Тайна ночных вспышек Йенс К. Хольм
        Стоит юному детективу Киму и его друзьям отправится на каникулы в рыбацкий поселок, приютившийся на острове, — как их уже поджидают необыкновенные приключения…
        Хольм К. Йенс
        Тайна ночных вспышек
        1
        Мы с Очкариком стояли на перроне Центрального вокзала Копенгагена, ожидая Эрика. Через несколько минут поезд с пыхтящим локомотивом тронется в путь, увозя меня, Эрика и Очкарика в курортно-рыбачий поселок, к Кате. Мы надеялись, что там не обойдется без новых приключений.
        Осенние каникулы в школе начинаются завтра. Сегодня же мы еще побывали в своем классе, но как только освободились, сразу же побежали домой и попрощались с родителями. Выслушав положенные в таких случаях наставления и забрав чемоданы, поехали на вокзал, где должны были встретиться на перроне.
        Очкарика я увидел сразу. Мы с ним тут же сдали в багаж свои велосипеды. Эрика еще не было.
        Как и в летние каникулы, я получил приглашение погостить у дяди с тетей. На мою просьбу привезти с собой Очкарика они сразу же ответили согласием. А Эрик будет жить в летнем домике вместе с родителями. Они уже уехали туда на машине, разрешив ему совершить путешествие вместе с нами на поезде.
        - А вот и он, — радостно объявил Очкарик, показав на вход.
        Эрик, улыбаясь, неторопливо направился к нам, будто до отправления поезда было не менее часа.
        - Привет! Прошу извинить, если вам пришлось меня ждать. А вы заметили двух полицейских у входа в вокзал?
        Усмехнувшись, я ответил:
        - Так ты их, стало быть, тоже увидел?
        - А как ты думал? Ведь ты здесь не единственный сыщик!
        Очкарик озадаченно смотрел на нас, не понимая, о чем шла речь. Тогда я кивнул на двух мужчин, появившихся в этот момент на нашем перроне.
        - Приглядись вон к тем мужикам. Я их сразу приметил, когда шел сюда, но забыл тебе сказать. Это сотрудники полиции, только они в штатском.
        - А вы с Эриком их разве знаете? — спросил Очкарик.
        - Нет, но кто они, угадать нетрудно. Дело в том, что полицейские в гражданской одежде почему-то выглядят всегда одинаково. Я даже не знаю, чем это объяснить. Скорее всего, их выдает манера поведения. Вспомни хотя бы тех двоих, что появились этим летом в поселке. Они выглядели точно так же.
        - А зачем они тут?
        - Видимо, следят за кем-то, скажем за преступником, на которого объявлен розыск, — предположил я. — Стерегут, чтобы он не прыгнул в поезд при отправлении. А может, у них другое задание.
        - Остается, всего несколько минут до отправления, — сказал Эрик. — Нам надо поторопиться, чтобы поудобнее устроиться.
        Поезд шел до Хельсингёра. Пассажиров было немного, и мы без труда нашли три хороших места. После непродолжительного спора два места у окна достались Эрику и Очкарику.
        Поезд тронулся, путешествие началось! Мы хотели взглянуть на полицейских, но их нигде не было видно. Возможно, они в последний момент сели в другой вагон.
        Устроившись поудобнее, мы стали обсуждать, какую цель преследуют стражи порядка. И в конце концов опять сошлись на том, что, скорее всего, это охота за каким-то опасным преступником. Тогда мы стали присматриваться к пассажирам, нет ли среди них подозрительного типа. Однако такого не оказалось. Все попутчики были обычными людьми.
        В Хельсингёре мы пересели на другой поезд, а выйдя на своей остановке, к своему огромному удивлению, увидели обоих полицейских. Сошедших оказалось всего пять человек: трое нас, а двое других — те сыщики.
        Глядя на них, Очкарик прошептал:
        - Интересно, что им здесь понадобилось?
        - Наверно, уже успел распространиться слух о нашем намерении провести здесь каникулы, — иронически ухмыльнулся Эрик. — Поэтому-то поселковые власти затребовали на всякий случай подкрепление из Копенгагена. Если же говорить серьезно, то здесь что-то происходит! Я нисколько не удивлюсь, если мы с ходу столкнемся с каким-то серьезным делом.
        - Полицейские появляются всегда там, где случается что-то таинственное и необычное, — добавил я.
        - Это точно! — воскликнул Эрик с таким видом, будто услышал нечто особенно умное.
        Оба служителя закона взяли в руки чемоданы и направились в сторону поселка. Надо было пройти чуть больше полутора километров по песчаной проселочной дороге, вьющейся между полями.
        Взвалив на себя свой багаж, мы направились вслед за ними. Наши велосипеды должны были прибыть с вечерним поездом.
        Пройдя приличное расстояние — полицейские были все время в поле нашего зрения, — мы заметили Катю. Она спешила из поселка, чтобы встретить нас, и уже издали стала размахивать руками. Мы помахали ей в ответ.
        - Послушайте, — сказал Очкарик. — Я считаю, что не следует говорить ей об этих полицейских. Во всяком случае, хотя бы до тех пор, пока не выясним, для какой цели они сюда прибыли. Как думаете?
        - О чем говорить?! — вскричал Эрик. — Конечно же, нет никакой нужды волновать ее без надобности.
        Катя уже пробежала мимо полицейских, не обратив на них никакого внимания. Я был очень рад снова видеть ее. Мне как-то не хватало нашей подруги в течение этих двух месяцев, прошедших с летних каникул.
        Тут надо, пожалуй, объяснить, почему мы решили пока ничего не говорить ей о полицейских. Дело в том, что Катин отец — беженец. Он, как я уже упоминал, из славян. Фамилия его столь трудна в произношении, что я ее даже не запомнил. Он носит окладистую бороду. Думаю, что он много и успешно работает, но мы знаем его не слишком хорошо. По-датски говорит бегло, но еще с ошибками, так как живет в нашей стране всего несколько лет. Катя же находится в Дании давно. Ее мать — датчанка, а после ее смерти девочка жила у тетки в Копенгагене, пока не приехал отец и не купил в этом поселке небольшой дом. По пятницам к ним приходит домработница и наводит порядок. Все остальное на Кате. Ей уже четырнадцать лет. В школу она не ходит, но отец сам занимается с ней языками, математикой и другими предметами.
        Этим летом Катиного отца навестили два чиновника из отдела полиции, ведающего делами иностранцев, для проверки условий его жизни. И хотя все обошлось хорошо, Катя в те дни сильно перенервничала.
        Хотя у нас не было никаких сомнений, что эти двое не имеют отношения к ее отцу, мы все же решили ей о них не говорить.
        - Добрый день! — приветствовала она нас. — Как здорово, что вы опять здесь!
        Казалось, она была готова броситься нам всем по очереди на шею, но не сделала этого. Мы просто вчетвером пошли в поселок. Я успел заметить, что полицейские направились к гостинице. Таким образом, по крайней мере, мы знали, где их можно найти.
        По дороге Катя многозначительно помалкивала. Когда же мы дошли до перекрестка, где обычно расходились в разные стороны, она не выдержала и сказала:
        - Хотя я до вечера решила не говорить вам, все же знайте: я наткнулась на какое-то таинственное дело!
        - Что же это такое?
        - Я обнаружила таинственный дом на берегу моря. Очень и очень подозрительный дом. Думаю, речь идет о контрабандистах. Но больше я пока рассказывать не буду. Обо всем узнаете вечером. А где мы встретимся?
        - Мы должны подойти к вечернему поезду: с ним прибудут наши велосипеды, — ответил я.
        - Тогда заходите за мной. Я вместе с вами пойду на вокзал.
        На том мы и порешили. Постояв еще некоторое время и поболтав о том о сем, разошлись. Но Катя так ничего больше не сказала.
        - Это наверняка хорошенькое дельце, как раз то, что нам нужно! — Вот и все, что добавила она при расставании.
        Каждый пошел своей дорогой. Мы с Очкариком направились к дому моего дяди.
        Каникулы, кажется, обещали быть интересными!
        2
        Мои родственники встретили нас радушно. Особенно радовалась тетя, которая расцеловала меня и сказала, что очень скучала. Я же чувствовал себя не в своей тарелке. Очкарик стоял рядом, молча наблюдая за происходившим. Чувствовал он себя смущенно. Он был гостем в доме, а насколько я знаю матерей, ему наверняка надавали целую кучу советов и наставлений. И вот он стоял, не зная, что ему делать. Наконец, тетушка обратила на него внимание, потрепала по плечу и пригласила к столу.
        На обед были рубленые котлеты. Очкарик все еще хранил молчание. Я же спросил:
        - А здесь за последнее время ничего не случилось?
        - Нет, — ответил дядя, — по крайней мере, ничего, заслуживающего внимания. Тут всегда происходит что-либо сенсационное как раз в то время, когда вы приезжаете к нам. А как дела с твоими новыми книгами?
        - Спасибо, — ответил я. — Последняя находится в издательстве.
        Дядя усмехнулся.
        - А о чем будет следующая?
        - Пока не знаю. Разве только нам посчастливится раскрыть за время осенних каникул какое-нибудь новое таинственное дело.
        - Ага, значит, все же что-то будет? А что с тобой, Пелле? Ты все молчишь. Не надеешься ли попасть в какую-нибудь жуткую историю?
        Очкарик покраснел.
        - Нет, а впрочем, пожалуй, да. Мы ждем просто фантастических приключений. Если нам повезет, Киму будет о чем написать.
        - За разговорами не забывайте о еде! — напомнила тетя.
        И все вновь склонились над тарелками.
        После обеда мы поднялись в мансарду, где я обычно обитал летом. Дядя поставил туда еще одну кушетку. Между нею и кроватью осталось не так много места — только проход к окну. Но мы с Очкариком были очень довольны. Багажа-то у нас совсем немного.
        - О чем задумался? — спросил я его.
        - О тайне, которую нам сообщила Катя, — ответил тот. — Прикидываю, не по этой ли причине сюда прибыли те двое полицейских.
        - Ты говоришь дело! Жаль, что она не рассказала нам об этом подробнее.
        - Через полчаса мы с нею встретимся. Тогда и узнаем все. Нам действительно везет!
        Я кивнул.
        - А ты не считаешь, что мы столкнемся даже с двумя таинственными случаями? Ведь дело, о котором нам сообщила Катя, может не иметь ничего общего с полицейскими, не так ли? Тогда выходит, что, кроме ее тайны, имеется и другая, с которой и должны разбираться прибывшие сюда сыщики.
        Я присел на край кровати.
        - Как же нам это выяснить? Он усмехнулся.
        - Для этого понадобится пытливый ум, Ким. Чтобы получить исходные факты для размышления, установим слежку за этой парочкой и выясним, куда они пойдут и что намереваются делать.
        - Да, таким путем нам, возможно, удастся узнать, каким делом они намерены заняться. Мысль эта, безусловно, неплохая. Но Кате мы тем не менее пока ничего говорить не будем. Согласен?
        - Я тоже так считаю. Действительно, не стоит говорить, пока не выясним, с какой целью они сюда прибыли.
        - И все же не исключена возможность, что это в какой-то степени касается ее отца, — сказал я после некоторого раздумья.
        - А я так не считаю, — возразил Очкарик. — Его документы в полном порядке — вид на жительство и тому подобное.
        Так мы сидели, обсуждая наши будущие дела. В окно виднелось море, которое бороздили танкер и несколько мелких судов. В сосновой рощице на косогоре выше всех к небу пробилась одна-единственная березка. Листья на ней стали совсем желтыми. Осень…
        3
        Мы — Эрик, Очкарик и я — встретились с Катей у садовой калитки ее дома. Она была с велосипедом. Когда отправились на вокзал, за нами увязался Шнапп. Вновь оказавшись на лоне природы после долгих недель пребывания в городе, верный пес Эрика был вне себя от радости. Мы его хорошо понимали, так как и сами чувствовали нечто подобное.
