Пять баксов для доктора Брауна. Книга первая М. Р. Маллоу
        В далекие-далекие времена, в самом начале двадцатого века — эту эпоху называют еще «ноль-ноль», когда самолеты только начинали летать, а автомобили — ездить, когда играл рэгтайм, а люди верили в прогресс и началась эта история. История двух балбе… авантюристов, начитавшихся приключенческих романов и решивших превратить свою жизнь в такой же роман. Но только, чтобы все было по-настоящему. Потому что мечты существуют затем, чтобы сбываться.
        И.Р. Маллоу
        Пять баксов для доктора Брауна
        Книга первая
        Роман для мальчиков от пятнадцати лет и также для девочек, которые в детстве не любили играть в куклы
        Посвящается Степану Поберовскому. Моему другу.
        Вступление автора
        Нет, это не газеты, это поэзия! Слушайте: мистический скелет, порошок для чихания, кольцо удачи… не перебивайте!.. бэби-револьвер (чем он стреляет, карандашным грифелем?), невидимые чернила — прелестно, прелестно! А змеиных яиц по сходной цене не желаете? Или написать любовное письмо «специальными любовными чернилами»? Так, чем бы еще вас порадовать… О, вполне полезные вещи: устройство для точки бритвы, пишущая машинка «маленький гигант» фирмы «Симплекс», машинка для счета денег… ну, это у нас есть… машинка для скручивания папирос… премилое баловство, но мы и сами не безрукие… связыватель и развязыватель разнообразнейших узлов… интересное, морские узлы она вязать умеет? Я умею, поэтому… Стоп, надо заканчивать с этим грязным делом, иначе мы тут до завтра будем объявления читать.
        Наша история начинается в самом начале двадцатого века. Безумное время, как пишут газеты. Совершенно с ними согласен. Куда ни глянь — все заполонила реклама. Рекламу заполонили патентованные средства от всех болезней, брачные объявления и такие дурацкие изобретения, что хоть стой, хоть падай. «Электрический корсет д-ра Скотта» видели? А «Микстуру Грея от курения»? А пианола, такая машина, чтобы сама играла на пианино? Кое-кто десять лет играть учился, между прочим. Как проклятый. Теперь какие-то ловкие господа делают капиталы на нашей лени. Ничего не поделать, всем нужно как-то зарабатывать. Мюзик-холлы, театры, синематограф, цирк — все только и думают, как бы выколотить из нас с вами побольше монет. Увы, леди и джентльмены, миром правят деньги. Только с этой точки зрения можно выбрать себе занятие. А это такое дело, что некоторые предпочитают не выбирать вовсе. Живут как живется. Работают в какой-нибудь конторе и погибают со скуки. Другие открывают собственную лавочку, что-то продают, что-то покупают — и тоже погибают со скуки. В общем, двадцатый век отличают две вещи: технический прогресс и
человеческая скука. Чертовски, сказал бы я, неромантично!
        Но знаете что? Наша история не об этом. Она о том, как в это-то самое время — технического прогресса и человеческой скуки — двое юных молодых людей, начитавшись романов, решили сделать, пожалуй, самую головокружительную карьеру из всех существующих на свете: карьеру искателей приключений! В университетах такой профессии не обучают, приходится осваивать собственными руками, собственной головой и на собственной шкуре. Позвольте теперь, дорогой читатель, представить вам молодого человека по имени Джейк Саммерс
        И его друга и компаньона М.Р. Маллоу
        Юноша носит не совсем благозвучное имя Марма-дьюк, поэтому предпочитает представляться так: Дюк. Дюк Маллоу.
        Сейчас вы перевернете страницу и окажетесь аккуратно в том самом дне, когда молодые люди впервые встретились на берегу речки Винуски, штат Вермонт. Эти края на северо-востоке Соединенных Штатов называют еще Новой Англией. Самая европейская часть страны, благополучная и рафинированная. Плюнуть некуда — везде цивилизация. Заблудиться порядочному человеку негде: на каждой верхушке холма по благоустроенному отелю.
        Но для тех, кого хлебом не корми — дай погоняться за дикими гусями, для тех, у кого голова не жалеет ноги, нет, запомните, нет ничего невозможного!
        С этого все и началось.
        Итак, перед вами первая часть романа.
        На дворе — 1905 год.
        М.Р. Маллоу
        - «24 апреля 1905 года был чудный майский вечер»? Старик, ты что-то загнул!
        - Ну, знаешь. Забыл ты, что ли, как хороши в апреле майские вечера?
        - Ах да, прости. Слушай, по-моему надо убрать это: «солнце ложилось мягким золотым светом на кроны деревьев»…
        - Вот еще! Так положено. В книгах всегда все не как в жизни. И потом, оно действительно «ложится мягким золотым светом». Просто на это не обращаешь внимания.
        - Все равно какая-то ерунда. Так все пишут. Попробуй как-нибудь проще. И «чудный вечер» мне тоже не нравится.
        - Ну, а как бы ты его назвал!
        - Я? «Отличный». Был отличный вечер.
        - Как-то не поэтично.
        - Ну так не стихи же ты пишешь.
        - Ну, неромантично.
        - А что, тебе все эти годы было романтично? Жизнь есть жизнь….
        - «…cher ami»?
        - Шер ами… Фокс, наверное, так бы и сказал. Но поскольку ни ты, ни я — не Фокс, давай как-нибудь по-другому.
        - Слушай, компаньон, не мог бы ты отвалить и заняться чем-нибудь другим, пока я пишу?
        - Да чем я могу заниматься?
        - Только стоять у меня над душой и придираться. Не знаю. Баланс сведи.
        - Когда ты трещишь на этой своей машинке? Ты еще из револьвера у меня над ухом стрелять начни. Чтобы лучше считалось.
        - Ладно, черт с тобой, пусть будет «отличный»… Теперь ты доволен?
        - Не особенно.
        - Ну?
        - Что «ну?» Обо мне-то зачем?
        - Да не могу же я писать о себе! Это нескромно!
        - Ах, как вы скромны, мистер Маллоу, просто с ума сойти.
        - Еще как, мистер Саммерс, еще как. В отличие, к примеру, от вас. Эй, я пошутил! Просто о себе писать труднее.
        - Ладно, черт с тобой, пусть будет обо мне. Интересно, что получится.
        - Вот и мне интересно.
        - Ну, раз так… тогда вперед, сэр!
        Глава первая, в которой двое джентльменов встречаются
        Итак, 24 апреля 1905 года был отличный вечер. Солнце грело щеки, теплый ветер шевелил волосы и вообще погода с самого утра стояла такая, что до смерти хотелось стать счастливым. Сразу и навсегда, одним махом.
        Джейк Саммерс, пятнадцати лет от роду, сидел на берегу Винуски. Собственно, ему полагалось находиться совсем не здесь, но… в общем, неважно. Он прищурился и запустил по воде плоский камень. Камень запрыгал. «Раз, — считал Джейк, — два…три…» «…четыре-пять-шесть…семь!» — другой камень, пущенный чьей-то чужой рукой, нагло обогнал его собственный. Секунду-другую Джейк медлил. Но обернулся.
        Чуть поодаль стоял невысокий парнишка и ехидно улыбался, склонив темнокудрую голову на тонковатой шее. Джейк обозрел нарушителя его уединения от коричневых ботинок до больших, как у девчонки, карих глаз. Брови незнакомца срослись на переносице, тонкогубый рот был широким — ни дать, ни взять, лягушонок. Джейк насупился. Смотрел парнишка уверенно, чуть не самодовольно, хоть и шкет. Видно, что ловкий — этакий прошмыга. Природа наградила Джейка Саммерса ростом… нет, не высоким. Высокий — это немного другое. Длинный — вот правильное слово. Это когда вам вечно приходится наклоняться, чтобы невзначай не стукнуться головой, и вы пытаетесь все время об этом помнить, и выходит еще хуже, потому что вы пытаетесь как-нибудь уменьшиться, а выпрямляетесь в самый неподходящий момент.
        Например, когда только что потихоньку открыли дверцы буфета, да вдруг нагнулись поднять упавшее на пол печенье. Когда вечно некуда девать руки-ноги, а плечами все время налетаешь на дверные косяки и мебель. С лицом все было еще хуже. То есть, оно еще несколько лет назад было нормальное. Но теперь… ай, в общем, ну его. Тем более, что когда причесываешься, глаза можно и закрыть. И вообще, пусть с ним девчонки носятся, с лицом. Гораздо хуже было другое. Парнишка был одет так, что сразу понятно: ему хорошо, ему удобно, он себе нравится. Как надо, в общем. А теперь попробуйте представить, что на вас длинная черная тройка с черным же галстуком, в которой вы — вылитый дедушка в молодости, а белая накрахмаленная рубашка стоит колом. Достойное, в общем, украшение семейного дела. Одно утешение: так ему (делу) и надо!
        Правда, истины ради следовало признать, что рубашка уже не была такой белой, брюки порядочно запылились, а дурацкий сюртук валялся в траве.
        Джейк нашарил какой-то камешек, размахнулся, швырнул в воду. Незнакомец проводил снаряд взглядом, присвистнул тихонько и, не особо церемонясь, присел рядом на траву. Тоже нашарил камешек. Швырнул в реку. Джейк снова не остался в долгу. Молчаливое сражение длилось до тех пор, пока до ближайшего метательного снаряда было можно достать рукой. Потом незнакомец спросил:
        - А таких лепешек здесь больше нет?
        - Не вижу, — отозвался Джейк.
        - Пойдем, поищем?
        Джейк пожал плечами и встал. Джентльмены побрели по берегу, по очереди пиная попавшуюся консервную банку. Еще каких-то две недели назад берег Винуски был затоплен весенним паводком, и теперь на каждом шагу попадались то черные гнилые палки с прилипшей сухой тиной, то разлохмаченные серые куски каната, то еще какая-нибудь дрянь. Около скелета утки, еще сохранившим жалкие пучки перьев, обошли раза три. Так ничего и не придумали, пошли дальше. Нашли, между прочим, ржавый сапожный молоток и штуки три одиноких старых ботинок с высунутыми языками.
        - Все время думаю, — незнакомец потеберил кудрявую шевелюру, — куда деваются от них люди?
        - А куда они деваются? — спросил Джейк.
        - Ну, вот ты видел когда-нибудь на улице кого-нибудь в одном башмаке?
        Джейк подумал.
        - Ну так они просто, наверное, выбрасывают старые ботинки.
        - Да? — прищурился незнакомец. — А тогда почему никогда не попадаются вторые? Вот ты видел когда-нибудь два башмака разом? Хотя бы на расстоянии мили?
        Джейк не видел. Никогда.
        Он оказывался все дальше и дальше от того места, где ему следовало находиться. Быстро вернуться, как себя не уговаривай, уже не получалось. Он даже остановился. Подумал, мотнул головой, откидывая со лба упавшую прядь светлых волос, и двинулся дальше. Обернувшийся было незнакомец усмехнулся, сорвал травинку и сунул в рот.
        Скоро они набрели на отмель, где сквозь прозрачную воду виднелось довольно много сероватых плоских осколков. Лучших «лепешек» было не найти! Увлекшись, мальчишки разулись и так бродили по мелководью. Время от времени они размахивались и запускали очередной камень.
        - А вода-то, — незнакомец засунул руки в карманы, подтягивая штаны, — совсем не холодная.
        Джейк пошевелил в воде босыми пальцами. Вода, признаться честно, была очень так себе: конец апреля — все-таки не лето, да и Винуски течет с каких-никаких, а гор. Вон, на камнях возле воды еще попадались островки снега. Но ноги (по крайней мере, у берега) привыкли и уже не казалось так холодно.
        - Угу.
        - Айда купаться?
        Тут Джейк немножко задумался. Купаться ему было строго-настрого запрещено. Но незнакомец уже скидывал короткий, со светлыми блестящими пуговицами, пиджак. Обернулся.
        - Что, сэр, нельзя? — весело поинтересовался он. — Дома влетит?
        В ответ на землю полетел сорванный с шеи уродливый черный галстук. Джейк расстегнул рубашку с дурацким высоким воротничком. Скомкал. Швырнул на берег. Рубашка не долетела и упала в воду у самой кромки воды.
        - Промазал! — засмеялся чужак и зашлепал к берегу.
        Он выловил рубашку, галстук, протянул все это подоспевшему Джейку.
        - Все. Теперь ничего не поделать — так и этак влетит, — незнакомец пожал плечами. — Так что можно ни в чем себе не отказывать.
        - Да вы, сэр, философ, — хмыкнул Джейк.
        - Станешь тут философом, — сообщил незнакомец, вылезая из штанов. — Мне тоже влетит.
        Отшвырнул бриджи, переступил через подштанники, пошел в воду. Обернулся и добавил:
        - Если узнают.
        Зайдя по колено, он что-то призадумался. Джейк засмеялся, швырнул белье на камни, разбежался, нырнул. С шумом и брызгами. Парень ойкнул, отскочил и поскорее нырнул тоже.
        Не прошло и минуты, как оба резво скакали к берегу.
        - Откуда ты взялся? — полюбопытствовал Джейк, с трудом натягивая подштанники на покрытую мурашками, мокрую кожу. — Я тебя раньше не видел.
        - Это потому, что мы недавно приехали, — с готовностью откликнулся парень. — Мой отец — Томас Маллоу. Может, слышал?
        Джейк помотал головой.
        - Так и думал, что ирландец. Только акцент у тебя какой-то… французский, что ли?
        - Родился в Бордо, — пожал плечами новый знакомый. — А ты из здешних мест, правда?
        Он передразнил жесткий говор уроженца Вермонта:
        - «Врмон, Брлингтон».
        Джейк хотел обидеться, но рассмеялся: очень уж получилось похоже.
        - «Ве'мон, Бе'лингтОн», — передразнил он. — Как же тебя зовут?
        Парень почему-то замялся.
        - А тебя?
        В зеленой воде Винуски раздался плеск: проплывающий бобр жалко вытягивал мокрую шею.
        - Джейк. Джейк Саммерс.
        - Ладно, — сказал парень. — Только обещай, что не будешь смеяться. Мармадьюк Маллоу. Но лучше — просто Дюк.
        - Черт, ну и имечко.
        - Так звали моего деда, — пожал плечами Дюк. — Все смеются. Но я уже привык. Костюмчик у тебя тот еще. Дай угадаю: папаша — священник?
        - Предводитель общины баптистов. И похоронный цере-монимейстер.
        - Похоронный кто?
        - Распорядитель похорон, — поправился новый знакомый, слегка потемнев лицом. — Церемонимейстером папенька сам себя называет. Ну, знаешь, подготовить тело, договориться со страховой конторой, всякие там процессии, цветы, то да се…
        - Как тебе весело! — крякнул Дюк.
        Когда по улице покойника везут
        Ты думаешь, увы, и мне придет капут.
        Укроют саваном и глубоко зароют
        И стану я червям едою и норою.
        Съедят и выплюнут мое они нутро
        И станут шастать взад-вперед — хохо-хохо-хохо —
        продекламировал в ответ Джейк страшным голосом.
        Отсмеявшись, Дюк почесал кончик носа, на который с мокрых волос упала капля.
        - Веселая у тебя жизнь, Джейк.
        - Да уж, веселее не придумаешь. Давайте-ка, сэр, уничтожим улики.
        Мокрые волосы сперва ерошили до тех пор, пока с них не перестало капать. Потом долго сидели на солнце.
        Наконец, солнце стало клониться к закату. Дюк пощупал шевелюру.
        - Слушай, — сказал он, — придешь завтра?
        - Приду, — ответил Джейк.
        Новые знакомые поднялись по осыпавшимся ступенькам набережной и побрели по булыжной мостовой. Вместе зашли в лавочку Крисби за керосином — мистер Саммерс-старший послал за ним сына сегодня после завтрака и велел быть, как всегда, одна нога здесь, другая там.
        - Кстати, а где это — «здесь», где должна быть твоя нога? — поинтересовался Дюк.
        - Вон, — показал Джейк на двухэтажное, в довоенном стиле, здание по Чейс-стрит. «Похоронный дом Саммерса. Быстрый сервис ночью и днем.»
        Сквозь кроны кленов пробивались лучи вечернего солнца, дом стоял в тени, а выкрашенные в цвет слоновой кости стены и белые колонны, поддерживающие треугольную крышу, придавали дому вид совершенно кладбищенский. Вдобавок по обеим сторонам песчаной дорожки в траве белели мелкие цветочки. Дюк близоруко прищурился, выглядывая из-за угла.
        - Ночью и днем? — не поверил он.
        - Ночью и днем, — подтвердил новый знакомый. — Не успеете вы кого-нибудь грохнуть, как наше богоугодное заведение поможет вам замести следы. Только ты туда не ходи, ладно?
        - Я только вывеску.
        Дюк повытягивал шею и повернулся.
        - Гром и молния? Кары небесные?
        - Если бы, — Джейк усмехнулся. — Земные.
        - Понял, — сочувственно кивнул Дюк. — Но я, правда, только вывеску. И сразу назад.
        Джейк помолчал. Добавить было нечего. Отступать некуда.
        - Все, сэр, — сообщил он. — Пошел принимать кары.
        - Дайте пять.
        - Нате пять. Ну, пока.
        Кресло на террасе, в котором обычно сидела мать, стояло пустым. Это значило, что настало (если уже не прошло) время ужина.
        Джейк представил лицо отца. По спине побежали мурашки. Ускорил шаг и торопливо взбежал на крыльцо.
        - Станешь тут философом, — пробормотал он себе под нос и взялся за ручку.
        Тем временем Дюк читал вывеску над входом: «Похоронный дома Саммерса: Гробы, саваны etc. Быстрый сервис ночью и днем!»
        - Мда, — сказал он, наконец. — Поэзия!
        И ушел, гадая по росшим вдоль тротуара деревьям:
        - Попадет-не попадет, попадет-не по… вот не верю я в гадания, леди и джентльмены, не верю. Глупости все это.
        Джейк открыл дверь и осторожно заглянул в холл. Пусто.
        - Господи, — еще тише пробормотал он, — нельзя ли в виде исключения, а? Только сегодня. Это же совсем-совсем маленькое чудо!
        Но лицо Создателя на темном распятии над входом в гостиную было непроницаемо.
        Джейк на цыпочках прошел по ковру мимо кремовых перил ведущей наверх лестницы. Желание быстренько подняться в свою комнату пришлось обуздать. Юный джентльмен вздохнул и переступил порог гостиной: низкий, с тяжелыми балками, потолок, тяжелые синие занавеси. B комнате царил полумрак. Все оказалось еще хуже, чем он думал.
        На дубовом столе посреди комнаты красноречиво лежала стопка книг.
        Содержание их Джейк знал отлично. Как и то, что еще днем, когда отец послал его в лавочку, эти книги находились совершенно в другом месте. Опять эта София! Ну что за жизнь у человека, а? Мистер Эзра Джосайя Саммерс, рукоположенный пресвитер берлингтонской общины «Первая баптистская церковь», постоянный член-корреспондент «Нью-Йоркского общества подавления греха», почетный председатель городского Общества трезвости, яростный сторонник комстокеризма, автор многочисленных выступлений в «Баптистском миссионерском вестнике» касательно «искоренения всякой безнравственности или аморальности», неслышно вошел в комнату и встал за спиной сына.
        - Здравствуй, отец, — не оборачиваясь, сказал Джейк. Мистер Саммерс приблизился почти вплотную.
        - Мир и покой снисходит на того, кто всем сердцем постигает, что Христос жил и умер ради всех нас…
        Джейк перевел взгляд с раздраженно вздрагивающих брылей над пышными бакенбардами отца, на безупречный узел широкого черного галстука.
        - … и муки его искупительной жертвы сопровождают нас ежедневно и ежечасно, на рассвете и на закате, — пробормотал он, надеясь хоть немного ускорить переход к делу.
        - Ибо на каждом шагу всех нас и каждого из нас подстерегают ловушки и искушения, — отец предпочел не заметить насмешки в его голосе. — И в одну из них, в эти врата праздности и неги ума, попался мой сын!
        Мистер Саммерс схватил со стола верхнюю в стопке книгу и потряс ею в воздухе.
        - Что это?
        - Это? — переспросил Джейк.
        - Именно это!
        - Это, — осторожно сказал юноша, — сочинение мистера Стивенсона, описывающее путешествие на лодке по рекам Франции.
        - Прекрасно! Ну, а это?
        - А это, — не моргнул глазом Джейк, — сочинение мистера Жюля Верна, описывающее пребывание четверых путешественников на необитаемом острове. К вящей славе Господа.
        Мистер Саммерс устало сгреб книги со стола. Присел, поддернув брюки, перед камином. Джейк печально проводил взглядом то немногое, что делало его жизнь хоть чуть-чуть счастливее. Пресвитер, не обращая внимания на испачканные в золе рукава, свирепо рвал «плоды ума изнеженного и праздного».
        - Роза! — позвал он, не прекращая своего занятия. Вошла пухленькая девушка.
        - Да, мистер Саммерс?
        - Принесите трость.
        Локти отца судорожно дергались. Джейк обвел глазами комнату. Высокий диван. Кадка с какой-то зеленой дрянью рядом. Большой кирпичный камин, отделанный темным дубом. С портрета над камином с выражением самоводольной брезгливости сиял крупным, чистым подбородком мистер Э. Комсток[1 - Энтони Комсток (1884 — 1915) — бывший почтовый инспектор из Коннектикута, основатель «Нью-Йоркского Общества искоренения греха». Так яростно боролся с безнравственностью, что в конце концов забыл о здравом смысле. Поборники идей этого джентльмена носят гордое название комстокеристов.]. По бокам отбрасывали круглые тени свечи в деревянных двойных канделябрах. На каминной полке ничего, кроме мерно тикающих часов в корпусе темного дерева. Джейк отвернулся и стал смотреть в другую сторону. У стены перед окном — журнальный стол с лампой, возле которого стоит стул с высокой прямой спинкой. На столе ровной стопкой сложены «Секрет силы», «Большая ошибка», «Царство рассвета» и прочие душеспасительные брошюры, совершенно необходимые для чтения молодым людям, чрезмерно заботящимся о мирских благах, тщеславным девушкам и вечерним
чтениям в кругу семьи.
        Не далее, как две недели назад сын пресвитера вышел с утра на улицу со стопкой душеспасительных чтений. Удачно успел отскочить за угол, избежав, таким образом, неприятной встречи с братьями Альфом и Генри Лароз, отправил брошюры в канаву перед тем, как свернуть на Церковную улицу, довольно метко вернул встречному мальчишке брошенный в спину огрызок, и приготовился приятно провести день, шатаясь по городу. Как вдруг был схвачен за ухо яростной рукой отца, как раз возвращавшегося из страхового общества, и решившего в ясный денек пройтись пешком. В таком виде, под свист и насмешливые комментарии в спину, был доведен до экипажа, препровожден домой, примерно наказан, — не в кабинете у отца, как обычно, а перед всей семьей, — и до сегодняшнего дня находился под домашним арестом: с утра и перед обедом — молитва в гостиной, под бдительным оком отца; вечером — собрание общины, где большую часть времени приходилось стоять на коленях, склонив голову, под гладко льющуюся молитву из уст матери, отца и еще двоих старших членов общины. Остальное время молодой человек проводил в дощатых стенах мастерской, сняв
сюртук, закатав рукава рубашки и шаркая туда-сюда рубанком — «труд скорбный и искупающий».
        Наверху хлопнула дверь кабинета. Послышались торопливые шаги горничной. Джейк выбрался из ненавистного сюртука. Небрежно бросил его на подлокотник дивана. Подошел к отцовскому креслу у камина. Мистер Саммерс по одной поджег книги, разворошив кочергой страницы, дождался, чтобы пламя как следует схватилось, и выпрямился, брезгливо отряхивая манжеты. Принял из рук служанки трость. Оглядел сына с головы до ног. Возвел очи горе.
        - Матильда! — позвал он. — Матильда, иди сюда!
        Вошла миссис Саммерс: крупная красивая женщина в глухом сером платье, с пышно уложенной пепельной прической. Остановилась рядом с мужем, скрестив руки на груди и выразительно глядя на сына блестящими темно-серыми глазами. Мать не говорила ни слова. Джейк взглянул ей в лицо и тут же уставился на восковые листья растения в кадке. Следом в комнату вбежала маленькая Эмми, которую мать тут же схватила за руку и сделала знак вести себя тихо. Чинно вошли старшие девочки, Дороти и София: постные лица, гладко убранные волосы, одинаковые клетчатые платья с оборками.
