Отъявленный хулиган Светлана Сорока
        Что делать, если учительница математики тебя терпеть не может, считая хулиганом и двоечником, а любимый отец неожиданно уходит из семьи? Как жить дальше? Куда идти?
        Главный герой повести пятиклассник Ванька Шишкин идёт на улицу и знакомится со своим сверстником Димкой Клычковым. Обиженные на всех взрослых в мире, мальчишки придумывают себе приключения, порою очень опасные…
        Для среднего школьного возраста.
        Светлана Сорока
        Отъявленный хулиган
        Отъявленный хулиган
        Моему учителю,
        Вере Алексеевне Скрипкиной, с чувством глубокой благодарности.
        Глава 1. Не позорь фамилию, Шишкин!
        Не повезло Ваньке Шишкину с именем, не повезло. Он это ещё в четвёртом классе понял, как только к ним Лидия Сергеевна пришла. Ванька сразу смекнул, что Лидии Сергеевне его имя и фамилия не понравились, потому что так звали какого-то замечательного художника, а Ванька вовсе не замечательный, а наоборот, отъявленный хулиган: известного человека позорит… Лидия Сергеевна это часто повторяла.
        Вот и сегодня на математике, отвернувшись к доске, она объясняла новую тему, а Шишкин на последней парте витал в облаках. Кому интересны эти дроби? Ведь полнейшая ерунда! Зачем одно яблоко делить на шесть частей, когда у Ивана Петровича, Ванькиного отца, огромный сад, можно всем дать по целому…
        - Шишкин! Опять ты ворон считаешь? - заметив его отсутствующий взгляд, возмущённо крикнула Лидия Сергеевна и, отложив мел, быстро направилась к последней парте.
        «Ну вот, сейчас начнётся!» - с грустью подумал Ванька и вздохнул.
        - Лентяй! Двоечник! - послышались из её уст привычные обидные слова. - В трёх примерах три ошибки! И кто только из тебя вырастет?
        - Неудачник! - злорадно хихикнул на первом ряду задиристый Сашка Петухов, а Лидия Сергеевна безжалостно продолжала:
        - А ведь такое имя тебе дали - Иван Шишкин! Не стыдно?! Позоришь своего великого предшественника.
        «Надоели они со своим предшественником хуже горькой редьки. Достали! Поговорить бы с ним сейчас по душам, тогда бы он точно ни одной картины не нарисовал…»
        На перемену Ванька выбежал сердитый и красный.
        - Шишкин! - тут же подлетел к нему улыбающийся Петухов. - Не переживай, я лично не согласен с Лидочкой.
        Ванька непонимающе взглянул на одноклассника.
        - Она не права, ты не художник! Ты Иван-дурак из сказки, что мы недавно проходили. Ха-ха-ха!..
        Ванька не понял, как это произошло, - раньше он почти никогда не дрался. Он помнил только, что стукнул один раз нахального Петухова, Петухов его… Как вдруг в коридоре появилась запыхавшаяся Лидия Сергеевна со старостой Машкой Царёвой.
        - Шишкин, Петухов! Прекратите немедленно! - грозно закричала учительница. - Совсем совесть потеряли! Кто начал драку?
        - Он, - Машка быстро указала на Ваньку.
        - А я ведь всегда говорила, Шишкин, что ты отъявленный хулиган.
        Глава 2. Серьёзный разговор
        Домой Ванька пришёл хмурый. Переступив порог, он со злостью бросил рюкзак в угол прихожей, быстро разделся и молча прошёл в свою комнату.
        Через некоторое время к нему зашёл отец.
        - Что случилось? - обнаружив нелицеприятную запись в дневнике, строго спросил он.
        - Подрался, - буркнул Ванька и насупился.
        - Из-за чего?
        Ванька молчал. Он очень хотел рассказать отцу правду и про Лидию Сергеевну, и про Петухова, и про то, как он не сдержался, а главное - про своё дурацкое имя, от которого одни только неприятности… Но язык почему-то будто прилип к нёбу, и вместо слов из груди вырывалось лишь шумное неровное дыхание.
        - Послушай меня, сынок, - взяв Ваньку за плечи и притянув его к себе, серьёзно сказал отец. - Запомни, кулаки в нашей жизни ничего не решают. Кулаки - это оружие слабых и глупых. Умный всегда сможет договориться, потому что он мудрый, понимаешь? Знаешь ведь Димку Клычкова из бабушкиного дома: он дерётся, школу прогуливает, матерится - разве его можно умным назвать? Нет. Никто его не уважает, потому что он хулиган, причём отъявленный.
        При этих словах Ванька на секунду сморщился, как от зубной боли, но отец не заметил и продолжал:
        - Ты сейчас возьми учебник математики, реши какой-нибудь сложный пример или стихотворение длинное выучи. Докажи всем, что ты и без кулаков лучший. Тогда и драться не придётся. В общем, давай, занимайся, - и, потрепав сына по голове, он вышел из комнаты.
        Глава 3. Школьный спектакль
        Ваньку серьёзно затронули слова отца: стихотворение он, конечно же, разучивать не стал, потому что не задали, но математику сделал почти всю и даже залез в решебник, чтобы свериться с ответами.
        На следующее утро, когда Ванька шёл в школу, на душе у него было светло и радостно, как перед началом чего-то нового, важного.
        Наверное, погорячился он вчера с Петуховым, да и дроби, в сущности, если разобраться, не такая уж скучная тема. Нет, не прав, не прав он был вчера, поэтому сегодня и хотел измениться. Только как? Одной хорошей учёбы явно недостаточно.
        В кабинет математики Ванька вошёл в задумчивом настроении, но, заметив стоящую у доски Лидию Сергеевну, поспешно включил внимание, чтобы она не ругалась, и приготовился слушать тему «Дроби». Вот только дроби Лидию Сергеевну сегодня мало интересовали.
        После звонка на урок она сразу же посадила класс и торжественно объявила:
        - Ребята, скоро Новый год, поэтому я решила поставить с вами спектакль «Золушку». Сейчас мы займёмся распределением ролей. Итак…
        Вверх моментально взметнулся лес рук.
        - Золушка - Маша Царёва! - не обращая внимания на этот лес, быстро объявила Лидия Сергеевна. Староста Царёва на первой парте самодовольно улыбнулась и гордо оглянулась на одноклассников.
        «Жалко, что не Лена Короткова, - с сожалением подумал Ванька, украдкой взглянув на молчаливую девочку, сидящую возле окна. - Она добрая и доску часто моет… Настоящая Золушка».
        - Трусов - принц, - звучал между тем повелительный голос Лидии Сергеевны.
        Щупленький мальчик на третьем ряду победоносно поднял руки над головой.
        Желающих играть было много, но Лидия Сергеевна, степенно расхаживая по классу, замечала не всех.
        - Короткова - мачеха! - наконец остановилась она возле первого ряда. Настоящая Золушка покорно кивнула.
        - Солдатов - король! - Ленкин сосед радостно заулыбался.
        - Петухов - паж.
        Ванька недоуменно посмотрел сначала на Сашку, потом на Лидию Сергеевну. Какой же из него паж? Ванька тысячу раз читал эту сказку и точно помнил, что паж спокойный и очень добрый, а Петухов…
        Но Лидии Сергеевне, казалось, не было никакого дела до Сашкиного характера, она что-то наскоро записала в свой блокнот и, ещё раз оглядев участников спектакля, наставительно произнесла:
        - Представление будем показывать в актовом зале, приглашено много гостей, поэтому учите слова, чтоб выступить достойно. Все роли мы с вами распределили… Хотя нет, - быстро посмотрев в блокнот, поспешила исправиться учительница, - осталась ещё одна, отца Золушки. Она, правда, второстепенная, но, чтобы её сыграть, также нужно проявить огромное мастерство… Её сыграет, её сыграет…
        Класс выжидающе замер.
        - Можно я! - неожиданно для всех громко выкрикнул с последней парты Ванька и смутился.
        В воздухе повисла напряжённая пауза.
        - Ты, Шишкин? - наконец растерянно и даже несколько разочарованно протянула Лидия Сергеевна. - А ты точно справишься?
        - Я… я… очень постараюсь! - честно пообещал Ванька.
        Сашка Петухов язвительно хмыкнул.
        - Ну хорошо, - подумав немного, махнула рукой Лидия Сергеевна, - раз постараешься, играй. Только давай окончательно всё решим завтра: насчёт костюма, слов…
        На перемену Ванька вылетел как на крыльях. Он будет участвовать в спектакле, как все, со всеми вместе, на большой сцене! От этих мыслей у него даже дух захватывало…
        - Эй, ты, артист погорелого театра, - вернул его на землю противный Сашкин голос, - не дадут тебе никакой роли, понял? Вот если б тыкву нужно было сыграть, или Иванушку-дурачка, тогда да, ха-ха…
        Ванька не стал реагировать на глупый выпад. Зачем? Ведь кулаки в нашей жизни ничего не решают. Он лишь серьёзно посмотрел в веснушчатое лицо одноклассника и подумал, что паж из «Золушки» был не только добрым, но ещё и умным… А затем, быстро повесив рюкзак на плечо, молча отправился на урок истории.
        Глава 4. Неудавшийся выход
        На следующий день Ванька шёл в школу с чувством, что что-то новое, важное в его жизни вот-вот должно осуществиться. Новым и важным, конечно же, было участие в спектакле.
        Вчера он полвечера оживлённо рассказывал родителям о прекрасной карете и хрустальной туфельке, и ещё ему очень хотелось, чтобы поскорей наступило завтра. Кажется, никогда ещё он так его не ждал - ведь Лидия Сергеевна обещала дать слова роли.
        Ванька уже практически дошёл до школы, как вдруг заметил показавшуюся из-за угла Лену Короткову.
        - Лена, - немного смущаясь собственной смелости, окликнул он её, - ты тоже в сказке участвуешь?
        Улыбнувшись, девочка утвердительно кивнула.
        - И я! Будем вместе! - и с этими словами Ванька переступил порог школы совсем счастливый.
        Вопреки Ванькиному ожиданию, Лидия Сергеевна на первом уроке не стала говорить про спектакль. Она только быстро написала на доске номера примеров, вызвала их решать Машку Царёву, преспокойненько села за свой стол и занялась какими-то бумагами.
        Ребята начали неторопливо выполнять задание, а Ванька никак не мог сосредоточиться. С самого начала урока он не спускал с Лидии Сергеевны нетерпеливого, внимательного взгляда и всё надеялся, что одна из бумаг в её руках вдруг окажется заветными словами, но… Разочарованно вздохнув, Ванька обвёл глазами класс. Ребята работали, и только Петухов, заметив его взгляд, исподтишка состроил ему рожу. Ванька отвернулся и уткнулся в тетрадку, делая вид, что пишет, но на самом деле продолжал украдкой наблюдать за учительницей и всё ждал, ждал, пока наконец не выдержал…
        - Лидия Сергеевна, дайте мне, пожалуйста, слова для спектакля! - собравшись с духом, быстро выпалил он.
        Класс удивлённо поднял головы.
        - Тебе, Шишкин? - оторвавшись от бумаг, с недоумением посмотрела на него учительница.
        Ванька растерялся.
        - Ах, ну да, - словно что-то припоминая, протянула Лидия Сергеевна. - Слова… Знаешь, я тут подумала и решила, что рано тебе ещё участвовать в спектакле. Ты вон действия с дробями никак не запомнишь, а надо огромный текст выучить. Вот перестанешь хулиганить, начнёшь учиться, тогда посмотрим, может, на будущий год и возьмём тебя. А пока отца Золушки брат Маши Царёвой сыграет, он очень хотел…
        Земля неожиданно резко ушла у Ваньки из-под ног. Прекрасная карета превратилась в тыкву…
        - Садись, работай, - не заметив этого, строго сказала ему Лидия Сергеевна, - не отвлекай ребят!
        Ванька не мог сесть, он молча стоял, словно внутри у него распрямилась невидимая жёсткая пружина…
        - Шишкин, долго ты будешь статую изображать? Садись! - уже сердито повторила Лидия Сергеевна.
        Класс засмеялся, и громче всех, конечно же, Сашка Петухов. «Не дадут тебе никакой роли», - тут же всплыли в памяти такие обидные и такие правдивые его слова.
        Сердце Ваньки оглушительно стучало, а в груди поднималось что-то тяжёлое.
        Нет, он не будет садиться!
        Не будет решать примеры с дробями!
        Не будет участвовать в их спектакле!
        Он ему не нужен!
        И они не нужны!
        Ду-ра-ки!
        Что-то тяжёлое в груди разрасталось со стремительностью снежного кома, мешая дышать, рвалось наружу и вдруг… Резким движением Ванька смахнул в рюкзак учебники, рванул молнию и выбежал из класса.
        Ребята опешили.
        - Шишкин, куда ты? - возмущённо закричала ему вслед Лидия Сергеевна. - Вернись немедленно! Ты слышишь?!
        Ванька не слышал. Он был уже далеко и не слышал, как с торжеством человека, в очередной раз доказавшего свою правоту, она прибавила:
        - А я всегда говорила, что Шишкин - отъявленный хулиган!
        Глава 5. Новое знакомство
        В съехавшей набекрень шапке Ванька, не разбирая дороги, со всех ног мчался от тяжёлых деревянных дверей школы, всё дальше и дальше, пока наконец не устал. И вдруг неожиданная мысль больно ударила его в висок: «Да он же преступник! С уроков сбежал!» Отдышавшись, Ванька лихорадочно огляделся: по пустынной заснеженной улице, опираясь на палку, неторопливо брела одинокая старушка. Взрослые работали, дети учились, один он…
        От этой мысли Ваньке сделалось совершенно невыносимо. Как же быть?! Может, вернуться? Вернуться, извиниться, признать свою вину, в тысячный раз выслушать, какой он отъявленный хулиган и быть на время прощённым…
        Ванька вдруг очень ярко представил ругающую его Лидию Сергеевну, зазнайку Царёву рядом с ней, стоящего неподалёку ехидного Петухова, и под ложечкой у него тоскливо засосало. Нет, в школу он не вернётся!
        Домой! Ну, конечно, домой, надо во всём признаться папе, он поймёт, обязательно поймёт! Обрадовавшись найденному решению, Ванька быстро побежал в направлении дома.
        Торопливо поднявшись по деревянным ступеням, Ванька по-хозяйски обмахнул снег с ботинок и позвонил в дверь. Ключей у него не было: отец работал в ночную смену и днём всегда был дома.
        К великому Ванькиному удивлению и разочарованию, дверь ему никто не открыл.
        Он позвонил ещё раз.
        Снова молчание.
        Ванька встревоженно обошёл вокруг дома, ловко забравшись на завалинку, глянул в окна. Тишина.
        «У дяди Миши, наверное», - с досадой подумал он, зябко поёжился и решил идти к бабушке.
        Бабушка жила на соседней улице в кирпичной пятиэтажке. «Скажу ей, что математики не было, а папе потом всё объясню», - быстро решил Ванька и нажал на кнопку звонка.
        Но, словно по приказу какого-то злого волшебника, и тут ему никто не открыл.
        «Ушла, что ли, за своим молоком?» - расстроившись до глубины души, подумал Ванька и напоследок с отчаянной силой ударил кулаком по мягкой обивке двери.
        Бежать к бочке было нельзя: возле неё всегда собиралось много народа. Стыдно… Что же делать? Что делать? - судорожно стучала в висках кровь… И вдруг, то ли от безвыходности ситуации, то ли от пережитого утром унижения, Ванька опустился на коврик и, уткнувшись лицом в рюкзак, горько заплакал.
        Очнулся он оттого, что кто-то пребольно пихнул его в плечо. Перестав всхлипывать, Ванька быстро поднял глаза. Перед ним стоял не кто иной, как Димка Клычков собственной персоной. Он был худенький, невысокий, как Ванька, и только чуть нагловатый взгляд карих глаз и развязные манеры делали его похожим на хулигана.
        - Ты чё тут сопли распустил? - грубовато спросил он у Ваньки, продолжая оценивающе его разглядывать.
        - Я это… я ничего! - смущённо пробормотал юный «преступник» и украдкой вытер рукавом нос.
        - А чё тогда сидишь здесь?
        - Мне идти некуда!
        - В школу иди! Уроки зубри! - Димка язвительно хмыкнул.
        - Не хочу!
        - А от предков получить не боишься?
        Ванька неопределённо пожал плечами.
        - А я вот не боюсь! - похвастался Клычков. - Мне всё можно, потому что я хулиган… от рук отбившийся.
        - А я отъявленный! - с грустью произнёс Ванька.
        Димка смотрел на него уже с интересом.
        - Слушай, а пойдём ко мне, - неожиданно благосклонно предложил он. - Я один дома, в комп поиграем, повеселимся, а то скучно до жути…
        И, прежде чем Ванька успел что-либо возразить, Димка резко поднял его за рукав, толкнул к лестничному пролёту, и, быстро спустившись, они оказались перед рыжей деревянной дверью на третьем этаже. Именно здесь жил хулиган.
        В Димкиной комнате царил беспорядок. На узкой пружинной кровати, стоящей возле окна, на стареньком компьютерном столе и даже на полу валялись сдутые футбольные мячи, бесформенные куски свинца, пластилина, остатки обрезанного телефонного провода, длинные серебристые гвозди вперемешку с ручками и цветными карандашами.
        - Ого! - остановившись на пороге и оглядевшись по сторонам, поражённо воскликнул Ванька. - А тебя мама не ругает?
        - Не, она у меня добрая! - Димка невесело хмыкнул. - А это, - он поднял с пола серый кусок пластилина, - очень нужные вещи.
        Ванька согласно кивнул, решив, что, наверное, именно так и должен жить настоящий хулиган.
        - Слушай, - с возросшим интересом спросил он вдруг у Клычкова, - а правду говорят, что ты четырёх учителей из нашей школы довёл?
        - Врут, - возмутился Димка, - пятерых! - И он принялся быстро загибать пальцы: - Русичка - раз, математичка - два, географичка - три, историчка - четыре и ещё Марья Семённа из продлёнки! Они в той четверти все вместе на меня докладную писали директору… Весело было!
        - Пять учителей, - ошеломлённо повторил Ванька, - это ж полшколы!
        Димка самодовольно улыбнулся.
        - А сложно было?
        - He-а! Пара пустяков! Хотя, - подумав, честно признался Клычков, - историчка долго держалась…
        - Людмила Евгеньевна?! Молодая такая?! - удивлённо воскликнул Ванька. - Она ж хорошая!
        - Все они хорошие! - с досадой произнёс Димка и крепко сжал пластилин в руке.
        - А ты в школу совсем не ходишь?
        - Совсем!
        - А мама не…
        - Говорю же: добрая она! - недовольно буркнул Клычков и со злостью запустил пластилином в стену.
        Вообще Димка не был злым, наоборот, он оказался очень даже неплохим пацаном. Правда, ругался иногда скверно, но зато ни с кем Ваньку не сравнивал, не приставал со скучными нравоучениями. И ещё с Димкой было весело. Очень весело. Больше всего на свете он любил придумывать что-нибудь интересное и весёлое. Сначала они с Ванькой играли в компьютер. Устроившись поудобнее в большом кресле, они живо побросали все «нужные вещи» со стола прямо на пол и два часа сражались с коварным виртуальным врагом.
        А потом шутили над Димкиным котом Тимошкой. Димка включал на телефоне лай «бешеного волкодава». Тимошка горбил спину, шипел и удирал со всех лап, а мальчишки смеялись и бегали за ошалелым котом по всей квартире, залезая под столы, кресла и табуретки.
        А потом они пошли на балкон. Этот фокус Димка называл «доведи соседа» и считал его самым увлекательным и опасным. Сосед с нижнего этажа Игорь Петрович частенько выходил на балкон покурить. Гладкая неприкрытая лысина на его голове, освещённая декабрьским солнцем, ярко сияла, видимо, блеском своим и привлекая хулигана Клычкова, который ждал появления Игоря Петровича с радостным нетерпением. Заметив соседа, Димка с ликующим торжеством хлопал в ладоши, живо мчался в комнату, находил среди «нужных вещей» пульверизатор, и тут начиналось самое интересное…
        Димка прицеливался, и тугая холодная струя в доли секунды поражала заветную цель. Игорь Петрович от неожиданности вскрикивал, краснел, бросал сигарету и быстро поднимал голову…
        В этот момент нужно было успеть сесть, и, главное - не засмеяться. Ванька несколько раз вовремя зажимал пальцами нос.
