Библиотека / Детская Литература / Усачева Елена : " Лекарство От Иллюзий " - читать онлайн

Сохранить .

        Лекарство от иллюзий Елена Александровна Усачева
        Иногда кажется, что весь мир - против тебя. Умницу и отличника Генку Сидорова без его согласия перевели из родного девятого в десятый класс. Конечно, учебная программа не представляет для Генки никакой сложности. Другое дело - отношения с новыми одноклассниками. В одно мгновение он стал мишенью для насмешек и издевательств. И это - на глазах девушки, чье внимание Генка безуспешно пытается завоевать… Но ведь из любой ситуации можно найти выход?!
        Елена Усачева
        Лекарство от иллюзий
        Мышка бежала, хвостиком махнула…
        Русская народная сказка
        Глава первая
        Новенький, новенькая…
        Генку Сидорова перевели в десятый класс в середине недели.
        9-й «Б» возмущенно гудел. Не то чтобы Генка был всеобщим любимчиком. К нему привыкли. К его вечным закидонам - молчаливости, чтению энциклопедий под партой, хроническим пятеркам, - к тому, что его всегда и везде ставили в пример. К его «наладоннику», с которым он не расставался даже в столовой. К его странному увлечению Цоем.
        - Ничего себе подарочки! - присвистнул болтун и шутник Андрюха Васильев, когда к середине дня стало известно, что Генка у них больше не появится. - А почему сейчас-то? Не могли до Нового года подождать?
        - Тебя, Васильев, забыли спросить, - оторвалась от заполнения журнала химичка Людмила Ивановна.
        - И спросили бы! - с вызовом произнес Анд-рюха.
        - И его не спросили, и тебя, - хмыкнул красавец Павел Быковский, отправляя сделанный самолетик в полет по классу. - Это у нас теперь такое демократией называется. Добровольцы по вызову!
        - Ой, ой, много вы понимаете, - покачала головой Людмила Ивановна. - Не вашего это ума дело.
        - Хоть бы нам кого-нибудь на развод дали… - Андрюха подпустил в голос слезу. - Атожмы загнемся без свежей крови! - Ион стал медленно подходить к столу химички с протянутой рукой.
        - Шут гороховый, - вздохнула учительница, закрывая журнал. - Будет, будет вам новенькая. Навеселитесь еще.
        - Фиг с ней, с новенькой, - Васильев запрыгнул на парту. - Ябыне отказался посмотреть на нашего гения в новых обстоятельствах. Кто со мной?
        Вызвался проведать Генку весь класс, но до кабинета географии, где сидели старшеклассники, дошли лишь четверо.
        - Эй, - Васильев ломился в кабинет, но его выкидывали обратно в коридор. - Сидорова позовите! Ничего себе система! - хихикнул он. - Они его там небось уже на запчасти разобрали и продали вражеской разведке.
        - Болтун, - недовольно поджала губы Рязан-кина. Андрюха пропустил это замечание мимо ушей, хотя в любом другом случае непременно ответил бы. Но с Ксюшей у них завязывалось что - то вроде романа. Об этом в классе пока особенно не говорили. Активно обсуждался недавний скандал с Галкиным, и всем было не до Васильева с Ря-занкиной.
        - Ну, что они там? Умерли, что ли? - не выдержал Быковский, но тут дверь сама распахнулась.
        Одного взгляда на Сидорова было достаточно, чтобы понять, что дружеского вливания в новый коллектив не произошло.
        Выглядел Генка плохо - бледный, хмурый, стоял согнувшись, смотрел в пол. Таким своего отличника девятиклассники раньше не видели.
        - Ну, как дела? - растеряно спросил Павел, не зная, что стоит говорить в подобных ситуациях.
        - Да ничего, - протянул Генка, пряча руки в карманы. «Наладонника» у него не было. Без своего верного друга Генка казался маленьким и беспомощным. В его неопределенном «ничего» слышалась тоска.
        - Как они тебя сюда засунули? - еле слышно спросила Ксюша.
        - Молча, - ответил за отличника Васильев. Прислонившись к косяку двери, он наблюдал за десятиклассниками. - Как будто они тебя когда-нибудь о чем-нибудь будут спрашивать! - Он довольно хмыкнул, кого-то высмотрев. - А смотри, здесь народ ничего. Вон та девчонка - симпатичная!
        При этих его словах Сидоров еще больше нахмурился.
        - А почему ты без своего Цоя сидишь? - Быковский, единственный во всем классе, занимался музыкой, он один понимал Генкино увлечение группой «Кино». - Послушал бы, отвлекся. Что киснешь-то? Хочешь, я тебе что-нибудь найду? - Он потянул из-за воротника заправленные туда наушники.
        Генка не ответил, только глубже засунул руки в карманы.
        - Слушайте, ну разве так можно? - не выдержала Рязанкина. - Против воли переводить в другой класс? Давайте поговорим с директрисой, пусть она вернет Генку обратно.
        - Поговорила одна такая! - воскликнул Ва-сильев. - Аеезаушко да на мороз, чтобы проветрилась.
        - Разбили, да? - Маканина стояла дальше всех, наверное, никто и не заметил, что она осталась, поэтому вопрос ее прозвучал неожиданно.
        Сидоров густо покраснел и глубоко задышал, сдерживая слезы.
        - Я знаю, что надо делать! - Маканина резко повернулась и побежала к лестнице.
        Ее проводили взглядами, но с места не сдвинулись.
        - Атас! - вдруг шарахнулся со своего наблюдательного пункта Васильев.
        - Ну, так и будете здесь стоять?
        На пороге класса возник здоровенный детина. Одной рукой он опирался о косяк, а другой многозначительно сжимал и разжимал кулак как раз на уровне лиц девятиклассников.
        - Шли бы вы, дети, на свой этаж, - мрачно посоветовал парень. - И ты, малой, играть ходи к себе в песочницу. - Он как-то нехорошо посмотрел на Генку. - Не води к нам свои ясли.
        Первым ушел Павел. За ним побежала Ксюша. Васильев упрямо стоял около двери, делая вид, что слова старшеклассника к нему не относятся.
        - Ну, а тебе отдельное приглашение нужно? Катись отсюда! - гаркнул детина и захлопнул перед опешившим Васильевым дверь.
        - Это кто? - Андрюха проявлял чудеса упрямства.
        - Алекс, - вздохнул Генка. - Просто Алекс. И он побрел прочь по коридору. На отдых у
        него было еще три минуты. А потом прозвенит звонок, и учителя вместе с десятиклассниками снова начнут устраивать ему «переэкзаменовку» - заставлять складывать в уме пятизначные числа, вспоминать даты всех войн, возводить в квадрат и извлекать корень.
        Генка никогда не ошибался. Это особенно злило его новоиспеченных товарищей по парте. Алекс уже пообещал, что за повышенную «ум-ность» быть Генке на ближайшей физкультуре штангой в воротах. И Сидоров, который никогда не принимал участия в жизни класса, впервые ощутил всю тяжесть коллективного бытия. «На-ладонник» его разбили на первой же перемене. Один тип толкнул, выбив из его рук пластиковую коробочку, второй наступил… Все потом долго и притворно ахали.
        Генке было плевать на гнилое сочувствие десятиклассников. Была у Сидорова и другая печаль, главная причина, по которой он несколько лет отказывался переходить именно в этот класс. Все предыдущие годы ему удавалось избегать переселения, вот и сейчас он должен придумать, как выпутаться из этого сложного дела.
        - Стой! - перехватил он пробегавшего мимо малыша. - Ручка и тетрадка есть?
        Мальчишка испуганно посмотрел на старшеклассника и кивнул.
        - Доставай! - Растерянности малыша Генка не заметил, он обдумывал свой план. - Написать кое-что надо.
        - Ты потом ручку верни, она у меня новая, - солидно произнес мальчишка, оценив уровень Генкиной опасности как очень низкий. - И если будешь рвать страницы, то дергай из середины. У меня потом листочки теряются.
        Сидоров машинально закивал головой, думая о своем.
        Малыш заглянул через плечо севшего на корточки Генки.
        «Директору общеобразовательной школы №…»
        - Заявление, - прошептал он и качнулся назад. У Сидорова был хороший крупный почерк, так что мальчишка легко смог прочитать, ЧТО пишет его ручкой в его тетради старшеклассник.
        - Хорошая у тебя ручка, держи, - поднялся Генка. Как его и просили, он выдернул страницу из середины, отдал тетрадь хозяину и медленно пошел к лестнице.
        Ему еще нужно было попасть в кабинет директора.
        - Хватит, расходились! - прогнала его прочь секретарша. - Это вам не проходной двор, чтобы так просто к директору вламываться. Там и так толпа. Если что-то нужно, иди к завучу. Надежда Валерьевна не обязана с каждой вашей мелочью разбираться.
        Генка еще какое-то время постоял, размышляя, как лучше поступить. Выход был один: идти на следующей перемене к завучу.
        Сидоров даже не догадывался, что за «толпа» перед этим рвалась к директору. А были это все те же Маканина, Васильев, Быковский и Рязанкина. Но им не повезло. Надежда Валерьевна их не приняла.
        - Опять 9-й «Б»? - недовольно нахмурилась она, закрывая за собой дверь кабинета. - Не о чем нам с вами разговаривать! Все вопросы решайте со своим классным руководителем. И вообще, приказы по школе не обсуждаются, - проворчала она напоследок и вышла в коридор.
        Ребята машинально потянулись за ней.
        - Но ему там плохо! - вдруг выпалила Олеся Директриса даже головы в ее сторону не повернула
        Она уже ушла довольно далеко, но вдруг остановилась и поманила Олесю к себе
        - Да, Маканина! - Надежда Валерьевна мазнула взглядом по застывшей четверке - Прихватите с собой Стешу, она с мамой в приемной сидит Постарайтесь ее не обижать А то как бы очередные доброхоты не пришли ко мне просить и за нее тоже!
        В приемной обнаружилась испуганная девочка с двумя жиденькими хвостиками, такую и заметить-то сразу было бы проблематично А уж пятнадцати лет ей и подавно никто бы не дал
        От удивления, что Стеша оказалась такой маленькой, Маканина застыла с открытым ртом
        - Эта, что ли, наша новенькая? - скривился Васильев, откровенно рассматривая бледную Стешу
        Под пристальными взглядами девятиклассников робкая улыбка сбежала с тонких губ новенькой Она покосилась на сидевшую рядом с ней низенькую женщину с острым личиком и такими же испуганными, как у нее, глазками
        - Что уставились? Пошли. - Павел хлопнул Васильева по плечу - Звонок уже был
        Стеша не сдвинулась с места
        - Стеша - это Степанида? - Васильев продолжал рассматривать новенькую
        - Стефания, женщина.
        Андрюха прыснул и толкнул в бок Олесю.
        - Маканина, тебе было велено ее взять? Вот и бери.
        Олеся недовольно поджала губы.
        - Пойдем. Она кивнула в сторону коридора. В ее душе зародилось нехорошее предчувствие, что не зря эту серую мышку навязали именно ей. - У нас сейчас химия на четвертом этаже. Расписание перепишешь внизу, там стенд висит. Меня зовут Олеся. С остальными потом познакомишься.
        На каждое Олесино слово Стеша кивала, но было понятно, что она ничего не запоминает. Ма-канина вздохнула и вышла в пустой холл первого этажа. Урок начался, и надо было спешить.
        - Ну что, так и будем тянуться до конца жизни? - раздраженно поинтересовалась химичка, откладывая мел и вытирая руки. - Маканина, кого ты там привела?
        - Это новенькая!
        Олеся прошла к своему месту, оставив Стешу у двери.
        - А-а-а, - заулыбалась Людмила Ивановна. - Помню, помню, проходи. Маканина, с тобой как раз место после перевода Сидорова освободилось, пусть девочка к тебе сядет. Как тебя зовут?
        - Стеша, - прошептала новенькая, мелкими шажками продвигаясь вдоль среднего ряда.
        - Как?
        В классе повисла тишина
        - Стефания Беленькая, - чуть громче произнесла новенькая, и девятиклассники захихикали
        - Ну да, ну да… - Толстая Людмила Ивановна с трудом сошла с приступки возле доски и направилась к своему столу. - Красивая фамилия. И имя тоже. Садись скорее.
        Олеся недовольным взглядом проследила за робкими перемещениями Стеши по классу. Вообще-то, место освободилось не рядом с ней, а рядом с Лизой Курбаленко, Сидоров сидел впереди Олеси. За Олесиной партой место свободно было давно, с начала года, когда ее тогда уже бывшая подружка Курбаленко перебралась вперед, к Генке, вытеснив Плотникову на ряд около стены.
        И теперь, значит, Генкино место готовы отдать новенькой. Неужели Сидоров не вернется?
        Стеша бесшумно отодвинула стул, села, быстро достала тетрадки и замерла.
        Все с немым удивлением разглядывали нежданное явление. Выглядела Стеша и правда неказисто. Старенький бежевый свитер с высоким воротом, вельветовая юбочка, эти дурацкие куцые хвостики, бледное лицо, маленький остренький носик. И только руки у новенькой были красивые. Тонкое хрупкое запястье, узкая ладонь, длинные пальцы с маленькими узелками суставов, аккуратно обработанные ногти.
        Заметив, что Олеся смотрит на ее руки, Стеша спрятала их под парту и потянула рукава свитера вниз.
        М-да, персонаж…
        - Внимание! - постучала мелом по доске Людмила Ивановна. - Посмотрели на меня! Первые ряды скоро шею свернут. Вы что, нового человека впервые видите?
        - Такого - впервые, - развел руками Васильев.
        - Поговори мне еще, - махнула пухлой рукой химичка. - Людей он не видел…
        - Нет, ну интересно все же, откуда они берутся? - не унимался Андрюха. - Как на свет появляются?
        - Об этом ты у своей мамы спроси. - Учительница тяжело вздохнула: спорить с Васильевым - бесполезное занятие, легче его было заткнуть. - А сейчас у нас урок. На перемене поговорите.
        Маканина обреченно покачала головой и щелкнула ручкой. В начале четверти она всегда давала себе мысленное обещание разобраться с химией. Вот и сейчас она сделала то же самое, но прошел месяц, и она опять запуталась в этих формулах и уравнениях - учитель из Людмилы Ивановны был плохой.
        - Ну, и откуда ты такая беленькая? - подступил к новенькой Андрюха, когда мучительный урок химии закончился.
        - Мы просто переехали, - пискнула Сте-ша. - И эта школа… Просто она рядом с нашим домом и…
        - И вообще все в этой жизни просто, - развел руками Васильев.
        - Отстань от нее, - отстранила его Рязанки-на. - Человек первый день у нас, а ты уже наезжаешь.
        - Первый раз в первый класс! - весело воскликнул Андрюха. - «Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши девчонки?…» - фальшиво пропел он, протягивая руку к Стешиному хвостику.
        - Нашел игру! - оттолкнула Васильева Ксюша. - Давно переехали? Где живете?
        - Мы просто жили в коммуналке, в центре. - Широко распахнутыми глазами Стеша смотрела на Рязанкину. Ксюшино внимание она восприняла как участие в ее судьбе, желание подружиться. Но у Рязанкиной был свой интерес, она оценивала - достойный или недостойный перед ней стоит человек. - Нас просто расселили и дали здесь квартиру. Я еще пыталась ездить в старую школу, но просто это далеко и неудобно. И меня перевели…
        - Просто, - подсказал Васильев и заржал.
        - А родители у тебя кто? - Ксюша хотела выяснить вполне конкретную вещь - стоит или не стоит общаться с этой странной девочкой, и главным показателем ее оценки был имущественный ценз, сколько денег зарабатывают родители, кто они по профессии.
        - Родители? - замялась Стеша и опустила глаза.
        - Ладно, не напрягайся, - освободила ее от неловкого ответа Рязанкина. Для себя она уже решила, что новенькая никогда не будет принадлежать к ее кругу общения.
        - Слушай, а почему у тебя имя такое странное? - вклинился в образовавшуюся паузу Васильев. - Ты немка, что ли?
        - Нет, это польское имя, - Стеша стала заметно смелее.
        - Для польки ты чисто говоришь по-русски, - задумчиво произнес Быковский, разглядывая ухоженные Стешины руки. Заметив, что на ее руки смотрят, Беленькая спрятала их за спину.
        - Нет, это не я из Польши, - робко улыбнулась она. - Просто бабушка у меня из Польши. А меня в честь нее назвали.
        - А меня назвали в честь Андрея Первозванного! - гордо выпятил грудь Васильев. - А его, - ткнул он пальцем в Быковского, - в честь Павла Первого. Правда, похож? Играет на скрипке и готов командовать полками. Маканина, что ты на меня так смотришь? - поймал он осуждающий взгляд Олеси. - Тоже мне мать Тереза! Не боись, и тебе сейчас какую-нибудь честь придумаем. О! Будешь у нас княгиней Ольгой. Ну, женой князя Игоря. Что, опять недовольна? Игоря нет? Сейчас подыщем! - Ион стал оглядываться, щелкая пальцами. - Официант! Официант! Игоря ко второму столику!
        - Дурак, - прошептала Маканина, выбираясь из толпы. С Васильевым она предпочитала не связываться, хватит с нее этих глупых шуточек.
        На освободившееся место тут же протиснулась Аня Плотникова.
        - А занимаешься ты чем? - Ей тоже было интересно узнать что-нибудь о новенькой.
        - Я просто… - начала Стеша и замялась.
        - Она занимается просто, - заржал Андрю-ха. - Утром зарядка, вечером физподготовка! А днем она работает на ЦРУ. Разобранный пистолет спрятан в трусиках.
        От такого напора Стеша окончательно растерялась и теперь сидела, переводя непонимающие взгляды с одного лица на другое.
        - Все путем, Беленькая! - хлопнул ее по плечу Андрюха. - Пошли покурим, перетрем наши вопросы.
        - Я не курю. - Казалось, Стеша сейчас заплачет.
        - Ну никаких недостатков, - развел руками Васильев, отходя в сторону. - Прямо ангел. Завтра без крыльев не приходи!
        В растерянности Стеша положила руки перед собой, и Павел снова посмотрел на них.
        - Ты занимаешься музыкой? - спросил он тоном знатока.
        - Чуть-чуть, - прошептала Беленькая. Больше ее никто ни о чем не спрашивал.
        Глава вторая
        Не самая лучшая идея Генки Сидорова
        На следующее утро перед самым звонком Генка появился на пороге 9-го «Б». Он быстро глянул на Стешу, тихо сидевшую рядом с Мака-ниной, и кинул сумку на свое место. Олеся успела заметить, что соскучилась по его согнутой спине, несколько лет маячившей у нее перед глазами.
        - Ты что это? - тут же подскочил к нему Васильев. - Сбежал?
        - Что хочу, то и делаю, - буркнул Генка, глядя в окно. - Захочу, вообще брошуэтушколу.
        - Смотри, как бы она тебя сама не бросила, - хихикнул Андрюха.
        Но тут рядом с Генкой села Лиза Курбаленко, бывшая Олесина подружка, и Васильев предпочел удалиться. В той истории с Галкиным и Сидоровым Лиза тоже пострадала. Так что теперь с Андрюхой она держалась холодно. Да и сам Васильев, чувствуя, что что-то не так, лишний раз к Курбаленко старался не подходить.
        - А экстерном разве нельзя все сдать? - через весь класс спросил Павел, но начало урока прервало их разговор.
        Вместе со звонком в кабинете появился математик, а по совместительству еще и классный руководитель 9-го «Б», Юрий Леонидович Червяков, виновник того, что класс который уже год носил негласную кличку червяки.
        Математик не удостоил вскочивший поприветствовать его класс даже взглядом и сразу направился к своему столу. Выкладывая перед собой тетрадки с контрольной, он сухо произнес:
        - Сидоров! Ты что-то здесь забыл? Генка молча встал.
        - Я слышал, что ты недоволен своим переводом. - Юрий Леонидович продолжал разбирать тетрадки, не поднимая головы. - Но я ничего поделать не могу. Это решение администрации школы. Если тебе что-то не нравится, пусть приходят родители. А пока ты должен быть в другом классе. Кажется, у десятого «А» сейчас астрономия. Очень интересный предмет.
        Сидоров продолжал смотреть в окно.
        - Я все сказал, можешь идти. - Юрий Леонидович открыл журнал.
        Генка сел.
        - Сидоров. - Математик недовольно поджал губы. - У нас новая тема. Мне тебя нечему учить.
        Генка сорвался с места, подхватил рюкзак и бросился вон из класса.
        - Подожди, дурак! - приподнялся со своего места Быковский, но шаги Сидорова уже затихли на лестнице.
        - Записывайте. - Юрий Леонидович медленно отвинтил колпачок старомодной перьевой ручки и обвел взглядом опешивший класс Произошедшее он решил оставить без внимания. - Новая тема. Геометрическая прогрессия.
        Павел упал на свое место. Стеша испуганно покосилась на Маканину но та была больше увлечена решением собственных проблем, чем соседкой.
        Не успел отзвенеть звонок, а Васильев уже уселся за парту к новенькой:
        - Ну, рассказывай, зайка серенький, откуда ты к нам прискакал?
        - Беленькая, - прошептала Стеша.
        - Что? - склонился над ней Андрюха.
        - Моя фамилия - Беленькая, - поправила его Стеша.
        - Да хоть зелененькая, - хихикнул Васильев.
        - Оставь ее, - потянула Андрюху за локоть Ксюша. - Что ты привязался к ребенку?
        Как только Рязанкина взяла под руку Васильева, Курбаленко поспешно собралась и выскочила из класса. Еще недавно Лиза считалась предметом обожания Андрюхи.
        - Какие все нервные! - Больше Васильев не улыбался. - Надоело мне все. - Он сбросил Ксе-нину руку со своего локтя и ссутулился. - Что стоим? Пошли про Генку узнаем. Куда этот обалдуй помчался-то посреди урока?
        В коридоре около кабинета старшеклассников они неожиданно столкнулись с Наташкой Жеребцовой из параллельного. Наташка стояла за углом и время от времени поглядывала на дверь, словно ждала кого-то.
        - Эй, ты что здесь забыла? - налетел на нее Андрюха.
        - Тебя не спросила! - огрызнулась Жеребцо-ва, отходя в сторону. - Сам-то зачем сюда пришел, да еще такую свиту приволок? - Она кивнула на пристроившуюся рядом Рязанкину и стоявшего чуть позади Быковского.
        - Сдавай пост, теперь наша очередь! - чуть ли не на весь коридор гаркнул Васильев.
        - Вот придурок! - зло прошептала Наташка, убегая.
        - Ну, и что дальше? - повернулся Андрюха к своей армии. - Дверь опять закрыта. Кто пойдет спрашивать?
        - Давайте пропустим девушку вперед, - мило улыбнулся Павел.
        - Нет уж, Быковский, - Ксюша в ответ тоже скривила губы в подобии улыбки. - Лучше тебе идти. Ты у нас проверенный кадр. Не подведешь.
        - Чувствую, что не достоин, - галантно кивнул Павел. - Давай ты, Андрюха. У тебя вернее получится.
        В коридоре появилась Стеша. Она вертела головой, глядя на номера кабинетов.
        - О! На новенького повезет! - Андрюха призывно помахал Беленькой рукой. - Эй, национальная гвардия! Иди сюда!
        - Я заблудилась. - В руках у Стеши был листок с расписанием. - Сейчас должна быть история?
        - История, история. - Васильев притянул к себе Беленькую за рукав. - Отечественную войну проходим. Значит, сейчас проверка домашнего задания. Разведка боем. Войди в кабинет и позови Гену Сидорова.
        - А зачем? - скромно улыбнулась Стеша.
        - Просто так! - хихикнул Андрюха, предощущая потеху. - Проверим, насколько ты смелая. Войди, позови, и все! Что стоишь? Кого ждешь? Давай, давай, иди!
        - Но мне не нужен Сидоров, - высвободила свой рукав Беленькая. - Кабинет истории где?
        - Нет, ну, вы слышали? - повернулся ко всем Васильев.
        - Куда ты опять ушла? - Олеся взбежала по ступенькам и перевела дух. - Яже тебе сказала: шестнадцатый кабинет. Он на втором этаже.
        - Шестнадцатый? - неуверенно посмотрела на свою бумажку Стеша. - А мне послышалось - шестидесятый.
        - В шестидесятом у нас Карлсон принимает, - буркнул Андрюха. Он был явно расстроен тем, что веселье сорвалось. - Тебя что, ломает дверь открыть?
        Стеша подняла на новых одноклассников широко распахнутые глаза, улыбнулась и сделала робкий шаг вперед.
        - Хватит! - Маканина встала между дверью и Беленькой. - На крысах тренируйся, а не на людях, - бросила она в сторону Васильева и повернулась к кабинету.
        - Ой, подумаешь, утешительница нашлась, - фыркнул Андрюха, демонстративно складывая руки на груди. Он уже подготовил губы для улыбки, но его ждало очередное разочарование.
        Кабинет был пуст. На столах лежали учебники и тетради, кое-где на стульях висели свитера и кофты, на полу стояли портфели. А вот людей не было.
        Девятиклассники столпились в дверях.
        - Опаньки! - присвистнул Быковский. Он был выше всех, поэтому ему не пришлось никого расталкивать. Павел все хорошо видел поверх голов.
        - Вам кого?
        В классе стояла такая тишина, что от внезапного вопроса девятиклассники вздрогнули.
        На пороге стояла высокая худая светловолосая девушка с двумя смешными косичками. Она недовольно постукивала мыском лакированной туфельки об пол.
        Олеся вдруг ахнула и попятилась. Она уже видела эту девчонку. Неделю тому назад. Маканина тогда шла из школы и случайно заметила драку. Генку били. Один из старшеклассников валял Сидорова по земле, а рядом стояла эта девчонка и даже не пыталась остановить побоище.
        - Все-то где? - вышел вперед осмелевший Васильев.
        Девушка открыла рот, но ответить не успела.
        - В Караганде! - гаркнули за ее спиной, и из коридора выступил Алекс. - Ветка, что ты с этой мелюзгой возишься? - Ион бухнул свою здоровую лапищу ей на плечо.
        - Алекс, мне твои замашки уже надоели! - Девушка скинула непрошеную руку и убежала из класса.
        - Что, опять за своим вундеркиндом явились? - хмыкнул Алекс, рассматривая опешивших девятиклассников. - Ушел ваш чудо-ребенок домой, к маме, чтобы она ему сопли вытерла. И какого лешего его на нашу голову навязали? Я же ему один раз внятно сказал: не показывайся даже близко! Че, так трудно выполнить эту маленькую просьбу?
        Маканина снова вспомнила недельной давности драку. Тогда Генку бил Алекс из-за этой странной девушки с не менее странным именем Ветка.
        А потом в компьютере Сидорова она видела ее фотографию. Значит, не все так просто.
        Неужели Генка влюблен? И, судя по всему, давно, с того раза, когда он впервые попал в этот класс…
        Алекс быстро потерял к девятиклассникам интерес и ушел, даже не закрыв за собой дверь.
        - Весело у них здесь, - прищурившись, Анд-рюха проводил взглядом Алекса. - Самое время делать ставки, как долго Генка продержится.
        - Да не будет он здесь держаться. - Быковский пнул ногой фантик, валявшийся на полу, и медленно побрел по коридору.
        Как только они ушли, из-за угла показалась Наташка Жеребцова. Она вздохнула и во второй раз устроилась в нише перед дверью. Десятиклассники должны были вот-вот вернуться, и ей очень хотелось посмотреть на одного из них.
        Через два урока Сидоров опять появился в 9-м «Б» и сел за парту у окна, подальше от учительского стола. Выглядел он хмуро, ни с кем не разговаривал. Открыл учебник по литературе и стал его сосредоточенно читать.
        Пол-урока прошло спокойно, пока русичка не заметила «лишнего».
        - Сидоров! - Галина Георгиевна была преисполнена искреннего удивления. - Ты что здесь делаешь? Говорили, что тебя перевели!
        Генка поднялся.
        - Вам только кажется, что это он, - ответил за Сидорова Васильев. - На самом деле его здесь нет. Это его отражение, преломленное в множественности миров…
        - Васильев, - посмотрела на Андрюху русич-ка. - На самом деле я тебя сейчас выставлю из класса, и ты отправишь свое преломленное отражение в мир коридора. Сидоров, ты дверью ошибся?
        Генка перевел взгляд на окно.
        - Так, все ясно. - Учительница отложила в сторону книгу, по которой собиралась читать отрывки из Пушкина. - У вас тут небольшой бунт. Но я ничего не могу сделать, у меня в списке нет такого ученика - Геннадий Сидоров.
        - Вот, я же говорю, что его нет! - встрял Анд-рюха. - Он вам кажется.
        - Васильев! - недовольно поджала губы Галина Георгиевна. - Мне кажется или ты нарываешься на неприятности?
        Генка вдруг шарахнул портфелем по парте, подхватил учебник и выбежал в коридор.
        - А что происходит? - шепотом спросила Стеша.
        Олесе не хотелось с ней разговаривать, но она все же выдавила из себя через силу:
        - Ну, у нас класс такой… - Она повертела в воздухе рукой, подбирая правильное выражение. - Не совсем нормальный, - выкрутилась она. - Червяки, одним словом. А Генка - он особенный. Вот учителя и хотят его подальше от нас запихнуть.
        - А разве можно вот так просто, без его согласия, переводить?
        - Просто? Можно! - вздохнула Маканина, отворачиваясь. Рассуждать на эту тему ей не хотелось.
        Генка не появлялся в школе несколько дней. Поговаривали, что он согласился-таки сдать все предметы экстерном. В конце недели Маканина столкнулась с ним в коридоре.
        - Ты почему пропал? - шагнула к нему Олеся. За последний месяц, в течение которого их
        класс сотрясали неприятности, они с Генкой не то что подружились, а просто удачно дополнили друг друга. Маканина Сидорова тогда из-под кулаков Алекса вытащила. Генка дал ей пару ценных советов. И сейчас Олеся считала себя вправе узнать, что происходит.
        - Я так… - нахмурился Генка и вдруг прошептал: - Мышка бежала, хвостиком махнула, яичко и разбилось!
        - Это ты о чем? - На мгновение Олеся испугалась, что от обилия переживаний их классный вундеркинд сошел с ума.
        - Сказка есть такая, про курочку Рябу, - заговорил Сидоров, подходя к Маканиной вплотную. - Было золотое яичко, а потом его разбили. И все обрадовались, потому что с золотым яйцом ничего сделать нельзя.
        - У тебя температура? - Маканина встревожилась не на шутку и решила пощупать у него лоб.
        - Нет у меня никакой температуры, - отстранился от ее протянутой руки Генка. разве эту сказку не знаешь?
        - Да при чем здесь сказка? - возмутилась Олеся. Она, можно сказать, жизнью рисковала, к директору ходила, а он ей сказки рассказывает!
        - Так, вспомнилось, - пробормотал Сидоров и ушел.
        Олеся проводила его задумчивым взглядом, повернулась, чтобы пойти в противоположную сторону, и столкнулась со Стешей. Та стояла около стены и с каким-то ожиданием в глазах разглядывала Маканину
        - Ему можно помочь! - подала голос Беленькая.
        - Вот пусть другие и помогают, - презрительно скривила губы Маканина. - Заодно и сказки его послушают. Тоже мне, нашелся сказочник!
        - Какие сказки? - распахнула удивленные глаза новенькая. - Он разыгрывает сказку?
        - Он идиота из себя разыгрывает! «Курочку Рябу» наизусть читает.
        Стеша ее раздражала все больше и больше. Тихая, невзрачная, неинтересная. Олесе казалось, что новенькая скучнее Аньки Смоловой, с которой она успела близко познакомиться в ноябре и тогда же ухитрилась от нее устать.
        Здесь же все было еще критичнее. У Смоловой хоть увлечение есть, она занимается фотографией, а у Беленькой - вообще пусто. По крайней мере, за неделю пребывания в школе она ничего об этом не сказала. Если человек чем-то занимается, это сразу видно. Быковский - музыкант и художник, он готов об этом дни напролет говорить, Плотникова тоже неплохо рисует, Ксюша в бассейн ходит, Курбаленко - на танцы, толстая Марго увлекается мозаикой, а Волков, как и его отец, актером хочет стать, в театральную студию ходит. У них все как у людей. У одной Беленькой все ровненько и гладенько, то есть - никак.
        Вот и сейчас - взяла и брякнула, что Генке можно помочь. А что здесь сделаешь? Алексу морду набьешь? Ага, разбежались! Олеся так и видит, как они вдвоем со Стешей выходят против здоровенного Алекса. Да он с ними разговаривать не станет, дунет, и они улетят. Нет уж, Генка умный, он сам что-нибудь придумает.
        Олеся не знала, что Сидоров уже нечто придумал и даже кое-что сделал. Но идея его оказалась неудачной.
        Генка написал заявление, что он отказывается ходить в десятый класс. Возмущенная завуч собрала всю параллель, долго и нудно отчитывала девятиклассников, что, помимо прав что-то делать или не делать, у них есть и обязанности. В них-то как раз и входит учеба. Одним словом, крику было много, толку мало.
        После того собрания Генка еще пару раз появился в школе и исчез. А через два дня произошло событие, заставившее всех на время забыть проблему отличника.
        - Народ, создайте тишину, есть гениальная идея! - Васильев уселся на парту и сложил руки перед собой. Вокруг все бурлило и шумело, но Андрюха терпеливо ждал, когда на него обратят внимание.
        - Да тише вы! - не выдержала Рязанкина, поворачиваясь к классу.
        - Внемлите, - театрально поднял руку Павел. - Царь говорить хочет!
        - Позер, - фыркнула сидящая перед Олесей Лиза Курбаленко. - Все бы ему красоваться.
        - Что же вы шумите? - подняла удивленные глаза Стеша.
        - Не выступай, - толкнула ее локтем Олеся. - Сами разберутся.
