Лучшие подруги Жаклин Уилсон
        Моя лучшая подруга Алиса посещает балетную школу и пишет письма розовой гелевой ручкой. А я в жизни не надену платье с оборками и обожаю лазить по деревьям. Как ни странно, мы с Алисой родились в один день и с тех пор неразлучны. У нас никогда не было друг от друга тайн, ни одной. Но однажды я, просто из любопытства, заглянула в её дневник… У Алисы появился Секрет! Сможем ли мы теперь остаться лучшими подругами?
        Жаклин УИЛСОН
        ЛУЧШИЕ ПОДРУГИ
        Глава первая
        Мы с Алисой лучшие подруги. Я знаю её всю жизнь. Так уж получилось. Когда нам пришло время появиться на свет, наши мамы оказались в одном роддоме. Я родилась первой, в шесть часов утра третьего августа. Алиса долго не хотела вылезать и дотянула до четырёх часов вечера. Мы сразу попали в нежные объятия наших мам, а к вечеру нас перепеленали и поставили наши крошечные кроватки рядом.
        Наверное, Алиса испугалась и расплакалась. Она и сейчас плакса-вакса, и я стараюсь поменьше её дразнить. Наоборот, мне всегда хочется её утешить.
        Представляю, как я впервые обратилась к ней на малышачьем языке:
        - Привет! Меня зовут Джемма. Родиться совсем не просто, да? Ты как себя чувствуешь?
        И, может быть, Алиса проагукала в ответ:
        - Не знаю. Меня зовут Алиса. Кажется, мне здесь не нравится. Хочу к маме!
        - Мы скоро встретимся с нашими мамами — нас будут кормить. Я ужасно проголодалась!
        Скорей всего, я первая громко закричала. А вдруг сразу дадут поесть?
        Положа руку на сердце, я и сейчас своего не упущу. Хотя, конечно, я не такая прожорливая, как Печенюга.
        На самом деле его зовут Билли Маквити, но все называют его Печенюгой, даже учителя. Этот мальчик учится в нашем классе. У него зверский аппетит. За две минуты он может уничтожить пачку шоколадного печенья «Хоб Нобз» — хрум-хрум, хрум-хрум — и не оставить ни крошки. После уроков мы устроили соревнование «В кого больше влезет» — мне удалось проглотить только треть пачки. Может, я бы съела всё, но крошка попала мне не в то горло, и я поперхнулась. Кончилось тем, что размокшее шоколадное месиво вывалилось изо рта и перепачкало мою белую школьную блузку. Ничего особенного! Я вечно перемазываюсь и неряшливо выгляжу — одежда и обувь на мне прямо горят! Алиса же, наоборот, всегда такая опрятная и причёсанная.
        Когда мы были совсем крохами, одна из нас заползла прямо в мусорный бачок и стала играть с его содержимым, а потом принялась кататься в саду по траве и упала в пруд, где мы кормили уток. В это время другая спокойно сидела в своей прогулочной коляске, обнимая Золотого Сиропчика (жёлтого плюшевого мишку), и хихикала над своей озорной подружкой.
        Когда мы ходили в ясли, одна из нас решила поиграть в пожарных в баке с водой и в крота в песочнице. Во время занятия по рисованию (нас учили рисовать подушечками пальцев) одних пальцев ей показалось мало, и она разрисовала себе всё тело. Другая девочка скромно сидела за детским столиком и мастерила для нас пластилиновые бусы, напевала песенку про маленького паучка и, смешно жестикулируя, показывала, как он ползает.
        В детском саду одна из нас притворилась диким чудищем, страшно-престрашно зарычала, и её выставили вон из комнаты. Потом ввязалась в драку с большим мальчишкой, который выхватил из рук её лучшей подружки шоколадную конфету, и так саданула ему по носу, что потекла кровь. Другая подружка читала книжку «Милли-Молли-Мэнди» и писала аккуратными печатными буквами рассказ о маленьком сельском домике с соломенной крышей.
        Сейчас мы в начальной школе, и во время игры «Слабо?» одна из нас забежала прямо в мальчишеский туалет. Правда-правда! Все там на неё заорали. На детской площадке она даже преодолела половину расстояния по водосточной трубе, чтобы достать свой мячик, — только вот труба почему-то отделилась от стены вместе с девочкой и — трах-тарарах! — развалилась пополам.
        Нашему директору, мистеру Битону, это СОВСЕМ не понравилось. Другую подружку выбрали старостой, и на школьной дискотеке она щеголяла в своём серебряном топе (она даже нанесла на веки серебряные тени в тон). Все мальчишки хотели танцевать только с ней. Только вот угадайте — с кем она танцевала весь вечер? Правильно! Со своей несносной лучшей подружкой!
        Хотя мы лучшие подруги, мы ни капельки друг на друга не похожи — даже не стоит об этом говорить. Только, кажется, я уже 'много рассказала, и моя мама тоже часто мне на это пеняет. Ей есть чем поделиться!
        - Ради бога, Джемма! Когда же, наконец, ты перестанешь буянить, грубить и безобразничать? Тебе бы мальчишкой родиться! Подумать только — как я обрадовалась, когда у меня родилась девочка! Теперь мне кажется, что у меня три мальчика — и ты среди них самая отчаянная сорвиголова!
        У меня есть старший брат Кэллум. Ему семнадцать лет. Мы с ним были приятели. Он учил меня кататься на скейтборде и показывал, как нужно нырять с вышки в бассейне. Каждое воскресенье я пыталась усидеть у него за спиной на тряском велосипеде, когда мы ехали в гости к дедушке. Но теперь у Кэллума появилась подружка Айеша, и они только и делают, что заглядывают друг другу в глаза и без конца целуются — чмок-чмок. Фу!
        Мы с Алисой играли в шпионов и шли за ними по парку, чтобы посмотреть, чем ещё противным они могут заняться, но Кэллум поймал меня, поднял за ноги и тряс до тех пор, пока мне не стало плохо. Есть у меня ещё один брат, Джек, но его не сравнить с Кэллумом. Джек страшно умный, ужасный зубрила, поэтому получает лучшие оценки на экзамене. У Джека пока нет девушки. Ему не до свиданий и развлечений. Он часами торчит у себя в комнате, склонившись над домашним заданием. Ещё он очень поздно гуляет с нашей собакой, Бешеным Лаем. Джек любит одеваться во всё чёрное и терпеть не может чесночный хлеб. Может, он потихоньку превращается в Джекулу-Дракулу? Нужно проверить, не слишком ли у него острые зубы.
        От брата Джека одни расстройства. Иногда учителям кажется, что я тоже очень умная и должна всё время получать десять баллов. Надо же до такого додуматься!
        Кое-что, конечно, у меня получается. Мистер Битон говорит, что от моих разговоров у осла может отвалиться задняя нога, а также передняя… вместе с ушами и хвостом. Он говорит, что я сама веду себя как упрямая ослица. Кажется, ослы лягаются копытами, если зазеваешься. Мне часто хочется стукнуть мистера Битона.
        В голове у меня с бешеной скоростью вертятся разные идеи и проекты, но мне ужаааасно скучно их записывать — вот руки и не доходят. Или я пытаюсь заставить Алису сделать это за меня. У Алисы по всем предметам оценки гораздо лучше. Кроме футбола. Не хочу хвастаться, но я член школьной футбольной команды, несмотря на то что я самая младшая, от горшка два вершка, да к тому же единственная девочка.
        Алиса равнодушна к спорту. У нас разные хобби. Она любит рисовать вереницы маленьких красоток в нарядных платьях, ведёт дневник гелевыми ручками, красит ногти в разные цвета и играет со своими драгоценностями. Алиса просто обожает украшения! Она хранит их в специальной шкатулке, которая когда-то принадлежала её бабушке. Шкатулка обита синим бархатом, и если её завести и открыть крышку, то в вихре танца закружится маленькая балерина. У Алисы есть крошечное золотое сердечко на цепочке и маленький золотой браслетик, который она носила, когда была малышкой, и нефритовый браслет от дяди из Гонконга, и серебряный медальон, и блестящая брошка-собачка Скотти, и колдовской браслет с десятью позвякивающими оберегами. Мой самый любимый оберег — серебряный Ноев ковчег в миниатюре. Можно его открыть и увидеть внутри микроскопических жирафов, слонов и тигров.
        У Алисы очень много колец — настоящее русское золотое кольцо, викторианский перстень с гранатом и масса дешёвых подделок с искусственными камнями, которыми набивают хлопушки. В знак нашей дружбы она подарила мне большое блестящее кольцо под серебро с синим стёклышком. Я его полюбила и стала называть «мой сапфир» — только забыла его снять, когда отправилась плавать, и серебро почернело, а сапфир выпал.
        - Этого следовало ожидать, — со вздохом сказала мама.
        Мне кажется, мама иногда жалеет, что не поменяла местами кроватки, когда мы родились. Я просто уверена, она бы очень хотела, чтобы её дочкой была Алиса.
        - А вот я бы не хотел, — сказал папа и взъерошил мне волосы так, что они встали дыбом.
        Ну, они и без того торчат во все стороны, как будто голова постоянно подключена к розетке. Мама заставляла меня их отращивать, но я вечно теряла дурацкие банты и резинки. Однажды волосы слиплись, когда я участвовала в конкурсе на надувание огромных жевательных резинок с Печенюгой и другими мальчишками, и — ура-ура! — меня пришлось обкорнать. Мама плакала, а я не имела ничего против.
        Знаю, что не принято выбирать в семье любимчика, но мне кажется, я люблю папу больше мамы.
        Я редко его вижу, потому что он водитель такси и встаёт засветло, ещё когда я сплю, чтобы отвезти людей в аэропорт. По вечерам папа часто задерживается допоздна, потому что развозит народ из пабов. Дома он любит полежать на диване и немного подремать около телевизора. Часто «немного» превращается «в очень даже долго». Если тебе одиноко, всегда можно пристроиться рядом. Он гладит тебя по голове и бормочет: «Привет, маленькая сладкая булочка», и потом снова засыпает.
        Раньше наше такси водил мой дедушка, но сейчас он на пенсии, хотя его часто просят помочь, когда фирме нужны водители. У них белый «Роллс-Ройс» для свадеб, и однажды дедушка тайком меня на нём прокатил. Он замечательный, мой дедушка. Может, он мой самый любимый родственник на все времена. Он всегда за мной смотрел, с тех самых пор, когда я была малышкой. Наша мама сразу вернулась на работу на полную ставку, когда дедушка ушёл на пенсию, поэтому он заменил мне няню.
        Он до сих пор встречает меня после школы. Мы сразу идём в его квартиру, которая находится на последнем этаже высотного дома. Смотришь в дедушкино окно и наблюдаешь, как мимо проносятся птицы, — волшебное ощущение. В безоблачный день город виден на много километров, а за ним тянутся леса и холмы пригорода. Иногда дедушка прищуривается и делает вид, будто смотрит в телескоп. Он клянётся, что может зажмуриться и увидеть море, но я думаю, он шутит. Он обожает пошутить, мой дедушка, и придумывает мне смешные прозвища. Я его маленькое Печеньице в Сахарной Глазури.
        Он всегда покупает мне пакеты вкусного печенья, покрытого чудной белой, розовой и жёлтой глазурью.
        Это раздражает маму, когда она за мной приходит.
        - Пожалуйста, не надо её кормить, — говорит она дедушке. — Она будет пить чай, как только придёт домой. Джемма, не забудь хорошенько почистить зубы. Мне не нравится, что ты ешь много сладкого.
        Дедушка всегда извиняется, а за маминой спиной закатывает глаза и корчит смешные рожицы. Я начинаю хихикать и ещё больше сержу маму.
        Иногда мне кажется, мою маму все раздражают. Все, кроме Алисы. Мама работает в большом магазине «Джозеф Пилбим», в отделе косметики, и всегда даёт Алисе красивые образцы кремов, маленькие карандаши губной помады и крошечные пузырьки с духами. Однажды, когда мама была в отличном настроении, она посадила Алису на свой туалетный столик и сделала ей полный взрослый макияж. Мама и меня накрасила, хотя и отругала за то, что я ёрзаю (просто было щекотно) . Потом у меня зачесались глаза. Я их потёрла и размазала по лицу чёрную тушь, став похожей на панду.
        У Алисы макияж держался целый день. Она даже не смазала губную помаду, когда пила с нами чай. Нас угощали пиццей, и она разрезала свою порцию на мелкие кусочки, которые легко помещались во рту, вместо того чтобы сразу откусить от восхитительного здоровенного треугольника.
        Если бы Алиса не была моей лучшей подругой, она бы обязательно действовала мне на нервы. Особенно когда вокруг неё хлопочет моя мама, а потом смотрит на меня и вздыхает.
        И всё-таки здорово, что маме и вправду нравится Алиса, потому что она никогда не возражает, если подруга остаётся у нас ночевать. Мама навсегда запретила ночёвки друзей после дней рождений. Кэллуму всё равно, потому что единственный человек, которого он с удовольствием оставил бы ночевать, — это Айеша. Джеку тоже наплевать. Среди его друзей в девятом классе есть несколько зубрил-ботаников, но они не общаются напрямую, а пишут друг другу письма и шлют сообщения по электронной почте.
        Кроме Алисы, у меня полным-полно обычных друзей. В прошлый день рождения я пригласила троих мальчиков и трёх девочек на праздник с ночёвкой. Алиса, конечно, была первой в списке. Предполагалось, что мы будем играть в саду, но пошёл дождь, поэтому мы все как бешеные стали носиться по гостиной и играть подушкой в футбол (не все, конечно, — Алиса не захотела, а Печенюга совсем не умеет играть в быстрые игры). Кто-то разбил мамин свадебный подарок — коллекционную фарфоровую куклу — и разорвал подушку. Мама сильно рассердилась и никому не разрешила у нас ночевать, никому, кроме Алисы. Мне до сих пор позволяют оставить на ночь лучшую подругу, особенно если эта подруга Алиса. И это чудесно-расчудесно, потому что, как я уже говорила, Алиса и есть моя лучшая подруга.
        Не знаю, что бы я без неё делала!
        Глава вторая
        Не знаю, как быть. Я нервничаю. Происходит что-то странное. Дело в Алисе. У неё какой-то секрет, которым она не хочет со мной поделиться. Раньше у нас никогда не было друг от друга секретов!
        Я обо всём ей рассказывала, даже о том, как описалась после «Макдоналдса», потому что не пошла в туалет после двух больших порций кока-колы и молочного коктейля. Алиса знает, что я не люблю засыпать, пока не зажгут ночник, маленький кроличий домик, — просто не очень люблю темноту. Когда дедушку положили в больницу на операцию, я сказала Алисе, что ужасно боюсь, что ему не станет лучше, хотя, слава богу, он потом быстро поправился.
        Алиса тоже всегда делилась со мной своими секретами. Она рассказала мне, какой скандал разразился между её родителями, когда однажды папа слишком много выпил на вечеринке. Подруга призналась, как однажды стащила шоколадную ириску в видеоцентре.
        Конфета валялась на полу, поэтому Алиса надеялась, что её кто-то уронил, но всё равно боялась, что её примут за воровку. Она так сильно разволновалась, что не смогла съесть ириску. Я ей в этом помогла — лишь бы она не нервничала!
        Чего она мне только не рассказывала! Но сейчас у неё есть этот секрет. Она не знает, что я про него знаю. Я узнала не по-честному. Я прочитала её дневник.
        Согласна, никогда нельзя читать чужие дневники, особенно если это дневник лучшей подруги. На самом деле я несколько раз залезала в дневник Алисы. Не из вредности или любопытства. Просто очень интересно узнать, о чём она думает, как будто у неё во лбу открывается маленькое окошко и сквозь него можно заглянуть в мозг. Чаще всего это очень приятно, потому что она пишет обо мне.
        Сегодня в классе Джемма всех смешила, и даже миссис Уотсон расхохоталась… Мы с Джеммой сочинили комикс про всех животных в Ноевом ковчеге. Жирафы неожиданно подскочили и пробили в крыше дыру, а шел сильный дождь. Тогда слоны растопырили уши и заслонили Ноя и его семью, и никто не промок.
        У Джем полным-полно идей. В школе сегодня было тошно, потому что мама не хочет покупать мне замшевый пиджак, который мы видели в субботу, но Джемма поделилась со мной шоколадкой и сказала, что купит мне много замшевых пиджаков, когда мы подрастем.
        Мне нравится, что на каждой странице она рассказывает, какая я смешная, изобретательная и добрая. Мне приятно, что на титульный лист дневника она приклеила нашу забавную фотографию, на которой мы стоим обнявшись. Она обвела её серебряным фломастером, точно рамкой, а вокруг поместила свои любимые наклейки с цветами, дельфинами, котятами и балеринами.
        Из-за этого вчера я потихоньку заглянула к ней в дневник. Днём мы чудесно провели время, рисуя квартиру, в которой будем жить вместе, когда вырастем. Алиса сначала как-то странно себя вела, но я подумала, что это потому, что она хуже меня рисует.
        Она воспряла духом, когда я пообещала взять картинки из маминых журналов. Ей понравилось выбирать и вырезать наши двуспальные кровати, и огромный мягкий диван, и большущий холодильник, и белый пушистый ковёр. Она стала вырезать из разных журналов маленькие яркие разноцветные шестиугольнички, чтобы сделать из них лоскутные покрывала на наши кровати и такие же подушки на диван. Мне понравилось вырезать еду и вклеивать её в наш холодильник, хотя некоторые контейнеры с мороженым и шоколадными эклерами оказались слишком большими и испачкали ковёр. Представьте себе огромную коробку с мороженым, в которую поместится ваша голова, если вдруг вам захочется его лизнуть. Вообразите огромные шоколадные эклеры, на которых можно сидеть (хотя трусы от глазури станут липкими). Потом к ковру я пририсовала чернилами глаза, уши, мордочку и четыре лапы с когтями, превратив его в живого белого медведя, которого можно обнимать и по очереди кататься на его спине.
        Похоже, Алиса из-за этого немного рассердилась.
        - Я думала, ты будешь стараться, Джем, а ты устроила мазню, — сказала она, открывая и закрывая свой маленький рот в такт с ножницами, которыми работала.
        Я тоже немного рассердилась, потому что у неё целая вечность ушла на то, чтобы подобрать цвета и узоры для лоскутных покрывал. Алиса рассердилась ещё больше, когда у меня вдруг зачесался нос, я чихнула, и все кусочки разлетелись, прежде чем она успела их наклеить.
        Но в этом не было ничего особенного — обычная размолвка Джеммы и Алисы, а вовсе не настоящая ссора. Мы никогда, никогда, никогда всерьёз не ссорились и никогда не переставали быть лучшими подругами. Почему же она не рассказывает мне свой секрет?!
        Неужели она больше не хочет, чтобы я была её лучшей подругой?! За чаем она тоже вела себя странно. Еда была необыкновенно вкусной, хотя мы были втроём — мама, Алиса и я. Папа работал на такси, Кэллум был у Айеши, а Джек унёс поднос с едой в свою комнату, потому что не захотел отрываться от компьютера. Мы ели замечательные спагетти по маминому рецепту, фруктовый салат с чудными завитушками взбитых сливок из баллончика, и каждая получила по горсти «Смартиз». Я выбрала себе синие, а Алиса — розовые подушечки.
        Я всё съела. Даже вылизала тарелку, пока мама не видела. Алиса съела очень мало. Она вообще к еде относится осторожно, но любит спагетти, фрукты со сливками и «Смартиз» не меньше меня, так что это точно был дурной знак. Она даже не захотела участвовать в соревновании, кто быстрее втянет в себя спагетти. Когда на моей тарелке уже ничего не осталось, Алиса задумчиво наматывала и наматывала спагетти себе на вилку, но ничего не ела.
        - Если хочешь, я за тебя доем, — предложила я просто для того, чтобы помочь.
        - Не заглядывай в тарелку Алисы, Джемма, — предостерегла мама, — нечего было сметать свою порцию за две минуты, будто пылесосом! Ты ведёшь себя за столом как голодная горилла!
        Я начала кривляться, как обезьяна, бить себя в грудь и чмокать губами. Мама рассердилась. Это было несправедливо, потому что она сама завела разговор про гориллу. Спагетти у Алисы стали совсем холодными, и маме пришлось их тактично убрать. Алиса всё-таки съела чуть-чуть фруктового салата, хотя выжала на фрукты лишь капельку сливок. Зато я вовсю разгулялась и принялась делать на своей тарелке сливочную гору, и в конце концов мама выхватила у меня баллончик. Потом мы стали есть «Смартиз».
        - Помнишь, как мы украсили «Смартиз» глазуревую верхушку нашего торта на последнем дне рождения? — спросила я. — Эй, ты разве забыла, что каждая седьмая подушечка «Смартиз» выполняет самое заветное желание?
        - А вот и нет! Ты всё выдумала! Желания исполняются, когда режешь праздничный торт. У нас сейчас нет торта, и сегодня не наш день рождения.
        - Мы можем загадывать желания, когда захотим, хоть в дни рождения, хоть нет. Ну же, Алиса, загадай со мной желание!
        Мы всегда загадываем одно и то же желание.
        - Хочу, чтобы мы оставались друзьями всегда-всегда, — сказала я.
        Я слегка стукнула Алису кулаком под ребра, и тогда она тоже произнесла желание. Правда, скорее промямлила. Потом опустила голову и отпила соку. Закашлялась, пролила сок и побежала в ванную.
        - Ах, бедная маленькая Алиса! Она подавилась «Смартиз»? — спросила мама.
        - Вряд ли, — ответила я.
        Алиса вернулась из ванной с покрасневшими глазами. Я знаю, что, если подавишься, выступают слёзы, но, похоже, Алиса плакала. Тогда я об этом не задумалась. Алиса всегда была плаксой-ваксой. Она плачет по самым нелепым поводам. Даже от счастья, например, когда я подарила ей бабушкину фарфоровую куклу Мелиссу. Бабушка оставила её мне, когда умерла. Я очень любила Мелиссу, потому что она была любимой куклой моей бабушки. А когда-то давным-давно Мелисса была любимой куклой бабушкиной бабушки. Она была очень хорошенькой, с мягкими каштановыми кудряшками и блестящими карими глазами, с настоящими ресницами. Я заставляла её без конца моргать, потому что у неё это здорово получалось. Мама сердилась и говорила, что у куклы могут провалиться глаза, если я буду небрежно с ней обращаться.
        Алиса тоже любила мою куклу, особенно её красивое белое платье с нижними юбками и длинными кружевными панталонами (только представьте себе трусы, которые закрывают вам коленки!). Мне очень, очень хотелось поиграть с Мелиссой. Я, конечно, не девочка, которая любит всё девчачье, но всегда обожала играть в куклы. В дикие, грязные, увлекательные игры! Мои Барби продирались сквозь садовые джунгли, боролись с дождевыми червями и чуть не тонули под проливным дождём. Я смотрела на чистенькую Мелиссу. Даже её маленькие замшевые сапожки с жемчужными кнопочками были белыми. Представляю, как бы она выглядела, если бы жила у меня. Вдруг я нашла выход — нужно отдать Мелиссу подруге. Алиса прижала её к груди (осторожно, чтобы не помять платье), и по её щекам покатились крупные слёзы.
        Я волновалась, что совершила ошибку и Мелисса ей не понравилась. Алиса убедила меня, что плачет от радости. Позже в тот день, когда мама узнала про мой поступок, я плакала от боли, ярости и отчаяния. Она таааак рассердилась на меня за то, что я отдала бабушкину куклу!
        Я подумала, может, Алиса опять плачет от радости из-за нашего самого заветного желания? Ну, это уж слишком даже для неё!
        После чая, казалось, она пришла в себя. Мы смотрели телевизор и во время нашей любимой музыкальной программы стали подпевать и пританцовывать вместе с исполнителями. Ну, Алиса правильно выполняла все движения, а я просто подпрыгивала и размахивала руками во все стороны.
        Пришёл Кэллум и присоединился к нам. Он тоже танцует как безумный, ещё покруче, чем я. Алиса немного нервничает, когда он во время танца начинает нас подбрасывать, но я это обожаю. Потом Кэллум умчался к Айеше.
        Мы с Алисой вывели Бешеного Лая на прогулку в сад. Мы в который раз уже учили его служить. Когда Лай был маленьким пушистым щеночком, он умел подавать лапу и очень смешно ею трясти. Я ужасно обрадовалась и подумала, что его можно выдрессировать в Чудо-Собаку. Мы с Алисой могли бы с ним выступать. На мне был бы чёрный фрак, а на голове — котелок, и я бы отдавала команды. Алиса надела бы балетную пачку в оборочках и стала моим первым ассистентом.
        Однако Бешеный Лай стал гавкать как подорванный, когда превратился в пса-подростка, и ни за что не хотел служить. Иногда он тряс лапами, если был в очень хорошем настроении и его подкупали шоколадной конфетой, но наотрез отказывался танцевать на задних лапах, делать сальто или прогавкать поздравление с днём рождения. Он очень громко и настойчиво лаял, прося вас убраться подобру-поздорову и больше не надоедать ему.
        Вчера вечером он тоже залаял как сумасшедший, когда я заставляла его балансировать, стоя на цветочном горшке. Горшок был большой. Ему ничего не стоило бы удержать на нём равновесие, если бы он захотел. Он так рассердился на меня, что Джек оторвался от своего компьютера и, спотыкаясь, пришёл из своей комнаты к нему на помощь.
        - Оставь его в покое, ты, маленькая собакомучительница! — сказал он, оттаскивая Бешеного Лая.
        - Я только хочу, чтобы он стал звездой! — ответила я. — Я даже подумала о его профессиональном псевдониме. Собака-Звезда. Ты понял? Существует настоящая Собака-Звезда.
        - Вот и отцепись от бедного животного и найди себе звёздного пса, — ответил Джек, волоча Бешеного Лая в дом.
        Я беззвучно, одними губами, выругалась за его спиной, и Алиса захихикала. Потом мы вскарабкались на большую яблоневую ветку и оттуда прокричали все грубые слова, какие могли вспомнить. Я знаю их гораздо больше, чем Алиса. Было здорово сидеть на ветке и болтать ногами. Я даже попробовала не сходя с места немножко попрыгать, но Алиса испугалась. Потом она сказала, что отсидела себе попу и хочет спуститься вниз. Так мы и сделали.
        Папа много лет подряд обещает построить мне домик на дереве, но ему постоянно не хватает времени, чтобы приступить к делу. Я знаю, Алисе бы очень хотелось иметь домик.
        Потом мама позвала нас домой, и мы стали готовиться ко сну. Мы сидели в пижамах по обоим краям кровати, поставив между собой большую миску попкорна. Я играла в морского льва — подбрасывала попкорн в воздух и ловила ртом, а Алиса в это время делала запись в своём дневнике. У меня не всегда получалось быть учёным морским львом, хотя я очень старалась.
        - Ты прыгаешь, трясешь кровать и не даешь мне писать! — возмутилась Алиса.
        - Ну, это не просто — ловить ртом попкорн! — воскликнула я.
        - Ты поперхнёшься, если не будешь осторожней, — сказала Алиса, закрывая свой дневник. — Перестань вести себя как поросёнок, Джем! Сейчас я хочу покрасить ногти. Давай я и тебе накрашу!
        - Скучно, — ответила я. — Будешь потом на меня ворчать за то, что я их смазала.
        - А ты не смазывай! — строго сказала Алиса. Она потянулась за пузырьком с лаком и открыла его.
        - Ты иногда говоришь прямо как моя мама, — пожаловалась я и пихнула её ногой.
        Я её попихала с большим удовольствием. Стукнула по миске, и попкорн рассыпался по всей кровати. Алиса подпрыгнула и пролила розовый липкий лак себе на запястье и на рукав пижамы.
        - Ах, Джем! — взвизгнула она и, вскочив на ноги, побежала в ванную смывать его.
        Я постаралась загнать попкорн обратно в миску. Он куда только не закатился — даже трещал у Алисы в дневнике. Я его вытряхнула, а потом краем глаза посмотрела, что там написано. Потом я прочитала это раз и ещё раз.
        Я не знаю, что делать. Чувствую себя ужасно. Не могу рассказать Джемме, просто не могу. Это должно остаться СЕКРЕТОМ. Однако так трудно вести себя нормально, как будто мы по-прежнему останемся лучшими подругами, как хотела Джемма, лучшими подругами навеки.
        У Алисы появилась новая лучшая подружка?
        Я ей просто надоела?
        Я никак не могла заснуть. Ворочалась и ворочалась в крошках попкорна, раздумывая, не разбудить ли Алису и не задать ли ей вопрос в лоб. В конце концов я покрепче к ней прижалась и накручивала и накручивала себе на пальцы прядь её длинных волос, словно пытаясь навеки привязать её к себе.
        Глава третья
        Яне стала заводить разговор про Секрет, когда мы проснулись. Алиса тоже промолчала.
        Я ни словом не обмолвилась, когда мы пошли вниз и насыпали себе большие миски хлопьев «Фростиз» с дополнительной порцией сахара и пригоршней кишмиша. Потом обрызгали все сотнями тысяч сиропов для торта, чтобы получилась молочная радуга. Алиса не проронила ни звука.
        Я ни словом не обмолвилась о Секрете, когда мы смотрели телевизор. Алиса тоже молчала. Я не сказала ни слова, когда мы стали разыгрывать нашу любимую телевизионную постановку «История Трейси Бикер».[1 - Повесть Ж. Уилсон «Дневник Трейси Бикер», смешная, грустная и трогательная история девочки из детского дома, выпущена в нашей стране издательством «Росмэн».] Алиса не проронила ни звука.
        Алиса продолжала хранить молчание, даже когда играла Луизу, Жюстину или Илень-Мигрень (я всегда выбираю роль Трейси). Впрочем, Алиса всегда гораздо спокойнее меня.
        Я потеряла покой. Чем страшнее мне внутри, тем озорнее я становлюсь снаружи. Шумнее и шумнее — пока очень злая мама не прибежала в халате вниз.
        - Ради всего святого, Джемма, прекрати визжать! Папа пришёл домой после работы только в два часа ночи!
        - Я Трейси Бикер, мама, и должна кричать. И топать ногами. И драться. И крутиться, — ответила я и показала, как у меня это получается.
        Мама схватила меня за плечи:
        - Прекрати сейчас же! — и легонько встряхнула меня.
        Мама меня никогда не шлёпает, но мне кажется, что ей часто этого хочется. Она закатила глаза и посмотрела на Алису.
        - Почему тебе нравится дружить с нашей Джеммой?
        - Не знаю, Лиз. Я просто дружу, и всё, — ответила Алиса и залилась слезами.
        - Не плачь, моя хорошая! Я не на тебя сержусь!
        - Не хочу, чтобы вы сердились на Джемму! — рыдала Алиса.
        - Нельзя сказать, что я сильно рассердилась. Просто разволновалась. К сожалению, с Джеммой у нас всегда одно и то же, — пожаловалась мама.
        Она грустно потрепала меня по голове:
        - Ты только взгляни на себя, Джем! У тебя волосы торчат прямо как ёршик для унитаза.
        - Ну пожалуйста, не опускай меня туда вниз головой, мама, — попросила я.
        Мама стала вытирать Алисе лицо кухонным полотенцем. Обычно Алиса тихо плачет, слёзы изящно капают с её — розовых щёчек. А сейчас точно случилась протечка: слёзы ручьем, с носа капает, слюни текут… Она прямо подурнела, что было на Алису совсем не похоже.
        - Ну пожалуйста, не плачь, Алиса, — сказала я.
        Обняла её и сама заревела.
        - Ради бога, девочки! Ну не глупите! Я сдаюсь. Нашли из-за чего рыдать!
        Она легонько щёлкнула нас обеих по носу полотенцем и пошла наверх в ванную.
        Я посмотрела на Алису. Она взглянула на меня. Я громко всхлипнула и вытерла нос тыльной стороной ладони.
        - Фу, — сказала Алиса.
        Она оторвала кусочек бумажного полотенца и осторожно высморкалась.
        - Джем, — прошептала она, тяжело вздохнув, — к сожалению, для слёз есть причина.
        - Я так и думала, — ответила я.
        Мне показалось, что я стою у дедушки на подоконнике и меня вот-вот столкнут в серую бездну.
        - Не знаю, как тебе сказать, — призналась Алиса.
        - Просто выплюнь слова, и всё, — посоветовала я, прикоснувшись к её губам и заставляя их двигаться.
        Она притворилась, что хочет укусить меня за пальцы.
        - У меня не очень хорошо получается плеваться. Не то что у тебя.
        (Однажды я стала бесспорным чемпионом в соревновании по самым брызгающим плевкам, которое проводилось на школьной площадке, за велосипедными навесами.)
        Мы обе чуть-чуть похихикали, хотя продолжали плакать.
        - Хочешь, я скажу за тебя? Ты больше не хочешь быть моей лучшей подругой, — подсказала я.
