Соперница Снежной королевы Елена Александровна Усачева
        Когда в школе появилась новенькая, многое изменилось. В независимой и яркой девочке королева класса увидела угрозу своему престижу… и жестоко расправилась с ней. А Лиза оказалась невольной свидетельницей. Но она не может ничего рассказать, а если проговорится, ее ждет та же участь! И что делать? Как все исправить? Неожиданно на Лизу обратил внимание Костя, самый красивый парень… Может быть, он поможет распутать интриги одноклассницы?
        Елена Усачева
        Соперница Снежной Королевы
        Глава 1
        Перстень с черным камнем
        Она часто смеялась. Часто и громко. Большие глаза и эта вечная американская улыбка. И кожаные штаны. И волосы. Длинные, пушистые, золотистой волной падающие на спину. Смешная челка, упирающаяся в тонкие брови. Маленький круглый рот. Глаза. Про глаза уже было? Неважно! Они у нее были как чайные блюдца, про них можно двадцать раз вспомнить.
        Ходила в темном. Либо черные штаны и свитер, либо легинсы и серая шелковая блузка. Глаза тоже подводила черным, отчего и без того большие, они становились огромными. На все лицо. Как в японских манга. И смотрела всегда в упор, словно душу пыталась выпить или мысли прочитать. А мысли у всех одинаковые - уродка, монстр, сумасшедшая. Еще был перстень. Массивный, на указательном пальце правой руки. Серебряный ободочек и выпуклый черный камень. Когда она писала, взгляд невольно следил за перстнем. Все остальное было неважно.
        Но ничто не могло сравниться с ее именем. Вайнона, сокращенно Нона. Когда учительница представляла ее классу, Нона улыбалась. Таращила свои глазищи и демонстрировала тридцать два зуба. Или тридцать три.
        Секрет имени разрешился просто - она родилась в Америке. Ее отец работал переводчиком в Хьюстоне, в Центре управления полетами. Землю с космосом соединял. Долго работал, всех перевел. За это время Нона успела научиться улыбаться и пристально смотреть в глаза собеседнику. Ну и английский у нее, конечно, был на высоте. Нашим оставалось только слушать, открыв рот.
        Поначалу Нону, разумеетсся, окружили. Вперед лезли Соня с Фанькой. Касались ее волос, трогали мягкую кожу куртки, расспрашивали, как там, в Америке, что носят, что смотрят. Два дня ее считали партизанкой, потому что Нона отказывалась говорить о чудесах. На вопросы отвечала односложно. Ей не верили. Как это - никуда не ходят? Как это - не тусуются? Как это - секонд-хенд вместо гламурных тряпок? И не красятся? Вранье! В Америке всё шикарно, всё первый сорт - вечеринки, одежда, люди. Америка - мир вечного праздника!
        Нона пожимала плечами и улыбалась. Она бы, наверное, сказала то, что от нее ждут. Но она не знала, как отвечать, поэтому твердила свое - ничего особенного, просто жили, просто учились, по вечерам смотрели всей семьей телевизор. Все больше старое советское кино, чтобы Вайнона поддерживала русский язык. Еще она любила читать и ходить на окраину поселка смотреть закаты.
        Через два дня от нее отстали - ничего нового она рассказать не могла, опять пришла все в той же черной куртке и кожаных штанах, в ботинках на плоской подошве, так же подвела черным глаза, так же расчесала свои волосы. Увидев все это, Сонька Томилова многозначительно хмыкнула. Выбила дробь наманикюренными ноготками. Она пыталась Ноне понравиться, однако новенькой было как будто все равно, кто и о чем с ней говорит.
        Горюнова со всеми держалась одинаково ровно. Даже с двоечником Шариповым. Он к ней подкатил с вопросом, играет ли американка в баскетбол. «В Америке все - негры, и все играют в баскетбол», - заявил Алик. Нона улыбнулась в ответ. Ее бледная кожа словно засветилась изнутри. Она не обиделась, даже не заметила, что Шарипов пытался ее задеть. Ответила, что в баскетбол не играет. Любит волейбол и теннис. А еще горные лыжи и серфинг. Обожает играть в карты и в гольф. Однажды с двоюродным братом проехала на велосипеде от Хьюстона до Бомонта. Или куда она там ездила - никто не запомнил мудреных английских слов. А еще…
        Но договорить ей не дали, потому что Алик Шарипов, сраженный ее талантами, быстренько смотался, не дожидаясь вопроса, что еще, помимо баскетбола, он любит. Потому что Алик любил только пиво, компьютерные игры и все самые глупые сериалы по телевизору.
        - Выделывается, - прошептала задетая за живое Соня. Как можно было не заметить, что она, королева класса, предлагает свою дружбу и покровительство этой убогой?
        - Да ладно! - не согласилась Фаина. Ее восхищало умение Ноны быть одной. Сама по себе. Фаина, обреченная всю жизнь быть при ком-то, искренне позавидовала этому дару.
        - Ничего, воспитаем, - пообещала Соня, кривя губы - то ли улыбнулась, то ли оскалилась.
        - Тише! - напомнила о себе литераторша и качнула монументальной прической. - Я так понимаю, что Ломоносов вам не понравился! Что же вы тогда любите читать?
        - Майер, - заторопилась Фаина Шишлакова.
        - Про вампиров, - подхватила Настя Соболева.
        - Брэм Стокер и Говард Лавкрафт, - гробовым голосом произнес Костик Чемоданов. - Еще можно Роджера Желязны.
        - А что-нибудь ближе к школьной программе? - пыталась повернуть разговор в нужную ей сторону литераторша.
        - Пушкин! - задорно отрапортовала отличница Белова. Светка умеет угодить взрослым.
        - Молодец, Света! - неловко похвалила учительница.
        - Лермонтов, Толстой, Достоевский, - мрачно перечислил Костик.
        Литераторша отмахнулась от него и вдруг спросила:
        - Горюнова! Нона, а ты что любишь читать?
        Класс затих. Все ждали чего-то невозможного. Что она любит на досуге, между игрой в гольф и серфингом, почитывать переписку с инопланетянами.
        - «Маленького принца» Экзюпери.
        Все ахнули.
        - Эмо, что ли? - вынесла общий приговор Соня.
        А почему бы и нет? Черный цвет присутствует. Но без розового. И прическа не соответствует. Ну да с внешностью могут быть любые проколы, душу никто не разглядит. А она у нее наверняка розовенькая, пушистенькая. С черными крылышками.
        - Томилова, при чем здесь это? - оборвала общее шебуршание учительница.
        А Нона опять улыбалась. Она не понимала, что своим поведением и своим ответом неумолимо делила класс на две сильно не равные части. Что ее невидимые войска вошли в королевство Сони Томиловой, сломили вялое сопротивление, заставив всех ее почитателей следовать за собой. Соня осталась с Фаиной. Но и та с восторгом смотрела на победителя.
        - Слазь, кончилась твоя власть! - пошутил на перемене не по годам сообразительный Костик.
        Соня стрельнула в его сторону глазами. Были они у нее красивые. Светлые, с длинными ресницами. Тонкие брови, аккуратный носик. У нее тоже были хорошие волосы, но она предпочитала собирать их в хвост, обнажая изящную шею, мягкую линию плеча. Эх, кто только вслед за ней не отращивал волосы, не собирал их в хвост… Но главное, ведь не волосы и не прическа. Никто не мог повторить этот поворот головы, это небрежное движение, когда, поправляя выбившиеся локоны, встаешь так, что все видят - и покатое плечо, и начавшую формироваться грудь.
        Томилова тоже теперь улыбалась. Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет. Так, кажется, было в «Слове о полку Игореве»? Или у Ломоносова?
        - Костик, сделай доброе дело, найди мне новенькую, - попросила Соня. - Я ее в раздевалке буду ждать.
        Костик понимающе зажмурился. Новый учебный год набирал обороты. Сентябрь скреб по душам заголяющимися ветками.
        - Лизка, стоять! - поймал он в коридоре одноклассницу. - Новенькую видела?
        - Она в туалете.
        - Зови! Нужна для срочного дела. - Костик склонился к невысокой Арзамасцевой, клюнул носом в ее светлую макушку. - Ее отправляют домой на Марс.
        - Сам иди.
        Лиза Арзамасцева слегка задохнулась от своей храбрости - отказать Костику, когда в него все влюблены. И даже она. Чуть-чуть.
        - Лиза. - Костик положил ей руку на плечо. Ладонь широкая и мягкая, а у нее такое костлявое плечо. - Вдруг это любовь?
        - К кому? - запуталась Лиза.
        А ну как сейчас признается, что всю жизнь ждал только ее, что искал по всему свету - и вот вдруг разглядел.
        - Инопланетян к новенькой!
        Чуть не заплакала от обиды. Вот ведь размечталась!
        - Сейчас позову, - поникла Арзамасцева.
        - Я буду в раздевалке! - Костик уже мчался к лестнице.
        А может, и не в туалете? Лиза видела, как Нона туда заходила. Но это было давно, минут пять назад. Могла уйти.
        - Привет!
        Странно, Нона стоит около окна. Что там необычного можно разглядеть?
        - Ты чего тут?
        Новенькая обернулась. Улыбка. Опять эта улыбка! Чему она так радуется?
        - У вас деревья облетают, - тихо произнесла она.
        - У всех деревья облетают.
        - Это ведь береза? - Она ткнула пальцем в окно. - У нас тоже росла береза. Ее отец посадил.
        - Тебя Костик ищет.
        - А еще у вас солнце совсем другое.
        - Круглое. А у вас квадратное, что ли?
        Лиза злилась. Сейчас вот Нона встретится с Костиком, и он признается ей в любви. А вдруг - если бы не Горюнова, нежные слова были бы подарены ей. Мягкая ладонь… Потерлась щекой о плечо, словно пытаясь вернуть улетевшее тепло чужой руки.
        - Другое.
        Нона пошла к выходу. Не спросила, где ищут.
        - В раздевалке, - в спину уже бросила Лиза.
        Дурацкий какой-то разговор. Может, она правда чокнутая? Или в Америке все такие, с небольшим сдвигом по фазе?
        Лиза выглянула в окно. Никаких берез. Кусты барбариса и сирени. Тополя. А еще грязное стекло. Увидеть отсюда березу в Америке было крайне проблематично.
        Чокнутая. И что Костик в ней нашел?
        Чемоданов неожиданно встретился на втором этаже.
        - Уже поговорили? - удивилась Лиза.
        - Да нет, разговор только начался.
        Нехорошее предчувствие заставило сбежать вниз. Раздевалка огорожена ажурной решеткой, высокий прилавок, обитый пластиковой панелью.
        В первую секунду ей показалось, что все в порядке - просто разговаривают. Нона стоит спиной к полупустым вешалкам. Перед ней, слишком близко, Соня. Рядом, как всегда, Фаина. Лиза рассердилась сама на себя. Она-то чего так сорвалась? Тоже хочет быть там? Стоять рядом, слушать, о чем говорят. Так зачем она звала-то? Костик и не собирался с Ноной встречаться! Все это для Сони, для вечной Снежной Королевы.
        Железная секция вешалки скрипнула, ударилась о соседнюю. Металлический лязг неприятно царапнул слух. Секция качнулась обратно, заставив душу рваться на части. Какой же противный звук!
        Внезапно поняла - там дерутся. Из-за высокой стойки было плохо видно. Слышно. Удары и всхлипы, словно смеялись.
        Кому там драться? Фаина и Соня не поделили дружбу с Горюновой?
        Внезапно, как молния! Это же они Нону бьют! Шишлакова с Томиловой! Никакого Костика и признаний в любви.
        Сначала по сердцу прошелся сквознячок облегчения. Костик не увлечен новенькой. Он верно служит своей королеве, а значит, по-прежнему остается свободным. Заныло плечо - как он тогда положил руку, сквозь ткань блейзера прожгло. Зачем-то вспомнила: «Стоять! Новенькую видела?» - «Она в туалете!»
        Из-за ажурной решетки все еще летят глухие звуки ударов. Бежать туда, разнимать? Что же она стоит? Ей же нравится Нона, ее улыбка, умение независимо себя держать. Кто еще, придя в восьмой класс, сможет так себя поставить, что ни у кого и мысли не возникло усомниться в ее праве быть такой. А ее почерк? А задумчивый взгляд в окно?
        Надо идти!
        Но что-то останавливало. Соня? Пойти против королевы - значит, пойти против класса. Если Томилова так разобралась с невинной Горюновой, то что она сделает с Арзамасцевой, которую знает как облупленную. Знает, как сделать так, чтобы жизнь Лизы в школе стала невыносимой.
        Но это еще не все. Какая-то другая сила держит Лизу в коридоре, заставляет слушать эти ужасные звуки. Сама Лиза не виновата. Она не знала, что затеяла Соня. Это подтвердит кто угодно. Костик подтвердит…
        И тут Лиза вдруг подумала, что ничего Костик подтверждать не будет. Какой ему резон делать так, чтобы все свалили на него? И еще она поняла, что не просто так стоит. Прислушивается. И не к этим ужасным звукам борьбы и азартным выкрикам. Она прислушивается к тишине в коридоре. Лиза еще раньше заметила, что за конторкой нет охранника, в зимнем саду пусто. И теперь она боится услышать шаги. Увидеть, как из-за дальнего поворота (про ту лестницу, по которой она пришла, и думать нечего, если кто-то пойдет здесь, Лизе уже не скрыться) выходит охранник. Или учитель. Или директор. Да неважно кто. И вот он видит их тут… Не отвертишься. А стоит ей шагнуть через порог раздевалки, как она окажется заодно. Все решат, что сговорились. И Нона в первую очередь. Потому что ее позвала Лиза. Все повязаны. Горюнова увидит ее среди всей этой возни, и говорить уже будет не с кем и не о чем. Нона даже головы в ее сторону не повернет. И уже никогда не улыбнется, не расскажет про свою фантастическую Америку, не объяснит, чем солнце там отличается от солнца здесь.
        Боязнь, что она не сможет доказать свою непричастность, убедить всех и в первую очередь Нону, которую она так любит, а сейчас любит особенно сильно, что, знай она об этом, ни за что бы не допустила, - все эти мысли заставили попятиться. Попятиться, с острой болью осознавая, что в этот момент предает Нону, предает все свои такие красивые, такие правильные мысли о жизни и самой себе.
        Показалось - идут! Вот-вот из-за поворота покажется человек. Бежать! Первые несколько секунд голова не соображала. Мир состоял из сердца и работающих ног. Быстрее!
        Второй этаж. Влетела в туалет. Хотелось захлопнуть за собой дверь. Но дверь, перекосившись, зацепилась за кафель и не шелохнулась. За окном кусты барбариса и сирени. Грязное стекло. Береза! Черт! Тополь, а не береза.
        Зачем она ушла? Будет разбирательство, решат, что она все знала.
        Предупредить учителей? Вернуться?
        Лиза стояла посреди туалета, раздираемая противоречивыми чувствами. Куда бежать? Туда, сюда, остаться здесь? Ей все казалось, что уже шумят, что собралась вся школа, что за окном орет сирена полицейской машины и «Скорой помощи». Пол под ногами дрожал. Скорее! Надо сказать, что она ни при чем.
        А если убили? Ведь Лиза так долго простояла около раздевалки, а они все били и били, и звуки уже не помещались между пыльными лампами дневного света, они больше не могли цепляться за паутину, не влезали в закопченные углы.
        Лиза выглянула за дверь. Коридор второго этажа пуст и тих. Значит, все на первом. Ноги странно подламываются в коленках, словно все мышцы куда-то делись. Перила под рукой подрагивают. Лестница кажется неправильно короткой. Ах, удлинить бы ее на метр, на два, на вечность. Чтобы идти и идти, чтобы под ногой были только ступеньки и никогда - пол первого этажа.
        Около раздевалки растерянный охранник мечется вдоль решетки.
        - Куда ты? - остановил он Лизу. - Учителей зови!
        Но Лиза не слышит, идет вперед. Там, под секцией, что так противно скрипела, навалены сорванные куртки. Ни Сони, ни Фаины, ни Соболевой.
        - Вайнона, - тихо позвала Арзамасцева.
        Опять в голову полезли березы. Какого черта их сажают в Америке? Это они во всем виноваты. Рождают ненужные сентиментальные мысли, в которых одна ложь.
        - Ваша, что ли? - сунулся к ней охранник. - Стой здесь! - И добавил, словно репетировал будущую речь перед директором: - А я смотрю, возится кто-то. Шуганул, они врассыпную. Жива?
        - Горюнова. - Надо было прямо сейчас объяснить, что Лиза ни при чем. Что это все Костик, все Томилова.
        Куртки шевельнулись, и из-под них стало подниматься что-то страшное, невозможное, что никак не могло быть улыбчивой светловолосой новенькой.
        Охранник побежал по коридору в сторону учительской. Оттуда послышались быстрые шаги. Все это заняло какое-то время, а ужас все поднимался и поднимался из-под курток.
        Стали шуметь. Вайнону окружили учителя, Лизу оттеснили. Кто-то куда-то бегал звонить, кричали, что это безобразие, что в их образцовой школе этого быть не может. Что надо как-то замять. Лиза пыталась из-за спин учителей разглядеть Горюнову, поймать ее взгляд, сказать, чтобы ни в коем случае не думала на нее. Но американки словно не было. Была гора курток, которая шевелилась и все никак не могла подняться. И эти дурацкие березы. Да гори они синим пламенем в русской печке!
        - Не разглядел я - кто, - оправдывался охранник. - Две девчонки. Да они все похожие! Высокие такие…
        Нону, закутанную в чужое светлое пальто, повели к выходу. Ее с двух сторон поддерживали, будто за пять минут она разучилась ходить.
        - Ну что, Арзамасцева, молодцы! Радушно встретили новенькую.
        Это была литераторша. Невысокая. С монументальной прической на голове.
        - Я тут при чем? - Неужели все теперь свалят на нее? Ну почему она не кинулась разнимать? Почему не подняла крик?
        - А кто при чем? - Взгляд пристальный и колючий.
        С языка уже почти соскочило: «Это Томилова! Это Чемоданов! Они занимаются защитой своего королевства».
        Промолчала. Душа билась в безвыходном лабиринте - и сказать нельзя, и не сказать - тоже, решат, что это она…
        - Сама упала, наверное.
        - У нее разбито лицо, порваны брюки, все тело в синяках. Ты считаешь, что она без остановки падала с пятого этажа, а потом в припадке билась головой о подоконник? Не считайте себя умнее других!
        Это все березы! Они виноваты!
        Лиза отвернулась. Что говорить? Чуть не ушла на улицу без куртки. Вернулась в раздевалку. На кафельном полу капли крови.
        Какой ужас! Как они могли? Сама хороша! Надо было войти и разнять. Надо было закричать. Надо было тащить вниз Костика, чтобы он увидел, что натворил.
        Наклонилась, в поиске своей одежды. Под батареей какой-то черный камешек. Булыжник, что ли, притащила малышня? Все равно потянулась рукой, пришлось на колени встать. Коснулась пальцами и, еще не увидев, догадалась. Кольцо!
        Схватила, вылетела на улицу.
        - Подождите!
        В ворота выезжала директорская машина. Нону повезли зализывать раны.
        - Разборка в курятнике. - Костик появился из-за крыльца. - Я думал, она хочет с ней поговорить.
        Лиза смотрела на Костика и не понимала, как он умудряется быть таким спокойным. Ведь завтра все откроется, начнутся бесконечные вызовы к директору, их могут выгнать из школы.
        - Я думала, что ты с ней собираешься поговорить. - Большой перстень резал ладонь - специально, чтобы наказать себя, сжимала кулак все сильнее и сильнее.
        - Опередили, - развел руками Костик. А в лице как будто сожаление… Нет, показалось, никаких эмоций, кроме скуки. - Не ожидал такого развития событий. Теперь и не поговоришь… - Он посмотрел вслед уехавшей машине.
        - Почему? - Разжала кулак. Больно-то как!
        - Помрет, будет являться нам в кошмарах, требовать покаяния.
        - Вот к тебе и будет.
