Библиотека / Детская Литература / Портер Элинор : " Поллианна " - читать онлайн

Сохранить .

        Поллианна Элинор Портер
        «Поллианна (перевод Людмилы Галичий)» - роман-бестселлер известной американской писательницы Элинор Портер (англ. Eleanor Porter, 1868-1920). *** Поллианна приезжает к своей тете в штат Вермонт. Строгая родственница соглашается воспитывать девочку лишь из чувства долга, но вскоре привязывается к доброй и жизнерадостной племяннице. Другими выдающимися произведениями автора являются «Встречные течения», «Поллианна взрослеет», «История Марко», «Мисс Билли» и «Решение мисс Билли». «Поллианна» Элинор Портер имела ошеломляющий успех в Америке и за ее пределами: к 1920 году книга была переиздана рекордное количество раз.
        Элинор Портер
        Поллианна
        Моей кузине Белль посвящается.
        Глава 1
        Мисс Полли
        В то июньское утро Мисс Полли Хэррингтон буквально ворвалась к себе на кухню. Надо сказать, что обычно она не проявляла склонности к поспешным движениям; более того, Мисс Полли особо гордилась собственной невозмутимостью. Но сегодня она торопилась - по-настоящему.
        Нэнси, мывшая посуду над умывальником, бросила на неё удивлённый взгляд. Она работала на кухне Мисс Полли всего лишь пару месяцев, но уже привыкла к тому, что её госпожа никогда не спешит.
        - Нэнси!
        - Да, мэм, - радостным голоском ответила Нэнси, всё ещё продолжая тереть кувшин, который был у неё в руке.
        - Нэнси, - голос Мисс Полли сделался весьма суров, - когда я к вам обращаюсь, мне бы очень хотелось, чтобы вы на время оставили свою работу и выслушали то, что мой долг велит мне вам сообщить.
        Бедняжка Нэнси залилась густой краской. Она тотчас поставила кувшин, позабыв вытащить из него тряпку, отчего тот едва не опрокинулся - и вконец расстроилась.
        - Да, мэм. Я обещаю, мэм, - запинаясь, пролепетала она и, убедившись, что кувшин не упадёт, поспешно обернулась. - Я… Я же не оставила работу лишь потому, что вы мне говорили, чтобы я побыстрее закончила с посудой, вы же знаете.
        Её госпожа нахмурилась.
        - Довольно, Нэнси. Я не просила ваших оправданий. Я просила вашего внимания.
        - Да, мэм.
        Нэнси сдержала вздох. Она всё думала, удастся ли ей хоть когда-нибудь в своей жизни угодить этой тётке. Нэнси никогда прежде не работала в прислугах; но когда измученная болезнью мать нежданно-негаданно овдовела и осталась одна ещё с тремя, кроме самой Нэнси, младшими детьми, девушка поняла, что непременно должна пойти работать, чтобы им помочь. Именно поэтому она была так рада, когда нашла это место - на кухне того огромного дома на холме. Нэнси была родом из местечка под названием Перепутье, за шесть миль отсюда, и прежде знала Мисс Полли лишь как владелицу старой усадьбы Хэррингтон и одну из наиболее состоятельных жительниц их города. Но это было два месяца тому назад. Теперь же она знала Мисс Полли как суровую госпожу со строгим лицом, хмурившуюся, если нож случайно со стуком падал на пол или где-то хлопала дверь, но никогда, вообще никогда в своей жизни не улыбавшуюся, даже если ножи спокойно лежали себе на столе, а все двери были плотно закрыты.
        - Когда вы покончите со своими утренними обязанностями, Нэнси, - говорила тем временем Мисс Полли, - будьте добры привести в порядок ту маленькую комнатку, что находится над лестницей, на чердаке, а также постелить там постель. Там надо вытереть пыль и вымыть полы, разумеется, сперва убрав оттуда все ящики и сундуки.
        - Да, мэм. А куда же мне девать всё то, что я оттуда уберу?
        - Отнесите всё на тот чердак, что над парадным входом.
        Секунду поколебавшись, Мисс Полли прибавила:
        - Я полагаю, я могу теперь объяснить вам, в чём дело, Нэнси. Ко мне приезжает жить моя племянница, Мисс Поллианна Уиттиэр. Ей одиннадцать лет, и она будет спать в той комнате.
        - К вам приезжает - маленькая девочка, Мисс Хэррингтон?! Боже, какое счастье! - воскликнула Нэнси, тотчас вспомнив, каким солнечным всегда был её отчий дом оттого, что в нём были дети - её маленькие сестрёнки и братишка.
        - Счастье? - холодно возразила Мисс Полли. - Ну, я бы такими словами не бросалась. Тем не менее, к своим обязанностям по воспитанию этого ребёнка я намерена отнестись самым ответственным образом. Я ведь серьёзная женщина, надеюсь. И я прекрасно осознаю свой долг.
        Нэнси вновь густо покраснела.
        - Безусловно, мэм. Я лишь подумала, что если с вами будет жить маленькая девочка, она… Она скрасит вашу жизнь, - пролепетала Нэнси.
        - Благодарю вас, - сухо возразила ей леди. - Не могу сказать, однако, что в этом есть крайняя необходимость.
        - Ах, я просто уверена, что вам будет приятно о ней заботиться, ведь это ваша племянница! - осмелилась сказать Нэнси. Она смутно чувствовала, что так или иначе должна попытаться вызвать в сердце своей госпожи хоть какие-то тёплые чувства к этой сиротке.
        Мисс Полли надменно вскинула подбородок.
        - Собственно говоря, Нэнси, я вовсе не думаю, что лишь из-за того, что мне выпало несчастье иметь сестру, которая была настолько глупа, чтобы выйти замуж и произвести на этот свет, где и без того уже яблоку негде упасть, бесполезных детей, мне должно быть приятно о них заботиться. Однако, как я уже говорила, я надеюсь, что верно понимаю свой долг. Не забудьте же вымести углы, Нэнси, - резко закончила она и вышла.
        - Да, мэм, - вздохнула Нэнси, вновь берясь за тот самый злосчастный кувшин. Вода в нём давным-давно остыла, а грязь наполовину засохла, так что надо было начинать всё сначала.
        Вернувшись к себе, Мисс Полли вновь развернула письмо, которое всего лишь два дня тому назад пришло из далёкого западного городка и стало для неё таким неприятным сюрпризом. Письмо это было адресовано Мисс Полли Хэррингтон, Белдинсвиль, Вермонт; и содержалось в нём следующее:
        Многоуважаемая мадам!
        С глубокой скорбью вынужден Вам сообщить, что преподобный Джон Уиттиэр отошёл в лучший мир две недели тому назад, оставив после себя единственное дитя - девочку одиннадцати лет. Боюсь, что, за исключением нескольких книг, это и есть всё, что он оставил; ибо, как Вам несомненно известно, он являлся пастором нашей небольшой миссионерской церкви, и доходы его были весьма скудны.
        Как мне известно, этот человек являлся супругом Вашей покойной сестры, однако, как он дал мне понять, отношения между двумя семьями оставляли желать лучшего. Тем не менее, он полагал, что из уважения к памяти Вашей сестры Вы, возможно, пожелаете взять к себе девочку, дабы взрастить её на земле её предков. Именно поэтому я и осмелился Вас побеспокоить.
        К тому времени, когда Вы получите это письмо, Ваша племянница уже будет готова отправиться в путь. В случае если Вы соблаговолите дать согласие приютить у себя этого ребёнка, мы были бы премного Вам благодарны, если бы Вы также соизволили написать ответное послание, дабы это дитя могло прибыть к Вам как можно скорее; ибо я должен сообщить Вам, что в нашем городе проживает одна супружеская чета, которая в самом ближайшем будущем намерена отправиться на Восток и согласна сопровождать девочку до Бостона и затем отправить её поездом до Белдинсвиля. Само собой разумеется, что Вы будете дополнительно извещены о том, в какой день и каким поездом должна прибыть к Вам Поллианна.
        С надеждой получить от Вас вскоре добрые вести, остаюсь Вашим покорным слугой.
        Джереми. О. Уайт.
        Нахмурившись, Мисс Полли сложила письмо и спрятала его обратно в конверт. Ответила она на него ещё накануне, и само собой разумеется, что ответ её содержал согласие. И теперь ей оставалось лишь надеяться, что она и вправду верно понимает свой долг и сможет справиться с возложенными на неё обязанностями, как бы ни были они неприятны!
        И вдруг перед её мысленным взором предстала сестра - Дженни. Именно она была матерью этого ребёнка. И память перенесла Мисс Полли в те времена, когда Дженни, тогда двадцатилетняя девушка, несмотря на все уговоры родителей, вышла замуж за молодого священника. Её руки добивался и другой, весьма обеспеченный, человек, и отец с матерью предпочли бы, чтобы дочь выбрала его; но Дженни поступила по-своему. Тот, другой человек был уже в летах, хотя и денег у него было куда больше, а у священника не было ничего, кроме молодости, энтузиазма, головы, до отказа набитой юношескими идеалами, и сердца, полного любви. Это и было то, что выбрала Дженни - что было, наверное, вполне естественно; и тотчас после свадьбы она уехала вместе со своим мужем на Юг в качестве жены миссионера.
        С тех пор о ней ничего не было слышно. И хотя Мисс Полли, которая была самой младшей сестрой, было тогда не более пятнадцати лет, она отлично всё помнила. Что общего могла иметь их семья с женой миссионера? Однако однажды, и это тоже она точно помнила, они всё же получили весточку от Дженни; она сообщала о рождении дочери, которую решила назвать в честь своих сестёр - Полли и Анны. Все остальные дети Дженни умерли во младенчестве. Это письмо оказалось последним; ибо прошло ещё несколько лет, и им пришла из маленького западного городка короткая, но исполненная глубокой скорби записка от самого священника, в которой он извещал их о кончине своей жены.
        Однако и в их огромном доме на холме время тоже не стояло на месте. И Мисс Полли, стоя у окна и глядя вдаль на простирающуюся внизу долину, перебирала в памяти события, произошедшие в её жизни за последние двадцать пять лет.
        А было ей уже сорок, и была она совершенно одна в этом мире. Отец, мать, сёстры - все до одного умерли. И уже много лет она являлась единственной владелицей этого дома и обладательницей того огромного состояния, которое оставил ей отец. И находились люди, которые откровенно сочувствовали её одиночеству и пытались убедить её, что ей необходим друг или спутник жизни, но она не принимала ни их сочувствия, ни их советов. Она говорила, что не ощущает одиночества. Ей нравится быть одной. Она ценит спокойствие. Но теперь…
        Нахмурив лицо и плотно сжав губы, Мисс Полли встала. Да, конечно, это просто замечательно, что она серьёзная женщина и не только осознаёт свой долг, но и обладает достаточно сильным характером, чтобы его исполнить. Но всё же какое глупое имя - Поллианна!
        Глава 2
        Старик Том и Нэнси
        А тем временем Нэнси изо всех сил чистила и драила ту крошечную комнатку на чердаке, о которой говорила Мисс Полли. Нет, особо тщательно вымести углы она не забыла. Но только временами её рвение было вызвано не столько любовью к чистоте, сколько необходимостью дать выход обуявшему её гневу, ибо Нэнси, хотя и боялась свою госпожу как огня, была и сама вовсе не ангел.
        - Нет, это не здесь, это в душонке твоей мелкой надобно вымести все углы, чертовка! - отрывисто бормотала она, сопровождая каждое слово энергичным движением швабры. - А их там ой как много, этих углов, и в каждом, в каждом такая грязь, что ужас да и только! Это же просто в голове не укладывается! Ни в чём не повинное, славное дитя она будет держать под замком в этой жалкой, душной комнатушке, где и очага-то нет, чтоб истопить зимой! А у самой-то дом вон какой огромный, и комнат в нём бог весть сколько, одна другой краше - выбирай любую! И детей она почитает бесполезными, ишь ты! - ругалась Нэнси, выкручивая тряпку с такой яростью, что пальцы у неё заболели от напряжения. - Да нет, мэм, это вовсе не дети бесполезны, я думаю, а кто-то другой!
        Некоторое время она работала молча; затем, всё закончив, встала посреди крохотной, совершенно пустой комнатушки и оглядела её с омерзением.
        - Ну вот и всё, - вздохнула она. - Так или иначе, я свою работу сделала. И грязи теперь здесь нет. Как, впрочем, и всего остального. Бедная, несчастная малышка! Ничего не скажешь, просто отменная тюрьма для одинокой, лишившейся родительского дома сиротки! - закончила она и вышла, хлопнув дверью.
        - Ой! - воскликнула она, вдруг опомнившись. Но тотчас сердито добавила: - Ну и ладно! Плевать я хотела, слышала она или нет, плевать я хотела!
        После обеда Нэнси удалось выкроить несколько минут, чтобы сбегать в сад и кое-что разузнать у старика Тома, который вот уже бог знает сколько лет выпалывал сорняки и расчищал дорожки в усадьбе Мисс Полли.
        - Мистер Том, - начала Нэнси, быстро оглянувшись через плечо, чтобы удостовериться, что никто за ней не смотрит, - а вы слыхали, что к Мисс Полли приезжает жить маленькая девочка?
        - А? Что? - переспросил старик, с трудом разгибая спину.
        - Маленькая девочка! Будет жить у Мисс Полли!
        - Да ну тебя с твоими шуточками! - недоверчиво усмехнулся старик. - Скорее рак свистнет!
        - Но Мистер Том, это чистая правда! Я своими ушами это слышала. От самой Мисс Полли! - стояла на своём Нэнси. - Это её племянница. И ей одиннадцать лет.
        У старика аж челюсть отвисла.
        - Вот это да! - пробормотал он.
        И вдруг нежность осветила его поблекшие от лет глаза:
        - А это случайно не… Ведь это, должно быть… малышка Мисс Дженни! Из всех сестёр нашей госпожи лишь она одна была замужем. Да, Нэнси, это же точно, точно маленькая дочурка нашей Мисс Дженни! Хвала Тебе, великий Господи! Подумать только - ведь на склоне лет моих ты ниспослал мне счастье увидеть старческими моими глазами это прелестное дитя!
        - А кто была Мисс Дженни?
        - Она была истинный ангел, спустившийся к нам прямо с небес, - задыхаясь от волнения, ответил старик, - но покойным господину и госпоже она была старшей дочерью. Ей было двадцать лет, когда она вышла замуж и уехала. Господи, как же давно это было! И все её дети, кроме последней дочери, я слышал, умерли во младенчестве; и это она, эта девочка, теперь к нам приедет…
        - Ей одиннадцать лет.
        - Да, это вполне может быть, - кивнул старик.
        - Ну а спать она будет на чердаке. И как ей не стыдно! - возмутилась Нэнси, снова бросив взгляд через плечо на стоящий позади неё дом.
        Старик Том нахмурился. Но в следующий момент лицо его озарилось весёлой улыбкой:
        - Интересно, сможет ли Мисс Полли ужиться с ребёнком? - спросил он.
        - Хм! А мне интересно, сможет ли ребёнок ужиться с Мисс Полли!
        Старик рассмеялся.
        - Да, похоже, ты не очень-то любишь свою госпожу, - заметил он.
        - А что, её кто-то когда-то любил? - съязвила Нэнси.
        Старик Том загадочно улыбнулся и вновь склонился над работой.
        - Так значит, тебе никогда не приходилось слышать историю любви Мисс Полли?
        - Историю любви - её?! Ну нет! Такой истории, должно быть, никто в мире не слышал!
        - Совсем наоборот, - возразил старик. - Друг её сердца жив и поныне. И живёт он в нашем городе.
        - Кто же он?
        - А вот этого я тебе не скажу. Негоже сплетничать о господах.
        Старик медленно выпрямился. Он бросил взгляд на дом, и в его потускневших от старости голубых глазах появилась та честная гордость, которую верный слуга испытывает по отношению к семье, которой он служил и которую любил так много лет.
        - Но это же просто невозможно - она и любовь! - продолжала настаивать Нэнси.
        Старик Том покачал головой.
        - Ты ведь не знаешь Мисс Полли так, как знаю её я, - принялся он её разубеждать. - Я помню время, когда она была настоящей красавицей. Да она и сейчас была бы такой, если бы захотела.
        - Мисс Полли - красавицей!
        - Да! Вот если бы она взяла да и не стала больше так туго скручивать в узел свои чудные волосы, а распустила бы их свободно и небрежно, как когда-то, да и надела бы белоснежное платье, всё в кружевах, и шляпку с розочками - ты бы увидела, как она прекрасна! Мисс Полли вовсе не старуха, Нэнси.
        - Не старуха? Ну, в таком случае, она просто отменно ею притворяется, да! - фыркнула Нэнси.
        - Да я знаю. Это тогда и началось - когда у них разладилось, - кивнул старик Том. - И с той поры она словно ест одну полынь да чертополох - до того она стала противной да колючей!
        - Чистая правда! - негодующе выпалила Нэнси. - Ведь ей угодить-то вообще невозможно, как ни старайся! Да если бы не жалованье да не семья моя нуждающаяся - ноги бы моей здесь не было! Но когда-нибудь, Мистер Том, - когда-нибудь моё терпение лопнет, и тогда, конечно, она мне скажет: прощайте, Нэнси, я в вас больше не нуждаюсь. Да-да, вот увидите!
        Старик Том покачал головой.
        - Я знаю, знаю, Нэнси. По себе знаю. И в этом нет ничего удивительного - но это не выход, дочка. Это не выход. Ты уж поверь мне.
        И вновь он склонил свою седую голову над работой.
        - Нэнси! - послышался резкий голос.
        - Да, мэм, - пролепетала Нэнси и поспешила в дом.
        Глава 3
        Прибытие Поллианны
        И вот точно в срок пришла телеграмма, в которой сообщалось, что Поллианна прибывает в Белдинсвиль завтра, двадцать пятого июня, в четыре часа. Прочтя её, Мисс Полли нахмурилась, а затем отправилась на чердак, чтобы посмотреть приготовленную для племянницы комнату. Войдя и осмотревшись, она нахмурилась ещё больше.
        Обстановку комнаты составляли небольшая, аккуратно застланная кровать, два жёстких стула с высокими спинками, рукомойник, комод без зеркала и маленький столик. Никаких штор на слуховых окнах не было, как и картин на стенах. Весь день солнце нещадно палило прямо на крышу, и в комнате было жарко как в печке. Поскольку сеток от насекомых тоже не было, окна открывать Мисс Полли не разрешала. Однако на одном из них красовалась просто огромная муха. Сердито жужжа, она передвигалась то вверх, то вниз, пытаясь выбраться наружу.
        Муху Мисс Полли ловко прикончила и выбросила, слегка приподняв раму, на улицу. Затем, снова нахмурившись, она поправила стул и вышла прочь.
        - Нэнси, - сказала она несколькими минутами позже, стоя в дверях кухни, - я только что обнаружила муху в комнате Мисс Поллианны. Вы случайно не знаете, кто открывал окно? Я приказала изготовить сетки, но до той поры, пока они будут доставлены, будьте добры следить, чтобы окна всегда были плотно закрыты. И ещё: завтра в четыре часа приезжает моя племянница. Я желаю, чтобы вы встретили её на станции. Вы поедете в коляске вместе с Тимоти. В телеграмме сказано: светлые волосы, красное льняное платье в клетку и соломенная шляпка. Это всё, что мне известно, но думаю, что вам этого будет довольно, чтобы справиться с заданием.
        - Да, мэм; но разве вы не…
        Мисс Полли, похоже, верно догадалась, что именно Нэнси имела в виду, ибо она нахмурилась и твёрдо сказала:
        - Нет, я не намерена ехать. Не думаю, что в этом есть необходимость. На этом всё, Нэнси.
        А затем развернулась и с чувством исполненного долга ушла, считая сделанные ею распоряжения относительно ожидаемого прибытия племянницы вполне достаточными.
        Оставшись одна, Нэнси злобно швырнула утюг.
        - Светлые волосы, клетчатое платье, соломенная шляпа! Это всё, что ей известно! Да я бы на её месте сквозь землю провалилась! И это её единственная племянница, которая едет к ней через весь континент!
        На следующий день ровно без двадцати четыре Тимоти и Нэнси поехали в открытой коляске встречать ожидаемую гостью. Тимоти был сын старика Тома, и порой в городе поговаривали, что если старик Том - это правая рука Мисс Полли, то Тимоти - это её левая.
        Тимоти был парень добродушный и к тому же симпатичный. И хотя Нэнси только недавно стала работать у Мисс Полли, эти двое уже стали закадычными друзьями. Однако сегодня Нэнси было не до болтовни: она была слишком озабочена возложенной на неё миссией. За всю дорогу она не проронила ни слова, а приехав на станцию, встала с коляски и стала ждать поезда.
        Снова и снова мысленно повторяла Нэнси: «светлые волосы, красное льняное платье в клетку, соломенная шляпка». И снова и снова она сгорала от нетерпения: что же за ребёнок эта Поллианна?
        Вскоре к ней подошёл Тимоти.
        - Ради её же собственного блага надеюсь, что она тихая и благоразумная, не роняет на пол ножи и не хлопает дверью, - сказала она ему со вздохом.
        - Да уж, а не то одному Богу известно, что от всех нас останется, - широко улыбнулся тот. - Страшно подумать, что станет делать наша Мисс Полли с шустрым ребёнком! Это же ад будет! А вот и свисток.
        - Ох, Тимоти! Ну скажи на милость, почему она сама не поехала встречать свою племянницу? Тебе не кажется, что это просто мерзко с её стороны? - внезапно испугавшись, затараторила Нэнси, а затем вдруг повернулась и побежала на то место, откуда лучше всего было видно выходивших на этой маленькой станции пассажиров.
        Поллианну она увидела почти сразу. Это была маленькая стройная девчушка в красном клетчатом платье. Волосы у неё были густые и светлые. Они были заплетены в две косы. Из-под соломенной шляпки любопытно выглядывало маленькое веснушчатое личико. Малышка непрестанно поворачивала головку то налево, то направо. Было видно, что она кого-то ищет.
        Узнала Нэнси её тотчас, но чтобы подойти к ней, надо было сперва унять дрожь в коленях. И когда наконец она к ней всё-таки приблизилась, пассажиров на станции уже почти не было.
        - Вы - Мисс Поллианна? - запинаясь, спросила она. И буквально в следующее мгновение две маленькие цепкие ручки в красных клетчатых рукавчиках чуть было не задушили её в своих объятиях.
        - Ах, как я рада, рада, рада вас видеть! - закричал ей в ухо звонкий голосок. - Да, конечно же, я - Поллианна, и я так рада, что вы приехали меня встретить! Я так надеялась, что вы это сделаете!
        - Как, правда? - пролепетала Нэнси, недоумевая, каким образом Поллианна могла знать о её существовании и тем более надеяться, что она за ней приедет. - Вы - надеялись? - ошеломлённо повторила она, пытаясь поправить свою шляпку.
        - Ах, да! И всю дорогу сюда я всё думала и думала: какая же вы? - воскликнула малышка, танцуя на пальчиках и откровенно разглядывая смущённую Нэнси. - И вот я вас встретила, и я очень-очень рада, что вы - такая, как вы есть!
        Тут подошёл Тимоти, и Нэнси с облегчением вздохнула. Слова Поллианны приводили её в замешательство.
        - Познакомьтесь, это Тимоти. Быть может, у Вас имеется чемодан?
        - Да, имеется, - с важным видом кивнула Поллианна. - Причём совершенно новый! Мне подарили его дамы из женского благотворительного комитета. Согласитесь, как это мило с их стороны! Тем более что им ведь так нужен был ковёр! Честно говоря, я точно не знаю, много ли красного ковра можно купить за те деньги, которые они истратили на мой чемодан, но, наверное, много - полцеркви можно было бы застелить, не правда ли? Ах да, здесь у меня в сумочке имеется маленький листик, Мистер Грей сказал, что это чек, и я должна вам его отдать, чтобы получить обратно свой чемодан. Мистер Грей - это супруг Миссис Грей. А Миссис Грей - кузина жены дьякона Карра. Они сопровождали меня до Бостона от самого дома, и я вам передать не могу, какие это чудесные люди! Ах, вот и он, - закончила она и протянула Нэнси наконец-то обнаруженный в сумочке чек.
        Нэнси глубоко вздохнула. Она инстинктивно чувствовала в этом потребность - после такой долгой речи. Затем она украдкой взглянула на Тимоти. Тот нарочно старался смотреть в сторону.
        Наконец, все трое уселись в коляску. Чемодан Поллианны поставили на заднее сиденье, а сама она уютно устроилась между Нэнси и Тимоти. Всё время, пока готовились ехать, эта маленькая девчушка так непрестанно сыпала замечаниями и вопросами, что пытавшаяся поначалу поддерживать беседу Нэнси вскоре совсем выдохлась.
        - Ну, вот! Чем не прелесть? А далеко ехать? Я надеюсь, что да - обожаю кататься! - вздохнула Поллианна, когда коляска тронулась в путь. - Хотя, конечно, если и не далеко, то тоже ничего страшного, потому что, вы знаете, я ведь буду так рада как можно поскорее доехать! Какая замечательная улица! Я знала, что она красивая. Папа рассказывал мне…
        Тут она замолчала и всхлипнула. Нэнси, бросив на неё обеспокоенный взгляд, увидела, что её крошечный подбородок дрожит, а глаза полны слёз. Однако уже через мгновение она храбро подняла головку и защебетала дальше:
        - Папа мне про неё всё рассказывал. Он всё помнил. Ах да! Я забыла! Мне следовало вам рассказать это, как только мы встретились. Миссис Грей велела мне сразу вам объяснить - по поводу этого красного платья, ну, вы поняли, и почему я не в чёрном. Она сказала, что вы посчитаете это странным. Но дело в том, что в последнее время среди церковных пожертвований не попадалось чёрных вещей. Была только одна бархатная дамская блузка, но супруга дьякона Карра сказала, что она мне совсем не подходит. К тому же, она была слишком потёртая, в белых пятнах - и на локтях и не только… И тогда некоторые дамы из благотворительного комитета захотели мне купить чёрное платье и шляпу, но другие сказали, что деньги нужны на покупку красного ковра - ну, вы знаете, в церковь. Миссис Уайт сказала, что это, может быть, и к лучшему, потому что она не любит детей в чёрном - то есть, я хочу сказать, детей-то она, конечно, любит, но не любит, когда они в чёрном!
        Поллианна остановилась, чтобы перевести дыхание, и Нэнси смогла из себя выдавить:
        - Ну, я уверена… Что всё будет в порядке…
        - Я рада, что вы так думаете. Я тоже думаю так, как вы, - кивнула Поллианна и снова всхлипнула. - Конечно, если бы я была в чёрном, то радоваться было бы гораздо сложнее…
        - Радоваться! - вырвалось у поражённой Нэнси.
        - Да - радоваться тому, что папа ушёл теперь жить на небо, к маме и к моим сестрёнкам, ну, вы же понимаете… Он говорил мне, что я должна радоваться. Но иногда это бывает нелегко, даже в красном платье, потому что… Потому что я ведь очень его любила. И как бы я ни старалась теперь радоваться, я всё равно чувствую, что так нечестно - то, что Боженька забрал его к себе, ведь у мамы и у моих сестрёнок есть и Он, и все Его ангелы, а у меня никого, кроме дам из благотворительного комитета. Но теперь я уверена, что мне станет легче, потому что у меня есть вы, тётенька Полли! Я так рада, что у меня есть вы!
        В этот миг охватившая Нэнси жалость к несчастной сиротке сменилось самым настоящим ужасом.
        - Ах, но боюсь, что вы - боюсь, что вы оч-чень ошибаетесь, д-дорогая, - с трудом выговорила она. - Я всего лишь Нэнси. Я вовсе не ваша тётя Полли!
        - Вы - не тётя Полли?! - в полном отчаянии пробормотала бедная малышка.
        - Нет. Я всего лишь Нэнси. Я в жизни не думала, что вы примете меня за неё. Мы с ней… Мы с ней совсем, совсем не похожи, уверяю вас, да!
        Тимоти чуть слышно хихикнул, но Нэнси была слишком обескуражена, чтобы разделить промелькнувшее в его глазах веселье.
        - Но кто же вы тогда? - спросила Поллианна. - Ведь и на даму из благотворительного комитета вы тоже совсем не похожи!
        На этот раз Тимоти расхохотался уже в открытую.
        - Я Нэнси, служанка. Я делаю всю работу, кроме стирки и глажки выходных вещей Мисс Полли. Это делает Мисс Дорджен.
        - Так значит, тётя Полли всё-таки существует? - обеспокоенно спросила малышка.
        - Клянусь вам, что да, - вмешался Тимоти.
        На лице Поллианны отразилось облегчение.
        - Ах, ну тогда всё в порядке.
        И уже через секунду она весело продолжила:
        - Пожалуй, это даже к лучшему, что она не приехала меня встретить. И знаете почему? Потому что сейчас я всё ещё могу радоваться тому, что скоро с ней познакомлюсь. А ещё я могу радоваться тому, что у меня есть вы!
        Нэнси покраснела.
        - Как по мне, вполне удачный комплимент, - добродушно подтрунил над ней Тимоти. - А ну-ка поблагодари юную леди!
        - Я… Я подумала о… Мисс Полли, - смущённо пробормотала Нэнси.
        Поллианна удовлетворённо вздохнула.
        - Я тоже о ней думаю. Мне так интересно с ней познакомиться! Понимаете, она единственная тётя, какая у меня есть, а я так долго вообще про неё не знала! Потом папа рассказал мне. Он сказал, что она живёт в большом-пребольшом и красивом-прекрасивом доме на самой вершине холма.
        - Так и есть. И вы его сейчас увидите, - ответила Нэнси. - Глядите, вон там далеко впереди он стоит. Белый, с зелёными ставнями.
        - Ах, какой красивый! А сколько там травы и деревьев! Мне кажется, я никогда в жизни не видела, чтобы столько травы и сразу! Нэнси, а у моей тёти Полли много денег?
        - Да, Мисс, очень много.
        - Ах, как я рада! Это, наверное, такое счастье - иметь много-премного денег! Мне никогда раньше не приходилось встречать людей, у которых много денег, только, пожалуй, Мистера и Миссис Уайт - у них их, кажется, немало. У них в каждой комнате лежат ковры, а по воскресеньям мороженое. А у тёти Полли бывает по воскресеньям мороженое?
        Нэнси покачала головой. На губах её промелькнула улыбка, и они с Тимоти весело переглянулись.
        - Нет, Мисс. Я думаю, ваша тётя не любит мороженое. По крайней мере, видеть его у неё на столе мне никогда не приходилось.
        На лице Поллианны отразилось разочарование.
        - Да? Ах, как жаль! Не представляю, как это она может не любить мороженое! Ну да ладно, из-за этого я ведь могу ещё сильнее радоваться, потому что если не есть слишком много мороженого, то живот не будет болеть так, как у Миссис Уайт - вы знаете, мы ведь с ней очень часто ели мороженое. Ну, тогда, может быть, у тёти Полли есть ковры?
        - Да, ковры у неё есть.
        - И в каждой комнате?
        - Ну, почти, - ответила Нэнси, и лицо её вдруг омрачилось: она вспомнила полупустую комнатушку на чердаке, где никакого ковра и в помине не было.
        - Ах, как я рада! - восторженно воскликнула Поллианна. - Обожаю ковры. У нас ведь дома их вообще не было, были только два маленьких-премаленьких коврика из церковных пожертвований, и на одном из них были такие ужасные чернильные пятна… А ещё у Миссис Уайт были картины, такие необыкновенно прекрасные, и я видела на них и розы, и хорошеньких маленьких девочек, стоящих на коленках, и котиков, и барашков, и льва. Нет, не вместе, конечно, я имею в виду, барашков и льва. Разумеется, в Библии написано, что они будут возлежать вместе, но пока ведь ещё рано! Так что те, которые у Миссис Уайт, возлежали по отдельности… А вы разве не любите картины?
        - Я… Я не знаю, - сдавленным голосом ответила Нэнси.
        - Я обожаю. А у нас дома и картин тоже не было. Вы же знаете, они среди церковных пожертвований нечасто попадаются. Хотя как-то раз нам попались - две сразу! Но одна из них была так хороша, что папа её продал за деньги, чтобы купить мне башмаки; а другая была так плоха, что сразу рассыпалась, как только мы её повесили. Стекло - ну, вы знаете - разбилось. Я так плакала… Но теперь я рада, что у нас дома не было красивых вещей - ведь из-за этого мне теперь ещё больше понравится у тёти Полли - потому что я к ним не привыкла, понимаете? Это совсем как с лентами: сначала в пожертвованиях попадаются лишь старые, тёмные да выцветшие, а потом вдруг раз - и приходят новые, яркие и красивые, и ты вплетаешь их в косы и радуешься и не можешь нарадоваться! Ах, боже мой! До чего же красивый, до чего же замечательный дом! - с восторгом воскликнула она, когда коляска повернула в широкую подъездную аллею.
        А когда Тимоти взялся за чемодан, Нэнси улучила момент, чтобы чуть слышно прошептать ему на ухо:
        - Отныне, Тимоти Дорджен, я и слышать не желаю о том, чтобы отсюда увольняться! Ни за какие коврижки!
        - Да речи быть не может! - широко улыбнулся юноша. - Меня теперь вообще отсюда не выкуришь. Теперь, с этим ребёнком, здесь будет веселее, чем в цирке!
        - Веселее, чем в цирке! - возмущённо повторила Нэнси. - А я боюсь, что с нашей госпожой эта бедная малышка вообще позабудет, что такое веселье. Тимоти, ей нужен будет спасательный круг. И этим спасательным кругом буду я - да, да, да! - торжественно пообещала она, а затем, повернувшись, взяла Поллианну за руку и по широким ступеням повела её в дом.
        Глава 4
        Комната Поллианны
        Когда Поллианна и Нэнси появились в дверях гостиной, Мисс Полли Хэррингтон не сочла нужным даже встать. Она приветствовала свою племянницу сидя, лишь оторвав взгляд от книги и протянув ей руку, на каждом из чопорно вытянутых пальцев которой, казалось, громадными буквами было выведено слово «долг».
        - Я рада нашему знакомству, Поллианна… Я…
        Но прежде, чем она смогла что-либо добавить, Поллианна буквально перелетела через всю комнату и тотчас же бросилась в объятия своей тёти, которую, однако, это проявление чувств ничуть не растрогало, а, наоборот, шокировало.
        - Ах, тётя Полли, тётя Полли, я просто не в силах передать вам, как я рада, что вы позволили мне сюда приехать и жить вместе с вами! - всхлипывала она. - Вы даже не представляете, какое это счастье, что у меня есть и вы, и Нэнси, и всё это, особенно после того, как раньше у меня были лишь дамы из благотворительного комитета!
        - Вполне возможно, хотя я и не имею чести быть с ними знакомой, - сухо возразила Мисс Полли, пытаясь освободиться от крошечных цепких пальчиков и одновременно обратив свой строгий взгляд к стоящей в дверях Нэнси. - Спасибо, Нэнси, вы можете идти. А теперь, Поллианна, будьте добры, ведите себя прилично! Встаньте по-человечески, ведь я вас ещё не видела!
        Поллианна мгновенно повиновалась.
        - Ах, разумеется, вы правы, тётя, - с немного натянутым смехом сказала она, - но, боюсь, вы будете разочарованы - из-за моих веснушек… Да, и ещё я непременно должна рассказать вам про своё красное платье и про чёрную бархатную блузку с протёртыми локтями. Я уже рассказывала Нэнси, как папа сказал…
        - Да; а теперь будьте так любезны, забудьте раз и навсегда всё, что когда-либо говорил вам ваш папа! - тоном, не допускающим возражений, заявила Мисс Полли. - Я полагаю, вы прибыли с багажом?
        - О да, разумеется, тётя Полли. У меня просто прекрасный чемодан, который мне подарили дамы из благотворительного комитета. Однако в нём не так уж много вещей - ну, то есть, моихвещей, я имею в виду. Ведь в последнее время одежда для девочек среди церковных пожертвований почти не попадалась… Но там все папины книги, и Миссис Уайт сказала, что теперь они по праву принадлежат мне. Видите ли, мой папа…
        - Поллианна! - вновь резко перебила её тётя. - Есть одна вещь, которую вы просто обязаны усвоить с самого начала; а именно, я не потерплю, если вы и дальше будете продолжать рассказывать мне о вашем папе!
        Бедная малышка робко затаила дыхание.
        - Как, тётенька Полли, вы считаете…
        Но волнение помешало ей что-либо добавить, и тётя взяла инициативу в свои руки:
        - А теперь я отведу вас наверх, в вашу комнату. Ваш багаж, как я полагаю, уже там. Я приказала Тимоти туда его отнести. В случае если окажется, что вы прибыли с багажом, разумеется. А теперь, Поллианна, будьте любезны следовать за мной.
        Не проронив ни слова, Поллианна вслед за тётей вышла из комнаты. Глаза её блестели от слёз, но подбородок был храбро поднят.
        «В конце концов, пожалуй, я всё-таки должна радоваться, что тётенька не разрешает мне рассказывать ей о моём папочке, - подумала бедняжка. - Потому что если я не буду о нём говорить, то мне, наверное, скоро станет легче. А может быть, именно поэтому она и велела мне о нём не говорить?» И смахнув слёзы, заново уверовавшая в «доброту» своей тётеньки Поллианна принялась с нескрываемым любопытством разглядывать дом.
        Она поднималась по лестнице, и прямо перед нею роскошно шуршало чёрное шёлковое платье тёти Полли. Повсюду в открытые двери виднелись пленяющие взгляд переливами мягких оттенков ковры и блестели атласной обивкой стулья. А тот ковёр, который был у неё под ногами, оказался таким мягким, что ей казалось, будто это и не ковёр вовсе, а нежный зелёный мох. И сверкающая позолота на драгоценных рамах, в которые были заключены бесчисленные картины, и солнце, сиявшее сквозь тончайший тюль занавесок - всё, решительно всё здесь было как в сказочном дворце!
        - Ах, тётя Полли, тётя Полли, - прошептала охваченная восторгом малышка, - какой же у вас красивый, чудесный, необыкновенный, просто замечательный дом! И как же, должно быть, вы радуетесь оттого, что у вас так много денег!
        - Поллианна! - воскликнула тётя, резко обернувшись на самой верхней ступеньке. - Я крайне неприятно удивлена тем, что вы позволяете себе говорить со мной подобным образом!
        - Как, тётя Полли, а разве вы не радуетесь?
        - Разумеется, что нет, Поллианна. Смею надеяться, я не позволю себе забыться настолько, чтобы предаваться постыдной гордыне из-за любого из тех даров, которые Всевышнему было угодно мне ниспослать, - заявила леди, - и уж менее всего я склонна впадать в этот мерзкий грех из-за богатства!
        Сказав это, Мисс Полли отвернулась и зашагала по коридору к двери, которая вела на чердачную лестницу. Она мысленно поздравляла себя с тем, что заранее догадалась отвести этой бестии не самую лучшую из комнат. Тогда она лишь руководствовалась желанием сделать так, чтобы племянница как можно реже попадалась ей на глаза и в то же время не попортила своими шалостями и проделками драгоценную мебель. Теперь же, столь явственно увидев, как рано в ней дало о себе знать тщеславие, Мисс Полли окончательно утвердилась во мнении, что комната Поллианны должна быть воплощением простоты и практичности.
        А тем временем крохотные ножки Поллианны послушно семенили вслед за тётей. Её большие синие глаза изо всех сил старались смотреть на всё сразу, чтобы не пропустить в этом чудесном доме ни одной красивой или интересной вещи. Но, пожалуй, более всех трудился её пытливый детский ум, пытаясь разрешить волнующую и восхитительную загадку: за которой же из всех этих таинственных дверей её ждёт замечательная, прекрасная комната, где всюду кружевные занавески, ковры и картины?
        Но вот тётя открыла одну из дверей, за которой опять оказалась лестница. Там не было ничего интересного. По обе стороны возвышались лишь голые стены. На самом верху было почти темно, а в дальних углах, где крыша начиналась чуть ли не над самым полом, была и вовсе непроглядная темень. Там были свалены бесчисленные ящики и сундуки. Было жарко и душно. Поллианна инстинктивно запрокинула голову - так было легче дышать. Затем она увидела, как тётя открыла ещё какую-то дверь.
        - Вот и ваша комната, Поллианна, и багаж ваш, как я вижу, уже доставлен. У вас есть ключ?
        Поллианна безмолвно кивнула. Глаза её слегка расширились от страха.
        Тётя нахмурилась.
        - Когда я задаю вам вопрос, Поллианна, будьте любезны отвечать мне словами, а не ограничиваться жестами.
        - Да, тётя Полли.
        - Благодарю вас; так-то лучше. Надеюсь, здесь вы найдёте всё необходимое, - добавила она, бросив взгляд на стоявший на полу кувшин с водой и лежащую на стуле кипу полотенец. - Я пришлю Нэнси, чтобы помочь вам разобрать багаж. Ужин в шесть часов, - закончила она, а затем вышла из комнаты и с чувством исполненного долга направилась вниз.
        Ещё мгновение после того, как она ушла, Поллианна стояла неподвижно и смотрела ей вслед. Затем её печальный взгляд упал на стены, на которых не было ни одной картины, на пол, где не было даже жалкого коврика, и на окна, на которых, наверное, отродясь не бывало даже старых, выцветших занавесок. Потом, наконец, ей на глаза попался её маленький чемоданчик, который ещё так недавно стоял в её собственной комнатушке в том доме, который остался далеко на Западе. И в следующее мгновение она с ничего не видящими от слёз глазами побрела, спотыкаясь, к нему и, закрыв руками лицо, опустилась рядом с ним на колени.
        Но вот дверь открылась, и в комнату вошла Нэнси.
        - Ах, ну не плачь же, не плачь, маленькая бедняжка, - тихо и ласково заговорила она, присев рядом несчастной малышкой на пол и обняв её за плечи. - Я так и знала, что застану тебя здесь в слезах, так и знала!
        Поллианна покачала головой.
        - Но, Нэнси, я знаю, что я очень злая, плохая, просто отвратительная девочка! - всхлипнула она. - Потому что как я ни стараюсь, у меня никак не получается заставить себя понять, что Боженьке и ангелам мой папа сейчас нужен в тысячу раз больше, чем мне!
        - Очень он им нужен! - вдруг брякнула Нэнси.
        - Ах, Нэнси! - жгучий ужас разом высушил слёзы в глазах Поллианны.
        Нэнси сконфуженно улыбнулась и изо всех сил потёрла свои глаза.
        - Ну да ладно, малышка, я ведь совсем не то хотела сказать! - воскликнула она, пытаясь загладить неловкость. - А теперь давай возьмём ключ, откроем твой чемодан и достанем все твои платья - мы живо справимся, живо!
        Всё ещё всхлипывая, Поллианна протянула ей ключ.
        - Н-но только у меня не очень много платьев, - запинаясь, проговорила она.
        - Ну вот и славно, тогда мы с ними быстрее справимся! - заявила Нэнси.
        Поллианна вдруг лучезарно улыбнулась.
        - Точно! Ведь я могу этому радоваться, не правда ли?! - воскликнула она.
        Нэнси посмотрела на неё с недоумением.
        - Ну, да, разумеется, - немного неуверенно ответила она.
        Проворные руки Нэнси за пять минут выложили из чемодана и книги, и штопаное бельё, и несколько жалких, застиранных платьев. А Поллианна уже счастливо улыбалась и носилась по комнате. Она трудилась не покладая рук, и вот уже все платья висели в стенном шкафу, бельё лежало в комоде, а книги были перенесены на стол.
        - Я уверена, что… что это будет просто замечательная комната… Как вы думаете? - не слишком уверенно спросила она, присев передохнуть.
        Ответа не было. Нэнси, похоже, была слишком занята, копаясь в чемодане. Поллианна с лёгкой грустью посмотрела на голую стену над комодом.
        - И ещё я могу радоваться тому, что здесь нет зеркала, - сказала она, - потому что если нет зеркала, то я не вижу своих веснушек!
        С губ Нэнси сорвался странный короткий звук, но когда Поллианна обернулась, она по-прежнему сосредоточенно перебирала вещи. А через несколько минут, подойдя к окну, малышка радостно вскрикнула и весело захлопала в ладоши.
        - Ах, Нэнси, я ведь только сейчас всё это увидела, - прошептала она. - Глядите, вон там какие красивые деревья, и дома, и церковь, и речка блестит как серебро. Ведь это в сто раз лучше, в сто раз лучше, чем все картины в мире, не правда ли, Нэнси? Ах, как я рада, что тётя разрешила мне занять эту комнату!
        К удивлению и отчаянию Поллианны, Нэнси расплакалась. Поллианна тотчас подбежала к ней.
        - В чём дело, Нэнси, Нэнси, почему вы плачете? - воскликнула она. А затем робко спросила: - Или… Или раньше это была ваша комната?
        - Моя комната! - с горечью повторила Нэнси, глотая слёзы. - Да ты просто маленький ангел, спустившийся к нам с небес! И клянусь, что если кое-кто вовремя не одумается… Ах, боже мой! Опять звонит!
        И, оборвав на полуслове свою загадочную речь, Нэнси вскочила на ноги, выбежала из комнаты и с шумом помчалась вниз по лестнице.
        Оставшись одна, Поллианна вернулась к своей «картине», как она теперь мысленно называла открывавшийся из чердачного окна пейзаж. Через несколько минут она несмело потрогала рукой раму. Казалось, ни секунды больше она не сможет выносить удушающую жару! К её радости, поднять раму не составило труда. Через секунду окно было широко распахнуто, и Поллианна, облокотившись на подоконник, с жадностью вдохнула свежий, благоухающий ароматами цветов воздух.
        Затем она подбежала ко второму окну. Открыть его оказалось даже легче, чем первое! Громадная муха пронеслась прямо у неё перед носом и принялась с громким жужжанием кружиться по комнате. За ней влетела вторая и третья. Но Поллианна их даже не заметила. Она сделала чудесное открытие: у самого дома росло, касаясь ветками окна, огромное дерево! В какой-то момент ей показалось, что это и не ветки вовсе, а добрые, ласковые руки, которые оно протягивает, зовя её к себе! И она вдруг громко расхохоталась.
        - Да, пожалуй, это можно, - сказала она вслух, всё ещё смеясь.
        И в следующий момент Поллианна уже проворно взобралась на карниз. Оттуда шагнуть на ближайшую из веток было делом одной секунды. А затем, перебираясь с ветки на ветку и карабкаясь, как обезьянка, она вскоре добралась и до самой нижней ветки. Но спрыгнуть оттуда на землю было немного страшновато - даже ей, чуть ли не с пелёнок привыкшей лазить по деревьям. И всё-таки она решилась - затаив дыхание и как следует раскачавшись на своих маленьких, но крепких ручках, она приземлилась на четвереньки в мягкую траву. Тотчас вскочив, Поллианна любопытно осмотрелась вокруг.
        Она оказалась на заднем дворе. Прямо перед нею простирался сад, в котором работал старик-садовник. Чуть поодаль виднелся луг, узенькая тропинка посреди которого вела прямо к отвесному холму, на вершине которого лежал огромный камень и стояла, будто его верный страж, одинокая ель. И Поллианна не была бы Поллианной, если бы в тот же миг не решила во что бы то ни стало на этот камень взобраться.