        Семья была в сборе.
        Саммерса-старшего побуждал к служению Святой дух и пылкое желание вразумлять и питать стадо Божье. Сам-мерс-младший руководствовался не менее пылким желанием по возможности реже быть вразумляемым кем бы то ни было. Отец, как и подобает рукоположенному служителю общины, использовал каждую возможность подтвердить свое призвание молитвой. Сын подумывал о том, что истинная вера вряд ли нуждается в таком количестве подтверждений. Пресвитер неукоснительно делал все, чтобы его собственную жизнь и жизнь членов его семьи не пятнали помыслы пустые и суетные. Его сын… да, собственно, мы отвлеклись.
        - Боже мой, Джейк! — ахнула София. — Опять! Ну что это такое? Как тебе не стыдно?
        Мать оборвала ее, велев не упоминать имя Господне всуе.
        - Джейк Саммерс, — сказала она своим красивым грудным голосом, — мы глубоко опечалены твоим поведением. Пусть же это наказание очистит твою душу от греховных мыслей и наставит на пусть истинный.
        - И послужит всем нам уроком, — кивнул пресвитер.
        Джейк на миг задержал взгляд на Эмми, стоявшей с распахнутыми глазами, повернулся, лег животом на подлокотник кресла. Зажмурился. Тонкая, гибкая трость, из тех, что держат в некоторых школах для убеждения нерадивых учеников, свистнула, рассекая воздух и опустилась с тонким щелчком. Джейк стиснул зубы. Мать читала молитву. Старшие девочки бормотали вслед за ней.
        - София, — позвал Джейк, не разжимая век и морщась, — давно хотел тебя спросить.
        - Да, брат, — ясным, как у матери, голосом, отозвалась девушка.
        - Скажи-ка, а где… Пресвитер замахнулся снова.
        - …где в Библии написано… Свист трости.
        - …«шпионь за братом своим»? Ай!
        - Замолчи! — воскликнула сестра. — Это для твоего же блага!
        - Для спасения души и к вящей славе Господней. Я помню, — едко отозвался юноша и быстро опять зажмурился.
        Перед следующим ударом пресвитер размял пальцы.
        - Мы будем молиться за тебя, брат, — добавила Дороти. Джейк умолк. Не столько, правда, столько потому, что
        внял словам любящей сестры, сколько по другим, более осязаемым причинам. Вцепился в обивку кресла, еще ниже опустив голову, и еще сильнее стиснув челюсти. Трость поднималась и опускалась. Поднималась и опускалась. Поднималась и опускалась.
        Наконец, отец устал.
        - Завтра, — произнес он, свистя носом и раздувая бакенбарды, — ты пойдешь раздавать брошюры вместе с сестрами. София, не спускай с него глаз!
        Добравшись, наконец, до своей комнаты, юноша тщательно запер дверь.
        Комната была небольшой, добротной, с тяжелыми потолочными балками, с светлым дощатым полом и двумя просторными окнами, занавешенными белым муслином. На застланном кружевной салфеткой комоде, занимавшим пространство между окнами, стояло квадратное зеркало на высокой подставке. Под подставкой жалась к стене тощая стопка книг Священного Писания и стояла лампа. На край комода небрежно брошена маленькая Библия. Простая дубовая кровать с квадратной спинкой аккуратно застлана. У окна перед ней ютился небольшой письменный стол, на котором только и было, что четыре потрепанных школьных учебника, аккуратно составленные вместе, да чернильница с торчащим сухим острием вверх пером.
        Джейк постоял чуть-чуть, вслушиваясь в звуки снизу, кинулся на кровать. Зарылся лицом в прохладную подушку. В дверь постучали. Он подскочил, как ужаленный, наспех вытер щеки и кинулся открывать. Вошла Роза с подносом.
        - Мастер Джейк, вы так и не поужинали. Выпейте хотя бы чаю.
        - Спасибо, — пробормотал он, стараясь, чтобы лицо было в тени.
        - Ну можно ли так себя вести, — покачала головой служанка, — вы ведь уже взрослый!
        - Да, — пробормотал он себе под нос, словно отвечая не ей, а кому-то другому. — Точно. Уже взрослый.
        Девушка с подозрением посмотрела на него.
        - Хм, ну не знаю, — произнесла она, — помогите лучше уложить малышку. Сами знаете, сколько с ней возни. Когда покушаете, понятно.
        Джейк наскоро сжевал невкусный овсяный пудинг, почти не жуя, проглотил яйцо, выпил чашку остывшего молока и пошел в детскую. С подушки радостно поднялась светловолосая трепаная голова сестренки, и снова улеглась между двух бархатных жирафов (почти все, что осталось от когда-то полученного братом на Рождество Ноева Ковчега).
        - Мы грабим и тырим добро мертвецов,
        Выпьем, братишки, йо-хо! —
        тихонько запел Джейк, глядя, как колышется пламя свечи. Эмми захихикала, зажимая рот рукой.
        - Тихо мне! — предупредил брат, поправил на ней одеяло и продолжил:
        - Плевать уложить что детей,
        что отцов Выпьем, братишки, йо-хо!
        - Йо-хо, йо-хо, пиратская жизнь! — поддержала сестренка. — Джейк?
        - Что?
        - Очень больно было?
        - Нет, — отрезал он. — Ерунда. Теперь давай ты! Эмми обняла полысевшие шеи жирафов и огорчилась.
        - А я не помню.
        Джейк предостерегающе приложил палец к губам.
        - Ну хорошо, — согласился он шепотом, — тогда другую какую-нибудь.
        - Вы помните Бетси из города Пайк?
        С ней вместе шатался по прериям Айк,
        - звонко начала девочка, глянула на брата и осеклась.
        - Большой рыжий кобель, пара волов, — запела она уже тише,
        - Петух из Шанхая и хряк будь здоров, — продолжил Джейк. И они шепотом запели вместе:
        - Удл-дан фол-ди-дай-ду,
        удл-дан фол-ди-дай-ду.
        - Раз в прерии ночью при свете луны
        Нашли они виски и стали пьяны.
        А Бетси плясала и пела, как черт.
        Ей хлопали громко — давай, мол, еще.
        - Удл-дан фол-ди-дай-ду, — увлеченно пропела Эмми. Джейк предостерегающе прижал палец к губам.
        - … удл-дан фол-ди-дай-ду, — тихонько запел он, — фол-ди-лай-ду.
        - Почему ты вздыхаешь? — Эмми села в кроватке.
        - Ложись, кому говорю!
        - Нет, ты вздохнул!
        Джейк не стал рассказывать малышке про деда, которого та, кстати, никогда не видела. Старый Джейсон Сам-мерс умер, когда Эмми не было еще на свете. Дед любил приложиться к бутылочке, да и частенько заговаривался, но все равно был единственным, кажется, человеком в семье Саммерсов, который его любил. Сколько он помнил, Саммерс-старший всегда терпеть не мог своего отца, и когда тот умер, посвятил длинную проповедь «беспутству», из которой десятилетний тогда Джейк понял только то, что всякая радость есть грех, если только не является радостью веры.
        Джейк поправил на сестренке одеяло, скрестил под табуретом лодыжки и вполголоса продолжил историю про Бетси из Пайка:
        Индейцы напали орущей толпой,
        Скальп милого Бетси спасала, как свой.
        Под первой повозкой засевши с ружьем,
        Разила их Бетси метким огнем.
        Подозрительно посмотрел на смирно лежащую девочку, выглядевшую точь в точь как спящая.
        - Удл-дан фол-ди-дай-ду, — протянул он осторожно, — удл-дан… фол-ди-ду.
        Погладил сестренку по разметавшимся кудряшкам и задул свечу.
        Глава вторая, в которой творится черт знает что
        Да сэр, — протянул Дюк, — прямо скажем, не пирожное у вас жизнь.
        Они, как и вчера, сидели на берегу, бросая в воду камешки. Утром, едва рассвело, Джейк вылез через окно и помчался к берегу, ожидая своего нового знакомого.
        По дороге к набережной он обнаружил прямо на мостовой одинокий ботинок, по которому уже успели проехаться колеса какого-то экипажа.
        - Вот интересно, пробормотал Джейк, — куда деваются от них люди?
        Он сбежал по крутому берегу вниз, на то место, где вчера повстречал Дюка, устроился на бережку и попробовал представить, как бы поступил, окажись он на улице в одном башмаке. И почему бы вдруг такое могло случиться. В этих размышлениях он и сидел себе, щурясь на солнце и запуская в воду камешки.
        Дюк появился сразу после завтрака, еще не было и девяти, выслушал его историю, долго хохотал, слушая, как Джейк в лицах пересказывает диалог с отцом, и теперь они сидели, просто наблюдая за солнечными бликами на воде. Дюк молчал. Ему вчера удалось сохранить «преступление» в тайне. Глупости эти гадания, леди и джентльмены.
        - Ну и ладно, — сказал он, спустя несколько минут. — Не повезло, да. Проклятая рубашка подвела. Но сегодня тебе ведь все равно влетит хоть так, хоть этак. Поэтому, сэр, я предлагаю искупнуться.
        Джейк молча встал, скинул сюртук, отшвырнул галстук. Вода была теплой только сверху. Джейк хотел добраться до середины реки, но стыли зубы, ноги сводило от холода и даже кожа на макушке, кажется, сморщилась. Он рванул к берегу, нагнал своего нового знакомого и скоро молодые люди уже стучали зубами на берегу, натягивая одежду.
        - Если завтра не вырвешься, — во второй раз промахиваясь мимо подмоченной штанины кальсон, сказал Дюк, — притащусь к тебе под окно. Можно приспособить катушку ниток для записок. Или оставлять их в секретном месте. Или…
        Джейк, уже в белье, подпрыгивал на одной ноге, натягивая второй носок. В конце концов плюнул и просто сел на камни.
        - Знаешь, — медленно произнес он, — а я, пожалуй, не вернусь.
        - Ого, как! — присвистнул Дюк. — Какой вы, сэр, оказывается, горячий парень!
        Он рассмеялся и потянулся за рубашкой.
        - А куда же ты, интересно мне, денешься?
        Мокрые волосы налипли на глаза и Дюк потряс головой. Джейк подобрал галстук, скомкал, швырнул с размаха в
        воду.
        - Не знаю, — сказал он. — Но оставаться здесь я больше не могу, хоть ты меня убей.
        Черная тряпочка жалобно развернулась, увлекаемая течением, и скоро пошла ко дну.
        - Даже не собираюсь! — отрезал Дюк. — Куда же я дену труп? И с кем буду болтать? Кстати, сэр, а где вы намерены ночевать?
        - В чьем-нибудь сарае, — не задумываясь, ответил Джейк. — Я уже обо всем подумал.
        - А на что вы будете жить? И что вы будете кушать?
        - До завтра как-нибудь обойдусь, — отмахнулся Джейк. — Там посмотрим. А чем буду заниматься… Это, сэр, такое дело… Собственно говоря, я намерен поискать что-нибудь… чего-нибудь…
        Он запнулся и покраснел до самых ушей.
        - Ну, только не смейся. Приключений.
        Повисла пауза. Молодые люди смотрели друг на друга.
        - Знаешь, — продолжил Джейк, — как у мистера Жюля Верна, и Майн Рида и…
        - А Стивенсон? — проявил осведомленность в вопросе новый знакомый.
        - И он тоже, — согласился Джейк. — И Фенимор Купер.
        И…
        - … и Дюма!
        - … и этот, как его, Пинкертон…
        - Ой, да! — подхватил Дюк. — Пинкертон — вещь. А еще мистер Конан Дойль.
        - Ох, не говори! — выдохнул Джейк. — Обожаю.
        - Брат! — воскликнул Дюк вне себя от восторга.
        - Что? — осторожно спросил Джейк.
        - Да ничего, — ухмыляясь до ушей, отозвался Дюк. Он долго молчал, застегивая рубашку.
        - Слушайте, сэр, — сказал он, взяв пиджак. Еще помолчал.
        - Слушайте, сэр, — повторил он. — У вас такое сомнительное предприятие… возьмите меня с собой, а?
        Джейк молчал.
        - Ну возьмите, — небрежно произнес Дюк, — что вам стоит. Я не знаю, чем намерен заниматься, вы не знаете, чем намерены заниматься — почему бы нам и не знать этого вместе? Вдвоем веселее.
        - Ты это что же, — спросил Джейк, — серьезно, что ли?
        - А ты разве против?
        - Против? В жизни не слышал более интересного предложения!
        - Слушай, а что же твои старики?
        Дюк пригладил мокрые, растрепанные береговым ветром
        кудри.
        - Мои старики? Мамы уже четыре года как нет. А отец… женился снова. Через год после маминой смерти. У них уже двое детей. Он был бы только рад куда-нибудь меня сплавить.
        - Хм-м, — Джейк скорчил задумчивую рожу, чтобы скрыть радость. — Но что, если тебе это только кажется?
        - Кажется? — переспросил Дюк. — Нет, сэр, не думаю, что мне кажется. Ну, раз мы теперь заодно, надевайте ваши штаны и потопали к моему отцу. Уж не знаю, что там у нас будет завтра, но сегодня я намерен предложить вам обед и пристанище.
        - Отлично, сэр! — обрадовался Джейк, у которого с утра живот распевал оперные арии. — А не будет он против?
        - Не должен, — подумав, отозвался Дюк. — Он у меня ничего старикан.
        - А чем занимается твой отец?
        - Физикой, — почему-то смущенно ответил Дюк. — Он, как бы это сказать, изобретатель.
        - Ого! — восхищенно выдохнул Джейк. Дюк пожал плечами.
        - Как сказать, сэр. Как сказать.
        - Но, — не понял Джейк, — что же плохого в науке? Юный Маллоу усмехнулся.
        - В основном, отсутствие денег. Не мог же я вот так сразу взять и сказать: мой отец — изобретатель-неудачник, прожил на судебных разбирательствах все свое наследство, доставшее от деда, а тому — от прадеда, а тому, кажется, от его прадеда.
        Джейк только вздохнул.
        - Грустная история, сэр.
        - Ну, вот такая вот история, — Дюк натянул на плечи помочи. — Сначала все было хорошо, отец даже получил премию от какого-то научного общества. За этот, как его, крош-кособиратель.
        - За что-о? — поразился сын похоронного церемонимейстера. Дюк заправил рубашку в брюки и застегнул пуговицы.
        - За крошкособиратель, говорю. С педальным генератором. Джейк то застегивал верхние пуговицы рубашки, то расстегивал снова. Наконец, решил оставить ворот распахнутым.
        - Ничего себе, — как мог, деликатно, сказал он.
        - Потом, — продолжал Дюк, — какой-то хмырь подал на него иск: дескать, изобретение вовсе не отца, а его собственное. Пять лет, штук двадцать заседаний. Суд отец проиграл, знакомые показывали пальцем, — вот и пришлось искать, куда бы переехать. Дела пошли не очень-то, и какой-то знакомый предложил отцу читать лекции по физике в здешнем университете. Да на них разве проживешь. Если бы не вакуумный ветрогон — ну, знаешь, пыль собирает — просто не знаю, что бы было. У отца он еще и окна моет, и карточки фотографические сушит, и шарики надувает.
        - Вакуумный ветрогон? Уж не такая ли это штука, которую по субботам возит от дома к дому старый Айзек Робинзон? «Почистить ковер, избавить от пыли»?
        - Ну да, как раз такой.
        - Ничего себе, — опять сказал Джейк.
        Прилетела пушинка, застряла в ветке клена, бросавшего рваные тени на берег. Дюк осторожно отцепил ее, дунул и пустил по ветру. Молодые люди поднимались по ступенькам набережной.
        - Последние два года только и делали, что переезжали. — продолжал Дюк. Сначала Ажен. Потом Марсель. Потом Квебек. Я даже в школу толком не ходил. Меня учила… в общем, учился я большей частью дома.
        - А я обошелся здешней бесплатной, — завистливо пробормотал Джейк. — Но ты уверен, что не передумаешь?
        - Я еще ни в чем не был так уверен.
        Черный сюртук так и остался валяться в траве. Его владелец предпочел остаться в жилете, чем дальше носить это чудовище.
        Дюк обернулся.
        - Подумают, что ты утоп.
        - Отлично, — кивнул Джейк, — значит, не будут искать.
        - Ладно, пошли.
        Приятели отправились пешком по Главной улице, прошли Милл-стрит, Баррет-стрит и оказались на Колчестер-аве-ню. Прошли еще вперед по мощеной дороге и Дюк легко перепрыгнул две каменные ступеньки перед дорожкой к дому.
        Это был не слишком большой деревянный дом, крашеный в цвет охры, довольно старый, с флигелем и галерейкой. Парадную дверь украшал резной портик. Белые колонны выглядели слегка облезлыми. Как и окна, тоже крашеные в белый цвет. Каменные ступеньки крыльца уже начинали разваливаться. Разросшиеся кусты папоротника и предоставленный собственному существованию газон несколько скрадывали запущенность здания. Или, наоборот, подчеркивали — как посмотреть.
        Около дома шуршал листвой раскидистый клен. Тяжелая дверь гулко стукнула, пропуская двоих джентльменов внутрь.
        ХОЛЛ В ДОМЕ МАЛЛОУ:
        Они оказались в полутемном холле, освещенном только солнечным квадратом, падавшим из окна. В луче света плясали пылинки. У распахнутой двери гостиной стоял на коврике старый стул и висел на стене массивный барометр в полированном корпусе.
        Слева от лестницы находится старый буфет со множеством полок, забитых всякой рухлядью. Джейк едва не споткнулся, рассматривая какие-то медные и латунные лампы с колбами и без, блестящие и тусклые чайники, масленки, и Бог знает, что еще. На связке латунных трубок висело колесо, похожее на велосипедное, только поменьше. Одна полка была забита рулонами проволочной сетки, другая — целой кучей непонятных устройств, а выше, под самым потолком, болтались связки жестянок.
        На самом буфете стояли серебряные сахарница, солонка и соусник, а к полкам был прислонен поднос. Похоже, прислуга сервировала здесь обед перед тем, как подать на стол. Пол под гнутыми ножками буфета был чисто вымыт.
        По правую сторону лестницы отсвечивал тусклыми полукруглыми зеркалами еще один буфет: низкий, тяжелый, с выпуклой резьбой. На нем тосковал в одиночестве утюг.
        Дюк взбежал по лестнице, сунул нос в гостиную, обнаружил, что там пусто, и джентльмены простучали каблуками вверх: сперва на второй этаж, затем по другой, маленькой, в пять ступенек — на чердак. Тяжелая дверь была заперта на замок.
        - Ясно, — коротко сказал Дюк и стал спускаться. Джейк последовал за ним.
        ГОСТИНАЯ В ДОМЕ МАЛЛОУ:
        Гостиная была довольно маленькой, светлой, хоть и производила впечатление некоторой запущенности. Стены украшали акварели с лесом всех времен года, озерами и водопадами. У окна — маленький столик с лампой и шкатулкой с рукодельем поверх стопки книг. Прямо перед самым камином расположился солидных размеров диван с ножками в форме шаров. По бокам от него — два кресла: деревянное, качалка, и большое, мягкое, с высокой спинкой. «Спиной» к дивану стояло открытое пианино с торшером на крышке. Тут же были в беспорядке разбросаны ноты и обложки пьес.
        Молодые люди прошли гостиную насквозь и остановились перед одной из двух расположенных напротив дверей.
        Дюк раздвинул тяжелые портьеры и мальчики оказались в маленьком холле под лестницей. Турецкий ковер в молодые годы являл собой предмет роскоши. Как и бархатный диван с прямой деревянной спинкой — несомненно, удобный, пусть и вытертый до неприличия. На маленьком полукруглом столике напротив — ваза с чуточку подвядшими ирисами. Рядом была дверь. Дюк нажал медную ручку.
        Сидящий за письменным столом человек предостерегающе поднял палец, покачал им из стороны в сторону и продолжал сосредоточенно писать. Дюк кивнул и потянул смутившегося приятеля за собой. Джентльмены на цыпочках проследовали к дивану, стоящему сбоку у стены без окон, и, премерзко заскрипев пружинами, сели.
        Человек за столом нахмурился. Между черными, как у сына, бровями, залегла тоскливая складка. Сконфуженный Джейк постарался не дышать и оглядел тесный кабинет. Всю заднюю стену от пола до потолка занимали книжные полки. Впрочем, на самых верхних было пусто. На стенах были развешаны чертежи, схемы, таблицы, понятные, видимо, только хозяину кабинета.
        Минуту спустя мистер Маллоу поднял голову, выслушал, набивая трубку, сына (который не был особенно многословен), прикурил и встал.
        МИСТЕР МАЛЛОУ:
        Это был невысокий худощавый человек лет тридцати пяти-сорока с редеющей кудрявой шевелюрой, не черной, как у Дюка, а темно-русой, и аккуратно подстриженной бородой. Он присел на край стола, попыхтел трубкой, с интересом взглянул на Джейка.
        - Значит, хочешь смыться?
        Новоиспеченный искатель приключений набрал полную грудь воздуха. Он хотел сказать, что до встречи с Дюком у него не было ни одного друга; что мистер Саммерс-младший готов ночевать не то, что в чужом сарае, но даже в придорожной канаве; что у него есть мечта, а мечты должны сбываться. Иначе какой, ко всем чертям, в них смысл?
        Но вместо этого сказал просто:
        - Да.
        - Отец — священник? — поинтересовался Маллоу-старший.
        - Похоронный церемонимейстер. Пресвитер общины баптистов, — ответил Джейк.
        И покраснел. Мистер Маллоу расхохотался.
        - Да, парень! Порадовал папашу, нечего сказать!
        Джейк открыл было рот, но мистер Маллоу внимательно оглядел его с головы до ног и задумчиво произнес:
        - …но, в общем, понятно. На твоем месте я сделал бы то же самое.
        В кабинет вошла миссис Маллоу. Джейк взглянул на ее и удивился.
        МИССИС МАЛЛОУ:
        Мачехе Дюка было около тридцати пяти лет — возраст, на взгляд пятнадцатилетнего искателя приключений, чуть ли не преклонный. Но карие глаза цвета спелой черешни блестели, каштановые (чтобы не сказать, рыжие) волосы были уложены в высокую прическу, нос задорно вздернут, а немножко широковатый рот — ярок. Тонкий стан затянут в зеленое платье с узкими рукавами. Двигалась миссис Маллоу быстро, несколько резковато. Одним словом, женщиной она была красивой.
        Эта дама нахмурила тонкие брови и произнесла:
        - Томас, ну сколько можно? Обед давно на столе. Она сурово сложила руки на груди.
        - Мы уже идем, дорогая, — виновато улыбнулся мистер Маллоу.
        Он предъявил жене дымящуюся трубку, подошел к искателю приключений поближе:
        - Разреши представить тебе Джейка Саммерса.
        - Здравствуйте, Джейк, — миссис Маллоу окинула гостя с головы до ног любопытным взглядом. — Вы, конечно, отобедаете с нами?
        Тот кивнул, не сводя с нее взгляда. Женщина улыбнулась, сделала глазами мужу и вышла.
        - Значит, свободное плавание, — раздумчиво проговорил мистер Маллоу и выпустил густую струю дыма. — Что ж, я был всего на год старше, когда уехал из дома отца.
        Дюк бросил на приятеля торжествующий взгляд: «Я же тебе говорил!»
        Мистер Маллоу помолчал.
        - Надеюсь, ты будешь удачливее меня.
        Он полюбовался, как тает в воздухе дымное облако.
        - В общем, сэр, я рад, что вы стали взрослым.
        По виду мистера Маллоу никак нельзя было сказать, что он так уж рад. Джейк неуверенно улыбнулся. Ему все еще казалось, что это сон, и он вот-вот проснется и увидит, что все по-старому. Что касается Дюка, тот просто весь сиял.
        - Что встал? — набросился он на приятеля и хлопнул его по плечу. — Пошли обедать!
        Они вышли из кабинета, пересекли опять гостиную, мистер Маллоу распахнул вторую, дальнюю, дверь, за которой оказался длинный холл, наполненный запахами готовящегося обеда, и Джейк ступил на полинявший от времени ковер. Очень просторная, с раздвинутыми бархатными шторами на высоких окнах, столовая казалась еще больше от того, что мебели для комнаты такого размера было маловато. У стены щеголял изогнутыми ножками единственный буфет с парой стульев справа и слева. На буфете стояли две вазы, часы, несколько статуэток и лампа с желтым абажуром. Зеркальные полки над буфетом пустовали. Медные светильники на стенах несколько потемнели. В центре комнаты, под круглой, висевшей на длинных цепях, лампой, располагался обеденный стол.
