Библиотека / Детская Литература / Яковлев Юрий : " Багульник " - читать онлайн

Сохранить .

        Багульник Юрий Яковлев
        Яковлев Юрий
        Багульник
        Юрий Яковлевич Яковлев
        БАГУЛЬНИК
        ШКОЛЬНЫЕ КОРИДОРЫ
        Он вызывающе зевал на уроках: зажмуривал глаза, отвратительно морщил нос и открывал пасть - другого слова тут не подберешь! При этом он подвывал, что вообще не лезло ни в какие ворота. Потом энергично тряс головой - разгонял сон - и уставлялся на доску. А через несколько минут снова зевал.
        - Почему ты зеваешь?! - раздраженно спрашивала Женечка.
        Она была уверена, что он зевает от скуки. Расспрашивать его было бесполезно: он был молчальником. Зевал же потому, что всегда хотел спать.
        Он принес в класс пучок тонких прутиков и поставил их в банку с водой. И все посмеивались над прутиками, и кто-то даже пытался подмести ими пол, как веником. Он отнял и снова поставил в воду.
        Он каждый день менял воду.
        И Женечка посмеивалась.
        Но однажды веник зацвел. Прутики покрылись маленькими светло-лиловыми цветами, похожими на фиалки. Из набухших почекузелков прорезались листья, светло-зеленые, ложечкой. А за окном еще поблескивали кристаллики уходящего последнего снега.
        Все толпились у окна. Разглядывали. Старались уловить тонкий сладковатый аромат. И шумно дышали. И спрашивали, что за растение, почему оно цветет.
        - Багульник! - буркнул он и пошел прочь.
        Люди недоверчиво относятся к молчальникам. Никто не знает, что у них, молчальников, на уме: плохое или хорошее. На всякий случай думают, что плохое. Учителя тоже не любят молчальников, потому что хотя они и тихо сидят на уроке, зато у доски каждое слово приходится вытягивать из них клещами.
        Когда багульник зацвел, все забыли, что Коста молчальник. Подумали, что он волшебник.
        И Женечка стала присматриваться к нему с нескрываемым любопытством.
        Женечкой за глаза звали Евгению Ивановну. Маленькая, худая, слегка косящая, волосы - конским хвостиком, воротник - хомутиком, каблуки с подковками. На улице ее никто не принял бы за учительницу. Вот побежала через дорогу. Застучали подковки. Хвостик развевается на ветру. Остановись, лошадка! Не слышит, бежит... И долго еще не затихает стук подковок...
        Женечка обратила внимание, что каждый раз, когда раздавался звонок с последнего урока, Коста вскакивал с места и сломя голову выбегал из класса. С грохотом скатывался с лестницы, хватал пальто и, на ходу попадая в рукава, скрывался за дверью. Куда он мчался?
        Его видели на улице с собакой, огненно-рыжей. Очесы длинной шелковистой шерсти колыхались языками пламени. Но через некоторое время его встречали с другой собакой - под короткой шерстью тигрового окраса перекатывались мускулы бойца. А позднее он вел на поводке черную головешку на маленьких кривых ногах. Головешка не вся обуглилась - над глазами и на груди теплились коричневые подпалины.
        Чего только не говорили про Косту ребята!
        - У него ирландский сеттер, - утверждали они. - Он охотится на уток.
        - Ерунда! У него самый настоящий боксер. С такими ходят на диких быков. Мертвая хватка! - говорили другие.
        Третьи смеялись:
        - Не можете отличить таксы от боксера!
        Были еще такие, которые спорили со всеми:
        - Он держит трех собак!
        На самом деле у него не было ни одной собаки.
        А сеттер? А боксер? А такса?
        Ирландский сеттер горел костром. Боксер, как перед боем, играл мышцами. Такса чернела обгоревшей головешкой.
        Что это были за собаки и какое отношение они имели к Косте, не знали даже его родители. В доме собак не было и не предвиделось.
        Когда родители возвращались с работы, они заставали сына за столом: он поскрипывал перышком или бормотал под нос глаголы. Так он сидел запоздно. При чем здесь сеттеры, боксеры, таксы?
        Коста же появлялся дома за пятнадцать минут до прихода родителей и едва успевал отчистить штаны от собачьей шерсти.
