Кики Страйк и гробница императрицы Кирстен Миллер
        Кики Страйк — загадочная двенадцатилетняя особа, предпочитающая черный цвет в нарядах, разъезжающая на мотороллере, как заправский гонщик, свободно говорящая на десятке иностранных языков и в совершенстве владеющая боевыми искусствами. У друзей это имя вызывает уважение и едва ли не щенячий восторг, у врагов, особенно ее вредных родственниц Ливии и Сидонии, страстно жаждущих смерти Кики, рука тянется к ножу, пистолету, бейсбольной бите или к бутылке с ядом. Причина ненависти — в опасной тайне, которой владеет супердевочка Кики Страйк и ее помощницы. Дело в том, что под современным Нью-Йорком существует тайный Нью-Йорк, Город-Призрак, построенный криминальным сообществом более двухсот лет назад. И тот, кому открыт доступ в его туннели, может с легкостью ограбить любой банк, музей, магазин или особняк. Вот для того чтобы не допустить в Город-Призрак новое поколение преступников, на страже стоит Кики Страйк и ее команда. Супердевочка-детектив — суперкнига-бестселлер!
        Кики Страйк и гробница императрицы
        С.Д.,
        чьи секреты меня вдохновили
        Предисловие

* * * * * * *
        ИМПЕРАТРИЦА ПРЕДАТЕЛЬНИЦА
        Едва она прибыла верхом к вратам императорского дворца, как тут же поползли слухи. Ее долгий путь начался далеко за пределами великой стены, возводимой на западе. Принцессе варварского народа хунну, что испокон веков воевал с Китаем, предстояло сочетаться браком с сыном императора. При первом же взгляде на невесту большинство придворных сошлись на том, что мир куплен слишком дорогой ценой.
        Никто не дерзнул бы оспаривать красоту принцессы, но насмешники вовсю потешались над ее круглыми щеками, разрумянившимися под ветрами родины. Благородство ее происхождения не подвергалось сомнению, но всяк клеймил презрением женщину, которая стреляла из лука дальше и точнее любого воина. Даже дворцовая челядь и та глумилась над верной служанкой принцессы, низкорожденной варваркой, что не отходила от госпожи ни на шаг.
        Сын императора от слухов и сплетен лишь отмахивался. Он обожал свою дикарку невесту, задаривал ее золотом, шелками и нефритом. Разряженная в тяжелые платья — в таких верхом не очень-то поездишь! — она красовалась перед двором, словно экзотическая зверушка из императорского зоопарка. Со временем она и впрямь стала выглядеть в точности так, как подобает китайской императрице. Но женщины, которым поручили наставить невесту в женских добродетелях — в смирении, подобострастии и покорности, — знали: эту девушку не укротить. Проще научить тигра ходить на цыпочках.
        Ночью принцессе снился дом — пустыни, и пастбища, и горы за пределами империи, бразды правления которой она в один прекрасный день возьмет в свои руки. Наконец в отчаянии она обменяла свои наряды на простенькое крестьянское платье и бежала из дворца. Они со служанкой радовались свободе целых три дня, прежде чем их схватила стража на переправе через Желтую реку.
        Старый император был мудр; он давно уже понял, что из этой девчонки императрицы не получится. Слугам поручили подать на стол отравленное мясо, чтобы на теле девушки не осталось никаких следов; необходимо было скрыть убийство от наследника. Но принцесса не умерла. Она погрузилась в сон — сон столь глубокий, что сердце билось едва слышно.
        Императорскому сыну сообщили, что принцесса скончалась от лихорадки. Устроили пышные похороны, однако ж по дворцу опять поползли слухи. Усопшую клеймили «императрицей-предательницей», перешептывались, что она-де была тайной шпионкой и теперь похоронена заживо в наказание за измену. Верная служанка принцессы была бессильна доказать невиновность своей госпожи. Все, что ей удалось, — это подкупить стражу и пронести в склеп две вещицы. Свое собственное изображение — крохотную статуэтку конной всадницы, дабы ей и дальше служить госпоже в загробном мире. А еще — истину.
        Служанка знала: со временем все тайное становится явным.
        Глава первая

* * * * * * *
        ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
        Прежде чем мы начнем, гляньте-ка по-быстрому в окошко. Куда ваше окно выходит, это совершенно не важно, на людную ли улицу в Калькутте или на торговый центр в Тексаркане. Где бы вы ни находились, у всех людей найдется нечто общее. А именно: сокровенная тайна. Вон тот франтоватый джентльмен при портфеле в свободное время потрошит счетчики на парковке. А вон ту опрятную старушку на скамеечке в парке некогда называли Ужасом Кливленда. Ну, шучу, шучу. Мне их секреты известны не больше, чем вам. Собственно, в этом-то и дело. Чем черт не шутит.
        Жизнь заготовила нам немало пренеприятных уроков. Не стоит сушить хомячка в микроволновке. В резиновых шлепанцах на вечеринку не ходят. Корочка на майонезе — не к добру. А девочке-детективу необходимо раз и навсегда затвердить вот что: о тех, кого мы любим больше всего на свете, мы знаем далеко не все. Даже если мы вместе прошли огонь, воду и медные трубы, даже если не раз смотрели в лицо смерти, все равно между нами есть место тайнам.
        К началу этой истории у меня было пять лучших подруг. Я знала их экзотические хобби, опасные для здоровья аллергии, досье арестов и любимые шампуни. Но я понятия не имела, что у двух моих подруг есть по тайне, причем одна из этих тайн способна уничтожить нас всех.
        Все началось в субботу в восемь часов утра. Устроившись за кухонным столом, я читала книгу, наслаждаясь сбалансированным завтраком в виде карамельного пудинга. И тут поднимаю глаза — а в дверях стоит моя мама с газетой в руках. В тот день совесть моя была относительно чиста, но при виде почтенной родительницы я аж взвизгнула. Короткие черные кудряшки выбились из-под шпилек и обрамляли ее лицо, точно облако токсичного дыма. Под глазами — мешки, на ногах — разного цвета кроссовки.
        — Что читаешь? — вопросила она непривычно казенным голосом.
        — «Фантомы, демоны и прочие ужасы ночи», — услужливо сообщила я. — Под кроватью нашла, в гостевой комнате. А что это ты поднялась ни свет ни заря?
        За все свои четырнадцать лет я ни разу не видела, чтобы в выходные мама принимала вертикальное положение раньше полудня.
        — Вчера в новостях показали один сюжет; я подумала, тебе будет интересно, так что встала пораньше и сходила за газетой.
        По пути к столу она привычно перешагнула через рассыпавшуюся по полу стопку книжек. Неделей раньше в результате якобы легкого землетрясения (я-то знала, что это было!) обрушились высоченные горы книг, воздвигнутые вдоль стен нашей квартиры. Однако о том, чтобы привести в порядок огромную и весьма специфическую родительскую библиотеку, страшно было и помыслить; книги в большинстве своем так и остались валяться там, где упали. Мать опустилась на табуретку напротив и впилась в меня взглядом.
        — И что же за сюжет? — осведомилась я, пытаясь вспомнить, не натворила ли я чего-нибудь, что могло угодить в газеты.
        В среду я помогла задержать эксгибициониста на Гранд-сентрал[1 - Гранд-сентрал — Большой центральный вокзал, железнодорожный вокзал в Нью-Йорке.], но на новость дня оно не особо тянет. И насколько я знаю, источник землетрясения установить так и не удалось. И вообще, я держалась тише воды ниже травы.
        — Сама смотри.
        Мама швырнула газету на стол. На первой странице «Нью-Йорк пост» красовалась фотография молодого орангутанга в лиловых шортах и с щипцами для салата в лапе. Я было расхохоталась, когда взгляд мой упал на заголовок. «Опять Кики Страйк?» — вопрошала газета. От улыбки не осталось и следа. Я подняла глаза на мать.
        — Ну же, читай, — настаивала она. — Сама статья — на третьей странице.
        Под бдительным взором матушки я проглядела текст. А произошло, как выяснилось, вот что. Накануне вечером в восемь некая дама по имени Мерилин Финчбек проснулась оттого, что в постель к ней заползла трехфутовая игуана. Сосед, заслышав вопли перепуганной Мерилин, уже набирал 911[2 - Номер экстренного вызова.], когда заглянул в детскую и обнаружил, что его годовалый сын играет в «ку-ку» с семейкой волосатоухих лемуров. Вскорости житель третьего этажа того же дома выпрыгнул из окна спальни, столкнувшись лицом к лицу с орангутангом, чья фотография ныне украшала первую страницу газеты. На тот момент никто из жильцов дома номер 983 по Бродвею еще не заметил, что на шее у каждого из животных привязано по записке.
        Примчавшись на вызовы из дома Мерилин Финчбек, полицейские быстро обнаружили источник беспорядков. Кто-то проник в зоомагазин на первом этаже с помощью отмычки и выпустил животных на волю. Щенки ротвейлера набивали пузики первосортной собачьей едой из пакетов. Полдюжины какаду и один сквернослов попугай пронзительно вопили со стропил. Но вместо того чтобы искать загадочного благодетеля братьев наших меньших, полиция арестовала самого владельца магазина. В глубине помещения, за потайной дверью, обнаружились клетки, по большей части пустые. Внутри дрыхла накачанная снотворным парочка мишек-коала, оба слишком ошалевшие, чтобы присоединиться к всеобщему празднику. Вызвали служителей зоопарка; те изловили лемуров и орангутанга (а заодно и молодого ирбиса, который успел всласть поразвлечься: какой-то злополучный курьер удирал от него аж тринадцать кварталов). Зоологи с первого взгляда опознали криминал: все до одного животные, запертые в потайных клетках, принадлежали к исчезающим видам. В Нью-Йорке таким не место. У каждого на шее крепилась записка: «Я хочу домой».
        «Нью-Йорк пост» предполагал, что тут приложила руку Кики Страйк. Некий проживающий по соседству свидетель сообщил: за неделю до того вокруг магазинчика ошивался бледного вида эльф в темных одеждах, вынюхивал что-то да высматривал. (Не самое лестное описание Кики, но и от истины не то чтобы далекое.)
        — Итак. Где ты была прошлой ночью, Ананка? — вопросила мама.
        — Здесь, — твердо ответила я, радуясь, что можно говорить правду, и ничего, кроме правды. — А про эту историю я вообще в первый раз слышу.
        — Ты же дружишь с Кики Страйк. Она была у нас в четверг, смотрела кун-фу-боевики в гостиной.
        — Ну да. Так моей приятельнице еще пятнадцати нет, и животный мир ее ну вот нисколечко не занимает. Мам, «Пост» просто норовит продажи повысить. Всем хочется верить, что в Нью- Йорке разбушевалась малолетняя виджиланте.
        Мама фыркнула, точно разъяренный бык.
        — Давай-ка расставим точки над «1». Ты еще надеешься меня убедить, будто твоя подружка никоим образом не помогала предотвратить скандальное похищение пару месяцев назад?
        — Мам, ну опять двадцать пять! Ты ж новости смотрела! — напомнила я, на сей раз уклоняясь от истины. — Июньская история с Кики Страйк — это просто утка! Девчонка, повсюду раструбившая, будто Кики спасла ее от похитителей, бессовестно врала. Она все выдумала, лишь бы ее по телевизору показали. Кто знает, где она Кики-то имя-то взяла? Небось, из телефонной книги.
        Мама откинулась на табуретке и, сощурившись, пепелила меня взглядом. У нее на уме было еще кое-что, и я чуяла, что добра мне ждать не приходится. Из-под раковины опасливо высунулся мыш, глянул на мамочку — и опрометью кинулся обратно в убежище.
        — Вчера звонила директриса У икхем, — наконец возвестила мама. — Преподаватель истории на тебя жалуется: ты на его уроках совершенно невнимательна. Говорит, проспала всю лекцию, посвященную основанию Нью-Йорка. Небось, уходя, даже слюни с парты не стерла.
        Наконец-то я поняла, муха какой породы ее укусила. Мои внешкольные развлечения тут вообще ни при чем. Я вольна переодеваться в Чудо-женщину[3 - Чудо-женщина — амазонка, наделенная сверхъестественными способностями, персонаж популярных комиксов за авторством Уильяма М. Марстона, а также телефильмов, снятых по их мотивам.] и сражаться с силами зла — лишь бы училась на «хорошо» и «отлично».
        — К твоему сведению, я слюней не распускаю. Мистер Дедли меня терпеть не может, потому что я знаю историю Нью-Йорка на порядок лучше его.
        Самодовольно? Но я нимало не преувеличивала. За два года я перерыла всю внушительную родительскую библиотеку, поглощая книгу за книгой на интересующую меня тему. Я знала, скольким злополучным рабочим стал могилой Бруклинский мост, какие кладбища некогда поставляли городским студентам-медикам свеженькие трупы для опытов и где находится тайная подземная железная дорога, построенная семейством Вандербильт для личного пользования. Да я бы сама могла вести этот предмет — и уж верно куда занимательнее мистера Дедли!
        — Допустим, что и так, Ананка. Но мистер Дедли отнюдь не единственный, кто на тебя жалуется: ты ведь не только на истории клюешь носом.
        — А кто еще? — буркнула я, не слишком удивляясь тому, что пижонская Аталантская школа для девочек кишмя кишит шпионами да доносчиками.
        — Не важно, — отрезала мама. — Дело в другом: занятия начались каких-то три недели назад, а ты уже в неприятности влипла. Таких табелей успеваемости, как в прошлом году, я больше не потерплю. Еще одна тройка или двойка — и я отошлю тебя в школу-интернат. Ананка, я не шучу. А интернат я подыщу подальше от цивилизации, так что тебе ничего другого не останется, как только домашние задания делать.
        — Запугиваешь, да?
        Я нервно рассмеялась. Мама никогда не угрожала мне прежде, и я не знала, принимать ли ее слова всерьез. Но худшей судьбы, нежели изгнание из Манхэттена, я и представить себе не могла.
        — Лучше тебе не проверять, на что я способна. И настоятельно советую посвящать больше времени учебе и меньше болтаться по улицам с подружками. Кое-кто из них к школе относится в высшей степени несерьезно, а одна-две так вообще подозрительные личности. Вот взять Уну Вонг: хоть бы раз в дверь постучалась как полагается. Просто вскрывает замок отмычкой и заходит как к себе домой.
        Я невольно поморщилась. Просила ведь Уну перестать пользоваться отмычкой, но привычка, как говорится, вторая натура.
        — Мои подруги гениальны! — жалобно воззвала я.
        — Ни минуты не сомневаюсь. Они тебе, пожалуй, еще помогут отыграть стипендию в техникум — любой, на твой выбор. — Мама поднялась из-за стола. — Вы с Кики Страйк что-то затеваете, — предположила она. — А ваши авантюры сказываются на твоих школьных занятиях. И я непременно выясню, что происходит.
        Мама вышла за дверь. Я скользнула взглядом по развернутой газете. Если здесь замешана Кики, надо бы ей вести себя поосмотрительнее.
        Разумеется, мамочка не ошиблась. Мы с подругами и впрямь кое-что затевали. Но даже если весь спектр возможностей представить в виде многовариантного теста (Ананка и ее подозрительные подруги... а) тусуются с радикально настроенными борцами за права животных; б) нюхают клей, забивая на домашние задания; в) подпали под влияние зловещего гипнотизера, поставщика дешевой рабочей силы в «Макдоналдс»; г) спасают город Нью-Йорк), моя почтенная родительница в жизни не угадала бы правду. Подобно многим своим сверстникам, она страдала от странной разновидности амнезии: напрочь не помнила, каково это — быть молодым. Невзирая на все свои подозрения, она никогда бы не заставила себя всерьез поверить, что группа четырнадцатилеток способна не только на мелкие шалости.
        Ну, раз уж мне приспичило излить душу, так и быть, открою вам все как есть. В возрасте двенадцати лет я присоединилась к Иррегулярам, отряду опальных герлскаутов во главе с Кики Страйк. У нас была потрясающая общая тайна — одна на шестерых. Мы обнаружили громадный лабиринт заброшенных коридоров и переходов под Нью-Йорком, построенный криминальным сообществом более двухсот лет назад. Потайные входы в Город-Призрак таятся в цокольных этажах банков, в подвалах бутиков и роскошных особняков по всему Манхэттену, и тот, кому открыт доступ в кишащие крысами туннели, может с легкостью неизъяснимой ограбить любое из зданий. Разумеется, Иррегуляры вовсе не собирались набивать карманы чужим добром. Мы просто хотели сохранить туннели для себя, «в собственную собственность». Но мы понимали: наша подземная игровая площадка даром не достается. Чем позволить властям испортить нам игру, мы взяли на себя полную ответственность за то, чтобы не допустить в Город-Призрак новое поколение преступников.
        И не без гордости замечу, преуспели. Однако, подобно раздутым тушам гигантских кальмаров, что находят на побережье Новой Зеландии, рано или поздно самые сокровенные тайны всплывают на поверхность. Шесть месяцев спустя незаконченная карта Города-Призрака попала в наихудшие руки, и кровожадные родственнички Кики Страйк — злобная королева Покровии и ее нравственно обделенная дочь — пустили карту в ход, дабы уничтожить Кики. После того как Иррегуляры сорвали планы коварных убийц, Ливия и Сидония Галацины бежали в Россию. Тем не менее рано или поздно они вернутся — и, как мы знали, копия карты осталась у них.
        В ожидании следующего демарша Галацин Иррегуляры сложа руки не сидели. В течение лета мы исследовали новые туннели и расширяли карту Города-Призрака, по пути подбирая разнообразные сокровища (золотые монеты, серебряные часы, невероятно ценные антикварные «ночные вазы»). Если тот или иной вход подвергался риску быть обнаруженным, мы его либо заваливали, либо расставляли ловушки. Утомительная работенка, что и говорить; а ведь трудились мы, как правило, ночью, когда большинство девочек нашего возраста спали, свернувшись калачиком, в своих уютных кроватках.
        Мы надеялись закончить карту до начала учебного года, то есть до сентября. Но к тому времени, как директриса Уикхем решила на меня настучать, у нас оставался еще один неисследованный туннель. И никакие угрозы матушки не помешали бы мне довести дело до конца.
        Не то чтобы я не приняла ее предостережений близко к сердцу. Как говорила моя приятельница Верушка, ежели даже тихий омут всколыхнулся, так значит, пора призадуматься. Я даже попыталась взяться за домашнее задание по геометрии, на которую давно рукой махнула. Но от математики у меня всегда мысли разбредались в разные стороны, а как тут прикажешь сосредоточиться, если наша квартира от пола до потолка завалена книгами на куда более интересные темы (тут и затерянные цивилизации Южной Америки, и спектральный анализ доисторических копролитов, и заговор Ми-5 против принцессы Дианы, и много чего еще). Заваривая себе крепкий кофе, я углядела под пачкой сахарозаменителя книгу под названием «Отравительницы XVII века». Не в силах противиться искушению, я убедила себя, что надо бы немного отдохнуть от цифр, и с головой погрузилась в историю об алчной маркизе де Брин-вильер[4 - Мари Мадлен Маргарита д’Обри, маркиза де Бринвильер (1630-1676) — знаменитая французская отравительница; отравила отца, брата и двух сестер с целью унаследовать их состояние.], которая перетравила половину родственников, прежде чем
окончила свои дни на костре. Когда я вновь подняла глаза, было уже почти девять вечера. Проклиная собственную безалаберность, я торопливо натянула черные джинсы и черную футболку. Книги — моя вечная слабость!
        Я заперла дверь в спальню и проворно спустилась из окна по пожарной лестнице. Сознаюсь, что для акробатических трюков в стиле Женщины-кошки необходимости не возникало: мамы с папой и дома-то не было. Я так убедительно изображала весь день прилежную ученицу, что родители решили отпраздновать свой педагогический успех в ближайшем ресторанчике. По возвращении они обнаружат на двери моей комнаты табличку «Делаю уроки; не беспокоить!» — и внутрь ни за что не сунутся. Но поскольку мы с Кики Страйк отправлялись на вечернее приключение (возможно, что для меня — последнее на ближайшее время), выходить через парадную дверь я сочла недостойным.
        Погода вот уже несколько недель стояла не по сезону жаркая; в воздухе разливалась прогорклая вонь от мусорных баков. На затянутом тучами небе посверкивали молнии: на город надвигалась гроза. По пути к Мраморному кладбищу я считала крыс, что, заслышав мои шаги, ныряли в водосточные трубы. Когда число их перевалило за сорок, я свернула на недлинный неосвещенный проезд под названием Джерси-стрит. Внезапно волосы у меня на загривке зашевелились, а пальцы судорожно нащупали в кармане перцовый аэрозоль. Я уже приготовилась к встрече с бандой драчливых хулиганов или, не приведи боже, с манхэттенским уличным грабителем. А вместо того оказалась лицом к лицу с гигантским грызуном.
        На стене здания была нарисована белка шести футов в высоту, и взирала она на меня без особой приязни. Из-под кустистых бровей посверкивали черные и блестящие бусинки-глазки, в зловещей ухмылке обнажились острые зубы. В мясистой лапище белка держала плакат. Печатные буквы гласили: «ВАШИ ДЕНЬГИ ПОМОГУТ ОСВОБОДИТЬ ЖИВОТНЫХ». Я непроизвольно оглянулась через плечо, от души надеясь, что какая-нибудь живая белка из плоти и крови не подстерегает сзади, дабы осуществить угрозу. Но аллея была пуста. Я протянула руку и коснулась настенного изображения. Краска все еще влажная. Кто бы ни нарисовал эту белку, закончил он работу совсем недавно.
        В Нью-Йорке каждой ночью сотни художников крадутся сквозь мрак, дабы оставить свой след на стенах города. Одни — подсевшие на адреналин любители острых ощущений. Другим есть что сказать, и они жаждут заставить мир слушать. Не приходилось сомневаться, что автор белки вдохновляем высокой миссией; чего доброго, он-то и приложил руку к погрому в зоомагазине, украсившему первую страницу «Нью-Йорк пост». Ясно одно: это не Кики Страйк. Пусть Кики свободно владеет десятком иностранных языков и способна надрать задницы парням в два раза крупнее себя, но она не сумеет даже «палку-палку-огуречик» убедительно нарисовать. В городе завелся новый виджиланте.
        Теперь, когда непричастность Кики к освобождению братьев наших меньших вполне подтвердилась, мне не терпелось рассказать ей про белку. Я домчалась до Мраморного кладбища за три минуты и принялась нервно расхаживать взад и вперед перед воротами, каждые несколько секунд поглядывая на часы, словно изголодавшийся толстяк — на противень с шоколадными пирожными в духовке. Пробило девять; от Кики — ни слова. В девять пятнадцать мимо проехал зоомагазинный фургончик доставки с намалеванной на нем панкушной белкой. Белка держала в лапах плакат: «ВЕРНИТЕ ИМ СВОБОДУ - А НЕ ТО ПОЖАЛЕЕТЕ». Интересно, о чем же это нам придется пожалеть, задумалась я про себя. В небе зарокотало, точно в брюхе страдающего запором великана. В девять тридцать я съежилась под навесом местного похоронного бюро. С неба ливмя лило, и я уже не на шутку забеспокоилась. Кики Страйк по праву гордилась своей пунктуальностью. Если она опаздывает — значит, что-то наверняка случилось. Я позвонила ей на мобильник; ответа не было. В девять сорок я словила такси и назвала водителю Кикин адрес.
        Для тех, кто, чего доброго, сочтет меня паникершей, я прилагаю краткий список лиц, жаждущих Кикиной смерти. За годы список заметно подрос, но, учитывая, что на тот момент Кики еще до водительских прав не доросла (хотя водить водила), думаю, вы согласитесь, что перечень впечатляющий.
        1. Ливия Галацина, королева Покровская (в изгнании) . Властолюбивая монархиня с нездоровой склонностью к безвкусным, аляповатым побрякушкам. Ради того, чтобы взойти на трон крохотного европейского королевства Покровии, Ливия Галацина отравила всю семью своей старшей сестры. Кики Страйк, злополучную племянницу Ливии, спасла Верушка Козлова, офицер королевской гвардии. После того как народ Покровии выдворил Ливию восвояси, она перебралась в Нью-Йорк. Вскорости туда же перебрались и Верушка с Кики, пылая жаждой мести.
        2. Сидония Галацина, принцесса Покровская. Дочь Ливии, моя бывшая соученица в Аталантской школе для девочек, некогда — «самая популярная девочка Нью-Йорка», по отзывам модных журналов. И она тоже попыталась однажды отправить Кики Страйк на тот свет. Чтобы заманить Кики в ловушку, принцесса похитила двух девочек, родители которых имели доступ к опасной карте. Иррегуляры освободили пострадавших, а Сидония с матерью бежали в Россию. Последний раз их видели за партией в крокет в усадьбе знаменитого русского гангстера.
        3. Сергей Молотов. Продажный телохранитель в составе Покровской королевской гвардии, правая рука Ливии, Молотов обвинил в убийстве родителей Кики Верушку Козлову, вынудив Кики с Верушкой уйти в подполье. Позже этот франтоватый наемник убийца прострелил Верушке ногу, пытаясь захватить Кики. И он тоже ушел от заслуженного наказания.
        4. Банда «Фу-цзянъ» в полном составе. Исследуя Город-Призрак, Иррегуляры обнаружили, что банда китайских контрабандистов «Фу-цзянь» использовала тамошние помещения под тайные склады. Мы дали знать в полицию, и в отместку за последовавшую облаву «Фу-цзянь» с принцессой объединили силы, дабы уничтожить Кики Страйк. Большинство преступников угодили за решетку, но несколько человек до поры до времени разгуливали на свободе.
        5. Лестер Лю. Таинственный главарь банды «Фу-цзянь»; по слухам, руководит ее деятельностью из Шанхая.
        6. Продавец хот-догов на углу Четырнадцатой улицы и Шестой авеню. Скажем так: с тех пор как Кики сообщила о его деятельности в Министерство здравоохранения, я хот-догов больше в рот не брала. В суд он не явился; разыскивается до сих пор по многочисленным обвинениям в жестоком обращении с животными.
        Когда королева, контрабандист и продавец хотдогов дружно вознамерились тебя укокошить или захватить живьем, лучше не задерживаться на одном месте подолгу. В июле Кики с Верушкой перебрались в новое жилье на Восемнадцатой улице. Это длинное, узкое одноэтажное здание некогда служило каретным сараем. С тех пор как два года назад Сергей Молотов выстрелил в Верушку, ее нога постепенно утрачивала чувствительность, так что лестницы полностью исключались.
        Летом Лус Лопес, гениальный механик Иррегуляров, потратила три недели на то, чтобы изготовить уникальное инвалидное кресло для Верушки — в подарок на ее шестидесятилетний юбилей. В законченном виде кресло было снабжено сиденьем, что при необходимости поднималось на три фута, рукой-роботом и маленькой пушечкой, заряжаемой баллончиками со слезоточивым газом. По ночам, когда движение в городе замирало, Верушка сломя голову носилась на своем кресле по Седьмой авеню. Полицейский как-то замерил ей скорость: пятьдесят три мили в час получилось. Верушка частенько похвалялась, что потрясенный блюститель порядка даже забыл ей штрафную квитанцию выписать.
        На Восемнадцатой улице я вышла из такси и нырнула в реку дождевой воды, что струилась по тротуару. Сощурившись в свете уличных фонарей, внимательно осмотрела нужное мне здание. Дома ли Верушка с Кики — непонятно. Алчный плющ затянул два узких оконца, выходящих на улицу, и его ненасытные усики уже тянулись к соседним зданиям. Я подошла к высоким деревянным арочным дверям, запустила руку глубоко в заросли плюща и нажала на потайной звонок. Никто не ответил. Я подождала, пока докучный прохожий не завернул за угол, и полезла вверх по стене.
        Если Вы хоть сколько-то похожи на меня, вы конечно же пересмотрели сотни фильмов, в которых герои взбираются по стенам с помощью самых разнообразных вьющихся растений. Так я вам точно скажу: оно куда труднее, нежели покажется со стороны, так что лучше даже и не пробуйте — разве что спасая чью-то жизнь или удирая от карающей руки закона. Прежде чем я добралась до края крыши, я раз пять съезжала обратно на землю, в процессе обдирая до крови костяшки пальцев. Наконец я, подтянувшись, вскарабкалась наверх и заглянула внутрь дома сквозь вделанный в крышу световой люк. Лампы горели, но Верушки с Кики нигде не было. В доме царило безмолвие — точно в кукольном домике мертвенькой девочки. Никаких следов борьбы я не заметила: на первый взгляд все на месте, все в порядке. На самом деле беспокойство внушала одна-единственная деталь. Посреди комнаты стояло пустое кресло Верушки.
        Как бы мне ни хотелось подробно осмотреть место событий, вламываться в дом Кики в отсутствие хозяев я не могла. Иррегуляры несколько недель потратили на то, чтобы начинить здание западнями и ловушками для защиты Кики. Тот, кто взломает световой люк, сей же миг окажется в облаке веселящего газа и, неудержимо хихикая, сорвется с крыши вниз. Тот, кто подступится к замку с отмычкой, угодит под перекрестные лазерные лучи и поджарится заживо. Я присела на корточки и обдумала перспективы. На самом деле оставалось мне только одно — подождать. Что меня совершенно не радовало.
        Уже собираясь спускаться вниз по плющу, я оглядела улицу — нет ли прохожих. В конце квартала маячила тощая темная фигура — под навесом, у кирпичной стены. Судя по позе и отсутствию зонтика, я решила было, что одинокий прохожий остановился по нужде. Тут у меня завибрировал мобильник. Я поспешно извлекла его из кармана, надеясь, что услышу голос Кики. Но нет: на экране вспыхнул значок эсэмэски. Под дождевыми разводами расплывчато замерцал текст. «Встречаемся завтра: 7.00 утра, в “Толстяке Фрэнки”. Уна». Разочарованная, я осторожно поползла вниз по стене. И, лишь благополучно спустившись на тротуар, я осознала, что меня, чего доброго, заметили. Я поспешила туда, где видела темную фигуру. Незнакомец исчез, но оставил свой знак: со стены скалилась свирепого вида шестифутовая белка с плакатом: «ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!»
        КАК ВЫГЛЯДЕТЬ ЗАГАДОЧНО
        Что бы уж там ни говорили иные книги, для того чтобы время от времени насладиться увлекательным приключением, вам не нужны ни магические способности, ни друзья-приятели в волшебном королевстве. Все, что вам понадобится,- это толика здравого смысла да пара-тройка практических советов. А на это есть я. Возможно, я не первая авантюристка мира, но уж то, что я знаю, я переняла у лучших из лучших (и, кстати, подробнейшим образом все записывала).
        Начнем с чего-нибудь попроще. Как насчет того, чтобы поинтриговать знакомых, вдохновить романистов, а возможно, и стать живой легендой? Для того чтобы выглядеть загадочно, вам не понадобится ни криминальное прошлое, ни опасный секрет, ни даже шинель.
        КРАСНОРЕЧИВОЕ МОЛЧАНИЕ
        Если ты из тех, кто готов пересказать случайному попутчику в подземке всю свою жизнь от начала и до конца, с нагнетанием таинственности дела у тебя обстоят неважнецки. (Не переживай; возможно, твой удел - блистательная карьера ведущей ток-шоу.) Словесный понос с загадочностью, увы, несовместим. Это вовсе не значит, что тебе надо стать угрюмым бирюком. Просто держи рот на замке - и пусть люди занимаются любимым делом: говорят о себе.
        ПРИДУМАЙ СЕБЕ ТАЙНУ
        Выбери некую тему - и избегай ее в разговоре. Это может быть что угодно: например, твоя работа (или профессия родителей), или события летних каникул, или почему за тобой по пятам следует телохранитель. Всякий раз, как кто-либо затронет эту тему, загадочно улыбнись - и переведи разговор на другое.
        ВНЕШНИЙ ОБРАЗ
        Яркие цвета и короткие юбки/топы впечатления загадочности не производят. То ли дело одежды черные, облегающие, утонченные. Также стоит обзавестись хотя бы одним возбуждающим любопытство предметом и всегда носить его при себе. Это совсем не обязательно должна быть пара нунчаков; старинный медальон, странный индийский браслет на предплечье или истрепанный экземпляр «Интернешнл эффейрз»[5 - «Интернешнл эффейрз» — ведущий британский журнал, посвященный международной политике; основан и издается Королевским институтом международных отношений с 1924 года.] подойдут как нельзя лучше.
        ШРАМЫ НАПОКАЗ
        Мало что интригует людей так, как шрамы. Если у тебя шрам уже есть, считай, тебе повезло. Если нет - купи приличную имитацию в театральном магазине. И снова повторюсь: лучше всего шрам вообще не обсуждать. Любая ваша выдумка далеко уступит тому, что люди измыслят про себя сами.
        ВЫБЕРИ СФЕРУ КОМПЕТЕНЦИИ
        Пройди курс молодого взломщика. Научись заводить машину без ключа зажигания. Займись карате; получи черный пояс. Досконально изучи рынок ценных бумаг. Но только не вздумай похваляться своими познаниями на каждом углу. Дождись хорошей возможности продемонстрировать свои способности - то-то у всех челюсти отвалятся.
        НАУЧИСЬ ИСЧЕЗАТЬ
        Этот трюк куда проще, чем кажется. Ты всегда обедаешь с приятелями в одном и том же месте? В один прекрасный день съешь свой бутерброд с тунцом в какой-нибудь другой кафешке. Главное - никак не объясняй свое отсутствие. В течение суток не отвечай на телефонные звонки и электронную почту. Скажи, что была занята. Будучи с друзьями, улучи минутку, когда никто не смотрит, и незаметно исчезни. Когда спросят, куда ты пропала, скажи, что были срочные дела.
        СОЗДАЙ ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО
        Овладев искусством нагнетать атмосферу таинственности, поделись сокровенным знанием с двумя-тремя подругами. Придумайте какое-нибудь общее дело - будь то спасение бельчат или борьба за мировое господство - и создайте свое собственное тайное общество. Можно даже опознавательный знак придумать; только помни: для того чтобы общество оставалось тайным, необходимо сохранить его В ТАЙНЕ.
        Глава вторая

* * * * * * *

«КТО СПАЛ В МОЕЙ ПОСТЕЛЬКЕ?»
        Думается, я не погрешу против истины, если скажу, что большинство четырнадцатилеток с криминальным стажем «Толстяка Фрэнки» обходили бы за версту. Каждое утро в кафешку набивались десятки полицейских — по-быстрому умять завтрак перед утренней сменой. Но за лето «Толстяк Фрэнки» стал любимым пристанищем Уны. Какие бы уж противозаконные дела она ни вела, вести их она предпочитала на публике. Она знала: бояться ей нечего. Завсегдатаям кафешки даже в голову прийти не могло, что элегантная девочка-подросток с кукольным личиком некогда промышляла подделкой документов и славилась на весь Чайнатаун. Уна уверяла, что любит «ходить по острию бритвы», но я всегда подозревала за ней слабость к полицейским.
        Кафе оказалось битком набито. Пробираясь между столиков, я гадала, что на сей раз задумала Уна. Годом раньше она открыла эксклюзивный маникюрный салон «Золотой лотос»: туда толпой стекались богатые клиентки — освежить педикюр и посплетничать с подругами. Невежественные гордячки полагали, что работницы салона, молодые китаянки, по-английски вообще не разумеют. Но, молча подрезая кутикулы и подравнивая ногти, сотрудницы Уны тщательно записывали все разговоры. Уна составила себе небольшое состояние, торгуя светскими секретами и конфиденциальной информацией о курсах акций, но это не мешало ей активно искать все новые способы пополнить банковский счет.
        Что именно Уна делала со своими деньгами, оставалось неразрешимой загадкой для всех нас. Грубовато прямолинейная, она не стеснялась сообщить во всеуслышание, что твой блеск для губ не идет к твоему цвету лица или что на лбу у тебя вот-вот вскочит здоровенный прыщ. Но при этом принципиально отказывалась обсуждать свою личную жизнь. И хотя мы были знакомы с ней не первый год, мы понятия не имели, где Уна живет и кто готовит ей завтрак. Моя первая и единственная попытка удовлетворить свое любопытство закончилась бурным выяснением отношений посреди Чайнатауна: Уна меня прищучила, когда я кралась за ней до дома, замаскировавшись под нетипично молоденькую мешочницу. В конце концов я пообещала оставить ее в покое. Я знала: в один прекрасный день тайное станет явным, а потерять подругу ради каких-то там секретов — оно того не стоит.
        Иррегуляров я обнаружила за столом в дальнем конце «Толстяка Фрэнки», у самого туалета. Лус Лопес в сером рабочем комбинезоне устроилась, закинув ноги в армейских ботинках на спинку соседнего стула. Нагнув голову, она сосредоточенно вертела в руках свое последнее изобретение и беззвучно ругалась на чем свет стоит. Ди- Ди Морлок, наш эксперт по химии, болтала о чем-то с лысой кришнаиткой — не иначе как Бетти Бент, мастерицей перевоплощений. В то время как остальные девочки не обращали внимания на то, что происходит вокруг, Уна откинулась к стене: ее свирепые черные глаза так и впивались в каждого вновь вошедшего. Похоже, она считала секунды до начала совещания. Заметив меня, она склонила голову набок и демонстративно скрестила руки, требуя объяснений моему опозданию. Уна Вонг терпеть не могла, когда ее заставляли ждать.
        — Поверить не могу, что ты наконец-то добралась, Фишбейн, счастье-то какое! Уж не похитили ли тебя по пути сюда инопланетяне? Или, может, ты задержалась уморить очередного туриста лекцией о закулисной истории Вашингтон-сквер-парк?
        Уну хлебом не корми, дай поскандалить, и в любое другое утро я бы в долгу не осталась. Но сейчас я промолчала, спихнула ноги Лус со спинки стула и уселась напротив Ди-Ди.
        — Где Страйк? — осведомилась Уна.
        — Боюсь, Кики не придет, — сообщила я.
        Бетти закусила губу, пальцы Лус напряглись:
        мы все приготовились к очередной вспышке.
        — Что ты такое несешь? — Прелестное личико Уны исказилось от ярости, — Она должна быть здесь, и точка. Когда кто-то из нас созывает общее собрание, прийти обязаны все. Таково правило.
        — Сбавь тон. Орать пока рановато. — Ди-Ди менее всех прочих была склонна мириться с дурным настроением Уны. — Пусть Ананка договорит в кои-то веки.
        Уна стиснула зубы с такой силой, что могла бы вилку пополам перекусить.
        — Кики пропала, — сообщила я. — Мы должны были встретиться прошлой ночью на Мраморном кладбище, чтобы закончить карту. Она так и не пришла.
        — Небось, опять какой-нибудь зоомагазин громит, — отмахнулась Лус, возвращаясь к своим железкам. — Газеты с утра никто не смотрел? Держу пари, кто-нибудь наверняка заметил, как лепрехон-альбинос выпускал вчера ночью на улицу очередную партию мартышек.
        — Кики никаких животных не выпускала. Она не настолько безответственна. Чудо, что никто из бедняжек под автобус не попал.
        Добрая, кроткая, доверчивая Бетти просто отказывалась верить, что Кики способна на что-либо предосудительное. Ну да мы-то никаких иллюзий не питали!
        — Порою я готова усомниться, что мы с одним и тем же человеком общаемся, — фыркнула я — Но на сей раз ты в кои-то веки права. Кики к событиям в зоомагазине непричастна. Вы гигантских белок, часом, не видели?
        — Мне попалась одна по дороге сюда, — кивнула Ди-Ди.
        — При чем тут белки? — пожала плечами Лус.
        — Я стопроцентно уверена: тот же самый художник, что рисует белок, выпустил и животных из зоомагазина. Сдается мне, прошлой ночью я его приметила. Он малевал очередную белку напротив Кикиного дома.
        — Стало быть, ты заходила к Кики? — уточнила Ди-Ди. — А Верушка что говорит? Она знает, где ее подопечная?
        — Верушка тоже пропала. И даже кресло с собой не взяла.
        На мгновение Иррегуляры потрясенно умолкли. Новость стучала в висках, точно шар для боулинга — о стенки стиральной машины. Уна тяжко вздохнула и закатила глаза.
        — Вот и созывай тут общее собрание, — пробурчала она.
        — Извини, если с очередным планом быстрого обогащения придется слегка повременить. — Голос Ди-Ди набирал силу с каждым словом. — Ты не находишь, что сейчас речь идет о вещах чуть-чуть более важных?
        — Орать пока рановато, — передразнила ее Уна. — Кики вечно исчезает невесть куда. Это у нее хобби такое. В толк взять не могу, с чего все так перепугались. Если я однажды не приду на собрание, никто и ухом не поведет.
        — Да, но тебя ведь не пытаются убить твои же родственники, — запротестовала Бетти.
        — Тебе-то откуда знать, лысая? — фыркнула Уна. — Может, еще как пытаются.
        — Ну и где же у нас ныне пребывает кровожадное королевское семейство Покровии? — осведомилась Лус, возвращаясь к прежней теме. — По-прежнему в России прячется?
        — Мы не знаем, — посетовала я, — Ливия с Сидонией бесследно исчезли два месяца назад. Из своих источников Верушка якобы знает, что они покинули Санкт-Петербург, но на днях я подслушала один разговор и теперь вот думаю, что, возможно, принцесса с мамочкой все еще там.
        — А не могли они за это время вернуться в Нью-Йорк? — размышляла вслух Бетти. — Уна, в салоне ничего такого не говорили?
        Уна поджала губы. Гнев ее уже улегся, теперь она просто дулась.
        — Вообще-то я последнее время туда нечасто заглядываю, — наконец изволила ответить она. — Но Ливия с Сидонией — это темы первостепенной важности. Будь хоть какие-то новости, мне бы тотчас же позвонили.
        — А не обыскать ли нам Кикин дом? — предложила Ди-Ди. — Дайте нам пару часов, и мы с Лус заблокируем все ловушки.
        — И все наши труды — коту под хвост? — простонала Лус. — Да ладно вам, ребята, Уна права. Кики исчезает не в первый раз. И даже не в пятый. Может, прежде чем разбирать дом по камешку, подождем денек-другой?
        — А ведь Лус, пожалуй, права, — кивнула Бетти. — Завтра у нас еженедельное собрание. Если Кики опять не явится, что ж, тогда влезем к ней в дом и поищем какие-нибудь улики.
        — О’кей, — согласилась я, вставая из-за стола. — Если вы все сошлись на том, чтобы подождать, значит, подождем. От души надеюсь, что мы поступаем правильно.
        — Ты уже уходишь? — удивилась Бетти.
        — Займусь изысканиями. Если Ливия с Сидонией вернулись в Нью-Йорк, возможно, в рубриках светской хроники попадется заметка-другая.
        — Да, но Уна созвала общее собрание, а мы ее даже не выслушали, — запротестовала Бетти.
        Уна не произнесла ни слова. Она просто глядела прямо перед собой, словно мечтая провалиться сквозь землю.
        — Извини, Уна, — обернулась к ней я. — Что ты хотела обсудить?
        — Не важно, — буркнула Уна.
        — Ну пожа-а-а-а-алуйста, — взмолилась Бетти, пытаясь ее улестить.
        — Я подожду. Не так уж оно и существенно, — отрезала Уна.
        А я внезапно засомневалась, а так ли это.
        Той ночью погода резко испортилась. Даже при открытых окнах в моей спальне припекало так, что хоть поросенка на вертеле жарь. Я валялась на кровати в ночной рубашке, обмахиваясь «Дейли ньюс», точно веером. Вернувшись домой с собрания, я прошерстила все нью-йоркские газеты до единой. О Ливии или Сидонии Галацинах нигде не упоминалось ни словом. Темой дня стали гигантские белки.
        Словно доказывая городу, что с ними нельзя не считаться, с утра спозаранку белки наводнили зоопарк Центрального парка и освободили из клеток сотни животных. В 6.00 утра любитель оздоровительного бега сообщил, что стая пингвинов завтракает рыбой на Гарлем-Меер[6 - Гарлем-Меер — озеро в северо-восточном уголке Центрального парка.]. На крыльце роскошного особняка по Пятой авеню загорала анаконда: на брюхе ее обозначилась выпуклость, по форме подозрительно напоминающая пуделя. Разноцветные лягушки-древесницы облепили сосновые ветки, точно рождественские украшения. Из зверей в зоопарке остались разве что гигантские белки. Одна — та самая, что угодила на первую страницу «Нью-Йорк тайме» — была намалевана на пластиковом айсберге в вольере белого медведя. Самого что ни на есть бандитского вида белка с надписью: «ЧЕГО ПЯЛИШЬСЯ?»
        Если верить газетам, на видеозаписи системы наблюдения была зафиксирована некая неясная фигура, что прокралась мимо спящих охранников, время от времени останавливаясь, чтобы показать задницу в объектив камеры. Поскольку лицо правонарушителя было умело замаскировано, а филейная часть ничем особенным не отличалась, полиция не могла похвастаться никакими наводками. Установили слежку за зоомагазинами, допросили студентов художественных школ, но виджиланте по-прежнему разгуливал на свободе. Весь Нью-Йорк с нетерпением ждал, что же злоумышленник предпримет дальше.
        По комнате пронесся порыв ветра, зашуршав разбросанными по полу газетами. Я подставила взмокший лоб навстречу освежающему дуновению — и вдруг... о ужас, с пожарной лестницы на меня глядело мертвенно-бледное лицо в обрамлении растрепанных белых волос. Я в ужасе взвизгнула; физиономия ухмыльнулась — и исчезла. Спустя несколько секунд дверь моей спальни распахнулась, и внутрь просунулась отцовская голова. Как всегда, в очках.
        — Жива? — поинтересовался он, обводя взглядом комнату.
        — Да вроде.
        Голова у меня слегка кружилась от пережитого потрясения.
        — Привидение увидела?
        — Не, паука.
        Мой отец защитил диссертацию по энтомологии и потому всей душой сочувствовал насекомым. Уж разумеется, возможности обличить представителя класса паукообразных он не упустил.
        — Отвратительные твари, — передернулся от отвращения он. — А ты знаешь, что они растворяют внутренности своей жертвы, а потом высасывают их, точно коктейльчик со льдом? Восьминогие серийные убийцы типа членистоногих, вот кто они такие. Помни одно: ты крупнее.
        — Спасибо за совет, — хмыкнула я.
        — Работа такая, — отозвался папа и, улыбаясь, прикрыл за собой дверь.
        Едва его шаги затихли в отдалении, я вылезла в окно на пожарную лестницу. Кики Страйк ждала меня, прислонившись к стене; ее шикарный черный наряд сливался с ночной мглой. На принцессу она не слишком-то походила; порою можно было усомниться, а человек ли она вообще. Принятый во младенчестве яд не убил Кики, но ее кожа и волосы сделались абсолютно бесцветны. А поскольку одним из следствий отравления стала аллергия на большинство видов пищи, Кики не суждено было вырасти выше пяти футов. В свои четырнадцать лет она изрядно смахивала на существо из научно-фантастического фильма: странное, экзотическое, сногсшибательно красивое.
        — Извини, что опоздала, — прошептала она.
        Даже в темноте я видела: что-то не так. Ее льдисто-голубые глаза покраснели, щеки запали еще глубже, волосы растрепаны — похоже, расческа не касалась их вот уже много дней.
        — Ровно сутки. Рекордное опоздание, что и говорить. Где тебя носило? Я была уверена, что тебя похитили. Весь день пыталась выяснить, где сейчас Ливия.
        — Верушка заболела. Мне пришлось отвезти ее в больницу.
        — Верушка в больнице? Что с ней такое? Она поправится? Можно ее навестить?
        Вопросы сыпались без перерыва, точно выпущенные во все стороны пули. Мир утратил четкость: к глазам подступили слезы. О такой опекунше, как Верушка, я могла только мечтать: веселая, все-все понимает и с базукой управляется «на ура». Кроме того, я знала, что именно Верушка уговорила Кики пригласить меня в отряд Иррегуляров. Если бы не ее вмешательство, я бы, небось, со скуки померла задолго до того, как перешла в среднюю школу.
        — Верушка уже дома. С ней все хорошо. У нее с ногой неладно было — той самой, что Сергей Молотов прострелил. Пару дней назад нога вдруг посинела. Но теперь проблема под контролем. Вообще-то если Верушка узнает, что я проболталась тебе, она меня со свету сживет. Она терпеть не может, когда о ней беспокоятся. Крепкая старушка, что и говорить. Однажды на моих глазах она своими руками зашила рану у себя на голове — с помощью самой обыкновенной иголки и куска лески. Она еще нас всех переживет.
        — Вот уж не удивлюсь, — фыркнула я. — А ты-то сама как? Видок у тебя — точно тебя с головой в белила окунули. Ты, часом, ничего в больнице не подцепила?
        — Малая толика опасности — лучшее лекарство. Как насчет докончить карту сегодня?
        — Сегодня не могу. Некоторым, знаешь ли, с утра в школу надо. Учителя наперебой жалуются, что я на уроках отключаюсь.
        — Может, мне с ними разобраться? — изогнула бровь Кики.
        О том, что она имела в виду, я боялась и думать.
        — С учителями я и сама справлюсь, — заверила я. — Но мне правда позарез надо отдохнуть. Мама грозится отослать меня в интернат к черту на кулички, если только мои оценки не улучшатся.
        — Пойдем со мной нынче ночью, и обещаю тебе, что завтра днем ты выспишься всласть.
        — Да ну? И как же ты это устроишь?
        — Сюрприз, сюрприз. И ровным счетом никаких неприятностей.
        — Да, но сегодня мне ужас как не хочется тащиться на Мраморное кладбище, — взмолилась я. — Больно далеко и утомительно...
        — Ты удивишься, но я и об этом подумала. — Кики самодовольно ухмыльнулась. — Если оденешься по-быстрому, мы пройдем через вход в особняке у Айрис. Ее родителей дома нет: ушли на вечеринку с коктейлями.
        — А как же няня?
        — А няня час назад заперлась в ванной, уговорила бутылку столового хереса и распевает блюзы.
        — Даже и не знаю, Кики.
        Помрачнев, Кики отковырнула чешуйку краски с перил. Невзирая на всю ее браваду, девочку что-то всерьез беспокоило.
        — Ну ладно, твоя взяла, — фыркнула я. — Подожди, я надену что-нибудь попрактичнее. Но изволь придумать стопроцентно надежный план, чтобы спасти меня от завтрашней школы. — Уже из комнаты я высунулась в окно и вручила ей первую страницу от «Нью-Йорк тайме». — Вот, почитай, пока ждешь.
        — Ага, белок я видела, — подтвердила Кики. — Пока буянят белки, по крайней мере, меня в газетах не будет. Благодаря репортажу из зоопарка на меня за весь день никто и не взглянул. Эта задница на видеозаписи — явно мужская.
        Я свесилась из окна.
        — Боишься, что твои пятнадцать минут славы на исходе?
        — Скорее, выдыхаю с облегчением, — поправила Кики. — Еще пятнадцать минут вполне могли стоить мне жизни.
        В июне Иррегуляры приняли в почетные члены одиннадцатилетнюю Айрис Маклауд. Она не только спасла Кики жизнь, она еще и раздобыла зловонное зелье, способное отпугнуть крыс-людоедов из Города-Призрака. Без помощи Айрис мы бы в жизни не смогли продолжить наши изыскания в подземельях, когда «Гамельнский Крысопуг» перестал действовать. Эти хитроумные устройства, похожие на детскую дудочку-«казу», производили звуки, для грызунов невыносимые. Поначалу «Крысопуги» творили чудеса: крыс в туннелях осталось раз-два и обчелся, и те глухие от рождения. Но спустя какое-то время эта жалкая горстка превратилась в миллионную армию. Гигантские и свирепые грызуны (притом тугие на ухо) возобновили охоту на незваных гостей: любой, кто не воспользовался Айрисовым зельем, вскорости присоединялся к сотням обглоданных скелетов, замусоривших переходы и комнаты Города-Призрака.
        Черный мотороллер «веспа» с ревом сорвался с места и понесся к Бетюн-стрит. Я крепко зажмурилась и вцепилась в Кикину кожаную куртку: разумеется, сбавлять скорость на повороте Кики не считала нужным. Мы притормозили у богатого особняка; первое, что бросилось мне в глаза, это логотип Иррегуляров, оттиснутый на тротуаре. Буквица «1», стилизованная под фигурку девочки, отмечала все известные нам входы в подземные туннели. Под старым сундуком в подвале у Айрис таился хитро замаскированный люк. Длинная проржавевшая лестница уводила в потайную комнату на глубине семидесяти футов под уровнем улиц — на склад некоего бутлегера[7 - Бутлегер — торговец контрабандным или запрещенным к продаже виски.] по имени Ангус Максвеган. Согласно «Городу Готхэму», путеводителю девятнадцатого века по теневой стороне Нью-Йорка, в каждую бутылку Ангусового виски добавлялась чуточка формальдегида, так что пойло забирало не по-детски. Этот напиток пользовался особой популярностью в Городе-Призраке, что начинался сразу за Ангусовой дверью.
        Мы с Кики поднялись по ступенькам крыльца. Айрис дежурила у окна; мы еще позвонить не успели, как дверь распахнулась и нашим взглядам предстала крохотная светлокудрая девчушка в белом халате не по размеру.
        — Привет, Иррегуляры, — поздоровалась Айрис.
        Подобно Кики, для своего возраста Айрис была сущей малявкой. А в отличие от Кики еще и обладала пухлыми розовыми щечками — ни дать ни взять херувимчик! Кто только не норовил ущипнуть девочку за эти щечки, ошибочно принимая ее за восьмилетку.
        Мы проскользнули в дверь и вошли в прихожую, от пола до потолка завешанную кошмарными масками и засушенными человеческими головами: родители Айрис привозили такого рода трофеи из антропологических экспедиций.
        — Чего это ты в лабораторном халате? — полюбопытствовала Кики. — Только не говори, что снова проводишь эксперименты над няней. Это, знаешь ли, запрещено законом.
        Айрис хихикнула.
        — Да просто снять позабыла. Это я к завтрашнему дню репетирую.
        — А что у нас завтра? — спросила я. — Ты в школьном спектакле играешь?
        — Я готовлюсь к завтрашнему общему собранию, ты разве забыла? — Я покачала головой, и Айрис обиженно нахмурилась. — Мы с Ди-Ди представляем наше великое изобретение. Мы над ним все лето работали. Ну, вспомнила?
        У меня, конечно, напрочь из головы вылетело, о чем идет речь, но я сочла разумным подыграть девочке.
        — А, ты про презентацию! Ну конечно, мы все ее предвкушаем с нетерпением.
        — Она того стоит. Перед этим моим изобретением мой репеллент против крыс — все равно что туалетная вода.
        — Кстати, о репеллентах, — вспомнила Кики. — Нам на сегодня понадобится еще пузырек. В прошлый раз у меня зелье некстати закончилось, пришлось удирать со всех ног: две сотни крыс гнались за мной по пятам, как будто я из марципана сделана. Кстати, хочешь с нами? Это Кики, по обыкновению своему, своеобразно извинялась за то, что напрочь забыла про Айрисову презентацию.
        — Ужасно хочу, — вздохнула Айрис. — Но родители вернутся с минуты на минуту. Кроме того, надо, чтобы завтра все прошло без сучка без задоринки. Если вам нужно еще зелья, в сундуке внизу есть запасной флакон. Только когда уходить будете, вы, пожалуйста, потише. Прошлый раз, как вы здесь были, мамочка испугалась, что к нам грабители вломились.
        — Я прошу прощения, — покаялась Кики. — Уна на лестнице споткнулась.
        При упоминании имени Уны Айрис наморщила носик.
        — Так это Уна столько шуму подняла? Наша маленькая мисс Гений Преступного Мира?
        — Слушайте, вы двое никак не можете поладить, наконец? — вздохнула Кики, — Эти ваши вечные перепалки начинают меня утомлять.
        — Да я-то с ней готова поладить, — пожаловалась Айрис. — Не моя вина, что Уна меня терпеть не может. В понедельник она сказала, что, если я так и не подрасту хотя бы чуточку, вы меня в цирк продадите.
        — Ах вот как?
        Кики, похоже, не знала, смеяться тут или негодовать.
        — Оттого что она дразнится, совсем не следует, что Уна тебя терпеть не может, — заверила я девочку. — Уна нас всех подкалывает. Иначе она просто не умеет. У нее, видишь ли, с социальными навыками бо-о-олыпие проблемы.
        — Проблемы там или не проблемы, только пусть лучше остережется, — буркнула Айрис. — Или в один прекрасный день кто-нибудь преподаст ей урок-другой хорошего тона.
        Наверху хлопнула дверь, и дом огласили немузыкальные вариации популярного хита «Эй, крутой парнище!».
        — Нам пора, — прошептала Кики, увлекая меня по направлению к подвалу. — До завтра, Айрис. А ежели вдруг однажды захочешь поставить Уну на место — как говорится, ни в чем себе не отказывай!
        — Спасибочки, — лукаво хихикнула Айрис. — Ловлю тебя на слове.
        Мы медленно спускались по лестнице, уводящей из подвала Айрис в заброшенный город под Манхэттеном. С каждой ступенькой температура понижалась. Оказавшись на самом дне я, ежась от холода, осветила фонариком комнату, заставленную деревянными ящиками с контрабандным виски. Тут же валялся обглоданный крысами скелет Ангуса Максвегана: челюсть отвисла в улыбчатом оскале. Я развернула карту. Последний неисследованный туннель находился в восточной части Города-Призрака, более чем в миле отсюда.
        — Надо бы поторопиться, — напомнила я, зевая, — Дорога нам предстоит не близкая.
        — Отлично. — До поры до времени Кики словно позабыла о всех своих бедах, — Я очень даже не прочь прогуляться.
        Сразу за дверью начинался широкий, облицованный камнем туннель. С одной стороны его загромождала гора щебня: последствия неудачного взрыва двухгодичной давности, в результате которого Ди-Ди Морлок угодила в больницу, а Кики пришлось уйти в подполье. Но в другую сторону путь был свободен. Из дыры в стене метнулась исполинская серая крыса и исчезла в темноте. Мы шли мимо дверей, за которыми таились заброшенные салуны, игорные притоны, воровские вертепы, а повсюду вокруг слышался топоток миллионов маленьких лапок. Благодаря репелленту Айрис крысы держались на почтительном расстоянии, но мы обе знали: эти твари только и ждут своего часа.
        Мы завернули за угол в знакомой части туннелей, на глубине пятидесяти футов под криптами старого собора Святого Патрика, и тут Кики схватила меня за руку и прижала к губам палец. Прямо перед нами, преграждая путь, обнаружилась распахнутая деревянная дверь. В первый момент у меня мороз пробежал по коже: так бывает, если вы в один прекрасный день возвращаетесь из школы домой и вдруг обнаруживаете, что книги стоят не в том порядке и покрывало на постели лежит изнанкой кверху. А когда я увидела начертанный на двери знак, так едва не кинулась сломя голову к выходу. При том, что каждую новую неисследованную комнату Иррегуляры считали подарком судьбы, дверей, запертых снаружи и отмеченных одним-единственным красным крестом, мы старательно избегали. Мы слишком хорошо знали, что обнаружим внутри. Кто бы уж ни открыл эту дверь, он был не из наших.
        Досчитав про себя до трех, мы с Кики метнулись к проему и осветили помещение фонариками. Пол загромождали скелеты, некоторые — по-прежнему одетые в истлевшие платья и тронутые молью костюмы. То были жители Теневого Города — преступники, жулики и проходимцы, что отправились к праотцам, когда по тайным туннелям Манхэттена пронеслась чума 1869 года. Те немногие, кому удалось выжить, заперли больных и умирающих в комнатах, отмеченных красным крестом. С помощью этой жестокой меры удалось не допустить распространения эпидемии на поверхность, зато Город-Призрак погрузился в забвение на сотню лет и более.
        — Я никого не вижу, — сообщила я Кики, водя фонариком взад и вперед. — А дверь не могла открыться сама собой?
        — Не думаю, — покачала головой Кики, внимательно изучив замок.
        В луче фонарика я заметила какое-то движение — и вновь похолодела от знакомого страха. Всякий раз, как я попадала в Город-Призрак, я никак не могла избавиться от чувства, что по туннелям и по сей день бродят ожившие мертвецы.
        — Может, это кто-то из них открыл, — предположила я, направляя луч на скелет в соломенном канотье.
        Под рубашкой покойника зашевелился бугорок и медленно пополз наискосок через всю грудь. Из-под воротника вынырнула крыса и молнией пронеслась мимо нас, как если бы ее на ужин позвали.
        — Экая ты, Ананка, оптимистка, — пошутила Кики. — Будем надеяться, что это призрак. Но ты гляди в оба. Очень может быть, здесь и впрямь кто-то прячется. Ты за последние несколько минут не заметила ничего странного?
        Я покачала было головой и вдруг сообразила, в чем дело.
        — Тихо стало, — сказала я. — Крыс больше не слышно.
        — Вот именно, — кивнула Кики. — Это первая крыса за довольно долгое время. Прямо-таки начинаешь задумываться, куда это они все подевались.
        Последний неисследованный туннель Города-Призрака змеился под Нижним Ист-Сайдом[8 - Нижний Ист-Сайд — один из микрорайонов третьего округа Манхэттена.]. Его осыпающиеся кирпичные стены выглядели далеко не так внушительно, как высокие сводчатые переходы в других частях города; порою казалось, будто мы бредем по коридору заброшенной тюрьмы. Я производила замеры и делала пометки в блокноте, а Кики тщательно осматривала комнаты у нас на пути. По большей части помещения были пусты, хотя мы обнаружили и склад, битком набитый бочонками с маринованными устрицами, — этих запасов хватило бы, чтобы прокормить небольшой городок в течение года (хотя я подозреваю, что большинство жителей предпочли бы голодную смерть). К вящему нашему разочарованию, ни одна из комнат не имела выхода на поверхность. Закончился туннель тупиком — и простой деревянной дверью. И я уже забеспокоилась про себя, что наша последняя экспедиция обернулась неудачей.
        В похожей на пещеру комнате за дверью обнаружилось десять шатких кроватей, поставленных в ряд, и у дальней стены — массивный гардероб. Девять постелей были застелены — простыни и шерстяные одеяла аккуратно сложены и подоткнуты под матрас. Десятая же постель была смята, простыни сбились в комок посреди кровати.
        — «Кто спал в моей постельке?» — пошутила я, но Кики прижалась ухом к стене у гардероба и внимания на меня не обращала.
        Я взяла с туалетного столика старую книжку. На заглавной странице значилось: «Домоводство: в помощь канадской хозяйке». Я полистала книгу, пробегая глазами главы, предлагающие ценные советы по пошиву трусиков из джутовой ткани и приготовлению сытного жаркого из лосятины.
        — Эй, — окликнула меня Кики, — ты это слышишь?
        — Что слышу? Неужто крысы вернулись?
        — Нет, вроде как вода шумит, — промолвила она. — А помоги-ка мне сдвинуть эту махину.
        Совместными усилиями мы отодвинули тяжеленный шкаф от стены. За ним обнаружился узкий туннель, под крутым углом уводивший на поверхность, проползти по нему можно было разве что на четвереньках. Пустоту заполнял рев воды.
        — Так я и подозревала, — выдохнула Кики.
        — Похоже, здесь опасно, — проговорила я, указывая пальцем: доски потолка буквально прогибались под тяжестью земли. — Не думаю, что стоит туда лезть прямо сейчас; пусть сперва Лус на него глянет. Своды того и гляди обрушатся.
        — Ты права. Я готова поклясться, что знаю, куда этот туннель ведет. Это тайный ход к реке. Но от прогулки вон туда ты не отвертишься.
        И Кики подняла глаза к потолку. Там, прямо над нашими головами, зияло круглое отверстие в земле — выход из Города-Призрака.
        В одной из кладовых мы отыскали лестницу и оттащили ее в последнюю из комнат. В шахте обнаружились металлические ступеньки: они вели высоко наверх, к люку. И хотя выходы из тунне-
        лей по большей части выглядели одинаково, никогда нельзя было предугадать, куда они выведут. С равным успехом можно было нежданно-негаданно оказаться на званом обеде мафиози, в тайном сейфе, битком набитом драгоценностями, или столкнуться нос к носу с питбультерьером какого-нибудь контрабандиста. Добравшись до последней ступеньки, Кики внимательно прислушалась и наконец откинула крышку люка и подтянулась наверх, в темноту.
        — Глазам своим не верю, — охнула она.
        Я протиснулась в дыру и последовала за лучом фонарика, что описывал круги по огромной комнате. Стены были расписаны изображениями старинных зданий и пейзажами, испещренными пальмами. Пол обрамляли аккуратные ряды деревянных скамей. В передней части помещения высился двухъярусный ковчег — сплошь дерево и золото, — украшенный двумя рыдающими львами.
        — Как красиво! — прошептала Кики.
        — Думается, я знаю, где мы.
        — Похоже на храм.
        — Это Белостокерская синагога, — просветила ее я. Ах, будь тут мистер Дедли, дабы оценить глубину моих познаний! — Сто пятьдесят лет назад она называлась церковью на Уиллет-стрит. Ходят слухи, что некогда она служила одной из станций «Подземной железной дороги»[9 - «Подземная железная дорога» — аболиционистская организация, помогавшая беглым неграм-рабам добираться до свободных штатов или Канады. Беглецов тайно переправляли от одной «станции» к другой.], но никаких доказательств тому найти не удалось. Вплоть до сегодняшнего дня.
        — Значит, вот зачем там стоят кровати?
        — Ну да, до Гражданской войны кто-то, по всей видимости, прятал беглых рабов в Городе- Призраке и тайно переправлял их ночью к лодочному причалу на реке.
        — Надо же! — подивилась Кики. — Последний из неисследованных туннелей — и что мы в нем обнаруживаем? В кои-то веки Город-Призрак послужил благой цели! Просто-таки воскресает вера в человечество!
        — Ты вообще представляешь себе, насколько это важно? Люк, и комната, и десять коек — это все часть американской истории. Ничего подобного нигде больше не сохранилось.
        — И досадно, что никто, кроме нас, никогда о них не узнает.
        В темноте невозможно было разглядеть выражение лица Кики, однако предостерегающую ноту в ее голосе я расслышала весьма отчетливо.
        Мы вновь спустились в нижнюю комнату. Сердце мое учащенно билось, в голове роились тысячи мыслей. Что, если бы исследователь, об наруживший гробницу короля Тутанхамона, вновь ее запечатал — чтобы находку поглотила пустыня? Что, если бы путешественник, отыскавший таинственный город Мачу-Пикчу, так и оставил его затерянным в облаках?
        — Кики, присядь-ка на секундочку. Нам надо это обсудить, — сказала я.
        Изогнув бровь, Кики устроилась на краешке смятой кровати. Внезапно она нахмурилась. И пошарила под простыней.
        — Отложим лекцию на потом. Тут, в постели, что-то есть, — сообщила она, аккуратно расправляя простыню.
        На матрас выпала крохотная глиняная фигурка. Статуя всадницы в старинной китайской броне верхом на упитанной вороной лошадке. Вне всякого сомнения, эта скульптура была на порядок древнее всего того, что мы до сих пор находили в Городе-Призраке.
        — А что, часто ли «станции» «Подземной железной дороги» украшались шедеврами древнекитайского искусства?
        — Пожалуй что и никогда, — признала я.
        — Стало быть, твоя гипотеза о призраках не подтверждается. Кто-то здесь побывал. Так что остается ответить на один-единственный вопрос. — Кики недобро усмехнулась.
        — Что за вопрос?
        — Кто заглянет под кровать?
        КАК РАСПОЗНАТЬ ЧУЖОЕ ПРИСУТСТВУЕ?
        Тебя беспокоит, что границы твоего личного пространства нарушены, но денег на вооруженную охрану или лазерную установку у тебя нет. Не волнуйся, тебе доступна дюжина иных возможностей. Нижеописанные дешевые и вместе с тем эффективные охранные системы не только просигнализируют о несанкционированном вторжении; многие еще и перепугают злоумышленника до потери сознания, а то и штанов (что само по себе довольно забавно, если наблюдать за происходящим в бинокль).
        ДВЕРНЫЕ И ОКОННЫЕ КОНТАКТЫ
        Стоит открыть окно или дверь - и эти маленькие недорогие магнитные устройства подадут оглушительный звуковой сигнал тревоги. Продаются в любом хозяйственном магазине; также подходят для комодов, футляров с драгоценностями, сейфов - словом, для всего, что открывается и закрывается. (Внимание: опытная взломщица наверняка отыщет в Интернете подсказки на предмет того, как вывести такие штучки из строя.)
        ДЕТЕКТОРЫ ДВИЖЕНИЯ
        Хочешь верь, хочешь нет, но собственный детектор движущихся объектов обойдется тебе чуть дороже двух билетов в кино. Установи сенсорный датчик в нужном месте и жди, чтобы чужак прокрался к тебе в комнату, пока ты увлеченно смотришь свой любимый кун-фу-боевик. Датчик подаст сигнал на плату переносного приемника, а приемник предупредит тебя об опасности пронзительным визгом или световой вспышкой. (Детекторы движения также могут оказаться весьма полезны охотникам за привидениями.)
        МАГНИТОФОН, АКТИВИРУЕМЫЙ ГОЛОСОМ
        Два предыдущих приспособления прекрасно защитят твою собственность, когда сама ты неподалеку. Но что, если тебе кажется, будто кто-то роется в твоих вещах, когда тебя нет дома? Если ты не миллионерша и не технический гений, способный самостоятельно установить электронную охранную систему, я предложу тебе простейший магнитофон, активируемый голосом: запись включится при первом же шорохе. Поймать проныру с поличным тебе не удастся, зато у тебя будут веские доказательства незаконного вторжения.
        НАТЯЖНОЕ ЗАГРАЖДЕНИЕ
        Если с наличностью у тебя не густо или охранная система требуется сию же минуту, устрой натяжное заграждение. Возьми леску и натяни ее поперек входа или в любом другом нахоженном месте. (И непременно - на высоте фута от пола.) Привяжи один конец лески к какому-нибудь предмету меблировки, а второй конец - к пластмассовой чашечке. Наполни чашку водой и поставь ее на газету. Если по приходе домой ты обнаружишь, что газета мокрая - или вообще исчезла,- можешь быть уверена: кто-то побывал у тебя в комнате. (Предупреждение: этот трюк сработает только единожды.)
        САМОДЕЛЬНАЯ СИГНАЛИЗАЦИЯ
        Если руки у тебя золотые и тебе требуется сигнализация, способная произвести много шума, то, порывшись в сетях, ты найдешь множество описаний всевозможных устройств, детали к которым наверняка отыщутся в твоем же гараже.
        Глава третья

