Тайна ведьмы Урсулы Тоня Шипулина
        Ведьма Страны Туманов #2Шляпа волшебника
        Девочка Юсинь начинает видеть страшные сны о призраках. Она пытается их нарисовать - ведьму Урсулу, подземного жителя Межевика, мальчика, похожего на котенка, Чердачника, убивающую взглядом Навью - и вдруг сны оборачиваются явью и затягивают Юсинь в загадочную страну заблудших душ, в Страну Туманов.
        Тоня Шипулина
        Тайна ведьмы Урсулы
        Дизайн обложки Марины Акининой
        Иллюстрации для обложки Тони Шипулиной
        Рисунки Тони Шипулиной
                        
        Вступление
        Золотые Матохи походили на жуков. У них были тонкие лапы и длинные лохматые усы. И они, конечно, умели летать. Однако на этом сходство заканчивалось. Главное, чему так поразилась Юсинь, - у Матох были по-младенчески любознательные глаза. Прозрачно-голубые, в тёмных ресницах.
        Светящимися шариками подлетали Матохи к самому Юсиному носу, другие кружили над головой, отчего волосы наэлектризовывались. А один жук, желая стать особенным, уселся на плечо. Юсинь хотела коснуться его, но лишь её пальцы приблизились к золотым крыльям, как Матох сорвался с места и, словно ненормальный, принялся биться о чашки и чайники, о тарелки и кастрюли. Юсинь ахнула - только сейчас она заметила, что стоит в центре чужой кухни. Вокруг аккуратно подвешенные за хвостики травы и коренья, начищенные сковородки, половники и сахарницы хвастаются своей красивостью. «Чья это кухня? Как я сюда попала?» - подумала Юсинь, и вдруг остальные Матохи тоже принялись биться о посуду, при этом лихорадочно чихая на её блестящие поверхности. Самое же удивительное, что чихали жуки настоящей печной сажей. Матохи сталкивались друг с другом, падали и снова взлетали. А когда один из них в очередной раз вычихнул из себя копоть, врезался с громким «Трынц!» в изумительно красивое блюдце - Юсинь проснулась.
        - Матохи… - задумчиво произнесла она и потянулась за телефоном - часы на нём утверждали, что ночь в самом разгаре.
        Юсинь скинула с себя одеяло и подошла к компьютерному столу, на котором лежали папки с уже изрисованными альбомами и ещё белые, не тронутые красками листы. Теперь ей следовало быстро зарисовать увиденное, пока оно предательски не растворилось в свете утра на пару с обманчиво близкими звёздами.
        Юсинь подкатила к себе высокий стул, достала из ящика коробку с масляными мелками.
        - Н-ну что ж, - сказала она, усаживаясь поудобнее, - Матохи т-так Матохи… И-интересно п-почему я р-решила, что в-вы зовётесь именно т-так?
        Постепенно белый альбомный лист заполнили мордочки забавных существ. Некоторые Матохи высовывались из кофейных чашек, другие чихали, третьи находились в полёте.
        Пока Юсинь рисовала, её не оставляли мысли о том, почему именно к ней каждую ночь приходят эти странные, до мурашек правдоподобные сны о далёком, пугающе-необычном мире. Из своих предыдущих снов Юсинь знала, что то место, где она всякий раз оказывалась, стоило ей лишь закрыть глаза, называется Страна Туманов. Юсинь знала, что туда отправляются заблудившиеся души людей и могущественные духи, нуждающиеся в покое или помощи. Юсинь также знала и то, что у этой страны есть хозяйка, и что она ведьма, у ведьмы же есть помощники - гигантские серые птицы-крылатки и мальчик с лицом кота. Юсинь, разумеется, знала и то, что в действительности Страны Туманов не существует. Она понимала, что сны - это просто сны. Единственное, что волновало Юсинь, - почему они к ней приходят?
        Ведь, если не считать особенного имени и того, что она слегка заикается, во всем остальном Юсинь - самая обычная девочка пятнадцати лет. У Юсинь есть любящие родители, хоть иногда и ссорящиеся. Есть друг Милька, который готов ждать свою подругу под окном в дождь и холод, столько, сколько потребуется. Есть преданный старенький пёс и своенравная, но ласковая кошка.
        А ещё у Юсинь совсем скоро родится братик.
        Юсинь закончила рисунок, размяла задеревеневшую кисть и вздохнула.
        - Ради разнообразия х-хоть бы одну н-ночь н-ничего не с-снилось.

* * *
        За прошлую зиму Межевик отъелся и отрастил себе такое пузо, что ни за весну, ни за лето не смог от него избавиться. Да он особенно и не старался - закопается в землю по самую макушку и спит, изредка продираясь наружу, чтобы сделать глоток воздуха. В Страну Туманов Межевик попал, спасаясь от тоски, которая душила его и, судя по всему, намеревалась прикончить. Тогда-то он и обратился за помощью к Урсуле.
        Отправился к ней на просительную полянку, усердно запихивая природную трусость в самый пыльный уголок души. И принял предложение хозяйки Страны Туманов переждать сложные времена у межи, на границе двух хлебных полей. Урсула позволила ему кормиться во фруктовом саду и попросила кота-помощника раз в неделю оставлять у старой яблони вареные яйца и кувшин молока. Взамен Межевик обещал ничего не воровать (а занятие это ему всегда нравилось), не подшучивать над новоприбывшими (это развлечение тоже было ему по сердцу) и сообщать Урсе обо всех новостях, которые он сумеет услышать, находясь под землей.

* * *
        Сегодня Межевик выкопался из норы ещё до того, как последний светляк отсветил свою смену. Больше всего Межевик походил на крота. У него имелась вытянутая носатая морда, мохнатое продолговатое тело, короткие передние лапы с длинными белыми когтями. Только глаза его были большими и разноцветными. Сейчас они слезились, чесались, и Межевик часто моргал, пытаясь «проморгать» залившийся в них туман.
        Несмотря на схожесть с кротом, Межевик всё же не умел рыть слишком длинных подземных туннелей, и потому теперь его ждало настоящее испытание: пешая прогулка. Ведь дух готовился снова отправиться к хозяйке Страны Туманов - на этот раз чтобы вернуть долг и рассказать ей о том, что услышал этой ночью. Двигаться быстро Межевику мешало пузо - он ковылял к дому Урсулы медленнее трёхногой черепахи. Дух ругался на свою медлительность, время от времени озадаченно хлопал по упругому брюху лапой и подгонял самого себя неразборчивыми выкриками. Межевик торопился как мог. Торопился, потому что «услышанное» оказалось настолько тревожно, что ему тут же притрусилось, будто его спокойным дням в Стране Туманов вот-вот настанет конец.
        Призрак
        Зима отвоевала у осени сначала секунды, затем минуты, потом часы - ночной мрак больше не желал рассеиваться поутру.
        Юсинь зевнула, потянулась на высоком стуле, выключила настольную лампу - пора собираться в школу. Она ещё не завтракала, но уже закончила рисовать новую картинку. С шершавого листа альбома строго глядела на Юсинь величественная старушка в белом платье и цветочном ободке. На плече у старушки устроилась огромная серая птица с чёрным клювом, из-за спины выглядывал маленький мальчик с лицом кота.
        Этой ночью к Юсинь снова пришёл сон о неведомой стране, в которой живёт густой, как манная каша, туман. В нём прячутся странные и пугающие существа: заблудившиеся души людей, могущественные духи…
        - Я завтрак тебе сделала, - в комнату заглянула мама. Заметив, что дочь в задумчивости склонилась над усеянным мелками и карандашами компьютерным столом, покачала головой и улыбнулась - Лучше бы поспала подольше, чем рисовать.
        - Сон уж о-очень яркий б-был, - ответила Юсинь, чуть запинаясь. - Если с-сразу не зарисую, п-потом забудется.
        - Художница моя! Там на кухне пирог - не забудь взять, угости одноклассников. Я его порезала и в два слоя бумаги завернула, чтобы не остыл.
        - Мам, ты разбаловала всех с-своими пирогами, - Юсинь тоже улыбнулась. - Не з-забуду, не в-волнуйся.
        Юсинь сложила мелки с карандашами в коробку, обернулась и проводила маму взглядом. Как хорошо, что она теперь в порядке. Несколько лет подряд маму мучила тяжелая таинственная болезнь. Она много спала, а когда пробуждалась - кричала от боли так, что Юсинь хотелось бежать из дома без оглядки. Недуг исчез так же внезапно, как и появился.

* * *
        Юсинь сняла со стула школьную форму. Как хочется отдохнуть от неё, нацепить немыслимую цветастую кофту, какие-нибудь цыганистые браслеты и висячие серьги-перья.
        Юся со вздохом застегнула на тёмно-синей классической юбке молнию, перекинула ремешок сумки через плечо, сунула альбом под мышку. Любимый Милька уже должен ждать её у дома. По дороге она похвастается перед ним свежим рисунком - он обожает разглядывать жителей выдуманной туманной страны. Прежде Юсинь уже знакомила его с Матохами - золотыми жуками с детскими личиками, равнодушной русалкой, духом северного ветра. На этот раз Юся продемонстрирует Мильке саму хозяйку страны - Урсулу.
        Юсинь уже хотела выйти из комнаты, как вдруг об оконное стекло что-то легонько стукнулось. Наверное, Милька, как обычно, торопит её, бросая мелкие камушки.
        Шторы были глухо задёрнуты, и Юсинь радостно подбежала к окну, чтобы отдёрнуть их. Но, отодвинув ткань в сторону, Юся шарахнулась от окна так, как если бы увидела в нём чудовище. Прислонившись к стеклу, на неё глядел с улицы растерянный незнакомец.
        Он таращился на Юсинь пустыми глазницами, молча распахивал и закрывал совершенно беззубый рот - то ли пытаясь закричать, то ли демонстрируя, что, кажется, разучился дышать. Осенний ветер трепал его седые редкие волосы, а сквозь бледный силуэт полосками проступали лучи от ещё не погасших фонарей.
        Это был не человек. Это был призрак, привидение, фантом - потустороннее ужасающее ОНО! Юсинь закусила губу - так сильно было желание закричать. Незнакомец тем временем по-прежнему не сводил с Юсинь пугающего взгляда и продолжал делать странные вдохи и выдохи - при этом не оставляя на стекле запотевшего пятнышка от живого дыхания. Юся зажмурилась и трясущимися руками задёрнула шторы.
        Чёрная кошка
        По дороге в школу Юсинь не проронила ни слова. Она не стала показывать Мильке свой новый рисунок и не ответила на его расспросы о самочувствии. И хотя Юся понимала, что ведёт себя неправильно - ведь Милька ни в чём не виноват, - она всё же не могла заставить себя разговаривать, будто ничего не произошло.
        Юсинь рассталась с Милькой у класса, он сконфуженно махнул ей рукой и убежал по коридору к лестнице, ведущей в школьную библиотеку.
        В классе Юся сообщила одноклассникам, что снова принесла от мамы гостинец, выложила на первую парту пакет с нарезанным пирогом и уселась в самом конце второго ряда, у шкафа с книгами. Ей необходимо привести мысли в порядок до начала первого урока, до того, как её начнут спрашивать, чем она расстроена и что с ней случилось. Не расскажет же она им про то, что повстречала за окном своей спальни бестелесное существо, отдалённо напоминающее мужчину? Юсинь хотелось побыть в тишине, сосредоточиться, прокрутить в памяти увиденное утром, но ей никак не давали это сделать.
        «Юся, у твоей мамы замечательные пироги, передавай ей спасибо! Юся, какая вкуснотища, запиши мне, пожалуйста, рецепт! Юся, здесь изюм с курагой, а что ещё, - грецкие орехи?» - со всех сторон на Юсинь обрушивались благодарности от одноклассников. Юся вяло улыбалась, обещала передать маме похвалу и выводила в тетрадке ручкой нервные кривые узоры. До звонка оставалась минута, и шум вокруг постепенно стал редеть. Юсинь облегченно выдохнула, но тут в дверях показалась Олеся.
        Она не появлялась на занятиях с прошлой пятницы. Её старенькая бабушка, к которой девочка была очень привязана, уснула, чтобы больше не проснуться. Олеся всё ещё была печальна, длинная чёлка не могла скрыть синеву под глазами. Девочка опустила голову и прошла в класс - Юсинь вскрикнула.
        За спиной у Олеси парила старушка - сквозь неё, как через тонкую марлевую ткань, просвечивали Юсины одноклассники. Олеся остановилась рядом, Юсинь увидела в старушке шкаф с книгами и маленький фикус в огромном горшке. Бабушка Олеси опустила эфирно-прозрачную руку на плечо Юсиной одноклассницы. Рука в плече утонула…
        - Что с тобой? - спросила Олеся и обернулась. - Куда ты смотришь?
        - Я… я… мне просто при-привиделось, - Юсинь выскочила из класса. В коридоре она расплакалась. Что с ней происходит? Неужели она видит призраков? Откуда они взялись, зачем пришли?

* * *
        Юсинь натянула шарф на нос и, глядя себе под ноги, зашагала по узкой и кривой улице - той, которая, долго плутая между неприглядными четырёхэтажками, упиралась в дырявый забор. За этим забором начинался лес - местами он был стеснителен, словно неуверенный в себе подросток, местами непредсказуем и обидчив, словно капризная девушка. Но чаще всего Юся находила лес меланхолично-задумчивым - он походил на одинокого, но всё еще ждущего любви старика. Юсинь нравилось гулять по лесу, когда он просыпался, нравилось наблюдать за тем, как он доверительно впускает в себя солнечный свет.
        Юсинь всё шла, не оборачиваясь и не поднимая головы на редких прохожих. Она шла и думала о том, что ей сейчас же надо попасть в тот заброшенный домик в центре дубовой рощи, в котором она будет чувствовать себя в безопасности. Там она вздохнёт свободно и сможет поразмышлять обо всём, что с ней произошло.
        Юсинь шла и в подробностях вспоминала, как в её жизни впервые возникло тайное убежище. Около года назад, когда маму терзала загадочная болезнь, папа Юсинь, уставший от бессилия, стал слишком строг с дочерью и превратил её в свою узницу. Он не разрешал ей видеться с подругами (не говоря уже о парнях), не разрешал задерживаться после школы, не разрешал долго разговаривать по телефону. Целыми днями Юсинь должна была сидеть возле маминой кровати или в своей комнате.
        Юся пнула носком ботинка мелкий камушек и улыбнулась, потому что вспомнила, как однажды в её окно залетел почти такой же. И она, представив себя принцессой, запертой в башне, стараясь не шуметь, спустилась к своему принцу. Это именно Милька нашёл заброшенный лесной домик и придумал убегать туда от родителей. Именно Милька нашёл для него такое подходящее название - «изба-читальня».
        Там, в их тайном убежище, Юсинь могла болтать о чём вздумается, читать книги и старые журналы. Там оставались и хранились под невидимыми замками все секреты и переживания.
        Юсинь давно не бывала в домике. Ведь, как только мама поправилась, папа почти сразу забыл об установленных им самим правилах. И они с Милькой снова смогли подолгу засиживаться после уроков в пустом классе, ходить друг к другу в гости.
        Необходимость держать свои встречи в тайне отпала.
        Размышляя о том, почему в жизни часто всё меняется в одно мгновение, Юсинь споткнулась о какой-то здоровенный камень, скрывавшийся под грязью размытой ночным дождём дороги. Споткнулась и выпустила из рук свою большую сумку. Та плюхнулась в неглубокую лужу и, будто от обиды на неловкую хозяйку, развалилась в ней так, словно она не сумка, а настоящий бегемот.
        Юся вздохнула. Мама всегда говорила, что дочке не следует всюду таскать с собой такую «сумищу». Но Юсинь была непреклонна - кроме учебников и тетрадей у неё под рукой всегда должны быть три блокнота, одна коробка масляных мелков и две с цветными ручками и карандашами.
        Всё ещё пребывая в задумчивости, Юсинь наклонилась, собираясь спасти свои вещи от окончательного намокания, и вдруг увидела перед собой кошку. Она сидела на середине дороги и не моргала.
        Кошка была темна, как чернильная клякса, и лишь глаза блестели сочным жёлтым цветом.
        - Ну чего смо-смотришь? - спросила Юсинь и ухмыльнулась. - Хочешь п-помочь?
        Кошка отвернулась, но с места не сдвинулась.
        - Тогда иди куда ш-шла, - Юся, подняла сумку и попыталась очистить её от грязи одной из своих вязаных перчаток.
        Недолго понаблюдав за девочкой, кошка раздражённо махнула хвостом и скрылась за кустом, ещё не успевшим до конца растерять свою листву.
        - Тьфу ты! - нахмурилась Юсинь. - Она же м-мне дорогу п-перешла.
        Впрочем, Юсинь не очень-то верила в приметы, и поэтому ей тут же стало неловко от того, что она рассердилась. А если животное было голодно и нуждалось в помощи?
        Борясь с неожиданно острым желанием всё-таки поплевать через левое плечо, взявшись при этом за пуговицу пальто, Юся сделала несколько шагов вперёд. У неё в сумке вроде бы оставался последний кусочек пирога - может, попробовать дать его кошке?
        - Эй, - позвала Юсинь. - Т-ты где? Кис-кис!
        Кошка мгновенно выскочила из-за куста и уставилась на Юсинь.
        - У меня т-тут г-где-то пирог есть, б-будешь? - спросила Юсинь и принялась копаться в сумке.
        Кошка в ответ мяукнула и вдруг отчетливо произнесла:
        - Помоги мне, Юсинь! Я умираю! Только ты можешь мне помочь!
        Сердце бьётся!
        Мальчик-кот спрыгнул с подоконника, усыпанного стручками жгучего красного перца. Он не умел определять гостя еще до его появления, как это делала хозяйка Урсула. Поэтому хотел удостовериться, что звон бело-золотого колокольчика, оповещавший о прибытии нового посетителя, не вводит в заблуждение относительно его безобидности. И колокольчик, как всегда, не подвел - мальчик-кот разглядел в окошке Жыжа, доброго Урсулиного помощника.
        - Ну, Рыська, ей лучше? - Жыж плевком затушил огонь в курительной трубке и ещё дымящуюся сунул в карман яркой рубахи. Коренастый и рыжебородый, он переступил порог ведьминого дома, приветственно помахал непривычно молчаливым крылаткам крупной ладонью, снял тяжеловесные, облепленные грязью и осенними листьями сапоги и уселся в большое кресло.
        Мальчик-кот печально мяукнул и отрицательно помотал головой.
        - Ничего не помогает. Всё уж исплобовал. Как дальше быть, а вдлуг кто плонюхает?
        - Не пронюхает, - Жыж погладил мальчика-кота по мягкой шерсти и почесал за правым ухом, от чего Рыська, не удержавшись, заурчал. - Я уверен, она даже такая… полуживая за порядком наблюдает, я…
        Дед вдруг замолчал и, затаив дыхание подошёл к занавешенной нарядно-кружевным балдахином кровати. Он отвел легкую ткань в сторону и шумно вздохнул.
        - Показалось будто шевельнулась, - сказал Жыж.
        На кровати в платье угольного цвета, ещё более подчёркивающем мертвенно-серый оттенок кожи, лежала хозяйка Страны Туманов - властная ведьма. Урсула не дышала или притворялась, что не дышит.
        - Улса, тебя Жыж пловедать плишел. Скажи, что нам для тебя сделать, как помочь?
        Мальчик-кот впрыгнул к своей хозяйке под правую руку и замурлыкал. Урсула не двинулась. Ни один седой волос, ни одна её ресница не дрогнули.
        - Да ты не горюй, Рысь, - Жыж снова полез за курительной трубкой. - Может, она устала очень. Может, ей сил нужно набраться? Пускай не дышит - сердце-то ведь всё равно бьется!
        - Бьётся! - подтвердил мальчик-кот. - Только ланьше такого никогда не было. А вдлуг это ей кто-то зла пожелал? А вдлуг кто-то заговол специальный придумал.
        - Заговор? - Рыжий Жыж расхохотался. - Ну ты насмешил, ну насмешил! Кто ж сильнее Урсулы? Нет такого в Стране Туманов!

* * *
        Милька думал о Юсинь не переставая. Его дни состояли из цифр, которые он складывал и отнимал, с тем чтобы точнее определить время новой встречи. Тридцать четыре минуты до окончания урока плюс пять минут по коридору до её класса… Десять минут ходьбы до её дома плюс невыносимых тринадцать с половиной часов до того, как они снова увидятся утром.
        И хотя Милька ни разу не признался Юсе (и даже самому себе) в том, что он влюблен, это было очевидно всякому, кто видел друзей вместе.
        В прошлом году Юсинь первая рассказала Мильке о своих чувствах. Она сказала ему, что влюблена, и он будто прозрел после добровольной незрячести. Ему стало понятно, почему в его присутствии она заикалась сильнее, ему стало очевидно, почему она краснела, как только он оказывался слишком близко. Но Милька не испугался и не смутился. Он взглянул на Юсинь по-новому - она открылась ему, как открывается книга, которую ты прочел давно и не слишком внимательно.
        По привычке Милька считал гудки в телефоне. От каждого унылого гудка сердце его вздрагивало. Оно было похоже на пустой стеклянный сосуд, в который бросают звонкие монеты, - ударяясь о тонкие стенки, они причиняли боль.
        Сегодня Юсинь попросила Мильку не провожать её. Она была еще задумчива и печальна. Милька страдал от того, что не знал причины её волнений, а потому не мог помочь.
        Он хотел убедиться, что Юсинь уже дома, пьёт чай, играет со стариком Микой или делает зарисовки в одном из трёх своих блокнотов. Но телефон молчал.
        Милька обтёр ставшие влажными ладони о джинсы - если он не дозвонится, то сейчас же отправится к ней домой.
        Гудок, ещё гудок…
        - Да, говорите! - Голос незнакомца заставил Мильку подскочить с места.
        - Где Юсинь? Кто вы?
        - Я просто шёл мимо и увидел девочку. Она лежит здесь, на дороге. Кажется, упала в обморок. Телефон все звонил и звонил, я решил взять. Вы её друг?
        - Где это место? - крикнул Милька и, едва дослушав ответ, выбежал из комнаты.
        Сон
        Сворачиваясь в клубки, сцепляясь хвостами, скрещиваясь шипящими языками, по шее Урсулы ползали чёрные гадюки. Они то и дело хищно замирали у самого ведьминого лица, готовясь к смертельному укусу, но, так и не сделав его, снова принимались извиваться в своём хитроумном танце. Юсинь смотрела на них заворожённо, не в силах пошевелиться, отвести взгляд, и, только когда одна из змей, соскользнув с Урсулы, шлёпнулась на пол и направилась к Юсе, девочка опомнилась. Она попыталась сообразить, как следует вести себя при встрече с гадюкой, но, не сумев с ходу разобраться в своих скудных знаниях на эту тему, решила бежать. Ей показалось, что лучше всего стремительно броситься к изголовью Урсулиной кровати и попытаться разом сбросить змей длинной палкой, которая отчего-то уже находилась у неё в руках. Но лишь только Юсинь собралась бежать, Урсула открыла глаза. Ведьма повернулась к Юсе и глухо произнесла: «Помоги мне. Спаси меня». В эту же секунду гадюки с остервенением вцепились в шею Урсулы, ведьма скорчилась от боли, а Юсинь проснулась…
        Её знобило, как в разгаре болезни, - раньше сны о Стране Туманов не внушали Юсе такого ужаса.
        Из окна, занавешенного полупрозрачным тюлем, просачивалась вечерняя мгла. Послушные фонари всё еще дожидались команды неведомого командира начинать свою борьбу с темнотой. Темнота теперь пугала Юсинь. Она казалась ей обманчиво мягким бархатным мешком, в котором прячется обжигающе острая жуть.
        - Проснулась? - спросила мама, заглядывая в комнату сквозь приоткрытую дверь. Заметив, что Юся села в кровати и утвердительно кивнула головой, мама тут же распахнула дверь настежь и подлетела к дочке. - Девочка моя! Хорошая моя! Мы так испугались за тебя! Завтра же поедем в город, сдадим все анализы - вдруг с тобой что-то серьёзное! - И, хотя маме мешал большой живот, она прижала к себе Юсинь с такой силой, что между лопатками у неё что-то хрустнуло.
        - Ты ме-меня задушишь, мама! - Юсинь улыбнулась. - Ка-какие анализы, какой город - со мной все хо-хорошо. Просто устала немного, го-голова закружилась, я споткнулась и упа-упала.
        - Но ведь раньше с тобой такого не случалось, - мама покачала головой. - Меньше чем через месяц я должна буду лечь в больницу - давай всё же сходим к врачу. Ты же понимаешь, что я не смогу спокойно спать, пока не узнаю всё ли с тобой в порядке.
        - Тебе н-необходимо спать с-спокойно, - Юсинь положила руку ей на живот. - Как там наш ма-мальчишка?
        - Как все мальчишки, - мама пожала плечами, - буянит! Ой, - спохватилась она, - кстати, о мальчишках! Там на кухне тебя Милька ждёт!
        - Милька? - переспросила Юсинь и покраснела. - Ка-как он здесь очутился?
        - А он тебя на руках принёс! - воскликнула мама, и в ее глазах блеснули слезы. - Ты представляешь? На руках.
        Визит Межевика
        Колокольчик над дверью задрожал, и Рыська снова бросился посмотреть в овальное окошко, кого там принесло. Межевик не решался войти. Он мямлил что-то маловразумительное, переступал с ноги на ногу, с опаской поглядывая на клювы спящих крылаток.
        Впрочем, мальчик-кот тоже не горел желанием впускать в дом духа. Ему было важно сохранить тайну хозяйки Страны Туманов. О том, что Урсула больна, не должно было узнать даже самое безвредное здешнее существо.
        - Здлавствуй! С доблом ли ты к нам пожаловал? - Рыська расплылся в улыбке, стараясь, чтобы она выглядела как можно естественнее.
        - Мне с Урсой поболтать о том о сём, о пятом о десятом, - Межевик почесал когтем брюхо.
        Рыська почти неслышно вздохнул, распахнул дверь шире и жестом предложил духу войти.
        - Улса сейчас в самой дальней части стланы, улаживает кое-какие дела… Но ты можешь поговолить о пятом о десятом со мной. В отсутствие хозяйки - главный я!
        - Без Урсулы? - Межевик снова кинул испуганный взгляд на крылаток. - Я хотел о том о сём, понимаешь? А больше ни о чём.
        - Значит, ничего важного? - Рыська вдруг почувствовал, как шерсть на его затылке приподнимается. Он не любил долго стоять на пороге.
        - Не знаю, - протянул Межевик и уставился на Рыську разноцветными глазищами. - Не знаю, важно ли то, что я услышал этой ночью, или не важно… Не знаю, могу ли я говорить об этом с тобой. Урсула наказала только ей, понимаешь?
        - Если не можешь лешить важное ли твое сообщение, ласскажи его сначала мне, - Рыська громко фыркнул. - А то ведь, если побеспокоишь Улсу зля, она за ушком за это не почешет!
        Межевик от досады скорчился, потом скрючился, словно стараясь уменьшиться в размерах, и, наконец, прошёл в дом.
        - Я это, - сказал он, оглядываясь по сторонам, - я когда спал там у себя в норе, слышал как шептал кто-то. Шептал, что духи и души дороги сюда найти не могут, что Урсула слабой стала, и пришла пора с неё плату взять.
        Рыська вздрогнул.
        - За что?
        - Ну там неразборчиво дальше. - Межевик потупился, - за пятое, за десятое.
        - За чтооо? - крикнул Рыська, и встрепенувшиеся разом крылатки зашипели, свесившись с потолка.
        - Не знаю я, за что, - Межевик обхватил носатую морду лапами. - Я подумал сначала, что это снится мне, а когда сообразил, уже не шептал больше никто.
        Рыська молчал. Ему сделалось невыносимо страшно. Это новое «страшно» было страшнее, чем когда Урсула, однажды вернувшись с просительной полянки, прилегла отдохнуть и с тех пор больше не просыпалась. Страшнее, чем когда его с разодранным собаками боком выкинули умирать, и он думал, что так тому и быть. Страшнее, потому что Рыська знал, что если кто и мог шептать там, под землей, то только тот, кому Урсула была многим обязана. Только тот, кто может лишить её своего дара. Только тот, чьё слово такое же сильное, как Урсулино. И если этот «кто-то» решил взять с хозяйки Страны Туманов плату, то она не может быть мала…
        Мика
        В щёлку двери Юсинь тайком разглядывала Мильку, отрешенно уставившегося на сиротскую кружку с остывшим чаем, и слышала, как её сердце просит передышки, то и дело останавливается, не справляясь с нахлынувшими эмоциями. «Милька принёс меня на руках, - повторяла Юсинь про себя, - на руках…»
        Дверь предательски скрипнула, и Милька обернулся.
        - Ты как? - спросил он, стараясь не выдать голосом того страха, который испытал, увидев Юсинь лежащей на земле без сознания.
        - Хо-хорошо. Уже всё в по-порядке…
        - Все испугались за тебя. Я испугался. - Милька встал из-за стола и подошел к Юсе. - Я бы не пережил, если бы с тобой что-то случилось.
        - Случайно не на-надорвался, пока н-нес меня? - Юсинь улыбнулась.
        - Да ты вовсе не тяжелая, - Милька смутился.
        Щёки Юсинь обожгло румянцем. Ей захотелось сейчас же обнять Мильку так крепко, насколько у неё хватило бы сил. Но вместо этого Юся опустилась на корточки и заревела.
        - Со м-мной что-то п-происходит, Милька, со мной ч-что-то не так… Я не м-могу рассказать тебе в-всего, ты б-будешь с-считать меня сумасшедшей. А я н-не хочу, чтобы ты д-думал, что я сумасшедшая. Если я р-расскажу тебе, что в-вижу…
        Но, когда Юсинь была в слове от признания, в её коленку уткнулся мокрый нос.
        Чёрно-белая собака обнюхала Юсины волосы, лизнула в ухо и подбородок, а затем, довольная, улеглась на полу рядом.
        - Ми-и-ика… Ты, наверное, то-тоже испугался за с-свою хозяйку, да? - протянула, всхлипывая Юся и взлохматила шерсть на загривке пса. - Не бойся, у меня есть д-друг, который н-не даст в обиду.
        - С кем ты разговариваешь? - удивился Милька.
        Юсинь собралась переспросить - она, должно быть, не поняла вопроса, но на кухню вошла мама.
        - Девочка моя. - сказала она совсем тихо. - Только что папа нашёл Мику - он весь день где-то пропадал и не откликался. Оказалось, он спрятался за коробку с ёлочными игрушками под твоей кроватью. Должно быть, искал какое-то место, чтобы. Чтобы. - Мама вздохнула. - Девочка моя, он - умер.
        Юсинь медленно повернулась к тому месту, на котором только что лежала чёрно-белая дворняжка. Больше там никого не было.
        Чердачник жалуется
        Разноцветные бутылки с хранившейся внутри живой водой потускнели. Рыська давно использовал самые яркие из них для единственного заклинания, которое, как он считал, могло бы поднять Урсулу на ноги. Каждый новый день начинался для Рыськи с одного и того же ритуала. Вскарабкиваясь под самый потолок, к присмиревшим и сонным крылаткам, он высыпал на Урсулу настоявшуюся смесь из семи трав, добрых слов и просьб о прощении. К вечеру Рыська сдувал с хозяйки остатки хитрого ведовства, а утром повторял всё вновь.