        После того, как съели щавелевый суп, потом запеченое филе пикши, и миссис Маллоу удовлетворила свое любопытство относительно того, сколько Джейку лет, и кто его родители, и где тот учился, и где живут родственники его семьи, и ей, наконец, был изложен план, подали кофе.
        Отец Дюка сказал:
        - А теперь, джентльмены, к делу. Чем именно вы намерены заниматься?
        Молодые люди переглянулись.
        - Так я и думал! — засмеялся мистер Маллоу.
        - Я тоже, — добавила миссис Маллоу, помешивая ложечкой в чашке.
        - Хорошо же, — продолжил отец Дюка. — Посмотрим, что вы умеете делать.
        - Дюк, если бы ты не был таким лентяем, то прекрасно смог бы преподавать французский! — воскликнула миссис Маллоу.
        На эту пылкую фразу новый знакомый Джейка набил полный рот пирогом с ревенем и замотал головой. Из чего Джейк сделал вывод, что французский не является его любимым предметом.
        - Ты бы еще предложила Джейку поступить в духовное училище, — фыркнул Маллоу.
        - Господи! — только и сумел вымолвить Джейк.
        Двое младших Маллоу, глядя на него, расхохотались. Джейк с интересом рассматривал детей.
        СИРИЛ И ГЛАДСТОН:
        Оба глазастые, круглощекие, курносые, сразу видно, что похулиганить — любимое их занятие. Одного звали Сирил, второго Гладстон. И в данный момент один из них пытался добраться до сахарницы, а миссис Маллоу, притворяясь, что ничего не замечает, потихоньку отодвигала ее.
        - Я умею ездить верхом, играть на пианино, стрелять, — принялся перечислять Дюк. — И еще покер.
        На слове «покер» миссис Маллоу нахмурилась.
        - Вот уж этого, пожалуйста, не надо!
        - Тем более, что играешь ты неважно, — вставил мистер Маллоу. — Да и уметь держать в руках ружье совсем не то же самое, что «уметь стрелять». Ну, еще что?
        - Свистеть, пререкаться и прятаться по углам с книгой, — присовокупила его жена.
        Дюк развел руками в знак согласия.
        - А вы, молодой человек? — обратился Маллоу к Джейку. Саммерс-младший покраснел.
        - Так-так? — подбодрил его Маллоу.
        - Я умею править катафалком, — сказал Джейк и задумался. «Бегать туда-сюда по разным поручениям» тут решительно не годилось. «Немного знаю столярное ремесло» вообще никто никогда не услышит.
        - Снимать мерку с покойников, — неожиданно для себя выговорил он.
        Миссис Маллоу поперхнулась.
        - Простите, Джейк, — смущенно сказала она. — Я должна была догадаться. Просто это… не совсем обычно для мальчика.
        - Ну, для девочки это было бы куда более необычно, — возразил муж.
        Дюк хрюкнул в чашку. Двойняшки весело завозились, и миссис Маллоу пришлось на них шикнуть.
        - Продолжайте.
        Джейк покраснел снова, поняв, что сморозил глупость, но деваться было некуда.
        - Чистить и запрягать лошадь. Немного знаю столярное ремесло. Э-э-э…
        Он вдруг лукаво улыбнулся.
        - А также свистеть, пререкаться и прятаться по углам с книгой.
        - Надо сказать, что твой друг более подготовлен к жизни, — сказала миссис Маллоу, обращаясь к Дюку. — Хотя оба вы бестолочи.
        - Это поправимо, — заметил мистер Маллоу.
        - Да, — согласилась его жена и почему-то вздохнула. Мистер Маллоу откинулся на спинку стула.
        - Ну, джентльмены, переходим к главному: чего бы именно вам хотелось? Вы же не собираетесь просто бродяжничать, я полагаю?
        Джейк притворился, что поглощен своим кофе и покосился на Дюка.
        - Э-э-э… — промямлил тот.
        Мистер Маллоу покрутил в руках печенье.
        - Думаю, что не ошибусь, если джентльмены намерены объехать вокруг света за восемьдесят дней, подцепить ближайший воздушный шар, отыскать какой-нибудь затерянный мир, а, сэр?
        Сын шмыгнул носом.
        - Да, сэр, — признался он. — Что-то в этом роде.
        - Мне не очень хочется, чтобы мой сын грабил поезда, — продолжал мистер Маллоу, — или дрался на ножах со старателями. Тем более, что ни того, ни другого ты не умеешь как следует.
        Искатели приключений помрачнели.
        - Итак, что же мы имеем? — поинтересовался изобретатель.
        - Двух балбесов, — откликнулась его жена. Близнецы захихикали.
        Мистер Маллоу помолчал.
        - Да, — он кивнул кудрявой бородой. — Двух балбесов, которым хочется приключений на свою…
        - Томас!
        - Хочется приключений, — заключил ее муж. — Поэтому, джентльмены, я считаю вот что: наняться матросом — прекрасный способ начать карьеру… и пообтесаться.
        - Повзрослеть, — закончила миссис Маллоу. — Но в конце концов: почему бы и нет? Что скажете? Джейк, что вы сидите, как… как не знаю, кто. Это была ваша идея.
        Искатель приключений продолжал сидеть, не произнося ни слова.
        - По-моему, ты сумасшедший, — сказала вдруг миссис Маллоу, обращаясь к мужу.
        - Ничего, моя дорогая, ты тоже, — не остался в долгу тот. Миссис Маллоу рассмеялась и отпила из своей кукольной
        чашки еще кофе. Джейк, залюбовавшийся ею, почувствовал пинок под столом и встретился с насмешливым взглядом Дюка.
        - Ну что, сэр, заметано?
        И Джейк Саммерс очнулся. Не очень уверенная, но счастливая улыбка засветилась на его лице.
        - Заметано, сэр!
        Глава третья, в которой джейк сначала знакомится с обстановкой дома маллоу, а затем трогательно прощается с родными
        Что же бы за такая штука? — приятели стояли на лестнице, возле того самого буфета со множеством полок. Джейк держал в руках странный предмет: маленький будильник, закрепленный при помощи рычагов на деревянной подставке вместе с медным чайником.
        - Часы. Спиртовка. Чайник. Ну, сэр, тут все просто. Он отдал Дюку устройство.
        - Ну да, — сказал тот. — Будильник звенит, поворачивается вот эта ручка, спичка зажигается о наждачную бумагу и зажигает спиртовку. Потом вода кипит, под давлением пара откидывается крышка, и из чайника льется вода.
        - Стой, а пожара не может быть?
        Про себя Джейк подумал, что неспроста же чаеварка угодила на полки с хламом, а не в магазин.
        - Неа, — сказал Дюк. — Вот эта пластина гасит огонь. Видишь, качается?
        - Но тогда это же отличная штука! — воскликнул Джейк.
        - Отличная, — отозвался приятель. — Если не считать того, что таких отличных штук сотни три, не меньше. В любой газете куда ни плюнь: «механическое устройство для заваривания чая», «аппарат для приготовления кофе», — как сговорились все. Да вон, у отца газета на столе, я своими глазами видел: «механический кофейник «Марион Гарланд». Бросьте, сэр. На свете много отличных штук, которые никому не нужны.
        - Но это же ерунда! Это неправильно!
        У юного Маллоу сделалась такая физиономия, как будто ему было не неполных пятнадцать, а по меньшей мере, пятьдесят.
        - Как говорит отец, это нельзя объяснить, но стоит запомнить.
        Дюк вернул отцовское изобретение на полку. Следующий предмет имел колесо с ручкой, наподобие того, какое бывает у швейных машин, хитро соединенное с жестянкой.
        - Было бы побольше, сошло бы за пресс для отжима белья, — пробормотал сын похоронного церемонийместера. — А так…
        Он заглянул внутрь жестянки.
        - Так, ага. Ножи, значит. Это измельчает… Изогнутые лопасти оказались острыми. Искатель приключений отдернул палец.
        - Это измельчитель, — завершил свою мысль Джейк.
        - Измельчитель чего? — поинтересовался Дюк ехидно.
        - Чего-нибудь.
        - Нет, ты скажи!
        Джейк покрутил ручку колеса. Полюбовался, как вертятся ножи на дне жестянки.
        - Да чего угодно. Оно достаточно острое, чтобы запихать туда что-нибудь твердое…
        - Ну-у, — протянул Дюк немножко с досадой, — да.
        - И в то же время это «что-то» не обязательно твердое, — продолжал размышлять Джейк. — Я бы попробовал взболтать яйца. К примеру, сделать гоголь-моголь. С бренди, знаешь?
        Сын баптистского пресвитера некстати вспомнил вкусное «лекарство», которое взбивала зимой Роза на Рождество, или когда в доме Саммерсов простужался кто-нибудь из детей.
        - Хм, — Дюк шмыгнул носом. — Вот черт, мне и в голову не пришло. Могло бы быть вкусно.
        Он подумал, что надо бы спросить у мачехи, нельзя ли получить на кухне парочку яиц и немножко бренди, но мистер и миссис Маллоу вот уже четверть часа как беседовали в запертом кабинете, вгоняя Джейка, который догадывался, что говорят о нем, в нешуточное смятение.
        Над следующим предметом Джейк думал не меньше пяти минут. Вертел так и этак. В самом деле, куда и для чего может быть нужна деревянная дребедень, сильно напоминающая подлокотник от кресла с торчащим на конце рычагом, покрытая красивой, но явно для чего-то нужной, резьбой по бокам?
        - Ну, раз… — сказал Дюк. — Два… Джейк сосредоточенно сопел.
        - Сдаешься? — улыбка юного Маллоу становилась все шире и шире.
        - Нет, — буркнул Джейк.
        - Сдаешься-сдаешься, — приятель отобрал у него штуку. — Это сигнальное устройство. Суешь за дверь, закрепляешь в полу, — вот, видишь?
        Он перевернул устройство, демонстрируя металлический шип, убиравшийся внутрь.
        - За дверью гостиной весь пол в дырках. Если в дом лезет вор, оно премерзко звенит. Она, ну, миссис Маллоу, сказала, что предпочтет что-нибудь менее разрушительное. Я бы тебе показал, но…
        Дюк задумался.
        - Черт, мне строго-настрого запрещено его трогать, — с досадой сказал он. — Опять сбегутся соседи, опять скандал… Так что, пожалуй, как-нибудь в другой раз.
        Искатели приключений постояли минутку, вслушиваясь в мирную тишину дома. С кухни доносился звон посуды, которую мыла недовольная молчаливая горничная. С улицы прогремел колесами экипаж.
        - Э-э-э, — сказал Дюк и медленно поднялся по ступенькам. — Ну, только если посмотреть. В сущности, вот.
        Он аккуратно прикрыл дверь гостиной. Паркет за ней и в самом деле был безобразно истыкан. Дюк с размаху воткнул шип и закрепил устройство. Джейк осторожно нажал дверную ручку, чуть-чуть потянул на себя, и тут же отпустил. От раздавшегося звона у сына пресвитера заложило уши.
        - Ай! — Дюк обшаривал отцовское изобретение со всех сторон. — Ой, черт, забыл, где оно выключается!
        Зато выскочившая из дальней двери гостиной миссис Маллоу отлично это помнила.
        - Томас, — вскричала она, — я же сто раз просила убрать твои чудовища куда-нибудь подальше от этого м-м-мальчика!
        При последних словах «м-м-мальчик» получил подзатыльник.
        - Скажи спасибо, Мармадьюк, что у тебя гость! — Джейк и не думал, что миссис Маллоу может так сердиться. — Иначе разговор был бы совсем другой!
        - Но миссис Маллоу, — осторожно вставил сын пресвитера, — это не он. Это я.
        - Не защищай его, пожалуйста, — строго оборвала женщина. — Боже мой, Дюк, тебе скоро пятнадцать, а все как малое дитя! Иди, пожалуйста, в свою комнату, чтобы глаза мои тебя не видели!
        КОМНАТА ДЮКА:
        Комната Дюка, как и столовая, казалась немножко пустой: мебели явно недоставало.
        Слева от двери помещалась высокая узкая тахта, застеленная белым льняным чехлом с рюшами. Рядом — низенькое кресло-качалка с обтянутым цветастым репсом (как и вся остальная мебель) сиденьем.
        Над кроватью — детская картинка с рыжим котом, играющим на скрипке, под которой висела бумажная маска льва с выпученными глазами и радостным оскалом до ушей.
        Угол справа от двери занимали встроенные в стену книжные полки: книги, книги, книги: Марк Твен и Жюль Верн, Стивенсон и Луи Буссенар, Конан Дойл и Льюис Кэрролл — все, что к пятнадцати годам прочел любой уважающий себя человек. На нижних полках стояли толстые тома сказок, часть — с французскими названиями. На средней, как раз там, где стояли книги приключений — изрядный беспорядок. Дюк Маллоу не нуждался в том, чтобы прятаться с книгой на чердаке или ночью под кроватью со свечкой, тайком бегать с вечернего собрания общины в публичную библиотеку за очередным выпуском «Черной кошки» или на берег Винуски: он мог спокойно сесть в дубовое кресло, стоявшее рядом с полками, за круглый столик, и читать, сколько влезет при свете низко свисавшего с потолка фонаря.
        Хозяин всего этого богатства тем временем прошел через всю комнату к письменному столу, стоявшему у окна.
        Под самым подоконником находился диван с полукруглой спинкой. Приятели присели на него, помолчали минутку, а потом перебрались с ногами на подоконник.
        - И вот из этого дома, — завистливо задохнулся Джейк, — ты хочешь уехать?
        Дюк помолчал. Покачал пальцем зеленый стебель, одиноко торчавший в глиняном горшке (похоже, у стебля были в недалеком прошлом листья).
        - Вам, сэр, кажется, что у меня есть все, чтобы быть счастливым, а? — спросил он. — У меня все, у тебя ничего, так?
        Джейк смотрел в окно.
        - Всякие интересные штуки, — продолжал Дюк, — книги. Могу шляться, где хочу и почти всегда, когда хочу, и никто не спустит с меня за это шкуру. Ты об этом, да?
        Ответом был молчаливый кивок.
        - Да, все так, — Дюк отпихнул горшок в сторону. — Но тут я спрошу вас, сэр: ну и что?
        Джейк повернулся к нему.
        - Ты смылся потому, — между буйных черных бровей залегла тоскливая складка, — что не мог жить по-прежнему. Ну, так и я не могу. Нельзя вечно читать одни и те же книги, сэр.
        Джейк хотел сказать, что совершенно ни к чему читать одни и те же, когда есть много еще не читанных, но приятель не унимался.
        - Знаешь, сколько раз я прочел «Остров сокровищ»? — поинтересовался Дюк. — Четыре раза. «Вокруг света за восемьдесят дней» — шесть. Я уже про все остальное не говорю. И я продолжал бы это делать, потому что ну что меня ждало бы, если бы не ты? Завтра-послезавтра пойти служащим в какую-нибудь контору?
        Джейк как раз думал, как бы так дождаться окончания этой прочувствованной речи и потактичнее цапнуть с письменного стола, стоявшего с самом углу, «Счастливые деньки». Журнал он только что заметил. На столе была целая стопка, сверху, судя по обложке, был свежий номер, и Джейк тихо мучился. Потому что все те вещи, которые с таким волнением излагал сейчас его новый приятель, были предметом неустанных размышлений сына похоронного церемонийместера с самой осени, все «за» и «против» давно взвешены (тем более, что «против» почти и не было), последние колебания исчезли вчера ночью, и сомнений у сына пресвитера не осталось.
        - Мечты должны сбываться, — произнес Джейк вдруг. — Понимаешь? Иначе вся жизнь не имеет никакого смысла.
        Он соскочил с подоконника на диван, с дивана — на пол.
        - Я долго думал. И понял вот что: строгать гробы и петь дурацкие молитвы — не хочу.
        - Ну, это и так понятно, — Дюк пожал плечами.
        - Ага, понятно, — хмыкнул Джейк и забегал по комнате взад-вперед. — Как бы не так. Гробы не хочу. Стоять за прилавком в каком-нибудь магазине — подите, пожалуйста, в зад. Сидеть за столом, как ты говоришь, в какой-нибудь в конторе — тоже сомнительное удовольствие.
        Он остановился.
        - А чего я хочу?
        - Ну как это, чего? — удивился Дюк. — Приключений, ты же сам сказал.
        - Точно, — сказал Джейк. — Я только долго не мог понять, каких. Но потом решил, что это как-нибудь само.
        - И посмотри, как все отлично складывается, — заметил Дюк. — Такое, черт побери, совпадение! Это судьба, не иначе. Другого объяснения я не вижу.
        Сын баптистского пресвитера, который давно решил, что не так уж важно, есть ли на свете бог, нет ли его, и которого не единожды передергивало при упоминании «божьего промысла» и при мысли о том, что кто-то взял, да и распорядился его жизнью по собственному разумению, был вынужден согласиться, что против такой судьбы ничего не имеет.
        - Ну пусть, — согласился он. — Пусть будет судьба. Слушай, можно мне журнал посмотреть?
        - Мог бы и не спрашивать, — махнул рукой Дюк, соскакивая с подоконника. — Надо же нам до завтра что-нибудь делать.
        На столе стояла еще маленькая зеленая лампа, глобус, закрытая чернильница в виде лошади у колодца, в ложбинке которой валялось перо с обгрызенной деревянной ручкой, губная гармоника и зеленая квадратная жестянка от чая. Пока приятель рылся в стопке журналов, Дюк полез взять гармонику. Жестянка опрокинулась и грохнулась на пол. Двое джентльменов опустились на четвереньки и принялись ползать по полосатому коврику, собирая рассыпавшуюся дребедень. Под столом обнаружились чугунные гири. Джейк ехидно шмыгнул носом, за что сейчас же получил по этому носу пачкой карточек от игры «Бунго».
        - За что? — праведно возмутился плечистый искатель приключений, кинув в лязгнувшую жестянку две засохших краски — зеленую и коричневую.
        - Я величайший атлет современности, — отозвался Дюк, метко швырнув в банку деревянного солдатика во французском мундире и со сломанным штыком. — Запомните это навсегда, сэр!
        - А что, похоже, что я сомневаюсь? Ну что вы, сэр! Джейк отлепил от полукруглого магнита кучку сапожных гвоздиков и теперь с интересом проверял, можно ли заставить их ползти по жестянке, если водить магнитом с противоположной стороны. Попалась еще сливочная ириска годовалой давности — твердая, как те гвоздики, и намертво слипшаяся с фантиком. Пока сын похоронного церемонийместера размышлял, очень ли неприлично будет сунуть ее в рот, открылась дверь и вошла миссис Маллоу.
        - Джейк, я считаю, что вы должны предупредить свою семью. Они ведь не знают, где вы, я права?
        Молодой человек мгновенно забыл про ириску. Оба джентльмена вынырнули из-под стола, причем, Джейк въехал локтем в ножку легкого деревянного кресла с круглой спинкой. Поставил упавшее кресло на место. Встал. Вздохнул, разглядывая большую карту, висевшую над столом. Кроме нее, были еще цветные гравюры: сражение двух пиратов, и несколько обезьян, резвящихся в зеленых ветвях джунглей.
        - Вы же понимаете, что они вряд ли благословят меня в путь так, как это сделали вы, — хмуро сказал он, наконец.
        Миссис Маллоу пожала плечами.
        - Но ведь они и до этого вас не одобряли?
        - Так что какое тебе дело до их дурацкого благословения? — добавил Дюк.
        - Мармадьюк! — строго сказала миссис Маллоу.
        - Что? Это же правда!
        - Все равно так говорить невежливо, — сказала миссис Маллоу, обняла Джейка за плечи, повела к дивану и присела рядом:
        - Так что вы просто предупредите их, чтобы они не думали, что с вами что-то случилось.
        Честно признаться, молодой человек как раз на это и надеялся. Ему представлялось…
        - Джейк! — позвала миссис Маллоу.
        - А? — откликнулся тот, отвлекаясь от мыслей о том, как семейство Саммерсов признает, наконец, что он был не так уж плох, и даже в чем-то хорош, но больше никогда его не увидит.
        Миссис Маллоу потрясла пальцем с чуточку (совсем чуточку) увядшей кожей.
        - Я знаю, о чем вы думаете. Сейчас мы поедем к вашим родным, вы предупредите их о своем отъезде…
        - Ох, нет! — простонал Джейк.
        - … и немедленно вернемся. Вас ведь, наверное, ищут! Молодой человек молча поднял на нее глаза. Миссис Маллоу потрепала его по руке и вышла.
        - Трусишь?
        Дюк сидел в кресле напротив, сложив ноги по-турецки.
        - Я?! — возмутился Джейк.
        - А, ну вот и ты, — сказал мистер Маллоу.
        Он читал газету на диване в гостиной, но по его позе было понятно, что он чего-то, точнее, кого-то ждет. Джейк кивнул. Как всегда, когда он волновался, его затошнило, ладони стали холодными и влажными, по спине забегали мурашки.
        Они вышли на улицу, мистер Мал-лоу остановил экипаж, Джейк, робея, произнес «Чейс-стрит», и скоро грохот колес стих вдали.
        Когда он шагнул в двери родного дома, Маллоу остались ждать его в экипаже. Собственно, мистер Маллоу предложил пойти с ним, а Джейк гордо отказался. Что касается миссис Мал-лоу, ее вообще хотели оставить дома, но женщина была непреклонна.
        - Так мне будет спокойнее, — сказала она, хотя полчаса назад сама уверяла, что все происходящее — обычное дело и волноваться совершенно не о чем.
        Дверь открыла Роза. Молча пропустила его в дом. К удивлению Джейка, ожидавшего, что вся семья, как это бывало в таких случаях, соберется в гостиной, чтобы задать ему головомойку, комната была пуста. «Что, если попросить Розу передать отцу и матери, что я уезжаю и уйти?» — мелькнуло у него в голове. Но он тут же отогнал эту трусливую мысль. Прежде всего, мистер Маллоу ни за что не поверит, что его отпустили без единого слова. Кроме того, при мысли о том, что вот сейчас он скажет отцу о своем уходе — не спросит позволения, а всего лишь поставит в известность, — в животе что-то трепыхалось, дыхание сбивалось, и даже, кажется, начинался жар. Джейк просто не мог отказать себе в радости увидеть лицо отца в этот момент.
        И он увидел это лицо. Ноги словно приросли к полу, язык присох к небу. Пресвитер молча стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на него.
        - Отец, — произнес Джейк самым ровным тоном, какой мог изобразить, — я ухожу.
        Мистер Саммерс, словно не слыша его слов, молча указал ему на кресло. Джейк нервно усмехнулся.
        - Ты не понял, — сказал он. — Я ухожу. Совсем.
        - Трость, — приказал миссионер таким тоном, что у юноши по спине опять пробежали мурашки.
        - Да, мистер Саммерс, — поспешно ответила Роза и выбежала из комнаты.
        Отец и сын молча смотрели друг на друга.
        - Я уезжаю, — повторил Джейк. — Больше тебе не придется…
        При виде орудия наказания он облизал пересохшие губы. Глупо. Ерунда какая.
        По-прежнему не произнося ни слова, пресвитер повторно указал на кресло. Серые глаза сделались неестественно светлыми, зрачки вдруг уменьшились, ноздри раздувались.
        Джейк не выдержал и фыркнул.
        - Не получится, отец, — сообщил он. — Больше не получится.
        Ладонь Саммерса-старшего взметнулась, молодого человека оглушило, в ухе зазвенело. Левая щека горела огнем. Удержавшись от желания схватиться за лицо, Джейк стоял, широко расставив ноги и тяжело дыша.
        - Ненавижу, — глухо произнес он.
        От второй пощечины мотнулась голова.
        Словно во сне, юноша размахнулся и ударил отца в лицо кулаком. Из разбитых губ пресвитера показалась кровь. Бакенбарды с левой стороны судорожно дергались.
        - Жирный индюк! — выговорил Джейк. — Я ухожу от тебя, от матери, от вас всех. Ты никогда больше…
        Что именно мистер Саммерс «никогда больше», он так и не узнал. Ибо в ту же секунду Саммерс-младший был схвачен за шиворот, его голова оказалась подмышкой отца, а трость пущена в дело с рвением истинного христианина. Джейк зарычал и рванулся на свободу. Ничего не вышло. Раз, другой, третий. Каждый удар исторгал из уст Саммерса-младшего либо богохульство, либо поминание черта, либо же какой-нибудь цветистый эпитет в адрес отца. Роза, закрыв лицо фартуком, выбежала из комнаты.