        - Ладно, - спрыгнул с парты Андрюха. - Не хотите слушать, не надо!
        - Да говори, не ломайся, - хорошо поставленным громким голосом крикнул с последней парты будущий актер Ярик Волков.
        - А чего он хочет? - прошептала Беленькая, ближе наклоняясь к Маканиной.
        - Выпендриться, - скривилась Олеся. - Ничего другого он никогда не хочет.
        - А почему его никто не слушает? - не унималась Стеша.
        - Он этот цирк устроил не для того, чтобы его слушали, а чтобы внимание к себе привлечь.
        Беленькая с искренним удивлением посмотрела на Андрюху, с видом победителя разглядывающего класс Олесю так и подмывало спросить у соседки, откуда она такая правильная взялась. Неужели у них там, на необитаемом острове, ну, или где Стешу продержали до пятнадцати лет, таких людей, как Васильев, не было?
        - Ну, уговорили, - Андрюха снова устроился на высоком насесте и удовлетворенно улыбнулся. - Аруги мои! Какой ныне месяц на дворе?
        - Май! - крикнул двоечник Стас Когтев, и в классе дружно заржали.
        - Бестолочь, - махнул рукой в его сторону Андрюха. - Второй раз спрашиваю: что за праздник у нас грядет?
        - Новый год, - пискнула Стеша, но из-за общего шума ее не услышали.
        - Аа не выступай ты, - бросила в ее сторону Маканина. - Стой в стороне, они сами разберутся.
        - 8 Марта, - хихикнула Аня Плотникова.
        - Это у тебя 8 Марта, а у людей - Новый год. - Андрюха понял, что толку от своих одноклассников он не добьется, и сразу перешел к делу: - Аруги мои! А не устроить ли нам сейшн?
        - Чего-чего? - донеслось со всех сторон.
        - Ой, темнота, - тяжело вздохнул Васильев, горестно качая головой. - Неужели вы не хотите тусануться? В тесном кругу друзей отметить этот замечательный праздник? Аекабрь скоро закончится, а вы все думаете!
        - А что тут думать! ский. - Закатим вечеринку.
        - Ага, - мрачно ухмыльнулась Курбален-ко. - На последние шиши я куплю карандаши, нарисую себе праздник, что угодно для души. На какие деньги ты этот праздник устраивать будешь?
        - Давайте придумаем, чего же мы хотим, и скинемся. Рублей по пятьсот, - продолжал рулить собранием Андрюха.
        - Ничего себе! - присвистнул Стас. - Ане много?
        - Для тебя персонально можно четыреста девяносто девять, - снова повернулся к нему Васильев. - Так устроит?
        - Теперь гораздо лучше, - довольно улыбнулся Когтев и погладил перед собой пустую парту, словно на ней уже стояли угощения, купленные на четыреста девяносто девять рублей.
        - А давайте друг другу подарки купим, - предложила Плотникова.
        - Правильно, - пискляво поддакнул Васильев. - Девочкам переднички, мальчикам машинки.
        - Ну прекрати, - дернула его за локоть Ря-занкина.
        - Так, за подарки у нас ответственной будет Плотникова, - тут же решил Андрюха. - Напо-купаешь елочных игрушек - прибью!
        - А что на этой вечеринке будет? - повернулась Стеша к Олесе.
        - Ой, да что там может быть! - поморщилась Маканина. С некоторых пор вечеринки она не любила. - Встретятся, наедятся, танцы устроят. А потом будут отношения выяснять.
        - И все? - вздернула вверх белесые бровки Беленькая.
        - А чего ты еще хочешь? Фейерверк и клоунов с цыганами? Так их на пятьсот рублей не купишь.
        - Ну, можно что-нибудь придумать, - задумчиво протянула Стеша.
        - Вот и придумывай, - оборвала ее Олеся, отворачиваясь.
        А разговор в классе между тем продолжался.
        - Где мы соберемся? - недовольно хмурила брови Лиза. - Опять у Рязанкиной?
        - У меня квартира не резиновая, - отозвалась Ксюша. - Давайте в школе.
        - А почему в школе? - возразила Плотникова. - Это надо опять разрешение у директора получать, под присмотром учителей будем сидеть. Дольше девяти не задержишься. Да и разрешат не нам одним, а всей параллели. И что нам с этими ашками делать? В гляделки играть?
        - Я одну штуку придумал. - Глаза Васильева блеснули веселым азартом. - Мы устроим закрытую вечеринку!
        - От кого это ты ее закроешь? Стае. - От Червякова, что ли?
        - А почему Когтев вее время чем-то недоволен? - тихо спросила Стеша.
        - Тормоз потому что, - броеила Олеея. - Слушай, ты в класcе еще не cо всеми разобралась, что ли?
        - Ну, - протянула Беленькая, рассматривая шумевших ребят. - Я тебя знаю, Васильева, Рязанкину У них роман, да?
        - Тише ты! - одернула Олеся cоседку.
        - А это секрет? - раепахнула глаза Стеша.
        - Военная тайна, - снизила голое до шепота Маканина. - Ты громко не разговаривай, у нас сильно все засекречено. Ну, о ком тебе рассказать? О Плотниковой? - И она посмотрела на высокую полноватую девчонку. - Ну, что… Зовут Аней, ходит в художественную школу. В волейбол играет.
        - А Когтев?
        - Что ты к нему привязалась? - екривилаеь Олеея. - Он никакой.
        - Как это?
        Черт, эта девчонка поетоянно искренне удивлялаеь по пустякам.
        - Ну, как, как! А вот так, - попробовала объяснить Маканина. - Он ничем не интересуется, и им тоже никто не интересуется.
        - Что, совсем? - Казалось, Стешины глаза сейчас выпрыгнут из орбит.
        - А чем там интересоваться? - Олеся даже оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на Ста-са - они об одном и том же человеке говорят или о разных? Нет, об одном. Вон он сидит, приоткрыв рот, слушает Васильева. Кудряшки, выпуклый лоб, простое, ничем не примечательное лицо, наивная улыбка, забавные ямочки на щеках. - Он по жизни тихоня. Получает свои трояки - и доволен.
        - А у нас совсем другой был класс, - прошептала Беленькая и отодвинулась на свой край парты.
        Другой класс! Небось одни ботаники! Такие же пришибленные, как эта Стеша!
        - Ну, решаемся? - пытался перекричать поднявшийся гул Васильев. - Только надо, чтобы весь класс был. Тут осталось-то всего ничего. Две недели, и праздник.
        - А если я захочу кое-кого с собой привести? - вдруг спросил Быковский.
        - Нет, давайте одни свои, - возразила Рязан-кина. - Если все начнут тащить людей со стороны, то никакой закрытости не получится.
        - Да я, может быть, на вас всех уже смотреть не могу! - зло произнесла Курбаленко.
        - А ты зажмурившись приходи, - ухмыльнулся Васильев.
        - Тогда я вообще не приду, - огрызнулась Лиза. - Как будто неизвестно, кого Быковский привести хочет. Гараеву из «А»!
        - А это кто? Стеша.
        - Да есть одна… - поморщилась Маканина. Ей не понравилось, что Лиза при всех рассказала о недавнем увлечении Быковского. Это было не ее дело.
        - И что тебе в этом всем не нравится? - усмехнулся Павел, внимательно глядя на Курбален-ко. Под этим пристальным взглядом Лиза опешила и потупилась.
        - Нет, ашек не надо. - Лицо Васильева вдруг стало серьезным. - Только свои.
        - Там видно будет, - многозначительно пробормотал Быковский, садясь на свое место.
        - Ну, что? - Андрюха нехотя оторвал взгляд от Павла и посмотрел на класс. - Утром деньги, вечером стулья? Гоните свои денежки, и будет вам праздник.
        - А сценарий какой-нибудь будет? - приподнялась со своего места Стеша.
        - Ну куда ты… - начала Маканина, но было уже поздно.
        - Какой сценарий? - Васильев опять широко улыбался. Знала Олеся эту улыбочку! Что-то дурная голова Андрюхи в эту секунду снова придумывала. Неужели опять пошутить решил?
        - Ну, праздника! - От такого пристального внимания Стеша растерялась. - Ну, просто я подумала, что хорошо бы что-нибудь… Ну, не одни же танцы. Просто поиграть…
        - В салочки, что ли? - Улыбка Васильева стала такой широкой, что, казалось, челюсть сейчас отвалится.
        - Зачем в салочки? - Стеша крутилась на месте, стараясь одновременно смотреть на всех. - Просто… можно разные станции придумать, попросить, чтобы все в костюмах пришли, выбрать короля и королеву бала, просто игру какую-нибудь провести. Раздать роли и…
        - А ты попроси, - вкрадчиво предложил Васильев, подходя к Беленькой.
        Олеся уронила лицо в ладони. Смотреть на это было невыносимо.
        - Ребята, давайте… - Стеша робко улыбнулась, пытаясь найти в повернутых к ней лицах хоть какое-то понимание. - Просто… ну, просто весело будет.
        - Так, все, - хлопнул в ладоши Андрюха и обнял Беленькую за плечи. - Ты меня убедила. Будешь у нас в этом деле главной. Собирай деньги, пиши сценарий! Вот тебе, - он полез в карман пиджака, - мои пятьсот рублей! А договариваться с директором пойдет… - Он поискал глазами, кого бы послать, потом резко повернулся к Олесе и даже пальцем на нее показал: - О! Маканина! Ну, девочки, действуйте!
        Олеся тихо застонала. Этого ей как раз и не хватало!
        Что-то возмущенно кричала Плотникова, непонимающе переспрашивал Когтев, громко хохотал Ярик Волков.
        - Ну что, допрыгалась? - бросила в ее сторону Лиза Курбаленко и отвернулась.
        Маканина тяжелым взглядом посмотрела на свою соседку. Стеша вертела в руках купюру, явно не зная, что с ней делать.
        Глава третья
        Что происходит с большими деньгами
        На следующий день, как по команде, весь класс принес деньги.
        Аккуратным ровным почерком с небольшим наклоном влево Стеша выводила незнакомые фамилии.
        - Цветкова, - шептала она, чтобы, не дай бог, не ошибиться в написании. - Смолова, Гребешков, Волков. Ой, много еще? - с тоской посмотрела она на Маканину.
        - Достаточно, - буркнула Олеся. Перед ней лежал конверт, куда она складывала купюры и из которого отсчитывала сдачу. На десятом человеке Маканина почувствовала недоброе.
        - Когтев, - набросилась она на очередного одноклассника, сдавшего деньги. - Ты что, забыть не мог? Почему такой честный - то?
        - Не мог, - признался Когтев, раскладывая на столе пятьдесят десятирублевых бумажек. - Мне Васильев два раза звонил, вчера и сегодня утром. Велел непременно с деньгами приходить.
        - А-а-а, - протянула Олеся. - А почему мелкими купюрами? В переходе стоял?
        - Какие были, - недовольно засопел Стае. - Говорили же - срочно! Вот, что нашел.
        Маканина сжала конверт в кулаке и с ненавистью посмотрела на Андрюху. В ответ тот невинно покачал головой: мол, он здесь ни при чем.
        - Что стоишь? - набросилась она на Когте-ва. - Проходи! Не создавай очередь!
        - Сдачу давай, - улыбнулся Стас, и на щеках его появились трогательные ямочки.
        - Какую сдачу? - Олеся заглянула в конверт, там лежала пухлая стопка десяток. - Ты без сдачи принес.
        - Рубль, - упрямился Когтев. - Мне вчера Васильев скидку обещал.
        - Вот у него и возьми, - прошипела Маканина.
        - В кассу! Все в кассу! - пропел из своего угла Андрюха и приветственно помахал рукой.
        Олеся полезла в карман за мелочью. Ну, ладно, утроит она им праздник!
        - Собраться в школе? - недовольно нахмурился Юрий Леонидович, когда Маканина подошла к нему за разрешением на вечеринку. - Что за секретность? У вас же запланирован новогодний огонек для всей параллели.
        - Ну, мы хотим отдельно, - промямлила Маканина. Разговаривать с классным руководителем у нее никогда не получалось. Как и вообще со всеми учителями.
        - И что же, вы возьмете на себя всю организацию? - тянул из Олеси жилы Червяков.
        - Уже взяли. - Маканина даже дышать старалась потише, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
        - Что взяли? - Юрий Леонидович говорил, не отрываясь от своего занятия - он проверял тетрадки после самостоятельной.
        - Деньги собрали и сценарий пишем, - выпалила Олеся. Ну, почему это издевательство никак не заканчивается?
        - И по сколько вы собрали? - На тонких губах математика появилась слабая улыбка.
        - По пятьсот рублей, - вздохнула Олеся. Дело, кажется, шло на лад.
        - Это сколько же у вас получилось? - Червяков оторвался от тетрадей и впервые с интересом посмотрел в лицо своей подопечной. - Пятнадцать тысяч? Что же вы собираетесь делать с такой суммой? На торты и пирожные хватило бы и двух.
        - Сколько?! - ахнула Олеся.
        - Маканина, ты устный счет забыла? Таблица умножения на пять из головы высыпалась?
        Ничего у нее, конечно, из головы не высыпалось. Просто она не задумывалась, сколько денег лежит у Стеши в конверте. А ведь действительно, если тридцать умножить на пятьсот… Ничего себе математика получается!
        - И что же вы покупать собираетесь? - Червяков отложил ручку. - Я думаю, ты догадываешься, что никакого спиртного у вас быть не может?
        - Чай купим, бутерброды сделаем, - теряя голос, просипела Олеся. - Попросим, чтобы все чашки принесли. Беленькая обещала программу продумать.
        - Ну что же, я поговорю с Надеждой Валерьевной. - Юрий Леонидович задумчиво смотрел в окно. - Авы хотите непременно закрытую вечеринку? Но за вами все равно придется следить. Никто не о тавит ва одних, тем более - в школе. Иди, я попробую что-нибудь делать…
        На негнущихся ногах Маканина отошла в сторону. Оглянулась. Математик снова сидел над тетрадями. Он даже не мотрел в ее торону.
        - Ну, что? - Стеша, как всегда, улыбалась.
        - Ты знаешь, сколько у тебя денег? - Олеся хватила Беленькую за руку и потащила ее в сторону.
        - Я еще не считала. А что? Может не хватить?
        - У тебя пятнадцать тысяч! - страшно выкатывая глаза, зашипела Маканина. - Сейча же иди домой и прячь их куда-нибудь подальше. И пока они не понадобятся, ни в коем случае не доставай!
        - Как же я сейчас уйду? ша. - У нас еще биология.
        - Какая, к черту, биология? - Олеся смотрела на это спокойное расслабленное лицо, не понимая: то ли перед ней сумасшедшая, то ли дурочка. И склонялась к мысли, что и то и другое одновременно. - Да если еще кто-нибудь, кроме нас, посчитал, сколько у тебя денег, он же не даст тебе спокойно с ними уйти.
        - Ты что? - Стеша была искренне изумлена. - Своим не доверяешь?
        Тьфу ты, черт! Кто о чем, а вшивый о бане!
        - Я бы здесь вообще никому не доверяла, - доверительно сообщила Маканина.
        В конце концов, что она так переживает? Если что-то произойдет, это будут проблемы Беленькой.
        - Хотя бы портфель из рук не выпускай, - бросила она, уходя.
        Конечно, Стешка - дура, не послушается умных советов. Она еще не поняла, в какой класс попала. Все здесь делается не просто так. Васильев не зря назначил Беленькую ответственной за деньги. Что-то он уже придумал!
        - Ну что, зайчишка-зайка серенький?
        Как всегда! О дураке вспомнишь, он и появится. Не успели они дойти до кабинета биологии, как перед ними возник Андрюха.
        - Как улов? Когда за продуктами отправитесь?
        Стеша собралась было ответить, но Маканина опередила ее.
        - Подожди! Сначала надо разрешение у Чер-вякова получить, а потом уже и за продуктами идти. Их вообще можно купить в последний день.
        - Детка, в последний день одни лохи покупают, - рэповским речитативом отозвался Васильев, - а нормальные люди все делают заранее.
        Идея пришла в головумгновенно.
        - А давай ты у нас будешь ответственным за продукты? - заторопилась Олеся. - Стеша деньги собрала. - Она толкнула Беленькую под локоть. - Вот тебе список. Как надумаете праздновать, позовешь девчонок, пойдете в магазин. А то без мужской силы они не справятся.
        Впервые за все время Стеша хоть что-то сделала быстро - через секунду конверт с деньгами лежал на столе.
        - Эх, может, потратить все честно нажитое непосильным трудом? - Андрюха постучал пухлым конвертом по сжатому кулаку.
        - Давай, давай, трать, - оттолкнула его от стола Маканина. - Только подальше от меня.
        - Доверяешь? - спросил он, помахивая конвертом перед своим носом.
        - На сто процентов, - заверила его Олеся. - У тебя, как в швейцарском банке.
        - Нет, ну вы посмотрите! - вдруг ахнула Курбаленко.
        Она стояла около окна и из-за цветов, затопивших подоконник в кабинете биологии, кого-то высматривала.
        - Я же говорила, что он с ней общается.
        - Нельзя, что ли? - отозвалась Рязанкина, со своего места поглядывая в сторону улицы.
        - Она же никакая! - начала заводиться Курбаленко.
        Класс рванул к единственному свободному окну, лбы звонко стукнули о стекло.
        - Ой, а тебе и завидно, - манерно махнул рукой Васильев, прилипая к окну.
        - Да что у вас там? - подпрыгивал Когтев. Ему места уже не осталось, и он дергал штору, чтобы увидеть хоть что-то. - Ух ты! - вдруг завопил он. - Это же Быковский! С кем это он?
        - Вот придурок, - шепотом чертыхнулась Олеся. Можно было и не вставать. Она и так знала, что там увидит. Глупый наивный Павел влюбился. И не в кого-нибудь, а в Лерку Гараеву из «А». Тоже нашел предмет для обожания! Стеша номер два. Влюбился - ине придумал ничего умнее, как начать с ней общаться через Маканину, записки ей слать. А теперь, значит, на глазах у всей школы свидание назначает. Дундук. Нашел место! Встречался бы по-тихому подальше от школы. Нет, приспичило ему. Да что он там делает?
        Олеся не выдержала и тоже подошла к окну. Но ничего интересного не увидела. Пустой школьный двор и одинокий Быковский, прогуливающийся вдоль низеньких кустиков вокруг памятника героям Великой Отечественной войны.
        Но Лиза упорно сверлила сгорбленную спину Павла взглядом.
        - Ты почему на него так смотришь? - не выдержала Олеся. - Чужое счастье покоя не дает?
        - Тоже мне, нашла счастье! - фыркнула Кур-баленко. - Или ты сама рядом с ним оказаться хочешь?
        - Больно нужно, - дернула плечом Олеся. - Мне своих мест достаточно.
        - А то смотри, от Галкина освободилась, может, теперь за Пашку возьмешься?
        - Это кто еще им займется? - вспыхнула Маканина, чувствуя, как язык во рту начинает костенеть. С ней всегда такое случалось - во время спора или какого-нибудь ответственного момента все мысли из ее головы улетучивались, и она теряла возможность внятно объясняться.
        Неожиданно Лиза повернулась к Олесе и улыбнулась.
        - А что, это идея, - воскликнула она. - И причем замечательная! Ксюша, можно тебя?
        Она взяла Рязанкину под руку и отошла с ней в коридор.
        «Черт, - закусила губу Маканина, - опять эта троица развлечение себе нашла!» По спине пробежал неприятный холодок. Предыдущая затея Лизы закончилась весьма плачевно. Как бы она опять чего-нибудь дурного не навертела.
        В мрачном настроении Олеся вернулась за свою парту, и Стеша тут же засыпала ее вопросами:
        - А кто там был? Почему шумели? Павел - это такой высокий?
        - Ерунда всякая, - не стала распространяться на эту тему Маканина. - Что у нас осталось? Деньги отдали? Отдали. Теперь надо со сценарием разобраться. И чтобы Плотникова не забыла про подарки.
        - А я уже все продумала, - Беленькая пододвинула к соседке исписанный листок. - Вот. Можно устроить салон. Сделаем несколько станций. - Карандаш бодро скакал по строчкам на бумажке. Хотя можно было этого и не делать, почерк у Беленькой был разборчивым. - В одном месте будут гадания. Во втором - салон красоты. В третьем - комната ужасов. В четвертом - музыкальный уголок… Я гитару принесу. В пятом - фотографическая мастерская… Я уже говорила с Аней, фотоаппарат будет. И если раздобыть компьютер, то сможем снимки сразуна монитор выводить и в фотошопе монтировать. В шестом…
        - Подожди, - запуталась Маканина. - Какую гитару? Где ты ее возьмешь?
        - Из дома принесу, - просто ответила Сте-ша. - У меня есть. Я и сыграть смогу, если что.
        - Если - что? - не поняла Олеся.
        - Если больше никто не захочет играть, - как о чем-то само собой разумеющемся ответила Беленькая.
        - Ты играешь на гитаре?
        - Ну да. - Стеша осторожно улыбнулась. - У нас в клубе все играют на гитаре.
        - В каком клубе? - ахнула Олеся, сразу представив себе почему-то ночной клуб с пестрой неоновой вывеской, здоровенных охранников у входа и Стефанию, одетую в хипповский прикид, с гитарой через плечо, поющую жалостливую песню.
        - Так, - раздался голос. - А конверт я куда
        сунул?
        - Ну, - начала отвечать Беленькая. - Это такой клуб, где мы… ну, просто… ролевые игры это…
        - Погоди. - Олеся медленно встала. - Ты что? - прошептала она, глядя на крутящегося около окна Васильева. - Деньги потерял?
        - Какое потерял? Только что в руках были! - нервно отозвался Андрюха, заглядывая под подоконник. - Я конверт, наверное… наверное… Он где-то здесь!
        - Где? - Сердце у Маканиной совершило прыжок в пятки и обратно. А ведь она как чувствовала, что добром это дело не кончится!
        - Что-то потеряли? - повернулась Стеша.
        - Да ничего пока не потеряли! - Васильев обшарил батарею, провел рукой по плинтусу. - Он же не мог испариться? Значит, где-то здесь! - Перетрогал все цветочные горшки, потеребил блеклую листву.
        - А ты его брал? Рязанкина.
        - Точно! - засуетился Андрюха. - Яжеего на столе оставил. - Он пробежал через класс. - Вот здесь! - Он хлопнул ладонью по пустой Сте-шиной парте.
        - Что ты гонишь? - Маканина смахнула васильевскую руку. - Забрал ты конверт. Еще тряс им перед нами, шутил, что на такие деньги много всего можно купить. Дошутился!
        - Ничего подобного! - взвизгнул Андрюха и затравленно оглянулся. - Явруках подержал, а как Курбаленко завопила, я его на парту и бросил. Это вы его украли!
        - Не надо на меня валить, - холодно отозвалась Курбаленко, садясь на свое место.
        - Да посмотри ты еще раз под окном! - опрокинув стул, Олеся побежала в проход. - Что ты перед нами руками размахиваешь?
        Она обошла все парты и приблизилась к подоконнику. В ногах появилась неприятная слабость.
        Вот ведь дрянь дело-то какое! Куда мог подеваться довольно большой конверт? Не в листьях же застрял!
        Подоконник был широким. На нем плотными рядами стояли горшки с цветами. Олеся передвинула каждый цветок, пошевелила листвой, рукой провела по полу - а вдруг у всех галлюцинации, и они просто не видят конверт на пестром линолеуме?
        На батарее? Под ее рукой столетняя пыль скаталась в комок. Между секциями батареи тоже - ничего.
        - Ты еще туда целиком залезь, - услышала она у себя над ухом.
        Рязанкина почему-то выглядела довольной, словно ей от этой пропажи была прибыль. За ней стоял не менее довольный Васильев.
        - Что ты стоишь? - вскочила Маканина. - Ищи!
        Но Андрюха не сдвинулся с места.
        - Что ты на меня так смотришь? - опешила Олеся.
        Глаза Васильева на мгновение дернулись в сторону, но он быстро успокоился.
        - Ас чего мне на карачках ползать? - Голос выдавал его волнение. - Ты потеряла, ты и ищи.
        - Я потеряла?! - ахнула Маканина. - Да все видели, что ты конверт взял!
        - Никто не видел, - подала голос Рязанки-на. - Конверт был у Беленькой, вот она за него и отвечает!
        - Мы его отдали, - вступила Стеша, но Маканина задвинула ее себе за спину. Соседка в этом деле была явно не боец.
        - Э, а деньги где? - запоздало очнулся Когтев.
        - Тебе же сказали - в Караганде! - огрызнулся Васильев и бухнулся на свое место.
        - Выворачивай карманы! - кинулась к Анд-рюхе Олеся.
        - Э! Отвали! - потянулась было загородить любимого Ксюша, но Васильев остановилее.
        - Да пожалуйста! - легко бросил он, щелкнул замком портфеля и вытряхнул его небогатое содержимое на стол. Туда же полетели платок из кармана и мелочь.
        - Рязанкина! - повернулась к Ксюше Мака-нина.
        - Ты что? - покрутила пальцем увиска Ксюша. - Крейзи?
        - Не спорь, - Андрюха был спокоен. - Пусть убедится.
        - Да на! Подавись!
        Рязанкина бросила Олесе свою сумочку.
        Пальцы не слушались. Сердце колотилось где-то под горлом. Голова кружилась. Мир вокруг рушился. Всё было неправильно. Всё! Этого не должно было случиться!
        Конечно, в сумочке ничего не нашлось. Это было и так понятно. В другом месте надо искать. И чем быстрее, тем лучше. Пока народ не разошелся.
        - Теперь ты!
        Требование не сразу дошло до Маканиной. Она подняла ничего не понимающие глаза.
        - Выворачивай карманы! - усмехнулся Васильев.
        Олеся машинально похлопала себя по бокам. Она была в короткой шерстяной юбке и свитере.
        - Но у меня нет, - заторопилась у нее за спиной Беленькая. Послышалось шуршание тетрадок - Стеша выкладывала все из портфеля на стол.
        - Не так! - поморщилась Олеся и обернулась. - Ведь кто-то его взял!
        - Хочешь, у меня посмотри! - мило улыбнулась ей Лиза.
        Маканина быстро глянула в ее уверенное лицо и сжала кулаки.
        - Все выворачивайте карманы! - крикнула она. - Ну, живо!
        Притихший класс зашевелился. Кто-то потащил портфель на парту.
        Хлопнула дверь. Весь румяный от мороза в класс вошел Быковский. С его появлением все сразу замолчали. Олеся мрачно глянула на полуоткрытые портфели - никто не сопротивлялся проверке, а значит, у них денег не было-ипо-шла обратно к своей парте.
        Какого черта она все это устраивает? Как будто ей больше всех надо! Васильев потерял, вот пускай и разбирается.
        - Садись на место, - прикрикнула она на замершую Стешу. - Это теперь его дело!
        Андрюха странно тряхнул головой и плюхнулся на стул.
        - А как же?… - Беленькая и не думала садиться.
        - Никак! - взорвалась Олеся. Она схватилась за голову, не в силах понять - что произошло? Васильев сделал это специально или он действительно ухитрился конверт потерять? Но где он мог его посеять, если дальше подоконника не отходил и в карманах у него ничего не лежит?
        Голова шла кругом.
        Начался урок. Олеся и половины не услышала из того, что говорила биологичка. Учительница откуда-то достала аквариум с тремя золотыми рыбками, рассказывала о видоизменениях представителей семейства карповых.
        Все это шло мимо Маканиной.
        Разболелась голова, и, сколько Олеся ни успокаивала себя, что это теперь не ее проблема, ничего не помогало. В памяти раз за разом всплывал образ пухлого конверта, который не мог просто испариться в воздухе или куда-то завалиться так, что его не было бы заметно. Это же не иголка, которая упала и ее не видно! Конверт большой, толстый. Там лежало много мятых-перемятых купюр, он аж весь коробился от них. Куда такая огромная пачка могла деться? Ее даже в карман не засунешь, такая она большая!
        Неужели украли? Но из класса никто не выходил, значит, деньги еще здесь, и если поторопиться, то можно успеть все вернуть обратно. Как же хотелось промотать пленку жизни назад, поставить на паузу и сразу все понять!
        - Рыбки! Золотые! - в восторге шептала Стеша.
        - Смотри, Олеся, желание можно загадывать!
        - Ага, - мрачно буркнула Маканина. - Сейчас самое время загадать, чтобы история с деньгами закончилась благополучно.
        - Да не волнуйся ты так, найдутся они, - махнула ладошкой Беленькая. - Кто-нибудь взял по ошибке и, когда обнаружит это, сразу вернет.
        - Вернет, - тягостно вздохнула Олеся. В честность своих одноклассников ей верилось с трудом.
        Прозвенел звонок, но никто не вставал. Все слышали разговор о пропавшем конверте и теперь с интересом косились на Васильева, ожидая, что он будет делать.
        - А почему вы на меня смотрите? - не выдержал Андрюха. - Я тут ни при чем! У нас ответственной за деньги была новенькая! Вот пусть она за них и отвечает.
        - Но мы тебе отдали! - вспыхнула Стеша, казалось, за время урока она забыла обо всем.
        - А не надо было отдавать! - отрезал Васильев. - Все, меня эта тема больше не касается.
        Он подхватил сумку и пошел на выход.
        - Быковский! - окликнула уже стоящего в дверях Павла Курбаленко. - Замри на пять секунд.
        Вставая, она поправила выпавшую из прически прядь волос. Что же она задумала?
        - Подождите! - не выдержала Олеся. - Почему вы все глаза отводите, как будто ничего не произошло! Деньги-то куда делись?
        Лиза мгновение смотрела на мечущуюся по классу Маканину и, подхватив Павла под руку, вышла в коридор.
        Ладно, Курбаленко стояла около другого окна, она взять не могла. Дальше в дверь потянулись Волков, Смолова, Плотникова… Сегодня она скоренько собралась. Обычно копается полперемены. Или в столовую спешит? Марго что-то долго ищет в своей сумке. Прячет конверт на самое
        дно?
        Да какая ей разница! Даже если деньги пропадут окончательно, ее это не заденет. Беленькая с Васильевым пусть теперь выясняют, кто кому и что должен. Зачем она опять во все это лезет? Только руку испачкала об эту дурацкую батарею.
        Класс пустел. Учительница понесла аквариум на шкаф.
        - Когтев, - вздохнула она, разглядывая художества Стаса в учебнике - он разрисовал все картинки синей ручкой. - Тебе надо было в художники идти. В следующий раз будешь мне карту рисовать.
        - А почему я? - протянул Когтев, спешно складывая тетрадки. - Не надо мне ничего.
        - Ну что, девочки? - повернулась Нинель Михайловна к оставшимся Беленькой, Макани-ной и Рязанкиной. - Успели загадать желание?
        - А сбудется? - грустно спросила Стеша.
        - Обязательно, - заверила ее биологичка. Все с удивлением посмотрели на учительницу.
        - У кого сбудется, а у кого и нет, - прервала затянувшуюся паузу Ксюша. Беленькая тут же вспыхнула и обернулась к Олесе.
        - Что же нам делать с конвертом? - прошептала она.
        - Вы что-то успели потерять? - Учительница не спеша собирала свои вещи.
        - Конверт такой… - растопырила пятерню Маканина, силясь так описать пропажу, чтобы не проговориться, что там лежали деньги. - Очень нужный.
        - Если найду, обязательно верну, - улыбнулась биологичка. - Авы уверены, что он потерялся?
        - Не уверены, - жестко произнесла Рязан-кина, зачем-то разглядывая свои безукоризненно накрашенные ногти.
        - Посмотрите по карманам, наверняка где-нибудь завалялся, - посоветовала Нинель Михайловна и вышла из класса.
        - Где же он завалялся?… - расстроенно пробормотала Стеша, и правда проверяя карманы своих брюк.
        - Давайте, давайте, ищите! - поднялась Ря-занкина.
        - Это ты не ей скажи, а своему Андрюшеньке! - выпалила Олеся. - Он посеял, вот пускай и разбирается - приходит сюда с лупой и ползает по полу. Если, конечно, не он сам конвертик украл.
        - Он ничего не крал! - склонилась над сидевшей Маканиной Ксюша. - И вообще никто не видел, как вы ему этот конверт отдавали. Так что он у вас. А будете возбухать, только хуже сделаете. Может, это ты специально шумишь, чтобы от себя же подозрение отвести? Конверт припрятала, а сама все валишь на Андрея.
        - Я припрятала?! - задохнулась от такой наглости Маканина.
        - Ну, ты-то до такого не додумалась бы, а вот твоя соседка… - Иее холодный взгляд остановился на Беленькой. - Никто не знает, кто она такая и откуда взялась. Для кого-то пятнадцать тысяч - копейки. - Она сделала выразительную паузу, намекая на то, что один из этих «кого-то» - она сама. - А для кого-то - большие деньги. Вот и думай!
        Она медленным движением стянула с парты свою сумку и неторопливо покинула класс.
        - Вот зараза! - стукнула кулаком по столу Олеся.
        Около окна зашебуршились. Маканина крутанулась на месте так, что стул скрипнул. Около окна стоял Когтев и с задумчивым выражением лица смотрел на зеленые листочки комнатных растений.
        - Так, это-о… - тянул он. - Че-е? Совсем пропали?
        - Ну, теперь ты поищи, - огрызнулась Олеся. - Еще твоих отпечатков на подоконнике не хватает.
        - Так, это… - нахмурился Стас. - Деньги-то какие!
        - Какие, какие, - все больше и больше злилась Маканина. - Не твои они, понял? Не лезь сюда со своими граблями!