* * *
        Сегодня же, когда одна из крылаток неожиданно свалилась со своего места, а стукнувшись об пол, превратилась в нож для разделки мяса, которым она была когда-то, мальчик-кот окончательно отчаялся. Урсула умирала. Была ли тому виной чья-то злая воля или хозяйка Страны Туманов заболела без всякой на то причины, словно была самым обычным человеком, - Рыська не знал. И похоже, теперь никогда не узнает.

* * *
        Дверной колокольчик затрясся. За последнюю неделю его лихорадило по нескольку раз в день. Городские духи наведывались к Урсуле беспрестанно. Они требовали, жаловались и грозились. Они были возмущены тем, что привычный уклад их жизни нарушен, они были недовольны вторжением потерявшихся душ, которые слоняясь среди живых, напрасно волновали и тревожили их сердца.
        - Послушай, - простонал Чердачник, нерешительно усаживаясь в кресло, предложенное Рыськой, - старик без конца стучится в дверь, надеясь, что его пригласят в дом. Но, как они пригласят, если не видят его? Этот стук нервирует моего хозяина, он думает, что сходит с ума, забывает приласкать кошку, а та начинает гадить в мои башмаки.
        Рыське немедленно захотелось растерзать какую-нибудь птичку, расцарапать чьи-нибудь руки, но он лишь мурлыкнул и мило улыбнулся.
        - Не знаю, чем тебе помочь, Челдачник. Улсула в самой дальней части Стланы по неотложным делам. Когда она велнётся, я ласскажу ей о твоей плоблеме. Увелен, она что-нибудь плидумает…
        - Знаешь, я разговаривал с другими духами - у них припасены для Урсулы похожие истории, - Чердачник вытер рукавом рубахи сопливый нос и шмыгнул. - Я, конечно, дух маленький, никчёмный, но, сдается мне, что что-то здесь нечисто.
        - Здесь только один ты нечист, - Рыська зло фыркнул. - Или ты хочешь сказать, что Улса не сплавляется с лолью хозяйки, может, готов пледложить свою кандидатулу?
        - Что ты, - человечек поморщился и проворно сполз с кресла. - Я совсем не это имел в виду…
        - Всем нам будет лучше, если ты станешь говолить именно то, что имеешь в виду, а неплохо, если и вовсе научишься помалкивать, - мальчик-кот в одно мгновение очутился у двери, распахнул её и указал гостю на выход когтем указательного пальца. - Всего доблого, Челдачник. Увелен, хозяйка сколо всё лешит…
        Когда за человечком закрылась дверь, Рыська бросился к занавешенной тюлем кровати.
        - Хозяйка, беда вот-вот случится… или уже случилась… Хозяйка!
        Урсула спала. Или умирала. А может, притворялась, что умирает. Лишь одно можно было сказать точно - сердце её пока ещё билось.
        Кто я?
        Случаются в жизни каждого человека такие дни, когда всё идет наперекосяк. Например, каша с утра выходит слишком жидкой и недосоленной или пуговица на пальто отрывается в самый неподходящий момент, скажем на улице рядом с глубокой лужей…
        Юсинь лежала на полу, укрытая с головой тяжёлым душным одеялом, и размышляла о том, что она бы с удовольствием обменяла один сегодняшний день на сто тысяч дней «наперекосяк». Она бы съела сто тысяч жидких, недосоленных каш, оторвала бы и потеряла все пуговицы со своей одежды, лишь бы не случилось это дня, в котором она хоронила в саду за домом любимого пса.
        Что ей теория о том, что душа бессмертна, если она больше не может взлохматить шерсть на загривке старого Мики?
        Под одеялом стало совсем невозможно дышать, а слёзы вытянули из Юсинь последний воздух. Юся раскрылась. В комнате было темно и тихо. Только на потолке волновались запутавшиеся в слабом лунном свете тени от веток сирени под окном.
        - Я п-правда видела д-душу Мики? Как т-такое в-возможно? - сказала Юсинь в никуда и снова заплакала. - Н-наверное, Мика приходил по-попрощаться…
        Юсе вспомнилась чёрная кошка, которая встретилась ей на дороге и просила о помощи человеческим голосом, и как Юся ни с того ни с сего упала в обморок посреди дороги - что это, почему, зачем? Юсинь запустила пальцы в распущенные рыжие волосы. Ей вдруг захотелось сдёрнуть их, избавиться, состричь. Зелёные глаза, рыжие волосы… означает ли, что она видит призраков, потому что в ней есть какие-то ведь-минские способности?
        На потолке появился новый изгиб тени, Юсинь повернулась к окну. На ветку сирени уселась средних размеров ворона. Птица озиралась по сторонам и выглядела довольно глупо.
        И Юсинь подумалось - а что, если Страна Туманов существует? Что, если существуют крылатки, Рыська и Урсула, суматошные Матохи? Как ей выяснить это, и вообще возможно ли это выяснить? Как понять где воображение рождает невероятный сон, и где сон превращается в реальность? У Юсинь от волнения задрожали губы - а что, если она просто… сумасшедшая?
        Юся поднялась с пола и подошла к зеркалу в раскрытой дверце шкафа. Оттуда на неё устало косилась худая бледная девочка. Тыквенного цвета волосы, зелёные, слегка навыкате глаза, курносый нос.
        - Кто я на с-самом деле? - спросила Юся и со злостью захлопнула дверцу.
        В этот момент на полке робко дзинькнул сотовый телефон. Словно извиняясь за вторжение, он возвестил о том, что принял важное сообщение.
        Юсинь взяла его в руки. На экране телефона горели слова: «Ты можешь рассказать мне абсолютно всё! Ты не сумасшедшая!»

* * *
        Утром Юсинь проснулась, отрезала кухонными ножницами волосы (теперь они едва касались мочек оттопыренных ушей), завернула отрезанное в тряпку и сунула в портфель, чтобы мама не обнаружила их в мусорном ведре и не испугалась. Сегодня в портфеле не было учебников и тетрадей. Только несколько колбасных бутербродов, бутылка с газированной водой, два шоколадных батончика, блокнот и самая маленькая коробка с мелками.
        Когда Юсинь выходила из дома, она встретила ждавшего её Мильку. Он кинулся к ней навстречу, но Юся остановила его резким движением руки.
        - Я з-знаю, что ты ко м-мне ч-чувствуешь, но я б-больше не ч-чувствую к тебе т-того же… П-прости м-меня.
        Юсинь накинула на голову капюшон и, отвернувшись от остолбеневшего Мильки, решительно направилась в сторону улочки, которая, долго плутая между неприглядными четырёхэтажками, упиралась в дырявый забор. За этим забором начинался лес…

* * *
        Юсинь бежала не разбирая дороги (глаза застилали слезы), бежала и перетасовывала в памяти самые страшные моменты своей жизни. Юсе вспомнилось, как её заикание передразнивала Танька из четвертого «В» класса, вспомнилась выматывающая странная болезнь матери, вспомнились ссоры со строгим отцом. И всё же она была уверена, что отныне в её голове не отыщется более страшного воспоминания, чем то, как она обидела Мильку. Но сейчас у неё нет выбора - пусть лучше он обижается на неё, чем узнает, что Юся сошла с ума…
        - С тобой всё в порядке? - Женщина, проходившая мимо, заметив слёзы на лице незнакомой девочки, остановилась. - Может, я могу чем-нибудь помочь?
        - С-спасибо, - Юся замотала головой и натянуто улыбнулась, - в-всё хорошо… Э-это я от с-счастья…
        - Я рада, - женщина улыбнулась тоже.
        Юсинь проводила её взглядом, достала из кармана узких джинсов блестящий телефон, и, набрав плохо слушающимися пальцами короткий текст, нажала «отправить».

* * *
        На юге Страны Туманов выпал первый снег. Рассыпчатый, как стиральный порошок, - не скрипит под ногами, не блестит на солнце, - словно бутафорский.
        Накрыло снежной манкой нагие деревья, кусты и те листья на земле, что не успели сгнить. Все существа - живые и мертвые - попрятались кто куда, забились в щели и дупла, потому что непривычные. В этой части леса второй раз снег выпадает. Первый случился полвека назад, когда лес горел. Если бы не власть рыжебородого Жыжа над огнем, неизвестно чем бы тогда все кончилось.
        Ворочается Межевик в своей подземной норе, жуёт жвачку из еловой смолы и пчелиного воска - не спится ему. И не от того, что голодно или холодно. Страшно - за шкуру свою, за спокойствие.
        А если Урсула недовольна будет, что Межевик коту-прислужнику об услышанном рассказал? Или, наоборот, рассердится, что обманул Рыську - не обо всём поведал?
        Вздыхает Межевик, не знает, как поступить. Хоть и не дурак вроде, а совета спросить хочется. Только у кого тут спросишь, чтобы и «советчик» не проболтался?
        Переворачивается с одного бока на другой Межевик, чешет голову когтями.
        Что это за «Юсинь» такой, о котором под землёй шепот шёл, почему и отчего «Юсинь» должен Страну спасти? Правда ли, что за то, что «слово не сдержала», Урсула жизнью поплатиться должна?
        Межевик вытащил изо рта тёплый, размякший кусочек смолы, проковырял когтем в твёрдой земле дырочку, затолкал в неё жвачку.
        - Надо! Надо все-таки уснуть, - дух лёг на спину и зажмурился. - Вот проснусь и снова к Урсуле наведаюсь… - Межевик зевнул. - Поговорим о том о сём - может, еще похвалит, что хозяйку дождался.
        В незнакомой части леса…
        Заброшенный домик, который Милька и Юсинь нарекли когда-то своей «избой-читальней», выглядел почти таким же, как Юся сохранила в своей памяти.
        Крыша покосившейся бревенчатой постройки была припорошена снегом, словно натёртым на тёрке белком яйца. Снег лежал равномерным, но тонким слоем и почему-то не блестел на солнце, хотя оно любезно усевшись между голыми ветвями деревьев, делилось светом с каждым нуждающимся.
        Юся хотела узнать о себе правду. Если она ведьма лишь потому, чего унаследовала от неизвестной родственницы рыжие волосы, и отныне её приговор - видеть то, чего не видят другие, - что ж, она найдет способ отказаться от этого «дара». Если же Юсинь - сумасшедшая, - она будет бороться и с этим «врагом».
        Юся решительно стянула с головы капюшон, сняла с плеча сумку и поставила её на землю. Да, ей хотелось узнать о себе правду. Любую. Именно за тем она и пришла сюда. Юсинь уверена, что в тишине своего надёжного убежища она увидит, наконец, сон, который всё объяснит ей. Или не всё, но многое…
        Случайный ветер поднял с земли несколько осенних листьев, протащил их до крыльца, толкнул приоткрытую дверь дома, и она скрипнула. За домом вдруг что-то промелькнуло.
        - Ау… - позвала Юся негромко. - Ау-у!
        Юсинь не ответили, и она пошла вперёд. Тут из-за дома на неё выскочила кошка. От неожиданности Юсинь всплеснула руками и, сделав несколько шагов назад, чуть не упала.
        Чёрное, будто чернильная клякса, животное уселось неподвижной и грациозной статуэткой, пялясь на девочку жёлтыми глазами.
        - Что з-за напасть с этими ч-чёрными кошками, - рассердилась Юсинь. - Т-ты, надеюсь, не та же с-самая, после которой я в обморок г-грохнулась?
        Кошка мяукнула.
        - З-знаешь, незнакомка, на этот р-раз я не буду р-рисковать, - Юся взялась за деревянную пуговицу пальто и попятилась к своей сумке, которую оставила неподалеку. - Л-лучше н-нам с тобой сейчас не п-пересекаться…
        Кошка недовольно повела хвостом.
        - Я м-могу и ч-через плечо плюнуть, если п-понадобится. В приметы, к-ко-нечно, не в-верю, но… - Юся замерла. Ей вдруг померещилось, что кошка растёт, расширяется, как если бы она была плоской картинкой в компьютере, и кто-то решил увеличить изображение, чтобы рассмотреть его получше.
        - Ты… - Юсинь в растерянности отпустила пуговицу. - Кто т-ты?
        Кошка и впрямь росла, но вместе с тем меняла цвет и форму. Когда перевоплощение закончилось, перед Юсей стояла маленькая сгорбленная старушка. Она была вся белая-белая, словно вылепленная из снега. Седые волосы, заплетённые в две жидкие косички, ободок с белыми мелкими розами, выцветшие голубые глаза, бледная кожа и одежда, похожая на ночную рубашку. Никаких сомнений - это была Урсула. Та самая ведьма из Юсиных снов, в точности такая, какой она её рисовала. Настоящая Урсула! Она существует! Значит, всё, что Юсе снилось, - правда! Может, Юсинь однажды уже была в Стране Туманов и вернулась оттуда? Но почему она не помнит этого?
        - Кто в-вы? - спросила Юсинь, пытаясь заставить себя не дрожать.
        - Ты забыла меня? - Урсула была печальна. - Знаешь, порой воспоминания со временем размываются, выцветают, как краски холста, позабытого на солнце.
        - Хотите с-сказать, что мои с-сны не сны - а в-воспоминания? - Юсинь всё ещё боролась с дрожью.
        - Да. Твои сны - это воспоминания, - Урсула не двигалась с места. - Однажды я обманом заманила тебя в Страну Туманов. Мне хотелось заполучить послушную, способную ученицу, которой я смогу доверить все тайны и передать знания, а ещё принять от неё тепло, в котором так нуждаюсь.
        Юсинь так сильно трясло, что ей почудилось, что воздух дрожит тоже. Его лихорадило, он пошёл рябью, размывая фигуру ведьмы, как если бы она и правда была обыкновенным рисунком на листе бумаги.
        - Я рассчитывала, что ты научишься любить меня, - продолжала Урсула, - и твоя любовь будет согревать меня. Здесь, по ту сторону живых, время течёт иначе, здесь другой воздух, другой туман - кости ноют от вечного холода. Боль ненадолго снимает золото.
        Ведьма подняла руку, демонстрируя множество жёлтых браслетов и колец с драгоценными камнями.
        - Да, я корыстна и расчётлива. Меня не слишком заботили переживания твоих родителей.
        Юсинь была потрясена, она не могла произнести ни слова.
        - Ты жила в моём доме и выполняла задания. Ты помогала моему помощнику на кухне, и тебе не разрешалось покидать дом. Я запечатала его заклинаниями, однако твоё упрямство взяло верх над ними - ты сумела выбраться из дома. И как только ты выбралась, то столкнулась с чёрным духом.
        - С к-кем? - переспросила Юся.
        - Ты столкнулась с Ыркой, - сказала Урсула. - Он питается чужими душами. Они нужны ему, чтобы согреться.
        Юсинь содрогнулась. Перед глазами вдруг сотворился образ страшного существа, чья кожа была черна как уголь. Вот Юся действительно закрывает за собой дверь чужого дома и сталкивается с Милькой. Вот радостно бросается к нему, но неожиданно понимает, что это не он… Вот Милька, вмиг обернувшийся Ыркой, набрасывается на неё с шипением: «Я заберу твоё тепло!» Юсинь пронзает острая, невыносимая боль.
        - Чёрный дух чуть было не вынул из тебя душу, - Урсула сделалась бледнее. - Ему помешали крылатки. А я неожиданно узнала в жадном Ырке саму себя. Я осознала, что ты никогда не полюбишь меня, и отпустила… Но, поскольку ты привязалась к моему коту-помощнику Рыське и даже к опасным крылаткам, я предложила тебе сделать выбор. Ты выбрала «вернуться домой, но не забывать Страну Туманов».
        - Поэтому я в-вижу призраков? - прошептала Юсинь, обхватив себя руками. Её трясло всё сильнее, а воздух уже не просто дрожал - казалось, он плавился. Юся даже ощутила запах гари - словно кто-то под самым её носом разжигал костёр.
        - Не поэтому, - Урсула покачала головой, - но ты и правда видишь заблудившиеся души.
        - З-зачем вы снова з-здесь? - спросила Юсинь.
        - Мне нужна твоя помощь, потому что я умираю! Ты должна вылечить меня! Только ты сможешь - я знаю!
        Юсинь была настолько поражена услышанным, что вопросы тонкими рыбными косточками застряли в горле.
        - Только ты сможешь, я верю…
        - Умираете? - наконец, выдавила из себя Юсинь. - Ч-чем же я м-могу п-помочь, я не с-смогу, я ведь н-не знаю к-как?!
        - Если ты не сумеешь помочь, погибну не только я, погибнет…
        Но не успела Урсула договорить, как крутой порыв ветра завертел вокруг неё воронку из листьев, и через секунду ведьма в них растворилась.
        Юсинь царапнула откуда-то взявшаяся догадка - Урсула не нарочно не договорила фразу и исчезла не по собственной воле. Юся всё ещё дрожала, тогда как воздух вновь стал гладким и спокойным. И пах он вовсе не гарью, а чем-то сладким. Юсинь подумалось - так пахнет свежевыпеченная шарлотка и конфеты. И Юся вдруг вспомнила! Так чётко, будто это случилось с ней вчера. Она вспомнила, как повстречала по дорожке в «избу-читальню» чудную бабушку с тарелкой сладостей. «Возьми, угостись, - настаивала бабушка. - А если не хочешь, возьми для мамы!» Но, когда Юся коснулась одной изумрудной мармеладки, тут же потеряла сознание. То была не простая бабушка, то была Урсула…
        Какое-то мгновение страх и дрожь удерживали Юсинь на месте, но, лишь они ослабили свою хватку, Юся схватила с земли сумку и побежала к дому. Единственное, чего она сейчас хотела, - это закрыться на все замки, спрятаться, исчезнуть, раствориться, как чёрная кошка, оказавшаяся Урсулой. Почему Юся должна помогать ведьме? Почему именно она? А если она не хочет, не знает, не умеет?
        Много вопросов - и ни одного ответа.
        Выбора нет
        Рыська метался по комнате, не зная, что ему предпринять. Крылатки одна за другой падали с потолка и с оглушительным стуком, касаясь пола, возвращали себе прежний вид. Уже все до единой птицы валялись на нём острыми, холодными, закоптившимися ножами для разделки мяса.
        Урсулу бил сильный озноб. Её подкидывало, руки и ноги сводило судорогами. Ведьма выглядела деревянной куклой, которую кто-то, развлекаясь, дергал за невидимые нити.
        Не придумав ничего более подходящего, чем спрятаться, Рыська в конце концов свернулся клубком под креслом и дрожал до тех пор, пока всё не закончилось.
        За свою долгую и преданную службу хозяйке Страны Туманов мальчик-кот всегда знал, что ему следует делать, и был уверен в силе того, кому служит. Сейчас же он злился на Урсулу… За то, что оставила его в неведении, за то, что он чувствовал себя не Рыськой - смелым и хитрым охотником, а обычным котёнком. Впрочем, похоже, он скоро действительно им станет, приняв свой натуральный вид, вслед за несчастными крылатками.
        Рыська боязливо вытянул вперёд усатую морду. Урса лежала смирно, но голова её, руки и ноги замерли самым неестественным образом. Мальчик-кот выскочил из-под кресла и, запрыгнув на кровать хозяйки, прижал ухо к Урсулиной груди. Он боялся не распознать биение сердца. Однако оно упрямо продолжало трудиться.
        Рыська с облегчением выдохнул.
        - У меня не остается выбола, хозяйка… Я пойду к нему и поплошу о помощи. Я велну ему его дал в обмен на исцеление. И пусть вы не будете больше Хозяйкой Стланы Туманов - главное, вы останетесь живы.
        Какая любовь-то?
        Милька целый день высматривал Юсинь в школьных коридорах. Он знал все тайные места, где ей нравилось уединяться во время долгих перемен, чтобы сделать в одном из своих блокнотов новые зарисовки. Милька вообще полагал, что знает о Юсинь почти всё, ну или, во всяком случае, хотя бы то, что она его любит. Ведь она первая призналась ему в своих чувствах.
        Милька снова и снова повторял про себя слова, брошенные ему Юсинь утром. От них жгло внутри - как если бы кто-то наклеил горчичник у самого сердца.
        «Я больше не чувствую к тебе того же… прости меня…» - это не может быть правдой, разве так бывает? А еще эти короткие, торчащие во все стороны волосы… Что Юся с ними сделала и зачем?
        Гардеробщица Аврора Ивановна, нахмурив сросшиеся на переносице брови, сунула Мильке его куртку:
        - Скажи матери, чтобы петельку пришила. Завтра не будет - не возьму куртку, понял?
        - Понял, - Милька уставился на гардеробщицу - Аврора Ивановна, вы сегодня Юсинь видели?
        - Это которая рыжая с загогулиной на макушке?
        Милька кивнул и добавил:
        - Только она, кажется, волосы обрезала…
        - Мне это не суть важно. - Гардеробщица ухмыльнулась. - Но её не было. Свою работу получше некоторых делаю - вас вона сколько в школе, а я все равно каждую вещь знаю. Короче - морковное пальто сегодня на вешалку точно не вешала!
        Милька вздохнул и снова уставился на женщину.
        - Аврора Ивановна, и ещё скажите… Если девушка вчера тебя любит, а сегодня говорит, что разлюбила, от чего такое может произойти?
        - Рано тебе еще о девушках-то маяться! - Гардеробщица широко улыбнулась, демонстрируя золотые зубы. - Какая у вас любовь-то в этом возрасте? Так… показуха одна.
        - Спасибо, помогли! - Милька натянул трикотажную шапку и вышел на улицу. Изо рта шёл пар. Осень постепенно сдавалась под натиском неумолимо надвигающейся зимы.
        Милька решил, что дождётся появления Юсинь у неё дома. Он во что бы то ни стало должен выяснить, что с ней произошло…

* * *
        Юсинь два раза хлопнула в ладоши (такой когда-то у них с Милькой был пароль), толкнула скрипучую деревянную дверь и вошла в комнату. Всё выглядело удивительно родным и знакомым. Пузатый старый телевизор, чемоданообразный пуфик в углу, рядом с ненадёжной башней из книжек, наборов открыток и потрёпанных журналов. Банка с когда-то бултыхающейся в ней ленивой лягушкой. И только основательно обосновавшаяся на предметах дома махровая пыль напомнила Юсе, как давно сюда никто не заглядывал. Юсинь бросила сумку в неказистое ободранное кресло и подошла к заколоченному досками окну.
        - Чем я м-могу п-помочь ей? - спросила Юся сама себя вслух и с сомнением добавила. - Я ведь не в-ведьма… Я н-не могу б-быть ведьмой… Будь я ею, н-наверное, бы могла не только в-видеть души, но и д-двигать предметы в-взглядом или…
        Юсинь усмехнулась, развернулась к креслу лицом и вытянула перед собой руку. В детстве они с девчонками часто проделывали такие трюки. Одна из них водила рукой над монеткой, лежащей на столе, изображая, что двигает её, не касаясь. Другая незаметно располагала под столом магнит. Вот и вся магия.
        Если бы в Юсинь была хоть капля этих самых волшебных способностей, уж, наверное, она бы справилась без магнита, уж, наверное, она бы…
        Но тут сумка, лежащая в кресле, отчего-то дёрнулась, а Юсина рука, указывающая на неё, задрожала. Юся с изумлением посмотрела на свои пальцы. «Ко мне!» - зачем-то приказала она сумке и тут же в ужасе отскочила назад - сумку, как на пружине, выбросило из кресла и швырнуло Юсинь под ноги…
        Ведая знаниями…
        Покатая дорожка к детскому садику обледенела. Рыжеволосая женщина, не сразу заметив тонкую корку льда, привычно игнорируя лесенку, начала живо спускаться с пригорка. Маленький мальчик, вцепившись в её руку, другой прижимал к себе пластмассовую коробочку с конструктором, которую он получил сегодня утром в качестве подарка на день рождения.
        Мальчик запыхался, вязаная шапочка сползла набок, над верхней губой появилась испарина - мама куда-то торопилась, и он с трудом поспевал за её быстрым шагом.
        - Смотри под ноги, а то можешь… - Не успела женщина договорить, как мальчишка, поскользнувшись, шлёпнулся на лёд. И покатился по нему, словно на санках с горки, - коробочка раскрылась, и на дорогу высыпались мелкие детали конструктора. - Да что же ты за ребёнок такой? - закричала женщина, поднимая и отряхивая сына - Ведь говорила же тебе, смотри под ноги и не бери в садик конструктор!!! Ты понимаешь, что я уже опаздываю, а теперь должна ползать и собирать всё это?!
        Сглатывая слёзы, мальчик потер влажной рукавицей ушибленное место и молча принялся складывать в коробку конструктор.
        Женщина запахнула пальто, вздохнула, присела на корточки и обняла мальчика:
        - Прости, пожалуйста… Я не хотела кричать. Тебе очень больно?
        - Нет, - всхлипнул мальчик и уткнулся в мамино плечо, - я же случайно.
        Женщина погладила сына по голове, прижала к себе сильнее, а за его спиной сняла с руки перчатку и поманила ею разбросанные детали. Как детки-паучки, ползущие к матери-паучихе, все пластмассовые квадратики, ромбики и кружочки бесшумно подползли к раскрытой пустой коробке.
        - Смотри! - воскликнула женщина и отняла от себя сына. - Они совсем рядом рассыпались. Сейчас мы быстро с этим управимся!
        - Ведьма - произнёс вдруг кто-то, и рыжеволосая женщина, обернувшись, заметила позади себя молодую воспитательницу из соседней с сыном группы.
        - Ведьма! - повторила девушка жестче и громче.
        - Она самая, - ухмыльнулась Урсула, выпрямляясь. - Между прочим, это слово всего лишь означает, что я ведаю знаниями и умениями, которыми обладают немногие.
        Воспитательница молчала.
        - Мама, - мальчик потянул Урсулу за руку, - я уже всё собрал. Пойдём!
        - Молодец, сынок, - ответила Урсула и бросила насмешливый взгляд на оторопевшую девушку. - Пойдём скорее, я сегодня совсем опоздала.
        Урсула сжала маленькую ручку сына крепче. Похоже, садик снова придётся поменять.