        Впрочем, кроме трех собак, была еще и четвертая. Огромная, головастая, из тех, что спасают людей, застигнутых в горах снежными лавинами. Из-под длинной свалявшейся шерсти проступали худые, острые лопатки, большие впалые глаза смотрели печально, тяжелые львиные лапы - ударом такой лапы можно сбить любую собаку - ступали медленно, устало.
        С этой собакой Косту никто не видел.
        Звонок с последнего урока - сигнальная ракета. Она звала Косту в его загадочную жизнь, о которой никто не имел представления.
        И как зорко ни следила за ним Женечка, стоило ей на мгновение отвести глаза, как Коста исчезал, выскальзывал из рук, улетучивался.
        Однажды Женечка не выдержала и бросилась вдогонку. Она вылетела из класса, застучала подковками по лестничным ступеням и увидела его в тот момент, когда он несся к выходу. Она выскользнула в дверь и устремилась за ним на улицу. Прячась за спины прохожих, она бежала, стараясь не стучать подковками, а конский хвост развивался на ветру.
        Она превратилась в следопыта.
        Коста добежал до своего дома - он жил в зеленом облупившемся доме, исчез в подъезде и минут через пять появился снова. За это время он успел бросить портфель, не раздеваясь проглотить холодный обед, набить карманы хлебом и остатками обеда.
        Женечка поджидала его за выступом зеленого дома. Он пронесся мимо нее. Она поспешила за ним. И прохожим не приходило в голову, что бегущая, слегка косящая девушка не Женечка, а Евгения Ивановна.
        Коcта нырнул в кривой переулок и скрылся в парадном. Он по звонил в дверь. И сразу послышалось какое-то странное подвывание и царапанье сильной когтистой лапы. Потом завывание перешло в нетерпеливый лай, а царапанье в барабанную дробь.
        - Тише, Артюша, подожди! - крикнул Коста.
        Дверь отворилась, и огненно-рыжий пес бросился на Коету, положил передние лапы на плечи мальчику и стал лизать длинным розовым языком нос, глаза, подбородок.
        - Артюша, перестань!
        Куда там! На лестнице послышался лай и грохот, и оба - мальчик и собака - с неимоверной скоростью устремились вниз. Они чуть не сбили с ног Женечку, которая едва успела прижаться к перилам. Ни тот, ни другой не обратили на нее внимания. Артюша кружился по двору. Припадал на передние лапы, а задние подбрасывал, как козленок, словно хотел сбить пламя. При этом лаял, подскакивал и все норовил лизнуть Коету в шоку или в нос. Так они бегали, догоняя друг друга. А потом нехотя шли домой.
        Их встречал худой человек с костылем. Собака терлась о его единственную ногу. Длинные мягкие уши сеттера напоминали уши зимней шапки, только не было завязочек.
        - Вот, погуляли. До завтра" - сказал Коста.
        - Спасибо. До завтра.
        Артюша скрылся, и на лестнице стало темнее, словно погасили костер.
        Теперь пришлось бежать три квартала. До двухэтажного дома с балконом, который находился в глубине двора. На балконе стоял пес боксер. Скуластый, с коротким, обрубленным хвостом, он стоял на задних лапах, а передние положил на перила.
        Боксер не сводил глаз с ворот. И когда появился Коста, глаза собаки загорелись темной радостью.
        - Атилла! - крикнул Коста, вбегая во двор.
        Боксер тихо взвизгнул. От счастья.
        Коста подбежал к сараю, взял лестницу и потащил ее к балкону.
        Лестница была тяжелой. Мальчику стоило больших трудов поднять ее. И Женечка еле сдержалась, чтобы не кинуться ему на помощь.
        Когда Коста наконец приставил лестницу к перилам балкона, боксер спустился по ней на землю. Он стал тереться о штаны мальчика. При этом поджимал лапу. У него болела лапа.
        Коста достал припасы, завернутые в газету. Боксер был голоден.
        Он ел жадно, но при этом посматривал на Косту, и в его глазах накопилось столько невысказанных чувств, что казалось, он сейчас заговорит.
        Когда собачий обед кончился, Коста похлопал пса по спине, прицепил к ошейнику поводок, и они отправились на прогулку.
        Отвисшие углы большого черногубого рта собаки вздрагивали от пружинистых шагов. Иногда боксер поджимал больную лапу.