        Вечерний поезд уже отправился дальше. Получив из багажного отделения велосипеды, мы рискнули поехать на них по песчаной дороге в поселок.
        По пути Эрик сказал:
        - Как жаль, что мы не можем пользоваться гаражом Очкарика. Теперь у нас нет постоянного пункта сбора.
        - А наша хижина? — напомнила Катя. — Я была там на прошлой неделе, она все еще стоит и не развалилась. В стенах, правда, есть дыры, но все можно быстро отремонтировать.
        - А не холодно ли там? — спросил я.
        - Так мы можем ведь развести костер, — весело ответил Очкарик.
        Идея эта нам всем очень понравилась. И мы решили расстаться на некоторое время, чтобы запастись дома кое-какими продуктами, чаем, табаком, трубками, спичками и одеялами.
        Я попросил у дяди разрешения взять его лодочный фонарь, а тетя выдала нам целую кучу всяких вкусностей из своих припасов. Все это мы водрузили на багажники велосипедов и отправились в путь.
        К нашему постоянному месту встречи мы приехали первыми, но вскоре появились Эрик со Шнаппом, а чуть позже и Катя. К этому времени стало уже совсем темно. Фары на велосипеде у Эрика не было, поэтому он ехал в середине нашей кавалькады. Добравшись до перекрестка, мы свернули к лесу и через некоторое время оказались около хижины.
        Здесь все было так же, как летом. В последний раз мы заделали отверстие в крыше куском парусины. Теперь же мы его убрали, чтобы дым от костра уходил верх. Все работали с большим рвением и прилежанием, кроме Шнаппа, который путался у нас в ногах и лаял без умолку.
        Повесив посреди хижины фонарь, мы бросили под отверстием охапку хвороста, затем засыпали земляной пол сухой травой, расстелили одеяла, и стали распаковывать наши съестные припасы.
        Наконец, порядок был наведен. Эрик принес воды из ближайшего ручейка. Старый котел, который мы раздобыли еще летом, вскоре запел веселую песенку. И мы расселись вокруг костра, ожидая, когда закипит вода.
        - А теперь расскажи нам, Катя, что же ты обнаружила, — произнес я.
        - Возможно, вы скажете, что тут нет ничего необычного… — начала она.
        - Конечно, так именно мы и скажем! — воскликнул Эрик. — Давай, давай, не тяни, рассказывай!
        - Связано это с одним домом, — продолжала Катя.
        - И что это за дом? — перебил ее Очкарик.
        - Да вы его хорошо знаете. Это тот, что стоит на откосе, около пляжа. К нему снизу ведет довольно длинная деревянная лестница.
        - Там голубые ставни, так ведь? — уточнил Эрик. — Его на лето сдавали в аренду какой-то шведской семье.
        Катя утвердительно кивнула.
        - Да, это он.
        - Примерно в том направлении, — определил Эрик, махнув рукой направо. — Если пойти отсюда по лесу, то выйдешь на просеку, а потом на дорогу, вдоль которой разбросано несколько летних домиков. Крайний и есть дом с голубыми ставнями.
        - Правильно, — ответила Катя. — Отсюда действительно можно к нему выйти. Вокруг дома большой сад, но он уже давно запущен и, как мне кажется, одичал. Шведы летом там тоже ничем не занимались.
        - Подожди-ка, — сказал Очкарик. — Внизу, около лестницы, находится спуск к прогулочным лодкам, не так ли?
        - Да. А ты, Ким, знаешь, о чем идет речь?
        - Конечно. Я лишь ожидаю, когда мы узнаем, что, собственно, в этом доме таинственного.
        - Теперь как раз переходим к этому моменту, — засмеялась Катя. — Однако минуточку. Вода закипела, и мне нужно заварить чай…
        Наша подруга занялась чаем, а мы сидели молча, ожидая, когда она закончит приготовления и продолжит свой рассказ. При этом делали вид, что дым от костра нам нисколько не мешает.
        Собственно, метод этот применялся еще североамериканскими индейцами: костер посередине и дыра в верхней части хижины или вигвама для выхода дыма. Может, дым от датских костров отличается чем-то от индейских. Этого я не знаю. Но дым нашего костра «никак не хотел уходить наверх в отверстие. Глаза слезились, и нас одолевал кашель. Но мы не проронили ни слова недовольства. Раз индейцы стойко переносили такое неудобство, то могли потерпеть и мы.
        Если не считать дыма, в хижине было довольно уютно. Стало совсем тепло. В отблесках пламени все выглядело несколько таинственно и даже торжественно. Фонарь мы потушили, так что внутренность нашего убогого сооружения освещалась лишь костром. Катя вытащила из своей поклажи печенье и половину песочного торта. Затем последовали нож, чайные ложки, сахар и чашки. Она разлила чай, разрезала на четыре части торт и села рядом со мной к костру.
        Чай сильно отдавал дымом. Но никто из нас не обращал на это внимания. Напротив, все утверждали, что чай просто великолепен. Так мы сидели, наслаждаясь тишиной, теплом и Катиным угощением. Ведь это была совсем иная жизнь, чем занятия в школе!
        Шнапп лежал рядом, поглядывая на нас укоризненно. Но он ведь ничего не знал об индейцах!
        Когда мы расправились с тортом и Катя налила нам еще по чашечке чая, Эрик, Очкарик и я закурили трубки, уселись поудобнее и приготовились слушать продолжение Катиного рассказа.
        - Так вот, — сказала она, — на прошлой неделе случилось нечто необычное. Я ходила в соседний поселок в кино. А поскольку велосипед был не в порядке, то шла туда и возвращалась домой пешком. На обратном пути мне почему-то захотелось пройтись по пляжу. Было около десяти часов вечера, и кругом царила густая темнота.
        - И тут ты прошла мимо дома с голубыми ставнями?
        - Да, — ответила она, — и вдруг заметила наверху свет.
        - Свет?!
        - Да, хотя, собственно, это было необычное освещение. Я хочу сказать, что электрический свет-то не включался вовсе. Был виден лишь слабый мигающий лучик, как будто кто-то ходил по дому, подсвечивая себе карманным фонариком. Остановившись, я внимательно присмотрелась.
        - Минуточку, — прервал я ее. — Ты увидела свет внутри дома. Разве ставни на окнах не были закрыты?
        - Нет, насколько я помню, нет. Это-то и удивительно. Правда, в тот вечер я об этом не подумала. Я долго стояла на берегу, посматривая наверх, в сторону дома. Сначала я было подумала, что в доме горит камин, так как свет-то был мерцающий. Но потом все же пришла к выводу, что это — карманный фонарик.
        Катя на минутку замолчала, и Эрик сказал:
        - Можно прямо с ума сойти. Звучит интригующе. А что ты сделала потом?
        - Я осторожно прокралась наверх по лестнице. Когда оказалась в саду, спряталась в кустах и стала наблюдать за домом. Через несколько минут свет погас. Я продолжала наблюдение в расчете, что услышу оттуда какие-нибудь звуки. Но все было тихо. Тогда я подползла поближе к дому и стала ждать.
        - Чего же? — спросил удивленно Эрик.
        - Что они, то есть те, кто находится в доме, выйдут. Потому что подумала: а вдруг это воры? Прождала не меньше четверти часа, но в доме по-прежнему было темно и никто из него не вышел.
        - А что потом?
        - Потом я пошла домой. Я не решилась оставаться там дольше, а то отец стал бы беспокоиться из-за моего долгого отсутствия.
        Покуривая трубки, мы пытались осмыслить сказанное Катей. Она была права: случай выглядел довольно таинственным. Ведь если это был обычный вор-домушник, то для чего он остался в доме, выключив фонарик? Нормальный вор постарался бы исчезнуть оттуда поскорее.
        - Я знаю: то, что я рассказала, звучит не слишком-то многообещающе, — произнесла Катя после некоторого молчания.
        - Нет, это довольно интересно, — возразил я. — И ты проявила большое мужество, прокравшись в сад.
        - Ты так думаешь? — радостно воскликнула она. Сидя рядом со мной, она размешивала сахар в своей чашке. В этот момент Катя выглядела довольно горделиво. — А ведь тут необычного не столь уж и много.
        - Ты сказала, что прождала не менее четверти часа после того, как погас свет?
        - Может быть, и все двадцать минут. Но уж четверть часа, это точно.
        - Не возникла ли у тебя мысль, что тот, кто находился в доме, собственно, там живет? Что он лишь поднялся на минутку из постели, не включая электрический свет?
        - Да, об этом я тоже подумала, — ответила она. — Но почему он все-таки не включил свет?
        - Возможно, был испорчен выключатель или же неисправна электропроводка.
        - Этого я не знаю.
        - Не исключена и вероятность автоматического отключения электротока. А если в доме имеются керосиновые лампы, то в них могло не оказаться горючего.
        - А не мог ли это быть просто бродяга, который забрался туда, чтобы поспать? — высказал свое мнение Очкарик.
        - Нет, в гараже стояла автомашина, — возразила Катя.
        4
        - Что?! — воскликнул Эрик и помешал ложкой в чашке. — Черт побери! А ведь чай сильно попахивает дымком. Почему ты не сказала об этом раньше?
        - О чем? Что чай попахивает дымком?
        - Да нет же, что в гараже стояла автомашина.
        - Потому что… потому что заметила это лишь на следующий день.
        Мы уставились на нее с любопытством.
        - Значит ли это, что ты была там опять на следующий день?
        Она кивнула.
        - Да, я подождала, пока стемнеет, и пошла к дому. Но на этот раз не по пляжу, а со стороны дороги. В доме было темно, но я заметила следы автомобильных колес, ведущие к гаражу. После обеда в тот день как раз прошел дождь. Я подошла к гаражу. Он был закрыт. Через маленькое окно рассмотреть внутри ничего не удалось. Я заметила, однако, что висячий замок на двери гаража не заперт. Немного постояла, прислушиваясь, но из дома не доносилось ни звука. Тогда осторожно приоткрыла дверь и проскользнула в гараж. Там стояла автомашина. Потрогала радиатор. Он был еще теплым. Стало быть, они приехали не так давно.
        - А ты действительно не из робких, — заметил Очкарик. — Вспомни, не была ли машина мокрой?
        Катя задумалась.
        - Думаю, она была сухой.
        - В котором часу ты попала туда?
        - Наверно, около семи или половины восьмого.
        - А не припомнишь ли, когда в тот день прекратился дождь?
        - Дай-ка вспомнить… Пожалуй, около шести часов вечера. Хотя нет, даже позже. Когда я собиралась уходить из дома, дождь еще шел, но стал затихать. По пути останавливалась поговорить с фру Фредериксен — той, которая приходит к нам убирать. На это ушло не менее четверти часа. А пока добралась до того дома, прошло еще около получаса. А к чему тебе это надо знать, Очкарик?
        - Я прикидываю, не приехала ли машина издалека, скажем из Копенгагена. Но, судя по всему, нет, так как в этом случае она была бы мокрой. Стало быть, автомобиль приехал незадолго до твоего появления там. Был ли радиатор очень горячим?
        - Этого я точно не помню, — ответила Катя после некоторого раздумья.
        - Но все-таки? Были ли он нагрет, как, скажем, котел с кипящей водой?
        - Нет, не настолько. Он был, скорее, теплым, а точнее говоря, что-то среднее между теплым и горячим.