        Пока Игорь Петрович громко ругался, грозя расправой невидимому врагу, мальчишки потихоньку отползали в комнату и там уже смеялись вволю, успокаивались, затем смотрели друг на друга и снова заливались смехом…
        А потом на смену общему веселью пришла задумчивость.
        - Слушай, а за что мы его? - серьёзно спросил Ванька у нового друга.
        - Да ну их всех! - обиженно махнул рукой Димка.
        - Кого?
        - Взрослых! Все они врут!
        - Мой папа не врёт! - горячо заверил его Ванька. - «А вот Лидия Сергеевна - да», - промелькнула в голове внезапная мысль.
        Лидия Сергеевна! - и в памяти всплыли неприятные события сегодняшнего утра. На душе стало тяжело, будто с приветливой, интересной планеты Ванька снова опустился на недружелюбную, серую землю. А на своей планете он забыл и про школу, и про злополучный спектакль, даже про маму с папой, которые сейчас, наверное, ждут его дома и сильно волнуются. Нет, про них забывать точно не следовало. Ванька быстро нажал кнопку мобильного. Пять пропущенных вызовов!
        - Мне идти надо! - поднимая с пола рюкзак, осторожно сообщил он задумчивому товарищу.
        - Вали! - Димка произнёс это без злобы, а наоборот как-то грустно, и в этот момент нисколько, ну просто нисколечко не был похож на хулигана.
        На улице темнело. Во многих квартирах уютным тёплым светом загорались окна. Ванька бежал домой и судорожно соображал, что будет говорить в своё оправдание. Наверное, он расскажет папе правду и про Димку тоже, ведь Димка неплохой, хоть и от рук отбившийся…
        Дверь ему открыла мама. Ванька несмело взглянул на неё и испугался: она была другая, какая-то новая, нездешняя, чужая. Ванька никогда раньше не видел её такой.
        - Прогульщик! Лодырь! Нахал! - закричала мама с порога. Она кричала так громко, что временами голос её срывался. Она никогда раньше так не кричала…
        Ваньке вдруг стало обидно до слёз, но он сдержался и только тихо спросил:
        - Где папа?
        - На работе! - помолчав немного, устало ответила мама и прибавила: - Иди ешь и делай уроки!
        Но Ванька не хотел есть и делать уроки.
        - Мам, а я не играю в спектакле…
        - Не до спектаклей сейчас, - раздражённо махнула она рукой. - Иди делай уроки!
        Обиженный, Ванька ушёл в комнату. Он сел на стул перед компьютерным столом, где обычно выполнял домашние задания, вытряхнул из рюкзака учебники, взял в руки ненавистную математику, задумался на секунду, а затем зашвырнул книгу в самый дальний угол и быстро запустил компьютерную игрушку.
        Глава 6. Самый длинный день
        Утром мама разбудила Ваньку раньше обычного.
        - Вставай! - включив свет в комнате, с порога громко сказала она.
        Ванька неохотно вылез из-под одеяла и посмотрел на неё заспанными глазами.
        - Отец дяде Мише ушёл помогать. А мне на работу надо. Поднимайся, иначе в школу опоздаешь!
        - Зачем помогать? - с недоумением уставился на неё Ванька.
        - Не знаю! - поспешно ответила мама. - Собирайся быстрей, а то чай остынет, - и она торопливо скрылась за дверью.
        На кухонном столе с белоснежной скатертью, за которым обычно собиралась вся семья, лежали одинокие бутерброды с колбасой, а в стороне стояла чашка чая. Ванька откусил бутерброд и с тоской положил обратно - есть не хотелось и ещё меньше хотелось в школу. Везёт Димке.
        Ванька шёл медленно-медленно, заглядывая во все встречающиеся на пути магазины, ведь первым уроком была математика. И кто только придумал постоянно ставить её первой?!
        В класс Ванька вошёл со звонком. Стоило ему переступить порог, как на него тотчас же уставились двадцать пар любопытных глаз, будто одного его и ждали. Будто одного Ваньки не хватало, чтобы начать спектакль, - спектакль, в котором ему досталась хоть и главная, но весьма незавидная роль.
        Ребята переводили нетерпеливые взгляды с Ваньки на Лидию Сергеевну, бессменного режиссёра, ведь именно от её реакции зависело развитие действия. Реакция не заставила себя ждать.
        - Что, Шишкин, вернулся? - оглядев Ваньку с ног до головы, язвительно поинтересовалась математичка.
        - Уйдёшь от вас, как же, - сердито пробурчал он себе под нос.
        - Что ты там бормочешь?
        - Ничего!
        - И где это ты был вчера? - продолжала допытываться учительница. - В Третьяковской галерее? На картины Шишкина любовался?..
        Класс засмеялся, оценив иронию режиссёра. Смеялись все: и староста Царёва, и маленький тщедушный Трусов, и Петухов, - одна Лена Короткова не смеялась: в её голубых глазах читалось сочувствие.
        - Садись, - приказала Лидия Сергеевна Ваньке и напоследок, поглядев на него, строго прибавила: - Додумался школу прогуливать - хулиган!
        Ванька сел, внутри у него всё кипело.
        - И как, Шишкин, красивые картины были? - тут же обернулся к нему ехидный Петухов.
        Ваньке очень хотелось врезать ему, им всем, но ещё больше хотелось, чтобы поскорей закончились уроки: нестерпимо скучные, однообразные, тянущиеся один за другим. После математики русский, затем английский, литература, история… Учителя мучили нравоучениями, призывали к вниманию, заставляли слушать… Димку бы сюда сейчас, он бы их точно всех довёл! А потом они вместе побежали бы играть в компьютер, пугать кота или доставать соседа…
        На последнем уроке - рисования, предчувствуя долгожданную свободу, Ванька ёрзал на стуле и постоянно глядел в телефон, считая минуты до спасительного звонка. И, как только громкая заливистая трель ворвалась в душный класс, он радостно схватил рюкзак и устремился к выходу, теперь уже точно зная, куда пойдёт.
        Настоящий хулиган встретил Ваньку вполне дружелюбно. Не обзывался, не грозил дать в нос, наоборот, спокойно открыл дверь и сразу же предложил идти на кухню. Оказалось, что мамка сегодня была очень добрая и принесла ему двухлитровую бутылку газировки, а пить её в одиночестве совсем не интересно. Поэтому Димка даже обрадовался, что Ванька пришёл. И сам Ванька тоже был рад. С Димкой ему было весело и легко, наверное, именно поэтому, когда они сидели на кухне, потягивая через трубочки прохладную шипучую кока-колу, Ванька вдруг рассказал новому приятелю и про Лидию Сергеевну, и про спектакль, - про всё, что так волновало его в последние дни.
        - Нужен тебе этот спектакль, - выслушав друга, недоуменно посмотрел на него Клычков. - Я сам такие спектакли устраиваю! Закачаешься! Все по моим правилам играют. Я у них режиссёр… постановщик! - Димка насмешливо хмыкнул. - Когда я в класс захожу, все от страха под парты прячутся… даже учителя…
        - Ничего себе! - восхищённо протянул Ванька.
        - Это ещё что! - воодушевился Димка. - Стоит мне только на пороге школы появиться, а директор уже в курсе. И сразу все бегают, волнуются, а потом совещаться начинают, что со мной делать.
        - Везёт тебе!
        - Не знаю, - пожал плечами Димка, - может, и везёт. Веду себя, как хочу, никого не слушаю. Захочу - школу прогуляю, захочу - в глаз кому-нибудь дам.
        Директор несколько раз мамку вызывал, а она с дядей Толиком в дом отдыха уехала и не пришла. Теперь учителя вообще не представляют, что со мной делать…
        - Я тоже иногда мечтаю Лидию Сергеевну довести, - неожиданно признался Ванька, - ну или хотя бы Петухову в глаз дать.
        - Дай, что тебе мешает?!
        - Не могу, я отцу обещал не драться. Он считает, что кулаками ничего не решить.
        Димка, и так почему-то погрустневший, при последних словах вовсе расстроился и уныло произнёс то, что произносил уже не раз:
        - Да ну этих взрослых, вечно они всё врут.
        «Надо будет обязательно папу с Димкой познакомить, - думал Ванька, торопливо шагая домой по вечерней заснеженной улице. - Димка не плохой, а папа не врун, просто они друг друга не знают, поэтому так и думают. Да, прямо сейчас и расскажу, не обманывать же его, что на математике задержался…»
        Подгоняемый нетерпением, Ванька быстро дошёл до дома, открыл ключом дверь, переступил порог и остановился… У порога стояли большие дорожные сумки, с ними вся семья часто ездила отдыхать.
        - Что это? - недоуменно спросил Ванька у мамы, показавшейся из дверей кухни. - Где папа?
        - К тёте Ире ушёл, он больше с нами жить не будет! - ответила она и, не сказав больше ни слова, усталая, осунувшаяся, снова скрылась в кухне.
        Земля вдруг опять резко ушла у Ваньки из-под ног. Только намного быстрее и резче, чем тогда, на математике, ушла и не вернулась обратно. Как же такое могло случиться, ведь отец всегда говорил, что любит их? Ванька не плакал, он просто не мог поверить в то, что произошло. А вдруг мама пошутила, нехорошо пошутила, жестоко? Но, вспоминая её лицо, он не решался идти на кухню, где она, наверное, плакала одна в темноте. Несчастный, потерянный, Ванька отправился в свою комнату, не раздеваясь, лёг на диван, уткнувшись лицом в подушку, и снова стал думать. Он знал эту тётку Ирку. Она часто приходила к ним домой, давала маме советы, когда мама с папой ссорились, и фальшиво, как теперь оказалось, обнимала её за плечи… Нет, прав Димка: взрослые всё врут, и отец врёт, предатель. Ванька не плакал, он просто неподвижно лежал с открытыми глазами, глядя куда-то в чёрную пустоту. За окном давно уже наступила ночь, а старый день всё никак не желал кончаться, самый длинный, самый несчастливый день в его жизни.
        Глава 7. Тяжёлое утро
        Утром Ванька открыл глаза, вспомнил, что отец ушёл, и испугался. Потом не поверил. Потом снова испугался… и вновь не поверил. Да и можно ли было в это поверить?!
        Ванька не помнил себя без отца. Они часто проводили время вместе: вместе смотрели интересные передачи, мастерили самолётики из бумаги, вместе гуляли по тихому, заснеженному парку и разговаривали обо всём на свете… Отец часто рассказывал сыну про своё детство. И тогда Ванька настолько ярко представлял себе смелого, немного непоседливого мальчишку, так похожего на него самого, что ему казалось, будто он знал отца гораздо дольше, чем одиннадцать с половиной лет… Знал его, гордился им и любил…
        Как же это мама говорит - «ушёл»?! Не мог! Не мог папа уйти! Он спит! Спит после ночной смены! Ну, конечно!..
        Ванька живо соскочил с дивана и с сердцем, полным надежды, бросился в спальню родителей.
        К великому его разочарованию, их большая деревянная кровать оказалась аккуратно застеленной холодным шёлковым покрывалом.
        Потерявшись окончательно, Ванька с грустным недоумением оглядел комнату и, несчастный, побрёл на кухню. Ему очень хотелось поговорить с мамой.
        Она стояла у окна, в наспех застёгнутом неопрятном халатике, с растрёпанными светлыми, как у Ваньки, волосами, и напряжённо вглядывалась в безлюдную снежную даль. Ванька подошёл к ней, такой же помятый и непричёсанный: он уснул только поздно ночью, так и не раздевшись. Она нервно вздрогнула и обернулась.
        - Мам, почему папа от нас ушёл? - негромко спросил он и внимательно посмотрел ей в лицо. Оно, казалось, ещё сильнее изменилось за эту ночь. Ванька никогда не видел маму такой осунувшейся, бледной, потерянной. Ему вдруг стало нестерпимо жаль её, захотелось обнять крепко-крепко, прижаться, не отпускать. Ванька уже шагнул к ней навстречу, но она, словно испугавшись чего-то, резко отстранилась от сына и с напускной строгостью быстро произнесла:
        - Не знаю, не знаю я ничего! Иди приведи себя в порядок, не то в школу опоздаешь!
        Ванька опешил: уж не издевается ли она? Какая школа? За эту ночь он чётко осознал, что в жизни есть вещи поважнее всех этих уроков, спектаклей… Неужели мама не понимает? Ванька грустно вздохнул и снова повторил свой вопрос.
        Она молчала, нервно теребя край халата, и вдруг, со злостью взглянув на сына, пронзительно закричала:
        - Что ты ко мне пристал?! Не знаю я! Это же твой папаша, вот ты у него и спроси! Спроси у своего папаши… почему он бросил нас, предатель. Предатель! Ненавижу его! Всех ненавижу! Боже мой! Да оставьте меня в покое!
        Она кричала, задыхаясь от горькой обиды на неверного мужа, на жестокий мир, замкнувшаяся в своём горе и никого не замечающая вокруг.
        А рядом с глазами, влажными от слёз, неподвижно стоял Ванька. В душе его мешались противоречивые чувства: отчаянной злости на глупых родителей и нестерпимой жалости к ним. Ванька чувствовал, что мама обвиняет его, но не понимал, в чём он виноват, не знал, что делать дальше, и от этого ему становилось ещё тяжелее. Огромный ком в груди мешал дышать, на глаза давили слезы, неведомая сила настойчиво гнала из дома. Повинуясь ей, Ванька быстро выскочил в коридор, наскоро оделся впотьмах, схватил валявшийся у порога рюкзак и хлопнул дверью.
        - Вернись, вернись немедленно! - придя в себя, крикнула ему вслед мать. - Слышишь?!
        Но Ванька не слышал. Задыхаясь от встречного колючего ветра, он уже бежал со всех ног по оживлённой утренней улице всё дальше и дальше от дома. На пути ему встречались многочисленные прохожие с детьми. Одних провожали в школу, других - в садик. Крепко сжимая в своих ладонях тёплые детские ладошки, взрослые с любопытством оглядывались на странного мальчика, несущегося непонятно куда, в съехавшей набекрень шапке и расстёгнутой куртке. Ванька не видел их, казалось, что на многолюдной улице он был один. «Предатель!», «Твой папаша предатель!» - эти едкие, жестокие слова будоражили, злили и гнали его вперёд. Куда вперёд? В школу? Какая школа?!
        Когда вокруг одни вруны и предатели! Наверное, и в учебниках половину врут! Их же тоже взрослые пишут. Как эти взрослые достали! И отец достал! Ваньке бы только встретиться с ним, и тогда он ему, предателю, всё выскажет. Но где с ним встретиться? Когда он придёт? А если не придёт, как они с мамой будут жить дальше… без него?
        Утро было тяжёлым, как и колючий снег, оно засыпало десятками трудных вопросов, на которые сложно было найти ответ даже взрослому человеку.
        Глава 8. Герой дня
        В школу Ванька пришёл злой. Он бегал к дому, где жила тётка Ирка, смотрел в её окна с противными красными занавесками, но позвонить не решился, только разозлился и опоздал. Хорошо ещё, что не математика первая, вроде литература или история… Хотя какая разница!
        Глянув расписание на первом этаже, Ванька равнодушно постучался в кабинет литературы. Пожилая Глафира Андреевна разрешила ему войти. Он переступил порог, и на него тотчас, как в прошлый раз, уставились любопытно-ехидные одноклассники, словно одного его и ждали. Ванька не обратил на них внимания и уже собирался сесть на своё место, как вдруг увидел сидящую на третьем ряду Лидию Сергеевну. Она глядела на него, мстительно ухмыляясь, и выжидающе молчала. Класс ёрзал на своих местах от нетерпения, хорошо зная эти минуты затишья перед бурей. Ванька их тоже знал… Раньше бы он расстроился, опустил глаза, а сейчас душу его переполняли чувства раздражения и враждебности. Сейчас он даже очень хотел, чтобы Лидия Сергеевна что-нибудь сказала, пусть скажет, пусть только попробует… И она сказала, как всегда, едко, язвительно:
        - Что, Шишкин, не можешь запомнить, когда урок начинается? Почему опоздал?
        - Такси долго ловил! - тут же дерзко выпалил Ванька и вызывающе посмотрел на неё.
        Лидия Сергеевна опешила. По классу пронеслась волна удивлённого шёпота.
        - Хам! - наконец закричала Лидия Сергеевна, побагровев от злости. - Давай дневник!
        - У меня его нет!
        - Врёшь!
        И вдруг Ванька с каким-то злорадным тожеством на лице быстро подошёл к ней и демонстративно вытряхнул на парту содержимое тощего рюкзака. Там оказались только учебник по истории и несколько ручек. От захлестнувшего её возмущения Лидия Сергеевна вскочила с места:
        - Шишкин! Ты… ты ещё и к уроку не готов?! Ты ещё и домашнее задание не сделал?!
        Бедняга, знала бы она, что он уже три дня его не делал! Три дня не притрагивался к её дробям, ко всем этим глупым домашним заданиям.
        - Да я, да я твою мать вызову!
        - Вызывайте! - всё с тем же злорадным торжеством разрешил Ванька, а про себя подумал: «Вызывайте, может, она и на вас наорёт!»
        - Шишкин, ты у меня попляшешь! Я этого так не оставлю! - угрожающе прошипела Лидия Сергеевна и, взбешённая, быстро направилась к выходу. - Хулиган несчастный! - обернувшись, бросила она уже с порога и хлопнула дверью.
        В классе повисла напряжённая пауза.
        - Ну ты, Шишкин, псих! - поражённый финалом интересного действия, вдруг радостно заключил Петухов.
        - Ага, ненормальный! - покрутил пальцем у виска довольный Трусов.
        Ванька презрительно посмотрел на них и молча отправился на своё место.
        - Глафира Андреевна, - снимая напряжённое молчание, тут же подняла руку Лена Короткова, - можно я Ване учебник дам?
        - Дай, - поспешно разрешила учительница. - Тише, тише, ребята! - прикрикнула она на расшумевшихся пятиклассников и, желая поскорее загладить неприятный инцидент, принялась рассказывать им биографию Пушкина.
        Класс постепенно успокоился и стал слушать. Ванька тоже пытался слушать, но Пушкин был далёк от него, далёк и призрачен, как инопланетянин с Марса. Зачем Ваньке его биография?! Вот если бы Глафира Андреевна объяснила, зачем папы бросают мам…
        Но она стояла и упорно рассказывала про какую-то няню, которую Пушкин якобы очень любил… Ванька терпел-терпел и наконец не выдержал.
        - Откуда вы знаете? - выкрикнул он со своего места.
        - Что знаю? - не поняла Глафира Андреевна.
        - Что Пушкин няню любил. Вы что, у него спрашивали?
        Учительница на мгновенье опешила:
        - Так ведь в книжках пишут…
        - А может, врут?!
        Класс захихикал, зашевелился.
        - Шишкин, хватит хулиганить! - пытаясь скрыть растерянность, прикрикнула на него Глафира Андреевна.
        Она собиралась прибавить ещё что-то нравоучительное, но не успела - прозвенел звонок.
        Смахнув в рюкзак ручки, Ванька живо выбежал в коридор. Почти сразу же за ним выскочил Петухов.
        - Что, Шишкин, - язвительно поинтересовался он, - роль дровосека не дали, решил психа сыграть?
        Ванька со злостью взглянул на него и вдруг с такой силой отпихнул от себя, что Петухов не удержался на ногах и упал.
        - Сам псих, понял!
        - Ты у меня ещё получишь! - поднимаясь и отряхиваясь, грозно пообещал ему Сашка, но подойти и ударить не осмелился.
        - Шишкин! - поражённо крикнул видевший всё это Трусов. - Ты что, теперь боксом занимаешься?
        И, не дожидаясь ответа, он побежал в подробностях рассказывать ребятам интересную новость. По его словам, Петухов аж в конец коридора улетел, так ему Шишкин треснул. Просто боксёр, самый настоящий…
        - А может, каратист? - предположил Солдатов.