        - Нет, вовсе ! — возразила Алиса с испуганным видом.
        - Всё нормально. Хотя ничего тут нормального нет, но я тебя понимаю. Не уверена, что сама захочу себя в лучшие подруги. Я шумная, глупая и грязная. Всё вокруг разбиваю и действую людям на нервы.
        - Ты мне не действуешь на нервы! Я хочу, чтобы ты была моей лучшей подругой всегда-всегда! Только… только…
        - Только что? Что у тебя за Секрет, Алиса? Ну же, ты должна мне рассказать!
        - Откуда ты знаешь про секрет?
        - Послушай! Мне очень стыдно, и я знаю, что так вести себя неприлично и ты больше не захочешь со мной дружить, но я читала об этом в твоём дневнике. Ну, одну или две строчки. Вчера вечером. Ну, может, я ещё заглянула на предыдущие страницы, но ты ни о каких секретах тогда не писала…
        - Хватит, Джем! Кончай бормотать! — воскликнула Алиса и взяла меня за руку. — Я всё равно хочу с тобой дружить. Только не смей больше читать мой дневник, любопытный поросёнок! Но я поклялась маме с папой, что никому не скажу, даже тебе, пока всё не уладится. Но ты всё равно скоро узнаешь. Дело в том, что, кажется, мы переезжаем.
        - Ты переезжаешь?
        Мне показалось, что самый тугой ремешок в мире расстегнулся и освободил мне живот.
        - И это всё?! Ах, Алиса! Всё нормально! Куда ты переезжаешь? Не волнуйся! Даже если это на другом конце города, я попрошу папу отвезти меня к тебе домой на такси — проще простого!
        - Мы переезжаем в Шотландию, — сказала Алиса.
        - В Шотландию? Да это за сотни километров отсюда!
        С таким же успехом она могла бы сказать про Тимбукту или про пустыню Гоби. Или про Марс. Ремешок снова застегнулся, и я с трудом могла дышать.
        - Но как же я буду с тобой встречаться?!
        - Не знаю, ужасно, да? — сказала Алиса и снова заплакала.
        - А как же школа?
        - Мне придётся пойти в другую школу, и у меня там не будет знакомых. У меня не будет друзей! — рыдала Алиса.
        - Но почему вы уезжаете?
        - У папы будет новая работа на шотландской фирме, а мама хочет там жить, потому что мы сможем купить дом побольше. У нас будет огромный сад, и мама говорит, что у меня будут качели и домик на дереве.
        - У меня тоже будет дом на дереве, ты же знаешь, когда у папы наконец найдётся время, — сказала я. — Это будет наш дом.
        - И у меня дома будут животные, какие захочу.
        - Можешь воспитывать со мной Бешеного Лая.
        - Мама сказала, что, может быть, у меня будет собственный пони.
        Я обомлела:
        - Пони!
        Всю жизнь о нём мечтала! Когда я была совсем маленькой, я представляла, что держу в руках вожжи, и скакала галопом, изображая, что еду верхом на фантастическом белом коне по имени Бриллиант. Ну вообще-то белых лошадей называют серыми, но Бриллиант был белым как снег, и иногда у него вырастали крылья, как у Пегаса, и мы летали над городом до тех пор, пока не добирались до моря, и там часами скакали галопом, перепрыгивая через волны.
        Я уставилась на Алису:
        - У тебя правда будет пони?
        - Ну, мама сказала, вполне возможно. И папа тоже, хотя он не обещал. Пока не решено, едем мы или нет. Папе ещё не сказали, когда нужно начинать работу, и мы не всё выполнили по контракту с домом, поэтому мы пока ничего никому не рассказываем.
        - Но я же не кто-то! Я твоя лучшая подруга! Почему ты держала это от меня в секрете? Я бы не смогла тебе не рассказать! Я бы лопнула!
        - Да знаю, Джем. Ты бы рассказала целой куче народу, потому что ты никогда не умела хранить тайны.
        - Я умею! Ну, иногда умею. И вообще, почему это должно быть секретом?
        - Мы до последней минуты не будем никому говорить, потому что дедушка с бабушкой сойдут с ума и попытаются нас остановить.
        Я страшно удивилась:
        - Ты хочешь сказать, что вы их бросите?
        - Ну, папа говорит, у нас нет выбора, — сказала Алиса.
        Я даже представить себе не могла, как это можно бросить дедушку. Лучше уж оставить маму с папой, чем дедушку. Но я бы покинула всех троих ради Алисы.
        - Ты меня тоже бросаешь, — сказала я.
        Лицо у Алисы сморщилось.
        - Не знаю, как я смогу это вынести, Джемма. Я сказала маме с папой, что не смогу поехать, потому что буду слишком сильно по тебе скучать. Они просто посмеялись надо мной и сказали, что я заведу себе новых друзей. Но я не хочу новых! Я хочу, чтобы у меня была ты!
        - Я у тебя пока есть. Мы можем оставаться лучшими подругами. И послушай, что я тебе скажу: я буду приезжать к тебе в гости каждые выходные. Поеду на поезде! — размечталась я.
        - Ты не сможешь, Джем! На это уйдёт уйма времени и куча денег!
        - Больше двух фунтов за детский билет? — спросила я. — Я каждую неделю получаю по два фунта на карманные расходы.
        Ну, теоретически это на самом деле было так, но ситуация менялась в зависимости от того, насколько часто я озорничала, нахальничала или что-нибудь разбивала. С сегодняшнего дня буду вести себя как маленькая мисс Совершенство.
        Но это было бесполезно.
        - Билет стоит сорок восемь фунтов.
        - Что?!
        - И это ещё самая льготная цена.
        Мне придётся копить почти полгода только на одну поездку.
        - Что же нам делать?! — заплакала я.
        - Мы ничего не сможем сделать. Мы ведь дети! С нами никто не считается! — с горечью воскликнула Алиса.
        - Ну, ты же сама сказала, что это ещё окончательно не решено. Может быть, твой папа в конце концов не получит работу и дом продадут какой-нибудь другой семье. И ты останешься здесь, в своём родном городе. Со мной! — твёрдо, со злобой произнесла я, как будто своей настойчивостью могла что-то изменить.
        Я мечтала об этом каждое утро. Молилась об этом каждую ночь. Чего я только не делала, чтобы моё желание сбылось! Я старалась пройти всю улицу, не наступая на трещины в асфальте. Считала до пятидесяти, стараясь ни разу не моргнуть. Била ногой по каждому фонарному столбу и бормотала: «Пожалуйста, ну пожалуйста!»
        Дедушка по-настоящему забеспокоился.
        - Что случилось, моё маленькое Печеньице в Сахарной Глазури?
        - Ничего, дедушка!
        - Не ничегокай со мной! Ты странно ходишь, глаза навыкате, точно в трансе! Обходишь вокруг каждого столба, как маленькая собачонка! Что-то определённо случилось!
        - Ладно, случилось, только я не могу с тобой поделиться, дедушка. Хотя мне очень хочется!
        - А нельзя просто шепнуть мне на ушко? Я не рассержусь и не удивлюсь, что бы ты ни натворила, детонька!
        - Я ничего не сделала, дедушка. На этот раз действительно ничего! — вздохнув, сказала я.
        - Ну, это, конечно, меняет дело, — сказал дедушка, слегка пыхтя, когда мы карабкались по ступенькам к его квартире.
        Лифт снова сломался, и до двенадцатого этажа было ещё далеко. Я попробовала прыгать на одной ножке, но больше трёх ступенек не смогла одолеть. Потом я попробовала бежать без остановки, но по отношению к дедушке это было несправедливо — нельзя же оставлять его одного в борьбе со ступеньками! Потом я попробовала подниматься боком, ставя ноги в третью позицию.
        - Пожалуй, попросим маму пойти с тобой в субботу в обувной магазин за новыми туфлями, родная, — хрипло сказал дедушка. — Эти тебе явно малы. Ты очень странно в них ходишь.
        - Я просто стараюсь, чтобы моё желание сбылось, дедушка, хотя у меня ни хрена не получается.
        - Не очень хорошо употреблять такие выражения.
        - Ты сам так говоришь! Даже ещё хуже!
        - Ну да, я озорной старик. Мне можно, а тебе нет. Вряд ли твоей маме это понравится.
        - Мне всё равно, — ответила я. — Дедушка, почему мамам и папам разрешают командовать тобой и говорить, что делать и где жить? Почему детей за людей не считают?
        - Подожди, пока доживёшь до моих лет, деточка. Стариков, как я, тоже за людей не считают, — пожаловался дедушка. Он взял мою руку и крепко её сжал. — Ты уверена, что не можешь довериться своему старому дедушке, Джем? Клянусь, я не скажу ни единой живой душе.
        На этот раз я не смогла ему не рассказать. Слова сами из меня выскочили, а потом я всплакнула. Дедушка ввёл меня в квартиру, тяжело опустился в большое плюшевое кресло, посадил к себе на колени и крепко обнял, и когда я перестала плакать, вытер глаза своим мягким белым носовым платком. Потом приготовил чай для нас обоих.
        - Как насчёт того, чтобы перекусить? Наверное, ты проголодалась после всех волнений, — сказал он.
        Он дал мне сандвич с золотым сиропом, кусочек клубничного бисквита и целый пакет печенья в сахарной глазури Каждый раз, когда я отправляла печенье в рот, я просила, чтобы Алиса не уезжала. Я загадала желание даже на крошках печенья и отвалившихся чешуйках глазури.
        Всё было напрасно. В следующую субботу Алиса пришла к нам вместе с мамой. Подруга была очень бледная. У неё покраснели глаза, как будто она много плакала. Но щёки тёти Карен пылали от возбуждения, и она заговорила ещё с порога:
        - Мы должны вам кое-что рассказать. Мы переезжаем.
        Алиса посмотрела на меня предостерегающе, и я притворилась, будто впервые об этом слышу.
        Тётя Карен продолжала трещать без остановки, а моя мама ужасно удивилась:
        - Переезжаете? В Шотландию? Ах, Карен, мне трудно в это поверить! Вы только собираетесь или всё уже решено?
        - Мы обсуждаем это уже несколько недель, но не хотели никому говорить, пока всё окончательно не определится. Боб получил потрясающую работу, и мы покупаем великолепный дом с огромным садом. Недвижимость там гораздо дешевле, хотя, конечно, Боб получит приличную прибавку в зарплате. Это замечательное место для всей семьи. Природа великолепная! Для нас это потрясающий шанс, поэтому мы просто не смогли отказаться. Но переезжать — такая морока! Мы будем очень по вас скучать!
        - И мы тоже! — сказала мама и обняла тётю Карен.
        Потом она посмотрела на Алису:
        - Ах, деточка, вы с Джеммой тоже будете ужасно скучать друг без друга!
        Алиса грустно кивнула, и по её щекам покатились слёзы.
        - Ну хватит, Алиса! — воскликнула тётя Карен. — Ладно, ты ведь и сама с нетерпением этого ждёшь! Ты же хочешь пони, правда, родная? И просторную комнату с большим подоконником, и красивую двухъярусную кровать…
        - А можно мне приехать и поспать на такой кровати? — спросила я.
        - Джемма! — воскликнула мама.
        - Конечно, ты можешь приехать к нам погостить, Джемма, — сказала тётя Карен. — Это было бы чудесно!
        - Когда мне можно приехать? — поинтересовалась я.
        - Джемма, ты бы губы не раскатывала! — предупредила мама.
        - Может быть, в летние каникулы? — предложила тётя Карен.
        До летних каникул оставалось ещё много месяцев. Я подумала, как долго будет тянуться даже один день, если я не увижу Алису. Представила, каково мне будет сидеть без неё за партой и бродить в одиночестве по площадке для игр, когда не с кем и словом перемолвиться.
        Я подумала, как долго будут тянуться субботы и воскресенья, если никто не придёт ко мне поиграть.
        Я подумала, каково мне будет в день рождения.
        Я подумала про наш день рождения и про то, как мы, новорождённые, подружились ещё в колыбельках. И как потом в каждый день рождения мы помогали друг другу задувать свечи на торте и загадывали желания…
        А теперь этим желаниям не суждено сбыться.
        Я взглянула на тётю Карен. Её рот открывался и закрывался, как у золотой рыбки, и слова, как пузыри, летали в воздухе. У неё будет плита фирмы «Ага», а из спальни — выход в ванную, патио с огромным барбекю и просторный сад, где можно будет построить конюшню для пони. Алису ждёт поистине сказочное детство!
        Мне хотелось заткнуть ей рот, и сварить её на плите «Ага», и спустить в унитаз в той ванной комнате, которая примкнёт к спальне, и поджарить её на том самом барбекю, и до смерти затоптать на пони Алисы.
        Сама Алиса забилась в угол и всхлипывала. Ей не хотелось жить в большом доме с чудесным садом. Ей даже не хотелось заводить пони, если нельзя будет кататься на нём со мной.
        Я глубоко вздохнула, как будто впервые собралась сама задуть все свечи на торте ко дню рождения.
        - ЭТО ВЫ ВО ВСЁМ ВИНОВАТЫ! — закричала я.
        Тётя Карен вскочила со стула. Алиса задохнулась. Мама подбежала и схватила меня за плечи.
        - Сейчас же успокойся, Джемма!
        - Не успокоюсь! — вопила я. — Это несправедливо! Ненавижу вас, тётя Карен! Вы увозите мою лучшую подругу, и вам на всё наплевать!
        - Джемма! — Мама сильно встряхнула меня и впилась мне в плечи острыми пальцами. — Сейчас же прекрати!
        Я не могла остановиться и вопила не своим голосом. Кэллум и Айеша прибежали из сада. Папа прибежал вниз в халате. Джек примчался в кухню из своей комнаты. Пёс заливался громким лаем. Я орала всё громче. И всякий раз, когда мама меня встряхивала, я на неё кричала.
        Потом Кэллум схватил меня, поднял и крепко прижал к себе, хотя я пыталась его стукнуть. Он потащил меня вон из комнаты, вверх по лестнице в мою спальню. Сел ко мне на кровать, натянул на меня ватное одеяло с дельфинами и закутал, как младенца в шаль. Он стал меня качать и гладить по патлатой, как жёсткая щётка, голове, а я продолжала беспрестанно всхлипывать. Несмотря на его сильные руки, мне казалось, я падаю всё ниже, ниже и ниже… глубже, чем дельфины на моём одеяле, прямо на дно тёмного океана. И никого нет рядом.
        Глава четвертая
        Мама и папа Алисы устроили прощальный вечер.
        - Удивительно, что тебя ещё пригласили, — сказала мама, испепеляя меня взглядом. — Завывала, точно привидение! Я чуть сквозь землю от стыда не провалилась! Ещё только попробуй выкинуть такое, юная леди, и ты у меня дождёшься — отшлёпаю, как в старые добрые времена!
        - Не надо, дорогая, бедная Джемма расстроилась! — сказал папа.
        - Знаешь, она ещё больше расстроится, если не будет вести себя в гостях как следует. Будешь говорить «спасибо» и «пожалуйста», Джемма, и тихо сидеть, а не носиться. Старайся не выкрикивать и не перебивать. Ешь, как юная леди, и попробуй только что-нибудь пролить себе на платье!
        - На какое ещё платье? — пробормотала я.
        - На нарядное, глупышка, — сказала мама.
        - Я в нём никуда не пойду! В прошлом году мама купила на распродаже это ужасное жёлто-кремовое платье в оборочках. Позор, да и только! Джек и Кэллум прямо закатились от смеха, когда она заставила меня его примерить. Папа сказал, что я похожа на маленький очаровательный нарциссик, но потом и он расхохотался. Я сорвала с себя платье и засунула его подальше в шкаф в надежде, что меня ни за что не пригласят на шикарную вечеринку, куда придётся прийти в платье.
        - Это не торжественный приём! — упиралась я. — Все будут в саду. Алиса не собирается выряжаться. Ну пожалуйста, мама, не надо меня заставлять! Я буду похожа на идиотку!
        - Делай, что тебе говорят. Как раз подходящий случай! Тебе надо хоть куда-нибудь пойти в этом платье, а то ты из него вырастешь, — убеждала мама.
        Могу поклясться, она прекрасно знала, что все другие дети будут в джинсах или шортах, и просто мстила за то, что я нагрубила тёте Карен.
        Я понимала: если слишком много спорить, мама мне вообще не разрешит туда пойти. Надо действовать с умом. Под Жёлтое Уродство я надела майку с шортами и решила при первой же возможности от него избавиться.
        Мне не удалось увернуться от руки судьбы. Платье было слегка тесновато и выглядело хуже некуда — жало под мышками и казалось слишком коротким.
        - Ну конечно, ссадины на обеих коленках, — вздохнула мама, потянув жалкий «нарциссик» за подол, чтобы он выглядел подлиннее. — Стой же ты прямо, Джемма! Дай одёрну!
        Из-за майки с шортами платье сидело отвратительно. Я быстро выскользнула из маминых рук — а то не дай бог поднимет юбку и сразу обо всём догадается. Папа, когда меня увидел, повторил свой цветочный комплимент. Я думала, Кэллум и Джек снова закатятся истерическим хохотом, но, может быть, их разжалобил мой несчастный вид. Джек просто кивнул, а Кэллум погладил меня по спине.
        На этот раз дом Алисы показался мне странным и каким-то чужим. Коробки с вещами в прихожей, голые стены — лишь на обоях бледные отпечатки от картин.
        Подруги не было ни среди гостей в саду, ни на кухне. Тётя Карен её тоже искала и звала встревоженным голосом:
        - Куда же ты подевалась, Алиса?
        Я-то знала, где она может быть. Заглянула в спальню — опять коробки и пакеты с мусором прямо посреди комнаты. Открыла стенной шкаф. В темноте, как совсем в раннем детстве, в обнимку с Золотым Сиропчиком, старым плюшевым мишкой, по-турецки сидела Алиса, прижавшись щекой к его жёсткой шкурке.
        - Ах, Алиса! — воскликнула я.
        Потом протиснулась в шкаф и уселась рядом.
        Мы крепко обнялись, зажав между собой Золотого Сиропчика. Было неудобно сидеть на Алисиных туфлях, кроссовках и балетных пуантах, а её платья, юбки и джинсы щекотали нам макушки.
        - Не хочу уезжать! — обречённо сказала Алиса.
        - И я не хочу, чтобы ты уезжала!
        - Переезд уже не за горами, — пожаловалась Алиса. — Сегодня утром мне пришлось упаковать почти все свои вещи! Точно я собирала наши вещи, Джем, потому что мы всегда играли вместе! Мама хочет, чтобы я выбросила побольше старых игрушек — кукол Барби, плюшевых мишек, мелки. Говорит, они никому не нужны — обыкновенное старье, — но для меня-то они особенные!
        - Ну они и правда превратились в хлам. И я им в этом помогла. Постригла твоих Барби чуть ли не наголо. Когда мы вместе рисовали, я изо всех сил нажимала и сломала все синие и зелёные мелки, раскрашивая траву и голубое небо. Ещё я учила твоих плюшевых мишек плавать в кухонной раковине, и после этого у них свалялся мех. Ведь не хочу — но почему-то всегда порчу твои вещи!
        - Неправда! Нет, конечно, портишь, но я не против, потому что ты всегда придумываешь интересные игры. С кем мне играть в Шотландии, Джемма?!
        Я заставила Золотого Сиропчика поцеловать её в нос.
        - Ты всегда сможешь играть со мной, если будешь давать мне сандвичи с сиропом, — сказала я скрипучим мишкиным голосом.
        - Алиса? Алиса, где ты?
        Мы услышали, как тётя Карен открыла дверь. Потом она раздражённо вздохнула и сердито её захлопнула.
        - Мама всё время злится, — испуганно прошептала Алиса.
        - Моя на меня тоже вечно сердится, — сказала я, трогая болячку на коленке. — А когда ты скажешь своей маме, где ты?
        - И не собираюсь! Я её больше не люблю.
        - А я свою никогда не любила!
        - Давай останемся здесь, Джемма! Вот бы всю-всю жизнь так и просидеть вместе!
        - Ага! Пусть они едут в свою дурацкую Шотландию, а ты будешь жить у себя в шкафу. И я здесь буду с тобой жить! Отправим Золотого Сиропчика за едой…
        Я заставила её мишку весело запрыгать.
        - «Сандвичи с сиропом! — сказал он. — Ням-ням!»
        - Будем питаться сандвичами с сиропом, — заявила Алиса.
        - «А почему бы нет? — спросил мишка. — Они очень даже питательны!»
        Алиса оттолкнула от себя Сиропчика.
        - Джем, я говорю серьёзно. Сандвичи Золотого Сиропчика — выдумка. Как нам достать настоящие продукты? Может, ты проберёшься на кухню и прихватишь побольше еды? Там её хоть отбавляй! Мама вчера целый день готовила. На первое время уж точно хватит!
        - Не глупи, Ал! Мы же не можем жить в твоём шкафу! Вот увидишь, они нас живо найдут!
        - Ну, тогда давай поскорее убежим, пока нас не нашли!
        Алиса схватила меня за руки:
        - Ну пожалуйста, Джемма! Правда, давай убежим!
        —Ладно, давай! Только нас всё равно догонят! Наши мамы испугаются, заявят в полицию, расскажут, как мы выглядим. «Разыскиваются две девочки — одна с длинными светлыми волосами в розовом, а другая — с причёской, как у ёжика, в отвратительном жёлтом платье в оборочках». Хотя, конечно, платье можно снять, — сказала я, выбираясь из ненавистного наряда.
        - Давай вместе переоденемся и убежим! Я могу удрать в чёрном парике с косичкой, в котором на балете танцевала китайский танец, — с надеждой сказала Алиса. — Жаль, у меня нет двух париков!
        - А мне он не нужен! — заявила я.
        Потом высвободилась из платья, подтянула шорты, одёрнула майку и стала в позу.
        - Притворюсь мальчиком!
        - Отличная идея! Можешь надеть мою бейсболку! В ней ты ещё больше будешь на него похожа! А я напялю какую-нибудь старую юбку с топом. Может, чуть-чуть поработать ножницами, чтобы казаться крутой уличной девчонкой?
        Несмотря на прорезанную дырку в бледно-голубом топе и чёрный блестящий парик, крутого вида не получилось.
        - Мама ужасно на меня разозлится, когда увидит, — сказала подруга, просунув палец в дырку.
        - А вот и не увидит! — воскликнула я. — Мы будем только вдвоём — ты и я.
        Потом заставила Сиропчика подпрыгнуть. «И я!» — сказал он.
        - Нам ведь нужно упаковать вещи — пижамы, чистые трусы, мыло для умывания? — спросила Алиса.
        Мама Алисы снова поднялась наверх и позвала её.
        По голосу было ясно, что она не на шутку рассердилась.
        - Не до сборов! — сказала я. — Хотя неплохо было бы прихватить с собой немного денег!
        - Проще простого, — заявила Алиса, стукнув по брюху фарфоровую свинью-копилку.
        Она вытащила маленькую пластмассовую затычку и подставила ладонь — из копилки посыпались деньги: несколько банкнотов по пять и десять фунтов и целая куча монеток.
        - Ух ты! Мы богачки! — воскликнула я.
        Наполнив карманы наличными, мы прислушались. Кажется, мама Алисы спустилась вниз.
        - Путь свободен, — объявила я. — Пошли!
        Мы выбрались из шкафа и быстро выскочили из спальни. Алиса зажала под мышкой Золотого Сиропчика. Она с грустью взглянула на коробку с бусинками, детский косметический набор и куклу моей бабушки, неподвижно застывшую на книжной полке.
        - Давай возьмём Мелиссу с собой! — воскликнула она. — Кукла наша общая!
        —Зачем нам эта морока? — возразила я. — Мальчишка с крутой девчонкой вряд ли потащат за собой шикарную куклу! Даже с Сиропчиком мы странно смотримся, хотя, конечно, опрятным его не назовёшь!
        Сиропчик стукнул меня лапой.
        - «Нечего про других говорить! Сама неряха! — возмутился он. — Послушайте, можно убежать в цирк. Стану вашим дрессированным медведем! Будете со мною выступать. Нарядишься в котелок и фрак, Джемма, как конферансье, а ты, Алиса, можешь надеть розовую пачку в блёстках!»
        Я заговорила своим прежним голосом:
        - А давай откроем собственный цирк! Я буду подниматься под купол на трапеции, ходить по канату и прыгать на батуте — у меня это здорово получается, а ты станешь скакать верхом на неосёдланной белой лошади.
        - Её называют серой.
        - Знаю, но звучит глупо, когда ты хочешь сказать, что она белая. Слушай, может, наша станет летающей лошадью с крыльями, как Пегас, и ты сиганёшь на ней с вершины горы прямо под потолок…
        - В горах не бывает потолков.
        - Алиса, хватит придираться! Мы же просто играем!
        - Да, но это не игра. Мы ведь и вправду убежим?
        В животе ёкнуло. Я думала, мы просто притворяемся, ведь знала, как опасно убегать из дома! А как разволнуются мама с папой, если мы пропадём даже на несколько часов! Кэллум тоже весь изведётся. И Джек! Потом вспомнила про дедушку и про то, что с ним будет. В последнее время у него неважно со здоровьем, даже на прогулке часто мучает одышка. Если мы поднимаемся по лестнице, ему надо обязательно отдохнуть. А вдруг от шока, когда ему скажут, что я пропала, у него начнётся сердечный приступ?!
        Но Алиса крепко схватила меня за руки. Её глаза расширились, и в них появилось умоляющее выражение. Я не посмела её предать.
        - Конечно, убежим! — сказала я и выпустила из рук Золотого Сиропчика.
        Он упал и стукнулся головой об пол.
        Так я показала, что больше не шучу:
        - Ну, в путь!
        Мы снова прислушались и тихонько вышли из комнаты. Мама больше не звала Алису. Может, она отправилась на поиски дочки в сад?
        Вихрем пронеслись вниз по лестнице, проскочили мимо какого-то пожилого дяди — он и оглянуться не успел, как мы выбежали из дома. Пролетели по дорожке, и я перепрыгнула через калитку в заборе, чтобы продемонстрировать, как у меня это ловко получается. Потом схватила Алису за руку, и мы побежали по улице. Вот странно — мы совсем одни!
        Хотя это была обыкновенная улица, на которой жила Алиса, — чёрно-белые опрятные домики с ухоженными палисадниками и аккуратно подстриженными живыми изгородями, — казалось, мы пробираемся сквозь джунгли, где в лесной прохладе затаились львы, а в лианах кишат змеи.
        - Ничего, Алиса, всё будет хорошо, — успокоила я.
        - Давай бежать не останавливаясь. Вдруг за нами гонятся? — воскликнула Алиса.
        Вот мы и понеслись… Мне не впервой, я привыкла. А вот Алиса терпеть не может бегать. Когда мы добрались до конца улицы, у неё раскраснелись щёки, а чёрный парик съехал набок.
        - Может, давай помедленнее? — предложила я.
        - Нет, нужно… обязательно… убежать… подальше! — с трудом переводя дыхание, пробормотала Алиса.
        Мы мчались без передышки. Лицо Алисы стало малиновым, а парик сполз прямо на глаза, так что она почти ничего перед собой не видела.
        Мы пронеслись мимо витрин магазинов. Мне хотелось попросить Алису купить конфет, но подходящий момент ещё не наступил, и я попыталась забыть, что ужасно проголодалась.
        Позади остался парк с качелями для малышей — сколько времени мы там провели, когда были в детском саду! Пробежали мимо нашей закрытой школы, потому что дело было в воскресенье.
        - Здорово, что мы удрали! Больше не надо будет ходить в школу! — пыхтя, сказала я.
        У Алисы совсем перехватило дыхание. Она уже не могла говорить и лишь кивнула в ответ.
        Миновали улицу, на которой стояла церковь с башенными часами.
        - Мы бежим уже целых пятнадцать минут, — выдохнула я и оглянулась по сторонам. — Ал, честное слово, за нами никто не гонится! Пройдёт ещё много времени, прежде чем нас хватятся. Давай передохнем!
        Алиса остановилась. Её лицо стало бордового цвета. На лбу проступили вены. Глаза наполнились страхом. Она прислонилась к стене, схватилась за бок и хрипло задышала — ещё хуже дедушки.
        - У тебя закололо в боку? Нагнись вперёд! Легче станет! — сказала я и погладила её по спине.
        Алиса согнулась. Подруга так ослабела, что я испугалась, она стукнется головой о тротуар.
        Я еле удержала её, схватив за талию.
        - Ну как? Тебе лучше?
        - Нет, не очень.
        - Присядь, — предложила я.
        Я думала, она сядет на выступ в стене дома, но Алиса опустилась прямо на тротуар, даже не побеспокоившись о своём наряде. Она попросту легла на асфальт, закрыв глаза и сложив на груди руки.
        - Ей что, плохо? — спросила тётя с детской коляской, взглянув на распростёртую подругу.
        - Все нормально, — бодро ответила я, хотя, глядя на Алису, в это трудно было поверить.
        Казалось, она умерла. Я слегка толкнула её ногой:
        - Сядь, Ал! Хватит притворяться!
        Алиса попробовала сесть и попыталась улыбнуться женщине, чтобы показать, что хорошо себя чувствует, но на неё было страшно смотреть.
        - Где твоя мама, деточка? — спросила тётя.
        Алиса беспомощно заморгала.
        - Она в том магазине, в конце улицы, — быстро ответила я и потянула Алису за руку. — Пошли, давай найдём твою маму!
        Я с трудом поставила её на ноги и заставила ковылять дальше.
        - Не… так… быстро… Мне… всё…равно… нечем… дышать… — с трудом произнесла она.
        - Ага, понятно! Но нельзя, чтобы тётя нас в чём-то заподозрила. Не надо привлекать внимания, а то прохожие сообщат в полицию. Нужно быть умнее!
        - А… ты… сама? Зачем… назвала… меня… по имени?
        - Нет, не назвала!
        - А вот и да! Ты сказала, да ещё громко: «Ал!»
        - Ну, «Ал» — может быть уменьшительным от любого старого имени, например Александры… Или Алисии… Или… или от Али-Бабы.
        - Заткнись!
        - Ладно, наверное, нужно придумать себе новые имена, чтобы отвести подозрения. Я мальчик, поэтому меня зовут… Майкл. Болею за ливерпульскую футбольную команду, и мой любимый игрок Майкл Оуэн.
        - Пусть будет Майкл, — сказала Алиса и захихикала. Дыхание восстановилось. — А я кем буду? Бритни? Кили? Сабриной?
        - Они все блондинки, а ты сейчас брюнетка! — воскликнула я, поправляя ей парик. — Может, придумать тебе какое-нибудь китайское имя?
        - Не знаю никаких имён! Мне обязательно ходить в парике? В нём очень жарко, и голова чешется.
        - Жизненно необходимо! Скоро про нас объявят по телевизору и скажут, что у тебя длинные светлые волосы, и именно это и врежется людям в память, а с чёрными косичками и в сопровождении мальчика на тебя лишний раз никто не посмотрит.
        Алиса вздохнула, дунула себе на лоб, чтобы чуть-чуть остыть, и перестала жаловаться.
        - Сейчас ты немного похожа на Жюстину из телевизионной постановки про Трейси Бикер. Вот и будь Жюстиной. Классное имя!
        - Ладно. Жюстиной. Мне нравится. Мы что, теперь навсегда останемся Жюстиной и Майклом?
        - Конечно, и если нам придётся ходить в новую школу, я останусь Майклом, и поступлю во все лучшие футбольные команды, и сколочу собственную банду, но всегда во время перерыва на обед буду играть с тобой, Ал, то есть Жюстина.
        - Да, но… в какую школу мы пойдём?
        - Ну… — И я неопределённо махнула рукой.
        - Так куда же мы пойдём?
        Я призадумалась. Куда бы нам отправиться?
        Попыталась вспомнить, как проводила все каникулы и выходные. В глазах возник огромный магазин игрушек, колесо обозрения и музей с большущими динозаврами.
        - И думать нечего! Поедем в Лондон! — предложила я. — Давай, пошли на станцию. У нас куча денег. Сядем в поезд…
        Глава пятая
        По дороге на станцию мы заблудились. Алиса подумала, что это совсем недалеко от бабушкиной церкви, потому что во время службы слышала грохот колёс. Я была почти уверена, что она не права, но было не до споров, поэтому нам пришлось проделать весь путь к церкви.
        - А что, если твоя бабушка нас узнает? — спросила я.
        - Глупая, она же у нас в гостях на барбекю, — ответила Алиса. — Бабушка ходила в церковь утром, а днём там закрыто.
        Но церковь оказалась открытой. На лужайке была целая толпа народа. Все весело болтали и позировали перед фотоаппаратами. На дамах были нарядные цветастые платья и красивые шляпы, а мужчины мучались в костюмах и рубашках с тугими воротниками.
        - Это свадьба? — спросила я.
        Потом увидела пухленькую даму в розовом шифоне, похожую на французскую меренгу. Она держала на руках младенца в белой крестильной рубашке в оборочках.