        - Ах ты беспутный, испорченный, погрязший в грехе щенок! — брызгал слюной мистер Саммерс, ритмично работая тростью.
        - Старый скрипучий гроб! — брыкаясь, огрызался Джейк. — Ходячая эпитафия! Кладбищенский боров!
        - Дерзкий гаденыш! — брызгал слюной мистер Саммерс. — Паршивый щенок! Прибежище скверны! Я тебя научу славить имя Господне!
        - Немедленно перестаньте, вы слышите? — прозвенело в воздухе.
        Миссионер, оторопев от удивления, выпрямился.
        - Кто вы? Что вам здесь нужно?
        - Мое имя Белинда Маллоу, — сдержанно отозвалась мачеха Дюка, стоя в дверях гостиной, — и я хотела бы с вами поговорить. Это касается вашего сына.
        - Вот как, моего сына? — пресвитер переложил орудие наказания в другую руку. — Почему здесь эта дама? Что ты сделал?
        - Он ничего не сделал, прекратите бить мальчика! — потребовала миссис Маллоу.
        Взлохмаченному, красному Джейку наконец удалось вырваться и вскочить на ноги.
        - Закрой дверь и убирайся в свою комнату! — приказал пресвитер. — Я поговорю с этой… (он окинул миссис Маллоу взглядом, полным отвращения)… этой женщиной.
        - Да пошел ты к черту в зад! — рявкнул Джейк. — Я уберусь туда, куда сочту нужным, буду делать то, что сочту нужным, и чтоб мне год с горшка не встать, если я когда-нибудь подчинюсь хоть одному твоему слову!
        - О Боже, Джейк! — огорчилась миссис Маллоу. — Ну зачем вы так? Идите, пожалуйста. Дайте мне поговорить с вашим отцом.
        - Нет, миссис Маллоу, — упрямо ответил тот. — Я никуда не пойду, это во-первых, и все равно уеду, это во-вторых. Прошу вас, идемте отсюда.
        - Тише, милый, — женщина обняла его за плечи. — Вы уедете, сделаете, что хотите, но… мистер Саммерс, ваш сын…
        - Откуда вы знаете моего сына? — голос Саммерса не обещал ничего хорошего.
        - Ваш сын, — вежливо, но с нажимом повторила миссис Маллоу, — и мой — оба намерены поступить матросами. Судно принадлежит одному нашему знакомому.
        Пресвитер схватился за воротничок, словно его душили.
        - Я уеду все равно! — опять встрял Джейк. Миссис Маллоу строго нахмурила брови.
        Пресвитер подошел к ним так близко, что Джейк выступил вперед, но женщина его отодвинула.
        - Вы рассержены, я понимаю, — продолжала она. — Но давайте рассуждать разумно: мальчики достаточно взрослые, чтобы…
        - По какому праву вы распоряжаетесь в моем доме? — голос пресвитера взвился, задохнулся и осип.
        Он прочистил горло.
        - Роза, выведи эту даму!
        Миссис Маллоу сложила руки на груди.
        - Я уйду, — спокойно сказала она. — Идите, собирайтесь, Джейк. Мы уйдем вместе.
        - Вон из моего дома! — заревел отец, как разъяренный бык.
        - Джейк, идите, — миссис Маллоу не спускала взгляда с побагровевшего миссионера. — Вам нужно собрать вещи.
        - Клянусь, он не возьмет из этого дома ничего! Хорошо промытые седины растрепались, свесившись на широкий лоб, и Саммерс-старший негодующе мотнул головой.
        - Засунь свои похоронные тряпки себе в задницу! — отозвался сын, тоже тряхнул волосами, убирая с глаз мешающую светлую прядь и повернулся к мачехе Дюка.
        - Простите, миссис Маллоу. Мне правда нечего взять. Идемте.
        Он умоляюще смотрел на женщину, но та не двигалась с места, глядя в глаза его отцу.
        Миссионер переводил взгляд с незнакомой дамы на сына.
        - Паршивых овец, — произнес он, — отсекают от стада! Убирайся, чтобы духу твоего здесь не было!
        Пока они шли к дверям, Джейк готов был поклясться: он и миссис Маллоу, хотя и делают вид, что гордо удаляются, на самом деле удирают из этого дома. Но когда до дверей оставалось совсем немного, на лестнице показалась Эмми.
        - Джейк? Ты что, уходишь?
        Он обернулся, словно его застали за кражей. Задрал голову. Девочка выглядывала через балясины.
        - Да, детка, ухожу.
        Миссис Маллоу застыла рядом, вцепившись в его локоть. Выбежавшая следом за сестрой София схватила малышку за
        руку.
        - Пойдем, Эмми, пойдем. Тебе давно пора спать. Но та уперлась.
        - Но ты вернешься?
        Джейк грустно покачал головой.
        - А куда ты? Далеко? — не унимался ребенок, пытаясь просунуть голову между перекладин.
        ЭММИ САММЕРС:
        Коричневый бант на затылке Эмми сбился и светлые, как у брата, волосы, повиснув, закрыли ей лицо. Девочка сердито убрала их.
        - А как же история про Джесси и Бинки, которые пошли ночью на кладбище посмотреть, вправду ли там живет призрак?
        - На чем я остановился? — быстро спросил Джейк. Эмми подумала.
        - На них надвинулась тень призрака.
        - Да, — Джейк облизал сухие губы, — точно, тень. И тогда они побежали во весь дух. Так что ветер не мог угнаться за ними. Призрак не смог их догнать.
        - Но разве от призрака можно убежать? — поразилась девочка.
        Джейк сделал шаг в ее сторону.
        - Может, и нельзя, — проговорил он. — Но попробовать стоит. Всегда стоит попробовать.
        - Здорово! — обрадовалась Эмми. — Ты будешь мне писать?
        Искатель приключений сглотнул.
        - Конечно, буду, Эм. Конечно, буду.
        - Скажи Джейку «прощай», дорогая, и пора спать, — София дернула девочку за руку.
        Ребенок старательно замахал рукой.
        - Пока, — едва слышно отозвался молодой человек. То и дело оглядывающуюся девочку увели назад. Миссис Маллоу тронула локоть Джейка.
        Дверь распахнулась, и к ним метнулся мистер Маллоу.
        - Все хорошо, Томас, — несколько слишком успокоительно улыбнулась его жена, невзначай подталкивая Джейка. — Мы уже уходим.
        Из гостиной показался пресвитер. Сложил руки на груди — высокий, грузный, с седыми бакенбардами на недовольном породистом лице, уже застегнутый на все пуговицы черного шерстяного костюма, с безупречно белым воротничком над крупным узлом широкого галстука. Мистер Маллоу с вызывающим видом распахнул дверь перед женой — едва по подбородок миссионеру, легкий, в весеннем костюме цвета кофе с молоком, который лет пять назад можно было назвать шикарным, и без пальто. Жена сделала ему страшные глаза, и мистер Маллоу, собравшийся было что-то сказать, промолчал.
        - Мерзкий испорченный юнец! — раздалось в спину. — Средоточие лености, смехословия и лжи! Волей Его да примешь ты кары земные и небесные! Ты и эти люди!
        Джейк дернулся ответить, но прежде, чем он успел произнести хоть слово, миссис Маллоу подхватила его под руку, и они выскочили на улицу. Экипаж вновь с грохотом понесся по улице и свернул за угол.
        Глава четвертая, в которой двое джентльменов садятся в поезд
        Боже, Томас, какой ужас! — простонала миссис Маллоу, откидываясь на подушки. — Мы похитили ребенка!
        - Я не ребенок! — возмутился Джейк. — И никто меня не похищал!
        - Глупости, дорогая, — мистер Маллоу обнял жену. — Мы сделали то, что должны были.
        Джейк фыркнул.
        - Я ушел бы хоть так, хоть этак.
        - Помолчи, пожалуйста, — миссис Маллоу поправляла прическу. — Ты тоже хорош. Видишь, Томас, я ведь говорила, что будет гораздо более правильно, если пойду я. Страшно представить, что бы творилось, поступи мы по-твоему. Вы бы просто поубивали друг друга!
        - Ну хорошо, хорошо, — быстро сказал мистер Маллоу. Жена подозрительно посмотрела на него.
        - Я ведь ничего не говорю! — защищался муж.
        - Хотя, — продолжала миссис Маллоу, — ты бы только слышал, что он говорил отцу.
        - Я и слышал, — пробормотал мистер Маллоу. — С улицы было слышно прекрасно.
        - Он не хотел меня слушать! — возмутился Джейк. — Что же мне оставалось? Ждать, когда ему надоест меня колотить?
        За окном плыла нескончаемой лентой булыжная мостовая, мелькали уличные фонари, каменные дома пристально смотрели своими окнами. Так же пристально, как миссис Маллоу.
        - Посмотрите мне в глаза, — проговорила миссис Маллоу, — и скажите, что он набросился прямо с порога, не дав вам сказать ни слова. Зачем вы ему надерзили, Джейк? Нельзя было по-человечески?
        Сверкнув в вечерних лучах лакированным боком, прогрохотал мимо другой экипаж.
        - Чокнутый старый маньяк, — буркнул искатель приключений.
        Миссис Маллоу легонько шлепнула его по губам.
        - Не надо так говорить, милый. Пройдет время, вы оба остынете и помиритесь.
        - Не хочу, — пробормотал Джейк. — Никогда больше не хочу его видеть. Ни его, ни мать, никого из этой чокнутой семейки. Только Эмми.
        Непослушная прядь опять упала на лоб. Джейк мотнул было головой, но миссис Маллоу убрала ее сама.
        - Ох, эти дети! — сказала она. — С ума с вами сойти, больше ничего!
        Несколько часов спустя, вымытый в ванне, причесанный, одетый в пижаму мистера Маллоу, Джейк лежал в кровати. Рядом, сложив по-турецки босые ноги, сидел Дюк, тоже уже в пижаме.
        - Вот это да! — говорил он в восторге. — Вот это да!
        С половины седьмого, когда вся компания вернулась домой, он только и делал, что восклицал.
        - «Вот это да!» — когда миссис Маллоу, прямо с зонтом, победительным шагом прошла мимо него на кухню и велела хмурой горничной приготовить чай и гостевую спальню.
        - «Ну и дела!» — когда Джейк, захлебываясь и перескакивая с пятого на десятое, рассказал ему последние события.
        - «Вот так история!» — когда отец позвал обоих в кабинет.
        Мистер Маллоу долго раскуривал трубку, затем сдержанно и несколько путано прочел целую речь о том, что «будет очень непросто», и «понадобится сделать немало того, о чем не имел никакого представления»; и также о том, что «жизнь суровая штука», и еще о чем-то таком, приличествующем случаю. Наконец, изобретатель взглянул в лица обоих искателей приключений и отпустил обоих. Прибавив вслед, что «что бы ни случилось, не вешать нос».
        - Ну, это и так ясно, — сказал Джейк, закрывая за собой дверь.
        Дюк сунулся обратно.
        - Это и так ясно! — сообщил он отцу.
        Мистер Маллоу из кабинета сказал, что очень рад, что это ясно, но радости в его голосе как-то не было слышно.
        Остаток дня новые приятели валяли дурака: смотрели на чердаке в телескоп, разглядывая темнеющее небо и окна соседнего дома; потом Дюк тренькал на пианино рэгтаймы, причем, «Затейника» по просьбе Джейка повторил раза четыре, а «Ананасовый рэг» и «Провинциальный клуб» — не меньше трех; потом стащили на кухне соленое тесто и лепили из него уродцев, а потом…
        - Мармадьюк, немедленно отправляйся в свою комнату! — вошла миссис Маллоу. — Времени скоро полночь.
        - Хорошо… мама, — отозвался Дюк. Он соскочил с кровати.
        - Ну, это, спокойной ночи.
        - Угу, — отозвался Джейк. — Спокойной ночи, миссис Маллоу.
        - Приятных снов, мальчики, — отозвалась женщина.
        В темноте было слышно, как шаркают по стеклу листья клена и тихонько вздыхает каминная труба. Внизу, в гостиной пробили один раз часы. На губах остался горьковато-сладкий привкус меда с молоком, которое миссис Маллоу заставила выпить перед сном.
        Джейк почти заснул, когда дверь в его комнату приоткрылась.
        - Эй, ты спишь?
        - Нет еще, — отозвался он и приподнялся на локтях. — А что?
        - Я просто хотел сказать: мы теперь, получается, с тобой компаньоны, э?
        Слово Джейку понравилось. Произносить «друг» он стеснялся. К тому же «компаньон» звучит гораздо эффектнее.
        - Выходит, так, — отозвался он. — Ну, спокойной ночи… компаньон.
        Следующее утро было для Джейка самым необычным в его жизни. Миссис Маллоу подняла его раньше всех, и прямо как он был, в пижаме, отвела в гардеробную мужа. Две пары бриджей, светлые, как у Дюка, и темные, из более плотной ткани. Несколько рубашек. Пиджак. Жилет. Вещи были из дорогой ткани, но довольно поношенные. Юноша смутился. А женщину, казалось, это совершенно не интересовало. Она прикладывала к нему то один, то другой предмет, заставляла примерить, поднять руки, присесть. Мистер Маллоу был ростом пониже Джейка, рукава и штанины были, честно говоря, коротковаты, и миссис Маллоу хмурилась, приложив палец к губам. В такой позе она повернулась к полкам, достала какие-то запечатанные в бумагу пакеты. Джейк взял их, прощупал пальцами и покраснел, радуясь, что в полумраке миссис Маллоу не может этого заметить.
        - И нечего тут смущаться! — сказала та, взбираясь по стремянке и шаря на верхних полках. — Белье порядочного человека всегда должно быть в порядке!
        Джейк покраснел еще больше. Он даже почувствовал, какими горячими стали уши. Миссис Маллоу спустилась со своей стремянки с чем-то огромным в руках.
        - Возьми еще это, — сказала она.
        «Этим» оказалось теплое полупальто на меху.
        - Миссис Маллоу, — твердо сказал Джейк, — вы очень добры, но я не могу это взять.
        Они стояли почти вплотную.
        - Я похитила тебя из дома родителей, — строго сказала женщина, — и я за тебя в ответе. Молчи, пожалуйста. Так, что там у нас еще? Я что-то забыла, я уверена, что что-то забыла! Томас! Томас?
        Миссис Маллоу, словно белка, выглянула наружу.
        - Томас, где ты? Ты мне нужен!
        И, когда муж появился в холле, попыхивая своей трубкой, потребовала:
        - Принеси из моей гардеробной коричневый чемодан. Если там его нет, отыщи. Мы упакуем в него одежду мальчишек.
        Изобретатель молча двинул складкой на лбу, выражая согласие и ушел, а миссис Маллоу опять скрылась в гардеробной и через несколько мгновений появилась с потертым коричневым саквояжем в руках.
        - Вот, сюда сложим все необходимое.
        - Нееет, с этим мы не поедем, — возмущенно протянул Дюк, появляясь из своей комнаты.
        - Дюк Маллоу, — прикрикнула на него мачеха, — не спорь. Или кое-кто не поедет вообще никуда.
        Джейк от греха подальше забрал саквояж.
        - Спасибо вам, миссис Маллоу.
        Женщина попробовала затолкать полупальто в саквояж. Пальто влезло, но саквояж теперь не хотел закрываться.
        - Брось, дорогая, — утешил ее мистер Маллоу, — они купят все необходимое в Нью-Бедфорде.
        - В Нью-Бедфорде? — хором переспросили оба компаньона. — Почему именно там?
        - Потому что там, в порту, вы, ребята, найдете капитана Рене Веркора, такого молодого парня лет тридцати. Веркор мой старый знакомый и наверняка не откажется принять матросами на свое судно двух оболтусов. Я сейчас напишу ему.
        И мистер Маллоу скрылся в кабинете. Джейк посмотрел ему вслед, повернулся к миссис Маллоу, почувствовал себя странно и на всякий случай отвернулся к окну. Но ни ровное дыхание, ни распахнутые во всю ширь глаза не помогали, и искатель приключений сделал вид, что вытирает нос рукавом.
        - Фу, какое безобразие, — возмутилась миссис Маллоу, — сейчас же прекрати!
        Она одернула его руку и, взяв за плечи, развернула в сторону ванной.
        - Марш умываться, оба!
        Джейк закрыл за собой дверь. Фаянсовый унитаз украшала лепнина в виде красных, желтых и голубых лилий. Подобным же образом, но гораздо скромнее, была украшена ванна. Плитку на полу покрывал геометрический узор, отдаленно напоминавший клевер. На деревянном ящике для бумаги были нарисованы виноградные гроздья. Пачка нарезанных газет, смотрелась, правда, диковато в красивом ящике, но это было неважно. Зеркало в оловянной раме отразило двух взлохмаченных молодых людей в пижамах, ожесточенно орудовавших зубными щетками. Джейк высунул язык, полюбовался. Дюк сплюнул в полоскательницу и набрал полный рот воды.
        - Знаете, сэр, что я вам скажу? — спросил вдруг Джейк. Компаньон кивнул.
        - Ох, что я вам скажу, — продолжал Джейк, все более вдохновляясь какой-то радостной мыслью. — Вы себе просто не представляете!
        Дюк махнул рукой, продолжая полоскать рот. Компаньон молча сиял.
        - М-м-м? — щеки юного Маллоу надувались и опадали.
        - Не догадываешься? — Джейк смотрел в глаза отражению компаньона. — Точно нет? Ох, тогда это будет такое…
        Дюк застыл с полным ртом воды.
        - Так вот, что я скажу вам, сэр…
        Лицо Джейка сделалось совсем восторженным.
        - М-м? — компаньон начал терять терпение.
        Он подождал ответа, но этот подлец продолжал молчать, счастливо улыбаясь.
        - М-м-м? — вскричал Дюк.
        Лицо компаньона разом потемнело. Потом помрачнело еще больше. Наконец, сделалось скорбным окончательно.
        - Ничего.
        Он успел увернуться, и Дюк забрызгал только зеркало. По стеклу побежали мутно-белые дорожки, а Дюк, все еще всхрюкивая, оттопырил промокшую на груди пижамную куртку.
        - Теперь я, — сказал он, когда компаньон с округлившимися щеками оторвался от крана. — Чем полицейский похож на радугу, знаешь? Они оба появляются, пока не закончилась буря.
        Джейк скорбно покачал головой.
        - Черт, — огорчился Дюк. — Ладно. Какая разница между транжирой и периной?
        Мистер Саммерс любознательно поднял брови.
        - Они оба просаживаются. Выверни нос наизнанку, и ты получишь…? Что, опять? Ну вас, сэр.
        Джейк выплюнул воду.
        - Проиграл. Что получу-то?
        - Сон, — вздохнул Дюк. — Тьфу, ерунда, на самом деле. А казалось смешно.
        - Где вы набрались этой дребедени? — в голосе мистера Саммерса звучало сочувствие.
        Дюк поскреб кудри.
        - Это загадки с сигаретных карточек, — признался он. — Сигареты Уиллса.
        - Хм, — нахмурился Джейк. — Я тоже курю. Сто раз видал эти карточки, а загадок что-то не встречал.
        - Давно куришь?
        - Не очень, — отозвался компаньон, подумав. — С месяц.
        - О! — воскликнул Дюк. — А я уже год. У меня ж опыта больше!
        Джейк, как раз собравшийся все-таки дополоскать рот, поперхнулся, окатил себе пижамную куртку и зеркало сверху донизу.
        - Чего? — не понял компаньон.
        Джейк повернулся к зеркалу спиной и выразительно оглядел свою нижнюю часть.
        - Ну как сказать, — философски заметил он. — Ваше заявление очень лестно, мистер Маллоу, но некоторым образом вызывает сомнения. Жопа-то больше все-таки у меня.
        Дюк треснул компаньона щеткой по лбу. Джейк не остался в долгу, открыл кран и зажал его пальцем. Дюк отскочил, потеряв по дороге шлепанец. Атака продолжалась. Прорвавшись сквозь линию огня, он подобрал шлепанец и огрел обнаглевшего компаньона по тому самому месту, размер которого стал предметом дискуссии. Джейк немедленно вооружился тоже, и началось уже полное безобразие. Которое остановилось только, когда в дверь постучала миссис Маллоу, треснула каждому отобранным шлепанцем прежде, чем возвратить его владельцу, затем вручила тряпку и заставила вытереть зеркало, стены и пол.
        - Итак, — произнес Маллоу-старший за завтраком, — Нью-
        Бедфорд?
        - Нью-Бедфорд, — ответил Джейк.
        - Нью-Бедфорд! — произнес Дюк с полным ртом. Солнце пробивалось сквозь кремовые занавеси, светило на скатерть, ласкало бока фарфорового чайника, запускало шаловливый луч в вазу с печеньем. Казалось таким странным, что всего через час, а может быть, и меньше, у двоих джентльменов начнется совсем, совсем другая жизнь. И когда завтрак кончился и стало понятно, что пора двигаться в путь, как-то даже захотелось придумать какую-нибудь причину, чтобы оттянуть отъезд. Но чемодан был собран, в саквояже лежали бутерброды с сыром, «Капитан Сорви-голова» Буссе-нара, два пледа, пижамы, белье и туалетные принадлежности, а сами компаньоны стояли рядом в холле: Джейк в костюме мистера Маллоу, темно-сером, в широкую полоску и Дюк в коричневом клетчатом «норфолке» с коротким пиджаком и в бриджах. Оба в кепи.
        - Они готовы, Томас! — крикнула миссис Маллоу. Голос ее был звонок и дрожал.
        - А! — сказал мистер Маллоу и поднялся с кресла, отложив газету.
        Он был тоже совершенно готов, не хватало только шляпы. Ее подала ему жена.
        - Наверное, я должна сказать что-то торжественное, да? — виновато улыбнулась миссис Маллоу. — Ну что же. В добрый путь, мальчики.
        - Пока, мама, — сказал Дюк, чмокнув ее в щеку.
        - До свидания, миссис Маллоу, — смущенно произнес Джейк, склоняясь, чтобы женщина могла обнять его.
        Мистер Маллоу распахнул дверь, впуская в дом пронзительно солнечный весенний день.
        На станции пахло углем, нагретыми на солнце досками, железом, дегтем, дымом и еще ветром (если только так можно сказать). У входа в вагон пришлось попереминаться с ноги на ногу: пока кондуктор сверял билеты железнодорожной компании с билетами компании Пульмана, пока проводник забирал у пассажиров пульмановские билеты, прошло не меньше четверти часа.
        Мистер Маллоу, дожидавшийся вместе с ними, обернулся раз шесть, махая рукой, пока не исчез из вида. — Вот интересно мне, чем же, — спросил Дюк, когда компаньоны прошли по слегка вытертому ковру, нашли свои места и плюхнулись напротив друг друга на мягкие сиденья, — чем все это кончится? Какими мы будем, к примеру, лет через двадцать?
        - Не знаю, сэр, — Джейк пожал плечами. — Это-то и есть самое интересно. Но мой план, к примеру, таков: попробуем сначала одно, потом другое, потом третье. Мы будем жить жизнью, полной приключений.
        - Все на борту, провожающих просят покинуть поезд, — провозгласил проводник, проходя через вагон. — Леди и джентльмены, к вашим услугами вагон-ресторан и вагон-салон, где вы сможете пообедать или выкурить сигару.
        Он прошел мимо.
        - Все на борту, провожающих… сожалею, мадам, поезд отправляется. Компания Пульмана предоставляет к вашим услугам вагон-ресторан и вагон-салон, где вы сможете…
        - Всю жизнь мотаться по свету?
        - Всю! — не задумываясь, ответил Джейк. — Со временем мы разбогатеем, купим какой-нибудь дом и будем возвращаться туда из наших путешествий.
        Он поднял глаза к потолку, рассматривая замысловатую резьбу.
        - Там все будет, как мы хотим, — взгляд его сделался рассеянным. — Представляешь, все. До последней лампы! Мы будем приходить, когда вздумается, уходить, когда вздумается…
        - Однако, сэр, — компаньон прищурился, блеснув глазами. — Хорошо поешь!
        - И никто никогда, — Джейк даже взволновался, поднял палец и выразительно им потряс, — не скажет нам ни единого слова!
        - Вот это я понимаю, жизнь!