        - Или дзюдоист…
        В общем, чего только сегодня о Шишкине не говорили. Ванька презрительно смотрел на одноклассников - дураки, они и есть дураки - и желал поскорее покинуть опостылевшее здание. Поэтому, как только прозвенел звонок с последнего, пятого урока, он с облегчением кинулся в раздевалку. В раздевалке его догнала Царёва.
        - Всё, Шишкин, доигрался, - отдышавшись, радостно сообщила она. - Иди, тебя к директору вызывают. Там уже Лидия Сергеевна с Глафирой Андреевной сидят, тебя ждут… Сейчас разбираться будете… - и, собираясь уходить, она заносчиво бросила на прощанье: - Подумаешь, герой дня нашёлся!
        У Ваньки, всё это время исподлобья глядевшего на старосту, при последних словах от приятного волнения ёкнуло сердце.
        «Герой дня… Не неудачник, не двоечник - ГЕРОЙ!»
        Улыбнувшись, Ванька несколько раз повторил про себя новое слово. Что же выходит, он сегодня всех достал?
        Он - как Димка!
        От этой мысли Ваньке стало одновременно жутко и радостно. Одно омрачало радость: к директору идти было страшно. Надо бы у Димки спросить, как он с ним управляется. А что если не пойти?
        Тогда, наверное, директор вызовет папу. Пусть папа придёт и увидит, каким Ванька стал из-за него. Может, даже расстроится. Ваньке всё равно, пусть сам с директором разбирается - обо всём этом он думал, когда уже бежал к знакомому серому дому, отнюдь не к бабушке.
        Глава 9. В двух шагах от пропасти
        Ванька уже собирался было проскользнуть в подъезд, как вдруг над его головой просвистел большой крепкий снежок.
        Он испуганно обернулся и увидел Клычкова.
        - Ага! - радостно завопил Димка. - У меня не проскочишь! Ты куда?
        - Я… я к тебе, - растерянно ответил Ванька.
        Димка покосился на свои окна:
        - Пойдём лучше гулять! А то у меня мамка опять праздник устроила! - при этих словах его карие глаза блеснули, но вовсе не весело, а наоборот, грустно. Может, потому, что о весёлых «праздниках» его матери была наслышана вся округа. - Пойдём на площадку.
        Ванька кивнул.
        До парка, где находилась спортплощадка, мальчишки шли молча, задумчиво разгребая снег ногами, а он всё сыпал и сыпал, попадая за шиворот, налипая на ресницы и брови.
        - Знаешь, - вдруг грустно сказал Ванька, часто-часто заморгав снежными ресницами, - а от меня вчера отец ушёл…
        - Мой давно ушёл, - как можно равнодушнее ответил Димка. - Ещё бы мать ушла со своим Толиком, тогда б не пришлось по улицам шляться, - и, помолчав немного, он хмуро добавил: - Достали они все, вечно врут!
        - Не переживай, я их сегодня тоже всех достал! - неожиданно вспомнив утренние события, улыбнулся Ванька.
        Замедлив шаг, Димка с интересом посмотрел на приятеля:
        - Как это?
        Желая не ударить в грязь лицом перед более опытным товарищем, Ванька во всех красках принялся рассказывать ему и про такси, и про дневник, и про взбешённую Лидию Сергеевну…
        - Моя школа! - выслушав его, с весёлой улыбкой заключил Димка. - Дай пять!
        Торопливо стянув вязаную варежку, Ванька с гордостью хлопнул друга по протянутой руке и тут же покраснел от удовольствия до кончиков ушей. - А ещё меня к директору вызывали! - прибавил он, как бы между прочим.
        - И чё?
        - Я не пошёл!
        - Правильно! - снова одобрительно кивнул Димка. - Чё ходить? Ну наорёт!
        Ну мораль прочитает! Или вообще ничего не сделает! Я как-то русский прогуливал, директор меня увидел и спрашивает: «Почему на урок опаздываешь?» Я ему: «Вы задерживаете!» Он глаза вытаращил и молчит! Может, от наглости моей обалдел, а может, испугался! - Димка самодовольно улыбнулся. - Меня вообще многие боятся и даже героем считают!
        От знакомого слова сердце Ваньки снова радостно ёкнуло, как тогда в раздевалке: ведь и он тоже герой.
        Оба они герои!
        На улице холодало, снег безжалостно засыпал одинокие лавочки в парке, заметал дорогу. Среди ледяного господства метели и холода один Димка был живым, настоящим.
        - А давай себе приключение придумаем! - неожиданно предложил он, приблизив к другу оживлённое, раскрасневшееся лицо. Тот согласно кивнул.
        - Давай опасное!
        - Давай!
        - Эх, - весело улыбнулся Димка. - Всё-таки здорово быть героями! Особенно если вдвоём! Слушай, - понизил он голос до таинственного шёпота, - а пойдём к заброшенной больнице!
        - А что там делать?
        - Прыгать! Снегу как раз навалило!
        Ванька замялся.
        - Ты чё, испугался? - Димка насмешливо хмыкнул.
        Как Ванька мог испугаться? Ведь сегодня он стал героем.
        - Не…нет.
        - Да ты не дрейфь, там всего этаж второй-третий! А сугробы огромные.
        По коже предательски поползли ледяные мурашки, но как он мог отказаться: герои не трусят!
        - Я часто прыгаю, когда делать нечего. Ужасно весело! Сейчас на больничных окнах потренируемся, а завтра из школьных сиганём! Во директор обалдеет!
        - Ага! - оценив юмор, улыбнулся Ванька. - Ладно, побежали!
        - Ура! - радостно закричал Димка. - Курс на старую больницу!
        Мальчишки сорвались с места. Димка сразу же вырвался вперёд, а Ванька отстал, чтобы секунду посмотреть в сторону дома: там когда-то ему было хорошо, потому что с ними жил отец. А что если сейчас сын сломает ногу или разобьётся? Может, хоть тогда папа поймёт, что натворил, и пожалеет!
        От этих мыслей Ваньке стало тоскливо, но отступать было уже нельзя.
        Старая больница находилась на краю города и представляла собой трёхэтажное кирпичное здание. Полуразрушенная, с выбитыми слепыми окнами и обвалившимися пролётами, раньше, во времена войны, она была фронтовым госпиталем. Лет двадцать назад в посёлке построили новую больницу, а про эту забыли, оставили медленно умирать, разрушаться. Угрюмая, серая и одинокая, она стала приютом для голубей, местных пьяниц и таких же «героев».
        Когда ребята подбежали к ней, на улице уже стемнело, но даже на фоне вечернего неба больница неприятно выделялась огромным чёрным остовом.
        Снегопад прекратился, но поднялся ветер. Он скрипел верхушками деревьев в больничном дворе, насквозь пронизывал пустые глазницы окон, холодил лицо.
        Мальчишки зябко поёживались, стоя в нерешительности перед тёмным узким дверным проёмом.
        - Хоть глаз выколи! - досадливо прошептал Ванька.
        - Не дрейфь! - Димка самодовольно улыбнулся и достал из кармана спички. - Сейчас светло будет! Пойдём!
        Клычков зажёг несколько спичек, и они с Ванькой осторожно вошли внутрь. В здании пахло сыростью и кошками: видимо, местные бродячие коты устраивали здесь охоту на голубей. Мальчишки неторопливо поднялись по осыпавшимся бетонным ступеням на второй этаж и подошли к окну.
        - Вот отсюда удобнее всего прыгать! - указал Димка товарищу на тёмную зияющую дыру. - Давай на счёт три!
        И, взобравшись на подоконник, он, не раздумывая, принялся считать.
        Ванька залез следом. Ему было не по себе. Сердце оглушительно стучало. Он зажмурился, но от этого стало ещё страшнее. Тогда Ванька быстро открыл глаза и глянул вниз: темнота скрывала сугроб, и казалось, под окном разверзлась бездонная чёрная пропасть. А они с Димкой стояли в двух шагах от этой пропасти совершенно одни. Одни на всём свете.
        Глава 10. Важное совещание
        В то время, когда Ванька с Димкой бежали к старой больнице, Лидия Сергеевна собирала в учительской важное совещание.
        - Проходите побыстрее, коллеги, рассаживайтесь! - стоя у входа, подгоняла она учителей. - Это ж надо, такое имя дали, а он…
        - По какому поводу сегодня совещаемся? - усаживаясь за первую парту, поинтересовался высокий лысоватый Евгений Михайлович, учитель физкультуры.
        - Повод у нас один! Шишкин! - Лидия Сергеевна вздохнула и воздела руки к потолку.
        Глафира Андреевна, присевшая в третьем ряду, сочувственно кивнула: как я вас понимаю.
        - А почему сразу Шишкин? - выразил недоумение Евгений Михайлович. - У нас что, других кандидатур нет? Вон Молотков из 5 «А» три мата разодрал. У меня соревнования через день, а мне их до ума доводить…
        - Раз собрались, Евгений Михайлович, значит, хулиганит! - перебила физрука Лидия Сергеевна.
        - Товарищи! - обратилась к коллегам завуч по воспитательной работе Ирина Юрьевна, светловолосая полная женщина. - У нас каждый день кто-нибудь хулиганит! Давайте быстрей этот вопрос решим и по домам. Я семь уроков отвела, а мне ещё в магазин за колбасой заходить, ужин готовить.
        - А вы какую покупаете? - тут же спросила у неё Мария Андреевна, худенькая черноволосая учительница музыки.
        - «Докторскую» в «Островке» по 160 рублей. У меня муж очень любит.
        - А я своему вместо колбасы мясо запекаю, - поделилась кулинарным опытом учительница ИЗО Юлия Алексеевна и тут же добавила: - Сегодня правда день какой-то тяжёлый, все устали… Представляете, а у Ольги Викторовны ещё продлёнка.
        - Я всегда говорила, что часы в продлёнке надо разделить, - высказала своё мнение пожилая учительница физики Нина Васильевна.
        - Да ведь это невыгодно, - возразила ей Ирина Юрьевна, - они получать будут сущие копейки…
        - Так что там с Шишкиным? - наконец крикнул Евгений Михайлович, которому надоело слушать эти женские разговоры.
        Лидия Сергеевна вернула потерянное внимание.
        - Шишкин и раньше не отличался способностями и примерным поведением, а теперь и вовсе от рук отбился! Я просто не могу с ним работать, коллеги! - Лидия Сергеевна страдальчески закатила глаза. - Ладно, я! Он мешает заниматься хорошим детям! Сегодня, к примеру, опоздал на урок, нахамил мне, не выполнил домашнее задание, избил мальчика… Глафиру Андреевну измучил какими-то глупыми вопросами. - Учительница русского языка снова кивнула («Вы совершенно правы»). - И что только с ним делать?
        - Ну, напишите ему замечание в дневник! - предложила решение Мария Андреевна. - Я так часто поступаю!
        - В том то всё и дело! У него даже дневника не было! - покраснела от возмущения Лидия Сергеевна. - Представляете, даже дневника!
        - А может, у него что-то случилось? - выкрикнула с последней парты молодая учительница истории Людмила Евгеньевна. - Может, дома проблемы?
        Все обернулись.
        - Я вас уверяю, милочка, - поспешила авторитетно возразить ей Нина Васильевна - проблемы тут ни при чём, это гены. Я с его бабулей знакома: ещё та штучка… Никогда место в очереди за молоком не уступит.
        - Так что делать с Шишкиным? - начал терять терпение Евгений Михайлович.
        - А ещё имя ему такое дали, - продолжала заводиться Лидия Сергеевна. - Иван Шишкин! Позорит своего великого предшественника.
        - А я, кстати, в выходные в картинной галерее была! - похвасталась Юлия Алексеевна. - Так хорошо! Забыла про работу, отдохнула… О, а вон и Ольга Викторовна из продлёнки идёт! Ну что? Как вы там? Устали!
        - Фу, слава богу, последнего ребёнка забрали! - поставив сумку с тетрадями на парту, громко выдохнула учительница. - Который час?
        - Пять часов.
        - Ой, - заторопилась она, - пора уже за своим в сад бежать!
        В это время дверь распахнулась, и в кабинет вошёл худой темноволосый мужчина в очках - директор Александр Павлович. В руках он держал папку с бумагами.
        - Ирина Юрьевна, - обратился он к завучу по воспитательной работе, - мне срочно нужна ваша помощь. Сейчас из методического кабинета звонили: необходимо строго до шести сдать отчёт.
        Ирина Юрьевна устало поднялась с места и принялась укладывать в сумку вещи.
        - Постойте, а что с Шишкиным делать? - глядя на неё, забеспокоилась Лидия Сергеевна.
        - Товарищи! Ну что можно сделать в этой ситуации? Накажите, вызовите родителей! Если не поможет, в крайнем случае, опять совещание соберём…
        Глава 11. Два берега
        Ванька вернулся домой поздно вечером, возбуждённый и радостный. Оказалось, это очень здорово: прыгать в сугроб со второго этажа. Димка, правда, чуть не подвернул ногу, но, к счастью, всё обошлось. Ванька вдруг искренне захотел поделиться своей радостью с мамой, рассказать ей о том, как они с Димкой весело провели время, но, увидев её в полутёмной прихожей, в нерешительности остановился у порога. Она ждала его, прислонившись спиной к стене, всё в том же неопрятном халате, и напряжённо, неуютно молчала. Ванька растерянно посмотрел в её лицо и не узнал, никак не мог узнать прежней мамы. Может быть, поэтому, когда она спросила у него, где он был, Ванька соврал:
        - В школе задержали.
        - Врёшь! - вдруг пронзительно закричала она. - Ты мне врёшь! Весь в своего папашу! Лидия Сергеевна звонила, просила в понедельник к директору зайти! Мало мне проблем, ещё ты! Что натворил?!
        - Ничего!
        - Врёшь! - не отступая, кричала мама. - Признавайся, что мне директор скажет?
        - Мне всё равно! - раздражённо крикнул ей в ответ Ванька и, отшвырнув попавшийся под ноги рюкзак, бросился в свою комнату.
        Мать опешила на мгновение, потом было пошла за ним, но передумала, и, опустившись на стул у двери, заплакала, закрыв лицо руками.
        - Господи, да за что мне это?! - доносились до Ваньки её громкие всхлипывания. - Вы меня в гроб загоните! Ты и твой папаша. И кто только из тебя вырастет?
        Ванька лежал на кровати, напротив большого незанавешенного окна, в полной темноте, и в сердце его кипели злость и обида. Ему было абсолютно всё равно, кто из него вырастет, но вырасти сейчас очень хотелось. Ведь тогда не надо будет ходить в эту проклятую школу и слушать дурацкие наставления родителей…
        Фонари на улице не горели, и чёрная беззвёздная ночь за окном напоминала бездонную пропасть, в которую они прыгали вдвоём с Димкой. Димка!..
        И в памяти всплыли интересные, но опасные события сегодняшнего дня.
        Ванька вдруг непроизвольно улыбнулся. «Димка классный! Мы с ним завтра обязательно ещё что-нибудь придумаем!» - подумал он и, успокоенный этой мыслью, не заметил, как заснул.
        Проснулся он оттого, что в соседней комнате громко разговаривали. Ванька прислушался, и сердце его зашлось от счастья: он узнал голос отца. Живо соскочив с кровати, он бросился к двери, но исступлённый крик матери его остановил. Ванька замер у порога и стал с жадностью ловить каждое слово. Отец хотел вернуться. Ванька слышал, как он предлагал маме забыть старое и начать всё сначала… В этот момент от радостного волнения сердце Ваньки готово было выскочить из груди. Но мама почему-то говорила «нет», обвиняла отца, и внутри у Ваньки снова всё опускалось. А потом он услышал это страшное слово - «РАЗВОД».
        - Предатель, - что есть мочи кричала мама. - Подлый предатель! Убирайся, я не хочу тебя видеть!..
        Ванька не мог больше оставаться за дверью: его глаза наполнились слезами, он вдруг забыл, что он герой и что герои не трусят и не плачут…
        - Папа! Не уходи!
        Отец вздрогнул от неожиданности, словно не ожидал увидеть здесь сына, затем молча, с прежней теплотой потрепал его по светлым взъерошенным волосам и, напоследок виновато взглянув на жену, скрылся за дверью. Из подъезда потянуло холодом…
        - Зачем, зачем ты его выгнала? - с отчаянной злостью набросился Ванька на мать.
        - А тебе его жалко, да?! - закричала она в ответ. - Хочешь пойти к нему?!
        - Хочу!
        - Ну и иди, иди с глаз долой! Такой же предатель растёшь, как твой папаша!
        Ванька живо оделся и бросился на улицу. Отец не должен был уйти далеко, но где он? Куда он пошёл? Холодный снег, равнодушно летящий с неба, казалось, нарочно заметал следы. Ванька несколько раз растерянно огляделся по сторонам. Никого. И тогда, смахнув рукавом выступившие на глазах слёзы, побежал к старому парку, где они часто гуляли вместе.
        В парке Ванька внимательно изучал лавочки, с надеждой вглядывался в лица одиноких прохожих - искал отца. Ему ужасно не хотелось, чтобы папа оказался у этой противной тётки Ирки. Зачем? Ведь он же приходил к маме, он любит их, он собирался к ним вернуться…
        Но отец оказался именно у неё. Ванька даже растерялся, увидев его на пороге чужой квартиры: настолько это было неестественно и странно. Отец тоже растерялся, но быстро нашёлся и пригласил:
        - Проходи, сын!
        - Папа, пойдём домой! - не торопясь проходить, попросил его Ванька.
        - Не могу, - отец покачал головой и виновато добавил: - Ты ведь у меня взрослый: всё понимаешь…
        Но то ли Ванька ещё не вырос, то ли был глупый, но он ничего не понимал. А отец не пытался объяснить. Он вообще почему-то говорил очень мало, только помог сыну раздеться, включил телевизор и принёс чай…
        В большом мягком кресле, напротив телевизора Ванька чувствовал себя неуютно. Он вертелся и беспокойно глядел по сторонам. Вокруг всё было чужое: и книжный шкаф, и диван, и красные занавески, и стоящая перед ним чашка чая… Ванька машинально сделал несколько глотков и поморщился - ананасовый. Он не любил ананасы, но папа, видимо, об этом забыл. Ванька посмотрел на него: отец усердно переключал телеканалы.
        - О, глянь! - неожиданно повернулся он к Ваньке. - Мультик про супермена! Оставить? Помнишь, твой любимый?
        Ещё бы не помнить! Они всегда вместе смотрели его каждое воскресенье, и иногда к ним присоединялась мама. Только сегодня любимый герой почему-то не трогал Ваньку. Супермен, раньше казавшийся ему таким сильным и благородным, очень похожим на папу, сегодня выглядел неблагородно и неинтересно.
        Фильм, который начался после, тоже его не заинтересовал. Ванька даже подумывал, не уйти ли домой, но, вспомнив про вечно кричащую маму, про рюкзак, валяющийся под кроватью, и ненавистные дроби, решил посидеть ещё немного.
        Но вскоре пришла эта противная тётка Ирка, и Ваньке стало совсем тяжело. Он ненавидел её: ведь она увела, украла папу. Его раздражало в ней всё: и её юбка (мамина была в сто раз лучше), и её обращение к нему, неестественно доброе: «Ванюша». Он даже несколько раз пробовал её передразнить, но отец вовремя заметил и строго погрозил пальцем.
        А когда нахальная тётка Ирка попыталась обнять папу, Ванькиному терпению пришёл конец.
        - Я домой пойду! - буркнул он со злостью и живо поднялся с надоевшего кресла.
        - Там темно, подожди, я тебя провожу, - засобирался отец.
        Но тётке Ирке, видимо, очень не хотелось отпускать его.
        - Иван, куда ты пойдёшь? Давай Ванюше такси вызовем.
        - Не надо, - отказался Ванька, еле сдерживая себя, чтобы не нагрубить ей, - здесь близко, сам дойду.
        …Раньше, когда Ванька был помладше, он думал, что развод - это обман. Петухов часто говорил доверчивому Трусову, которого часто обманывали, что он даёт себя разводить. Теперь Ванька узнал другое значение этого слова. Разводиться собирались его родители. Они жили отдельно и были далеки друг от друга, как два берега, а Ванька плавал между этими берегами по тёмному враждебному океану, не зная, куда прибиться. Это ужасно злило его. Хотелось заставить страдать всех этих взрослых, которые вечно врут. Сам он больше страдать не будет. Ведь он герой, а герои не трусят и не плачут. Он им ещё покажет!