        - А к тебе?
        - Я не знала, зачем она тебе понадобилась. Думала, влюбился.
        Костик на мгновение даже улыбаться перестал.
        - Мы с тобой одной крови, ты и я, - медленно произнес он. - Если кому настучишь, на тебя первую все свалят.
        Вот самое страшное и произошло. Говорят, еще цунами способно города сносить на своем пути. Но это уже было не так опасно.
        Стало холодно. Вспомнила, что все еще не нашла свою куртку, что на дворе не май месяц. А лучше бы май. Отмотать бы пленку жизни назад…
        Около раздевалки стоят учителя. Завуч о чем-то говорит с охранником. Как удачно он отлучился на минутку! А то и на все десять минуток.
        - Вот, она была! - Охранник ткнул пальцем в Лизу.
        - Ну-ка, подойди.
        Лучше бы сразу домой. Далась ей эта куртка!
        - Что здесь произошло? - Завуч у них новый. Только что пришел. Никого не знает, но сурово супит брови.
        - Не видела. Я потом пришла. - Взгляд невольно уплывал в сторону, и уже никаких сил нет заставить себя поднять голову. Но ведь не виновата. Совсем не виновата. Почему же боится? Почему не может взглянуть в глаза?
        - Что ты там мнешь в кулаке? - заметила литераторша. Учителя вообще народ очень внимательный.
        - Кольцо. Горюновой.
        На ладони черный камень смотрелся тускло. И что он так привлекал внимание, когда был на пальце у хозяйки? Куда все делось?
        - Уронила.
        - Вот и зайдешь к ней. Кольцо отдашь, извинишься, - заторопилась литераторша. - Заодно узнаешь, кто все это устроил!
        Начинается… Трещат барабаны, палач удобней перехватывает в натруженной ладони гладкое топорище, священник любовно протирает накрахмаленным платочком топчан - место казни.
        - Надо как-то все это замять, чтобы без скандала, - многозначительно бросил завуч. - Нам здесь только полиции не хватает. Сами выясните, кто и что. И чтобы без огласки. В начале учебного года… Еще районное телевидение разнюхает, шум на все министерство.
        То есть цирк шапито - пожалуйста, а полицию - нет?
        - Арзамасцева! Ты еще здесь?
        Литераторша успела забыть о Лизином существовании. А она здесь, она слушает. И ей кажется, что ее трусость - сущая мелочь рядом с тем, о чем говорят взрослые.
        - Ты совсем ничего не видела?
        Лиза молчит. Лимит на оправдания самой себя вышел. Остается говорить правду, а правды нет. Она выжжена кислотой собственного предательства. Поэтому остается молчать. А это, как известно, труднее всего. Молчание - золото. Слова - ветер, воробей, легко мчащийся по изогнутым спинам циклонов.
        - Ладно, завтра будет собрание, все узнаем. Я вам устрою веселую жизнь! - грозит литераторша. - А ты пока сходи к Горюновой. Надо убедить ее родителей, чтобы не писали заявление в полицию. У них там, в Америке, с правами строго. Надо торопиться. Ну что, зайдешь?
        - Зайду, - произнесла Лиза, не чувствуя, что говорит.
        - Они живут в новой оранжевой высотке. На пятом этаже, шестнадцатая квартира. - Литераторша была задумчива. Она уже строила планы, как школа будет выкручиваться. А если директору не удастся договориться с родителями Горюновой? Скандал!
        - Сходи… - завуч быстро глянул на Лизу, словно оценивал ее таланты выполнить все, что он ей сейчас скажет, - часа через два. Пускай девочка немного успокоится.
        Успокоишься здесь, как же! Если бы Лизе устроили такое, она бы полжизни успокаивалась. И почему в реальности никогда не происходит как в сказке - в кульминационный момент появляется принц на белом коне, шпагой разгоняет недругов, «муху за руку берет и к окошечку ведет…»?
        Приблизительно об этом думала Лиза, стоя около новой высотки. Ветрильник тут был приличный. Дом обдувало со всех сторон, и было совершенно непонятно, откуда и куда он дует. Отовсюду. Хочет сдуть этот дом с лица земли. И правильно. Чтобы некуда было идти. Не перед кем извиняться и оправдываться.
        Лиза набрала на домофоне номер квартиры. Подготовила речь - кто и зачем идет. Но открыли, ничего не спросив. Американский метод встречи? Без вопросов?
        Лифт еще пах новенькой отделкой и химией. Вот бы застрять. Два часа, пока техники придут - а там уже можно домой идти. Новый лифт, конечно, он не застрял. Даже как-то слишком быстро домчал до нужного этажа. Дверь шестнадцатой квартиры приоткрыта.
        Лиза еще немного поборолась с сомнением, что ждут не ее. Чего это для одноклассников будут двери распахивать? Да еще после всего случившегося.
        Но тут на пороге появилась Нона. Только чуть пополнее и немного старше. И волосы потемнее, затянуты в тугой хвост.
        - Ты кто?
        - Лиза.
        Догадалась - это мама!
        - Я из школы. Вот. - Раскрыла ладонь, чтобы сразу показать кольцо. - Она его уронила.
        Женщина смотрела на кольцо так, как будто это была крыса. Дохлая. Или полудохлая. А еще казалось, что женщина вот-вот упадет.
        - Что произошло? - Она вцепилась Лизе в плечо. - Неужели так сложно было нормально отнестись к новому человеку? Вся ваша Россия… - И она добавила слово, от которого Лиза только еще сильнее заморгала.
        - Я не видела, что произошло. - Голос предательски хрипит, и опять уплывает взгляд. - Пришла, а они уже дерутся.
        - За что?
        За Америку!
        - Не знаю, - еле слышно ответила Лиза, хотя все она отлично знала.
        Мама Ноны порывисто отошла в сторону, и Лизу словно сквозняком затянуло в квартиру. В глаза сразу бросился хороший, дорогой ремонт. Аккуратная прихожая с большим зеркальным шкафом, за ней светлая комната, в углу на клетке сидит здоровенный зеленый попугай, открыл огромный клюв, сейчас бросится.
        - Сюда! - зовет мама.
        Все тем же сквозняком Лизу тянет через комнату к распахнутой двери. На полу белый ковер с длинным ворсом.
        Нона!
        Она сидела на корточках, обхватив колени руками, и неспешно раскачивалась. Огромные глаза с размазанной косметикой делали ее похожей на сумасшедшую. Они были сухие и блестящие - американка и не думала плакать. А еще она улыбалась. И это было страшнее всего.
        - Вот, ты уронила, - присела на краешке ковра Лиза.
        Раскачивание было заразительно, хотелось так же сесть и начать клониться то вперед, то назад. И чтобы был только этот белый ковер. И тишина.
        Нона вскинула на нее свои ненормальные глаза. И где только выдают такие огромные? Или она за кого-то двойную порцию отхватила?
        - Ты думаешь, мне больно? - спросила Нона, не останавливая раскачивание.
        - Вот, кольцо, - тянула свое Лиза.
        - Мне! Не больно! - выкрикнула Нона, откидываясь назад. Она свалилась на ковер и замерла, все еще прижимая колени к груди.
        - Их накажут.
        - Не надо, - прошептала Нона. - Ничего не надо! - И вдруг заорала: - Ничего не надо делать! Ничего! Все кончено! - Она резко села, ударила кулаком по ковру. - Кончилось!
        Горюнова орала, стучала кулаком, но при этом глаза у нее оставались совершенно сухие. Лиза подобралась. Секунду еще смотрела на разворачивающееся перед ней сумасшествие и бросилась к выходу. На улице поняла - кольцо все еще в кулаке. Выбросить, что ли?
        Неделю о Горюновой ничего не было слышно. Кольцо тяжелым грузиком болталось в кармане куртки, напоминая о несделанном.
        В классе провели собрание. Никто ничего не видел. Соня сидела победительницей. Фаина преданно дышала ей в затылок. Все как-то сразу согласились с ней и единогласно решили молчать. Литераторша безуспешно билась над склоненными головами. По большому счету всем было плевать на новенькую. За много лет все привыкли к установившейся субординации - отличников, хорошистов и изгоев. Нарушать ее ради человека, пока еще не вписавшегося в систему, никому не хотелось. Ничего, Горюнова пооботрется, втянется, они все вместе потом будут смеяться над этим. А пока пускай привыкает. Жизнь - штука сложная, об этом тебе любой учитель скажет.
        - Хьюстон был основан 30 августа 1838 года и назван в честь генерала Сэма Хьюстона, - бодро по бумажке прочитала Белова.
        Света была из породы отличников-трудоголиков. Ни изящества, ни легкости в ее выступлениях никогда не было, только тяжелый трудовой пот. Поэтому слушать ее скучно. А придется. Доклад подготовлен специально к этому собранию, чтобы «навести мосты», чтобы сдружить и примирить. Было бы что…
        - У Хьюстона четыре исторических прозвища. Самое первое - Magnolia City, город магнолий. С тысяча восемьсот семидесятых годов в городе существовал парк магнолий, который считали главной достопримечательностью.
        Город магнолий. Красиво, наверное.
        Два других прозвища Лиза пропустила, ухватившись за последнее - The Big Heart, Большое Сердце - в город эвакуировались жители, пострадавшие от урагана «Катрина». И то, и другое название было симпатично.
        Надо было куда-то деть кольцо. Что оно у Лизы в кармане валяется?
        Глава 2
        За солнцем
        К концу сентября стало известно, что Нона в школу не вернется. Ее перевели на индивидуальное обучение - директор смог договориться, обменял спокойствие школы на беготню учителей к ученице на дом.
        Все же остальные решили, что так и должно быть. Не хочет перековываться? Туда тебе и дорога! Можешь вообще укатить в свою Америку, никто не заплачет. Или все же заплачет?
        Томилова сияла. Она добилась того, чего хотела, - никакой конкуренции, никаких нестандартных личностей. А главное - никаких последствий. Для окончательной победы ей оставалось только поговорить с Лизой. Но она не торопилась. Почему-то. От этого набухало странное напряжение - что-то будет, что-то нехорошее, страшное.
        - Аззи, куда торопишься? - Костик встал перед Лизой памятником самому себе, облокотился о парту, не давая подняться.
        - На кладбище, - нашлась Арзамасцева, спешно кидая в сумку последние учебники. - Пойду пригляжу хорошее место для твоей могилы.
        - Не смешно.
        - А передергивать мою фамилию смешно?
        - Заведи себе нормальную!
        - Кто бы говорил! У меня еще есть шанс, а у тебя уже никаких.
        - Поздняк метаться, шанс улетел, - нарочито тяжело вздохнул Костик, заставив Лизу внимательней вглядеться в него. Это что, признание в любви? Или опять издевается?
        Когда-то Чемоданов был невысоким пухлым карапузом. Учился в музыкальной школе по классу скрипки, был мил, приветлив и невероятно любим учителями. Но за прошедшее лето с его лица неожиданно сошла детская припухлость, он резко вытянулся, обозначилась непропорциональность рук и ног. Вместо скрипки в его руках оказалась гитара. Как-то незаметно для всех из середнячков он перепрыгнул в касту для избранных и прочно обосновался рядом с Соней. Томилова, как истинная атаманша, благосклонно приняла нового поклонника. Но Костика хватило ненадолго.
        - Круто, что ты никому ничего не рассказала, - сбил общий пафос их разговора Чемоданов. - Тебе на том свете зачтется.
        - Тебе чего надо-то? - Лиза попыталась встать, но Костик не дал ей это сделать.
        - Как там наш мыс Канаверал поживает?
        - Кто? - А вернее - где? Слово какое-то знакомое.
        - Конь в пальто! Америка жива? Или пошла на дно вместе с ацтеками?
        Это он про Вайнону?
        - Почему Канаверал? - Разве в Хьюстоне есть мыс? Или это очередное прозвище города? Но там же только Мексиканский залив.
        - С мыса Канаверал космические корабли стартуют, это на противоположном от Хьюстона побережье Америки. Она же инопланетянка. По тайным партизанским тропам добралась от штата Флорида до Техаса, приняла облик нормального человека и теперь ходит по миру, внедряет инопланетный вирус.
        - Совсем с головой плохо?
        - О! Значит, уже внедрила. Так что там?
        - Сходи и узнай сам.
        - Ты у нас авторитет по психам.
        А вот это уже была наглость! Довели человека до срыва, а потом интересуются здоровьем!
        Лиза наклонилась вперед, пытаясь сдвинуть одноклассника с места, но он сам отошел, так что Лиза по инерции сильно качнулась, едва не слетев со стула.
        - Привет ей передавай. - Пошел из класса Чемоданов.
        Лиза на мгновение забыла, что она собиралась сейчас делать. Кажется, встать и куда-то идти. Кажется, на физкультуру. Все уже там, а ей еще переодеваться. Но она сидела. Это что-то новенькое в датском королевстве. Чемоданов передает привет Горюновой. Типа в любви признается? Опять Нонку бить будут. Такой конкуренции Сонька не потерпит. Лучше бы она убила Костика. Для справедливости.
        Когда-то давно у Лизы появилась уверенность, которая с тех пор жила в ней всегда, - чувство законности возмездия, необходимость конечного торжества добра над злом и предельной беспощадности, с которой в определенный момент это зло покарается. И сколько бы ей потом ни говорили, что справедливости в мире не существует, что воры вполне могут жить припеваючи и не знать горя, а честные люди погибать, Лиза знала - в конце концов правда восторжествует, придет час, когда все встанет на свои места. Костик может сколько угодно трепать, что он не знал, зачем Соня зовет Нону. Все он знал. И сейчас жалеет о своем знании. Ошибочка вышла, и вроде бы надо ее исправить, но вот как?
        От расстройства, что все так складывается, Лиза физкультуру пропустила. Она сидела на заборе, смотрела, как холодное солнце золотит редкие листики на березе. Что ж за дерево такое - все по нему скучают. Она сама помнила, как скучала по березам на юге. Этим летом они с мамой месяц провели в Ялте. Знойное марево стояло в воздухе, тополя не шевелились, асфальт под ногами неприятно плавился. Лиза тогда подумала, что если бы в Ялте везде росли березы, было бы не так жарко.
        И вдруг она увидела Нону. Вернее, сначала она увидела стул. Большой неудобный стул с высокой спинкой. Нона волокла его, подхватив за спинку, ножки били ее по ногам. Она пыталась перехватить стул так, чтобы он не мешал, но спинка скользила в руках.
        Лиза сначала Горюнову не узнала. Она обрезала свои роскошные волосы и выкрасила их в черный цвет. От всех этих перемен Нона стала еще меньше и худее, а глаза - больше и страшнее. Но кому еще носиться по городу с мебелью? Только инопланетянам с мыса Канаверал.
        - Горюнова! - Лиза свалилась с забора, вспомнила, что сумку оставила с той стороны, махнула рукой - потом заберет.
        Нона вздрогнула. Стул звонко цокнул ножками по асфальту.
        - Тебе помочь?
        - Не надо!
        Ответ прозвучал хрипло, как будто Нона до этого молчала не меньше недели.
        - Вы переезжаете? - Лиза оглянулась, ища Нону-два, а вернее, ее маму, на которую так похожа дочь. Если Горюнова-младшая тащит стул, то старшая должна как минимум волочить диван. Или нести свернутый белый ковер.
        - Нет.
        Нона вскинула стул спинкой себе на плечо и пошла дальше. Все те же черные кожаные штаны, черные балетки. Томилова ошиблась. Если к кому и можно записать Горюнову, то не к эмо - это уж точно. Хотя готы днем особенно не разгуливают, а если что у них в руках и может быть, то не стул, а гроб.
        - А чего со стулом? Выбрасываешь? - Надо было сказать про кольцо, спросить, как дела, узнать, не сердится ли. А там и до Костикового привета дело дойдет.
        - Нет.
        Лиза прикинула, сколько уже прошла Нона. От своего дома, почти всю улицу, мимо школы. Так до бульвара дотопать можно, а оттуда прямым маршем в Америку.
        - Ты куда со стулом-то? - Подмывало добавить, что мыс Канаверал, откуда через пять минут стартует последняя инопланетная тарелка, в противоположной стороне.
        Нона промолчала. Шла, опустив голову, глядя себе под ноги. Недоуменные взгляды людей ее не задевали.
        Лиза остановилась. Глупо идти вместе с человеком, который сам не очень понимает, куда идет. Нона не заметила, что Лиза отстала.
        - Тебе от Костика привет! - бросила Арзамасцева напоследок.
        - Кто это? - Стул снова ударился ножками об асфальт.
        - Чемоданов. - Лиза посмотрела на бывшую одноклассницу и вдруг испугалась, что Нона вообще перестала узнавать людей. - В классе у нас учится.
        - В каком классе? - Спинка стула устроилась на плече, и Нона пошла дальше.
        Что-то этот стул напоминает. Так и виделось, как Нона доходит до ближайшего перекрестка, ставит стул, садится и смотрит. Людей вокруг столько - телевизор не нужен. И вдруг вспомнила! Точно! Маленький принц! У него была такая крошечная планета, что можно было много раз смотреть закат. Стоило только передвинуть стул вперед, и солнце в очередной раз садится за горизонт. Переставил стул на пять метров - и снова прокручивается тот же ролик.
        Ну, реально - вперед и вверх на севших батарейках! Где она собирается в городе смотреть закаты? Здесь дома высокие, все небо закрывают. Солнце сейчас есть, а через два месяца его вообще не будет, выше крыш не поднимется. Это вам не берег Мексиканского залива, где солнце торчит на шесте близкого экватора и не пропадает. Это жестокий север. Другая планета.
        Нону удалось догнать, когда она уже была рядом с парком.
        - А чего с таким неудобным стулом? - запыхавшись, выпалила Лиза. - Можно было и складной взять.
        - У меня нет.
        - Так купи.
        Нона сбросила стул с плеча, посмотрела на Лизу своими огромными глазищами. И ничего не сказала. Но Лиза уже подготовилась к этому выразительному молчанию. Она сунула руку в карман и достала кольцо.
        - Держи. - Пожалуй, надо что-то еще добавить. - Оно без тебя тусклое какое-то.
        Нона даже не глянула на раскрытую ладонь.
        - Что тебе нужно?
        Да ничего, собственно говоря.
        - Бери.
        - Всё?
        Конечно, можно позвать на чай с пряниками, долго расшаркиваться и просить прощения.
        - Не обижайся. Никто не хотел тебе зла. Соня просто дура.
        Нона медленно взяла кольцо, надела на указательный палец. Тоже медленно. Улыбнулась. Словно без этого кольца Горюнова была не совсем целой, а только частью, поэтому и стрижка другая, и стул на плече, и глаза какие-то не такие. И вот теперь все собралось вместе. Глаза, улыбка. Полное счастье. Прическу бы вернуть еще.
        Нона опять ничего не сказала, подхватила стул и потопала дальше. Мимо шлагбаума, по тропинке, под нависшие над площадкой кусты боярышника. Сейчас она спустится вниз, минует речку. Станет совсем темно, потому что сосны придвинутся к дорожке вплотную. Темно и сыро. Потом деревья расступятся, выпуская тропинку к пруду. Вот там она со своим стулом и устроится. Только, кажется, закат будет не над водой, а над деревьями. Или над водой?
        Неужели она так мстит всем? Хотя какая месть в одиноком сидении около пруда или хождении со стулом по городу? А может, нет никакого солнца? Может, она несла стул сжечь. Не дома же костры устраивать и не у всех на виду. А так разведет огонь, огромный, выше берез, и спалит в нем все фигурки, что успела сделать из воска. Сначала Соньку, потом Фаину с Настей, Костика. А там очередь и до Лизы дойдет.
        Лиза посмотрела на пустую ладонь. Отдала кольцо… Что она теперь будет носить в кулаке? Тяжесть кольца в кармане стала привычной. Так раньше послушники вериги носили - чтобы всегда помнить.