* * *
        Юсинь сбежала вниз по лестнице, хлопнула дверью. Ей не хватало воздуха, у неё не получалось дышать. Она всё-таки ведьма! Она - Юсинь - ведьма! Юся упала на колени, сдавила голову руками. «Волосы обрезала - дура! - подумала она - Тут хоть лысой сделайся, ничего не изменится…»
        Куда ей теперь идти, что делать? Вернуться ли ей домой и притвориться, что в её жизни ничего не изменилось, или попробовать найти Страну Туманов, чтобы помочь Урсуле?
        - Но как? Как? - крикнула Юсинь.
        Она никогда не была трусихой, но и особо смелой себя не считала. Может ли она отправиться одна в путешествие на поиски ведьмы? И вообще, должна ли?
        Юся подняла голову вверх. Холодное, пустое небо цвета Урсулиных глаз.
        - Я должна, - сказала вслух Юсинь, - я всё-таки д-должна!
        И только она это произнесла, как всё вокруг преобразилось. Юся поднялась на ноги. С ужасом озираясь по сторонам, она обнаружила, что находится в абсолютно незнакомой части леса…
        Такие разные
        Мне кажется, нам не следует крестить сына сразу после рождения, - сказала женщина, добавляя в тарелку с тефтелькой подливку из овощей.
        - Ну начало-о-ось, - простонал мужчина, усаживаясь за стол. - Мы ведь уже обсуждали этот вопрос. Я извинился, что в прошлый раз крестил Юсинь тайно. Знаю, что был неправ. Но ты же согласилась теперь сделать всё как следует - красиво - в твоем присутствии, сфотографировать. Разве нет?
        - Да, я так говорила, - женщина поставила тарелку перед мужем и села рядом. - Я говорила так, потому что мне не хотелось тебя обидеть. И всё же я думаю, что крестить ребёнка совсем маленьким, пока он ещё ничего не понимает, - неправильно. Почему мы должно решать за него, во что верить, навязывать свой взгляд на этот мир?
        - Неправильно не крестить его, - мужчина развернулся к жене. - Мы ничего не навязываем - мы защищаем его от болезней, от чьих-то злых намерений, от многого другого, от чего любая нормальная мать хочет защитить своего ребёнка.
        Мама Юсинь погладила мужа по голове.
        - А разве моя любовь не будет защищать его?
        - С тобой невозможно разговаривать… - Мужчина уронил голову на руки.
        Женщина вздохнула, а её муж продолжил:
        - Когда ты заболела, и никто из врачей не мог сказать, что с тобой происходит, только молитвы помогали мне не опустить руки. Я знаю, что вера творит чудеса ежедневно, ежеминутно… И твоё выздоровление - тому доказательство. - Мужчина сделал паузу. - Мне было бы спокойнее, если бы наш сын был крещён, но, если ты не хочешь этого делать - мы не будем. Хотя ты должна знать, что такое решение причиняет мне боль.
        На кухне повисла тишина.
        - Можешь ли ты пообещать мне, что, если крещение состоится, ты не помешаешь сыну в будущем самому определиться с тем, во что верить?
        - Могу пообещать тебе, что я изо всех сил буду стараться уважать его взрослый выбор, каким бы он ни был, - мужчина поднял голову и посмотрел жене в глаза - Скажи, как так вышло, что мы, такие разные, поженились?
        Мама Юсинь улыбнулась.
        - Наверное, это вышло, потому что ты полюбил меня, а я тебя…
        - Напомни, за что ты меня полюбила?
        - Разве можно перечислить все твои достоинства за один недолгий вечер?
        - Тогда я начну перечислять первый.
        - Хочешь сказать, что список моих добродетелей короче? - Женщина рассмеялась и поцеловала мужа в колючую щеку. - Поешь сначала - всё давно остыло. Соревноваться будем позже.
        Мужчина размял вилкой тефтелю, смешал её с картофельным пюре и овощами.
        - Когда, говоришь, Юсинь будет дома, завтра утром?
        - Да, - женщина подошла к окну. - Она написала, что сегодня приехала её подруга, с которой они учились с первого по пятый класс. Чтобы вдоволь наболтаться, им не хватит нескольких часов.
        Мужчина нахмурился.
        - Плохо, что она поставила нас перед фактом. Ты не думаешь, что Юсинь может обманывать?
        За окном смеркалось. Женщина задёрнула шторы:
        - Не думаю. Она волнуется о нас не меньше, чем мы о ней.
        Весёлая игра
        Хорошо, что Юсинь захватила с собой воду и бутерброды. Ещё лучше, что сумка не растворилась в воздухе, когда исчезла, словно её никогда и не было, «изба-читальня». Юся облокотилась спиной о лиственницу и сделала глоток из бутылки. После утомительных блужданий по кругу ей требовалась передышка.
        Теперь Юсинь начинала жалеть, что не прихватила с собой ещё и компас, а также никогда не интересовалась какими-нибудь «курсами выживания в лесу». И хотя она не считала себя паникершей, ей вдруг захотелось бросить искать выход самостоятельно и, наконец, позвать на помощь. Телефон разрядился, наручных часов Юся никогда не носила - сколько прошло времени с тех пор, как она потерялась?
        Усевшись на корточки, девочка ещё раз взглянула на схему, начерченную ею на земле прутиком. Какой бы путь Юся ни выбирала, она всё равно возвращалась к дереву, возле которого сейчас сидела. Его невозможно спутать с другими - над одной из низких веток выступал шершавой бородавкой странный нарост - диковинный древесный гриб. Издалека он напоминал девочке зрачок глаза хищной крупной кошки. Юсинь всё время хотелось закрыть его чем-нибудь, потому что ощущение, что гриб за ней «подглядывает», с каждым возвращением к дереву усиливалось. Когда в последнюю свою попытку выйти на какую-нибудь знакомую тропу Юся снова очутилась у приметной лиственницы, она решила, что без карты не обойтись. Изобразив на земле каждое дерево и каждый кустик, который окружал «грибной глаз» (он был обозначен на схеме крестом), Юсинь представила себя маленькой мышкой, которой нужно добраться до сыра в игре-лабиринте на страницах детского журнала. Только вместо сыра - выход из леса.
        Однако, какое бы направление Юся не выбирала - итог оставался прежним…
        Юсинь не могла ответить на вопрос, возможно ли такое с точки зрения биологии или географии. Но она была уверена, что с точки зрения здравого смысла - такое просто невозможно!
        Сняв оранжевое пальто, потому как от быстрого шага и гнетущих раздумий она вспотела, Юся повесила его на ветку, так, чтобы оно все-таки прикрыло странный глазоподобный выступ.
        Постепенно чернеющий лес, с торопящимся удрать светом, начинал пугать Юсинь. Если не выбраться отсюда до темноты, то придётся ночевать прямо на земле. Могут ли здесь водиться волки, дикие кабаны или лисицы?
        Юся силилась вспомнить фильмы и книги, которые могли бы помочь ей сейчас, но мысли, как надоедливые мухи, кружились вокруг одного и того же. Действительно ли Юсинь видела Урсулу, мгновенно выросшую из чёрной кошки? Действительно ли кто-то помешал Урсуле договорить фразу? И, наконец, действительно ли Урсула нуждается в Юсиной помощи, пусть даже Юся и умеет притягивать к себе предметы?
        Юся достала из внутреннего кармашка сумки шоколадный батончик, оторвала от него небольшой кусок и спрятала за щеку. Ей надо было растянуть его подольше.
        Шоколад таял во рту, а у Юсинь закрывались глаза. Мысли-мухи трансформировались в ленивых улиток. «Есть ли кто-нибудь могущественнее Урсулы в Стране Туманов, - устало думала Юся, - и что находится ближе к этому участку леса - её дом или Страна Туманов? Вдруг выход в магический молочный туман уже ждёт её за какой-нибудь третьей ёлкой справа? А вдруг его и вовсе не существует?»
        На несколько минут Юся сомкнула веки, позволив усталости одержать кратковременную победу. Нельзя сейчас спать, надо подняться и снова попробовать найти выход. Ради мамы и папы, ради себя, ради… Мильки. «Пусть я больше никогда не буду его другом, пусть он больше не будет держать меня за руку, - думала Юсинь, - но я должна продолжать встречать его в школьных коридорах.»
        Юся открыла глаза и встала. Воздух отчего-то стал холодным.
        Юсинь обняла себя за плечи и, обернувшись, чтобы снять с ветки пальто, ахнула…
        Дерева позади неё не было. Не было «грибного глаза», не было её оранжевого пальто на ветке. Вокруг не было ничего, кроме струящейся по земле бирюзово-фиолетовой дымки, низеньких кустов и листов папоротника, неряшливо торчащих из-под то тут, то там разбросанных валунов.
        Но самым нелепым было исчезновение шоколадного батончика, удовольствие от которого Юсинь ещё недавно собиралась растягивать. Исчезла даже обертка. Юся схватила сумку, лежавшую на земле, - хорошо, что и на этот раз она осталась при ней.
        Больше у Юсинь нет никаких ориентиров, а кроме того, из-за пропажи пальто появилась перспектива замерзнуть ночью, если выбраться из леса до темноты всё-таки не удастся.
        Юся ещё раз посмотрела по сторонам. Это что, какая-то западня, проверка?
        - Кому-то ка-кажется это в-весёлым? - крикнула Юсинь, и её голос эхом отозвался словом «кажется».

* * *
        Межевику удалось уснуть. Однако сон к нему пришёл тревожный. Сначала духу явилась Урсула, обрушившая на него кару за то, что он, не дождавшись её появления, проговорился Рыське о таинственном шёпоте. Во сне ведьма хлестала духа по щекам, смеялась, а под конец с позором выставила Межевика из Страны Туманов.
        Затем духу снова явилась Урсула, но теперь она наказывала его уже за то, что Межевик не рассказал коту-помощнику всей правды. Сон крутился по кругу, как крутится вокруг себя маленькая деревянная юла, а дух ворочался, время от времени постанывал, иногда вскрикивал. Проснулся Межевик от того, что услышал крик.
        - Кому-то ка-кажется это в-весёлым? - спрашивал кто-то, и эхо повторило слово «кажется». - Кто бы т-ты ни был, знай, что у тебя п-проблемы с чу-чувством юмора! - снова раздался крик, а эхо повторило слово «проблемы»…
        Межевик потянулся, хрустнул толстыми пальцами, сцепив их в замок, и зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть. Выковыряв смоляной жевательный шарик из проделанной ранее дырочки в стене норы, дух сунул жвачку в рот, сплюнул прилипшую к ней землю и принялся ползти по подземному коридору.
        Очутившись наверху, Межевик увидел человека маленького роста, худого и растерянного. Сначала дух решил, что это мальчик, - потому что на нём были штаны, а на голове с короткими рыжими волосами не оказалось ни одного украшения. Понаблюдав за человеком еще немного, Межевик убедился, что первое впечатление обманчиво, - перед ним явно девочка - от неё пахло подслащённым молоком.
        У духа зачесалось горло. Оно всегда начинало чесаться, если Межевику хотелось над кем-то подшутить. И пусть Урсула запретила ему это делать. Межевик прекрасно помнил, что правило касалась лишь духов и душ, но не имело отношения к случайно оказавшимся в Стране Туманов людям. Хотя на памяти Межевика людей здесь прежде и не встречалось.
        Рыськина мольба о помощи
        Есть в Стране Туманов старожил. Сколько живёт лес, столько и пьют из чёрного озера воду корни старого дуба. Ветви его крепки и толсты, а тень раскидывается до ведьминого жилища. На самой же макушке дуба несёт свою службу Леш. Существо такое же древнее, как сама природа…
        Урсула не любила рассказывать о Хранителе леса, ворошить воспоминания о том, как стала ведьмой-Хранительницей. Только иногда в три магических хлопка она вылавливала из воздуха рыбкой, пойманной на крючок, крохотную шкатулку. Невзрачная на вид коробочка берегла золотые монеты, увесистые браслеты, искусно обрамленные редкими камнями, брошки, серьги и воротники, выполненные искуснейшими мастерами. Урсула примеряла драгоценности, согревала свои кости теплом золота, а затем снова прятала. Кроме хозяйки только Рыська ведал, как выудить шкатулку из воздуха, а ещё, что она была подарена Лешом. Урсула приняла дар, а вместе с ним обязательства следить за порядком в Стране Туманов до тех пор, пока у неё будут на это силы. Урсула заключила с Хранителем договор - условия которого держала в тайне.
        Мальчик-кот никогда не видел Леша, хотя его присутствие ясно ощущалось в лесу, особенно там, где раскидывалась тень от кроны могучего дуба. Всё, что Рыська знал о Леше, можно было свести к нескольким пунктам: он всё время в движении, а спит только одну ночь в году, под землей, где во сне невзначай разбалтывает то, о чём молчит. Чтобы попросить Леша об одолжении (важно, чтобы оно не было пустяковым - только вопрос жизни и смерти) надо повязать на дереве ленточку. Если ленточка развязывается и падает - в прошении отказано. Однако Рыська, пусть и был уже довольно немолодым оборотнем-котом, успел повидать достаточно, чтобы сделать вывод - Леш до сих пор не исполнил ни одной просьбы. Ленточки всегда развязывались и падали. То ли Лешу было недосуг помогать кому-то, то ли он считал, что эти просьбы ничтожны по сравнению с его величием. А может, история про ленточки и вовсе чья-то неудачная шутка. Ведь каждому, кто оказывался в «мире по ту сторону живых», сразу же становилось понятно - хозяйка здесь Урсула. И если у кого получится решить возникшую проблему, то только у того, кто попадет к ней на
Просительную полянку.

