Хонорик - таежный сыщик Владимир Михайлович Сотников
        Трудно раскрывать преступления, которые совершаются не на привычных городских улицах, а в сибирской тайге! Но Макар Веселов, его старшая сестра Соня и младший брат Ладошка быстро осваиваются в суровых таежных условиях. Чтобы найти старинную рукопись, которая считалась бесследно исчезнувшей, им приходится совершать опасный рейд по берегам Енисея, ориентироваться в тайге без компаса и карты, преследовать преступника по зарослям и бурелому. Хорошо, что ребятам помогает их верный друг - хонорик Нюк, который чувствует себя в глухих дебрях как дома. Вот только поймать преступника с поличным хонорик не может… Зато с этой нелегкой взрослой задачей замечательно справляются его хозяева - настоящие сыщики Макар, Соня и Ладошка Веселовы!
        Владимир Михайлович Сотников
        Хонорик - таежный сыщик
        Глава I
        Неправильный пассажир
        За окном электрички улетали к Москве перелески и поля. Поезд неотвратимо приближался к аэропорту Домодедово. Макар смотрел на сестру Соню, на брата Ладошку, на маму с папой и думал о том, как все-таки отличаются все люди друг от друга. Даже родственники. Взять хотя бы для примера их, Веселовых, - прожили вместе, казалось бы, целую вечность, а все равно такие разные. Вот и переживают предстоящие события совершенно по-разному.
        Мама вздыхает, шмыгает носом, как маленькая, и часто моргает. Не всхлипнула бы от волнения…
        Папа хмурится и смотрит в окно - старается сделать вид, что спокоен. Но Макар-то знает, как выглядит спокойный папа. Совсем не так, как сейчас. Сейчас по папиному лицу бегают такие тени, какие бывают на большом поле от быстрых облаков. Нервничает папа, ясное дело.
        Соня выглядит спокойнее. Волнуется, но уже не так, как родители. Наверное, больше всего она переживает за них - не зря же так часто бросает на маму с папой быстрые взгляды.
        А вот на Ладошкином лице незаметно никакого волнения. Только хитрость и азарт, будто его пригласили поиграть в какую-то страшно увлекательную игру. Он даже на месте не может спокойно сидеть - вертится, крутится, иногда подмигивает папе, но тот лишь вздыхает и еще больше хмурится. А Ладошка весело хихикает при этом.
        «Родители волнуются оттого, что взрослые, - размышляет Макар. - И все воспринимают слишком серьезно. Соне - тринадцать лет. И страха у нее меньше. А Ладошке - всего восемь. Бояться он вовсе не умеет».
        Про себя Макар думает, что он - посерединке между Соней и Ладошкой. Тем более что ему одиннадцать лет - примерно среднее арифметическое между младшим братом и старшей сетрой. Тринадцать плюс восемь, разделить на два - десять с половиной. Почти одиннадцать. Вот Макар и волнуется, и одновременно радуется предстоящему приключению. И то ли со стыдом, то ли с гордостью осознает, что это он является источником такого сложного настроения, которое воцарилось в их семье перед полетом. Потому что это он, Макар, предложил план действий. И родители, поколебавшись, согласились.
        Веселовы готовились совершить… преступление. Так, во всяком случае, сказала мама, выслушав предложение Макара:
        - Нет-нет-нет! Ты понимаешь, что это самое настоящее преступление? Нельзя нарушать правила перевозки пассажиров на воздушном транспорте!
        - А ты знаешь, какая температура в грузовом отсеке самолета? - привел окончательный довод Макар. - Наверное, минусовая. Может быть, наш Нюк и не замерзнет до конца - шубка у него теплая. Но такие перепады температуры, особенно летом, ему ни к чему. Заболеть может.
        Мама вздохнула. Конечно, она не хотела совершать преступление. Но возможная болезнь Нюка пугала ее еще больше. Хонорик Нюк был маминым любимцем. Впрочем, как и всех остальных членов семьи Веселовых. Этот забавный пушистый зверек, смесь хорька и норки, был очень похож на кошку. Но кошки у Веселовых никогда не было, а вот хонорик, казалось, был всегда, хотя ему и исполнилось всего два года. Но ведь дело не в возрасте, а в любви. Когда кого-то любишь, то всегда кажется, что знаешь это существо всю жизнь.
        Дело в том, что Веселовы отправлялись на все лето в экспедицию на берега сибирской реки Енисей. Мама и папа были учеными-этнографами, они изучали быт и обычаи разных народностей, и эта поездка была их командировкой. Родители решились взять с собой и детей, и Нюка. Не оставлять же их в Москве! Что и говорить, дети были в восторге от такого родительского решения, и даже Нюк, чувствуя их радость, носился по квартире, совершая прыжки выше обычного в два раза.
        Но вот как перевезти Нюка в самолете? Конечно, мама запаслась всеми необходимыми справками от ветеринара, но кто-то ей сказал, что домашних зверьков в самолетах перевозят по специальным правилам. В клетках, которые помещают в багажный отсек. И так получилось в спешке сборов, что окончательно узнать правила перевозки мама не успела. Поэтому перед самым выездом из дома, посовещавшись в последний раз, решили действовать по двум возможным планам.
        Один план был законный, а другой - не очень. Нюков домик упаковали в пакет - это на тот случай, если в аэропорту хонорика заберут в багаж, как в детском стихотворении про даму, которая сдавала в багаж диван, чемодан, саквояж, картину, корзину, картонку и маленькую собачонку. Вместо маленькой собачонки, к сожалению, мог оказаться Нюк.
        Во втором же плане главным преступником был папа. Он был больше всех по размеру, да еще и надел по этому случаю самую просторную свою одежду, вот ему и поручалось пронести на себе хонорика в самолет.
        - А если тебя обыщут? - спросил Ладошка.
        - С чего меня станут обыскивать? - удивился папа. - Если не сработает рамка металлоискателя, то меня и обыскивать нечего. А она не сработает - Нюк же не металлический.
        Перед выходом из дома папу обыскали раз десять. Он покорно выворачивал все карманы, чтобы в них случайно не оказался какой-нибудь металлический предмет - монетка, ключик, скрепка. Мало ли какая ерунда может оказаться у взрослых в карманах! Макар, например, не понимал, почему папа года два носил в кармане куртки желудь, который он нашел под старым дубом во время одной из прогулок. Мама иногда, перед чисткой куртки, вынимала желудь, но не решалась его выбросить, а клала в прихожей на полочку. Желудь лежал на полочке несколько дней и опять оказывался у папы в кармане. Так происходило до тех пор, пока Ладошка не нашел применение желудю - он взял да и посадил его в цветочный горшок. После Нового года дуб уже был ростом в половину герани, а весной его высадили в землю на даче. К этому времени на нем уже было целых три листочка.
        Вот на такой непредсказуемый случай и обыскивали папу перед выходом из дома. Конечно же, искали не желудь, а что-нибудь металлическое. Ладошка даже отрезал металлические наконечники на шнурках папиных ботинок, и папа, ворча, вставлял в ботиночные дырочки распушенные концы шнурков.
        - Хорошо хоть пуговицы не отрезали! - приговаривал он при этом.
        Но несмотря на строжайший домашний контроль, всю дорогу папа все-таки волновался. Дело ведь было не только в рамке металлоискателя. Хонорик не кукла и не чучело - вдруг чихнуть захочет или просто вертеться начнет.
        Когда уже входили в здание аэровокзала, Ладошка спросил папу:
        - А ты сильно щекотки боишься? Не расхохочешься?
        - Скорее расплачусь, - вздохнул папа. - Вы только не провоцируйте Нюка своими голосами на игривое настроение.
        - Ты иди естественнее, - поучительно сказал Макар. - А то идешь как мачта - только ноги переставляешь. Подумают, что ты слитками золота обвешан.
        - Тренировка нужна, - ответил папа. - Что я вам, космонавт? В скафандре я ведь не ходил.
        - Пошли тренироваться! - обрадовался Ладошка. - Вон туда, к буфету. Заодно посмотрим, что там продается.
        С каждой минутой у папы получалось ходить все лучше. Он уже даже руками помахивал как совершенно уверенный в себе человек. Правда, иногда он все-таки подергивался, как будто хотел почесаться, и приговаривал:
        - Все-таки связать надо было паршивца. Щекотный, царапучий! Не думал я, что на мою долю выпадут такие испытания!
        - Ничего, папа, вырабатывай силу воли, - посоветовал Ладошка. - Вот я, например, хочу сразу большой стакан колы выпить, но напрягаю силу воли - и соглашаюсь на маленький.
        Мама правильно поняла Ладошкин намек. Через минуту Ладошка уже пил колу, Макар и Соня - сок, а родители - кофе.
        Столик, за который уселись Веселовы, стоял в самом лучшем месте - у стеклянной стены, за которой открывался вид на летное поле. Ладошка сразу же принялся выбирать себе самолет.
        - Нам бы во-он такой, с моторами! - мечтательно пропел он, провожая взглядом взлетающий лайнер.
        - А то мы на планере собираемся лететь! - засмеялась Соня. - Не волнуйся, у нашего тоже моторы будут. Может быть, даже вот этот наш. - Она показала на огромный аэробус, стоящий совсем рядом. - Видишь, два мотора под крыльями - большие, блестящие.
        - Да вижу я, - отмахнулся Ладошка. - Думаешь, я меньше тебя в технике понимаю? Это не моторы, а реактивные двигатели. А моторы - это когда с пропеллерами. Различать надо!
        - Мотор и двигатель - это одно и то же, - наставительно заметила Соня.
        Но в области техники Ладошка считал себя умнее сестры.
        - Мотор - это мотор, а двигатель - это двигатель, - упрямо сказал он. - Мотор более древний, а двигатель - современный. Мотор придумали давно, а двигатель недавно!
        Соня вздохнула и махнула рукой, показывая этим жестом бесполезность спора.
        - Можно присоединиться к вашей приятной компании? - раздался вдруг скрипучий голосок.
        Не дожидаясь разрешения, на свободный стул рядом с папой уже усаживалась старушка. Она поставила перед собой на стол чашку кофе и блюдечко с пирожным.
        - Надо было нам тоже такое взять, - шепнул Макару Ладошка. - Смотри, какое!
        Пирожное действительно выглядело аппетитно: на его снежно-сливочной поверхности алела большая клубничина. Но Макара обеспокоил не столько вид пирожного, сколько запах. Сейчас новые, неожиданные запахи совсем ни к чему их компании! Дело в том, что клубника и всякие ягоды были любимым лакомством Нюка…
        Макар стал потихоньку отодвигать своей чашкой старушкино блюдечко с пирожным. Но та, недовольно нахмурившись, восстановила справедливость, придвинув пирожное поближе к себе - ну, соответственно, и к папе тоже.
        Макар с ужасом заметил, что куртка у папы на груди заходила волнами. Старушка этого, к счастью, не заметила: она как раз отхлебывала кофе и смотрела в чашку. Макар сразу обратил внимание, что старушка очень серьезно относилась к процессу поглощения пищи: хлебает кофе - внимательно смотрит в чашку, ковыряет ложечкой пирожное - вглядывается в него, будто прицеливается, как снайпер.
        «Такое пахучее пирожное я мог бы съесть и вслепую», - подумал Макар.
        И сразу же понял, что такой способностью обладает не только он. Нюк явно превосходил его в этом. Поэтому он так и забеспокоился под курткой. Папа, конечно, тоже не мог усидеть на месте. Он быстро отхлебнул кофе и отвернулся в противоположную от старушки сторону к маме, чтобы что-то шепнуть ей на ушко. Наверное, что ему нестерпимо захотелось пройтись по вестибюлю. Потренироваться лишний раз.
        И в этот момент мордочка Нюка высунулась между пуговицами папиной куртки. Высунулась и уставилась глазами-бусинками на старушку, словно спрашивала: «А вы кто будете?»
        Старушка застыла с ложечкой во рту. Ложечка там пришлась кстати - иначе старушка вполне могла бы издать какой-нибудь неподходящий для кафе крик. А Нюк тем временем быстренько воспользовался ситуацией, тем более что и ребята, широко раскрыв глаза от удивления, на секунду растерялись и замерли. Хонорик потянулся своим гибким телом, как резиновый, быстро приблизил мордочку к пирожному и аккуратненько схватил зубками клубничку. И сразу же юркнул опять под куртку.
        Все произошло так быстро, что никто ничего не успел сделать. Не считая Ладошки, который все-таки не удержался и прыснул. Но не колой - ее он умудрился не разбрызгать.
        Старушка уже вынула ложечку изо рта, но дар речи, а точнее, дар крика к ней так и не вернулся. Наоборот, она просто онемела, уставившись в спину удаляющегося папы. Теперь уже Макар воспользовался возникшей ситуацией и быстро подскочил, загремел отодвигаемым стулом, подгоняя всех:
        - Быстренько-быстренько, нам пора, нас уж зовут, нечего рассиживаться, опоздаем, а опаздывать нельзя, у нас совсем мало времени, ну, давайте-давайте!
        Соня с Ладошкой послушались мгновенно, а мама хоть ничего не поняла, но на всякий случай тоже поспешила к сумкам и чемоданам, которые стояли у ближайшей колонны.
        - Разве мы опаздываем? - спросила она на ходу, взглядывая на часы. - Объявили наш рейс?
        - Объявили! - пришлось обмануть Макару. - А может, мне и показалось. Но на всякий случай лучше переместиться поближе к стойкам, да?
        Мама удивленно пожала плечами. А Макар не останавливался. Он схватил чемодан и сумку и устремился в глубь вестибюля - подальше от буфета. Всем остальным вместе с папой, который тоже присоединился к своему семейству, ничего не оставалось, как последовать за ним.
        А старушка - Макар успел оглянуться на бегу - так и осталась сидеть за столиком, глядя на свое обезглавленное пирожное. Конечно, ее было жалко, и правила хорошего тона требовали от Веселовых совсем других действий, а не поспешного бегства. Наверное, надо было извиниться и купить старушке новое пирожное. Но для этого пришлось бы по крайней мере объяснить родителям, что произошло за столиком, как только они отвлеклись на свое секундное перешептывание. Папа, скорей всего, посмеялся бы, а вот мама… Она не любила острых ощущений. Любое приключение, если можно так сказать, выбивало ее из колеи. Она начинала нервничать, волноваться, и сейчас бы уж точно отменила план незаконного проникновения Нюка в самолет. Макар даже представлял, что могла сказать мама. Например:
        - Нет-нет-нет! И не уговаривайте меня. Если Нюк позволил себе такое безобразие, то где гарантия, что он не подведет нас во время прохождения контроля?
        Такой гарантии ей, конечно, никто дать не мог. А Макару так не хотелось действовать обычно, по всем правилам! Не часто доводится придумать хитроумный план, да еще вовлечь в его исполнение родителей. Начинать путешествие надо с чего-нибудь интересненького, это как примета - как путешествие начнется, так и продолжится.
        У стоек для сдачи багажа Веселовы остановились. Ладошка с Соней не удержались и расхохотались.
        - Не понимаю вашего веселья, - недоуменно сказала мама. - И что за странные скоростные перемещения? Ведь мы совсем не опаздываем.
        Макар на мгновение приложил палец к губам, чтобы брат с сестрой хранили молчание, и сказал:
        - Лучше поспешить, чем… всех насмешить. То есть опоздать. Как говорила одна старушка, лучше мы подождем самолет, чем он нас ждать не станет.
        - Какая еще старушка? - спросила мама.
        Тут уж Соня с Ладошкой просто покатились со смеху.
        - Какое игривое у нас настроение, - проворчал папа. - А мне вот не до смеха. Ворочается Нюк, да еще и причмокивает. Ужас какой-то!
        - Дай я поглажу его, - сказал Ладошка. - Он и успокоится.
        - И правда, - улыбнулся папа. - Только не делай этого у стойки. Странное зрелище - маленький сын гладит папу по животику.
        Макар боялся, что старушка их выследит. Но напрасно. Наверное, ей было не до этого, да и людей вокруг было слишком много. Веселовы просто затерялись в толпе. К тому же их рейс наконец-то объявили на самом деле.
        - Ну вот, - сказал папа. - Сдаем багаж, а потом… Потом я первый пойду. То есть мы. Тьфу ты, уже привык себя считать двойным существом!
        «Двойное существо» прошло контроль беспрепятственно. Похоже, что папа, пройдя рамку металлоискателя, даже удивился этому. И радостно замахал руками, призывая к себе оставшихся членов своей семьи. А вот на маму рамка сердито зарычала. Наверное, хитрый прибор уловил излишнее мамино волнение. И контролеры подозрительно посмотрели на маму, заставив ее еще больше понервничать, и сумочку ее тщательно пересмотрели, перебирая все мелкие предметы. Макару даже жалко стало маму. Волнуется, как девчонка, а ведь все страшное позади. Папа стоит перед выходом на летное поле и спокойненько поглаживает свой живот, как человек, любящий покушать и только что отобедавший.
        - Вот что я понял, - шепнул Макар Соне с Ладошкой. - Что не надо бояться приключений! И чем раньше они начинаются, тем лучше. Примета хорошая.
        - Подожди ты со своими приметами, - наставительно сказала Соня. - Еще весь полет впереди.
        Макар прикусил язык. Действительно, рано радоваться. Как поведет себя Нюк в полете?
        - А можно, я расскажу маме с папой про пирожное? - спросил Ладошка.
        - Папе - можно, - великодушно разрешил Макар. - Только шепотом, чтобы мама не услышала. А ей расскажешь потом, после приземления.
        Ладошка этому даже обрадовался. Такую смешную ситуацию, которая возникла за столиком, лучше пересказать не один раз. И даже не два. Еще много раз они посмеются над своим первым приключением!
        Глава II
        У всех свои странности
        Папа заметно гордился своим подвигом. У него был такой вид, как будто он только что побывал на Луне. С Нюком, конечно. Он поглаживал свой «живот» и раздавал всем советы, что было ему вообще-то несвойственно. Обычно в семье советы, то есть указания, давала мама. Но тут родители словно поменялись ролями.
        - Ладошка, не отходи далеко, - несколько раз повторил папа, как будто в маленькой комнате-накопителе, где Веселовы ожидали посадки, можно было отойти куда-нибудь дальше чем на пять метров.
        Тем более никуда нельзя было отойти в самолете. Но и там, как только Веселовы расположились в своих креслах, папа повторил эту фразу.
        - Что вы все перешептываетесь? - Это замечание уже относилось к Соне с Макаром. - В такой небольшой компании, как наша, это неприлично!
        А маме досталось самое смешное указание:
        - Не надо волноваться за Нюка! Он рядом со мной успокоился.
        Мама расхохоталась.
        - Это не он рядом с тобой успокоился, а ты рядом с ним. Нюк действует как успокоительное, разве ты не знаешь?
        Тут у папы из-под куртки донеслось чихание. Не очень-то этот звук был похож на то, что чихнул человек, поэтому сидевшие впереди люди опасливо прислушались. Папе пришлось притвориться, что это он сам чихнул. Актерского таланта у папы не было, и его притворное чихание получилось таким смешным, что странно было: как это не рассмеялся весь самолет? Зато Соня, Макар и Ладошка, конечно, рассмеялись.
        - Охотно уступлю кому-нибудь это успокоительное лекарство, - проворчал папа. - Кто следующий?
        - Я! - первым выкрикнул Ладошка. - Я Нюка в туалет водить буду.
        - За руку, что ли? - ехидно спросил Макар. - Так всех пассажиров испугаешь, что они без парашюта выпрыгнут.
        Как ни странно, от таких мрачных перспектив Ладошка только засмеялся:
        - Ну выпрыгнут, если они такие боязливые!
        - Фу, какие глупости вы говорите, - заметила Соня. - Лучше в окно смотрите.
        - А чего туда смотреть? - пожал плечами Ладошка. - Вот взлетим, тогда посмотрим, какая Земля маленькая.
        - Мы что, по-твоему, в космос полетим? - спросил Макар.
        - Какие же все-таки вы маленькие! - улыбнулась мама. - И что у вас в головах? Одни глупости.
        - Кто это здесь маленький и у кого это глупости в головах? - вдруг услышали ребята. - Разве могли глупые люди отправиться в такую дальнюю поездку?
        Папа улыбнулся человеку, который подошел к ним и произнес эти слова.
        - Могли, Иван Васильевич, еще как могли! Вот это и есть мое семейство, о котором вы, наверное, наслышаны.
        - Конечно, наслышан, - добродушно ответил папин собеседник. - Весь институт знает, что Веселовы отправляются в командировку целой семейной экспедицией. Пять человек, шутка ли!
        - Пять с поло… - начал было Ладошка, но Макар ткнул его локтем в бок.
        Ладошка икнул и замолчал на полуслове. И не только от тычка Макара, но и оттого, что стоящий рядом с ними долговязый человек сразу привлекал внимание. Наверное, он к этому и стремился, потому что не может человек в такой одежде не понимать: все на него будут оглядываться. Все на нем было джинсовое - широкополая панама, рубашка, штаны, рюкзачок. Макар специально перегнулся и посмотрел на его ноги - кеды тоже были джинсовые.
        - А юные этнографы не боятся комаров, медведей, темной страшной тайги? - поинтересовался джинсовый Иван Васильевич.
        Вдобавок ко всему джинсовому виду он и говорил немного необычно: вместо «л» выговаривал «в», и поэтому казалось, что он произносит «мавенький», «гвупые вюди».
        Только Макар открыл рот, чтобы ответить на странный вопрос Ивана Васильевича, как его опередили.
        - Перечислением ужасов вы только заинтересуете маленьких Веселовых! - раздался женский голос. - Вы совсем не знаете детской психологии, Иван Васильевич. Чем больше их пугаешь, тем им интереснее.
        Макар одновременно и услышал эти слова, и почувствовал такой запах, как будто рядом с ним разлили целый флакон духов. Наверняка не он один уловил этот приторный аромат: Соня с интересом принюхалась, а папа едва заметно поморщился и погладил себя по животу. Конечно, он беспокоился за Нюка - новые запахи хонорику были ни к чему.
        - Похоже, что вас, Афина Палладиевна, комарами не испугаешь, - пробормотал Иван Васильевич. - Какие чудесные духи! Комары от такого запаха вымрут, как динозавры.
        Маленькая кругленькая тетенька, которая незаметно подошла ко всей компании с противоположного конца салона, приняла его слова за чистую монету и засияла от счастья.
        - Я рада, что вам понравилось! - воскликнула она. - И как хорошо, что мы летим одним самолетом. Такая дружная у нас будет компания!
        «Главное, разнообразная, - усмехнулся про себя Макар. - По сравнению с этой ароматной Афиной Палладиевной наш Нюк - самое обычное дело. Что имя у нее, что запах духов… Да и Иван Васильевич чего стоит! Имя как у Ивана Грозного, к тому же одежда… Неужели все этнографы такие? Вроде бы родители - самые обычные люди…»
        - Согласен, уважаемая Афина Палладиевна, - поддержал тетеньку долговязый. - Компания у нас замечательная. Посмотрите, сколько помощников! К тому же я уверен, что Веселовы хорошенько подготовились к экспедиции. Признайтесь, Петр Петрович, наверное, вы уже разгадали тайну Общей книги? Вид у вас, уж простите, очень довольный.
        Макар насторожился. Надо сказать, что слова «тайна», «разгадать» действовали на него, как на Нюка - новые, непривычные запахи. Правда, Макар при этом все-таки не расчихался, а посмотрел на папу укоризненно. Знать о какой-то тайне и ни словом о ней не проговориться!
        «Наверное, папа действительно слишком тщательно готовился к экспедиции, - подумал Макар. - А вот мы из-за него оказались совершенно не подготовленными. Что это еще за общая книга? Общие тетради существуют, а про книгу слышу впервые».
        Папа невесело вздохнул, словно показывая, что не так уж он и доволен:
        - Что вы, Иван Васильевич! Если бы мы все тайны могли раскрывать, сидя в Москве… Под лежачий камень вода не течет. Вот займемся своими основными исследованиями - может, и тайна Общей книги откроется.
        Макара так и подмывало не откладывать свои расспросы, но он понимал, что это лучше сделать без лишних собеседников. Тем более что от запаха духов Афины Палладиевны у него уже выступили слезы. Он волновался даже не за себя, а за Нюка: вдруг у хонорика начнется аллергия? Еще полиняет во время перелета!
        Макар решил ускорить события.
        - Мне кажется, все места уже заняты, - как бы невзначай, задумчиво проговорил он. - А вот там, впереди, по-моему, пять человек с одинаковыми билетами…
        Афина Палладиевна ойкнула и покатилась по проходу, увлекая за собой пахучее облако.
        - Ладно, - сказал Иван Васильевич, - успеем еще наговориться. Жить ведь будем в маленьком поселочке. С одной стороны река, с другой - тайга. Деваться некуда!
        Он кивнул и тоже поспешил к своему месту.
        - Странные у вас коллеги, - улыбнулась Соня. - Хотя интересные. Экстравагантные, как…
        - Динозавры, - подсказал Макар. - Которые вымерли от запаха духов.
        - Ну-ну, - укорила мама, - говорить об отсутствующих людях неприлично.
        - А о ком же прилично говорить? - удивился Ладошка. - О присутствующих, что ли?
        Мама с папой переглянулись, подумали секунд пять и рассмеялись.
        - Как же о них можно не говорить? - словно самого себя, задумчиво спросил Макар. - У одного одежда в глаза бросается, у другой имя - и не захочешь, засмеешься. Да они, наверное, только того и хотят, чтобы про них говорили! Иначе зачем им все это надо?
        - Хм… - кашлянул папа.
        Наверное, он не знал, что делать: с одной стороны, действительно, обсуждать отсутствующих нельзя, с другой - оставить ситуацию без объяснения тоже невозможно.
        - Дурацкий этикет! - пробормотал он. - Не объяснять ведь при Иване Васильевиче его же собственные привычки, а при Афине Палладиевне - происхождение ее странного имени! Придется сплетничать. Понимаете, Иван Васильевич - незаурядный человек во всем. Любое свое действие он считает нужным делать ярким и понятным - как будто бы выпуклым. Кстати, его девиз: «Человек - это стиль». То есть, по его мнению, человек ни на кого не должен быть похож ни в одежде, ни в речи…
        «Конечно, когда говоришь «мавенький», тебя уж точно ни с кем не перепутают. С речью ему повезло, а одеться клоуном - большой стильности не надо», - подумал Макар и спросил:
        - А Афина - она тоже, что ли, выпуклая?
        Ладошка при этих словах прыснул.
        - Кругленькая, - подсказал он.
        - Вот видите, - сказала мама, - все-таки люди не зря придумали этикет. Получилось, что мы посмеялись над отсутствующими.
        - Не плакать же над ними, - опять справедливо заметил Ладошка.
        - Нет, не выпуклая, - еле сдерживая смех, ответил папа. - Просто родители дали ей такое имя, когда она еще не могла им возразить. Она рассказывала, что ее папу назвали в честь металла палладия, а сам он увлекался древнегреческой мифологией. Вообще, ее папа был ученым, а ученые, знаете ли…
        - Знаем, знаем! - чуть ли не на весь салон закричал Ладошка. - Ненормальные!
        - Вот закономерный итог твоей беседы. - Мама укоризненно посмотрела на папу. - Все объяснил?
        - Да мы просто с юмором беседуем, а ты серьезно все воспринимаешь, - сказал маме Макар.
        Он не хотел, чтобы родители отвлеклись на какой-нибудь спор. Ведь папе предстояло ответить на несколько очень важных вопросов…
        Но тут двигатели самолета наконец взревели, по радио объявили взлет, стюардесса, проходя мимо, пристегнула ремнем Ладошку, который, оказывается, успел незаметно отстегнуться, и погрозила ему пальцем, сказав: «Не дам конфетку».
        Разговор с папой пришлось отложить. Тем более что он все внимание обратил на свой живот, то есть на хонорика. Как Нюк переживет взлет? Но хонорик вел себя тихо. Наверное, почувствовал скорость, с которой самолет разгонялся по взлетной полосе.
        «Все мы со странностями, - глубокомысленно подумал Макар, вжимаясь спиной в спинку кресла. - Все удивляем друг друга. И Иван Васильевич, и Афина Палладиевна. И Нюк, от которого мы ждали беспокойного поведения, а он, наоборот, успокоился. И вся наша семейка, что и говорить, не самая обычная. Все живые существа, если разобраться, странные. Да и как иначе? Иначе жизнь была бы неинтересная».
        Но больше всех Макара удивили даже не новые знакомые, а собственные родители. Не рассказать перед поездкой о какой-то таинственной общей книге?! Это, конечно, надо исправить. Не скучать же в полете пять часов! Вообще-то так получается даже интересней - узнавать о таинственных вещах высоко над землей и над облаками. Тайны от этого станут… более головокружительными.