        - Тогда они приехали, преодолев расстояние несколько большее, чем из нашего селения. Конечно, многое зависит и от типа машины.
        - Этого я не знаю, Очкарик, — огорченно покачала головой Катя. — В автомашинах я ничего не понимаю. А кроме того, побоялась, что кто-то может прийти, поэтому и поспешила оттуда удрать.
        - Когда Очкарик закончит свой допрос, — ухмыльнулся Эрик, — мы, может быть, узнаем, что произошло дальше.
        Наш мудрец после этого замолчал, а Катя продолжила свой рассказ:
        - Так вот, я выскочила из гаража. В доме все еще было темно. В тот вечер я не подумала, что из-за плотно закрытых ставен свет наружу мог и не проникать. Подойти ближе я не решилась. Но тут произошло нечто необычное. Я как раз собиралась уходить, как вдруг вспыхнул прожектор.
        - Что ты говоришь?!
        - Прожектор или же очень сильный фонарь. Луч шел из окна на втором этаже. Откуда точно, я не знаю, так как находилась в это время по другую сторону дома. Пучок света упал сначала на вершину одного дерева, а затем переместился на лестницу, ведущую к морю. Стал даже виден дальний край спуска к прогулочным лодкам. Но тут прожектор потух так же внезапно, как и вспыхнул.
        - Ты в это время ничего не слышала?
        - Ни единого звука.
        - Появлялся ли прожектор еще? — спросил Эрик.
        - Нет, во всяком случае, в то время, когда я была там, — ответила Катя. — Я пробыла там более получаса, но ничего нового не произошло. В доме не было видно никакого света, не слышно было и никаких звуков.
        - А с тех пор ты туда больше не наведывалась? — спросил я.
        - Была сегодня, — ответила она. — Хотела убедиться, что они еще там. На этот раз проехала мимо на велосипеде. Ни в доме, ни около него никого видно не было, лишь одно из окон прикрыто неплотно. Больше я ничего не заметила, так как не решилась останавливаться. Главное, они еще там. А может быть, он или она. Вот и все.
        Катя замолчала, но потому сразу поинтересовалась у нас:
        - Как вы считаете, эта история заслуживает нашего внимания?
        Мы все втроем разом кивнули, а Эрик важно произнес:
        - Думаю, случай этот вполне подходит. Я сначала решил было, что там развлекаются какие-нибудь молокососы. Но они ведь на автомашинах не ездят!
        - Возможно, во всем этом нет ничего таинственного, — добавил я, — но производит впечатление чего-то необычайного. Считаю, что нам следует заняться расследованием этого случая.
        - Конечно, займемся! — воскликнул Эрик. — Иначе как же мы будем злиться на себя, если впоследствии узнаем, что в этом доме находилась банда бандитов и убийц или что-то в этом роде, а мы сидели и дурака валяли.
        - Я не совсем уверен, что это бандиты, — произнес Очкарик. — Вполне возможно, что там контрабандисты. Ведь место-то для них очень подходящее: море, лес, полиции почти нет. Поддерживаю предложение начать расследование.
        - Но не сегодня вечером, не так ли? — сказал я и посмотрел на часы. — Мы с Очкариком не хотели бы возвращаться домой слишком поздно в первый же день. Но у нас есть еще с полчаса времени. Давайте используем его для обсуждения интересующего нас вопроса. С чего следует начать? Есть ли у кого предложения на этот счет?
        Мы сидели, глядя на тлеющие угли, и говорили о таинственном доме. Пили чай и курили трубки. Шнапп положил свою голову мне на колени, и я старался не шевелиться, почесывая ему за ухом.
        Перед расставанием тщательно погасили костер и поехали сквозь ночную тьму по домам. Настроение у всех было превосходное: нас ведь ожидали новые приключения!
        Мы с Очкариком еще долгое время продолжали разговор, лежа в постелях у себя в мансарде. Но усталость постепенно взяла свое, и мы незаметно для себя уснули.
        5
        - Я за то, чтобы начать расследование как можно скорее, — произнес Очкарик, намазывая мармелад на хлеб.
        Было это уже на следующее утро. Тетушка не стала поднимать нас спозаранку, чтобы дать нам выспаться. Они с дядей уже позавтракали, так что мы с Очкариком сидели в столовой одни.
        - Вполне вероятно, что дело-то не столь и таинственное, — продолжил он с набитым ртом, — но попытаться разобраться стоит. А если даже оно и окончится ничем, у нас есть на примете еще другое.
        - Ты имеешь в виду полицейских? Он кивнул.
        - Пока светло, организовать за ними слежку не так-то просто, — засомневался я.
        - Это точно. Но, может быть, они и сами ничего не станут предпринимать до наступления темноты. Одному из нас нужно сегодня же вечером последить за ними и попытаться выяснить, чем они намерены заняться. Посмотри, не осталось ли в кофейнике еще на чашечку кофе?
        Я пододвинул к нему кофейник. Мысли мои были заняты планами на сегодняшний день. Вскоре мы должны встретиться вчетвером в хижине. Катя обещала позаботиться об обеде и приготовить что-нибудь такое, что можно было бы просто подогреть над костром. А когда тетя узнала, что мы планируем провести весь день на природе, то собрала для нас целую корзинку со съестным, не забыв о посуде, ложках и вилках.
        - Знаешь ли, — сказал Очкарик, — судя по всему, в нынешние каникулы нам придется немало потрудиться. Надеюсь, что ты потом напишешь о них!
        - Постараюсь. А теперь надо побыстрее добраться до хижины, ибо первый каникулярный день уже начался.
        Допив кофе, мы отнесли посуду на кухню, попрощались с тетей и вывели свои велосипеды. Поскольку было еще рано, решили заехать за остальными.
        Когда мы подъехали к дому Эрика, он уже направлялся к калитке.
        - А я собирался как раз к вам. Давайте заедем за Катей. Есть что-нибудь новое?
        - Разве только что мы отлично выспались, — ухмыльнулся Очкарик.
        - Надо надеяться, что бандиты тоже не страдали бессонницей, — пошутил Эрик. — Они должны быть свеженькими и здоровенькими, когда мы их изловим. А я вот всю ночь не сомкнул глаз, лежал и все раздумывал. Друзья, насколько все это захватывает! Ну так поехали.
        В это время его мать открыла окно и крикнула вдогонку:
        - Возвращайся не слишком поздно, Эрик! Мы ведь тебя сегодня утром едва добудились!
        Мы с Очкариком, услышав это, лишь с улыбкой переглянулись.
        - А ты говорил, что всю ночь не сомкнул глаз, — иронически произнес я.
        - Это я просто делал вид, что все еще сплю. Мой девиз, как вам известно: быть всегда начеку! Поэтому-то меня и называют Орлиным Глазом! Как вы полагаете, Катя уже встала?
        Ответа на его вопрос не последовало. Очкарик, ехавший немного впереди нас, в этот момент резко затормозил. Чтобы не наскочить на него, мы тоже тормознули.
        - Ты что, дурацкая башка, не знаешь дорожных правил, — проворчал Эрик. — Для чего, по-твоему, они существуют?..
        - Заткни свою пасть, старая обезьяна, — цыкнул на него Очкарик.
        - А при чем тут обезьяны? — возмутился Эрик. Но тут и мы заметили, почему так резко затормозил Очкарик. В нескольких десятках шагов впереди нас шел один из тех двоих полицейских из Копенгагена.
        - Пусть отойдет немного подальше, прежде чем мы последуем за ним, — предложил Очкарик. — Надо посмотреть, куда он направляется!
        - Думаю, он просто идет в магазин, — предположил Эрик. — Ведь сотрудники уголовной полиции начинают, как правило, действовать только с наступлением темноты.
        - Об этом мы с Кимом тоже говорили, — заметил Очкарик. — Но тем не менее приглядеть за ним нужно. Ну теперь он, пожалуй, отошел достаточно далеко. Поехали за ним, не торопясь.
        Полицейский двигался в том же направлении, куда было нужно и нам. Таким образом, он шел явно не в магазин, так как тот находился совсем в другой стороне.
        Вот страж закона завернул за угол. Мы прибавили ходу. Но когда туда подъехали, полицейского уже не было видно.
        - Куда он делся? — недоумевал Эрик.
        - Может, вошел в один из домов, — предположил я.
        В одном из ближайших домов жили и Катя с отцом.
        - Не думаете ли вы?..
        Да, мы все подумали об одном и том же. Но, к сожалению, делать было нечего. По всей видимости, полицейский направился переговорить с Катиным отцом. Наверно, потребовались еще какие-то документы.
        - Ну вот, — сказал Очкарик, — история-то вышла глупая.
        В ответ мы только кивнули головами.
        Но сейчас это было, собственно, не так уж и важно. Ведь у нас в резерве есть другая таинственная история!
        Мы медленно подъехали к Катиному дому, чтобы забрать ее с собой, пока у них будет находиться этот полицейский.
        - Нет, — прошептал Эрик. — Проезжаем мимо, не останавливаясь!
        Мы так и сделали, а когда отъехали подальше, он пояснил нам, в чем дело.
        - Он стоит в саду и смотрит на дом.
        - Полицейский, что ли?
        - Ну да. Он не пошел к дому, а стоит у калитки и наблюдает, что там делается. По сути, повторяется то же, что было летом. Они что, не могут оставить бедного профессора в покое?
        - Внимание, теперь он отошел от калитки и направляется в нашу сторону.
        - Давайте останемся на своем месте, — предложил Очкарик. — У нас совесть чиста и бояться нам нечего!
        Мы остались там, где были. Когда полицейский подошел поближе к нам, Эрик улыбнулся и сказал:
        - Не передадите ли вы от нас привет господину Бруну?
        Страж порядка остановился и удивленно взглянул на Эрика.
        - К сожалению, я не знаю никого, кого бы звали Бруном.
        - Простите, пожалуйста, — не смутился Эрик, — по-видимому, мне следовало бы сказать: господину обервахмистру Бруну!
        Полицейский тоже улыбнулся, но как-то неуверенно.
        - Я не совсем вас понял.
        - Вы можете говорить с нами совершенно откровенно, — снова заговорил Эрик. — И не беспокойтесь. Мы не скажем никому ни слова. Хотелось бы просто предупредить вас о Киме — вот он-то опасен. Он не может спокойно видеть полицейских: обязательно подойдет к ним и что-нибудь отчебучит. Ведь правда, Очкарик?
        - Да. Обервахмистр Брун наверняка рассказывал вам о нас. Он со своим коллегой — к сожалению, не могу вспомнить, как его звали…
        - Мадсен, — подсказал я ему.
        - Да, да, именно Мадсен. Так вот, оба этим летом были здесь. Проверяли, как живет профессор. А нам тогда в голову почему-то пришла мысль, что то были плохие люди, собиравшиеся причинить ученому вред. Мы совсем не подумали, что это могли быть полицейские. Ну а вечером, когда те вошли в сад, мы были начеку. И Ким ударил господина Бруна подвернувшимся ему под руку толстым суком по голове.
        - А не поленом ли? — попытался уточнить Эрик.
        - Да нет, это точно был сук, — подтвердил я.
        - Полено все же звучит лучше, — возразил Эрик. — Само слово более увесистое!
        Не обращая внимания на вмешательство Эрика, Очкарик продолжил:
        - В ответ господин Мадсен тоже нанес удар. А в дальнейшем все выяснилось. Мы узнали, что имеем дело с полицией, ведающей делами иностранцев, а те поняли, что мы ошиблись. Так все по-хорошему и окончилось.
        Полицейский засмеялся.
        - Так это были вы? Да, да, эту историю я знаю хорошо.