* * * * * * *

«ЗЕЛЬЕ НЕОТРАЗИМОЕ»
        Назавтра, в восемь утра, я еле доползла до Аталантской школы для девочек — частного учебного заведения в Верхнем Ист-Сайде[10 - Верхний Ист-Сайд — фешенебельный район Манхэттена, протянувшийся от Пятьдесят девятой до Девяносто шестой улицы. Здесь живут самые богатые люди Нью-Йорка.]. В священной обители знаний, как всегда, стоял гул тысячи приглушенных голосов.
        — Да она вся насквозь силиконовая!..
        — Фиг с ней, с тюрягой; если к нам домой хоть раз позвонят из полиции, судьба мне ночевать в картонной коробке на Первой авеню.
        — А угадайте, кто ужинал с сами-знаете-чьим бойфрендом в субботу?
        — На выходных к нам в гости заглянул президент, так вот, заходит он и говорит...
        Хотя большинство моих богатеньких одноклассниц и время-то не умели определять иначе как по электронным часам, все они блистали в одном — в сплетнях и пересудах. По меньшей мере раз в год, обычно как следствие какого-либо особенно гнусного слуха, вынудившего ученицу удариться в бега, кто-нибудь из учителей брал на себя миссию объяснить нам, что сплетничать — гадко, мелочно и вообще пустая трата времени. С первой частью я вполне готова согласиться; вторая же крайне далека от истины. Сплетня — это всего-навсего информация в продуманной упаковке и может стать грозным орудием, если знать, как ею воспользоваться. Случалось, один-единственный шепоток порождал революцию. Пустая болтовня способна разорить знаменитую кинозвезду. И как засвидетельствует вам любой хороший детектив, случайно оброненная фраза может поспособствовать раскрытию преступления.
        Если имеешь дело со сплетниками, держи рот на замке. Взахлеб пересказывать друг другу забористые байки — все равно что плавать нагишом в реке Гудзон. Очень забавно; до тех пор, пока не проснешься поутру с пренеприятной сыпью в тех местах, где она особенно некстати. Мой опыт подсказывает, что лучше наблюдать (и слушать) с некоторого расстояния, подавляя желание включиться в беседу.
        С тех пор как в школе начались занятия, я повадилась прохаживаться по коридорам, делая вид, что занята своими делами, а сама между тем жадно ловила реявшие в воздухе обрывки информации. На протяжении многих недель подряд самой животрепещущей темой была кузина Кики, Сидония Галацина, в Аталанте известная под прозвищем Принцесса. Эта злобная и порочная богачка королевских кровей верховодила в школе не первый год, пока наконец сама не оказалась в центре грандиозного скандала. В июне четверо ее ближайших подружек были арестованы по обвинению в похищении, а принцесса исчезла, прежде чем полиция успела задать ей вопрос-другой. Некоторые (и власти в том числе) считали принцессу невинной жертвой. Я принадлежала к тем немногим, кто знал доподлинно: именно эта прелестница с черными как смоль волосами и золотистыми глазами незримо руководила всем предприятием.
        Похоже, в Аталантской школе всяк и каждый имел собственную теорию насчет местонахождения принцессы. В сентябре я подслушала, как две младшеклашки наперебой рассказывали друг дружке, что принцесса-де живет в старинном замке в Альпах и тайно помолвлена с принцем Удером Лихтенштейнским (то-то посмеялась над этой сказочкой Кики!). Позже я слышала, будто Дилан Хэндуорти опознала принцессу в японской рекламе про чистящее средство для унитазов. (И хотя фотомодель просто-напросто походила на принцессу внешне, очень скоро во всех школьных туалетах поналепили цветных репродукций рекламы.) Но самая многообещающая из теорий достоянием публики так и не стала. Алекс Аптон уверяла, что столкнулась с принцессой в зале Рубенса в санкт-петербургском Эрмитаже. Алекс хвасталась, будто Сидония ей даже своего спутника представила — Олега Волкова, русского гангстера, якобы одного из десяти богатейших людей мира. Эта подробность меня мало заинтересовала. Что привлекло мое внимание, так это дата. Если Алекс не соврала, то еще в августе принцесса с матерью по-прежнему находились в Санкт-Петербурге: месяц спустя после того,
как Иррегуляры потеряли их след. Больше недели я ходила за Алекс по пятам, надеясь разжиться дополнительной информацией. Но в то утро я слишком устала и не выспалась, чтобы играть в детектива. Лишь по чистой случайности мне довелось пройти мимо, когда Алекс трепалась с подружкой напротив биологической лаборатории.
        — Белки на людей не нападают, — настаивала ее собеседница.
        Я замешкалась и принялась сосредоточенно листать тетрадку. С каким нескрываемым удовольствием я бы сообщила глупым девицам, что, пару минут порывшись в Интернете, они бы с легкостью выяснили, что белки и впрямь порою склонны к агрессивному поведению в отношении людей.
        — Я рассказываю то, что своими ушами слышала, — твердила Алекс — И плевать хочу, веришь ты мне или нет.
        К ним присоединилась третья одноклассница.
        — О чем речь-то?
        — Одна стипендиатка уверяет, будто вчера на нее напали белки.
        — Бе-е-елки? — недоверчиво протянула вновь пришедшая.
        — Вот и я говорю, чушь, — фыркнула вторая школьница, ободренная прибытием поддержки.
        — Да нет, просто у приятеля моего брата белка вчера цифровой плеер стибрила, — сообщила третья девочка.
        — Вот видишь! — торжествующе подхватила Алекс.
        — Ага, шел он себе из музея, решил срезать дорогу через Центральный парк, и тут белка прыг с дерева прямо ему на голову. Цапнула плеер — и шмыг в кусты, только ее и видели.
        — Ну как белка может утащить плеер? — не поверила скептически настроенная школьница.
        — А парень рассказывал, белка была не из обычных. Здоровенная такая, фута два длиной. Он обратился к полицейскому, но тот просто посмеялся и велел сказать «нет» наркотикам... Эгей, что это за вонища-то?
        — Где?
        — Ты что, и впрямь ничего не чуешь? Разит, как от биотуалета на конкурсе кулинаров.
        Все принюхались: в воздухе и впрямь потянуло какой-то пакостью. Вонь набирала силу и растекалась по школе. Сотни жеманных девиц наморщили носики; в коридорах зазвенело дружное «фу-у-у!».
        — Внимание, внимание! — загремел из громкоговорителя голос директрисы Уикхем. — Нам только что сообщили из санитарного управления: в здании засорилась канализация, учащихся необходимо эвакуировать. Классы с восьмого и ниже, постройтесь во дворе. Классы с девятого и выше распущены до завтра.
        Сотни учащихся разразились гнусаво-восторженными восклицаниями. Кики Страйк сдержала слово.
        Так я отправилась домой, предвкушая долгожданную возможность выспаться. На углу Шестьдесят восьмой улицы и Лексингтон-авеню ко мне присоединилась бледная девочка-недорослик в черном парике и темных солнцезащитных очках. В Аталантской школе Кики проучилась недолго; однако и по сей день опасалась, что ее могут узнать. Мы молча дошли до станции метро и остановились в дальнем конце платформы, дожидаясь поезда.
        — Отлично сработано! — похвалила я, убедившись, что нас никто не слышит. — А как тебе удалось заблокировать канализацию?
        — Ничего подобного я не делала. Я просто позвонила директрисе Уикхем, — похвасталась Кики. — Ах, да — и еще закинула в окна туалетов вот эти «конфетки». — Кики разжала кулак, демонстрируя бомбу-вонючку размером со сливу. — Ди-Ди у себя в лаборатории целую коробку таких сделала. Угадай, какой там тайный ингредиент?
        — Дерьмо? — предположила я.
        — Свеженькое, прямо с тротуаров Верхнего Вест-Сайда. Ди-Ди заключила контракт на поставку с соседом-собаковладельцем.
        — Гадость какая, — фыркнула я. — Придешь домой, руки не забудь вымыть.
        — Вот видишь, на какие жертвы я готова, лишь бы тебя выручить! — усмехнулась Кики.
        — Я страшно благодарна, честное слово. От души надеюсь, что доберусь до дома, а не засну в поезде и не уеду прямиком в Бруклин. Кстати, прежде чем ты разогнала школу, я успела подслушать кое-что любопытное.
        — И где же теперь, по слухам, наша Сидония — коз пасет в Узбекистане?
        — Нет, Сидония здесь ни при чем. Это касается белок. Тут на выходных белки начали прохожих грабить.
        — Слыхали, слыхали. Я как раз подумывала последить за белочками, как только окажусь в верхней части города. Но сейчас нас заботят отнюдь не грызуны-клептоманы.
        — Ты права. Сперва надо выяснить, кто побывал в туннелях.
        На краткое мгновение Кики словно смешалась.
        — Да, разумеется, — энергично закивала она. — Незваный гость — наша первоочередная проблема.
        Подъехал поезд и с пронзительным визгом притормозил у платформы. Я вошла в двери; Кики осталась стоять, где стояла. Верно, почувствовала, что за вопрос дрожит у меня на языке.
        Я высунулась наружу.
        — Ты идешь или нет?
        — По зрелом размышлении я решила прогуляться через парк, — отозвалась Кики. — Увидимся на общем собрании.
        — Поторапливайся, ты и так безбожно опоздала! — рявкнула Ди-Ди, распахивая дверь своего особняка по соседству от Колумбийского университета. — Все уже наверху, в лаборатории, и Уна нас уже достала не то слово как.
        — Извини, я проспала, — покаялась я.
        И поспешила вслед за Ди-Ди через пять лестничных пролетов в мансарду. На седалище ее хлопчатобумажных брюк расплывалось жирное пятно, а на дредах повис подрагивающий, точно желе, пурпурный пузырь.
        — Кики с помощью одной из твоих бомб-вонючек обеспечила эвакуацию Аталантской школы, чтобы я смогла наконец выспаться.
        — Ну, наконец-то бомбы хоть кому-то понадобились. Мои родители пригрозили съехать в гостиницу, если я не сверну производство. Весь дом этой дрянью провонял, ни дать ни взять фабрика удобрений. Сказать не могу, как родители обрадовались, когда мы стали работать вместе с Айрис.
        — Ну и в чем же состоит ваше великое открытие, о котором Айрис все уши прожужжала? — полюбопытствовала я.
        — На устах моих — печать молчания, Нэнси Дру[11 - Нэнси Дру — шестнадцатилетняя сыщица, героиня популярной серии детских книг, впервые созданной в 1930 году; книги написаны разными авторами, но публиковались под псевдонимом Кэролайн Кин. У Нэнси Дру немало поклонников и по сей день: ряд книг были экранизированы, а также легли в основу компьютерных игр.]. Если я испорчу Айрис сюрприз, она мне шею свернет, — отозвалась Ди-Ди. — Мы все лето над ним работали.
        — Надеюсь, ты не подпускала ее к опасным реактивам, — промолвила я. Чем-чем, а аккуратностью Айрис похвастаться не могла. — Мне бы не хотелось отбросить коньки прямо сегодня.
        — Ну почему все обращаются с Айрис, как с младенцем несмышленым? — фыркнула Ди-Ди. — Я в одиннадцать лет уже производила свои первые взрывчатые смеси.
        — Ну да, и погляди, к чему это привело. —Я указала на шрам, прочертивший ее лоб, — злополучное последствие бракованной партии взрывчатки.
        — А по-моему, так шрам добавляет мне шарма! — Ди-Ди воспринимала всерьез все на свете, кроме собственной внешности. — Вот в моей школе все хотят дружить с девочкой со шрамом.
        Наверху, в мезонине, находилась спальня Ди- Ди, совмещенная с лабораторией. Хозяйка честно попыталась прибраться к нашему приходу, но стенной шкаф был битком набит грязной одеждой, а под кроватью скопились залежи картонок из-под китайской еды навынос. О том, что замели под ковер, я предпочитала даже не думать. Ком размером с бейсбольный мяч источал гнилостный запах. Впрочем, Ди-Ди, похоже, такие мелочи не занимали. Она считала, что домашняя уборка — удел тех, у кого свободного времени завались, а вот мыслей в голове — явная недостача. Только в лаборатории, что занимала половину комнаты, царила безупречная чистота. Стеклянные пробирки, мензурки и колбы искрились хрусталем; многоцветной радугой переливались реактивы, аккуратно расставленные на полках. Некоторые из них еще и флуоресцировали.
        Перед лабораторией полукругом выстроились шесть складных стульев — из них свободными оставались только два. Лус нетерпеливо дергала себя за конский хвостик; Бетти Бент подклеивала отлепившиеся накладные ресницы. Я-то надеялась, что успею расспросить Кики, что ее беспокоит, однако место рядом с ней прочно оккупировала Уна.
        — Ну и надолго эта тягомотина? — как раз спрашивала она, — Мне позарез надо обсудить нечто действительно важное.
        — Презентация займет ровно столько времени, сколько необходимо Айрис, — отрезала Кики. — У нас с Ананкой тоже есть новости, но мы подождем своей очереди. Айрис к этой презентации несколько месяцев готовилась.
        Уна возвела глаза к потолку. Я уселась как можно дальше от нее. Ди-Ди постучала в дверь ванной. Наружу высунулась белокурая головка Айрис.
        — Все собрались? — шепотом спросила она у Ди-Ди. — Начинать можно?
        — «Мы слышим тебя, о Айрис!» — театрально возвестила Уна.
        Ди-Ди недобро сощурилась.
        — Да, все здесь, — заверила она девочку.
        Дверь ванной снова захлопнулась; Ди-Ди заняла свое место.
        Ровно десять секунд спустя (должно быть, девочка вела отсчет) Айрнс вышла наружу. На ней был просторный лабораторный халат — длинный, до самых щиколоток, — и оранжевые предохранительные очки. Волосы чинно собраны в пучок.
        Уна так и покатилась со смеху.
        — Ну почему меня не предупредили, что сегодня Хеллоуин? — хохотала она.
        — Да какая муха тебя укусила? — прорычала Ди-Ди.
        — Шшшш! — шикнула Кики.
        Айрис изо всех сил старалась не обращать на перепалку внимания.
        — Добрый вечер, коллеги Иррегуляры, — поприветствовала она собравшихся.
        — Привет, Айрис, — откликнулась Бетти.
        Ради «звездного часа» Айрис она надела костюм в стиле ретро от «Шанель» и свой любимый рыжий парик.
        — Спасибо, что пришли. Надеюсь, моя презентация покажется вам небезынтересной.
        Айрис открыла застекленный шкафчик и извлекла на свет серебряный поднос. На подносе стояли два хрустальных флакона, до краев полные янтарного цвета жидкости.
        — Это еще что, никак новые духи? — поинтересовалась Лус у Ди-Ди.
        — Сегодня на все вопросы отвечает Айрис, — твердо проговорила та.
        — Вы, стало быть, духи изобретали? — зевнув, осведомилась Лус. Девчачьи штучки ее нимало не занимали.
        — Можно сказать и так, — натянуто усмехнулась Айрис.
        — А понюхать разрешишь? — Бетти усиленно подыгрывала изобретательнице.
        — Извини, Бетти. Я надеялась, что первой мое изобретение попробует Уна. Я его назвала «Духи доверия».
        — И думать забудь. Я сегодня уже надушилась, — отрезала Уна. — А мои духи, между прочим, сделаны профессионалом, по особому заказу. Благоухать, как химическая лаборатория, — еще чего не хватало!
        — Отлично тебя понимаю. — Айрис отреагировала на оскорбление так благодушно, что я просто-таки забеспокоилась. — А можно, я капну чуть-чуть себе на запястье, а ты и понюхаешь?
        — Айрис... — предостерегающе начала было Ди-Ди. Кики изогнула бровь.
        — Ну, Ди-Ди, а что тут такого-то? — настаивала девочка. — Уне вовсе не надо душиться самой, чтобы оценить продукт по достоинству.
        — Да ладно, не сдохну, чай! — Уна, закатив глаза, встала со стула.
        Айрис взяла с подноса один из хрустальных флаконов. Закатала рукав своего лабораторного халата, капнула жидкости на запястье, помахала кистью в воздухе и протянула руку Уне. Та нагнулась и втянула носом воздух. И брезгливо поморщилась.
        — По мне, так название ни к черту не годится, — фыркнула она. — Как насчет «Духи с душком»? Пахнет почти так же гадостно, как твой крысиный репеллент.
        Айрис задумчиво покивала.
        — Я не сомневалась, что тебе не понравится. Конечно, для девочки с твоим вкусом такие духи простоваты. То есть по тебе сразу понятно, с кем имеешь дело. Это ведь у тебя настоящие бриллианты в ушах, правда?
        — Камушки по два карата каждый, — похвасталась Уна.
        Всем нам присущи мелкие слабости, но Уне досталась двойная порция. В ее списке значились и сумочки из крокодиловой кожи, и кашемировые носки, но почетное место занимали бриллианты.
        — Миленькие побрякушки, — промолвила Айрис снисходительно. — Только смотрятся как-то дешево, ты не находишь? По-моему, эти серьги куда больше пошли бы Ананке.
        Все затаили дыхание: спасайся, кто может! Я подалась вперед, готовая вскочить и кинуться на помощь Айрис. И тут... произошло нечто из ряда вон выходящее.
        — А знаешь, ты ведь права, — согласилась Уна. — Мне эти серьги всегда казались немного вульгарными. Ананка, хочешь — забирай! — И Уна сняла серьги и перебросила их мне.
        — А платье! — продолжала Айрис. — Ну не к лицу оно тебе, хоть убей. Я тут в последнем номере «Вог» прочла, что сейчас модно разгуливать днем в одной комбинашке.
        — Правда? — заинтересовалась Уна. — Я, верно, пропустила этот номер. Думаешь, мне и впрямь стоит снять платье? У меня под ним как раз комбинашка подходящая. А я не замерзну?
        — А хоть бы и так, — фыркнула Айрис. — Во имя моды не грех и потерпеть немного.
        — Абсолютно с тобой согласна! — воскликнула Уна. Она сбросила платье и картинно прошлась перед нами взад-вперед, щеголяя ярко-розовой комбинацией. — Ну как вам? Самый писк, верно?
        На Лус накатил приступ неудержимого хохота: она аж со стула сползла.
        — Лопес, ты что, обкурилась? — одернула ее Уна. — Впрочем, чего это я. Особе, которая всегда одета, как автомеханик из гаража, высокой моды не понять.
        — Слушай, Айрис, — окликнула девочку я, с трудом сдерживая смех. — Ты, часом, не переигрываешь?
        Айрис меня в кои-то веки проигнорировала.
        — Здорово смотришься, Уна, просто класс! После собрания надо бы наведаться к тебе домой и повыкидывать из твоего гардероба всякое немодное старье. Кстати, мне всегда было любопытно, где ты живешь. Ведь никто из наших у тебя в гостях ни разу не был, правда? Так расскажи-ка нам...
        — Довольно, — рявкнула Кики, не давая Уне и слова произнести. Она подобрала платье с пола и всунула его Уне в руки. — Ступай в ванную и оденься.
        — Но это платье — кошмар что такое! — застонала Уна.
        — Делай, что говорю, — настаивала Кики.
        Едва за Уной закрылась дверь ванной, Кики гордо обняла Айрис за плечи.
        — Впечатляет, — похвалила она. — Жестоко, но впечатляет.
        — Спасибо, — прощебетала Айрис. — Уна сама напросилась.
        — Верно, хотя от души надеюсь, что ты не слишком далеко зашла. Ты же не хочешь заполучить в лице Уны заклятого врага? Ди-Ди, а ты знала заранее, как оно все обернется?
        — Нет, но я стопроцентно согласна с Айрис. Уна сама напросилась, — усмехнулась Ди-Ди.
        — Целиком и полностью поддерживаю Ди- Ди. Я вот уж много месяцев так не смеялась, — подхватила Лус. — Значит, духи вынуждают человека делать то, что ты велишь?
        — Ах, если бы. Они просто заставляют собеседника безоглядно тебе довериться. Стоит вашему собеседнику вдохнуть этот запах поглубже — и он примется взахлеб выбалтывать тебе свои секреты, а каждое твое слово воспримет как прописную истину, — объяснила Айрис.
        — А как долго длится эффект? — поинтересовалась я.
        — Пару минут, не более, — заверила Ди-Ди, — Уна очень скоро придет в себя.
        Я обернулась к Айрис.
        — В таком случае настоятельно советую спасаться бегством, пока не поздно.
        Дверь ванной с шумом ударилась о стену. Пробирки Ди-Ди жалобно зазвенели. Я уже приготовилась было разнимать драку, но Уна лишь подошла ко мне и вырвала у меня из рук бриллиантовые серьги.
        — Смешной фокус, прям обхохочешься, — буркнула она себе под нос, ни к кому конкретно не обращаясь, стремительно развернулась, пулей вылетела за дверь и с грохотом сбежала вниз по лестнице.
        Все застыли на месте, словно дар речи утратили. Бетти с Ди-Ди кинулись вслед за беглянкой.
        — Ой-ей, — хмыкнула Лус, глубоко запуская руки в карманы комбинезона. — Похоже, Уне отплатили ее же монетой.
        — Я не хотела ее обижать! — закричала Айрис, — Я просто решила рассчитаться с ней за все шуточки: она ж меня совсем задразнила!
        — Ты задела ее за живое, — вздохнула я — Она поостынет — и простит тебя, вот увидишь.
        — Ты думаешь? — с надеждой переспросила Айрис.
        — Наверняка.
        Врала я неубедительно; Айрис зашмыгала носом. Вернулись Бетти и Ди-Ди. Обе запыхались от быстрого бега.
        — Она не вернется, — возвестила Ди-Ди. — Давайте продолжать. Честное слово, на сегодня я Уной сыта по горло. Вообще-то Уна у меня давно в печенках сидит. По мне, так от нее больше неприятностей, чем пользы. — Ди-Ди испуганно прикрыла рот ладошкой. — Ой, неужто я правда такое сказала? Эти духи и впрямь язык развязывают...
        — Уна просто расстроена, — вступилась Бетти. — У нее какие-то проблемы. Она всю неделю сама не своя. Может, отложить собрание?
        — Невозможно, — покачала головой Кики. — Дайте Айрис закончить презентацию. А потом нам еще надо одно важное дело обсудить. С Уной я сама сегодня поговорю. Она должна ко мне зайти. Нам нужна ее помощь. Айрис? Ты готова?
        Айрис вернулась к презентации. Глаза у девочки подозрительно покраснели.
        — Хм. О чем бишь я? О’кей. После того как зелье, привезенное моими родителями с Борнео, так замечательно сработало на крыс, я задумалась, а нельзя ли придумать еще что-нибудь в том же роде. А потом я прочла в газете про ученых из Швейцарии, которые изобрели такой специальный дезодорант, усыпляющий недоверие собеседника. Я рассказала про эту штуку Ди-Ди, и она предложила помочь мне усовершенствовать формулу.
        — Швейцарцы использовали окситоцин — гормон, выделяемый задней долей гипофиза, который функционирует как нейротрансмиттер...
        — А если то же самое, но по-английски? — попросила я.
        — Как скажете, — усмехнулась Ди-Ди. — Для тех из вас, которые дрыхнут на уроках биологии: окситоцин — такое химическое вещество в нашем организме, которое вызывает более благожелательное отношение к другим людям. Отчасти с его помощью мы и влюбляемся. В небольших дозах, он заставляет нас доверять собеседнику. Так, например, это из-за избытка окситоцина девушки так любят сплетничать и делиться секретами. В общем, хорошая штука. Менять швейцарскую формулу мы не стали, просто немножко ее усилили. Вот так и получились «Духи доверия».
        — Первую партию мы испытали в кинотеатре на нашей же улице. Там как раз шли фильмы категории R[12 - Фильмы, на которые дети до шестнадцати допускаются только в сопровождении взрослых.], и я подумала, а не удастся ли убедить кассиршу, что Айрис уже семнадцать. Не лучшая была идея, что и говорить. Кассирша-то сидела за двухдюймовым стеклом, унюхать духи она никак не могла. Зато люди, стоявшие в очереди за нами, приняли нашу судьбу близко к сердцу: они так возмущались, когда нас не пустили, что даже потребовали вызвать администратора!
        — Такие милые, заботливые люди! — Айрис снова от души наслаждалась презентацией.
        — В итоге их даже из кинотеатра выгнали, — вздохнула Ди-Ди. — А нам с Айрис пришлось быстренько брать ноги в руки, пока духи не выветрились и наши заступники не осознали, что на самом-то деле пытаются протащить на порнофильм одиннадцатилетку.
        — И тут я придумала новый способ испытать наше изобретение, — подхватила Айрис. — Мой папа когда-то мне рассказывал, что в подвальном этаже Музея естественной истории хранятся сотни и сотни скелетов динозавров, которые никому и никогда не показывают. Так что мы с Ди-Ди уболтали одного из охранников, чтобы сводил нас туда на экскурсию.
        — Ну, не так все просто, — пояснила Ди-Ди. — Применять формулу нужно осторожно. Нельзя взять да и выдумать что-то заведомо неправдоподобное. Мы, например, не могли ляпнуть охраннику, что мы — приглашенные профессора палеонтологии или что-то в этом роде. Пришлось измыслить что-то более реалистичное. Мы сказали, будто отец Айрис работает в палеонтологических архивах, а нам надо срочно сообщить ему, что у мамы Айрис приключились преждевременные схватки и она вот-вот родит.
        — А мобильник у него, понимаете ли, выключен, — добавила Айрис.
        — И все отлично сработало. Охранник провел нас по всему подвалу. Айрис была права. Там столько всего хранится: я просто глазам своим не верила! Ух, какие скелеты — я про таких тварей даже в книжках не читала! Разумеется, нам то и дело приходилось душиться заново — всякий раз, как охранник поворачивался спиной. А когда духи почти закончились, Айрис сделала вид, что получила от отца эсэмэску — он, дескать, уже на пути в роддом.
        — Здорово, — одобрительно кивнула Кики.
        — А во втором пузырьке что такое? — полюбопытствовала я.
        Айрис подняла хрустальный флакон повыше. Янтарного цвета жидкость искрилась и переливалась на свету.
        — Это «Зелье неотразимое». Наш второй шедевр.
        — Нам пришло в голову, что если в формуле кое-что подправить, так средство можно будет использовать и для других целей, — объяснила Ди- Ди, — Вообще-то испытаний мы еще не проводили, но если наши выкладки верны, то вещество вполне оправдает свое название.
        — То есть это приворотное зелье? Ой, побрызгай меня, пожалуйста! — попросила Бетти, протягивая руку.
        Ди-Ди покачала головой.
        — Не лучшая идея, правда. Я же говорю, продукт еще не прошел испытаний.
        — Ну надо же с чего-то начать, — вмешалась Лус. — По мне, так из Бетти отличный подопытный кролик получится, не хуже любого другого.
        — О’кей, Бетти, но, чур, не жалуйся потом, что у тебя волосы в разных неподходящих местах выросли, — предупредила Ди-Ди.
        — А чего жаловаться-то? Знаете, сколько в наши дни стоят приличные накладные усы? Я готова. Айрис, приступай.
        Айрис сняла колпачок и передала флакон Бетти.
        — Только, чур, побрызгай совсем чуть-чуть. Насчет волос Ди-Ди пошутила, но вот сыпь и впрямь появиться может.
        Бетти прыснула «Зельем неотразимым» себе на запястье и принюхалась.
        — Вау! Воняет, точно немытые ноги. Теперь посмотрим, работает ли. — Бетти обернулась к Лус и захлопала накладными ресницами. — Правда, я неотразима? — страстно прошептала она.
        Лус наклонилась к Бетти, точно влекомая неодолимым ароматом.
        — Знаешь, Бетти, я в жизни не встречала девушки, которая... — Лус помолчала, точно подыскивая подходящее слово. — От которой бы так разило.
        Все дружно расхохотались. Бетти пожала плечами.
        — Ну, попытка не пытка. Все во имя науки!
        — Может, средство только на противоположный пол срабатывает, — предположила Ди-Ди. — Или ты мало намазалась. Прежде чем утверждать что-то наверняка, необходимо провести испытания.
        Айрис шагнула к Бетти, чтобы забрать флакон с «Зельем неотразимым», но ненароком зацепилась ногой за край коврика. Бетти подалась было поддержать ее — и опрокинулась вместе со стулом. Кики каким-то чудом поймала флакон на лету, но увы, уже после того, как большая часть содержимого выплеснулась наружу. Бетти потрясенно вскинула глаза: ее рыжий парик насквозь пропитался снадобьем, а по комнате поплыл запах немытых ног. Айрис словно окаменела от ужаса. Ди-Ди сорвала с головы Бетти парик и швырнула его в угол. А затем потащила Бетти в ванную и толкнула ее под душ — прямо в чем была, одетой.
        — Смой с себя все по возможности прямо так, не раздеваясь, — наставляла она. — А потом разденься и прими душ. В шкафчике есть полотенца. Я принесу тебе, во что переодеться.
        — Прости меня, пожалуйста! — закричала Айрис, чуть не плача.
        Ди-Ди захлопнула дверь ванной и вернулась в лабораторию.
        — От случайностей никто не застрахован, — бросила через плечо Ди-Ди, ища в гардеробе что-нибудь чистое.
        Айрис кинулась к ванной.
        — Бетти, мне страшно жаль! — посетовала она через щелочку.
        — А нам-то здесь каково? — пожаловалась Лус. — Вонища — точно от здоровенного застарелого носка.
        — Открою-ка я окно, — сказала я, зажимая нос.
        — Знаешь, Ди-Ди, не думаю, что это средство сработает, даже если удвоить количество, — развела руками Кики. — Что-то прямо сейчас никто из собравшихся особенной привлекательностью не отличается.
        — Увы, — согласилась Ди-Ди. — Думается, с «Зельем неотразимым» нам придется начать все сначала.
        Десять минут спустя Бетти вышла из ванной и заняла место рядом с разнесчастной Айрис. На пострадавшей была футболка с логотипом «химический клуб» и джинсы Ди-Ди, заляпанные зелеными пятнами и на три дюйма короче, чем надо. И до чего же странно было видеть Бетти без маскировки и грима — невзирая на ее затрапезный наряд, у нас просто мороз побежал по коже. Под макияжем и накладным носом пряталась настоящая красавица.
        — Замечательная получилась презентация, — заверила она соседку, больше переживая за Айрис, чем за себя, — Да не тревожься ты обо мне.
        — Запах еще чувствуется, — всхлипнула Айрис. — Чего доброго, день-другой продержится.
        — Подумаешь, великая беда! Я тут как раз разжилась новенькой униформой мусорщика; просто умираю от нетерпения опробовать ее в деле, — заверила Бетти, — Если порыться в чужих отбросах, столько всего интересного можно узнать! А запах придаст маскировке убедительности.
        — Это точно, — приободрилась Айрис. И вручила Бетти пластиковый пакет. — Лус уже нацелилась выбросить твой парик в окошко, но я знаю, что этот — твой любимый, я и отняла. Только прежде чем его надевать, надо бы его постирать, что ли.
        — А лучше бы сжечь, — фыркнула Лус. — Ну, мы закончили или нет? Я обещала маме вернуться домой к восьми.
        — Еще не все, — отрезала Кики. — Сядь, пожалуйста. На повестке дня осталось несколько пунктов.
        — У ж не белки ли, которые на людей нападают? — предположила Бетти.
        — Ты про них уже слышала? — удивилась я.
        — А то. У одной девочки из нашей школы кошелек украли. Все вокруг только о них и говорят.
        — Ага, а вчера какого-то ребятенка в Морнингсайд-парке ограбили, — подхватила Лус. — А позавчера вечером здоровенная белка заглядывала в окно зоосалона-парикмахерской, где работает кузина одной моей приятельницы. Эти грызуны и впрямь терроризируют город.
        — Вопросом белок мы займемся позже, — отмахнулась Кики. — Сейчас перед нами стоит проблема поважнее. Ананка, расскажешь?
        — Кто-то побывал в Городе-Призраке. Мы с Кики спускались туда прошлой ночью. Сперва мы обнаружили открытую дверь с красным крестом, а потом — вот это, — И я продемонстрировала собравшимся китайскую статуэтку.
        Трое из девочек досадливо поморщились, понимая: грядут неприятности. Похоже, одна только Айрис с удовольствием предвкушала очередное приключение.
        — Уж не парни ли из «Фу-цзянь» тут замешаны? — предположила Бетти. С помощью Сидонии Галацины банда китайских контрабанди-
        стов один раз уже отыскала вход в Город-Призрак. — Это ведь они тайно ввозят в страну всякий антиквариат?
        — Я очень сомневаюсь, что это «Фу-цзянь», — покачала головой Кики. — Большинство их — за решеткой. А те, что остались, в туннели не сунутся — побоятся крыс. В прошлый раз троих сожрали живьем, вы же помните.
        — Тогда кто же это? — недоумевала Лус.
        — Мы не знаем, — призналась я. — И понятия не имеем, как именно чужие проникли в подземелья.
        — Надо выяснить, — подвела итог Кики. — У кого какие соображения на этот счет?
        — Я тут смастерила несколько детекторов движения, — сообщила Лус. — Ну, чтоб сестры у меня в мастерской не шарились. Но наверное, с этим делом можно и подождать. Я могу по-быстрому еще несколько сделать.
        — Когда они будут готовы? — уточнила Кики.
        — Если засижусь сегодня допоздна, так к завтрашнему дню все будет сделано. Но мне понадобится одна вещь.
        — А именно?
        — Если мы хотим расставить детекторы движения в нужных местах, мне не обойтись без карты Города-Призрака, — объяснила Лус.
        При этих словах я похолодела. Все лето я одна несла ответственность за сохранность карты.
        В конце концов, в мире осталось только две копии. Первая, незаконченная, версия хранилась на диске, но диск похитила Сидония Галацина. Вторую, бумажную, копию на одном-единственном листе я обычно прятала между страниц «Города Готхэма». Других экземпляров просто не существовало, равно как и компьютерных файлов. После всего того, что произошло, Иррегуляры не имели права рисковать: ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы конечный вариант попал в преступные руки. Парапсихологическими способностями я никогда не обладала, но сердцем чувствовала: в тот миг, когда карта уйдет из моих рук, у нас будут серьезные неприятности.
        О ЧЕМ МОЖНО УЗНАТЬ, ПОРЫВШИСЬ В МУСОРЕ
        Несколько лет назад некий оставшийся неизвестным британец принялся снабжать лондонских журналистов пикантными историями из частной жизни знаменитостей. Все тщетно ломали головы, гадая, откуда тот добывает информацию. Предполагали, будто он взламывает компьютеры звезд либо начиняет их дома хитрыми видеокамерами и подслушивающими устройствами. Правда оказалась куда... грязнее. Все сенсации черпались из одного-единственного низкотехнологичного источника - из помойки.
        В Соединенных Штатах мусор - это общественная собственность. Как только ты вынесла мусор из дому - порыться в нем волен всяк и каждый. Твоя помойка - это просто сокровищница всевозможной информации для детективов, журналистов, родителей и преступников, которым не противно перебирать банановые корки и грязные салфетки в поисках того, что им нужно. Одного-единственного пакета с мусором достаточно, чтобы выяснить следующее:
        ВСЕ, ЧТО НУЖНО МОШЕННИКУ ДЛЯ БЕЗБЕДНОЙ ЖИЗНИ
        Не выбрасывай куда попало документы, на которых значится номер твоего счета или номера кредиток, если не хочешь оплачивать совершенно посторонним людям каникулы в Лас-Вегасе или спиритические сеансы.
        ТВОИ ТЕЛЕФОНЫ (И КТО ПО НИМ ЗВОНИТ)
        Счета за мобильную связь достаточно, чтобы предоставить полный список твоих входящих и исходящих звонков за целый месяц. Так что не звони кому попало - или, прежде чем выбросить телефонный счет, порви его на мелкие клочки.
        СПИСОК ТВОИХ ДРУЗЕЙ, РОДНЫХ И БЛИЗКИХ — И СМЕРТЕЛЬНЫХ ВРАГОВ
        Перебрасываешься любовными записочками с парнем твой подруги? Твоя бабушка, опрометчиво проигнорировав советы программы защиты свидетелей, прислала тебе открытку на день рождения? Рисуешь шаржи на мерзкого учителя математики? Избавляйся от них аккуратно, а не как попало - или готовься к неприятностям.
        ТВОИ АКАДЕМИЧЕСКИЕ УСПЕХИ (ИЛИ ОТСУТСТВИЕ ТАКОВЫХ)
        Если ты - первая ученица в классе, пожалуй, это не главная твоя проблема. Но если из твоих оценок явствует, что ты часами торчишь на развлекательных сайтах, пожалуй, стоит избавляться от «вещественных доказательств» как можно осмотрительнее.
        ТВОЕ МЕНЮ
        Рьяный вегетарианец, что время от времени втихую съедает гамбургер-другой, или энтузиаст здорового образа жизни, тайно обожающий чипсы, не должны забывать: чтобы вывести их на чистую воду, достаточно заглянуть в мусорный контейнер.
        ТВОИ ДУРНЫЕ ПРИВЫЧКИ
        Ты и так все про них знаешь. Стоит ли делиться этим знанием с кем-то еще?
        ГДЕ ТЫ БЫВАЕШЬ?
        По разнообразным деталям твоего мусора - по квитанциям, чекам, магазинным пакетам, авиабилетам, хирургическим повязкам - легко можно восстановить картину твоей жизни. Выбрасывать такие вещи стоит только в том случае, если поведение твое безупречно.
        Глава четвертая

* * * * * * *
        АТАКА БЕЛОК
        Впервые за много недель я легла спать в разумное время; но сколько бы я ни считала голубей (с овцами я как-то хуже знакома), заснуть не удавалось. Уна злится, Кики встревожена, на невинных прохожих в парке нападают белки, в Город-Призрак проник чужак. Но хуже всего то, что карта теперь в руках у Лус — и вышла из-под моего контроля.
        На следующее утро я доползла до школы как сомнамбула, так и не разлепив сонных век. К началу первого урока я оставила учебник по геометрии в метро, на полном ходу врезалась в паркометр и здорово отбила себе живот и в придачу позабыла отключить мобильник. Только-только я начала клевать носом на лекции мистера Дедли про голландский период в нью-йоркской истории, как на весь класс заиграла музыкальная тема из фильма «Челюсти». В Аталантской школе мобильники были под строгим запретом; я бы всяко предпочла, чтобы у меня в шкафчике мертвое тело обнаружили, нежели трезвонящий мобильник — в руках. Все головы синхронно развернулись, все взгляды обратились к сумочке, висящей на моем стуле. Я непроизвольно поморщилась.
        — Ананка, вон! — взревел мистер Дедли. —Изволь не-мед-лен-но сдать свою музыкальную сумку в кабинет директора!
        Я встала. У девчонки по имени Петра Дюбуа хватило нахальства захихикать в кулак.
        — Директрисе Уикхем, пожалуй, было бы небезынтересно узнать, кто написал тебе очередное сочинение, — шепнула я, проходя мимо.
        Петра охнула; я издевательски подмигнула. Сплетничать — это, конечно, мелочно и недостойно, но своя польза в том есть.
        — ВОН! — заорал мистер Дедли.
        Едва оказавшись в коридоре, я проворно нырнула в туалет и ответила на звонок.
        — Кто бы ты ни был, от души надеюсь, ты звонишь из тюрьмы, где тебе самое место, — рявкнула я.
        — Все еще хуже, — раздался голос на другом конце. — Я тебя подставила?
        — Ну, скажем так, будущее мое не столь безоблачно, как хотелось бы. Ну, Бетти, в чем дело-то?
        — Со мной только что связалась Кики. Сегодня утром Лус ограбили по пути в школу. — Бетти перевела дух. — И кто бы ты думала? Белки!
        Мысль о том, что Лус Лопес стала жертвой ограбления, более того — угодила в лапы дикой природы, просто в голове не укладывалась. От угрюмой, неприветливой Лус и люди, и животные предпочитали держаться по возможности подальше.
        — Где? — заволновалась я. — Она не пострадала?
        — Лус отделалась парой-тройкой царапин; ничего страшного. Она рассказывает, будто решила срезать дорогу через Морнингсайд-парк, и тут на нее возьми и выпрыгни три гигантские белки. Рядом случился какой-то прохожий, из тех, что бегают по утрам трусцой; он отогнал тварей, но белки без добычи не остались — рюкзачок унесли.
        — Так значит, белки уже перебрались в верхнюю часть города? И много ли денег им перепало? — спросила я.
        — Не в деньгах дело, Ананка. — Бетти пыталась донести до меня неприятную новость как можно деликатнее.
        — Ох, нет, — простонала я.
        — Увы, да. Они забрали детекторы движения. И карту тоже.
        Мои худшие страхи подтвердились!
        — А Кики что говорит?
        — Кики хочет, чтобы мы все собрались у нее после школы. Мы пойдем в Морнингсайд-парк выручать карту.
        — Да ты смеешься! — запротестовала я. — Белки, конечно же, до сих пор там сидят и нас поджидают.
        — Кики так и думала, что ты это скажешь. И велела передать тебе...
        — Что же?
        — Кики любопытно, есть ли у тебя идеи получше.
        — Придумаю что-нибудь по пути в исправительную школу, — буркнула я и отключилась.
        Путь к кабинету директрисы Уикхем в просторечии называли «доской» (вроде как: «Джоди вчера заставили пройти по доске — и больше ее никто не видел»). Дверь находилась в самом конце темного коридора в той части школы, что большинство предпочитало обходить стороной. Все отлично знали: в те далекие времена, когда в здании размещалась тюрьма для малолетних преступников, этот офис принадлежал врачу-садисту: он с наслаждением опробовал новые хирургические техники на злополучных правонарушителях. И хотя сама я директрисе У икхем скорее симпатизировала, многие аталантские девочки клялись и божились, что пресловутому врачу-садисту она в жестокости не уступит.
        Я постучалась и деликатно приоткрыла дверь. Директриса Уикхем пролистывала увесистую подшивку бумаг. С виду хрупкая, безобидная старушка, особенно на фоне массивного дубового стола. Если верить слухам и сплетням, легко можно было предположить, что по стенам у нее вместо охотничьих трофеев развешаны головы проштрафившихся учениц. Но нет, ничего подобного; к потускневшей штукатурке крепились разве что десятки пропыленных фотографий. На одной знаменитая художница позировала на фоне своего шедевра на выставке современного искусства. На другой была запечатлена недавняя инаугурация первой женщины-сенатора Нью-Йорка. Временной разброс между снимками составлял по меньшей мере лет сорок, но всех их объединяло нечто общее. А именно: на каждой из фотографий фигурировали знаменитые женщины — директора, писательницы, председатели правления, хирурги. И еще — на каждой маячила директриса Уикхем: этак расплывчато, на заднем плане, или спрятавшись за бокалом с шампанским. Даже на черно-белых снимках, сделанных в те дни, когда женщина не выходила из дома без шляпки, без перчаток и без чулок, директриса выглядела
лет под сто.
        — Было у меня предчувствие, что очень скоро мы с вами увидимся, мисс Фишбейн, — проговорила директриса, не поднимая головы. — Заходи, располагайся.
        Я плюхнулась на жесткий, обитый кожей стул. Дожидаясь, пока владелица кабинета закончит с бумагами, я рассматривала неисправную бомбу-вонючку у нее на столе. Фитиль обуглился, но бомбочка так и не взорвалась.
        — Ну что ж, — объявила наконец директриса, откладывая ручку и снимая бифокальные очки. Я поймала на себе ее взгляд и осознала, что даже без очков с толстыми стеклами директриса способна видеть многое из того, чего не видят другие. — Что скажешь вот об этом?
        — А что это? — как можно простодушнее осведомилась я.
        — Это причина вчерашних беспорядков. Бомба-вонючка, так, кажется, оно называется? Чрезвычайно эффективная, не могу не отметить. Ее создательницу следовало бы исключить из Аталанты и премировать стипендией в Гарвард. Я бы спросила, что ты об этом знаешь, но я видела твои оценки по химии, мисс Фишбейн, и очень сомневаюсь, что тебе такое под силу.
        — У вас есть какие-то догадки?
        — Ни единой, — заверила директриса. — Вероятно, мне следует обратиться за помощью к твоей подруге Кики Страйк. — Удар был нанесен столь мастерски, что я даже не сразу осознала, насколько точно попал он в цель.
        — Кики Страйк?
        — Ананка, будь добра, не изображай из себя идиотку. Оценки у тебя ужасные, но я знаю, что ты далеко не глупа. Кики Страйк училась здесь пару лет назад. Я проверила документацию — после того, как твоя мама упомянула это имя. Кажется, мисс Фишбейн считает, что твоя подруга — та самая девочка, про которую в газетах пишут.
        — Но, директриса Уикхем, это же была чистой воды мистификация!
        — Так говорят. Но я не склонна верить всему, что слышу в новостях. А теперь, мисс Фишбейн, поговорим начистоту. Чем ты занимаешься за пределами школы, меня не касается. Но между восемью часами утра и четырьмя часами дня в Аталантской школе полагается бодрствовать, а не клевать носом. Такое уж у нас правило. И если ты не в состоянии его придерживаться, сдается мне, у твоей мамы есть в запасе иные альтернативы.
        — Да, мэм. Но сейчас-то я не спала!
        — В самом деле? Тогда чем же я обязана нынешним визитом?
        — У меня мобильник зазвонил — прямо на уроке мистера Дедли. Это был экстренный случай.
        — Ох, боже мой, — досадливо покачала головой директриса. — Похоже, ты задалась целью обрести в лице мистера Дедои заклятого врага, Ананка. Ну и что там за экстренный случай, позволь узнать?
        — Одну мою подругу только что ограбили по дороге в школу. В верхней части города. — Я ждала, что директриса недоверчиво усмехнется, но она понимающе покивала.
        — Да-да, вот и нашу школьницу тоже ограбили. Белки, как ни странно. Должна признаться, я всегда терпеть не могла белок. Жадные маленькие твари, сплошь мех да зубы. Но граффити по всему городу и впрямь впечатляют. Автор всех этих настенных росписей — художник немалого таланта; впрочем, это к делу не относится. Ты отключила телефон или мне его конфисковать?
        — Отключила, мэм.
        — Тогда, думается, тебе следует поторопиться и ты еще успеешь дослушать увлекательную лекцию мистера Дедли. Но, Ананка, в следующий раз я не буду столь снисходительна. Мы поняли друг друга?
        — Да, мэм, — заверила я, сама удивляясь тому, как легко отделалась. И резво выскочила за дверь, пока директриса, не приведи боже, не передумала.
        К тому времени, как прозвенел последний звонок, о досадном инциденте я уже напрочь позабыла. Я оставила учебники в шкафчике и села на автобус, идущий прямиком до Кикиного дома. Массивная деревянная дверь приотворилась совсем чуть-чуть — только чтобы мне проскользнуть внутрь. Просторная комната показалась бы совсем пустой, если бы не диван, не журнальный столик, заваленный книгами и не огромная мишень в дальнем конце. По кирпичным стенам была развешана потрясающая коллекция оружия восточных единоборств: мечи-бабочки, боевые топоры, девятизвенные цепи тускло поблескивали в лучах солнца, струящихся сквозь световой люк в крыше. Вне жилых помещений находилась застекленная оранжерея с окнами в заросший сад. В глиняных горшках росли десятки редких видов орхидей: их причудливые цветы формой смахивали на гусениц, пауков и крабов.
        На солнце наползло облако, и комната погрузилась в полумрак. В воздухе просвистела стрела — и впилась в кроваво-красный центр мишени.
        — Сегодня Лус в школу не пошла, — объяснила Кики. — Верушка учит ее стрелять из арбалета.
        — Как я рада, что Верушке уже лучше, — отметила я, любуясь, как та посылает вторую стрелу точно в цель.
        Только вот зачем, интересно, она носит дома синие перчатки? — недоумевала я про себя.
        — Верушка чувствует себя куда лучше, нежели выглядит, — сообщила Кики.
        — Это как?
        — Сама увидишь. — Кики потащила меня в противоположный конец комнаты. — Только, пожалуйста, без истерик.
        — Привет, Ананка. — Три царапины на носу и щеках Лус были заклеены гаррипоттеровским пластырем. В сочетании с оливково-зеленым костюмом в армейском стиле пластырь смотрелся довольно-таки комично. — Прости, что с картой так вышло.
        — Мы ее найдем, — заверила я, хотя в душе уже не надеялась когда-либо увидеть драгоценную карту. — Одного не понимаю: кто рискнул ограбить девочку, одетую под стать племяннице Фиделя Кастро?!
        Лус недобро сощурилась, пластырь собрался в складочки.
        — Так и быть, окажу тебе любезность: считай, что я ничего не слышала. К твоему сведению, прообразом для этого костюма послужила старая фотография Верушки.
        — Что безмерно мне польстило. — Верушка, развернувшись в кресле, протянула мне арбалет, — Хочешь попробовать, Ананка?
        Кики, усмехаясь, наблюдала за мной. Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы сдержать эмоции. Хрупкая седовласая старушка выглядела так, будто с неделю просидела в холодильнике на молочной ферме. Кожа ее приобрела бледно-голубой оттенок, а губы и кончики пальцев потемнели до густой синевы.
        — Пялиться на женщину с взведенным арбалетом в руках в высшей степени неразумно, — заметила Верушка. И совершенно по-девчоночьи хихикнула.
        — Ничего не понимаю, — пробормотала я. — Мне казалось, у вас с ногой проблема.
        — Да, но, понимаешь ли, нога крепится ко всему остальному, — напомнила Верушка.
        — А синева когда-нибудь пройдет? — спросила я облегченно, радуясь, что Верушка не обиделась.
        — Доктора уверяют, это временное, — отозвалась Верушка. — Но боюсь, на роль секс-символа я уже не сгожусь.
        — Ну, может бьггь; зато из вас отличный смурф[13 - Смурфы — маленькие человечки небесно-голубого цвета, персонажи французско-бельгийских комиксов за авторством Пьера Каллифорда, известного под псевдонимом Пейо. В 1980-х гг. были популярны мультфильмы, снятые по мотивам комиксов; фигурки смурфов одно время вкладывались в шоколадные яйца.] получится.
        Лус всегда славилась своей бестактностью. Я предпочла благоразумно сменить тему.
        — Верушка, а это что за книги? — Я взяла со столика несколько томов наугад. — «Разговорный урду»? «Военное искусство»? «Самодельные яды и противоядия»? «Цари Вавилона»? Вы, похоже, задумали за сегодняшний день целую библиотеку перечитать.
        — Вот доживешь до моих лет, поймешь, что времени терять не стоит, — усмехнулась миниатюрная синяя старушка в кресле.
        — Верушка пытается наверстать упущенное в моем образовании, — вздохнула Кики. — Домашнее обучение — штука непростая.
        — Так это твои учебники? Да я бы на такое Аталанту обменяла не глядя! Зачем зубрить дурацкую, никому не нужную геометрию, когда можно научиться болтать на урду?
        — Без геометрии не было бы никаких подземных туннелей. Без подземных туннелей не было бы Города-Призрака. Ни Города-Призрака, ни Иррегуляров, — напомнила Верушка. — Так что математике ты обязана очень многим.
        Раздался звонок в дверь; Кики побежала открывать. В дверях стояла Уна Вонг в белом халате маникюрши. Смотрела она волком. За ней по пятам подоспели Ди-Ди и Бетти. Демонстративно их проигнорировав, Уна вошла внутрь.
        — Похоже, Уна не то чтобы в восторге от нашего общества. Интересно, как Кики вообще уговорила ее прийти? — полюбопытствовала я у Лус.
        — Как знать? — шепнула Лус при приближении Уны. — Может, пообещала ей голову Айрис на блюде?
        — Обо мне сплетничаете? — рявкнула Уна.
        — Много о себе воображаешь! — пожала плечами Лус.
        — Мы просто очень рады, что ты пришла, — заверила я, ткнув Лус локтем в бок.
        — Да уж, не сомневаюсь. Бесплатное развлечение, как же, как же!
        Уна плюхнулась на диван, скрестила руки на груди и уставилась в пространство. Верушка подъехала к ней на кресле и прошептала что-то гостье на ухо. Уна серьезно кивнула, и старушка выехала из гостиной.
        — Ну, приступим! — объявила Кики. — Нам необходимо попасть в парк до заката. Лус, расскажи всем, что произошло!
        — Ага, — кивнула Лус, развернула карту парка и подняла ее повыше, так, чтобы всем было видно. — Сегодня утром в семь тридцать я вошла в Морнингсайд-парк через северные ворота. Я держала курс на южные ворота, до которых пройти предстояло приблизительно тринадцать кварталов. Я уже почти поравнялась с водопадом, как вдруг что-то спикировало мне прямо на голову. Я уж подумала было, это голубь в меня врезался. А потом смотрю — а оно с хвостом! Я сразу догадалась, что это пресловутая гигантская белка. Я выронила рюкзачок и попытался снять когтистую тварь с головы как можно осторожнее, чтобы последних волос не лишиться. И тут на меня напали еще две белки. Поблизости случился прохожий, из тех, что трусцой по утрам бегают, он подоспел мне на помощь; но тут откуда-то раздался свист — и белки сами убежали. Я гляжу — а рюкзачка-то и нет.
        — Лус Лопес, жертва грабителей-белок, — фыркнула Уна. — Что у нас на очереди? Мыши-маньяки?
        — Уна, заткнись! — не сдержалась Лус.
        — Уна, ты же обещала, — упрекнула Кики. — Неужели нельзя вести себя цивилизованно хотя бы до тех пор, пока мы не вернем карту? А потом вы с Лус хоть подеритесь, я и слова не скажу.
        Я подняла руку.
        — Да, Ананка, я знаю: ты не веришь, что белки все еще там. Но надо попробовать: попытка не пытка. Иначе судьба нам рыскать по паркам до конца года. Мы с Лус весь день продумывали план. Вшестером мы устроим засаду. А ты, Ди-Ди, будешь приманкой — идет?
        Я стояла на краю скалистого обрыва, и голова у меня слегка кружилась. В двух дюймах от носков моих туфель земля обрывалась: крутой склон уводил вниз футов на сто и заканчивался в Гарлеме. По каменистому склону вилась узкая тропка — до самого Морнингсайд-парка, где деревья ритмично покачивались туда-сюда, как если бы почва под ними ходила ходуном. Я поднесла к глазам бинокль. Двое юнцов в спортивных фуфайках с капюшонами недвижно восседали на валуне, точно зловещие статуи Будды. Женщина с коляской поспешала к выходу, надеясь успеть до темноты. Никаких белок я не видела.
        — Начало операции, — послышался в наушниках голос Кики. — Все по местам!
        Я осторожно двинулась вниз по крутой тропке, заглядывая за каждое дерево и прислушиваясь, не раздадутся ли сзади шаги. Когда наконец я добралась до удобной точки, откуда хорошо просматривался маршрут следования Ди-Ди, я спряталась за куртинкой высокой травы и поднесла к глазам бинокль. Теперь я видела Кики, укрывшуюся в тени античной статуи: молодой фавн спасался от разъяренного медведя. Тут же, поблизости, за кустом засели Лус и Уна. Бетти, в униформе мусорщицы, опорожняла урны. Кики подала ей сигнал; Бетти извлекла из урны потрепанный экземпляр «Уикли уорлд ньюс» и устроилась на скамейке.
        — Все на месте; Ди-Ди, твой выход, — скомандовала Кики.
        Ди-Ди вошла в парк с севера. С дамской сумочкой на плече, с наушниками от цифрового плеера в ушах, она танцующей походкой шла по лесистой тропке; дреды весело мотались из стороны в сторону. Двое юнцов на валуне проводили ее взглядами; головы их синхронно развернулись вслед девочке, но сами они сидели абсолютно неподвижно. Миновав Бетти, Ди-Ди замешкалась, порылась в сумочке, достала жвачку.
        — Вот так, правильно, не торопись, — похвалила Кики.
        Я оглядела окрестности, но ровным счетом ничего интересного не увидела. Солнце садилось; за деревьями замерцали фонари. Ди-Ди благополучно дотанцевала под свой би-боп до противоположного конца парка.
        — Отлично сработано, Ди-Ди, — вздохнула Кики в наушниках. — Похоже, не повезло нам.
        — Постойте! К Бетти приближаются какие-то парни, — шепнула Лус.
        Я подкрутила бинокль, но скамейка Бетти стояла в глубокой тени.
        — Ничего не вижу, — пожаловалась я. — Слишком темно.
        — У твоего бинокля есть опция ночного видения, — подсказала Лус. — Нажми на кнопочку под правым мизинцем.
        Я нажала на кнопку и увидела: двое парней, те самые, что сидели на камне, — направлялись прямиком к тому месту, где на скамейке сидела Бетти — одна-одинешенька. Руки в карманах, набычились, лиц под капюшонами не видно. Бетти отчаянно озиралась: куда бежать? Я беспомощно наблюдала с возвышения: увы, я находилась слишком далеко, чтобы успеть на помощь. Из засады выпрыгнула Кики; Лус с Уной выскочили из-за кустов, а в следующий миг по скалам эхом прокатился пронзительный вопль. Но кричала не Бетти. Из густых ветвей ближайшего дерева метнулись две гигантские черные белки и приземлились на головы парней в капюшонах.
        Парни забегали кругами, пытаясь сбросить белок, но тщетно: острые когти глубоко впились в кожу. Третья белка скакнула на колени к Бетти и тут же вновь взвилась в воздух и кинулась на помощь собратьям. Рядом послышался хруст гравия. Я опустила бинокль и стремительно развернулась. И очень вовремя. Из-за дерева выступила высокая, долговязая фигура и принялась карабкаться вверх по тропе к вершине утеса.
        — На, держи, — объявил незнакомец, подходя ко мне вплотную. — Вы ведь вот это ищете? — Мальчик примерно моих лет, но такой чумазый, что лица разглядеть не удавалось, вручил мне черный рюкзак. — Скажи своим подругам, чтобы уходили из парка.
        — Но как? Но почему? — Мне вовсе не улыбалось выполнять приказы чужака, от которого к тому же разило, как в зоомагазине.
        — Эти парни здесь не одни. Ну же, вели подругам уносить ноги подобру-поздорову! Я отлично вижу: ты при микрофоне. Вы все на связи.
        — Уходите из парка, — приказала я Иррегулярам. — НЕМЕДЛЕННО! — требовательно добавила я.
        — Вот так-то лучше, — кивнул мальчик.
        Засунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. И зашагал по тропе прочь; три огромные белки метнулись к нему через завалы камней и запрыгали за ним по пятам.
        Лус хлопнула в ладоши — и мастерскую залил свет.
        — Ух ты, звуковой сенсор! — восхитилась Ди- Ди. — Прям как по телику показывают!
        — Высокие технологии в лучшем виде, — кивнула Лус. — Хлопну один раз — включается свет; хлопну дважды — и получаю чашку капуччино; а уж если хлопну трижды — включатся лазеры и изжарят вас живьем на манер гренки. Чувствуйте себя как дома.
        Ага, легко сказать! Большинство стульев и кресел оккупировали полуразобранные роботы, а все плоские поверхности были завалены проводами, электродами и инструментами, способными привести в неуемный восторг пыточных дел мастера. Мы пятеро неловко переминались с ноги на ногу посреди мастерской, пытаясь не прикоснуться ненароком ни к чему такому, что чревато ожогами и мозговыми травмами.
        — Ну и что это на тебя вдруг нашло? — осведомилась Кики. — Я как раз собиралась преподать этим гадам в парке хороший урок.
        — Там их было больше, чем ты думаешь. Не мы одни затеяли устроить в ночи засаду.
        — И с чего бы это ты так уверена? — осведомилась Уна.
        — Так сказал мальчик с белками, — отрезала я. — А еще он отдал мне вот это. — И я продемонстрировала собравшимся черный рюкзачок. Внутри обнаружились детекторы движения и карта.
        — А откуда он знает, что это наше? — удивилась Ди-Ди.
        — Понятия не имею, — развела руками я.
        — Значит, ты его видела? А каков он из себя? — полюбопытствовала Бетти.
        — В темноте не особо разберешь. Могу сказать одно: высокий, грязный и воняет, как йети.
        — А вы разглядели, белки-то какие здоровущие! — вклинилась Уна. — Я думала, Лопес навоображала себе ерунды, пока своими глазами этих монстров не увидела!
        — Это малайзийские гигантские белки, — кивнула Кики. — Редкий, вымирающий вид.
        — А с тобой все в порядке? Они тебя не покусали? — спросила Ди-Ди у Бетти.
        — Нет, одна белка просто запрыгнула ко мне на колени и оставила вот это. — Бетти пошарила в кармане и вытащила медальон на золотой цепочке. — Забавно, правда? Небось, стянула у кого-нибудь.
        — А он открывается? — полюбопытствовала я, — Может, там внутри что-нибудь есть.
        — Я еще не смотрела, — призналась Бетти, открывая замочек.
        Внутри обнаружилась записка — клочок бумаги, с обеих сторон исписанный мелким почерком. Бетти отошла к лампе и принялась разбирать послание; все мы нетерпеливо столпились вокруг.
        — Ну, что там такое? — спросила я.
        Бетти подняла взгляд; лицо ее полыхало пунцовым румянцем.
        — Это отрывок из оперы.
        — Ну же, приобщи нас к высокому искусству, — ухмыльнулась Кики.
        Бетти откашлялась и прочла:
        «O SOAVE FANCIULLA, O DOLCE VISO, DI MITE CIRCONFUSO
        ALBA LUNAR,
        IN TE RAVVISO IL SOGNO CH’IO VORREI SEMPRE SOGNAR».
        — Ты говоришь по-итальянски? — поразилась Ди-Ди.
        — Нет, но я знаю, что это значит. Это отрывок из оперы, которую я миллион раз смотрела. Из «Богемы» Пуччини. Мои родители разрабатывали костюмы для новой постановки в «Метрополитене»[14 - «Метрополитен-опера» — оперный театр в Нью-Йорке.].
        — Ну и? — не отставала Лус.
        Бетти состроила гримаску.
        — Это поет один из главных персонажей. Дословно я перевести не могу, но, когда он видит лицо девушки по имени Мими в лунном свете, он говорит, что знает: только благодаря ей сбудутся его мечты.
        — Ухты! — восхитилась Уна. — Какая красноречивая белка!
        — До сих пор белки классической оперой не слишком-то интересовались. У нашей Бетти завелся поклонник, — фыркнула я.
        — Жаль только, что он не в ладах с законом, — вздохнула Ди-Ди.
        — Но-но! Кое-кто из моих лучших подруг тоже с законом не в ладах, — кивнула Лус в сторону Уны.
        — Я не преступница. Я деловая женщина, — запротестовала Уна.
        — Нет в мире совершенства, — пробормотала Бетти, явно польщенная.
        — Мальчик точно не из низов, — добавила я. — Но... если мне не изменяет память, «Богема» заканчивается трагически?
        — Эй, не увлекайтесь! — предостерегла Кики. — Нет, ты, Бетти, несомненно, неотразима и все такое; но даже преступники, как правило, не влюбляются в такие рекордные сроки. Боюсь, тут дело в другом, — Кики приподнялась на цыпочки, принюхалась и брезгливо поморщилась. — Немытые ноги. Я так и думала. Это ведь на тебе тот самый, вчерашний парик, да?
        Бетти нахмурилась.
        — Я его постирала! — заверила она. — Я-то думала, что от «Зелья неотразимого» и следа не осталось. Думаешь, это он из-за приворотного эликсира мне записку написал?
        — Ну ладно, ладно, не переживай ты так, — утешила подругу Кики. — Тут не огорчаться, а радоваться надо! Если мальчики слетаются к тебе, как мухи на мед, сами по себе, без каких-либо усилий с твоей стороны, значит, формула Айрис и впрямь сработала!
        — Да ты любовные письма пачками получать будешь, если только перестанешь нацеплять на физиономию волосатые бородавки и одеваться черт знает во что, — заметила Уна.
        — Ты сама любезность. — Голос Ди-Ди просто-таки сочился сарказмом.
        — Да я просто пытаюсь сказать, что, ежели отбросить весь этот хлам, наша Бетти не то слово какая хорошенькая.
        — Спасибо, — улыбнулась Бетти. — Но весь этот хлам — это часть меня. Я бы хотела, чтобы меня полюбили такую, какая я есть.
        КАК ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЗАПАХАМИ
        Мы (в большинстве своем) постоянно думаем и постоянно беспокоимся о том, как выглядим в глазах других людей. Я бы порекомендовала для начала сосредоточиться на одном из пяти чувств - на обонянии. Не стану тратить драгоценное время, рассказывая, чем опасен запах пота. (При необходимости обратись к книге «Личная гигиена подростков»; в школьной библиотеке Аталанты она конечно же есть.) Вместо того предложу тебе шесть полезных советов - как воспользоваться своим носом и носами окружающих, к вящей своей выгоде.
        КАК УЛУЧШИТЬ ПАМЯТЬ
        Зубришь учебник перед контрольной? Ученые разработали простейший метод, способный улучшить память на целых 13 процентов. (А порою они-то и решают между тройкой и переэкзаменовкой на осень.) Пока занимаешься, время от времени распыляй в воздухе какое-нибудь ароматическое масло. (Говорят, особенно эффективна роза.) Затем, перед тем как ложиться спать, побрызгай тем же маслом на подушку. Аромат поможет твоему мозгу удержать в памяти побольше выученного.
        САМА СЕБЕ ИЩЕЙКА
        Сперва потренируйся распознавать запахи разного мыла, стиральных порошков, духов и шампуней. А потом поучись идентифицировать людей по их индивидуальному запаху - столь же неповторимому, как и отпечатки пальцев. Со временем ты наловчишься, войдя в комнату, безошибочно определять, кто в ней побывал до тебя. (Трюк весьма полезный, особенно если ты подозреваешь, что кто-то заглядывает к тебе в спальню в твое отсутствие.)
        КАК ЗАВОЕВАТЬ ДОВЕРИЕ
        Пожалуй, разжиться «Духами доверия» тебе будет непросто - разве что ты гениальный химик либо близко знакома со швейцарскими учеными. Однако для того, чтобы завоевать доверие собеседницы, достаточно немного поработать детективом. Выясни, какими духами пользуется ее мама или бабушка; этот аромат отчасти усыпит подозрения.
        КАК ПОДНЯТЬ СОБЕСЕДНИКУ НАСТРОЕНИЕ
        Кто не мечтал о возможности поднять настроение сердитому родителю, учителю или инспектору по делам несовершеннолетних? Обратитесь к справочнику по ароматерапии и выясните, какой запах наилучшим образом подойдет для такой ситуации. Одно из самых популярных масел - лаванда; она снимает стресс и понижает кровяное давление. Ароматы способны по-разному влиять на наше настроение. Так, запах цитрусовых повышает работоспособность, а ваниль создает уютную, душевную атмосферу.
        МЕСТЬ — БЛАГОРОДНОЕ ДЕЛО
        Сколько «приятных» минут доставят вашему врагу хорошо припрятанный грязный памперс, сдохший хомяк или протухшая свиная котлета! Меньше слов - больше дела.
        ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ПРОТИВОПОЛОЖНЫЙ ПОЛ
        Исследования, опубликованные в таких надежных источниках, как «Космополитен», доказали, что правильно подобранный аромат сделает привлекательным кого угодно. Благодаря приятно пахнущим духам, лосьону или шампуню вашим собеседникам захочется задержаться в вашем обществе подольше - и у вас будет время продемонстрировать вашу неповторимую личность во всем блеске. Но знайте меру: от чрезмерного употребления духов собеседника может и стошнить.
        Глава пятая

* * * * * * *
        МАЛЬЧИК В КОРОБКЕ
        На следующий день после того, как мы вернули карту Города-Призрака, Бетти Бент вышла из дому и обнаружила, что на нее сверху вниз пялится гигантская белка с золотым медальоном — тщательно прорисованная на стене противоположного дома. Белка обаятельно ухмылялась во всю пасть. Табличка в ее лапах гласила: «МЫ ТЕБЯ ИЩЕМ».
        — Он узнал, где я живу, — выдохнула Бетти, подбегая к нам: мы слонялись туда-сюда напротив Мраморного кладбища, дожидаясь заката. — Он, верно, проследил за мной вчера до самого дома.
        — Да кто за тобой проследил? — не поняла Лус.
        — Мальчик с белками! — завизжала Бетти, как если бы ответ напрашивался сам собой.
        — Ты его видела? — уточнила Ди-Ди.
        — Нет, его я не видела!
        — Тогда откуда ты знаешь, что он за тобой проследил? — осведомилась Кики, краем глаза следя за моей реакцией. Как и все остальные, я от души забавлялась ситуацией.
        — Во-первых, он нарисовал гигантскую белку напротив нашего дома. Во-вторых, я как раз выходила на встречу с вами, как вдруг белка подбросила мне в окно вот это. — И Бетти вручила Кики записку.
        — «Можно проводить тебя до дому?» — усмехнувшись, прочла Кики.
        — Как мило, — отозвалась я.
        — Да это маньяк, — возвестила Уна, и Лус согласно закивала.
        — Вообще-то маньяки обычно разрешения не спрашивают, — отметила Ди-Ди.
        — Ну что ж, тогда поставим вопрос иначе: а ты сама хочешь, чтобы он провожал тебя до дому? — промолвила Кики.
        Вид у Бетти был такой, точно ее ткнули палкой под ребра.
        — Я об этом как-то не думала, — пролепетала она.
        — Да не тревожься ты, —успокоила Уна. — Как только зелье выветрится, парень напрочь тебя позабудет и вновь займется мелкими кражами.
        Кики одарила Уну не самым дружелюбным взглядом.
        — Да что такое? — фыркнула Уна. — Вы, ребятки, правды не любите?
        — Уна, ты безнадежна, — вздохнула я. — Давайте-ка лучше пойдем. Уже почти стемнело.
        Уна вскрыла отмычкой замок на литых чугунных воротах, втиснутых между двумя зданиями, и Иррегуляры проскользнули на территорию Мраморного кладбища. Если не считать старика с повязкой на глазу, который летом дважды в месяц скашивал на могилах траву, мы были здесь самыми частыми гостями. Не многие в Манхэттене вообще знали о его существовании. Если не считать букета белых лилий, что неизменно появлялся там каждый год на День святого Валентина, никаких проявлений чьей бы то ни было скорби мы не замечали. На поверхностный взгляд кладбище больше всего смахивало на заброшенный участок, обнесенный осыпающейся стеной. Однако под высокой травой прятались шесть мшистых мраморных плит, что прикрывали входы в десятки и десятки подземных крипт. Во всех этих могилах покоились богатые ньюйоркцы — во всех, за одним-единственным исключением. Внутри пустого каменного саркофага, на котором значилось имя Огастеса Квакенбуша, начинался туннель, уводящий в Город-Призрак.
        Последний раз Иррегуляры были вместе на Мраморном кладбище месяц назад; казалось бы, все как в добрые старые времена. Но вот мы вшестером взялись за одну из мраморных плит, приподняли ее над землей и спустились в гробницу — и я втайне пожелала, чтобы ночь поскорее закончилась.
        — Честное слово, освежитель воздуха здесь пришелся бы куда как к месту, — пожаловалась Уна. Мы прошли в дальний конец мраморного коридора, загроможденного мавзолеями.
        — Прошу прощения, ваше высочество, но дальше станет только хуже, — съязвила я. — А кстати, кто-нибудь разжился у Айрис репеллентом от крыс?
        — Да вот не далее как сегодня вечером я зашла и забрала пузырек, — заверила Ди-Ди. — Айрис очень расстроилась, что мы ее с собой не позвали.
        Уна громко фыркнула. Я непроизвольно сжала кулак.
        — Айрис отлично знает, что позвать ее мы никак не могли, — отозвалась Кики. — Ее родителям не слишком-то нравится, что мы вечно торчим у них в подвале. Они хотят, чтобы Айрис дружила с ровесниками.
        Коридор уперся в тупик, и Кики остановилась перед гробницей Огастеса Квакенбуша. На боковой стене пустого саркофага было изображено чудовище Минотавр, хозяин подземного лабиринта. По спине у меня побежали мурашки.
        — О’кей. Все готовы? Лус?
        Лус пошарила в сумке и вытащила упаковки с детекторами движения.
        — Если мы хотим установить их все за одну ночь, нам стоит разбиться на пары, — объяснила Кики. — Ди-Ди, ты пойдешь со мной. Лус, ты работаешь вместе с Бетти. Уна — с Ананкой.
        — Ну и как эти штуки действуют? — Я рассматривала тоненький черный диск, изо всех сил пытаясь не выдать своего разочарования: меньше всего на свете мне хотелось заполучить в напарницы Уну.
        — Очень просто. Каждый диск испускает невидимый инфракрасный луч, — растолковала Лус. — Если кто-то — или что-то — проходит сквозь луч, включается сигнал тревоги. А вот приемники. — И каждая из нас получила по крохотному электронному приборчику, что легко умещался в ладони.
        — Похоже на GPS-навигаторы, — отметила Ди-Ди. — И ты целых шесть штук купила? Они ж целое состояние стоят.
        — Я их уже давно на eBay[15 - Популярный интернет-аукцион; поддерживается американской компанией eBay Inc.] раздобыла. Это устаревшие модели, поэтому шли они за бесценок; а я их слегка переделала. Они запрограммированы так, что если одно из сигнализационных устройств сработает, то на экране высветится нужная область.
        — И где нам нужно установить все эти сенсоры? — осведомилась Ди-Ди.
        — Я скопировала карты Города-Призрака для каждой из нас, — сообщила я. — Ставьте детектор в тех местах, что на карте отмечены красными точками. И в любом случае не забудьте уничтожить свою копию карты, прежде чем выходить на поверхность.
        Даже Уна согласно покивала. В городе, что кишмя кишит принцессами-убийцами и белками-клептоманами, и одну-то карту сберечь непросто.
        Мы сдвинули тяжелую крышку саркофага. Заткнув за пояс фонарик, Кики спустилась вниз по приставной лестнице, что уводила из гробницы в примитивный земляной туннель. Я двинулась было следом, но Уна бесцеремонно оттерла меня в сторону.
        — А пропусти-ка меня вперед, — высокомерно потребовала она. — Вдруг Кики понадобится замок-другой взломать, а у вас у всех руки не из того места растут.
        Ди-Ди язвительно фыркнула.
        — Не поскользнись, главное, — ядовито буркнула Лус.
        Бетти одарила меня печальной улыбкой: так смотрят на пациента, которому предстоит ампутация конечности. Похоже, даже она от души мне сочувствовала: я заполучила в напарницы Уну, которая все еще кипела яростью из-за выходки Айрис и изводила всех остальных как свидетелей своего унижения.
        Друг за другом Иррегуляры спускались в непроглядную тьму. Одна за другой мы ощущали под ногами рыхлую почву — и извлекали фонарики. И вот наконец шесть лучей света закружились и заметались в тесном туннеле, что некогда проложил Огастес Квакенбуш, дабы тайно переправлять краденые ткани с кладбища в свой ближайший магазин. Время не пощадило этих подземных катакомб: на то, что подземный коридор продержится аж до двадцать первого века, его создатель никак не рассчитывал. С потолка осыпалась земля; древесные корни проросли внутрь и цеплялись за наши волосы. К тому времени, как мы добрались до двери в просторные туннели Города-Призрака, все мы по уши изгваздались в грязи. Уна остановилась отряхнуться; я воспользовалась случаем обогнать свою напарницу. Я уже решила про себя, что единственный способ пережить этот вечер — это работать как можно профессиональнее и уповать, что Уна поймет намек. Я быстро шла вперед, не задерживаясь ни на минуту, и споро и ловко устанавливала детекторы движения в нужных местах. Вместо того чтобы помогать, Уна зевала по сторонам, бесцельно слонялась туда-сюда, копалась в
коробках и ящиках, обшаривала карманы покойников в поисках монет.
        — Ну право же, Уна, — вздохнула я; Уна демонстративно изучала свой маникюр в свете фонарика. — Я понимаю, что ты злишься, но мы же серьезным делом занимаемся. Давай мы сперва закончим, а потом ты на мне отыграешься.
        — Вот и взяла бы с собой свою ненаглядную Айрис, — буркнула Уна, не потрудившись поднять голову. — Она бы, небось, повода для жалоб не подавала бы.
        — Мне страшно жаль, что Айрис выставила тебя на посмешище. Но согласись, ты сама напросилась, — Голос мой зазвучал сухо и холодно, — Айрис осточертели твои вечные шуточки на ее счет. И знаешь что, Уна? Остальные от тебя тоже малость устали. Это кем же надо быть, чтобы цепляться к одиннадцатилетке — или к Бетти, если на то пошло? Все равно что щенка ногой пнуть, честное слово! И у тебя еще хватает наглости оскорбляться, если девчушка в кои-то веки дала тебе сдачи? Просто не понимаю, что с тобой творится: в последнее время ты сама не своя. В излишней деликатности тебя бы никогда никто не упрекнул, но сейчас ты ведешь себя так, словно у волков воспитывалась.
        — По-твоему, я веду себя грубо? — Судя по голосу, Уна даже не рассердилась. В голосе ее скорее звучало удивление, как если бы такая мысль даже не приходила ей в голову. — А я думала, я просто говорю начистоту то, что думаю.
        — Резать правду-матку не всегда уместно, знаешь ли, — отозвалась я, уже жалея, что затронула эту тему. Я-то хотела всего-навсего уколоть грубиянку, а получилось — удар ниже пояса. — Будь с людьми потактичнее, и люди к тебе потянутся. Мы же вообще-то твои друзья!
        И, отвернувшись, я двинулась к следующему обозначенному на карте месту. Уна последовала за мной — но далеко не сразу.
        Час спустя мы установили последний детектор движения в туннеле, пролегавшем под Нижним Ист-Сайд ом. Я застегнула опустевший рюкзак, луч моего фонарика ненароком скользнул по лицу Уны, и я заметила, что глаза у нее покраснели и распухли.
        — Тут как раз неподалеку та самая комната, где мы нашли китайскую статуэтку, — как можно приветливее проговорила я. — Хочешь посмотреть?
        — Еще бы, — тихо отозвалась Уна.
        — Думается, тут была одна из станций «Подземной железной дороги», — объяснилая, как только мы оказались в комнате с десятью койками. — Вот — выход к синагоге на Белостокер-плейс, а вон там — туннель, что ведет к реке. Кто-то прятал рабов в Городе-Призраке и помогал им бежать в свободные штаты. — Я указала на смятую кровать, — Китайскую статуэтку мы нашли вот здесь, в простынях. Кики на нее ненароком села.
        Уна окинула взглядом койку и подняла глаза на меня.
        — Извини, я и впрямь веду себя хуже некуда. Понимаю, что меня это не оправдывает, но мне последнее время тяжко приходится — нервы ни к черту не годятся.
        — Да что с тобой такое?
        — Мне позарез нужно вам кое-что рассказать, — призналась она. — Да только все не складывается. Сперва исчезла Кики, потом ограбили Лус, а теперь вот обнаружилось, что в Город-Призрак проник чужак. А меня выслушать вам вечно некогда. Просто головой о стенку биться хочется.
        — Так рассказывай, я слушаю, — ободрила ее я.
        — Похоже, мне нужна ваша помощь.
        И Уна умолкла. Ощущение было такое, словно она призналась в чем-то постыдном и пыталась собраться с духом, чтобы продолжить. Вот она снова открыла было рот, но голос ее потонул в пронзительном, настойчивом трезвоне: сработала сигнализация. На приемниках замерцала ярко-красная точка.
        — Слушай, давай забьем, — взмолилась Уна, как только мы отключили приемники. — Наверняка кто-то из наших случайно включил сенсор, вот и все.
        — Прости, Уна. Понимаю, что момент чертовски неподходящий, но все равно мы обязаны проверить, в чем дело.
        Уна обескураженно поглядела на меня. В жизни не видела в ее глазах такого беспросветного отчаяния.
        — Вот видишь, о чем я? — выдохнула она.
        Пока мы сломя голову мчались по туннелям, про Унину исповедь я и думать забыла. Если верить приемникам, сработавший детектор движения находился под Чайнатауном, неподалеку от пресловутого склада. Некогда это помещение соединялось коридором с заброшенной курильней опиума, но Иррегуляры заблокировали этот ход еще в июне, после того как банда «Фу-цзянь» проникла сквозь него в Город-Призрак. Уже на подступах к складу к нам присоединились Кики и Ди-Ди, и мы побежали дальше уже вчетвером. И резко затормозили в каких-нибудь нескольких ярдах от цели. Лус и Бетти уже поджидали нас на месте событий.
        — Елки-палки, — выдохнула Ди-Ди потрясенно.
        Склад был битком набит крысами. Тысячи и тысячи шелудивых тварей, что не сумели протиснуться внутрь, теснились перед дверью и вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть, что там такое.
        — Я включила тревогу, едва мы завидели крыс, — сообщила Лус. — Там, внутри, что-то происходит. Я подумала, надо бы нам всем вместе проверить.
        — Ты молодчина. Дамы, самое время навести марафет.
        И Кики пустила по кругу пузырек с крысиным репеллентом от Айрис. Вскоре от нас уже воняло сильнее, чем от свежеунавоженного поля в жаркий летний день.
        — О’кей, все за мной, — позвала Кики и зашагала через скопища крыс.
        Хвостатые твари, пища, расступались перед волной отталкивающего запаха. Но хотя отбежали они на почтительное расстояние, на сей раз убраться прочь они и не подумали.
        Внутри комнаты самые крупные и сильные зверюги окружили упаковочный ящик и с нечеловеческим упорством глодали деревянные доски. В уголке уже образовалась небольшая дырка; здоровенный пасюк как раз наладился протиснуться внутрь. И он, и его друзья отнюдь не порадовались незваным гостям — шестерым дурно пахнущим двуногим. Серые твари разбежались от коробки по углам комнаты и оттуда пронзительно пищали и скрежетали острыми, как бритвы, зубами.
        — Там, внутри, небось, на диво лакомый кусочек, — промолвила Лус. — Крысы готовы ящик проесть, лишь бы до него добраться.
        — Ну-с, посмотрим, что у нас там такое, — И Кики сняла с ящика крышку.
        Внутри калачиком свернулся мальчик — поджав к груди тонкие, как спички, ноги. Его грязная одежда превратилась в лохмотья. Луч фонарика скользнул по его лицу, и мальчик забормотал что-то бессвязное.
        — Он ведь не по-английски говорит? — спросила Бетти.
        — Да вроде бы по-китайски. — Лус обернулась к Кики и Уне. — О чем это он?
        — В Китае много языков, — отозвалась Кики. — Я понимаю только кантонский диалект и немножко — мандаринское наречие. Но это не то и не другое.
        — Он говорит на хакка. — Лицо Уны было бледнее дешевого фарфора. — Говорит, что домой хочет.
        — Вот уж не сомневаюсь, —отозвалась я. — Но как он вообще здесь оказался?
        — Если мы его отсюда не вытащим, так, чего доброго, никогда и не узнаем, — промолвила Кики. — Видите, у него пена на губах? Он обезвожен. Возможно, он провел здесь не одни сутки. Надо срочно отвезти его в больницу.
        — Нет! — вскрикнула Уна, к вящему нашему изумлению.
        — Это как так «нет»? — рявкнула Кики. — Ты что, хочешь, чтобы он умер?
        — Его нельзя везти в больницу, — настаивала Уна. — Он «нелегал», незаконный иммигрант, я просто уверена, что это так. Из больницы его отошлют прямиком обратно в Китай.
        — Так он вроде бы и сам не прочь вернуться, — предположила Бетти. — Он же сказал, что хочет домой.
        — А если не в больницу, то куда же нам его пристроить? — воззвала я к Уне.
        — Придется отвезти его ко мне домой.
        — К тебе домой?
        Глаза у Ди-Ди потрясенно расширились. А вот Кики глядела совершенно невозмутимо.
        — Ты вполне уверена? — тихо уточнила она, поманив Уну в сторону.
        — Да, — подтвердила Уна. — Миссис Фэй и прочие дамы будут знать, что делать.
        — Какие еще дамы? — переспросила я, но обе меня проигнорировали.
        — Все сдайте свои карты Ананке и помогите мне вытащить мальчика из коробки, — приказала Кики. — Ананка, отыщи нам выход поближе к Кэтрин-стрит.
        Я погрузилась в изучение карты, а в голове моей пульсировала одна-единственная мысль. Кики знала, где живет Уна!
        Мы вышли из Города-Призрака в одной из адски душных ресторанных кухонь, запрятанных под тротуарами Нью-Йорка. Трубы, бурлящие нечистотами и плюющиеся паром, нависали так низко под потолком, что даже Кики волей-неволей пришлось пригнуться. В уголке две гротескные толстые кошки уписывали мышиное фрикасе; тараканы размером с волнистых попугайчиков отплясывали на столах. Мы все всемером втиснулись на проржавевшую металлическую платформу, и Ди-Ди нажала на красную кнопку в стене. Грузовой подъемник медленно поднялся из подвального этажа снизу вверх по металлическому колодцу и высадил нас на тротуар. В свете фонаря тускло поблескивала эмблема Иррегуляров. Времени было час ночи; весь Чайнатаун спал. Желтые ленты с надписью «Берегись!» колыхались в зияющих проемах окон заброшенного здания на противоположной стороне улицы. На двери висело объявление о сносе; из-под переполненного мусорного контейнера виднелась разве что точка над золотым значком «i». Я удрученно взяла на заметку поправить карту. Скоро мы лишимся еще одного входа в Город-Призрак.
        Уна шла впереди, показывая дорогу. Мы донесли мальчика до крыльца обветшалого многоквартирного дома, покрытого безыскусными граффити. Уна надавила на один из звонков.
        — Но сейчас чертовски поздно, — прошептала я. — Разве у тебя нет ключа?
        — Мне ключ не нужен, — отозвалась Уна. — Кто-нибудь всегда бодрствует.
        Несколько секунд спустя дверь открыла роскошная дама в красном английском костюме, с алой помадой на губах. Мне померещилось, будто под ее пиджаком я различаю очертания пистолета. Дама улыбнулась Уне, но при виде мальчика улыбка разом увяла. Впрочем, объяснений дама не потребовала. Она опасливо оглядела улицу — и наконец впустила нас в пустой вестибюль. Они с Уной обменялись несколькими короткими встревоженными фразами.
        — Надо отнести его наверх, — сообщила Уна нам.
        — А я думала, Уна — сирота, — прошептала Бетти, пока Кики с Уной тащили мальчика на второй этаж.
        — Я не сирота. — Каким-то непостижимым образом Уна расслышала ее слова. — Но эта женщина мне не мать. Она моя телохранительница.
        — Телохранительница? — беззвучно выдохнула Бетти.
        В конце лестничного пролета обнаружилась одна-единственная дверь. Телохранительница Уны повернула ключ в замке. Из обшарпанного вестибюля мы попали во дворец. Пол устилали дорогие ковры, вдоль стен выстроилась массивная мебель красного дерева, обитая шелком, а сами стены цвета неба были изукрашены изображениями хрупких, изящных ивовых деревьев и прихорашивающихся павлинов. В центре комнаты поджидали четверо китаянок. Старшая — в простой черной пижаме; остальные — в длинных многоцветных халатах и вышитых тапочках. Те трое, что помоложе, с нашим появлением взялись за дело — запорхали туда и сюда, точно птицы в великолепной клетке.
        — Это мои бабушки, — сообщила Уна. — Не трудитесь начинать светскую беседу. Они не говорят по-английски.
        — И она тоже твоя бабушка? — Я указала на женщину, которой с виду было никак не больше тридцати.
        — Это просто выражение такое, — вздохнула Уна. — На самом деле они мне никакая не родня.
        Краем глаза я заметила, как старшая из бабушек Уны резко выдохнула — как если бы ее неожиданно ударили. Но, тут же придя в себя, она опустилась на колени перед тахтой, куда мы положили пострадавшего. Ей было по меньшей мере лет восемьдесят: седые волосы собраны в пучок, лицо испещрено сетью морщин. Она пощупала пульс мальчика: руки у нее оказались неожиданно мускулистыми, кончики пальцев — загрубевшие, мозолистые. Затем она оттянула больному веки, открыла ему рот, осмотрела язык. Обернулась и отдала какие-то распоряжения младшей из женщин; та тут же исчезла в кухне.
        — Миссис Фэй говорит, у него ци повышена, — объяснила Уна. — Ему требуется что-нибудь тонизирующее и охлаждающее.
        Мы с Ди-Ди обменялись озадаченными взглядами. Минутой позже в гостиную вбежала самая молодая из «бабушек» с кувшином воды и деревянным блюдом с травами. Миссис Фэй попросила оставить ее наедине с пациентом, и Уна увела Иррегуляров в столовую.
        — Похоже, миссис Фэй знает, что делает, — задумчиво откомментировала Кики, усаживаясь за круглый деревянный стол.
        — Кабы не знала, мы бы все давно ноги протянули, — отозвалась Уна. — Я сколько здесь живу, ни разу к американскому доктору не обращалась.
        — Ну и что мы ей скажем? — полюбопытствовала Лус. — Она ведь непременно спросит, где мы нашли этого бедолагу.
        — Лопес, это не твой дом, а мой, — отрезала Уна. — Миссис Фэй не станет задавать вопросы. Равно как и остальные бабушки.
        — А кто все эти дамы? — спросила Бетти, — Почему ты с ними живешь?
        — Они меня вырастили, — отозвалась Уна. — Теперь моя очередь о них позаботиться.
        — Но ты вроде сказала, что не сирота, — напомнила Ди-Ди. — А где твои родители?
        — Мой отец владеет несколькими фабриками в Чайнатауне. Он незаконно ввез этих женщин в страну — как рабочую силу. Они были все равно что в рабстве. Я выкупила их на свободу — маникюрный салон приносит мне достаточно денег, — объяснила Уна — Сдается мне, мальчик тоже принадлежит ему.
        — Получается, твой отец... — начала было я.
        — Именно, — кивнула Уна. — Мой отец — Лестер Лю.
        Секреты — они что микстура от кашля; со временем только набирают силу. Если хранить секрет достаточно долго, из некогда безобидного он, чего доброго, сделается смертоносен. Двумя годами раньше тайна Уны послужила бы темой сплетен и пересудов на пару-тройку часов, но никто из нас не поставил бы подобное происхождение ей в вину. Но тот факт, что она так долго скрывала правду, будил во мне новые подозрения: а все ли Уна нам сказала и не умалчивает ли еще о чем-либо? Да и от одного этого признания голова шла кругом. Отец Уны — опасный преступник. Лестер Лю, главарь банды «Фу-цзянь», разбогател на контрабандной торговле поддельными дамскими сумочками и модельной обувью в Чайна-тауне. В июне Иррегуляры положили конец его махинациям и упекли большинство контрабандистов за решетку. Но Лестер Лю перед судом так и не предстал: никакого обвинения ему предъявлено не было. Он по-прежнему разгуливал на свободе, и в его списке лиц, намеченных к ликвидации, Кики Страйк значилась первой.
        — Почему ты нам не сказала? — призвала я Уну к ответу.
        Уна поморщилась.
        — Ну, такими вещами вообще-то не хвастаются.
        Остальные девочки словно онемели. Лус затаила дыхание. Бетти кусала нижнюю губу: того и гляди, совсем отъест. Одна только Кики держалась невозмутимо. И я тотчас же поняла: Кики давно все знала.
        — Я не предательница, — пробормотала Уна.
        — Разумеется, нет, — заверила ее Кики. — Никто так и не считает.
        Ди-Ди перехватила мой взгляд и обернулась к Уне.
        — Тебе следовало открыться нам раньше, — с ученым видом изрекла она. — Есть ли еще что-нибудь, о чем нам следует знать?
        — Нет, — отрезала Уна.
        — А я считаю, ты ужасно храбрая, что рассказала нам все как есть. — И Бетти обняла Уну за плечи.
        — Это многое объясняет, — устало вздохнула Лус.
        — Дайте-ка минуточку подумать.
        Я уперлась лбом в стол. В моем сознании видоизменялись и обретали новую форму миллионы воспоминаний. В комнате воцарилась тишина. Одна из Униных «бабушек» принесла чайник и шесть миниатюрных чашечек. Когда же Иррегуляры снова остались одни, Кики отхлебнула чая и набрала в грудь побольше воздуха.
        — Теперь, когда новость вы переварили, давайте поговорим о деле.
        — А почему ты считаешь, что наш найденыш принадлежит твоему отцу? — полюбопытствовала Ди-Ди.
        Кики ободряюще кивнула Уне.
        — Мой отец не просто контрабандист. Он еще и «змееголовый»[16 - «Змееголовые» — китайские преступные кланы, которые организуют нелегальную переправку китайцев в богатые европейские страны, а также в Японию, Канаду, Австралию и в США — с помощью поддельных или украденных паспортов, фальшивых виз и взяток. Плата за переправку зависит от страны назначения.].
        — Что такое «змееголовый»? — не поняла Лус.
        — Они нелегально переправляют иностранцев в Соединенные Штаты, — объяснила Уна. — Главным образом бедняков, которым нужна работа. Эти горемыки обещают «змееголовому» тысячи долларов за доставку, а по прибытии вынуждены выплачивать долги. И до тех пор, пока долг не погашен, они живут на положении рабов. Отец заставляет их трудиться денно и нощно на своих фабриках, а система там потогонная.
        — А что, если они откажутся? — осведомилась Ди-Ди.
        — Тогда их могут избить до полусмерти, — отвечала Уна. — Или вообще убить.
        — А твоя мать в этом тоже участвует? — поинтересовалась я.
        — Про мать мне почти ничего не известно; я знаю только, что изначально она была «заказчицей» Лестера Лю. Она умерла при родах. Когда отец узнал, что я — девочка, он не захотел иметь со мной дела. Отдал меня миссис Фэй. Она и ее фабричные подруги позаботились обо мне.
        — А чем ему девочки-то не угодили? — вознегодовала Лус.
        — В Китае фамилию наследуют мальчики. Их святая обязанность — позаботиться о родителях, когда те состарятся. А девочки, как только подрастут, входят в семью мужа, так что многие считают, что от девчонок никакого толку нет. Мой отец в этом вопросе весьма старомоден. В его глазах я — это пустая трата денег.
        — Да ты шутишь! — закричала Бетти. — Он вообще видел тебя хоть раз?
        — Профессиональный преступник о таком детище может только мечтать, — подхватила Ди-Ди.
        — Да, один раз я с ним виделась, — кивнула Уна. — Когда мне исполнилось десять, миссис Фэй рассказала мне про отца. Сообщила, между прочим, что он баснословно богат; а я-то знала, что бабушки с трудом концы с концами сводят. С тех пор я каждый день надевала свое единственное платье и шла искать его. Думала, если он меня увидит, то, может статься, сменит гнев на милость. И вот однажды я и впрямь с ним столкнулась: у самого входа одной из его потогонных фабрик. Он беседовал с двумя парнями о некоей нелегальной партии товара, что должна была прибыть той ночью. Они видели, что я слушаю, но не придали этому значения. Подумали, малолетняя дурочка все равно ничего не поймет. Потом парни ушли, а я подбежала к Лестеру и сказала, что я его дочь. Сначала он рассмеялся. А потом сказал, что я — никто и ничто, пока он сам не решит иначе.
        — Как это ужасно! — На накладных ресницах Бетти повисла слезинка.
        — Вот придурок! — согласилась Лус. Вообще-то сказала она не «придурок», а кое-что похлеще.
        — Ну ничего, я с ним поквиталась, — продолжала между тем Уна. — Я пошла прямиком в полицию и рассказала про нелегальный товар. Так что едва корабль вошел в гавань, как его тщательно обыскали. Трюм оказался битком набит статуями, украденными из храма в Камбодже. Люди Лестера Лю были арестованы, но сам он сбежал. Вылетел в Шанхай прежде, чем полиция смогла его допросить. А в день отъезда прислал мне записку. Всего несколько слов. «Когда я вернусь, я найду тебя».
        — Не хочу сыпать соль на раны, но зря ты не рассказала нам все раньше, — упрекнула подругу Ди-Ди.
        — Я надеялась, что ничего рассказывать и не понадобится, — призналась Уна. — Я думала, он обо мне напрочь позабыл. Не то чтобы я серьезно подорвала его бизнес. С тех пор как он улетел в Шанхай, он процветает и богатеет. Да половина Чайнатауна оказалась здесь только благодаря ему.
        — Может, он и впрямь про тебя позабыл? — оптимистично предположила Лус.
        Уна нахмурилась.
        — Ты погоди. Сперва взгляни вот на это. — Она ненадолго вышла и, вернувшись, поставила перед Лус прямоугольную картонную коробку. — Лестер Лю мне вот что прислал. Да загляни внутрь, не бойся.
        Лус опасливо приподняла крышку — как если бы ожидала увидеть внутри скорпиона или отрезанное ухо. А вместо того вытащила дракона. Бронзовую статуэтку Фу-цзяня, китайского дракона, хранителя потаенных сокровищниц. Именно он стал символом для свирепой преступной банды, взявшей себе его имя. Кто-то шумно охнул. Возможно что и я.
        — Узнаете? — осведомилась Уна.
        Все мы видели этого дракона прежде. Несколькими месяцами раньше я обнаружила его в сумочке, принадлежавшей похищенной девочке по имени Мици Миллиган. Древняя статуэтка оказалась ключевой уликой, что вывела нас к логову банды «Фу-цзянь». Сидония Галацина прятала там жертв похищения, надеясь заманить Кики на верную смерть. Той же ночью полиция совершила налет на тайное убежище, а дракон таинственным образом исчез.
        — Вы понимаете, что это значит? — Уну била мелкая дрожь.
        — Это значит, что Лестер Лю осознает: ты входишь в состав группы, которая нанесла непоправимый урон его контрабандной деятельности, — отметила я, — Ты, Уна, здорово влипла.
        — Это точно, — согласилась она. — Почему и взять не могу в толк, с какой стати ему приглашать меня на ужин.
        — Что?! — воскликнула Лус.
        — Всех вас он тоже пригласил.
        — Что?! — в свою очередь поразилась Кики.
        — Дракона доставили по почте как раз тогда, когда ты исчезла, — принялась оправдываться Уна. — Я хотела сперва переговорить с тобой, но к тому времени, как ты вернулась, мы уже были слишком заняты: охотились на белок да прочесывали туннели в поисках чужаков.
        — Ты хочешь сказать, что Лестер Лю и меня знает? — Бетти была на грани обморока.
        — Не думаю, что ему известно твое имя, — успокоила Уна. — В записке говорится просто-напросто: «Приглашаются также Кики Страйк и ваши одаренные подруги».
        — И на когда же назначен этот ужин? — осведомилась Кики.
        — На пятницу.
        — То есть у нас в запасе полтора дня. — Я прямо-таки слышала, как в голове Кики кипят и бурлят идеи. — Жаль, что на подготовку так мало времени. В любом случае, не думаю, что стоит идти всем шестерым. Это ловушка, и не следует нам находиться одновременно в одном и том же месте. Мы с Ананкой охотно сопроводим тебя, Уна.
        — Спасибо, что про меня не забыла, — буркнула я, гадая, и почему это все самые неприятные поручения выпадают именно на мою долю.
        — Не за что, — подмигнула Кики.
        — Кстати, — нервно улыбаясь, встряла Уна, — это не столько вечеринка, сколько торжественный вечерний прием. Форма одежды — вечерние платья.
        Я застонала, и в эту самую минуту в столовую заглянула миссис Фэй. Момент был выбран крайне удачно; на мгновение я даже заподозрила, что старушка подслушивала. Миссис Фэй коротко переговорила с Уной.
        — Мальчик пришел в себя, — возвестила та.
        Остальные торопливо вышли из комнаты, а я потянула Кики назад. Дернула я ее за руку слишком сильно; Кики обернулась ко мне, скупо улыбаясь и давая понять, что она того и гляди даст сдачи.
        — Ты ведь знала про Лестера Лю? — прошептала я.
        Льдисто-голубые глаза Кики неотрывно глядели на меня.
        — Да, знала, — отозвалась она.
        — И давно ли?
        — С самого начала.
        — А ты не считаешь, что тебе следовало поделиться этой информацией с остальными? — не отступалась я. — Вообще-то предполагается, что мы — команда. Мы не можем позволить себе таких секретов.
        — То есть я должна была обо всем рассказать тебе? Ничего личного, Ананка, но это же не моя тайна, не мне ее и разбалтывать.
        И хотя Кики попала в самую точку, мне было крайне досадно думать, что они с Уной скрыли правду от остальных, точно от детей неразумных, не способных хранить секреты. Мне вспомнились тысячи понимающих взглядов, которыми эти двое обменивались на протяжении многих лет, и я внезапно почувствовала себя полной дурой.
        — Как благородно с твоей стороны, — усмехнулась я. — Но это же не безвредный пустячок, нет? На случай, если ты позабыла: банда «Фуцзянь» помогала твоей тете завлечь тебя на верную гибель. Если бы дочка Лестера Лю надумала перейти на темную сторону, сейчас бы ты со мной не разговаривала.
        Но Кики на подначку не купилась.
        — Первое правило работы в команде — это доверять друг другу. А если ты человеку доверяешь, то и не лезешь в его секреты. Подруга сама тебе все расскажет, когда сочтет нужным. Совсем не обязательно знать о человеке всю подноготную, Ананка.
        — Почему нет? Почему я должна доверять Уне, если она не доверяет мне? Откуда мне знать, что она не скрывает тайн еще более опасных?
        — Уна тревожилась, что все остальные, как только узнают ее секрет, посмотрят на нее другими глазами, — разом ощетинилась Кики. — Получается, она была права?
        Мы вошли в гостиную. Мальчик-найденыш сидел, прислонившись спиной к подлокотнику тахты и вытянув перед собой ноги. Миссис Фэй закутала его одеялом и каким-то образом умудрилась умыть его и расчесать иссиня-черные, до плеч волосы. При виде шести Иррегуляров исхудалое лицо мальчика побледнело еще больше, а длинные изящные пальцы вцепились в край одеяла. Уна придвинула к тахте стул и заговорила с найденышем на языке хакка. Поначалу мальчик только глядел на нее во все глаза, открыв рот. И он был отнюдь не первым на моей памяти, у кого от красоты Уны дыхание перехватывало. Наконец он собрался с духом и хрипло ответил.
        — Его зовут Юй, —перевела Уна. — Ему шестнадцать лет, он из Тайбэя. Он хочет знать, куда попал и кто мы такие.
        — Скажи ему, что он в Нью-Йорке. Скажи ему, что мы спасли его от крыс, — велела Кики.
        — А потом спроси, как он оказался в туннелях, — добавила я.
        Юй оглядел нас всех по очереди и только тогда ответил.
        — Он говорит, что примерно с месяц назад его похитили по дороге в школу. Двое каких-то негодяев схватили его и препроводили на корабль. Там, внутри, были еще дети — по меньшей мере дюжина, может, больше. Он узнал одну из девочек — она училась в той же школе. Он хотел заговорить с ней, но охранники глаз с них не спускали ни днем ни ночью. Плавание было долгим; многих пассажиров просто наизнанку выворачивало. Когда корабль наконец причалил к берегу, их всех связали, запихнули в деревянные ящики и отвезли в какое-то здание. Он попытался бежать, но его поймали и швырнули в комнату отдельно от остальных. Там-то он и обнаружил дверцу в полу.
        Он говорит, что блуждал в туннелях несколько дней; сам точно не знает, как долго. Никак не мог найти выход. Там, под землей, не было ни души. Только гигантские крысы и скелеты. Он уж думал, что попал в преисподнюю. Со временем силы его иссякли, убегать от крыс он уже не мог; тогда забрался в ящик и приготовился к смерти.
        — А как насчет нашей находки — китайской статуэтки? — спросила Кики. — Где он ее взял?
        — По его словам, на корабле было множество деревянных ящиков. У одного отошла доска. Он засунул руку внутрь н нащупал статуэтку. Он спрятал ее в школьном ранце. Решил, что если ему удастся спастись, то эта улика позволит полиции опознать похитителей.
        — А когда корабль прибыл в Нью-Йорк, куда их всех отвезли? Может ли он подробно описать это строение? Если в здании есть выход в Город-Призрак, я, пожалуй, сумела бы его идентифицировать.
        — Он говорит, что снаружи здания не видел: было слишком темно. Детей отвели в подвал и каждого поместили в тесную деревянную клетушку.
        — А сами похитители — какие они? — не отступалась Кики.
        Уна внимательно выслушала найденыша и обернулась к нам.
        — Он говорит, у стражников были татуировки. С изображением дракона. Видите, я была права. За всем этим стоит мой отец и банда «Фу-цзянь».
        Не дожидаясь ответа, она тихо заговорила с мальчиком. Юй яростно помотал головой.
        — Что ты такое ему сказала? — спросила я Уну.
        — Я сказала, что отошлю его обратно к родным на Тайвань и сама заплачу все, что надо, — отвечала Уна, — Но он отказывается ехать. Говорит, что останется здесь — спасать остальных.
        — Скажи ему, что он может рассчитывать на нашу помощь, — промолвила Кики.
        Уна послушно перевела. Юй улыбнулся, закрыл глаза и провалился в забытье.
        — Что ж, ясно одно, — промолвила я, обращаясь к Уне. — Нам будет о чем потолковать за ужином с твоим отцом.
        ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ТВОЯ ТАЙНА РАСКРЫТА
        Это может случиться с каждым. В самый неподходящий момент твой тщательно хранимый секрет стал достоянием общественности. Одноклассники откуда-то прознали, что ты родилась с хвостом. Мамочка выяснила, чем ты занималась на самом деле в те дни, когда якобы сидела с соседским ребенком. Сосед напротив обнаружил, что в отсутствие родителей ты приглашаешь полный дом гостей. Словом, в чем бы твой секрет ни заключался, необходимо действовать быстро, дабы поправить дело.
        Я вот, например, совсем недавно была вынуждена обратиться к одному из лучших специалистов-пиарщиков в Нью-Йорке за советом по одному крайне деликатному вопросу. Он, между прочим, консультирует звезд и политиков, чьи тайны - не чета твоим; истинный мастер по спасению репутаций. Так вот что он мне сказал:
        НЕ СТЫДИСЬ ИЗВИНЯТЬСЯ
        Если ты и впрямь что-то натворила - прими ответственность за содеянное и извинись. Ничто не сгладит ситуацию так, как малая толика раскаяния. Менее совестливые читатели по примеру мира звезд могут прибегнуть к «антиизвинениям» - формальному извинению, которое, по сути, извинением не является. Или вот еще хороший способ: вместо того чтобы признать за собой серьезную вину, извинись за какую-нибудь мелочь. (Например, вместо «Приношу свои извинения за то, что обозвала истца тем-то и тем-то [впишите нужное]» скажите: «Мне страшно жаль, что я пропустила обед и поэтому была сильно не в духе». Чувствуете разницу?)
        ОСТОРОЖНОСТЬ НЕ ПОМЕШАЕТ
        В наши дни с помощью мобильников со встроенными фотоаппаратами и Интернета возможно довести унизительную ситуацию до неведомых прежде пределов. Поэтому едва твой секрет выплыл наружу, считай, что ты живешь перед камерой, и действуй соответственно. То есть никаких истерик и сцен, никакого притворства и никаких спонтанных признаний!
        СПОКОЙСТВИЕ, ТОЛЬКО СПОКОЙСТВИЕ!
        Расслабься. Если дать людям понять, что в их силах смутить тебя или расстроить, так они в жизни от тебя не отстанут. Встречай их насмешки приятной улыбкой или недоуменным взглядом.
        ЕСТЬ И ПОХУЖЕ ТЕБЯ
        Вот взять, например, сестер и братьев. Конечно, нехорошо напоминать, что их былые преступления куда ужаснее твоих, зато в сравнении ты покажешься просто святым. (Воздержись от этой стратегии, если братья и сестры паче чаяния тоже это прочли.)
        ЗАПИШИСЬ В ФИЛАНТРОПЫ
        Предстань миру непонятой, оклеветанной жертвой, перевоплотившись в матушку Терезу. Если тебя заперли дома, займись генеральной уборкой. Если тебя заклеймили «испорченной девчонкой», ступай работать добровольцем в местный приют для животных. В окружении щенят всякий покажется ангелом.
        ПЕРЕЖДИ СКАНДАЛ
        У большинства людей продолжительность концентрации внимания не больше, чем у полоумного комара. Если не делать из своего секрета мыльную оперу, про него забудут скорее, чем ты думаешь.
        Глава шестая