        - А, поняла! — воскликнула я. — Это крестины!
        Я ходила к Алисе на крестины. Чтобы успокоить, мама дала мне слишком большую бутылку молока, и я срыгнула прямо на спину её сиреневого костюма. Ей это не понравилось. Я подарила Алисе маленькую кружку, миску и тарелку с крольчатами. Они у неё до сих пор стоят в гостиной, в горке для фарфора.
        Алиса приходила на мои крестины. Проголодавшись, потому что мама на этот раз не рискнула меня кормить, и жалобно прохныкав всю церемонию, я залилась громким плачем, когда священник стал опрыскивать меня водой. Ему было очень тяжело меня держать, потому что я отчаянно брыкалась. Маме это совсем не понравилось.
        Алиса тоже подарила мне маленькую кружку, миску и тарелку с крольчатами. Как только я подросла и научилась сама пить из кружки, она упала и разбилась. Миску я приспособила под формочку для пирогов из песка, поэтому её пришлось вскоре выбросить. У меня до сих пор хранится тарелочка с трещиной посередине и оббитыми краями.
        - Почему я всё порчу, Алиса? — со вздохом спросила я.
        - Меня зовут Жюстина, — ответила Алиса.
        - Прости, — сказала я, с опаской оглядывая народ на крестинах и боясь, что нас подслушивают. — А меня — Майкл.
        - Пошли, Майкл! — велела Алиса, намеренно громко назвав меня по имени.
        - Почесали, Жюстина! — отозвалась я, пытаясь идти вразвалочку, как крутой пацан.
        Вдруг кто-то позвал:
        - Джемма! Алиса!
        К нам навстречу бросился здоровый мальчишка. Сначала я его не узнала, потому что он нацепил на себя тесный серый костюм, который делал его похожим на слонёнка.
        - Ох, нет! — прошептала Алиса.
        - Ох, да! — отозвалась я.
        Мальчик-слонёнок оказался Печенюгой, нашим одноклассником.
        - Ты чего так странно ходишь, Джемма? А ты, Алиса, зачем нацепила на себя этот дурацкий чёрный парик?
        - Заткнись, Печенюга! Мы переоделись, — прошипела я. — Я изображаю мальчика.
        Печенюга с удивлением на нас уставился:
        - Ты тоже мальчик, Алиса?
        - Нет, она девочка, придурок. Не видишь, на ней юбка с топом? У неё чёрная косичка — она тоже замаскировалась.
        - Молчи, Джем. Не рассказывай ему! — велела Алиса, потянув меня за руку.
        Подруга никогда не была высокого мнения о Печенюге. Её всегда раздражало, когда мы с ним хотели поиграть в «Слабо?».
        - Ну-ка рассказывай. Жуть как интересно! — воскликнул Печенюга. — Выкладывай, что ты там задумала, Джемма?!
        - Лучше ты нам расскажи, с какой радости ты нацепил на себя этот дурацкий костюм? — спросила я.
        - Ага, сам знаю, что выгляжу как идиот! — пожаловался Печенюга. — Меня мама заставила. — И он кивнул в сторону розовой тёти, которая держала на руках младенца в оборочках. — Это моя мама с младшей сестрёнкой Полли. Её только что покрестили. По этому поводу у нас дома приём. Будет шесть видов разных сандвичей, чипсов, сарделек и прочей вкуснятины. А ещё специальный торт, покрытый белой глазурью, с розовой надписью «Полли» и марципановым младенцем! Я помогал маме печь торт, и мне достанется кусок с младенцем! Она мне обещала!
        - Фу! — сказала Алиса и снова потянула меня за руку. — Пошли!
        - Куда это вы пошли? А где ваши мамы? Вы что, одни гуляете?
        - Нет, — сказала Алиса. — Моя мама за углом.
        Она не умеет врать гладко, как я.
        - Чушь! — возмутился Печенюга. — За каким ещё углом? Эй, подружки, вы, случайно, не сбежали из дома?
        Мы обе похолодели.
        - Не будь придурком! — сказала я.
        - А я и есть придурок. И горжусь этим! — воскликнул Печенюга, закатив глаза и высунув язык.
        Потом он вновь напустил на себя серьёзный вид:
        - Значит, сбежали? Сами дуры! Это из-за того, что Алиса уезжает, да?
        - Нет, и никуда мы не сбежали! — возмутилась я, злясь, что он в одну секунду нас раскусил.
        В этом весь Печенюга — вид глупый, почти всегда ведёт себя как дурак, — и ты забываешь, что внутри его большой башки скрыты проницательные мозги.
        - Ты врёшь, Джемма! Я всегда знаю, когда ты врёшь. Помнишь, ты говорила, что нормально себя чувствуешь во время соревнования «Мерзкий сандвич», и тебе пришлось проглотить мой с противной брюссельской капустой и сладким кремом с комочками. И что потом произошло?
        - Заткнись! — с трудом произнесла я, и в животе от одного воспоминания противно забулькало.
        - Не суй свой нос, куда не просят, Печенюга, — сказала Алиса. — Ну же, Джемма, пошли!
        - Вы просто играете, да? Вы же не совсем сбрендили?! А чем вы собираетесь питаться?
        - Знаю, кроме еды, ты ни о чём думать не можешь! — фыркнула я. — Не волнуйся! У нас полно наличных. Ну-ка позвени монетками, Алиса!
        - Ну куда же вы идёте? Кто будет за вами смотреть? А что вы будете делать, если к вам подойдёт какой-нибудь ненормальный псих?
        - Мы торопимся на поезд в Лондон и сами о себе позаботимся. А если какой-нибудь псих осмелится к нам приблизиться, я в него плюну и так садану ногой… — свирепо ответила я, позволив Алисе себя увести.
        Печенюга что-то громко прокричал нам вслед. Его мама и другие гости, которые пришли на крестины, тоже на нас уставились.
        - На помощь! Бежим скорее! — воскликнула я.
        Мы снова пустились бегом, прибавляя и прибавляя скорость. Вперёд и вперёд. Алиса опять стала ярко-розового цвета. Она держалась за бок. Я знала, что у неё колет в животе, но мы не могли остановиться, иначе нас бы поймали. С трудом пробежали по улице и не осмелились оглянуться назад — а вдруг за нами гонятся? Когда мы завернули за угол, я увидела автобус, на переднем стекле которого было написано «Вокзальный проспект».
        - Быстрее! Прыгай, Алиса!
        По дороге к станции автобус долго колесил вокруг домов, но было здорово просто плюхнуться на сиденье и перевести дух.
        - Не знаю, зачем тебе понадобилось болтать с тупым Печенюгой? Терпеть его не могу! — возмутилась Алиса.
        - Печенюга нормальный, хотя и правда нелепо выглядит в своём тесном костюме.
        - Он и есть нелепый! Жирдяй! — продолжала Алиса, надув щёки и показывая, какой он толстый.
        - Он в этом не виноват.
        - А вот и виноват! Целый день только и думает о еде, еде, еде!
        - Кстати, не напоминай мне про еду! Умираю от голода! Не надо было убегать, пока не поели барбекю, — пожаловалась я, поглаживая свой урчащий живот.
        - Мы купим себе перекусить, как только сойдём с автобуса, — пообещала Алиса. — Когда же наконец мы приедем на станцию?
        Мы вскочили и нажали на кнопку, как только автобус свернул на Вокзальный проспект — нам слишком хотелось побыстрее попасть на станцию, но проспект оказался очень длинным. Выйдя из автобуса, в киоске мы купили плитку «Гэлакси», огромный «Марс», пачку соленых чипсов с уксусом и мороженое «Корнетто» . Алиса выбрала пакет бело-розового зефира. По-моему, она его купила, потому что он красиво выглядел. Съела пару зефирин, и мне пришлось ей помогать.
        - Если не будешь за собой следить, растолстеешь, как Печенюга, — предостерегла Алиса.
        - Чем бедняга тебе не угодил? — спросила я, делая себе необыкновенный зефирно-шоколадный сандвич. — Может, и хорошо, если я немного поправлюсь. Мне нужно совсем измениться, особенно теперь, когда мы в бегах. Если бы я росла вверх, а не вширь, то куда-нибудь бы устроилась и заработала нам немного денег.
        Я видела, как мальчишки подрабатывают на рынках — бегают, приносят и разбирают продукты. Я бы и сама прекрасно с этим справилась!
        - Проще простого! — воскликнула я, схватив Алису за руку.
        - Ты вся липкая! — поморщилась подруга, но ответила на рукопожатие. — Ладно, если найдёшь работу, буду ходить по магазинам, варить обед и вести хозяйство. Я умею готовить: могу поджарить тосты, сварить яйца… Знаю, что делать с консервами, например с тушёной фасолью…
        - Обожаю тушёную фасоль! — облизнулась я и подумала про наше будущее. О каком хозяйстве мы говорим?
        Алиса тоже задумалась:
        - Где мы будем жить, Джемма? — очень тихо спросила она.
        Похоже, подруга приготовилась разреветься.
        - Вот увидишь — все будет нормально! — твёрдо сказала я.
        Терпеть не могу, когда Алиса плачет, хотя у неё это почти вошло в привычку.
        - В Лондоне полно заброшенных домов. Мы обязательно что-нибудь себе найдём. Залезу в окно… Ты же знаешь, у меня это великолепно получается! Уберёмся, превратим наше жилище в уютное гнёздышко. Помнишь, как в детстве мы строили домики из картонных коробок в саду?
        - Да! Правильно! Помню… — закивала Алиса, хотя по щекам у неё катились слёзы.
        Обе знали, что ничего тут правильного нет! Мы уже не пятилетние девчонки, которые играют с детскими пластмассовыми сервизами, плюшевыми мишками и куклами Барби. Две подружки пустились в бега взаправду и понятия не имеют, где будут жить в Лондоне. В голове роились страшные предсказания Печенюги.
        - Ну погоди, Лондон! Скоро приедем! — сказала я, завидев вдалеке станцию.
        Взявшись за руки, мы гордо и смело зашагали, улыбаясь и подбадривая друг друга. Слёзы продолжали катиться по щекам Алисы, но мы притворились, что их не замечаем. Вошли в здание вокзала и направились к кассе.
        - Пожалуйста, два детских билета до Лондона, — уверенным тоном попросила я.
        Последние пять минут я только и делала, что репетировала про себя эту фразу.
        - С кем вы, девочки? — спросил кассир.
        И к этому вопросу я была готова:
        - Мы с папой. Он пошёл в киоск за газетой.
        Кассир сверлил меня глазами-бусинами:
        - А билет ему будете покупать?
        - Папе он не нужен — у него сезонка, — соврала я.
        Алиса с восторгом на меня посмотрела. Кажется, удалось убедить дядю!
        - Только туда или туда и обратно? — спросил он.
        - До Лондона, — вступила в разговор Алиса. — Мы не собираемся возвращаться.
        - Пятнадцать фунтов, дорогуша, — сказал дядя.
        Казалось, меня пятнадцать раз ударили кулаком в живот.
        - Пятнадцать фунтов?!
        - Это за двоих, — уточнил кассир.
        Грабёж, да и только! Алиса стала рыться в кармане. Нашла аккуратно сложенные пять фунтов, потом выкопала пять позолоченных монеток по фунту… Потом ещё одну … И ещё… Две по пятьдесят пенсов… Вытащила оставшуюся мелочь… Кассир наблюдал за ней, пощёлкивая языком.
        В животе крутилось и вертелось кисло-сладкое месиво из шоколада, чипсов и зефира. Если бы не моя прожорливость, нам бы хватило сполна! Стыда не оберёшься!
        - Двадцать пенсов, пять пенсов, один, два, три, четыре, пять, шесть и две кучки по два пенса. Вот! — обрадовалась Алиса. — Набрала! Пятнадцать фунтов!
        Она насыпала горку мелочи на маленький вращающийся подносик. Потратив уйму времени, кассир два раза пересчитал и перепроверил сумму. Потом наконец выдал нам билеты.
        Мы быстро их схватили, пока он не передумал, и бросились бежать к платформе по пустому подземному переходу, в котором эхом отдавались наши шаги. Я издала боевой клич. Его поддержал целый хор диких голосов, будто вопила не одна Джемма, а целых пятьдесят.
        - Тс-с… — прошипела Алиса.
        Её упрек повторило пятьдесят тоненьких голосков.
        Мы расхохотались, и громкий смех сопровождал нас на всём пути, пока мы неслись по тоннелю.
        - Мы молодцы! — воскликнула я, крепко обняв Алису на платформе.
        Из расписания мы узнали, что поезд на Лондон уходит через две минуты.
        - У нас всё получилось! Лондон, скоро мы приедем!
        Удача нам изменила.
        И Лондон остался в мечтах.
        Мы услышали, как нам кричат с автомобильной стоянки, которая находилась за платформой.
        Потом увидели, как из такси выпрыгнули мои мама с папой, а за ними — родители Алисы. Они размахивали руками и звали нас.
        - На помощь! — вскрикнула я, прижимая к себе Алису. — Скорее! Бежим!
        Скрыться было некуда. Платформа оказалась капканом.
        Вдалеке я заметила приближающийся поезд.
        - Ну давай же, миленький, подходи быстрее! Пожалуйста!
        До чего же захотелось прыгнуть на подножку и умчаться в нашу новую лондонскую жизнь! Но поезд был ещё очень далеко и казался игрушечным, а родители уже неслись по платформе.
        Папа Алисы подхватил её на руки, а мама залилась слезами. Моя мама схватила меня за плечи и затрясла, как грушу. В ушах раздался грохот посильнее, чем от приближающегося поезда.
        Глава шестая
        Все думали, что инициатором побега была я. Ну и пусть — мне всё равно. В конце концов, не выдавать же Алису! К чему ей неприятности?
        А вот меня они словно ждали… Уж вы мне поверьте! Большие-пребольшие…
        Мама ужасно рассердилась. При родителях подруги она сдержалась, но зато, как только мы добрались до дома, снова стала трясти меня и кричать. Её лицо вплотную приблизилось к моему… она брызгала слюной… Маме хотелось увидеть слёзы раскаяния, но, заскрежетав зубами, я лишь нагло на неё посмотрела. «Рёва не дождёшься, ни слезинки не пророню… По крайней мере в твоём присутствии».
        Мне не было стыдно.
        Вот бы сбежать куда подальше и насовсем!
        Мама отправила меня в свою комнату. Я легла на кровать и уткнулась лицом в подушку. Потом пришёл папа, сел рядом и неуклюже погладил меня по спине:
        - Ну хватит, Джем! Не плачь!
        - А я и не плачу, — хрипло ответила я, не отрывая лица от подушки.
        - Понимаешь, дружок, мама слегка перегнула палку, но ты нас сильно напугала! Мы чуть с ума не сошли, когда позвонила миссис Маквити и сказала, что вы одни бродите по городу и направляетесь к станции…
        Предатель Печенюга! Наябедничал! Как же Алиса была права! Мне хотелось заткнуть его мерзкий болтливый рот всяким печеньем — песочным, с апельсиновой начинкой, шоколадным… вафлями, заварным кремом, липкими сандвичами, леденцами, слабительным… Чтоб он подавился!
        - Тебе не приходило в голову, как опасно убегать из дома? Две маленькие девочки, и совсем одни!
        Папа вздрогнул, и кровать под ним заходила ходуном.
        - Ведь все что угодно могло случиться! Пообещай никогда больше никуда не убегать! Ты меня слышишь?
        Мне не хотелось его слушать. Я закрыла уши руками. Посидев ещё немного, он тихо вышел.
        Я лежала, уткнувшись головой в подушку. Потом услышала, как папино такси отъехало от дома, и подбежала к окну. Мама с вытянутым лицом сидела на заднем сиденье.
        Отчаянно забарабанила по стеклу:
        - Вы едете к Алисе? Пожалуйста, возьмите меня с собой! Я же с ней не попрощалась!
        Мама с папой даже не взглянули в мою сторону. Такси отъехало. Я с шумом выскочила из комнаты, но на лестничной площадке меня схватил Кэллум.
        - Пусти! Мне надо к Алисе! — кричала я.
        - Нельзя, Джемма! Ты себя скомпрометировала, сама знаешь. Хватит брыкаться, сестрёнка! Ой! Не лягайся! Я же на твоей стороне!
        - Тогда отведи меня к ней! Отвези на своём велосипеде! Кэллум, ну пожалуйста!
        - Послушай, тебе не разрешат повидаться с Алисой, даже если я тебя приведу. Её родители чуть с ума не сошли, когда узнали, что вы обе пропали. Слышала бы ты, что они говорили!
        - Не понимаю, что на них нашло! Им на нас наплевать! Иначе бы они нас не разлучили! — сказала я, перестав брыкаться. — Никому нет дела до нас с Алисой! Чихать им на наши переживания! Представь, что тебе бы не разрешили встречаться с Айешей!
        - Ну, это другое…
        - А вот и нет! Вот и нет! — воскликнула я, сжав кулаки и колотя его в грудь. — Ты думаешь, мы ничего не чувствуем только потому, что мы дети!
        - Ладно, ладно, не заводись! И перестань драться!
        Он схватил меня за руки. Я прицелилась, чтобы как следует заехать ему ногой по голени, но лишь легонько стукнула носком кроссовки. Знала, что Кэллум прав. Проку от него мало, но он на моей стороне.
        Джек держался в стороне. Он терпеть не может суеты. Но когда я вернулась к себе в комнату, меня пришёл навестить Бешеный Лай. Он забрался рядом со мной на кровать и стал нежно меня облизывать. Нельзя сказать, что было очень приятно, — несмотря на то что Джек без конца его моет и чистит ему зубы, от него всё равно чем-то пахнет. Как бы то ни было, пёс изо всех сил старался меня утешить.
        Потом я услышала, как вернулось такси. Хлопнула передняя дверца. Раздались шаги, и по полу зацокали мамины высокие каблуки — цок-цок-цок. Настежь распахнув дверь и прижав к себе мятое канареечное уродство, она встала на пороге. Потом бросила платье мне на кровать.
        - Надеюсь, ты удовлетворена, юная леди! Вечеринка сорвана. Пришлось вызвать доктора, потому что у мамы Алисы не прекращалась истерика. Гости в недоумении разошлись по домам и оставили после себя пятьдесят бифштексов, пятьдесят недоеденных цыплят и пятьдесят печёных картофелин… Всё коту под хвост! Плюс пудинги, вишнёвый творожный торт, тирамису и миссисипский пирог…
        - Принесла бы чего-нибудь домой!
        Я не собиралась вредничать. Просто было жаль восхитительной еды, отправленной на помойку. Подумаешь! Жалкая мысль о голоде — лишь капля по сравнению с Ниагарским водопадом слёз, которые ещё прольются после неминуемого расставания с подругой! Мама меня не поняла.
        - Ты невероятная эгоистка и жадина, Джемма Джэксон! Не представляю, как у меня могла вырасти такая дочь! Как в такую минуту можно думать только о себе и своём маленьком толстом пузе?! — закричала мама.
        - Я и не думала о своём животе! Как он может быть одновременно маленьким и толстым? Ничего не понимаю! — закричала я в ответ.
        И зря.
        Мама заставила меня сидеть в своей комнате и не позвала к чаю. Обед я уже пропустила — да она решила меня голодом заморить! Ладно, знаю, что наелась шоколада, чипсов и зефира, которые купила Алиса, но я же только заморила червячка!
        Погружённая в горестные раздумья, я лежала на кровати, и рот наполнялся слюной от запаха еды, готовящейся внизу. Ветчина… Чудесная, скворчащая ветчина с хрустящей корочкой! В животе урчало, я сжала его руками. Теперь он не казался толстым. Меня морили голодом, собираясь превратить в скелет. Мама ещё поплачет, когда придёт утром меня будить и с трудом узнает свою дочку в девочке — кожа да кости, — вываливающейся из пижамы фирмы «Халк», которая вдруг стала ей ужасно велика.
        Я крутилась и вертелась, запуталась в канареечном платье. Потом оттолкнула его от себя, поморщившись от прикосновения к противному и скользкому материалу. Вдруг в дурацком рукаве-фонарике нащупала… что-то шуршаще-хрустящее… Записка!
        Вытащив её, я узнала аккуратный почерк Алисы. Письмо было написано её лучшей ярко-розовой гелевой ручкой и украшено наклейками, сердечками, поцелуями, синими райскими птичками и улыбающимися солнышками.
        Моя любимая Джем!
        Меня наказали. Тебя, наверное, тоже. Мне так жаль, что тебе пришлось взять всю вину на себя. Я пыталась убедить маму в том, что сама все придумала, но она мне не поверила. Ты же знаешь, какая она! Мне тоже очень грустно, потому что нам не удалось как следует попрощаться. Как жаль, что придется ехать в Шотландию! Ты не представляешь, как я буду по тебе скучать! И НИКОГДА не забуду! Ты лучшая подруга в мире!
        Целую, Алиса.
        Я снова и снова перечитывала письмо, проводя пальцем по розовым строчкам и гладя каждую наклейку. Потом спрятала его между страницами своей самой любимой книжки «Заколдованный лес», принадлежавшей ещё моему дедушке, когда он был маленьким мальчиком. Давным-давно дедушка и мне её читал. Вот бы нам с Алисой найти свой заколдованный лес и забраться на самое высокое дерево, а потом по лесенке подняться в далёкую высь и никогда-никогда не спускаться на землю.
        Но меня, как преступницу, закрыли в комнате. Алису увозят за сотни километров. Она прислала мне чудесное прощальное письмо, но ответить ей нельзя. От голода в голову совсем ничего не лезло. Я перерыла всю одежду в шкафу, шаря в карманах курток и джинсов. В зимнем пуховике нашла очень старую обёртку от трюфеля. Облизнув её, почувствовала забытый вкус конфеты, и рот ещё больше наполнился слюной. Поискала в школьной сумке — вдруг там лежит шоколадный батончик или кусок сандвича… Нет, не повезло!
        Потом услышала шаги. Прыгнула на кровать — вдруг придёт мама. На лестнице — бум-бум — кто-то перескакивал через ступеньки, и я догадалась: это Кэллум. Брат ворвался в комнату и сунул мне в руку сандвич — я и поблагодарить его толком не успела, потому что он тут же выскочил.
        Сандвич был противно тёплым, к тому же к нему пристал ворс из кармана Кэллума, но я всё равно обрадовалась. Откинулась на подушки и с удовольствием проглотила всё до крошки. Никогда в жизни обычный бутерброд с ветчиной не казался таким вкусным! Почувствовала лёгкие угрызения совести: в самый грустный день жизни — и здоровый аппетит… Ничего не поделаешь! Алиса, наверное, ни к чему не притронется, а меня вот горе сделало прожорливой.
        Снова послышались шаги. Две сильные ноги и четыре резвые лапы. В комнату ввалились Джек и Бешеный Лай.
        - Ты принёс мне ещё один сандвич с ветчиной? — с надеждой спросила я.
        - Ну, я попытался сунуть его в карман, но Бешеный Лай его учуял и тут же отобрал, — ответил Джек.
        - Глупый пёс! И ты только за тем поднялся, чтобы мне об этом рассказать?!
        - Я пришёл одолжить тебе свой телефон, — сказал Джек, протягивая свой мобильник. — Можешь отправить Алисе эсэмэску.
        - Но у неё нет мобильного телефона!
        - А, ну, значит, из моей идеи ничего не вышло, — вздохнув, сказал Джек.
        - Я могла бы позвонить ей на обычный телефон.
        Джек уставился на меня.
        - Не очень удачная мысль, Джем. Мягко говоря, ты у них не в чести.
        - Мне просто хочется попрощаться с Алисой, — сказала я, набрав знакомый номер.
        - Алло?
        Сердце ушло в пятки. Трубку взяла её мама.
        Я-то надеялась, она всё ещё у себя в спальне, всё ещё бьётся в истерике. У меня не было никаких шансов. Она тут же бросит трубку, если узнает мой голос. Мой голос. Я глубоко вздохнула, закрыла рот рукой и сказала самым мерзким и воображалистым голосом:
        - Ах, добрый вечер, миссис Барлоу. Простите, что беспокою вас так поздно!
        Джек уставился на меня — бровки домиком, губы искривились в вопросительный знак… Даже Бешеный Лай перестал тяжело дышать, закрыл пасть и озадаченно на меня взглянул.
        - Кто это? — спросила тётя Карен.
        - Франческа Гилмор-Браун.
        Франческа ужасная зануда и вместе с Алисой занимается балетом. Сначала я тоже ходила, но быстро заскучала и решила немного похулиганить. Преподаватель сказала, что лучше воздержаться от занятий, пока не пойму, как к ним нужно относиться. Вот я и бросила — как можно всерьёз воспринимать ужимки и глупые прыжки? Надеялась, что и Алиса уйдёт, но ей нравилось заниматься балетом, особенно когда её отобрали для участия в финальном концерте, нарядили в блестящую розовую пачку и поручили станцевать партию леденца.
        Франческе Гилмор-Браун тоже дали роль леденца. Вела она себя соответствующе — льстиво и противно — и, конечно, действовала мне на нервы. Алису раздражали её манеры, но тётя Карен была под большим впечатлением от богатой и шикарной девочки, которая набивается в подружки к её Алисе. Не понимала, бедная, что никогда этого не дождётся! Я её подруга!
        - Ах, Франческа! — сказала тётя Карен сладким жеманным голосом. — Пожалуйста, говори громче, дорогая! Тебя плохо слышно.
        Я зажала рот рукой.
        - Я только что узнала, что Алиса переезжает в Шотландию. Можно мне с ней попрощаться?
        - Попрощаться? Ну, Алиса в своей комнате, потому что… Ах, пустяки, дорогая… Конечно, ты можешь с ней попрощаться!
        Я услышала, как она позвала Алису к телефону.
        Подождала немного, в трубке послышался далёкий голос Алисы:
        - Это Джемма?
        - Нет, не Джемма! Ты прекрасно знаешь, как я сейчас к ней отношусь! Нет, Алиса, это Франческа.
        - Кто?
        - Дорогая, — вздохнула тётя Карен, — Франческа Гилмор-Браун, милая, воспитанная девочка из балетной школы.
        - Ах, она… Не хочу с ней разговаривать!
        - Тс-с… Она услышит! Не глупи! Конечно, ты хочешь с ней поговорить!
        Я услышала позвякивание золотого браслета тёти Карен, когда она передавала Алисе трубку. Потом подруга стала разговаривать со мной.
        - Привет, Франческа! — сказала она без всякого энтузиазма.
        - Это не глупая Франческа! Это я!
        - Ах! — взвизгнула Алиса.
        - Ничего не отвечай! Пусть твоя мама ни о чём не догадывается. Ах, Ал, какой ужас! Неужели они могут быть такими жестокими?! Меня мама закрыла в комнате и собирается продержать здесь целую вечность. Она меня даже не кормит! Представляешь?! Голодом морит!
        - А меня мама, наоборот, заставляет есть. У нас осталось полно еды с вечеринки — горы тарелок, и мы завтра уезжаем, — пожаловалась Алиса.
        - Не могу смириться с твоим отъездом! Ах, вот бы нам удалось прыгнуть в тот поезд!
        - Знаю, — вздохнула подруга.
        - Пусть бы мы целыми днями бродили по улице и спали ночью в канаве! Мне всё равно. Только бы вместе быть!
        - Я тоже об этом думаю, — призналась Алиса.
        - Твоя мама рядом?
        - Да, — ответила подруга.
        - Вот бы она ушла! — воскликнула я.
        Алиса расхохоталась:
        - Не дождёшься!
        - Что говорит Франческа? — поинтересовалась тётя Карен.
        - Мама, она рассказывает мне анекдот, чтобы чуть-чуть развеселить, — ответила Алиса.
        - Чудесная девочка! И почему ты не захотела сделать её своей подругой?
        - Тс-с, мама! — воскликнула Алиса.
        - Если б она знала! — прошептала я. — Алиса, огромное спасибо за чудное письмо! Ты здорово придумала — запрятать его в моё уродское платье! Ещё напишешь, когда приедешь в Шотландию?
        - Конечно, напишу!
        - А я тебе… Горы писем… И буду звонить… Каждый день!
        - Только не с моего телефона, — сказал Джек. — Закругляйся! Ты уже выставила меня на кругленькую сумму!
        - Обязательно буду, Алиса! Писать, звонить… и в один прекрасный день приеду тебя навестить!
        - Ах, Джемма! — всхлипнув, сказала Алиса.
        Потом раздался пронзительный крик, звон браслета, и телефон замер. Тётя Карен нас разъединила. Точно навсегда нас разлучила!
        Глава седьмая
        Неожиданно школа стала чужой. Ну, конечно, в буквальном смысле я не была одна. Рядом в классе сидело двадцать восемь других ребят и почти пятьсот во всей школе, и полно учителей с лаборантами, и мистер Мэггз… Но без Алисы здание показалось мне пустым и огромным. В нём будто поселилось эхо.
        Когда-то, взявшись за руки, мы вошли в приёмную при кабинете директора, где нас записали в школу, и с тех пор никогда не расставались — всегда сидели за одной партой. Больно было видеть рядом с собой пустое место и одинокий стул. Скукожившись, я легла лицом на парту.
        Печенюга ткнул меня в спину гигантским батончиком «Марс».
        - Эй, Джемма! С чего это ты вдруг усохла? Ты что, превратилась в девочку-с-пальчик? Ну-ка, лучше откуси от моего батончика! — прошептал он.
        Я обернулась и гневно уставилась на него. Глаза горели нехорошим лазерным огнём. Казалось, Печенюгу обожгло.
        - Что? Что случилось? Наверное, тебе надоела Алиса? Давай я сяду рядом с тобой на её место!
        - Вот ещё! Ни за что на свете! Даже если бы ты был моим лучшим другом, я никогда бы не села рядом, потому что ты меня раздавишь своим жирным телом! А теперь, когда ты мой злейший враг, я даже в одной комнате не хочу с тобой находиться! И в одной школе, на одной улице, в одном городе, в одной стране и на одной планете!
        Печенюга в изумлении на меня посмотрел. Шоколадный батончик печально повис у него в руке.
        - Не смей называть меня толстым! Слышишь, Джемма! Мы всегда были с тобой товарищами!
        - Со вчерашнего дня всё кончено!
        - Ну, я же ничего плохого вчера не сделал! — возмутился Печенюга.
        - Ты нас выдал.
        - Не было этого! Я просто сказал маме, как вас зовут, когда она меня спросила.
        - Да, а она позвонила и наябедничала нашим мамам, и тебе это прекрасно известно. Они примчались на станцию и помешали нашему побегу. Ты всё испортил. Поэтому нечего корчить из себя оскорблённую невинность! Терпеть не могу этого выражения! Лучше заткнись, пока я не заехала ногой прямо по твоим жирным окорочкам!
        - Сказал, не называй меня толстым! Что мне было делать, если мама за вас беспокоилась? Только попробуй меня стукнуть — сама получишь!
        - Правильно! — воскликнула я. — Решено! Будем драться во время большой перемены.
        - Я думал, что никогда не ударю девчонку, но придётся, если она стукнет меня первой.
        - Ага, и я стукну тебя и во второй, и в третий, и в четвёртый раз, и буду бить и бить. Подожди — сам увидишь!
        Я так разволновалась, что забыла про шёпот и чуть ли не кричала.
        - Что на тебя нашло, Джемма Джэксон? — спросила наша учительница, миссис Уотсон. — Пожалуйста, убавь громкость и займись делом. Ну же, повернись и оставь Печенюгу в покое.
        - С превеликим удовольствием! — пробормотала я и снова легла на парту.
        Казалось, у миссис Уотсон проснулся ко мне особый интерес. Она глаз не сводила с моей парты и к концу урока подошла и уставилась в мою тетрадку. У меня перехватило дыхание. Нам нужно было написать рассказ, постаравшись употребить как можно больше прилагательных. Это такие специальные описательные слова. Я решила придумать историю про Печенюгу и не пожалеть красок. В некоторых местах получилось очень даже грубо. Скорей бы зачеркнуть оскорбительные строчки!
        - Слишком поздно, Джемма! Я уже прочитала! — сказала миссис Уотсон.
        Я ждала, когда она рассвирепеет, но взрыва не последовало. Она села рядом на пустой стул Алисы.
        - Ничего-ничего, — мягко сказала она.
        Я на неё уставилась.
        - Конечно, ничего хорошего в оскорбительном наборе слов, направленных в адрес такого милого мальчика, как Печенюга, — поправила себя миссис Уотсон.
        Я понятия не имела, что такое «оскорбительный набор слов», но мне показалось, это определение вполне подходит, чтобы передать краткое содержание моего рассказа про Печенюгу.
        - Ничего в нём нет хорошего, — промямлила я.
        - Нет, он душка. Все его любят, включая тебя. Ты же не очень на него рассердилась?
        - Нет, очень!
        Миссис Уотсон наклонилась ко мне и зашептала:
        - У тебя плохое настроение из-за отъезда Алисы?
