное изваяние креста. Впрочем, это отдельная большая тема, а пока закончим рассказ о Вира-коче. Он создал еще одно грандиозное творение — гигантскую картину на склоне горы, где изобразил двух гордых птиц — кондоров. Одна из них была со сложенными крыльями и опущенной головой. Другая же — с расправленными в полете крыльями и с хищно раскрытым клювом. Первая птица символически изображала Йавара — Инку-отца, который был готов покориться врагам. Во втором кондоре многие видели самого Вира-кочу, спешащего навстречу врагам-чанкам. Многие годы эта картина сохранялась в целости, и я сам видел ее и поражался ее красоте. Позже, когда из Перу в Испанию приехал один знакомый священник, он рассказал, что из-за отсутствия заботы об этом творении оно почти исчезло, размываемое частыми в тех краях дождями.
        - Как жалко, — тихо сказала Мария.
        - Мне довелось также увидеть мумию великого воина Инки Вира-кочи, — гордо заявил Гарсиласо.
        - Где, в храме Солнца? — спросил Педро.
        - Нет, солдаты Франсиско Писарро разграбили и уничтожили храм, а мумии Инков поделили между собой, чтобы показывать их, как диковинки.
        
        Изображение индейского жреца
        
        
        Золотой идол
        
        Каждый год в день зимнего солнцестояния у Солнечного камня инки справляли обряды в честь бога Солнца
        - Вот дураки, — прошептал Педро и оглянулся, проверяя, не услышал ли кто, как он ругает своего недавнего кумира, Писарро.
        - Скорее всего, Вира-коча прожил очень долгую жизнь и умер в глубокой старости. Лицо мумии было испещрено морщинами, а ее голова — покрыта сединой. Вот, пожалуй, и все, что я могу вам рассказать об этом человеке.
        - Большое спасибо, дон Гарсиласо, — поблагодарила за всех Мария. — Но только в следующий раз вы не могли бы рассказать нам о чем-нибудь таком… — тут она засмущалась и самодельным веером прикрыла густо покрасневшие щеки.
        - О любви? — догадался капитан. — Обязательно расскажу все, что мне об этом известно. А сейчас отправляйтесь-ка спать.
        «Чему я учу этих испанских детей? — спросил себя Гарсиласо. — Они хотят быть не конкистадорами, а индейцами, которых уничтожали их отцы и деды! А может, все правильно, и дети поймут, какое преступление совершили их предки?»
        «УШЛА ГОЛУБКА, УШЛА РОДНАЯ…»
        - Сегодня я расскажу вам о прекрасных женщинах инков, — начал было капитан, но остановился, услышав бурчание Педро: «Ну вот, тоска зеленая. Всякие там цветочки, поцелуйчики и прочая дребедень…» Говорил мальчишка вроде бы тихо, но так, чтобы его услышали все, особенно Мария. Глаза Гарсиласо блеснули озорством, и он прочитал длинное стихотворение на языке индейцев-кечуа — самом распространенном наречии в империи Инков.
        - А? Что? — встрепенулся Педро. — Что вы сказали? Я ничего не понял.
        - То-то же! — улыбнулся Гарсиласо. — А теперь я переведу это на испанский…
        Ушла голубка, ушла родная.
        Голубка, где ты?
        Тебя зову я, не уставая,
        Но нет ответа.
        Звезда — моей неверной имя.
        На небе нашем
        Ее не спутаешь с другими!
        Она всех краше!
        Луна и солнце друг с другом спорят,
        Хотят светила
        Сиять в горящем веселом взоре
        Голубки милой!
        Коса чернеет на белой шее
        Моей подруги.
        Бровей изгибы еще стройнее,
        Чем радуг дуги!
        Найти слова для взглядов милой
        Не в силах разум!
        Как будто утром взошли над миром
        Два солнца разом!
        Ресницы милой разят, как стрелы,
        В них яд, в них чары.
        Чье сердце встать бы не захотело
        Под их удары?
        А щеки милой на белом лике
        Горят, играют…
        Так в снежном поле цветы гвоздики
        Вдруг расцветают.
        Не зубы — жемчуг во рту искрится!
        С ее дыханьем,
        С ее улыбкой вокруг родится
        Благоуханье…
        Дети слушали, широко раскрыв глаза, будто всей душой впитывая стихотворные строки. Мария, не выдержав, захлопала в ладоши.
        Педро, набычившись, спросил с подозрением:
        - Это индейцы написали?
        - Да, я прочитал вам небольшой отрывок из поэтической драмы «Aпy Ольянтай». Конечно, в переводе все это звучит значительно хуже, чем на родном языке.
        И вновь Педро прокомментировал:
        - Да, красивая, наверно, была индейка…
        - Сам — индюк надутый! — вспылила Мария. Мальчик, словно не замечая ее гнева, сказал:
        
        - А насчет ресниц, которые ранят, как стрелы с ядовитыми наконечниками, — это правильно. Девчонки — они такие…
        - Ни за что не выйду замуж! — сердито заявила девочка.
        И Гарсиласо понял, что пора ему вмешаться:
        - Самыми почитаемыми в империи Тауантинсуйу были солнечные девы, которые давали обет вечной чистоты. Они служили одному только Отцу-Солнцу, и весь народ склонялся перед ними. Как перед святыми. Солнечные девы жили в прекрасных домах, куда мог входить только царь. Все украшения и посуда в этих домах были сделаны из золота и серебра, которые называли слезами Солнца или Луны. Эти высокопоставленные монахини выпекали священный хлеб — санку, который подносился богу во время больших праздников. Но главным их занятием было прядение, ткачество и изготовление одежды для верховного Инки и для койи — его жены. Никто лучше солнечных дев не умел делать головные уборы, тончайшие рубашки и квадратные сумки, которые носили через плечо. Обычно в таких сумках хранили коку — специальную траву, улучшающую настроение.
        Существовал очень строгий закон, по которому деву, изменившую Солнцу с простым смертным, закапывали живьем в землю. Еще суровее наказывали ее любовника — казнили не только его самого, но и всех родственников, весь скот и все селение, откуда он был родом.
        