        - Да, — кивнул Джейк. — А еще у нас будет библиотека!
        - Огромная!
        - И шикарная ванная.
        - Огромная!
        - И музыка! Граммофон! — по восторженному виду Джейка можно было подумать, что это все у него уже есть. — Я буду слушать рэгтайм с ночи до утра! И петь в ванной! И завтракать в постели, с книгой. А на завтрак будет пломбир с малиной и кофе, черный, как сто тысяч чертей!
        - Тебе бы проповедником быть, ведь покойника уговоришь, — Дюк качнул кудрями. — Давай
        дальше.
        Упоминание о покойниках слегка охладило сына похоронного церемонийместера.
        - И читать за обедом, — уже спокойнее сказал он. — Чтобы ни одна жаба не посмела квакнуть: так, мол, нельзя.
        - И прислуга у нас будет, — практично добавил Дюк.
        - Точно, — согласился компаньон. — И прислуга. Короче говоря, сэр…
        Дюк перевел дыхание. Вот это, в самом деле, мечта!
        - Все как мы хотим!
        - Газеты, книги, жареные орешки, сигары! — послышалось через поднятое окно.
        По перрону шел разносчик с подносом на шее.
        - «Берлингтон Дейли Ньюс», еженедельник «Берлингтон Клиппер», «Иллюстрированная газета Фрэнка Лесли», джентльмены.
        Покупали хорошо, парень то и дело останавливался, а потом, звеня мелочью, неторопливо направлялся дальше.
        - Джентльмены, «Берлингтон Дейли Ньюс», орешки, сигары. Мэм, не желаете «Космополитен» или «Еженедельник Харпера»?
        - Сэр, — Дюк в задумчивости смотрел, как какая-то матрона покупает журнал, — а не выкурить ли нам сигару?
        - Сигары, настоящая гавана, пять дюймов длиной, двадцать пять штук на доллар, или «Сосновый остров», восхитительный перекур, пятьдесят штук на доллар двадцать пять центов! Сиг…
        Мальчишка остановился снова, перед щуплым типом в сером. Джейк высунулся в окно.
        - Эй, стой! Дай-ка нам «Еженедельник Харпера» и сигары.
        - Настоящая гавана, пять дюймов длиной, двадцать пять штук на доллар, — заученно повторил мальчишка.
        - Не надо двадцать пять, — остановили его искатели приключений. — Нам бы по штучке.
        Продавец примолк и посмотрел на них долгим взглядом.
        - «Гавана» или «Сосновый остров»? — голос его звучал небрежно.
        На него тоже посмотрели.
        - Сэр, — Джейк повернулся к компаньону, — вы что обычно предпочитаете?
        Дюк почесал кончик носа и махнул рукой.
        - Давай «Гавану»!
        Расплатившись, искатели приключений узнали у проводника, где находится вагон-салон и направились туда.
        Это было просторное помещение, по обеим сторонам которого стояли мягкие кресла. Ковер на полу делал шаги почти бесшумными. Между креслами помещалась пара круглых журнальных столиков, возле одного из которых и устроились, положив ногу на ногу, двое джентльменов. Никто не интересовался их возрастом, не делал замечаний и не косился подозрительно, делая в то же самое время вид, что совершенно не смотрит. Некоторые из пассажиров беседовали, некоторые молчали, переворачивая время от времени страницу газеты.
        За соседним столиком двое мужчин, один в котелке и клетчатом галстуке, другой в цилиндре, обсуждали, видимо, статью из «Научного американца», лежавшего перед ними. На обложке, как успели заметить искатели приключений, был изображен мост со странной круговой конструкцией в самом начале.
        - Идиоты, — Дюк отгрыз кончик сигары и швырнул в медную пепельницу. — Журнал-то там остался!
        - Я думал, ты взял, — хмыкнул Джейк, безуспешно пытаясь выпустить дым колечками.
        - А я думал, ты, — Дюк с досадой поднялся. — Ладно, схожу.
        - Вы меня извините, но ваш план невозможен, фантастичен, просто нелеп, наконец, — донеслось до него. — Да вы представьте, что скажут люди, когда Нью-Йорк изуродует этот технологический монстр! Цепочка вагонов, непрерывно двигающаяся по мосту! А эти ваши адские платформы с подъемными лестницами? Только представить: нечто вращающееся вместо обычного тротуара! Люди будут просто-напросто испуганы!
        Компаньон исчез, а Джейк от нечего делать пускал в потолок горький дым и прислушивался к чужой беседе. Слегка скосившись и делая вид, что смотрит в окно, он не мог разглядеть нервного господина, но видел его собеседника: тот имел горящие карие, очень чистые, как у породистой собаки, глаза, пышные усы и вьющиеся, гладко зачесанные к чуть оттопыренным ушам, русые волосы.
        - Люди, дорогой Тони, быстро привыкнут, — голос Второго был бодрым, а вот руки в серых перчатках, похоже, чувствовали себя неуютно: пальцы все время сжимались. — Вспомните, сколько шума было, когда появились первые автомобили. Только подумайте: кабельная тяга позволяет обходиться без двигателей, тормозов, трехрельсовых путей, электрических трамваев, проводов и прочего. Управление мостом упростится до предела.
        - Все равно ваш план безумен.
        - Он, может быть, несколько сложен, — согласился Второй, — но совсем немного.
        - Немного! — его собеседник даже рассмеялся. — Это какое-то чудовище! Я сам бы не рискнул вступить на концентрически вращающуюся платформу.
        - Чудовище — Бруклинский мост в своем сегодняшнем виде, — Второй был невозмутим. — Он перегружен до предела. Он опасен. В отличие от того, что предлагаем мы. Риск несчастных случаев будет сведен к минимуму.
        - Что вы говорите? — съехидничал Первый. — Разве не вам принадлежат слова (зашуршали страницы) о его «большом запасе прочности»?
        - Если бы вы были чуть внимательнее, — едко заметил голос Второго, — вы заметили бы и другие мои слова: «Это было двадцать два года назад».
        - Дорогой мой, — тоном терпеливого взрослого, разговаривающего с ребенком сказал Первый, — вы все такой же фантазер, каким были десять лет назад. Ну зачем, зачем нужны ваши фантазии в духе Жюль Верна, если можно подняться по обыкновенной лестнице?
        - И лишиться глаза при помощи чьего-нибудь зонтика? — хмыкнул Второй. — Когда в последний раз вы переезжали мост, дорогой друг? Вы видели эти толпы? Люди практически давят друг друга. Не дай Бог споткнуться — затопчут. Перемены необходимы. Время движется вперед. Остановить его не дано ни вам, ни мне, ни даже Департаменту мостов.
        - Очень может быть, — сухо отозвался Первый. — Очень может быть. Но ускорение прогресса, на котором вы так настаиваете, делается на деньги налогоплательщиков. Попробуйте объяснить людям, почему необходимо тратить их деньги — и деньги немалые! — на то, без чего можно легко обойтись. А ведь внедрение проекта заняло был не один год. Деньги, понимаете? Ваши фантазии стали бы гораздо ближе к реальности, если бы вы не забывали об этом небольшом препятствии.
        Чем окончилась дискуссия, искатель приключений так никогда и не узнал, потому что в салон вихрем ворвался Дюк.
        - Билетов нет! — в ужасе прошептал он на ухо вскочившему компаньону.
        Дело было в том, что через несколько часов состав переходил от рутландской железной дороги в ведение Брайтонской. Билеты всех пассажиров должны были опять проверяться. О чем заблаговременно предупредил мистер Маллоу, помня легкомысленный характер своего сына. А еще потом, перед тем, как пассажиры покидали поезд, у них собирал билеты кондуктор.
        - Как нет, ты что, — отозвался Джейк, глядя, как компаньон нервно шарит в карманах бриджей, сначала в одном, потом в другом, и, наконец, запускает два пальца в нагрудный карман пиджака. — Ты же их в бумажник положил, бестолочь.
        - В том-то и дело, — одними губами пробормотал тот. — В том-то, сэр, и дело.
        Он поднял на компаньона отчаянные глаза.
        - Бумажника тоже нет!
        - Я положил билеты в среднее отделение, — Дюк с трудом обогнал широко шагавшего компаньона, — точно помню, а бумажник — в карман. Вот в этот…
        Он на ходу вывернул карман пиджака.
        - А саквояж? — спросил Джейк. Дюк мотнул головой.
        Им попалась какая-то дама, испуганно отскочившая с дороги. На нее не обратили внимания. Очень скоро компаньоны оказались на своем месте, Джейк схватил саквояж, рванул ремни…
        К искателям приключений направлялся проводник.
        - Десять миллионов чертей! — очень тихо прошипел Дюк, сообразив внезапно, что в зубах компаньона сигара, о которой тот, если судить по выражению лица, вспомнил только сейчас.
        Джейк, застывший на секунду, вынул ее изо рта, тупо глядя в раскрытый саквояж.
        - Джентльмены, — сказал проводник, остановившись, — курить в вагоне запрещено. Потрудитесь пройти в вагон-салон.
        Дюк распахнул глаза, бессмысленно разглядывая два ряда никелевых пуговиц на белом кителе проводника. Проклятая сигара медленно тлела. Он сделал компаньону страшные глаза, но тот ответил отчаянным взглядом: потушить сигару было совершенно не обо что. Проводник прочистил горло с такой интонацией, что Джейк почувствовал желание ухватиться за воротник. Пауза неприлично затягивалась. О сигарах забыли, и они скоро потухли.
        - Похоже, сэр, — выговорил Дюк, — нас обокрали. Бумажника нет.
        Дальше события развивались стремительно. Вызванный проводником кондуктор потребовал показать билеты. Саквояж перевернут сверху донизу еще и еще раз раз. Бумажника с билетами не было. Не было денег. Не было рекомендательного письма к капитану Веркору, которое Дюк тоже засунул в бумажник, «чтоб не помялось». Не было ничего, кроме одежды, необходимых мелочей и пары книг.
        Проводнику указали на то, что он сам же забрал билеты джентльменов не далее, как двадцать минут назад. Кондуктор заявил, что это ничего не значит: то были билеты за оплату услуг компании Пульмана, а нужны еще за оплату услуг железной дороги, а поскольку их нет, оба джентльмена считаются безбилетными. Ему ответили, что так, конечно, куда проще, чем разбираться с людьми, которых обокрали (здесь Дюк наступил компаньону на ногу). Проводник ушел и вернулся в сопровождении какого-то человек в фуражке с эмблемой железнодорожной компании.
        - Что у вас, Дженкинс? — поинтересовался тот.
        - Да вот, — кивнул кондуктор, — бродяжек поймали.
        - Вы не понимаете! — вскинулся Дюк, растеряв остатки терпения. — У нас украли бумажник! С билетами и всеми деньгами! С рекомендательным письмом!
        Джейк, наоборот, замолк. (Молчать этот джентльмен умеет очень выразительно, поэтому если вы, дорогой читатель, вдруг окажетесь в трудной ситуации, подобной этой, никогда, запомните, никогда не складывайте руки на груди, не дрожите ноздрями, не кривьте губы и не смотрите так в окно.) Проводник только покачал седеющей головой и опустился на сиденье рядом.
        - Я все прекрасно понимаю… сэр.
        Искатель приключений отодвинулся, стараясь, чтоб вышло незаметно, и представил лица мистера и миссис Маллоу, которым сообщили, что их сын со своим другом ссажены с поезда за отсутствием у них билетов. Ровно через полчаса после того, как мистер Маллоу усадил их в вагон, снабдив этими самыми билетами и бумажником с небольшой суммой, которую семейство Маллоу могло себе позволить дать в дорогу своему непутевому отпрыску.
        Паровоз пронзительно свистнул, сообщая о приближении к станции. Кондуктор встал.
        - Поднимайтесь. И вы, сэр, тоже.
        Двое джентльменов шли по вагону, словно какие-нибудь преступники. Их провожали взглядами мужчины в котелках и дамы в дорожных костюмах. Очень румяная молодая особа в чепце с лентами, смахивающая на кормилицу, поджала сочные губы и отвернулась к окну. За стеклом проплывали зеленые горы, стволы деревьев, телеграфные столбы, расчерчивающие синеву неба электрическими проводами. Вот и конец вагона.
        - Ну что же, джентльмены, прошу вас проследовать за мной.
        Глава пятая, в которой джейк саммерс поет во сне
        Когда они вышли из вагона, Джейк зажмурился от ярких солнечных лучей, вдохнул полной грудью и… почувствовал на своем предплечье крепкие пальцы. Искатель приключений мысленно выругался. А проводник, уверенно печатая шаг, вел их мимо крошечного красного здания вокзала, через крытый перрон с единственным экипажем на стоянке, к домику начальника станции.
        - Кроули, — произнес он, поприветствовав выскочившего навстречу толстого господина с пышными седыми усами, — у этих молодых джентльменов нет билетов, нет денег на билеты, нет работы, и, сколько я могу судить, жилья тоже.
        - У нас украли бумажник! — поспешил уточнить Дюк. Но удостоился лишь беглого взгляда Кроули.
        - Ладно, Дженкинс, — сказал тот. — Давайте эту парочку в дом. Я пошлю за шерифом.
        Тот перехватил предплечье Джейка покрепче и повел обоих искателей приключений в небольшой дом серого кирпича. Всего один этаж с мансардой, с основательно прокопчеными дымом стенами и клумбами тюльпанов под окнами. Окна и невысокий забор выкрашены белой краской.
        - Нас обворовали, — возмущался Дюк. — Теперь принято за это арестовывать? Интересные дела!
        - Это ты будешь рассказывать судье, — усмехнулся начальник станции.
        Их провели в дом, небрежно швырнув вслед чемодан и саквояж. Щелкнул замок. Из-за двери было слышно, как мужчины дружески простились, затем раздались по-военному четкие шаги Дженкинса, свисток паровозной трубы и шум уходящего поезда.
        Кроме компаньонов больше никого в комнате не было, лишь стояло тяжелое бюро темного дерева с таким же солидным стулом. На стене — расписание движения поездов, основательно засиженное мухами. На бюро — толстая тетрадь, гордо надписанная: «Журнал особых происшествий». Ее покрывал заметный слой пыли. Кроме журнала, была еще газета и стоял чайный стакан в подстаканнике. Окно было полуоткрыто, впуская запах дыма и горячего угля.
        - Марта! — послышался голос начальника станции. — Марта! Сбегай за шерифом Нэвиллом!
        - Сейчас! — ответил ему другой голос, женский. — Уже иду! Что случилось, Дэн?
        - Да двое бродяжек попались.
        Голос начальника станции стал слышен значительно тише: похоже, он куда-то ушел.
        - Ничего подобного! — возмутился Дюк. — Просто…
        Но Джейк дернул его за рукав, не сводя взгляда с наполовину поднятой рамы. Окно, правда, было забрано витой чугунной решеткой, почти целиком обросшей диким виноградом, но…
        - Дьявольщина! — выругался Джейк, попробовав выбраться. — Черта с два мы пролезем!
        - А вот и пролезем, — пыхтел Дюк. — Мне один парень говорил: если голова пролезла, все остальное тоже пролезет.
        - Хорошо бы, сэр! Очень бы хорошо!
        Джейк подлезал то с правого, то с левого боку, время от времени забывая пригнуть голову и ударяясь ею о прутья. Тем временем его компаньон, удостоверившись, что саквояж не пролезает, открыл его, выбросил наружу большую часть вещей, пропихнул следом похудевший саквояж и попробовал было подтолкнуть компаньона, но тот взвыл и вырвался.
        - Давай ты.
        Дюк занял его место.
        - А что, сэр, — поинтересовался он, упираясь лбом в прутья и зажмуриваясь, чтобы повернуть голову боком, — что, как вы думаете, нам будет?
        - Ну как это что, — отозвался Джейк мрачно. — Вы же слышали: вызовут шерифа, шериф отправит нас к судье, а дальше…
        - А дальше? — нервно поторопил Дюк.
        - А не знаю, — угрюмо отозвался компаньон. — Но к судье, как известно, не о погоде беседовать ходят.
        - И не кофе пить, — поддержал Дюк. — А если смоемся, искать будут?
        - Будут, я думаю. Шериф телеграфирует на все станции графства, объявят розыск…
        - Ой!
        - В общем, — заключил Джейк, — ничего хорошего.
        Но тут мистер Саммерс ошибся: голова компаньона пролезла, наконец, сквозь прутья, пропихнуть все остальное было невеликим трудом, и Дюк оказался снаружи, на клумбе с тюльпанами.
        - Давай, — поторопил он, в нетерпении топча сломанные цветы, — быстрее!
        Джейк последовал его примеру, но был он гораздо крупнее компаньона, и, сколько ни нагибайся, как ни верти головой, ничего не выходило.
        - Уши, — с видом знатока посоветовал Дюк, пытаясь потянуть его за подбородок, — уши прижми.
        На подбородке осталась пара ссадин, компаньон с пыхтеньем продолжал предпринимать попытки освободиться.
        - Уши, говорю!
        - Да погоди ты!
        - Ну давай же! — яростно бормотал Дюк, от отчаяния засовывая оба кулака в карманы штанов и не обращая внимания на выброшенные из саквояжа вещи.
        Вдруг в комнате совершенно отчетливо щелкнул замок. Джейк вздрогнул. Заскрипела, открываясь, дверь.
        - Беги, дурак! — зашипел он. — Я догоню!
        - Пошел к черту! — рявкнул Дюк, схватил покрасневшее ухо компаньона и безжалостно потянул.
        Тот взвыл.
        - Ах ты ж, дьявольщина! — раздалось в комнате. — Шериф, скорее, уходят!
        Джейк, приготовившийся к самому худшему, дернулся изо всех сил, обдирая щеки, и сверзился, увлекая за собой компаньона, на клумбу. Вскочил на ноги, подхватил саквояж, и искатели приключений припустили вперед, легко перескочив низенькую изгородь. По дороге Дюк споткнулся о кошку: несчастная с истошным мявом пролетела фута четыре. Чистенькая старушка, приближавшаяся к дому начальника станции с корзиной яиц, оказалась недостаточно расторопной, чтобы отскочить, оказавшись на пути двоих джентльменов. Корзина покатилась по дороге. Хрустнула скорлупа и Джейк чуть было не грохнулся, стряхивая корзину с ноги.
        - Простите, мэм! — извинился на ходу искатель приключений.
        В спину им неслись истошные вопли, призывающие одновременно Господа Бога, шерифа и поймать воров.
        Компаньоны тем временем пересекали каменный мост, под которым шумел водопад. Затем их глазам открылась широкая мостовая, по которой и рванули двое джентльменов, проигнорировав тротуар, огороженный выкрашенным белой краской парапетом. Мимо магазинов и лавочек с полосатыми тентами, мимо церквей, скверов и палисадников, мимо неспешно трясущихся экипажей, мимо тележки мороженщика, мимо фонтана… Свернули на перекрестке, помчались вдоль усаженной вязами аллеи. Обогнули какое-то крупное здание. Здесь дома стали встречаться все реже, реже, пока мощеная дорога не кончилась.
        Вдоль утоптанной пыли шумели кронами вязы. Отбрасывали послеобеденные тени дощатые стены деревенских домов. Здесь двое джентльменов несколько сбросили скорость: дорога шла в гору. Кругом шумели листвой березы и клены и, в общем, больше всего было похоже, что компаньоны оказались в лесу.
        - Куда теперь? — громко дыша, поинтересовался Дюк.
        - Куда угодно, только не на станцию, — отозвался компаньон. — Точнее, на станцию, но на другую. И чем дальше от этой, тем лучше.
        - А телеграф? — мрачно спросил Дюк.
        - Ну и что нам теперь, стать лесными жителями? — буркнул Джейк. — Поедем как-нибудь. На крыше поезда, я не знаю. Придумаем что-нибудь, в общем.
        Они опять повернули, обходя верхушку холма. Дальше дорога спускалась, превращаясь в развилку. А неподалеку, умиротворяюще журча, падал на зеленые от мха валуны хрустальный поток. Со слоистых скал свисали к самому ручью изумрудные папоротники. Где-то поблизости щелкала и свиристела птица.
        - Вот в этом райском местечке, — задумчиво сообщил Джейк, — я предлагаю…
        Он зевнул, не договорив.
        - Да, и не говорите, — кивнул компаньон. — Чертовски своевременное предложение. Такое нервное утро
        - Ах, не говорите, мистер Маллоу, не говорите! — Джейк сделал вид, что обмахивается кепи.
        Он попрыгал по нагретому солнцем мху, потрогал его рукой.
        - Ну что же, сэр, к вашим услугам мягкая постель. Белье, правда, сыровато немного, но не будем занудами.
        Выбрав местечко посуше, двое джентльменов устроились, подложив под голову саквояж и накрывшись пиджаками.
        - Вы знаете, мистер Саммерс, — мечтательно пробубнил компаньон из под козырька кепи, — не надо было так усердствовать с вещами.
        - М-м-м? — отозвался компаньон.
        - Я говорю, плед жалко.
        Джейк, точно, вспомнил плед в желто-зеленую клетку, оставшийся на клумбе.
        - Ну что уж теперь-то, — заметил он философски. — Привыкайте, сэр, к спартанской обстановке.
        - Ты знаешь, — промямлил Дюк, — я даже представить не могу, как я этому Веркору скажу.
        - Да перестань, — успокоил компаньон. — У кого угодно могут стырить бумажник.
        - Да нет, не в этом дело, — Дюк сел. — Просто с письмом было бы так: мы приходим, спрашиваем капитана, отдаем ему письмо, и все. Он теперь знает, кто мы такие и что нам от него надо.
        Он повернулся к компаньону.
        - А теперь что? Джейк тоже сел.
        - Ну что, ничего. Все то же самое, только про письмо придется сказать. Так, мол, и так, было письмо от моего отца, но…
        - У отца всяких приятелей — миллион по всему свету! — тоскливо сказал Дюк. — Вдруг этот Веркор вообще его не помнит?
        - Почему это «не помнит»? — возразил Джейк. — Я своими ушами слышал — «капитан Веркор, мой старый знакомый».
        Дюк тяжко вздохнул.
        - Это всего-навсего означает, что они черт знает как давно познакомились. Я о нем, между прочим в первый раз сегодня услышал!
        Он вцепился зубами в бутерброд. Джейк хлопнул глазами.
        - Сэр?
        - Я не смогу! — тоскливо мычал Дюк. — Я же никогда ни у кого ничего не просил! Господи, каким идиотом я буду выглядеть! Так, мол, и так, капитан Веркор, я сын Томаса Маллоу, вашего старого знакомого, у меня стырили бумажник и…
        - Возьмите меня на борт! — закончил Джейк. Джентльмены помолчали.
        - Мда. Теперь я, кажется, понимаю ваше затруднение, — вздохнул Джейк.
        Дюк поднял кудрявую голову.
        - Понимаешь? Все бы ничего, кабы не этот бумажник. Получается какое-то: «подайте бедному сиротке»!
        Джейк перевернулся на живот и подпер подбородок кулаками.
        - Стоп, сэр. Предлагаю отложить церемонию оплакивания на какой-нибудь другой раз и подумать, как сказать про бумажник так, чтобы не выглядеть попрошайкой. Поехали.
        - Э-э-э, — протянул компаньон.
        - Неплохо для начала, — одобрил Джейк. — Ну, давай дальше.
        - В-видите ли, месье Веркор, — начал Дюк, — тут такое дело… стоп, нет. Видите ли, капитан, есть одно затруднение… опять не так. Э…
        - Могу ли я, — задумчиво произнес Джейк, — просить вас уделить мне несколько минут?
        Компаньон завистливо мотнул кудрями.
        - Здорово чешешь! Джейк скорчил рожу.
        - Потолкайся в прихожей в доме, где кто-то умер, и не так споешь. Приходится думать, как бы чего не ляпнуть. Представляешь, войти к чужим людям и сообщить, что, вот, мол, готов гроб для вашей бабушки. А эта миссис Миллз, сто тысяч чертей, совсем не бабушка, а жена!
        - Ой! — Дюк моргнул. — Ужас. Это ты как так?
        - Ну как-как, — уныло вздохнул сын похоронного церемо-нийместера, — ошибся покойником. Или вот: «я сын мистера Саммерса». Как будто они там помнят похоронного церемо-нийместера по имени! Ничего не напоминает?
        Компаньон опять ойкнул.
        - Это же значит, либо: «я сын похоронного церемоний-местера, либо: «мой отец мистер Саммерс, похоронный цере-монийместер», либо вообще: «я насчет вашего гроба». Как же ты выкручивался?