        - Как же это у него получилось? - Беленькая медленно подошла к подоконнику, тактично обойдя застывшего Когтева. - Он держал конверт в левой руке, стоял вот здесь… - Она задела плечом штору, и та качнулась, нехотя отдавая воздуху свою пыль. - И куда-то этот конверт положил… - Стеша подняла голову, посмотрела на карниз, потом обвела взглядом верхнюю кромку окна и положила ладони на подоконник, пытаясь повторить жест Васильева. - Не сюда, - она провела ладонью между двумя ближайшими горшка-ми. - Инесюда. - Стеша коснулась свободного пятачка подоконника. - Инесюда. - Она глянула вниз, на затоптанный пол.
        - Не напрягайся. - Олесе надоело гадать на пустом месте. - Это все шутки. Не бери в голову. Васильев специально нас разыграл! Будет до последнего изображать пропажу, а когда придет время идти за продуктами, конверт неожиданно появится из-за какой-нибудь батареи.
        И все трое посмотрели на батарею, вокруг которой сегодня топталось столько народа.
        - Так что, ничего не пропало, что ли? - До Когтева начало доходить, что задержался он зря. - Здесь ничего не найдешь?
        - А тебе клад был нужен? - зло скривилась Олеся. - Расслабься. Все клады у нас в ведении Васильева. К нему и обращайся.
        - Да ну, - протянул разочарованный Стас. - А если найду, мое будет?
        - Ну-ну, ищи, ищи… - отозвалась Маканина и, подхватив рюкзак, побежала в коридор.
        Она шла по школе с твердым убеждением, что больше никогда ни в какие дела ввязываться не будет. Даже рта не откроет! Просто будет сидеть и молчать. И пусть вокруг рушится мир, пусть все горит синим пламенем - ее эти дела больше не касаются. Она с трудом выгреблась из одной истории и не собирается попадать в другую.
        А Стеша еще какое-то время стояла у окна, глядя на улицу.
        С неба падали редкие снежинки. Они ложились на затоптанный школьный двор, скрывая следы проходивших здесь людей. Ложились, чтобы растаять под ногами новых пешеходов.
        Вот через двор пробежала Олеся. Из-за поворота показался Быковский. Он какое-то время постоял возле низеньких кустиков. В ушах у него были вечные наушники, он чуть покачивал головой в такт музыке. Но вот он шевельнулся, сбрасывая с плеч успевший нападать на них снег. Из школы кто-то вышел. Павел махнул рукой, а потом побежал к крыльцу, словно вышедшая девчонка сообщила, что он что-то забыл.
        Какая в этом классе бурлит странная жизнь… Та школа, откуда пришла она, была совсем другой. В ней не было таких агрессивных темно-зеленых стен, никто не пытался задеть другого, сделать ему больно, там не змеился клубок непонятных отношений. Странно, но ей не хотелось здесь даже ни с кем дружить. Олеся Маканина была слишком резка, категорична и себе на уме. У нее все получалось на надрыве, с крайностями. С ней явно что-то происходило, видимо, совсем недавно случилось какое-то событие, которое Олеся до сих пор болезненно переживает. Лиза Курбален-ко? Нет, она тоже была чересчур погружена в себя, а чтобы дружить, надо уметь делиться. У Ксюши Рязанкиной в каждом глазу стоит по кассовому аппарату, и, прежде чем начать разговор, она успевает подсчитать годовой доход родителей собеседника. Себя Ксюша мнит великаном, а всех остальных - лилипутами.
        И почему они так странно отнеслись к пропаже денег? Словно у них каждый день что-нибудь пропадает. Никто не удивился, не испугался…
        Все это было непонятно. А так хотелось разобраться!
        В коридоре звякнуло ведро. Уроки закончились, и оставшиеся дежурные начали убирать классы.
        Пора идти домой, а то ее выметут отсюда вместе с мусором. Стеша в последний раз прошла мимо злополучного подоконника. Олеся говорит, что это был розыгрыш? Интересные у них тут шутки.
        Беленькая вышла из кабинета, оставив дверь приоткрытой. Сюда еще мог кто-нибудь заглянуть.
        Глава четвертая
        Милиционер Пушков
        - Ой, а там милиция! - вбежала в класс Стеша.
        Маканина тяжелым невыспавшимся взглядом посмотрела на Беленькую - последнее время Олесе не давали спать грустные мысли. И вот на эту-то больную голову еще и такое сообщение. Что с утра может привидеться человеку в школе? Либо мышь, либо милиционер. Еще для разнообразия можно придумать привидение. Но это ближе к ночи. Сейчас же…
        - Какой милиционер? - вылетел из-за своей парты Когтев.
        - Обыкновенный. В форме, - прошептала Стеша и, склонившись над Олесей, добавила: - Это он из-за денег пришел, да?
        - Что ты несешь? - отпихнула ее от себя Маканина и побежала в коридор.
        Школа была непривычно тиха, словно и не пришла к началу занятий добрая тысяча учеников.
        - Где он? - Олеся оглянулась, не зная, куда бежать, направо или налево.
        - Я на улице видела, - все еще шептала Стеша, что в окружающей тишине было вполне логично. - Смотрю, идет такой, в меховой шапке. А в руке - папка. И сразу к крыльцу. Я вперед побежала. Может, нам ему на глаза не показываться?
        - Да брось ты, - нахмурилась Маканина, хотя в душе у нее что-то все же дернулось. Неужели и правда Рязанкина сообщила о пропаже денег? С нее сталось бы. Она что угодно может начудить.
        Приближающийся гул слева сообщил о том, что идти надо в ту сторону.
        Милиционер действительно был. Он медленно поднимался по лестнице, раздраженно разглядывая проходивших мимо детей. За ним, заложив руки за спину, шел Генка Сидоров. Замыкала шествие завуч Алевтина Петровна.
        Маканина попятилась назад, чуть не сбила Стешу с ног и, опережая всех, бросилась к кабинету биологии. Если милиционер пришел из-за денег, то направлялся он именно туда.
        Олеся вбежала на этаж как раз вовремя, чтобы заметить, как в кабинет вошла биологичка Ни-нель Михайловна. Позади тяжело после бега дышала Беленькая. Маканина прижала палец к губам и прислушалась. С лестницы накатывал гул - за странной процессией шла чуть ли не половина школы.
        Шум миновал этаж и стал подниматься выше.
        - Они идут не сюда? - удивленно вздернула бровки Беленькая.
        - Только зря меня переполошила, - разочарованно протянула Олеся. Она-то уже приготовилась к худшему - к неприятному разговору и даже, может быть, к путешествию в отделение милиции. Вот это было бы приключение!
        Но тут дверь кабинета биологии распахнулась. Из нее вышел Быковский, за руку он вел Леру Га-раеву из «А»… Они обменялись несколькими фразами, и Павел пошел прочь, оставив Леру. Она долго смотрела ему вслед. Маканину со Стешей они не заметили.
        Очень интересно! Выходит, скромница Быковский наконец отважился объясниться с Гараевой и теперь между ними мир и полное взаимопонимание?
        Так, а куда делся милиционер?
        Школа полнилась привычными криками и шумами. Значит, милиционер куда-то прошел, и самое время было выяснить, зачем он здесь появился. Больше не оборачиваясь на Беленькую, Маканина вылетела на лестничную клетку, чуть не сбив с ног Курбаленко.
        - Куда они пошли? - выкрикнула Олеся, сквозь перила глядя вверх, чтобы определить, на каком этаже процессия с милиционером повернула.
        - К завучу на четвертый, - бросила Лиза. - Быковский из биологии уже вышел?
        - Давно! - Маканина думала, как лучше поступить - идти на четвертый к кабинету завуча или еще что сделать, поэтому Лизин интерес к Павлу она оставила незамеченным. - А зачем милиционер-то к нам явился?
        - Сидорова привел, - бросила Курбаленко, исчезая на третьем этаже.
        Олеся перестала вертеть головой и уставилась на опешившую соседку по парте.
        - Так с кем милиционер-то шел? - раздраженно спросила она. - С Сидоровым?
        - Ну, был там Сидоров, - попятилась Беленькая.
        - Ага, значит, Алевтина привела-таки свою угрозу в исполнение!
        - Какую угрозу? - испугалась Стеша, и Ма-канина недовольно подумала, что новенькая слишком часто пугается по поводу и без повода.
        - Неделю назад Алевтина грозила: если Генка не станет ходить на занятия в десятый класс, она придумает способ, чтобы Сидоров на уроках появлялся. Ты разве не помнишь? Ты же уже тогда была!
        - А разве так можно? - прошептала Беленькая и еще больше побледнела.
        - У нас образование о-бя-за-тель-но-е! - Ма-каниной оставалось только удивляться Стеши-ной наивности. Словно с другой планеты к ним свалилась, честное слово! - То есть Сидоров о-бя-зан ходить в школу. И если он этого не делает, то его поступок приравнивается к хулиганству. А с хулиганами у нас разбирается милиция.
        - Что же, его теперь посадят? - проявляла чудеса непонятливости Беленькая.
        - Не посадят, а будут водить насильно. - Олеся все-таки решила подняться наверх. - Пока он не одумается и не начнет ходить в школу самостоятельно.
        - А если он не одумается? - побежала следом Стеша. - Почему он вообще должен делать то, что ему не хочется?
        Маканина резко остановилась.
        - Ты откуда такая правильная взялась? Ты где до этого училась? На облаках? Когда это в школе давали делать то, что хочется?
        Стеша собиралась ответить, что там, где училась она, с учениками так не поступали, но не успела. Мимо них, прыгая через ступеньку, пробежал милиционер. Был он очень худым и очень молодым, форменная шапка съехала у него на одно ухо. Он протопал тяжелыми сапогами и скрылся за поворотом.
        Не успели девчонки опомниться от такого видения, как прозвенел звонок. Его трели еще не стихли, когда на лестнице показался, как всегда, невозмутимый Сидоров. Шел он уже не сверху, а снизу. Словно за эти короткие несколько минут успел спуститься и теперь вновь поднимается.
        - Что было-то? - кинулась к нему Олеся.
        - Где? - слабо усмехнулся Генка.
        - Милиционер зачем приходил? - Маканину сбило с толку спокойствие Сидорова.
        - А кто его знает? - дернул плечом Генка. - Могла бы у него спросить. Кстати, зовут его Пуш-ков. Милиционер Пушков - прикинь, как звучит!
        - Но вы же вместе пришли! - не унималась Олеся. - И почему ты снизу идешь, если тебя наверх повели?
        - У десятого история на втором, - недовольно сообщил Сидоров.
        - А ты куда? - совсем запуталась Олеся.
        - На химию, - произнес Генка, поднимаясь.
        - Так химия ведь у нас!
        - У вас, у вас, - согласился Сидоров. - Слушай, ты хочешь опоздать на урок? Тогда торчи здесь дальше. Я пошел. - Но он не сделал и двух шагов, как остановился и полез в карман. - Быковский говорил, что кто-то из вас собирает деньги на новогоднюю вечеринку. Запишите меня!
        И он протянул опешившей Олесе пятьсот рублей.
        - Но вечеринка только для своих! - крикнула она в спину успевшему подняться на пролет Генке.
        - Вот и я - свой!
        - Тебя обратно к нам вернули? за ним Маканина.
        - Я сам себя вернул, Сидоров.
        - А если прогонят? Генкина настойчивость восхищала.
        - Там видно будет, - хмыкнул отличник, открывая дверь кабинета.
        - Эх ты, Сидоров, Сидоров, - вздохнула химичка, заметив Генку. - Что же у тебя все не как у людей?
        - А как у людей? - Улыбка тут же сбежала с его губ.
        - У людей принято слушать старших и не перечить им. - Людмила Ивановна глянула на Олесю. - Авы что застыли? Или вместе с Сидоровым собираетесь стоячую забастовку устроить?
        - А это была бы идея! - вскочил Васильев. - Товарищи, сплотимся под знаменами священной революции! - И он взмахнул рукой с воображаемым флагом.
        - Ты-то уж сядь, - качнула пухлой ручкой химичка. - Тебя здесь единственного и не хватало. Что, еще не все синяки зажили?
        - Шрамы украшают мужчину, - осклабился Андрюха.
        - Это мужчину они украшают, а ты - клоун. - Учительница больше на него не смотрела. - Гена, - подошла она к замершему отличнику. - Ты же умный человек, все понимаешь.
        - Привилегия все понимать - у взрослых. - Генка смотрел себе под ноги, не поднимая головы. - Дети обязаны слушаться.
        - Товарищ, не сдавайся! - заорал за спиной Людмилы Ивановны Васильев. - Мысленно мы с тобой!
        - Ты у меня сейчас за дверь вылетишь вместе с мыслями! - не выдержала химичка. - Что это за безобразие! Вы где находитесь? В школе или на улице? Бардак развели! Что это за капризы? Перевели тебя в другой класс, вот и ходи туда. В следующий раз будешь думать, прежде чем в драку лезть.
        - Да не лез он ни в какую драку! - крикнула Олеся, которой было очень жалко несчастного Сидорова, страдающего ни за что.
        - Лез, лез, - заржал Васильев.
        - А ну, замолчали! - повернулась к классу учительница. - Разговорчивые очень. Ишь, взяли моду голос повышать! Забылись! Вам еще здесь учиться, аттестаты получать. А они бузят!
        - Но вы же не правы, Людмила Ивановна. - Павел Быковский медленно встал.
        - Поговорите мне! - Разъяренная химичка прошла вдоль доски и остановилась около окна. - Это школа, а не демократические выборы! Если кого-то что-то не устраивает, можете идти в другую школу. Слава богу, у нас в городе школ хватает! Сидоров, уходи отсюда! Не срывай урок!
        - А я и не срываю! - Все так же не поднимая головы, Генка пошел к своему месту.
        Девчонки испуганно ахнули.
        - «Смело мы в бой пойдем за власть советов.
        И как один умрем в борьбе за это!»
        - заголосил Васильев.
        - Сидоров! - схватилась за сердце Людмила Ивановна. - Как это понимать?! Это же хулиганство.
        - Я туда не пойду, - ответил Генка, устраиваясь за партой.
        - Немедленно выйди вон! - взвизгнула химичка.
        Сидоров бухнул на стол учебник и сложил перед собой руки.
        - Убирайся! - Химичка беспомощно метнулась туда-сюда, не зная, что делать.
        - Людмила Ивановна, все под контролем! - вскочил перед ней Васильев. - Это наш человек.
        - Да прекрати ты этот цирк! - хлопнула его по поднятой руке учительница.
        Но тут дверь открылась, и на пороге появился Юрий Леонидович Червяков.
        - Так! - застыл он в дверях.
        - Ложись! - шарахнулся к своей парте Васильев.
        - Встать! - Классный руководитель 9-го «Б» был разъярен.
        Грохнули отодвигаемые стулья, качнулась пара парт.
        - Сидоров! А тебе отдельное приглашение нужно? - Математик не двинулся с места, только слегка наклонился вперед, словно его без этого плохо слышно было.
        Генка вцепился руками в парту, но остался сидеть.
        Первым опустился на свое место Быковский. Следом за ним села Курбаленко.
        - Я не разрешал садиться! - не отводя глаз от Сидорова, прикрикнул Червяков.
        Олеся громко придвинула свой стул, встала перед ним и демонстративно медленно села.
        - Да ладно! - выдохнул Когтев и тоже плюхнулся на стул.
        Девятиклассники стали садиться друг за другом, громко передвигая стулья и стуча ими о парты. Остался стоять один Васильев.
        - Ну, а ты что же? - зло поинтересовалась химичка.
        - Вы сами сказали, что у меня стоячая забастовка, - ехидно дернул бровью Андрюха. - Никогда не любил быть как все. - Ионвыразитель-но посмотрел на Павла. Но Быковский пристально изучал исписанную парту, не обращая внимания на выступления Васильева.
        - Так!
        Математик побледнел. И без того тонкие губы сжались в еле заметную ниточку. В два шага он добрался до Генкиной парты и рывком вздернул его на ноги.
        - Убирайся отсюда!
        От толчка Генка пробежал по проходу и врезался в доску.
        - Быстро на урок истории! Рюкзак вылетел в коридор, следом отправился учебник. Сидоров сидел на полу и тряс головой, оглушенный ударом.
        - И чтобы мне больше не пришлось за тобой ходить!
        Математик уже несся к нему, но Генка успел сориентироваться. Он водрузил на нос сбитые очки и выскользнул из кабинета.
        - Товарищ! - подался вперед Васильев. Дверь хлопнула с такой силой, что все в классе
        подпрыгнули. Генка кубарем скатился на второй этаж и, влетев в кабинет истории, закрыл за собой дверь.
        - Возвращение блудного сына! - захлопал в ладоши Алекс.
        Не глядя ни на кого, Генка пробежал по проходу и забился на последний ряд.
        Рывком распахнулась дверь.
        Математик снова застыл на пороге, обводя присутствующих тяжелым взглядом.
        - Извините, Сергей Герасимович, - обратился он к высокому дородному историку. - Я на секунду. Сидоров! - Юрий Леонидович безошибочно отыскал склоненную голову Генки. - Только попробуй у меня уйти! Если я приду на перемене и тебя не будет, то пеняй на себя! Никакие заступники тебе не помогут. Алексеев, Рудалев, проследите!
        - Не волнуйтесь, Юрий Леонидович, - с готовностью отозвался Алекс. - Все будет в порядке.
        В этот раз дверь закрылась бесшумно.
        Алекс приподнялся с места, сжимая свой здоровенный кулак.
        - Алексеев, сядь, - поморщился историк, откладывая указку. - Рудалев, будешь так выворачивать голову, шею свернешь, и станет она у тебя как у жирафа. Сидоров, что у тебя с политической картой мира?
        - Все в порядке, - буркнул Генка, наматывая на палец нитку, оставшуюся на месте оторванной пуговицы.
        - Подготовь к следующему занятию доклад о государственном устройстве Великобритании.
        - Письменно или устно? - поднялголовуСи-доров.
        - Как тебе удобно. А пока можешь идти! Усталым движением Генка стащил с парты
        свой рюкзак и побрел по проходу.
        - Сергей Герасимович, - подался вперед Алекс.
        - Сядь, Алексеев, - даже не посмотрев на него, приказал учитель. - Я с Юрием Леонидовичем сам поговорю.
        Он обернулся на еле переставляющего ноги Сидорова и решительно встал со своего места.
        - Погоди, я тебя провожу, - догнал он незадачливого отличника. - Тебе есть где отсидеться? - спросил учитель, когда они были уже за дверью.
        - Я домой пойду. - Генка шмыгнул носом, проверяя, не разбит ли.
        - А как же перемены? - Историк шел следом за ним. - Юрий Леонидович будет проверять.
        - Пускай проверяет. - Сидорову уже было все равно.
        - Но ты можешь где-нибудь проводить уроки, а на перемены спускаться в класс.
        - Зачем? - не понял Генка.
        - Чтобы не было скандалов. - Сергей Герасимович в отличие от Юрия Леонидовича был очень терпеливым человеком.
        - А что мне эти скандалы? Я все равно не буду учиться в этом классе.
        - Гена, ты пойми, что не всегда стоит идти напролом, - начал объяснять учитель. - Иногда можно и схитрить.
        - А я не хочу хитрить и обманывать! Я хочу, чтобы все было честно!
        - Гена, но так ведь не бывает!
        На лице учителя отразилась жалость. Эта жалость Сидорова вывела из себя. Ему не нужно было сочувствие, он только хотел, чтобы ему не мешали.
        - Что же, по-вашему, все должны врать? - насупился Генка.
        - Врать необязательно. Ты можешь просто немного подождать. Страсти улягутся, и ты снова будешь ходить в свой класс.
        Сергей Герасимович положил Сидорову руку на плечо, желая подбодрить его, но Генка раздраженно смахнул учительскую ладонь ему были такие советы!
        - А чего тут ждать? - прибавил он шагу. - Ожиданием ничего не изменить. Делать надо сейчас.
        - Гена, ну, ты же умный человек. - Историк уже израсходовал весь запас аргументов и заметно выдохся. - Ты же все понимаешь.
        - Понимаю, - легко согласился Генка, останавливаясь около входной двери.
        - Не спорь ты с ними, - учитель предпринял последнюю попытку уговорить строптивого ученика. - Хуже будет.
        - Хуже не будет! - Сидоров вышел на улицу. Здесь он впервые за все утро выпрямился и
        вдохнул полной грудью. Впереди его еще ждала долгая борьба, а пока можно и домой отправиться.
        - Что, опять сбежал?
        Сначала Генка заметил растянутый в улыбке рот, потом длинные темные ресницы, причудливый изгиб бровей, выбившиеся из прически завитушки волос, белую куртку, ремешок сумки, оттягивающей плечо вниз.
        - Что там у нас? - Алиса Ветковская уже пробежала мимо, но, ожидая ответа, остановилась на верхней ступеньке.
        - Все как всегда, - пробормотал Сидоров, силой заставляя себя опустить голову, чтобы не видеть больше этих завитков, этого изгиба, этих серых смеющихся глаз.
        - Эх ты, Ветка, Ветка… Ветреная дева любви… Кровавые войны подчас совершались из-за таких вот завитков и изгибов. Пился яд, сжигались города, пронзали тела шпаги. А сейчас все просто, без трагедий и надрывов. Обледеневшая лестница, сосулька, свисающая с крыши, криво заклеенное скотчем стекло в двери. И ничего невозможно сделать. Ни империю к ногам бросить, ни наказать мерзавца, кинувшего в твою сторону косой взгляд. Теперь это никому не нужно. Все старательно избегают надрывов и крайностей. Лишь бы чего не вышло, лишь бы жизнь прошла незаметно, без скандалов!
        Генка смотрел на мыски своих стертых до белой бахрушки ботинок, а мир вокруг него шел кувырком.
        - Мне Ирка звонила, говорила, милиционер приходил, - тараторила Ветка, уже держась за ручку двери. - Твоя работа?
        - Алевтинина, - машинально поднял голову Сидоров. Алиса лукаво улыбалась, довольная, что может получить информацию из первых рук…
        - Он тебя прямо от дома вел? - Ветка вся светилась от любопытства.
        - Да, завалился к восьми утра. - Генка старался быть как можно равнодушнее, но все внутри у него дрожало, от этого говорил он быстро и напряженно. - Представился милиционером Пушковым. Попросил идти за ним. Бабка перепугалась, что меня в тюрьму посадят. А он говорит - в школу поведет.
        - Сам небось струсил, - довольно хихикнула Ветка, открывая дверь.
        - А мне-то что? - пожал плечами Генка, снова незаметно для себя поднимая глаза.
        Рядом с Алисой он чувствовал непонятную растерянность. Ему все время хотелось ее видеть, и в то же время он боялся подойти к ней близко. Ему хотелось с ней заговорить, но стоило ему ока-
        заться рядом с ней, как ничего путного в голову не приходило.
        Он был глубоко убежден, что это не любовь. Как выглядит любовь, он прекрасно знал - кто ж не знает, что это такое! Своему же отношению к Ветке он не мог найти определения. Ему в голову приходили порой совершенно бредовые идеи - то ему хотелось сделать ей приятное, и он в пять минут решал ее вариант контрольной и отсылал к ней на парту, а то сознательно грубил и даже пытался сказать ей какую-то гадость, за что уже был пару раз бит Алексом, официальным Веткиным ухажером.
        Генка не мог сказать, когда это началось. Вроде ничем особенным Ветка не отличалась. Ну, девчонка и девчонка, как все. Но было что-то в Алисе неуловимое - может быть, вот эти постоянно выбиваюгдиеся завитки волос, вздернутая бровка, смешные хвостики, - что заставляло смотреть на нее, не отрывая глаз. Ветка чувствовала это, и ей было жалко маленького запутавшегося мальчика.
        Только жалко. Не более того.
        - И что? - Алиса уже наполовину скрылась за дверью. - Завтра этот Пушков опять придет?
        - Не знаю, - нехотя протянул Сидоров, чувствуя, как щеки его наливаются румянцем. - Может, придет, чтобы мне в школу было интереснее ходить.
        - Так ты с урока или на урок? - вдруг спохватилась Ветка.
        - Я там уже был, теперь твоя очередь, - слабо хмыкнул Генка, безотрывно глядя в глаза Ветке. Но в ответ она кивнулаиссилойоттолкнула от себя дверь.
        - Тады - пока!
        Дверь закрылась. Сидорова обдало волной теплого воздуха. Он качнулся назад и побежал - побежал вниз, вниз… А потом - на улицу. Лицо жег легкий декабрьский морозец. От острого колючего воздуха, после душной школы ворвавшегося в легкие, голова вдруг закружилась. Сидоров быстро-быстро задышал, прогоняя застрявший в горле ком.
        Он впервые не мог справиться сам с собой. Обычно он так легко подчинялся размеренности и логике. Все шло своим чередом, все было понятно. И вдруг, в одну секунду, все взвихрялось, верх путался с низом, и Генка чувствовал себя как первоклассник, впервые пришедший в школу и заблудившийся в незнакомых коридорах.
        Ему очень хотелось так сильно тряхнуть головой, чтобы из нее высыпалось все то непонятное и мучительное, что мешало ему сейчас снова жить спокойно, как это было до недавнего времени. Он бы спокойно перенес несправедливое переселение в другой класс, если бы не Ветка. Рядом с ней он терялся, забывая обо всем. Он чувствовал себя до такой степени неуютно, что готов был что угодно сделать, лишь бы не появляться в этом чертовом десятом классе.
        Сидоров пробежал через спортивную площадку, с ночи засыпанную снегом, и остановился. Чем дальше он уходил от школы, тем сильнее его тянуло обратно.
        Он знал, что это ничего не даст, что если он себя не сможет перебороть и вернется, то ему тут же захочется сбежать куда глаза глядят. И в этой полной неразрешимости он, в конце концов, просто подохнет!
        Генка стоял, раскачиваясь, держась за голову, ожидая, что она сейчас расколется на две половинки, зудящая боль уйдет и ему наконец-то станет хорошо.
        Сидоров не помнил, сколько он так простоял. Он смотрел на собственные следы и видел, что они уже почти целиком скрыты падающим снегом.
        Генка шевельнулся, сбрасывая с плеч, головы и рукавов маленькие сугробики снега.
        - Ой… Ну что? Явился? - запричитала бабушка, как только он переступил порог квартиры. - Никак отпустили? Что ж так быстро? А тут Ванька прибегал, я его хотела в милицию послать.
        - Ба, ну ладно тебе! - Генка старался как можно быстрее скинуть ботинки, чтобы проскользнуть в свой угол и больше оттуда не показываться. Но шнурки, как назло, запутались. Сидоров их рвал, затягивая узел еще больше.
        - Вот ведь навязались на мою голову! - Бабушка упорно стояла в дверях комнаты, значит, так просто проскользнуть мимо нее не удастся. Если она вдруг не захочет пойти на кухню, то какое-то время можно будет отсидеться там. - Чертеняка клятущий! Сидел бы и сидел в своем классе. Нет, понесло тебя! Мне сегодня опять звонили из школы. Учителя на тебя жалуются, директор жалуется, Алевтина Петровна, и та недовольна, что ты так себя ведешь.
        - Ба, я в ванну, - попробовал обмануть бабушку Генка, но она его не пустила.
        - Куда в ботинках! - бодро просеменила она по коридору и встала на пути в ванную, а заодно и на кухню. - Убираешься тут за вами, убираешься… Спина и так уже не разгибается. А они все бегают, топчут! Хоть бы в магазин один раз сходили, ведь не допросишься. Ваньку целыми днями не видно.
        Сидоров согласно закивал. Он тоже не прочь был бы встретиться со старшим братом. Но с тех пор как Ванька поступил в университет и связался там с какой-то компанией, дома он стал появляться раз в неделю.
        Не справившись со шнурком, Генка потянул ботинок просто так, не развязывая. Шнурок скрипнул, но разуться не позволил.
        - Что ты опять там натворил, зачем за тобой милиция приходила? - Бабушка недобрым взглядом следила за Генкиной борьбой с ботинками. - Как вас еще всех не пересажали, не понимаю. Кругом одно ворье! Отец твой вором был, и ты весь в него.
        - Баб, не начинай! - Сидоров наступил на пятку, с силой потянул ногу вверх и, оставив в ботинке носок, высвободился.
        Его бесило, что бабушка называла его отца вором за то, что он женился на его матери, как говорила бабка, по-воровски, тайно увел.
        - Понял я все, понял, не буду больше! - Ковыляя на одной ноге, он поскакал в свой угол.
        Единственная комната в квартире была разделена на две части большой потрепанной ширмой. Прямо около входа стояла старая железная кровать с шишечками на раме. Покрывало на ней было из пожелтевшего кружева. Здесь же притулился небольшой комод, сверху прикрытый такой же блеклой кружевной накидкой.
        Генка скользнул за ширму, отгораживаясь от внешнего мира тряпичными секциями из линялого шелка с давно стертыми китайцами и китаянками.
        Здесь, в большей части комнаты, были их с Ванькой владения.
        На небольшом пятачке помещались две узкие кушетки и письменный стол. Одна кушетка была щедро завалена книгами и вещами - последний раз брат здесь спал месяца два тому назад.
        Генка добавил сверху свой рюкзак и упал на соседнюю кровать.
        - Куда опять уселся? - тут же отозвалась на скрип кушетки бабушка. - Для твоей задницы стулья есть. Нечего одеяло просиживать! Учишь вас, учишь, а вы все такие же неблагодарные, как ваша мать. Как связалась с этим чертом…
        Сидоров ударил по клавише магнитофона. Закуток взорвался оглушительными звуками, скрывшими бесконечные сетования бабушки на несчастную жизнь и безрадостное будущее внуков.
        Глава пятая
        Мышка бежала, хвостиком махнула…
        - Ну что, кузнец своего счастья? Проснулся?
        Генка непонимающе захлопал глазами - перед ним на пороге квартиры стоял милиционер Пушков.
        - Так я… - промямлил Сидоров. - Это…
        - Ага, пришли за тобой? - суетилась за его спиной бабушка. - А это хорошо, хорошо. Давно надо было тебя забрать!
        - Ба, не начинай! - Генка побежалв комнату, оставив милиционера стоять на пороге.
        - Это что же за поколение пошло, - переключилась на стража порядка бабушка. - Никого не слушают. Ничего святого не осталось!
        Милиционер хмурымвзглядомокинулневысо-куюседоволосуюженщинуи шагнулв квартиру.
        - Что ты тамделаешь? - крикнулон в закрытую дверь.
        - Одеваюсь, - отозвался Сидоров, и в комнате что-то упало.
        - Шевелись там! - подогнал его Пушков и прошелся по узкой прихожей.
        - Ой, а натоптал-то, - посмотрела на его грязные ноги бабушка. - Это что ж такое? За вами же не наубираешься.
        Милиционер даже головы в ее сторону не повернул.
        - Шли бы вы отсюда, гражданка, - процедил он сквозь зубы, демонстративно перекатываясь с мыска на каблук и обратно, при этом так сильно опуская мысок на пол, что остатки снега летели во все стороны.
        - Вот охламон, навязали тебя на мою голову, - запричитала бабушка, увидев Генку с рюкзаком в руках. - Ты такой же бестолковый, как твоя мать. И кончишь так же, под забором! Всю душу вы у меня вымотали, все нервы истрепали…
        Конца этой тирады Генка не дослушал. Он подхватил куртку и выскользнул на лестничную клетку. Следом вышел милиционер. С улыбкой Генка повернулся к нему, чтобы хоть как-то загладить неоправданные обвинения бабушки, но сильный удар в грудь отбросил его назад.
        - Если ты меня еще хоть раз заставишь сюда приходить, я тебя по стенке размажу! Понял? - Пушков равнодушно потирал ушибленные костяшки пальцев. - Если я тебя завтра в восемь часов не увижу около школы, то ты у меня кровавыми слезами умоешься!
        Генка наконец смог вздохнуть и закашлялся.
        - С твоими истериками пусть родственники разбираются, а мне они не уперлись!
        В горле у Сидорова словно застряла острая иголочка. Он пытался ее продохнуть, но от этого становилось только еще больнее.
        - Вытри сопли и пошли!
        Милиционер быстро сбежал по ступенькам вниз. Не с первого раза попав в рукава куртки, Генка запахнулся и, не чувствуя под собой ног, поплелся вниз. Грудь болела нестерпимо, готовая вот-вот разорваться на кусочки.
        Больше Пушков с ним не разговаривал. Генка тупо шел следом, не отрывая взгляда от зеленого погона с широкой золотой полоской. В его голове вертелась мысль, что у каждого - своя работа, но от этого легче не становилось.
        - Мышка бежала, хвостиком махнула, яичко и разбилось, - пробормотал он слова застрявшей в голове сказки.
        Неужели все так просто? Неужели можно вот так взять и разбить все, что было у человека?
        За этими грустными размышлениями и прошла дорога до школы.
        Чем ближе они подходили к цели своего путешествия, тем шаг конвоира становился все тяжелее и тяжелее. Сидорова это даже рассмешило - участковому явно не нравилось бывать в их школе.
        На пороге их уже ждала Алевтина Петровна. Вокруг толпился народ, радуясь внезапному развлечению.
        - Боже мой, что бы мы без вас делали! - расплылась завуч в доброжелательной улыбке.
        Милиционер ничего не ответил. Он хмуро смотрел мимо завуча, ожидая, когда ему вернут бумагу, в которой Алевтина крупным уверенным почерком писала, что ее ученик доставлен в школу.
        - Спасибо! Спасибо большое! - заискивающе кивнула завуч.
        - Я тебя предупредил, - процедил участковый, проходя мимо Генки. В ответ Сидоров кивнул, но это движение Пушков не заметил - он торопился поскорее уйти.
        - Сидоров, ну неужели тебе не стыдно? - грустно посмотрела на него Алевтина Петровна. - Людей от работы отвлекаешь, заставляешь таскаться за тобой!
        - Я никого не звал, маясь по ступенькам.
        - Браво, Сидоров! - хрипло крикнул Васильев и громко захлопал в ладоши.
