Когда пробьет полночный час Елена Нестерина
        Не тревожьте покой мертвых, не ходите ночью на кладбище! Знали об этом трое мальчишек, что отдыхали в летнем лагере «Огонек». Знали - но сделали наоборот… Взошла над лесом полная луна. Вовка, Мишка и Андрей медленно двигались между старыми могилами… Тихо было вокруг, не доносилась даже громкая музыка, что гремела в лагере на дискотеке. И вдруг… Зашаталась и упала ветхая оградка, открылась одна могила, вторая, третья. Восставшие из земли мертвецы медленно, но верно отправились в лагерь! Неужели это мальчишки разбудили их? Что же делать? Как остановить покойников, которые уже принялись хватать живых людей и тащить их в свои могилы?..
        Елена Нестерина
        КОГДА ПРОБЬЕТ ПОЛНОЧНЫЙ ЧАС
        Глава I Королевская ночь
        Cтарое-старое кладбище доживало свой скорбный век рядом с летним лагерем «Огонек». Уже давно никого не хоронили на нем - кладбищенская церковь, где когда-то отпевали покойников, треснула, покосилась. В ней жили теперь дикие голуби, их тревожное гугуканье тихими летними вечерами было слышно на всю округу. Часто ни с того ни с сего чуткие голуби вдруг пугались чего-то. Они шумно срывались со своих мест, с громким свистом хлопали крыльями, встревоженно кричали - и, вылетев сквозь разбитые окна и проломы в куполе, долго-долго носились над округой. Их жалобные голоса до самой темноты раздавались в вышине.
        На одинаковом расстоянии и от заброшенного кладбища, и от лагеря стояла деревня. Дорога от лагеря к ней шла в объезд леса, что значительно удлиняло путь. Поэтому местные жители редко бывали в «Огоньке».
        Этого, впрочем, ребята, отдыхающие в лагере, и не замечали. С деревенскими они виделись лишь иногда - тогда, когда ходили купаться. Встречи в основном проходили мирно, воду местного пруда и его берег делить не приходилось.
        Путь на этот пруд пролегал как раз по кладбищу. Конечно, можно было не ходить мимо покосившихся памятников и гнилых крестов, а вдоль кромки леса обойти старый погост, но этого почему-то никто из отдыхающих не делал. Чтобы срезать дорогу и укоротить время пути, все ходили через кладбище. Не чуя под собой ног, неслись по нему малыши, стараясь не смотреть по сторонам; тоже торопливо, но то и дело косясь на могилы и тревожно оглядываясь, проходили более взрослые мальчишки и девчонки.
        Кладбище завораживало. Влажными вечерами между высокими кладбищенскими березами и широколапыми елями вился белый туман. Подергиваясь, он огибал деревья, садился на ржавые оградки, сумрачно вздрагивал, опускаясь на заросшие травой могилы.
        Многие из отдыхающих в лагере смотрели на него сверху - с горы, из окон второго этажа корпуса, повернутого торцом к кладбищу. Но выйти на кладбище вечером, а тем более ночью не решался никто. Выйти, побродить, окутавшись кладбищенским туманом, посмотреть на заброшенные могилы, постоять, подождать, послушать…
        А может, просто времени на это не было - ведь ни на минуту не затихала веселая жизнь в «Огоньке». До самой темноты гремела там музыка, шли дискотеки, проводились игры и конкурсы. Наигравшись и нагулявшись, все, от мала до велика, так уставали, что прямо валились с ног и засыпали сладким сном, едва коснувшись кровати. Ведь наутро их ждали новые развлечения.
        Вот и сегодня лагерь был наполнен огнями, празднично украшен, музыка неслась из установленных на дискотечной площадке и на крыше столовой динамиков особенно громкая. Королевская Ночь - конец второй летней смены, вот что праздновало население «Огонька»! Никто никогда не спит в Королевскую Ночь! Многие ради того, чтобы повеселиться на закрытии, терпеливо сидят в лагере всю смену. Ведь в Королевскую Ночь можно было ВСЕ!!!
        Уже почти стемнело, на улице горели яркие лампочки иллюминации, тут и там стояли лотки с пирожками и газировкой, которую наливали всем желающим работники пищеблока. Даже мороженое еще не закончилось - хотя некоторые так его объелись, что не могли уже двигаться и частично разбрелись по своим корпусам и завалились спать, а некоторые сидели на скамейках и вяло отмахивались от комаров.
        Завершился праздничный концерт - к нему готовились чуть ли не с середины смены, - но дискотека, которую прикрывали обычно в одиннадцать часов вечера, сегодня обещала затянуться далеко за полночь, и поэтому отплясывали там с особенным воодушевлением.
        С воплями и улюлюканьем гоняли по всему лагерю малыши своих воспитателей. Те бежали со всех ног, потому что знали: если малышня их поймает, то непременно изваляет в траве, вымажет зубной пастой, кремом от тортов и пирожных, мороженого набросает за шиворот - одним словом, поглумится на славу. Продуктов для этого было много, боевого задора у бывших уже подопечных несчастного воспитателя еще больше - вот бедные взрослые и носились теперь как угорелые.
        Воспитатель девятого отряда Натан, например, сегодня от отчаяния забрался на вершину сухой сосны без нижних веток, которая покорилась еще только одному человеку - несколько лет назад на нее взобрался такой же несчастный дяденька-физрук. Того, замучившего своей ежеутренней зарядкой и многокилометровым кроссом за призы в виде плакатов разонравившихся ему рок-певцов, дети гоняли особенно долго. Они разделились на группы, и, когда одна уставала бежать со зловещим улюлюканьем за вредным дядькой, за дело принималась другая. Так, зигзагами, и бегал физрук по территории. Его не могли спасти ни начальница лагеря, ни кто-нибудь из воспитателей - таков был закон Королевской Ночи. Физрук просил ребят остановиться и не бегать за ним, но тонкие детские голоса командовали: «Вперед! Кросс! Здоровье! Не сбавлять скорость! Не менять ритма!», и гонка продолжалась… Когда наконец физкультурный руководитель дошел до последней стадии усталости, обиды и отчаяния, на глаза попалась ему сухая сосна. В последнем мощном рывке оторвавшись от преследователей, он закричал по-обезьяньи и вскарабкался на вершину дерева.
        Там он и сидел, время от времени меняя место посадки - сухие ветки поскрипывали, угрожая треснуть и обломиться, ветер раскачивал сосну…
        Вернее, не ветер, а дети качали дерево, пытаясь стряхнуть с него физкультурного руководителя. Сосна выдержала, через некоторое время детишки убежали искать другие развлечения… А физкультурник сидел на сосне до розовых утренних облачков. Только тогда, осмелев, он кое-как спустился - и уже на следующей смене духу его в «Огоньке» не было. Говорили, что тиранический физрук подался в охранники, сопровождать бетонные изделия, которые перевозили из Сибири в пустынные районы недалекого зарубежья.
        Но никто в лагере об этом и не грустил. Его, вредного мучителя, гоняли в отместку. А всех остальных, в принципе, любимых воспитателей и воспитательниц, просто так, для поддержания традиции.
        Сколько же собирался сидеть на сосенке малоспортивный Натан, не мог спрогнозировать никто. Потому что загнать-то воспитателя на дерево загнали, но снимать его детишки явно не собирались. А пока подоспеет подмога из обслуживающего персонала… Сидеть и выть на большую круглую луну, взошедшую над лесом, - больше ничего запрыгнувшему на дерево дяденьке не оставалось…
        Взрослых ребят этим было уже не удивить. За всю смену они не отличались особым послушанием, так что отыгрываться на своих руководителях, которых они и так доводили изрядно, им уже было неинтересно.
        А тем более после того, как в голову одному из них пришла замечательная идея.
        - Пацаны, - обратился к своим приятелям Вовка, парнишка из четвертого отряда, - а слабо на кладбище пойти? Прямо сейчас!
        - Так мы же собирались девок наших пастой мазать, - удивился Мишка, подкидывая на ладони тюбик зубной пасты. - Я ее специально грею в кармане.
        - Намазать мы их успеем, - ответил Вовка. - Попозже. Так даже лучше - пока мы на кладбище, пока обратно, они спать точно улягутся.
        - Так еще дискотека даже не кончилась, - добавил Андрюшка. - А наши все на дискотеке.
        - Дискотека, может, всю ночь будет, - заметил Вовка. - Но не все же на ней останутся. Я хочу Никифорову намазать. Не думаю, что ее на всю ночь на дискотеке плясать хватит. Отправится же она на боковую. Вот тут-то я ее узорами-то и распишу.
        - И Петрушкина с дискотеки всегда рано уходит, Петрушкину тоже хорошо бы конкретно намазать, чтобы не выделывалась, - ухмыльнулся Мишка.
        - Намажем. Но сначала - на кладбище, - заявил Вовка. - Самое время сегодня.
        - Так за территорию же нельзя!.. - почесал затылок Андрюшка.
        - Сегодня Королевская Ночь, все можно! И за территорию бегать, и вообще! - воскликнул Вовка. - Так что ничего нам за это не будет. Из лагеря уже не исключат, домой не вышлют. Смена-то закончилась!
        - Ну да… - согласились ребята.
        - А чего там делать-то, на кладбище? - спросил Андрюшка.
        - Смелость свою проверить, - ответил Вовка. - Вот просто взять да и пройти все кладбище от начала до конца.
        - Ой, да это любой дурак!.. - воскликнул Мишка.
        И осекся.
        Странный вой донесся откуда-то.
        - Что это? А? - несмело пробормотал Мишка.
        - Не знаю, - чуть слышно ответил Андрюшка. - Кажется, со стороны кладбища…
        Глава II Если вой раздается все чаще…
        Вой повторился. Затих. Через несколько секунд вновь раздался в тишине. А потом из лагерных динамиков опять врезала лихая латиноамериканская музыка - и никакого воя стало не слышно. Как и не было. Словно тягостный звук и не нарушал веселья Королевской Ночи.
        - Неужели покойники с кладбища догадались, что мы к ним собираемся в гости наведаться? - удивился Вовка, задорно подмигивая приятелям. - Воют, зовут нас. Что, пацаны, погнали - посмотрим, как там ночью тухлятинка себя ведет. А заодно и выясним, кто из нас трусоват, кто в штанишки первым наложит.
        Мишка и Андрюшка подчеркнуто бодро согласились. Вовка считался самым отчаянным парнем в их отряде. Он нырял на пруду с раздрыганной вышки и ласточкой, и солдатиком, и с переворотом в воздухе - так даже ребята из первого отряда не могли. На спор в начале смены он прошел босыми ногами по битому стеклу и, хоть и порезался нещадно, даже виду не подал, что ему больно. А уж на какие деревья он взбирался, это и рассказывать нечего.
        И все время подначивал, когда ребята всем отрядом спешили на пруд по кладбищенской дорожке, в это самое место ночью прийти. Никто, конечно, не соглашался - уход за территорию карался высылкой из «Огонька». Да и просто-напросто страшно было ночью на старом кладбище…
        - Да вы что! - раздался вдруг голос. - Не надо! Не ходите туда ни в коем случае!
        Вовка и его приятели резко оглянулись. На дорожке, ведущей от дискотеки к их корпусу, рядом с ними толокся пацан из их отряда - Копыточкин Дима. Этот Дима казался странноватым: смотрел на все с открытым ртом, восхищался, радовался всему и во всех мероприятиях участвовал очень активно: удивлялся всяким пустяковым примочкам, был самым благодарным едоком в столовой, посещал ВСЕ кружки в «Огоньке». Объяснялось это просто - Копыточкин был истинным деревенским жителем, место его прописки было в той самой деревне за кладбищем. Он отличался тем, что в свои двенадцать лет впервые оказался в летнем лагере, а потому ему здесь все было в новинку. Папашку Копыточкина, механизатора со стажем, районное руководство решило поощрить - и ему выделили путевку на одного из пятерых его детей в летний лагерь. Обещали куда-нибудь на море, но затем предложили на выбор лагеря местного значения - и отец Димы, не колеблясь ни секунды, выбрал «Огонек». Его дети тянули жребий. Каждый из них надеялся оказаться обладателем путевки. Но счастливчиком мог стать только один…
        Выбор судьбы пал на Диму.
        И вот уже Дима Копыточкин, средний сын механизатора Копыточкина, гордо разгуливал по аллеям лагеря, сытно питался в столовой, сладко спал в тихий час и гонял на стареньком, часто зависающем, явно списанном компьютере примитивные игры в кружке «Компьютерная грамотность». До этого он часто с грустью смотрел из-за ограды на чужую радость, представляя, как, если бы он попал в «Огонек», веселился бы и развлекался на полную катушку, а не таскался бы по лагерю со скучающим лицом, как это делали многие ребята в «Огоньке», лениво пережевывая привезенные родителями гостинцы.
        Руководство «Огонька» просто нарадоваться не могло на такого послушного, покладистого и трудолюбивого мальчика. А городские лентяи, пацаны из одного с ним отряда, Диму не жаловали, смеялись над ним и дразнили Деревней. Дима привык к этому прозвищу и даже обижаться перестал.
        Надо сказать, девчонки его уважали и дразнили только для поддержания собственного имиджа - независимых девушек, не дающих спуску мужскому полу. Дима-Деревня записался в танцевальный кружок, рьяно учился танцевать, а на дискотеках всегда приглашал тех девчонок, которые оставались без кавалеров. И танцевал с ними уж куда лучше остальных мальчишек, которые девчонку-то если вдруг и пригласят на медленный танец, то дальше только топчутся на месте, да еще и на ноги то и дело им наступают. Копыточкин танцевал так, как его учили в кружке, с каждым разом у него получалось все лучше и лучше - так что танцевать с ним было одно удовольствие. Это вызывало еще больший шквал насмешек со стороны мальчишек: Деревня пляшет! Но Дима не обижался - лишь улыбался. И все.
        Не любил его и Вовка, хотя никогда особо не задирал. Но тут было другое дело: с вышки на деревенском пруду мог прыгать с двумя переворотами и прямо-таки ввинчиваясь в воду только Деревня. Никто, даже ребята из старших отрядов не могли повторить его трюк. А Деревня прыгал, вызывая восторги малышей и девчонок. Прыгали так и его старшие сестра с братом, которые тоже изредка приходили на пруд отдохнуть от своих нескончаемых деревенских дел. Они взбирались на шаткую вышку - и сигали в воду друг за другом! Красота, как на показательных выступлениях олимпийской сборной.
        А Вовка долго не мог наловчиться. Спрашивать у Деревни было нельзя - не круто это как-то. И Вовка упорно, до звона в ушах, до того, что живот от ударов о воду начинало немилосердно саднить, тренировался. Ничего не получалось - до тех пор, пока добрый Деревня не появился сам возле Вовки и не предложил объяснить, что и как надо делать. Вовка тогда гордо отказался - и всю смену, несмотря на запреты воспитателей, бегал мимо старого кладбища на пруд. И учился. Когда стало более-менее получаться, зарядили дожди. Игнорируя угрозу выдворения из лагеря за походы без воспитателей за пределы лагеря, упрямый Вовка прыгал и прыгал с вышки в пузырящуюся, мутную и холодную воду пруда.