* * *
        Под старым дубом пахло еловыми шишками. Тягучий, приятный запах щекотал Рыське нос-пуговицу, заставляя длинные усы нервно подергиваться. Мальчик-кот наклонился и поднял с земли круглый жёлудь - он почему-то тоже пах елью.
        Рыська выбросил его, достал из-за пазухи зелёную шкатулку. Оставалось привязать ленточку, но для этого пришлось вскарабкаться на дерево. Несколько ловких прыжков - и мальчик-кот уже висит на одной из веток, помахивая хвостом.
        Пальцы не слушались Рыську, сердце стучало так громко, что они вздрагивали в такт его ритму, острые коготки цепляли ленточный шёлк, и мальчик-кот никак не мог сосредоточиться, чтобы втянуть их обратно. Что будет, если лента развяжется, а его мольба не будет услышана? Неужели у Рыськи не останется никакой надежды на спасение хозяйки, и единственное, что он будет делать, - изо дня в день наблюдать за её угасанием?
        Мальчик-кот спрыгнул с дерева, приземлившись в шаге от шкатулки.
        - Пожалуйста, - прошептал он, уставившись на узелок ленты. - Улсуле нужна помощь! Если она умлёт, кто тогда будет следить за полядком, кто будет наплавлять сюда заблудившиеся души, помогать духам? Ведь ты сам выблал её хозяйкой… Ты можешь даже заблать свои длагоценности, я увелен, что Улса в нагладу за исцеление по-плежнему будет выполнять свои обязанности. Пожалуйста, пусть эта шкатулка будет платой за её ошибки, если она их допустила.
        Рыська с такой силой сжал кулаки в ожидании ответа, что на его мохнатой ладошке остались следы от когтей. В ветвях дуба ссорились о чём-то птицы, чокались друг с другом на ветру шляпки круглых желудей, а мальчик-кот, не замечая ничего вокруг, пытался загипнотизировать жёлтую ленточку. Когда Рыське показалось, что она и не думает развязываться, крепкий узел распустился, словно кто-то невидимый поддел его, и лента плавно опустилась на землю.
        - Ненавижу! - крикнул Рыська и заплакал.
        Шуток не понимает!
        Юсинь понятия не имела, в какую сторону ей теперь лучше идти в этой стремительно изменившейся реальности. По правую руку виднелось поле невысокой пожухлой травы, вид слева загораживали массивные валуны и папоротники, хвостиками широких листьев выглядывающие из фиолетовой дымки. Если бы Юся доверяла своей интуиции, то она бы непременно двинулась в сторону папоротников, рисовать которые всегда любила, но Юсинь боялась сделать выбор, а потому переложила его на плечи Случайности. Закрыв глаза и выставив перед собой руку, девочка покружилась на месте - случайность подсказывала отправиться в направлении поля.
        Юся уже шагнула вперёд, как почувствовала, что что-то тянет за штанину. Она обернулась, ожидая увидеть на земле какую-нибудь кочку или прутик, за который зацепилась, но под ногами ничего такого не оказалось. Юсинь сделала новый шаг, но зацепилась другой штаниной. Девочка нагнулась, внимательно осмотрела джинсы и ботинки и, ничего не найдя, лишь пожала плечами. Через несколько шагов всё повторилось.
        - Что же это т-такое?! - разозлилась Юсинь, подвернула штаны и снова пошла вперёд, время от времени оглядываясь.
        Чем дальше в поле заходила Юся, тем на душе у неё становилось тревожнее. Земля под ногами превращалась из твёрдой в мягкую и, как клей, липла к подошвам. Юсинь с трудом преодолевала сопротивление. К тому же штанины то и дело распускались, пачкались, а потом снова принимались цеплять невидимые прутики.
        Юся остановилась, чтобы перевести дыхание, и вдруг ощутила, что правой ноги что-то коснулось. Отдернув её, Юсинь в ужасе осмотрелась - вокруг не было ни единого живого существа, кроме пролетающей высоко над головой птицы. Юся сделала глубокий вдох и снова зашагала вперёд, через короткое мгновение левая нога застряла в какой-то ямке.
        Юсинь испугалась. Неожиданно ей представилось, что это невидимый шутник хватался за штаны всё это время, и он же удерживает её сейчас. В ужасе от своей догадки Юся набрала в рот слюны и, повернувшись через левое плечо, плюнула в пустоту ровно три раза:
        - Отстань от м-меня! - крикнула она и для пущей убедительности топнула свободной ногой.
        В ту же секунду перед Юсинь, словно изображение на фотобумаге, постепенно начало проявляться уродливое существо. Пузатый крот размером с человека катался по земле и тёр огромные разноцветные глаза короткими когтистыми лапами.
        - Мамочки! Что это такое? - закричала Юся и попятилась. Левую ногу больше ничто не удерживало.
        - Чтоб тебя, дрянная девчонка! Шуток не понимает?! - скулило существо. - Сейчас я тебе покажу, как в Межевика плеваться!!!
        Юсинь ошарашенно отступала назад. Её жизнь превратилась в настоящий триллер. Может, это всё тоже сон? Надо ущипнуть себя, проснуться! Юся продолжала пятиться назад и дрожала, в голове вертелись слова: «А если это не сон, то он сейчас меня съест… сейчас он меня.»
        - Сейчас я тебя. - будто подтверждая правильность Юсиного домысла, закричал человек-крот и стал надвигаться.
        Юся снова закричала и, размахнувшись, со всей силы швырнула в существо свою сумку. А потом побежала. Она бежала так быстро, как не бегала никогда. Бежала до тех пор, пока, остановившись на секунду, не почувствовала, что проваливается. Ноги по колено засосало в тягучую и вонючую жижу. Юсинь затягивало болото…
        Редкостное угощение
        Правый глаз Межевика слезился, в нём жгло и резало - его словно выворачивало наизнанку. Всхлипывая и корчась от боли, дух сгрёб брошенную в него сумку, зажал под мышкой и отполз к своей норе.
        - У девчонки вместо слюны яд какой-то, - ворчал Межевик, спускаясь под землю. - А я только пошутить хотел. Может, разучился?
        В норе от земли исходило влажное тепло - дух с облегчением развалился на спине - боль постепенно утихала. Ощутив спустя некоторое время прилив сил, Межевик похлопал себя по животу, обтёр об него грязные лапы и потянул за лямку сумки, которую кинул рядом. Прикасаться к человеческим вещам духу не доставляло никакого удовольствия, но любопытство и желание чем-нибудь поживиться перебарывало в Межевике все остальные эмоции. Правда, сумка показалась духу какой-то слишком уж легкой, и поэтому, вытряхивая всё её содержимое, Межевик заранее состроил на морде гримасу недовольства.
        Из сумки вывалились бутылка с водой, бутерброды, длинная конфета, коробка, тетрадка и что-то мягкое, завёрнутое в целлофановый пакет. Межевик знал предназначение почти всех предметов. Хлеб с колбасой тут же отправились в рот, человеческую воду Межевик считал мёртвой, а потому вышвырнул бутылку из норы. Конфета тоже была съедена вместе с шуршащей обёрткой. Тетрадку Межевик изодрал на множество листков и спрятал их в углу норы в надежде, что ему они ещё пригодятся.
        Духу остались непонятными две вещи. И первая из них - коробка.
        Межевик не бывал в людских жилищах, но успел насмотреться на всякие картонные домики, потому что ему нравилось околачиваться возле человеческих помоек.
        Коробки могли быть маленькими и квадратными или большими и прямоугольными, в них могла жить дырявая обувь или сломанные игрушки, неинтересные, позабытые книги или разбитая посуда. Но то, что Межевик нашёл в этой коробке, его удивило. В ней лежали короткие разноцветные палочки. Они выглядели твёрдыми. Когда же дух взял одну когтями указательного и большого пальцев, та, раскрошившись, разломилась пополам. При этом когти Межевика окрасились в цвет палочки. Дух поднёс толстый палец к носу и внюхался. От него шёл запах воска, какого-то незнакомого масла, а еще тонкий цветочный аромат. Межевик улыбнулся - ему был по душе вкус корней дикой розы и ему был по вкусу воск. Теперь дух понял, что стал обладателем редкостного угощения. Прожевав мелок оттенка свежеиспечённого кирпича, Межевик и вовсе рассмеялся. Знал бы он, что девчонка прячет у себя такую вкуснотищу, - нарочно бы предпринял всё, чтобы сумка оказалась у него.
        Дух облизал длинным языком верхнюю губу, причмокнул и принялся закапывать коробку мелков. Межевик посчитал, что так сладости будут дольше храниться.
        Вторая невразумительная вещь из сумки, она же последняя, которую дух из неё вытряхнул, - целлофановый пакет с чем-то мягким, на ощупь напоминающим кусок материи. Межевик отчего-то боялся разворачивать свёрток - всё его трусливое нутро этому противилось. Однако, бросив взгляд на свежезакопанные сладости, дух всё же решился - кто знает, что там для него приготовлено: вдруг еще один приятный сюрприз. Но, когда Межевик аккуратно раскрыл пакет, ему пришлось тут же от него отскочить - да так резво, что он стукнулся о стену норы затылком. В свёртке оказались чьи-то волосы… Рыжие и длинные.
        Межевик с трудом сдержал рвотный позыв.
        - Какая противная всё-таки у людей шерсть. Хорошо Урсула прячет свою, прикрывая украшением из цветов.
        Внезапно, только дух произнёс имя Урсулы вслух, - его осенило. Межевик даже подпрыгнул от настигнувшей его идеи. Это было похоже, как если бы кто-то шандарахнул по голове камнем, но она, вместо того чтобы разбиться, вырастила в себе одуванчик.
        Чтобы не вызвать гнев хозяйки Страны Туманов в случае, если она будет недовольна тем, что он рассказал Рыське (или недорассказал), Межевик должен как-то отличиться. Он должен показать, что храбро стоит на защите интересов всех жителей туманного мира. Должен показать, что умеет быть полезным. И именно для этого ему, как ни странно, могут пригодиться человеческие волосы.
        Межевик брезгливо пододвинул к себе пакет.
        - Скажу Урсуле, что сражался с незнакомцем, который вторгся в Страну Туманов. Расскажу, что был жестоко ранен в бою, - дух с досадой потер пострадавший от плевка девчонки глаз, - был ранен, но не побеждён.
        Межевик вытащил волосы из пакета и, преодолевая отвращение, зажал в лапе.
        - Я скажу Урсуле, что разорвал негодяя на части, выбросил в болото, а в качестве доказательства своей победы состриг с его головы человеческую шерсть! Дух снова рассмеялся - В общем, поговорим с Урсулой о том о сём, о пятом о десятом - кто знает, вдруг хозяйка ещё наградит меня за смелость…
        Настоящее письмо
        В сгущающихся сумерках возле аккуратного одноэтажного дома маялся высокий, миловидный мальчишка. Он вглядывался в единственное окно, стараясь уловить какое-нибудь движение. Милька не мог уйти не увидев Юсю.
        В комнате же за окном не была включена даже настольная лампа, которая обычно работала почти до двенадцати - под ее светом Юсинь рисовала.
        Милька оттянул рукав куртки, посмотрел на часы - обе стрелки указывали на цифру девять. Неужели так поздно, неужели Милька проворонил Юсинь, и она прошмыгнула домой незамеченная? А может, она нарочно прячется от него в этой темноте? Может, он так надоел со своей любовью, что ей проще изображать своё отсутствие, чем объясниться с ним? Милька переступал с ноги на ногу, пытаясь согреться - он совсем продрог. Ему хотелось постучаться, улыбнуться гостеприимной матери Юсинь, выпить на кухне с ней чай из его личной «сиротской» кружки, дождаться Юсиного появления и с облегчением узнать, что сказанные ею слова были ошибкой. Но Милька не решался - чем дольше он стоял тут, под тёмным окном чужого дома, тем всё большим сорняком росла в нём уверенность —
        Юся не хочет его видеть. Милька не знал, чем мог вызвать в ней такое чувство, и поймал себя на мысли, что не хочет этого знать.
        - Ладно, - Милька махнул рукой и отвернулся от окна, - мне уже пора…
        Он решил, что напишет Юсинь письмо. Настоящее. Не нажимая на пластмассовые кнопки сотового телефона, а выводя каждую букву шариковой ручкой на белом листе бумаге. Милька напишет Юсе о том, о чём переживает, и пусть она потом решает, что ей с этим делать.
        А в поле туман…
        Юсинь не могла думать о том, что только что повстречала самое невообразимое существо на всём белом свете. Она не могла также рассуждать о том какому миру принадлежит человек-крот, и означает ли встреча с ним, что Юся, сама того не зная, уже бродит по земле Страны Туманов. Юся не могла думать ни о чём, кроме того, что её затягивало болото. Твёрдая почва под ногами в одно мгновение превратилась в липкую вонючую жижу. Юся пыталась вытащить ноги, обхватывая их и дёргая поочерёдно, но ладошки тут же облепляла грязь, они скользили по джинсовой ткани, и Юсинь увязала еще глубже. После каждой новой попытки вырваться болотная муть с удвоенной силой затаскивала Юсю в свои зловонные глубины и в конце концов, несмотря на сопротивление, дошла ей до груди. Юсинь же, устав от борьбы, расслабилась и рассудила, что более нелепой смерти она не могла бы себе и представить. Её мечты не отличались оригинальностью - она мечтала стать известной художницей, выйти замуж за Мильку, родить ему троих сыновей и одну дочку, дожить до внуков и правнуков и умереть в своей постели. Во сне, который был бы необыкновенно ярок и
обещал ей, что счастливая Юсина душа не затеряется в Стране Туманов, а устремится прямиком в небо.
        Нет! Юсинь не желала умирать вот так, захлебываясь грязью болота. К тому же у неё скоро родится братик. Каково ему будет вырасти и узнать, что сестра пропала в лесу за неделю до его рождения? Каково будет маме и папе обнаружить, что Юся их обманула, сказав, что осталась ночевать у подруги? Каково будет Мильке жить с теми словами, которые она бросила ему на прощание?
        Ещё Юсинь припомнила притчу о лягушке. Мама любила рассказывать её. Если квакушка, упавшая в молоко, будет часто-часто двигать лапками, то в конце концов собьет из него масло. «Двигать лапками», находясь в болоте, конечно, не имело никакого смысла, а вот добраться до «масла» всё-таки надо было попытаться…
        Юсинь огляделась. Ни одной ветки, ни одного кустика рядом. Лишь на расстоянии вытянутой руки от неё небольшая кочка оголила свою мшистую спинку. Кочка показалась Юсе твёрдой - к тому же из неё торчали крохотные белые цветочки. Кажется, они называются багульником. Юсинь надо было во что бы то ни стало вытянуть руку и попробовать дотянуться до этого небольшого островка. А потом, держась за него, звать на помощь. И у Юси получилось - задержав дыхание и стараясь не вертеться, чтобы не вынуждать болото вновь демонстрировать свою силу, она медленно вытянула правую руку и, дотянувшись до кочки, вонзилась в неё ногтями. В тот же миг болотная муть вдруг всколыхнулась, поднялась над Юсинь огромной волной и, обрушившись на голову, выпустила из себя невероятно грузное существо.
        Из панциря, похожего на черепаший, выдавались морщинистые лапы, покрытые светло-зелёным мхом и цветками багульника. Нос существа был таким несуразным и рыхлым, что казалось, его приклеили к морде наспех и притом сделали из пластилина. Изо рта с высунувшимся бугристым языком торчали вверх кабаньи клыки.
        - Что тут происходит на моем болоте?! - завопило существо. - Кто это тут меня не уважает?!
        Юсинь захотелось заорать так, чтобы у жуткого существа лопнули барабанные перепонки, но ей пришлось отплевываться от вонючей жижи, попавшей в горло. Из-за неё она чуть было не захлебнулась, и теперь попытки выдавить из себя хотя бы один вразумительный звук заканчивались провалом. Юся хрипела и дрожала - впрочем, она и не знала что говорить - ей не верилось в то, что она перед собой видела. «Не может быть! - стонала она про себя. - Это всё не со мной, этого просто не может быть!»
        - Ты меня поцарапала, девчонка! - Существо продолжало орать - Ты, вообще, как сюда попала, кто тебя пустил? Ты знаешь кто я такой?
        - К-к-кто? - с трудом выговорила Юсинь, не узнавая собственный голос. Тем временем трясина по какой-то причине перестала засасывать её.
        - Я Багник - хозяин этого болота! - Существо наклонилось к Юсе, и она ощутила на себе его дыхание. От Багника несло чем-то кисло-сладким - так пахнут забродившие яблоки. - Впервые за десять лет встречаю здесь человека! - Багник продолжал говорить громко, как если бы был в наушниках и не слышал собственного голоса, но уже не орал - В Страну Туманов не должны попадать люди, им сюда вход закрыт!
        Юсинь вздрогнула. Она уже здесь?! Она давно в Стране Туманов! Но разве это означает, что теперь у неё нет выбора? Теперь ей просто необходимо найти Урсулу и попробовать помочь ей. А иначе… иначе ей отсюда никогда не выбраться…
        - Последним человеком, который попал сюда, была несусветная красавица! Она утопла в этом самом болоте, - кричал Багник. В его водянистых глазах блеснул огонь. - И я сделал её своей женой! Она родила мне сына, - существо гордо стукнуло себя морщинистой лапой в грудь.
        Юсинь заметила на ней белые цветочки. До неё только что дошло, что кочка, за которую она зацепилась ногтями, - тыльная сторона ладони Багника.
        Существо замолчало. Оно вглядывалось в Юсинь.
        - Ты не красавица… - Багник произнес это почти тихо. - Но что-то в тебе есть!
        - Я з-знакома с Урсулой! - наконец, выпалила Юся. - Я д-должна была с-стать её ученицей!
        - Что??? - снова заорал Багник, схватил Юсинь за плечи, одним резким движением вынул её из трясины, подбросил в воздухе, как тростинку, и усадил на твердую землю.
        Юся очутилась на подстилке из сухих листьев осоки.
        - Почему молчала, а ну отвечай?! - Багник кричал и пристально смотрел в глаза Юсинь. - Урсула убила бы меня, если бы узнала, что я дал тебе утопнуть! А ну отвечай, говорю тебе - если ученица - что ты тут делаешь?
        - Я. я хо-хотела на-на-найти её, ч-ч-чтобы по-по-поговорить, ч-ч-чтобы, - неожиданно горло Юсинь сдавила знакомая невидимая рука. Злое заикание вернулось совсем некстати и, похоже, решило взяться за Юсю с удвоенной силой. - О-она от-от-пустила ме-меня ко-ко-когда-то, о-она…
        - Что ты мне тут мямлишь? - Багник завопил так, что его бледно-фиолетовая кожа стала пурпурной. - Объясни всё нормально или ты за дурака меня держишь, не уважаешь?!
        Юсинь закрыла лицо руками, желая защитить себя от оглушающего крика. Ей стало невыносимо тоскливо и страшно. Действительно - что она тут делает, зачем она здесь?
        Багник продолжал орать. Его голос, тяжёлый и густой, бил Юсю по голове, словно кувалдой. Юся сжималась, слушала его и думала - интересно, понравилось бы Багнику играть на барабанах… И вдруг, как только в голове возникло слово «барабаны», она вспомнила уроки пения, на которые три месяца назад её записала мама. Пока она поёт - она не заикается. Слушая собственный струящийся голос, Юсинь на какое-то время перестаёт бояться разговаривать. Ей дышится легко и уверенно.
        Судорожно перебрав в памяти выученные мелодии, Юся зажмурилась и запела:
        А в поле туман, в поле туман,
        В поле туманушко мается,
        Подымается по чистому полюшку, расстилается,
        Расстилается,
        Да всё красна девица разгулялася, разгулялася,
        Разгулявша девица слёзно плакала,
        Слёзно плакала: мамочка, тошно мне,
        Голова болит,
        Голова болит, ой, что болит головушка
        Не могу тут быть,
        Не могу тут быть про дружка любезного,
        Не могу забыть.
        А мой разлюбезный, ой, забыл про меня…
        Юсинь открыла глаза, взглянула на Батика - он безмолвствовал. Смотрел перед собой спокойно и печально. Юсе даже захотелось сфотографировать его - таким прекрасным, величественным, непостижимо дивным показался он ей в этот момент. Юсинь улыбнулась, открыла было рот, чтобы ответить на все вопросы болотного духа, но тут увидела два жёлтых огонька… За спиной Багника светились чьи-то глаза. Они впились в Юсинь сотнями иголок, и она в ужасе вскрикнула. Это был Ырка. Это был тот самый чёрный дух, который чуть было не вынул из неё, как из куклы-матрёшки, душу. Перед глазами Юсинь промелькнула уже абсолютно яркая картинка из прошлого.
        Чёрная тень со светящимися глазами налетает на Юсю, словно сковывая её цепями:
        - Я заберу твоё тепло, твои воспоминания, которые тебя мучают, - шепчет Ырка, - тебе не будет больно, обещаю!
        Оберег для Нички
        Просительную полянку накрыл мягкий снежный туман. На утонувшем в этом тумане низком пне, вытянув вперёд длинные тощие ноги, сидела женщина. Она обхватила себя за плечи и раскачивалась из стороны в сторону.
        - С доблом ли ты, Ничка, пожаловала? - спросил появившийся на краю полянки мальчик-кот.
        Ничка соскочила с пня и засеменила навстречу Рыське.
        - С добром, с добром, миленький! Только я ведь Урсулу ждала.
        - Ну так занята хозяйка, я пока за неё. Говоли, какая помощь нужна, может, подскажу.
        Ничка замялась, заломила руки.
        - А подношение тоже тебе? - И в её крючковатых пальцах что-то сверкнуло золотом.
        - Пока оставь, - хмыкнул Рыська, - сама потом Улсе отдашь.
        Ничка быстро сунула золотую вещицу в огромную копну серых спутанных волос и жалобно затараторила:
        - Понимаешь, я тут брошку взяла, пошутить хотела, спрятала, думала, кинутся искать, надежду всякую потеряют, тут-то я и подложу её на самое видное место. Только, как так вышло - до сих пор не пойму, что мальчишка меня приметил, когда я шутку свою завершать собиралась. Пальцем в меня ткнул и как заорёт, что в доме «чужая тётя». На следующий же день они какую-то бабку притащили - она свечкой церковной весь дом закоптила, водой какой-то с травами всё обрызгала - теперь страшно мне там, выгонят ведь или покалечат…
        - А что ты от Улсулы-то хотела? - Рыська пожал плечами и, вымученно улыбнувшись, мяукнул - Уходи в длугой дом - делов-то на одну копейку!
        Ничка шумно вздохнула, нервно затанцевала на месте, переступая с ноги на ногу.
        - Так ведь пробовала я уже - везде одно повторяется. Дети видят меня - родители пугаются, житья не дают. Теперь не до шуток. Куда деться, не знаю - хотела пока тут переждать - но что-то холодно у вас стало. Неуютно, - Ничку передёрнуло. - Туман не греет совсем - зябну.
        Рыська недовольно махнул хвостом.
        - Ты говоли, да не заговаливайся. - Шерсть мальчика-кота на загривке приподнялась. - Здесь у нас всё как обычно - это с тобой что-то случилось. Не умеют твоих лодственников люди видеть, почему в тебя одну дети пальцами тычут?
        - Не в меня одну, - Ничка снова заломила руки, тряхнула копной на голове. - Я тут с одной несчастной на днях разговаривала - её вообще сама хозяйка дома разглядела. Да и, к слову, люди нервные стали, пугаются всего - у них там по улицам души заблудившиеся разгуливают, в окна заглядывают, в дома стучатся. Может, здесь брешь какая образовалась, может, наш мир в их просачивается, или, может, дорога в туман поганками поросла, может, поэтому?..
        - А может, ты пелестанешь талатолить? - рявкнул Рыська и разъярённо выгнул спину - Я тебе уже сказал - в Стлане Туманов всё в полядке! Улсула следит за этим! А ты болтай лучше меньше и плиходи завтла в то же влемя. Я обелег от людей плинесу - никто больше тебя не увидит.
        - Вот спасибо, вот замечательно, я так рада, так рада! - Ничка закружилась на месте. - Значит, до завтра, миленький, до завтра!
        - До завтла, - грустно повторил Рыська, когда Ничка исчезла с полянки. - Что делать мне со всем этим, хозяюшка?
        Размышляя о том, у кого бы ещё он мог попросить помощи, мальчик-кот спустился с пригорка. Однако раздумья Рыськи были прерваны вздохами. У двери Урсулиного жилища пыхтел Межевик. Он тяжело дышал, откашливался, разминал спину, придерживая большое пузо. Очевидно, духу было нелегко сюда добираться - за прошлую зиму Межевик так отъелся, растолстел, что любое движение давалось ему с трудом. А долгая дорога и подавно…
        Рыська остановился и в задумчивости уставился на Межевика - поверит ли дух во второй раз, что Урсулы снова нет? Зачем он вернулся, если уже рассказал о том, что слышал под землёй?
        Мальчик-кот ещё помедлил минуту, а затем пригнулся и стал красться в обход Межевика. Рыське пришло в голову попасть в дом незамеченным, с тайного входа. У него родился план…
        Навье к озеру нельзя
        Словно прогоняя м?рок, Багник опомнился, потряс головой, заросшей вереском, и с необыкновенной для своих размеров прытью, бултыхнулся в зловонную трясину. Ырка, возникший за его спиной, тут же начал проваливаться в болото. Его затягивало медленно, но неумолимо, при этом жёлтые хищные глаза по-прежнему были устремлены на Юсинь. Чёрный дух не сопротивлялся, не барахтался, не цеплялся за кочки и за этот туманный мир. Когда всё было кончено, Багник снова появился перед оцепеневшей, готовящейся разразиться рыданиями Юсинь.
        - На голос твой, наверное, приманился! - крикнул Болотный дух. - Любит Ырка девушек молодых обманывать, тепло забирать. Ума не хватило - собственную душу сберечь, вот у других и отнимает. Прошлым летом такой же чёрт обманом нескольких девиц здесь поцеловал, а я должен был, - Багник споткнулся на слове, потупился и уже тише продолжил - Должен был по договору с Урсулой следить за ним. Только пропустил в тот раз Ырку, хитрый он оказался…
        «Я заберу твоё тепло!» - снова зазвучало в голове Юсинь страшное шипение.
        Урсула сказала, что спасительницами оказались крылатки - они заклевали Ырку, превратив в труху. Но зачем Юся вообще понадобилась чёрному духу?
        - Говорю - красиво поешь! - Болотный дух вдруг закричал Юсе в самое ухо, и она поняла, что погрузилась в раздумья слишком глубоко. - Прямо светишься! - Багник икнул. - Хочешь моей второй женой стать?
        Юсинь закашлялась:
        - Я м-ма-маленькая ещё, не-нельзя м-мне…
        - Ну как знаешь, - Багник нахмурился и снова закричал - Условия у меня тут царские - королевной станешь, никому в обиду не дам!
        - М-меня Урсула ж-ж-ждет, - соврала Юся и отползла назад, - она с-сердиться б-будет.
        Болотный дух подскочил на месте:
        - Дурья моя башка!!! Я с этим Ыркой о ней забыл совсем!!! До чего же все-таки Ырки мерзкие! В последнее время спасу от них нет - только успевай хватать, в болото тянуть - голова из-за них в решето превратилась!!! И откуда их столько повылезло???
        - Я д-дорогу не п-помню, з-заблудилась, - Юсинь не желала больше слушать про Ырок, ей хотелось поскорее убраться отсюда. Она промокла, замёрзла и была голодна. - В-вы п-поможете мне?
        - Я бы помог, - прокричал Багник, - а кто Ырок ловить будет? Меня за прошлого Урсула чуть не убила! Но ты не бойся, птица певчая, я тебе сопровождающую выделю - она до самого Озера проводит.
        - Д-до озера? - переспросила Юсинь.
        - Оттуда до Урсулиной избушки рукой подать! - Багник шлёпнул по поверхности зловонной жижи три раза. - Навье к озеру никак нельзя…
        Юсинь заметила, что болото чуть заметно дрогнуло, и из него словно вышел звук, похожий на тот, который получается, если прыгать в резиновых сапогах по асфальтным лужам…
        Морок удался
        Рыська перебрал все бутылки с заклинаниями. Колдовства в них оставалось на самом донышке. Но мальчику-коту хватило бы и крошечной капельки - сейчас главное вспомнить правильную последовательность. Урсула учила когда-то, что, чтобы вызвать м?рок, достаточно опустить чайную ложку тумана в стеклянную миску с тремя каплями из настойки 12 колющих растений. Компоненты необходимо вливать друг за другом в верном порядке, а иначе можно ошпариться или ослепнуть. Рыська уже зачерпнул ложечкой туман, заползающий в комнату из приоткрытого окна, и нашёл бутылки с нужными магическими настойками. Но мальчик-кот никак не мог припомнить что за чем следует… Ему надо было торопиться, потому что Межевик стучал в дверь в третий раз. Духу могло показаться странным, что крылатки не горланят в ответ, и никто не спешит пригласить гостя войти.
        Рыська дрожал, хвост ходил из стороны в сторону, ему с трудом хватало сил сдерживаться, чтобы не завопить от страха. Он готов был ошпариться - в конце концов, терпеть боль ему уже приходилось, но он совсем не был готов ослепнуть.
        Оповещающий колокольчик над дверью продолжало трясти, и Рыська, зажмурившись, всё-таки решился соединить в миске колдовские компоненты. Положившись на удачу, он соединил их в той последовательности, в какой нашёл. Лишь только последняя капля настойки соскользнула в миску, комнату тут же заполнил серебристый узорчатый дым. Он струился вокруг Рыськи, обвивал его, цеплял, приклеиваясь к шерсти липким скотчем, а когда закончил свой странный танец, гибкой лентой протиснулся в щёлку двери.
        Рыська выдохнул с облегчением, Морок удался на славу…
        Межевик собирался постучать в четвёртый раз, когда дверь наконец распахнулась. Перед ним стояла величественная Урсула. И вид у неё был, как показалось Межевику, даже строже обычного. Дух привычно скукожился, стараясь казаться меньше.
        - Зачем пожаловал? - спросила ведьма и, не приглашая в дом, вышла за порог. - Мне казалось, ты с моим помощником всё уже обсудил. Хотя знаешь, - ведьма сделала паузу, - неплохо, что ты здесь. Я ведь так и не сказала тебе спасибо за то, что. - Рыська судорожно подбирал слово, в котором не было бы злосчастной буквы «р». Морок на такую мелочь, как картавость, не действовал, а Рыське словно нарочно хотелось произнести что-то вроде «сделжал слово» или «лассказал о том, что слышал».
        - За что спасибо? - разулыбался Межевик. - Разве вы уже знаете о моем подвиге?
        - Я хотела сказать спасибо за то, что выполнил обещание, данное мне. - Урсула с любопытством взглянула на духа - А ты о каком подвиге?
        - Я поймал у нашей границы человека!
        - Человека? - Урсула была явно удивлена. - Откуда ему тут взяться?
        - Я тоже удивился, - Межевик ободрился, расправил плечи. - Хотел за ним немного понаблюдать, но тот набросился на меня, рвал на мне шерсть, кусался, плевался, грозился, что расправится здесь со всеми.
        Брови Урсулы поползли вверх:
        - Плевался? - переспросила она.
        - Да! - Почувствовав, что его рассказ действительно заинтересовал ведьму, Межевик принялся махать ручищами, изображая драку. - Он бил меня, плевался, стараясь попасть в глаза, чтобы ослепить, а я с трудом уворачивался. Мои силы были на исходе, но тут я подумал о вас и о том, как бы вы расстроились, узнав, что к нам пробрался человек. К тому же со злом…
        - И что ты сделал? - спросила Урсула.
        - Я набрался мужества, уклонился от ударов и плевков, схватил человека за ноги, закинул на плечо и, добежав до болота, бросил его туда. А перед этим в доказательство своей победы я когтями отрезал у неё шерсть, - Межевик улыбнулся.
        - У неё? Это была девушка? - крикнула Урсула, и дух вздрогнул.
        - Это была очень сильная девчонка, - Межевик вытащил из-за спины длинные рыжие волосы.
        Урсула попятилась, а споткнувшись о порог, чуть не упала.
        - Ты… ты… что ты наделал? - прошептала она.
        Межевик был в замешательстве.
        - Я сражался с ней, я думал, вы наградите меня. Она ведь со злом к нам пришла, она ведь могла кому-нибудь тут навредить, она ведь. - Межевик выронил волосы и отступил на несколько шагов назад.
        - Убилайся отсюда, чтобы я тебя больше не видела!!! - закричала Урсула и выставила вперед руку с горящим в кольце камнем - Сейчас сожгу тебя, чтобы знал как без моего лазлешения в моей Стлане людей жизни лишать!!!
        Межевик упал и, закрыв морду лапами, завыл:
        - Простите меня, простите. Я не буду больше никогда, я испугался просто, я не буду больше.
        - Убилайся, я сказала! - крикнула Урсула, подобрала с земли выпавший трофей и, повернувшись к Межевику спиной, скрылась в доме.
        Миры вокруг тебя
        Страна Туманов встретила Юсинь неприветливо. Даже несмотря на то, что туман вокруг был жидким, как разбавленная водой густая каша, и Юся могла хорошенько рассмотреть всё вокруг. И даже несмотря на то, что болотный дух насыпал в Юсину руку горсть кроваво-алой клюквы, а также отправил с Юсинь таинственную сопровождающую, которая должна была показать верную дорогу. Несмотря на это всё, в мире по ту сторону живых необыкновенно холодно, тоскливо и страшно…
        У Юси во рту лопнула ещё одна кислая ягода - чувство голода поутихло. Под ногами пружинил ковёр из увядшей листвы, кое-где обрываясь, он победоносно выставлял на суд бледному свету неопрятные зелёные травинки. Фиолетово-бирюзовая дымка стелилась по земле, расходясь от каждого Юсиного шага, словно круги по поверхности тихого озера. Отчего-то лес пах затхлостью и пылью.
        Юсинь двигалась неуверенно, к тому же Болотный дух запретил ей смотреть назад.
        - К-кто в-вы? - спросила Юся. Пару раз, поворачивая голову налево и делая вид, что смахивает с лица невидимую паутинку, упавшую с дерева, Юсинь замечала позади чьи-то голые ноги. Зеленоватая, пятнистая кожа обтягивала косточки пальцев - ноги скорее принадлежали скелету, чем живому человеку.
        Навья молчала. Юсинь решилась спросить снова:
        - П-почему м-мне н-нельзя п-посмотреть н-на в-вас?
        - Потому что тогда ты умрёшь. - Голос незнакомки оказался настолько скрипуч и тонок, что мог вполне принадлежать мальчику-подростку. Наверное, именно поэтому Юся не совсем прониклась ужасом произнесённых Навьей слов.
        - М-медуза Г-горгона м-могла у-убивать в-взглядом, а ещё В-в-василиск из Г-гарри П-поттера. - Юсе вдруг так сильно захотелось повернуться, что, чтобы удержаться от этого порыва, ей даже пришлось крепко обхватить себя руками.
        - Не знаю, о ком ты говоришь, - Навья шла за Юсей бесшумно. Её движение можно было определить лишь по лёгкому влажному дуновению, дотрагивающемуся до Юсиных волос на затылке.
        - В-вы у-уже у-убивали?
        - Они сами звали меня, - проскрипела незнакомка. - Я ничего не могу с этим поделать. Меня зовут, и я должна прийти.
        - Н-но к-кто м-может з-звать в-вас п-по собственной в-воле? - Юсинь была поражена, с её губ сорвался страшный вопрос - В-вы с-сама с-смерть?
        - Нет, - Навья отвечала спокойно, не торопясь. - Я всего лишь печаль, тоска и безысходность. Прихожу к тем, кто оплакивает смерть близких слишком долго. Я прихожу к тем, кто готов уйти вслед за ушедшими. Они встречаются со мной взглядом, полным горя, получают облегчение и умирают…
        - Э-это н-нечестно, - Юсинь почувствовала, что её начинает трясти, ноги перестают слушаться, становясь тяжёлыми, как чугун. - К-каждый имеет п-право г-горевать о с-своём л-любимом и б-близком человеке с-столько, сколько х-хочет… К-кто определяет г-где «слишком» н-наступило, а г-где ещё н-нет?
        - Я всегда вижу, когда мне пора появиться, - Навья коснулась правого плеча Юсинь, - сейчас нам туда…
        Юсю передёрнуло, но она послушалась. Дорогу, устланную листьями, сменяла каменистая тропинка.
        - М-может, п-правильнее сначала п-предупредить ч-человека? - Юся никак не могла успокоиться. - В-ведь о в-вашем с-существовании н-никто не д-догадывается!
        - Как ты думаешь, сколько миров вокруг тебя? - спросила Навья, и Юся услышала в её голосе искреннее любопытство.
        - Н-не з-знаю, в к-космосе м-миллиард г-галактик, - Юся растерялась. - Н-никто н-не знает т-точной цифры…
        - Я спрашиваю, сколько миров вокруг ТЕБЯ? - Теперь в голосе незнакомки Юсинь уловила насмешливые нотки. Навья над ней потешалась.
        - Е-есть м-мой м-мир и в-ваш м-мир, - Юсинь начинала злиться, - п-при чём з-десь э-это?
        - Я так и думала. - Навья хихикнула. Так противно и злорадно, что Юсе пришлось сжать саму себя в объятиях ещё крепче, чтобы не повернуться. Ей до дурноты хотелось взглянуть в эти наглые глаза. - Я знала, что ты ответишь именно так, - в голосе Навьи по-прежнему слышалась улыбка, но уже без злорадства. - Каждое животное и каждое растение, каждая букашка или микроб, каждое существо или дух - это отдельный мир со своей вселенной. Миров вокруг тебя столько, что ни одно создание никогда не сумеет сосчитать их. Человек же наивно полагает, что знает всё обо всём, и правила его личного карманного мира должны распространяться на все остальные. Но ведь термит, живущий в термитнике, в чаще далёкого безлюдного леса, даже не догадывается о существовании людей. Он не догадывается об их привычках, заботах, страхах и любви к саморазрушению. Не догадывается он и о том, что люди однажды могут разорить его термитник…
        Юся не могла больше терпеть. Вся накопленная обида, злость, отчаяние рвались сейчас наружу. Им не оставалось места внутри - они выплёскивались кипятком из закипевшего чайника.
        - Значит, считаешь людей термитами? - прокричала Юся, не запнувшись, и обернулась…
        Любовь
        Милька вырисовал шариковой ручкой буквы Юсиного имени, поставил толстенькую запятую и задумался. Нужно ли Юсе его признание, не посмеётся ли она над ним? Его взгляд упал на толстую книжицу в фиолетовой обложке, лежавшую на компьютерном столе. В ней жили Юсины волшебные картинки. Созданные простым карандашом, иногда они казались правдоподобнее окружающих предметов. Ландыши в вазочке, комнатные кактусы, листья и цветы самых разных форм, щенок с опущенным ухом, большеносая птица на ветке дерева, головастики на ладони, а ещё много-много маленьких сентиментальных сердечек возле Милькиных многочисленных портретов… Юсинь подарила Мильке этот блокнот в прошлом году, после того как призналась, что влюбилась… Что могло измениться?
        Милька погладил блокнот по шершавой обложке, вздохнул и написал:
        «Пишу тебе, потому что хочу понять, чем я обидел тебя. Мне важно знать причину. Мне важно знать её! Я долго боялся признаться, хотя чувствовал, что не признаваться тяжелее. Теперь я не боюсь. Кто-то скажет, что нам ещё рано любить и это глупости. Но я знаю, и ты знаешь, что это не так. Ведь я люблю, как мы с тобой болтаем о пустяках, как ты улыбаешься, а на твоей левой щеке появляется ямочка. Люблю твои родинки и веснушки на носу, зелёные глаза и солнечные волосы. Юся, я люблю тебя!»
        Милька поставил точку, несколько раз прочитал написанное и скривился.
        - Нет. Это совсем не то. Совсем, - сказал он вслух и скомкал лист.
        Cекунды до конца
        Темнота в доме Урсулы сгустилась. Она так легко в него просочилась, как если бы жилище было не надёжной постройкой с плотно закрытыми окнами и непроницаемой крышей, а открытым ночному небу шатром из кучки наспех перевязанных верёвкой веток. Но Рыська не торопился зажигать свечи - кому теперь нужен свет? Он остался один в этом доме. Хозяйка по-прежнему безмолвствовала, и лишь далёкий и слабый стук сердца ещё напоминал о том, что она жива. Крылатки висели на кухонных крючках сталью застывших ножей. Древняя печь, помогавшая Урсуле излечивать больных от страшных недугов, неумолимо остывала и, похоже, не желала, чтобы её разжигали вновь.
        Рыська, свернувшись в клубок, не отрываясь, глядел на отрезанные Юсины волосы. Они лежали на столе и будто бы всё ещё слегка светились. Мальчику-коту не надо было видеть пробравшегося в Страну Туманов человека, чтобы догадаться, что это была Юсинь. Не зря Урсула утверждала, что в его крови есть ген хищника - он отличает и запоминает запахи, лучше обычной кошки… Волосы точно принадлежали Юсинь. В этом нет никаких сомнений. Они принадлежали той самой девочке, которая стала для Рыськи другом. С ней было интересно, и смешно, и не скучно, и… Мальчик-кот жалобно мяукнул. «Это даже холошо, что хозяйка умилает не узнав о том, что случилось с Юсинь здесь, - подумал он. - Она бы не пележила такого, она бы не смогла… Глупый, тлусливый, услужливый Межевик, чтоб тебе было пусто! Но зачем Юся к нам велнулась, как ей вообще удалось найти вход?»
        Большие глазастые часы над старинным буфетом звякнули, возвестив дом о том, что настала пора ужинать. Но Рыська ничего не ел. Он даже не проверял свою кормушку-ловушку, в которую попадались такие лакомые синицы. Мальчик-кот давно утратил аппетит, потому что знал, что, если вот-вот не случится настоящего чуда, случится настоящая беда. Два чуждых друг другу мира перемешаются, как два несовместимых ингредиента, и тогда плохо будет абсолютно всем… «Интелесно, сколько часов, минут, секунд осталось до КОНЦА?» - Рыська с грустью посмотрел на часы. Зелёные, голубые, каштановые глаза на них вращались в разные стороны. Ресницы непонимающе хлопали. Мальчик-кот помнил, что Урсула с помощью часов могла вернуться в нужный момент прошлого и изменить в нём незначительные детали. Но, как именно она это делала, он, увы, не знал.
        - Как бы плигодилось мне сейчас это знание, - прошептал мальчик-кот, накрылся пушистым хвостом, как одеялом, и уснул.
        Ведьма?
        Значит, считаешь людей термитами? - прокричала Юся, не запнувшись ни на едином звуке, и обернулась. Перед ней стоял безобразно худой ребёнок. Тонкая, зеленоватая, в старческих коричневых пятнах кожа обтягивала кости. Они просвечивали сквозь неё, как карандашный рисунок через кальку. Волосы Навьи спускались до пояса листьями болотной осоки. Вместо одежды, на шее, кое-как прикрывая наготу, болталась длинным шарфом ткань, напоминающая изъеденный гусеницами лист травы. Над головой ребёнка кружили слепни и мошки. Навья стояла перед Юсинь, заслонив глаза ладонями.
        Внешний вид Навьи настолько ошеломил Юсю, что она забыла, зачем вообще обернулась. По спине и ногам забегали мурашки - страшно представить, что могло бы случиться, не спрячь существо свой смертельный взгляд.
        - Я… я… - Юсинь снова начала запинаться, - х-хотела с-спросить, п-почему ты т-так от-тзываешься о людях? В-ведь они р-разные.
        - Как мне к ним ещё относиться, если они не умеют ценить то, что имеют? Вот ты, например, - проскрипела Навья и слегка раздвинула пальцы на одной руке, - поставила на кон жизнь, лишь бы доказать мне свою правоту.
        Страх перед Навьей стал расти внутри Юси, увеличиваясь и набухая, словно место, ужаленное осой. Юсинь ощущала, что уставшие ноги, давно уже не слушавшиеся её, сейчас и вовсе откажутся повиноваться. И она постыдно распластается на земле перед этим невозмутимым жутким существом…
        - Ты м-могла у-убить меня с-сейчас и, н-наверное, б-была бы права, - сказала Юсинь, медленно опускаясь на колени. - З-зачем ты з-закрыла г-глаза?
        Существо молчало. В ожидании ответа Юся с боязнью вглядывалась в щёлку между пальцами разжатой Навьиной ладони. Там колыхалась чернота.
        - Я тебе не нужна, - наконец ответила Навья. - Тебе нужна Урсула, а Стране Туманов - помощь…
        - Стране Туманов? - переспросила Юсинь, без сил усаживаясь на холодные камни тропинки. - Или п-помощь н-нужна Урсуле?
        - Страна Туманов и Урсула - одно целое. Им нужна твоя помощь, ведь у тебя есть сила ведьмы. Я увидела это, как только Багник вызвал меня тебя сопровождать. - Навья снова плотно сомкнула пальцы руки. - В нашем мире что-то нарушилось, он без разрешения проникает к людям, а это неправильно.
        - В-ведьма, - грустно повторила Юся.
        - Посмотри через плечо - там виднеется Озеро, - сказала Навья, - дальше я не пойду. Видеть себя в отражении воды равносильно самоубийству.
        Юсинь повернулась. Вдали голубела пуговица небольшого Озера.
        - Только не верь озёрным служанкам, - проскрипело существо Юсе в спину.
        - П-почему? - спросила Юсинь, снова разворачиваясь к своей проводнице. Но Навьи уже не было… - С-спасибо, - сказала Юся пустоте и впервые за то время, что находилась в Стране Туманов, позволила себе от души расплакаться.
        Забавная игрушка
        Служанка Озёрного духа играла на берегу с каплями жемчуга. Кончиком острого зуба она проделывала в каждом камушке маленькое отверстие и нанизывала получившиеся бусины на длинную водорослевую нитку. Ожерелье выходило на славу. Но, когда русалка собралась украсить им свою лебяжью шею, она услышала плач. Девушка выбралась из воды и, как улитка, оставляющая за собой влажный скользкий след, проплыла по земле в направлении любопытного звука. Он был непривычен русалке - неестественно звонок и надрывист. Служанка Озёрного духа скользнула на тропинку, выложенную камнями, и остановилась. Плакал человек. Девочка с торчавшими в разные стороны рыжими волосами. На ней были грязные разорванные в некоторых местах штаны и песочного цвета рубашка.
        Девочка лежала на холодных камнях, закрыв лицо руками, и ревела.
        Русалка подкралась ближе. Её заворожил этот плач, ведь она так не умела.
        Юсинь стало больно плакать - в груди что-то жгло, голову сдавили невидимые тиски. Юся всхлипнула, вытерла слёзы и села. Она неожиданно подумала о маме с папой. Интересно поверили бы они ей - расскажи она о том, что пережила? Поверили бы они ей, признайся она в том, что ведьма? И как они сейчас без неё - сердится ли папа, что Юся сообщила о ночёвке у подруги короткой смс-кой? А что, если родители всё-таки усомнились, решив обзвонить всех одноклассниц? И вдруг Милька пришёл к ним домой спросить о Юсинь и рассказал, что никакая давняя подруга не приезжала? Может ли случиться, что у мамы от переживаний начнутся преждевременные роды и Юсин братик пострадает?
        Юся вспомнила крошечный синий чепчик, который они с мамой выбирали в магазине товаров для новорожденных. Тогда она живо представила себе аккуратный бантик из шёлковых тесёмочек под нежным подбородком малыша. Она обязательно нарисует его. Мелками в одном из трёх своих блокнотов. Нарисует спящим, улыбающимся, играющим…
        Юсинь успокоилась - ей нельзя расклеиваться. Не теперь, когда она почти дошла.