* * * * * * *
        ДИТЯ ДЖУНГЛЕЙ
        В дверь спальни забарабанили. Я перекатилась на бок и накрылась подушкой, надеясь, что шум стихнет сам собой.
        — Ананка, ты в школу опоздала! — заорал отец. — Вставай немедленно и отопри дверь!
        Я резко открыла глаза и пошарила вокруг, ища будильник. Стрелки показывали девять часов шестнадцать минут! Я спрыгнула с кровати как ошпаренная и кинулась к двери.
        — Ананка! — снова взревел отец. Я распахнула дверь — и его вопль в полную мощь ударил мне прямо в правое ухо. Отец откашлялся и перешел на нормальный уровень громкости. — А, хорошо, ты уже одета.
        Я поглядела на себя и осознала, что на мне одежда с предыдущего вечера. Когда я наконец в четыре утра вернулась к себе в спальню через окно, у меня не осталось сил даже в пижаму влезть.
        — Пойду переоденусь во что-нибудь более подходящее, — пробормотала я и, пошатываясь, направилась было в ванную.
        — Некогда переодеваться! Давай-давай, быстренько на выход! — рявкнул отец. Он, конечно же, не заметил, насколько измята и грязна моя одежда. — Если поторопишься, еще успеешь на второй урок.
        Дорогу мне преградила мама — в банном халате. Ее зоркий взгляд тотчас подметил и комки засохшей грязи с Мраморного кладбища на моих ботинках, и пятна на черной футболке. Она схватила со стола свою сумочку и пошарила внутри.
        — Возьми-ка, — приказала она, всовывая мне в руку щетку для волос. — А вот тебе кое-что почитать по дороге в школу. — И она вручила мне глянцевую брошюрку. На обложке девочка-подросток одной рукой доила корову, а в другой руке держала учебник. — Сегодня же туда позвоню, — заверила мама, выталкивая меня за дверь.
        Устроившись на заднем сиденье такси, я пыталась сохранять трезвую голову. Но одного-единственного взгляда на брошюрку хватило, чтобы понять: привычная мне жизнь очень скоро закончится.
        «БОРЛАНДСКАЯ АКАДЕМИЯ
        Телевизор. Видеоигры. Наркотики. Все они посягают на внимание наших детей; чего удивляться, что столь высокий процент молодежи так и не реализует свой академический потенциал. В Борландской академии мы создали уникальные условия, полностью устранив отвлекающие факторы современного мира. Расположенная в каких-то 130 милях от Берпа, Западная Виргиния, в глубине живописных Аппалачских гор, Борландская академия совмещает в себе процветающую ферму и респектабельное учебное заведение. Ученики распределяют время между уроками, тренирующими ум, и сельскохозяйственными работами, призванными укрепить самодисциплину. Свободные от негативного влияния массовой культуры, ученики посвящают выходные работе на свежем воздухе, учатся ценить физический труд и простые удовольствия мира природы. Результаты нашего подхода говорят сами за себя. В прошлом году трое из выпускников Борландской академии поступили в Йель[17 - Йельский университет — один из крупнейших и самых престижных университетов США; основан в 1701 году.], и два из наших изготовленных вручную сыров взяли главные призы на ярмарке Западной Виргинии.
        Борландская академия обеспечивает каждому из своих учащихся необходимый личностный подход. Идеальное место для неуспевающих учеников и малолетних правонарушителей. За детьми ведется наблюдение двадцать четыре часа в сутки. Профессиональный медперсонал при необходимости назначает фармацевтические препараты».
        А я-то всю свою жизнь прожила в городе Нью-Йорке! Я отродясь не сталкивалась с коровой нос к носу и осваивать изготовление рукотворных сыров вовсе не собиралась. В голове роились тысячи планов. Если снять все деньги с банковского счета, то можно уйти в подполье. Снять себе квартиру. Ходить в бесплатную среднюю школу. Бороться с преступностью по ночам, отсыпаться на выходных. К тому времени, как мое такси затормозило перед Аталантской школой для девочек, решение окончательно созрело: пора заявить о своей независимости. Я ведь до сих пор не потратила свою долю денег, что Иррегуляры выручили за разнообразные сокровища из Города-Призрака. Я бы так прямиком и отправилась в банк, если бы директриса Уикхем не поджидала меня на тротуаре у школьных ворот. Выходя из такси, я гадала про себя, и почему это при виде особы, которая легче мешка с бельем, предназначенным в стирку, и старше Эмпайр-стейт-билдинга[18 - Эмпайр-стейт-билдинг — самый знаменитый небоскреб в Нью-Йорке; высотой в 102 этажа; построен в 1930-1931 гг.; прозван «старой королевой Нью-Йорка».], я чувствую себя шкодливой двухлеткой в мокром
памперсе.
        — Доброе утро, Ананка. — Директриса придирчиво оглядела меня — жалкое зрелище, что и говорить. — Мне звонила твоя мама; сказала, ты уже едешь. И попросила тебя встретить и проводить в класс.
        — Мне страшно жаль, директриса Уикхем, — пробормотала я.
        — А уж мне-то как жаль, — откликнулась она, железной рукой направляя меня вверх по ступеням и в здание. — Ты ведь знаешь, чем тебе это грозит?
        — Да, по дороге в школу я прочла рекламу Борландской академии.
        Директриса рассмеялась, хотя лично я ничего потешного в своем положении не видела.
        — Я знакома с учредителем академии, — проговорила она. — Человек он не из приятных, но я просто потрясена тем, что он в конце концов нашел способ совместить свои академические наклонности и страсть к животноводству. Твоя мама, кажется, считает, что Борландская академия — это самая подходящая для тебя обстановка, однако должна признаться, что я не вполне с ней согласна.
        — Нет? — Я вновь ощутила прилив надежды.
        — Нет. Собственно говоря, я намерена замолвить за тебя словечко. Не спрашивай почему, но я верю, что Аталанта еще будет тобою гордиться. И все же я тебя предупреждала; теперь последует наказание. Думаю, хватит того, что в течение двух недель тебе придется оставаться после уроков. Каждый день будешь сидеть здесь до шести и работать над заданным сочинением.
        — Спасибо, директриса Уикхем, — выдохнула я.
        — Рано благодарить. — Директриса Уикхем довела меня до дверей химической лаборатории. — Для того чтобы вновь завоевать мою благосклонность, потрудиться тебе предстоит немало. Твоя мама рассказывала, ты много всего прочла про город Нью-Йорк. Через две недели изволь сдать мне сочинение, посвященное одному из аспектов истории города. Объем — двадцать страниц. Выбирай тему с умом: так, чтобы произвести впечатление на мистера Дедли. Боюсь, в противном случае выше тройки тебе по его предмету не видать, а тогда даже я не сумею спасти тебя от Борланда. Так что после уроков марш в библиотеку, Ананка, и будь так добра... не нарывайся больше на неприятности.
        Уже в лаборатории я надела защитные очки и обвязалась черным кожаным фартуком. Моя напарница Наташа, вообще ученица прилежная, но в химии — полный бездарь, переливала жидкости в стеклянную пробирку и едва кивнула мне в знак приветствия. Я глядела, как над смесью заклубился серный дымок, и гадала про себя, отчего все вдруг пошло наперекосяк. Мои подруги скрывают от меня важные тайны, мама следит за каждым моим шагом, я хронически не высыпаюсь, а сегодня еще и пообедать не удастся. Через два часа мои одноклассники усядутся за еду (съедят ее или нет — это вопрос другой), а мне тащиться на разведку в Центральный парк — к особняку Лестера Лю. И я рискую собственной свободой ради девчонки, которая даже правды мне говорить не изволит!
        Над пробиркой заплясали языки пламени. Пока Наташа бегала вокруг, пытаясь их загасить, я вытащила из кармана клочок бумаги, исписанный почерком Уны — с адресом Лестера Лю на Пятой авеню. Меня терзало искушение отговориться и предоставить Кики, Уне и Бетти самим разрабатывать план операции. Но адрес меня заинтриговал. Апофеозом стало прибытие химички с огнетушителем, извергающим горы и горы белоснежной пены на прожженную парту. А Лестер Лю, между прочим, проживал в особняке Уорни.
        В августе особняк Уорни угодил в «Новости»: обрушилась часть мраморного фасада здания — обрушилась прямо на проезжающее мимо такси, чудом не задев выставочного померанского шпица, любимчика светской львицы миссис Гвендолен Глюк. Не успела полиция оцепить опасный участок, как вторая мраморная плита расплющила почтовый ящик, а статуя нагой богини, что стояла на страже дороги вот уже сотню лет, опрокинулась и разлетелась вдребезги на тротуаре. В последовавшей суматохе отбитая голова богини куда-то исчезла. Три дня спустя ее нашли в районе Куинз, прикрученной к капоту навороченного «Транс Ам».
        Будь это любое другое здание, никто бы и бровью не повел. Старый прокаженный Нью-Йорк то и дело теряет кусок-другой. Но в кафе и гостиных Верхнего Ист-Сайда шептались, что особняк в районе миллионеров неумолимо уничтожает отнюдь не время, но Сеселия Уорни.
        Когда Сеселия Уорни появилась на свет — дочерью одного из нью-йоркских магнатов, — газеты окрестили ее «самой счастливой девочкой мира». Когда, девяносто лет спустя, она опочила в фамильном особняке, город знал ее под прозвищем Отшельница с Пятой авеню. То, что произошло между этими двумя датами, послужило темой для двух телефильмов и одного внебродвейского мюзикла; впрочем, точно все равно никто ничего не знал. В возрасте тридцати четырех лет роскошная светская львица внезапно развелась с очередным мужем — третьим в череде меркантильных плейбоев. А затем потрясла своих высокопоставленных друзей, отрекшись от них в пользу малоизвестных медиумов и предпочтя спиритические сеансы ночным клубам. В день своего тридцатипятилетия Сеселия Уорни нежданно-негаданно заперлась в особняке вместе с двумя доверенными служанками и парой шестипалых кошек (подарочек на день рождения от ее хорошего друга Эрнеста Хемингуэя). Отныне и впредь она не переступала порога дома; поговаривали, что там она и похоронена — где-то в подвале. Одна из служанок, пережившая миссис Уорни, уехала в такси одновременно с прибытием
сотрудника похоронного бюро. Больше ее никто не видел.
        В тот же день, как в «Нью-Йорк тайме» опубликовали некролог Сеселии Уорни, особняк осадили агенты по торговле недвижимостью — точно голодные гиены. Дом не только числился среди самых великолепных архитектурных построек Нью-Йорка; по слухам, он был битком набит бесценными коллекциями миссис Уорни. За пятьдесят пять лет она умудрилась промотать грандиозное семейное состояние, не побывав ни в одном магазине. Заказы ей доставляли под покровом ночи доверенные курьеры, поклявшиеся хранить тайну, — и молчание их неплохо оплачивалось. По слухам, миссис Уорни за годы собрала под своей крышей бесчисленные произведения искусства, что давно считались пропавшими или уничтоженными; весь город только и мечтал, чтобы взглянуть на ее сокровища хоть одним глазком. К несчастью, в завещании недвусмысленно указывалось, что и дом, и все, что в нем есть, должны остаться неприкосновенны. Все переходило в безраздельную собственность семидесяти шести кошек (потомков той, подаренной Хемингуэем пары), что бродили по коридорам и комнатам где вздумается.
        То-то удивилась общественность, когда здание перешло в чужие руки спустя каких-то несколько недель после смерти Сеселии. По всей видимости, кошки исчезли бесследно. Даже последнего помета котят не удалось обнаружить. За отсутствием наследников особняк был выставлен на аукцион — и куплен целиком, как есть, неким загадочным миллиардером. Незадолго до того, как здание начало обрушиваться, одна из моих аталантских одноклассниц клялась и божилась, что своими глазами видела, как в двери входил низенький франтоватый человечек в светло-сером костюме, при тросточке. И как это я сразу не догадалась, что речь идет о Лестере Лю!
        Уна с Бетти уже поджидали меня в Центральном парке, через улицу от особняка Уорни. Бетти, как всегда, была замаскирована (блондинистый парик, черный костюм, представительные очки); но на сей раз чужой показалась мне не она, а Уна. За одну ночь она превратилась из верной подруги в дочку Лестера Лю.
        — Эй! — Уна глянула в мою сторону и вновь обернулась к Пятой авеню. — Что ты об этом думаешь?
        Я внимательно изучила особняк: нетерпение мое мало-помалу улеглось. За распорками металлических лесов дом казался безжизненным; камень сиял белизной, точно изваянный изо льда. Все окна были темны; все — наглухо отгорожены ставнями от города. Большинство зданий в районе миллионеров — это блистательные памятники своим архитекторам. А вот особняк Уорни стал мавзолеем.
        — А знаете, мы ведь будем едва ли не первыми, кто попадет внутрь, — заметила я. — Интересно, что у него там.
        — Надо думать, с дюжину тайваньских школьников, — заметила Уна. — Небось, приставил их полы драить. Кстати, вы только задумайтесь: он живет здесь, а я вкалываю как каторжная в маникюрном салоне!
        — А как там Юй? — полюбопытствовала я, ненавязчиво давая понять, что ее участь далеко не из худших. — Идет на поправку?
        — Да вроде бы. Мне он показался вполне себе бодрым, но миссис Фэй уверяет, что ему следует соблюдать постельный режим еще несколько дней по меньшей мере. Видать, просто не хочет расставаться с парнишкой. Он — ребенок милый, привязчивый, а у нее своих детей никогда не было. А тут, понимаете ли, мальчик; миссис Фэй, верно, думает, вот уж свезло так свезло...
        — Слушай, у нас двадцать первый век на дворе, — не сдержалась я. — Поверить не могу, что кто-то до сих пор ставит мальчишек выше девчонок.
        — Слушайте, ребята, извините, что перебиваю, но как долго мы собираемся ждать Кики? — осведомилась Бетти. — Мне обратно в школу надо.
        Я сверилась с часами. До окончания обеденного перерыва оставалось двадцать минут.
        — О’кей, давайте начнем, — взяла я дело в свои руки, — Уна, если дом только что продан, держу пари, что в компьютерах агентства по продаже недвижимости еще хранится поэтажный план. Ты не могла бы его оттуда выцарапать?
        — Без проблем, — заверила Уна. — Сегодня же ночью подберу пароль.
        — Бетти, а ты можешь попросить Лус раздобыть пару «жучков»?
        — А зачем нам насекомые? — не поняла Бетти.
        — Я имею в виду подслушивающие устройства, — объяснила я. — Совсем крохотные, чтобы можно было незаметно установить их в доме Лестера Лю.
        — А, точно. — Бетти улыбнулась собственной ошибке, — Я еще нашью потайных карманов вам на платья. Так вы не попадетесь, даже если обыщут ваши сумки.
        — Замечательно. А еще не могла бы ты переговорить с Ди-Ди и Айрис насчет «Духов доверия»?
        — Эй, а ты сама что-нибудь собираешься делать или нет? — осведомилась Уна.
        — Да не могу я, — буркнула я. — Меня оставили после уроков. Так что мне торчать в школе до шести, а после еще объяснять мамочке, где я была прошлой ночью.
        — Тебя застукали? — охнула Бетти.
        — Ага. Я вам все расскажу, когда трагизма малость поубавится. А теперь последнее. Сколько человек живет в особняке вместе с Лестером Лю?
        Уна пожала плечами.
        — О’кей, — вздохнула я. — По всей видимости, кому-то придется подежурить напротив входа в ближайшие двадцать четыре часа и поглядеть, кто входит и кто выходит. Добровольцы есть?
        — Я готов, — раздался голос позади нас.
        Бетти взвизгнула: белка вспрыгнула ей на плечо и уткнулась носом в шею.
        Из-за дерева выступил высокий, худой мальчуган в камуфляже. Его лицо и шея были заляпаны грязью, руки — в разводах краски. На вид ему можно было дать лет пятнадцать-шестнадцать; волосы его некогда явно были каштановыми, да и собой он, по всей видимости, когда-то был недурен. Но сейчас — поди знай.
        — А ну убери от нее свою белку, — потребовала я.
        Мальчишка присвистнул — и белка послушно упрыгала к нему.
        — Белка на нее не нападала, — заверил мальчишка. — Она белке нравится.
        — От души надеюсь, не так сильно нравится, как наша подруга Лус. Твой маленькие чудовища ее всю исцарапали.
        Мало кто мог выдержать нападки разозленной Уны, но мальчишка держался стойко.
        — Мне страшно жаль. Белки порою чересчур увлекаются. Но я пытаюсь научить их хорошим манерам. Мы не хотим причинять людям вред; нам просто нужны их деньги, — Говорил он невозмутимо и решительно, с безупречным, четким и ясным произношением. Ощущение было такое, что перед нами — инопланетянин, выучившийся говорить по-английски чересчур хорошо для этой страны.
        — Ты за мной следишь? — спросила Бетти.
        — Да, —непринужденно подтвердил мальчишка. То-то мы все удивились.
        — Кто ты вообще такой? — спросила я.
        — Зовите меня просто Каспаром.
        — Типа, маленькое привидение, да? — хихикнула Уна.
        — Не груби, — одернула ее Бетти.
        — Скорее, имеется в виду Каспар Хаузер, — подсказала я, вспомнив некогда прочитанную мною книгу из небольшого раздела в родительской библиотеке, посвященного дошкольному воспитанию. — Он один из самых известных «одичавших детей», таинственный найденыш, обнаруженный в Германии давным-давно.
        — Вот ведь всезнайка, — улыбнулся Каспар. Блеснули зубы — ослепительно белые, точно свежеотдраенная плитка в подземке. По всей видимости, в парке он жил не так давно. — А вы кто такие?
        Я переглянулась с Бетти и Уной.
        — Валяй, рассказывай, — кивнула Уна. — Возможно, в будущем это даст нам повод его укокошить.
        — Я — Ананка Фишбейн. Это — Уна Вонг. А девочка, за которой ты ходишь по пятам, это Бетти Бейт. — Под слоем грязи мальчик жарко покраснел — или это мне почудилось?
        — А остальные ваши три подруги где? — спросил он. — Беловолосая малышка и еще одна, угрюмая такая, и та, что изображала приманку для белок.
        Я глянула на часы. В самом деле, где же Кики?
        — Ишь, умник какой выискался, — фыркнула я. — Может, ты сперва о себе немного расскажешь, прежде чем мы пригласим тебя в наш клуб?
        — А что бы вы хотели узнать? — Каспар непринужденно прислонился к стволу дерева, точно какой-нибудь бретер былых времен.
        — Расскажи нам про белок, — попросила я. — Зачем ты учишь животных воровать?
        — Я их не учил. Это они меня научили, — без тени юмора отозвался Каспар, — Боюсь, история эта не из приятных.
        — Обожаю неприятные истории, — сощурилась Уна. — Так что валяй, выкладывай.
        — Ну, если вы настаиваете, — откликнулся Каспар. — Несколько лет назад я проснулся и обнаружил, что родители меня бросили. До сих пор не знаю, куда они делись, но они забрали из квартиры все ценное. Когда я не смог вовремя заплатить за квартиру, домовладелец выставил меня за дверь. Вот так я и поселился в парке. Однажды утром я рылся в помойке в поисках пищи и вдруг вижу — какие-то люди перетаскивают клетки с необычного вида белками к задней двери зоомагазина. Помню, что подумал: а ведь бедные звери выглядят еще более несчастными, чем я. Они заслуживают свободы; нечего им сидеть за решеткой, на потеху разным идиотам.
        Ну я и запихнул в дверной замок гнилую картофелину. Когда люди ушли, я пробрался в магазин и освободил белок. Некоторые убежали, а три вот остались со мной. Спустя какое-то время они стали таскать мне подарки. Шоколадки, десятидолларовые банкноты, теннисные браслеты с бриллиантами. Сперва я не понимал, что это все краденое. Просто радовался, что теперь мне есть на что купить еды. А когда я выяснил, чем на самом деле занимаются мои белки, я решил использовать их умение на благое дело. С помощью добытых ими денег мы можем выпускать на свободу все новых и новых животных. Для живого существа клетка — не место.
        Бетти смахнула с глаз непрошеные слезы, и даже Уна, вопреки обыкновению, словно бы растрогалась. Но что до меня, вся эта история показалась мне шитой белыми нитками.
        — А теперь, когда вы знаете мой секрет, как насчет того, чтобы поделиться вашими? — вновь заговорил Каспар. — Где вы взяли эту карту? Я с первого же взгляда понял, насколько это важная вещь. И сразу подумал, что ограбленная девочка непременно за ней вернется. Но я и надеяться не мог, что она приведет с собой таких очаровательных подруг.
        — Мы не имеем права рассказывать тебе про карту, — отрезалая, нимало не купившись на лесть.
        — Понимаю. Вам сперва необходимо спросить разрешения у той, беловолосой. Она, я так понимаю, у вас главная.
        — Мы ни у кого разрешения не спрашиваем, — рявкнула Уна. — Мы просто не склонны доверять мелким воришкам-с-белками.
        — Ты же действительно преступник, — мягко проговорила Бетти. — И мы тебя совсем не знаем.
        — Может статься, я смогу завоевать ваше доверие. — Каспар глядел на Бетти, словно не замечая нас с Уной. — Я правильно понял, вам нужно, чтобы кто-то последил за этим зданием?
        — Может статься, — подтвердила Уна, передразнивая его характерную манеру изъясняться.
        — Так я за ним пригляжу. Буду дежурить здесь всю ночь и даже не спрошу зачем. Возможно, я заодно разгадаю тайну кошек Уорни. Но у меня есть одно условие. Бетти должна согласиться со мной поужинать.
        — Еще чего, — фыркнула я. — Больно многого ты хочешь. Мы не используем своих друзей как козыри для торга.
        — Все в порядке, Ананка, — возразила Бетти, — Когда вся эта история закончится, я с ним поужинаю — если он не передумает.
        По всей видимости, Бетти абсолютно не верила, что ей и впрямь придется выполнять условия сделки. Она вбила себе в голову, что это «Зелье неотразимое» держит Каспара на крючке, сама же она тут ни при чем.
        — Бетти... — попыталась я предостеречь ее.
        — Я твердо решилась, — объявила Бетти. — Но я тоже поставлю условие. Никаких больше набегов на зоомагазины и никаких грабежей, идет? Я с правонарушителями не встречаюсь.
        — Отлично. Значит, договорились. — Каспар сверкнул своей белозубой улыбкой кинозвезды и проворно вскарабкался на дуб напротив особняка Лестера Лю. — Приходите сюда завтра вечером, и я предоставлю вам подробный отчет, — заверил он, свесившись с ветки.
        А мы поспешили обратно в школу. До ближайшей остановки метро было рукой подать, и мы все трое быстро зашагали в одном и том же направлении.
        — Ну и куда запропастилась эта Кики? — негодовала Уна. — В прошлый раз я ее поддержала, причем эта ее кузина-садистка едва меня не укокошила. А теперь меня хочет убить собственный отец, а она даже на встречу не явилась.
        — Должно быть, что-то случилось. Кики никогда бы не пропустила разведывательную операцию. — И хотя я искренне тревожилась о Кики, я не могла не радоваться тому, что они с Уной того и гляди поссорятся. — Как думаешь, может, кому-то из нас стоит зайти к ней домой после школы?
        — Я могу, — вызвалась Бетти. — А потом отправлюсь прямиком к Ди-Ди. Надо мне наконец избавиться от этих духов.
        — Кстати, о духах, Бетти. Сдается мне, ты только что совершила ошибку, дав слово этому мальчишке с белками. Ни одни духи на свете не обладают такой стойкостью, — заверила я ее.
        — А зачем тогда Каспар так рвется нам помогать? Меня совесть мучает, даже при том, что он и в самом деле преступник. Я вроде как им беззастенчиво пользуюсь.
        — А вот у меня есть идея получше! — встряла Уна. — Вместо того чтобы тащиться к Ди-Ди, чего бы тебе не посмотреться в зеркало?
        — Что ты имеешь в виду? — не поняла Бетти.
        Уна глянула на меня и закатила глаза.
        — А еще говорят, будто это я безнадежна!
        В четыре часа дня прозвенел звонок, н ученицы беспорядочной толпой устремились к дверям. Я угрюмо пробивалась сквозь толпу, приготовившись отбывать тяжкую повинность. Мне вдруг пришло в голову, что очень скоро я окажусь в присутствии настоящей знаменитости. В каждой школе есть свои звезды; в Аталантской школе для девочек список возглавляла Молли Донован. Слава Молли не имела отношения к тому, что ее мать, известная актриса, получила двух «Оскаров», или к тому, что ее отец, хирург по пластическим операциям, потрудился над половиной носов Аталанты. Большинство учениц Аталанты были весьма богаты, многие — еще и знамениты в придачу; но мало кто мог похвастаться собственными заслугами. Молли же прославилась тем, что ее оставляли после уроков куда чаще, нежели любую другую девочку за всю историю школы. По слухам, в честь двухсотого раза она собиралась заказать памятную татуировку — и ждать оставалось уже недолго.
        Когда в библиотеку явилась я, там не было никого, кроме Молли и миссис Фонтан. А надо сказать, что миссис Фонтан, поборницу строжайшей дисциплины, природа наказала мочевым пузырем размером с горошину. Каждое утро ученицы всех возрастов заключали ставки насчет того, сколько раз в течение дня миссис Фонтан сбегает в дамскую комнату. Тех денег, что переходили из рук в руки за неделю, хватило бы, чтобы купить страдалице позолоченный биотуалет «Порта Потти» в личную собственность.
        Я попыталась подобрать себе книги, необходимые для написания заданного сочинения, но Аталантская библиотека нашей домашней и в подметки не годилась. (Впечатляла разве что подборка книг на тему «Твой взрослеющий организм»). Я как раз похихикивала над отдельными названиями, когда миссис Фонтан вдруг заерзала на месте всей своей дебелой тушей и страдальчески сморщилась, словно того и гляди лопнет. Как только я уселась за парту в двух рядах позади Молли, наша тюремщица приказала нам работать не отвлекаясь и ни в коем случае не переговариваться и зарысила к двери.
        — Пссст!
        Я выглянула из-за перегородки. Молли даже на колени встала на стул, чтобы лучше меня рассмотреть. Хотя сама она на нарушительницу спокойствия походила мало — щеки как у хомячка, веснушчатая мордашка, ни дать ни взять Пеппи Длинныйчулок, — Молли славилась тем, что то и дело сбивала соучениц с пути истинного. Я уткнулась в книги, демонстративно ее игнорируя.
        — Псссссссст!
        Молли сдаваться не собиралась. Я высунула голову из-за перегородки. Молли мило заулыбалась и принялась накручивать на палец рыжий локон.
        — Раньше я тебя здесь не видела, — отметила она. — А что ты натворила?
        — Опоздала сегодня в школу.
        — А, — разочарованно вздохнула Молли. — И всего-то? А я-то надеялась, это ты бомбу-вонючку подбросила!
        Заслышав шаги в коридоре, я вновь плюхнулась на стул и с головой зарылась в книгу. А вот рефлексы Молли сработали недостаточно быстро.
        — Молли, а ну сядь нормально и займись уроками! — завизжала миссис Фонтан. — Если будешь отвлекать Ананку, на весь месяц здесь останешься, так и знай.
        — Я ж и так наказана до конца октября, — напомнила Молли.
        — Значит, задержишься на ноябрь, — отрезала миссис Фонтан.
        Я выдернула из тетрадки три листка и приступила к сочинению. Вообще-то я планировала написать о разграблении могил, что послужило толчком к восстанию докторов в 1788 году, но вместо того моими мыслями завладела иная тема:
        ПОД БЕЛОСТОКЕРСКОЙ СИНАГОГОЙ В НИЖНЕМ ИСТ-САЙДЕ ЕСТЬ ПОТАЙНАЯ КОМНАТА...
        Пятнадцать минут спустя миссис Фонтан снова вышла за дверь. Чье-то теплое дыхание защекотало мне шею, я подпрыгнула от неожиданности, едва не врезавшись головой в Молли Донован.
        — Интересная тема, — откомментировала Молли. — А вот с орфографией у тебя проблемы.
        — Отстань, пожалуйста! — зашептала я, одним глазом поглядывая на дверь. — Ты добьешься того, что нас обеих исключат!
        — Меня не исключат, — вздохнула Молли. — Я уж который год пытаюсь сделать так, чтобы меня выгнали, а толку? Чего бы я ни натворила, все впустую. Родители просто переводят на счет школы очередной благотворительный взнос, и все.
        Я разом заинтересовалась ее нелегкой судьбой.
        — А зачем тебе надо, чтобы тебя исключили?
        — Ненавижу эту школу. И город тоже ненавижу. Я готова жить где угодно, лишь бы не в Нью- Йорке.
        — Правда? — поразилась я. — А почему?
        — Да все из-за родителей. Они никак меня в покое не оставят. Считают, что я альтернативно одаренная.
        — Да ладно, все говорят, ты ужас до чего умная.
        — Не в том смысле «альтернативно одаренная». В смысле, вундеркинд. У меня особый дар.
        — Ах вот как? И что же это за особый дар такой?
        — Ма прозвала меня ходячим калькулятором. Я умею производить в уме сложные математические вычисления. Родители вечно заставляли меня перед гостями выступать на своих вечеринках с коктейлями. Когда мне исполнилось одиннадцать, я решила, хватит с меня изображать дрессированную обезьянку. Я в прошлом году даже пару по геометрии схватила, — с законной гордостью поведала она.
        — Поздравляю, — хмыкнула я. — Как насчет извлечь квадратный корень из семи тысяч трехсот шестидесяти восьми?
        — И ты туда же? — вздохнула Молли. — Восемьдесят пять целых восемьсот тридцать семь тысячных. Трех знаков после запятой тебе хватит?
        — Вполне, только я же проверить не могу. У меня под рукой калькулятора нет.
        — Ну, значит, поверишь мне на слово. Ой, фонтанчик идет! Только не говори никому, что я тебе только что рассказала. Незачем портить мне репутацию.
        — О’кей, — шепнула я, и Молли плюхнулась обратно на свое место.
        Спустя пятнадцать минут Молли вернулась снова.
        — Правда, здесь здорово? — улыбнулась она.
        — Лучше, чем я ожидала. — Молли и впрямь пришлась мне весьма по душе.
        Молли между тем непринужденно уселась на край моей парты.
        — Обожаю оставаться после уроков. Самое мое любимое время дня. Разных интересных людей встречаешь, болтаешь о том о сем. Мне, к сожалению, сегодня еще к «кровельщикам» надо; а то бы я тебя на обед пригласила. Наша повариха готовит просто фантастический буйабес.
        — Ты с психотерапевтами занимаешься? Причем сразу с несколькими? — удивилась я.
        — А то! Я ж «одаренная», как же иначе. Мои «кровельщики» — это муж и жена, этакий «семейный подряд». Специализируются на работе с детьми-вундеркиндами. Меня к ним три раза в неделю гоняют.
        — И на что это похоже? — полюбопытствовала я.
        — Ужас! Меня заставляют проходить чертову прорву тестов, а потом еще рассказывать, каково это — осознавать себя вундеркиндом. Время от времени мне приходится выступать перед группой экспертов. Знаешь, на ярмарках дрессированные курицы в крестики-нолики играют, вот и я себя точь-в-точь такой курицей чувствую.
        — Звучит просто жутко, — посочувствовала я.
        — Еще бы не жутко! В толк не могу взять, и зачем родители меня к этой парочке пристроили. Тоже мне знатоки человеческих душ, у них же родной сын из дому сбежал! Я слыхала, он теперь в парке живет. Они все пытаются его отыскать, да только он тоже «одаренный». Его поди найди. Ой-ей, а вот и фонтанчик!
        Следующие пятнадцать минут я провела, нетерпеливо отсчитывая в уме девятьсот секунд. Наконец Молли вернулась.
        — Привет еще раз! Ну так о чем это мы? — проговорила она.
        — О том мальчике. Который сбежал из дому. А как его зовут?
        — Финеас Паркер. А что?
        — А как он выглядит?
        — Понятия не имею. В жизни его не видела. А зачем тебе знать?
        — Да так, любопытно просто.
        — Если ты знаешь о его местонахождении, ты можешь хороший куш сорвать: родители за ненаглядного сыночка баснословное вознаграждение обещают. Но не думаю, чтобы у тебя достало жестокости сдать бедолагу.
        — После всего, что ты мне рассказала, конечно же нет! Кстати, а его-то дар в чем состоит?
        — Живопись, — объяснила Молли. — У его родителей весь офис картинами сынка увешан. Одну картину они вроде бы продали чуть ли не за тридцать тысяч долларов.
        — Послушай, Молли. А ты не могла бы раздобыть мне фотографию Финеаса?
        — Может, и могла бы, — отозвалась она. — А что мне с этого будет?
        Я на мгновение задумалась.
        — Если раздобудешь мне фотографию, я сделаю так, что тебя исключат.
        — Честное слово? — Молли сверкнула глазами.
        — Честное слово, — подтвердила я.
        — Молли! — На сей раз миссис Фонтан застала врасплох нас обеих. — Все, с меня довольно! Ты наказана на весь ноябрь!
        — Классно! — обрадовалась Молли, вприпрыжку возвращаясь на место.
        По пути из школы домой я достала мобильник, чтобы позвонить Кики, и обнаружила два неотвеченных вызова из дома. Дурной знак, что и говорить! Войдя в дом, я увидела, что мама поджидает меня в прихожей с секундомером в руке, точно тренер-садист. Она сверилась с прибором и перевела глаза на меня.
        — Сейчас сорок семь минут седьмого. Почему ты опоздала? Я посмотрела по Интернету: метро ходит без сбоев.
        — Вообще-то я пешком шла. — Мамин тон не сулил ничего доброго; в этот момент я многое отдала бы за каплю «Духов доверия». — Я себе все, что можно, отсидела — за столько-то часов; мне просто захотелось поразмяться.
        — Ну что ж, поразмялась — и довольно. Мы с отцом желаем поговорить с тобой в соседней комнате. — От потрясения я словно приросла к месту. — Немедленно! — прикрикнула мать.
        Пол гостиной был, как всегда, завален упавшими книгами. Расчищено было разве что небольшое пространство вокруг тахты. Я устроилась напротив родителей, пытаясь не замечать увесистый фолиант под названием «Храмы Судьбы в Центральной Америке», что словно подмигивал мне через всю комнату.
        — Не изволишь ли объяснить нам, отчего сегодня утром ты с таким трудом встала с постели? — осведомилась мать.
        — Может быть, потому, что не выспалась? — подсказала я.
        — Это все, что ты в состоянии придумать? — Мама с отвращением отмела подобное объяснение. — Я только что говорила с директором Борландской академии; и тут позвонила ваша директриса. Похоже, она считает, что сумеет привести тебя в норму. По-моему, идея нездравая, но я согласилась дать ей шанс попробовать.
        — Спасибо, — пробормотала я.
        — Не так быстро. В Борландской академии тебя ждут к декабрю; я уже и чек выписала. Вот только проспи школу еще раз, и проснешься уже в автобусе на пути к Западной Виргинии.
        — Ананка, мы вовсе не хотим тебя наказывать, — смущенно вступился отец. Он всегда предпочитал роль «доброго полицейского». — Мы просто пытаемся помочь тебе преуспеть в жизни. Если ты хорошо закончишь школу, тогда однажды ты сможешь делать все, что твоя душа пожелает. Захочешь — станешь изучать гигантского кальмара, или вступишь в ФБР, или займешься раскопками в окрестностях Нью-Йорка. Но сперва надо через геометрию продраться, иначе — никак.
        — Твой отец, возможно, и не хотел бы тебя наказывать, а я вот хочу, — отрезала мать. — Мы доверяли тебе, Ананка, мы не вмешивались в твою личную жизнь; и вот как ты нас отблагодарила. Мы с отцом весь день потратили на то, чтобы подобрать книги, необходимые тебе для занятий. Ты найдешь их у себя в комнате. Все прочее в библиотеке для тебя временно под запретом, пока не научишься сосредотачиваться на учебе.
        — Каждый день на протяжении ближайших двух недель, отбыв наказание в школе, ты возвращаешься прямиком домой и берешься за уроки. И в течение этого времени с Кики Страйк ты не общаешься. Понятно?
        — Да. — Легко изображать покаянное смирение, если в рукаве у тебя — козырной туз.
        — Отлично. Тогда приступаем. И вот еще что, Ананка...
        — Да?
        — Завтра вернешься из школы на метро.
        Я кинулась к себе в спальню оценивать масштабы катастрофы. Родители обыскали ящики стола и конфисковали много моих любимых книг, но к коллекции томов по истории Нью-Йорка не притронулись. Мой экземпляр «Города Готхэма» стоял на месте, равно как и карта, засунутая между страниц. Я облегченно выдохнула — и тут взгляд мой упал на окна. На обоих окнах установили новехонькие висячие замки. Я заперта, я в ловушке! Я рухнула на постель и уже приготовилась выплакаться как следует, как вдруг в дверь постучали и внутрь заглянул отец.
        — На самом деле не так все плохо, правда, — прошептал он. — Постарайся получить пятерку за следующую контрольную, и мама мигом растает. Ты справишься, я в тебя верю!
        — Спасибо, пап, — всхлипнула я.
        — Кстати, тут для тебя кое-что с посыльным доставили. Наверное, от кого-нибудь из твоих подруг. Только маме не говори, что я тебе посылку передал.
        — О’кей, — кивнула я.
        И отец перебросил мне на постель небольшой пакет в оберточной бумаге.
        — Если тебе с уроками помощь понадобится, ты сразу дай мне знать.
        — Обязательно, — заверила я, вытирая глаза.
        Я распотрошила пакет и вытряхнула содержимое на кровать. Внутри обнаружились два замка, в точности такие, как у меня на окнах, миниатюрные молоточек и долото и кожаный футлярчик. В футлярчике лежала металлическая пробирка, холодная на ощупь, с этикеткой: «Жидкий азот». А еще — конверт с письмом.
        Извини, что подвела вас сегодня. Я слышала, ты под домашний арест угодила. На самом деле все не так страшно. Если не сможешь взломать замки, пусти в ход вот этот набор инструментов. Капни на замки жидкого азота и выжди пару минут. Как только замок замерзнет, разбей его с помощью молотка и долота. (Осторожно: жидкий азот и пальцы замораживает!)
        Увидимся завтра вечером.
        Кики.
        Глава седьмая