        Глава 12. В новой роли
        - Нет, с Шишкиным срочно нужно что-то делать! - злилась утром в учительской Лидия Сергеевна. - Он как бельмо на глазу, как кость в горле… Вот где уже сидит! - ребром ладони она коснулась крупных чёрных бус, обвивающих шею.
        Глафира Андреевна с Ниной Васильевной слушали её и сочувственно кивали.
        - Мне даже представить страшно, - расходилась всё сильнее Лидия Сергеевна, - кто из него вырастет. Мало того, что сам бандит, так ещё и нормальных детей гадостям учит…
        Между тем Шишкин в кабинете литературы учил одноклассников делать бумажные водяные бомбы (ему совсем недавно Димка показал). Ребята шумной толпой окружили Ванькину парту, а он с чуть надменным, важным видом знатока и героя ловко сгибал края бумаги: один, второй, третий - готово!
        - Не получится у тебя! - вдруг радостно закричал внимательно наблюдавший за процессом Лёнька Трусов. - Смотри, какая дырища! Вся вода вытечет!
        Петухов, исподлобья поглядывающий на Шишкина, оживился, собираясь поддержать Трусова, но, вспомнив недавний неприятный инцидент в коридоре, решил благоразумно промолчать.
        - Система проверена! Попадание сто процентов! - авторитетно заявил Ванька, нагловато посмотрев на Лёньку. - Воду давай!
        Староста Царёва, стоявшая неподалёку и делавшая вид, что ей всё равно, украдкой подтолкнула вперёд бутылку.
        - Работает на счёт три! - улыбнувшись, громко крикнул Шишкин и с бомбой в вытянутой руке ловко вскочил на учительский стул.
        Не успели ребята досчитать, как снаряд достиг цели, поразив портрет Пушкина, мирно висевший над входной дверью.
        - Вот это да! Круто! - глядя, как с Пушкина стекают тонкие струйки воды, восхищённо произнёс Трусов, почему-то шёпотом.
        - Заряжай ещё! - подал голос молчавший до этого Солдатов и тут же подбежал к Ваньке с очередной бомбочкой.
        - Давай! Огонь! Пли! - разносилось со всех сторон класса.
        Шишкин зарядил и вновь прицелился.
        - Раз, два, три!..
        Класс ахнул и замер.
        Мгновениие - и бомба поразила, но не Пушкина, а показавшуюся в дверях Глафиру Андреевну.
        - Хулиган несчастный! - приходя в себя и стряхивая воду с блузки, пронзительно закричала на Ваньку учительница. - Все дети как дети, а ты… Не стыдно тебе?
        Может, и стыдно, но «герои» редко признаются в своих слабостях.
        - Нисколечко! - нагло уставился на неё Ванька.
        - Нахал! - ещё громче закричала Глафира Андреевна. - Бери швабру и вытирай.
        - Вот ещё! Я чё, дежурный? - Шишкин издевательски улыбнулся.
        Самообладание покинуло Глафиру Андреевну.
        - Да я… да я… да я тебе сейчас уши надеру! - в отчаянии пообещала она.
        Как же, держите карман шире! Теперь каждый первоклассник знает, что детей бить запрещено. Да и вообще, что она, что они все сделают? Ну наорут, ну мораль прочитают или родителей вызовут.
        К крику матери Ванька давно привык и уже не обращал на него внимания, а отец, наоборот, стал заискивающим, мягкотелым. При встречах (как правило, в парке) покупал шоколадки и иногда спрашивал, как дела в школе. Ванька врал, что всё хорошо.
        Он уже две недели хулиганил, безжалостно срывая уроки. Только на физкультуре вёл себя как положено: строгий Евгений Михайлович напоминал ему отца, каким он был когда-то - и ещё спокойно сидел на истории. А от остальных учителей докладные как горох сыпались на головы директора и классного руководителя:
        «Уважаемый Александр Павлович (уважаемая Лидия Сергеевна), доводим до Вашего сведения (сообщаем Вам), что учащийся 5 “Б” класса Шишкин Иван систематически опаздывает на уроки, не выполняет домашние задания, нарушает дисциплину», и т. д., и т. п.
        Ванька стал известной личностью не только в классе, но и в школе. Теперь с Шишкиным здоровались даже старшие. Одноклассники же, и особенно Трусов с Солдатовым, ходили за ним по пятам, с удовольствием копируя речь и поведение, а хитрый Сашка Петухов, быстро смекнув, что к чему, предложил мириться.
        Лидия Сергеевна всячески пыталась помешать растущей Ванькиной популярности. На классных часах, проводимых обычно без него, она призывала ребят не брать дурной пример с Шишкина, этого хулигана и кровопийцы, выпившего у неё уже не один литр крови.
        Действительно, Ванька доставил Лидии Сергеевне не только кучу неприятностей, но и массу бумажной волокиты. Толстая тетрадь по работе с проблемными учащимися была заполнена едва ли не в одночасье. Беседы в ней были расписаны на год вперёд.
        Сидя после шестого урока в учительской и сочиняя очередную беседу, Лидия Сергеевна готова была растерзать Шишкина.
        - Всех измучил, всех достал! И что с ним директор церемонится?! Исключили бы, и всё тут…
        - Достала она со своими дробями и нравоучениями, - подходя к кабинету Лидии Сергеевны, злился в свою очередь Ванька. - Чего она вообще в нашу школу припёрлась?! Сидела бы где-нибудь в другой.
        Он стоял у двери, про себя считая до десяти, чтобы потянуть время, и раздражался всё сильнее. Шестой урок. Математика. Самый дурацкий в мире предмет… Сорок пять минут плена… В следующий раз обязательно прогуляю.
        А пока, придав лицу нагловатое выражение, Ванька грубо, как и подобает настоящему хулигану, толкнул дверь и переступил порог.
        Стоявшая лицом к доске Лидия Сергеевна оторвалась от деления десятичных дробей и обернулась.
        Ребята зашевелились, переводя любопытные, нетерпеливые взгляды с учительницы на Шишкина, нового режиссёра-постановщика небезынтересной пьесы: ведь именно от его сценариев теперь частенько зависело развитие действия.
        - Можно я домой пойду? - развязно поинтересовался Ванька у Лидии Сергеевны.
        - Что ещё у тебя? - едва сдерживая раздражение, спросила она.
        - Плохо мне, - Ванька страдальчески схватился за живот, - тошнит…от дробей!
        Класс засмеялся.
        - Хам! - потеряв терпение, закричала математичка. - Иди, куда хочешь! Всю школу достал!
        Ванька самодовольно улыбнулся.
        - Только знай, - не замечая этого, угрожающе продолжала Лидия Сергеевна, - переводной экзамен не за горами. Ты его точно не сдашь!
        Может, раньше Ванька и расстроился бы, но теперь, в новой роли наглеца и бандита…
        - Подумаешь! - нахально выпалил он. - Сейчас все на калькуляторах считают. Кому нужна ваша математика?!
        Почувствовав кульминацию «битвы», ребята оживлённо заёрзали на своих местах.
        - Да я… да я…
        - Мне лично не нужна! - перебил Шишкин теряющую самообладание Лидию Сергеевну.
        - И мне не нужна! - вдруг выкрикнул с последней парты Солдатов и с благоговением посмотрел на Ваньку.
        - И мне! - пискнул довольный Трусов.
        - И мне! И мне! - разносилось со всех концов класса.
        Мгновение - и в знак протеста по классу полетели бумажки и карандаши.
        - Прекратите немедленно! - бегая от одного к другому, кричала разъярённая Лидия Сергеевна. - Хулиганы бессовестные! Я от вас отказываюсь, я пойду за директором! - И пунцовая, в красном, точно пылающем, платье, она торопливо хлопнула дверью.
        Класс ликовал, празднуя победу. Одна Лена Короткова не праздновала, грустно глядя на всех своими большими карими глазами. Впрочем, на неё никто не обращал внимания, тем более Ванька, великий герой. Выиграв битву, он улыбался, греясь в лучах собственной славы.
        - Молодец, Шишкин! - кричали ему кругом.
        - Круто ты её!
        - Она же за директором пошла! - вернула всех с небес на землю взволнованная Машка Царёва. - Ой, что сейчас будет!..
        - Звонок будет… через минуту! Побежали! - громко скомандовал Ванька.
        Живо покидав в рюкзаки учебники и тетради, ребята шумной толпой вылетели из класса.
        Наскоро накинув куртку, Ванька оказался на улице. Радость от победы на уроке почему-то быстро улетучилась, словно свежий весенний ветерок унёс её, и на смену пришла усталость. Как и любому актёру после удачно сыгранной роли, ему хотелось сбросить с себя театральный костюм, стать самим собой и просто отдохнуть.
        Глава 13. Два отважных капитана
        Однако стать самим собой получилось не сразу: за ним увязались Трусов с Солдатовым. Пришлось остановиться, важно оглядеться по сторонам, небрежно сплюнуть, как и подобает настоящему хулигану, а затем демонстративно пульнуть снежком в пробегавшего мимо Ромку Лебедева из параллельного класса.
        - Ты чего?! Совсем, что ль?! - остановившись, обиженно уставился на него Лебедев. - Я вот тоже в тебя сейчас…
        Не успел Ромка договорить, как его снова настиг большой крепкий комок. Схватившись за ушибленное плечо, он вскрикнул от боли, а Ванька вслед за ним - от удивления.
        В нескольких шагах от них стоял Димка Клычков и торопливо лепил очередной снаряд.
        - Ты чё? - подступая к Лебедеву, вызывающе прошипел он. - Мне угрожаешь?
        - Я… я… Шишкину это… - испуганно затараторил Ромка, поспешно делая шаг назад. - Я… я на Шишкина…
        - На Шишкина, значит, на меня! - снова наступая, медленно и грозно произнёс Димка. - Но так и быть, на первый раз я тебя прощаю, - он презрительно плюнул себе под ноги. - Лети отсюда, Лебедев, не то я тебе все перья выщиплю. Лети!
        Видя, что дело принимает серьёзный оборот, перепуганные Трусов с Солдатовым поспешили ретироваться. Лебедев тоже не стал испытывать судьбу.
        - Ну, как спектакль? - проводив ликующим взглядом убегающего Ромку, живо поинтересовался Клычков у друга.
        Ванька поднял вверх большой палец.
        Димка расцвёл. Вообще, Димка сегодня был какой-то особенно довольный и от этого даже немного странный. У школы зачем-то появился, хотя раньше на пушечный выстрел к ней не подходил. Странно.
        - А ты чего здесь? - спросил у него Ванька.
        - Из-за тебя! - Клычков снова улыбнулся.
        - В смысле?..
        - Да что ты всё спрашиваешь и спрашиваешь?! Слушай лучше… Короче, позвать я тебя хочу на коньки в Ледовый. Но только с мамкой моей, - Димка немного смутился. - Ничего?!
        Ванька пожал плечами и покачал головой: ничего.
        - Просто от неё вчера дядя Толик ушёл… Знаешь, козёл он, Толик этот. Мамка от него всегда плачет… Вот и вчера плакала, а потом успокоилась и сказала, что мы завтра, то есть уже сегодня, на коньках с ней пойдём кататься! - при этих словах Димкины глаза снова радостно блеснули. - Но ты не переживай, мамка и тебя с собой взять разрешила. Вообще, она у меня хорошая! И со Степанычем уже договорилась, который в Ледовом коньки точит. Он нам самые лучшие даст! Целый час кататься будем или даже полтора! Представляешь, как здорово!..
        Ванька согласно кивнул: ещё бы!
        - Эх, а всё-таки хорошо, что Толик ушёл! - помолчав немного, снова радостно протянул Димка. - Он её портил только, Толик этот. Что у неё, кроме него, нет, что ль, никого? Сейчас вот мы придём… Ты, кстати, домой-то заходить будешь? Или сразу ко мне? - неожиданно спросил Димка и, не дожидаясь ответа, торопливо добавил: - Вообще-то нам, конечно, побыстрей нужно: а то вдруг мест не будет или коньки хорошие разберут…
        Ванька хотел возразить. Чего спешить? Наверняка ведь все в школе или уроки делают, но, взглянув на раскрасневшееся, счастливое лицо друга, улыбнулся и тихо ответил:
        - К тебе.
        Некоторое время мальчишки шли молча, а потом Димка снова размечтался.
        - Вот было бы здорово каждый день в Ледовый ходить. В хоккей играть научиться. Там же наверняка секция есть по хоккею…
        - Есть, - утвердительно кивнул Ванька.
        - Представляешь, я вратарь, а ты, к примеру, защитник… Здорово, ведь!
        - Ага.
        - Конечно, на речке можно тренироваться, только лёд тает уже.
        - Ясное дело, весна.
        За разговором они не заметили, как оказались у серой пятиэтажки.
        - Сейчас поедим только! - бросил Димка через плечо и торопливо нажал на кнопку домофона. Послышались прерывистые тонкие гудки. Пять секунд ожидания, десять…
        - Чего звоните-то? - раздался вдруг у мальчишек за спиной громкий, чуть скрипучий голос соседки бабы Шуры. - Ушла она. Поди, минут сорок уже. Вон туда, к парку… с Толей…
        Медленно развернувшись, Димка то ли растерянно, то ли снисходительно посмотрел на соседку: ну что можно ответить на эту глупость. Но всё-таки, скорее, машинально достал ключи из кармана.
        …В квартире действительно было тихо и пусто. Даже Тимошка куда-то спрятался. Не раздеваясь, мальчишки прошли на кухню. На плите стояла сковородка с макаронами, а на столе лежала записка. Димка развернул её и прочитал: «Сынок, я тебя очень, очень люблю, мы с тобой обязательно сходим…» Дочитывать он не стал, лишь грубо скомкал листок, со злостью швырнул его на пол и отвернулся к окну.
        - Не расстраивайся, - подождав немного, осторожно сказал ему Ванька.
        - Больно надо! - не поворачиваясь, сердито буркнул Димка и шмыгнул носом. - Было бы из-за чего! Из-за врунов этих. Тебе вот только зря наобещал.
        - Слушай! - неожиданно просиял Ванька. - А пойдём на речку, подумаешь, лёд тонкий: не везде же…
        Вытерев лицо рукавом куртки, Димка отошёл от окна и хотел было что-то сказать, но у Ваньки зазвонил телефон.
        - Т-с-с… - Шишкин приложил палец к губам и ответил: - Да, мам! Где?.. Э…Э…Э, а я сейчас с Димой и Диминой мамой на коньках собираюсь… Кто-кто? Одноклассник! - при этих его словах Клычков улыбнулся. - Уроки? - тоже улыбнувшись, продолжал Ванька. - Не, уроки не задали, ну только устные: природу, там, ОБЖ… Да ладно, мам, не кричи, я вечером у бабули сделаю… Ага, давай, пока.
        - Ну ты врёшь! - восхищённо протянул Димка, как только Ванька закинул телефон подальше в полупустой рюкзак.
        - Не им же одним можно! - весело подмигнул Ванька другу.
        Настроение Димки понемногу поднималось.
        - Слушай, а правда, пойдём на речку! Приключение себе придумаем…
        - Опасное?
        - А то! Опасное, конечно!
        Через некоторое время мальчишки уже шагали к реке, оживлённо разговаривали и смеялись. А на голубом апрельском небе с разбросанными кое-где лёгкими дымчатыми облаками смеялось солнце. Смеясь, оно грело разомлевшие сугробы, заставляло звенеть хрустальные сосульки, наполняло округу радостным птичьим щебетаньем.
        - Вот это да! - ещё издалека удивлённо заметил Димка. - Лёд сошёл!
        На середине река действительно вырвалась из ледяного плена и теперь бежала куда-то беспокойными мелкими барашками волн, радуясь свободе и переливаясь на солнце. А у берега всё ещё лежал лёд. Кое-где он раскололся и превратился в отдельные льдины, напоминавшие спокойные величественные корабли.
        - Смотри, смотри! - взволнованно закричал Ванька, быстро спускаясь к одной из них. - Шест!
        - Точно! - подтвердил Димка, торопливо спускаясь вслед за ним.
        - Мне отец… - Ванька на мгновение осёкся, - раньше рассказывал, что они каждую весну на таких льдинах плавали, а шесты у них вместо вёсел были.
        - Вот видишь! - сверкнул Димка карими глазами. - А мы чем хуже? Ты же хотел приключений!
        - Хотел! - улыбнулся Ванька и, исполненный решимости, тут же ступил на необычный корабль. Льдина покачнулась.
        Димка уже осторожнее ступил вслед за ним.
        - Слушай, а кто капитаном будет? - вдруг забеспокоился он. - Кораблю обязательно нужен капитан.
        - Давай вдвоём: ты и я! А грести по очереди будем!
        Димке идея понравилась. Встав за штурвал первым, он с силой оттолкнулся от берега. Льдина-корабль недовольно чавкнула и, расталкивая соседей острыми боками, вышла в «открытое море». Вначале мальчишки плыли молча - было страшно. Льдина качалась, ноги скользили, приходилось прикладывать усилия, чтобы удержать равновесие. Но постепенно она пошла ровнее, они успокоились и даже развеселились. Весенний ветер щекотал лицо, пьянил чувством опасности и свободы, будоражил воображение.
        - Капитан Шишкин! - вдруг дурашливо обратился Димка к другу. - Как вы думаете, мы можем переплыть на нашем корабле этот бушующий океан?
        Они быстро приближались к середине реки.
        - Конечно, капитан Клычков, - тут же включился в игру Ванька. - Главное, чтобы нас не захватили в плен пираты и не было бури.
        Не успел он договорить, как дымчатое облако на небе закрыло солнце.
        - О, смотри! Буря! - подняв голову, радостно закричал Димка. - Буря! Поднять пару…
        Договорить он не успел. Неожиданно ноги поехали куда-то в сторону, льдина стала разламываться. Соскользнув с отколовшегося куска, капитан Клычков по грудь нырнул в чёрную холодную воду. Дальше всё происходило, как в опасном остросюжетном фильме, где Ванька был всего лишь беспомощным зрителем.
        Испуганный, Димка стал отчаянно барахтаться, потом схватился за край отколовшейся льдины, но не удержался и снова оказался в воде - уже по шею. Намокшая тяжёлая одежда тянула ко дну. Он снова схватился и опять соскочил, силы покидали его…
        Ванькина душа ушла в пятки, а на глазах проступили слёзы отчаяния.
        Что же делать? Что делать? Плохо, что нет отца… Точно! Как же Ванька сразу не догадался, не вспомнил? Живо шлёпнувшись на живот, он выставил впереди льдины шест и громко, отчаянно крикнул:
        - Хватайся!
        Димка услышал, вцепился, из последних сил перебирая деревенеющими ногами, а Ванька осторожно подтянул его к «кораблю» и помог забраться.
        Приключение закончилось не очень удачно. После пережитого разговаривать не хотелось и ещё меньше хотелось дальше испытывать судьбу.
        Ванька, осторожно отталкиваясь шестом, подплыл к берегу, и вскоре, взволнованные, уставшие, они оказались на твёрдой земле.
        Сушиться побежали к Ванькиной бабушке. Почему-то решили, что она много не спросит или её просто не будет дома. Но бабушка была, и Димке пришлось соврать, что его облил Игорь Петрович, сосед со второго этажа: целое ведро на него вылил.
        Пожилая женщина долго сокрушалась по этому поводу, а потом ушла заваривать чай и развешивать мокрые Димкины вещи.
        …За окошками стало темнеть, и на смену полному опасностей дню пришёл тихий вечер. Ваньке никто не звонил, а Димка свой мобильник утопил в реке. Они сидели на диване перед стареньким телевизором, пили чай с малиновым вареньем и разговаривали о всяких пустяках. Про сегодняшнюю неудачу решили больше не вспоминать.
        - Подумаешь, в этот раз просто не повезло, - сказал Димка другу. - Но всё равно мы с тобой два отважных капитана!
        - Почему?
        - Мы же выплыли!
        Ванька согласно кивнул.