        
        Мачу-Пикчу. Вокруг площади возвышаются дворцы правителей инков
        Таков был закон, но за все существование империи он не применялся ни разу. Не нашлось ни одного желающего, готового рискнуть жизнью своих родных и близких.
        Когда испанские солдаты ворвались в Куско и вошли в дом солнечных дев, они увидели там лишь трупы — ни одна монахиня не пожелала для себя позорной жизни.
        Говорили, что где-то очень высоко в горах был город солнечных дев — Мачу-Пикчу. Испанцы много лет пытались отыскать его, надеясь поживиться там золотом, но так и не нашли.
        - Всю жизнь сидеть взаперти и плести сумки? Нет, это не для меня, — сказала Мария.
        - О, конечно, далеко не все женщины инков вели затворнический образ жизни, — отвечая ей, проговорил Гарсиласо. — В государстве Тауантинсуйу не было ни холостяков, ни старых дев. Когда девушке исполнялось восемнадцать лет, а юноше — двадцать четыре, то им разрешалось жениться. Ранние браки запрещались законом. В империи считали, что для того чтоб обзавестись семьей, необходим подходящий возраст, здравый смысл и жизненный опыт. Иначе как управлять домом и хозяйством? Но если женщина все никак не могла ни на ком остановить выбор, а взрослый мужчина сторонился противоположного пола, то их женили насильно. И никто не жаловался на этот обычай.
        
        Кисет из перьев для коки
        
        Этот керамический сосуд из Перу сделан в форме початков кукурузы
        Кроме того, односельчане все вместе должны были построить дом для молодоженов, а приданым их обеспечивали родные.
        Капитан взглянул на детей, внимательно слушавших его, и продолжил рассказ:
        - В будние дни все люди в империи, независимо от своего положения, много работали. Здесь не поощрялось легкомысленное отношение к труду, а лентяев примерно наказывали. Зато какое веселье начиналось в праздники! Тут уж выдумкам не было конца!
        Ребята повеселели, задвигались на скамье, предвкушая интересное повествование. И Гарсиласо постарался не обмануть их ожиданий:
        - Самый большой из четырех праздников — Райми — отмечали в июне. Три дня перед тем постились. Можно было лишь пить воду, да пожевать немного сырых зерен маиса — кукурузы. Затем весь народ стекался в Куско. И как же по-разному они одевались! Одни вышагивали ъ с важным видом и несли перед собой оружие, с которым одержали победы в войнах: луки и стрелы, пики и дротики, дубинки и топоры, двуручные секиры и пращи. Правители провинций прибывали в столицу, нарядившись в золотые одежды. Зато другие появлялись нарядившись так, как обычно изображают Геракла — одетые в шкуру горного льва — пумы, а на плече несли суковатую дубинку. Третьи напоминали ангелов, так как за спиной у них были прикреплены огромные черно-белые крылья кондора — хищной птицы. Но самыми комичными среди всех были представители народа йунки. Они вступали в праздничное шествие как шуты или клоуны. В масках, дурацкими ужимками и прыжками они веселили народ. К тому же они играли на плохо настроенных музыкальных инструментах, били палками в рваные барабаны и совершали еще множество потешных глупостей. Их веселые бесчинства прекращались только
тогда, когда верховный Инка поднимался со своего места и начинал торжественную церемонию благодарения Отцу-Солнцу. После этого жрецы приносили в жертву богам детеныша ламы — длинношеей козы, которая водится только в горах Андах…
        - А разве они не приносили в жертву людей? — непривычно робким голосом спросил Педро.
        
        Аграрный сектор в Мачу-Пикчу
        
        
        Кена — инкский музыкальный инструмент из костей кондора, разновидность флейты Пана
        
        Головной убор из перьев
        - Никто, никогда в государстве Инков не приносил в жертву людей! — возвысил голос капитан. — Запомните это раз и навсегда, расскажите всем своим друзьям! Только живущие на севере от инков майя и ацтеки совершали кровавые жертвоприношения, а инки — никогда!
        Он перевел дух, успокоился и продолжил:
        - А после торжественных церемоний наступало время всеобщего веселья. Девять дней и ночей можно было валять дурака сколько душе угодно, а также есть сверх всякой меры. А аппетит у индейцев, после поста, был порядочный! Вот тут-то шуты-йунки могли развернуться как следует!
        Гарсиласо достал из кармана тростниковую дудочку, дунул в нее и заиграл веселую мелодию с переливами, да так, что дети невольно повскакивали со своих мест и пустились в пляс. Каждый танцевал, как умел, а поскольку никто танцевать не умел, то все обернулось верчением на месте, прыжками и радостными выкриками. Вскоре они утомились и просто попадали на пол без сил.
        Капитан рассмеялся, глядя, как они отдуваются, вытирают пот и поднимаются с пола, держась за поясницу, будто старики.
        - Ну что ж, думаю, на сегодня достаточно? — спросил Гарсиласо.
        - Но это еще не конец вашего рассказа? — обеспокоился Педро.
        - Нет, еще нет. Завтра я расскажу вам о золоте инков.
        
        
        Золотая чеканная маска инки. Инки считали себя потомками Солнца, а главного правителя почитали как живого бога
        ЗОЛОТО ИНКОВ
        Утром следующего дня Гарсиласо продолжил рассказ.
        - В первый день я спросил у вас, откуда у нищих индейцев такие богатства, и вы не смогли мне ответить. Золото, которое они называли потом и слезами Отца-Солнца, стало причиной гибели великой империи. Инки ценили его лишь как красивый металл и обязали всех приносить его в качестве жертвоприношения в главный храм в Куско. Своеобразными деньгами у них служили не слитки драгоценных металлов, а изделия человеческих рук. Чем больше в них было вложено таланта и труда, тем они были дороже. За накидку, сплетенную из разноцветного пуха птиц, можно было получить целое стадо лам…
        А золото, которое все приносили в храм, использовали как строительный материал. Золото вообще очень мягкий металл, и из него можно выковать все что угодно. Например, из одного огромного слитка мастера создали лик Солнца, который занимал всю стену в храме. Изнутри и снаружи это здание было покрыто золотыми плитами. Зал Луны инки украшали серебром. Третий зал инки посвятили планете Венере и созвездиям Плеяд — там все также было из серебра, а потолок украшен большими и малыми звездами, наподобие ночного неба. Четвертый зал посвятили грому и молнии, а пятый, последний, — радуге: индейцы считали, что она происходит от Солнца. Поэтому там также все было золотое, и нарисована радуга, очень похожая на настоящую. И надо вам сказать, что семицветная небесная полоса стала гербом и флагом империи… Во всех королевских домах инков имелись сады и садики. Там высаживались красивые деревья и растения. А по их подобию и в натуральную величину изготавливались из золота и серебра деревья с листьями, цветами и плодами. Там же находились большие и малые, дикие и домашние животные из золота и серебра. Нашлось место для
ящериц, улиток, бабочек и птиц.
        