        Весь вечер чужая прогулка со стулом не давала Лизе покоя. Она даже отыскала в Интернете «Маленького принца». Ничего интересного. Занудная, нравоучительная книженция. Ну, картинки автора ничего еще. Про Лиса трогательно. Но в остальном - наивно. Чего помирать-то сразу? Жил бы дальше. А то, видите ли, ему наша планета не понравилась! Вот и сидел бы на своей, поливал розу. Его сюда никто не звал.
        В сердцах удалила текст. Ну их, со своими сказками!
        На всякий случай еще раз почитала про Хьюстон. Город магнолий. Вот-вот, все они, у кого роза, у кого магнолия. Еще бы ромашки на голове выращивать начали.
        Утром в классе только и было разговоров, что про Нону. Ее со стулом видели. И немудрено! Не каждый день в их районе клоуны выступают. Соня недовольно поджимала губы. Французы после Бородино тоже считали себя победителями, сожгли Москву, а потом догадались, что это был проигрыш. Вот и Сонька уже не чувствовала себя триумфатором. Нона взошла на первые строчки новостей, потеснив Томилову.
        - Видать, вчера в дурдоме был день открытых дверей, - высказала она наконец свое мнение.
        - А почему бы и нет? - Костик шел против устоявшихся канонов, защищал американку. - С чего вдруг гулять с собакой - это нормально? Что ж тут нормального? Если с собакой можно, то и стул в самый раз выгуливать.
        - Ты бы еще сказал - утюг, - начала наливаться краснотой Соня. - Я так и вижу, как ты кладешь его на скейтборд и катаешь по улицам. В таком случае ей стоило взять офисное кресло. Оно на колесиках, легче тащить.
        - Вот ты его и бери, - ответил Чемоданов. - Скоро у нас все будут со стульями бегать.
        - О! Я вижу это! Любовь к эмо! - заломила руки Соня. - Знаешь, чем все закончится? Она тебя закидает своими плюшевыми зайцами и виннипухами десятилетней давности, будет рыдать по поводу, а все больше без повода. У нее над головой будет висеть персональная тучка, которая станет поливать ее заплаканное лицо.
        - Сама ты плаксивая эмо! - выпалил Костик.
        - Чемоданов, твое будущее незавидно!
        - Книжки писать не пробовала?
        Да, да, еще неизвестно, кто победил под Бородино. Если бы французы были умнее, они бы заслали своего человека на совет в Филях. И все узнали бы. Поэтому Лиза решила сама все узнать. После школы она сходила в магазин, купила складной стульчик и отправилась к парку. Нона появилась через два часа. Горюнова прошла бы мимо, но Лиза заступила ей дорогу.
        - Что ты делаешь?
        - Иду.
        Убийственный ответ.
        - Ты совсем не вернешься в школу?
        Нона посмотрела наверх, туда, где за верхушками деревьев уже не было видно солнца.
        - Скоро вернусь.
        - С тобой можно? - Лиза полезла в рюкзак, долго копалась, отцепляя запутавшуюся в лямке ножку складного стула. - У меня с собой!
        Нона улыбнулась. Как же не хватало ее лицу этой улыбки.
        - Я просто сижу.
        - Посидим вместе. - Не гонят, уже хорошо.
        Нона знакомым движением вскинула стул на плечо и зашагала вперед. Лиза заторопилась следом, перебирая в голове слова, которые надо было сказать.
        До пруда оказалось неожиданно далеко. То, что мысленно преодолевалось за секунду, в реальности обратилось в мучительные полчаса. Пока дотопали, говорить уже не хотелось.
        Солнца не было. Оно давно завалилось за верхушки деревьев, оставив о себе на память краснеющий закат. Пруд подмигивал сотней волн отраженного света. Он брызгал радужными оттенками от красного до фиолетового, утопая в подступающей ночной темноте. По склону между дорогой и водой носилась черная собака, замирала у самой кромки, делала стойку, словно кого выслеживала. И бежала дальше. Шуршала под лапами подмерзшая трава. Редкие гудки далеких машин пытались вернуть к действительности, напомнить, что жизнь идет вперед, не останавливается. Застывающая маслянистая вода манила к себе, обещала забвение. Мир, как всегда, состоял из противоречий.
        Нона заговорила неожиданно.
        - У нас в Хьюстоне был дом. Из окна моей комнаты всегда был виден закат.
        - Зачем же вы переехали?
        Фантастика! Собственный дом, собственная комната! Кто же от такого бежит?
        Нона смотрела на воду. Она поправила прядь волос, упавшую на лоб. Кольцо невольно притянуло взгляд. Лиза сразу забыла о своем вопросе.
        - Откуда у тебя оно?
        - Папа подарил.
        - А теперь он где?
        - Это неважно. - Нона наклонила голову. Казалось, ей хотелось так же, как тогда, на ковре, подтянуть коленки к подбородку и начать раскачиваться.
        И тут Лиза все поняла.
        - Он вас бросил? Да? Вы поэтому уехали?
        - Это неважно! - вскрикнула Нона.
        Через секунду ее стул был пуст, а сама она мчалась через поляну в лес. Лиза подорвалась было бежать следом, но стулья ее остановили. Пока они будут бегать, мебель найдет новых хозяев. И если на горюновский стул было плевать, то свою табуретку следовало собрать, все-таки вчера она на нее потратила некоторое количество собственных денег. Пока возвращалась, пока складывала, пока убирала, забыла, в какую сторону убежала Нона. Пустой стул немым укором мозолил глаза. Какой черт дернул ее за язык высказывать свои предположения! Ей теперь этот стул обратно тащить? Да она умрет под его тяжестью.
        Лиза снова оглянулась. Народу уже почти не было. Сумерки съели очертания далекого леса, противоположного берега, дороги, взбегающей на пригорок и обрывающейся в пустоте.
        Ладно, тащить с собой стул необязательно, достаточно спрятать. Засунуть подальше в кусты, никто не найдет. А то никаких сил не хватит его туда-сюда носить.
        Лиза подхватила стул, подивилась его внезапной тяжести. Попробовала подставить плечо, но даже сквозь куртку почувствовала, как деревянный край режет тело, пытаясь откромсать руку. А Горюнова прямо двужильная. Какой день она с этим стулом в обнимку ходит?
        Невнятная, но довольно густая растительность с хрустом приняла в себя подношение. Если не знать, что здесь что-то стоит, не видно.
        Все, на сегодня человечество спасено, можно и своими делами заняться.
        Но свои дела внезапно снова стали иметь отношение к Горюновой. Вроде бы ее давно не было в классе, и литераторша уже перестала буравить Томилову взглядом, отлично понимая, кто устроил разборку в гардеробе, а Нона продолжала незримо присутствовать в их жизни. Для начала Соня окончательно рассорилась с Костиком. А после того как стало известно, что у Горюновой с горя поехала крыша, вокруг королевы выросла стена презрения. Ее королевство рушилось песочным дождем, заваливались башни, гасли праздничные огоньки в окнах. Соня злилась, Фаина ходила растерянная.
        На следующий день вечером выяснилось, что стул пропал. Лиза обследовала окрестные кусты - стула не было. Версия, что Нона пришла и забрала, была неубедительной. Откуда Горюнова могла узнать, куда Арзамасцева его спрятала? Если только не проследила. Но она не следила - это точно. Чесала прямо до канадской границы, без остановок. Значит, украли. Ну вот, лучше бы она не поленилась и унесла стул домой. Вряд ли Ноне для экспериментов выдадут второй. Что-то Лиза не помнит, чтобы у Горюновых была лишняя мебель. А поэтому благоразумней было в парк пока не ходить. Да и смотреть там стало нечего. Дожди.
        А через два дня Нона появилась сама на уроке химии. Волосы у нее были белоснежные. Кожаные штаны с черной курткой остались прежними. Ну и глаза.
        - Томилова, пересядь, пожалуйста, на заднюю парту, - попросила химичка.
        - Зачем? - Соня была бледна. Она все ждала, что Нона покажет на нее, как на виновницу всех бед. Но Горюнова смотрела перед собой, цветом лица сливаясь со своими волосами.
        - Мы сегодня делаем лабораторную. Нона пришла выполнить работу, а потом уйдет. И пока она будет здесь, никто слова ей не скажет!
        Томилова демонстративно громко собрала свои вещи и, топая по проходу, отправилась на галерку к задумчивому Алику Шарипову.
        Нона села, приклеившись взглядом к столу. Урок начался.
        Лиза уставилась в окно. Шел дождь. Она почему-то вспомнила стул. Так и виделось, как он, одинокий, стоит в кустах, там, где Лиза его оставила, но почему-то забыла место. От влаги дерево набухло, краска лопнула, белое тканевое сиденье потемнело, дождевые капли намертво прибили к нему несколько жухлых листьев. Сходить, что ли, поискать? А то Нона опять решит, что ее обидели.
        Дежурные раздали всем на парты колбы и плошки с реагентами - надо было доказать, что при соединении щелочи и воды получается кислота. Для этого в получившийся раствор, после того как он отбурлит, выбросив сопутствующую энергию, опускали лакмусовую бумажку. Лизина соседка, Галя, вскрикнула, когда из стакана повалил пар, поверхность воды забурлила, покрылась белесой пленкой. Брошенный в стакан небольшой кусочек калия затанцевал в пенных пузырях, истончился и пропал, растворившись в химическом тумане.
        Нона продолжала сидеть. Она смотрела строго на свои руки, лежащие на парте, нервно поправляла кольцо. Лизе вдруг показалось, что если Нона опустит в воду щелочь, произойдет что-нибудь страшное. Взорвется стакан, вспыхнет огонь, из дыма явится джинн и пообещает выполнить любое желание. И Горюнова захочет оказаться в том доме в Хьюстоне, где когда-то жила.
        Среди негромкого перешептывания и шарканья стаканов по столам движение Чемоданова оказалось каким-то слишком ярким. Он подхватил свой стакан с дымящейся смесью и подошел к первой парте.
        - Подвинься, - приказал он сидящей по центру Горюновой.
        Нона беззвучно сместилась на край.
        - Чего сидишь? Тетрадку открывай!
        Химичка напряженно следила за ними.
        Горюнова безвольно выложила на стол тетрадь и замерла.
        - Списывай! - Костик бухнул перед ней еще дымящийся стакан, положив рядом свою тетрадку.
        Лиза заставила себя отвести глаза. От вида, как Костик, сильно склонившись, что-то шепчет Ноне, Арзамасцевой стало не по себе. Ручка уверенно бежала по бумаге. Двигался магический перстень.
        Дождь. Если бы не дождь, можно было бы пойти смотреть, как закат отражается в водной глади.
        После химии Нона ушла. Костик тоже исчез. Соня демонстративно до конца дня просидела на последней парте. Она даже Фаине запретила к себе подходить.
        Куда же делся стул?
        - Только попробуй кому-нибудь сказать!
        Томилова рядом с ней появилась неожиданно.
        - О чем?
        Лиза была еще вся в мыслях о зареванном парке и распухшем от слез стуле. Хотелось чего-то несбыточного. Например, улететь на другую планету, потому что все, что было здесь, понятно и скучно. Несколько лет школы, несколько лет института, а дальше нудная старость.
        - О том! - Томилова склонилась над Арзамасцевой. - Если Горюнова сама молчит, значит, ей по барабану!
        - Она уже поседела от твоего барабана.
        - Смотри, загремишь вместе с ней!
        - Куда?
        - Не куда, а откуда. С крыши. - Соня навалилась на Лизу. - Двигайся.
        Томилова села и тут же стала нервно барабанить пальцами по столу.
        - Она сама нарвалась.
        Лиза во все глаза смотрела на одноклассницу. Откровенный разговор с королевой - это что-то новенькое.
        - Стояла и лыбилась. Что еще оставалось?
        Лиза молчала.
        - Что ты делаешь сегодня вечером? - И не дожидаясь ответа: - Приходи ко мне. Придешь? Ну все, я тебе позвоню.
        Соня выскользнула из-за парты и исчезла. На мгновение Лизе показалось, что разговора не было. Что ей все привиделось. Соня зовет ее в гости? Может, правда, инопланетяне где приземлились? Или внедрение в человеческие мозги началось? Все резко подобрели. Чемоданов взял шефство над Горюновой, а Томилова подружилась с ней, с Арзамасцевой.
        Оставшийся учебный день Лиза ловила на себе взгляды Сони. Томилова улыбалась. Даже Фаина под конец не выдержала и подошла. Поговорили ни о чем. О дожде. О том, что химичка снизила всем оценку за лабораторные на балл из-за неправильного оформления. О зачете по физкультуре - надо было бежать два километра в эту пятницу, и, судя по погоде, зачет пройдет под дождем. Еще про литературу. Задали читать немерено, а каждая книжка по пятьсот страниц. Лиза пыталась поддерживать разговор. Получалось не очень.
        После Фаины к ней подлетела Галка. Вроде раньше особенно не общались - соседки и соседки, а тут и ей стало интересно.
        - Ты чего, теперь с Соней?
        - Почему с Соней?
        - Все говорят, что ты к ней в гости идешь.
        - И что?
        Во всех этих событиях была какая-то связь. Лучше бы вообще ничего не происходило. Жили бы тихо-мирно, как раньше. Отличники бы учились, двоечники потихоньку пережидали время до конца уроков, Соня бы блистала обновками и упивалась властью над мальчишками, Фаина бегала бы за ней, мечтая получить в наследство хотя бы хвостик от звездного шлейфа. И все вместе это называлось бы классом. В целом дружным, но без особенной товарищеской поддержки, в меру любопытным, в меру равнодушным. Обыкновенным. Они ничем не отличались от сотни таких же классов по всей стране. Драка их выделила, поэтому срочно захотелось что-нибудь сделать. Перестать быть безликим, «как все». Влюбиться, совершить подвиг, стать самыми лучшими на городской контрольной. Неужели Вайнона и правда несет в себе вирус разрушения? Одна улыбка - и все развалилось. Нет больше класса. Осталась одна волнующаяся масса, в которой каждый пытается занять новое место.
        - Просто так. - Галя приподнялась, но задержалась. - Какая ты ей подружка! - И ушла.
        Лиза посмотрела на свои руки, попыталась, как Соня, выбить по столу победную дробь. Ногти, что ли, накрасить, тогда будет получаться звонче?
        Если в гости, то надо подготовиться - голову вымыть, подобрать одежду, ногти обработать. На сколько они договорились-то?
        Глава 3
        Нехорошая примета
        - А ты знаешь, что Костик о тебе спрашивал?
        Соня тянула через соломинку шипучку, при этом глаза у нее съехали к переносице. Смешно, но гостья сдержалась.
        - Зачем?
        Лиза никак не могла осознать, на каком свете находится. Самое время было ущипнуть себя, чтобы проснуться. Поход в гости, который виделся как скромные посиделки за столом, превратился в настоящую пижамную вечеринку. Соня расстелила на полу в своей комнате скатерть, щедрой рукой высыпала на нее упаковки три вкуснейшего печенья - с шоколадными чипсами, с цельным орехом, с изюмом. Были здесь и мороженое, и торт, несколько видов шипучки, стопка красивых стаканчиков и трубочек к ним, салфетки со всеми диснеевскими персонажами, какие только можно вспомнить. Это был настоящий праздник вкуса, цвета и запаха. Поначалу на все это хотелось лишь смотреть и ни в коем случае не трогать. Потом появилось страшное желание немедленно все съесть, чтобы понять, что вкуснее, но разобраться в этом оказалось невозможно. Потому что вкусно было все. Неужели это торжество устроили для нее? Это она, а не кто-то другой, сидит на красных подушках и во все глаза смотрит на Соню?
        Лиза со своим робким подношением в виде пачки зефира и торта «Птичье молоко» поначалу терялась, скромно мусолила одинокое печенье. Ожидала, что вот-вот откроется подвох, Томилова вдруг разглядит, кто перед ней, и выгонит. Но Соня и не думала это делать. Она по-барски устроилась на подушках, тянула шипучку и лениво перелистывала журнал - десяток их был разбросан по комнате. Сначала она говорила о родителях, о том, где была летом, о приятеле на даче, прозрачно намекнула, что кое о ком скучает, а потом вдруг вспомнила Костика.
        - Он к тебе неравнодушен.
        - С чего вдруг? - Подходил, приветы Ноне передавал. Может, Соня права? Американка была всего лишь предлогом, а поговорить ему хотелось именно с ней?
        - У него спроси. - Шипучка в стакане кончилась. Соня потянулась за бутылкой. - Все говорил, что ты его теперь не простишь.
        - А что он такого сделал? - От волнения Лиза не заметила, как съела печенье и взяла новое.
        - Ну, это же его была идея поговорить с американкой. Попросил, чтобы это сделала я, а та странно себя повела.
        - Так вроде он теперь с ней. - Второе печенье тоже как-то слишком быстро закончилось, сидеть с пустыми руками было глупо, и Лиза взяла третье.
        - Это ты - с ней, вот он за ней и стал бегать. Чтобы к тебе быть ближе.
        Сложная какая геометрия!
        - А если я с тобой, то он будет за тобой ухаживать? Ну, чтобы быть ближе?..
        Не отрывая губ от соломинки, Соня посмотрела на Лизу.
        - Все возможно, - прошептала она. - Тебе что-то не нравится?
        Что может нравиться в Чемоданове?
        - Нравится. - Четвертое печенье оказалось маленьким, и его можно было не считать. Шипучка колом встала в горле, больно саданув пузыриками. - Только я никогда не была с американкой. Мы с ней всего один раз в парк сходили.
        - И что вы там делали? - В трубочке зашипело, последние капли сладкой воды побежали вверх. Соня опять изучающе смотрела на новую подругу.
        - Ничего. - Все-таки с шоколадными крошками печенье было вкуснее. - Сидели, на закат смотрели.
        - Романти€к! - щелкнула пальцами Соня, и в глазах у нее появилось что-то нехорошее. - Она про кого-нибудь говорила?
        - Нет, она вообще ничего не говорит. Молчит.
        - Если она отсюда уберется, Костик будет твоим. - Она снова скосила глаза, глядя на дно стаканчика.
        - Да не нужен мне Костик! - возмутилась Лиза. - У меня другой есть.
        - Правда? - промурлыкала Томилова. - Познакомишь?
        Лиза почувствовала, как медленно, но неуклонно ее щеки стали набухать краснотой. Вот черт дернул ее сказать это! А все из-за Чемоданова! Будь он неладен.
        - Да, пожалуйста.
        Хорошо бы он был из старших классов, тогда Сонька от зависти лопнет. Какая-нибудь полная противоположность Костику. Чемоданов тощий, долговязый, с бесцветными, как солома, волосами. А ей бы найти широкоплечего атлета, блондина с голубыми глазами. Так и виделось, как он идет по улице, легко поигрывая многокилограммовой штангой.
        - Завтра, - перенесла предательское разоблачение на неопределенный срок Лиза.
        - А ты, оказывается, вся такая таинственная… - в донышко стакана сказала Соня. - Не ожидала. Хорошо, что мы теперь вместе. Нас многое связывает.
        - Что нас связывает? - Лиза потеряла счет съеденному печенью, которое в желудке больше не помещалось. Вот уж никогда Лиза не думала, что сможет объесться сладким.
        - Например, случай в раздевалке.
        Угощение запросилось обратно, но Лиза разом влила в себя стакан газировки, поперхнулась. Брызнули нежданные слезы.
        - Ты же знаешь, что это все придумал Костик. Я тебе рассказала его тайну, что он тобой интересуется. Теперь между нами не может быть никаких секретов. Куда ты, туда и я.
        Ух ты! От разворачивающейся перспективы дух захватывало. Кто не мечтал быть рядом с Томиловой!
        - Так что у вас с американкой?
        - Ничего, - быстро ответила Лиза. - Я потеряла ее стул.
        - Какой стул? - Соня мгновенно выплыла из томного состояния.
        - Обыкновенный. Нона его в парк отнесла, чтобы сидеть было удобней. А потом убежала. Я спрятала, на следующий день пришла - нет стула.
        - То-то Горюнова сегодня такая печальная, - сделала странный вывод Соня. - Ну хорошо. - Она вальяжно потянулась. - Значит, завтра идем к тебе знакомиться с твоим парнем. Часа в четыре подойдет? Твои родители днем на работе?