* * *
        - Как ты здесь очутилась? - спросил внезапно кто-то, и Юся увидела совсем близко прекрасную девушку. Её длинные русые волосы струились до самых пяток, кожа светилась, нижнюю часть туловища покрывали едва заметные переливчатые чешуйки. С девушки стекала и капала на камни вода.
        «Русалка», - поняла Юсинь (похоже, она переставала чему-либо здесь удивляться) и поднялась с земли.
        - М-мне н-надо к У-урсуле, я её у-ученица, - ответила Юсинь. Несмотря на предостережение Навьи, озёрная служанка не внушала Юсе опасений - в её серых глазах не читалось угрозы.
        - Почему ты так разговариваешь? - спросила девушка.
        - К-как т-так? - удивилась Юсинь.
        - Будто идёшь, но спотыкаешься на каждой кочке, - русалка, подобно собаке, наклонила голову набок.
        - М-моё с-спотыкание н-называется «з-заиканием», - Юсинь снова улыбнулась. Ей сделалось смешно от того, что русалке это вообще интересно. - Учёные до с-сих п-пор не п-пришли к единому м-мнению о том, п-почему оно п-появляется. Кто-то с-считает, что в-виной т-тому гены, к-кто-то н-называет причиной п-пережитые в детстве п-потрясения.
        - Забавно, - сказала русалка и подошла к Юсинь ещё ближе. Точнее, она скользила, почти плыла. - Забавно разговариваешь, - русалка попыталась улыбнуться, но у неё плохо получилось. Походило на кривую ухмылку. - Я всегда хотела такую игрушку.
        - И-игрушку? - переспросила Юся. - Это т-ты обо м-мне?
        - Да, - озёрная служанка наклонила голову на другую сторону. - У других сестёр много забавных игрушек.
        - Н-но я н-не и-игрушка. Ж-живое создание в-вообще не м-может быть и-игрушкой!
        - Мы бы вместе делали с тобой ожерелья, ты бы рассказывала мне забавные истории, - русалка, похоже, не слышала Юсю. - Я бы слушала тебя, расчёсывала твои волосы. Они у тебя такие спутанные и совсем не блестят…
        - И-извини, у м-меня н-нет на это в-времени, - Юсинь сделала несколько шагов, демонстрируя своё желание закончить разговор.
        - Тогда возьми хотя бы это, - попросила девушка и протянула жемчужные бусы. - Я сделала их сама. Ты будешь вспоминать меня, и мне будет приятно.
        Жемчуг подмигивал, поблёскивая на солнце, а русалка снова пыталась улыбаться. Под её ногами уже расплылась приличных размеров лужа, а, немного пообсохнув, озёрная служанка заметно потускнела и подурнела. Юсинь стало её жаль.
        - Я в-возьму, с-спасибо, - Юся забрала подарок. - О-оно очень к-красивое…
        - Я знаю. Мне пора возвращаться к господину, - сказала девушка и заскользила к озеру. - Ты понравилась мне, ты забавная.
        Юсинь промолчала. Она никогда не думала о себе в таком ключе. В заикании нет ничего забавного, и уж тем более она не годилась в подруги русалке. Хотя, наверное, окажись здесь Юся при других обстоятельствах, ей бы захотелось полюбопытствовать, как там всё под водой устроено.
        Девушка спускалась к озеру, оставляя за собой мокрый витиеватый след. И поскольку им обеим было по пути, Юсинь тихо следовала рядом. Перед её глазами возник белый лист бумаги, на котором по возвращении домой она непременно нарисует улитку. Вместо склизкого тела слизняка из раковины будет высовываться голова девушки на тонкой лебяжьей шее…
        - Прощай, - произнесла русалка, когда они очутились у кромки озера. - Спасибо, что проводила меня.
        - П-прощай, - кивнула Юся.
        - У меня есть последняя просьба, - русалка уже была по подбородок в воде. Длинные русые волосы плавали по поверхности, путаясь в цветах разбросанных по озеру кувшинок. - Надень, пожалуйста, ожерелье, я хочу посмотреть, идёт ли оно тебе.
        Юсинь в задумчивости посмотрела на подарок. Интуиция подсказывала ей, что этого делать не стоит. Юся не могла себе объяснить, но она чувствовала, что кто-то внутри неё сейчас словно скребёт мелом по гладкому стеклу. Однажды Юсинь не поверив своему доброму подсказчику, уже переложила решение на плечи случайности. Повторять ошибку ей не хотелось.
        - Я бы с р-радостью н-надела его, - замялась Юся, - но я п-правда о-очень спешу. В-вам ведь н-наверняка и-известно, к-какая Урсула м-может быть в гневе.
        - А разве это долго - надеть украшение? - Русалка попыталась придать своему кукольному лицу жалобное выражение. Но, как успела заметить Юсинь, с эмоциями у озёрной служанки дела обстояли плохо.
        - С-смотри какое у-узкое здесь г-горло - Юся повертела перед русалкой бусами. - П-придётся п-перевязывать, ч-чтобы я с-смогла п-примерить.
        - Действительно такое узкое? - спросила русалка и потянулась к ожерелью.
        - Ещё к-какое, - улыбнулась Юсинь и уже собралась уходить, но вдруг запястье руки обхватили тонкие, режущие, как бритвой, водоросли. Блестящие бусины ожили и принялись спрыгивать с нитки, на которую были нанизаны. Они плюхались в воду, а водоросли стягивались всё сильнее. Юся попыталась отцепить их свободной рукой, но нити тут же обвились и вокруг второго запястья. Юсинь в испуге взглянула на русалку. Кукольное лицо изменилось - оно больше не было прекрасным. Впавшие, как у мертвеца, пустые глаза, острые, как у хищника, зубы. Прозрачная голубая вода почернела, закипая вокруг русалки большими и маленькими пузырями.
        - Ты забавная, я всегда хотела такую игрушку, - сказала служанка Озёрного духа и, поймав кончик водорослевой нитки, потянула Юсю на себя.
        Юсинь упала вперёд, больно ударилась носом о выступающий из земли камень. Из носа пошла кровь.
        - Нам будет весело вместе, - русалка снова потянула за нити, - тебе лучше не упрямиться.
        Но Юся упиралась ногами, загребая ими грязь, дёргалась, крутила связанными руками.
        - Я сильнее тебя, - озёрная служанка оскалилась - Ты знала, что русалки очень сильные?
        Несмотря на отчаянное Юсино сопротивление, её неумолимо затаскивало в озеро. И, когда Юсинь погрузилась в воду с головой, она признала, что вырываться больше не имеет смысла. Юся не умела плавать. Правда, пока ещё она держала в лёгких остатки воздуха, но у неё вот-вот кончатся силы, чтобы удерживать его. Озёрная служанка в невесомости свободно парила перед самым лицом Юси и улыбалась. На этот раз улыбка удалась ей. Русалка снова была прекрасна.
        - Не упрямься, - повторила она. Изо рта у неё выплыло несколько пузырей. Только сейчас Юся заметила на шее за ушами жабры. - Выпусти воздух, будем играть.
        Юсинь подняла голову. Несмотря на то что её затащили в воду мгновение назад, над ней оказалась непроницаемая толща воды. Сквозь неё не мог пробиться даже самый пронырливый луч света. Вырваться отсюда было невозможно.
        - Быть обычным живым человеком не так интересно, - русалка коснулась Юсиных рук и расслабила стягивающие запястья водоросли. - Вот увидишь, тебе понравятся наши игры.
        Юсинь глядела, как нити водорослей медленно расплетаются, освобождая её руки, и снова вспомнила тесёмки на купленном для братика чепчике. Сил держаться не оставалось. Юся выпустила воздух и что есть силы со злостью выкрикнула: «Пошла прочь!» Вода тут же залилась в неё, наполнив, словно пустую вазу.
        Последнее, что увидела Юся, - это какое-то насыщенное красное свечение…
        Сом
        Однажды маленькая Юсинь попыталась вообразить себе Вселенную. Какая она необъятная, как висят в ней все эти крошечные светящиеся шарики - планеты. Где Вселенная заканчивается, где начинается? И, даже если ей нет начала и нет конца, всё-таки в чём-то эта бесконечность должна находиться. А где находится это «что-то», в котором находится бесконечность? Возникшие из ниоткуда вопросы показались Юсинь такими пугающими, что она почувствовала, что вот-вот сойдёт с ума, если хотя бы ещё одну секунду будет думать о Вселенной. С тех пор, каким бы это смешным ни казалось, Юся не могла долго смотреть на звёздное небо - от страха кружилась голова, и Юсинь хотелось спрятаться.
        Но вот сейчас Юся разглядывала распростёршееся над ней небо. В нём мерцали сотни тысяч золотых и серебряных точек. Большие и маленькие - одни держались рядышком, другие единолично занимали значительный кусок звёздного пространства. Весь Юсин страх испарился. Его с аппетитом съел загадочный голодный зверь - и не оставил даже горсти крошек.
        Юсинь могла бы долго лежать так на спине, наслаждаясь непостижимой красотой неба и собственной смелостью, но её внезапно отвлекло странное ощущение. Было похоже, что по правой щеке пробежало какое-то насекомое. Юся недолюбливала пауков, и ей не хотелось, чтобы один из них, например, забрался ей в ухо или волосы, - она тут же смахнула невидимую букашку с лица и с удивлением выяснила, что это водомерка…
        «Разве они не обитают только в воде», - подумалось Юсинь, и в этот самый момент она сообразила, что всё это время рассматривала звёзды не с твёрдой поверхности, а с зеркальной глади озера. Юся лежала на ней, как нетонущая игрушечная морская звезда.
        Это было удивительно, особенно если учитывать, что невозможно… Юсинь попробовала приподняться. Вода мягко прогнулась, будто жевательный мармелад или ткань детского батута.
        Юся осмотрелась и почему-то только сейчас припомнила озёрную служанку, пытавшуюся утащить её в своё царство. Вспомнилось ожерелье, водорослевые нити, стянувшиеся на запястьях, и то, как она, захлебнувшись водой, прокричала русалке что-то гневное на прощание. «Стоп. Захлебнулась? - Юсинь быстро себя ощупала - одежда оказалась абсолютно сухой. Как я сумела выбраться? Или все-таки не сумела?» - Юся недоумевала. Узнать у кого-нибудь, что здесь произошло, не представлялось возможным - вокруг лишь горланили жабы и стрекотали сверчки.
        Юся собралась встать и попробовать пройти по удерживающей её воде до берега, но тут, пружинящий батут под ногами шевельнулся. Юсинь вздрогнула - справа от неё мелькнул, исчезнув за кувшинками змеевидный хвост. Девочка наклонилась к поверхности упругой воды ближе, плотно прислонившись, почти как к стеклу окна, и прищурилась. Вода была мутной от тины, но в ней всё равно хорошо проглядывала танцующая странный медленный танец озёрная трава и тени небольших рыбин, снующих туда и обратно. Юсинь почудилось, что она разглядела ещё что-то, похожее на огромную медузу или осьминога. «Водятся ли в озёрах подобные животные?» - спросила сама себя Юся. Вдруг очертания таинственного существа изменились. Ещё больше увеличиваясь в размерах, оно стало двигаться на Юсинь из глухой глубины и всё явственнее напоминало человека.
        Существо вынырнуло, с невероятной силой разорвав плёнку, покрывшую озеро. Вода выплеснулась отовсюду, словно находилась в гигантском воздушном шарике и покорно ждала, пока кто-то не проткнёт его острым шилом. Юсинь отпрянула, и в ту же секунду потеряв равновесие, плюхнулась в пронизывающий водяной холод - пружинящий батут исчез, его место занял скользкий валун. Под водой Юся едва доставала до него ногами, но он по-прежнему оставался единственной опорой.
        Крупная дрожь пробежала по телу Юсинь - из почерневшего вмиг озера уставилась на неё голова старика. Длинные, прозрачные, как китайская рисовая лапша, волосы спускались по круглым плечам, скрываясь в неспокойной воде. Старик не сводил хмурого взгляда своих маленьких рыбьих глаз с лица Юси. Она же пыталась унять озноб, заставляющий её зубы стучать от холода.
        - Долго же ты приходила в себя, - сказал дед, - небо успело обсыпать звёздами.
        Юсинь молчала. Во-первых, ей было сложно говорить из-за того, что дрожь с каждой минутой усиливалась, а во-вторых, она не знала с чего начать разговор. Спросить старика кто он такой? Так ведь ясно, что водяной. Спросить, что с ней произошло? Так узнавать об этом не представившись друг другу не очень-то вежливо…
        - Ты почти до костей обожгла мою служанку своим светом, Мелкая рыба, не успевшая уплыть, сварилась, а вода закипела. Если бы я не охладил её, то пострадали бы все мои слуги и служанки, - произнёс низким хриплым голосом дед. - Неужели Урсула доверила своё огненное кольцо такой юной ученице?
        Юся отрицательно завертела головой. Она вообще не понимала, о чём шла речь. Какой свет, варёная рыба, ожог и огненное кольцо?
        - Впрочем, служанка сама виновата, - дед сердито шлёпнул по воде ладонью короткой толстой руки. - Её сёстры рассказали мне, что она обманом затащила тебя под воду. Хотела, видите ли, поиграть.
        - Я н-не и-игрушка, - смогла, наконец, выдавить из себя Юсинь. - Л-люди не м-могут ж-жить под в-водой, я чуть не п-погибла…
        - Конечно, - кивнул дед, - ты обязательно бы погибла, если бы не кольцо Урсулы. Только оно способно причинить такой сильный ожог, а то и полностью сжечь любое существо. Где ты его прячешь?
        Юся никак не могла взять в толк, о чём твердил ей дух, но она чувствовала, что если пробултыхается в озере ещё хотя бы минуту, то чудесное спасение от русалки окажется напрасным. Юсинь почти не ощущала собственных ног и рук - её губы посинели.
        - К-кольцо в н-надежном м-месте, - соврала Юся. - Меня ж-ждёт У-урсула. Она б-будет в г-неве, е-если у-узнает, что м-мне здесь п-пришлось п-пережить.
        - Передай ей мои извинения. Служанки - хуже детей, Урсула об этом знает, - дед махнул рукой в сторону - Там, на берегу подарки, они ей понравятся.
        Юсинь повернулась туда, куда показывал дух Озера. Вдалеке, за вертикалями камышей на пригорке желтела плетёная корзина.
        - Я п-передам, - сказала Юся, - н-но у м-меня нет сил д-добраться до неё…
        Старик ухмыльнулся, сунул сосисочные пальцы в рот и присвистнул. Валун под ногами Юсинь ожил, плавно всплыл и понёсся к берегу.
        - С-спасибо, - успела произнести Юся до того, как Озёрный дух ушёл под воду.
        Юсинь обнаружила, что «валун» - это немыслимых размеров сом. Юся лежала на его гладкой спине - в небе проносились, подмигивая друг другу, звёзды, и ей вспомнилось, как однажды папа, вернувшись с рыбалки, с трудом затащил в дом страшную семидесятикилограммовую рыбину с усами и несколькими рядами мелких крохотных зубов. Мама забила морозильник фаршем, из которого потом месяц жарила котлеты. А соседские мальчишки ещё долго бегали смотреть на жуткую голову рыбы, которую на помойке облепили жадные мухи. Юсинь лишь теперь догадалась, что эта рыбина - тоже была сомом.
        Кот вместо щенка
        Урсула достала из холодильника пакет молока, открыла, вылила немного в блюдце, на котором раньше лежали склеенные между собой леденцы, и поставила перед котёнком. Его разодранный собаками бок она уже успела подлечить проверенным и довольно простым заклинанием, а вот для гниющих глаз надо подобрать заговор посильнее.
        Урсула пригладила котёнка - он зажмурился от удовольствия, но не замурлыкал - бродячие псы повредили ему гортань. Впрочем, несмотря на увечья, кот попался хороший. На редкость сообразительный, необычного окраса, ласковый и привязчивый.
        - Ничего. Может, и не будешь мурлыкать, зато заговоришь как человек, - хитро прищурилась Урсула и вынула из кармана халата изящную курительную трубку. - Сейчас для начала м?рок наведу, чтобы страх и боль отступили.
        Урсула собралась засыпать в трубку табак, но в кухню влетел высокий полноватый юноша.
        - Мама! Там на улице очередь к тебе выстроилась до самого магазина! Я же тебя попросил сегодня не принимать никого! Ты забыла, что я Таню к двум часам на обед позвал?
        - Знаю, что очередь. Про обед не забыла, - коротко ответила Урсула, снова сунула трубку в карман и добавила - Это всё, что ты хотел мне сказать? Не поздоровался, не спросил, как дела, не рассказал, какие у тебя в школе новости.
        - Будто не вижу, какие у тебя дела, - огрызнулся мальчик, понуро пододвинул табуретку и сел - Ты опять курить собиралась? Уже стены чёрные от дыма, дышать на кухне нечем, хоть бы форточку открыла.
        - Посмотри, кого я сегодня у смерти отбила, - не обращая на жалобы сына внимания, Урсула указала рукой под маленький раздвижной стол - Ты ведь давно щенка просил.
        Юноша наклонился, глянул на котёнка, который уже вылизал всё молоко и свернулся у блюдца клубком.
        - Так ведь щенка просил, мама! - Мальчик резко выпрямился, стукнувшись лбом об угол стола. - Да ещё и страшный-то какой, облезлый, на рысь больше похож, чем на кота. И потом, что это за выражение «отбила у смерти»? С тёткой в чёрном плаще и с косой дралась, что ли?
        - Разговариваешь со мной неподобающе, - холодно заметила Урсула, достала вместо трубки пачку сигарет с холодильника и всё-таки закурила. - Тебе сложно угодить… Не думал о том, почему мы всегда с тобой ссоримся?
        - Отчего же не думать, - грустно улыбнулся мальчик, - ещё как думал…
        - И какие выводы сделал? - Урсула открыла форточку и выпустила в неё кольца густого серебристого дыма.
        - Потому что у нас всё не так, как у людей, - юноша с вызовом посмотрел в глаза матери. - Всё наперекосяк. Одни переезды с места на место, с квартиры на квартиру. От кого мы всё время бежим, прячемся? Почему ты вчера не пришла на родительское собрание? Говоришь, что ничего нового тебе там не скажут, но тогда, может, ты уже в курсе, что Марианна Васильевна при всех заявила, что будет собирать подписи для моего отчисления. И не потому, что я дурак или хуже других, а потому, что мать моя - «ведьма» и «антиобщественная личность», которая дурно влияет на своего сына, а тот, в свою очередь, может дурно повлиять на одноклассников! Ты правда думаешь, что обладаешь какими-то магическими способностями? Ладно все эти «просители» прутся к тебе за помощью, считая тебя чуть ли не святой, но неужели ты сама - САМА и правда считаешь, что действительно помогаешь им, угадывая прошлое и будущее по горстке разноцветных камней на платочке? Почему ты не берёшь с них деньги - я не могу даже приличную коробку конфет девушке подарить! Разрешила бы тогда хоть подработку мне найти, а то шагу ступить не даёшь! Скоро, чтобы
дышать, разрешение твоё понадобится! Я устал, мама! - Мальчик встал и со злостью пнул табуретку. Она завалилась набок рядом с блюдцем, котёнок испуганно поднялся на дыбы. - Так вот знаешь, что я в конце концов надумал?
        - Что? - спокойно спросила Урсула.
        - Что, как только восемнадцать исполнится, убегу от тебя, как отец!
        Урсула вздрогнула.
        - И, кстати, правильно он сделал, что сбежал… - Юноша развернулся и вышел из кухни, хлопнув тонкой, как картон, дверью.
        Урсула задумчиво посмотрела в окно. Толпа под ним изнывала в нетерпении. Кто-то всматривался в стеклянные глаза многоэтажки, надеясь встретиться взглядом с невысокой рыжеволосой женщиной, умеющей снимать боль, залечивать душевные раны, находить потерявшихся близких. Кто-то, театрально жестикулируя, обсуждал что-то друг с другом. Возможно, подробности предыдущих посещений ведьмы. Кто-то нервно и молча наматывал круги по асфальтовой дорожке.
        Людей было много. Очень много…
        Котёнок забрался на подоконник, подлез Урсуле под руку.
        - Что ж, - произнесла она, смахнув скатившуюся вдруг на щёку слезу, - раз уж ты похож на рысь, назову тебя Рыськой.
        Похоже, приняв свои необыкновенные способности, Урсуле, придётся принять и факт существования «ведьминого проклятия», о котором она узнала ещё пятнадцать лет назад. Ни один мужчина, будь это муж или сын, не уживётся с ведьмой. И даже любовь тут, увы, бессильна.
        Грибной глаз
        Юсинь в знак благодарности кивнула сому, хотя уверенности в том, что он увидел это, у неё не было. Вода озера стала ещё чернее, точно в неё опрокинулась гигантская чернильница.
        Выбравшись на берег Юся первым делом заглянула в корзину, оставленную для Урсулы Озёрным духом. Она была очень голодна и надеялась найти в ней что-нибудь, чем можно было бы унять дрожь от накатившей вдруг слабости. Но корзина оказалась доверху заполнена тушками рыбёшек, вытаращившихся на Юсинь стеклянными круглыми глазами. Жабры у некоторых всё ещё отчаянно вздымались. По рыбам, шевеля клешнями и усами, ползали, как в замедленной съемке, зелёные раки. Они пытались выбраться из корзины, и, если бы Юся не чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, она непременно отпустила бы их на волю. Однако вызвать гнев Озёрного духа или снова очутиться в ледяной воде в качестве игрушки не казалось Юсинь хорошим планом. Поэтому, сделав над собой усилие, Юся спихнула двух уже почти выбравшихся раков обратно и взялась за ручку. Корзина была тяжела. Юсинь кое-как протащила её по земле, к невысокой иве. Там она перевела дыхание и осмотрелась.
        Вдалеке, за белым одуванчиковым полем, виднелся аккуратный, дивный в своей сказочной простоте дом. Не было сомнений, что он принадлежал хозяйке Страны Туманов. Дом окутывала прозрачная молочная дымка. Она будто подсвечивала его, выделяя на фоне тёмно-зелёной густоты елей. И поэтому Юсе мерещилось, что деревянная постройка парит в воздухе на спустившейся с неба подушке из облака.
        Юсинь пожалела, что вовремя не нашла подходящей отговорки, чтобы не тащить с собой корзину. Без тяжелого груза Юся дошла бы до дома Урсулы за полчаса. Теперь это время могло увеличиться вдвое.
        Самый шустрый рак снова предпринял попытку к бегству, Юсинь взяла его за туловище и с сожалением отцепила клешни от края корзины. И тут она заметила недалеко от себя на земле малиновые бутоны клевера. Словно боясь, что они растворятся в воздухе, Юся бросилась к цветкам, как если бы это были спелые ягоды.
        Последний раз она лакомилась клевером, когда была маленькой. Ей, как и многим другим соседским ребятам, ужасно нравилось отрывать розовые перышки клевера, обсасывая их сладкие корешки.
        Юся была счастлива находке, и на этот раз она не стала ограничивать себя лишь кончиками лепестков, с удовольствием прожевав даже горьковатые бутоны.
        Тепло растеклось по горлу живительной влагой. Юсинь удовлетворённо выдохнула и легла на спину, закрыв глаза. Перед тем как двинуться дальше, ей необходимо было распутать запутавшиеся в тугой узел мысли. Итак… Во-первых, Страна Туманов всё-таки существует и Юся не сумасшедшая. Во-вторых, она ведьма. В-третьих, Урсула ждёт от Юсинь помощи, в-четвертых, Юся почти до неё добралась. В-пятых, ей чудом удалось избежать смерти от когтей человека-крота, не утонуть в топкой трясине, увильнуть от женитьбы на Болотном духе, не встретиться с губительным взглядом Навьи. А кроме того, не превратиться в бездыханную игрушку русалки. Юся открыла глаза и посмотрела на плавно качающиеся над её головой ветки ивы. Ей оставалось непонятным лишь происхождение красного свечения над ее головой в тот момент, когда она, почти захлебнувшись, выкрикнула озёрной служанке, чтобы та убиралась от неё прочь. Теперь Юсинь вспомнила этот свет. Он был в точности таким же тогда, когда Ырка впился в её губы своими, желая вынуть душу и всё тепло воспоминаний. Юся вспомнила, что перед тем, как решить, что умерла, она увидела крыло
огромной серой крылатки и сочный красный свет. Урсула объяснила Юсинь, что птицы заклевали Ырку, но не объяснила, откуда появился свет. Что могло обжечь русалку? Неужели Урсулины верные помощницы снова вмешались? Но мог ли Озерный дух не заметить их, решив, что всему виной таинственное огненное кольцо?
        Ответы на эти вопросы быстро не находились, и Юся поднялась с земли. Она спросит обо всем у Урсулы, если до неё доберётся и сумеет помочь. Но как? Как?
        Юся с трудом подняла корзину. Может ли быть правдой, что все здешние существа понятия не имеют о том, что вот-вот лишатся хозяйки Страны Туманов?
        Девочка сделала глубокий вдох и уже собралась двигаться дальше, как внезапно почувствовала, что спину обжёг чей-то взгляд. Она быстро обернулась и остолбенела. Всё это время, находясь у дерева, Юсинь только заметила на его стволе большой грибной глаз. Его форма, размеры походили на тот самый, что она видела в самом начале пути. Юся опустила корзину на землю, подошла вплотную к наросту. Гриб так удачно маскировался под кошачий глаз, что ещё чуть-чуть - и Юсинь поверила бы, что он способен ей подмигнуть.
        Юся хотела узнать, каков он на ощупь, уже протянула руку, но передумала.
        - С-следишь з-за м-мной? - спросила она.
        Гриб молчал.
        - Н-ничего не имею п-против, - усмехнулась Юсинь и, снова взявшись за ручку корзины, поплелась вперёд.
        Весточка
        Милька проснулся глубокой ночью, задыхаясь от ужаса, который навалился на него, как двадцатикилограммовый мешок картошки. Таясь от родителей, Милька босиком прошмыгнул на кухню, выпил сырой воды из крана и вперился взглядом в одинокий фонарь за окном. Только в его безучастном свете стало заметно, что на улице крошкой пенопласта пошёл мелкий снег.
        Милька уткнулся лбом в стекло. Сон был так правдоподобен, настолько реалистичен - от одного воспоминания о нём Мильке становилось не по себе.
        Может ли он означать, что Юсинь угрожает опасность, или это сновидение - всего-навсего клубок из скрученных за день впечатлений и переживаний? Но отчего во сне вдруг всплыл заброшенный домик в самой чаще леса, в котором они с Юсинь прятались весь прошлый год?
        Милька снова подошёл к раковине, на этот раз чтобы ополоснуть холодной водой лицо. Ему захотелось смыть с себя остатки злого наваждения. Однако перед глазами снова возникло искаженное болью лицо Юсинь. Оказавшись запертой на втором этаже «избы-читальни», она хватала ртом воздух, отчаянно колотила по двери, из-под которой в комнату начал заползать едкий густой белым дым, и в конце концов упала, беспомощно раскинув в стороны руки. Милька смотрел на Юсинь снаружи и ничем не мог помочь.
        - А если сон означает, что Юся хочет рассказать мне о чём-то важном, но ей не дают это сделать? - спросил сам себя Милька и бросил взгляд на перекидной календарь, прикреплённый над холодильником. Нарисованный звёздный лев гарантировал, что завтра наступит воскресенье. А это означало, что Милька не увидит Юсю в школе. Похоже, ему не оставляли выбора. Мильке придётся либо заявиться к ней домой, либо отправиться в их заброшенный домик.
        И мальчик не мог объяснить себе, чем продиктован этот выбор, но, долго не раздумывая, он остановился на втором варианте.
        Дар дрёма
        Издалека Юсинь казалось, что одуванчиковое поле, преграждавшее путь к Урсулиному жилищу, совершенно обыкновенное. Если не считать того, что одуванчики продолжали торчать из земли, несмотря на приближение зимы. Впрочем, Юся успела заметить, что здесь, в Стране Туманов, сложно определить не только время суток, но и время года. Один участок леса гол и погружен в холодную тьму, другой цветёт и утопает в летнем зное.
        Юсинь почти привыкла ничему тут не удивляться, но всё же, когда, с трудом дотащив корзину до края поля, она поглядела перед собой, брови её поползли вверх. Белые шапки одуванчиков возвышались над ней как воздушные шары в руках уличного продавца счастья. Заслоняя небо, гигантские головы одуванов чуть качались на ветру. Юся не видела больше дом Урсулы. Она не видела ничего, кроме стены из толстых стеблей-канатов и широких полотен-листьев. Юсинь превратилась в божью коровку, которую заперли в спичечной коробке, и теперь как бы она ни старалась, ей было не выбраться.
        Но с другой стороны, Юсе ничего другого не оставалось - ей следовало принять новые правила игры и продолжать двигаться дальше. Ведь, даже будь у неё сейчас в руках широкий нож, наподобие того, что бывает у путешественников в джунглях из сахарных тростников, она бы не стала рубить растения, освобождая себе дорогу.
        «Сколько этим одуванчикам лет? - подумалось Юсинь. - Вдруг они - что-то вроде вековых деревьев?»
        Встряхнув уставшие руки, Юся попыталась сменить положение и закинуть корзину себе за плечи. Но, сделав несколько шагов, она поняла, что так ей ещё тяжелее. Поэтому Юсинь опустила груз и вновь поволокла его по земле.
        Довольно скоро выяснилось, что преодолевать препятствия из одуванчиков-великанов нелегко, и Юся сильно вымоталась. Кроме того, она вдруг почувствовала, что ей просто необходимо вздремнуть. Веки так безнадёжно слипались, что Юсинь раза два засыпала прямо на ходу. Промучившись в борьбе с самой собой, Юся, наконец, сдалась. Она улеглась на землю, подоткнула под голову свёрнутый вдвое одуванчиковый лист и уснула.