        Было искусно сделанное из этих металлов большое кукурузное поле, а в нем — фигуры мужчин, женщин и детей, в натуральную величину. Этот золотой сад находился в квартале Кори-канча в городе Куско. Словом, не было на свете такого живого существа или предмета, который не был бы повторен в золоте. А когда на все эти изделия падал солнечный свет, то все искрилось и переливалось так, что глазам было больно смотреть.
        - Ну и что же? Все это бесследно исчезло? — спросил Санчо.
        - Храм был разрушен до основания, а на его фундаменте из огромных камней построили церковь Святого Доминика. Лик Солнца разыграли в карты. Мумии Инков исчезли. Удалось отыскать пять из них, в том числе и мумию Вира-кочи. Ну а золотые сады тоже исчезли. В одну ночь.
        - Как? Все-все? Золотые дома и люди, деревья и звери? Все пропало? — выпалил Педро.
        - Исчезли не значит пропали, — сказал Гарсиласо.
        - Расскажу вам один случай. Однажды испанский солдат начал насмехаться над стариком-индейцем: «Ну что? Где же ваше хваленое богатство? Мы забрали у вас все! И теперь вы — жалкие нищие!» Старик подошел к большому глиняному горшку, запустил в него руку и достал зернышко кукурузы: «Вот сколько вы смогли отобрать у нас». Затем он перевернул горшок и высыпал его содержимое на пол, сказав: «А вот сколько золота осталось у нас, да только оно спрятано в таких местах, о которых я и сам ничего не знаю». Скорее всего, индеец солгал. Не мог он не знать о высокогорном селении Пайтити, куда жрецы велели отнести сокровища инков. Даже под пытками ни один индеец не показал бы дорогу туда. Конкистадоры замучили многих инков, но так ничего от них и не добились.
        
        Головной убор и накидка из перьев
        
        
        
        Акведук в городе инков снабжает водой и сегодня
        - Отчего индейцы не хотят поделиться золотом с нами? — возмутилась Мария.
        - Отчего? — задумчиво повторил Гарсиласо. — Дело тут вовсе не в жадности. Просто они своими глазами видели, как испанцы разбивали молотками искусные изделия ювелиров и переплавляли их в золотые кирпичи. Им нужен был лишь сам металл.
        Больше вопросов не было. В полной тишине капитан достал тростниковую дудочку и заиграл на ней грустную-грустную мелодию. Потом сказал:
        - А может, индеец, говоря об оставшихся богатствах, имел в виду вовсе не золотые украшения.
        - А что же еще? — ворчливо спросил Педро.
        - Я мог бы поведать вам об удивительных открытиях инков в астрономии и астрологии — науках, рассказывающих о движении светил на небе и их влиянии на судьбы людей. Или — о геометрии и математике, которые они использовали для измерения своих земель, составления точнейших карт и макетов местностей, для установления сроков сельскохозяйственных работ и введения поправок в вечный календарь. А также — об удивительных достижениях строителей, которые с помощью сока одного растения умели размягчать камни и делать их мягкими, как топленый воск. Огромные валуны прижимались друг к другу и сливались в одно целое так, что зданиям не грозили даже самые сильные землетрясения, которые случаются в тех местах. А дороги и водопроводы, проложенные мастерами империи Тауантинсуйу, как я предвижу, прослужат еще много веков. Медики инков делали сложнейшие хирургические операции, которые и не снились нашим знахарям. Но, к сожалению, рассказ об этом займет слишком много времени. Поэтому я остановлюсь вот на чем… В юности, когда я, как и многие мои сверстники, был самонадеян и глуп, я сказал своему дяде: «Инка! Земля ваша
труднопроходима, а вы были могущественными, как же случилось, что вас с такой легкостью захватили немногочисленные испанцы?»
        
        Инки умели вести счет дням, месяцам и годам с большой точностью. Они возводили храмы на основе астрономических познаний
        