        Глава 14. «Серьёзный аппарат»
        С Димкой было весело, а в школе скучно и неинтересно, особенно на математике. Даже в новой роли храбреца и героя.
        Сегодня, как обычно, после звонка усевшись за последнюю парту, Ванька веселья ради пульнул из трубочки в Сашку Петухова, а когда тот обернулся, состроил ему рожу.
        - Шишкин! - негромко отреагировала Лидия Сергеевна. - Что ты делаешь?
        - Позорю своего великого предшественника! - нахально выпалил Ванька и приготовился отражать ответную атаку, но Лидия Сергеевна в последнее время редко ходила в бой. Вот и сейчас она устало опустилась на стул возле учительского стола, обхватила голову руками и каким-то безучастным голосом произнесла:
        - Всё, не могу больше, Шишкин, уйди, скройся с глаз моих…
        - Наконец-то! - Ванька радостно выпорхнул из-за парты. - Но учтите, - уже миролюбиво добавил он у двери, - если что, вы меня сами выгнали!
        Мгновениие - и он оказался на крыльце школы. Через расстёгнутую куртку в душу врывалось одуряющее чувство весны и свободы. Нестерпимо тянуло на улицу, к Димке. Сегодня намного сильнее, чем обычно. А всё дело в том, что недавно у Димки появился один классный «аппарат». Он ему достался от двоюродного брата, который к ним погостить приезжал.
        Димка был необычайно рад появлению старшего брата и без умолку рассказывал о нём Ваньке. Оказывается, он жил где-то в другом городе с какой-то девчонкой и, конечно же, был очень крутым, потому что курил дорогие сигареты и даже купил себе мопед.
        Правда, рассказывал Димка недолго: брат быстро уехал, оставив ему в подарок самый настоящий скутер, только сломанный.
        - Аппарат серьёзный! - кивнув на скутер, сказал он напоследок. - Доведёшь до ума - будешь по улице гонять так, что все от зависти лопнут!
        Радости друзей не было предела. Конечно же, будем гонять! Конечно же, лопнут! Теперь всё своё свободное время они проводили в покосившемся бревенчатом сарайчике, напрочь забытом Димкиной матерью и теперь гордо именуемым «гаражом». Смазывали, подтягивали, красили скутер, одним словом, доводили до ума. Иногда по вечерам им помогал дядя Вася: его небольшой кирпичный гараж находился по соседству…
        - Ещё чуть-чуть, и всё! - нежно похлопывая скутер по новому блестящему крылу, радовался Димка. - Эх, представляешь, как круто!
        «Серьёзный аппарат» был почти готов. Оставалось только подтянуть руль, но в «гараже» не оказалось нужных ключей. К счастью, Ванька отыскал их дома - отец почему-то не забрал.
        И сейчас, оставив далеко позади скучную, надоевшую школу, он не бежал, нет, он летел к Димке со спасительными ключами.
        - Нашёл! Нашёл! - врываясь в «гараж», с порога радостно завопил он и протянул другу ключ. - На, крути!
        - Сам крути! - посторонившись, сказал ему Димка, улыбнулся и добавил: - Ты же нашёл!
        Вообще Димка был неплохим пацаном, хоть и ругался иногда скверно, зато не жадничал, давал подкрутить гайки и обещал, что кататься на скутере они всегда будут вдвоём.
        Наверное, поэтому вечером, пропуская мимо ушей крики и упрёки матери, Ванька мысленно всё чаще переносился под своды пропахшего краской и маслом бревенчатого сарая, поближе к Димке, к скутеру, к их общей волнующей, немного опасной, и оттого ещё более притягательной мечте.
        Глава 15. Мечта сбывается
        На следующий день Ванька не пошёл в школу. Какая учёба?! Не затем он так долго ждал этого дня, чтобы вот так бессмысленно тратить его на какие-то там уроки. Ведь сегодня, уже сегодня они с Димкой собирались опробовать скутер. Ванька был счастлив и, пробираясь огородами к заветному «гаражу», думал только о том, чтобы погода не подвела.
        Но погода стояла отличная. На небе светило трудолюбивое апрельское солнце. Оно прилежно растапливало последние сугробы, ласково согревало набухающие почки, подзадоривало шумных весёлых птиц и не обращало на Ваньку никакого внимания. Впрочем, движимый нетерпением, Ванька также быстро забыл о погоде. «Скорей бы уже, скорее!» И вдруг…
        - Здорово! - радостно завопил он, распахнув наконец двери «гаража».
        - Здорово! - улыбнулся Димка. - Прогулял?
        Ванька беззаботно кивнул.
        - Ну, ты даёшь, совсем от рук отбился! Ну что, пойдём?
        - Пойдём!
        Ребята осторожно выкатили скутер.
        - Нам, кстати, дядя Вася канистру бензина подарил, - усаживаясь на сиденье и хватаясь за руль, бросил через плечо Димка. - Так что можно хоть весь день кататься.
        - А если не хватит, у бабули в сарае…
        Договорить Ванька не успел: его перебил разбуженный после долгого сна, сердито затарахтевший мотор. Ванька на всякий случай покрепче схватился за друга, прижавшись щекой к его капюшону с ободранным кое-где мехом и…
        - По-е-ха-ли!
        Ехать сначала было страшно. Димка держал руль нетвёрдо, вилял, так что Ванька старался не смотреть на дорогу, пряча лицо в его капюшоне, нестерпимо щекотавшем нос. Но постепенно Димка совладал с ретивым «железным конём», стал чувствовать себя уверенней, а вместе с ним уверенней себя стал чувствовать и Ванька.
        Свежий весенний ветер, резко бьющий в лицо, будоражил, рождая чувства дикой весёлости и необузданной свободы, уже хотелось не ехать, а мчаться. Как вдруг…
        - Тормози! - громко закричал Ванька. - Тормози! Лужа!
        Затормозить Димка не успел… Лишь слегка сбросил скорость и окатил женщину, идущую по краю дороги, целым потоком грязной воды.
        - Куда летишь-то? Чумной! - отряхивая мокрое пальто, набросилась она на него.
        Но Клычков, казалось, нисколько не расстроился, а наоборот, развеселился.
        - А вы чё, тётенька, не отбегаете?! Не видите - МЫ едем! Димка неожиданно расхохотался над своими словами, а вслед за ним расхохотался и Ванька. Мальчишкам стало весело, очень весело, настроение с каждой секундой повышалось, а вместе с ним повышалась и скорость.
        - По-е-ха-ли! - снова громко и радостно закричал Димка и резко нажал на газ.
        Мотор взвыл, и скутер понёсся куда-то вдаль по ухабистым и скользким поселковым дорогам. Каких-то несколько минут - и мальчишки оказались в парке. Там на одной из лавочек сидел девятилетний Ванькин сосед Пашка, учившийся в их школе во вторую смену.
        - Ух, ты! Круто! - заметив мелькнувшего на скутере Ваньку, восхищённо крикнул он ему вслед.
        Конечно, круто. Это было гораздо круче, чем дразнить кота, доводить соседа и прыгать в сугробы. Переполненные чувствами свободы, скорости, неуловимости и безудержного веселья мальчишки весь день бесцельно носились из одного конца посёлка в другой с осуществившейся вдруг такой одуряющей мечтой. Пока наконец совсем не устали.
        Загнав скутер в «гараж», они уселись на высоком пригорке позади сарая. Отсюда весь посёлок был виден как на ладони. Погода действительно удалась. Неутомимое вечернее солнце, будто и не думая заходить, старательно золотило крыши знакомой пятиэтажки, школы, больницы…
        - Всё-таки здорово мы сегодня день провели! - нарушил вдруг затянувшееся молчание Димка.
        - Здорово!
        - Подумаешь, тётку обрызгали, в поворот чуть-чуть не вписались. Всё бывает. Это же не велик какой-то, а очень даже «серьёзный аппарат!»
        - А то! Серьёзный, конечно! - Ванька согласно кивнул.
        Глава 16. Сирена, взорвавшая мир
        Утром Ваньке пришлось пойти в школу. Лидия Сергеевна вчера позвонила маме и пожаловалась, что он прогулял. Мама долго кричала, называя Ваньку бессовестным, неуправляемым хулиганом и наконец пригрозила, что отправит его в Суворовское училище или в интернат для перевоспитания. Поэтому сегодня он решил не рисковать.
        На первой перемене к нему подлетели Трусов с Солдатовым, оба с горящими от возбуждения глазами:
        - А правда, что у вас с Димкой скутер появился?
        - Ну, появился, - снисходительно посмотрел на них Ванька. - И чё?
        - А можно нам тоже… одним глазком…
        - Не кататься…
        - Посмотреть хотя бы…
        Ваньке не очень хотелось брать с собой этих двоих, но они с таким благоговением глядели на него, льстя его самолюбию, что…
        - Ладно! - великодушно махнул он рукой. - Приходите в семь вечера к парку. Только чтоб никому ни слова!
        Трусов с Солдатовым быстро-быстро закивали головами.
        Когда Димка с Ванькой вечером подъехали к парку, они уже стояли возле одной из лавочек, переминаясь с ноги на ногу то ли от нетерпения, то ли от холода.
        Погода и впрямь испортилась. Солнце скрылось, и с самого утра на улице было пасмурно, ветрено и прохладно.
        Клычков сначала разозлился, что Ванька позвал одноклассников, пусть даже и посмотреть, но вскоре смягчился. Героям частенько нужны восторженные почитатели. Страстно желая прокатиться, Трусов с Солдатовым слушали героические Димкины повествования, вздыхая, восторгаясь и восклицая, а Димка распалялся всё сильней…
        - Внимание! - наконец весело крикнул он. - А сейчас смертельный номер! Показываю только один раз!
        Мальчишки не успели даже глазом моргнуть, как Клычков живо вскочил на своего железного коня и, резко газанув, помчался вглубь парка. Развернувшись там, он теперь также быстро нёсся обратно прямо на ребят, с каждой секундой всё стремительнее сокращая расстояние…
        Все трое уже собирались было отпрыгнуть в сторону, но Димка вдруг резко, с заносом, затормозил перед ними, обдавая их грязным сыпучим снегом из-под колёс, острым запахом бензина и будоражащим чувством опасности.
        - Ну как? - оглядывая мальчишек торжествующим взглядом, самодовольно поинтересовался он.
        - Круто! - поспешили отозваться Трусов с Солдатовым.
        - Да не, этот фокус так себе, на троечку! - улыбнулся Димка. - Мы с Ваньком ещё не то умеем! Да, Ванёк?
        - А то! - улыбнувшись, поддержал его Ванька.
        - Эх, везёт вам, - вдруг со вздохом протянул Солдатов, - такой скутер у вас классный…
        - Ага! Вот бы и нам такой же…
        - Да разве это скутер?! - живо перебил Димка Трусова. - Мотоцикл! Самый настоящий! Ничем не хуже! Видали, как шпарил?! И ещё быстрей может… Ладно, так и быть! - вдруг просияв, радостно махнул он рукой. - Сейчас я вам класс покажу, а потом прокачу или Ванёк прокатит. Только на дорогу надо, а то здесь снега много - не разогнаться!
        Не теряя времени, мальчишки отправились к дороге. Все были оживлены и счастливы. Трусов с Солдатовым - от радостного предвкушения: ещё немного, совсем немного, и их прокатят. Димка от неожиданно свалившегося внимания, а Ванька просто оттого, что рядом шёл очень хороший друг и у них вдвоём был самый классный скутер на свете.
        Жалко только, что сейчас вместе ехать было нельзя.
        - О, давайте здесь! - предложил Клычков, остановившись на вершине крутого холма. - Как раз горка! Подожди, Ванёк, я сейчас! - и, снова живо вскочив на своего железного коня, Димка надавил на газ и помчался, помчался куда-то вниз по неровной мокрой дороге. Окрылённый чувством свободы, скорости и собственной значительности, он не заметил, как из-за крутого поворота резко вывернул грузовик…
        Всё произошло очень быстро. Ванька не сразу понял, что именно. Трусов с Солдатовым в ужасе метнулись туда, в самый конец дороги, он, скорее, машинально бросился за ними. К горлу вдруг подступил огромный ком, на секунду не хватило воздуха, словно кто-то отнял у Ваньки этот сырой весенний воздух. В метре от него на грязном, подтаявшем снегу неподвижно лежал Димка, его Димка. Ветер безжалостно теребил ставший родным капюшон с ободранным мехом. Ваньке хотелось треснуть им: и ветру, и проклятому скутеру (вернее, тому, что от него осталось), - всем им - за друга… Сердце Ваньки оглушительно стучало, глотая слёзы, он отчаянно вглядывался в бледное Димкино лицо. Ничего, сейчас друг встанет, обязательно встанет, и всё будет хорошо…
        Вглядывался, не обращая внимания на собравшуюся толпу зевак, на громкие пустые разговоры, вздохи, пересуды, на надвигающуюся темноту, вглядывался до боли в глазах…
        Пронзительная, тревожная сирена показавшейся из-за поворота «скорой» разорвала этот мир пополам.
        Глава 17. Что делать?
        Ночью Ванька спал плохо. Он то в тревоге просыпался, то снова погружался в какую-то тёмную полуреальность, которую тяжело было назвать сном. Вчера там, на дороге, в Ванькино измученное сознание ворвались непонятные, пугающие буквы, брошенные врачом в темноте: ЧМТ[1 - черепно-мозговая травма]. ЧМТ… у Димки. Какая-то женщина рядом вскрикнула, закрыв лицо руками, и Ванька понял, что это плохо, опасно, очень…
        Ночью эти зловещие буквы не давали ему покоя, они вдруг ожили, стали огромными. «Ч» безудержно хохотала, «М» сердито раздувалась, а «Т» оглушительно стучала, словно хотела забить огромные сваи. Звук мучительно отдавался в Ванькиной голове, превращаясь во вчерашний пронзительно-громкий скрежет металла. Огромный грузовик, искорёженный скутер, Димка… Ванька метался по подушке, пытаясь спастись от ночного кошмара…
        Утро не принесло облегчения. Тусклое, усталое, с низкими туманно-белыми облаками. Казалось, после вчерашнего оно не должно было наступить, но наступило. Зачем? И что теперь делать?
        Ванька стоял у входной двери бледный, потерянный, несчастный. От отчаяния хотелось плакать. Если бы сейчас хоть на минуту увидеть друга. Просто увидеть, что он открыл глаза. Что ему чуточку лучше… Надо в больницу. Точно! Скорее к нему в больницу!
        Ванька торопливо вышел на улицу, но вдруг вспомнил, что туда пускают только в часы посещений. Вспомнил и снова расстроился. Что делать? Куда идти?
        Он бесцельно побрёл по подтаявшей, грязной дороге, уныло озираясь по сторонам. Вот знакомая остановка и резкий поворот возле неё, в который они не вписались тогда с Димкой, а вон та самая лужа, только слегка подсохшая. Димка, скутер… К горлу вдруг подступил огромный ком. Если бы только всё вернуть назад! Никогда в жизни они бы не сели на этот дурацкий скутер!
        Улица нестерпимо напоминала о Димке - больше гулять не хотелось.
        В школу Ванька пришёл ко второму уроку. А куда ещё идти?! Вместе со вчерашним страшным происшествием здесь обсуждали ещё одну новость: Лидия Сергеевна уволилась. Некоторые ребята считали, что её довёл Шишкин. Может, раньше Ванька и обрадовался бы, даже почувствовал себя героем, а теперь… Какой он герой? Какие они герои?!
        На уроках Ванька сидел молчаливый, задумчивый, безучастный, словно толстый прозрачный купол отделял его от происходящего вокруг. Он даже не сразу заметил, как прозвенел звонок с последнего, пятого урока. Теперь можно было идти к Димке.
        «К Димке!» - Ванька наконец очнулся, и сердце его взволнованно забилось.
        Волнение усилилось, когда он подошёл к серому трёхэтажному зданию больницы. Обогнав его, в раскрытые чугунные ворота въехала «скорая». Такая же «скорая» вчера забрала его друга. Тяжело вздохнув, Ванька быстро пошёл вслед за ней. У двери с табличкой «Приёмный покой» он увидел врача… того самого… и, собравшись с духом, спросил у него про Димку.
        - Так это ты с ним вчера катался? - доктор сердито посмотрел на Ваньку поверх очков.
        Ванька кивнул и опустил глаза.
        - Доигрался твой товарищ!.. Как маленькие, честное слово! Будто не понимаете, что это опасно! Тебе бы сейчас на его место…
        А, может, Ванька хотел на его место?! Хотел к нему, хотел быть рядом с ним?!..
        - Сегодня навещать нельзя. Придёшь потом, если станет лучше, - доктор укоризненно покачал головой и скрылся за дверью.
        Ванька остался один, абсолютно растерянный. Непонятное, тревожное «если» давило, как и низкие облака этого туманного дня, дня, который не должен был, но зачем-то наступил. Зачем? И что же всё-таки делать дальше?..
        Глава 18. Луч надежды
        Этого Ванька не знал, поэтому каждое утро привычной дорогой шёл в школу. Мимо тихого, словно оцепеневшего парка - такой же тихий, задумчивый…
        В школе он больше не играл в героя и не заводил класс, спокойно, почти незаметно отсиживая уроки. Ребята не трогали его и не приставали с расспросами. То ли из-за того, что Трусов с Солдатовым и так им достаточно рассказали, то ли побаивались Ванькиного былого величия. А может, просто потому, что в школе за последние дни и так много всего произошло. Недавно к ним новая классная пришла. Молодая, после института. Какая-то Надежда (отчества Ванька не запомнил). Не всё ли равно…
        Правда, вчера она Петухова взгрела за то, что он Трусова побил, и Лену Короткову старостой назначила. А сегодня вообще додумалась после уроков всех на спектакль позвать в Дом творчества, и Ваньку тоже. Только зачем Ваньке их спектакль, если у него друг в больнице? Ему развлекаться некогда. Ему к другу надо.
        Вот уже неделю он каждый день после уроков ходил к Димке. Сегодняшний не стал исключением.
        Ванька неторопливо вошёл в знакомые ворота, тяжело вздохнув, опустился на сырую больничную лавочку и стал смотреть в окна.
        В палату к Димке его не пускали, он так и не видел его с того самого дня… Не пускали, ничего не объясняли, лишь изредка бросая короткие туманные фразы: «тяжёлый», «пока неизвестно», «надо ждать» - и отправляли Ваньку домой.
        Эта неопределённость доводила до отчаяния. Он не хотел домой, не мог домой. Оставалось садиться на лавочку и смотреть в окна.
        Ванька точно не знал, но ему казалось, что Димкина палата на втором этаже в центре, та, что с самым красивым окном. И он вглядывался, вглядывался, стараясь найти подтверждение своей догадке. Ваньке нестерпимо хотелось знать, как там друг, наверное, ему очень-очень плохо одному…
        Ведь и Ваньке тоже несладко. Всё, всё, чем он жил последние месяцы оказалось пустым, ненастоящим: и сорванные уроки, и опасные приключения, и искорёженный скутер… Один Димка… Но он… Если бы он только поправился! Никогда… никогда в жизни они не стали бы больше хулиганить. Ванька это себе твёрдо пообещал.
        Но пока неизвестность давила, как и низкие серые тучи, закрывшие солнце. Сколько ещё ждать и что делать?
        Погружённый в грустные мысли, Ванька не сразу заметил, как из дверей больницы вышла длинноволосая молодая женщина в светлом пальто, накинутом поверх белого халата, и направилась к нему.
        Ванька насторожился: вдруг прогонит. Но она не прогнала, только попросила всё объяснить, выслушала и, глядя Ваньке прямо в глаза, серьёзно сказала:
        - Ты уже взрослый, что тебя обманывать. Травма действительно опасная… Оставь мне свой номер телефона. Если что-нибудь изменится, я дам знать.
        Ванька, слегка растерянный, осторожно взял протянутую ею ручку с блокнотом и тихо произнёс:
        - Спасибо.
        Домой он шёл чуть успокоенный, и уставшая от зимы весенняя природа, будто бы тоже почувствовала облегчение. Тяжёлые свинцовые тучи наконец-то зашевелились, поредели, и в образовавшемся просвете мелькнул тонкий солнечный луч - луч надежды.