        Прячась за малинником, ловкая и быстрая малышка сумела без труда проскользнуть мимо поглощённого своей работой садовника. Затем, уже слегка запыхавшись, она выбежала на ведущую через луг тропинку и решительно принялась подниматься на холм. «Ах, как же долго мне, наверное, придётся добираться теперь до этого камня, а ведь ещё недавно, когда я увидела его из окна, мне казалось, что до него рукой подать!» - изрядно подустав, подумала она.
        Пятнадцатью минутами позже огромные часы в передней дома Мисс Хэррингтон пробили шесть. И как только затих последний, шестой, удар, Нэнси, согласно заведённому в этом доме порядку, позвонила в звонок, возвещая, что настало время ужина.
        Прошла минута. Затем вторая и третья. Мисс Полли, нахмурившись, нетерпеливо постучала по полу каблуком. Затем она поднялась со своего места и вышла в переднюю. Движения её были более резки, чем обычно. Она встала у лестницы и принялась ждать. Где-то минуту она стояла и прислушивалась, глядя наверх. Затем повернулась и величественно проследовала обратно в столовую.
        - Нэнси, - решительным тоном произнесла она, как только кухарка вошла с подносом, - как видите, моя племянница имеет дерзость опаздывать. Нет-нет, не вздумайте её звать, - сурово добавила она, увидев, что Нэнси шагнула к двери. - Я уже сообщила ей, в котором часу ужин, и теперь ей придётся пожинать горькие плоды своей рассеянности. Нет никаких причин откладывать обучение пунктуальности. Когда она проголодается и вспомнит об ужине, вы можете подать ей на кухне чашку молока и кусок хлеба.
        - Да, мэм.
        К всеобщему счастью, лица Нэнси в этот момент Мисс Полли не видела.
        Сразу после ужина, как только выдалась свободная минутка, Нэнси тайком проскользнула на заднюю лестницу и поднялась в комнату на чердаке.
        - Кусок хлеба и чашку молока, сейчас! Бедняжка, наверное, плакала-плакала да и уснула, - сердито проворчала она и тихонько открыла дверь. Но в следующий момент она издала пронзительный крик:
        - Поллианна, где ты?! Ну где же ты, Поллианна?! Ну куда же ты подевалась?! - задыхаясь от волнения, Нэнси заглянула и в стенной шкаф, и под кровать, и даже в чемодан и в кувшин с водой. Затем, едва помня себя, она помчалась вниз и оттуда в сад, к старику Тому.
        - Мистер Том, Мистер Том, наша бедная малышка исчезла! - причитала она, заливаясь слезами. - Эта девочка была ангелом, сошедшим к нам с небес, а теперь вернулась обратно! А она приказала мне подать ей на кухне чашку молока и кусок хлеба - это ей, которая вкушает теперь ангельскую пищу, я уверена, я просто уверена!
        Старик медленно разогнул спину.
        - Вернулась обратно, говоришь? - не очень-то взяв в толк, что произошло, переспросил он и невольно бросил взгляд на ярко освещённое вечерней зарёй небо, как будто ища там Поллианну. Секунду он молча смотрел вдаль, а затем обернулся к Нэнси. На лице его была широкая улыбка.
        - Ну, дочка, похоже, ты права, ей, наверное, и вправду неймётся как можно скорее влезть на небо, - сказал он, указывая не разгибающимся от старости пальцем туда, где, чётко выделяясь на алом фоне заката, виднелась тоненькая, с развевающимися на ветру волосами фигурка едва державшейся на самой верхушке огромного камня Поллианны.
        - Ну нет, как по мне, на сегодня приключений нам уже хватит, - решительно заявила Нэнси. - Если хозяйка спросит, где я, скажите, что за посуду пусть не беспокоится. Я ушла гулять! - бросила она через плечо и решительно зашагала по луговой тропинке к холму.
        Глава 5
        Игра
        - Ах, боже милостивый! Мисс Поллианна, как же вы меня напугали! - выдохнула Нэнси, подбегая к камню, с которого Поллианна как раз спускалась - без малейших трудностей, но с явным сожалением.
        - Я вас напугала? Ради бога, извините меня, пожалуйста! Но поверьте, Нэнси, за меня совсем не стоит беспокоиться! Никогда! Мой папа и дамы из благотворительного комитета тоже поначалу беспокоились, но потом привыкли, что я всегда возвращаюсь целая и невредимая.
        - Но ведь я даже не знала, куда вы пропали! - воскликнула Нэнси, беря Поллианну под руку, чтобы помочь ей побыстрее спуститься с холма. - Никто не видел, как вы вышли из дома. Я уже было подумала, что вы просто вылетели через окно, да-да, через окно!
        Поллианна весело запрыгала.
        - Так ведь почти так и было, Нэнси, почти так и было. Только я полетела не вверх, а вниз. Я спустилась по дереву.
        Нэнси остановилась как вкопанная.
        - Вы - что?
        - Я вылезла через окно и спустилась по дереву.
        - Ох, мать родная! - только и смогла сказать Нэнси, вновь заспешив вниз. - Хотелось бы мне послушать, что сказала бы на это ваша тётенька!
        - Правда? Ну, тогда для начала я ей всё расскажу, а потом вы и послушаете, - радостно пообещала малышка.
        - Ради всех святых, Поллианна, - еле выговорила Нэнси, - не надо!
        Бедняжка искренне огорчилась:
        - Вы думаете, она тоже будет беспокоиться?
        - Нет… Ну, то есть да. Впрочем, это неважно. Н-на самом деле мне не очень интересно, что сказала бы в-ваша тётя, - запинаясь, ответила Нэнси, принявшая твёрдое решение спасти Поллианну хотя бы от этой первой головомойки. - Но, послушайте, нам с вами надо поторопиться. У меня ведь на сегодня ещё посуда…
        - А давайте я вам помогу, - тотчас предложила малышка.
        - Что вы, Мисс Поллианна! - запротестовала Нэнси.
        Мгновение они молчали. Было уже почти темно. Поллианна ещё крепче взяла под руку свою подругу.
        - И всё-таки я думаю, что мне можно хотя бы немножко порадоваться тому, что я вас напугала - потому что иначе вы бы за мной не пришли, - сказала она, начиная дрожать от холода.
        - Бедный маленький ангелочек! Как вы вся озябли! - воскликнула, заметив это, Нэнси. - К тому же, вы, должно быть, проголодались. Ох, боюсь, что ужинать вам сегодня придётся у меня на кухне. Ваша тётя приказала мне подать вам лишь чашку молока и кусок хлеба. Она ужасно недовольна тем, что вы не явились к ужину.
        - Но ведь это было невозможно. Я была там!
        - Да, но она этого не знала, - кротко заметила Нэнси и едва не рассмеялась. - Мне так жаль, так жаль, что я могу вам предложить лишь молоко и хлеб…
        - А мне нет. Наоборот, я очень рада.
        - Чему же здесь радоваться?
        - Ну, мне нравится молоко; да и хлеб тоже. И потом, мне приятно разделить с вами трапезу. Я не вижу причин здесь не радоваться.
        - Интересно, а вы вообще где-либо видите причины не радоваться? - не без иронии спросила Нэнси и чуть слышно всхлипнула, вспомнив храбрые попытки Поллианны полюбить отведённую ей комнату.
        Поллианна тихо засмеялась.
        - Дело в том, что это такая игра, Нэнси.
        - Как - игра?
        - Ну да. Игра под названием «Просто радуйся!»
        - Боже, что вы несёте?! Какая такая игра?
        - Обыкновенная игра, и, кстати, моя любимая, - возразила Поллианна. - Эту игру для меня когда-то придумал папа, и с тех пор мы с ним всегда в неё играли - даже когда я была ещё совсем, совсем маленькой. Потом я рассказала о ней дамам из благотворительного комитета, и некоторые из них тоже согласились в неё играть!
        - И что же это за игра? Честно говоря, я мало чего смыслю в играх…
        Поллианна опять засмеялась, но тут же и вздохнула. В сгущающихся сумерках её худенькое личико показалось Нэнси задумчивым и печальным.
        - Ну, это всё началось с костылей, которые нам попались.
        - С костылей!
        - Ну да. Видите ли, мне очень хотелось, чтобы попалась кукла, и папа решил поговорить об этом с дамой из благотворительного комитета. Ну, вы поняли, с той, которая занималась распределением пожертвований. Но она ответила, что кукол нет, но зато есть детские костыли. И папе пришлось их взять на случай, если вдруг они нам понадобятся. Вот с этого всё и началось.
        - По правде говоря, я совсем не вижу во всём этом никакой, ну просто никакой игры, - чуть было не рассердилась Нэнси.
        - Постойте, я вам объясню. Игра состоит в том, чтобы во всём, ну решительно во всём на свете находить что-нибудь такое, чему можно радоваться, - на полном серьёзе возразила ей Поллианна. - И мы начали сразу с костылей…
        - Но боже правый! Чему же можно радоваться, когда вместо куклы тебе попадаются костыли?
        Поллианна захлопала в ладоши.
        - А вы подумайте, подумайте хорошенько, Нэнси! - просияла она и тотчас добавила: - Честно говоря, я тогда тоже сначала не догадалась. И папе пришлось мне подсказать…
        - Ну, тогда, может быть, вы тоже мне сейчас подскажете? - с лёгким раздражением спросила Нэнси.
        - Ах вы глупышка! Слушайте: костылям можно радоваться, потому что… Потому что они вам не нужны! - победоносно объявила ликующая Поллианна. - Вот видите, как всё просто! Ну, если уметь, конечно.
        - Всё это страннее странного! - едва слышно проговорила Нэнси, почти с ужасом глядя на Поллианну.
        - Да нет здесь ничего странного. Наоборот, это так интересно! - стояла на своём исполненная энтузиазма малышка. - С тех пор мы всегда так играли. И чем сложнее догадаться, тем интереснее! Просто… Просто иногда бывает слишком трудно - ну, например, когда твой папа уходит на небо, и у тебя больше не остаётся на этом свете никого, кроме дам из благотворительного комитета…
        - Да, или когда тебя запихивают в пустую и тесную с позволения сказать комнату под самой крышей, - проворчала Нэнси.
        Поллианна вздохнула.
        - Да, поначалу это и вправду было трудно, - призналась она. - Мне было так одиноко, что я просто не могла заставить себя играть! И к тому же, мне так хотелось, чтобы у меня было всё новое и красивое! Но потом я случайно вспомнила о том, как я ненавижу смотреть в зеркало на свои веснушки. А ещё я увидела ту чудесную картину в окне и тогда уже поняла, что у меня всё-таки есть чему радоваться. Понимаете, когда ищешь, чему радоваться, то сразу забываешь обо всём остальном, ну, например, о том, что тебе хотелось куклу…
        - Хм! - поперхнулась Нэнси, пытаясь проглотить застрявший в горле ком.
        - Обычно на это не требуется так много времени, - вздохнула Поллианна, - и теперь уже очень часто правильные ответы приходят мне в голову сами собой. Я ведь так привыкла играть в эту игру! Она просто чудесная. М-мы с папой так её любили, - сказала она, запинаясь. - Вот только… Вот только теперь это будет немного труднее, потому что папы нет, и мне больше не с кем играть. Хотя, может быть, тётя Полли захочет, - подумав, добавила она.
        - Ох, мать родная! Тётя Полли! - вполголоса прошипела сквозь зубы Нэнси, а вслух твёрдо сказала: - Видите ли, Мисс Поллианна, я не могу похвастаться, что хорошо умею играть в эту игру и не могу вам обещать, что у меня всё получится, но так и быть, давайте я попробую с вами в неё поиграть - уж как умею, да!
        - Ах, Нэнси! - ликуя, воскликнула Поллианна и с восторгом обняла свою подругу. - Это будет просто замечательно! И нам с вами будет очень, очень весело, не правда ли?
        - Ну, допустим, - нехотя согласилась Нэнси. - Хотя лично я в этом сомневаюсь. Знаете ли, вам не стоит слишком уж на меня рассчитывать. Вообще-то я не люблю игры. Но в этот раз я всё-таки решила, что стоит попробовать. И теперь вам будет с кем играть, Поллианна, - закончила она, когда они вместе пришли на кухню.
        С аппетитом поужинав, Поллианна по совету Нэнси отправилась в гостиную, где сидела с книгой её тётя. Мисс Полли смерила её равнодушным взглядом:
        - Надеюсь, вы поужинали, Поллианна?
        - Да, тётя Полли.
        - Мне очень жаль, Поллианна, что я была вынуждена в первый же день отправить вас на кухню ужинать молоком и хлебом.
        - Но я рада этому, тётя Полли! Я люблю хлеб с молоком. И мне так нравится быть с Нэнси! Умоляю вас, тётя, не корите себя за это!
        Тётя Полли вдруг выпрямилась на стуле.
        - Поллианна, вам давно пора быть в постели. У вас был трудный день, а завтра нам с вами необходимо составить расписание ваших занятий, а также осмотреть вашу одежду, чтобы определить, в чём вы нуждаетесь. Подите снова на кухню и возьмите свечу. Да будьте с нею осторожны! Завтрак в половине восьмого. Не забудьте спуститься. Спокойной ночи.
        Поллианна подошла к своей тёте и запечатлела на её щеке ласковый поцелуй. При этом вид у неё был такой, как будто она, повинуясь многолетней привычке, делала это каждый вечер.
        - Ах, какой чудесный сегодня был день! - счастливо вздохнула она. - Теперь я просто уверена, что всегда буду очень-очень любить и вас и ваш дом… Впрочем, я знала это и раньше, ещё до того, как сюда приехала. Спокойной ночи, тётенька! - радостно закричала она, уже выбежав из гостиной.
        - Господи помилуй! - вполголоса воскликнула Мисс Полли. - Уму непостижимый ребёнок!
        Затем она нахмурилась.
        - Так значит, выходит, она «рада», что я её наказала, и тут же «не корите себя за это», и вдобавок «я всегда буду очень-очень любить и вас и ваш дом»! Господи помилуй! - вновь воскликнула Мисс Полли, берясь за книгу.
        А пятнадцатью минутами позже в пустой и тесной комнатушке на чердаке одинокая маленькая девочка рыдала, обняв подушку:
        - Да, я знаю, мой милый папочка, ты теперь среди ангелов, а я совсем, совсем не играю в твою игру; но поверь мне, что даже ты не смог бы найти, чему радоваться, если бы оказался вот здесь, в темноте, под самой крышей, где нет ни души, - как я! Ах, если бы только где-нибудь здесь была Нэнси или тётя Полли, или даже кто-нибудь из благотворительного комитета! Тогда мне было бы в тысячу раз легче!
        А в это время внизу на кухне спешащая разделаться со своими «вечерними обязанностями» Нэнси отчаянно загоняла тряпку в кувшин из-под молока и отрывисто бормотала:
        - Ну что ж, если для того… чтобы быть ей спасательным кругом… надо играть в эту дурацкую игру… радоваться костылям и так далее… то что ж, буду играть - да, да, да, буду играть!
        Глава 6
        Долг
        Когда Поллианна впервые проснулась на новом месте, было почти семь часов. Её окна выходили на юг и на запад, поэтому солнца в них пока видно не было. На подёрнутом лёгкой дымкой утреннем небе не было ни облачка, и она сразу поняла, что день обещает быть погожим.
        С утра в её крохотной комнатушке было прохладнее, а прямо в окна дул свежий ветер, доносивший с луга ароматы цветов и трав. На улице весело щебетали птички, и Поллианне захотелось на них посмотреть. Подбежав к окну и взглянув вниз, она увидела, что её тётя уже вышла в сад и осматривает розовые кусты. Поллианне не терпелось поговорить с ней, поэтому она, не мешкая ни минуты, умылась, затем быстро расчесала волосы и, заплетя косы, помчалась в сад.
        По лестнице Поллианна сбежала, бросив обе двери настежь открытыми. Оказавшись в передней, она вприпрыжку спустилась по ступенькам, а затем, не утруждаясь поднять гардину, которой для защиты от мух была занавешена входная дверь, выбежала в сад.
        Тётя Полли и старик-садовник как раз склонились над розовым кустом, когда Поллианна, хохоча от восторга, подбежала и бросилась тёте на шею.
        - Ах, тётя Полли, тётя Полли, сегодня такое славное утро, что, наверное, можно радоваться уже одному тому, что живёшь на свете!
        - Поллианна! - сурово возразила леди, с трудом пытаясь выпрямиться под тяжестью девяноста фунтов[1 - Девяносто фунтов - примерно 41 кг (прим. перев.)], повисших у неё на шее. - Я полагаю, вы имеете привычку всех приветствовать таким образом?
        Грациозно спрыгнув на носочки, Поллианна затанцевала, как пушинка.
        - Нет, не всех, а только тех, кого я так сильно люблю, что не могу удержаться! Я увидела вас из окна, тётя Полли, и просто подумала о том, как это чудесно, что вы - моя настоящая родная тётя, а не какая-нибудь чужая дама из комитета! И к тому же, вы были так красивы, что мне сразу же захотелось поскорее спуститься, чтобы вас обнять!
        Склонившийся над кустом старик тотчас повернулся к ним спиной. Мисс Полли попыталась нахмуриться, но - увы! - её попытка впервые оказалась безуспешной!
        - Поллианна, вы… Я… На сегодня довольно, Томас. Я полагаю, что все мои распоряжения относительно розовых кустов вам понятны, - обычным своим ледяным тоном произнесла она и поспешно удалилась.
        - А вы всегда работаете здесь, в саду, Мистер… дедушка? - полюбопытствовала Поллианна.
        Старик обернулся. Губы его улыбались, но глаза, казалось, были затуманены слезами.
        - Да, Мисс. Я ведь садовник, а зовут меня Старик Том, - ответил он и несмело, но как будто влекомый некой неодолимой силой, протянул свою трясущуюся руку и ласково погладил её белокурую головку. - Вы так похожи на свою мать, юная Мисс! Я знал её ещё когда она была меньше, чем вы теперь. Видите ли, я ведь работаю здесь уже очень много лет…
        От этих слов у Поллианны захватило дух.
        - Правда?! Вы видели мою мамочку, когда… когда она была ещё маленьким земным, а не небесным ангелом? Ах, пожалуйста, расскажите же мне о ней!
        И Поллианна, стоявшая рядом со стариком на дорожке, тотчас взяла и уселась прямо на землю, приготовившись слушать.
        Но тут из дома донёсся звонок, а буквально в следующее мгновение через чёрный ход выскочила Нэнси и помчалась к ней.
        - Мисс Поллианна, вам следует запомнить, что звонок означает завтрак. Или обед. Или ужин, - задыхаясь, выпалила она и, крепко взяв Поллианну за руку, решительно подняла её с земли и потащила в дом. - Но одну вещь я могу вам сказать наверняка: всякий раз, как только вы его услышите, где бы вы ни были, бросайте всё и стремглав бегите в столовую! А иначе… А иначе нам с вами будет такая взбучка, что у нас потом просто мозгов не хватит придумать, чему здесь можно радоваться! - закончила она, загоняя Поллианну в дом, как строптивую курицу в курятник.
        Первые пять минут завтрака прошли в полном молчании. Затем Мисс Полли, до этого неблагосклонно наблюдавшая за парой носившихся над столом легкокрылых созданий, сурово спросила:
        - Нэнси, откуда взялись эти мухи?
        - Я не знаю, мэм. На кухне нет ни единой.
        Дело в том, что вчера Нэнси слишком переволновалась, чтобы заметить открытые окна в комнате Поллианны.
        - Наверное, это мои мухи, тётя Полли, - ангельским голоском заметила малышка. - Я сегодня проснулась и сразу увидела, как их на чердаке было много и как они там развлекались…
        Вошедшая было с горячими оладьями Нэнси, позабыв поставить тарелку, выбежала прочь.
        - Как ваши? - только и смогла выдавить из себя Мисс Полли. - Что вы имеете в виду? Откуда они взялись?
        - Ну, я думаю, что мухи, конечно же, берутся с улицы, тётя Полли. Они влетают через окна. Просто я видела, как они влетели, вот и всё!
        - Вы видели! То есть, вы хотите сказать, что открывали окна без сеток?!
        - Ну да. Там ведь нет никаких сеток, тётя Полли!
        В этот момент Нэнси снова вошла с оладьями. Лицо её раскраснелось, но было очень серьёзно.
        - Нэнси, - сурово приказала её госпожа, - будьте добры, оставьте в покое эти оладьи. Подите немедленно в комнату Поллианны и закройте там все окна! И двери тоже! Попозже, когда ваши утренние обязанности будут завершены, потрудитесь взять мухобойку и уничтожить мух во всех комнатах. И упаси вас Бог пропустить хотя бы одну!
        Своей племяннице она сказала:
        - Поллианна, я уже заказала сетки для ваших окон. Безусловно, я прекрасно знала, что сделать это является моим долгом. Однако сдаётся мне, что выо своём долге напрочь забыли!
        - Я о моём… долге? - удивлённо распахнула глаза Поллианна.
        - Да, именно так. Разумеется, теперь стоят тёплые дни, но я считаю, что ваш долг состоит в том, чтобы держать окна закрытыми, пока не поставят сетки. Мухи, Поллианна, не только грязны и надоедливы, они также чрезвычайно опасны для здоровья. После завтрака я дам вам прочесть небольшую книжицу на эту тему.
        - Книжицу? Ах, спасибо вам, тётя Полли! Я так люблю читать!
        Мисс Полли испустила вздох и поджала губы. Поллианна, увидев её суровое лицо, не на шутку задумалась.
        - Разумеется, мне очень жаль, что я позабыла о своём долге, тётя Полли, - робко извинилась она. - Я больше не буду открывать окна.
        Но тётя ей не ответила. Собственно говоря, она не проронила ни слова до самого конца завтрака. Затем, уже в гостиной, она встала, подошла к книжному шкафу и, вытащив оттуда небольшую брошюрку, подошла к своей племяннице.
        - Вот статья, о которой я вам говорила, Поллианна. Я желаю, чтобы вы тотчас поднялись к себе и внимательно её прочли. Я подойду через полчаса смотреть ваши вещи.
        Поллианна, чей взгляд упал на фотоснимок во много раз увеличенной под микроскопом мушиной головы, радостно воскликнула:
        - Ах, благодарю вас, тётя Полли!
        И в следующий момент она, хлопнув дверью, вприпрыжку выбежала из комнаты.
        Мисс Полли нахмурилась, а затем, секунду подумав, величественной походкой пересекла комнату и открыла дверь; но Поллианны уже и след простыл, и только где-то высоко на чердачной лестнице слышно было, как она взбегает вверх по ступенькам.
        А когда через полчаса преисполненная суровости и чувства долга Мисс Полли поднялась на чердак и вошла к своей племяннице в комнату, её ожидал настоящий шквал эмоций:
        - Ах, тётя Полли, никогда в своей жизни я не видывала ничего прекраснее и интереснее! Как я рада, что вы дали мне эту книжицу! Я отродясь не думала, что мухи могут переносить на своих крошечных лапках такую пропасть всякой всячины и что…
        - Довольно, Поллианна, - с достоинством изрекла тётя Полли. - А теперь будьте так добры, достаньте из шкафа все ваши платья, я должна на них посмотреть. Разумеется, всё то, что вам не подходит, я отдам Салливэнам.
        Поллианна, с явной неохотой отложив брошюру, подошла к шкафу.
        - Боюсь, вам они понравятся ещё меньше, чем дамам из комитета. Даже они часто говаривали, что им за меня стыдно, - вздохнула она. - Но что поделаешь: в последнее время среди пожертвований нам попадались всё больше мальчишечьи, а то и вообще взрослые вещи, и… А вам когда-нибудь приходилось одеваться из церковных пожертвований, тётя Полли?
        Увидев разъярённое лицо своей тёти, Поллианна тотчас исправилась:
        - Ах, да, конечно же, нет, тётя Полли! - поспешно сказала она, густо покраснев. - Я позабыла: людям, у которых много денег, пожертвования не нужны. Но видите ли, я просто порой как бы забываю, что у вас много денег, особенно когда я здесь, в этой комнате…
        Мисс Полли буквально онемела от негодования. А Поллианна, в счастливом неведении того, что она только что сболтнула нечто в высшей степени оскорбительное, как ни в чём ни бывало продолжала:
        - Так вот, я как раз собиралась вам сказать, что никогда невозможно угадать, что тебе попадётся. Но наверняка это будет совсем не то, чего тебе хочется - даже если говоришь себе, что всё равно ничего не получится… А ещё очень часто нам попадались такие пожертвования, с которыми просто невозможно было играть в нашу игру, потому что мы с папой…
        Поллианна в последний момент вспомнила, что тётя строго запретила ей говорить о папе. И чтобы замять неловкость, она побыстрее открыла шкаф и вытащила оттуда целую охапку платьев.
        - Они все такие некрасивые, - всхлипнула малышка, - а нового чёрного мне не купили, потому что в церковь нужен был красный ковёр; но больше у меня ничего нет.
        Мисс Полли кончиками пальцев перебирала разношёрстные вещи, которые могли принадлежать кому угодно, но только не Поллианне. Затем она подошла к комоду и почтила далеко не благосклонным вниманием лежавшее там бельё.
        - То, что самое новое, я надела, - не без волнения призналась Поллианна. - Дамы из благотворительного комитета всё-таки купили мне один комплект, в котором всё сразу. Миссис Джонс - она президент - сказала, что он будет приобретён, даже если самим дамам придётся стучать башмаками по голому полу до самой смерти. Но им не придётся. Дело в том, что Мистер Уайт очень не любит стука башмаков. Миссис Уайт говорит, что у него нервы. И все думают, что он вот-вот отстегнёт кругленькую сумму на покупку этого ковра - ну, вы поняли, из-за нервов. Ну, а я думаю, что он должен радоваться, потому что у него не только нервы, но и деньги, правда?
        Мисс Полли слушала очень рассеянно. Закончив перебирать вещи, она несколько неожиданно спросила:
        - Вы, разумеется, посещали школу, Поллианна?
        - Конечно, тётя Полли. А ещё па… то есть, меня также немного учили дома.
        Мисс Полли нахмурилась.
        - Очень хорошо. Разумеется, осенью вы начнёте посещать школу здесь. Мистер Холл, весьма достойный наставник этого заведения, определит вас в класс, соответствующий вашим познаниям. А до этого вы будете ежедневно по полчаса читать мне вслух.
        - Я очень люблю читать. Но если вам будет утомительно меня слушать, то я могу с радостью читать про себя - честное слово, тётя Полли! И мне даже ни капельки не придётся стараться, чтобы этому радоваться, ведь про себя читать намного лучше, чем вслух, потому что иногда попадаются такие огромные слова, понимаете…
        - Кто бы сомневался, - не без иронии согласилась Мисс Полли. - А теперь скажите: вы обучались музыке?
        - Да, немного. Вообще-то мне не очень нравится, как я играю. Мне больше нравится, когда играют другие. Я немножко занималась на пианино. Меня учила Мисс Грей, она играет в церкви. Но я уже почти всё позабыла, тётя Полли. Честное слово.
        - Вполне вам верю, - слегка подняв брови, заметила тётя Полли. - Однако я считаю своим долгом позаботиться о том, чтобы вы надлежащим образом изучили хотя бы основы музыкального искусства. Я надеюсь, вы шьёте?
        - Да, мэм, - вздохнула Поллианна. - Дамы из благотворительного комитета учили меня рукоделию. Но это было ужасно. Миссис Джонс считала, что, когда обмётываешь петли, то иголку надо держать не так, как держали другие дамы, а Миссис Уайт настаивала, что сначала необходимо овладеть швом «за иголку», а затем уж и подрубочными швами. Ну, а Миссис Хэрримэн вообще была категорически против заплат и штопанья!
        - В дальнейшем вы более не столкнётесь с подобными трудностями, Поллианна. Само собой разумеется, что шитью я буду обучать вас сама. Я полагаю, готовить вы тоже не умеете?
        Поллианна вдруг рассмеялась.
        - Дело в том, что как раз этим летом дамы только-только начали обучать меня кулинарии, но, к сожалению, мы очень мало чего успели. Из-за готовки они ссорились ещё больше, чем из-за шитья! Сперва они собирались научить меня печь хлеб, но у каждой из них был свой собственный рецепт, и однажды, здорово перессорившись на одном из рукодельных вечеров, они в конце концов решили, что я должна буду посещать их по очереди в течение недели, и они будут учить меня каждая на своей кухне. Сперва я научилась делать торт с инжиром, потом - шоколадную помадку, а потом… А потом мне пришлось оставить занятия, - и голос её дрогнул.
        - Торт с инжиром и шоколадная помадка! - брезгливо повторила Мисс Полли. - Я думаю, мы в скором времени это исправим.
        Затем, минуту подумав, она не спеша продолжила:
        - Итак, Поллианна, отныне каждое утро с девяти до половины десятого вы будете читать мне вслух. Время, имеющееся у вас до этого, вы должны употребить на то, чтобы привести в порядок свою комнату. По средам и субботам, закончив чтение, вы будете проводить утренние часы на кухне, где Нэнси будет учить вас готовить. Во все другие дни вы будете проводить их со мной, обучаясь шитью. Таким образом, мы сможем посвятить ваши послеобеденные часы занятиям музыкой. Само собой разумеется, что в самое ближайшее время я намерена пригласить для вас учителя, - решительно заключила она и поднялась со стула.
        - Ах, тётя Полли, тётя Полли, боюсь, что вы забыли мне выделить время на то, чтобы… на то, чтобы просто жить! - в ужасе от всего этого воскликнула бедная малышка.
        - То есть… То есть как это, Поллианна? Что вы имеете в виду? Вы ведь и так будете жить во время ваших занятий!
        - Ах, да, разумеется, что во время всех этих занятий я буду дышать. Но, тётя Полли, дело в том, что дышать - это ещё вовсе не значит жить! Ведь люди дышат и когда они спят, но разве же они тогда живут?! То есть я хочу сказать, что жить - это значит делать всё то, что тебе хочется: играть на улице, читать (ну, про себя, конечно), взбираться на холмы, говорить с Мистером Томом в саду и с Нэнси, а главное - гулять, гулять как можно больше по вашему удивительному городу, чтобы увидеть все-все его красивые дома и узнать, кто в нём живёт и вообще что где творится, ведь я только вчера, только вчера сюда приехала! Вот что значит для меня жить! А просто дышать - это ещё далеко не всё!
        Мисс Полли раздражённо вскинула голову:
        - И что вы за странный ребёнок, Поллианна! Разумеется, вам будет предоставлено достаточно времени для игр. Однако у меня складывается такое впечатление, как будто в то время, когда я, всеми силами стремясь выполнить свой долг, проявляю заботу о том, чтобы вы получили надлежащее воспитание и образование, ВЫ,в свою очередь, не имеете ни малейшего желания выполнять СВОЙ, который заключается вовсе не в том, чтобы платить за мои усилия нерадивостью и неблагодарностью!
        Поллианна была потрясена.
        - Но, тётя Полли, неужели вы и вправду думаете, что я могу платить вам неблагодарностью? Вам! Ведь я вас люблю, потому что вы… потому что вы не какая-нибудь там чужая дама из благотворительного комитета, а моя родная тётя!
        - Очень хорошо; смотрите же, чтобы ваши поступки не свидетельствовали об обратном! - смягчилась Мисс Полли, направляясь к двери.
        Уже на полпути вниз она вдруг услышала за своей спиной тоненький дрожащий голосок:
        - Простите, тётя Полли, а можно у вас спросить? Какие из моих вещей мне следует отложить… ну, чтобы отдать?
        Тётя Полли испустила утомлённый вздох, который не ускользнул от внимания Поллианны.
        - Ах да, Поллианна, я позабыла вам сообщить. Сегодня в половине второго Тимоти отвезёт нас в город. Ни одно из ваших платьев не достойно моей племянницы. Разумеется, я была бы очень далека от исполнения своего долга, если бы позволила вам появляться на людях в этих обносках.
        На этот раз вздохнула Поллианна. Она поняла, что отныне до конца своих дней будет ненавидеть слово «долг».
        - Скажите, тётя Полли, - задумчиво произнесла она, - а ему можно радоваться, этому самому… долгу?
        - Что?! - Мисс Полли бросила на неё изумлённый взгляд; затем вдруг, густо покраснев, отвернулась и как фурия понеслась вниз. - Как вы смеете мне дерзить, Поллианна?!
        Вернувшись в свою душную комнатушку на чердаке, бедняжка присела на стул и задумалась. Она размышляла о том, что отныне и вовеки вот этот самый долг будет отравлять каждую секунду её существования.
        - И всё-таки я не понимаю, чем же я так обидела тётю Полли, - вздохнула она. - Я ведь всего лишь хотела, чтобы она подсказала мне, как радоваться долгу…
        Несколько минут Поллианна сидела молча, уныло глядя на свои разбросанные платья. Затем она медленно встала и принялась убирать их обратно в шкаф.
        - Нет, самой мне, похоже, никогда не догадаться, как можно радоваться долгу, - произнесла она вслух. - Ну, разве только… Разве только когда долг исполнен!
        И вдруг звонко рассмеялась.
        Глава 7
        Поллианна наказана
        В половине второго Тимоти отвёз Мисс Полли и её племянницу в город, где они посетили пять или шесть лучших модных лавок.
        Подбор нового гардероба Поллианны оказался занятием более или менее увлекательным для всех, кто в нём участвовал. И только Мисс Полли по его окончании чувствовала одновременно и огромное облегчение и невыносимую усталость, как будто, пройдя по канату над бездной, ступила, наконец, на твёрдую землю. Продавцы и продавщицы смеялись до слёз и потом ещё долго не могли забыть эту забавную маленькую девочку, рассказов о которой им хватило, чтобы смешить друзей и знакомых целый месяц. Сама же Поллианна была совершенно счастлива.
        - Ах, скажите, ну разве может быть что-нибудь прекраснее, чем, раз и навсегда забыв обо всех этих церковных пожертвованиях и помощи благотворительного комитета, просто взять и купить себе всё новое, чтобы не нужно было его ушивать да укорачивать из-за того, что оно тебе великовато! - лучезарно улыбаясь, призналась она одной из продавщиц.
        Домой добрались только к вечеру; затем был ужин и чудесная беседа со стариком Томом в саду, а потом и с Нэнси на заднем крыльце, ибо вся посуда была вымыта, а тётя Полли ушла в гости.
        Старик Том рассказал Поллианне, каким ангелом была её мамочка, и от этого бедная сиротка была по-настоящему счастлива. Нэнси же поведала ей о своей семье и родном доме. Она пообещала, что когда-нибудь, с разрешения Мисс Полли, обязательно возьмёт Поллианну с собой в Перепутье и познакомит её со своей мамой, сестрёнками и братишкой.
        - Кстати, у них у всех необыкновенные имена. Да, их имена тебе понравятся, - вздохнула Нэнси. - Их зовут Алжернон, Флорабелль и Эстелла! А я - я просто ненавижу своё имя!
        - Ах, Нэнси, разве можно такое говорить?! И почему же?
        - Потому что оно совсем не такое красивое, как у них. Понимаешь, ведь я родилась первой, а в то время мама ещё не читала романов, в которых попадаются красивые имена.
        - А мне нравится твоё имя просто потому, что оно - твоё, - призналась Поллианна.
        - Хм! А если бы меня звали, скажем, Кларисса Мабель, ты что, хуже бы ко мне относилась? - возразила Нэнси. - Я думаю, что с этим именем я была бы в сто раз счастливее! Это моё любимое имя!
        Поллианна расхохоталась.
        - Но, по-моему, ты можешь радоваться, что тебя не назвали Гипзиба! - смеясь, сказала она.
        - Гипзиба?
        - Ну да. Так зовут Миссис Уайт. А муж называет её Гип, и ей это не нравится. Она говорит, что каждый раз, когда он её зовёт - «Гип, Гип!» - ей кажется, что он вот-вот завопит «ура!» А ей не хочется, чтобы ей кричали «ура!»
        Хмурое лицо Нэнси расплылось в широкой улыбке.
        - Ну, ты даёшь! А знаешь что? Ведь теперь каждый раз, когда я буду слышать «Нэнси!», я буду вспоминать «Гип, Гип!» и смеяться. Пожалуй, мне ещё надо радоваться, что…
        Она вдруг замолчала и изумлённо посмотрела на Поллианну.
        - Послушайте, Мисс, вы хотите сказать… Вы, похоже, как всегда, играете в эту свою игру и потому предлагаете мне радоваться, что я не Гипзиба?
        Поллианна нахмурилась, но затем рассмеялась.
        - А ведь выходит, что так оно и есть, Нэнси! Я и сама не заметила, что играю. Со мной такое часто бывает. Просто когда привыкаешь к этой игре, то начинаешь всё время искать во всём что-нибудь такое, чему можно радоваться. А найти чему радоваться можно почти всегда, если только как следует поискать.
        - Ну… может быть, - нехотя согласилась Нэнси.
        В половине девятого Поллианна отправилась спать. Сеток на окнах всё ещё не было, и в крохотной комнатушке было как в печке. С тоской в глазах посмотрела она на два плотно закрытых окна, но открывать их не стала. Она разделась, аккуратно сложила свою одежду, прочла молитвы, задула свечу и легла в постель.
        Сколько времени она промучилась без сна, изнемогая от жары на своей узкой кровати, Поллианна не знала; но ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем наконец она встала и, наощупь пробравшись в темноте, открыла дверь.
        На чердаке царила кромешная тьма, и лишь там, где в восточное слуховое окно смотрела луна, на полу лежала полоска серебристого света. И хотя Поллианна боялась обступившей её со всех сторон темноты, она сделала глубокий вдох и решительно залопотала своими маленькими ножками сперва к этой серебряной полоске, а затем и к окну.
        Она смутно надеялась, что хоть на этом окне, может быть, есть сетка, но её не было. Зато за окном простирался мир - необъятный и прекрасный, как в сказке, и ещё она знала, что там есть сколько душе угодно свежего, прохладного воздуха, который сейчас так нужен её пылающим щекам и ладоням!
        Подойдя ближе и с тоской выглянув наружу, она увидела кое-что ещё: почти под самым окном простиралась широкая и плоская жестяная крыша застеклённой террасы, построенной над порт-кошером[2 - Порт-кошер - зд. навес над входом в здание, достаточно большой для того, чтобы под ним можно было поставить автомобиль или экипаж (прим. перев.)]. Сердце её заныло. Вот если бы сейчас взять и оказаться там!
        Поллианна боязливо оглянулась. Где-то далеко позади неё, в темноте, была её душная комнатёнка и ещё более душная постель; но от всего этого её отделяла огромная непроглядная тьма, через которую надо было пробираться наощупь, протянув вперёд руки и всё время боясь на что-нибудь упасть; в то время как впереди неё, на жестяной крыше застеклённой террасы, была прохлада и свежесть лунной ночи.
        Вот если бы поставить там кровать! А ведь люди, бывает, спят на улице. К примеру, Джоул Хартли, которого она знала на родине, просто вынужден был так делать, потому что страдал чахоткой.
        И вдруг Поллианна вспомнила, что у чердачного окна висят в ряд на гвоздиках длинные белые мешки. Нэнси рассказывала ей, что в них хранятся зимние вещи, которые убрали на лето. Немного побаиваясь темноты, Поллианна всё же пробралась к ним и выбрала себе для матраса самый большой и самый мягкий (в нём хранилась котиковая шубка Мисс Полли). Затем она взяла мешок поменьше, чтобы сложить его вдвое и сделать из него подушку, и ещё один почти пустой - вместо одеяла. Запасшись всем этим, Поллианна радостно залопотала ножками обратно к освещённому луной окну, подняла раму, протолкнула в неё свою ношу, которая весьма удачно упала на находящуюся внизу крышу, а затем слезла сама и очень, очень старательно закрыла всё как было. Ей ли не знать, какую мерзость могут переносить на своих удивительных крохотных лапках все эти мухи!
        Какое же блаженство принесла ей прохлада! Поллианна буквально танцевала от восторга, жадно, полной грудью вдыхая освежающий воздух! Жестяная крыша негромко, но звучно поскрипывала у неё под ногами, и это было почти как музыка! Она даже несколько раз прошлась по этой крыше из конца в конец, чтобы ещё больше насладиться свежестью и простором, такими желанными после того, как она, наконец, вырвалась из душной и тесной комнаты! Крыша была огромная и совершенно плоская, поэтому упасть с неё Поллианна ни капли не боялась. Вдоволь нагулявшись, малышка удовлетворённо вздохнула и легла, свернувшись калачиком, на свой котиковый матрас. Импровизированная постель оказалась ничем не хуже настоящей.
        - Ах, как я рада, что эти сетки всё ещё не готовы, - пробормотала она, слипающимися глазами взглянув на звёзды. - А иначе у меня бы не было всего этого…
        Затем Поллианна сладко зевнула и приготовилась спать.
        А тем временем внизу бледная как смерть Мисс Полли, чья комната располагалась рядом с террасой, в одной ночной рубашке сидела на кровати и шарила ногами по ковру, ища тапочки. Она только что связалась по телефону с Тимоти.
        - Тимоти, вы мне срочно нужны, - дрожащим голосом сказала она ему. - Вы и ваш отец. Возьмите с собой фонари. На крыше террасы воры! Они, похоже, влезли по решётке для роз или как-нибудь ещё… А теперь им ничего не стоит взять и забраться в дом! Через восточное окно на чердаке… Я уже заперла дверь на лестницу, но всё равно - вы сейчас же должны быть здесь!
        Некоторое время спустя уже почти уснувшая Поллианна была испугана ярким светом фонаря и хором изумлённых восклицаний. Открыв глаза, она увидела около себя стоящего на лестнице Тимоти, вылезающего через окно Старика Тома и выглядывающую из-за него тётю.
        - Что всё это значит, Поллианна? - воскликнула Мисс Полли.
        Поллианна потёрла кулачками сонные глаза и села на своей «постели»:
        - Ах, М-мистер Том! Тётя Полли! - запинаясь, проговорила она. - Ради бога, не стоит так пугаться! Нет у меня никакой чахотки! Просто мне было слишком жарко - ну, там, в комнате. Но окно я закрыла, тётя Полли, так что ни мухи, ни микробы вас не тронут!
        Тимоти мгновенно слез с лестницы и испарился. Старик Том почти столь же поспешно всучил свой фонарь Мисс Полли и тоже исчез. В ожидании их ухода тётя немилосердно кусала губы. Оставшись наедине с Поллианной, она сурово сказала:
        - Поллианна, немедленно верните мне мои вещи и подите в дом!
        - И что за странный ребёнок! - добавила она чуть позже, когда ей пришлось с фонарём в руке на глазах у Поллианны влезать через окно обратно на чердак.
        Поллианне после освежающей прохлады летней ночи чердак показался ещё более душным, чем прежде. Но она не жаловалась. Она лишь трепетно и протяжно вздохнула.
        На верхней ступеньке Мисс Полли решительно выпалила:
        - Остаток ночи, Поллианна, вы будете спать со мной в моей кровати! Сетки привезут завтра, но до той поры я считаю своим долгом следить за вашим местонахождением!
        У Поллианны дух перехватило.
        - С вами - в вашей постели?! - восторженно воскликнула она. - Ах, тётя Полли, тётя Полли, как же замечательно, как же чудесно вы это придумали! Вы даже не представляете, как давно мне хотелось, чтобы рядом со мной спал кто-нибудь родной, а не какая-нибудь там чужая дама из комитета! Ведь они мне так надоели, эти дамы! Ах, боже мой, как же я рада теперь, что этих сеток ещё нет! А вы, наверное, тоже?
        Ответа не последовало. Мисс Полли молча шагала впереди. По правде сказать, ею овладело странное чувство собственной беспомощности. «Ну вот, уже в третий раз я её наказываю - и в третий раз наказание оборачивается для неё удовольствием!» - подумала она.
        Глава 8
        Поллианна наносит визит
        Прошло совсем немного времени, и жизнь в усадьбе Хэррингтон вошла в привычное русло. Впрочем, русло это было не совсем таково, как изначально представляла себе тётя Полли. Разумеется, Поллианна занималась шитьём, чтением, музыкой и училась на кухне готовить. Однако она не посвящала этим занятиям так много времени, как было запланировано. Именно поэтому у неё всё же были свободные часы, которые она посвящала тому, чтобы, как она выразилась, «просто жить». Каждый день после обеда примерно с двух до шести часов она была предоставлена самой себе - при условии, конечно, что она не станет нарушать суровых запретов тёти Полли.
        Трудно, однако, однозначно сказать, были ли это часы отдыха Поллианны от занятий или часы отдыха тёти Полли от Поллианны. Ибо в те первые июльские дни Мисс Полли не раз и не два вынуждена была восклицать «Что за странный ребёнок!», а после уроков шитья и чтения она каждый раз чувствовала странное замешательство и невыносимую усталость.
        У Нэнси на кухне дела продвигались получше. Ни усталости, ни замешательства она не ощущала. По сути дела, среда и суббота стали для неё праздниками.
        Детей, с которыми Поллианна могла бы играть, в окрУге не было. Их дом стоял на окраине деревни, и, хотя другие дома располагались не так уж и далеко, ни в одном из них не нашлось мальчика или девочки её возраста. Но Поллианна ни капли не расстраивалась.
        - Ах, нет, меня это не огорчает, - объяснила она Нэнси. - Мне так нравится просто гулять по улицам, смотреть на все эти дома и наблюдать за людьми… Я очень люблю людей. А ты?
        - Ну… не всех, - немногословно ответила Нэнси.
        Почти каждый погожий день после обеда Поллианна выпрашивала себе «поручение», лишь бы только куда-нибудь прогуляться. Во время этих прогулок ей нередко встречался «тот господин», как называла его про себя Поллианна.
        Он был совершенно не похож на «всех остальных». В отличие от них, он всегда был одет в длинное чёрное пальто и шёлковый цилиндр - «все остальные» никогда так не одевались. Бледное лицо его всегда было чисто выбрито, а из-под цилиндра выбивались седоватые волосы. Держался он очень прямо, походка его была стремительна, и был он всегда один, отчего Поллианна чувствовала к нему смутную жалость. Наверное, именно поэтому она однажды и решилась с ним заговорить:
        - Добрый день, сэр! Не правда ли, славная погодка? - без малейшего стеснения обратилась она к нему, подойдя поближе.
        «Тот господин» поспешно оглянулся кругом, а затем неуверенно остановился.
        - Это вы… мне? - резким голосом спросил он.
        - Да, сэр, - просияла Поллианна. - Правда, славный денёк?
        - Что? Ах! Хм… - крякнул он и пошёл дальше.
        Поллианна засмеялась. «Какой забавный господин!» - подумала она.
        На следующий день она увидела его снова.
        - Ну, сегодня не такой славный денёк, как вчера, но всё равно неплохой, правда? - запросто сказала она.
        - Что? Ах! Хм… - крякнул «господин» точь-в-точь как вчера, и снова Поллианна весело рассмеялась.
        Когда Поллианна и в третий раз заговорила с ним в том же духе, «господин» вдруг резко остановился и спросил:
        - Послушайте, дитя моё, кто вы такая и почему каждый день со мной заговариваете?
        - Ах, меня зовут Поллианна Уиттиэр, и мне просто показалось, что вам одиноко… Я так рада, что вы остановились. Теперь мы с вами знакомы - вот только я пока не знаю, как вас зовут…
        - Что за странный… - не договорив, «господин» быстрее прежнего зашагал прочь.