        Я попробовала ответить. Почти ничего не получилось. Будто две руки сжали мне горло, пытаясь задушить. Защипало в глазах. Я моргнула, и вдруг по щекам прокатились две слезы.
        - Ах, Джемма! — сказала миссис Уотсон.
        Она нежно, точно малышку, погладила меня по спине. Я почувствовала себя отвратительной нюней, которая в присутствии других не может сдержать слёз. Наклонилась ещё ниже и чуть не сползла под парту.
        - Понимаю, как сильно ты скучаешь без Алисы! — воскликнула учительница.
        Она ещё раз меня погладила и отошла к своему столу.
        Слово «скучаешь» абсолютно не подходило для описания моего состояния. Казалось, меня разорвали на части. Как будто я потеряла свою половинку — глаз, ухо, губу, смятенные мозги, ногу, лёгкое, почку и половину длинной-предлинной, похожей на змею кишки.
        Интересно, Алиса так же переживает? По крайней мере, ей не надо одной сидеть за партой. Мчись себе в машине по автостраде в Шотландию! Ей это покажется увлекательным путешествием, почти как дорога в отпуск.
        Впереди ждут новый дом, новые домашние любимцы и новая школа… и может быть, даже новая лучшая подруга.
        У меня никого не было.
        Я не знала, что делать во время большой перемены. Раньше я всюду ходила вместе с Алисой, не считая тех моментов, когда придумывала увлекательные проказы с Печенюгой.
        Вспомнила, что вызвала Печенюгу на дуэль, и сжала кулаки. Хоть будет чем заняться! Не думаю, что он хорошо дерётся. Да и какое это имеет значение? Пусть хоть мокрое место от меня останется!
        Отправилась на поиски Печенюги, но его нигде не оказалось. Сначала поискала там, где его всегда можно найти, — в очереди за булочкой. Обежала всю игровую площадку. Поискала в коридорах, надеясь, что он грызёт шоколадный батончик где-то в углу. Никаких следов. Оставалось только одно место, куда мне ходу не было.
        Встала на часах рядом с мальчишеским туалетом. Ждала, скрестив руки на груди и нетерпеливо постукивая ногой. Безуспешно. Мимо проносились мальчишки и говорили разные глупости. Я им грубо и кратко отвечала. Не подумаю двинуться с места, даже если они на меня налетят.
        - Кого ждёшь, Джемма?
        - Печенюгу, — ответила я.
        - Ууу, ты что, в него влюбилась?
        - Сплю и вижу, как бы поджарить его на шампуре. Пойдите скажите ему, что я хочу драться, как договаривались.
        - Только попусту потратишь время, — сказал Джек, один из его друзей. — Его здесь нет.
        - А я уверена, он здесь.
        Уже почти решилась войти в туалет и убедиться в правоте своих слов, но побоялась, что миссис Уотсон перестанет мне сочувствовать и не поймёт, если я затею драку в мальчишеском туалете. Меня снова отправят к мистеру Битону. Нет, заходить в туалет нельзя. Лучше постараться выманить злейшего врага.
        Поймала косоглазого малыша в очках, которые криво висели у него на носу.
        - Эй, ты! Знаешь Печенюгу? Мальчишку из моего класса с вечно набитым ртом?
        Малыш кивнул, пытаясь поправить очки. Все в школе знают Печенюгу.
        - Слушай, я хочу, чтобы ты вошёл в туалет и посмотрел, нет ли его там. Понял?
        Малыш снова кивнул, попятился и долго не возвращался. Когда наконец появился, его слегка покачивало. Парнишка жевал сразу несколько шоколадных ирисок. Рот у него был набит, и по подбородку текли слюни. Зрелище не из приятных!
        - Печенюги там нет, — промямлил он.
        - Нет, есть! Он тебя подкупил этими ирисками, да? — спросила я.
        - А вот и нет. Он дал мне ириски и сказал, что я его друг, — гордо сказал малыш и бросился наутёк.
        Я глубоко вздохнула.
        - Ладно, Печенюга. Знаю, что ты там! — завопила я. — Эй, выходи, выходи, жалкий трус!
        Ждала, пока не прозвенел звонок. Постояла ещё минутку. Вдруг в дверях показалась голова Печенюги.
        - Ах, вот ты где! — заорала я и бросилась к нему навстречу.
        - На помощь! — завопил Печенюга и пошёл вразвалочку по коридору.
        - А ну стой! Эй, ты, трус! Давай сразись со мной!
        - Не хочу драться! Не люблю! Я пацифист, — пробормотал Печенюга и попробовал убежать, но я рванулась к нему и ухватилась за пояс широких брюк.
        - Отстань! — вопил Печенюга. — Ты же можешь их сдернуть! Совсем спятила! Сначала хочешь поколотить, а потом снять с меня брюки! На помощь! Меня преследует сексуальная маньячка!
        - Билли Маквити! Джемма Джэксон! Вы что надумали? — завопил мистер Битон.
        Мистер Битон ужасный директор, старый и раздражительный. Он проработал в нашей школе целую вечность. Не поверите, он ещё моего папу учил! Папа говорит, что он и тогда был вспыльчивым и прятал палку в шкаф для канцелярских принадлежностей. Может, она там до сих пор хранится.
        - Марш в класс! — скомандовал мистер Битон.
        Он помахал рукой, как палкой, точно собираясь устроить нам хорошую порку.
        Я побежала со всех ног. Печенюга, хромая, тоже, потому что ему пришлось придерживать брюки, которые уже сползли на бёдра. С малиновым лицом, задыхаясь, он влетел в класс через две минуты после меня.
        Увидев нас, миссис Уотсон покачала головой и как следует отругала Печенюгу:
        - Ты почему опаздываешь? Чем это ты занимался?
        Я затаила дыхание. Печенюга с трудом переводил дух.
        - Простите… миссис… Уотсон, — прохрипел он. — Я… бегал. Чтобы… привести себя… в спортивную форму.
        - Похоже, пока безуспешно, — сказала миссис Уотсон. — Подтяни брюки, молодой человек! У тебя нелепый вид.
        Печенюга ухмыльнулся, поправил брюки и завилял бёдрами, как девушка с Гавайских островов. Класс покатился со смеху. Даже я расхохоталась. Миссис Уотсон пришлось взять себя в руки, чтобы остаться серьёзной.
        - Вечно ты паясничаешь, Печенюга! Ну, может, сегодня нам всем не помешает чуть-чуть повеселиться.
        Она взглянула на место рядом со мной, где сидела Алиса. Я тоже туда посмотрела. Интересно, почему я только что смеялась, когда на глаза наворачивались слёзы?
        Глава восьмая
        — Ох, боже мой! Несчастный ребёнок! — сказал дедушка, когда пришёл меня встречать.
        Он протянул мне руку, и я, как малышка, в неё вцепилась. Говорить не хотелось, потому что боялась разрыдаться. Вокруг толклась целая куча ребят из нашей школы. Незачем им видеть, как я реву.
        Держалась до тех пор, пока мы не подошли к дому дедушки, влезли в вонючий лифт и наконец оказались у дверей квартиры, вдыхая спасительный запах тостов, книг и шоколадных конфет с мятной начинкой.
        Дедушка плюхнулся в мягкое кресло, а я уселась на колени к своему большому мягкому дедушке. Прижалась головой к его шерстяному свитеру и заревела.
        - Ну ладно, детка, — сказал дедушка, — давай, поплачь вволю!
        - От меня твой свитер промокнет! — рыдала я.
        - Ничего! Его давно пора было выстирать, — ответил дедушка.
        Пока я плакала, он качал меня на коленях. Когда наконец я поняла, что слёзы скоро иссякнут, дедушка достал свой белый платок и дал мне как следует высморкаться.
        - Плачу, как маленькая! — воскликнула я.
        - Чепуха! Слёзы никому не помешают. Я сам иногда не прочь всплакнуть, — заметил дедушка.
        - Неужели ты плачешь, дедушка?! — не поверила я.
        - Плачу.
        - Никогда не видела!
        - На людях, конечно, не плачу. В первый год, когда умерла твоя бабушка, я плакал каждую ночь, перед тем как заснуть.
        - Ах, дедушка! — воскликнула я, крепко его обняв.
        Я почти не помнила бабушку. Знала, что она была маленькая, с вьющимися седыми волосами и в изящных серебряных очках. Но это потому, что я видела фотографию, которая стояла у дедушки на телевизоре.
        - Ты помнишь бабушку? — спросил он.
        - Да, конечно, помню, — ответила я, потому что мне казалось невежливым ответить отрицательно.
        Можно забыть какую-нибудь старую тетушку, но не родную бабушку.
        - Ты маленькая славная выдумщица, — сказал дедушка и потёрся носом о мою макушку. — Тебе было всего три года, когда она умерла.
        - Нет, я её помню!
        Я напряглась — ведь бабушка оставила мне коллекционную куклу, Мелиссу! И зачем только я отдала её Алисе?!
        Я подумала и про другие куклы.
        - Бабушка играла со мной в куклы. Она умела заставить Барби танцевать канкан на одной ножке.
        - Правильно, — с воодушевлением сказал дедушка. — У неё было великолепное чувство юмора, у твоей бабушки. И она любила танцевать. Мы и познакомились на танцах. В настоящем бальном зале, хотя любили поплясать и под джазовую музыку. У нас был коронный номер — я крутил её у себя над головой. Все, бывало, аплодировали…
        - Я тоже так умею. Мне Кэллум показывал.
        - Тогда чего же мы ждём? Давай станцуем буги-вуги, — предложил дедушка и щёлкнул пальцами.
        Он снял меня с колен, поднялся на ноги, запел «Синие замшевые туфли» и начал смешно подскакивать в коричневых вельветовых тапках. Я тоже танцевала, размахивая руками. Дедушка схватил меня за руку и стал вращать. Потом попробовал покрутить у себя над головой, но не смог высоко подбросить, и мы оба свалились на пол.
        - Прости, родная! Наверное, мои танцевальные возможности подошли к концу. Придётся тебе взять в партнёры нашего Кэллума.
        - Он теперь с Айешей танцует.
        - Ну да. Это серьёзно. Не думаю, что наш Джек любит танцевать.
        - Тоже мне выдумал! Нет, моим партнёром всегда была Алиса. Только я её больше никогда не увижу.
        - Нет, увидишь, родная! Можешь пригласить её к себе на каникулы.
        - Ей мама не разрешит. Я ей не нравлюсь. Уверена, она и меня никогда не пригласит. И вообще, кто поедет в Шотландию? Билеты слишком дорогие!
        - Ну, во всяком случае, такая возможность существует, — сказал дедушка.
        Он поднялся на ноги и пошёл ставить чайник.
        - Ты сможешь поехать. Например, мы все станем копить деньги, или выиграем в лотерею, или мало ли в чём ещё… А вот мне не сесть в поезд и не отправиться в рай, чтобы навестить твою бабушку. Правда, рано или поздно я туда попаду, но это дорога в один конец — нет шансов вернуться.
        - Не надо, дедушка! — попросила я.
        Не могу терпеть разговоров о смерти, даже в шутку.
        - Ты никогда, никогда, никогда не умрёшь! Ты меня слышишь?
        - Сделаю всё возможное, чтобы ещё покрутиться вокруг вас, родная. Ну, попьёшь со мной чайку? Если как следует покопаешься в холодильнике, найдёшь сюрприз.
        Сегодня не было печенья в сахарной глазури. Дедушка — купил пирожные с кремом — безе с вишней, блестящий шоколадный эклер, ярко-красное клубничное и большое бисквитное с кремом и вареньем! Я открыла коробку и посмотрела на них с благоговейным трепетом.
        - Ах, ням-ням!
        - Ням-ням скоро будет у тебя в желудке, — засмеялся дедушка. — Давай, Джем, угощайся! Только не говори маме, а то нам влетит. Знаю, нельзя этого делать, но подумал, что надо сегодня подбодрить мою любимую внучку.
        - Не могу решить! Они мне все нравятся!
        Не в силах выбрать, рука закружилась над безе, эклером, клубничным и бисквитным чудом.
        - Возьми два! — предложил дедушка. — Только, пожалуйста, когда придёшь домой, съешь всё, что мама приготовит к чаю.
        - Съем-съем! Ах, дедушка, помоги мне! Какие два?
        - Сейчас сообразим, — сказал дедушка, выбирая подходящий нож.
        Он аккуратно разрезал эклер пополам. Потом клубничное, стараясь поделить ягоды поровну (по две с половиной). После этого наступил черёд бисквита. Больше всего хлопот оказалось с безе. Кремовая верхушка отвалилась, а пирожное рассыпалось.
        - Кажется, у меня получился хороший собачий завтрак, — сказал дедушка. — Давай, ешь всё, милая.
        Ну, я и съела целое безе с вишней, пол-эклера, полкуска клубничного и полбисквита.
        - Ах, дедушка! Это был самый замечательный сладкий пир на свете! — восхитилась я.
        - Боже мой! У тебя, наверное, живот с целый танкер! Скорей оближи губы! Не хватало только, чтобы мама увидела крем!
        - Да, совсем ни к чему, чтобы мама ещё больше на меня рассердилась! — вздохнув, сказала я.
        Но когда за мной пришла мама, она, вопреки ожиданиям, не стала ворчать по поводу неправильного питания, а взяла меня за подбородок и внимательно посмотрела прямо в глаза.
        - Ты плакала, Джемма?
        - Нет, — твёрдо ответила я.
        - Гм-м… — не поверила мама.
        По дороге к дому она наклонилась и обняла меня за плечи:
        - Я знаю, ты сильно скучаешь по Алисе.
        - Неужели? Кто бы мог подумать! — с сарказмом сказала я и вывернулась из-под её руки.
        - Послушайте, мадам, оставьте свой наглый тон! Вас ещё не простили за вчерашнее!
        - Ну и пусть! Меня больше ничего не волнует!
        Мама вздохнула:
        - Понимаю, ты переживаешь. Ведь тётя Карен и моя подруга! Мне тоже её будет не хватать.
        - Но не так, как мне Алисы.
        - Да, конечно, — сказала мама. — Представляю, как много Алиса для тебя значит. По правде говоря, меня иногда беспокоило, что вы такие близкие подруги. Лучше бы ты завела целую компанию друзей!
        - Не хочу никакой компании! Мне нужна Алиса!
        - Ну, Алиса в Шотландии. Наверное, уже в новом доме…
        - А я застряла здесь…
        Мы ступили на нашу тропинку в саду.
        - Знаю, сейчас тебе очень плохо, но поверь мне, Джемма, ты ещё найдёшь новых друзей! У тебя же есть другие приятели в школе? Я подумала, может, пригласишь кого-нибудь на чай?
        - Не хочу никого приглашать!
        - А как насчёт того мальчика с ухмылкой? Помнишь, он съел почти весь бисквит со взбитыми сливками? И мороженое, и шоколадный торт, и все до одной сардельки?
        - Вот ещё! Не желаю приглашать Печенюгу!
        - Ну ладно, я просто пытаюсь помочь. Сейчас тебе грустно, но обещаю, через несколько недель ты забудешь про Алису.
        Я уставилась на маму. Какой смысл её в чём-нибудь убеждать? Точно мы жили на разных планетах. Она меня совсем не понимала!
        Мама старалась быть доброй, хотя формально я всё ещё была наказана.
        - Ты почти ничего вчера не ела! Сама виновата! Но всё равно, я решила — сегодня мы наверстаем упущенное. Приготовлю твои любимые спагетти по-болонски!
        - Ах! Ну… Спасибо, мама.
        Я вспомнила, как ела их в последний раз. Сегодня не было настроения. К тому же голод отступил. Два с половиной пирожных занимали в желудке довольно много места.
        - У меня есть ещё очень вкусный шоколадный пудинг, — сказала мама. — Ведь знаю, как ты любишь сладкое. Во время обеденного перерыва я сбегала за ним во французскую кондитерскую.
        Я вздохнула:
        - Дело в том, мама… Я ни капельки не голодна!
        - Не притворяйся, Джемма! Что бы ни случилось, ты всегда хочешь есть, — вдруг нахмурилась она. — Дедушка тебя ничем не кормил?
        - Нет, ничем, честное слово!
        Надеялась, что к тому времени, когда будут готовы спагетти, я успею проголодаться. Даже пробежала несколько кругов по саду, чтобы нагулять аппетит. Ничего не помогало. Меня тошнило, и кружилась голова.
        - Что ты делаешь, детка? — спросил папа, выходя в сад. — Видел в окно — ты бегаешь кругами. Помнишь нашу игру? Мы в неё играли, когда ты была маленькая. «Водим, водим хоровод, как плюшевые мишки…»
        - Топ-топ, ещё раз… Ну-ка, пощекочем вас, — припомнила я, пощекотав себе подбородок. — Вообще-то я не очень боюсь щекотки — только когда пятки. А вот Алиса не выносит.
        - Помню-помню. Она дрожала, когда я только притворялся, что хочу её пощекотать, — сказал папа.
        Он обнял меня.
        - Я тоже буду по ней скучать, Джемма. Она мне как вторая дочка, благослови её, Господи… Не скажу, что стану сильно переживать по поводу её родителей. По-моему, они большие задавалы…
        - Особенно мама.
        Я задрала подбородок, пригладила волосы на воображаемой дорогой причёске и заговорила надменным голосом поп-звезды:
        - «Да, мы переезжаем в чудесный новый дом, потому что мой Боб получил великолепную работу. Купим потрясающе модную встроенную кухонную мебель… И плиту… Конфорка здесь — конфорка там, конфорка здесь — конфорка там, всюду одни конфорки… У каждого будет своя ванная с мощным душем, как Ниагарский водопад… А для нашей Алисы заведём несколько пони… И её шикарные друзья придут в гости и будут на них кататься, и у неё появится новая лучшая подруга…»
        Папа перестал хихикать.
        - Ты навсегда останешься её лучшей подругой, вот увидишь! — сказал он и взъерошил мне волосы.
        Потом порылся в кармане и нашёл Йоркский шоколадный батончик.
        - На, родная, съешь побыстрее и ничего не говори маме!
        Мне было не по себе. Думала, от шоколада станет легче. В душе я сомневалась, что батончик поможет, но не хотелось расстраивать папу.
        Сначала было вкусно — обычный восхитительный молочный шоколад. Потом он оказался каким-то уж слишком шоколадным. Мне почудилось, что рот наполнился сладкой чёрной грязью, которую было трудно проглотить.
        - Спасибо, папа. Было очень вкусно, — пробормотала я, крепко сжав зубы.
        Вспомнила, как на прошлой Пасхе съела пять больших шоколадных яиц и двенадцать маленьких. Печенюга спорил, что мне не удастся проглотить их за один присест. А я настаивала. И ошиблась.
        При мысли об этом в животе неприятно забулькало. Решила пойти домой. Может, станет легче, если ненадолго прилечь?
        Кэллум как раз входил в дверь, зажав что-то в кулаке. Возле кухни спрятал руку за спиной, чтобы мама не заметила. Печально ему кивнув, я поплелась к себе наверх. Меня мутило от запаха спагетти по-болонски.
        - Эй, Джем! Ну-ка не убегай!
        Прыжок — и брат меня догнал.
        - Как самочувствие, сестрёнка?
        - Не очень…
        - Так я и думал! — воскликнул Кэллум. — Ну, это тебя развеселит.
        Он протянул мне огромный рожок с мороженым, залитый клубничным сиропом, с двумя торчащими шоколадными палочками.
        - Вот это да! — восхитилась я.
        - Тс-с! Только бы мама не услышала! Ты же знаешь, как она не любит, когда перебивают аппетит. Хотя не понимаю… Что она так нервничает? Ты ведь вечно голодная!
        - Может быть, я сыта… — сказала я, держась рукой за живот. — Нельзя ли съесть мороженое попозже, Кэллум?
        - Смотри, оно уже тает! Давай, Джем, ешь!
        И я съела. Слизала клубничный сироп, проглотила мороженое и сгрызла хрустящие шоколадные палочки. Потом прикончила рожок. Кэллум всё время меня подбадривал:
        - Молодец, сестрёнка!
        Кое-как доползла до своей комнаты и, держась за живот, легла на кровать.
        По крайней мере, плохое самочувствие помогло мне отвлечься от грустных мыслей об Алисе. Я ооооочень по ней скучала.
        Запах спагетти становился всё сильнее.
        - Ты где, Джемма? — позвала мама. — Всё готово!
        Медленно поднялась и села на кровати, потом глубоко вздохнула и поплелась вниз. Мама накрыла стол, как к приходу гостей, — вышитая скатерть, розовые тарелки… Над горячими спагетти в специальном синем блюде поднимался пар. На стеклянной тарелке для торта терпеливо ждал своей очереди шоколадный пудинг с кремом.
        Вся семья была в сборе, даже Джек.
        - Садись, родная, — пригласила мама. — Сначала тебе.
        Она положила на тарелку слишком большую порцию спагетти. Я взглянула на мясной соус и макароны-червячки.
        Открыла рот… И вдруг мне стало по-настоящему плохо. Бедные спагетти, шоколадный пудинг, розовые нарядные тарелки, вышитая скатерть… Несчастные мои коленки..
        Глава девятая
        Меня с позором отправили спать. Похоже, придётся провести в своей комнате всю оставшуюся жизнь.
        Стану бледной, никому не нужной — замру в горизонтальном положении, уставившись в потолок.
        Превращусь в девочку-затворницу, которую всерьёз никто не воспринимает и не считает за члена семьи. Мама, папа, Кэллум и Джек обо мне забудут. И Алиса даже не вспомнит… А вот я никогда, никогда её не забуду!
        Села на кровати, принесла портфель… Написала чернилами на обложке своей потрёпанной тетрадки для домашнего чтения: «Алиса — моя лучшая подруга на все времена». Открыла тетрадку и сочинила рецензию на книгу под названием «Лучшие подруги». Никогда её не читала. Не знаю, существует ли она вообще. Если у миссис Уотсон возникнут сомнения, скажу, что взяла в библиотеке.
        Я и раньше сочиняла — на собственные истории гораздо интереснее писать рецензии, чем на настоящие книги. Однажды придумала рассказ «Сто одна плитка шоколада». Описала уйму плиток — чего только не нафантазировала! Печенюга помог с идеями, когда мои истощились. Его шоколадки поражали гигантскими размерами и невероятными начинками. Помню трюфели с ароматом сосисок и картофельного пюре и его особую гордость — шоколадный батончик с яйцом и ветчиной.
        Но теперь Печенюга — мой злейший враг.
        Лучшие подруги
        Это самая интересная книжка, потому что она про лучших подруг, которые дружили всю жизнь. Потом их разлучили бесчувственные, эгоистичные родители. И стали они жить в сотнях километров друг от друга. А это НЕВЫНОСИМО, уж можете мне поверить! Уверяю вас, это самая лучшая книжка на свете, потому что у нее счастливый конец. Девочка из Шотландии возвращается — ее семье не понравилось на новом месте. Они переезжают в свой старый дом, и подружки снова стали дружить. Еще лучше прежнего!
        Я прижала тетрадку к груди, крепко зажмурилась и загадала, чтобы и у настоящей истории был счастливый конец. Потом услышала, как по лестнице карабкается Бешеный Лай. В дверях появилась голова Джека:
        - Как поживает Рвотная Ракета?
        - Закрой свою пасть!
        - Это тебе нужно поучиться есть с закрытым ртом. Мне, бедному, досталось больше всех, потому что я сидел напротив. Ужас! А вонь! Пришлось срочно раздеваться и принимать душ, хотя утром я уже мылся.
        Джекула-Дракула относится к воде со священным трепетом — ему кажется, от одной капли он может скукожиться. Брат долго ныл по поводу запаха. Его занудство кого угодно доведёт!
        - Проваливай! — пробормотала я, зарываясь головой в подушку.
        - Джем, послушай! Прости меня! — Джек сел на край кровати и взял меня за лодыжку. — Эй, хочешь опять позвонить Алисе с моего мобильного телефона?
        - Я не знаю её нового номера. Нужно, чтобы она сама мне позвонила. Но ей мама не разрешит. Она меня ненавидит, ты же знаешь. Она хочет, чтобы Алиса обо мне забыла. Может, так оно и будет… — заревела я.
        Джек быстро ретировался. Он не выносит, когда кто-то плачет. Может, переживает из-за неправильного использования водных ресурсов…
        Наверное, он рассказал обо мне маме, потому что она пришла с кухни.
        - Я дважды загружала машину и стирала скатерть вручную. Выполнила чуть ли не двойную работу, — пожаловалась мама, вытирая мокрые руки о домашние штаны. — Откуда ты такая взялась? Ну почему нельзя нагнуться над унитазом, когда тебя тошнит, как делают все нормальные люди?
        Я продолжала лежать, уткнувшись лицом в подушку.
        - Ты плачешь? Джек сказал, ты очень расстроилась. Тебе уже лучше? Как только начнёт тошнить, быстро беги в туалет.
        - Мне не плохо, а грустно! — зарыдала я.
        Мама вздохнула. Потом подошла и села рядом на кровати.
        - Бедняжка Джемми! — тихо сказала она.
        Мама звала меня Джемми, когда я была совсем маленькой и гораздо лучше выглядела, и она не теряла надежды, что в один прекрасный день я превращусь в кудрявую девчушку, похожую на Алису.
        - Я очень по ней скучаю, мама!
        - Перестань, Джемма! Не надо драматизировать события! Она совсем недавно уехала. Ты ещё не успела соскучиться.
        - А вот и успела! Мы ведь с самого рождения не расставались!
        - Придётся привыкать к разлуке! И поискать новую подругу…
        - Не хочу новую подругу! Сколько ещё раз повторять?
        - Эй-эй! Не разговаривай со мной таким тоном! — воскликнула мама и слегка потрясла меня за плечи.
        - Ты не понимаешь, мама. Вот если бы папа уехал жить в Шотландию… Ты бы рассердилась, если бы тебе сразу же посоветовали найти нового мужа?
        —Гм… — помедлила с ответом мама, удивлённо приподняв брови. — Может, я бы ещё подумала. Жизнь порядком потрепала твоего папу…
        Заметив выражение моего лица, она замотала головой:
        - Шучу, детка! Я бы не променяла твоего папу ни на кого на свете! Другое дело — потеря друга. Послушай, ведь я тоже дружила с Карен, но не разыгрываю трагедии, хотя мне её не хватает.
        Мама не может скучать по ней так же, как я по Алисе. Они никогда не были близкими подругами. Вместе ходили заниматься гимнастикой в спортзал и народными танцами, иногда ездили в Лондон за покупками, и это всё. Могли неделями не видеться. В последнее время мама отдалилась от тёти Карен, потому что та стала слишком задирать нос. Трещала без остановки про свои мелированные прядки, модные спортивные костюмы, фирменный мобильник…
        - Мама! Мобильный телефон тёти Карен!
        - Ты о чём?
        - У тебя же есть её номер! Ну пожалуйста, давай ей позвоним!
        - Спустись на землю, Джемма! Она ни за что не разрешит тебе поговорить с Алисой. Тётя Карен говорит, ты оказываешь на её дочь дурное влияние. И, видит бог, она права…
        - Неужели ты не сможешь её уговорить? Только две минутки! Мне бы только узнать, что с ней всё нормально. Уж если я реву, то как же она?
        - Наверное, успела наплакать уже целый фонтан, — ответила мама. — Ладно, давай попробуем, если пообещаешь быть паинькой и перестанешь разыгрывать трагедию.
        - Обещаю! — воскликнула я, подпрыгнув на кровати.
        - Ну-ка давай потише! Кому недавно было плохо? Уже забыла? А я нет! И не перевозбуждайся, потому что ничего хорошего из этой затеи не выйдет.
        Мы спустились вниз, к телефону, который стоял в холле. Мама набрала номер. Подождала, потом глубоко вздохнула.
        - Привет, Карен! — Она говорила своим магазинным голосом «чем могу помочь?» — чтобы показать, что она тоже не лыком шита. — Да, это Лиз. Как доехали? Как грузчики? А дом? Похож на замок твоей мечты?
        Я понимала, мама просто старалась быть вежливой и хотела подготовить тётю Карен, но её вопросы оказались фатальными. Следующие десять минут голос тёти Карен буквально буравил маме ухо.
        Сначала мама вежливо бормотала в ответ, а потом заёрзала. Если тётя Карен заведётся, её невозможно остановить. Мама приподняла брови. Потом отвела трубку от уха на расстояние вытянутой руки. Слова вроде: «застеклённая веранда», «выход из спальни в ванную», «мощный душ», как пчёлы, жужжали в комнате. Мама скорчила гримасу и беззвучно проговорила:
        - Один трёп!
        Я фыркнула — пришлось зажать рот рукой. Мама покачала головой, но тоже улыбнулась.
        - Всё замечательно, Карен, честное слово! — вставила мама. — Алисе повезло! Надо же — своя ванная комната! Как она? Наша Джемма очень переживает и скучает. Послушай, я знаю, моя дочка вела себя не лучшим образом, хотя, по правде сказать, не думаю, что идея побега принадлежит только ей. Как бы там ни было, нельзя ли ей хоть чуть-чуть поболтать с Алисой?
        Мама прислушалась.
        - Она вчера звонила? Кем притворилась? — спросила мама, испепеляя меня взором. — Ах, господи! Что мне делать с этим ребёнком? Ну, конечно, она у меня получит! Но если Джемма попросит прощения, можно ей две минутки поговорить с Алисой?
        Мама ждала. Я тоже ждала, затаив дыхание. Потом мама улыбнулась и передала мне трубку.
        - Привет, Джем!
        - Ах, Алиса! Какой ужас! Мне без тебя очень скучно!
        - Знаю, знаю! Я тоже ужасно скучаю!
        - Ты плакала?
        - Конечно! До сих пор глаза красные! Пока мы ехали, я всю дорогу ревела, и мама на меня рассердилась.
        - И моя мама на меня рассердилась, — сказала я и виновато на неё посмотрела. — А сейчас она очень добрая.
        - И моя тоже. И папа. Золотой Сиропчик вместе с целым шкафом моих вещей потерялся при переезде, но папа купил мне нового и ещё медвежонка-девочку в балетной пачке. Она просто прелесть — на лапах шёлковые балетки!
        - А как бабушкина кукла? — с тревогой спросила я. — Она, случайно, не потерялась?
        - Нет, с Мелиссой всё нормально.
        - Честное слово?
        - Клянусь, Джем! Мама завернула её в специальную пузырчатую пленку, и мы перевезли её в коробке вместе с фарфором. Мама сказала, надо тебе её вернуть. Ты её хочешь назад, Джемма?
        Ещё бы! Особенно после того, как дедушка рассказал мне про бабушку, но я промолчала.
        - Хочу, чтобы она жила у тебя, Алиса. Когда будет очень одиноко, обними её и представь, что она — это я.
        - Её нельзя обнимать — испортишь, — сказала Алиса. Потом добавила шёпотом: — Ты знаешь, что я делала всю дорогу в машине? Держала себя за большой палец и представляла, что это ты взяла меня за руку.
        - Ах, Алиса! — сказала я и снова заплакала.
        - Джем! — вздохнула Алиса.
        Вдали послышался сердитый голос тёти Карен.
        - Мне пора идти, Джемма, — сказала Алиса.
        - Подожди! Какой у тебя номер обычного телефона?
        - У нас пока его нет.
        - А какой у тебя адрес?
        - Грейстенз, Ротхэвен, Ангус. Индекса не знаю. Я тебе напишу, Джемма, обещаю. До свидания!
        - Мы по-прежнему лучшие подруги?
        - Ты же знаешь! Навеки!
        И она положила трубку. Мне показалось, что меня тоже кто-то выключил. Обняв телефон, как капкан, в который попала Алиса, я упала на лестницу и зарыдала.
        - Вы только на неё посмотрите! — сказала мама и покачала головой. — Я думала, поговорит с Алисой и успокоится. Ну за что мне эти мучения? Ведёте себя точно Ромео и Джульетта!
        Я смотрела этот видеофильм вместе с Кэллумом. Мне очень понравилось, хотя я не всё поняла.
        - Мне плохо, как Ромео и Джульетте. А что с ними случилось? Они умерли?
        - Да, но тебе нужно жить, детка. Эх ты, глупышка, упустила возможность забрать назад бабушкину куклу! Карен напрасно разрешила Алисе её увезти. А что это за история про то, что ты ей звонила и притворялась кем-то другим?
        - Я сказала, говорит Франческа Гилмор-Браун, ужасная воображала, с которой Алиса занималась балетом. Потом как завелась: «Простите за беспокойство… нельзя ли поговорить с Алисой?» — и тётя Карен прямо из шкурки вон вылезала: «Ах, Франческа, дорогая, как приятно тебя слышать! Ах, я тебя прямо расцелую за то, что ты богатая и хорошенькая… Ещё шикарнее нас! Ты гораздо больше подходишь в подруги нашему ангелочку Алисе, чем эта неряха Джемма, которая плохо на неё влияет».