        Он с надеждой посмотрел на компаньона. Тот тряхнул головой.
        - Ха, — усмехнулся он. — «Похоронный дом Саммерса», сэр. Тут плохо только, если промазал и в доме вообще нет никаких покойников.
        - Что, и такое бывало? — поразился Дюк. Джейк сделал неопределенную гримасу.
        - Да много всякого было, сэр, — признался он. — Но мы-то с вами лица частные.
        - Какая досада, — огорчился юный Маллоу.
        - Придется выкручиваться как частное лицо. «Частное лицо» еще помычало и выдало:
        - Понимаете, сэр, тут такая история…
        - Какая история? — поинтересовался Джейк.
        - Да ну тебя!
        - Да ладно, — сказал компаньон. — За нас одно обстоятельство.
        - Какое?
        Джейк пожал плечами.
        - У нас с вами, сэр, нет другого выхода. Так что хочешь — не хочешь, а придется как-то с этим Веркором объясняться.
        - Утешил, нечего сказать, — пробормотал Дюк.
        - Потом, — раззевавшийся компаньон расправил пиджак, — потом придумаем.
        Шумел водопад. Заливались птицы. В небе, расправив крылья, парил то ли коршун, то ли ястреб, то ли еще кто-то такой, большой, хищный и величественный.
        - Ай, как-нибудь! — буркнул Дюк себе под нос, свернулся калачиком и уснул.
        Звякнул дверной колокольчик и Джейк переступил порог маленькой лавки в нью-хэмпширском Уинчендоне, знаменитом на всю страну Городе Игрушек. Павка совершенно неожиданно возникла на его пути, пролегавшем через лес где-то возле Миддлтона: обычного вида, с полосатым бело-желтым тентом над входом, с бэби в чепчиках, с игрушечной кухней и книжками про Бастера Брауна в витрине.
        С полок пялились стеклянными глазами куклы в воздушных шляпках, скалились лошади на колесиках, клоуны в шароварах со звездами глупо растягивали губы, молитвенно складывали ладони ползающие по проволоке жестяные мартышки в фесках, сверкали лаком колес экипажи, таращили круглые нарисованные глаза пары тварей из огромного Ноева ковчега.
        - Что вам угодно, молодой человек? — поинтересовался продавец — юркий джентльмен со сверкающей лысиной.
        При этих словах сами собой завелись и поехали по игрушечным рельсам штук пять поездов. «Поезда Ива. Игрушки Ива тебя сделают счастливым!»
        - Есть у вас мультископ? — неожиданно для себя поинтересовался искатель приключений.
        - Ну конечно! — хозяин сверкнул улыбкой под закрученными усами.
        Крупные зубы были похожи на очищенный миндаль.
        - Безусловно! Непременно! Я бы даже сказал, разумеется, есть!
        И немедленно выложил на прилавок сначала один, потом другой, еще один, еще…
        «Превосходное удовольствие для детей!» — значилось на картонных коробках. — «Восхитительное развлечение для всех!» «Игрушка, но больше, чем игрушка!»
        Джейк завороженно взял в руки неброскую с виду трубку с медным окуляром, обитую коричневой кожей, и заглянул внутрь. Разноцветные стеклышки с едва слышным стеклянным звоном складывались так и этак. Дождавшись, когда узоры станут повторяться, Джейк взял второй. Потом еще один, еще…
        Поймав сиропный взгляд продавца и вспомнив, что в кармане пусто, искатель приключений замялся.
        - Понимаете, сэр, я… у меня. Продавец вопросительно поднял голову.
        - Тут такая история…
        Любезная улыбка хозяина лавки стала несколько натянутой.
        - У меня нет другого выхода! У нас украли бумажник!
        Но слов, которые произнес продавец с сомнением на лице, не слышно, искатель приключений в растерянности переспрашивает, оглядывается зачем-то через плечо, и не видит ничего. То есть, совсем: ни тьму, ни туман, просто — ничего. Без места и времени.
        Хотя кажется вполне ясно, что сегодня двадцать пятое апреля… но все это где-то снаружи, а здесь…
        «Мы грабим и тырим добро мертвецов, — раздался чужой голос.
        Выпьем, братишки, йо-хо!»
        «Вот тут-то и вынырнул черт Дэви Джонс.
        Йо-хи-хо, и бутылка рому!»
        «Съедят и выплюнут мое они нутро
        И станут шастать взад-вперед — хохо-хохо-хохо.
        Голос, как с удивлением понял искатель приключений, был его собственным.
        Глава шестая, в которой жизнь дюка маллоу подвергается опасности
        Джейк протер глаза: все нормальные люди видят во сне сны, а мистер Саммерс, изволите ли видеть, поет. И хоть бы путное что-нибудь, так нет, мрачнятина какая-то. Однако, солнце, все время бывшее по левую руку, оказалось впереди и висело уже не так высоко в небе, тени от деревьев стали длиннее и гуще, в общем, стало понятно, что наступил вечер. Искатель приключений приподнялся на локте и посмотрел на компаньона. Мистер Маллоу спал так, как будто находился в собственной постели, а не без денег, без еды и почти без вещей с крайне сомнительными перспективами на будущее. Джейк вздохнул, лег на спину, закинув за голову локти и задумался.
        - Нет-нет-нет, — простонал он, невзначай глянув вверх. — Только не это, ладно?
        Небо отяжелело тучами, которые, казалось, задевали верхушки деревьев, тени сгустились, и только на маленьких пятачках все еще сияло солнце, озаряя шумящую листву.
        - Ну не надо, пожалуйста! — уговаривал искатель приключений.
        - Поздно, — отозвался компаньон, садясь и натягивая кепи на кудрявую шевелюру. — Мне на нос капнуло.
        Тут Джейку тоже капнуло сначала на нос, потом за шиворот, а потом громыхнуло и полило так, что оба джентльмена моментально промокли до последней нитки.
        - Под деревьями, между прочим, опасно! — прокричал Дюк сквозь грохот ливня, прикрывая голову пиджаком.
        - Знаю! — крикнул Джейк, следуя его примеру. — Побежали!
        - Куда?
        - Во-он к той горе, — показал мокрым пальцем компаньон.
        Искатели приключений что есть сил припустили к мостику через ручей, потом через поле, подпрыгивая, спотыкаясь, то и дело растягиваясь на мокрой траве и поминая неприличное количество чертей.
        Когда они добрались до подножья, начинали спускаться сумерки. Двое джентльменов устроились под корнями большой сосны, разворотившими дерн и торчавшими наружу, словно гигантские щупальца. Пришлось некоторым образом сложиться, чтобы не задевать головой «потолок», высунув ноги наружу.
        - Наверх, — сказал Джейк, капая с носа водой, — полезем завтра. Отсюда будет хорошо смотреть, куда нам двигаться дальше.
        - Угу, — отозвался Дюк, подтягивая колени и пытаясь как-нибудь пристроить ноги в укрытие. — Вот кончится дождь, разведем костер.
        Искатели приключений замолчали. Молчали они о том, что мокро, холодно, живот уже прилипает к спине, а от бутербродов, которые миссис Маллоу заботливо завернула им в дорогу, давно ничего не осталось.
        - Выбираться придется к Вердженнес, — задумчиво проговорил Джейк. — Черт, далеко. Вот что, сэр. Мы с вами будем строить плот.
        Компаньон повернул к нему изумленное лицо.
        - Ну, плот, — пояснил Джейк. — Это ведь не так сложно. Дюк вздохнул.
        - Чем это вы собрались его строить?
        - Не «чем», — поправил сын похоронного церемонийместе-ра, — а «из чего». Парочку поваленных деревьев-то мы найдем.
        - Вот не знал, что вы такой специалист по плотам.
        - Я все обдумал, — вдохновился Джейк. — Свяжем твоими подтяжками, моим ремнем и там еще шарф оставался.
        Дюк молчал, сосредоточенно хмуря брови.
        - Приведите какие-нибудь доказательства, — голос компаньона был ехиден, — что это невозможно.
        - Да пожалуйста, — сказал Дюк. — Как вам покажется, сэр, если вся ваша постройка посреди реки возьмет и развалится?
        - Мы оба умеем плавать, — возразил Джейк. Компаньон молчал.
        - Не развалится, — сказал Джейк спустя минуту.
        Дюк поднял глаза и обозрел дерн, с которого на головы компаньонам сыпалась земля.
        - Сэр, — прокашлялся он, — вы вообще-то представляете себе, насколько большими должны быть бревна, чтобы выдержать нас обоих? А ветки?
        - Вдвоем как-нибудь подтащим, — отмахнулся компаньон. — А ветки…
        - Ну да, — подтвердил Дюк. — Чем ты их рубить-то собрался? У нас только отцовский нож.
        Джейк задумался.
        - Точно, ветки, — пробормотал он. — Ну тогда к черту плот. Что, если взять просто дерево, со всеми ветками и на нем плыть?
        Тут солнце, видимо, решив, что достаточно покуражилось, обласкало траву и листья золотистым вечерним светом. Двое джентльменов выбрались наружу и принялись за сбор хвороста для костра.
        - Представь себе это дерево, — продолжал Дюк. — Достаточно большое мы все равно не утащим. Какое-нибудь поменьше — так будем болтаться по пояс в воде.
        - Что ты разбрюзжался! — возмутился компаньон. — Мы еще даже не попробовали!
        - Ну найдем мы какую-нибудь здоровенную штуковину с вывороченными корнями…
        - Не с вывороченными, — уперся Джейк. — В этих местах бобров полно.
        - …которая будет цепляться за дно ветками, — не слушал его Дюк, — да еще и норовить кувыркнуться. Так и будем кувыркаться от берега к берегу.
        - От кого я это слышу! От сына изобретателя! Мы еще ничего не попробовали, а уже «ничего не получится»!
        - Пойду поищу ветки посуше, — буркнул Дюк и пошел в другую сторону.
        - Далеко не уходи! — крикнул Джейк.
        Дюк, не оборачиваясь, кивнул, махнул своему горячему компаньону и сбежал по косогору.
        Мощные корни деревьев вздыбливали слоистую, поросшую мохом, каменную породу. Здоровенные кривые ветви начинались от самой земли, сплошь покрытой хворостом, но как назло, все было мокрым. Дюк прошел немного вперед, свернул на тропку и оглянулся. Кривой старый дуб в три обхвата — отличный ориентир, такое не пропустишь! И, успокоенный, двинулся вперед, шаря глазами по сторонам. Он набрал немного сухих ветвей и почти решил двигаться назад, как вдруг ему попалось на глаза сломанная (видимо, в бурю) березка, удачно скрывшаяся от дождя под раскидистыми ветвями большой сосны. Дюк потянул тяжеловатый ствол на себя, прикинул рукой вес, взялся за торчащий сук и поволок. В примятой траве мелькнуло серое чешуйчатое тельце и перед глазами оторопевшего юноши появилось фута три неизвестной змеи.
        - Гадость, — буркнул Дюк себе под нос и поволок березку дальше.
        - Джейк! — крикнул он, чтобы придать себе хоть немного храбрости.
        Ему ответила свистом неизвестная пичуга из ближайших кустов. Дюк задрал голову. В вышине продолжал парить, раскинув крылья, то ли коршун, то ли ястреб. Больше не было никого. Несколько нервированный, искатель приключений поспешил двинуться в обратном направлении. По его подсчетам, минут через пять он должен был быть на месте.
        И Дюк Маллоу очень удивился, когда этого не произошло.
        Чертыхнувшись себе под нос, он покрутил головой по сторонам. Кажется, вон за теми кустами должна быть тропка. За кустами и правда обнаружилась тропка, вот только она никуда не вела, исчезая в зарослях папоротника перед частыми стволами берез и буков. Первым желанием Дюка было заорать во весь голос. Он даже открыл рот, но тут же его закрыл и, фыркнув себе под нос, попрыгал дальше, вниз по косогору, который был очень похож на тот, где разошлись в разные стороны искатели приключений. Может, надо было сворачивать не направо, а налево?
        Когда примерно через три четверти часа компаньон не вернулся, Джейк уже больше не мог уговаривать себя, что Дюк просто собирает хворост, и отбегать каждую минуту на несколько шагов, вглядываясь и вслушиваясь в лесную тишину.
        - Дюк! Дюк Маллоу! Мармадьюк! Марм…
        Джейк закашлялся. Но компаньон, как его ни назови, не появлялся. Джейк сунул руки в карманы и повернулся кругом себя. Очень хотелось отправиться на поиски, но ведь к гадалке не ходи: согласно тому самому закону мироздания, что неизменно роняет ваш бутерброд маслом вниз, этот красавец вернется в тот самый момент, когда компаньон скроется из поля зрения. Выругавшись сквозь зубы, искатель приключений собрал в кучу все сучья, которые удалось найти на земле и нарубить ножом мистера Маллоу, нашарил в кармане спички. Дюк учует дым.
        Однако не тут-то было. Пламя никак не хотело разгораться, приходилось поджигать снова и снова. Мистеру Саммерсу частенько доводилось слышать, из какого места у него растут руки, но что до такой степени оттуда, он узнал только сегодня. Во рту пересохло. Джейк потер лоб ладонью и решил не поддаваться панике. Это самое главное. Сейчас он зажжет костер, а потом будет поддерживать угли. И вообще, скоро стемнеет, огонь будет не только хорошо виден компаньону, но и отпугнет диких… о миллион чертей, дед когда-то рассказывал, что в этих лесах водятся медведи. С хрустом переломилась спичка. Следом выпала на мокрый мох еще одна. Последняя. Нет, не может этого быть. Это слишком ужасно, чтобы случиться на самом деле.
        - Дюк! — во все горло заорал искатель приключений. — Я здесь!
        Он кричал, пока не охрип опять. Лес молчал. Оглядевшись по сторонам, юноша увидел наползающий по траве между стволами деревьев туман.
        - Че-о-орт! — протянул Джейк. — Дюк!
        Схватил саквояж, зажал в руке нож и припустил по косогору, по которому недавно спустился Дюк Маллоу.
        Туман становился все гуще, небо все темнее. Дюк шлепал по болоту, чавкая ботинками. Носки, набрякшие водой до самого верха бриджей, начинали сползать. Вот черт, обошел, называется! Одно только утешало: потерять гору невозможно даже в темноте. Даже такому гению, как мистер Маллоу.
        Дай Бог найти компаньона и не встретить… кого-нибудь неподходящего. Правда, пока единственными хищниками, которых он встретил, были разбуженные и очень злые поэтому рыжие муравьи, сообщившие о своем существовании, когда молодой человек сел передохнуть на поваленное дерево.
        Искатель приключений звал компаньона, пока не охрип. Несколько раз он вполне отчетливо слышал свое имя и радостно бросался на голос, но ни увидеть Джейка, ни услышать ответ не удавалось, и Дюк шел дальше, напряженно вслушиваясь в лесные звуки. Которых, кстати, с приближением ночи становилось все больше.
        Примерно через час бесполезных блужданий стало уже почти совсем темно. То здесь, то там чудились какие-то шорохи, зажигались и гасли какие-то огоньки (Дюк предпочитал думать, что это со страху только кажется), под ноги лезла всякая дрянь, за которую искатель приключений то и дело цеплялся ботинками.
        - Когда по улице покойника везут… — бормотал он, прыгая с кочки на кочку. — Вот уж, ей-Богу, комедия так комедия…
        Нога ушла в воду по самое колено. Искатель приключений грязно выругался.
        - Укроют, говорите, саваном? — продолжил он. — Вот это мы, леди и джентльмены, еще посмотрим. Еще…
        Он опять наступил в глубокое место, не удержался, брякнулся на четвереньки, едва успев подставить руки.
        - О, твари! — свирепо обозвал неизвестно кого мистер Маллоу, теперь уже мокрый окончательно и бесповоротно, от ботинок до средней пуговицы пиджака.
        Где-то рядом крикнула сова. Дюк вздрогнул, едва не намочив штаны еще хуже.
        Что-то метнулось мимо, задев волосы.
        - Мама! Летучая мышь.
        Но, к счастью, больше не случилось ничего, и Дюк без происшествий добрался до подножья горы. Прямо перед ним оказалась вполне цивилизованная дорога, ведущая на вершину.
        - Чертовски любезно, — шмыгнул мистер Маллоу, неэлегантно вытирая нос рукавом и соображая, в какую сторону теперь идти.
        Над обочиной тропинки, ведущей на гору, чернели толстые ветки какого-то дерева. Может быть, с высоты получится разглядеть пламя костра? Молодой человек поднял голову. Наверху, среди ветвей виднелся неясный силуэт размером с собаку. Силуэт шевельнулся. Дюк в панике помчался вниз, падая, обтираясь спиной о мокрую траву, цепляясь за пучки травы, за землю, ставшую вдруг сырой и скользкой, за какие-то корни, с которых на голову сыпалась земля… Падение окончилось и Дюк, не удержавшись, покатился по мокрой глине. Река! Точнее, большой ручей, тянувшийся, кажется, довольно далеко.
        Грязный и мокрый, искатель приключений поднялся на ноги. Он так устал, намок и перепугался, что теперь, когда ему чудилось чье-то присутствие в темноте, только вздрагивал и шел дальше. Подавать голос он теперь не решался. Стояла тишина, прерываемая только плеском да изредка птичьим вскриком. Луна выбралась из-за облаков и на ровной поверхности воды Дюк увидел золотую трепещущую дорожку. И тут он похолодел: кусты зашевелились. Судя по звукам, пробирался кто-то крупный. Так быстро Дюк не бегал даже сегодня утром.
        Глава седьмая, в которой оказывается, что роман вполне может быть инструкцией
        Сэр! — окликнули сзади. — Далеко ли вы собрались? Несколько мгновений Дюк стоял, как вкопанный, не веря своим ушам, а потом медленно сел прямо на мокрые, покрытые мхом, камни.
        Джейк швырнул саквояж и опустился рядом.
        - Ну что, — спросил он, все еще тяжело дыша, — нагулялся?
        - О, — непринужденно ответил Дюк, — да. Прошелся тут немного. Сэр.
        Оба джентльмена с облегчением перевели дух.
        - Ну а вы тут как? — спросил мистер Маллоу. Мистер Саммерс вытер сопли.
        - Вынужден с прискорбием сообщить, — сказал он, — что я испортил все спички.
        - Ловкий парень, — Дюк качнул кудрями. — Как же ты это? Там ведь была целая коробка!
        Джейк только вздохнул.
        - Уметь надо, сэр.
        Искатели приключений продолжали сидеть в темноте, на холодных камнях, в мокрых штанах и ботинках.
        - Ха! — произнес вдруг Дюк и полез в нагрудный карман.
        - Курящий человек просто обязан иметь запасной коробок! Мистер Саммерс выразительно промолчал. Мистер Маллоу потеребил нос. Взъерошил свои спутанные кудри. Развел руками.
        - Ну, — сказал он, — что сделано, то сделано. Давай-ка разводить костер.
        - Только это будешь делать ты, — добавил Джейк. — А я пойду за дровами.
        - Ни за что! — испугался Дюк. — Пойдем вместе!
        На этот раз искатели приключений были куда менее придирчивы относительно качества дров. Они попросту ободрали ближайшее дерево, сложили ветки так, как казалось правильно, и Джейк отошел в сторонку.
        - Ты куда? — Дюк в панике вскочил.
        - Черт, сэр, — возмутился Джейк, — могу я минутку побыть один?
        - Можешь, — разрешил компаньон. — Пой.
        - Что?!
        - Пой песню. Чтобы я мог тебя слышать. Джейк рассмеялся.
        - Ладно, старик, я сейчас.
        - Сэр, я серьезно, — компаньон перегородил ему дорогу.
        - Подите к черту.
        - Пой, говорю.
        - Не буду я петь!
        - Тогда оставайся здесь. Я не смотрю.
        Дюк отвернулся, насвистывая, с удвоенным вниманием занявшись огнем. Потом полез в саквояж за платком (вот уж этого добра осталось достаточно), чтобы вытереть мокрые и грязные руки. Подергал клапан бокового отделения. Кожаный клапан остался у него в пальцах.
        Через четверть часа искатели приключений вынули из костра свалившиеся туда носки и сушили их, держа в руках, поворачиваясь к огню то задом, то боком. Выступающие части обоих джентльменов дымились. На соседней вершине по ту сторону ручья желтели в темноте фонари.
        - Потеряться в месте, где на каждой горке по отелю, — сокрушался Дюк.
        - Где плюнуть некуда, везде цивилизация! — поддержал компаньон. — Ну ладно, ты. А я?
        - Я же и говорю, гений, — подтвердил Дюк. — Так как ты все-таки меня нашел?
        - Ну, — задумался Джейк, который и сам не очень хорошо помнил, как метался по лесу, — сначала я искал следы.
        - Неужели на этом всем, — поразился Дюк, — что-нибудь видно?
        Джейк ухмыльнулся.
        - На траве был свежий след, как будто что-то волокли. Длинное и тяжелое. Ну не зайцы же таскают тут бревна!
        - Угу, — пробормотал Дюк, у которого подвело с голоду живот и начинали слипаться глаза. — Сухое деревце. Ты просто Следопыт какой-то.
        - Мистер Фенимор Купер, мистер Майн-Рид! — похвастался Джейк. — А потом я увидел ястреба… Кстати, а почему ты не кричал?
        - Я кричал, — защищался Дюк. — Потом.
        - Потом? — встрепенулся Джейк. — Потом?
        - А что?
        - А то, — Джейк поудобнее уперся в колени, — что потом был туман, который, как известно (он сделал выразительную паузу) глушит звуки. Я тут, понимаете ли, весь изорался, а он со своей гордостью чуть до Аляски не дошел!
        - И ничего не до Аляски, — обескураженно пробормотал
        Дюк.
        - Ну, может, и только до Канады, — не стал спорить компаньон.
        - Жопа вы, сэр! — обиделся Дюк. — Ладно, давай дальше.
        - Дальше, — продолжал Джейк, — был ястреб. Ну, или не ястреб, кто же его знает. Он кружил над одним и тем же местом, так, как будто внизу что-то такое есть. Что-то, что его беспокоит. Сначала я думал, караулит какую-нибудь дичь. А потом пришло в голову посмотреть, вдруг все-таки нет.
        - Боже, какой головастый у меня компаньон!
        - Это головастый мистер Сетон-Томпсон, — смутился Джейк. — Слышал про такого? Ну вот, потом ястреб куда-то подевался, и вообще стало темно. Но тут ты, по-моему, заорал то ли «а-а-а!», то ли даже «мама!».
        Мистер Маллоу насупился.
        - Или мне показалось? — прищурился мистер Саммерс. Джентльмены сняли пиджаки и держали над костром.
        - Туман глушит звуки и все такое, — продолжал улыбаться Джейк.
        И тут, отскочив, сам поперхнулся очень похоже не то на «а-а», не то на «мама!».
        Мистеру Саммерсу ответило горное эхо.
        Прямо у Джейка под ногами свернулась, не двигаясь с места, здоровенная полосатая змея.
        - Чуть не наступил, — оправдывался тот, застывший, как изваяние.
        - На тепло лезет, гадина, — вполголоса сказал Дюк, вытаскивая из костра палку. — Не двигайся.
        - Дай мне тоже! — немедленно потребовал компаньон.
        Мы, леди и джентльмены, не станем приводить здесь эту сцену преднамеренного убийства. Скажем только, что безобидному полосатому ужу крупно не повезло встретиться той ночью с двумя впечатлительными молодыми людьми. Вернемся сразу к тому моменту, где эти двое стояли над неподвижным телом жертвы.
        - Йо-хо-хо, у меня идея! — воскликнул Джейк. — Что, если ее изжарить? Как вы насчет жареных змей, сэр?
        - Йо-хо-хо, запросто! — немедленно отозвался компаньон.
        Змее отчекрыжили голову и, выражаясь прямо, сожрали.
        - У этой гадины есть один недостаток, — сказал Джейк, обгладывая змеиную шкурку.
        - Очень маленькая! — подхватил компаньон и с довольным видом вытянул ноги. — Ну что, сэр, давайте устраиваться на ночлег.
        Они придвинулись к огню так близко, как только было можно, опять использовав саквояж в качестве подушки, укрылись слегка подсохшими пиджаками. Компаньоны поджали ноги (ботинки и носки основательно отсырели).
        - А все-таки, дерево… — произнес Джейк сквозь длинный зевок.
        И уснул.