        Ну вот и все. Конец дружбе.
        - На работе, - прошептала Лиза, откладывая печенье, неизвестно как оказавшееся в ее руке.
        Где ищут парней? Широкоплечих блондинов с гирей под мышкой?
        Домой Арзамасцева шла как в тумане. Будущее виделось мрачным.
        - Галя! - кричала вечером в трубку Лиза. - Срочно! У тебя нет какого-нибудь приятеля?
        Обращаться было больше не к кому - только к соседке по парте. Галя ахала, охала и отвечала уклончиво. Парня у нее не было. И брата тоже. За полчаса они перебрали всех известных родственников одноклассников. Выходило, что если знали они, то могла знать и Томилова. То есть ничего хорошего не выходило.
        - Мне срочно нужен! - почти рыдала Лиза.
        - Может, эта крокодилица обойдется фотографией? Возьми какого-нибудь манекенщика, обрежь поприличней, отсканируй - и покажи. Скажешь, срочно улетел в Гватемалу, как только узнал, что Сонька хочет его увидеть. - Галя Томилову недолюбливала.
        - Нужен живьем.
        Мир рушился, раскалываясь на части. Что делать - непонятно. Хоть прямо с утра иди к спорткомплексу и уговаривай какого-нибудь тяжелоатлета заглянуть к ней в гости на чаек, чтобы поболтать с подругой. Или сказать Соне, что поклонника украли инопланетяне? Вот прямо ночью и украли. Он лез к ней по водосточной трубе, в одной руке мандолина, в другой гроздь винограда. Лез, лез… и не долез. Вспышка света, легкое землетрясение - и вот он уже прощально машет рукой из иллюминатора улетающей тарелки.
        Можно, конечно, признаться, что никого нет. Но это будет подобно смерти. Их отношения с Соней и так призрачные. После такого Томилова точно не захочет общаться. У нее-то небось парень на каждый день недели припасен.
        Остается спорткомплекс, другого выхода нет. Или?..
        - Мама! У нас есть среди родственников парни лет шестнадцати-семнадцати?
        - Среди каких родственников?
        Лиза уставилась в угол, где за комодом в барочном стиле прятался фикус. Когда идешь в открытый космос надо готовиться. Летчики по два года тренируются, под водой, под землей, в невесомости, а она сунулась на вражескую планету без скафандра.
        - Погоди!
        Мама выбралась из кресла, отложив небольшую книжицу в грязно-коричневой обложке с тиснением. Опять какой-нибудь Гёте. Вечно она пишет за других диссертации - то по Рильке, то о Фаулзе, и тогда Лиза с утра до вечера вынуждена слушать стихи, рассуждения о тонкостях переводов и находить у себя на кровати распечатки из нетленных трудов.
        - У твоего отца, возможно, кто-нибудь есть.
        Лиза мысленно застонала и стукнулась затылком о косяк двери. Это надолго. Сейчас мама достанет альбомы и начнет их перелистывать, перебирая всех знакомых и незнакомых родственников. А уж если это родственники отца, то тут без слез не обойдется. Папа умер два года назад, и они остались вдвоем с мамой в огромной квартире, обставленной антиквариатом, с небольшим запасом денег. Отец был вдвое старше матери, боготворил ее, как совершенство красоты. Больше в этой жизни он никого не замечал. Лизу в том числе. Мама не уставала причитать, что оставленных денег очень мало, что они вот-вот начнут распродавать мебель, но при этом даже не пыталась устроиться на работу, перебиваясь случайными заработками, типа написания диссертаций и дипломов по литературе. А тут вдруг разговор о родственниках. Хороший повод напомнить о себе, тем самым пробудив родственные чувства, - а ну как с деньгами обломится?
        - Где-то у меня тут все были записаны! - Мама запахнула шелковый халат с меховой оторочкой и, забыв про дочь, забралась с ногами в кресло. На коленях два альбома с фотографиями и несколько записных книжек. - Доча, принеси телефон.
        Теперь уже Лиза застонала в голос. Лучше бы молчала! Ей несколько дней придется выслушивать стенания, какие у них плохие родственники. Потому что мама умела только жаловаться. Ну и еще читать книжки.
        Так, о помощи родственников можно забыть. Гремят барабаны, трубят трубы - ее завтра ждет спорткомплекс.
        Утром услышав, куда ее зовет соседка по парте, Галя только распахнула свои еще не совсем проснувшиеся глаза и закусила губу. Лиза сейчас очень нуждалась в Гале, одна ни за что не справится.
        - Зачем?
        Вопрос был прост. С ответом было не так хорошо, как хотелось бы. Чтобы обмануть Томилову. Скажешь так, опять получишь тот же вопрос - «зачем?». Чтобы сохранить дружбу. «Зачем?» Чтобы было!
        - Надо. Очень.
        - Что надо?
        - Мне нужно срочно познакомиться с парнем и привести его в гости. И чтобы потом он от меня отстал.
        Они шли от раздевалки к кабинетам, вокруг клубилась перемена. Галя изучила стоящих около мастерских десятиклассников. Табак, невыспавшиеся лица, многие с намечающейся первой щетиной, мятые, с оспинками от прыщей.
        Лиза тоже окинула взглядом потенциальных гостей и покачала головой.
        - Не подойдут.
        - Один вон там ничего. - Гале никуда не хотелось идти. Да и с чего? Вроде не подружки.
        - Он потом не исчезнет, а мне нужно, чтобы я его больше нигде не встретила.
        - Тогда тебе на кладбище. Как раз полнолуние. Вызовешь демона, он заглянет на часок, а потом отправится дальше по своим делам.
        Как все объяснить, если ничего толком сказать нельзя? Лиза почувствовала себя маленьким котенком, загнанным на дерево. Вот она поджимает под себя лапки, подбирает хвостик, из горла вырывается жалобное…
        - Есть идея!
        Лиза схватила Галю за руку и понеслась наверх.
        - Котенок!
        - Какой котенок? - Галя пыталась вырваться. Не тут-то было!
        - На дереве. После уроков пойдем ловить.
        Галя наградила Лизу тяжелым взглядом. Осень выдалась мутная, с затяжными дождями, короткими солнечными забегами, у каждого открылся какой-то свой персональный выверт. Лизу, например, на кошках повернуло.
        Во сколько у спортсменов тренировки начинаются? Предположим, что в три.
        Соня ей все уроки загадочно улыбалась, как бы подталкивая к действиям. Но не подходила. Была занята.
        - У нас физика! - пыталась улизнуть Галя.
        - Жизнь решается! - тянула свое Лиза.
        - Новая тема! Мне заниматься надо.
        - По учебнику выучишь. Здесь идти близко.
        Лиза не врала, идти было всего ничего. Мимо высотки, потом два детских сада, дорога…
        В спорткомплексе было, наверное, двадцать этажей. Тощая длинная башня. Одноэтажная пристройка манежа с огромными стеклянными витринами, местами забранными сеткой.
        - Ты их не догонишь!
        Галя перехватила Лизин взгляд, устремленный в манеж. Бегали одинокие фигурки. Кто-то прыгал в яму с губками. В углу теннисисты чеканили мячик об стенку. Там были в основном девчонки.
        Мимо них прошли невысокие ребята, черноволосые и смуглые. То ли борцы, то ли боксеры.
        Галя каждому персонально улыбнулась.
        - Нужны голубоглазые блондины, - покачала головой Лиза.
        - Дай объявление в газету.
        - Мне прямо сейчас.
        - Тогда по Интернету.
        В стеклянных дверях появился парень в черной куртке, с большой спортивной сумкой на плече. Лысый. Из нужных качеств - высок.
        - Давай! - подтолкнула в плечо Галя.
        Парень мазнул взглядом по подругам.
        - Зажигалки нет?
        Лиза невольно попятилась.
        - Нет, - сам себе ответил парень и пошел через автомобильную парковку, через дорогу, куда-то за детский сад.
        - Что же ты? - хихикнула Галя.
        - Погоди. - Лиза прислушивалась к себе. На мгновение ей показалось, что сердце остановилось. Насовсем. Хотя вроде постукивает что-то.
        Стеклянные двери то и дело распахивались. Внутрь вошли бледные девчонки с туго собранными в пучок волосами, со спортивными обручами в разноцветных чехлах. Несколько женщин постояли около комплекса, поговорили и разошлись по своим делам. У одной из них были мокрые волосы. Из бассейна, значит.
        Лиза и сама не заметила, как отошла подальше. Через решетку глянула сквозь стекла на манеж. Там бегали. Наверняка среди спортсменов есть тот, кто ей подойдет.
        - Извините, пожалуйста, - нараспев начала Галя, останавливая парней лет четырнадцати. Один из них был в очках.
        Не то! Но Галя уже искрометно улыбалась:
        - У моей подруги с головой проблема, вы нам не поможете?
        Тот, что в очках, согласно закивал:
        - Топор не пробовали? Очень от головы помогает.
        Этого только не хватало! Лиза побежала к Гале, пытаясь предотвратить страшное.
        - Пробовали топор, - прошипела она, хватая подругу за руку. - Голова обратно прирастает. - И потащила ее подальше от входа в спорткомплекс.
        - Ты что! Не видишь, что это не то!
        - То уже разобрали! Бери, что дают, - упиралась Галя. - Не уходите! - крикнула она удаляющимся парням, но они даже не оглянулась.
        И почему никто не учит в школе высокому искусству беседы с первым встречным?
        - Смотри, идут! - обрадованно вскрикнула Галя.
        У нее в голове словно отключили датчик самоконтроля. Ей хотелось одного - чтоб все побыстрее закончилось и она могла бы уже пойти учить новую тему по физике. Галя попыталась сделать шаг, но Лиза дернула подругу на себя, так что та чуть не завалилась на нее.
        - Помогите! - ахнула соседка по парте, и на них посмотрели все, кто в этот момент находился около спорткомплекса.
        - Чем помочь? - первым отреагировал невысокий, восточного вида парнишка с такой же маленькой крепенькой, как и он, сумкой за плечом.
        - Все, уже помогли! - Лиза загородила Галю.
        - А все-таки? - Парень оказался настойчивым.
        - Не нужно ничего, - стыд жег изнутри.
        - Я могу! - Парень подошел чуть ли не вплотную.
        - Не надо! - пискнула Лиза, проклиная свою дружбу с Томиловой и слишком активного «помощника». Куда он лезет, если ему говорят, что ничего не надо!
        И тут над их головами негромко спросили:
        - Что тут у вас?
        Это был ОН. Высокий, с выразительными светлыми глазами. Волосы только были темные. И по виду скорее гимнаст, чем атлет.
        - Ничего. - «Помощник» не двигался с места, он был словно победитель, первым занявший пустую территорию. Подошедших было двое, но его это не смущало. Он даже руки на груди сложил.
        - Очень нужно, - как в омут бросилась к голубоглазому Лиза.
        - Значит, все-таки что-то нужно? - понимающе сощурился «помощник».
        - Понимаете… - быстро произнесла Лиза, хватая избранника за локоть, чтобы уже ни у кого не возникло сомнений, к кому она обращается. Чтобы заглянуть в глаза потенциальному «парню», надо было задирать голову. Или вставать на цыпочки. От этих взглядов ей становилось плохо. Как он был красив!
        - Пока нет. - Избранник говорил, улыбаясь. Смешинки скатывались из глаз на губы, танцевали на языке.
        - А мы можем на минутку отойти? - напомнила о себе Галя и выразительно посмотрела на «помощника» - он ухитрился встать так, будто уже причислил себя к их компании.
        Избранник глянул на приятеля.
        - У нас тренировка, - делано пожал он плечами.
        - Понимаете, там кошка, - выпалила Лиза, в который раз за сегодняшний день чувствуя себя в безвоздушном пространстве. Странно, что вокруг все продолжали подчиняться общим законам всемирного тяготения, она же медленно плыла по воздуху, и ее ноги все норовили оказаться выше головы.
        Галя закатила глаза, давая понять, что она в этом спектакле только зритель.
        - Где? - Избранник уже смеялся.
        - Там, за садом, - вяло махнула рукой Лиза. Силы стремительно покидали ее, жизнь заканчивалась. - Залезла на дерево и орет. Помогите, пожалуйста, снять.
        - В МЧС обращайтесь, - как приговор произнес приятель избранника.
        - Она плачет, - выдвинула свой последний аргумент Лиза.
        Он смотрел на нее. Долго смотрел. Словно считывал с радужки Лизины прошлые жизни.
        - Кто плачет?
        - Кошка.
        - Твоя, что ли?
        Соня увидит, от зависти съест собственные сапоги.
        - Соседская. Я покормить пришла, а она на балкон и на дерево. Давно уже. Вот-вот сорвется.
        Глаза у Гали были такие огромные, что в них можно было смотреться как в зеркало. А что? Лиза еще и не на такое способна. Говорят, люди в экстремальных ситуациях бетонные плиты двигают.
        - Ну, пойдем, к твоей кошке, - согласился избранник.
        - Санек, - напомнил о себе приятель, - ты куда?
        - Тут дела на пять минут, пошли, - поманил за собой Санек и без подсказки зашагал к дороге.
        Осталось убедить их пройти мимо двух садов, мимо высотки, чтобы в итоге попасть в крошечный сквер перед домом.
        - А чего, во дворе никто помочь не может? - Шаг у Санька был широкий. Лиза с Галей время от времени переходили на легкую рысь, чтобы не отставать. Приятель топал сзади. Его судьба никого не волновала.
        - Там одни бабушки.
        С Лизиной фантазией что-то случилось. Ни одной мысли.
        - Рядом совсем, - бормотала она, понимая, что на свой этаж ей придется тащить Санька€ силой. И почему она заранее не договорилась с Соней? Та бы уже стояла во дворе и увидела ее с парнем своими глазами! А может, Томилова пришла раньше назначенного срока, ждет их? И вот они являются во всей своей красе… Эх, жаль, Санек не на белом коне.
        Рука потянулась к сотовому, но вовремя остановилась. Ладно, предоставим все случаю.
        Во дворе на лавочке и правда сидели бабушки. Подходящего дерева рядом с домом не было. Только кусты. И береза. Но до нее от балконов ни одна нормальная кошка не допрыгнет.
        - Давайте быстрее, - торопил приятель.
        Но они стояли, смотрели на березу и не шевелились.
        Галя выразительно показала глазами, что Лиза сошла с ума. Никто не сможет залезть на березу. На березы вообще не лазают. Хорошо еще она пальцем около виска не покрутила. Но видно было - из последних сил сдерживается, чтобы этого не сделать.
        - И где кошка? - усмехнулся Санек.
        - Обратно на балкон прыгнула, - не чувствуя себя, прошептала Лиза. - Может, сходим, посмотрим?
        Соня! Где ты?
        - А может, она упала и разбилась? - снова сделала огромные глаза Галя.
        - Нет, ты уж, Санек, лезь. У зверя голос пропал, пока она ждала тебя. Только тебя. Разве не слышишь, кошка зовет: «Саня, я заждалась!»
        Все снова уставились на березу. Даже бабушки забеспокоились, что такого интересного пытаются разглядеть на дереве пришедшие.
        - Кис-кис-кис! - позвала Галя и так посмотрела на Лизу, что та не выдержала и хмыкнула.
        - Скопытилась киска, - подтвердил приятель.
        - Ушла, - вздохнула Лиза. - Ищи ее теперь.
        - В этом тоже надо помочь? - уронил на нее свою улыбку Санек.
        - Хорошо бы, - поникла Лиза и, чувствуя, как в животе что-то обрывается, прошептала: - Еще могу пригласить на чай.
        Иногда такое показывают в кино - за одну минуту на экране проносится ураган, ливень, мчатся облака, солнце падает за горизонт, за ним спешит луна, волки тяжелым взглядом провожают убегающих оленей. Так и у Лизы - все произошло мгновенно. Небо померкло, грохнул гром, солнце закатилось.
        - Тебя как зовут?
        - Лиза.
        - В следующий раз с чаем, хорошо? - Санек потрепал ее по плечу.
        Прекрасный принц, прощально махнув красным парусом, скрылся за горизонтом. На корме, свесив ножки, сидела рыжая девчонка с двумя косичками, ее звали Надежда. Она даже не посмотрела на Лизу.
        - Найдешь кошку, привет передавай, - отозвался приятель. Хорошо, что он не ругается. Хорошо, что вообще…
        Лизе оставалось тяжело кивать головой. Как-то не по-боевому она отдавала завоеванные позиции. Все ведь так хорошо продумано, они были почти у цели.
        Спасатели уходили. Их еще можно было позвать, придумать другую историю, например, с крысой, которая завелась в мусорном ведре, поэтому Лиза одна не может ходить на кухню…
        Пускай уходят. Подумаешь, Томилова… На ней свет клином не сошелся. Горечь неудачи была тяжелее. Арзамасцева почти сжилась с мыслью о собственной победе. Обидно расставаться с мечтой.
        - Я с тобой второй раз туда не пойду, - выпалила Галя. - Ищи других дураков!
        - Я сама с собой никуда не пойду, - согласилась Лиза. Второй раз такой позор она не переживет.
        Вот и Галя ушла. Оказывается, соседка у нее хороший человек! И чего они раньше не общались?
        Лиза машинально глянула на березу, не сидит ли на ней кто. Кроме воробьев, другой живности не наблюдалось.
        Пойти, что ли, физику почитать? Одна радость будет - завтра пятерку поставят.
        В темноте лестничных пролетов гремели ведром. Ведро было полно воды. Это хорошо. Хуже, когда ведро пустое. Учительница рассказывала, что Пушкин не попал в Питер на восстание декабристов, потому что, выехав из Михайловского, сначала увидел бабу с пустым ведром, потом священника, а затем ему заяц дорогу перебежал. И все, домой повернул. Если бы не его вера в приметы, оказался бы на Сенатской площади, и поэта сослали бы в Сибирь. И прожил бы он до девяноста лет, а так в тридцать семь погиб. Чего-то не то. Полное ведро - хорошая примета или плохая?
        С лестницы капала вода. Унылый таджик возил тряпкой, перегоняя грязную лужицу со ступеньки на ступеньку.
        - Здравствуйте! - проявила вежливость Лиза.
        Уборщик, как всегда, даже головы не повернул - очень культурная нация, только молчаливая. Лиза переступила лужу на площадке.
        - Привет! - услышала она за спиной. Прежде чем повернуться, успела подумать, что голос у поломоя неожиданно молодой.
        Но это был Костик.
        Глава 4
        Вперед и вверх
        Лиза моргнула раз, другой. Посмотрела по сторонам. Никого рядом не было, к кому бы Костик мог прийти. А значит, сидел и ждал он именно ее.
        - Тебе чего?
        - Зайдем? - загадочно ответил одноклассник.
        Лиза снова огляделась. Лестничная клетка была пуста.
        - Ты ко мне? Один? - подмывало спросить, где Нона, но любопытство надо иногда сдерживать. До поры до времени. - А чего под дверью сидишь?
        Она поискала по карманам телефон. Вроде бы никто не звонил.
        - Дверь открывай, - напомнил Костик. Он уже встал со ступенек и терпеливо ждал, когда Лиза придет в себя.
        - А чего надо-то?
        - Здесь будем говорить?
        Почему бы и нет? Истинные разведчики никогда не разговаривали в квартирах, у стен есть уши. Хотя они тут тоже были - уборщик все еще лениво шмякал тряпкой.
        Руки слегка дрожали, когда Лиза попыталась открыть дверь, она даже не сразу попала ключом в замочную скважину. Вот до чего доводят внезапные визиты!
        Дверь распахнулась, и Лизе, как всегда, почудилось, что вещи, которыми было заставлено все пространство комнат и коридоров, недовольно вздохнули. Они не любили маленькую хозяйку. Это было взаимно.
        - Хочешь чаю?
        Печенье уже куплено. Хороший чай тоже. Не пропадать же добру. Хоть одноклассника угостить.
        - Лучше чего-нибудь посущественней, - не разуваясь, прошел в кухню Костик. Он явно не был потомком Сусанина, в незнакомых местах он неплохо ориентировался.