        Поллианна посмотрела ему вслед. Обычная улыбка исчезла с её лица, а уголки губ разочарованно опустились.
        «Может быть, он не понял… Но мы с ним только наполовину знакомы. Я пока что не знаю, как его зовут» - пробормотала она, продолжая свой путь.
        В тот день поручение Поллианны состояло в том, чтобы отнести Миссис Сноу телячий студень. Мисс Полли Хэррингтон всегда раз в неделю передавала что-нибудь Миссис Сноу. Она говорила, что считает это своим долгом, поскольку Миссис Сноу была бедна и прикована к постели. До болезни она ходила в ту же церковь, что и Мисс Полли. Само собой разумеется, что теперь, когда она заболела, заботиться о ней стало долгом всех членов прихода. Мисс Полли обычно выполняла свой долг по отношению к Миссис Сноу по четвергам и предпочитала для этого послеобеденные часы. Но делала она это не лично, а посредством Нэнси. Сегодня, однако, Поллианна упросила тётю оказать эту честь ей. Нэнси, разумеется, возражать не стала.
        - Да я и рада, что избавилась, - призналась она Поллианне, оставшись с ней наедине. - Хотя и не годится сваливать эдакий ужас на тебя, бедная детка, да-да, не годится!
        - Но Нэнси, я с удовольствием всё выполню!
        - Ну ладно, сходи разок, а там посмотрим, что останется от твоего удовольствия, - мрачно предрекла Нэнси.
        - Но почему, Нэнси?
        Нэнси пожала плечами.
        - Ну, если сказать по-простому, то всё, что случается на этом свете, всегда случается не так, как хочет Миссис Сноу. Скажи ей, какой сегодня день - ей и это не понравится! Если сегодня, например, понедельник, то Миссис Сноу обязательно скажет, что лучше бы было воскресенье! Ну, а когда ты отнесёшь ей телячий студень, то она наверняка скажет, что лучше бы ты принесла курицу; но стоит принести ей курицу - и она тотчас же возжелает бараньей похлёбки! Вот увидишь!
        - Ах, какая, должно быть, забавная тётя! - засмеялась Поллианна. - Я думаю, мне очень понравится к ней ходить. Она, наверное, совсем не похожа на всех остальных! А знаешь, Нэнси, ведь людей, которые не похожи на всех остальных, я особенно люблю!
        - Хм! Пожалуй, Миссис Сноу и вправду ни на кого не похожа. И тем лучше для всех нас! - мрачно заключила Нэнси.
        И вот теперь, стоя у покосившейся ограды, за которой виднелся крохотный убогий домишко, Поллианна перебирала в уме всё то, что услышала от Нэнси. И глаза её горели в предвкушении встречи с этой «не похожей на всех остальных» Миссис Сноу.
        На её стук вышла бледная, измождённая девушка.
        - Добрый день, Мисс! - вежливо обратилась к ней Поллианна. - Я от Мисс Полли Хэррингтон, и мне хотелось бы видеть Миссис Сноу.
        - В таком случае, ты первая, кому «хотелось бы» её видеть, - вполголоса пробормотала девушка и повела её в дом.
        Войдя в комнату больной, Поллианна, должно быть, минуты две мигала глазами, дожидаясь, чтобы они привыкли к царившему там полумраку. Затем ей удалось рассмотреть лежащую на кровати женщину. Поллианна тотчас же направилась к ней.
        - Добрый день, Миссис Сноу! Тётя Полли надеется, что сегодня вам лучше и велит передать вам телячий студень.
        - Боже мой! Студень! - послышался раздражённый голос. - Я, конечно, премного обязана, но всё же я надеялась, что в этот раз будет баранья похлёбка!
        Поллианна слегка нахмурилась.
        - Да? А Нэнси говорила, что когда вам приносят студень, то вы хотите не похлёбку, а курицу, - сказала она.
        - Что? - вдруг резко обернулась больная.
        - Ах, ничего, ничего, - поспешно замяла Поллианна, - право, это совсем не важно. Просто Нэнси рассказывала мне, что когда вам приносят студень, то вы хотите курицу, а когда приносят курицу, то вы хотите баранью похлёбку. Хотя, может быть, Нэнси перепутала, и на самом деле всё наоборот.
        Опираясь руками на свою кровать, Мисс Сноу вдруг поднялась и села. Поллианна не знала, что больная совершила почти невозможное.
        - А ну-ка, Мисс Невоспитанность, рассказывайте, кто вы такая? - строгим голосом спросила она.
        Поллианна весело рассмеялась.
        - Ах, нет, это не моё имя, Миссис Сноу, и я этому ужасно рада! Это было бы ещё хуже, чем «Гипзиба», не правда ли? Я Поллианна Уиттиэр, племянница Мисс Полли Хэррингтон, и я совсем недавно приехала к ней жить. Вот поэтому я и принесла вам сегодня студень.
        Сперва больная слушала Поллианну сидя, и по лицу её было видно, что ей интересно, о чём идёт речь, но при слове «студень» она с выражением крайнего безразличия вновь откинулась на подушки.
        - Очень хорошо; большое спасибо. Разумеется, ваша тётя - сама доброта, но сегодня с утра мой аппетит оставляет желать лучшего, и к тому же мне так хочется бараньей…
        Она вдруг остановилась, а затем продолжила, резко сменив тему:
        - Я сегодня всю ночь не спала - всю ночь!
        - Ах, боже мой, как я вам завидую! - вздохнула Поллианна, поставив студень на маленький столик и удобно усаживаясь на стуле. - Мы так много теряем, когда спим! А вы так не думаете?
        - Теряем - когда спим! - воскликнула больная.
        - Да, когда можно было бы просто жить! Мне так жаль, что нельзя жить ещё и ночью…
        Услышав это, больная вновь села на кровати.
        - Да вы просто уму непостижимый ребёнок! - воскликнула она. - Послушайте! Подите-ка сейчас к окну и отдёрните шторы! - приказала она вдруг. - Мне охота на вас посмотреть!
        Поллианна встала смеясь, но в смехе её послышались грустные нотки:
        - Ах, боже мой, но ведь тогда вы увидите и мои веснушки! - вздохнула она, подойдя к окну. - А я только-только успела обрадоваться, что в вашей комнате темно и их не видно! Ну, вот! Теперь вы можете… Ах! - запнулась вдруг она, обернувшись к кровати. - Я была так рада, что вы пожелали меня видеть, но теперь я радуюсь ещё больше, потому что увидела ВАС! Никто дома не говорил мне, что вы… так красивы!
        - Я - красива! - с горькой усмешкой повторила больная.
        - Да, очень! Разве вы этого не знали?
        - Нет, не знала, - сухо ответила Миссис Сноу.
        Миссис Сноу прожила на свете сорок лет, последние пятнадцать из которых были истрачены попусту, ибо вместо того, чтобы радоваться тому, что у неё было, она все эти годы лишь сожалела о том, чего у неё не было.
        - Ах, но ведь у вас такие большие карие глаза и такие красивые волнистые чёрные волосы, - проворковала Поллианна. - А я так люблю чёрные локоны! Знаете, как только я попаду на небо, то сразу же пойду к Боженьке и попрошу такие себе! А ещё у вас такие крохотные родинки на щёчках! Ах, Миссис Сноу, вы и в самом деле очень красивы! А если не верите, то посмотритесь в зеркало!
        - Зеркало! - с горечью повторила больная, вновь откидываясь на подушки. - Да я теперь вообще забыла, что такое зеркало! И вы бы забыли, если бы лежали, как я, не двигаясь, целыми сутками!
        - Конечно забыла бы, - согласилась исполненная сострадания Поллианна, - однако позвольте мне лишь показать вам вашу красоту! - воскликнула она и, подбежав к комоду, взяла лежавшее на нём маленькое ручное зеркальце.
        Однако на полпути к кровати она остановилась и смерила Миссис Сноу оценивающим взглядом.
        - Я думаю, что сперва ваши волосы надо привести в порядок, - предложила она. - Можно, я сделаю вам причёску?
        - Да делайте что хотите, - нехотя согласилась Миссис Сноу. - Но будьте уверены, она долго не продержится.
        - Ах, благодарю вас! Мне так нравится делать причёски! - восторженно воскликнула Поллианна и, осторожно положив зеркальце на место, взяла вместо него гребень. - Конечно, сегодня я постараюсь сделать всё по-быстрому - мне ведь так не терпится увидеть вас красивой! Но когда-нибудь непременно надо будет взять и полностью распустить все ваши чудесные волосы, чтобы сделать из них нечто потрясающее! - воскликнула она, убирая своими ласковыми пальчиками падавшие на глаза больной локоны.
        Затем Поллианна принялась за дело. Трудилась она ловко и расторопно, то расчёсывая гребнем непокорные локоны, то поправляя выбившиеся на затылке пряди, то взбивая ради удобства Миссис Сноу подушки. А тем временем изрядно насупившаяся и в открытую издевавшаяся над стараниями Поллианны больная вдруг помимо собственной воли почувствовала, как радостно затрепетало её сердце!
        - Всё, готово! - выдохнула запыхавшаяся Поллианна и, схватив из вазы гвоздику, украсила ею свою работу. - Вот теперь можно и посмотреть! - И она победоносно подняла зеркало.
        - Хм! - крякнула больная, придирчиво разглядывая своё отражение. - По правде говоря, я не люблю розовые гвоздики. Мне больше по вкусу красные. Но какая разница?! Она ведь всё равно до вечера увянет!
        - Да, но мне кажется, что вы должны этому радоваться, - рассмеялась Поллианна, - потому что ведь тогда вы сможете выбрать себе другую! Ах, как же вам красиво с такими пышными волосами! - удовлетворённо заключила она, любуясь собственным творением. - А вам нравится?
        - Хм… Немного. Но всё это долго не продержится, ведь я день и ночь всё ворочаюсь и ворочаюсь с боку на бок…
        - Да, конечно, - весело кивнула Поллианна. - Но и этому вы должны радоваться: ведь когда всё растреплется, я опять приду и сделаю вам новую причёску! А ещё вы должны радоваться тому, что у вас чёрные волосы. Ведь они так красиво выделяются на подушке - не то что мои, как солома!
        - Да, возможно. Но я никогда особо не обольщалась по их поводу. На них так рано заметна седина! - возразила Миссис Сноу. Говорила она своим обычным недовольным тоном, но при этом всё ещё продолжала смотреться в зеркало.
        - Ах, а я их просто обожаю! Вот бы мне такие! Вы даже не представляете, как бы я радовалась! - вздохнула Поллианна.
        Миссис Сноу бросила зеркало и раздражённо отвернулась.
        - Нет, детка, будь ты на моём месте - ты бы вообще ничему не радовалась! Ни чёрным волосам, ни мешкам с деньгами - если бы ты была прикована к постели, как я!
        Поллианна нахмурила брови и не на шутку задумалась.
        - Да, тогда, конечно, это было бы трудновато, - подумала она вслух.
        - Что - трудновато?
        - Ну, радоваться…
        - Радоваться - когда ты прикован к постели много дней!? Да, ничего не скажешь, «трудновато»! - процедила сквозь зубы Миссис Сноу. - А ну-ка давай, попробуй, найди, раз ты со мной не согласна, - чему на моём месте можно радоваться?
        К безграничному изумлению Миссис Сноу, Поллианна вскочила и захлопала в ладоши.
        - Ах, вот это и есть, наконец, то, что надо! - воскликнула она. - То, над чем можно будет как следует поломать голову! Я теперь должна идти, но я обещаю вам, что буду всё время думать и думать над этим, пока не придумаю. А когда придумаю, приду к вам снова и скажу. До свиданья, Миссис Сноу! Большое спасибо вам за всё! До свиданья! - крикнула она уже из коридора и вприпрыжку выбежала на улицу.
        - С ума можно сойти! - воскликнула Миссис Сноу. - Вот только… что же в конце концов она хочет всем этим сказать? - задумчиво произнесла она, глядя вслед своей гостье.
        Поллианна ушла, а Миссис Сноу опять и опять вынимала из-под подушки зеркало и придирчиво рассматривала своё отражение.
        - Похоже, что у этой малявки и впрямь золотые руки, - бормотала она вполголоса. - А ведь я и вправду в жизни не думала, что я красива! Да только что толку? - вздохнула Миссис Сноу и, уронив крошечное зеркальце прямо в постель, сердито заёрзала головой по подушке.
        Однако всего лишь несколько минут спустя, когда Милли, её дочь, вошла в комнату, зеркальце уже не валялось на виду, а было тщательно припрятано от посторонних взоров.
        - Ах, мама! У вас шторы отдёрнуты! - воскликнула Милли, не зная, чему больше удивляться - свету в комнате или гвоздике в волосах матери.
        - Ну и что? - нагрубила ей Миссис Сноу. - Или раз я болею, то мне и солнца не видеть?
        - Ах нет, что вы, мама! - стараясь как можно быстрее её успокоить, возразила Милли и протянула руку за лекарством. - Просто… Просто вы и сами знаете, как давно я вас уговариваю впустить в комнату хоть немного света, но вы всё не хотели…
        Миссис Сноу не удостоила её ответа. Некоторое время она молча теребила пальцами пожелтевшее кружево на своей рубашке. Наконец она раздражённо сказала:
        - Может быть, кто-нибудь соизволит подать мне новую рубашку - раз уж с бараньей похлёбкой у нас так туго?
        - О чём речь, мама!
        Неудивительно, что Милли рот открыла от изумления. Ведь прямо у неё за спиной стоял комод, в ящике которого лежали две новёхонькие рубашки, которые мать несмотря на все её уговоры вот уже несколько месяцев упорно отказывалась носить!
        Глава 9
        В которой говорится о «том господине»
        Когда Поллианна в следующий раз встретила «того господина», на улице было пасмурно и сыро. Однако она приветствовала его своей обычной радостной улыбкой.
        - Сегодня не очень-то погодка, - как ни в чём ни бывало сказала она. - Хорошо, что дождь не всё время идёт, правда?
        Однако в этот раз господин не обернулся и даже не крякнул. Поллианна решила, что он её, конечно же, не слышал. Поэтому в другой раз (который случился буквально на следующий день) она стала говорить громче. В тот день при взгляде на него ей показалось, что он особенно нуждается в дружеской беседе. Её «господин» шагал по дороге, заложив руки за спину и устремив взгляд в землю, что таким солнечным, омытым дождём утром выглядело по меньшей мере странно. В отличие от него, Поллианна была в отменном расположении духа, потому что тётя дала ей утреннее поручение.
        - Добрый день, сэр! - прощебетала она. - Как я рада, что погодка наладилась! Вы, должно быть, тоже рады?
        «Господин» резко остановился. На лице его было написано раздражение.
        - Послушай, детка, давай мы с тобой сегодня раз и навсегда всё уладим, - сердито начал он. - Тебе следует знать, что у меня есть дела и поважнее твоей «погодки»! Сказать по правде, я её даже не замечаю.
        Поллианна просияла.
        - Я так и думала, сэр. Я потому и решила вам сообщить…
        - Да, хорошо… А? Что? - прервал он вдруг свою речь, поняв смысл её слов.
        - Я говорю, что потому и решила вам сообщить… Ну, чтобы вы замечали, что светит солнце и всё такое. Я знала, что стоит лишь вам взять и подумать, что оно светит - и вы ему обрадуетесь! А по вас было непохоже, что вы о нём думаете!
        - Ну что за странный… - воскликнул «господин», бессильно опустив руки. Он снова тронулся в путь, но, сделав два шага, обернулся.
        - Послушай, почему бы тебе не завести себе друзей среди таких же детей, как ты?
        - Я бы с радостью, сэр, вот только Нэнси говорит, что детей здесь нет. Но я не огорчаюсь. Взрослые ничем не хуже, а иногда даже лучше. Я ведь так привыкла к дамам из благотворительного комитета, которые меня воспитывали…
        - Хм! Из благотворительного комитета! Так ты и меня, должно быть, приняла за такую даму? - на губах «господина» мелькнула тень улыбки, но он всё ещё изо всех сил старался сохранить на своём лице суровость.
        Поллианна весело рассмеялась.
        - Ах нет, сэр! Вы ни капли не похожи на такую даму! Разве только вы так же добры, а может быть, и добрее, - с поспешной учтивостью добавила она. - Видите ли, я уверена, что вы намного лучше, чем хотите казаться!
        «Господин» издал странный гортанный звук.
        - Ну что за странный… - снова воскликнул он, повернулся и зашагал прочь.
        Когда Поллианна в следующий раз встретила своего «господина», он уже не избегал её взгляда, а в глазах его было полушутливое выражение, отчего лицо его, как она подумала, стало намного симпатичнее.
        - Добрый день, Мисс! - приветствовал он её, слегка смущаясь. - Скажу вам без предисловий, сегодня я заметил, что погодка просто отличная!
        - Однако вам нет нужды ничего говорить, - радостно кивнула Поллианна. - Я заметила, что вы заметили, как только вас увидела!
        - Что вы говорите!
        - Правду, сэр. Это видно по вашим глазам и по вашей улыбке.
        - Хм! - крякнул «господин» и продолжил свой путь.
        С той поры «господин» всегда находил время, чтобы перекинуться парой фраз с Поллианной. Более того, он часто заговаривал первым, хотя и говорил обычно лишь «добрый день!» Однако этого оказалось достаточно, чтобы в один прекрасный день изрядно удивить Нэнси, которая, идя по улице вместе с Поллианной, однажды стала свидетельницей их встречи.
        - Боже правый, Мисс Поллианна! - изумилась она, - неужели вот этот человек с вами поздоровался?!
        - А как же, он всегда это делает - теперь! - улыбнулась Поллианна.
        - «Всегда!» Да боже милостивый! Вы хоть знаете, кто он такой? - спросила ошеломлённая Нэнси.
        Поллианна нахмурилась и покачала головой.
        - Боюсь, что нет. Когда мы познакомились, он не назвал мне своё имя. Должно быть, позабыл…
        У Нэнси глаза на лоб полезли.
        - Послушай, детка, ведь этот человек уже бог знает сколько лет никогда ни с кем просто так не разговаривает! Он открывает рот лишь тогда, когда ему нужно что-то сказать по делу. А зовут его Джон Пендлтон. И живёт он в своём громадном домине на Пендлтон Хил один как перст. Он даже кухарку не держит. Ему, видите ли, сподручнее трижды на день ходить на постоялый двор, чтобы не умереть с голоду. Я знакома с Сэлли Майнер, которая там его обслуживает. Так вот, она говорит, что иной раз он даже рта не изволит открыть, чтобы объяснить, что будет есть! Поди тогда угадай, чего он хочет! Одно только ясно как день: ему подавай что-нибудь подешевле!
        Поллианна понимающе кивнула.
        - Да, это мне знакомо. Если ты беден, то всегда приходится искать что-нибудь подешевле. Мы с папой часто обедали на постоялых дворах. Обычно мы брали бобы и рыбные котлеты. Ах, как же мы всегда радовались тому, что любим бобы! Ну, это чтобы не смотреть на жареную индейку за шестьдесят центов. А Мистер Пендлтон тоже любит бобы?
        - Бобы! Да какая ему разница?! Послушайте, Мисс Поллианна, он ведь вовсе не беден, этот Джон Пендлтон! Покойный папенька оставил ему огромное состояние! В целом городе не найдётся человека богаче него! Он может взять и оклеить все стены в своём громадном доме стодолларовыми купюрами - и от этого его богатства не убудет, да-да, не убудет!
        Поллианна засмеялась.
        - Но, Нэнси, кто же станет клеить стены стодолларовыми купюрами?
        - Никто, ясное дело. Просто он так богат, что запросто мог бы себе это позволить, - сказала, пожав плечами, Нэнси. - Вот только денежки свои он не тратит. Он их копит.
        - Понятно, для язычников! - тотчас догадалась Поллианна. - Какое благородство! Это значит презреть себя и нести свой крест! Я знаю, мне папа рассказывал.
        Очередная гадость в адрес Мистера Пендлтона уже вертелась у Нэнси на кончике языка; однако, взглянув на доверчивое ликующее личико Поллианны, она решила смолчать. Она лишь сказала: «Хм!» и вернулась к предыдущей теме:
        - Но послушайте, Мисс Поллианна, ведь это, честное слово, очень и очень странно - то, что он с вами говорит! Ведь он вообще ни с кем не желает разговаривать! Он и живёт-то один-одинёшенек. Ах, Мисс Поллианна, видели бы вы его дом! Вы даже не представляете, какой он огромный и красивый! А ещё у него, говорят, полным-полно всяких сокровищ!
        - Вот как! - удивилась Поллианна. - Тогда почему он почти никогда не радуется?
        - Бог его знает, Мисс Поллианна. О нём ведь много чего говорят: одним кажется, будто у него какое-то большое горе, другие говорят, что он просто грубиян, третьи уверяют, что он водит дружбу с призраками, а четвёртые думают, что у него чердачок не в порядке…
        - Но Нэнси, - спросила Поллианна, - почему же он его не починит?
        Нэнси едва не рассмеялась. Она прекрасно поняла, что Поллианна приняла «чердачок» за чистую монету, однако нарочно не стала ничего исправлять.
        - Не знаю, но все до одного сходятся на том, что он со странностями, - продолжала она. - Бывает, он отправляется путешествовать, причём надолго! Не на один год. Всё ездит к каким-то варварам: то в Египет, то в Азию, а то и в пустыню Сару…
        - Ну ясно, к язычникам! - кивнула Поллианна. - Он миссионер!
        Нэнси загадочно улыбнулась.
        - Я этого не говорила, Мисс Поллианна. А когда он возвращается, то пишет книги. Ох, и странные же, говорят, они у него выходят, всё о разном хламе, который он за бешеные деньги покупает у этих своих варваров. Зато когда он здесь, то трясётся над каждой копейкой…
        - Что же здесь удивительного? Он копит свои деньги для язычников! - заявила Поллианна. - Но он такой забавный, и к тому же, он совсем не похож на других, точь-в-точь как Миссис Сноу! Но только он ПО-СВОЕМУне похож!
        - Да уж кто бы сомневался! - усмехнулась Нэнси.
        - И поэтому теперь я ещё больше радуюсь, что он со мной разговаривает, - со счастливым вздохом заключила Поллианна.
        Глава 10
        Сюрприз для Миссис Сноу
        Придя к Миссис Сноу со следующим визитом, Поллианна увидела, что в комнате больной опять задёрнуты шторы.
        - Мама, это к вам та девочка от Мисс Полли, - устало сообщила Милли и вышла.
        - А, это ты, да? - послышался с кровати раздражённый голос. - Я тебя помню. Да тебя бы кто угодно запомнил! С первого раза… Послушай, почему ты не пришла вчера? Я вчера тебя ждала.
        - Правда? Ну, значит, я рада, что не стала ждать да завтра или до послезавтра, - засмеялась Поллианна, без малейшего стеснения пройдя вглубь комнаты и осторожно поставив на стул свою корзинку.
        - Боже мой! Но ведь здесь же темно, как в аду! Я совсем вас не вижу! - воскликнула она, подойдя к окну и решительно отдёрнув штору.
        - А знаете, Миссис Сноу, я вот сейчас к вам шла, и мне всю дорогу не терпелось посмотреть, сделали ли вы себе причёску. Ах, нет? Ну да ладно. Я этому даже рада, и знаете почему? Потому что я сама вам её сделаю! Но это попозже. А теперь… А теперь посмотрите, что я вам принесла!
        Больная беспокойно заворочалась.
        - Как будто чем оно красивее, тем оно вкуснее! - насмешливо сказала она, не отводя, однако, глаз от корзинки. - Ну, и что же там такое?
        - А вы угадайте! Вот скажите, чего вам хочется? - Поллианна вприпрыжку подбежала к корзинке. Лицо её сияло. Больная нахмурилась.
        - Ох, похоже, что мне уже ничего не хочется, - вздохнула она. - В конце концов, оно ведь всё одинаковое, всё одно и то же…
        Поллианна засмеялась.
        - Ну, как сказать! Да вы угадайте, попробуйте! Вот если бы вам сейчас и вправду чего-нибудь хотелось, скажите - что бы это было?
        Больная задумалась. Сама того не понимая, она за много лет привыкла всегда желать того, чего у неё нет, и потому не зная, что у неё есть, она не могла сказать, чего ей хочется. Однако она просто должна была что-то сказать, потому что этот странный ребёнок стоял перед нею и ждал ответа.
        - Ну, баранья похлёбка, конечно…
        - И я вам её принесла! - гордо сказала Поллианна.
        - Но мне её не хочется, - вздохнула, наконец определившись, больная. - Я, пожалуй, съела бы курочку…
        - И курочка у меня есть, - сквозь смех сказала Поллианна.
        Больная бросила на неё изумлённый взгляд.
        - Как, и то, и то? - спросила она.
        - Да! А ещё телячий студень! - победоносно воскликнула довольная малышка. - Я просто пообещала себе, что смогу вам угодить; и вот мы с Нэнси это устроили. Правда, там всего понемногу - но зато там есть ВСЁ! Я так рада, что вы захотели курицу, - с довольным лицом продолжала она, по очереди выставляя из корзинки три маленькие кастрюльки. - Видите ли, я просто шла сюда и думала: а вдруг вы захотите рубец или луковое рагу или ещё что-нибудь, чего у меня нет! Вот было бы досадно - я ведь так старалась! - весело смеясь, добавила она.
        Ответа не последовало. Больная, казалось, копалась в своих мыслях - в поисках чего-то безвозвратно утраченного!
        - Ну вот! Я оставляю вам всё, - объявила Поллианна, поставив на столе в ряд три кастрюльки. - А вдруг вы завтра захотите бараньей похлёбки? Кстати, как вы себя сегодня чувствуете? - вежливо поинтересовалась она.
        - Спасибо, очень плохо, - пробормотала Миссис Сноу, вновь впадая в свою обычную апатию. - Нынче утром я никак не могла уснуть. Моя соседка Нелли Хиггинс теперь стала брать уроки музыки, и меня от этих её занятий просто трясёт. А сегодня она играла всё утро, не переставая! Даже не знаю, что мне теперь делать!
        Поллианна сочувственно кивнула.
        - Я прекрасно вас понимаю. Это просто кошмар! У Миссис Уайт тоже однажды такое было. Ну, вы поняли, она из благотворительного комитета. Она меня воспитывала. Так вот, однажды у моей Миссис Уайт случился приступ ревматизма, ну и, в общем, она просто лежала, лежала и даже не могла пошевелиться. Она потом рассказывала, что если бы только она могла, это было бы не так ужасно. Так что вы можете радоваться, потому что вам повезло гораздо больше, чем ей!
        - Ты что имеешь в виду?
        - Ну, вы ведь можете как-то двигаться, ну, то есть переворачиваться с боку на бок, когда становится совсем невыносимо, правда?
        Миссис Сноу изумлённо уставилась на Поллианну.
        - Ну да, я могу двигаться, но только здесь, на кровати, - не без раздражения ответила она.
        - Вот видите! Я же говорю, что вам есть чему радоваться! - кивнула Поллианна. - Миссис Уайт было намного хуже. Когда у тебя ревматизм, это значит, что ты вообще не можешь двигаться - хотя, как она мне потом рассказывала, ужасно хочется! А ещё она рассказывала, что если бы не глухая сестра Мистера Уайта, то у неё бы и вовсе крыша поехала!
        - Глухая сестра? Причём здесь одно к другому?
        Поллианна рассмеялась.
        - Ах, погодите, Миссис Сноу, я вам сейчас всё объясню. Я ведь позабыла, что вы не знакомы с семейством Уайт! Видите ли, сестра Мистера Уайта, Мисс Уайт, не очень хорошо слышит. Вернее, она глуха как пень. А когда Миссис Уайт заболела, она, ну, то есть Мисс Уайт, приехала к ним погостить. Ну, и заодно помочь по дому. Ведь должен же кто-то готовить еду для Мистера Уайта! И они так всё время мучились, пытаясь до неё докричаться, что потом каждый раз, как только у соседей начинало играть пианино, Миссис Уайт так радовалась, что она может его слышать, что ей уже было уже всё равно, что оно играет, потому что она всё время думала о том, как было бы ужасно, если бы она была глуха и вообще не могла бы ничего слышать, как Мисс Уайт. Это она играла в мою игру, о которой я ей рассказала.
        - Игру?
        Поллианна захлопала в ладоши.
        - Ах, да, чуть не забыла! Я ведь всё-таки нашла, Миссис Сноу, чему вы можете радоваться!
        - Радоваться! О чём ты, детка?!
        - Ну, я ведь вам обещала как следует над этим подумать! Как, вы не помните? Вы просили меня найти, чему вы можете радоваться - ну, радоваться, даже если вы много дней прикованы к постели.
        - Ах, это? - с горькой насмешкой произнесла больная. - Да нет, я помню; просто я не думала, что ты примешь это всерьёз.
        - А как же иначе? - победоносно кивнула Поллианна. - И я нашла ответ! Правда, это было невероятно трудно! Но чем труднее, тем ведь интереснее! И признаюсь вам честно, сперва я вообще ничего не могла придумать. Но потом у меня получилось!
        - Как, в самом деле? И каков же исход ваших изысканий? - голос Миссис Сноу звучал издевательски вежливо.
        Поллианна сделала глубокий вдох.
        - Я подумала… что вы можете радоваться… тому, что другие люди не знают ваших страданий. Что они не прикованы к постели, как вы, - торжественным голосом произнесла она.
        Миссис Сноу бросила на неё неприязненный взгляд.
        - А я, дурёха, и не додумалась! - с горькой иронией воскликнула она.
        - А теперь позвольте мне рассказать вам, что это за игра, - не заметив её злобы, в счастливом неведении продолжала Поллианна. - Для вас она просто клад. Конечно, вам будет нелегко в неё играть. Но зато так интереснее! В общем, дело было так…
        И она принялась рассказывать о том, как ей хотелось, чтобы среди церковных пожертвований попалась кукла, о костылях и обо всём, что из этого вышло.
        Её рассказ как раз подошёл к концу, когда в дверях появилась Милли.
        - Мисс Поллианна, вас ищет ваша тётя, - бесцветным от привычной тоски голосом сообщила она и добавила: - Мисс Полли только что звонила нашим соседям, Мистеру и Миссис Харлоу, и просила передать, что вам нужно спешить, потому что скоро вечер, а вы ещё сегодня не занимались на пианино.
        Поллианна нехотя встала.
        - Ладно, - вздохнула она. - Придётся поспешить.
        И вдруг рассмеялась:
        - Я думаю, мне можно радоваться тому, что у меня есть чем спешить, ну, то есть ноги, правда, Миссис Сноу?
        Но ответа не последовало. Глаза Миссис Сноу были плотно закрыты. И только Милли удивлённо распахнула свои глаза, увидев, что по исхудалым щекам матери текут слёзы.
        - До свиданья! - бросила Поллианна через плечо, открывая дверь. - Мне так жаль, что мы не успели с причёской! Ужасно хотелось её сделать. Но, может быть, в следующий раз…
        Один за другим миновали жаркие июльские дни. Поллианна была счастлива. Не раз и не два она радостно признавалась в этом тёте, которая обычно устало отвечала:
        - Это, конечно, очень хорошо, Поллианна. Мне приятно слышать, что вы счастливы. Однако я надеюсь, что в и счастье вы всё же не забудете о том, что время надо проводить с пользой, ибо в противном случае можно будет с уверенностью считать, что я пренебрегла своим долгом!
        В ответ на это Поллианна обычно заключала тётю в объятия и покрывала её лицо поцелуями, что по-прежнему приводило Мисс Полли в замешательство. Но как-то раз за шитьём она решилась возразить.
        - Так значит, вы хотите сказать, тётя Полли, что, кроме счастья, нужно что-то ещё? - задумчиво спросила она.
        - Именно это я и имею в виду, Поллианна.
        - И время надо проводить с пользой?
        - Разумеется.
        - А что такое польза?
        - Ах, ну польза - это просто польза, что-то полезное, чему вы посвятили время. И что вы за странный ребёнок, Поллианна!
        - Выходит, просто радоваться - это не польза? - с едва уловимой тревогой в голосе спросила малышка.
        - Нет, конечно.
        - Какая жалость! Боюсь, что в таком случае вам совсем не понравится моя игра, Мисс Полли.
        - Игра? Что за игра?
        - Ну, игра, которую придумали мы с па… - Поллианна закрыла себе рот ладонью. - Ах, нет, ничего, - пролепетала она.
        Мисс Полли нахмурилась.
        - На сегодня довольно, - только и сказала она. И урок шитья был окончен.
        В тот самый день после обеда Поллианна, спускаясь со своего чердака, столкнулась с тётей на лестнице.
        - Ах, тётя Полли, как это мило с вашей стороны! - воскликнула она. - Вы решили меня навестить! Входите же поскорее, входите! Обожаю принимать гостей! - ликовала малышка, взбегая вверх по ступенькам и распахивая свою дверь.
        Надо сказать, что навещать племянницу в планы Мисс Полли вовсе не входило. Причиной её появления на чердаке была всего лишь некая белая шерстяная шаль, которую она намеревалась взять из стоявшего под восточным окном сундука. Однако совершенно неожиданно для самой себя она вдруг обнаружила, что вместо того, чтобы искать в сундуке шаль, она сидит на жёстком деревянном стуле в комнате Поллианны. Подобное случалось уже не впервые. С тех пор, как в её доме поселился этот странный ребёнок, Мисс Полли уже неоднократно ловила себя на том, что поступает совершенно неожиданным, необъяснимым и ничуть не свойственным ей образом, делая то, чего вовсе и не собиралась!
        - Обожаю гостей, - повторила Поллианна, порхая по своей комнатушке с таким видом, как будто это не убогий чердак, а дворец. - Особенно с тех пор, как у меня появилась собственная комната! Конечно, у меня всегда были комнаты, но они были съёмные, а это совсем не то, что своя собственная! Ведь это же моя собственная комната, правда, тётя?
        - Д-да, разумеется, - пробормотала Мисс Полли, с трудом понимая, почему она продолжает здесь сидеть вместо того, чтобы встать и пойти за шалью.
        - И, конечно же, я её очень люблю, хотя в ней и нет ни ковров, ни штор, ни картин, о которых я так мечта…
        Залившись жгучей краской, она остановилась. Пытаясь замять неловкость, она тотчас же принялась болтать о чём-то постороннем, но тётя резко её перебила:
        - Так вы, кажется, о чём-то мечтали, Поллианна?
        - Ах, нет, тётя Полли, ни о чём, честное слово. Просто вырвалось…
        - Предположим, что так, - холодно ответила Мисс Полли. - Однако будьте добры, договаривайте, раз начали!
        - Ну, просто… Просто я размечталась, что у меня в комнате будут красивые ковры, шторы и картины. Но, конечно…
        - Вы размечтались! - снова резко перебила её Мисс Полли.
        Щёки Поллианны запылали пуще прежнего.
        - Я знаю, тётя Полли, я не права, - опустив глаза, пролепетала она. - Просто… Просто мне всегда хотелось иметь много красивых вещей… Но их не было… Конечно, когда-то среди церковных пожертвований нам попались два маленьких коврика, но на одном из них были чернильные пятна, а на другом дырки. И картин тоже было всего две: одну па… я хочу сказать, одну, ту, которая была получше, нам пришлось продать, ну, а другая разбилась. Ну, то есть стекло, вы поняли… Знаете, тётя, мне кажется, что будь у меня хоть что-нибудь красивое, я бы… Я бы не стала мечтать о коврах и картинах. И в тот самый день, когда я к вам приехала и мы с вами шли по лестнице, я бы не размечталась так о том, какая красивая у меня будет комната! Но, клянусь вам, тётя Полли, это была всего лишь минута, ну, то есть, несколько минут… А потом я почти сразу обрадовалась, что комод без зеркала, потому что так я не буду каждый день видеть с утра свои веснушки; и что картина за окном прекраснее всех картин на свете; и вы оказались так добры ко мне, что…
        Мисс Полли вдруг поднялась со стула. Кровь бросилась ей в лицо.
        - Хватит, Поллианна - сухо сказала она. - С меня хватит. - И с видом оскорблённого достоинства удалилась.
        Лишь оказавшись внизу, она вспомнила, что ходила на чердак за белой шерстяной шалью, которая так и осталась лежать в сундуке.
        Прошло менее суток, когда Мисс Полли решительно велела Нэнси:
        - Я желаю, чтобы не далее как нынче утром вы снесли вещи Мисс Поллианны вниз, в комнату, которая находится под той, что на чердаке. Отныне моя племянница будет жить там.
        - Да, мэм, - сказала Нэнси вслух.
        - Силы небесные! - сказала она про себя.
        Войдя через несколько минут к Поллианне, она радостно воскликнула:
        - Мисс Поллианна, вы только послушайте, что я вам расскажу! Теперь вы будете жить внизу - в комнате под этой! Да, да, да!
        Поллианна побелела.
        - Как?.. Нэнси… Честно-честно?
        - Честнее не бывает! - воскликнула, кивнув головой, ликующая Нэнси. В руках она держала охапку вынутых из шкафа платьев Поллианны. - Мне приказано снести туда ваши вещи, и я их снесу, чёрт подери, пока она не передумала!
        Поллианна не дослушала до конца. Перескакивая через две ступеньки сразу, она помчалась вниз и чуть было не скатилась с лестницы.
        Хлопнув двумя дверями и перевернув один стул, малышка наконец достигла своей цели - тёти Полли.
        - Ах, тётя Полли, тётя Полли, а вы меня не обманываете? Ведь в той комнате есть всё, о чём я мечтала - и ковры, и шторы, и целых три картины, да что я говорю! - пять, ведь окна выходят туда же! Ах, тётя Полли!
        - Очень хорошо, Поллианна. Конечно же, мне очень приятно, что вы довольны переменой. Но коль скоро вы такая ценительница красивых вещей, я надеюсь, что вы будете их должным образом беречь. На этом всё. А теперь, Поллианна, будьте добры, поставьте этот стул как следует. Да, ещё: за последние полминуты вы дважды хлопнули дверями.
        Поллианна не догадывалась, что сегодня голос Мисс Полли был так суров оттого, что по какой-то совершенно необъяснимой причине ей хотелось плакать - а надо сказать, что плакать она давным-давно отвыкла.
        Поллианна поставила стул.
        - Да, мэм, я знаю, что я ими хлопнула - этими дверями, - с радостной готовностью признала она свою вину. - Но видите ли, я ведь только что узнала про комнату, и мне кажется, что и вы бы хлопнули дверью, если бы…
        Поллианна вдруг остановилась. В глазах её вспыхнуло любопытство:
        - Тётя Полли, а вы когда-нибудь хлопали дверью?
        - Надеюсь, что нет! - возмущённо ответила Мисс Полли.
        - Ах, тётя Полли, как мне жаль! - лицо Поллианны выражало лишь искреннюю заботу и сочувствие.
        - Жаль?! - тётя Полли была слишком потрясена, чтобы что-либо добавить.
        - Да, жаль. Видите ли, я думаю, что если вы ни разу в своей жизни не хлопнули дверью, то значит, вам никогда и не хотелось этого делать. А если так, то выходит, что вы никогда ничему не радовались - а иначе вы бы просто не удержались! И мне жаль, что вы никогда ничему не радовались!
        - Поллианна! - только и смогла выговорить окончательно шокированная Мисс Полли.
        Но Поллианны уже и след простыл. Она убежала помогать возившейся с вещами Нэнси. Лишь где-то наверху, на чердачной лестнице, оглушительно хлопнула ещё одна дверь.
        Оставшись в гостиной одна, Мисс Полли вдруг почувствовала смутное волнение. «Да кто она такая, - растревоженная и задетая за живое, думала она, - кто она такая, чтобы утверждать, что в моей жизни не было радостей?!»
        Глава 11
        Встреча с Джимми
        Настал август. Он принёс с собой некоторые перемены и парочку сюрпризов - но только не для Нэнси! Уж ей ли было не знать, что с тех пор как в доме поселилась Поллианна, всё встало с ног на голову!
        Сначала появился котёнок.
        Поллианна нашла его, жалобно мяукающего, на дороге. Когда в результате тщательнейшего опроса всех соседей выяснилось, что котёнок ничей, Поллианна тотчас же ничтоже сумняшеся принесла его домой.
        - Ах, честно говоря, я даже рада, что он оказался ничейный! - в счастливой уверенности заявила она своей тёте. - Мне с самого начала хотелось забрать его себе! Я так люблю котиков! Да я и не сомневалась, что вы тоже ему обрадуетесь, и он будет у нас жить!
        Мисс Полли поглядела на жалкий крошечный серый комочек, отчаянно жавшийся к Поллианне - и её бросило в дрожь: дело в том, что она терпеть не могла кошек - даже красивых, здоровых и чистых!
        - Фу, Поллианна! Что за мерзкий зверёныш! Да он же болен, смотри, у него парша и блохи!
        - Ой, знаю, знаю… Бедняжечка! - нежно пропела Поллианна, глядя в его испуганные глазки. - Видите, как он весь дрожит? Боится! Он ведь ещё не знает, что мы заберём его к себе!
        - Никто его не заберёт! - решительно отрезала Мисс Полли.
        - Конечно же, никто, - кивнула Поллианна, тотчас же истолковав слова тёти так, как ей хотелось. - Я ведь уже всем рассказала, что если я не найду хозяина, то он наш! Я знала, что вы ему обрадуетесь! Ах, бедный маленький сиротинушка!
        Мисс Полли открыла было рот, пытаясь что-то возразить. Но тщетно. Всё та же странная беспомощность, так часто охватывавшая её с тех пор, как в доме появилась Поллианна, теперь в очередной раз железной рукой сжала её сердце.
        - Конечно же, я знала, - с благодарностью в глазах захлёбывалась тем временем малышка, - я знала, что вы не позволите такому славному маленькому сиротке идти искать пристанища у чужих людей! Вы, которая приютили меня! А знаете, ведь Миссис Форд ещё и спросила у меня, позволит ли тётя держать в доме кошку! Так я ей так и сказала! У меня-то хоть дамы из комитета были, а у этого котика не было совсем-совсем никого на свете! Да, я знала, что вы его в беде не оставите! - радостно кивнула она и выбежала из комнаты.
        - Но Поллианна, Поллианна! - напрасно пыталась возразить тётя Полли. - Я не…
        Однако Поллианна уже ворвалась в кухню и кричала:
        - Нэнси, Нэнси! Ты только посмотри, какой славный маленький котик! Тётя Полли и его тоже будет воспитывать!
        А тем временем в гостиной с трудом опустилась на стул охваченная отчаянием тётя Полли. Да, она терпеть не могла кошек. Но что-либо сделать она была не в силах.
        На следующий день Поллианна притащила домой щенка. Был он ещё грязнее и ещё несчастнее, чем котёнок. И снова Мисс Полли к собственному безграничному изумлению обнаружила, что ей приписывают роль милосердной благодетельницы - роль, которую Поллианна навязала ей так ловко, что она, ненавидевшая собак ещё больше, чем кошек, снова не нашла в себе сил сказать нет.
        Однако когда менее чем через неделю Поллианна привела домой оборванного мальчишку и теми же методами стала уверенно претендовать на то, чтобы и его тоже приютили, Мисс Полли эти самые силы всё же нашла. Вот как это произошло.
        Был четверг, и тихим солнечным утром Поллианна возвращалась от Миссис Сноу, которой в очередной раз относила телячий студень. Миссис Сноу и Поллианна теперь стали настоящими подругами. Их дружба возникла с третьего визита Поллианны, сразу после того, как она рассказала Миссис Сноу о своей игре. Теперь Миссис Сноу и сама играла в эту игру с Поллианной. Правда, играла она пока не очень хорошо. Она так много лет истратила на бесполезные сожаления, что заново научиться радоваться ей было очень и очень трудно. Однако под чутким руководством Поллианны, которая всегда хвалила её за успехи и весело смеялась над её ошибками, она всё же кое-чему научилась. Например, сегодня, к величайшему восторгу Поллианны, она сказала, что рада телячьему студню, потому что это было именно то, чего ей хотелось (она не знала, что Милли на улице рассказала Поллианне о том, что жена священника с утра уже прислала ей громадную миску точно такого же студня!)
        И вот идя по улице и размышляя обо всём этом, Поллианна вдруг увидела какого-то мальчишку.
        Он с унылым видом сидел у дороги и обстругивал ножиком маленькую палочку.
        - Привет! - очаровательно улыбнулась ему Поллианна.
        Мальчик поднял на неё глаза, но тотчас отвернулся.
        - Пока! - нагрубил он.
        Поллианна расхохоталась.
        - Да, тебя, похоже, даже телячьим студнем не развеселишь, - сквозь смех сказала она и подошла ближе.
        Мальчишка слегка застеснялся, затем смерил её презрительным взглядом и снова принялся строгать. Ножик у него был тупой и с надломанным лезвием.
        Немного подумав, Поллианна всё же присела с ним рядом. Ведь как бы она ни убеждала всех, что она «привыкла к своим дамам из благотворительного комитета» и что отсутствие детей в округе её «не огорчает», временами она всё же втайне мечтала о том, чтобы дружить со сверстниками. Поэтому она решила не упускать свой шанс.
        - Меня зовут Поллианна Уиттиэр, - вежливо начала она. - А тебя?
        Мальчишка снова застеснялся. Он даже хотел было встать и уйти, однако передумал.
        - Джимми Бин, - неприветливо пробормотал он.
        - Очень приятно! Теперь мы знакомы. Как я рада, что ты не забыл назвать мне своё имя! А то некоторые забывают… Я живу в доме Мисс Полли Хэррингтон. А ты где живёшь?
        - Нигде.
        - Нигде?! Но ведь так не бывает! Все где-нибудь живут! - заявила Поллианна.
        - Ну, а я - нет. Пока. Я ищу новый дом.
        - Ах! И где же он?
        Мальчишка смерил её презрительным взглядом.
        - Дура! Я что, искал бы, если б знал?!
        Поллианна слегка вскинула подбородок. Её задело, что он обозвал её «дурой». Какой невоспитанный мальчишка! И всё же он был единственным ребёнком из всех, кого ей довелось встретить в этом городе.
        - А где ты жил раньше? - поинтересовалась Поллианна.
        - Ты что, нанялась? - нетерпеливо отмахнулся он.
        - А что такого? - спокойно ответила она. - Ты ведь сам мне о себе ничего не рассказываешь! Вот был бы ты поразговорчивее - я бы и не спрашивала.
        Мальчишка засмеялся - смущённо и нехотя. Но когда он снова заговорил с Поллианной, лицо его выглядело намного приветливее.
        - Ладно, идёт. Меня зовут Джимми Бин, и мне десять лет. Скоро будет одиннадцать. А в прошлом году меня сдали в детский дом. Но там так много мелюзги, что для меня вообще места нет, и я там никому не нужен. Ну, я и сбежал. Решил искать себе новый дом. Правда, пока не нашёл. Мне хочется найти себе обычный дом, а не детский, и чтобы в нём была мама, а не наставница. Потому что если есть дом, то есть и родня. А у меня папа умер, и с тех пор я сирота. Вот я и пошёл искать. Я уже был в четырёх домах, но меня выгнали, хотя я и говорил им, что буду работать! Ну вот! Довольна?
        Под конец этой речи голос мальчишки дрогнул.