        Когда погода наладилась, Вовка на глазах у изумленной публики красиво, а потому победоносно нырнул с вышки. Из воды и с берега раздались аплодисменты и крики одобрения - слава Вовки засияла от этого еще ярче. Вовка довольно хмыкнул и, выбираясь на пляж, искал взглядом Деревню - если сейчас тот нырнет вслед за ним, то, конечно же, переплюнет его мастерский прыжок. Но…
        Копыточкин, широко улыбаясь и хлопая наивными голубыми глазенками, сказал: «Ну, молодец, вообще!», выставил вперед руку с оттопыренным большим пальцем и, набросив на лицо выцветшую кепочку, улегся на песок.
        Вот за это благородство Вовка и злился на Деревню. Хотя, конечно, не за что было.
        А сейчас разозлился не на шутку.
        - Деревня, чего тебе надо? - недовольно протянул он. - Чего ты нас учишь, не пойму?
        - Не ходите на кладбище ночью. Не надо, - повторил Копыточкин, тревожно заглядывая в глаза Вовке, Мишане и Андрюшке.
        - А, Деревня, боишься? - сразу развеселился Мишка.
        - Боюсь, - честно признался Деревня. - Не любят у нас это кладбище. И не хоронят на нем уже давно, заметили?
        - Да уж не глупее тебя, - фыркнул Андрюшка.
        - Ну его, пацаны, - махнул рукой Вовка. - Идемте.
        Вовка попытался отодвинуть Копыточкина с дороги, но тот увернулся и, захлебываясь, быстро-быстро заговорил:
        - Ну не надо, не ходите! Мы ведь сами тут живем рядом и никогда не ходим через кладбище лунной ночью! А сегодня вон луна какая! Полнолуние!
        Он кивнул вверх, указывая ребятам на луну. Но ее на небе не было. Нет, может, она и была там, конечно, но сейчас не наблюдалась. Тучи ее загородили.
        Но не в этом дело…
        - Ночью, когда луна полная, это очень опасно! - продолжал Деревня. - От греха подальше, не надо там появляться ночью!
        Тройка друзей громко захохотала.
        - «От греха подальше»! - держался за живот Андрюшка. - Прямо как бабка… Иди, Деревня, в корпус, не смеши народ!
        - Наслушался у себя в коровнике деревенских преданий! - подхватил Мишка. - И теперь нас грузит.
        - Я не гружу! Честно! - воскликнул Деревня-Копыточкин.
        Но его слушать было уже просто смешно: он бормотал что-то, прыгая, точно воробей. К груди Дима Копыточкин прижимал целую кучу добра: тут были апельсины, шоколадки, коробки с игрушками, большой трансформер, запечатанный в пластик, даже длинноносая жестяная лейка. Все это навыигрывал Копыточкин в конкурсах, которые устраивались воспитателями-затейниками в Королевскую Ночь.
        Все то, что набрал Дима за смену: приз за первое место в конкурсе танцев, награду в беге на сто метров, сувениры, что вручались на викторине «Изучай родной край», даже апельсины, глазированные сырки и другие сладости, что выдавались всем в столовой на полдник, он собирал и передавал своим родственничкам. Они регулярно наведывались к своему брату-везунчику и охотно сгребали все, что он для них припрятывал.
        Так что сейчас Дима Копыточкин снова был обложен подарками. Поэтому, когда Вовка легонько толкнул его, чтобы освободить дорогу к будущему славному приключению, лейки-апельсины-коробочки посыпались из рук Димы.
        - Собирай-собирай, - поднимая с земли выигранную Копыточкиным злосчастную лейку и протягивая ее ему, проговорил Вовка.
        - И не плачь - мы скоро вернемся, - добавил Мишаня.
        - Ну, что? Погнали! - Оглянувшись еще раз на прыгающего по аллее Копыточкина, Вовка устремился под гору вниз, к металлической ограде лагеря.
        Можно, конечно, было выйти и в ворота, от них как раз до кладбища рукой подать - так обычно все ходили к пруду. Но если перемахнуть через прутья высокой ограды - то оно и совсем близко окажется.
        Андрей и Мишка переглянулись и поспешили за Вовкой. Ни одному из них не хотелось прослыть трусом.
        Возле металлического ограждения все трое остановились. Где-то продолжала играть музыка, слышались визг, смех, радостные вопли. А тот пугающий вой, наверное, просто показался мальчишкам…
        - Без пятнадцати полночь, между прочим, - заметил Вовка, глядя на свои наручные часы с подсветкой. - Предлагаю разделиться и всем по одному идти. Так страшнее. Но и почетнее.
        - Да уж, почетнее… - вздохнул Андрюшка. Хоть ему уже и шел тринадцатый год, но страшно было ему точно первокласснику.
        - А встретимся на другом конце кладбища, - продолжал Вовка. - И уже все вместе обратно пойдем. Если кто испугается - кричите и возвращайтесь в лагерь. Сами же помните, Копыточкин говорил - не ходите, стра-а-ашно… Ну, как вам план?
        - Нормально… - закивал головой Мишка.
        - Тогда вперед!
        С этими словами Вовка подпрыгнул, схватился руками за поперечную железку вверху ограды, подтянулся, закинул на железяку ногу, выпрямился - и спрыгнул с другой стороны.
        У Андрюшки и Мишки эта операция заняла более долгое время, Андрюшку пришлось даже подсаживать. Но вот и двое остальных участников экспедиции к центру кладбища оказались за территорией лагеря «Огонек».
        Кладбище находилось там, за деревьями. Его даже не видно было, потому что ночная темнота накрыла всю округу.
        Оно началось сразу, едва мальчишки вступили под деревья. Могила без ограды - вот что оказалось у них под ногами, как только они сделали всего лишь несколько шагов.
        - Нельзя на могилы наступать! - расталкивая дружков в разные стороны, зашипел Мишка. - Мне сестра старшая говорила! Нельзя! Надо стараться между ними ходить, а если пройти никак нельзя - перепрыгивать!
        - А что - покойнички обидятся? - усмехнулся Вовка, но все же с могилы ушел.
        - Обидятся.
        - Им все равно!
        Видимо, где-то на небе вышла из-за тучки луна, потому что ее слабый-слабый дрожащий призрачный свет упал на кладбище, ухитрившись пробраться сквозь густую листву высоких деревьев. Стало чуть лучше видно - этого было достаточно, чтобы разобрать, где могилы, а где намечается проход между ними.
        - Все, мы должны разделиться, - скомандовал Вовка. - Андрюха, иди влево, ты, Мишаня, забирай правее, а я по самому центру. Встретимся там, ближе к пруду…
        Андрюшка и Мишка осторожно стали пробираться мимо могил, один удаляясь влево, другой вправо.
        А Вовка постоял какое-то время, вглядываясь в кладбищенскую темноту. И пошел вперед.
        Никто не знал, что Вовка, за которым и в лагере, и во дворе, и в школе закрепилась слава бесстрашного, бесшабашного и невероятно шустрого и ловкого парня, очень боялся покойников. Боялся до такой степени, что даже когда вечером после отбоя кто-то из ребят рассказывал в темной палате страшную историю, просто-напросто затыкал уши, вжимался в подушку, да еще и голову старался втянуть в плечи как можно сильнее. И не слушал! Он старался не приближаться к городскому кладбищу, а когда ехал мимо него на троллейбусе, заранее вставал на другую сторону, чтобы не видеть его.
        Он бывал в «Огоньке» каждое лето по одной, а иногда и по две смены. Ходил вместе со всеми через кладбище на пруд, посмеивался, шутки-анекдоты про покойников рассказывал, в общем, - бодрился. И там, на пруду, как известно, показывал чудеса ловкости и смелости. Но когда Вовка тайком удирал на пруд тренироваться прыгать с вышки и потом возвращался в лагерь, он делал большой крюк, огибая кладбище! Старался миновать могилы и кресты. Он не боялся дремучего леса и болотной трясины с маячащими и приводящими к неминуемой гибели обманными болотными огоньками, бури на море не боялся, авиакатастрофы - но вид любого кладбища страшил его.
        Вовка должен был победить свой страх - потому-то он и потащил своих дружков ночью на погост.
        Что за фигура маячит впереди? Почему она колышется, почему так неясны ее очертания? Идти вперед - и наверняка встретиться с кем-то ЭТИМ?.. Или обойти - от греха подальше?..
        Вовка напрасно дождался, когда затихнут шаги Мишки и Андрюшки. Когда знаешь, что где-то рядом находятся люди, как-то не так страшно. А в тишине и одиночестве…
        Вовка сделал несколько шагов. Фигуру, что маячила впереди, поглотила ночная темень. Вовка продолжал идти вдоль невысокой металлической оградки старой могилы. Если сейчас это нечто вновь появится из мрака или тот странный вой раздастся снова, сердце мальчишки просто-напросто разорвется.
        Но тихо было на кладбище. Ни звука не раздавалось в ночи. Даже своих шагов Вовка почти не слышал: мягкая трава, сухие листья и иголки - сосновые вперемешку с еловыми - скрадывали все звуки.
        А вдруг покойники чувствуют его, вдруг смотрят на него, пронзая взглядами толщу земли и заслоны из гробовых досок? Нравится ли им, что нарушают их покой, что топчутся вокруг могил? Ведь ночь - это их время…
        Самое страшное - пройти по кладбищу в самую полночь! А до полночи, как узнал Вовка, взглянув на светящийся циферблат часов, всего четыре минуты. Уже три…
        Мальчишка шел, одну руку вытянув перед собой, а другую засунув в карман. Там, в кармане, он сложил пальцы в фигу. Так учила его старая бабушка - чтобы не повредил ему чужой недобрый глаз. Может, это и для усмирения злобности покойников эффективно…
        Большой черный крест возник перед Вовкой так неожиданно, что тот резко отшатнулся, в испуге коротко вскрикнув. Все кресты на других могилах стояли вдоль, а этот вдруг очутился поперек.
        Вовка взмахнул рукой, пятясь назад и вскакивая на невысокий могильный холмик. Тут же попытался сбежать с него, наступил в какую-то ямку, для равновесия раскинул обе руки, вытащив вторую из кармана.
        И не упал, удержался-таки на ногах.
        Вовка замер, стараясь унять колотящееся сердце. Он стиснул зубы и сильно сжал мягкий теплый тюбик зубной пасты, который выхватил зачем-то из кармана только что. Так он и стоял около минуты. Дыхание его быстро восстановилось, сердце забилось ровнее. Вовка поднял голову, надеясь поймать дуновение ветра, чтобы охладить разгоряченное лицо.
        Снова показалась луна. Ее видно было сквозь ветви высокого дерева.
        Вовка не видел, как луч лунного света упал на белый медальон на полуосыпавшемся памятнике, не видел, как отразился он на блестящем боку его тюбика хорошей зубной пасты с отбеливающим эффектом. Заметил только легкую вспышку света - да и то всего миг какой-то продолжалось это мерцание. И все. Вновь луна исчезла то ли за ветвями деревьев, то ли за тучей - но опять стало темно.
        Громкие звуки лагерного веселья не доносились сюда. В этой тишине, на ощупь находя проходы между могилами, Вовка пошел вперед. Он не боится, не боится, конечно, - да и чего бояться тех, кто давным-давно умер, заколочен в гроб и засыпан землей? А раз не боится, значит, первым выйдет с кладбища по другую его сторону!
        Вовка заспешил, стараясь не оглядываться на кресты и памятники, не хвататься за оградки.
        Тихий далекий вскрик, а затем жалобное подвывание донеслись до его ушей…
        Кто это кричит и подвывает? Зверь? Человек? Или это просто голуби в старой кладбищенской церкви растревожились и теперь перекликаются в темноте?
        Звуки повторились. Нет, не похожи они на птичьи голоса, кто-то другой это кричал.
        Ребята?!! Как Вовка сразу не догадался?! Что с ними? С кем-то из них, с Андрюшкой или с Мишкой, что-то случилось?! И все из-за него, из-за «смелого парня» Вовки…
        Зачем он вообще потащил их за собой?!
        Понятно - зачем. Его храбрость должен был кто-то видеть: он не боится в полночь оказаться среди могил, он пройдет кладбище от края до края! А еще Вовка надеялся, что кто-то из его приятелей вообще испугается, вернется, станет дожидаться его у лагеря, а он сам благополучно выполнит намеченную операцию - такая победа будет еще приятнее!
        Забыв о собственном страхе, Вовка побежал в ту сторону, откуда послышался голос. Звать ребят или не звать? Нужно ли орать, своим голосом привлекая внимание того неведомого, что испугало Мишку или Андрюшку? Ведь этим криком можно только разозлить опасного врага еще больше…
        Для ускорения передвижения Вовка мчался, не разбирая дороги, прыгал с могилы на могилу - мертвякам все равно, а живым, его приятелям, угрожает опасность!
        Вот он остановился, чтобы перевести дух. Вокруг было тихо.
        - Мишка! - негромко позвал Вовка. - Эй! Андрюха!
        Никто не отвечал ему. Вовка крикнул громче. Никакого ответа.
        И вдруг что-то зашевелилось в нескольких шагах от мальчишки. Вздыбилась земля на невысоком холмике, качнулась, зашаталась и упала полусгнившая деревянная оградка.
        - А-а-а-а-а! - закричал Вовка и бросился прочь, уже совсем не разбирая дороги.
        Он кричал и бежал, бежал и кричал, не замечая, как ветви деревьев, опустившиеся низко к земле, били его по лицу, как попадались под ноги какие-то обломки, как ботинки цеплялись за упавшие кресты и повалившиеся оградки.
        - Стой! - вдруг услышал он резкий окрик.
        Цепкие руки схватили его за плечи…
        Глава III Девчонок нужно намазать!
        Вован, ты чего? - кажется, спустя вечность, услышал Вовка. - Да стой ты спокойно!
        Голос был знакомый - это Мишаня говорил, смешно выговаривая букву В. Так что вместо «Вован» у него всегда получалось «Фофан».
        Тьма разбавилась светом луны, и Вовка увидел, что находится на опушке кладбищенского леса. Перед ним широкое пространство - это пруд впереди. А за прудом лес, но уже обыкновенный… Все нормально…
        - Я первым вышел сюда, - сказал Мишка. - Смотрю, и Андрюха прямо сразу за мной из кустов выкатывается. А ты чего бегаешь и орешь, а, Вован? Увидел чего?
        - Да… - коротко ответил Вовка, с трудом приходя в себя.
        Он заметил, что по-прежнему сжимает в руке тюбик пасты. Деловито убрал его в карман и заявил:
        - Да я сначала тоже сюда вышел, вас еще не было. И хотел поприкалываться, пастой на крестах что-нибудь нарисовать. Вернулся на кладбище, но слышу, вы сюда идете, хотел выскочить, вас напугать. Да, блин, споткнулся, не получилось. Ну, говорите, страшно было?
        - Ой, Вован, страшно… - ахнул простодушный Андрюшка. - Я чуть с ума не сошел - думаю, иду вот, иду, а вдруг как вылезет из могилы покойник или вурдалак какой-нибудь, и на меня! Я поэтому быстро шел…
        - А воя вы никакого не слышали? - спросил Вовка.
        - Нет… - ответил Мишаня и тревожно оглянулся.
        - А я, кажется, слышал… - пробормотал Андрюшка. - Что это было?