        Глава 19. Длинная дорога
        Ванька с надеждой и страхом стал ждать звонка. Старенький мобильный всегда лежал рядом, даже на уроках.
        Сегодня на классном часе Надежда Андреевна, новая учительница, рассказывала им что-то о дружбе, любви и предательстве. Она была молодая и интересная. Ванька сначала просто из любопытства на неё поглядывал и вдруг сам не заметил, как увлёкся. А Надежда Андреевна, увидев его внимательный взгляд, внезапно похвалила:
        - Молодец, Иван, ты умеешь слушать!
        Иван! Привычное имя прозвучало по-новому, по-взрослому. Ванька даже не сразу понял, кого она похвалила.
        - Тебя! - угадав его сомнения, улыбнулась Надежда Андреевна. - Ты же у нас один Иван Шишкин, других в классе нет!
        Звонок прозвенел неожиданно. Ваньке показалось даже, будто бы раньше времени… Он мельком глянул на часы в телефоне и… увидел емс: «Скорее приходи в больницу!»
        Не мешкая ни секунды, он рванул из класса, едва не свалив Трусова. Уже у дверей накинул куртку и выбежал на улицу. Сердце его взволнованно стучало. Неужели Димке лучше? Неужели? А если нет?!..
        Весна всё увереннее вступала в свои права. Яркое солнце старательно грело землю, но иногда серые тучи закрывали его, и тогда дул пронизывающий, по-зимнему холодный ветер…
        Ванька бежал по расстилавшейся перед ним широкой длинной дороге. К другу. И надеялся, что скоро, уже совсем скоро он наконец-то его увидит…
        Эпилог
        …Миновав больничные ворота, Ванька по привычке подошёл к знакомому окну, быстро поднял взгляд, и сердце его радостно забилось. Сквозь ещё не мытое после зимы стекло на него смотрел Димка. Его Димка! Смотрел, улыбался… И несказанно счастливый Ванька улыбнулся ему в ответ.
        Рассказы
        Серое счастье
        Вечером к Алине домой пришёл установщик. Он распаковал большую картонную коробку и вытащил из неё компьютер - совсем новенький процессор серого цвета и жидкокристаллический монитор.
        - Вот тебе, ребёнок, чудо техники! - хохотнул он. - Сейчас подключу, и можешь пользоваться. Скоро твой тьютор[2 - Тьютор - преподаватель, который сопровождает учебный курс, следит за выполнением контрольных заданий, осуществляет их проверку, отвечает на вопросы по данному учебному курсу.] должен на пробную связь выйти, - он быстро глянул на часы…
        После того как компьютер был подключён, Алина неспешно подошла к монитору и недоверчиво посмотрела в чёрное окно Скайпа. Оно напоминало ей небо в планетарии, только уменьшенное, будто насильно втиснутое в квадрат экрана.
        Через минуту квадрат стал бледно-коричневым и в нём возникла нечёткая фигура незнакомой женщины, а потом чужой электронный голос произнёс:
        - Здравствуй, я твоя учительница по русскому языку и литературе Инга… - отчества Алина не расслышала. - Завтра ровно в двенадцать урок. Не забудь, до связи!
        В школу Алина всегда ходила с удовольствием. Каждое утро её вместе с другими ребятами встречал пожилой добродушный охранник Василий Львович. Он ласково улыбался Алине и не ругался, даже когда она немного опаздывала и приходила в школу со звонком.
        Звонок у них тоже был особенный: музыкальный, весёлый, с песенкой из «Мери Поппинс» про тридцать три коровы. Как-то раз Пашка Кукушкин, Алинин одноклассник, на математике пол-урока мычал - корову изображал. Все ребята смеялись, а вот Надежда Владимировна, наоборот, рассердилась, но даже замечания Пашке в дневник не написала, потому что она добрая и с ней всегда интересно.
        Надежда Владимировна про всё на свете знает: и про безударные гласные, и про дроби, и про то, какая температура на Солнце. А в первом классе она так жалостливо стих Есенина читала - про собаку, что Егор Семёнов даже заплакал.
        А ещё Надежда Владимировна очень красивая. Это всё потому, что в её волосах прячутся самые настоящие солнечные зайчики. Они просыпаются, когда в классе солнце, и тогда волосы учительницы начинают переливаться и светиться. Совсем как у сказочной Златовласки.
        Об этом Алине как-то раз Даша рассказала и даже сказку принесла почитать про Златовласку, а Алина потом дала Даше книжку про Белоснежку. Так они и подружились и с тех пор всё делали вместе: и наклейки собирали про принцесс и волшебниц, и на продлёнку ходили, и даже тюльпаны вместе сажали на уроке окружающего мира. Вот здорово было! Правда, у Алины сначала плохо получалось: её тюльпан всё время вбок клонился, но Даша Алине помогла, и они вдвоём бегали на школьную клумбу смотреть, чей цветок быстрее распустится.
        Бутоны раскрылись одновременно: жёлтый - Алинин и красный - Дашин.
        А в третьем классе, когда все на экскурсию в планетарий поехали, Алина с Дашей в автобусе тоже вместе сидели. Было очень весело хрустеть вкусной картошкой из пакетика, болтать о разных пустяках и разглядывать в окно прохожих, торопливо бегущих куда-то по весенним зелёным улицам…
        В планетарии Алина впервые так близко увидела звёздное небо, и оно поразило её своей величиной. Она и не думала, что мир такой огромный!
        Экскурсовод рассказывала о планетах Солнечной системы, об астероидах и метеоритах, о первых космических кораблях и лунных кратерах… Все ребята внимательно слушали, и даже неугомонный Пашка Кукушкин наконец отстал от Влада Лисицына, хотя до этого всю дорогу не давал ему покоя.
        А ещё оказалось, что Егор Семёнов - внук космонавта! Об этом ребятам Надежда Владимировна сказала, когда они вышли из планетария. Все так обрадовались, что тут же стали хлопать Егора по плечу, поздравлять, расспрашивать. Егор молчал и только улыбался, наверное, из скромности. И у Алины вдруг такое уважение к нему появилось, что очень захотелось сидеть с ним за одной партой. Но она подумала и решила всё-таки остаться с Дашей - они же подруги.
        И на торжественной линейке, посвящённой окончанию четвёртого класса, Алина с Дашей тоже стояли рядом. Обе подросшие, с огромными белыми бантами в волосах, взволнованные и счастливые, а вместе с ними - такие же счастливые Алинина мама, Дашина бабушка, папа Егора…
        После линейки ребята, довольные, наперегонки рванули в свой класс. Там они кричали, хлопали в ладоши, смеялись, гоняясь друг за другом, и Алина забыла, что мама не разрешала ей бегать из-за непонятной болезни, которой она, Алина, болела с самого детства. Глядя на разгорячённое, счастливое лицо дочери, на такие же радостные лица её друзей, мама и сама, казалось, забыла…
        А потом все грустили: ведь надо было расставаться с любимой Надеждой Владимировной. И опять радовались тому, что в следующем году, они, отдохнувшие и повзрослевшие, снова придут в школу уже пятиклассниками.
        Но на следующий год Алине не разрешили учиться в школе. Директор сказал маме, что в пятом классе много новых предметов, которые Алине из-за болезни тяжело будет усваивать, и предложил заниматься на дому. Ещё он обещал, что ей обязательно установят компьютер, принтер и подключат бесплатный Интернет: с их помощью учиться ей станет намного проще…
        - Ну что, ребёнок, видишь, как тебе повезло! - снова хохотнул установщик, как только фигура в Скайпе исчезла. - Просто счастье привалило. В наше время такой техники не было. Вон я тебе и принтер настроил, можешь фотографии печатать, правда, чёрно-белые. И почтовый ящик, чтоб с друзьями виртуальными общаться…
        А зачем Алине виртуальные друзья, когда у неё есть Даша, Егор?..
        Вернее, были…
        Установщик подключил последние провода и ушёл.
        Алина осталась одна, взглянула на своё «серое счастье» и заплакала…
        Очки
        - Друзья, вы не видели, куда я подевала свои очки? - спросила ребят Марьяна Михайловна, пожилая учительница с седыми кудрявыми волосами и худым лицом. Не дожидаясь ответа, она суховатыми пальцами быстро отодвинула стопку тетрадей на столе, аккуратно перебрала карандаши, ручки. Оставив безрезультатные поиски, вновь обратилась к классу:
        - Как вы думаете, может, я забыла их в столовой? Пойду посмотрю.
        Марьяна Михайловна обвела усталым взглядом притихших ребят и тяжёлой походкой направилась к двери.
        Стоило ей скрыться, как на середину класса выбежал вертлявый Сенька Растеряев и, грозя кулаком в сторону дверного проёма, закричал:
        - Старая ведьма, не видать тебе очков как собственных ушей!
        Мальчишка прыгнул к доске, ловким обезьяньим движением схватил кусок мела со стола и принялся рисовать карикатуру на учительницу.
        Класс взорвался хохотом. Кто-то кинул в Растеряева большим огрызком яблока, в ответ тут же полетела тряпка, и через несколько секунд по кабинету летали ластики, ручки, карандаши, линейки - всё, что оказывалось под рукой. Сенька кривлялся у доски, изображая учительницу, отбивал летящие в него предметы и при этом тонко и противно визжал. Ребята хохотали, шумели, свистели. Если бы кто-нибудь в эту минуту вошёл в класс, ему бы показалось, что он попал в сумасшедший дом. Резвились все: даже самые примерные ученики и те норовили толкнуть в бок своего соседа, а затем делали вид, что читают учебник.
        Лишь один светловолосый мальчуган на последней парте сидел спокойно, не участвуя в происходящем. Это был Коля. Он молча разглядывал портреты писателей на стене и думал о чём-то своём.
        В коридоре неожиданно послышались тяжёлые шаги.
        - Шухер! - громко крикнул заводила Растеряев, швырнул разорванную тряпку на доску и прыгнул на своё место. Класс мгновенно затих.
        Марьяна Михайловна вошла в кабинет запыхавшаяся и расстроенная, хотела возобновить поиски, но передумала и опять обратилась к ребятам:
        - В столовой их нет. Скажите, вы правда не видели?
        Не получив ответа, учительница дрожащими пальцами снова начала перебирать тетради, ручки, учебники, потом в обратном порядке - учебники, ручки, тетради… Очков нигде не было. Тяжело вздохнув, пожилая женщина оперлась рукой на стол и опустила седую голову.
        Класс пристально следил за ней. Каждый реагировал по-своему. Сенька светился от счастья. Он толкал впереди сидящих, поворачивался назад, подмигивал товарищам, мол, здорово я всё придумал…
        Коля, напротив, сидел сердитый и красный. Сначала он старался не обращать внимания на происходящее, но чем дольше затягивалась пауза, тем злее становилось его лицо. Колька ненавидел Сеньку за гнусный поступок, мечтал лишь о том, чтобы поскорее кончился урок, и тогда он выбежит из-за парты, бросится на Сеньку - и неважно, что тот сильнее… В то же время Коля злился и на себя. Ему было жаль, нестерпимо жаль Марьяну Михайловну, он досадовал на себя за это, в душе называя «слабаком», «девчонкой», но не мог не жалеть…
        Мальчик сидел, опустив голову, и рассматривал извилистую трещину на парте.
        - Ребята!.. - снова с мольбой в голосе обратилась к классу учительница.
        Коля быстро поднял взгляд, и его будто кольнуло что-то. Он увидел учительские глаза: влажные от навернувшихся слёз, беспомощные, с надеждой обращённые к классу…
        Резко встав из-за парты, Коля решительным шагом направился к столу. Выдвинул нижний ящик, вытащил очки и, положив их перед Марьяной Михайловной, выбежал из кабинета.
        Вовка Сёмин
        Вовка Сёмин заметно отличался от своих одноклассников. Те ходили в школу в модных толстовках и джинсах, а он в поношенном сером пиджаке и старых брюках, ребята покупали в школьном буфете чипсы и шоколадки, а ему едва хватало денег на булочку, половина класса имела навороченные планшеты, а у Вовки даже телефона не было.
        «Питекантроп!» - ещё в третьем классе обозвал его заводила Пашка Скатов, и все засмеялись. С тех пор над Вовкой не смеялся только ленивый, смеялась даже всегда сдержанная староста Юлька. И особенно едко хохотали Пашка и его друг Лёнька Кузьминов.
        - Эй, пещерный человек! - кричали они ему вслед. - Хочешь, мы тебе телефон подарим?!
        - Игрушечный!
        - Ха-ха-ха!
        - Рыжий! - окликал его Скатов.
        Вовка в самом деле был рыжим, с крупными золотистыми веснушками на носу.
        - Толстый! - вторил товарищу Кузьминов.
        Неуклюжий Вовка грустно смотрел на обидчиков и молчал.
        Молчал на переменах и на уроках тоже, даже если знал ответ. Зачем привлекать к себе излишнее внимание, раз он такой… Такой несуразный…
        Учителя на Вовку рукой махнули и почти перестали спрашивать - все, кроме Полины Сергеевны, новой учительницы литературы.
        Молодая, стройная, с каштановыми волосами, собранными в аккуратный пучок, и немного грустными голубыми глазами, она пришла к ним в класс совсем недавно и сразу же всем понравилась. Она увлекательно рассказывала ребятам о жизни разных писателей, поэтов и иногда читала… Так, что даже Пашка слушал. И Вовка слушал, только потом на вопросы Полины Сергеевны не отвечал.
        Она казалась ему необыкновенной, неземной, а он… Вдруг он брякнет что-нибудь не то, и Скатов с Кузьминовым начнут смеяться. При ней. Нет! Лучше умереть!!! Вовка втягивал голову в плечи, опускал глаза и молчал.
        А Полина Сергеевна продолжала терпеливо наблюдать за странноватым застенчивым пареньком.
        Как-то раз на перемене она увидела вопиющую картину. Скатов с Кузьминовым издевались над несчастным, затравленным Вовкой: дёргали его за рукава пиджака, отвешивали подзатыльники, кричали ему вслед едкие, обидные слова и громко безудержно хохотали…
        Злой смех обидчиков болью отозвался в душе учительницы, перед глазами возникла картина из её детства.
        Она, худенькая девочка с рыжими волосами, стоит, прижавшись спиной к школьной доске, а окружившие её одноклассницы с ненавистью кричат ей в лицо: «Полина-малина!», «Рыжая!», гогочут, дёргают за длинные косы… И рядом никого, чтобы помочь: она совсем недавно приехала с мамой в новый город, пришла в чужой класс…
        От нахлынувших воспоминаний сердце Полины Сергеевны невольно сжалось: «А ведь Вовка такой же обиженный!..» - с грустью подумала она. Теперь ей понятны стали и его конфузливость, и молчание на уроках.
        После звонка Полина Сергеевна долго глядела на притихших ребят и наконец твёрдо произнесла:
        - Запомните все и особенно вы двое! - она задержала взгляд на Вовкиных обидчиках. - Вова Сёмин - мой друг! Кто оскорбляет его, тот оскорбляет меня!
        Слова Полины Сергеевны показались Пашке шуткой, он хотел было засмеяться, но осёкся: лицо учительницы было решительным, серьёзным. И Вовка, украдкой взглянувший на неё, понял: она не врёт, не издевается…
        От этого почему-то стало страшно волнительно. Простое тёплое слово «друг» приятно грело душу, но в то же время Полина Сергеевна оставалась учителем: ставила оценки, задавала уроки. Вот и сегодня тоже задала стихотворение Пушкина наизусть. А Вовка…
        - Не выучил? - огорчённо спросила она у него на уроке. Вовка промолчал, и Скатов с Кузьминовым поспешили ехидно захихикать.
        - Не стыдно тебе? - тихо спросила у Вовки Полина Сергеевна. - Я думала, ты мой друг и не подведёшь, а ты?..
        Вовке было стыдно, очень стыдно. На другой день он робко подошёл к ней после урока… Запинался, терялся, краснел, но прочитал выученный стих.
        - Молодец! - похвалила Полина Сергеевна. - Вижу, что дома ты учил. Ставлю тебе четвёрку, - и добавила, улыбнувшись: - Наверное, самому радостно хорошую оценку получить?
        - У меня сегодня две радости! - осмелев, поделился с ней счастливый Вовка. - Я ещё и в столовую иду! И есть буду за Лёшу Петрова, его сегодня в школе нет.
        - А обычно не ешь? - в недоумении посмотрела на него учительница.
        Вовка погрустнел и отрицательно покачал головой:
        - Не, мама денег не даёт…
        Полина Сергеевна тяжело вздохнула и сказала:
        - Я… я подумаю, как тебе помочь… А учиться надо и на уроках отвечать тоже…
        И Вовка стал отвечать на её уроках, часто неправильно, волнуясь и запинаясь, но он старался. При Полине Сергеевне ребята Вовку не трогали, и это придавало ему уверенности. Но на других предметах дела обстояли иначе.
        Однажды на математике Скатов смеха ради наклеил Сёмину на спину листок с крупной надписью: «ЛОХ». Ребята пол-урока потешались над Вовкой, а на перемене шумной толпой высыпали за ним в коридор, тыкали пальцами ему в спину, кричали, захлёбываясь от смеха. Не понимая причины, Вовка бросал несчастный, затравленный взгляд то на одного, то на другого обидчика…
        Его мучения прервал звонок. Он забежал в кабинет русского языка, торопливо шмыгнул на своё место, но Полина Сергеевна успела заметить злосчастный листок на его спине.
        От возмущения грудь сдавило и застучало в висках.
        - Твоя идея? - гневно сверкнув глазами, спросила она у затаившегося Пашки.
        Он не стал отпираться.
        - Иди к доске! - приказала Полина Сергеевна и стала диктовать текст. Все писали, а Пашка мучился: сомневался почти в каждом слове, допускал ошибки. Ребята за его спиной перешёптывались и хихикали.
        - Рекордсмен! - подведя итог, учительница саркастически всплеснула руками. - В пяти предложениях десять ошибок! Какую табличку будем вешать тебе?! И куда?!
        - На лоб! - тут же посоветовал кто-то, и класс взорвался хохотом.
        На своё место Пашка отправился пристыженный, с уязвлённым достоинством. В первый раз в жизни смеялись над ним - это было нестерпимо. После урока Полина Сергеевна попросила Пашку остаться.
        - Скажи, зачем вы издеваетесь над Сёминым? - посмотрев в глаза ученику, спросила она. - И не просто издеваетесь - травите! - Пашка промолчал. - А ведь недавно, - продолжила учительница, - ты сам оказался на его месте. - Скатов поёжился. - Всего только раз над тобой смеялись, и то неприятно, а вы над ним - каждый день! И за что?! За то, что он не похож на вас, одет бедно и телефона у него нет? А у тебя вот есть. И наверняка дорогой… А разве Сёмин виноват, что в семье денег даже на обеды не хватает, не то что на телефоны? - с каждым словом голос Полины Сергеевны делался всё громче, взволнованнее, а Пашка стоял, опустив глаза, и молчал, не зная, что ответить…
        После этого разговора он стал побаиваться Полину Сергеевну: на её уроках сидел тихо, старался не высовываться. И вдруг однажды тетрадку забыл для контрольных работ. А учительница строго-настрого предупреждала, что к диктанту без тетради никого не допустит. Можно было, конечно, домой сбегать. Но Пашка, как назло, вспомнил о ней перед самым диктантом, когда некоторые начали уже число записывать. Он осторожно окликнул Лёньку Кузьминова, но у того даже листочка не оказалось, а староста Юлька лишь сердито от него отмахнулась. Полина Сергеевна уже прочитала первое предложение. Ситуация становилась критической. Пашка не на шутку испугался, как вдруг Вовка протянул ему немного помятый, наскоро вырванный из своей тетради листок.
        Сердце Скатова взволнованно забилось, а в памяти всплыли слова учительницы: «Зачем вы над ним издеваетесь? Потому что он не похож на вас?..» Рыжий, в поношенном пиджаке, растрёпанный и несуразный, Вовка действительно был на них не похож. С искренней, добродушной улыбкой он протягивал листок, желая помочь… ему, Пашке. И Пашке вдруг впервые в жизни стало по-настоящему стыдно.
        На следующий день они с Кузьминовым подошли к Вовке.