        Генка нашел взглядом долговязую фигуру одноклассника и поклонился. Ему было приятно, что хотя бы Андрюха его поддерживал.
        - Иди давай! - подтолкнула его в спину завуч. - Не устраивай представления!
        Сидоров торопливо вбежал в школу, на ходу скидывая куртку. В груди опять заболело. Гад милиционер, как ловко ударил!
        - Заходи! - Алевтина Петровна распахнула перед ним дверь класса.
        Генка поднял глаза и понял, что пропал. Это был кабинет химии.
        Дверь закрылась негромко, но Сидоров вздрогнул.
        А ведь за два выходных он успел обо всем этом забыть…
        - О! А вот и наш голубок! - Алекс спрыгнул с парты и раскинул руки, готовый принять в свои объятия вернувшегося одноклассника.
        Сидоров отстранился, и улыбка на лице Алекса сменилась на злую ухмылку.
        - А тебе разве не говорили, что обманывать старших плохо? - Алекс вплотную подошел к Генке и посмотрел на его макушку.
        - Люди говорят разное, всем верить нельзя, - увернулся от Алекса Сидоров.
        - А ты поверь! - перехватил его за свитер Алекс. - Ру, что стоишь?
        Невысокий Рудалев, прозванный за свой неудачный рост Крошкой Ру, шевельнулся, но из-за парты не встал.
        - А зачем его трогать? - раздался его ленивый голос. - Он и без нас развалится.
        - Слушай сюда! - Алекс притянул к себе Генку. - Еще раз про тебя что-нибудь нехорошее услышу - размажу по стенке.
        Сидоров сдерживался изо всех сил, но нервный смешок сам вырвался из его легких. То, что угроза милиционера совпала с угрозой Алекса, выглядело невероятно смешным. Ноги подогнулись сами. Генка опустился на пол и взахлеб захохотал. Алекс брезгливо посмотрел на него и попятился.
        - Что за черт? - возмущенно воскликнул он. - Совсем шизанулся!
        - Размажешь по стенке… - От смеха в горле что-то булькало. Хохот рвался из Генки, и остановить его было невозможно.
        Крошка Ру легонько толкнул Сидорова в плечо, и Генка перестал дергаться.
        - Короче, я за тобой слежу! - показал двумя пальцами на свои глаза Алекс и пошел на свое место.
        Генка подобрал рюкзак и устало опустился на парту.
        - Неужели ты решил почтить своим вниманием мой урок? - Людмила Ивановна еще не дошла до стола, но поникшую Генкину голову уже заметила. - Очень приятно. Иди к доске, рассказывай подготовленную домашнюю работу.
        На ватных ногах Сидоров поднялся и посмотрел в окно. На улице шел снег. Так и виделось, как мохнатые снежинки ложатся на землю, скрывают затоптанный школьный двор, застревают в жесткой шерсти гуляющих собак…
        - Ну, что молчишь? - Людмила Ивановна разложила по столу тетрадки, открыла журнал. - Что тебе было задано?
        Генка перевел взгляд на портреты великих химиков, висящие над доской. Все они почему-то смотрели на него с осуждением.
        - Понятно, - постучала карандашом по журналу химичка. - Садись, два.
        Генка медленно сел. Руки сами собой потянулись к рюкзаку за книгой, но в последний момент он вспомнил, что в спешке сборов забыл ее положить. Это было плохо. Это значило, что урок будет длинным и тяжелым. Тем более если учесть, что учебник по химии за 10-11-й классы был прочитан еще в прошлом году.
        Тогда он стал смотреть на Ветку. Она сидела в центре класса и, как маленькое солнышко, распространяла вокруг себя лучики доброжелательности и спокойствия. Алиса задумчиво наматывала на палец прядь непокорных волос, выбившихся из хвостика, улыбнулась соседке, передала Алексу ручку.
        На секунду Генке захотелось оказаться рядом с ней. Просто постоять. Больше ничего. Он даже дернулся - встать. Но вовремя опомнился и сел обратно.
        Хорошо было бы прямо сейчас уйти. Взять рюкзак и выйти из класса, а потом идти, идти и идти куда глаза глядят, пока силы не оставят его, пока земля под ногами не кончится.
        Он с трудом досидел до звонка и дернулся было сбежать, но перед ним как неумолимый рок возник Алекс.
        - Далеко собрался? - добродушно пробасил он.
        - Свежим воздухом подышать, - задыхающимся голосом произнес Генка.
        - Свежий воздух нынче вреден для здоровья. - Алекс сжал Генкин локоть. - Будешь ходить рядом. Понял?
        - Да отвали ты от меня! - воскликнул Сидоров, отпрыгивая назад.
        - Алекс, ну что ты к нему привязался?
        На мгновение все вокруг Генки застыло, а потом завертелось с удвоенной силой. Это сказала Ветка.
        Она стояла около своей парты и собирала тетрадки в сумку. Алиса даже головы не подняла, уверенная, что ее услышат. Алекс повернулся к Ветке.
        Этой секунды Сидорову хватило, чтобы проскочить по партам к стене, а там по узкому проходу добраться до двери.
        - Всю жизнь не пробегаешь. - Крошка Ру медленно поднял руку, загораживая выход. - Пока проблему не решишь, так и будешь скакать зайцем.
        - Ру, держи его! - затопал по проходу Алекс.
        - Думай быстрее! - все так же неторопливо произнес Рудалев.
        Рука с прохода исчезла, и Генка вывалился в коридор. Этаж гудел от выбежавших на перемену учеников. Сидоров проскользнул вдоль стены и резко свернул к окну. Возле батареи он опустился на корточки и замер.
        Отсюда, из-за десятка спин, было слышно, как шарахнула о стену, открываясь, дверь кабинета химии, как пробухали тяжелые шаги - Алекс искал свою жертву.
        - Ну что, шумят? - Генка и не заметил, что с другой стороны окна так же на корточках сидит и смотрит на него Павел Быковский. В одной руке он держал наушник, из которого раздавалось что-то негромкое и мелодичное. - Сегодня все шумят, - сам себе ответил Павел и понес наушник к уху, но на полдороге остановился. - Ты, если что, звони. У меня днем дома никого. Телефон мой у тебя есть? - Генка кивнул, но Быковскому не нужны были его кивки. Он уже целиком был погружен в музыку.
        Сидоров выбрался из угла. Можно попробовать снова проникнуть в свой класс, благо у них сейчас шел самый мирный урок - история. Но сил на это не осталось. После сегодняшнего ни с кем воевать не хотелось. Даже домой идти желания не было. Там его ждала бабка с бесконечными рассказами, в кого Генка уродился таким бестолковым. Каждый раз она путалась и приписывала самые скверные черты характера внука то матери, то отцу.
        Генке было все равно, с кем его сравнивали. Ему очень хотелось, чтобы его оставили в покое. Навсегда!
        Генке было лет десять, когда отец ушел из дома окончательно. Пропадал он постепенно. Сначала не пришел на одну ночь, через какое-то время стал исчезать на все выходные. А потом мать отправила его вещи по указанному в записке адресу. И хоть отец уже давно жил своей семьей, где у него были свои дети, он как-то незаметно все время присутствовал в Генкиной жизни. Звонил в школу, узнавал об успехах сына, передавал через бабушку подарки.
        А вот мать как сквозь землю провалилась. Через год после ухода отца она тоже перестала приходить домой. Сначала на одну ночь, потом на две, потом была продана квартира, и Генка с братом перебрались к бабушке, а мать уехала жить к своему новому мужу.
        Последним сбежал старший брат Ванька. Он жил то в общежитии, то у друзей, только бы не появляться в их тяжелой, заставленной вещами квартире.
        Генка поудобнее перекинул через плечо рюкзак и с тоской поглядел на занесенный снегом
        двор.
        Ну, неделю он еще так продержится, а потом что? Ничего. В конце концов, он свалится с воспалением легких и пропустит полчетверти. Можно было, конечно, попробовать: отучиться этот год на двойки и, превратившись во второгодника, вновь вернуться в свой уже десятый класс. Но для этого нужно ждать целых полгода. А столько он вряд ли выдержит.
        Как-то вдруг все стало плохо, и Сидоров уже не знал, куда податься с этой разрывающей душу тоской.
        Рядом послышался хруст снега, и Генка сбросил с себя оцепенение.
        - Ну, пойдем, что ли?
        Быковский зябко передернул плечами - куртка у него была не по-зимнему тонкой.
        - Да я вот думаю к отцу податься, - неуверенно пробормотал он.
        - А… - равнодушно протянул Павел. Голова его была занята другими мыслями. - Тогда бывай.
        Он ушел. На секунду Генка позавидовал свободе одноклассника. Быковский мог идти куда хотел. Его не будет ждать завтра утром милиционер, не встретит на пороге квартиры бабушка и не начнет вешать грехи всего семейства на него одного. Грустно!
        Генка скатал снежок и запустил им в березу.
        Нет, стоять и страдать - это не дело. Одноклассники ему в данном случае не подмога. Учителя тоже разбираться в его деле не спешат. От бабушки сочувствия не дождешься.
        Оставался брат. А на что еще даны старшие родственники? Как раз на то, чтобы защищать младших!
        Уже полтора года Ванька учился в университете. Кем он хочет стать, Генка так и не понял, то ли филологом, то ли психологом, то ли спелеологом. Ванька ухитрялся одновременно заниматься всем, а среди его учебников легко соседствовали высшая математика и двухтомник Канта.
        Сидоров приблизительно представлял, где находится небольшое старинное здание университета. Помнил его полукруглый фасад, причудливый овальный холл, куда выходили двери нескольких аудиторий. В этих аудиториях, ступеньками парт взбирающихся наверх, пахло как-то по-особенному - сладковатым запахом старого дерева, неистребимой пыли и мела. Казалось, все слова, сказанные под этими высокими потолками, никуда не делись, а так и остались летать между рядами.
        В университет Генка и направился. В метро днем было непривычно свободно. Генка пристроился около окна и стал считать фонари. Была у него такая детская привычка. Если прижать лицо к стеклу, то заметны пролетающие в тоннеле яркие шарики света. Иногда белые, иногда красные. Количество их между станциями разное. В первую же поездку Генка запомнил, где сколько. И теперь каждый раз проверял свое внимание - все ли он заметит, ничего не пропустит?
        Выходя из метро, Сидоров уже был глубоко убежден, что Ванька ему поможет. Непременно поможет! А как же! Возьмет жить к себе или приедет в школу и поговорит с Алевтиной. Ванька был такой здоровый, что мог запросто уложить на лопатки участкового Пушкова, так что теперь можно ни о чем не переживать.
        С первой попытки через проходную Генка не прошел. Охранник строго зыркнул в сторону слишком юного «студента» и не пропустил, заблокировав вертушку ногой. Пришлось ждать перемены, когда туда-сюда, не давая двери закрыться, повалили толпы настоящих студентов. Сидоров затерялся в шумной компании и, прячась за спины парней, проскочил через турникет. Водоворот людских тел повлек его в сторону, откуда вкусно пахло едой, но Генка заработал локтями и стал пробиваться обратно, к хорошо знакомому овальному холлу.
        Последний раз Генка здесь был в мае. С бабушкой стало плохо, и он в панике прибежал сюда за братом. В тот раз он долго бегал по этажам, не зная, в какую аудиторию сунуться. Сейчас же Ванька сам налетел на него. Неожиданно веселый, большой и уверенный.
        - Братухин! - заорал Ванька, крепко обнимая перепуганного Генку, отчего в груди у него снова что-то болезненно хрустнуло. - Почему такой зеленый? Отчего на жизнь смотришь кисло? - Он перестал его мять и внимательно вгляделся. - Что молчишь? Опять что-то случилось? Как бабка?
        - Да все там нормально, - высвободился из тяжелых рук брата Сидоров.
        - А что это ты на лицо такой красивый? - Ванька наконец заметил приличный синяк, оставшийся после столкновения с Алексом.
        - Слушай, тут такое дело… - быстро заговорил Генка, поднял глаза на брата, и внезапные слезы брызнули из его глаз.
        - Э-э-э, брат, - разочарованно протянул Ванька, оглядываясь. - Да ты, я смотрю, совсем того… А ну, пойдем!
        Он обнял Сидорова за плечи и повел из узкого коридора в широкий холл, где толпилось много народа, где все были такие улыбчивые, веселые, где все куда-то бежали, с кем-то здоровались, спешили, сталкивались друг с другом, хохотали и шли дальше. В этом водовороте Генке стало невероятно хорошо. Так хорошо, как давно не было. Все обиды и расстройства остались позади. Теперь-то уж ему точно помогут справиться со всеми проблемами.
        - Эй, Вано, ну, ты где? - крикнули сбоку, и брат резко остановился. - Мы там уже очередь заняли, а ты шел, шел и не дошел.
        - Заняли, так стойте, - махнул Ванька. - Я сейчас!
        Он подошел к первой же колонне и усадил Сидорова на приступок.
        - Что у тебя? - улыбнулся он такой знакомой, родной улыбкой, что Генка всхлипнул. - Ну, ты, это… - растерялся брат. - Стряслось что-то?
        - Меня в другой класс перевели, - выдохнул Сидоров.
        - Ну и что? - От удивления Ванька выпрямился. Видимо, он ждал более глобального несчастья. - Я тебе давно говорил: бросай все, переходи на экстернат. Сдал бы все предметы разом и шел бы в институт. Что ты ерундой страдаешь?
        - Не хочу я никуда переходить, понимаешь! - Смотреть снизу вверх на брата было неудобно, но встать Генка не мог, потому что иначе его затерли бы проходившие мимо люди. - Что я буду делать в институте? Пятнадцать лет, а уже студент? Опять на меня все будут пальцем показывать? Надоело! Неужели я не могу быть как все?
        - Можешь. - Ванька больше не улыбался. Он внимательно глядел в лицо брата, словно видел его впервые. - Хочешь быть как все? Будь! Что же ты тогда в школу не ходишь? На фиг тебе понадобился участковый? К чему этот цирк?
        - Я хочу ходить в школу! - Генка прижал ладонь к груди, но жест этот у него получился неубедительным. - Но в свой класс! А в этот мне ходить нельзя.
        - Бьют, что ли? - Панику Сидорова Ванька понял по-своему. - Ас грудью что? Вижу, жмешься…
        - Мышка бежала, хвостиком махнула, яичко разбилось, - озвучил Сидоров давно сидевшую у него в голове присказку.
        Книжку с этой сказкой он случайно увидел в магазине и прочитал прямо там, стоя у стеллажей. И даже не прочитал, а просто вспомнил старую историю, не раз рассказанную матерью в далеком детстве. И вот уже какую неделю она вертелась у него в голове.
        Судьба несчастного золотого яичка, которое никому оказалось не нужным, взволновала его. Ведь эта бредовая сумасшедшая сказка повествовала не только о том, что из любой ситуации можно найти выход, пусть и такой идиотский, но и о том, что ни в коем случае нельзя выделяться, нельзя быть не как все. А если ты вдруг себя таким возомнишь, тебя разобьют. И сделает это не тот, кто умнее и сильнее тебя, а вот такая мышка. Будет бежать мимо, случайно заденет - и тебя нет. Она даже не узнает о том, что разбила. От страха спрячется в норке и будет там сидеть, пока дед с бабкой не съедят свою яичницу и не завалятся спать. Вот эта-то случайность и расстраивала несчастного Сидорова. Он понимал, что учителя не специально запихивают его в этот класс Но именно эта ненамеренность и уничтожит его.
        Генка очень надеялся, что брат его поймет с полуслова, потому что все это сейчас объяснить он бы не смог.
        Но Ванька снова ничего не понял.
        - Кого у тебя там разбили? - удивился он.
        - «Наладонник», - вздохнул Генка. Кажется, он зря сюда приехал. - А еще милиционер за мной теперь приходит из-за того, что я в школу не хожу. Побил сегодня с утра.
        - А какого ж ты туда не ходишь? - начал выходить из себя Ванька.
        - Я же говорю: не могу я туда ходить! - выкрикнул Генка, но среди общего гвалта его крик прозвучал не громче простого голоса. - Мне обратно в свой класс нужно. А меня туда не пускают.
        - А почему тебя заслали на эту галеру? Натворил что-то? - спросил Ванька и начал оглядываться, словно вот-вот должен был кто-то подойти.
        - Да там драка была.
        - Эй, ты что? - Брат внимательно посмотрел на Сидорова. - В драку полез? Сколько раз тебе говорить, балбесу: сиди тихо, жуй морковку, ничего и не случится!
        - Да не полез я, - поморщился Генка. - Рядом стоял.
        - Ага, - кивнул Ванька. - Дрова рубят, щепки летят. Все остались на месте, один ты пострадал. А бабка?
        - А что бабка? - вспыхнул Сидоров, вспомнив, что ему еще возвращаться домой. - Она бы меня с большим удовольствием в милицию сдала. Ванька, сделай что-нибудь, пожалуйста! Я больше так не могу! Только ты мне можешь помочь, больше некому. А я уже все придумал. Мы пойдем завтра в школу, и ты все им скажешь.
        - Что это я им скажу? - От Ванькиной уверенности не осталось и следа. Теперь он выглядел растерянным.
        - Ну, скажешь, что меня надо обязательно вернуть обратно, что я ни в чем не виноват. Что ты за меня ручаешься. Пожалуйста, поехали домой. Я тебя очень прошу!
        - Ванечка! - пропел женский голос, и Сидоров-старший мгновенно забыл о Генкином существовании. Рядом с колонной, держась под ручку, стояли две девушки, светленькая и темненькая. Говорила темненькая. - Так что ты решил?
        Ванька заметался. Он смотрел, не отрываясь, на девушку, губы его растягивала глупая улыбка. Но тут он опустил глаза и вспомнил о брате.
        - Ну, ты, это… не заливай, - бросил он в Генкину сторону и снова посмотрел на девушек.
        - Ой, ты занят? - Темненькая так глянула на Генку, словно он был не человеком, а хомячком в клетке. - Кто же это такой? Ой, какой хорошенький!
        «Хорошеньким» Сидоров никогда не был, поэтому на такое сюсюканье только отвернулся. Нашли зверушку! Пусть идут в зоопарк и любуются. - прошептал
        - Ну, ладно, - томно протянула девушка. - В следующий раз.
        - Катюша, подожди! - подался вперед Ванька, но споткнулся о приступок, на котором сидел Генка, и остановился.
        - Что у тебя еще? - присел он на корточки рядом с братом.
        - Возьми меня к себе жить! - выпалил Генка.
        - Куда ж я тебя возьму? - От удивления Ванька покачнулся и чуть не свалился на пол. - Я сам здесь на птичьих правах. - Вытянув шею, он поискал глазами свою собеседницу. Катюша нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в сторонке. - Слушай, видишь, некогда мне! - заторопился он. - Яввыходные приеду, поговорим.
        - В выходные будет поздно, - простонал Генка, понимая, что все его надежды были напрасны. Зря он приехал. Брат не станет ему помогать. - Сегодня понедельник.
        - Понедельник, - согласился Ванька. Теперь он не отрывал глаз от темненькой девушки. - Значит, в следующий понедельник все и решим. А ты чего хотел? У меня сейчас лекция, потом коллоквиум. Яжне могу сорваться и все бросить?
        - Я не протяну эту неделю, Генка.
        - Ванечка, - пропела Катюша. - Ну, мы пошли?
        - Черт! - вскочил Ванька. - Ну, некогда мне. Видишь? Вот, держи! Прочитаешь и все поймешь! - Он сунул руку в рюкзак и вытащил толстую потрепанную книгу. - Что еще? - Он похлопал себя по бокам - А! - Брат извлек из кармана пузырек коричневого стекла и, не глядя, сунул его в руку Сидорова. - А это тебе витамины.
        Генка повертел в руках странную баночку без этикетки.
        - А что это? - крикнул он в спину уже убегающему Ваньке.
        - Ацинзол - лекарство от иллюзий. Очень помогает в трудных ситуациях!
        Генка вдруг вспомнил, что ничего не спросил о Ветке, не узнал, что ему делать, не рассказал, какая гениальная идея пришла ему в голову. Но разговаривать уже было не с кем.
        Сидоров потряс пузырек с незнакомым лекарством. Зачем Ванька это ему дал? Откуда у него вообще лекарства, ведь он никогда не болеет?
        Генка открыл белую тугую крышечку, принюхался. Пахло чем-то фармацевтическим. Он достал небольшую белую таблетку, поделенную пополам рисочкой.
        Таблетка как таблетка. На вкус что-то горькое, похожее на мел, под конец становится даже сладковатой.
        Сидоров разгрыз таблетку и положил перед собой книжку. Она была такой старой, что надпись на обложке уже не читалась. Видна была большая буква «В» в начале и в конце - «ая» и «ия», друг под другом.
        Генка любил разные книжки, но особенно такие - старые, потертые, пахнущие пылью и сладковатым клеем.
        Обложка нехотя открылась.
        «Возрастная психология. Том первый».
        Ага, вместо нормального разговора Ванька решил предложить брату разобраться во всем самому. Ну вот, а еще будущий педагог! Мог бы в качестве практики поработать с родственником. Не так уж и много у него братьев. Один всего.
        Сидоров бросил пузырек в рюкзак и поднялся.
        А еще он забыл попросить у брата где-нибудь раздобыть еще один «наладонник». Предыдущий Ваньке отдал приятель, себе купил новый, а старый отдал во временное пользование. Пользование затянулось, превратившись в бессрочное.
        Пропел знакомый звонок. Надо же, в институтах тоже есть звонки!
        От воспоминаний о школе стало тоскливо. Генка прошелся по опустевшему гулкому холлу, нашел закуток с парой сломанных парт, забрался на них и открыл Ванькин подарок.
        Надо было как-то перекантоваться до вечера.
        - Ой, Генка, а что ты тут делаешь?
        Начинало смеркаться, и Генка с трудом различал буквы на странице, поэтому, когда его позвали, он не сразу разглядел, кто перед ним стоит.
        Маленькая худенькая девчонка с двумя торчавшими в разные стороны косичками. Где-то он ее видел.
        - Ты не узнаешь меня? Я Стеша! Я теперь учусь в твоем классе!
        Сидоров все еще тупо рассматривал незнакомку. Спал он, что ли, все время? Голова была непривычно ватной и пустой.
        Ацинзол, говорите? Ну-ну…
        - Ты что здесь делаешь? - буркнул он, спуская ноги на пол. Кажется, он действительно видел эту девчонку. Ее посадили рядом с Маканиной.
        - Просто… я сюда постоянно хожу, - запнулась Стеша. - А ты-то что?
        - Брат у меня здесь, - нехотя ответил Генка, пряча прочитанную книгу в рюкзак. - Я его жду.
        - А у нас здесь просто клуб. - Стеша была невероятно рада внезапной встрече. - Хочешь со мной? Просто пойдем, и я тебе все объясню.
        - Что я там делать буду? - Никуда идти Сидорову не хотелось.
        - А я стою, просто жду… - Стеша, казалось, не слышала Генкиного отказа. - Вдруг вижу - ты сидишь. Я сначала подумала, что ты спишь. Но ты вдруг стал страницы перелистывать. Да с такой скоростью! Неужели ты успел прочитать?
        - Успел, - отстранился от нее Сидоров, он уже давно выработал собственную методику чтения книг. - Иди в свой клуб. Я мимо. Мне домой пора.
        - Ну, пойдем, поиграем! Тебе понравится, - упрямо твердила Стеша.
        - Какое поиграем! Отвали, нул ее от себя Сидоров.
        Он подхватил рюкзак под мышку и зашагал по коридору к лестнице.
        - Надумаешь, приходи в Веселый сад! - крикнула ему вслед Стеша. - Мы там каждый понедельник собираемся, после шести!
        Генка вылетел на улицу. Больше ему не хотелось ни с кем встречаться. Хватит с него неожиданных встреч! Лучше уж вечно зудящая бабушка, чем очередное лекарство от иллюзий.
        Глава шестая
        Замечание в дневнике
        Утром Генка оказался возле школы раньше милиционера. Его подняла бабушка. Она так долго и громко возилась с какими-то коробками у себя за ширмой, что лежать в кровати больше не было сил.
        - Давай, давай, иди, - проворчала она, с грохотом закрывая очередную полочку в комоде. - Нечего сюда чужих людей приваживать. А то сегодня милиционер, завтра милиционер, а послезавтра полдома вынесут, слова сказать не успеешь. Иди-иди, непутевый. Как есть непутевый, весь в свою мать! Аяейговорила, когда она за твоего отца замуж выходила: не будет толку. Но меня ведь никто не слушается! Все делают по-своему.
        Еще какое-то время Генка пытался прятать голову под подушку, но несмолкаемое ворчание бабушки все-таки выгнало его из постели.
        - Ну куда, куда босиком? - Бабушка взмахнула руками, как старая ощипанная курица. - Давно не болел? Всю пенсию на твои лекарства извела. Еще хочешь? Никто мне не помогает, никто. Растила дочь, растила, думала, мне помощницей станет. Так нет, выросла неблагодарной, нашла себе упыря, бросила детей и сбежала. Кукушка!
        Генка включил воду и заодно нажал на рычаг спуска воды в туалете. Голос бабушки утонул в этом потоке. На секунду стало хорошо. Он сполоснул лицо, глянул на свое хмурое отражение и из ванной сразу повернул в комнату. Надо было скорее собираться и бежать, пока бабушка вновь не завела свою шарманку.
        - Ну куда ты за ботинками потянулся! - Сидоров уже почти переобулся, но бабушка не теряла бдительности. - Кто ж на улицу идет, не позавтракав? Живот давно не болел? Посмотри на себя. Тощий стал. Как тебя ноги держат, непонятно. Иди за стол, а то потом будете жаловаться, что вас бабка не кормит.
        - Не будем, - отозвался Генка, упрямо не выпуская ботинок из рук.
        Сказал он это зря. Промолчал, так бы, может, и ушел. Но теперь на его голову обрушилась новая порция ругани.
        - А кто матери жаловался, что я вам денег не даю? Да что вам давать, если вы все съедаете в один день! На вас же не напасешься! Один придет, второй… Живо за стол. И только попробуй хоть крошку оставить!
        Генка давился толстым куском хлеба, щедро намазанным маслом, и проклинал все на свете. Теперь он втайне надеялся, что милиционера в эту ночь посетит бессонница и он придет на час раньше. Ненавистную манную кашу Генка впихивал в себя уже через силу. Бабушка стояла напротив и, умильно сложив руки на животе, смотрела на мучения внука.
        - Не торопись, не торопись, не отнимают! - тут же откликнулась она на Генкин вздох. - Давай, давай, тарелки любят чистоту. Нечего продукты на мусорное ведро переводить. Что глазами стреляешь? Недоволен? Все вы такие, вас растишь, стараешься, а вы злитесь. Весь в мать! Весь! Она такая же…
        Конец этой уже знакомой истории Генка дослушивать не стал. Он выскользнул из-за стола, быстро сунул тарелку под струю горячей воды, обмахнул ее полотенцем и бросился в прихожую.
        И вот теперь он стоял около центральных ворот, чувствуя, что от недосыпа замерзает. Стеша появилась неожиданно.
        - А почемуты один? - спросила она, и Генка резко повернулся. - Тебя уже привели?
        - Никто меня не привел, - ответил Сидоров, глубже засовывая руки в карманы куртки. - Иди куда шла.
        - Мне просто надо с милиционером поговорить. - У Беленькой были такие глаза, словно она сейчас заплачет. - Он не придет, да?
        - Придет! Куда ему деваться. Тебе-то он зачем сдался?
        - Мне просто надо… один вопрос ему задать, - испуганно улыбнулась Стеша. - Ятутв сторонке подожду. Ладно?
        - Делай что хочешь, - шевельнул плечомСи-доров. Он этого движения холод пробежал по телу, и Генка затанцевал на месте.
        Сколько можно ждать? Еще немного, и он не успеет сбежать с урока. А если он останется на урок, то неизвестно, когда вообще вырвется из этого учебного ада.
        В школе звякнул предупреждающий звонок, когда Пушков появился около ворот. Но был он не один. Рядом с ним шла девушка.
        - Так, - хмуро глянул на Генку милиционер. - Рты закрыли, и за мной!
        Генка опешил от такого обращения во множественном числе, но, вспомнив, что где-то поблизости топчется Стеша, успокоился.
        - Так, а ты что здесь делаешь? - Только сейчас Пушков сообразил, что количество конвоируемых у него увеличилось. Он достал из планшета разнарядку. Нет, там был записан один человек. - Тебе чего? - недовольно посмотрел он на Беленькую.
        В школе взмолился о пощаде звонок.
        - Извините, пожалуйста. - Стеша густо покраснела и стала изучать мыски своих ботинок. - Можно вас спросить?
        - Ну? - Участковый еще не сменил хмурое выражение лица на более приветливое, поэтому выглядел угрожающе.
        - Я всего на минутку, - растерялась Беленькая, не зная, чего в этом «ну» больше - желания испугать или согласия слушать.
        - Так давай быстрее! - Милиционер покосился на девушку, оставшуюся за воротами.
        - А вот если деньги пропали, то что бывает? - Было видно, что Стеша изо всех сил держится, чтобы не сбежать - со стражем порядка разговаривать ей было страшно.
        - Какие деньги? - тяжело вздохнул Пушков.
        - Но вы же ищите потерянное? - Беленькая путалась больше участкового.
        - Я ничего не ищу, - сурово отрезал милиционер. - Это не по моей части. Что у вас там пропало?
        - Просто… - начала Стеша и вдруг затараторила: - Нет, у нас ничего не пропало, но вот если пропадет, тогда - что?
        - В школе? - догадался участковый.
        - Ну, совершенно случайно, - отступила Беленькая. - Были - и вдруг нет.
        - Сколько?
        - Пятнадцать тысяч, - выдохнула Стеша и от ужаса прикрыла рот ладошкой.
        - Немало, - качнул головой Пушков. - Откуда же у тебя столько?
        - Просто мы… - пролепетала Беленькая. - А вот тому, кто потерял, что будет?
        - По шее будет, - легко вынес приговор милиционер. - Ис родителей взыщут. С вас-то что брать?
        - Их посадят?! - ахнула Стеша, хватаясь за щеку. Сидоров недовольно отметил про себя, что Беленькая слишком активно размахивает руками, словно пытается взлететь.
        - Да кому вы нужны! - разозлился Пушков. - Лезете со своими мелочами! Вы что думаете, нам тут делать нечего, кроме как ваши дурацкие деньги искать да сопливую мелюзгу в школу водить? Да я вам всем по шее надаю, чтобы спокойнее были!
        Стеша мгновенно побелела и качнулась, готовая вот-вот упасть в обморок от страха.
        - Шутит она. - Генка поправил на плече сумку и пошел к школе, так что милиционеру пришлось оставить Беленькую и пойти следом за ним. - Давайте вашу бумажку. Я подпишу и завтра вам отдам.
        Пушков быстро глянул на ворота и полез за разнарядкой.
        - Ты вот что, - заторопился он. - Распишись за все дни, чтобы я с тобой больше не валандался. И завтра в отделение занеси. А то дел у меня много. Некогда с тобой возиться. Мне преступниками заниматься надо, а тут подсовывают маломерков. - Он, уже не отрываясь, смотрел на ворота и призывно улыбался своей спутнице. При этом лицо его из худого и злого превратилось в очень даже симпатичное. Даже шапка на его лохматой голове стала сидеть по-другому. - Все! Завтра жду! А не принесешь… - Он на мгновение для убедительности сжал пальцы в кулак и поднес его к Генкиному носу. А потом сунул Сидорову лист бумаги и помчался по обледенелой дорожке обратно. Около ворот он чуть не упал, поскользнувшись на повороте. Девушка звонко захохотала.
        - Знаешь, что тебе надо сделать? - Генка задумчиво повертел в руках бумагу. - Раздобыть роспись Алевтины.
        - Где же я ее возьму? - Стеша выглядела испуганной.
        - А что у вас там с деньгами? - Сидоров весело посмотрел на новенькую. Лицо у нее было одного цвета со свеженькимснегом, выпавшимно-чью и еще не затоптанным неугомонной школьной братией. - Украли, что ли?
        - Не знаю, - пожала плечами Беленькая, поправляя на голове капюшон. - Их дали Васильеву, а потом они исчезли.
        - Ну и пускай Васильев ищет.
        - Просто он говорит, что у него конверта не было. - Стеша шмыгнула носом - было видно, что все это ее очень расстраивает. - Говорит, что это я его потеряла.
        - А ты теряла? - Сидоров в открытую смотрел на новенькую и улыбался. Он давно все понял (с Васильевым стало ясно еще в первом классе), но с большим удовольствием продолжал путать Беленькую.
        - Я не теряла! Олеся ему в руки отдала, - по новому кругу стала объяснять Стеша. - Но этого никто не видел. А Рязанкина говорит, чтобы я искала.
        - Ну, так ищи!
        - А зачем искать, если я не видела, куда он его дел! - Стеша подняла на Генку большие испуганные глаза, и Сидорову стало неловко, что он так себя повел.
        - Ладно, не дрейфь, найдутся твои деньги. Ты мне потом все расскажешь, а пока иди. Тебя Алевтина Петровна ждет. И постарайся сделать так, чтобы она расписывалась на чистом листе!
        Последние слова раздались уже из кустов, куда Сидоров спрятался, чтобы не попасть на глаза грозной завучу. Она как раз вышла на крыльцо.
        - Так! - Алевтина строго сдвинула брови. - 9-й «Б»? Я смотрю, это заразно? Стоит в этом классе появиться новому человеку, как он тут же становится таким же, как они. Беленькая! Как это объяснить?
        - Просто мы… - начала оправдываться Стеша.
        - Без просто! - прервала ее завуч. - Дневник, и чтобы родители посмотрели, что я здесь напишу.
        Стеша повернулась в сторону пустой главной аллеи. Вдалеке между деревьями мелькнула серая куртка.