        - Да ничего, не обращайте внимания, - весело сказал Вовка, но струйка холодного пота промчалась у него по спине и осела где-то в районе пояса джинсов. - Это я вас пугал, я выл. А вы молодцы, не повелись! Ну, погнали в лагерь!
        - Девок пастой мазать? - с энтузиазмом отозвался Мишка.
        - Ага, - подтвердил Вовка.
        - Через кладбище опять пойдем? - встревожился Андрюшка.
        - Ну, как договаривались, - спокойно сказал Вовка. Хотя страшно не хотелось ему этого. Он смог, он пришел сюда - так лучше уж не рисковать? Но надо все-таки закрепить результат, как говорила их школьная учительница математики, после объяснения новой темы заваливая класс целой кучей трудных примеров и задач.
        И тройка полуночников снова вошла на кладбище.
        Все уже по-другому было там - и это понял каждый мальчишка.
        Стараясь не показать друзьям вида, что боится, каждый молча и с достоинством брел между могилами.
        Вовка, как вожак и герой, шел впереди. Шел, вспоминал недавние события и размышлял.
        Что за шевеление он видел, кусты ли это высокого жирного кладбищенского папоротника заволновались, собака ли бродячая со своего лежбища поднялась и ограду повалила или вообще ему все это показалось - Вовка не знал. Ветер вдруг поднялся на кладбище, выл, свистел, мчась между памятниками, крестами и стволами деревьев, выдувая сиплые рулады в трещинах разрушающейся церкви. Ветер бросал в лицо жухлые листья, ветки, яростно трепал одежду. Вой и стоны, крики и рычание слышались мальчишкам в его завываниях. Гудел он, казалось, на тысячи голосов.
        Но на то он и ветер, чтобы гудеть - так решили для себя мальчишки. И шли, шли, не останавливаясь, натыкаясь в темноте на памятники и кресты.
        Да еще голуби, обитатели кладбищенской церкви, вдруг встрепенулись среди ночи, слетели со своих насиженных мест и в темноте с пронзительными испуганными криками заметались между деревьями. Иногда они задевали крыльями мальчишек, которые, не обращая больше ни на что внимания, пробирались к лагерю.
        И вот вышли наконец! Кладбище неожиданно кончилось. Но кончился и ветер!..
        Словно и не было его только что. На низину лег плотный туман. Высоко на бугре виднелись огни веселящегося лагеря. Правда, идти к нему было далековато - все-таки Вовка, Андрюшка и Миша сбились с курса и вышли с кладбища, взяв сильно влево.
        Не сговариваясь, все трое бросились к лагерю бегом.
        Их исчезновения никто не заметил.
        В «Огоньке» продолжалось веселье. Неугомонная малышня на площадке играла в «Море волнуется - раз…», моталась на цепочных каруселях, которые всю смену ремонтировались и были открыты только сегодня - гогот и счастливые визги стояли такие, что могло показаться, будто дикие дети никогда в жизни до этого ни на каких аттракционах не катались.
        И дискотека продолжалась, хотя время перевалило за час ночи.
        - Кого же мазать, если никто не спит? - удивился Мишка.
        - А надо по палатам проверить, - уверенно заявил Вовка.
        И они побежали к корпусу своего родного четвертого отряда. Воспоминания о кладбищенских страхах постепенно стирались, жизнерадостная музыка вообще поднимала настроение. Вовка смотрел на своих приятелей и видел, что они точно так же, как и он, были довольны собой - и точно так же хотели рассказать другим ребятам о том, как они в полночь кладбище вдоль и поперек прошли.
        «Расскажем, - думал Вовка, - вот встретим кого-нибудь из наших и расскажем. Пусть обзавидуются! Другим-то точно слабо будет наш подвиг повторить!»
        И вот трое вооруженных тюбиками пасты мальчишек пробрались в одну из палат своего корпуса, населенную девочками. В первой палате, которую они посетили, никого не было. А здесь были. И, кажется, сладко спали: Катька Петрушкина дрыхла без задних ног - ее нельзя было ни с кем спутать из-за длинных толстых кос, которые сейчас разметались по подушке.
        Никифоровой не было. Вовка вспомнил, что она в другой палате жила. Зато на соседних коечках кроткими мышками посапывали белобрысенькие двойняшки - Таня и Маня Бердянские, самые примерные и тихие девочки в четвертом отряде. Они всегда ложились спать по первой же команде воспитателей, тут же засыпали, а на дискотеки не ходили вообще никогда. Над ними девчонки всегда смеялись и не воспринимали послушных двойняшек всерьез.
        Воодушевленные своим бесстрашием на кладбище, Вовка с приятелями принялись за работу. Легко ложилась на физиономии девчонок нагретая зубная паста - те ничего не чувствовали и не просыпались. Вовка расписывал одну из двойняшек - то ли Маню, то ли Таню, не разберешь. Андрюха гримировал ее сестрицу. А Мишка рисовал вавилоны на лице красотки Петрушкиной, которая почему-то проигнорировала дискотечные танцульки и в Королевскую Ночь улеглась спать. Скоро на ее лице не осталось практически ни островка чистой кожи - все было под слоем белой зубной пасты.
        - Супер! - глянув на Петрушкину, оценил Вовка и шепнул: - Ну-ка, еще вот тут загогульку надо добавить, и тогда полный порядок.
        С этими словами он открыл тюбик своей пасты и изобразил на лбу девчонки небольшую витиеватую закорючку, похожую на завиток крема на торте. Подошел Андрюшка, присмотрелся к его работе - и добавил красоты: на темно-каштановых косах Петрушкиной наставил ряд маленьких симметричных точечек.
        - Эх, ей бы эти косы еще к спинке кровати хорошо бы скотчем примотать, - вздохнул Мишка.
        - Ага, - согласились приятели.
        Но скотча не было. Да и оставаться в палате уже было рискованно. Ребята двинулись на выход.
        - Ну, спите! - махнул рукой Андрюшка, вслед за приятелями покидая девчачью палату. - Приятных сновидений.
        - Завтра они проснутся писаными красавицами! - добавил Вовка уже на улице.
        - Расписными! - поддержал его Мишка.
        И все трое весело засмеялись, довольные своей ловкостью.
        - Давайте проверим, кто где еще по палатам спит - и их тоже намажем! - предложил Андрюшка.
        - И пацанов тоже! - решил Вовка. - Ботаник наш наверняка дрыхнет!
        Парнишка по кличке Ботаник действительно спал. Одеяло почти совсем сползло с его тощего тельца. С большим удовольствием Мишка обвел ему, как Кощею Бессмертному, ребра дорожками пасты. Андрюшка нарисовал Ботанику на лбу звезду, а Вовка поставил крестики на стеклах очков - уснул Ботаник почему-то в своих окулярах.
        - Это прицелы - чтобы резкость на его биноклях наводить, - усмехнулся Вовка.
        Его приятели беззвучно засмеялись этой шутке и на цыпочках вышли из палаты.
        Время близилось к двум часам ночи.
        Глава IV Ночные гримеры
        Малыши, которые устали веселиться и улеглись в кроватки, тоже были желанной добычей для ночных гримеров Вовки, Андрюшки и Мишани. Их они мазали быстро, вдохновенно и не таясь.
        Всю смену каждая палата изо всех сил старалась не оказаться намазанной. Способов обезопасить себя от ночного гримирования зубной пастой было придумано множество: кто протягивал по полу тонкую веревочку или леску, зацепившись за которую ночные гости приводили в движение механизмы с падающими им на головы тяжелыми предметами; кто-то прикреплял к двери переворачивающие на входящего емкость с водой рычаги и пружины.
        Часто в ловушки попадали сами же обитатели палаты и часами, теряя драгоценное время сна, освобождались из них. Но утром гордо появлялись с чистыми лицами, тогда как над намазанными, а значит, потерявшими бдительность, смеялись все кому не лень.
        Вовке, например, очень хотелось намазать девчонку по фамилии Никифорова, которая в середине смены нагло пробралась к нему в палату и щедро расписала его под тульский пряник коричневой губной помадой. Она бы так и ушла - и все наутро увидели бы Вовку с помадой на лице и позором на светлом имени героя. Но чудом проснулся Вовкин дружок Мишаня, которому в глаз затекла зубная паста, что от всей души давила ему на физиономию никифоровская подруженция Катька Петрушкина. Мишаня вскочил, увидел миновавших заслоны и ловушки девчонок и забил тревогу. Никифорову и Петрушкину схватили, собираясь отомстить. Но пока выдирали у них из рук пасту и помаду, шустрые бестии вывернулись и умчались из палаты, опрокинув на пол большой таз с водой, который должен был служить ловушкой. Мишане, Андрюшке и Вовке утром пришлось воду тряпками собирать.
        А ночью Вовка с остервенением драил лицо мылом, чтобы смыть ядреную помаду, она, видимо, была у вредной Никифоровой долгоиграющей, то есть особо стойкой, которая чуть ли не двадцать четыре часа должна держаться, не смазываясь…
        Поэтому отомстить Никифоровой и расписать ее под гжель было делом чести. Вовка специально приберег для этого белоснежную пасту со слоем голубого цвета. Физиономия у Никифоровой должна получиться нарядная.
        А сегодня, в Королевскую Ночь, бдительность потеряли все. Намазанной бело-голубой пастой оказалась даже воспитательница самого младшего отряда Таисочка, которая, убедившись, что ее питомцы в полном составе лежат по кроваткам, тоже спать улеглась в своей крошечной комнатке между чемоданной и комнатой для игр.
        А уж про ее мелких подопечных и говорить нечего - все были красавцы расписные.
        Правда, в одной из палат Вовка с товарищами все-таки прокололись - угодили в ловушку, задели за натянутую между кроватями веревочку. И зазвенели-задребезжали пустые консервные банки, заставляя обитателей палаты немедленно проснуться. Кто-то из малышей был настоящим инженером, раз до такого додумался.
        Ох и быстро бежали Вовка и его дружки прочь из малышовского отряда! Намазанная мелочь переполошилась, тут и там в корпусе стал зажигаться свет.
        Бежали, улюлюкали сами себе, смеялись. И решительно направились на дискотеку - чтобы поймать Никифорову и забабахать ей такой макияж, какого у нее никогда не было!
        По пути им попались сидящие на скамеечке влюбленные из второго отряда. Бесстрашный Вовка подкрался и нарисовал им зубной пастой погоны - парню на правом плече, девушке на левом. Те даже ничего не заметили, они о чем-то тихо шептались, тесно прижимаясь друг к другу.
        В корпусе, который был ближе всех к дискотеке, они столкнулись с конкурентами - несколько человек, вооруженных зубной пастой, тоже прокрались в здание и собрались мазать спящих. Драка была недолгой - Вовка, Мишка и Андрюшка вышли победителями, корпус остался для их художественных работ. Вдобавок они наляпали пасты на лица побежденных. Те, ругаясь на чем свет стоит, ушли с поля битвы, стирая с себя пасту.
        … - Ага! - рявкнул Вовка, неожиданно представ перед Никифоровой, которая только что оттанцевала медленный танец с парнем из третьего отряда и соскочила с дискотечной площадки, чтобы посидеть на стульчике, специально вынесенном для этого из столовой.
        - Чего тебе надо? - фыркнула Никифорова.
        - Должок, - взвыл прямо ей в ухо Вовка.
        - Какой такой должок? - Никифорова, понятное дело, прикинулась дурочкой.
        - Чем тебя лучше намазать - пастой зубной? Или помадой необыкновенной красоты? - поинтересовался Вовка, нависая над девчонкой.
        Его дружки блокировали пути отступления, встав по бокам Вовки. Никифорова тоже поняла, что пути к бегству отрезаны. И заметалась на стуле, выискивая возможных спасителей. Но никого не было.
        Медленный танец сменился быстрым, изрядно поредевшая дискотека продолжала пляски.
        Без Алины Никифоровой, к которой пришла расплата.
        Бедная девочка с ужасом смотрела на мятый тюбик пасты, который маячил у нее перед носом. Замечательные румяна, тени и тушь делали лицо и особенно глаза Алины еще красивее, а перламутровая помада на губах вообще была просто супер-пупер-шик-модерн.
        - Вов, не надо, а? - пролепетала Никифорова.
        - Придется, - вздохнул Вовка и, поднеся зубную пасту к носу девчонки, надавил на тюбик.
        Бело-голубая колбаска аккуратно улеглась на красивом никифоровском носу. Девчонка завизжала, попыталась стереть дурацкую пасту. Но Андрюшка и Мишаня не позволили ей, грациозно подхватив под ручки.
        Несчастная девочка попыталась отбиваться ногами, но ребята так плотно прижали ее к стулу, что Никифоровой и этого не удалось.
        И осталось ей лишь, визжа и зажмуривая глаза, покориться, когда новый червячок зубной пасты - белый с голубой прожилкой - лег на щеку. Визга ее из-за музыки никто не слышал…
        И вдруг темная фигура отделилась от стены и, шатаясь, оказалась возле Никифоровой. Страшная сила отбросила в стороны и Вовку с зубной пастой, и Мишку с Андрюшкой, которые держали девчонку.
        Благодарно пискнув, Никифорова уже было хотела обратиться к своему спасителю со словами признательности…
        И остолбенела.
        Раскачиваясь, перед девочкой стоял мертвец, облаченный в ветхий, совершенно истлевший костюм. Череп, еще кое-где обтянутый кожей, ухмылялся крепкими зубами. Рука, теряя ошметки пиджака, в котором копошились шустрые червяки, протянулась к Алине… Склизкие пальцы крепко схватили ее за руку.
        - Пошли! - донесся до слуха девочки свистящий голос. Такое впечатление, что эти звуки издавала костяная дудка - так они проскакивали сквозь гниющую плоть. - Пошли со мной…
        Мертвец дернул Никифорову за руку - такой силы девочка у людей никогда не замечала. В ужасе глядя на выходца из могилы, который тащил ее за руку, Алина была вынуждена следовать за ним…
        - Куда! - не своим голосом закричал Вовка. - Стоять!
        Он первым пришел в себя и вскочил на ноги. Это создание не может быть настоящим мертвецом, вставшим из могилы! Это кто-то из старших отрядов, конечно же, переоделся - и пугает младших. А теперь вот куда-то намазанную его зубной пастой Никифорову потащил! Вот еще номер! Фигушки!
        И Вовка, не ожидая подмоги от товарищей, бросил ненужный тюбик на траву и смело бросился на переодетого гада.
        Удар еще более мощный вновь опрокинул его на землю. Так больно Вовке никогда не было! И обидно тоже. Поэтому он опять вскочил с земли, попытался резко повиснуть на руке похитителя и вырвать таким образом пленную девчонку.
        Но и это ему не удалось. Вовка разбежался и прыгнул - но снова больно стукнулся о твердые кости скелета. Несчастная Никифорова билась и громко кричала, а Вовка опять полетел на траву.
        Но мертвец, а теперь у Вовки отпали всякие сомнения относительно этого создания, тащил девчонку за руку с угрюмым упорством. Напрасно Вовка хватал его за истлевший пиджак - только склизкие куски ткани и шевелящиеся черви, пожирающие их, оставались у него в руках. Пахли они так, что сознание мальчишки мутилось.
        В очередной раз напав на похитителя, Вовка почувствовал, что схватился за позвоночник, который двигался в такт шагам ожившего мертвеца. И Вовка потерял сознание…
        Истошный крик Андрюхи и Мишани вернул его к реальности.