        Глава III
        Появление главной цели
        Папа и после того, как самолет набрал высоту, никому не доверил Нюка. Даже сходил с ним в туалет. Конечно, не за руку его повел, а понес за пазухой. Вернувшись, он с торжествующим видом произнес:
        - По-моему, Нюк готов к космическим полетам. Представляете, он понимает все с полуслова!
        - И какими это полусловами ты ему все объяснял в туалете? - улыбнулась мама.
        - Оставим эти подробности, - отмахнулся папа. - О них неприлично говорить. Одним словом, Нюк - молодец.
        - Он даже инопланетянов не испугается, да, Нюкочка? - радостно воскликнул Ладошка, поглаживая хонорика сквозь папину рубашку.
        - Инопланетян, - машинально поправила мама. - Во всяком случае, я довольна его поведением.
        - Поведение у нас у всех хорошее, - проворчал Макар. - Если не считать недостатков в воспитании. У взрослых, конечно.
        - Какие это наши недостатки ты имеешь в виду? - удивилась мама.
        - Скрытность, - заявил Макар. - Вы всегда от нас что-нибудь скрываете.
        Родители переглянулись. Макар понял: все, достаточно, подготовка к важному разговору состоялась! По своему жизненному опыту он знал: чем больше родители чувствуют себя виноватыми, тем легче у них что-нибудь выспросить. Словно по инерции, он продолжил:
        - Мало ли что нас ждет на берегах Енисея… А мы ничего не знаем! От незнания все беды, сами же говорили.
        - Макар, зачем ты нагнетаешь страсти? - укоризненно сказала мама. - Ну, не было у нас времени посвятить вас во все подробности нашей поездки. К тому же транспортировка Нюка нас отвлекла. А ты сразу - «скрытность»! Знаешь, как я переволновалась? Вот сейчас я буду отдыхать - подремлю немножко в заоблачной выси, а папа прочитает вам небольшую лекцию по этнографии. У него это хорошо получается.
        - Хм… - откашлялся папа. - Даже не знаю, как рассказывать. Можно коротко, можно длинно.
        - Длинно, длинно! - завопил Ладошка. - И интересно.
        - Нам-то с мамой это интересно, - сказал папа. - Ведь это наша работа. А будет ли вам интересно… Ну, ладно! Поселок Фомка, в котором мы будем жить, находится на берегу Енисея, вдали от городов и крупных деревень. Добраться до него можно только на лодке или на вертолете.
        - Ты специально говоришь таким скучным голосом? - улыбнулась Соня. - А ведь все равно получается интересно. Одной последней фразы достаточно, чтобы у Макара уши зашевелились.
        - Да ладно! - отмахнулся Макар. - Глухих мест на Земле полно. Главное, не где поселок расположен, а чем мы там заниматься будем.
        - Вы-то, надеюсь, найдете себе занятие, - ответил папа. - Конечно, в тайгу одних мы вас не пустим, купаться вам придется только на отмели, сверстников ваших там нет, телевизор не работает. Ноутбук, правда, у нас с собой есть, но к Интернету там подключиться нельзя…
        - Получается, что из всех развлечений у нас только Нюк и мама с папой, - подытожил Ладошка. - Наверное, будет скучно.
        Макар улыбнулся. Он знал, что все эти запреты на самом деле таят в себе свободу и простор для действий. В тайгу одним нельзя, но если недалеко, то, наверное, можно. Купаться только на отмели - но ведь еще надо определить, что такое отмель, по колено или с головой. Все относительно! А свобода относительнее всего.
        - Ну а вы-то что там делать будете? - спросил Макар. - С Афиной Палладиевной и Иваном Васильевичем беседовать? Для этого можно было и в Москве остаться.
        - Сейчас Фомка - поселок маленький и заброшенный, - начал объяснять папа. - Из всех домов пригодны для жилья не больше десятка, остальные заброшены, разрушены и поросли бурьяном. Безжалостное время сделало свое дело. А вот мы, этнографы, как раз и призваны воевать с этим временем. Мы должны узнать, как люди жили, чем они жили, что их интересовало, какими ценностями они руководствовались в жизни.
        Макар насторожился: слово «ценности» ему тоже было небезынтересно.
        - Наверное, там кладов уйма! - сказал Ладошка.
        - Вряд ли, - улыбнулся папа. - Ценность Фомки не в кладах. Дело в том, что в этот поселок двести лет подряд приезжали люди из самых разных уголков России. По разным причинам. Кого-то ссылали, кто-то просто хотел жить вдали от цивилизации. И так получилось, что в поселке оказалось представлено множество обычаев, верований, образов жизни разных народов. Представляете, это был такой своеобразный Ноев ковчег! Словно специально от множества народностей были взяты по нескольку человек и поселены вместе. Такую модель мироустройства и специально ни в какой лаборатории не создашь, а тут - в естественных условиях, да целых двести лет!
        - Неужели они не ссорились? - спросила Соня. - Они же, наверное, были совсем разные.
        - В том-то все и дело! - торжествующе воскликнул папа. - То, что происходит на земном шаре, порой вызывает отвращение. Как люди могут воевать друг с другом только потому, что они друг от друга отличаются? Цветом кожи, верованиями, обычаями предков… Вот в Фомке этого напрочь не было! И секрет такой дружелюбной общей жизни нам, этнографам, еще предстоит разгадать.
        - И все? - разочарованно спросил Макар. - Это единственное, что вам предстоит разгадать?
        Папа с искренним непониманием посмотрел на него.
        - А разве этого мало? Мне кажется, это самая важная проблема для человечества! Люди тысячи лет бьются над этой загадкой. Не было бы войн, конфликтов, не было бы взаимного истребления, если бы люди ее разгадали. По-моему, за это надо давать самую большую награду. Может быть, даже Нобелевскую премию!
        - Так нам ее дадут? - заинтересовался Ладошка.
        - Как только прилетим, - хмыкнул Макар. - Держи карман шире.
        - Но ведь сейчас там не живут представители всех народов, - заметила Соня. - Ты же сам сказал, что там живут только несколько старушек.
        - Во-первых, старушки многое помнят, - объяснил папа. - Во-вторых, у них сохранились предметы быта, по которым многое можно узнать. Этнография - довольно точная наука, она имеет свои законы. В-третьих, могли сохраниться какие-нибудь документальные свидетельства - письма, записи.
        - Неужели никто раньше этим не занимался? - снова спросила Соня.
        - Как же, занимались, - ответил папа. - Кстати, с фомкинскими исследованиями связана интереснейшая история. Прямо-таки детективная.
        Тут у Макара в самом деле зашевелились уши.
        «Наконец-то!» - пронеслось у него в голове.
        Лекция, конечно, дело интересное, но начинать папе надо было с детективной истории. А потом можно было бы послушать и про фомкинских обитателей, которые жили там и сто лет назад, и двести… Даже про неандертальцев!
        - Это ты про тайну общей книги говоришь? - нетерпеливо поинтересовался он. - С нее бы и начинал! А почему она общая?
        - А откуда ты знаешь про Общую книгу? - удивился папа.
        - Да ничего я про нее не знаю, - обиженно шмыгнул носом Макар. - Тяжело с вами, взрослыми! Не понимаете, что интересно, а что не очень. Я только и жду, когда ты про эту книгу расскажешь, а ты как специально спрашиваешь, откуда я про нее знаю. Это Иван Васильевич фразочку такую бросил - про тайну общей книги. А чья это она общая?
        - Это ее принадлежность или название? - уточнила вопрос Соня.
        - Эту книгу никто не видел, - вздохнул папа. - Но упоминается она именно под этим названием - Общая книга. Написал ее один из основоположников нашей науки, Иван Павлович Тетерев.
        - Ну и фамилия! - хихикнул Ладошка. - Смешная.
        - Эта фамилия достойна того, чтобы ее знали во всем мире, - заметил папа.
        - Но не знают? - осторожно спросила Соня.
        - Знают, но недостаточно, - опять вздохнул папа. - Потому что Общую книгу никто в глаза не видел. Но она существовала и, надеюсь, существует поныне. Не мог такой человек, как Иван Павлович Тетерев, не позаботиться о ее сохранности.
        - Что ж в ней такого особенного? Золотом она, что ли, украшена? - хмыкнул Макар.
        - Пора бы уже и поумнее быть, - одернула его Соня. - Как будто бы золото - самая большая ценность!
        - Бриллианты дороже, - с видом знатока подсказал Ладошка.
        - Ни золотом, ни бриллиантами она не украшена, - улыбнулся папа. - Я думаю, это самая обыкновенная рукопись. Писалась ведь она в самом начале двадцатого века. Какая бумага была у Тетерева в Фомке, трудно сказать. Да и не в этом дело. Вся ценность этой книги - в ее содержании. Иван Павлович прожил в Фомке двадцать лет. Представляете, блестящий ученый специально приехал из Петербурга в таежную глушь, чтобы посвятить свою жизнь изучению этнографического феномена! И в результате он, если говорить простыми словами, открыл законы общей жизни людей. Жизни без вражды, без войн. А это не менее великое открытие, чем закон всемирного тяготения.
        - Эту книгу надо найти, - твердо сказал Макар.
        Мама при этих словах приоткрыла глаза:
        - Ну вот! Папа так интересно рассказывал, даже я заслушалась. А Макар из всей истории о необыкновенном поселке Фомка сделал один-единственный вывод: надо искать. Как все у вас просто! А я уж размечталась… Думаю, вот увлекутся дети папиным рассказом, тоже захотят стать в будущем этнографами. А дети спят и видят себя обычными сыщиками!
        - Кто это спит? - возмутился Макар. Он обиделся за «обычных сыщиков». - Это у вас, взрослых, все просто! А сами все только усложняете. История о поселке, конечно, интересная… Но зачем же опять все исследования проводить, зачем время на них тратить, если этот Тетерев все уже исследовал? Лучше найти рукопись и напечатать эту книгу - так много штук, чтобы всем людям на Земле хватило - пусть читают, пусть знают, как жить надо. А вы хотите все опять с самого начала исследовать, изучать, со старушками беседовать. А чего с ними зря беседовать? Наговорят ерунды… Лучше их напрямую спросить: где книга?
        Макар разволновался. Неужели родители не понимают очевидных вещей? Вот папа - рассказал интересную историю, но не заметил, что внимание привлек именно к утерянной книге, а не к предстоящим исследованиям. Ох уж эти ученые! Им бы только самим разбираться во всяких проблемах, а то, что эти проблемы давно решены, их не волнует.
        - В любом деле, по-моему, надо выбирать главную цель, - уже спокойнее проворчал Макар. - А не топтаться на месте. Наша цель - книгу найти. И не надо будет вам со старушками возиться.
        Папа невесело вздохнул:
        - Наверное, я неправильно построил свой рассказ, потому произошел некий перекос смысла. В сторону этой книги. Ты, Макар, может быть, прав, и мне понятны и решительность, и нетерпение, и простота действий, к которой ты нас призываешь…
        - Проще не бывает, - сказала мама. - А от слова «искать» у меня мурашки по спине. Сразу представляются какие-то темные закоулки, тропинки, ямы…
        - Клады, сокровища, - хихикнув, подсказал Ладошка.
        У него были совсем другие ассоциации.
        - Все клады уже найдены, - заявила мама таким тоном, будто сообщила, который час.
        - Найдены найденные, - не унимался Ладошка. - А ненайденные еще не найдены. Ой, а я скороговорку придумал!
        И он с удовольствием стал повторять свою скороговорку.
        - Стоп! - остановил его Макар. - Мы все через минуту с ума сойдем от этого слова. Найдены, не найдены… Видите, как глупо что-то повторять? Хоть слова, хоть действия. Вот ваши этнографические исследования и будут таким же повторением.
        - Мак, думай, что говоришь, - укоризненно заметила Соня. - Маме с папой, наверное, обидно это слушать. Ты же просто называешь их работу глупым занятием!
        - Да чего уж там! - улыбнулся папа. - Макара можно понять. В детстве, то есть в молодости, - тут же поправился он, - я тоже был нетерпеливым. Все открытия хотел совершить в один день. Но все оказалось не так просто и стремительно. Я не против того, чтобы найти Общую книгу. Но кто вам сказал, что она лежит где-нибудь в укромном местечке и ждет нас? Совсем не лежит и совсем не ждет! Вот и получится - целое лето мы потратим зря и вернемся ни с чем. Нет, всегда надо упорно работать, а не надеяться на чудо.
        - Каждый по-разному понимает работу, - проворчал Макар. - Почему работа и чудо не могут совпасть? Вы, взрослые, совсем уже разуверились в чудесах.
        А про себя он подумал: «Вот и будем заниматься каждый своим делом. Вы старушек допрашивайте, а я, то есть мы, займемся самым главным».
        Конечно, их поездка с самого начала выглядела интересной - все-таки в тайгу, на Енисей, в заброшенный поселок! Но теперь, с появлением главной цели, экспедиция становилась совсем уж необычной.
        Глава IV
        Небесная и земная разведка
        Оказалось, что необычность поездки состоит не только в ее целях. Пять часов в самолете - это была просто разминка по сравнению с продолжением путешествия. Вскоре Веселовы забыли о том, что надо прятать Нюка. Да и не надо было его прятать. Уже в аэропорту Красноярска никто не обращал внимания на пушистого зверька, которого ребята поочередно несли на руках. Наверное, в Сибири никого нельзя было удивить пушистыми зверьками. А остальная дорога и вовсе отвлекла Макара от всяких мечтаний, мыслей и целей. Их заменили впечатления.
        В Красноярске переехали из аэропорта в речной порт, сели на теплоход и целые сутки плыли на нем по Енисею. А в большом поселке Бор еще сутки пришлось ждать вертолет. Родители уже с опаской поглядывали на детей: не переоценили ли их возможности? А Афина Палладиевна ахала и охала, восхищаясь выносливостью «маленьких путешественников».
        Разгадка этой выносливости была проста: когда перед глазами столько интересного, то разве можно устать? К тому же спутники Веселовых - Афина Палладиевна и Иван Васильевич - оказались неиссякаемыми источниками всякой интересной информации.
        К их странностям ребята вскоре привыкли.
        Афина Палладиевна и в аэропорту Красноярска, и на теплоходе, и во время ожидания вертолета в поселке Бор не забывала пользоваться своей дорожной косметичкой, в которой была целая уйма малюсеньких пузыречков с духами. Казалось, она просто экспериментировала с запахами. Соня даже высказала догадку:
        - Может, у нее непреодолимая зависимость? Существуют же самые разные нарушения в здоровье. Одни едят много, другие пьют, а вот она, я заметила, как только втянет носом новый запах - сразу радуется. Светлеет лицом, и настроение становится лучше.
        - Куда уж лучше! - отмахнулся Макар. - Афина Палладиевна всегда веселая. Пусть уж благоухает себе на здоровье, я привык. И даже тренирую свой нюх. А что, сыщику очень полезно научиться отличать самые тонкие оттенки запахов!
        - Ты что, собираешься чей-нибудь след брать? - хихикнул Ладошка, присутствовавший при этом разговоре. - Очень смешно будет, когда ты на четвереньках по какой-нибудь тропинке побежишь, принюхиваясь и ушками пошевеливая! Но у нас для этого Нюк есть.
        - Посмеешься, когда в тайге к тебе медведь станет приближаться, - припугнул брата Макар. - А если Нюка рядом не будет? Еще мне спасибо скажешь, что я таежного зверя учуял.
        Ладошка обиженно шмыгнул носом. Или, может быть, уже начал тренировать свой нюх?
        Иван Васильевич умудрился за время путешествия несколько раз переодеться. То он был джинсовым, то потом стал похож на ковбоя, то на рыбака. И всегда в его одежде можно было безошибочно определить общий стиль, как будто на новогоднем маскараде - название костюма. А в поселке Бор Иван Васильевич предстал перед ребятами похожим на инопланетянина. Его голова была полностью упрятана в прозрачную сферу из тонкой, как тюль, сетки.
        - Это накомарник, - объяснил он. - Решил проверить свою униформу. Да и привыкать пора - в тайге мы без накомарника и шагу ступить не сможем. Мошкары там - тучи.
        Ребята только улыбнулись, переглянувшись. Зачем привыкать к накомарнику, если пока нет никакой мошкары? Наверное, Ивану Васильевичу просто захотелось лишний раз поддаться своей привычке к переодеванию.
        Но эти безобидные странности своих спутников ребята перестали замечать после первых их рассказов. А рассказывали Афина Палладиевна и Иван Васильевич много, будто с неохотой уступая друг другу очередь. Сколько же всего они знали! И про тайгу, и про Енисей, и про всякие полезные ископаемые, и про животных, и про рыб, и про растительность… Оказывается, на берегу Енисея можно запросто найти самые необыкновенные камни - и агаты, и яшму, и гранаты, а может, даже и маленький золотой самородок! Волны реки вымывают их на песчаную отмель. Афина Палладиевна даже подарила Соне маленький сверкающий гранатик, который она нашла здесь два года назад. А недалеко - правда, это «недалеко» было чуть ли не в тысячу километров - сто лет назад упал крупнейший Тунгусский метеорит, тайна которого так до сих пор и не разгадана. То есть остатков или осколков его не нашли. Может, ребятам повезет, намекал Иван Васильевич, и они наткнутся как-нибудь во время прогулки на такого же космического гостя? Его узнать нетрудно - по оплавленным и обугленным краям. Черный такой камешек, который надо будет показать папе, и тот сразу
определит, простой это булыжник или осколок какого-нибудь астероида.
        А в тайге много ягод и грибов, и рябчики с глухарями летают прямо над головами. А в реке плещется много рыбы, и самая большая, осетр, которую еще называют царь-рыбой, больше человеческого роста… А сама река Енисей образовалась миллионы лет назад, когда произошел разлом земной коры, и поэтому ее правый берег такой высокий, покрытый скалистыми горами, а левый - равнинный.
        Ребята слушали эти рассказы, открыв рты. Макар даже удивлялся: а почему это собственные родители ни о чем таком не рассказывали? Вот несправедливость - мама с папой умеют только воспитывать и замечания делать, а все интересное узнаешь от посторонних людей. Хотя никакими посторонними Афина Палладиевна и Иван Васильевич ребятам не казались уже на второй день. Быстро сближаются люди во время интересного путешествия! Мама с папой даже радовались этому, не вмешиваясь в общение детей со своими коллегами. Наверное, они действительно оставили себе главную роль: кормить, воспитывать и делать замечания. Хотя какие могли быть замечания? Даже Ладошка ни на шаг не отходил от взрослых. Неизвестно, как нюх, а слух у него во время этих рассказов точно обострился!
        И Нюк постепенно перекочевал на руки к Афине Палладиевне. Иногда он чихал, вертел носом, но потом все-таки сворачивался уютным клубочком, доставляя Афине Палладиевне видимое удовольствие.
        А Макар, конечно же, не забывал о самом главном.
        - Как вы думаете, мы найдем Общую книгу? - вставил он в один из разговоров осторожный вопрос.
        Хоть и осторожный, но прямой.
        Иван Васильевич засмеялся:
        - Значит, папа и вам рассказал эту сказку?
        - Почему сказку? - удивился Макар.
        - Ну, может, и не сказку, а легенду, - поправил себя Иван Васильевич. - Очень уж красивая эта история, которой Петр Петрович Веселов прожужжал всем уши. Мол, существует некая книга, и в ней открыт закон жизни. А по-моему, все это выдумки. Не бывает в науке таких простых открытий.
        Макар нахмурился. Во-первых, ему не понравился тон, которым Иван Васильевич сказал про папу. «Прожужжал всем уши»! Не очень похож папа на такого человека, который всем надоедает. А во-вторых, и про Общую книгу Иван Васильевич высказался пренебрежительно. Какая же это сказка или легенда?
        На помощь пришла Афина Палладиевна:
        - Зря вы так, Иван Васильевич, - сказала она. - Насколько я поняла, речь идет об утерянной рукописи Ивана Павловича Тетерева. Разве можно назвать труд всей его жизни простым открытием, которого, как вы выразились, не бывает? Очень даже бывают такие открытия! И я очень понимаю и разделяю заинтересованность Макара.
        - Вот-вот, - подхватил Макар. - Все открытия только кажутся простыми! Даже смешными. Ньютону яблоко на голову упало, и он открыл закон всемирного тяготения. Архимед в ванну залез, расплескал воду и закричал: «Эврика!», - придумав свой закон о том, сколько воды вытесняется при погружении в нее тела… Просто и смешно. Ухохотаться можно! А никому и в голову не придет, сколько эти ученые передумали всяких мыслей до того, как сделать свои открытия. Вот и Тетерев этот. Он же книгу свою всю жизнь писал. Наблюдал за людьми, думал… И тоже открытие сделал!
        - О, да ты, я вижу, знаком с историей научных открытий! - улыбнулся Иван Васильевич. - Похвально. Принимаю ваши с Афиной Палладиевной замечания, принимаю. Но… как бы это выразиться поделикатней, чтобы не вызвать целую бурю негодования… Ведь открытия Ивана Павловича Тетерева как бы и нет, да? Потому что нет книги. А посему - нечего забивать голову надеждами на простые решения. Мы же не на поиски книги направляемся.
        «Почему же не на поиски?» - подумал Макар, но промолчал.
        Он знал, что самое бессмысленное на свете занятие - спорить со взрослыми. Взрослый человек, в крайнем случае, только вид сделает, что с тобой согласен. А Иван Васильевич даже вида не собирается делать. Ну и пусть остается при своем мнении.
        Этот маленький эпизод испортил Макару настроение ненадолго. С одной стороны, потому что случился он во время интересного путешествия, а с другой… Что и говорить, Макар был упрямым. Если какая-нибудь мысль поселялась в его голове, то становилась главной. Так уж он был устроен.
        Конец путешествия оказался самым интересным. Полет на вертолете над тайгой и над руслом Енисея, который сверху казался узенькой извивающейся лентой, просто заворожил ребят. Они не отрывались от иллюминаторов и даже не делились друг с другом впечатлениями. Да если бы и захотели поделиться, у них ничего бы не вышло - так оглушительно грохотал мотор вертолета. Шумная машина, что и говорить.
        Но вот вертолет накренился, сделал один разворот, другой… Наверное, он готовился к посадке. Макар поспешил осмотреть как можно внимательнее всю местность, на которой им предстоит обитать целое лето. Когда еще представится такая возможность! Наверное, даже с самого высокого дерева окинуть одним взглядом такое огромное пространство не удастся. А мало ли для чего это понадобится. Вдруг придется заблудиться… Неприятная возможность, но ее тоже надо учитывать.
        Поселок растянулся вдоль берега. Он состоял из одной длинной улицы, повторяющей плавный изгиб реки. Несколько маленьких, совсем игрушечных лодок лежали на песчаном пляже. Возле них Макар различил две человеческие фигурки, которые, запрокинув головы, следили за вертолетом. Наверное, на этот пляж он и должен был приземлиться - другой свободной и обширной площадки рядом с поселком не было.
        В противоположную от реки сторону простиралась бесконечная тайга. Вертолет, снижаясь, сделал еще один большой круг и отлетел довольно далеко от поселка. Макар сумел различить среди деревьев несколько едва заметных тропинок, которые явственно начинались от поселка и растворялись среди сплошной зелени тайги. И вдруг вдалеке среди этой зелени Макар увидел мелькнувшую крышу. Километрах в трех от поселка находился какой-то домик. Наверное, это была охотничья избушка. Макар знал из книг, что таежные охотники строят для отдыха такие избушки. Но почему так близко от поселка? Странно. Однако ведь не сейчас было размышлять о странностях здешнего быта. Вот поживет он здесь и все, конечно же, узнает.
        Но на всякий случай Макар все же сориентировался и рассчитал направление от поселка к этой избушке. Прямо перпендикулярно от реки. Если стать спиной к Енисею и поселку и идти в тайгу, то на расстоянии примерно трех километров можно найти избушку. Легко сверху ориентироваться! А вот каково там, внизу? Это еще предстоит испытать.
        Хорошо, что мама не догадывалась о мыслях, которые мгновенно проскакивали у него в голове! Не хватало еще, чтобы она умела читать такие мысли…
        Вот уже вертолет повис над берегом, стал медленно снижаться и коснулся наконец земли. Длительное путешествие можно было считать законченным.
        - Надо на счастье первым выпустить Нюка! - закричал Ладошка, как только винт вертолета перестал вертеться и наступила непривычная тишина.
        И он первым рванулся к открытой двери, в которую второй пилот выбросил трап-ступеньки. Ладошка сбежал по трапу, остановился на последней ступеньке и опустил хонорика на землю. Нюк понюхал песок, осмотрелся и чихнул. Все словно ждали такой реакции зверька и рассмеялись.
        - Надо и нам чихнуть! - воскликнула мама. - Хотя бы понарошку, чтобы выдохнуть из легких воздух дальней дороги. А здесь мы будем уже дышать совсем по-другому. Какой чудесный чистый воздух!
        Макар потянул носом. Надо сказать, что нюх его уже достаточно обострился. Даже не оглядываясь, он знал, что за ним по трапу сходит Афина Палладиевна.
        К вертолету бежали два человека - парень с девушкой.
        - Смотрите, кто нас встречает! - сказал папа. - Кооля!
        Макар удивился, что папа так растянуто произнес это имя. К тому же встречающих было двое.
        - А девушку как зовут? - спросил он.
        - Это их вместе так зовут, - пояснил папа. - Ко-оля. Неразлучная пара - Коля и Оля. Наши сотрудники. Мы давно уже привыкли их так называть. Вот увидите - они всегда вместе.
        - Тогда вы с мамой - пама! - хихикнул Ладошка. - А мы… Ламаксоня. Ведь мы тоже неразлучные.
        - Изобретатель кличек! - хмыкнул Макар. - Нюка забыл. И Ивана Васильевича с Афиной Палладиевной. Длинноватое получится имечко…
        Ладошка заулыбался, наверное, продолжая придумывать сокращенное имя для всей компании. Задача, конечно, была не из простых. Но что Ладошке? Ему бы только заниматься какими-нибудь глупостями.
        - Добро пожаловать! С прилетом! - в один голос выкрикнули Коля и Оля.
        То есть Кооля. Похоже, что и говорили они одновременно.
        Они были и похожими, как брат и сестра. Веснушчатые, голубоглазые, с короткими светлыми волосами. И одеты были одинаково: кроссовки, джинсы, легкие куртки-штормовки.
        «Да их и различить будет трудно», - подумал Макар.
        Все вместе стали разгружать вещи и относить подальше от вертолета, потому что сразу после высадки пассажиров он опять должен был взлететь. Мотор зарокотал, и винт поднял целую песчаную бурю. Макар отвернулся вместе со всеми от летящего песка. Он закрыл глаза ладонями, но все же оставил между пальцами маленькие щелочки. В сторону поселка, подталкивая людей, полетел самый настоящий песчаный смерч.
        - Ой, ой, улетаю! - вскрикнул рядом Ладошка, и Макару пришлось схватить его за руку.
        И тут он увидел, как из крайнего дома поселка вышли две старушки. Наверное, они испугались рева вертолетного мотора. Но не испуганный их вид привлек внимание Макара. Старушки несли… огромную старинную книгу! Книга была такой большой, что старушки тащили ее, как плиту. И очень торопились. Несколько секунд - и они исчезли за домом.
        Макар остолбенел. Он даже не замечал, что в открытый рот и в распахнутые от удивления глаза попадает летящий песок. До того ли было сейчас!
        «Неужели все так просто? - подумал он. - Неужели бывает такое везение? Не успел прилететь, и сразу же увидел, как старушки прячут книгу! Теперь найти ее не составит большого труда… Так даже неинтересно!»
        Наконец вертолет взлетел, и стоявшие на берегу люди проводили его прощальным взглядом. Макар понял, что никто, кроме него, не заметил старушек.
        - Что это с тобой? - спросила Соня, увидев, как он безостановочно моргает. - Пыль в глаза попала?
        - Какая там пыль, - пробормотал, отмахнувшись, Макар. - Я чувствую себя, как древний полководец, который сказал: «Пришел, увидел, победил!» Только почему-то я большой радости от этого не испытываю…
        Соня ничего не поняла из этого бормотания. А сам Макар? Разве он что-нибудь понимал? В его голове только и гудели слова: «Неужели все так просто?»
        Что и говорить, не любил он простых и быстрых результатов.
        Глава V
        Простота хуже воровства
        Обживать новое место всегда интересно.