        - Ах, какая жалость! - исполнившись сочувствия, воскликнула Поллианна. - И что, не нашлось никого, кто захотел бы тебя приютить? Боже мой! А ведь я тебя очень хорошо понимаю: после того, как мой папа тоже умер, у меня не было никого, кроме дам из благотворительного комитета! Но потом тётя Полли согласилась меня приютить…
        Поллианна остановилась на полуслове. Блестящая идея зародилась у неё в мозгу.
        - Ах, я знаю, где теперь будет твой дом! - воскликнула она. - Тебя тоже приютит тетя Полли - я просто уверена! Ведь она же приютила меня! А ещё и Пушка и Рыжика, когда их никто не любил, и им некуда было идти! А ведь они всего лишь котик и щенок! Ах, пойдём же скорее, я знаю, что тётя Полли не оставит тебя в беде! Ты даже не представляешь, какое у неё доброе сердце!
        Худенькое личико Джимми Бина осветилось радостью.
        - А всё без подвоха? Она и вправду меня возьмёт? Я ведь могу работать, знаешь, я ведь очень сильный! - и он обнажил тоненькую костлявую ручонку.
        - Конечно, возьмёт! Ведь моя тётя Полли - она самая добрая-предобрая тётя в мире! Особенно после того, как моя бедная мамочка сделалась небесным ангелом… И потом, в нашем доме столько комнат! - продолжала она, вскочив на ноги и таща его за руку. - Он просто огромный! Хотя, может быть, - немного обеспокоенно добавила Поллианна, когда они, взявшись за руки, уже шли по дороге, - может быть, тебе поначалу придётся спать на чердаке. Как мне. Но там теперь уже поставили сетки, так что не будет ни жары, ни мух, ни микробов. А знаешь, ведь микробов-то, оказывается, приносят мухи! На своих крошечных лапках. Короче, всё будет чудесно! И может быть, если ты будешь себя хорошо, ну, то есть плохо вести, то тётя даст тебе почитать книгу. А у тебя тоже веснушки! - воскликнула малышка, пристально посмотрев ему в лицо. - Так что ты будешь радоваться, что там нет зеркала. А картина за окном в тысячу раз прекраснее, чем все те, что вешают на стены, так что я просто уверена, что спать на чердаке тебе обязательно понравится!
        Тут Поллианна вдруг замолчала и остановилась, чтобы отдышаться.
        - Вот это да! - воскликнул Джимми Бин. Он не был так красноречив, как Поллианна и мало чего смыслил в её болтовне, но явно был восхищён. Затем он добавил: - Ну ты и тараторишь! Слова не вставить!
        Поллианна засмеялась.
        - Ну, этому ты должен радоваться, - возразила она. - Ведь когда я тараторю, тебе не нужно придумывать, что сказать!
        Приведя Джимми к себе домой, Поллианна тотчас решительно потащила его к своей изумлённой тёте.
        - Ах, тётя Полли! - победоносно воскликнула она. - Посмотрите, кого я вам нашла! Настоящий живой мальчик! Вы будете его воспитывать! Я думаю, с ним вам будет ещё веселее, чем с Пушком и с Рыжиком! Кстати, он совсем не против поначалу спать на чердаке! К тому же, он говорит, что будет работать. Но это мы ещё посмотрим! Ведь он всё время будет нужен мне, чтобы играть!
        Лицо тёти Полли сперва стало белым, а затем багровым. Ей не сразу дошло, в чём дело. А когда дошло, её было уже не остановить.
        - Поллианна, что вы себе позволяете?! Кто этот грязный мальчишка? На какой помойке вы его подобрали?! - сурово спросила она.
        «Грязный мальчишка» сделал шаг назад и поглядел на дверь. Поллианна весело рассмеялась.
        - Ах, ну да, конечно же, я позабыла сообщить вам его имя! Я прямо как мой господин. Да, и конечно, он очень грязный, совсем как Пушок и Рыжик, когда вы их приютили! Но Пушка и Рыжика я вымыла, и теперь они вон какие чистенькие! Значит, и он вымоется и тоже будет как новая копейка! Ну вот, опять чуть не забыла, - перебив саму себя, снова засмеялась она. - Тётя Полли, познакомьтесь, это Джимми Бин!
        - И что он здесь делает?
        - Как, тётя Полли, вы не поняли? - глаза Поллианны расширились от удивления. - Я привела его вам. Он теперь будет с нами жить. Ему нужен дом и родня. Я рассказала ему о том, как вы приютили сперва меня, а затем Пушка и Рыжика и о том, что его вы тоже обязательно приютите, потому что он даже лучше, чем котик или щенок!
        Мисс Полли медленно опустилась на стул и поднесла к лицу трясущуюся руку. Знакомая беспомощность вот-вот должна была накрыть её с головой. Однако с видимым усилием она всё же заставила себя выпрямиться.
        - Довольно, Поллианна! Боюсь, что это самая нелепая из всех ваших выходок! Как будто мало нам здесь бродячих котов и паршивых собак! Так нет, вам обязательно понадобилось привести в дом грязного уличного воришку, который…
        Услышав это, Джимми Бин вдруг оживился. В глазах его колыхнулось пламя. Гордо вскинув подбородок, он в два прыжка очутился напротив Мисс Полли и бесстрашно взглянул ей в лицо.
        - Я не воришка, мэм, и мне ничего от вас не нужно. Я пришёл сюда лишь потому, что эта девчонка наобещала мне, что я буду работать - за кусок хлеба и крышу над головой! И не навешай она мне лапши на уши, мол, у вас такое доброе сердце и вы меня здесь ждёте не дождётесь, - ноги бы моей не было в вашем вшивом доме! Так что пока!
        И сказав это, он удалился так гордо, что это могло бы вызвать улыбку, если бы не вызывало жалость.
        - Ах, тётя Полли! - всхлипнула Поллианна. - Я так верила, что вы ему обрадуетесь! Мне кажется, вы должны радоваться тому, что…
        Мисс Полли повелительно подняла руку, требуя молчания. Её железные нервы наконец-то сдали. Брошенная мальчишкой фраза о «добром сердце» колокольным звоном стояла у неё в ушах. Ещё чуть-чуть - и уже знакомая беспомощность накроет её с головой! Но всё же она сумела из последних сил себя преодолеть.
        - Поллианна! - пронзительно закричала она. - До каких пор я буду слышать это ваше идиотское «радоваться», и «радоваться», и «радоваться»?! Одно и то же с раннего утра до поздней ночи! Да у меня так скоро крыша поедет!
        Поллианна стояла, открыв рот от изумления. Она была потрясена до глубины души.
        - Но, тётя Полли, - прошептала она, - мне кажется, вы должны радоваться тому, что я ра… Ах!
        Остановившись на полуслове и закрыв себе рот рукой, она вся в слезах выбежала из комнаты.
        Мальчишку она догнала уже у калитки.
        - Постой! Подожди! Подожди меня, Джимми Бин! - задыхаясь, прокричала она и схватила его за руку. - Прости меня!
        - Да ты и не виновата, - хмуро ответил он и вдруг с жаром добавил: - Но я не воришка!
        - Конечно же, нет. Ты только, пожалуйста, не сердись на тётю, - вдруг принялась умолять Поллианна. - Должно быть, я просто ей плохо всё объяснила, и она не поняла, кто ты. А у неё и вправду очень доброе сердце - сколько я её знаю! Это я не сумела объяснить ей всё как следует! Это я виновата! Ах, если бы только я могла подыскать для тебя дом!
        Мальчишка пожал плечами и сделал шаг в сторону улицы.
        - Да уж ладно. Дом я и сам себе найду. Но знай, я не воришка!
        Поллианна сдвинула брови, напряжённо размышляя. И вдруг лицо её засияло.
        - Я знаю, что делать! Слушай! Сегодня будет заседание женского благотворительного комитета. Ну, здешнего… После обеда. Тётя Полли рассказывала. И я пойду за тебя ходатайствовать! Папа всегда так делал, когда было что-нибудь нужно для церкви. Ну, например, новый ковёр или воскресная школа для язычников…
        Мальчишка смерил Поллианну свирепым взглядом.
        - Я что, похож на ковёр? Или на язычника? А что это за комитет такой?
        Поллианна пристально посмотрела на мальчишку. Она была неприятно удивлена.
        - Но, Джимми Бин, где вы только воспитывались?! Как можно не знать о женском благотворительном комитете?!
        - Ну, не хочешь рассказывать - не надо, - с безразличным видом проворчал мальчишка, повернулся и зашагал прочь.
        Поллианна тотчас его остановила.
        - Ну, это… Это просто много дам, которые собираются вместе, шьют, устраивают ужины и занимаются сбором средств, ну и… болтовнёй… Это и есть благотворительный комитет. Они ужасно добрые. Там, где я раньше жила, почти все были добрые. Здешних я пока не видела, но, наверное, они все такие. И сегодня после обеда я пойду на заседание и расскажу им о тебе!
        Лицо мальчишки снова омрачилось.
        - Ещё чего! Это чтобы уже не одна, а целая свора тёток обзывала меня воришкой! Нет, спасибочко!
        - Ах, но ведь ты же туда со мной не пойдёшь, - тотчас возразила Поллианна. - Я пойду одна и всё им расскажу.
        - Да?
        - Да. И на этот раз я уж постараюсь как следует, - поспешила добавить Поллианна, видя, как просветлело его лицо. - Я просто уверена, что среди них обязательно найдётся та, которая захочет стать твоей мамой!
        - Не забудь сказать, что я буду работать, - напомнил мальчишка.
        - Это непременно, - пообещала счастливая и уверенная в успехе Поллианна. - И завтра я дам тебе знать.
        - Но как?
        - Давай встретимся у дороги - там, где сегодня. Около дома Миссис Сноу.
        - Идёт. Я там буду.
        Немного помолчав, мальчишка задумчиво добавил:
        - А ночевать я, пожалуй, сегодня пойду обратно в свой детский дом. Больше ведь некуда. Да и сбежал я только сегодня утром. По-тихому. Просто взял и не сказал никому о том, что не собираюсь возвращаться. А иначе ведь обратно не пустят. Хотя, конечно, не появись я совсем, они бы особо не огорчились. Они ведь не родня, понимаешь? Им наплевать!
        - Я знаю, - понимающе кивнула Поллианна. - Но я уверена, что уже завтра у тебя будет дом - обычный, а не детский! - и добрая, заботливая мамочка! Пока! - уже на бегу весело крикнула ему малышка и помчалась в дом.
        А тем временем в гостиной сидевшая у окна и всё видевшая Мисс Полли печально смотрела вслед уходившему мальчику. Когда он скрылся за поворотом, она встала и, вздохнув, вяло поплелась наверх. Обычно решительную и энергичную тётю Полли было не узнать! В ушах у неё всё ещё звучали презрительные слова бездомного мальчишки - «доброе сердце»! А в душе было странное и тяжёлое чувство невосполнимой потери.
        Глава 12
        Заседание благотворительного комитета
        В тот день, на который было назначено заседание женского благотворительного комитета, за обедом в доме Мисс Полли царило молчание. Поллианна, правда, пыталась говорить, но безуспешно. Целых четыре раза у неё вырвалось злосчастное слово «радоваться» и, стало быть, целых четыре раза ей пришлось, залившись краской, замолчать. Когда это произошло в пятый раз, Мисс Полли со вздохом сказала:
        - Ах, не смущайтесь, Поллианна, я разрешаю вам говорить так, как вам хочется. Я больше не могу смотреть, как вы краснеете.
        Маленькое хмурое личико Поллианны осветилось радостью.
        - Ах, благодарю вас! Боюсь, что я просто не умею обходиться без этого слова. Я ведь уже так долго играю…
        - Так долго - что? - заинтересовалась тётя Полли.
        - Так долго играю, ну, в эту игру, которую придумал для меня па…
        Поллианна запнулась, опять сгорая от стыда - не прошло и минуты, как она допустила очередную оплошность!
        Тётя Полли нахмурилась, но не произнесла ни слова. После этого обед продолжался в полном молчании.
        Закончив трапезу, тётя позвонила в благотворительный комитет и сказала, что ей нездоровится, а потому присутствовать на сегодняшнем заседании она не будет. Поллианна изо всех сил старалась не радоваться. Напротив, она пыталась вызвать в себе сочувствие к страданиям своей любимой тёти, но увы! Как только тётя удалилась наверх и дверь за ней закрылась, Поллианна не могла сдержать радости: ведь это значило, что когда она будет ходатайствовать на заседании за Джимми Бина, тёти там не будет! Она никак не могла забыть, как тётя обозвала Джимми воришкой, и ей вовсе не хотелось, чтобы теперь она повторила то же самое в присутствии всего благотворительного комитета!
        Поллианна знала, что заседание начинается в два часа и что проходить оно будет в здании воскресной школы, которое находилось рядом с церковью, то есть менее чем в полумиле от их дома. Исходя из этого, она решила, что появится там ближе к трём.
        «Надо, чтобы они все уже собрались, - сказала она себе. - А то вдруг та, которая захочет стать Джимми Бину мамой, возьмёт да и придёт позже всех остальных! Ведь они просто обожают опаздывать, эти дамы!»
        Медленно, но со спокойной уверенностью Поллианна поднялась по ступенькам. Там, в одном из классов, слышался смех и женские голоса. Секунду подумав, она открыла дверь и вошла.
        Болтовня тотчас сменилась напряжённой тишиной. Поллианна робко шагнула вперёд. Теперь, когда пришёл её час, ею вдруг овладело смущение! В конце концов, все эти полузнакомые женщины совсем не были похожи на дам из её благотворительного комитета!
        - Уважаемые дамы, я рада вас приветствовать! - вежливо пролепетала она. - Меня зовут Поллианна Уиттиэр. Я думаю, что кое-кто из вас меня знает. А уж я-то вас наверняка знаю - но только, конечно, не вот так, как вы сейчас - всех вместе, в комитете…
        Теперь тишина стала почти осязаемой. Некоторые из дам и вправду были знакомы с несколько экстравагантной племянницей одной из своих товарок, и почти все о ней слышали. Но в тот момент ни одной из них просто не приходило на ум, что говорят в подобных случаях.
        - Я… Я вынуждена перед вами ходатайствовать, - с запинкой продолжила Поллианна, не замечая, что повторяет слова, которые всегда говорил её отец.
        Среди дам почувствовалось лёгкое оживление.
        - Дитя моё, вас… прислала ваша тётя? - спросила Миссис Форд, жена священника.
        Поллианна слегка покраснела.
        - Ах, нет, я пришла сама. Видите ли, я ведь привыкла к дамам из благотворительного комитета. Они помогали папе меня воспитывать…
        Где-то в задних рядах послышался глуповатый смешок, и жена священника нахмурилась.
        - Да, дитя моё. Мы вас слушаем.
        - Ну, это… Это Джимми Бин, - вздохнула Поллианна. - Дело в том, что у него нет никакого дома, кроме детского, а там и так полно мелюзги, и он там никому не нужен. Он сам мне всё это рассказал. Он хочет, чтобы у него был не детский, а обычный дом, и чтобы в нём была не наставница, а мама - такая, которой не наплевать! Ему десять лет, скоро будет одиннадцать. И я подумала, что, может быть, кто-нибудь из вас захочет взять его к себе домой и стать ему мамой!
        После слов Поллианны воцарилась гробовая тишина. Затем послышался чей-то голос:
        - Нет, вы когда-нибудь такое видели?!
        Её встревоженный взгляд напряжённо скользил от одного лица к другому.
        - Ах, я забыла сказать, что он будет работать! - с жаром прибавила бедная малышка.
        Но все по-прежнему молчали. Затем одна из дам начала ледяным тоном расспрашивать её о подробностях. А потом, всё узнав, они просто принялись об этом трещать - оживлённо, но неприязненно.
        Поллианна слушала с возрастающим беспокойством. Всего, о чём они говорят, она не понимала. Однако вскоре ей стало ясно, что среди них нет ни одной женщины, которая согласилась бы взять Джимми Бина к себе домой. При этом каждая считала, что это могла бы сделать другая, поскольку среди них были бездетные. Но ни одна не соглашалась сделать это сама. Затем жена священника заикнулась о том, что они как благотворительный комитет могли бы, немного урезав в этом году сумму для Индии, «взять на себя расходы по содержанию и обучению этого ребёнка».
        И вот тогда они все заговорили наперебой, а некоторые и вовсе хором, и голоса их звучали ещё громче и неприязненнее, чем прежде. Оказалось, что их комитет приобрело известность благодаря высоким показателям сбора пожертвований для Индии, и некоторые из них заявили, что просто не переживут, если в этом году показатели уменьшатся. Поллианна вынуждена была сделать вывод, что она многого не понимает, ибо из их слов выходило, что им почти всё равно, куда пойдут собранные деньги, лишь бы напротив названия их комитета в каком-то там «отчёте» стояла кругленькая сумма, и он «возглавлял список». В то, что они и в самом деле так считают, Поллианна верить отказывалась. Однако всё это было для неё слишком сложно и крайне неприятно. Очутившись, наконец, на улице, она больше всего обрадовалась тишине и свежему воздуху. Но в то же время ей было и очень, очень грустно: она знала, что завтра ей придётся рассказать Джимми Бину о том, что дамы из благотворительного комитета почли за благо отослать все собранные ими деньги детям далёкой Индии и не соизволили выделить ни цента на содержание одного-единственного ребёнка
в их родном городе, ибо, как отметила в своём выступлении высокая дама в очках, «на отчёте это не отразится». А здесь, Поллианна знала, радоваться просто нечему.
        «Конечно, прекрасно, что они помогают язычникам, - вздохнула она про себя, с низко опущенной головой бредя по дороге, - но неужели здешние дети чем-то хуже индийских? А по мне так пускай лучше сгорят все эти их отчёты - лишь бы Джимми Бин был счастлив!»
        Глава 13
        В Пендлтонском лесу
        Покинув заседание, Поллианна не стала сразу идти домой. Вместо этого она направилась к Пендлтонскому холму. Денёк хотя и был «выходной» (так она называла про себя те редкие дни, когда не было уроков шитья и кулинарии), но выдался не из лёгких, и малышка решила, что ничто не утешит её лучше, чем спокойная прогулка посреди зелёной тишины Пендлтонского леса. И хотя в спину ей пекло солнце, она упорно продолжала взбираться на холм.
        - Всё равно до половины шестого дома делать нечего, - говорила она себе, - а пойти через лес будет намного приятнее, чем обычной дорогой, пусть даже для этого и придётся потрудиться!
        Поллианна уже не раз бывала в Пендлтонском лесу и не понаслышке знала, как там красиво. Но сегодня там было ещё лучше, чем прежде, и даже постигшее её горькое разочарование не могло затмить эту красоту.
        - Вот если бы их всех взять да каким-нибудь чудом перенести сюда, этих крикливых дам из здешнего комитета! - вздохнула про себя Поллианна, любуясь виднеющимся сквозь листву ярко-синим лоскутиком неба. - Я просто уверена, что будь они здесь, они бы сразу передумали! И тогда у Джимми Бина появился бы дом и мама, - заключила она. Здесь, в лесу, Поллианна ни на секунду не сомневалась, что именно так бы оно и было, хотя ни себе, ни другим она в жизни не смогла бы объяснить, почему.
        Вдруг малышка подняла голову и прислушалась. Где-то вдалеке слышался собачий лай. Мгновение - и ей навстречу с тем же лаем выбежал небольшой пёсик.
        - А, здравствуй, здравствуй! - щёлкнув собаке пальцами, Поллианна выжидающе посмотрела на тропинку. Она узнала эту собаку. Это был пёс «господина», Мистера Джона Пендлтона, и теперь она надеялась, что вот-вот появится и он сам. Но прошло несколько минут, а его всё не было. Тогда Поллианна заинтересовалась собакой.
        Она заметила, что пёс вёл себя странно. Всё ещё отрывисто лая, он непрестанно носился перед ней по дорожке. Но вот он свернул в сторону и буквально помчался сломя голову, но тотчас вернулся, лая и скуля, к Поллианне.
        - Стой-стой, малыш, домой не туда, - засмеялась она, не спеша сворачивать.
        Но бедный пёсик, казалось, просто обезумел. Отчаянно мечась туда и сюда, туда и сюда между Поллианной и выходом на боковую дорожку и дрожа всем своим маленьким тельцем, он то и дело жалобно скулил и лаял. В каждом его движении, в каждом взгляде его печальных тёмных глаз угадывалась такая мольба, что малышка наконец догадалась: он приглашает её следовать за ним.
        Как только Поллианна свернула на боковую дорожку, пёс помчался вперёд как сумасшедший. Вскоре стало ясно, в чём дело: почти около самой дорожки у подножия огромной, с выступами, отвесной скалы неподвижно лежал человек.
        Но вот под ногами у Поллианны хрустнула ветка, и человек этот повернул голову. Поллианна с испуганным криком бросилась к нему.
        - Мистер Пендлтон! С вами что-то случилось?
        - Да нет, просто решил вздремнуть на солнышке! - нагрубил он. - Послушай, как у тебя с мозгами? Ты сможешь мне помочь? На тебя можно положиться?
        Поллианна несколько судорожно перевела дыхание, но - что поделать, такова была её привычка! - на вопросы отвечала буквально и по очереди:
        - Ах, Мистер Пендлтон, я … я не знаю, как у меня с мозгами, да и смогу ли я вам помочь, тоже неизвестно; но все дамы из благотворительного комитета считали, что на меня можно положиться. Ну, кроме Миссис Роусон, конечно. Я просто слышала однажды, как они об этом говорили. Ну, они тогда, конечно же, не знали, что я всё слышу.
        Мистер Пендлтон невесело улыбнулся.
        - Ладно, дитя моё, извини, я понял. Вот только эта нога… Проклятая! А теперь слушай.
        Замолчав, он с трудом дотянулся рукой до кармана и вытащил оттуда связку ключей. Затем, зажав между двумя пальцами один ключ, он показал его Поллианне.
        - Вот по этой самой дорожке ты за пять минут дойдёшь до моего дома. Затем вот этим ключом отопрёшь боковую дверь под порт-кошером. Тебе известно, что это такое?
        - О да, сэр! У моей тёти тоже есть порт-кошер и над ним застеклённая терраса. На её крыше я спала. Только я не спала, на самом деле. Меня нашли.
        - Что? Ладно, не важно. Ну так вот, как только ты попадёшь в дом, иди сразу же из передней в коридор, а затем открой самую последнюю дверь. Там, в комнате, на большом столе ты увидишь телефон. Умеешь им пользоваться?
        - А как же, сэр! Однажды, когда тётя Полли…
        - Забудь на время тётю Полли, - сердито перебил её Мистер Пендлтон. - Так вот, где-то там ты найдёшь и телефонную книгу. Она, должно быть, лежит на полке, но, может быть, и нет. Я надеюсь, ты узнаешь телефонную книгу, когда увидишь?
        - О да, сэр! У тёти Полли она такая занятная! Там столько смешных фамилий, и…
        - В книге ты отыщешь номер телефона доктора Томаса Чилтона. А затем позвонишь ему и скажешь, что Джон Пендлтон лежит у подножия Малой Орлиной скалы с переломом. Пусть он возьмёт с собой двух человек и тотчас приезжает с носилками. Дальше он знает, что делать. Пусть идёт сюда по дорожке от дома.
        - С переломом?! Ах, Мистер Пендлтон, как это ужасно! - содрогнулась Поллианна. - Но я так рада, что оказалась здесь! Может быть, я могу…
        - Конечно, можешь! Но, видать, не хочешь… Немедленно перестань болтать, иди и сделай, что я тебе сказал, - простонал Мистер Пендлтон, и Поллианна, чуть слышно всхлипнув, пошла.
        В этот раз красота Пендлтонского леса её не волновала. Она очень спешила и внимательно смотрела себе под ноги, чтобы не споткнуться о какую-нибудь ветку и не упасть.
        Вскоре вдали показался дом. Ей и прежде приходилось его видеть, но приблизиться к нему предстояло впервые. И теперь эта необозримая громадина, вся из серого камня, с высоченным крыльцом и украшенной колоннами террасой внушала ей страх. Однако, остановившись лишь на мгновение, она тотчас пересекла огромный заброшенный газон и, обогнув дом, нашла под порт-кошером боковую дверь. Всю дорогу бедняжка судорожно сжимала в руке ключи, и теперь онемевшие пальцы никак не хотели её слушаться. Наконец, ей удалось справиться с замком, и тяжёлая резная дверь медленно, со скрипом открылась.
        Поллианна глубоко вздохнула. Несмотря на то, что ей нужно было спешить, она снова на мгновение остановилась и боязливо заглянула в переднюю, а затем и в широкий, сумрачный коридор. Мысли её стали путаться. Это был дом Джона Пендлтона; дом-тайна, дом-загадка; дом, куда путь был заказан всем, кроме хозяина; дом, в котором полно призраков и в любую минуту может обрушиться чердак. А она, Поллианна, должна сейчас одна пройти по этим бог весть что таящим в себе комнатам, а затем позвонить доктору и сообщить, что хозяин этого дома лежит сейчас…
        Вскрикнув от страха и стараясь не смотреть по сторонам, Поллианна опрометью бросилась через коридор и открыла дверь.
        В комнате было так же просторно и сумрачно, как и в коридоре. Тёмные шторы, почти чёрная мебель. Но из западного окна на пол падал длинный золотой луч, и потемневшая от времени каминная решётка тускло поблескивала, а стоявший на огромном столе телефон и вовсе сверкал, как серебряный. Поллианна на цыпочках подбежала к нему.
        Телефонной книги на полке не было; она валялась на полу. Открыв страницу с буквой «Ч», Поллианна отыскала на ней фамилию Чилтон. Ещё минута - и доктор Чилтон уже на проводе, и Поллианна дрожащим голосом рассказывает ему о том, что произошло и строго по существу отвечает на его короткие, отрывистые вопросы. Затем, попрощавшись, она кладёт трубку и наконец-то облегчённо вздыхает.
        У Поллианны не было времени смотреть по сторонам. Ей запомнились тяжёлые тёмно-красные шторы, полки, уставленные книгами, мусор на полу, ужасный беспорядок на столе, множество запертых дверей (у неё мурашки ползли по коже при мысли о том, что за любой из них может скрываться призрак) и повсюду толстый слой пыли. Быстро оглядевшись, она тотчас помчалась обратно в переднюю, к той огромной резной двери, которая так и осталась полуоткрытой.
        Даже страдающий от невыносимой боли Мистер Пендлтон удивился, как быстро Поллианна вернулась.
        - Ну, в чём дело? Замок сломался? - строго спросил он.
        Поллианна широко распахнула глаза.
        - Конечно же, нет! - ответила она. - Ведь я же здесь! Мистер Пендлтон, если бы я не выполнила вашу просьбу, разве я пришла бы? А доктор к вам уже выехал, с помощниками и с носилками, как вы и просили. Он сказал, что понял, где вы находитесь, поэтому я и не стала оставаться его ждать. Мне захотелось побыть с вами.
        - Со мной? - грустно улыбнулся Мистер Пендлтон. - Боюсь, ваш вкус оставляет желать лучшего. Вы могли бы подыскать себе и более приятную компанию.
        - Это потому что вы такой… неприветливый?
        - Спасибо вам за откровенность. Да.
        Поллианна тихо засмеялась.
        - Но ведь это вы только снаружи такой! А душа у вас добрая…
        - Ну да! Откуда вы знаете? - спросил он, пытаясь повернуть голову так, чтобы тело оставалось неподвижным.
        - Да ведь это сразу видно. Во-первых, я вижу, как вы любите своего пёсика, - добавила она, указав кивком на собаку, которая лежала, доверчиво положив голову ему на грудь. - Правда, странно, как котики и собачки чувствуют, кто добрый, а кто злой? Они это лучше самих людей знают! Послушайте, давайте я буду держать вашу голову, - предложила вдруг она.
        Пока Поллианна помогала Мистеру Пендлтону переложить голову, он пару раз морщился от боли и один раз тихо застонал; но в конце концов он нашёл, что колени Поллианны справляются с ролью подушки намного лучше, чем те камни, на которых его голова лежала прежде.
        - Ну вот, так-то лучше, - чуть слышно пробормотал он.
        Затем он замолчал. Поллианна смотрела на его лицо и не могла понять, спит он или нет. Похоже, он не спал. Плотно сжав губы, он, казалось, сдерживал стоны. Глядя на его большое, сильное, но при этом такое беспомощное тело, Поллианна сама чуть было не зарыдала вслух. Одна его рука с крепко сжатыми пальцами неподвижно лежала на земле. Другой, вялой и расслабленной, он обнимал своего пса, который тоже лежал неподвижно, не отводя от своего хозяина грустных, преданных глаз.
        Так шли минуты. Солнце на западе клонилось к закату, и деревья стали отбрасывать длинные чёрные тени. Поллианна сидела, затаив дыхание. Вот, ни капли не боясь, в двух шагах от неё приземлилась какая-то птица. А вот буквально у неё под носом сидит на ветке белка и машет пушистым хвостом, не сводя, однако, своих блестящих, как бусинки, глаз с неподвижно лежащей собаки.
        Но вот, наконец, пёс навострил уши и тихо заскулил; затем он резко, отрывисто залаял. В следующий момент Поллианна услышала голоса и почти тотчас же увидела тех, кому они принадлежат. К ним приближались три человека с носилками.
        В самом высоком из них Поллианна сразу же угадала доктора Чилтона. Это был гладко выбритый мужчина с добрыми глазами. Он обратился к ней так, как будто они были давно знакомы:
        - Ну как, юная леди, интересно быть сестрой милосердия?
        - Ах, что вы, сэр! - улыбнулась Поллианна. - Я ведь не умею лечить, я лишь старалась, чтобы ему было удобнее. Но я так рада, что оказалась здесь!
        - Я тоже, - кивнул доктор и тотчас занялся Мистером Пендлтоном.
        Глава 14
        Обыкновенный студень
        В тот день, когда с Мистером Пендлтоном случилось несчастье, Поллианна немного опоздала к ужину; однако в этот раз ей удалось выйти сухой из воды.
        Нэнси ждала её у порога.
        - Господи, как же я рада, что ты жива и невредима! - с видимым облегчением вздохнула она. - Ты хоть знаешь, который час?!
        - Половина седьмого, - немного встревожено ответила Поллианна, - но я здесь не виновата, честное слово! Даже сама тётя Полли так скажет, когда узнает…
        - Тётя Полли ничего не скажет, - объявила довольная, как слон, Нэнси. - Её нет!
        - То есть как это нет? - встревожилась Поллианна. - Это всё из-за меня, да?
        Перед мысленным взором исполненной раскаяния бедняжки молниеносно пронеслись события последних дней: сначала котёнок и щенок, затем бездомный мальчишка, и это злополучное словцо «радоваться», и запрещённое «папа», которое так и норовит спрыгнуть с её незадачливого язычка.
        - Она что, умерла?
        - Ну… Не она, - выдержав загадочную паузу, ответила Нэнси. - Где-то в Бостоне у неё умер родственник, и ей срочно пришлось уехать. После обеда, как только ты ушла, она получила срочную телеграмму. И теперь её не будет целых три дня, представляешь? Вот где можно по-настоящему радоваться! Теперь мы с тобой сами на хозяйстве, да, да, да!
        На лице Поллианны отразился ужас.
        - Радоваться похоронам, Нэнси?
        - Да ведь я же не похоронам радуюсь, Мисс Поллианна, а просто тому, что…
        Нэнси вдруг замолчала. В глазах её вспыхнул хитрый огонёк.
        - Послушайте, Мисс Поллианна, разве не вы однажды подбили меня играть в эту вашу игру? - с серьёзным видом упрекнула её она.
        Поллианна нахмурилась и не на шутку задумалась.
        - Ничего не поделаешь, Нэнси, - возразила она, покачав головой. - Должно быть, на свете бывают вещи, с которыми нельзя играть в мою игру, и похороны - это одна из них. Когда похороны, то радоваться нечему.
        Нэнси усмехнулась.
        - Почему же, можно радоваться, что не тебя хоронят, - с напускной серьёзностью заметила она.
        Но Поллианна её не слышала. Она начала рассказывать о несчастье, случившемся с Мистером Пендлтоном, и Нэнси, тоже забыв и про похороны и про Мисс Полли, вся превратилась в слух.
        На следующий день после обеда малышка, как и договаривались, пришла в назначенное место, чтобы встретиться с Джимми Бином. Как она и ожидала, бедный мальчишка был жестоко разочарован тем, что дамы из комитета отдали предпочтение не ему, а индийским детям.
        - Ничего удивительного, - вздохнул он. - Конечно же, всякие новые диковинные штучки в тысячу раз интереснее, чем то, к чему все давно привыкли. Чужой мёд всегда слаще. А не хочет кто-нибудь из Индии меня усыновить? Вот было бы здорово туда поехать…
        Поллианна захлопала в ладоши.
        - Точно, Джимми! Как я раньше-то не додумалась? Я возьму и напишу о тебе дамам из своего благотворительного комитета! Они, конечно, живут не в Индии, а на Западе, но это ничуть не ближе. Я думаю, ты бы тоже так подумал, если бы ехал оттуда целую вечность, как я, на поезде!
        Лицо Джимми прояснилось.
        - А ты думаешь, они меня… и вправду… возьмут?
        - Конечно же, возьмут! Ведь берут же они на воспитание индийских мальчишек! А в этот раз им только нужно будет взять и представить, будто ты из Индии! Ну, понарошку! Ведь ты приедешь к ним из такой дали, что на отчёте это ещё как отразится! Ты только подожди, пока я им напишу! Я напишу Миссис Уайт. Хотя нет, я напишу Миссис Джонс. У Миссис Уайт больше всего денег, но Миссис Джонс всегда больше всего жертвует - странно, правда, если подумать? Но я просто уверена, что хотя бы одна из дам наверняка согласится тебя взять.
        - Хорошо, но не забудь написать, что я буду работать! За кусок хлеба и крышу над головой, - вставил Джимми. - Потому что я не воришка, а в жизни за всё надо платить, даже дамам из твоего благотворительного комитета, я думаю.
        Немного помолчав, он добавил:
        - А ждать от них ответа я, пожалуй, буду в своём детском доме.
        - Конечно, - решительно кивнула Поллианна. - Так я буду знать, где тебя найти. И тебя возьмут - ведь ты для них будешь как с края земли! Согласилась же моя тётя Полли… Послушай! - вдруг осенило её. - А что если и я для неё была как с края земли, и потому она согласилась?
        - Странная ты девчонка, - расплылся на прощание в улыбке Джимми Бин.
        Где-то через неделю после происшествия в Пендлтонском лесу Поллианна как-то утром сказала тёте:
        - Тётя Полли, я надеюсь, вы не будете против, если я сегодня отнесу телячий студень не Миссис Сноу, а кое-кому ещё? Я уверена, что сегодня Миссис Сноу студня не захочет.
        - Боже мой, Поллианна, что это вы ещё затеяли? - вздохнула тётя. - Как меня утомляет эта ваша непосредственность…
        Поллианна слегка заволновалась и нахмурилась.
        - Тётя Полли, простите, а что такое непосредственность? Должно быть, если наоборот, то это будет посредственность?
        - Ну, почти.
        - Ах, ну тогда, значит, всё в порядке. Я рада, что у меня есть непосредственность, - вздохнула Поллианна, и лицо её прояснилось. - Видите ли, Миссис Уайт очень любила повторять, что Миссис Роусон - это посредственность, а она ужас как ненавидела Миссис Роусон! Ах, тётя Полли, я просто вам передать не могу, как они ссорились и сколько у па… ну, то есть у нас было с ними хлопот! Их двоих унять было сложнее, чем всех остальных дам вместе взятых! - поспешила замять неловкость Поллианна. Сказать по правде, бедняжка уже изрядно выбилась из сил от всего этого искусного лавирования, как между Сциллой и Харибдой, между оставшимся в её памяти запретом отца выносить сор из избы и всё ещё непривычным для неё запретом тёти говорить об отце.
        - Ну ладно, ладно, хватит, - с лёгким раздражением перебила её Мисс Полли. - Вы неисправимы, Поллианна. О чём бы мы с вами ни говорили, вы всегда сведёте разговор к своим дамам из комитета!
        - Да, мэм, - с довольной улыбкой ответила Поллианна. - Наверное, вы правы. Но, видите ли, они ведь меня воспитывали, и…
        - Довольно, Поллианна, - ледяным тоном остановили её тётя. - А теперь скажите, кому вы собираетесь нести студень?
        - Ах, уверяю вас, тётя Полли, честное слово, в этом нет ничего такого, чего бы вы не одобрили. Вы позволяли мне относить студень больной, так почему бы вам не позволить мне отнести его больному - только один раз? Видите ли, переломов обычно надолго не хватает, это совсем не то, что пожизненная инвалидность! Я только раз или два так сделаю, а Миссис Сноу - на её век ещё хватит и студня, и всего остального!
        - Постойте, Поллианна! Какому больному вы собираетесь нести студень? У кого перелом? И вообще, что за чушь вы несёте?
        Поллианна изумлённо посмотрела на тётю. Затем её лицо приняло обычное выражение.
        - Ах, да, я и забыла! Вы, должно быть, ещё ничего не знаете! Видите ли, это случилось, когда вы отсутствовали. В тот самый день, когда вы уехали, я случайно обнаружила его в лесу; и мне пришлось пойти и отпереть ключом его дом, а затем по телефону вызвать врача, а потом ещё держать его голову, ну и всё такое… А потом я ушла домой и с тех пор его не видела. Но когда Нэнси приготовила на этой неделе для Миссис Сноу студень, я подумала, как было бы замечательно, если бы я могла хотя бы разок отнести его не больной, а больному! Тётя Полли, можно?
        - Да уж можно, можно, - нехотя согласилась слегка утомлённая этой беседой тётя Полли. - А кто, вы сказали, так в нём нуждается?
        - Ах, ну, это… тот господин. Мистер Джон Пендлтон.
        Мисс Полли едва не подскочила на стуле.
        - Джон Пендлтон!
        - Да. Нэнси сообщила мне его имя. А вы с ним знакомы?
        Но Мисс Полли ничего не ответила. Вместо этого она спросила:
        - А вы с ним знакомы, Поллианна?
        Поллианна кивнула.
        - О да! Теперь он всегда и говорит и улыбается. Дело в том, что он ведь только снаружи неприветлив, понимаете? Ну, я, пожалуй, пойду за студнем. Он там у Нэнси уже почти готов! - договорила в дверях Поллианна.
        - Поллианна, подождите! - голос Мисс Полли вдруг стал весьма суров. - Я передумала, Поллианна. Я желаю, чтобы сегодня, как обычно, вы отнесли студень Миссис Сноу. Всё. Вы свободны.
        Лицо Поллианны омрачилось.
        - Ах, тётя Полли, но ведь у неё-то всё ещё впереди! Она ещё много лет будет болеть и есть студень и всё, что захочет. А у него перелом! Переломов, ясное дело, надолго не хватает… Он и так уже целую неделю пролежал.
        - Да, я вспомнила. Я слышала, что с Мистером Пендлтоном случилось несчастье, - немного натянуто произнесла Мисс Полли. - Однако я не желаю передавать ему студень, Поллианна.
        - Я знаю, он неприветлив - снаружи, - с грустью признала бедняжка. - Вот поэтому, скорее всего, вы его и не любите. Но я не скажу ему, что студень от вас. Я скажу, что это от меня. Я его люблю. На вашем месте я была бы рада передать ему студень.
        Мисс Полли хотела было отрицательно покачать головой. Но вдруг что-то её остановило, и она спросила непривычно тихим голосом:
        - А он знает, кто вы, Поллианна?
        Малышка вздохнула.
        - Похоже, что нет, тётя Полли. Я однажды сказала ему, как меня зовут, но он никогда не называет меня по имени - никогда!
        - А он знает, где вы живёте?
        - О нет. Об этом я ему никогда не рассказывала.
        - Так значит, он не знает, что вы - моя племянница?
        - Думаю, нет, мэм.
        Мисс Полли задумалась. Глаза её смотрели на Поллианну, но мысли были очень далеко. Малышка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Наконец она шумно вздохнула, и тётя, вздрогнув, очнулась.
        - Очень хорошо, Поллианна, - всё тем же необычно тихим голосом сказала она. - Вы можете отнести студень Мистеру Пендлтону - но только от себя! Запомните: от себя! Упаси вас Бог дать ему понять, будто это не так!
        - Да, мэм… Ах, то есть нет, мэм… Благодарю вас, тётя Полли! - и ликующая Поллианна выпорхнула из комнаты.
        Глава 15
        Доктор Чилтон
        Когда Поллианна пришла к Джону Пендлтону во второй раз, его огромный каменный дом уже не казался ей таким таинственным. Окна были открыты, на заднем дворе пожилая горничная развешивала бельё, а под порт-кошером стояла двуколка доктора Чилтона.
        Подойдя к уже знакомой ей боковой двери, Поллианна позвонила в звонок. Хорошо, что сегодня ей не пришлось возиться с ключами!
        Увидев её, пёс Мистера Пендлтона радостно взбежал по ступенькам и в знак приветствия завилял хвостом. Однако ей пришлось подождать, пока горничная управится с бельём и откроет дверь.
        - Добрый день! Я принесла Мистеру Пендлтону студень, - улыбнулась Поллианна.
        - Спасибо, я передам, - ответила горничная, беря из рук девочки кастрюльку. - А кто вас прислал, Мисс? Это что, телячий?
        Тем временем доктор, который вышел в этот момент в коридор, услышал её слова и увидел разочарованное личико Поллианны. Он тотчас подошёл к ним.
        - Ах, телячий студень? - радушно спросил он. - Это очень полезно! Может быть, вы желаете видеть нашего пациента, Мисс?
        - О да, сэр! - просияла Поллианна.
        Тогда доктор кивнул горничной, и она с удивлённым лицом, но беспрекословно провела Поллианну в комнату больного.
        Присутствовавший при этом молодой ассистент доктора, приехавший из ближайшего города, встревожено воскликнул:
        - Но доктор, разве Мистер Пендлтон не велел никого к нему не пускать?
        - Велел, - невозмутимо кивнул доктор. - Но теперь здесь я за главного. И я беру это на себя.
        Затем он добавил вполголоса:
        - Вы, конечно, не в курсе, но я должен вам признаться, что эта девчушка лучше всяких лекарств! И если есть на этом свете для Пендлтона средство от его сегодняшней хандры, то это средство - она! Поэтому я и позволил ей войти.
        - Да кто же она?
        После минутного колебания доктор ответил:
        - Она племянница одной из самых именитых жительниц нашего города. Зовут её Поллианна Уиттиэр. По правде говоря, я, в отличие от многих моих пациентов, пока не имею чести быть лично знакомым с этой юной леди, но от этого я ничуть не меньше ей благодарен!
        Ассистент улыбнулся.
        - Что вы говорите! И что же за бурда намешана в этом волшебном эликсире?
        Доктор покачал головой.
        - Это мне не известно. Однако я подозреваю, что главная его составляющая - это радость. Всеобъемлющая, неугасимая радость в отношении всего, что бы ни случилось! Во всяком случае, мне не раз пересказывали её замысловатые речи, и, насколько я понимаю, через большинство из них красной нитью проходит призыв «просто радоваться». Ах, если бы, - добавил он, опять понизив голос и выйдя на террасу, - ах, если бы я мог прописывать её своим пациентам, как порошки и настойки! Хотя… Хотя, если сделать сей чудодейственный эликсир общедоступным, то нам с вами просто будет нечего делать! И придётся идти наниматься чернорабочими! - засмеялся доктор, берясь за поводья и садясь в свою двуколку.
        Тем временем Поллианну, как и велел доктор, отвели в комнату больного.
        Её путь лежал через огромную библиотеку, дверь в которую находилась в конце коридора, и, хотя остановиться и осмотреться у неё опять не было времени, она всё же сразу заметила, как многое здесь изменилось. Прежними остались лишь бесконечные ряды книг да тёмно-красные шторы. Мусора на полу больше не было, на столе всё было аккуратно сложено, и нигде ни пылинки! Телефонная книга лежала на своём месте, а каминная решётка сверкала как новая!
        Одна из таинственных дверей была открыта. Именно туда и повела её горничная. Через мгновение Поллиана очутилась в роскошно обставленной спальне и услышала испуганный голос своей спутницы:
        - Простите, сэр, тут… тут какая-то девочка принесла вам студень. Доктор разрешил ей войти.
        Ещё миг - и Поллианна осталась наедине с прикованным к постели и потому злым как чёрт пациентом.
        - Я что, не ясно сказал, что… - начал было он сердитым голосом. - А, это ты! - не слишком любезно бросил он, когда Поллианна подошла к постели.
        - Да, сэр, - улыбнулась малышка. - Ах, как я рада, что мне позволили войти! Видите ли, ведь сперва ваша горничная хотела, чтобы я просто оставила студень и ушла, так что я уж думала, что совсем вас не увижу! Но потом пришёл доктор и сказал, что мне можно к вам. Правда, это очень мило с его стороны?
        Губы больного невольно сложились в улыбку. Но всё, что он сказал, было: «Хм!»
        - А я принесла вам студень, - продолжила Поллианна. - Телячий. Надеюсь, вы любите студень? - немного обеспокоенно спросила она.
        - Я его не ем.
        Мимолётная улыбка исчезла с его лица, и её место заняла обычная злая гримаса.
        Всего лишь на миг задержалось на лице Поллианны разочарование; она поставила кастрюльку на стол, и в глазах её снова засверкала радость.
        - Ах, вот как? Ну, в таком случае надо ещё узнать, любите вы его или нет. Я даже рада, что вы его никогда не пробовали. А знаете, какой…
        - Ладно, хватит! Я знаю лишь то, что в данную минуту я прикован к постели и буду, похоже, лежать здесь… до второго пришествия!
        В глазах Поллианны отразился ужас.
        - О нет! Мистер Пендлтон, я никак не думаю, что это будет продолжаться так долго! Разве только архангел Гавриил возьмёт да и затрубит в свою трубу раньше, чем положено… Разумеется, в Библии сказано, что он может затрубить раньше, чем надо, но всё же я не думаю, что это произойдёт. Нет, я, конечно, верю Библии, но мне не верится, что это случится так скоро, что мы теперь…
        Джон Пендлтон вдруг от души рассмеялся. Вошедший было в эту минуту ассистент услышал его смех и испарился. Он был похож на испуганного повара, который, боясь, как бы холодный воздух не повредил его недопечённому пирогу, поспешно закрывает дверцу духовки.
        - А ты не думаешь, что ты запуталась? - спросил Поллианну Джон Пендлтон.
        Малышка засмеялась.
        - Может быть. Но я просто хочу сказать, что переломов обычно надолго не хватает! Это ведь не то что пожизненная инвалидность, как у Миссис Сноу! Так что до второго пришествия вы лежать не будете, уверяю вас, Мистер Пендлтон! А самое главное то, что вы должны этому радоваться!
        - Да я и радуюсь, - мрачно ответил больной.
        - К тому же, вы сломали не две, а всего лишь одну ногу. И этому тоже вы должны радоваться! - вошла во вкус Поллианна.
        - Вот уж поистине! Какое поразительное везение! - презрительно фыркнул Мистер Пендлтон. - А может, я ещё должен радоваться и тому, что я не многоножка и не сломал добрую сотню своих ног?
        Поллианна опять засмеялась.