        Пробудились искатели приключений неожиданно рано. По еще не набравшему синевы небу плыли розовые облачка. В рассветной дымке золотились верхушки деревьев. Над темно-янтарной водой поднимался пар. Безмятежно журчал порог. От утреннего солнца песок казался почти оранжевым, и это было чертовски красиво и чертовски холодно. Джентльмены, ежась, сели. Теперь, при свете, оба увидели, какие они грязные и растерзанные. От не очень новой, но приличной одежды не осталось и воспоминания. К тому же, одежда отсырела. Дрожа и стуча зубами, Дюк бросился к погасшему костру. А Джейк, поразмыслив, разделся и пошел к воде.
        - Рехнулся? — окликнул его Дюк. Джейк нерешительно обернулся.
        - После холодной воды должно быть тепло, как ты думаешь?
        - Это мистер Фенимор Купер или мистер Майн Рид?
        - Это, — ответил Джейк, — мистер Саммерс пошевелил мозгами.
        Дюк ухмыльнулся и пошевелил палочкой ветки.
        - Ничего, если не поможет, все равно скоро согреешься. У нас кончаются дрова.
        - Поможет! — крикнул Джейк уже из воды и с истошным воплем нырнул.
        - Ну как, — поинтересовался компаньон, когда он, отфыркиваясь и отплевываясь, поплыл к берегу, — помогло? Что-то вы как-то быстро, мистер Саммерс, а?
        Джейк вылез из воды и натянул грязные штаны.
        - Помогло, — он потряс мокрой головой. — Очень рекомендую, сэр. Такая бодрость, вы не можете себе представить.
        - Вы слишком любезны, — отозвался Дюк. — Я, если не возражаете, потом.
        - Как хотите. Чертовски хочется есть, сэр.
        - Не беда.
        Дюк повозился с клубком бечевки, который вынул из кармана бриджей. Развернул добытую оттуда же бумажку и достал крючок.
        - Змей к завтраку не прислали, так что в меню у нас рыба. Что вы там мычите? Принесите-ка лучше червей.
        - Каких червей?
        - Я не знаю, каких. Какие найдутся, тех и тащите. Джейк поднялся на ноги и беспомощно огляделся. Компаньон поднял на него изумленные глаза.
        - Черт, ну только не говори, что понятия не имеешь, где их искать!
        - Знаю, — с достоинством ответил Джейк, — я просто думаю, откуда начать.
        Дюк положил на землю свою импровизированную удочку и как следует пнул торчащий неподалеку гнилой пень. Пень развалился. Внутри оказалась желтая труха.
        - Хо-хо, — произнес Дюк торжествующе и сунул прямо под нос компаньону толстую белую личинку со здоровенными жвалами. Личинка и сама не подкачала: она была величиной с мизинец. Джейка передернуло.
        - Что же вы, мистер Следопыт? — рассмеялся Дюк.
        - Дай сюда!
        Дюк с интересом наблюдал, как компаньон с гримасой пытается насадить наживку на крючок.
        - Так, — сказал он, — хорошо. Теперь поплюй.
        - Куда поплевать?
        - Ну, сэр, вы меня удивляете. На нее же и поплюй.
        - Зачем? — поразился Джейк.
        - Для запаха.
        - А я думал, что запах человека, наоборот, отпугнет рыбу. И вообще, какой в воде запах…
        - Ничего-то ты не понимаешь, — Дюк отобрал у него удочку и пошел к воде.
        - Может быть, я невнимательно читал сочинения мистера Фенимора Купера, — поддразнил он, — зато меня отец научил ловить рыбу!
        «А меня отец научил строгать гробы и цитировать наизусть Святое Писание!» — мрачно подумал Джейк, присев на корточках рядом и глядя на расплывающиеся по воде круги.
        - Перед вами, уважаемый сэр, рыба, — сообщил компаньон. — Скачет, танцует, прогуливается — резвится, одним словом.
        - М-м, знаю.
        - Знаешь? Как-то, сэр, не особенно похоже. Хотя я, — признался Дюк, — не совсем понимаю, как такое могло случиться.
        Джейк вытянул длинные ноги, устраиваясь поудобнее.
        - Ну ладно, я ловил рыбу. Несколько раз.
        - «Несколько» — это сколько? — немедленно спросил Дюк.
        - Два, — с некоторой заминкой ответил компаньон.
        - Понятно, — кивнул Дюк. — Один. С ума можно сойти. Где ловил-то?
        - Там, — промямлил Джейк, — под мостом на Главной улице.
        - Нашел, тоже мне, место, — буркнул компаньон. — Ловил на что?
        - На хлеб, — со вздохом отозвался Джейк. Дюк прищурился.
        - Поймал? Ну еще бы, конечно, нет.
        - Вы понимаете, сэр, — задумчиво произнес Джейк, — я, по правде говоря, так и не понял, в чем тут дело. Это было долго, скучно, дома меня ждала трепка, — в общем, не понравилось.
        Дюк похлопал ресницами. Первый раз в жизни он видел парня, которому, видите ли, скучно рыбачить!
        - Ну не могу я просто сидеть и ждать, — оправдывался Джейк. — Долго.
        - За что трепка-то? — засмеялся Дюк. — Опять удрал с собрания общины?
        - Нет, — признался компаньон, — с уроков. Хотя на собрание я в тот день тоже не пошел.
        Снова круги по журчащей воде, трава колышется у берега, облака плывут по небу. Солнце поднялось довольно высоко и стало пригревать.
        - А удочка? — спросил Дюк. — Сам, небось, делал? Из прута и бечевки?
        - Нет, удочку я купил, — Джейк приободрился. — Она и сейчас лежит закопанная на берегу под мостом. Уже год.
        Дюк поднял глаза небесам.
        - Ну, а что мне было делать? — возмутился Джейк. — Тащить «орудие праздности и суеты» домой? Чтобы сначала получить им по горбу, а потом смотреть, как оно горит в камине?
        - Свинство, — заявил Дюк, подумав. — Сейчас я тебя научу рыбачить как следует.
        Он сунул удочку в руки компаньону.
        - Представь, что ты рыба.
        Джейк пожал плечами и уставился в воду.
        - Представь, — продолжал компаньон, — вон он ты, плывешь себе, а кругом полно других рыб. Все вы толкаетесь вокруг наживки, смотрите на нее и думаете: «Ого, какая вкуснятина! Но ведь вкуснятину просто так не дают, там наверняка опасно! Подожду-ка я, что дальше будет!» Плаваешь дальше: то ли самому попробовать, то ли еще подождать — вдруг да кто-нибудь рискнет первым. Представил?
        Компаньон вздохнул.
        - Ну ладно, я рыба. Представил. Но сэр, пока они там до чего-нибудь додумаются, я от старости умру!
        - Вот же муравьи в штанах! — возмутился Дюк. — Дай сюда.
        Тут бечевка в руках Джейка дрогнула.
        - Клюет, — возбужденно зашептал Маллоу, — клюет же!
        - Подсекать? — спросил Джейк, не спуская глаз с бечевки.
        - Тихо… тихо… тихонечко… Есть!
        - Ого, какая здоровая! — восхитился Джейк. Маллоу со всей силы хлопнул его по спине.
        - А ты говорил!
        - Я все понял, — быстро сказал Джейк. — Мне нравится ловить рыбу. Иди жарь эту, а я половлю еще.
        - Вот уж дудки, — фыркнул Дюк, — вместе будем ловить и вместе готовить. Кстати, умеешь?
        - Не думаю, что это трудно. Только и дел — сунуть рыбу в угли.
        - А чистить-потрошить я что ли один буду? — Дюк скорчил гримасу.
        Мистер Саммерс пораскинул мозгами и пришел к выводу, что такое положение дел будет не слишком красивым.
        Худо-бедно, соскребли самую крупную чешую и сунули рыбу в угли, присыпав золой.
        Готовность рыбы определилась по запаху. О хороших манерах за столом никто заботиться не стал, не говоря уже о молитве перед трапезой. Вместо кофе обошлись речной водой.
        - Мистер Саммерс, — сказал Дюк, выпрямляясь над водой и вытирая рот, — окажите любезность, помогите подтащить сюда во-он то поваленное дерево.
        - Вы же, мистер Маллоу, — отозвался Джейк, — говорили, невозможно.
        - А пирога? — невозмутимо ответствовал Дюк, кивая на толстую сосну футов шести в обхвате, сломанную, очевидно, бурей. — Спички-то у нас есть. К чему, собственно, напрасный труд? Пускай себе горит. Берег узкий. Приспособим какой-нибудь шест и будем отталкиваться.
        Секунду Джейк молча смотрел на него огромными глазами.
        - Вот это да! Я бы, сэр, до такого не додумался. Дюк отвесил светский поклон.
        Битый час компаньоны поджигали ствол в разных местах, пока не убедились в том, что их замысел фантастичен не менее, чем, скажем, «Из пушки на Луну» Жюля Верна.
        - Не получается, — вздохнул Дюк. — Потопаем пешком. Бросьте нож, мистер Саммерс, и поползли.
        Джейк воткнул нож, которым пытался ковырять сгоревший участок древесины, в землю, вытер затем о траву, сложил и сунул в карман.
        - Двое отважных путешественников, храбро удравших от вооруженных до зубов врагов, убивших Бешеного Горного Змея и сожравших его мясо, — бормотал Дюк позже, отодвигая попадавшиеся на пути ветки, — совершают восхождение на вершину Змеиной Горы.
        - И не отказались бы от еще одного змея, — отозвался Джейк. — Поупитаннее. Все, компаньон, привал.
        Искатели приключений упали животами в траву, примяв синие цветочки. Отсюда они рассматривали видневшийся на соседней вершине отель. Точнее, сам отель как раз был виден неважно, едва белея из-за деревьев. Но когда компаньоны поднялись на вершину, стало видно, как по аллеям, уставленным вазонами с цветами, неторопливо прогуливаются постояльцы. Какой-то высокий джентльмен, ведя за руль велосипед, беседовал с дамой. Еще один велосипедист ехал меж фонарей по дорожке. Три дамы, чему-то смеясь, пили чай за столиком на террасе. Их внимательно слушал (или делал вид, что слушает) осанистый господин, заложив руки за спину. В некотором отдалении был натянут тент, под которым, впрочем, стояли одни пустые стулья. Кроны деревьев бросали рваные тени на освещенную солнцем траву.
        Двое джентльменов вздохнули. Джейк тронул компаньона за рукав.
        - Нам, сэр, — напомнил он, — в другую сторону.
        И искатели приключений дружно повернулись к этому чужому празднику спиной.
        - Ух! — сказал Дюк, впечатлившись открывшимся видом. Джейк повертел головой, присел на нагретые солнцем
        камни. По бескрайнему небу бежали воздушные облака, под которыми, как на ладони, расстилались аккуратно нарезанные квадраты полей, отороченные темной бахромой леса. Блестели поверхностью бесчисленные пруды и озера, извивались ручьи, убегали, исчезая за деревьями, дороги. Кое-где виднелись строения. А дальше, перед выступающими друг над другом зелеными горами, протекала река.
        Солнце грело спину, шелестели листочками торчащие рядом кривые деревца, и компаньоны вздохнули.
        - Чесать отсюда черт знает сколько, — подвел итог Дюк.
        - И знать бы еще, куда, — откликнулся Джейк.
        Они вглядывались в горизонт еще долго. Наконец, терпение искателей приключений было вознаграждено: вдалеке показался густой столб белого дыма. И даже, кажется, послышался свисток.
        - Вот если нам не показалось, — Дюк пошевелил травинкой во рту, — где-то там станция.
        - А во-он там, — показал Джейк, — мост.
        Джентльмены надвинули козырьки на нос и поднялись, отряхивая штаны.
        Глава восьмая, в которой появляется паровоз
        Как же мне надоели эти природы, погоды и все такое! — Дюк раззевался так, что пришлось вытереть глаза. Компаньоны шли уже часа два, совершенно запылились, проголодались и выбились из сил.
        По счастью, впереди показался мост, под которым шумя и пенясь на порогах, извивалась река. Неподалеку от моста обнаружился щуплый субъект с удочкой, без пиджака, в мешковатых штанах.
        - Простите, сэр! — окликнул его Дюк.
        Блекло-рыжие усы того, кого назвали «сэром», почти сливались с красным от загара лицом, на котором совершенно невозможно было различить ни бровей, ни ресниц. Субъект моргнул.
        - Вы не подскажете, как нам пройти к Вердженнес? — добавил Джейк.
        - Вердженнес? — удивился рыбак. И замолк.
        Двое джентльменов едва не выругались. Битых пять минут пришлось простоять, уставясь на неподвижный поплавок.
        «Интересно, на что он ловит?» — подумал Дюк и уже почти решился спросить, как субъект очнулся.
        - Миль пять востоку, до Хантингтонского водопада, — проговорил он неторопливо. — Оттуда по бережку до большой такой дороги, перейдете, да прямо к Нью-Хавен и выйдете.
        - Нам бы, — осторожно уточнил Джейк, — на станцию. Рыбак поскреб лоб под полями посеревшей от времени
        соломенной шляпы.
        - Так я и говорю, — произнес он громко, словно беседовал с глухим, — пряменько к Нью-Хавен и попадете.
        Поблагодарив, искатели приключений поднялись по скользким замшелым валунам к дороге.
        - Туда, — решительно показал Дюк.
        - Почему туда? — опешил Джейк. Дюк сунул руки в карманы.
        - В основном потому, что слева запад, дорогой компаньон.
        - Запад, — Джейк показал рукой, — там. Потому как именно в той стороне мы с вами вчера имели удовольствие любоваться закатом.
        - Да ничего подобного! — возмутился Дюк. — Закат был вон.
        - Да ну нет же!
        - Я смотрю, сэр, — высказался мистер Маллоу, — вы недостаточно нагулялись?
        - Да это вы собрались повторить наш моцион! Двое джентльменов посмотрели друг на друга.
        - Так, — проговорил мистер Саммерс, — пошли назад. Мистер Маллоу замялся.
        - Сэр, — промямлил он, — ну стыдно же.
        Мистер Саммерс сунул руки в карманы, не слишком элегантным жестом подтягивая штаны, и решительно направился в обратную сторону.
        Дюк вытер рукавом пыльную шею и потрусил за широко шагавшим компаньоном.
        - Выбора, — вещал искатель приключений на ходу, — у нас нет ни так, ни этак.
        - Ну да, ну да, — бормотал Дюк.
        - То, что мы идиоты, он уже видел и так, — продолжал Джейк.
        - Чего сразу идиоты-то? — буркнул юный Маллоу.
        - Но у нас есть шанс стать чуточку меньшими идиотами, — последовало утешение. — Если попадем прямо на станцию, а не куда-нибудь еще.
        Далее Дюк тихонько стоял у дороги, грыз травинку и любовался, как полыхают уши копаньона, когда тот спрыгнул возле вздрогнувшего рыбака, чудом не поскользнувшись на камнях.
        Рыбак сперва долго слушал, потом покачал своей впавшей в ничтожество шляпой и вытянул жилистую руку, показывая куда-то вперед и немножко наискосок. Но мистер Саммерс уходить не спешил. Дюк увидел, как рыбак поднялся с мостков, на которых сидел, выпрямился во весь рост, указал на тень позади себя, повел рукой вправо-влево, небрежно кивнул и вернулся к своему занятию.
        - Нормально! — присвистнул себе под нос искатель приключений. — Вы у нас, сэр, оказывается, не знали, где юг, где север?
        - Зато теперь знаю, — ехидно отозвался компаньон, вскарабкиваясь по косогору. — И вы не можете мне пенять!
        - Почему это не могу, — возразил Дюк. — И очень даже.
        - Можете? — Джейк прищурился.
        - Могу!
        Джейк подумал.
        - Ну, пеняйте.
        - Да ну тебя! — засмеялся Дюк.
        - Кто старое помянет, — резюмировал компаньон. — И вообще, он меня видел в первый и в последний раз. А это маленькое недоразумение теперь уже не повторится.
        Вид у искателя приключений был довольный до неприличия.
        - Ни-ко-гда.
        Добрых полчаса пришлось слоняться по станции, прежде, чем вдалеке раздался гудок. На станции не было ни одного пассажира, и компаньонам оставалось только дождаться, пока кондуктор захлопнет дверь вагона. Поезд свистнул и тронулся с места. Двое джентльменов торопливо пошли по перрону. Поезд набирал скорость. Двое джентльменов тоже.
        - Давай! — крикнул, наконец, Джейк, и оба рванули к задней площадке.
        Но тут их ждал сюрприз: на площадке, оказывается, торчал сигнальщик с флажком.
        Поезд уносился дальше и дальше. Искатели приключений, хлопая глазами, смотрели вслед.
        - Мда, — сказал Джейк, когда поезд скрылся из виду. — Ну ничего, попробуем еще раз.
        - Только надо, — добавил Дюк, срывая опять какую-то былинку и нещадно терзая ее зубами, — отойти подальше. Хмырь с флажком ушел примерно у того столба.
        Джейк почесал переносицу и сел на рельсы.
        - Действовать надо молниеносно, — проговорил он. На этот раз ждать пришлось меньше четверти часа.
        Из-за деревьев послышался гудок, от которого компаньоны едва не вздрогнули. Поезд показался вдруг, неожиданно, когда пустые рельсы уже начали раздражать, окружая все вокруг густыми клубами серого дыма и стремительно приближаясь к станции. Остановился, выпустил пару пассажиров, подождал минутку, и, наконец, тронулся. Пошел, пошел — и вот понесся, адски грохоча и сбивая с ног ветром из-под колес. Искатели приключений отскочили, придерживая кепи, и со всех ног бросились догонять последний вагон.
        Саквояж описал дугу и упал на площадку. Поезд набрал скорость. Двое джентльменов — то же самое.
        Леди и джентльмены, особенно те, которые пока не достигли совершеннолетия, если вы никогда раньше не пытались вскочить на ходу на заднюю площадку уходящего поезда, просто поверьте на слово: это не такое простое дело, как может показаться. Дайте слово, что не станете пробовать. Договорились?
        Так вот, искатели приключений ухватились за медную решетку перил. Теперь они должны были вскочить на площадку, подтянуться немного на руках и перекинуть через перила ноги. Мистер Саммерс напряг все мышцы и, скрипя зубами, задыхаясь, все-таки смог наполовину оказаться там, где нужно. А мистер Маллоу остался висеть, вцепившись побелевшими пальцами в перила и только что не задевая задом землю. Джейк вцепился в запястье компаньона одной рукой, попробовал потянуть, зажмурился изо всей силы и…
        Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы вдруг за стеклом не шевельнулись занавески, дверь не открылась и на площадку не вышла бы одетая в траур дама. Она не стала ни визжать, призывая проводника, ни всплескивать руками, ни делать что-либо еще, столь же несообразное. А быстро шагнула вперед, перегнулась через перила и подхватила Дюка за другую руку. В ушах у всех троих шумел ветер, стучали колеса. Короткая борьба — и бледный, как кальсоны, Дюк с распахнутыми во всю ширь глазами был втащен на площадку. Следом, тяжело дыша, перебрался компаньон.
        Дама отпустила Джейка, которого удерживала подмышки и за ремень бриджей. Поправила изогнутые поля траурной шляпы, которую, вероятно, унесло бы ко всем чертям, если бы не широкая вуаль, повязанная поверх и скрывающая большую часть лица. Джейк застегнул воротник рубашки и одернул пиджак. Дюк хлопнул глазами, сообразив, что его кепи унесло ветром еще в самом начале, а фуражка компаньона несколько секунд назад полетела под колеса поезда.
        - Господи, — непослушными губами пробормотал он.
        - Однако, мальчики, — голос дамы звучал невозмутимо, — ваш абордаж мог кончиться очень неудачно.
        С этими словами решительная пассажирка бросила беглый взгляд на саквояж, открыла дверь и прошествовала в вагон. Компаньоны остались на площадке.
        Через мгновение дверь распахнулась снова.
        - Послушайте, господа, вам что, нужно особое приглашение? — поинтересовалась дама.
        - Но у нас нет билетов! — глупо возразил Дюк.
        - Нет? Подумать только!
        В ее голосе отчетливо звучала насмешка. Джентльмены похлопали глазами.
        - Там же кондуктор. Голос Джейка звучал робко.
        Дама оправила кружевные оборки траурной перчатки.
        - Именно, молодой человек! — язвительно отозвалась она. — Поэтому я посоветую вам не привлекать внимания персонала, заставляя даму вести себя эксцентрично!
        - Но… — попробовал открыть рот Дюк.
        Ответом ему был приложенный к губам палец. Искатель приключений кивнул и заткнулся.
        Дама опять открыла дверь тамбура.
        - Так душно! — сказала она как бы себе самой. — Куда они только смотрят! Надо будет принять от головы.
        Затем помассировала виски и, расправив юбки, грациозно пошла по красному ковру качающегося вагона. Компаньоны прижались к стене спиной и на цыпочках последовали за дамой. Та знай себе шла, покачивая бедрами, и вдруг остановилась перед закрытой дверью. Отпирая дверь, дама напевала себе под нос какую-то веселую ариетку на немецком. Голос ее был слегка высоковат, но звучал приятно. Искатели приключений прошмыгнули внутрь.
        Это был салон-гостиная. С дубовым столом, украшенным вазой с розами, с мягкими креслами, диваном и большим зеркалом в дубовой раме. С полками, на которых размещалась посуда. С (и это в наших обстоятельствах очень важно, неправда ли?) дверью. До сих пор обоим джентльменам приходилось ездить только на обычных «пульманах», где пассажирские места отделялись от чужих глаз лишь занавесками, а о закрытых салонах не было и помину. Маллоу-старший рассказывал, что раньше «пульманы» возили пассажиров в закрытых купе, но потом оказалось, что происходит такое количество убийств, ограблений и прочих преступлений, что сочли за лучшее заменить двери на занавески. По счастью, вагон был не пульмановский, а вагнеровский, строители которого не испытывали пристрастия к открытым купе и поэтому считали вполне разумным предоставлять пассажирам места в закрытых отделениях.
        Глава девятая, в которой ведется очень важный разговор
        Впустив гостей, дама повернула ключ. Грохот, ветер, дым паровоза сменился тишиной. Уютно постукивали колеса.
        - Вы здесь… одна? — удивился Дюк.
        - Я предпочитаю одиночество, — отозвалась дама, стоя перед зеркалом и поправляя оборки на груди.
        Ее черный короткий жакет, обшитый по краям кружевом, сидел прекрасно. Закончив это занятие, она открыла крышку золотых часиков на шее, висевших на длинной тонкой цепочке, сказала: «Гм!», — и в этот момент раздался стук в дверь. Дама повернулась.
        - Джентльменам угодно поздороваться с проводником? — поинтересовалась она вполголоса. — Нет? Тогда чего же вы ждете? Марш под диван!
        «Марш» под диван был совершен в одно мгновение: оба юркнули туда и затаились, как мышки (если уместно говорить о мышках такого размера, конечно).
        - Да-да? — громко сказала миссис Фокс, и перед глазами двух джентльменов опустился дорожный плед в бежевую клетку.
        Прошуршали юбки. Щелкнул замок.
        - Все в порядке, мадам? — голос проводника звучал ой как подозрительно. — Я заметил, что вы вышли на заднюю площадку.
        - Здесь так душно, что у меня разболелась голова! — голос миссис Фокс звучал тоже ничего себе: капризно, требовательно и содержал толику той звонкости, что намекает на более или менее явное желание закатить скандал.
        - Прошу прощения, мадам, — откашлялся проводник, — выходить на площадку на ходу поезда не разрешается.
        - Мне очень жаль, — сказала миссис Фокс уже гораздо более мягко. — Я этого не знала. Дверь была незаперта, и я решила поэтому, что могу выйти, подышать воздухом. У меня, действительно, очень болит голова.
        - Гм, — только и сказал проводник. — Пожалуйста, больше так не делайте.
        - Ни за что! — теперь голос миссис Фокс сделался еще и кокетливым.
        Проводник откашлялся и послышался звук захлопнувшейся двери.
        Компаньонам был виден только край траурных юбок и носки дамских ботинок — узкие, квадратные. Они переместились немного вправо и там остановились. Дама вполголоса напевала свою ариетку.
        - Ну что же, молодые люди, полагаю, нам будет удобнее беседовать, если вы присядете.
        Искатели приключений выбрались из убежища и устроились на мягком диване, обитом бархатом винного цвета.