        Тем более что родители наконец забыли о своей главной роли в семье. Они не воспитывали, не делали замечаний, не следили за каждым шагом своих детей, потому что заняты были устройством новой жизни. А Макару только этого и надо было. Он воспользовался свободой в полной мере. Конечно, поучаствовал в заселении пустого дома, который им указали Коля с Олей: помог перенести туда вещи, быстренько занял одну из комнат, не забыв убедиться при этом, чтобы окно в этой комнате открывалось. Мало ли для чего это пригодится! Не всегда ведь придется выскальзывать из дома обычным способом - через двери…
        А потом, когда мама с папой и Соней занялись распаковыванием сумок и чемоданов, а Ладошка принялся знакомить Нюка со всеми закоулками нового жилища, Макар благополучно вышмыгнул на улицу. Хоть и не в окно, а через дверь, но его исчезновения никто в суете не заметил.
        Было тихо, и после недавнего вертолетного грохота тишина казалась даже звенящей. Макар прислушался. Все-таки звенел, гудел воздух.
        - Что, решил прогуляться? - услышал он голос Ивана Васильевича. - Не советую далеко отходить. Мошкара заест - слышишь, как гудит в воздухе? Здесь, близко от берега, ее ветерок разгоняет, а к тайге без накомарника нельзя приближаться.
        - Вещи еще не разобрали, - сказал Макар. - А накомарники, наверное, где-то в сумках. Да я и не собираюсь в тайгу идти. Так, посмотрю на реку, осмотрюсь на новом месте.
        - Ну-ну, - кивнул Иван Васильевич. - Правильно. А я, признаться, не люблю эти самые новые места. Не умею устраиваться. Вон сколько в поселке пустых домов, вполне пригодных для жилья, местные только в половине из них и живут. А я не могу выбрать для себя подходящий. Когда большой выбор, то он труден…
        - А вы в считалочку сыграйте, - посоветовал Макар. - Выберите несколько домов, потом какое-нибудь число. И считайте эти дома по нескольку раз, пока до выбранной цифры не дойдете. Все просто!
        - Ладно, пойду считать, - улыбнулся Иван Васильевич. - Только родителям не говори, а то смеяться будут.
        «Смешной он, - подумал Макар, глядя вслед Ивану Васильевичу. - Смешной и добродушный, как ребенок».
        Жалко вот только было, что добродушный Иван Васильевич направлялся как раз к тому самому дому, возле которого Макар заметил старушек с книгой. А он-то надеялся, что его разведке никто не помешает! Пришлось подождать минуту, а потом шмыгнуть за первое крылечко и дальше пробираться уже за домами.
        Но так оказалось даже интереснее. Дело в том, что вокруг домов поселка не было привычных дворов и заборов. Избы стояли в ряд отдельно друг от друга, а за ними тянулись всякие хозяйственные строения - сараи и амбары. И между этими сараями, между деревьями и кустами угадывались в высокой траве многочисленные тропинки. В таких закоулках и зарослях спрятаться можно было на каждом шагу - не то что на открытом пространстве улицы. Заодно Макар осматривал старинные срубы, крепкие двери и маленькие окошки, вырезанные в бревнах. Наверное, и за домом старушек находится такой же амбар или сарай… Куда же еще они могли унести книгу? Не в траву же спрятали!
        Странная это оказалась разведка… Почему, например, так безлюден поселок? Ведь до сих пор Макар не увидел никаких других обитателей. И даже ни одной собаки не было видно. Правда, не хватало еще натолкнуться в этих зарослях на здешнюю собаку!
        Макар пробирался все дальше и дальше, пока наконец не услышал голоса. И первые же подслушанные слова открыли ему секрет безлюдности поселка…
        Разговаривал Иван Васильевич, наверное, с теми самыми старушками.
        - Не потревожим мы вас, не потревожим! - говорил он. - Не волнуйтесь. Мы, ученые, люди тихие. Наши друзья, Коля и Оля, приехали сюда пораньше, узнали, где нам можно поселиться. Так что мы вам совсем не помешаем. А где же ваши односельчане?
        - Ох, мил человек, говоришь ты приветливо, - раздался в ответ старушечий скрипучий голос, - а сами-то как нашумели своим самолетом! Добрые люди на лодках тихонько приплывают, а вы, как демоны, с неба сгромоздились. Перепугали нас до смерти. Чуем мы, не будет нам покоя. А сельчане-то наши все работают - кто на покос ушел, кто в тайгу по ягоды, кто рыбу рыбалить. Одни мы, старые, за сторожей остались.
        - Ну какие же мы демоны? - засмеялся Иван Васильевич. - Самые обыкновенные ученые.
        - Все нынче учеными стали, - проворчала одна старушка. - Ищут все, ищут… А чего ищете-то? Два года назад такие вот приезжали. Тоже учеными назывались. А сами норовили икон наших набрать да книг старинных… Так что знай, мил человек, не отдаем мы ничего и не продаем!
        - Ну что вы, бабушки! - успокоил Иван Васильевич. - Ничего нам не надо. Мы жизнь вашу будем изучать, записывать ваши воспоминания. Если вы, конечно, не откажете нам в этом.
        И Иван Васильевич перевел разговор на другие темы. Спрашивал про погоду, про мошкару, про Енисей. Тон его был благожелательный, вежливый, и старушкам, наверное, понравилось беседовать. Они охотно отвечали на вопросы и даже предложили Ивану Васильевичу попить молочка.
        Макар все понял. Значит, старушки приняли их за обыкновенных собирателей старинных вещей. Конечно, кому понравятся такие «охотники»! Поэтому они и спрятали то, что посчитали самым ценным.
        Он огляделся. Где же у старушек камера хранения? Хорошо бы с первого дня определить, какие места у местных считаются самыми надежными для тайников. Пока Иван Васильевич отвлекает старушек, самое время для таких поисков. Тем более что и в поселке пока тихо и безлюдно…
        Вот сарай, но его двери, скорее напоминающие ворота, - нараспашку. Вряд ли подходящее место для тайника. А вот дальше стоит амбар. Крепкие рубленые стены, прочная дверь. Макар принялся обследовать тропинку, ведущую к амбару. Она была узенькая, только для одного человека.
        И тут он заметил, что лопухи и крапива, растущие по краям тропинки, потревожены, завернуты на сторону. Скорее всего, по тропинке шел не один человек, а двое, и не уместились они рядом на узком пространстве. Значит, в этом амбаре старушки и спрятали книгу!
        Макар приблизился к двери и обнаружил, что она не заперта. Просто в то место, куда обычно вдевают висячий замок, просунута щепка. Рука Макара сама собой вытащила щепку, осторожно освободила щеколду, чтобы она не звякнула, и потянула на себя дверь. Она тихо скрипнула и отворилась.
        Вступив внутрь амбара, Макар закрыл дверь и огляделся, привыкая к темноте, потому что из маленького окошка проникало совсем мало света. В углах стояли наполенные чем-то мешки, на стенах висели веники и пучки высушенных трав. Взгляд Макара скользил по всем этим предметам, не задерживаясь. Зачем взгляду останавливаться, если впереди определенная цель?
        Книга лежала в углу на широкой скамье. И узенький луч света, падающий из окна, освещал именно ее. Макар даже вздрогнул от такого совпадения - освещенная книга как будто звала его к себе! Он сделал один шаг, другой… Ему показалось, что он видит какой-то фильм и себя в главной роли. Вот этот герой подходит к цели своих поисков, сдувает пыль веков, открывает тяжелый переплет старинной книги и видит…
        Ничего особенного он не увидел. И пыли никакой не было, потому что старушки незадолго до этого таскали книгу, как маленькие дети игрушечный автомобиль. Какая уж там пыль! И прочесть Макар ничего не смог. Старинный шрифт был таким витиеватым, что напоминал китайские иероглифы. И зачем древние писатели так мудрили? Неужели нельзя было писать проще - для потомков?
        Ясно было, что автором этой книги не мог быть Иван Павлович Тетерев. Все-таки сто лет назад писали уже по-другому. Да и писал Тетерев, скорее всего, на обычных листах бумаги или в обычной тетради, а не в такущей книге. И ведь догадывался же Макар, что вряд ли Общая книга выглядит таким образом! А все-таки пошел за старушками: слишком уж таинственно они выглядели со своей ношей.
        Макар перелистнул несколько страниц. Книга словно помогала ему думать, словно успокаивала его: ничего, мол, не проходит зря, вот ты и узнал, где местные жители могут прятать самые дорогие вещи. Макар даже повеселел и продолжил осмотр амбара в надежде найти еще что-нибудь интересное.
        Увидеть ему ничего не удалось, а вот услышать… Шорох за стеной заставил его вздрогнуть. А когда, закрывшись, звякнула дверная щеколда, волосы на голове Макара зашевелились от ужаса. За дверью он услышал шепот.
        - Попался! Кто б ты ни был, а попался!
        И быстрые шаги зашуршали по тропинке. То есть не по тропинке, а по крапиве и лопухам. И по голосу, и по шуму Макар понял: одна из старушек заперла его в амбаре.
        «Вот так влип!» - пронеслось у него в голове.
        Он представил, как, собравшись, люди откроют дверь амбара, как он выйдет на ступеньки и под общий хохот, щурясь от солнечного света, побредет по тропинке. Ситуация - хуже не придумаешь. Его даже мороз продрал, хотя в амбаре было не так уж холодно.
        «Вот и допрыгался я! - подумал Макар. - Кинулся на поиски по простому пути - и допрыгался. Говорят же, что простота хуже воровства. Вот и превратился я из сыщика в простого вора, который забрался в чужой амбар…»
        Он несколько раз толкнул плечом дверь. Она хоть и не поддавалась, но все же пошатывалась. Наверное, постаравшись, дверь можно было и выбить, если старушка закрыла ее на ту же щепку. Что ж, надо было спешить.
        Макар выбрал мешок поменьше, поднял его и уже собирался с разбегу садануть им в дверь, как вдруг услышал голоса.
        - А вдруг ты, Фоминишна, и правда домового заперла? Обидится, будет пакости творить! - произнес первый старушечий голос.
        Второй голос ответил:
        - Какое! Ты, Фоминишна, сдурела! Какие днем домовые? Это, наверно, лешего мошкара из тайги выгнала.
        Макар застыл от удивления. Во-первых, две Фоминишны - уже интересно. Во-вторых, разговаривают о глупостях. Но, в-третьих, как ни крути, стоят за дверью. А вдруг они сейчас ее откроют? Макар стал судорожно озираться - и вдруг его взгляд наткнулся на пустые мешки, сваленные в углу. Он выбрал один из них, с дырочкой, и натянул его на голову. Мешок оказался такой огромный, что закрыл его до щиколоток. А дырочка оказалась как раз на уровне глаз.
        «Таежный киллер, - подумал Макар. - Шапочка с прорезями для глаз отдыхает!»
        Его догадка подтвердилась. Две Фоминишны пошушукались, поспорили, выбрали из себя самую смелую - и вот уже щеколда звякнула, щепка выдернулась, и дверь приоткрылась на маленькую щелочку. Свет косым клинышком упал под ноги Макару. Он, как настоящий леший или домовой, испугавшийся солнечного света, переступил ногами, пряча кроссовки под мешок. Но отступать было некуда. Если Фоминишны такие любопытные, то обязательно обшарят весь амбар.
        И тут Макар потихоньку завыл и заклацал зубами. Почему он так сделал? Наверное, от страха еще и не такие догадки приходят в голову! Старушек надо было напугать, другого выхода не оставалось.
        Услышав эти звуки, Фоминишны ойкнули дуэтом, запричитали и скатились со ступенек амбара. Узкая тропинка, как ни странно, вместила их обеих. Старушки оказались спринтерами.
        Макар понимал, что оставаться в амбаре ему больше нельзя, но и спасительный мешок снимать рано: а вдруг любопытные Фоминишны все-таки обернутся? Поэтому он решил играть свою роль до конца. Приседая и подпрыгивая на полусогнутых ногах, хрюкая, чмокая, повизгивая, он двинулся за амбар, в густые заросли кустарника, лопухов, крапивы, то есть сплошной зеленой стены. А где еще может обитать леший?
        Хоть Макар и стремился как можно быстрее исчезнуть, но любопытство все же взяло верх над опаской. Перед самыми зарослями он оглянулся. Из-за сарая выглядывали две испуганные старушки. Мяукнув напоследок, Макар исчез в зарослях.
        Но тут ему в очередной раз пришлось убедиться в том, что невероятные ситуации, начинаясь неожиданно, продолжаются словно по заведенному волшебной пружинкой механизму еще некоторое время. Просто так его побег из амбара завершиться не мог.
        Прорвав зеленое препятствие из сплетенных веток, Макар оказался на маленьком пятачке, как будто специально вытоптанном среди зарослей. И… чуть не столкнулся со стоящим посреди этой микроскопической полянки человеком.
        Уставившись на незнакомца, Макар по инерции, а больше от испуга, хрюкнул, продолжая изображать лешего.
        - Не душно? - спокойно поинтересовался человек и двумя пальцами аккуратно потянул вверх мешок.
        Глава VI
        Экскурсия
        Вот тебе и безлюдный поселок!
        - Вы… кто? - спросил Макар.
        - Самый подходящий вопрос для такой встречи, - сказал незнакомец. - А ты кто? Надеюсь, не Карлсон? Когда-то я видел такой мультфильм, в котором главный герой пугал воришек, представляясь привидением. Правда, он вместо мешка набросил на себя простыню. Кстати, а летать ты не умеешь? Но, по-моему, Фоминишны и без того испугались.
        - А чего они… заперли меня? - проворчал Макар, будто это могло быть объяснением.
        Он машинально стаскивал с себя мешок и разглядывал человека, на которого наткнулся в таком странном месте. Если бы не обстоятельства этой встречи, то незнакомец ничем не привлек бы внимания - таких людей Макар во множестве видел за время двухдневного путешествия от Красноярска до Фомки. Болотные сапоги, джинсы, куртка-штормовка - обычная одежда, которую носили все люди на Енисее. Правда, борода этого человека бросалась в глаза своей необычностью - она была рыжей, в отличие от черных волос на голове. Эта борода не совпадала и с возрастом. На вид и по голосу человеку было лет тридцать, а из-за бороды он казался старше.
        Кроме бороды, привлекала внимание корзина, висевшая у незнакомца за плечом. Это была даже не корзина, а плетенный из бересты короб. Притом сплетен он был так искусно, что взгляд невольно задерживался на нем. Полоски бересты образовывали по всему коробу причудливый узор, а на боковой стенке ясно читались большие буквы - «СХ».
        - Заперли! - передразнил Макара рыжебородый. - Перед тем как быть запертым, кое-кто по своей воле в этот амбар забрался. С какой это целью, а?
        - С нормальной целью, - ответил Макар. - Любопытство завело.
        Его уже начала сердить необычность этой встречи. Попадаются тут всякие среди непролазных зарослей, да еще и допрос устраивают!
        - Любопытство всех заводит в укромные места, - добавил он. - Кого в амбар, кого в кусты.
        Незнакомец рассмеялся:
        - Молодец - не только любопытный, но и находчивый! Нет чтобы растеряться, испугаться - на меня в наступление пошел. Ладно, будем считать, что познакомились с ничейным счетом. Высказали друг другу взаимные претензии.
        Макар немножко повеселел. Действительно, что это он растерялся? Ведь не он один занимается странными делами… Вот что делает здесь этот незнакомец?
        Словно отвечая, тот начал объяснять:
        - А я тут иду, под ноги себе смотрю - и вдруг мешок! Живой…
        - А зачем вы под ноги смотрите? - насторожился Макар.
        «Для прогулок, - подумал он, - можно было выбрать место и попросторнее».
        - Я здесь куриные яйца ищу, - объяснил незнакомец.
        - Золотые? - ехидно спросил Макар.
        - Почему золотые? Обыкновенные, себе на пропитание, - спокойно ответил рыжебородый. - Я ем только то, что природа сама мне дает - отнимать ничего не хочу. Ни рыбы не ем, ни мяса.
        - У кого это вы рыбу не хотите отнимать? - удивленно спросил Макар.
        Определенно, встреча становилась все интереснее!
        - У природы, - терпеливо объяснил его собеседник. - Рыбы и животные ведь не собирались меня собой кормить.
        - А из яйца цыпленок получился бы, - ляпнул Макар.
        И понял, что зря. Незнакомец нахмурился.
        - Яйца, из которых цыплята получаются, в гнездах лежат, - сказал он. - А здесь они все равно протухнут. Куры их по своей глупости теряют, а я вот в короб собираю.
        Однако при этих словах он все равно вздохнул и задумался: наверное, о судьбах неродившихся цыплят. Макару стало его жалко, и, чтобы разрядить атмосферу, он сказал:
        - Позвольте представиться - Макар Веселов. Приятно познакомиться с человеком, у которого есть определенные принципы и идеи!
        Эти умные слова он слышал однажды от папы - когда тот рассказывал про какого-то ученого, который приехал к ним в институт из Америки.
        Прием сработал: атмосфера не только разрядилась, но и наполнилась оглушительным смехом.
        - Ну и сказанул! - хохотал рыжебородый. - Позвольте представиться! Как будто на приеме у английской королевы. В нашем глухом краю я таких слов не слышал, наверное, лет двадцать. Может, только в книгах читал. Что ж, позволь и мне тогда представиться: Святогор Холмогоров, бакенщик. Вот мои инициалы написаны - не перепутаешь.
        И он кивнул на буквы «СХ», выплетенные на его коробе.
        - Редкое и красивое у вас имя, - похвалил Макар. - Просто заслушаешься! Длинноватое, правда… И сокращать сложно. А бакенщик - это…
        Он замялся, потому что слово было знакомое, но точного его значения Макар не знал. Конечно, это выглядело неловко: слово-то не иностранное, русское!
        - Бакенщик - это бакенщик, - вздохнул Святогор Холмогоров. - Ни больше, ни меньше. Что такое бакены на реке, знаешь? Фонари, которые мель обозначают. Так вот, я их зажигаю и обслуживаю.
        - И профессия у вас красивая - водный фонарщик! - восхитился Макар. - Я на сто процентов уверен, что мой брат, познакомившись с вами, захочет быть бакенщиком.
        - Почему это? - удивился Холмогоров.
        - А он все необычное любит. А у вас - смотрите: борода рыжая, имя и фамилия - нарочно не придумаешь, профессия - редчайшая, питаетесь вы не так, как все. А если Ладошка еще узнает, где мы с вами встретились… - Макар не удержался и добавил: - Бакенщик Святогор Холмогоров, который собирает куриные яйца в зарослях!
        - И на которого чуть не наступил ходячий мешок! - подхватил Холмогоров. - Только двух Фоминишен в этот момент не хватало. Если бы они тебя преследовать стали, вот бы компания собралась!
        И Макар с Холмогоровым дружно расхохотались.
        - Вот бы у всех так получалось… - мечтательно проговорил Холмогоров. - Как у нас. Хоть и впервые видимся, а сразу друг друга понимаем.
        - Да на нашем месте у кого угодно так и получилось бы, - удивился Макар.
        - Ну, не скажи, - не согласился Холмогоров. - Люди - существа недоверчивые. Научить бы их быть добрыми - вот самая главная задача в мире.
        Макар при этих словах сразу вспомнил про Общую книгу. Может, и Холмогоров, раз он так говорит, знает о ее существовании?
        - А как их научить? Разве где-нибудь об этом написано? - хитро прищурившись, спросил Макар.
        - Написано… - почему-то вздохнул Холмогоров. - Все на свете написано, только не все прочитано.
        «Загадками говорит!» - подумал Макар и без лишних обиняков спросил:
        - Может, вы и книгу знаете, в которой про это написано?
        - Вот дурная голова! - вдруг воскликнул Холмогоров. - Лампу же хотел в бакене поменять! А то стемнеет, поздно будет.
        И он стал выбираться из зарослей.
        «Странно, - подумал Макар. - Как только заговорили о книге, он сразу перевел разговор на свой бакен… А может, и не перевел, а просто ни про какую Общую книгу не знает? Ну и хорошо! Чем меньше народу занято ее поисками, тем лучше. Толкотня в таких делах только мешает».
        - Ма-ак! - вдруг услышал он Сонин голос.
        Макар устремился следом за Холмогоровым. В одиночку он, наверное, не выбрался бы из этих зарослей.
        - Надо бы мешок вернуть, - вспомнил он. - Заодно старушек успокоить.
        - Как это ты собираешься их успокаивать? - удивился Холмогоров. - Если признаешься во всем, то еще больше их испугаешь. Им леший да домовой понятнее, чем московский мальчишка в амбаре. Так что пусть живут в своем привычном мире, не нарушай его. А мешок… - Он огляделся вокруг. - Да давай тут бросим. В следующий раз я его уберу.
        - Придете, а он полон яиц, - улыбнулся Макар. - Прямо в короб можно будет перегружать.
        На улицу все же вышли подальше от дома Фоминишен. Макар заметил, что они с Холмогоровым ведут себя так, словно участвуют в общем приключении.
        - Это тебя звали? - спросил Холмогоров.
        - Это Соня звала, - кивнул Макар. - Все-таки мы только что прилетели, они дома устраиваются, а я пошел по поселку погулять, да и очутился в этом амбаре. Случайно. А потом меня заперли случайно. А потом я на вас случайно наткнулся в зарослях. Все случайно!
        - Хм, - усмехнулся Холмогоров. - А я люблю случайности. Вернее, неожиданности. Когда ничего не планируешь, гораздо интереснее получается. А кстати, - сказал он, - поехали-ка вместе лампы в бакенах поменяем! И сестру свою зови.
        - А там не только сестра - еще и брат Ладошка. Вообще-то он Володя, но, когда маленький был, то выговаривал только Ладодя, вот все и привыкли. И еще у нас есть хонорик Нюк.
        - Ну так всех и зови, - разрешил Холмогоров. - А хонорик твой плавать умеет?
        - Странный вы человек, - засмеялся Макар. - Про людей не побеспокоились, а про хонорика спрашиваете!
        - Людям можно спасательные жилеты надеть. А хонорик - это кто такой? У нас в Сибири таких глупостей нету. Московский, наверное, зверь, магазинный.
        - Это смесь хорька и норки, - вступился за честь хонорика Макар. - И он совсем не глупый. Умный, как человек, только не разговаривает. Кстати, если бы он со мной был, он бы меня в два счета из амбара спас. Щепку зубами вытащил бы!
        - Ну, смесь хорька и норки - это ничего, - миролюбиво согласился Холмогоров.
        В конце улицы показались Соня с Ладошкой. Хонорик, естественно, был у Ладошки на руках.
        - Вы, наверное, мысли на расстоянии умеете передавать друг другу, - сказал Холмогоров. - Компания твоя уже готова к отплытию.
        - А зачем нам мысли на расстоянии передавать? - улыбнулся Макар. - Так уж получается, что они почти всегда у нас одинаковые. Только у Сони они более умные, потому что она умнее даже почти всех взрослых, у Ладошки самые смешные - иногда такую глупость скажет, что хоть стой, хоть падай от смеха. Ну, а я так, посерединке.
        - Вот посерединке и сидеть будешь. Лодка у меня маленькая, - решил бакенщик. - А зверек-то у вас совсем ручной, хоть с виду и дикий.
        - Он не дикий, - поправил Ладошка, - а домашний. И умный. Почти как Соня.
        - Ну, раз умный, то берите его с собой, - разрешил бакенщик. - Только держите покрепче.
        Как же странно все происходило сегодня! И Соня, и Ладошка познакомились с Холмогоровым с таким видом, как будто просто поздоровались со старым приятелем. И к Енисею они пошли так, словно ходили туда всю жизнь и сегодня просто повторяли свою ежедневную прогулку. Только Нюк, обнюхав одежду бакенщика, фыркнул и отвернулся.
        - Да, все-таки домашний зверь, - усмехнулся Холмогоров. - А от меня дикой природой пахнет.
        Наверное, от него пахло не только дикой природой, но и каким-то особенным спокойствием. Потому и Соня ни на секунду не поколебалась перед тем, как отправиться на такую необычную прогулку. Она уселась на носу моторной лодки, как греческая богиня на носу древнего корабля.
        Макар взял у Ладошки Нюка, чтобы тот его случайно не уронил. Холмогоров оттолкнул лодку от берега, прыгнул в нее и завел мотор. Мотор даже не заработал, а как-то тихо заурчал. И лодка поплыла медленно, словно в парковом пруду.
        Но то, что ребята видели вокруг, невозможно было сравнить ни с каким парком! Наверное, Холмогоров специально вел лодку так, чтобы они могли разглядеть все вокруг. Сначала проплыли вдоль самого берега и одновременно вдоль улицы поселка Фомка. Избы снизу, с реки, представали древними исполинами - с бревнами-мускулами, с седыми крышами, с усталыми глазами-окошками.
        - По двести лет этим избам, - сказал Холмогоров, заметив восхищенные взгляды ребят. - И не гниют, и не ветшают.
        - Ужасно большая река. И широкая, - сказал Ладошка. - Как море.
        - До правого берега два километра, - подтвердил Холмогоров. - Не всегда и доплывешь.
        - Как не всегда? - не понял Макар.
        - В шторм не доплывешь, - объяснил бакенщик. - Да и сейчас на середине Енисея волны не маленькие. И ветер там всегда сильный. Барашки волн запрыгивают в лодку, как живые.
        - Так, может, не надо на середину плыть? - опасливо сказала Соня. - Нам и здесь красиво.
        - Все-таки ты девчонка! - презрительно фыркнул Ладошка. - Надо было тебя не брать.
        - Ладно-ладно, сестра твоя права, - сказал Холмогоров. - Нечего вам без привычки в такую даль отправляться. На таких волнах в первый раз и испугаться можно. Да и укачает.
        - А как же вы в непогоду плаваете бакены включать? - спросил Макар. - В шторм, в бурю, а если еще в темноте…
        Холмогоров засмеялся.
        - Бакены хитрые - их полвека уже вручную не зажигают. Как только стемнеет, они сами и зажигаются, за этим прибор следит. Ну, если какая неисправность, тогда я должен проследить. Или вот лампочку поменять. Но это я потом, уже без вас сделаю. А с вами мы лучше к маяку сходим.
        - К маяку? - удивился Ладошка. - К самому настоящему, как на море, как в порту?
        - Нет, маяк самый обычный - просто красный фонарь на берегу, - сказал Холмогоров. - По Енисею ведь не только бакены горят. Бакены на воде указывают фарватер - где плыть можно. А светлячки-маячки берег обозначают.
        Они проплыли километра два вдоль берега, не отдаляясь от него. Холмогоров устроил ребятам самую настоящую экскурсию. Он показал на противоположный высокий берег:
        - Видите три сопки? Горы, по-простому говоря. Здесь их называют Три Брата. Они погоду предсказывают. Если отчетливо видны их вершины - будет ясно. А если туман на вершинах - обязательно пойдет дождь. И точнее этих примет никакой радиоприемник погоду не предскажет. А еще на этих сопках растут высоченные кедры. Кедровые орешки щелкали когда-нибудь? Вот к концу лета они созреют, и мы туда поплывем шишки собирать. Будем стучать колотушкой - такой деревянной дубиной - по стволам кедров, а шишки будут осыпаться вниз. Потом шишки перемелем в специальной мельнице, провеем на ветру - и останутся только орешки. Щелкай на здоровье! А можно и орешки пропустить через другую мельничку. И получатся чистые зернышки, самая полезная еда. Я в основном ими и питаюсь. И вас угощу - у меня с прошлого года остались запасы.
        - В основном питаетесь орешками? - удивилась Соня. - Это у вас такая лечебная диета?
        - Да какая там диета! - усмехнулся Холмогоров. - Просто принцип такой: есть только то, что природа дарит человеку. Чтобы никакую живность не обижать, люди должны употреблять только растительную пищу. Хлеб, крупы, чай - а вместо чая лучше травы заваривать. Можно, правда, и молока иногда выпить. Вот Макар знает, что я и яйца собираю - правда, те, которые куры где-нибудь в кустах потеряли. Но одно яйцо в день - вполне достаточно!
        - Я тоже яичницу не люблю, - сказал Ладошка. - И много чего не люблю, что мне мама дает. Супы всякие, котлетки… Вы маме тоже все объясните, я с вами с удовольствием орешками буду питаться.
        - С мамами трудно на такие темы разговаривать, - ответил Холмогоров. - Они лучше всех знают, чем детей кормить. А вот взрослым о своем питании, конечно, надо задуматься. Ведь не понимают, что от желания есть мясо и рыбу они становятся злыми!
        - А вы и рыбу не едите? - спросил Макар. - Здесь же, наверное, рыбы полно.
        И он обвел пространство реки рукой.