        - Ах, сотню - это ещё ничего, - в восторге от того, что ей удалось разговорить больного, возразила она, - я ведь слышала о многоножках и знаю, что ног у них просто не счесть! И вы можете радоваться, что…
        - Ах, ну да, - резко перебил больной, и в голосе его снова послышалась прежняя горечь, - есть ещё целая пропасть всего, чему я могу радоваться. К примеру, я могу радоваться доктору, и этому его ассистенту, и этой дуре на кухне…
        - А разве нет, сэр? Вы только подумайте, что бы вы без них делали!
        - Что бы я - что? - резко переспросил он.
        - Я говорю, что бы вы без них делали! Вот так, с переломом, лёжа в постели!
        - Так ведь в том-то всё и дело, - продолжал брюзжать Мистер Пендлтон. - В том, что я лежу и не могу встать! А ты хочешь, чтобы я радовался тому, что полоумная старуха переворачивает вверх дном весь дом и называет это «уборкой»! А этот, с позволения сказать, ассистент во всём с ней заодно и называет это «уходом за больным»! Я уж молчу о докторе, который заправляет всей этой вакханалией! И они ещё ждут, что я заплачу им за это бешеные деньги!
        Поллианна понимающе нахмурилась.
        - Ах, да, я знаю, деньги! Это, пожалуй, и есть самое ужасное! Вы ведь, должно быть, их столько лет собирали…
        - А? Что?
        - Ну, собирали… Отказывали себе во всём… Брали на обед бобы и рыбные котлеты. А скажите, вы любите бобы? Или всё-таки жареная индейка лучше, просто жаль шестьдесят центов?
        - Послушай, крошка, ты вообще соображаешь, что несёшь?
        Поллианна лучезарно улыбнулась.
        - Не беспокойтесь, Мистер Пендлтон, уж я-то отлично всё соображаю! Меня вы не обманете! Вы думаете, я не знаю, как вы экономите каждый цент, чтобы больше досталось язычникам? А когда я всё это разузнала, то лишь ещё больше убедилась, что вы только снаружи неприветливый, а душа у вас очень и очень добрая! Мне Нэнси всё-всё про вас рассказала!
        Больной открыл рот от изумления.
        - Эта Нэнси сказала вам, что я собираю деньги для… Боже правый! Хотел бы я знать, что это за особа!
        - Ну, наша Нэнси. Она работает у тёти Полли.
        - У тёти Полли? А тётя Полли кто такая?
        - Ну, это Мисс Полли Хэррингтон. Я с ней живу.
        Больной едва не вскочил с кровати.
        - Мисс… Полли… Хэррингтон! - прошептал он. - И ты с ней живёшь?!
        - Ну да. Я ведь её племянница. Она взяла меня к себе на воспитание. Из уважения к памяти моей матери, ну, вы поняли, - очень тихо пролепетала Поллианна. - Она приходилась ей сестрой. Ну, а после того, как папа решил переселиться жить к маме и к моим маленьким сестрёнкам на небо, у меня здесь, на земле, никого не осталось - ну, если, конечно, не считать дам из благотворительного комитета. И тогда тётя взяла меня к себе.
        Больной молчал. Голова его теперь покоилась на подушке, а лицо вдруг стало таким белым, что Поллианна испугалась и неуверенно поднялась со стула.
        - Я, пожалуй, больше не буду вас утомлять, - проговорила она. - Надеюсь, что студень придётся вам по вкусу.
        Больной вдруг повернул к ней голову и открыл глаза. В их тёмных глубинах удивлённая Поллианна прочла необъяснимую тоску.
        - Так значит, ты - племянница Мисс Полли Хэррингтон? - уже ласково спросил он.
        - Да, сэр.
        Взгляд его тёмных глаз всё ещё продолжал скользить по её лицу, отчего Поллианна почувствовала лёгкое смущение.
        - А вы, должно быть, с ней знакомы? - тихо спросила она.
        Губы Джона Пендлтона искривились в странной усмешке.
        - О да! Я с ней знаком! - воскликнул он и затем, немного помолчав, всё с той же загадочной улыбкой медленно спросил: - Надеюсь, это не она прислала мне студень?
        Поллианна явно расстроилась.
        - Н-нет, сэр. Это не она. Она сказала, что упаси меня Бог дать вам понять, будто это она. Но я…
        - Я так и думал, - только и ответил больной, отвернувшись. А Поллианна, расстроившись ещё больше, на цыпочках вышла из комнаты.
        Доктор в своей двуколке поджидал её под порт-кошером. Ассистент стоял на крыльце.
        - Итак, Мисс Поллианна, могу ли я иметь честь отвезти вас домой? - с улыбкой спросил доктор. - Я всего лишь пару минут тому назад думал уезжать, но потом решил подождать вас.
        - Благодарю вас, сэр. Я очень рада. Просто обожаю кататься! - просияла Поллианна, и доктор подал ей руку, чтобы помочь сесть в двуколку.
        - В самом деле? - улыбнулся он Поллианне, кивнув на прощанье своему ассистенту. - Насколько я могу судить, на свете есть тысячи вещей, которые вы «обожаете», верно? - добавил он, как только двуколка помчалась по дороге.
        Поллианна рассмеялась.
        - Ах, я не знаю. Похоже, что верно, - согласилась она. - Мне нравится делать всё то, что значит жить. А остальное мне не нравится: шитьё, чтение вслух и всё такое. Потому что это не значит жить.
        - Серьёзно? Что же тогда всё это значит?
        - Тётя Полли говорит, что всё это значит учиться жить, - с печальной улыбкой вздохнула Поллианна.
        Доктор улыбнулся немного странно.
        - Ах, вот как! Ну, это на неё похоже.
        - Да, - ответила малышка. - Но я с ней совсем не согласна. Я вообще не считаю, что жить надо учиться. Я ведь вот не училась, а живу же!
        Доктор глубоко вздохнул.
        - Боюсь, детка, не все могут так, как ты!
        Затем некоторое время они ехали молча. Поллианна, взглянув на его лицо, вдруг почувствовала к нему смутную жалость. Он был таким грустным! Ей показалось, что она должна, преодолев неловкость, попытаться ему помочь. Наверное, поэтому она, немного стесняясь, сказала:
        - Доктор Чилтон, мне кажется, что больше всего на свете вы должны радоваться тому, что вы - доктор!
        Доктор удивлённо обернулся.
        - Радоваться! - воскликнул он. - Чему же мне радоваться, если всюду, куда я ни пойду, одна лишь боль и страдания?
        Она кивнула.
        - Я знаю; но ведь вы приходите, чтобы избавить людей от их боли и страданий! Выходит, что вы должны радоваться. И это, я думаю, самая большая радость в мире!
        Глаза доктора вдруг наполнились жгучими слезами. Ведь он был совершенно одинок! Ни жены, ни дома у него не было. Были только две съёмные комнаты, в которых он принимал больных. Более всего на свете он дорожил своей профессией. И вот сейчас он глядел в сияющие глаза Поллианны, и у него было такое чувство, как будто это кто-то родной и любящий положил ему на голову ласковую руку и благословляет его на дальнейшие труды. Он знал, что отныне ни полностью отданный работе день, ни изнуряющая бессонная ночь у постели больного не пройдут для него без той радости, которую он открыл для себя в глазах этой малышки.
        - Да благословит вас Господь, дитя моё! - растроганно сказал он.
        А затем с той ободряющей улыбкой, которую так хорошо знали и очень любили все его пациенты, добавил:
        - Да, пожалуй, глоточек этого эликсира будет полезен не только пациентам, но и самому доктору!
        После этого Поллианна некоторое время сидела молча и думала, что же могут значить эти загадочные слова, но затем через дорогу перебежал бурундучок, и она напрочь всё забыла.
        Доктор привёз Поллианну прямо к двери её дома, улыбнулся Нэнси, которая мела переднее крыльцо, и тотчас уехал прочь.
        - Ах, как чудесно я прокатилась с доктором! - объявила малышка, взбегая по ступенькам. - Знаешь, Нэнси, он такой славный!
        - Правда?
        - Да! И я сказала ему, что больше всего на свете он должен радоваться тому, что он доктор!
        - Что?! - не скрывая своего скептицизма, переспросила Нэнси. - Всю жизнь иметь дело с больными или, что ещё хуже, с симулянтами?!
        Поллианна весело рассмеялась.
        - Да! Он почти то же самое и сказал. Но даже и здесь можно радоваться. А ну-ка угадай!
        Нэнси нахмурилась и крепко задумалась. Она считала, что, постоянно играя с Поллианной в её игру, добилась определённых успехов. Ей даже нравилось разгадывать предлагаемые Поллианной «шарады», как она их называла.
        - О, я знаю! - весело сказала она. - Это то же самое, что ты сказала Миссис Сноу, только наоборот!
        - Наоборот? - переспросила явно озадаченная Поллианна.
        - Да. Ведь по-твоему, она может радоваться тому, что другие не мучаются так, как она, верно?
        - Верно, - кивнула Поллианна.
        - Ну, а доктор может радоваться тому, что он не мучается так, как его больные - ну, те, которых он лечит! - с торжествующим видом заключила Нэнси.
        Теперь нахмурилась Поллианна.
        - Ну, да, - согласилась она, - это одна из разгадок, но совсем не то, что я загадала. И потом, мне, честно говоря, не нравится, как это звучит. Ведь он же не может радоваться, когда кто-то болен, правда? Но ты, Нэнси, уже всё-таки хорошо играешь, хотя, бывает, и не по правилам, - вздохнув, заключилаона и пошла в дом.
        Тётя сидела в гостиной.
        - Что это за человек приезжал к нам во двор, Поллианна? - немного резко спросила она.
        - Ах, тётя Полли, но ведь это же доктор Чилтон! А разве вы с ним не знакомы?
        - Доктор Чилтон! Что ему здесь нужно?!
        - Он привёз меня домой. Ах да, я отнесла Мистеру Пендлтону студень, и…
        Мисс Полли тотчас подняла голову.
        - Поллианна, он не подумал, что это от меня?
        - Не беспокойтесь, тётя Полли. Я ему объяснила, что вы здесь ни при чём.
        Лицо Мисс Полли сделалось пунцовым.
        - Вы ему объяснили!
        Уловив в её голосе явное недовольство, Поллианна удивлённо распахнула глаза.
        - Но, тётя Полли, ведь я поступила как вы сказали!
        Тётя Полли вздохнула.
        - Я сказала, Поллианна, что студень не от меня, и что вы не должны допустить, чтобы ваш больной заподозрил обратное. А вы вместо этого взяли и напрямик заявили ему, что это не я прислала этот ваш злополучный студень! Надеюсь, вы чувствуете разницу?
        И огорчённая тётя отвернулась.
        - Ах, боже мой! Не чувствую я никакой разницы, - вздохнула Поллианна и отправилась искать тот единственный в доме крючок, на который, согласно предписанию тёти, ей полагалось вешать свою шляпку.
        Глава 16
        Кружева и розы
        Примерно через неделю после того, как Поллианна отнесла Джону Пендлтону студень, Мисс Полли отправилась на заседание благотворительного комитета. Шёл проливной дождь, и поэтому Тимоти отвёз её в коляске. А когда в три часа она вернулась, её щёки были покрыты чудесным нежно-розовым румянцем, а из-под шляпки выбивались влажные от дождя и растрёпанные ветром кудри!
        Такой Поллианна видела тётю впервые.
        - Ура! Ура! Ура! Так значит, и у вас тоже! - восторженно воскликнула малышка и принялась танцевать вокруг только что вошедшей в гостиную тёти.
        - Что и у меня тоже, вы, несносная?!
        Поллианна всё ещё кружилась.
        - А я и не знала, что они у вас есть! Скажите, а бывает, что они есть, а ты об этом не знаешь? Выходит, и у меня могут быть? Ну, в смысле, здесь, на земле?! - воскликнула она, трогая пальчиками свои безнадёжно прямые соломенные пряди. - Хотя даже если они и есть, они ведь всё равно никогда не почернеют… А надо, чтобы были и волнистые и чёрные!..
        - Поллианна, что всё это значит? - строго спросила тётя Полли, поспешно снимая шляпу и пытаясь собрать свои растрёпанные волосы.
        - Но… Пожалуйста, тётя, не надо! - восторг в голосе Поллианны сменился отчаянной мольбой. - Пускай так и будет! Ведь это они, они у вас есть! Вот эти славные крохотные чёрненькие кудряшки! Ах, тётя Полли, вы только посмотрите, до чего же они красивые!
        - Какая чушь! Скажите на милость, Мисс Поллианна, что заставило вас некоторое время тому назад идти в благотворительный комитет и позориться там из-за малолетнего воришки?
        - Это вовсе не чушь, - уверенно ответила Поллианна на восклицание тёти, искусно притворяясь, что не слышала остальных её слов. - Вы даже не представляете, как вам красиво! Ах, тётя Полли, позвольте, я причешу ваши волосы как у Миссис Сноу и украшу их цветком! Мне так не терпится увидеть вас с новой причёской! Я уверена, что вам она пойдёт ещё больше, чем ей!
        - Поллианна! - голос Мисс Полли сделался весьма и весьма суров. Надо сказать, объяснялось это исключительно тем, что слова племянницы вызвали в её душе странный радостный трепет: ведь если поразмыслить, вот уже много лет никому на свете и в голову не приходило обратить внимание на то, как она выглядит и какие у неё волосы! А уж о том, чтобы кому-то «не терпелось» увидеть её «с новой причёской», все эти годы не могло быть и речи!
        - Поллианна, вы не ответили на мой вопрос! Чего ради вы ходили позориться в благотворительный комитет?
        - Да, мэм, я знаю. Но ведь я же не думала, что там все такие глупые! А когда я пошла, то поняла, что этот самый отчёт для них точь-в-точь как дитя родное, и им совсем не до Джимми. Тогда я решила написать дамам из своего благотворительного комитета, потому что, вы понимаете, Джимми ведь живёт от них далеко, и я подумала, что, может быть, он вполне подойдёт им вместо индийского мальчика. Ведь подошла же я вам вместо индийской девочки, не правда ли? Да, тётя Полли, вы ведь позволите мне сделать вам причёску?
        Тётя Полли поднесла руку к лицу. Она знала: вот-вот накатит то самое, уже слишком хорошо ей знакомое чувство полнейшей беспомощности.
        - Но Поллианна, я готова была сквозь землю провалиться, когда сегодня дамы мне рассказали, как вы там позорились! Я…
        Поллианна затанцевала на пальчиках, как пушинка.
        - А я выиграла, а я выиграла, а я выиграла!!! Ура, тётя Полли позабыла запретить мне сделать ей причёску! - с торжествующим видом пропела она. - А раз позабыла запретить - значит, разрешила! Это почти как со студнем для Мистера Пендлтона: студень был не от вас, но говорить об этом вслух неприлично. А теперь стойте на месте. Я схожу за гребнем.
        - Но Поллианна, Поллианна! - пытаясь протестовать, тётя Полли выбежала из комнаты вслед за племянницей и, запыхавшись, догнала её наверху.
        - О, вы пришли?! - приветствовала её Поллианна на пороге её собственной роскошной спальни. - Так даже лучше! А гребень я уже нашла, не беспокойтесь. А теперь присаживайтесь, пожалуйста, вот здесь! Ах, как я рада, что вы позволили мне вас причесать!
        - Но, Поллианна, я… Я…
        Мисс Полли не удалось договорить. К её собственному безграничному изумлению она, совершенно не в силах протестовать, вдруг поняла, что сидит перед зеркалом на табурете, а десять проворных, но необыкновенно ласковых крохотных пальчиков уже вынимают из её волос последние шпильки.
        - Ах, боже мой! До чего же красивые у вас волосы! - не унималась Поллианна. - Сказать по правде, у вас они гораздо гуще, чем у Миссис Сноу! Впрочем, так и должно быть: вы ведь не лежите прикованная к постели, а бываете на людях! Ах, боже мой! А как люди обрадуются, когда увидят вас с новой причёской! И удивятся, ведь вы так долго прятали это сокровище! Ах, тётя Полли, тётя Полли, да я вас сейчас сделаю такой красивой, что никто, никто в целом мире от вас просто не сможет отвести глаз!
        - Поллианна! - послышался из-под копны волос сдавленный, но возмущённый голос. - Я, право, не знаю, почему я позволяю вам творить все эти глупости!
        - Но, тётя Полли, я думаю, вы должны радоваться, что люди увидят вас красивой! Вы ведь любите смотреть на всё красивое? Я по себе заметила, что когда я вижу красивых людей, мне весело, а когда некрасивых - то нет, потому что мне их жаль…
        - Но… Но…
        - И к тому же, я просто обожаю делать причёски! - мурлыкала Поллианна, как довольный котёнок. - Я их и дамам из комитета часто делала, но ни у одной из них не было таких замечательных волос, как у вас! Ну, разве что у Миссис Уайт были неплохие волосы. А однажды мне пришло в голову придумать для неё наряд! Ах, боже мой, как же ей в нём было красиво! Постойте, тётя Полли, я вот сейчас кое о чём подумала… Но это секрет, и я вам не скажу! А теперь, когда ваша причёска уже почти готова, я вас должна буду на минутку оставить. Но вы должны мне пообещать - да, да, именно пообещать! - не то что не подглядывать, а даже не двигаться, пока я не вернусь! Смотрите же! - строго велела она и выбежала из комнаты.
        Вслух Мисс Полли не произнесла ни слова. Рассудком она понимала, что сейчас самое разумное - это встать, решительно провести гребнем по всем этим идиотским кудряшкам да завитушкам и сделать привычный пучок. Ишь ты, «не подглядывать»! Да какая разница, что за чушь…
        В этот момент Мисс Полли, сама того не желая, вдруг увидела себя в зеркале. И то, что открылось её взору, заставило её залиться таким румянцем, что, увидев и его, она сделалась вовсе пунцовой!
        Она увидела лицо - уже не юное, конечно, но буквально светившееся от восторга и удивления. На щеках был красивый румянец. Глаза сияли. Волосы, тёмные и всё ещё влажные от дождя, свободно ниспадали волнами на лоб и изящно вились на висках. То тут, то там виднелись маленькие нежные локоны.
        Это зрелище настолько завладело вниманием поражённой Мисс Полли, что до возвращения Поллианны она и не вспомнила больше, что собиралась сделать пучок. Однако, не успев даже пошевелиться, она тотчас почувствовала, что ей завязывают глаза.
        - Поллианна, Поллианна! Да что же вы делаете?! - воскликнула она.
        Поллианна залилась весёлым смехом.
        - Так ведь секрет есть секрет, тётя Полли, а я боюсь, что вы станете подглядывать! Поэтому я и принесла вам эту повязку. А теперь, пожалуйста, сидите тихо! Через минуту вы всё увидите.
        - Но, Поллианна, - начала тётя Полли, вслепую пытаясь встать со стула, - Поллианна, уберите же это немедленно! Ах вы несносный ребёнок, что ещё вы со мной творите?! - в ужасе воскликнула она, почувствовав, как что-то мягкое упало ей на плечи.
        Поллианна лишь расхохоталась пуще прежнего. Затем, вдруг замолчав, она принялась старательно расправлять на плечах тёти необыкновенно красивую, струящуюся пышными сборками кружевную шаль. За долгие годы хранения в сундуке шаль эта слегка пожелтела и пропиталась запахом лаванды. Поллианна обнаружила её неделю тому назад на чердаке, когда помогала Нэнси там убираться. И сегодня ей пришло в голову, что, коль скоро там, у себя на родине, она наряжала Миссис Уайт, то почему бы ей здесь не взять и не нарядить свою тётю?
        Осуществив задуманное, Поллианна не отказала себе в удовольствии полюбоваться достигнутым результатом. Однако явно был необходим ещё один штрих. Поэтому она тотчас потащила тётю на застеклённую террасу, где всё ещё цвели вьющиеся розы.
        - Поллианна, что вы делаете?! Куда вы меня ведёте?! - отчаянно упираясь, отшатнулась тётя Полли. - Неужели вы полагаете, что…
        Но всё было напрасно!
        - Ах, тётя, но ведь мы с вами просто выйдем на террасу! Да и то на минутку! И вы тотчас будете готовы!
        С трудом переводя дух, Поллианна дотянулась до самой крупной и красивой розы, сорвала её и воткнула Мисс Полли в пышные волосы - как раз над левым ухом!
        - Вот и всё! - с восторгом воскликнула она и сняла с тётиных глаз повязку. - Ах, тётя Полли, теперь, должно быть, вы тоже обрадуетесь, что я вас принарядила!
        В течение секунды ошеломлённая Мисс Полли созерцала свой преображённый облик; затем, бросив взгляд в окно, тихо вскрикнула и умчалась к себе. Посмотрев в том же направлении, Поллианна увидела, что во двор въехала двуколка. Человека, держащего поводья, она узнала сразу. Обрадовавшись, Поллианна крикнула ему в окно:
        - Доктор Чилтон, доктор Чилтон! Это вы ко мне? Я здесь!
        - Да, - немного печально улыбнулся доктор. - Можно, я подожду вас во дворе?
        В спальне Поллианна застала свою тётю, с багровым лицом и мрачным огнём в глазах выдёргивающую шпильки, которыми была закреплена кружевная шаль.
        - Поллианна, как вы могли?! - страдальчески воскликнула она. - Вырядили меня, как шута горохового, в эти лохмотья, да ещё и подстроили, чтобы я опозорилась! И как только вам пришло в голову так жестоко со мной поступить?!
        Поллианна в отчаянии остановилась.
        - Но, тётя Полли, вы были прекрасны! Невероятно прекрасны! И…
        - Прекрасны! - с горькой иронией повторила тётя, швыряя на кровать шаль и дрожащими пальцами принимаясь за волосы.
        - Ах, тётя Полли, пожалуйста, пусть хоть причёска останется!
        - Останется? Вот это? Как бы не так! - и Мисс Полли стянула все свои волосы в узел с таким остервенением, что один локон остался у неё в руках!
        - Ах, боже мой! А как же вы были прекрасны! - едва не расплакавшись, воскликнула Поллианна и уныло поплелась во двор.
        Доктор ждал её в своей двуколке.
        - Я прописал вас одному своему пациенту, и он велел мне съездить за лекарством. Надеюсь, я могу на вас рассчитывать?
        - То есть надо съездить в аптеку? - немного неуверенно спросила Поллианна. - Я раньше часто туда ходила - для дам из комитета!
        Доктор улыбнулся и покачал головой.
        - Не совсем. Меня прислал Мистер Пендлтон. Ему бы хотелось сегодня вас видеть - если вы не против, конечно. И как только перестал дождь, я решил ехать за вами. Надеюсь, вы не откажетесь его посетить? А ближе к шести часам я отвезу вас домой.
        - С удовольствием! - воскликнула Поллианна. - Я только спрошу тётю.
        Через минуту она вернулась со шляпкой в руке, но с погрустневшим лицом.
        - Ваша тётя не хотела вас отпускать? - немного робко спросил доктор, когда они тронулись в путь.
        - Наоборот, - вздохнула Поллианна. - Боюсь, что она была рада от меня избавиться!
        - Рада от вас избавиться?
        Поллианна снова вздохнула.
        - Да. Похоже, что я ей надоела. Видите ли, она сказала: поезжайте куда хотите и можете не возвращаться!
        На губах доктора мелькнуло подобие улыбки. Глаза его по-прежнему оставались серьёзными. Некоторое время он молчал, а затем немного робко спросил:
        - Скажите, а это она была на застеклённой террасе?
        Поллианна глубоко вздохнула.
        - Да! Боюсь, что в этом-то всё и дело. Видите ли, просто мне сегодня захотелось её принарядить… Совсем недавно я нашла для неё на чердаке такую чудесную кружевную шаль! А ещё я причесала ей волосы и украсила их розой. И она была так прекрасна! Доктор, а вам она понравилась?
        Мгновение доктор молчал. А когда он заговорил, голос его был так тих, что Поллианна едва расслышала.
        - Да, Поллианна, я… Я тоже думаю, что она была прекрасна.
        - Правда?! Ах, как я рада! Я обязательно ей это скажу! - обрадовалась малышка.
        Но к её удивлению доктор вдруг воскликнул:
        - Ни за что! Поллианна, боюсь, что я буду вынужден просить вас сохранить нашу беседу в тайне.
        - Но почему же, доктор Чилтон? Я думаю, что вы должны радоваться…
        - Но она так не думает, - отрезал доктор.
        Поллианна задумалась.
        - Да, - вздохнула она. - Пожалуй, вы правы. Я теперь вспомнила: она убежала потому, что увидела вас! А потом говорила, что это лохмотья и что она опозорилась…
        - Я так и думал, - вполголоса проговорил доктор.
        - И всё же я не понимаю, почему она так огорчилась, - всё не могла успокоиться Поллианна. - Ведь она была так прекрасна!
        Доктор молчал. Собственно, он не проронил больше ни слова до того самого момента, когда они подъехали к огромному каменному дому, в котором их ожидал прикованный к постели пациент.
        Глава 17
        Ну просто роман!
        Сегодня Джон Пендлтон приветствовал Поллианну улыбкой.
        - Выходит, юная леди, вы умеете прощать людям их ошибки! А иначе вы ни за что не согласились бы меня посетить…
        - Что вы, Мистер Пендлтон, я так рада, что вы меня пригласили! К тому же, у меня нет причин отказываться!
        - Боюсь, что до сих пор я был с вами очень груб, Мисс Поллианна. И в первый раз, когда вы обнаружили меня в лесу, и во второй, когда вы оказали мне любезность, принеся студень. Кстати, я, кажется, так и забыл вас за него поблагодарить! Теперь вы и сами, надеюсь, видите, что ваше согласие меня посетить свидетельствует о вашей бесконечной доброте и всепрощении!
        От этих слов Поллианне стало немного неловко.
        - Но я так была рада, что вас нашла! То есть, не потому, конечно, что вы ногу сломали, - поспешила уточнить она.
        Джон Пендлтон улыбнулся.
        - Знаю, знаю! Ваш язычок иногда не прочь над вами подшутить, не правда ли, Мисс Поллианна? Однако я от всей души благодарю вас за помощь! Вы даже не представляете, как много сделали для меня в тот день! К тому же, оказывается, вы не только добры, но и не по летам отважны! И за студень вам тоже большое спасибо! - добавил он уже не столь торжественным голосом.
        - А он вам понравился? - заинтересованно спросила Поллианна.
        - Очень! Скажите, а сегодня ваша тётя Полли ничего мне не не присылала? - спросил он с загадочной улыбкой.
        Малышка опечалилась.
        - Н-нет, сэр, - и через секунду, покраснев, добавила: - Простите, Мистер Пендлтон, я ведь тогда, в прошлый раз, совсем не хотела вас обидеть! Ну, то есть когда сказала, что тётя Полли не присылала студень…
        Джон Пендлтон не отвечал. Улыбка исчезла с его лица. Он смотрел прямо перед собой, и казалось, что взор его созерцает то, чего не видят другие. Через некоторое время он глубоко вздохнул и обернулся к Поллианне. В голосе его послышалась уже ставшая ей привычной нервозность и раздражительность:
        - Ну-ну, так не годится! Я ведь в этот раз послал за вами не для того, чтобы вы видели мою хандру! Послушайте! В моей библиотеке - ну, то есть, в той комнате, где телефон - в углу около камина стоит шкаф. Большой, со стеклянными дверцами. Там на нижней полке вы найдёте резной ларец. Если, конечно, эта дура в ходе своей «уборки» ещё никуда его не переставила! Я попрошу вас принести его сюда. Он, конечно, тяжеловат, но я думаю, вы справитесь.
        - О, да сил у меня хватит! - радостно воскликнула малышка, вскочив на ноги. Через минуту она уже вернулась с ларцом.
        Следующие полчаса были наполнены для Поллианны непрерывным восторгом! Ларец был полон сокровищ. Это была коллекция восхитительных антикварных вещиц, собранных Джоном Пендлтоном за годы странствий. Там были искусно украшенные резьбой китайские шахматы, маленький нефритовый божок, привезённый из Индии, и множество других удивительных вещей. Но главное, с каждым из этих сувениров была связана своя, необыкновенно занимательная история!
        Услышав историю индийского идола, Поллианна задумчиво пробормотала:
        - Теперь понятно, почему индийские мальчики им больше по вкусу, чем Джимми Бин! Индийские ведь думают, что Бог - это кукла, а Джимми Бин знает, что Бог живёт на небе! И всё-таки я не понимаю, чем он хуже!
        Но Джон Пендлтон, казалось, не слышал. Он снова молчал, устремив взгляд в пустоту. Однако вскоре он очнулся от своих раздумий и, вынув из ларца очередную диковинку, вновь принялся что-то рассказывать.
        Поллианна прекрасно провела время. Они с Мистером Пендлтоном говорили не только о чудесных вещицах из резного ларца, но также и о ней самой, о том, чем обычно бывает наполнен её день, о Нэнси и о тёте Полли. А ещё она рассказала Мистеру Пендлтону о том, как ей раньше жилось на Западе.
        Незадолго до того, как Поллианне пора было возвращаться домой, Джон Пендлтон решился затронуть больную для него тему.
        - Дитя моё, как бы мне хотелось, чтобы вы почаще меня посещали! Надеюсь, вы мне не откажете? - в голосе его не было и тени суровости. - Ведь я одинок и очень в вас нуждаюсь! Сказать по правде, для этого есть и другая причина, - продолжал он. - Я должен признаться вам, что в прошлый раз, узнав, кто вы, я решил было, что мне лучше никогда больше с вами не видеться. Вы напомнили мне то, что… то, что я вот уже столько лет стараюсь забыть. Тогда я обещал себе, что никогда не стану искать с вами встречи. И каждый раз, когда доктор спрашивал, не желаю ли я, чтобы он за вами съездил, я говорил нет. Но вскоре я понял, что на самом деле очень ХОЧУвас видеть… и что не видя вас, я лишь всё больше и больше думаю о том, что хотел бы забыть. И поэтому я прошу вас приходить. Дитя моё, вы мне не откажете?
        - Конечно же, нет, Мистер Пендлтон, - прошептала Поллианна. В её глазах светилось сострадание к этому печальному прикованному к постели человеку. - Я с радостью буду вас посещать!
        - Благодарю вас, - сердечно ответил Джон Пендлтон.
        В тот же вечер после ужина Поллианна, сидя вместе с Нэнси на заднем крыльце, рассказала ей и о чудесном резном ларце Мистера Пендлтона, и о ещё более чудесных вещах, которые в нём хранились.
        - Подумать только! - вздохнула Нэнси. - По-моему, самое странное здесь то, что он вообще показал тебе все эти вещицы да ещё и рассказал о них. Он ведь зол как чёрт и вообще никогда ни с кем не говорит!
        - Ах, Нэнси, но ведь он только снаружи зол, - поспешила выступить в его защиту Поллианна. - А в душе он добрый… Не понимаю, почему его так не любят! Вот если бы все эти люди узнали его поближе… Но его даже тётя Полли терпеть не может! Знаешь, как она не хотела, чтобы я отнесла ему студень? Я её еле уговорила. Но она всё равно потом боялась, чтобы он не подумал, что это от неё!
        - Ну, может быть, так велит ей чувство долга! - пожав плечами, сыронизировала Нэнси. - Но больше всего меня поражает то, как он мог привязаться к вам, Мисс Поллианна! Нет, вы, конечно, и в самом деле ангел, но он ведь не тот человек, чтобы водить дружбу с детьми - да-да, совсем не тот!
        Поллианна радостно заулыбалась.
        - И всё-таки мне удалось с ним подружиться, Нэнси, - ответила она. - Хотя, как мне кажется, сначала он и вправду этого не хотел… Он ведь только сегодня признался мне, что одно время вообще не желал меня видеть, потому что я напоминаю ему что-то такое, что он хочет забыть! Но затем…
        - А ну-ка, с этого места поподробнее! - живо перебила Нэнси. - Что-то здесь не чисто! Он сказал, что ты напоминаешь ему что-то такое, что он хочет забыть?
        - Да, но затем…
        - Постой, но что же это? Что он хочет забыть?
        - Он мне не сказал. Что-то - и всё.
        - Вот она, тайна! - с благоговейным трепетом прошептала Нэнси. - Теперь понятно, почему он вообще с вами водится. Ох, Мисс Поллианна! Да ведь это точь-в-точь как роман! Я ведь их столько прочла: и «Тайну Леди Мод», и «Утраченного наследника», и «Тайную жизнь»! И в каждом, в каждом из них было нечто подобное! Ах, святые угодники! Подумать только: прямо у вас под носом всё как в романе, а я об этом ничего не знаю! А теперь будьте же умницей, Мисс Поллианна, и расскажите мне всё по порядку! Не удивительно, что он к вам привязался, да, совсем не удивительно!
        - Ах, но ведь никто ко мне не привязывался! - воскликнула Поллианна. - Я первая с ним заговорила. Он сначала не знал даже, кто я. А потом с ним случилось несчастье, и я, принеся ему студень, должна была объяснить, что тётя Полли здесь ни при чём. И тогда…
        Нэнси вдруг вскочила и радостно стиснула руки:
        - Ах, Мисс Поллианна, я знаю, я знаю, я знаю, я знаю! - восторженно твердила она.
        Через минуту Нэнси снова присела рядом с Поллианной.
        - Скажите мне… Нет, сначала подумайте хорошенько, а затем скажите прямо и честно, - с нескрываемым любопытством принялась расспрашивать она. - Он узнал, что вы - племянница Мисс Полли, и после этого… И после этого он решил, что ему вас лучше не видеть, ведь так? Правильно я говорю?
        - Ну да. Я ведь только в прошлый раз рассказала ему, кто я, а он рассказал мне сегодня…
        - Я так и думала, - с торжествующим видом сказала Нэнси. - А от себя Мисс Полли послать ему студень не пожелала, так ведь?
        - Ну да.
        - И вы ему сказали, что студень не от неё, верно?
        - Ну, в общем, да. Я…
        - А как только он услышал, что вы - её племянница, он сразу начал непонятно себя вести и восклицать что-то странное, правда? Ну, скажите же, Поллианна, так было дело?
        - Ну да. В тот день, когда я принесла студень, он и вправду был какой-то не такой… как обычно… - задумчиво наморщив лобик, согласилась Поллианна.
        Нэнси глубоко вздохнула.
        - Тогда здесь думать больше нечего! А теперь слушай. Мистер Джон Пендлтон - это и есть давняя любовь нашей Мисс Полли! - торжественно объявила она, не забыв, однако, при этом оглянуться.
        - Но Нэнси, как такое может быть?! - возразила Поллианна. - Она же о нём и слышать не хочет!
        Нэнси бросила на неё насмешливый взгляд.
        - А ты как думала? Да они же в ссоре!
        На лице Поллианны всё ещё было написано недоверие. Тогда Нэнси, усевшись поудобнее и снова вздохнув, не без удовольствия принялась излагать всё по порядку:
        - Дело было так. Как раз незадолго до твоего приезда Мистер Том поведал мне, что у нашей хозяйки когда-то был роман. Я ему тогда не поверила. Ну, представь себе: Мисс Полли и вдруг любовь! Но Мистер Том стоял на своём. Он сказал, что бывший возлюбленный твоей тёти и поныне живёт в нашем городе! И теперь я ему верю. Я ведь всё разгадала! Это Джон Пендлтон. Ведь ты только посмотри на него! В его жизни, оказывается, есть тайна! И живёт он в этом своём домине один, ни с кем не общаясь! А узнав, что вы - племянница Мисс Полли, он сразу же повёл себя странно! Да он ведь прямо сказал, что вы напоминаете ему что-то такое, что он хочет забыть! Ведь здесь же и дураку понятно, что это Мисс Полли! А она? А она боится, чтобы он не подумал, будто это она прислала ему студень! Ах, Мисс Поллианна, да ведь это же проще пареной репы!
        - А-ах! - только и смогла прошептать, изумлённо распахнув глаза, Поллианна. - Но Нэнси, мне всё же кажется, что раз они любили друг друга, то рано или поздно должны были помириться! Ведь столько лет они оба прожили в одиночестве! Ах, как бы, наверное, они радовались, если бы помирились!
        Нэнси презрительно фыркнула.
        - Похоже, Мисс Поллианна, вы пока что не очень хорошо разбираетесь в любви. Вам надо подрасти. Но если есть на свете люди, которым эта ваша игра была бы как мёртвому припарка - то это поссорившиеся влюблённые! Сами подумайте: он почти всё время зол как чёрт, а она…
        Нэнси вдруг запнулась, как раз вовремя вспомнив, с кем и о ком говорит. Но тут же рассмеялась:
        - Послушайте, Мисс Поллианна, а что если взять и попробовать? Вот будет здорово, если вы научите их своей игре! Ведь стоит им начать радоваться - и они помирятся! Но, боже мой! Вот будет потеха - Мисс Полли и Мистер Пендлтон! Хотя навряд ли… Да, навряд ли у вас что-нибудь получится…
        Поллианна ничего не ответила. Однако, когда настало время возвращаться в дом, лицо её было намного задумчивее обычного.
        Глава 18
        Хрустальные подвески
        Стояли тёплые августовские деньки, и Поллианна то и дело спешила в огромный дом на Пендлтон Хил. Однако она чувствовала, что толку от её посещений крайне мало. Нет, не то чтобы больной не желал её видеть - напротив, он посылал за ней всё чаще и чаще; но когда она приезжала, он вовсе не становился от этого счастливее. По крайнеё мере, так ей казалось.
        Он говорил с ней, это правда, и показывал ей множество красивых и необычных вещей - книг, картин и всяких заморских диковинок. Однако при этом он не переставал жаловаться на собственную беспомощность и к тому же заметно раздражался из-за присутствия в доме доктора, ассистента и горничной. Но всё-таки слушать нескончаемые рассказы Поллианны ему нравилось, а она, в свою очередь, старалась изо всех сил, тем более что поговорить она, ясное дело, любила. Однако ей постоянно было страшно, что вот сейчас она поднимет глаза и увидит на подушке его белое скорбное лицо, на которое она не могла смотреть без боли; и постоянно было страшно, не сама ли она каким-нибудь неосторожным словом заставила его страдать. Что же касается игры, то Поллианне до сей поры так и не представилось случая рассказать ему о ней так, чтобы он выслушал. Она пыталась дважды. Но каждый раз, как только она начинала пересказывать слова отца, Джон Пендлтон резко переводил разговор на другую тему.
        Теперь Поллианна не сомневалась, что когда-то Джон Пендлтон встречался с её тётей Полли. И более всего на свете её верное и любящее сердце желало, чтобы можно было как-нибудь этих двух несчастных и одиноких, по её мнению, людей сделать опять счастливыми.
        Но как? Этого она пока не знала. Она рассказывала Мистеру Пендлтону о своей тёте; он слушал, порой благосклонно, порой с раздражением, и нередко его сурово сжатые губы кривились в насмешливой ухмылке. Она рассказывала своей тёте о Мистере Пендлтоне - точнее, пыталась ей о нём рассказывать! Обычно тётя дольше минуты её не слушала. Она тотчас же заводила разговор о чём-нибудь постороннем. Впрочем, точно так же она поступала и если Поллианна говорила о ком-нибудь другом, о докторе Чилтоне, например. Хотя, думала малышка, неприязнь тёти к этому человеку вполне можно объяснить тем, что он имел несчастье увидеть её в кружевной шали и с розой в волосах. Доктора Чилтона Мисс Полли и впрямь всерьёз недолюбливала, как выяснилось однажды, когда с Поллианной приключилась нешуточная простуда, и ей пришлось слечь в постель.
        - Если к вечеру вам не станет лучше, я буду вынуждена послать за доктором, - сказала ей тогда тётя.
        - Ах, в самом деле? В таком случае, я постараюсь, чтобы мне стало хуже! - заливаясь смехом, объявила Поллианна. - Представьте, доктор Чилтон - в нашем доме! Вот здорово!
        Однако выражение лица тёти её озадачило.
        - В любом случае, это не будет доктор Чилтон, Поллианна, - сурово сказала Мисс Полли. - Доктор Чилтон не является нашим семейным врачом. Если вам станет хуже, я пошлю за доктором Уорреном.
        Однако хуже Поллианне не стало, и доктора Уоррена решили не беспокоить.
        - Ах, как я рада! - сказала Поллианна своей тёте в тот вечер. - Конечно, доктор Уоррен - прекрасный доктор и всё такое, но мне всё-таки больше нравится доктор Чилтон. Можно, конечно, обратиться и к другому врачу, но боюсь, что тогда доктор Чилтон мог бы обидеться… Видите ли, тётя Полли, он ведь совсем не виноват, что увидел вас тогда такой красивой, - задумчиво добавила она.
        - Довольно, Поллианна. Я не испытываю ни малейшего желания обсуждать ни доктора Чилтона, ни ваши измышления по данному поводу! - строго прикрикнула на неё тетя.
        Поллианна бросила на неё печальный, но восхищённый взгляд.
        - Ах, тётя Полли, как я люблю, когда у вас такой красивый розовый румянец! Но как же мне хочется сделать вам ещё и причёску! Если бы… Послушайте, тётя Полли!
        Но тётя Полли была уже где-то далеко в передней.
        Однажды в конце августа Поллианна, приехав с утренним визитом к Мистеру Пендлтону, увидела у него на подушке яркую сине-жёлто-зелёную ленту, обрамлённую с одной стороны красным, а с другой - фиолетовым. Малышка чуть было не задохнулась от восторга.
        - Смотрите, Мистер Пендлтон, радужёнок! Настоящий радужёнок прибыл к вам с визитом! - воскликнула она, тихонько хлопнув в ладоши. - Ура, ура, ура, какой же он красивый! Но как же он сюда забрался?
        Джон Пендлтон печально улыбнулся: сегодня он был более, чем обычно, не в ладах с этим миром.
        - Ну, я думаю, что виной всему грань стеклянного термометра, который висит за окном, - вяло проговорил он. - Вообще-то термометр полагается держать в тени, но здесь у нас по утрам на него вовсю светит солнце.
        - Но Мистер Пендлтон, ведь это же так красиво! Подумать только, что значит солнце! Ах, боже мой! Да если бы у меня был термометр, я бы его нарочно целый день на солнце держала!
        - Ну и какой же был бы от него тогда прок? - засмеялся больной. - Как бы ты узнала, жарко на улице или холодно, если бы твой термометр день-деньской висел на солнце?
        - Да какая разница?! - прошептала Поллианна, не отрывая завороженного взгляда от сияющей разноцветной ленты на подушке. - Какая разница, жарко тебе или холодно, если у тебя в доме радуга!
        Больной снова засмеялся. Он не без любопытства посмотрел на восхищённое лицо Поллианны. И вдруг его осенило. Он позвонил в звонок.
        - Нора, - обратился Мистер Пендлтон к появившейся в дверях горничной, - подите-ка в большую гостиную и принесите мне оттуда один из тех больших медных подсвечников, что стоят на камине.
        - Да, сэр, - пробормотала слегка удивлённая горничная.
        А когда через минуту она вернулась, её шаги сопровождало негромкое мелодичное позвякивание. Изумившись, она поняла, что оно исходит от гранёных хрустальных подвесок, которыми был украшен принесённый ею старинный канделябр!
        - Благодарю вас. Поставьте его сюда на столик, пожалуйста, - велел Мистер Пендлтон. - А теперь принесите-ка шнурок и привяжите его на окно, вон к тем гвоздикам на раме, хорошо? Один конец с этой стороны, другой - с той. Нет-нет, никаких штор! Вот и всё. Благодарю вас, - сказал он, когда она выполнила его распоряжения.
        Как только она вышла, он со смеющимся лицом обернулся к удивлённой Поллианне.
        - А теперь, Мисс, подайте мне, пожалуйста, подсвечник!
        Взяв канделябр обеими руками, она осторожно положила его на кровать; тогда Мистер Пендлтон тотчас же принялся снимать с него одну за другой подвески, и через минуту на кровати их лежала в ряд уже целая дюжина!
        - А теперь, дитя моё, я попрошу вас развешать всё это на шнурке. Я подумал, раз уж вам так хочется, чтобы в доме была радуга - то почему бы нам с вами этого не устроить?
        Не успела Поллианна закрепить на залитом солнцем окне третью подвеску, как начались настоящие чудеса! Она была в таком восторге, что её дрожащие пальчики едва справились с остальными! Но наконец все подвески были на месте, и отойдя от окна, Поллианна тихо вскрикнула от восхищения.
        Роскошная, но сумрачная спальня превратилась в сказочный дворец! Всюду были танцующие разноцветные пятнышки - красные и зелёные, оранжевые и фиолетовые, синие и золотистые! И стены, и пол, и вся мебель, в том числе и кровать, на которой лежал Мистер Пендлтон - всё, решительно всё в комнате вдруг засверкало ослепительными красками!
        - Ах, Мистер Пендлтон, я в жизни не видела такой красоты! - прошептала Поллианна и вдруг рассмеялась: - Вот видите, даже солнце играет со мной в мою игру! - воскликнула она, забыв на мгновение, что Мистер Пендлтон не мог знать, о чём идёт речь. - Вот было бы здорово иметь много-премного этих чудесных штучек! Я поделилась бы ними и с тётей Полли, и с Миссис Сноу, и… И со всеми! Вот тогда они бы наверняка научились радоваться! А что, я думаю, даже тётя Полли, появись у неё в доме радуга, обрадовалась бы так, что не удержалась бы и стала бы хлопать дверями! Ну, вы поняли, от радости! Как вы думаете?
        Мистер Пендлтон рассмеялся.
        - Насколько я помню вашу тётю, Мисс Поллианна, я сомневаюсь, что нескольких хрустальных подвесок будет достаточно, чтобы заставить её хлопать дверями. Ну, то есть от радости. Да, кстати о солнце: что это у вас с ним за игры?
        Поллианна сначала не поняла; а поняв, глубоко вздохнула.
        - Ах да, я и забыла! Я никогда не рассказывала вам о своей игре. Но теперь я вспомнила!
        - Тогда, может быть, вы мне расскажете?
        И в этот раз Поллианна ему рассказала. Она рассказала ему всё с самого начала - с того момента, когда вместо куклы среди церковных пожертвований ей попались костыли. Рассказывая, она не видела его лица. Её восторженные глаза всё ещё продолжали любоваться танцующими цветными бликами от раскачивающихся на солнце хрустальных подвесок!
        - Ну, вот и всё, - вздохнула она, закончив свой рассказ. - Теперь вы знаете, почему я сказала, что солнце тоже со мной играет.
        Мгновение они молчали. Потом с кровати донёсся тихий, неровный голос.
        - Может быть; однако мне кажется, что самая идеальная призма в мире - это вы сами!
        - Ах, но я ведь не умею делать из солнца радугу!
        - В самом деле? - улыбнулся он, и Поллианна, взглянув в этот момент на его лицо, изумилась: откуда в глазах этого сурового человека слёзы?
        - Да, - сказала она и через минуту грустно добавила: - Боюсь, Мистер Пендлтон, что солнце мне вообще во вред… У меня от него одни веснушки. Тётя Полли говорит, что это оно виновато!
        Мистер Пендлтон тихо засмеялся, и Поллианна опять изумилась: смех его звучал почти как рыдание!
        Глава 19
        Несколько удивительная
        В сентябре Поллианна начала ходить в школу. На вступительном экзамене выяснилось, что она обладает незаурядными способностями и для своих лет вполне образована. Поэтому, к её радости, она тотчас же была записана в класс, где учились её ровесники.