* * *
        Обычно Юся плохо запоминает сны, если они бессюжетны, легки, словно сахарная вата. Но, напротив, может детально пересказать увиденное, если оно наполнено тревогой.
        …Юсинь лежала в окружении огромных одуванчиков, и ей снилось, как, убегая от кого-то, она очутилась в заброшенном домике, на втором этаже. Радуясь, что преследователь отстал, Юсинь обнаружила, что её заперли. Она стучала кулаками в дверь, из-под которой в комнату начал заползать едкий густой дым, хватала ртом воздух, а неожиданно увидев в окне лицо испуганного Мильки, потеряла сознание. Упала, беспомощно раскинув руки в стороны.
        Находись Юсинь дома, в уюте собственной постели, она непременно бы проснулась, произнесла спасительное «куда ночь, туда и сон» и постаралась забыть о кошмаре. Здесь же сон не повиновался Юсиным желаниям - старой кассетной лентой, подцепленной кончиком карандаша, он продолжал и продолжал раскручиваться.
        Во второй части сна Юся стала безмолвной свидетельницей события. Ей пришлось наблюдать за тем, как незнакомая рыжеволосая женщина бросалась сыну в ноги, умоляя его не оставлять её.
        - Я виновата перед тобой во всём, - плакала она, - и я прошу у тебя прощения, ты единственное, что у меня осталось!
        Юноша пытался отстраниться от матери и сунуть ей в руки мятый бумажный листок.
        - Мама, прочти, я всё здесь написал, не надо этих сцен, мне тоже тяжело далось такое решение…
        - Ты знаешь, я могла бы остановить тебя одним взмахом руки, - в голосе женщины появился металл, показавшийся Юсинь смутно знакомым. - Я могла бы заставить тебя никуда не уходить, мне это ничего не стоит!
        - Вот поэтому-то я и ухожу, - крикнул юноша. - Потому что ты считаешь, что тебе подвластно всё! Предметы или люди - не имеет значения! Ты меряешься с Богом силами?!
        - Ты говоришь глупости, - снова заплакала женщина. - Я ни с кем не меряюсь, я, наконец, нашла в себе смелость, чтобы принять свой дар, и пользуюсь им как умею. Я хотела и тебя научить всему, что знаю, но ты слишком упрям и горд, чтобы принять эти знания.
        - Мама, отпусти меня! - Юноша вырвался из рук женщины, решительно выскочил в коридор, схватился за дверную ручку. - Я ухожу не навсегда, мы ещё увидимся.
        - Нет, не увидимся, - покачала головой женщина, по-прежнему оставаясь на полу гостиной. - Обещай мне хотя бы, что, если у тебя родится дочь с рыжими волосами, ты не будешь противиться нашим встречам! Если не ты, то хотя бы она должна стать моей преемницей!
        - Какая дочь, мама, мне восемнадцать лет, о чём ты? - Юноша распахнул дверь и шагнул в подъезд. - Ты сумасшедшая, ты это хоть это понимаешь?
        Дверь оглушительно хлопнула, Юсинь открыла глаза. Шапки одуванчиков покачивались из стороны в сторону, несколько раков, выбравшись, удирали от корзины прочь. Юся провела рукой по стриженым волосам. Затылок оказался мокрым. Она вспотела так, точно играла на физкультуре в вышибалы.
        Юся приподнялась на полусогнутых, неслушающихся ногах. Юноша и женщина, хоть и были во сне молоды, но не растеряли тех черт, по которым их можно было бы узнать. Рыжеволосая женщина - это Урсула, а её сын - Юсин отец.
        В голове всё прояснилось. Как если бы раньше Юсинь хотела определить цвет напитка в чашке, но ей мешала пена. А теперь кто-то собрал её десертной ложкой. Кусочки пазлов соединились, а в кубике Рубика разбились на группы цвета…
        - Урсула м-моя б-бабушка, - прошептала Юся, - о-она моя б-бабушка…

* * *
        Юсинь тащит за собой корзину, по дороге выуживая из памяти и прокручивая по кругу одни и те же воспоминания. Карусель из воспоминаний вращается перед глазами, вызывая головокружение.
        Вот папа не хочет отвечать на вопрос маленькой Юси, почему у всех её друзей есть бабушки и дедушки, а у неё нет.
        Вот он говорит маме, что ведёт дочку на прогулку, а сам, как только они оказываются на улице, усаживает Юсинь на плечо и быстрым шагом направляется в местную церковь. В Юсю брызгают водой, она плачет, кто-то чужой в чёрном вешает ей на шею крошечный, холодный крестик на верёвочке. Крестик красиво блестит, Юсе он нравится, и она успокаивается. Дома мама спрашивает мужа, почему у дочки колготки шиворот-навыворот, и тот отвечает, что торопился одеть дочь, чтобы она не простудилась. Ведь в церкви прохладно.
        Вот шестилетняя Юсинь интересуется у мамы, в кого у неё рыжие волосы - «если папа лысый, а ты - коричневая»?
        Вот отец отчитывает Юсю за то, что она «колдует лекарство куклам».
        А вот родители спорят и ссорятся, спорят и ссорятся…

* * *
        Одуванчиковое поле заканчивается, Юсинь видит на расстоянии в несколько шагов от себя аккуратное бревенчатое строение. Перед тем как решиться подойти ближе, Юсе очень ярко, в мельчайших подробностях, вспоминается мальчик-кот Рыська. Как она могла поверить, что он всего лишь - сон? У Рыськи по-мальчишечьи хитрое выражение кошачьего лица, выразительная картавость и доброе сердце… Юсе вдруг вспомнился один из разговоров.
        - Скажи, почему именно я? Почему именно меня Урсула выбрала в помощницы? - спрашивала Юся.
        - Откуда мне знать? Я и сам не понимаю, на что ты ей такая сдалась, - отвечал ей Рыська, чересчур притворно пожимая плечами. - Хотя, может, из-за волос твоих?
        - Из-за волос? - переспрашивала Юсинь, поглядывая на кончик своей тоненькой косы тыквенного цвета.
        - Ведьмовство обычно оланжевым лучше даётся, - объяснял Рыська. - Улса когда-то тоже лыжей была. В клови это у вас…
        Раньше Юсинь считала, что отец крестил её втайне, не дождавшись маминого согласия, по причине своего несгибаемого упрямства. Которое, к слову, частично передалось и ей. Юсе часто казалось, что папа не способен принять другую точку зрения, а ещё ему нравится совершать поступки «назло» и «вопреки». Но лишь сейчас, узнав правду о Урсуле, Юсинь начинала осознавать, что, несмотря на свою внешнюю уверенность, отец всего-навсего трусил. Боялся признать в своей маме, Юсиной бабушке, то, что не поддавалось его пониманию, боялся потерять опору под ногами, боялся лишиться дочери. Каких-нибудь несколько дней назад Юсинь наверняка осудила бы отца. Стала бы до хрипоты доказывать его неправоту. Но это было бы несколько дней назад, а не теперь… Ей стало очевидно: папа - такой какой есть и заботится о своих родных так, как ему кажется правильным.
        В папином мире нет места пугающим странностям и неожиданностям. В нём всё разложено по полочкам - каждой вещи дано самое точное определение, приготовлена самая подходящая обёртка и ленточка. Но именно это и делает папу папой.
        Юся выпустила корзину из рук, проверила, не оборвалась ли под рубашкой тонкая цепочка крестика. Папа верит, что этот кусочек серебра защищает дочку от напастей, его вера и любовь заключена в этом холодном маленьком предмете. Нет, с цепочкой ничего не случилось - и с крестиком всё в порядке.
        Юсинь подошла к дому Урсулы. Неужели она действительно добралась? Смогла, сумела!
        Молочный туман, завернувшийся вокруг него одеялом, услужливо раздвинулся, и Юсинь почему-то представила себя у Мильки дома. Его восьмидесятилетняя бабушка поливает бегонию на подоконнике, напевая какую-то безнадежно устаревшую, но приятную мелодию. Бабушкины руки пахнут цветочным мылом, седые волосы-паутинки чуть выбиваются из-под мягкого платка. Юсинь собирается помочь бабушке разобрать шкатулку с брошками - нужно отложить те, у которых сломана застёжка или потрескался лак, чтобы отнести мастеру. Милькина бабушка ходит, прихрамывая, и спина у неё болит слишком часто, но всё же она по-прежнему бодра и обещает Юсе, что, как только они закончат с украшениями, она заведёт тесто для вкуснейшей кулебяки.
        Юсинь всегда хотелось, чтобы у неё была такая же бабушка, как у Мильки. И она признавалась в этом, заодно пеняя ему, когда он, по забывчивости, убегая гулять на целый день, не интересовался утром бабушкиными делами. Юся представляла, как было бы замечательно жить с такой бабушкой, как у Мильки, но она не могла уместить в голове, каково было бы жить с такой бабушкой, как Урсула…
        Юся словно ощутила на себе леденящее ведьмино прикосновение, взгляд холодных, блестящих, словно рыбья чешуя, глаз. Разве может бабушка смотреть так на свою внучку, разве может умело скрывать чувства и не раскрыть правду, отпуская её навсегда? Зачем она вообще год назад отпустила Юсю, если сделала всё для того, чтобы заполучить, - навела м?рок на Юсину маму (выходит, собственную невестку), обманом заманила в Страну Туманов?

* * *
        Дрём перепрыгнул с одного одуванчика на другой - белые шапки рассыпались по небу лёгкими перьями. Теперь улетят семена куда-то, пустят где-то гибкие корни. Приживутся ли?
        Дух, чья призрачная тень ненадолго зависла над полем, проводил взглядом рыжеволосую девочку. Она добралась туда, куда спешила.
        Дрём снова сорвался с белоснежного цветка, заметив, как стебель соседнего одуванчика облюбовала прозорливая улитка. Вынырнув из ниоткуда, дух зашипел на неё, оголив мелкие зубы, улитка схоронилась в раковину и шлёпнулась на землю.
        Дрём дрожал над этой поляной столько, сколько существовал. Возможно, он и сам возник из какого-нибудь дефектного одуванчика. Впрочем, так это в действительности или нет - духу неважно. Главное - сберечь чудо сонного зелья, белены, дурмана, дремучки, горицвета. Разные названия люди давали сон-траве, принимая за неё то лаванду, то пустырник, то валерьяну и мандрагору. На самом деле сонтрава - обыкновенный одуванчик, выросший высотой с дерево. Уснешь рядом, увидишь своё прошлое или грядущее, пошлёшь во сне знак близкому другу.
        Правда, не всем дух разрешал отдыхать на поляне. Не всем разрешал пользоваться пророческою силою травы. Лишь тех пропускал и сопровождал в пути Дрём, кто светился, как светляки в непроглядной мгле. Рыжеволосая девочка светилась. И хотя Дрём не сразу заметил её свет - он то исчезал, то вспыхивал вновь, - дух всё же понял, что девочка заслуживает получить от него дар. И распорядится им умеючи.
        Как крылья бабочки
        Юсинь звонила в колокольчики, стучала и ждала столько, что в пору было уснуть под дверью на коврике. Дом Урсулы не хотел впускать непрошенную гостью, даже если она была внучкой хозяйки и даже если на ней лежала «миссия спасения».
        Но Юся не для того проделала такой долгий путь и испытала так много страха, чтобы застрять здесь, за шаг до финальной точки.
        Она уже вознамерилась пробраться в дом через единственное овальное окошко, в котором, как она сейчас вдруг вспомнила, однажды уже застревала. Однако Юся вовремя спохватилась. Ведь когда-то ей удалось выбраться из заточения. И для этого, кажется, потребовалось не так много. Юсинь надо просто приказать двери открыться.
        - Пусти! - велела Юся строго и для верности хлопнула в ладоши, как это делала при ней когда-то Урсула.
        Дверь и не подумала сопротивляться, она податливо и без всякого скрипа отворилась…
        В доме было темно. Несмотря на то что, окинув комнату беглым взглядом, Юсинь не обнаружила нигде лекарств, в воздухе всё же висел напористый запах болезни. От того уюта, который то и дело всплывал сейчас в воспоминаниях, не осталось и намёка. Хранившие волшебство разноцветные бутылки, прикреплённые к потолку верёвками за горлышко, болтались в углу, словно висельники. Не было в них ни волшебного света, ни жизни. Жгучий перец, рассыпанный на подоконнике в качестве лучшего оберега от нечисти, пожух и покрылся зеленовато-белой плесенью. Она беззастенчиво изъела его, лишив былой яркости.
        Прозрачные банки, наполненные жидкостями с плавающими в них корешками, листьями и ягодами, по-прежнему стояли на громоздком старинном буфете, но теперь некоторые треснули, а кое-какие вовсе лопнули, неприглядно растёкшись по резным дверцам. Глазастые часы, висевшие над буфетом и поразившие Юсинь своей необычностью, продолжали покорно тикать. Но живые глаза, заменившие привычные цифры на циферблате, были прикрыты.
        Берёзовая ветка, висевшая под потолком и служившая большеносым серым крылаткам жёрдочкой, оказалась пуста. Ни одной птицы. Даже самой тихой.
        Юсинь направилась к величественному креслу, принимавшему гостей. Оно было развёрнуто спиной к двери, Юсинь не видела сидит ли в нём кто-то, поэтому, испугавшись, что именно там она сейчас и найдёт ведьму, остановилась. Что скажет она ей, признается ли в том, что видела сон и догадалась кто такая Урсула?
        Поколебавшись секунд пять, Юся всё же решительно подступила к креслу и не без труда развернула его к себе лицом. В нём, свернувшись калачиком, спал кот. Совсем старый, серо-голубой, облезлый, со шрамом на правом боку. Кот спал беспокойно - лапы его то и дело подёргивались, как если бы он убегал во сне от собаки, грудь судорожно поднималась. «Неужели Рыська позволил Урсуле взять ещё одного помощника?» - подумала Юсинь и провела тёплой ладонью по его шерсти. Кот тут же встрепенулся, открыл глаза, зажмурился от удовольствия, но не замурлыкал. Юся улыбнулась. Красивые у кота глаза - раскосые, сочножелтые, будто в чёрной карандашной обводке. Совсем как у рыси…
        - Р-рыська? - догадалась вдруг Юсинь и от удивления уселась в кресло. - Ч-что т-тут с-случилось, что с т-тобой п-произошло, где Урсула?
        Кот вспрыгнул на стол и жалобно мяукнул. Затем махнул пушистым хвостом и, застыв элегантной статуэткой, уставился куда-то немигающим взглядом. Юсинь проследила за ним. Над кроватью, в которой она когда-то пробудилась после своего похищения, сейчас спускался нарядно-кружевной балдахин. Именно на него глядел Рыська.
        Странно, что Юсинь не заметила балдахин сразу. Может, его скрывало заклинание, и, если бы Рыська не подсказал, куда именно следует смотреть, она бы так ничего и не приметила?
        Юся шагала к кровати медленно, страшась предстоящего вида лежавшей на ней Урсулы. Хотя балдахин надёжно прятал своего пленника, Юсинь чувствовала, что не ошибается в своей догадке.
        В нос Юсе ударил острый запах затхлости. Так пахнут старые книги с истончившимися, рассыпающимися в руках страницами, так пахнет прогорклая мука с копошащимися в ней жучками-вредителями, так пахнет плед, годами согревающий одинокого, всеми брошенного человека.
        Юсе захотелось немедленно сорвать пыльный балдахин, напоминавший паучью паутину. И когда Рыська нетерпеливо мяукнул за спиной, Юсинь резко отдернула завесу.
        На кровати в платье угольного цвета, ещё более подчеркивающем мертвенно-серый оттенок кожи, лежала хозяйка Страны Туманов - властная ведьма. Урсула казалась беспомощной и крошечной, самой обыкновенной старушкой. Она не дышала или притворялась, что не дышит.
        У Юсинь защипало в глазах, дышать стало тяжело, пытаясь не расплакаться, она сделала глубокий вдох и наклонилась к ведьме, чтобы расслышать биение её сердца. Сердце билось. Слабо - как если бы под одеждой в груди медленно двигала крыльями бабочка. Взмах, остановка и снова взмах…
        Урсула и впрямь умирала, это было очевидно всякому. И она ждала от Юси помощи. Но как? Как она может помочь?
        Юсинь присела на краешек кровати, сгорбилась, закрыла лицо руками. Подбородок её дрожал, слёзы просились наружу, бессовестно душили. У неё только что появилась бабушка и тут же исчезла - растворившись в тумане случайно повстречавшейся в лесу неясной фигурой.
        Юсе было ужасно жаль себя, но Урсулу, казавшуюся ей совсем недавно не человеком, а несокрушимым гранитным изваянием, было жаль больше. Была ли в жизни этой когда-то молодой красивой женщины любовь, жалела ли она о том, что предпочла уюту семьи мир по ту сторону живых - холодный, полный чуждых людям существ? Юсинь смотрела на уставшее морщинистое лицо своей бабушки, старалась угадать в нём черты отца, свои черты.
        - Ч-что т-теперь делать? - прошептала Юсинь. - Я н-не знаю, м-могу л-ли помочь, и н-не знаю, к-как мне в-выбраться отсюда б-без помощи… Не з-знаю, имею ли п-право в-выбираться отсюда, зная, о т-том, ч-что здесь п-происходит… - З-значит, вот п-почему я в-видела п-призраков… Они п-потеряли сюда д-дорогу, н-нет больше п-проводника и п-помощника.
        Рыська, очутившийся у Юсиных ног, потёрся о рваные и грязные джинсы, снова мяукнул. Юся отняла руки от лица, погладила кота по мягкой шерсти. Не станет она плакать. С неё на сегодня хватит.
        - В-вот ты, з-значит, какой, Р-рыська, - улыбнулась Юсинь. - С-старый к-кот…
        Рыська недовольно махнул хвостом, фыркнул.
        - Н-не нравится, к-когда с-старым н-называют? - сказала Юсинь, и тут ей на глаза попался подарок Озёрного духа. Корзина, которую она волокла за собой всю дорогу, прислонилась к дверному косяку.
        Юся встала с кровати.
        - Т-ты н-не г-голодный, Р-рыська? У м-меня тут д-для тебя р-рыба с-свежая есть.
        Кот в несколько прыжков очутился у корзины, сунул в неё кнопку-нос, ткнул мягкой лапой в скользкую рыбу, недовольно отвернулся.
        - С-сырую н-не х-хочешь, з-значит, - догадалась Юсинь и взялась за ручку корзины, чтобы подтащить её к двери, ведущей на кухню.
        С позволения печи
        Кухня встретила Юсинь блеском начищенных чайничков, сковородок, половников, красивых и редких чашек, тарелок и сахарниц. В Юсиных снах это место было самым красивым в доме Урсулы.
        И сначала Юсинь показалось, что изменения не коснулись этого уголка, но лишь она глянула на кирпичную печь с четырёхконфорочной чугунной плитой, ей стало ясно, что она ошиблась. Печь, занимавшая центральное место кухни, подурнела и обрюзгла, словно превратившись из уверенной в себе женщины в угрюмую, вечно недовольную жизнью тётку. Трещины шрамами исполосовали её поверхность от пола до потолка. Кирпич кое-где ободрался, его цвет превратился из ярко-красного в грязно-кровавый.
        Печь, которой Юсинь в прошлое своё посещение Страны Туманов, неловко поклонилась, чувствуя, что она требует к себе почтительного обращения, теперь была холодна и неприветлива. Ей будто не хотелось, чтобы кто-то видел её в таком состоянии.
        «Нет ничего более некрасивого, чем кухня, на которой не готовят», - подумала Юся и решила проверить, позволит ли Печь развести в себе огонь.
        Юсинь без труда нашла всё необходимое для растопки. Она отчётливо вспомнила, как много раз наблюдала за тем, что именно делает Рыська, подготавливая Печь. Юсе ничего не стоило повторить эти действия, и, не сомневаясь в том, что дому Урсулы не помешает немного тепла, она чиркнула длинной толстой спичкой.
        Печь разгоралась с неохотой, неторопливо. Расходилась медленно, как набирающий скорость поезд. Но с каждой минутой сила огня нарастала - он становился всё веселее и задиристее, тараторил что-то на своём языке, игриво помахивал перед носом Юсинь своими огненными тонкими руками.
        Юся была довольна собой. Единственное, что она забыла сделать, так это заглянуть за Печь перед тем, как та прогреется. По-прежнему ли живут за ней суматошные Матохи - золотые жуки с любопытными детскими мордочками, чихающие сажей и заставляющие посуду выпрыгивать из рук и биться? Они приходили к Юсинь во снах чаще всего. И вот теперь, вновь очутившись в Стране Туманов, она не поприветствовала их.
        Впрочем, что-то подсказывало Юсе, что, скорее всего, Матохи покинули негостеприимный дом Урсулы. Как семьи рыжих тараканов-прусаков оставляют напичканные отравой каменные многоэтажки.

* * *
        Юсинь подобрала среди посуды подходящего размера кастрюльку, набрала воды из стоявшей у окна бадьи, поставила на плиту. В сыром подполье, под полосатым, колючим ковриком Юсинь нашла проросший, но вполне пригодный для варки картофель. Там же раздобыла бутыль с растительным маслом, мешочек с солью, несколько сушёных веточек укропа и баночку с горошинками чёрного перца.
        Пока вода закипала, Юся очистила рыбу от чешуи, отделила мясо от костей. Она проделывала это не слишком умело, но старательно и с интересом. Папа учил её, как правильно обращаться со свежим уловом, но ей не доводилось применять эти знания.
        Рыба шкворчала в масле, схватываясь хрустящей корочкой, присмиревшие раки, не успевшие вовремя убраться из корзины, уже пунцовели в подоспевшем кипятке.
        Юся вдруг очень хорошо вспомнила как отчитывала Рыську за то, что он обманом заманивал синиц и воробьёв в домик-кормушку за окном, а потом живьем съедал их, объясняя такое зверство охотничьими инстинктами. Она и теперь не стала бы хладнокровно глядеть на такую охоту, но, с другой стороны, предвкушая сейчас вкусный ужин, не могла отделаться от мысли, что ничем не лучше Рыськи. Юсинь, конечно, не была вегетарианкой - мама любила и умела готовить мясо. Они ели его довольно часто, не считая тех дней, когда папа соблюдал какой-нибудь очередной пост и в холодильнике можно было отыскать лишь квашеную капусту, несколько видов салатов из фасоли и гречневую кашу на воде.
        Но могла ли Юся себе представить, что, борясь с голодом, усердно проделывающим в её желудке болезненную дыру, сможет отрубить рыбам головы и сварить ещё слегка шевелящихся раков?