        - Конечно, полно, - согласился Холмогоров. - Но она же сама по себе живет, своей жизни радуется. А люди ее - раз, и тащат из воды! И на сковородку… И еще хвастаются друг перед другом, друг другу завидуют, у кого улов больший… И не замечают, как становятся более злыми, доброта из жизни уходит. А то еще на охоту уйдут, как наши мужики, и гоняются по тайге за бедными птицами и зверями. Несправедливо это, а несправедливость только природу нарушает и людям мешает в доброте жить. Я вот учу всех своих односельчан доброте, а они только смеются надо мной.
        - То, что вы говорите, наверное, правильно, - задумчиво сказала Соня. - Вы вегетарианец, то есть человек, который употребляет только растительную пищу. Но при Ладошке лучше на такие темы не говорить.
        - Почему это? - не понял Ладошка. - Я тоже хочу быть вегетарианцем!
        - Тебе расти надо, - наставительно сказала Соня. - На одних орешках много не вырастешь.
        - Сестра твоя правильно говорит, - согласился Холмогоров и даже погрозил Ладошке указательным пальцем, словно тот уже в чем-то провинился. - Тебе надо побольше есть. Это ничего - у детей доброты и так много. Что ж делать, если расти надо! Тут уж ничего не сделаешь - и рыба нужна, и котлетки всякие.
        Воспользовавшись тем, что Холмогоров что-то переключал в моторе, Макар наклонился к Соне и шепнул:
        - Надо разговор переводить с этой темы пищеварительной! А то он Ладошку перевоспитает и Нюка в придачу. Будут они у нас только травку у дома пощипывать.
        - Ничего не перевоспитает, - возразила Соня. - Не очень-то у него принципы непоколебимые. Видишь, он говорит, детям все-таки можно питаться всеми продуктами. Если честно признаться, я даже разделяю идеи вегетарианства. Но не согласна с тем, что поведение людей и их душевные качества напрямую связаны с пищей, которую они потребляют…
        Наверное, Соня увлеклась своим монологом, потому что окончание его высказала не шепотом, а обычным голосом. Холмогоров прислушался.
        - А с чем же еще связано поведение людей? - вопросительно хмыкнул он. - Я же не говорю о том, что человек съел кусок мяса и сразу хищником стал. Детишки вон от котлет не становятся зверюшками. Я имел в виду сам способ жизни! Человек настроен на охоту, на ловлю рыбы, то есть на уничтожение живых существ - естественно, это накладывает отпечаток на его сознание. Если живое существо можно уничтожить, значит, и злым быть можно. Даже нужно - вот как люди считают! А я пишу как раз о том, что в человеке надо погасить именно стремление к жадности, к охоте, к пресыщению, человек должен научиться ограничить себя самым необходимым…
        - Пишете? - широко открыла глаза Соня. - Вы об этом пишете?
        Холмогоров замялся.
        - Ну, так… Размышляю, скорее, а для себя записи делаю. - И, наверное, не желая больше говорить про свои записи, он показал на ближний берег. - А вот сюда, на овсяное поле, медведи выходят. Валяются, колоски едят.
        - Так близко от деревни? - испуганно спросила Соня. И сразу же обратилась к Ладошке: - Видишь, нельзя даже от крайнего дома отходить!
        - Орешки нельзя, отходить нельзя… Что же можно? - проворчал Ладошка. - В тюрьму какую-то приехали!
        Холмогоров засмеялся.
        - Вот так и все люди - как дети. Думают, что свобода - это всепозволительность. Животных убивать можно, завидовать друг другу можно, злиться - тоже. Дали волю всем своим чувствам, и рады до небес - считают себя царями природы. А свобода - это, наоборот, понимание того, чего нельзя. Нельзя быть гадом, скотиной, хамом, мерзавцем…
        Под каждое новое слово Ладошка довольно хихикал и уже собирался подсказать что-нибудь свое, а Соня вжимала голову в плечи. Наверное, этот перечень не очень радовал ее слух!
        - Ябедой! - наконец подсказал Ладошка.
        Чтобы остановить его фантазию, Соня торопливо сказала:
        - А у англичан даже пословица есть на эту тему: «Свобода моего кулака заканчивается в сантиметре от вашего носа».
        - Как-как? - переспросил Холмогоров. - Отлично сказано! Мы тут языками болтаем, а у них одна фраза - и все понятно. То есть все мы до того предела свободны, пока другим не мешаем. А люди ох как привыкли друг другу мешать! Особенно своей злостью…
        «Надоел он уже этими рассуждениями о злости! - подумал Макар. - Сам добрый, мы тоже не злые, Фоминишны - божьи одуванчики. Где он тут видел злых людей? Может, эти охотники и рыболовы вернутся и всех перестреляют?»
        Тут он не выдержал и засмеялся.
        - Ты что? - не поняла Соня. - Что мы смешного сказали? Неприлично смеяться, когда кто-то что-то говорит.
        - Да я не над вами, - объяснил Макар. - Просто странно мы беседуем. Заговорили про кедры - сразу целая научная беседа на тему пищеварения состоялась. Только про медведей вспомнили - всякие английские пословицы пошли. Смешно! А на самом деле, конечно, скучно, - добавил он, вздохнув.
        Холмогоров словно почувствовал себя виноватым. Он начал поспешно показывать новые достопримечательности. Прибрежные черемуховые заросли, в которых Макара ждет удачная рыбалка, выступающую из реки песчаную косу, которая даже издали сверкнула какими-то искорками… Может, это были самые настоящие драгоценные камни?
        Соня уже открыла рот, чтобы попросить причалить к этой косе, как вдруг Холмогоров сказал:
        - А вот там - маяк. Покажу-ка я вам его, заодно и лампочку проверю. Водные-то бакены я от поселка вижу, а чтобы увидеть береговой, вечером надо на середину Енисея отплывать.
        У Ладошки при упоминании маяка глаза загорелись таким светом, будто он сам был маяком.
        - А он высокий? Мы наверх залезем? - спросил он. - Соня высоты боится, вот она и будет Нюка внизу держать. Хотя… Останется, а ее медведь съест!
        Соня даже фыркнула от таких глупостей. Пока Ладошка рядом, ни о каких поисках красивых камешков не могло быть и речи. Постоянно надо было следить за тем, что придет ему в голову.
        - Не съест, - сказал Макар. - Здесь медведи вегетарианские. Слышал же, овсом питаются. Ну, в крайнем случае, потерянными куриными яйцами.
        Холмогоров оглушительно рассмеялся.
        - И ши… ши… шишками! - От смеха он даже не мог выговорить все слово сразу. - И добрые от этого, аж жуть! Да, Макар, чувство юмора у тебя есть. Не такое уж и тонкое, зато сразу заметное. Как говорится, намек понял. Но я и не обиделся! С вами легко.
        - И нам с вами легко! - весело воскликнул Ладошка.
        Лодка ткнулась носом в берег. Холмогоров научил ребят выпрыгивать из нее так, чтобы не замочить ноги, потом научил, как надо оттащить ее подальше от воды, чтобы не снесло течением. Похоже, он уже входил в роль учителя или инструктора, и эта роль ему нравилась. Ну, и ребята, конечно, слушали его внимательно и с интересом. Даже Нюк прислушивался.
        Ведь не каждый день тебя, например, будут учить наступать в след впереди идущего человека, чтобы не создавать лишнего шума в тайге: вдруг хрустнувшая ветка привлечет внимание какого-нибудь зверя! Ладошка смешно прыгал за Макаром, едва попадая в его следы, потому что Макар нарочно делал шаги побольше и едва сдерживал смех, наблюдая за лилипутскими прыжками младшего брата.
        И, конечно, никто в Москве не покажет способ, который поможет не заблудиться в тайге. Это только в сказке Мальчик-с-Пальчик крошил хлеб и по крошкам собирался выйти из леса. Птицы крошки поклевали - детишки и заблудились. А Холмогоров научил более действенному способу: через каждые два-три шага надламывать небольшую ветку, направляя ее сломанный конец назад. И потом, как бы вы далеко ни зашли, ни забрели, ни заплутали - эти веточки, как стрелки, будут указывать обратный путь.
        Вот только никакого маяка ребята не увидели. На вершине невысокого открытого холма, на который они поднялись, стоял покрашенный красной краской столб. На столбе был щит наподобие баскетбольного, а на этом щите вместо кольца был закреплен красный фонарь.
        - Вот и наш маяк, - показал Холмогоров.
        - Это маяк? - удивился Ладошка. - Маяки бывают каменные, высокие, с винтовой лестницей. Я в кино видел.
        Холмогоров серьезно и спокойно ответил:
        - В каждой вещи есть главное. В маяке главное: светить и быть заметным. А этот огонек виден на пять километров - от одного поворота Енисея до другого. Так что башни строить тут совсем ни к чему.
        Но Ладошка все-таки был расстроен. Башня, по его мнению, была бы на этом месте куда интересней.
        - Не расстраивайся, - успокоил брата Макар. - На башню тебя никто не пустил бы, а на этот столб - пожалуйста, ползи. Специально для этого и скобы вбиты.
        Сам он на маяк лезть не хотел. Честно говоря, не только Соня побаивалась высоты…
        Ладошка уже и без приглашения обошел столб, примериваясь к нижней скобе, чтобы вцепиться в нее, как в перекладину лестницы, и забраться на маяк. Но не тут-то было. Столб оказался вставлен в узкое отверстие, которое было вытесано в огромном валуне. Залезть на валун Ладошка не сумел - таким гладким был этот камень. Он попытался примостить на камень хонорика, но Соня остановила его:
        - Не надо. А то Нюк спрыгнет и шмыгнет куда-нибудь в сторону. Будем потом его искать.
        Но Нюк, похоже, никуда не хотел шмыгать. Наоборот, он испуганно цеплялся за одежду ребят, когда они передавали его с рук на руки, и таращился по сторонам.
        - И правда, умный у вас зверек, - похвалил Холмогоров. - За такого не надо бояться, что убежит.
        Макар присмотрелся к маяку внимательнее. Почему-то все это сооружение напоминало памятник. Сходство с памятником придавала маяку пирамида, похожая на обелиск. Она была вмонтирована в камень у основания столба. На металлической поверхности пирамиды были выбиты буквы «И.Т.».
        - Это что, могила? - испуганно спросила Соня.
        - Да нет, какая там могила, - ответил Холмогоров. - Просто давным-давно бакенщиком в этих местах работал, конечно, другой человек. Эта пирамида была когда-то основанием водного бакена. Она внутри была пустая, и потому держала фонарь на воде. Местные жители сюда даже цветы приносят. Как дань памяти тому, первому бакенщику.
        - Как Пушкину, - сказал Ладошка.
        - Почти, - усмехнулся Холмогоров. - А похоронен он на обычном кладбище.
        Макар подошел к металлической пирамидке и удивленно спросил:
        - И она плавала, держалась на воде? Странно.
        - Что ж тут странного? - ответил Холмогоров. - Она пустая внутри. Но ты прав - странности в этом бакене хватает. Во-первых, вызывает удивление, что столетний бакен - а металлический! Более естественно, если б он был деревянным, как современные. Даже в наше время никак не перейдут на другие материалы - пластмассу там или еще что… Дерево - оно и есть дерево, вон его сколько вокруг. Подгнило в воде - взял да и поменял, несложно это. А делать бакены из металла, да еще сто лет назад… Долго я разгадывал эту загадку - пока не разузнал подробно про жизнь того самого бакенщика.
        - Ивана Тетерева? - уточнил Макар.
        - И вы про него наслышаны? - вскинул брови Холмогоров.
        - Да чего там наслышаны, - отмахнулся Макар. - Просто знаем, что жил здесь такой. И инициалы на камне я поэтому сразу разгадал.
        - Правильно, - подтвердил Холмогоров. - Интересный был человек! Когда-то давно, еще при царе, он был сослан в наш поселок. Во время русско-японской войны он писал в газеты статьи против этой войны, письма самому царю. Правительство это расценило как революционную деятельность и наказало Тетерева ссылкой. Он приехал сюда и стал работать бакенщиком.
        - А нам говорили, что он был этнографом, как наши родители, - удивилась Соня.
        - А он всем был! - ответил Холмогоров. - И этнографом, и инженером, и с работой бакенщика справлялся. Неугомонный был человек. И всегда старался что-то новое придумать, улучшить жизнь. Вот и эти бакены придумал - и где он их раздобыл? Не делали же их по специальному заказу. Наверное, где-нибудь в Красноярском порту валялись бесхозные железки - то ли части каких-то корабельных механизмов, то ли действительно портовые бакены… Я это так и не установил. Но дело в том, что Тетерев привез их на пароходе и приспособил под бакены на своем участке реки. И служили они ему исправно! А потом не очень умное начальство, смешно подумать, запретило такое самоуправство. Мол, все бакены на реке должны быть одинаковыми. Деревянными. И пришлось Тетереву послушаться, поменять. Наверное, жалко ему было своих трудов, и он приспособил свои пирамидки для полива грядок.
        - Как это? - не понял Макар.
        - Говорю же, неугомонный был человек, даже чудаковатый, - засмеялся Холмогоров. Видно было, что рассказ о Тетереве доставляет ему удовольствие. - Представляете, он выпилил у этих пирамидок основания и расставил на огородах у тех людей, которым трудно было носить воду для полива своих грядок. У старушек, у одиноких женщин, у которых были маленькие дети. Вкопал пирамидки остриями в землю - и сосуды для сбора воды готовы. Дождь их заполнял, и просто так можно было, не торопясь, добавлять туда воду. А когда выдавалась засуха, достаточно было небольшого усилия, чтобы сосуд наклонить, и вода растекалась по специальным канавкам, орошая грядки. Хоть и простое приспособление, но главное - облегчало труд! Ну а одну, вот эту пирамидку, Тетерев притащил сюда. Наверное, просто для красоты. Так и стоит, и ведь не проржавела за столько лет. Но это и неудивительно - ведь ее все время подкрашивают, берегут. В память о Тетереве.
        - Кстати, это изобретение с поливом грядок очень хорошо характеризует Тетерева, - сказала Соня. - Значит, он стремился во всем помогать людям.
        - Вот именно! - подхватил Холмогоров. - Именно это я и хочу сказать, вспоминая эту смешную историю с пирамидками.
        - Не такую и смешную. - Соня все же улыбнулась. - Когда речь идет о помощи людям, то все простые и даже смешные дела становятся важными.
        - Интересно, а у этой пирамидки Тетерев успел выпилить основание? - заинтересованно пробормотал Макар.
        Он, в отличие от сестры, не любил отвлеченных рассуждений.
        Но Холмогоров его не улышал. Он ловко вскарабкался на камень и полез по столбу, цепляясь за скобы, - проверять наверху лампочку. Макар приблизился к пирамидке, легонько постучал по ней костяшкой пальца. Почему-то гулкого звука от внутренней пустоты он не услышал. Но тут ему пришлось посторониться - сверху слезал Холмогоров.
        - Нормальная лампочка, - сказал он. - Но ведь нельзя сказать, что наша прогулка оказалась напрасной, правда?
        - Здоровская прогулка! - поддержал его Ладошка. - Я и в телевизоре столько всего интересного не увидел бы. И Нюк спокойно себя вел, все слушал, как какой-нибудь отличник.
        Все засмеялись.
        - А Общая книга куда подевалась? - спросил Макар. - Самый важный труд Ивана Павловича Тетерева?
        Тут Холмогоров нахмурился:
        - Общая книга, говоришь? А вот этого я не знаю. Ты об этом у Фоминишен спроси. Тетерев квартировал в этой избе, когда еще их бабушка с дедушкой живы были. Может, что и расскажут. А я так считаю: если до сих пор не обнаружились записки Тетерева, то и нет никаких книг. Не иголка же это в стогу сена!
        Макар с удивлением посмотрел на бакенщика. Странный народ эти взрослые, что и говорить. Заладили чуть ли не в один голос - нет и нет! А если нет на виду такой важной вещи, то почему бы ее и не поискать получше?
        Но только Макар хотел высказать свои справедливые предположения, как Соня ойкнула и уставилась на свои часики:
        - Ох и попадет же нам! Мама с папой, наверное, с ног сбились в поисках!
        Надо ли говорить, что возвращение после Сониного испуганного напоминания было чуть ли не стремительным. И Холмогоров чувствовал себя виноватым, что без разрешения родителей увел ребят на такую продолжительную прогулку. А Макар понимал, что продолжать интересный разговор в таких условиях бессмысленно. Важные дела не терпят суеты.
        Глава VII
        Ручейки информации
        Поселок изменился.
        Казалось, с него сняли колдовские чары и он вдруг в одно мгновение наполнился живым шумом. Повсюду слышались голоса, возле домов сновали люди и собаки, лениво поворачивающие головы навстречу компании, которую составляли Холмогоров с ребятами. Макар при этом покрепче прижимал к себе хонорика.
        - Не бойся, - сказал бакенщик. - Собаки его не тронут, раз он у тебя на руках. Они у нас умные и добрые, может, даже подобрее своих хозяев будут…
        При этих словах он вздохнул.
        - Что это вы так относитесь к своим односельчанам? - удивилась Соня, хотя уже из прежнего разговора знала, что имеет в виду бакенщик.
        - Нормально отношусь, - ответил Холмогоров. - Хочу, чтобы они лучше были. А вот когда вижу, какие они радостные после возвращения с охоты и рыбалки, - настроение портится. Просто первобытные дикари какие-то! Ведь для пропитания достаточно и огородов - нет же, живность всякую истребляют.
        Навстречу им показался старик, словно сошедший со страниц сказочной книги. Он был похож на крепкий белый гриб - только, конечно, в человеческой одежде и с бородой. Глаза его, окруженные морщинками, блестели и словно лучились смехом:
        - Ты где это, Святогор, столько детишек набрал? В тайге, что ли?
        И, сказав это, старик залился детским смехом.
        - А они с неба спустились, - серьезно ответил Холмогоров. - Вот чтоб я провалился на этом месте.
        Старик от неожиданности икнул и сердито уставился на бакенщика.
        - Ты в своем уме - так-то шутить? А как сбудется?
        - А чего мне бояться? Я не обманываю. Как сказал, так оно и есть.
        - Дедушка, мы на вертолете прилетели, - объяснил Ладошка.
        - Вон оно что! - засмеялся старик. - Ну и шутник ты, Святогор! Если б мальчонка не подсказал, я бы так и думал, что смеешься надо мной.
        - Сами вы над собой смеетесь, - проворчал бакенщик.
        - Опять ты за свое, - отмахнулся старик. - И поздороваться не успели, а ты проповеди свои заводишь. Можешь радоваться - никого я сегодня и не подстрелил. Так только, ноги стариковские сбил по тайге. Черники зато собрал. Погодите-ка!
        И старик исчез в доме. Странно, но Холмогоров посветлел лицом, заулыбался - так на него подействовало сообщение старика о неудачной охоте. Конечно же, он радовался тому, что где-то в тайге остались в целости и сохранности несколько живых существ.
        «Нелегко все-таки этому Святогору жить с такими принципами, - вздохнул про себя Макар. - Хорошо быть вегетарианцем где-нибудь в городе вроде Москвы. А здесь, в тайге? Без охоты и рыбалки люди, наверное, и не представляют своего существования».
        Старик вернулся с лукошком, доверху наполненным сизыми ягодами - такими крупными, что они скорее напоминали смородину, чем чернику.
        - Вот, детишки, в самый раз вам лакомство, - протянул он угощение Ладошке. - Вкусные ягодки! Я в тайге притомился, сел на пенек, съел несколько горсточек - откуда и силы взялись!
        - Я об этом и твержу всегда, Фома Фомич, - подхватил Холмогоров. - А ты называешь это проповедями. В ягодах, в грибах, в орехах, не говоря уже про овощи, столько питательных веществ, что не надо ни мяса, ни рыбы. И знаешь, почему ты такой добрый сегодня? Потому что не подстрелил ни одного рябчика. Летают они сейчас по тайге и спасибо тебе говорят. А у тебя от этого на душе спокойней.
        - Ну чистый поп, - засмеялся старик. - Умеешь сказать… Может, и твоя правда. Только поздно мне меняться - всю жизнь и охотился, и рыбачил. Что ж мне теперь, только в огороде копаться да орешки щелкать? А радостный я потому, что вас встретил - детишек вот… А что это у вас хорек такой?
        - Это хонорик, - объяснил Ладошка, - Наполовину хорек, а наполовину - норка. Домашний зверек, как кошка.
        - Чудеса! - удивился старик. - Скоро люди, наверное, медведей приручат. Будут мишки тебе, Святогор, шишки с кедров сшибать.
        И старик опять засмеялся своим детским смехом.
        - А у вас в деревне все такие добрые? - вдруг спросил Ладошка, запихивая себе в рот целую горсть ягод. - А то вот дядя Холмогоров говорит…
        Тут Макар толкнул Ладошку под руку - так, что тот даже поперхнулся и, конечно же, замолчал, обиженно покосившись на брата.
        - Дядя Холмогоров говорит, что здесь много комаров, - поспешил сказать Макар. - И медведи близко от поселка бродят…
        Бакенщик при этих словах молча усмехнулся. Он понял, что Макар специально перебил Ладошку. Зачем, мол, знать старику, что Холмогоров рассказывал ребятам о жителях поселка?
        - Это не страшно, - махнул рукой Фома Фомич. - Тайга и есть тайга. Куда ж нам подеваться от комаров да медведей? А люди у нас добрые. Вот Святогор не даст соврать. Правда, поучает он нас, поучает… На то он и ученый! Книжки умные читает, сам чего-то все пишет…
        Холмогоров при этих словах смущенно покашлял и нахмурился.
        - И вы, наверное, учеными будете, как ваши родители, - продолжил старик. - Я слышал, к нам целая экспедиция приехала? Вот сегодня устроим новоселье! Познакомимся со всеми… А вот и ваши папы-мамы идут, правильно?
        Действительно, по улице приближалась встревоженная компания - и родители, и Афина Палладиевна с Иваном Васильевичем, и Коля с Олей, то есть Кооля. По виду папы с мамой Макар догадался, что ничего хорошего эта встреча не обещает…
        Ладошка тоже понял ситуацию с первого взгляда и опередил события, бросившись навстречу:
        - Папа, мама! Вы только не ругайтесь и не злитесь! Здесь же надо быть добрыми… А мы на экскурсии были, да еще и знакомились с местными людьми! Вот и вы познакомьтесь! И ягоды ешьте - от них люди добреют!
        И он всучил растерянной маме лукошко с черникой.
        Мама все-таки нахмурилась, но не решилась с ходу отчитывать детей. Все-таки надо было соблюдать правила хорошего тона. К тому же и старик поддержал Ладошку:
        - А чего злиться-то? У нас все должно быть по-доброму. Здравствуйте, гости дорогие, с приездом, как говорится!
        И в ответ прозвучали слова приветствия, представления друг друга по именам. Как было ребятам не воспользоваться такой сценкой, которой сопровождаются все встречи незнакомых людей? Макар незаметно дернул за руки Соню с Ладошкой, увлекая их за собой.
        - Хоть я и не чувствую особенной вины, а неприятно, когда тебя ругают при посторонних, - шепнул он, прибавляя шагу по направлению к своему дому. - Ничего, пусть мама с папой пока попробуют таежных ягод. Может, они и правда добротой наполнены…
        - Конечно, - кивнул Ладошка. - Я даже одну Нюку в рот запихнул. А он съел. Как вегетарианец.
        - Нюк ягоды и раньше любил, - напомнила Соня.
        - А ты особенно не радуйся, - одернул Ладошку Макар. - Не думай, что одни ягоды есть будешь. За обедом все слопаешь, как миленький. Нам сейчас перед мамой надо ходить на задних лапках, чтобы не посадила нас под домашний арест.
        Но, как ни странно, вернувшиеся родители даже не вспомнили о том, что их дети провинились. Мама с папой были увлечены спором.
        - Мне кажется, - говорила мама, - нам вовсе не следует брать на себя роль советчиков и судей. Мы только что приехали в этот поселок, совсем не знаем, чем живут люди, и не вправе вмешиваться в их жизнь с первого же дня.
        - А я и не вмешивался, - оправдывался папа. - Но не мог же я молчать! Тем более что на наших глазах разгорелась такая дискуссия. И старик, и Холмогоров словно обращались к нам с просьбой рассудить, кто из них прав. Я и постарался их примирить. Холмогорову посоветовал не быть таким нетерпимым и требовательным, а Фоме Фомичу - с пониманием отнестись к жизненным принципам бакенщика. По-моему, все было уместно.
        - А по-моему, все-таки рано давать советы, - не соглашалась мама. - Пока нам надо только слушать. Мы же исследователи здешней жизни, а не активные участники!
        На чьей стороне был Макар? Как всегда, наполовину - и на маминой, и на папиной. Конечно, неудобно находиться одновременно в двух местах, поэтому чаша внутренних Макаровых весов все-таки склонялась в мамину сторону. Она предлагала применить более выжидательную тактику, и Макар был с ней согласен. Сколько раз он спешил и, как оказывалось, ошибался!
        Сам-то он как раз был сторонником действий. Но пора было уже кое-чему научиться у жизни. До сих пор Макару везло - его поспешные ошибки не были серьезными и даже превращались хоть и в негативную, но все-таки информацию. Здесь же, на Енисее, с ошибками следовало быть поаккуратнее. Не то полученная с помощью ошибок информация могла стать последней в карьере молодого сыщика. Река, тайга, хищные звери… Ошибаться в таком мире значило ставить свою жизнь под угрозу. Тем более если рядом с тобой Соня, Ладошка и Нюк.
        А что они не отстанут от Макара в его приключениях - в этом можно было не сомневаться. Всегда они действовали таким составом, и состав в этом смысле имел еще значение поезда: Макар был паровозиком, а все остальные цеплялись к нему в виде вагончиков. Замыкал состав своим пушистым хвостом Нюк. Иногда заметая следы…
        - Что-нибудь узнали новое, или так просто, спор ради спора? - улыбнулся Макар, решив разрядить накалившуюся между мамой и папой обстановку.
        Не нравилось ему, когда в их разговорах появлялись такие нотки - нетерпимые друг к другу. Одно дело, когда люди не сходятся в жизненных принципах, как Холмогоров с другими местными жителями. Но ведь мама с папой родственники, могли бы уже и понимать друг друга с полуслова!
        - Спор ради истины, - поправил папа, подняв вверх палец. - Спор всегда ради истины.
        - И в чем ваша истина? - пожал плечами Макар. - Чтобы помирить бакенщика с охотниками? Может, им этого и не надо!
        - То есть как? - не понял папа. - Людям не надо жить в согласии?
        - А может, им так интереснее, - хихикнул Ладошка. - Если б они не ругались, им осталось бы только здороваться. Скучно!
        - Интересно, что бы им сейчас посоветовал Тетерев? - задумчиво проговорила Соня.
        - А чем таким особенным отличается «сейчас» от «тогда»? Во все времена люди общались примерно одинаково, - пожал плечами Макар.
        Папа удивленно вскинул брови.
        - Мудрая мысль! - заметил он. - И в ней я опять вижу намек на Общую книгу.
        - Трудно его не разглядеть, - проворчал Макар, - этот намек. Я только о книге и думаю. Столько бы всяких споров разрешилось! Что он там написал про этих самых охотников с вегетарианцами?
        - С какими еще вегетарианцами? - засмеялась мама. - Разве Иван Павлович Тетерев занимался проблемой вегетарианства? С чего ты это взял?
        - Макар, наверное, имеет в виду бакенщика. Холмогорова, - уточнила Соня. - Но ведь дело не только в способе питания. Это, конечно, очень важно, но главное - как люди вообще между собой общались.
        - А я чего добиваюсь! - вскричал Макар. - Сколько можно на одном месте топтаться! Я же и хочу посмотреть, что в этой книге написано.
        Мама всплеснула руками.
        - Опять ты за свое! Здесь что, есть библиотека, в которой эта книга на абонементе? Или в читальном зале? Или ты ее из Интернета скачаешь? Где ты ее собираешься прочесть?
        Макар нахмурился. Если бы он это знал, то маме и не пришлось бы об этом спрашивать. Вопросы ведь всегда возникают от неизвестности.
        Но продолжать бессмысленный разговор ему больше не хотелось. Во-первых, он понимал, что о книге родители ничего интересного больше не сообщат. Во-вторых, необходимость ее нахождения ощущалась с каждой минутой все больше. В-третьих, и это самое важное, ему просто не терпелось начать сами поиски. Потому что, какими возвышенными целями и причинами ни объясняй свои действия, чаще всего эти действия производятся ради обыкновенного азарта и интереса. Ну и, конечно, заодно приятно осчастливить человечество. Если удастся.