        Женечка слышала, как дворничиха им вслед сказала:
        - Выставили собаку на балкон и уехали. А она хоть помирай с голоду! Люди ведь!..
        Когда Коста уходил, боксер провожал его глазами, полными преданности. Его морда была в темных морщинах, лоб пересекала глубокая складка. Он молча шевелил обрубком хвоста.
        Женечке вдруг захотелось остаться с этой собакой. Но Коста спешил дальше.
        В соседнем доме на первом этаже болел парнишка - был прикован к постели. Это у него была такса - черная головешка на четырех ножках. Женечка стояла под окнами и слышала разговор Косты и больного мальчика.
        - Она тебя ждет, - говорил больной.
        - Ты болей, не волнуйся, - слышался голос Косты.
        - Я болею... не волнуюсь, - отвечал больной. - Может быть, я отдам тебе велосипед, если не смогу кататься.
        - Мне не надо велосипеда.
        - Мать хочет продать Лаптя. Ей утром некогда с ним гулять.
        - Приду утром, - после некоторого раздумья отвечал Коста. - Только очень рано, до школы.
        - Тебе не попадет дома?
        - Ничего... тяну... на тройки... Только спать хочется, поздно уроки делаю.
        - Если я выкарабкаюсь, мы вместе погуляем.
        - Выкарабкивайся.
        - Ты куришь? - спрашивал больной.
        - Некурящий, - отвечал Коста.
        - И я некурящий.
        - Ну, мы пошли... Ты болей... не волнуйся. Пошли, Лапоть!
        Таксу звали Лаптем. Коста вышел, держа собаку под мышкой.
        И вскоре они уже шагали по тротуару. Рядом с сапогами, ботинками, туфлями на кривых ножках семенил черный Лапоть.
        Женечка шла за таксой. И ей казалось, что это пламеннорыжая собака обгорела и превратилась в такую головешку. Ей захотелось заговорить с Костой. Расспросить его о собаках, которых он кормил, выгуливал, поддерживал в них веру в человека. Но она молча шла по следам своего ученика, который отвратительно зевал на уроках и слыл молчальником. Теперь он менялся в ее глазах, как веточка багульника.
        Но вот Лапоть отгулял и вернулся домой. Коста двинулся дальше, и его невидимая спутница - Женечка - снова пряталась за спины прохожих. Дома уменьшились ростом. А спин стало совсем мало.
        Город кончался. Начались дюны. Женечке трудно было идти на каблуках по вязкому песку и корявым корням сосен. В конце концов она сломала каблук.
        И тут показалось море.
        Оно было мелким и плоским. Волны не обрушивались на низкий берег, а тихо и неторопливо наползали на песок и так же медленно и беззвучно откатывались, оставляя на песке белую каемку пены.
        Море выглядело сонным и вялым, не способным к бурям и штормам.
        Но бури на нем бывали. Далеко от дюн, за линией горизонта.
        Коста шел по берегу, наклоняясь вперед - против ветра. Женечка сняла туфли, босиком было идти легче, но холодный влажный песок обжигал ступни. На берегу сохли развешанные на кольях сети с круглыми поплавками из бутылочного стекла, лежали лодки, перевернутые вверх килем.
        Неожиданно вдалеке, на самой кромке берега, возникла собака.
        Она стояла неподвижно, в странном оцепенении. Большеголовая, с острыми лопатками, с опущенным хвостом. Ее взгляд. был устремлен в море. Она ждала кого-то с моря.
        Коста подошел к собаке, но она даже не повернула головы, словно не слышала его шагов. Он провел рукой по свалявшейся шерсти.
        Собака едва заметно шевельнула хвостом. Мальчик присел на корточки и разложил перед собакой хлеб и остатки своего обеда, завернутого в газету. Собака не оживилась, не выказала никакого интереса к пище. Коста стал ее поглаживать и уговаривать:
        - Ну поешь... Ну поешь немного...
        Собака посмотрела на него большими впалыми глазами и снова обратила взгляд к морю.
        Женечка притаилась за развешанными сетями, словно попалась, запуталась в них и не могла вырваться, чтобы тоже гладить собаку и говорить:
        "Ну поешь... Ну поешь хоть немного!"
        Коста взял кусок хлеба и поднес ко рту собаки. Та вздохнула глубоко и громко, как человек, и принялась медленно жевать хлеб.