* * *
        Когда еда была готова, Юся выложила в центр большого блюда раков, подоткнув их со всех сторон ещё дымящимся картофелем. Две самые румяные рыбины, - растерев над ними траву и перец, - она уложила на плоские тарелки.
        - П-прошу! - улыбнулась она Рыське, который прохаживался у её ног в нетерпении. - В-всё г-готово, м-можно есть.
        Кот облизнулся и с проворством, необычным для его почтенного возраста, запрыгнул прямо на стол. Поедая жареную рыбу, Рыська производил звуки, похожие на человеческое чавканье и свинячье хрюканье одновременно.
        Юсинь почти засмеялась. Ей было сейчас так хорошо, тепло и сыто, что она забыла об умирающей Урсуле, а также о том, где находится.
        В новую жизнь!
        Межевик доплёлся, наконец, до своей норы, вкрутился в узкий проход, как шуруп в деревянный стержень. Улёгся на спину и разревелся.
        Как Урсула кричала! Как она кричала на него. И из-за чего? Из-за человека! Хорошо хоть не убила, и на том спасибо!
        Тоска, от которой он бежал столько, сколько себя помнил, с новой силой навалилась на Межевика. Он нигде и никому не был нужен. Ему не было места в мире людей, ему нет места в мире духов.
        Межевик закусил губу, размазал лапищей по морде слёзы, всхлипнул и вспомнил вдруг про свои недавно припрятанные лакомства. Нашёл тайник-ямку, выкопал помятую грязную коробку с масляными мелками и принялся жевать их один за другим. Межевик ещё не успевал разделаться с розовым мелком, как в рот отправлялся зелёный и голубой. Голубой мелок ещё торчал из зубов раскрошившимся кусочком, а дух уже забрасывал в пасть жёлтый и коричневый. Когда коробка опустела, Межевик с облегчением выдохнул. И чего он так расстроился? Отдохнул, набрался сил, отогрелся в Стране Туманов, теперь можно и дальше топать. Найти надо такое место, где и сытно будет, и шутить никто запрещать не станет. Ядовитая девчонка пробудила в Межевике аппетит к розыгрышам - давно ведь он над человеками не потешался. Растерялись его навыки и умения, пора навёрстывать.
        Не вечно же под Урсулину дудку плясать!
        Межевик облизал разноцветные от мелков когти, хмыкнул и решил вздремнуть на дорожку. А завтра… Завтра у него начнётся новая жизнь!
        Спасительный ключ
        В Юсинь поместилась только одна рыба и три картофелины. Учитывая то, какой она сама себе казалось голодной, это не так уж много. Рыська смёл всё с тарелки, но добавки просить не стал. Он лишь протяжно мяукнул, очевидно в знак благодарности, и нагло улёгся Юсе на колени. Еды ещё оставалось много. Самое обидное, что она предназначалась Урсуле, которая не могла попробовать ни кусочка. Юсинь с кислым лицом ткнула в картошку вилкой - мимолётное ощущение радости улетучилось, будто никогда и не прилетало.
        Юся совершенно не понимала, что ей делать дальше. Очевидно, Урсула была больна непростой болезнью. Здесь не помогут отпаивания чаем, накладывание горчичников и проглатывание парацетамола. Вряд ли в этом доме вообще найдётся аптечка с привычным для людей содержимым. Но, с другой стороны, Урсула человек, а не дух, и на неё раньше наверняка нападала хворь. Чем она лечилась - отварами редких трав, заклинаниями?
        - Ч-чем о-она л-лечилась? - повторила Юсинь вслух. Она надеялась, Рыська подскажет ей, например запрыгнув на какой-нибудь сундук с магическими книгами, но кот спал.
        Разморившись от еды и ласки, помощник Урсулы похрапывал на коленях Юси, словно ребёнок с заложенным от простуды носом. Юсинь неоткуда было ждать помощи. И хоть у неё недавно и получилось притянуть к себе собственную сумку, ей были чужды какие-либо магические обряды. Так далёк человек, отлепляющий улиток с мокрого асфальта, чтобы их не раздавили, от того, кто препарирует слизняков прутиком в желании узнать что там внутри. Юся усмехнулась - одноклассница Ленка Гришина, хваставшаяся не так давно тем, что добыла редкую книгу по магии, - была бы счастлива оказаться здесь.
        Юсинь встала, бережно переложила Рыську на стул - кот приоткрыл один сонный глаз и снова захрапел. Ей надо исследовать каждый ящичек в буфете и кладовке, каждую коробочку и шкатулку. Вдруг она отыщет что-то, что наведёт на мысль о лекарстве для Урсулы? Вдруг ей попадётся на глаза флакон, склянка, банка с наклейкой и подписью «Поможет от всего»?

* * *
        За последний час Юся бесцеремонно опустошила все доступные ящички Урсулиного жилища. Она обнаружила много любопытных вещей, которые сложно вязались с образом властной ведьмы. Юсинь нашла целый набор разноцветных шёлковых ниток и пяльцы с заправленной в них тканью. Кажется, Урсула почти закончила вышивать на ней ветку сирени - и, кстати, стежки выглядели фантастически аккуратными.
        В ящиках обнаружилось также накрахмаленное постельное бельё, пуховые и кружевные льняные платки, шерстяные пледы и шарфы. Под ними Юсинь нашла россыпь золотых колец и браслетов, тюбики без опознавательных надписей с дурнопахнущими мазями, толстые и тоненькие свечи, жестяную коробку с коллекцией, судя по всему старинных, пуговиц, крупные булавки с нанизанными на них бусинами, серебряное зеркало на длинной ручке. Однако Юсинь не отыскала ничего - НИЧЕГО, - что помогло бы ей вылечить Урсулу.
        Ни одной заклинательной книги, ни одного блокнота, ни одного листочка!
        Юся вспомнила, что в каком-то из её снов о Стране Туманов, она переписывала названия ядовитых ягод из книги в синей бархатной обложке, а ещё Рыська рассказывал что-то о «Книге имён» и «Книге умерших». Но если они и существуют, то их, должно быть, не так просто найти. Юсинь не удивилась бы, если бы кто-нибудь сказал ей сейчас, что самое ценное Урсула прячет в воздухе.
        Юся разложила всё, что нашла, по местам и снова поплелась на кухню.
        Огонь в чуть более живой, чем ещё час назад, Печи горел спокойно, дружелюбно и уверенно. Юсинь кивнула Печи и огню. Пусть со стороны это покажется глупостью, но она чувствовала, что это правильно.
        - С-спасибо з-за п-помощь в п-приготовлении, - произнесла Юся. И тут она вспомнила кое-что важное! Она вспомнила, как на её глазах Урсула проводила избавляющий от болезни ритуал. В воздухе, как кадр из фильма, возник образ хрупкого позеленевшего от недуга младенца, укутанного с головы до ног в тесто.
        Вот Рыська вовсю хозяйничает: разбивает в миску куриные яйца, высыпает несколько стаканов муки, добавляет соль и подсолнечное масло. А рядом стоит Урсула, крепко сжимая крохотное тельце худенького и бледного ребёнка. Вот ведьма, засучив рукава белой кружевной рубашки, растирает ладони, словно на них какой-то крем, и принимается изо всех сил мять тесто. Оно выглядит таким податливым и мягким под её тонкими умелыми пальцами, что Юсинь хочется раскатать его и наделать рюмкой много маленьких кружочков, из которых получились бы чудесные пельмени.
        Вот Урсула собирает тесто в колобок, укладывает в него мелкий стручок красного перца и начинает говорить скороговоркой заклинание. Затем ведьма заворачивает ребёнка в раскатанный кусок теста, как в одеяльце, и командует коту-помощнику: «В Печь!»
        Юсинь припомнила, как вскрикнула от страха, когда Рыська, уложив несчастного малыша на огромную печную лопату, сунул его в пламя и закрыл чугунной заслонкой. Вспомнилось ей и чудесное исцеление больного, и слова заклинания Урсулы, которое она специально для Юсинь, вопреки своим обычаям, проговаривала вслух. Юся положила вилку на стол, выпрямилась - в её голове обрывки слов со скоростью света начинали соединяться между собой, скрепляться завитками, образовывать цепочки. Юсинь вспомнила также и то, что, вынув младенца из Печи, Рыська снял запеченное тесто-одеяло и отнёс его на съедение собакам. Когда от него не осталось даже крошки, - младенец полностью поправился.
        - Урсулу, к-конечно, н-невозможно з-запечь - о-она не ребёнок, но ч-что, если п-попробовать по-другому… - тихо сказала Юся.
        Она поспешила в уже знакомый ей погреб. Там, на самой нижней полке шкафчика, в окружении пустых банок и тех, что были полны диковинным, неприятным на вид содержимым, Юся углядела берестяную коробку с мукой. Ей требовалась лишь половина стакана, а ещё немного горячей воды, соли и красный толчёный перец.
        Юсинь понятия не имела, есть ли в её плане хотя бы капля разумности, но сейчас он превратился для неё в единственный спасительный ключ. И она собиралась проверить, подойдёт ли он к нужному замку. Юсинь хотелось верить, что она угадала, - ведь разве зловещая Навья не утверждала, что в ней «есть сила ведьмы», и разве сама Юся не убедилась, что это вполне похоже на правду? К тому же Юсинь плохо верится в то, что Урсула выкрала её в помощницы за одно родство.
        Отчего же ей не попытаться всего один раз воззвать к своей внутренней, потаённой силе, если такая имеется?
        Юся высыпала муку на стол, добавила воду, соль, перец и принялась замешивать тесто, громко повторяя слова, произнесённые однажды Урсулой. Удивительно, но Юсинь помнила их так хорошо, словно услышала только что.
        - З-заберёшь в-всю злость и за-зависть, всю б-боль и с-страх, - произносила Юсинь с чувством, раскатывая из небольшого кусочка податливого теста шарик, - за-защитишь от чёрных м-мыслей, от жа-жадных и т-трусливых, убережёшь от в-всякой хвори и будешь с-съеден собаками, ч-чтобы согреть и утолить их г-голод. За-закрываю свой уговор на з-замок. К-ключи от н-него навеки у м-меня останутся. С-слово м-моё непоколебимо!
        Юся сделала ударение на слове «непоколебимо», стараясь не запнуться. А ещё представила, что ставит на получившемся колобке сургучную печать.
        Шарик из теста вышел гладким и упругим, умещался Юсинь в ладонь.
        Юся протянула Рыське результат своего труда, тот сунул мордочку в руку, понюхал, бодро и громко мяукнул, что девочка расценила как одобрение. А ещё Юсинь померещилось, что вокруг шарика образовался едва заметный светящийся розовый ореол. Возможно, это был самообман, а может быть, и чистая правда. Ей не терпелось выяснить, получится ли у неё довести задуманное до конца. В последний раз размяв колобок, Юсинь разделила его на две равные части, затем раскатала из них две широкие полоски и сунула в горячую Печь.

* * *
        Через полчаса Юся уже сидела с подрумянившимся тестом на Урсулиной кровати. Она уложила один кусок ведьме на лоб - так, словно прикладывала к горячей голове холодный компресс. Другую полоску, поразмыслив, разместила под воротом платья, чуть выше сердца.
        Юсинь надеялась, что самодельное «лекарство» сумеет хотя бы ослабить хватку Урсулиной болезни. Пусть на время, но ведьма придёт в себя, а дальше сама придумает, как ей вылечиться.
        - П-пожалуйста! Н-ну, п-пожалуйста! - простонала Юся и поправила на лбу Урсулы полоску. Развернув кресло лицом к ведьме, она забралась в него с ногами и стала ждать.

* * *
        Ожидание чуда - тяжёлая работа, и Юсинь, устав от неё, задремала. На неё уже стали спускаться лёгкие, как белые одуванчики, сны. Юсе снова снились Матохи. Их было много, и они кружились вокруг неё светящимися шариками. Одни подлетали к самому Юсиному носу, другие кружили над головой, от чего волосы наэлектризовывались. А один жук, желая стать особенным, уселся на плечо. Юся потянулась к нему рукой, и на этот раз он позволил погладить свои золотые крылья. Гладкие и прохладные, словно фарфор.
        Юсинь улыбнулась и проснулась от того, что Рыська вскочил на колени. Юсинь встряхнула головой, сбросила с себя остатки сна и осторожно открыла глаза - она действительно верила, что сейчас увидит перед собой очнувшуюся Урсулу. Но чуда не произошло. Ведьма неподвижно лежала на кровати. Как кукла. Она почти не дышала - она была почти мертва.
        «Что я сделала не так? - чуть не заплакала Юся. - Что-то не так со мной или с заклинанием?»
        С отрешённым видом поднявшись с кресла, Юсинь подошла к кровати, сняла с Урсулы полоски теста и с тяжёлым вздохом скомкала их в руках. Крошки посыпались на пол, и очутившийся под ногами Рыська попытался слизать их. Юсинь сердито махнула на кота рукой.
        - Т-ты ч-чего, р-разве собака? Н-нельзя это есть - с-сам ведь знаешь!
        Рыська сделал недовольный круг хвостом и отошёл в сторону, а Юсю вдруг озарило. Если нельзя укутать больного в заговоренное тесто целиком, а прикладывания не помогают, может, стоит попробовать изменить заклинание и накормить им Урсулу?
        Не медля ни секунды, Юсинь опять кинулась в погреб. Во второй раз, сотворив из муки, воды и перца колобок, она громко произнесла:
        - З-заберёшь в-всю з-злость и за-зависть, всю б-боль и с-страх, защитишь от чёрных м-мыслей, от жадных и трусливых, п-подаришь н-надежду, убережешь от в-всякой х-хвори, п-продлишь жизнь, даруешь с-силу. За-закрываю с-свой уговор на з-замок. К-ключи от н-него навеки у м-меня останутся. С-слово м-моё непоколебимо!
        Юсинь перекроила заклинание, словно платье, ставшее тесным. Она добавила несколько новых формулировок и выкинула из него ту часть, которая касалась собак. Больше эти слова были ни к чему.
        Снова усевшись рядом с ведьмой, Юся принялась отламывать от тёплого, хранящего в себе новое заклинание колобка крохотные кусочки и с аккуратностью врача помещать их Урсуле под язык.
        Заговор
        Сын спал в колыбели туго запелёнатый. Так наказывала Урсуле мама - меньше кричит, не пугается своих вздрагивающих ручек и ножек, не царапает себе личико.
        Урсула любила мать, и ей не хотелось огорчать её, особенно в час тяжелой болезни. Она и так слишком часто расстраивала её в детстве своими разговорами о духах, которые то и дело заглядывали к ней в песочницу поболтать о том о сём. Урсула почти смирилась с тем, что ей придётся вечно помалкивать о своём умении двигать взглядом мелкие предметы, угадывать ещё не произошедшие события, залечивать прикосновением раны; как на рентгене, видеть в людях червоточины зарождающихся недугов. Вот и мамину болезнь Урсула заметила, когда хворь ещё только приноравливалась, искала лазейки и слабые места. Урсула пыталась разговаривать о болезни с матерью, но всякий раз оставалась неуслышанной.
        И вот сейчас на неё обрушилось небо, потому что невозможно одновременно радоваться рождению сына, оплакивать тяжёлый мамин недуг и горевать о пришедшем накануне известии о скоропостижной смерти далёкого, незнакомого отца.
        Ребёнок в колыбели закряхтел, заворочался, покраснел и сорвался в отчаянный крик. Мальчик кричал от голода, потому что у Урсулы пропало молоко. Она пробовала вернуть его - приготовила и выпила все известные ей целебные отвары, не отнимала сына от груди в надежде, что молоко вот-вот придёт. Но всё было напрасно.
        Ребёнок кричал и кричал, не переставая, Урсула подошла, взяла его на руки, села с ним на диван.
        - Ну что же ты, моё золотце, - прошептала она, держа наготове бутылку со специальной смесью. - Животик болит, да? На коровьем молоке будет болеть, но ведь чем-то я должна тебя кормить, правда? Так что ты уж не сердись на меня, мой хороший. Не сердись, - Урсула отодвинула налезшую на подбородок ребёнка пелёнку и сунула в надрывающийся беззубый ротик бутылочку. Сын жадно вцепился в соску, часто зачмокал и вдруг выплюнул её и снова закричал.
        - Да что мне делать-то? - чуть не заплакала Урсула.
        - Заговор сделай, - сказал кто-то совсем тихо.
        Урсула подняла глаза. Возле окна стояла тощая женщина с огромной копной серых спутанных волос на голове. Она суетливо переступала с ноги на ногу, впалые глаза её бегали.
        Урсула почти не удивилась. Она знала, что в квартире обитает какая-то безвредная неуловимая нечисть. Но ей никак не удавалось зацепить существо взглядом, и привычка заталкивать свои «видения» в самую глубь себя взяла верх.
        - Кто ты? - спокойно спросила Урсула. - Зачем в моём доме?
        - Ничка я, - улыбнулась женщина, закружилась вокруг себя и затараторила - Обыкновенная Ничка. В дом худо не впускаю, шалю иногда по мелочам, вещи могу мелкие спрятать, но потом всегда возвращаю. Всегда возвращаю! А ты, раз ведьма, чего заговор на молоко не сделаешь, простой ведь совсем, даже неумёха справится?!
        - Заговор? - переспросила Урсула, покачивая на руках сына, продолжавшего надрывно орать. - Никогда ни одного заговора не делала. Да и не ведьма я.
        - Ну как же не делала? - Ничка всплеснула тощими руками. - А с цветами на подоконнике разговаривала, чтобы росли и не вяли? Разговаривала! А голубей под окном убеждала не квохтать шумно, чтобы ребёнка не будили? Убеждала!
        - Ну и что? - удивилась Урсула.
        - Так это почти заговор и есть, - Ничка снова закружилась. - Дай ребёнку грудь и уговаривай молоко, чтобы пришло. Слово ведьмино, оно непоколебимо, знаешь?
        Урсула наклонилась к сыну, с нежностью посмотрела на его маленькое красное личико.
        - Это что ж, мне с самой собой разговаривать?
        - Разговаривать с собой легче, чем с другими, - ответила Ничка через паузу. - Молоко-то вернётся - заговорить его несложно. А вот, чтобы муж не ушёл от тебя навсегда да сын, чуть повзрослев, не повторил его поступок, - невозможно такое… Не бывать такому. «Ведьмино проклятие» ведь любви сильнее, слышала?
        Урсула в недоумении подняла глаза на Ничку, но возле окна никого не было.
        В комнату вошел невысокий коренастый мужчина.
        - Сула, ну чего он кричит и кричит не переставая? Сделай же ты уже что-нибудь! Всех соседей перебудим. Скажи, может, чем помочь могу, покачать или массаж животика?
        - Ложись, я сейчас всё сама сделаю. Тебе вставать рано.
        Мужчина сонно кивнул и вышел, а Урсула распустила халат, прижала к груди ребёнка, заходившегося в крике, и уверенно заговорила:
        - Приди, моё молоко, накорми сыночка, утоли его жажду и голод, приди, моё молоко, утоли его жажду и голод, приди, моё молоко, накорми сыночка, утоли его жажду и голод приди, моё молоко, утоли его жажду и голод, приди, моё молоко…
        И тут вдруг Урсула почувствовала, как её бросило в жар, словно она очутилась под палящим солнцем, грудь в одно мгновение наполнилась молоком, и ребёнок, перестав плакать, принялся пить его шумными глотками.
        Урсула заплакала. В эту секунду её пронзила мысль, что она счастлива и что уже больше никогда ей не удастся испытать такого счастья.
        По телу растеклось тепло, проникло в каждый уголок души, забрало всю злость и зависть, всю боль и страх, подарило надежду, даровало силу. Урсула сделала глубокий вдох - и проснулась.
        Подснежники в снегу
        Урсула смотрела пристально, не моргая, точно чёрная кошка, перешедшая когда-то Юсинь дорогу. Юся была изумлена. Ей не верилось в удачу! Ей не верилось, что ведьма может так спокойно глядеть на неё, сидя в кровати, после того как буквально минуту назад находилась в тисках смерти. Ей не верилось, что это чудо совершила она - Юсинь! Своими собственными руками!
        - Ты пришла, - сказала ведьма.
        - П-пришла, - ответила Юся, ощущая, как от накатившего страха её начинает потряхивать.
        - А я боялась, что ты не сумеешь сюда добраться. - Урсула погладила подлезшего под руку ластящегося Рыську.
        - Но я с-сумела, - сказала Юсинь.
        - Почему ты решила помочь мне? - спросила Урсула.
        - Я н-надеялась, в-вы очнётесь и п-поможете мне в-выбраться из Страны Туманов. Сама не з-знаю, к-как здесь очутилась, я не рвалась с-сюда снова… - честно призналась Юсинь.
        Урсула молчала. А Юсинь думала о том, что ей, как никогда, хочется поделиться с Урсулой своими переживаниями, сомнениями и страхами. Но готова ли Урсула выслушивать её или она ждёт от Юси чего-то другого?!
        - Почему ты отрезала волосы? - наконец сказала Урсула.
        - Н-незнаю, - опустила голову Юсинь, - в п-порыве…
        - Дай мне их сюда, - попросила Урсула и указала куда-то рукой.
        Юсинь повернула голову - глупо, но лишь сейчас она заметила совсем рядом, на столе, свои отрезанные волосы. Как они здесь оказались, если Юся швырнула сумку, в которой они лежали, в человека-крота?
        - В волосах ведьмы тоже сила, - сказала Урсула, - дай мне их, не бойся.
        Юся подошла к столу, взяла волосы и передала их ведьме. Пальцы едва коснулись холодных Урсулиных рук - сердце заходилось от страха, дрожало, как пойманный лисой заяц.
        Ведьма погладила рыжие волосы, улыбнулась.
        - У меня тоже когда-то такие были.
        «Вот сейчас, - подумала Юся, - вот сейчас я скажу ей о том, что всё знаю.»
        - Повернись, - скомандовала Урсула железным голосом, и Юсинь почувствовала, что не смеет ослушаться.
        Она развернулась к ведьме спиной. Одной рукой приложив длинные отрезанные волосы к коротким, торчащим в разные стороны, Урсула провела по линии соприкосновения другой рукой. Неспешно каждый волос начал притягиваться друг к другу, надёжно склеиваясь невидимым клеем. Юся ощущала будто кто-то тянет её голову вниз, будто к волосам привязали гирю, и она вынуждена её удерживать. Но Юсинь терпела и не смела пошевелиться.
        - Ну вот, - произнесла ведьма, когда закончила.
        Юся повернулась к Урсуле лицом. У неё опять были длинные рыжие волосы. Блестящие, крепкие, светящиеся.
        - Я в-видела с-сон, - решительно начала Юсинь.
        - Я тоже видела сны, пока умирала, - перебила её Урсула. - Сны-воспоминания раскалывали меня на части, отравляли, раз за разом показывая, какую никчёмную жизнь прожила я, как была неправа, как мало любила, как мало любили меня…
        - Я в-видела с-сон, - настойчиво повторила Юся, - к-когда уснула на п-поле из о-огромных о-одуванчиков.
        - Выходит, Дрём позволил тебе получить дар сонтравы? - удивилась ведьма. - Я не ошибалась насчет тебя - ты особенная. Ну как, заглянула в своё будущее?
        - Н-нет, - ответила Юсинь, - я у-увидела ваше п-прошлое и т-теперь знаю, ч-что вы… в-вы м-моя б-бабушка…
        Урсула не дрогнула. Как ни в чём не бывало она продолжала гладить Рыську и не произносила ни слова.
        - Э-это п-правда? - спросила Юся. - И э-это з-значит, ч-что я тоже в-ведьма?
        - Сядь, - сказала, наконец, Урсула.
        Юсинь села.
        - Ты моя внучка, это правда. Правда и то, что, поскольку в тебе моя кровь, ты талантлива к ведовству. Конечно, ты можешь отказаться от этой силы и выбрать иной путь. Тот, на котором будет любовь и семья, но твой дар всё равно будет преследовать тебя, он будет с тобой, как вшитый под кожу кусочек металла.
        Юсинь отвернулась от Урсулы к окну и больно закусила губу. Рыська, тёршийся об руки хозяйки, на секунду замер, бросив на Юсю сочувственный кошачий взгляд.
        Ведьма продолжила:
        - Знаешь, в тот день, когда Ырка, перевоплотившись, попытался вынуть из тебя душу, лишь бы унять свою дрожь от всё нарастающего холода, я поняла, как легко потерять свой человеческий облик. Поняла, как легко каждый может превратиться в Ырку. Призналась себе, что слишком далеко зашла в стремлении подчинить себе твою жизнь, отозвала от твоей матери злой м?рок и решила отпустить тебя, хотя это, признаться, было непросто. Я не стала прощаться с тобой, переложив прощальный разговор на плечи помощника, - Рыська мяукнул, подтверждая сказанное. - Правда, мне всё ещё нужна была ученица, потому что таково было условие Леша, определившего меня здесь хозяйкой.
        - Леша? - переспросила Юсинь.
        Урсула сделала вид, что не услышала вопроса, и продолжила:
        - Я не всемогущий дух - смерть когда-нибудь встанет и за моей спиной. Мне необходимо подготовить себе замену. Того, кто не хуже меня будет справляться с делами.
        Юсинь вздохнула и повернулась к Урсуле. Ведьма выглядела измождённой.
        - Я не предъявляла Лешу ученицу целых четырнадцать лет, - продолжала Урсула. - Всё это время я искала одну тебя. В «Книге имён» не находилось твоего необычного имени. Оно, как сказочная шапка-невидимка, защищало тебя до тех пор, пока я не отправила на твои поиски крылаток. Они отлично справились с задачей. Я поймала тебя у того заброшенного домика. Когда ты, наконец, появилась здесь, Леш увидел в тебе достойную ученицу. Его терпение было вознаграждено. Но, как только я отпустила тебя и ты вернулась в свой мир, к родителям, я почувствовала такую опустошённость, какой не испытывала долгие годы. Я ослабла, моя сила угасла, и я не заметила, как Леш взял с меня плату за предательство.
        - П-поэтому в-вы заболели? - Юсинь была поражена тем, что услышала.
        - Да, - кивнула Урсула. - Хранитель леса наслал болезнь, которая стала изъедать меня, совсем как эта белая плесень изъедает жгучий перец, - ведьма махнула рукой в сторону подоконника. - Если бы не твоя помощь, я бы умерла… Но скажи мне, как тебе удалось, какое заклинание ты применила?
        - Единственное мне известное, - ответила Юсинь и решилась встретиться с бабушкой взглядом. - То, которым вы заговаривали тесто, когда лечили ребёнка-духа. Правда, я и-изменила его, и-исправила.
        - Но ведь оно не предназначено для… - ведьма оторопела. - Ты спасла меня Юсинь. Я верила в это, я знала… Спасибо.
        Юся посмотрела на Урсулу - старенькую и уставшую, и вдруг обняла её крепко-крепко. Сначала ведьма попыталась высвободиться, но потом оставила свои попытки и обняла внучку в ответ. От бабушки не пахло розовым мылом, но от неё почему-то шёл еле уловимый аромат распустившихся прямо в снегу подснежников.
        В каждой травинке, в каждом муравье…
        Когда Урсула смогла встать с кровати, она сразу же отправилась на кухню. Увидев растрескавшуюся Печь, она прислонилась к ней и начала водить рукой по всем уродливым сколам и трещинам. На глазах Юсинь трещины, точно раны, смазанные чудодейственной мазью, затягивались, возвращая Печи прежний царственный вид.
        Заметив, что на плите что-то готовилось, Урсула вопросительно посмотрела на Юсю.
        - Сказать по правде, я страшно проголодалась. Вижу, Печь позволила тебе развести огонь, и ты сумела что-то пожарить…
        Юсинь с гордостью сняла крышку с большого блюда, на котором осталось ещё много жареной рыбы, варёных раков и картошки.
        - Э-это передал в-вам О-озёрный д-дух, - сказала Юся, наблюдая за тем, как Урсула нетерпеливо перекладывает себе на тарелку самую крупную рыбину.
        - Ты виделась с Озёрным духом? - спросила ведьма. - Его служанки не беспокоили тебя?
        - О-одна с-служанка х-хотела з-затащить м-меня в воду, ч-чтобы п-поиграть. У н-неё даже п-получилось э-это с-сделать, н-но потом, к-когда я п-подумала, ч-что з-захлебнулась и у-умерла, в-выяснилось, ч-что я лежу на п-поверхности озера, как на п-плёнке, а с-служанка, п-пытающаяся утопить м-меня, обожжена до к-костей. Озёрный д-дух с-спрашивал с меня огненное к-кольцо, с-считая, что т-только оно с-способно сотворить т-такое.
        Урсула положила вилку на стол и с любопытством осмотрела Юсинь с ног до головы:
        - Когда ты подумала, что умерла, ты видела что-нибудь необычное?
        - Я в-видела красное с-свечение, т-такое же, к-как тогда, когда н-на меня н-напал Ырка, а к-крылатки с-спасли. К-кстати, г-где они сейчас?
        - Вон они, - Урсула указала на огромные острые ножи для разделки мяса. Они висели на специальных крючках и были испачканы сажей.
        - Э-э-это они? - ужаснулась Юся. - Но к-как же т-теперь?..
        - Скоро я стану прежней и верну Рыське и крылаткам прежний вид. Без них мне здесь совсем одиноко. - Урсула снова взялась за вилку и, наконец, попробовала рыбу. - Очень вкусно, - похвалила она и улыбнулась. - Жаль, что ты хочешь вернуться домой, у Рыськи еда часто пригорает…
        Довольный старый серо-голубой кот, прохаживавшийся под столом туда и обратно, возмущённо фыркнул.
        - Да, я о-очень хочу домой, - сказала Юсинь тихо.
        Урсула пристально посмотрела на Юсинь:
        - Знаешь, а ведь это будет непросто…
        - Р-разве вы не можете п-просто вывести м-меня отсюда? - У Юсинь задрожали губы. - В-ведь я п-помогла вам! П-помогите и в-вы мне!
        Урсула не ответила. Вместо этого ведьма щёлкнула пальцами, вынула из воздуха красивый золотой перстень и положила его на стол. В кольце горел, переливаясь, крупный камень. Кажется, это был топаз.
        - Наверное, пришло время досказать недосказанное. - Урсула пододвинула перстень к Юсе - Возьми его и рассмотри хорошенько.
        Юсинь взяла кольцо. Оно было горячим - как уголёк из печи. В его сверкающих солнечных гранях отсвечивали рыжими пятнами Юсины волосы. Кое-где чудилось, что оранжевый вспыхивает ярко-красными каплями крови.
        - К-красивое, - произнесла Юся и положила кольцо на место. - Н-наверное, Озёрный д-дух о н-нём говорил, это о-огненное к-кольцо?
        - Да - это оно. - Урсула надела его. - Перстень такой же древний, как Леш, а он такой же древний, как сама природа… Имя мастера, сотворившего кольцо, никому не известно, так же как и то, откуда оно появилось.
        Кольцо подарено мне Лешем - Хранителем леса. Кольцо - символ того, что в этом мире я - проводник и защитник заблудившихся душ и духов, ищущих покой. Однако эта маленькая вещица способна не только согреть, но и уничтожить. Огонь, скрытый в топазе, похож на силу ведьмы. В минуты страшной опасности ведьма может опалить всех вокруг таким жаром, что он сожжёт врага не хуже перстня. То свечение, которое ты видела, когда Ырка пытался вынуть из тебя душу, - твоё собственное. Не крылатки уничтожили чёрного духа, а ты сама. Видимо, сегодня, использовав силу во второй раз, ты спаслась от глупой русалки.
        Юсинь опустилась на стул рядом с Урсулой. Она не могла произнести ни слова. Ей хотелось повернуть время вспять, чтобы никогда не узнать того, что она способна спалить дотла живое существо. Как избавиться от этого, как извлечь из себя эту гадость? Юся скрутилась на стуле улиткой, спрятавшейся в ракушке.
        - Золотце моё, - Урсула провела холодной рукой по Юсиным волосам, - если бы не твоя сила, Ырка непременно бы успел вынуть твою душу, и мои крылатки оказались бы бесполезны. Он выпил бы тебя, как пиявка. Ырка - само олицетворение зла, существо, не помнящее своего прошлого, не знающее жалости и сострадания. Его гонит убивать одна только жажда, страх и холод. И если бы не ты, моя девочка, - Урсула приблизилась к Юсинь и шепнула в ухо - Ырка погубил бы много прекрасных душ. Понимаешь? Ты спасла не только себя.
        Юсинь вытерла слёзы.
        - Что касается русалки, то и здесь у тебя не оставалось выбора, - продолжила Урсула. - Твоя сила не опасна для людей - она чудесный дар, с которым надо научиться обращаться. Я могла бы научить тебя, но для этого нужен не один день, и даже не один год…
        - Н-но п-почему все-таки в-выбраться отсюда будет н-непросто? - всхлипывая, поинтересовалась Юся.
        - Потому что ты нужна Лешу.
        Юсинь показалось, что воздух вокруг снова начал дрожать и плавиться, совсем как у заброшенного домика, когда Урсула явилась к ней в образе кошки.
        - Зачем, з-зачем я ему п-понадобилась? - почти крикнула Юся.
        Урсула встала позади Юсинь и как ни в чем не бывало принялась заплетать ей косу.
        - Я расскажу тебе о Хранителе леса, - спокойно сказала она. - Леш живёт в каждой травинке, в каждом муравье, птице, дереве. Он дышит лягушкой в болоте, светится светляком в ночи, скачет быстрым зайцем или проворной мышкой в пшеничном поле. Он везде. Поэтому он, конечно, видел то, что ты сотворила с Ыркой. Леш не злой, и не добрый - он не человек, он знает о наших чувствах ровно столько, сколько известно о них этой вилке или тарелке. Он заботится лишь о спокойствии леса, частью которого является. Он увидел в тебе силу и захотел вернуть. Там, у заброшенного домика в дубовой роще, он, играя, раскрутил тебя, словно ребёнка, у которого на глазах надета повязка. Развернул так, как ему было надо, и ты покорно пошла в направлении Страны Туманов. А он тем временем изучал тебя, проверял силу. Ему не важно, хочешь ты этого или нет.
        Юсинь вздрогнула.
        - Я ч-что, н-нужна ему как з-запасное к-кольцо?
        Урсула неожиданно рассмеялась. Звонко, словно была совсем молодой женщиной.
        - Отчасти Леша можно понять… - сказала ведьма, насмеявшись. - Наш край, который называют Страной Туманов, сам созывает всех, кому нет места среди людей. Туман, окутавший лес, магнитом притягивает к себе существ, не желающих покидать землю. Но в тумане можно легко заблудиться, если ты безобидный призрак, легко укрыться, если ты чёрный дух, легко столкнуться лоб в лоб со страшным созданием и испугаться. Тут без направляющего не обойтись. Тут как нигде должен царить порядок.
        Урсула закончила заплетать косу.
        - Поэтому-то ты и начала видеть заблудившихся призраков. Ведь я умирала, и они потеряли из вида заговорённые мной тропы.
        - Н-но я о-очень хочу в-вернуться д-домой. - Юсинь встала, - м-меня ждут и л-любят, я н-никогда не б-буду з-десь с-счастлива…
        Лицо Урсулы помрачнело.
        - Мне это хорошо известно, - сказала она холодно и отошла от Юсинь. - Нет ничего удивительного в том, что ты так рассуждаешь. Не хочешь использовать свой дар. Хочешь заниматься тем, что приносит тебе удовольствие. Например, рисовать, встречаться с друзьями, нежиться в заботе помирившихся родителей. Ты ребёнок - твой выбор предсказуем.
        Юсинь было обидно слышать такое, она закусила губу, но не нашлась что ответить.
        Ей захотелось выбежать из кухни, как она всегда поступала раньше, когда мать с отцом ругались. Юся удержала в себе новые слёзы и направилась к двери.
        - Прости, - произнесла вдруг Урсула совсем другим тоном, - я не хотела тебя обидеть. Сложно сразу превратиться из властной хозяйки в понимающую бабушку.
        - Я н-нужна р-родителям, - сказала Юсинь. - Я б-была бы р-рада остаться здесь с в-вами, если б-бы это т-только было в м-моих с-силах. Но это н-не мой д-дом и н-никогда им не с-станет. Я б-буду н-несчастна з-здесь.
        Урсула вздохнула:
        - Знаю.
        Юсинь помрачнела:
        - Вы д-думаете, Леш м-может не о-отпустить м-меня?
        Урсула молчала дольше, чем хотелось бы Юсе, но она не собиралась торопить её с ответом.
        - Я заключу с Лешем новый договор, - наконец сказала Урсула. - Я буду искать того, кто захочет стать учеником - того, кто полюбит Страну Туманов и будет заботиться о ней не хуже меня. А ты вернёшься домой, пусть тебе для этого и придётся в последний раз испытать свою удачу на прочность.
        Спор
        Под старым дубом пахло еловыми шишками. Тягучий, приятный запах обволакивал Юсинь, а она, загребая в карманы джинсов пухлые жёлуди, разбросанные под деревом и почему-то тоже пахнущие елью, думала о Хранителе леса.
        Урсула рассказала Юсе о маленькой слабости Леша. Как старейший из духов, он невозмутим и царственен, но есть то, что может вывести его из себя. Например, чрезмерная настойчивость.
        - Ты повяжешь ленточку на ветку дерева и попросишь Леша отпустить тебя домой, потому что тебе здесь не место, - сказала ведьма. - Если ленточка развяжется, ты закрепишь её на ветке снова. Ты будешь повторять ритуал до тех пор, пока Леш не появится перед тобой. Когда это случится, поспорь с ним, что найдёшь выход из Страны Туманов без его помощи, а если не сумеешь найти, так и быть, останешься здесь навсегда.
        - Н-но я н-не с-смогу н-найти выход, - забеспокоилась Юсинь.
        - Чуть позже, когда сила во мне укрепится, я создам и отправлю с тобой помощника-спутника. Он будет оберегать тебя от мелкой нечисти. А пока же подарю подсказку. - Урсула протянула Юсе плоскую деревянную коробочку, похожую на пудреницу. Открыв её, Юся обнаружила зеркальце. Самое обыкновенное. Никаких узоров, камней или других замысловатых украшательств.
        - Как только Леш согласится спорить, откроешь коробочку. Зеркало укажет тебе самый короткий и самый безопасный путь домой. На нём не будут встречаться духи, не будет никаких препятствий. Дорога займёт не больше десяти минут - главное не оборачиваться и не сводить глаз с зеркала. Одна половина его гладкой поверхности покроется инеем, другой иней не коснётся. Незамёрзший край, как компас, укажет дорогу в мир людей.