        И Макар переключил себя, словно какой-нибудь механизм, на достижение цели. За обедом он даже на обычные подколки не стал тратить силы. Ну, разве что, заметив, как Ладошка пытается всучить Нюку очередную ягодку, Макар хмыкнул:
        - Ты совсем как Холмогоров! - И положил в блюдечко Нюка шпротину из консервной банки.
        Нюк с удовольствием зачавкал.
        - Каждому свои радости, - подытожил Макар.
        В семье Веселовых бывали редкие минуты скуки - когда молчание вдруг повисало над обеденным столом. Конечно, нельзя сказать, что обычно за обедом они болтали без умолку, но пережевывать пищу в полной тишине Макару казалось пережитком первобытного общества. Только какие-нибудь неандертальцы могли молча наброситься на тушу мамонта и рвать ее зубами. Ни мнения тебе, ни впечатления, ни реплики. Скукота!
        А сейчас именно такая тягостная минута и повисла над столом. Ясно было, что все думали об одном и том же: об обстоятельствах новой жизни, об Общей книге. Но вместе с тем чувствовалось, что никто ничего сказать не может. Во всяком случае, нового. А говорить бесконечно одни и те же слова, высказывать одни и те же мысли - это было бы похоже на то, чтобы пережевывать один и тот же кусочек еды. Противно же станет!
        Поэтому Макар решил быть более активным. В этом смысле он уже склонялся к папиному мнению: нельзя было оставаться посторонним наблюдателем - это означало бы бессмысленную и бесполезную трату времени.
        И нельзя же было, как Нюк, завалиться после обеда спать. Хонорик сыто понюкал, вылизался и выбрал себе укромное местечко на печной лежанке. Не присоединяться же к нему!
        Макар вышел на улицу. Вернее, не вышел, а вылез через окошко - на всякий случай потренировался. Правда, обжегся при этом о крапиву, но зато узнал, что она растет под самыми окнами. Тоже, между прочим, полезная информация - на будущее. Можно сказать, что на сбор этой информации Макар и отправился. Как все равно за ягодами! Крапива - раз. Окошко скрипнуло, когда он его открывал, надо будет смазать - два. Соседская собака посмотрела чересчур внимательным взглядом, надо будет в следующий раз иметь для нее в кармане кусочек хлеба - три. Дружить с животными надо не только потому, что ты добрый, а чтобы и они добрее становились.
        Вот и накапливалась информация по ходу очередной прогулки. А что еще оставалось делать? Знания - это действия. И пусть пока не знаешь точно, что будешь делать в следующую минуту, все равно надо двигаться вперед. Даже в самом прямом смысле этого слова - вперед по улице поселка. Что-нибудь новенькое и интересное обязательно попадется на глаза.
        Ноги сами вели Макара к дому старушек Фоминишен. И в этом не было ничего удивительного. Как известно, преступник всегда возвращается на место преступления - об этом, кажется, еще Шерлок Холмс говорил. Хоть Макар и не чувствовал себя преступником, но это правило сейчас вполне было к нему применимо. Он возвращался на место своего… приключения. Просто тянуло его к тому дому и к амбару, где он обнаружил спрятанную книгу и где провел несколько неприятных минут в заточении. Пусть книга оказалась не той, которую он искал, но все же хоть какой-то результат согревал душу. Все-таки вычислил Макар старушечий тайник - значит, кое-какие сыщицкие способности у него имеются. И поэтому не надо останавливаться на достигнутом. Потренирует Макар свои способности на поисках ненужных вещей, а там и заветная книга обнаружится.
        К тому же в этом доме, как сказал Холмогоров, когда-то жил Иван Павлович Тетерев. Откуда же еще начинать поиски? Ответ очевиден. И Макар, довольный своими размышлениями, прибавил шагу.
        Жители поселка, судя по всему, не тратили время на отдых после охоты и рыбалки - изо всех домов доносились звуки домашней работы. Звякали ведра, посуда. Люди, наверное, обрабатывали свою добычу. За одним домом Макар заметил уже развешанную на веревке рыбу, растянутую для просушки сеть.
        «Интересно, - подумал он, - что делает сейчас бакенщик? Обдумывает очередную обличительную речь в адрес односельчан или лазает со своим коробом где-нибудь по зарослям в поисках яиц?»
        При этой мысли Макар улыбнулся, но решил вести себя осторожней. Столкнуться с бакенщиком во второй раз в укромной месте не хотелось: пожалуй, Макар будет выглядеть при этом подозрительным. А лишние подозрения навлекать на свою голову не стоит.
        И, напустив на себя как можно более равнодушный вид, он поднял с земли хворостинку и стал постегивать крапиву. Идет, мол, мальчишка и просто забавляется от скуки. За домом Фоминишен он свернул в сторону зарослей, но к амбару не пошел. Тропинка вывела его на огород. Ровные грядки, протоптанные дорожки-углубления между ними… И вдруг Макар увидел на самом краю грядок, на возвышенном месте перевернутую пирамидку. Так это же приспособление для полива, о котором рассказывал бакенщик! Интересно, как это устройство работает?..
        Пирамидка была похожа на большое треугольное ведро, вкопанное в землю острием. Макар подошел ближе и заметил, что даже от его легких шагов застоявшаяся вода в этом сосуде подрагивает. Он потрогал пирамидку рукой - та слегка качнулась. Чувствовалось, что достаточно небольшого усилия - и вода перельется через край. И Макар не удержался. Наклонив пирамидку, он стал наблюдать, как освобожденная вода растекается по канавкам. Все в этой системе орошения было рассчитано точно - ни одна грядка не оставалась без живительной влаги.
        Макар с восхищением подумал о том, что это - иллюстрация к его размышлениям о накоплении полезных знаний. Воду в пирамидке он сравнил с тайной - и вот она разделяется на маленькие ручейки информации… И тайны уже нет: она этими ручейками растеклась, растворилась в земле и стала - знанием. То есть разгадкой.
        Отличное устройство придумал Тетерев! Оно не только орошало землю, но и помогало Макару почувствовать уверенность в своих силах. Так и он станет действовать. Разделит общую тайну на части, потом соберет маленькие разгадки в одну общую, а там уже и результат появится…
        - Ты почто тут хозяйничаешь? - услышал он сердитый крик и оглянулся, выпустив из рук край пирамидки.
        Она наклонилась до конца, вылив остатки влаги.
        На тропинке позади Макара стояли две старушки Фоминишны. Одна из них даже угрожающе взмахнула палкой. Их сердитый вид доказывал, что они ничуть не разделяют восхищения Макара.
        «Вот тебе и ручейки информации! - разочарованно подумал он. - У таких злюк даже капельки ее не получишь!»
        Пирамидка зияла пустотой. Похоже было на то, что тайна испарилась без намека на разгадку. Разве можно начинать знакомство со старушками с таких неприятностей? Вторая встреча с ними оказалась ничуть не лучше первой…
        Глава VIII
        Бесхитростные старушки
        - Ну что стоишь, как истукан? - прошипела вторая Фоминишна. - Ишь, веснушчатый какой! Кто тебя сюда звал? Поналетели тут, хозяйничают!
        Что можно было сказать на это? Даже насчет веснушек старушка была права: они, как назло, были у Макара и на носу, и на лбу, и даже на ушах!
        - Извините, - пробормотал Макар и, потупившись, медленно побрел прочь.
        Когда виноват, не очень-то поспоришь. Может быть, и старушки рассчитывали на долгий спор или даже на расправу с Макаром, а такое его быстрое поражение было им неинтересно. Они разочарованно проводили его взглядами.
        - Ходют тут, ходют, - продолжала бормотать одна Фоминишна. - Домового б на тебя напустить!
        Макар только вздохнул. Фоминишны, как конвоиры, сопровождали его. Они уже вышли на улицу - и вдруг со стороны грядок раздалось сопение и вздохи.
        - Неужто опять домовой! - ахнула одна из Фоминишен. - Накликала!
        «Наверное, медведь вашу морковку ест!» - злорадно подумал Макар.
        К его удивлению, Фоминишны оказались совсем не боязливыми, а, наоборот, любопытными. Забыв про Макара, они побежали обратно на огород. Макар услышал доносящееся оттуда звяканье ведра и журчание воды.
        «Неужели Тетерев придумал какую-нибудь хитрость, чтобы вода сама наполняла пирамидку? - подумал он. - Не домовой же, в самом деле, там хозяйничает».
        Но соваться обратно непрошеным свидетелем Макар побоялся. Нельзя же надоедать Фоминишнам бесконечно… И тут он услышал пронзительный визг!
        - Хорь! Хорь! - вопила старушка. - Вот он, лови, держи! Он у нас всех курей передавит!
        И вдруг старушки умолкли. Макар осторожно выглянул из-за угла и сразу понял причину этой неожиданной тишины. Фоминишны стояли, онемев, уставившись на удивительную картинку: у грядки стоял мальчик, который одной рукой держал страшного зверя, а другой продолжал наливать воду из ведра в пирамидку. Конечно, это был Ладошка.
        - Не бойтесь, бабушки, - сказал он, - это никакой не хорь, а ручной хонорик. Он курей не ест. А я вам помочь хочу - сейчас воды налью. Мой брат ее нечаянно разлил!
        Фоминишны по очереди хмыкнули. Хоть они были и старушки, но соображали как все нормальные люди.
        - Да нам воды не жалко - без спросу-то нельзя по огородам шататься. Чистые медведи-шатуны! - наперебой пробормотали Фоминишны.
        Но лица у них при этом стали добрее: наверное, вид Ладошки с хонориком вызывал умиление.
        А хитрый Ладошка продолжал:
        - Я все видел, я хотел сразу вам все объяснить, вы так испугали моего брата, что он теперь, наверное, заикаться будет. Представляете, захочет что-нибудь сказать, и только - ик! ик! Так его никто и не поймет. Потому что вы сзади напали.
        Макар с удивлением наблюдал эту сцену. Ну и разговорчивый оказался Ладошка, да еще и выдумывал всякую чушь! Какое заикание, кто сзади напал?
        А у Ладошки, наверное, была определенная цель: завоевать расположение Фоминишен. И он продолжал щебетать:
        - А как отсюда к речке ходить? Я вам буду воду носить! Мне так понравилось, как Макар ее - раз! - и она опрокинулась. Это вы придумали такую поливалку? А я пока буду за водой ходить, вы подержите Нюка, он не кусачий, он доброту чувствует, вот, видите, он на вас во все глаза смотрит!
        На лица Фоминишен невозможно было смотреть без смеха. Они были абсолютно загипнотизированы - моргали глазами и смотрели на Ладошку зачарованно, с открытыми ртами. Скорее всего, они просто отвыкли от детей: в поселке-то ни одного ребенка не было.
        - Погоди ты с водой, успеется! - махнула рукой первая Фоминишна. - Раз ты такой добрый парнишечка, тебя угостить следует.
        Старушки аккуратно забрали у Ладошки ведро, поставили на тропинку рядом с пирамидкой, взяли Ладошку за руки и повели его в дом. Хитрый Ладошка подмигнул Макару, выглядывавшему из-за угла, и кивком позвал его за собой.
        - А вот и мой брат, он вас так испугался, что не успел далеко убежать, наверное, у него ноги отнялись от страха, - воскликнул он.
        - Неужто мы такие страшные? - удивились Фоминишны. - Так детишек напугать!
        - Нет, вы не страшные, - успокоил их Ладошка. - Это мы пугливые. Мы же здесь впервые, ничего не знаем, вам стоит палкой взмахнуть - и у нас душа в пятки.
        - Ну, раз не страшные, зови тогда и брата своего. И нечего нас бояться.
        На широком крыльце дома Фоминишен стоял дощатый стол. И на нем, как в сказке, стали появляться мед в сотах, орешки, ягоды. Макар понял, что теперь Ладошка замолчит, потому что рот его заполнится всеми этими вкусностями. Но это и хорошо - пришло время для серьезных вопросов…
        - Кушайте, деточки, кушайте! - наперебой приговаривали Фоминишны. Они уже и Макара готовы были считать деточкой, так умилил их Ладошка. - А может, и хорек ваш чего съест?
        Нюк из вежливости съел две черничины.
        - Надо же! - удивилась одна старушка. - Зверек, а ни мяса, ни рыбы не просит.
        - Как бакенщик, - хихикнул Ладошка. - Нюк у нас вегетарианец.
        Старушки засмеялись.
        - Это Святогор-то? Чудной он у нас. Лет пять, почитай, уже тут живет, а так и не привык к нашей жизни. По-своему живет, с нами не водится. С ним и не поговоришь по-людски, все норовит нас, старух, жизни учить. А куда нас уже учить?
        - А он разве приезжий? - удивился Макар.
        - Приезжий, приезжий, ученый человек, - ответила вторая Фоминишна. - К нам сюда испокон века ученые приезжали. Вот и Святогор в какой-то ученой академии работал, а потом сюда к нам бакенщиком приехал. У нас такое всегда было, для умных людей наши места хороши - видно, думается им тут спокойно.
        Как тут было не приступить к самым важным вопросам!
        - Как Тетерев? - спросил Макар.
        - Вы уж и про Иван Палыча знаете? - удивилась первая Фоминишна.
        - Жнаем, - пробормотал Ладошка с набитым медовыми сотами ртом. - Он у вас жил.
        - Ну, жил-то он не у нас, а у наших бабки с дедом, - засмеялась вторая Фоминишна. - А нас тогда еще и на свете не было.
        «Ничего у них не получится разведать, - вздохнул Макар. - Раз их еще и на свете не было, что они могут знать? Разве что про пирамидку-поливалку…»
        Но тут он услышал такое, что даже в самом деле икнул. Вполне ведь можно получить заикание не от испуга, а от неожиданной информации!
        - Очень наша бабка Иван Палыча уважала, - сказала вторая Фоминишна. - А мы только и знаем, что хороший человек был. Вот, бабке перевернутый бакен для полива приспособил. Мы еще малые были, не могли ей помогать, а она уж больная лежала, все нам говорила: «Заберите из бакена Ивана Палыча все, заберите!» А что там забирать, воду, что ли? - И старушка засмеялась. - Ты почему меду не ешь? - спросила она Макара. - Вон братишка твой как уминает, молодец!
        Но Макару было не до меда… Он выплюнул на ладошку - конечно, не на брата, а на свою ладонь - кусок непрожеванных медовых сот и уставился на старушек. Такой бесхитростности ему еще не приходилось встречать! Если сказано: «Заберите из бакена что-то», - а там ничего нет, то должна же возникнуть в голове хоть какая-то загадка?!
        Мозг Макара был настроен именно на разгадывание подобных загадок.
        Глава IX
        Закон Ладошки-Архимеда
        Макар дрожал от волнения.
        Стремительность потока информации, который обрушился на него, могла взволновать кого угодно, хоть Шерлока Холмса. Догадок у него в голове было полно, но их еще требовалось проверить. Когда он услышал от Фоминишен о том, что надо было забрать что-то из бакена, догадка вспыхнула в его голове как молния. Понятное дело, что из поливалок забрать ничего нельзя. Значит…
        Оставалось проверить только одну версию.
        Отделываться от Ладошки Макар не стал. Ему было жаль брата, да к тому же ведь именно Ладошка помог ему подружиться со старушками и, значит, получить эксклюзивную информацию. И хотя ему очень хотелось отправить Ладошку домой - все-таки предстоял поход в тайгу, - он сказал:
        - Быстро за мной, но от меня ни на шаг. Мы на минуточку!
        Но как только они вышли за поселок, Макар понял, что минуточка растянется надолго. Одно дело скользить по гладкой водной поверхности вдоль берега, другое - идти по этому берегу. Иногда им попадались хорошие, ровные, как пляж, участки, но чаще им приходилось пробираться через кустарник, который подходил к самой воде. И вот тут-то братья узнали, что такое таежная мошкара! Поселок-то стоял на открытом, немного возвышенном месте, и ветер сдувал мошкариные тучи. А вот в кустах… Мошкара облепливала лицо, руки! Хорошо было только хонорику - он смахивал лапками мошкару, только когда она лезла прямо ему в глаза, а на шкурке она его особенно не тревожила. А вот ребятам приходилось махать руками, как ветряным мельницам - крыльями.
        - Ничего, - бормотал Макар, - зато мы так хоть спешить вынуждены. Не застоимся на месте.
        Наконец они достигли того места, где оставили лодку перед походом с Холмогоровым к маяку.
        - Совсем забыли про медведей, - боязливо вздохнул Ладошка.
        - Ну так и нечего вспоминать! Мошки оказались страшнее всяких медведей, - оглядывая заросший берег, сказал Макар.
        Все-таки Холмогоров выбрал для прогулки правильный маршрут: над рекой мошки не было, и тропинка к маяку шла по склону холма, продуваемого ветром. Наконец-то можно было вздохнуть полной грудью, не беспокоясь о том, что вместе с воздухом захватишь ртом пару десятков противных тварей!
        Всю дорогу Ладошка - наверное, от радости из-за того, что брат взял его с собой, - не решался спросить о цели путешествия. А сейчас, когда они приостановились перед поворотом в тайгу, вместе с медведями он вспомнил и об этом.
        - Мы к маяку? - спросил он. - А не заблудимся?
        - Тропинка есть. К тому же, видишь, сколько я в прошлый раз веток наломал, - сказал Макар. - Даже жалко природу! Помнишь, нас Святогор Холмогоров учил, как не заблудиться? Считай, что мы тренироваться идем.
        Все-таки он не решился высказать Ладошке свои предположения. Вдруг они окажутся неверными? А так - просто сходили, потренировались…
        - Ты принюхивайся, ладно? - попросил Ладошка. - Вдруг медведя учуешь.
        Макар хотел ответить что-нибудь прикольное, но, взглянув на брата, пожалел его.
        - Ладно, если что почую, обязательно скажу. Сразу же обратно повернем, только не бойся.
        Ладошку можно было понять. Макар и сам, если честно признаться и назвать вещи своими именами, трусил. Да и могло ли быть иначе? После Москвы оказаться в тайге - почти то же самое, что на Марсе.
        Ладошка, поручив брату нюхать, сам стал прислушиваться. Он крутил головой и ловил каждый шорох. Похоже, что Нюку уже не оставалось никакой работы: все его звериные способности могли отдыхать.
        Они уже прошли по тропинке довольно далеко. Макар все чаще и чаще замечал, как Нюк оглядывается назад. Это выглядело забавно - как будто хонорик боится потерять дорогу.
        - Принюхивается, - проговорил Ладошка. - Запоминает, как наши следы пахнут.
        И тут Макар понял!
        - Да он не к следам нашим принюхивается, а к речному воздуху. Понимаешь, над таким большим водным пространством, как Енисей, - важно сказал он, - ветер всегда дует. Потому-то и мошкары этой поганой нет - ни в поселке, ни на открытых местах. Ветер ее разгоняет! Этот ветерок и сюда сквозь густые деревья и кусты залетает, вот Нюк и принюхивается к нему. Наверное, все-таки речной воздух отличается от лесного, рыбами всякими пахнет, водорослями. Свежее, короче.
        - А что, Нюк разве водоросли любит? - удивился Ладошка.
        - Дело не в этом! - отмахнулся Макар. - Всегда интереснее нюхать то, чего рядом нету. А лучше не отвлекай меня. Мы спешим изо всех сил, а ты тут расспрашиваешь меня, как какого-нибудь Робинзона Крузо.
        - Но ты же больше меня на свете живешь, - проворчал Ладошка. - Вот и отвечай на все вопросы.
        - Больше живешь! - передразнил Макар. - Здесь-то мы с тобой одинаково живем, так что думай собственной головой.
        Ладошка лишь вздохнул в ответ. Он понимал, что Макара сейчас лучше не злить, во всяком случае, лучше не отвлекать, потому что он похож на собаку-ищейку, идущую по следу: глаза нахмурены, взгляд устремлен вперед, и видно при этом, что в мозгу идет напряженная умственная работа.
        Догадка билась в мозговых извилинах Макара, как птица в сетях, и он только ждал мгновения, когда она вырвется на волю, то есть станет разгадкой.
        Впереди, на вершине холма, показался маяк. Макар задышал еще чаще - не только оттого, что поднимались вверх, но и от волнения.
        - Ты меня подсадишь на камень? Я по столбу наверх хочу залезть, - сказал Ладошка. - Ты же сам высоты боишься.
        - Подсажу, - согласился Макар.
        Вообще-то он для того и взял с собой Ладошку, только не хотел заранее признаваться ему в том, что боится высоты. Правда, высота была не такая уж и большая. Камень был в человеческий рост, а на нем еще высился столб, до которого Макару дела не было. Его интересовал совсем не камень и совсем не столб, а пирамидка, стоящая на камне.
        Он подсадил Ладошку на камень, подал ему палку и скомандовал:
        - Постучи по пирамидке с той стороны!
        - А вдруг нас медведи услышат? - спросил Ладошка.
        - Я же тебя не прошу барабанить на всю тайгу. Тихонько постучи, как будто тайник в стене ищешь.
        - Тогда я лучше пальцем, - тихо сказал Ладошка.
        Таинственность происходящего заставила и его заволноваться. Он никак не мог понять, чего хочет Макар. Зачем стучать по этой гулкой пирамиде? А вдруг и правда услышат дикие звери? Ведь даже по дороге сюда, идя по тропинке, они старались не наступать на сухие ветки, чтобы не создавать лишнего шума… Но спорить с братом было бесполезно, и, согнув палец, Ладошка постучал костяшкой о пирамидку.
        - Громче! - скомандовал Макар.
        Ладошка постучал еще.
        - Почему так тихо? - удивился Макар.
        - Не знаю. Я стучу, стараюсь.
        Макар поднялся на цыпочки, дотянулся снизу до основания пирамидки и тоже постучал по ней. Стук получился глухой - такой же, как и в первый раз, когда они приходили сюда с Холмогоровым. Но тогда Макар не обратил внимания на качество звука, да и сейчас он думал, что здесь, у основания, рядом с поверхностью камня, звук и должен быть глухим.
        - Ты все-таки стукни вверху палкой, не бойся, - сказал он. - Это очень важно!
        Ладошка изо всех стукнул по вершине пирамиды. Он ожидал, что гул прозвучит, как от пустой бочки. Но звук почему-то получился такой, как будто он ударил по столбу или камню.
        - Вот! - поднял вверх палец Макар. - Она не пустая!
        - Конечно, там паутина, может, - боязливо сказал Ладошка.
        - Нет у тебя еще жизненного опыта, - усмехнулся Макар. - Паутина - это все равно что пустота. А я чувствую, что внутри что-то есть!
        Макар подпрыгнул и, уже не боясь гула, несколько раз ударил по пирамидке палкой.
        - А что ты хочешь найти? - наконец спросил Ладошка.
        - Самое важное, что мы ищем, - тихо сказал Макар. - Ты лучше дай мне руку, а второй посильнее вцепись во что-нибудь. Хотя бы вон в ту скобу на столбе. Мне обязательно надо наверх залезть, тут уже не до боязни высоты!
        Перед тем как лезть на камень, Макар передал Ладошке Нюка, которого до сих пор держал под мышкой, и две толстые палки. Он знал, что без орудий труда, хотя бы таких простых, им не обойтись. Хонорик закружился вокруг пирамидки, нюхая ее основание, как будто под ней спрятались мыши.
        - Молодец, Нюк, ты просто подтверждаешь мои предположения, - довольно пробормотал Макар. - Раз ты нюхаешь, значит, внутри что-то есть. Нам бы только щелочку между пирамидкой и камнем расширить… - Макар разочарованно похлопал себя по карманам. - Черт, совсем к вылазке не подготовился - ножик не взял, даже гвоздя завалящего нету!
        Ладошка тоже повозился у себя в карманах, потом глянул на столб, потрогал скобы…
        - Мак, а ты выдерни вот эту скобку, - посоветовал он.
        Хоть у Ладошки и не было жизненного опыта, но его вполне заменяла сообразительность. Он засунул палку под скобу, потом потянул палку на себя - и скоба выскочила из столба.
        - Ну ты как Архимед! - восхитился Макар. - Был такой древний ученый, который открыл закон рычага. Это он придумал, что можно палкой тяжести поднимать. - И он торжественно объявил: - Закон рычага переименовывается в закон Ладошки-Архимеда!
        - Так никто ничего не поймет, - возразил Ладошка. - Подумают, что это закон Архимедовой ладошки. Ладно, не будем засорять науку своими именами! - И он махнул рукой, как какой-нибудь старичок. - Я все равно не понимаю, как этот рычаг действует.
        - Сейчас поймешь!
        Макару уже самому не терпелось приступить к окончательным действиям. Сколько можно ходить вокруг да около!
        Он схватил скобу и стал быстро скрести камень у основания пирамиды. Щель между пирамидой и камнем понемногу расширялась.
        Макар приговаривал сквозь стиснутые зубы:
        - Хорошо… что они… не зацементировали… Это просто пирамида от времени… в камень въелась…
        Наконец щель расширилась настолько, что толстая палка вошла в нее. Под первую палку Макар положил еще одну. Таким образом получился рычаг. Ладошка зачарованно следил за действиями брата.
        - Ух ты! - восхищенно протянул он, увидев, как Макар нажал на торчащий вверх конец палки.
        Пирамидка вздрогнула и отделилась от камня.
        - Видал, как рычаг твой работает? - прохрипел Макар. - Никакому великану не под силу было это сделать!
        С радостным воплем Ладошка присоединился к брату. Он даже выпустил Нюка. Вдвоем они так нажали на рычаг, что пирамида со странным звуком, напоминающим лопнувшую струну, отделилась от камня и, перевернувшись в воздухе, упала вниз. Хонорик испуганно нюкнул и, выгнув шею, стал вглядываться вниз, словно отыскивая потерю.
        Макар изумленно смотрел на поверхность камня, на котором только что стояла пирамидка.
        - Как корова языком слизала, - прошептал он, тоже облизывая высохшие от волнения губы.
        Какая там высота! Макар спрыгнул с камня, как будто это была ступенька лестницы в подъезде их московского дома на Патриарших прудах. Он быстро помог слезть Ладошке и Нюку. Ребята с хонориком бросились к упавшей пирамидке. Она лежала на одной из своих трех боковых граней, а вместо четвертой грани - вместо основания - была… абсолютно черная поверхность!
        Макар царапнул ее ногтем.
        - Смола, - сказал он. - Так лодки смолят от влаги. Так я и думал!
        - А нам не попадет? - опасливо спросил Ладошка. - Вон сколько мы всего нарушили?
        - За что попадет? - отмахнулся Макар. - Камень и маяк мы не тронули. А тайники находить - дело чести каждого уважающего себя сыщика.
        - А где тайник? - не понял Ладошка.
        - Ты что, ничего не понял? - удивился Макар.
        - Нет, - честно признался Ладошка.
        Тогда Макар взял скобу и принялся царапать ею по черной смоляной поверхности. Поверхность была мягкая, и на ней одна за другой появлялись канавки, от смолы отлетали кусочки, струились красивые извивающиеся стружки… Ладошка зачарованно следил за этим действом. Вот смола закончилась, пошла пакля, потом какие-то тряпки, потом стружки…
        - Плотненько упаковано, хоть в воду бросай! - довольно произнес Макар.
        Он осторожно, не дыша, вытаскивал последние частички упаковки. Ясно было, что внутри пирамиды находится какая-то ценность. Просто так ее никто не запаковывал бы и не заливал бы смолой.
        Вообще-то Макар догадался об этом еще во время разговора с Фоминишнами, и все его дальнейшие действия были только подтверждением догадки.
        «Как же все-таки интересно хранится информация! - думал он, глядя на открытый зев пирамиды, из которого виднелся краешек старинного кожаного переплета. - А ведь могла бы и пропасть… Бестолковые Фоминишны не поняли, что пыталась сказать их бабушка, самим им было неинтересно в этом разобраться. И Холмогорову они ничего не сказали бы, потому что он с ними не дружит… Если бы не разболтали они нам с Ладошкой про бакен, из которого надо что-то достать, так бы и осталась эта информация невостребованной, никому не нужной».
        Дрожащими руками Макар достал из пирамиды книгу. Конечно, это была она!
        - Как из магазина, - прошептал Ладошка. - Совсем новенькая!
        - Новенькая! - хмыкнул Макар. - Сто лет тут лежала, тебя ждала.
        Нюк с интересом принюхивался к переплету. Не каждый день приходится нюхать столетние запахи.
        - Только бы не рассыпалась, - сказал Макар, не решаясь открыть книгу. - Я где-то читал, что после долгого хранения к бумаге нельзя прикасаться без специальной обработки. Может, лучше отнесем ее к родителям?
        - Наверное, так и надо сделать, - вздохнул Ладошка.
        Но и в том, что сказал Макар, и в том, что сказал Ладошка, особой решимости поступить правильно не чувствовалось. И даже наоборот… Макар перевернул верхнюю обложку.