* * * * * * *
        СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА
        В пятницу утром я переступила порог Аталантской школы за целых сорок пять минут до первого звонка. В коридорах и рекреациях почти никого не было. На пути к туалету я повстречала разве что нескольких стипендиаток да парочку подхалимок, любительниц выслуживаться. По дороге к метро я заглотила тройной эспрессо, и неприятные последствия не замедлили сказаться. Я лихорадочно возилась с пряжкой на поясе, как вдруг оглушительно хлопнула дверь соседней кабинки.
        — Пссст! Ананка! — раздался громкий шепот.
        Я посмотрела вниз: из-под перегородки на меня с усмешкой глядела веснушчатая физиономия.
        — Молли? — застонала я. Честное слово, эту девочку неплохо бы обучить начаткам цивилизованного поведения! — Что ты делаешь?
        — Иди сюда, ко мне, — велела она.
        — Что? Нет!
        — Иди сюда, говорю; я для тебя кое-что раздобыла.
        — Молли, а тебе не кажется, что это не вполне нормально?
        — Я серьезно, — нахмурилась Молли, — Это тебе нужно, не мне.
        — Господи милосердный, Молли! Ну подожди тогда минутку! Я того и гляди лопну!
        — Не могу я ждать. На случай, если ты позабыла — все учителя в школе до единого глаз с меня не спускают. У меня очень мало времени.
        Я вдохнула поглубже и отперла дверцу. Не успела я проверить, не подслушивает ли нас кто, как Молли уже бесцеремонно втянула меня в свою кабинку. Мы стояли нос к носу над унитазом.
        — Ничего не понимаю, — пожала плечами я. — Что еще за секреты такие?
        — Я принесла тебе фотку Финеаса Паркера.
        Молли расстегнула молнию на рюкзачке. Внутри не было ничего, кроме фотографии в тяжелой серебряной раме.
        — Молли, мне просто фотография была нужна, раму-то ты зачем притащила! Она от «Тиффани»[19 - «Тиффани энд компани» — всемирно известный ювелирный магазин в Нью-Йорке.]. Твои психотерапевты непременно заметят пропажу.
        — А плевать я хотела! Скажу папаше, чтобы приписал лишнюю сотню «зеленых» к их следующему чеку. О-о-о-о-о-о-ох! А вдруг они от меня откажутся? То-то было бы здорово! Ну как тебе фотка?
        Я с трудом нашла в себе силы отвести глаза от портрета. Финеас Паркер был фантастически хорош собой: золотисто-каштановые кудри, глаза цвета спелого ореха, черты греческого бога. На плече у него восседала гигантская белка.
        — Ага, вот и я то же самое подумала, — захихикала Молли. — И кто б мог ожидать, что он такой красавчик? Если он однажды соизволит вернуться домой, я не я буду, если не заставлю родителей нас познакомить.
        — Молли, — улыбнулась я, — к тому времени ты уже будешь за сотни миль от Нью-Йорка.
        — Так ты правда мне поможешь?
        — Слово есть слово. За один день такие дела не делаются, но однажды — и очень скоро — тебя и впрямь исключат.
        Молли порывисто кинулась ко мне и принялась душить меня в объятиях настолько крепких, что я едва не обмочилась. Две девчонки гнусно захихикали, когда мы с Молли вышли из одной кабинки, но мне было глубоко плевать. В жизни я не доставляла никому столько счастья.
        Тем же вечером, за несколько часов до начала ужина у Лестера Лю, я вернулась из школы домой (на метро!), прошла мимо мамы с гордо вздернутой головой и заперлась у себя в спальне. Около семи отец постучал ко мне в дверь и полюбопытствовал, не хочет ли узница немного хлебушка с водой. Я вежливо сообщила, что подкрепилась загодя и попросила не отвлекать меня от занятий. В семь пятнадцать я осторожно вскрыла один из замков и на цыпочках прокралась вниз по пожарной лестнице. В семь тридцать я уже стояла перед домом Бетти Бент. И не испытывала ни малейших угрызений совести.
        Не успела я нажать на звонок, как Бетти уже открыла дверь и втащила меня внутрь, во тьму цокольного этажа. И предостерегающе поднесла палец к губам.
        — Я ужасно рада, что ты пришла пораньше, — прошептала она, оглядываясь через плечо. — Хочу тебе кое-что показать.
        — Я первая или есть еще кто-нибудь? — полюбопытствовала я.
        — Только Уна. Ну пойдем же.
        И Бетти двинулась вперед, осторожно обходя манекены и безголовые муляжи, загромождавшие гостиную. На сей раз ее родители проектировали костюмы для новой оперы, действие которой происходило не иначе как на Марсе.
        — Погоди секундочку. Мне нужно тебе кое-что сообщить, — прошипела я Бетти в спину. — Я сегодня выяснила, кто таков на самом деле этот твой загадочный бойфренд.
        Бетти замедлила шаг, но обернуться не обернулась.
        — Мой бойфренд?
        — Да ладно, ты отлично знаешь, о ком я. Он проводит много времени на свежем воздухе, любит работать с животными и давным-давно позабыл о том, что такое мыло. — Бетти застыла как вкопанная. — Его настоящее имя — Финеас Паркер. Родители у него — психотерапевты. Он сбежал из дома несколько месяцев назад. Хочешь на фотку посмотреть?
        Бетти молча кивнула, и я вручила ей фотографию, загодя извлеченную мною из рамы.
        — Неплохо, э? — Но стоило мне заметить выражение лица Бетти, и улыбка моя тотчас же угасла, — Да что с тобой такое?
        — Ничего. Просто... лучше бы Айрис никогда не бралась за приворотное зелье. Послушай... можно тебя попросить никому больше ничего не рассказывать?
        — Почему нет?
        Я провела блистательное детективное расследование и откопала настоящую сенсацию! Умолчать о ней — все равно что выиграть в лотерею и потерять билет.
        — Он не давал нам повода продавать его с потрохами. Пусть себе хранит свой секрет.
        — Только не говори, что ты и впрямь втюрилась в это дитя джунглей из Центрального парка!
        Бетти пожала плечами.
        — А что, если и так? Какая, в сущности, разница?
        — Да он же повсюду таскается за тобой по пятам, точно влюбленный бабуин! — доказывала я. — Со всей очевидностью, ты ему небезразлична.
        — Может быть. Но из-за «Зелья неотразимого» я так никогда и не узнаю правды, — вздохнула она. — А теперь поторопись-ка, или пропустишь знатное шоу.
        И Бетти поспешила к себе в спальню, что находилась в глубине дома. Сквозь открытую дверь свет струился в гостиную.
        — О’кей, встань вот здесь, — Бетти толкнула меня в тень и указала в сторону спальни, — А теперь смотри.
        Перед высоким трюмо застыла Уна — Уна в роскошном платье, состоящем из бесчисленных слоев серебристо-серого шелка и шифона. Стоило ей двинуться — и сотни и сотни кристаллов, нашитых по подолу, вспыхивали и переливались, точно утренняя роса под солнцем.
        — Потрясающее платье. Ты сама его сшила? — спросила я у Бетти.
        — Нет. Уна его с собой принесла. В громадной коробке с пышным алым бантом.
        — Подарок от папочки?
        — Угу. Посылку доставили ей на дом нынче утром. Но примерить платье она смогла только здесь. Говорит, бабушки ее не одобрят, если узнают, что она принимает подарки от Лестера Лю.
        — Я так понимаю, ты тоже не одобряешь? — уточнила я. Бетти покачала головой. — Оно странновато, согласна. Но в конце концов, это же всего-навсего платье.
        — Это не «всего-навсего» платье. Видишь блестки по всему подолу? Они настоящие. В смысле, это бриллианты.
        — Да быть того не может, — фыркнула я. — Их тут тонны и тонны.
        — Знаю, и тем не менее это так. Я проверила один из камней. А в коробке, между прочим, было не только платье. Ты только посмотри на ее новые украшения!
        По-прежнему не сознавая, что мы за ней наблюдаем, Уна перестала вертеться перед зеркалом и запустила руку в огромную открытую коробку, что стояла на кровати. На запястье девочки сверкал массивный бриллиантовый браслет. Уна извлекла из коробки серебристый меховой палантин и задрапировала плечи. Встала в позу кинозвезды и послала воздушный поцелуй собственному отражению. А мне внезапно померещилось, будто я подглядываю за какой-то незнакомкой. Уна, которую я знала, безусловно, человек не без недостатков, но вот достоинством своим не торгует. Она бы не просто отказалась от подарков Лестера Лю, она бы подожгла коробку и вышвырнула ее на улицу. А этой девочки я никогда прежде не видела. Может, это самозванка? Злая сестра-близнец? А может, вдруг пришло мне в голову, это и есть настоящая Уна — просто до сих пор она умело скрывала от нас свою истинную сущность?
        — Платье ей и впрямь к лицу, — вполголоса заметила я, опасаясь делиться своими подозрениями с Бетти.
        — Она ослепительна! В том-то и проблема, — зашептала Бетти. — Отец Уны угадал ее слабое место. Бог весть, чего ему надо, но он, похоже, думает, что способен купить ее доверие. Мне тревожно, Ананка.
        — Вот и мне тоже, — призналась я.
        Если безопасность Иррегуляров зависит от разряженной красотки перед зеркалом, тогда мы все под угрозой. Мои мысли прервал звонок в дверь.
        — Я сейчас, — промолвила Бетти, убегая.
        — Привет, Уна.
        Я вошла в освещенную спальню. Уна помахала моему отражению.
        — Ну что скажешь? — спросила она.
        — У твоего отца отменный вкус, — сухо заметила я.
        — Еще какой отменный! — Уна крутнулась еще раз перед зеркалом собственного удовольствия ради, прежде чем заметила выражение моего лица. — Ну и нечего на меня так смотреть, — съязвила она. — Раз папаша прислал мне подарок, я просто обязана его надеть. Что он подумает, если я заявлюсь на ужин в Беттиных обносках?
        Я просто не знала, что и сказать. И только когда в спальню вернулась Бетти вместе с Лус, Ди- Ди и Айрис, я наконец сформулировала про себя, что меня беспокоит. Доводы Уны были вполне резонны. Просто моя подруга никогда не прибегла бы к подобным доводам.
        — Что, родители смени л и гнев на милость? Тебя опять к нам отпускают? — спросила я у Айрис.
        — Ага, до них наконец дошло, что лучше уж старые друзья, чем вообще никаких. — Айрис робко потянулась пощупать шелковый наряд Уны. — Ой, Уна, до чего ж ты хороша! — восхитилась девочка.
        — Без тебя знаю, малявка, — надменно фыркнула Уна, уворачиваясь от протянутой руки.
        — Сверху мило, внутри гнило, — проворчала про себя Ди-Ди. — А Кики где?
        — Похоже, запаздывает, — отозвалась Бетти. — Присаживайтесь пока.
        — Я принесла «жучки», как договаривались. — Лус плюхнулась на Беттину кровать, вытащила из бумажного пакета плоский диск размером с пятицентовик и зажала его между большим и указательным пальцами. — Их тут таких двадцать, и ставить их можно куда угодно. Если понадобится прикрепить «жучок» под стол там или за картину — так сзади они на клею.
        — Ты просто гений, — восхитилась я.
        — Все так говорят, — отмахнулась Лус.
        — Мы с Айрис принесли про запас «Духи доверия». — И Ди-Ди расставила на туалетном столике Бетти три крохотных пузырька с пульверизаторами. — Только помните: духи сохраняют свою силу в течение нескольких минут, не больше. Всякий раз опрыскивайтесь заново.
        — Это ты меня учишь, как эта штука работает? — фыркнула Уна. — На случай, если ты вдруг позабыла, эта твоя вертикально обделенная подружка не так давно устроила мне личную демонстрацию продукта.
        — О’кей, — сменила тему Бетти, гася ссору в самом начале. — Пора одеваться к выходу, Ананка. Айрис, хочешь с нами?
        — А то! — чирикнула Айрис, радуясь возможности оказаться как можно дальше от Уны.
        Родители Бетти, художники по костюмам в «Метрополитен-опера», целыми днями напролет проектировали костюмы викингов для тщедушных теноров и превращали дебелых примадонн в изнуренных голодом французских крестьянок. Бессчетное число раз я видела в гостиной их недопитые шедевры, но в мастерскую меня еще ни разу не приглашали.
        — Ты когда-нибудь задумывалась, почему мы живем в цокольном этаже — практически в подвале? — спросила Бетти у Айрис, поворачивая ручку двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен», — Так вот почему. — Она распахнула дверь — и взгляду открылась просторная мастерская, битком набитая костюмами всех мыслимых и немыслимых видов: тут и ослики, и римляне, и султаны, и гейши. — На верхних этажах столько места не бывает; кроме того, солнечный свет для тканей вреден: краски тускнеют.
        — Да вы под Хеллоуин можете целое состояние заработать, — восхитилась Айрис.
        — Мама с папой ничего и никогда не дают напрокат. По правде говоря, они бы с меня шкуру спустили, кабы знали, что я затеяла. — Бетти подошла к одному из рядов вешалок и принялась перебирать платья. — Ананка, как тебе вот это? — Она указала на розовый костюмчик с паутинными крылышками.
        — Очень смешно, — буркнула я.
        — А можно мне примерить? — Орехово-карие глаза Айрис лукаво поблескивали.
        Бетти озадаченно оглядела девочку сверху вниз.
        — Боюсь, это не твой размер. Кроме того, тебе же почти двенадцать. С какой стати тебе наряжаться феей Динь-Динь?
        Айрис уставилась на свои зеленые туфельки.
        — Я просто подумала, такой костюмчик пригодится на случай, если вам, ребятам, опять моя помощь однажды потребуется. Ну, если вдруг понадобится изобразить безобидную трогательную малолетку.
        — Боюсь, феечки нам без надобности. А вот как насчет русалочки? Ты могла бы вести разведку, плавая в фонтане. — Я рассмеялась собственной шутке, но никто меня не поддержал.
        — По-моему, ты переобщалась с Уной, — отчитала меня Бетти. — Айрис, а ты умеешь не только трогательную малышку изображать, а еще уйму всего. И если некоторые обращаются с тобой как с восьмилеткой, это их проблема. Не забывай, что ты однажды уже спасла их шкуры. И, учитывая, сколько им природа отпустила мозгов, не думаю, что это было в последний раз.
        — Бетти права, — признала я, — Айрис, я прошу прощения.
        — Забудем, — отмахнулась Айрис. — Давайте-ка лучше за дело приниматься.
        7 А хотите полюбоваться на платье для Кики? — Бетти сдвинула в сторону костюм чертенка и продемонстрировала нам элегантное платье — сплошь атлас и кружева. — Я подумала, она захочет что-нибудь черное, как всегда; ну и пришлось шить самой. Все взрослые платья для нее слишком велики, а детские по большей части шербетно-розового цвета.
        — Потрясающее платье; но я душу готова продать, лишь бы полюбоваться на Кики в нежнорозовом.
        — Боюсь, даже души маловато будет. О, а это — для тебя. — И Бетти извлекла на свет длинное шелковое платье глубокого бордового цвета. — Мама сшила его для Медеи в современной постановке. На нем кровавых пятен не будет видно.
        — Спасибо, что предупредила, — кивнула я. — Ты правда думаешь, мне оно пойдет?
        — Ты шутишь? В этом платье ты будешь просто сногсшибательна, — заверила Бетти. — И вот, посмотри, потайные карманы для «жучков», — показала она, засовывая руку в складки юбки, — Все как я обещала.
        В новом платье я устроилась перед Беттиным туалетным столиком, спиной к ее коллекции накладных носов, а Бетти накладывала последние штрихи тут и там, завершая мой макияж. Рядом стояла Айрис; Бетти подробно объясняла ей, что к чему.
        — У Ананки один глаз самую малость больше другого; так вот, тот, что поменьше, мы чуть-чуть посильнее подведем тушью...
        — Сколько, собственно, времени? — вклинилась Уна.
        Ей наконец-то надоело пялиться на собственное отражение в зеркале, и теперь она рассматривала Беттины парики, укрепленные на десятках пенополистироловых голов вдоль стены. Лус разлеглась на кровати и глядела в потолок. Она-то и сверилась с часами.
        — Почти восемь пятнадцать, — сообщила она.
        — Где только носит эту Страйк? — проворчала Уна. — До центра добираться минут тридцать, а нас ждут к девяти. Если Кики опять не явится, честное слово, я надеру ей задницу.
        — Удачи тебе, — фыркнула Лус. — Я тебе еще пятьдесят баксов приплачу, только не передумай.
        Айрис хихикнула, но тут же придержала язычок.
        — Кики непременно придет, — заверила Ди-Ди, и в ту же секунду зазвонил звонок. — Вот видите? — И она поспешила к двери.
        Вернулась Ди-Ди непривычно мрачная. А Кики так и вовсе походила на кадр из фильма ужасов.
        — Прошу прощения, что опоздала, — извинилась она.
        — Нет проблем. Ты хорошо себя чувствуешь?
        Лицо Кики приобрело еще более мертвенно-бледный оттенок; глаза распухли и покраснели. Казалось, она давно забыла, что такое сон.
        — Верушке опять стало хуже. Мне пришлось искать нового доктора.
        — А мне казалось, она идет на поправку, — откликнулась Ди-Ди. — Что с ней такое?
        — Да все та же нога. С ней что-то не так.
        — Может, тебе вообще не следовало приходить? — спросила я. — Не лучше ли тебе побыть дома с Верушкой?
        Уна протестующее откашлялась, но остальные ее дружно проигнорировали.
        — Верушка не хотела, чтобы я пропустила сегодняшнее предприятие, — заверила Кики. — Сейчас при ней доктор.
        — А ты уверена, что при таком положении дел тебе так уж нужно идти на торжественный ужин? — спросила Бетти. — На тебе ж лица нет. Если тебе необходимо побыть дома, любая из нас тебя подменит.
        — Прошу прощения?.. — взвыла Уна. — Я люблю Верушку ничуть не меньше, чем все прочие, но моя проблема тоже куда как серьезна!
        — Со мной все в порядке, — заверила Кики, слабо усмехаясь.
        — Тогда, Ананка, брысь от зеркала, — велела Бетти. — С тобой я закончила, и у меня есть пятнадцать минут на глобальный аварийный ремонт.
        — Недурное платье, Уна, — похвалила Кики, занимая мое место перед туалетным столиком. — Подарок, я так понимаю?
        — Ага, папочка-то ее, похоже, насквозь видит, — съязвила Ди-Ди.
        — Разве что в том, что касается размера и роста, Морлок, — рявкнула в ответ Уна.
        Пока такси мчалось по Медисон-авеню, Уна, Кики и я внимательно изучали поэтажный план особняка Лестера Лю. В двух кварталах от нужного нам адреса мы вышли из машины и пошли пешком в направлении парка. Группа туристов на Пятой авеню затормозила на месте и вытаращилась на нас во все глаза. В бледно-сером платье Уна походила на ожившую мраморную статую античной богини; а что до Кики, тут Бетти свершила настоящее чудо. С ее бесцветными волосами и поразительно белой кожей, в элегантном черном платье, с ярко-алыми губами, Кики смахивала на королеву вампиров. Даже я смотрелась вполне пристойно, хотя грациозная походка на высоких каблуках давалась мне с большим трудом.
        Кики скользнула за стену, отделяющую Пятую авеню от Центрального парка. Прошла мимо Детских ворот на Семьдесят шестой улице и направилась прямиком к двоим бродягам, что, устроившись на траве, пировали венскими колбасками и холодный фасолью.
        — Кики Страйк, — представилась она, протягивая руку старшему.
        — Говард Ван Дайк. — Мужчина чинно пожал протянутую руку. Он был невысок, дороден и невероятно лохмат — точно обсеменившийся садовый гномик. — Как насчет мини-колбаски?
        — Благодарю вас, нет, — учтиво отказалась Кики, — У меня аллергия.
        — Я — Каспар, — представился бродяга помоложе, вскакивая на ноги и в свой черед пожимая Кикину руку. — Я про вас в газетах читал. Уна, Ананка, здравствуйте. — Он коротко поклонился нам, — Вы обе сегодня просто ослепительны.
        — Снасибочки, мальчик-белка. Ой! — вскрикнула Уна: это я пихнула ее в бок локтем.
        — Привет, Каспар, — поздоровалась я.
        — Бетти рассказывала, ты согласился нам помочь, — промолвила Кики. — Спасибо тебе большое за то, что последил за особняком.
        — Да мне оно в удовольствие, — заверил Каспар. — А Говард составил мне компанию.
        — И тебе спасибо, Говард, — поблагодарила Кики. — Ну так что же вы видели?
        — Вообще-то там по большей части тихо, — отметил Каспар. — Есть дворецкий; в течение дня он то уходит, то возвращается. Характерный такой тип. Немного смахивает на Чингисхана в нелепом парике — вы его сразу узнаете. Еще есть повар; он ушел несколько минут назад. Думается, сейчас в доме только один слуга. Утром заходили двое посетителей. Около девяти заглянул высокий джентльмен в сшитом на заказ костюме. Ухоженный, представительный, немного фатоватый. Он задержался лишь на несколько минут. Вторым был доставщик заказов с коробкой змей.
        — Ты сказал «змей»? — переспросила я.
        — Во всяком случае, так оно выглядело, — подтвердил Каспар. — Вы уверены, что вам туда надо?
        — Змеи там или не змеи, но выбора у нас нет, — отрезала Уна, обжигая меня недобрым взглядом. — Мы приглашены на ужин.
        — Тогда я на всякий случай подожду здесь, дабы удостовериться, что вы вышли наружу живые и невредимые.
        — Очень великодушно с твоей стороны, — отозвалась Кики. — Но мы, знаешь ли, способны сами о себе позаботиться.
        — Ничуть не сомневаюсь, что так. Но, видите ли, моя светская жизнь на сегодняшний вечер никак не расписана. Никаких других развлечений все равно не предвидится, — отозвался Каспар, демонстрируя редкостные дипломатические способности. — Если бы вы заглянули ко мне после ужина, я бы охотно послушал про змей. Как вам, должно быть, рассказали подруги, я большой любитель животных.
        — Ну, в таком случае мы тебе хвостик-другой, так и быть, притащим, — ухмыльнулась Кики.
        — И бутылочку «Шатонёфдю пап»? — попросил Говард. — Под мини-колбаски оно уж больно хорошо идет.
        — Посмотрим, посмотрим, — рассмеялась Кики.
        И мы двинулись к выходу из парка.
        — А мне Каспар понравился, — объявила Кики, когда мы пересекли Пятую авеню. — Интересно, с какой стати он из дому сбежал.
        — Откуда ты знаешь? — потрясенно спросила я.
        — Зубы у него в безупречном состоянии, — объяснила Кики. — Если бы он прожил в парке достаточно долго, они бы уже мхом поросли.
        Дворецкий Лестера Лю отступил в сторону и молча ждал. Мы все втроем вошли в вестибюль. Высокий, смуглый, с экзотической прической, дворецкий глядел куда-то в пространство над нашими головами, но, разумеется, от внимания его не ускользала ни одна подробность. На полу лежала белоснежная шкура сибирского тигра: голова приподнята в зловещем приветствии. Я осторожно обошла шкуру стороной. Под хрустальным канделябром, подсвеченным десятками мерцающих свечей, бриллианты Уны ожили и рассыпали каскады многоцветных искр при каждом ее шаге по мраморному полу. Кики обшаривала вестибюль взглядом, мысленно отмечая возможные пути к отступлению и, вероятно, высматривая змей. На первом этаже по обе стороны от вестибюля высились две двери. Дверь справа была на скорую руку наглухо зашита досками. Отовсюду торчали гнутые, проржавевшие гвозди.
        — Мы пришли по приглашению моего отца.
        Голос Уны, всегда чуть более громкий, чем следовало бы, эхом отразился от мраморных стен. Не произнеся ни слова, дворецкий указал взглядом на парадную лестницу. Со второго этажа спускался невысокий человечек в смокинге, постукивая тросточкой по каждой ступеньке. В профиль лицо его казалось холодным и бесстрастным, но, миновав последний виток лестницы, он обворожительно разулыбался.
        — Милая моя Уна, — воскликнул Лестер Лю с безупречно выверенными интонациями свежеиспеченного английского лорда. Свободной рукой он обнял дочь за плечи и расцеловал в обе щеки. — Ты даже маму свою затмила! Отныне и впредь ты должна одеваться только так, и не иначе.
        Я ждала, что Уна вырвется или осыплет Лестера оскорблениями. Но нет: она глядела на своего представительного отца, открыв рот, не в состоянии вымолвить ни слова.
        — А это, по всей видимости, твои подруги. — Сперва Лестер обратился к Кики. — Мисс Страйк, я полагаю, — промолвил он, пожимая ей руку. — Вы просто ослепительны: именно такая, как я себе представлял.
        — Вы мне льстите, мистер Лю. — Кики изогнула бровь, недвусмысленно давая понять, сколь невысоко ценит его отзыв. — А это что за баррикада: вы очень не хотите кого-то впускать или может быть, выпускать? — с улыбкой осведомилась она, указывая на заблокированный дверной проем.
        Лестер Лю в свой черед улыбнулся — еще шире, еще обворожительнее.
        — Этот штрих — дань декораторскому искусству миссис Уорни. В последние годы жизни она сделалась очень экономна. Чем отапливать весь особняк, она перекрыла проход в восточное крыло и значительно сократила тем самым счета за газ.
        — Но как я могу сосредоточиться на таких пустяках в обществе столь очаровательных юных барышень? — промолвил он, протягивая мне руку.
        — Анни Фишер, — представилась я. Если Лестер Лю не знает, как меня зовут, зачем давать ему ключ? — Приятно познакомиться, мистер Лю.
        Рука его казалась сухой и холодной, точно у статуи.
        — А уж мне-то как приятно, — заверил он. — Не хотите ли совершить небольшую экскурсию по дому? Боюсь, гостей у меня бывает не много, а мне бы так хотелось продемонстрировать свои сокровища! — С этими словами он оглянулся на Уну, и по спине у меня пробежал холодок.
        Лестер Лю галантно протянул мне руку, и я приняла ее, сама на себя поражаясь. Рука его оказалась сухощавой, но на диво мускулистой. С непринужденной легкостью он провел меня сквозь дверной проем в лабиринты холодных, темных покоев, битком набитых сокровищами Сеселии Уорни.
        По всей видимости, убедившись, что на деньги счастья не купишь, Сеселия Уорни задалась целью скупить все остальное. Экскурсия началась с пустой комнаты в обрамлении высоких, от пола до потолка, зеркал. Благодаря отражениям я видела все, что происходит: Кики обшаривала взглядом все углы; Уна не сводила глаз с отцовской спины. Лестер извлек из кармана пульт управления — и комнату затопил свет. Зеркала разом сделались прозрачными, а за ними обнаружились полки, заставленные тысячами изящных фарфоровых статуэток. Кого только не было в стеклянной темнице: девушки отплясывали джигу, девочки дразнили очаровательных котят, милые барышни нашептывали что-то на ухо своим воздыхателям.
        — Это Стаффордширская комната, — возвестил Лестер Лю с легким отвращением. От фарфоровых барышень его, похоже, в дрожь бросало. — Миссис Уорни отличалась хорошим, но не всегда последовательным вкусом. Это все будет распродано на аукционе на следующей же неделе. Я надеюсь окупить тем самым некоторые задуманные мною перепланировки. Хотя избавиться от этих монстриков — само по себе усовершенствование.
        Огни погасли, и Лестер Лю потянул меня в следующий темный проем.
        — Думаю, эта комната вас позабавит, мисс Страйк.
        Свет вспыхнул так внезапно, что мозг мой пронзила резкая боль и я едва устояла на каблуках. Я беспомощно заморгала, а придя в себя, обнаружила, что нахожусь в спальне, обставленной подчеркнуто роскошным антиквариатом. У кровати под балдахином, задрапированной богато вышитыми тканями, стоял инкрустированный золотом комод. В изножье застеленного шелком шезлонга лежала открытая книга в кожаном переплете, с вытисненной на обложке золотой короной. В центре комнаты на приземистом мраморном пьедестале стоял простой, без всяких украшений, золотой ларец.
        — Это спальня Марии Антуанетты, — объяснил Лестер Лю. — Она сохранилась практически в том же виде, как в тот вечер, когда королева покинула ее навсегда, спасаясь от толпы разъяренных простолюдинов с факелами. Французское правительство вот уже много веков пытается отыскать эти реликвии. Разумеется, никто до сих пор не подозревает, где они хранятся.
        — А что в ларце? — осведомилась Кики, подбираясь поближе. — Он, кажется, не такой древний, как все прочее? — Кики на мгновение схватилась за край пьедестала, и я готова была поклясться: первый «жучок» установлен.
        — Да у вас глаз — алмаз, — похвалил Лестер Лю, безмятежно улыбаясь. — Ларец — это позднее добавление. Внутри — голова. В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году некий беспринципный торговец антиквариатом убедил миссис Уорни, что некогда голова эта принадлежала самой королеве. Анализы ДНК, мною заказанные, так и не выявили, чья это голова на самом деле, но, со всей очевидностью, отнюдь не Марии Антуанетты. Скорее всего, это кто-то из дальних родственников французского королевского дома. Учитывая необычную форму носа, я бы даже сказал...
        Лестер Лю прервался на полуслове: в Стаффордширской комнате что-то загрохотало, сквозь дверной проем пролетела безголовая фарфоровая молочница и приземлилась у моих ног.
        — Что это было? — охнула я.
        — Вы приставили к нам слежку? — вызывающе осведомилась Кики. Она метнулась к дверному проему и исчезла во мраке.
        — Я вас уверяю, мисс Страйк, там никого нет, — нерешительно крикнул ей вслед Лестер Лю.
        — Комната и впрямь пуста, — возвестила Кики, возвращаясь. Ее льдисто-голубые глаза впились в хозяина. — Должна уведомить вас, что наши друзья знают, где мы. Если мы не вернемся домой к полуночи, они вызовут полицию.
        — Очень разумно. — Лестер Лю нахмурился и потрепал мою руку, что все еще покоилась на сгибе его локтя. — Но пойдемте же дальше, милые дамы. Там еще есть на что посмотреть.
        Отец Уны провел нас через десяток-другой залов, и каждый являл собою престранный музей, посвященный одному из эксцентричных увлечений Сеселии Уорни. Даже коридоры были от пола до потолка завешаны картинами. Лестер Лю показывал нам произведения искусства, считавшиеся давно потерянными; включая портрет угрюмого рыжего типа кисти Ван Гога. Будучи стопроцентно уверена, что за нами следят, я внимательно проверяла все полотна — не задвигаются ли где глаза? С каждым шагом я нервничала все больше — ждала, что на нас, того и гляди, набросятся ядовитые змеи, головорезы из банды «Фу-цзянь» или те и другие сразу — воистину смертоносная комбинация! Стоя перед стеклянной витриной с одним-единственным экспонатом — громадным зеленовато-желтым бриллиантом под названием «Флорентиец»[20 - «Флорентиец» (известный также под названиями «Великий герцог Тосканы» и «Австрийский алмаз») найден в Индии в XVI веке; вес — 137,3 карата; на сегодняшний день утерян.], я отчетливо почувствовала сзади чье-то прерывистое дыхание. Я обернулась — в комнате никого, кроме меня, не было. Я едва лодыжку себе не вывихнула, кинувшись
догонять остальных.
        Я прохромала мимо русских икон, коллекции PEZ-диспенсеров для космонавтов и писсуара с выцарапанной на нем подписью «Р. Матт, 1917»[21 - Имеется в виду скандальное «произведение искусства» Марселя Дешана под названием «Фонтан» — писсуар, купленный на рынке стройматериалов, подписанный вымышленным именем Р. Матт и представленный им в качестве экспоната на художественной выставке в 1917 году.]. Ощущение было такое, словно мы забрели на самый дорогой из блошиных рынков мира, и я отлично видела, что Уна очень даже не прочь здесь прибарахлиться. Вот она задержалась перед парой платиновых, с изумрудами браслетов, некогда принадлежавших герцогине Виндзорской. Лестер Лю тут же отпер витрину и галантно предложил браслеты гостье. Мы с Кики встревоженно переглянулись: Уна, безусловно, отказалась от подарка — но не в первую же секунду.
        Экскурсия близилась к завершению: вот и последняя комната. Она оказалась совершенно пуста, если не считать огромного хрустального гроба.
        — И наконец, позвольте представить вам мою собственную Спящую Красавицу, — возвестил Лестер Лю.
        В гробу покоилась тоненькая и хрупкая женская фигурка, с головы до ног облаченная в саван из нефритовых бляшек, скрепленных друг с другом тонкой золотой проволокой. Кики опустилась на колени рассмотреть фигуру повнимательнее и вскинула глаза на Лестера Лю.
        — Это китайская мумия. Кто она?
        — Очень точно подмечено, мисс Страйк, — похвалил Лестер Лю. — Это ценнейшее из сокровищ Сеселии Уорни. Женщина, которую вы видите перед собой, в Китае известна как императрица-предательница. Ей почти две тысячи лет. Грабители могил разворовали ее склеп в тысяча девятьсот сороковых годах, а миссис Уорни тайно приобрела содержимое гробницы при содействии продажного правительственного чиновника. Лишь двое-трое людей знают о том, что императрица покинула пределы Китая.
        — То есть там, внутри, и тело есть? — удивилась я.
        — Разумеется. Когда гробницу обнаружили, тело было в превосходном состоянии. Пожалуй, это самая красивая из когда-либо найденных в мире мумий. Кожа ее была по-прежнему мягкой, а в венах еще оставалась кровь. И волосы замечательно сохранились: точно река черного шелка. Но как только мумию извлекли из могилы, императрица начала стареть. Миссис Уорни не поскупилась на расходы: даже герметичный воздухонепроницаемый гроб заказала. Если гроб открыть, мумия тотчас же рассыплется в пыль.
        Мне рассказывали, будто миссис Уорни много времени проводила в обществе императрицы. По всей видимости, ей запала в душу история этой девушки.
        — А почему ее называют императрицей-предательницей? — спросила я.
        Лестер Лю окинул холодным взглядом лежащую в гробу покойницу.
        — Она предала свою семью, мисс Фишер, а в глазах китайца нет преступления страшнее. Но с другой стороны, она же родилась варваркой. Так что чего от нее и ждать.
        Опираясь на трость, Лестер Лю обращался ко всем нам и ни к кому в отдельности.
        — Строго говоря, это только легенда, но большинство легенд содержат в себе зерно истины. Рассказывают, будто много веков назад китайский император послал своего наследника заключить мир с вождями племен, живших к западу от его земель. Там глупый мальчишка влюбился в принцессу-варварку. Она была хороша собой, но при этом — безнадежно дикая. Она не обладала ни одной из женских добродетелей, что так ценятся в Китае, однако наследник твердо вознамерился взять ее в жены. Когда племенной вождь заметил, какие чувства юноша питает к его дочери, он очень обрадовался. В один прекрасный день Китаем будет править императрица варварских кровей.
        Император дал согласие на этот брак. Кровный союз с варварами был куда предпочтительнее нескончаемых войн. Однако при первом же взгляде на нареченную невесту сына император понял, что императрицы из нее не получится. Ее обветренные щеки потрескались, руки, привыкшие к конским поводьям, загорели и загрубели. Хуже того, она оказалась дерзкой упрямицей и отказывалась следовать придворным правилам. Однако ж император любил своего сына, а сын был без ума от невесты. Император терпел дикарку вплоть до того дня, когда к списку своих проступков она добавила еще и государственную измену. Стража перехватила тайную переписку между девчонкой и ее родней. Письма недвусмысленно доказывали существование заговора, затеянного с целью убить императора и его наследника.
        У императора не было выбора, кроме как казнить изменницу. Но он не мог и помыслить о том, чтобы разбить сердце любимого сына. Степной дикарке дали яд; она погрузилась в глубокий сон, а наследнику империи сказали, что его невеста умерла от лихорадки. Принцессу похоронили заживо в роскошнейшей из гробниц, когда-либо возведенных для женщины. Но слухи о ее предательстве распространились среди придворных, и очень скоро уже вся империя знала правду.
        Говорят, что, когда гробницу запечатали, служанка принцессы, эта низкорожденная варварка, наложила проклятие на императора и весь его двор. И предрекла, что в один прекрасный день императрица-предательница пробудится и отомстит своим обидчикам.
        — По-моему, держать такого рода вещи в доме просто омерзительно, — внезапно проговорила Уна.
        История императрицы словно бы сняла с нее заклятие немоты. Лестер Лю не сводил глаз с дочери, а Кики, воспользовавшись моментом, подбросила «жучка» в настенный светильник.
        — Мумии, отрубленные головы... а что еще ты тут прячешь? Джимми Хоффу?[22 - Джеймс Риддл (Джимми) Хоффа — американский профсоюзный лидер, неожиданно исчезнувший при загадочных обстоятельствах в 1975 году. Его исчезновение породило множество версий и слухов.]
        — Рад видеть, что ты наконец перестала стесняться, моя дорогая. Собственно говоря, я и не собираюсь хранить императрицу у себя. Сокровища из ее гробницы были переданы в дар музею Метрополитен: выставка откроется уже в следующем месяце. Такой впечатляющей коллекции древних китайских артефактов за пределами Китая еще не видывали. Мумия слишком хрупка и на данный момент транспортировке не подлежит, но на выставке она займет подобающее ей место.
        Разумеется, назначено торжественное открытие выставки. И больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы в этот великий день рядом со мной было мое единственное дитя.
        Лаконично-нецензурный ответ Уны потонул в очередном оглушительном грохоте и стоне. Мы трое стремительно обернулись, ожидая, что из предыдущей темной комнаты того и гляди кто-нибудь выскочит. Мы с Уной вглядывались во мрак с безопасного расстояния; Кики, как и в первый раз, храбро бросилась посмотреть, что случилось.
        Спустя минуту она вернулась. Вид у нее был изрядно озадаченный.
        — Одна из картин со стены сорвалась.
        — Пожалуйста, не утруждайте себя, мисс Страйк, — спокойно посоветовал Лестер Лю, стряхивая невидимую пыль с хрустального гроба императрицы. — Дворецкий обо всем позаботится.
        — Что происходит? — Уна пыталась не выдать своего страха, но руки у нее дрожали — видно было, как вспыхивают и переливаются бриллианты на запястьях. — Какого черта ты нам лапшу на уши вешаешь?
        Ее красавец отец одарил Уну раздражающебезмятежной улыбкой.
        — Как забавно! Нечасто услышишь такую красочную речь из уст прелестной юной барышни. Все равно как если бы мартышка оперные арии пела! Уверяю, дорогая моя, что никаких макаронных изделий я никуда вешать и не думаю.
        — Прекрати меня так называть, — рявкнула Уна. — Никакая я не твоя.
        С противоположной стороны в комнату вошел дворецкий и застыл на месте, как каменное изваяние.
        — Ага, — удовлетворенно отметил Лестер Лю. — Обед подан.
        Обшитая деревом столовая тонула в полумраке. В дальнем конце комнаты горел камин, да один-единственный подсвечник тускло мерцал в центре длинного стола из красного дерева. Дворецкий подвел меня к стулу; казалось, от подруг меня отделяют мили и мили. Лестер Лю восседал напротив; лицо его тонуло во тьме. Со своего места я различала разве что смутный контур белой рубашки.
        Дворецкий, встав сбоку от меня, запустил половник в глубокую супницу. Пляшущие драконы на дне моей тарелки затопила темно-оранжевая жидкость. Я помешала суп кончиком серебряной ложки, и на поверхность всплыли ряды острых черных игл. Я потрясенно отпрянула. Лестер Лю сдавленно захихикал.
        — Это вовсе не покушение на убийство, мисс Фишер, — успокоил он. — Это всего-навсего морской еж. Надеюсь, этот изысканный деликатес вам понравится.
        Покраснев, я поднесла ложку к губам. На вкус — точно мутная морская вода. Дворецкий, самодовольно ухмыляясь, унес опустевшую супницу на кухню. Дверь за ним закрылась, и снова послышался грохот: ощущение было такое, словно он запустил супницей в стену и фарфор разлетелся вдребезги. Я выронила ложку, забрызгав супом все платье.
        — Ох, нет, — вздохнул Лестер Лю. — Надеюсь, второе блюдо не пострадало. Я заказал редчайшее китайское лакомство — детеныши кобры под острым соусом.
        — А твой дворецкий всегда такой неловкий? — фыркнула Уна.
        — Это не дворецкий. — Лестер Лю помолчал, поднес к губам ложку своего отвратительного супа. — Это мое привидение.
        ПРИВИДЕНИЯ В ДОМЕ
        Даже если сама ты никогда не видела привидений, это вовсе не значит, что привидения не следят за тобой. Если верить парапсихологам, отнюдь не все духи склонны обнаруживать свое существование так же охотно, как, скажем, полтергейст. Одни предпочитают затаиться в тени и вызывать в соседях из плоти и крови беспричинные страхи и необъяснимое ощущение тревоги. Другие производят в ночи странные звуки или перемещают предметы с места на место, пока никто не видит. Но если ты подозреваешь, что в твоем доме завелись неупокоенные призраки, есть несколько способов выяснить это доподлинно.
        СФОТОГРАФИРУЙ ПРИВИДЕНИЕ
        Все эксперты сходятся на том, что призраки наиболее активны ночью (сюрприз, сюрприз!). Так что в подобающе темный и жутковатый час пофотографируй-ка комнаты, где, как тебе кажется, завелись привидения. Внимательно рассмотри снимки и ни в коем случае не выбрасывай те, что кажутся тебе испорченными. Фотоаппарат способен зафиксировать многое из того, что недоступно человеческому глазу. Любой профессиональный охотник за привидениями скажет тебе, что все эти странные светящиеся круги, необъяснимые помутнения или лучи света вполне могут оказаться призраками.
        ВЕДИ ДНЕВНИК НАБЛЮДЕНИЙ
        Всякий раз, как тебе доведется увидеть, услышать или почувствовать что-либо странное, запиши о том, что произошло, с указанием точного времени. Это позволит тебе отследить определенные закономерности в визитах гостей из иного мира. Возможно, обнаружится, что зловещее шипение каждый день в четыре свидетельствует всего-навсего о том, что у соседа в саду включился дождевальный аппарат.
        СВЕРЬСЯ С КОМПАСОМ
        По всей видимости, большинство компасов в присутствии призраков не срабатывают. Если рядом с тобой маячит привидение, стрелка компаса словно утрачивает чувствительность: она свободно вращается вокруг своей оси либо просто указывает куда попало.
        ВКЛЮЧИ ВИДЕОМАГНИТОФОН
        Призраки имеют неприятную привычку избегать тех, кто их ищет. Так что чем дежурить всю ночь с фотоаппаратом в руках, включи видеомагнитофон и спи себе спокойно. По возможности настрой магнитофон на инфракрасный режим: это поможет уловить тепловые колебания. Поутру, завтракая овсянкой, просмотри запись и убедись своими глазами, что там такое погромыхивало и постукивало в темноте.
        ОТСЛЕЖИВАЙ КОЛЕБАНИЯ ТЕМПЕРАТУРЫ
        Многие обитатели домов с привидениями сообщают о необъяснимых перепадах температуры. В каком-то определенном месте теплого и уютного дома внезапно становится холодно, точно зимой в Антарктике. А в другом, напротив, невыносимо жарко. Расставь тут и там несколько домашних термометров. Выявив необъяснимо холодные или жаркие точки, ты сможешь оптимальным образом установить аппаратуру для видеозаписи.
        ДЕТЕКТОРЫ ДВИЖЕНИЯ
        Ты слышишь ночами чьи-то таинственные шаги? И удивляешься, почему по утрам дверца холодильника всегда открыта? Установи в доме несколько недорогих детекторов движения. Они сообщат тебе о любых перемещениях и помогут установить, в самом ли деле в доме завелись привидения или твоя сестрица втихую таскает из кухни лакомства по ночам.
        ДЕТЕКТОРЫ ЭЛЕКТРОМАГНИТНОГО ИЗЛУЧЕНИЯ
        Большинство профессиональных охотников за привидениями пользуются детекторами электромагнитного излучения (ДЭИ), позволяющими обнаружить необычные источники энергии. Показания прибора могут свидетельствовать о близости призрака (или холодильника, так что не увлекайся слишком!). ДЭИ обойдется тебе долларов в двадцать, но самый обычный компас (см. выше) сработает ничуть не хуже.
        Глава восьмая

* * * * * * *
        ГОЛОДНЫЙ ПРИЗРАК
        Люди в большинстве своем, желая узнать собеседника получше, полагаются на один и тот же набор скучнейших вопросов. «А кем ты работаешь?» — спросят они. «А в какой школе ты учишься?» «А что ты делала пятого августа в 9.45?» Да, ответы на эти вопросы способны пролить свет на финансовый статус данной персоны, ее академические успехи или криминальные наклонности, но чем она живет, вы не узнаете. Так что всякий раз, как я впервые с кем-то знакомлюсь, я обычно выжидаю удобного момента и спрашиваю, а верит ли она в привидения. Странноватый подход, согласна; но этот один-единственный простенький вопрос избавляет меня от многих часов отупляющей светской болтовни. Если моя новая знакомая лишь похихикает над подобной глупостью или снисходительно покачает головой, я постараюсь как можно скорее сбежать под каким-нибудь благовидным предлогом. А вот если она ответит «да» — значит, мне повезло. И не важно, какая она — тихая «мышка», или угрюмая брюзга, или слегка не в себе. У человека, который верит в призраков, в запасе найдется хотя бы одна занимательная история.
        В тот вечер я глянула через стол на Уну Вонг и сразу поняла: Уна в призраков верит. Она и не подумала смеяться над отцовским заявлением. По примеру всех нас она просто-напросто отложила ложку и приготовилась слушать. Лестер Лю отодвинул суп в сторону и наклонился вперед, оказавшись в ореоле света свечей. Его обворожительная улыбка исчезла, словно ее и не было. Лицо его было серьезно — в нем отражались ужас, и горе, и страх. Он вдруг показался много старше своих лет.
        — Должно быть, Сеселия Уорни не одобряет чужое присутствие, — небрежно обронила Кики, как если бы привидение в доме было делом столь же обычным, как протекающий кран в дешевой гостинице.
        Лестер Лю медленно покачал головой.
        — Миссис Уорни покоится в мире. В особняке не было никаких привидений. Боюсь, призрак преследует меня, и только меня. Вот поэтому я и пригласил вас на ужин нынче вечером. Я очень надеюсь, что Уна согласится мне помочь.
        Но Уна словно онемела. Тогда на помощь ей пришла Кики.
        — А зачем вам Уна? Вам вообще-то экзорцист нужен.
        Пропустив совет мимо ушей, Лестер Лю снова обратился к дочери.
        — Дорогая моя, — тихо проговорил он, словно исподволь подготавливая девочку к неприятной новости. — Ты когда-нибудь слышала про голодных призраков?
        Глаза Уны расширились, губы приоткрылись, она тихо охнула. Похоже, она уже поняла, о чем пойдет речь. Даже Кики временно прикусила язычок.
        — А что такое голодный призрак? — спросила я, заранее страшась услышать ответ.
        По лицу Лестера Лю скользнула тень.
        — В Китае есть такое поверье, — начал он. — Если человек умирает в гневе, то душа его остается на земле, во власти жажды мести. И чем более разгневана душа, тем большей силой обладает призрак. Разумеется, дело обстоит еще хуже, если покойного не обеспечили всем необходимым для загробной жизни. При таких условиях душа становится голодным призраком.
        Из-за кухонной двери снова донесся приглушенный грохот и стук.
        — Я видел своего призрака бессчетное число раз. Лицо ее по-прежнему прекрасно, но все остальное — это лишь скелет, кожа и волосы. За годы могущество ее несказанно возросло; теперь она следует за мною повсюду, как тень. Вот почему я так редко покидаю дом. Вот почему слуги отказываются здесь оставаться. Похоже, теперь у меня нет выбора, кроме как дать призраку то, что он требует.
        Лицо Уны побелело от ужаса. Даже на Кики, похоже, рассказ произвел впечатление. Я же не знала, что и думать.
        — А на что она злится? Что ты сделал?
        — Я бросил ее дитя, отдал его в чужие руки, потому что ребенок оказался девочкой, а не столь желанным мне мальчиком. Я был плохим мужем и отцом, мисс Фишер. Да и человеком был не из лучших. Но теперь все изменится. Пора мне загладить свою вину перед теми, кому я причинил вред. Вот что пытается внушить мне мать Уны.
        Из кухни появился дворецкий с серебряным подносом в руках и направился прямиком к Лестеру Лю. Его пиджак сзади был весь перепачкан какой-то липкой слизью, как если бы на бедолагу напал гигантский червяк. Дворецкий прошептал что-то боссу на ухо.
        — С сожалением вынужден сообщить, что мы переходим сразу к третьему блюду, — объявил Лестер Лю. — Второе блюдо, увы, не уцелело. А жаль. Детенышей кобры в Нью-Йорке достать непросто. Я вынужден импортировать их напрямую из Таиланда. У американцев такие примитивные вкусы!
        Дворецкий обошел стол кругом, раскладывая по тарелкам по два запеченных краба. Те, что достались мне, сцепились в неразрывном объятии, словно утешая друг друга в преддверии страшной судьбы. Как только слуга вновь скрылся в кухне, Уна оттолкнула тарелку и негодующе воззрилась на отца. Я не без удовольствия отметила, каким гневом пылают ее глаза.
        — Ты хочешь, чтобы я спасала тебя от призрака? А с какой бы стати мне тебя выручать? Ты все это время жил как какой-нибудь диктатор третьего мира, в окружении страхолюдных слуг и детенышей кобры, а я прозябала в нищей развалюхе с четырьмя женщинами, которым и накормить-то меня было не на что. Им приходилось ткани с твоей фабрики воровать, чтобы сшить мне какую-никакую одежонку! У нас туалет был один на тридцать человек, а зимой — никакого отопления! Я сама училась английскому! Я до восьми лет даже в школу не ходила! И все только потому, что я родилась девчонкой? — Голос Уны сорвался на крик, лицо исказилось от ярости, — А теперь ты ждешь, что я тебя пожалею, да, презренный ты старик? Ах, он бедный-несчастный: заперт, как в ловушке, в особняке на Пятой авеню наедине с голодным призраком! Скольких людей ты погубил? Сколько народу до сих пор изнывает в рабстве на твоих фабриках? Настала твоя очередь помучиться!
        Я гадала про себя, а не слишком ли далеко Уна зашла. Лестер Лю сохранял спокойствие, однако ноздри его раздувались, зубы скрежетали. Мы установили еще далеко не все «жучки» и ровным счетом ничего не разузнали о пропавших тайваньских ребятишках, а если Лестер Лю вышвырнет нас за дверь, второго шанса нам, скорее всего, не представится. По-видимому, те же самые мысли промелькнули в голове Кики. Она вежливо извинилась, встала из-за стола и направилась, по всей видимости, в дамскую комнату. А я осталась наблюдать за перепалкой между Уной и ее отцом.
        — В Китае дитя не смеет так разговаривать с отцом, — холодно объявил Лестер Лю дочери. — Почтение и уважение к родителям — одна из ключевых добродетелей.
        — И где ты тут видишь Китай? — парировала Уна. — Я родилась здесь. Я — американка. А ты — преступник и уголовник.
        — Уна! — предостерегающе зашептала я.
        — Все в порядке, мисс Фишер, — устало вздохнул Лестер Лю. — Боюсь, моя дочь ни словом не погрешила против истины. Как вы, конечно же, знаете, я совершил немало всего противозаконного. Однако ж я не единственный преступник в семье. — И он обернулся к Уне. — Я знаю, как ты смогла позволить себе свой нынешний стиль жизни, моя дорогая. Я все знаю про подделку документов и про маникюрный салон. Мне страшно жаль, что ты была вынуждена вести аморальный образ жизни. Будь твоя мама жива, у нее бы сердце разбилось. Она была женщиной твердых принципов, хоть и из простых. Вот почему я пригласил тебя сюда. Хотел умолять тебя, чтобы ты, из любви и почтения к матери, отказалась от противозаконной деятельности. Вот я, например, именно так и поступил. С тех пор как ты со своими подругами уничтожила банду «Фу-цзянь», я стал законопослушным бизнесменом.
        — И часто ли законопослушные бизнесмены похищают тайваньских школьников?
        Я с трудом сдержалась, чтобы не пнуть Уну как следует. Эта негодница, ни минуты не задумываясь, поставит под угрозу наши планы, лишь бы последнее слово осталось за ней!
        Лестер Лю недоуменно пожал плечами.
        — Просто не знаю, что на это и сказать, дорогая моя. Мы не в романе Диккенса живем. Ну зачем бы мне сдались школьники, сама посуди? Ты, конечно же, отдаешь себе отчет в том, что не все обитатели Чайнатауна перевоспитались одновременно со мной. Преступная жизнь города отнюдь не прекратилась в тот день, когда я вышел из игры.
        — Уна, я заработал куда больше денег, нежели я в состоянии потратить. Фабрики будут закрыты. Долги — прощены. Я откупил особняк Уорни с одной-единственной целью: передать большинство сокровищ бывшей владелицы в дар различным музеям. Комната Марии Антуанетты отправится обратно во Францию. Полотна великих художников будут выставлены там, где на них смогут полюбоваться и другие люди. Я намерен стать одним из ведущих филантропов города. Меня перестанут бояться; мною начнут восхищаться. И я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Как моя дочь, ты наконец-то получишь все внимание, что заслуживаешь. Богачи и знаменитости Нью-Йорка выстроятся в очередь, чтобы с тобой познакомиться.
        Внезапно ледяное дыхание ветра овеяло мои обнаженные плечи. Свечи разом потухли; пламя в камине вспыхнуло — и погасло, словно втянулось в трубу. В комнате сгустилась мгла; раздался скорбный стон — и вряд ли это подул ветер! — и я чуть сознание не потеряла от ужаса. В столовой явно был кто-то кроме нас! Я слепо зашарила по столу в поисках ножа: где же он? Я же помню, нож лежал тут, рядом с тарелкой! Ах, вот он! Я сжала нож в кулаке, словно кинжал, и замерла в ожидании. Позади послышались шаги. Шаги неумолимо приближались... Чья-то рука легла мне на запястье, и у самого моего уха послышался невесомый шепот:
        — На втором этаже я закончила. Ступай на первый.
        Легкое чирканье — и вот уже язычок пламени высветил призрачные черты. Кики Страйк поднесла спичку к одной из свечей, а затем с ее помощью зажгла и остальные.
        — Может, вы и не прочь ужинать в темноте, а вот я предпочитаю видеть то, чего все равно не съем, — промолвила она, невозмутимо усаживаясь перед своей нетронутой тарелкой.
        — Извините, — пробормотала я, поднимаясь от стола, и чуть ли не бегом кинулась к двери.
        Едва переступив порог гостиной, я вытащила из кармана крохотный хрустальный флакончик и заново опрыскалась «Духами доверия». И очень вовремя: в следующий момент на плечо мне легла мясистая рука.
        — Позвольте проводить вас в дамскую комнату, — прогудел дворецкий низким невыразительным голосом.
        — Спасибо; но я вот уже много лет как хожу в туалет совершенно самостоятельно. — Я наклонилась поближе, надеясь, что духи свершат чудеса. — Вы только укажите мне нужное направление, а дальше я и сама справлюсь.
        Дворецкий вдохнул поглубже — да так и замер, как если бы мозги его вдруг спасовали перед неразрешимой дилеммой.
        — Третья дверь направо, — Дворецкий махнул рукой в сторону неосвещенного коридора и возвратился в кухню.
        Я облегченно выдохнула — и тут вспомнила, что нахожусь в незнакомом доме, где в придачу разгулялось привидение.
        Даже в бесфантомном пространстве я вообще-то темноту не люблю. Как любой человек, наделенный воображением, я различаю странные образы среди теней и затаившиеся по углам фигуры. Идя глубокой ночью в туалет, я просто-таки трепещу от ужаса, а отключение электричества так вообще смерти подобно. Так что, даже будучи уверена, что призраку этого дома мне поставить в вину нечего, я знала, что, ежели присмотреться, я увижу привидение и там, и тут, и повсюду. Не чуя под собою ног, я пробежала через шесть комнат. Смутно припоминаю библиотеку, кабинет для занятий, несколько спален и туалет как таковой. Я установила «жучки» за книгами, под креслами и за унитазом. (Позже я осознала, что идея была не из лучших.) За десять минут с делом было покончено. Я поправила платье, снова побрызгалась «Духами доверия» и зашагала назад, в столовую.
        В столовой никого не было, кроме дворецкого: тот убирал остатки жареной утки, расшвырянные по всей комнате и стекающие вниз по ножкам стола. На мгновение мне померещилось, что дворецкий улыбается.
        — Ваши подруги решили уйти, мисс. Они ждут вас в вестибюле.
        Дворецкий поставил на стол поднос с загубленным блюдом и отвел меня к Уне с Кики. Роскошное платье Уны было заляпано соусом; Кики выбирала у нее из волос зернышки риса, что прилипли к длинным черным прядям, точно гниды. Лестер Лю смущенно стоял рядом с дочерью, готовый подать ей палантин.
        — Что случилось? — спросила я.
        — Дворецкий уверяет, что его толкнули, —объяснила Кики. — Четвертое блюдо опрокинулось на Уну.
        — Пожалуйста, прими мои глубочайшие соболезнования, — умолял Лестер Лю. — Обычно призрак наказывает меня, и только меня. Надеюсь, ты все-таки поразмыслишь над моим предложением?
        — Довольно болтать-то: поживем — увидим, — буркнула Уна, отбирая у него палантин.
        — Еще одно — прежде чем ты уйдешь. — Лестер Лю коснулся плеча дочери. — Твоя мама очень бы хотела передать тебе вот это. Это ее единственный сохранившийся портрет. — И он извлек из внутреннего кармана пиджака фотографию.
        Краем глаза я разглядела портрет прелестной девушки в старомодном платье.
        Уна выхватила фотографию у него из рук и стремительно выбежала за дверь.
        — Ты куда? — закричала я, бросаясь за ней следом.
        Уна пулей вылетела на улицу и замахала рукой. Такси, проезжавшее по другой стороне Пятой авеню, развернулось и притормозило перед ней.
        — Мне нужно побыть одной, — Уна открыла дверцу и запрыгнула внутрь.
        — Погоди... — начала было я, но Кики схватила меня за плечо, и дверца такси захлопнулась.
        — Оставь ее, — проговорила она и в свою очередь «проголосовала» такси.
        С противоположной стороны улицы донесся резкий свист. На каменной ограде Центрального парка восседал «одичавший мальчик».
        — Однако быстро вы, — откомментировал Каспар при нашем приближении. — А Уна куда отправилась? Похоже, она очень торопилась.
        — Ей в химчистку позарез надо, — фыркнула я. — Ест уж больно неаккуратно.
        Каспар выслушал объяснение, но поверить явно не поверил.
        — А змей вы видели? — жадно спросил он.
        — Змеи значились в меню, — сообщила Кики. — Детеныши кобры под острым соусом. Если верить хозяину, в Китае они считаются редким деликатесом.
        Я передернулась при одной только мысли о подобном «лакомстве».
        — Да я предпочту грязь есть с собачьей площадки!
        Но Каспар даже не улыбнулся.
        — Вы сказали «кобры»? Но большинство видов кобр занесены в Красную книгу! В Нью-Йорке их купить невозможно! А ваш хозяин не упоминал, часом, где он их раздобыл?
        — Говорит, из Таиланда их импортирует, — отозвалась Кики. — Да будет тебе известно, что последние сутки ты дежурил у дома одного из самых гнусных контрабандистов Нью-Йорка. Этот при необходимости что угодно раздобудет, в средствах-то он не стесняется.
        — А зачем вы ужинали с контрабандистом?
        — Он хотел познакомить Уну со своим домашним призраком, — объяснила я. — Нет-нет, я не шучу.
        Для мальчика с собственной неправдоподобной историей, Каспар удивился не на шутку.
        — Слушайте, ребята, кто вы, собственно, такие? — потрясенно вопросил он. — У вас есть карты престранных мест. Контрабандисты приглашают вас на ужин. А насчет призрака я прямо не знаю, что и думать.
        — Это долгая история; давай отложим ее до другого раза, — отозвалась Кики. — Есть у меня такое предчувствие, что мы еще увидимся, и не единожды. А сейчас мне нужно домой: один мой хороший друг очень болен.
        — Мне страшно жаль. — Судя по его голосу, Каспар и впрямь разделял горе Кики. — Могу я напоследок попросить вас об одной услуге?
        — Конечно, — кивнула Кики.
        — Передавайте от меня привет Бетти, — промолвил Каспар. — И скажите ей, что я с нетерпением предвкушаю наш совместный ужин.
        Такси стремительно мчалось в деловую часть города. Мы с Кики молча сидели бок о бок. Нам нужно было о многом поговорить, но ни одна не знала, с чего начать. Наконец Кики шумно вздохнула.
        — Ну и несет же от тебя.
        — Это я перед самым уходом малость переборщила с «Духами доверия». С жутким дворецким столкнулась.
        — А быстро ты управилась. Ты все «жучки» расставила?
        — Ага. Комнат-то там не много, учитывая, что восточное крыло отрезано. Слушай, а ты правда думаешь, что в доме поселилось привидение?
        — Не знаю. Уна, похоже, поверила.
        — Ужас как ее жалко, — посетовалая — Покойная мать, которую Уна в жизни не видела, восстала из могилы и призывает Уну стать образцовой гражданкой.
        — А вот в последнее, там, где насчет могилы, я не верю. Лестер Лю что-то затевает. И хотелось бы мне знать, что именно. Эх, мне бы сейчас ясную голову...
        Кики уперлась лбом в оконное стекло и погрузилась в молчание.
        — Кики? — спросила я. — У тебя все в порядке?
        — Разумеется, нет. Я же только что тебе объяснила, что Унин папочка замышляет недоброе.
        — Я про другое. Ты то и дело пропускаешь встречи или приходишь с опозданием. На тебя это не похоже. Насколько серьезно больна Верушка? Ты что-то скрываешь?
        Кики потерла глаза, размазывая тушь. Набрала в грудь побольше воздуха — надышавшись, к слову сказать, «Духами доверия».
        — Я совершила глупейшую ошибку, —призналась Кики. — Возможно, Верушка умирает. И даже если она не умрет, мы обе здорово блипли.
        Я была так потрясена услышанным, что даже заплакать не заплакала. И слова с языка не шли.
        — Могу я ее увидеть? — Вот и все, что я сумела выговорить.
        Десять минут спустя я уже стояла в дверях Верушкиной комнаты, не в силах сделать дальше ни шагу. Если бы не медленный и ровный ритм кардиомонитора, я бы первая уже названивала в похоронное бюро. Кики опустилась на колени в изголовье кровати, сжала в ладонях безжизненные, посиневшие руки своей опекунши, осторожно убрала со лба седую прядь волос. Ресницы Верушки затрепетали, губы задвигались. Кики наклонилась к самому ее лицу, чтобы не пропустить ни слова.
        — Я же не могла хранить этот секрет вечно, — отвечала Верушка дрожащим голосом. — Ананка о тебе тревожилась. Остальные бы тоже с ума сходили от беспокойства, если бы знали правду. — Верушка слабо подала знак Кики нагнуться поближе и зашептала ей что-то на ухо.
        — Верушка, я ей ни за что не скажу, будь спокойна на этот счет. Ты совершенно права. Ей нужны все силы, чтобы противостоять отцу. Да, я позабочусь о том, чтобы она не попала в беду. Хотя это и непросто. Теперь вот еще и эта история с призраком...
        Пожилой мужчина в белом халате протиснулся мимо меня и принялся за работу: набрал в шприц какой-то бесцветной жидкости. Поднес шприц к свету, постучал по стенкам, чтобы избавиться от пузырьков воздуха. Из иголки ударила струйка.
        — Что Вы ей вводите? — осведомилась Кики. Доктор воткнул шприц в левую ногу Верушки. Ресницы пациентки затрепетали и снова неподвижно легли на щеки.
        — Ты все равно не поймешь, — буркнул доктор.
        — А я попробую, — настаивала Кики, выпрямляясь во весь рост и буравя доктора глазами. — Я, конечно, еще ребенок, но не умственно отсталый.
        — Послушай-ка, — отрезал доктор, высокомерно глядя на Кики сверху вниз. — У меня за спиной десять лет высшего образования. Ты, небось, и на свете-то столько не живешь. Так хватит мне докучать — дай спокойно выполнить мою работу. Ты наняла меня спасать пациентку или подготовить тебя к получению ученой степени?
        Кики изогнула брови.
        — Хорошо же. Делайте свое дело. Если справитесь на «отлично», я, так и быть, позабуду об этом разговоре. Но если с пациенткой что-либо случится, отвечать будете вы.
        Доктор возвел глаза к небесам. Кики стремительно вышла за дверь.
        — Вот скотина, — выругалась я, как только мы оказались за пределами слышимости.
        — Я наняла доктора Притчарда отнюдь не ради его врачебного такта, — отмахнулась Кики. —
        Он превосходный специалист и за хорошую цену готов держать язык за зубами. К сожалению, выбора у меня нет.
        — Еще чего — нет выбора! Вызови «скорую», и пусть Верушку отвезут в больницу.
        — Ни в коем случае нельзя. На прошлой неделе я так и поступила. И совершила страшную ошибку. Доктора выяснили, в чем проблема: всему виной застрявшая у нее в ноге пуля. Пуля выделяла в организм цианид. По всей видимости, моя тетушка и ее прихвостень разработали запасной план. Если бы Верушку не убила пуля, яд со временем довершил бы дело.
        Когда доктора удалили пулю, я уж думала, жизнь Верушки спасена. Но они сообщили о пулевом ранении в полицию. Когда я обнаружила, что медсестра снимает Верушкины отпечатки пальцев, я тут же забрала ее из больницы — тайно, под покровом ночи. Я надеялась, Верушка поправится, но улучшение носило временный характер. Яд-то по-прежнему в организме. И медленно ее убивает.
        — Если все так серьезно, стоит ли волноваться из-за отпечатков пальцев? — сцросила я.
        — Верушка по-прежнему разыскивается по обвинению в убийстве моих родителей, — вздохнула Кики. — А доказательства ее невиновности находятся в Покровии. Даже если бы в больнице ее вылечили, из палаты она угодила бы прямиком в тюрьму. Я-то Верушку знаю. Это совершенно в ее стиле.
        — А ты правда считаешь, что этот твой доктор Миляга сумеет ее спасти? — на всякий случай уточнила я.
        — Если закрыть глаза на особенности характера, он один из лучших врачей Нью-Йорка. Я все до последнего цента потратила, чтобы обеспечить ему оптимальные условия для работы. Наверное, мне придется в очередном кун-фу-боевике сняться, чтобы расплатиться по счетам.
        — Еще чего, — отрезала я. — Мы все тебе поможем. У меня полным-полно денег — моя доля, заработанная на золоте из Города-Призрака. И деньги эти в твоем распоряжении.
        — Спасибо, — поблагодарила Кики, и тут синхронно загудели наши мобильники. Нам обеим пришло по эсэмэске. «Золотой лотос. Завтра. Полдень. Уна».
        — У тебя проблемы поважнее Лестера Лю, — сказала я Кики. — Побудь с Верушкой, пока ей не полегчает. А завтрашнее собрание предоставь мне.
        Я неслышно влезла в окно своей спальни еще до того, как пробило двенадцать. Сняла с себя вечернее платье, переоделась в повседневные шмотки, прислушалась у двери. Родители еще не спали. Из гостиной слабо доносилась сердитая немецкая речь и «трах-тах-тах» пулеметных очередей. Если папа с мамой как ни в чем не бывало смотрят фильм, значит, мое отсутствие прошло незамеченным. И хотя я с ног валилась от усталости, перед тем как лечь спать, мне предстояло еще одно неотложное дело. Я приоткрыла дверь и на цыпочках спустилась в гостевую спальню.
        На следующий день в одиннадцать утра, после того, как папа ушел на субботний семинар, я подошла к маме. Она как раз наливала себе кофе. Стоило бы, конечно, выждать, пока она выпьет три-четыре чашки, но время поджимало.
        — Мне нужно в библиотеку, — сообщила я.
        — Ага, конечно. — Для человека, к сарказму не привыкшего, мамочка делала большие успехи.
        — Я серьезно. — Я открыла тетрадку и продемонстрировала ей начало заданного мне сочинения. — Я пишу важную работу на тему «Подземной железной дороги». Возможно, это спасет меня от двойки по предмету мистера Дедли; да только у нас не хватает двух нужных мне книг. А без них мне сочинение никак не дописать.
        Мама слегка опешила.
        — Все наши книги по американской истории девятнадцатого века стоят в шкафу в гостевой комнате, тебе это отлично известно. Если тебе нужно что-то, чего нет у нас, я не верю, что в библиотеке ты найдешь то, что ищешь.
        — Эти книги у нас были, я точно помню, но на месте их нет. Их, небось, папа забрал, — посетовала я, — Ты же знаешь, как он вечно ссужает книги направо и налево.
        Отцовская безалаберность в отношении книг маму всегда невероятно раздражала.
        — Что именно тебе нужно? — спросила она. Я протянула ей листок бумаги с записанными на нем двумя названиями и выходными данными. — Ну, пойдем поищем вместе.
        Я терпеливо прождала с полчаса, пока мама просматривала в гостевой комнате полку за полкой. Я знала: книг она ни за что не отыщет — если не догадается посмотреть у меня под матрасом.
        — Твой папочка, похоже, считает, что наш дом — это филиал нью-йоркской публичной библиотеки, — вздохнула мама и демонстративно посмотрела на часы. — Ананка, у тебя есть два часа. Если к половине второго ты не вернешься, я сама за тобой заеду. И такой скандал закачу — мало не покажется!
        Маникюрный салон «Золотой лотос», в десяти кварталах к северу от библиотеки, впервые за целый год был закрыт. На двери висела табличка с надписью, однако ж у входа ошивалась какая-то дама в норковой шубке и солнцезащитных очках: она заглядывала в окна, высматривая хоть какие-нибудь признаки жизни и явно не веря, что с педикюром придется подождать — страшно подумать! — до завтра.
        — Прошу прощения, милочка, — проговорила она этаким снисходительным тоном, каким принято разговаривать с чужими горничными. — Ты здесь работаешь? Ты говоришь по-английски?
        Я огляделась по сторонам, гадая, не обращается ли она к кому-то, стоящему за моей спиной.
        Нет, вокруг — никого.
        — Нет, — отрезала я, постучав в дверь, — По-английски я не говорю.
        — Ты... де-ла-ешь... ма-ни-кюр? — не отступалась она, четко выговаривая каждый слог, как если бы обращалась не к иностранке, а к идиотке.
        — Ты... чи-тать... у-ме-ешь? — в свой черед осведомилась я, указывая на табличку с надписью «Закрыто».
        Дама, до глубины души шокированная, отпрянула назад. В это самое мгновение Ди-Ди отперла дверь и впустила меня внутрь.
        — Ступай сама себе ногти крась, — рявкнула я на даму и захлопнула за собой дверь.
        На полу салона тускло поблескивала мозаика — изображение древнегреческого оракула, впавшего в транс. Вдоль стен были расставлены роскошные маникюрные кабинки; столы и стулья накрыты хрустким белоснежным льняным полотном.
        В глубине здания, позади длинного ряда кабинетов депиляции находился офис Уны. Одна из дверей в узком коридоре была открыта; краем глаза я заметила Юя, что сладко спал прямо на столе.
        — Мальчик все утро вкалывал не покладая рук, — объяснила Ди-Ди. — Но он еще слаб. Уна убедила его прилечь подремать.
        — Уна заставляет Юя работать? Она что, совсем сбрендила?
        — Нет-нет, это он сам захотел сделать Уне что-нибудь приятное. И отказов даже слушать не пожелал. Ты подожди, пока не увидишь, что у него вышло.
        — Уна вам рассказала про вчерашний ужин?
        — Ой, да, — кивнула Ди-Ди. — Просто страсти-мордасти какие-то. Лус как раз оборудование устанавливает. Она сняла записи со всех «жучков». Сейчас посмотрим, что там Лестер Лю затевает.
        Я открыла дверь в офис Уны и застыла на пороге. Верхнюю часть стены позади рабочего стола украшала незаконченная фреска: шестеро Иррегуляров отважно сражались с крысами Города- Призрака. Все персонажи казались удивительно живыми, словно на фотографии. Казалось, что у крыс даже усы шевелятся.
        — Это Юй нарисовал? — не поверила я. — Да он нас всех только один-единственный раз видел. Как он умудрился наши лица так хорошо запомнить?
        Уна пожала плечами.
        — Я так понимаю, кто-то похитил самого талантливого ребенка на всем Тайване. Он еще и портрет миссис Фэй написал, так что теперь она его горячая поклонница. Юй то, Юй се, уси-пуси, прям так трогательно, что с души выворачивает. Так что, Кики придет или нет?
        — Она сказала, что свяжется с тобой позже. Так что ты думаешь насчет прошлого вечера? Твой папочка по-прежнему не в ладах с законом или и впрямь перевоспитался?
        — Признаюсь, что папаша и впрямь обвел меня вокруг пальца, — кивнула Уна. — Но проснувшись сегодня утром, я поняла, что все это — очередная афера. Призрак, мумия, выставка — словом, все. Мне прямо-таки не терпится послушать, что там «жучки» записали.
        — Уна? — проговорила я, внезапно приглядевшись повнимательнее к украшению на ее запястье. — Где ты взяла эти побрякушки?
        На Уне были те самые платиновые браслеты, которыми она восхищалась в доме у Лестера Лю.
        — А, ты про эти? — уточнила Уна, пытаясь делать вид, будто ничего особенного не произошло. — Их сегодня утром посыльный доставил. Наверное, это папаша пытается извиниться за вчерашнее.
        — Ты ведь собираешься их вернуть, правда?
        — Да кем ты себя возомнила — сотрудником службы пробации? — рявкнула Уна. — Ну не успела я еще отправить их обратно, и что? Кроме того, кому повредит, если я и похожу в них по офису часок-другой?
        — Тебе самой в первую очередь, — отозвалась я.
        — О’кей, ребята, я все подключила, так что давайте-ка отложим склоку на потом. Делу, как говорится, время.
        Лус Лопес, засунув руки глубоко в карманы комбинезона, уже некоторое время наблюдала за развитием событий из коридора. Она поманила нас за собой в один из кабинетов депиляции, где на столе уже стоял ее переносной компьютер. Бетти, выступая в роли ассистентки, раздала нам беспроводные наушники.
        — Мы с Бетти просмотрели все записи за прошлую ночь, — сообщила Лус. — По большей части — ничего. Один из «жучков» записал, как в туалете то и дело воду спускают и еще кое-какие звуки — впрочем, их вы прослушивать вряд ли захотите. Но есть и кое-что интересненькое. Сперва я поставлю самое-самое.
        Бетти обернулась к Уне.
        — Тебе, наверное, будет тяжело. Ты уверена, что хочешь слушать эту запись?
        — Уж чего бы там ни было, я все выдержу, — заверила Уна.
        Мы надели наушники и просигналили Лус, что можно начинать. Запись включилась с места в карьер: внезапно послышались тяжелые шаги по мраморному полу, затем, по всей видимости, позвякивание ледяных кубиков в бокале.
        — Спасибо, Сукх, — послышался измученный голос Лестера Лю. — На сегодня это все.
        — Я прошу прощения за сегодняшние беспорядки, сэр, — монотонно прогнусавил дворецкий.
        — Тебе не в чем себя упрекать. Напротив, я тебе безмерно благодарен. Ты единственный из слуг, кто меня не бросил. Такая преданность в нашем мире встречается редко.
        — Я почитаю за честь служить вам, сэр.
        — Ты свободен, Сукх.
        — Да, сэр.
        Лус перемотала несколько минут полной тишины. Затем запись включилась снова — послышались звон разбитого стекла и пронзительный вопль.
        — Отойди! — визжал Лестер Лю. — Не приближайся!
        На заднем плане послышалось учащенное дыхание — частое, прерывистое, словно у бешеного животного. Именно этот звук я слышала в особняке.
        — Я пытался! — умолял Лестер. — Это ты ее отпугнула; но я пытался! Неужели я не заслужил одной-единственной спокойной ночи?
        Дыхание замедлилось, сделалось затрудненным, как если бы загадочное существо задыхалось. Послышался тихий стон; с каждой минутой звук нарастал — и вот уже сорвался на оглушительный визг.
        — Пожалуйста, — заклинал Лестер, —ну пожалуйста! Завтра я сделаю все, что смогу. Сделаю все, лишь бы прекратить эту пытку. Все на свете! Нет! Нет!
        Последние слова перешли в душераздирающий вой, а затем послышался глухой стук падающего тела. Запись остановилась.
        — Ну вот, в сущности, и все, — пояснила Лус. — Вернулся дворецкий, помог ему дойти до спальни. И далее все было тихо на протяжении нескольких часов. Я могу проверить утреннюю запись, если вам интересно.
        — Нет, с меня довольно. — Лицо Уны было пепельно-бледным, глаза завороженно впились в экран компьютера.
        — Знаешь, Уна, — начала Лус, — я сама не верю, что предлагаю такое. Ну, то есть ученый во мне протестует, но я знаю, кто мог бы тебе помочь...
        — И кто же? — насторожилась Уна.
        — Моя мама к этому парню ходит. Он, типа, медиум — якобы может разговаривать с покойниками. Как бы то ни было, мама уверена, что он общается с ее сестрой, которая умерла на Кубе пятнадцать лет назад. Я всегда считала, что это мошенничество чистой воды, а теперь прямо не знаю, что и думать. По крайней мере, у нее на душе заметно легче становится. Может, и тебе стоит с этим медиумом побеседовать?
        — Право же, Лус, — простонала я. — Ты ведь всего-навсего пошутила, правда?
        — Адрес давай, — потребовала Уна.
        Глава девятая

* * * * * * *
        ОДАРЕННЫЕ ДЕТИ
        В Манхэттене турист безошибочно опознается по развороту головы. Хотя большая часть города принадлежит небу, нью-йоркцы редко поднимают глаза. Мы скорее глядим прямо перед собой, пробираясь через толпу, или смотрим под ноги, обходя курящиеся собачьи кучи и предательские решетки водостоков. Мы в большинстве своем принимаем знакомое как само собой разумеющееся, да только в городе вроде Нью-Йорка знакомое зачастую оборачивается непривычным. Те, кто не постесняется сойти за туриста и запрокинуть голову, усмотрят зловеще ухмыляющихся горгулий, и воров-форточников, что осторожно, дюйм за дюймом, продвигаются по уступам вдоль стены, и мойщиков окон, повисающих на тонких металлических тросах. Тот, кто любопытством не обделен, всегда выкроит минутку остановиться и поглядеть на мир с неожиданного ракурса.
        В адресе, полученном от Лус, значилось старое офисное здание близ парка Медисон-сквер.
        И теперь мы с Уной стояли напротив него, запрокинув головы под крайне неудобным углом. День выдался пасмурный, и верхняя часть небоскреба терялась среди туч.
        — Ты уверена, что это здесь? — спросила Уна. — Я ждала чего-то более...
        — Загадочного? — подсказала я.
        Тучи на мгновение расступились, и нам удалось рассмотреть верхние этажи. На крыше самого что ни на есть обыкновенного небоскреба угнездился пентхаус, стилизованный под древнегреческий храм. Струйка дыма из ближайшей трубы вилась между надежными каменными колоннами. Под самой крышей храма, на треугольном фронтоне, красовался зеленый глаз: он словно озирал с высоты весь Манхэттен.
        — Ты что-то в этом роде имела в виду? — осведомилась я.
        — Ну, вроде того, — пробормотала Уна.
        Мы зашли в вестибюль и просмотрели список учреждений. Между «Заказной таксидермией Нортона» и «Ассоциацией проктологов Манхэттена» втиснулась табличка: «Оскар Финуит, “Связь с миром духов”».
        — Похоже, нам и впрямь в пентхаус. — У меня приятно защекотало в груди от волнующего предвкушения. Уна лишь с отвращением поморщилась.
        На допотопном лифте мы поднялись на двадцать пятый этаж. Сквозь высокие окна струился свет. Комната была совершенно пуста, если не считать одной-единственной конторки. За ней восседала пожилая дама в твидовом костюме, по всей видимости, времен Второй мировой войны. Завитки ее черных как смоль волос казались твердыми на ощупь; на лацкане пиджака крепился черный розанчик.
        — Вчера мы уже купили у ваших одноклассников две дюжины шоколадок. — Голос ее, отрывистый и четкий, наводил на мысль о кинозвезде сороковых годов. — Заходите завтра. Возможно, нам понадобятся еще.
        — Да мы не сладостями торговать пришли, — не без раздражения отозвалась я. В определенные месяцы по городу шагу ступить невозможно, чтобы взрослые не заподозрили тебя в намерении впарить шоколадку-другую. — Мы записаны на прием к мистеру Финуиту.
        — Месье Финуиту, с вашего позволения. А как ваше имя?
        — На прием записана моя подруга, Уна Вонг.
        — Понятно, понятно, — Дама-регистратор поглядела на нас поверх очков, — А сама Уна Вонг по-английски говорит?
        — Порою даже слишком много. — Моя шутка канула в пространство, не вызвав ни тени отклика. — Просто она немного нервничает.
        — В таком случае, будьте добры, подойдите поближе. — И дама вытащила из верхнего ящика стола планшет-блокнот.
        — Уна хотела бы установить связь с...
        — Нет, нет, нет! — Дама погрозила мне пальцем. — Ничего мне не рассказывайте. И, ради всего святого, ничего не говорите месье Финуиту. Если дух, с которым вы пытаетесь связаться, не возражает вступить в контакт, месье Финуит сам все поймет. А теперь для начала несколько вопросов. Вы подвержены обморокам?
        Мы обе помотали головами.
        — Есть ли у вас воображаемые друзья, слышите ли вы порою голоса у себя в голове? Хорошо. Не принимаете ли вы в данный момент какие-либо лекарства и не злоупотребляете ли какими-либо психотропными препаратами? Хорошо. Посещали ли вы медиумов раньше? Нет? Замечательно. Доводилось ли вам переживать состояние клинической смерти и видеть свет в конце туннеля? Нет? Нуда, конечно, вы обе еще слишком юны. Последний вопрос. Нет ли у вас с собой чего-либо съестного? Нет? Превосходно. Запах пищи мешает месье Финуиту сосредоточиться.
        Она сделала соответствующие пометки в блокноте и убрала его обратно в ящик.
        — Следуйте за мной, я провожу вас к месье Финуиту. Помните: очень важно, чтобы вы говорили как можно меньше. Отвечайте на любые его вопросы, но по своей инициативе разговора не начинайте.
        Секретарша встала, одним быстрым движением одернула длинную, узкую юбку. Неправдоподобно мелкими шажочками засеменила по деревянному полу и остановилась перед единственной дверью.
        — Да достигнете вы мира иного, — пожелала она.
        За дверью обнаружилась комната побольше. Три стены из четырех оказались целиком стеклянными; в первое мгновение мне померещилось, будто я парю в космосе. Густой серый туман лип к окнам, клубился и вскипал мглистыми завихрениями. В зыбком мареве возникали фигуры и лица — и тут же таяли, расплывались, прежде чем я успевала понять, что же такое вижу. Слух мой улавливал слабое шипение — точно толпа перешептывалась на заднем плане.
        — Bonjour[23 - Здравствуйте (фр.).]. — У дальнего окна, в деревянном кресле, достаточно вместительном, чтобы сойти за садовую скамейку, восседал необъятных габаритов толстяк. — Будьте добры, подойдите ближе.
        Мы послушались. Сквозь туман на краткий миг пробился тусклый луч солнца — и черный костюм Оскара Финуита замерцал и заискрился, точно змеиная кожа. Его изящные руки покоились на неохватном животе; изумрудный перстень на левом мизинце вздымался и опадал в такт дыханию. В лице его читалось сытое удовлетворение — как у питона, заглотившего овцу. Интересно, не он ли съел все, что было в комнате?
        — Присаживайтесь. — Он указал на два металлических складных стула, установленных прямо перед собой. — Прошу прощения, если моя мебель покажется вам неудобной. Я пытаюсь свести к минимуму помехи от внешних предметов. Даже самые заурядные вещи подают экстрасенсорные сигналы, способные помешать мне установить связь с загробным миром.
        Памятуя о предупреждении секретарши, мы с Уной молча заняли свои места. Оскар Финуит внимательно разглядывал нас зелеными глазищами, что словно две оливки плавали в море одутловатой плоти.
        — Могу ли я, погрешив против этикета, поинтересоваться, сколько вам лет?
        — Четырнадцать. — Я бы предпочла надбавить пару лет, но в общении с медиумами лучше не врать.
        Оскар лениво мигнул; глаза его открылись — и закрылись снова. В остальном он оставался совершенно неподвижен.
        — И вы хотите поговорить с мертвыми?
        — Да.
        — Понятно. Это будет непросто. Дети в большинстве своем не успели еще установить крепких связей с миром духов: слишком недолго они живут. Куда легче было бы рассказать вам о ваших предыдущих жизнях. В конце концов, вы не так давно с ними расстались. Ваша подруга, как я понимаю, была дамой весьма высокопоставленной. Возможно, вы даже знали друг друга.
        Менее всего мне хотелось услышать, что в прошлой жизни я была Униной служанкой!
        — Это было бы в высшей степени интересно и познавательно. Но моей подруге необходимо установить контакт с духом из мира мертвых.
        — Разве моя секретарша вас не предупредила? Юная леди может сколько угодно пытаться связаться с духами. Нужно, чтобы духи сами захотели связаться с ней.
        — Она считает, что с ней уже установил контакт дух некоей женщины.
        — О? То есть она уже видела призрака, вот как? — Губы Оскара приоткрылись, он сдавленно хихикнул, и я с ужасом обнаружила полное отсутствие у него зубов. — Дайте-ка догадаюсь. Это был не самый благонравный из духов. Он швырялся всевозможными предметами. Устраивал изрядный беспорядок.
        — Откуда вы знаете? — впервые нарушила молчание Уна.
        — Полтергейсты — шумные призраки — очень часто проявляются в присутствии девочек вашего возраста. В силу неведомой причины, взрослые, а также мальчики их не слишком интересуют. Никто не знает почему. Кое-кто из моих коллег утверждает, что эти беспокойные духи — не что иное, как мистификация: маленькие шалуньи бессовестно изводят взрослых. Но я с ними не согласен. Я считаю, что отрочество — это время великой силы. Может статься, духи слетаются поживиться этой энергией. А возможно, полтергейсты — это некая внутренняя сила, заключенная в самих девочках, сила, которую еще предстоит обуздать.
        — Вы хотите сказать, что причина появления призрака в самой Уне?
        — Такое вполне вероятно. Но прежде чем мы поспешим с выводами, давайте посмотрим, нет ли в потустороннем мире духа, который хотел бы переговорить с вашей подругой. — Глаза у Оскара закатились, голова качнулась вперед, складчатый подбородок уперся в грудь. — Здесь кто-то есть. — Голос Оскара звучал невнятно; уж не задыхается ли он? Позади него тучи теснились у самых окон; казалось, мы вихрем летим по небу. — Это прелестная женщина азиатского происхождения. Она умерла много лет назад, но так и не обрела покоя. — Я оглянулась на Уну; та резко выпрямилась на стуле. — Дух настаивает, чтобы ты сменила стиральный порошок.
        — Что за дурацкая шутка? При чем здесь стиральный порошок? — пробормотала сквозь зубы Уна.
        — Молчите! — взревел Оскар. — Духи говорят то, что считают нужным. Хмм-хммм? Хмм-хммм. Она хочет, чтобы ты знала: ты не одна. К тебе всегда прислушиваются.
        Уна наклонилась ко мне.
        — Как думаешь, этот дух, случайно, для открыток «Холлмарк» тексты не сочиняет?
        — Уна, заткнись, — прошипела я, от души надеясь, что Оскар не расслышал.
        — Это не все, — продолжал между тем медиум, — Тебе необходимо принять решение. Ты поставлена перед выбором: что сохранить и от чего отказаться. Если сделаешь правильный выбор, то получишь все, о чем мечтала.
        Уна разом посерьезнела.
        — А дух может рассказать мне про отца? Отец правда хочет признать во мне дочь или пытается заманить меня в ловушку?
        На широком лбу Оскара образовалась жирная складка.
        — Послание не вполне внятно, — отозвался он. — Дух говорит, не ищи ответов у отца. Ты найдешь их только внутри себя. Тебе пора повзрослеть и исполнить свой долг. Принимая чью-то любовь, ты принимаешь на свои плечи большую ответственность. А теперь дух тает. Дух сказал все, что хотел.
        — И это все? — Уна ушам своим не верила.
        — Погодите минутку. В комнату входит новый дух. Старушка в темных очках. Полагаю, она слепа. У нее есть сообщение для второй девочки.
        — Ой, правда? — выпалила я.
        Моя двоюродная бабушка Беатрис скончалась в августе, вскорости после того, как попала в Книгу рекордов Гиннесса как первая в истории слепая пенсионерка, покорившая вершину Эверест. В конце того же месяца два альпиниста нашли ее труп: она сидела в снегу, и на ее замерзших губах играла лучезарная улыбка.
        — Она говорит, тебе давно пора сесть за уроки, — возвестил Оскар. — Минуточку. Подозреваю, что она шутит. По мертвым не всегда понятно. Она сообщает, что решение твоей проблемы таится под храмом. А теперь и она исчезла. — Оскар завращал глазами и быстро-быстро заморгал, привыкая к свету. — Духи сегодня капризны. Иногда они готовы разговаривать часами. А иногда от них и двух слов не добьешься. Вы услышали все, что хотели услышать?
        — Может быть, — невыразительным голосом произнесла Уна.
        — Спасибо за то, что уделили нам время, — поблагодарила я, догоняя Уну уже в дверях.
        Как только мы оказались в лифте, Уна до боли сжала мои запястья: так потерпевший крушение хватается за спасательный жилет.
        — Надо срочно идти в Город-Призрак, — потребовала она.
        — Как, прямо сейчас? — Пальцы ее сомкнулись на моих запястьях крепко, до синяков, но я вырвалась-таки из железного захвата.
        — Я должна знать наверняка, действительно ли отец стоит за всеми этими похищениями. Надо позвать Кики и вместе с Юем спуститься в туннели. Может, он выведет нас к другим детям.
        — Уна, Юй все еще очень слаб. И Кики тоже прийти не сможет. Мне не следует говорить тебе такие вещи, но Верушка при смерти. Кики дежурит при ней денно и нощно.
        Двери лифта разъехались, я вышла — но Уна словно приросла к месту.
        — Верушка при смерти? — прошептала она.
        Двери уже начали закрываться. Я вовремя просунула руку между створками; прищемило меня весьма болезненно, зато дверцы вновь разъехались в разные стороны.
        — Пуля, застрявшая в ее ноге, была отравлена.
        — Надо срочно отвезти к ним миссис Фэй! Она сумеет вылечить Верушку!
        — Кики уже наняла доктора. Характер у него как у ящерицы-ядозуба, зато специалист вроде бы хороший.
        Уна задышала часто и прерывисто, отчаянно заозиралась по сторонам.
        — Ох, господи! — простонала она, — Все рушится!
        И я внезапно поняла, почему Верушка держала свою болезнь в тайне. Мои неосторожные слова стали для Уны последней каплей.
        — Успокойся, — настаивала я, с трудом сдерживая накатившую панику. — Мы все надеемся, что Верушка выздоровеет. А если у тебя приключится нервное расстройство, это никому не поможет, знаешь ли.
        — Но что же, что же мне делать? Я знать не знаю, чего хочет мой отец — обласкать меня или убить; а теперь вот жиртрест-медиум говорит, что я, видите ли, «должна исполнить свой долг». Что, если Лестер Лю вовсе не завязал? Что, если он и в самом деле похитил тайваньских ребятишек? Мне все равно полагается изображать при нем любящую доченьку? Должна ли я ему что-либо только потому, что мы родня по крови?
        — А ты уверена, что дух имел в виду именно это? По мне, так послание довольно невнятно.
        — Призрак моей матери сказал, что если я сделаю правильный выбор, то получу все, о чем мечтала. Тебе не кажется, что толкование однозначно: я должна принять предложение Лестера Лю?
        Я от души надеялась, что нет.
        Если Лестер Лю даст Уне все, о чем она когда-либо мечтала, что станется с Иррегулярами?
        — По-моему, она сказала, тебе уже следует знать, что делать.
        — Так вот, я по-прежнему не знаю. А вдруг Оскар Финуит это все выдумал? Эта его затасканная тарабарщина подозрительно смахивает на печенья с предсказаниями. А та чушь насчет стирального порошка — она вообще здесь при чем?
        — Не знаю, Уна, но, думается, тебе стоит прислушаться к словам медиума. Второй дух и впрямь здорово смахивал на бабушку Беатрис.
        — Ага, и решение всех твоих проблем «таится под храмом». А где мне искать ответ на мои вопросы? Одно могу сказать наверняка: уж никак не в супермаркете на полке со стиральными порошками. Ананка, ну пожалуйста, давай мы по-быстрому сбегаем в Город-Призрак!
        Я сверилась с часами в мобильнике. В половине двенадцатого я обещала маме прийти через два часа; а сейчас уже почти четыре.
        — Хорошо, Уна. Давай для начала вернемся в салон. Если Юй хорошо себя чувствует, мы вместе спустимся в туннели.
        — Спасибо тебе, — облегченно выдохнула Уна.
        Прежде я от нее этих двух слов в жизни не слышала.
        Едва мы переступили порог «Золотого лотоса», как на нас тотчас же накинулись Бетти и Ди-Ди.
        — Ох, до чего я рада, что вы вернулись! — От волнения Бетти и двух секунд не могла постоять на месте. В ожидании нас она нервно расхаживала по комнате взад и вперед.
        — А где Юй? — осведомилась Уна, пулей проносясь мимо нее.
        — Он здорово перетрудился, — объяснила Ди- Ди, пока Уна лихорадочно обыскивала кабинеты для депиляции. — Чуть в обморок не грохнулся. Лус вызвала такси и отвезла его домой.
        — Уна, вернись! — закричала Бетти. — Случилось нечто ужасное!
        В этот момент я чуть не села на гигантскую малайзийскую белку: пушистый зверь свернулся клубочком в одном из маникюрных кресел.
        — Белка, никак, пришла тебя на свидание звать? — поддразнила я.
        — Что еще здесь делает эта тварь? — взорвалась Уна. — Тут вам не зоопарк. Убери зверюгу своего бойфренда из моего салона, немедленно убери!
        — Да никакой он мне не бойфренд! Ты меня выслушаешь или нет? Я, в конце концов, пытаюсь рассказать что-то важное! Белка прошмыгнула в дверь, пока мы помогали усадить Юя в такси. А принесла она вот что.
        И Бетти вручила мне обрывок бумаги — еще влажный, только-только из белкиной пасти. Первые строки пламенного любовного письма резко обрывались, а ниже значилось криво нацарапанное одно-единственное слово: «Помогите!»
        — Думается, Каспар попал в беду, — проговорила Бетти. — Белка отказывается уходить. Мы пытались ее выпустить, но зверек упрямо не убегает.
        — Мальчик-белка живет в Центральном парке. Если бы он не умел о себе позаботиться, его бы давно зарыли на острове Харта вместе со всеми прочими неопознанными трупаками, — отмахнулась Уна. — Он, небось, просто внимание к себе привлекает: разжалобить тебя пытается. В любом случае, это не важно. Сейчас нам не до него. Мне нужна ваша помощь.
        — Уна, — урезонивала ее я как можно мягче. — Ты не права: это дело самое что ни на есть срочное. А в Город-Призрак мы потом сходим. Ведь и Юя сейчас с нами нет. Что мы, по-твоему, можем тут поделать?
        — По-моему, вы должны раз и навсегда четко расставить свои приоритеты. Кто важнее, Ананка? Я или какой-то мальчишка, натравивший на Лус стаю белок?
        — Разумеется, ты важнее, — попыталась объяснить Ди-Ди. — И, окажись ты в беде, мы тут же все бросим. Но если твоя проблема может чуточку подождать, нам следует сначала помочь Каспару.
        Уна уронила руки: энергия ее разом иссякла.
        — Как скажете. Делайте что хотите. Да на что вы, ребята, мне вообще сдались? Всякий раз, как вы мне позарез нужны, вас никогда рядом нет. Кики в половине случаев вообще не приходит, а остальным важнее едва знакомый мальчишка, нежели я. Ну так и выметайтесь из моего салона, ясно?
        — Ты нас выгоняешь? — не поверила ушам своим Бетти. — Ты не поможешь нам искать Каспара?
        — У меня полным-полно своих проблем, — объявила Уна, демонстративно удаляясь в офис. На стене позади ее стола фреска с изображением Иррегуляров была почти закончена. — Я с детства привыкла сама о себе заботиться; ну и впредь проживу без вас, не волнуйтесь! — С этими словами Уна захлопнула дверь. Бетти, Ди-Ди и я потрясенно переглянулись.
        — Впечатляющая истерика, — откомментировала Ди-Ди.
        — Уна просто перенервничала, — успокоила я. — Очень скоро она придет в себя.
        — Ну, ты оптимистка! — недоверчиво хмыкнула Ди-Ди.
        Нашей первой остановкой стал Центральный парк. Неподалеку от особняка Лестера Лю мы услышали чьи-то рыдания. Звук, похоже, доносился из кустов азалии размером с кабриолет «мини-купер». Я осторожно раздвинула ветки: приятель Каспара, Говард Ван Дайк съежился в углублении посредине куста, крепко прижав к себе дебелую рыжую курицу. Рядом с ним свернулись в клубок две гигантские белки и котенок. Завидев меня, Говард перестал плакать.
        — Вы пришли забрать меня? — спросил он, вытирая нос рукавом пиджака.
        — Да нет же, Говард. Это я, Ананка. Нас познакомил Каспар, помнишь?
        — Ах, да! — Говард разом приободрился. — Это Апрелия, — представил он курицу. — Мой единственный друг; других у меня не осталось. Я спас ее от злого шеф-повара из «Таверны на лужайке», и мы поклялись друг другу в вечной дружбе.
        — Счастлива познакомиться, Апрелия, — учтиво отозвалась я. — Говард, а ты Каспара давно видел?
        Говард заплакал снова, прижал курицу к груди, курица закудахтала.
        — Каспара нет. Его забрали обратно в клетку.
        — Это как так? Ты не помнишь, кто его забрал?
        Говард на мгновение задумался.
        — Я помню... помню то утро... мы тут сидели рядышком, ели фасоль...
        — О’кей, начало отличное. А еще что-нибудь помнишь?
        — Помню какого-то типа с блестящими волосами. В моем старом костюме.
        Надежда моя слегка поугасла.
        — А где же он взял твой старый костюм?
        — Не знаю... Но я этот костюм всегда носил, когда работал на Уолл-стрит[24 - Уолл-стрит — улица в нижней части Манхэттена, где находятся фондовая биржа и главные банки; цитадель финансового капитала США.].
        — То есть хороший был костюмчик-то?
        — Пиджак на трех пуговицах, клетчатая шотландка из камвольной шерсти.
        — И что же сделал человек в костюме?
        — Стукнул меня со всей силы. Когда я очнулся, моего друга Каспара уже не было.
        — А ты не знаешь, зачем его увезли?
        — Знаю. Они хотят заставить его разные фокусы показывать, вроде как тюленя в зоопарке.
        — «Они»? — уточнила я. — То есть его родители?
        Говард закивал. Я оглянулась на Бетти с Ди- Ди. Вот она, нужная нам информация!
        — Говард? — Бетти просунула голову в куст. — Ты голоден?
        — Этот человек растоптал мою фасоль, — всхлипнул Говард.
        — Мы поможем тебе разжиться едой. Ты не мог бы на минутку вылезти из куста?
        Говард на четвереньках выполз из куста, встал и отряхнулся. Курица Апрелия преданно держалась рядом с ним.
        — Вот тебе деньги, — проговорила Бетти. — Купи себе поесть, а я тебя попозже еще навещу.
        Говард уставился на двадцатидолларовую купюру у себя в руке.
        — А можно мне сэндвич с курицей и салатом? — спросил он восторженно.
        — Конечно можно, — заверила Бетти. — Только с Апрелией не делись.
        — Ну и куда мы направимся? — поинтересовалась Ди-Ди, как только мы оказались за пределами слышимости. Я повела Иррегуляров в противоположную часть парка. Три громадные черные белки вприпрыжку следовали за нами.
        — Думаю, надо «кровельщиков» навестить.
        — Чего? — воскликнула Ди-Ди, ускоряя шаг, чтобы не отстать.
        — Мы идем к родителям Каспара, — объяснила Бетти. — Его настоящее имя — Финеас Паркер. Его мама с папой — психотерапевты.
        — А вы-то откуда знаете?
        — Меня оставили после уроков вместе с одной их пациенткой, — сообщила я. — Она и рассказала мне про Каспара.
        — Думаешь, мальчишку родители похитили? — спросила Ди-Ди.
        — Есть только один способ узнать. — Я указала поверх деревьев на высокое здание. Зубчатые каменные башни высились по краям, точно укрепления заколдованного замка. — Их офис вон там.
        Мы дошли до западной окраины Центрального парка. Белки Каспара, едва завидев здание Паркеров, опрометью метнулись за деревья. Ночами в парке уже подмораживало, но уходить оттуда белки не желали.
        Доктора Паркер и Паркер занимали офис на первом этаже по адресу: Сентрал-парк-Уэст, дом № 55. Мы позвонили; дверь открыла молодая женщина в модельных джинсах, футболке с портретом Че Гевары и в толстовке с капюшоном. Очки — подчеркнуто крутые, мелированные волосы собраны в игривый хвостик. Ей, по всей видимости, платили за то, чтобы она помогала детям с первых же минут почувствовать себя как дома. Да только получалось у нее неважно.
        — Приветик, ребятушки! — пропела она, делая вид, что несказанно рада нас видеть. — Меня зовут Шива. Вы к Джейн с Арти пришли?
        — К кому, к кому? — переспросила я.
        Шива нахмурилась.
        — Вы записаны на прием? — осведомилась она куда менее дружелюбно.
        — Нет, — отрезала я. — Нам нужны родители Финеаса Паркера. Мы его друзья.
        — Подождите. — Шива повернулась к нам спиной и тихо заговорила в портативную рацию. — Аааарти, тут пришли три девочки, говорят, что знают Финеаса... О’кей... Проводить их в приемную?.. Ах, Аааарти, какой ты ужасно умный... О’кей... Спасибо, Аааарти. — От того, как она произносила «Арти», меня чуть не стошнило. Интересно, а что бы на этот счет сказала Джейн?
        Шива обернулась к нам; на губах ее снова заиграла фальшивая улыбка.
        — Пойдемте со мной, деточки, я провожу вас в приемную. Джейн и Арти сейчас заняты с клиентом, но скоро освободятся.
        Шива провела нас по коридору, выкрашенному в зеленый, успокоительный для детской психики цвет. Вдоль стен висели десятки картин, каждая — точная копия какого-либо знаменитого шедевра, с одним-двумя комичными добавлениями. На знаменитом автопортрете Рембрандта художнйк ковырял в носу. «Мона Лиза» щеголяла парой медных кастетов. «Девушка с жемчужной сережкой»[25 - «Девушка с жемчужной сережкой» — знаменитая картина нидерландского художника Яна Вермеера, или Вермеера Делфтского (1632-1675). Ее часто называют северной или голландской Моной Лизой.] приподняла верхнюю губку, оскалив изящные клычки.
        — Вот сюда, пожалуйста. — Шива придержала нам дверь. — Присаживайтесь, подождите пару минут. Не смущайтесь, чувствуйте себя как дома.
        В комнате без окон, куда нас привели, царил страшный беспорядок. Деревянные стульчики ярких цветов теснились вокруг трех маленьких столиков. Каждый стол был завален книгами с названиями вроде: «Бремя гениальности», «Слезы Эйнштейна», «Адаптация посредственности», «Истоки интеллекта». В углу комнаты стояла классная доска, сверху донизу исписанная сложными математическими уравнениями. Из-под доски торчали чьи-то ботиночки.
        — А на чем специализируются эти Паркеры? — полюбопытствовала Бетти, не сразу заметив, что мы не одни.
        — Они якобы помогают одаренным детям, — отозвалась я. — Вон как раз один такой одаренный — прячется за доской.
        Я сдвинула доску чуть в сторону. Маленький мальчик забился в уголок, прижимая к груди игрушечного мишку.
        — Эй, привет! — поздоровалась я. — Меня зовут Ананка. Ты чего прячешься?
        Мальчуган глядел на меня снизу вверх огромными карими глазами, в которых не читалось ни грусти, ни страха. Он не ответил мне ни словом, зато быстро-быстро заморгал.
        Я попробовала еще раз.
        — Слушай, выходи, посиди с нами! Тебе нечего бояться. Мы хорошие, правда.
        Мальчик ссадил медведя на пол и проворно воспроизвел некую последовательность знаков на пальцах.
        — Глухой, наверное, — сказала я Ди-Ди с Бетти.
        Мальчишка обескураженно вздохнул и вытащил из кармана рубашки ручку и клочок бумаги. Несколько секунд он сосредоточенно писал что-то, а затем протянул записку мне.
        СО ВСЕЙ ОЧЕВИДНОСТЬЮ, НИ АЗБУКИ МОРЗЕ, НИ ЯЗЫКА ГЛУХОНЕМЫХ ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ. Я НЕ ГЛУХОЙ И ПРЯЧУСЬ ВОВСЕ НЕ ОТ ВАС. Я НАХОЖУСЬ ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ. КОМНАТА ОСНАЩЕНА ДВУМЯ ВИДЕОКАМЕРАМИ. ЭТО СОЦИАЛЬНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ. ДОКТОРА ХОТЯТ ПРОНАБЛЮДАТЬ, КАК Я ВЗАИМОДЕЙСТВУЮ С НОРМАЛЬНЫМИ ДЕТЬМИ. ПРОТИВ ВАС Я НИЧЕГО НЕ ИМЕЮ. ПРОСТО СЕГОДНЯ Я НЕ В НАСТРОЕНИИ ИЗОБРАЖАТЬ ПОДОПЫТНОГО КРОЛИКА.
        ДЖЕФФРИ.
        — Прекрасный почерк, — тихо похвалила я. — Так где, говоришь, эти камеры?
        Джеффри указал на две коробочки, закрепленные под самым потолком. Выглядели они вполне безобидно, если бы не пучок проводов, уходящий в стену.
        — Эй, Ди-Ди, — попросила я, подходя к одной из коробочек. — Подсади-ка меня.
        Ди-Ди подозрительно нахмурилась, но сцепила-таки руки в «замок». Я приподнялась на нужную высоту, ухватилась за провода и выдернула их из коробочки.
        — И еще одна, — проговорила я, направляясь в противоположный угол.
        — Кое-кому это не понравится, — предостерег Джеффри из-за доски.
        — А мне плевать, понравится им это или нет, — сказала я прямо во вторую видеокамеру. — В Нью-Йорке закон запрещает делать видеозаписи и записывать разговоры людей без их официального согласия. И не помню, чтобы я заполняла какие-либо бланки разрешения. — С этими словами я с хрустом выдрала провода из второй коробочки.
        — Ну, выходи, — позвала я малыша. — Видеокамеры больше не работают.
        — Спасибо! — Джеффри облегченно выдохнул — так радуется жизни песик, выпущенный с утра погулять. — Но боюсь, эксперимент в любом случае не имел смысла. Судя по тому, как хорошо вы знаете законодательство штата, дерзну утверждать, что вы вряд ли нормальны. Ваш 10, явно на порядок выше среднего.
        — Я никакой не гений, — возразила я. — Я просто много читаю.
        — А как, по-твоему, гении становятся гениями?
        — И часто с тобой так экспериментируют? — поинтересовалась Бетти.
        — Да это все Шива. Она хуже всех. Она про меня диссертацию пишет в аспирантуре. Вообще-то я сам виноват. Я хотел найти общий язык со сверстниками, хотя родители считают, это ненормально — когда хочешь быть нормальным. Я сам себя наказал. Я останусь здесь до тех пор, пока не научусь признавать, что я не такой, как другие.
        — Это просто ужасно, — посочувствовала Бетти. — А почему ты не притворишься, что вылечился?
        — Да вообще-то меня не надо убеждать в том, что я не такой, как другие, я и сам об этом отлично знаю, — вздохнул Джеффри. — Я с самого рождения свыкаюсь с этим знанием. Но пусть Шива не думает, что победила. Насколько это зависит от меня, она никогда не защитится.
        В комнату ворвалась разъяренная Шива, и малыш Джеффри вновь спрятался за доской.
        — Эти видеокамеры стоили целое состояние, мерзавки вы маленькие!
        — А нарушения закона обходятся недешево, — отозвалась я, — Кем вы вообще себя возомнили? Не иначе как Джейн Гудолл?[26 - Джейн Гудолл (р. 1934) — известный английский приматолог, этолог, антрополог и писатель. Изучала поведение диких шимпанзе в естественных условиях в Танзании.]
        — Да я бы охотнее с гориллами работала; даже они лучше воспитаны! — прорычала Шива.
        — Ага, и постоять за себя не умеют. Послушайте, мы сюда пришли не в экспериментах ваших гнусных участвовать. Вы проводите нас к Паркерам или нет?
        — Отлично, — процедила Шива сквозь стиснутые зубы. — Идите за мной. Мне вы в любом случае больше ни на что не нужны.
        Доктора Паркер и Паркер обосновались в офисе, изрядно похожем на картинную галерею. Ослепительно белые стены были завешаны картинами с изображением грустных животных за решетками клеток.
        — Здравствуйте, — поздоровался джентльмен с аккуратно подстриженной рыжей бородкой клинышком. Одет он был на первый взгляд во что попало, однако ж этот «небрежный» ансамбль, наверняка составленный экспертами, стоил подороже среднестатистической машины. — Я — доктор Артур Паркер. Это моя жена, доктор Джейн Паркер.
        Дама выступила вперед и пожала нам руки. Каждая отдельно взятая деталь ее внешности — от полосатого свитера до цветных очков — была рассчитана на то, чтобы излучать теплоту и доверие. Однако что-то в ее манере держаться наводило на мысль, что детей она терпеть не может.
        — Шива сказала, вы знаете Финеаса, — проговорил Паркер-папа. — Простите наше любопытство, а как вы с ним познакомились?
        — Его белки напали на нашу подругу в Морнингсайд-парке, — сообщила я.
        — Ах вот как. — Доктор Паркер нахмурился. Подошел к столу, вытащил чековую книжку. — Во сколько вы оцениваете нанесенный ущерб?
        — Мы не из-за денег пришли, — запротестовала Бетти. — Мы ищем Финеаса. Мы за него тревожимся.
        — А вам-то с какой стати о нем тревожиться? — удивилась мать Каспара так, словно ничего глупее в жизни своей не слышала.
        — Сегодня утром его похитили из Центрального парка, — сообщила я. — Мы подумали, вдруг вы к этому причастны.
        — Для начала, — проговорил отец Каспара так, словно урезонивал тупую козу, — если бы мальчика увезли мы, это не считалось бы похищением. Мы вообще-то его родители.
        — Мы только что говорили с одним его другом, — настаивала я. — На его глазах Финеаса насильно увез какой-то человек с прилизанными волосами и в пижонском костюме. — В памяти моей вспыхнул знакомый образ, но делиться своим откровением я поостереглась.
        Родители Каспара обменялись многозначительными улыбками.
        — Да-да, именно так он и сбежал из дома. Он нанял какого-то бомжа и обставил свое исчезновение так, чтобы оно смахивало на похищение.
        Только спустя месяц мы выяснили, что на самом деле Финеас живет в парке. Видите ли, Финеас не такой, как другие. Не такой, как вы. Он особенный.
        — Ну, право же, Джейн, — фальшиво улыбнулся отец Каспара. — Я уверен, что и наши гостьи по-своему тоже совершенно особенные. Просто наш сын наделен редким даром, которого вам не понять.
        — Спорим, мы справимся? — буркнула Ди-Ди. Ей изрядно осточертело, что ее интеллект здесь то и дело ставят под сомнение.
        — Милая... — предостерегающе промолвил Артур Паркер.
        — Ну, если вы так настаиваете, — вмешалась мать Каспара. Похоже, она только и ждала наших расспросов. — Вы по сторонам посмотрите. Все эти картины написал наш сын. Еще несколько из той же серии были проданы на аукционе за сумму более тридцати тысяч долларов. Впечатляюще, не так ли? — Мы все согласно кивнули, — О’кей. А что, если я скажу вам, что Финеас написал их в возрасте пяти лет от роду?
        Я пригляделась повнимательнее к одной из картин. В угол клетки забилась одинокая мартышка. Бессильно уронила лапы, понурила голову. А перед клеткой собралась гогочущая толпа. Дюжий здоровяк занес руку, нацелившись швырнуть в звереныша земляным орехом. Для пятилетнего малыша картина была и впрямь впечатляющей.
        — Просто плакать хочется, — призналась Бетти.
        Вообще-то растрогать Бетти обычно ничего не стоило, но сейчас и у меня в глазах защипало.
        — Да-да, сознавать всю грандиозность подобного таланта порою и впрямь мучительно, — просияла мать Каспара.
        — Необычные способности нашего сына начали проявляться еще в ясельном возрасте, — проговорил Артур Паркер. — Ему трех лет не было, когда он с помощью цветных карандашей скопировал рисунки Пикассо, что висели у нас на стенах. Кое-кто даже утверждает, что малыш существенно их улучшил. После того ученые со всего мира стали съезжаться в Нью-Йорк, чтобы понаблюдать за вундеркиндом. Ведущий азиатский специалист по одаренным детям провел с Финеасом более шести месяцев, пытаясь определить границы его таланта. Согласно его отчету, талант мальчика безграничен.
        — Это и побудило нас уйти из рекламного агентства, чтобы помогать другим детям вроде Финеаса осознать свой потенциал, — продолжила Джейн Паркер. — Справляться с гениальностью непросто. Финеас всегда отличался большей чувствительностью, нежели другие дети.
        — Именно, — подтвердил ее муж. — Вот взять, например, эти картины: Финеас написал их после похода в зоопарк. В то время как другие дети хихикали и показывали на животных пальцем, Финеас расплакался. Для него животные, запертые в клетках на потеху толпе, — зрелище просто невыносимое.
        — Наш Финеас всегда обожал животных, — подхватила Джейн Паркер. — Вот почему мы подарили ему белок. Обыкновенным детям покупают собак и кошек, а вот для Финеаса мы хотели подобрать что-нибудь совершенно уникальное. Но он отказался держать белок в клетке: требовал, чтобы они бегали на свободе по всему дому. Видели бы вы, что гигантская белка способна сотворить с антикварной настенной вешалкой! — Паркеры похихикали над собственными воспоминаниями.
        — Словом, нам необходимо вернуть сына, — подвел итог Артур Паркер. — Если он останется в парке, наука понесет невосполнимую утрату. Но будьте так добры, предоставьте нам волноваться за мальчика. Не ищите его сами. Не хочу задеть ваши чувства, но, возможно, он вовсе не хочет, чтобы вы его нашли. Финеас всегда отбою не знал от юных барышень. А ведь среди них и вундеркинды встречались.
        — Мой муж пытается деликатно дать вам понять, что, если вы спугнете Финеаса, нам, возможно, так и не удастся вернуть сына домой, — пояснила Джейн Паркер.
        — Да вы оба спятили, что ли? — воскликнула Ди-Ди. На протяжении всей речи она просто-таки кипела от злости: такой разъяренной я ее в жизни не видела. — Мы вам только что сообщили, что ваш сын в опасности, а вы ведете себя так, словно мы — группа дурочек-фанаток?
        Отец Каспара безмятежно улыбнулся.
        — Вот видишь, Джейн: я знал, что они все равно ничего не поймут. Думаю, нам стоит вернуться к работе. А вы, девочки, ступайте.
        — Знаете, что я вам посоветую?.. — начала было Ди-Ди. Я ухватила ее за руку и чуть ли не силой вытащила из офиса.
        — А не пошли бы вы в... — звонким, четким голосом докончила Бетти мысль подруги, прежде чем прикрыть за нами дверь.
        — Ну и родители, просто глазам своим не верю! — бушевала Ди-Ди. К тому времени мы уже вышли на улицу. — Неудивительно, что парень переселился в парк! Неудивительно, что он выпускает зверушек на волю!
        — Ди-Ди, успокойся немного, — посоветовала я.
        — Успокоиться? — негодовала она, —Я честно пыталась помочь их одаренному сыночку, а все, что получила взамен, — это поток завуалированных оскорблений!
        — А может, его родители правы, — уныло размышляла вслух Бетти. — Может, Каспар в самом деле нас избегает. Что, если «Зелье неотразимое» выветрилось и он решил, что вовсе не хочет со мной встречаться?
        — Говард своими глазами видел, как Каспара похитили! — возразила я.
        — Говард — лапушка, но Говард дружит с курицей. Пожалуй, свидетель из него не самый надежный...
        — Да уж понадежнее этих двух придурков, уверяю тебя. Я так скажу: нам пора подумать о том, что делать дальше, — настаивала Ди-Ди.
        — Мне тут кое-что пришло в голову, когда я описывала Паркерам похитителя, — проговорила я. — Прилизанные волосы, пижонский костюм, садистские наклонности. Вам это никого не напоминает?
        Бетти беспомощно посмотрела на меня, затем на Ди-Ди и покачала головой.
        — Кого же?
        — Сергея Молотова!
        — Прихвостень Ливии? Тот гад, что стрелял в Верушку? А зачем бы ему похищать Каспара?
        — Не знаю, — развела руками я. — Но мне нужно переговорить с Кики. Я немедленно отправляюсь к ней.
        — Мы все с тобой пойдем, — откликнулась Бетти.
        — Прошу прощения, — смутилась я, — но мне лучше пойти одной.
        — А нам почему нельзя? — поразилась Ди-Ди.
        — Это... секрет, — Даже не поднимая глаз, я отлично знала, как подруги восприняли мой ответ.
        КАК ВЫЗВАТЬ ПОЛТЕРГЕЙСТ
        Как насчет напугать кого-нибудь из домашних? Создай свой собственный полтергейст! Если хочешь всего лишь разок подшутить над родными, классический вариант - портативная рация под кроватью - сработает лучше некуда. Однако если одной такой проделкой ты ограничиваться не намерена, вот несколько простейших трюков, с помощью которых ты с легкостью убедишь ближайших и дражайших, что в доме поселилось привидение. Для создания хорошего призрака требуется время, упорство и тонкий подход, но результаты себя оправдают.
        ЗАГАДОЧНАЯ НАХОДКА
        «Найди» в доме какую-нибудь старинную странноватую вещицу - картину, непонятного предназначения игрушку или леденящее душу письмо. Если ты живешь в старом здании, скажи, что обнаружила находку под половицей или за батареей; если в новом - соври, что откопала ее в саду. Порассуждай о том, кому вещь могла принадлежать и что случилось с владелицей. Затем оставь эту тему на день-два и переходи к следующему трюку.
        НАМЕКИ И ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ
        Если ты хорошая актриса, этот трюк окажется едва ли не самым эффективным. Однажды утром спроси домашних, не слышали ли они ночью каких-нибудь звуков. Главное - не переборщить. Не надо никого ни в чем убеждать - просто зарони эту мысль в их головы. Пару дней спустя полюбопытствуй, не видели ли они чего-либо странного в подвале или в мансарде. Если тебя попросят описать увиденное, просто покачай головой и посетуй на разыгравшееся воображение.
        ПРИВЫЧНОЕ СТАНОВИТСЯ НЕПРИВЫЧНЫМ
        Мало что способно так напугать людей, как привычное, вдруг ставшее непривычным. Под покровом ночи переставь в кухне комоды. Черным гуталином нарисуй крестики на зеркалах (даже на самых маленьких). Поверни фотографии и картины лицом к стене. Купи на блошином рынке старинное платье или юбку и повесь их в шкаф. Оставляй горку мелочи в самых неподходящих местах.
        СТРАННЫЕ ШУМЫ
        Привидению без необъяснимых шумов никак не обойтись. К сожалению, того, кто шумы производит, слишком легко поймать с поличным. Забудь о традиционных стонах и стенаниях. Спрячь в нескольких местах по маленькому плееру и поставь на автовоспроизведение какую-нибудь простенькую запись: например, детское хихиканье или старческое ворчание.
        ЗАБАВЫ С ФОТОГРАФИЯМИ
        Извлеки семейные фотографии из рамок и сделай цветные копии. (При желании можно выбрать фотографии какого-то одного конкретного человека.) На копиях (ни в коем случае не на оригиналах) осторожно сотри лица. Спрячь оригиналы в надежном месте, а в рамочки вставь жутковатые копии.
        ПОСЛАНИЯ ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА
        По мере того как атмосфера ужаса в доме сгущается, оставляй домашним послание-другое. С помощью гигиенической губной помады напиши на зеркале в ванной: «Помогите!» (Надпись проявится, только когда зеркало запотеет.) Лимонным соком напиши на стене над батареей: «Убирайтесь!» (Этот номер сработает только зимой: благодаря теплу от батареи невидимая надпись со временем побуреет.)
        Глава десятая