        - В каком смысле? - Лиза не представляла, что может быть «существенней» торта «Птичье молоко». Только если вчерашнее печенье, оно было, без сомнения, прекрасно.
        - Колбаса и сыр есть? Бутерброд с кофе пойдет в самый раз.
        - Это уже наглость!
        Чемоданов вовсю хозяйничал на кухне. Залез в холодильник, щелкнул клавишей включателя на чайнике. Отрезал толстый ломоть колбасы, положил на него кусок сыра и стал жевать. Вид у него был весьма довольный. Вы только посмотрите!
        - Ты лучше скажи, куда стул дела.
        Лиза поискала табуретку и села. Вот это новости!
        - Какой стул? - переспросила она, чтобы потянуть время.
        Костик оценивающе оглядел на кухне мебель. Тяжелые винтажные полки, массивный круглый стол на толстой ножке, четыре стула с изогнутыми спинками, обитыми тканью с золотой ниткой.
        - У Горюновой был обыкновенный стул, с прямой спинкой, - решила на всякий случай начать с защиты своей собственности Лиза. А ну как набросится и отберет стул - что она потом маме скажет? Что полюбила смотреть на закаты?
        - Значит, видела?
        Костик копался на полках. Ему чашку, что ли?
        В руках у него оказалась банка с кофе. Он придирчиво изучал ее содержимое, словно оценивал, куда лучше лить кипяток - в чашку или прямо в банку. Все-таки решил соблюсти приличие и высыпал порошок из банки в чашку. Ну вот, он еще и щедрый, о хозяевах думает, ничего им не оставил…
        - Он в лесу.
        - В дремучем?
        Чайник фыркнул, выплескивая вместе с кипятком столбик пара. Коричневая жидкость из чашки перелилась на стол. Салфетка впитала кофе и обиженно покоричневела.
        Лиза остановилась. Стоп. Во всем этом было что-то неправильное.
        - А ты чего пришел-то? Позвонить не мог?
        - Мобила села. - Костик шумно отпивал горячий кофе, смешно вытянув губы трубочкой.
        - У вас с Горюновой такая дружба, что она послала тебя за стулом?
        - Нет, она мне рассказала, что ты вместе с ней была в парке и что она потеряла стул.
        - Возьми складной, гораздо удобней.
        - Ее стул где?
        Лиза вновь с удивлением посмотрела на Костика. В дополнительных приглашениях и разрешениях он не нуждался. Доев колбасу, принялся распаковывать печенье. И тут она поняла, что Костик от нее хочет.
        - Ты думаешь, она тебя простит, если ты найдешь ее табуретку? Или, увидев стул, пообещает никому тебя не закладывать? Купи коврик, на нем тоже можно сидеть.
        Круто! Раньше, признаваясь в любви, дарили букеты роз, а теперь стулья преподносить начали. Интересно, когда Чемоданов найдет стул, он его ленточкой обвяжет?
        Костик как-то странно посмотрел на Лизу. Слишком долго. Неправильно долго. Словно сканировал ее мозг, проверял закоулки памяти, подчищая битые файлы.
        - Коврик - это идея, - согласился он. - Коврик может пригодиться.
        - Там же сыро!
        Нет, конечно, если лето - то хоть на голой земле, но сейчас осень, дожди. Даже в кедах не походишь.
        - Там не сыро. Там хорошо. - Костик пил, мучился, обжигался.
        - Где?
        - На крыше. Я ей ход один показал на старую пятиэтажку. Вид - любуйся закатами. И бегать никуда не надо. Сиди на приступочке и балдей.
        - Она сверзится.
        - Зачем? Там парапет высокий. Только если специально лезть.
        Лиза нахмурилась. Не нравилась ей эта идея с крышей. Парк лучше. Безопасней.
        - Так, все понятно! - Костик с грустью изучил опустевшую упаковку из-под печенья. - Ты можешь мне показать место, где оставила стул?
        Лиза посмотрела в окно. До заката оставалось еще часа два.
        - Я никуда не пойду. - Физика! Точно! Ей надо учить физику. Да и неудачу с парнем еще стоило пережить, попереживать, поболтать об этом с Галей. «Переговорить беду», как говорит ее мама.
        Костик вздохнул, смял пустую упаковку и, склонившись, посмотрел под стол. Лиза тоже нагнула голову. Ей вдруг показалось, что там кто-то сидит. В следующую секунду она уже была в коридоре - Костик бесцеремонно поволок ее за собой.
        - Небольшая прогулка - это то, что нужно! - кричал он.
        - Никуда я не пойду! - Лиза попыталась за что-нибудь зацепиться, но в руках у нее оказалась куртка. Да и дверь поступила совершенно не по-товарищески - открылась от одного пинка.
        Костик выпихнул Арзамасцеву на лестничную клетку, придерживая одной рукой за талию, стал закрывать дверь.
        - Ого!
        В какой-то момент Лизе показалось, что это дурной сон. Из лифта вышла Соня Томилова.
        Услышав ее голос, Костик сильнее прижал к себе Лизу, словно явившееся новое лицо в их пьесе каким-то образом могло претендовать на его добычу.
        - Не ожидала! - В руках у Сони была бутылка воды. Она медленно отвинтила крышечку. Сделала глоток. Как будто хотела смыть наваждение.
        - Да отпусти ты! - высвободилась наконец Лиза.
        - Ну ты, подруга, даешь! - Соня была поражена. Она переводила взгляд с Костика на Лизу и обратно, не зная, как себя вести.
        И тут Лиза все вспомнила. Четыре часа. Ответный визит. Печенье.
        - Это не то!
        - Ну конечно! - Соня улыбалась. Словно до этого она все решала и никак не могла справиться со сложной головоломкой. А тут вдруг - раз - и сложилось.
        - Ты меня не поняла.
        - Не поняла, - довольно закивала Томилова.
        - А чего такого-то? - Вот уж кто точно был не в теме - так это Чемоданов.
        - Ничего! - Это уже слишком. Лиза бросилась к лестнице - пути отступления к собственной квартире перекрывал ее похититель.
        - Стоять! - Костик изловчился ухватить Лизу за локоть, но она увернулась и шагнула к лестнице.
        Мир рухнул. Лестница неожиданно приблизилась. Лиза перекувыркнулась, пересчитывая ребра ступенек.
        Но вот все закончилось. Лиза почувствовала себя сидящей на полу. Было неприятно мокро, в голове стоял странный гул. Но хуже всего было то, что она совершенно непроизвольно раскачивалась - вперед-назад, вперед-назад - и ничего не могла сделать, чтобы остановить это. Рукой она держалась за макушку. Волосы были мокрые. Уборщик здесь, наверное, целое ведро вылил. Устроил бассейн для морских котиков. Окружающие предметы стали предельно четкими и как будто хрупкими - сделаешь резкий поворот головы, и действительность расколется.
        Поэтому Лиза не стала дергаться. Она медленно приподнялась, все еще покачиваясь. И упала опять.
        - Чего стоишь? - кричала над ней Соня. - Звони! Вызывай «Скорую»!
        - Как тут звонить-то? - гудел Чемоданов. - Сто двенадцать, что ли?
        Пищали сигналы набора номера.
        «Скорая помощь», вызванная вовремя появившейся мамой, отвезла Лизу в больницу. Мир вокруг все еще подозрительно покачивался, оставаясь все таким же хрупким. Лиза старалась не шевелиться, но все почему-то продолжало колыхаться и подергиваться. Волнами подкатывала тошнота.
        - Что с нею? Она здорова? - Мама заглядывала в лицо принимающему их врачу, словно собиралась с ним целоваться.
        - Юлия Сергеевна, - отстранялся врач. - Сейчас нет полностью здоровых детей.
        Звучало почти как приговор. Лиза закрыла глаза.
        - Она умерла! - заорала мама так, что врач уронил ручку.
        - Да не переживайте вы! Ничего страшного нет! - В руках врача зашуршали снимки. - Сотрясение мозга. Это никак не мешает жизни. Небольшую рану зашьем, через десять дней приходите снимать швы.
        - Слава богу! - как-то слишком бурно обрадовалась мама.
        Врач глядел на Лизу и улыбался.
        - Постарайся больше не падать. Побереги голову. И принимай таблетки. Рецепт я сейчас выпишу.
        Лиза поискала взглядом маму. Та сидела с закрытыми глазами и плакала. Наверное, все-таки ведро было не совсем полное - странное какое-то счастье получилось. С нагрузкой. Как у Пушкина.
        До дома они добирались пешком. Медленно. Чтобы лишний раз не сотрясать мозг. Выстриженый участок головы приятно холодил вечерний ветерок. Шов чесался. Через рану как будто выветривались мозги, потому что во всем ощущалась неожиданная легкость и пустота. Все, что Лизу волновало до этого, теперь было совершенно неважным.
        - Доча, - осторожно начала мама. - Скажи, пожалуйста, что с тобой происходит?
        - Голова болит, - соврала Лиза. Сейчас ей меньше всего хотелось говорить. Не о чем. Что она расскажет? О несуществующем котенке? О том, как вчера ела печенье в гостях? О Горюновой? Как-то все очень быстро запуталось. С чего все началось? С ее собственного предательства?
        - Ты влюбилась?
        Лиза споткнулась и чуть не сделала то, от чего так заботливо предостерегал врач.
        - Почему это? - проворчала она, думая, кто мог выдать ее мысли? Уж не кресло ли в кабинете отца? Или этажерка в прихожей? Или круглый стол на кухне? Эти вещи такие болтливые.
        - От чего еще девушки бегают сломя голову, не глядя под ноги?
        - От глупости.
        - Доча! - Мама потянула Лизу за локоть. - Это Костя Чемоданов?
        - Вот еще! - дернулась Лиза.
        - Тогда кто?
        Кто? Знать бы, кто тот голубоглазый вихрастый блондин, что одной левой выжимает пятьдесят килограммов, она с удовольствием еще раз полетела бы с лестницы. Даже специально попросила бы таджика снова налить воду на ступеньки в их доме. А то теперь возьмется за тряпку не раньше чем через месяц.
        - Мама! Ни в кого я не влюбилась! Я просто споткнулась! - Звучит-то как глупо… - А с чего ты взяла, что это Чемоданов?
        - Он провожал тебя до машины «Скорой помощи». Ты не помнишь?
        Дожили! Этот момент биографии был намертво стерт с карты памяти. Интересно, что она еще забыла? Что-то такое вертелось в голове, пробуя пробиться к сознанию. Но в голове было темно, дверь не найти.
        - В гости зашел, - буркнула Лиза. Что еще могла подумать мама, если Чемоданов до этого не частил к ее подъезду. - У него ключи пропали, он не знал, куда податься.
        - Он сказал, что пытался вызвать «Скорую», а потом звонил в больницу, спрашивал, как ты себя чувствуешь. Очень беспокоился.
        - Чего тут беспокоиться? Как будто я первый раз падаю!
        - Лиза! Ну сколько можно быть ребенком! Ты уже девушка! Хотя бы под ноги смотри. Врач долго не мог поверить, что ты в четырнадцать лет ухитрилась упасть с лестницы, словно карапуз какой-то. Что тебе не живется нормально? Все вокруг уже повзрослели, взялись за ум, а ты в куклы играешь. Ты же видишь, мне и так тяжело. Денег почти нет, живем на последнее. Я из сил выбиваюсь, а от тебя никакой помощи…
        Мама говорила долго, Лиза не слушала. Привычные слова ни о чем. Ветерок приятно холодил горячий лоб. Что-то такое было, что с самого начала задело в маминых словах. Или это о себе напоминает сотрясение? И ей теперь все будет казаться. Казаться, что в гости приходил Костик, сидел под дверью, ждал. Казаться, что был стул и Нона. Прогулка через парк к пруду виделась чистым бредом. Может, ничего не было? Ей все приснилось во сне! Кто станет выгуливать стул? Что за бред - смотреть на закат? Чего на него смотреть? Солнце и без их пригляда укатится туда, куда ему положено. И во сколько положено. И как положено…
        - Завтра в школу пойдешь? Врач сказал, что можешь неделю дома посидеть. Надо только зайти в поликлинику к врачу-травматологу…
        - Конечно, пойду!
        Что за глупые вопросы? Когда стоит выбор между школой и занудным сидением дома под «мелодию» стихов Рильке, Лиза всегда выбирала первое.
        Она машинально похлопала себя по бокам, нащупала мобильный. Какой заботливый Чемоданов, названивал!.. Стоп! А как он названивал, если сотовый у него сел?
        Лиза пробудила телефон от спячки, проверила непринятые звонки. Три штуки, с одного номера. Сорок пять на конце. Вряд ли Томилова расщедрилась на три звонка. Что ей Арзамасцева? А вот подстроить все так, чтобы Костик в четыре часа оказался около ее квартиры, да еще предупредить его, чтобы он непременно напросился в гости и потребовал обед из первого, второго и компота, - это она могла сделать. Потому что заранее знала - никакого парня у Лизы нет. Или, наоборот, хотела, чтобы к четырем у Лизы собралось как можно больше народа?
        Затрещал сотовый. От неожиданности Лиза чуть не уронила трубку. Бывают же такие совпадения! Держишь в руке телефон, а он, словно считывая мысли, сам соединяет тебя с тем, о ком думаешь. Мистика. И снова тот же номер. Сорок пять на конце.
        - Ты жива? - оптимистично поинтересовался Костик.
        - Привет с того света! Мобила заработала?
        - При чем здесь это? - Чемоданов вдруг замолчал, будто забыл, что хотел сказать.
        - Домашний адрес кто дал? - Оказывается, в пустой голове так легко найти нужные мысли.
        - Томилова дала. У меня к тебе одна просьба…
        Все сходится. Какая чудная игра! Осталось понять, зачем все это.
        - Доча, это столб! Что ты стоишь!
        Лиза вынырнула из своих размышлений и правда увидела перед собой фонарный столб. Здравствуй, товарищ!
        - Какая просьба?
        - Не надо говорить, что ты из-за меня полетела.
        - А я разве из-за тебя полетела?
        - Нет, конечно! Но тут кое-кто утверждает, что я сначала Горюнову подставил, а потом за тебя принялся.
        Интересненько…
        - А ты, значит, чист перед народом?
        Снова повисла пауза. Наверное, Чемоданов на том конце провода бьется лбом о стенку, наказывая себя за то, что влез в эту историю. С женщинами вообще не стоит связываться. Не к добру это.
        - Когда голова пройдет, поговорим, - выдала трубка и радостно пискнула, сообщая о конце разговора.
        Лиза почесала нос, провела рукой по волосам, коснулась пальцами лейкопластыря.
        - Тебе плохо? - забеспокоилась мама. - Давай такси возьмем.
        Но ей было не плохо. Ей было очень хорошо. Даже как-то и настроение поднялось, и горизонт расширился. И вообще - жизнь оказалась чертовски интересной штукой.
        «Вот это любовь! - мысленно восхитилась Лиза. - Сама же дала адрес, посоветовала к четырем подойти, чтобы потом разыграть спектакль с внезапным столкновением… А теперь переводит стрелки на Чемоданова. Так ему и нужно! Не будет без разрешения печенье трескать».
        - Мне хорошо, - покачала головой Лиза, пряча телефон в карман.
        Проблемы Чемоданова ее не волновали. Жалко, что сейчас на улице темно, она бы пошла с Ноной смотреть закат. Против этого врач не возражал бы.
        - Лиза! - пыталась пробиться к сознанию дочери мама. - Что происходит? Чего ты добиваешься? Чтобы я умерла от сердечного приступа? Чтобы я сошла с ума от волнения? А это скоро произойдет, если ты и дальше будешь так себя вести! Что ты меня постоянно пугаешь! Странные звонки, непонятное поведение. Сейчас еще вот голову проломила! Что за дурацкая манера меня оставлять. Сначала отец, потом ты!..
        Лиза смотрела на маму. Она и сейчас была красива. Всегда прекрасно уложенные светлые волнистые волосы, крупное лицо с правильными чертами, прозрачные глаза, аккуратный макияж, еще неплохая фигура, всегда удачно подобранная одежда. Арзамасцева хотела походить на свою мать. До сегодняшнего дня. Больше не хочет.
        Лиза огляделась, расправила плечи. Куда они шли-то? Домой! Точно! Чтобы больше никто даже мысли не допустил, что Чемоданов к ней клеится, надо срочно найти широкоплечего блондина и продемонстрировать Томиловой. Тогда она уже не сможет распускать слухи о них с Костиком, как она делала до этого. Сегодняшний день в поисках принят за репетицию. Удачную репетицию. Дальше пойдет лучше. Она уже привела парней к себе во двор. Осталось чуть-чуть, заставить их подняться на второй этаж.
        С этой идеей она и пришла в школу на следующее утро.
        - И где ты собираешься его искать? - Галя смотрела на соседку по парте с сочувствием.
        Лиза долго колдовала перед зеркалом, чтобы волосами как-то прикрыть плешинку на макушке. Начесывала, лачила, прикалывала заколку. Теперь на голове у нее творилось что-то невообразимое. И все это держалось на одной заколке.
        - Пойдем опять к спорткомплексу. Вчера не повезло, сегодня повезет.
        - Слушай, а может, Чемоданов в тебя влюблен? Сонька утверждает, что как только он узнал, что ты с парнем, примчался и столкнул тебя с лестницы. Говорит, знала бы, что он хочет сделать, ни за что бы не рассказала, где ты живешь!
        - Не такой уж это и большой секрет - мой адрес, - понимающе улыбалась Лиза. Все эти тайны теперь выеденного яйца не стоили. Скоро томиловским интригам придет конец. - В журнале есть адреса, открывай да списывай.
        Ночью она спала плохо. Все казалось, что она куда-то падает. Страх, что опять будет больно, заставлял просыпаться. Одним словом, не ночь, а сплошной кошмар. Но сегодня она дала себе слово держаться. И не позволять улыбке исчезать с ее лица.
        - Если развивать эту мысль дальше, то выходит, что я стащила стул у Горюновой потому, что ревную ее к Костику, - сказала Лиза, изучая жизнь класса.
        - А ты украла у американки стул? Зачем?
        - Своих не хватает, - разозлилась на непонятливую соседку Лиза. И как с такой дружить? Сплошное непонимание. Хорошо, что они раньше не общались. Вот и сейчас - побродили вокруг спорткомплекса, и хватит. - Как ты не понимаешь! Я по уши влюблена в Чемоданова.
        Лиза демонстративно открыла учебник по физике и стала его сосредоточенно читать. В какой-то момент ей показалось, что написан он на иностранном языке, но русскими буквами - ни одного слова понять нельзя. И только значки формул были родными и знакомыми. Правда, что ли, инопланетяне наступают?
        Куда этот стул мог деться? Кому понадобился промокший под дождем предмет мебели? Бомжам разве только. Сидят они сейчас на горюновской табуретке около костра, о смысле жизни беседуют. И тут появляется Лиза. Вся такая в желтом спортивном костюме. Удар направо, удар налево - бомжи просят пощады. Она подходит к стулу, смахивает с него невидимые соринки, делает пас рукой - и вот уже стул под торжественную музыку шагает следом за ней к выходу из парка. Пожалуй, табуретку надо вернуть. Заодно объяснить, что у нее и мысли не было красть чужую мебель. Нона сама бросила его в лесу, а теперь винит во всем Лизу. А еще надо обязательно сказать Горюновой, что никакой Чемоданов Лизе на фиг не нужен, а нужен только кудрявый красавец со штангой. Из-за него-то она и грохнулась с лестницы. Ну и еще не помешает пачка печенья, которую вчера стрескал Костик.
        Пока не поздно, надо было поговорить с Томиловой, а то она и правда убедит всех в том, что вчера на лестнице они с Костиком разыграли сцену из «Отелло». Лиза целый день «охотилась» за одноклассницей, но Соня каждый раз, как попадала в поле зрения Арзамасцевой, оказывалась страшно занятой. То она торопилась и говорила: «Потом, потом!» то вела очень серьезную беседу с Фаиной. А затем так стремительно исчезла, что Лиза не сразу заметила это. Зато, как нельзя кстати, ей навстречу вырулил Костик. Он шагал с первого этажа наверх и был весь такой деловой и возвышенный!