        - Уходит! - кричали они. - Уходит! Смотри, Вован! Он тащит Никифорову на кладбище!
        Глава V Игры оживших мертвецов
        От страшного удара завалилась на землю крепкая металлическая решетка ограды лагеря. По ней и прошел живой мертвец. Прошел и, не останавливаясь, двинулся на кладбище.
        Вовка и его друзья бросились вниз под горку, догоняя мертвеца и кричащую Никифорову.
        В темноте они спотыкались, падали, обдирая руки о жесткую влажную траву, ссаживая колени. Луна продолжала играть в прятки - в самые нужные моменты она исчезала за тучами, оставляя мальчишек, бегущих к кладбищу, в полной темноте.
        Но вот она появилась снова, когда Вовка, Андрюшка и Мишка уже прыгали между могилами. Всего в нескольких сантиметрах от глаз увидел Вовка толстую обломанную ветку - и если бы он сделал еще полшага вперед, то точно напоролся бы на нее и одним глазом у героя было бы меньше.
        Громким шепотом благодаря бога, небо, луну - все-все-все, что не позволило ему в этот миг наткнуться на острую ветку, помчался Вовка дальше. Туда, откуда еще доносились крики перепуганной девчонки. Ни Вовка, ни его приятели не представляли себе, как они будут спасать Никифорову, но продолжали бежать на ее голос.
        А могилы на всем кладбище шевелились. Падали, крошась и ломаясь, старые деревянные кресты, обваливались памятники, земля раздвигалась - и жуткие истлевшие мертвецы вставали из могил. Протягивая руки и поворачивая туда-сюда оскаленные черепа, покойники выбирались наружу и, не обращая внимания на пораженных мальчишек, двигались вон с кладбища. Луна бледным тревожным светом прокладывала им путь.
        И все они, вставшие из своих могил, шатающиеся молчаливые мертвецы, методично двигались в одном направлении. Их путь лежал в детский лагерь «Огонек».
        Что они собираются там делать, Вовку, Мишку и Андрея сейчас не интересовало. Потому что преследовали они только одного - того жуткого мертвеца, который утащил Никифорову.
        Его силуэт был сейчас хорошо виден в свете луны, которая висела между пышными ветвями высоких деревьев. Оживший покойник подобрался к разверстой могиле и, резко дернув Алину Никифорову за руку, толкнул ее в мрачный провал разрытой земли. Только легкий вскрик бедной девчонки донесся до Вовки и ребят - и дальше тишина. Лишь было слышно, как, скидывая в могилу комья земли и засыпая тем самым Никифорову, сипит оживший покойник:
        - Ну, полежи, полежи теперь в могиле вместо меня! А я пойду повеселюсь, потанцую! Вместо тебя, вместо тебя! Вот мы и поменялись местами, вот и пришло время!.. То-то же…
        Расправив плечи и явно приободрившись, покойник в последний раз столкнул в разрытую могилу пласт земли и крикнул туда:
        - Тебе не выйти из моей могилы! Я буду жить! Жить!
        После этих слов он, не разбирая дороги, заковылял прочь. Идти ему было тяжело - взрывая землю, раскрывались другие могилы, его собратья по несчастью, то есть давно и очень давно похороненные покойники, вставали из них. И тоже двигались к лагерю.
        - Никифорова! - закричал Вовка, подбегая к могиле, в которой лежала сейчас живая девочка. - Мы сейчас вытащим тебя! Ты меня слышишь?
        Тьма и тишина были ему ответом. Сюда не проникал лунный свет, ни звука, ни знака, ни шевеления не удалось мальчишке заметить.
        - Надо копать! - Андрюшка и Мишаня принялись выгребать руками могильную землю и бросать ее в стороны.
        - Она не должна задохнуться!
        Трое мальчишек, забыв обо всем на свете, рыли руками тяжелую влажную землю, отбрасывали ее.
        Через некоторое время земля в могиле зашевелилась. Алинка Никифорова подала голос.
        - Живая, живая! - обрадовались мальчишки и с еще большей решимостью стали хватать землю руками и выбрасывать ее прочь, чтобы Никифорова как можно скорее была свободна.
        Девочка и сама активно старалась выбраться. Она ворочалась под толстым тяжелым слоем могильной земли, пытаясь стряхнуть его, вот уже кисть ее руки стала видна. Но только Вовка схватил Никифорову за эту руку и потянул на себя, чтобы вытащить на поверхность, как земля сама собой вдруг посыпалась обратно в могилу, потекла, словно какая-то сила притягивала ее. Никифорова снова оказалась под землей. А Вовка, который, помогая девочке выбраться, спустился в могилу, просто вылетел оттуда и оказался на поверхности рядом со своими дружками.
        - Такого просто быть не может… - прошептал изумленный Андрюшка.
        - Тебя просто выкинули из могилы из этой!.. - добавил Мишка.
        - Но почему? И почему Никифорову туда прямо как затянуло? - Вовка, заглядывая в могилу, не находил ответов на свои вопросы.
        - Жуть…
        - Откопаем, - твердо заявил Вовка и по новой принялся выкидывать из развороченной могилы сырую землю с остатками полусгнившего гроба.
        Дружки помогали ему, помогала и бедная Никифорова, которая лежала под толщей земли и была все еще жива.
        И опять могила затянула ее в свои черные недра. Мальчишки принялись копать снова, уже с остервенением и ужасом - но история повторялась…
        - Накрой голову курткой! Прижми под ней руки к лицу и лежи так! - когда в очередной раз Алинка показалась на поверхности и вот-вот должна была снова провалиться под землю, крикнул Вовка и, стянув с себя плотную джинсовую куртку, накинул ее девчонке на голову. - Так ты там дышать сможешь, земля тебя не задушит!
        Он не знал, насколько это эффективно. Но ему хотелось верить, что так Никифорова останется жива. А земля тем временем вновь сползла в могилу…
        - Что же это такое происходит? - произнес Вовка. Хотел еще что-то добавить - и не договорил: пронзительные детские крики послышались с разных сторон.
        Где-то вдали между деревьями и могильными оградами стало заметным слабое движение - какие-то темные фигуры колыхались там. Вовка, Мишаня и Андрей бросились туда.
        … - Ложись в могилу, полежи вместо меня! А я по белому свету пойду гулять, отдохну, порезвлюсь… - скрежетала полуразложившаяся скрюченная покойница, закидывая в свою раскрытую могилу маленького мальчишку. И напрасно тот визжал и вырывался - на него полетели комья сырой земли, и скоро смолкли его жалобные крики. Крякнув и сладостно хрустнув косточками, мертвая бабка отправилась восвояси.
        В соседнюю могилу полетела малышка того же возраста, что и мальчик. Вовка вспомнил ее - меньше часа назад эту кудрявую девчушку он самолично намазал своей зубной пастой. А она спала себе сладко и даже улыбалась во сне. А столкнувший сейчас ее в могильный провал труп - совершеннейший скелет, даже без каких-либо намеков на одежду - развернулся и, светясь желто-белыми костями под лучами мрачной луны, зашагал бодрым шагом вдоль могил.
        - Что же они вытворяют, гады тухлые? - в сердцах воскликнул Андрюшка. - Что делают?!
        - Что делают, что делают… - буркнул Вовка. - Себя на живых меняют, вот что! Слышали, что они говорят? «Полежи вместо меня в могиле, а я погуляю вместо тебя…»
        - Да…
        - А с чего это они вдруг?
        - Не знаю…
        - Пацаны, надо в лагерь! - решил Вовка.
        Одновременно оглянувшись по сторонам, Мишка и Андрюшка согласились с ним.
        - Но Никифорова… - вспомнил Андрюшка. - Как же она там?..
        - Это как раз для нее.
        Как именно возвращение в «Огонек» может пригодиться похороненной заживо девчонке, Андрей и Мишаня не поняли. Но охотно бросились вслед за предводителем. В лагерь.
        Глава VI Восставшие из гробов проходят мимо…
        Это было ужасающее зрелище. По территории веселого лагеря «Огонек», празднично освещенного яркими фонариками, тут и там мотались жуткие фигуры вставших из могил покойников. Дети и взрослые с криками разбегались от них в разные стороны, пытались спрятаться. Под кроватями, под ящиками возле столовой, внутри кухонных котлов, даже в помойных баках прятались они.
        И… странное дело: кого-то покойники старались выковырнуть из самого дальнего угла, из узкой неприметной бочки, стоящей в тупике за лагерной библиотекой. А кого-то, даже не успевшего спрятаться, упорно не замечали! Просто проходили мимо и не трогали - будь то дрожащая мелкая девчонка или ополоумевшая от страха воспиталка, взрослый парень из первого отряда или разгулявшийся на празднике толстый главный повар…
        Андрюшка, Мишаня и Вовка влетели в лагерь. Визг, крики ужаса и хриплое рычание мертвецов перекрывали музыку, которая неуместно бодрой волной продолжала литься из динамиков. Отпихнув в сторону Мишаню и Андрея, оказавшихся на асфальтированной дорожке, - так, что они попросту завалились на чуть отставшего от них Вовку, широким шагом прошел низкорослый корявый покойник. Он вертел гнилой черепушкой - явно кого-то выискивал.
        Ребята, схватившись друг за друга и сбившись в тесную кучку, замерли. И, не отрывая взглядов, следили за покойником.
        Вот он увидел кого-то вдалеке, вытянул костяную шею, присматриваясь… Радостно крякнул, раскинул руки - и быстро, поскрипывая подгнившими сухожилиями, зашагал куда-то.
        А куда - это ребята тотчас поняли. Туда, где от корпуса к корпусу промчалась маленькая девчонка. Убежать и спрятаться ей не удалось - через минуту, размахивая руками, покойник уже ловил ее. И напрасно кричала и отбивалась девочка, напрасно подбежали к ней Вовка, Андрюшка и Мишка и попытались помочь ей удрать. Оживший покойник отшвырнул мальчишек, схватил ребенка под мышку и заковылял к кладбищу. Мальчишки недолго, пока мертвец не растворился во мраке, могли наблюдать, как беспомощно колотят по его костям детские ручки, как маленькие ножки мелькают в воздухе…
        - Так чем мы-то его не устраиваем? - в ужасе от увиденного и в то же время недоумевая, спросил Андрюшка.
        - А ты что - в могилу хочешь? - удивился Мишка. - Чтобы тебя схватили и вместо себя в тухлый гробик уложили?
        - Не хочу, конечно, - замотал головой Андрюшка. - Но как-то странно все это…
        Вовка был с ним согласен.
        - Не понимаю, - сказал он. - Они явно кого-то выбирают, а не тягают всех живых подряд. Но кого?
        - Женщин, - предположил Мишка. Он сразу вспомнил про Никифорову, про девочку, которую утащили на кладбище только что.
        - Да нет… - не согласился с ним Вовка. - Пацанов они тоже в могилы таскают.
        - Да. - И Мишка, и Андрюшка это вспомнили. Утащенных мальчишек они тоже видели.
        - Тогда, может, только русских? - выдал версию Вовка. - Или только блондинов?
        Но и эта версия не подходила: маленькая девочка, которую утащил корявый мертвец, была то ли монголочкой, то ли буряточкой и совсем не блондинкой. Беленькой была другая девочка из младшего отряда, которую Андрюшка, Мишка и Вовка видели сброшенной в могилу. Да и тот мальчишка был не белобрысым, не чернявым, а рыжим…
        - Значит, и не брюнетов тоже… - прокрутив в голове картинки того, что он увидел во время нашествия мертвецов, проговорил Вовка. - Так кого же они выбирают?
        - Абсолютно здоровых! - крикнул Андрюшка.
        - А как они это определяют? - спросил Вовка.
        - У мертвых свой нюх на это…
        - А я чем тогда им не подхожу? - Вовка похлопал себя по животу. - Я здоровый как конь!
        - Да и мы не хуже, - пожал плечами Мишка.
        - Значит, больных они хватают! - воскликнул Вовка. - У кого какая-нибудь хроническая болезнь! Или просто слабеньких! Вот они нас и не трогают!
        Все трое вздохнули с явным облегчением.
        Как все-таки выгодно быть здоровым!..
        - Петрушкина!!! - не своим голосом вдруг заорал Мишаня. И стыдливо зажал рот ладонью.
        - Что - Петрушкина? - переспросил Андрей.
        - Надо бежать посмотреть, как там Петрушкина! - Голос Мишани был взволнованным. - Она же… болела недавно.
        Катя Петрушкина действительно полсмены провалялась в изоляторе лагеря - простудилась на пруду. У нее была температура, заложило нос, горло распухло. Выписавшись из лечебной части, Петрушкина долго ходила по «Огоньку» бледненькой и вялой. Но мальчишек задирать и обсмеивать у нее сил хватало…
        - Побежали, пацаны! - и Мишаня бросился к родному корпусу.
        Вовка хотел было назвать Мишаню, вдруг проявившего такой интерес к борзой девчонке, петрушкиным женихом, но не стал - Мишка рванул в сторону корпуса четвертого отряда очень быстро, на бегу он все равно бы не услышал. И Вовка вместе с Андреем помчались за ним.
        Было уже не так страшно - покойники, что шатались по лагерю, их по-прежнему не трогали.
        Их было очень жалко. Еще час назад миленькой влюбленной парочкой они сидели на скамейке, обнимались, целовались, наверное, смотрели друг на друга с обожанием. И вот теперь две жуткие покойницы - одна сухая, будто мумифицированная, в длинном истлевшем платье и с хорошо сохранившейся высокой прической, другая разбухшая, бледная, с сине-серыми трупными пятнами, явно посвежее, - тянули парня и девчонку в разные стороны, разлучая их друг с другом.
        - Отпустите! - жалобно кричала девчонка, стараясь вырваться из ледяных мертвых рук, тронутых тлением.
        - Не отпущу! В могилу! В могилу мою отправляйся. Мой теперь белый свет! Мо-о-ой! Я тут жить буду! - выла бледная разбухшая мертвая тетка, сильной покойницкой рукой утаскивая девчонку за собой.
        - И я буду жить! И я! - чуть слышно шипела замумифицировавшаяся барыня с прической.
        Ее костяные пальцы так плотно сомкнулись на запястьях парня, что тот просто умирал от боли. Всеми силами он старался освободиться и прийти на помощь своей девушке.
        - Отпустите ее! - просил он. - Что она вам сделала? Ну пожалуйста, отпустите, я вас прошу!
        Но мертвечихи больше в разговоры не вступали. Силы у них были просто адские, а потому их, волокущих свои жертвы на кладбище, было не остановить. Ни просьбы, ни мольбы на них тоже, разумеется, не действовали.
        Не сговариваясь, Вовка, Андрюшка и Мишка бросились на злобных покойниц. Мишка и Андрюшка даже вдвоем на мумию прыгнули и повисли у нее на руке - надеясь, что мертвая иссохшая рука возьмет и оторвется. Разорвутся жилы и сухожилия, выскочат старые кости из суставов…
        Но она оказалась еще крепче - точно сухой канат из застывшей навек резины. Едва заметный взмах рукой - и оба мальчишки полетели в кусты, прочь от разозлившейся мумии.
        Как мячик отлетел от сизой тухлячки и Вовка. Девочка из второго отряда, которую покойница продолжала тянуть за руку, громко плакала, просила, умоляла ее отпустить, звала своего друга - но тот, увлекаемый иссохшей мумией, уже пропал во мраке. Это было просто невыносимо.