        Золотая носовая вставка
        
        Сосуд для питья в форме головы пумы, из города Куско
        
        Золотая голова зверя. Культура Анд
        Дядя рассердился на меня за то, что я обвиняю инков в трусости и слабости духа. Но все же он ответил на мой вопрос: «Слова, которые, умирая, сказал нам Инка Вайна Капак, связали нас по рукам и ногам. Если бы не это, то мы никогда не покорились бы твоему отцу и его друзьям». — «Что же сказал вам Вайна Капак?» — спросил я. И тогда дядя рассказал мне вот что. Одиннадцатый верховный Инка Вайна Капак, почувствовав себя плохо, призвал сыновей и родственников, губернаторов и военачальников и сказал им: «Ныне я отправляюсь на небо отдыхать с нашим Отцом-Солнцем, который несколько дней назад сказал, что заберет меня к себе. Он также поведал, что государство наше будет процветать при двенадцати правителях, следующих друг за другом. Потом трон захватит тринадцатый — самозванец и кровавый деспот. При нем погибнет империя Тауантинсуйу. В это время придут новые люди, ранее не известные у нас. Они победят и покорят наш народ. Я думаю, что Отец-Солнце говорил о тех, кого мы видели на побережье нашего моря. Эти бородатые незнакомцы должны быть храбрыми людьми, имеющими во всем преимущество перед нами. Уверяю вас,
что через семь лет после того, как я уйду, чужеземцы будут здесь и исполнят то, что предсказал Отец наш Солнце. Вы должны дать мне слово, что не будете бороться с судьбой и подчинитесь новым людям. Без вашего обещания я не смогу уйти в мир небес». Сыновья, родственники, а за ними губернаторы и военачальники, все поклялись исполнить волю умирающего Вайна Капака. После этого дух Инки отлетел в лучший мир, а из тела его сделали прекрасную мумию, которая казалась вечно живой, и усадили ее перед ликом Отца-Солнца в главном храме Куско. Это была великая честь, так как все остальные Инки сидели вдоль стен, даже первый Инка Майна Капак.
        «Клятву, которую дали умирающему, невозможно нарушить, — сказал мой дядя. — Даже если мы были не согласны с Вайна Капаком».
        Он умер по христианскому календарю в 1525 году, а через семь лет, как и было предсказано, власть захватил кровавый тиран Атавальпа. Он начал войну с Васкером — законным наследником. И в это время в Тауантинсуйу пришли конкистадоры Франсиско Писарро…
        ВАСКЕР И АТАВАЛЬПА
        - Трудно вспоминать о крушении империи Тауантинсуйу. И уж совсем не хочется рассказывать об Атавальпе, который не был ни законным властителем, ни Инкой по крови. У самого любимого народом верховного Инки, Вайна Капака, было два сына. Один, рожденный в законном браке, носил имя Васкер. Второй появился на свет от женщины из государства Киту. Позже эти земли стали называть Эквадором. Незаконнорожденного нарекли Атавальпой. Отец, умирая, разделил земли по справедливости: высшую власть отдал Васкеру, а Атавальпе подарил земли на севере, откуда родом его мать. Старший брат не вмешивался в дела младшего, и тот правил Киту, как собственным государством, не имеющим отношения к Тауантинсуйу. Так прошло семь лет. Затем Васкер решил напомнить брату, что Киту не независимое государство, а всего лишь северная провинция империи Инков, а, стало быть, Атавальпа должен принять присягу на верность верховному Инке.
        
        Золотая маска
        
        
        Это золотое перо было частью церемониального головного убора
        
        Мужская статуэтка из золота
        
        Кожаные сандалии, украшенные золотыми дисками
        Атавальпа ответил, что согласен с тем, что является вассалом Васкера, и обязательно принесет ему присягу верности. А сделает это он в годовщину памяти Вайна Капака. Так, в один приезд, он совершит два добрых дела: воздаст почести ушедшему отцу и принесет присягу его старшему сыну и своему брату.
        Отправив ответ в Куско, он велел собираться в дальний поход, замаскировавшись под обычных паломников. Чтобы не возбуждать преждевременных подозрений, солдаты должны были спрятать оружие под одеждой, передвигаться небольшими отрядами по пятьсот-шестьсот человек. В условленном месте, когда они соберутся в единое войско, можно будет достать мечи и ринуться в битву на ничего не подозревающего Васкера.
        Сам же Атавальпа решил остаться в Киту. Если его солдаты потерпят поражение, то он отречется от них, заявив, что это мятежники, о замыслах которых он ничего не знал. Если же они победят, то он возьмет всю власть в свои руки.
        Старые инки, которые побывали во многих сражениях и знали все военные хитрости, увидев многочисленные отряды, идущие из Киту, сразу поняли, что это переодетые солдаты. Они предупредили Васкера, что на него готовится покушение. Инка обратился за помощью в соседнюю губернию, чтобы те прислали в столицу воинов.
        Времени было мало, за годы мирного существования многие мужчины отучились держать оружие в руках. Так что в столицу, на защиту короля, явилась лишь кучка новобранцев.
        Солдаты же Атавальпы были опытными воинами, закаленными в сражениях. Они, собравшись, как и было условлено, вместе, сбросили с себя одежды крестьян и явились в Куско в полном боевом облачении и с оружием в руках. Началась ожесточенная битва, которая длилась целый день. Силы были неравными, и войско Васкера было разбито, многие, в том числе и он сам, попали в плен.
        Тогда Атавальпа поспешил в Куско. Увидев брата, связанного по рукам и ногам, не мог скрыть своей радости, но нахмурился при виде остальных пленных. «Зачем вам эти сторонники Васкера? — строго спросил он своего военачальника. — Постройте их двумя шеренгами в поле за городом. Мы как следует развлечемся!»
        
        
        Церковь Сан-Доминик построена испанцами на древнем цоколе инкского храма Солнца
        Пленников отвели в долину Сакса-вана и построили в две шеренги лицом друг к другу. Затем взяли бедного Васкера, одетого в траурные одежды, и повели вдоль этой живой улицы. Люди, видя своего правителя в такой беде и унижении, с криками и воплями падали на землю, кланялись ему и лишь жалели, что не смогли спасти Инку. Всех, кто поступал так, враги тут же убивали. На глазах Васкера гибли верные ему люди, и он ничем не мог помочь им.
        Кровожадному Атавальпе этого было мало. Люто ненавидевший всех инков, он издал указ, в котором от своего имени и от имени Васкера повелевал им явиться во дворец, чтобы обсудить раздел империи на две части — Тауантинсуйу и Киту.
        Многие губернаторы и военачальники, сбитые с толку этим указом, поспешили в столицу, чтобы на месте выяснить истинное положение дел. Как только они прибывали, их хватали и на глазах у Васкера казнили, чтобы тот страдал, видя, как капля за каплей уходит из этого мира священная кровь инков. Атавальпа хотел, чтобы верховный Инка, видя кончину своих близких, умирал многократно с каждым из них.
        Атавальпа, уничтожив мужчин, принялся за женщин, детей и слуг. Этот изверг боялся, что если на свете останется хоть один потомок Манко Капака, то впоследствии он сможет претендовать на трон. Он отправил своих солдат во все губернии империи с приказом находить и безо всякой жалости уничтожать всех инков, невзирая на их пол и возраст. И посланцы Атавальпы старались изо всех сил.
        Индейцы приходили в ужас, когда видели, как проливается не только безвинная, но и божественная кровь. Презирая опасность, они прятали у себя детей царского рода. Среди спасенных была и моя мать, которой тогда едва исполнилось одиннадцать лет, и ее брат — дон Франсиско Вальпа Тупак Инка Йупанки. Остались немногие, и мне посчастливилось с ними встречаться.
        