        - Ты невыносима, — сказала мама, но не смогла сдержать смех. — Ты здорово копируешь её голос! Тебе бы на сцену!
        Пусть самой грустно — хоть маму рассмешила. Я обняла её:
        - Спасибо, что помогла поговорить, с Алисой.
        - Пожалуйста. Только вот Карен мне не удастся убедить. Ты же знаешь, она не хочет, чтобы вы дружили.
        - Да ну её! Всё равно мы подруги навеки!
        - Так-то оно так, но не забывай — Алиса пойдёт в другую школу, заведёт себе новых друзей…
        - Нет, не заведёт!
        - Ты же не хочешь, чтобы она чувствовала себя одинокой?
        - Ну конечно, нет! Ладно, пусть будет одна-две школьные подруги. Всё равно я её лучшая подруга!
        - Ах, малышка, не хочу, чтобы тебе было больно!
        Но, может быть, Алиса не собиралась меня забывать? Она сразу же мне написала, а на обратной стороне конверта приклеила блестящий квадратик с полным адресом.
        Моя дорогая Джемма!
        Я очень сильно по тебе скучаю. Рада, что удалось поговорить с тобой по телефону. Все бы на свете отдала — лишь бы ты была здесь со мной! Сегодня пришлось пойти в новую школу. Было страшно до жути"
        Не школа, а настоящая дыра! Нашу старую учительницу зовут миссис Маккей. Она ужасно строгая Мистер Битон по сравнению с ней мягкий плюшевый мишка.
        А я тебе рассказывала про свою медведицу — балерину Беллу? Она просто прелесть! Одна девочка в нашем классе занимается балетом и говорит, что я могу ходить с ней на занятия. Она нормальная, и еще один мальчик сказал, что другой мальчик, Джэми, считает меня хорошенькой (!!!), но все остальные ребята противные и смеются над моим произношением. Только в классе нам болтать не разрешают, потому что миссис Маккей из себя выходит. Тебе бы в нашей школе не поздоровилось, Джем!
        Я еще не рассказала тебе про наш дом и мою новую комнату (она розовая). Вот бы тебе на нее посмотреть! Но у меня уже от письма рука заболела. Ах, был бы у меня компьютер!
        Я по тебе скучаю.
        С огромной любовью, любовью, любовью!
        Целую,
        твоя лучшая подруга Алиса.
        Дорогая Алиса!
        Огроооооомное тебе спасибо за письмо! Но в следующий раз напиши еще больше! Пожалуйста, ну пожалуйста! Если устанет правая рука, пиши левой. И пусть буквы будут вкривь и вкось — мне все равно. Можешь взять ручку в зубы. Или снять носки и туфли и писать пальцами ног. Мне нужно, чтобы ты мне подробно описала, как ты поживаешь. Часто ли плачешь, видишь ли дурные сны? И я хочу точно знать, как именно ты без меня скучаешь. Вот тебе небольшой вопросник!
        Как ты скучаешь по Джемме:
        а) совсем не скучаешь, на самом деле даже не знаешь, кто такая Джемма, хотя ее имя кажется тебе чуть-чуть знакомым;
        б) иногда, когда смотришь на Мелиссу;
        в) очень — порой ты печально вздыхаешь и шепчешь: «Ах, Джем! Как жаль, что тебя здесь нет!»;
        г) ужасно — все время только о ней и думаешь; спишь и видишь, как бы вернуться в наш город и снова стать ее лучшей подругой.
        Я по тебе не просто скучаю, как описано в пунктах а), б), в) или г)! Я готова дойти до последней буквы алфавита!
        Все время плачу и плачу. Глаза покраснели, как кровь. Маме приходится ходить за мной с ведром и шваброй и вытирать целые лужи слез. Ей пришлось воспользоваться всеми моющими средствами из кухонного буфета, потому что мне стало плохо из-за крайне тяжелого душевного состояния. Кроме того, я объелась пирожными, шоколадом и мороженым. Горе не повлияло на мой аппетит. Наоборот, еще больше хочется есть. Учти: когда мы наконец встретимся (когда??? как???), ты меня, наверное, не узнаешь. Я растолстею, как ужасный, отвратительный Печенюга. Буду еще толще! Только представь, мы не сможем спать вместе, когда останемся друг у друга ночевать, потому что я раздавлю тебя в лепешку. Однако если стану ростом с дом, мама с папой побоятся мне указывать. Сама буду командовать! Скажу: «Так, дайте мне побольше денег» — потом возьму в аренду огромный вертолет, как-нибудь в него втиснусь и понесусь в Шотландию. Схвачу тебя, и мы полетим вместе путешествовать, а если твои мама с папой попробуют нас остановить, я их раздавлю. Хорошо?
        С огромной любовью, любовью, любовью, любовью, любовью!
        Целую,
        твоя лучшая подруга на все времена,
        Джемма
        Дорогая Джемма!
        Пишу это письмо в школе, потому что моя мама говорит, что не хочет, чтобы я больше с тобой переписывалась. Никогда не догадаешься, что она сделала, — распечатала твое письмо, и оно ей совсем не понравилось, особенно то место, где ты пишешь, что ее раздавишь. И еще она возмущалась по поводу вертолета — как будто ты действительно сможешь взять его в аренду! В общем, она говорит, чтобы я тебе не отвечала и мы больше не дружили. Но не волнуйся — конечно , мы останемся подругами! Слушай, Джем, я придумала великолепный способ для переписки!!! Как ты знаешь, в нашем классе есть девочка Флора. Она тоже занимается балетом. Ну, она увидела, что я плачу, и спросила почему. Вот я ей и рассказала, что скучаю по тебе, а моя мама не разрешает мне с тобой переписываться и т.д. и т.п. Тогда
        она спросила, а почему бы нам не переписываться по электронной почте? А я ответила, что у меня нет собственного компьютера и мне только разрешают пользоваться папиным под его руководством. А она сказала, что у нее есть компьютер и я могу прийти к ней домой и в любое время отправить тебе письмо. Знаю, что у тебя нет своего компьютера. А как насчет твоего брата Джека??? Электронный адрес Флоры:[email protected]
        Я очень, очень надеюсь, что мы сможем переписываться по электронной почте, Джем!
        Я тебе рассказывала про свою комнату? Она потрясающая! Флора говорит, что это самая красивая комната, которую ей когда-либо приходилось видеть.
        Твоя лучшая подруга на все времена,
        Алиса
        Глава десятая
        - Помоги мне вымыть посуду, Джемма, — попросила мама, складывая в раковину тарелки.
        - Ах, мама! Это несправедливо! Мальчики тебе никогда не помогают!
        Кэллум и Джек предусмотрительно ускользнули.
        - Джек! Подожди меня! — закричала я.
        - Почему ты вечно пристаёшь к Джеку? — подозрительно спросила мама. — Пропадаешь в его комнате…
        - Он разрешает мне пользоваться компьютером, мама, — ответила я, — и показывает, как искать информацию в Интернете.
        - Гм… — сказала мама, — какую ещё информацию? Надеюсь, ничего предосудительного?
        - Что ты, мама! Это для школьного проекта.
        - Какого проекта? Тебе дали задание?
        - Да, учительница попросила, — быстро ответила я.
        - Что-то раньше ты не отличалась прилежанием, — сказала мама.
        - Ты ругаешь ребёнка за то, что она хочет хорошо выполнить домашнее задание? — спросил папа со своего дивана. — Оставь её в покое, Лиз!
        - Да уж, мама, не приставай! — воскликнула я, уклонившись от шутливого шлепка кухонным полотенцем.
        Я решила не позволить припрячь себя ещё и к нудному мытью посуды. С меня хватит — чего только стоит батрачить на Джека! Он разрешил мне посылать письма Алисе по электронной почте со своего компьютера (через её новую подружку Флору) и сохраняет для меня её ответы — но не забесплатно! Настоящих денег он не просил. Сам знает — мне их негде взять. Нет, он меня поработил — сделал своей служанкой! В мои обязанности входит искать под кроватью грязные носки и складывать их в корзину для белья, стирать пыль с дурацкой коллекции самолётов, которые свисают с потолка, и даже споласкивать после него ванну.
        - Может, тебе ещё и унитаз почистить, пока я от тебя завишу? — саркастически спросила я.
        И это оказалось роковой ошибкой. Ещё пришлось менять пододеяльник с динозавром на его противном одеяле — хуже не придумаешь! После этого уже не было сил поменять свой собственный, и мама потом долго читала мне нотации.
        - Я очень устала, мама, поэтому и не поменяла, — честно призналась я.
        Мама не успокоилась и все говорила, как она устаёт. Шутка ли — обслужить семью из пяти человек! Неужели дочке трудно ей помочь хотя бы в этом? Даже Джек стал более ответственным — бельё к стирке собирает и комнату содержит в чистоте… А сколько времени отнимает его учёба? А кто больше всех гуляет с собакой?
        Я бы и сама не прочь погулять с Бешеным Лаем вместо поденной работы, но Джек не разрешает. Однако стоит спустить его с поводка, как он вываляется в самой вонючей мусорной куче. Я говорю про Бешеного Лая, а не про Джека. А теперь угадайте — кому потом придётся мыть глупую собаку? Правильно — мне!
        Но мои мучения не пропали даром — мы с Алисой получили возможность нормально общаться.
        Сначала не хотелось любезничать с Флорой — мне не очень нравилось её участие в нашей переписке, однако пришлось быть с ней предельно вежливой: ведь она разрешила Алисе пользоваться своим компьютером.
        Привет, Флора. Это я, Джемма, лучшая подруга Алисы. Большое-пребольшое спасибо за то, что ты разрешила нам писать друг другу.
        А это моё письмо Алисе (лично). Пожалуйста, не надо его читать! Хорошо?
        Моя дорогая Алиса! Как ты? По-прежнему обо мне скучаешь? Очень, очень, очень? А я по тебе ещё БОЛЬШЕ! По-моему, больше уже просто нельзя!
        Мне одиноко, никто меня не понимает, никто не любит…
        Ой! Только что Джек взглянул на экран и сказал, что он, например, ко мне очень даже хорошо относится, потому что разрешает пользоваться своим компьютером. Он, наверное, прав… Но чего мне это стоит!
        Кэллум тоже нормальный. Вчера водил меня в «Макдоналдс». Купил детский обед и, когда в нём не оказалось синего солдатика Кунг-Фу-2, которого мне очень хотелось, купил ещё одну порцию, и в ней был маленький синий парнишка — пусть теперь сражается с Ред Зедом. А вообще-то… По-моему, Кэллум меня пригласил, потому что Айеша встречалась с подружками, но всё равно он молодец.
        Дедушка тоже очень добрый, хотя больше не покупает мне пирожных с кремом. Папа всё время щекочет — пытается заставить улыбнуться. Мама сначала была хорошей, ну а теперь снова ворчит и ворчит, как всегда…
        Дома ещё более или менее ничего… А вот в школе… ПРОСТО КАРАУЛ! Миссис Уотсон на первых порах мне сочувствовала. А теперь — угадай, что выдумала? Нам поручили собирать информацию о какой-нибудь знаменитости. Знаешь, кого она выбрала мне в напарники? Печенюгу! Была охота! В новой школе тебе тоже велят работать в паре или можно все делать самостоятельно?
        С любовью, любовью, любовью, любовью!!!!
        Твоя лучшая подруга на все времена,
        Джемма.
        Привет, Джем! Спасибо за такое длинное-предлинное письмо! Мне не удастся написать слишком много, потому что это будет не очень вежливо по отношению к Флоре — я ведь пользуюсь её компьютером. Нужно торопиться — в пять часов начинаются занятия балетом. Нас туда отвезёт мама Флоры. Флора великолепно танцует, гораздо лучше меня! Надеюсь, я не самая плохая ученица в классе.
        А что это за проект? Бедная! Вот ещё — общаться с Печенюгой! Бедная ты, несчастная! Здесь, в моём новом классе, они на середине проекта по Древнему Египту. Я волновалась, потому что ничего об этом не знаю, но Флора дала мне свои записи. Значит, она моя напарница или что-то вроде этого. Очень мило с её стороны, что она во всём мне помогает.
        Посылаю тебе не обыкновенный рисунок, а египетский иероглиф.
        С любовью! С любовью!
        Твоя лучшая подруга,
        Алиса.
        Привет, Флора! Дальше пишу для Алисы (очень личное). Больше не читай!
        Любимая Алиса!
        Ты знаешь уйму всего про египтян! Разве ты забыла — Кэллум возил нас в Лондон, и мы видели мумии в музее, и было здорово — только тебе почему-то стало страшно. Ты боялась даже забальзамированных кошек! Держу пари — девочка с компьютером Флора настоящих мумий не видела! Ты ей про них расскажи! А я сочиню рассказ. Сейчас же приступлю к работе — напишу об ужасном проклятии и об ожившей мумии. Погребальные пелены с неё спали, и наружу вылезли почерневшие куски плоти. Страшно до жути — твои одноклассники будут в восторге. Только не становись никому близкой подругой, ладно?
        С огромной любовью!
        Твоя лучшая подруга Джемма, которая навсегда останется твоей лучшей подругой.
        В классе я ни с кем дружить не собиралась. Особенно с Печенюгой! Мы с ним не общались, поэтому работа над проектом превратилась в проблему. Однако я решила, что нашла выход из положения. С Печенюгой я не разговаривала — просто бормотала в пространство, но так, чтобы он всё слышал и был в курсе моих планов:
        - Я работаю над индивидуальным замечательным проектом про Майкла Оуэна, потому что он лучший в мире футболист. Больше прославиться уже невозможно! У меня полно материала — проще простого! Списывай — не хочу! Вырежу фотографии из газет и на презентацию, может быть, принесу из дома афишу.
        Ну не сама ли доброта и щедрость — вкалываю за Печенюгу! А он? Думаете, благодарен за моё усердие? От него дождёшься!
        - У тебя болят глаза, Джемма? Говоришь со мной, а смотришь в пространство. Прямо жуть берёт!
        - Я с тобой не разговариваю, Печенюга! Сказала — терпеть тебя не могу! Не будь ты жалким трусом, я бы с тобой сразилась! Просто мыслю вслух — и только! Обсуждаю проект сама с собой.
        - Разговор с собой — первый признак помешательства, — сказал Печенюга. — Неудивительно, у тебя крыша давно поехала, Джемма Джэксон. Однако сумасшедших надо жалеть, и я постараюсь. Только вот не хочу работать над проектом про Майкла Оуэна. Не увлекаюсь футболом. Ничего про него не знаю.
        - А тебе и не обязательно знать. Я сама тебе расскажу. У меня полно материала!
        - Нет, хочется заняться чем-нибудь другим. Многие ребята пишут про футболистов — про твоего Майкла Оуэна или Дэвида Бекхэма. Нельзя ли выбрать знаменитость пооригинальней?
        - Кого, например?
        - Толстяка Лэрри.
        - Кого??!!
        - Ты что, никогда не слышала про Толстяка Лэрри?
        - Это название поп-группы?
        - Нет, толстый Лэрри, это потрясающий повар с телевидения. Всегда появляется в классных блестящих костюмах и с большой бриллиантовой серьгой в ухе.
        - Тоже мне — образец хорошего вкуса!
        - В каждой программе он готовит для разных людей — ребят в больнице, старушек из дома престарелых, молодых мам из района для бедных. Все они в начале передачи выглядят грустными и несчастными (если не сказать странными), но Толстяк Лэрри всех веселит и готовит что-нибудь вкусное, поэтому к концу программы они смеются, с удовольствием жуют и чудесно проводят время. Потом, уже перед титрами, появляется комикс, на котором Толстяк Лэрри изображён в виде огромного кита.
        - Ты что, его агент по связям с общественностью?
        - Нет, просто считаю его талантливым, вот и всё. Он знаменитый, и я хочу сделать о нём проект. Держу пари — ни у кого такого не будет!
        - Ага, просто им никто больше не интересуется. Слушай, будем делать проект про Майкла Оуэна. Сказала, у меня полно матери…
        - И у меня тоже — целых три поваренных книги, которые написал Толстяк Лэрри.
        - Подумаешь…
        - С рецептами. К презентации проекта можно самим что-нибудь приготовить.
        Я внимательно на него посмотрела.
        - Что приготовить?
        - Да всё, что захочешь! Например, принести маленькие подносы и раздать народу канапе… или крошечные пирожные… или мини-пиццы. Хозяин — барин! Сделаю вступление в стиле Толстяка Лэрри — он обожает пошутить. Да и сам я на него немного похож! Слушай, может, мама купит на рынке дешёвой блестящей материи и сошьёт мне костюм, как у него.
        - А я могу рассказать про футбол. У меня есть ливерпульский футбольный набор, поэтому наряжусь Майклом Оуэном, — сказала я без прежнего энтузиазма.
        Просто спорила ради того, чтобы поспорить. И так было ясно, что проект Печенюги наиболее удачный, во всяком случае для него.
        - Ну, положим, ты будешь Толстяком Лэрри. А я?
        - А ты можешь читать рецепты вслух.
        - Что?! Тебе ассистировать? И не подумаю! Сама сыграю Толстяка Лэрри, а ты прочтёшь рецепты.
        - Чушь городишь! Ты же совсем на него не похожа!
        - Мне ничего не стоит его изобразить — проще простого!
        - Да ты его и по телевизору даже не видела! У тебя ум за разум зашёл, Джем! Ну что ж, ладно — придётся уступить, учитывая твоё теперешнее состояние… Тоску по Алисе…
        - И всё из-за тебя!
        - А вот и нет, и тебе самой это прекрасно известно.
        Ну, наверное, в глубине души я понимала, что отъезд подруги — не его вина. Нас бы всё равно поймали — хоть ябедничай, хоть нет. Или пришлось бы вернуться на поезде домой — одним в Лондоне не прожить. Но не признаваться же в этом — особенно Печенюге!
        - Всё из-за тебя, Жирдяй!
        - Называй меня Жирдяй Лэрри! Я им буду, поняла?
        - Нет, я! Уговорю маму сшить мне блестящий костюм. А теперь убирайся! С тобой не разговаривают! Понял?
        - Тоже мне молчунья — у тебя просто рот не закрывается. Видала? — весело сказал Печенюга.
        Он достал большой свёрток и осторожно развернул фольгу. Там оказалось два потрясающих куска шоколадного торта, украшенных вишнями и взбитыми сливками, — при виде их рот наполнился слюной…
        Печенюга впился зубами в бисквит, и по его толстым пальцам растёкся шоколад. Он облизал их со счастливой улыбкой.
        - Ням-ням! Особый рецепт Толстяка Лэрри. Вкуснятина! Хоть хвастаться неприлично — я сам испёк торт!
        - Ты не умеешь печь торт, Печенюга!
        - А вот и умею. Конечно, мне мама немного помогла.
        - Хочешь сказать — ты ей помог!
        - Фыркай сколько угодно, Джемма! Вот буду представлять проект — сама увидишь!
        - Когда я сыграю Толстяка Лэрри, сам увидишь, как я готовлю! — сказала я, и сердце бешено заколотилось.
        Конечно, изобразить Лэрри ничего не стоит! Нужно только на него посмотреть! А вот уговорить маму, чтобы она сшила блестящий или даже обыкновенный костюм… Да ещё готовить…
        Однажды я попробовала испечь блины для себя и Алисы — мама работала допоздна, а папа спал. На Масленой неделе я видела, как их мама печёт. Ничего особенного! Алиса считала по-другому и была права.
        Я взбила яйца, налила молока, насыпала муки, но тесто получилось в комках. Надеялась, оно растечётся по сковородке — не тут-то было! Нагрела посильнее конфорку и принялась болтать с Алисой. Потом съела несколько изюмин, обмакнула палец в масло, опустила его в сахар и почувствовала страшный голод. Вдруг запахло чем-то странным.
        Когда поняла, в чём дело, горелый блин в комочках уже скукожился на сковородке. Сдуру решила его перевернуть — полетели горячие брызги масла и заляпали всю плиту. Попробовали отмыть — ничего не вышло. Сковородка покрылась чёрной коркой, которую невозможно было отодрать.
        Не хочется вспоминать, что было, когда домой вернулась мама. Слишком горько! Словом, я решила больше никогда не готовить!
        - Знаешь что? Давай я буду Толстяком Лэрри и поделюсь с тобой тортом, — сказал Печенюга, держа кусок прямо у меня под носом, чтобы я почувствовала изумительный шоколадный аромат.
        Вот бы откусить — кому охота готовить! Да и зачем мне блестящий костюм? И чего ради смотреть программу Толстяка Лэрри по телевизору? Но сдаваться не в моих правилах. К тому же уступать Печенюге! Ещё не хватало с ним подружиться!
        - Фу! — скривилась я. — Терпеть не могу шоколадный торт! Сама сыграю Толстяка!
        Глава одиннадцатая
        — Дедушка, ты когда-нибудь слышал про Толстяка Лэрри? — спросила я по дороге из школы.
        - Да, он телевизионный повар-хохмач. У него неплохая передача, но я больше люблю Найджеллу. — Дедушка стал было про неё распространяться, но я дёрнула его за рукав.
        - Нет, дедушка, мне надо знать про Лэрри. Когда идёт его программа? Почему я её никогда не видела? Мне надо обязательно посмотреть!
        - В половине восьмого. Мама будет смотреть «Корри», да? Я запишу твоего Лэрри на видео, малышка.
        - Дедушка, а ты сможешь что-нибудь приготовить по его рецептам?
        - Ты шутишь? Я не из тех мужчин, кто умеет готовить. Предел старика — тосты с тушёной фасолью, сама знаешь, — вздохнул дедушка. — Чего бы я ни отдал за ужин с твоей бабушкой: ростбиф и замечательный золотой йоркширский пудинг! А какой у неё был шоколадный торт! А яблочные пироги! А фруктовые пирожные…
        - Может, я пошла в неё? Я тебе приготовлю кучу всякой вкуснятины!
        - Ты очень талантливая девочка, Джем, но не думаю, что ты прирождённая повариха. Мне твоя мама рассказала про случай с блинами.
        - Она несколько недель не давала мне карманных денег — пришлось оплачивать сожжённую сковородку! А сейчас она ею почти не пользуется и говорит, что жареное вредно для здоровья. Дедушка, мама не готовит йоркширский пудинг, но по воскресеньям иногда жарит цыплёнка. Почему бы тебе не прийти к нам на обед?
        - Очень мило с твоей стороны, Джемма, но по выходным я люблю заглянуть в паб или работаю, когда не хватает водителей. Может, я тебя снова прокачу на белом «Роллс-Ройсе», если меня попросят помочь на свадьбе. Какие у тебя планы на субботу?
        - Никаких, — печально ответила я.
        Не знала, чем заняться, и замучила Джека, пока он мне не разрешил написать длинное письмо Алисе. А вдруг она играет у Флоры? Может, сразу мне ответит? Нет, не повезло!
        Как ни хотелось поскорее получить ответ, а всё-таки на душе стало легче. Значит, они ещё не успели подружиться до такой степени, чтобы сидеть по выходным друг у друга. Слышать не желаю об этой Флоре! Похоже, она набивается Алисе в лучшие подруги! Шансов у неё мало — я уж точно знаю!
        Кэллум пригласил на прогулку в парк. Взял велосипед и разрешил на нём покататься — каких только трюков я не продемонстрировала! Ну, конечно, получилось далеко не всё. В третий раз, когда я загремела, слегка облупилась краска. Сердце ушло в пятки, потому что Кэллум пылинки сдувает со своего велосипеда, но он на него едва взглянул. Вместо этого занялся моими коленками. Поплевал на бумажный платок и попробовал их промыть.
        - Ай, больно! — взвизгнула я. — Прости, что поцарапала твой велосипед, Кэл.
        - Ничего!
        - Не умею как следует кататься!
        - Вовсе нет! Просто у тебя ещё короткие ноги, а велосипед слишком большой. Нужно купить тебе свой велосипед, Джем.
        - Пожалуй, никогда не дождусь! — сказала я, потому что велосипеды стоят целое состояние.
        - Нужно поискать подержанный, потом его подремонтировать. Надо мне заняться! Пусть это будет тебе подарок ко дню рождения.
        Я задумалась про свой день рождения в следующем месяце. Первый праздник без Алисы.
        - Не хочется его справлять, — пожаловалась я.
        - Вот это глупо! Мы уж постараемся — устроим тебе настоящий праздник! — пообещал Кэллум.
        Он изо всех сил пытался меня утешить (хотя коленки ужасно щипало). Я больше не могла притворяться.
        - Без Алисы ничего не выйдет! — заревела я.
        Как только начала плакать, уже не могла остановиться. У Кэллума не осталось бумажных носовых платков, чтобы вытирать мне слёзы. Он посадил меня на багажник и быстро поехал домой.
        Мама была на работе, поэтому ругать меня за коленки было некому.
        - Нужно промыть их и чем-нибудь намазать, чтобы не было заражения, — сказал Кэллум. — А где папа?
        На диване перед телевизором никого не оказалось. В постели тоже. Такси стояло на дороге рядом с домом, значит, он уже кончил работу.
        - Куда же он запропастился? — спросил Кэллум, взяв меня за руку. — Может, он в саду?
        Последнее время мама к нему всё пристаёт — просит постричь газон, но в траве по колено росли одуванчики, и треска газонокосилки мы не слышали. Вдали кто-то пилил.
        - Пап? — позвал Кэллум.
        Сквозь шум раздался папин голос.
        - Пап, ты что там делаешь? — закричал Кэллум и повёл меня в сад. — Посмотри, Джемма ушиблась.
        - Что с ней? — откликнулся папа.
        Кэллум открыл дверь в сарай.
        —Посмотри на её коленки! — сказал он.
        Но папа быстро закрыл дверь.
        - Пап!
        - Подождите чуть-чуть! — сказал он.
        Послышался шорох. Потом папа открыл дверь. Его верстак был прикрыт брезентом.
        - А что там? — всхлипнула я.
        - Ничего особенного! Вы только на неё посмотрите! Ну что нам с тобой делать, Джем? Вечно ты как после боя, вся изранена-избита!
        Мне показалось, что я и в самом деле вернулась с войны, но только не с победой, а после полного поражения.
        Делать ничего не хотелось. Я лежала на папином диване перед телевизором. Только смотрела не на экран. Уставясь в пространство, я думала об Алисе. Иногда призрачная Алиса махала мне рукой и говорила, как без меня скучает. Иногда тоже плакала, но чаще всего улыбалась. И не мне, а этой девочке Флоре! Потом они обе мне помахали и, взявшись за руки, куда-то умчались.
        Мама вернулась домой и увидела, что я плачу. Она думала, это из-за разбитых коленок, и принялась меня отчитывать:
        - Ведь они только недавно зажили, глупышка! Ну что мне с тобой делать? Как нарядить тебя в красивое платье, если ты постоянно в порезах, синяках и царапинах? — в сердцах спросила она, намазывая мне коленки «Сэвлоном».
        —Ууу! Не хочу наряжаться! Ненавижу! Особенно в платья!
        - Да, это миленькое жёлтое платьице навсегда потеряло прежний вид, — сказала мама, покачав головой. — Ты хулиганка, Джемма! Знала бы, сколько оно стоит! А я-то думала, ты его наденешь на день рождения.
        - Не хочу в этом году никакого дня рождения! Не буду без Алисы ничего отмечать!
        - Конечно, будешь! Можешь пригласить друзей, — предложила мама.
        - Нет у меня других друзей! — рыдала я.
        - Не говори ерунды, родная! У тебя полно друзей! А этот смешной мальчик? Как его зовут? Шоколад? Пудинг?
        - Не понимаю, о ком ты, — соврала я.
        - Ну, во всяком случае, подумай, кого бы тебе хотелось позвать.
        Я упёрлась подбородком себе в грудь.
        - Алису, — пробормотала я.
        Мама вздохнула:
        - Неужели в классе нет других девочек, Джемма?
        - Конечно, есть, но они мне не подружки!
        - А может, если устроить настоящий праздник, друзья появятся? Гм… что же тебе надеть? Вижу, жёлтый цвет ты не любишь. А ты бы сама какой цвет выбрала?
        Я пожала плечами. Вспомнила про письмо Алисы, которое она сунула мне в рукав канареечного платья, и снова по щекам покатились слёзы.
        - Прекрати, Джемма! — сказала мама.
        Она села рядом на диване и крепко меня обняла.
        - Ты любишь голубой цвет? — Мама снова взглянула на мои разбитые коленки. — Может, я только время теряю, уговаривая тебя надеть платье? А если нам купить нарядные брюки и фирменную футболку? Ну, что скажешь, малышка?
        - Знаю, чего бы мне хотелось. Блестящий вечерний костюм!
        Мама недоверчиво на меня посмотрела.
        - Блестящий костюм? Не глупи, Джемма!
        Я решила не перегибать палку. Нужно ещё над этим поработать. Кроме того, пока не представляла, что именно хочу.
        Дедушка не забыл записать передачу с Толстяком Лэрри на видео и на следующей неделе показал мне её после школы.
        - Очень хорошая программа! Какой смешной толстяк! Живая реклама для своих рецептов. Надо же — какой огромный!
        В своём ярко-красном безразмерном блестящем костюме Толстяк Лэрри казался по-настоящему жирным. Придётся засунуть под брюки подушку, чтобы слегка поправиться. Если только мама мне их сошьёт… Она твердила, что ни за что не допустит, чтобы её девочка появилась в таком странном наряде на собственном дне рождения. Я надеялась, что в конце концов она сдастся, и очень внимательно следила за толстым Лэрри. Когда программа окончилась, попросила дедушку мне её снова прокрутить.
        - Ещё раз? — спросил дедушка. — Странная ты у нас девочка, Джем! Что ты в нём нашла? Застыла как вкопанная! Только не говори мне, что влюбилась. — И дедушка поднял брови и зачмокал, как при поцелуе.
        - Мне не нравится Лэрри. Просто мне надо его сыграть, — сказала я.
        Дедушка вытаращил глаза:
        - Что за странный ребёнок! Но снова поставил кассету. Я следила за тем, как Лэрри скачет по студии, словно в его замшевых ботинках были пружинки. Смотрела, как он крутит руками во все стороны, будто мельничными крыльями. Наблюдала, как игриво сыплет приправу в кастрюлю. Запоминала, как он пробует шоколадный торт, а потом медленно-медленно облизывается, словно довольный кот перед горшком со сливками.
        Когда дедушка вышел из комнаты, чтобы приготовить чай, я попрыгала, помахала рукой и улыбнулась. Вдруг почувствовала, как по спине бегут мурашки. Получилось!
        Заставила дедушку пообещать, что он будет записывать все программы Лэрри.
        - Уверен, что можно купить кассеты с записями его старых передач, — сказал он. — Если ты сходишь по нему с ума, могу подарить тебе пару кассет на день рождения.
        —Ах, дедушка, не напоминай мне про дурацкий день рождения! Все меня спрашивают, что подарить. Знаю, они хотят меня порадовать, но я ничего не хочу, кроме костюма, как у Толстяка Лэрри.
        - Надо же до такого додуматься! Что скажет твоя мама, а?
        - Она мне его сошьёт, — ответила я.
        - Да что ты говоришь!
        - Ну а вдруг? Дедушка, а ты умеешь шить?
        - Могу пришить пуговицу, но чтобы блестящий костюм… скорее улечу на Луну.
        - А мне на Луну не надо, дедушка. Хочу в Шотландию. Я попросила Джека посмотреть в Интернете цены на билеты — они стоят больше ста фунтов, поэтому не фига надеяться!
        - Цыц! Не выражаться! Послушай, может быть, как-нибудь слетаешь в Шотландию на каникулах?
        - Нет. Папа говорит, что хочет полежать на пляже. В Шотландии ему слишком холодно. А мама — поехать туда, где полно магазинов. А дом Алисы стоит в деревне, и никаких магазинов рядом нет. В летние каникулы будет слишком поздно! Хочу увидеть Алису сейчас, на свой день рождения. — И я снова заплакала.
        Дедушка посадил меня к себе на колени. Я уткнулась головой в старый свитер, вдыхая его шерстяной запах.
        - И что ты так зациклилась на этом дне рождения, родная? — спросил дедушка.
        - Мы с Алисой всегда загадывали желание, что навеки останемся лучшими подругами. А в этот день рождения нам не быть вместе, и я ужасно боюсь, потому что у Алисы появилась новая подружка Флора. В своих письмах она только о ней и говорит. Что, если Алиса позовёт её к себе на чай и они вместе разрежут торт и загадают желание, чтобы стать лучшими подругами?!
        Последнее время я только об этом и думала. Слова копошились в мозгу, как крошечные личинки. А теперь, когда я их произнесла вслух, слова зажужжали и, высунув жало, как голодные осы, разлетелись по комнате.