        - Понимаете! - Смотреть в глаза Алевтине Петровне в этот момент было страшно, поэтому Беленькая старательно изучала мыски своих ботинок. - Я забыла дневник. Вернее, его у меня забрали вчера и обещали сегодня вернуть. Вернее… Вы не могли бы написать замечание на листочке? А я обязательно все родителям покажу.
        - Что?! - Глаза завуча округлились.
        - Просто… я дневник забыла, - прошептала Стеша и попятилась.
        - Так! А ну, быстро в класс! Гуляют они тут! Сидорова видела?
        - Так вон он… милиционер идет, - махнула рукой Беленькая в сторону ворот и робко потянула на себя дверь.
        Завуч посмотрела на главный въезд. Там, около ворот, все еще стоял влюбленный милиционер.
        - А где?… - начала она, но рядом уже никого не было. - Так! - грозно выдохнула завуч. - Ну, я сейчас все узнаю!
        И она отправилась в 10-й «А», проверять, на месте ли этот неугомонный Сидоров.
        Генка проскользнул вслед за ней в школу и устремился на второй этаж в кабинет истории.
        За дверью стоял привычный шум - ни история, ни правоведение не проходили у них тихо. Историк все время затевал какие-то споры, громкие обсуждения боев и исторических документов. Генка шагнул в класс и застыл на пороге.
        - Сидоров, - покачал головой Сергей Герасимович. - Не надоело?
        Генка весело ухмыльнулся. Сегодня ничего не могло испортить ему настроение. К тому же таблетки «Ацинзол», которые он глотал чуть ли не каждый час, производили на него странный эффект - ему становилось легко и весело, улетучивалась ленивая сонливость.
        - А придет Алевтина Петровна, под парту спрячешься? - Историк еще не мог решить, что ему делать, - пускать непутевого ученика или выгнать, поэтому вместе с Сидоровым они стояли у дверей. - Гена, этот вопрос нужно решить…
        - А что тут решать? - вскочил Васильев. - Давайте запишем его сыном полка!
        - Лучше уж тогда внуком революции, - улыбнулся Быковский. Лиза Курбаленко неожиданно громко засмеялась этой шутке.
        - Хватит издеваться над человеком! - не выдержала Маканина. - Придумали бы, что делать.
        - Ты, Маканина, над своим делом думай, - зло бросил в ее сторону Андрюха. - У тебя там с бухгалтерией нелады, а мы сами разберемся.
        Олеся вспыхнула и опустилась на место. Стеша же, наоборот, побледнела и испуганно захлопала глазами.
        - Какой кошмар, - негромко прошептала Аня Смолова. - Ябы давно от страха умерла.
        - Ага, помрешь ты, как же! - Васильев сегодня успевал за всеми. - Сидорыч, в бега тебе надо подаваться. Давайте мы ему скинемся на билет до Африки? Пока туда, пока обратно, на месте месяца два - здесь обо всем уже забудут.
        - Васильев, кончай балаган, - не выдержал Сергей Герасимович. - Хоть бы дельное что предложил.
        - Предлагаю махнуть Сидорыча на Жеребцо-ву из «А»! - Остановить Васильева было невозможно.
        - Жеребцова-то тебе чем не угодила? - простонала Курбаленко.
        - Так у нее же, это, роман с Рудалевым из десятого. Вот пусть она там и сидит.
        - У Жеребцовой? - удивленно вздернула брови Рязанкина.
        - Да она все перемены около их класса торчит! - со знанием дела сообщил Андрюха.
        - Ну при чем здесь Жеребцова? - спросила Плотникова, но ее не услышали.
        - А давайте вы поговорите с Юрием Леонидовичем, - предложила Рязанкина. - Он наш классный руководитель, он должен что-то сделать. Надо скорее что-то решать!
        - Гена, ты-то почему молчишь? - снова повернулся к Сидорову историк. будь.
        - Я в десятом классе учиться не буду, заклинание повторил он.
        - Хорошо, а где ты будешь учиться? - устало вздохнул Сергей Герасимович. Было видно, что над этой проблемой учителя бьются уже не первый день. - Почему ты ничего не делаешь? Все думаешь, что кто-то решит твою проблему за тебя?
        - Вы взрослые, вот и решайте! - подпрыгнул Васильев. - С нас-то какой спрос?
        - А что вы все на взрослых киваете? - Сергей Герасимович прошел по классу, тем самым давая Генке возможность войти. - Кто вас только этим сказкам научил, что кто-то что-то вам должен? Сами творите дела, сами в них и разбирайтесь.
        - Ацинзол, - прошептал Сидоров.
        - Что? - повернулся к нему историк.
        - Ацинзол - лекарство от иллюзий, - громче произнес Генка. - Говорят, классная штука.
        - Ничего про такое лекарство не слышал, - быстро заговорил учитель. - А вот то, что ты бездействуешь и теряешь время, - это плохо.
        - Да делаю я… - начал Сидоров и не закончил. Он как раз вовремя повернул голову, чтобы заметить выходившую из-за угла завуча.
        Рыбкой Генка нырнул в класс и бросился к шкафу, стоявшему у дальней стены. Историк отступил к доске и начал вешать карту. Класс испуганно затих.
        - Сергей Герасимович, что у вас происходит? - Алевтина Петровна застыла на пороге и недобрым взглядом оглядела вскочивших поприветствовать ее ребят.
        - Обсуждаем политику Сталина во время начала войны, - ответил историк. - Решаем, был ли он прав по отношению к малым народам.
        - К униженным и оскорбленным! - поддакнул Васильев.
        - Так. - Алевтина Петровна шагнула в кабинет. Впечатлительная Стеша не выдержала тяжелого взгляда завуча и неожиданно заплакала в голос. - Так, - повернулась в ее сторону Алевтина Петровна.
        - А это она за Гитлера переживает! - заорал Васильев. - Жалеет его.
        - Сидоров появится, немедленно сообщите мне! - Дверь за завучем закрылась, и одновременно с этим что-то с грохотом обвалилось внутри шкафа.
        Все с ужасом посмотрели на дверь. Но Алевтина Петровна решила не обращать на грохот внимания и ушла к себе.
        Грохот повторился. Сергей Герасимович устремился в конец класса. Створка открылась, и по полу запрыгали круглые маленькие пластмассовые коробочки. От удара некоторые коробочки открывались, юркие крышки устремлялись под парты и в проходы.
        Генка отстранил от себя несколько рулонов карт и попробовал подняться, но полка над его головой, и так державшаяся на одном гвозде, не выдержала и обвалилась, стукнув Сидорова по макушке. Ворох листочков с шелестом осыпался на пол.
        - Какое богатство! - среди всеобщей тишины произнес Васильев.
        - Это фотографии? - Аня Смолова, известная своим увлечением фотосъемкой, достала из коробочки рулончик пленки.
        - Это диафильмы. - Сергей Герасимович горстями подхватывал разбежавшиеся коробочки и относил их на свой стол.
        - Диа… что? - переспросил Васильев.
        - Вот оно - новое поколение! - простонал историк. Диафильмов было столько, что они не помещались на столе и снова падали на пол. - Это такой специальный фильм. Его по кадрам показывают.
        - «Если нужно революции», - прочитала Смолова, разглядывая пленку на свет.
        - А-а-а! Тогда понятно, - протянул Андрюха и заржал, показывая рукой на Сидорова, наконец-то выбравшегося из шкафа. Он был весь белый. - Гляди, братва, Дед Мороз!
        - Что-то упало, - пробормотал оглушенный Генка, встряхивая головой, отчего вокруг него образовалось белесое облачко.
        - Там коробка с мелом стояла. - Историк осторожно переступил с ноги на ногу, чтобы ничего не раздавить. - Вернее, когда-то там был мел, а теперь одни крошки остались.
        - Ну вот, - возмутился Васильев. - Подарков не будет! Дед Мороз фальшивый. - Ионза-ржал над собственной шуткой.
        - Не смешно, - холодно отозвалась Курба-ленко.
        На нетвердых ногах Сидоров прошел к свободной парте и упал на стул.
        - У тебя все цело? - забеспокоился историк.
        - Да ладно! - приподнялся Васильев, чтобы лучше рассмотреть, что происходит. - У отличников головы железные. Они и не такое выдерживают.
        - Может, его к врачу? - пискнула Смолова. Она, единственная среди всех, подбирала коробочки и в своих сборах подползла к самым Ген-киным ногам.
        - Ему уже ничего не поможет! - неутомимо орал Андрюха. - Только морг!
        - Сидоров, ну, что с тобой? - склонился над ним Сергей Герасимович.
        - Да ничего! - Генка коснулся уже набухающей шишки на голове. На парту посыпалась меловая крошка. - Вроде, - добавил он, с удивлением рассматривая побелевшие руки.
        - Был Гендальф Серый, стал Гендальф Белый, - снова подал голос Васильев, намекая на известную историю из «Властелина колец».
        - Я у вас посижу, ладно? - жалобно попросил Генка, боясь поднять глаза на учителя.
        - Сиди, конечно, - растерялся историк. Он и сам не понимал, что теперь делать. Выгонять Генку в таком состоянии невозможно, оставлять его в классе после разгрома тоже не стоило…
        - Может, тебе чем-то помочь? - вылезла вперед сердобольная Плотникова.
        - Мне подпись нужна. - Генка впервые поднял голову. - Алевтина должна расписаться на чистом листе бумаги.
        - Раздобудем мы тебе эту подпись. - Андрюха забрался на парту, чтобы быть повыше, он не любил теряться в толпе. - Что ты так переживаешь?
        - Да уж, ты достанешь, - потянула его с парты на стул Ксюша. - Сползай лучше.
        - Отстань от меня! - отмахнулся от нее Андрюха и неожиданно заорал на Маканину: - А ты почему на меня уставилась? Смотреть больше некуда? Вот, Быковского изучай!
        Олеся многозначительно щелкнула языком и отвернулась. Ничего, она еще разберется с этим занудой!
        - Так! Тише, тише! - хлопнул в ладоши Сергей Герасимович. - Гена, сходи умойся. Пускай тебя Плотникова проводит. Смолова, складывай диафильмы обратно в коробку. Быковский, сможешь поставить полку обратно? - Павел посмотрел на учителя так, словно историк обидел его своим вопросом - кто ж не сможет этого сделать! - Тогда продолжаем урок. Все остальные вопросы решим на перемене.
        Но временная тишина долгожданного покоя не принесла. Олеся продолжала сверлить Андрю-хину спину нехорошим взглядом, отчего Васильев ерзал на стуле и вертелся. Вернувшийся после туалета Сидоров какое-то время сидел молча, а потом громко захлюпал носом.
        Первой завизжала Смолова.
        Перед Генкой на парте растекалась небольшая лужица крови. Сидоров возил в этой луже локтем в бессильной попытке зажать пальцами нос. Кровь бежала по руке, стекала по подбородку и щедро заливала парту.
        - Голову запрокинь, голову! - кинулся к нему историк.
        Весь класс повернулся к последней парте. Девчонки отпрянули назад.
        - Платок достаньте! - послышался уверенный голос Быковского.
        Генка, жалко поджимая плечи, пытался запрокинуть голову, но у него тут же начинало что-то булькать в горле, и он наклонялся вперед, отчего кровь лилась из него в два ручья. Не в силах что-то сделать, он тянул к себе рюкзак.
        - Намочи! - Сергей Герасимович сунул в руки опешившей Курбаленко свой платок. - Только холодной! - Сам он одним движением смахнул в парты тетрадки и учебник, вздернул Сидорова вверх и уложил его на стол. Рюкзак, с которым Генка никак не мог расстаться, отправился ему под голову.
        - А почему это так?
        - Кровищи-то сколько!
        - Бедненький!
        - Он помрет, да?
        - Вот ведь…
        - Что же теперь делать?
        - Ой, смотрите, на пол капает!
        - Ну вот, урок опять сорвали.
        - Врача бы…
        - Ну что ты к себе рюкзак тянешь? - хлопнул по Генкиной руке Сергей Герасимович. - Ничего с ним не случится.
        - Там таблетки, - прошептал Сидоров, настойчиво водя пальцами по «молнии» в поисках язычка.
        - Вот! - пробилась сквозь одноклассников Курбаленко.
        Но помощь была уже не нужна. Кровь больше не шла. Учитель для проформы приложил мокрый платок к переносице, а потом просто обтер Генкино лицо.
        - Ас вами не соскучишься. - Он дернул язычок «молнии» на сидоровском рюкзаке. - Ну, что там с таблетками?
        На пол выкатился коричневый пузырек с белой крышечкой.
        - Ты смотри! - первым пузырек подхватил Васильев. - А Сидорыч у нас колесами стал баловаться! Что это? Аскорбинка?
        - А-цин-зол, - по слогам произнес Генка. - Таблетки от иллюзий.
        - От каких иллюзий? - Учитель перехватил пузырек и с сомнением посмотрел на таблетки. - А это не опасно?
        - Ничего, люди живут, - пробубнил Сидоров, слизывая с губ уже начавшую подсыхать кровь. - Мышка бежала, хвостиком махнула…
        - Да погоди ты со своей мышкой! - отстранил его руку историк. - Ты давно это пьешь?
        - Брат вчера дал. - Спорить с Сергеем Герасимовичем у Генки сил не было, поэтому он обес-силенно откинулся на рюкзак и с ухмылкой оглядел удивленные лица одноклассников. - Ну, правда ведь, голове здорово помогает!
        - А это не наркотик? - Учитель рассматривал пузырек на просвет. - Это не вредно?
        - Не вредно. - Генка хотел, чтобы его голос звучал убедительно, но из-за слабости получалось скорее жалостливо. - Я вчера пил, ничего.
        - От каких это иллюзий он тебя лечит? - Высокий Быковский тоже с любопытством смотрел на пузырек в руках учителя. - От жизни, что ли?
        - Ни от каких, - насупился Генка. Ну как он объяснит этому благополучному народу, что ему плохо, что уже никакие таблетки его не спасут. - Витамины это обыкновенные. Что не понятно-то?
        - Ладно, - сдался Сергей Герасимович.
        - Ешь свои витамины. А вы расходитесь! И так от урока ничего не осталось. Тему пройдете самостоятельно, по учебнику. - Он посмотрел на перепачканные в крови руки и грустно добавил: - Ну, и постарайтесь особенно не трепаться о том, что произошло. Я сегодня же поговорю с Юрием Леонидовичем. Посмотрим, что можно сделать.
        Глава седьмая
        Заявление о переводе в десятый класс
        - Слушай, ты, моль бледная! Ты что здесь устраиваешь?
        Из класса почти все вышли. Стеша, как всегда, закопалась. Она еще складывала учебник и контурные карты, когда над ней навис Васильев.
        - Ну, что глазелки вылупила? - Андрюха снизу поддел Стешину тетрадку, и она спрыгнула со стола.
        - Эй! - остановилась возле двери Маканина. - Грабли убери!
        - А ты, перелетная птица, вообще засохни, пока тебя за Сидоровым в другой класс не отправили! - Васильев даже не посмотрел в сторону Олеси, его интересовала только Беленькая. - Так что ты там говорила про деньги?
        - Ты же сам их потерял, - прошептала Сте-ша, наклоняясь, чтобы поднять тетрадь.
        - Что ты сказала?! - Андрюха наступил на тетрадь, одновременно отталкивая Беленькую. Стеша полетела в проход. Загремели потревоженные парты. - У меня что-то со слухом или у тебя с голосом?
        - Отвали от нее! - сорвалась со своего места Маканина.
        - Не лезь! - Еще секунду назад Рязанкина сидела на своем месте, около стола учителя, но вот она уже преграждала дорогу Олесе. - Это не твое дело!
        - Да какое не мое дело! - рвалась через низкую Ксюшу Маканина. - Ну, ты, дубина, не трогай ее!
        - Я тебя еще раз спрашиваю: куда ты дела деньги? - склонился над сидевшей на полу Сте-шей Васильев.
        - Это ты их потерял, - испуганно прошептала Беленькая.
        - Что-то я этого не помню, - нагло улыбнулся Андрюха.
        - Все видели! - тянулась через Рязанкину Маканина.
        - Кто видел? - спокойно повернулась Ксюша. - Никто не видел. Эй, Когтев, ты видел, как Беленькая отдавала деньги Васильеву?
        Стас задумчиво почесал затылок и пожал плечами.
        - Вот, он ничего не видел, - всё так же спокойно произнесла Рязанкина.
        - Ты все врешь! - в лицо ей прошипела Олеся.
        - А может, вы врете? - Ксюша была само спокойствие. - Откуда вы это взяли, если никто не видел?
        - А ты? Ты же рядом стояла! - не унималась Олеся.
        - Ну, как можно видеть, как что-то пропало! - захохотал Андрюха. Но смех его сразу оборвался. Он с тревогой посмотрел на Рязан-кину. Ксюша ответила ему таким же внимательным взглядом, а потом с усмешкой повернулась к Маканиной.
        - Я… Ничего… Не видела…
        - Ну, не может быть! - ахнула Беленькая. - Милиционер сказал, что за это могут в тюрьму посадить.
        - Вот и отправляйся туда, - недовольно дернула плечом Рязанкина, отступая к своей парте. От этого неожиданного маневра Маканина чуть не упала.
        - Вам понятно? - посмотрел на опешивших одноклассниц Васильев. - Чтобы завтра же день-
        ги были на месте. А то кому-то сильно не поздоровится!
        - Где же я их возьму? - Стеша испуганно поджала под себя ноги и стала нервно натягивать на колени короткую юбку. - У меня столько нет.
        - Иди клад искать, - хмыкнул Андрюха. - А ты, - повернулся он к Маканиной, - хорош из себя гипнотизера строить. Затылок мне скоро взглядом просверлишь. Я сказал, что не брал, значит, не брал! Это понятно? А будете мне здесь возбухать - прибью!
        Он резко замахнулся, и Стеша взвизгнула, прикрывая голову локтем.
        - Вот дурачье, - устало выругался Андрюха, перешагивая через сжавшуюся Беленькую. - Короче, счетчик тикает. Либо возвращаешь деньги, либо можешь здесь не появляться.
        - Я не… - начала Стеша, но Васильев ее уже не слушал. Он подхватил свою сумку и пошел вон из класса.
        - Да ты сам их украл! - бросила ему в спину Маканина.
        Андрюха сделал несколько широких шагов и оказался рядом с Олесей. От неожиданности Маканина качнулась назад и уперлась в парту.
        - А знаешь, кто украл? - Васильев буквально нависал над Олесей. Она впервые так близко смотрела на одноклассника, отчего на его лице оказались видны все прыщики и шелушинки.
        - Ты, - одними губами произнесла Маканина.
        - Тот, кто громче всех орет, - крикнул он. - А орешь здесь у нас пока одна ты!
        И он быстро вышел, оттолкнув ожидавшую его в дверях Рязанкину.
        - Ну как же так? - всхлипнула Стеша, поднимая с пола многострадальную тетрадку.
        - Да никак! - Олеся брезгливо протирала лицо платком после такого близкого общения с Васильевым. - Ты тут ни при чем. Это у нас с ним старые счеты.
        - Какие счеты? - Беленькая была до того напугана, что в панике вместо того, чтобы собираться, начала все доставать из рюкзака.
        - Старые. - Маканина не собиралась рассказывать новенькой недавнюю историю с Галкиным и глупыми васильевскими шуточками. - Не бери в голову, найдутся эти деньги.
        - А если не найдутся? - Стеша задумчиво смотрела на дно пустого рюкзака, пытаясь сообразить, что же ей делать дальше.
        - А если не найдутся, то все свалим на Васильева. - Олеся не видела, из-за чего здесь можно так убиваться.
        - Милиционер сказал, что ответственность нести будут родители, потому что с нас брать нечего. - Беленькая обняла рюкзак и медленно опустилась на стул.
        - Да что ты заводишься? - удивленно подняла брови Олеся. - Ты ничего не понимаешь! Это розыгрыш! Глупый розыгрыш, на какой способен один Васильев. Он у нас вообще шутник. Ты привыкай, потому что попала в самый веселый класс на свете!
        - Но он так кричал… - Стеша начала понемногу успокаиваться. Она с удивлением рассматривала разложенные перед собой учебники и тетради, соображая, что с ними теперь надо сделать.
        - Ну, такие уж мы шумные, - развела руками Маканина. - Чуть что, крушим все что ни по-падя. Правда, Когтев?
        - А чё? - поднял голову Стас, пропустивший весь разговор.
        - Урок сейчас другой будет - вот чё! И Маканина вышла в коридор.
        Ее опять начинала бесить эта тихая Беленькая. И зачем она кинулась ее защищать? Спокойно бы прошла мимо… Нет же, понадобилось встрять! Как будто и так не понятно, что Васильев все делает нарочно, не может забыть историю с дракой. Ну, ничего, в этот раз она на его шуточки не купится. Пусть вдвоем с Рязанкиной развлекаются. Она в их играх больше не участвует. Не хватало еще, чтобы ее все-таки выперли из школы!
        Но история с деньгами никак не хотела уходить из ее головы. Все уроки она ловила себя на том, что то и дело с недоумением поворачивается к окну.
        И как только этот дурацкий конверт ухитрился пропасть? Ведь все время был на виду, а потом раз - и исчез. Прямо колдовство какое-то!
        Звонок с последнего урока разогнал девятиклассников по домам, одна Маканина задержалась в раздевалке, мечтая неизвестно о чем. Она упрямо смотрела в окно, словно пыталась разгадать тайну таинственного исчезновения конверта.
        А ведь он у Васильева. Стопудово - у Васильева! Больше некуда ему деться. Как же заставить Андрюху сказать правду? Может, припугнуть? Попросить Сидорова, пусть он поговорит с десятиклассниками. Васильев от одного вида Алекса деньги отдаст. Тому даже говорить ничего не придется.
        Олеся потянула к себе куртку. Нет, Алекс не согласится помочь. Нужен кто-то другой.
        - Так! Маканина, подойди сюда!
        От неожиданного обращения к себе Олеся вздрогнула. Вешалка звякнула, обрывая крючок на куртке.
        - Ну, что ты там застыла?
        Олеся робко взглянула на завуча, с трудом рассталась со своей курткой, забросив ее на верхние рожки вешалки, и подошла к решетке, отделяющей раздевалку от холла.
        - Маканина, скажи, пожалуйста, что у вас происходит в классе?
        Алевтина Петровна выразительно посмотрела на стоявшего неподалеку Сергея Герасимовича и качнула головой.
        - Ничего не происходит, - пожала плечами Олеся, испуганно оглядывая коридор. Рядом с историком стоял Юрий Леонидович и сухо смотрел на свою подопечную.
        - Но это же не так! - недовольно поморщилась завуч.
        '^ «Неужели они знают про деньги?» - мелькнуло в ее голове. Это было бы уже совсем неприятно! После бурного ноября, когда их класс сотрясали скандал за скандалом, не хотелось и декабрь начинать со скверной истории.
        Маканина переводила взгляд с одного учителя на другого, не зная, чего они ждут от нее.
        - Ну, что же ты? - подогнала ее завуч. - Говори!
        - Мы хотели школьный огонек провести, - начала Олеся издалека. - Ну, чтобы никого чужих, одни свои…
        - А кто это у вас вдруг стал чужим? - нахмурилась Алевтина Петровна.
        - Ну… - совсем потерялась Маканина. - Только наш класс Мы уже и деньги собрали…
        - Вот, я говорил! - подал голос Червяков. - Этот класс неуправляем. Видите? Творят что хотят!
        - Но мы же спрашивали разрешения, - почти шепотом произнесла Олеся.
        - Сидоров-то тут при чем? - перебил Мака-нину Сергей Герасимович.
        - Если их опять соединить вместе, здесь такое начнется! - грозно сверкнула глазами завуч.
        - Что начнется? - Олесе не понравилось, как о ее родном классе отзываются. - Как будто мы хуже остальных!
        Завуч выразительно посмотрела на Червякова.
        - Ваше упущение, Юрий Леонидович, - произнесла она. - После лета класс совсем распустился. Не хватало нам еще какого-нибудь криминала! Помяните мое слово, досидимся до ЧП.
        - Но Сидоров совершенно не конфликтный ребенок, - попытался напомнить о себе историк.
        - Не конфликтный? - повернулась к нему завуч. - Да он уже несколько лет не дает расслабиться ни одному учителю! То ему учебник не нравится, то он придумал новое решение задачи… Я, конечно, понимаю: мальчик умный, не по возрасту развитый. Его никто и не выгоняет. Напротив, каждый учитель только рад, что у него есть такой ученик! Это же победы на олимпиадах и конкурсах, это, в конце концов, престиж школы. Но и нас нужно понять. Мы работаем с обычными детьми. Одаренность - это не наша специализация. Вот мы и делаем все, что можем, чтобы Сидорову у нас было комфортно.
        - Но, Алевтина Петровна, - попытался вклиниться в грозную тираду начальницы историк.
        - Сергей Герасимович! - повысила голос завуч. - Не забывайте, что мы в первую очередь должны думать обо всех, а не о каждом! У нас коллектив. И если кто-то из этого коллектива выбивается, то ему приходится терпеть некоторые неудобства. Я уверена, что Сидорову в десятом классе гораздо лучше, чем в девятом. Там его хотя бы немного заинтересует учеба.
        - Но он ведь согласен учиться и в прежнем классе! - Видимо, говорил это историк не в первый раз, так что слова его звучали не очень убедительно.
        - Разве это учеба? Вот теперь пускай он учится. - Завуч была категорична.
        - Но как же вы не понимаете!.. - не сдавался Сергей Герасимович.
        - Это вы не понимаете, что учебный процесс - сложная система, и к ней нельзя подходить с точки зрения эмоций. Так они у нас все начнут из окон прыгать, а мы их будем жалеть. И дожалеем до того, что всех нас отсюда повыгоняют за профнепригодность! Если в классе начинаются неуправляемые процессы, то с ними надо бороться жесткими методами. Я смотрю, 9-й «Б» еще не успокоился. Ох, дождетесь, что они выкинут еще какую-нибудь каверзу!
        - Мы его потеряем, - стоял на своем историк.
        - Потеряем - найдем! - уверенно произнесла Алевтина Петровна. - Не иголка в стоге сена. Скоро процесс адаптации в новом классе закончится, и все будет нормально. Маканина, а ты что здесь стоишь? - Казалось, учителя забыли про Олесю. - А ну, марш домой! - Маканина качнулась обратно в раздевалку. - Хотя постой! Ты знаешь, где живет Сидоров? - Олеся молча кивнула. - Отнеси ему. Пусть бабка подпишет, что она не против перевода. Мне пора переоформлять его документы.
        От долгого стояния без движения руки Маканину слушались плохо. Она взяла листок и на прямых ногах пошла к своей куртке.
        Это что же выходит? Сидоров официально еще не переведен из их класса? Значит, он вполне еще может не ходить на занятия в десятый, а оставаться у них!
        В ее руках что-то захрустело - пальцы сами собой мяли переданную ей бумагу.
        Правильно! Если согласия от бабки не будет, то Генку никуда не переведут - и конец всей истории.
        Для верности она разорвала скомканный листок пополам и сунула обрывки в рюкзак. Лучше всего это заявление сжечь, чтобы и следа от него не осталось! А пока суд да дело, пока выяснят, что до бабки никакая бумага не дошла, столько времени пройдет, что никого никуда переводить уже не понадобится.
        Олеся быстро оделась и выскочила на улицу.
        - Быковский не проходил?
        Вот уж не ожидала, что Курбаленко так надолго задержится. После звонка уже прошло полчаса!
        - Не видела, - отмахнулась от нее Олеся, пробегая мимо.
        Лиза недовольно щелкнула пальцами и устремилась в школу. Что-то она в последнее время часто спрашивает про Павла. И на переменах старается вертеться около него. Уж не собирается ли она записать Быковского в свои кавалеры?
        И главное, как вовремя! Когда у Павла только-только завязались отношения с Гараевой из «А».
        Но Олесе не хотелось сейчас об этом думать. Требовалось как можно быстрее предупредить Сидорова, что все его проблемы решены.
        Дома она сразу схватилась за трубку.
        - Какое заявление? - Генкин голос по телефону был бурчаще-недовольным, словно Мака-нина его разбудила.
        - Я же говорю! - Олесе так много всего хотелось сказать Сидорову, что она постоянно перескакивала с мысли на мысль. - Историк за тебя заступился. Я сама слышала! А завуч говорит, что школа - это коллектив. А потом сказала, что твоей бабке надо заявление подписать, чтобы тебя в десятый класс перевели. И бумагу дали, а она порвалась!
        - А при чем здесь коллектив? - Видимо, Сидоров запутался окончательно.
        - Так ведь все вместе! - выпалила Олеся.
        - Рвали вместе? - Генкин голос стал напряженным.
        - Нет, - рассмеялась Маканина. - Порвала я.
        - А что там было? - осторожно поинтересовался Сидоров.
        - Я же говорю! - совсем развеселилась Олеся. - Алевтина передала для тебя бумагу, чтобы бабка твоя расписалась - она, мол, согласна, чтобы ты учился в десятом классе. - Маканина даже устала выговаривать такую длинную и сложную фразу. - А я подумала: раз заявления нет, значит, тебя не переведут.
        - Что было в этом заявлении?
        - Ну, написано всякое… Алевтина расписалась. - Олеся полезла в рюкзак за остатками скомканной бумаги. - Ой, да я толком не смотрела. Что там читать-то?
        - Расписалась? - придушенно произнес Генка.
        - Ну да, вот тут в уголочке. - Олеся зашуршала листочком.
        - Не рви больше ничего! Я сейчас приду!
        - А зачем?… - начала Маканина, но из трубки уже неслись сигналы отбоя.
        Очень интересно! Она старалась, спасала Генку, а ему это заявление, оказывается, нужно. Ну, и пожалуйста.
        Олеся разгладила жеваные половинки. Ладно, можно сказать, что порвалось по дороге. В конце концов, она не обещала передать бумагу в целости и сохранности.
        Генка ворвался в ее квартиру ураганом.
        - Где оно?
        - Там, - Маканина мотнула головой в сторону своей комнаты, где на столе лежали жалкие остатки заявления.
        - М-да… - Генка завис над столом знаком вопроса, придирчиво изучая уголок с подписью.
        - Помялось по дороге, - не моргнув глазом соврала Олеся. - Я хотела как лучше!
        - Ладно, так сойдет, - вдруг согласился Сидоров и сгреб заявление со стола.
        - А зачем тебе оно? - заспешила за ним в прихожую Маканина. - Ты же не собирался оставаться в десятом.
        - Да фиг с ним, с десятым! - Генка спешно одевался. - Мне Алевтинина подпись нужна.
        - Ты хочешь аттестат подделать? - испуганно ахнула Олеся.
        - Ну, ты совсем с дуба рухнула. - У Генки руки были заняты натягиванием куртки, а то бы он непременно покрутил пальцем около виска. - Кому нужен аттестат в пятнадцать лет? Ну, бывай!
        - А ты завтра в школу придешь? - уже на пороге спросила Олеся.
        - Все, цирк закончился и клоуны разбежались! - Сидоров с топотом понесся вниз по лестнице.
        - Вот ненормальный, - пожала плечами Ма-канина, провожая одноклассника взглядом.
        Ей, конечно, было страшно интересно, что там еще придумал этот неугомонный Генка, но она знала, что из Сидорова никогда ничего не вытянешь, пока он сам не захочет все рассказать.
        А рассказывать Генке пока и нечего было. С заветным листочком он помчался домой, где тут же сунул его в сканер. С получившимся отображением пришлось немного поработать, но в целом роспись была очень даже похожа. Разнарядка, которую ему дал милиционер, уже давно была отсканирована. Оставалось только скопировать росписи в нужных графах и распечатать.
        Генка долго приноравливался, чтобы росписи завуча легли в нужную графу. Вблизи, конечно, было видно, что все это впечатано. Но в спешке и в полумраке их можно было принять за настоящие.
        Понес Сидоров разнарядку участковому не сразу. Он решил немного выждать, чтобы не было подозрительно, что он так быстро выполнил задание. Так он протянул до пятницы.
        Конец недели, никто бумажками серьезно заниматься не будет. Оставят на потом. А к тому времени Генка что-нибудь придумает.
        Участкового Пушкова Сидоров перехватил на выходе из кабинета - рабочий день заканчивался.
        - Вот, пожалуйста, - протянул он ему сложенный листок.
        - Это что? - привычно нахмурился милиционер.
        - Вы просили росписи поставить.
        - А, - обрадовался участковый, разворачивая бумагу. Генка задержал дыхание. - Молоток! Гуляй! - Сидоров отступил назад. - И это… - повернулся к нему Пушков. - Школу больше не пропускай!
        Генка зачем-то поднял сжатый кулак вверх и помахал им в воздухе.
        Все, на ближайшее время он свободен! По крайней мере, до тех пор, пока участковый не сядет писать отчет и не обнаружит при свете дня, что подписи на его разнарядке ненастоящие.
        Конечно, ни в какую школу идти он не собирался. Хотя его подмывало заглянуть туда в понедельник утром. Чисто посмотреть, как все соберутся на представление, а спектакль не состоится.
        - Ой, ой, ты почему такой довольный? - Бабушка сегодня была в благожелательном настроении. - Пятерку получил?
        - Двойку, - буркнул Генка, проскальзывая за свою ширму.
        - Ага, ага, - мелко закивала бабушка, подозрительно поглядывая на внука. - А вот тут опять из школы звонили. Хотели чего-то.
        - Деньги на новогодние праздники собирают, - не моргнув глазом выдумал Сидоров.
        - На праздники, значит, да? - Бабушка стояла в дверях, спрятав руки под передником, и даже не думала уходить. Обычно она все вечера проводила на кухне, где обитал маленький телевизор. Но сегодня она к нему почему-то не спешила. - Это я понимаю. А что ж завуч-то звонила?