        …Не могу не сказать о том, что у Атавальпы был сын Франсиско, который умер за несколько месяцев до моего отъезда в Испанию. На следующий день после его смерти к нам в дом стали стекаться мамины родичи. Вместо того чтобы выразить печаль по поводу смерти сына последнего правителя империи, они радовались, будто это был большой праздник. Не понимая такого поведения, я спросил у маминого брата: «Инка! Как ты можешь радоваться смерти дона Франсиско, если в нем текла наша кровь, кровь инков!» Старый индеец укусил кончик своего плаща, что является признаком величайшего негодования, и сказал мне: «Ты что, считаешь себя родственником этого тирана и предателя?! Того, кто уничтожил нашу империю, убил великого Инку, выпустил нашу кровь и уничтожил потомство?! Знай же, неразумный мальчик, что Атавальпа не был сыном Вайна Капака, нашего любимого короля! Эта непотребная девка из Киту прижила его от какого-то крестьянина, а потом обманула нашего короля! Тот, в чьих жилах течет кровь инков, не может не то чтобы совершить, но даже помыслить о тех жестокостях, которые совершил выродок! Когда ты говоришь, что
являешься родственником Атавальпы, то оскорбляешь не только себя и нас, но и всех наших добрых и гордых предков».
        
        ФРАНСИСКО ПИСАРРО
        Рассказ о Франсиско Писарро, покорителе Перу, Гарсиласо начал с восклицания:
        - Как странно переплетаются людские судьбы! Эстремадурец Франсиско Писарро, как и уроженец Киту Атавальпа, был незаконнорожденным сыном. И так же как индеец, испанец всю жизнь стремился перещеголять своего удачливого двоюродного брата — Эрнана Кортеса. Обоих не покидала жажда славы, богатства и власти. И каждый получил желаемое но ненадолго. Казалось, что они, не зная друг о друге решительно ничего, стремились ветре титься. Только Писарро был вдвое старше Атавальпы, когда они взглянули друг другу в глаза.
        Франсиско родился в городке Трухильо. Отец не хотел о нем и слышать. Мать отказалась от ребенка. При живых родителях Франсиско остался как бы круглым сиротой. О нем никто не заботился, его ничему не учили, и, чтобы не умереть с голода, он нанялся пасти свиней. Именно тогда ему часто стали видеться золотые дворцы — они появлялись в небе, как мираж, а затем исчезали. Что это, он не знал, но хотел, чтобы однажды видения стали явью. Поэтому записался в наемные солдаты и отправился в чужие страны на поиски счастья. Он сражался в Италии и Наварре и очень скоро уяснил, что война — это не только победы, но и кровь, горе, вши и нищета. Нет, такая жизнь ему не нравилась — перед глазами маячили призрачные золотые дворцы! Франсиско отправился в Севилью и нанялся на корабль, отплывавший в далекую Америку.
        В 1510 году корабль с Писарро отплыл из Севильи в Панаму, где Франсиско сразу же устремляется к своей мечте. Он услышал рассказы о легендарной стране Перу, и это название отозвалось в его сердце сладкой болью, будто кто-то шепнул у него над самым ухом: «Вот оно!» Он принимает участие в экспедиции Васко Нуньеса де Бальбоа. Но, увы, первая попытка окончилась полной неудачей: ни золота, ни пути в Перу так и не удалось отыскать. Шли годы, а мечта так и оставалась всего лишь мечтой. В 1522 году в Панаму пришло из вестие о том, что Кортес покорил империю ацтеков и страшно обогатился. Писарро лишь упрямо сжимал зубы — этому баловню судьбы, Эрнану, продолжала улыбаться богиня удачи — Фортуна! Франсиско начинает действовать. Находит себе двух компаньонов — опытного военачальника Диего де Альмагро и хитрого священника Бернардо де Луке. Правдами и неправдами им удается собрать двадцать тысяч золотых песо, необходимых для снаряжения экспедиции в страну золота. На двух кораблях они отправились в 1524 году на юг. Как раз в это время умирающий Вайна Капак предупредил своих подданных о том, что через несколько
лет в Тауантинсуйу придут новые люди. Но первая экспедиция Писарро, а вслед за ней, через два года, вторая окончились полным провалом. Еще не настало их время. А возможно, индейские боги отводили пути испанцев в сторону.
        
        Франсиско Писарро было за пятьдесят, когда он завоевал Перу
        
        Женская фигурка из золота
        В 1528 году Писарро начал готовить третью по счету экспедицию, но губернатор Панамы запретил ему отправляться на поиски Перу, почувствовав, что фантастическая настойчивость Франсиско может наконец быть вознаграждена, и тогда ему достанется все золото. Почему ему, губернатору, и самому не попытать счастья? Писарро пришел в бешенство, вспылил и решился на отчаянный шаг: отплыл назад, в Испанию, чтобы попросить денег на экспедицию у самого Карла V — императора Священной Римской империи! О, конечно, Франсиско ехал в Европу не с пустыми руками. Во время последней экспедиции Франсиско добрался до северной оконечности Тауантинсуйу — города Тумбеса и выменял на безделушки у индейцев несколько слитков золота и горсть драгоценных камней. Показывать все это губернатору Панамы он не стал…
        