        - «Вот ты и открыл книгу, мой первый читатель. Здравствуй», - вслух прочитал он.
        - Здравствуй…те… - испуганно прошептал Ладошка.
        Глава X
        История столетней давности
        Вдоме, где поселились Веселовы, витали новые запахи.
        И не потому, что это был чужой, непривычный для жилья дом, и даже не потому, что в нем сейчас присутствовала Афина Палладиевна, принесшая с собой аромат новых, еще не испытанных на окружающих людях духов. В воздухе резко пахло валерьянкой. От этого Нюк с интересом вертел мордочкой и принюхивался, смешно закатывал глаза, будто приговаривая мысленно: «Изумительный аромат! Вот бы лизнуть разочек источник этого чудесного запаха!»
        Ладошка, разгадав его желание, уже тайком обмакнул указательный палец в пролитую на стол валерьянку и намеревался угостить Нюка. Макар, заметив это, погрозил ему таким же указательным пальцем, только абсолютно сухим:
        - Только попробуй! У него от этого нюх испортится!
        Макар был сердит настолько, что самому впору было принимать валерьяновые капли. Как маме. Она выпила, наверное, уже целый пузырек, а все не могла успокоиться. Руки ее дрожали, поэтому она и пролила валерьянку на стол, когда капала себе из пузырька в стакан с водой.
        - Успокойтесь, милая Александра Александровна! - приговаривала Афина Палладиевна. - Ну разве можно так волноваться, если все закончилось хорошо? Даже не хорошо, а прекрасно! Другого слова я просто не нахожу. Мальчики не заблудились, не сделали ничего плохого. Наоборот, они проявили чудеса сообразительности, находчивости и смелости. Да-да, смелости! Ведь для того, чтобы на что-то решиться, нужна именно смелость. Настоящая мужская смелость. Вы не согласны со мной, Иван Васильевич?
        Иван Васильевич смущенно крякал, будто Афина Палладиевна укоряла его в отсутствии этой самой смелости, и кивал головой в знак согласия. Что, мол, можно возразить? Согласен он целиком и полностью.
        - Но как, скажите на милость, - недовольно ворчал он, - им пришла в голову эта невероятная догадка? Для этого нужен совершенно свежий ум, не испорченный никакими шаблонными поисками решений…
        - Вот этот ум и помог нашим ребятам, - улыбалась Афина Палладиевна. - Свежий и неиспорченный. Это ведь только мы, взрослые, ищем ответы на привычном пути. Где искать книгу? Конечно же, на каких-нибудь запыленных полках, в старых сундуках и комодах. А уж о том, чтобы выйти в поисках за пределы поселка, никто из нас и подумать бы не мог! Другое дело дети - им хватило одной случайной фразы этих старушек, чтобы разгадать местонахождение тайника. Макар, они так и сказали, что надо что-то забрать из бакена?
        И Макар уже в который раз был вынужден повторять свой рассказ, во время которого мама охала и прикладывала ладони к вискам. Наверное, валерьянка все-таки не очень помогала ей успокоиться. И почему она всегда так волновалась при всех успешных расследованиях Макара? Результат результатом, но маму все-таки беспокоил механизм его достижения. Ей всегда казалось, что любое расследование должно сопровождаться приключениями. А приключения - они интересны для детей, но не для их родителей…
        Вся научная этнографическая экспедиция была в сборе в доме Веселовых. Пришли все - и Иван Васильевич с Афиной Палладиевной, и Кооля, то есть Коля с Олей. Не считая, конечно, самих Веселовых - в полном составе. Поводом, понятное дело, послужила находка Общей книги. Сначала все охали, ахали, издавали нечленораздельные возгласы. А под это совсем немузыкальное сопровождение Макар несколько раз повторял свой рассказ. Сначала он, правда, хотел исхитриться и все объяснить простой случайностью - мол, Нюк совершенно по собственной прихоти принюхался к пирамидке на маяке, он решил осмотреть металлический трехгранник и обнаружил тайник… Но сразу же посыпались вопросы о том, как ребята попали к маяку, зачем пошли туда без разрешения, да что это за своеволие такое, ни с того ни сего соваться в тайгу в первый же день… Ну, и так далее. Выдумать на такие вопросы подходящие ответы Макар был не в состоянии. Вот и пришлось выложить всю правду, которая взрослым показалась еще более невероятной, чем самый изощренный вымысел.
        Но с правдой им пришлось считаться. Тем более что Макар в своих повторах ни разу не запутался. Вот чем правда хороша, и он в этом не раз убеждался: если говоришь правду, то никогда не надо беспокоиться о том, что запутаешься или забудешь, что говорил в прошлый раз. Правда - она и есть правда. Одна-единственная и неизменяемая.
        Постепенно восклицания сменились на высказывание предположений о том, как обстояло дело в поселке Фомка сто лет назад. И тогда начала выстраиваться точная, определенная картина происшедшего. Интересно было слушать взрослых, которые, перебивая друг друга, дополняли свой рассказ все новыми деталями! И Нюк, и Ладошка, уже позабыв про валерьянку, поворачивали свои мордочки от одного говорящего к другому, словно обижаясь, что в этом разговоре о них совершенно позабыли. А вообще-то зря. Ведь они были на самом деле чуть ли не главными виновниками события - в хорошем смысле слова. Но взрослые признали виновником, как водится, одного Макара. И в хорошем смысле, и в плохом, потому что за самостоятельность мама ругала только его. По старшинству. Но все-таки победителей, хоть они и в чем-то виноваты, не надо судить строго…
        Впрочем, строгого суда и не получилось. Одна мама не в счет. Зато результат получился замечательным, хоть Макар, если честно признаться, никак не мог опомниться от его стремительности. Он готовился к долгим поискам, а что оказалось? Раз-два, и готово! Так даже неинтересно… При этих мыслях Макар поглядывал на маму и опускал голову. Разве он хотел, чтобы она выпила все запасы валерьянки? Чтобы этим запахом пропитался весь поселок? Нет уж, родителей надо иногда жалеть. Тем более таких умных - успокоившись, мама высказала несколько самых точных предположений. Не отставал от нее и папа. Ну, и остальные взрослые тоже, конечно, участвовали в разгадывании этого столетнего кроссворда.
        Оказывается, не так просто жилось Ивану Павловичу Тетереву даже в таком забытом уголке, как таежный поселок Фомка. Это удивительно, конечно, но ему было запрещено заниматься научной деятельностью! Этого Макар, например, понять не мог. Как можно запретить человеку размышлять, записывать свои мысли? Но правительство в то время было напугано всякими революционерами, боялось людей, которые выступали со статьями против русско-японской войны, - вот и запрещало всем мыслящим людям высказываться открыто. За это ведь Тетерева и сослали в Сибирь. За ним даже следил специальный человек - жандарм, или полицейский, который иногда приезжал в Фомку с проверками. Вот Иван Павлович и вынужден был скрывать, прятать свои записки. Пока он был жив, это ему легко удавалось, но он боялся, что после его смерти эти труды попадут в ненужные руки и просто перестанут существовать, будут уничтожены. Вот он и попросил, наверное, своих квартирных хозяев надежно спрятать его книгу. Чтобы потом, по прошествии какого-то времени, передать такому же ученому, как и он сам. И чтобы уцелела его книга, не исчезла для потомков! Так и
ждала она своего часа в укромном месте, где ее спрятал, наверное, дедушка этих самых Фоминишен. И так получилось, что дедушке и бабушке нынешних старушек, которые тогда были еще маленькими детьми, некому было передать свою тайну. Как дедушка умер, никто и не знает - то ли утонул на рыбалке, то ли погиб на охоте. А бабушка только и успела передать своим внучкам невразумительную информацию о том, что надо что-то забрать из бакена. И все! Вполне могла бы прерваться эта самая информация, ее тоненькая ниточка, если бы - только подумать! - не разгадал эту тайну после стольких лет подросток Макар.
        Этими словами о «подростке Макаре» и закончился интересный разговор взрослых. Произнесла их Афина Палладиевна, воскликнув при этом и восхищенное «только подумать!».
        Подумать, надо сказать, было о чем. У Макара даже голова кружилась. То ли от запаха валерьянки, то ли от духов Афины Палладиевны, то ли от обилия неожиданной информации. Не каждый день приходится переваривать своими мозгами кучу подобных сведений. Будто книгу прочитал увлекательную! Но в книге хоть все факты готовенькие, читай и наслаждайся. А тут - предположения, догадки, опять предположения, новые догадки. На глазах идет восстановление событий столетней давности… И странное дело: фактов почти никаких, а картинка вырисовывается ясная до мельчайших подробностей. Потому что все сводится к совершенно определенному результату. И вот он, результат, перед глазами.
        Книга, та самая Общая книга, о которой так много говорилось и в существование которой взрослые не очень-то верили, лежит, как ни в чем не бывало, перед ними на столе. Чудо! Но Макар все-таки знал, что самое настоящее чудо всегда не такое уж и удивительное. Этому его научила Соня - самая рассудительная из всех людей, которых он знал. Хоть она была и не взрослой, но достаточно умной для того, чтобы понимать: все на свете можно объяснить. Для того ведь и существуют ручейки информации, чтобы слиться в одну-единственную разгадку! Разгадку любой тайны.
        Историческое расследование закончилось, взрослые словно отдохнули немножко, потом опять принялись за удивленные восклицания… Конечно же, при этом «досталось» Макару. Он смущенно принимал похвалы, не забывая переводить внимание компании на брата и сестру. Ну и на хонорика, конечно.
        - Да при чем здесь я, - бормотал он, - это все Ладошка мне помог, это он разговорил старушек… И Нюк смягчил их строгость. Если б не хонорик, Фоминишны и не стали бы с нами разговаривать! А Соня? Сколько она мне высказала верных мыслей? Сколько раз поправляла в моих глупых мыслях? Да с ней по уму сам Шерлок Холмс не сравнится!
        Взрослые смеялись, соглашались с Макаром, возбужденно взмахивали руками… Что и говорить, шумно и весело было в доме Веселовых! И занавески на открытых окнах взмывали от сквозняка, принося с улицы свежие запахи реки и тайги. Наверное, со стороны могло показаться, что в доме происходит какой-то праздник. Да вообще-то так ведь оно и было. Шумные возгласы только доказывали это, а если кто-нибудь из местных жителей проходил в это время мимо, то, наверное, вполне мог решить, что приехавшие ученые празднуют новоселье. И открытые окна позволяли всем радостным восклицаниям и словам вылетать наружу и разлетаться вокруг дома…
        - Пап, а как же мы ее хранить будем? - вдруг вспомнил Макар. - Она прямо на столе, что ли, будет лежать?
        - Во всяком случае, обратно в пирамидку мы ее замуровывать не станем, - засмеялся папа. - А вот в этом шкафчике и будем хранить. - Он показал на старинный буфет, украшенный резьбой. - Все-таки это не в пример лучше железного саркофага. И так бедная книга заждалась людей за сто лет, теперь пора ее читать!
        - Ой! - тихо ойкнула девушка Оля, восхищенно глядя на книгу, и Макар вдруг понял, что впервые слышит ее голос. - Ой, я даже боюсь… Как же мы будем ее читать? Она такая невероятная! Мне никогда не приходилось видеть ничего подобного. Я знаю, что Иван Павлович Тетерев был признан великим ученым еще в то время, когда он жил в Петербурге! Представляю, какие открытия он описал в этой книге, к каким выводам пришел, живя в этом поселке…
        - Да, - с готовностью и волнением подтвердил папа, - сама жизнь в Фомке, как писал Тетерев в нескольких сохранившихся письмах друзьям, была для него настоящим открытием. Здесь он понял главные секреты человеческого общения. Ведь в те времена в Фомку съезжались люди совершенно разных сословий, национальностей - и все они жили очень дружно, находили общий язык. Даже бытовых конфликтов не возникало! Иван Павлович изучал подробности этой жизни, фиксировал их в своих записках и делал выводы, которые, несомненно, имеют очень важное значение.
        - Вы думаете, - осторожно спросил Коля, - эти выводы сохранили свою научную ценность и в наши дни? Ведь прошло столько лет… И характеры, и привычки людей изменились. Да и сами люди - теперь они совсем другие!
        - А вот это, дорогой Коля, несколько странно слышать от молодого ученого, - с некоторой укоризной сказал папа. - Люди меняются медленно. Даже древние римляне и греки, надо отметить, не слишком отличались от нас характером и поведением. Во все времена человек руководствовался в своих действиях похожими страстями, чувствами, устремлениями… Что уж говорить о разнице в какие-то сто лет! Для истории это все равно что минута. На исторических часах, конечно. К тому же, - папа улыбнулся, обведя взглядом детей, - смотрите, сколько событий произошло за один сегодняшний день. И опомниться не успели, а столько новостей!
        - А вот здесь вы сами себе противоречите, Петр Петрович, - забормотал себе в оправдание Коля. - Сами сказали, что почти ничего не меняется, а в доказательство привели день, богатый событиями…
        - События - это одно, - поднял указательный палец папа, - а человеческая суть, человеческий характер - другое. Он не такой изменчивый, как события и обстоятельства. Иван Павлович как раз и наблюдал жизнь здешних обитателей именно через призму их взаимоотношений и характеров. Это более постоянные величины. Не изменяющиеся со временем.
        Тут между взрослыми затеялся спор, в котором Макар почти ничего не понимал. Столько незнакомых научных слов было произнесено! И конфронтация, и менталитет, и веротерпимость, и этнический характер… Впору было опять голове закружиться. Даже Нюк зевнул от усталости, ушел к своему коврику и устроился на нем поудобнее. Наверное, решил, что ему ни к чему принимать участие в научном споре.
        «Глупости все это, - словно говорил он своим видом. - Раз вы говорите о том, что надо жить дружно, то к чему же все эти ваши споры?»
        И Ладошка, второй по старшинству после Нюка, повел себя схожим с ним образом. Правда, он не улегся на коврик, а всего лишь зевнул. А потом, подавив зевок, уставился на книгу и сказал:
        - Там, наверное, про это все и написано, да? Вы бы взяли и просто прочитали.
        И взрослым ничего не оставалось, как дружно рассмеяться.
        - Устами младенца глаголет истина! - провозгласила Афина Палладиевна.
        Ладошка, хоть и обиделся за «младенца», но обрадовался, что глупым разговорам пришел конец. Вот сейчас взрослые откроют книгу…
        Чтение началось торжественно. После первой фразы, которой Иван Павлович Тетерев приветствовал своих будущих, то есть уже настоящих читателей, взрослые не удержались и так же, как Ладошка у маяка, поздоровались. Наверное, что-то магическое было в этой первой фразе! Поэтому никто даже не улыбнулся, хотя ответное «здравствуйте» прозвучало, конечно же, странно. А разве не странным было само чтение? Человек сто лет назад обращается к тебе, а ты воспринимаешь его слова настоящими, живыми, как будто только что произносимыми…
        «Наверное, - подумал Макар, - все настоящие книги и существуют для того, чтобы никогда не стареть. Слова ведь не имеют возраста».
        Вот и те слова, которые сейчас читал папа и которые слушал Макар, не воспринимались им как научные и непонятные. Все было понятно. Как будто речь шла о современных людях - о тех, кто сидел с ним рядом в старом доме таежного поселка на берегу Енисея.
        Тетерев писал о том, что он заметил в живущих в этом поселке людях необычную особенность: они не просто здоровались при встрече друг с другом, то есть это были не простые приветствия, после которых люди продолжали свой путь. Во-первых, и это всегда наблюдалось именно в начале дня, они словно бросались навстречу друг другу и останавливались, как будто бы никуда не спешили. Их утренние встречи сопровождались обязательными разговорами. О чем же они говорили? Казалось бы, сообщали свои простые новости. Но это только казалось. Даже в таких непродолжительных беседах Тетерев отмечал особенную искренность этих людей. Соседи рассказывали, например, о своих снах, обо всех тревогах и печалях, которые им пришось пережить за последнее время. Не перебивали друг друга, давали каждому высказаться, и на их лицах Тетерев видел участие и готовность помочь.
        «Да и разве это уже не помощь человеку, если его участливо слушает собеседник?» - спрашивал Тетерев своего будущего слушателя.
        И Макару казалось, что он и есть тот самый помощник - внимательный слушатель.
        Во-вторых, писал Тетерев, соседи давали понять, что их время - время предстоящего дня - полностью в распоряжении других людей, живущих рядом. Они были готовы прийти на помощь по малейшему поводу - в любых делах, в работе, в таком же разговоре при следующей встрече. И это происходило само собой, неназойливо, без всякого вмешательства в чужую жизнь. Все они были связаны возможностью и даже необходимостью ежеминутной взаимной помощи. Поэтому они не чуждались друг друга, а наоборот, радовались каждой встрече. Это и было особенно заметно с утра. После такого вот утреннего общения, как замечал Тетерев, жизнь в поселке словно настраивалась на спокойный и умиротворенный лад. Все находили себе нужное занятие - прежде всего то, которое было необходимо соседу. А так как все жили рядом, вместе, то и получался своеобразный замкнутый круг, из которого никто не выпадал.
        Самое удивительное, что Ладошка слушал чтение Общей книги, широко открыв рот, как будто что-то понимал.
        - А мы точно так в детском саду делали, - вдруг сообщил он. - И рассказывали, что нам снилось, и помогали друг другу после тихого часа кровати застилать.
        Взрослые в очередной раз расхохотались.
        - Второй раз устами младенца глаголет истина! - воскликнул Коля. - И, знаете, Ладошка абсолютно прав. В открытии Ивана Павловича Тетерева на самом деле нет никакого открытия. То есть это, конечно, замечательно, что он так внимательно наблюдал здешнюю жизнь, отмечал ее особенности, но выводы, сделанные им, не такие уж и поразительные. Для современной науки они не представляют никакой ценности.
        - Как?! - выдохнули все разом.
        - Так мы же только начали читать! - возмутился Макар. - Мало ли что там дальше будет? Может, он какой-нибудь великий закон открыл. Как Архимед! А по мне, так уже и сейчас интересно.
        - Ну, это ты так говоришь, потому что сам нашел книгу, - ухмыльнулся Коля. - Чем она важнее, тем значительнее твоя роль в этой истории. Это естественно. Но ведь смотрите, ребенок признался, что даже в детском саду живут по законам, которые описывал Тетерев. Какое же это научное открытие? А я скажу больше: современной психотерапии давным-давно знакомы эти методы откровенных разговорчиков. Человек выкладывает все как на духу - и на душе у него становится легче, рассказывает о своих снах, болтает о том, что его тревожит, - и освобождает свою голову от злых мыслей. Все нынешние шарлатаны в салонах черной магии пользуются этим. Можно еще о том написать, что человек ругаться должен! Выругается - и легче ему, приятнее.
        - Я слышу в ваших речах язвительные нотки, - заметил Иван Васильевич. - По-моему, вы далеки от истины и даже специально от нее нас уводите. Заблуждаетесь, заблуждаетесь, молодой человек.
        - Ничего не заблуждаюсь, уважаемый Иван Васильевич! - усмехнулся Коля. - В науке за сто лет многое изменилось. За такое долгое время ценность могут сохранить разве что золото и драгоценные камни, а сведения свою ценность теряют. Эта вещь, - и Коля пренебрежительно махнул рукой в сторону лежащей на столе Общей книги, - ценна как предмет старины, абсолютно без учета так называемых знаний, которые в ней заключены. Что и говорить, Иван Павлович Тетерев - ученый с мировым именем, и только поэтому книга, написанная им собственноручно, имеет ценность. Как всякая старинная рукопись. Ее заслуга только в том, что она пролежала сто лет и сохранилась. На каком-нибудь международном аукционе она вполне может стоить огромных денег, как и любые листки, исписанные великими людьми. Ведь мы знаем, что черновики стихов великих поэтов продаются за миллионы долларов.
        - Знаете ли, Коля… - Папа вздохнул и осторожно закрыл книгу. - По-моему, после всего сказанного вами совместного чтения у нас не получится. Ваше мнение прозвучало слишком уж резко. Во всяком случае, мне читать расхотелось. Но не потому, что я согласен с вами. Совсем, совсем не согласен и никогда не соглашусь! Просто расхотелось читать именно вслух и именно вам.
        - А знаете что? - предложила мама. - Эту книгу лучше каждому читать про себя и в одиночестве. По-моему, она не заслуживает того, чтобы над ней происходили такие глупые споры. Извините, конечно, Коля!
        Было видно, что все расстроились. Атмосферу попыталась разрядить только Афина Палладиевна.
        - Я думаю, нам пора отдохнуть, - бодро сказала она. - Столько волнений пережили за день! Утро вечера мудренее. Тем более что и Иван Павлович как раз пишет о том, что настроение друг другу улучшать надо с утра!
        Все закивали, поднялись со своих мест и начали расходиться. Проходя мимо стола, на котором лежала Общая книга, Коля еще раз внимательно осмотрел ее и сказал:
        - Да, книжечка, что и говорить, золотая. Вон как сохранилась!
        Ладошка расценил эти слова в прямом смысле: подошел к книге и потер корешок. Наверное, надеялся увидеть, как под его пальцем сверкнет золото.
        Глава XI
        Гром среди ясного неба
        Сколько раз Макар замечал: на любом новом месте время только в первый день идет медленно. А начиная со второго дня оно разгоняется и уже не идет и не бежит, а, можно сказать, летит. Наверное, потому что происходит повторение: утро похоже на утро, день на день, вечер на вечер. А при повторении все ускоряется.
        В первый день, когда он нашел книгу, Макар сразу после радости испытал разочарование. Впереди не было никаких тайн, никаких загадок и приключений… Скучно жить без планов на будущее! Он казался себе человеком, который сидит у телевизора и смотрит передачу о путешествиях, о новых землях. А участником событий он себя не чувствовал, потому что никаких самостоятельных действий не предпринимал. Ну, самое большее, он чувствовал себя участником какой-нибудь относительно экзотической экскурсии.
        В отличие от Макара, эта роль вполне устраивала Соню с Ладошкой. Они с интересом ходили вместе с родителями по домам, разговаривали с местными жителями, фотографировали старинные предметы вроде всяких прялок, деревянных узоров на ставнях, причудливых коньков на крышах, резных крылечек, посуды, мебели. А Макару все эти разговоры были неинтересны… Что от них толку? Если бы они помогали отыскать Общую книгу, к ним бы стоило прислушиваться. А так - книга уже найдена, других интересных загадок не вырисовывается. В общем, жизнь Макара текла скучно и однообразно.
        Соня полюбила устраивать экскурсии по близлежащим пляжам и отмелям. Ей нравилось отыскивать разноцветные камешки.
        - Я читала в справочнике по минералогии - это такая книга, которая описывает камни, - что такие камешки, как здесь, называются полудрагоценными, - объясняла она. - Это агат, яшма, лазурит. Ну и, конечно, перламутр из ракушек. Хотя это и не камень.
        Но не мог же Макар интересоваться такой ерундой, как перламутр из ракушек! Что он, девчонка или сорока, которую привлекают блестящие предметы?
        - Видите, вся красота природы зашифрована в камнях, - восхищалась Соня. - Все цвета есть! Вот дымчатый агат - смотрите, какие концентрические окружности, как ровно, аккуратно! А лазурит синий - не зря же воду называют лазурной. Вот яшма, она…
        Макару надоедало слушать. Он только и мечтал найти для Сони красный камень гранат, который ей никак не попадался. У нее был только тот крошечный гранатик, который ей подарила Афина Палладиевна, и Соня любила рассматривать его, поворачивая, как калейдоскоп.
        Надо сказать, находка Общей книги совсем не изменила жизнь поселка. Конечно, Фоминишны поохали, вспоминая свою бабушку, и обрадовались, что наконец-то ее завет исполнен.
        - Так бы мы и померли, глупые, не догадавшись, что бабка от нас хотела! - приговаривали они.
        Ладошкины карманы всегда были набиты кедровыми орешками, а язык вечно был черным от черники. Как и язычок Нюка, которого Фоминишны угощали вместе с Ладошкой.
        К удивлению Макара, даже Холмогоров воспринял находку равнодушно. Его только поразило местонахождение тайника.
        - Надо же, - говорил он, - я ведь пять лет, можно сказать, каждый день рядом ходил! И на столб лазал, и ножик, помню, на этот бакен уронил, а даже в голову не пришло к звуку прислушаться. А ты, говоришь, по звуку определил?
        - Ну, не только… - отвечал Макар.
        Не хотел он объяснять, что главную роль в его находке сыграли Фоминишны: Холмогоров ведь с ними так и не подружился.
        Общая книга хранилась у Веселовых. Мама даже шутила:
        - Наш дом превратился в библиотеку одной книги. Только на руки мы ее не выдаем - все пользуются ею в читальном зале.
        Так оно и было. Афина Палладиевна с Иваном Васильевичем по очереди перечитали ее в два дня и долго потом спорили, произнося, по своему обыкновению, множество непонятных слов. Потом книгу прочитала Оля и восхитилась тем, как точно Тетерев описал обряды разных народов, живущих в одном поселке. Приходил даже Коля, хотя Макар замечал, что он не столько читает книгу, сколько разглядывает ее и чуть ли не принюхивается к ней, как хонорик.
        Хоть Макар и не хотел себе в этом признаваться, но содержание книги его не особенно интересовало. Он старался, чтобы этого не заметила Соня, которая, конечно, прочитала книгу в один вечер.
        «Взрослым хорошо, - думал Макар. - Они всю жизнь работают, к скуке привыкли. А детям еще учиться и учиться, как находить для себя что-нибудь интересное в обычной жизни, когда нет ни приключений, ни расследований!»
        Макар, может быть, так и не научился бы ничего такого находить, если бы на помощь не пришел бакенщик Святогор Холмогоров. Похоже было, что он взял своеобразное шефство над экспедицией. И та прогулка, во время которой он водил ребят к бакену, оказалась только первой в ряду множества экскурсий - и по берегу Енисея в обе стороны от поселка, и в тайгу, и даже на ячменное поле, которое вываляли своими спинами медведи.
        В один из солнечных, ясных дней ребят ожидало очередное путешествие - на этот раз на другой берег Енисея. Холмогоров обещал им совершить восхождение на самую высокую из трех гор, которые назывались Три Брата.
        - Триста метров высотой, - сказал он, уважительно подняв палец вверх. - Не так-то легко туда забраться!
        Вообще-то родители уже привыкли к тому, что дети пропадают где-то со Святогором. Далеко он их не уводил, так что бояться было нечего. Но в этот раз, узнав об очередной поездке, мама обиженно сказала:
        - Все, конечно, понятно - вы маленькие, вам интересно узнавать что-то новое. Но ведь и мы еще не старики! Нам бы тоже было интересно увидеть новые места.
        Ладошка солидно кивнул:
        - Хорошо, я замолвлю за вас словечко перед дядей Холмогоровым. Меня он послушается. Только вы пообещайте, что не будете нам портить прогулку своими замечаниями и капризами.
        - Обещаю! - торжественно произнесла мама.
        Холмогоров, к удивлению ребят, даже обрадовался, что число экскурсантов увеличивается. Наверное, каждому приятно быть важным лицом в большой компании!
        Поэтому Холмогоров взял на себя все руководство экспедицией. Да по-другому и быть не могло: в таких походах руководитель должен быть один-единственный. Холмогоров назначил сбор в девять утра в доме Веселовых.
        Хоть никто не ехал на метро и не застревал в пробках, взрослые собирались полчаса.
        - По всему поселку-то идти две минуты! - сокрушался Холмогоров. - Что людям мешает вовремя прийти?
        Имелись в виду, конечно, Афина Палладиевна и Иван Васильевич. Кооля со скучающим видом слонялись по комнатам и переставляли какие-то вещицы на столе. Коля даже успел сходить домой за накомарником, который он забыл, и запасным тюбиком мази против комаров.
        - В космос собрались, что ли? - возмущался Холмогоров. - Неужели трудно запомнить, что с собой брать?
        - В космос как раз и нельзя ничего забывать, - усмехнулся Коля.
        - Вот так и живем! - обиделся Холмогоров. - В космос для них - важно, Енисей переплыть - неважно. Позволяем себе нарушать правила в малом, значит, и в большом что-нибудь упустим. Жизнь-то едина, как мы этого не поймем!
        «Ну все, готово, - подумал Макар. - Теперь будет читать проповеди и нам. Землякам насчет еды и доброты, а нам - насчет дисциплины. Хотя его ворчливость не такая уже и злая. Как будто работает мотор его старой лодки - тихо, монотонно, без перебоев».
        Пока Холмогоров ворчал и даже, рассердившись, уходил в другую комнату, Коля выскользнул из дома. Вернулся он быстро, и уже одновременно с Афиной Палладиевной и Иваном Васильевичем.