        Школа в некоторых отношениях стала для Поллианны сюрпризом; а Поллианна, безусловно, во многих отношениях стала сюрпризом для школы. Однако вскоре дело пошло на лад, и Поллианна как-то призналась тёте, что по большому счёту ходить в школу - это всё-таки значит жить, хотя раньше она в этом и сомневалась.
        Увлёкшись учёбой, Поллианна всё же не забывала старых друзей. Правда, теперь она, конечно, не могла уделять им так много времени, как прежде; однако она уделяла им столько времени, сколько могла. Пожалуй, более других этой переменой был недоволен Джон Пендлтон.
        Однажды в субботу после обеда он решил об этом поговорить.
        - Послушайте, Поллианна, как вы смотрите на то, чтобы поселиться жить в моём доме? - с лёгким оттенком раздражения спросил он. - Я ведь теперь вас почти не вижу!
        Поллианна рассмеялась. Какой же он всё-таки забавный, этот Мистер Пендлтон!
        - Я думала, вам нравится жить одному, - сказала она.
        Он кисло улыбнулся.
        - Ах, это было до того, как вы приобщили меня к своей игре! Теперь я от души радуюсь тому, что за мной ухаживают, как за младенцем! Но это всё пустяки, ведь скоро я встану на ноги, и вот тогда я им покажу! - сказал он и шутя погрозил костылём. В тот день они сидели в библиотеке.
        - Ах, но ведь вы же не по-настоящему всему этому радуетесь; вы только говорите, что радуетесь, - надув губки и глядя на дремавшую около камина собаку, произнесла Поллианна. - Вы и сами знаете, Мистер Пендлтон, что вы играете неправильно!
        Лицо Джона Пендлтона вдруг стало очень серьёзным.
        - Вот поэтому я и зову вас к себе, дитя моё. Мне нужна ваша помощь. Вы согласны?
        Поллианна бросила на него изумлённый взгляд.
        - Мистер Пендлтон, надеюсь, вы шутите?
        - Вовсе нет. Я нуждаюсь в вас. Вы согласны?
        Поллианна явно расстроилась.
        - Но, Мистер Пендлтон, вы же знаете - я не могу! Я не могу бросить тётю!
        На лице Джона Пендлтона появилась и исчезла некая гримаса, суть которой так и осталась для Поллианны загадкой. Он бросил на неё свирепый взгляд:
        - Да кто вам вбил в голову, что вы должны… А может быть, тётя вам позволит? - добавил он, смягчившись. - Скажите, с её разрешения - вы бы согласились?
        Поллианна нахмурилась и не на шутку задумалась.
        - Но тётя Полли… всегда была ко мне так добра, - медленно начала она. - Когда у меня не осталось никого, кроме дам из благотворительного комитета, она взяла меня к себе, и потом…
        На лице Мистера Пендлтона снова возникло то самое странное выражение; однако в этот раз, когда он заговорил, голос его был необыкновенно тих и печален:
        - Поллианна, много лет тому назад я очень любил одну девушку. Я надеялся, что однажды этот дом станет её домом. И я мечтал о том, как много счастливых лет нам с ней предстоит здесь провести…
        - Да, - понимающе произнесла Поллианна. Сострадание буквально светилось у неё в глазах.
        - Но… Этому не суждено было сбыться. Не важно, почему. Не суждено - и всё. И с тех пор эта огромная серая груда камней - больше не дом! Дом становится домом при условии присутствия в нём женщины, которой ты отдал руку и сердце, или при наличии в нём ребёнка, Поллианна. А у меня нет ни того, ни другого. Поллианна, дитя моё, теперь вы согласны?
        Поллианна вскочила на ноги. Лицо её сияло.
        - Так значит, Мистер Пендлтон, вы хотите сказать, что… что вы всё это время хотели предложить той девушке руку и сердце?
        - Ну, д-да…
        - Ах, как я рада! Тогда всё в порядке, - с облегчением вздохнула малышка. - Вы просто можете взять к себе нас обеих, и всё будет просто замечательно!
        - Взять… вас… обеих?! - ошеломлённо повторил Мистер Пендлтон.
        Лицо Поллианны на секунду омрачилось сомнением.
        - Да, конечно, сперва надо будет ещё переубедить тётю Полли; но я уверена, что вам это удастся. Вы просто расскажите ей всё точно так же, как мне, и тогда мы обе возьмём да и придём к вам жить.
        И тут ни лице Мистера Пендлтона отразился настоящий ужас.
        - Что?! Тётя Полли - в моём доме?!
        Поллианна широко распахнула глаза:
        - То есть… вы полагаете, что лучше жить у неё? - спросила она. - Конечно, наш дом не настолько красив, как ваш, но всё-таки он ближе к…
        - Ах, Поллианна, о чём вы говорите?! - воскликнул Мистер Пендлтон. В голосе его вновь послышались дружелюбные нотки.
        - Как о чём?! О том, где нам всем теперь лучше жить! - ничтоже сумняшеся ответила Поллианна. - Просто мне сперва показалось, что вы планируете жить здесь. Если я не ошибаюсь, вы надеялись, что именно этот дом станет домом тёти Полли, и…
        Из горла Мистера Пендлтона вырвался нечленораздельный крик. Он поднял руку и хотел было говорить; но в следующее мгновение рука его бессильно повисла.
        - К вам доктор, сэр, - сказала появившаяся в дверях горничная.
        Поллианна тотчас встала.
        Джон Пендлтон повернул к ней лихорадочно возбуждённое лицо.
        - Поллианна, заклинаю вас, пока никому ни слова! - с мольбой в голосе прошептал он.
        Поллианна лучезарно улыбнулась, и на щёчках у неё появились милые ямочки.
        - Не беспокойтесь, Мистер Пендлтон! Как будто я не понимаю, что вы хотите сказать ей всё сами! - беззаботно бросила она через плечо.
        Джон Пендлтон снова обмяк на стуле.
        - Ну и что случилось? - спросил через минуту доктор, послушав бешеный пульс своего пациента.
        На губах Джона Пендлтона мелькнула загадочная улыбка.
        - Должно быть, передозировка вашего эликсира, - рассмеялся он, заметив, что доктор смотрит в окно на тоненький силуэт направляющейся к калитке Поллианны.
        Глава 20
        Ещё более удивительная
        По воскресеньям с утра Поллианна обычно ходила в церковь и в воскресную школу, а после обеда они с Нэнси часто отправлялись гулять. Именно предстоящей прогулкой и были заняты её мысли, когда на следующий день после субботнего визита к Мистеру Пендлтону она, идя по улице, увидела двуколку доктора Чилтона. Доктор подъехал к ней и остановился.
        - Позвольте мне подвезти вас домой, Поллианна, - предложил он. - У меня к вам небольшая беседа. Собственно говоря, я как раз ехал к вам, чтобы поговорить, - продолжил он, когда Поллианна уселась рядом с ним. - Мистер Пендлтон настоятельно просит, чтобы сегодня после обеда вы его посетили. Он говорит, что это очень важно.
        Поллианна радостно кивнула.
        - О да, я знаю. Я непременно буду.
        Доктор бросил на неё слегка озадаченный взгляд.
        - Вот только не знаю, стоит ли мне допускать вас к моему пациенту, - пошутил он, подмигнув Поллианне. - Ведь не далее как вчера, юная леди, вместо того, чтобы его ободрить, вы лишь принесли ему массу волнений!
        Полллианна засмеялась.
        - На самом деле это не я, честное слово! На самом деле это тётя Полли!
        От этих слов доктор вздрогнул и повернул к ней изумлённое лицо.
        - Ваша… тётя! - воскликнул он.
        - Да! - Лицо Поллианны осветилось огромной радостью. - Ах, доктор, вы даже не представляете, какая это красивая история! Ну просто роман! Я… Я вам сейчас всё расскажу! - вдруг решительно воскликнула она. - Правда, Мистер Пендлтон просил меня хранить всё это в тайне, но я думаю, это не важно. Даже если он узнает, что вам всё известно, он не рассердится. Он лишь просил хранить это в тайне от неё.
        - От неё?
        - Ну да. От тёти Полли. Ведь он, конечно, хочет, чтобы она узнала всё от него самого, а не от меня! Что поделаешь, любовь!
        - Любовь! - как только доктор произнёс это слово, его лошадь вдруг понесла словно бешеная, как будто рука, державшая поводья, вдруг рванула их с огромной силой.
        - Ну да, - радостно кивнула Поллианна. - В каждом романе непременно бывает любовь. Я сама это только недавно узнала от Нэнси. А ещё она мне рассказала, что много лет тому назад у тёти Полли был жених, но они поссорились. Мы сначала не знали, кто он. Но потом Нэнси сумела определить, что это Мистер Пендлтон.
        Доктор вдруг успокоился. Его рука, державшая поводья, расслабилась и упала к нему на колено.
        - Ах, вот оно что! Да, я не знал, - тихо сказал он.
        И Поллианна, видя, что они скоро приедут, поспешила закончить свой рассказ:
        - Да. И как же я теперь рада! Всё сложилось просто отлично! Сначала Мистер Пендлтон попросил меня переехать к нему жить, но разве я могла вот так запросто взять и бросить свою тётю Полли?! После всего, что она для меня сделала, понимаете?! А потом он рассказал мне о том, как когда-то хотел предложить ей руку и сердце, и я поняла, что он хочет этого и поныне! Ах, как же я обрадовалась! Ведь теперь, когда он решил с ней помириться, всё будет просто замечательно! Мы с тётей Полли вместе переедем к нему жить, а может быть, он переедет жить к нам. Конечно, тётя пока ничего не знает, и мы ещё должны обсудить некоторые подробности. Именно для этого он, скорее всего, меня сегодня и пригласил.
        Доктор вдруг выпрямился. На губах его появилась загадочная улыбка.
        - Да. Тогда понятно, почему Мистер Пендлтон ожидает вас с таким нетерпением, - кивнул он, остановив двуколку у ворот.
        - Смотрите, смотрите, там в окне тётя Полли! - вдруг воскликнула Поллианна, но через секунду добавила: - Ах, нет! Мне показалось…
        - Вовсе нет. Она ушла, - сказал доктор. Улыбка вдруг исчезла с его губ.
        Отправившись после обеда с визитом к Джону Пендлтону, Поллианна сразу же увидела, как он взволнован.
        - Поллианна, - тотчас же начал он. - Я сегодня глаз не мог сомкнуть, пытаясь понять, что всё это значит! С какой стати вы вчера решили, будто я собираюсь жениться на вашей тёте?!
        - Но как же, вы ведь когда-то были женихом и невестой, и я так обрадовалась, узнав, что вы всё ещё её любите!
        - Я - люблю?! Вашу тётю Полли?!
        Услышав явное изумление в его голосе, Поллианна широко распахнула глаза.
        - Но ведь… Но ведь Нэнси сказала, что вы встречались!
        - Много понимает ваша Нэнси! - усмехнулся Мистер Пендлтон.
        - Так значит… Так значит, вы никогда её не любили? - с глубоким разочарованием в голосе произнесла Поллианна.
        - Упаси Господь!
        - И у нас не получится как в романе?
        Ответа не последовало. Мистер Пендлтон угрюмо смотрел в окно.
        - Боже, как мне жаль! А я-то думала: как всё замечательно сложилось! - чуть было не плакала Поллианна. - Я так мечтала переехать к вам жить - вместе с тётей Полли!
        - А теперь вы отказываетесь? - спросил, отвернувшись, Мистер Пендлтон.
        - Разумеется, да! Я не могу бросить тётю.
        Тогда он обернулся к ней. Лицо его было свирепо, как накануне.
        - А теперь потрудитесь-ка вспомнить, Поллианна, что задолго до того, как вы стали жить у вашей обожаемой тёти, у вас была родная мать! Это ей я много лет тому назад мечтал предложить руку и сердце!
        - Моя мамочка!
        - Да. Я не собирался всё это вам рассказывать, но, возможно, в конечном итоге будет лучше, если вы узнаете.
        Джон Пендлтон сделался бел, как полотно. Он едва мог говорить. Испуганная Поллианна, открыв рот от изумления, неотрывно смотрела на него широко распахнутыми глазами.
        - Я любил вашу мать. Однако она меня - нет. И через некоторое время она уехала с вашим… с вашим отцом. До этого я просто не знал, как это… как это больно! Весь мир, казалось, погрузился во тьму. Я блуждал в этой тьме наугад … Впрочем, это неважно. С тех пор я долгие годы жил как старик. Я был нелюдим и брюзглив, и никто в целом мире меня не любил, потому что любить меня было невозможно. А ведь мне ещё нет и шестидесяти лет, Поллианна! Но затем однажды в моей жизни появились вы, дитя моё! Вы, словно одна из этих так любимых вами хрустальных подвесок, вдруг наполнили мою безотрадную старческую жизнь золотистыми, фиолетовыми и алыми искорками неугасимой радости! Однако вскоре мне стало известно, кто вы, и тогда я решил, что мне лучше отказаться от наших встреч. Я не хотел, чтобы вы… напоминали мне свою мать. Далее вы знаете. Я понял, что вы мне необходимы. И с тех пор я нуждаюсь в вас ежесекундно. Поллианна, теперь вы согласны?
        - Но, Мистер Пендлтон, я… Я не могу бросить тётю Полли! - глаза Поллианны были затуманены слезами.
        На лице Мистера Пендлтона отразилось нетерпение.
        - А как же я? Вы думаете, я смогу чему-нибудь радоваться - без вас?! Поймите, Поллианна, ведь только с вашим появлением в моей жизни я стал хотя бы наполовину радоваться тому, что живу на свете! Но если бы вы согласились стать моей дочерью, я бы радовался всему! И я бы сделал всё, чтобы и вы, моё сокровище, тоже радовались! Любое ваше желание будет законом. И все мои деньги, до последнего цента, пойдут на то, чтобы доставить вам радость.
        Поллианна была потрясена.
        - Что вы, Мистер Пендлтон, разве я позволю вам тратить ваши деньги на меня?! Вам, столько лет копившему их для язычников!
        Лицо Мистера Пендлтона приобрело тусклый красноватый оттенок. Он хотел было что-то сказать, но Поллианна всё ещё продолжала:
        - Кроме того, обладая такими средствами, как ваши, вы и без меня вполне можете всему радоваться! Ваша замечательная щедрость приносит людям столько радости, что, глядя на них, вы и сами просто не сможете оставаться равнодушным! Какие подвески вы подарили мне и Миссис Сноу! А золотой слиток, который вы преподнесли нашей Нэнси на день рождения! А…
        - Ах, оставьте! Всё это мелочи! - перебил её Мистер Пендлтон. Лицо его сделалось багровым - ничего удивительного, если вспомнить ту «замечательную щедрость», благодаря которой он приобрёл известность в былые годы! - Всё это сущие пустяки, но даже они - даже они являются только вашей заслугой! Всё это не моя, а ваша щедрость. Да, ваша! - повторил он, видя ужас и протест на её лице. - И всё это только лишний раз доказывает, как я в вас нуждаюсь, - добавил он, и в голосе его снова послышалась мольба и нежность. - И если мне ещё когда-либо суждено играть в вашу игру, Поллианна, то мне суждено играть в неё с вами!
        Бедная малышка изо всех сил наморщила лобик в напряжённом раздумье.
        - Но тётя Полли всегда была так добра ко мне, - начала было она, однако Мистер Пендлтон резко прервал её речь. Уже хорошо знакомая Поллианне раздражительность вновь исказила его лицо. Нетерпимость, сметающая на своём пути любые препятствия, слишком долго была неотъемлемой частью характера Джона Пендлтона, чтобы теперь он так легко и без борьбы отказался от своих замыслов.
        - Да уж, кто бы сомневался! Но поверьте, Поллианна, она даже наполовину не нуждается в вас так, как я! - заявил он.
        - Ах, ну что вы! Я уверена, она радуется тому, что у неё есть…
        - Радуется! - снова перебил её теперь уже не на шутку раздражённый Мистер Пендлтон. - Да она вообще хоть умеет радоваться?! Держу пари, что нет! Она просто «выполняет свой долг»! У неё, видите ли, «обострённое чувство долга»! Я в своё время этого её «долга» здорово хлебнул! Конечно, последние двадцать лет мы с ней далеко не друзья, но я ведь знаю её как облупленную! Да кто её не знает! Не тот она человек, чтобы «радоваться», Поллианна! Ей этого не дано. А вы просто возьмите да и спросите её, нельзя ли вам ко мне переехать! Сами увидите, с какой лёгкостью она вас отпустит! И тогда - ах, дитя моё, как же я буду вам рад! - заключил он в порыве чувств.
        Глубоко вздохнув, Поллианна встала.
        - Хорошо, Мистер Пендлтон, я задам ей этот вопрос, - задумчиво произнесла она. - Не то чтобы мне претит мысль поселиться в вашем доме, но…
        Она не договорила. Затем, немного помолчав, добавила:
        - Как я рада, что ничего ей вчера не рассказала! Ведь тогда мне казалось, будто вы желаете, чтобы и она тоже…
        Джон Пендлтон печально улыбнулся.
        - О да, Поллианна, это верно! Ты умница, что сохранила всё в тайне!
        - Я только доктору рассказала. Но он, конечно, не считается.
        - Доктору! - тотчас обернувшись, воскликнул Джон Пендлтон. - Надеюсь, не доктору Чилтону?
        - Как раз ему. Он приехал сообщить мне, что вы сегодня желаете меня видеть, и я…
        - Господи, что за странный… - пробормотал Мистер Пендлтон, откинувшись на спинку стула. Затем он вдруг выпрямился и не без любопытства спросил:
        - И что же сказал на это доктор Чилтон?
        Поллианна глубокомысленно нахмурилась.
        - Честно говоря, я не помню. Кажется, ничего особенного… Ах да, он сказал, что понял, почему вы ожидаете меня с таким нетерпением.
        - Ах, вот оно что! - произнёс Джон Пендлтон. И Поллианна задумалась, что может значить его загадочная улыбка.
        Глава 21
        Ответ на вопрос
        Когда Поллианна вышла от Джона Пендлтона и начала спускаться с холма, спеша домой, она заметила, что небо затянуто тучами. Казалось, приближалась гроза. На полдороги её встретила Нэнси с зонтиком. Однако к тому времени облака уже отнесло в сторону, и похоже было, что ливня всё же не будет.
        - Кажись, их несёт на север, - со знанием дела заявила Нэнси, взглянув на небо. - Вообще-то я так и знала, но Мисс Полли велела мне взять вот этот зонт и выйти вам навстречу. Она о вас беспокоится!
        - В самом деле? - рассеянно бросила Поллианна. Она тоже пыталась определить, куда же несёт облака.
        Нэнси слегка фыркнула.
        - Вы, кажется, не поняли, - с обидой в голосе заметила она. - Я говорю, что ваша тётя о вас беспокоится, Поллианна!
        - Ах! - вздохнула малышка, тотчас вспомнив, какой тяжёлый вопрос ей вскоре предстояло задать тёте. - Мне так жаль! Я не хочу, чтобы она расстраивалась!
        - Ну, а я только радуюсь, - совершенно неожиданным образом заявила Нэнси. - Да, радуюсь!
        Поллианна бросила на неё изумлённый взгляд.
        - Радуешься, что тётя Полли из-за меня расстроилась?! Но Нэнси, так играть не по правилам! Есть вещи, которым нельзя радоваться! - возразила она.
        - А я и не играю вовсе, - ответила Нэнси. - И не думаю. Просто… Просто ты ещё дитя и не понимаешь, что это значит, когда тётя Полли о тебе беспокоится!
        - Ну почему же? Беспокоится - это значит беспокоится. Ну, то есть ей… очень грустно и всё такое, - стояла на своём Поллианна. - А что ещё это может значить?
        Нэнси вскинула голову.
        - Ну так слушай. Это значит, что твоя тётя наконец-то стала мало-помалу спускаться на грешную землю и жить как люди, а не просто «исполнять свой долг»!
        - Что ты, Нэнси! - возразила поражённая этими словами Поллианна. - Тётя Полли всегда исполняет свой долг. У неё - у неё очень обострённое чувство долга! - сама того не желая, повторила она слова, сказанные полчаса назад Джоном Пендлтоном.
        Нэнси засмеялась.
        - Да, с этим у неё всегда был полный порядок! Но с тех пор, как у нас поселилась ты, она стала другой!
        Поллианна изменилась в лице. Обеспокоенно нахмурив брови, она сказала:
        - Ах, Нэнси, именно об этом я и хотела тебя спросить. Ты думаешь, тёте Полли нравится, что я у неё живу? А если бы я взяла и захотела уйти - она бы меня отпустила?
        Нэнси бросила быстрый взгляд на её задумчивое личико. Она уже давно ожидала и боялась этого вопроса. Она просто не знала, как на него ответить - как ответить честно, при этом не нанеся ребёнку жестокую обиду. Однако теперь - теперь, когда в связи с отправкой зонтика некоторые её смутные подозрения превратились в твёрдую уверенность, Нэнси встретила этот вопрос во всеоружии! Она была уверена, что отныне может с чистой совестью утешить истосковавшуюся по душевному теплу малышку.
        - Что? Нравится ли тёте Полли, что ты у неё живёшь!? Не хочет ли она, чтобы ты ушла?! - негодующе воскликнула Нэнси. - Да разве не про это я тебе только что толковала?! Или это не она велела мне брать зонтик и мчаться как оглашенной только из-за того, что на небе появилось маленькое облачко?! Не она приказала мне снести вниз все твои пожитки, чтобы у тебя была красивая комната?! Знаете, Мисс Поллианна, потрудись вы вспомнить, как ей сперва претило…
        Как раз вовремя прикусив язык, Нэнси была вынуждена сымитировать приступ удушающего кашля.
        - А сколько ещё всего она для тебя сделала - просто не счесть! - едва отдышавшись, затараторила она. - Сотни пустяков, по которым видно, как она смягчилась и подобрела! И кот, и собака, и даже то, как она теперь со мной говорит, и… Да разве всё сочтёшь! Ах, Мисс Поллианна, просто нет слов, чтобы сказать, как она была бы несчастна, если бы вы ушли! - закончила Нэнси с непоколебимой уверенностью, весь смысл которой был в том, чтобы надёжнее скрыть чуть было не вырвавшееся у неё опасное признание. Однако внезапная радость, осветившая лицо Поллианны, превзошла все её ожидания.
        - Ах, Нэнси, как же я рада! Ты даже не представляешь, как я рада, что тётя Полли… Что тётя Полли меня любит!
        «Теперь я её ни за что не брошу! - подумала Поллианна немного спустя, поднимаясь по лестнице к себе в комнату. - Я всегда знала, что мне хочется жить с тётей Полли. Но я и сама не понимала, как мне всегда хотелось, чтобы тётя Полли… Чтобы тётя Полли хотела жить со мной!»
        Поллианна знала, что теперь перед ней стоит нелёгкая задача - сообщить о своём решении Джону Пендлтону. Она заранее думала об этом с ужасом. Бедняжка очень привязалась к этому человеку, и ей было его безумно жаль - быть может, потому, что ему было так жаль самого себя! Ей было жаль всей его долгой, одинокой и безотрадной жизни. Особенно больно ей было думать, что виной всему её мать. Она подумала о том, что вскоре сломанная нога Мистера Пендлтона окончательно срастётся, и в его огромном сером доме опять воцарится тишина. И тогда мебель снова покроется пылью, каминная решётка потускнеет, а книги на столе будут свалены беспорядочной грудой. Её сердце ныло при мысли о его одиночестве! Ах, как бы ей хотелось отыскать кого-нибудь, кто мог бы… И вдруг она вскочила и вскрикнула от радости: у неё возникла блестящая идея!
        При первой же возможности Поллианна помчалась к Джону Пендлтону. Вскоре она уже сидела рядом с ним в библиотеке. Его длинные худые руки покоились на подлокотниках старинного кресла, а у ног его лежал верный пёс.
        - Итак, Поллианна, суждено ли мне до конца дней моих играть в вашу игру? - ласково спросил он.
        - О да, сэр! - воскликнула малышка. - Я придумала, что принесёт вам самую огромную радость в мире, и…
        - С вами? - тотчас же осведомился Джон Пендлтон, и в уголках его рта появилась едва заметная суровость.
        - Н-нет, но…
        - Поллианна, вы же не для того пришли, чтобы меня разочаровать! - прервал он её проникновенным голосом.
        - Я… Я просто не могу иначе! Честное слово! Тётя Полли…
        - Она… вам запретила?
        - Я… Я её не спрашивала, - с жалким видом пролепетала бедняжка.
        - Поллианна!
        Поллианна опустила глаза. Ей было невыносимо видеть исполненный страдания взгляд своего друга.
        - Так значит, вы даже не стали у неё спрашивать!
        - Я не смогла, сэр. Просто не смогла, - чуть слышно ответила бедная малышка. - Видите ли, я и так… всё узнала. Тётя Полли хочет, чтобы я с ней жила, и я… я тоже хочу у неё остаться! - набравшись смелости, призналась она. - Вы даже не представляете, сколько всего она для меня сделала! И ещё я думаю… Я думаю, что она иногда тоже начинает радоваться, и даже очень многому! А вы ведь знаете, что раньше такого с ней не бывало! Вы мне сами рассказывали! Ах, Мистер Пендлтон, разве я могу бросить свою тетю Полли - теперь?!
        Последовала долгая пауза. Только потрескивание огня в камине нарушало тишину. Наконец Мистер Пендлтон сказал:
        - Нет, Мисс. Конечно, нет. Теперь вы не можете её оставить. И я не стану более просить вас… об этом, - последние слова он произнёс так тихо, что Поллианна едва расслышала.
        - Ах, Мистер Пендлтон, но вы ведь ещё не знаете всего остального, - вновь воодушевившись, напомнила ему малышка. - Того, что принесёт вам самую огромную радость в мире!
        - Для меня в этом мире больше нет радости, Поллианна.
        - Не скажите, сэр. Вы ведь сами мне говорили: «Дом становится домом при условии присутствия в нём женщины, которой ты отдал руку и сердце, или при наличии в нём ребёнка». А я могу устроить так, что в вашем доме будет жить один маленький мальчик! Видите ли, совсем недавно я познакомилась…
        - Как будто мне нужен кто-то, кроме вас! - исполненным негодования голосом возразил Мистер Пендлтон.
        - Это вы сейчас так говорите. Но когда вы его увидите… Ах, я уверена, что вы просто не сможете оставить его в беде! Потому что вы очень добрый… А иначе вы бы не стали дарить нам с Миссис Сноу хрустальные подвески, а Нэнси - золотой слиток! А сколько денег вы накопили для язычников, и…
        - Поллианна! - грубо перебил её Мистер Пендлтон. - Давайте раз и навсегда покончим с этим бредом! Я уже раз десять пытался вам объяснить, что никогда в жизни я не копил денег для язычников. За все свои годы я не пожертвовал им ни цента!
        Он вскинул подборок и весь внутренне напрягся, ожидая увидеть в глазах Поллианны горькое разочарование. Однако, к его изумлению, ничего подобного он не увидел. В её глазах было лишь удивление - и радость!
        - Ура, ура, ура! - воскликнула она, захлопав в ладоши. - Как же я рада! Ну, то есть, - тотчас густо покраснев, поспешила уточнить она, - то есть, не то чтобы мне не жаль бедных язычников, просто я не могу не радоваться, узнав, что вам не нужен, как всем другим, только индийский мальчик! Я радуюсь тому, что вам вполне придётся по душе и Джимми Бин! Я ведь теперь поняла, что вы согласны его взять!
        - Взять - кого?!
        - Джимми Бина! Ну, для того, чтобы в вашем доме было наличие ребёнка! Представляете, как он будет рад им стать?! На прошлой неделе мне пришлось сообщить ему, что даже в моём благотворительном комитете на Западе никто не хочет его брать. Боже, какое же разочарование ему довелось пережить! Но теперь, как только я ему всё расскажу, - как же он будет радоваться!
        - Да? А я нет! - решительно воскликнул Мистер Пендлтон. - Поллианна, вы несёте полную чушь!
        - Вы хотите сказать… что вы… что вы тоже не станете его брать?..
        - А что же ещё, по-вашему, я хочу сказать?!
        - Но благодаря ему ваш дом станет домом! - пролепетала Поллианна. Казалось, она вот-вот заплачет. - К тому же, если с вами будет жить Джимми, вы уже больше никогда в жизни не будете одиноки!
        - В этом я не сомневаюсь, - возразил Мистер Пендлтон. - Вот только я предпочитаю одиночество!
        Почему-то именно в эту минуту Поллианна впервые за много недель вспомнила одну случайно обронённую Нэнси фразу. Она обиженно вскинула подбородок:
        - Если вы полагаете, что водить дружбу с призраками - это лучше, чем осчастливить ребёнка, то я с вами категорически не согласна! - заявила она.
        - С призраками?!
        - Да! Нэнси рассказывала мне, что их у вас здесь хоть пруд пруди!
        - Что… Что за…
        Мистер Пендлтон вдруг откинулся на спинку кресла и захохотал. Смеялся он от души - да так, что испуганная и недоумевающая Поллианна разразилась слезами. Увидев это, он мигом опомнился. Лицо его стало серьёзным.
        - Подозреваю, что вы правы, Поллианна. Более правы, чем вы себе представляете, - ласково сказал он. - Я и сам знаю, что ребёнок - это намного лучше, чем мои призраки; однако… мы не всегда готовы решиться на подобный обмен. Порой людям тяжело расставаться с призраками! И всё же, может быть, вы мне расскажете, кто такой Джимми Бин?
        И Поллианна ему рассказала.
        И то ли смех оказал своё очищающее воздействие, то ли сама история Джимми Бина в устах Поллианны звучала очень трогательно, но сердце Мистера Пендлтона смягчилось. В тот вечер, уходя домой, Поллианна несла с собой приглашение, из которого следовало, что не далее как в следующую субботу после обеда в огромном доме на Пендлтон Хил будут с нетерпением ожидать её и Джимми Бина.
        - Ах, как я рада! Я просто уверена, что он вам понравится, - вздохнула, прощаясь, Поллианна. - Мне так хочется, чтобы у Джимми был дом и родня… которой не наплевать, понимаете?..
        Глава 22
        Дрова и проповеди
        Как раз в тот день, когда Поллианна рассказала Джону Пендлтону о Джимми Бине, преподобный отец Пол Форд, взобравшись на холм и бродя по Пендлтонскому лесу, тщетно надеялся, что благословенная тишь и красота созданной Творцом природы помогут ему унять воцарившееся в его душе смятение, причиной которому были неправедные деяния неразумных Его чад.
        Преподобный отец Пол Форд окончательно упал духом. Весь год, месяц за месяцем, дела в его приходе шли хуже некуда. Везде, куда бы ни обратил он свой взор, ему приходилось сталкиваться лишь с бесконечными пререканиями, клеветой, завистью и оскорблениями. Порой он спорил, порой уговаривал, порой порицал и обличал, а порой пытался делать вид, что ничего не происходит; но каждый божий день несмотря ни на что он молился - с верой и надеждой. Однако сегодня он был вынужден с глубокой печалью признать, что дела его не только не идут на лад, но, напротив, день ото дня становятся всё более и более плачевны.
        Двое из его викариев были на ножах из-за такого пустяка, который возвести в степень можно лишь будучи сумасшедшим! Три наиболее активные прихожанки ушли из дамского благотворительного комитета лишь потому, что какие-то мелкие, едва тлеющие угольки ничтожной лжи были раздуты досужими языками во всепожирающее пламя скандала! Церковный хор раскололся из-за споров о том, кому следует поручить исполнение сольной партии. Даже Общество христианской взаимопомощи погрязло в интригах и сплетнях! С тех пор, как двое из членов его правления публично друг друга оскорбили, брожения в нём стали обыденным делом. Однако последней каплей стало прошение об отставке, поданное директором и двумя учителями воскресной школы. Собственно говоря, именно это событие и привело вконец измученного тяготами своей жизни священника в Пендлтонский лес, где можно было молиться и размышлять в тишине.
        Здесь, под сенью вековых деревьев, преподобный Пол Форд наконец решился взглянуть правде в глаза. А правда, по его мнению, состояла в том, что дела его церкви пришли в полнейший упадок. Необходимы были срочные меры. Ибо всё, решительно всё зашло в тупик. Народ не шёл ни на воскресные службы, ни на молитвенные собрания, устраиваемые по будним дням, ни на благотворительные чаепития, ни даже на ужины и приёмы. Правда, некоторые из его помощников пока ещё не потеряли совесть. Однако их старания почти всегда были несогласованны, и к тому же, они вечно оглядывались на всех этих вездесущих бездельников, которые только и умели, что чесать языки!
        Преподобный Пол Форд отлично понимал, что всё это наносит непоправимый ущерб не только церкви, городу и ему самому как священнику, но и христианству вообще! И ущерб этот будет лишь неуклонно расти, если он не…
        Ясно, что требуются безотлагательные меры. Но какие?
        Нахмурившись, пастор медленно извлёк из кармана набросок предстоящей воскресной проповеди. С великой суровостью в лице он внушительным голосом прочёл вслух избранные им в этот раз библейские строки:
        «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам; ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете.»
        «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго мОлитесь; за то примете тем большее осуждение.»
        «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даёте десятину с мяты, аниса и тмина, а оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять.»
        Пришёл час, наконец, обличить их пороки! Здесь, в лесной чаще, низкий и звучный голос пастора буквально брал за душу. Даже птицы и белки притихли, как будто охваченные благоговейным трепетом. И преподобный отец живо представил, как прозвучат эти слова в воскресенье, когда в священной тишине храма он произнесёт их перед своими прихожанами.
        Перед своими неразумными братьями и сёстрами! Сможет ли он? Осмелится ли говорить? Но и молчать - осмелится ли? Уже сами по себе эти обличительные слова вызывают ужас! Даже если от себя он совсем ничего не прибавит…
        Он всё молился и молился. С глубокой верой в сердце он умолял Господа о помощи, умолял послать ему совет. Более всего на свете он желал принять перед лицом постигших его несчастий единственно верное решение. Да, но только будет ли это верным?
        Священник медленно собрал свои листы и положил их обратно в карман. Затем, со вздохом, похожим на стон, он в полном изнеможении опустился на землю да так и остался сидеть под деревом, закрыв лицо руками.
        Именно здесь и увидела его возвращавшаяся от Мистера Пендлтона Поллианна. Тихо вскрикнув, она тотчас подбежала к нему.
        - Ах! Ах, Мистер Форд! Надеюсь, вы ничего не сломали? - взволнованно спросила она.
        Священник открыл лицо и взглянул на склонившуюся над ним девчушку. Он попытался улыбнуться.
        - Нет, дитя моё, ничего… Я просто… отдыхаю.
        - Ах! - с облегчением вздохнула Поллианна. - Тогда всё в порядке. Видите ли, когда я однажды вот так же случайно наткнулась на Мистера Пендлтона, оказалось, что он сломал ногу! Правда, он лежал, а не сидел…
        - Не беспокойтесь, Мисс, я ничего не сломал. Ничего из того, что в силах исцелить… земные лекари…
        Последние слова прозвучали очень тихо, но Поллианна их всё же расслышала. Лицо её тотчас сделалось необыкновенно серьёзным, а глаза зажглись живым сочувствием.
        - Я знаю, о чём вы. Что-то вас гложет. С моим папой такое тоже часто бывало. Наверное, это у всех священников. Видите ли, на них возложена такая огромная ответственность…
        Преподобный Пол Форд изумлённо обернулся.
        - А разве ваш папа тоже был священником, Поллианна?
        - О да, сэр. Разве вы не знали? Я думала, это всем известно. Он женился на сестре тёти Полли - ну, то есть, на моей маме…
        - Да, я понял. Но, видите ли, я здесь пастором всего лишь несколько лет и не могу знать всего, что происходило в городе в прежние годы.
        - Нет, сэр - ну, то есть, конечно, сэр, - улыбнулась Поллианна.
        Последовала долгая пауза. Всё ещё сидевший под деревом священник, казалось, напрочь забыл о присутствии малышки. Он вновь вынул из кармана свои бумаги; но он их не читал. Вместо этого он смотрел на лежащий поодаль на земле листок - а ведь листок этот даже не был красив! Он был сухой и бурый. Поллианна, посмотрев на пастора, почувствовала смутную жалость.
        - Погожий денёк выдался, правда? - с надеждой в голосе начала она.
        Сначала священник не ответил; однако уже через мгновение, вздрогнув, поднял на неё взгляд:
        - Что? Ах! Да-да, очень погожий!
        - И совсем не холодно, хотя уже и октябрь, - воодушевившись, заметила малышка. - У Мистера Пендлтона в камине горит огонь, но не для тепла, а просто чтобы смотреть. А вы любите смотреть на огонь?
        В этот раз ответа не последовало. Немного подождав, Поллианна решила попробовать снова - на этот раз зайдя с другой стороны:
        - Скажите, сэр, а вам нравится быть священником?
        На сей раз преподобный Джон Форд мгновенно поднял на неё взгляд.
        - Нравится ли мне… Какой странный вопрос! Что вас заставило его задать, дитя моё?
        - Ничего… Разве что ваш невесёлый вид! Я вспомнила папу. Он тоже иногда… бывал таким.
        - Правда? - тон его был весьма учтив, однако думал он о своём. Глаза его вновь обратились к увядшему листу.
        - Да, и я, бывало, спрашивала его так же, как вас, нравится ли ему быть священником.
        Сидящий под деревом человек грустно улыбнулся.
        - И что же он вам отвечал?
        - Ах, он, разумеется, всегда говорил, что да, но часто добавлял, что не стал бы оставаться им ни минуты, если бы не стихи радости.
        - Если бы не - что? - преподобный Пол Форд оторвал взгляд от листка и с интересом взглянул на оживлённое личико Поллианны.
        - Ах, ну это папа их так называл, - засмеялась она. - Конечно же, в Библии они так не называются. Но это все те, в которых говорится: «радуйтесь и веселитесь», «радуйтесь, праведные», «да радуются и веселятся», «да веселится» и всё такое. Ну, вы знаете, их очень много. Однажды, когда моему папе было совсем невмоготу, он решил их сосчитать. И их оказалось целых восемьсот штук!
        - Восемьсот штук!
        - Да! Восемьсот стихов, которые велят нам радоваться и веселиться! Именно поэтому папа и называл их «стихами радости».
        - Вот, значит, как!
        На лице священника появилось несколько странное выражение. Взгляд его упал на первую строку библейского текста, с которого он собирался начать свою проповедь: «Но горе вам…»
        - Выходит, ваш отец очень любил эти «стихи радости»? - пробормотал он.
        - О да! - с воодушевлением кивнула Поллианна. - Он говорил мне, что в тот самый день, когда он решил их сосчитать, ему тотчас стало легче! А ещё он говорил, что коль скоро Бог взял на себя труд целых восемьсот раз повторить нам, чтобы мы радовались и веселились, то наверняка Ему угодно, чтобы мы хотя бы иногда это делали! И папе стало совестно, что прежде он так мало радовался! Но начиная с того дня, когда он их сосчитал, они всегда служили ему утешением. Ну, например, когда дамы в благотворительном комитете принимались грызться, как собаки… Ну, то есть, когда между ними возникали определённые разногласия, - поспешила уточнить Поллианна. - А ещё папа рассказывал, что именно благодаря этим стихам он придумал нашу игру. Конечно, для меня игра началась с костылей, но для него - со стихов радости!
        - И что же это, позвольте узнать, за игра? - поинтересовался священник.
        - Это игра, в которой требуется во всём находить радость! Как я уже сказала, для меня она началась с костылей.
        И снова Поллианна рассказала свою историю. На этот раз ей повезло встретить по-настоящему внимательного и благосклонного слушателя.
        Вскоре они с пастором вместе, держась за руки, спускались с холма. Лицо Поллианны сияло. Она любила поговорить, а священник всё расспрашивал и расспрашивал её обо всём на свете: и об игре, и о папе, и о её прежней жизни и прежнем доме на Западе.
        У подножия холма они попрощались, ибо Поллианне предстояло идти одной дорогой, а священнику - другой.
        Настал вечер, и преподобный Пол Форд удалился в свой кабинет. Он сел за письменный стол и глубоко задумался. Прямо перед ним лежало несколько разрозненных листков - заметки к предстоящей проповеди, а чуть поодаль виднелись другие, ещё совершенно чистые листы - сама будущая проповедь. В руке он держал карандаш, однако мысли его были совсем о другом. Воображение перенесло его в далёкий западный городишко, где бедный, немощный, снедаемый множеством житейских тягот и почти совсем одинокий в этом мире священник корпел над Библией, чтобы узнать, сколько же раз Отец его Небесный повелел ему «радоваться и веселиться».
        Некоторое время спустя преподобный Пол Форд очнулся от своих мыслей и обратил взгляд на лежащие перед ним листы.
        «Глава 23, стихи 13 -14 и 23 от Матфея» - написал он, но затем вдруг нетерпеливым жестом отбросил карандаш и принялся листать случайно оказавшийся на столе журнал. Его усталый взгляд равнодушно скользил со строки на строку, пока на глаза ему вдруг не попался рассказ, буквально поразивший его воображение: «Однажды мать пожаловалась отцу, что их сын Том утром отказался принести дров. Выслушав её, отец сказал мальчишке: «Я уверен, сын мой, что сейчас ты с радостью отправишься во двор и позаботишься о поленьях для нашей печки!» И Том, не мешкая ни секунды, встал и пошёл. Почему? Всего лишь потому, что отец простым и доступным образом дал ему понять, что он ожидает от него правильных поступков. Предположим, он бы сказал: «Том, я слышал, что ты сегодня отказался принести дров, и мне за тебя стыдно! Иди же немедленно и выполняй то, что от тебя требуется!» Можно быть уверенным, что в таком случае печь в том доме была бы не топлена и поныне!»
        «Людям свойственно реагировать на похвалу, - продолжал увлечённо читать преподобный Пол Форд, выхватывая для себя то слово, то строку, то целый абзац. - Их врождённую склонность к сопротивлению следует не истреблять, а, наоборот, использовать во благо… Вместо того, чтобы без конца твердить человеку о его недостатках, расскажите ему о его достоинствах! Попытайтесь помочь ему разорвать порочный круг дурных привычек! Покажите ему его лучшее «я», его настоящее «я», которое находит в себе смелость вершить и побеждать!.. Влияние благородного, открытого и исполненного надежд характера поистине заразительно и способно кардинальным образом изменить жизнь целого города… Человек излучает то, чем наполнены его разум и сердце. Если он будет благожелателен и отзывчив, то таким же вскоре станет и его ближний. Однако если он будет хмур, брюзглив и придирчив - его ближний с лихвой отплатит ему тем же!.. Если вы настроены на плохое, то оно не замедлит случиться! Однако если вы живёте с уверенностью, что вас ожидает хорошее, то положительный результат не заставит себя ожидать! Скажите своему сыну Тому, что вы
знаете, как приятно ему будет пойти позаботиться о поленьях, и не забудьте посмотреть на его счастливое лицо в тот момент, когда он вскочит со стула и помчится во двор!»
        Священник отложил журнал и вскинул подбородок. Через мгновение он встал и принялся мерить шагами комнату. Затем глубоко вздохнул и вновь сел за письменный стол.
        - С Божьей помощью я сумею это сделать! - произнёс он. - Я скажу каждому Тому, что знаю, с какой радостью он пойдёт и принесёт дров! Пусть у каждого из них будут свои дрова, и я постараюсь внушить им всем такую радость по поводу вершимых ими трудов, что ни у кого из них просто не будет времени смотреть, много ли дров натаскал другой!
        И разорвав листы с первоначальным текстом проповеди, он решительно бросил их на пол, так что по одну сторону стула лежало: «Но горе вам», а по другую - «книжники и фарисеи, лицемеры». А затем, взяв чистый лист бумаги, преподобный Пол Форд на едином дыхании написал свою новую проповедь!
        И когда в воскресенье он прочёл её перед собравшимися прихожанами, его слова никого не оставили равнодушным. Ведь пастор сумел разбудить в каждом из них высокие, благородные чувства! А вступлением к проповеди послужил один из тех самых «стихов радости», о которых говорила Поллианна: «Веселитесь о Господе и радуйтесь, праведные; торжествуйте, все правые сердцем.»
        Глава 23
        Беда
        Однажды Миссис Сноу позабыла название прописанного ей доктором Чилтоном лекарства, и чтобы уточнить его, Поллианне пришлось идти к доктору домой. Никогда прежде ей не представлялось случая побывать у него в гостях!
        - Ах, доктор, я, кажется, у вас впервые! Это ведь ваш дом, не правда ли? - спросила она, с интересом разглядывая всё вокруг.
        Доктор грустно улыбнулся.
        - Ну да, вроде того, - ответил он, продолжая что-то писать. - Однако дом - это громко сказано, Поллианна. На самом деле это не дом, а просто комнаты.
        Поллианна понимающе кивнула. Глаза её светились сочувствием.
        - Я знаю. Дом становится домом при условии присутствия в нём женщины, которой ты отдал руку и сердце, или при наличии в нём ребёнка. Доктор Чилтон, почему бы вам не жениться? А ещё вы можете взять Джимми Бина, если Мистер Пендлтон его не захочет.
        Доктор Чилтон засмеялся, однако смех его звучал несколько натянуто.
        - Должно быть, это Мистер Пендлтон сказал вам, что дом становится домом при условии присутствия в нём женщины, которой ты отдал руку и сердце? - уклончиво спросил он.
        - Да. Он говорит, что без этого дом - не дом. Почему бы вам не решиться, доктор Чилтон?
        - Почему бы мне не решиться - на что? - доктор снова углубился в работу.
        - Предложить кому-нибудь руку и сердце. Ах, да! Я забыла! - Поллианна вдруг густо покраснела. - Я полагаю, что должна вам сообщить. Оказывается, это не тётю Полли любил когда-то Мистер Пендлтон; так что… мы к нему больше не переезжаем. Видите ли, я рассказала вам, что у них любовь - но я ошиблась! Надеюсь, вы никому не рассказали? - встревожено спросила она.
        - Нет-нет, Поллианна, никому, - с несколько странным выражением ответил доктор.
        - Ах, ну тогда, значит, всё в порядке, - облегчённо вздохнула малышка. - Видите ли, вы - единственный человек, с которым я поделилась… А когда Мистер Пендлтон об этому узнал, ну, то есть, о том, что вам всё известно, он сделался вдруг каким-то… странным…
        - В самом деле? - едва сдержал улыбку доктор.
        - Да. Разумеется, ему не хочется, чтобы кто-то ещё об этом знал, тем более что это неправда! Но почему вы не предложите кому-нибудь руку и сердце, доктор Чилтон?
        Лицо доктора омрачилось.
        - Понимаете, дитя моё, - ответил он, помолчав, - дело в том, что когда предлагаешь девушке руку и сердце, то не всегда получаешь согласие.
        Поллианна глубокомысленно нахмурилась.
        - Но мне кажется, что вы получили бы! - возразила она.
        Это был явный комплимент.
        - Благодарю вас! - рассмеялся доктор, вскинув брови.
        Затем, однако, лицо его снова сделалось серьёзным:
        - Боюсь, однако, что некоторые леди постарше вас в этом не так уверены. Во всяком случае, мне не приходилось слышать от них… столь лестных слов, - заметил он.
        Поллианна снова нахмурилась. Затем её глаза расширились от удивления.
        - Ах, доктор, то есть вы хотите сказать, что… Что однажды вы уже предлагали девушке руку и сердце и получили отказ, совсем как Мистер Пендлтон?