        Снова, не сговариваясь, трое мальчишек вскочили с земли, бросились к ближайшей покойнице и в один голос закричали:
        - Отпустите ее! Возьмите лучше меня!
        - Или меня!
        - Меня возьмите!
        - А их не трогайте! У них любовь!
        Бледная покойница остановилась, распухшее пятнистое лицо ее пошло буграми. Она открыла рот и… захохотала.
        - В могилу захотели? - громко спросила она, отсмеявшись. - Ха-ха! Вы не наши! Не для нас предназначены. Хотите, я вам просто помереть помогу? Помрете - и сами в могилы ляжете. Ну, давайте задушу-у-у-у…
        И она протянула в сторону ребят свою руку с непомерно большой, белой распухшей кистью с длинными синюшными ногтями. Толстые пальцы шевелились, синие ногти мелькали у самых глаз Андрюшки, стоявшего ближе всех к покойнице…
        Он отпрянул, попятились и все остальные. Разбухшая покойница перехватила руку девочки поудобнее и, не разбирая дороги, ломанулась прямо через высокие кусты шиповника. Ей-то, мертвой, было все равно, а вот бедной ее пленнице пришлось ой как худо.
        - Ну что ж это творится!!! - в бессильной ярости воскликнул Вовка. Он не привык к таким ситуациям, когда ничего нельзя было сделать. Вот просто ничего, как сейчас. Когда, главное, непонятно ничего!
        - Петрушкина! - снова заладил Мишаня и, потирая ушибленный бок, продолжил свой бег к корпусу. - Вы со мной?
        - С тобой!
        Глава VII Дискотека веселых покойников
        Корпус было тоже не узнать. Людей в нем не было, но разгром стоял жуткий. Валялись распоротые подушки, перья из них то и дело взлетали в воздух и медленно оседали на пол. Откуда-то раздавались рычание, писк, еще какие-то звуки… Мишка бросился в девчачью палату.
        Вовка и Андрей вслед за ним. Шлепнув по выключателю, Мишка зажег в палате свет.
        Петрушкина, знатно разрисованная зубной пастой, преспокойно спала, раскинув по подушке свои толстые каштановые косы в белых точечках узоров. Спала себе и не знала, что к ней, низко склонив голову и будто принюхиваясь, подбирается настоящий покойник, вставший из гроба!..
        Вспыхнувший яркий свет ничуть не спугнул его. Покойник с выпирающим из прогнившего насквозь пиджака позвоночником даже не заметил этого и продолжал подбираться к спящей. Он вел себя как разведчик, как какой-то исследователь - словно выясняя, подходит ему Петрушкина или нет…
        - А ну стоять! - изо всех сил крикнул ему Мишка. - Пошел вон отсюда!
        А Вовка схватил стул, что валялся на полу, поднял его над головой (так, что задетая им люстра часто-часто закачалась, взбалтывая свет в комнате) и изо всех сил обрушил на спину живого мертвеца. Хрустнули кости, покойник крякнул и присел - но и все! Стул разлетелся на несколько частей, а мертвецу хоть бы хны!
        Но проснулась Петрушкина. Она открыла глаза, увидела покойника, склонившегося над ней. И-и-и…
        Нет, не завизжала. Она прижала руки к щекам, тут же их отдернула, почувствовав на своем лице что-то не то. Осмотрела внимательно ладони, вновь ощупала щеки, лоб, ногтями содрала с него целый пласт зубной пасты, которая успела засохнуть. Сдвинула брови, нахмурилась. Белый шматок засохшей пасты с голубоватой загогулькой посередине, точно посыпавшаяся штукатурка, отвалился с ее лба и упал на одеяло. На лбу показалась розовая чистая кожа.
        Вот теперь-то нахмуренная Катя Петрушкина и завизжала.
        - И-и-и, ты меня пастой мазать вздумал! Ах ты, скотина такая! Ну-ка катись отсюда, а то как сейчас по хохоталке-то наверну! Пошел отсюда, придурок! Пошел, пошел!
        С этими словами она резко вскочила, схватила тощую подушку и принялась лупить ею покойника по физиономии. Она лупила и орала, хмурясь и широко открывая рот, засохшая паста летела с ее лица во все стороны. А когда Катя увидела за спиной ожившего мертвеца остолбеневших Вовку, Андрюшку и Мишаню, то разъярилась еще больше - и швырнула подушку в них. Соскочила с кровати и, сверкнув оранжевой пижамой с рисунком «кошечки-собачки», помчалась куда-то вон из палаты. Послышался звук включенной на всю катушку воды в умывальнике - это Петрушкина смывала зубную пасту, возвращая себе прежнюю красоту.
        Покойник быстро пришел в себя (если так можно сказать про покойника), развернулся, вытянув вперед руки с полусгнившими пальцами. Шагнул вперед.
        Вовка, Мишаня и Андрей загородили ему дорогу. Но восставший из могилы мертвец и не собирался ловить Петрушкину. Сделав шаг в сторону, он направился туда, где, дрожа и плача, сидели, обнявшись и вжавшись в угол, кроткие двойняшки Таня и Маня Бердянские. Слезки текли по личикам девочек, смывая с них зубную пасту: с одного личика белую, с другого - голубоватую… Девочки плакали, а ходячий покойник приближался…
        В ужасе смотрели мальчишки на все это. Кого схватит сейчас покойник, кого потащит в могилу? Или ему нужны обе девочки? Зачем? Два раза жив не будешь, два раза не помрешь…
        Мертвые кости пальцев потянулись к Мане. Нет - к Тане… Или… Это было неважно. К той девочке с бело-голубыми разводами на лице, которая находилась чуть ближе к ходячему покойнику.
        Вовка сдернул с кровати Петрушкиной простынку. Андрюшка понял, что он собирается сделать, подхватил в руки два ее края. Мишка схватил одеяло.
        Раз! - подняли мальчишки простыню в воздух. Два! - и вот она уже накрыла ожившего покойника. Тот забарахтался там, задергал руками, путаясь в простыне.
        Три! - для полной картины Мишка обрушил на труп петрушкинское одеяло.
        Ходячий покойник - охотник за детьми - не удержался на своих мертвых ногах и повалился на пол. Андрюшка, Вовка и Мишаня не растерялись и принялись кидать на него все подряд: подушки, одеяла, стулья.
        - Кровать! - догадался Вовка.
        И вот уже они подняли легкую кровать с панцирной сеткой и поставили ее на скрытого под кучей вещей покойника.
        В этот момент в палату влетела разъяренная Петрушкина.
        - Так, теперь я с вами буду разбираться, - уперев руки в бока, грозно заявила она. - Мазать меня, значит, приперлись. Да еще с каким-то ряженым уродом. Совсем, что ли…
        Но договорить она не успела. Мальчишки вытолкнули ее в коридор и, подхватив за руки предобморочных сестер Бердянских, вылетели вслед за ней.
        С рычанием покойник поднимался с пола. Вот уже отлетела в сторону железная кровать, с грохотом обрушилась на спинку соседней койки - силища у покойничка была немереная. Теперь он сбрасывал с себя остальное барахло…
        А Вовка, Андрей, Мишаня и спасенные девчонки выбежали из корпуса.
        - Петрушкина, беги отсюда как можно дальше! - видя, что недовольная красотка Петрушкина вновь собирается возмущаться таким бесцеремонным с ней обращением, скомандовал Вовка. - Это сейчас в палате не человек был, а настоящий оживший покойник из могилы. Понимаешь? Точно такой же ходячий тухляк твою Никифорову живой в могилу закопал!
        - Врешь! - остолбенела Петрушкина.
        - Нет! - в один голос закричали трое мальчишек.
        - Мы сами видели!
        - Покойник из могилы вылез, а ее туда вместо себя забросил!
        - Землей ее засыпал!
        - И тебя сейчас поймают и в могилу запихают!
        - А вас?.. - Катя поняла, что мальчишки не шутят.
        - Нас не хотят! - развел руками Вовка. - Но вот вас…
        - И нас? - слабенько подала голос Таня (или Маня) Бердянская.
        - И вас! - обрадовал сестер Вовка.
        - Только мы им почему-то не нравимся, - добавил Мишка.
        - Везуха, - хмыкнула Петрушкина. - А почему это…
        Но договорить ей снова не дали. Вовка и Андрюшка развернули девчонку на сто восемьдесят градусов и подтолкнули в спину, настраивая ее на нужное направление и скорость.
        - И вы бегите! - подпихнул Мишка сестер Бердянских.
        Но тут крик, жуткий, заставляющий кровь леденеть и останавливаться в жилах, раздался из корпуса. Он перекрыл даже задорную музыку, которая продолжала играть в динамиках.
        Девчонки как вкопанные остановились, забыв о том, что им надо немедленно бежать спасаться.
        Распахнулась входная дверь корпуса. В ярком свете, плеснувшем из освещенного коридора, показался все тот же бодрый покойник. В вытянутой руке он держал бедного тщедушного Ботаника. Это он, несчастный тощий мальчишка, и орал так страшно. Очки с нарисованными на стеклах зубной пастой «прицелами» подпрыгивали у него на носу, вот-вот готовые упасть. Упадут - а Ботаник такой близорукий, без них он никуда… Хотя он и в очках сейчас никуда - во-первых, сквозь замазанные стекла вообще ничего не видно, «прицелами»-то резкость не наведешь, а во-вторых, что ему можно предпринять, если он в руках покойника?..
        - Ботаник! - крикнул Вовка и смело бросился вперед, скомандовав девчонкам, чтобы стояли на месте. - Держись!
        Вовка и мальчишки вслед за ним помчались к разъяренному покойнику, который уходил прочь от корпуса. Ботаник орал и шевелящейся тряпкой болтался, крепко зажатый мертвой рукой.
        И не успели мальчишки подбежать к монстру и попытаться выдернуть у него из рук Ботаника, как еще один тухлый гражданин вышел из мрака.
        - А-а-а! - обрадовался он, но тут же угрожающе зарычал и двинулся на своего собрата, несущего Ботаника.
        - Отдай! - захрипел он и потянул мальчишку на себя.
        - Мое! - рявкнул первый.
        Завязалась потасовка. Вовка, Мишка и Андрей поневоле принимали в ней активное участие: вовремя они отскочить не успели и теперь летали от покойника к покойнику. Тех эта троица совершенно не интересовала - они отшвыривали мальчишек от себя и боролись лишь за беднягу Ботаника. Вот уже несколько раз он переходил из рук в руки. Наконец один схватил мальчишку за ноги, другой за руки, и принялись они тянуть его каждый в свою сторону. Ботаник, все еще пытаясь вырваться из ледяных рук, извивался, как большой плененный червяк.
        Вовка и его друзья-освободители вновь поднялись с покрывшейся росой травы и пошли в атаку. Видеть, как живого человека покойники методично разрывают на две части, было невыносимо. Они с криком бросились вперед, хватая за руки мертвяков. Ботаник дернулся; очки, сверкнув в лучах выползшей из-за тучи луны, улетели далеко в сторону.
        Ботанику было не до очков, хотя это была одна из самых важных его запчастей. Потому что покойники, испуганные громкими криками, тумаками и пинками Вовки, Андрея и Мишани, бросили его на землю, после чего удивленно и неторопливо стали удаляться.
        - Ага, смотались! - пока его приятели улюлюкали вслед покойничкам-драчунам, победным голосом крикнул Вовка.
        И успел еще вдогонку пендаль-ускоритель одному из них отвесить.
        Мишаня и Андрюшка долго шарили в мокрой траве, но все-таки отыскали окуляры Ботаника, оттерли с них зубную пасту и грязь.
        - Носи на здоровье, - протягивая их несчастному парнишке, сказал Андрей.
        Вовка и Мишаня подняли Ботаника с земли, отряхнули, поставили на ноги. Он дрожал крупной дрожью. Зубная паста, которой Вовкина команда щедро расписала его, перемешалась со слезами, грязью и песком. Пижамные штанишки - все, во что был одет мальчишка - разошлись по шву.
        Ботаник надел очки, осмотрел себя, ощупал - и удивился.
        - Чем это они меня? Что это такое? - бормотал он, обтирая с голого живота и ребер перемешанную с грязью пасту.
        И смешно Вовке стало, и грустно, когда он на все это смотрел.
        - Ты, это, прости… - несмело начал он. - Это… мы тебя намазали.
        - Вы?
        - Ага… - вздохнул Андрюшка. - Пастой.
        - А зачем? - робко спросил Ботаник, но тут же кивнул, вздохнул и произнес: - То есть понятно…
        - Ну, ты… Как бы это… - Вовке было действительно неловко.
        Ботаника и так все доводили, пинали, соли ему под простынку сыпали, чтобы он ночью под себя лужи лил, очки его с толстенными стеклами периодически прятали или разбивали - но у бедолаги Ботаника, наученного горьким опытом школьной жизни, в чемодане их, видать, запас был. В общем, издевались над парнишкой в лагере только так. И не как над Деревней, который на сельскохозяйственных работах силу мышц весьма приличную развил - если что, так навернет между глаз, мало не покажется… По-серьезному доводили тщедушного городского Ботаника. А он, дурачок, перестав плакать, хихикал, бежал к людям дружить и… опять нарывался на новую порцию насмешек и пинков.
        - Пойдемте, нас девчонки ждут, - сказал Вовка, и все четверо направились вперед по дорожке.
        - А ты зачем в очках-то спал? - поинтересовался у Ботаника Андрюшка.
        - А я всегда в очках тут, в лагере, сплю… - стесняясь, проговорил Ботаник. - Мало ли что случится… Опасность какая… Чтобы все видеть, в общем.
        - Опасность типа нас, - констатировал Вовка. - Ладно, прости уж нас… Прощаешь? Да?
        - Да.
        Идти в разгромленный корпус не хотел никто. И двойняшки, и Петрушкина категорически отказались укладываться спать и собирались провести ночь где-нибудь на улице - ведь уже утром, если весь этот кошмар закончится, автобусы повезут отдыхающих домой к родителям. А за некоторыми родители и сами приедут.
        Вот только бы закончился кошмар. Только бы…
        Тревожно оглядываясь - ведь ожившие покойники могли откуда угодно выскочить, группа ребят брела по ярко освещенной гирляндами аллее. По-прежнему играла музыка - никто не потрудился остановить дискотеку.
        Да, дискотека продолжалась - но что за дискотека!..
        Ребята остановились и замерли, глядя на танцевальную площадку…
        Образовав круг, по центру дискотечной площадки плясали ожившие покойники. Все они были разной давности захоронения: одни совершенно сгнившие скелеты с лохмотьями истлевшей одежды на костях, и как только они могли передвигаться, такие трухлявые; другие - взбухшие, если лежали во влажной земле, и сухие, полумумии, кому повезло больше, если для их могилы вскопали сухой бугорок. Но веселыми мертвецы были все без исключения: с таким задором даже живые на дискотеках не танцевали.
        Гоп-гоп-гоп! - отплясывали они. В центре круга метался от одного покойника к другому ошалевший мальчишка. Явно живой - и Вовка, и все остальные ребята его знали. Живые мертвецы пинали его точно мячик.