        Руины дворца одного из правителей
        
        Франсиско попал во дворец Карла очень кстати. Деньги империи нужны были просто позарез — для ведения войн, для усмирения восстаний, для подкупов, взяток. Без золота нельзя было сделать ни шагу. И поэтому правитель радостно встретил Писарро и готов был принять любые условия конкистадора. Какие угодно титулы, любые проценты от награбленных в будущем богатств. Желает Писарро стать губернатором, капитан-генералом, главным судьей где-то там, в далеких провинциях, которые ему еще предстоит завоевать? Пожалуйста, сколько угодно! Желает безродный Франсиско стать рыцарем ордена Святого Яго? Само собой разумеется!
        Король помог с подготовкой экспедиции. А пока комплектовался ее состав, заготавливался провиант и шли прочие приготовления, Франсиско отправился в родной городок Трухильо, в котором не был уже долгих двадцать лет! Он возвращался сюда не свинопасом и не нищим воякой, а губернатором, капитан-генералом, главным судьей! Кто мог мечтать о подобном? Его встречали как героя! Братья, в том числе и заносчивый законный сын Эрнандо, воздавали ему все возможные почести. Так что, когда Франсиско спросил у них: «Ну что, отправитесь под моей командой за золотом в Новый Свет?», — все они — Эрнандо и Гонсало, Хуан и Мартин — ответили радостным согласием.
        Тут как раз прибежал от Кортесов запыхавшийся слуга и передал, что его хозяин просит дона Франсиско посетить двоюродного брата. Писарро, немного подумав и для вида поколебавшись, согласился.
        Эрнан Кортес встретил его на пороге своего богатого дома, обнял, расцеловал, повел в гостиную, усадил и начал потчевать заморскими фруктами, а также текилой — водкой из кактуса агавы. Потом, хитро прищурившись, спросил: «Ну что, мой невезучий братец, ликуешь, празднуешь победу? Не рановато ли?» Франсиско посмотрел на него в упор и ответил, как саблей рубанул: «Твоя слава — в прошлом, моя — в будущем!» Кортес отнюдь не смутился, лишь повел рукой, показывая на стены своего дома, сплошь увешанные трофеями, добытыми в Мексике: «Что слава? Дым. Они вон тоже были прославленными королями. Где теперь это все? В прошлом. Не слава, а лишь золото имеет цену, только оно не устаревает. А мне его до конца дней хватит, да еще детям, внукам и правнукам достанется! У тебя же пока — ничего, лишь мечты и надежды». Писарро вспылил: «Вспомни, с чего я начинал, а сейчас снаряжаются корабли, чтобы под моим командованием отправиться в Перу!» Кортес достал табачные листья, скрутил из них сигару, поджег с одного края и с наслаждением вдохнул голубоватый дымок. Франсиско досадливо поморщился, отмахиваясь. «Тебе дым мешает?
— вроде бы заботливо спросил покоритель Мексики. — Но это ничего, к нему быстро привыкаешь. Вот, научился у Монтесумы… Ты, братец, не сердись на меня. Я ведь тебе добра желаю. А чтобы твои мечты не остались неосуществленными, хорошо бы тебе поступить, как и я в свое время. Хочешь получить добрый совет?»
        
        Эрнан Кортес — победитель ацтеков
        Франсиско нахмурился — вновь этот выскочка поучает его, дает советы. Все же он решил выслушать брата и молча кивнул.
        «Так вот, — сказал тот и сделал паузу, выдыхая дым сигары. — Ты должен найти и взять в плен их императора или как там он у этих индейцев называется. Когда парень будет у тебя в руках, ты можешь за него требовать любой выкуп — золото, драгоценные камни, любые богатства!» Писарро недоверчиво покачал головой: «И что, они принесут все это? Или убегут в леса и выберут нового царька?»
        Кортес ответил: «У них все иначе. Особа императора — священна, его некем заменить. Если умрет их повелитель, то смерть распространится на всю страну, на всех его подданных. Вот как они думают. И по этой причине отдадут тебе все золото, лишь бы не погибла вся страна. Понятно?»
        
        
        Кортес в Америке
        Писарро вздохнул: «Нужно еще отыскать этого императора, суметь взять его в плен…»
        Эрнан развел руками: «Ну, это уж твое дело. Для того Карл и дает тебе корабли с экипажем. Подумай, как ты будешь рассчитываться, если не достанешь груды золота, которые пообещал королю».
        Да, Кортес умел испортить настроение. Писарро, вновь озабоченный предстоящим походом, полный сомнений, ссутулившись, покинул дом своего двоюродного брата.
        И уже на улице он, сжав зубы, воскликнул: «Я пройду всю эту страну, как горячий нож сквозь масло! Схвачу за горло варварского царька и вытрясу из него все золото!» Писарро отправился в Панаму, добрался до города Тумбеса, а оттуда — в Кахамарку, где, как ему сообщили, находился Инка Атавальпа.
        БОЙ В КАХАМАРКЕ
        - Свой рассказ я начал с того, как встретились вблизи города Кахамарки два войска. Против ста шестидесяти испанцев была восьмидесятитысячная армия индейцев. На каждом из туземцев сверкало золото — на шлемах, доспехах, украшениях… Писарро, ухмыльнувшись, подумал: «Все это будет моим!» Испанские солдаты думали о другом. Позже один из них признался, написав в воспоминаниях: «Ужас объял всех нас».
        Армии стояли друг против друга, а бой все не начинался. Скорее, противостояние можно было назвать войной нервов. Атавальпа хотел произвести на Писарро и его солдат ошеломляющее впечатление. И ему это удалось. Как испанцы ни храбрились, а опытный военачальник Атавальпа разглядел признаки страха у неприятелей, слишком уж судорожно они сжимали свои пики, а лица у них побелели и стали цвета молока ламы. Не выдержав напряжения, офицер Эрнандо де Сото, пришпорив коня — животное, которого никогда раньше не видели индейцы, — направился прямо к Атавальпе. Резко остановил скакуна так близко от Инки, что хлопья пены изо рта лошади упали на одеяния вождя. Но он, не дрогнув, продолжал сидеть на носилках неподвижно, словно статуя — истинный образец воина перед лицом опасности.
        Затем начались переговоры. Атавальпа обвинил чужеземцев в том, что они без его ведома и разрешения вторглись на земли империи Тауантинсуйу. Упрекнул, что грабят его подданных, сжигают их дома.
        Конечно, он хитрил. Никакими жестокостями нельзя было поразить воображение того, кто только что вырезал всю знать королевства, включая женщин и малолетних детей. Атавальпа хотел лишь выиграть время для того, чтобы понять, каковы эти враги, какими силами обладают. Может, их можно использовать в борьбе против последователей Васкера, которые еще прятались в горах?
        Но где ему было тягаться с испанцами! Писарро ответил Атавальпе:
        - Мы пришли сюда не для того, чтобы осыпать друг друга упреками. Мы хотим обсудить условия, на которых мы отныне будем служить тебе.
        