        - Стало быть, вы знаете господина Бруна?
        - Конечно. Это-то я должен признать. Надеюсь…
        - Пожалуйста, не беспокойтесь, — заверил его Эрик. — Обещаем, что не скажем никому ни слова. Ваши секреты будут нашими секретами. Так что будьте спокойны. Мы свое слово держим!
        - Это очень хорошо, — ответил полицейский. — Но как вы узнали, что я из полиции?
        - Мы заметили вас и вашего коллегу еще вчера на Центральном вокзале в Копенгагене, — объяснил я. — И сразу решили: вы полицейские. Мы были уверены, что вы просто не могли быть никем иным.
        - Это почему же?
        - Сотрудников полиции всегда можно распознать, — ответил Эрик. — Почти всегда, — сразу же добавил он.
        Мужчина громко рассмеялся.
        - Что ты говоришь?! Я что-то об этом никогда не слышал. А вы, ребята, мне нравитесь. Глаза-то у вас, как видно, острые!
        - Вы его не слушайте, — проговорил Очкарик, — он иногда говорит лишнее. Не правда ли, Ким?
        - Да, да, — подтвердил я. — Его даже собственные родители переносят с трудом и просили нас приглядывать за ним.
        - К тому же он подчас не совсем правильно понимает, что мы дружески относимся к нему, — продолжил Очкарик.
        - И даже становится нахальным, — добавил я, — или слишком фамильярным.
        - Вы что-то сочиняете, — возразил Эрик. — Не далее как сегодня утром, когда я умывался, отец предупредил меня, чтобы я не общался с плохой компанией. Конечно, я никуда не годный сын, так как нарушил свое обещание не связываться с прощелыгами. Извините, пожалуйста, я имел в виду не вас, а вот этих двоих типов, так называемых друзей. Но послушайте, почему полиция все еще докучает бедному профессору? Он ведь ничего плохого не сделал.
        - Мы ему совсем не докучаем, — возразил полицейский.
        - Может быть, и нет. Но вы следите за ним.
        - Этого слова я слышать бы не хотел, — ответил тот. — Мы не следим за каждым его шагом, но не выпускаем из поля зрения, как, впрочем, и всех иностранцев, не получивших еще датского подданства. Особенно людей, которые что-то собой представляют.
        - Стало быть, профессор — выдающаяся личность?
        - В том-то и дело. Он — известный физик, специалист по ядерным проблемам. Здесь нет никакого секрета. И я хотел бы, чтобы вы поняли: мы желаем ему только добра… Ну, а теперь мне нужно идти. Следовательно, я могу на вас положиться: вы никому ничего об этом не скажете?!
        - Вполне, — ответил я. — Мы ничего говорить никому не будем хотя бы по той причине, чтобы не нервировать Катю — дочь профессора, с которой дружим.
        Он кивнул, сказал «До свидания!» и ушел. Мы долго смотрели ему вслед.
        - А этот полицейский оказался очень любезным человеком, — подвел итог Эрик. — Ведь он так долго простоял с нами за беседой, хотя мог бы этого и не делать. Да, приятный парень!
        - Обервахмистр Брун будет рад, когда он передаст ему наш привет, — сказал я. — А вон и Катя. Как хорошо, что он уже ушел!
        7
        Почти целый день мы провели в хижине. Был воскресный день, и, хотя мы находились в лесу, воскресенье навеяло и на нас то дремотное и несколько благодушное настроение, когда весь мир представляется радушным и приветливым. Подогрев прихваченный с собой обед на костре, мы поели с большим аппетитом. Затем разлеглись на одеялах и завели разговор о Свенде и Кае, наших общих знакомых.
        Катя сказала, что видела обоих не так давно в гавани. Они вступили в недавно основанное товарищество рыбаков. Я спросил ее, не приходилось ли ей за это время разговаривать с местным полицейским Ларсеном. Катя ответила, что видела его как-то раз, но он был явно не в духе, поэтому она к нему подходить не стала.
        Поразмыслив, я пришел к выводу, что недовольство Ларсена в общем-то было оправдано. В течение всего лета он поддерживал с нами очень добрые, даже дружеские отношения. Но после последнего выкинутого нами номера его отношение к нам резко изменилось. Дело в том, что нам удалось изловить двух воров, но вместо того, чтобы сообщить ему о всех связанных с их поимкой обстоятельствах, мы ограничились лишь передачей ему отобранных у них денег. И сколько он ни старался, не мог узнать, кто же эти воры. А ими были Свенд и Кай, которых мы так и не выдали. Вот за это Ларсен на нас и рассердился.
        И все же было досадно, что так получилось. Что же нам делать, если в том таинственном доме, который обнаружила Катя, мы столкнемся с каким-нибудь крупным преступлением? Без помощи Ларсена мы многого предпринять не сможем.
        Вы спрашиваете, как прошло то воскресенье?
        Очень хорошо, хотя за весь день не случилось ничего имеющего какое-либо отношение к таинственному световому сигналу.
        Очкарик ушел навестить Штоффера, старого автомеханика, мастерская которого находилась неподалеку от нашей хижины. Нашего друга интересовало, как продвигается дело с установкой изобретенного им карбюратора на старую автомашину. Все остальные отправились посмотреть на таинственный дом.
        Вблизи он не производил такого впечатления. Дом как дом, ничего особенного. Мы подошли поближе и заглянули в пустой гараж. Ставни на окнах были закрыты, так что дом выглядел совсем нежилым.
        Когда мы возвращались в хижину, навстречу нам неожиданно выскочил Шнапп. Я до сих пор удивляюсь, как это ему удалось нас разыскать. По-видимому, пес тоже недоумевал, как это получилось: ищейка-то он был никудышная, о чем и сам хорошо знал.
        Вечером тоже ничего не произошло. Мы еще раз побывали у таинственного дома, но в нем опять никого не оказалось.
        По пути домой Катя выглядела расстроенной. Я стал ее утешать, говоря, что это — не ее вина.
        - Но, Ким, в доме действительно происходило что-то необычное. Я… я… была так в этом уверена! И радовалась: когда вы приедете, мы займемся расследованием и изловим преступников, кто бы они ни были!
        - Не думаю, что это преступники, — произнес Очкарик.
        - Нет, нет, это наверняка преступники, — возразила она. — Может, только они уже уехали.
        Ты учти, Катя, нельзя же от них требовать оставаться здесь только для того, чтобы мы могли установить за ними слежку, а потом и задержать. А почему бы и нет, — ответила она и засмеялась, ней вновь возвратилось хорошее настроение.
        И все же было немного грустно, что вдруг тайны не стало. Расследование, едва начавшись, оказалось более не нужным. На всякий случай мы продолжали держать тот дом в поле своего зрения и наведались туда в понедельник, а затем и во вторник, но в нем по-прежнему никого не было.
        Несколько раз нам случайно встретились оба полицейских, которые все еще жили в гостинице. Но с ними все было ясно, и нечего было ожидать от них чего-либо необычного. Постепенно я даже свыкся с мыслью, что нынешние осенние каникулы вряд ли дадут нам какой-то материал для новой книги.
        Вслед за понедельником и вторником так же безрезультатно прошла и среда. Вплоть до вечера, когда все неожиданно пришло в движение.
        8
        Сидя в мансарде, я от скуки читал какую-то книгу. Очкарик опять ушел к своему автомеханику. Вдруг я услышал, как внизу постучали. Дверь открыла тетя и с кем-то поздоровалась. Затем послышались шаги на лестнице, и на пороге появилась Катя.
        - О, рад тебя видеть, — галантно встретил я нашу подругу. — Входи же, входи!
        - Добрый день! — поздоровалась она. — Куда это ты спровадил Очкарика? — И присела на краешек кровати. — Ты очень занят?
        - Да нет.
        - А не пойти ли нам прогуляться? Я сидела дома и скучала. Отец в своем кабинете все читает и читает. Вот я и решила пойти к тебе и вытащить на улицу.
        - Совсем неплохая идея, — ответил я, вставая. Когда мы выходили из дома, тетушка крикнула нам вдогонку, чтобы я возвращался не слишком поздно, пообещал быть дома вовремя. Мы побрели к гавани и посмотрели на застывшие суда. Хотя погода стояла прекрасная, людей на берегу было немного. Затем прошли мимо гостиницы и заглянули в окно ресторана. Заведение пустовало, музыка не играла: летний сезон закончился. Потом мы направились к пляжу, болтая о том о сем. В это время взошла луна, еще ущербная, тускло освещая округу.
        - Скажи, а твой отец доволен своей жизнью здесь? — поинтересовался я.
        Этот не особенно умный вопрос вырвался у меня лишь потому, что я не знал, о чем говорить с Катей. По непонятной мне причине, оставаясь с ней наедине, я чувствовал себя каким-то глупым и никчемным и не мог преодолеть чувства неполноценности и робости. Это сковывало меня, и я шел рядом с ней, не в силах вымолвить ни слова.
        Конечно, это глупо, но я не мог ничего поделать с собой. К тому же мне очень приятно быть с Катей. И так хочется сказать ей что-нибудь веселое и умное, но у меня никак не получается. Поэтому-то я и начал разговор об ее отце.
        - Да, он очень рад, что находится здесь, — ответила она.
        - Он ведь физик-атомщик или что-то в этом роде, не так ли?
        - Да-а, — подтвердила она.
        - Почему же тогда он поселился здесь? Я имею в виду, что ему тут должно быть скучновато. Куда интереснее для него было бы жить в Копенгагене, где он мог бы встречаться с великим физиком Нильсом Бором и другими большими учеными.
        - Видишь ли, не знаю, понятно ли это тебе или нет, — он просто больше не хочет заниматься этими делами.
        - Вот это-то мне и непонятно. Он что же, больше вообще не интересуется ядерной физикой?
        - Интересоваться-то интересуется, но не хочет этим заниматься. Поэтому и живет здесь уединенно. Но, как мне кажется, часто скучает по работе.
        - Если бы он только пожелал переселиться в Копенгаген!
        - А для чего, Ким?
        - Тогда бы мы могли встречаться с тобою и зимой.
        - Тебе этого очень хочется?
        - Да, — ответил я.
        - И мне тоже, — проговорила она.
        Так мы шли, разговаривая и все больше удаляясь от поселка. На береговые камни с тихим шорохом набегали небольшие волны. Шум прибоя действовал успокаивающе.
        Вдруг Катя схватила меня за руку.
        - Смотри-ка, Ким! Опять световой сигнал!
        Тут и я увидел яркий луч, похожий на свет мощной автомобильной фары, исходивший откуда-то сверху, с холма. Осветив море, он через какое-то мгновение потух.
        Мы сразу же побежали по пляжу в ту сторону, откуда только что появился этот луч.
        - Это здесь, — прошептала Катя, — около схода к прогулочным лодкам.
        Подойдя туда, мы оказались напротив того таинственного дома, что стоял на холме. Но, к нашему удивлению, он сейчас нисколько не выглядел таинственно. В одном из окон горел свет, пробивавшийся через задернутые шторы.
        - Может, подойдем поближе? — тихо спросила она.
        Я согласно кивнул. И через несколько минут, вскарабкавшись по довольно крутой и длинной деревянной лестнице, которая вела с пляжа на вершину холма, мы очутились в саду, окружавшем дом.
        Задержавшись на верхней ступеньке лестницы, чтобы убедиться, все ли спокойно, мы проскользнули через одичавший сад к дому.
        Дорожки густо заросли травой, поэтому наши шаги были не слышны. Я шепнул Кате, чтобы она оставалась на месте, а сам направился к окну. И при этом делал вид, что нисколечко не боюсь. Не знаю только, поверила ли мне Катя, так как на самом деле страх одолевал меня.