* * * * * * *
        ТАЙНЫ, ОБМАНЫ, ПРЕДАТЕЛЬСТВО
        Такова природа человеческая. Если у тебя есть секрет-другой, все вокруг спят и видят, как бы его выведать. Предупреди любопытного, что секрет этот погубит его жизнь, разобьет ему сердце и даже вызовет государственный переворот — он стиснет зубы и все равно потребует: говори! Эту слабость разделяем мы все; однако ж неодолимое стремление выведывать чужие секреты никому особого вреда не причинило бы, кабы мы в большинстве своем не были столь склонны ими делиться. Всякий день мы выбалтываем секреты, на первый взгляд безобидные, и лишь какое-то время спустя осознаем, сколько вреда причинил один из них.
        Солнце уже садилось; оранжерея, выходящая окнами на запад, пылала ослепительно и жарко, точно солнечный диск. Кики, нахлобучив широкополую шляпу, — еще бы, при ее-то чувствительной коже! — поливала Верушкины орхидеи. Старушка весь день не приходила в сознание, и Кики не находила другого выхода нервной энергии, кроме как в работе по дому. Я молча наблюдала, как она бережно смахивает манхэттенскую сажу с листика орхидеи-бабочки.
        — Я проболталась Уне, что Верушка при смерти — Признавшись в содеянном, я испытала странное облегчение. — Уна хотела сегодня же бежать в Город-Призрак искать друзей Юя. Мне пришлось объяснить, почему ты никак не можешь пойти.
        Кики не сводила глаз с орхидеи.
        — Что ты за трепло, Ананка. Если бы я не вдохнула ненароком «Духи доверия», я бы в жизни тебе ничего не сказала. Верушка очень боялась, что Уна прознает правду. — Кики помолчала, словно собираясь с духом. — Послушай... Я знаю, что Уна кажется крепким орешком, но на самом деле все это наигранное. Она куда уязвимее, чем ты думаешь. Ей и без того тяжко приходится: тут и призрак, тут и авантюрист отец. И меньше всего ей был нужен лишний повод для беспокойства.
        Кикины упреки уязвили меня в самое сердце.
        — Да знаю, мне и самой ужас как стыдно. Я совершила ошибку. Уна того и гляди сломается под непосильным бременем. Мы сегодня утром прослушали записи, снятые с «жучков», и похоже, что призрак в самом деле существует. Уна даже затащила меня к медиуму. А медиум сказал, что если Уна, дескать, выполнит свой долг, то получит все то, о чем мечтала. И теперь она отчаянно хочет найти доказательства того, что отец лжет. Боюсь, это потому, что она начинает ему верить.
        — Так вы пошли с ней в Город-Призрак или нет?
        — Нет. Случилось еще кое-что. Я сказала Уне, что ей придется подождать, а она закатила истерику. Боюсь, не стало ли это последней каплей...
        — Так что случилось?
        — Пока мы с Уной были на Двадцать седьмой улице и беседовали с покойниками, к Бетти прискакала одна из Каспаровых белок с запиской. Каспара похитили.
        Льдисто-голубые глаза Кики полыхнули пламенем.
        — А к родителям его вы заходили?
        — Ты знаешь, кто его родители?
        — Мальчик, который изъясняется, как университетский профессор, обычно просто так не исчезает: на пропажу кто-нибудь да отреагирует. Я тут порылась немного в сетях, сразу после того, как с ним познакомилась. Это ведь Финеас Паркер?
        — Вау! Ну ты крута.
        — У меня есть компьютер, и я умею стучать пальчиками по клавиатуре. А больше ничего и не нужно. Так что, его родители отловили?
        — Сомневаюсь. Папаша с мамашей у него совсем чокнутые. Чуть не в лицо обозвали нас фанатками и предположили, что Каспар сам инсценировал свое исчезновение, лишь бы от нас избавиться. Но я ни единому их слову не верю. Каспаров приятель Говард своими глазами видел похитителя. По показателям психического здоровья он первого места не отыграет, что верно, то верно, но клянусь тебе, Кики, тип, которого он описал, здорово смахивает на Сергея Молотова.
        Кики раздавила червяка, что выполз из бутона орхидеи-призрака.
        — Очень может быть, что и так, — наконец проговорила она. — Есть у меня предчувствие, что Ливия с Сидонией что-то замышляют. Они знают про отравленную пулю. Не удивлюсь, если Молотов остался в Нью-Йорке специально, чтобы дождаться Верушкиной смерти. Если она погибнет, я лишусь всякой поддержки.
        — А зачем бы Молотову похищать Каспара? Не вижу в том смысла.
        — И я тоже не вижу, — призналась Кики. — Может статься, мне следует больше задумываться, в чьем обществе я показываюсь на улицах. О’кей. Вот что вам надо сделать... — Она умолкла и вопросительно воззрилась на меня. — Ты записывать собираешься или нет? — Я поспешно вытащила из сумки блокнот. — Что до Каспара, все, что мы можем сделать прямо сейчас, это прочесать манхэттенские парки и убедиться, что он в самом деле от нас не скрывается. Ну и стоит поглядывать по сторонам, не объявятся ли где новые изображения гигантских белок. Что до Лестера Лю, попроси Лус изготовить несколько камер наблюдения в виде голубей и установить их напротив особняка. Так мы отследим всех входящих и выходящих. Продолжайте прослушивать записи, снятые с «жучков», и как только Юй почувствует себя лучше, спуститесь вместе с ним в туннели. Я к вам присоединюсь, если смогу. А тем временем посоветуй Уне запастись терпением. Если ее отец и впрямь что-то затевает, мы очень скоро это выясним.
        — Терпение в список достоинств Уны не входит, — напомнила я Кики. — Лестер Лю далеко не глуп; он уже обнаружил слабости своей дочери. Боюсь, она, чего доброго, купится.
        — Поговори с ней, — посоветовала Кики. — Я попыталась заверить Уну, что я на ее стороне, но ей необходимо знать, что и все остальные — тоже.
        На моем мобильнике высветилось пять неотвеченных вызовов из дома. Читать сообщения я не стала. Я отпросилась на два часа, а прошло уже шесть; я просто-таки напрашивалась на неприятности. Но вернуться домой, не поговорив с Уной, я не могла. Я доехала на метро до Чайнатауна, а когда вышла на Канал-стрит, уже темнело. Аромат жареной утки, струящийся из окна ресторанчика, напомнил моему желудку, что в нем маковой росинки не было со времен завтрака. Я мечтательно загляделась на суп с клецками, поглощаемый каким-то типом с бородавкой на подбородке. И тут в стекле отразился проехавший мимо серебристый «роллс-ройс». Машина свернула на улицу Уны — и про голод я и думать забыла.
        Я дошла пешком до нужного дома: «роллс-ройс» стоял припаркованным снаружи. Дворецкий Лестера Лю ждал за рулем, отрешенно глядя прямо перед собой. Уже поднимаясь на крыльцо, я увидела Уну: она бегом спускалась вниз по лестнице, а миссис Фэй поспешала следом. Даже из-за закрытой двери подъезда слышно было, как они кричат друг на друга по-китайски. Уна пулей вылетела наружу, чуть не сбив меня с ног.
        — А ты что здесь делаешь? — призвала меня к ответу она.
        — Я заходила к Кики...
        При виде ее платья я умолкла на полуслове. Мне и самой доводилось любоваться этим платьем в витрине «Бергдорф Гудмана»[27 - «Бергдорф Гудман» — всемирно известный магазин, специализирующийся на предметах роскоши, в Манхэттене; славится необычайно внимательным обслуживанием.]; стоило оно астрономическую сумму. Уна подняла руку, почесать покрасневший участок кожи под воротником, и в глаза мне блеснули платиновые браслеты, подарок Лестера Лю.
        — Ты по-прежнему носишь эти побрякушки?
        — А хотя бы и так! — огрызнулась Уна.
        На крыльцо выбежала миссис Фэй, задыхаясь от стремительного спуска по лестнице. Волосы ее растрепались и серебристым водопадом рассыпались по спине. Она завладела рукой Уны и принялась жарко умолять о чем-то девочку.
        — Мне пора, — отрезала Уна, вырывая руку, и бегом кинулась к «роллс-ройсу».
        — Ты куда? — закричала я вслед.
        — Я ужинаю с отцом.
        — Ни в коем случае! — запротестовала я. — Это слишком опасно. Подожди хотя бы, пока кто-то из нас не сможет пойти с тобой. Мы все хотим тебе помочь.
        Уже садясь в машину, Уна обернулась ко мне.
        — Поздно. Мне ваша помощь больше не нужна. Я сама во всем разобралась. — И она захлопнула дверцу перед самым моим носом.
        — Погоди! — взмолилась я, но машина уже тронулась с места.
        — Она уехала... — Я в изумлении оглянулась на миссис Фэй: та, присев на ступеньку крыльца, провожала «роллс-ройс» взглядом. — Я уговариваю ее сидеть дома. Ее отец — очень дурной человек, очень. Но я ей не родная мать. Меня она и слушать не станет.
        — Давно ли вы выучили английский? — Я уселась рядом с ней на холодный бетон.
        — Давно, очень давно. Сама научилась, — отозвалась миссис Фэй, — Чтобы уберечь Вонг от беды. Она всегда говорит по-английски, когда не хочет, чтобы я ее поняла.
        Я улыбнулась при мысли о том, как уловки Уны обратились против нее же самой.
        — Я вас не выдам, миссис Фэй. Но почему вы зовете ее Вонг?
        — Я нарекла ее именем Вонг, когда она родилась. — В голосе пожилой женщины звучало неизбывное горе, как если бы она рассказывала о покойной. — А она говорит, это крестьянское имя. Такое имя-де не годится для дочери богатого человека. Ей всегда нравилось все новое, красивое. Ей не по сердцу жить в Чайнатауне с нищей старухой.
        — Неправда, — запротестовала я, но без особой уверенности и на всякий случай сменила тему: — Как себя чувствует Юй?
        — Хороший он мальчик. Вонг злится, потому что я не разрешаю ему отправиться на поиски детей уже сегодня. Но мой долг — сделать так, чтобы больному быть лучше, не хуже. Я ей так сказала, она — за телефон и звонит мистеру Лю. Говорит по-английски, будто верит, что в доме привидение.
        — Правда? — охнула я.
        — Вонг в большой беде, — посетовала миссис Фэй.
        Я покивала в знак согласия — а что еще мне оставалось?
        На следующей неделе на Нью-Йорк обрушилась осень. В скверике напротив нашего дома с ветки сорвался последний лист и прилип к «дворнику» проезжающей мимо машины. Я часами глядела в окно, прижавшись носом к холодному стеклу, и ждала, чтобы произошло ну хоть что-нибудь. С тех пор как я вернулась от Уны в семь тридцать вечера, не сумев толком объяснить свое восьмичасовое отсутствие, я угодила под домашний арест. Осужденные маньяки-убийцы и те пользуются большей свободой, нежели в моем случае.
        Впрочем, какая разница. Делать мне все равно было нечего. Иррегуляров — тех, что еще не вышли из строя, — возглавили Лус и Ди-Ди. Айрис, изображая то герлскаута с коробкой печенья на продажу, то милую малютку-«трик-ор-тритера», выпрашивающую лакомства в преддверии Хеллоуина, доставляла мне свежие новости, да только сообщать было практически нечего. Каспар пропал без вести; Бетти в свободное время только и делала, что прочесывала островные парки и просматривала газеты в поисках новостей про гигантских белок. Но даже неутомимые газетчики понятия не имели, что сталось с юным виджиланте и его тремя пушистыми сообщниками. «Голубиные» видеокамеры Лус записывали регулярную доставку съедобных экзотических животных в особняк Лестера Лю, а также и частые визиты Уны, которая с нами теперь почти не разговаривала. Однако благодаря «жучкам», установленным в доме ее отца, мы знали, как она проводит время. Они с Лестером Лю вовсю готовились к «выезду в свет» императрицы — к торжественному открытию выставки в музее Метрополитен. Громадные кроваво-красные плакаты с анонсом выставки красовались у входа в музей и по
всему городу; рекламные щиты и объявления на автобусных остановках напоминали ньюйоркцам, что очень скоро «императрица пробудится». Сейчас, когда до великого события оставалось менее двух недель, Лестер Лю и его красавица дочь снискали себе репутацию первых филантропов Нью-Йорка.
        Ди-Ди и Лус из кожи вон лезли, пытаясь ослабить влияние Лестера Лю на Уну. Они сводили Юя в Город-Призрак, но мальчик так и не сумел показать дорогу к похищенным тайваньским школьникам. Они позвонили в Американское общество защиты животных и сообщили о необычных продовольственных поставках в особняк Лестера Лю, однако франтоватый пожилой джентльмен инспекторов либо очаровал, либо подкупил, и в итоге они ушли, так и не заглянув в его холодильник. После такого разочарования Лус с Ди-Ди на много дней уткнулись в видеозаписи, ища хоть каких-нибудь свидетельств нелегальной деятельности. Но все, что им удалось увидеть, — это заплаканную миссис Фэй: она дважды приходила в особняк с парадного входа, и дважды ее не впускали.
        Общение с Уной поддерживала одна только Кики: Уна заходила к ней раз в несколько дней справиться о здоровье Верушки. Но и на этом фронте перемен к лучшему не наблюдалось. Благодаря усилиям доктора состояние Верушки не ухудшалось — но и не улучшалось. Где-то в городе затаился Сергей Молотов, терпеливо дожидаясь ее смерти. Об их с Ливией секретных планах мы понятия не имели, и я с ужасом ждала того дня, когда тайное станет явным.
        Я просидела под домашним арестом вот уже две недели, и вот однажды, в начале ноября, в холодное, дождливое воскресенье, из ящика комода донесся странный звук. Старый GPS-навигатор вибрировал, точно мексиканский прыгающий боб. В Городе-Призраке сработал детектор движения. Несколько секунд спустя на мобильнике высветилась эсэмэска. «Сбору Айрис. СРОЧНО». Эсэмэска пришла от Кики Страйк.
        Сердце у меня чуть не выскакивало из груди, но, торгуясь с мамой насчет досрочного освобождения, я казалась совершенно спокойной. Много дней подряд я изображала образцовую доченьку. Я привела в порядок родительскую библиотеку — по собственной инициативе, между прочим; и вымыла духовку (даже дважды). А когда становилось совсем уж скучно, я садилась за уроки. Я сдала-таки сочинение, заданное директрисой Уикхем. Я надеялась, что зарекомендовала себя достаточно хорошо, чтобы вырваться на прогулку без сопровождения, но поначалу в смиренной просьбе мне было отказано. Пришлось изрядно поунижаться, прежде чем мне, так уж и быть, позволили выйти на пару часов.
        — Привет, Ананка! — обрадовалась Айрис, впуская меня в дом. Сегодня девочка щеголяла в миниатюрном, по размеру, белом лабораторном халате с вышитыми на кармашке инициалами.
        — До чего ты профессионально выглядишь, Айрис! Это по какому-то случаю?
        — Сегодня мне по почте посылку доставили. Три таких халата и набор химических реактивов. Кажется, у меня тайный поклонник завелся.
        Я собиралась было сострить, но вовремя вспомнила, как мне досталось от Бетти, и прикусила язычок.
        — Надеюсь, он хорош собой.
        — А уж я-то как надеюсь, — мечтательно заулыбалась Айрис. — Как думаешь, а сколько получают мальчики-рассыльные?
        — Понятия не имею. А тебе зачем?
        Айрис покраснела до ушей.
        — Не важно. Спускайся-ка лучше поскорее в подвал. Я сказала няне, что меня понос прохватил, и она побежала в аптеку за лекарством. Но того и гляди вернется.
        Я сбежала вниз по лестнице. Иррегуляры уже нетерпеливо поглядывали на часы.
        — Ты чего так долго? — спросила Ди-Ди.
        — С надзирательницей договаривалась, — буркнула я. — А Уна где?
        Остальные многозначительно переглянулись.
        — Мне-то почем знать? — отозвалась Ди-Ди. — Она даже трубку не берет, когда я звоню.
        — Занята наша Уна. Сами понимаете, тратить папочкины деньги — тяжкий труд, — горько отметила Лус, и даже Бетти не кинулась, как обычно, на защиту подруги.
        — Похоже, она не придет, — подвела итог Кики, вручая мне флакон с Айрисовым антикрысиным репеллентом. — Ну-ка побрызгайся. Придется нам сегодня обойтись без Уны.
        — А тебе так ли надо идти с нами? — спросила я.
        Со времен нашей последней встречи Кики заметно похудела. Черные брюки казались ей велики размера на три и не падали только благодаря накрепко затянутому ремню.
        — Не следует ли тебе остаться дома при Верушке?
        — Доктор говорит, состояние у нее стабильное. А от того, что я стану бить баклуши дома, Верушка не поправится, — отозвалась Кики. — По крайней мере, здесь я хоть кому-то смогу помочь.
        — Тогда двинулись, что ли, — проговорила Ди- Ди. — А не то за нами, чего доброго, Айрисова няня увяжется.
        — А мы знаем, куда идем? — спросила я.
        — Под Чайнатаун, — отвечала Лус.
        Лус повела нас через темные туннели Города- Призрака к тому месту, где сработала сигнализация. Едва оказавшись под Чайнатауном, мы услышали крики, вопли и проклятия на незнакомом языке. У самой моей щиколотки проскользнуло что-то теплое: мимо пробежала крыса, торопясь присоединиться к стае прожорливых тварей, что теснились у входа в воровской притон. Расшвыривая грызунов, мы пробрались внутрь. На шаткий стол взгромоздилась девочка, сжимая в руке свечу — жалкий огарок, по чести сказать. Крысы по очереди пытались вскарабкаться вверх по ножкам стола. Стоило грызуну перелезть через край — и девочка метким пинком отшвыривала его через всю комнату. Стоило нам переступить порог — и над моей головой пролетел комок грязной шерсти, шмякнулся о стену и снова проворно метнулся в очередь за поживой. Кто-то из Иррегуляров пронзительно взвизгнул. Я проследила взглядом, куда указывала пальцем Лус. Девочка, похоже, разлагалась заживо: ее руки и ноги были покрыты влажными зелеными пятнами и обильно сбрызнуты чем-то, изрядно смахивающим на кровь.
        Почуяв наш репеллент, крысы расступились: разбежались по углам и оскалились на нас оттуда. При виде Кики незнакомая девочка словно окаменела. Судя по ее потрясенному виду, приди ей на помощь сам Джеки Чан, она бы и то удивилась меньше. Ди-Ди обрызгала ее репеллентом; девочка закашлялась и принялась отбиваться, едва не выбив флакон из рук своей спасительницы. Но, завидев, как крысы бросились врассыпную, она вроде бы поняла, в чем дело. Кики завладела ее рукой и внимательно осмотрела ее в свете фонарика; девочка не протестовала.
        — Не прикасайся к ней! — завопила Лус. — Она, чего доброго, заразная!
        — Спокойно, — отмахнулась Кики. — Это всего лишь краска.
        — Да. Краска, — подтвердила девочка, быстро-быстро закивав головой.
        Черная челка падала ей на глаза; она отвела волосы в сторону, чтобы разглядеть Кики во всех подробностях.
        — Ты говоришь по-английски? — спросила Лус.
        — Нет, — ответила девочка и, почувствовав наше разочарование, добавила: — Немножко.
        — Как ты сюда попала? — спросила Кики.
        Девочка в замешательстве покачала головой.
        Кики задала тот же вопрос на кантонском диалекте и на мандаринском наречии, но безрезультатно.
        — Похоже, она говорит только на хакка, — вздохнула Кики. И попыталась снова: — Лестница? Приставная лестница?
        — Да-да, лестница. — Девочка указала на стоявшую в углу приставную лестницу, что вела к выходу из Города-Призрака.
        — Ну, Ананка, пойдем-ка посмотрим, что там такое, — скомандовала Кики.
        — А почему я?
        В силу неведомой причины все опасные поручения неизменно доставались мне.
        — Это для твоего же блага. Ты слишком долго просидела взаперти. Тебе нужна доза адреналина, причем срочно, а то ты того и гляди былую форму утратишь.
        Поднявшись на семьдесят футов над воровским притоном Города-Призрака, мы открыли люк и оказались в похожем на темницу помещении. Я засадила себе занозу, приподнимая шероховатую половицу, и сослепу налетела на завал битого камня. За какие-то две недели домашнего ареста я и впрямь разучилась вести себя в экстремальной ситуации. Кики прижалась ухом к единственной двери.
        — Слышишь что-нибудь? — прошептала я.
        — Все тихо. Думаю, мы одни.
        За «темницей» обнаружился лабиринт на скорую руку сооруженных комнатушек. Мы крались по коридорам, заглядывая в тесные «камеры», где еще недавно жили люди. Все они были пусты, если не считать одного-единственного матраса. Бетонный пол был заляпан краской. Многоцветные следы ног тут и там, и на одной из фанерных стен — ярко-алый отпечаток детской ладошки.
        — Похоже, мы опоздали, — вздохнула Кики. — Детей перевезли в другое место.
        — И что, как ты думаешь, они тут делали?
        — Учитывая самоочевидные свидетельства, думаю, что рисовали красками.
        — Всегда поражалась на твои дедуктивные способности, — поддразнила я. — А что именно они рисовали — идеи есть?
        — Ну, как я вижу, в каждой из комнатушек брызги краски сконцентрированы в углу. То есть работали дети, по всей видимости, за мольбертами. — Опустившись на одно колено, Кики внимательно разглядывала синее пятно на полу, — Ультрамарин. Эту краску делают из толченого лазурита, и стоит она немало. Эти дети рисовали не просто ради собственного развлечения. Давай-ка вылезем отсюда и посмотрим, где мы.
        Шаткая лестница вела из подвала на первый этаж. Мы вскарабкались наверх. Сквозь обширные дыры в крыше в помещение струился солнечный свет. В надземной своей части строение представляло собой голый остов, не более. Половицы и оконные рамы вырваны с мясом, остались лишь четыре кирпичные стены, да и те осыпаются. В сотнях укромных уголков и трещин ворковали голуби: их помет и перья превратили пол в произведение модернистского искусства. Кики подергала за ручку входной двери — заперто. Она налегла плечом. Громкий треск напугал прохожего: тот дернулся от неожиданности и выронил из рук ведро. На тротуар вывалились противные серые трепанги. Я оглядела окрестности за пределами ленты ограждения. Да мы совсем рядом с домом Уны!
        — Совпадение? — предположила я, отлично зная, каков будет ответ Кики.
        — Совпадений не бывает. Пойдем заберем девочку. И раз уж мы все равно здесь, попросим Уну перевести.
        Броско разодетая телохранительница Уны стремительно сбежала вниз по ступеням крыльца, даже не взглянув в сторону малолетнего хулигана с пульверизатором, рисующего граффити на стене здания. Она тащила увесистый чемодан, и от былой ее улыбки и следа не осталось.
        — Уна дома? — спросила Кики. И, не дождавшись ответа, повторила тот же вопрос на мандаринском наречии.
        — Нет, — грубо бросила телохранительница по-английски. — Она обедает с отцом.
        — Обедает?! — вознегодовала Ди-Ди.
        — А можно, мы подождем ее наверху? — спросила я.
        — Делайте что хотите. Я здесь больше не работаю. — Телохранительница решительно прошагала мимо нас и исчезла в конце улицы.
        — Зачем бы Уне избавляться от охраны? — подивилась Бетти.
        — А ты как думаешь? — фыркнула Лус.
        Я посмотрела вверх. В окно за нами наблюдала миссис Фэй. Я помахала ей рукой, и она тут же спустилась к нам навстречу. Не успели мы миновать вестибюль, как миссис Фэй уже ухватила девочку, найденную нами в туннелях, и поскребла ногтем краску у нее на руках. А затем взяла пациентку за подбородок, внимательно изучила ее язык и глазные яблоки. Покончив с осмотром, миссис Фэй повела нас наверх и сразу потащила девочку в ванную комнату. Послышался шум воды. Вернувшись, миссис Фэй заговорила с Кики на мандаринском наречии.
        — Девочка здорова, просто очень грязная, — перевела Кики — Миссис Фэй спрашивает, не хотим ли мы чаю, пока ждем Уну.
        При этих словах в дверном проеме возникла Уна собственной персоной.
        — Считайте, что уже дождались.
        На Уне был изящный соболий жакетик и серая юбка-карандаш. Длинные черные волосы собраны на затылке и скреплены инкрустированным бриллиантами гребнем. У основания шеи кожа покраснела и пошла пупырышками.
        — Давненько не виделись. Я уж думала, вы меня из своего элитного клуба выгнали.
        — Да что с тобой такое? — призвала ее к ответу Лус. — Два часа назад в Городе-Призраке сработал сигнал тревоги. Тебе следовало быть с нами.
        — Сигнал тревоги? — совершенно искренне удивилась Уна. — А что случилось? Почему мне никто не позвонил?
        — Мы тебе звонили, — упрекнула Ди-Ди. — Ты не потрудилась ответить.
        Но Уна была не в настроении выслушивать нотации.
        — Это еще что за доморощенная психокоррекция? Я обедала в ресторане, там было шумно. Я, должно быть, просто не услышала .звонка.
        — А может, просто не захотела отвлекаться от беседы с папочкой, — вмешалась я — Вы с ним теперь не разлей вода.
        Уна запустила руку под жакет и яростно почесала шею.
        — А то у меня есть выбор! Пока вы, ребятки, носитесь по городу в поисках мальчика-белки, я сама себе детектив.
        — Ах, детектив, значит? — фыркнула Лус.
        — В жизни не видела детектива в соболях, — тихо проговорила Бетти. Удар был нанесен мастерски; Уна даже опешила.
        — Ну что ж, вот вы и расставили точки над «1», — проговорила она наконец.
        — А что мы, по-твоему, должны думать? — сухо обронила Ди-Ди. — Ты не отвечаешь на наши звонки и только и делаешь, что либо по пижонским магазинам ходишь, либо обедаешь с папочкой, который, чего доброго, задумал нас всех укокошить. Ты даже телохранительницу уволила. А с ней что не так, кстати? Ты уже не нуждаешься в защите?
        — К твоему сведению, я дала ей пинка под зад, потому что мерзавка на руку нечиста. Я тут у нее под матрасом обнаружила одно из моих любимых колец. Кики, долго мне еще эту чушь собачью слушать?
        Кики помолчала минуту.
        — Уна, ты вляпалась по уши, — проговорила она наконец, — Что бы ты ни затевала, без нашей помощи ты не справишься, поверь. Слишком серьезно это все. Ты сама подумай. Спустя столько времени нежданно-негаданно объявляется твой отец, затем исчезает Каспар, а в городе появляется Сергей Молотов. Знаю, на поверхностный взгляд все это выглядит цепочкой случайностей: но кто знает, вдруг события как-то связаны между собой? И это еще не все. Мы только что нашли в Городе-Призраке тайваньскую девочку. Она вывела нас в подвал, где держали ее и остальных ребятишек. Угадай, где это?
        — И где же?
        — В заброшенном здании по соседству от твоего дома.
        — Правда? — Похоже, новость Уну нисколько не шокировала. Наоборот, она просияла от счастья.
        — И ты говоришь, что ничего не видела? — скептически осведомилась Ди-Ди.
        — Ну, строители ходят туда-сюда — это уж как водится.
        — А сегодня ты ничего необычного не заметила? — спросила Кики.
        Уна сосредоточенно свела брови.
        — Поутру такой шум стоял — из здания упаковочные клети вытаскивали. Даже меня разбудили. Кажется, еще восьми не было.
        — Наверное, это они детей в другое место перевозили! — воскликнула я.
        — А девочка что рассказывает? — поинтересовалась Уна. — Она знает, кто ее похитил?
        — Вообще-то она по-английски почти не говорит, — объяснила Кики, — Вот поэтому мы и здесь. Ты ведь переведешь?
        — Ну конечно. Я могла бы и сразу догадаться, что вы не просто так зашли, — сердито буркнула Уна.
        В прихожей послышались радостные восклицания. Мы выглянули наружу: это Юй и тайваньская девочка кинулись друг другу в объятия.
        — Похоже, они очень рады встрече, — отметила Лус.
        — С друзьями это порою случается, — съязвила Уна. И прислушалась к разговору подростков. — Ее зовут Сю Фа. Они с Юем в одном классе учились.
        Девочка, заметив нас, указала на Кики. Юй окинул Кики быстрым взглядом, и оба захихикали.
        — Что они такое говорят? — полюбопытствовала я.
        — Говорят, что Кики как две капли воды похожа на кинозвезду, сыгравшую главную роль в знаменитом кун-фу-боевике под названием «Милая маленькая ведьмачка». — Уна, в свою очередь, не сдержала усмешки.
        — Скажи им, это просто совпадение, — отмахнулась Кики. — А потом узнай у Сю Фа, как ей удалось сбежать.
        Уна подробно расспросила найденную девочку.
        — Она говорит, похитители пытались убедить ее, что Юй умер, но она не поверила. Она знала: Юй наверняка отыскал выход, так что она тайком прокралась в ту комнату, где его держали взаперти. Приходила туда снова и снова, когда могла; но на то, чтобы обнаружить люк, ей потребовалась целая неделя.
        — А она может описать своих похитителей?
        Мы с нетерпением ждали, пока Уна дослушает и переведет.
        — Они по большей части китайцы. Самого босса она видела только один раз. — Уна словно замялась и оглянулась на нас.
        — Ну же. Спроси, как он выглядел, — потребовала Лус.
        На сей раз Сю Фа говорила без остановки минуты две, не меньше, прежде чем Уна начала переводить.
        — Бледное лицо, черные волосы. В костюме. Кажется, говорил с кем-то из наемников по-русски. — По выражению лица Уны я не могла понять, разочарована она или обрадована.
        — Молотов, — сплюнула Кики.
        — А что такое дети рисовали? — полюбопытствовала я.
        — Рисовали? — задумчиво повторила Уна, прежде чем задать вопрос Сю Фа. — Она говорит, что насчет других детей ничего не знает. Ей не позволяли посмотреть, чем они заняты. А вот ей приказали скопировать полотно, которого она никогда прежде не видела. Толстая дама глядится в зеркальце; зеркальце держит маленький мальчик. Сю Фа закончила свою картину пару дней назад, и полотно тут же забрали. Наверное, продали.
        Кики озадаченно нахмурилась.
        — Думается, это Петер Пауль Рубенс, «Туалет Венеры». Похоже, дети копируют знаменитые произведения искусства.
        — Спроси ее, не представляет ли она, куда могли забрать других детей.
        В голосе Сю Фа зазвенела печаль.
        — Она не знает. Она пыталась спасти их, но потерпела неудачу, — перевела Уна.
        Кто-то исподтишка потянул меня сзади за куртку. Я оглянулась. Миссис Фэй поманила меня в кухню. Я выбрала момент, когда никто не смотрел в мою сторону, и ускользнула за дверь.
        — Это строение, про которое вы говорите... Оно принадлежит Лестеру Лю, — прошептала миссис Фэй.
        — Откуда вы знаете, миссис Фэй?
        — Мы там жили, когда Уна была еще грудным младенцем.
        — А она это помнит? — спросила я.
        — Не знаю, — покачала головой миссис Фэй.
        — Ананка, ты где? — окликнула меня Бетти из прихожей. Миссис Фэй приложила палец к губам.
        — Мне попить захотелось, сейчас приду, — крикнула я в ответ.
        Все впятером мы вышли из квартиры Уны и гуськом двинулись по улице. Через несколько кварталов мы остановились — по-быстрому обсудить итоги.
        — Похоже, никакого компромата на Лестера Лю мы так и не добыли, — посетовала Лус.
        Я сочла своим долгом сообщить о том, что узнала.
        — Лестеру Лю принадлежит то заброшенное здание. Только не спрашивайте, откуда я это знаю. Знаю — и все.
        — Опять секреты, вечные секреты — как раз то, что нам нужно, — фыркнула Ди-Ди.
        — Но Сю Фа в точности описала Сергея Молотова, — запротестовала Бетти.
        — А как мы можем быть уверены? — мрачно осведомилась Ди-Ди. — Откуда нам знать, стоит ли доверять переводчице?
        — Ты думаешь, Уна нам солгала? — Такая вероятность даже не приходила мне в голову, и я мысленно отчитала себя за дурацкую доверчивость.
        — Я просто напоминаю, что на хакка никто из нас не говорит, — гнула свое Ди-Ди. — Мы понятия не имеем, что девочка рассказывала на самом деле. Она могла в точности описать Лестера Лю, а мы никакой разницы и не заметили бы.
        — Уна со всей очевидностью что-то замышляет, — поддержала подругу Лус.
        — Эти ее соболя стоят целое состояние, — добавила Бетти.
        — А безопасно ли оставлять с ней Юя и Сю Фа? — промолвила Ди-Ди.
        — А ну, заткнитесь! Заткнитесь вы все!
        Я уже давно не видела Кики настолько рассерженной и успела подзабыть, насколько страшна она в гневе. Глаза ее пылали огнем, точно у разъяренной волчицы, волосы разметались по сторонам. На лбу пульсировали ярко-голубые вены.
        — Вот как вы, значит, говорите про своих подруг? Ни одна из вас даже представить не в состоянии, насколько трудно Уне приходится. Вы вообще знаете, что это такое — расти без родителей? Конечно не знаете, куда вам! Может, Уна и впрямь не в силах устоять перед искушением. Может, ей и впрямь хочется, чтобы у нее тоже был отец — как у всех вас. Что до меня, мне важно только одно. На данный момент у нас нет ни тени доказательства, что Уна совершила что-то дурное. Да, она дочка Лестера Лю — и что с того? Я это знала, когда пригласила ее в Иррегуляры. И за последние два года она не сделала ничего такого, что заставило бы меня усомниться в ее благонадежности и верности отряду.
        — Я просто пытаюсь рассуждать логически, — защищалась Ди-Ди.
        — Это жизнь. А не научный эксперимент. Л годи не всегда следуют законам логики.
        — Есть такая пословица: горбатого могила исправит, — настаивала Ди-Ди. — Не забывай: большую часть жизни Уна прожила не в ладах с законом.
        — Ди-Ди права, — тихо добавила я.
        Кики испепелила нас негодующим взглядом. А затем резко развернулась и зашагала к Канал-стрит, а мы все, до глубины души потрясенные, так и остались стоять на углу.
        — Ах, какие мы чувствительные! — фыркнула Лус.
        — Кики тоже росла без родителей, — напомнила Ди-Ди. — Кики кажется, она понимает, что происходит в душе у Уны. Она просто не в состоянии объективно взглянуть на происходящее.
        Той ночью я получила два срочных электронных сообщения. В обоих случаях в адресной строке значились только четверо Иррегуляров, имена Уны и Кики в списке отсутствовали. Цервое письмо было от Бетти: ссылка на веб-сайт журнала «Нью-йоркское светское общество». Там я обнаружила три фотографии с пафосного званого вечера в прошлую субботу. На первом плане красовался Лестер Лю рука об руку с Уной. Оба ослепительно улыбались в объектив. Надпись под фотографиями гласила: «Филантроп Лестер Лю и его прелестная дочь».
        Второе письмо прислала Лус. По данным ее аппаратуры наблюдения, ровно в восемь вечера все «жучки» в особняке Лестера Лю разом перестали работать. Пятнадцать минут спустя отключились «голубиные» видеокамеры.
        Глава одиннадцатая

* * * * * * *
        УБИЙЦА НА СВОБОДЕ
        На следующее утро в семь утра в мою спальню просочился горьковатый аромат жареного кофе. Я набросила на плечи халат и на цыпочках прокралась в кухню посмотреть, в чем дело — уже рассчитывая обнаружить заплутавшего грабителя или принцессочку-недоростка. Ничего подобного! За столом сидела моя мама, потягивая благоуханный напиток из фирменной PBS-чашки. Хриплым со сна голосом я пожелала ей доброго утра; она не ответила ни словом, с головой уйдя в чтение свежего номера «Нью-Йорк дейли ньюс»: развернутая газета лежала перед ней на столе. Даже в положении «вверх ногами» я с легкостью опознала женщину, чья фотография украшала вторую страницу. Ливия Галацина, королева Покровская в изгнании, тетя Кики Страйк!
        В крови запульсировал адреналин. Трясущимися руками я плеснула себе кофе в последнюю чистую чашку в доме и уселась за стол. Мама подтолкнула газету ко мне и встала налить себе еще. Заголовок гласил: «Убийца окопалась в Манхэттене».
        «ИЗ АВТОРИТЕТНЫХ ИСТОЧНИКОВ СТАЛО ИЗВЕСТНО, ЧТО В НЬЮ-ЙОРКЕ ЗАМЕЧЕНА ЖЕНЩИНА, УЖЕ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ РАЗЫСКИВАЕМАЯ В СВЯЗИ С УБИЙСТВОМ КРОНПРИНЦЕССЫ СОФИИ ПОКРОВСКОЙ. В НАЧАЛЕ НОЯБРЯ В БОЛЬНИЦУ “СЕНТ-ВИНСЕНТ” ПОСТУПИЛА ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТНЯЯ ПАЦИЕНТКА С ИНФИЦИРОВАННЫМ ПУЛЕВЫМ РАНЕНИЕМ. В СООТВЕТСТВИИ С МУНИЦИПАЛЬНЫМ ЗАКОНОМ НЬЮ-ЙОРКА, МЕДСЕСТРЫ СНЯЛИ У ПАЦИЕНТКИ ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ И ПЕРЕДАЛИ ДАННЫЕ В ПОЛИЦИЮ. ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ БЫЛИ ВПОСЛЕДСТВИИ ИДЕНТИФИЦИРОВАНЫ КАК ПРИНАДЛЕЖАЩИЕ ВЕРУШКЕ КОЗЛОВОЙ, БЫВШЕМУ ОФИЦЕРУ ПОКРОВСКОЙ КОРОЛЕВСКОЙ ГВАРДИИ: БОЛЕЕ ДЕСЯТИ ЛЕТ НАЗАД ГОСПОЖА КОЗЛОВА ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ОТРАВИЛА КОРОЛЕВСКУЮ СЕМЬЮ И БЕССЛЕДНО ИСЧЕЗЛА.
        СОГЛАСНО ПОЛИЦЕЙСКОМУ ПРОТОКОЛУ, ГОСПОЖА КОЗЛОВА СКРЫЛАСЬ ИЗ “СЕНТ-ВИНСЕНТА” ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ЕЕ УСПЕЛИ ВЗЯТЬ ПОД СТРАЖУ. СВИДЕТЕЛИ СООБЩАЮТ, ЧТО ПАЦИЕНТКА ПОКИНУЛА БОЛЬНИЦУ В СОПРОВОЖДЕНИИ НЕВЫСОКОЙ, ПРИМЕЧАТЕЛЬНО БЛЕДНОЙ ДЕВОЧКИ, ЧТО НАЗВАЛАСЬ ТРИКСИ ДРУ: КОЕ-КТО ДАЖЕ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ДЕВОЧКА-ПОДРОСТОК КАК ДВЕ КАПЛИ ВОДЫ ПОХОДИЛА НА ЛЕГЕНДАРНУЮ КИКИ СТРАЙК. К СОЖАЛЕНИЮ, НА ВИДЕОЗАПИСЯХ БОЛЬНИЧНЫХ КАМЕР СИСТЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ СПУТНИЦА ГОСПОЖИ КОЗЛОВОЙ НЕ ЗАФИКСИРОВАНА, А МЕДСЕСТРА, СФОТОГРАФИРОВАВШАЯ ДЕВОЧКУ НА МОБИЛЬНИК, ВПОСЛЕДСТВИИ ОБНАРУЖИЛА, ЧТО СНИМОК ТАИНСТВЕННЫМ ОБРАЗОМ ОКАЗАЛСЯ СТЕРТ.
        В ТО ВРЕМЯ КАК ЛИЧНОСТЬ ДЕВОЧКИ-ПОДРОСТКА ДОПОДЛИННО УСТАНОВИТЬ НЕ УДАЛОСЬ, БЫЛА ВЫДВИНУТА СЕНСАЦИОННАЯ ГИПОТЕЗА. НАШИ КОРРЕСПОНДЕНТЫ СВЯЗАЛИСЬ С ПОКРОВСКОЙ КОРОЛЕВОЙ В ИЗГНАНИИ, НЫНЕ ПРОЖИВАЮЩЕЙ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ (РОССИЯ). КОРОЛЕВА ЛИВИЯ НЕМАЛО ОБРАДОВАЛАСЬ НОВОСТЯМ О ТОМ, ЧТО УБИЙЦА ЕЕ СЕСТРЫ НАКОНЕЦ-ТО ОБНАРУЖЕНА, А ТАКЖЕ ВЫСКАЗАЛА ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ, ЧТО СПУТНИЦЕЙ ГОСПОЖИ КОЗЛОВОЙ, ВОЗМОЖНО, ЯВЛЯЕТСЯ КАТАРИНА, ЕДИНСТВЕННАЯ ДОЧЬ СОФИИ — И ПЛЕМЯННИЦА ЛИВИИ. ДОЛГОЕ ВРЕМЯ СЧИТАЛОСЬ, ЧТО РЕБЕНОК ПОГИБ ВМЕСТЕ С РОДИТЕЛЯМИ, НО ТЕПЕРЬ КОРОЛЕВА ЛИВИЯ ПРИЗНАЕТ, ЧТО ПРИНЦЕССА КАТАРИНА БЕССЛЕДНО ИСЧЕЗЛА В ДЕНЬ УБИЙСТВА. “ЕСЛИ МОЯ ОБОЖАЕМАЯ ПЛЕМЯННИЦА ЕЩЕ ЖИВА, Я ПРИЗЫВАЮ ЕЕ ВОЗВРАТИТЬСЯ В СЕМЬЮ. Я РАСПАХНУ ЕЙ ОБЪЯТИЯ, СЛОВНО РОДНОЙ ДОЧЕРИ, И ПОЗАБОЧУСЬ О ТОМ, ЧТОБЫ ЕЕ ПРИЗНАЛИ ЗАКОННОЙ НАСЛЕДНИЦЕЙ ТРОНА ПОКРОВИИ ”.
        КОРОЛЕВА ЛИВИЯ ПРЕДЛАГАЕТ НАГРАДУ В 100000 $ ЗА ЛЮБУЮ ИНФОРМАЦИЮ, СОДЕЙСТВУЮЩУЮ АРЕСТУ ВЕРУШКИ КОЗЛОВОЙ».
        На следующей странице обнаружилась коротенькая статейка про таинственное исчезновение из Нью-Йорка гигантских белок, но прочесть ее я не успела. Я подняла глаза: мама неотрывно наблюдала за моей реакцией. Я знала: теперь мою судьбу решают мои же актерские способности. Я изобразила скуку и перебросила газету через стол.
        — Стало быть, каждая бледненькая девчушка в городе у нас теперь Кики Страйк? Мам, ну это ж чушь несусветная! Извини, но мне в школу пора.
        — Значит, ты возражать не станешь, если я позвоню директрисе Уикхем и проверю, дошла ли ты до школы, куда так стремишься? — осведомилась мама.
        Но я хорошо подготовилась к провокации.
        — Да пожалуйста, — саркастически фыркнула я. Одним глотком допила кофе и поспешила в ванную комнату.
        Разумеется, ни в какую школу я вовсе не собиралась. Я включила воду на полную мощность и попыталась дозвониться до Кики, но попала лишь на автоответчик. Я в рекордные сроки приняла душ и, едва оказавшись на достаточном расстоянии от дома, скупила все нью-йоркские газеты, поймала такси и помчалась к Кики. Я нажала на кнопку звонка, а в следующую секунду дверь распахнулась. Впервые за все наше время знакомства с Кики я прочла в ее лице неподдельный страх.
        — Я думала, это доктор Притчард — ему давным-давно пора прийти. Утром Верушке резко сделалось хуже.
        — Ты разве ничего не слышала?
        Первая волна паники захлестнула меня с головой; стук сердца эхом отдавался в ушах. Кики всегда добросовестно читала газеты, и я рассчитывала, что она уже придумала какой-нибудь план! Зазвонил мой мобильник. На экране высветился номер Бетти.
        — Я сейчас перезвоню, — коротко сказала я.
        Едва я дала отбой, на дисплее загорелся номер
        Лус.
        — Что я должна была слышать? — хмыкнула Кики.
        Я вручила ей номер «Дейли ньюс». Кики пробежала взглядом по статье.
        — И откуда, спрашивается, у старой ведьмы сто тысяч долларов? — фыркнула она. — Звони Иррегулярам, сбор — здесь, и немедленно. Надо срочно очистить квартиру. Оружие пусть оставят. Заберем наши личные вещи, и все. А я позабочусь о Верушке.
        — А как же доктор? — воскликнула я. — Как он узнает, где нас искать?
        — Этот доктор — предатель и перебежчик, — прокричала Кики уже на бегу к спальне, — Держу пари, взятку от Ливии он уже промотал.
        — А с Верушкой что делать? — воззвала я ей вслед, хотя знала: выбора у нас, в сущности, нет. Но если Лестер Лю и Сергей Молотов как-то связаны между собой, так ли разумно везти Верушку домой к Уне? — Кики, ты в самом деле хочешь... — начала было я.
        Кики вихрем ворвалась обратно в гостиную — точно вооруженный гангстер в салун.
        — Мне казалось, вчера вечером я достаточно ясно расставила акценты, Ананка. А что ты там про себя думаешь, будь добра, держи при себе.
        Мы уже выкатывали Верушкино кресло из спальни, когда подоспели Лус, Ди-Ди и Бетти. Они профессионально принялись за работу: ловко, споро, без лишних слов. Про вчерашний спор никто и не вспоминал. Но по их каменным лицам я видела: они всерьез разобижены. Еще бы: они вынуждены разгребать последствия тайны, которой никто не счел нужным с ними поделиться. Лус и Ди-Ди молча заталкивали одежду и бумаги в полиэтиленовые мешки для мусора. Бетти достала из битком набитой сумочки два парика, докторский халат, очки и накладной нос. Меньше чем за минуту она превратила Кики с Верушкой в пожилую негритянку и ее персональную медсестру. Верушка бессвязно бредила, и перевозить ее городским транспортом мы не рискнули. Мы с Кики закутали ее в одеяла и едва ли не бегом пустились в путь. До Чайнатауна было не больше мили. Неподалеку от «Толстяка Фрэнки» мы повстречали двух полицейских: они подозрительно воззрились на нас через улицу. Если доктор Притчард и впрямь пообщался с соответствующими органами, полицейское управление Нью-Йорка, конечно же, уже разыскивает пожилую женщину с синеватым оттенком кожи.
        Даже под гримом Верушка смотрелась довольно-таки подозрительно. Полисмены целеустремленно направились к нам, и я щедро обрызгала нас троих «Духами доверия». Уж и не знаю, что нас в итоге спасло: маскировка ли, духи или гнусная вонь, но только блюстители закона пропустили нас беспрепятственно.
        Добравшись до дома Уны, мы с Кики понесли обмякшую Верушку вверх по лестнице на второй этаж. Кики заблаговременно позвонила по телефону, так что все четыре «бабушки» ждали наготове. Они загодя переоборудовали столовую во временный госпиталь и теперь помогли нам осторожно уложить Верушку на кровать. Миссис Фэй коротко отдала приказания, и женщины помоложе опрометью кинулись в трех направлениях.
        — Это твоя мать? — спросила миссис Фэй, щупая Верушкин пульс.
        — Можно сказать и так. — Кики, похоже, нисколько не удивилась, когда «бабушка» Уны заговорила по-английски, — Она заботилась обо мне с тех пор, как я была младенцем.
        Лицо миссис Фэй словно окаменело.
        — Если ты ее так любишь, так чего не пришла раньше? Цианид, верно? Яд разъедает ее изнутри. Твоя старшая подруга могла умереть, — упрекнула она.
        — Мне казалось, я нашла хорошего врача, — объяснила Кики.
        — Уж эти мне американские врачи, — буркнула миссис Фэй. — Они только в механизмах да химикатах и разбираются. А вот про человеческое тело ничего не знают. Давай заключим сделку. Я спасу твою подругу, ты спасешь Вонг. — Нетрудно было понять, у кого Уна переняла свою грубоватую прямоту.
        — А почему вы думаете, что Уну необходимо спасать, миссис Фэй? — спросила Кики.
        — Потому что я все слышу, когда она разговаривает с отцом. Она думает, она ему нужна; но я-то знаю, он ей сердце разбить задумал. Я приходила к нему, хотела умолять, чтобы он оставил Вонг в покое, да только он со мной и разговаривать не стал. — Миссис Фэй указала на посылку в роскошной подарочной упаковке, оставленную у двери. — Вот, видишь? Каждый день приносят что-то новое. Вонг думает, подарки — это то же самое, что любовь. Каждый день уходит к нему в гости. А домой возвращается поздно ночью.
        Предостережение миссис Фэй в глазах Кики имело куда больше веса, нежели любые мои доводы.
        — Обещаю, мы приглядим за Уной, — заверила она пожилую китаянку.
        — Пожалуйста, — взмолилась она — Или в один прекрасный день Вонг вообще не вернется домой.
        — А ты превосходно говоришь по-английски. — Никто из нас не услышал, как в дверь вошла Уна. Она казалась до странности спокойной, а вот сыпь на ее шее приобрела синюшно-багровый оттенок. — Ну и как давно ты за мной шпионишь, Фэй?
        — Не шпионю — просто слушаю. Я хочу помочь тебе. — В голосе миссис Фэй не звучало раскаяния. И до чего же мне не хотелось оказаться свидетельницей их перепалки!
        Уна медленно перевела взгляд на нас с Кики.
        — Ну и что вы тут без меня обсуждали с моей бабушкой?
        Мы промолчали. Уна делано улыбнулась.
        — Ладно, не важно. Как там Верушка? — Уна опустилась на колени перед Верушкиной кроватью и сжала в ладонях ее посиневшую старческую руку.
        — Миссис Фэй полагает, что сможет ее спасти.
        — Тебе придется остаться здесь, пока Верушке не станет лучше, — проговорила Уна, обращаясь к Кики, — Располагайся в моей комнате.
        — А ты где заночуешь? — спросила я.
        — В особняке, — холодно отрезала Уна. — Я переезжаю сегодня же.
        Миссис Фэй задохнулась и словно бы съежилась, сжалась в комочек.
        — По-моему, это неразумно, — предостерегла я Уну.
        Теперь, когда «жучки» Лус вышли из строя, у Иррегуляров не было возможности обеспечить ее безопасность.
        — Сегодня мы окончательно согласовываем планы касательно завтрашнего торжественного приема в честь императрицы. Отец хочет, чтобы я была в музее к шести. Ну и зачем бы мне возвращаться обратно в Чайнатаун, если он живет в двух шагах от музея? По крайней мере, там я могу рассчитывать на какую-никакую конфиденциальность.
        — Я не стану больше ничего слушать! — взмолилась миссис Фэй. — Оставайся здесь! Это твой дом.
        — Мое место не здесь, — возразила Уна; впрочем, довольно мягко. — Мне нужно быть там, где я в силах выполнить свои обязательства.
        Миссис Фэй заломила узловатые руки, но не ответила ни слова.
        — А как же призрак? — вмешалась я. — Разве тебе не страшно?
        — Призрак будет счастлив, если получит желаемое. Кроме того, если это моя мама, так чего мне бояться?
        Миссис Фэй переглянулась с Кики.
        — Я пойду с тобой в музей нынче вечером, — объявила Кики.
        — Забавно. Не помню, чтобы я тебя приглашала. И оставить Верушку я тебе ни под каким видом не позволю.
        — Тогда пойду я. — В пересказе-то это звучит ужасно храбро, но в тот момент я с трудом выдавила из себя нужные слова.
        — Я вовсе не неумеха беспомощная, — отрезала Уна. — И в сопровождении не нуждаюсь.
        — Не в том дело, — не подумав, ляпнула я.
        — А, понятно. — Ноздри Уны раздувались — в точности как у отца! — сыпь на шее заалела еще ярче. Уна почесалась — яростно, до крови, запачкав белоснежный воротник. — Вы обе считаете, что я переметнулась в стан врага? Я теперь папочкина дочка?
        — Нет, не так, — тут же ощетинилась Кики. — Я только что доверила тебе самое дорогое, что у меня есть. Ты всерьез полагаешь, что я привезла бы сюда Верушку, если бы считала тебя предательницей? Какие тебе еще нужны доказательства?
        — А как насчет тебя, Ананка? — Я замялась, подбирая слова. Уна внимательно вгляделась в мое лицо. — Ага, так я и думала. Ну что ж, приходи в музей, если хочешь. Мне скрывать нечего. А теперь, если не возражаете, мне нужно упаковать вещи.
        — Уна? — Я не сводила глаз с ее запачканной кровью блузки.
        — Что? На что это ты уставилась?
        — Похоже, тебе и впрямь стоит сменить стиральный порошок.
        Уна хлопнула себя по шее и уставилась на окровавленные пальцы. А затем, не говоря ни слова, вышла за дверь.
        Как прогульщица, сбежавшая из-под родительского надзора, домой я вернуться не могла. Вместо того большую часть морозного ноябрьского дня я провела в компании Юя и Сю Фа, общаясь с торговцами лечебными травами: миссис Фэй выдала нам список покупок на пяти страницах. На улицах Чайнатауна сотни шарообразных прохожих в пуховиках вперевалку брели в тепло, по пути задевали друг друга, сталкивались и отлетали друг от друга, как мячики. Но мне холодный, резкий ветер отчего-то нимало не докучал. И хотя обменяться мы могли лишь парой-тройкой слов, не больше, Юй и Сю Фа оказались на удивление приятными спутниками. Я и позабыла, как заразительно счастье; впервые за много недель я преисполнилась оптимизма. Но когда с закатом мы вернулись к Уне, я включила Третий канал и разом вернулась с небес на грешную землю. Начались местные новости: в кадре появился дом Кики. Входная дверь стояла распахнутой, полицейские вбегали внутрь и выбегали наружу в лучах света: фары патрульных машин безмолвно поворачивались туда-сюда. Адам Гундерсон, главный комментатор Третьего канала, несколькими месяцами раньше составил себе имя
благодаря сенсационному разоблачению: якобы Кики Страйк вообще не существует и девочка-детектив — всего-навсего мистификация. Теперь он стоял перед Кикиным домом, одетый в теплую парку — хоть сейчас в Арктику! — с микрофоном в руке. А рядом с ним переминался с ноги на ногу приземистый, несколько женоподобный коротышка неопределенного возраста. Я готова была поклясться, что это переодетая Бетти Бент.
        — ДОБРОЕ УТРО, ДЖАНИС! Я ВЕДУ РЕПОРТАЖ ИЗ ЧЕЛСИ: ПОЛИЦИЯ ТОЛЬКО ЧТО ОБНАРУЖИЛА ТАЙНОЕ УБЕЖИЩЕ ОДНОЙ ИЗ САМЫХ ЗНАМЕНИТЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ УБИЙЦ. ПРЕСЛОВУТАЯ ВЕРУШКА КОЗЛОВА ВОТ УЖЕ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ РАЗЫСКИВАЕТСЯ ПО ОБВИНЕНИЮ В ОТРАВЛЕНИИ КОРОЛЕВСКОЙ СЕМЬИ ПОКРОВИИ. ПО АНОНИМНОЙ НАВОДКЕ СЕГОДНЯ УТРОМ БЛЮСТИТЕЛИ ЗАКОНА НАГРЯНУЛИ В ЗДАНИЕ НА ВОСЕМНАДЦАТОЙ УЛИЦЕ, НЕКОГДА СЛУЖИВШЕЕ КАРЕТНЫМ САРАЕМ. В ДОМЕ, НАШПИГОВАННОМ ВСЕВОЗМОЖНЫМИ ЛОВУШКАМИ, ОБНАРУЖИЛСЯ ВНУШИТЕЛЬНЫЙ АРСЕНАЛ ОРУЖИЯ, ПРИМЕНЯЕМОГО В ВОСТОЧНЫХ ЕДИНОБОРСТВАХ. ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ, СНЯТЫЕ НА МЕСТЕ, ПОДТВЕРЖДАЮТ, ЧТО ВЕРУШКА КОЗЛОВА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРОЖИВАЛА ПО ЭТОМУ АДРЕСУ, ОДНАКО НЫНЕШНЕЕ ЕЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ НЕИЗВЕСТНО.
        ВЕРГИЛИЙ КРУЛЬ, ПРОЖИВАЮЩИЙ ПО СОСЕДСТВУ, СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ, ЧТО ЧАСТО ВИДЕЛ КОМПАНЬОНКУ ГОСПОЖИ КОЗЛОВОЙ ПРИ ВХОДЕ И НА ВЫХОДЕ ИЗ ЗДАНИЯ. МИСТЕР КРУЛЬ, ЭТО ПРАВДА, ЧТО ДЕВОЧКА ПОХОЖА НА ЛЕГЕНДАРНУЮ КИКИ СТРАЙК?
        Вергилий Круль сощурился в объектив кинокамеры и заговорил с писклявым южным акцентом:
        — ВООБЩЕ-ТО ПРО ЭТУ ВАШУ КИКИ СТРАЙК, О КОТОРОЙ МНЕ ВСЕ УШИ ПРОЖУЖЖАЛИ, Я НИЧЕГО ТОЛКОМ НЕ ЗНАЮ. ДЕВОЧКА, КОТОРУЮ Я ВИДЕЛ СВОИМИ ГЛАЗАМИ, — НЕВЫСОКАЯ ТОЛСТУШКА, И ЕЩЕ У НЕЕ ОДНА НОГА КОРОЧЕ ДРУГОЙ. УЖ И НЕ ЗНАЮ, ЧЕГО ОНА ТАКОГО МОГЛА НАТВОРИТЬ — ИНВАЛИДКА КАК-НИКАК!
        — ТО ЕСТЬ ВЫ СОМНЕВАЕТЕСЬ В ТОМ, ЧТО КОМПАНЬОНКА ГОСПОЖИ КОЗЛОВОЙ ГОДИТСЯ ПАРОЛЬ ЮНОЙ ВИДЖИЛАНТЕ?
        — ЭТО-ТО ВРЯД ЛИ. УЖ БОЛЬНО НЕПОВОРОТЛИВАЯ; ДАЙ С ГОЛОВОЙ У НЕЕ ВРОДЕ БЫ НЕ ВСЕ В ПОРЯДКЕ, ЕСЛИ ПОНИМАЕТЕ, О ЧЕМ Я.
        Пряча улыбку за микрофоном, Адам Гундерсон поспешно перешел к следующему вопросу:
        — НУ И КАКОВО ЭТО, МИСТЕР КРУЛЬ, — ЖИТЬ ЧЕРЕЗ ДОРОГУ ОТ ЛОГОВА ЗНАМЕНИТОЙ УБИЙЦЫ?
        — ВООБЩЕ-ТО ЗДОРОВО, ПРЯМ ДУХ ЗАХВАТЫВАЕТ. В МИССИСИПИ ТАКОГО НЕ ВОДИТСЯ, НЕТ. ПРАВИЛЬНО Я СДЕЛАЛ, ЧТО В НЬЮ -ЙОРК ПЕРЕБРАЛСЯ: УЖ ЗДЕСЬ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ!
        — НУ ЧТО Ж, МОЖНО СКАЗАТЬ И ТАК. БОЛЬШОЕ ВАМ СПАСИБО, МИСТЕР КРУ ЛЬ. ДЖАНИС, ОСТАЛЬНЫЕ СОСЕДИ, С КОТОРЫМИ Я БЕСЕДОВАЛ, НЕ ПОМНЯТ, ЧТОБЫ ВИДЕЛИ ОБИТАТЕЛЕЙ ДОМА СВОИМИ ГЛАЗАМИ, А ЗАПИСИ КАМЕР ВИДЕОНАБЛЮДЕНИЯ, УСТАНОВЛЕННЫХ В БЛИЖАЙШИХ ДОМАХ, ТАИНСТВЕННЫМ ОБРАЗОМ ИСЧЕЗЛИ. НАШИ ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ В ПОЛИЦЕЙСКОМ УПРАВЛЕНИИ ВЫНУЖДЕНЫ ПРИЗНАТЬ, ЧТО ВЛАСТИ СОВЕРШЕННО СБИТЫ С ТОЛКУ. НА ДАННЫЙ МОМЕНТ ВЕРУШКА КОЗЛОВА РАЗГУЛИВАЕТ НА ВОЛЕ, А ЖИТЕЛИ ДЕЛОВЫХ РАЙОНОВ МАНХЭТТЕНА НЕ УСНУТ СПОКОЙНО ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ПРЕСТУПНИЦУ НЕ АРЕСТУЮТ. РЕПОРТАЖ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ ИЗ ЧЕЛСИ ВЕЛ АДАМ ГУНДЕРСОН, «НОВОСТИ», ТРЕТИЙ КАНАЛ.
        — Молодчина наша Бетти. — Рядом со мной стояла Кики. — На какое-то время она сбила погоню с толку.
        — Возможно, но только не Сергея Молотова. Ты правда думаешь, что здесь ты в безопасности?
        — Не меньше, чем в любом другом месте, — Многозначительные интонации в голосе Кики недвусмысленно давали понять, что мне не стоит продолжать эту тему.
        — Мне, пожалуй, пора в музей, — отозвалась я, делая вид, что сверяюсь с часами. — Уже почти шесть.
        — Возьми-ка вот это, вдруг понадобится, — И Кики вручила мне флакон с «Духами доверия». На дне плескалось немного янтарной жидкости. — Это все, что у нас осталось. Я попрошу Ди-Ди приготовить еще. Мне в любом случае нужно сегодня созвониться и с ней, и с остальными.
        — Хочешь спросить, где они твои вещи спрятали?
        — Хочу извиниться, — объяснила Кики. — Мне давно следовало все им рассказать.
        Такси свернуло направо, на Восемьдесят первую улицу, и в конце квартала замаячила громада музея — точно храм, воздвигнутый, дабы задобрить могущественного бога. Из окон струился золотой свет, а высоко над главным входом на ветру развевались три кроваво-красных рекламных полотна. На крыльце ждал Лестер Лю в пальто с меховым воротником; он озирал Пятую авеню с видом короля, обозревающего свои владения. Порывами налетал ветер, но его седые волосы лежали безупречно — ни пряди не выбилось. Я помахала Уне, что со всех ног бежала к музею по Пятой авеню. Мы встретились перед безжизненным фонтаном; лицо ее было холодным, точно замерзшая в чаше дождевая вода. Мы вместе поднялись по ступеням поздороваться с ее отцом. «Духами доверия» я опрыскалась еще в машине и теперь от души надеялась, что запах не выветрился.
        — Добрый вечер, мисс Фишер. Счастлив вас видеть. — Лестер Лю блестяще умел сказать одно, отчетливо давая понять, что имеет в виду нечто совершенно противоположное. Он одарил Уну лицемерной улыбкой. — Сегодня вечером я не ждал компании, дорогая моя.
        — Она сама напросилась, — угрюмо отрезала Уна. До чего же приятно ощущать себя желанной гостьей!
        — Мне всегда ужасно хотелось посмотреть на музей ночью — еще когда совсем маленькой была, только об этом и мечтала, — прощебетала я как можно беспечнее. Лестер Лю пригвоздил меня к месту ледяным взглядом.
        — Ну что ж, значит, мечта сбылась. Пойдемте. Нам с Уной нужно заняться императрицей.
        В отсутствие сотен туристов, тараторящих на десятках разных языков, в Большом зале музея Метрополитен царила жутковатая тишина. В полумраке после закрытия все вокруг словно выросло, увеличилось в размерах. Сводчатый потолок казался недосягаемым, точно сами небеса. В стенных нишах пышным цветом цвели тропические цветочные композиции; между двумя мраморными колоннами притаился древний сфинкс, страж сокрытых внутри сокровищ.
        — А! Вот и вы, мистер Лю! — окликнул гостя франтоватый седовласый джентльмен в безупречном костюме. Абсурдно высокий и прямой, как палка, обширный зал он пересек за каких-нибудь десять шагов.
        — Вечер добрый, мистер Хант. — Лестер Лю, приподнявшись на цыпочки, пожал джентльмену руку. — Позвольте мне представить вам мою дочь Лиллиан и мою новую ассистентку, мисс Фишер. Дамы, это мистер Хант, директор художественного музея Метрополитен.
        — Пришли помочь с приготовлениями к торжественному открытию, девочки? — улыбнулся мистер Хант, ответа, впрочем, не дожидаясь. — Могу вас поздравить: практически все приглашенные из нашего списка ответили, что всенепременно будут, — похвастался он Лестеру Лю. — В жизни не видел такого ажиотажа! Торжественное открытие выставки «Императрица пробуждается» станет событием сезона. — И мистер Хант перешел к длинному и скучному списку ожидающихся знаменитостей, включая двух старлеток, которые, держу пари, порога музея отродясь не переступали.
        — Почему он зовет тебя Лиллиан? — шепнула я Уне, пока мистер Хант разливался соловьем.
        — Ему нравится, как это звучит: Лиллиан Лю, — отозвалась она. — Мне-то, в сущности, какая разница? Все равно имя Уна Вонг я сама выдумала.
        — Девочки? — перебил мистер Хант. — Хотите посмотреть выставку? Мне нужно еще позвонить в пару-тройку мест, прежде чем мы приступим; я и подумал, вы были бы не прочь загодя одним глазком взглянуть на экспозицию.
        — С превеликим удовольствием, — ответил за нас мистер Лю.
        — Джеймс! — окликнул мистер Хант угрюмого охранника, что околачивался у раздевалки. — Займитесь чем-нибудь полезным — покажите мистеру Лю и его спутницам новую экспозицию! Я вас вскорости догоню, мистер Лю.
        Уна с отцом рука об руку пошли за охранником, я поплелась следом. У широкой лестницы на второй этаж я заметила: в темноте боковой галереи затаилась смутно различимая фигура. Я замешкалась, впилась в нее глазами...
        — Это всего лишь статуя, мисс Фишер, — проговорил Лестер Лю. — Причин для паники нет. Музей, знаете ли, ими битком набит. — Уна хихикнула; я жарко покраснела от стыда.
        Мы поднялись наверх и прошли мимо тускло освещенных залов и портретов давно покойных знаменитостей. Чем дальше мы углублялись в недра здания, тем больше мне хотелось сбежать. Только героиня фильма ужасов рискнула бы забрести ночью в музей Метрополитен в сопровождении известного контрабандиста и его скользкой доченьки. Я попыталась запомнить дорогу, которой мы шли, да только ни хлебных крошек, ни мотка бечевки при мне не было, а без них поди не заблудись в лабиринте музея! Я озиралась по сторонам, а порою так и через плечо оглядывалась, проверяя, не крадется ли кто за нами. По мере того как мы приближались к южному крылу здания, все отчетливее и громче слышался перестук молотков. Словно из ниоткуда появился рабочий — и снова исчез в темно-алой комнате в конце зала. Вот и конец пути!
        — Не уходите с выставки без провожатого, — крикнул нам охранник, перекрывая стук и грохот. При этих словах он многозначительно воззрился на меня: по всей видимости, предостережение мне и предназначалось. Он, верно, заметил, что я слегка приотстала, и решил, что я замышляю какую-то шалость. — В галереях включены детекторы движения и сигнализация. Если хотите полюбоваться картинами, приходите завтра, в часы работы музея. Как соберетесь обратно, пожалуйста, свяжитесь с охраной, и мы вас проводим.
        — Спасибо большое, Джеймс. — Лестер Лю просто-таки источал неодолимое обаяние. — Если все охранники музея так же ревностно относятся к своим обязанностям, как вы, я могу не беспокоиться за безопасность моего сокровища.
        Охранник повернулся уходить, и я почувствовала себя совершенно беззащитной. Мысленно взывая к нему: «Останьтесь!», я безмолвно побрела за Лестером Лю в залы, отведенные для выставки. В первой галерее царил хаос: вдоль стен тут и там громоздились деревянные ящики. Похожий на птицу человечек с гривой светлых волос громко отдавал приказания бригаде мускулистых рабочих в белых перчатках. Четверо дюжих молодцов осторожно опускали большую картину в открытую коробку, а двое их сотоварищей деловито заколачивали соседний ящик.
        — Стоп, стоп, стоп! — закричал человечек, завидев нас. Перестук молотков смолк; распорядитель кинулся к нам. — Вечер добрый, мистер Лю, — поздоровался он, стягивая перчатку и протягивая высокопоставленному гостю руку. — Ваш визит для нас — великая честь.
        — Рад вас видеть, доктор Дженнингз, — откликнулся Лестер Лю. — Как продвигаются работы?
        — Все другие галереи уже в полном порядке, сэр. Эта — последняя в очереди на реконструкцию. Нам надо только убрать остатки экспонатов с прошлой выставки. На это понадобится не больше часа.
        — А куда вы их забираете? — полюбопытствовала я, указывая на ящики. Коротышка распорядитель аж опешил от подобной наглости с моей стороны. А ко мне между тем постепенно возвращалась былая храбрость.
        — Это моя новая ассистентка, — пояснил Лестер Лю.
        Доктор Дженнингз переводил взгляд с гостя на меня, словно пытаясь решить, а удостоить ли меня ответом.
        — Часть картин вернется в хранилище; остальные мы отошлем в те музеи, откуда их временно позаимствовали. Два полотна, принадлежащие музею Метрополитен, вновь займут свое место в соответствующих залах. Это все, что вы хотели узнать?
        — А зачем тогда так тщательно запаковывать картины, если вы всего лишь переносите их в другую часть музея?
        Один вопрос — уже дерзость; но два вопроса подряд — это просто немыслимо! Коротышка распорядитель словно язык проглотил от возмущения. Уна возвела глаза к потолку. Похоже, я зашла слишком далеко.
        — Это бесценные произведения искусства. Одни только рамы стоят миллионное состояние. Мои коллеги зачастую куда менее добросовестны, но я обошелся бы с картинами столь же бережно, даже если бы перевешивал их на противоположную стенку. А теперь, мистер Лю, позвольте показать вам остальные залы.
        Доктор Дженнингз, Уна и Лестер Лю поспешили дальше, а я замешкалась позади, заглядевшись, как рабочие заколачивают ящики. Дюжий здоровяк навис над коробкой, забивая последний гвоздь, из штанов выпросталась рубашка, приоткрыв взгляду внушительную задницу и татуировку в виде головы косоглазого дракона.
        «Фу-цзянь»! Я стремительно развернулась — проверить, не заметил ли улику еще кто-нибудь, и поймала на себе вызывающий взгляд Уны.
        — Ты идешь или нет? — прорычала она.
        Если бы мысли мои не были поглощены драконами, я бы, пожалуй, испытала тот же благоговейный страх, что наверняка обуревал грабителей могил, впервые вторгшихся в гробницу императрицы. Я стояла в темной комнате, а вокруг на высоких черных постаментах красовались ярко подсвеченные стеклянные витрины. Каждая заключала в себе целый мир в миниатюре, и мир этот словно парил на высоте четырех футов над полом. Безупречные фарфоровые копии древних дворцов, особняков и внутренних двориков воспроизводили оригиналы вплоть до мельчайших подробностей; я даже отдельные черепицы на крышах различала. В соседней витрине помещалась обширная ферма, населенная крохотными свинками, курами и утками. Всем этим снабдили императрицу для загробной жизни. Все, что только может понадобится женщине ее ранга, было тщательно скопировано и захоронено вместе с ней. Заглянув в соседний зал, я обнаружила целую армию глиняных слуг высотой не больше фута: все они дожидались приказаний от госпожи. Выставочные залы были оформлены так, чтобы с каждым шагом посетители словно углублялись в гробницу все дальше, дальше — пока не оказывались в
роскошной погребальной камере, отведенной для мумии.
        — Императрица прибудет в день торжественного открытия, — возвестил Лестер Лю. — Я прошу прощения за задержку. И мумия, и гроб исключительно хрупки. Я последовал совету мистера Ханта и нанял группу экспертов: под их присмотром экспонат и будет перенесен из моего дома в музей.
        — Разумеется, мистер Лю. Зал для императрицы будет готов к ее прибытию, — заверил доктор Дженнингз. — Не хотите ли на него взглянуть?
        — О, Лиллиан! — позвал Лестер Лю.
        Уна одарила меня предостерегающим взглядом и убежала к отцу. Когда наконец она скрылась из виду, я прокралась обратно ко входу и стала наблюдать за рабочими: они как раз грузили один из ящиков на тележку. Здоровяк с татуировкой покатил тележку прочь. Его сотоварищи занялись следующей картиной, а я незамеченной проследовала за тележкой.
        В жизни случалось мне делать и большие глупости, но не так много. Невзирая на бессчетные Кикины уроки, шпионка из меня по-прежнему была никудышная, а «Духов доверия» у меня осталось капли две — на случай неприятностей, которые я сама навлекала на свою голову. Здоровяк катил тележку через пустые музейные залы; я держалась на безопасном расстоянии, прячась за колоннами и задевая статуи. Мозг мой работал с удвоенной скоростью; кажется, ситуация прояснялась. Чем пытаться вывести из строя сигнализацию музея и детекторы движения, злоумышленники из банды «Фу-цзянь» похищали картины в процессе их переноски от места к месту. И я нимало не сомневалась, что к преступлению причастна и Уна.
        Здоровяк резко завернул за угол, и я, выждав несколько секунд, выглянула за поворот. Скрип колес таял где-то в отдалении.
        — Ну, наконец-то! — послышался возглас. Голос вроде бы доносился из последнего зала прямо по коридору. — Я тут всю ночь проторчал. Давай-ка за дело!
        Я крадучись двинулась вперед, мысленно уповая, что обувь меня не подведет. Скрипнула половица; я застыла как вкопанная. А затем скинула туфли, на цыпочках просеменила ко входу в зал и осторожно заглянула внутрь. Ящик был открыт; громила из банды «Фу-цзянь» и три его помощника как раз извлекали на свет одну из картин.
        — А теперь тащим вон туда. — В центре зала стоял еще один незнакомый мне человек и распоряжался процессом с самодовольством фараона, командующего армией рабов. — Слушайте, давайте по возможности повесим ее до того, как рассветет, ладно?
        Голова у меня шла кругом. Картину вовсе не украли. Просто перенесли в другое место. Вот наконец полотно и заняло отведенное ему место. Мне удалось рассмотреть дебелую ню с массивной задницей, что нежилась в обстановке турецкой роскоши. Но что это? Из-за плеча у нее что-то выглядывало — что-то до крайности неуместное. Я переменила позу — и это «что-то» исчезло. А подойти вплотную я, разумеется, не могла. Придется вернуться утром.
        Я крадучись двинулась назад по коридору, пытаясь вспомнить, каким путем я пришла. Неудачи меня словно преследовали: я свернула не туда — и меня вынесло прямо на мистера Ханта.
        — Ты кто такая? — осведомился он, так, как если бы впервые меня увидел. — А ну сейчас же иди сюда. И почему, ради всего святого, ты босиком?
        Я послушно зашагала к директору музея, надеясь подобраться поближе, чтобы он вдохнул-таки запах «Духов доверия».
        — Я ассистентка мистера Лю, сэр. Я вышла в туалет и вот, заблудилась в коридорах. — Я от души надеялась, что духи придадут убедительности жалкому оправданию.
        — Вы больше у меня не работаете, мисс Фишбейн. — Заслышав голос Лестера Лю, я испуганно съежилась. Он пришел-таки меня искать! — Мистер Хант, вы не могли бы попросить охрану разобраться с этой хулиганкой, чтобы я мог наконец вернуться к работе?
        — Разумеется, — отозвался мистер Хант, брызжа совершенно неуместным энтузиазмом.
        При прочих равных, я бы предпочла провести ночь в каталажке. Но музейная охрана не нашла ничего лучше, как позвонить моей матери. Пока я дожидалась ее приезда, слоняясь у гардеробной, к выходу мимо меня прошли Уна с отцом. Лестер Лю демонстративно меня проигнорировал; но как только он скрылся за дверью, Уна не удержалась: последнее слово непременно должно было остаться за ней.
        — Ты вообще соображала, что делала? — прорычала она. — Это тебе не игра. Если бы не я, тебя бы уже и на свете не было.
        — Вот только не делай мне одолжений, — сплюнула я. — Я с предателями не общаюсь.
        ПРОВЕРЬ СВОИ РЕТЕНТИВНЫЕ СПОСОВНОСТИ
        От внимания хорошего детектива не укроется ни одна мельчайшая подробность. Когда раскрываешь преступления и спасаешь города, даже имя чьей-то ручной курицы может оказаться ключом к разгадке (хотя и не в этой книге). Нижеприведенный тест поможет тебе понять, готова ли ты к решительным действиям или, может, стоит попрактиковаться еще немного. И помни: в реальной жизни многовариантного выбора тебе не предоставят.
        1. КАК ЗОВУТ РУЧНУЮ КУРИЦУ ГОВАРДА ВАН ОАЙКА?
        a) Макчикен.
        b) Апрелия.
        c) Тельма.
        d) Кура-гриль.
        2. ВО СКОЛЬКО ВАШ СОСЕД УШЕЛ ИЗ ДОМА СЕГОДНЯ УТРОМ?
        a) Ровно на десять минут одиннадцать секунд позже, чем вчера.
        b) Откуда мне знать? Я так рано не встаю.
        c) Я никогда не лезу в чужую личную жизнь!
        d) Вообще-то если задуматься, так я его уже много недель не видела. Пойти постучаться к нему, что ли?
        3. ЧТО ИЗ НИЖЕПЕРЕЧИСЛЕННОГО НИ ЗА ЧТО НЕ ОБНАРУЖИТСЯ В ТВОЕМ МУСОРНОМ ВЕДРЕ?
        a) Имя-фамилия твоего тайного увлечения.
        b) Незарегистрированный номер телефона твоей лучшей подруги.
        с) Несколько пустых упаковок из-под шоколадного печенья.
        d) Довольно-таки неприятная записка от директора школы.
        4. КАКОЕ ИЗ НИЖЕПРИВЕДЕННЫХ УТВЕРЖДЕНИЙ ЛУЧШЕ ВСЕГО ОПИСЫВАЕТ ПРОДАВЦА ХОТ-ДОГОВ НА УГЛУ ЧЕТЫРНАДЦАТОЙ УЛИЦЫ И ШЕСТОЙ АВЕНЮ?
        a) Поставщик самых вкусных мясных блюд во всем Манхэттене.
        b) Шпион монгольского правительства.
        c) Злодей, разыскиваемый по обвинению в многочисленных преступлениях против животного мира.
        d) Друг белок.
        5. ЧТО ИЗ НИЖЕПРИВЕДЕННОГО ПОМЕШАЕТ ТЕБЕ ВЫГЛЯДЕТЬ ЗАГАДОЧНО?
        a) Отсутствие татуировок и шрамов.
        b) Имя вроде Тиффани.
        c) Длинный язык.
        d) Отсутствие криминального прошлого.
        6. ЗАКОНЧИ ФРАЗУ: «НА ОСНОВЕ ВСЕГО ПРОЧИТАННОГО МНОЮ РАНЕЕ Я МОГУ ЗАКЛЮЧИТЬ, ЧТО УНА ВОНГ — ЭТО...»
        a) Подлая двурушница.
        b) Девочка с ангельским характером и золотым сердцем.
        c) Полтергейст.
        d) Псевдоним.
        ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЗАДАНИЕ
        Состряпай маскировку достаточно убедительную, чтобы одурачить знакомых, с помощью одного только содержимого своей дамской сумочки или рюкзачка.
        Ты следила за подозрительной родственницей, и тебя поймали с поличным (причем повторно). Придумай подходящее «антиизвинение». (При желании можешь почувствовать себя виноватой, но позже.)
        Надень резиновые перчатки и забери из сестринской комнаты мусорную корзину. Внимательно изучи ее содержимое и составь список ее занятий за последние два дня.
        [28 - 1) b2) a3) Ничего из перечисленного, если ты внимательно читала книгу4) с5) с6) d - И ты ведь не заглядывала в конец, правда?]
        Глава двенадцатая