        - Это она предупреждала, что у нас занятия на следующей неделе отменили. Всех учителей вирус гриппа скосил.
        - Так-таки всех до одного? - хитро сощурилась бабушка, усаживаясь на стул рядом с ширмой.
        - Лучших из лучших. - Сидоров демонстративно сел спиной к бабушке и включил ноутбук.
        - Ачтой-то последнее время за тобой никто не заходит? - Бабушка явно что-то хотела из Генки выудить, иначе разговор давно завершился бы.
        - Больше не придут. - Старенький ноутбук лениво заскрипел электронными мозгами. Генка мысленно стал его подгонять: «Ну, давай же, родной, давай!»
        - Что, тоже грипп?
        - Нет, в милиции эпидемия сенной лихорадки. - Генка хлопнул коричневым пузырьком по столу - пару раз он его выручил, авось и на этот раз сработает. - Вот, меня тоже заразили. Теперь лечиться надо. И из-за этого месяц в школу ходить нельзя. Три дня уже как нельзя!
        - Нельзя, да? - сокрушенно покачала головой бабушка. - Аязнаю верное средство от всех болезней. Раньше всем помогало. К кому ни приложишь, сразу, как младенец, здоровым становился.
        - Бром какой-нибудь? - Генка решил, что шутка с витаминами прокатила, и с нетерпением поглядывал на экран, ожидая, когда загрузятся все программы. Поэтому он пропустил момент, когда у бабушки в руках оказался ремень.
        - Нет, есть и получше!
        Бабушка медленно вынула руки из-под фартука.
        - Еще раньше помогало кровопускание, - продолжал нести всякую чушь Генка, не замечая, что над ним нависла нешуточная угроза.
        - И кровопускание - тоже!
        Ремень свистнул, разрезая воздух, и попал по спинке стула.
        - Эй, ба, ты что?! - Стул полетел в одну сторону, а Генка - в другую.
        - Я тебе покажу - что! - потрясла сжатым ремнем бабушка. - Я тебе сейчас устрою сенную лихорадку!
        - Я же пошутил! - Генка бросился к кушетке. Ремень хлестнул по столу рядом с компьютером.
        Ноутбук обиженно пискнул, картинка на экране зависла. - Ты что творишь! - подался вперед Сидоров.
        - Поговори мне еще! - Бабушка отпихнула ногой стул. - Погоди! Я тебя вылечу! Так вылечу, врачи не понадобятся.
        - Ну, хорош! - подпрыгнул Генка, уворачиваясь от очередного удара. - Что я сделал-то?
        - Значит, есть за что, раз суетишься! - бушевала бабушка. - Ты что там в школе устраиваешь? Какую это бумагу я должна была подписать?
        - Какая бумага? Дневник за неделю! - Дурацкая ширма мешала Сидорову прорваться к выходу. Так он и стоял за кушеткой, внимательно наблюдая, куда повернется бабушка, чтобы проскочить по свободной стороне.
        - Ты мне зубы не заговаривай! - Бабушка потрясла в воздухе ремнем, делая шаг вперед. Генка на четвереньках пробежал по кушетке и головой вперед соскочил на пол около ширмы. - Куда это тебя перевели?
        - Никуда не перевели! Я остаюсь в своем классе! - Генка оступился, ширма с грохотом обвалилась на бабушкину половину, налетела на спинку стула. Затрещала старая ткань.
        - Ну, я до тебя дотянусь! - Ремень снова свистнул, разрезая воздух. - Ну, ты у меня побегаешь!
        - Теперь-то за что? - Обрывая ткань, Сидоров пробежал по упавшей ширме, соскочил на пол и одним рывком поставил ее на место.
        - А это наперед, чтобы больше ничего не натворил. - Бабушка замахнулась, пытаясь попасть по тощему заду внука, но Генка загородился ширмой, и удар пришелся по деревянной конструкции. - Ато ишь, не справлюсь я с вами никак. Сами бестолковые и меня задурить хотите? Думаете, раз старая, так глупее вас? А вот это мы сейчас посмотрим!
        Бабушка кружила вокруг ширмы, но Генка каждый раз успевал спрятаться, так что удары ремня приходились по перегородкам.
        - Мать твоя мне все голову дурила, теперь вы на шее сидите! Да когда же вы мне отдохнуть-то дадите? У, проклятущее племя. Ну, погоди, доберусь я до тебя!
        - Ну, все, ба, успокойся!
        Особенного времени для разговоров не было - Сидоров едва успевал спрятаться от ремня. Но вот удары стали реже. Бабушка остановилась, тяжело опершись о ширму, с трудом перевела дух.
        - И чтобы я всех этих пузырьков больше не видела! - крикнула она, сжимая кулак. - За дуру-то меня не держи!
        - Да ни за кого я тебя не держу!
        - А то я не знаю, как наркотики выглядят! Сгнить хочешь заживо? Вон их сколько, непутевых, по телевизору показывают!
        - Да какие это наркотики! - взорвался Генка. - Витамины это! Ванька дал. «Ацинзол» называются!
        - Я тебе сейчас такие витамины пропишу! - тяжело махнула рукой бабушка. - Забудешь, как мать родную зовут! Ой, уморил совсем. Вот ведь навязали вас на мою голову…
        Генка вдруг почувствовал страшную усталость. Ему надоело, что его нигде не слышат и не понимают.
        - Да отстаньте вы от меня!
        Он решительно прошел к своему столу, сдернул со стола рюкзак.
        - Мешаю? - бормотал он, по ходу хватая все, что попадало под руки. - Ладно, сейчас отдохнете!
        - Куда это ты собрался? - Бабушка тяжело опустилась на стул. - Далеко?
        - К черту! - Сидоров вытянул из-под бабушки свитер и тоже запихнул его в рюкзак, отчего тот раздулся до предела. - Надоел? Отдохнете!
        - Ага, ага, - заторопилась бабушка. - Иди, иди. Только далеко-то ты не уйдешь. Вернешься. А я тебя встречу! Так встречу, неделю сидеть не сможешь.
        - Да не вернусь я, не волнуйся.
        - Ну да, ну да, - мелко закивала головой бабушка. - Не вернешься. А куда ты денешься? Под забором жить будешь?
        - На заборе, - огрызнулся Генка.
        - Иди-иди, путешественник! - махнула рукой с ремнем бабушка. - Скатертью дорожка.
        Генке очень хотелось так громко хлопнуть дверью, чтобы вложить в этот удар всю боль и отчаяние, накопившиеся в нем за эту неделю. Но он сделал это бесшумно. Грохота на сегодня было уже достаточно.
        Он шел по улице, слабо представляя, в какую сторону ему теперь податься. Через час кружения по знакомым улицам на Генку навалилось безразличие. Он машинально проглотил очередную таблетку из коричневого пузырька.
        Удивительно, но раньше при любых расстройствах Сидоров практически мгновенно заболевал. Воспаления легких преследовали его постоянно. А тут вдруг разом отступили. Словно в экстремальной ситуации организм мобилизовался и решил подождать с болезнями.
        Находиться на улице одному без цели было тягостно. Окажись он здесь при любых других обстоятельствах, все было бы проще. Он нашел бы себе занятие. А сейчас… Одна мысль о том, что идти-то ему некуда, заставляла ноги спотыкаться о каждый камень. Рюкзак больно оттягивал плечи.
        «Все, как нарочно, свалилось», - раздраженно подумал Генка, пиная ногой льдышку.
        Льдинка подпрыгнула и врезалась в ботинок стоявшего неподалеку человека.
        - Убьешь! - раздался уверенный насмешливый голос.
        - Ты что тут делаешь? - хмуро поинтересовался Генка, глядя в спокойное лицо Быковского. Вот ведь благополучный человек - всегда у него все хорошо.
        - С техникой воюю. - Павел показал коммуникатор, зажатый в ладони. - Не слушается.
        Генка машинально посмотрел на часы. Семь часов! Гулял-то он всего ничего!
        А Быковский и правда везунчик. Стоило ему не справиться с карманным компьютером, как тут же встретился с Сидоровым, который в любой программе разобраться может.
        - Что нужно-то? - Встреча была настолько неожиданной, что Генка никак не мог решить - помогать Павлу или брести дальше.
        - Да тут… - От нетерпения Павел потряс коммуникатор и уже собрался стукнуть им об коленку, но Сидоров не выдержал.
        - Ну, ты! - Генка протянул руку, и Быковский без лишних слов вложил в его ладонь непослушную технику.
        Под его пальцами тут же ожил экран коммуникатора. Сидоров почувствовал приятное покалывание в ладони - как давно он не держал в руке эту игрушку! И как он, оказывается, по ней соскучился!
        - Откуда? - с завистью спросил он.
        - Родичи расщедрились, - с гордостью произнес Быковский. - У отца какой-то крутой концерт был.
        - Здорово! - Генка быстро тыкал стилом (маленьким черным карандашиком) в покорный экран, с писком картинки сменяли друг друга. - Что ищем?
        - Откуда самолет в Махачкалу отправляется?
        - Из аэропорта, - усмехнулся Сидоров, быстро набирая в поисковом экране слово «Махачкала».
        На коммуникаторе замигала зеленая кнопка приема информации.
        - Ну а с тобой что? - Павел спокойно смотрел - ему было все равно, кто найдет интересующую его информацию. В этом отношении он был независтлив.
        - Да вроде все, - между делом отозвался Генка. - Неделю поживу спокойно, а потом обратно к вам подамся.
        - А с вещами что? - Павел кивнул на рюкзак, из которого торчал рукав свитера.
        - Бабка выгнала. - Генка нетерпеливо поглядывал на экран, ожидая, когда он выдаст нужную информацию.
        - Так давай ко мне. Мать рада будет. А то она жалуется, что ей поговорить не с кем. Что там с аэропортом?
        - Через два с половиной часа. - Генка с трудом оторвался от экрана.
        - Ну, как? Сгоняем, а потом ко мне? - предложил Павел.
        - А что у тебя в Махачкале? - Сидорову в принципе было все равно, куда податься.
        - Лера уезжает, я не успел попрощаться. Генка кивнул.
        О странном романе Быковского с Лерой Га-раевой из параллельного класса знали все. Он неожиданно для всех начался, активно осуждался обоими классами, но вопреки общественному мнению до сих пор держался. Хотя поговаривали, что среди «ашек» было много недовольных. «Бэшкам», как всегда, было плевать.
        Всю дорогу до аэропорта и обратно Генка пребывал в странном оцепенении, словно все это происходило не с ним. Он мял в кармане баночку с таинственными таблетками и не мог придумать, что делать дальше. То, что появляться в десятом классе нельзя, было понятно.
        Бодаться с завучем бесполезно. Поэтому оставалось только ждать. Первое время он пересидит у Быковского, а потом придумает, как вернуться в родной класс.
        Две следующие недели Генка проведет на старинном кожаном диване в квартире Павла. С высокой этажерки на него будет с укоризной смотреть распростерший крылья фарфоровый орел. С другой стороны, с такой же этажерки, станет коситься тяжелорогий лось. А белоснежный попугай демонстративно отвернется, чтобы не видеть всего этого безобразия. Потому что чужак будет лазить по старинным массивным шкафам, доставать пыльные энциклопедии, листать бархатные альбомы с фотографиями, из которых начнут выпадать пожелтевшие снимки дам в удивительных одеждах и мужчин с длинными бородами. Копаться в грудах книг. И слушать бесконечные рассказы Пашкиной мамы, полной болезненной женщины, о прошлом.
        За это время Генка подготовит программу одиннадцатого класса, будет подумывать после Нового года сдать экзамены и уйти учиться в университет. Но предновогодняя неделя спутает все его планы.
        Глава восьмая
        Возвращение Сидорова
        На 9-й «Б» стремительно надвигался Новый год. Впереди замаячила последняя неделя четверти, и класс сотрясло очередное сенсационное сообщение - Генка Сидоров, энциклопедист и всезнайка, провалил первый экзамен по алгебре.
        - Ой, что было! - ахала сердобольная Анька Плотникова. - Он из учительской вышел весь красный. А за ним наш Червяков бежит и орет на всю школу, что стыдно не знать таких простых вещей. Что это в пятом классе проходят. И что нельзя доказывать теорему формулой, которую открыли через двести лет. А следом Алевтина идет и говорит, что с отсутствием базовых знаний ему не в десятый класс, а в шестой пора.
        - Такими темпами он обратно в начальную школу загремит, - присвистнул Васильев, пристраивая свой тощий зад на парте. - Может, он еще и таблицу умножения забыл?
        - Этого не может быть! - гудели девчонки. - Это он специально.
        Событие действительно было невероятное. Генка за все девять лет ни разу не получил оценки ниже пятерки. У него просто не получалось ответить на другую отметку. Пару раз ему пытались поставить четыре за неординарные ответы. С тех пор Сидоров не высовывался и отвечал исключительно «по теме». Ему было неинтересно спорить и бунтовать против учителей. Школьная жизнь шла параллельно курсу его внутреннего мира, и две эти вселенные практически никогда не пересекались.
        - Да валят они его целенаправленно, что тут думать-то? - протянула Курбаленко. - Правда, Пашенька?
        Быковский задумчиво кивнул. Он сам не совсем понимал маневр Сидорова.
        Еще две недели тому назад все только и делали, что бегали от школы до Генкиного дома, потрясая липовыми подписями.
        Сначала к Сидорову пришел злой участковый Пушков, но, узнав, что Генка уже несколько дней не появляется дома, из-за чего бабушка не сильно-то и переживала, отправился в школу. Здесь все схватились за головы и снова бросились к Сидоровым. Бабушка встретила нежданных гостей с большим любопытством, но ничем помочь им не смогла.
        Тогда был найден брат. Сорвавшийся со всех своих важных дел и от всех знакомых, Ванька тоже удивленно разводил руками. Он не знал, где искать загулявшего Генку.
        Чтобы очистить свою совесть, он вместе с Червяковым обошел всех Генкиных одноклассников. Ребята недоуменно пожимали плечами и испуганно заглядывали в глаза математику, словно Сидорову уже был вынесен смертный приговор.
        Быковский встретил делегацию от школы на пороге своей квартиры - ему надо было в художественную школу, и он очень спешил. Червяков с готовностью отступил к лифту - ему суета вокруг Сидорова была только в тягость, но после всех этих событий завуч и ему устроила выволочку, так что хотя бы внешне приходилось изображать из себя примерного классного руководителя.
        - Я спешу, - в третий раз повторил Павел, стараясь не смотреть на Ваньку.
        Но Сидоров-старший не торопился. Он стоял на пороге и с любопытством смотрел на зеркало, висевшее прямо перед ним. В зеркале отражалось бледное Ванькино лицо. Над ним, а вернее, над дверью висела пара роскошных лосиных рогов, на которых красовалась пара запыленных шляп. Слева от всего этого богатства располагалась вешалка, а на ней висела серая курточка с красной полоской на спине и груди. Вот на эту-то слишком хорошо знакомую курточку Ванька и смотрел. Когда-то она принадлежала ему, а год назад перешла в распоряжение младшего брата.
        - Мне надо идти! - забеспокоился Быковский, не понимая причины задержки.
        - Я же говорю, брата ищем, - довольно громко произнес Ванька. - Наверное, он у кого-то из класса живет.
        - Наверное, - согласился Павел, пытаясь закрыть дверь.
        - А ты не знаешь, он хоть ест что-нибудь? - все так же орал Сидоров-старший. - Атосовсем без жратвы загнется!
        - Да ест он, ест. - Быковский не стал дожидаться, когда гость уйдет, а просто стал выталкивать его за порог. - Котлеты с утра ел.
        - Я и смотрю! Найти нигде не можем! - бросил в тишину квартиры Ванька, вваливаясь в прихожую. - Иначе давно бы домой пришел.
        Внизу хлопнула входная дверь - Червяков вышел на улицу.
        - Где он? - Ванька метнулся туда-сюда в незнакомом пространстве.
        - Нет здесь никого! - бежал за ним Павел. Но Ванька определил точно. От двери он круто
        взял вправо и ворвался в большую залу. Здесь за круглым столом сидел перепуганный Сидоров.
        - Да нет же никого! - несся следом Быковский.
        - Я тебя сейчас прибью! - заорал Ванька, бросаясь к брату. - Я чуть с ума не сошел, когда мне сказали, что ты исчез.
        - Ну а что такое?… - Генка пытался сохранять спокойствие. - Я кому-то мешаю?
        - Там же Червяк ждет, - суетился за спинами Сидоровых Павел.
        - Перетопчется, - отмахнулся от него Ванька. - Что вы тут устроили?
        - Ты сам сказал, что каждый решает свои вопросы самостоятельно. - Генка уперся взглядом в учебник. - А потом, я отцу звонил, он в курсе.
        - Нашел кого в это дело ввязывать! - бухнулся на стул Ванька. - Ты бы еще мать оповестил! А почему бабка ничего не знает? Сидит там у себя перед телевизором, хихикает и говорит, что тебя инопланетяне украли.
        - Они и украли. нул страницу.
        - Ну, все! - хлопнул рукой по большой папке Быковский. - Я иду заниматься, а вы не подеритесь тут.
        Павел метнулся к выходу - он предпочитал, чтобы семейные проблемы решались без него.
        - Ну, с чего на тебя нашло-то? - бушевал Ванька, которого от хорошей оплеухи брату сдерживало лишь то, что они находились в чужой квартире.
        - Лекарство твое подействовало. - Генка старательно опускал глаза в учебник, хотя было ясно, что читать он не может.
        - Какое лекарство? - На секунду Сидоров-старший решил, что у брата действительно поехала крыша.
        - Ацинзол. Ты сам давал. - На стол был выставлен заметно опустевший пузырек. - Помогает здорово.
        Ванька застонал и сполз на пол.
        - Ой, дурак, - захлебнулся он смехом, зажмуриваясь.
        - Что случилось-то? - нахмурился Генка, опасаясь, что за время его отсутствия с братом произошли неприятные изменения.
        - Тебе сколько лет? - шепотом спросил Ванька, не открывая глаз.
        - Пятнадцать, - прошептал Сидоров-младший и, испугавшись, что мог перепутать, добавил: - Кажется.
        - Кажется, кажется, - успокоил его брат. - Больше пяти тебе не дашь! Где же ты о таком лекарстве слышал?
        - Так ведь ты его мне дал, - опешил Генка. - А мне помогало.
        Сначала из Ванькиного горла вырвались странные бульки, потом он весь затрясся, откинулся на пол и стал по нему кататься.
        - Ой, держите меня, - стонал он, хватаясь за живот, смеяться он уже не мог, только тихо подвывал. - Помогите! Помираю!
        Некоторое время Сидоров-младший с испугом смотрел на мучения брата, потом брови его сурово сдвинулись.
        - А что же это такое? - раздраженно спросил он.
        Ванька долго не мог продышаться, слезы бежали у него по щекам. Генка терпеливо ждал.
        - Пиридоксина гидрохлорид, - быстрой скороговоркой произнес Сидоров-старший.
        - Это что за байда? - недовольно поморщился Генка.
        - Витамин B^6^.
        - И что от него происходит?
        - Аппетит улучшается, и мозги четче работают. - Ванька уже сидел, тяжело привалясь к ножке стола.
        - То-то я хорошо себя чувствую… - разочарованно протянул Сидоров-младший. - А почему ж ты мне сказал…
        - Я не знал, что ты у меня такой наивняк. Ванька с трудом поднялся и принялся лениво отряхивать свои брюки. - Ацинзол - это перевернутое имя одного нашего препода. Лозни Цезарь Александрович! Трояки лепит только так. Колян придумал эти таблетки для отличников, пытавшихся у Лозни пятерки получить, - выпиваешь таблеточку и успокаиваешься, и никакие пятерки тебе уже не нужны.
        - Все так просто? - Генка растерянно прошелся по комнате.
        - Это ты сложности ищешь, а на самом деле все просто. - Ванька посерьезнел. - Короче, твою проблему будем решать.
        - Решил один такой, - буркнул Сидоров, пряча учебник обратно на полку
        - Значит, так! - Ванька повернул брата лицом к себе. - Ты прекращаешь валять дурака и идешь сдавать экзамены экстерном. Понял?
        Генка достал из заметно опустевшего пузырька очередную витаминку, разжевал ее и кивнул:
        - Понял.
        И сделал по-своему.
        На следующее утро мать Быковского пришла в школу, просить за Генку - Ванька к тому времени уже умчался в институт, а бабка даже не поинтересовалась, куда вновь разбежались ее неугомонные внуки.
        Скрепя сердце завуч поставила новые росписи на разнарядке участкового Пушкова и согласилась на досрочные экзамены. Было понятно, что этот раунд она проиграла. Но борьба еще не закончилась.
        Генке был выдан длинный список рефератов и докладов, которые он должен был сдать перед экзаменом. Через три дня Сидоров все принес и, получив скупой кивок от Алевтины Петровны, отправился домой. Он снова перебрался к бабушке за ширму и теперь держал с ней военный нейтралитет - до ремня дело не доходило, но и задушевных бесед они не вели.
        За день перед экзаменами Сидоров появился в классе и о чем-то долго шептался с Когтевым. Стас задумчиво чесал затылок, косился в окно, словно надеялся увидеть там запасной выход, и чаще кивал, чем говорил.
        На первый экзамен по математике Генка пришел нарядно одетым - и с треском его провалил. Что уж там произошло, не знал никто, а что было потом, в красках описала Анька Плотникова.
        На уроке алгебры, последовавшем сразу после экзамена, класс был подозрительно спокоен. Не шумел и не выступал Васильев, не возмущался количеством заданий Когтев, никто не ерзал на стуле, не ронял учебники и не вырывал страничек из тетрадей. Все выжидательно смотрели на Чер-вякова. А он невозмутимо водил пальцем по списку класса, выбирая, кого вызвать.
        - Юрий Леонидович, а что там с Сидоровым? - не выдержала Лиза Курбаленко все-таки Генка был ее многолетним соседом по парте.
        - Ну, что же, вполне возможно, что ваш друг вскоре вернется в класс. - Юрий Леонидович медленно откручивал колпачок перьевой ручки. - И нечего было поднимать столько шума. Все решилось само собой.
        - Но он же все знает, - испуганно прошептала Плотникова.
        - Иногда за кажущимся всезнанием кроется пустота. - Математик сурово посмотрел на девятиклассников. - Знаете, есть такая поговорка: сто раз скажешь про человека «Горбатый», а на сто первый горб и вырастет. Я думаю, Сидорова захвалили. Слишком часто ему твердили, что он гений. Вот он сам в это и поверил. А любая гениальность - это 90 % труда и только 10 % таланта.
        Повисла пауза. Ребята удивленно переглядывались. Уж кого-кого, а Генку нельзя было назвать лентяем.
        - Быковский, что ты молчишь? - не выдержала Курбаленко.
        - А я ничего не знаю.
        Павел действительно был не в курсе происходящего. Он знал, что Генка решил оканчивать школу экстерном, видел, какое количество учебников Сидоров перелопатил. А вот какая хитрость кроется в проваленном экзамене, понять не мог.
        Еще через два дня стало известно, что Генке запретили сдавать предметы экстерном - он получил тройку по физике и был отстранен от лабораторной по химии.
        - Что же он делает? - удивленно округляла глаза Рязанкина.
        - Возвращается, - пожал плечами Павел. Самого Генку найти и спросить, что происходит, оказалось невозможно. Его нигде не было.
        - Ну, знаете ли, - возмущенно бегала по классу русичка Галина Георгиевна. - Это просто фантастика какая-то! Вашего Сидорова словно подменили. На уроке он отвечает полную чушь. И видно ведь, что придуривается. Все он отлично знает! Вроде двойку надо ставить, а за что? Выгнала из класса. Нет, эти спектакли не для меня. Увижу его еще раз - на порог не пущу. Пусть издевается над кем-нибудь другим!
        - А что, он все правильно рассудил! - Васильев раскачивался на стуле. - За двойки его оставят на второй год, и он снова окажется у нас.
        - Если не в 9-м «А», - довольно хихикнул Когтев.
        - Или в ПТУ, - задумчиво отозвался Быковский.
        - Да не выгонят его! - с волнением отозвалась Плотникова. - Он же отличник, да за него все учителя передерутся.
        - Это он раньше был отличником, - флегматично рассуждал Андрюха. - А теперь он как все.
        А с поля сражения поступали все новые и новые сведения. Всегда осторожный и незаметный Сидоров поругался с директрисой. Приходил Генкин папа (все с удивлением узнали, что у него, оказывается, есть папа!), извинялся. Потом Сидоров ввязался в очередную драку, и не где-нибудь за школой, где никто бы не увидел, а прямо в столовой. Вот тогда 9-й «Б» сумел его впервые увидеть после большого перерыва.
        Всегда бледный Генка стал похож на палитру. На его лице были все цвета радуги - от красного до фиолетового, включая зеленый и желтый, в медицинском кабинете его ссадины пытались смазывать йодом и зеленкой.
        - Без своего «наладонника» он стал каким-то буйным, - прокомментировал увиденное Васильев. Генку как раз только что провели мимо столпившихся девятиклассников вниз, к кабинету директора.
        - Наоборот, - покачал головой Быковский. - Без техники он стал самым обыкновенным человеком. И совершает он самые обыкновенные человеческие поступки.
        И вот за неделю до Нового года Генка вновь показался на пороге родного класса. За его спиной стояла Алевтина Петровна. Смотрела она на непокорный 9-й «Б» неприветливо.
        - Проходи, садись! - чуть подтолкнула она Сидорова в плечо и прошествовала вдоль доски. - Вам осталось учиться неделю, - медленно начала она. - Всего неделю. И, я надеюсь, вы сможете прожить это время без ЧП.
        Среди гробовой тишины слышно было, как возится, устраиваясь на своем месте, Сидоров. Сергей Герасимович демонстративно смотрел в окно.
        - Если я хотя бы один раз что-нибудь услышу о 9-м «Б», я вам обещаю… - Завуч не спеша обвела взглядом класс - Каждому! Очень большие неприятности. Каждому! - повторила она, глядя на Сидорова.
        Но не успела за ней закрыться дверь, как кабинет взорвался радостными криками.
        - Сидорыч! - вопил Васильев, взъерошивая и без того лохматые волосы отличника. - Не верю глазам!
        - Да я и сам не верю, - хохотал Генка, расплываясь в самодовольной улыбке.
        - Ну, теперь мы такую пирушку закатим!.. - начал Андрюха и вдруг помрачнел. - Черт, - выругался он уже другим тоном. - А ты-то деньги на вечеринку сдавал? Слышал, новенькая все деньги себе заграбастала. Отдавать не хочет.
        - Что ты несешь! - ахнула Олеся. За предновогодней суетой история с деньгами как-то выветрилась у нее из головы. - Может, хватит шутить?
        - Это кто здесь шутит? - нехорошо сощурился Васильев, но их прервали.
        Сергей Герасимович напомнил, что идет урок и не мешало бы вернуться к военным действиям 1944 года.
        - Олеся! - тоскливо протянула Беленькая. Маканина бросила на Стешу недовольный
        взгляд. Вот навязалась на ее голову!
        - Да погоди ты, сейчас все решим! - отмахнулась от нее Олеся. Ее саму уже немного тревожило, что последняя шутка Андрюхи затянулась, пора бы ему перестать ломать комедию.
        - Васильев, стой!
        Еще месяц назад Маканина зарекалась разговаривать с Андрюхой. Лучше бы она сдержала свое слово.
        - Тебе что - больше всех надо? - с пол-оборота завелся Васильев.
        - Скоро праздник… - растерялась Олеся.
        - А я здесь при чем? - зло сощурился Андрюха. - Надо было, чтобы народ деньги сдал, - я организовал. Что еще?
        - Верни конверт, - прошептала Маканина, боясь собственной смелости.
        - Ты тупая или глухая? - стал наступать на нее Васильев. - Тебе сколько раз говорить, что я ничего не брал?
        - А кто брал? - под его напором Олеся попятилась. Разговор начался сразу после звонка с урока, никто еще не успел уйти, поэтому зрителей у них было предостаточно.
        - Это ты уже с новенькой выясняй, кто и что взял.
        Маканина машинально оглянулась на Стешу. Та стояла около своей парты и смотрела в пол. Понятно, что помощи от нее не будет никакой.
        - Васильев, хорош придуриваться, - с новой силой заговорила Олеся. - Не смешно!
        - А никто и не шутит. Я, знаешь ли, такими вещами не шучу.
        - Андрей! - окликнула его Рязанкина.
        - А ты вообще отстань! - бросил в ее сторону Васильев. - Привыкли все сваливать на меня. Ты думаешь, я не вижу, что ты на меня после поездки в Питер косо смотришь? А вот нет у меня ваших денег, - он демонстративно хлопнул себя по бокам. - Нет! И не было! И ты мне на фиг не сдалась, чтобы с тобою так возиться.
        - Андрюш, - снова позвала Ксюша.
        - Да отвали ты от меня! - взмахнул руками Васильев и повернулся к Олесе. Рязанкина при этом недовольно сжала губы, но не ушла. Осталась сидеть на месте, раздраженно постукивая ноготочками по парте. - Хочешь, у всех спросим, кто в этой истории виноват? Как ты думаешь, кому больше поверят? Ну, давай! Эй, тихоня! - Он подбежал к замершей Беленькой. - Что молчишь? Ну, где деньги?
        - У тебя, - одними губами произнесла Стеша.
        - А я говорю - у тебя! - ткнул в нее пальцем Андрюха. - Ну, вот теперь и посмотрим, кто из нас выглядит убедительнее. Что вылупились? - крутанулся он на пятках, оглядывая притихших одноклассников. - Кому вы больше верите?
        Все старательно отводили глаза, боясь встретиться взглядом с разбушевавшимся Андрюхой, поэтому большинство смотрело на Стешу. Беленькая чувствовала на себе это повышенное внимание и медленно краснела.
        - Ну, тебе верим, - протянул Когтев.
        - Конечно, тебе, - вспыхнула Плотникова. Еще несколько голов согласно качнулись.
        - Ну что? - изогнулся Васильев, чтобы заглянуть Стеше в глаза. - Ты все поняла?
        - Поняла. - Беленькая медленно выпрямилась.
        - Так что вытаскивай из кармана наши денежки и перестань прикидываться несчастной дурочкой. Воров у нас не любят!
        Стеша молниеносно побледнела, лишь на скулах ее остался алеть болезненный румянец.
        - Но я не брала! - с отчаянием крикнула она молчавшему классу.
        - Ты еще заплачь, - нагло ухмыльнулся Андрюха. - Потеряла - так и скажи. Что ты нам здесь мозги пудришь?
        - Почему ты на нее накинулся? - не выдержала Смолова.
        - Ага! Позащищай! - довольно осклабился Васильев. - Или вы на двоих деньги поделили?
        - Да погоди ты, - Плотникова отпихнула стоявшего в проходе Андрюху. - Яне поняла праздник-то будет? Я уже подарки придумала. Когда покупать пойдем?
        - А вот найдутся деньги - будет праздник. - Чтобы его больше никто не толкал, Васильев устроился на парте. - Или ты собираешься пить воду из-под крана?
        - Какую воду? Деньги наши где? - накинулась она на Беленькую.
        - Она тут ни при чем! - опомнилась от такого неожиданного поворота Олеся. - Это Васильев деньги потерял.
        Но ее уже не слушали. Класс возмущенно гудел.
        Олеся с такой злобой посмотрела на Васильева, что, если бы в ее взгляде была хоть какая-то сила, она пригвоздила бы Андрюху к стенке.
        - Ой, что будет! - схватилась за голову сердобольная Смолова.
        - Весело будет, - тут же отозвался Андрю-ха. - Особенно когда мы отыщем наши денежки и отправимся покупать тортики.
        - Но у меня их нет, - бормотала Стеша, разводя руками. - Я, честно, отдала их ему!
        - Хватит заливать, - гаркнул Андрюха, перекрывая общие голоса. - С какого перепугу мы должны тебе верить?
        - Прекрати! - возмутилась Маканина. Олеся начала сомневаться в реальности происходящего. Неужели ей со Стешей показалось, что они отдавали конверт? Нет, она отлично помнила - она держала в руках жесткую бумагу конверта. Даже толщину его до сих пор ощущала между пальцами. Пухленький был такой конвертик, увесистый. Он не мог просто упасть на пол и растаять, не мог застрять в листьях растений. Не Беленькая ведь, в конце концов, его сперла? Нет, Стеша не могла…
        Червячок сомнения шевельнулся в Олесиной душе, но она тут же выгнала его оттуда.
        Да что тут гадать! Отдали они эти деньги! Это все Андрюхины шуточки. Не понятно только, почему он никак не хочет завершить свою игру? Что он тянет? Уже все поняли, что он фокусник, что без его приколов жизнь станет скучной.
        - Васильев, отдавай конверт, и хватит из себя придурка строить, - уже более спокойно добавила Олеся.
        - Не было у меня конверта. - Он поднял растопыренные руки. - И нет. А если будешь и дальше гнуть, что я деньги украл, то огребешь от меня по полной программе. Даже папочка-хирург тебя не спасет!
        - Васильев, ты что? - прошептала Олеся, чувствуя, как от невероятности происходящего у нее кружится голова. - Это же пятнадцать тысяч!
        - Вот именно, что пятнадцать тысяч! - продолжал орать Андрюха. - Где вы их возьмете, я не знаю. Но чтобы завтра деньги были!
        - Что же делать? - упала на стул Беленькая.
        - В переход идите, - хихикнул Васильев. - Одна будет петь, другая плясать. Глядишь, за год насобираете.
        - А еще бомжи много получают, - вырвался вперед Когтев.
        Советы полились рекой.
        Олеся поискала глазами Рязанкину Ксения сидела на своем месте, упершись взглядом в сложенные перед собой руки. Пока девятиклассники обсуждали, на чем в ближайшие пару дней можно заработать пятнадцать тысяч, Маканина подошла к Ксюше. Рязанкина медленно перевела на нее взгляд. На губах ее показалась слабая ухмылка.