        Доктор вдруг поднялся из-за стола.
        - Не волнуйтесь, Поллианна, теперь всё это уже давно не имеет значения. Пусть чужие неудачи не тревожат ваше маленькое сердечко! А теперь бегите обратно к Миссис Сноу. Вот здесь я записал для неё и название лекарства, и режим его приёма. Она не просила больше ничего передать?
        Поллианна покачала головой.
        - Нет, сэр. Благодарю вас, - печально проговорила она и направилась к двери. И вдруг, уже выйдя в переднюю, обернулась и воскликнула, вся сияя:
        - Что бы там ни было, доктор Чилтон, а я рада, что это не моя мама вам отказала! До свиданья!
        Беда случилась в последний день октября. Спеша из школы, Поллианна переходила дорогу на, казалось бы, безопасном расстоянии от быстро приближавшегося автомобиля…
        Потом никто так и не смог точно сказать, что же произошло. Не нашлось никого, кто мог бы объяснить, почему это случилось и кто виноват. Однако в пятом часу лишённая сознания Поллианна была принесена в дом Мисс Полли. Там, в так любимой ею маленькой комнатке, белая как полотно тётя и рыдающая Нэнси бережно уложили её на кровать и раздели. Тело её было обмякшим и безвольным. Тем временем из города во весь опор мчался в своём автомобиле срочно вызванный по телефону доктор Уоррен.
        - Ах, Мистер Том, видели бы вы её лицо! - всхлипывая, рассказывала Нэнси Старику Тому в саду после того, как вскоре прибывший доктор был проведён в дом и в абсолютной тишине приступил к обследованию пострадавшей. - Видели бы вы её лицо! Да здесь с первого взгляда ясно, что это не «долг» заставляет её так мучиться! От «долга» руки не трясутся, и глаза не бывают такими, как будто готовы остановить саму смерть, да, Мистер Том, да!
        - А с ней это - очень серьёзно? - голос старика дрожал.
        - Бог его знает, - всхлипнула Нэнси. - Знаете, Мистер Том, она лежит вся такая белая, как будто мёртвая, но Мисс Полли говорит, что нет, а Мисс Полли лучше знать, потому что она всё время слушает, как дышит наша бедная малышка и как бьётся её сердечко!
        - Да, но что же с ней сделал этот… этот… - судорожно выговорил старик.
        На лице Нэнси мелькнуло нечто, отдалённо напоминающее улыбку.
        - Да я бы вам сказала, как его следует без вранья называть, Мистер Том, только боюсь, что у вас уши повянут! Чёрт бы его побрал! Только подумать, какой-то гроб на колёсах переехал нашу маленькую девочку! Я всегда терпеть не могла, как смердят эти штуковины, да-да, всегда!
        - Но что же с ней стряслось?
        - Ой, не знаю, не знаю, Мистер Том, - простонала Нэнси. - На лобике у неё небольшая ранка, но Мисс Полли говорит, что это пустяк. Она боится внутреннего кровоизваяния!
        В глазах Старика Тома на миг промелькнуло веселье.
        - Ты, должно быть, хочешь сказать: кровоизлияния! - строго сказал он. - Лежит-то она и вправду как изваяние, будь он неладен, этот бедомобиль, но всё же мне не верится, чтобы Мисс Полли могла подобное сморозить!
        - Что такое? Ой, не знаю, не знаю, - покачав головой, простонала собравшаяся уходить Нэнси. - Мне кажется, я просто не доживу до той минуты, пока этот доктор выйдет и хоть что-нибудь скажет. Эх, вот бы мне сейчас большую стирку - большую-пребольшую, как целый мир! - беспомощно заломив руки, разрыдалась она.
        Однако и после визита доктора Нэнси по-прежнему не могла сообщить Мистеру Тому ничего определённого. Переломов у Поллианны не было, да и порез был малозначителен; однако доктор на вид был весьма суров, медленно качал головой и сказал, что окончательный диагноз поставит лишь время. После того, как он ушёл, Мисс Полли только ещё больше изменилась в лице и побледнела. Бедняжка ещё не совсем пришла в сознание, однако на вид уже не казалась мёртвой. Вызванная из города сиделка должна была приехать вечером.
        - Вот и все новости, Мистер Том! - закончила, глотая слёзы, Нэнси и вернулась к себе на кухню.
        На следующий день ближе к полудню Поллианна пришла в себя.
        - Ах, тётя Полли, что случилось? Как, уже день? Как я могла проспать?! - воскликнула бедная малышка, пытаясь подняться. - Ой, тётя Полли, я не могу встать, - простонала она тотчас, упав на подушку.
        - Нет, лапочка, я бы на вашем месте пока этого не делала, - быстро, но очень ласково сказала тётя.
        - Но в чём же дело? Почему я не могу встать?
        В глазах Мисс Полли застыл мучительный вопрос, обращённый к молодой сиделке в белом халате, стоявшей у окна вне поля зрения Поллианны.
        Медсестра кивнула.
        - Скажите же ей, - проговорила она одними губами.
        Мисс Полли откашлялась и попыталась проглотить застрявший у неё в горле ком.
        - Вчера вечером, милочка, вас сбил автомобиль, - взяла инициативу в свои руки сиделка. - Однако сейчас вам не стоит об этом думать. Ваша тётя желает, чтобы вы хорошенько отдохнули, и сейчас вам лучше всего снова уснуть.
        - Автомобиль? Ах, да, я… Я бежала… - в глазах Поллианны стоял туман. Она поднесла руку ко лбу. - Я… я так устала, и всё болит…
        - Да, милочка, да. Ничего страшного. Вам просто надо отдохнуть…
        - Но, тётя Полли, я так странно… и так плохо себя чувствую… Мои ноги… С ними что-то не то… Как будто их… вовсе нет!
        Бросив умоляющий взгляд на сиделку, тётя Полли с трудом поднялась на ноги и отвернулась. Сиделка тотчас шагнула к кровати.
        - Позвольте, я вам всё объясню, - начала она самым безмятежным тоном. - Кстати, нам с вами пора познакомиться. Меня зовут Мисс Хант, и я приехала, чтобы помочь вашей тёте за вами ухаживать. Да, и первым делом я попрошу вас глотнуть вот эту маленькую белую таблеточку - ради меня!
        В глазах Поллианны отразился ужас.
        - Но я не хочу, чтобы за мной ухаживали! Я не собираюсь болеть! Мне надо в школу! Можно, я завтра туда пойду?
        От окна, где стояла теперь тётя Полли, послышалось приглушённое рыдание.
        - Завтра? - мило улыбнулась сиделка. - Ах, нет, боюсь, что я не позволю вам пойти туда так скоро, Мисс Поллианна. Но у меня есть для вас вот эта маленькая белая таблеточка. Как только вы её проглотите, вам сразу станет лучше!
        - Ну ладно, - всё ещё сомневаясь, согласилась Поллианна. - Но обещайте мне, что отпустите меня в школу послезавтра! Нам ведь сдавать экзамены!
        Спустя минуту она заговорила снова. Она говорила о школе, об автомобиле, о том, как у неё болит голова; однако вскоре под воздействием принятой ею таблетки голос её мало-помалу стал затихать, и она уснула.
        Глава 24
        Джон Пендлтон
        Поллианна не пошла в школу ни «завтра», ни «послезавтра». Впрочем, сама она отдавала себе в этом отчёт лишь в те короткие минуты, когда полностью приходила в сознание. Тогда она тотчас принималась засыпать тётю настойчивыми вопросами. Собственно говоря, ясное понимание происходящего пришло к ней лишь через неделю, когда упала температура, слегка притупилась боль и мозг, наконец, заработал в полную силу. Тогда тёте Полли пришлось заново рассказать ей о том, что произошло.
        - Так значит, я и не больна вовсе, а просто у меня травма! - вздохнула она. - Как я рада!
        - Р-рада, Поллианна? - переспросила сидевшая у кровати тётя.
        - Конечно! Уж лучше какой-нибудь месяц или два полежать с переломом, как Мистер Пендлтон, чем заболеть, как Миссис Сноу! Перелом срастётся - и ты здоров, а болезнь может оказаться неизлечимой, и тогда человек на всю жизнь прикован к постели…
        Мисс Полли, которая, кстати, даже и не упоминала о переломах, вдруг встала и, подойдя к комоду, принялась самым рассеянным образом перебирать лежавшие на нём украшения. Делала она это без всякой невидимой цели, что было совершенно на неё не похоже. Куда девалась вся её прежняя суровость и решительность! Лицо её, однако, при этом вовсе не выглядело рассеянным; оно было искажённым и белым, как полотно!
        Поллианна лежала на кровати и, прищурив глаза, любовалась танцующей радугой на потолке. Это одна из подаренных Мистером Пендлтоном хрустальных подвесок раскачивалась на окне и отбрасывала семицветный отблеск.
        - А ещё я рада, что у меня не оспа, - довольно промурлыкала она. - Это было бы похуже веснушек! И я рада, что у меня не коклюш. Он у меня был, это просто ужас! И ещё я рада, что это не корь и не аппендицит, потому что они заразные - ах, ну то есть корь, и тогда меня наверняка забрали бы в больницу!
        - Похоже, вещей, которым вы рады, просто не счесть, лапочка, - дрожащим голосом произнесла тётя Полли и поднесла руку к горлу, как будто ей был туг воротник.
        Поллианна тихо рассмеялась.
        - Что да, то да! Я просто сейчас смотрела на эту радугу и всё о них думала, а их и вправду так много! Обожаю радуги! Я так рада, что Мистер Пендлтон подарил мне эти подвески! А ещё есть очень-очень много других вещей, которым я рада. О них мне ещё предстоит вам рассказать. Я ещё не уверена, но мне кажется, что я почти рада и тому, что со мной случилось!
        - Поллианна!
        Поллианна опять тихонько засмеялась и сияющими глазами посмотрела на тётю.
        - Видите ли, тётя Полли, с тех пор, как это произошло, вы стали звать меня лапочкой, а прежде ведь этого не было! Знаете, как приятно, когда кто-то родной называет тебя лапочкой? Ко мне когда-то некоторые дамы из благотворительного комитета так обращались, и это, конечно, было очень мило, но ведь они-то мне не родные, как вы, а это совсем, совсем другое! Ах, тётя Полли, как я рада, что вы мне родная!
        Тётя Полли молчала. Она снова поднесла руку к горлу, а глаза её наполнились слезами. Она отвернулась и торопливо вышла из комнаты, столкнувшись в дверях с сиделкой.
        После обеда к Мистеру Тому, который чистил упряжь в конюшне, забежала Нэнси. Глаза её горели.
        - Мистер Том, Мистер Том, угадайте, что произошло! - задыхаясь, воскликнула она. - В жизни не угадаете!
        - Мне и жить-то лет десять осталось, - без энтузиазма ответил он. - Так что лучше сразу выкладывай, Нэнси!
        - Ну, тогда ладно, слушайте. Кто, по-вашему, сейчас у Мисс Полли в гостиной? Ну, кто?
        Старик Том покачал головой.
        - Да кто ж его знает?
        - Я знаю! Это… Джон Пендлтон!
        - Да ну! Хватит шутки шутить!
        - Вы что, какие шутки! Я сама его туда проводила! Он на костылях… Там, во дворе, стоит его карета, можете сами посмотреть! Даже не подумаешь, что это тот самый свихнувшийся брюзга, который даже здороваться ни с кем не изволит! Вы только подумайте, Мистер Том: он к ней приехал!
        - Ну и что здесь такого? - грубовато спросил старик.
        Нэнси бросила на него презрительный взгляд.
        - Но вы же лучше меня знаете! - в глазах её засветились насмешливые огоньки.
        - Кто, я?
        - Ой, не будьте наивным, Мистер Том! - не без лукавства ответила она. - Ведь это вы меня запутали, да!
        - Где я тебя запутал?
        Бросив в открытую дверь быстрый взгляд на дом, Нэнси шагнула чуть ближе к старику.
        - Слушайте! Ведь это вы мне сказали, что когда-то у Мисс Полли был роман, верно? И мне даже показалось было, что я всё вычислила, но, как оказалось позже, просчиталась, да!
        Старик Том равнодушно отвернулся и принялся за работу.
        - Если тебе хочется поговорить, то говори толково, - раздражённо сказал он. - Не умею я ребусы разгадывать!
        Нэнси рассмеялась.
        - Ну, так и быть, - ответила она. - Просто я тут недавно кое-что разузнала и подумала, будто это с ним у неё был роман.
        - С Мистером Пендлтоном! - вдруг выпрямился старик.
        - Ну да. Только теперь я знаю, что не с ним. Мистер Пендлтон был когда-то влюблён в мать нашей несчастной малышки, и потому он хотел… Впрочем, это не важно, - поспешно добавила она, как раз вовремя вспомнив, что обещала Поллианне молчать о желании Мистера Пендлтона забрать её к себе. - Короче, я тут кое-кого расспросила и выяснила, что Мисс Полли его, оказывается, на дух не несёт, а всё из-за какой-то глупой старой сплетни! Когда-то давно в её далёкой молодости кто-то взял и наврал, будто у них любовь!
        - Да, я помню, - кивнул старик Том. - Это было года через три после того, как Мисс Дженни дала ему отставку и уехала с другим. Мисс Полли, конечно, всё это знала и жалела его. Хотела его утешить. Ну и, должно быть, переборщила - в такой она была обиде на этого… пастора за то, что он увёл у неё сестрицу! В общем, не знаю, откуда они взялись, эти сплетни - будто она за ним бегает!
        - Она - за кем-то бегает! - вставила Нэнси.
        - Ну, мы-то с тобой знаем, что такого быть не могло. Но сплетни! - возразил старик Том. - Подобных сплетен ни одна приличная барышня не потерпит. Ну, а тогда как раз у Мисс Полли и случился этот самый её роман, и закончился он, как ты понимаешь, неважно. Вот после этого-то она и замкнулась в себе. Поначалу даже знать никого не хотела. И сердце у неё стало как каменное.
        - Да уж… Слыхала об этом, - ответила Нэнси. - Знаете, Мистер Том, я как его увидела, чуть в обморок не упала! Они ведь бог весть сколько лет враги! Но всё же я провела его в гостиную и доложила о нём, как полагается.
        - А она что? - затаил дыхание Старик Том.
        - Сперва ничего. Она ведь сейчас вся такая странная… Я даже подумала, что она не слышит, и хотела было ей повторить, но тут она говорит, мол, передайте Мистеру Пендлтону, что я сейчас подойду. Ну, я пошла и передала. А потом бегом сюда сообщить вам новость! - закончила свой рассказ Нэнси и снова украдкой взглянула на дом.
        - Хм! - только и сказал Старик Том и вновь принялся за работу.
        Тем временем сидевший в парадной гостиной Мистер Пендлтон вскоре услышал торопливые шаги, и в следующее мгновение в дверях стояла сама Мисс Полли! Он попытался встать, но она запретила ему жестом. Однако же, руки она ему не подала, а лицо её выражало лишь холодную сдержанность.
        - Я пришёл узнать, как чувствует себя Поллианна, - без предисловий начал он.
        - Благодарю вас. Пока без изменений.
        - То есть… Не будете ли вы так добры посвятить меня в подробности? - в этот раз его голос дрогнул.
        Страдание исказило лицо Мисс Полли.
        - Ах, если бы… я только могла!
        - Как я понял, они вам неизвестны?
        - Да.
        - Но что говорит доктор?
        - Боюсь, что доктор Уоррен и сам… в неведении… Он списался со специалистом из Нью-Йорка. Они тотчас же назначили консилиум.
        - Но… какие повреждения она получила?
        - У неё незначительный порез, пара синяков и… И травма позвоночника, которая, боюсь, и является причиной паралича нижних конечностей.
        Мистер Пендлтон издал тихий стон. Наступило тягостное молчание. Затем он хрипло спросил:
        - А как она… это воспринимает?
        - Она не знает, как всё обстоит… на самом деле. А я не могу ей сказать…
        - Но ведь она, должно быть, догадывается?
        Мисс Полли поднесла руку к горлу. С тех пор, как с Поллианной случилась беда, этот жест стал для неё привычным.
        - Да, разумеется. Она знает, что не может… двигаться. Но она думает, что у неё сломаны ноги. Говорит, что рада, потому что месяц или два полежать с переломом, как вы - это лучше, чем заболеть, как Миссис Сноу; дескать, перелом срастается - и человек выздоравливает, а неизлечимая болезнь может на всю жизнь приковать к постели! Подобную чушь она несёт непрерывно, и мне кажется, что я… лишаюсь рассудка!
        Затуманенными от слёз глазами Мистер Пендлтон разглядел перед собой искажённое горем лицо Мисс Полли. Ему невольно вспомнились слова, сказанные Поллианной, когда он в последний раз просил её к нему переехать: «Разве я могу бросить свою тётю Полли - теперь?!»
        И с трудом овладев эмоциями, он сказал так мягко, как только мог:
        - Вы даже не представляете, Мисс Хэррингтон, как настойчиво я уговаривал Поллианну перейти ко мне жить!
        - Поллианну - к вам жить?!
        Тон её голоса заставил Мистера Пендлтона слегка поморщиться. Однако и его голос вновь сделался чужим и холодным:
        - Да; я намеревался удочерить её - юридически. И, разумеется, назначить своей наследницей.
        Услышав это, сидевшая напротив него Мисс Полли немного смягчилась. Ей неожиданно пришло в голову, какую блестящую будущность обеспечило бы Поллианне это удочерение. И она задумалась о том, была ли Поллианна достаточно взросла и корыстна, чтобы соблазниться деньгами и положением этого человека.
        - Я очень привязался к Поллианне, - продолжал Мистер Пендлтон. - Я привязался к ней не только оттого, что она напоминает мне свою мать, но и… оттого что она - такая, как она есть! Я был готов отдать вашей племяннице всю ту любовь, которая оставалась невостребованной в течение двадцати пяти лет…
        «Любовь!» Мисс Полли вдруг вспомнила, из каких побуждений она сама в своё время решилась взять этого ребёнка, и одновременно с этим воспоминанием в её мозгу всплыли слова самой Поллианны, сказанные не далее как сегодня утром: «Знаете, как приятно, когда кто-то родной называет тебя лапочкой?» И вот в один прекрасный день этой истосковавшейся по душевному теплу малышке предлагают любовь, которая не угасла за двадцать пять лет! А ведь она уже достаточно взросла, чтобы поддаться такому искушению! Сердце Мисс Полли больно сжалось от этих мыслей. Однако ещё больнее оно сжалось, когда она осознала всю безотрадность своего дальнейшего существования без Поллианны!
        - И что же? - спросила она.
        Услышав, как дрогнул её суровый и надменный голос, Мистер Пендлтон грустно улыбнулся.
        - Она не согласилась, - ответил он.
        - Почему?
        - Она не захотела с вами расставаться. Бедняжка говорила, что вы были к ней очень добры. Она решила остаться у вас и сказала, что вы, по её мнению, тоже желаете, чтобы она осталась, - закончил он, с видимым усилием поднявшись со стула.
        Он не стал более смотреть на Мисс Полли и решительно направился к двери. Однако в то же мгновение он услышал рядом с собой торопливые шаги и увидел, что Мисс Полли протянула ему свою дрожащую руку.
        - Как только приедет специалист, и о Поллианне будет известно хоть что-нибудь определённое, я тотчас дам вам знать, - срывающимся голосом произнесла она. - До встречи, Мистер Пендлтон! От всей души благодарю вас за визит! Я уверена, что Поллианна обрадуется, когда узнает, что вы у нас были!
        Глава 25
        Игра в ожидание
        На следующий день после визита Джона Пендлтона Мисс Полли решила, что должна подготовить Поллианну к приезду нового доктора.
        - Поллианна, лапочка, - ласково начала она, - мы посоветовались и решили, что кроме доктора Уоррена тебе необходим ещё и другой врач. Он может дать нам новые рекомендации, которые помогут тебе быстрее выздороветь.
        Лицо Поллианны просияло.
        - Доктор Чилтон! Ах, тётя Полли, как я рада, что меня будет лечить доктор Чилтон! Я мечтала об этом всё время, но боялась, что вам это не понравится - он ведь увидел вас тогда на террасе, помните? Вот я и решила ничего вам не говорить. Но теперь я так рада, что вы решили его пригласить!
        Лицо тёти Полли сперва стало белым, затем багровым, затем опять белым. Однако она тотчас овладела собой и ответила как ни в чём не бывало:
        - Ах, нет, лапочка! Я имела в виду другого доктора. Вы с ним пока не знакомы. Это очень знаменитый врач из Нью-Йорка, который… который очень хорошо разбирается в таких травмах, как ваша!
        На лице Поллианны отразилось разочарование.
        - Не думаю, что он знает и половину того, что знает доктор Чилтон!
        - Ах, нет, лапочка, он отличный специалист. Я в этом уверена!
        - Но когда Мистер Пендлтон сломал ногу, его лечил доктор Чилтон! Тётечка Полли, если вы не против, я очень, очень хочу, чтобы вы и ко мне его пригласили! Ну пожалуйста!
        Лицо Мисс Полли помрачнело и покрылось багровым румянцем. Сперва она не могла произнести ни слова.
        - Я против, Поллианна, - ласково, но с оттенком своей прежней суровой решительности сказала она наконец. - Я очень и очень против. Я готова сделать для вас всё, что угодно - почти всё, что угодно, моя лапочка! Но я… По причинам, которые нет смысла сейчас обсуждать, я не желаю, чтобы вашей травмой занимался доктор Чилтон. И поверьте, он всё равно не смог бы помочь вам так, как этот знаменитый специалист, которого мы с доктором Уорреном пригласили для вас из Нью-Йорка!
        Однако для Поллианны всё это звучало неубедительно.
        - Но тётя, если бы вы любили доктора Чилтона…
        - Что?!
        На сей раз Мисс Полли чуть было не сорвалась на крик, а щёки её опять стали багровыми.
        - Я говорю, если бы вы любили доктора Чилтона, как я, - вздохнула Поллианна, - то он был бы для вас лучше всех докторов на свете!
        В этот момент вошла сиделка, и тётя Полли резко встала. Лицо её выражало облегчение.
        - Мне очень жаль, Поллианна, - холодно сказала она, - но боюсь, что в этот раз вам придётся подчиниться моему решению. К тому же, нью-йоркский доктор уже приглашён, и не далее как завтра он будет здесь!
        Однако волею случая нью-йоркский доктор не смог приехать так скоро, как говорила тётя Полли. В самый последний момент ею была получена телеграмма, извещавшая о неизбежной отсрочке вследствие внезапной болезни самого доктора! Воспользовавшись этим, Поллианна вновь стала просить заменить его доктором Чилтоном - «видите ли, теперь это легко можно устроить!»
        Но тётя Полли была непреклонна. «Ах, нет, лапочка, это невозможно!» - покачав головой, решительно сказала она, при этом, однако, ещё раз с глубоким волнением в голосе заверив Поллианну, что готова сделать для неё всё, что угодно - но только не это!
        Один за другим тянулись нелёгкие дни ожидания, и тётя Полли, пожалуй, действительно делала всё (но только не это), чтобы доставить своей племяннице радость.
        - Вы не поверите! Вы просто не поверите! - рассказывала Нэнси Старику Тому. - Мисс Полли теперь только и думает о том, как бы обрадовать нашу бедную малышку! Ждёт не дождётся, чтобы она сказала, чего ей хочется! Представляете, она велела мне позвать в дом Пушка и Дружка! А ведь всего лишь неделю назад об этом не могло быть и речи! Зато теперь они оба преспокойно валяются себе целый день на постели лишь потому, что это нравится Поллианне! А ещё она развесила в спальне такие маленькие стекляшки - оказывается, Мистер Том, если на них светит солнце, то на потолке появляется настоящая радуга! Да-да, я сама видела! А уж про цветы я вообще молчу. Каждое утро она посылает Тимоти в оранжерею Кобба за свежими розами. Как будто мало всех тех букетов, которые люди приносят! Ну, а на днях я зашла и вижу: сидит около кровати наша Мисс Полли, а сиделка делает ей новую причёску, и Поллианна лежит вся такая счастливая, глазёнки блестят, и подсказывает, что и как надо делать! И с тех пор наша хозяйка с этой самой причёской целыми днями ходит - лишь бы только бедная малышка радовалась! Да, вот такие дела творятся,
Мистер Том! Хотите - верьте, хотите - нет!
        Старик усмехнулся.
        - То-то я смотрю, что наша Мисс Полли помолодела! - заметил он. - Как по мне, новая причёска ей к лицу!
        - Ещё бы! - воскликнула в ответ Нэнси. - Она хоть на человека стала похожа! Она, можно сказать…
        - А я тебе что говорил, Нэнси! - перебил её старик, расплывшись в улыбке. - Не рассказывал я тебе, что наша Мисс Полли была когда-то красавицей? А ты не верила…
        Нэнси пожала плечами.
        - Ну, красавицей - это, пожалуй, громко сказано, но в том белом платье с кружевами, которое она сегодня с утра надела ради Мисс Поллианны, её просто не узнать!
        - Хоть теперь-то ты веришь, что наша Мисс Полли - ещё далеко не старуха? - спросил Старик Том.
        Нэнси засмеялась.
        - Ну, теперь она хоть перестала ею прикидываться! Скажите, Мистер Том, а с кем она встречалась? Я ведь до сих пор этого не знаю!
        - Много будешь знать - скоро состаришься! - с загадочным видом ответил старик.
        - Ой, Мистер Том, ну пожалуйста! - принялась упрашивать Нэнси. - Кто же мне скажет, кроме вас?
        - Любопытной Варваре нос оторвали! Слыхала такое? - спросил он, усмехнувшись.
        И вдруг улыбка погасла на его лице:
        - Скажи лучше, как сегодня наша малышка?
        Нэнси покачала головой. Её лицо тоже омрачилось.
        - Ах, Мистер Том, всё по-старому. Лично я не вижу никаких сдвигов. Да и никто их, по-моему, не видит. Она просто лежит и то спит, то болтает, то старается улыбаться и «радоваться» закатам, восходам, цветочкам да птичкам - просто сердце разрывается на всё это смотреть!
        - Да я знаю; это всё её «игра». Благослови Господь её чистую душу! - незаметно смахнув слезу, кивнул Старик Том.
        - Выходит, она и вам про неё рассказала?
        - А как же иначе? Давным-давно рассказала!
        Старик на секунду задумался, а затем, усмехнувшись, продолжил:
        - Жаловался я ей как-то на старость свою согбенную; и как ты думаешь, что она мне ответила?
        - Понятия не имею, Мистер Том! Неужели и здесь она умудрилась отыскать, чему радоваться?
        - А как же иначе? Оказывается, я должен радоваться тому, что мне можно полоть не наклоняясь, потому что я и так уже согнут в три погибели!
        Нэнси невесело усмехнулась.
        - Да, это на неё похоже. Уж она-то всегда что-нибудь да откопает! Помню, она приехала и давай мне рассказывать! Ну, про игру эту. И тогда мы с ней стали играть. Ей ведь больше не с кем было! Правда, сначала она собиралась играть со своей тётей…
        - С Мисс Полли!
        - А я-то считала, Мистер Том, что вы гораздо лучшего мнения про нашу хозяйку, чем я! - съязвила Нэнси.
        Старик Том вдруг гордо выпрямился.
        - Я просто подумал, что она… что она бы удивилась, - с достоинством объяснил он.
        - Тогда - конечно, - ответила ему Нэнси. - Но только не теперь. Теперь от нашей госпожи чего угодно можно ожидать! Вот возьмёт и станет играть в эту самую игру!
        - А разве наша малышка… никогда ей не рассказывала? Она ведь, похоже, уже всей округе рассказала. Ведь с тех пор, как с ней стряслась беда, я повсюду только и слышу, что про эту игру!
        - Нет, Мисс Полли она не рассказывала, - ответила Нэнси. - Ещё давным-давно Мисс Поллианна говорила мне, что она не может ей рассказать, потому что тётя запретила ей вспоминать отца. А ведь из песни слова не выкинешь - игру-то он придумал! Вот она ей так до сих пор и не рассказала.
        - Ну, это понятно, - важно кивнул головой старик. - Ведь ещё покойные господа давным-давно на этого миссионера зуб точили! Он, дескать, отнял у них Мисс Дженни. А Мисс Полли хоть и была тогда молода, так никогда и не смогла его простить. Она ведь очень любила сестру! Да, это понятно. Ну и дела тогда творились! - вздохнул он и, отвернувшись, принялся за работу.
        - Да уж, творились, - вздохнула, в свою очередь, Нэнси и отправилась к себе на кухню.
        Дни ожидания никому не давались легко. Сиделка старалась казаться спокойной, но в глазах её читалась тревога. В отличие от неё, доктор Уоррен даже не пытался скрывать своё плохое настроение. Он сделался раздражителен и нетерпелив. Мисс Полли больше молчала; однако ни мягко ниспадающие волны волос, ни изящные кружевные воротнички не могли скрыть её всё возрастающую худобу и бледность. И только Поллианна держалась молодцом. Она играла с Пушком и Дружком, любовалась цветами, ела фрукты и студень, которые ей присылали, и писала исполненные оптимизма ответы на письма. Их она получала великое множество, и в каждом из них содержались заверения в любви и бесконечные вопросы о её здоровье. Однако она тоже сделалась худой и бледной, а неугомонные движения её тоненьких ручек лишь подчёркивали скорбную неподвижность её ножек, которые не так давно были столь же резвы, а теперь лежали под одеялом, словно каменные.
        Поллианна по-прежнему пыталась играть в свою игру. Бедняжка всё рассказывала Нэнси о том, как будет рада, когда снова пойдёт в школу, навестит Миссис Сноу и Мистера Пендлтона, прокатится в двуколке с доктором Чилтоном… Она, казалось, не осознавала, что радость эта не в настоящем, а в будущем. Нэнси же, в отличие от неё, осознавала всё как есть и лишь в одиночестве давала волю слезам.
        Глава 26
        Приоткрытая дверь
        Приглашённый из Нью-Йорка специалист, доктор Мид, приехал ровно на неделю позже, чем ожидалось. Это был высокий, широкоплечий человек с добрыми серыми глазами и приветливой улыбкой. Поллианне он сразу понравился, и она тотчас ему об этом сказала.
        - Видите ли, вы очень похожи на моего доктора, - с очаровательной улыбкой добавила она.
        - На вашего доктора?
        Доктор Мид бросил явно удивлённый взгляд на стоявшего неподалёку доктора Уоррена. Доктор Уоррен был невысокий человек с карими глазами и остроконечной бородкой.
        - Ах, это не мой доктор, - улыбнулась Поллианна, догадавшись, о чём он думает. - Доктор Уоррен - это доктор тёти Полли. А мой доктор - это доктор Чилтон!
        - Ах, вот как! - несколько странным тоном произнёс доктор Мид и посмотрел на Мисс Полли, которая, сгорая от стыда, поспешно отвернулась.
        - Да. - Поллианна секунду подумала, а затем добавила с присущим ей простодушием: - Видите ли, я всё время хотела, чтобы ко мне пригласили доктора Чилтона, но тётя Полли решила, что лучше пригласить вас. Она сказала, что вы лучше него разбираетесь в переломах. Если это правда, то я, конечно, могу радоваться. Скажите, а вы и вправду разбираетесь?
        На лице доктора промелькнуло странное выражение, смысл которого остался для Поллианны загадкой.
        - Это покажет лишь время, Мисс, - ласково сказал он и со встревоженным лицом обернулся к доктору Уоррену.
        Вслед за этим произошло нечто ужасное. Потом, опомнившись от шока, все как один сошлись на том, что виноват кот. В самом деле, если бы этот пройдоха не совал свой любопытный нос, а следом и нахальную лапу в не запертую на защёлку дверь, пытаясь пробраться к Поллианне, дверь не повернулась бы бесшумно на петлях и бедняжка не расслышала бы ту злосчастную фразу, которую имела неосмотрительность произнести стоявшая в коридоре тётя.
        В коридоре стояли, беседуя, оба доктора, сиделка и Мисс Полли. Тем временем Пушок, радостно мурлыкая и мяукая, прыгнул к Поллианне на кровать. И вдруг через открытую дверь донеслось горестное восклицание Мисс Полли:
        - Только не это, доктор! Только не это! Неужели вы и вправду считаете, что ребёнок… никогда не сможет ходить?!
        Затем последовало всеобщее замешательство. Сначала из спальни послышался испуганный крик Поллианны:
        - Тётя Полли! Тётя Полли!
        Потом Мисс Полли, увидев, что дверь была открыта и поняв, что Поллианна услышала её слова, тихо застонала и впервые в жизни упала в обморок.
        Сиделка со сдавленным криком «Она всё слышала!» бросилась, спотыкаясь, к открытой двери. Оба доктора остались с Мисс Полли. У доктора Мида просто не было выбора - когда она упала, он подхватил её на руки. Доктор Уоррен с беспомощным видом стоял рядом. Лишь тогда, когда Поллианна закричала во второй раз и медсестра закрыла дверь, они, обменявшись исполненными отчаяния взглядами, поняли, что должны оказать несчастной женщине помощь.
        Войдя в комнату Поллианны, сиделка увидела, что забравшийся на постель кот, мурлыкая и выгибая спину, тщетно пытается привлечь внимание несчастной малышки. Бедная девочка сделалась бледна как смерть, а взгляд её казался безумным.
        - Мисс Хант, прошу вас, Мисс Хант! Позовите сюда тётю Полли! Сейчас же, быстро, немедленно - умоляю!
        Именно в этот момент сиделка закрыла дверь и поспешно шагнула к кровати. Её лицо тоже было очень бледным.
        - Она… Она не может подойти прямо сейчас, милочка. Она подойдёт попозже. А в чём дело? Разве я не могу вам помочь?
        Поллианна покачала головой.
        - Нет, Мисс Хант, я должна у неё спросить… Я должна у неё спросить, что она только что сказала. Вы слышали? Позовите же тётю Полли! Она… Она только что сказала одну вещь… Я хочу, чтобы она сказала мне, что это неправда!
        Сиделка хотела было что-то ответить, но слов не было. Взглянув на её растерянное лицо, Поллианна пришла ещё в больший ужас.
        - Мисс Хант, вы же слышали! Это правда! О нет, это неправда! Неужели я и в самом деле… больше никогда не смогу ходить?!
        - Тише, тише, милочка… Не надо, не надо, - прошептала, задыхаясь, сиделка. - Может, доктор ошибся. Знаете, доктора часто ошибаются. Всякое бывает…
        - Но тётя Полли сказала, что это очень умный доктор! Она сказала, что он специалист… по переломам!
        - Да, да. Я знаю, милочка. Но ошибаться может любой доктор. Просто… Просто сейчас вам не стоит об этом думать… Пожалуйста, милочка!
        Поллианна в отчаянии вскинула руки.
        - Но я не могу! - всхлипнула она. - Я только об этом теперь и буду думать! Ах, Мисс Хант, как же я теперь пойду в школу, и к Мистеру Пендлтону, и к Миссис Сноу, и… и ко всем остальным?!
        В какой-то момент она стала задыхаться от рыданий, но вдруг остановилась и подняла на сиделку глаза, в которых отразился новый ужас:
        - Ах, Мисс Хант, если я не смогу ходить, как же я теперь буду радоваться?
        Мисс Хант ни разу не слышала об игре Поллианны; однако она наверняка знала, что маленькую пациентку необходимо успокоить, и как можно скорее. Поэтому, несмотря на своё собственное смятение и душевную боль, она не теряла времени даром и тотчас приготовила для неё успокоительный порошок.
        - Не волнуйтесь, милочка, не волнуйтесь, - принялась она утешать бедную девочку. - Давайте примем лекарство, и тогда мы успокоимся и увидим, что делать дальше. Знаете, нам часто кажется, что всё гораздо хуже, чем есть на самом деле…
        Поллианна послушно приняла порошок и запила его водой из поданного Мисс Хант стакана.
        - Я знаю; мой папа почти то же самое говорил, - пролепетала она и смахнула слёзы. - Он говорил, что всегда может быть хуже, чем есть. Но ему, должно быть, никогда в жизни не приходилось услышать, что он больше не сможет ходить. Честно говоря, я решительно не понимаю, как мне сейчас может быть ещё хуже, чем есть. А вы?
        Но Мисс Хант молчала. Она боялась сказать что-нибудь лишнее.
        Глава 27
        Два визита
        Мисс Полли отлично помнила о своём обещании держать Джона Пендлтона в курсе всего, что касается состояния здоровья Поллианны. Однако когда доктор Мид объявил ей о своём неутешительном заключении, она поняла, что нанести Мистеру Пендлтону ответный визит или даже просто написать ему письмо - это выше её сил. И тогда она решила, что проще всего будет послать к нему Нэнси.
        В другое время Нэнси несказанно обрадовалась бы такой уникальной возможности поближе познакомиться с этим загадочным человеком и рассмотреть вблизи его дом. Однако сегодня радоваться она не могла. Слишком тяжело было у неё на душе. Надо сказать, что в течение тех нескольких минут, когда ей пришлось ждать Джона Пендлтона, она даже не догадалась оглядеться вокруг.
        - Меня зовут Нэнси, сэр, - почтительно сказала она, когда он вошёл в гостиную, и, видя изумление в его глазах, добавила: - Меня прислала Мисс Хэррингтон. Я должна сообщить вам… о нашей малышке…
        - И что?
        Он произнёс это грубо и отрывисто, однако по его голосу Нэнси поняла, что судьба Поллианны ему далеко не безразлична!
        - И ничего, сэр, - всхлипнув, прошептала она. - Ничего хорошего.
        - То есть, вы хотите сказать, что…
        Он не договорил, и она печально кивнула:
        - Да, сэр. Доктор сказал, что она… никогда… не сможет ходить.
        На минуту в комнате воцарилась мёртвая тишина. Затем потрясённый до глубины души Джон Пендлтон тихо сказал:
        - Бедная… бедная малышка! Бедная… малышка!
        Нэнси подняла на него глаза, но тотчас их опустила. Она в жизни не думала, что этот нелюдимый, суровый, раздражительный человек может быть таким несчастным!
        - Выходит, моя совершеннейшая в мире призма никогда больше не будет танцевать на солнце! - добавил он. - Нет, это слишком жестоко!
        Голос его срывался, видно было, что он не в силах совладать с охватившим его волнением.
        Затем снова последовала тишина. Через минуту Джон Пендлтон отрывисто спросил:
        - Надеюсь, она сама об этом ещё не знает?
        - Ох, боюсь, что знает, сэр, - вся в слезах ответила Нэнси, - и теперь… И теперь всё стало так ужасно, что хуже некуда! Ах, чёрт бы побрал этого паршивого кота! Ой, простите, сэр! - поспешно извинилась она. - Дело в том, что… Дело в том, что это кот наш умудрился открыть лапой дверь, и Поллианна случайно услышала, о чём Мисс Полли говорила с доктором Мидом. Ну и… всё открылось!
        - Бедная, бедная малышка! - с тяжёлым вздохом повторил Джон Пендлтон.
        - Да, сэр. Вы бы её видели! - продолжала рыдать Нэнси. - С тех пор, как она всё узнала, я к ней лишь пару раз заходила, и оба раза у меня просто сердце разрывалось! Ах, сэр, да разве возможно смириться с этаким горем?! Представьте, она лежит и всё время думает только о том, чего теперь не сможет делать! Хуже всего то, что она больше не сможет радоваться… Так она мне сказала… Ах да, сэр, вы, вероятно, не знаете, какая у неё игра, - добавила Нэнси извиняющимся тоном.
        - Игра в радость? - спросил Мистер Пендлтон. - Почему же, знаю! Она мне однажды рассказала.
        - Вот как! Ах, сэр, кому она только не рассказывала! Однако, видите ли, теперь она… Теперь она сама больше не сможет в неё играть, и это для неё самое ужасное. Она говорит, что не может придумать, как можно радоваться тому, что с ней случилось!
        - Да с какой стати здесь радоваться?! - почти грубо возразил Мистер Пендлтон.
        Нэнси смущённо переступила с ноги на ногу.
        - Видите ли, сэр, я сначала тоже так думала, но потом мне пришло в голову, что ей было бы легче, если бы она… ну, если бы она всё-таки что-нибудь нашла. И тогда я решила ей напомнить…
        - Напомнить! О чём?! - всё ещё раздражённо спросил Джон Пендлтон.
        - О том, как… как она учила играть в эту игру Миссис Сноу и всех остальных… Но бедная малышка только плачет и говорит, что это совсем не то. Дескать, легко учить пожизненных инвалидов радоваться, но когда ты сам - пожизненный инвалид, то это совсем другое! А ещё она говорит, что много раз пыталась заставить себя радоваться тому, что другим не так плохо, как ей; но о чём бы она ни начинала думать, всё сводится лишь к тому горю, которое с ней случилось…
        Нэнси замолчала, однако Мистер Пендлтон ей не ответил. Он сидел, закрыв лицо руками.
        - Тогда я напомнила ей о том, как она говорила, что чем игра сложнее, тем она интереснее, - глухо продолжала Нэнси. - Но она сказала, что и это теперь по-другому, потому что играть стало не понарошку трудно. А сейчас мне надо идти, сэр…
        У двери она остановилась и, секунду подумав, робко спросила:
        - Можно, я передам Мисс Поллианне, что вы снова виделись с Джимми Бином?
        - Боюсь, что нет, - немного резко ответил ей Джон Пендлтон. - Я с ним не виделся. А что такое?
        - Ах, ничего, сэр, просто… Видите ли, Поллианна ещё и из-за этого расстроена. Ведь теперь она не сможет его к вам привести. Она рассказывала, что уже однажды его приводила, но в тот день он не очень хорошо себя вёл, и она побоялась, что вы не признаете его подходящим на роль наличия ребёнка. Может быть, вы понимаете, что это значит, сэр? Лично я нет.
        - Да-да, я понял, что она хочет сказать. Я понял.
        - Вот и хорошо, сэр. А ещё она сказала, что собиралась снова его привести, чтобы вы убедились, что лучшего наличия ребёнка вам просто не сыскать. Но теперь она не может этого сделать - чёрт бы побрал этот автомобиль! Простите меня, сэр! До свиданья!
        И Нэнси поспешно удалилась.
        Вскоре известие о постигшем Поллианну несчастье облетело весь город. Все его жители были буквально потрясены случившимся. Оказалось, что очень и очень многие знают в лицо маленькую общительную девчушку с веснушчатым личиком, на котором всегда сияла приветливая улыбка; многим была известна и игра, в которую она играла. И все, все как один были в ужасе от мысли, что никогда больше не увидят её на улицах города и не услышат её звонкий голосок, призывающий радоваться каждой минуте жизни! Это было невероятно, невозможно, жестоко!
        На кухнях, в гостиных и у заборов на задних дворах женщины говорили об этом и открыто плакали. На углах улиц и в магазинах мужчины тоже говорили об этом и тоже плакали, хотя и не так открыто. Однако ещё больше они стали и говорить и плакать, когда вслед за этой ужасной новостью Нэнси разнесла ещё одно печальное известие - о том, что, столкнувшись с невыносимым горем, Поллианна более всего страдает оттого, что не может играть в свою игру, потому что ей нечему радоваться!
        И тогда все друзья Поллианны стали думать об одном и том же. В результате хозяйке усадьбы Хэррингтон пришлось, к своему безграничному удивлению, принимать визит за визитом. Поллианну хотели утешить буквально все, знакомые и незнакомые: мужчины, женщины, дети. Многие из приходивших повергали Мисс Полли в совершеннейшее изумление, ибо она вообще не предполагала, что эти люди могут откуда-то знать её племянницу.
        Некоторые заходили в дом и сидели минут пять или десять, не зная, что сказать. Другие стояли, переминаясь с ноги на ногу, во дворе и сконфуженно теребили в руках кто сумочку, кто шляпу. Многие приносили книги, цветы и сладости. Иные рыдали не таясь. Иные отворачивались и отчаянно сморкались. Но все до одного с огромной тревогой спрашивали о здоровье несчастной малышки. И все до одного просили ей что-нибудь передать! Собственно, именно этот последний факт некоторое время спустя и заставил Мисс Полли действовать.
        Сначала пришёл Джон Пендлтон. На этот раз он был уже без костылей.
        - Стоит ли говорить, как я потрясён, - без обиняков начал он. - Но разве… ничего нельзя сделать?
        На лице Мисс Полли отразилось отчаяние.
        - Ах, неужели вы думаете, что мы сидим сложа руки? Доктор Мид прописал целый ряд препаратов и процедур, которые могут помочь, и доктор Уоррен в точности всё выполняет, однако… Однако доктор Мид сказал, что шансы на выздоровление почти равны нулю.
        Пришедший всего лишь пару минут назад Джон Пендлтон вдруг резко встал. Суровое лицо его побелело, а губы были плотно сжаты. Посмотрев на него, Мисс Полли отлично поняла, в чём дело. Не станет же он затевать светские беседы со своим давнишним врагом! Однако у двери он обернулся.
        - Я попрошу вас кое-что передать Поллианне, - сказал он. - Будьте добры, сообщите ей, что я виделся с Джимми Бином и что… и что отныне он будет моим сыном. Скажите же ей, что я думаю… Я думаю, она будет рада, когда об этом узнает. По всей вероятности, я намерен его усыновить!
        Мисс Полли на миг забыла о своём безупречном воспитании.
        - Усыновить! - выдохнула она.
        Мистер Пендлтон слегка вскинул подбородок.
        - А что? Я считаю, что Поллианна меня поймёт. Только скажите же ей, что я надеюсь… Надеюсь, что она будет рада!
        - Ах, ну разумеется! - пролепетала Мисс Полли.
        - Благодарю вас, - ответил Мистер Пендлтон и, откланявшись, ушёл.
        Поражённая до глубины души, Мисс Полли осталась стоять посреди комнаты, не находя слов и лишь молча глядя на только что закрывшуюся за ним дверь. Даже теперь, когда одна за другой стали происходить самые невероятные вещи, она не могла поверить своим ушам. Джон Пендлтон собирается усыновить Джимми Бина! Тот самый Джон Пендлтон, никогда в жизни ни в ком и ни в чём не нуждавшийся, с кучей денег, живущий отшельником и вдобавок ко всему, как говорят, скупой до невозможности и отъявленный эгоист - и вдруг вознамерился усыновить ребёнка, да какого ребёнка!
        Всё ещё не оправившись от изумления, Мисс Полли поднялась наверх к Поллианне.
        - Поллианна, вам кое-что просил передать Мистер Пендлтон. Он только что был здесь и велел сообщить вам, что отныне Джимми Бин будет его сыном. Он считает, что вы будете рады, когда об этом узнаете.
        Печальное личико Поллианны вдруг озарилось восторгом.
        - Рада? Рада?! Ах, ещё бы, тётя Полли! Ведь я так хотела найти для Джимми дом! А дом Мистера Пендлтона - просто прелесть! А ещё я рада за самого Мистера Пендлтона. Видите ли, теперь у него в доме будет наличие ребёнка…
        - Будет - что?
        Поллианна густо покраснела. Она забыла, что никогда не рассказывала своей тёте о желании Мистера Пендлтона её удочерить, а теперь, после всего, что случилось, ей совсем не хотелось признаваться своей любимой, дорогой тётечке Полли в том, что она хотя бы на мгновение допускала мысль её оставить!