* * * * * * *
        УЗНИЦА КЛИВЛЕНД-ПЛЕЙС
        Я всегда восхищалась героинями фильмов, которые, угодив в плен к врагам, отказываются выдавать свои тайны. Угрожайте им, сколько душе угодно, подвергайте их пытке, осыпайте насмешками, но ответом вам будет лишь прочувствованная речь о чести, верности и высокой цене за свободу. В конце концов такая героиня либо благополучно вырвется из рук мучителей, либо героически погибнет, оставив красавца возлюбленного оплакивать ее по гроб жизни и вдохновив всю нацию своим отважным примером. Пока я дожидалась в музее приезда матери, я обещала себе, что стану держаться со спокойным достоинством. И уж конечно, ни при каких обстоятельствах не буду плакать, просить прощения и молить о снисхождении. (И как ни печально, никакой влюбленный ухажер не восхитится моей храбростью!) Я тщательно продумала и сформулировала ту единственную реплику, что мама услышит от меня в ответ на расспросы. «В один прекрасный день ты все поймешь».
        Проблема в том, что никаких вопросов не последовало. Одного взгляда на разочарованное лицо мамы хватило, чтобы вспомнить: никакой она не враг. Она — мать бессовестной, лживой, не заслуживающей доверия девчонки, которая не может или не хочет объяснить свои поступки. По дороге домой из музея меня никто не отчитывал, никто не заводил разговора о школе-интернате. Мама просто молча глядела в окно, следя, как мимо проносится Пятая авеню. Я видела, сколько горя причинили ей мои тайны, и отчаянно жалела, что не могу сказать ей всей правды. Отчего я не открыла маме душу раньше? А теперь, увы, слишком поздно...
        У себя в спальне я обнаружила два вместительных чемодана и записку о том, что в Аталантской школе для девочек мне осталось провести только два дня. Сочувствия к родителям у меня разом поубавилось. Мобильник у Меня конфисковали; компьютер унесли. Даже на окнах установили новые замки. Связаться с Иррегулярами возможным не представлялось. Но если я не вырвусь на свободу из крепости Фишбейнов, о предательстве Уны никто так и не узнает!
        На следующее утро меня ждал новый неприятный сюрприз. Я собралась было в школу — и что же увидела? Мама, полностью одетая, ждала меня у двери.
        — О нет! — не веря глазам своим, воскликнула я.
        — А как иначе я могу гарантировать, что ты никуда не денешься по дороге? — самодовольно усмехнулась она, придерживая мне дверь.
        Что может быть унизительнее, чем идти в школу за ручку с мамой? А что особенно досадно, она отрезала мне все задуманные пути к бегству! Сидела бок о бок со мной в метро, приглядывала за мной краем глаза, когда мы проходили очередной киоск, торгующий утренними газетами. «Убийца на смертном одре!» — словно выкликала одна. «Врач-герой рассказал все!» — надрывалась другая. Мама довела меня до парадного входа Аталантской школы; девочки, случившиеся поблизости, противно захихикали. По счастью, тут же слонялась Молли Донован — в надежде опоздать на первый урок. Молли зыркнула на сплетниц так, что все они, как по команде, отвели глаза в сторону и прикусили языки. Так что в здание я вошла, сохранив какие-никакие остатки самоуважения.
        — Ну, что ты на сей раз натворила? — осведомилась Молли, задорно встряхивая кудряшками.
        — Да вот, вчера ночью пробралась в музей Метрополитен. Охранники меня и сцапали.
        — В музей? Ночью? Да ты шутишь! — Молли преисполнилась ко мне уважения задолго до сегодняшнего дня, но сейчас репутация моя в ее глазах взлетела до недосягаемых высот!
        — Эх, если бы.
        — Да уж, небось не врешь. За тобой, знаешь ли, следят во все глаза. Ты теперь считаешься социально опасной.
        — Это кто еще за мной следит?
        — Шшшшш. Ты оглянись по сторонам. Только незаметно. Пусть уж учителя позабавятся в свое удовольствие. Бедняжки, у них за весь день других развлечений нет и не будет. А так хоть почувствуют себя в роли Нэнси Дру.
        Я скосила глаза сперва направо, затем налево. Молли была права! Все до одного учителя, что встречались нам по пути, так и ели меня глазами. Я начинала понимать, каково это — оказаться в положении Молли Донован.
        — Может, не стоит, чтобы нас прямо сейчас видели вместе, — прошептала я, стараясь не размыкать губ.
        — Ага, конечно, крутым гангстерам вроде тебя зазорно общаться с мелкими правонарушителями, — пошутила Молли.
        — Извини. Я сама не знаю, что несу. Да это уже и не важно, меня же все равно исключат.
        — Забавно; ты просто мои мысли читаешь: я как раз хотела с тобой об этом потолковать. Помнишь, что ты мне обещала? А ты не могла бы немножко ускорить события? Я в отчаянном положении. Ко мне прицепилась одна аспирантка, она при моих психотерапевтах состоит. Вбила себе в голову, что я — ее счастливый билет.
        — Ее, часом, не Шивой зовут?
        — А, так ты с этой ведьмой встречалась? — Я кивнула. — Ну, тогда ты понимаешь, о чем я. Родители разрешили ей установить в моей спальне видеокамеры — чтобы эта гадина могла изучать меня в естественных условиях. Нет, ну ты представляешь? Так что поторопись, пожалуйста, потому что, если это продлится еще хоть сколько-то, боюсь, придется мне ее укокошить.
        — Не знаю, Молли; прямо сейчас у меня и так проблем по уши.
        — Ага, на то, чтобы в музей Метрополитен вламываться, у тебя время есть, а чтобы подруге помочь — так это извини-подвинься!
        — Хочешь верь, хочешь нет, но у меня есть и другие подруги, которым сейчас приходится куда хуже, чем тебе.
        — Посмотрим, что ты запоешь ближе к концу дня, — поддразнила Молли, придерживая для меня дверь классной комнаты. — Что может быть хуже, чем полное отсутствие приватности? Ты про эффект наблюдателя слыхала?
        — Нет.
        — Ты вообще слушаешь, что нам на уроках рассказывают? Эффект наблюдателя — это такое странненькое научное явление. Когда за человеком наблюдают, его поведение резко меняется. Ну вроде как заходишь ты в магазин, и за тобой зачем-то увязывается охранник. Разумеется, сама ты про себя знаешь, что воровать товары не собираешься, но отчего-то чувствуешь себя виноватой и начинаешь вести себя в высшей степени подозрительно. Это эффект наблюдателя и есть. Отсюда вопрос. Если за тобой следят денно и нощно, как тебе знать, что ты представляешь из себя на самом деле?
        Что имела в виду Молли, я поняла задолго до конца дня. После первого урока я осознала, что хожу по коридорам крадучись, точно беглый каторжник, скрывающийся от закона. К началу второго урока я уже страдала клинической паранойей. Куда бы я ни пошла, я оказывалась под прицелом тысяч взглядов. Стоило мне заглянуть в туалет, и на выходе я обнаруживала, что у двери околачивается какая-нибудь из учительниц. Если мне случалось пройти в пределах пятидесяти футов от выхода, в воздухе повисала настороженная тишина — все, затаив дыхание, ждали, что будет. Возможно, к концу третьего урока я начала бы слышать потусторонние голоса, но как только я заняла место за партой в классной комнате мистера Дедли, жизнь стала понемногу налаживаться.
        Ибо человек, восседавший за учительским столом, не обладал ни внушительным носярой мистера Дедли, ни страдальческим выражением лица, ни пристрастием к безвкусным твидовым костюмам.
        Нет — это была молодая красавица индианка в переливчатом бирюзовом сари. В ее левой ноздре поблескивал крохотный бриллиантик; вот она встала и обратилась к классу, и золотые браслеты тихонько зазвенели, точно «музыка ветра».
        — Утром мистера Дедли срочно вызвали по делам. Я — мисс Махадеви, его замена на сегодня. Но прежде чем я начну лекцию, мне необходимо переговорить с кем-либо из учащихся класса. — Она уткнулась в журнал, повела пальчиком вниз по списку и остановилась где-то на середине. — Ананка Фишбейн. Подойди, пожалуйста, сюда. Остальные могут пока тихо побеседовать между собой.
        Мои одноклассницы оживленно затараторили друг с другом, не особенно вдумываясь в происходящее. Конечно, им только дай посплетничать, а дальше хоть трава не расти! А странная новая учительница взяла меня под руку и вывела за дверь.
        — Ананка, — прошептала она без всякого бомбейского акцента. — Это я.
        — Бетти? — Я расхохоталась в голос; Бетти опасливо шикнула. — А что вы с мистером Дедли сделали?
        — Пару часов назад в Общество археологов-любителей Манхэттена поступила анонимная информация, что бригада строителей обнаружила на Кони-Айленде останки пиратского корабля и пытается скрыть свидетельства. Ваш учитель, как президент общества, был просто обязан срочно расследовать ситуацию. Неплохо, а? Это Лус придумала. Мы уже знаем о том, что произошло вчера вечером в музее. Кики попросила меня с тобой повидаться. Она предположила, что ты теперь под строгим надзором.
        — Это еще мягко сказано. В четверг мама отсылает меня в интернат в Западной Виргинии. Да не тревожься ты, — добавила я, видя, что Бетти изменилась в лице. — Я что-нибудь придумаю. А кто вам про музей рассказал?
        — Уна. А кто бы еще? Она говорит, ты там везде совала свой нос, вот тебя и сцапали. Ой, как она злилась — просто-таки рвала и метала. Я в жизни не видела ее в таком бешенстве.
        — Ах вот, значит, как? А она, часом, не рассказала вам, почему я «везде совала свой нос»? — Бетти покачала головой. — Ага, я почему-то так и подумала. Я «везде совала свой нос» по той простой причине, что в музее работала банда «Фуцзянь».
        — Нет! — Бетти в ужасе прикрыла рот ладошкой. Звякнули и задребезжали золотые браслеты.
        — А вот и да! Я своими глазами видела громилу с татуировкой в виде дракона на заднице. Он демонтировал предшествующую экспозицию. Я подумала, он, чего доброго, крадет картины, и проследила за ним.
        — И что?
        — Картины он не крал, — признала я. — Как оказалось, он просто переносил их в другую часть музея. Но клянусь тебе, там что-то нечисто. А хуже всего то, что Уна наверняка причастна к преступлению. Она тоже видела парня с татуировкой. Она знает, что в музее орудует банда «Фу-цзянь», и никому ни словечка не сказала. Думается, она перешла на «темную сторону».
        — Не могу сказать, что сильно удивлена, — поморщилась Бетти. — Сразу после урока я свяжусь с Кики.
        — А еще кому-нибудь стоит побывать в музее. Я бы пошла, но меня туда уже не пустят. Меня в черный список занесли.
        — Тогда схожу я. После этого урока у меня «окно», а музей всего в нескольких кварталах отсюда. Что мне нужно сделать?
        — Приглядись повнимательнее к картине, которую переносили с места на место вчера вечером. Я выясню, как она называется. Что-то с ней не то, но ничего более определенного я сказать не могу. На полотне изображена нагая красавица, возлежащая спиной к зрителю. Мне померещилось, у нее из-за плеча что-то такое выглядывает.
        — Жуть какая. Как только урок закончится, надо будет посмотреть в Сети, что это за картина.
        — Отлично. То есть ты в самом деле собираешься читать лекцию? И много ли ты знаешь по истории Нью-Йорка?
        — Ну, уж в своем-то предмете я разбираюсь неплохо. — Голос ее постепенно подстраивался под медоточивые ритмы индийского акцента. — Пойдем в класс. Поговорим потом.
        Бетти поднялась на кафедру. Класс попритих. Бетти продемонстрировала портрет на диво безобразной женщины: на ее мясистом двойном подбородке пробивалась легкая щетина. Судя по кучерявому черному парику и синему шелковому платью, картина датировалась серединой восемнадцатого века. Я вдруг поняла, какова будет тема Беттиной лекции, и не сдержала улыбки.
        — Кто-нибудь может идентифицировать эту злополучную особу? — вопросила Бетти. Акцент ее был безупречен. Руки не поднял никто. — Хорошо. Это бывший губернатор британской колонии Нью-Йорк по имени Эдуард Хайд.
        Класс разразился смехом.
        — И мало того, что губернатор из него был никудышный. В придачу мистер Хайд обожал наряжаться в стиле своей кузины королевы Анны. К сожалению, как сами вы видите, он и здесь не слишком-то преуспел. Жалкое зрелище, что и говорить. Сегодня мы рассмотрим несколько приемов и методик, которые пошли бы мистеру Хайду весьма на пользу.
        В первый раз за весь день ко мне почти вернулась способность радоваться жизни, как вдруг дверь приоткрылась и похожая на лемура четвероклассница передала замещающей учительнице записку.
        — Ананка Фишбейн, — проговорила та не без жалости. — Тебя вызывают к директрисе.
        Прямо передо мной «по доске» прошагала Молли Донован. На моих глазах она понуро вышла из кабинета директора и, чуть не плача, побрела по коридору. Я ухватила ее за руку и увела за угол.
        — Что с тобой? — зашептала я. —Что-то не так?
        — Мне никогда отсюда не выбраться, — простонала Молли. — Сегодня я объяснила нашей учительнице геометрии, куда ей следует засунуть свой транспортир, и что же заработала? Всего-то навсего десятиминутную нотацию! Уикхем говорит, пожертвования моих родителей она вообще в расчет не принимает. Ей важно, что у меня есть потенциал; вот поэтому я до сих пор здесь.
        — Молли, мне так жаль! Может, стоит рассказать ей всю правду — зачем тебе нужно, чтобы тебя исключили?
        — Ты думаешь, поможет? — в отчаянии развела руками Молли. — Все эти педагоги одним миром мазаны. Если они вбили себе в голову, что у тебя есть потенциал, так они его из тебя до капли выжмут.
        — Мне кажется, наша директриса не из таких, — возразила я. — Она наверняка захочет тебе помочь.
        Молли недоверчиво фыркнула.
        — Ананка, посмотри правде в глаза. Взрослым доверять нельзя. Ты — моя единственная надежда
        Когда я вошла, директриса сидела за компьютером: в очках отсвечивал экран. А просматривала она файл с личным делом какой-то Аталантской ученицы. Наверняка с моим, если на то пошло.
        — Будь добра, Ананка, прикрой дверь, — приказала она. — Я понятия не имела, что вы с Молли Донован — близкие подруги.
        — Вы нас слышали?
        Директриса Уикхем подняла глаза и лукаво улыбнулась.
        — Возможно, зрение у меня сдает, но на слух я до сих пор не жаловалась. Правильно ли я понимаю, что Молли только и мечтает о том, чтобы ее исключили?
        — Ей позарез нужно уехать из Нью-Йорка. Ее родители уверяют, она вундеркинд. Не такая, как все.
        — Молли действительно особенная девочка, — отозвалась директриса.
        — Настолько особенная, чтобы заставлять ее выступать перед родительскими друзьями на званых обедах, словно речь идет о дрессированной обезьянке? Настолько особенная, чтобы гонять ее к психотерапевтам трижды в неделю и устанавливать в ее спальне видеокамеры?
        — О боже. — Директриса Уикхем сняла очки и потеребила в зубах оправу. — Я подумаю, чем можно помочь мисс Донован.
        — Я слышала, Борландская академия ведет набор учащихся, — сообщила я. — Если туда поеду я, может, я бы взяла с собой Молли?
        — Спасибо за информацию, Ананка. Но я позвала тебя не для того, чтобы обсуждать Молли Донован. Собственно говоря, мне хотелось немного поговорить о тебе.
        — А, ну да... — Я непроизвольно поморщилась. — Я прошу прощения, что прогуляла вчера школу. Я понимаю, что вы пытались мне помочь. Мне страшно стыдно, что я вас подвела.
        — Да-да, Ананка, я крайне разочарована. — Отчего-то интонации ее не соответствовали смыслу сказанных слов.
        — И конечно же, мама рассказала вам о происшествии в музее. С меня теперь глаз не спускают, словно я в Мексику сбежать задумала.
        — Твоя мама, по всей вероятности, опасается, что сегодня ты, чего доброго, уйдешь из школы чуть раньше, чем следует. Но опять-таки, не за этим я тебя позвала. Я только что дочитала твое сочинение; по-моему, его стоит обсудить.
        Я вот уже неделю как выбросила из головы пресловутое сочинение и теперь не без стыда вспомнила, что я там понаписала.
        — Я снова должна извиниться перед вами. Наверняка вы ждали совсем не того.
        — Это правда. Но как отрадно знать, что на пятьдесят первом году работы в Аталанте меня все еще поджидают приятные сюрпризы.
        — То есть вам понравилось? — Мне и в голову не приходило, что директриса воспримет мои писания всерьез.
        — Крайне интересное исследование. Уверена, мистер Дедли будет очень доволен, когда вернется. Вообще-то не удивлюсь, если за семестр ты получишь «отлично». Но расскажи, как тебе удалось обнаружить одну из станций «Подземной железной дороги» под Белостокерской синагогой?
        — Ну, я тут провела кое-какие изыскания, — пролепетала я.
        Директриса рассмеялась.
        — Интересную жизнь ты ведешь, Ананка! А знаешь, когда я была еще ребенком, дедушка, бывало, рассказывал мне всякие байки про потайные комнаты под Манхэттеном. И даже уверял, что в молодости сам туда спускался; хотя очень сомневаюсь, что из благородных побуждений. Мошенник он был тот еще, что правда, то правда.
        — Наверное, он был из числа тех, кто выжил во время чумы, — не подумав, ляпнула я.
        — Прошу прощения? Какой такой чумы?
        — Это тема для отдельного сочинения, директриса Уикхем.
        — Что ж, я бы с удовольствием его прочла. А это твое исследование мы, наверное, сможем даже опубликовать.
        — Нет! — быстро возразила я. При мысли о том, как отреагирует Кики, сердце беспомощно затрепыхалось у меня в груди. — Я написала это сочинение для вас, и ни для кого другого. Не хочу, чтобы его читали посторонние мне люди.
        — Разумеется, Ананка, решать тебе; в конце концов, это твое сочинение. Но я настоятельно советую тебе пересмотреть свое решение. Такого рода информация должна стать достоянием всего города. И сдается мне, теперь я поняла, откуда твои проблемы с успеваемостью. У тебя совершенно особый дар, дар, на который мы до сих пор не обращали внимания. Надо бы пересмотреть твое расписание.
        Осознавать свою исключительность было весьма лестно, что ни говори, но, с другой стороны, какая разница? Для того чтобы доить корову и готовить сыры, высокого Щ не нужно.
        — Но, директриса Уикхем, завтра — мой последний день в Аталанте. Разве мама вам ничего не сказала? В четверг я уезжаю в Борландскую академию.
        Директриса Уикхем нахмурилась.
        — Вообще-то для меня это новость, — сообщила она, снимая трубку. — Мне необходимо переговорить с твоей мамой. Ты ведь меня извинишь?
        — Разумеется, — пожала плечами я. Что бы уж она ни спланировала там на мой счет, все равно все пошло прахом.
        Я вышла в коридор. Доподлинно я знала одно: через сорок восемь часов я окажусь в Западной Виргинии. Протестовать нет смысла. Как только Иррегуляры узнают правду, в Нью-Йорке мне будет делать нечего.
        Я опрометчиво выдала важную тайну человеку практически незнакомому, наивно полагая, что никакими последствиями мне это не грозит. А теперь Город-Призрак, того и гляди, будет обнаружен — и все из-за меня!
        Не найдя в себе сил взглянуть в лицо Бетти, я решила прогулять ее урок и направилась в библиотеку. Уселась за терминал и собралась уже напечатать чистосердечное признание. Задела локтем мышь — и экран осветился. Предыдущий пользователь читал ежедневную колонку светских сплетен онлайн. Заметка в «Нью-Йорк пост» сообщала, что королева Ливия Покровская намерена вскорости вернуться в город, дабы отыскать свою давно утраченную племянницу. Я вошла в свою почту и призадумалась, не касаясь пальцами клавиш. Меня неизбежно ждет опала; но, хотя недолго мне осталось числиться в рядах Иррегуляров, я должна помочь им, пока могу. Я скопировала колонку сплетен и послала ее Кики, затем открыла новую страницу и ввела сетевой адрес художественного музея Метрополитен.
        Экспозиция «Императрица пробуждается» пришла на смену выставке под названием «От Венеры до Варгаса[29 - Альберто Варгас (1896-1982) — известный американский художник перуанского происхождения, мастер жанра пин-ап (пин-ап — искусство изображения красивой, часто полуобнаженной девушки идеальных пропорций для журналов, открыток и постеров). «Девушки Варгаса» стали тиражируемым секс-символом середины XX века.]: торжество женской красоты». Я ни минуты не сомневалась, что подборка имела большой успех. На то, чтобы идентифицировать картину, которую на моих глазах переносили с места на место, много времени не потребовалось. «Одалиска в гризайли»[30 - «Одалиска в гризайли» — картина французского художника Жана Огюста Доминика Энгра (1780-1867), написанная в 1824-1834 гг. Гризайль — разновидность однотонной живописи, выполняемой в разных оттенках одного цвета, чаще всего — серого (как в данном случае).] оказалась еще прелестнее, нежели мне запомнилось. Я распечатала цветную копию, но не усмотрела в ней ровным счетом ничего подозрительного; за плечом у красавицы торчала разве что подушка. Пролистав
фотографии других выставленных работ, я обнаруживала все новых и новых обнаженных дам, что томно возлежали на диванах, наслаждались пикником на природе и резвились в парках. Судя по этой подборке, нагишом, в чем мать родила, можно было поразвлечься на славу — всех доступных способов и не перечислишь! Подавив зевок, я отлистала еще несколько страниц — и обнаружила изображение дебелой блондинки, глядящейся в зеркало. Мне даже на имя художника смотреть не понадобилось. Именно эту картину описывала Сю Фа. Ее-то девочка и скопировала.
        Я едва успела распечатать экспонаты выставки, как прозвенел звонок. Я вихрем пронеслась по коридорам, ловко лавируя в толпе, и перехватила-таки Бетти перед началом следующего урока.
        — Ну и очень зря ты мою лекцию прогуляла, — надулась Бетти. — Ты узнала бы немало всего полезного.
        — Извини, но я времени зря не теряла. Я раздобыла тебе распечатки картин с предыдущей выставки, той, что была демонтирована ради «императрицы». Приглядись-ка повнимательнее вот к этим двум: они по-прежнему висят в музее Метрополитен. Вдруг заметишь что-нибудь странное?
        — Ну, ты хотя бы намекни, что с ними не так?
        — Не могу, — вздохнула я. — Это лишь смутное подозрение, не более. Мне бы хотелось, чтобы ты взглянула на полотна свежим взглядом.
        — О’кей. Я буду ждать тебя в женском туалете в перерыве на ланч. — Бетти забрала распечатки и затолкала их в сумочку. — Кстати, я тут краем уха слышала, как твои одноклассницы сплетничают насчет Уны.
        — Правда? — Последние дни я была слишком занята, чтобы обращать внимание на свежие пересуды.
        — Ага. Похоже, наша Уна ныне — почетная гостья. Все богатенькие родители спят и видят, как бы зазвать доченьку Лестера Лю на обед или ужин.
        — И кто б удивился.
        — Да, но есть одно «но». По всей видимости, Уна ни одного приглашения так и не приняла. Всем надменно отказывает.
        — Умный ход, что и говорить. Отказ-другой только еще больше их раззадорит. Эти лизоблюдки, охотницы за знаменитостями, никого так не уважают, как снобов. Все это — часть тонко продуманного плана.
        — Да, наверное. Просто ужасно обидно думать, что Уна и впрямь оказалась предательницей, — горестно вздохнула Бетти.
        Несколькими часами раньше я не удержалась бы от ехидного замечания. А теперь вот придержала язык. Уна не единственная, кто предал доверие Иррегуляров.
        Звонок возвестил время ланча. Я по-быстрому разжилась в кафешке сэндвичем с хумусом[31 - Хумус — паста для бутербродов, нечто вроде густого пюре из турецкого гороха, лимонного сока, чеснока и зерен кунжута.]. Впилась в него зубами — и содержимое так и брызнуло во все стороны. Я как раз отстирывала со свитера пренеприятное пятно, когда вошла Бетти — с таким видом, словно привидение увидела. Глаза остекленели, длинный черный парик сбился на сторону, бриллиантового кольца в носу недоставало. Какая-то семиклашка притормозила на полпути к рукомойнику и остолбенело вытаращилась на Бетти.
        — Волосы поправь, — не размыкая губ, прошипела я.
        — А? — Ощущение было такое, словно я пробудила Бетти от транса.
        — Посмотри на себя в зеркало, — потребовала я. — Что с тобой такое? — не отставала я, пока Бетти приводила в порядок костюм.
        Бетти неотрывно глядела куда-то в пространство. Я уж прикидывала, не похлопать ли ее по щекам, как это делают в фильмах.
        — А ты ступай, нечего тебе здесь делать, — рявкнула я на семиклашку (руки она уже домыла).
        — Я видела «Одалиску в гризайли», — наконец вымолвила Бетти.
        — Да? И что?
        — Ты была права. Там и впрямь есть нечто такое, чего быть не должно. За плечом у женщины. Если смотреть на картину прямо, то ничего не видно. Нужно встать под определенным углом.
        — Анаморфоз! — Как приятно было убедиться, что галлюцинациями я не страдаю!
        — Ана — что?
        — Так называются скрытые изображения. Что-то вроде оптической иллюзии. Увидеть их можно только в конкретном ракурсе. Ну и что же это было?
        — Белка.
        Мы молча стояли рядом, глядя друг на друга в зеркало. На пресловутом полотне изображалась нагая красавица в обстановке турецкой роскоши.
        Откуда бы там взяться белке? Бог весть, водятся ли белки в Турции!
        — Ты уверена? — уточнила я.
        — Абсолютно уверена. Там была еще одна картина с предыдущей выставки и тоже со «спрятанной» белкой. «Венера и Адонис». Белка сидела на ветке дерева.
        — И ты думаешь...
        — Я не думаю, Ананка, я знаю. Эти картины писал Каспар, — И Бетти горько расплакалась.
        В течение всего последнего урока я планировала дерзкий побег. Возможно, что судьба моя — горы Западной Виргинии, но я просто обязана так или иначе эту судьбу отдалить. В четыре часа ровно я опрометью бросилась к выходу, не дожидаясь Бетти. Я сама не знала, куда пойду, но, как только окажусь в безопасности, сейчас же свяжусь с Иррегулярами. Я бегом промчалась по дорожке, ведущей к школьным воротам, — и кого же там обнаружила, как не маму? Прислонившись к паркометру, мама как ни в чем не бывало поджидала меня.
        — Ты куда-то собралась? — осведомилась она.
        — Домой, ясное дело, — вздохнула я, признавая поражение.
        Метро было битком набито спешащими домой школьниками, но родительского эскорта не наблюдалось ни при ком, кроме меня. От стыда мне хотелось провалиться сквозь землю. С отсутствующим видом утомленного жизнью пригородного пассажира я разглядывала рекламные плакаты. Особенно жутковато смотрелись парные изображения безымянной мужской головы: в варианте «до» голова отсвечивала голой лысиной; в варианте «после» она обросла густой, роскошной шевелюрой. Улучшение ставилось в заслугу уникальному аэрозолю, маскирующему зоны поредения волос. На протяжении шестидесяти кварталов я читала и перечитывала слоган: «Никто не заметит разницы!» Скрытый смысл слов от меня ускользал. Но к тому времени, как двери поезда открылись на Спринг-стрит, я наконец поняла суть рекламы.
        Тем вечером я сидела у себя в спальне, тупо уставившись в стену. Медленно текли часы; я была отрезана от всего мира. Два чемодана стояли на прежнем месте; я не потрудилась их собрать. Что мне за дело, даже если и придется уезжать в чем есть! Я единственная, кому известно о страшном преступлении! Снова и снова я прокручивала в голове пять простых фактов:
        1. Лестер Лю — вор и мошенник.
        2. Уна Вонг — предательница.
        3. И я — тоже.
        4. Вот-вот произойдет нечто ужасное.
        5. Мне сейчас ни в коем случае нельзя уезжать из Нью-Йорка.
        Дверь в мою комнату приоткрылась. Кто-то вошел внутрь.
        — Уходите, — буркнула я, не оборачиваясь. — Я попозже упакуюсь.
        — Говорят, в это время года в Западной Виргинии изумительно красиво. — Я резко развернулась. За моим столом сидела Кики — точно у себя дома! Она расстегнула длинное черное пальто и закинула ногу за ногу. — Как обоснуешься на новом месте, непременно пришли нам сырку «гауда».
        — А мама с папой знают, что ты здесь?
        — Шшшш. Конечно нет. Но не могут же они навесить замки на все окна в квартире!
        — Как Верушка?
        — Она в сознании и понемногу на человека становится похожа. Рано утверждать наверняка, но, сдается мне, миссис Фэй и вправду ее спасла.
        — Чудесные новости! — слабо улыбнулась я. — А ты получила мой имейл со ссылкой? Ливия возвращается в Нью-Йорк.
        — Об этом мы подумаем позже. Ты-то как?
        — Отвратительно. Чего доброго, до лета я вас уже не увижу.
        Кики изогнула бровь.
        — Вообще-то я еще не готова уступить тебя коровам. Говорят, вчера вечером ты знатно поразвлеклась. Может, расскажешь, что там такое произошло?
        — А Бетти с тобой разве не связывалась?
        — Первый ее звонок я пропустила. А к тому времени, как я ей наконец дозвонилась, Бетти была так расстроена, что ничего внятного мне от нее добиться не удалось. Кроме того, я подумала, в твоем изложении история окажется не в пример интереснее.
        — Ну, словом, пошла я в музей с Уной, а там в одном из залов рабочие все еще демонтировали предыдущую экспозицию. Упаковывали картины в коробки. Один из них наклонился, я гляжу — а у него татуировка «Фу-цзянь». Так что как только он погрузил картину на тележку, я прокралась следом, проследить, куда бандит ее повезет. Но красть картину он не стал. Просто перенес ее в другую часть музея. На моих глазах рабочие повесили полотно на стену, и мне померещилось что-то странное, но что именно — я не поняла.
        Так что наутро я посмотрела в Сети, что за картины демонстрировались на предыдущей выставке. Все они были ню — то есть обнаженная натура. В том числе «Туалет Венеры» — то самое полотно, что скопировала Сю Фа, прежде чем ей удалось сбежать. Сегодня днем Бетти пошла в музей посмотреть на остальные две. И говорит, на обеих картинах изображены белки — там, где никаким белкам быть не полагается. Она уверена: картины писал Каспар.
        — Да, уж эту-то мысль ей до меня донести удалось. А ты что думаешь?
        — Я все поняла, Кики. Я знаю, что происходит. Лестер Лю и банда «Фу-цзянь» украли несколько полотен с выставки «обнаженки». С помощью императрицы Лестер Лю сумел проникнуть в залы при отключенной сигнализации. И картины они подменили. Те экспонаты, что рабочие развешивали вчера вечером — или возвращали в другие музеи, если на то пошло, — это все подделки. Вот зачем похитили тайваньских ребятишек. Лестер Лю заставил их делать репродукции. А теперь, когда работа закончена, как знать, какую участь Лестер им уготовил? И сдается мне, Бетти права. Думается, Каспар тоже с ними. Кто еще пририсовал бы белку на полотне Рубенса? Это тайное послание, адресованное нам.
        — Прекрасно, доктор Ватсон, — похвалила Кики. — А вот я знаю еще кое-что.
        — Что именно?
        — Ты же своими глазами видела коллекцию Сеселии Уорни в тот вечер, когда мы ужинали в особняке. Если Лестер Лю уже владеет таким количеством шедевров мировой живописи, что можно целый музей заполнить, зачем бы ему воровать новые полотна?
        — Хороший вопрос. — Кики, как всегда, была права. Что-то здесь не сходилось.
        — А тебе не приходило в голову, что он, возможно, крадет картины не для себя? Помнишь, мы слышали, будто Ливия с Сидонией гостят у знаменитого русского гангстера?
        — У Олега Волкова?
        — Да. После того как ты мне сказала, я пошарила по Сети. Ты говоришь, украденные картины — все до одной ню? — Я кивнула. — С тех пор как он составил себе состояние, Волков стал одним из крупнейших скупщиков шедевров мирового искусства. Кидает деньги на ветер, не глядя. Но вкус у него довольно специфический. Его не интересуют ни период, ни стиль. Думаю, он вообще не в состоянии отличить шедевр от бездарной мазни. Он скупает только изображения обнаженных женщин. И похоже, чем габаритнее натурщица, тем оно лучше.
        — То есть ты думаешь, Лестер Лю похитил картины для Олега Волкова?
        — А как еще Волков может пополнить коллекцию, если нужные ему картины на продажу не выставляются?
        — А как насчет Сергея Молотова? Он тут при чем?
        — Да он, небось, тоже к краже руку приложил. Думаю, он заявился в Нью-Йорк не только ради меня.
        — Ну и чего они все хотят, по-твоему?
        — Денег, власти, мести — или и того, и другого, и третьего сразу. Полагаю, очень скоро мы это выясним.
        — Кики, есть еще одна подробность. И тебе она не понравится. Уна знает, что происходит. Она тоже видела в музее громилу из банды «Фу-цзянь», но предпринимать ничего не стала. Наверняка она в числе соучастников.
        Льдисто-голубые глаза Кики опасно сверкнули.
        — Да, пожалуй, у тебя были все основания прийти к такому выводу.
        — А ты все равно не веришь, да? Ну, что еще Уна должна натворить? Написать чистосердечное признание?
        — Уна была нашей подругой не один год. И никогда прежде нас не подводила. Прежде чем выносить ей приговор, мы должны дать ей возможность оправдаться.
        — Ах вот как?
        — Да. Поэтому на завтра назначен общий сбор — в полдень в особняке Лестера Лю. Похоже, придется тебе отложить отъезд.
        — Но как, ради всего святого? С меня глаз не спускают!
        — Придется прибегнуть к отвлекающему маневру. Ничего крупномасштабного; пустяк какой-нибудь, лишь бы тебе ускользнуть незамеченной.
        И тут в голову мне пришла гениальная идея — большая редкость в моей жизни, надо признаться.
        — А почтальоном ты сегодня вечером не сможешь поработать? — спросила я.
        КАК ПОДДЕЛАТЬ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА
        Я далека от мысли пропагандировать криминальный образ жизни, но, по правде сказать, подделать произведение искусства зачастую куда проще, чем изобличить подделку. Вот поэтому и в частных коллекциях, и в знаменитых музеях порою встречаются фальшивки. Собственно говоря, некоторые даже утверждают, что «Мона Лиза», выставленная в Лувре, не более чем копия оригинала. Так что когда будешь покупать свой первый шедевр, знай заранее, какие опасности тебя подстерегают. Вот что предпримет опытный фальсификатор, чтобы тебя одурачить:
        НЕ ОШИБЕТСЯ С ВЫБОРОМ СЮЖЕТА
        Реально существующее произведение искусства фальсификатор копирует нечасто (хотя случается и такое). Большинство предпочитают создать новое полотно и выдать его за утраченное произведение известного (и ныне покойного) мастера. Однако опытный мошенник дважды подумает, прежде чем сфабриковать «шедевр» Пикассо или Ван Гога. Чем прославленнее художник, тем больше вероятность, что нагрянут противные надоеды с микроскопом под названием «эксперты».
        НАЙМЕТ ХУДОЖНИКА
        Даже если сам фальсификатор рисовать не умеет, это не важно - вокруг полным-полно мастеров карандаша и кисти. К сожалению, американский художник, готовый выполнить такого рода заказ, скорее всего, заломит несусветную цену. (Или еще хуже, потребует свою долю в прибыли.) К счастью для криминального сообщества, во многих странах, таких, например, как Китай, найдется немало высококвалифицированных молодых художников, готовых работать за гроши. В большинстве случаев их даже не надо похищать.
        ПОЖЕРТВУЕТ ДРУГОЙ КАРТИНОЙ
        Фальсификатор не может просто-напросто прогуляться в ближайший магазинчик художественных принадлежностей и закупиться всем необходимым для создания шедевра. Новехонький холст - верный признак подделки. Как правило, мошенник просто-напросто купит неудачное произведение искусства того же периода, к которому якобы относится его подделка, и напишет свою картину поверх него. Фальшивку возможно будет распознать с помощью рентгеноскопии, но преступники позаботятся, чтобы никто не подобрался к полотну настолько близко, прежде чем деньги поступят на их банковский счет.
        ПРОВЕДЕТ НЕОБХОДИМЫЕ ИЗЫСКАНИЯ
        Эксперты нередко изобличают подделку благодаря анализу красок и кистей, использованных при создании картины. Опытный фальсификатор подробно изучит все, что касается пигментов и инструментов, которыми пользовался пресловутый художник, и в свою очередь задействует их - даже если придется размолоть пару-тройку жуков-кошенилей для получения нужного оттенка красного цвета (то есть кармина).
        ПОДВЕРГНЕТ КАРТИНУ «РАЗРУШИТЕЛЬНОМУ ВЛИЯНИЮ ВРЕМЕНИ»
        По мере того как картина стареет, на лакокрасочном слое появляются крохотные трещинки (кракелюры). Если фальсификаторам неохота ждать десятилетие-другое, придется расстараться самим. Можно подвергнуть картину нагреванию, процарапать поверхность булавкой или замешать в краску яичные белки. Ни одна из технологий стопроцентной гарантии не дает, но любая из трех, если все проделать как следует, введет в заблуждение практически любого.
        ПРИДУМАЕТ УБЕДИТЕЛЬНУЮ ИСТОРИЮ
        Фальсификатор не может просто взять да и заявить, что он унаследовал картину от бабушки, проживающей в Топике. Необходимо в деталях проработать «происхождение» - то есть проследить историю шедевра и его «владельцев» на протяжении нескольких десятилетий или даже веков. Покупателям стоит особенно опасаться романтических подробностей из жизни потомственной аристократии в стесненных обстоятельствах.
        ПОСТУЧИТ ПО ДЕРЕВУ
        Если подделка изобличена, нередко скандал предпочтут замять. Богатым коллекционерам неприятно признавать, что их одурачили; даже музеи порою оставляют фальшивку в составе экспозиции - во избежание конфуза.
        Глава тринадцатая

* * * * * * *
        БЕГЛЯНКА
        На следующее утро, ровно в восемь часов восемнадцать минут в учительскую Аталантской школы для девочек была брошена бомба-вонючка. Еще двадцать две такие бомбы были подорваны одна за другой и сделали свое грязное дело в классных комнатах, кладовках и туалетах. Последняя бомба взорвалась в главном вестибюле школы: ученики и учителя так и брызнули во все стороны, пронзительно визжа, и кашляя, и с трудом сдерживая позывы к рвоте. А виновница всего этого светопреставления стояла на виду у смятенных толп и хохотала как одержимая, наслаждаясь произведенным эффектом. Лицо ее закрывал респиратор, но огненно-рыжие кудряшки торчали во все стороны, выдавая Молли Донован.
        Оглушительный вой сирен ввинтился в мои барабанные перепонки. Перед входом в здание резко затормозили три полицейские машины. Из неприметного фургончика выскочил отряд спецназа. Молли сопротивляться не стала — в конце концов, не она ли сама набрала 911 — номер экстренного вызова? На Молли надели наручники и вывели ее из здания. Я незамеченной пробралась сквозь загипнотизированную толпу и быстрым шагом пошла прочь от школы.
        И хотя план мой увенчался головокружительным успехом, мне было не до веселья. Жизнь моя пошла наперекосяк; чем сидеть под домашним арестом и развлекаться генеральной уборкой, лучше уж бежать куда глаза глядят. Я слишком долго лгала родителям; они меня ни за что не простят. Пути назад нет. Я ревностно хранила тайну Города-Призрака — и лишилась родного дома. Я поделилась секретом с директрисой Уикхем — и в результате лишусь Иррегуляров.
        Я проболталась едва ли не с час в магазинчике периодики, изучая колонки светских сплетен, пока владелец грубо не напомнил мне, что тут не библиотека. Уже на улице паранойя накатила на меня с новой силой. Полицейские машины, проезжая мимо меня, словно притормаживали. Продавцы наблюдали за мной сквозь витрины. Наконец я купила себе кофе и бублик и направилась в Центральный парк ждать Иррегуляров. В воздухе закружилось несколько одиноких снежинок. Парень с квадратной челюстью и в спортивном костюме пробежал мимо, кулаками компостируя морозный воздух. Собаковладелец с сонным взглядом, дожидавшийся, пока пудель покончит со своим делом, вынужден был отпрыгнуть с дороги резвого бегуна. Неподалеку от Семьдесят восьмой улицы я свернула с тропы и направилась к купе деревьев перед особняком Лестера Лю. Из-под куста торчали обтрепанные крылья и доносилось негромкое кудахтанье.
        — Кто там? — раздался из гущи листвы испуганный голос. — Что надо?
        — Говард? Это ты?
        — Может быть, — последовал опасливый ответ.
        — Это Ананка. Помнишь меня? Я дружу с Каспаром.
        Говард Ван Дайк высунул голову из куста. Бороду его украшали гирлянды из листьев и веточек: ни дать ни взять лесной дух!
        — О, привет! — весело поздоровался он, — Как мило с твоей стороны навестить меня. Заходи, гостьей будешь!
        Он раздвинул ветки, и я нырнула внутрь. В середине куста обнаружилось на удивление просторное расчищенное пространство: здесь хватало места и мне, и Говарду, и курице, и Каспаровым белкам, и еще котенку. Тут же хранился недельный запас венских колбасок и консервированной фасоли.
        — Ну, ты неплохо затарился!
        — Это точно, сам удивляюсь. Разные люди каждый день приносят мне поесть. В понедельник — китайская кинозвезда. А вчера — красавица индианка в роскошном платье.
        — Это была Бетти, — объяснила я, хотя в жизни не видела ее в образе китайской кинозвезды. — Все эти дамы — это наша Бетти. Она любит менять обличья.
        — Ясненько. — Говард понимающе покивал. — Она сказала, не след мне жить в парке. Сказала, не пошел бы я домой.
        — А где твой дом?
        Котенок Говарда вскарабкался мне на колени, и я погладила мягкую черную шерстку.
        — Я вон там жил, — Он показал куда-то направо от куста. — Жена была, двое детишек. Я их иногда вижу, а они меня — нет. Они не знают, кем я стал.
        — А почему? — изумилась я. — Почему ты не живешь с ними?
        — Я совершил ошибку. — Говард уткнулся в бороду и разрыдался. — Я купил не те акции и потерял все наши деньги. Думал, утаю ужасную правду, но жена все узнала, когда приехали увозить мебель. Тогда-то я и решил переселиться в парк. Я просто не мог пойти домой. Моей семье без меня лучше.
        — А тебе откуда знать? Ты их самих когда-нибудь спрашивал?
        Говард удивленно вскинул глаза.
        — Вот так и кинозвезда сказала — слово в слово!
        — А ты ей что ответил?
        — Что мне страшно.
        — Говард, ты же не можешь прятаться вечно. Рано или поздно тебе придется вернуться домой. Может, родные тебя простят. А может, и нет. Но ты должен дать им шанс. Это только справедливо. — При этих словах я почувствовала острый укол совести. И опустила глаза. Котенок, свернувшись в клубочек у меня на коленях, блаженно мурлыкал. — Говард? Где ты взял этого котенка?
        — Это Каспарова киска. Он нашел малыша в тот день, когда пошел спасать змей.
        — Что значит «спасать змей»?
        — Он не хотел, чтобы из змей готовили разные блюда, и пошел их спасать. А потом явился тот человек в костюме и забрал Каспара.
        Вдалеке, со стороны Верхнего Ист-Сайда, послышалось тарахтение «веспы». Это приехала Кики.
        — Говард, пожалуйста, послушай меня внимательно, ладно? Позаботься об этом котенке как следует. Глаз с него не спускай, чтобы он, не приведи боже, не потерялся. Через пару дней Каспар заберет его.
        — Правда? — возликовал Говард. — Вы спасете Каспара?
        — Обязательно. И то-то он обрадуется, если найдет свою киску. — Я снова пригляделась к котенку и на всякий случай еще раз произвела подсчеты. Да, ошибки быть не может. У него по шесть пальцев на каждой лапке.
        Пока я гостила у Говарда, разыгралась первая в этом году метель. На город обрушилась лавина снежных хлопьев. Они облепили ветви и завалили тротуар, превращая Нью-Йорк в кадр из черно-белого кино. Городской шум зазвучал приглушенно, точно сквозь ватное одеяло; светофоры покачивались на ветру: их ярко-зеленые сферы выделялись на фоне Пятой авеню единственными пятнами цвета. В этом безмолвном, заледеневшем мире белая громадина особняка Лестера Лю нависала над Пятой авеню, точно Крепость Одиночества.
        Кики Страйк привязала свою «веспу» цепью к скамейке на другой стороне улицы напротив дома Лестера Лю. Бетти, Ди-Ди и Лус явились на место встречи с трех разных сторон. Никто не улыбался.
        — Миллион долларов первой, кто угадает, что я нашла в парке, — возвестила я группе.
        — В игры играть я не в настроении, — буркнула Лус. — А миллиона долларов у тебя все равно нет.
        — Ну же, Ананка, рассказывай. — Ди-Ди утомленно прикрыла глаза.
        — Ну и ладно, — фыркнула я, — Я только что поболтала с Каспаровым приятелем Говардом. Там у него под кустом живет наследник состояния Уорни.
        — У Говарда есть шестипалая кошка? — Кикины брови взлетели вверх, до самой кромки черной вязаной шапочки.
        — Ага. Каспар нашел котенка в тот самый день, когда его самого похитили.
        — Каспар? — При одном упоминании его имени глаза Бетти засияли. Бедная девочка, похоже, и впрямь втюрилась по уши.
        — То есть мы сможем вышвырнуть криминальную семейку из пижонского особняка? — довольно ухмыльнулась Лус.
        — Мне казалось, мы пытаемся подойти к делу непредвзято, — вздохнула Кики.
        — Прямо сейчас я лично пытаюсь не замерзнуть до смерти. — Ди-Ди поежилась и стряхнула с дредов снежные хлопья, — Может, пойдем уже? Я всю ночь глаз не сомкнула, стряпала «Духи доверия», — Она запустила руку в карман и извлекла на свет внушительную бутыль. — Я просто с ног валюсь, умираю — спать хочу.
        — Так ступай домой, — предложила Кики. — На сегодня ты довольно потрудилась.
        Ди-Ди покачала головой.
        — Еще чего. Я ж не засну толком, пока не узнаю, что происходит.
        — Ты уверена, что так уж хочешь это узнать? — поддразнила Лус.
        — Опять вы за свое, — пожурила Кики.
        Мне показалось, нас ждали. Дворецкий открыл дверь и безмолвно отступил в сторону. Лестер Лю встречал нас в вестибюле с тросточкой в одной руке и носовым платком с монограммой — в другой. Голова его резко дернулась назад и тут же качнулась вперед: он шумно чихнул. Изящно промокнул нос и убрал платок в нагрудный карман.
        — Добрый день, барышни. — И куда только подевался его медоточивый голос? Сейчас он говорил скрипуче и в нос. — Дочь предположила, что вы, возможно, сегодня зайдете. Простите, если не стану здороваться за руку. Боюсь, я ужасно простужен. Не хочу вас заразить.
        Я оглянулась на Ди-Ди. В лице ее читался неподдельный ужас: у Лестера Лю заложен нос, а значит, наши «Духи доверия» теперь бессильны.
        — Уна здесь? — напрямую подошла к делу Кики.
        — Да, разумеется. Она у себя в комнате, примеряет платье для завтрашнего торжественного вечера; Буду счастлив проводить вас к ней. — И, на секунду замешкавшись, Лестер Лю одарил меня покровительственной улыбкой. — Конечно, если мисс Фишбейн пообещает больше не теряться.
        — Мы все ни на шаг от вас не отойдем, мистер Лю, — ответила за меня Кики.
        — Ну что ж, тогда будьте так добры следовать за мной. — И он указал на дверь, изрешеченную дырками от гвоздей. Ту самую, что в прошлый раз была заколочена.
        Все остальные уже нырнули в полутьму проема, а я замешкалась на пороге. Внутри было душно и пыльно. Пылинки посверкивали в тонких полосах света, что просачивался сквозь створки ставней. Редкие предметы меблировки были, по всей видимости, обиты свалявшимся серым мехом. Мне не верилось, что Уна Вонг хоть на минуту задержится в этой части дома — с виду ни дать ни взять мавзолей и пахнет так же.
        — Можете остаться здесь, если хотите, мисс Фишбейн. — В голосе Лестера Лю явно слышалась издевка, — Сукх позаботится о том, чтобы вы ничего не натворили.
        Мне совершенно не улыбалось оказаться в компании плохо причесанного двойника Чингисхана, и я опрометью бросилась к Бетти, Лус и Ди-Ди. Девочки сбились в группу в центре комнаты.
        — А вы отперли восточное крыло, — невозмутимо отметила Кики, внимательно оглядываясь по сторонам. — Что, счета за отопление вас не пугают?
        Лестер Лю провел нас в пустую гостиную.
        — Думается, я могу себе позволить все необходимые современные удобства, мисс Страйк. Теперь, когда моя дочь переселилась ко мне, нам понадобится больше места. Это крыло я отведу под ее личные покои. Как видите, тут необходим некоторый ремонт.
        Я окинула взглядом поблекшие обои с узором из переплетающихся цветов лотоса и влажных пятен черной плесени. Если привидения в доме нет, оно, можно сказать, упустило свой шанс. Должно быть, Кики прочитала мои мысли.
        — А как поживает ваш призрак? — полюбопытствовала она. — Теперь, когда Уна с вами, призрак, надо думать, исчез?
        Лестер Лю сдавленно хихикнул и снова расчихался.
        — Нет. Призрак по-прежнему с нами. Я не думаю, что нам суждено когда-либо от него избавиться. Вы вообще знаете, что такое призраки, мисс Страйк?
        Мы прошли сквозь оранжерею: стеклянный купол крыши плотным слоем укрывал снег. Под ногами сухо похрустывали стебли засохших растений. Мы дошли до окаменевшего ствола пальмы. Лус украдкой подергала меня за рукав. Мы обе знали: отсюда Уна бы и шагу не сделала дальше. Со всей очевидностью, Лестер Лю ведет нас отнюдь не к дочери. А Кики словно ничего не замечала. Я тронула ее за плечо; Кики меня проигнорировала.
        — А разве хоть кому-нибудь известно доподлинно, что такое призраки, мистер Лю? — поинтересовалась она.
        — Мне известно. Призраки — это ожившее прошлое. А от прошлого не спастись никому, мисс Страйк. Ни мне. Ни вам. Ни даже Сеселии Уорни. Вы знаете, почему миссис Уорни заперлась в этом особняке? Ей казалось, ее осаждают призраки. В один прекрасный день она узнала, что источник ее состояния — не картофельные поля, как ей с детства внушали, а оружейные заводы. Некий медиум убедил Сеселию, что призраки людей, погибших от пресловутого оружия, однажды жестоко отомстят. Она уступила духам целое крыло своего особняка, надеясь их умилостивить, и решила пустить на ветер свое богатство, так, чтобы никто из людей не унаследовал ее вину.
        — То есть счета за отопление тут ни при чем?
        — Нет, мисс Страйк. Миссис Уорни понимала: от прошлого никуда не деться. Если не принять мер, все наши деяния однажды обернутся против нас. И явятся призраки...
        Сразу за оранжереей находилась просторная, обшитая деревом бальная зала. Из-под двери в дальнем ее конце пробивался свет. Мы находились в самом сердце обширного нежилого крыла.
        Звонкое постукивание тросточки Лестера Лю по паркетному полу разом стихло.
        — Ага, вот мы и пришли, — объявил Лестер Лю. — В этой комнате вы найдете то, что ищете.
        — Я, пожалуй, подожду здесь, — буркнула Лус.
        — И я тоже, — согласно кивнула Ди-Ди. Бетти с места не стронулась.
        — Ну полно, полно, дамы, что за нелепая паника?
        Кики повелительно кивнула мне. Я шагнула к двери — а она осталась позади, на расстоянии вытянутой руки от Лестера Лю. Я знала: Кики вполне способна вырубить его одним ударом. Я подергала за ручку двери, но дверь, похоже, заклинило.
        — Не открывается. — Во рту у меня пересохло, голова кружилась.
        — Так поверните замок, — посоветовал Лестер Лю.
        Замок тихо щелкнул у меня под пальцами. Затаив дыхание, я приоткрыла дверь. В пыльной комнате на полу сидело человек пятнадцать: со связанными руками и ногами, с завязанными глазами и с кляпом во рту. Со своего места я различала разве что затылки. Все узники, кроме одного, были как на подбор черноволосы.
        — Сюрприз, сюрприз! — раздался знакомый голос.
        Вперед выступил Сергей Молотов с пистолетом в руке. Я попыталась захлопнуть дверь, но Молотов ухватил меня за руку, бросил через спину и приставил пистолет к виску. И недоуменно принюхался.
        — Ты вообще моешься когда-нибудь? Разит от тебя омерзительно. Точно от потной подмышки.
        — А ну, отпусти меня. Я — двойной агент, — зашептала я. — Я работаю на мистера Лю.
        — Правда? — Сергей несколько оторопел и ослабил захват.
        — Мистер Молотов, что с вами? Посадите девчонку к прочим детям, — приказал Лестер Лю.
        Воспользовавшись тем, что он на секунду отвлекся, Иррегуляры атаковали его с трех сторон. Но не успела Кики нанести удар, как Лестер Лю извлек из трости длинный кинжал и приставил его к горлу Кики. Остальные застыли на месте.
        — Похоже, прошлое и впрямь вас настигло, мисс Страйк.
        — Привет, принцессочка, — ухмыльнулся Молотов. — Какая приятная встреча! А как поживает моя добрая старая подруга Верушка Козлова? Надеюсь, газеты не врут и она в самом деле при смерти?
        Демонстративно не обращая на него внимания, Кики обернулась к Лестеру Лю.
        — Неужели вы доверяете этому человеку? Вы ведь в курсе, что у него есть пренеприятная привычка убивать своих работодателей? Кто знает, как он поступит с вами?
        — Если бы мистер Молотов и впрямь состоял у меня на службе, у меня, пожалуй, и впрямь был бы повод для беспокойства Лестер Лю опустил кинжал и самодовольно улыбнулся Кики. — Но мистер Молотов подчиняется непосредственно вдохновительнице всей операции, вашей дорогой тете Ливии. Не вижу, зачем бы ему мне вредить, если наше сотрудничество оказалось настолько взаимовыгодным. Ливия предоставит своему покровителю Олегу Волкову несколько нужных ему картин, а мистер Волков щедро профинансирует возвращение Ливии в Нью-Йорк. Ливия, в свою очередь, передаст мне вашу карту подземных туннелей. А в качестве бонуса я намерен сполна насладиться местью.
        Ну что ж, барышни, — промолвил Лестер Лю с неизменной обворожительной улыбкой. — Будьте так любезны присоединиться к мисс Фишбейн. Я заранее прошу прощения, если ваши покои покажутся вам не слишком удобными, но мы отнюдь не рассчитываем, что вы прогостите у нас долго. Мистер Молотов, не могли бы вы обездвижить этих милых девочек? Сегодня вечером мне бы хотелось обойтись без неприятных неожиданностей.
        — Я так понимаю, вы нас убьете? — поинтересовалась Кики, пока Молотов связывал ей руки за спиной.
        — Ох, господи милосердный, конечно же нет, — хмыкнул Лестер Лю — Я — бизнесмен, а не убийца. Убивать ваших подруг я вовсе не собираюсь. Я намерен их продать. Есть страны, где дети вашего возраста в большой цене. Что до вас, мисс Страйк, вы отныне не моя забота. Ваша тетушка вольна поступать с вами, как ей угодно, хотя лично я от души надеюсь, что в отношении вас она запланировала нечто особенно мучительное.
        — А что будет с Уной? — спросила Кики.
        Лестер Лю предвкушающее облизнулся.
        — Для девчонки, что смеет называться моей дочерью, я придумал совершенно особое наказание. Должен признаться, ее отвратительная жадность произвела на меня неизгладимое впечатление. Я играючи купил ее доверие. Даже передать не могу, как просто оказалось настроить ее против вас. Ей, видите ли, подавай все богатства империи — на меньшее она не пойдет. Думаю, вы со мной согласитесь: будет только справедливо, если она разделит судьбу императрицы.
        — Видите ли, есть одна проблема, — возразила Кики. — Карта туннелей, что находится у Ливии, совершенно бесполезна. Ваших людей съедят крысы: это дело нескольких минут.
        — Никакой проблемы нет, мисс Страйк. А зачем, как вы думаете, я столько сил положил на то, чтобы завоевать доверие дочери, когда мог просто-напросто убить вас всех? Она открыла мне вашу маленькую тайну. У меня есть чем отпугнуть крыс. А теперь, уж извините, мне пора готовиться к приему.
        Молотов щелкнул выключателем, и комната погрузилась во тьму. Я попыталась высвободить руки, но тщетно: веревка еще туже врезалась в запястья.
        — Эй, Кики. Вполне ли уместно сказать: а я тебе говорила? — раздался голос Ди-Ди.
        — Вполне ли уместно сказать, что я лично Уне шею сверну, если только выберусь отсюда раньше, чем до нее доберется любящий папочка? — подхватила Лус.
        — Каспар! Каспар! Ты здесь? — зашептала Бетти.
        — Уммм-хуммм, — послышался сдавленный голос.
        — Интересно, нас услышат, если мы закричим? — полюбопытствовала я.
        — Хотите, чтоб нам тоже рты позатыкали? — откликнулась Кики. — Мы должны измыслить способ спасти Уну.
        — Спасти Уну? — сплюнула Лус. — Вы, часом, не позабыли, что это мы из-за нее в неприятности вляпались? Жадная маленькая предательница даже про антикрысиный репеллент папочке проболталась. Я так скажу: давайте-ка спасать собственные шкуры, а Уна пусть получит по заслугам.
        — То есть ты позволишь ей задохнуться в воздухонепроницаемом гробу? Допустишь, чтобы ее труп был выставлен в музее Метрополитен? — парировала Кики. — Что бы уж она ни натворила, такой участи она не заслуживает.
        — Что ты такое говоришь? — охнула Бетти.
        — Или ты не поняла? Именно это подразумевал Лестер Лю, обещая, что Уна «разделит судьбу императрицы». Вот какую судьбу он ей уготовил.
        — Ой, да полно вам, — откликнулась Лус. — Не убьет он ее. Как, по-вашему, он потом объяснит исчезновение собственной дочери?
        — Хороший вопрос, — отметила я.
        — Навечно погребена в музее Метрополитен... Ужас какой, — задумчиво протянула Ди-Ди.
        — А мне плевать, — ощетинилась Лус. — Все лучше, чем сдохнуть в рабстве.
        — Никто ни в каком рабстве не окажется, и погибнуть никто не погибнет, — раздался знакомый мальчишеский голос.
        — Каспар! — закричала Бетти.
        Сквозь щели в ставнях просачивалось немного света — достаточно, чтобы явить взгляду относительно чистого и потрясающе красивого Финеаса Паркера.
        — Привет, Бетти! — просиял Каспар, ослабляя ее путы. — Вы обнаружили моих белок?
        — Да только благодаря им мы и поняли, что картины в музее — это подделки, — воскликнула она. — Я так рада, что ты нашелся. Я... ну, то есть мы тебя вот уже много недель как разыскиваем.
        — А уж я-то как рад, что ты меня нашла. — Ясно было: его чувства к Бетти нисколько не охладели.
        — Каспар, так расскажи нам, как тебя похитили, — спросила я, чувствуя себя немного неловко: удобно ли наблюдать за воссоединением влюбленных, да еще будучи связанной? — Говард сказал, ты пытался каких-то змей спасти?
        — Ну, наверное, можно сказать и так, — рассмеялся Каспар. — Наутро после вашего званого ужина мы с Говардом завтракали, и тут вижу: к особняку подъезжает фургон доставки от компании «Лакомый кусочек». Тот же самый, что привозил змей. Водитель вошел в дом, а я прокрался поглядеть, что там внутри. Вижу — клетки, битком набитые змеями, обезьянами и ящерицами. Выпустить их на улицу я не мог — я дал Бетти слово. Пока я ломал голову, как же быть, вернулся курьер. Слышу: разговаривает с каким-то русским про партию кошек, отправленную в Малайзию. Я так понимаю, там считается, что шестипалые кошки приносят удачу. Курьер сознался, что одного котенка он оставил себе. Смотрю: на полу фургончика и впрямь свернулся котенок. Я не знал, что тут еще можно сделать; схватил котенка — и бежать. Разумеется, русский меня заметил — и в погоню. До самого парка за мной бежал. Говард поставил ему подножку, и я успел нацарапать записку для Бетти. Прямо и не знаю, что бы со мной сталось, если бы у меня в кармане не обнаружилось несколько моих рисунков. Когда русский понял, что я художник, он запер меня в цокольном этаже
вместе с прочими детьми.
        И Каспар обернулся к Бетти.
        — Ты обо мне тревожилась?
        — Очень, — вздохнула Бетти.
        — Ну, хватит миловаться, — вмешалась Лус. — А как ты умудрился освободиться?
        — Подарочек от Уны. — Каспар продемонстрировал миниатюрный ножик X-Acto. — Вам следовало бы больше доверять подруге.
        — А зачем бы Уне приносить тебе нож? — сощурилась Ди-Ди.
        — Чтобы помочь нам сбежать. Если бы не Уна, сидеть бы нам всем сейчас в битком набитом транспортном ящике. После того как мы закончили наши картины, пропала одна из тайваньских девочек, и охранники рассудили, что держать нас всех вместе рискованно. Нас уже собирались вывезти из Нью-Йорка, да только Уна убедила отца, чтобы нас спрятали здесь — на случай, если художники опять срочно понадобятся.
        А вчера ночью она принесла мне нож и набор отмычек. Велела удирать завтра вечером, пока все будут на открытии выставки.
        — Вполне ли уместно сказать: а я тебе говорила? — усмехнулась Кики, глядя на Ди-Ди.
        — Ну, допустим, что Уна пожалела Каспара, но это ее еще не обеляет, — парировала Ди-Ди. — Все равно она помогала Лестеру Лю воровать картины.
        — Снова не угадали, — возразил Каспар. — Уна никогда не была сообщницей отца. Она собирается разоблачить его завтра на торжественном открытии. Мы, кстати, вычислили, где он разжился именами детишек, которых впоследствии похитил. И еще Уна знает, где спрятаны украденные картины. Она мечтает унизить и опозорить отца перед всем городом.
        — А перед тобой-то она с какой стати разоткровенничалась? — фыркнула Лус. — Ты ж для нее чужой.
        — А кому еще она могла открыть душу? — пожал плечами Каспар. — Как я понял, никто из вас ей не верил.
        — Мы бы поверили, если бы только она рассказала нам все как есть, — прошептала Бетти.
        — Ох, господи, что же мы такое натворили? — всхлипнула Ди-Ди, осознав горькую правду.
        — А Уна знает, в какой она опасности? — спросила Кики.
        — Нет, — вздохнул Каспар. — Она уверена, что благополучно одурачила отца.
        — Развяжи меня, — потребовала Кики.
        — Развяжу, если ты настаиваешь, но спустя какое-то время Молотов вернется проверить, на месте ли мы. Если он кого-то недосчитается, на завтрашнем побеге можно ставить крест.
        — Развяжи меня, — повторила Кики. — И Ананку тоже. Мы хорошо знаем план особняка, а Уну необходимо отыскать, пока не поздно.
        КАК НАУЧИТЬСЯ ПРЕДСКАЗЫВАТЬ ПОГОДУ
        На протяжении многих лет я пребывала в убеждении, что нью-йоркские синоптики просто сговорились отравить мне жизнь. Каждое утро я смотрела прогноз погоды. Я смеялась их дешевым шуткам, восхищалась безупречной белизной их зубов и верила каждому слову. В результате я то и дело попадала в снежные бури, вымокала до костей под проливными дождями и заживо жарилась под палящим солнцем. Вот поэтому мне пришлось научиться полагаться на собственные ощущения и разнообразные знаки, подсказывающие: грядет непогода.
        ПЧЕЛЫ ЛЕТАЮТ НИЗКО
        В преддверии грозы воздух становится сырым и влажным, а это значит, что насекомые (и птицы, которые ими питаются) летают над самой землей. Известно, что и другие животные, включая собак и кошек, умеют предсказывать ураганы и землетрясения, так что, если ваш Барбоска вдруг повел себя как одержимый, возможно, пора прятаться в убежище.
        ЗВУКИ СТАЛИ ОТЧЕТЛИВЕЕ
        Нет, сверхъестественные способности у тебя не прорезались. Но если ты слышишь, как вон те парни в масках перешептываются в квартале отсюда, значит, давление резко понизилось. Готовься к тому, что в ближайшие два-три дня погода простоит премерзкая.
        НЕБО МЕНЯЕТ ЦВЕТ
        Как вам скажет любой пастух-профессионал, алое небо ввечеру предвещает хорошую погоду, алое небо поутру обещает дождь. Если видишь радугу на западе, не трудись искать легендарный горшочек с золотом. Поищи лучше зонтик.
        ДЕДУШКА РАЗВОРЧАЛСЯ
        Никто не предсказывает погоду лучше стариков. Ноющие суставы свидетельствуют о том, что давление падает, а значит, надвигается гроза.
        ЗАПАХИ ДЕРЖАТСЯ ДОЛЬШЕ
        Бывают дни, когда в Нью-Йорке воняет, точно в уборной. В преддверии непогоды запахи зачастую становятся сильнее. Если ваш дом окружен цветущими деревьями и клумбами (а не помойками, сточными трубами и собачьими кучами), это, возможно, не так уж и плохо.
        Глава четырнадцатая