        Опасался я не тех, кто находился в доме. Ведь услышать меня они не могли. Но человек, посылавший световые сигналы? Не скрывался ли он так же, как и мы, в саду? Может быть, он нас заметил и теперь наблюдал за каждым нашим шагом?
        Однако, приложив ухо к окну, чтобы услышать, что делается в доме, я немного успокоился.
        В комнате находилось двое мужчин, и из их разговора я понял, что прожектор, луч света которого мы видели, находился там же.
        Один из мужчин сказал:
        - Черт бы тебя побрал, прекрати, наконец, свое брюзжание! Кто мог заметить наш сигнал? Ведь вечером на пляже никого не бывает.
        - Этого я утверждать бы не стал. А кроме того, в гавани постоянно находятся различные суда и лодки. Будоражить всю округу нет никакого смысла. Это ведь не игрушки!
        - Не очень-то выступай! — обрезал первый. — Я лишь хотел проверить, как действует прожектор. Что мы будем делать, если завтра вечером окажется, что он не в порядке? И не стоит нервничать по этому поводу. Я ведь тебе уже говорил, что нет ничего такого, чего нам следовало бы опасаться. Давай лучше махнем по стопочке!
        - За успех! — произнес второй мужчина. — Как мне хочется, чтобы все поскорее было позади.
        - Завтра вечером в одиннадцать все закончится. Самое позднее — в половине двенадцатого. А не сыграть ли нам еще в картишки? Сдавать теперь тебе.
        Я услышал, как тот зевнул.
        - О'кей! Можно и сыграть, прежде чем идти на боковую.
        В течение нескольких минут было тихо. Затем я услышал, как второй мужчина сказал:
        - Так ты думаешь, у нас не будет трудностей с этим делом?
        - Ни в коем разе. Все хорошо продумано. Будем строго придерживаться того, что нам было сказано.
        - А как в дальнейшем? Что касается меня, то я больше на подобное не соглашусь.
        - Что будет после этого? Да ничего. Мы просто вернемся в Копенгаген.
        - А если полиция установит, что это — дело наших рук?
        - Черт побери, этого-то ей и не удастся. А почему, собственно, ты говоришь полушепотом?
        - Я-то не шепчу. Это ты орешь во всю глотку, будто хочешь, чтобы нас слышала вся округа.
        - Черт возьми, здесь нет никого, кто бы заинтересовался этим домом.
        - А что означают тогда следы, которые мы обнаружили вчера у гаража?
        - Так то были дети. Детей ты, я полагаю, не боишься?
        - А если они вынюхивают здесь, пытаясь что-нибудь обнаружить? — злобно спросил напарник.
        Первый мужчина в ответ лишь громко рассмеялся.
        - Что-нибудь обнаружить! Послушай-ка, видимо, ты в детстве начитался книжек о юных детективах? Следуя одной из таких надуманных историй, в саду теперь должна находиться целая орава мальчишек и девчонок, подслушивающих наш разговор. Попробуй взглянуть на все спокойно и без дерганья. Полиция ведь ни о чем не догадывается, да и потом ей ничего установить не удастся… Эй, эй, а взятка-то ведь моя!
        Возникла пауза, во время которой оба, по-видимому, были заняты картами. Присмотревшись, я заметил небольшую щелочку в шторах и заглянул внутрь. И вот увидел обоих мужчин, сначала одного, а потом и другого, так как щелочка была очень узкой. Они сидели за столом, стоявшим посреди комнаты. На одном был шерстяной пуловер грубой вязки, на другом — пиджак и рубашка с расстегнутым воротом. Мужчины выглядели немного неряшливо. Тот, что в пуловере, был высокого роста, широкоплечий, второй — довольно тщедушный. Высокий небрит, с растрепанной шевелюрой. Маленький — почти совсем лысый.
        - Ты их видишь? — тихонько спросила Катя, подошедшая ко мне поближе.
        Я кивнул и немного отодвинулся в сторону, чтобы и она могла взглянуть на незнакомцев. Когда она отошла, я опять приложил ухо к окну.
        - Ш-ш-ш! — шикнул вдруг один из мужчин.
        - Что такое?
        - Ты разве не слышал? Под окном вроде бы что-то хрустнуло.
        - Чепуха! Ты, Карл, пожалуй, скоро станешь совсем невыносимым. Следи лучше за игрой! Тебе решительно нечего опасаться: ты же не нарушил закона. Во всяком случае, до сих пор!
        - А ты веришь, что все хорошо кончится?
        - Да, можешь быть совершенно спокойным. Все пойдет как по маслу. Немец — пронырливый парень. Он знает, что и как делать!
        - Но он ведь совсем не немец!
        - Конечно, нет, это я знаю. Между прочим, я его терпеть не могу.
        - Я тоже. У него… у него… такие ледяные глаза.
        - Думаю, что с таким типом лучше жить в мире. И сейчас он не враг нам. Во всяком случае, пока мы выполняем его приказы и не пытаемся вмешиваться в дела, нас не касающиеся… Так ходи же, дружище! Не гляди хмуро и не хандри!
        - Что-то не хочется больше играть, пойду лучше спать.
        - О'кей, я тоже немного устал. Нужно только сходить во двор и запереть дверь гаража.
        Тут я услышал, как они встали из-за стола. Потихоньку отошел от окна, и мы с Катей прошмыгнули по саду к лестнице, а затем быстренько спустились вниз на пляж.
        По пути к дому я рассказал ей обо всем, что услышал. Поразмыслив, мы пришли к выводу, что все это — весьма таинственно. Но ни одному из нас не пришло в голову, о чем шла речь в этой загадочной истории.
        - Кто они? Контрабандисты?
        Катя считала это вполне возможным, я же так не думал.
        Но если они не контрабандисты, то кто же тогда?
        9
        На следующее утро я проснулся с какой-то пустой головой. Лишь через несколько минут вспомнил, что произошло вчера вечером.
        Скосив глаза в сторону кушетки, увидел, что Очкарик еще спит. Вчера он уже давал храпака, когда я возвратился домой. Растолкав его, я рассказал последние события. До поздней ночи мы не могли заснуть, пытаясь предположить, какие же цели преследовали те подозрительные типы.
        Сегодня вечером должна наступить развязка! Что бы там ни было, это произойдет в одиннадцать часов, как мне стало известно из подслушанного разговора.
        Сейчас мне снова пришлось будить друга.
        - Очкарик! — позвал я.
        Он попытался повернуться на другой бок лицом к стене, но я встал с постели и растолкал его.
        - Что случилось? Да прекрати же ты!
        - Проснись! У нас уже нет времени на раскачку. К концу дня мы должны разоблачить эту шайку контрабандистов!
        Очкарик рывком поднялся.
        - Да, да. А то я уже подумал, не приснилось ли мне все это.
        Глаза его опять было закрылись, но он приложил все усилия, чтобы проснуться окончательно.
        - Нам нужно обязательно встретиться сначала с Эриком, — сказал я. — Он ведь теперь только один ничего об этом не знает. А затем, как ты думаешь, не поговорить ли нам с Ларсеном?
        - Пока, пожалуй, не надо. Сперва сами разберемся, что и к чему.
        - Дело в том, что я считаю: на этот раз нам одним не справиться, — добавил я.
        - Да, и я так думаю. Жаль, что Ларсен до сих пор сердится на нас. Может быть, нам даже не удастся убедить его в достоверности происходящего. Ведь мы, в сущности, и сами-то знаем не много.
        Быстро одевшись и слегка сполоснув физиономии, мы позавтракали и поехали к Эрику.
        Тот был вне себя от радости, когда выслушал мой рассказ.
        - И все это разузнал ты?! — воскликнул Эрик. — А я уж и не думал, что нам в ближайшее время предстоит пережить что-либо захватывающее! А тут шайка контрабандистов!
        - Мне все-таки что-то не верится, что они контрабандисты, — возразил я.
        - А кто же это тогда, дружище?
        Ответа на данный вопрос ни у кого из нас не было.
        Погода в этот день была холодной и ветреной. Мы втроем поехали к Кате. За нами и на этот раз увязался Шнапп.
        Остановившись около Катиного дома, мы стали трезвонить велосипедными звонками. К ней мы заходили редко, так как побаивались ее отца, но не потому, что он относился к нам недружелюбно, а из-за его окладистой бороды: она невольно наводила на нас страх.
        Услышав наш сигнал, Катя вышла в сад. И мы рассказали ей о принятом нами решении сообщить обо всем Ларсену. Она согласилась, что так, пожалуй, будет лучше.
        - Даже если нам не удастся убедить его в серьезности всей истории, — добавила она. — Но подождите минутку, мне надо сказать отцу, что я ухожу.
        И вот мы все вчетвером направились к Ларсену. Однако, подъехав к его дому, остановились в нерешительности: входная дверь была закрыта. На прикрепленной к ней табличке овальной формы виднелась надпись: «Л. Ларсен. Полицейский».
        Из-за дома вышла его сестра. Вот, по правде сказать, чем объяснялась наша нерешительность: мы здорово побаивались эту худую, небольшого роста женщину, представительницу слабой половины рода человеческого, как принято обычно говорить, при одном только виде которой даже у укротителей зверей, наверно, задрожали бы ноги. Если б она была полицейским в нашем селении, то этот населенный пункт наверняка относился бы к числу самых спокойных и образцовых не только в округе, но и во всем, пожалуй, мире. Думаю, что никто тогда не решился бы выезжать после наступления темноты на велосипеде без включенной фары, в том числе и такие сорванцы, как мы. Да и вряд ли кто осмелился бы на поступок, который впоследствии мог быть отнесен к числу противоправных.
        К счастью, не она, а ее брат был нашим полицейским!
        - Пойдешь первым? — спросил я Эрика.
        - Об этом не может быть и речи! Эту честь я хотел бы разделить с кем-нибудь еще. К тому же основную работу проделали ты и Катя. Вот вам и надо идти первыми. Я же скромный человек и не люблю высовываться.
        - А ты, оказывается, трус, дружище! — воскликнул я.
        — Да как сказать, — возразил он. — Пороха и пуль я определенно не боюсь. Не боюсь и контрабандистов, браконьеров и грабителей, а также диких зверей. Но честно признаюсь, что немного побаиваюсь фрекен[1 - Незамужняя женщина. (Примеч. пер.)] Ларсен. Посмотрите только, как она орудует садовыми ножницами!
        - Так она же срезает розы, — вмешалась в разговор Катя.
        - Не хотел бы я быть на месте этих цветов, — ответил Эрик, содрогнувшись.
        В этот момент фрекен Ларсен заметила нас и подошла к калитке. Нам страшно захотелось немедленно удрать оттуда, но мы с трудом пересилили себя и остались на месте.
        - Что вы здесь делаете, бездельники?
        - Да… вот… — пробормотал я.
        - И как это вы здесь очутились? Разве у вас нет занятий в школе?
        - Сейчас осенние каникулы, — объяснил Очкарик.
        - Тогда вам следует поискать другое место, где бы вы могли лентяйничать.
        - Да, конечно, — сказал Эрик. — Но нам хотелось бы…
        - Чего же?
        - Поговорить с вашим братом, — закончил я его мысль.
        - О чем? Опять что-нибудь натворили?
        - Мы-то, — ответил Эрик, — ничего не натворили. Этого мы никогда не делаем, точнее говоря, почти никогда. А если бы и натворили, то вряд ли пришли бы сюда по собственному желанию.
        Фрекен Ларсен прищурилась и посмотрела на нас с недоверием. От этого взгляда у меня даже пробежал мороз по коже. Совесть моя почему-то в таких случаях всегда становилась неспокойной.