        Глава двенадцатая
        Дедушка сказал, что Флора не представляет угрозы: Алиса знает её совсем недавно, а меня — всю жизнь. Ещё он сказал, что мы ближе, чем сестры, поэтому, как бы далеко друг от друга ни были, навсегда останемся лучшими подругами. Он также сказал, что они с бабушкой всегда были лучшими друзьями, даже когда месяцами не виделись, потому что он служил в Саудовской Аравии. Дедушка говорил, а я слушала.
        И всё равно переживала.
        Волновалась и беспокоилась. Каждый день посылала Алисе длинные письма по электронной почте. Мне ужасно не нравилось, что приходится общаться через Флору. Ну и дурацкое имя! Мысленно стала её называть девочкой с обёртки от маргарина. Надоело слушать про её успехи в идиотском балете, про красивую комнату, классную одежду. Мне казались дикими разговоры о коротких топах, открывающих живот, маленьких обтягивающих юбках и туфлях на настоящих каблуках. Я-то люблю прятать свой живот и ненавижу тесные юбки, в которых не побегаешь. А противные каблуки за всё цепляются, и ходишь на них, отклячив попу, будто на ходулях.
        По-моему, я даже что-то подобное написала в своём письме. Мама Алисы не разрешала ей носить недомерки-топы, обтягивающие юбки и туфли на высоких каблуках, потому что, как она говорит, Алиса ещё маленькая девочка. И нечего ей одеваться, как для ночного клуба. Алиса всегда раньше со мной соглашалась, а теперь написала в ответ: «Ты неисправима, Джемма». А потом начала распространяться о новых туфлях Флоры на крошечных, как кошачьи лапки, каблучках и о том, как Флора разрешила ей их поносить, потому что у них один размер, и она такаааая добрая.
        Я-то её давно раскусила! Никакая она не добрая! Просто пытается увести у меня лучшую подругу, и всё! Не представляю, что это за кошачьи каблуки? Потом спросила маму, и она мне их очень подробно описала. Ну и название! Котята всюду бегают на мягких лапках — они не носят туфли на каблуках!
        - А что, Джемма, ты, случайно, не хочешь такие туфли? Конечно, ты ещё маленькая, чтобы о них думать, но было бы хорошо, если бы ты надела что-нибудь другое вместо ужасных кроссовок, — сказала она с надеждой в голосе.
        - Мам! Не хочу кошкиных каблуков! Хочу блестящий костюм!
        Мама вздохнула:
        - Опять ты за своё! Не позволю своей дочке себя уродовать!
        - Ты же иногда ходишь на работу в брючных костюмах. Это же не значит, что ты себя уродуешь.
        - Нет, конечно, мисс Хитрюга, — ответила мама. Вздохнув, она взъерошила мне волосы. — Торчат хуже прежнего! Что ты с ними сделала?
        Не рассказывать же маме, что они перепутались, когда я читала последнее письмо от Алисы и задумчиво почёсывала затылок. Ничего не поделаешь: разрешила себя причесать.
        - Ну вот, смотри, как красиво. Просто надо хоть чуть-чуть следить за собой. Если мы их отпустим, будет просто замечательно.
        - А я думаю, их нужно немного постричь. У Толстяка Лэрри ведь совсем короткие волосы.
        В идеале я бы хотела побриться наголо, но мама с ума сойдёт.
        Да, нелегко будет изобразить Толстяка Лэрри, но я не собиралась сдаваться. Знала, что у меня здорово получится. Ну конечно, если я научусь готовить.
        Я улыбнулась маме и наивно захлопала ресницами.
        - Джемма, тебе что-то попало в глаз?
        - Нет, нет! Всё нормально. Прости, что во мне мало девчоночьего! Я не похожа на Алису. Вот бы ты мне помогла выглядеть как девочка!
        Мама заморгала в ответ:
        - Ах, Джемма, родная! Ну конечно! Хочешь, научу тебя причёсываться? Давай чуть-чуть подкрасим ногти. Вечно они у тебя обгрызенные. Может быть, снова пойдёшь заниматься балетом?
        - Не хочу балетом! Лучше научи меня готовить. Ты даже не представляешь, как я об этом мечтаю! Ты меня научишь? Ну пожалуйста!
        - По-моему, не стоит начинать с блинов, но я с удовольствием введу тебя в курс дела. Пошли, поможешь мне с ужином. Приготовим цветную капусту с сыром.
        - Фу, мам! Ненавижу цветную капусту! Давай лучше спагетти по-болонски.
        - Джемма, от тебя и спятить недолго. Одна ты в семье можешь думать про спагетти. Забыла, как недавно отличилась? Цветная капуста с сыром — и никаких разговоров.
        Вот почему я её терпеть не могу: вонючие куски капусты плавают в сырном соусе… Держу пари — среди рецептов Толстяка Лэрри нет ничего подобного. И всё-таки речь шла о приготовлении пищи, а мне нужна практика.
        Мама поручила мне натереть сыр, а сама стала мыть и резать цветную капусту. Нужно было натереть целую гору сыра. Всякий раз, когда я думала, что мама не смотрит, я откусывала от большого куска. Она поймала меня за этим занятием и прочитала нотацию.
        - Мама, всем давно известно, что хорошие повара пробуют свои творения. Это часть кулинарного процесса, — важно сказала я, откусив последний маленький кусочек.
        - Прекрати! Не желаю, чтобы на сыре остались следы от твоих зубов, противная девчонка! Повара пробуют еду после того, как её приготовят, а не сырые ингредиенты. Три сыр как следует — не отвлекайся! Уже пора готовить соус!
        Вот я и тёрла, и пыталась сочинить рифмовку, и у меня получился рэп:
        Вот так мы натираем сыр,
        Смотри — протрём его до дыр,
        Чтоб только понравиться маме,
        А может, съедим его сами?
        Потом мы поболтаем и
        Деньги посчитаем.
        Стукнем себя по коленкам,
        Пожужжим, как пчёлы,
        Погремим ключами —
        Опять, чтоб понравиться маме.
        Эй, давай разгоним блох!
        Что ж, наш сыр совсем неплох!
        - Джемма! — окликнула мама.
        Я подпрыгнула и поранила тёркой большой палец. Жёлтую горку закапало кровью, и она приобрела необычный красный оттенок.
        Маме пришлось выбросить окровавленный сыр и заново натереть целую головку чеддера.
        Я наблюдала за происходящим, крутя пальцем, заклеенным пластырем.
        - Что же мне теперь делать, если ты мне больше не разрешаешь натирать сыр?
        - Можешь всё убрать. Пожалуйста! Или накрыть на стол, если действительно хочешь помочь.
        - Это не готовка. Ну пожалуйста, мама, позволь мне что-нибудь сделать! Постоянно меня пилишь за то, что я не похожа на обычную девочку, а как только дошло до дела — сразу в кусты.
        Мама вздохнула, но, когда натёрла достаточно сыра, показала, как приготовить соус. Я попробовала выучить рецепт наизусть. В голове продолжал стучать рэп:
        Масло растопи,
        Маме помоги,
        А потом насыпь муки,
        Убеги от тоски!
        Ну-ка, давай,
        Мешай — не зевай!
        Добавь молока — и точка,
        Взбивай — чтоб ни комочка!
        Влей все это в сыр…
        Ну, давай устроим пир!
        Из меня выйдет непревзойдённая повариха-плясунья. Может, выпущу свою программу и прославлюсь не меньше Толстяка Лэрри. Великолепная Джемма с шутками-прибаутками распевает свои рецепты в стиле рэпа! Крутясь волчком на кухонном полу, я звонко отбивала чечётку. Потом, в ожидании оглушительных оваций, слишком резко воздела руки к воображаемой публике… Слегка толкнула маму… Летающая кастрюля…
        И снова меня наказали. Я даже не смогла по достоинству оценить свою цветную капусту в сырном соусе, когда позже мы собрались за столом.
        - Джемме пришлось сегодня попотеть, — шепнул папа маме перед уходом на работу.
        Скандал на кухне эхом отозвался по всему дому.
        Мама фыркнула:
        - Не вижу ничего смешного! Чтоб её ноги больше не было на кухне, пока я готовлю!
        - Вкусно, Джем, — улыбаясь, сказал Кэллум.
        Я не осмелилась ему ответить, потому что пришлось согласиться с мамой — действительно, тут не до смеха. Как же научиться готовить, если путь на кухню закрыт? Решила: уговорю дедушку, чтобы позволил мне тренироваться у него.
        На следующий день в школе — новые переживания. Противный Печенюга трещал без умолку о блестящем костюме для Лэрри. Его мама специально ездила в Лондон на поиски подходящего материала. Толстяк Лэрри обожал светофоры: его костюмы были красного, жёлтого и изумрудно-зелёного цвета.
        - Мне больше нравится изумрудный, — хвастался Печенюга.
        - Думаешь, стану изумрудно-зелёной от зависти? — с сарказмом спросила я. — Ладно, выберу себе красный костюм, и тогда ты побагровеешь от ярости.
        - Слушай! Хватит придуриваться! Я буду играть Лэрри, потому что на него похож.
        - И я буду на него похожа!
        - Но у тебя нет блестящего костюма!
        - Будет! Мне мама сошьёт!
        - Тогда пусть поторопится. Миссис Уотсон говорила, презентация проектов через две недели. Лучший получит приз.
        - Ещё дожить надо! — небрежно заявила я, а на душе заскребли кошки.
        Придётся каждый день смотреть видео и учиться готовить.
        Сразу после школы выбежала навстречу дедушке.
        - Привет, Печеньице в Сахарной Глазури! Куда ты так торопишься? — спросил дедушка, взяв меня за руку.
        - Хочу посмотреть Толстяка Лэрри и что-нибудь приготовить, пока мама за мной не придёт.
        - Караул! — воскликнул дедушка. — Смотри Лэрри сколько угодно, а вот готовить… Вчера мне звонил твой папа. Не хочу, чтобы ты опять стёрла себе палец, — сказал Дедушка и нежно его погладил.
        - Дедушка, мне нужна тренировка. Как ты думаешь, можно будет прийти к тебе в выходные, и мы вместе начнём готовить?
        - Я занят, родная, — сказал он, странно улыбнувшись.
        - Дедушка, ну пожалуйста!
        - Нет, малышка, не могу. У меня дела.
        - Какого чёрта? И зачем тебе дурацкая работа?
        - Цыц! Не ругаться! Отличная работа, особенно в эти выходные. Одна старая бабушка, приехав навестить дочь, повредила себе ногу, и теперь её нужно забрать и отвезти к другой дочери в Лондон. Она не сможет лететь самолётом и ехать на поезде, потому что нога должна быть в поднятом положении. Бабуля решила путешествовать с комфортом, поэтому я повезу её на «Мерседесе».
        Я не поняла, с какой радости дедушка так долго распространяется про какую-то незнакомую старушку.
        - Догадайся, где она живёт, Джемма? — спросил дедушка. — В восточной Шотландии. В пятидесяти или шестидесяти километрах от нового дома Алисы. Вот я и решил посадить тебя в машину и взять с собой в путешествие. Если выедем в пятницу и проведём в пути ночь, то всю субботу ты сможешь провести с Алисой. Ну, как тебе моя идея?
        - Ах, дедушка! — воскликнула я и, подпрыгнув, крепко его обняла.
        Глава тринадцатая
        Я была на седьмом небе от счастья — летела над тротуаром, отплясывая в воздухе чечётку.
        Но мама меня отрезвила, оглушила, будто веслом:
        - У твоего дедушки ум за разум заходит. Нельзя целые выходные просидеть в машине. И старушка не захочет, чтобы ты с ней ехала, Джемма. Это просто смешно! И Карен не обрадуется, если ты появишься на пороге. Я знаю, она считает, ты плохо влияешь на Алису, и так оно и есть.
        Мне показалось, что мама на самом деле взяла в руки весло и била им меня по голове. Я спустилась на землю и упёрлась подбородком в ковёр — меня словно пригвоздило к полу. Папа, как всегда, дремал на диване. Потом он открыл глаза, встал и подошёл к маме:
        - Что происходит?
        Она ему рассказала:
        - Твой отец не имел права так поступать! Посмотри только, до чего он довёл бедную Джемму!
        - Ну пожалуйста, отпусти меня, мама! Дедушка сказал, всё будет хорошо, — рыдала я.
        - Дедушкино слово ничего не решает. Я твоя мама, и ты никуда не поедешь!
        Папа поднял свою чашку с кофе и сделал большой глоток.
        - Думаю, дедушке нужно верить, Джемма! Я твой папа, и ты поедешь!
        Мы с мамой на него уставились.
        - Ты это о чём? Безумная затея! Твой отец сошёл с ума!
        - Ничего подобного! Ему тяжело видеть, как Джемма скучает по маленькой Алисе. Не принимаю твоих возражений! Папа знает, что делает. О таких осторожных водителях, как он, можно только мечтать. Отец ни за что не отправится в путь, если устанет. Руководство компании, конечно, возмутится, если узнает, что с ним поедет Джемма, но раз он берёт на себя ответственность, не вижу смысла ему препятствовать. Она, как мышка, забьётся в угол «Мерседеса». А может быть, составит старушке приятную компанию… Да, мы все знаем, что высокомерная Карен никогда не была в восторге от нашей Джеммы, но вряд ли у неё хватит наглости не пустить её в дом, если девчушка появится на пороге. Пусть дети проведут хотя бы день вместе! Для них обеих это будет как день рождения.
        Папа снова отпил кофе. Наверное, его мучила жажда. Он никогда раньше столько не говорил. Мама обычно тараторила без умолку, а тут словно онемела. У меня перехватило дыхание.
        Мама смотрела то на папу, то на меня. Потом покачала головой:
        - Безумная идея! У меня нехорошее предчувствие — всё закончится слезами.
        - Посмотри на ребёнка. Она и так плачет, — сказал папа. — Мы должны её отпустить.
        Мама вздохнула. Потом пожала плечами:
        - С вами двумя мне не справиться. Пусть едет!
        Вскочив на ноги, я запрыгала чуть ли не до потолка. Потом подлизалась к Джеку и уговорила его сию же секунду разрешить мне поработать на компьютере. Ему было некогда — он искал материал для школьного проекта о какой-то дурацкой галактике. Вдруг подумала о своём проекте, и мне стало всё равно. В конце концов, пусть Печенюга сыграет толстого Лэрри — он и вправду на него похож… И готовить умеет, и костюм уже шьёт… Не понимаю, почему я из-за этого хлопотала? Теперь мне ничего больше не нужно. Лишь бы увидеть Алису!
        Привет, Флора! Пожалуйста, передай это ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ письмо Алисе. ЧЕМ СКОРЕЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ.
        Дорогая Алиса! Не знаю, как у тебя с планами на субботу. Если ты уже что-нибудь придумала, срочно отмени, потому что ни за что, ни за что, ни за что не догадаешься!!!! В пятницу вечером мой дедушка повезёт меня в Шотландию, и в субботу утром я буду У тебя. Правда, здорово? Нет никаких сил ждать! Только не говори своей маме, а то она меня сейчас не любит.
        С огромной любовью,
        твоя лучшая подруга Джемма.
        Я думала, сонная девочка с обёртки от маргарина сразу же помчится к Алисе, но не тут-то было. Пришлось прождать целую вечность. Я приставала и приставала к Джеку, боясь, что по рассеянности он мог стереть моё письмо, или перепутал его со своим школьным проектом, или отправил на другой конец галактики! В конце концов от Алисы пришёл ответ.
        Дорогая Джем!
        Вот это новость! Не дождусь, когда наконец тебя увижу. Ты не знаешь, во сколько приедешь? Когда вы выезжаете? Дело в том, что по утрам я обычно хожу с мамой по магазинам. Но не волнуйся, скажу, у меня разболелась голова, или ухо, или ещё что-нибудь, и останусь дома. Хотя если уж слишком сильно притвориться, мама отправит меня к врачу. Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Флора поможет. Её всегда посещают замечательные идеи!
        С любовью,
        Алиса.
        Упоминание о Флоре меня насторожило. С какой стати Алиса хочет её привлечь? Это у меня хорошие идеи! Или плохие! Я прославилась умением придумывать!
        Меня посетила ещё одна блестящая мысль. Папа сказал, что для нас двоих раньше наступит день рождения. Нам нужен торт! Тогда мы сможем задуть на нём свечи и загадать желание, чтобы остаться лучшими подругами и спокойно вступить в следующий год нашей жизни.
        Однако возникла небольшая проблема — я не умела его печь, но знала мальчика, который мог бы прекрасно с этим справиться.
        - Привет, Печенюга! — обратилась я к нему на другой день в школе.
        Он нервно заморгал:
        - В чём дело?
        - Ни в чём!
        - Тогда почему ты мне странно улыбаешься?
        - Мы ведь друзья, правда?
        - Джемма, у тебя что, потеря памяти? Когда-то мы и вправду дружили, но потом, когда вы с Алисой расстались, ты захотела превратить меня во врага, ступить на тропу войны и даже поколотить. У меня душа ушла в пятки — ведь в классе я слыву за самого большого труса. А теперь что — хочешь заключить временное перемирие, потому что у нас общий проект и…
        - Кстати, к вопросу о Толстяке Лэрри: помнишь тот замечательный шоколадный торт, который ты испёк? На дне рождения он бы очень даже пригодился.
        Печенюга недоверчиво присвистнул.
        - Ага, — сказал он задумчиво.
        - Печенюга, а нельзя ли поделиться рецептом?
        - С удовольствием! Я его помню наизусть. Ладно, берёшь…
        И он стал рассказывать во всех подробностях. Казалось, я слышала иностранную речь.
        - Подожди, — попросила я, стараясь записать. — Если взять масло с сахаром, то как сделать из них крем? Полить сверху сливками?
        Печенюга расхохотался, точно я специально хотела его рассмешить. Потом внимательно на меня посмотрел:
        - Ты никогда раньше не пекла торт, Джемма?
        - Ну, скажем, такого не пекла…
        Давным-давно мы с Алисой насыпали песок в формочки, украшали их лютиками и маргаритками и называли то, что получалось, пирожными. Только вот они были несъедобными.
        Вдруг появилось предчувствие, что даже если я всё сделаю по рецепту, мой торт нельзя будет есть.
        - Взбить крем — проще простого, особенно если у мамы есть хороший миксер, — тихо сказал Печенюга.
        - Мама больше не пустит меня в кухню. Сомневаюсь, что у неё есть миксер. Ко дню рождения она покупает мне торт в «Марксе и Спенсере». Я буду печь этот торт у дедушки. И у него вряд ли найдётся миксер.
        - А форма для торта и сито? А кулинарный шприц, чтобы сделать надпись?
        - Нет, нет и ещё раз нет, — вздохнув, сказала я.
        - Ну, после школы приходи ко мне домой. Можешь взять их у моей мамы напрокат. Покажу тебе, как печь торт, — предложил Печенюга.
        Лицо парня излучало доброту и щедрость, а я-то неделями его изводила… Подкарауливала у туалета, грозилась поколотить… Из шкурки вылезала, чтобы не дать ему сыграть своего кумира.
        А он ни разу не попытался отомстить. У Печенюги было по-настоящему большое сердце.
        А вот моё превратилось в песчинку. Я чувствовала, как оно царапает мне грудь — царап-царап-царап…
        - Ты очень добрый, — еле слышно сказала я.
        Печенюга ухмыльнулся:
        - Даже не знаю, что сказать. Интересно наблюдать, как у людей просыпается совесть.
        Я притворилась, что хочу стукнуть его по голове. А он — что сейчас схватит меня за волосы. С минуту мы изображали, как мутузим друг друга, — пародируя кунг-фу и кикбоксинг, пока оба от хохота не повалились на пол.
        В класс вошла миссис Уотсон. Увидела нашу потасовку и насторожённо спросила:
        - Вы, случайно, не дерётесь?
        - Это смертельная дуэль на мизинцах, миссис Уотсон, — сказала я. — Только нелегко тыкать Печенюгу, потому что он толс… большой, сильный и мускулистый.
        - Правильно, — сказала миссис Уотсон. — Как бы ваше примирение ни радовало взор, разрешите напомнить, что вы пришли сюда учиться. Ну-ка, быстро поднимайтесь с пола и идите к партам, а то я начну тыкать вас — только не пальцем, а линейкой.
        Когда дедушка пришёл меня встречать, я попросила разрешения пойти к Печенюге домой — учиться печь торт.
        - Пойдёмте с нами! — предложил Печенюга.
        - Очень мило с твоей стороны, но вряд ли вам с Джеммой захочется, чтоб я путался под ногами, — ответил дедушка.
        - Пойдём, ну пойдём! — воскликнула я. — Тебе тоже нужно научиться печь торт, дедушка. У Печенюги классно получается. Держу пари — Толстяку Лэрри до него далеко.
        - Парнишка похож на твоего любимца. Почему бы ему не сыграть Лэрри?
        Наступила небольшая пауза. Я глубоко вздохнула:
        - Да, дедушка. Кажется, ты прав. Ладно, Печенюга, на презентации будешь Толстяком Лэрри.
        Печенюга задумался и прикусил нижнюю губу.
        - Давай мы оба будем Лэрри. Так справедливее!
        Он уговорил дедушку пойти с нами.
        - Ну, если ты уверен, что мама не будет против… Кстати, Джемма, нужно позвонить и твоей маме, чтоб не беспокоилась.
        И он позвонил ей на работу. Похоже, на другом конце провода ему учинили допрос с пристрастием: кто такой Печенюга и что у него за семья. Дедушка крепко прижал трубку к уху и только бормотал в ответ:
        - Да, Лиз. Нет, Лиз. — Потом беззвучно, одними губами, сказал: — Отцепись, Лиз!
        Я захихикала.
        По дороге он сказал, что неудобно сразу входить в дом, сначала мы подождём у ворот.
        - Ты, парень, сбегай и узнай, удобно ли нам зайти.
        Дедушка потёр ухо, будто в нём всё ещё звенел голос невестки.
        - Моя мама обрадуется, — сказал Печенюга. — Она обожает, когда я привожу друзей домой.
        - Ага, только вдруг я ей не понравлюсь? Некоторые взрослые меня недолюбливают.
        Но, увидев нас на пороге, миссис Маквити широко улыбнулась.
        - Это Джемма, мама, — представил меня Печенюга.
        - Ну конечно, это она! — ответила миссис Маквити. — Я столько о тебе слышала, дорогая!
        Она улыбнулась дедушке:
        - Вы папа Джеммы?
        - Её дедушка!
        - Ну кто бы мог подумать! Для дедушки вы слишком молодо выглядите! — воскликнула миссис Маквити.
        Над ним подтрунивали, а он и обрадовался!
        Все в семье Маквити улыбались.
        Мистер Маквити улыбнулся, когда пришёл домой с работы из своей парикмахерской, потрепал меня по голове и спросил:
        - Недавно постриглась?
        - Нет. Мама говорит, нужно отрастить волосы, а мне не хочется. Вот бы их подкоротить! Нельзя ли постричь меня наголо?
        Мистер Маквити захохотал во всё горло:
        - Не знаю, одобрит ли твоя мама, дорогая. Нужно сначала с ней посоветоваться.
        Я решила не торопить событий.
        Бабушка Печенюги тоже улыбнулась, когда предложила нам чаю и протянула дедушке кружку с надписью «Парень что надо». Дедушка захихикал и забыл, что собирался учиться печь торт. Он сел на диван и увлёкся беседой. Бабушка стала показывать ему фотографии из семейного альбома. Оба покатывались со смеху, глядя на одежду, которая была модной в годы их молодости.
        Маленькая сестрёнка Печенюги, Полли, тоже улыбалась — откидывалась на спинку своего переносного креслица, трясла кулачками, дрыгала розовыми ножками…
        Печенюга чудесно с ней обращался — поставил её креслице на стол, чтобы она могла следить за происходящим. Он болтал с Полли, как со взрослой, щекотал под подбородком и играл с пальчиками на её ножках в игру «Маленькая свинка пошла погулять».
        Сестрёнка радостно повизгивала и, глядя на старшего брата, моргала голубыми глазёнками.
        Интересно, Кэллум играл со мной, когда я была маленькая? Только не Джек — малыши его пугают. Я их сама не очень люблю, но пришлось вежливо умиляться Полли, хотя назвать её хорошенькой у меня не получилось — девчушка была розовой, как поросёнок, и совсем лысой.
        - Если хочешь, я вытащу её из кресла и дам тебе подержать, — предложил Печенюга.
        - Лучше не надо, а то ещё уроню!
        Мама всегда жаловалась на мою неуклюжесть. Мне было не по себе — не хотелось позориться, когда станем печь торт. Я слишком энергично просеяла муку — в кухне поднялась метель, но Печенюга лишь расхохотался. И его мама тоже!
        Печенюга показал, что нужно делать, и потом научил взбивать крем. Вначале из масла с сахаром образовался непривлекательный ком, но постепенно мы с ним справились, и крем получился что надо. После этого Печенюга предложил самое приятное — вылизать миску.
        Дедушка хотел заплатить за все ингредиенты для торта, но миссис Маквити и слышать об этом не желала. Тогда дедушка пообещал покатать всё семейство на «Мерседесе», как только представится возможность.
        - Только в эти выходные не получится — везу одну юную даму на север, — сказал он, подмигнув мне.
        - Собираешься навестить Алису? — спросил Печенюга.
        - Угу! Здорово, правда?
        - Гм… торт для неё? — спросил он.
        - Для нас обеих, ко дню рождения. Когда он испечётся, ты мне покажешь, как покрыть его глазурью и сделать надпись?
        - Ладно.
        - Нужно, чтобы уместилось: «Алиса и Джемма — лучшие подруги на все времена». Как ты думаешь, получится?
        - Наверное.
        Кажется, Печенюге надоело заниматься тортом. Он наполнил пакет глазурью, чтобы я потренировалась на пергаментной бумаге, пока печётся корж. Потом повернулся ко мне спиной и захлопотал вокруг Полли — корчил ей смешные рожицы, а она заразительно хихикала.
        Я попробовала освоить письмо глазурью. Ох, доложу я вам, нелёгкое это дело! Крючочки смазывались, а кружочки превращались в кляксы…
        Печенюга стал играть с Полли в кукушку. При каждом его «ку-ку» у меня вздрагивала рука, и ничего не выходило.
        - Ох …! — выругалась я и с тревогой посмотрела на миссис Маквити.
        Слава богу, она не слышала, потому что мыла посуду.
        - Больше не могу! — застонала я.
        - Нет, можешь! Тренируйся!
        - А я что делаю? Подержи со мной пакет и покажи ещё раз. Ну пожалуйста.
        Печенюга вздохнул, но всё-таки подошел. Обхватил мою руку своими большими ладонями и ловко выдавил глазурь из пакета. Я ему разрешила сделать любую надпись, и вот, что вышло:
        У Джеммы ничего не получается
        - Ладно, ладно! — воскликнула я, выхватывая у него пакет. — Ну-ка дай я снова попробую.
        И стала медленно (все буквы вкривь и вкось) писать:
        Печенюга — настоящий друг
        Он вдруг улыбнулся, да так и застыл рот до ушей.
        Глава четырнадцатая
        До чего же здорово ехать на «Мерседесе»! Дедушка всё время называл меня леди Джемма и спрашивал, не холодно ли мне, не хочу ли я попить или съесть конфетку. Около шести вечера мы остановились у придорожного кафе. Оба взяли по большой тарелке сарделек с ветчиной, тушёной фасолью и жареной картошкой. Дедушка разрешил мне выдавить большую порцию томатного соуса. Я хотела им написать:
        НЯМ-НЯМ! ВОТ ЭТО ЕДА!
        Но места не хватило, поэтому пришлось удовольствоваться только:
        НЯМ-НЯМ!
        Когда мы снова поехали, дедушка нашёл радиопрограмму «Золотая коллекция ретро», спел мне все старые песни и рассказал, как они с бабушкой танцевали под джазовую музыку. Я ему подпевала, пока было хорошо слышно, а как только начались помехи, примолкла.
        Положив голову на подушку, свернулась клубочком под пледом на удобном кожаном сиденье и крепко проспала несколько часов. Потом сквозь сон почувствовала, что дедушка поднял меня, как маленькую, вместе с пледом, перенёс в тёмный дом и уложил на раскладушку.
        Я снова крепко уснула, а когда проснулась ранним солнечным утром, оказалось, что лежу в какой-то незнакомой комнате и рядом на большой кровати тихонько похрапывает дедушка.
        Встала и решила пройтись по комнате. Заглянула за шторы, ожидая увидеть горы, озёра, мохнатых шотландских коров и мужчин в коротких клетчатых юбках. К моему разочарованию, ничего такого не было: только улица с серыми домами, видеомагазином, китайским ресторанчиком и газетным киоском.
        Появился мужчина с газетой и пакетом молока, но на нём были брюки (и даже не в клетку).
        - Ты что там разглядываешь, родная? — пробормотал дедушка.
        - Шотландию. Только она самая обыкновенная.
        - Подожди! Скоро поедем за город. Увидишь дом Алисы!
        - Прямо сейчас?
        - Скоро. Позавтракаем и поедем.
        Хозяйка гостиницы, миссис Кэмпбелл, угостила нас вкусным шотландским завтраком. Мы сидели в столовой с другими постояльцами за маленьким столиком на двоих. Я потянула за клетчатую скатерть:
        - Это шотландка?
        —Ага, моя девочка. Шотландка клана Кэмпбелл. У них огромная семья. В ней много женщин, — сказал дедушка с сильным шотландским акцентом.
        Миссис Кэмпбелл ничего не имела против и только весело захихикала, а потом положила мне ещё овсянки.
        - В Шотландии кашу едят с солью, — объяснил дедушка.
        - Пусть сам ест с солью, дорогуша, а ты возьми сахарку и сливок, — сказала миссис Кэмпбелл, подвигая ко мне сахарницу и молочник. — Только оставь место для копчёной пикши.
        Я не представляла себе, что это за блюдо. Оказалось, чудная рыба-копчушка в масле. Миссис Кэмпбелл помогла мне освободить её от костей. Потом принесла целую тарелку тостов и банку с мармеладом «Данди».
        - Мне нравится в Шотландии, — сказала я.
        - И мне тоже, — откликнулся дедушка, поглаживая свой живот.
        - Слушай, а может, нам с тобой здесь поселиться? Станем жить вдвоём… Ты да я… Будешь возить всех на своей машине, а я ходить с Алисой в школу… Вот было бы здорово! Буду вести хозяйство… Стану настоящей поварихой! Ведь мама Печенюги сказала, что торт у меня получился на славу. Вот и буду каждый день печь. Заживём как короли!
        - А как же мама с папой, Кэллум, Джек, твой сумасшедший пёс?
        - Ну конечно, чуть-чуть поскучаю, но всё-таки мне гораздо больше хочется жить с тобой и Алисой.
        - Давай посмотрим сначала, как пройдёт сегодняшний день. Не могу планировать надолго вперёд, особенно на полный желудок, — сказал дедушка. — А теперь помолчи минутку! Нужно изучить карту и подумать, как лучше добраться до Алисы.
        Путь оказался длиннее, чем мы думали. Мы выехали за город. Как дедушка и обещал, я увидела заснеженные горные вершины и голубые озёра. Мимо проносились поля с самыми обыкновенными коровами. Вдруг я увидела лохматое рыжее существо с рогами и вскрикнула от неожиданности. Дедушка резко свернул в сторону и выругался:
        - Ну что ещё, Джем?! Я чуть машину не разбил!
        - Настоящая шотландская корова, дедушка! Честное слово!
        - Эка невидаль! — раздражённо ответил дедушка, вытирая пот со лба. Потом улыбнулся: — Прости, родная! Не хотел на тебя ворчать! Только… Почему-то мне кажется, что мама была права. Наверное, я спятил. А что, если Алиса куда-нибудь уйдёт, когда мы приедем?
        - Не уйдёт, дедушка, обещаю! — радостно заверила я.
        - Откуда ты знаешь?
        - Положись на меня!
        - Ладно, допустим, они будут дома… А вдруг её мама с папой не разрешат тебе с ней встретиться? Они ведь тогда сильно рассердились…
        - Даже тётя Карен не пошлёт нас куда подальше! Ведь мы проехали сотни километров!
        - Эй, эй, девушка, следи за языком!
        - Ладно, ладно, дедушка! Только не волнуйся! Все будет чудесно-расчудесно!
        - А вдруг Алиса не так обрадуется твоему приезду, как ты ожидаешь?
        Я уставилась на дедушку. Мне показалось, я его не понимаю, как будто он говорит на чужом языке. Несёт несусветную чушь! А вдруг он и вправду спятил?
        - Алиса обрадуется, не сомневайся!
        В конце концов мы нашли их деревню. Два раза объехали вокруг неё, спрашивая дорогу, пока не очутились на широкой травянистой тропе, по обеим сторонам которой росли высокие деревья и кусты. Проехали ещё немного, деревья кончились, и мы увидели дом.
        Как в сказке… Теперь я понимаю, почему тётя Карен столько о нём верещала. Перед нами возвышалось огромное здание из серого камня, похожее на дворец, с решетчатыми оконными переплётами и деревянной дверью с кованым орнаментом.