        Иван Васильевич выглядел африканским колонизатором: пробковый шлем, комбинезон, сапоги и ружье. На ружье Холмогоров покосился недовольно.
        - Баловаться оружием не будем, - сказал он.
        - Я для самозащиты - а вдруг медведи, - оправдывался Иван Васильевич.
        - Медведи только с испугу и нападают. Если их не трогать, и они не тронут.
        - А если медведь кушать захочет? - спросил Ладошка.
        - Еды в тайге полно. Медведю делать особо нечего - вот он целый день и ест коренья и ягоды. Мы ему ни к чему, - ответил Холмогоров.
        Все вздрогнули, представив себя на месте кореньев и ягод.
        Облако духов, которым Афина Палладиевна обдала Холмогорова, заставило его вздрогнуть.
        - Какая-то новая мазь против комаров? - потянул носом он. - Ну и как действует?
        - Это духи, молодой человек, - обиделась Афина Палладиевна.
        - Духи так духи, - согласился Холмогоров. - Главное, чтобы мошкару отгоняли.
        Как понял Макар, любая компания больше одного человека собирается долго. Еще не один круг все сделали по комнатам, не один хлопок по лбу раздался в знак забывчивости, пока все не выбрались на улицу. Папа повесил на дверь замок и обошел дом, проверив, закрыты ли окна: все-таки внутри оставалась ценная книга.
        Две лодки ожидали у воды. Здесь все уже полностью стали подчиняться бакенщику. Он поделил компанию на две части, одной лодкой стал управлять сам, а в другой посадил за руль папу. Натужно урча - все-таки народу было много, - лодки медленно взяли курс на другой берег Енисея. Не такие уж и большие были волны на середине - все-таки Холмогоров постарался выбрать для такого путешествия ясную погоду. По дороге он не преминул остановиться у каждого бакена. Стремительное течение огромной реки особенно чувствовалось рядом с этими искусственными островками.
        Все зачарованно смотрели по сторонам, никому и в голову не приходило произнести ни слова. Макар даже догадался, что слово «внимание» происходит от «внимать».
        К другому берегу причалили только через полчаса.
        - Да-а… - протянул папа. - Енисей даже трудно назвать рекой в нашем обычном понимании. Нечто невообразимое - движущееся море!
        Холмогоров довольно улыбался, как будто показывал свои владения. С таким же видом он повел всех вверх, на гору. Макар понимал его радость: когда ты показываешь людям такие красоты и от тебя зависит, что они увидят, конечно, будешь собой гордиться. Вполне заслуженно!
        Показывая кедры, Холмогоров даже называл их по именам. Среди них были его любимые.
        - Вот Сердитый, а вот Добряк - все шишки после первого удара колотушки отдает. А вот Жадина - как ни колоти по нему, а после каждого удара едва-едва одна шишка слетает.
        На горе устроили привал - с костром, с чаевничаньем, настоящий пикник на дикой природе. С верхней точки Среднего Брата, где находились путешественники, видно было далеко, несмотря на дымку над тайгой.
        - Вот я всегда думаю: почему это в походах и всяких экскурсиях люди особенно дружны? - сказала Афина Палладиевна. - Кстати, интересно, что бы по этому поводу мог написать Тетерев?
        - А он и написал, - ответил папа. - Только, конечно, не называл таких слов, как «поход» и «экскурсия». Он рассматривал жизнь целиком, для него она была едина.
        - Что-то я ничего такого не помню, - прощебетала Оля. - А на какой странице он про это написал?
        - Страница пять, строчка три, - проворчал Коля. - У меня такое ощущение, что эту книгу нас обяжут знать назубок, как букварь. Хотя, по моему мнению… - Тут он махнул рукой.
        Папа не обратил на его жест внимания.
        - Вот вернемся домой, я вам покажу, где это написано, - сказал он Оле.
        Как ни странно, спускаться с горы было тяжелее. Может быть, просто потому, что уходить никому не хотелось. Но Холмогоров беспокоился, что к вечеру волны на Енисее могут стать больше.
        - Лучше нам не рисковать, - сказал он. - А то ковшиками воду придется вычерпывать.
        Вычерпывать ковшиками воду из лодок никому не хотелось. Обратно переплыли в таком же молчании, вертя по сторонам головами. Макар посмотрел на маму - она была просто в восхищении от того, что им не встретилось ни одного происшествия.
        «Как мало взрослым надо для счастья!» - вздохнул он.
        Никто не знал, какое происшествие ждет их впереди…
        - Подождите минуту, - сказал папа, когда подошли к дому, - я вам все-таки на прощание процитирую то место из книги, которое как раз касается нашей сегодняшней прогулки. Буквально минутку!
        И, быстро отомкнув дверь, он исчез в доме.
        На пороге он появился действительно через минуту. Но с бледным лицом и дрожащими губами.
        - Книги нет… - только и сумел прошептать папа.
        Его шепот показался Макару громом среди ясного неба.
        Глава XII
        Слежка с приметами счастья
        Был один, самый главный, признак того, что у Веселовых произошло несчастье: Нюк сидел, забытый всеми, под крыльцом. Мимо него проносилась туда-сюда одна пара ног за другой, раздавались восклицания, охи и ахи, но на хонорика никто не обращал внимания. Такого в обычное время просто быть не могло - Нюк привлекал внимание всякого человека, а если про него забыли, значит, произошло что-то ужасное.
        Так оно и было.
        После первых минут поисков, когда и Веселовы, и их коллеги буквально перевернули все вверх дном, стало ясно: в доме книги нет.
        Бросились проверять замки, окна, двери. Наверное, даже многоопытный Шерлок Холмс не смог бы обследовать место происшествия с такой тщательностью, с какой это сделали неопытные этнографы. Вот тут-то хонорик и понадобился - вспомнили о бедном зверьке! Ладошка с Макаром по очереди тыкали его во все щели, пытаясь натравить на след и забыв о том, что след, если он и был, давно уже исчез под новыми запахами. А может быть, они пытались проверить, не прошмыгнул ли в дом кто-нибудь такой же узенький и шустренький, как хонорик. Мало ли что случается в незнакомом краю! Вдруг кожаный переплет книги привлек какого-нибудь таежного зверя?
        Но изба была сделана таким образом, что даже щелочки для хонорика обнаружить не удалось. Так что вывод напрашивался сам собой, и вывод этот никто не решался произнести вслух. Потупив головы, вся компания, только что бывшая такой дружной, только что восхищавшаяся красотами природы, оказалась в состоянии какой-то молчаливой ссоры. Во всяком случае, чувство взаимного недоверия повисло в воздухе… Казалось, каждый из людей, собравшихся во дворе у Веселовых, бросал друг на друга подозрительные взгляды.
        - Послушайте, - начал было папа, - я предлагаю…
        Он обвел глазами своих коллег - и осекся. Было видно, что он просто не знает, что сказать. Иван Васильевич тоже попытался что-то произнести, но только растерянно помычал, махнул рукой и зашагал прочь. Да и все остальные поняли, что лучше разойтись. Во дворе остались только Веселовы.
        Папа присел на ступеньки, мама положила руку ему на плечо.
        - Вообще-то, - растерянно сказал папа, - если отринуть все законы приличия, получается, что надо было всех обыскать. Но это невозможно. Как невозможно и подозревать кого бы то ни было. Представляешь, какой страшной будет в этом случае ошибка! Нет, уж лучше потеря книги, чем унижение невиновного человека.
        Макар вздохнул. Он понял, что с родителями, конечно, можно обсудить пропажу, но ясно, что этому обсуждению помешают всякие подобные вздохи и ахи. А здесь, по глубокому убеждению Макара, должна была действовать четкая схема. Что-то похожее на разгадывание кроссворда: шевели извилинами изо всех сил, заполняй пустые клеточки, пока не останется одна-единственная линия, в которой проступит имя преступника.
        Но одному Макару, конечно, не по силам было решить этот «кроссворд». Соня - вот кто в таких случаях мог подсказывать буковку за буковкой! По прежнему опыту Макару было известно, что и Ладошка не лишний в такой игре ума. Ну и Нюка не оставлять же одного. Компания должна быть полной, тогда и думается легче.
        Родители ушли в дом - наверное, чтобы не показывать детям степень своего расстройства. А ребята уселись на старые бревна, сквозь которые давным-давно проросла многолетняя трава.
        - Остается крутить память в обратную сторону - у кого четче запись будет, - сказал Макар.
        - Ты хочешь сказать, что кто-то из нас сейчас вспомнит, как он увидел одного из наших знакомых прячущим книгу во внутренний карман своей куртки? - невесело усмехнулась Соня. - Но тот, кто ее взял, действовал наверняка и таким образом, чтобы в тот момент его никто не видел. Так что зрительная память нам не поможет.
        - А что нам поможет? - воскликнул Макар.
        - Логические рассуждения, - отчеканила Соня. - И надо сказать, они будут невеселыми…
        - А почему? - спросил Ладошка. - Разве бывают грустные рассуждения?
        - Потому что подозревать кого-нибудь из своих знакомых - невеселое занятие, - вздохнула Соня.
        - Почему обязательно знакомых? - снова спросил Ладошка. - Вон сколько в деревне людей, может, кто-нибудь из них ее украл?
        - Дом был заперт, проникнуть в него без взлома невозможно. Значит, книгу взяли до нашего отъезда. А как раз накануне вечером папа положил ее в буфет, - сказала Соня. - Да и утром он еще на нее полюбовался, я сама видела. Значит, она пропала во время наших сборов. И нетрудно назвать людей, которых, к сожалению, можно подозревать в… ее пропаже. Даже говорить на такие темы противно, - снова вздохнула она. - Кажется, что ругательство произносишь.
        Макар пожал плечами.
        - Что делать, словарный запас сыщика не очень веселый. Это тебе не стихотворение читать. В общем, книгу могли взять… - начал он.
        - Ладно, - кивнула Соня. - Книгу могли взять Иван Васильевич, Афина Палладиевна, Оля или Коля. Надеюсь, нас сюда включать не стоит. Ладошка, - на всякий случай спросила она, - ты никакой розыгрыш нам не устроил?
        - Что я, совсем мелкий? - возмутился Ладошка.
        - Тот, кто взял, тоже не маленький. Дело не в возрасте, а в глупости.
        - Значит, я, по-вашему, глупый?
        Но Макар уже не обращал на Ладошку внимания.
        - Ты Холмогорова забыла, - напомнил он Соне.
        - Холмогоров ни при чем, - уверенно возразила Соня. - Я перечислила людей, которые точно знали, где лежит книга. Помните наше первое совместное чтение? Тогда папа и показал ящичек в буфете, в котором собирается ее хранить. Это видели только те люди, которых я назвала. А ведь для того, чтобы в суете и сутолоке незаметно похитить вещь, надо абсолютно точно знать ее местонахождение. Чтобы не тратить ни одной лишней секунды на ее поиски. Кстати, на обратном пути он вообще простился с нами у реки, даже к дому нашему не ходил. Разве не так?
        Возразить было нечего.
        Макар вздохнул. Все-таки печальное дело - расследование. Не та его часть, которая связана с действием - погонями, слежкой, засадами, - а та, которая занята рассуждениями и подозрениями.
        - С кого начнем? - деловито спросил Ладошка. - Афину Палладиевну жалко.
        - Всех жалко, - возразил Макар. - И какая разница, кто первый, кто последний? Всех пропустим через свои мозговые извилины.
        - Вообще-то Афину Палладиевну и Ивана Васильевича подозревать трудно, - тихо сказала Соня. - Во-первых, они опоздали на встречу, во-вторых, никуда не выходили.
        - Так ты хочешь сказать… - проговорил Макар.
        - Вот именно, - кивнула Соня. - Один Коля из всей нашей компании почему-то поспешно вышел из дома и потом вернулся. В нашей ситуации это ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. И я думаю, что это пока единственная зацепка для подозрений. Во всяком случае, других у меня нет.
        О других зацепках Макар не стал даже и раздумывать.
        - Так что ж мы сидим?! - воскликнул он. - Все равно с кого-то надо начинать! Считаем, что это Коля, и устанавливаем за ним слежку. Нас трое, а он один, даже круглосуточное дежурство установить можно! Преступник обязательно если и не возвращается на место преступления, то любуется делом своих рук. Он точно захочет раскрыть эту книжку или хотя бы взять ее в руки!
        - Он не один, а все время с Олей ходит, - напомнил Ладошка.
        - За обоими и будем следить, - твердо сказал Макар. - Что же делать, если они такие неразлучные? Даже еще лучше, кто-нибудь из них обязательно проколется. Где они чаще всего бывают?
        - На берегу. Они каждый вечер закатом любуются, - доложил Ладошка. - И за ручки держатся! И Олина голова лежит на плече у Коли!
        И он захихикал.
        - Там мы их и прослушаем, - решил Макар. - В вечернем воздухе, да над рекой - знаете, как отчетливо все звуки слышны! Одно удовольствие подслушивать.
        - Никакого удовольствия, - грустно сказала Соня. - А если они все-таки не виноваты?
        - Все равно они будут говорить о книге, о чем же еще? В таком случае мы хотя бы выслушаем их мнение.
        Сказано - сделано. Ребята тихонько улизнули из дома, зная, что маме с папой сейчас не до них. Родители тоже, наверное, были заняты рассуждениями или, по крайней мере, тяжелыми молчаливыми размышлениями.
        Сумерки уже сгущались над поселком. Местные жители обычно рано ложились спать, и окна в их домах горели по вечерам недолго. Ребята прошли мимо дома, где жила Афина Палладиевна, и увидели, как по занавеске плавает туда-обратно человеческая тень.
        - Ходит по комнате, - догадался Макар. - Значит, беспокоится, переживает.
        - Я уверен, что она не виновата, - тихо сказал Ладошка. - Не может она быть воровкой.
        - Скорее всего, - согласился Макар. - Но сейчас нам, конечно, не надо поддаваться эмоциям. Мне вообще никого не хочется подозревать. Ни Афину Палладиевну, ни Ивана Васильевича - никого. Даже Колю. Но что делать? Книга-то пропала, это факт, с которым необходимо считаться. Не растворилась же она!
        Иван Васильевич тоже не спешил укладываться спать. В его доме также горел свет.
        - И он волнуется, - шепнул Ладошка. - И он, мне кажется, ни при чем…
        - Да что я, по поводу каждого человека буду давать тебе объяснения? - рассердился Макар. - Повторять одно и то же, как попугай? Все, прекратим эмоции! Слежка есть слежка. Проследил, заметил, подслушал - сделал вывод. И все! Остальные мысли и догадки каждый держит при себе. Понятно? Если кто не согласен, может отправляться домой.
        Последние слова адресовались, понятное дело, Ладошке. Отправляться домой ему не хотелось, поэтому он послушно замолчал. Но через минуту опять подал голос:
        - Нюка бы надо было взять. В слежке он самый лучший помощник.
        - Тебе, Ладошка, лишь бы глупость сказать, - уже более добродушно сказал Макар. - Ну какая сейчас польза от хонорика? Конечно, слух у него острее, чем у нас. Ну и что? Что он, перескажет нам услышанное?
        Ладошка захихикал, хотя ничего смешного Макар не сказал. Но Ладошке было приятно, что его не отправили домой, что он идет в сумерках на такое важное задание вместе с братом и сестрой; этого уже было достаточно для хорошего настроения.
        В доме, где жили Коля с Олей, было темно. Значит, Ладошка оказался прав: они где-то гуляли. А где еще гулять по вечерам? Только на берегу Енисея, где постоянно веет ветерок, разгоняющий мошкару.
        Макар предостерегающе поднял руку:
        - Переходим с топота на легкий шаг. И за мной, гуськом, осторожно…
        Похоже, что Ладошка готов был и на четвереньки опуститься. Любил он участвовать в подобных операциях! А вот Соня вздохнула: слежку она не любила. К тому же если при этом предстояло подслушивать… Соня вообще была против нарушения всяких этических норм, как она выражалась. Макару даже приходилось спорить с сестрой по этому поводу.
        - Даже в расследовании надо пользоваться дозволенными методами, - говорила Соня. - Нарушать этические нормы недопустимо.
        - Хорошо, - язвительно отвечал ей Макар. - В таком случае будь с тем, за кем ты собираешься следить, вежливой, подойди и скажи: «Я хочу услышать от вас чистосердечное признание!» Что тебе ответят?
        Соня лишь вздыхала в ответ. Вот и сейчас вздохнула, наверное, вспомнив давний спор.
        Луна поднималась над рекой и отражалась в воде, превращаясь в бледную дрожащую дорожку. Макар посмотрел вдоль берега и заметил вдалеке две тени.
        - Ну вот, - разочарованно шепнул он. - И вовсе не собираются они сидеть на месте… Ходят-бродят. Как нам незаметно за ними следить? Ничего не услышим.
        - Их надо остановить, - подсказал Ладошка.
        - Ага, - хмыкнул Макар. - И как же ты собираешься это сделать?
        Но Ладошка не раслышал в интонации брата никакой иронии. Он спокойно ответил:
        - Вон наши лодки на берегу, а рядом с ними - кусты. Мы спрячемся за кустами, а ты бросишь подальше в воду какой-нибудь камень. Не знаю, как вы, а я на месте этих Коолей обязательно подошел бы и послушал, кто это там плещется.
        - Точно! - Макар с уважением посмотрел на брата. - Знаешь, Ладошка, от кого ты ума набрался по наследству?
        - От мамы с папой, - ответил тот.
        - Само собой, - согласился Макар. - Но и от меня, конечно. Я ведь тоже собирался так поступить, просто проверял и твои способности. Молодец, не подвел старшего брата.
        В лунном свете было видно, как сверкнули от восторга Ладошкины глаза. Доброе слово и Ладошке приятно!
        Силуэты Кооли приближались к лодкам. К этому времени ребята уже притаились за кустами. Нашарив на земле небольшой камушек, Макар запустил его в реку как можно дальше. Раздался всплеск.
        - Ой! - услышали они возглас Оли. - Что это? Наверное, царь-рыба, то есть осетр, плещется! Я слышала от местных, что это к счастью…
        Слышимость, к радости Макара, была отличной. Не только всплеск донесся отчетливо, но и слова.
        «Вот оно счастье, у меня в руке», - подумал он, нащупывая очередной камень.
        Он был уверен, что Оля не скоро захочет отойти от этого места. Так любой человек, например, случайно заметив упавшую звезду, обязательно станет смотреть на небо, чтобы заметить следующую и успеть загадать желание. Вообще-то, если честно признаться, Макар и на самом деле согласился бы стать настоящим «счастьеметателем» для других. Что в этом трудного? Он даже загадывал бы для людей желания. Например, никогда не присваивать чужие вещи… И даже не чужие, а такие, которые принадлежат сразу всем людям. Как пропавшая Общая книга.
        Коля с Олей долго молчали. Пришлось Макару повторить свой фокус.
        - Вот! Еще раз! - радостно воскликнула Оля. - Слышал?
        - Угу! - ответил Коля. - Только какой-то странный звук. Слабенький. Как пескарик какой-нибудь.
        «Ладно, будет вам царь-рыба! - обиделся Макар. - Только вот большой камень я далеко не доброшу. Придется соглашаться на рыбку помельче… На царевича-рыбу».
        - Ничего, - сказала Оля. - В приметах главное - что они случаются. Когда звезда падает, ведь тоже необязательно, чтобы это метеорит был. Чиркнет звездочка по небу - и достаточно для счастья.
        «Тоже о звездах вспомнила! - хмыкнул про себя Макар. - Все-таки все люди думают почти одинаково».
        - А я вот о чем думаю, - словно в ответ на его мысли, сказал Коля. - О том, что после сегодняшнего дня наша жизнь станет совсем другой. Мне и раньше казалось, что я готов к этому, но все-таки я боялся будущего… А сейчас, когда решился, все сомнения позади. Да с таким сокровищем, которое у меня теперь есть, я ничего не боюсь! Ведь теперь вся наша жизнь переменится. Разве это не счастье?
        Макар замер от этих слов. Он даже позабыл про камень, который держал в руке.
        - Подожди! - засмеялась Оля. - Счастливые приметы должны повторяться трижды. Дождемся, когда рыба плеснет в третий раз?
        «Дождетесь! - сердито подумал Макар и что есть силы запустил камень в реку. - Нам с Соней и Ладошкой тоже, можно сказать, повезло… Слежка оказалась непродолжительной!»
        И, уже не прислушиваясь к всплеску воды, он потянул за собой в темноту брата с сестрой. Тремя тенями-змейками они шмыгнули прочь от кустов - в сторону поселка.
        Все-таки радость от достижения результата соперничала в душе Макара с досадой. Наверное, никогда он не привыкнет к неприятному чувству: когда подозрения подтверждаются.
        Потому что при этом теряется вера в людей.
        Глава XIII
        Умение кушать и слушать
        Нюк наступил одной лапкой на Макаров живот, другой - на грудь и приблизил свой носик к носу спящего хозяина. Хонорик всегда так нюхал спящих Макара и Ладошку, но длину своих усов Нюк на этот раз не рассчитал. Ус пощекотал нос Макару, и тот, конечно же, громко чихнул. Потом протер глаза, посмотрел на испуганного его чиханьем хонорика и вздохнул. Вот и еще один день начался… Конечно, в его возрасте так встречать новый день было странно. Как будто он вовсе и не рад жизни! Но Макар сразу вспомнил вчерашний день, а особенно вечер - слежку в темноте… При таких воспоминаниях оптимистом быть трудновато.
        Вчера ребята вернулись домой, словно поссорившись. Они не говорили друг другу ни слова - так поразили их результаты слежки.
        - Утро вечера мудренее, - успокоил брата с сестрой Ладошка, понимая, какие кошки скребут у всех на душе.
        Но Макар не надеялся на то, что сон изменит его настроение. Так оно и случилось… Казалось бы, жить да радоваться: Нюк разбудил, яркое солнце в окошко светит, каникулы только начались. Но что делать, как распорядиться информацией, добытой во время слежки?
        Может быть, сказать взрослым или хотя бы одному папе? Но что он сможет сделать, как сумеет доказать вину Коли? Получается, что в этом случае Макар просто передаст папе свое расследование вместе с тупиком, в который оно зашло. Ведь мало знать о виновности преступника, ее еще доказать нужно, а подслушанный разговор - совсем не доказательство! А если Коля отпираться начнет? Вот и тупик.
        Но ведь и жить рядом с человеком, который совершил подлость, неприятно. С такими людьми надо выяснять отношения сразу и сразу называть вещи, то есть друг друга, своими именами.
        Размышляя об этом, Макар как-то и не заметил, что его настроение изменилось - от унылого до азартного. Вот что значит завести свои мысли, как пружинку! Они как-то сами собой пришли к тому, что все-таки надо действовать. И действие на этот раз сводится не к поиску похитителя - он-то уже известен, - а к поиску доказательств его вины. Ну и к поиску книги, конечно.
        Одно только успокаивало: никуда она из поселка не делась. На машине сюда не доедешь и отсюда не выедешь, маршрутные катера не плавают, а вертолет за это время не прилетал. Не закопал же Коля книгу где-нибудь под кустом, не дурак же он - знает, как драгоценность хранить, чтобы она на каком-нибудь аукционе больших денег стоила. Не зря же он ее своим сокровищем называл.
        Как ни странно, из всех возможных действий приходилось выбирать только одно: продолжать слежку за Колей. Это же надо, получается, что за столько лет сыщицкое искусство не продвинулось ни на шаг! Слежка, слежка и слежка, как будто человечество не развивается. Но что делать: устройства для чтения чужих мыслей у Макара пока нет. Только быстрей бы собрать эти доказательства: тяжело притворяться, будто ты не изменил своего отношения к человеку, который что-то украл.
        Порассуждав таким образом, Макар в несколько минут вскочил, умылся, позавтракал и повел брата и сестру за дом на совещание. Точнее, на инструктаж. Самым важным сейчас было - распределить роли. Ведь не всегда же будут такие удобства для слежки, как вчера на берегу речки.
        Ладошка был счастлив: с каждым днем его роль в этой истории становилась все более важной. Чтобы сделать ее еще важнее, он, конечно же, взял с собой Нюка. Слушая брата, Ладошка поглаживал хонорика с частотой три раза в секунду.
        - Ты что, уже придумываешь ему задание? - спросил Макар.
        - А ему и придумывать ничего не надо - жизнь сама подскажет, - заявил Ладошка. - Нюк выбирается из неприятных ситуаций, а заодно и узнает все, что надо.
        - Не переусердствуй, Ладошка, - сказала Соня. - А то ты уже решил, что это установившееся правило. Вовсе не обязательно Нюку оказываться в неприятной ситуации - он и так умный. И, мне кажется, на этот раз его надо оставить в покое. Вчера нам его таланты совершенно не понадобились, обойдемся без него и дальше. Незачем его за собой таскать! Все-таки тайга - это не подмосковный лес. Мало ли что придет Нюку в голову… Пусть лучше дома сидит.
        Ладошка сразу замолчал - наверное, испугался за Нюка.
        - Итак, каждый следит за Колей до первой странной ситуации, - объявил Макар. - После этого встречаемся и совещаемся.
        - Что ты называешь странной ситуацией? - поинтересовалась Соня.
        - Если он по сторонам оглядывается - это странная ситуация? - спросил Ладошка.
        - Да пусть хоть затылком вперед ходит! Может, он так от комаров спасается. Ну, как тебе объяснить… Да никак не объяснишь! Сыщицкий нюх надо иметь, - сказал Макар.
        - Пусть каждый сам решает, что такое странная ситуация, - подытожила Соня. - А то неинтересно получится. Да и какой может быть обмен мнениями, если все мы будем по одному принципу действовать? Разнообразие мнений - вот что интересно.
        - Хватит болтать, - решительно сказал Макар. - Не люблю я этого. В конце концов, спешить надо.
        - А почему спешить? - спросил Ладошка. - Что, книжка отсыреет?
        - Просто неприятно жить в неизвестности, да и не хочется давать вору возможность долго радоваться.
        Жизнь этнографов с пропажей книги не изменилась. Все-таки они были воспитанные, интеллигентные люди, а такие люди своих переживаний напоказ не выставляют. Но за ними и следить сложнее: никогда не поймешь, о чем они думают.
        Коля был хотя и молодым ученым, но уже довольно интеллигентным. Выражение его лица всегда было умным и значительным, и Макар с удивлением отметил: ни за что и никогда не догадаешься, что этот человек способен на подлость.
        «Вот это конспирация! - изумился он. - На лице тишь и благодать, а в душе, видно, только планы, как бы книжечку повыгоднее пристроить. Наверное, не просто быть раздираемым такими противоречиями».
        Раньше Макар всегда удивлялся, когда читал в каких-нибудь книгах про эти самые противоречия, которые должны находиться внутри человека. У него, например, их сроду не было.
        Казалось, что Оля была зеркальным отражением Коли. Хотя, может быть, просто все привыкли видеть их вместе. Личико Оли было безмятежным, как легкий пушок, летящий по воздуху. Макару стало ее жалко. Ведь ему не было известно, знает ли она про Колино преступление. Но в том, что узнает, Макар не сомневался.
        До обеда следить за Коолей было скучно. Они не вылезали из-за стола, стоящего под навесом рядом с их домом, и расшифровывали диктофонную запись разговора с какой-то старушкой. Старушка в диктофоне по сто раз повторяла одно и то же - про детские игрушки, которые были раньше, про всякие коляски и люльки. Слушая эту скуку, Оля мечтательно устремляла взгляд ввысь.
        Хотя остальные обитатели поселка не волновали Макара, но он был вынужден, бродя по улице туда-сюда, знакомиться с окружающей жизнью. Впрочем, ничего особо интересного он не обнаружил.
        Стоя посреди улицы, о чем-то спорил с Афиной Палладиевной Иван Васильевич. Макар на всякий случай прошел мимо и прислушался, но оказалось, что они спорят о каких-то пустяках - об изменениях в структуре тектонического разлома по руслу современного Енисея в ледниковый период. Макар даже головой потряс, когда услышал эту фразу. Ну чистые дети! Тут бесценную книгу украли, а они обсуждают то, чего давно уже на свете нет.
        Бодрой походкой прошел Холмогоров и, воровато оглянувшись, юркнул в кустарник к Фоминишнам.
        «За яйцами», - понял Макар.
        И оказался прав: через десять минут Холмогоров выбрался из зарослей, держа в руках холщовый мешок.
        - В мешке ведь неудобно носить - разбить можно. - Макар неслышно подошел к нему. - А короб ваш где?
        Холмогоров вздрогнул.