        - Вас что же, сюда послали родители?
        - Не-е, — буркнул Эрик. — Мы сами себя послали. Я хотел сказать…
        Но она не дала ему договорить.
        - У моего брата нет времени выслушивать вашу болтовню и глупости. Так что убирайтесь!
        - Да, но… — начала было говорить Катя, но замолкла, как только дракон в юбке перевел свой взгляд на нее. Я поспешил Кате на помощь:
        - Речь идет о преступлении.
        - Что ты сказал?
        - Правда, оно еще не совершилось, — добавил Эрик, явно не к месту.
        - Очень опасное преступление, — подчеркнул я, чтобы прояснить ситуацию.
        - Так, так, — ответила сестра полицейского. — А что это за преступление?
        - Мы и сами не знаем, — пробормотал Очкарик.
        - Что за чепуха! Вы хотите поговорить с моим братом о преступлении, которое еще не совершилось! И при этом сами не знаете, что это за преступление. Вы что же, решили меня подурачить?
        А ведь по нашим лицам она могла бы понять, что это совсем не так. Лица не бывают такими бледными, когда кто-то собирается кого-то разыграть.
        - Что здесь происходит?
        На пороге дома появился Ларсен.
        - Так что же здесь происходит? — повторил он хмуро.
        Обращаю ваше внимание на то, что полицейские говорят именно так, когда прибывают на место происшествия. Этот вопрос они заучивают наизусть еще в полицейской школе: «Что здесь происходит?»
        Он хотел было повторить свой вопрос в третий раз, когда мы все разом заговорили, спеша рассказать о случившемся.
        Но фрекен Ларсен нас перебила:
        - Они пришли сюда и несут всякую чепуху о преступлении, которое еще не совершено.
        - Чего вы, собственно, хотите? — включился в разговор ее брат, с недоверием рассматривая нас. Наверное, он был все еще сердит на нашу компанию.
        - Мы напали на след преступников, — начал я. — Они находятся в доме, что на холме у пляжа. В доме с голубыми ставнями. Вчера вечером мне удалось подслушать их разговор. Речь идет о преступлении, которое должно совершиться сегодня вечером в одиннадцать часов. Мы не знаем, что это за преступление. Может быть, оно связано с контрабандой. И мы хотим, чтобы вы пошли туда вместе с нами, господин Ларсен.
        Некоторое время он стоял молча, задумчиво глядя на нас, как бы оценивая обстановку. А затем произнес: — Заходите в дом!
        10
        Войдя в комнату, Ларсен подошел к телефону и набрал номер, хорошо мне знакомый: это был номер владельца местной лавки.
        - Добрый день! Это Ларсен. Скажи, Йоргенсен, ты не сдавал в аренду дом на холме у пляжа?.. Да?!. Да нет, ничего особенного… Нет, нет! Я хотел только знать, кто его арендует… Да, подожди секундочку, я только возьму бумагу и ручку, чтобы записать… Я готов!.. Нет, сначала фамилию владельца. Как его зовут?.. Ларсен?! Отличная фамилия! Директор Альфред Ларсен… Нет, его адрес мне пока не нужен. Он сейчас в отъезде, говоришь. А когда должен возвратиться? В ноябре?.. Хорошо, а кому он сдал в аренду этот дом? Да, да, я записываю: Карл Инверсен, Копенгаген, улица Нёрребро, дом номер 243… Ты говоришь, что их двое?.. Нет, это не столь важно. А какое впечатление они на тебя произвели?.. Ах, так… Нет, нет. Это просто неофициальная информация для меня, понимаешь! И об этом, пожалуйста, никому ничего не говори! Вполне вероятно, что все это абсолютная чепуха… Да, Да, большое спасибо!
        Положив трубку на рычаг, полицейский посмотрел на нас и почесал затылок.
        - Н-да, не знаю, — произнес он затем, — не плод ли вашей фантазии все сказанное?
        - Нет! — с жаром ответил я.
        - Мы так боялись, что вы нам не поверите, — сказала Катя. — Но это правда!
        Тогда он попросил нас рассказать ему все с самого начала.
        Когда мы кончили, он встал и заявил:
        - Да, да… Надо подумать, что я могу сделать. Может быть, это все-таки какая-то чепуха. Но разобраться в этом надо!
        - Это хорошо… — начал было говорить Эрик.
        Я не знаю, что он хотел сказать, так как Ларсен перебил его:
        - Но с этого момента не впутывайтесь более в эту историю. Не хватает еще, чтобы вы продолжали совать свой нос в чужие сады и дома. Тогда вам придется иметь дело со мной!
        - Да, но… — сказал я.
        - Я говорю вполне серьезно. И впредь занимайтесь только своими делами. Вы все поняли? Или мне придется поговорить с вашими родителями, чтобы они вообще не выпускали вас из дома?
        - Не-е… — ответил Эрик.
        - Хорошо, — подвел итог Ларсен уже более дружелюбным тоном, — тогда будем считать этот вопрос решенным. А теперь сматывайтесь!
        Сказав, как положено, «До свидания!», мы направились к гавани. Внутри нас, однако, все кипело от возмущения. Какое Ларсен имеет право так с нами разговаривать? Ведь преступников-то обнаружили мы!
        - А знаете что, — произнес Очкарик. — Я не думаю, что он вообще станет что-нибудь делать.
        - Это Ларсен-то? Наверняка даже нет, поскольку считает, что вся эта история — пустая болтовня, — поддержала его Катя. — Как же нам быть?
        - Мы должны сами заняться этой историей, — предложил Эрик. — И сегодня вечером устроить засаду около дома и быть начеку.
        - Но, Эрик…
        - Я слышал, что сказал Ларсен, ведь не глухой, — ответил Эрик. — Но на это можно и наплевать. Вы же ведь не хотите, чтобы те типы, совершив задуманное, беспрепятственно скрылись.
        Нет, этого мы, безусловно, не желали. Тут же договорились встретиться после обеда и разработать план действий.
        Большую часть послеобеденного времени мы провели в хижине. Очкарику пришла в голову чудесная мысль — использовать обе пороховые ракеты, собранные нами еще летом в его гараже, о которых мы совершенно забыли. Когда он вместе со своими родителями покидал летний домик, который они арендовали, Очкарик попросил разрешения перенести кое-какие вещи в подвал дома Эрика. В их числе были и ракеты.
        Теперь мы чувствовали себя более уверенно. Как только преступники появятся, мы тут же пустим свое оружие в ход!
        В половине шестого разъехались по домам на ужин. Мы с Очкариком мыли руки, когда во входную дверь постучали.
        Идя к двери, тетушка крикнула мне:
        - Чего же ты не открываешь, Ким?
        - Да я намылил руки, тетя!
        Она открыла дверь, и мы услышали ее удивленный возглас:
        - Что случилось, дорогая моя? Мы с Очкариком переглянулись.
        - Это Катя, — прошептал он.
        Быстренько смыв мыло, мы бросились в прихожую. Там стояла тетя, прижав к себе Катю.
        - Что произошло, Катя? — спросил я.
        Ведь не прошло и десяти минут, как мы расстались. Тогда у нее было прекрасное настроение. Теперь же она всхлипывала.
        Катя попробовала ответить, но не смогла. Вместо этого протянула мне листок бумаги. Присмотревшись, я разглядел лишь какие-то каракули. Ничего не поняв, передал листок Очкарику.
        - Я этого не могу прочесть, Катя, — сказал я. Она всхлипнула громче. Моя тетя стояла рядом с ней и гладила ее по голове, стараясь успокоить.
        Наконец, Катя вытерла слезы и попыталась даже улыбнуться.
        - Извините меня, что я как сумасшедшая примчалась сюда, — сказала она моей тете. — Это все из-за того, что они забрали моего отца.
        - Кто? — спросила тетя.
        - Полиция. Когда я пришла домой, его уже не было. Отец написал мне лишь эту записку. Я… я забыла, что вы не сможете ее прочитать, так как она написана по-польски. В ней лишь сказано, что его пригласили на беседу и что он, вероятно, возвратится домой поздно. Он написал также, чтобы я его не дожидалась и ложилась спать.
        - Что за идиоты! — воскликнул я в ярости. — Что это должно означать? Почему полиция не может оставить твоего отца в покое? Мы ведь видели, что они здесь шляются, но не говорили тебе об этом, чтобы зря не нервировать.
        - Были ли это опять те же, что и летом? — спросила Катя.
        - Нет, сейчас другие, их двое. Эрик, Очкарик и я на днях даже разговаривали с одним из них, и довольно дружески.
        - Отец пишет, что речь идет о каких-то формальностях.
        - Тогда тебе нечего так расстраиваться, — сказала моя тетя, успокаивая Катю.
        - Да, это, конечно, глупо с моей стороны, — ответила Катя. — Но меня очень взволновало письмо.
        Тетя пригласила девочку поужинать с нами, и та согласилась.
        За столом глаза у Кати были еще покрасневшими, но нервничать она уже перестала. Действия полицейских страшно возмутили меня. Ведь эти чинуши могли бы подождать, пока Катя придет домой, или же допросить ее отца дома, как в прошлый раз.
        О своем деле мы, естественно, не говорили. Дяде с тетей об этом знать было не обязательно.
        - Вы все что-то плохо едите, — произнесла тетя.
        - Я-то ем вовсю, — возразил дядя.
        - Ну да, твой аппетит ничем не испортишь. Я имею в виду ребят. Почему вы ничего не едите? Невкусно, что ли?
        - Да нет, спасибо, — ответил смущенно Очкарик. Замечание тети было справедливым: никому из нас кусок в горло не лез. У всех на уме было лишь одно: что же произойдет вечером?
        - Может, вы в своей хижине наелись вдоволь шоколаду?
        Я молча кивнул. Хотя это и не соответствовало действительности, было бы хуже, если б тетя подумала, что приготовленные ею кушанья нам не нравятся.
        Часы отмерили четверть седьмого. Как же медленно тянется время! Выходит, до одиннадцати оставалось еще много времени.
        Итак, в одиннадцать что-то должно произойти.
        Но что?!
        11
        Луна этой ночью не светила. Она появилась было на короткое время, но затем небо заволокли густые темные тучи.
        Море штормило. Волны шумно набегали на берег. Деревья в саду таинственного дома гнулись от ветра. Поднеся руку к глазам, я посмотрел на светящийся циферблат часов. Уже половина одиннадцатого. Было очень холодно, и я пожалел, что не прихватил с собой плащ.
        Я лежал под окном дома, Очкарик и Катя притаились в кустах в конце сада, около деревянной лестницы, ведущей на пляж. С ними были и обе ракеты. Очкарик соорудил примитивные пусковые установки, с которых ракеты могли быть запущены горизонтально прямо над землей.
        Эрик находился по другую сторону дома, наблюдая за дорогой и гаражом, в котором стояла автомашина. Но выехать оттуда она бы не могла: об этом позаботился Очкарик.
        Мужчины были в доме. Я пытался заглянуть в окно, но шторы на этот раз были задернуты так плотно, что не осталось ни щелочки.
        Я мог только слышать голоса. Мужчины разговаривали приглушенно, и в их интонациях чувствовались нервозность и напряженность. От шума ветра и моря разобрать слова было трудно.
        А Ларсена так и не видно. Почему он ничего не предпринял?!
        Я снова приложил ухо к окну и услышал, как один из мужчин сказал:
        - А еще не рано?
        - Нам нужно, во всяком случае, быть в полной готовности. Пожалуй, пойду наверх и установлю аппарат.
        - Не забудь — короткие вспышки над самой водой и с большими интервалами. Сигналы начни подавать, как только увидишь их огни в море. Через полчаса они могут быть уже здесь.