        - Чемодан!
        Костик вскинул руку с часами:
        - А мне казалось, что ритуальные убийства происходят после двенадцати ночи, - делано улыбнулся он.
        - Кому ты нужен!
        - Тогда я пошел. - Чемоданов попытался улизнуть.
        - Передай Горюновой, что я ее стул найду, в крайнем случае - свой отдам.
        Костик нехорошо сощурился. Чего у него там в голове варится? Явно не плов и не щи, а какая-то ядовитая бурда.
        - И еще, - продолжила Арзамасцева, - скажи Томиловой, что у нас с тобой нет никакого романа.
        - О-па! - Костик подошел к Лизе вплотную. - Аззи, а ты уверена, что нет?
        Лиза опешила. Вдруг, стукнувшись вчера головой, она забыла не только то, что было сразу после, но и то, что случилось до того. Костик сидел, ждал ее на ступеньках… Кто еще будет это делать, как не влюбленный? А что, если она ему что-то такое сказала, после чего он и занял наблюдательный пост около ее двери?
        - Ну вот, я же говорила! - донесся до них голос Гали.
        На верхней площадке стояла Горюнова. Цвет волос у нее был ослепительно-зеленый. Огромные подведенные глаза готовы были выскочить из орбит.
        - Привет! - махнул рукой Костик.
        - Она и сама сказала, что влюблена в него, - как само собой разумеющееся произнесла Галя.
        Кажется, врач просил, чтобы Лиза ни в коем случае не стучалась головой об острые углы и твердые поверхности. Но он не предупреждал, что эмоции тоже могут врезать по мозгам - никаких ступенек не надо, чтобы заработать внеплановое сотрясение мозга.
        Наверное, Лиза свалилась бы, если бы рядом не оказалась надежная стенка. Арзамасцева прислонилась к холодному бетону и закрыла глаза.
        - Когда я тебе это сказала? - крикнула она наверх.
        - После физики! - ответила Галя.
        - Ну вы, девочки, даете!
        Костик побежал вниз, его шаги простучали по кафелю первого этажа, скрипнула пружиной входная дверь.
        - Костя! - кинулась следом за ним Нона.
        - Знаешь, кто ты? - тихо спросила Лиза соседку по парте.
        Галя развела руками:
        - Но ты же так сказала!
        - Я пошутила, - прошептала Арзамасцева, хотя это уже было неважно.
        - Почему вы все такие?
        От внезапного вопроса Лиза вздрогнула, успев испугаться, что начала слышать голоса - Горюнова ведь убежала и сейчас воркует с Чемодановым. Как она может что-то говорить рядом с ней?
        Но ничего сверхъестественного не случилось. Горюнова вернулась. Подошла в своих бесшумных ботах. Американцы умеют делать качественную обувь. Она, наверное, подстраивается под желания своих хозяев. Хочешь - будет тихой. Хочешь, начнет цокать каблучками. А то вдруг поможет догнать автобус. Хотя какой автобус в Америке? Они там все ездят на собственных машинах.
        - Какие? - Смотреть на Нону было неудобно. Она стояла ниже на несколько ступенек. И этот взгляд олененка Бэмби вверх… Плакать хочется заранее. Грустный мультик.
        - Злые. Вы нападаете до того, как вам кто-то что-то сделает. Вы всегда точно знаете, куда бить. И вы никого не любите. Вы не умеете любить. Вы умеете только отбирать.
        - Я ничего не отбирала! - Так хотелось все объяснить. Но подходящих слов не было. - Мне не нужен Чемоданов! А стул я найду. Он в лесу остался. Ты сама его бросила. Чесанула, как сумасшедшая…
        - Я не сумасшедшая! - взвизгнула Нона, поднимаясь на одну ступеньку с Лизой.
        Она бы, наверное, ударила Арзамасцеву, если бы наверху вдруг не появился завуч. Столько времени прошло, а он все еще был новеньким. По тому, как себя вел. Неуверенно. И улыбка у него была растерянной, словно он заранее извинялся перед всеми, что так неудачно выбрал профессию. Но вот он увидел Нону, и лицо его озарилось.
        - А! Горюнова! - словно к старой знакомой, обратился завуч. - Вспомнила, что произошло в тот день в раздевалке?
        Тоже нашелся стратег - кто ж на ходу об этом спрашивает? Так ему в коридоре обо всем и рассказали!
        Лиза хмыкнула и посмотрела на Нону, рассчитывая на поддержку. Но Горюнова больше не изображала из себя мультяшного персонажа. Она улыбалась. Как обычно. Широко и знакомо. Так улыбаются голливудские актрисы на титрах «The End». Но при этом лицо у нее было, как у злого хорька. Злого зеленого хорька, который по глупости залез в чан с краской. И вот хорек пришел в курятник, чтобы отомстить людям.
        Запоздало Лиза подумала, что маму все же стоило послушать и посидеть неделю дома. Тогда бы ничего не произошло. А еще она успела вспомнить, что наказание за ошибку никто не отменял. Все правильно. Она первая не пришла американке на помощь, с чего вдруг Нона должна стать всё понимающей и всё прощающей?
        Горюнова подняла руку.
        - Я вспомнила - это она.
        Слова не сразу дошли до Лизиного сознания. Все-таки сотрясение - уважительная причина. Она еще успела подумать, что зеленый цвет американке не идет. К ее огромным глазам больше шел ее натуральный, светло-русый.
        - Ты, кажется, Арзамасцева, - чуть прищурился завуч. - Помню тебя. Я так и думал.
        - Что думали? - насторожилась Лиза. Учитель шел сверху, может, он успел разглядеть под ее начесом заклеенный шов, вот и подумал…
        - Могла бы сама признаться, а то устроили балаган.
        - В чем? - Лиза никак не могла понять, о чем вообще идет речь. Разве о пропавшем стуле знают учителя?
        - Человек только-только пришел в школу, а вы сразу накидываетесь на него, словно дикари какие-то.
        - Кто накидывается? - Лиза представила невероятную картину, как на Горюнову, шагающую со стулом, напал маньяк, отобрал стул и скрылся в неизвестном направлении.
        - Не строй из себя… - Завуч уже хотел сказать обидное слово, но сдержался.
        В душе у Лизы шевельнулась едкая обида - зачем он так? Что она сделала?
        - На педсовете разберемся!
        - В чем?
        - В ЧП! Или ты думаешь, что драка в раздевалке - это нормальное поведение девочек в школе? - И, проходя мимо Ноны, добавил: - Спасибо, Вайнона. Что ты здесь делаешь?
        - Лабораторную по физике сдавала.
        - Молодец.
        - Подождите! - побежала за завучем Лиза. - Это не я!
        Паника болезненными молоточками застучала в мозгу. Это было невозможно! Ее обвинили не в том, что она знала за собой - не помогла, когда увидела, что Горюнову бьют, не зашумела, не разняла, - а в том, чего не делала.
        - Мы с тобой потом поговорим!
        В Лизе проснулся знакомый страх - ее обвиняют в страшном. Но если прямо сейчас все объяснить, то ничего не будет. Она же не виновата!
        Завуч уходил. Лиза прыгнула с последних трех ступенек - она так с первого класса делала. Однажды на спор перепрыгнула пять ступенек. Легкий трюк. Любой его повторит. И она вполне удачно приземлилась. Но тут в голове словно взорвалась мина. Перед глазами мгновенно потемнело, а когда свет вернулся, глаз никак не мог сфокусироваться ни на одном предмете. Действительность предательски ускользала, заставляя раз за разом безуспешно пытаться задержаться взглядом хоть на чем-то. И как повторение дурного сна - завуч опять уходил. Лиза видела его спину. Значит, она не остановила его, ничего не сказала.
        - Ты куда?
        Лиза повернула голову, но никого не увидела. Глаза отказывались смотреть туда, куда им приказывал мозг. Взглядом она вновь уперлась в лестницу.
        - Что с тобой?
        Это была Галя.
        - Ты чего упала-то? Ногу подвернула? Я думала, ты хочешь завуча задушить. Как прыгнешь. И прямо на него. Он аж отшатнулся. А ты так и рухнула. Он испугался, побежал, сказал, что позовет кого-нибудь. Слышь, пошли, а? Пока он и правда не позвал. Еще в полицию позвонит. Как эта тихоня тебя подставила! Говорит, ты - и все тут. Чего это она? Головой стукнулась?
        Быстрое бормотание одноклассницы шло фоном. Лиза все пробовала заставить себя собраться - встать, догнать завуча, все объяснить. Но вот все закончилось - мир перестал раскачиваться, пропал шум, который не позволял нормально слышать, что говорила Галя. А главное - Лиза успокоилась.
        Не надо никому ничего доказывать. Бесполезно. Начни она выгораживать себя и показывать на Томилову с Шишлаковой, ей не поверят. Ей ни в чем не поверят.
        Глава 5
        Когда падают деревья
        Конечно, ни за какой полицией завуч не пошел. Он позвал медсестру. Та увидела шов и чуть не упала в обморок. Лизу отправили домой и велели срочно вызвать «Скорую» или идти в поликлинику. Потому что: «С такой раной нужно опасаться всякой инфекции! И вообще - кто эту девочку пустил в школу? Это же подсудное дело!»
        Повела ее домой Галя. Всю дорогу подруга пыталась с ней говорить, но Лиза молчала. После того, что случилось, разговаривать было не о чем. Все равно, что у приговоренного к смертной казни перед эшафотом спрашивать, не болит ли голова, не холодно ли? Кого винить, в чем винить? Галя сказала то, что знала. Нона подставила Лизу, потому что она так решила. В итоге Томилова получила то, что хотела получить. Все счастливы.
        И вдруг у Лизы начались галлюцинации. Сначала слуховые. Она услышала, как мяучит котенок. Маленький совсем. Месяца два. Жалобно так мяучит. Идет по мокрой, холодной земле, пушистый, прозрачно-серый, отряхивает лапки, испуганно смотрит перед собой. Широко открывает рот. Вот такая картинка представилась.
        Уже ни во что не веря, Лиза медленно подняла глаза. Это была не береза. Это был клен. Невысокий, кряжистый. Каждую осень он радовал буйством красок, каждую весну засыпал двор прошлогодними семечками-вертолетиками. Сейчас клен облетел, и на его макушке хорошо просматривался черный комочек. Котенок. Разевает ли он широко рот, не разобрать.
        - Ты видишь то же, что и я? - прервала Галин рассказ Лиза.
        - Ой! Котенок! - подпрыгнула Галя.
        А потом начались галлюцинации зрительные. Потому что к клену шел Санек. Вчерашний. Высокий широкоплечий блондин с гирями под мышкой. А вернее, темноволосый голубоглазый гимнаст. И был он, как и вчера, с недовольным приятелем.
        - Ну что? - улыбнулся Санек. - Спасать котенка? Или пускай сидит?
        - Ой! - снова заверещала Галя. - Конечно, спасать! Откуда он здесь?
        - А что это твоя подружка молчит? - Санек легко взобрался на нижнюю ветку, перехватился за ветку повыше и выставил ладонь к черному меховому комочку. Котенок зашелся в истошном вопле.
        - Не обращайте внимания! Она контуженная. - Галя сложила ладони, готовая принять спасенного котенка.
        - Война, что ли? - хмыкнул приятель. Ему лишь бы задеть Лизу.
        - Ага, - поспешила подтвердить Арзамасцева.
        И зачем-то кивнула головой. Мозги в черепной коробке булькнули. Ее замутило.
        - Ну все, котенок спасен, можно и чай пить, - жизнерадостно сообщил Санек.
        Лиза дотронулась до клена. Хорошее дерево. Надежное. Только деревья и надежны в этом мире. Больше ничего. Хотя деревья тоже иногда подводят. Падают. Но люди это делают чаще.
        Галя прижимала к груди черного зверька. Он уже не мяукал, а попискивал, но при этом старательно вырывался. Сильный-то какой! Надо было его подольше на дереве подержать, прыть поубавить. Лиза посмотрела на руки Санька. Они были исцарапаны, но ранки успели уже затянуться.
        - А ты каким видом спорта занимаешься?
        Загадала - скажет, тяжелой атлетикой, все будет хорошо, правильно. Но руки - таких узких ладоней не может быть у штангиста.
        - Айкидо.
        - Это где головой стены проламывают?
        - Нет. Это где умеют перенаправить энергию противника против него же самого.
        Как-то это все было не то. Вот если бы штанга. И что она в эту штангу уперлась? Сама не понимала.
        - Еще я занимаюсь катори синто рю. - И Санек показал на землю. Около клена лежали рюкзаки, из одного торчало нечто длинное и тонкое, завернутое в ткань. Вот в этот-то момент Лиза и разглядела тыльную сторону ладони Санька. Она была тоже исцарапана. Котенок не хотел сидеть на дереве. Но его туда посадили. Правда, потом быстро сняли.
        А Санек уже вовсю рассказывал, что рю - это такой вид боевого искусства, где приходится фехтовать разного рода холодным оружием. Но Лиза его не слушала. Она как завороженная следила за его руками.
        - Так что там с чаем?
        - Выкипел.
        - Закрывать надо газ, когда уходишь из дома, - подал голос приятель.
        - Пойду, закрою. - Лиза побрела к подъезду.
        - Вчера звала, а сегодня не зовешь?
        - Не зову.
        - Почему?
        - Не нужно.
        Лиза почувствовала себя страшно уставшей. Столько всего из-за какого-то пустяка, безделицы. Из-за прихоти королевы.
        - Уверена?
        - Уверена.
        Лиза уходила, и Санек ее не догонял. Наверное, перенаправлял энергию противника в мирное русло.
        - Ты что! - бежала за ней Галя. - Они сейчас уйдут.
        - Ну и пусть уйдут. - Лиза копалась в сумке в поиске ключей.
        - Ты же хотела познакомиться! Смотри! Они еще тут! - Галя все пыталась развернуть Лизу в сторону площадки, где стояли приятели.
        - Мне-то что? - Ключи нашлись. Кодовый замок запищал.
        На пороге Лиза обернулась. Они и правда стояли. Палки смешно топорщились из их рюкзаков.
        - Дура! - Галя раздраженно сунула ей в руки котенка и убежала. Кажется, пошла к новым знакомым.
        Лиза и сама знала, что дура. Это и завуч сегодня сказал. Но ей было все равно. Совсем-совсем все равно.
        Пока шла пешком на второй этаж, котенок в руках заснул. Это было неожиданно. Ей еще никто никогда не доверял до такой степени. На мгновение Лиза позавидовала этому крошечному созданию. Неважно, что у него было в прошлом, неважно, что - в будущем. Сейчас ему было хорошо. Сию минуту, сию секунду. Он ухватил этот момент счастья и уснул. Как Лизе хотелось, чтобы и у нее было так же! Выкинуть все из головы и просто уснуть. Но это можно было сделать только в надежном месте.
        По всей квартире горел свет - знак того, что мама дома.
        Лиза скинула ботинки, прошла к маме в кабинет. Он был уставлен громоздкой мебелью. Два массивных кресла, цветы в напольных горшках, тяжелые бежевые гардины. Мама полулежала на диване с ноутбуком на коленях. Светлые волосы, светлый халат, белые пушистые тапочки. Все в тон.
        - Мама…
        Лизе страшно захотелось, как в детстве, забраться маме на колени, прижаться к груди, прислушаться к биению родного сердца. И чтобы мама ее обняла. Сильно-сильно. И чтобы за пределами этого объятия мир растворился. И больше ничего бы не осталось - только она и мама. Как там у Экзюпери? «Ты в ответе за тех, кого приручил»? Но ведь и родил тоже? Или это только на зверей распространяется?
        - Мама.
        Лиза села на диван, попыталась придвинуться ближе.
        - Доча! Ну куда ты! - не отрывая пальцев от клавиатуры, недовольно произнесла мама, локтем отстраняя Лизу. - Сейчас уронишь!
        - Мама! - прошептала Лиза. Неужели она и правда такая плохая? Неужели она сделала столько всего, что на нее даже взглянуть не хотят?
        - Потом, потом, - махнула мама рукой. И вдруг подняла глаза: - У тебя все хорошо? Что это?
        - Котенок.
        Мама скользнула взглядом, но вряд ли увидела. Она была в своей работе.
        - Иди тогда, иди. Там на кухне есть кефир и хлебцы.
        Лиза знала этот отсутствующий взгляд. Мама очень гордилась, что может так самозабвенно погружаться в работу. Считала, что это признак таланта, если не гениальности. Когда она писала рассказы, могла часами сидеть без движения, уставившись в одну точку.
        Все это было как-то правильно и закономерно. Лиза поплутала по коридору, неожиданно забыв, куда надо идти. Зачем-то заглянула в кухню. Но от вида продуктов ее снова замутило, и она поспешила обратно. Нашла туалет, подумала, куда лучше сгрузить котенка. Он же проснется - орать начнет. Ничего не придумала и принесла его в свою комнату. С обоев на нее смотрел олененок Бэмби. Пока был жив отец, они сделали Лизе ремонт в комнате. Обои она выбирала сама.
        О том, что она уснула, Лиза поняла только, когда проснулась. Как легла и сам процесс засыпания не помнила. Было прохладно рукам. И еще появился какой-то неприятный запах. Она шевельнула пальцами, пытаясь вспомнить, что у нее было в руках до того, как она заснула. Мокрые руки… Черт! Это же котенок. Напрудил под себя, пока спал, а как проснулся, сбежал. Вот молодец!
        Лиза сходила в ванную, долго терла пальцы. Ей все казалось, что запах остался.
        - Кис-кис! - позвала она.
        В большой гулкой квартире звуки тонули. Если он написает на диван, мама ее убьет.
        - Кис-кис!
        - Лиза? Что с тобой? - Свет мелькнул под дверью, и только сейчас Лиза поняла, что темно. Уже вечер, если не ночь. - Доча? Что случилось?
        Мама была в шелковом пеньюаре.
        - Котенок, - прошептала Лиза, боясь говорить громко, чтобы не спугнуть малыша.
        - Какой котенок?
        - Я принесла котенка. А он написал и сбежал.
        - Лиза! У тебя ничего не болит?
        - Ты его видела! Я с ним пришла.
        - Не было котенка!
        - Был!
        И замолчала. А вдруг и правда не было? Ей все показалось. Никакой Санек не накрутил бы столько сложностей - найти котенка, посадить его на дерево, чтобы потом разыграть перед Лизой спектакль. И все для чего? Чтобы познакомиться? С кем? С ней?
        Показалось.
        - Кис-кис, - осторожно еще раз позвала Лиза и подняла глаза на маму.
        - Ложись спать. - Мама попыталась придать голосу мягкость, но после сигареты фраза получилась грубовато-хриплой. - Уже поздно. Ты пойдешь завтра в школу?
        Лиза покачала головой, испугалась, что мир исчезнет, что она окажется в совершенно незнакомом месте, и, держась за стенку, заторопилась в комнату. Здесь все было надежно. Кровать. Стол. Ноутбук. Стопка учебников.
        Она не пойдет в школу. Она теперь вообще никуда не пойдет. Не сможет выбраться из комнаты. Как ей это сделать, если выхода нет?
        Память снова выкинула фортель, стерев последние минуты перед сном. Лиза опять обнаружила себя лежащей на кровати. Сквозь шторы пробивался свет. В квартире было тихо.
        Три часа. Ого! Это же она почти сутки проспала, если не считать ее ночных похождений. Или она не просыпалась? Лиза вдруг испугалась, что теперь никогда не сможет определить, что было в ее жизни на самом деле, а что только казалось. Вот, например, вчерашний день. Был Санек или нет? Провожала ли Галя ее до дома? Произносила ли Нона свои страшные слова? Может, ей все только показалось?
        Из-под кровати бодрой пробежкой выбрался черный котенок. Он уверенной рысцой, слегка увязая в ворсе ковра, пересек комнату, протиснулся в щель двери и скрылся.