        - А я ничего не знаю, - негромко произнесла она. - И ничего не видела.
        - Но ведь ты рядом стояла, - прошептала Олеся. Мысль о том, что это никакой не розыгрыш, а самая настоящая кража, не хотела укореняться в ее гудевшей голове.
        Ксюша отвернулась. И тут Олеся поняла, почему Рязанкина не хочет ей помогать. Месяц тому назад, пытаясь насолить Васильеву, Маканина подговорила Смолову устроить фотоохоту на Ан-дрюху. Случайно они засняли, как тот целовался с Ксюшей. Потом эти фотки попали в класс, что вызвало бурное негодование Рязанкиной. Конечно, после такого какая может быть помощь!! - Рязанкина, что сидишь? - остановился около первой парты Васильев. - Пошли на математику. А ты, - повернулся он к Олесе, - все виноватых ищешь? В себе покопайся для начала.
        - Васильев, достал уже! - оттолкнула своего кавалера Ксюша, подхватила сумку и устремилась к выходу. - Трепло, - добавила она на пороге.
        - Рязанкина, только попробуй, - зло улыбнулся ей вслед Васильев. - Так что, девочки, ищите деньги, - последний раз посмотрел он в сторону опешившей Маканиной. - Атоплохо будет.
        - Олеська, - тут же подлетела к Маканиной Плотникова. - Что с деньгами-то? Потеряли?
        - Да никто не трогал ваши деньги! - отпихнула ее от себя Олеся. - У Васильева спрашивайте.
        - Ну… ты… это… - почесал в затылке Когтев. - Если праздника не будет, ты… эта… деньги верни. Я придумаю, чё с ними делать.
        Стас был не один, кто собирался свои кровные, в честной борьбе вырванные из рук родителей деньги не тратить по прямому назначению, поэтому в классе опять поднялся шум.
        - Идем, мы здесь ни при чем, - дернула застывшую Стешу Маканина. - Пусть шумят. Кому нужны деньги, тот пусть их и ищет. После такого я не собираюсь ни на какие праздники к ним приходить!
        Беленькая вырвала свою руку и испуганно посмотрела на Олесю.
        - Ты же сказала, что он шутит, - побелевшими губами произнесла она.
        - И сейчас шутит. - Возиться со Стешей не хотелось, но Олеся чувствовала себя несколько виноватой перед ней, поэтому осталась стоять. - Заигрался немного. Ну? Что ты тут слезу жмешь?
        - А если это никакой не розыгрыш? - Произносить эти слова Стеше было явно тяжело, потому что именно этого она боялась больше всего.
        - Ты совсем на голову сдвинулась? - начала злиться Маканина. - Ты конверт отдавала?
        - Отдавала, - кивнула Беленькая.
        - Васильев его брал?
        - Брал. - Казалось, что от расстройства Сте-ша сейчас свалится без сил под парту.
        - Так что ж ты паришься?
        - Они все против меня. - В глазах Беленькой стояли слезы. - Но у меня нет этих денег!
        - Ты давай тут, правда, на жалость не бери, - рядом неожиданно оказался Когтев. - И, это, деньги отдавай.
        - Вот это мы попразднуем без денег, - мило улыбнулась Курбаленко, беря Быковского под локоть.
        - Я могу и еще сдать, раз такое дело, - равнодушно пожал плечами Павел.
        - Как это - еще раз? - округлила от возмущения глаза Плотникова. - Кто-то себе наши денежки прибрал, а мы за это платить будем? Ты либо ищи, либо у родителей занимай. Да вы что? - ошарашенно оглядела она оставшихся одноклассников. - Мы без праздника остаемся, а вы тут рассуждаете, жалеете эту дуру, а она потом на наши деньги…
        Договорить Плотниковой не дали. Стеша сорвалась с места и с визгом кинулась на Аню. Она изо всех сил толкнула ее и бросилась к выходу.
        - Ненормальная, - прошептала Плотникова, потирая ушибленную грудь. - В психушке лечись, а не в школу ходи! - крикнула она вслед Беленькой, но за дверью уже никого не было.
        Все потянулись к выходу. Олеся стала раздраженно запихивать разбросанные Стешины вещи в ее рюкзак.
        Вот ведь навязали на ее голову! Надо же - второй раз за четверть влипнуть в такую историю! А ведь зарекалась, слово себе давала…
        За нервными сборами она и не заметила, как в классе не осталось никого, кроме нее и Сидорова, который все еще сидел на последней парте и что-то читал. Зазвенел звонок. В кабинет стали забегать шестиклашки.
        Генка наконец оторвался от своей книги и раздраженно бросил ее на стол.
        «Уилки Коллинз, „Лунный камень“, - мельком успела прочитать Олеся.
        „Надо же, в классе скандал, а он от чтива оторваться не может“, - раздраженно подумала Маканина.
        - А что там произошло? - громко, чтобы перекричать малышей, спросил Генка.
        - Да ну, фигня всякая, - устало отозвалась Олеся. - Мы деньги собрали, отдали Васильеву, а он потерял. И ведь, главное, двух минут не прошло, как он уже был без конверта!
        - На полу искали? - Сидоров лениво поднялся.
        - И на полу, и на подоконнике. - Олеся взвалила на плечо оба рюкзака. - Это все Андрюхи-ны проделки - заныкал, а отдавать не хочет. Ждет, когда к нему на коленях приползут просить.
        - А почему на подоконнике? - Сидоров уже стоял рядом с Маканиной и ждал, когда она сдвинется с места.
        - Так ведь все к окну побежали, - махнула в сторону разлапистых цветов на подоконнике Маканина. - Курбаленко на улице Быковского увидела и давай орать. Все и ломанулись. От окна Васильев уже без конверта отошел и принялся врать, что Стеша деньги сама потеряла, что мы ему ничего не давали. А мы давали! Я сама и отдала! А он к окну, и все… Может, съел?
        - Как интересно, - пробормотал Генка, проходя мимо. - Надо подумать.
        Олеся побежала за ним. Но Сидоров и не собирался идти на математику. Так что пришлось Маканиной одной отдуваться перед Юрием Леонидовичем, который терпеть не мог опаздывающих на занятия.
        Она оправдывалась перед математиком, а сама искала глазами Беленькую. Ее не было. До конца дня Стеша в классе не появилась, и Олеся потащила оба рюкзака домой.
        Глава девятая
        Владения Снежной королевы
        Прошло два дня, а Беленькой все не было. Никто даже не поинтересовался судьбой рюкзака. Так он и пылился у Маканиной в углу комнаты. А время уже подходило к праздникам, и вопрос о деньгах возникал все чаще и чаще.
        Наконец Олеся набралась храбрости и позвонила Стеше.
        - Нету ее, - ответил строгий женский голос.
        - А когда она будет? - заторопилась Мака-нина, чтобы на том конце провода раньше времени не прервали связь. - Понимаете, она вещи в школе оставила…
        В телефонном аппарате повисла пауза.
        - Я не знаю, когда она придет, - наконец ответила женщина, и из трубки полились сигналы отбоя.
        Надо было срочно что-то делать! Олеся заметалась по комнате. Если эта истеричка Беленькая не появится в ближайшие дни, то всех собак спустят на нее, Маканину. Уж Анд-рюха-то сможет настроить класс против нее. И тогда что же? История с травлей повторится? Нет, нет, нет! Она сейчас что-нибудь придумает!
        - Папа! - вылетела Олеся в коридор. Они жили вдвоем с отцом в небольшой однокомнатной квартире - Олеся в комнате, отец на кухне. - Папа!
        Отец, как всегда, сидел за столом и читал журнал на английском языке. Он на секунду поднял глаза от строчек, посмотрел на дочь поверх очков и снова углубился в чтение. Он никогда мгновенно не прерывал своего занятия.
        - Папа, мне нужны деньги, - с порога выпалила Олеся и, чтобы сгладить неловкий момент, нажала кнопку на чайнике. - Чайку попьем? - вопросительно посмотрела она на все еще сидевшего без движения отца.
        - Зачем тебе нужны деньги? - Журнал лег на стол.
        - А ты мне дашь? - Под внимательным взглядом отца Маканина стушевалась. Но ее кстати выручил чайник. Щелкнула клавиша, сообщая, что вода вскипела.
        - Вы опять собираете на праздник? - Отец и не думал отвлекаться от темы.
        - Я возьму конфетку? - Олеся потянула к себе шикарную коробку конфет. Отцу, довольно известному хирургу, часто дарили такие конфеты, он это называл издержками производства, потому что сам сладкое не любил. Но Олесе такие „издержки“ очень даже нравились.
        - Сколько тебе не хватает? - Отец внимательно смотрел на дочь.
        - Что ты скажешь, если я у тебя попрошу пятнадцать тысяч? - Маканина быстро сунула конфету в рот. - Я потом верну, - прошамкала она, пряча нос в чашку с горячим чаем.
        - Что-то многовато… - Прежде чем сказать это, отец выдержал приличную паузу - такая манера говорить тоже была его отличительной особенностью.
        - Ну, понимаешь… - Олеся дула на чай, отгоняя лезущие в рот чаинки. - Так получилось… Что нужно…
        - Пока не понимаю. - Отец забрал у Мака-ниной чашку и стал помешивать в ней ложечкой, заставляя чаинки опуститься на дно. - Это очень большие деньги. Мне надо понять, нужны они тебе или нет.
        - Нужны! - мгновенно ответила Олеся и потупилась. - Там такая история… Понимаешь, мы Васильеву отдали конверт…
        - Опять Васильев? - не выдержал папа. - Олеся, я с тобой уже говорил! Я тебя предупреждал!
        - Но это не я, а он! - захлебываясь словами, стала объяснять Маканина. - А теперь все валит на меня. Скоро праздник, а денег нет. Я думала, он шутит, а он на Беленькую кивает! А ее нет! Рюкзак есть, а она сама ушла…
        - Куда ушла? - Отец явно ничего не понимал.
        - Я не знаю! Мать ее со мной не разговаривает!
        - Если ты ей все так же объяснила, как мне, то неудивительно, что с тобой не разговаривают. Я бы тоже не стал в этом сумбуре ничего выяснять.
        - Папа! При чем здесь я? У нас праздник срывается.
        - Новый год, я думаю, вы вряд ли пропустите.
        - Я не о том! - В голосе Олеси слышалось отчаяние. Ее опять не хотели слушать! - Она думает, что я ее обманула. Аяне обманывала! Это все Васильев! Ему дали, а он потерял.
        - Погоди, - отец придвинул дочери чашку. - Я запутался. Что у вас с Беленькой случилось и при чем тут деньги?
        Олеся с недоверием посмотрела на отца: мол, что тут еще можно сказать, если ты уже не понял?
        - А лучше дай-ка мне телефон этой Беленькой, я все у ее родителей узнаю.
        - Только скажи, что я не виновата, - побежала следом за отцом в коридор Маканина. - Я же не знала, что все так получится!
        - А ты иди чай пить. - Отец потянулся, чтобы закрыть дверь кухни.
        Олеся упала на диван. И почему все время так выходит: хочется, чтобы было хорошо, а получается, что всем плохо? Словно рок какой-то над ней висит, честное слово. Ни дня без неприятностей!
        Отец долго не возвращался. Было слышно, как он закончил один разговор и тут же набрал новый номер.
        У Маканиной в животе неприятно булькнуло. Вот ведь! Из-за такого пустяка разворачивается целая история.
        В голову полезли нехорошие мысли. А что, если Беленькая от обиды на себя руки наложила? Вон какая она нервная! Наверняка может что-нибудь выкинуть. Или действительно пошла зарабатывать деньги и нарвалась на неприятности? С нее станется…
        Хотя нет, если бы она умерла, об этом стало бы известно. А раз все молчат, значит, случилось что-то гораздо худшее.
        Дверь открылась. Отец долго стоял на пороге, задумчиво глядя на мыски своих тапочек.
        - Черт знает что! - наконец произнес он. - С внутренностями человека иметь отношения гораздо легче, чем с вами! Там хоть все понятно, а вы - сплошные путаники. Ну вот, что вы там натворили?
        - Мы хотели праздник… - прошептала Олеся, от страха теряя голос.
        - И устраивали бы свой праздник! А то обвинили человека в воровстве и накинулись всем классом!
        - Я же хотела…
        - Хотела она! - Отец сел к столу и нервно побарабанил пальцами по скатерти. - Вы же защищали своего Сидорова, бегали к директору, все переживали, что его там бьют. К вам пришел новый человек, а вы с ним поступили точно так же, как в том классе - с Сидоровым. И никто не заступился!
        - Ее никто не бил, - возмутилась пристыженная Маканина.
        - Еще не хватало! - хлопнул ладонью по столу отец. - Если вы уверены, что не вы виноваты, почему ты суетишься из-за этих денег?
        - Так ведь Васильев…
        - Что ты заладила - Васильев да Васильев, - недовольно поморщился отец. - Кто он такой, что вы его все боитесь?
        Олеся удивленно распахнула глаза.
        Этого нельзя было объяснить, это было само собой разумеющимся. Васильев - это Васильев. Курбаленко - это Курбаленко. А она, Маканина, - это… просто Маканина. И все.
        - Понимаешь… - Отец редко когда разговаривал, а уж с дочерью он вообще больше десяти слов в неделю не произносил. Поэтому сейчас ему было как-то особенно трудно подбирать слова. - Время идет вперед. Все проходит. И то, что сейчас кажется важным, уже завтра будет незначительным. Когда мне было пятнадцать, вокруг меня тоже были люди, которых я считал, скажем так, великими, на кого хотел быть похожим, кого слушался. И где они сейчас? Нигде. Ая-здесь! И, как мне кажется, смог кое-чего добиться. Иди своей дорогой, не подражай другим. Даже если мнения этих других кажутся тебе очень важными. Сама прими решение и держись собственного мнения. Ну а с деньгами… Я не считаю, что нужно прикрывать вашего бестолкового Васильева. Попробуйте доказать, что их все-таки потерял он, и пусть сам выкручивается.
        - Беленькая сама виновата, не нужно было сбегать, - буркнула Олеся.
        Отцовский спич на тему независимости ей не понравился. Попробуй быть самостоятельной, когда на тебя давят! Да и учителя не устают твердить про коллектив. А в коллективе не бывает собственных мнений. Только мнение Васильева, с которым всегда все согласны, и учителей, с которыми готовы поспорить, но - не берутся.
        - Осталась бы, можно было бы еще что-то доказать. - Чтобы хоть как-то отвлечься, Олеся щедро сыпала в чай сахар. - А так Андрюха всех против нее настроил. Меня даже слушать не станут.
        - А ты постарайся сделать так, чтобы тебя слушали. - Отец придвинул к себе журнал разговор был закончен.
        Маканина взяла чашку и ушла к себе в комнату.
        Говорить всегда легко. А ты попробуй сделать! Ну, придет она в понедельник в школу, подойдет к Васильеву и скажет… Предположим, она скажет, что он вор. В ответ Андрюха в лучшем случае рассмеется ей в лицо, а в худшем… Может и врезать. И в любом случае - он будет прав. А как тут еще докажешь, если в этом деле было всего два свидетеля, и те ненадежные! Беленькая ударилась в бега, Рязанкина выдавать Андрюху не собирается.
        Так Олеся и промаялась все выходные, придумывая версии захвата Васильева с вертолета, забрасывания его гранатами и взятия его с поличным, когда он на умыкнутые тысячи придет в магазин покупать велосипед.
        Ничего не придумав, с больной головой, в понедельник Маканина пришла в школу. Беленькой опять не было. От этого стало еще тоскливее, и Олеся не нашла ничего лучше, как пожаловаться Сидорову:
        - Беленькая-то совсем… Нет ее нигде. За неделю Генка освоился в классе и старательно делал вид, что ничего не происходило. Только вместо „наладонника“ у него с собой теперь всегда была книга. Учителя его больше не трогали. За какой-нибудь месяц он перестал быть главной достопримечательностью школы, ответы его уже не блистали оригинальностью, он ни с кем не спорил и не пытался доказать, что Советский Союз сам виноват, что на него напала фашистская Германия, не рифмовал сложные физические формулы и не выводил общий для всех кузнечиков закон выживания. На уроках он отмалчивался, а если и отвечал, то путано и ском-канно, за что учителя с большим удовольствием ставили ему четверки и тройки. Взяв дневник, Сидоров долго с изумлением смотрел на необычную для него отметку, а потом осторожно, чтобы красная закорючка не убежала со страницы, закрывал дневник и бережно нес его к своей парте.
        Все остальное время он проводил с книгой. Генка не прятался, держал книги на парте, время от времени кивая, соглашаясь со словами учителя. Когда его кто-то отвлекал от чтения, он задумчиво поднимал голову, глядел перед собой невидящими глазами и переспрашивал.
        Вот и сейчас долгую минуту он изучал подошедшую Маканину и лишь потом спросил:
        - Как дела?
        Олесины дела к вопросу не имели никакого отношения, поэтому Маканина на мгновение „зависла“, соображая, стоит ли продолжать разговор. Но так как больше думать об этом в одиночестве она не могла, то терпеливо повторила:
        - Отец денег не дал. Беленькой нигде нет. Что делать, не знаю.
        - Ага, - вяло согласился Генка и поднялся. - Васильев! - вдруг крикнул он, и Маканина испугалась, что Сидоров все расскажет Андрюхе. Но Генка покрутил в руке книгу и протянул ее Васильеву. - Смотри, что у меня. Не читал?
        - Делать мне больше нечего, - фыркнул Андрюха, недоверчиво разглядывая зеленую обложку и вычурные позолоченные буквы названия.
        - Ой, смотри! - вдруг воскликнул Сидоров и бросился к окну.
        Олеся пожала плечами и пошла к своей парте.
        Почему так получается, что все мальчишки в их классе с легким приветом? Она к Сидорову с одним подошла, а он вдруг решил просветить Васильева в области литературы.
        Маканина взъерошила волосы. Нет, это не по ее части - детективные головоломки разгадывать.
        - М-да, тяжеловатая.
        Над ней стоял Сидоров и задумчиво постукивал книгой о ладонь.
        - Разыщи Беленькую и скажи как только она появится, я найду ваши деньги.
        Олеся смотрела на Генку широко распахнутыми глазами, как на фантастическое видение.
        - А как же Васильев? - прошептала она.
        - А Васильеву передай от меня привет и пообещай сюрприз. Он будет рад.
        - А если он пристанет с деньгами, что сказать? - Олеся еще боялась радоваться возможному избавлению от всех бед.
        - Скажи, что будут ему деньги.
        Генка уже отошел, когда Маканина сообразила спросить:
        - Где же мне Беленькую-то взять? Родители говорят, ее дома все время нет.
        Сидоров задумчиво посмотрел в окно, поправил на носу очки и вдруг произнес:
        - Сегодня понедельник? Тогда сходи в Веселый сад. Вечером она будет там.
        Олеся и не заметила, как у нее открылся рот. Если бы Генка сейчас вытащил из-за пазухи волшебную палочку и сообщил, что он - Гарри Пот-тер или, на худой конец, Мефодий Буслаев, она бы даже не удивилась. Но никаких магических пассов Сидоров делать не стал, а просто сел и вновь принялся читать свою книгу.
        Только после этого Маканина смогла закрыть рот.
        Васильев, конечно же, не преминул подкатить к Олесе с вопросом о деньгах. Маканиной так и хотелось ответить ему словами своего папочки - мол, в авторитеты она не верит и начхать ей на то, что весь класс против. Но ни смелости, ни повода для такого заявления у нее не нашлось, поэтому она устало посмотрела на Андрюху и вздохнула.
        - Ну, что, Мармышкина? - исковеркал он Олесину фамилию. - Праздник на носу, а мы без подарков.
        „И без носа“, - машинально продолжила фразу Маканина, правда, мысленно, а вслух произнесла:
        - А ты вспомнил, куда деньги дел?
        - Может, это ты вспомнила, куда их засунула?
        - Я тут ни при чем, - довольно усмехнулась Олеся. - Не я их собирала.
        - Ну, так твоя подружка! - Андрюха начинал злиться.
        Сзади подошла Рязанкина и тронула его за локоть, но Васильев словно и не заметил этого.
        - Сам бери себе такую подружку, - съязвила Маканина.
        - Андрей! - негромко позвала Ксюша.
        - Да погоди ты! - вырвал он свой локоть из ее пальцев и повернулся к Олесе. - Храбрая стала?
        - Это ты оборзел! - выпалила Маканина. - Хочешь денег? Будут тебе деньги! Завтра. И Стешка придет! Сразу придумай - как ты будешь оправдываться, когда деньги у тебя в кармане найдут?
        - А ты поищи, на! - Васильев вывернул карманы брюк. - Много нашла?
        - Прекрати! - потянула его назад Рязанкина.
        - Отвали от меня! - вдруг рявкнул Васильев, поворачиваясь к Рязанкиной. - Достала!
        Ксюша опешила. Андрюха прошел мимо нее, демонстративно толкнув плечом, и плюхнулся на свое место. Рязанкина секунду стояла на месте, а потом медленно пошла вон из класса.
        Курбаленко проводила ее довольным взглядом и плотнее прижалась к Быковскому. Павел быстро что-то писал, а Лиза читала, перегнувшись через его плечо. После отъезда Гараевой произошла странная вещь - Быковский стал ходить с Курбаленко. Никто, конечно, не мог сказать, что они себе позволяли большее, чем просто держаться за руки, но холодное равнодушие Павла и явный интерес Лизы делали эту парочку особенно притягательной для посторонних взглядов. Быковский по привычке отмалчивался, Лиза, как ни странно, тоже ничего не говорила. Складывалось впечатление, что Павлу было все равно, кто с ним ходит и какие слухи при этом будут распространяться по школе.
        Вот и сейчас Лиза предпочла остаться, а не бежать за Рязанкиной, хотя именно она могла бы ее утешить - недавно сама была в роли такой же отвергнутой, причем тем же Васильевым.
        Но Олесе сейчас было не до того, кто с кем ругается и кто с кем дружит. Ее больше всего занимало, где и как она найдет Беленькую. И по всему выходило, что деньги у Стеши, раз Сидоров выставил обязательным условием ее присутствие.
        Устав от собственных вопросов без ответов, к шести часам вечера Олеся пришла в парк.
        Веселый сад не был любимым ее местом, хотя здесь было красиво. Пару раз, мимо него на теп-лоходике вместе с отцом проплывая, она видела буйную зелень кустов и деревьев, несколько тонких белоснежных беседок, прячущихся около воды. Все это было до того красиво, что Олеся не сразу поняла слова отца:
        - Мрачно здесь.
        Он стоял около бортика и, хмуро сдвинув брови, смотрел на проплывающую мимо красоту.
        - А по-моему, красиво, - не согласилась Ма-канина.
        - За эту красоту многие жизнь отдали. - Отец был категоричен. - Была такая графиня Лиговцева. Неугодных любовников она приглашала сюда, и их тайно убивали.
        - Зачем? - похолодела Олеся.
        - Чтобы никто не мог похвастаться своей связью с графиней. А еще при Екатерине здесь устраивались маскарады. Это были самые кровожадные праздники, какие только можно было придумать.
        - Их всех сжигали?! - ужаснулась Маканина.
        - Нет. - Лицо отца снова стало спокойным. Веселый сад остался позади. - Но их рассказы леденили кровь современникам.
        Эти истории некстати лезли Олесе в голову, когда она пролезала через еле приоткрытые ворота парка. Если по улице сновали туда-сюда люди, нагруженные новогодними покупками, то здесь почему-то не было никого. Желтые фонари бросали тусклый свет на свежеубранные дорожки. Снег под ногами хрустел.
        …Давным-давно жила одна девочка. Ее звали… Тяжело сорвалась с ветки и полетела в темноту за деревьями огромная ворона. Она сделала это настолько бесшумно, что на мгновение Мака-ниной показалось, что звуки в парке вообще отсутствуют.
        - Каррр, - засмеялась над ее головой еще одна ворона, радуясь глупости этой странной девочки.
        …И вот однажды девочка встретила ворон. Двух ворон…
        Вдалеке на дорожке появился человек. Олесе показалось, что за его спиной взлетел плащ. Подобные плащи она видела в кино про мушкетеров.
        Хотя, может, и показалось. В такой темноте вообще нельзя чему-либо верить!
        На чем у нее там сказка остановилась? Вороны, значит? А перед воронами девочка встретилась со злой колдуньей. Она не была похожа на ведьму, скорее на милую приветливую старушку.
        Что Беленькая может делать в этом парке?
        Понедельник. Вечер. Самое нелюдимое время. В понедельник даже музеи с библиотеками не работают. А в парке и подавно не должно никого быть. Какого черта она сюда поперлась? Вот сейчас ворота закроют, и она будет куковать вместе с воронами всю ночь. И к утру сторожа обнаружат ее обледенелый труп.
        Олеся остановилась.
        Сидоров, конечно, говорил убедительно. Но на Гарри Поттера он явно не тянет, а значит, предсказывать будущее, а тем более знать, где в понедельник вечером должна быть Беленькая, он не может. Что же выходит? Что ее развели как маленькую девочку? Вот ведь дура-то!..
        Маканина уже собралась повернуть обратно, когда услышала еле уловимую музыку. Играли на чем-то… похожем на гитару. Время от времени слышались громкие звуки, словно кто-то задевал не за ту струну.
        Что-то такое было… Стеша говорила, что может принести гитару, что она умеет играть.
        Стеша!
        Олеся побежала по дорожке, мгновенно забыв обо всех своих страхах и опасениях.
        Где еще собираться таким сумасшедшим вроде Беленькой? Конечно, в темноте на морозе в пустом парке!
        У›ке отчетливо слышалось, как поблизости поют что-то тоскливо-задушевное. И происходило это где-то в стороне от главной аллеи. В стороне от всех фонарей.
        Олеся шагнула в кусты. Ветки под ее ногой возмущенно затрещали. Снег не выдержал, и Ма-канина провалилась чуть ли не по пояс. Пока она выкарабкивалась из сугроба, пока в сотый раз ругала себя за бестолковость, гитара смолкла.
        Как шелест ветра, проскрипели быстрые шаги.
        Или ей это показалось?
        Она обошла странное дерево, в темноте выглядевшее настоящим монстром - из одного корня вырывались вверх несколько массивных стволов, - и остановилась у догорающего костра. Судя по натоптанности, люди здесь были совсем недавно. Но костер уже не горел, а еле тлел, перекидывая скупое пламя с одной головешки на другую. А теперь в парке вновь стояла тишина, только где-то далеко было слышно, как гудят застрявшие в пробке машины. Но ведь не может быть, чтобы песня была, а людей не было!
        Олеся повернулась, чтобы вернуться на аллею, и чуть не закричала.
        Около дерева стоял человек в плаще, спадающем до самых пяток. От этого его фигура четко делилась на две части - голову и все остальное.
        - Здравствуй, Герда! - произнес человек. „Жили-были…“ - успела подумать Маканина. Из темноты бесшумно выступило несколько человек.
        - Шубка, шапка, муфта - мое. Все остальное - ваше! - прокричала высокая худая девушка и ткнула пальцем в Маканину. - Взять!
        Лес наполнился криками и шумом. Олесю подхватили и потащили куда-то в темноту. Скоро (Маканина толком еще и испугаться не успела) тьма расступилась. На небольшой поляне горело несколько костров. Они полыхали так весело и ярко, что можно было подумать о готовящемся празднике.
        Высокая девушка забралась на импровизированный трон, сложенный из пары бревен и кучи лапника, закинула ногу на ногу и властно протянула руку
        - Гони шубу.
        Олеся все еще не в силах была вымолвить ни слова. Она оглядела свою куртку и непонимающе посмотрела на девушку.
        - Почему вы ее за руки держите? - наклонилась вперед девушка. - Отпустите, и пусть она отдаст нам свою одежду, а потом я ее отправлю к дочери.
        - Да отстань ты! - пришла в себя Маканина и сбросила руку стоявшего рядом низенького паренька. - Нет у меня никакой шубы!
        - Куда ты ее дела? - все еще сохраняя грозное выражение лица, спросила девушка.
        - Ослепла, что ли? - От страха Олеся начала хамить. - Не видишь, что на мне куртка?
        - Да черт с ней, с курткой, - легко согласилась девушка. - Шубу давай.
        Маканина с подозрением покосилась на собравшихся, решив, что попала на маскарад в дурдоме. Очень было похоже!
        - Какая шустрая птичка к нам залетела, - откинулась на спинку своего трона девушка. - Неужели ты нас не боишься? А ну как мы тебя бросим в костер?
        - Только попробуйте, - прошептала Олеся, чувствуя, как к горлу подкатывается неприятный комок тошноты. Этого ей еще не хватало! А ведь с этих придурков станется запихнуть ее в огонь. - Я кричать буду.
        Вокруг радостно загалдели.
        - Шуми, - царственно разрешила девушка. - Мы здесь одни. Тебя никто не услышит.
        - Милиция! - взвизгнула Маканина, отчего стоявший радом паренек упал на колени и ткнулся лбом в снег.
        - Ой, не могу, - задохнулся он от неудержимого хохота. - Во дает!
        - Герда, ты что? - нахмурилась девушка и повернулась к невысокому мальчишке. - Звони Михе, что-то не так. Ты кто? - пристально посмотрела она на Олесю. - Из дивных?
        - Сами вы двинутые! - Маканину отпустили, и она наконец смогла снять с себя красную ленточку, которой ей пытались пару раз безрезультатно связать руки.
        - Вы что тут сидите? - Из темноты на них вылетел крупный мужик. Из-под черной шапочки выбивались кудрявые пряди волос. Он задорно посмотрел на Олесю и повернулся к девушке. - Линка! Вы что, не слышали? Лошади проехали!
        - Какие лошади? - вскочила с трона девушка. - Мы Герду поймали!
        Миха весело глянул на окончательно запутавшуюся Маканину и расхохотался.
        - Ты что? - хлопнул он себя руками по бокам. - Это же цивил! Не видишь, что ли? Белависа уже к замку подходит.
        - Как подходит? - растерялась девушка. - На чем?
        - На рысях! - Миха побежал прочь. - Унее четверка вороных, запряженных в золотую карету.
        - Задержи ее, мы сейчас! - крикнула ему вдогонку девушка. - Устрой ураган или землетрясение. Нам нужно две минуты! Вы слышали? - повернулась она к притихшему народу. - Золото! Оно совсем рядом! Вперед!
        - Золото! - крикнуло одновременно несколько глоток, и все сорвались с места.
        Олесе даже показалось, что от такого быстрого их перемещения ветер поднялся.
        На полянке остался мальчишка, упавший от смеха на колени, когда Маканина позвала милицию. Он по-деловому обошел все костры, кое-где поправил выпавшие полешки и забрался на трон.
        - Ты кто? - прошептала Олеся, боясь поверить в то, что все закончилось.
        - Еще не знаю. Меня убили, - произнес мальчишка, елозя на жестком сиденье.
        - Как убили? - упавшим голосом прошептала Маканина, и в душе у нее вновь шевельнулся червячок тревоги.
        - Да там в самом начале заварушка была, вот меня советник и задел. - Мальчишка с явным удовольствием рассказывал о недавних событиях. - Еще десять минут, и Миха меня отсюда выпустит.
        - Откуда? - Очень хотелось проснуться, но почему-то не получалось.
        - Из страны мертвых, - спокойно ответил парень и вдруг соскочил с трона.
        Кто-то приближался - отчетливо хрустел снег под сильными уверенными шагами. Олеся на всякий случай перебежала поближе к мальчишке. А то кто их знает, может, в этой стране мертвых есть какой-нибудь особо опасный зверь?
        - Миха! Ты за мной? - кинулся к вышедшему в свет костров мужчине мальчишка.
        - Чижик? Ты еще здесь? Лети в замок, будешь снежинкой.
        - А что я могу? - Мальчишка прыгал на месте от нетерпения.
        - Если касаешься открытых участков кожи, то замораживаешь на минуту. Действует только при минус десяти. Давай быстро, а то они уже все там.
        Снег зашуршал под легкими ногами.
        - Там калитка открыта? - без всяких предисловий начал Миха.
        - Нельзя, что ли? - насупилась Олеся. В конце концов, что это за обращение? Она никого не обманывала, просто пришла в парк, а на нее сразу нападают! Могли бы и извиниться…
        - Договаривались, что ее закроют. - Мужчина больше не смотрел на Маканину, переключившись на костер. Вероятно, таким образом он намекал, что Олеся может убираться отсюда через те самые открытые ворота, что обещали, да так и не закрыли.
        Но у Маканиной были свои дела, поэтому уходить она не спешила.
        - А вы кто? - уже в который раз за сегодняшний вечер спросила она.
        - Сказочник, - вздохнул Миха, вороша поленья.
        Олеся тоже глубоко вздохнула, не зная, то ли ей заплакать, то ли засмеяться - уж больно глупая ситуация получалась.
        - Ну, что? - Миха оглядел свое хозяйство и остался им доволен. - Иди. Около ворот сейчас никого нет, так что тебя не остановят.
        Под его суровым взглядом Маканина сделала пару робких шагов.
        - А что вы здесь делаете? - не удержалась она от вопроса.
        - Играем! - ответил мужчина. - Наш отряд проводит ролевую игру на местности по сказке
        „Снежная королева“. Извини, что тебя поймали, мы не думали, что здесь будут чужие. Линка решила, что ты новенькая.
        Вдалеке послышался звон колокольчика. Миха вскочил и тут же исчез в темноте.
        „Такой здоровый лоб - и играет“, - хмыкнула про себя Олеся, выбираясь обратно на аллею. Здесь было гораздо светлее, и Маканина почувствовала себя увереннее.
        Уходить ей пока было рано. Для начала она не поняла - что это за люди, и потом, она еще не нашла Беленькую. А что, если Стеша среди этих игрунов? Она ведь не всех видела.