        - Не может быть, чтобы тут жила Алиса! — воскликнула я.
        - Ты подумай! Везёт же некоторым! — сказал дедушка. — Это их дом, потому что на подъездной дороге стоит машина её папы.
        - Посмотри на окно последнего этажа! На подоконнике сидит Мелисса. Видишь её локоны?
        Потом я заметила ещё одну головку.
        - Там Алиса!
        Она выглянула из окна и внизу, в машине, увидела нас с дедушкой. Потом исчезла. Через несколько секунд большая дверь отворилась, и на улицу выбежала Алиса.
        - Джемма!
        - Ах, Али, Али, Али! — закричала я, выскочив из «Мерседеса».
        Потом, смеясь и плача, мы крепко обняли друг друга и закружились на месте.
        - Вы только на них посмотрите! — воскликнул дедушка, вытирая платком глаза.
        - Твои родители знают о нашем приезде? — спросила я Алису.
        - Я сказала папе, — ответила Алиса.
        Дядя Боб вышел из дома. Я настолько привыкла видеть его в шикарных костюмах, что с трудом узнала. Чтобы вписаться в новую обстановку, он приоделся — на нём была рубашка в клетку, широкий жилет из шотландки, вельветовые брюки и резиновые сапоги.
        В своём наряде дядя Боб выглядел крайне нелепо, и я расхохоталась. К счастью, он подумал, что это от радости, и погладил меня по голове, пожав руку дедушке. Дядя Боб сказал, что дедушка очень добрый, потому что проделал такой долгий путь, и с удивлением посмотрел на «Мерседес».
        - Новая машина? — с деланным равнодушием спросил он.
        Дедушка тоже захихикал:
        - В моём возрасте захотелось комфорта. Ну, у меня много дел. Можно мне оставить Джемму у вас и вечером её забрать?
        - Конечно, конечно! — воскликнул дядя Боб, но встревожился, когда раздался голос тёти Карен:
        - Алиса! Боб! Куда же вы запропастились?
        Она появилась на пороге в обтягивающих белых брюках и в пушистом белом свитере. Когда увидела меня, её лицо тоже побелело:
        - Джемма! Несносная девчонка! Неужели ты опять сбежала из дома?
        Потом тётя Карен заметила дедушку и сильно покраснела:
        - Простите, я не хотела…
        - Она и вправду несносная девчонка, и мы все об этом знаем, — сказал дедушка, обняв меня за плечи. — Но на этот раз во всём виноват я. У меня оказались дела в Шотландии, и я привёз с собой Джемму. Надеюсь, сегодня вы позволите ей остаться поиграть с Алисой?
        - Мы собирались уходить… — начала было тётя Карен.
        - Ах, мама! Я никуда Джемму не отпущу! — воскликнула Алиса.
        - Джемма обещает очень хорошо себя вести, правда, малышка? — спросил дедушка.
        - Да, не волнуйтесь, тётя Карен! Буду тише воды ниже травы!
        - Ладно, можешь остаться на обед.
        - Ну, мама, пусть Джемма останется и на чай!
        - К нам в гости придут Гамильтоны. Не уверена, что у нас хватит… — сказала тётя Карен.
        - Не волнуйтесь, тётя Карен! У нас полно еды! Я привезла торт. Сама его испекла, ну, почти сама. Правда, дедушка?
        - Да, родная! Но, наверное, нам лучше уехать, если мы беспокоим людей, — сказал он, нахмурившись.
        - Нет, нет! Пусть Джемма останется, и вы тоже! — глубоко вздохнув, произнесла тётя Карен, нацепив на лицо фальшивую улыбку. — Это будет чудесно! Хотите посмотреть дом? Конечно, пройдёт много времени, пока всё устроится, но ведь мы недавно переехали…
        Пришлось дедушке отправиться на экскурсию. Он аккуратно вытер ноги о половик в холле и начал послушно восторгаться просторными комнатами, толстыми коврами, потрясающими светильниками и великолепными видами из окон. Каждый раз, когда тётя Карен смотрела в другую сторону, дедушка корчил мне смешную рожицу и в изнеможении вытирал лоб платком.
        Алиса скакала перед нами.
        - Подожди! Скоро увидишь мою комнату! — восклицала она.
        Пришлось сначала осмотреть спальню тёти Карен и дяди Боба с примыкающей ванной. Тётя Карен даже показала свой мощный душ, слегка обрызгав нас водой, и дедушке пришлось протирать очки.
        - А это комната для гостей, — продолжала тётя Карен, открыв следующую дверь.
        Потом быстро её захлопнула и прикусила нижнюю губу.
        - Мы ещё не успели её обставить — нужно купить нормальную кровать, — сказала она.
        Больше чем уверена, она всё это придумала. Ей просто не хотелось, чтобы мы вдруг решили остаться.
        - А теперь я покажу вам комнату Алисы, — заявила тётя Карен.
        - Ну наконец-то, — облегчённо вздохнула Алиса, взяв меня за руку.
        Я тоже вытерла ноги, но подумала, не снять ли туфли, потому что пол был покрыт большим бледно-розовым мягким ковром, а рядом с кроватью лежал маленький, в форме тёмно-бордовой розы. Новое покрывало — белое в бледно-розовых розочках — гармонировало со шторами в оборочках. Розовый шкаф и комод сочетались по оттенку с прикроватным ковриком. На письменном столе лежали розовая записная книжка в обложке из искусственного меха, пушистый пенал и несколько розовых гелевых ручек.
        - Уж очень… всё розовое, — пробормотала я.
        Посмотрела на Мелиссу на подоконнике, и сердце бешено заколотилось.
        - На ней розовое платье! — воскликнула я.
        Алиса улыбнулась:
        - Правда, ей идёт? Флоре купили коллекционную фарфоровую куклу, которую зовут Мисс Лепесток Розы, и мы поменялись нарядами. Теперь Мелисса подходит к моей комнате.
        Я сглотнула и поглядела на дедушку, но он устало восхищался трафаретным цветочным орнаментом тёти Карен и ничего не заметил.
        Мелисса отвратительно смотрелась в скользких розовых рюшках. Хотелось немедленно переодеть её в старое белое платье, но пришлось сдержаться — нельзя устраивать сцену, по крайней мере сейчас, когда я изо всех сил стараюсь вести себя прилично.
        Алиса не заметила, что меня расстроил вид куклы. Я удивилась — раньше мы безошибочно читали мысли друг друга. Она увлечённо хвасталась розовыми сокровищами. У неё, как у взрослой, был даже розовый халат и розовая ночная рубашка на бретельках.
        - Я её надеваю и представляю себя поп-звездой в вечернем платье. Классно, правда? Ужасно сексуально!
        Она прижала к себе рубашку и глупо закружилась, виляя бёдрами.
        - Нет, вот так гораздо сексуальнее, — возразила я, изображая стриптизёршу у шеста, которую однажды видела по телевизору, правда, мама тогда вбежала в комнату и не дала мне досмотреть программу.
        - Во что это ты играешь, Джемма? — спросила тётя Карен.
        - Эй, эй, ну-ка, Джем, хватит валять дурака! — сказал дедушка. — Кто обещал вести себя прилично? Кончай выпендриваться, а то тётя Карен не разрешит тебе остаться поиграть с Алисой.
        - Нет, нет, пусть останется. До чая. Ну… и после чая. Алиса будет счастлива.
        Дедушка засобирался уезжать, говоря, что у него полно дел. Я крепко его обняла. Вдруг показалось, что мне совсем не хочется его отпускать. Не знаю, что на меня нашло. Раньше, я бы всё на свете отдала, лишь бы только быть рядом с Алисой, и вдруг я взглянула на неё другими глазами — точно её саму выкрасили в ярко-розовый цвет и нарядили в платье с рюшками.
        Дедушка сходил к машине за тортом и передал его тёте Карен. Она была внизу и готовилась к приёму гостей. Дядя Боб насвистывал в саду. Мы с Алисой были предоставлены сами себе.
        Я посмотрела на неё. Она — на меня.
        - Ну, тебе понравилась моя комната?
        - Да, красивая.
        Я очень осторожно села на край кровати. Алиса примостилась рядом.
        - А мои новые вещи?
        - Всё классно. Только жаль, что потеряли Золотого Сиропчика.
        - Ну, он был уже старый и потрёпанный. Медведица-балерина гораздо красивее! Мне покупают всё новое. Мама сказала, что, возможно, у меня будет свой телевизор.
        - Тоже розовый и пушистый?
        - Вряд ли такие выпускают, — ответила Алиса, не поняв шутки.
        - А почему бы тебе не попросить свой компьютер? Мы бы смогли общаться напрямую по электронной почте, не беспокоя Флору.
        - Флора не имеет ничего против и всегда готова помочь. Сегодня днём ты её увидишь, Джемма. Она придёт с родителями на чай.
        - Но ты же знала, что я к тебе приеду!
        - Да, но это мама их пригласила. Тебе понравится Флора. Она замечательная!
        - А я-то думала, мы вдвоём будем пить чай по случаю дня рождения…
        - Ну, до нашего дня рождения ещё несколько недель.
        - И всё-таки я испекла торт, чтобы мы смогли загадать желание.
        - Настоящий?
        - Да. Сама увидишь!
        - Джем, ты же не умеешь готовить.
        - А вот и научилась! Мне Печенюга помогал.
        - Фу! Не хочу торт, который он испёк!
        - Он отличный повар. Обожает передачи с Толстяком Лэрри… Мы в школе про него проект делаем.
        - Странно! А хочешь посмотреть на наш с Флорой проект о Египте? Она подписала почти все рисунки, которые я нарисовала. У тебя хорошо получаются древние египтяне в движении, а у меня — их носы.
        - Ты думаешь, они ходили боком? — сказала я, вскочив на ноги и показывая, как я себе это представляю.
        - Не придуривайся, Джем! Лучше посмотри на мой рисунок египетской мумии. Одни иероглифы заняли уйму времени. Понадобился специальный золотой карандаш, чтобы обвести контуры и показать, что это мумия важной особы королевского рода.
        - А она мужчина или женщина?
        - Трудно сказать. Они все пользовались тёмной подводкой для глаз.
        - Может, это мумия с секретом? Распеленаешь её, а там — другая, а под ней — ещё одна. Знаешь, как русские матрёшки? В конце концов найдёшь мумию-малышку, завёрнутую в ткань, разрисованную кроликами, аистами и пушистыми утятами.
        - Ах, Джемма! — сказала Алиса и захихикала.
        - Слушай, я нарисовала мумию кошки. Это ты мне подсказала. До чего же странно она выглядит — вытянутая, точно селёдка! Интересно, а каких ещё животных бальзамировали? Представь себе мумию коровы! Только попробуй запеленать ей ноги! Ну и видок был бы у неё — шея закутана, рога в разные стороны… А мумия жирафа… Вот у кого шея так шея!
        - Не знаю, жили ли в Египте жирафы, — со смехом сказала Алиса.
        Я завернулась в покрывало, смешно вытянула шею, выпучила глаза и притворилась мумией жирафа.
        Алиса шлёпнулась на кровать и захохотала во всё горло.
        - Ах, Джемма! Как же мне тебя не хватало! С тобой весело-превесело!
        Мы целое утро возились и смеялись в её комнате. Казалось, розовая краска облетела, и нас вновь окружали стены старого дома.
        Я опять напряглась, когда тётя Карен позвала нас на обед. Всегда пролью больше обычного, когда волнуюсь. Но на этот раз обошлось без фарфора и хороших манер за столом — тётя Карен подала нам хот-доги, салат и чипсы на одноразовых синих тарелках. Сама она ела только салат.
        - Разве вам не нравятся хот-доги, тётя Карен? — спросила я.
        - Обожаю салат, — ответила она, хотя было не похоже, что нашинкованная морковка с листьями салата доставляет ей удовольствие.
        - Она сидит на этой странной диете, — сказал дядя Боб. — Не понимаю, зачем тебе худеть — по мне, ты и так великолепно выглядишь!
        Он притворился, что хочет её шлепнуть.
        - Прекрати, Боб! — нисколько не обидевшись, фыркнула тётя Карен.
        Дядя Боб скорчил нам с Алисой смешную рожицу, и мы захохотали.
        Тётя Карен поставила на стол специальный баллончик с томатным соусом.
        Хотелось посмотреть, как он работает. На хот-доге я написала «Джемма». Подруга хотела выдавить «Алиса», но буквы получились кривыми.
        - Где это ты научилась, Джем?
        - Специально тренировалась! Погоди! Вот будем пить чай, увидишь торт, который я испекла к нашему дню рождения! — похвалилась я, обняв себя за плечи.
        Ах, и почему я тогда сразу не попросила устроить празднование?!
        Тётя Карен угостила нас ванильным мороженым со взбитыми сливками, орехами и консервированными вишнями. Мы пересчитали косточки от вишен:
        - На златом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной…
        Алиса спрятала последнюю косточку под тарелку, потому что не хотела, чтобы ей достался портной.
        — А ты за кого выйдешь замуж, Джемма? Ах ты, бедняга! Конечно же не за короля!
        - А что в нём хорошего? Лучше за нищего — гораздо интереснее. Ходила бы по улицам с тощими и грязными собаками, продавала бы газеты, играла на разных инструментах…
        Я схватила остатки хот-дога и показала, как играю на губной гармошке, но забыла про томатный соус.
        - Джемма! Ты как будто губы накрасила! — воскликнула Алиса, попытавшись вытереть мне рот салфеткой.
        - Может, я вампир, а ты так аппетитно выглядишь — вот как сейчас укушу за белоснежную шейку! — сказала я, оскалив зубы и пробуя её боднуть.
        Алиса взвизгнула.
        Дядя Боб захохотал.
        Тётя Карен нахмурилась:
        - Только не за столом, Джемма!
        Она смешно шевелила языком, пытаясь вытащить кусок морковки, который застрял в зубах. Очень хотелось передразнить, но я понимала, что и так её раздражаю. Когда тётя Карен пошла к холодильнику за минеральной водой, я всё-таки показала, как она это делает.
        В это время Алиса глотнула кока-колы, захлебнулась от смеха, и из её носа вылился целый фонтан.
        - Джемма! — не поворачиваясь, воскликнула тётя Карен.
        - Не в то горло попало! — сказал дядя Боб, погладив Алису по спине.
        - Ах, Алиса, посмотри, что стало с твоей футболкой DKNY! Переоденься, скоро придут Гамильтоны.
        Я нахмурилась и опрометчиво вытерла пальцы о свою майку фирмы «ГЭП».
        И зачем только они пригласили Гамильтонов?! Особенно эту Флору!
        Глава пятнадцатая
        При виде Флоры сердце сжалось. Она оказалась именно такой, какой я её себе представляла, даже лучше: длинные, ниже плеч, слегка вьющиеся светлые волосы, большие голубые глаза и прозрачная, светло-кремовая, как лепестки роз, кожа. Несмотря на изящную хрупкость — тонкую шейку и острые локти, — у неё были красивые ноги со сформировавшимися, как у танцовщицы, икрами. Вместо нарядного платья или широких шорт, нелепо свисающих с попы, она надела короткую футболку, из-под которой торчал плоский живот, и обтягивающие штанишки, как для дискотеки.
        - Познакомься с Флорой, Джемма! — сказала Алиса, с пиететом произнеся её цветочное имя.
        Она смотрела на новую подругу, как служанка на принцессу.
        Тётя Карен вовсю обхаживала маму Флоры, которая была взрослой копией своей дочери, только ещё красивее. Дядя Боб тоже не мог оторвать от неё взгляда. На ней были белые брюки, почти как у тёти Карен, только они совсем по-другому смотрелись. Дядя Боб впился в неё глазами. Ему пришлось оторвать от неё взгляд и предложить пива папе Флоры. Тётя Карен неодобрительно защёлкала языком и сказала, что приготовила для всех целый кувшин «Пиммз». Я не знала, что это за напиток, но выглядел он аппетитно, точно тёмный лимонад, — сверху, как маленькие лодочки, плавали разные фрукты и листья мяты.
        В горле пересохло, и я с надеждой сглотнула, несмотря на то что рядом с кувшином стояло только четыре стакана. Кувшин был очень большой. Я наблюдала за тётей Карен — она осторожно разлила его гостям. Осталась ещё целая половина.
        - Тётя Карен, а можно и мне капельку «Пиммз»? — очень вежливо спросила я.
        Она тяжело вздохнула, словно я специально хотела всех рассмешить, удивлённо приподняла брови и посмотрела на маму Флоры.
        - Не валяй дурака, Джемма!
        Флора захихикала.
        - Не понимаю, что здесь смешного! — возмутилась я.
        - «Пиммз» — алкогольный напиток, и все об этом знают, — заявила она, толкнув Алису в бок.
        Алиса тоже засмеялась.
        - Сама знаю, просто мне разрешали пить вино.
        - Твоя мама тебе ни за что бы не позволила! — воскликнула тётя Карен.
        - А я ей и не рассказывала! Мы с дедушкой часто пропускаем по кружечке пивка, — похвалилась я.
        Нельзя сказать, что я её совсем обманула — однажды дедушка позволил мне сделать глоток из своей банки, чтобы я имела представление о вкусе. Надо заметить, мне ужасно не понравилось.
        Дядя Боб расхохотался:
        - С тобой не соскучишься, Джемма!
        - Что правда, то правда, — согласилась тётя Карен. — А вам, девочки, я приготовила целый кувшин лимонада. Берите его с собой в сад и оставьте нас в покое. Возьми поднос со стаканами, Флора. Знаю, ты не уронишь.
        Мы вышли в сад гуськом — первая Флора с подносом, за ней — Алиса, осторожно прижав к груди кувшин, а ко мне никакого доверия — поэтому и помощь не понадобилась.
        В глубине сада можно было разыграться на славу — вокруг росло столько кустов, что ничего не стоило спрятаться от любопытных глаз взрослых, которые сидели на зелёных пластмассовых креслах на лужайке перед домом.
        Ноги утопали в траве, а над головой, на ползучих стеблях, красовались чудесные белые цветы.
        - Можно поиграть в джунгли, Алиса, — весело предложила я.
        - В джунгли? — удивилась Флора.
        - Джемма специалист по выдумыванию игр, — сказала Алиса.
        В притворном изумлении Флора глупо захлопала глазами.
        - Сто лет не играла в детские игры, но ты, Джемма, сегодня гостья Алисы, поэтому мы должны уступить — делай что хочешь.
        - Я не гостья Алисы, а её лучшая подруга! — свирепо заявила я.
        - Давайте лучше выпьем лимонаду. По-моему, тебе жарко, Джем! — воскликнула Алиса.
        Кажется, у меня и правда начался жар. Наверное, я могла выпить целое лимонадное озеро, но всё равно продолжала бы кипеть. Специально приехала к Алисе… Сегодня наш день! Нам не нужна Флора! Почему обязательно надо всё испортить? Теперь и поиграть толком нельзя. Похоже, кроме болтовни, её больше ничего не интересует.
        Она рассказывала о египетском проекте и о том, как нашла материал в Интернете, а потом его распечатала. Алиса говорила, она умная. А я не согласилась — подумаешь, что здесь особенного? Попробовала поделиться своими знаниями о древних египтянах, но они и слушать не захотели.
        Флора распиналась о балете и о том, как её выбрали в солистки на финальный спектакль в конце четверти. Алиса восхищалась её талантом. Я сказала, что ничего глупее балета не придумаешь — современные танцы куда лучше. Завиляла бёдрами и попробовала отбить чечётку, но споткнулась. Алиса с Флорой захихикали.
        Флора хвасталась уроками верховой езды и своим пони по имени Мускатный Орешек. Алиса с завистью говорила, что никак не дождётся, когда ей тоже подарят лошадку. Я похвалилась, что мне купили белого пони, его зовут Бриллиант. Не успела Флора открыть рот, чтобы возразить, как я её перебила:
        - Не серого! Мой белый, как снег, скажи, Алиса!
        - Нет у неё никакого пони, да? — спросила Флора.
        - Ну… — ответила Алиса.
        Ей не пришлось врать, говоря «нет», в этом не было нужды.
        - А-а, поняла, пони понарошку! — воскликнула Флора, щёлкнув зубами и весело пускаясь галопом.
        Она никогда не видела, как я изображала езду на Бриллианте, но, должна признаться, передразнила меня точно.
        - Иго-го! — заржала Флора, пытаясь снова заставить Алису надо мной посмеяться.
        Алиса сорвала пучок травы и стала что-то плести, низко наклонив голову. Лицо у неё было закрыто волосами, поэтому я не поняла — смеётся она или нет, и следила за ловкой работой её маленьких пальчиков.
        - Что ты делаешь? — спросила Флора.
        Мне не надо было объяснять.
        - Украшение из травы, — ответила она.
        Не просто украшение — браслет в знак дружбы.
        Я затаила дыхание и ждала, что будет, когда она доплетёт. Закончив браслет, Алиса взглянула на меня и улыбнулась. Потом надела его мне на руку и крепко связала концы в узелок. Я схватила её за большой палец — она сжала мой.
        - Классно смотрится! Сплети и мне! — потребовала Флора.
        Алиса послушно выполнила её просьбу. Из длинных травинок браслет получился красивее, и плетение выглядело аккуратнее, но мне было всё равно — я первая получила браслет в знак дружбы.
        - Пойдём примерим твои настоящие украшения, Алиса, — сказала Флора. — Можно я надену твой серебряный колдовской браслет?
        Откуда она знает про Алисины драгоценности? Что за наглость! Надо же — вздумала нацепить мой любимый браслет с маленьким Ноевым ковчегом! Мне показалось, что все микроскопические жирафы, слоны и тигры вцепились в меня острыми, как бритва, зубами.
        Алиса смутилась, когда мы пришли к ней в комнату.
        Открыла шкатулку и не сводила глаз с маленькой балерины, кружившейся на крышке. Потом стала перебирать сокровища: потрогала крошечное золотое сердечко на цепочке, маленький браслетик, который носила, когда была малышкой, и нефритовый браслет для щиколотки, и серебряный медальон, и блестящую брошку-собачку Скотти. Она попробовала нацепить все кольца на один палец — русское золотое, и викторианский гранатовый перстень, и все дешёвые подделки из рождественской хлопушки, но не дотронулась до серебряного колдовского браслета. Флора наклонилась и схватила его.
        - Обожаю этот браслет, — сказала она, щёлкнув пальцами по каждому оберегу. — Особенно Ноев ковчег. Джемма, видишь, в нём спрятаны микроскопические животные?
        - Знаю, — отозвалась я. — Сама его люблю и всегда надеваю, когда мы наряжаемся.
        - Я первая попросила! — воскликнула Флора.
        Алиса посмотрела на меня беспомощным взглядом.
        - Ладно, — ответила я, пожав плечами, — надевай его, Флора.
        Лучше не вредничать — в конце концов, мне первой сплели браслет дружбы. Только это имело значение. Ещё поношу — впереди целая жизнь.
        Алиса с Флорой нацепили на себя все украшения.
        - Хочешь вместо вечернего платья надеть мою розовую ночную рубашку? — предложила Алиса.
        - Нет уж, спасибо! Ты ведь знаешь, я терпеть не могу розовый цвет!
        Вдруг меня осенило — посреди Алисиной розовой комнаты это звучит грубо и бестактно.
        - Не люблю розовую одежду, — исправила я оплошность. — Розовый прекрасно смотрится на мебели, шторах и стенах. Просто я равнодушна к розовым платьям.
        Подошла к подоконнику и взяла Мелиссу.
        - Она тоже не любит розовые рюшки, — сказала я, расстегнув её шелковое платье.
        - Поосторожнее обращайся с Бутоном Розы! Это антикварная кукла! — предостерегла Флора.
        - Сама знаю! Что за дурацкое имя? Её зовут Мелисса!
        - Да, только мне не нравится. Бутон Розы гораздо красивее и больше подходит к платью, которое я подарила.
        - А я подарила Алисе свою куклу Мелиссу! — воскликнула я, бросив на ковёр розовое платье с рюшками.
        Мелисса с облегчением вздохнула — куда как лучше остаться в родных белых панталонах и нижней юбке!
        - Ты не могла подарить ей антикварную куклу, — сказала Флора. — Алиса говорила, ты из бедной семьи.
        Щёки у подруги порозовели, как скользкий материал кукольного платья.
        - Нет, я этого не говорила, Флора! Джемма действительно подарила мне эту куклу. Правда, мне не совсем удобно её у себя держать. Хочешь — забери её сейчас, Джемма!
        Во мне боролись противоречивые чувства — я крепко прижимала Мелиссу к груди, точно обнимала любимую бабушку.
        - Ладно, пусть живёт у тебя! Только пообещай мне — она останется Мелиссой. Ей не нравится имя Бутон Розы!
        - Она кукла, Джемма, и не умеет думать, — возразила Флора.
        Где уж ей понять, что значит для меня Мелисса! Тёмные стеклянные глаза куклы гневно сверкнули. Я и сама возненавидела Флору.
        Потом тётя Карен позвала нас пить чай в саду. Постелила на стол зелёную скатерть в жёлтую клетку, принесла салфетки в той же цветовой гамме. Еда соответствовала зелено-жёлтому настроению — сандвичи с огурцами, золотистые куски пиццы, пирог с сыром и луком, зелёный салат, лимонное пирожное и творожный торт.
        Я в тревоге оглядела стол:
        - А где мой торт, тётя Карен?
        - Ах да, дорогуша, прости, я и забыла. По-моему, на столе и без того много еды. Может, оставим твой торт на потом?
        - Но я ведь скоро уеду с дедушкой! Пожалуйста, разрешите мне сейчас разрезать торт. Я быстро найду для него место! — сказала я, отодвигая тарелки.
        - Хорошо, хорошо, не суетись! Я сама всё сделаю, — остановила меня тётя Карен.
        Она пошла на кухню и вернулась с моим тортом на белой тарелке. Весь покрытый толстым слоем шоколада и маленькими розочками из крема, он очень аппетитно выглядел. Сверху красовалась глазуревая надпись: «Алиса и Джемма».
        - Ах, Джемма! — воскликнула Алиса. — Чудесный торт!
        - Боже мой, Джемма! Только не говори мне, что ты сама его испекла! — удивилась тётя Карен.
        - Выглядит восхитительно! — сказал дядя Боб и ободряюще мне улыбнулся. — Пожалуй, отрежу себе кусок побольше!
        - Ах, нет! Мы с Алисой должны его вместе разрезать! — сказала я, кидаясь к торту.
        Тётя Карен вздохнула.
        - Не забывай, что ты в гостях, Джемма! — сказала она и, неодобрительно приподняв брови, посмотрела на маму Флоры.
        - Можно нам самим разрезать торт? — спросила Алиса.
        - Да, девочки, конечно, — тогда наконец мы все спокойно попьём чаю.
        Она взяла кухонный нож и вручила его… Флоре.
        - При чём здесь Флора?! Торт для нас с Алисой!
        Наверное, это прозвучало крайне нахально и невоспитанно, но я не смогла сдержаться.
        Тётя Карен испепелила меня взглядом.
        - По-моему, ты слишком много на себя берёшь, Джемма! Флора, дорогая, давай, режь торт!
        - Нет, нет! Вы не поняли! Мы с Алисой должны загадать желание! — воскликнула я, проталкиваясь к своему бесценному сокровищу.
        Флора не выпускала нож из рук.
        - Чур, первая загадаю желание! — И она вонзила остриё в шоколадную глазурь.
        Я не смогла этого вынести. Протянула руку, схватила тарелку…
        - Джемма, Джемма! Не надо! — закричала Алиса.
        Куда там! Схватила торт… и заехала им прямо по розовой самодовольной физиономии Флоры.
        Глава шестнадцатая
        — Ну-ка, марш в машину! — велел дедушка. — Никогда не думаешь о последствиях! На этот раз ты влипла по самые уши!
        Я и сама это знала. Тётя Карен точно зарежет меня кухонным ножом, если опять вздумаю к ним приехать. Флора никогда не позволит пользоваться электронной почтой, и Алиса больше не будет считать меня лучшей подругой. Теперь она держит меня за злейшего врага. И правильно — нечего вести себя, как чокнутая!
        Сейчас подруга хлопотала вокруг Флоры — вытирала крем с бровей и светлых волос.
        - Алиса больше никогда не захочет со мной встретиться! — заплакала я.
        - По-моему, ты ошибаешься, — сказал, оглядываясь, дедушка.
        К нам бежала Алиса, держа в руках Мелиссу.
        Тётя Карен что-то свирепо кричала ей вдогонку, но Алиса не обращала внимания.
        - Вот, Джем, — задыхаясь сказала она, просовывая Мелиссу в окно, — держи! Так будет справедливо — ведь она твоя. Я никогда не называла её Бутоном Розы. Это Флора придумала.
        - Ал, прости, что обидела Флору. Просто я испекла торт для нас и хотела, чтобы мы загадали желание!
        - Знаю. Флора сама напросилась. Ах, Джем! Ты бы видела её лицо! — И Алиса неожиданно расхохоталась.
        Я тоже прыснула.
        К машине с возмущённым криком неслась тётя Карен.
        - Ого-го! Пожалуй, нам пора! — воскликнул дедушка.
        Я высунулась из окна и обняла Алису на прощание.
        - Мы по-прежнему лучшие подруги? — спросила я, когда машина тронулась.
        - Конечно! — кричала Алиса, когда тётя Карен тащила её в дом.
        Всё ещё хихикая, я откинулась на сиденье.
        - Ты очень плохо себя вела, и ничего тут нет смешного, — строго сказал дедушка.
        - Знаю, — ответила я, уткнувшись в мягкие светлые волосы Мелиссы.
        Перестала смеяться и всхлипнула.
        - Ну ладно, Джемма, не надо плакать! Я не хотел доводить тебя до слёз, — сказал дедушка, погладив меня по коленке.
        - Я из-за себя плачу. Ты добрый, специально организовал поездку, а я всё испортила. Вечно у меня всё не как у людей! Ничего не могу с собой поделать! Хоть мы с Алисой и лучшие подруги, больше нам не встретиться. Как мне жить дальше? Я знаю, теперь Флора стала её лучшей подругой.
        И я заплакала ещё горше.
        - Ты про девицу в шоколадной маске?
        Я фыркнула сквозь слёзы.
        - Хотя ничего смешного в этом нет, — сказал дедушка. — Если твоя мама узнает, она тебя повесит и четвертует, бедная Джемма!
        - Ты же ей не скажешь, правда, дедушка?
        - За кого ты меня принимаешь? Я не доносчик. А теперь послушай меня, родная. Может быть, Алиса поступает правильно. Ты её лучшая подруга, спору нет, но вы живёте далеко друг от друга, поэтому на безрыбье сойдёт и шоколадная Флора. Да и тебе есть за что благодарить Небеса — у тебя появился отличный приятель!
        Я с удивлением посмотрела на дедушку:
        - Кто?
        Дедушка покачал головой:
        - А ты сама как думаешь? Ну-ка, Джемма, с кем тебе весело и интересно?
        Я поняла, что дедушка хочет сказать, но мне было не до смеха.
        Мы рано вернулись в гостиницу, чтобы хорошенько выспаться перед дальней дорогой. Я промучилась всю ночь.
        Перед тем как мы поехали забирать миссис Чолмондли, дедушка провёл со мной воспитательную беседу. Какое смешное имя! Писать его нужно было Чол-монд-ли, а произносить — Чамли.
        - Веди себя как следует с миссис Ч, — попросил дедушка. — Стоит ей пожаловаться, и меня уволят с работы. Миссис Ч в плохом настроении — у неё болит колено, поэтому она ворчит, нервничает и будет без конца к тебе придираться. Ни в коем случае не пререкайся! Попробуй её понять. Ты же очень добрая девочка. Уверен, ты постараешься!
        Дедушка разволновался, и я обняла его.
        - Ты сам очень добрый, хоть и взрослый. Привёз меня сюда, а я всё испортила. Клянусь вести себя хорошо с миссис Ч (или как там её зовут?). Тебя не выгонят с работы, честное слово!
        По дороге домой всё время хотелось ругаться. Миссис Чамли оказалась редкой занудой.
        На следующее утро дедушка приехал за ней ровно в девять, как и договаривались, но вместо приветствия она принялась ворчать:
        - Наконец-то! Я уж заждалась! А вас всё нет! Ну, давайте принимайтесь за дело! У меня полно багажа. — Она помолчала, переводя дух, и вдруг заметила меня.
        - Кыш, кыш, девчонка! — воскликнула она, замахнувшись на меня костылём. — Только попробуй оцарапать мою блестящую машину!
        - Не волнуйтесь, мадам. Это моя внучка. Она поедет с нами.
        Миссис Чолмондли застучала по полу вторым костылём и чуть не упала — дедушке пришлось её подхватить. Она его свирепо оттолкнула.
        - Только через мой труп! Не собираюсь платить вам кучу денег за провоз членов семьи!