        - Вован, - виновато начал Пашка, - мы тут с Лёнькой подумали… В общем, извини нас за всё. И ещё… Это тебе, - он протянул однокласснику старенький мобильник.
        Вовка недоверчиво взял подарок, повертел в руках. Телефон был не игрушечным, а самым настоящим… И, улыбнувшись мальчишкам, он счастливо прошептал: «Спасибо!»
        Волшебная рыбалка
        Тёплый летний денёк обещал быть замечательным. В школе каникулы, в окно светит ласковое солнышко, а после обеда - долгожданная рыбалка. Егорка всю неделю о ней мечтал. И наконец дождался. Ровно в три заехал папин друг дядя Серёжа, и, живо погрузив в машину снасти, они втроём поехали за серебряным карасём.
        Большой карьер за городом остался как память о прежних торфоразработках. Однако время многое изменило здесь. Заболоченные берега заросли камышом и кустарником, мелким зелёным бисером рассыпалась по воде ряска, выпростали на свет свои изогнутые пальцы затонувшие коряги. Но Егорку, конечно, больше всего интересовал карась. Расположившись между ивовыми кустами, он принялся живо разматывать удочку. Ему не терпелось попробовать свои силы, тем более что дядя Серёжа ещё в машине подзадорил его: «Егорка, наверное, больше всех поймает, недаром сын рыбака!»
        «А что, и поймаю! Устрою коту праздник!..» - радостно подумал он и ловко забросил наживку подальше от берега. Красный пузатый поплавок шлёпнулся на воду и принялся важно покачиваться на тёмных торфяных волнах, как маленький маячок.
        Егорка присел на раскладной стул и стал ждать. Минуту, две, три… Ну когда же? Когда? Наживка, что ли, не та?
        Он быстро вытащил удочку и, сменив тесто на хлебный мякиш, забросил снова…
        - Опа! Первый есть! - крикнул вдруг из соседних камышей дядя Серёжа.
        - Где?! Где?! - тут же примчался к нему Егорка.
        - Да вот он! Смотри!
        В ладони дяди Серёжи трепыхался небольшой карасик. В его серебристом боку, как в зеркале, отражалось летнее солнце. - Ух ты! - восхищённо протянул Егорка, дотрагиваясь пальцами до прохладной солнечной чешуи. - Красивый. Ну ничего, я сейчас тоже поймаю.
        Но его поплавок, как и прежде, оставался на поверхности. А у папы и дяди Серёжи клевало.
        - Не унывай! - подбадривали они Егорку.
        - Наверти ему хлеба побольше!
        - Обмани, но вытащи!
        - Хочешь, иди ко мне! - это, конечно, был папа.
        Вот ещё! Он что, маленький? Егорка закусил губу от досады и пошёл искать себе новое место.
        Но на новом месте было так же тихо. Что за невезение?! Обидевшись на всех в мире карасей, он оставил удочку и отправился бродить по берегу. И вдруг на узкой песчаной тропинке увидел чью-то бадейку, полную рыбы.
        - Ничего себе улов! - не в силах сдержать восхищения громко произнёс Егорка.
        - Царский! - тут же донёсся до него шутливый ответ, и из-за зелёной раскидистой ивы вышел хозяин бадейки, пожилой рыбак с загорелым лицом и светлыми голубыми глазами.
        - А зачем вам столько? - кивнув на ведёрко, с любопытством посмотрел на него Егорка. - Кошкам?
        - Да нет, в пруд. У нас недалеко от дома пруд есть. В нём вся наша детвора рыбачит, и внучок мой тоже. Ловят - отпускают… А мне радостно. - Мужчина улыбнулся, и в уголках его светлых глаз заиграли лучистые морщинки. - А у тебя… не клюёт? - неожиданно догадался он.
        - Не клюет, - грустно вздохнул Егорка.
        - Ну, это дело поправимое. Знаешь что, беги-ка за удочкой и садись на моё место, вон у той ивы. Садись, садись! Я всё равно уезжаю. А место хорошее, прикормленное. Только на вот - кашу возьми. Каша эта волшебная, на гречишном меду, карась её очень любит.
        - Спасибо! - поблагодарил Егорка и побежал за удочкой, а когда вернулся, рыбака уже не было.
        Накрутив на крючок небольшой комочек волшебной приманки, он с нетерпением забросил… И вдруг - о чудо! - поплавок дёрнулся и моментально ушёл под воду. Егорка подсёк, и долгожданный карась в мгновение ока оказался на берегу.
        - Опа! Первый есть! - закричал он, совсем как дядя Серёжа, и помчался с карасём к папе.
        Удача наконец-то улыбнулась юному рыбаку. Вслед за первым попался второй, третий… Каша творила настоящие чудеса. Едва касаясь воды, поплавок мигом скрывался из глаз. Такой замечательной рыбалки у Егорки в жизни не было. Папа хвалил. Дядя Серёжа подтрунивал:
        - Браконьер! Истинный браконьер! Во даёт!
        А счастливый Егорка носился с пойманной им рыбой то к одному, то к другому, со щедростью наполняя их бадейки. Ничто не омрачало его радости, разве только лёгкое беспокойство, что необычная приманка скоро закончится. Но приманка закончилась только к вечеру.
        - Ну что, понравилось? - сматывая удочки, поинтересовался у Егорки папа.
        - Ещё бы, - многозначительно глядя на бадейки, улыбнулся дядя Серёжа. - Всем дал фору!
        - На что ловил-то?
        - На кашу… волшебную.
        - Да ну! - снова улыбнулся дядя Серёжа.
        - Честное слово! - и Егорка с жаром принялся рассказывать о рыбаке и чудесной наживке.
        - Молодец этот человек, - выслушав, серьёзно сказал папа. - Такую удивительную рыбалку тебе подарил!
        - Волшебную, - улыбнувшись, уточнил сын.
        - А что с рыбой будем делать? - поднимая тяжёлые бадейки, поинтересовался дядя Серёжа.
        - А давайте её выпустим! - вдруг предложил Егорка. - Пускай живёт.
        Тёплый летний день подошёл к концу. Солнце село за дальние камыши, и на небе взошла луна. Кругом всё стихло, лишь ночной музыкант, сверчок, затянул в траве свою убаюкивающую песню. Дядя Серёжа ушёл заводить машину, папа понёс в багажник оставшиеся снасти, а Егорка, улучив минутку, ещё раз спустился к воде. Она была серебристой и сказочной. В небольших волнах отражались лунные блики. А Егорка смотрел на них, и ему казалось, что это резвятся, поблёскивая чешуёй, отпущенные на волю караси…
        Пашка
        Пашка Завьялов в классе был хулиганом. Учителя ему часто замечания делали, особенно Полина Сергеевна, по литературе. Читать он не любил, поэтому на уроках всячески отвлекал одноклассников и, к великому неудовольствию Полины Сергеевны, пользовался у них большой популярностью. Она теряла терпение, брала дневник и просила родителей принять меры…
        Мама, конечно, меры принимала: ругала Пашку, последний раз даже сильно, потому что в дневнике рядом с замечанием по литературе оказалось ещё и от учителя труда. Говорила, что гулять не выпустит, что будет с Пашкой на уроках сидеть, как с маленьким, а потом вдруг подошла к нему, посмотрела в глаза и серьёзно сказала:
        - Ты веселишься, не слушаешь учителей, доиграешься, и они тебя слушать перестанут!
        - Во загнула! - недоверчиво усмехнулся Пашка. - А как же они меня к доске будут вызывать?
        Но всё же пообещал больше не хулиганить и весь следующий день мужественно держался. На музыке молчал, на математике, а на литературе опять не выдержал.
        Но он не виноват, это всё Полина Сергеевна со своими баснями… и Крылов тоже хорош! Юморист! Специально, что ль, сюжеты такие выдумывал?!
        Первой читали басню «Свинья под дубом», а хрюкать у Пашки всегда получалось на славу… ещё с детского сада. Вот и сейчас он так хрюкнул, будто у него не нос, а самый настоящий пятачок. Смачно! Здорово! Весь класс смеялся.
        Одна Полина Сергеевна неодобрительно на него посмотрела, покачала головой, но промолчала и начала читать новую басню «Мартышка и очки». Стоило ей погрузиться в текст, как неугомонный Завьялов тут же стащил у старосты Дашки Смирновой очки и моментально вошёл в роль. Чего только он с этими очками не вытворял! И нюхал, и облизывал… Слава богу, что хвоста у него нет, а то бы он их, пожалуй, и на хвост нацепил. В общем, Мартышка получилась что надо. Весь класс со смеху покатывался, кроме старосты, конечно, и Пашка, естественно, смеялся громче всех.
        - Завьялов! - отложив учебник, строго сказала Полина Сергеевна. - Сколько можно?! Ты меня слышишь? Последний раз предупреждаю: или ты успокоишься, или…
        Пашка притих, но не надолго, потому что следующей была басня про слона, которого по улице водили напоказ. Завьялов аж на стуле подскочил от такой удачи.
        - А вот у нас слоны не в диковинку! - радостно завопил он, ткнув пальцем в сидящего за соседней партой Андрюшу Слонова, и бесстрашно гавкнул на него два раза, как самая настоящая Моська…
        Класс взорвался хохотом. Но вдруг раздался громкий неприятный хлопок - ребята притихли. Это Полина Сергеевна с шумом закрыла учебник и твёрдым, как металл, голосом произнесла:
        - Все свободны! Сейчас будет звонок! А ты, - она пристально посмотрела на Завьялова, - со мной к директору!
        В этот момент послышалась заливистая трель. Пятиклассники шумной толпой вылетели за дверь, а оставшийся в классе Пашка принялся настороженно наблюдать, как Полина Сергеевна убирает со стола портрет Крылова, учебник, складывает тетради в сумку…
        «Нет, только не к директору! Только не к нему! Лучше, как обычно, замечание в дневник! К директору страшно! Его все как огня боятся!.. А вдруг из школы исключит?! Точно исключит!
        Он может!..» - мрачные мысли стремительно сменяли одна другую, Пашка всерьёз занервничал.
        - Не надо к директору! Ну что я сделал? - затараторил он, впиваясь в Полину Сергеевну испуганными глазами.
        Она промолчала, будто не расслышала его слов, и, смахнув ладонью пыль с учительского стола, решительной походкой направилась к двери.
        Несчастный Пашка обречённо двинулся следом, точно узник, прикованный к ней тяжёлой цепью.
        - За что?! Я ничего такого не сделал! Не хочу! Не надо! Пожалуйста! Я больше не буду! - как заведённый повторял он, но Полина Сергеевна, не оборачиваясь, шла вперёд, словно от Завьялова её отделяла прозрачная звуконепроницаемая стена.
        Сердце Пашки оглушительно стучало, ноги тяжелели, а кабинет директора с каждым шагом становился всё ближе. Вот они переступили порог канцелярии, оказавшись перед чёрной кожаной дверью… Ещё шаг, и…
        «Неужели! Да ну! Пугает! Никогда ведь…», - бешеное сердце готово было вырваться из груди, Пашка с ужасом и надеждой вглядывался в лицо Полины Сергеевны… Но оно выражало молчаливую решимость. Вот она уже касается холодной металлической ручки…
        «Нет, нет! Не надо! Не хочу! Нет! Только не к директору! Не надо! Пожалуйста!.. - мысли закружились в голове Пашки, словно безумные. - И зачем я хулиганил?! Она же просила. Они просили… А сейчас… сейчас…» - от отчаяния и страха он крепко зажмурился.
        Скрипнула дверь. Пашка осторожно приоткрыл глаза. Полины Сергеевны в канцелярии не было. Он выскочил в коридор и увидел её удаляющуюся фигуру.
        - Полина Сергеевна! Полина Сергеевна, подождите! А как же я?! - растерянно закричал он ей вслед. Учительница, не оборачиваясь, безнадёжно махнула рукой (что с тебя взять!) и ушла. Пашка остался один в пустом коридоре и, прислонившись спиной к холодной стене, заплакал от потрясения и стыда.
        Прошло две недели. Пашка не получил ни одного замечания. Полина Сергеевна посматривала на него с удивлением и радостью, а он на неё - с трепетом и смущением.
        Пашка повзрослел.
        Эволюция
        Обычно Пашка Завьялов на уроках ничего не делал, а тут вдруг взял и дело себе нашёл. Принялся в одноклассников бумажками плеваться. На музыке он попал в Киселёва, на математике - в Белову и Климову, а на географии, воодушевившись, обстрелял весь третий ряд.
        Окрылённый успехом, Завьялов прямо-таки Наполеоном себя почувствовал. Одно огорчало: Кутузовы были слабоваты, вернее, их вообще не было. Один Сидоров разозлился и, раскрутив ручку, плюнул в ответ, но не попал (мазила!). А остальные… «Неужели им так интересно, куда эта Волга впадает?! Ботаники! Тьфу на них!» - думал Пашка, подходя к кабинету природоведения.
        На природоведении, однако, он быстро спрятал ручку в пенал, а бумажные дробинки рассыпал по карманам. На всякий случай. Наталья Сергеевна строгая. Мало ли чего. Она уже и тему на доске написала про какую-то эволюцию, и плакат повесила. Правда, смешной. На нём волосатые орангутанги зачем-то в ряд по росту выстроились.
        «Совсем как Киселёв с Сидоровым на физкультуре! - неожиданно просиял Завьялов и аж на стуле подскочил от своей догадки. - Точно! А самый сгорбленный и мохнатый, слева - это Воронцов, а тот, что правее, - Волгин». Самого Пашки, конечно, здесь нет, его вообще на физкультуре в строй не пускают, потому что он форму не носит.
        Ай да плакат! Завьялов вдруг не на шутку развеселился, и ему снова страсть как плюнуть захотелось и в Киселёва, и в Сидорова, а потом ещё в Волгина с Воронцовым за компанию. Наталья Сергеевна как раз в это время в журнале отсутствующих отмечала, ребята повторяли домашнее задание.
        Пашка, украдкой оглядевшись по сторонам, быстро зарядил ручку бумажкой, плюнул и… по-пал-ся.
        Класс захихикал и принялся переводить любопытные взгляды с Завьялова на Наталью Сергеевну… А она, помолчав немного, спокойно, даже чуть насмешливо поинтересовалась у притихшего Пашки:
        - Что же ты перестал? Продолжай. Наверняка ведь ещё не всех обстрелял.
        Класс опять засмеялся, Пашка покраснел, а Наталья Сергеевна быстро вытащила из-под раковины веник с совком и поставила возле его парты.
        - Вот тебе орудия труда, не забудь подмести пол на перемене и ещё параграф дополнительный запиши… Даже из обезьяны, ребята, труд когда-то сделал человека.
        - Ну да, - сразу же согласилась с ней рассудительная Катя Белова, - эволюция - великая сила: вдруг и из верблюда тоже получится.
        Класс взорвался хохотом. Хохотали все: и Сидоров с Киселёвым, и Волгин с Воронцовым, и Наталья Сергеевна. Бедному Пашке казалось, что даже стены с потолком дрожат от смеха. Пунцовый, раздосадованный, он, втянув голову в плечи, нервно теребил ручку, бывшую некогда грозным оружием, и вдруг со злостью выкинул её в совок вместе с бумажками.
        После звонка ребята шумной толпой вылетели на перемену, а Пашка остался убирать класс. Он с тоской и неохотой начал ровнять парты, в то время как там, за дверью, на свободе во всю шумели и резвились его товарищи.
        «Наверное, в салки играют!» - с досадой подумал он, с грохотом придвигая к парте стул.
        В это время из коридора донёсся громкий Катькин визг.
        «Точно! Белову осалили. Везёт им! - Пашка нахмурился. - Эх, а мне ещё три ряда подметать. Весело, нечего сказать», - и, повертев в руках веник, он скрепя сердце принялся за дело.
        - Фу! Всё! - наконец радостно закричал он и с облегчением отбросил веник в сторону.
        - Куда?! - живо подняла голову склонившаяся над тетрадями Наталья Сергеевна. - А плакат? Сними плакат. И орудие труда на место поставь.
        Завьялов вдруг не на шутку разозлился. Всё делай да делай! А отдыхать когда?! Насупился, согнулся и, волоча за собой надоевший веник, отправился к ненавистному плакату.
        Стоя возле доски, он наконец-таки смог рассмотреть пещерных людей как следует. Лица и фигуры их уже не напоминали ему товарищей. И сгорбленный и мохнатый с левого края уже не походил на Воронцова. В нём Пашка увидел… СЕБЯ! Согнутая спина, злобное выражение лица, нахмуренный лоб и веник в руке, как палка-копалка. Увидел и испугался.
        В кабинет истории он вошёл сосредоточенный и какой-то серьёзный. Молча сел за свою последнюю парту и вместе со всеми стал слушать о Наполеоне, Кутузове… и вдруг заинтересовался.
        В классе было тихо, так тихо, что Мария Ивановна, учительница истории, даже удивилась и похвалила:
        - Молодцы! Вы сегодня очень хорошо себя ведёте. Не так, как обычно. Что случилось?
        - Эволюция у нас, Мария Ивановна, - тут же ответила Катя Белова и, обернувшись, по-доброму подмигнула Пашке.
        Отличница
        Ксюша со Светой дружили с третьего класса. Одноклассники удивлённо шушукались за их спинами, не понимая, что может быть общего у красивой темноглазой Ксюши и несуразной Светки Линёвой, с бесцветными глазами и нелепо оттопыренной нижней губой.
        - Линёва! - смеялись над ней мальчишки. - Закрой рот! Ворона залетит!
        Ксюшка окидывала обидчика сердитым взглядом и уводила прочь расстроенную подругу.
        - Не обращай внимания! - успокаивала она её, ласково поглаживая по плечу. - Ну их!.. А давай сегодня к Дружку сходим!
        Грустные Светкины глаза радостно загорались.
        - Давай!
        После уроков девочки частенько наведывались к тёте Тане и дяде Серёже. В их уютном частном доме жил их общий любимец, пёс по кличке Дружок.
        Подруги неторопливо шли по узкой просёлочной дороге. Ксюша в новой болоньевой куртке, Света в поношенном клетчатом пальто. Дружно шуршали сухими осенними листьями и беспечно болтали, предвкушая приятную встречу.
        Ксюша хорошо помнила тот день, когда появился Дружок. Было это в третьем классе. Моросил противный октябрьский дождь. Они со Светкой случайно вместе вышли из дверей школы. Светкин старый зонт поломался и отказывался открываться, и Ксюше пришлось пустить одноклассницу под свой.
        Дорога от школы пролегала через пустырь. Здесь среди глины, щебня и мусора после уроков собирались мальчишки. Они всегда о чём-то спорили, галдели, бросались друг в друга пустыми пластмассовыми бутылками… В тот день, не обращая внимания на дождь, они тоже месили вязкую глину и с дикими криками бросались камнями в большую мусорную кучу. К её неровному боку жалось что-то маленькое, тёмное.
        «Щенок!» - сверкнула в голове Ксюши догадка. Она кинула взгляд на подругу. Нижняя, чуть оттопыренная губа Светки болезненно дёрнулась. И вдруг…
        Бросив в грязь портфель (Ксюшина мама этого не одобрила бы), Светка под громкий возмущённый свист мальчишек, спотыкаясь и едва не падая, храбро помчалась к куче.
        В это время со стороны школы показался учитель труда Павел Сергеевич. Он помог отстоять щенка.
        Светка, перепачканная, растрёпанная, но победившая, с нежностью прижимала к груди маленький дрожащий комочек. А потом вдруг протянула его однокласснице. Ксюша растерялась: у неё никогда не было животных. Она осторожно взяла щенка и почувствовала себя счастливой, когда он неожиданно лизнул её руку горячим розовым языком.
        Щенка назвали Дружком и пристроили к Светиным тёте Тане с дядей Серёжей. Ксюша и Светка ходили ухаживать за ним: носили молоко и аппетитные косточки. Вскоре из него вырос красивый и добрый пёс. Он очень любил своих маленьких подруг, особенно спасительницу Светку. Чувствовал, когда у неё что-то не ладилось: грустно смотрел на неё понимающим взглядом, лизал руки. Наверное, успокаивал.