        - Фу, испугал! Разве можно к людям подкрадываться? Короб я дома оставил - не думал сегодня яйца собирать. А ты что без дела слоняешься?
        Макар чуть не ляпнул, что он занят очень даже важным делом, но тут вовремя вспомнил, что Холмогоров ведь и не знает о пропаже Общей книги.
        «Ну и не надо ему говорить, - подумал он. - Только время зря тратить. Не до этого!»
        Краем глаза он увидел, что поодаль стоят и беседуют Коля и Фома Фомич. Макар насторожился.
        «Пропустил!» - мелькнуло у него в голове.
        Впрочем, он сразу успокоился, потому что увидел, что Фома Фомич держит за руку Ладошку, который делает вид, будто полностью погружен в поедание ягод из лукошка. На самом же деле Макар даже издалека видел, что брат прислушивается к разговору. Как хонорик.
        - Зря ты жевал, - сказал Макар, когда через пять минут Ладошка с довольным видом подошел к нему. - Хруст челюстей мешает слушать.
        - Что я, кости грыз? Я ягоду языком к небу прижму, она - брызь, я ее - глоть!
        - А разговаривали-то они о чем? - напомнил Макар.
        - Представляешь, оказывается, в этом поселке почти все - Фомины! И самый главный, то есть старший Фомин, - это Фома Фомич. Потому что основателя Фомки звали Фома, по нему и поселок назвали, и…
        - Вот ты на Марс полетишь, потом там все Ладошкины будут, - перебил его Макар. - Ты что, ради этой информации там торчал? Или, признайся честно, ради ягод!
        - Не волнуйся, вся эта информация - для отвода глаз. То есть ушей, - довольно улыбнулся Ладошка. - Коля сегодня в тайгу идет, вот что я узнал! Один! К какому-то камню!
        Тут уж и Макаровы веснушчатые уши встали торчком. Это было то еще зрелище!
        Глава XIV
        В избушке на курьих ножках
        - Ты думаешь, - сказал Ладошка, - его книга наша интересует? Он ее так, от нечего делать украл. Ему какой-то камень нужен. Фома Фомич сказал, что этот камень целых два метра высотой. Представляешь, сколько в нем золота?
        - Золото, во-первых, не камень, а металл, - отмахнулся Макар. - И два метра высотой быть не может. Ну-ка, поточнее вспомни!
        - Что тут вспоминать - не стихотворение. Коля расспрашивал, как пройти к какому-то камню. К гранатному, что ли…
        - То золотой камень у тебя, то гранатный. Молодец, короче. Хорошо подслушал. Ничего не разобрать! - совсем рассердился Макар. - Хотя, имея дедуктивный ум, можно кое о чем догадаться… Значит, Коля спрашивал дорогу к какому-то камню, то есть к какому-то ориентиру в тайге. С чего бы ему сейчас туда идти? Это интересно в любом случае, а после кражи - особенно. Ну, и что Фома Фомич, как диктовал адрес этого камня? Район, улица, переулок?
        Ладошка захихикал:
        - Какие же тут переулки? Он про одну избушку только сказал. Про одно зимовье. Только он Колю предупредил, что в избушку эту соваться нельзя.
        - Почему? - удивился Макар. - Что там, капканы стоят?
        - Потому что избушка эта не общая, охотниковская, а бакенщиковская. И он всем запретил туда соваться, потому что не любит, чтобы туда убитых птиц приносили. И Коля пообещал, что в холмогоровскую избушку заходить не будет.
        - Да не нужна нам эта избушка, - махнул рукой Макар. - Ты, Ладошка, много лишней информации собрал. Все-таки жевать во время подслушивания вредно - хоть кости, хоть ягоды. Ладно, пошли - собираться надо.
        Поход в тайгу - дело нешуточное. Это не экскурсия к маяку, который стоит на берегу Енисея. Если бы маяк находился даже за десять километров, заблудиться по дороге к нему было бы нельзя: иди себе вдоль берега, и все тут. Направление обозначено самой природой. Другое дело - бесконечная и одинаковая тайга. Даже в обычном лесу рядом с дачей Макар, случалось, плутал. Обратное направление терялось легко, достаточно было несколько раз покружиться на одном месте и обойти какие-нибудь непролазные заросли. Конечно, в таких случаях должен выручить компас - его Макар обязательно захватит с собой. Но разве нельзя заблудиться и с компасом? Можно!
        К тому же Макар знал от Ивана Васильевича, что в этих местах под землей находятся совершенно не исследованные месторождения полезных ископаемых. А вдруг там окажется железная руда? В таком месте компас может оказаться бесполезным, потому что станет работать с помехами. Так что только на него надеяться не стоит. Придется применить метод Холмогорова - надламывание веток. Надежный, дедовский способ.
        Вторая опасность - звери. Но… Об этом Макар старался не думать. То есть он сразу и решительно отогнал подобные мысли. Только вспомнил пословицу: «Волков бояться - в лес не ходить», - и сразу же согласился с ней. Проблема, что и говорить, нерешаемая, так чего же зря голову ломать? Макар надеялся на обычное везение. Да еще ведь и Нюк будет с ними. Учует опасность заранее - и они заберутся на дерево.
        И еще он вспомнил утверждение бакенщика: что медведи сейчас, когда в тайге много ягод и кореньев, сытые и потому совершенно беззлобные. А следовательно, и безопасные. В общем, можно было считать, что второй проблемы не существует. Макар вспоминал все эти успокоительные доводы даже не для себя, а для Сони. На тот случай, если придется успокаивать сестру.
        Вот самое главное: как улизнуть из поселка? Коля мог отправиться в тайгу в любой момент, и надо было спешить. Макар понимал, что без обмана родителей не обойтись, и ему приходилось придумывать обман наиболее безболезненный, что ли. На помощь пришла мысль о самой обыкновенной рыбалке. С удочками можно уйти по берегу, а там, минуя поселок, сразу же углубиться в тайгу. Не упустив, конечно, при этом Колю.
        Соня и Ладошка поддержали такой план. А что им оставалось делать? Времени для размышлений не было.
        Начали с самой главной проблемы, решать которую Макар поручил Соне. Глубоко вздохнув, она направилась к родителям - отпрашиваться на «рыбалку».
        - Наши мальчишки что-то совсем заскучали, - услышал Макар Сонин голос. - И знаете, что я им предложила? Сходить порыбачить. Невдалеке от поселка есть прекрасные отмели, и пока они будут ловить, я там поищу камешки…
        «Молодец, Соня, - обрадованно подумал он. - Не боится брать на себя всю ответственность! Ведь получается, что это ее идея…»
        Идея, конечно, была просто великолепной. Ведь можно было собираться совершенно в открытую - и одеться в дорогу, и прихватить всякие необходимые вещи вроде спичек, накомарников, того же компаса. Тайком от родителей экипироваться подобающим образом не получилось бы, а так даже папа, хоть они с мамой и поколебались, посоветовал:
        - По парочке бутербродов не забудьте. Проголодаетесь на свежем воздухе. Но это я не для того сказал, чтобы вы там до вечера торчали. Ладно?
        - Как клев будет! - прокричал из сеней Макар, для убедительности просовывая в дверь складные удочки.
        - А червей мы где накопаем? - спросил Ладошка.
        - На берегу! - громко ответил Макар. - На месте и накопаем! - А Ладошке тихонько шепнул: - Ты давай на улицу отправляйся, за Колей следить. А то так и останемся здесь со своими червями…
        Ладошка, подхватив Нюка, послушно вышмыгнул из дома. Вскоре раздался тоненький свист, которому Ладошка научился недавно - уже здесь, на Енисее.
        - Как разбойники, - улыбнулась мама.
        Ладошка встретил Макара и Соню за домом.
        - Коля так хитро из поселка выбирался! - сообщил он. - Хитрее, чем мы от родителей. Ему-то зачем прятаться?
        - У него Оля вместо родителей, - сказал Макар. - Значит, она ничего не знает о его делишках, раз он так скрывается…
        Ребята не стали долго идти по берегу. Как только они скрылись за первым же кустарником, то сразу повернули в тайгу - пока еще не поздно, пока еще виднеется среди деревьев Колин накомарник.
        «По накомарнику легче будет следить, - подумал Макар. - Жалко, что и у нас такие же - вдруг он оглянется?»
        Но тут начались такие заросли, что никакой накомарник разглядеть было уже невозможно. Макар с тревогой взглянул на Соню и Ладошку. Не испугаются ли? Одно дело знать, что тайга густая и непролазная, другое - увидеть это воочию. Заросли обступали со всех сторон, они были совершенно непотревоженными. Вот что называется местом, где не ступала нога человека! Даже взгляд не мог проникнуть в глубь сплошной зелени дальше чем на пять метров.
        Преследование Коли превратилось в угадывание пути, по которому он только что прошел. Хорошо, что он пользовался уже знакомым методом: ребята следовали за ним, видя через каждые два-три метра надломленные веточки. Даже интересно было!
        Заблудиться Макар уже не боялся. Он только не понимал: как же сам Коля находит направление?
        - Ты, Ладошка, совсем мало информации скачал, - проворчал он. - Как он ориентируется, по компасу, что ли?
        - Все тебе не так, - пыхтя, ответил Ладошка. - То много информации, то мало. Какая тебе разница, как он ориентируется - иди за ним, и все. Он же ученый.
        Тут даже Соня, которая выглядела слегка растерянной, фыркнула от смеха.
        - Ученые необязательно в тайге хорошо ориентируются, - сказала она. - Ты их путаешь с охотниками.
        На этот раз хонорика взялась нести Соня. Наверное, она собиралась пользоваться им как живым индикатором: не учует ли что-нибудь, не заволнуется ли? В общем, контролировала безопасность.
        Преследование скоро стало монотонным. Одно и то же, одно и то же - веточка, поиски новой, веточка… Так прошло полчаса. Главное, за чем следил впереди идущий Макар, чтобы не натолкнуться на самого преследуемого. Ведь Коля мог сделать неожиданную остановку, и ребята просто столкнулись бы с ним где-нибудь в зарослях. Поэтому Макар старательно вглядывался вперед и был готов при любой неожиданности упасть в траву.
        И вот наконец-то маршрут изменился - Коля повернул влево. И не просто так, по собственной прихоти, а потому что стал двигаться вдоль ручья.
        - Ну, теперь уже легче, никаких веточек не понадобится, - прошептал Макар. - Наверное, Фома Фомич так и объяснил ему дорогу: за твоей спиной Енисей, идешь в тайгу двадцать минут, доходишь до ручья, поворачиваешь налево и идешь по берегу. Не так-то и сложно ориентироваться в тайге! Всегда какая-нибудь привязка находится.
        Ребята повеселели. Обратный путь был уже обозначен более четко. Все-таки от ручья до Енисея добраться будет несложно, а учитывая то, что тропинка покрыта сломанными ветками…
        Расслабившись от радости, Макар чуть не выскочил на полянку. Он даже ойкнул от неожиданности, что было совершенно лишним в их ситуации. Теперь-то уж нельзя было ни ойкать, ни вздыхать! Потому что посреди полянки стоял Коля и оглядывался по сторонам.
        - Фу-у… Полчаса добирался! - громко произнес он.
        «Неужели это и есть цель его путешествия? - подумал Макар. - И что он собирается делать? Прятать книгу? Но где?! Раньше он ее здесь спрятать не мог, он же спрашивал у Фомы Фомича дорогу сюда…»
        И вдруг Коля повел себя странно. Он сунул руку за пазуху, и Макар замер. Вот сейчас и покажется самое главное доказательство! Может, и сцапать его с поличным? Но Коля достал из-за пазухи вовсе не книгу, а… геологический молоток, напоминающий альпинистский ледоруб. Он зашел за небольшой холмик и начал по чему-то стучать. Звук доказывал, что удары наносятся по камню.
        При таком шуме можно было уже не бояться, что под ногами хрустнет какая-нибудь ветка. Ребята подобрались поближе. Коля стоял у огромного валуна и с искаженным от напряжения лицом крушил его.
        - Что он, разрубить его хочет? - изумленно прошептала Соня. - Может быть, он с ума сошел?
        - Он пещерку для книжки выдалбливает, - сказал Ладошка. - Позавидовал, что в прошлый раз она была в пирамидке спрятана, вот и сам так же хочет.
        - Знаешь, сколько ему долбить придется? - хмыкнул Макар. - Не меньше, чем до завтрашнего утра, если сил хватит. Пещерку! Смотрите, как он удары размеренно наносит.
        Ребята присмотрелись, и им сразу стало понятно, что Коля что-то откалывает от камня.
        - Есть!.. Отлично!.. Вот черт, раскололся!.. - иногда доносились его возгласы.
        И тут Макар вспомнил, что ему рассказывал Ладошка. Камень, гранаты… Ведь маленькие гранатики обычно вкраплены в валун, вот Коля их оттуда и выбивает!
        Но при чем же здесь книга?
        Скоро Коля устал. Вытащив из-за пазухи маленький холщовый мешочек, он стал собирать в него отколотые гранаты. Даже на расстоянии было видно, что мешочек довольно увесист. Усталый, но довольный Коля присел на булыжник передохнуть.
        - Готов подарочек - через полчаса дома буду, - довольно произнес он.
        А дальше произошло самое странное: взглянув на часы, Коля спрятал мешочек за пазуху, убрал молоток, поправил одежду и… направился обратно вдоль ручья. То есть стал возвращаться! Через несколько минут он скрылся в зарослях.
        И книги он из-за пазухи не доставал… Она просто никаким образом не участвовала в его действиях!
        Макар растерянно посмотрел на Ладошку и Соню и уныло сказал:
        - Надо возвращаться. Кажется, мы ошиблись… Не то что ошиблись, - спохватился он, - просто на этот раз слежка ничего нам не принесла.
        - Как это ничего? - мечтательно улыбнулась Соня и направилась к валуну, по которому только что колотил Коля. - А у нас нет никакого молоточка?
        Она наклонилась и принялась шарить по траве в поисках гранатиков. Может быть, Коля подобрал не все?
        Ладошка упал на четвереньки и стал ползать рядом.
        - Хватит вам, - недовольно проворчал Макар. - Пошли домой.
        - Сейчас я на камне посмотрю, - сказал Ладошка и ловко вспрыгнул на валун.
        Но… Наверное, нога его попала на мелкие осколки камня, потому что, совершив невероятный кульбит, он приземлился… Даже непонятно было, на что он приземлился! Ладошка ойкнул и схватился за ногу.
        - Что? Что?! - бросилась к нему Соня. - Больно?
        Она дотронулась до его ступни, но от ее прикосновения Ладошка только взвыл.
        - Неужели сломал?.. - испуганно прошептала Соня.
        Макар испугался не меньше сестры, но не мог же он показать свой испуг.
        - Ты, Ладошка, потерпи, - стараясь, чтобы не дрожал голос, сказал он. - Нам надо установить, что с твоей ногой случилось.
        - Что бы ни случилось, нам надо срочно возвращаться! - воскликнула Соня.
        Она осторожно стащила с Ладошки сапог, закатала штанину. Нога выглядела вроде бы не переломанной, но вокруг щиколотки уже виднелась опухоль.
        - По-моему, это растяжение, - сказала Соня.
        - Не перелом? - боязливо спросил Ладошка. - У Витяни с пятого этажа был перелом, так его полгода на улицу не выпускали!
        - Какая тебе разница, перелом это или нет? - сказал Макар. - Все равно ты наступать на ногу не сможешь, а значит…
        - Нам его нести надо, - решительно сказала Соня.
        - Ты-то как его понесешь? - хмыкнул Макар. - Ты же девчонка, тебе нельзя тяжести поднимать.
        Впрочем, в течение десяти минут они испробовали все возможные варианты. Сначала Макар попробовал тащить Ладошку на спине, но устал уже через пятьдесят метров - все-таки разница в весе у них была незначительной. Ладошке ведь было восемь лет, а Макару всего одиннадцать, а по весу Ладошка заметно отличался от хонорика.
        Потом Соня с Макаром устроили что-то вроде стульчика из сцепленных рук. Но на этом стульчике нести Ладошку тоже было неудобно: мешали заросли, через которые идти рядом было невозможно.
        Потом Макар выломал несколько сосновых веток и посадил на них Ладошку. На этих довольно скользких «салазках» тащить его было несложно, но он сразу стал ойкать и вскрикивать из-за корней, сучков и шишек, которые попадались на пути. Хорошо еще, что Ладошка крепко держал в руках Нюка - хотя бы за хонориком не надо было следить.
        - Терпи, Нюк, терпи, - приговаривал Ладошка, хотя терпеть-то приходилось ему самому.
        Прошло полчаса. Ребята потеряли все силы, а не преодолели даже двухсот метров. Стало понятно, что добраться до поселка им таким образом не удастся.
        - Без помощи взрослых нам не обойтись, - задыхаясь, сказала Соня. - Поэтому ты, Мак, направляйся в поселок. Тут уж не до шуток - придется признаваться и в обмане насчет рыбалки, и все-все выкладывать…
        - Как? А вы здесь одни останетесь, посреди тайги? Ведь все может случиться! А вдруг дождь пойдет?
        - Дождь не пойдет, потому что небо… - начала было Соня.
        - А можно пока в избушке посидеть, - вдруг сказал Ладошка. - Фома Фомич говорил же, что рядом с камнем холмогоровская избушка находится.
        - Точно! - хлопнул себя по лбу Макар. - Я же ее еще с вертолета видел! Рядом с ней тогда ручей на солнце блеснул. Так чего ж мы сидим?! То есть я. Вы посидите, - скомандовал он, - а я сейчас ее найду и за вами приду.
        Макар побежал вдоль ручья. Конечно, по всем правилам таежной жизни, которых он, правда, в подробностях еще не знал, избушка должна была стоять прямо на берегу. А иначе где же брать воду?
        Так оно и оказалось. Метрах в ста от гранатового камня Макар увидел… Ну, может быть, и не избушку, но на амбар Фоминишен это строение точно было похоже. Толстые бревна, маленькое окошко, вместо ступенек здоровенная колода… Сюда Ладошку вполне можно было дотащить.
        Вскоре Ладошка уже улыбался, глядя на избушку.
        - Видишь, Нюк, избушку на курьих ножках? Интересно, нас тут не съедят?
        - Раз тебе смешно, значит, скоро нога пройдет, - сказала Соня.
        Дверь избушки оказалась заперта на замок. Это очень удивило Макара - он слышал, что в таежных местах охотники никогда не запирают свои зимовья. Но ведь эта избушка принадлежала Холмогорову… И, наверное, его страх перед тем, что сюда принесут каких-нибудь убитых зверюшек, был настолько силен, что Святогор запирал свое лесное жилье. Совсем как в городе.
        - Что делать, применим закон Ладошки-Архимеда, - пожал плечами Макар.
        Он подсунул под щеколду толстую палку и потянул за ее верхний конец. Замок сразу отскочил.
        - Не оставаться же вам под открытым небом, - объяснил он. - Кому-нибудь на съеде…
        Тут Макар осекся. Такие шутки сейчас были явно не к месту.
        - Уютненькая дачка, - сказал он уже внутри, оглядывая тесную избушку. - Зато крепкая. А нам сейчас только это и надо. Вот изнутри засов, - сказал он Соне. - Запирайтесь и ждите меня, ничего не бойтесь. Темнеет сейчас поздно, а я надеюсь уже через два часа привести родителей.
        - Попадет нам… - опасливо протянул Ладошка.
        - Ничего, - вздохнул Макар. - Проверим родителей на родственные чувства. Поругают и простят. Это все-таки лучше, чем если бы они нас вообще не нашли! На это я им сразу и намекну, чтоб не сильно сердились.
        - А света здесь нет? - то ли вопросительно, то ли утвердительно заметил Ладошка. - А вдруг ты все-таки до темноты не успеешь вернуться?
        - Во-первых, вот вам спички. - Макар положил на стол коробок. - А во-вторых, тут должен быть какой-нибудь светильник. Свечка так уж точно.
        С этими словами он оглядел стены. Мебели, конечно, почти не было, только топчан и стол.
        - Не разжигать же ее для освещения. - Макар кивнул на небольшую печку-каменку в углу. - Жарко станет. Надо свечку искать.
        Увидев, что Макар и Соня принялись за поиски, Нюк тоже не мог усидеть на руках у Ладошки. Он спрыгнул на пол и стал принюхиваться и оглядываться по сторонам.
        - Ой, - испуганно прошептала Соня, - он, наверное, учуял мышей.
        - Ну и что, мышки не страшные, - успокоил ее Ладошка. - Это же не медведи.
        Но похоже было, что Нюк действительно что-то учуял! Он сделал один круг по комнате, второй и направился за печку.
        - Точно… - жалобно воскликнула Соня. - Мыши!
        - Твой голос вполне заменяет их писк, - сказал Макар. - Сказано тебе, не бойся. Молодец Нюк, понял, где искать огарки! Как я сам не догадался? За печкой им самое место.
        Из-за печки раздался шорох. Нюк определенно пытался что-то достать из ниши между печкой и стенкой. Вряд ли это была мышь! Но и на свечку не было похоже: слишком уж громоздким казался этот предмет, он словно упирался, не давая Нюку себя вытащить.
        Макар заглянул в нишу и чиркнул спичкой. Ее пламя коротко осветило берестяную поверхность с двумя плетеными буквами…
        - Так это холмогоровский короб! - обрадовался Макар. - В нем точно какие-нибудь припасы есть. Наверное, и свечки, и кедровые орешки, чтобы вы не скучали до моего возвращения.
        Он вытащил короб из ниши и, откинув крышку, быстро запустил в него руку. И тут же выдернул ее оттуда, как будто обжегся.
        - Совсем ничего нет? - разочарованно спросил Ладошка.
        - Нет, не совсем… - с трудом выговорил Макар.
        - А почему ты говоришь об этом таким странным тоном? - удивилась Соня.
        - Сколько же я тебя буду в неожиданных местах находить? - прошептал Макар.
        С этими словами он медленно вытащил из короба… знакомую книгу в старинном кожаном переплете! Хонорик радостно нюкнул, увидев ее.
        - Откуда она здесь?! - ахнула Соня. - Ведь Коля сюда не заходил!
        - Откуда? От верблюда, - сердито сказал Макар. - И знаешь, как его зовут? Святогор Холмогоров! - И он указал на две большие буквы «СХ», украшающие боковую стенку короба. - Ничего я в этих взрослых не понимаю… - горько пробормотал он.
        - А еще вегетарианец! - воскликнул Ладошка.
        - При чем тут это, - отмахнулся Макар.
        Он и предположить не мог, что, найдя Общую книгу, будет так сильно расстроен!
        Догадавшись, о чем думает Макар, Соня горячо произнесла:
        - Зато Коля теперь чист в наших глазах!
        Макар только вздохнул. Это же не математика - плюс-минус… Душевные переживания - дело тонкое.
        Эпилог
        Холмогоров исчез, как только понял, что его разоблачили.
        - А он сквозь землю не провалился? - удивленно спросил Ладошка.
        Все трое младших Веселовых сидели на крыльце их фомкинского дома и обсуждали недавние события. То есть не трое, а четверо: Нюк, конечно, тоже был с ними.
        - Почему это он провалился? - не понял Макар.
        - От стыда, - пояснил Ладошка. - Ведь говорят же: от стыда готов сквозь землю провалиться.
        - Нет, не провалился, - сказал папа, который только что вышел на крыльцо и услышал эти слова. - Он просто избегает с нами встречаться. Мне Фома Фомич рассказал, что Холмогоров переселился в свою таежную избушку. Только выходит иногда к реке проверить бакены - и обратно в тайгу.
        - Даже жалко его, - вздохнул Ладошка. - Наверное, чувствует свою вину.
        Папа пожал плечами:
        - Что-то я не заметил в нем раскаяния. А ведь мы долго с ним говорили… Я спросил: зачем ему надо было воровать Общую книгу? Ведь мог же спокойно читать ее, сколько угодно, даже выписки делать. Но оказывается, Святогор не так прост, как хотел нам представиться. Всю жизнь его мечтой было сделать какое-нибудь научное открытие. Он очень тщеславный человек! И поэтому слава Ивана Павловича Тетерева не давала ему покоя. А тут мы появились, да к тому же еще и Общую книгу нашли. Вот он ее и выкрал. Рассчитывал, что мы уедем обратно в Москву, все забудется, а он опубликует книгу под своим именем. Ну, может быть, с какими-то изменениями. Вот и прославится! Бр-р!
        И папа вздрогнул, как будто взял в руки ужа. Наверное, сама мысль о таком научном воровстве была ему противна.
        - А как же он ее выкрал? - заинтересовалась Соня. - И надо же, мы ведь на Колю подумали! Так бы и подозревали невинного человека, если бы не случайность.
        Мама вышла на крыльцо вслед за папой и строго посмотрела на Соню.
        - Случайность! Надо называть вещи своими именами: если бы не ваш обман. Тоже мне, рыболовы! Неужели трудно было все сразу объяснить?
        - Конечно, нетрудно. - Ладошка одной рукой погладил свою забинтованную ногу, а другой Нюка. - Но ты ведь не отпустила бы нас на слежку.
        - Ужас! - Мама схватилась руками за голову. - Оказывается, я еще и должна отпускать своих детей на слежку! Одно это словосочетание кого хочешь с ума сведет!
        Макар не видел в этом сочетании ничего ужасного. А зато в другом сочетании он видел очень даже много непонятного…
        - Пап, но ведь Холмогоров все время говорил, что люди должны быть добрыми. И не только говорил, но и сам старался быть добрее всех! Даже рыбу не ловил. Почему же он тогда сделал такую подлость? - спросил Макар.
        - Потому что… - Папа немного помедлил, словно размышляя, поймут ли его дети, и наконец ответил: - Потому что его точила зависть. Это одно из самых отвратительных человеческих чувств! Может быть, даже самое отвратительное. И, к сожалению, очень сильное… Умом человек понимает, что надо относиться к людям хорошо, а в душе завидует им так, что готов из-за своей зависти на преступление. Остается только надеяться, что он сделает из случившегося хоть какие-то выводы.
        В этом Макар как раз сомневался. Ведь Холмогоров даже не извинился перед ними! Он вообще оказался каким-то… мелким человеком. Да и преступником не матерым. Что такого хитрого в том, чтобы подслушать под открытым окном, где прячут ценную книгу, а потом, пока все заняты сборами в поход, потихоньку стащить ее и спрятать у себя под штормовкой? Так все невоспитанные кошки и собаки делают, когда замечают, где хозяева прячут что-нибудь вкусненькое. Кстати, Нюк в отличие от Холмогорова - воспитанное животное, и не ворует, а помогает находить ценные вещи.
        Конечно, Холмогоров спрятал книгу так ловко, что этого никто не заметил. И при этом вел себя так невозмутимо, как будто не совершил ничего страшного. Ведь даже Соня сразу исключила его из числа подозреваемых! Потому что ему ничуть не было стыдно…
        А вот Макару было стыдно. Перед Колей - за напрасные подозрения.
        Правда, Коля, узнав о своей роли в этой истории, только рассмеялся:
        - Говорите, сокровище? Вы подумали, что это я о книге? - И он оглянулся на Олю. - Видишь, тебя с книгой спутали.
        Оказывается, в тот вечер Коля с Олей решили пожениться! Вот Коля от волнения и всяческих счастливых переживаний и назвал Олю сокровищем. Так он и ввел ребят в заблуждение - не в смысле Оли, конечно, а в смысле книги. А в тайгу он пошел, чтобы отколоть от большого валуна маленькие красивые камни-гранатики и подарить их своей невесте.
        Чтобы ребята не сомневались в том, что он на них не обижается, Коля подарил гранаты не только Оле, но и всем Веселовым.
        Ладошка взял камешек в руку, посмотрел сквозь него на свет и сказал:
        - Надо же, такая красота принесла мне столько неприятностей!
        - В каком смысле? - не понял Макар.
        - Я ведь на таком камешке поскользнулся и с валуна грохнулся, - пояснил Ладошка.
        Макар едва удержался, чтобы не ляпнуть Ладошке, что из-за его падения они и попали в избушку, а там и книгу нашли… Но тогда получалось, что растяжение ноги - это как будто бы плата за находку. Нет, пожалуй, не стоит говорить об этом Ладошке, а то он в следующий раз совсем себя беречь не станет. Он ведь хоть и довольно умный, но все-таки еще маленький. Почти как Нюк. Поэтому они с Нюком всегда одинаково поступают: сначала сделают, а потом подумают. А ведь надо наоборот!
        Тут Макар улыбнулся: «Интересно, станет ли Нюк, если подумает, всякими поисками заниматься? Конечно, станет. И мы с Соней и Ладошкой станем. Ведь сыщицкий талант посильнее какой-то дурацкой зависти!»