* * *
        Тень от кроны могучего дуба накрывала туманный лес безразмерным космическим полотном. Юсинь знала, что не одна стоит сейчас под древним деревом - присутствие чьей-то души ощущалось в воздухе, как слышится в жару гул ещё не начавшегося, но долгожданного дождя. Может быть, этим таинственным кем-то и был Хранитель леса, наблюдающий за наглостью человека с высоты своего почтенного возраста и мудрости?
        Юсинь силилась представить, как мог бы выглядеть тот, кто живёт в каждой травинке, в каждом муравье и птице, дереве, тот, кто дышит лягушкой в болоте, светится светляком. Но в голову лезли лишь картинки из детских сказок про Лесовика. Маленький человечек в шляпке от мухомора и с лукошком в руках.
        Уже трижды Юся повязывала шёлковую ленту на склонившуюся над ней ветку. Трижды она просила Леша «отпустить её, потому что ей здесь не место».
        Трижды ленточка развязывалась у неё на глазах и падала на землю.
        Юся снова подняла полоску ткани, встала на цыпочки, дотянулась до ветки и обмотала вокруг самым крепким узлом из тех, которым её научил отец. Но ленточка соскользнула с дерева, едва Юсинь успела опустить руки. Юся проделывала трюк с лентой столько раз, что тело начало сопротивляться - оно устало тянуться к дереву. Плечи, ноги и даже пальцы болели.
        Когда Юсинь в сотый раз повторила свою просьбу и решила, наконец, присесть, чтобы взять небольшую передышку, лента привычно развязалась и начала падать на землю, но, не долетев до неё, вдруг растворилась в воздухе. Юсинь соскочила с места и принялась искать ленту под старой тусклой листвой, под каждым камнем и желудями, ароматными шишками. Единственное, что могло помочь Юсе вернуться домой, - исчезло. Очевидно, Леш не хочет давать Юсинь ни малейшего шанса.
        Юся достала из кармана деревянную коробочку, открыла, взглянула на своё отражение сквозь мгновенно образовавшееся на стекле кружево инея. Веснушчатое лицо, зелёные слегка навыкате глаза, чуть оттопыренные уши, тыквенного цвета волосы, снова собранные в пучок на макушке. И морозный узор, протянувшийся вдоль линии вздёрнутого носа, по подбородку и левой щеке. Юсинь будто видела себя впервые - теперь она знала, кто она такая. Та, кто, однажды попав в Страну Туманов, смог выбраться из неё. Та, кто не испугался встретиться лицом к лицу с недружелюбными духами. Та, кто исцелил Урсулу. И пусть она ведьма! Но она ведьма, не желающая быть ведьмой!
        Юсинь спрятала зеркальце, поднялась с земли, отряхнула руки и, оттянув край льняной рубашки, попыталась разорвать её. Ткань не хотела поддаваться, и тогда, подыскав подходящую острую палку, Юся решила проткнуть рубашку. Так с ней было легче справиться.
        И вот неряшливая, с торчащими отовсюду лохматыми нитками лента была готова.
        Без всякой надежды на удачу, девочка снова поднялась на цыпочки, чтобы привязать её к дубу, но, закончив сочинять сложный узел, неожиданно краем глаза заметила на стволе что-то движущееся. Юсинь опустила руки и повернулась - из дерева торчал округлым холмиком грибной нарост. Его форма и цвет напоминали большой кошачий глаз. Юся удивленно уставилась на гриб - она могла поклясться, что раньше его не было, а кроме того, она была почти уверенна, что это тот же самый глаз, что не раз встречался на пути. Увлёкшись рассматриванием гриба, Юсинь не обратила внимания на то, что самодельная лента так и осталась висеть на ветке…
        - Н-ну ч-чего ты с-следишь з-за мной? - спросила Юся, подойдя ближе. - Ч-чего тебе от м-меня н-надо?
        Гриб моргнул, Юсинь в испуге отскочила от него и, поскользнувшись на желудях, чуть не упала. Её внезапно настигла догадка - грибной глаз принадлежит Лешу. Это именно он следил за ней, начиная с её появления у заброшенного домика. И тут Юся, наконец, увидела свою ленту, неподвижно застывшую над головой. Неужели Леш согласился?! Он согласился её отпустить! Юсинь запустила руку в карман, сжала деревянную коробочку.
        Грибной глаз опять моргнул и поплыл. Края его стали сглаживаться, капая расплавленным воском, и стекли по шершавой коре. Гриб потерял форму, растаял, словно шарик мороженого на блюдце, а лужа, образовавшаяся на земле, вдруг зашевелилась и устремилась к Юсинь. Растёкшийся бывший гриб подполз к её ногам и принялся расти, быстро вытягиваясь в высоту…
        Юся оторопела. В изумлении она отступила на несколько шагов. Ни одно создание этого чуждого ей мира не могло сравниться с тем, кто предстал сейчас перед ней. Существо завершило трансформацию - это был Хранитель леса, древний как сама природа, Леш.
        Ростом он был не меньше трёх метров, его тело напоминало прутья лозы, скрутившиеся между собой. Леш был жилист, словно состоял из одних мышц. Зеленовато-жёлтую кожу покрывали крупные чешуйки. Только не такие, как у змеи или ящерицы. Эти чешуйки больше походили на те, что у еловых шишек. Деревянистые, рыхлые и топорщащиеся в разные стороны. Чешуйки росли по всей спине Леша, по его длинным крючковатым ногам, колени которых находились на уровне Юсиной головы. Чешуйки торчали даже из головы Леша. Глаз не имелось вовсе. Один только кособокий рот на вытянутой звериной морде. Вдоль туловища висели тяжёлые когтистые ручищи. Ко всему прочему по духу носились толпы муравьёв.
        Леш опустился к Юсинь, от чего колени его поползли вверх и почти коснулись груди, повёл коричневым собачьим носом. Юся задержала дыхание, ей показалось, что она собирается потерять сознание, в глазах помутнело. Тишина вокруг напористо гудела, Юсинь вообразилось, что она услышала шелест крошечных ножек копошащихся в Леше муравьев.
        Юся не знала, следует ли ей заговорить первой. Но, даже если это было верным решением, в горле у неё всё пересохло. Леш не двигался и молчал.
        «Отпусти меня домой, - произнесла Юсинь про себя, - мне здесь не место».
        «Но ведь ты ведьма», - послышался в голове у Юси голос.
        «Я не желаю быть ведьмой! Ты отпустишь меня домой?» - повторила Юся.
        «Иди», - прозвучал через мгновение ответ.
        «Просто так? - спросила Юсинь. - Без спора?»
        «Почему же без? - ответил на вопрос вопросом Леш и добавил - Если тебя будут ждать у входа - я тебя отпущу».
        «Разве меня должен кто-то ждать?» - удивилась Юсинь.
        «Ежели никто не будет ждать, зачем тебе туда?» - голос Леша был по-муравьиному шуршащим и тихим.
        «Меня ждут родители. Ждут друзья, но они не знают, что я здесь. Как они могут выйти встретить меня?» - Юся опешила.
        «Никто не выйдет встретить, останешься здесь - таков мой спор».
        Леш выпрямился, и в голове у Юсинь снова зазвучал его голос: «Станешь спорить?»
        Подбородок у Юси дрожал, ладошки вспотели от волнения. Никто не будет ждать её у входа, потому что это глупость. Мама и папа даже не догадываются о существовании заброшенного домика. Никто не догадывается также и о том, что он служит переходом в Страну Туманов. Никто не знает, в конце концов, что именно в этой стране находится сейчас Юсинь.
        Леш ждал ответа.
        Юся сильнее сжала в руке Урсулин подарок.
        «Я согласна», - сказал Юся про себя.
        Ей не оставили выбора, и она знала, что уже проиграла. Но не попытаться было бы неправильно. Леш должен увидеть, как сильно она хочет вернуться домой. В ней есть сила бабушки и упрямство отца! Она - не сдастся!
        Каким-то чудом
        Юсинь шла вперёд не оглядываясь. Она уставилась в замерзающее зеркальце, поворачивая к тем тропинкам, на которые оно ей указывало. Внутри деревянной коробочки плыли верхушки деревьев с запутавшимся в их ветвях лиловым туманом.
        Страну Туманов человеку не обойти и за целую жизнь. Лишь бестелесные существа способны, без труда перемещаясь по здешним хитросплетённым дорожкам, добраться до нужного места. И если бы не зеркальце Урсулы, Юся наверняка блуждала бы в тумане целую вечность. Юсинь шла заговоренной тропой, минуя золотое пшеничное поле, заросли шиповника, поляну цветущего папоротника, и думала о своих родителях. Думала о неродившемся братике и о том, какой день недели сейчас в её родном мире, утро там или уже вечер. Она думала о том, простил ли её Милька или в отместку уже отыскал того, кем теперь будет восхищаться вместо неё.
        Всю дорогу Юсинь ощущала обжигающий спину взгляд. И хотя Леша не было видно поблизости, это наверняка был он. Хранитель леса с любопытством ждал развязки, ему, должно быть, не терпелось выиграть спор.
        Юся шла не оборачиваясь и надеясь, что обещанный Урсулой спутник уже оберегает её.
        Она шла и шла, пока не почувствовала, что больше идти не может. Остановившись, чтобы передохнуть, она вдруг увидела вдалеке домик. На не слушающихся ногах, качаясь из стороны в сторону, словно пьяная, Юсинь побежала в его направлении и упала.
        Но ей не было больно, она вообще ничего не ощущала, кроме своего прыгающего от восторга сердца. Впереди действительно оказалось их с Милькой тайное убежище - «изба-читальня», заброшенный домик в самой глубине дубовой рощи. Юсинь нашла выход. Она нашла!
        Юся поднялась и снова собралась бежать, но внезапно почувствовала, что не может пошевелиться. Её ноги словно вросли в землю, превратившись в корни дерева.
        «Никто не ждёт, - услышала она в своей голове шуршащий голос. - Ты остаешься».
        Юся в ужасе предприняла новую попытку шагнуть. Но ничего не вышло. Она стояла и безмолвно смотрела туда, где осталась вся её жизнь. Ей, как всегда, хотелось плакать, но отныне Юсинь умела сдерживать слёзы. К чему они теперь, разве есть в них сейчас хоть какой-нибудь смысл? Юсинь уже собралась было произнести «Остаюсь», как неожиданно ей померещилось, что в окне дома мелькнула чья-то тёмная фигура.
        Юсе так хотелось верить своим глазам, но она ужасно боялась, что сама себя обманывает.
        Леш всё ещё удерживал её на месте, и она потянулась вперёд одним только туловищем.
        Тень в окне исчезла - если в доме и впрямь кто-то находится, он, возможно, спускается по лестнице. Сердце Юсинь сжалось, застыло в ожидании.
        «Остаёшься», - настойчиво повторил Леш.
        - Нет! Не о-останусь!!! - громко закричала Юся, потому что из дверей дома вышел высокий миловидный мальчишка. Это был Милька.
        Он замер на ступеньках, прислушиваясь и вглядываясь. Затем резко сорвался, побежал прямо к Юсинь и тоже крикнул: - Юся!
        Милька бежал, размахивая руками, а Юсинь стояла, будто она примёрзшая к железу сосулька, и боялась обернуться. Она по-прежнему чувствовала на своей спине горячий взгляд Леша. Ему ничего не стоило закрутить её, запутать дороги. Милька исчезнет, словно мираж, и Юсинь больше никогда его не увидит.
        «Беру своё слово обратно, - услышала вдруг Юся голос Леша, и всё внутри похолодело. - Ты всё равно остаёшься!»
        «Но это нечестно!»
        «Всё равно!»
        Милька был уже совсем близко, и Юся в отчаянии прокричала:
        - Я н-найду ученицу! А если не н-найду, т-то вернусь сюда с-сама! Обещаю! Слово м-моё непоколебимо!
        - Что ты говоришь, я не слышу?! - Милька почти добежал до Юсинь, и она обернулась…
        Позади, на невысоком пне, припорошённое ворохом листьев лежало её пропавшее оранжевое пальто. Деловые муравьи сновали по нему туда-сюда - казалось, оно лежит тут целую вечность.
        Милька остановился на расстоянии шага.
        - Что ты тут делаешь? - спросил он и с удивлением вытаращился на Юсины волосы - Мне показалось, что ты их обрезала…
        Юсинь не могла поверить в то, что с ней произошло. Леш отпустил её! Она свободна! И Милька каким-то чудом оказался там, где его не должно было быть. Милька, родной, хороший, милый, любимый!
        - П-прости м-м-мен, п-пожалуйста, за то, ч-что я тебе т-тогда н-наговорила, я н-не хотела, я до-должна была, п-потому ч-что… п-п-потому, - Юся закрыла лицо руками. Её так трясло, что она не могла произнести разборчиво ни одного слова. Чёртово, чёртово заикание!
        Юсинь считала, что давно приноровилась к нему, сумела нащупать слабые места, научилась не проигрывать всухую. И всё же иногда, в такие минуты, как сейчас, ей хотелось вынуть из себя голос и заменить, как неисправный механизм или разрядившуюся батарейку. В такие минуты она страстно завидовала тем счастливчикам, которые не боролись с невидимым противником всякий раз, когда извлекали мысли на поверхность.
        Юся чувствовала, что ей хочется плакать. Она устала бороться. Особенно теперь, когда самое страшное позади, когда дверь в Страну Туманов закрылась и она опять свободна. Особенно потому, что рядом стоял Милька. А у неё не было сил с ним объясниться. Юсинь устала.
        Милька хотел что-то сказать, но заметил, что Юся пошатнулась.
        Он тут же подскочил к ней совсем близко. Слишком близко для того, кто всего лишь хочет поддержать потерявшего равновесие человека. Юсинь растерянно отняла руки от лица, тогда Милька склонился ставляла свой первый поцелуй.
        Сотню раз ей виделись подробности, от которых она, в стеснении вспыхивая румянцем, тут же отмахивалась. Ей рисовалось, что первый поцелуй будет необыкновенным, но даже в самых смелых своих фантазиях она не воображала, что от него взлетают в воздух множество разноцветных светляков. Вертясь над головой Юсинь, они то и дело опускались на волосы, отбрасывая пёстрые блики. Юся закрыла глаза и не дышала так долго, что, наверное, могла бы умереть. «Настоящее волшебство, - думала она, ощущая на своем лице тепло Милькиного дыхания. - Волшебство первого поцелуя».
        Постепенно светляки растаяли в воздухе, как тают на ладони крупинки снега. Юсинь открыла глаза. Милька долго и молча смотрел на неё, и она тоже молчала в ответ.
        - Ты когда-нибудь расскажешь мне, что с тобой произошло? - наконец сказал он, улыбнувшись.
        - Расскажу, - ответила Юсинь не запнувшись и добавила - А знаешь ли ты, Милька, сколько миров вокруг тебя?
        Юсинь больше не заикалась, а кроме того, теперь точно знала, что сдержит данное слово и отыщет ученицу для Урсулы чего бы ей это ни стоило. Пусть это будет одноклассница Ленка Гришина, увлекающаяся изучением чёрной магии, или рыжеволосая Лапухина. Пусть это будет кто угодно! Потому что она - Юсинь останется здесь, в своём мире, в своём собственном волшебстве, рядом с Милькой! Она будет бороться за своё счастье, будет отстаивать его столько, сколько сможет!

* * *
        В кармане Юси осталось лежать зеркальце. В мире людей оно, разумеется, не покрывалось инеем, не служило его владельцу чудесным компасом. Но в него, если сильно захотеть, можно было увидеть ведьму Страны Туманов, её кота-помощника и огромных серых птиц с чёрными, острыми как ножи клювами. А если попросить зеркальце быть добрым, то можно с ними и поговорить…
        Хороший сын
        На Рыське был надет его лучший вязаный свитер, лучшие штанишки, лучшие и совершенно новые красные подтяжки. Шерсть кота-помощника пушилась и блестела, словно после купания, - ни одной проплешины, ни одного шрама. И ни одного намёка на то, кем он в действительности является. Старый потрёпанный кот снова превратился в жизнерадостного милого Рыську.
        Рыська вскочил на подоконник, высыпал на него лоснящиеся стручки красного перца.
        - Готово! - радостно мяукнул он хозяйке. - Лучший обелег на всём свете!
        - Лучший! Лучший! - загорланили эхом крылатки, кривляющиеся под потолком, словно макаки.
        - Рысенька, там на Просительной полянке Ничка чего-то выжидает. Пойди, узнай зачем пожаловала. Мне себя в порядок привести надо. - Урсула достала маленькое зеркальце, поправила на голове ободок, усеянный небольшими белыми розами. - Негоже перед духами в таком виде показываться.
        - Ничке обелег нужен, - отозвался довольный Рыська, подтягивая красные лямки на штанах, - от людей обелег. Когда вы болели, она плиходила жаловаться, что люди замечать её начали, и я пообещал сдулу влучить чего-нибудь от такой напасти.
        - Напасти! Напасти! - повторила самая крупная крылатка и кувыркнулась через голову.
        - Не понадобится ей оберег, - улыбнулась ведьма своему отражению. - Всё отныне хорошо в Стране Туманов. Всё как прежде. - Урсула отвлеклась от зеркала на секунду, повернулась к коту-помощнику. - Но ты всё равно сходи. Вручи ей стручок перца, пусть повесит на шею.
        Рыська послушно кивнул и скрылся за дверью.
        Ведьма проводила помощника взглядом, поднесла зеркальце к губам, дунула. Его поверхность дрогнула, точно подёрнулась гладь воды, и Урсула увидела Юсинь.
        Она сумела вернуться домой. Умная, добрая, такая же упрямая, как её бабка.
        - Хороший у меня сын, такую девочку воспитал, - сказала ведьма вслух и дунула на зеркальце вновь. Теперь она видела в нём лишь своё довольное морщинистое лицо.
        Её счастье не могла омрачить даже предстоящая встреча с Лешем. Ей надо заключить с ним новый договор, чтобы на этот раз не рисковать спокойствием жителей Страны Туманов. На этот раз она сдержит своё слово.
        Отчего так?
        Межевик нашёл себе отличное место. Лучше нельзя было и представить. На складе продуктов в городском магазине темно и всегда есть чем поживиться.
        Дух устроился за сетчатыми мешками с овощами и фруктами, здесь он чувствовал себя царём. Он выбирал лучшую еду, а ту, которая с гнильцой или недозрелая, разбрасывал по полу, каждый раз заставляя толстую уборщицу охать в испуге и недоумении.
        Межевик был доволен выбором - как только продукты начинали заканчиваться, «человеки» сразу же подвозили новые. Дух часто потешался над ними, устраивая мелкие пакости: то тюк сверху на голову грузчику уронит, то в чью-нибудь штанину вцепится. Человек дёргает ногой, не может понять в чём тут дело, а невидимый Межевик покатывается со смеху, трёт лапищами слезящиеся от хохота глаза. И всё бы хорошо. Жить бы Межевику здесь да жить. Но тоска снова подкараулила его.
        Приснилась Межевику накануне родная нора, и вдруг до смерти захотелось ему пожевать своей любимой жвачки из еловой смолы и пчелиного воска. Переворачивается дух с бока на бок, не спится ему. Пинает он со злости мешок с проросшей картошкой, бросается помидорами в опостылевший шумный вентилятор.
        Нет. Нигде и никому не был Межевик нужен. Не было ему места в мире людей, не было ему места в мире духов. Отчего так?

* * *
        Весь новый день Юсинь провела в своей комнате, непрерывно размышляя о своих дальнейших действиях по поиску ученицы для Урсулы.
        Поднявшись, Юся подошла к окну, облокотилась на широкий подоконник и увидела, как в окно стучится клювом крохотная птица. Люди говорят, что это плохой знак, но Юся в последнее время окончательно перестала верить в приметы. Она потянула за ручку и впустила птичку в комнату. Вблизи она оказалась миниатюрной копией крылатки - серая, с тяжёлым чёрным клювом, как у тукана.
        - Помогать! Защищать! - прогорланила птица и нагло уселась Юсинь на плечо. - Спутник! - добавила крылатка, гаркнув это Юсе в самое ухо.
        - Вот так помощник, - рассмеялась Юсинь. - От тебя больше проблем будет, чем помощи.
        - Помощи! - повторила птица.
        Юсинь закрыла окно и случайно задела локтем цветочный горшок. Он шумно грохнулся на пол. Собиравшиеся вот-вот раскрыться бутоны белого эухариса смялись, стебли поломались.
        Юся наклонилась, собрала руками рассыпавшуюся землю обратно в горшок, сложила в него изувеченное растение и вернула на подоконник.
        - Прости, - сказала она цветку и опустила над ним ладонь.
        - Прости! - прогорланила мини-крылатка на плече.
        Когда Юсинь отвела руку в сторону, бутоны эухариса поднялись вслед за ее ладонью и тут же распустились. Цветок вновь благоухал как в ни в чём не бывало..