        - А может быть, и раньше. Как хочется, чтобы все поскорее закончилось. Один Господь Бог знает, как им удастся при таком шторме направить сюда шлюпку.
        - Думаю, что они с этим справятся. Ведь мы-то свою задачу выполнили…
        - Наше задание — довольно простое. Единственная трудность — как доставить его вниз по лестнице.
        - Ну, это будет нетрудно, пока у меня есть вот эта штука!
        - Но стрелять-то ты не станешь?
        - Нет, если не будет особой необходимости. Людей, однако, он здорово запугивает… Дай-ка мне бинокль! Пойду посмотрю.
        Я услышал, как один из мужчин поднялся и пошел наверх. Через несколько минут он подергал одно из окон второго этажа, пытаясь его открыть. При этом действовал в темноте, не зажигая света.
        Согнувшись в три погибели, я побежал к Очкарику и Кате. За моей спиной послышался скрип открываемого окна.
        - Что там происходит? — прошептал Очкарик и немного подвинулся, освобождая мне место возле себя.
        - Послушай-ка, — ответил я, — с этим делом нам одним не справиться. Я только что подслушал разговор мужчин в доме. Один из них стоит сейчас у открытого окна второго этажа с биноклем. У него же прожектор, которым он подаст сигнал при появлении судна.
        - Какого судна?
        - Этого я не знаю. Но сюда должна подойти шлюпка. Да, у этих мужиков имеется револьвер. И, как мне кажется, они кого-то держат там взаперти.
        - Револьвер? Ты в этом уверен?
        - Да. Знаешь что? Я сейчас быстренько сбегаю за Ларсеном, так как на этот раз нам одним определенно не управиться!
        Очкарик немного задумался, а затем сказал:
        - О'кей! Но возвращайся как можно быстрее!
        В этот момент из окна дома сверкнул луч света, наводя на нас ужас. Катя дернула меня за рукав.
        Но прожектор тут же погас, и кругом стало еще темней, чем было. Мы напряженно всматривались в сторону моря, пытаясь увидеть ответный сигнал. Но напрасно. В непроглядной темноте ничего не было видно. Лишь шумело море и свистел ветер.
        Сбежав стремглав по лестнице, я понесся вдоль берега, потом свернул в ложбину, где лежали наши велосипеды. Вскочив на своего железного коня, помчался изо всех сил в сторону дороги. Нельзя было терять ни минуты!
        У гавани свернул влево и проскочил было мимо гостиницы, но тут же резко затормозил, так как меня вдруг осенила одна идея. Прислонив велосипед к стене, я вошел в холл гостиницы. Там никого не было. Я нетерпеливо потопал ногами. На шум из боковой комнаты вышел владелец, приветливо улыбаясь.
        - Привет, Ким! — сказал он. — Ты здесь на каникулах?
        Я лишь кивнул в ответ, едва переводя дыхание.
        - Как твои школьные дела? Справляешься с уроками?
        - Да, спасибо, все в порядке, — вежливо ответил я.
        - Ты просто так зашел?
        - Я… мне хотелось бы поговорить с теми двумя мужчинами, что остановились у вас. Дело довольно срочное!
        - Скажи, пожалуйста! — улыбнулся он. — А как их зовут?
        - Этого я не знаю. Им обоим что-то от тридцати до сорока лет, а выглядят они весьма обыкновенно.
        - Словесный портрет просто великолепен! Но, на твое счастье, сейчас в гостинице проживают лишь эти двое. Они поселились в комнате номер одиннадцать на втором этаже. Можешь к ним подняться. Не знаю, станут ли они с тобой разговаривать.
        Не успел он закончить, как я уже поднимался по лестнице. Хозяин крикнул мне вслед, чтобы я передал привет дяде и тетушке. Воскликнув «Спасибо!», я поспешил дальше. Поднявшись на второй этаж, остановился в темноте, пытаясь на ощупь найти выключатель. Когда я его обнаружил, одна из дверей открылась и из комнаты вышли оба полицейских. На них были плащи, и они, видимо, собирались уходить.
        На этот раз мне посчастливилось!
        - О, как хорошо, что я вас встретил! — воскликнул я. Оба от неожиданности замерли на месте.
        - Мне необходимо поговорить с вами! В доме, что на холме около пляжа, с минуты на минуту может произойти преступление. Я не знаю точно, в чем дело, но связано оно с каким-то кораблем, шлюпка с которого должна подойти к берегу. Речь, по моему мнению, идет о человеке, которого эти злодеи удерживают силой и которого, по всей видимости, и заберет эта шлюпка. У одного из мужчин, находящихся в доме, есть револьвер… Обо всем этом мы рассказали поселковому полицейскому, но я опасаюсь, что он нам не поверил, так как до сих пор не принял никаких мер. Я как раз собирался снова ехать к нему…
        Тут я глубоко вздохнул. Один из полицейских втолкнул меня в комнату и зажег свет. Второй прикрыл дверь.
        Я продолжал:
        - Хорошо, что я вспомнил о вас и подумал: вы еще можете быть в гостинице. Правда, уверен в этом не был, так как знаю, что вы забрали профессора для беседы и заняты с ним. Но подумал: попытка не пытка. И поступил, как видите, правильно. А теперь я хочу вас просить пойти вместе со мною к тому дому. Но, может быть, лучше вызвать по телефону подкрепление из Фредериксвёрке. Хотя, пожалуй, они уже не успеют. Но Ларсену позвонить вы еще сможете. Вместе с тем надо оповестить береговую охрану, чтобы она задержала судно…
        Выпалив это, я присел на ближайший стул.
        - И вы обо всем рассказали своему полицейскому? — спросил один из моих собеседников — тот самый, с которым мы беседовали в воскресенье на улице.
        - Нет, не все, так как этих подробностей мы тогда еще не знали. Поэтому, видимо, он нам и не поверил.
        Тот кивнул с улыбкой. Другой в это время обошел вокруг стула и вдруг накинул на меня багажный ремень, затянув его так сильно, что я не мог даже пошевелить руками. Затем схватил небольшую салфетку со стола, свернул ее, сунул мне в рот и завязал на затылке.
        Улыбавшийся страж закона поднял шутливо вверх обе руки.
        - Мне очень жаль, что пришлось так поступить, но другого выхода нет. Ты слишком много знаешь, дружок. Так что проведешь эту ночь здесь. Утром сюда кто-нибудь зайдет и освободит тебя.
        Потом они обменялись несколькими фразами по-немецки. Хотя я все расслышал, но ничего не понял. Вот когда я Пожалел, что не был прилежен на занятиях по, немецкому языку.
        Не удовлетворившись сделанным, мужчины привязали к стулу и мои ноги. Тот, который все время улыбался, слегка хлопнул меня рукой по плечу. Выключив свет, они вышли. Вот тебе и на!
        Каким же я оказался идиотом!
        12
        Несколько минут мне казалось, что сердце мое остановилось. Затем постепенно начало работать. Я успокоился. И все понял. Как же я злился на себя, что оказался таким глупцом. Это прибавило мне силы. Я стал дергаться то в одну, то в другую сторону, но от пут освободиться не удавалось.
        Сделать это, однако, надо было во что бы то ни стало!
        Теперь они, видимо, направились к тому дому, чтобы предупредить своих сообщников. Ведь именно они и были главарями банды. Те же парни, что находились в доме, являлись их пособниками.
        В комнате было темно. Но очертания окна я все же разглядел. На подоконнике стоял цветочный горшок с веерной пальмой. Под окном на улице слышались голоса, смех и шаги прохожих.
        Я попытался как можно сильнее растянуть локтями ремень, но он лишь сильнее врезался в тело. Затем стал раскачивать стул, чтобы хоть чуть-чуть сдвинуть его с места.
        Со времени ухода мужчин прошло минуты три-четыре.
        Мне все же удалось немного продвинуться на стуле вперед.
        Ясно, что виноват во всем я сам. А теперь, когда я знал, кем был захваченный человек, которого удерживали в доме, я никак не мог успокоиться.
        После нескольких попыток стало понятно, что стул движется быстрее, если нагибаться рывком вперед. При этом я мог даже доставать ногами пол.
        Однако слишком резко я не раскачивался, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Когда стул сантиметр за сантиметром стал продвигаться вперед, настроение мое улучшилось. «Вперед к окну, но не торопясь!» — приказал я сам себе.
        Казалось, что прошло несколько часов. Позже мне удалось подсчитать: на все потребовалось не более семи-восьми минут.
        Приблизившись к окну, я попытался несколько развернуться, чтобы оказаться спинкой стула против цветочного горшка. Крепко сцепив зубы, я продолжал раскачиваться, пока не уперся в подоконник.
        От первого удара от горшка отлетел небольшой осколок. Но этого было явно мало. Надо предпринимать новые попытки, хотя мои силы были уже на исходе.
        Наконец, от пятого, наверное, удара горшок упал и, разбив стекло, вылетел на улицу. Я услышал, как он с громким хлопком разлетелся вдребезги на тротуаре.
        Но от резкого движения упал и мой стул. Попытки перевернуться ничего не дали. Внизу раздались крики. Скоро под окном собралась небольшая толпа. И тут же послышались поспешные шаги по лестнице.
        Кто-то постучал в дверь.
        Я лежал на полу и был совершенно беспомощен. Только бы они не ушли! Все, что я смог, это слегка поцарапать ногой об пол. Но в коридоре такой слабый звук наверняка не слышен.
        Боже, не допусти, чтобы они ушли!
        И вот в замке повернулся ключ, дверь сразу же открылась, и зажегся свет.
        - Всевышний, что это такое! — произнес хозяин гостиницы, увидев меня. Я лишь моргнул глазами, чтобы показать, что жив. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, уставившись на меня, затем подошел и вынул кляп из моего рта.
        - Что здесь произошло?
        - Сейчас нет времени для объяснений, — ответил я. — Расскажу позже.
        Он уже освободил мои руки, и я стал помогать ему развязать ноги.
        Вдруг в комнате появилось несколько мужчин. Они все разом заговорили, задавая многочисленные вопросы. Не отвечая, я помчался вниз по лестнице к телефону. Хозяин следовал за мной. Набрав номер Ларсена, услышал голос его сестры. Она сказала, что Ларсен ушел из дома примерно час тому назад. Положив трубку, я повернулся к хозяину гостиницы.
        - Мне нужна ваша помощь!
        - Ничего не понимаю, — произнес тот. — Ты звонил Ларсену? Его что же, нет дома?
        - Нет. Позвоните, пожалуйста, в полицию Фредериксвёрке и в береговую охрану! Вы ведь знаете дом на холме у пляжа? Тот, что с голубыми ставнями?
        - Его владелец директор Ларсен?
        - Да. Так вот, совсем недавно дом арендовали несколько преступников. Эти двое, что проживали в вашей гостинице, — главари шайки. Всего же их четыре человека. Они вооружены. К берегу должно подойти судно и спустить на воду шлюпку, которая подойдет к лодочному причалу. Обещайте, что позвоните немедля!
        Он снял телефонную трубку, а я побежал к двери. Вдогонку мне хозяин гостиницы крикнул:
        - Ким, я до сих пор так ничего не понимаю. Что должно произойти?
        - Они собираются похитить профессора — Катиного отца!
        13
        Что же делать?
        Остановившись у входа в гавань, я подумал, что надо обязательно вызвать подкрепление, если бы для этого и пришлось поднять на ноги всю округу! Бросив велосипед у дороги, помчался к сторожу. Хоть он и старый человек, но людей собрать сможет!
        Сторож уставился на меня с удивлением. Без долгих объяснений я изложил ему свою просьбу.