        Рядом с резвящимся кружком топтались парочки - тоже покойники. Не в такт музыке одни пытались вальсировать, другие танцевали модный в шестидесятые годы прошлого века твист, что ли…
        Вовка разозлился. Недавнее спасение Ботаника придало уверенности и ему, и его друзьям.
        - Отобьем парня! - решительно скомандовал он. - Нас почти столько же, сколько их. Ну, по полтора трупа на человека получается.
        - Справимся, - подтвердил Андрюшка.
        - А девчонки - с нами? В бой? - спросил Мишка, косясь на Петрушкину.
        Петрушкина, конечно, могла бы сказать какую-нибудь гадость в силу своего вредного характера. Типа того: я девушка нежная, вот еще, с покойниками драться… Но вместо этого молча закатала рукава кошечно-собачной пижамки и подтолкнула в бок одну из двойняшек: вперед!
        Выстроившись «свиньей» - то есть клином, носом которого был самый мощный и бесстрашный Вовка, отряд двинулся на противника…
        - Ага!
        - Еще идут!
        - Ура! - сразу же раздались торжествующие голоса в кругу танцующих - и несколько живых трупаков бросилось в центр «свиньи». Даже не в центр, а к ее правому заднему краю. Этот край занимала то ли Таня, то ли Маня Бердянская. Чуть ли не с десяток пар костлявых рук схватили ее, вырвали из напрасно созданного военного построения…
        Привлеченные громкими криками соратников, откуда ни возьмись появились еще несколько ходячих покойников - но совсем других, не веселых, а озабоченных, злых, рычащих. Они расшвыряли всех, кто попался им на пути: и веселящихся, а потому не таких боевых и задорных братьев по могилам, и живых ребят - и вцепились в Таню-Маню.
        Не прошло и двух секунд, как они умчались в темноту - страшно ругаясь, споря и выдергивая бедную девочку друг у друга.
        - Ну и ладно!
        - Очень-то надо! - послышались голоса мертвых танцоров.
        Все так же веселясь, они вернулись на площадку и продолжили танцы.
        Правда, под шумок их мальчишка-мячик все-таки успел смотаться…
        - Таня! - не своим голосом закричала одна из сестер Бердянских - и вслед за невероятно быстро умчавшимися покойниками бросилась в темноту.
        Обычно пухленькая Маня (а раз утащили Таню, следовательно, осталась Маня) бегала медленно и нехотя. Но тут она неслась сломя голову. На кладбище неслась. В этом не было никакого сомнения. Куда же еще покойники могли живую девочку, ее сестру, потащить?..
        - Бердянская! Стой! - крикнула Катя Петрушкина. - Не бегай за ними!
        Однако Маня не послушалась. И ребята, не сговариваясь, всей толпой побежали за Маней.
        Но тут же наткнулись на кого-то, вынырнувшего из кустов.
        Покойник?
        Нет.
        - Деревня… Фу-ты… - отмахиваясь от него, как от навязчивого призрака, охнул Вовка, на которого и налетел Деревня, в смысле Дима Копыточкин. - Ты чего тут шастаешь?
        - Перепугал, дурак! - фыркнула Петрушкина.
        Маня Бердянская молча бросилась бежать вперед. Но Деревня схватил ее за руку.
        - Не бегай туда! Не надо! - крикнул он.
        Вовка, в свою очередь, схватил его за шиворот:
        - Отвали, некогда нам.
        И хотел толкнуть его как следует в колючие кусты. Но Копыточкин закричал:
        - Вы за кем, за ними гонитесь? Не надо! Это знаете кто? Ожившие покойники!!!
        В ответ на его слова раздался надрывный смех. Даже Ботаник снисходительно хохотал над Деревней…
        - Знаем. Без сопливых скользко, - заявил Андрюшка.
        - Ну послушайте меня хоть сейчас, - взмолился Копыточкин. - Я знаю, в чем дело. Знаю, почему они из могил повыскакивали, понимаете? Я только что в деревне у себя был… Пришли туда мертвецы, походили, поискали что-то. Перепугали всех. Да и ушли все. Там, в деревне, сейчас все спокойно. И я сюда вернулся…
        - А чего ж там не остался? - ехидно заявила Петрушкина. - Сидел бы себе в покое.
        - Да, чего приперся, герой? - подхватил Вовка.
        - Я вас искал, - ответил ему Деревня. - Тебя вот, Вовка. Мишку, Андрюшку…
        - Это еще зачем? - Мишка выступил вперед.
        - Да, чего это ты к нам так приглядываешься? - перехватив изучающий взгляд Копыточкина, поинтересовался Андрюшка.
        - Я объясню, объясню сейчас…
        И Копыточкин, утерев кулаком нос, затараторил:
        - Они хватают живых людей и вместо себя в могилы укладывают, да? А в деревне им никто не приглянулся, хотя там тоже все живые. Не странно ли это? Ведь в лагере вон что устроили.
        - Да, тащат всех без разбора, - всхлипнула Маня Бердянская.
        - С разбором! Как раз с разбором! - воскликнул Дима. - Они выбирают только специально отмеченных людей! А почему, знаете? Потому что кто-то их пометил…
        - Пометил - каких можно брать, а каких нет? - удивилась Петрушкина.
        - Да! - подтвердил Копыточкин. - Вовка, зря вы меня не послушали, когда я просил не ходить на кладбище сегодня! Эх! Скажите, вы в самую полночь там находились? Аккурат в двенадцать ночи?
        - Наверняка да… - задумчиво кивнул Вовка.
        - Ну правильно! - взмахнул рукой Копыточкин. - Вот послушайте, что мне бабка с дедом рассказали…
        Но договорить он не успел - толпа оживших мертвецов окружила ребят, которые все забыли и потеряли бдительность, слушая рассказ Димы.
        - Это ты их навел?! - взвизгнула Петрушкина, увидев, как сжимается кольцо покойников. - Ты с ними заодно, Деревня?!
        Бежать не было никакой возможности. Живых мертвецов было много.
        - Маркеловна, послушай, а если мы всех подряд в могилы напихаем, быстрее молодеть будем? - послышался вопрос, который задала своей подружке костистая покойница в белом, явно новом платочке - или подобрала она его где-то, или с какой-то девочки только что сняла.
        - Наверняка да! - с задором ответила ей подружка.
        - Быстрее помолодеем! Хорошо-то как! Ой, лови тогда-а-а… - И покойница широко раскинула руки, стараясь ухватить кого-нибудь из ребят.
        Ребята присмотрелись - и даже при неровном свете разноцветных фонариков, переплетенных в гирлянды и развешанных вдоль аллеи, было заметно, что черепа многих ходячих трупов выглядят очень даже прилично - они стали обтягиваться молодой живой кожей. И кости пальцев начали плотью обрастать…
        - Не слушайте их! Побежали! - отчаянно зашептал Дима Копыточкин. - Под ногами можно проскочить! И за мной!
        Он плюхнулся на землю, ужом прополз между трупами - и бросился бежать. Остальные ребята последовали его примеру, прошмыгнули, поднялись на ноги, побежали - долго и громко хохотали и улюлюкали покойники им вслед. Или уже не покойники - раз молодеют и кожей с мясом обрастают?..
        Глава VIII Вода скрывает следы
        Деревня быстро пробежал территорию лагеря, выскочил через пролом в ограде и мчался теперь вдоль кладбища. Изредка оглядывался - и призывал остальных не отставать. Но все и так бежали быстро, кроме Вовки, который буксировал Маню Бердянскую. Она была еще тот тормоз - и из-за того, что бегала медленно, и еще потому, что норовила заскочить на кладбище и начать искать свою сестру. Про то, боится ли сам он кладбища, Вовка сейчас даже не вспоминал…
        Несколько раз с кладбища вылезали жуткие, осклизшие покойники. Они кидались на ребят - но быстро теряли к ним интерес. И только два молчаливых трупа в непонятных лохмотьях медленно, но неустанно преследовали их.
        - В пруд! - скомандовал Деревня, к которому незаметно перешло руководство отрядом. - Надо доплыть до острова! Там нам точно ничего не угрожает!
        И он первым бросился в черную воду.
        Остальные остановились у кромки. Вода плескалась, точно морская. Кто ее так волнует? Может быть, из глубин тоже лезут утопленники - и именно в их скользкие руки манит их Деревня? Может, это вся деревенька у них такая - заманивают живых людей покойникам на расправу?..
        Такие мысли бродили в головах у ребят.
        - Зачем на остров, если мертвецы, как мы поняли, нас вообще не трогают? - недовольный положением вещей и неизвестностью, крикнул Вовка.
        Деревня плюхнул по воде руками, разворачиваясь и собираясь что-то ответить, но тут показались два медлительных трупа-преследователя, и Маня Бердянская, истошно закричав: «Ой, мамочки! Вот они!», сиганула в воду и по-собачьи поплыла вслед за Копыточкиным. Остальные без слов последовали ее примеру.
        Это только потом, уже оказавшись на крошечном песчаном островке, Катя Петрушкина вспомнила, что совершенно не умеет плавать… Но доплыла! А могла ведь утонуть… Катя в изнеможении упала на песок…
        - Не бойся, Петрушкина, они сюда не приплывут! - похлопав ее по щекам, зашептал встревоженный Мишка. - Мертвецам, понимаешь, плавать-то тяжело. Да! Вода между костей гуляет, жира-то у них нет! А жир как раз на воде и держит, тонуть не позволяет!
        Ребята молча пытались разглядеть, как ведут себя покойники на берегу. Но тут был не иллюминированный по случаю Королевской Ночи лагерь «Огонек», а лесной пруд. Луна пропала, тьма стояла над водой хоть глаз коли. И тихо было. Очень… Только волна плескала иногда да далекие крики изредка раздавались. И голуби - потревоженные кладбищенские голуби проносились над прудом и громко перекликались…
        - Рассказывай, Деревня… В смысле, Копыточкин, - скомандовал Вовка.
        - Расскажу, - кротко ответил Деревня. Ух, до чего он был необидчивый, аж зло брало! Петрушкина или Никифорова за такую команду уже бы с ним, с Вовкой, дрались. А Деревня даже не заметил, что ему приказывают. Не хитрый ли он колдун?..
        Вовку даже передернуло, едва он подумал, не колдун ли Копыточкин. Не друг ли он ходячих мертвецов? И не он ли все это затеял?!
        - Дурной славой пользуется это кладбище… - начал рассказывать Деревня. - Не хоронят тут уже давно никого.
        - Знаем. - Вовка хотел начать высмеивать его деревенские байки, но передумал.
        - Ну вот. - Копыточкин снова не обиделся. - А все почему? Вставали здесь из могил мертвецы - и шастали по округе. Они искали живых - тех, кого можно в свою могилу положить. А самим жить вместо него, живого человека. Если лежит вместо такого вставшего из земли покойника кто-то в могиле, то и покойник этот со временем живым становится - но только на вид. И кожа у него, как у живого, и глаза, и двигается, как обычный человек. Только души нет. Но живет он на земле наравне с живыми, не отличишь уж теперь.
        - Врешь, Деревня, - раздался вдруг спокойный и твердый голос.
        Все оглянулись - и не поверили себе: это Ботаник, забитый, зачуханный Ботаник вдруг решил выступить.
        - Если бы выходили мертвецы из могил и вместо себя живых укладывали, то люди бы пропадали, - продолжал он. Видимо, страх придал ему такой смелости. - А я каждый год в «Огонек» езжу. Никто и никогда у нас в лагере не пропадал.
        - Правильно! - даже как-то весело согласился Деревня. - Потому что и не поднимались они из могил много-много лет! А сегодня их кто-то вызвал оттуда! Дал команду. И они полезли!
        - Это как?
        - Нельзя ходить на наше кладбище в полнолуние! - Деревня со своим полнолунием уже замучил просто всех. - Когда-то давно, в позапрошлом веке, жил один человек, который научился оживлять мертвецов и руководить ими. Ну, в своих корыстных целях он их использовал. Для этого у него специальное устройство было, из особого состава сделанное. И если в полнолуние отраженный свет луны упадет на него - тут-то вся свистопляска и начинается. И выглядело оно, как мне бабка с дедом рассказали, как медальон на памятнике. Ну, «спи спокойно, дорогой товарищ» и даты жизни на котором пишут. Вызывал этот колдун того покойника, выходил тот из могилы, разыскивал человека, на котором колдун специальную метку сделал…
        - Какую метку? - вновь перебил рассказчика Вовка. Какие-то смутные сомнения начали закрадываться ему в голову.
        - А кому какую, - пожал плечами Копыточкин. - Бабка с дедом говорили, что вроде креста мелом на одежде. И мел тот, ну, именно тот кусок, которым рисовал, обязательно нужно на кладбище принести и поймать им отраженный от этого специального колдовского медальона свет луны. Или подкладывал часть мелка в карман. А кому-то осколок белой разбитой тарелки подсовывал - и перед этим, соответственно, саму эту тарелку на кладбище волок, чтобы, значит, колдовской свет луны ею отразить. Хитрый он был, много всяких уловок придумал.
        - А что, бабка с дедом твои колдуна этого видели? - спросила Петрушкина.
        - Нет, конечно, - ответил Дима. - Это им рассказывали. Но они видели тех, кто из могил встал…
        - Ходячих покойников?
        - Да. Брал колдун деньги с тех, кто своих врагов со свету сжить собирался. Подложит осколок или белый мелок в карман, или крестик, загогульку или полосочку нарисует. И все. А через некоторое время пропадал человек, исчезал, как и не было. А появляется на свете другой - мрачный, нелюдимый, исполнительный. Иногда люди своих родственников в таких мрачных личностях узнавали - родственников, понятное дело, давно умерших. С ума некоторые от этого сходили. Целая гвардия таких монстров, говорят, у колдуна была.
        - Зомби? - ахнул Мишка.
        - Вроде того, - ответил Копыточкин. - Они ему много богатства натаскали. И еще наверняка кучу тайных дел наделали. Сыщик один в те времена за ним все следил, на чистую воду злодея вывести собирался.
        - Поймал? - хлопая себя по мокрым плечам и дрожа от холода, с надеждой спросила Маня Бердянская.
        - Ну слушайте… - Копыточкин выдержал паузу. Но все и так слушали его, затаив дыхание. - Добрался колдун и до наших краев. Кого-то ему, видать, здешнего извести заказали, или покойник ему особенный понадобился - тут уж врать не буду, не знаю. Но пошел он на кладбище в самое полнолуние, встал у могилы со своими колдовскими инструментами, как полночь наступила. Но тут сыщик со своим помощником, а помощника он из деревни взял, как выскочит, как его схватит на месте совершения преступления!
        - Вот молодец! - обрадовался Ботаник, но тут же стыдливо зажал рот ладошкой.
        - Да. Принялись сыщик и помощник наручники на колдуна надевать. Да тот сильный оказался, сопротивлялся. Пистолет-то у сыщика выхватил да как пальнет в него… Убил, в общем. А помощник сыщика, пацан деревенский, местный, так расстроился, что бросился на того колдуна… Боролись они, боролись. Пистолет к парню в руки попал… А колдун его уже душить начал. Застрелил его тогда парнишка. Перепугался сам, в деревню побежал. Утром полиция нагрянула, разбираться начали - и засудили парнишку. За оба убийства. На каторгу сослали. Вернулся уже старым в деревню, всем рассказывать начал про колдуна и про то, что на самом деле случилось. Сыщик ведь и про все колдовские подробности узнать успел и помощнику своему поведал. Вот он и рассказывал… Кто верил, кто нет… Так и бабушка с дедушкой мои эту всю историю узнали.