        «Галлюцинация». Из кухни раздался грохот, и галлюцинация стала стремительно приобретать черты реальности. Лиза быстро села в постели. Голова не болела. Мир пока был прекрасен. Она пошла на кухню. На полу лежал лопнувший пакет молока. Котенок, не отвлекаясь на всякие там явления, спокойно лакал белую жидкость. Судя по перевернутому стакану кефира на столе, зверек и не думал голодать. Он прекрасно похозяйничал. Даже ухитрился истоптать хлебцы.
        А новый жилец оказался не промах! Настоящий Чингисхан. Или Чингачгук? Кто из них больше врагов порубал?
        Котенок ступил лапкой в молоко, тряхнул ею и… сделал лужу.
        Нет, вы только посмотрите на него! Экий субъект! Лиза присела, чтобы забрать разбойника и унести подальше от кухни, но маленький нахал стрелой метнулся в сторону и забрался за шкаф. Это уже была наглость!
        Лиза сходила за шваброй, собираясь выгнать паршивца. Но когда она вернулась, за шкафом его уже не было.
        - Только появись! - зло прошептала Лиза. - Отныне тебя будут звать Костик. Ты такой же наглый.
        Следующий час ушел на поиски. Лиза и не подозревала, что в ее квартире столько потайных пыльных углов. Только один раз ей показалось, что она видела, как по паркету прошмыгнула черная молния. Выход был один - перекрывать стратегически важные объекты. Главным была кухня. Лиза захлопнула дверь, села в уголочек и принялась ждать. Усталость накатила внезапно. И снова она не заметила, как уснула. Сон был тягучий, черный, шея затекла, и так тяжело было поднимать голову.
        В дверь настойчиво звонили. Словно кто-то задался целью просверлить в затылке Лизы дырку. Швабра валялась на полу и, судя по запаху, котенок успел отомстить потенциальному обидчику.
        - Ну, погоди! - Лиза с трудом поднялась на колени. Да прекратите вы звонить!
        И звонки прекратились. Лиза уже подумала, что можно снова занять свой наблюдательный пост, когда звонок брякнул, вызвав веселый табунчик мурашек на спине. Лиза подтянула к себе швабру и встала. У нее было сильное желание пустить в дело свое оружие.
        - Кто? - Она прислонилась лбом к прохладной коже дверной обшивки. В голове творилось что-то странное. Хотелось открыть черепушку и почесать мозги.
        - Свои, - глухо отозвались из-за двери.
        - Тут своих полон дом! Куда мне еще? - проворчала Лиза, щелкая замком.
        Эх, учила ее мама не открывать дверь незнакомым людям. Нет же, пока по голове не получишь, так и будешь сначала открывать, а потом думать.
        За дверью стояла целая делегация. Томилова, за ней неизменная Фаина. И Галя. Для комплекта.
        - Ты чего это - со шваброй? - осторожно спросила Соня, предусмотрительно отступая назад.
        - Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет, - мрачно изрекла Лиза.
        - Пустишь? - отважилась все-таки пройти вперед Томилова.
        - Стула у меня нет, - бросилась в бой Лиза.
        - Мы и на табуретке посидим, - просопела проходившая мимо Фаина. В историю с мебелью она не была посвящена.
        - Ты как? - спросила Галя, но при этом отвела глаза. Ох уж эта мучительная неспособность держать взгляд, когда чувствуешь себя виноватым.
        - Чем это у тебя тут пахнет? - повела носиком Соня.
        - Суп убежал. - Настроение у Лизы стремительно портилось. И опять потянуло в сон. Вот так и превращаются в спящих красавиц. - Специальный готовила - для фигуры полезно.
        - Да? - с сомнением переспросила Соня и направилась к кухне.
        - Не советую, - Лиза не двигалась с места - так и стояла, обнявшись со шваброй и прислонившись к дверному косяку. - Там все пригорело. Еще больше пахнуть будет.
        Зря не пустила. Так бы хоть пол помыли, мусор выбросили - все какая-никакая польза. От одной мысли, что надо будет наклоняться, замутило. То ли она все-таки прыгнула неудачно, то ли у нее открылась аллергия на одноклассников.
        - Нам надо поговорить! - Соня вздернула подбородок, подчеркивая значительность своих слов.
        - Я пришел к вам, чтобы сообщить пренеприятное известие… - фыркнула Лиза.
        Понятно, что литераторша постаралась. Небось, успели уже классное собрание провести, пропесочили плохую ученицу вдоль и поперек. Кого нет, тот и виноват, остальные чистые.
        - Класс за тебя поручился.
        - Кто бы говорил, - сощурилась Лиза.
        - Ты это о чем? - Соня больше не дергала подбородком. Она стояла, в упор глядя на Лизу.
        - О том, что я видела, как вы били американку. Попросили Костика, чтобы он вызвал ее в раздевалку, стали говорить, а потом не выдержали.
        - Видела и не сказала? Так не бывает - тебе кто угодно скажет. Да и Костик вряд ли что-то станет подтверждать. Зачем ему это?
        Лиза смотрела на одноклассницу и поражалась ее хладнокровию. Вот уж кто не отводил взгляда, а смотрел прямо.
        - Пойдем и спросим Вайнону! - Лиза прислонила швабру к стене, собираясь обуться и топать на улицу.
        - Она уже все сказала. Это была ты! Но если хочешь - иди, она подтвердит это снова.
        И опять Лиза во все глаза смотрела на Соню. Это было что-то невероятное! Она медленно перевела взгляд на Фаину:
        - Шишлакова! А ты-то что молчишь?
        - А что я? - промычала Фаина, отступая за спину Сони.
        - Томилова - ты же сама признавалась. Говорила, что все получилось случайно. Потом еще в гости меня звала.
        Удивительно, но Соня смотрела на нее триумфатором. Долго смотрела. Дырку, наверное, прожгла. А потом так же победно оглянулась на подружек:
        - Вы видели? А ты, Галя, ее еще защищала. Она же готова на любого свалить, лишь бы себя выгородить.
        - Да как ты можешь! - Сил бороться у Лизы больше не было.
        - Заметь, Горюнова показала почему-то на тебя, а не на меня. Тебе не кажется это странным?
        В голове не укладывалось, что все это происходит с ней. Это был какой-то бред. Ей казалось таким очевидным, что драку затеяла Соня, что об этом знает Костик - и вдруг такой поворот.
        - Чемоданова спросите! - Голос у Лизы срывался.
        Соня улыбнулась. Страшной холодной улыбкой.
        - А ты чего так дергаешься? - Королева подошла почти вплотную. - Никто тебя не собирается наказывать. Педсовет решил, что тебе надо извиниться. И все. Плевое дело. Не развалишься.
        - Что я должна?
        - Извиниться. Родители Горюновой волну не гонят. А то, что ты ей завидуешь - так это ничего, пройдет. Мне тоже американка поначалу интересной показалась, пока я не поняла, что она пустышка. Вот и Костик так считает. Он на классном часе выступил и все сказал. Правда, девочки?
        И девочки синхронно закивали.
        - Можешь пойти к ней в любой момент. Если хочешь, мы тебя проводим. Как у тебя голова-то, прошла?
        - Я… хочу… - Воздуха вдруг стало не хватать. Мир катился в тартарары.
        - Одевайся! Мы подождем! - победно кивнула Соня, решив, что миссия выполнена.
        - Я хочу… - Лиза вдохнула побольше воздуха.
        - Если у тебя болит голова, можно и в следующий раз, - быстро пробормотала Галя. Она одна не понимала, что здесь происходит.
        - Я хочу, чтобы вы ушли. - Лиза медленно взяла швабру. - Я хочу, чтобы вы убрались отсюда! Выметайтесь! - И она запустила шваброй в застывшую троицу.
        - Истеричка! - Соня увернулась от летящего предмета и снова вздернула подбородок. - Мы помочь хотели!
        - У нее просто голова болит, - суетилась Галя. - Надо в следующий раз!
        - Убирайтесь! - Лиза подобрала швабру.
        - Пускай теперь сама идет! - Соня еще пыталась сохранить достоинство. Но бежать и солидно вздергивать подбородок - такое мало у кого получится. Не вышло и у нее.
        - Кыш отсюда!
        Спасительная дверь была близко. Соня с Фаиной выскочили на лестничную клетку. Галя задержалась.
        - Что ты? - Она еще цеплялась за слабую надежду сохранить дружбу.
        - Ничего!
        Лиза вытолкнула Галю и захлопнула за ней дверь.
        Первый, кого она увидела, когда с ненавистью оглядела квартиру, был котенок. Он застыл в коридоре, с любопытством разглядывая разъяренную хозяйку.
        - А ты что вылупился? - затопала на него ногами Лиза. - Иди отсюда!
        И он ушел. Но не на улицу, как это сделали Лизины одноклассницы, а в мамину комнату. Лиза слишком поздно вспомнила, что собиралась поймать котенка. Когда она влетела в комнату, искать здесь уже было некого. Тогда она села на широкую двуспальную кровать и заплакала.
        Может, ей это все только показалось? Никто не приходил, ничего не говорили. И молоко не разливали. И шваброй не кидались.
        «Мама, где ты? Мне так надо с тобой поговорить!»
        Но мама не пришла. Не появилась она и ночью. Лиза это обнаружила, когда проснулась на широкой маминой постели. Ноги запутались в тяжелом бархатном покрывале. Через плотные шторы пробивался слабый уличный свет. Часы в телевизоре показывали половину третьего. Котенок спал рядом с Лизой, закопавшись носом в складку покрывала. Лиза придвинула его к себе и снова закрыла глаза.
        «Мама…» Она иногда пропадала без объяснений. Первое время пыталась знакомить Лизу со своими приятелями, но потом перестала это делать. Лизе они были неинтересны, отец у нее один, все остальные - всего лишь мамины знакомые. К тому же недолговечные. Вспоминался недавний рассказ о молодом владельце яхты. Значит, они уплыли в кругосветное путешествие… Семь футов под килем вам!
        Нежности котенку хватило ровно на ночь. Утром первое, что почувствовала Лиза, это неприятный запах. Ладонь была липкая.
        Вот засранец!
        Лиза заглянула на кухню. Молоко испортилось, добавив к общим запахам нотку неприятной кислинки. Котенок шебуршился где-то в недрах необъятной квартиры. Мебели раздолье - прятать от хозяйки этого шалопая.
        И тут снова позвонили в дверь.
        Это уже было издевательство какое-то! Проходной двор. Стоит стукнуться головой, как на эту голову начинают сыпаться неприятности. Решено, Лиза сейчас пойдет и сдастся в больницу. Там от всех визитеров ее будут защищать охранник и медсестры.
        Звонок брякал и брякал. Ему дела не было до того, что от его дребезжания у Лизы снова может разболеться голова.
        - Кто? - спросила Лиза через дверь.
        - Я.
        Исчерпывающий ответ.
        Лиза посмотрела в глазок. Перед дверью топтался кто-то - волосы стояли дыбом, и были они синего цвета.
        - Кто - я? - Клоунов на дом не заказывали. У нее тут свой цирк, без приглашенных артистов.
        - Вайнона.
        Секунда, вторая, третья… Наверное, прошла минута, прежде чем Лиза потянула руку к замку. Чего они к ней все ходят? В позапрошлый век вернулись: телефоны отменили, Интернет не изобретен?
        Нона глядела на Лизу своими сумасшедшими огромными глазищами. Волосы у нее и правда были синими. Выглядело это ужасно.
        - Говорят, у тебя сотрясение мозга, - как-то подозрительно издалека начала Горюнова.
        - Могла и позвонить, - резко сократила вступительную прелюдию Лиза. О погоде, о природе, о здоровье - расшаркиваться можно долго.
        - У тебя сотовый выключен.
        - Я так понимаю, номер тебе дал Костик? Вы же теперь неразлучны.
        - Я пришла извиниться.
        - А меня класс к тебе с тем же заданием послал.
        - Я знаю, кто меня бил.
        - Я тоже.
        - Что же ты молчала?
        - А что же ты молчала?
        - Я хотела поскорее все забыть, чтобы больше никогда к этому не возвращаться. - Нона не отводила взгляда. - Прости. Я не хотела тебя обидеть. Я сама не ожидала, что покажу на тебя.
        Молчание. Лиза мучительно боролась с собой, потому что если кто и должен был извиняться, так точно не Горюнова, а сама Лиза. Она могла если не предотвратить ту драку, так хотя бы прекратить. Лиза набрала в грудь побольше воздуха и… ничего не сказала.
        - Я разозлилась, - негромко произнесла американка.
        - Из-за Костика? Ты в него… влюблена?
        - Я могу пойти в школу и сказать, что ты не виновата, - Нона говорила с трудом. - Обо всем можно договориться. Если говорить. Но вы все только молчите. Это неправильно.
        - А кто виноват? - Лиза мотнула головой. - Все равно никого наказывать за это не собираются. Сонька как будто заранее знала, что ей ничего не будет.
        - Ты на меня не сердишься?
        - Проехали. - Лиза отвернулась. И тут ее словно кто под локоть толкнул. Говорить - так говорить, сама же сказала. - Так что у вас с Чемодановым? А то, смотри, на собрании он про тебя гадости говорил. Можешь у Гали спросить.
        Она прикусила язык, но было уже поздно, потому что вновь увидела этот сумасшедший взгляд. Казалось, еще чуть-чуть - Горюнова сядет на корточки и снова начнет раскачиваться.
        - Ой! Я вообще ничего… - попыталась исправить положение Арзамасцева, но слушать ее уже было некому - Нона убежала. Как всегда, не попрощавшись. А что она такого сказала? Это же правда - про Костика…
        Она прошла в свою комнату. Вот и поговорили. Нет, Америка все-таки страна ненормальных.
        Ну и что там с сотовым? Поставила телефон на зарядку, и он тут же сообщил, что у хозяйки масса пропущенных звонков. Даже мама пару раз вспомнила о существовании дочери. Но была ненастойчива. На домашний перезванивать не стала.
        Лиза валялась на кровати, размышляя, не проявить ли ей домовитость и не убраться ли на кухне? Или лучше плюнуть на все и включить ноутбук?
        Но тут ожил мобильный. В номере звонившего сорок пять на конце.
        - Ты тоже будешь передо мной извиняться? - вместо приветствия спросила Лиза у Костика.
        - Дура! Что ты ей сказала? - заорал в ответ Чемоданов.
        - Чтобы катилась, куда подальше. - Лиза подумала, что разговор идет о Соне. - И они отправились по указанному адресу.
        - Кто они? Она приходила не одна?
        - С Шишлаковой. Еще Галя была.
        - Горюнова?
        - При чем здесь Горюнова?
        - Я у тебя про нее спрашиваю! Что ты ей сказала?
        Нехорошее предчувствие холодком прокатилось по горлу, льдышкой упало в желудок.
        - А что произошло?
        - Это я спрашиваю, что произошло? Она мне позвонила и спросила, правда ли это!
        Лиза не смогла сдержать улыбки. Так Костику и надо. Двуличный негодяй!
        - Ты же этого хотел? Зачем ты за ней увивался?
        - Это. Не. Твое. Дело. Она мне позвонила и стала кричать, что я ее обманул. Что ты ей рассказала о собрании, где я вроде как говорил о ней плохо?! Тебя там не было! Что ты ей наплела?
        - Я разве сказала что-то не то? Или ты не говорил, что считаешь Нону пустышкой?
        - Какая же ты дура! - взвыл Костик. - Тоже, как и она, стукнутая на всю голову.
        - Выросли на одних книжках, - хмыкнула Лиза. - И вообще в Америке люди разговаривают друг с другом. В отличие от нас.
        - Да что вы вообще с этой американкой носитесь? Блаженная со своим Маленьким Принцем! Мы не на планете Экзюпери, чтобы закаты смотреть. Это Земля, здесь люди живут. А теперь пойди и вместе с ней ушибись с крыши. Хоть немного от идиотов отдохнем. А то пугать они меня будут. Прыгну, прыгну!.. А вот прыгни!
        Трубка пискнула, завершая разговор. В голове от всех этих слов остался сумбур. С чего ей вдруг прыгать?.. Ей и здесь хорошо.
        По коридору в сторону кухни протопал котенок. Лиза выдернула сотовый из розетки и швырнула в черного нахала. Не ожидавший нападения зверек рухнул под тяжестью современной техники. Арзамасцева сгребла его за шкирку, сунула за пазуху и пошла обуваться.
        Она прыгать не собиралась. А вот кое-кто после такого заявления вполне мог оказаться на крыше. Ох уж эти разговорчивые американцы. Лучше молчать, честное слово.
        Глава 6
        Там, где светло
        С легким шуршанием падал снег. Накрывал землю, асфальт, ветки деревьев. Снег ложился, подтаивал и тут же замерзал хрусткой корочкой. Кроссовки скользили. Тяжелая серая туча заволокла небо, превратив день в вечные сумерки.
        Сначала Лиза сбегала к Ноне домой, встретилась с запертой дверью, и предчувствие беды из желудка стало пробираться к сердцу, сдавило горло, поселило неприятную слабость в ногах.
        Куда может податься псих, получивший неприятные известия? Впечатлительные девушки порой топятся в пруду. Неужели придется бежать в парк и искать там эту сумасшедшую? Или лучше послать туда Костика? В конце концов, это он во всем виноват! Сам не понял, что сделал, а теперь обвиняет в этом весь мир!
        Но сначала надо было проверить крышу. Лиза подошла к пятиэтажке. Тут сколько угодно можно запрокидывать голову - ничего не увидишь. Придется подниматься.
        Дом этот они открыли три года назад, когда всем классом самозабвенно играли в казаки-разбойники. Приходилось постоянно бегать и прятаться. Вскоре все потайные места были открыты. И тогда же кто-то нашел, что дверь на чердак в этом доме не заперта. Сломанный замок просто висел на дужке. Стоило потянуть, как он легко сдавал свои позиции. Железные ступеньки, низкий чердак, и вот она - крыша.
        Осложняло поиск одно - Лиза не помнила, какой конкретно подъезд вел к волшебной двери. Кажется, не крайние. Из пяти два вычеркиваем. Оставались три центральные. Лиза ринулась во второй подъезд - в нем была гостеприимно распахнута дверь. Котенок под курткой истомился и рвался на волю. Лиза прижимала его к себе, борясь с желанием оставить его под первой же дверью.
        Решетка на чердачную лестницу закрыта на небольшой замок. Не то.
        Скатилась вниз. Котенок вцепился ногтями так, что поцарапал грудь.
        - Не будешь сидеть спокойно, спущу с лестницы!
        Угроза подействовала, и чертенок затих.
        Третий подъезд долго не открывали. Но вот, наконец, из него вышла женщина с девочкой, и Лиза нырнула внутрь. Решетка на проволоке, но обитая железом чердачная дверь имела не навесной замок, а врезной. И был он закрыт.
        - Черт! - ругнулась Лиза. Видимо, услышав знакомое имя, котенок снова предпринял попытку сбежать. Еще пару таких рывков, и Лиза уже не сможет объяснить маме, откуда у нее такие глубокие царапины на груди и на шее. Не иначе как повстречалась с вампиром.
        Последний подъезд. И только сейчас Лиза вспомнила, что нужен именно он. Второй от бокового загончика для автомобилей, напротив - детская площадка. Она так и видела саму себя, несущуюся через эту детскую площадку, козой перепрыгивающую через низкий заборчик и… Лизу поймали. Прямо на нее тогда из подъезда шагнул Костик. После игры она ходила проверять, открыт ли чердак. Открыт.
        Оказался распахнут он и сейчас. С замиранием сердца Лиза толкнула решетку, потянула на себя дверь. Ступеньки под ногой гнутые, словно перед этим здесь прошел слонопотам.
        Почувствовав свежий воздух, котенок взвыл и рванул на волю. Мягко приземлился на четыре лапы и исчез за спасительной коробкой лифтовой шахты.
        Вид с крыши был плохой. Новенькая оранжевая высотка загораживала полнеба. Снег сделал крышу скользким катком. Лиза быстро оглядела ее по периметру. Никого. Если Нона и побежала прыгать, то выбрала более удобный трамплин. Надо забирать черного буяна, искать через Галю номер сотового Горюновой и говорить. Или ничего не говорить. А просто отдать чертенка хозяину, а самой идти спать. Вон она - башня спорткомплекса маячит, загораживает горизонт с другой стороны. Где тут Костик предлагал закаты смотреть?