        И тут же побежал дальше. Обернувшись, увидел сквозь оконное стекло, что он взялся за телефон.
        Отъехав немного, я заметил Свенда и Кая.
        - Мне нужна ваша помощь, — обратился я к ним. — Пойдемте вместе со мной к дому, что на холме у пляжа. Там преступники собираются похитить Катиного отца. Полиция уже оповещена, но может опоздать!
        Свенд и Кай, начиная с лета, стали нашими врагами. Я даже не знаю, как мне пришло в голову обратиться к ним. Но я был просто в отчаянии.
        - А ты не собираешься нас подурачить?
        - Нет, нет. Правда, это может быть и небезопасно. Так поедем?
        Слегка замешкавшись, они вскочили на велосипеды и последовали за мной.
        В ложбине мы побросали велосипеды и побежали по пляжу.
        По-прежнему было очень темно, как говорится, ни зги не видно. Шумел прибой и свистел ветер.
        Мы взлетели вверх по лестнице и быстро оказались в саду. Пригнувшись, направились к тому месту, где в кустах находились Очкарик с Катей.
        - Ким?! — раздался шепот Очкарика.
        - Да, это я. Со мной Свенд и Кай. Скоро должны подойти еще люди. Я попросил сторожа в гавани поднять на ноги всю округу. А здесь что-нибудь произошло?
        О Катином отце я, конечно, ничего не сказал. Об этом она узнает в свое время.
        - Боюсь, что подкрепление опоздает, — прошептал в ответ Очкарик. — Шлюпка совсем близко от берега. Мы заметили ее, когда в ту сторону упал луч прожектора. Да, к нам приходил Эрик. Он сказал, что в дом прошли еще два человека.
        - Это я знаю, — ответил я.
        - Откуда это?.. Смотри-ка!
        Он показал рукой в сторону спуска к причалу. Оттуда карманным фонарем был подан световой сигнал.
        - Стало быть, они уже высадились на берег!
        В этот момент в доме открылась дверь, из которой вышли пятеро мужчин. Узнать их было трудно, так как освещены они были очень недолго слабым светом, упавшим через открывшуюся и тут же закрывшуюся дверь. Эта кучка людей направилась в нашу сторону. У одного из мужчин в руке был карманный фонарь, луч которого он направил на землю, чтобы было видно, куда идти.
        - Что делать? Может, напасть на них?
        - Нет, надо выждать, пока они не подойдут совсем близко. И ракеты сейчас запускать нельзя, так как в спину похищенного упирается револьвер.
        Лежа на земле, я дрожал от волнения. Как же нам следует поступить? Ведь внизу, на пляже, их поджидала команда шлюпки. А здесь нам противостояли четверо взрослых мужчин, вооруженных как минимум одним револьвером.
        Решали секунды!
        Но тут произошло нечто неожиданное. С разных сторон вспыхнули мощные карманные фонари, лучи которых ярко осветили пятерых мужчин, направлявшихся к лестнице. И мы услышали хорошо знакомый нам голос:
        - Ну, что здесь происходит?
        - Великий Боже… В саду полно полицейских, — взволнованно прошептал Очкарик.
        Я закрыл рот Кати рукой и тихо сказал:
        - Молчи, Катя, не говори ни слова! Все будет в порядке!
        Сказано это было вовремя, так как она узнала своего отца и собиралась уже было закричать. Стало быть, Ларсен все же пришел сюда, да не один!
        Вдруг сквозь шум ветра я услышал скрип ступеней деревянной лестницы, около которой мы лежали. Не успел я опомниться, как наверху появился один из матросов причалившей шлюпки.
        Те пятеро не успели даже пошевелиться. Ларсен повторил свой вопрос:
        - Так что здесь происходит?
        Матрос, почуяв опасность, быстро побежал к Ларсену, заходя со спины. В ту же секунду на него навалились Свенд с Каем.
        Далее все происходило как в кино. Второй матрос, поднявшийся по лестнице, бросился на помощь своему товарищу. Но в тот же миг мы с Очкариком схватили его за ноги, и он, как подкошенный, рухнул, растянувшись во весь свой рост на траве.
        А трое полицейских вместе с профессором в то же время схватились с четверкой преступников.
        Несколько оброненных в пылу схватки карманных фонарей лежали в траве, образуя световые пятна в кромешной тьме.
        Свенд с Каем с трудом удерживали схваченного ими матроса.
        Мы же с Очкариком крепко вцепились в ноги другого. Он хотел было ударить меня кулаком в челюсть, да попал в плечо. Затем попытался стряхнуть нас на землю.
        Но мы вновь набросились на него. Однако он все же успел нанести Очкарику удар, от которого тот свалился с обрыва и покатился по склону вниз.
        В это время Катя подожгла ракеты. Шипя, они пролетели одна за другой над полем битвы без всякой пользы и лишь усилили царивший там беспорядок.
        Матрос, с которым боролись мы с Очкариком, потерял в свою очередь равновесие и тоже скатился вниз. А я побежал, чтобы поднять один из лежавших на земле карманных фонарей, как вдруг споткнулся обо что-то и упал.
        При слабом свете одного из оброненных фонарей я увидел, как один из преступников схватил Катиного отца и, заломив ему руку за спину, пытался принудить профессора спуститься вместе с ним по лестнице.
        Молниеносно я вскочил на ноги и закричал как можно громче:
        - Преступник насильно уводит профессора! Держите его!
        Но тот вдруг остановился сам.
        Окаменев, стоял он на склоне. Я приблизился почти вплотную к нему и проследил за его взглядом.
        Почти весь пляж был заполнен людьми, державшими в руках фонари. А один из наиболее нетерпеливых, видимо, для острастки, выстрелил в воздух из охотничьего ружья. Несколько самых прытких из числа собравшихся стали подниматься вверх по лестнице.
        Подкрепление все же прибыло!
        И уже через несколько секунд сражение было закончено.
        14
        - Разве я вам не говорил, чтобы вы сидели дома и носа сюда не совали?
        - Говорили, господин Ларсен. Однако…
        - Что за однако?
        - Я хотел сказать, что…
        - Ну так говори. Ты, наверно, думаешь, что без вас мы бы не управились!
        - Нет, я не это имел в виду. Хотя, собственно, подкрепление-то вызвал ведь я. А как долго вы с другими полицейскими находились здесь, в саду?
        - Часов с десяти.
        - Мы ведь не знали, что вы здесь. Мы думали, что вы так ничего и не предприняли по этому делу. И решили попытаться сами во всем разобраться. Но то, что вы оказались вовремя на месте, было как нельзя кстати!
        Сад быстро наполнялся людьми. От фонарей стало светло как днем. Среди пришедших на помощь я увидел много знакомых: рыбаки, хозяин гостиницы со своим шофером и многие жители поселка.
        Одному из матросов со шлюпки удалось скрыться. Двоих мужчин, находившихся в доме, задержали полицейские. К ним присоединили матроса, которого скрутили Свенд с Каем.
        Но главари банды исчезли, воспользовавшись суматохой.
        Очкарик потерял очки и теперь пытался найти их. Ему кто-то помогал. При падении под откос он никаких серьезных повреждений, к счастью, не получил.
        Катя с отцом стояли на лужайке в центре собравшейся вокруг них толпы. Там шел громкий обмен мнениями, из которых я почерпнул ответы на некоторые вопросы, занимавшие меня в последнее время.
        Другая информация попала в мои руки лишь через несколько дней.
        Главарь банды оказался опасным проходимцем, который называл себя Эрихом Штайном. Он совершил несколько крупных преступлений в Германии и Франции и разыскивался Интерполом. В Данию Штайн прибыл по поручению одного арабского диктатора с целью похищения известного физика-атомщика — Катиного отца. В этом ближневосточном государстве задумали создать, вопреки запрещению международного сообщества, ужасное оружие массового уничтожения. Профессора хотели силой заставить выполнять преступные замыслы.
        Сообщником Штайна был другой опасный преступник, датчанин по национальности. Это он разыграл роль «полицейского», с которым мы разговаривали в прошлое воскресенье.
        Позже мне стало известно, что именно мы навели его на мысль представиться профессору в качестве сотрудника полиции. А ведь мы были так уверены в том, что этот тип — настоящий полицейский, и даже просили его передать привет обервахмистру Бруну! Так что бандиту не пришлось даже разыгрывать спектакль: мы сами сообщили ему все необходимые данные.
        Штайн и его банда должны были доставить связанного профессора на судно, которое потом взяло бы курс на один из портов Ближнего Востока.
        Кому принадлежало судно, так и не было установлено. Когда к месту происшествия прибыла береговая охрана, его и след простыл. У причала обнаружили шлюпку, но название судна на ней было тщательно соскоблено и закрашено краской.
        - Ким!
        Это Катя позвала меня. Я подошел к толпе. Ее отец протянул мне руку и сказал, что мы просто великолепно провели операцию. Стоя перед ним, я почувствовал какую-то необъяснимую слабость во всем теле. Он продолжал благодарить нас за оказанную помощь, я же отвечал, что это не стоит благодарности, так как все осуществлялось нами просто ради развлечения.
        Стоявшие вокруг засмеялись, а я почувствовал, что краснею.
        И все же меня продолжали хвалить, говорили, что именно я, и никто другой, сделал все возможное для вызова подмоги. Вдруг Катя обняла меня и поцеловала у всех на глазах.
        Мы были очень рады, что все закончилось столь благополучие. Из принимавших участие в нашей операции пострадал только один Свенд. В темноте он споткнулся, упал и ударился виском о камень. Хотя рана сильно кровоточила, она была неопасной. А после того как его перевязали, он чувствовал себя вполне прилично. Свенда с Каем собравшиеся тоже хвалили.
        Много добрых слов выпало на долю Очкарика. Но главное — ему удалось найти свои очки.
        А что же Эрик? Я чуть было не забыл о нем. Покрутив головой во все стороны, я, наконец, увидел его. Вместе с Ларсеном он шел к нам. Конечно же, и его сердечно благодарили.
        - А за что? — скромно проговорил он. — Я ведь все время пролежал в укрытии в дальней части сада, и мне не с кем было даже схватиться.
        Я все еще стоял около Кати, положив руку на ее плечо.
        Победное ликование присутствующих достигло высшей точки.
        В это время Ларсен сказал, что, к сожалению, главарям банды удалось скрыться. Это сообщение было, конечно, ложкой дегтя в бочке меда.
        Владелец гостиницы поинтересовался, кто видел их последним.
        - По-видимому, я, — ответил Эрик с какой-то хитрой усмешкой.
        - Ты их видел? — воскликнул Ларсен. — Куда они скрылись?
        - Постойте, как же это было?.. Ах да, они побежали из сада в мою сторону.
        - Ну и что?
        - И приблизились к тому месту, где прятался я. Здесь он сделал длинную паузу.
        Ларсен поторопил его:
        - Что же дальше? Рассказывай, парень!
        - Затем они двинулись к гаражу, открыли настежь дверь и прыгнули в автомашину.
        - Так они, стало быть, уехали?
        - Нет… Нет, они не уехали, да и не могли уехать, так как Очкарик еще раньше основательно поковырялся в ней…
        - И что же дальше? Куда они побежали после этого?
        - А они и не побежали, — спокойно ответил Эрик.
        - Не побежали, говоришь?
        - Не-е…
        - Что это, черт побери, должно значить?.. Эрик рассмеялся.
        - Да я просто захлопнул гаражную дверь и снаружи навесил замок. Вот вам ключ от него!
        Так и закончилась эта история…
        notes
        Примечания
        1
        Незамужняя женщина. (Примеч. пер.)