        - Наличие ребёнка, - поспешно пролепетала Поллианна. - Видите ли, Мистер Пендлтон однажды рассказывал мне, что для того, чтобы дом был настоящим, в нём должно быть присутствие женщины, которой ты отдал руку и сердце, или… наличие ребёнка. Ну, вот теперь оно у него и будет - наличие ребёнка!
        - Ах да, я поняла, - очень ласково сказала тётя Полли.
        На самом деле она поняла намного больше, чем представляла себе Поллианна. Она смутно догадывалась, как труден был для бедняжки выбор, когда Джон Пендлтон предложил ей самой стать тем самым «наличием ребёнка», которое, по его замыслу, должно было превратить холодную громаду серого камня в «настоящий» дом.
        - Я поняла, - повторила тётя Полли, и из глаз её вдруг покатились жгучие слёзы.
        Опасаясь, что она станет и дальше задавать не очень приятные вопросы, Поллианна поспешила сменить тему:
        - А знаете, тётя, доктор Чилтон ведь тоже говорит, что дом становится домом лишь при условии присутствия в нём женщины, которой ты отдал руку и сердце, или при наличии ребёнка, - заметила она.
        Мисс Полли вдруг вздрогнула и обернулась.
        - Доктор Чилтон! Откуда вы знаете?
        - Он сам мне рассказывал! Однажды Миссис Сноу попросила меня сходить к нему домой, и он мне признался, что не считает свои комнаты домом!
        Вместо ответа Мисс Полли отвернулась к окну.
        - И тогда я посоветовала ему предложить кому-нибудь руку и сердце, - продолжала тем временем Поллианна. - Ведь тогда и у него появится настоящий дом!
        - Поллианна! - Мисс Полли резко обернулась. Лицо её пылало.
        - А что здесь такого? Мне стало его жаль!
        - И что же он… ответил? - словно преступив некую невидимую запретную черту, выдавила из себя Мисс Полли.
        - Сперва совсем ничего. А потом очень тихо сказал, что когда предлагаешь девушке руку и сердце, то не всегда получаешь согласие.
        Минуту они молчали. Мисс Полли снова смотрела в окно. Щёки её всё ещё горели.
        Поллианна вздохнула.
        - И всё же я знаю, как сильно он хочет, чтобы и у него были не просто комнаты, а настоящий дом. И я ему от всей души желаю, чтобы он у него появился!
        - Откуда же такая уверенность, Поллианна?
        - Дело в том, что потом, через несколько дней, он сказал кое-что ещё. Он это очень тихо сказал, но я всё равно расслышала. Он сказал, что есть одна женщина, за руку и сердце которой он отдал бы всё на свете! Ах, тётя Полли, я что-то не то сказала?
        Тётя Полли вдруг встала и шагнула к окну.
        - Нет-нет, лапочка, всё в порядке! Я просто хочу передвинуть вот эту подвеску, - стараясь казаться спокойной, ответила она. Однако лицо её по-прежнему пылало.
        Глава 28
        Играет весь город
        Вскоре после второго визита Джона Пендлтона пришла Милли Сноу. Раньше она никогда не бывала в усадьбе Хэррингтон. Увидев Мисс Полли, она ужасно смутилась и покраснела.
        - Я… Я пришла спросить, как здоровье бедной малышки, - пролепетала она.
        - Спасибо, Милли, но боюсь, что всё по-прежнему, - устало ответила Мисс Полли. - Надеюсь, Миссис Сноу хорошо себя чувствует?
        - Вот об этом я как раз и хотела вам рассказать… Ну, то есть, попросить вас, чтобы вы рассказали Мисс Поллианне, - сбивчиво затараторила девушка. - Мы с мамой думаем… как это ужасно… просто в голове не укладывается, что такая славная маленькая девчушка больше никогда не сможет ходить! Ах, Мисс Хэррингтон, если бы вы знали, сколько всего она для нас сделала! Ну, то есть, для мамы - научила её играть в игру и всё такое. И когда мы услышали, что теперь она сама не может в неё играть… Ах, бедная, бедная малышка! Да оно и понятно - представьте, в её-то состоянии! Но когда мы с мамой вспомнили всё, что она нам говорила, мы подумали, что если бы только она знала, сколько хорошего она для нас сделала, то, возможно, это помогло бы и ей самой! Ну, то есть, я хочу сказать, что тогда она смогла бы хоть немножко радоваться и играть в свою игру…
        Вконец выдохшись, Милли беспомощно замолчала и, казалось, ждала ответа.
        Мисс Полли слушала её вполне благосклонно, но в глазах её было явное недоумение. Из всего сказанного она поняла лишь половину. Она думала о том, что всегда считала Милли Сноу странной, но не подозревала, что она сумасшедшая! Ибо лишь сумасшествием можно было объяснить этот бессвязный и бессмысленный, лишённый всякой логики поток слов. Когда Милли, наконец, остановилась, Мисс Полли тихо сказала:
        - Боюсь, что я не совсем вас понимаю, Мисс. Скажите же, что именно вы желаете передать моей племяннице?
        - Ах да, конечно! - тотчас лихорадочно подхватила Милли. - Скажите ей, что она… Что она полностью изменила нашу жизнь! Постарайтесь ей объяснить! Конечно, кое-что она уже знает, потому что она ведь часто у нас бывала и видела, что мама изменилась. Но надо, чтобы бедняжка поняла, как сильно она изменилась… да и я тоже… Да, Мисс Полли, и я тоже стала другой! Я тоже немножко пробовала играть в игру…
        Мисс Полли нахмурилась. Она хотела было спросить, что Милли подразумевает под «игрой», но в этот момент девушка затараторила снова:
        - Видите ли, раньше моей маме всё было не так. Ну, всё, понимаете?! Но и винить-то её было нельзя - в её состоянии! А теперь она больше не запрещает мне отдёргивать шторы, потому что любит, когда в комнате светло! Ей всё интересно - и причёска, и новая рубашка - ну, словом, всё! А ещё она начала вязать. По мелочи, конечно. Детские носочки да одеяльца то для больниц, то на ярмарку. Но вы бы видели, как ей интересно и как она радуется, что может это делать! Поймите же, всё это заслуга Мисс Поллианны! Вы знаете, что она сказала маме? «Ах, Миссис Сноу, конечно, это ужасно, что ваши ноги отказываются вам служить, но я думаю, вы должны радоваться тому, что у вас есть ещё и руки!» И мама удивилась, как это ей до сих пор не пришло в голову что-нибудь ими делать. Ну, то есть, руками… И тогда она принялась за вязанье. Ах, Мисс Полли, видели бы вы, как изменилась теперь её комната! Представьте, всюду - такая яркая, красивая цветная пряжа… Красная, синяя, жёлтая… А на окнах - хрустальные подвески! Подарок Мисс Поллианны! Теперь к маме как только войдёшь - и душа радуется! А раньше мне и входить-то не
хотелось, так там было темно и мрачно, и мама лежала такая несчастная… И вот теперь мы с ней просим вас передать Мисс Поллианне, что мы понимаем: это всё её заслуга! И ещё, пожалуйста, скажите: мы так рады, что нам посчастливилось с ней познакомиться, что мы подумали, может быть, если она это узнает, то хотя бы чуть-чуть обрадуется, что знакома с нами. И… И это всё, Мисс Полли, - поспешно поднявшись, вздохнула Милли. - Вы ведь ей скажете, не так ли?
        - О да, разумеется, - пробормотала в ответ Мисс Полли, сомневаясь, однако, запомнила ли она хоть малую часть всего этого несносного бреда.
        После визитов Джона Пендлтона и Милли Сноу последовало великое множество других; и каждый, кто приходил, неизменно оставлял для Поллианны устное послание. Однако смысл всех этих посланий был настолько странным, что Мисс Полли чувствовала себя всё более и более озадаченной.
        Однажды пришла бедняжка вдова Бентон. Мисс Полли хорошо её знала, хотя визитами они никогда прежде не обменивались. Миссис Бентон считалась самой несчастной женщиной в городе. Она всегда ходила в чёрном. Сегодня, однако, она решила скрасить свой траурный наряд бледно-голубым шарфом. Всхлипывая, она говорила о том, какое ужасное горе постигло Поллианну и Мисс Полли; затем она робко спросила, нельзя ли ей увидеть бедную девочку.
        Мисс Полли покачала головой.
        - Простите, Миссис Бентон, но на сегодняшний день это невозможно. Я думаю, что вы сможете поговорить с ней позже.
        Миссис Бентон вытерла слёзы и собралась уходить. Однако в передней она обернулась.
        - Мисс Хэррингтон, не будете ли вы так добры… ей кое-что передать? - запинаясь, проговорила она.
        - Разумеется, Миссис Бентон! Я сделаю это с радостью!
        Несколько секунд бедняжка в нерешительности молчала. Затем она всё же сказала:
        - Передайте, пожалуйста, Поллианне, что я надела вот это, - и она указала на свой голубой шарф. Затем, увидев в глазах Мисс Полли плохо скрываемое удивление, добавила: - Бедная малышка так долго уговаривала меня отказаться от траура, что я подумала: она обрадуется, когда узнает, что я надела хоть что-нибудь цветное! Она всё повторяла мне, что Фредди наверняка будет рад, если увидит на мне нарядное платье! Вы ведь знаете, Мисс, что теперь у меня не осталось никого, кроме Фредди. У других есть… - Миссис Бентон грустно покачала головой и отвернулась. - Прошу вас, передайте же Поллианне, что я больше не стану носить траур! Она поймёт.
        И с этими словами вдова Бентон ушла.
        Всего лишь несколькими часами позже Мисс Полли посетила ещё одна вдова в чёрном платье. Эту женщину она вообще не знала, и ей оставалось лишь удивляться, где и как она могла познакомиться с Поллианной.
        - Меня зовут Миссис Тарбелл, - представилась она. - Разумеется, мы с вами не знакомы, однако ваша маленькая племянница прекрасно меня знает. Видите ли, для укрепления здоровья мне необходим свежий воздух, поэтому всё лето, живя в отеле, я каждый день ходила гулять. Во время одной из таких прогулок я и встретила вашу племянницу - милую, ласковую девочку! Мне бы хотелось, чтобы вы поняли, как много она для меня значит. Я была так несчастна, когда сюда приехала! А она - она оказалась такой весёлой и приветливой, что напомнила мне мою маленькую дочурку, которую я много лет назад потеряла. Меня потрясло известие о случившемся; а когда я узнала, что бедняжка теперь навсегда прикована к постели и от этого так несчастна, что больше не может играть в свою игру - ах, Мисс Хэррингтон, я просто не могла к вам не прийти!
        - Вы очень добры, - пробормотала Мисс Полли.
        - Это на вашу доброту мне приходится надеяться, - возразила Миссис Тарбелл. - Ибо я… Я попрошу вас ей кое-что передать. Можно?
        - Разумеется.
        - В таком случае просто скажите ей… Скажите ей, что Миссис Тарбелл снова радуется. Я знаю, для вас это звучит странно. Однако… однако надеюсь, что вы меня простите, если я не стану вам ничего объяснять. - Лицо Миссис Тарбелл омрачилось, и улыбка погасла в её глазах. - Ваша племянница поймёт, что я имею в виду. Я просто решила, что должна… ей это сказать. Благодарю вас; и простите меня, пожалуйста, если мой визит причинил вам беспокойство, - добавила она, уходя.
        В этот раз уже изрядно сбитая с толку Мисс Полли поспешила наверх к Поллианне.
        - Поллианна, вы знакомы с некой Миссис Тарбелл?
        - О да! Мы с ней отличные друзья! Она очень больна и очень несчастна. Она живёт в отеле, и доктор прописал ей длительные прогулки. Мы с ней вместе гуляем - ну, то есть гуляли…
        Голос Поллианны дрогнул, и по щекам её скатились две крупные слезы.
        Мисс Полли поспешно откашлялась.
        - Представьте себе, лапочка, она только что была здесь. Она просила вам кое-что сообщить, но не объяснила мне, что это значит. Она сказала, что снова радуется.
        Поллианна тихонько захлопала в ладоши.
        - Как, в самом деле? Тогда я тоже радуюсь!
        - Но, Поллианна, может быть, вы объясните мне, как всё это понимать?
        - Ах, тётя Полли, это просто это игра, и…
        Поллианна вдруг замолчала, закрыв себе рот ладошкой.
        - Что за игра?
        - Н-ничего особенного, тётя Полли. То есть… то есть если я начну вам объяснять, то мне придётся рассказать и о других вещах, о которых мне говорить нельзя!
        Мисс Полли сгорала от любопытства, однако, видя, что девочка по-настоящему расстроена, она решила, что от дальнейших расспросов лучше пока воздержаться.
        Развязка наступила вскоре после визита Миссис Тарбелл. Её ускорило появление ещё одной посетительницы. На сей раз это была известная всему городу молодая особа с такой репутацией, что у Мисс Полли дух захватило от возмущения: как вообще она смеет переступать порог её дома?! Щёки её были покрыты броскими розовыми румянами, на губах была красная помада, а волосы были выкрашены в неестественно яркий жёлтый цвет. Она была на каблуках и вся увешана дешёвой бижутерией. Мисс Полли не стала подавать ей руки. Напротив, увидев её в собственной гостиной, она невольно отшатнулась!
        Женщина тотчас встала. Глаза её были очень красны, как будто от слёз. Слегка вызывающим тоном она спросила, нельзя ли ей на минуту повидать малышку Поллианну.
        Мисс Полли железным тоном ответила, что нет. Однако, увидев её умоляющие глаза, она смягчилась и добавила уже более любезно, что пока что посещать Поллианну никому не разрешается.
        Минуту подумав, женщина заговорила. Тон её всё ещё был немного дерзок, а подбородок вызывающе вскинут.
        - Меня зовут Миссис Пэйсон. Я являюсь супругой Мистера Томаса Пэйсона. Я полагаю, вы обо мне слышали. Все добропорядочные жители этого города в курсе, кто я такая. Вот только не всё, что обо мне говорят, можно назвать правдой… Но дело не в этом. Я пришла из-за малышки. Когда мне рассказали, что произошло, я… я была в ужасе! А на прошлой неделе я узнала, что она больше не сможет ходить, и подумала… И подумала, что лучше бы это случилось со мной! Ведь всё равно от моих здоровых ног мало пользы! Я уверена, что будь она в состоянии двигаться, она бы за час сделала больше добра, чем я за сто лет! Но что поделаешь! Как я заметила, ноги не всегда даются тем, кому они больше всего нужны!
        Она замолчала и откашлялась; однако когда она заговорила снова, голос её был по-прежнему хриплым.
        - Вы, должно быть, не в курсе, что ваша девочка часто у нас бывала. Мы живём у дороги на Пендлтон Хил, а она там почти каждый день проходила. И, к счастью, не всегда мимо. Она заходила к нам поиграть с детьми и поговорить со мной и с моим мужем, когда он был дома. Ей, похоже, у нас нравилось. Она, видать, просто не знала, что люди вашего круга с такими, как мы, обычно не общаются. Знаете, Мисс Хэррингтон, я думаю, если бы все стали поступать, как ваша девочка, таких, как мы, было бы гораздо меньше! - с внезапной горечью добавила она.
        - Но, как бы там ни было, - продолжила свой рассказ Миссис Пэйсон, - мы с ней подружились. Её это ни капли не испортило, зато нас сделало лучше - намного лучше! Она даже не знает, насколько! И слава богу, потому что если бы она это узнала, то ей пришлось бы узнать и многое другое, чего ей знать, я думаю, не следует. Однако вот что я хочу сказать: нам выдался трудный год; со всех сторон, куда ни посмотри, было одно плохое. И я, и мой муж стали сильно хандрить, вообще во всём разуверились и начали было подумывать о разводе, однако, вы же понимаете, у нас дети, и мы не знали, что с ними делать… И вдруг мы узнали, что случилось несчастье, и бедная малышка никогда больше не сможет ходить. И мы стали вспоминать, как она, бывало, приходила к нам, сидела на крыльце, играла с детьми и как они вместе смеялись и - и радовались! Она всегда чему-нибудь радовалась. А однажды она рассказала нам о своей игре, и мы поняли, почему она никогда не унывает. Она и нас уговаривала поиграть… Ну, а теперь мы узнали, как бедняжка мучается оттого, что разучилась играть в свою любимую игру! Мы слышали, она говорит, что ей
больше нечему радоваться. Вот я и пришла сегодня ей сказать, что, может быть, она хоть немножко порадуется за нас, потому что мы с мужем решили остаться вместе. А ещё мы хотим попробовать играть в игру, которой она нас научила. Я знаю, что она обязательно обрадуется, потому что тогда, когда она у нас бывала, некоторые вещи, которые мы говорили, её сильно огорчали. Правда, я ещё не совсем понимаю, каким образом эта игра сможет нам помочь, но кто знает? Мы решили попробовать хотя бы ради того, чтобы сделать ей приятно! Так вы ей передадите?
        - Да, я ей передам, - немного неуверенно пообещала Мисс Полли и вдруг, охваченная внезапным порывом, шагнула к Миссис Пэйсон и протянула ей руку. - Огромное спасибо вам за то, что пришли! - просто сказала она.
        И вызывающе вскинутого подбородка как не бывало! Ярко накрашенные губы Миссис Пэйсон вдруг задрожали. Залившись слезами, она пробормотала что-то бессвязное, затем крепко пожала протянутую ей руку, обернулась и выбежала прочь.
        Как только дверь за ней закрылась, Мисс Полли отправилась на кухню к Нэнси.
        - Нэнси!
        Голос Мисс Полли был резок. Все эти непонятные, приводящие в замешательство визиты, нанесённые ей за последние несколько дней, а более всего этот последний на редкость странный визит не замедлили сказаться на её и без того истрёпанных нервах. С той поры, как с Поллианной случилось несчастье, Нэнси впервые слышала, чтобы хозяйка говорила таким тоном.
        - Нэнси, может быть, вы мне объясните, что это за дурацкая «игра», о которой теперь болтает весь город? И какое, скажите на милость, отношение имеет ко всему этому моя племянница? С какой стати все, от Милли Сноу до жены Тома Пэйсона, просят передать ей, что они в неё «играют»? Похоже, весь город сошёл с ума! Одни рядятся в синие шарфы, другие мирятся с мужьями, третьи объявляют, что обожают то, что раньше ненавидели, и ко всему этому причастна Поллианна! Я пыталась спросить об этом её саму, однако мне мало что удалось узнать. К тому же, мне бы совсем не хотелось её тревожить - в её состоянии. Но из того, что она вам вчера говорила, я поняла, что вы тоже играете в эту игру. Надеюсь, вы объясните мне, что всё это значит?
        К удивлению и ужасу Мисс Полли, Нэнси вдруг залилась слезами.
        - Это значит, мэм, что с тех самых пор, как эта посланная Богом малышка приехала в наш город, она стала учить всех здешних жителей радоваться! А теперь, когда случилось несчастье, они просто платят добром за добро!
        - Чему радоваться?
        - Да всему на свете! В этом-то и вся соль игры!
        Выведенная из себя Мисс Полли топнула ногой.
        - От вас не больше толку, чем от остальных, Нэнси! Объясните же, наконец, в чём дело?!
        Нэнси вскинула подбородок. Она встала напротив своей госпожи и посмотрела ей прямо в глаза.
        - Я объясню вам, мэм. Эту игру придумал для Поллианны её отец. Однажды ей очень хотелось, чтобы среди церковных пожертвований была кукла, но оказалось, что кукол нет, а есть лишь пара детских костылей. Она, конечно, очень огорчилась и плакала - ну, как любой ребёнок! И тогда, мэм, её отец сказал ей, что во всём, решительно во всём, что ни происходит, можно отыскать повод радоваться. Ну, и костыли, мол, тоже не исключение…
        - Костыли! Чему же здесь радоваться?! - Мисс Полли едва не разрыдалась: перед её мысленным взором возникли две маленькие ножки, неподвижно лежащие под одеялом в спальне этажом выше.
        - Я сначала тоже так думала, мэм. Да и Мисс Поллианна говорила мне, что ей сперва невдомёк было, в чём дело. Но отец сказал ей, что она может радоваться костылям потому, что они ей не нужны!
        - А-ах!!! - воскликнула Мисс Полли.
        - С тех самых пор они взяли за правило играть в эту игру. Во всём, что ни случалось, находили, чему радоваться. И Мисс Поллианна решила, что если тебе не нужны костыли, то совсем не беда, что у тебя нет куклы. А назвали они эту свою игру «Просто радуйся!» И ваша девочка всё время в неё играет. Вот такие дела, мэм!
        - Да, но почему… почему… - Мисс Полли не находила слов.
        - И если бы вы знали, как это здорово работает! - с энтузиазмом, вполне достойным самой Поллианны, продолжала Нэнси. - Видели бы вы, как теперь изменилась моя мама и вообще всё моё семейство! Мы ведь с вашей малышкой целых два раза ездили в Перепутье! Она и меня научила очень многому радоваться - пустякам, и не только. От этого просто жить легче! Например, я уже больше не огорчаюсь оттого, что меня нарекли так неказисто - «Нэнси»! А знаете почему, мэм? Мисс Поллианна сказала, что было бы хуже, если бы отец с матерью назвали меня «Гипзиба»! А ещё понедельники! По утрам это был просто ужас. Я их ненавидела. Но ваша племянница научила меня и им радоваться!
        - Радоваться понедельникам!
        Нэнси рассмеялась.
        - Я знаю, только дурак им может радоваться! Но это лишь на первый взгляд. Позвольте, я вам объясню. Однажды я рассказала нашей посланной Богом малышке о том, как я ненавижу понедельники. И знаете, что она ответила? Она сказала: «Ах, Нэнси, я думаю, что по понедельникам ты должна радоваться даже больше, чем по всем другим дням вместе взятым! Ведь до следующего понедельника у тебя остаётся ещё целая неделя!» И побей меня бог, если с тех пор я не стала каждый понедельник вспоминать эти её слова! И мне и вправду делалось легче! Я вспоминала и смеялась, а смех ведь здорово помогает, да, мэм, да!
        - Но почему же она… никогда мне не рассказывала… об этой игре? - спросила, запинаясь, Мисс Полли. - Почему она так замялась, когда я у неё спросила?
        После минутного колебания Нэнси сказала:
        - Вы уж простите, мэм, но ведь это вы запретили ей говорить об отце. Вот она и не могла вам рассказать. Игру-то он придумал!
        Мисс Полли закусила губу.
        - Да она с самого начала хотела вам рассказать, - несколько нерешительно добавила Нэнси. - Ей хотелось найти кого-нибудь, с кем можно было бы играть. А играть ей тогда было не с кем, вот я и решила, что попробую…
        - А… как же эти… все остальные? - дрожащим голосом спросила Мисс Полли.
        - Ах, да, теперь, я думаю, об этой игре знают все! Я куда ни пойду, только про это и слышу! Она рассказала одним, а они - другим… Лиха беда начало, знаете! Да и она-то со всеми была такая ласковая и приветливая, сама всегда радовалась - это разве скроешь! Да, была, радовалась… А теперь, когда с ней случилось несчастье, радоваться ей больше нечему, и играть она не может… Скажите, разве могут все эти люди бросить её один на один с таким горем - после всего, что она для них сделала?! Вот и приходят они каждый день, чтобы поделиться с ней своей радостью! Надеются, что это ей хоть немножко поможет. Видите ли, мэм, ваша девочка ведь всегда мечтала, чтобы в эту игру играли все!
        - Ну что ж, теперь станет на одного игрока больше, - всхлипывая, произнесла Мисс Полли и поспешно направилась к двери.
        Поражённая Нэнси так и осталась стоять посреди кухни.
        - Да уж, теперь можно верить всему, чему угодно! - пробормотала она. - Меня уже просто ничем не удивишь. Ай да Мисс Полли!
        Несколько минут спустя Мисс Полли вошла в комнату Поллианны и попросила сиделку оставить её с племянницей наедине.
        - Ах, лапочка, сегодня у нас была ещё одна посетительница! - тщетно пытаясь казаться спокойной, начала она. - Надеюсь, вы помните Миссис Пэйсон?
        - Миссис Пэйсон? Конечно, помню! Она живёт по пути к Мистеру Пендлтону. Ах, Мисс Полли, у неё такая славная крохотная дочурка! Ей всего три годика, а мальчику почти пять. Она просто замечательная, и муж её тоже! Вот только боюсь, что Мистер Пэйсон не всегда замечает, какая чудесная у него жена, а Миссис Пэйсон забывает, какой у неё прекрасный муж. Они иногда ссорятся - ах, ну, то есть, между ними возникают разногласия. А ещё они говорят, что у них нет денег. Представляете, тётя, им даже церковных пожертвований не полагается, потому что Мистер Пэйсон - не священник, как… Ну, в общем, не полагается.
        Щёки Поллианны вдруг покрылись лёгким румянцем, который - странное дело! - тут же отразился и на щеках её тёти.
        - Ах, тётя Полли, хотя Миссис Пэйсон и бедная, вы бы видели, какие красивые платья она иногда надевает! - несколько поспешно продолжила Поллианна. - А какие у неё чудесные кольца - с бриллиантами, изумрудами и рубинами! Но она говорит, что одно кольцо у неё лишнее и что она собирается от него избавиться и взамен получить развод. Тётя Полли, вы не знаете, что такое развод? Боюсь, что это что-то плохое, потому что когда она об этом говорила, лицо у неё было очень грустное. А ещё она сказала, что если она его получит, они с Мистером Пэйсоном больше не будут жить вместе. Он куда-то уедет, да и дети, наверное, тоже. И я тогда подумала, что уж лучше им всё-таки оставить у себя это кольцо, пусть даже оно и лишнее! Думаю, вы со мной согласитесь. Тётя Полли, скажите же, что такое этот самый развод?
        - Но я пришла сообщить вам, что ничего подобного не произойдёт! - уклонилась от прямого ответа Мисс Полли. - Они решили остаться вместе!
        - Ах, как я рада! Значит, когда я пойду навестить Мистера… О Боже! - вспомнила вдруг несчастная малышка. - Тётя Полли, почему я всё время забываю, что мои ноги не могут ходить и что я никогда, никогда больше не смогу навестить Мистера Пендлтона?!
        - Ах, не надо, лапочка, не надо, - прошептала, задыхаясь, тётя. - Мы, может быть, как-нибудь к нему поедем. Но послушайте же! Я ведь ещё не сообщила вам всего, что просила передать Миссис Пэйсон. Она просила сказать вам, что они с мужем… они с мужем решили не только остаться вместе, но и играть в вашу игру! То есть, всё будет именно так, как вам хотелось!
        Поллианна улыбнулась сквозь слёзы.
        - Ах, тётя, что вы говорите?! Неужели это правда?!
        - Да, лапочка, это чистая правда! Миссис Пэйсон очень надеется, что вы будете этому радоваться! Именно поэтому она и просила вам это передать.
        - Но, тётя Полли, - пристально посмотрела ей в глаза Поллианна, - вы говорите так, как будто вы… Скажите, вы знаете о моей игре?
        - Конечно, знаю! - Мисс Полли тщетно пыталась скрыть волнение. - Нэнси мне всё рассказала. Я считаю, что это просто замечательная игра. И я… я тоже хочу в неё играть!
        - Ах, тётя Полли, вы?! Боже, как я рада! Видите ли, я ведь всегда мечтала о том, чтобы играть именно с вами!
        Мисс Полли с трудом перевела дух. Теперь казаться спокойной ей стало ещё труднее; но она справилась.
        - Теперь вы будете играть и со мной, и со всеми остальными! Ах, Поллианна, мне кажется, что теперь в вашу игру играет весь город, даже сам священник! Я ведь ещё не успела рассказать вам о том, что сегодня утром я ходила в город и встретила там Мистера Форда. Он просил передать вам, что навестит вас, как только разрешит доктор. А ещё он сказал, что его до сих пор радуют те восемьсот библейских стихов, о которых вы ему рассказали! И всё это ваша и только ваша несомненная заслуга, моя лапочка! Весь наш город играет в игру - и весь наш город теперь полон счастья, а всё благодаря одной маленькой девочке, которая сумела научить его жителей радоваться!
        - Ах, как я рада! - воскликнула Поллианна и захлопала в ладоши.
        И вдруг чудесный свет озарил её лицо:
        - Выходит, тётя Полли, что мне всё-таки есть чему радоваться! Я должна радоваться, что могла ходить, иначе я бы всего этого не сделала!
        Глава 29
        Открытое окно
        Один за другим проходили короткие зимние дни. Однако Поллианне они вовсе не казались короткими. Они тянулись бесконечно, а временами ещё и приносили ей невыносимую боль! Но именно в эти дни она твёрдо решила радоваться всему, что бы ни произошло. Теперь, когда в игру стала играть даже тётя Полли, малышка считала, что просто обязана не сдаваться! А тётя Полли всегда находила множество вещей, которым можно радоваться. К примеру, однажды она рассказала ей историю о двух маленьких бродяжках, которые в метель укрылись под сорванной ветром дверью. «Ах, - говорили они, - как ужасно не повезло тем людям, у которых дом в эдакую непогоду остался без двери!» А ещё она рассказала ей другую историю - о бедной старушке, у которой осталось всего два передних зуба. «Как хорошо, - сказала она, - что один из них - верхний, а другой - нижний, и я всё-таки могу откусывать ими хлеб!»
        Следуя примеру Миссис Сноу, Поллианна принялась за вязанье. Из яркой разноцветной пряжи, тянувшейся по белому покрывалу, получались чудесные маленькие вещицы, и Поллианна - точь-в-точь как Миссис Сноу! - радовалась, что у неё есть руки.
        Теперь Поллианне время от времени разрешалось принимать посетителей, а те, кому не удавалось её увидеть, каждый день просили передать ей, как они её любят. Визиты и послания друзей давали ей повод для размышлений, а это и было как раз то, в чём она теперь нуждалась.
        Однажды к ней приходил Джон Пендлтон, а целых два раза - Джимми Бин. Мистер Пендлтон рассказал ей о том, каким благовоспитанным мальчиком становится Джимми и какие он делает успехи в учёбе. От Джимми она узнала, что он просто в восторге от своего нового дома и что Мистер Пендлтон - «родня что надо». А главное, оба заявили, что всё это благодаря ей.
        - Теперь я ещё больше радуюсь тому, что могла ходить, - призналась после этого Поллианна своей тёте.
        Прошла зима и настала весна. Между тем беспокойство доктора Уоррена всё возрастало, ибо с наступлением тёплых дней он окончательно убедился, что предписанное Поллианне лечение практически безрезультатно. У него были все основания считать, что худшие опасения доктора Мида стали реальностью: Поллианна больше никогда не сможет ходить.
        Разумеется, весь город Белдинсвиль по-прежнему живо интересовался состоянием несчастной малышки. И был в этом городе один человек, который каждый день умудрялся всеми правдами и неправдами доставать записи доктора Уоррена и потом, читая их, буквально рвал и метал от лихорадочного беспокойства. Ибо проходили дни, а бедная девочка не только не выздоравливала, а, наоборот, чувствовала себя всё хуже. И тогда лицо этого человека стало выражать не только беспокойство, но и отчаяние, а также твёрдую решимость, и трудно было сказать, что же одержит верх. В конце концов победила решимость. И тогда однажды в субботу к несколько удивлённому Мистеру Пендлтону прибыл с утренним визитом доктор Томас Чилтон.
        - Пендлтон, - без предисловий начал доктор, - я приехал к вам потому, что вы лучше, чем любой другой в этом городе, осведомлены о моих отношениях с Мисс Полли Хэррингтон.
        Джон Пендлтон вздрогнул от неожиданности. Он и вправду был в курсе того, что у Полли Хэррингтон и Томаса Чилтона когда-то был роман, но этой темы они не касались уже лет пятнадцать!
        - Да, - только и сказал он, боясь преступить тонкую грань между сочувствием и любопытством. Однако в следующее мгновение он понял, что все эти уловки это ни к чему. Доктор был слишком озабочен целью своего визита, чтобы обращать внимание на подобные пустяки.
        - Пендлтон, я должен увидеть Поллианну. Мне необходимо её осмотреть. Я просто обязан это сделать.
        - И что же мешает?
        - Что же мешает! Как будто вы не знаете, что вот уже пятнадцать лет как путь в дом Мисс Хэррингтон мне заказан! Я скажу вам больше: во время нашего последнего разговора она заявила, что если только она ещё когда-нибудь пригласит меня в свой дом, то я могу считать, что она приносит мне свои извинения и всё будет как раньше, то есть, она согласна стать моей женой! Вам, может быть, кажется, что она меня пригласила? Лично мне нет!
        - А разве нельзя без приглашения?
        Доктор нахмурился.
        - Сомневаюсь. Ведь есть же гордость…
        - Но если это так необходимо, вы можете наплевать на свою гордость и забыть ссору…
        - Забыть ссору! - горячо перебил доктор. - Пендлтон, при чём здесь это? Я не о личной своей гордости говорю. Что касается этого, то я готов хоть на коленях ползти до самого её дома. Ну, или вниз головой шагать, если это поможет. Я говорю о профессиональной гордости. Я ведь должен буду прийти как врач к пациенту. Не могу же я просто явиться и сказать: здрасьте, я ваша тётя!
        - Чилтон, из-за чего вы поссорились?
        Доктор раздражённо махнул рукой и встал.
        - Из-за чего?! Да какая разница, если это в прошлом? - проворчал он, сердито меря шагами комнату. - То ли луна ей показалась мелка, то ли мне - река чересчур глубока! Короче, ничто по сравнению с теми годами одиночества, которые за этим последовали. Ссора здесь ни при чём. Ссору я хоть сейчас готов забыть. Но, Пендлтон, я должен осмотреть Поллианну. Это вопрос жизни и смерти. Я на полном серьёзе считаю, что эта девочка снова сможет ходить. Девять шансов из десяти, Пендлтон!
        Слова эти были сказаны громко и отчётливо; к тому же, произнося их, доктор Чилтон как раз почти вплотную подошёл к открытому окну, возле которого сидел на стуле его собеседник. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они тотчас же достигли ушей маленького мальчика, который по чистой случайности оказался в этот момент под окном.
        В то ясное весеннее утро Джимми Бин был занят прополкой первых сорняков на цветочных клумбах. Однако услышав слова доктора, он буквально застыл на месте!
        - Ходить! Поллианна! - воскликнул тем временем Джон Пендлтон. - Что вы имеете в виду?
        - Я имею в виду, что, судя по записям, которые мне удалось достать, её случай очень похож на тот, с которым совсем недавно пришлось иметь дело одному моему университетскому товарищу. Должен сказать, что его пациент уже встал на ноги. Мой друг уже много лет специализируется на подобных случаях, а я регулярно с ним переписываюсь и, стало быть, тоже кое-что в этом понимаю. И то, что мне удалось узнать… Но мне необходимо её осмотреть!
        Джон Пендлтон выпрямился на стуле.
        - Да вы просто обязаны это сделать! Может быть, как-нибудь через доктора Уоррена?
        Доктор Чилтон покачал головой.
        - Боюсь, что это невозможно. Правда, к его чести следует сказать, что он, по его собственным словам, предлагал пригласить меня на консилиум. Но, разумеется, Мисс Хэррингтон сказала своё «нет» так решительно, что в дальнейшем он ничего подобного предпринимать не осмеливался, хотя и знал, конечно, как важно для меня осмотреть этого ребёнка. А тут ещё и несколько наиболее именитых его пациентов стали у меня лечиться, что окончательно связало мне руки… Но Пендлтон, я должен обследовать Поллианну! Сами подумайте, как изменится её жизнь, если я это сделаю!
        - Мне страшно подумать, как она изменится, если вы этого не сделаете! - ответил Мистер Пендлтон.
        - Но как же я могу - без формального приглашения от Мисс Полли? Ведь его-то мне в жизни не получить!
        - Надо её заставить!
        - Как?
        - Не знаю.
        - И никто не знает! Она слишком обижена и слишком горда. Она ведь помнит то, что сказала мне много лет назад, и не желает унижаться! Но стоит мне подумать о ребёнке, обречённом на пожизненные страдания, и о том, что, быть может, в моих руках находится шанс на его спасение, и всему мешает лишь вся эта идиотская чепуха, которую мы гордо именуем профессиональной гордостью и этикетом, как я…
        Не договорив, он засунул руки глубоко в карманы, отвернулся и снова принялся с мрачным видом шагать из угла в угол.
        - Но если бы можно было открыть ей глаза! - продолжал настаивать Джон Пендлтон.
        - Да! Но кто возьмёт на себя труд это сделать? - резко обернувшись, спросил доктор.
        - Я не знаю! Я просто не знаю! - с глубоко озадаченным видом пробормотал Джон Пендлтон.
        Сидевший, как мышь, под окном Джимми Бин вдруг вскочил на ноги. Всё это время он слушал, едва дыша, о чём говорят два джентльмена.
        - Зато я, чёрт подери, знаю! - радостно прошептал он. - Это сделает Джимми Бин - и точка!
        Затем, не теряя ни секунды, он без лишнего шума пробрался на улицу и что есть мочи помчался с Пендлтонского холма вниз.
        Глава 30
        За дело берётся Джимми Бин
        - Там пришёл Джимми Бин, мэм. Он хочет с вами поговорить, - сообщила появившаяся в дверях Нэнси.
        - Со мной? - искренне удивилась Мисс Полли. - Вы уверены, что он не имел в виду Поллианну? Он может к ней на пару минут зайти, если хочет.
        - Да, мэм, я ему говорила. Но он сказал, что ему нужны именно вы.
        - Ну что ж, в таком случае, я сейчас спущусь.
        И она устало поднялась со стула.
        Когда Мисс Полли вошла в гостиную, мальчишка густо покраснел и посмотрел на неё округлившимися от испуга глазами. Говорить он начал тотчас.
        - Мэм, я понимаю, что это ужасно - и само то, что я к вам пришёл, и то, что я собираюсь вам сказать… Но я не могу иначе! Ведь это для Поллианны, а за неё я в огонь и в воду - ну, или к вам, что почти одно и то же. Я думаю, вы бы тоже так сделали, мэм… на моём месте. Дело в том, что она… Она может начать ходить! И я пришёл сказать вам, что если этому мешает только какая-то там гордость и - как бишь его? - это… этокет… Короче, я пришёл открыть вам глаза, чтобы вы пригласили к ней доктора Чилтона…
        - Что?! - крайнее изумление на её лице вдруг сменилось негодованием.
        - Успокойтесь, мэм, я и не думал вас злить! - воскликнул Джимми Бин. - Я потому и начал с того, что Поллианна может снова встать на ноги. Мне показалось, что вам это интересно…
        - Но… что ты хочешь сказать, Джимми?!
        - Ох, мэм, до чего же вы бестолковая! - вздохнул мальчишка.
        - Тогда давай по порядку. И не так быстро, чтобы я успевала понимать! Постарайся не валить всё в одну кучу, а разложить по полочкам.
        Джимми решительно облизнул губы.
        - Ну, всё началось с того, что к Мистеру Пендлтону приехал с визитом доктор Чилтон. Они были в библиотеке и разговаривали. Это вы поняли?
        - Да, Джимми, - ответила притихшая Мисс Полли.
        - Ну, а окно было открыто, и я как раз там полол сорняки и всё услышал.
        - Ах, Джимми! Стало быть, ты подслушивал?!
        - Но, мэм, я же не для себя и не нарочно! - храбро возразил мальчишка. - Знаете, я даже рад, что подслушал! Вы тоже обрадуетесь, когда всё узнаете. Потому что теперь Поллианна сможет ходить!
        - Ах, Джимми, что ты говоришь?! - воскликнула Мисс Полли. Глаза её загорелись, и она тотчас же подсела к нему поближе.
        - Я дело говорю! - с важным видом ответил ей мальчишка. - Ну так вот, доктор Чилтон знаком ещё с каким-то доктором, который, как он говорит, может вылечить Поллианну. Ну, вы поняли, чтобы она ходила! Но он не может ничего наверняка сказать, пока её не осмотрит. И он очень хочет её осмотреть, но вы ему не разрешаете. Так он сказал Мистеру Пендлтону…
        Мисс Полли залилась краской.
        - Но, Джимми, я не могу… Я не могла… То есть, я просто… не знала…
        Мисс Полли беспомощно заломила руки.
        - Вот я и пришёл вам всё рассказать, чтобы вы знали! - победоносно воскликнул Джимми. - Они говорили, что по какой-то там причине - по какой, я, честно говоря, плохо понял - вы не пускаете к себе в дом доктора Чилтона. И доктору Уоррену приказали его не пускать. А сам, ну, то есть, без вашего - как бишь его? - формального приглашения, доктор Чилтон прийти не может. Понимаете, ему мешает гордость и профессиональный это… этокет или что-то там ещё… И тогда они с Мистером Пендлтоном посоветовались и решили, что кто-то должен взять и открыть вам глаза. Но только они не знали, кто возьмёт на себя труд это сделать. Ну, а я в это время как раз стоял под окном и сразу сказал себе, что это, чёрт подери, сделаю я! И побежал к вам. Ну, теперь-то вы поняли?
        - Да; но, Джимми, что это за доктор? - с лихорадочной мольбой в голосе принялась расспрашивать Мисс Полли. - Кто он и что он? Они уверены, что он сможет вылечить нашу малышку?
        - Кто он и что он, я не знаю. Они этого не говорили. Но если я правильно понял, совсем недавно он вылечил одного пациента, у которого было… в общем, то же, что у Поллианны! Короче, похоже, что с ним проблем не будет. Всё дело в вас, мэм, потому что это ведь вы не пускаете к ней доктора Чилтона! Но я надеюсь, что теперь… Теперь вы всё поняли и непременно его позовёте, правда?
        Мисс Полли медленно встала. Прислушиваясь к её неровному дыханию, испуганный Джимми Бин подумал, что она сейчас заплачет. Но этого не произошло. Минуту помолчав и взяв себя в руки, она лишь тихо сказала:
        - Да… Я приглашу… Я приглашу к Поллианне доктора Чилтона. А теперь, Джимми, давай беги домой - и быстро! Я должна поговорить с доктором Уорреном. Он как раз только что приехал к нашей девочке.
        Пару минул спустя доктор Уоррен не без удивления встретил в передней взволнованную и раскрасневшуюся Мисс Полли. Однако когда он услышал то, что она ему сказала, его изумление просто не знало границ:
        - Доктор Уоррен, однажды вы предлагали мне пригласить к моей племяннице доктора Чилтона, но я… я отказалась. Так вот, я пересмотрела своё решение. Мне бы очень хотелось, чтобы вы его пригласили! Я прошу вас сделать это безотлагательно. Благодарю вас.
        Глава 31
        Новый дядя
        На следующий день доктор Уоррен вошёл в комнату Поллианны не один. Следом за ним шагал высокий широкоплечий мужчина.
        - Доктор Чилтон! Ах, доктор Чилтон, как же я рада васвидеть! - тотчас оторвав взгляд от танцующей на потолке радуги, воскликнула Поллианна, и в голосе её звучал такой восторг, что никто из присутствующих не смог удержаться от слёз. - Но, разумеется, если тётя Полли против…
        - Всё в порядке, лапочка, не волнуйся, - шагнув вперёд, поспешила успокоить её Мисс Полли. - Я сказала доктору Чилтону, что сегодня они с доктором Уорреном могут тебя осмотреть.
        - Ах, так значит, вы его пригласили! - пробормотала довольная Поллианна.
        - Да, лапочка, я его пригласила. То есть…
        И вдруг, поймав на себе исполненный обожания взгляд доктора Чилтона, тётя Полли густо покраснела и выбежала из комнаты.
        Доктор Уоррен и сиделка продолжали беседовать у окна.
        Доктор Чилтон подошёл к Поллианне и протянул ей обе руки.
        - Милая девочка, мне кажется, что сегодня вам удалась самая огромная радость в мире! - сказал он срывающимся от волнения голосом.
        Под вечер к Поллианне вошла растроганная, какая-то совершенно преобразившаяся тётя Полли. Сиделка отправилась ужинать, и они остались в комнате одни.
        - Поллианна, лапочка, я хочу, чтобы вы первой узнали радостную новость. Очень и очень скоро доктор Чилтон станет… вашим дядей! И в этом полностью ваша заслуга. Ах, Поллианна, солнышко, как же я счастлива! Как же я рада!
        Поллианна хотела было захлопать в ладоши, но вдруг лицо её озарилось догадкой:
        - Ах, тётя Полли, тётя Полли, так это вам он когда-то хотел предложить руку и сердце? Да-да, я знаю, что вам! Теперь я поняла, почему он сказал, что мне сегодня удалась самая огромная радость в мире! Ах, как я рада! Ах, тётя Полли, мне кажется, я так рада, что… что мне даже не обидно, что я не могу ходить!
        Тётя Полли смахнула слезу.
        - Быть может, однажды, лапочка…
        Но она не договорила. Сегодня она ещё не решалась рассказать ей о том, какую великую надежду подарил им обеим доктор Чилтон. Зато она сказала другое, и это привело Поллианну в настоящий восторг.
        - На следующей неделе, лапочка, вам предстоит путешествие! Вы поедете в маленькой удобной кроватке - сперва автомобилем, а затем поездом. За много миль отсюда в специальном доме, построенном для тех, кто, как и вы, не может ходить, вас ждёт замечательный доктор. Он очень хороший друг доктора Чилтона. Вот увидите, какое чудо он для вас сделает!
        Глава 32
        Письмо Поллианны
        Дорогие тётя Полли и дядя Том!
        Я могу, я могу, я могу ходить! Сегодня я прошла всё расстояние от кровати до окна! Шесть шагов! Как же чудесно снова быть на ногах!
        Вы только представьте, все доктора стояли вокруг и улыбались, а все сиделки тоже стояли вокруг и плакали! Дама из соседней палаты, которая начала ходить на прошлой неделе, заглядывала ко мне в дверь и улыбалась! А другую даму, которая надеется сделать то же самое через месяц, перенесли ко мне на носилках, чтобы она тоже могла увидеть, как я хожу! Она лежала на кровати моей сиделки и хлопала в ладоши. Даже чернокожая Тилли, которая моет полы и обычно вообще со мной не разговаривает, глядела с веранды в окно и то плакала, то повторяла, что я - «золотце»!
        Честно говоря, я не понимаю, почему они все плакали. Мне-то как раз хотелось смеяться и петь! Ура, ура, ура! Подумать только, я снова могу ходить, ходить, ходить! Теперь мне даже не жаль, что я провела здесь целых десять месяцев, тем более что свадьбу-то я всё равно не пропустила! Только вы, тётя Полли, могли придумать устроить венчание прямо в больничной палате, чтобы я могла присутствовать! Вы всегда, всегда придумываете всё только самое радостное!
        Говорят, что скоро мне можно будет ехать домой. А я бы пошла туда пешком! Честное слово! Мне теперь вообще не хочется никуда ездить - только ходить, ведь это так здорово! Ах, как я рада! Я рада всему! Я рада даже тому, что некоторое время не могла ходить, потому что иначе я бы никогда не узнала, как это замечательно, что у тебя есть ноги - ну, то есть такие, которые ходят, разумеется! А завтра я собираюсь пройти уже восемь шагов!
        С огромной любовью ко всем,
        Поллианна.
        notes
        Примечания
        1
        Девяносто фунтов - примерно 41 кг (прим. перев.)
        2
        Порт-кошер - зд. навес над входом в здание, достаточно большой для того, чтобы под ним можно было поставить автомобиль или экипаж (прим. перев.)

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к