        Шлем конкистадора
        
        Украшение из перьев
        Уж чего-чего, а этого Атавальпа никак не ожидал. На какой-то миг он утратил над собой контроль и, забыв о надменности, вытаращил от удивления глаза, челюсть его отвисла. Хотел даже переспросить, не ослышался ли, что испанцы намерены поступить к нему наемниками, но сдержался. Сказано и так было предельно ясно. Чужеземцы словно угадали его мысли! Но, может, тут есть какой-то подвох? Словом, Инка предложил перенести переговоры на завтра и уж тогда подробно все обсудить.
        Писарро едва заметно — уголком рта — улыбнулся. Его уловка сработала, туземный царек заглотнул крючок вместе с наживкой. Оставалось лишь дернуть за удочку — и добыча в руках!
        Наступившая ночь была тревожной для испанцев. Всю ночь они исповедовались, готовились к встрече с Господом. К рассвету обстановка стала почти невыносимой.
        В момент нараставшей паники Писарро призвал своих воинов ожесточить сердца. Он вскричал: «Превратите ваши сердца в крепость! Другого выхода у нас нет!» Затем, вспомнив совет Кортеса, захватившего в плен правителя ацтеков Монтесуму, начал готовить засаду на Инку. Велел солдатам, пешим и конным, спрятаться в домах вокруг центральной площади города Кахамарка. Пушки приказал поднять на крепостные стены. Работа, начавшаяся ночью, продолжалась весь день. Отчего-то и Атавальпа не спешил продолжить переговоры.
        
        Лишь на закате дня показалась торжественная процессия. За Атавальпой шли безоружные придворные. Их было много — пять тысяч, но основные силы, десятки тысяч солдат, остались за стенами города.
        Все придворные Атавальпы были в золотых и серебряных налобных дисках, напоминавших короны. Впереди всех шествовал отряд музыкантов, одетых в двуцветные ливреи, напоминавшие шахматную доску. Они играли на флейтах, били в барабаны и дули в морские раковины. За ними следовали танцоры и хор. Певцы славили сына Солнца, единственного властелина.
        Перед индейцами была пустая площадь с одинокой фигурой доминиканского монаха, который в одной руке держал крест, в другой — Библию.
        
        
        Монах начал говорить, а переводчик объяснил Инке, что ему предлагают принять веру чужестранцев.
        Выслушав, Атавальпа ответил: «Вы говорите, что ваш бог принял смерть, а мой бог — вот он, над нами! Отец-Солнце все еще жив. И будет жить всегда. Зачем же мне верить в мертвых богов?»
        Затем он взял из рук монаха Библию, повертел ее, рассмотрел со всех сторон и, решив, что это талисман, в котором обитают духи, бросил Священное писание на землю. «Это мне ни о чем не говорит», — пояснил Атавальпа.
        Монах посмотрел на лежавшую в пыли Библию и закричал спрятавшимся в нишах солдатам: «Можете напасть на них! Я заранее отпускаю вам все грехи!» Писарро взмахнул рукой — это был условленный сигнал к началу атаки. Пушки дали залп по толпе музыкантов, танцоров и певцов. Всадники, выскочив из зданий, мечами, словно косами, прокладывали себе путь среди безоружных индейцев. В считанные минуты испанцы превратили сначала площадь города, а затем и прилегающую равнину, в бойню.
        - Но… разве индейцы не сопротивлялись? — спросил Педро. — Вы же сказали, что у стен города стояло пятьдесят тысяч солдат!
        - Молодец, Педро! — похвалил мальчика капитан. — Я вижу, что ты внимательно слушаешь и все запоминаешь. Дело в том, что войском индейцев командовал брат Атавальпы, Руминьяуи…
        - Какой еще Руми… как его там?! — возмутился Педро. — Разве не Васкер был братом Атавальпы?
        - Вот именно! — еще больше обрадовался Гарсиласо. — Атавальпа не был ни инкой по крови, ни братом Васкера! Имя отца его не известно, но у матери, беспутной женщины из государства Киту, было двое сыновей — Атавальпа и Руминьяуи. Оба прекрасно знали, что не являются родственниками императора, но до времени скрывали это. И вот, когда Руминьяуи услышал гром пушек в крепости, он решил, что это боги покарали Атавальпу за его ложь и казни, которым он подверг весь королевский род! Испугавшись, что и его постигнет подобная участь, он быстро отступил вместе со всем войском, оставив Атавальпу беззащитным.
        
        Древнее сооружение инков-астрономов
        
        Художник Миллей изобразил драматический момент, когда Писарро в Кахамарке хватает Атавальпу
        И все же многие индейцы думали, что Атавальпа, хоть и жестокий, но законный правитель. И поэтому, когда он потребовал, чтобы за его освобождение был внесен выкуп золотом, индейцы подчинились.
        Выкуп этот был огромен! Испанцы велели заполнить золотом тюремную камеру, в которой сидел Атавальпа. Подданные несли золотые вазы, пластины со стен главного храма, модели растений и животных, даже фонтан с навечно застывшей струей. Никогда за всю историю человечества никто и никому не платил столько золота. Всего набралось шесть тонн золота и двенадцать тонн серебра. Испанцы разбивали все изделия на куски, чтобы больше поместилось в тюремную камеру…
        - И его… отпустили? — с надеждой спросила Мария.
        - Нет, лишь посмеялись над его наивностью! — ответил Гарсиласо. — Его обвинили в заговоре против испанцев и решили сжечь на костре. Атавальпа был жестоким и коварным человеком, но в трусости его никто не смог бы обвинить. Он дрогнул лишь тогда, когда узнал, что его тело предадут огню. Нет, он испугался не физических мук. Надо знать обычаи индейцев, чтобы понять — для них уничтожение тела означало невозможность воскресения в будущем. А это было страшнее всего. Поэтому-то Атавальпа, взмолившись, обратился к своим палачам: «Чем я сам или дети мои заслужили подобную жестокость?»
        