        - Ужас! - ахнула Петрушкина.
        Все были с ней согласны.
        - Услышали бабушка с дедушкой про колдуна, еще когда маленькими были. Да и многие в деревне про это знают. Наверно, за страшилку принимают, везде же есть местные легенды. - Копыточкин перевел дух. - Так вот и было - верили - не верили… Но лет пятьдесят назад вновь появились живые мертвецы… Вот как раз с ними-то мои дед с бабкой и повидались… Хорошо, что многие помнили ту старую историю - и нашли на них управу.
        - Ну, что, что тогда сделали? - Вовка подскочил аж от нетерпения - и в воду плюхнулся. Островок-то был совсем крошечным, всем места не хватало.
        - И кто их вызвал из могил? - спросил Андрюшка.
        - Погодите, не перебивайте. - Копыточкин вел себя как настоящий лектор. И все слушали его, забыв о том, что они промокшие, замерзшие, перепуганные. - Свое главное орудие для вызывания покойников колдун тогда на кладбище выронил. Где-то оно затерялось, завалялось, видно, не нашла его тогдашняя сыскная полиция. Или даже не искала. Потому что не верила в такие колдовские страсти… Но в пятидесятые годы уже двадцатого века пошла везде мода памятники на могилах ставить. Такие солидные, из гранита, с портретами, надписями. Появились умельцы, которые наловчились старинные надгробия с никому уже не известных могил снимать, обтачивать, переделывать - и заново продавать. Вот такие же шустрые ребята старое надгробие на нашем кладбище присмотрели, утащили, а заодно и на этот медальон наткнулись. Решили, что он с какого-то другого памятника отвалился. Подобрали, отшлифовали, надпись написали, которую заказчик попросил, - и к памятнику прикрутили.
        - К какому памятнику? - Вовка все больше волновался.
        - Да я и сам не знаю. Не видел, - честно признался Копыточкин. - Я особо этой историей не интересовался раньше. Так, слышал просто от ребят деревенских да от деда и бабушки в общих чертах, но на всякий случай кладбище стороной обходил, особенно туда и не совался. А раз такое закрутилось сегодня, я и кинулся бабку с дедом трясти, все выведывать… Но вы дальше слушайте! В общем, стоит себе этот памятник и стоит, никого не трогает. А в церкви-то кладбищенской, которую при советской власти сразу закрыли, склад был. С фермы, которая вон там, неподалеку за пастбищем, молоко туда в больших флягах возили. В церкви холодно всегда, летом самая прохлада. Так вот на телеге везли как-то эти бидоны. Поздно уже везли, как раз с последней, с ночной дойки. Мимо этого памятника с медальоном, видимо, телега проезжала. И все совпало: ночь оказалась ночью полнолуния, вышла луна из-за тучи, в самую полночь упал ее луч на медальон, а от медальона свет отразился - и как раз в один из алюминиевых блестящих бидонов ударил… И начали с тех пор покойники по всей округе мотаться.
        - А хватали они тех, кто молока из этого бидона попил?! - вскочив на ноги, воскликнули одновременно Вовка, Андрюшка и Петрушкина.
        - Хватали и в могилы вместо себя укладывали?
        - Да! - кивнул Копыточкин. - И начали люди пропадать. Нету - и все. Стали их без вести пропавшими считать. Напрасно искала их милиция пятидесятых годов… А мертвецы шастают, никак не угомонятся. Они же и не виноваты ни в чем, эти бедные люди, которые умерли давно. Бабушки чьи-то, дедушки, герои войны да и так просто люди.
        - Да, а их покоя лишают, - дрогнувшим голосом произнес Ботаник. - Глумятся.
        - А живых-то как жалко! - заплакала Маня Бердянская. - В могилы. Живьем! И люди там… умирают? Да? Говори!!!
        Дима Копыточкин вздохнул. И ничего не сказал.
        - Деревня! - воскликнул Вовка. - То есть Копыточкин! Ты знаешь, что делать-то со всем этим? Как людей из могил вытаскивать? Живых в смысле!
        - Говори: знаешь или не знаешь?! - закричали все остальные.
        - Знаю, - ответил Дима. - И даже знаю, кто именно это должен сделать.
        Луна плыла по небу, и было это небо сейчас таким безоблачным, что лунного света хватало, чтобы осветить лица ребят. Дима так посмотрел на Вовку, что тот понял: именно он должен покойников остановить.
        - Я, думаешь? - взволновался он. - Но почему я?
        - А потому, что я догадался, - заявил Копыточкин. - И догадался тогда, когда бабушка с дедушкой мне эту историю рассказали. Они же комсомольцы, активисты были, мои бабка с дедом в молодости. И начали разведывать все. Эти ребята деревенские теперь уже старички, а тогда они шустро все разузнали. Парень, что бидоны на той телеге вез, как раз первым и догадался. Они сумели загнать покойников обратно в могилы - и больше никто их не тревожил. И люди перестали пропадать. Да только не поверил никто в такой разворот событий, особенно милиция.
        - Это неважно сейчас - поверил не поверил… - заявила Петрушкина. - Людей-то оживили?
        - Я не помню… - Копыточкин беспомощно развел руками. - Но делать надо вот что. Вы заметили, кого мертвецы в свои могилы тащили, а кого игнорировали?
        - Нас они игнорировали, - тут же ответил Мишка.
        - А нас, девочек, нет… - пробормотала Маня.
        - Неправда! - воскликнул Копыточкин. - Не только девочек! Но и мальчиков! Потому что они охотились за теми, кого пометили. А кто был на кладбище сегодня? Вы. Что вы там делали?
        - Ничего мы там, Деревня, не делали! Просто прошлись. Понял? - с угрозой в голосе произнес Вовка. И тут же догадался. - Да… Свет луны, говоришь, должен от колдовского медальона отразиться и на белый блестящий предмет упасть? Был у меня такой предмет… Паста моя зубная…
        - И кого мы ею мазали, того покойники и… - начал Андрюшка и, недоговорив, в ужасе зажал рот рукой. - Ой, мамочки!
        - Да… - Копыточкин кивнул, очевидно, собственным мыслям. - Я как увидел, что мертвецы только намазанных тащат, сразу начал понимать…
        - Умник какой! - фыркнул Андрей.
        - Но мы же и Петрушкину мазали, - заявил Мишаня. - Но она покойников не интересует.
        - А где на ней паста? - воскликнул Копыточкин.
        - Точно… Она ее смыла, - проговорил Вовка и посмотрел на Маню. - А она тогда почему?..
        - Так мы ж ее другой пастой мазали! - догадались одновременно Андрюшка и Мишаня. - А твоя - с голубой прожилкой.
        Сразу стало понятно, почему Ботаника сначала схватили, а потом отпустили - как только очки с него, помеченные голубоватыми крестиками, соскочили, мертвецы его и рвать на части сразу перестали…
        - Вовка, пока луна не зашла сегодня, пока ночь не кончилась, иди найди этот медальон, поймай луч луны на тюбик своей пасты - и сделай так, чтобы он в тот медальон срикошетил! - взволнованно воскликнул Димка Копыточкин. - Тогда, может, все это остановится.
        - Минус на плюс поменять, то есть? - переспросил Ботаник.
        - Да!
        - Ты один должен там быть, когда все это будешь делать, - уверенно заявил Дима. И уже не так уверенно добавил: - А тогда-то ты один был или с ребятами?
        - Один, - ответил Вовка, пытаясь вспомнить, в какой момент он вытаскивал из кармана тюбик зубной пасты. И вытаскивал ли вообще…
        Он сунул руку в карман, пытаясь воспроизвести все так, как было на кладбище. В одном кармане пасты не было, в другом тоже… Нигде ее не было!
        - Потерял… - ахнул Вовка.
        И тут же в голос зарыдала Маня Бердянская. Она все еще была уверена, что сестру ее можно спасти. Но теперь…
        Да, не было злосчастного тюбика с пастой - наверное, или выпал он во время сумасшедшей гонки, и теперь, пока день не наступит, нечего и пытаться найти его. А день наступит - и будет уже поздно!.. Или выскользнул он, когда плыл Вовка в одежде по темному пруду… Один к одному выходит…
        - Капец… - хмуро произнес Вовка и нахохлился.
        Глава IX Вовка - колдун, герой и вредитель
        - Да ладно тебе - капец! - раздался у него за спиной голос Андрюшки. - Ты сам же пасту и бросил, когда мы Никифорову мазали! Да, в траву и бросил, когда покойник ее за собой потащил!
        - А я даже и не помню. - Вовка обрадованно вскочил. - Точно! Никифорову-то жалко было, мне уже и не до пасты!..
        - Быстрее туда давайте! - Дима Копыточкин нетерпеливо хлопнул Вовку по спине.
        Но тот уже не возмутился такой фамильярности со стороны Деревни - не до этого было. Он бухнулся в воду и, изо всех сил работая руками и ногами, поплыл к берегу. И остальные ребята поплыли.
        Туда, где их поджидали ожившие покойники-шатуны…
        Они оказались даже не шатунами, а просто тормозами. Как только ребята вышли на берег и, не отряхивая воды, понеслись к лагерю, два покойничка вновь появились, выпав из кустов. Им, видимо, хотелось просто по земле помотаться, ни на какую жизнь после смерти они не претендовали. Табун детей среднего школьного возраста промчался мимо них, а они их даже напугать как следует не успели - протормозили. На свою беду, вылезшие из могил покойники медленно-медленно потащились за ними.
        А ребята не обращали уже на них никакого внимания. Марафон к дискотеке был утомительным.
        - Как только первый петух запоет, - на бегу вещал Копыточкин, - сами знаете, ночь закончится. Утро наступит… А у нас в деревне петухи ох какие ранние. Запоет петушок, кончится эта ночь - и все. Будут ходить по миру живые умершие. А те, кого они вместо себя положили в могилы…
        - Деревня, заткнись! - грубо оборвал его Вовка и даже не почувствовал укора совести: панику в их рядах нечего наводить!
        Димка охотно замолчал - и бежал, бежал, бежал вперед.
        Королевская Ночь превратилась в Ночь Мертвецкую. Покойники заняли лагерь. Они разгуливали по аллеям, мрачно танцевали под развеселую музыку дискотеки, сидели на лавочках, прыгали на «Гигантских шагах», катались на каруселях, рылись в мешке с призами для конкурсов. А люди… Люди попрятались кто куда - для них в детском лагере «Огонек» места больше не было.
        - Где тут Никифорова сидела? - подбегая к перевернутым стульям у дискотечной площадки, крикнул Вовка. - Здесь? Или здесь?
        - Ищите, ребята! - воскликнул Копыточкин.
        И все бросились шарить по траве. Найти злосчастный тюбик, вернуть обнаглевших покойников на их лежачие места - и забыть этот кошмар. Вот чего хотелось ребятам. Но…
        - Это чегой-то вы тут ползаете? - раздался скрипучий голос.
        Покойники снова окружили ребят. Они, наверно, хотели то ли напугать их до смерти, то ли поиздеваться - попинать как мячики. Но мальчишкам и девчонкам было уже не до них.
        - Нашел! - раздался тоненький голос Ботаника.
        Парнишка поднял руку и помахал в воздухе зажатым в ней мятым тюбиком пасты.
        - Она! Моя! - с облегчением вздохнул Вовка.
        - Что он нашел? - поинтересовался другой покойник.
        - Сейчас посмотрим…
        Покойники-ходунки заволновались и всей гурьбой двинулись на бедного Ботаника.
        - Это паста так на них действует! - взвизгнул Ботаник. - Она же колдовством заряжена! О-о-ой…
        - Бросай ее мне! - не растерялся Вовка.
        Ботаник размахнулся изо всех своих силенок - и метнул куда-то пасту. Совершенно не прицельно метнул - не разглядел из-за надвигающихся покойников, где именно Вовка стоит. Да и вообще видел он плохо - как еще он умудрился пасту в темной траве отыскать? На ощупь.
        Но Вовка поймал тюбик. Ходячие мертвецы, забыв о танцах и развлечениях, двинулись на него. Но он перекинул тюбик Копыточкину, Копыточкин Кате Петрушкиной, Петрушкина Мишке…
        - Беги! - закричал ему Копыточкин.
        Мишка находился ближе всех к пролому в лагерной ограде.
        Мишка побежал. Покойники нестройной толпой устремились за ним. Но ребята обогнали их, догнали Мишку. Вовка выхватил у него свой тюбик пасты - и операция «Памятник» началась!
        - Один. Ты должен быть там совершенно один, - сказал Копыточкин Вовке, когда они оказались на кладбище. - Мы будем все здесь. Мертвецов от тебя отгонять, чтобы не помешали.
        - Сколько времени? - спросила Катя Петрушкина, присматриваясь к часам на руке Вовки.
        Было уже без пятнадцати три ночи.
        - Между тремя и четырьмя часами петухи головы из-под крыла поднимают для первого кукареку, - авторитетно заявил деревенский житель. - Ну, Вовка, иди. И ничего не бойся.
        - Да не боюсь я. - Вовка дернул плечом, на которое, чтобы подбодрить товарища, положил руку Копыточкин.
        - Главное, чтобы луна никуда не делась, - прижав кулачки к сердцу, вздохнула Маня Бердянская и посмотрела на небо.
        Сквозь густые ветви кладбищенских деревьев лился на землю тревожный лунный свет. Это было хорошо.
        Зажав полупустой тюбик в руке, Вовка шагал по кладбищу. Где он, этот памятник с белым медальоном? Как его найти? Ведь Вовка совершенно не помнил, как именно он выглядел. А Копыточкин не знал, что это за памятник - по кладбищам гулять и интересоваться надгробиями он тоже был не любитель.
        Значит, придется искать. Только бы времени хватило, только бы не испугаться и с визгом не умчаться прочь. Но ведь ребята идут по кладбищу где-то недалеко от него! И тюха-матюха Бердянская Манюня, и даже забитый Ботаник. Который совсем даже не забитый, а нормальный такой парнишка…
        Кладбище было ужасно. Свет луны усиливал кошмарность картины: вывернутые на поверхность земли гнилые гробы, упавшие кресты и памятники. Вой и стоны неслись с разных сторон. Но кто воет, кто стонет - люди, заживо в могилы упрятанные? А может, восставшие из этих могил мертвецы, которые ищут покоя или жертв своих поджидают, томятся?..
        Впереди, освещенный луной, ярко сиявшей в проплешине между ветвями высоких деревьев, показался большой памятник. Овальный медальон со стершейся фотографией был на нем отчетливо заметен. Золотые буквы и цифры, тоже наполовину осыпавшиеся, составляли когда-то имя умершего и годы его жизни. Тот или не тот памятник? Как узнать? Время-то идет.
        И Вовка решил ловить свет луны на все подряд белые медальоны памятников. Это оказалось не таким трудным делом. Лунный свет, сверкнув на мятой боковине тюбика, упал на могильный медальон. А может, ему это только показалось?
        Но он шел от памятника к памятнику, а они попадались редко - и часто скособоченные, завалившиеся… Часы показывали три часа ночи. И семь минут… А вдруг петух уже прокукарекал - Вовка просто этого не услышал. И ночь сменилась утром - а значит, все кончено?