* * * * * * *
        СТАРЬЕВЩИКИ
        — Держись за мной след в след и делай все как я, — приказала Кики.
        С помощью отмычки она отперла дверь и бесшумно двинулась вдоль стены, то и дело останавливаясь и чутко прислушиваясь. С ног до головы в черном, Кики легко сливалась с тенью. А я... хоть я и обменяла малиновый свитер на армейскую куртку Лус, я все равно ощущала себя прекрасной мишенью и кляла себя на чем свет стоит за то, что не подготовилась к походу получше.
        Едва мы ступили в озерцо света, струящегося из вестибюля, как позвонили в дверь — и на парадной лестнице послышались шаги. Кики вновь скользнула во тьму. Я последовала было за ней, но споткнулась и с глухим стуком шлепнулась на пятую точку. Шаги в вестибюле стихли. Кики протянула руку и резким рывком подняла меня на ноги. Мы прямо-таки вжались в стену. Шаги приближались: в дверях появился дворецкий. Сукх застыл недвижно, вслушиваясь в темноту и неспешно обводя глазами помещение. От нас до него было рукой подать: каких-нибудь фута три. Я зажмурилась и постаралась не упасть в обморок: я уже поняла, что такое у него в руках. Императрицын нефритовый саван.
        — Забудь о том, что случилось, — прошептала Кики мне на ухо, как только Сукх вернулся в вестибюль. — Забудь немедленно, иначе никому из нас отсюда не выбраться.
        Парадная дверь открылась.
        — Что тебе нужно? — осведомился дворецкий.
        — Привет! — Я резко обернулась к Кики. Голос принадлежал Айрис! — Я к Уне пришла, она моя подруга.
        — А ты не слишком мала, чтобы водить компанию с мисс Лю? — скептически поинтересовался Сукх.
        — Да я просто ростом не вышла, — обиженно надулась Айрис. — Так можно мне к ней?
        — Мисс Лю немного нездоровится. Заходи как-нибудь в другой раз.
        — С ней что-то серьезное? — Судя по голосу, Айрис уже поняла: происходит нечто из ряда вон выходящее. — Она заболела?
        — С мисс Лю все в порядке, — раздраженно заверил дворецкий. — Но сегодня она никого не принимает.
        — А другие девочки к ней, часом, не заходили?
        — Насколько мне известно, нет. До свидания, мисс.
        — Пожалуйста, передавайте ей привет от Айрис! — прокричала девочка напоследок, прежде чем дверь захлопнулась.
        — Что она такое затеяла? — прошептала я Кики, когда шаги Сукха стихли в отдалении. — Разве ей не следует быть в школе?
        — А тебе? — поддразнила Кики.
        Убедившись, что путь свободен, Кики свернула за угол и неслышно прокралась вверх по лестнице. Я в очередной раз пожалела, что мы не остались в заброшенном крыле особняка. В неярком свете хрустального канделябра спрятаться было абсолютно негде. Мы ощущали себя картонными мишенями в тире. Поднявшись на самый верх лестницы, мы оказались перед длинным коридором с восемью запертыми дверями — выбирай, не хочу! Вот только от правильности выбора зависели наши жизни.
        — Когда я устанавливала «жучки», большинство комнат стояли пустыми, — прошептала Кики. — Наверняка Уна в одной из них. — Она на цыпочках прокралась к первой двери, прижалась к ней ухом, прислушалась, заглянула в замочную скважину, — Кажется, здесь, — сообщила она, проскальзывая внутрь.
        Ставни были открыты; роскошную спальню омывал бледно-серебристый свет. Снаружи валом валил снег; послеполуденное солнце проглядывало сквозь метель смутным пятном. У дальней стены стояла антикварная кровать под балдахином: зеленый бархатный полог был плотно задернут. Бесценный персидский ковер заглушал мои шаги. Я бросилась к кровати и раздвинула тяжелую бархатную завесу. И обнаружила спящую прямо поверх покрывала девушку. Блестящие черные волосы рассыпались по подушке.
        — Уна? — прошептала я.
        Ответа не было. Я тронула спящую за плечо. Под пальцами плечо показалось холодным и одеревеневшим.
        — С ней что-то не так, — воззвала я к Кики. И недолго думая рывком отдернула полог.
        Страшное зрелище открылось моему взгляду. Кики зажала мне рот рукой, заглушая непроизвольный крик. На кровати лежал труп — труп, одетый лишь в красное шелковое платье. Мы опоздали. Уна была мертва.
        — Ананка, Ананка, да послушай же меня. Это не Уна. — Кики не убрала руки до тех пор, пока я не открыла глаза и волей-неволей не взглянула на кровать еще раз. Ростом и статью покойница была точной копией Уны, и даже в смерти было видно, что некогда она отличалась ослепительной красотой. Но сейчас жесткая, как пергамент, кожа туго обтягивала скулы, кончик носа раскрошился, отверстый рот застыл в немом крике. Да это мумия!
        — Это и есть императрица? Да сколько ж ей было лет? — с трудом выговорила я, едва отдышавшись. Я всегда представляла себе императрицу почтенной дамой в летах, а тут передо мной — девчонка девчонкой!
        — Сложно сказать, — отозвалась Кики. — Вряд ли она была сильно старше нас, когда умерла. Мне ее даже жалко становится, бедняжку. Ее жестоко убили, потом могилу разграбили, а теперь вот мумию выкинули на кровать в Верхнем Ист-Сайде.
        — И что, как ты думаешь, Лестер Лю намерен с ней сделать?
        — Уж чего бы он ни задумал, вряд ли его планы совместимы с императорским достоинством.
        При одной только мысли о том, что мумия двухтысячелетней давности окажется погребена под грудой отбросов на мусорной барже или украсит собою кабинет эксцентричного коллекционера, я передернулась от отвращения.
        — Мы просто обязаны ее спасти, — заявила я Кики. — Даже если она и предательница, такой участи она не заслуживает.
        — Мы постараемся, — согласилась Кики. — Но в первую очередь следует подумать о живых.
        Мы вышли из спальни, и Кики опасливо приблизилась ко второй двери. До нее оставалось каких-нибудь несколько дюймов, когда дверь чуть приоткрылась и изнутри донесся знакомый смех. Я похолодела от ужаса. Еще секунда — и я бы оказалась лицом к лицу с Лестером Лю, если бы Кики не ухватила меня за руку и не потащила дальше по коридору. Вдруг одна из дверей распахнулась прямо перед нами — словно сама собой. В просторной спальне на полу сидела Уна, одна-одинешенька, на опасно близком расстоянии от пылающего камина — такого громадного, что в нем легко удалось бы призовую свинью на вертеле зажарить. Мы с Кики проскользнули внутрь и тихонько прикрыли за собой дверь. Уна говорила что-то вполголоса, словно обращаясь к незримому собеседнику. На полу перед собой она поставила фотографию матери и со всех сторон обложила ее мандаринами, яблоками и лаймами. На коленях у нее лежала груда ярких цветных бумажек, издалека очень похожих на деньги. Каждые несколько секунд Уна швыряла в пламя горсть банкнот. Я уже не сомневалась: Уна сошла с ума. Я собралась было заговорить, но Кики предостерегающе тронула меня за        — Погоди, — одними губами прошептала она.
        Когда последний клочок бумаги превратился в пепел, мы с Кики подошли поближе к камину. Заслышав наши шаги, Уна обернулась на миг через плечо и вновь уставилась в огонь.
        — Теперь у нее есть все, что ей нужно? — тихо спросила Кики.
        — Это только начало. — Щеки Уны раскраснелись от жара. — Непросто наверстать упущенное за четырнадцать лет.
        — Что ты такое делала? — не сдержала любопытства я.
        — Посылала маме «призрачные деньги» для загробного мира. Ей они понадобятся, когда мама наконец там окажется. — В лице у меня отразилось недоумение; Уна печально улыбнулась. — В Китае есть такое поверье: то, что сжигается в этом мире, переходит к твоим предкам на том свете. Эти пожертвования мне следовало принести давным-давно; увы, я была плохой дочерью. Если моя мать стала «голодным призраком», то вина здесь моя, и только моя. Долг предписывал мне позаботиться о ней и покарать Лестера Лю. — Уна встала, отряхнула одежду от пепла. — Но дверь была заперта. У вас при себе отмычка?
        Кики изогнула бровь.
        — Нет, дверь сама распахнулась, когда мы пробегали мимо.
        Уна понимающе кивнула.
        — Вас, верно, призрак впустил. Но это не значит, что вам следует здесь оставаться. Прямо сейчас это для вас слишком опасно.
        — Поздно, — сообщила я, пропуская комментарий насчет призрака мимо ушей. — Нас уже похитили. Мы только что виделись с Каспаром — там, внизу. Он посвятил нас в твой план. Почему ты нам-то ничего не сказала? Мы бы тебе помогли.
        — Вы все были по уши заняты, а это моя ответственность, и только моя. Вы тут ни при чем. У меня было подозрение, что отец что-то затевает, но я никак не могла понять, что именно. Пришлось подобраться к нему поближе и дать ему понять, будто он переманил меня на свою сторону. Так что я стала принимать от него подарки, тратить его деньги и всячески ему подыгрывать. Спустя какое-то время он и впрямь мне поверил. Я, верно, куда лучшая актриса, чем мне казалось, потому что в конце концов я и вас убедила. Но с другой стороны, как только вы узнали, что я — дочка Лестера Лю, вы все готовы были подумать обо мне самое худшее.
        — Только не Кики. Кики всегда в тебя верила. А вот насчет остальных ты права. Обещаю, этого никогда больше не повторится.
        Больно было признавать свои ошибки — какой же непроходимой дурой я была! — но я понимала: сказать правду — это единственный способ сохранить дружбу Уны.
        — Не казни себя, я на вас не сержусь, — печально отозвалась Уна.
        — Значит, все это время ты пыталась отомстить за смерть матери? Если бы ты только рассказала нам, что именно задумал твой отец...
        — Так я. же не знала. Я заподозрила правду только после встречи с Сю Фа. Но я понятия не имела, что Лестер крадет картины из музея, пока своими глазами не увидела парня из банды «Фу-цзянь» — в тот вечер, когда тебя сцапали. Когда мы с Лестером остались вдвоем, я сказала отцу, что все поняла и хочу ему помочь. Только так я могла разузнать, где он прячет тайваньских ребятишек, прежде чем с ними случится что-нибудь ужасное. Но чтобы Лестер поверил, будто я на его стороне, мне нужно было выдать ему какой-нибудь важный секрет.
        — Мы уже знаем. — В голосе моем против воли прозвучали нотки разочарования. — Ты рассказала ему про крыс. Не самый умный ход, Уна. Что, если твой план провалится? Если карта Города-Призрака попадет в руки Лестера Лю, весь Нью-Йорк окажется в смертельной опасности.
        — Я что, на идиотку похожа? — вспыхнула Уна. — Разумеется, про духи-репеллент я Лестеру ни словечком не обмолвилась. А просто-напросто отдала ему свой старый свисток-Крысопуг. Даже если Лестер и впрямь разживется картой, крысы сожрут его людей за считанные минуты и косточек не оставят. Но это запасной план, план В, так сказать. Если у меня все получится, то карьера Лестера Лю закончится гораздо раньше.
        Кики выждала немного, пока Уна успокоится и возьмет себя в руки.
        — Я понимаю, что ты это делаешь ради матери, но неужели ты полагаешь, что она бы согласилась подвергать тебя опасности? А о миссис
        Фэй ты подумала? Если с тобой что-то случится, у нее же сердце не выдержит!
        — Ты говоришь о женщине, которая много лет как бессовестно за мной шпионит! — фыркнула Уна.
        — Уна, она тебя любит. Она подслушивала только того ради, чтобы помочь тебе. Она всегда заботилась о тебе, как о родной дочери. Как насчет долга по отношению к ней?
        Уна открыла было рот и замолчала на полуслове. Присела на край кровати, закрыла лицо руками. Так, словно ненароком обнаружила в своих планах роковой изъян.
        — Вы правы, правы! Какая же я была дура! Вот что пытался внушить мне медиум, а я слышала только то, что хотела слышать. Отмахнулась от всей этой ерунды про стиральный порошок и про то, что «ко мне всегда прислушиваются». Ничегошеньки-то я не поняла! Ну да теперь это уже не важно. Я не могу все бросить и пойти на попятный. Я слишком далеко зашла. Назад пути нет.
        — Конечно есть! — настаивала я. — Сегодня ночью мы сбежим все вместе. Придумаем что-нибудь, вот увидишь!
        — Лестер Лю намерен убить тебя, — без околичностей сообщила Кики.
        — Вот уж не удивлюсь, — Уна подняла глаза; на губах ее играла довольная улыбка, — Но послезавтра он будет за решеткой.
        — Нет, Уна. Он убьет тебя уже завтра, — настаивала Кики. В лице Уны отразилась паника. — Мы тут с ним поболтали немного о том о сем. Он сказал, что уготовил для тебя смерть, достойную императрицы. Думаю, он имел в виду вот что. Во-первых, он намерен подменить императрицу тобой. Мы с Ананкой только что обнаружили мумию в одной из комнат здесь же, в коридоре. То есть для тебя уже готовят гроб. Во-вторых, он задумал похоронить тебя заживо, точно так же, как вышло с императрицей. Я так понимаю, тебе дадут какой-нибудь наркотик паралитического действия. После чего предоставит тебе задохнуться в воздухонепроницаемом гробу на глазах у всех собравшихся. На тебе будет нефритовый саван, так что подмены никто не заметит. Как тебе такая перспектива — забавно, правда?
        При этой мысли я непроизвольно передернулась, но Уна стояла на своем:
        — Придется мне придумать новый план, вот и все.
        — Новый план? Пожалуйста. Сматывай удочки, пока можешь, и ступай прямиком в полицию, — подсказала я.
        — Нет, — топнула ногой Уна. — Лестер Лю, чего доброго, сбежит — как в прошлый раз. И в ближайшие тридцать лет не знать мне покоя. Так же как и вам всем. Я непременно должна измыслить способ покончить с ним раз и навсегда. — Уна обернулась к Кики. — Ведь на моем месте ты поступила бы точно так же, правда? Разве ты дала бы Ливии с Сидонией шанс сбежать?
        Кики вдохнула поглубже.
        — Пожалуй, тут и впрямь можно что-нибудь придумать, — задумчиво проговорила она. — Но одна ты не справишься. Надо всем вместе.
        — Вы что, обе с ума посходили? — вознегодовала я.
        Спустя каких-то несколько минут после того, как мы с Кики вернулись в «темницу», заявился Сергей Молотов — проверить, на месте ли узники. Он вальяжно вошел в комнату — этакий франтоватый демон — и резко включил свет, на мгновение ослепив нас всех. Его зализанные назад волосы матово поблескивали — ни дать ни взять моторное масло! — и отвлекали внимание от нездорового цвета лица и острого, как шило, носа.
        — Удобно ли тебя устроили, моя маленькая принцесса? — прощебетал Молотов при виде связанной Кики. — А я как раз сегодня с королевой Ливией разговаривал. Они с мистером Волковым вскорости прибудут в Америку; она уже предвкушает вашу с ней встречу. Говорит, что надеется успеть к похоронам Верушки Козловой. Как правильно сказать по-английски: «клюнуть на могилу»?
        — Плюнуть, — поправила Ди-Ди.
        — Да-да, спасибо большое, — поблагодарил Молотов. — Она надеется плюнуть на могилу Верушки.
        Кики упрямо глядела в стену, так, как если бы ни слова не слышала. Веревки на ее запястьях и лодыжках держались только для видимости, и, если бы не наша подруга Уна там, наверху, Кики вырубила бы Молотова, не успел бы он и глазом моргнуть. Не получив ответа, негодяй шагнул ближе. Ноздри мне защекотал гнусный запах его лосьона.
        — Не изволишь говорить, да? А ведь у меня есть способы развязывать языки. Тебя мне запретили даже пальцем трогать, но, может, если я помучаю малость кого-нибудь из твоих подружек, мистер Лю возражать не будет? Например, вот эту? — И он со всей силы пнул меня в голень.
        Я вскрикнула.
        — Ты — чудовище, Молотов. — Голос Кики дрожал от ярости. — Хочешь, чтобы я заговорила? Тогда позволь задать тебе один вопрос. А что случится, когда Олег Волков не получит своих картин? Как думаешь, что он тогда сделает с тобой? Говорят, он чертовски изобретателен.
        Молотов усмехнулся; тонкие алые губы натянулись над рядами желтых зубов.
        — Что за чушь. Картины в надежном месте. Королева Ливия лично передаст их мистеру Волкову. Ты бы лучше спросила, как она обойдется с тобой. От души надеюсь, что ее планы не менее гениальны, чем у мистера Лю.
        — Ты, Молотов, на своих ошибках учиться не умеешь. Когда это тебе удавалось удержать меня взаперти? А на сей раз я вам со старой ведьмой так просто сбежать не дам.
        — И кто же, позволь узнать, о принцесса, выпустит тебя на свободу? Может быть, призрак? — Молотов закатил глаза и замахал в воздухе длинными бледными руками, — Ву-у-у-у-у-у-у-у...
        Я бы расхохоталась от души, да только вой этот в точности напомнил мне наши записи аудиомониторинга. Лестер Лю с самого начала знал про наших «жучков»!
        Молотов самозабвенно разыгрывал перед нами театр одного актера — и тут за дверью послышался глухой стук. И еще раз. И снова. Бывает, что в старых домах раздаются разные странные скрипы. А может, всему виной метель за окном — ветка какая-нибудь в окно стучит. Но больше всего эти звуки напоминали шаги. Тайваньские детишки разом выпрямились. Иррегуляры впились глазами в дверь. Завывания разом оборвались; Сергей Молотов насторожил уши.
        — Может, и призрак, — нахально усмехнулась Кики.
        — Да это просто старый дом по швам трещит, — запротестовал Молотов. — Никакие духи вас не спасут. Мать той китаянки — такое же привидение, как и твоя мамаша. Единственный призрак здесь — это я. Это я швырялся едой. Это я производил загробные звуки.
        — И эти, сейчас, за дверью, тоже? — расхохоталась Лус. — Ежели так, то снимаю шляпу от восхищения.
        Глухой стук становился громче и громче. Кто-то — или что-то? — неумолимо приближался.
        — А кто сказал, что это мать Уны? — поддразнила Кики. — Может, это Сеселия Уорни. Вряд ли она порадовалась тому, что ты сделал с ее кошками.
        Молотов выхватил из-за пояса пистолет и стал ждать. Глухой стук смолк у самой двери. Я, сама изрядно напуганная, от души наслаждалась его ужасом.
        — А знаешь, Молотов, один мудрый человек однажды рассказал мне, что такое призраки. — Голос Кики дрогнул, но на выражении лица это никак не сказалось. — Призраки — это прошлое, которое вернулось свести с тобой счеты. В Китае верят в голодных призраков, а у нас в Покровии есть Лихо. Помнишь Лихо? Одноглазая ведьма, воплощение несчастья и горя; всякий знает, что искушать ее не стоит. Что, если она наконец-то пришла за тобой? Ты не думаешь, что после всего тобою содеянного Лихо тебя настигнет рано или поздно?
        Не в силах долее выносить неизвестность, Молотов пинком распахнул дверь и наставил пистолет во тьму. Снаружи никого не было.
        — Видишь, принцессочка, — сообщил он, отчасти успокаиваясь. — Никаких призраков. Просто старый дом скрипит.
        — А ты напомни себе об этом, когда пойдешь назад в полной темноте, — мстительно хихикнула Кики.
        Я утратила всякое ощущение времени. На плече у меня покоилась чья-то голова, кто-то мирно похрапывал. Я глядела во тьму — во тьму настолько густую, что было, в сущности, все равно, открыты глаза или закрыты. Неплохо было бы подумать над планом, но в мыслях моих неотвязно стояла потайная комната под Белостокерской синагогой. Но вот в щель под дверью просочился тонкий лучик света. Тихо щелкнул замок, дверь со скрипом приоткрылась. В комнату вплыла тоненькая фигурка в длинной белой ночной рубашке со свечой в руке. Мерцающее пламя свечи озаряло бледное лицо в обрамлении темных волос, падающих на хрупкие плечи. На мгновение мне померещилось, что это вовсе и не Уна, а ее призрак.
        — Молотов ушел; все остальные спят, — прошептала она.
        — Отлично. — Кики так и не сомкнула глаз, обдумывая ситуацию. Она встряхнула за плечо Бетти и ткнула Лус носком ботинка, — Подъем! — скомандовала она, пока Уна по очереди нас развязывала, — Пора за дело приниматься.
        — Где я? — сонно пробормотала Лус.
        — Ты сидишь связанная в подвале кровожадного контрабандиста, в доме с привидениями, — услужливо сообщила я.
        — Ага, точно, вспомнила. То-то моя мамочка разозлится!
        — Лус Лопес как есть, — съязвила Уна, освобождая от пут Ди-Ди, — Бесстрашно смотрит в лицо смерти, но панически боится собственной мамочки.
        Едва освободившись, Ди-Ди вскочила на ноги и порывисто обняла Уну. Логически мыслящий ученый исчез; на его место заступила сентиментальная плакса.
        — Мне так стыдно, что я считала тебя предательницей! Сама не знаю, что на меня нашло! Ты сможешь меня простить?
        — И меня тоже, — всхлипнула Бетти, утирая с глаз слезы. Заодно и проснулась окончательно.
        — Нас таких трое. Самой не верится, что мы были такие дуры, — посетовала Лус. — Ну а теперь-то мы можем тебя спасти и убраться отсюда поскорее?
        Уна дружелюбно дернула Лус за хвостик.
        — Извинения принимаются, а вот уйти вам так просто не удастся. По всему дому включена сигнализация. Как только вы попытаетесь открыть окно или дверь, она сработает — и на вызов ответит отнюдь не полиция, а банда «Фу-цзянь».
        — Да какая разница? — простонала Лус. — Я в любом случае все равно что покойник. Мама с меня три шкуры спустит.
        — По крайней мере, страдать тебе предстоит в Нью-Йорке, — напомнила я. — А мне, между прочим, доить коров в Западной Виргинии.
        — Можете переселяться ко мне в парк, добро пожаловать! — Непонятно было, шутит Каспар или нет.
        — О’кей, о’кей, давайте сосредоточимся, — потребовала Кики Страйк. — Мы спасем всех — одну за одной. И Уна — первая на очереди.
        — Ну, дождалась наконец, — комично пожаловалась Уна.
        — Вонг, не нагнетай обстановку, — фыркнула Кики, — У меня есть план, но нам понадобится кое-какой реквизит. Раз уж мы застряли в этом особняке, придется обойтись тем, Что найдется. Уна, а если мы не разживемся всем необходимым, мы все отсюда выбираемся сегодня же ночью. Договорились?
        — Договорились.
        — Хорошо. Перво-наперво, Каспар, развяжи детей. У них, небось, давно руки-ноги затекли.
        Уна, объясни им, что происходит. Ди-Ди, у нас есть запас «Духов доверия»?
        — У меня в кармане куртки непочатая бутыль. Кажется, ее не тронули.
        — Отлично. Можно сказать, повезло. А теперь — самое сложное. Лестер Лю задумал похоронить Уну заживо, так что ему понадобится какое-нибудь лекарство или наркотик паралитического действия — ну, чтобы она не зашевелилась ненароком в стеклянном гробу. Где бы это средство ни хранилось, мы должны отыскать его и подменить чем-нибудь безвредным. Ди-Ди, ты пойдешь со мной: мы вместе его поищем. А если не найдем — весь план отменяется.
        — Это наверняка какое-нибудь средство вроде тех, с помощью которых обездвиживают пациента во время операции, — предположила Ди-Ди, — Не начать ли нам с кухни? Такие вещи обычно хранят в холодильнике.
        — Вы там поосторожнее, змей берегитесь, — напомнила я.
        — Это уж само собой, — кивнула Кики. — О’кей, Бетти, вы с Каспаром подыщите нам для завтрашнего приема какие-нибудь платья. Поскольку пойти домой переодеться мы не можем, придется пошарить в гардеробе у Сеселии Уорни...
        — Стоп, стоп, стоп, — перебила Лус. — То есть мы все идем на торжественное открытие выставки? Вы чего, спятили? Лестер Лю нас сей же миг узнает — а Ананку, небось, пожизненно занесли в черный список музея...
        — Ну и не пожизненно, а до восемнадцати лет, — уточнила я.
        — Мы постараемся вести себя как можно осторожнее и будем надеяться, что «Духи доверия» довершат остальное.
        — Но я все равно не понимаю, что вы задумали, — запротестовала Бетти. — Как нам уберечь Уну от участи императрицы? Для нее ведь уже и гроб приготовили...
        — Нас это вполне устраивает, — объявила Кики.
        — Но она же задохнется! — запротестовала Ди-Ди.
        — Нет — если только Лус измыслит способ сделать гроб воздухопроницаемым.
        — То есть пусть Лестер Лю думает, будто выиграл? — заинтригованно осведомилась Лус.
        — А мы все пойдем на торжественное открытие и своими глазами полюбуемся, как Уна восстанет из гроба и упечет папочку за решетку.
        — А что, отличный способ привлечь всеобщее внимание. — Похоже, Уне план пришелся весьма по душе. — Так мне-то что полагается делать?
        — Вы с Ананкой надежно спрячете императрицу, — велела Кики.
        — Зачем? — не поняла Лус. — Она ж уже покойница.
        — Потому что так правильно. Иначе от нее просто-напросто избавятся, а мы с Ананкой сошлись на том, что бедняжке и без того несладко пришлось.
        — Ну и где же мы ее спрячем? — осведомилась я.
        — Знаю я одно местечко, — заверила Уна.
        Мы поднялись в вестибюль и оттуда разошлись в разные стороны. Уна, Бетти, Каспар и я неслышно прокрались наверх, в спальню Сеселии Уорни, ожидая, что того и гляди сработает сигнализация. Но в доме царила тишина. Все мы разулись, и однако же шаги наши отдавались у меня в ушах раскатами грома. Уже наверху Уна прошла мимо комнаты с мумией и открыла четвертую дверь дальше по коридору. Лунный свет заливал одну-единственную двуспальную кровать, накрытую ветхим коричневым одеялом. Другой мебели в комнате не было. Голые стены, голые половицы... Ничего не радовало глаз, да и прикоснуться ни к чему не тянуло. Похоже, Сеселия Уорни вела жизнь средневековой монахини. Уна зажгла свечу и заскользила через комнату.
        — Тут ничего нет, — прошептала Бетти. —Я даже гардероба не вижу.
        — Плохо смотришь.
        Уна остановилась перед громадным камином: рядом с ним камин в ее собственных покоях показался бы сущим карликом. Она сдвинула железную подставку для дров и надавила рукой на заднюю стену топки: образовалось отверстие, достаточно большое, чтобы нам протиснуться внутрь.
        — Больше никто про этот проход не знает, — похвалилась она.
        — А ты-то как его нашла? — подивилась я.
        — Призрак показал — в первый же день, когда я осталась здесь одна, — сообщила Уна. — Духу хотелось, чтобы я о нем знала.
        — То есть ты действительно веришь, что в доме есть призрак? — уточнил Каспар.
        — Разумеется, есть, — отозвалась Уна так, как будто констатировала самоочевидный факт.
        Первое, что я почувствовала, войдя в тесную комнатушку за камином, это обращенный на меня чей-то взгляд. С портрета на стене на меня глядела молодая блондинка в черном кружевном платье. На ее прелестном личике застыло холодное, надменное выражение. Я сразу узнала Сеселию Уорни — я ведь просматривала ее некролог и видела фотографию, да только никак не верилось, что передо мной — та самая женщина, которая последние пятьдесят пять лет своей жизни провела в затворничестве. Вдоль стен на вешалках висели роскошные платья, по большей части — по моде сороковых и пятидесятых годов. Полки буквально ломились от черных бархатных коробочек с искрящимися драгоценностями. Ощущение было такое, будто какой-то старик-отшельник замуровал в потайной келье ослепительную светскую львицу. Прямо мороз подирал по коже; при том, что в комнате царила безупречная чистота, нигде — ни пылинки.
        — Нет, ну вы представляете? — Уна взяла в руки бриллиантовое ожерелье: камни заиграли в свете свечи всеми цветами радуги. — Сеселия Уорни владела всеми этими сокровищами — да только себе же на горе. Она до того дошла, что уже не могла разобраться, кто любит ее саму, а кто — ее деньги, и наконец поверила, что состояние ее проклято. И решила, что если сумеет потратить все до последнего десятицентовика прежде, чем умрет, то эти деньги никому больше вреда не причинят. На первый взгляд — сущее безумие; но, может статься, в чем-то она была права.
        — Откуда ты все это знаешь? — полюбопытствовала я.
        — Отец нашел ее дневники. Я их прочла — ну, прочла ровно столько, сколько смогла выдержать. Очень печальная история на самом-то деле. А вы знаете, что ее последний муж украл у нее миллион долларов и сбежал в Венесуэлу? После такого — кому доверять? Я бы, чего доброго, тоже завещала все свои деньги — кошкам.
        — Ну, что скажешь, Бетти? Найдется ли в гардеробе Сеселии Уорни то, что нам нужно?
        Бетти внимательно изучила платья на одной из вешалок.
        — Ну, они, конечно, давно вышли из моды и все как на подбор — шестого размера. Мне придется кое-что перешить на скорую руку. Но думается, справлюсь. Хотя, безусловно, на многое рассчитывать не стоит. — Бетти вытащила из середины переливчатое, отделанное стеклярусом черное платье, на вид — поменьше прочих. — Это она, по всей видимости, еще подростком купила. Кажется, я знаю, кому оно достанется.
        Пока Каспар с Бетти просматривали коллекцию нарядов, мы с Уной на цыпочках прокрались в комнату с мумией и завернули тело в простыню. Как можно осторожнее, стараясь ничем не повредить императрице, мы перенесли ее назад в спальню к Сеселии Уорни. Уже у входа в потайную комнату мы вдруг услышали приглушенные голоса.
        — Бетти, я ничего не понимаю. — Голос Каспара в кои-то веки утратил обычную самоуверенность. — Мне казалось, мы заключили договор. Если я послежу за особняком, ты со мной поужинаешь.
        Бетти тяжко вздохнула.
        — Да, так мы условились. Но договор утрачивает силу, если один из участников не находился в здравом уме и твердой памяти при его заключении.
        — Ну и что такого случилось с твоими умом и памятью?
        — Да я не про себя! Это ты был не вполне вменяем, когда сделал мне такое предложение.
        — Не вполне вменяем? — вознегодовал Каспар. — Ты вольна называть меня преступником, если угодно, но алкоголя я не употребляю и наркотикам до сих пор говорил «нет». Допускаю, что тем утром я съел лишнюю венскую колбаску-другую, но мыслил я очень даже здраво.
        — Нет. Нет, ты ошибаешься! Понимаешь, одна наша подруга изобрела такие духи... ну, вроде приворотного зелья. А я случайно пролила их на себя ровно за день до того, как ты повстречал нас в Морнингсайд-парке. Вот поэтому ты в меня и влюбился. А я тобой подло воспользовалась.
        — Позволь-ка, давай по порядку. В тот вечер, когда ты пришла в Морнингсайд-парк, ты благоухала этими духами. Я случайно вдохнул аромат — и тут же влюбился по уши. А ты воспользовалась моим бедственным состоянием и заставила меня делать для вас разную грязную работу. Верно?
        — Мне так стыдно, — прошептала Бетти. А Каспар расхохотался в голос.
        — Шшшш, — взмолилась девочка.
        — Ладно, ладно. — Каспар попытался взять себя в руки. — Просто все это — чушь редкостная.
        — Это чистая правда! Я понимаю, тебе не верится, но Ди-Ди и наша подруга Айрис — гениальные химики. Они и не такое способны изготовить.
        — В том, что они способны изготовить приворотное зелье, я нимало не сомневаюсь. Но можно, я задам тебе один вопрос? Помнишь записку, что я написал тебе той ночью? Ты ведь узнала цитату?
        — Еще бы — я ее наизусть помню. Это отрывок из «Богемы». Я эту оперу сто раз смотрела. Мои родители — они, видишь ли, художники по костюмам.
        — А ты, часом, не была в опере на представлении «Богемы» вечером восемнадцатого августа?
        — Очень может быть. — Бетти нахмурилась, вспоминая. — Да, наверное. Это ведь выходные перед днем рождения моего папы.
        — И на тебе было белое платье и кудрявый черный парик?
        — Д-да, — признала она. Каспар, несомненно, застал ее врасплох.
        — И ты плакала, когда Мими умирала?
        — На этом эпизоде я всегда плачу.
        — А в тот вечер ты чем-нибудь душилась?
        — Нет. Но откуда ты...
        — Я сидел точно напротив тебя, через проход. Это было за неделю до того, как я сбежал из дома. Я подумал, что девочки красивее я в жизни не видел. Я надеялся подойти и представиться, да только не успел: ты скрылась за кулисами. Когда я нежданно-негаданно снова повстречал тебя в парке, я поверить не мог своему счастью.
        — Правда?
        — Суди сама.
        Повисло долгое молчание. Уна подмигнула мне и беззвучно изобразила страстный поцелуй. Я с трудом сдержала смех.
        Мы внесли мумию в потайную комнату. Каспар и Бетти поспешно отодвинулись друг от друга. Лица их полыхали румянцем.
        — Ну и куда нам положить императрицу? — поинтересовалась я, стараясь вести себя как можно непринужденнее и с трудом сдерживая улыбку.
        — Вот сюда, например. — Каспар услужливо расстелил на полу меховую шубу.
        — Ребята, а вы... хм... часом, ничего такого не слышали — вот только что? — нервно осведомилась Бетти.
        — Мы были заняты — императрицу спасали, — уклончиво отозвалась Уна.
        — Итак, вот она какая — императрица-предательница? — Каспар наклонился над мумией, — А можно, я на нее одним глазком гляну? Она ведь одета?
        — Да, вполне, — рассмеялась я.
        Каспар отдернул простыню — и они с Бетти дружно передернулись.
        — А знаешь, Уна, будь у нее нос, она бы здорово походила на тебя, — отметила Бетти, придя в себя от потрясения.
        — А что на ней такое? — полюбопытствовала я. То, что я сочла платьем, на самом деле оказалось длинной и узкой полосой красного шелка, расписанного золотыми письменами. — Уна, ты можешь прочесть?
        — Да этим письменам две тысячи лет. Мне-то откуда знать, что тут говорится?
        — Это явно что-то вроде послания, — отметил Каспар.
        Уна внезапно застыла как вкопанная.
        — А ну, все заткнулись! — лихорадочно прошептала она. Кто-то прошел мимо спальни Сеселии Уорни. — Это за мной пришли!
        В коридоре скрипнула открываемая дверь.
        — Ее нет! — донесся издалека голос, явно принадлежавший Сукху.
        — Они обнаружили, что моя комната пуста. Мне надо идти.
        — Нет! — возразила я. — Мы даже не знаем, успела ли Кики подменить медикамент. Ты ведь умереть можешь!
        — Это не важно, — отмахнулась Уна. — Если меня не найдут наверху, то обыщут восточное крыло. И если обнаружится, что пленники сбежали — страшно даже подумать, что будет. Я не могу допустить, чтобы ради меня погибли двенадцать человек.
        — Кики что-нибудь придумает! — зашептала Бетти.
        — На такой риск я не пойду. Спрячьтесь здесь и выждите, пока не убедитесь, что все спокойно. Может, увидимся завтра. Но что бы ни случилось, спасибо за помощь. Вы — самые лучшие, единственные мои друзья, других у меня никогда и не было. — И с этими словами Уна выбежала из потайной комнаты.
        — Уна, вернись! — закричала Бетти. Но ответа не было.
        Солнце уже вставало из-за горизонта, когда Каспар, Бетти и я вернулись в восточное крыло здания с целым ворохом дорогих нарядов. Едва завидев нас, прочие Иррегуляры кинулись нам навстречу. Тайваньские ребятишки заметили, что Уны нет, и возбужденно зашептались промеж себя. Я чувствовала себя хуже некуда. Никто из нас даже объяснить им толком не смог бы, что случилось.
        — Ну и где вас так долго носило? — осведомилась Кики. — Мы уже собирались поисковую партию высылать.
        — За Уной пришли, — поведала я, сама с трудом веря сказанному, — Нам пришлось спрятаться.
        — Она пожертвовала собой, чтобы спасти нас, — сообщила Бетти сквозь слезы. — За ней пришли, пока мы были там, наверху, и Уна знала: если ее не найдут, то непременно заглянут сюда.
        — Ох, Уна! — простонала Лус.
        — Похоже, я проиграла пари сама с собой, — призналась Кики. — Я сделала ставку на то, что наши поиски ни к чему не приведут. Тогда мы убедили бы Уну бежать из особняка сегодня же ночью.
        — Ну так вы нашли пресловутое снадобье или нет? — спросила я у Ди-Ди.
        — Это оказался тубокурарин. — Ди-Ди стряхнула с себя шок. — Токсин растительного происхождения из Южной Америки. Тамошние племена некогда смазывали им наконечники дротиков; какое-то время доктора использовали его в качестве анестетика, чтобы обездвижить пациента в ходе операции. У Лестера Лю нет никакой иной причины хранить тубокурарин дома. Мы обнаружили препарат на столе в кухне. И подменили водой из-под крана.
        — Прямо на столе и обнаружили? А вы уверены, что успели изъять его вовремя?
        — Думаю, да. — Но в голосе Ди-Ди уверенности отчего-то недоставало.
        — Бетти, — осведомилась Кики, немедленно беря ситуацию под контроль. — Что у нас с костюмами на завтра?
        — Ну, платья довольно-таки старомодны и наверняка не по размеру, но если хорошенько обрызгаться «Духами доверия», то через парадный вход мы пройдем.
        — Хорошо. Ананка? Императрица до поры в безопасности?
        — Так точно, — четко доложила я.
        — Лус?
        — Я отколола от гроба уголок. С теми инструментами, что у меня были, на большее рассчитывать глупо. Ну да воздух внутрь проходит, и думается мне, повреждения никто не заметит.
        — Тогда отставить панику. План сработает.
        Глава пятнадцатая

* * * * * * *
        ИМПЕРАТРИЦА ПРОБУЖДАЕТСЯ
        Назавтра к семи вечера Иррегуляры были готовы к балу. Бетти сделала с нарядами Сеселии Уорни все, что могла, но ни одна из нас в десятку самых элегантных дам на приеме не выбилась бы. Синее платье без бретелек на Ди-Ди спереди висело мешком, так что пришлось запихать в лифчик несколько пар скомканных колготок. Лус наотрез отказалась от туфель на высоких каблуках и надела под платье в стиле пятидесятых свои неизменные замызганные армейские ботинки. Бетти кое-как закрепила булавками нежно-розового цвета платье на моей совершенно неадекватной фигуре. Если, не приведи боже, хоть одна булавка отколется, все сложное сооружение рухнет на землю. На Бетти был лимонно-желтый ансамбль, от которого отреклась Лус; благодаря этому цвету ее лицо приобрело несколько болезненный оттенок — впрочем, Каспар ровным счетом ничего не заметил. Одной только Кики черное, расшитое стеклярусом платье чрезвычайно шло, несмотря на то что явно было велико на пару размеров. Остальным оставалось уповать только на «Духи доверия»: возможно, чудотворное зелье и убедит привратников, что место нам именно здесь, а не в сумасшедшем
доме.
        Каспар на торжественный прием не собирался. В гардеробе Сеселии Уорни смокинга не нашлось, а для амплуа травести все ее платья оказались Каспару слишком малы. Так что пока остальные станут ждать пробуждения императрицы, Каспар отведет тайваньских ребятишек к Уне домой. Он охотно согласился помочь, но настоял на том, чтобы после вернуться в Центральный парк поискать своих белок. Все понимали: это только предлог — на самом деле Каспар хотел быть рядом с музеем, на случай, если Бетти понадобится помощь. Кики попыталась убедить его остаться в Чайнатауне, но Каспар даже слышать об этом не пожелал.
        Вскоре после семи Кики и Лус отправились на рекогносцировку местности. В семь пятнадцать они вернулись и сообщили, что дом пуст: все ушли на торжественный прием. Все семнадцать человек быстро прошли следом за Кики сквозь непроглядную тьму восточного крыла. Без всяких приключений мы добрались до вестибюля и были уже почти у двери, когда сверху послышался приглушенный смешок. С верхней площадки лестницы нам игриво помахал Сукх. В погоню он бросаться явно не собирался.
        — Чего ждете? Бегом к двери! — закричала Ди-Ди.
        — Вы куда-то собрались, принцесса? — Из Стаффордширской комнаты вышел Сергей Молотов и наставил пистолет точнехонько на Кики.
        — А вы что тут делаете? — осведомилась Лус. — Вы же уехали, мы своими глазами видели.
        — Мы просто отвезли мистера Лю на прием. Музей всего в нескольких кварталах отсюда. Вы ведь не думаете, что мистер Лю бросил бы детишек дома одних? Это так безответственно!
        — Ну и что ты будешь делать, а, Молотов? Перестреляешь нас? — сплюнула Кики. — Ну что ж, попытайся. У тебя в пистолете пуль не хватит.
        — Ты, как всегда, права, — усмехнулся Молотов. — У меня только шесть пуль. Давай так. Ты сама выберешь пять друзей и подруг, с которыми тебе не жаль расстаться. А последнюю пулю я оставлю для тебя. Те, кто останется в живых, пусть уходят.
        Молотов широко ухмыльнулся. Он понимал: мы не можем себе позволить вступить в драку. Кики готова была рисковать собственной жизнью, но ни за что не стала бы подставлять под пули никого из нас.
        — Тебе запрещено причинять нам вред, — напомнил Каспар.
        — Да, но мне приказано не дать вам сбежать. Безвыходное положение, э? А давайте не будем усложнять друг другу жизнь! Вы вернетесь к себе в подвал, а я не стану стрелять. Сукх, будь так добр, проводи детишек назад в комнатку.
        — Разумеется, мистер Молотов, — кивнул дворецкий.
        Не оборачиваясь, я услышала шаг, другой, тяжелый глухой стук и стон. Я вскинула глаза: Сукх опрокинулся на спину, в лице его отражались недоумение и боль. Вот он поднялся и медленно захромал вниз по лестнице. До конца оставалось каких-нибудь ступенек десять, как вдруг его массивное тело резко качнулось вперед. Сукх судорожно замахал руками, словно вдруг вздумал полетать. Но вот сила тяжести взяла свое — и Сукх с грохотом рухнул вниз. Прокатился по трем ступенькам и застыл недвижной грудой в самом низу. Тем, кто внимательно наблюдал за происходящим, было очевидно: дворецкого толкнули. Но позади никого не было.
        Но Кики среди наблюдателей не было. В то время как все завороженно наблюдали за Сукхом, сама она не сводила глаз с Молотова. И едва тот на мгновение отвлекся, она прыгнула на врага. Прогремел выстрел, посыпалось разбитое стекло. Молотов кинулся за пистолетом: Кики пинком ноги отшвырнула его в Стаффордширскую комнату. Каспар, Кики и Лус метнулись следом. Но не успели они добежать до двери, как раздался оглушительный грохот — вестибюль завибрировал, канделябр закачался из стороны в сторону. А в следующий миг воцарилась гробовая тишина. Кики, Каспар и Лус застыли в дверном проеме.
        — Что случилось? — наконец спросила Бетти.
        — Хммм.... —Каспар с трудом подыскивал слова, чтобы объяснить увиденное. — Упал застекленный шкаф со статуэтками.
        Все остальные подбежали к двери. В Стаффордширской комнате по всему полу рассыпались осколки стекла и фарфора. Один из высоких деревянных шкафов, расставленных вдоль стен, ни с того ни с сего опрокинулся и теперь лежал перевернутым на полу. Из-под шкафа торчали до блеска начищенные итальянские ботинки. Ноги в ботинках не двигались. А рядом с рухнувшим шкафом стояла одна-единственная, чудом уцелевшая статуэтка. Девочка, играющая с котенком.
        — И как он только мог сам упасть? — удивилась Ди-Ди.
        — Не сам, — покачала головой Кики.
        Длинная бордовая ковровая дорожка, точно река крови, струилась от Пятой авеню до входа в художественный музей Метрополитен. Лимузины, «бентли» и «роллс-ройсы» ждали в очереди, чтобы извергнуть на тротуар своих блистательных пассажиров. Сточные канавы замело снегом, в кронах свистел ледяной северный ветер, но взгляд не различал ни пальто, ни курток. Знаменитости и светские львицы жеманно позировали орде папарацци, что подступали к самому краю ковровой дорожки. То и дело вспышки гасли: это папарацци пропускали мимо чопорную старуху или придурковатого очкарика. Хотя читателям нью-йоркских таблоидов их лица ничего не говорили, это и были наипочетнейшие из гостей — люди настолько баснословно богатые, что гримасничать перед камерой они просто не считали нужным.
        Иррегуляры наблюдали за происходящим через улицу. Зубы у Лус стучали под стать кастаньетам, моя кожа приобрела пугающе лиловый оттенок. Наш полуночный обыск в особняке Лестера Лю принес нам богатую добычу: и яды, и бальные платья; но никому из нас почему-то не пришло в голову прихватить куртку-другую.
        — Все готовы?
        Мертвенно-бледная, точно ожившая ледяная скульптура, Кики словно не чувствовала холода. Не в состоянии выговорить ни слова, остальные с трудом покивали, и Кики пустила по кругу флакон с «Духами доверия».
        — Смотрите духов не жалейте. Для нас самое сложное — это проникнуть внутрь.
        Распространяя вокруг себя вонь немытых подмышек, Иррегуляры обежали бордовую дорожку и устремились прямиком ко входу. Мускулистый охранник, затянутый в черный костюм, подтолкнул локтем второго и гнусно захихикал, глядя, как мы поднимаемся по ступеням. Оба как по команде шагнули вперед, преграждая нам путь, — дюжие, широкоплечие истуканы. Кики взяла инициативу на себя. Даже на каблуках, она казалась совсем крошечной: голова ее едва доходила охранникам до груди. Оба здоровяка, забавляясь, глядели на малявку сверху вниз. Подобно большинству нью-йоркских привратников, таких хлебом не корми, дай оградить своих богатеньких раскрасавцев боссов от черни вроде нас.
        — Приглашения! — рявкнул первый.
        — Нам не нужны приглашения, — уверенно отрезала Кики, — Мы — личные гости Лестера Лю.
        Охранники громко заржали — но вот «Духи доверия» защекотали им ноздри, и смех беспомощно оборвался.
        — Что это еще за пакостная вонища? — осведомился один из охранников, понюхав воздух.
        — Боюсь, это от вас. — Кики зажала нос. — Да вы, никак, забыли воспользоваться дезодорантом, джентльмены?
        Бетти захихикала: оба охранника, не сговариваясь, попытались украдкой обнюхать свои подмышки.
        — Что, дело плохо? — посочувствовала Кики. — Мартышки и те пахнут посвежее. Но боюсь, преподать вам урок личной гагиены мне придется как-нибудь в следующий раз. Лестер Лю нас ждет.
        Один из охранников схватился за переносную рацию.
        — Я только справлюсь у мистера Ханта.
        — А я бы директора беспокоить не стала, — посоветовала Кики. — Что, если он придет лично нас встретить? Поведет носом — и вы, ребятки, считай что безработные.
        — Ленни, а ведь она права, — понизив голос, проговорил первый охранник. — Давай-ка просто так их впустим.
        — Думаю, так оно и впрямь будет лучше для всех, — согласилась Кики.
        — Только, пожалуйста, директору ни слова, — взмолился первый охранник, открывая перед нами дверь музея. — Мне эта работа позарез нужна — заплатить за имплантаты ягодиц. Иначе мне шортов больше в жизни не носить.
        — Не беспокойся, — заверила Кики. — Кто-кто, а я никогда не встану между парнем и его шортами.
        В большом зале музея, вокруг дикой яблоньки, разукрашенной тысячами и тысячами ярко-красных цветов, толпились нью-йоркские богачи, знаменитости и разодетые модницы. На стены спроецировали изображение косоглазого дракона Фу-цзянь: он кружил над гостями, словно хищник, терпеливо высматривающий в стаде очередную жертву.
        — Хи-хи-хи.
        Позади нас возбужденно перешептывались две девчонки, даже не пытаясь скрыть от нас содержание разговора. Я их с первого взгляда узнала. Обе знамениты тем, что в кино играют милых, невинных крошек, а за кадром устраивают кутежи да оргии.
        — И что это вас так насмешило? — осведомилась Лус.
        Блондинка снова захихикала.
        — Да вот мы все гадаем, кто ваш художник по имиджу, — потешалась она. — Вот уж мастер своего дела. Небось, с десяток помоек перерыла, прежде чем откопала такие ботиночки.
        — По крайней мере, моя подруга не одевается как стриптизерша-перестарок, — парировала Кики. — На твоем месте я бы этого амплуа так и держалась. Судя по тому, как развивается твоя карьера, очень скоро костюмчик тебе опять понадобится.
        Девчонки как по команде перестали улыбаться.
        — А ты вообще кто такая, альбинос-недомерок? — прорычала брюнетка и обернулась к приятельнице. — И чего мы только время тратим на этих уродцев? Пошли-ка лучше к гостям.
        Девицы прошествовали мимо нас, вздернув носы, и Лус словно невзначай наступила тяжелым армейским ботинком на шлейф брюнеткиного платья с блестками. Громкий треск ткани на мгновение заглушил болтовню и гомон. Брюнетка пискнула: верно, голую задницу ветерком обдуло. Она сжала кулаки и двинулась было на Лус.
        — Даты, сестрица, нарываешься! — расхохоталась Лус. — Давно в глаз не получала?
        Кики ухватила брюнетку за тонкий локоток и силой заставила вдохнуть «Духи доверия».
        — Тебе лучше поскорее пойти домой, пока не случилось непоправимое, — посоветовала она. — А в следующий раз, как соберешься на вечеринку, про нижнее белье смотри не забудь.
        — Вот потеха! — промолвила я. Брюнетка побежала к выходу. Подруга проводила ее потрясенным взглядом. — Пошли еще какую-нибудь знаменитость «опустим». Как насчет того низкопробного актеришки, который вечно похваляется своими гнусными любовными интрижками? Вон он, у бара, пристает к какой-то бедолаге.
        — Мы сюда не развлекаться пришли, — отрезала Кики, — На сегодня ссор довольно. Надо поскорее отыскать Уну.
        Нефритово-зеленый плюшевый ковер в обрамлении цветущих белым цветом диких яблонь дорожкой пролег от большого зала вверх по лестнице. Гости по двое и трое дрейфовали по направлению к выставке императрицы. Иррегуляры попытались смешаться с толпой, однако наши экстравагантные наряды то и дело привлекали к себе озадаченные взгляды, а кое-кто так даже принюхивался и с нескрываемым отвращением морщил нос. Мы как раз проходили мимо дамской комнаты на втором этаже, когда наружу вышла пожилая дама в элегантном платье. Я поспешно нырнула за яблоньку: увы, укрытие из нее было никакое. Директриса Уикхем, сощурившись, вгляделась сквозь ветви.
        Я уже лихорадочно подбирала мало-мальски правдоподобное объяснение, а она вдруг развернулась и целеустремленно зашагала по ковру в сторону выставки. Я понятия не имела, заметила меня директриса Уикхем или нет, и мысленно взмолилась: лишь бы нам не столкнуться нос к носу в течение вечера! В противном случае спасение Уны будет стоить мне свободы.
        Я нагнала Иррегуляров уже в начале выставки. На стенах извивались имперские драконы; гости общались друг с другом и дивились на сокровища императрицы.
        — И все это ради предательницы, — откомментировала какая-то женщина, и по спине у меня пробежал холодок. Насколько я знала, то же самое Лестер Лю мог бы сказать об Уне.
        — Да уж, кто-кто, а египтяне знали толк в стильных погребениях, — сказал какой-то джентльмен своему спутнику.
        Оба подошли рассмотреть поближе миниатюрную копию императорского дворца.
        — Уолтер, ты кретин, — вполголоса поправил приятель. — Это барахло вообще не из Египта, а из Японии.
        — Собственно говоря, из Китая, — учтиво поправила Бетти.
        — Ты ее платье видал? — прыснул первый, даже не дожидаясь, чтобы Бетти отошла в сторону. — Говоря о музейных экспонатах...
        — Не надо, — предостерегла меня Ди-Ди, заметив, что лицо мое исказилось от ярости.
        Мы прошли через галерею, где были в миниатюре представлены владения императрицы, и вступили в зал, где выстроилась целая армия глиняных слуг. Я только сейчас заметила, что каждое лицо было живым и неповторимым, как если бы все фигурки лепили с реальных людей.
        — Любопытно, — пробормотала Кики, уткнувшись носом в стекло. — Помнишь ту статуэтку из Города-Призрака — ну, которую Юй на борту нашел. Похоже, это одна из служанок императрицы.
        — Быть того не может, — прошептала я в ответ, — Лестер Лю сказал, что содержимое гробницы перевезли в Нью-Йорк в сороковых годах.
        — В твоих логических построениях есть одна проблема. Давай начнем с «Лестер Лю сказал...»
        — То есть императрица вовсе не из коллекции Сеселии Уорни?
        — Конечно нет. Ее наверняка доставили на том же корабле, что и Юя с Сю Фа. Все, что здесь представлено, контрабандой вывезено из Китая не далее как в этом году.
        — Пора двигаться дальше, — предостерегла Лус: в зал как раз входили директор музея и Лестер Лю.
        Все глубже и глубже погружались мы в недра гробницы: проходили мимо бессчетных нарядов из расшитого шелка, что императрица должна была забрать с собой в загробный мир, мимо четырех гробов из лакированного камня, составленных один в другой: в них некогда хранилась мумия. Наконец мы оказались в похожем на пещеру зале: в дальнем его конце возвышался оснащенный микрофоном подиум, а по периметру выстроились накрытые столы. Приглашенные постепенно стекались к ужину; причем большинство куда больше интересовалось распределением мест за столами, нежели стеклянным гробом в самом центре зала. Закованную в нефритовый саван мумию разглядывали от силы трое. И в их числе — Айрис Маклауд в лиловом платьице с рюшечками, похожая на гигантскую виноградинку. Мы подошли поближе; в нос ударила вонь немытых подмышек.
        — Ты это видела? — Джентльмен, стоявший рядом с Айрис, вдруг отскочил от гроба точно ошпаренный.
        — Ну что еще такое, Джордж? — раздраженно осведомилась его спутница.
        — Мумия пошевелилась!
        Дама озабоченно заозиралась: не услышал ли кто?
        — Чтоб к вину больше не притрагивался! — сердито зашептала она. — Помнишь, что случилось на прошлом приеме? Той статуе, которую ты вздумал покружить в вальсе, цены не было! Удивляюсь, что нас сегодня вообще сюда пустили!
        — Джоселин, я своими глазами видел — мумия двигалась! А ты разве не видела? — воззвал он за помощью к Айрис.
        Не успела девочка ответить, как жена ухватила его за руку и чуть ли не силком оттащила от гроба.
        — Да ты девчушку чуть не насмерть перепугал! — возмутилась она. — Бедняжке теперь кошмары сниться будут!
        — По-моему, дорогая, ты преувеличиваешь. Девочка кажется вполне уравновешенной.
        — А что такая малышка вообще здесь делает? — не унималась дама. — В этом городе от малышни прохода нет: куда ни пойдешь, везде дети, да еще разодетые черт знает во что.
        — Айрис! — шепнула Ди-Ди, тронув девочку за плечо.
        — Ах вот вы где! — возликовала Айрис. — Ну и куда вы, ребята, запропали? По всему Гринвич-Виллиджу[32 - Гринвич-Виллидж — традиционно богемный район Манхэттена (местные жители называют его Вест-Виллидж), славится своими клубами, кофейнями, эксцентричными магазинами и адресами, где жила половина всех столпов литературы и искусства XX века.] развешаны объявления «Разыскивается» с Ананкиной фотографией, а когда я зашла к Уне, урод дворецкий меня не пустил дальше порога. Я уж испугалась, что-то стряслось. Подумала, если и здесь вас не найду, то по возвращении позвоню в полицию.
        — Мы тут были немножко связаны, так сказать. Потом расскажу. А ты-то как сюда попала? — полюбопытствовала я.
        — Мои родители числятся при музее экспертами. Их на такие сборища всегда приглашают. — Девочка кивнула в сторону весьма высокоученого вида пары, сидящей за столом у самого входа. — Ну, я их и уломала взять меня на сей раз с собой.
        — Судя по запаху, на уговоры ушел целый флакон «Духов доверия», никак не меньше, — усмехнулась Кики.
        — Половина флакона. Остальное я под колготки засунула. Кстати, а Уна где? Хочу ее поблагодарить.
        — За что же? — не поняла Лус.
        — Несколько дней назад кто-то прислал мне три новых лабораторных халата и здоровенный набор химических реактивов. Я выяснила, из какого они магазина, и с помощью духов заставила владельца рассказать мне, кто это все купил. Оказалось — Уна. Небось, целое состояние потратила! Ну, так где ж она?
        Кики молча указала глазами на мумию и вновь обернулась к Айрис.
        — Нет! — охнула девочка. — А с ней все в порядке?
        — Узнаем через несколько минут, — заверила Кики.
        — А я могу чем-нибудь помочь?
        — Наслаждайся спектаклем, — посоветовала я. — У нас все под контролем.
        — Точно? — Айрис разочарованно вздохнула. — Я ведь в это дурацкое платье вырядилась на случай, если вдруг вам понадоблюсь.
        — Вообще-то, дамы, запасной план никогда не повредит, — уступила Кики. — Айрис, внимательно следи за мной. Если что-то пойдет не так, я подам сигнал. Тогда беги в парк и зови Каспара — это такой высокий мальчик с каштановыми волосами. Он будет знать, что делать.
        — Класс! — чирикнула Айрис, — Обещаю: я уж не подведу!
        Когда большинство гостей наконец расселись по своим места за столом, директор музея поднялся на подиум. Пятеро Иррегуляров заняли стратегические позиции по углам комнаты, подальше от яркого света ламп, установленных в центре каждого стола. Я буквально вжалась в стену как можно дальше от директрисы Уикхем: она восседала рядом с известной художницей, портрет которой я видела на стене в директорском кабинете.
        — Приветствую вас, дамы и господа. — Мистер Хант обвел взглядом яркую, эффектную толпу. — Добро пожаловать на открытие выставки «Императрица пробуждается». Вам выпала честь первыми полюбоваться на уникальные китайские сокровища, впервые собранные воедино в Западном полушарии. Я почитаю за честь представить вам человека, чьей непревзойденной щедрости мы обязаны сегодняшним великим событием в культурной жизни города. Дамы и господа, поаплодируем мистеру Лестеру Лю!
        Под оглушительный гром аплодисментов Лестер Лю поднялся на сцену. Это был сигнал для Уны, однако ничего ровным счетом не произошло. Тело, закованное в нефритовый саван, неподвижно лежало в гробу. Волнующее ожидание сменялось паническим ужасом; я попыталась дать знак Кики, но та смотрела на Айрис. Вот Кики коротко кивнула, и Айрис, извинившись, встала из-за стола и направилась к двери. Я поневоле восхитилась ее актерским мастерством: каждое ее движение свидетельствовало о насущной надобности поскорее добежать до туалета.
        Голос Лестера Лю по-прежнему звучал хрипло и резко, но герой дня просто-таки упивался всеобщим восхищением.
        — Благодарю вас, мистер Хант. Я красно говорить не привык. Скажу лишь, что рад и горд подарить императрицу городу, которому столь многим обязан. Теперь, когда я отошел от дел, я намерен посвятить остаток жизни тому, чтобы обогатить Нью-Йорк новыми дарами такого типа. В моей филантропической деятельности мне поможет моя единственная, нежно любимая доченька. Последние пять лет она провела в школе в Швейцарии, но теперь любезно согласилась вернуться в Нью-Йорк, дабы поддержать отца. Позвольте мне воспользоваться этой возможностью, чтобы представить вам мисс Лиллиан Лю.
        На подиум поднялась ослепительная красавица в черном платье. По виду ей было никак не больше пятнадцати лет, и на расстоянии она казалась точной копией Уны — прямо-таки мороз подирал по коже. Я опрометчиво метнулась вперед, надеясь рассмотреть незнакомку поближе. От столь резкого рывка булавки полетели во все стороны; я едва успела подхватить платье в верхней его части, чтобы оно не соскользнуло на пол.
        — Хи-хи-хи!
        Я оглянулась: блондинистая актрисочка, моя старая знакомая, от ближайшего стола издевательски показывала на меня пальцем. Я снова нырнула в тень, но поздно — взгляд Лестера Лю уже обратился в нужном направлении.
        — Всем большое спасибо, — прокаркал он в микрофон. — Надеюсь, праздник вам понравится.
        Гости дружно захлопали. Лестер Лю проводил девочку, которую называл Лиллиан Лю, к выходу, и кивком подозвал к себе охранника. Оглядев зал, он безошибочно высмотрел всех Иррегуляров до одной. Охранник извлек рацию — и вот уже пятеро дюжих парней в форме направляются к нам, осторожно пробираясь между столов, чтобы, не дай боже, не потревожить гостей. Я обнюхала свое запястье. Запах «Духов доверия» заметно выветрился; интересно, хватит ли оставшегося, чтобы меня спасти? Я заозиралась в поисках дороги к отступлению: и почему я не позаботилась об этом заранее? У обоих выходов дежурили охранники.
        — Будьте добры пройти со мной, мисс.
        Это, разумеется, была не просьба. Охранник
        ухватил меня за руку; мясистые пальцы впились мне в плечо. Я принялась вырываться. Если Иррегуляров вышвырнут за порог, кто же спасет Уну?
        В зале прозвенел душераздирающий вопль; охранник ослабил хватку. В следующую минуту визг раздался сразу с нескольких сторон; крики слились в общий хор, и я наконец высвободила руку. Поначалу я не могла понять, что происходит. По всему залу летала еда, со звоном разбивался на мелкие осколки хрусталь, какой-то старикан грохнулся в обморок. Я уж подумала было, что в музее завелся собственный полтергейст, как вдруг прямо передо мной на стол вскочила гигантская белка. Она сорвала парик с головы стареющей кинозвезды и опрокинула бутылку красного вина на колени блондинистой знаменитости. Две белкины подружки радостно громили зал с разных концов. Охранник, посланный вывести меня из здания, сорвал со стола скатерть и попытался соорудить импровизированную ловчую сеть.
        Кики стояла в самом центре всего этого хаоса, занеся над головой стул. Одним резким движением она обрушила его на гроб. Осколки стекла дождем посыпались внутрь, прямо на затянутую в нефритовый саван фигурку. На краткое мгновение свистопляска стихла; время словно замерло. Затем гости ринулись к выходам, и тут выяснилось, что выходы заблокированы. Айрис с Каспаром просто-напросто заперли двери снаружи. Пока ажиотаж не схлынет, всем придется оставаться на своих местах.
        — Что она делает? — завопил кто-то.
        Кики между тем сорвала с Уны саван, и взглядам открылась хрупкая фигурка, туго обмотанная широкими лентами из ткани в синюю полоску. Гомон разом стих. Даже самые тупые кинозвезды и те понимали: древние китайские мумии обычно не заворачивают в простыни двадцать первого века.
        — Спасибочки, — поблагодарила Уна, едва Кики вытащила у нее изо рта кляп. — А теперь мне бы глоток воды.
        — Не выпускайте его! — заорала я, указывая на Лестера Лю, что боком-боком пробирался к выходу. — И опасайтесь его трости!
        Директор музея, бродвейская актриса и президент компании по производству компьютеров задержали Униного отца у самой двери. Светская львица Гвендолин Глюк подкралась к нему сзади и выхватила трость, пока он не успел извлечь спрятанный кинжал. Убедившись, что Лестер Лю не сбежит, я протолкалась сквозь толпу к Кики. Та тщетно пыталась освободить Уну от пут.
        — Похоже, девчонку ко дну гроба привязали, — заметил кто-то. Все приглашенные столпились вокруг и во все глаза наблюдалй за происходящим.
        — Вот уж действительно — событие сезона! — воскликнул какой-то зевака.
        — Да передайте ж бледной малышке нож, что ли! — потребовали из толпы.
        Миг — и Кики рассекла Унины путы острым столовым ножом, и пленница обрела наконец свободу. Уна была босиком; из одежды на ней оказалась только белоснежная ночная рубашка без рукавов. На коже тут и там остались красные следы от полотняных лент. Уна схватила со стола бутылку с водой и осушила ее одним глотком. Затем толпа расступилась: Уна направилась к подиуму, чтобы оттуда обратиться к собравшимся.
        — По-моему, это та самая девушка, что мне маникюр делает, — прошептала какая-то дама. — Ну и что она скажет? Она ж по-английски ни слова!
        Уна взяла микрофон. Я просто-таки чуть не лопалась от гордости за подругу. Та самая девочка, которая из дома не выходила без бриллиантов и модельной сумочки, теперь стояла перед нью-йоркским бомондом в одной ночнушке.
        — Всем привет. Вообще-то я адски устала, поэтому постараюсь покороче. Меня зовут Уна; Лестер Лю — мой отец. Четырнадцать лет назад он бросил меня на произвол судьбы, потому что я не родилась мальчиком, а сегодня попытался меня убить, потому что я знаю правду. Все, что вы видите на этой выставке, контрабандой доставлено из Китая в этом году. Потому что, видите ли, мой отец — контрабандист. Он незаконно ввозит в Америку предметы искусства, и людей, и даже исчезающие виды животных.
        Лестер Лю — никакой не филантроп. Он передал все эти сокровища музею с одной-единственной целью. Ему был нужен беспрепятственный доступ в залы, чтобы украсть пять бесценных картин по заказу одного русского гангстера, того еще извращенца. Картины вырезали из рам и вывезли из здания, пока монтировалась выставка императрицы. А оригиналы подменили подделками, сфабрикованными двенадцатью талантливыми юными художниками, которых Лестер Лю, в свою очередь, похитил и насильно увез с Тайваня. Их имена он узнал у пары нью-йоркских психологов и азиатского эксперта по одаренным детям. Бесценные полотна спрятаны в квартире вот этого человека. — Все глаза обратились к доктору Дженнингзу, заместителю директора, с которым я познакомилась во время своего последнего визита. Похожий на птицу человечек тут же сломался и расплакался. — Я так полагаю, полицию уже вызвали, — продолжила между тем Уна. — Я охотно отвечу на все вопросы.
        Едва Уна договорила, все повыхватывали из карманов и сумочек мобильники; тут и там замелькали вспышки фотоаппаратов. Краем глаза я заметила, что Кики крадучись двинулась к выходу. Я догнала ее уже у двери.
        — Послушай, я с тобой, — сообщила я. — Домой мне лучше не возвращаться.
        — Эй, Айрис, можно отпирать, — крикнула Кики сквозь дверь, осторожно постучавшись.
        — Все прошло о’кей? — Лиловое платьице Айрис изгваздалось в траве и изодралось в клочья.
        — Все благодаря тебе, — отозвалась я. — Здорово ты наловчилась спасать наши задницы.
        — Если не я, то кто? — просияла Айрис.
        — Послушай, мне следует уйти отсюда до того, как приедет полиция, — объяснила ей Кики. — Скажи Каспару и всем нашим, что встречаемся в «Толстяке Фрэнки» ровно в девять.
        Мы с Кики уже спускались по нефритово-зеленому ковру, когда кто-то окликнул меня сзади.
        — О, мисс Фишбейн! — Сердце у меня остановилось. — Только не говори, что ты собиралась уйти, даже не поздоровавшись со мною!
        — Добрый вечер, директриса Уикхем, — пробормотала я, оборачиваясь.
        Директриса подошла к Кики и протянула ей руку.
        — Вечер добрый, мисс Страйк. Какая приятная встреча. Похоже, вы и в самом деле стали опасным человеком.
        — А вы запомнили! — поразилась Кики.
        — Своих учениц я никогда не забываю, — заверила директриса Уикхем. — Особенно с такими необычными амбициями. Ананка, я так понимаю, сегодняшний инцидент непосредственно связан с твоим вчерашним исчезновением?
        Не зная, что ответить, я просто кивнула.
        — Эта девочка на подиуме, она ведь твоя подруга?
        Я кивнула еще раз.
        — Ну что ж, учитывая, что ты только что помогла предотвратить грандиозную кражу бесценных предметов искусства, я полагаю, на твой прогул мы посмотрим сквозь пальцы. Увидимся ясным утречком в понедельник. Мистеру Дедли не терпится обсудить твое открытие. А теперь беги-ка ты домой. Твои родители подняли на ноги все полицейское управление Манхэттена: блюстители порядка с ног сбились, тебя разыскивая.
        — Директриса Уикхем, я не могу пойти домой. Меня ж первым автобусом отошлют в Западную Виргинию. А я никак не могу себе позволить угодить в интернат.
        — Ах вот оно что. — Директриса Уикхем на минуту задумалась. — Боюсь, я тоже не могу себе позволить тебя потерять. Я, видишь ли, слишком многим рассказала про потайную комнату под Белостокерской синагогой. Еще не хватало, чтобы люди посчитали меня старой маразматичкой. А что, если завтра я сама к тебе зайду и потолкую о том о сем с твоими родителями?
        Сердце у меня неистово колотилось в груди. Я не смела поднять глаз на Кики.
        — О’кей, — сглотнула я.
        — Превосходно! Тогда встречаемся завтра в полдень. И не могу не похвалить вас за то, что вы сделали сегодня вечером, — блестящая работа! Мисс Страйк, если вы когда-нибудь надумаете вернуться в Аталанту, я буду счастлива предложить вам стипендию.
        Мимо нас промчался отряд полицейских, и мы с Кики опрометью бросились к выходу. Я не произнесла ни слова до тех пор, пока мы не оказались на ступенях крыльца.
        — Я могу объяснить... — пролепетала я.
        — Потом, — оборвала меня Кики. — Мы обсудим это всей группой.
        КАК ПРОНИКНУТЬ НА ЗАКРЫТУЮ ВЕЧЕРИНКУ
        Хороший детектив в приглашении не нуждается. Еще не хватало, чтобы пропускная система помешала тебе раскрыть преступление или разжиться уликой-другой. Идешь ли ты по пятам за подозреваемым на церемонию вручения «Оскара» или на бат-мицву[33 - В иудаизме бат-мицва — празднование достижения девочкой совершеннолетия (как правило, в 12 лет); у мальчиков — бар-мицва.], существует бессчетное множество способов проникнуть внутрь беспрепятственно.
        ПОДГОТОВЬСЯ ЗАРАНЕЕ
        Кто значится в числе приглашенных? Есть ли в списке такие, кто наверняка не придет? Предполагается ли присутствие прессы? А фуршет? Чем больше тебе известно, тем легче выбрать наилучший план действий.
        УВЕРЕННОСТЬ, УВЕРЕННОСТЬ И ЕЩЕ РАЗ УВЕРЕННОСТЬ
        Страх чуют не только собаки. Любой хороший привратник за квартал почувствует нервозность и тревогу. Если хочешь проникнуть внутрь, затверди про себя: тебе туда надо, ты там «своя». И не забудь заранее заготовить убедительную легенду.
        СМОТРИ НА ВЕЩИ ПРОЩЕ
        Большинство неудачников провалились по вполне предсказуемой причине. Будь то честолюбцы-выскочки или одержимые фанатки, все они слишком озабочены исходом авантюры: получится или не получится, удастся или не удастся? Напомни себе, что, даже если ты и не попадешь внутрь, мир не перевернется - рано или поздно ты все равно своего добьешься, не мытьем, так катаньем. Чем легче ты относишься к делу, тем выше твои шансы.
        ПОДБЕРИ КОСТЮМ
        Зачем рисковать, штурмуя парадный вход, когда можно с легкостью неимоверной войти через подсобку? Форма официантки, поварский фартук, халат уборщицы, набор инструментов водопроводчика или значок пожарной охраны в большинстве случаев послужат тебе пропуском на служебном входе. Не забудь взять с собой, во что переодеться, а то, чего доброго, придется тебе весь вечер разносить закуски или прочищать канализацию.
        ВЛЕЙСЯ В СВИТУ
        Этот проверенный веками трюк требует определенной тонкости. Подожди рядом, стараясь не привлекать к себе внимания, пока к дверям не приблизится большая группа людей. Незаметно присоединись к группе. Вряд ли привратник станет проверять всех, особенно если впереди шествует какая-нибудь важная шишка. Самое главное - ничем не выделяться в толпе новообретенных друзей. Если ты с ног до головы разодета в шмотки от J.Crew, то, скорее всего, не впишешься в стайку готичных Лолиточек или в стройные ряды девиц-байкеров.
        ВОСПОЛЬЗУЙСЯ СВОИМ ВОЗРАСТОМ
        К сожалению, этот трюк сработает только в том случае, если тебе меньше пятнадцати, а вечеринка - не только для взрослых. Выдави слезинку-другую и скажи привратнику, что ищешь маму и папу, или кошелек, или мамочкину жемчужную сережку. Если к тебе приставят провожатого, просто-напросто ускользни при первом удобном случае. Скорее всего, он не станет тратить время на поиски безобидного ребенка.
        ПОПРОСИСЬ В ТУАЛЕТ
        Эта уловка лучше всего сработает на многолюдных великосветских раутах. Перед балом оденься как можно лучше, но постарайся придать себе вид несколько нездоровый. Подбеги к дверям, выбрав момент, когда привратник занят (но не то чтобы осаждаем со всех сторон), и спроси, нельзя ли воспользоваться дамской комнатой. Если ты скажешь о своей насущной надобности достаточно убедительно, притом не переигрывая, тебя, конечно же, впустят внутрь. Все лучше, чем если тебя стошнит прямо на красную ковровую дорожку.
        НЕ СТОЙ У СТЕНКИ
        Как только окажешься внутри, начинай активно общаться. Если успеешь завести новых друзей, за порог тебя уж точно не выставят.
        Глава шестнадцатая