        Она ела без всякого интереса, как будто была сыта или привыкла к лучшей пище, чем хлеб, холодная каша и кусок жилистого мяса из супа... Она ела для того, чтобы не умереть. Ей нужно было жить. Она ждала кого-то с моря.
        Когда все было съедено, Коста сказал:
        - Идем. Погуляем.
        Собака снова посмотрела на мальчика и послушно зашагала рядом. У нее были тяжелые лапы и неторопливая, полная достоинства львиная походка. Следы заполнялись водой.
        В море переливались нефтяные разводы. Будто где-то за горизонтом произошла катастрофа, рухнула радуга и ее обломки прибило к берегу.
        Мальчик и собака шли не спеша, а Женечка - следопыт Женечка - слышала, как Коста говорил собаке:
        - Ты хороший... Ты верный... Пойдем со мной. Он никогда не вернется. Он погиб. Честное пионерское.
        Собака молчала. Она и не должна была говорить. Она не отрывала глаз от моря. И в который раз не верила Косте. Ждала.
        - Что же мне с тобой делать? - спросил мальчик. - Нельзя же жить одной на берегу моря. Когда-нибудь надо уйти.
        Рыбацкая сеть кончилась. И Женечка как бы выпуталась из сетей.
        Коста оглянулся и увидел учительницу. Она стояла на песке босая, а туфли держала иод мышкой. И сквозняк, тянувший с моря, развевал ее волосы, собранные в конский хвост.
        - Что же с ней делать? - растерянно спросила она Косту.
        - Она не пойдет. Я знаю, - сказал мальчик. Он почему-то не удивился появлению учительницы. - Она никогда не поверит, что хозяин погиб...
        Женечка подошла к собаке. Собака глухо зарычала, но не залаяла, не бросилась на нее.
        - Я ей сделал дом из старой лодки. Подкармливаю. Она очень тощая... Сперва укусила меня.
        - Укусила?
        - Руку. Теперь все зажило. Я йодом смазывал.
        Пройдя еще несколько шагов, он сказал:
        - Собаки всегда ждут. Даже погибших... Им надо помогать.
        Море потускнело и стало как бы меньше размером. Погасшее небо плотнее прижалось к сонным волнам. Коста и Женечка проводили собаку до ее бессменного поста, где неподалеку от воды лежала перевернутая лодка, подпертая чурбаком, чтобы под нее можно было забраться. Собака подошла к воде. Села на песок. И снова застыла в своем вечном ожидании...
        Обратно учительница и ученик шли быстро, но, когда берег кончился, за дюнами Женечка остановилась и сказала:
        - Я не могу так быстро. У меня каблук сломался.
        - Мне надо бы поспеть до их прихода, - отозвался Коста.
        - Тогда иди.
        Коста внимательно посмотрел на Женечку и спросил:
        - А как же вы?
        - Я дойду не спеша.
        - Может быть, вбить гвоздь? У вас есть гвоздь?
        - Не знаю. - Женечка протянула ему туфлю.
        Он покрутил каблук, как зуб, который шатается. И постучал камнем.
        - Вот.
        - Теперь лучше, - сказала Женечка, надевая туфлю.
        Но шла она прихрамывая, наступая на носок, чтобы каблук держался.
        На другой день в конце последнего урока Коста уснул. Он зевал, зевал, но потом уронил голову на согнутый локоть и уснул. Сперва никто не замечал, что он спит. Потом кто-то захихикал.
        И Женечка увидела, что он спит.
        - Тихо, - сказала она. - Совсем тихо!
        Когда она хотела, все было как полагается. Тихо так тихо.
        - Вы знаете, почему он уснул? - шепотом произнесла Евгения Ивановна. Я вам расскажу... Он гуляет с чужими собаками. Кормит их. Собаки всегда ждут. Даже погибших... Им надо помогать.
        Зазвенел звонок с последнего урока. Он звенел громко и протяжно.
        Но Коста не слышал звонка. Он спал.
        Евгения Ивановна - Женечка - склонилась над спящим мальчиком, положила руку ему на плечо и легонько потрясла. Он вздрогнул и открыл глаза.
        - Звонок с последнего урока, - сказала Женечка, - тебе пора.
        Коста вскочил. Схватил портфель. И в следующее мгновение скрылся за дверью.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к