        - Кис-кис-кис, - позвала Лиза неуверенно. - На-на-на! - крикнула, прикидывая, на что может отзываться эта бестия. - Иди сюда, жрать дают, - напоследок добавила она.
        Тишина. Лиза немного прошлась, замечая, что на заснеженном шифере нет ни одного человеческого следа. Никто сюда не поднимался. Да и кому придет в голову смотреть закат солнца в снегопад, в слепые сумерки? Тут не поймешь, в какую сторону смотреть. Село оно, не село…
        Снег сыпал и сыпал, и на нем хорошо были видны вмятинки легких лапок.
        - Вот ты где!
        Котенок проскочил в дальний угол крыши и теперь сидел около парапета, жалобно подобрав под себя хвостик и потерянно перебирая лапками. А взгляд-то! Ангел. Крылышек только не хватает.
        - Иди сюда, чертеняка! Спускаться будем.
        Что опять не понравилось котенку, осталось загадкой. Наверное, ассоциации с чертом родили в нем нехорошие предчувствия. Котенок мявкнул и бросился к Лизиным ногам. От неожиданности Лиза шарахнулась, сделала шаг назад и поскользнулась. Нога поехала… Лиза упала и покатилась к краю. Котенок вцепился в куртку.
        Крыша кончилась. Нога встретила пустоту. Одной рукой Лиза отцепила от себя котенка, другой шарила вокруг, ища, за что бы схватиться, чтобы прекратить скольжение. Паники не было. Голова работала четко и ясно. Лиза поняла, что надо приподняться на одной руке, а второй зацепиться за перила, тогда она сможет забраться обратно на крышу. Но для этого ей придется выпустить котенка. Она попыталась отбросить его от себя, но зверек вновь вцепился в рукав, при этом подняв такой вой, что его, наверное, услышали все окрестные жители.
        - Тогда держись, - прошептала Лиза, проклиная жизнь за то, что она вечно ставит человека перед выбором - поступить так или эдак. Спасать котенка или себя?
        Котенок, и прежде не отличавшийся особой послушностью, в этот раз тоже постарался. Стоило Лизе вскарабкаться на край и начать свой осторожный путь от смертельного провала, котенок взбрыкнул, спрыгнул с плеча и скрылся за перилами.
        Снизу заорали. Раздалась английская речь, потом прозвучал истеричный вопль. К нему присоединился кошачий мявк.
        Не чувствуя ни рук, ни ног, Лиза подползла обратно к краю, мысленно давая себе зарок, что если она спасет котенка, то тут же утопит в луже. Если найдет ее в такую погоду.
        Внизу Нона бегала туда-сюда вдоль подъезда и кричала:
        - Не надо! Не надо! Арзамасцева! Не надо!
        Лиза вяло махнула рукой в ответ и поползла к выходу с крыши.
        Она успела прикрыть за собой решетку чердака, когда из лифта выскочила Нона. Глаза у нее снова были сумасшедшие. Огромные, черные, полные слез.
        - Ты что? - кинулась она к Лизе. - Что ты там делала?
        - Тебя спасала. - После прыжков по крыше Лиза чувствовала неприятную слабость. Хотелось лечь и закрыть глаза. Может, она опять ударилась головой?
        - Меня? Почему?
        - Я испугалась, что ты прыгнешь.
        - Я прыгну? - закричала Нона по-английски.
        - Ну, после слов Костика. Про Маленького Принца и не ту планету.
        - Зачем?! Это у него чужая планета, а у меня - моя. Мне здесь хорошо.
        - А как же - «мы в ответе за тех, кого приручили»? Он же вроде ухаживал за тобой.
        - Мы с ним поговорили. Оказывается, он не ухаживал. Просто хотел, чтобы я никому не говорила, что он замешан в деле с дракой. И чтобы я про Соню молчала.
        О! Какая польза от разговоров. Все сразу становится ясно.
        - Ты-то зачем побежала? - тормошила Нона словно замороженную Лизу.
        - Я тоже в это дело замешана.
        - Как - замешана? Костик рассказал, что попросил тебя позвать меня в раздевалку, чтобы встретиться с Томиловой.
        - Да. - Теперь было уже все равно. - Я потом спустилась вниз и видела, как они начали тебя бить. И испугалась, что меня ко всему этому приплетут.
        - Что же ты раньше не сказала?
        - Я хотела сказать, но Томилова… - И Лиза замолчала. Конечно, отговорок у нее была масса. И то, что Соня запретила ей говорить. И то, что Костик ее запугивал. Но все это были не те слова. - Слушай, я не знаю, где стул. Его, наверное, стащили. А в парк я с тобой просто так пошла. Ты не думай.
        - Я и не думаю, - машинально по-английски ответила Горюнова. - Очень хочется поскорее все это забыть, - прошептала она уже на родном языке. - Меня тогда Костик сюда привел, рассказывал, что это его любимое место и что он часто здесь бывает один. Много чего рассказывал. А потом поцеловал. Меня еще никто не целовал.
        Лиза хмыкнула. Ее пока тоже, и она была бы не прочь, если бы первым оказался Костик… Хотя нет, пускай это будет кто-то другой.
        - Ты меня извини, - тихо попросила Арзамасцева.
        - А ты - меня.
        Лиза кивнула, отводя глаза. Обида еще сидела внутри. И так неудобно было врать. Особенно сейчас.
        - «Мы в ответе за тех, кого приручили»? - пробормотала Лиза, лишь бы что-то сказать. Пауза уж больно затянулась.
        - Что за ерунда! - На лице Ноны вновь цвела ее фирменная улыбка. - Это Лис говорил Маленькому Принцу, ну, про животных. К человеку это не имеет отношения. Человека не приручают. С человеком дружат. В крайнем случае любят.
        Лиза во все глаза смотрела на американку. Она говорила потрясающие слова. Неужели Горюнова успела все это понять за то недолгое время, что прожила здесь? Лиза непременно обиделась бы на Соню с Костиком, попыталась бы отомстить. А Нона из всей этой страшной истории вынесла столько всего… хорошего. Умение прощать и не тащить за собой обиды. Сопричастность ко всему. Отличие человека от животного…
        Кстати, о животном.
        - Извини, пожалуйста!
        Лиза отстранила Нону и побежала вниз.
        - Знаешь, - неслась за ней Горюнова, - я испугалась, что ты прыгнешь с крыши.
        - Мне-то зачем? - поразилась такой жуткой мысли Лиза. Вот уж чего она никогда не станет делать.
        - Из-за Костика. Он тебя не любит. Он сам сказал.
        - Сдался вам этот Костик! Они с Томиловой друг друга стоят.
        - Вот и я бы ни за что не прыгнула. - Нона неслась через три ступеньки и улыбалась.
        - А как же Маленький Принц? Он же покончил с собой!
        - Ну и что! Я тут при чем?
        Лиза резко остановилась, так что Нона чуть не сбила ее с ног.
        - И правда, - улыбнулась она, встретив широкую улыбку американки, - ну и что!
        На улице Лиза злорадно изучила высокую елку, на макушке которой застрял котенок. Он орал до хрипоты.
        - Сидишь, голубчик?
        Очень хотелось его здесь оставить. Пускай плачет и ждет Экзюпери, который прилетит за ним на голубом вертолете и приручит.
        - А как он там оказался?
        - С крыши свалился. Я из-за него сама чуть не навернулась. Может, оставим? Устанет, свалится. Ничего с ним не будет.
        Лиза посмотрела на Горюнову и поняла, что та сейчас опять что-нибудь выдаст из книги о Маленьком Принце.
        - Я его не приручала, - решила оправдаться заранее.
        - Это только кажется.
        И почему у них в Америке столько умных?
        - Подожди здесь, я сейчас.
        Лиза вышла на дорогу. На другой стороне торчала башня спортивного комплекса. Рядом плоским блином пристроился манеж. Айкидо! Когда у них ближайшая тренировка?
        Оставить на дереве - это, конечно, просто, но не гуманно. Всех любить и прощать - это тоже просто, но скучно. А не заставить ли решать эту проблему того, кто ее устроил?
        Она вбежала в огромный, прохладный холл спорткомплекса. Выцветшее расписание под оргстеклом на стене. Младшая группа, средняя… Скорее всего они в старшей, Санек и его хмурый приятель. Тренировка уже идет.
        Лиза поднырнула под турникет, чудом не снеся макушкой железный ограничитель. Ей что-то вслед кричала охранница.
        Седьмой этаж. Лифт натужно гудит, как будто поднимает тонну. Невысокий зал, устланный матами. Все в белых костюмах. Она потопталась в своих грязных кроссовках, размышляя, стоит ли разуваться. Если снимет обувь, мокрые носки оставят не меньше следов, чем ботинки. С куртки сполз подтаявший снег. Ничего, уберутся.
        Глухо стучат деревянные палки.
        - Ты смотри! Лиза!
        А вот и приятель.
        - Санек оказался прав.
        - В чем? - Почему-то губы занемели от неприятной догадки - все подстроено.
        - Замучил, да?
        Санек слегка запыхался. В руке длинная гладкая палка, потемневшая от долгой полировки ладонями. В белой куртке и штанах не выглядит таким уж худым. Так и хочется сложить руки на груди и церемонно поклониться.
        - Не успел. - Лиза со злорадством отметила, что мат она им испачкала. - Его надо с дерева снять.
        - Не смешно. - Лицо приятеля сразу поскучнело.
        - Эй! Что за разговоры? - крикнул тренер.
        - Идем! - Санек нахмурился. Дисциплина, им надо было заниматься. - Какое дерево?
        - Елка. На самой макушке сидит. Может сорваться.
        - Как он на елку попал?
        - С крыши свалился.
        Приятель закатил глаза - это уже было выше его сил.
        - Ну да, ты же контуженая, - с удовольствием прокомментировал он.
        - Я его летать учила, - ехидно сказала Лиза.
        - Ну, в чем дело?
        Тренер у них был высокий, лысоватый, с мягким добрым лицом, только глаза были неприятно пристальные.
        - Что же ты так, в обуви? Разувайся, раздевайся, проходи.
        «Опять перенаправляют энергию», - почувствовала Лиза.
        Приятель хехекнул и убежал к тренирующимся.
        - Надо спасать котенка. Он на дереве сидит, - выпалила Лиза. Восточный мудрец в ней тут же умер.
        - Так чего стоим? - резво спросил тренер. - Павлов? Иди спасать котенка. Понадобится помощь, зови. Далеко это?
        - Через дорогу.
        - Куртку надень, - напутствовал тренер.
        Санек, не глядя на Лизу, шагнул в коридор.
        - Черт! - выругался он. - Теперь засмеют.
        - А ты перенаправляй.
        - Что перенаправлять?
        - Энергию противника.
        Санек снова чертыхнулся и вызвал лифт. Так вот откуда у котенка такая нелюбовь к этому слову! Лиза потупила глаза и тихо спросила:
        - Он твой?
        - Брательника. У нас от этого чертяки вся квартира стонет.
        - Зовут, случайно, не Чингисханом?
        - Мамаем. Что ты на крыше делала?
        - Девчонку одну спасала. Думала, она прыгнуть хочет, а потом чуть сама не свалилась.
        - А ты чего, правда, контуженая? - Лифт поехал вниз.
        - Нет, у меня лишь сотрясение мозга и рана. - Лиза сунула под нос Саньку свою зашитую макушку.
        - Круто, - только и смог выдохнуть он.
        - А еще, знаешь, снимем котенка и сходим в парк стул поискать?
        - Какой стул?
        Лиза старалась на Санька не смотреть. Боялась, что рассмеется.
        - Обыкновенный, с деревянной спинкой. Я его там спрятала, а он потерялся. Ушел куда-то.
        - Стул? - уточнил Санек.
        - Айкидо, - напомнила Лиза. В характере русских это было заложено изначально - биться до победного. Это американцы пускай разговаривают.
        - Перенаправление силы противника! - Санек наконец хмыкнул, оттаивая. - Слушай, откуда ты такая умная?
        - Книжки читаю, - пробормотала Лиза. Ну, если для него это «умная»…
        Мимо охранницы Лиза постаралась пройти, спрятавшись за спину спутника.
        - Ладно, - согласился Санек. - Ну что, дом тридцать один, корпус один, квартира тринадцать, чай-то когда будем пить?
        Лиза почувствовала, что краснеет.
        - Или мне тебе позвонить, договориться заранее?
        Лиза натянула капюшон на голову. Айкидо. На тренировки, что ли, записаться? А потом подстеречь Галю в темном переулке и припомнить ей, как соседка по парте сдала ее двум любителям забрасывать котят на клены.
        - Привет! - негромко поздоровалась Нона.
        Санек тут же засмущался от ее пристального взгляда.
        Котенок орал.
        - Предлагаю оставить, - прошептала Лиза. - Он у меня дома все перевернул.
        - Мамай брательнику принадлежит. Он уже спрашивал, куда подевали его любимца.
        Санек подошел к дереву, потрогал ствол ладонями.
        Лиза уже представила, как ее герой легко подпрыгнет и, обхватив ствол руками и ногами, в одно мгновение вскарабкается на самую верхушку.
        Но ничего этого Санек делать не стал. Он еще немного пощупал елку, а потом резко ударил по ней кулаком. Кошачий ор прекратился. Сверху посыпались шелуха, снег, а потом мокрым комком на них обрушился котенок.
        - Шоковая терапия. Полчаса будет молчать. - Санек перекинул обалдевшего Мамая на руки Ноне. - Что еще надо спасти?
        - Стул, - напомнила Лиза.
        - А ты знаешь, где он?
        - Я его спрятала в кустах в парке…
        - Раз спрятала, значит, там и стоит.
        Стул и правда стоял. На пригорке, возле пруда. Его залил дождь, снег покрыл ледяной корочкой. Стул был повернут в сторону заката. И как по заказу, в тот момент, когда они подошли, из-за облаков вырвался луч солнца.
        Нона, как завороженная, опустилась на мокрое сиденье. Котенок затих у нее в руках.
        Лиза попятилась, поманила за собой Санька.
        - Все нашли уже? - понимающе прошептал он.
        - Это бомжи его, наверное, так поставили. Тоже пейзажем любовались, - ответила Лиза, хотя про себя подумала, что это скорее всего Костик. Обшарил все кусты и нашел. Совесть замучила.
        - Вы что, здесь каждый день закат смотрите?
        - Нет, еще иногда кошек на деревья забрасываем. Это тоже обычно на закате происходит.
        Мокрый парк был пуст. Деревья тянули к одиноким гостям отяжелевшие от влаги ветки.
        Первый снег всегда тает. Этот тоже скоро исчезнет. Но к тому времени земля промерзнет, и уже второй снег ляжет надолго. До Нового года, до февраля, до марта. А может, и до апреля.
        Санек шагал широко. Белые спортивные штаны мокрой тряпкой бились о его ноги. Придется стирать. А заодно много что кому объяснять.
        И уже на выходе из парка Санек вдруг усмехнулся.
        - Чудна€я ты! - прошептал он и вдруг обнял Лизу за плечи.
        В первую секунду Лиза дернулась, испугавшись, что будет больно. Но от обнявших ее рук шло тепло. И вроде бы надо перенаправить энергию «противника», но так хотелось оставить ее у себя. Лиза так и сделала.
        Потом они шли обратно к спорткомплексу, где Саньку нужно было переодеться, и Лиза пыталась рассказать ему всю эту историю - путаясь и путая его.
        Около спорткомплекса они договорились, что вечером Санек придет к ее дому, и если не будет мамы, то Арзамасцева все-таки угостит его чаем с печеньем. Самым вкусным на свете.
        И он снова обнял ее. И как бы добавил к той теплоте, что уже сидела внутри Лизы, еще чуть-чуть. А потом поцеловал. Коротко коснулся губами, оставив на память ощущение легкости.
        Санек ушел. Счастливая Лиза повернулась, чтобы перейти через дорогу, а там мимо двух садов и одной высотки, к дому. В этот момент ее увидела Томилова. Фаина что-то с жаром говорила ей, но Соня не слушала. Она смотрела на Лизу. Как та идет по бордюрному камню, чуть помахивая руками для равновесия. На ней были невозможная сиреневая куртка, старые джинсы и грязные кроссовки. Капюшон наезжал на нос.
        А Лиза шла и думала, не помочь ли Ноне нести стул обратно? Или Горюнова и сама все может сделать?
        - Доча! - встретила ее мама на пороге квартиры. - Тебе сколько лет?
        Лиза зажмурилась. Сейчас она чувствовала себя маленькой. Ощущение счастья всех возвращает в детство.
        - Тебя совсем нельзя одну дома оставить? Ушла, все бросила. Что за безобразие ты на кухне устроила? И что это за лужи по всей квартире? Ты меня не слышишь? Елизавета! Приди в себя! Тебе врач прописал постельный режим, а ты где-то носишься в мокрой обуви. Почему вы все такие эгоисты? Почему вы все думаете только о себе! Надеялась, вырастет дочь, будет мне помощницей, а вместо этого я все время оказываюсь одна. Что за бардак ты в квартире устроила? Ты знаешь, сколько стоит это покрывало! На эти деньги неделю жить можно! А ты его затоптала и залила непонятно чем.
        Мама все говорила и говорила. Лиза успела разуться, повесить куртку, дойти до ванной комнаты.
        - Мама, - прошептала она. - Я тебя очень-очень люблю.
        Действительно, человека нельзя приручить. Его можно только любить. Ну, или на худой конец дружить. Хотя Нона, кажется, говорила по-другому.
        Эпилог
        Нона все так же училась дома, время от времени появляясь на лабораторных и контрольных. Зимнее солнце едва показывалось над деревьями и падало за темные стволы. Было непонятно, то ли это восход, то ли закат. Нечего смотреть. В новогодние каникулы Горюнову никто не видел, она редко выходила в чат, не отвечала на письма. И вдруг под Рождество стало известно, что она уехала обратно в Америку, к отцу. В Хьюстон. Где море. Где тепло. Где из окна комнаты она может каждый день наблюдать закат.
        Лиза думала, что Горюнова зайдет к ней, напишет или позвонит. На худой конец оставит в наследство свой стул. Но она не появилась. Расстройство Лизы было бы велико, если бы в это время они не вошли с Саньком в полосу жесточайших ссор. Оказывается, не так просто решить, где и как встречать Новый год, когда тебе без пяти минут пятнадцать, а твоему парню восемнадцать.
        Лиза увидела Нону через пять лет. Горюнова была такого же невысокого роста, стала только еще худее. Ее огромные глаза полнились лукавством. Тонкое лицо с острым подбородком. Широкая улыбка. И черный перстень на указательном пальце правой руки. Она приехала в Россию представлять фильм, в котором сыграла главную роль. Лиза не стала пробиваться сквозь толпу журналистов. Может, Ноне будет неприятно вспоминать прошлое? У нее теперь другая жизнь. Даже фамилия другая.
        Да и о ком Лиза могла бы ей рассказать? Соня училась на экономиста. Костик срезался на экзаменах и бегал от армии. Фаина вышла замуж и родила первенца. Галя после смерти отца вместе с дядей взяла его дело, пропадает в фирме, стала страшно деловой и недоступной. Сама Лиза училась в педуниверситете на психолога. А Санек подался в актеры. Это он привел ее на премьеру. Они стали жить вместе сразу после того, как Лиза окончила школу.
        - Пойдем домой, - предложила Лиза.
        Санек все еще тянул шею, пытаясь рассмотреть, что происходит на сцене - там мелькали вспышки фотоаппаратов, в свете софитов позировали актеры, режиссер и сценарист. Он помнил эту глазастую девчонку, и ему, конечно же, хотелось подойти.
        Энергию надо перенаправлять. И никогда не цепляться за прошлое.
        - Пойдем. А то нас Мамай заждался. Уже, наверное, все шторы в ярости оборвал.
        - Он может.
        И они пошли к выходу.