* * * * * * *
        ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ
        Иррегуляры заняли в «Толстяке Фрэнки» отдельный столик: в тесноте, как говорится, да не в обиде. Айрис, что во всеобщем смятении улизнула-таки от родителей, скармливала картошку фри трем громадным белкам (белки прятались под столом). Бетти и Каспар самозабвенно флиртовали друг с другом. На столе высилась гора пустых тарелок — наглядное свидетельство лютого голода, что накатил на нас всех по прибытии в ресторан. Мы с Кики прихлебывали кофе, а остальные набивали рты разнообразными жирными вкусностями. Лус в одиночку уплела два греческих бутерброда-«гиро», гамбургер и мороженое с фруктами и горячей помадкой. У меня вот уже тридцать шесть часов маковой росинки во рту не было, но муки голода заглушал страх.
        В ожидании, пока Уна разделается со сливками нью-йоркского общества, остальные болтали о том о сем, а главным образом — о загадочной девочке, что была представлена гостям как дочь Лестера Лю. Лус утверждала, что это Унина сестра-близнец. Бетти в этом сомневалась. Ди-Ди вообще не верила, что они в родстве. В ответ на прямой вопрос, что она по этому поводу думает, Кики пожала плечами и в спор вступать не стала. Мы уже делали ставки, когда в ресторанчик вошла Уна собственной персоной. Лус незаметно затолкала наличность обратно в карман и придвинула к столику еще один стул.
        Учитывая, как нелепо выглядели в своих старомодных нарядах мы сами, никто из нас не задумался, а во что, собственно, оденется Уна. А явилась она в выданном полицией полиэтиленовом дождевике-пончо поверх ситцевой ночнушки и в кедах «Converse» не по размеру и на босу ногу. Причем каким-то непостижимым образом даже в таком наряде смотрелась она шикарно. И, несмотря на гусиную кожу и на дешевую синтетику, выглядела она счастливее, нежели когда-либо на моей памяти.
        — Привет, недомерок, — усмехнулась она, плюхаясь рядом с Айрис. — Классно смотришься в этом платьице. И кто бы мог подумать, что своим спасением я буду обязана стае белок да изюминке на ножках?
        — Да пожалуйста, всегда обращайтесь, если что, — заулыбалась Айрис. — Вижу, схватка со смертью твоего характера не улучшила?
        — Ты разве не слыхала — я безнадежна! — рассмеялась Уна. — Так что лучше привыкай.
        — Как там с полицией — все гладко прошло? — полюбопытствовала Лус.
        — Ну, скажем так: Лестер Лю еще не скоро нас снова побеспокоит. Полиция сейчас в особняке. Его обвиняют в похищении людей, в покушении на убийство, в краже предметов искусства, в контрабанде, а в придачу еще и в поедании исчезающих видов животных и в хранении дома трупа. Похоже, что в Нью-Йорке хранить дома трупы запрещено законом — и кто бы мог подумать? А еще они нашли Молотова и Сукха — ну, вы, ребята, классно поработали!
        — Они мертвы? — прошептала Бетти.
        — Нет, но, надо думать, весьма завидуют мертвым. Врачи говорят, Молотова запакуют в гипс на много месяцев. Надо будет навестить его в больнице и засунуть ему в нос стручок перца.
        — А как насчет той, второй девочки? — полюбопытствовала я. — Ты выяснила, кто она такая?
        — Это ты про Лиллиан Лю, что ли? Так она давным-давно ушла, — отозвалась Уна. — А Лестер Лю говорить отказывается. Я ж на нее так и не посмотрела. А что, она красивее меня, да? Ладно, ладно, шучу. Нет, серьезно, а какая она?
        — Хм... — поежилась Лус. — Знаешь, это очень странно. Она очень похожа на тебя.
        Уна приняла новость как должное.
        — Ну, наверное, ей и полагалось быть на меня мало-мальски похожей, иначе бы папочкин план не сработал. Интересно, и где он только отыскал такой уникальный образчик женской красоты?
        — Уна, я серьезно. Девочка походила на тебя как две капли воды, — настаивала Лус. — Ты вполне уверена, что у Лестера Лю нет других детей?
        — Лус нужны очки, — вмешалась Ди-Ди. — По мне, так сходство не настолько близкое. Ну так расскажи, что там пошло не так с нашим планом? Почему тебя в итоге связали?
        — Да просто досадная случайность на самом-то деле. Сукх сделал мне укол, я ничего ровным счетом не почувствовала и сразу поняла, что вы, ребятки, подменили снадобье. Ну, я попыталась изобразить неподвижность, но это куда труднее, чем вы себе думаете. Меня как раз в гроб укладывали, и тут у меня нос как зачешется! Я потянулась почесать, и Молотов поймал меня за руку. Наверное, пробовать другие медикаменты у них времени уже не было, так что меня просто-напросто уложили и привязали. Повезло мне, что вы все пробрались на торжественный прием. Если бы не вы, я бы в этом гробу померла со скуки.
        — Сейчас-то всем смешно, но на самом деле не следовало тебе рисковать жизнью, — пожурил ее Каспар. — Если бы что-то пошло не так, мы бы себе до конца жизни не простили.
        Уна нахмурилась.
        — Не стоит вам меня благодарить. Я перед ребятами в долгу. Я сделала все, чтобы они перестали мне доверять, а они все равно подоспели в нужный момент и спасли положение. — Она обернулась к нам. — Мне следовало давным-давно рассказать вам про Лестера Лю. Простите, что подвергла вас такой опасности.
        — Прости, что мы усомнились в твоей верности, — отозвалась Ди-Ди. — Нам следовало больше тебе доверять.
        — А тогда я предлагаю всем перестать просить прощения, — усмехнулась Уна. — Все же в итоге хорошо закончилось, правда?
        — Дождаться не могу, когда наконец отдохну в тишине и покое, — вздохнула Бетти.
        — А уж спать-то как хочется, — зевнула Лус.
        — Даже не мечтайте, — заговорила наконец Кики, и все Иррегуляры как по команде смолкли. — Ананка собирается сделать одно признание.
        Все глаза обратились на меня. Во всех взглядах читалось изумление, и меня разом затошнило. От кого, от кого, а от меня в жизни никто не ждал никакого подвоха.
        — Когда у меня начались неприятности в школе, директриса в качестве наказания задала мне сочинение. Я написала про «Подземную железную дорогу».
        — А поточнее, пожалуйста? — не отступалась Кики.
        Я вдохнула поглубже, и на выдохе слова хлынули сплошным потоком:
        — Я написала про станцию под Белостокерской синагогой. Ну, ту, что мы с Кики нашли в Городе-Призраке.
        — Что ты сделала?! — Лус вскочила на ноги; одна из тарелок полетела на пол, забрызгав стул кетчупом.
        — Ох, Ананка! — в ужасе охнула Бетти. — Но почему?
        — О чем это она? — вполголоса осведомился Каспар у Айрис. — Что такое Город-Призрак?
        — Я не могу тебе сказать, — шепнула в ответ девочка.
        — Ну, вообще-то мне всегда казалось, что станцию засекречивать не следует, — объяснила я Бетти. — Но мне даже в голову не приходило, что директриса воспримет мое сочинение всерьез. Я думала, она просто посмеется и забудет. Я, видите ли, не то чтобы лучшая ученица Аталанты. А директриса возьми да и поверь каждому слову.
        — Причем она не только поверила, но и другим людям рассказала, — добавила Кики. — Ананка поставила Город-Призрак под угрозу: теперь он того и гляди будет обнаружен. Надо срочно решать, что делать. Сегодня же.
        — В смысле, решать, как оградить от людей туннели? — уточнила Айрис.
        — Да. А также — останется ли Ананка в составе Иррегуляров.
        Я смотрела вниз, на стол, не в силах поднять глаза. Потрясенное молчание подруг обернулось для меня невыносимой пыткой.
        Наконец Ди-Ди откашлялась.
        — Ананка, я вообще не понимаю, с чего ты взяла, будто директриса тебе не поверит. Прости, но, по мне, это глупость несусветная. Но мне вот что любопытно: а почему ты считаешь, что комнату под Белостокерской синагогой не стоит засекречивать?
        — Ну... — По правде сказать, я своих действий толком не обдумывала. Поступала по наитию, и все. — Наверное, я много размышляла про всякие тайны да секреты и как трудно понять, какие из них стоит хранить, а какие — нет. Уна, только не обижайся, но твой секрет стоил нам многих неприятностей. А потом я дело только ухудшила: дала волю длинному языку и выболтала Кикин секрет, который обещала хранить. Но в одном я уверена на все сто. Я считаю, что если некое знание принесет миру пользу, то хранить его в тайне никоим образом не следует. Кто бы уж ни обустроил ту комнатушку с десятью койками, он рисковал своей жизнью, чтобы помочь людям бежать из рабства. А те, кто через эту комнату прошли, были настоящими героями: ради свободы они бросали вызов смертельной опасности. И Нью-Йорк должен о них знать. «Подземная железная дорога» — это не то же самое, что Город-Призрак. Утаить ее от других — это чистой воды эгоизм. Но я понимаю: мне не следовало принимать решение в одиночку. Я должна была посоветоваться с остальными.
        Ди-Ди взирала на меня с бесстрастным любопытством ученого. Конечно же, я ее не убедила!
        — Я согласна с Ананкой, — неожиданно проговорила она, — Людям следует знать про станцию «Подземной железной дороги».
        — И я так думаю, — подхватила Бетти.
        — « Решение твоей проблемы таится под храмом», — процитировала Уна. — Все равно не понимаю, что бы это значило, но голосую за то, чтобы сделать станцию «Подземки» всеобщим достоянием.
        — Что ты такое сказала? — не поняла Лус. — Ладно, не важно. Я поддерживаю остальных. Еще я хочу добавить, что Ананка у нас тут не единственная, кто скрытничает да секретничает, так-то, мисс Страйк. Но каков наш план действий? Неужели придется открыть Город-Призрак для широкой публики? Значит, для нас все кончено?
        — Минутку. Дайте подумать, — Ди-Ди опустила голову и провела пальцем по старому шраму на лбу, — Комната находится в самом конце туннеля. А что, если устроить небольшой взрыв и завалить проход? Можно даже предоставить людям доступ на склад с маринованными устрицами. Главное — создать впечатление, что там тупик и дальше туннель не идет. Никто даже не заподозрит неладного.
        — Классная идея! — захлопала в ладоши Лус. — Давненько мы ничего не взрывали!
        — Похоже, проблема и впрямь благополучно разрешилась, — подвела итог Кики. — Итак, все согласны: Ананка остается с нами, а «Подземку» мы рассекречиваем. Вопросы есть?
        Каспар поднял руку.
        — У меня вопрос. Вы, я так понимаю, про какой-то подземный город говорите?
        Все так и покатились со смеху.
        Иррегуляры единодушно проголосовали за то, чтобы посвятить Каспара в нашу тайну. Кики даже пообещала устроить ему экскурсию по Городу-Призраку. С одним-единственным условием.
        — Как совершенно справедливо заметила Лус, слишком много у нас секретов развелось. Думаю, пришла пора каждому из нас рассказать отряду все как на духу. Если кто-то о чем-то до сих пор умалчивал — пробил час чистосердечных признаний! Я, пожалуй, начну. Я прошу простить меня за то, что утаила от некоторых из вас, насколько серьезно заболела Верушка. Я хотела как лучше... да только вы все равно имели право знать. Кроме того, хочу предложить вот что: «Духи доверил» впредь использовать только при крайней необходимости и никогда — друг против друга. Все согласны?
        — Все! — дружно завопили Иррегуляры.
        — О’кей, Каспар, твоя очередь.
        — Ну... — Каспар нервно оглянулся на Бетти. — Да это куда труднее, чем я думал. Меня зовут вовсе не Каспар, а Финеас Паркер. Несколько месяцев назад я сбежал из дома. Мои родители, они... в общем, трудно поддаются описанию.
        — Я знаю, — кивнула Бетти. — Я с ними общалась. После того как ты пропал, мы к ним заходили.
        — Правда? — Каспар залился смущенным румянцем. — Чего бы они вам ни наговорили, я у всех прошу прощения. Порою они бывают не то слово как жестоки.
        — Тебе незачем извиняться, — заверила Бетти. — Вообще-то в наше время никто уже не считает, будто дети отвечают за грехи родителей.
        — А часом, не те ли это психологи, которых Уна упомянула на торжественном открытии, те, что снабдили Лестера Лю именами тайваньских детишек? — догадалась Ди-Ди.
        Каспар кивнул.
        — Я практически уверен, что видел отца Уны в родительском офисе незадолго до того, как сбежал. Но я не думаю, что они вступили с Лестером в сговор. Они, конечно, не лучшие из родителей, но не преступники, нет. А теперь, если не возражаете, не перейти ли нам к следующему? Умираю от любопытства узнать Беттины секреты.
        — Мои секреты? О’кей, пожалуйста. Я хочу, чтобы все вы знали: я решила выполнить свое обещание Каспару. Я принимаю его приглашение поужинать вместе, если, конечно, сам он до сих пор не передумал.
        — А как же... ну, сама знаешь что, — вопросила Лус.
        — Что? — озадаченно переспросила Бетти.
        — Ну, «Зелье неотразимое», — шепнула Лус.
        — Моя очередь. — Уна быстро вскинула руку. — Мы с Ананкой случайно подслушали разговор о том, как Каспар впервые увидел Бетти. Это произошло за месяц до того, как она пролила на себя «Зелье неотразимое».
        Каспар и Бетти как по команде залились совершенно одинаковой яркости румянцем.
        — Это не то чтобы секрет, но мне, наверное, следовало рассказать вам раньше, — вмешалась Ди-Ди. — Айрис провела дополнительные испытания, уже без меня. Приворотное зелье не действует. И никогда не действовало.
        — Я втюрилась в мальчишку-посыльного из лавчонки, что фалафелями торгует, — призналась Айрис. — Я в «Зелье неотразимом» только что не выкупалась, а он на меня так и не взглянул ни разу! А я, между прочим, на чаевые не скуплюсь!
        — И это весь твой секрет? — расхохоталась Уна.
        — Слушай, мне только одиннадцать. Дай мне время!
        — Знаешь, очень скоро в приворотном зелье надобность у тебя отпадет, — галантно заверил Каспар, и Айрис аж на стуле заерзала от удовольствия.
        — Лус? — подсказала Кики. — Не хочешь поделиться с нами секретом-другим?
        — Хм, ну ладно, меня зовут вовсе не Лус Лопес. Зовут меня Амбер Уайт, я на самом деле зубной техник из Толедо, мне сорок пять лет, в свободное время я люблю наряжаться персонажами из диснеевских мультиков. Я вступила в отряд Иррегуляров, потому что обожаю тусоваться с четырнадцатилетками. Надеюсь, вы на меня не слишком рассердитесь?
        Ди-Ди шумно расхохоталась: аж кофе из носа брызнул.
        — О’кей, Лус, — отозвалась Кики. — Идея ясна. Никаких секретов. Уна, ты хочешь с нами еще чем-нибудь поделиться?
        — Ну и нечего на меня так смотреть. Моя совесть стопроцентно чиста. Теперь вы все про меня знаете.
        — Ой, да неужто? — пропела Айрис. — А как насчет лабораторных халатов? И набора химреактивов?
        — И кто же это у нас теперь девочка-детектив? — поддразнила Уна. — Никакие это не секреты. Я тут подумала, что задолжала тебе подарок-другой после того, как вела себя так гадко. Но если хочешь, можешь черкнуть благодарственную строчку-другую Лестеру Лю — куплено-то все на его деньги!
        — Все «исповедались»? — осведомилась Кики. — Или у кого-то еще остался за пазухой камень-другой?
        — Уна, есть кое-что такое, о чем тебе следует знать, — негромко проговорила я. Все разом насторожились. — Когда мы сбежали из особняка, сдается мне, нам немного помогли.
        — Это ты про призрака? — догадалась Уна. — Да, от этого привидения сплошная польза, что и говорить. Интересно, а разрешит ли миссис Фэй духу переселиться к нам?
        — Да, но это еще не все. Сергей Молотов признался, что в ту ночь это он швырялся едой и производил разные шумы специально для наших «жучков». Если в особняке и впрямь живет привидение, я не думаю, что это дух твоей мамы.
        — Разумеется, нет, — покачала головой Уна. — Это Сеселия Уорни.
        — Так ты знаешь? — удивилась Бетти.
        — А то! Я догадалась, что это она, когда привидение показало мне потайную комнату. Наверное, Сеселия не хотела, чтобы я разделила ее участь — стала баснословно богатой, одинокой, одержимой паранойей человеконенавистницей. Хотелось бы мне хоть что-то для нее сделать.
        — Думается, я знаю, как ее отблагодарить, — промолвила Кики.
        В десять ровно мы покинули гостеприимные стены «Толстяка Фрэнки». Айрис поймала такси и покатила домой, от души надеясь, что остатки «Духов доверия» помогут ей убедить родителей, будто она, бедняжка, потерялась во всеобщей суматохе. А все остальные отправились к Уне. Нам предстояло довершить еще два дела, прежде чем мы разъедемся по домам и примем заслуженное наказание. В конце концов, те из нас, у кого родители есть, возможно, света белого не увидят до следующего года. Большинство Иррегуляров держались молодцом, вот только Лус бледнела как полотно всякий раз, как вспоминала о маме и о скорой неизбежной каре.
        По лестничной клетке разливался аромат запеченных в тесте яблок. Из-за дверей Униной квартиры доносился веселый смех. Юй, Сю Фа и прочие похищенные дети праздновали в гостиной свое освобождение. Стоило нам переступить порог — и все они дружно зааплодировали и забросали Уну вопросами. Пока она отвечала всем и каждому на хакка, мы с Кики пошли искать Верушку. Нашли мы ее в кухне: Верушка лихо разделывала курицу. И хотя она тяжело опиралась на костыль, зато в кои-то веки передвигалась сама, без помощи инвалидного кресла, а кожа ее, пусть и бледная, выглядела вполне по-человечески. Травы миссис Фэй и впрямь вернули ее к жизни.
        — Кики! Ананка! — Верушка отложила разделочный нож, прохромала через всю кухню и порывисто обняла нас обеих. — Дети нам уже рассказали и про мумию, и про музей. Все прошло по плану?
        — Когда и где, спрашивается, все шло по плану? — усмехнулась я. — Ох, до чего же я рада вас видеть в добром здравии, Верушка! Выглядите вы отлично, а чувствуете-то себя как?
        — Тоже отлично, — заверила Верушка. — Миссис Фэй — превосходная целительница. Но я вот думаю, что лучше бы мне было умереть. — Кики в ужасе запротестовала, но Верушка оборвала ее на полуслове. — Катарина, дослушай меня до конца. Если Ливия поверит, что я умерла, это даст нам немалое преимущество.
        — Элемент неожиданности? — переспросила Кики. — Это мне в голову не приходило.
        — Надо придумать способ убедить общественность, что я приказала долго жить.
        — Но вам больше не надо тревожиться насчет Ливии и Сидонии, — возразила я. — Они в Нью-Йорк уже не вернутся, мы же опрокинули все их планы.
        Верушка потрепала меня по плечу.
        — Надо бы тебя однажды научить играть в шахматы, — проговорила она. — Глядишь, и привыкнешь думать на несколько ходов вперед. Мы не можем перестать тревожиться насчет Ливии и Сидонии. Они свой ход сделали, теперь — наша очередь. Мы заставим их вернуться в Нью-Йорк.
        — Зачем? — удивилась я. Но тут из кладовой появилась миссис Фэй с целой грудой баночек кока-колы в руках.
        — Где Вонг? — встревоженно осведомилась она при виде нас. — С ней все в порядке?
        — Она в гостиной, — заверила я. — А Лестер Лю — за решеткой.
        — Опять меня обсуждаешь за моей спиной? — В дверях стояла Уна. Миссис Фэй резко закрыла рот. — Ну же, миссис Фэй, продемонстрируй нам свой английский. — Скрестив руки на груди, Уна демонстративно ждала ответа.
        — Прости меня, пожалуйста. Я выучила английский только потому, что ты мне никогда и ничего не рассказывала. Мне просто хотелось уберечь тебя от всех опасностей.
        Уна уронила руки. Взяла со стола морковку, рассеянно откусила кончик, принялась жевать.
        — Следует ли нам переехать? — осведомилась Верушка.
        — Нет-нет, оставайтесь. Мне больше скрывать нечего. Знаешь, миссис Фэй, некий призрак однажды сказал мне, дескать, «ко мне всегда прислушиваются». И я далеко не сразу догадалась, что речь идет о тебе.
        — Призрак? Ты беседовала с матерью? — прошептала миссис Фэй.
        Уна на мгновение призадумалась.
        — Я не уверена, что это и впрямь была моя мать, — созналась она. — Не знаю, а был ли вообще призрак. Но кто бы это ни был, он знал, что говорит. Дух сказал, что я стою перед выбором: что сохранить и от чего отказаться. Если решу правильно, то получу все, о чем мечтала.
        Миссис Фэй озадаченно развела руками.
        — Но Ананка говорит, Лестер Лю за решеткой. Как же он сможет дать тебе все, о чем ты мечтаешь?
        — Мне не нужны деньги, и особняк тоже не нужен. И до дорогих нарядов и драгоценностей мне больше дела нет. От всего этого я решила отказаться. Я поняла: на самом-то деле мне всегда хотелось быть кому-то нужной. Я слишком много времени потратила впустую, надеясь, что я нужна моему отцу.
        — Я пыталась предостеречь тебя. Лестер Лю — плохой человек, — принялась утешать ее миссис Фэй.
        Уна кивнула.
        — Думаю, я всегда об этом знала. На какое-то время я позволила себе обманываться, но в глубине души все равно понимала: такие, как он, не меняются. Когда призрак сказал мне, что я должна исполнить свой долг, я решила, это значит упечь Лестера Лю за решетку. Но дух имел в виду нечто совсем другое. Дух говорил о моем долге перед тобой.
        — Передо мной? — не поняла миссис Фэй.
        — Ты моя единственная мама. И о лучшей матери я не могла и мечтать. Ты вовсе не была обязана обо мне позаботиться. Ты взяла меня на свое попечение, потому что сама так захотела. Мне следовало давным-давно это понять. Тогда я, возможно, меньше бы сетовала на собственную обделенность и больше ценила бы то, что имею. Мне так стыдно. Ты заслуживаешь куда лучшей дочери.
        По морщинистому лицу старухи текли слезы. Уна нагнулась и крепко обняла свою воспитательницу.
        — Ты хорошая девочка, Вонг, — всхлипнула миссис Фэй.
        — Я рада, что ты так считаешь, но я все равно предпочитаю зваться Уной.
        — Уж эта мне твоя вечная прямолинейность, — рассмеялась я.
        — А от кого, как ты думаешь, я ее унаследовала? — хмыкнула Уна. — Кстати, миссис Фэй, у меня есть один вопрос. В музее была некая девочка: Лестер Лю представил ее как собственную дочь. Такое возможно? Что, если мы в родстве?
        Миссис Фэй высморкалась, утерла с глаз слезы.
        — Второй младенец умер.
        — Второй младенец?
        — Твоей маме было очень плохо. Роды начались преждевременно. Лестер Лю не захотел вызывать неотложку: дом был битком набит контрабандным товаром. Только я одна и знала, что делать. Я попыталась спасти вас обеих. Но Лили не выжила. Тебя я забрала, а Лили оставила с матерью.
        Уна схватилась за край стола, чтобы не упасть.
        — У меня есть сестра-близнец?..
        — Лили? — переспросила Кики.
        ДЕЛИТЬСЯ ЛИ СЕКРЕТОМ?
        Порою так сложно решить, какими секретами стоит поделиться, а какие следует сохранить любой ценой. Поскольку сама я вечно путаюсь между первыми и вторыми, я проконсультировалась с ведущими специалистами в области этики и составила нижеследующее полезное руководство. Теперь всякий раз, как мне не терпится выболтать очередной секрет, я просто задаю себе семь простых вопросов.
        Хочешь себя проверить? Вспомни свой самый важный секрет...
        1. ЭТО ВЕДЬ СМАЧНЫЙ, СОЧНЫЙ, СКАНДАЛЬНЫЙ СЕКРЕТ, ПРАВДА?
        На самом деле это как раз не важно. Мне просто было любопытно. Нет-нет, не надо ничего мне говорить. Переходи к вопросу 2.
        2. ПОДЕЛИВШИСЬ СЕКРЕТОМ, ТЫ ТЕМ САМЫМ ПОМОЖЕШЬ НИЗВЕРГНУТЬ ЖЕСТОКОГО ДИКТАТОРА, РАЗОБЛАЧИТЬ ОТВРАТИТЕЛЬНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ИЛИ УПЕЧЬ НЕГОДЯЯ ЗА РЕШЕТКУ?
        Если ответ «да», делись непременно! Только смотри: не следует доверяться кому попало. Шпионы, они повсюду.
        Если ответ «нет», переходи к вопросу 3.
        3. СОХРАНИВ СЕКРЕТ, ПОВРЕДИШЬ ЛИ ТЫ ТЕМ САМЫМ СЕБЕ ИЛИ КОМУ-ТО ДРУГОМУ?
        Если ответ «да», любая уважающая себя героиня наберется храбрости и расскажет все как на духу. Если «нет», переходи к вопросу 4.
        4. ВЫДАВ СЕКРЕТ, ПОВРЕДИШЬ ЛИ ТЫ ТЕМ САМЫМ КОМУ-ЛИБО?
        В мире и без того слишком много страданий и боли, так что, если ответ «да», пожалуй, тебе стоит прикусить язычок. Если «нет», переходи к вопросу 5.
        5. ПОДЕЛИВШИСЬ СЕКРЕТОМ, ОБЛАГОДЕТЕЛЬСТВУЕШЬ ЛИ ТЫ ТЕМ САМЫМ МИР ИЛИ КОГО-ЛИБО?
        Если ответ «да», положительная героиня молчать ни за что не станет. В определенных ситуациях сохранить секрет, которым следовало бы поделиться, еще хуже, чем выболтать тайну, распространению не подлежащую.
        Если ответ «нет», переходи к вопросу 6.
        6. А НЕ ЧУЖОЙ ЛИ ЭТО, ЧАСОМ, СЕКРЕТ?
        Если ты дошла до вопроса номер 6 и твой ответ «да», настоятельно рекомендую держать язык за зубами. Если «нет», будь добра, продолжай.
        7. Я ВЕЛИКА ЛИ ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧТО ТВОЙ СЕКРЕТ СТАНЕТ ДОСТОЯНИЕМ ОБЩЕСТВЕННОСТИ?
        Каверзный вопрос, что и говорить. В один прекрасный день все тайное станет явным. Ты не утратишь контроля над ситуацией, если поделишься секретом первая, прежде чем кто-либо тебя опередит. И помни: чем дольше хранить секрет, тем более «взрывоопасным» он становится.
        8. ТВОЙ СЕКРЕТ СПОСОБЕН СИЛЬНО ТЕБЯ СКОМПРОМЕТИРОВАТЬ?
        Если ответ «да», то рискни и попытайся сохранить все в тайне. (Но не забывай про вопрос номер 7.)
        Если ты дошла до конца вопросника и до сих пор всегда отвечала «нет», твой секрет, по всей видимости, никакого интереса не представляет, разве что...
        9. НЕ ОБНАРУЖИЛА ЛИ ТЫ, ЧАСОМ, СПРЯТАННОЕ СОКРОВИЩЕ, КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ ПРИШЕЛЬЦЕВ ИЛИ ЗАТЕРЯННЫЙ ГОРОД?
        Если ответ «да», немедленно делись секретом со мной!
        Глава семнадцатая

* * * * * * *
        ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ
        На следующее утро спозаранку, пока сонное зимнее солнце дюйм за дюймом поднималось над Ист-Ривер[34 - Река, отделяющая район Манхэттен от района Куинз.], Иррегуляры распрощались друг с другом на скользком, обледеневшем крыльце Униного дома. Каспар, Бетти и я отправились на поиски Говарда Ван Дайка и шестипалого котенка. Кики и остальные — на Мраморное кладбище. Ди-Ди посвятила вечер производству очередной партии своей фирменной взрывчатки, так что еще до исхода дня Город-Призрак немного сократится в размерах.
        Я заглянула в магазин и разжилась завтраком для Говарда, но, когда мы дошли до парка и стряхнули снег с веток знакомого куста, оказалось, что в укрытии никого нет. Каспаровы белки нырнули внутрь и жадно накинулись на недоеденную фасоль, разметав во все стороны перья и сухие листья.
        — Ничего не понимаю. — Каспар обводил глазами окрестные деревья, словно ожидая увидеть приятеля на одной из веток. — По утрам Говард всегда здесь. Он привык спать допоздна.
        — А вчера вечером ты его не видел, когда за белками заходил? — осведомилась я.
        И отчего только мы не навестили Говарда раньше! В такой мороз одичавшему биржевому брокеру в парке не выжить...
        — Не видел, но я особо и не удивился. По вечерам Говард наблюдает за своей семьей. Когда в доме зажигается свет, все видно как на ладони. Говард даже слово специальное придумал: бомж-телевидение. А белки предпочитают жить в парке. О Верхнем Ист-Сайде у них слишком неприятные воспоминания.
        — У Говарда семья в Манхэттене? — удивилась Бетти. — А почему же он не живет дома?
        — А я думала, что ты... — заговорила было я, и тут меня осенило. Только один-единственный человек помимо меня потолковал с Говардом по душам и сумел вызвать его на откровенность. Мне следовало давным-давно догадаться, что великодушная кинозвезда-китаянка, уговаривавшая Говарда вернуться домой, была не кто иная, как Уна Вонг.
        — Его жена и детишки живут на Семьдесят пятой улице, — сообщил Каспар. — Говард сбежал от них прошлым летом. Всякий раз, как он про них упоминает, он начинает плакать, но он так и не сказал мне, из-за чего ушел из дому.
        — А мне сказал, — отозвалась я. — И сдается мне, Говард наконец-то вернулся домой.
        Семья Говарда жила на очаровательной, обсаженной деревьями улице в аккуратном, как картинка, особнячке с огромной остекленной верандой. Проказливый малыш прижался носом к стеклу: ни дать ни взять поросячий пятачок! Бетти приветливо помахала ему рукой, он высунул язык. Мы позвонили; дверь открыла хорошенькая толстушка в жемчугах. Малыш разглядывал нас, спрятавшись за материнскую юбку, и строил гримасы одна другой страшнее.
        — Здравствуйте, вы миссис Ван Дайк? — осведомился Каспар.
        — Да, это я, — настороженно отозвалась она и потерла руки одну о другую, пытаясь согреться.
        — Счастлив с вами познакомиться, мэм. Меня зовут Каспар. — Не успел он добавить хоть что-нибудь, как жена Говарда выбежала наружу и крепко сжала мальчика в объятиях. Бетти изумленно захихикала.
        — Каспар! — закричала миссис Ван Дайк. — Говард мне про тебя все рассказал. Спасибо тебе преогромное — ведь только благодаря тебе мой муж и выжил! Пока я тут много месяцев с ума сходила от тревоги!
        — Вы правда тревожились? — с трудом выговорил Каспар: разговаривать куда как непросто, если ты вжат лицом в чужой свитер!
        — Да я чуть от радости не умерла, когда его увидела, — заверила миссис Ван Дайк. — Я уж думала, он никогда не вернется.
        — То есть вы на него больше не злитесь? — выпалила я, прежде чем осознала, что вопрос мой чересчур личный. — Извините, пожалуйста. Просто Говард рассказал мне, что потерял все ваши деньги.
        Миссис Ван Дайк выпустила Каспара и оглянулась через плечо, проверяя, не слышит ли ее кто. Обнаружила, что ее сынишка строит нам рожи, шуганула его в дом и осторожно прикрыла дверь.
        — Ну, поначалу я, конечно, света не взвидела, — мягко проговорила она. — Но я вам выдам один маленький секрет. Когда я выходила замуж за Говарда, я уже тогда знала, что биржевой брокер из него никудышный. И поверьте мне, это не единственный его недостаток. Он такой неряха! Однажды я его грязные носки в хлебнице нашла... А еще он каждый месяц объедается этими гнусными венскими колбасками. Но при этом человека замечательнее я в жизни своей не встречала. Ну я и поступила так, как благоразумие подсказывало. Каждый месяц я откладывала немного денег на черный день — ну, вдруг что-нибудь стрясется!
        А ему про наши сбережения — ни слова. Так что на проценты с нашего капитала мы все проживем лучшим образом.
        — А Говард уверял, у вас всю мебель описали и вывезли, — встряла я.
        — Да, за мебелью и впрямь приезжали. Но я тут же, на месте, и заплатила по счету.
        — Значит, Говарду вовсе незачем было убегать из дома? — охнула Бетти.
        — Если бы я только знал... — простонал Каспар.
        — Ты ни в чем не виноват, — заверила его миссис Ван Дайк. — В тот день, когда приехали за нашей мебелью, у Говарда не нашлось под рукой его таблеток. Если бы он принимал лекарство регулярно, вряд ли бы он прятался так долго. Как вы наверняка заметили, без таблеток у него то и дело мысли путаются. Это все последствия серьезной черепно-мозговой травмы: несколько лет назад Говард нырнул в детский бассейн на курорте в Акапулько — перед малышней выпендривался! — и здорово стукнулся головой. Но довольно грустных воспоминаний на сегодня! — встрепенулась миссис Ван Дайк. — Вы ведь, я так понимаю, к Говарду пришли?
        В гостиной Ван Дайков, на расстоянии футов десяти от телевизора, на полу устроился какой-то незнакомец. Если бы не курица Апрелия рядом с ним, я бы Говарда ни за что не узнала. Чистый, гладко выбритый, благоухающий лосьоном, в элегантном синем блейзере и полосатом гарвардском галстуке — совсем другое дело!
        — Привет, друзья! — При виде нас он вскочил с пола и принялся пожимать нам руки. — Просто не верится, сколько я всего пропустил. Вот уже два дня сижу и неотрывно смотрю новости: пытаюсь нагнать упущенное. А вы про двухголового теленка из Миннесоты слыхали? Секундочку... — Он умолк на полуслове и принюхался к нам. — Каспар, да ты нынче и пахнешь вполне пристойно! Ты, никак, тоже домой вернулся?
        — Будь у меня дом такой, как здесь, так я бы давным-давно вернулся, — вздохнул Каспар. — Нет, я по-прежнему один. Ну... не совсем на самом-то деле. — И он подмигнул Бетти.
        — А это, должно быть, юная леди, про которую ты мне все уши прожужжал, — отметил Говард. — Что, она таки прониклась к тебе нежными чувствами?
        — Хотелось бы верить, — отозвался Каспар.
        — Еще как прониклась! — вспыхнула Бетти.
        — Рад это слышать! Зачем, в сущности, дом, если есть женщина, которая тебя любит? А вы присаживайтесь, не стойте. Колбасок кто-нибудь хочет?
        — Вообще-то, Каспар, мы не со светским визитом пришли, — объяснил Каспар. — Хотелось бы мне поболтать подольше, да только у нас сегодня спешное дело.
        — Уж не связано ли это спешное дело с кошками Сеселии Уорни?
        — Значит, ты и про кошек слышал?
        — Моя чудесная женушка любезно сохранила мне все газеты за последние четыре месяца. Она-то знает, как я люблю быть в курсе событий. Я уже почти до сентября дошел. Как раз малыша Клыка гладил — и тут, представляете, читаю про пропавших наследников состояния Уорни. Ох, вы ведь не обижаетесь, что я его так назвал? Подумал, крутое имечко вроде как придаст ему уверенности в себе.
        — Наверняка! — подтвердил Каспар. — Так он здесь?
        — Конечно! Только весь день напролет в спальне прячется. Он, видите ли, панически боится Апрелии. Ну да, Апрелия — дама своенравная, что есть, то есть. Кстати, а что вы собираетесь с ним делать?
        В особняк Лестера Лю набились репортеры, зеваки, защитники животных и любители мумий. Передвижные телестанции перегородили Пятую авеню, и движение застопорилось на много кварталов вперед и назад. Каспар, Бетти и я наблюдали, как Адам Гундерсон снимает очередной сюжет для «Новостей» Третьего канала.
        — Доброе утро, Джанис! Я веду репортаж из Верхнего Ист-Сайда в Манхэттене: именно здесь не далее как прошлой ночью состоялось грандиозноеразоблачение: под маской богатого филантропа скрывался один из бессовестнейших преступных гениев этого города! Сегодня утром Лестеру Лю, чей особняк вы видите позади меня, был предъявлен список ужасающих обвинений, включая похищение людей, кражу произведений искусства и покушение на убийство. Третий канал также располагает свидетельствами того, что мистер Лю тайно возглавляет банду «Фу-цзянь» — кровожадных контрабандистов Чайнатауна, терроризировавших Нижний Манхэттен не одно десятилетие.
        В то время как банда «Фу-цзянь» ввозила в страну всевозможные нелегальные товары, от поддельных дамских сумочек до наркотиков, основным источником доходов Лестера Лю стала контрабанда людей. Полиция уже закрыла семь незаконных предприятий с потогонной системой труда, принадлежащих мистеру Лю, а буквально несколько часов назад в полицейский участок пятого округа Манхэттена обратились десять подростков с Тайваня: дети утверждают, что мистер Лю и некий человек по именц Сергей Молотов контрабандой переправили их в страну и держали в заточении. Как только у подростков возьмут показания, их отправят обратно за море, к родителям.
        Но наверное, самое интересное во всей истории — это девочка, благодаря которой мистер Лю ныне привлечен к суду, его четырнадцатилетняя дочь Уна Вонг. На данный момент мисс Вонг интервью не дает, но, по словам свидетелей со вчерашнего торжественного вечера, она весьма привлекательная, пусть и бедно одетая юная особа, и притом прекрасно владеет английским.
        Подробности и новые разоблачения — в специальном выпуске новостей в пять часов на Третьем канале. Репортаж в прямом эфире с Пятой авеню вел Адам Гундерсон, «Новости», Третий канал.
        — Потрясающе, мистер Гундерсон! Меня зовут Тиффани Томпсон, я вас просто обожаю, вы мой кумир, — пылко затараторила я.
        Адам Гундерсон опустил зеркальце — это он проверял, в порядке ли прическа, — и одарил меня самодовольной улыбкой.
        — Спасибо, милая. Отрадно знать, что в наши дни дети еще смотрят новости.
        По его тону можно было заключить, будто подрастающее поколение в большинстве своем вечерами грабит старушек да варварски оскверняет кладбища, вместо того чтобы обогащать ум его блистательными репортажами.
        — О, я вас каждый вечер смотрю! Вот поэтому мне и хотелось, чтобы вы первым узнали, что я такое нашла в парке!
        Адам Гундерсон возвел глаза к небесам.
        — Ценю твою заботу, детка, но прямо сейчас я очень занят. Мы снимаем спецвыпуск, посвященный Лестеру Лю. Не могла бы ты отойти чуть в сторону? Мы как раз записываем следующий фрагмент.
        — Так, может, вы вот его тоже включите? — И я протянула репортеру котенка. Тот испуганно отпрыгнул назад, опасаясь за свой драгоценный пиджак.
        — Кто-нибудь, срочно дайте мне платяную щетку! — завопил он. — Я весь в кошачьей шерсти. Будь так добра убрать отсюда эту гадость, — прошипел он.
        — Но я подумала, вдруг вам захочется взглянуть на его лапки, — заныла я. — Они такие необычные! Ведь у кошек обычно всего пять пальцев, разве нет?
        Сей же миг от раздражения Адама Гундерсона и следа не осталось. Он просиял, выхватил котенка у меня из рук и внимательно осмотрел его лапы.
        — Где ты нашла это животное? — вопросил он, тщетно пытаясь скрыть волнение.
        — Прямо здесь, в парке, через улицу от особняка. На моих глазах стаю кошек погрузили в фургон доставки, а этот кроха ускользнул.
        — А что было написано на фургоне, ты, часом, не помнишь? — осведомился репортер. Его губы беззвучно двигались в ожидании моего ответа: молился, не иначе.
        — Еще как помню, — заверила я. — Фургон принадлежал компании «Лакомый кусочек».
        — Срочно найдите мне адрес «Лакомого кусочка»! — взревел он.
        Мимо пронесся встрепанный ассистент, а я ненароком скользнула взглядом по особняку Уорни. Один из ставней на втором этаже распахнулся, и в окне на мгновение замаячила туманная фигура. Я первая соглашусь, что это вполне мог быть отблеск солнца на стекле или кто-то из полицейских, что все еще обыскивали особняк. На самом деле здесь возможно подобрать сотни правдоподобных объяснений. Но... мне бы хотелось думать, что это была Сеселия Уорни.
        — Должно сработать, — сказала я Каспару с Бетти. — На Адама Гундерсона всегда можно положиться. У мом не блещет, но упорства не занимать. Он непременно добьется, чтобы котенок получил особняк, а негодяи, промышляющие контрабандой редких животных, сами оказались в надежной клетке.
        — Ну что ж, доброе дело мы сделали, куда теперь? — осведомился Каспар, пока мы втроем неспешно брели по Пятой авеню. — Не зайти ли в «Карлайл»[35 - «Карлайл» — лучший из фешенебельных отелей в верхней части Манхэттена. Здесь, в частности, обычно останавливались члены семейства Кеннеди.] на чашечку чая?
        — Очень смешно, — фыркнула я, хотя мысль о бутербродах с огурцом и впрямь грела душу. — Пора мне вернуться домой и получить по первое число. — С тех пор как мы покинули семейство Говарда, мне внезапно ужас до чего захотелось назад, к маме и папе.
        — Мне тоже пора, — вздохнула Бетти.
        — А может, останетесь вместе со мной в парке? — предложил Каспар. — Создадим собственную колонию!
        — Нельзя же всю жизнь провести в парке! — возразила Бетти. — Когда-нибудь все равно придется вернуться домой.
        — Хотя бы чтобы душ принять, — подхватила я.
        — Я к родителям в особняк ни за что не вернусь, — объявил Каспар. — Это не мой дом. Это всего-навсего лаборатория с дорогой меблировкой. Понимаете, только оттого, что я прихожусь Артуру и Джейн сыном, я не становлюсь им роднее. Всю жизнь, сколько я себя помню, они пытались сделать из меня идеального ребенка, и роль подопытного кролика мне осточертела!
        Наверное, встреча с миссис Ван Дайк стала последней каплей. Ей дела нет до того, что Говард — далеко не совершенство. Она его все равно любит до беспамятства. Страшно даже представить, что бы сделала моя мамочка, найдя в хлебнице мои грязные носки. Срочно бы вызвала экспертов-психологов проанализировать мое аномальное поведение.
        — Мне так жаль. — Бетти завладела рукой Каспара, и его мрачное настроение развеялось само собою.
        — Мне тоже жаль, — отозвалась я, —Но я не могу позволить своим подругам встречаться с бомжами. Придется нам отыскать для тебя новый дом.
        — Сдается мне, у вас и без меня проблем полно. Чего доброго, вас дней на десять дома запрут, а то и на месяц.
        — Посмотрим. — Отчего-то я вдруг преисполнилась неожиданного оптимизма. — Когда вчера вечером я столкнулась в музее с нашей директрисой, она пообещала поговорить с моими родителями. Если кто и в силах меня спасти, так только она. Так почему бы тебе не пойти со мной? У нас в квартире есть гостевая спальня. Если меня не отошлют в интернат, может быть, родители разрешат тебе пожить у нас, пока ты не придумаешь, что делать дальше.
        Мне не хотелось внушать друзьям беспочвенные надежды, но в голове у меня уже родился неплохой план.
        Все фонарные столбы до единого в моем районе были обклеены объявлениями «Разыскивается». Злополучная девчонка на фотографии — обрюзгшая, с нездоровым цветом лица, малость косоглазая — мне чести не делала. Каспар любезно поспешил заверить, что вживую я куда красивее. Мы спрятались в подъезде здания через улицу и стали ждать директрису Уикхем. Ровно в 12.00 у крыльца притормозило такси, и наружу выбралась миниатюрная старушка. Мы кинулись через улицу поздороваться с ней, прежде чем она нажмет на звонок. Белки остались копаться в соседской помойке.
        — Огромное спасибо, что вы приехали, директриса Уикхем. Но прежде чем мы войдем, позвольте мне представить моего друга Финеаса Паркера.
        Директриса сняла очки и внимательно оглядела Каспара.
        — Счастлива познакомиться, мистер Паркер, — проговорила она. — Вы очень похожи на отца. Как поживают Артур и Джейн?
        — А вы знакомы с моими родителями? — По виду Каспара было видно: эта тема ему глубоко неприятна. — Я уверен, что у них все прекрасно, но я вот уже много месяцев их не видел. Я живу один.
        — В Центральном парке, — пояснила я.
        Директриса Уикхем озабоченно нахмурилась.
        — Вот тебе на! Как это неприятно, — промолвила она. — Что, дома все так плохо?
        — Не то слово, как плохо, — признался Каспар.
        — Я хотела познакомить вас с Каспаром, потому что подумала, вы, возможно, поклонница его искусства. Это он разрисовал белками весь город.
        — В самом деле? Признаться, я успела соскучиться по вашим граффити. Они мне изрядно жизнь скрашивали. А почему же вы вдруг перестали рисовать?
        — Меня похитил Лестер Лю и заставил скопировать две из похищенных картин.
        К ее чести, директриса даже глазом не моргнула.
        — Какие именно? — уточнила она.
        — «Одалиску в гризайли» и «Венеру и Адониса».
        — Как интересно. Сегодня утром у меня была возможность посмотреть на подделки. Мистер Хант, директор музея, — мой старый друг. Анаморфоз на этих двух картинах и впрямь впечатляет. Но должна сознаться, с вашим искусством я давно знакома, мистер Паркер. На самом деле у меня дома есть одно из ваших полотен. Ранняя работа, полагаю. Подарок от родителей одной из моих учениц. Однако повесить ее на стену я так и не смогла. Слишком уж печальная это картина.
        — Из «зоопарковой» серии, наверное? — полюбопытствовала я.
        — Собственно говоря, да. Там изображена загнанная в угол панда. Могу ли я узнать, что вдохновило вас на эту картину, мистер Паркер?
        — Один из родительских пациентов, — хмуро буркнул мальчик.
        — Вот поэтому я и надеялась, что вы сможете помочь Финеасу, — гнула свое я. — Нельзя же ему жить в Центральном парке, но и домой он не может вернуться. Его родители как есть чокнутые.
        — Ананка! — жарко покраснел Каспар.
        — А что? Это чистая правда, так и есть, — ощетинилась я.
        — Понятно. — Директриса Уикхем изогнула бровь и вдруг стала поразительно похожа на Кики Страйк, только постаревшую. — Так случилось, что я сегодня обедаю с бывшей ученицей Аталанты, известной художницей. У нее за городом небольшая частная академия художеств. Сегодня утром мы с ней вместе были в музее, и, судя по ее реакции на ваши работы, я полагаю, она охотно предложит вам стипендию, мистер Паркер. Вы не подождете здесь, пока я побеседую с Ананкиными родителями? Всего несколько минут, не больше; а потом, если вы не заняты, может быть, вы присоединитесь к нам с подругой и мы пообедаем вместе?
        — Вот видишь? — шепнула я Каспару, пока директриса нажимала на звонок. — Главное, правильно выбрать момент, чтобы сказать всю правду.
        — Ананка! — открывая дверь, закричала мама. — Где тебя носило?!
        — Ананка?
        Папа высунул голову из гостиной, а в следующий миг уже выскочил в коридор. Родители наперебой принялись душить меня в объятиях, и прошло несколько минут, прежде чем они заметили присутствие директрисы Уикхем.
        — Это вы ее домой привели? — Мамин голос срывался от волнения. — Просто выразить не могу, как мы вам признательны. Где, ради всего святого, вы ее отыскали?
        — В художественном музее Метрополитен, — отвечала директриса.
        Отец нервно сглотнул. Мамино лицо закаменело.
        — Ты опять туда пошла? — прорычала она.
        — Сдается мне, нам есть о чем поговорить, — невозмутимо произнесла директриса Уикхем. — Вы не возражаете, если мы присядем?
        Как и всякий, кто впервые оказывался в нашем доме, директриса Уикхем потрясенно взирала на родительскую библиотеку. Но в отличие от большинства взрослых, прошла, даже глазом не моргнув, мимо предательски пошатывающихся стеллажей вдоль стен.
        — Теперь я понимаю, почему Ананке в школе неинтересно, — промолвила она. — Ваша дочь может получить первоклассное образование, просто-напросто сидя дома. — Директриса уселась на диван и пригляделась к стопке газет на журнальном столике.
        «Четырнадцатилетка предотвращает кражу века!» — возвещала газета «Пост».
        «На Пятой авеню обнаружена древняя мумия!» — просто-таки вопила газета «Дейли ньюс».
        Взгляд мой скользнул по броскому заголовку на первой странице «Нью-Йорк тайме». «Смерть Верушки Козловой доказана. Причина — некомпетентность врача». Я с трудом сдержала улыбку. Накануне вечером, уже засыпая на раскладушке в Унином доме, я краем уха слышала, как Кики беседует с кем-то по телефону. Похоже, Кики умудрилась одним выстрелом двух зайцев убить: и Верушку «похоронить», и отомстить доктору Притчарду.
        — Вы сегодняшние газеты читали? — поинтересовалась директриса у моих родителей.
        — Вообще-то нам не до того было, — признался папа.
        — Тогда вам, вероятно, будет небезынтересно посмотреть вот на это. — И директриса указала пальцем на обложку «Нью-Йорк пост». На фотографии красовалась Уна с микрофоном на подиуме. — Узнаете кого-нибудь?
        — Это же Ананкина подруга! — охнула мама. — Та самая девочка, которая вечно дверь отмычкой открывает!
        — А вы приглядитесь повнимательнее, — посоветовала директриса.
        На заднем плане фотографии маячила странноватая девица в жутком платье. Я сама себя с трудом узнала.
        — Ананка? — вопросил отец, едва не теряя сознание. — Это ты?
        А у меня, как назло, слова не шли с языка.
        — Я не смогу тебе помочь, если ты сама себе помочь не хочешь, — предостерегла директриса Уикхем.
        — Да, это я, — пробормотала я.
        — Вот там я ее и нашла, — сообщила директриса родителям. — Я была в числе гостей на торжественном открытии выставки. Ваша дочь и ее подруги предотвратили грандиознейшую кражу в истории музея Метрополитен.
        Родители взирали на меня, открыв рты, словно на пришельца с другой планеты. В головах их, по всей видимости, заново прокручивались события последних трех месяцев.
        — Так не расскажешь ли нам все от начала и до конца? — подсказала директриса Уикхем. — Мне, к слову сказать, тоже любопытно будет послушать.
        — Ну, наверное, все началось с гигантских белок...
        Я набрала в рот побольше воздуха и рассказала все как есть. И'про похищенных тайваньских ребятишек, и про Лестера Лю, и про голодного призрака, и про исчезновение Каспара. Умолчала я только об одном — о Городе-Призраке. Если я и сохраню один-единственный секрет, никому ведь вреда не будет!
        — Так вот, значит, почему ты то и дело исчезала неизвестно куда? — спросил отец.
        — И засыпала на уроках? — подхватила мама.
        — И сбежала из дома?
        — Да, да и еще раз да, — отвечала я, — Мне страшно стыдно, что я вас обманывала, но я должна была помочь подругам. Я никак не могла уехать в Западную Виргинию, пока все не уладится.
        Отец с матерью украдкой переглянулись.
        — Да не собирались мы тебя отправлять ни в какой интернат, — вздохнул отец. — Мы просто хотели напугать тебя хорошенько и заставить одуматься. Твоя мама была свято убеждена, что ты того и гляди пополнишь списки малолетних преступников, и, если честно, я и сам не знал, что и думать.
        — Я... я... ну да, это правда, так и есть, — смущенно пробормотала мама. — Признаю, что была не права. Но почему, почему ты не доверилась нам с самого начала? В крайнем случае мы бы тебе помогли. Ананка, тебе же всего четырнадцать; поверь, иногда мы на самом деле знаем, что для тебя лучше. И даже если ты и впрямь девочка-детектив, ну, своего рода, я не позволю тебе махнуть рукой на образование. Ты столько уроков пропустила, что не удивлюсь, если в этом семестре ты провалишь большинство предметов.
        — Я так и думала, что вас волнует Ананкина успеваемость, миссис Фишбейн, — вмешалась директриса Уикхем. — Вот поэтому я сегодня к вам и зашла. Каждый год я выбираю себе личную протеже из числа самых многообещающих учениц Аталанты. В этом году я выбрала Ананку. Ее предшественницы со временем стали выдающимися женщинами страны. Полагаю, что ваша дочь обладает ничуть не меньшим потенциалом.
        — Правда? — Мама прижала руку к сердцу, словно опасаясь, что оно, того и гляди, разорвется.
        — Правда. Кроме того, мне хотелось бы вас заверить, что Ананке будет позволено наверстать все, что она пропустила. Несколько дополнительных занятий — и она закончит год с вполне приличными оценками. Собственно говоря, по одному предмету она уже получила оценку «отлично», то есть «А».
        — В самом деле? — охнула я.
        — Да-да. В свете твоего выдающегося открытия мистер Дедли счел возможным поставить тебе «отлично» по истории Нью-Йорка.
        — Что еще за открытие? — спросила мама. Похоже, способность удивляться она разом утратила.
        КАК ПОДГОТОВИТЬСЯ К ВЫСТУПЛЕНИЮ ПО ТЕЛЕВИЗОРУ
        В какой-то момент своей жизни ты непременно попадешь в теленовости. Возможно, тебя восславят за труды на благо всего человечества. Или, чего доброго, снимут, как ты ползешь по крыше отеля в Монте-Карло с карманами, битком набитыми украденными бриллиантами. В любом случае к съемкам необходимо должным образом подготовиться. В наши дни, ежели ты осрамишься перед камерой, даже твои внуки такого позора не переживут.
        ПОМНИ О ТОМ, ЧТО ЕШЬ
        Чтобы во рту не пересохло (иначе так и будешь облизывать губы, точно изнывающая от жажды корова), перед выступлением выпей чего-нибудь освежающего. Ни в коем случае не газировки; разве что ты не прочь рыгнуть разок-другой перед камерой. Кроме того, постарайся перекусить заранее, не то микрофон, чего доброго, уловит бурчание в животе. Избегай блюд, содержащих бобовые.
        СКАЖИ «НЕТ» ЖВАЧКЕ
        Пожалуй, об этом напоминать излишне - если, конечно, тебя зовут не Бритни.
        НЕ ПЫТАЙСЯ ОСЛЕПИТЬ КАМЕРЫ
        Если хочешь блеснуть перед камерой, блесни интеллектом, а не одеждой или драгоценностями. От искрящихся камушков и звенящих браслетов съемочная группа свету не взвидит. Надень яркую блузку - и люди заподозрят, что ты смертельно больна. Полосы и броский узор в записи смажутся, и эффектный наряд покажется линялой тряпкой.
        ВОЗДЕРЖИСЬ ОТ НЕНАДЕВАННЫХ ВЕЩЕЙ
        Вручают ли тебе награду, или ты оправдываешься в суде, необходимо чувствовать себя комфортно. Выбери одежду, в которой тебе заведомо удобно и которая тебе к лицу. Еще не хватало показаться обрюзгшей и неуклюжей или всю передачу страдать от того что туфли жмут.
        ПРИДЕТСЯ ПОПОТЕТЬ
        В лучах прожекторов самая холодная невозмутимость и та растает. Запасись влажными салфетками и пудреницей, если не хочешь выглядеть так, будто тебя окунули в детское масло. И выбирай одежду, скрадывающую позорные пятна под мышками.
        ВОСПОЛЬЗУЙСЯ МАКИЯЖЕМ
        О тщеславии речь не идет: в данном случае макияж - насущная необходимость, если не хочешь смахивать на больного зомби. (Это в равной степени касается и женщин, и мужчин.) Но тона выбирай матовые и воздержись от помады и теней с блестками, иначе тебя всерьез не воспримут.
        НЕ ТЕРЯЙ ГОЛОВЫ
        Даже если у тебя сломался каблук, затрещало по швам платье или муха залетела прямо в рот, не вздумай паниковать. Иначе самый что ни на есть тривиальный неудачный дубль войдет в историю.
        Глава восемнадцатая

* * * * * * *
        СЮРПРИЗ, СЮРПРИЗ!
        Спустя неделю после скандала в художественном музее Метрополитен мне пришла посылка. Внутри обнаружилась благоухающая головка чеддера, письмо и фотография: с ног до головы заляпанная грязью Молли Донован восседала верхом на здоровенной свирепой свинье. В одной руке она сжимала золоченый кубок. Плакат на заднем плане гласил: «Борландская академия: пятое ежегодное родео на свиньях».
        Дорогая Ананка!
        Не спеши меня поздравлять - это всего лишь второе место. Я в Борланде еще только неделю пробыла, а уже нарадоваться не могу, что директриса Уикхем его порекомендовала. В нашем классе есть один парень, он обожает пожары устраивать, и еще одна девочка считает себя вампиром. (На самом деле отличные ребята, если познакомимся с ними поближе.) Вот они-то и считаются здесь особенными. Со всеми этими пожарными тревогами и монстрами-кровососами на меня никто и внимания-то не обращает.
        Я так и не успела поблагодарить тебя лично, поэтому назвала свою свинью в твою честь. Если до следующего года ее не зарежут, мы с ней точно отыграем первый приз на родео! Ну а если зарежут, пришлю тебе свиных котлет.
        Молли.
        Я от души порадовалась за Молли и в очередной раз пожалела, что ее с нами больше нет. Без Молли в Аталанте сделалось как-то непривычно тихо. Я запихнула подаренный сыр в холодильник и в очередной раз погляделась в зеркало в прихожей. Твидовая юбка, высокие коричневые полусапожки, стильный коротенький пиджак. Я несколько часов убила на то, чтобы подобрать подходящий наряд. Директриса Уикхем сказала, там будут и газетчики, и кинооператоры, и второй раз за одну неделю стать жертвой моды мне совсем не хотелось.
        — Чудесно выглядишь, Ананка, — похвалил отец. Они с мамой, разодетые в пух и прах, дожидались меня у дверей.
        — Чудесно? — поморщилась я.
        — Твой папа имеет в виду, что ты нашла-таки золотую середину между «стилягой» и «ботаником», — рассмеялась мама. — Ну, поторапливайся, а то опоздаем.
        Первую гигантскую белку мы повстречали на углу Бауэри и Деланси-стрит. Очаровательное существо с пушистой рыжей шерсткой и умильным выражением мордочки красовалось на стене предназначенного к сносу здания. Табличка в беличьих лапах гласила: «Я еще вернусь!» Вторая белка проехала мимо — нарисованная на борту развозного фургона: прелестная серая зверушка с плакатом: «Не забывай меня!» К тому времени, как мы с родителями добрались до Нижнего Ист- Сайда, мы повстречали больше дюжины белок. Вот уже много дней ньюйоркцы гадали, что значат эти послания. Большинство сходились на том, что виджиланте покинул Манхэттен — теперь, когда миссия его выполнена. Лестер Лю в тюрьме; с уничтожением шайки «Фу-цзянь» контрабандный ввоз исчезающих видов животных в Нью-Йорк прекратился, а благодаря скандальным разоблачениям Адама Гундерсона компания «Лакомый кусочек» закрылась: в городском меню детеныши кобры больше не значатся. Но об истинном смысле надписей знали только Иррегуляры. Каспар получил-таки стипендию в академии художеств. С тех самых пор, как Каспар об этом узнал, он каждую ночь украшал город все новыми
картинами — как прощальный дар для Бетти.
        А вот и Белостокерская синагога. Люди сплошным потоком вливались в приземистое каменное здание. Директриса Уикхем ждала меня снаружи, на тротуаре.
        — Доброе утро, — поздоровалась она. — Рада видеть, что ты привела с собой родителей, Ананка. Но где же остальные твои друзья?
        — Мы решили, что лучше нам какое-то время не появляться вместе на публике, — объяснила я. — Зачем нам лишнее внимание?
        — А, — кивнула директриса. — Тогда ты, возможно, сообщишь им небезынтересные новости, когда в следующий раз их увидишь. Мне с утра позвонил мистер Хант, директор музея. И рассказал о сенсационном открытии, связанном с мумией императрицы!
        — Мы обращались с ней исключительно осторожно! — выпалила я.
        — Нет-нет, мумия ничуть не. повреждена. С учетом всех обстоятельств, она в превосходной сохранности. Нет, я хотела сказать другое: возможно, императрица будет наконец реабилитирована.
        — Реабилитирована? — переспросил отец.
        — Последние две тысячи лет она считалась предательницей. Но теперь выясняется, что, по всей видимости, она ни в чем не виновата. Когда мумия попала в руки музейных экспертов, на ней обнаружился лоскут ткани, покрытый древними письменами. Это оказалось послание, тайком пронесенное в гробницу одной из служанок императрицы. По-видимому, придворная жизнь бедняжке оказалась в тягость, и накануне свадьбы с императорским сыном она попыталась бежать. Никакой измены она не совершала; она просто-напросто по дому стосковалась. Разумеется, экспертам нужны дополнительные доказательства, но уже сейчас в музее провели ряд анализов и обнаружили в теле присутствие токсичных веществ.
        Директриса умолкла и одарила меня многозначительным взглядом.
        — К сожалению, в послании также говорилось, что служанка пронесла в гробницу конную статуэтку — точное изображение себя самой. Однако среди прочих сокровищ фигурку не нашли. Досадно, слов нет. Эта статуэтка добавила бы истории правдоподобия.
        Я вспомнила о находке, с которой все, собственно, и началось. А ведь я почти позабыла про глиняную фигурку конной всадницы: спрятала ее в гардероб да там и оставила. Эта девушка хорошо послужила императрице; пора бы им и воссоединиться.
        — Я знаю, где статуэтка, — призналась я. — Скажите мистеру Ханту, что я принесу ее завтра.
        — Я так и думала, что ты сможешь пролить свет на эту тайну, — Директриса хихикнула. — И не только на эту, правда?
        — Ананка! — закричал мистер Дедли с крыльца синагоги, — Вот ты где! Мы уже начинаем!
        Я переступила порог синагоги, и со всех сторон засверкали вспышки камер. У самого входа Адам Гундерсон, ведущий «Новостей» Третьего канала, проверял микрофон.
        — Вот и она, героиня дня, Ананка Фишбейн! — возвестил мистер Дедли.
        С тех пор как он прочел мое сочинение, я стала его любимой ученицей. Он даже пригласил меня к себе в ассистентки на археологических раскопках в деловой части города. Поблизости от Уоллстрит обнаружилась древняя клоака, в недрах которой наверняка таилось немало ценных находок.
        Гундерсон подозрительно воззрился на меня.
        — Мы, часом, не встречались раньше? — осведомился он.
        — Не думаю. — Я одарила его очаровательной девичьей улыбкой. — Может быть, начнем? А то у меня на сегодня еще одна важная встреча запланирована.
        — Утро доброе, Джанис! Я веду репортаж из Нижнего Ист-Сайда в Манхэттене; и в кои-то веки у меня добрые новости! Рекордный год выдался для четырнадцатилеток, что и говорить; теперь вот выясняется, что еще одна девочка-подросток сделала замечательное открытие!
        Ананка Фишбейн, одна из лучших учениц Аталантской школы для девочек, сообщила археологам о давно позабытой станции «Подземной железной дороги» под Белостокерской синагогой.
        Потайная комната с десятью кроватями превосходно сохранилась; хитро проложенный туннель — путь к бегству — выводит на берег Ист-Ривер. Эта станция — важная часть американской истории и наглядная иллюстрация того, на какие свершения мужества и героизма способны люди во имя свободы.
        Мисс Фишбейн, расскажите, пожалуйста, а как девочка ваших лет умудрилась сделать открытие, что на протяжении многих лет ускользало от внимания экспертов?
        — Девочка моих лет? — повторила я, едва не захлебнувшись от возмущения. Родители рассмеялись; ох, если бы не телекамеры, я бы преподала нахалу урок-другой. — Ну, понимаете, мистер Гундерсон, если читать правильные книги, то что угодно отыщешь...
        «Закрыто на ремонт» — гласило объявление на дверях салона «Золотой лотос». Но внутри кипела бурная деятельность. Иррегуляры, Верушка, миссис Фэй и Айрис собрались пожелать доброго пути трем нашим новым друзьям.
        Лус и Ди-Ди загодя углядели меня в окно и поспешили открыть дверь.
        — Привет, суперзвезда Третьего канала, — поприветствовала меня Ди-Ди. — Мы все видели, так и знай.
        — Отрадно знать, что в наши дни дети еще смотрят новости, — не осталась в долгу я.
        — По мне, так лучше их создавать, чем смотреть, — похвалилась Лус.
        — Ну и как же ты собираешься создавать новости, если твоя мамочка с тебя глаз не спускает? — поддразнила Ди-Ди.
        Уна упросила мистера Ханта разослать письма всем нашим родителям с объяснением нашего отсутствия и похвалами нашим заслугам перед миром искусства. Матушка Лус оправила письмо в рамочку и повесила на стенку, но все равно не находила в себе сил расстаться с дочкой даже на пять минут. Странно, что на сегодняшнюю вечеринку не напросилась!
        — Мамочке уже лучше, — вздохнула Лус. — Вчера она меня всего только два раза до туалета провожала.
        — Ананка! — окликнул меня Каспар через всю комнату. — У меня тут кое-что для тебя есть.
        Они с Бетти устроились в обнимку рядом с педикюрными кабинками, наслаждаясь последними часами вместе. Поутру поезд увезет Каспара в новую школу. Он уже заверил Бетти, что будет приезжать к ней на каждые выходные, но девочка все равно глядела невесело. Я поздоровалась с остальными и поспешила к влюбленной парочке.
        — Что это? — спросила я, принимая из рук Каспара некий сверток в газетной бумаге.
        — Благодарственный подарочек. Ведь это ты нашла мне новый дом!
        Я сорвала газетную обертку. Внутри обнаружилась картина: вид на Белостокерскую синагогу. Я чуть наклонила полотно влево — и на крыше дома, словно по волшебству, появилась гигантская белка.
        — Спасибо! Очень красиво получилось, — поблагодарила я. — И так необычно!
        — Я и для директрисы Уикхем картину нарисовал. Ты ведь не откажешься передать ей мой подарок? Надеюсь, эта достаточно веселая, чтобы можно было на стенку повесить.
        — Она будет просто в восторге — как же, работа такого мастера!
        Каспар рассмеялся.
        — Хочешь посмотреть, на что способны настоящие мастера? Загляни к Уне в офис!
        Я еще до двери не дошла, а до меня уже донесся шум перебранки. Похоже, Айрис с Уной опять поцапались.
        — Да что такое? — спросила я, входя внутрь. — А я думала, вы теперь лучшие друзья — водой не разольешь.
        — Так и есть. Погляди-ка. — Уна указала на стенную роспись: Юй и Сю Фа как раз накладывали последние штрихи. Остальные дети уже вернулись на Тайвань, а эти двое задержались, чтобы докончить подарок для Уны. Но теперь фреска готова — и поутру ребята уедут. — Я попросила их добавить в картину нашу Айрис.
        Большую часть стены занимало изображение Иррегуляров, что храбро сражались с крысами Города-Призрака. Шестеро старших членов отряда — как живые, в эффектных черных униформах с логотипом «i» выглядели куда как представительно. А вот Айрис была в лиловом платьице с рюшечками — как на торжественном открытии выставки. Я так и покатилась со смеху.
        — Ага, очень забавно, — шмыгнула носом Айрис. — А почему меня-то нельзя было нарисовать в униформе?
        — Потому что мне бы хотелось запомнить тебя именно такой, — объяснила Уна. — В этом самом платьице с рюшечками ты спасла мне жизнь.
        — Не заставляй меня о том пожалеть, Вонг, — надулась Айрис.
        — Как, такая взрослая девочка и шуток не понимает? — удивилась Уна.
        Она произнесла что-то на хакка; Юй усмехнулся. Подошел к фреске, отлепил бумажную полоску, что крепилась к стене, и взглядам предстал совсем иной фрагмент картины. Лиловое платьице исчезло. Теперь все семеро Иррегуляров щеголяли броскими черными комбинезонами.
        — Так лучше? — подмигнула Уна.
        — Просто блеск! — возбужденно запрыгала Айрис.
        Пока Айрис любовалась собственным портретом, Юй и Сю Фа подошли пожать мне руку. Юй заговорил; Уна переводила.
        — Юй хочет сказать, что ты поступила замечательно. Потайная комната должна принадлежать городу. Она живой пример того, на какие подвиги готовы люди в борьбе за свою свободу. — Сю Фа согласно закивала.
        Уна произнесла что-то на хакка, и все трое дружно расхохотались.
        — О чем это вы? — полюбопытствовала я.
        — Я спросила, успеют ли они пририсовать тебе нимб. Ну и, пожалуй, язык чуть подлиннее.
        Кики застелила один из маникюрных столиков скатертью, и миссис Фэй с Верушкой торжественно внесли три торта в форме белок.
        — Эй! Все сюда, — позвала Уна. — Мне надо еще кое-что сказать, прежде чем мы набросимся на еду. Во-первых, я хочу поблагодарить Каспара, Юя и Сю Фа за то, что помогли упечь моего папочку за решетку, где ему самое место. Мы будем скучать. И не могу не отметить, до чего же приятно было в кои-то веки с мальчишками потусоваться.
        Уна перевела ее речь для Юя и Сю Фа. Бетти тихо всхлипнула.
        — Во-вторых, я хочу официально объявить об открытии еще двух маникюрных салонов «Золотой лотос». И представить вам моего нового делового партнера — мою многоуважаемую бабушку, миссис Фэй, — Старушка просияла улыбкой. — Похоже, теперь, когда Лестер Лю угодил в тюрьму, немало людей обрели свободу, и всем им нужна работа. Ну я и подумала, что самое время расширить империю.
        — А что, в новых салонах разговоры клиенток тоже будут записываться? — поддразнила Ди-Ди.
        — Разумеется! Робин Гуды во все времена водились, что тут дурного? К слову сказать, у меня ведь есть еще одно дело. — Уна по-быстрому сбегала в офис, вернулась с простой картонной коробкой и вручила ее Верушке. — Я слыхала, этот гад доктор Притчард стоил вам целое состояние. Так что держите: авось да пригодится.
        Верушка открыла коробку, и по щеке у нее побежала слезинка. Она запустила руку внутрь и извлекла на свет целую горсть бриллиантовых украшений. Я сразу узнала подарки, полученные Уной от отца.
        Верушка чмокнула Уну в щеку.
        — Спасибо тебе. Мы постараемся выплатить долг как можно скорее.
        — Это все ваше, — настаивала Уна. — Купите себе все, что нужно, а остальное оставьте на экстренный случай. А то у вас с Кики такие случаи регулярно происходят. Но в следующий раз, правда ведь, вы нам скажете?
        — Непременно скажем, — заверила Верушка. Обернулась к Кики и торжественно кивнула. — Пора.
        Кики вышла вперед и обратилась к отряду:
        — Деньги могут понадобиться нам куда раньше, чем вы думаете. Мы с Верушкой приняли решение. Хватит прятаться! Надо покончить с Ливией раз и навсегда.
        — Что вы замыслили? — опасливо осведомилась Уна.
        — Читайте завтрашние газеты, — возвестила Кики. — Я заявляю о своих правах на трон Покровии.
        notes
        Примечания
        1
        Гранд-сентрал — Большой центральный вокзал, железнодорожный вокзал в Нью-Йорке.
        2
        Номер экстренного вызова.
        3
        Чудо-женщина — амазонка, наделенная сверхъестественными способностями, персонаж популярных комиксов за авторством Уильяма М. Марстона, а также телефильмов, снятых по их мотивам.
        4
        Мари Мадлен Маргарита д’Обри, маркиза де Бринвильер (1630-1676) — знаменитая французская отравительница; отравила отца, брата и двух сестер с целью унаследовать их состояние.
        5
        «Интернешнл эффейрз» — ведущий британский журнал, посвященный международной политике; основан и издается Королевским институтом международных отношений с 1924 года.
        6
        Гарлем-Меер — озеро в северо-восточном уголке Центрального парка.
        7
        Бутлегер — торговец контрабандным или запрещенным к продаже виски.
        8
        Нижний Ист-Сайд — один из микрорайонов третьего округа Манхэттена.
        9
        «Подземная железная дорога» — аболиционистская организация, помогавшая беглым неграм-рабам добираться до свободных штатов или Канады. Беглецов тайно переправляли от одной «станции» к другой.
        10
        Верхний Ист-Сайд — фешенебельный район Манхэттена, протянувшийся от Пятьдесят девятой до Девяносто шестой улицы. Здесь живут самые богатые люди Нью-Йорка.
        11
        Нэнси Дру — шестнадцатилетняя сыщица, героиня популярной серии детских книг, впервые созданной в 1930 году; книги написаны разными авторами, но публиковались под псевдонимом Кэролайн Кин. У Нэнси Дру немало поклонников и по сей день: ряд книг были экранизированы, а также легли в основу компьютерных игр.
        12
        Фильмы, на которые дети до шестнадцати допускаются только в сопровождении взрослых.
        13
        Смурфы — маленькие человечки небесно-голубого цвета, персонажи французско-бельгийских комиксов за авторством Пьера Каллифорда, известного под псевдонимом Пейо. В 1980-х гг. были популярны мультфильмы, снятые по мотивам комиксов; фигурки смурфов одно время вкладывались в шоколадные яйца.
        14
        «Метрополитен-опера» — оперный театр в Нью-Йорке.
        15
        Популярный интернет-аукцион; поддерживается американской компанией eBay Inc.
        16
        «Змееголовые» — китайские преступные кланы, которые организуют нелегальную переправку китайцев в богатые европейские страны, а также в Японию, Канаду, Австралию и в США — с помощью поддельных или украденных паспортов, фальшивых виз и взяток. Плата за переправку зависит от страны назначения.
        17
        Йельский университет — один из крупнейших и самых престижных университетов США; основан в 1701 году.
        18
        Эмпайр-стейт-билдинг — самый знаменитый небоскреб в Нью-Йорке; высотой в 102 этажа; построен в 1930-1931 гг.; прозван «старой королевой Нью-Йорка».
        19
        «Тиффани энд компани» — всемирно известный ювелирный магазин в Нью-Йорке.
        20
        «Флорентиец» (известный также под названиями «Великий герцог Тосканы» и «Австрийский алмаз») найден в Индии в XVI веке; вес — 137,3 карата; на сегодняшний день утерян.
        21
        Имеется в виду скандальное «произведение искусства» Марселя Дешана под названием «Фонтан» — писсуар, купленный на рынке стройматериалов, подписанный вымышленным именем Р. Матт и представленный им в качестве экспоната на художественной выставке в 1917 году.
        22
        Джеймс Риддл (Джимми) Хоффа — американский профсоюзный лидер, неожиданно исчезнувший при загадочных обстоятельствах в 1975 году. Его исчезновение породило множество версий и слухов.
        23
        Здравствуйте (фр.).
        24
        Уолл-стрит — улица в нижней части Манхэттена, где находятся фондовая биржа и главные банки; цитадель финансового капитала США.
        25
        «Девушка с жемчужной сережкой» — знаменитая картина нидерландского художника Яна Вермеера, или Вермеера Делфтского (1632-1675). Ее часто называют северной или голландской Моной Лизой.
        26
        Джейн Гудолл (р. 1934) — известный английский приматолог, этолог, антрополог и писатель. Изучала поведение диких шимпанзе в естественных условиях в Танзании.
        27
        «Бергдорф Гудман» — всемирно известный магазин, специализирующийся на предметах роскоши, в Манхэттене; славится необычайно внимательным обслуживанием.
        28
        1) b
        2) a
        3) Ничего из перечисленного, если ты внимательно читала книгу
        4) с
        5) с
        6) d - И ты ведь не заглядывала в конец, правда?
        29
        Альберто Варгас (1896-1982) — известный американский художник перуанского происхождения, мастер жанра пин-ап (пин-ап — искусство изображения красивой, часто полуобнаженной девушки идеальных пропорций для журналов, открыток и постеров). «Девушки Варгаса» стали тиражируемым секс-символом середины XX века.
        30
        «Одалиска в гризайли» — картина французского художника Жана Огюста Доминика Энгра (1780-1867), написанная в 1824-1834 гг. Гризайль — разновидность однотонной живописи, выполняемой в разных оттенках одного цвета, чаще всего — серого (как в данном случае).
        31
        Хумус — паста для бутербродов, нечто вроде густого пюре из турецкого гороха, лимонного сока, чеснока и зерен кунжута.
        32
        Гринвич-Виллидж — традиционно богемный район Манхэттена (местные жители называют его Вест-Виллидж), славится своими клубами, кофейнями, эксцентричными магазинами и адресами, где жила половина всех столпов литературы и искусства XX века.
        33
        В иудаизме бат-мицва — празднование достижения девочкой совершеннолетия (как правило, в 12 лет); у мальчиков — бар-мицва.
        34
        Река, отделяющая район Манхэттен от района Куинз.
        35
        «Карлайл» — лучший из фешенебельных отелей в верхней части Манхэттена. Здесь, в частности, обычно останавливались члены семейства Кеннеди.