        Сосуд со стремявидным горлышком из Перу
        
        Монах предложил Инке принять христианство — религию, от которой он вначале отвернулся с презрением. За это ему обещали заменить казнь: вместо сожжения на костре — удушение. Атавальпа согласился, но и тут его обманули. Душили специальным приспособлением для пыток — гаротой, медленно и мучительно, а потом решили все же сжечь. Тут воспротивился Писарро, на которого произвело впечатление мужество Атавальпы. Франсиско приказал крещеного индейца похоронить как и подобает — в земле. Многие офицеры ворчали тогда: «Язычника хоронят с такой пышностью, словно это не презренный индеец, а самый достопочтенный испанец!»
        Когда Писарро в критический момент призывал испанцев ожесточить сердца, он еще сам не понимал, какого демона выпускает на свободу. Теперь они охотились на индейцев, как на диких зверей, затравливая их собаками, сжигая десятками, а то и сотнями, на общих кострах. Затем они начали истреблять друг друга. Высокомерный Эрнандо Писарро, брат Франсиско, казнил престарелого Диего де Альмагро — верного товарища их командира. Сын Альмагро отомстил, убив сначала Мартина Писарро, а затем и самого Франсиско. После чего погиб от рук конкистадоров… — Все же было что-то общее в судьбах Атавальпы, продержавшегося на троне всего один год, и Франсиско Писарро, который в последние годы носил титул маркиза де Атавилос. Титул почти полностью, только на испанский лад, повторял имя последнего самозваного Инки. Печальны судьбы этих двух людей, и, возможно, они встретятся в ином мире, но вряд ли это будет Рай…
        
        Убийство Инки Атавальпы
        
        Кортес в Америке
        
        Сквозь труднопроходимые горы инки выстроили разветвленную сеть дорог
        
        Земледельцам, трудившимся на каменистых горных полях, нужна была прочная обувь
        КОНЕЦ И… НАЧАЛО
        Вот уже который день Гарсиласо Инка де ла Вега рассказывал деревенским ребятишкам о древней и совсем недавней истории. Дети, когда возвращались домой, рассказывали родителям об услышанном и, конечно, многое привирали. По селению поползли слухи… Однажды сеньора Исабель, мать Марии, устроившись под самым окном Гарсиласо, принялась жаловаться подруге: — Даже не знаю, но, послушать его, так эти дикари-индейцы чуть ли не святые, а испанцы — настоящие изверги. Ну, вы можете себе это представить?!
        - Кошмар, просто кошмар! — несколько деланно возмущалась подруга. — И куда только смотрит святая инквизиция?
        Утром он, по уже выработавшейся в последнее время привычке, встал пораньше, умылся, позавтракал. И стал гадать, когда в дверь начнут протискиваться один за другим: Педро, Санчо, Мария и остальные. Но, вспомнив разговор женщин, понял, что уже никто к нему не придет — ребят просто не пустят родители. Он опустил голову на руки и тяжело задумался, но тут что-то случилось — вроде солнечный зайчик пробежал по его лицу. Гарсиласо поднял глаза.
        В косом луче солнца, падавшем из полуприкрытого окна, проступила фигура Манко Капака — сначала полупрозрачная, а затем вполне зримая. Предок нежно улыбался капитану, как может улыбаться только отец своему маленькому и неразумному сыну.
        Гарсиласо протянул к нему руки и воскликнул:
        - Инка! Все — зря! Я рассказывал детям о Тауантинсуйу, но сумел так мало! Мой рассказ все равно что самая малая из песчинок в пустыне невежества! Сегодня они пытаются подражать Вира-коче, а через неделю-другую станут «тореадорами», «конкистадорами» и еще бог знает кем…
        Манко Капак, продолжая улыбаться, ответил на его сомнения:
        - Ни одно доброе дело не пропадает зря. Зерно маиса, опущенное в землю, обязательно взойдет и в положенный срок даст жизнь новым зернам. Так пустыня становится плодородным полем.
        И, видя, что капитан собирается сказать что-то еще, остановил его движением руки:
        - Ты рассказывал и многое вспомнил. Я немного помогал тебе. В тебе говорила кровь инков — кровь твоей матери. Звучал и голос отца, чье имя ты принял… Сын сыновей моих! Мне открыто как прошедшее, так и будущее, и потому мне ведомо, что в твоем испанском роду были не только воины, но и поэты. Их талант, их опыт поможет тебе: отныне ты должен описать историю Тауантинсуйу — от начала и до сегодняшнего дня…
        
        
        Вид современного города Куско
        
        - Инка, но по силам ли мне такой труд? То, что я поведал детям, не идет ни в какое сравнение с тем, что ты приказываешь мне сделать сейчас! — почти испугался Гарсиласо.
        - Да, труд твой потребует немало сил и времени. Но именно он заполнит ту пустоту, которую я вижу в твоей душе. Скажу тебе также, что книга, написанная тобой, будет издана лишь после твоей кончины, когда ты, оставив землю, придешь ко мне в обитель Отца нашего Солнца. Если ты впадешь в отчаяние, то все деяния наших славных королей, изобретения ученых, мастерство строителей — все развеется, как дым. Подумай об этом и ужаснись, сын сыновей моих!
        - Да, я понимаю, — кивнул капитан. — Но, Инка, это так трудно!
        - Я помогу тебе, я всегда буду рядом, даже если ты больше не сможешь увидеть меня и поговорить… При этих словах силуэт Манко Капака стал прозрачным, а затем исчез. Но еще долго слышался голос первого Инки, который пел старую как мир колыбельную:
        Не забывай нас, мальчик, не забывай.
        Белый холм, возврати его,
        Горный ключ, родник среди пампы,
        Напои его!
        Быстрый ястреб,
        Взлета с ним ввысь и верни его.
        Неоглядный снег, отец снегов,
        На дороге не рань его!..
        И совсем уж издалека едва слышно — долетели последние слова:
        Ах, мой сынок,
        Возвращайся к нам,
        Скорее к нам возвращайся!..
        Гарсиласо еще долго сидел, устремив взгляд вдаль. Затем взял лист пергамента и, расправив его ладонями, обмакнув перо в чернила, вывел большими буквами: «Первая часть подлинных комментариев, рассказывающих о происхождении Инков, которые были королями…» Отложив первый лист, он взял следующий и писал, не разгибаясь, до самого вечера. И на следующий день — с раннего утра до ночи. И так каждый из последующих дней своей жизни. Первую часть, состоящую из девяти книг, он посвятил подробному рассказу об истории и культуре Тауантинсуйу, империи Инков. Вторая часть «Комментариев» поведала миру о завоевании Перу испанцами. Как и предсказал Манко Капак, полностью труд Инки Гарсиласо де ла Вега был издан лишь после смерти автора — в 1617 году, в Лиссабоне.
        
        Святилище инков
        
        Маска Вира-кочи

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к