        Я испуганно посмотрела на дедушку. Как поступить? Наверное, нужно было спрятаться в багажнике, чтобы старая галоша меня не заметила.
        Однако дедушка при желании мог превратиться в мистера Сама Любезность:
        - Я специально привёз с собой Джемму, мадам. Я подумал, она может оказаться вам полезной. По дороге придётся несколько раз останавливаться. Внучка будет выполнять поручения и сопровождать вас в туалет. Джемма едет с нами, чтобы сделать ваше путешествие как можно комфортнее!
        Дедушка улыбнулся миссис Чолмондли. Её напудренные щёки слегка зашевелились, и плотно сжатые губы дрогнули, точно она собралась улыбнуться в ответ. Во всяком случае, она указала костылём на место рядом с собой.
        - Давай, девочка, возьми меня за руку и помоги сесть в машину. Только постарайся не задеть больное колено — оно страшно меня беспокоит!
        К концу путешествия я была готова оторвать ей ногу — миссис Чолмондли заняла почти всё заднее сиденье и беспрестанно стонала, ворчала и жаловалась. Не в силах пошевелиться, я прижалась к окну, но она всё равно меня толкала, чтобы поудобней устроить своё колено, хотя рядом хватило бы места и для ста слоновьих. Я всё стерпела!
        Не произнесла ни слова, когда она скинула чёрные ботинки и сунула мне в нос свои противные старушечьи ступни. Пришлось помочь ей обуться, когда мы остановились на бензозаправочной станции. Потом наступило время выполнить самую жуткую задачу — проводить миссис Чолмондли в туалет.
        - Ах, что за умница, помогает бабушке! — умилилась какая-то старушка.
        Мне хотелось засунуть голову миссис Ч в унитаз и спустить воду. Вместо этого я притворно улыбнулась.
        Мы продолжали путь, очень часто останавливаясь, потому что почки миссис Ч работали без устали.
        Несколько раз заходили в придорожные кафе, и старуха, жалуясь на плохое качество еды, проливала суп на свою массивную грудь. Потом заставляла меня сбегать за бумажными салфетками, чтобы его вытереть. Я молчала как рыба.
        - Ты что, язык проглотила? За всю дорогу не проронила ни словечка! Мне нравятся дети с характером.
        - Вы говорите не про нашу Джемму. Она скромная и послушная, — сказал дедушка и закашлялся.
        Мне показалось, что он хохочет.
        Когда наконец мы доставили старую галошу к дому её дочери, она порылась в своей сумке и вынула кошелёк.
        - Вот, детка, тебе за труды, — сказала старуха, протягивая двадцать пенсов.
        На эти деньги можно только сходить в туалет!
        - Ничего, родная! Она мне совсем не дала чаевых. Эта поездка — урок нам обоим. В дороге я кое-что понял: мне больше нравится, когда ты плохо себя ведёшь. С тобой настоящей гораздо веселее.
        Дедушка не рассказал маме о моих приключениях, но она и без того поняла, что визит в Шотландию не совсем удался. Родители, Кэллум и Джек вели себя тактично и не задавали глупых вопросов. Даже Бешеный Лай не гавкал, а лишь сочувственно вился вокруг меня, демонстрируя образцовую собачью преданность.
        Когда в понедельник я пришла в школу, Печенюга не стал церемониться и сразу подбежал ко мне.
        - Ну как ты, Джемма? Понравился Алисе торт? Было вкусно?
        - Не знаю, — ответила я. — Мне хотелось попробовать, но пришлось бы слизывать его с лица Флоры, а уж это — увольте!
        Печенюга удивлённо на меня посмотрел:
        - Что ещё за Флора? Торт пекли для Алисы!
        - Ага, правильно. Только противная Флора нагло себя вела и решила его разрезать, будто её просили. Вот и пришлось нахлобучить торт ей на голову.
        Печенюга открыл рот от изумления:
        - Ну ты даёшь, Джемма!
        - У меня и в мыслях этого не было! Вечно делаю глупости! Мы с Алисой не смогли загадать желание и теперь вряд ли останемся лучшими подругами.
        - А почему нет? Мы с Тимом большие друзья, а видимся только на каникулах.
        - Мама Алисы не разрешит ей поехать со мной на каникулы даже за миллион долларов.
        - Наверное, мама Флоры тоже будет против. С тобой опасно связываться!
        - Печенюга… ты ведь меня не боишься, правда?
        - Ой, смотри! Я весь дрожу! Кто загнал меня в туалет да ещё собирался побить?
        - Я не хотела. Просто очень сердилась.
        - Ты немного чокнутая, но это не страшно. У каждого свои недостатки.
        - Ты же умеешь хорошо себя вести?! Почему у тебя всегда получается быть хорошим, Печенюга?
        - Ну, я особенный, — ухмыльнулся он.
        - Ладно, не хочу, чтобы ты зазнался, поэтому буду молчать. Пойдём репетировать наш проект про Толстяка Лэрри! Будешь его играть, как договаривались, а я читать вслух рецепты.
        - У меня идея поинтересней. Пусть будет два Лэрри! Приходи ко мне после школы! Приводи с собой дедушку! Бабушка его приглашает. Подожди — увидишь, какой сюрприз приготовила для тебя моя мама!
        Глава семнадцатая
        Специально для меня мама Печенюги сшила блестящий изумрудно-зелёный костюм! Я прижала его к груди и закружилась в весёлом танце, завязав пустые рукава вокруг шеи.
        - Ах, миссис Маквити! Какая прелесть! Вы его для меня сшили? До чего же вы добрая!
        - Ну, Билли сказал, что очень хочет, чтобы и у тебя был костюм Толстяка Лэрри, а у меня нашёлся подходящий материал. Я его очень много купила, потому что Билли всё время растёт, а одежда за ним не поспевает. Мне было не трудно сшить костюм твоего размера. Я подложила в него подушку, чтобы у тебя получился толстый живот. Ты кроха по сравнению с нами, Маквити.
        Я крепко её обняла. Дедушка выразил свою благодарность и восхищение. Миссис Маквити приготовила для нас с Печенюгой замечательный клубничный напиток с мороженым. Сначала мы съели длинными ложками мороженое, а потом через соломинки выпили восхитительную жидкость.
        Бабушка Печенюги угостила дедушку чаем с фирменным домашним печеньем для миллионеров. Дедушка причмокивал губами от удовольствия, точно целовался с кем-то, и говорил, что ни один миллионер не пробовал ничего подобного. Бабушка Печенюги хихикала, как девушка.
        Нас с Печенюгой тоже угостили. Мы быстро проглотили печенье, облизали испачканные шоколадом губы, схватили костюмы и отправились в сад на репетицию.
        День за днём мы без устали работали над проектом — постоянно смотрели дедушкины видео, учились двигаться и улыбаться, как Лэрри, и запоминали его хохмы. Потом принялись за поваренные книги, которые нашли у Печенюги, и, роняя слюнки, выбирали рецепты.
        Я придумала принести в класс походную печку, чтобы можно было напечь блинчиков, но, когда заикнулась об этом миссис Уотсон, она лишь удивлённо закатила глаза.
        - Конечно, можно проверить, как работают школьные огнетушители, но не думаю, что мои нервы это выдержат, Джемма.
        - Не волнуйтесь, миссис Уотсон, ведь не я буду печь, а Печенюга.
        - И от него жди неприятностей! Если вы вдвоём окажетесь у походной печки, она обязательно вспыхнет.
        - Вы всё знаете наперёд, миссис Уотсон.
        - Ты совершенно права, юная леди, — ответила учительница, склонив голову набок. — Интересно, что вы задумали?
        - Мы собираемся приготовить нечто волшебное! — воскликнула я и рассмеялась. — Обещаю ничего не делать на школьной территории. Будем как ребята из программы «Бедняга Петр».
        Бэрри Бэкстер блестяще представил проект о ведущих этой передачи — Петре, Джоне и Вэле — и рассказал о далёких временах, когда её смотрели мои мама с папой. Бэрри серьёзно подошёл к делу, но не забыл про юмор, особенно когда речь зашла о малыше-слонёнке.
        Я весело хихикала вместе со всеми, но вдруг разволновалась. Похоже, первое место присудят Бэрри! Остальные вряд ли получат приз. Какой молодец Печенюга, что не поддался на мои уговоры рассказать о Майкле Оуэне. Очень многие выбрали футболистов — я бы сильно расстроилась! Человек шесть — Гарри Поттера. Мы даже устали смотреть одно и то же. Многие представили известные женские и мужские поп-группы, Джастина Тимберлейка и Дженнифер Лопес — ничего оригинального.
        Я упросила миссис Уотсон разрешить нам показать наш проект сразу после большой перемены, чтобы у нас было время на подготовку. Мы настолько увлеклись приготовлениями, что даже забыли перекусить — с нами это произошло впервые.
        - Ничего, ещё успеем подкрепиться, — сказал Печенюга, доставая из рюкзака всякую вкуснятину. — Смотри не ешь сейчас ириски, Джемма, — вдруг на всех не хватит.
        - Ну только одну, — подразнила я его и вдруг посмотрела на настенные часы. — Скорей! Вот-вот прозвенит звонок! Давай переодеваться!
        Мы натянули блестящие изумрудно-зелёные костюмы прямо поверх школьной формы. Я зачесала волосы за уши, и оба нарисовали фломастером усы, как у Толстяка Лэрри. Потом улыбнулись, как он, и задвигали бровями.
        - Классно смотримся! — воскликнул Печенюга.
        - Не классно, а просто супер!
        Все прямо попадали под парты, когда в классе появились два Толстяка Лэрри в изумрудно-зелёных костюмах. Даже миссис Уотсон смеялась до слёз.
        - Какие вы молодцы! — восхитилась она. — Ну и Джемма! А Печенюга!
        Мы с Печенюгой покачали головами:
        - Не Джемма и не Печенюга, а Толстяки Лэрри.
        Я кивнула головой Печенюге. Он кивнул в ответ.
        - Эй, друзья! — произнесли мы, как Толстяк Лэрри. — Наступило время немножко подкрепиться!
        Печенюга погладил свой объёмистый живот, а я — свою подушку.
        Мы зашаркали подошвами — топ-топ, шлёп-шлёп, — потом подпрыгнули на месте.
        Я выполняла движения левой ногой, а Печенюга — правой, поэтому мы были словно зеркальными отражениями друг друга.
        - Эй, друзья! Что вы приуныли? Надо вам приготовить что-нибудь повкуснее! — хором пропели мы.
        Печенюга вытащил кастрюлю и деревянную ложку. Миссис Уотсон разволновалась.
        - Джемма, ты сказала, что не умеешь готовить, — прошипела она.
        - Не волнуйтесь, дамочка! — смело успокоила я её в стиле Толстяка Лэрри. — Это понарошку!
        Все вытянули шеи и замерли в ожидании ответа миссис Уотсон.
        - Ладно, Толстяк Лэрри, на этот раз мы вам поверим.
        Все захохотали.
        Я прочитала рецепт, как приготовить самые вкусные и тягучие ириски, а Печенюга в это время делал вид, что помешивает сладкую массу в кастрюле. Потом он вытащил будильник малышки Полли и притворился, будто устанавливает время, а я высыпала из банки уже готовые ириски. Мы пронесли их по классу, и все с удовольствием их попробовали, даже миссис Уотсон.
        - Молодцы! — сказала она сквозь слипшиеся зубы.
        - Это ещё закуска! — предупредила я.
        - Погодите — скоро увидите наше главное блюдо, — объявил Печенюга.
        - Оно самое вкусное! — подхватила я, когда Печенюга отправился на импровизированную кухню. — Фирменный шоколадно-бисквитный торт Толстяка Лэрри!
        Я прочитала рецепт в стиле Лэрри, в нужных местах причмокивая губами — ням-ням.
        Печенюга помешивал воображаемые ингредиенты, а потом положил торт в шкафчик, на котором мы повесили листок с надписью «ХОЛОДИЛЬНИК». Все одобрительно закричали и зааплодировали, когда Печенюга достал настоящий шоколадный торт и разрезал его на тридцать равных кусочков. Для меня он сохранил кусочек с лишней вишенкой. Ещё одним сюрпризом стало объявление миссис Уотсон о том, что мы победили в конкурсе. Бэрри занял второе место. В утешение Печенюга пообещал ему испечь торт «Бедняга Пётр».
        - А ты не можешь и мне испечь торт? — спросила я.
        - Постараюсь! — пообещал Печенюга. — Потерпи недельку-другую!
        Я знала, на что он намекает, — он говорил о моём дне рождения.
        К сожалению, в этом году мне не хотелось праздновать. Любая сосиска или сандвич с яйцом, не говоря о чудесных пирожных, будут до слёз напоминать мне об Алисе. Невыносимо было думать ещё об одном праздничном торте, но Печенюга настолько увлёкся идеей, что мне не хотелось его расстраивать.
        Я сказала маме с папой (не вдаваясь в детали!), что не хочу никого приглашать.
        - Может, устроим праздничный ужин вместо чая? — предложил папа. — Выберешь своё любимое блюдо…
        - Только не спагетти по-болонски. И вообще, я не смогу одна приготовить кучу еды после полного рабочего дня!
        - Мама, я тебе давным-давно сказала, что не хочу, чтобы ко мне приходили ребята из нашего класса. Ну, может, пусть придёт Печенюга. И больше никто. Пусть будут только свои.
        - Кэллум захочет пригласить Айешу, и дедушка, конечно, придёт. И нам пора пригласить семью Печенюги — маму, папу и маленькую сестрёнку.
        - И его бабушку Джун! Без неё никак нельзя! — подал голос дедушка.
        - Больше десяти человек! И куда мы всех посадим? Чем будем угощать? Ах, боже мой, да ещё миссис Маквити замечательная кулинарка! — воскликнула мама.
        - С бабушкой ей не сравниться, — сказал дедушка, причмокнув губами при одном воспоминании.
        - Закажем пиццу, — предложил папа. — Соберёмся в саду. Предложим мужчинам пива, а женщинам — вина. Пусть дети пьют кока-колу. Ничего нет проще! На десерт съедим торт, который испечёт мальчик, а потом все споём для нашей Джеммы «С днем рожденья тебя!». Это тебе понравится, родная? Ты что притихла?
        В горле застрял ком, точно я проглотила камень. Они все старались для меня, хотели, чтобы день рождения мне запомнился. Только, к сожалению, ничего не получится. Мысли были далеко.
        Мне бы хотелось отметить его, как всегда, с Алисой.
        Папа вопросительно посмотрел на меня. Все на меня уставились. Нужно было подумать и о них.
        Я изо всех сил постаралась совладать с комом.
        - Пицца в саду — замечательная идея! Ням-ням!
        Голос прозвучал странно, и я с трудом удержалась, чтобы не разреветься.
        - У меня будет замечательный день рождения! — сказала я и побежала наверх в туалет, где можно было порыдать вволю.
        Глава восемнадцатая
        Вдень рождения я встала очень рано. Помахала рукой Мелиссе, которая величественно сидела на подоконнике в белой нижней юбке. Она помахала фарфоровой рукой в ответ. Я сбросила одеяло с дельфинами и, раскинув в стороны руки и ноги, разлеглась на кровати, как на пляже.
        - Поздравляю тебя с днём рождения! — сказала я себе. — И тебя тоже, Алиса!
        Оттопырила мизинец и большой палец, будто зажала в руке телефонную трубку, и тихо пропела:
        - С днём рождения нас! С днём рождения нас! С днём рожденья, дорогие Ал и Джем! С днём рождения нас!
        За дверью послышалось сопение, и в комнату вошёл Бешеный Лай, чтобы первым меня лизнуть и поздравить. Я его погладила и нащупала свёрток, привязанный к ошейнику. В нём оказался пакетик с шоколадным драже и записка:
        С днём рождения! Гав-гав! Твой Бешеный Лай.
        У него был почерк, как у Джека.
        Я крепко обняла пса и поделилась с ним драже…
        - Что здесь происходит? — спросила мама, зайдя в халате ко мне в комнату. — По-моему, вам обоим шоколад противопоказан. Смотрите, чтоб мама не узнала, а то вам не поздоровится!
        Я захихикала, а Бешеный Лай облизнулся.
        - С днём рождения, милая Джемма! — поцеловав меня, сказала мама.
        Она вручила мне сверток в розовой гофрированной бумаге, перевязанный ленточкой в горошек. Я его потрясла, чтобы определить, что внутри.
        - Осторожно! — сказала мама. Сквозь розовую бумагу я смогла прочитать слово «набор». Кажется, мама всерьёз приняла моё желание больше походить на девочку. Я попробовала нацепить вежливую улыбку и содрала бумагу. Потом улыбнулась по-настоящему — от уха до уха. В коробочке оказалась не персиковая пудра и бальзам для губ, а настоящий сценический грим. Целая палитра разных красок — ярко-оранжевых, красных, ядовито-зелёных, тёмно-синих… Я с восторгом уставилась на них и представила себя пиратом, человеком-пауком, Дракулой, Королём Львом… Передо мной возникла целая вереница сценических образов. Нашёлся даже тюбик чёрной краски, чтобы нарисовать усы для Толстяка Лэрри.
        - Ах, мама, какая прелесть! — воскликнула я и бросилась к зеркалу, чтобы сразу начать гримироваться.
        - Послушай! Ты ещё даже не умывалась!
        - Умываться надо после, правда?
        Я спустилась вниз к праздничному завтраку в образе вампира — с бледным-пребледным лицом, фиолетовыми глазами и струйками крови, стекающими с подбородка. Школьная форма слегка подпортила общее впечатление, поэтому я закрыла её простынёй, точно погребальным саваном. Все с криком от меня отпрянули, как я и планировала. Мама испекла праздничные оладьи (отклонив моё предложение о помощи). Я полила свой оладушек клубничным вареньем и притворилась, что это кровь.
        Огляделась по сторонам в надежде найти и другие подарки, хотя нужно было умываться и через десять минут бежать в школу. Кэллум увидел, что я вращаю глазами, и расхохотался:
        - Ладно, ладно, мой подарок в коридоре.
        Велосипед!
        - Ах, Кэллум! Ты замечательный! Новый велосипед!
        - Ага! Конечно! Только велосипед не совсем новый. Он принадлежал Айеше. Мы его ободрали и заново покрасили. Тебе нравится?
        - Не то слово! — сказала я, попробовав на нём прокатиться.
        - Джемма! Слезь сейчас же с велосипеда! Испортишь ковёр и стены! — закричала мама.
        - Спокойно, мама! Я знаю, что делаю! — воскликнула я, выпустив руль из рук.
        Вдруг меня испугал почтальон, когда просунул в почтовый ящик кучу писем и открыток. Новый велосипед с грохотом повалился на пол. Мне не удалось совладать с рулём.
        - Не обдери краску! — вскрикнула мама,
        - Ах, Джем, не ломай велосипед, пока ты на нём не накаталась! — закричал Кэллум.
        На этот раз мне повезло — велосипед остался цел и краска не пострадала.
        Просмотрела письма — счета, опять счета, открытки от старых тётушек и двоюродных сестёр… Не было лишь той открытки, которую ждала.
        Ещё раз просмотрела всю почту… А вдруг пропустила? Хотя почерк Алисы разглядела бы даже с противоположного конца комнаты. Я отправила ей открытку, которую смастерила сама, — коллаж с нашими фотографиями, начиная с той, где мы сидим на высоких креслицах перед первым праздничным тортом. Алиса осторожно слизывала сахарную глазурь, а я, вся перепачканная — даже в волосах был крем, — громко плакала и просила ещё кусочек.
        Вырезала уйму воздушных шариков и тортов из маминых журналов и наклеила их в промежутках между фотографиями, украсив композицию серебряными звёздочками.
        Получилась слишком тяжёлая и липкая открытка, но я надеялась, что она понравится Алисе, как и большая пушистая подушка в форме сердца, мой подарок, которую нашла в одном из маминых каталогов. Она была очень розовой и пушистой. Казалось, подушка подойдёт к её новой комнате. Для девочки без денег это был дорогой подарок, но мама открыла мне счёт в банке и сказала, что я смогу выплачивать долг каждую неделю. Подушка-сердечко съела все мои карманные сбережения, чуть ли не до следующего дня рождения, но игра стоила свеч.
        Я попробовала не переживать по поводу того, что Алиса мне ничего не прислала, даже открытку, но не смогла сдержать слёз, когда смывала вампирский грим, хотя, может быть, в глаза мыло попало.
        - А куда ушёл вампир? — спросил Джек, когда я вышла из ванной.
        - При дневном свете он улетает, — всхлипнула я, вытирая глаза.
        - Жаль. Ему бы понравился мой подарок, — сказал брат, протягивая мне сверток в блестящей чёрной бумаге.
        Сорвав обёртку, я увидела чёрный клеёнчатый кошелёк с зубастыми летучими мышами.
        - Спасибо, Джек! Классный подарок! — воскликнула я.
        —Открой! — сказал Джек по дороге в ванную, куда он ровно на десять секунд забегал каждое утро.
        Открыть? Внутри оказалась банкнота в двадцать фунтов!
        - Джек! — забарабанила я в дверь.
        - Что?
        - Выходи! Я хочу тебя обнять!
        - Ой, боюсь! Лучше останусь взаперти!
        - Ах, Джек, отчего ты вдруг расщедрился? Раньше ты был более прижимистым!
        - Спасибо, мисс Тактичность и Дипломатичность! Я и сейчас не очень щедрый: кошелёк — бесплатное приложение к журналу «Фэнтези», а деньги ты сама заработала.
        - Сама?!
        - Ну да, за всю грязную работу, которую ты за меня делала в обмен на разрешение пользоваться электронной почтой. Мне стало стыдно. Пользуйся ею, когда захочешь, сестрёнка!
        В этом не было никакого смысла. Флора в шоколадной маске ни за что в жизни не согласится передать письмо Алисе.
        Мне было очень одиноко в школе. Пустое место Алисы наводило тоску, зато можно было повернуться и поболтать с Печенюгой. Он подарил мне замечательную картинку, на которой был нарисован мальчик в окружении сотни пирожных — с глазурью, кремом, творогом — все, что душе угодно! Парнишка блаженно улыбался, держа в каждой руке по надкусанному эклеру. На внешней стороне открытки было написано: «Я люблю пирожные», а внутри: «Но ты мне нравишься больше».
        - Ах, Печенюга! — покраснев, сказала я.
        - Что ты подарил Джемме, Печенюга?
        - Почему у нее пунцовые щёки?
        - Покажи и нам, Джем!
        - Спрячь побыстрее! — велел Печенюга, зардевшись, как свёкла.
        Я быстро сунула открытку в сумку, пока миссис Уотсон хлопала в ладоши, пытаясь всех успокоить. Какой-то идиот попробовал вырвать сумку, но я заехала ею по его глупой башке.
        - Джемма! — воскликнула миссис Уотсон. — Сейчас же успокойся, а то я не посмотрю, что сегодня у тебя день рождения! Да, кстати… — И она положила конверт на парту.
        Миссис Уотсон подарила мне открытку, на которой была нарисована старомодная учительница в мантии с большой палкой в руках, с надписью: «Веди себя как следует!» Внутри миссис Уотсон написала: «Желаю счастливого дня рождения!» — и нарисовала свой улыбающийся портрет.
        Был обычный школьный день, и пришлось сидеть на всех скучных уроках, но во время большой перемены мы с Печенюгой устроили соревнование, кто быстрее съест шоколадный батончик, и я выиграла. Поскольку зубы Печенюги жуют гораздо быстрее, я решила, что он специально уступил, чтобы доставить мне удовольствие.
        Когда прозвенел звонок, у школьных ворот меня ждал дедушка. Он меня обнял, высоко поднял и закружил. Потом, пыхтя, поставил на ноги и взял с тротуара свой подарок — поваренную книгу Толстяка Лэрри для начинающих.
        - Можно, я как-нибудь у тебя её займу? Хочу пригласить на ужин одну даму, которая прекрасно готовит, и мне понадобится рецепт пооригинальней.
        - Интересно, кто это может быть, дедушка? — хихикнув, спросила я.
        - Угадай!
        - А вдруг ты увидишь её сегодня у нас на праздничном ужине? Одну пожилую родственницу моего товарища Печенюги!
        - Вовсе не пожилую, а в полном расцвете сил! — возразил дедушка.
        На этот раз мы пошли не к дедушке, а к нам домой — помогать готовиться к праздничному ужину. Мама была ещё на работе, а Кэллум и Джек не вернулись из школы. Папа не спал и окликнул нас из сада. Он слегка подрезал траву на лужайке, вытащил все садовые стулья и покрыл стол, поросший мхом, вышитой белой скатертью. На дереве, под другой старой скатертью, он спрятал что-то громоздкое.
        - Боже, что это, папа? Гигантская кормушка для орлов?
        - Это мой сюрприз, Джемма! — ответил папа.
        Он поднялся на цыпочки и жестом тореадора перед боем сдёрнул скатерть…
        Домик на дереве!
        До чего же красивый! С аккуратной верёвочной лестницей, овальной дверью и настоящей крышей.
        - Ах, папа, какая прелесть! — только и смогла вымолвить я, тут же забравшись на дерево по верёвочной лестнице.
        На двери красовалась надпись: «Дом Джеммы».
        Внутри на деревянную доску папа положил большую мягкую подушку и рядом привесил полочку с моими любимыми книжками.
        Конечно, я не могла не помечтать про две подушки и изо всех сил постаралась забыть Алису.
        - Это самый лучший дом на дереве, а ты лучший в мире папа! — воскликнула я.
        Я хотела просидеть там целый день, но, как только мама прибежала с работы, она тут же заставила меня пойти в ванную.
        - Потом можешь принарядиться! Я постирала твоё жёлтое платьице! Оно чудесно смотрится!
        Выдержав длинную паузу, мама улыбнулась:
        - Видела бы ты своё лицо! Шучу! Надень новые джинсы и чистую майку, хорошо?
        Она заставила Кэллума с Джеком тоже вымыться и переодеться. Нельзя сказать, что они пришли в восторг.
        Казалось, Печенюга в своём блестящем изумрудно-зелёном костюме только что выскочил из горячей ванны, где его как следует оттёрли мочалкой. Миссис Маквити пришла в своём розовом наряде, а бабушка — в платье цвета гиацинтов. Маленькую сестрёнку Полли нарядили в комбинезончик Мышки Мини — красный в белый горошек. Их папа надел ярко-фиолетовую рубашку и малиновый галстук.
        Весёлое семейство заполнило собой гостиную и, после того как папа разлил напитки по бокалам, радостно высыпало в сад.
        Печенюга подарил мне маленького Толстяка Лэрри с короткими тёмными волосами — тряпичную куклу-перчатку в изумрудно-зелёном блестящем пиджаке без брюк (потому что не было ног). Печенюга заставил куклу прыгать, размахивать руками, трясти головой и говорить в своей обычной манере:
        - «Я тебе нравлюсь, Джемма? Я хороший подарок?» — спрашивал меня Толстяк Лэрри, щекоча подбородок и нежно прижимаясь к щеке короткими чёрными волосами.
        - Ты мне очень, очень нравишься, Толстяк Лэрри! Ты отличный подарок! Пожалуйста, поблагодари Печенюгу от моего имени!
        - «Ну конечно, меня сделала его мама, зато сам Печенюга нарисовал мне лицо и испёк для тебя торт!»
        - Скорей бы посмотреть! — воскликнула я.
        Интересно, если торт называется «Толстяк Лэрри», какого цвета будет глазурь — неужели зелёного? А вдруг мне не понравится?!
        - Мне лучше отойти подальше — вдруг ты захочешь запустить в меня тортом! Я тебя знаю, Джемма!
        Сначала мы съели пиццу. Папа съездил за ней в ресторан. Взрослые заказали скучную начинку. Полли вообще не угостили. Она с удовольствием ела хлебные палочки и барабанила ими по пузу.
        Перед тем как папа отправился за пиццей, мы с Печенюгой долго обсуждали начинку и наконец пришли к общему мнению: томатный соус, три вида сыра, сладкая кукуруза, помидоры, ананас, оливки, баварские сосиски и курица.
        - Вы уверены, что больше ничего не хотите? — спросил папа с сарказмом.
        - Ну, может быть, ещё салями и говядину с разноцветными перцами, — ответил Печенюга, не поняв юмора.
        Он в один присест уничтожил свою пиццу, сказав, что у него, как и у меня, ещё осталось много места для торта. Нам не хватило стульев, поэтому пришлось с поднятыми руками скукожиться на подушке в домике на дереве. Мы еле там устроились, и приятель пару раз рассеянно откусил от моей пиццы.
        Печенюга хотел сам принести торт и зажечь свечи, поэтому, с трудом вылезая из домика, в конце концов вывалился из него, как пробка из бутылки.
        Я с нетерпением ждала своего торта — под майкой бешено колотилось сердце — и надеялась, что он не будет шоколадным, как у Алисы. Не хотелось думать о несбывшемся желании. Печенюга аккуратно вынес в сад большую тарелку с коричневым, но не шоколадным, тортом с маленькой крышей. Может быть, папа намекнул ему про домик на дереве? Вокруг мерцали свечи.
        Я спрыгнула на землю, чтобы хорошенько всё рассмотреть. Торт представлял собой не домик на дереве, а старомодный колодец, который состоял из кирпичиков, окантованных белой глазурью. Понизу шли цветы, а вокруг танцевали марципановые лягушки, белочки и кролики. На крыше сияла бронзовая надпись: «С днём рождения, Джемма!»
        - Это колодец желаний. Загадай своё, когда задуешь свечи! Да ещё в каждом куске спрятано по желанию! — объяснил друг.
        - Ах, Печенюга!
        Я бросилась к нему, но он в страхе отпрянул.
        - Глупый, я ведь просто хочу тебя поблагодарить!
        - Сначала задуй свечи! Не хочу, чтобы воск капал на мой торт! Знаешь, сколько времени ушло на кирпичики?
        - Ты молодец, Печенюга! Мой лучший друг на все времена!
        Набрала побольше воздуху и, когда все свечи в последний раз вспыхнули, загадала желание: чтобы мы с Печенюгой оставались друзьями всю жизнь… Но и с Алисой тоже!
        Я понимала, что второе желание неосуществимо, потому что Алиса даже не прислала мне поздравительной открытки, но ничего не могла с собой поделать.
        - Что ты загадала? — спросил Печенюга, когда помогал мне резать торт.
        - Не скажу, а то не сбудется! — улыбаясь, ответила я.
        - Ну и я тебе не скажу! — в свою очередь улыбнулся Печенюга.
        Мы все с удовольствием ели восхитительный торт.
        Даже Полли лизнула немножко глазури. И всё загадывали и загадывали желания. Вдруг послышался стук в дверь.
        - Наверное, это мой высокий красавец-брюнет! — смеясь, воскликнула мама.
        - Нет, это девушка моей мечты — пухленькая блондинка, — сказал папа, притворившись рассерженным.
        Они оба покачали головами и нежно улыбнулись друг другу.
        Мама и папа Печенюги тоже улыбались. А бабушка Печенюги и мой дедушка не только улыбались — они держались за руки! Кэллум и Айеша ушли, тоже взявшись за руки. Джек скорчил физиономию, пожал лапу Бешеному Лаю и угостил его крошками от торта.
        Папа с маленькой посылкой в руках вышел в сад через стеклянную дверь.
        - Это мисс Майклз, наша соседка. Посылка пришла экспресс-почтой сегодня утром, и она получила её для нас. Это тебе, Джем.
        На бумаге была шотландская марка, хотя я не узнала почерк. Распечатала конверт… Внутри находилась поздравительная открытка и маленький серебряный свёрток. На открытке обнимались два медвежонка — жёлтый и розовый. Над ними — розовым и жёлтым — было написано: «С днём рождения!», а внутри: «Крепко-крепко обнимаю тебя, как мишки! Лучшая подруга».
        Алиса написала мне письмо:
        Обнимаю, обнимаю, обнимаю, Джем! Надеюсь, ты чудесно проводишь время. У меня тоже вечеринка, хотя без тебя все не так. Мама заставила меня пригласить Флору, но она мне больше не нравится. Ты все равно моя лучшая подруга, хотя мне не разрешают с тобой дружить. Папа сказал, что он поможет отправить мое письмо, потому что мне хотелось послать тебе что-нибудь особенное. Он помог заказать новый оберег.
        С любовью, любовью, любовью,
        Алиса.
        Дрожащими руками я открыла маленький свёрток. В нём был колдовской браслет Алисы. Прямо рядом с Ноевым ковчегом красовался новый серебряный оберег — сердечко. На нём было выгравировано четыре слова:
        ЛУЧШИЕ ПОДРУГИ НА ВСЕ ВРЕМЕНА.
        notes
        Примечания
        1
        Повесть Ж. Уилсон «Дневник Трейси Бикер», смешная, грустная и трогательная история девочки из детского дома, выпущена в нашей стране издательством «Росмэн».