        Или - наоборот: Вовка уже сделал свое дело, навел свет луны на нужный медальон и теперь все будет хорошо? Кто знает, кто знает…
        «А вдруг Деревня-Копыточкин все-таки пособник мертвецов и таким образом меня им на растерзание отправляет?» - трусливо подумал Вовка.
        Тяжкий вой прервал его раздумья. Свежевскопанная земля одной могилы, рядом с которой валялся на земле большой черный крест, зашевелилась - и оттуда показалась рука. Она судорожно цеплялась за комья земли, дрожала. «Это кто-то из нашего лагеря! - догадался Вовка. - Тот, кого я своей пастой намазал. И которого…»
        Он схватился за эту руку и потянул ее на себя. Нужно было помочь человеку вылезти из могильного плена.
        Но вместо этого рука сама потянула его. Ноги Вовки, наступившего на разрытую землю могилы, стремительно начали уходить вниз. Он проваливался, а рука все тянула и тянула его!
        - Отпусти! - взмолился Вовка, уходя в землю уже по колено.
        Он попытался выдернуть свою ладонь из удерживающей его руки. Но она не отпускала его, пальцы, прохладные пальцы ЖИВОГО человека крепко держали мальчишку и тянули в могилу! Зачем? Кто хочет помешать ему выполнить такое важное дело?
        Могильная земля шевелилась, Вовка, уйдя вниз почти по пояс, закричал не своим голосом и попытался выбраться - подтянулся на локтях, ведь обе руки его были заняты: за одну тянула лапа из могилы, в другой он сжимал заветный тюбик.
        Мальчишка немного прополз вверх. И вдруг прямо перед своими глазами увидел овальную белую плямбу. Низко, прямо у самой земли. На упавшем большом черном памятнике она выделялась особенно ярко - и никаких букв на ней не было, цифр, фотографий. Вовка волей-неволей узнал ее - ведь тогда, в полночь, она привлекла его внимание тем, что блеснула как-то необычайно ярко.
        «Неужели это он и есть?» Вовка не верил своим глазам.
        Рука из могилы тотчас отпустила его. Земля перестала проваливаться под ним. Вовка задрал голову к небу - где же луна?
        На месте, на месте она была, куда ей деться? Как - куда? За тучу может зайти или за горизонт, раствориться в светлеющем небе - куда она к концу ночи девается?
        Вовка вытянул взмокшие дрожащие руки вперед, принялся вертеть тюбик так, чтобы на него смог упасть неясный призрачный свет. Мятый-перемятый, давленый-передавленый тюбик уже не сиял так, как недавно.
        «Давай, милый, давай, дружок!» - как маленькая девчонка своему любимому плюшевому мишке, шептал Вовка тюбику.
        Слабый, едва заметный блик отскочил от белого бока тюбика, ударился в медальон, сделанный, как успел заметить Вовка, из какого-то совершенно непонятного, плотного и гладкого белоснежного материала.
        Такого многоголосого крика Вовка, бессильно упавший лицом в сырую могильную землю, не слышал никогда. Боль, страдание, прощание с жизнью слышались в этих голосах. Кто-то ревел, выл, заливался плачем.
        Какое-то движение заполнило кладбище. Заметались перепуганные голуби - но уже безмолвно, словно боясь помешать ужасным крикам. Вовка вскочил на ноги, вихрем слетел с могилы, которая снова зашевелилась.
        Стонущий и плачущий покойник, шатаясь и воздевая руки к небу, приблизился к этой могиле и принялся раскапывать ее. Земля полетела в разные стороны.
        Вовка оглянулся - соседнюю могилу тоже не оставил без внимания ходячий мертвец. Это была та могила, с которой завалился памятник колдовского медальона. Настоящий хозяин к могиле вернулся - в этом у Вовки не было сомнения. Он так деловито принялся рыть землю, что любо-дорого было смотреть.
        Такая же работа шла по всему кладбищу. Колдовство сработало. Что было делать теперь Вовке? Мимо роющих, стонущих и воющих мертвецов бежать обратно в лагерь? Или разыскивать по кладбищу ребят? Что с ними? Как-то не договорились они о том, что делать дальше…
        - Эй, Вовка! - услышал он вдруг.
        И не успел оглянуться, как все та же прохладная тонкая рука схватила его. Этого он уже вынести не смог. Да, он трус, он мелкий, мельчайший, микроскопический трусишка - ну ненавидит он кладбища, боится, боится! И не может больше видеть ни кресты, ни памятники, ни гнилых, но бодро ходящих покойников!..
        Не разбирая дороги, помчался Вовка вон с этого кладбища. Пальцы его по-прежнему сжимали тюбик с пастой. А пальцы другой руки переплелись… все с той же рукой из могилы!
        - Вовка!
        - Никифорова! Алинка! - Вовка глазам своим не мог поверить.
        Он и Алинка Никифорова со следами зубной пасты и прилепившейся к ним земли на лице стояли у кладбища.
        - Спасибо, что ты меня оттуда утащил, - сказала Алина, так и не выпуская Вовкиной руки из своей.
        - Это ты… - Вовка постепенно приходил в себя.
        Рука из могилы оказалась никифоровской! Ну правильно - ведь это он просто плохо на этом кладбище ориентировался: могила, из которой он с мальчишками безуспешно откапывал Никифорову, и была той, откуда появилась рука и его потащила…
        А почему рука появилась - да наверняка это Никифорова таким образом знак ему подавала! Хотела, чтобы он обратил внимание на упавший памятник! Да… А без помощи руки из могилы, то есть без Никифоровой, так бы до третьих петухов искал Вовка памятник с колдовским медальоном.
        - Да это не я тебя вывел, это я просто… - начал Вовка, собираясь добавить, что он просто перенервничал на этом кладбище среди покойников-землекопов.
        Но он не успел этого сказать: сначала далеко-далеко, чуть слышно, точно пунктиром пропел в деревне за лесом петушок. Ему ответил еще один. Их голоса затихли.
        Но послышались другие голоса. Человеческие. И уже гораздо ближе.
        С кладбища один за другим выходили ребята.
        - Все получилось, Вовка! - Счастливый Копыточкин бежал к нему со всех ног. - Ты остановил мертвецов, ты вернул их в могилы! Все хорошо, слышишь? Ты покой им вернул! Вот! Смотрите - это он вас спас!
        К Вовке спешили Маня и Таня Бердянские. Взявшись за руки, подошли влюбленные из второго отряда - те, кому Вовка погоны своей чудо-пастой нарисовал. Воспитательница младшего отряда Таисочка вылезла из могилы и теперь собирала по темной долине своих мелких подопечных, которые тоже один за другим выбегали с кладбища.
        Все были живы. И, благодаря Вовку - победителя оживших мертвецов, двинулись в разгромленный лагерь.
        К Никифоровой подскочила верная подружка Катька Петрушкина и принялась ее обнимать. Вовку обступили приятели. Алинка Никифорова отряхнула от земли и подала Вовке его куртку.
        - Спасибо, - сказала она и с признательностью посмотрела на него. - Очень твоя куртка помогла. Я под ней в могиле дышала. Хотела, конечно, там ее оставить, но подумала, что нельзя вещи живого человека в могиле оставлять. Мало ли что.
        - Спасибо, спасибо. Нельзя оставлять, да, нельзя… - Вовка закивал, как лошадка пони. Вот это да!!! Никифорова - благодарная… Никифорова о его вещах заботится. Это просто супер что такое.
        Пока он радовался, Никифорову утащила с собой Петрушкина. Уж им было что обсудить…
        Вскоре целая команда стянулась со всей округи. Бывшие пленники могил торопились покинуть эти места и шустро взбирались на гору, к лагерю.
        - Давайте в лагерь пока не пойдем, тут, у ограды, посидим, - предложил Копыточкин. - Отсюда рассвет здорово наблюдать. А он уже совсем скоро. Светает - видите?
        Вовка с приятелями и намертво прилипший к ним спасенный Ботаник уселись на бугор возле упавшей решетки. И стали ждать рассвета, заставляя Вовку в подробностях рассказывать о том, как он загнал всех ходячих мертвецов по их могилам.
        И Вовка рассказывал.
        Ведь Вовка победил, Вовка был героем. А что - сам намазал, сам спас…
        Глава Х Но кто же это воет?
        Утро. Наконец-то наступило утро. Розовенькое, прохладное.
        Вовка открыл глаза. Да, утро, он не ошибся. В небе над лесом неярко, вполсилы сияло солнце.
        Рядом с Вовкой на бугорке зашевелился Копыточкин. Мишка, Андрюшка и Ботаник, который как сидел, ручки на коленочки, так и уснул, тоже были неподалеку.
        - Что такое? Чего это мы на улице? - сонно забормотал Андрюшка.
        - Ого, как забор-то своротили! - усмехнулся Мишка, глядя на упавший пролет металлической решетки.
        - Что тут было-то? - почесал голову Андрюшка. - Ах да…
        - Что - да? - В розово-золотых лучах солнца Вовка не мог поверить в то, что, как он сразу вспомнил, произошло ночью.
        - Ребят, а все это было или не было? - тихонько спросил Ботаник.
        Вовка хорошо помнил, как на его глазах ночью падал вот этот самый забор - под мощным ударом ожившего покойника. Покойника… Б-р-р!
        - Слушай, Дере… То есть… Дим, Копыточкин, ты как думаешь, - снова запнувшись о прозвище Копыточкина, спросил Вовка и кивнул в сторону кладбища под бугром, - а там… все закончилось? Мир и покой наступили? Они больше не полезут из могил?
        - Думаю - не полезут, - ответил Копыточкин.
        - А может, - предложил Андрюшка, - для перестраховки пойти на кладбище и закопать поглубже эту колдовскую хрень? Медаль эту в смысле? Чего раньше-то не додумались люди до этого?
        Любознательный сын механизатора Копыточкина пожал плечами.
        - Бабка с дедом сказали, что не надо, - ответил он. - Что-то вроде того, что его, медальон этот колдовской, земля не принимает. Надо ему быть на памятнике. Просто ходить на это кладбище никому не надо. Мы, деревенские, и не ходим. А вот вам все неймется…
        Вовка хотел было возмутиться, но тут вой - протяжный и скорбный - раздался в утренней тишине.
        Ботаник в ужасе обхватил голову руками. Его глаза стали больше стекол очков…
        - Все, говоришь! - зашипел в ухо Копыточкину Андрюшка. - Не полезут покойники из могил? А это тогда кто? Кто воет?
        - Эх ты, колдун-деревня…
        - Что делать-то? - Вовка и ребята оглядывались по сторонам, ожидая нападения ходячего мертвеца.
        Кошмар не закончился.
        В это же самое время, с трудом оторвав затекший зад от шипастой сухой ветки, решил слезть вниз с высокой сосны воспитатель Натан. Всю ночь тут просидел он, бедолага. Поначалу пытался громко звать на помощь, потом просто подвывал от жалости к себе, холода и неизвестности. А затем, когда ему сверху стало видно что-то такое ужасное, творящееся в «Огоньке», он выл и орал от ужаса…
        И вот сейчас, кажется, опасность миновала - да и на дороге, ведущей к лагерю, смог он разглядеть первый автобус. Который увезет его наконец отсюда. Подальше-подальше!..
        Дрожащими ногами обхватив толстый ствол дерева, трясущимися руками держась за него, начал Натан свой спуск. Детей, загнавших его на сосну, внизу видно не было…
        Каждую секунду боясь сорваться, Натан горестно вздыхал - и представлял себе, как летит вниз, как бьется о землю, как ему больно, больно, больно… Он потихоньку спускался - и хныкал.
        - Смотрите - обезьяна! - показывая рукой куда-то вверх, негромко воскликнул Дима Копыточкин. - На сосне!
        - Откуда она здесь? - удивился Ботаник, настраивая на носу свои мощные очки и приглядываясь к копошению на дереве.
        - Может, тут где жила? Из зоопарка сбежала и скрывалась по лесам? - предположил Мишка. - Неужели ожившие покойники ее из тайного укрытия выгнали?
        - Нет, - покачал головой Вовка.
        - Или последний оживший мертвец на дерево забрался, чтобы в могилу не лезть! - ахнул Ботаник.
        Но мальчишки и с этим не согласились. Вовка и Дима Копыточкин, у которых было самое острое зрение, присмотрелись к обезьяне-покойнику повнимательнее…
        - Говорю же - ни то ни другое, - снова сказал Вовка.
        - Почему?
        Потому что никакая это была не обезьяна. И не забравшийся на дерево мертвец-отказник. Вскоре все мальчишки поняли это.
        Натан-обезьян продолжал осторожненько спускаться и подвывать, переживая о своем подорванном ночным бдением на вершине сосны здоровье.
        - Все понятно, кто это, - усмехнулся Андрюшка.
        - Поддадим ему веселья - для ускорения пробега до корпуса? - предложил Мишка.
        - Давайте!
        И как только нога Натана ступила на землю, раздалось задорное улюлюканье. Обезумевший воспитатель заметался, хотел вернуться на дерево, да сил уже не было, да и с разбегу это надо было делать. Завизжав, как молодой поросеночек, бросился он прочь от этого места - к воротам лагеря. Ведь туда сейчас должны въехать спасительные автобусы…
        - Да, ребята… - удивлялись водители автобусов, глядя на разгромленный лагерь «Огонек». - Такой Королевской Ночи еще ни одна смена не устраивала. Что же вы тут творили вчера?
        - Веселились… - односложно отвечали все - от мала до велика: и детишки из последнего отряда, и повара, и даже сама начальница лагеря.
        - Хорошо повеселились-то?
        - Да, с душой.
        И вот и мальчишки, и девчонки забрались в автобусы. Дима Копыточкин стоял на улице и смотрел на своих приятелей. В дальнем окне мелькали косы красотки Петрушкиной, ее подруга тоже иногда поглядывала на улицу. Стучал очками в стекло Ботаник, улыбался, махал ручонкой. Дима махал им всем. Ребята уезжали, а он оставался. Не в лагере, конечно, а в деревне своей родной.
        Заняв места, Вовка, Андрей и Мишаня выскочили из автобуса.
        - Ну пока, Димарик! - протягивая руку, сказал Вовка. - Ты тут давай не забывай.
        - Да разве забудешь, - улыбнулся он. - Я тут буду бдить. А вы приезжайте в августе на третью смену. Или на следующий год. Я к вам в гости буду в лагерь приходить. Да, и не рассказывайте никому про наше кладбище и про Королевскую Ночь. Все равно никто не поверит.
        - Да уж не будем, - хмыкнул Вовка.
        - Понятное дело - не поверят, - добавил Андрюшка.
        Автобус засигналил. Воспитательница окликнула ребят из двери.
        - Ну, побежал я! - Дима махнул всем рукой на прощание.
        И помчался в деревню, огибая притихшее кладбище. Там, в деревне, Димку Копыточкина ждали братья, сестры, бабка с дедом, родители, хозяйство.
        А заброшенное кладбище снова погрузилось в покой, который нарушали только дикие лесные голуби, с грустным гугуканьем влетая и вылетая из приютившей их старой кладбищенской церкви. Кто-то или что-то пугало их иногда. Но вот что это было такое - Диме Копыточкину непременно хотелось выяснить…