        И Ксюша к Светке привязалась. С ней было интересно. И на снежной горке кататься до маленьких ледяных сосулек на варежках, и снежинки новогодние из салфеток вырезать, и грибы в лесу собирать (мама их только в магазине покупала), и смеяться до слёз над чем-нибудь весёлым.
        Одноклассники со временем привыкли к их дружбе и от Светки отстали.
        Только Ксюшина мама нет-нет да и скажет:
        - Никак я не пойму, что общего у тебя с этой Линёвой?! Ты умница, красавица, а она?..
        В этом году подруги перешли в шестой класс. За лето Ксюша сильно изменилась: похорошела, тёмные пряди распущенных волос с непослушным кокетством спадали на красивое лицо, карие глаза смотрели из-под длинных ресниц совсем по-взрослому. Она и учиться стала лучше. Как говорится, повзрослела, взялась за ум. По всем предметам, кроме русского языка, выходили круглые пятёрки.
        - Молодчина! - хвалила мама. - Нажми на русский и будешь отличницей. Я в тебя верю!
        Ксюша краснела, расплывалась в довольной улыбке и старалась. Теперь её хвалила и мама, и учителя. А мальчишки кидали вслед восторженные взгляды. У Ксюши изменилась походка. Плечи расправились, шаг стал важным, неторопливым.
        Светка не узнавала подругу. В школе не узнавала. Такая она была… взрослая, что ли. Лишь после уроков, когда они шли к Дружку, Ксюша становилась прежней. Сегодня девочки тоже договорились навестить своего любимца.
        Ровно в три Светка зашла за подругой.
        - Я не пойду! - с порога заявила Ксюша. - Завтра диктант! Забыла?! Итоговый! Если хорошо напишу, Ольга Петровна обещала пятёрку за четверть. И я буду отличницей! - Ксюша ловко повернулась на каблуке, свободной рукой поправила мешающий локон (в другой был зажат учебник) и улыбнулась.
        Светкины бесцветные глаза погрустнели, а нижняя губа, казалось, ещё нелепее оттопырилась от неожиданности и досады.
        - Не дуйся! - Ксюшка поспешила погладить подругу по плечу. - Мне правда повторять надо! Мне пятёрка нужна! А к Дружку в другой раз сходим, каникулы ведь скоро. Успеем. Ну ладно, пойду я! - Ксюша кинула взгляд на учебник. - Пока! - и скрылась за дверью.
        На следующий день первым по расписанию был русский язык. Ольга Петровна раздала тетради, прочитала текст про осень, и шестиклассники стали писать диктант.
        Ксюша, боясь допустить ошибку, заметно нервничала. А слова, как назло, попадались трудные.
        «Всё, что было, уже никогда не вернётся!» - диктовала Ольга Петровна.
        «Никогда! «Не» или «ни»? - судорожно соображала Ксюша.
        - Света! - шёпотом позвала она подругу. - В «никогда» - «ни»?
        Светка чуть заметно кивнула.
        - Точно?
        - Девятова! - вдруг окликнул её сердитый голос. Испуганно вздрогнув, Ксюша подняла глаза.
        На неё вопросительно смотрела Ольга Петровна.
        - Как это понимать? - с укором сказала учительница. - Претендуешь на пятёрку. А сама спрашиваешь каждую букву! Не стыдно? Какая же ты отличница!
        Последние слова больно царапнули самолюбие Ксюши.
        - Не я спрашиваю! - спасая авторитет и оценку, буркнула девочка.
        - А кто?
        - Линёва у меня.
        - Это правда? - Ольга Петровна строго посмотрела на Светку.
        Светка не стала отпираться. Она только крепко закусила нижнюю губу, чтобы та предательски не задрожала, и молча кивнула.
        После школы Ксюша шла домой одна, безразлично ступая по жухлой траве. Лучше бы Светка выкрутилась! Лучше бы сказала, что Ксюша врёт. А так… На душе было мерзко и пусто. Как в облетевшем осеннем парке. Вдруг кто-то окликнул её. Это была тётя Таня с Дружком.
        - А Света где? - улыбнувшись, спросила она.
        Ксюша пожала плечами, и Дружок посмотрел на неё с грустным укором, наверняка почувствовал что-то неладное.
        - А мы дом продали, к дочери в другой город переезжаем, - сказала тётя Таня. - Ждали вас вчера проститься, а вы не пришли. Ну да ладно. Я Свете адрес напишу. А сейчас мне пора, собираться надо.
        Ксюша проводила их грустным, растерянным взглядом. Порыв ветра сорвал с ветки сухой осенний лист и унёс прочь. Как и красивую мечту о пятёрке, такой неважной и ненужной теперь.
        «Всё, что было, уже никогда не вернётся!» - вспомнились вдруг слова из диктанта. Ксюша опустилась на холодную деревянную лавочку и расплакалась…
        Капитошка
        «Ну и чокнутые же эти девчонки! - Данька стоял и нервно теребил пуговицу пиджака. - Понатащат в школу всякой ерунды: то заколок, то игрушек разных… А люди нормальные страдают…»
        …Первой жёлтого резинового Капитошку в школу принесла Катя. Показала, похвасталась, и на следующий день точно такой же, только зелёный, появился у Наташи. Потом у Даши. И вскоре с весёлыми цветными Капитошками играли почти все девочки класса. Они лепили разные забавные фигуры, сплющивали, растягивали и, демонстрируя друг другу, громко смеялись.
        Одна Таня не смеялась, в грустном одиночестве глядя на довольных одноклассниц: Капитошку ей не покупали.
        - Ну что, прямо у всех есть? - как-то вечером отбиваясь от очередной Таниной просьбы, недоверчиво спросила мама и тут же добавила сердито: - Никак не пойму, что у вас за мода?! У одной появился, так и другой подавай! И у Насти есть?
        Таня, ещё больше погрустневшая, отрицательно помотала головой. Её подруга Настя уже две недели болела и не ходила в школу. А иначе ей бы наверняка купили Капитошку и она, довольная и весёлая, забыв про всё на свете, упорхнула бы играть с девчонками.
        - Пятый класс, взрослые уже, а всё в школу безделушки разные носите! - глядя на дочь, уже более миролюбиво сказала мама и… дала деньги.
        Быстро одевшись, счастливая Таня выбежала на улицу. Только бы магазин оказался открыт! Только бы Капитошки в нём ещё остались! Она с нетерпением подбежала к витрине. Под пыльным стеклом лежал последний, будто ждал её. Жёлтый, с пушистым хохолком на макушке и маленьким ниточным ротиком.
        Таня протянула продавщице деньги.
        - Бракованный он, - предупредила продавщица, равнодушно ткнув в круглый потёртый бок. - Будешь брать?
        Капитошка смущённо смотрел на Таню тёмными, немного грустными глазками, словно извиняясь за свой недостаток.
        Таня пожалела его и, как живого осторожно спрятав за пазуху, поспешила домой.
        - Теперь ты будешь жить у меня! - радостно сообщила она Капитошке, и ей даже показалось, будто он тоже повеселел.
        Остаток вечера они провели вместе. Капитошка смотрел с Таней телевизор, с удовольствием устроившись в её теплой, мягкой ладошке. Терпеливо сидел на учебнике, с вежливым вниманием слушая, как она старательно учит уроки.
        Он был самым лучшим и самым красивым. Таня совсем перестала замечать белое пятно на его боку.
        Засыпая, она думала о том, что завтра возьмёт Капитошку в школу и они с девочками будут играть… все вместе. Как хорошо всё-таки, что он у неё есть!
        - A-а, лишайный! - засмеялась Катька, бесцеремонно ткнув в Капитошку пальцем.
        Таня на всякий случай прикрыла резинового человечка рукой.
        - Чего другого-то не купила, нормального? - Наташка тоже засмеялась.
        - Он у тебя хоть тянется? - хихикнув, поинтересовалась Дашка. - Смотри, как мой умеет! - и она резко растянула игрушку.
        - Да он только сплющивается! - насмешливо вставил подлетевший к девочкам Данька. - Дай покажу!..
        Увернувшись от нахального одноклассника, Таня крепко прижала к груди несчастного Капитошку и торопливо пошла прочь.
        - Не переживай, - пытаясь сдержать слёзы, прошептала она новому другу, - я тебя никому не отдам и мучить тоже не буду.
        Капитошка внимательно смотрел на неё своими печальными глазками и, наверное, верил.
        - О, и тебе купили? - остановилась возле Тани Полина Сергеевна, учительница русского языка. - Можно посмотреть?
        Таня смущённо протянула ей Капитошку, пытаясь прикрыть пальцами отметину на боку.
        - Ничего страшного! - заметив дефект, понимающе улыбнулась Полина Сергеевна. - Всякое бывает! Ты главное, его не бросай! Он же твой друг!
        Прозвенел звонок.
        - Ну, беги в класс! - сказала Полина Сергеевна. - Я сейчас подойду!
        Таня незаметно вошла в кабинет и слегка поморщилась от переполнявшего его шума.
        - Кошмар! - кричал Данька Круглов, кривляясь у доски. - Девчонки сошли с ума! Их захватила капитономания! Резиновая ерунда повсюду! - Мальчишка схватил игрушку с Катькиной парты. - Хотя может и не ерунда… - Данька подбросил её к потолку и воскликнул: - Ребята, да это же мяч… для метания! Точно! - и, обрадовавшись своей придумке, с силой бросил игрушку в доску.
        - Дура-а-ак! - полуобиженно, полукокетливо протянула Катька.
        - Круто! - оценила Дашка. - Почти в яблочко!
        - Ну так! - самодовольно хмыкнул Данька и подскочил к столу, за которым сидела Таня.
        - Молчанова, дай твоим пульну! - не дожидаясь разрешения, он схватил Капитошку с парты.
        - Отдай! - пронзительно закричала Таня, беспомощно пытаясь дотянуться до его поднятой руки. Данька размахнулся и что было силы швырнул игрушку. Ударившись о доску, Капитошка жалобно пискнул и… порвался.
        У Тани тоже будто что-то оборвалось внутри. Она безучастно опустилась на стул и, закрыв лицо руками, горько заплакала.
        Ребята притихли.
        - Да ладно, Молчанова, не реви! - попытался успокоить её Данька. - Было бы из-за чего! Он же всего рублей пятьдесят стоит! Ну хочешь, я тебе денег дам, ты два таких купишь.
        Таня зарыдала ещё сильнее. Данька занервничал: вот-вот Полина Сергеевна придёт, и тогда ему влетит…
        «Ну и чокнутые же эти девчонки! - сердито думал он, нервно теребя пуговицу пиджака. - Понатащат в школу всякой ерунды…»
        В класс вошла Полина Сергеевна. Выяснив в чём дело, она молча качала головой, пристально глядя на Даньку каким-то новым взглядом, от которого ему делалось нестерпимо тяжело, стыдно и неуютно.
        После урока Полина Сергеевна попросила Даньку остаться.
        - Надеюсь, ты больше никогда так не поступишь, - сказала Полина Сергеевна притихшему мальчишке. - Пойми, всегда очень больно терять тех, к кому успел привязаться. Хорошо, если Таня тебя простит…
        К горлу Даньки неожиданно подступил ком: он вдруг вспомнил своего пса Джека, который был его другом с самого детства и в прошлом году погиб, попав под машину. Вспомнил, как плакал и переживал его смерть.
        - Таня! - взволнованно, с робкой улыбкой окликнул Данька одноклассницу на следующий день перед уроками. - Вот твой друг… Он… он не порвался! Просто развязался шарик. А я его из ведра вытащил, перевязал и… Вот возьми…
        В протянутой Данькиной руке и правда сидел её Капитошка. Со знакомым белым пятном на боку, немного помятый, но такой родной!
        Может, и странные эти девчонки, только Данька почувствовал себя несказанно счастливым, когда Таня осторожно взяла у него Капитошку… И, наверное, простила.
        Новогоднее настроение
        Вовка Коробков появился в классе только со звонком. А чего здесь на перемене делать?! Повторять?! Вот ещё глупости! Какая учёба, если Новый год на носу! В кабинете уже и ёлку нарядили, и гирлянды цветные на окнах развесили, и снежинки из салфеток вырезали, много-много… А тут… урок биологии!.. Да кому он нужен под Новый год?! Вовке точно не нужен, да и самой учительнице, наверное, тоже.
        «Не спросит», - решил Коробков и беззаботно уселся на своё место.
        Вскоре в класс вошла Татьяна Сергеевна с журналом под мышкой. Но вопреки Вовиным ожиданиям настроена она была весьма серьёзно. Поздоровавшись с ребятами, Татьяна Сергеевна резким движением открыла журнал.
        - Итак, на прошлом уроке мы с вами разобрали строение лягушки. Дома нужно было выучить параграф десятый! Кто хочет ответить? - Татьяна Сергеевна пробежала глазами по списку и вдруг… - Вова Коробков, пожалуйста!
        Вовка от неожиданности аж на стуле подскочил.
        Как Коробков?! Почему Коробков?! Постойте, это какое-то недоразумение! Ну, спросите лучше Сычёву: она отличница, всегда готова, вот и сейчас руку тянет.
        Вовка молчал, не зная, что отвечать, и явно начинал нервничать, а Татьяна Сергеевна - сердиться.
        - Рано ты себе отдых устроил! - укоризненно сказала она, покачав головой. - До Нового года ещё неделя, а у тебя уже праздничное настроение! И вообще, запомни: праздник - не повод, чтоб не учить. Давай-ка сюда дневник!
        - Не повод, не повод! - ворчал Вовка, разглядывая жирную красную двойку. - Зачем тогда гирлянд понавешали и снежинок всяких?! Издеваются над людьми!
        Домой он шёл обиженный. Витрины встречавшихся на пути магазинов, будто специально дразнили его нарядными ёлочками и разноцветными огоньками…
        Но стоило Вовке переступить порог квартиры, как его обида вмиг улетучилась: ему навстречу с радостным визгом нёсся из комнаты маленький спаниель с волнистыми рыжими ушами, забавным белым пятном на мордочке, живой, подвижный и очень милый.
        - Рикки! Рикки, привет! - Вовка быстро подхватил пса на руки. - Как ты здесь? Соскучился? Я - очень. А ты?
        «Конечно», - поспешил ответить Рикки на своём собачьем языке, нежно лизнув Вовкину щёку горячим розовым языком.
        Рикки появился у Вовки несколько месяцев назад и с тех пор ходил за ним хвостиком. И в магазин они вместе, и на рыбалку, и даже в деревню к бабе Марусе на каникулы. В деревне Рикки храбро охранял огромный двор, с заливистым лаем гоняясь за соседскими котами. Особенно не любил он одного, рыжего и ободранного, по кличке Бандит, за то, что тот частенько охотился за бабушкиными цыплятами. Рикки это знал. Он хоть и маленький, но ужасно сообразительный, он даже уроки Вовке помогал делать… тем, что не мешал. Стоило Вовке усесться за письменный стол, как Рикки покорно отправлялся на своё место в дальний угол комнаты.
        Вот и сейчас, как обычно, он мирно пристроился на коврике, но Вовка, покрутив в руках сначала дневник, а затем учебник биологии, уроки делать не стал.
        - Замучили они со своей учёбой! Новый год спокойно встретить не дадут! - снова недовольно буркнул он, посмотрел на красиво наряженную ёлку на столе и, включив телевизор, улёгся на диван.
        Сколько Вовка пролежал так, он не помнил. С улицы доносился чей-то негромкий разговор, в комнате монотонно жужжал телевизор, в углу посапывал Рикки…
        Вдруг всё неожиданно смолкло, а затем… Нет, быть этого не может! Стены комнаты дрогнули, словно ожили, и завертелись вокруг своей оси, как большой школьный глобус. Перед испуганным Вовкой всё быстрее и быстрее мелькали стол, шкаф, окно. Чтобы удержаться, он обеими руками отчаянно вцепился в диван, но тщетно… Комната уже походила на огромную неуправляемую юлу. Секунда - и он понял, что летит… вернее, падает.
        Приземлился Коробков, однако, довольно мягко, прямо в рыхлый пушистый снег.
        «Где это я? - оглядевшись вокруг, удивлённо подумал он. - Где? - И вдруг, словно молния, сверкнула неожиданная догадка: - Неужели у бабушки в деревне?! Точно! Вон и сарай наш, и дом тоже наш вдалеке виднеется. У дома ёлка наряжена - Новый год. Только почему так тихо?!»
        Вокруг действительно стояла безмолвная тишина. Но где же все?! Где мама, бабушка, Рикки?
        - Рикки! - взволнованным голосом позвал Вовка. - Рикки!
        И тут в безмолвную тишину ворвался громкий щенячий визг, немного грозный, но в то же время отчаянно жалобный, доносящийся со стороны сарая.
        Сердце Вовки бешено забилось.
        - Рикки! - узнал он. - Рикки! Я бегу! Держись! - и, живо сорвавшись с места, во весь дух понёсся в сторону дома.
        Визг слышался всё отчётливей. Только теперь Вовка ещё ясно различал грозное рычание, очень напоминающее тигриное. В одно мгновение он оказался у сарая, а там…
        О ужас! Соседский Бандит, размером с огромного тигра, страшный-престрашный, с яростью нападал на беззащитного маленького Рикки. Щенок уворачивался, проскакивая между мощными лапами хищника, и отчаянно визжал. Силы покидали его. И вдруг…
        - Нет! - исступлённо крикнул Вовка и что было сил рванулся вперёд. - Нет!
        Чудовищный кот внезапно исчез, словно растворился в нагретом битвой воздухе…
        А Рикки, его Рикки без движения лежал на снегу, но…дышал.
        - Жив! - радостно закричал Вовка сквозь подступившие слёзы. - Жив… Теперь только врача нужно. Врача! Срочно! - заторопился он, бережно поднимая щенка на руки. - Врача… Рикки, потерпи! Сейчас тебе помогут.
        Людей кругом не было, но Вовка надеялся, надеялся - а как же иначе.
        - Уже скоро… Осталось чуть-чуть… Держись… - шептал он, успокаивая больше себя, чем Рикки.
        И вдруг - о чудо! - совсем близко, на соседнем пригорке, будто из-под земли, выросла самая настоящая ветстанция, с большим синим крестом и нарядной гирляндой на двери. И, словно в довершение чуда, из этой двери, беззаботно помахивая чемоданчиком, выпорхнул человек в белом халате. Молодой, с непослушным светлым вихром на макушке и большими голубыми глазами. «Доктор!» - решил для себя Вовка.
        - Доктор! - с радостно бьющимся сердцем закричал он. - У меня собака… Щенок… Вылечите!..
        - Сейчас?! - удивлённо уставился на него «доктор». - Сейчас не могу - Новый год ведь. Вся деревня уже в клубе собралась, и я тоже мигом переоденусь и туда…
        Лежащий на руках Рикки сразу всё понял (он ведь ужасно сообразительный пёс) и вздохнул с какой-то безнадёжной грустью, может быть, в последний раз.
        - Ну, помогите хоть чем-нибудь! - поглядев на несчастного Рикки, снова взмолился Вовка. Но беззаботного врача уже и след простыл.
        - Лодырь! - со злостью и отчаянием закричал Коробков в белоснежную пустоту. - Новый год у него!.. Оболтус! Двоечник! - Вовка кричал всё сильнее и сильнее, пока наконец не проснулся.
        Возле дивана, удивлённо глядя на хозяина чёрными блестящим глазами, стоял спаниель с рыжими ушами и забавным белым пятном на мордочке, живой и абсолютно невредимый.
        - Рикки! - Вовка быстро вскочил с дивана и радостно потрепал любимца по голове. - Рикки! Как ты меня напугал! Хорошо, что это всего лишь… - вспомнив сон, Вовка неожиданно снова разозлился на врача: - Бездельник! Разгильдяй! Эх, треснуть бы ему сейчас! Или вообще кому-нибудь. Только кому?
        Он обвёл взглядом комнату и увидел в большом старинном зеркале на стене своё отражение: взлохмаченный после сна светлый вихор на макушке и большие голубые глаза.
        Вовка тяжело вздохнул и достал из портфеля учебник биологии.
        notes
        Примечания
        1
        черепно-мозговая травма
        2
        Тьютор - преподаватель, который сопровождает учебный курс, следит за выполнением контрольных заданий, осуществляет их проверку, отвечает на вопросы по данному учебному курсу.