        Больше парк не казался пустым. Он был полон звуков и голосов. Вдалеке кричали, раздавались глухие удары. Похоже на драку или… битву!
        Олеся и не заметила, как ноги понесли ее в сторону голосов.
        Она что-то слышала о таких играх, но никогда не представляла, что вдруг окажется в гуще событий.
        Герда, Сказочник, золотая карета…
        Действительно, „Снежная королева“. А ее, значит, приняли за главное действующее лицо?
        Шубка, шапка… Это же Герда отдала их разбойникам, а те в обмен подарили ей Северного оленя!
        Интересно, есть ли у них олень и какой он?
        Олеся до того задумалась, что не заметила, как из парка на дорогу выскочили двое, пробежали ей навстречу и свернули в кусты. Следом за ними мчался мальчишка, превращенный Михой в снежинку.
        - Заморожу, заморожу! - кричал он.
        Олеся застыла. Одной из бегущих была Беленькая. Но до чего же ее было тяжело узнать! На ее всегдашней серой невзрачной куртке был пушистый меховой воротник, на голове - шапка Деда Мороза. Лицо раскраснелось от бега. Она решительно поджимала губы и чуть ли не тащила спутника за собой.
        - Тепло! - вынырнул из кустов Миха, и мальчишка, споткнувшись на ровном месте, полетел в сугроб.
        - Нечестно, - заныл он. Но Миха уже бежал следом за быстро удалявшейся парой.
        Олеся решилась было тоже побежать, но тут мимо пронеслась толпа „разбойников“ во главе с худой девушкой, и Олеся с бега перешла на шаг.
        И как они здесь разбираются? Это же дурдом какой-то!
        - Так нечестно, - рядом в снегу ковырялся мальчишка.
        - Слушай, - повернулась к нему Маканина. - А вот это все как называется?
        - Отряд, - отозвался мальчишка.
        - А Стеша Беленькая - у вас?
        - Ну да, - мальчишка попытался утереть нос варежкой, но от этого только размазал по лицу снег. - Она первой пробежала. Ее Миха Гердой поставил, а потом Советник заклятье на нее наложил, и они поменялись местами. Я один это знал, потому что в тот момент розой был. Правда, меня сразу заморозили. Ты видела, я хотел их остановить, но не успел!
        - Видела, - подтвердила Олеся, чтобы хоть чуть-чуть подбодрить расстроенную снежинку. - Это как спектакль, да? - Олеся очень хотела хоть что-то понять, но с каждым новым ответом происходящее становилось все запутаннее и запутаннее.
        - Не, у нас вначале все как в сказке было, - пустился в объяснения мальчишка. - А потом Белависа сбежала от короля, и что там было дальше, я не знаю. В карете-то никого не было.
        Издалека снова послышался звон колокольчика.
        - Ну, все, я полетел! - Мальчишка быстро выбрался из сугроба и, расставив руки (наверное, именно так снежинки и выглядели), побежал в темноту. Олеся пошла следом. Ошибиться в направлении было сложно - где-то совсем рядом радостно галдели.
        Через секунду навстречу Маканиной повалил народ. Она и не подозревала, что в парке столько людей. Все они были одеты в странные костюмы - разноцветные плащи, колпаки, у кого-то даже были ботинки с весело загнутыми вверх носами.
        Олеся до того на них засмотрелась, что не заметила, как из толпы вынырнула Стеша.
        - Ты зачем пришла? - недовольно спросила она.
        Беленькая еще не совсем отошла от игры, на щеках ее полыхал румянец, взгляд был непривычно резким. Да вся она была совершенно не такой, какой ее привыкли видеть в школе.
        - Ты Герда?! - ахнула Маканина.
        - Нет, я была Советником. Они проиграли, - жестко отозвалась Стеша. - Тебе что надо?
        - Генка просил передать, что завтра найдет деньги.
        - Ну и ищите. - Беленькая собралась уходить.
        - Он сказал, что сможет это сделать, только если ты придешь.
        Стеша задумалась.
        - А что это у вас тут такое? - оглянулась Ма-канина вокруг.
        - Не твое дело. - Беленькая была явно не рада, что за ней пришли. - Кто тебе сказал, что я здесь? Мать?
        - Генка! - заторопилась Олеся. - Я сначала подумала, что он врет, а потом меня разбойники поймали…
        - Белависа… - позвал кто-то.
        Белависа? Ничего себе имечко! Она здесь, оказывается, не только внешне меняется, но и имя другое берет.
        Белависа… Красиво!
        - Ладно, - решилась Стеша. - А как он деньги искать будет? Или Васильев все рассказал?
        - Не знаю… Завтра увидим, - пробормотала Маканина, но ее уже никто не слушал.
        Все ушли. Растворились в темноте леса, забрав с собой ощущение праздника и веселья. Казалось, что даже воздух стал другим. Сухим и холодным. А деревья - еще более молчаливыми, чем раньше.
        Олеся побрела к выходу, огорченная тем, что она на этом празднике оказалась чужой. Было даже немного обидно, что ей никогда так самозабвенно не доводилось носиться по сугробам.
        А ночью ей снился парк. Вместо людей он был полон волками. Они норовили Олесю укусить, но прямо из сугроба вылезал Миха, сурово произносил: „Тепло“, и волки таяли. Только один упорно не хотел превращаться в воду. Он ходил кругами, на его щеках был яркий румянец, а на шее болтался пушистый меховой воротник…
        Глава десятая
        Поиски Лунного камня
        Всю ночь шел снег, и утром на улице почти невозможно было пробиться сквозь сугробы. Когда Олеся оказалась ушколы, то успела двадцать пять раз пожалеть, что вообще вышла из дома. Трудолюбивые пешеходы проделали в снежной пелене узкие тропинки. Идти по ним было неудобно - малейшее неловкое движение, и ты оказываешься в снегу.
        Глаза, привыкшие за год к четким формам, скользили по покатым бокам сугробов, не задерживаясь ни на чем. Все вокруг было сказочно красивым - засыпанные дорожки, согнувшиеся под тяжестью снега деревья, нахохлившиеся воробьи. Олесе показалось, что она даже снегиря увидела - его малиновая грудка мелькнула на ветке рябины. Прохожие шли медленно, словно насыщенный снегом воздух не позволял им двигаться быстрее. Из-под колес буксующих машин вырывались фонтанчики снега. Каждое движение оставляло след - шаг, поворот, даже дыхание. Было не так холодно, но изо рта вырывался легкий парок. Кажется, вот-вот услышишь бубенцы саней Снежной королевы. Она проедет мимо и глянет тебе прямо в глаза. От одной этой мысли в груди становилось зябко, так что хотелось потуже запахнуть куртку.
        Олеся огляделась. Стекла припаркованных вдоль дороги машин были заиндевелыми, словно в них посмотрела Снежная королева.
        Сказка… Да, вот такая у них сказка…
        Как же не хотелось уходить с улицы, снимать куртку, растворяться в душных коридорах школы. Что ее там ждет? Предпоследний день. Придет Стеша, и все начнется заново - крики, ругань и обвинения. Сегодня Червяков должен был решить - быть или не быть их вечеринке. Хотя без денег какая уж тут вечеринка?
        А если Генке не удастся ничего найти, где же они возьмут такие большие деньги, чтобы вернуть народу?
        у^Это вчера все было хорошо, а сегодняшняя ее сказка норовила закончиться грустно…
        Снег вокруг перестал сверкать и погас, сугробы показались кривобокими и грязными, воробьи - общипанными.
        А ведь первая - алгебра…
        На ступеньках Маканина в последний раз оглянулась. Нет: волшебство исчезло, можно было спокойно отдавать себя в руки школы.
        Помимо обычных школьных дел, у нее было Большое Задание, которое ей вчера вечером по телефону дал Сидоров. Она ничего не поняла из его путаных объяснений, но помочь согласилась.
        Математика началась, а Беленькой все не было. Это плохо. Маканина с сомнением косилась на Сидорова, но он читал книгу и не отвлекался.
        Внутри у нее что-то нехорошо защекотало. Ой, быть скандалу!
        - До конца четверти осталось два дня, - неприятно растягивая слова, вещал Червяков.
        - И неделя до Нового года, - не мог не вылезти вперед Васильев. Андрюха сидел все там же, перед столом учителя, рядом с Рязанкиной. Что между ними произошло вчера, никто не знал, но сегодня они снова были вместе. По крайней мере, Ксюша делала вид, что ничего не случилось.
        Юрий Леонидович недовольно постучал ладонью по журналу, дожидаясь тишины.
        - Алевтина Петровна разрешила вам завтра провести классный огонек, - равнодушно сообщил он.
        Народ радостно загалдел.
        - Только я что-то не понял, - математик говорил тихо, но его все слышали - при звуках его голоса шум мгновенно смолкал. - Что у вас происходит с деньгами? Очередное ЧП?
        Губы его расползлись в довольной ехидной улыбке.
        В классе наступила гробовая тишина. Если Червяков обнаружит пропажу денег - то донесет Алевтине, а та, в свою очередь, не только запретит им вечеринку, но и устроит веселую жизнь всему 9-му „Б“.
        - А это вы у Беленькой спросите, - завел привычную песню Васильев, но договорить ему не дали.
        - Почему? У нас все готово, - поднялся со своего места Сидоров. В руках его был конверт.
        Точно такой же, как и тот, в который Олеся собирала деньги!
        - Нашел?! - ахнул Андрюха и помчался к Генке.
        Не спрашивая разрешения, он вырвал у него из рук конверт и заглянул внутрь.
        - Что… что это за бумажки? - срывающимся голосом спросил он.
        - Это пригласительные билеты, - довольно улыбнулся Генка и кивнул Маканиной. Олеся выползла из-за парты и приблизилась к окну. Вся стена вдоль подоконников была голой, без штор.
        На школьном дворе печальный дворник сгребал снег в огромные сугробы.
        - Их получат те, кто сдавал деньги, - продолжал говорить Сидоров, краем глаза наблюдая за Олесей. Он снова кивнул, и Маканина ткнула пальцем в стекло.
        - Смотрите! - фальшиво заахала она. - Смотрите, что там!
        Класс, как по команде, сорвался с места.
        Впереди всех был Васильев. Он перепрыгнул через ближайшую к нему парту, схватился за тонкую трубу центрального отопления, идущую от батареи вверх, к потолку, и перегнулся через подоконник.
        - Где? Где? - громче других кричал он.
        - В Караганде! - гаркнула ему в лицо Олеся и стала пробираться сквозь толпу к Сидорову.
        - А что там? - неслось со всех сторон.
        - На кого смотрим?
        - Уже ушел…
        - Что все это значит? - Математик отошел от окна. Он был заметно раздражен странной выходкой Маканиной.
        Сидоров сидел на своем месте и глядел в спины столпившимся около окна одноклассникам.
        Из-за трубы, соединяющей батарею с потолком, торчал белый конверт.
        - Что и требовалось доказать, - развел руками Генка.
        - Получилось? - от нетерпения Олеся танцевала на месте.
        - Как нельзя лучше, - довольно улыбнулся Сидоров, выдергивая конверт из-за трубы.
        - Юрий Леонидович, разрешите? Мы на секундочку.
        - Чего у вас получилось? - нахмурился Червяков.
        - Не трожь! - запоздало кинулся к забытому конверту Васильев. - Я еще не посмотрел!
        - Что опять потеряли? - недовольно пробубнил Когтев.
        - Все нашли! - Генка поднял над головой конверт.
        - Деньги? - захлопала в ладоши Плотникова.
        - Деньги сейчас будут! - Сквозь толпу одноклассников Сидоров стал пробираться к двери. - В каком кабинете пропал конверт?
        - В биологии! - заторопилась Маканина. Ей уже не терпелось проверить Генкину версию.
        - Может, вы все-таки объяснитесь? - застучал карандашом по журналу математик. - Что это за безобразие?
        - Значит, в биологию! - Сидоров выскочил за дверь.
        - В биологию? - удивленно переспросило несколько голосов.
        - Немедленно вернитесь! Вы срываете урок! - бушевал учитель, но ребята один за другим покидали кабинет.
        - Тише! Тише! - шипели самые сознательные, но сделать неслышным топот нескольких десятков ног было невозможно. Толпа пробежала по коридору и затормозила около двери в кабинет биологии.
        - А что нашли-то? - шелестело над головами.
        - Куда бежим?
        - Что опять произошло?
        - Нинель Михайловна! Разрешите? - заглянул в класс Генка.
        - …и могут являться разносчиками многих… - прервала чтение биологичка. - Гена, тебе нужен свет?
        - Нет, нет, я быстро!
        В кабинете было темно, плотные шторы закрывали окна. На столе работал проектор, картинка горела на стене. На ней отображались несколько жучков самого неприглядного вида. Судя по всему, малыши проходили вредных насекомых. Или что-то очень похожее на это.
        Генка прошел вдоль рядов, пролез за стульями к окну.
        - К центральному иди, к центральному, - послышались подсказки.
        Задние напирали, поэтому часть девятиклассников оказалась в кабинете. Биологичка с любопытством наблюдала за столь странным вторжением, но пока ничего не говорила.
        Олеся очень волновалась. Даже ладошки вспотели от страха, что ничего не получится.
        - Не так! - подбежала к Сидорову Плотникова. Она помогла запутавшемуся в шторе Генке, отдернув тяжелую ткань в сторону.
        По стене здесь тоже шла узкая труба центрального отопления.
        - Смотрите! - Аня так сильно отвела штору, что всем стало видно - за тонкой трубой что-то лежит.
        - Эх, я там не посмотрел, - громко вздохнул Когтев.
        - Ура! Это он! - радостно завопил Быковский.
        - Ура! - прокатилось по третьему этажу.
        - Поздравляю, - улыбнулась биологичка. - А теперь марш отсюда!
        - Спасибо, Нинель Михайловна. - С конвертом в руках Сидоров устремился к выходу. - Это?
        После темного класса свет в коридоре неприятно резал глаза, но этот конверт Олеся узнала бы из тысячи. Белый, без единой надписи, с погнутыми уголочками. Он чуть пожелтел от постоянно горевшего освещения, бумага покоробилась от тепла батареи.
        Но это был он.
        Маканина схватила конверт, пробежала непослушными пальцами по стопке купюр.
        - Все? - не выдержал напряженного момента Когтев.
        - Пятнадцать, - чуть не плача, прошептала она.
        - Живем! - довольно потер руки Волков. - Ну что, гульнем завтра?
        - Все на месте! - Олеся не верила своему счастью. С грохотом с ее плеч обвалился тяжелый камень сомнений и тревог и рассыпался в прах.
        Она подняла голову и заметила Рязанкину, быстро идущую к кабинету математики.
        - Как ты догадался? - теребили Генку со всех сторон.
        - Элементарно, Ватсон, - усмехался Сидоров. - Васильев и сам не заметил, как засунул конверт за батарею. Положил - и тут же об этом забыл.
        - Тише! Тише! - напомнила биологичка, закрывая дверь своего кабинета.
        - А на Беленькую свалил, - вздохнула Смолова. - Бедная Стеша!
        Девятиклассники побежали обратно к себе.
        - А мы-то смотрели и не видели! - все еще сокрушался Когтев.
        - Вы искали в очевидных местах - на подоконнике, за батареей. А это, - Генка ткнул пальцем в конверт, - удачно спряталось за шторой.
        - Как ты догадался, что он там? - Они уже вошли в кабинет математики, но еще продолжали обсуждать случившееся.
        - Нашел? - Васильев пытался сохранить равнодушие, но глаза поднять на одноклассников боялся.
        - Он лежал там, куда ты его положил! крикнула Маканина, потрясая конвертом. - За батареей!
        - Подумаешь, трагедия какая! - пожал плечами Андрюха и стал что-то быстро писать в тетрадке.
        - Если Васильев один раз сунул конверт за батарею, он мог и повторить этот фокус. - Генка стоял около двери и говорил громко, чтобы его слышали все. - Я выстроил такую же ситуацию - он побежал к окну и, чтобы освободить руки, не задумываясь, спрятал конверт за трубу.
        - Да все я помнил, - раздраженно тянул Ан-дрюха. - Пошутить нельзя? Я вас разыграл, а вы повелись как лохи!
        - Ничего ты не помнил! - Маканина была возмущена этой наглой ложью. Она бы еще что-нибудь сказала, но тут заметила сидевшую на своем месте Беленькую. Как кстати она пришла!
        - 9-й „Б“, обратите на меня внимание, - не выдержал Червяков. - Долго еще будет длиться этот спектакль?
        Девятиклассники быстро расселись за партами. Одна Олеся была не в силах сдвинуться с места. Идти к себе? Но там сидит Стеша. Пройти вперед? Там Васильев.
        - Ну, и как это понимать? - недовольно спросил Юрий Леонидович. - Что вы здесь устроили?
        - Мы ходили за деньгами, - откликнулась Маканина, делая несколько шагов к столу учителя, и как можно дружелюбнее взглянула на Беленькую. Та ей ответила холодным взглядом Снежной королевы.
        - Не могли перемены дождаться? - Юрий Леонидович зло смотрел на класс - Или вам уже плевать на учителей?
        - Вот-вот! - ввернул Васильев. - Хулиганье!
        - Заткнись! - погрозила ему кулаком Олеся. - Сам во всем виноват!
        - Я-то тут при чем? - удивленно поднял брови Андрюха. - Я уроки не срываю…
        - Супер! - восторженно прошептал Павел - его всегда восхищала способность Васильева пропускать мимо сложные ситуации. Не выпутываться из них, не решать возникшую проблему, а именно делать вид, что его ничего не касается.
        Стеша нервно всхлипнула.
        - Прекрати! - кинулась к Андрюхе Макани-на. - Ты!.. Ты знаешь кто?
        - Ну, кто? - усмехнулся Васильев, которого все это лишь забавляло.
        - Ты свинья последняя! - Олеся перегнулась через парту, намереваясь врезать по улыбающейся Андрюхиной физиономии. - Ты же за батарею конверт положил и забыл об этом!
        - Маканина, сядь на место! - возмутился математик. - Что за безобразие?
        - Из-за тебя все! - пыталась дотянуться до Васильева Маканина, но стол и сидевшая между ними Рязанкина не давали ей это сделать.
        - Да отвали ты от него, психичка ненормальная! - отпихивала ее Ксюша.
        - Ребята, перестаньте, - прыгала вокруг них Плотникова.
        - Олеська, брось ты его, - Быковский потянул Маканину в сторону. - Не надо!
        - У, гад! - выбилась из сил Олеся.
        - Отдай ему деньги, - подсказал Сидоров. Она достала из конверта бумажки и швырнула их в лицо Васильеву:
        - Подавись своими деньгами!
        Повисла пауза. Маканина громко протопала к своему месту, с грохотом отодвинула стул и села.
        - Значит, драка, - медленно произнес Червяков и не смог сдержать довольной улыбки.
        - Драка, драка! - подтвердил Васильев, показывая расцарапанную руку. - Она бешеная, ее в поликлинику надо сдать для опытов!
        - Да она давно крышей повредилась, - втон ему заторопилась Рязанкина. - Крейзи! Лечиться надо!
        - Сами вы лечитесь! - выпалила Олеся. - Он деньги за батарею сует, забывает об этом, аяви-новата! А еще все на Стешку свалил! Его за это убить мало!
        - Кого вы слушаете? Она же бредит! - вскочил Андрюха.
        - Почему бредит-то? - возмутился Когтев. - Деньги же нашлись.
        - Давайте мне половину, я сегодня же иду за подарками, - захлопала в ладоши Плотникова. - Смолова, ты со мной?
        - Неужели у нас будет праздник? - робко спросила Смолова и посмотрела на Юрия Леонидовича.
        - Никакого праздника у вас не будет! - стукнул рукой по столу математик.
        - Это у Васильева не будет, а у нас все будет! - на волне азарта выпалила Маканина.
        - Вы что же думаете, что после всего случившегося кто-то разрешит вам одним остаться в школе? - Червяков оглядывался с искренним изумлением.
        - Так ведь завуч разрешила, - загудел девятый класс.
        - У вас одновременно произошли воровство и драка. - Червяков встал, и его высокая худая фигура нависла над учениками. - Без наказания это оставлять нельзя!
        Наступила тишина. Стеша быстро обернулась на застывшую с открытым ртом Олесю. Макани-на пыталась ответить, но нужных слов в голову не приходило. Там билась только одна мысль - пропала, пропала, пропала…
        - Никакого воровства не было, - поднялся со своего места Сидоров. - Мы провели эксперимент - о силе бессознательного в повседневной жизни. Недаром Фрейд говорил…
        - Прекрати! - хлопнул ладонью по столу математик. - Я разгоню эту лавочку! Я заставлю вас слушаться!
        - Без меня у вас никакого праздника не выйдет! - потряс в воздухе мятой купюрой Васильев.
        - Да угомонись ты! - одернула его Рязанкина.
        - Как это так - не будет праздника? - пронеслось по классу, и все вдруг снова заговорили одновременно.
        - Почему?
        - У-у-у-у!
        - Нечестно!
        - Почему это мы из-за других страдать должны?
        - Даешь Новый год!
        - Я требую тишины! - шарахнул журналом о стол Червяков.
        - Вот ведь дура! - повернулась к Олесе Кур-баленко. - Не могла все тихо сделать. Обязательно надо было спектакль устраивать?
        - Мы деньги нашли, - зашептала ей в ответ Маканина. - Это Васильев их потерял!
        - Да кого это теперь волнует! - скривила красивое лицо Лиза. - Можешь эти деньги знаешь куда засунуть! Он же из-за твоих воплей теперь не даст праздник устроить.
        - Но Алевтина разрешила…
        - Щаз, - ухмыльнулась Курбаленко. - Разбежалась! После такого тебя из школы выгонят…
        - Тишина в классе! - На первую парту снова с грохотом опустился журнал - О ваших безобразиях уже вся школа знает. А теперь еще и срыв урока…
        - Так ведь он последний, - напомнил Когтев. - Четвертные оценки уже выставлены.
        - Я их вам легко переправлю!
        - Не имеете права! - Стас заметно побледнел - свою тройку он считал настоящим чудом и манной небесной.
        - Это я-то не имею права? - грозно сдвинул брови Юрий Леонидович. - Да кто вы такие, что мне здесь условия ставите?! О каком празднике может идти речь, если вы из простого сбора денег целое представление закатываете? Беленькая, ты где была все это время? В школе без году неделя, а уже прогуливаешь? Сидоров! Это что за выходки? Забыл, что тебя на испытательный срок сюда перевели? Маканина, про тебя я вообще молчу! Собрался класс хулиганов! Что вы на меня смотрите? Друг на друга смотрите! Не я вам испортил праздник, а вы сами себе!
        - Из-за одной психопатки все накрылось медным тазом, - простонала Курбаленко.
        - На себя посмотри! - прошипела ей в спину Олеся.
        - Получили, да? - обрадовался Васильев, который уже всерьез опасался, что вечеринку проведут без него. - И правильно!
        Маканина оглянулась на Сидорова, который спокойно сидел на месте, постукивая конвертом с билетами по парте.
        - Васильев, иди за Алевтиной Петровной, приказал математик.
        Андрюха с готовностью пролез через стул Ксюши и устремился к выходу.
        - А мы все равно проведем праздник, - вдруг громко произнес Сидоров.
        - Не проведете! - повернулся к нему Червяков.
        - Проведем. - Генка достал из конверта первый билет. - Только не в школе, а у меня.
        - Ты что? У тебя же бабушка! - ахнула Мака-нина.
        - С бабушкой мы разберемся. - Первый билет Сидоров протянул Быковскому. - С ней договориться можно.
        - А что? - От осознания важности момента Павел встал. - Клевая идея!
        Второй билет достался Стеше.
        - Завтра, часам к трем. - Генка шел по ряду и вкладывал билеты в протянутые руки. - Там написан пароль. По нему вы войдете в квартиру. Девчонки, приходите часа на два пораньше, чтобы успеть все подготовить. Плотникова, значит, за тобой подарки!
        - Считай, что они уже куплены… - Аня с интересом смотрела на свой билет. - Я там классных клоунов присмотрела…
        „Клоунов…“ - больно стукнуло в голове Мака-ниной. - Цирк и есть. Шапито».
        Сидоров дошел до учительского стола и уже протянул билет Рязанкиной, когда раздался грозный окрик Васильева:
        - Не бери! Ксюша взяла билет за уголочек и задумчиво повертела его в воздухе.
        - Не смей! - не успевший выйти из класса Андрюха застыл в дверях.
        - А я схожу, - громко произнесла Курбаленко, демонстративно вкладывая билет в дневник. - И даже приду пораньше, чтобы помочь с готовкой. Стеша, ты пойдешь со мной?
        Беленькая до того была изумлена всем происходящим, что не сразу смогла ответить.
        - Маканина тоже не откажется нам помочь? - нарочито громко спросила Лиза. - Павел, потаскаешь нам сумки?
        - Обязательно, - тут же отозвался Быковский.
        - И я приду, - растерянно согласилась Олеся. - Тортик куплю.
        - Да какой торт! - возмущенно заорал Васильев, срываясь с места. - Вы что тут колбаси-тесь?
        - Слушай, убавь громкость, голова уже болит, - поморщился Павел, пряча свой билет в портфель.
        - А музыка? - запрыгала на месте от нетерпения Смолова.
        - Я вам сейчас устрою музыку! - рассвирепел Червяков, выбегая в коридор.
        - Оркестр с фанфарами скоро прибудет, прокомментировал его уход Быковский.
        - Ну, вы совсем тупые! - надрывался Андрюха. - Зачем было злить Червяка? Можно было все сделать по-тихому.
        - Васильев, выключи радио, - заорал вдруг Когтев. - И так ничего не слышно!
        - Правда, что ты опять орешь? - недовольно протянули девчонки. - Сколько можно?
        - Сейчас всем конец наступит! - От крика у Андрюхи на шее вздулись вены.
        - Ну что за фигня? - тягостно вздохнул Ког-тев. - Четверть закончилась… Какие проблемы?
        - Слушайте, он же и правда сейчас Алевтину приведет, - выбежала перед классом Смоло-ва. - Что делать-то будем?
        - Сухари сушить, - оттолкнул ее Васильев: второго оратора рядом с собой он не терпел.
        - Не посмеют! - зудел Стас. - Четверть кончилась…
        - Что же делать? - Казалось, Смолова сейчас заплачет.
        Сидоров отдал последний билет, подхватил с парты учебник и побежал с ним по проходу.
        - Бери мел, пиши! - сунул он учебник Смоловой в руки и повернулся к остальным. - Решайте примеры! Червяк придет, а у нас урок!
        - Ой, точно! - хлопнула в ладоши Плотникова.
        - Так вам и поверят, - фыркнула Курбаленко. .у-у-Страница сто восемь, упражнение 455, - громко, с выражением произнес Быковский.
        - Тише вы! - замахал руками Когтев, и в классе вдруг наступила тишина, только зашуршали страницы учебников.
        - Короче, завтра в три, адрес на билетах, - громким шепотом произнес Генка. - Смолова, не тормози! Они уже идут.
        - Адрес на билетах? - ахнула Маканина. - Когда ты успел? - От резкого поворота она чуть не навернулась со стула.
        - Решай давай! - показал ей кулак Сидоров. - Смолова, пиши! Упростите выражение. Дробь. В числителе икс умножить на икс в квадрате, умножить на икс в кубе…
        - Ну, вы полные кретины! - не унимался Андрюха.
        Он все пытался отодвинуть Смолову от доски, но она упорно возвращалась обратно, продолжая быстро писать. На пол сыпались меловые крошки.
        - Придурки! - метался между партами Васильев, вырывая из-под рук тетрадки. - Ничего у вас не получится…
        - Так! - на пороге застыла Алевтина Петровна, за ее спиной показался бледный математик. - Васильев, ты почему другим мешаешь работать?
        - Да они не работают, а прикидываются! - бушевал Андрюха.
        - Ответ, - громко произнесла Смолова. - Икс в степени разность эниэнв квадрате, деленное на два…
        Завуч долгим взглядом посмотрела на исписанную доску.
        - Юрий Леонидович, здесь все правильно? - повернулась она к Червякову.
        Математик тяжелым взглядом обвел дружно вставший поприветствовать Алевтину Петровну класс и поднял глаза на доску.
        - Вряд ли они что-то сделают без ошибок… - проскрипел он.
        - А вы зря не верите в них. - Алевтине явно понравился порядок в классе. - Я думаю, они исправятся. - Она снова заметила Васильева, явно лишнего около доски, и нахмурилась. - Хотя кое-кому это сделать не удастся. Дневник учителю дать не забудь! - кивнула она ему и вышла.
        Стараясь не слишком сильно греметь стульями, класс сел.
        Математик молча прошел к своему столу.
        - Васильев, раз уж стоишь, то следующий пример решаешь ты, - произнес он, недовольно поморщившись. - Какой у вас там номер?
        Никто никогда не ждал окончания урока с таким нетерпением, как 9-й «Б» класс сегодня. Звонок обрушился на головы учеников, неся с собой невероятное освобождение. Кабинет математики мгновенно опустел, оставив на первой парте около учительского стола двоих - Васильева с Рязанкиной.
        От раздражения и злобы Андрюха кусал губы.
        - Только попробуй туда завтра пойти! пел он, не глядя на Ксюшу.
        - А что это ты командуешь? - Рязанкина подняла свою аккуратно причесанную головку. - Между прочим, сам виноват, не надо было все валить на новенькую.
        - Да пошла ты! - Васильев попытался отпихнуть от себя парту, но учительский стол не дал ему это сделать, поэтому Андрюха ушиб руку и еще больше разозлился. - Будете меня здесь учить! Выпусти меня! - грубо толкнул он Рязанкину.
        - Тебя никто и не держит. - Стараясь на него не смотреть, Ксюша вышла из-за стола.
        Он выбрался в проход и направился к выходу.
        - Узнаю, что ходила… - бросил он на пороге, потряс в воздухе кулаком и захлопнул дверь.
        Ксюша секунду задумчиво смотрела на исписанную доску. По-хорошему, на этом празднике ей делать нечего. Это же она подтвердила, что Васильев никакого конверта не брал. Хотя она видела конверт в руках у Андрюхи. Видела… но ничего не сказала. Это была не ее проблема, а Беленькой. Если Стеша была уверена в своей правоте, так и отстаивала бы ее. Зачем спряталась? Кто бежит, тот и виноват. Поэтому новенькую Ксюше было не жалко. Обидно за Васильева, он так глупо прокололся. Если уж вести свою линию, то - до конца. Отнекиваться до победного! Впрочем, Андрюха никогда не был сообразительным… Рязанкина достала из кармана сложенное приглашение, повертела в руках. А потом решительно переложила его в портфель и захлопнула замок.
        Пропускать подобного рода мероприятие она не станет! А с Андрюхой?… С Андрюхой она разберется потом. Куда он от нее денется?
        Ксюшу сейчас интересовал другой вопрос. Что-то странное было между Маканиной и Сидоровым. Слишком часто они друг за друга заступаются. Уж не роман ли у них? Вот было бы забавно! Убогая с ненормальным! Эта игра будет поинтереснее, чем питерская прогулка Макани-ной и Галкина в Русский музей.
        Ксюша не спеша собралась и вышла в коридор. И чуть не налетела на Олесю.
        Свое приглашение Маканина разглядывала уже в коридоре. На прямоугольном картоне была изображена елка, самостоятельно заходящая в подъезд многоэтажного дома, за ней длинной вереницей бежали елочные шары, на каждом шарике были изображены буквы.
        А_Ц._И_Н._
        Сначала Олеся никак не могла понять, что это означает, а потом буквы сложились в слово
        «АЦИНЗОЛ».
        На доме висела табличка с адресом Сидорова.
        - Генка, - подняла голову Маканина.
        Вроде Сидоров рядом стоял, но сейчас его уже не было.
        Так, фокусы Гарри Поттера продолжаются.
        Пронеслась стайка малышей, и над их головами она разглядела Генку, с ногами сидевшего на подоконнике с книгой на коленях. Она пробилась к нему.
        - Ты что, знал заранее? - потрясла она перед ним билетом.
        - Да нет, - пожал плечами Сидоров, отрываясь от книжки. - Все получилось случайно. Или тебе не нравится?
        - Что ты, очень нравится!
        Генка посмотрел на одноклассницу, на ее маленький вздернутый носик, искусанные губы, лохматые волосы.
        Он не мог ей объяснить того, что просто видел. Для него было вполне очевидно, что устроить праздник в школе им не позволят. А произойдет это из-за пропавших денег или из-за выходки Маканиной, было уже не так важно. А еще он знал, что с бабушкой ни о чем не договорится. Поэтому нужно было придумать, где разместить тридцать человек, которые завтра придут к нему домой. Может, Быковского попросить? Вон у него какая большая квартира пустует. Там как раз все поместятся…
        «Нет, все-таки в роду у Сидорова были волшебники!» - с восторгом подумала Олеся и побежала прочь. Ей хотелось найти Беленькую, пока она вновь не исчезла, договориться о завтрашнем дне, узнать, не сердится ли она на них, расспросить про замечательный клуб, в котором проводят такие прикольные игры. Столько дел, столько дел, а впереди еще Новый год!
        Генка смотрел на Маканину, пока она не скрылась за поворотом, а потом взгляд его застыл. По коридору шла Ветка. Сидорову показалось, что ребята перед ней расступаются. Но это емутолько казалось. Она прошла через весь холл и оглянулась. Генка замер. Ветка обвела глазами коридор и ушла. Сидоров перевел дух и потянул к себе рюкзак. Там лежал конверт с последним пригласительным билетом. Генка с удовольствием отдал бы его Ветке. Но как это сделать, он не знал. Он покопался в рюкзаке, нашел пузырек, глянул сквозь него на свет.
        Пусто.
        Жаль.
        Сейчас бы ему лекарство от иллюзий очень пригодилось.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к