        Вуаль мешала рассмотреть лицо дамы. Кружевную вставку блузки от глухого стоячего воротника до низкого выреза жакета украшало неимоверное количество атласных бантиков. Между краем глухого длинного рукава и муаровой перчатки выглядывал кружевной манжет. Искатели приключений пытались принять непринужденный вид, не сводя глаз со своей неожиданной попутчицы.
        Дама тем временем открыла саквояж, стоявший на одном из кресел, который был такого же размера, что и саквояж мистера Маллоу, но только новый и дорогой. Тонкий гибкий стан пассажирки напоминал ласку.
        - Если джентльменам почему-либо неудобно, можем прекрасно обойтись инкогнито, — как ни в чем ни бывало сказала она. — Мое имя — миссис Фокс.
        Компаньоны кивнули. Следовало представиться и подать руку, но как это сделать, если дама, стоя к вам спиной, роется в саквояже?
        - Но как? — потрясенно спросил Джейк. — Как вы…
        - Оказалась на задней площадке? — миссис Фокс немного отодвинула вуаль.
        МИССИС ФОКС:
        Взгляд темно-карих, почти черных глаз, был острым, черты красивого, несколько неправильного лица тонкие, тоже чуточку острые. Особенно в этом смысле отличался подбородок, выглядевший крупнее и костлявей, чем могла бы пожелать красивая женщина, но это ее почти не портило. Особенно, если обратить внимание на пикантную родинку у края ярких, нервных губ.
        - Ваши маневры, как легко догадаться, если проявить некоторую внимательность, были прекрасно видны в окно.
        Кивком острого подбородка она указала на занавешенное бархатной занавеской окно салона.
        - Ну да, — кивнул Джейк. — Но неужели там, правда, было незаперто?
        Тонкие темные брови дамы возмущенно взлетели.
        - Вы хотите сказать, что это я ее открыла?
        - Э… — Джейк даже покраснел от своей неуклюжести. — Н-нет.
        - Бывают случаи везения, — наставительно сказала пассажирка, — которые с первого взгляда кажутся неправдоподобными. Разве вам не случалось с ними сталкиваться?
        Искатель приключений был вынужден признаться, что такие случаи бывали, хотя и досадно редко. При этом он подумал, что парочка последних как раз и относится к самому недавнему времени.
        А миссис Фокс продолжала:
        - Не ценить свою удачу — большой грех, молодой человек. Это во-первых. А во-вторых, — тут она выпрямилась, — кофе! Я как раз собиралась выпить чашечку кофе. Вы ведь не откажетесь составить мне компанию?
        - Вы очень добры, — слегка нахмурился Дюк, — но ведь проводник. А нас трое.
        - Проводник? — поразилась дама. — Зачем нам нужен проводник? Разве они могут приготовить хороший кофе?
        Она расстегнула ремни саквояжа.
        - Я повторю: варить настоящий кофе — целое искусство, в котором люди, а особенно проводники поезда, как правило, ничего не понимают!
        Произнеся этот патетический монолог, дама достала из саквояжа картонную коробку, мелко расписанную розами, вынула из нее маленький серебряный поднос удлиненной формы и водрузила на стол. Затем поставила на поднос миниатюрный блестящий кувшин. Затем — какую-то маленькую, тоже серебряную, штучку, больше всего напоминавшую солонку, на которую наступил слон.
        - Э-э, — протянул Джейк, глядя на все эти приготовления.
        - Ой! — хлопнул ресницами его компаньон, и оба хором спросили:
        - А что это?
        - Это?
        Миссис Фокс налила в «солонку» из прозрачного пузырька, достала спички и над отверстиями вспыхнул голубоватый огонь. Затем аккуратно извлекла из коробки совсем уже странные предметы: блестящую металлическую подставку о трех кривых звериных лапах, которую тут же водрузила поверх спиртовки; довольно большую шарообразную колбу, в которую налила из графина воду, и поставила колбу на подставку.
        - Подарок одного… друга семьи. Кофейная машина Ней-пера, — со всей приличной скромностью произнесла, наконец, она. — Был когда-то такой шотландский инженер, который…
        Дюк хлопнул себя по лбу.
        - Вспомнил! «Корона Дерби»! — воскликнул он.
        Миссис Фокс улыбнулась — вежливо и удивленно, — и жестом дала понять, чтобы он продолжал. Достала еще кофейную мельницу — тоже очень небольшую (и, добавим, очень изящную), большую жестянку с немецким названием и монахом на картинке, аккуратно насыпала оттуда кофе и принялась молоть. Делала она это весьма вдумчиво и даже, можно сказать, с упоением.
        - Мой отец — физик, — объяснил Дюк, дождавшись вопросительного взгляда собеседницы. — И он рассказывал как-то про этого Нейпера, и про то, что тот отчего-то отказался патентовать свою машину…
        - Да, вот это странно, — согласилась дама. — При том, что эти машины изготавливает кто угодно, и все называют его именем. — Но мы, боюсь, уже не узнаем причин этой не не вполне объяснимой скромности. В конце концов автор мог просто быть человеком эксцентричным.
        - Ну да, — согласился Дюк. — Отец тоже так говорил. Тем более, что Нейперу и самому заказов хватало. Вон, одну «Корону Дерби» продали в шестьдесят третьем году…
        - В тысяча восемьсот шестьдесят третьем году, — строго поправила миссис Фокс. — Учитесь точно выражать свои мысли.
        - Ну да, — не стал спорить Дюк. — В общем, там были какие-то бешеные день…
        За дверью послышались шаги и через секунду раздался стук.
        Миссис Фокс отставила мельницу в сторонку и кивком головы указала компаньонам под диван.
        Из укрытия было слышно, как открылась дверь, проводник поинтересовался, не нужен ли мадам бумажный пакет, чтобы оберечь шляпу от пыли. Пакет оказался нужен.
        - Благодарю вас, голубчик, — рассеянно отозвалась дама, и искатели приключений услышали звук закрывающейся двери. Миссис Фокс отложила пакет в сторону, сунула мельницу в руки выбравшемуся первым Джейку, и полезла в буфет за чашками.
        - Ну, юноша, а чем занимается ваш отец? — поинтересовалась она и поправилась:
        - Если это, конечно, не тайна.
        - Да какие там тайны, — вздохнул искатель приключений, берясь за нагревшуюся ручку кофейной мельницы. — Он похоронный церемонийместер и предводитель миссии баптистов.
        Пассажирка, расставлявшая чашки, провела тонкими пальцами по губам.
        - Тогда, — весело сказала она, — рассказывайте! Вода закипит еще не скоро, а по вашему виду я могу предположить, что вам есть, что рассказать, верно?
        - Верно, — подтвердили компаньоны.
        - … и что рассказ будет долгим, так?
        - Так, — кивнули джентльмены.
        - В таком случае, — миссис Фокс уселась за стол и подставила сложенные ладони под подбородок, — приступайте!
        - С чего бы начать… — пробормотал Джейк и провел пятерней по спутанным волосам, тщетно пытаясь привести их в более приличный вид.
        Миссис Фокс дернула перчаткой, показывая, что это лишнее и он может приступать прямо к делу.
        - Я полагаю, — в ее голосе звучала ирония, — с начала? Хотя иногда бывает, что удобнее разматывать клубок с конца. Не правда ли, джентльмены?
        - Правда, — подтвердил Джейк. — Да, Дюк?
        - Угу, — ответил тот, примолкший под мерный стук колес.
        - Ладно, — сказал Джейк. — Пускай будет с конца. Мы, видите ли, немного сбились с дороги.
        Дама улыбнулась.
        - Судя по тому, как решительно вы швырнули саквояж, вам было крайне необходимо уехать именно этим поездом. Следовательно, вы спешите.
        - Я, признаться, думал, вы будете удивлены, — пробормотал Джейк смущенно. — И рассердитесь.
        - Удивлена? — переспросила миссис Фокс, широко распахнув глаза. — Но, мой милый, все это довольно легко представить. Вам необходимо куда-то попасть, и при этом обойтись без билетов. Следовательно, вы испытываете затруднения финансового характера. Ничего поэтому удивительного, что вы решили путешествовать таким способом. Что касается того, сержусь ли я — вы рисковали сорваться под колеса поезда. В целом: вы заставили меня волноваться.
        - Ну да, — вынужден был согласиться Джейк. — Простите. Миссис Фокс кивнула.
        - Пожалуйста.
        - Послушайте, — набрался смелости искатель приключений, — но как вам удалось нас так ловко подхватить?
        Дама сделала гримаску.
        - Видите ли, мальчик, принято считать, что женщины не обладают физической силой и ловкостью. Но это не всегда так. В нас силен материнский инстинкт, а это очень сильный инстинкт. Вы ребенок, и вы были в опасности. Что же мне оставалось?
        - Я не ребенок! — возмутились оба компаньона.
        - А кроме того, в юности я очень много ездила верхом, если вам так интересно.
        Двое джентльменов попробовали представить ее на лошади.
        - Рассказывайте дальше, — велела миссис Фокс. — Что было до того, как вы швырнули саквояж?
        - До того мы, честно говоря, ночевали в лесу, — не очень решительно сказал Джейк.
        - Вижу, — кивнула дама. — Ваша одежда более чем выразительно сообщает об этом факте.
        - Зато она не сообщает, что мы съели змею, — не удержался Дюк.
        - Чего?! — потеряв всякий фасон, спросила миссис Фокс.
        - Ну просто, убили, отрезали голову и сунули в костер, — пояснил Джейк скромно.
        - Да, — подтвердил Дюк. — Точно, так и было. Джейк посмотрел на даму и прибавил:
        - У нас не было выхода.
        - Понимаю, — пробормотала та. — И на что же это было похоже по вкусу?
        - Пожалуй, — задумался Джейк, — на курицу.
        Его компаньон согласно кивнул, зевая с закрытым ртом, прикрываясь рукой и пытаясь поудобнее устроить голову на спинке дивана. Уставший молоть кофе Джейк всучил ему мельницу.
        - Так, — сказала миссис Фокс. — Значит, положение было отчаянным.
        - Что-то в этом роде, — кивнул Джейк. — Мы здорово заблудились. Полдня добирались до станции.
        - Учитывая ваши пустые карманы, и в этом нет ничего удивительного, — миссис Фокс адресовалась более к себе. — Ну, а что вы сделали с вашими рукавами?
        Она несколько брезгливо взяла руку Джейка, сложившего на стол локти, и согнула: правый рукав был черен почти весь.
        - Их нельзя так испачкать сажей, если просто печь в костре картофель… или змею, если вам так угодно.
        - Не верите? — Джейк лукаво улыбнулся.
        - Почему, верю, — сказала дама до обидного спокойно, даже как-то равнодушно. — Так что же вы делали?
        - Мы, собственно, попробовали построить пирогу, — сказал Джейк. — Но на это ушла бы неделя, если не две.
        Их собеседница прокашлялась.
        - Mais povre enfant[2 - Но мое бедное дитя! (франц.)], на то, чтобы сделать пирогу, у индейцев уходило несколько лет!
        Она окинула компаньонов строгим взглядом.
        - Похоже, джентльмены, вы не слишком хорошо успевали в школе, а?
        - Ну, — замялся Джейк, — бывало, в общем, по-всякому. Только я что-то не слышал, чтобы в нашей школе рассказывали такие вещи.
        - О, — миссис Фокс махнула рукой, — я имею довольно смутное представление о школьном образовании. У меня, знаете, нет детей.
        - Меня тоже учили дома, — вступился Дюк. — А вы, мадам, похоже, много читали, да?
        - Довольно-таки, mon cher, довольно таки, — согласилась дама. — В доме моих родителей была очень неплохая библиотека, я любила проводить там время. Так вы говорите, пирогу? Ну что же, все ясно. Можете не продолжать.
        - Что, интересно, вам ясно? — возмутился Джейк, которому было обидно, что его эффектный рассказ так бесцеремонно прервали.
        Дама вздохнула и посмотрела усталым взглядом сначала на одного, потом на второго.
        - Дорогие, что же, по-вашему, здесь неясного? Двое молодчиков, судя по виду и поведению — без денег, судя по поступкам — без…
        Она задумалась.
        - … назовем это «без заранее обдуманного плана», да? Начитавшись романов, в которых, позволю себе заметить, обычно правда все, кроме вранья, сбежали из дома в поисках…
        Улыбка дамы содержала изрядную долю насмешки. Она развела руками.
        - … в поисках приключений. Вот и вся история. Мне продолжать?
        - Сделайте одолжение, — с иронией попросил Джейк.
        - Интересно мне, — поддержал его Дюк, — как вы это сделаете?
        - Легко, — не задумываясь, ответила дама. — В пути вы не дольше двух дней.
        - А может, трех? — улыбнулся Джейк.
        - Нет, — отрезала дама. — Вы оба надели свежие рубашки — кстати, они обе из магазина «Шефнер и Маркс» — не далее, как два дня назад. Вас, конечно, мочил ливень…
        Компаньоны снисходительно улыбнулись.
        - Учитывая тот факт, что вы тоже недавно сели в поезд, вон даже кофе сварить не успели, — Джейк улыбнулся, — в пути вы, я думаю, не дольше двадцати минут. Сели где-нибудь в Берлингтоне, вот и знаете о вчерашнем дожде.
        - Ехидный мальчик, — хмыкнула дама. — Пусть так. Но вот ваш товарищ, к примеру, провел некоторое время в болоте. Чего нельзя сказать о вас.
        И правда, Дюку так и не удалось полностью отчистить штаны и низ пиджака от присохшей ряски. Дама забрала у него кофейную мельницу и принялась молоть сама.
        - Потом, конечно, костер, — сказала она. — Но это мы уже выяснили, мои прокопченые дымом друзья. Так вот, если вы перестанете меня перебивать, я скажу вам: ливень не имеет никакого значения, поскольку он просто намочил вашу одежду. Ночь у костра тоже не очень-то считается. Особенно, если вы спали, положив голову на саквояж. Болото… ну, чтобы запачкать воротник рубашки, нужно окунуться значительно выше пояса.
        Дама высыпала намолотый кофе в кувшин, отодвинула спиртовку в сторону, и, взяв колбу за латунные лапки, осторожно лила в кувшин кипяток.
        - Так что некоторые фрагменты верха ваших рубашек остались относительно свежими. Я определяю эту степень чистоты как два дня. Возражайте, прошу вас.
        Дама помешала ложечкой в кувшине, оставшийся кипяток оставила в колбе, горлышко ее заткнула пробкой, которую продолжала длинная изогнутая трубка, и подставила горящую спиртовку под колбу. Компаньоны, и не думавшие возражать, завороженно наблюдали за процессом.
        - Юноша, острый на язык, — продолжала их собеседница, — уроженец здешних мест, а его товарищ прожил какое-то время на юге Франции. Но это, джентльмены, известно вам и без меня.
        Она наклонила колбу так, чтобы трубка доставала дно кувшина с кофе и подождала.
        - Что еще? На первой же станции, где вы изволили выйти… ах нет? Не изволили выйти? Что, билеты и деньги сперли прямо в вагоне?
        - Мы не успели ни выйти, ни даже доехать до первой станции, — буркнул Джейк. — А откуда вы…
        Миссис Фокс погасила спиртовку. Кофейная вода из кувшина с бульканьем и хлюпаньем втянулась в колбу. Дама вытащила пробку и наполнила чашки ароматным напитком.
        - Это вы про бумажник? — улыбка была несколько отстраненной. — Ну, молодые люди, до чего же вы еще зеленые, ай-ай-ай. Кто же кладет билеты в бумажник? Их следует держать в нагрудном кармане! А деньги? Разве можно держать все деньги в одном месте? И наконец, сложить то и другое в бумажник, и сунуть этот бумажник в саквояж — самый верный способ расстаться с ними возможно более быстро!
        Компаньоны только вздохнули.
        - Если бы я промышляла кражей бумажников, — продолжала дама, аккуратно укладывая в саквояж мельницу и спиртовку, — я бы делала это или на станции, или в вагоне, пока все рассаживаются. В такой сутолоке никто и не заметит, что его кто-то там толкнул.
        Дюк с досадой вспомнил, как когда они направлялись в вагон-салон, его, даже не извинившись, пихнул в плечо какой-то потрепанный тип.
        Миссис Фокс окинула обоих выразительным взглядом.
        - Совершенно недопустимая беспечность, джентльмены!
        - Но теперь-то поздно, — заметил Джейк. — Это уже случилось.
        - До чего приятно слышать разумные слова! — одобрила пассажирка. — Вы далеко пойдете, молодой человек, очень далеко… кстати, а куда вы направляетесь?
        - В порт Нью-Бедфорд, — сказал Дюк. — Мы, понимаете, намерены…
        Дама покачала головой и нахмурила темные брови.
        - Еще одна ошибка! — она подняла палец и покачала им в воздухе. — Никогда, никому и ни за что не раскрывайте своих планов без крайней необходимости!
        - Но мадам, — поразился Дюк, — я сказал об этом только вам, а вы не выглядите… подозрительно.
        - «Выглядеть» и «быть» — разные вещи, не так ли? — прищурилась миссис Фокс.
        Дюк недоуменно пожал плечами.
        - А как это — подозрительно? — спросил вдруг Джейк. — В чем подозрительность?
        Дама рассмеялась. Она смеялась долго, от души, качая головой и промокая выступившие слезы батистовым платком. Отсмеявшись, поправила кружевные оборки перчаток.
        - Прелесть, просто прелесть! — пробормотала она себе под нос. — Не обижайтесь, юноша, я говорю это серьезно. Но тем не менее, попробуйте ответить на ваш вопрос сами.
        Компаньоны обменялись взглядами.
        - Не хочу показаться невежливым, — поинтересовался Дюк, — но все-таки: кто у вас умер?
        - Некие обстоятельства, — медленно произнесла дама, — заставили меня надеть траур. Я предпочла бы о них не говорить.
        - О, простите, — пробормотал Дюк, заливаясь краской до самых ушей.
        - Мой муж, — снова заговорила дама. — Он занимался кофе. Довольно серьезно. И довольно успешно. Он был просто помешан на кофе.
        Она отпила горячего напитка. Джейк невольно вспомнил миссис Маллоу, та так же изящно подносила чашку к губам. До чего изменилась его жизнь за последние дни! Не прошло и недели, как он уехал из родительского дома, а она перевернулась уже дважды: сперва изысканно нищающий дом Маллоу, затем — самое настоящее бродяжничество. И вот теперь — этот комфортабельный салон, так неожиданно ставший их пристанищем. И эта странная дама, от которой так и пахло большими деньгами… и большими приключениями. А еще Джейк никогда не ездил в закрытом салоне. И никогда не носил такой дорогой, отлично сидящей одежды. И не держал свои вещи в таких красивых, телячьей кожи, чемоданах. Но самое главное — у него не было этих уверенно-небрежных манер. «Когда-нибудь у меня будет все это, — решил про себя искатель приключений. — Когда-нибудь у меня будет достаточно средств, чтобы позволить себе ездить в закрытом салоне, покупать всякие штуки и этак между прочим беседовать с кем угодно, о чем угодно…» Нет никаких сомнений, все это у него будет. Вот только откуда оно возьмется?
        Дама, чинно (пожалуй, слишком чинно) пившая свой кофе, с улыбкой подняла глаза.
        - О чем вы так задумались, милый мальчик?
        Джейк, которого одолевали мысли самые противоречивые, оглянулся было на своего компаньона. Дюк Маллоу спал, убаюканный запахом кофе, мягкостью дивана и мерным покачиванием поезда. Спал, словно в собственной постели, уронив в локти кудрявую голову, на их повидавшем виды саквояже.
        - Не тревожьте вашего друга, ему нужно отдохнуть, — негромко произнесла миссис Фокс.
        Она поставила чашку на блюдце, положила ладони на стол и прищурилась:
        - Так о чем вы так задумались? Не хотите говорить? Тайна?
        - Да нет, — отозвался Джейк. — Просто пришло в голову: откуда у людей берутся деньги? Если, конечно, они не получили наследство от богатой тетушки, не нашли клад, и не промышляют чужими кошельками.
        - Деньги, — дама даже закусила уголок своей тонкой верхней губы.
        Казалось, она вот-вот рассмеется. Но Джейк подумал, что это совсем неважно. Хочет насмехаться — пусть.
        - Да, — сказал он вдруг, — деньги. Большие деньги.
        - Ну надо же!
        Дама расхохоталась, не выдержав, стараясь, однако смеяться не слишком громко.
        - Такой юный, романтический мальчик и такие прозаические мысли!
        - Чем же они так плохи? — спросил он с досадой.
        - Действительно, — улыбнулась дама, — чем? Что вас задело в моих словах?
        - Вы засмеялись, когда я сказал, что думаю о деньгах, — ответил он. — Почему?
        - Но это же просто, юноша! — дама даже развела руками. — Вы меня удивили. Такой потрепанный молодой человек с манерами хорошего мальчика из приличной семьи, едущий в компании другого такого же молодого человека и обнаруживающий склонность к романтическим приключениям должен, по-моему, думать о чем-нибудь более… ну, назовем это «возвышенным».
        - Более возвышенном? — искатель приключений сдвинул брови на переносице. — Это вы о чем?
        Дама закатила глаза, словно собираясь упасть в обморок.
        - О барышнях, юноша, о любви! В вашем возрасте обычно думают именно об этом.
        - О, — только и сказал Джейк. — Нет.
        - Нет? — слегка недоверчиво спросила миссис Фокс. И пожала плечами:
        - Ну, нет — так нет.
        - Что, выгляжу таким дураком? — обиделся искатель приключений.
        - Это вы о любви, что ли? — скривилась дама. — Хотите сказать, это ерунда? Молодой человек, вы слишком много читали романов.
        - Да, — подтвердил Джейк все сразу. — И у меня есть на этот счет свои соображения.
        - Что вы говорите, — пробормотала дама. — Ну, хорошо. Она положила подбородок на сложенные ладони и приняла внимательный вид.
        - Вам не понравится, — предупредил Джейк. Миссис Фокс наморщила лоб под вуалью.
        - Я не к тому, чтобы обидеть, — воспитанно добавил юноша, — просто, понимаете…
        - Ну же? — нетерпеливо оборвала его реверансы дама. Джейк вздохнул. Он не говорил такого даже Дюку: не было случая. Лицо дамы сделалось желчным.
        - Видите ли, — заторопился молодой человек, — как бы покороче. Ну, к примеру: каждый раз, когда дело принимает действительно интересный оборот, непременно появляется…
        Он посмотрел в глаза миссис Фокс.
        - И все портит. Я не виноват, что это правда.
        Дама как будто собралась что-то ответить, но закусила палец перчатки. Темные глаза блеснули.
        - Ну просто это — я о любви, — все равно ведь когда-нибудь случится, — объяснил Джейк.
        Подумал и добавил:
        - Ну, или не случится. Что тут думать-то. И уж тем более — спрашивать.
        - Вот как? — улыбка дамы сделалась ехидной. — Но ведь то же самое можно сказать и о деньгах. Их у вас нет, они, возможно, когда-нибудь будут, или же их не будет никогда, но этого нельзя сказать с уверенностью. А вы все же о них спрашиваете.
        Джейк дернул плечом.
        Дама, подняв брови, смотрела на него.
        - В самом деле? — проговорила она. — Никогда не были влюблены?
        - Нет, — чистосердечно отозвался искатель приключений. И посмотрел на даму.
        - Но я хотел бы все же узнать…
        - Что, про деньги? Юноша кивнул.
        Дама в задумчивости подняла глаза к потолку.
        - Ну, — произнесла она, — кроме наследства и бесчисленных способов кражи чужих кошельков есть два пути. Первый — много и тяжело работать.
        Теперь Джейк полюбовался лепниной на потолке салона.
        - Не могу сказать, что это какая-то новость, — сказал он. — Не могу сказать и того, что ваши слова доставляют удовольствие. Но, в общем, да. Даром бывают только неприятности.
        Миссис Фокс достала чрезвычайно тонкий и чрезвычайно длинный мундштук, вставила в него сигарету, прикурила с небрежным изяществом.
        - Вы не вполне правы, — сказала она. — И, пожалуй, невнимательны.
        Молодой человек похлопал глазами. Дама улыбнулась и ничего не добавила к своим словам.
        - Вы не сказали про второй путь, — напомнил Джейк, решив не обращать на ее чудачества внимания.
        - Что? — нахмурилась миссис Фокс. — Ах да. Ну, это не так-то просто.
        - И все-таки?
        - Это искусство, юноша.
        - Искусство делать деньги?
        - Деньги? — дама улыбнулась почти незаметно. — Вы уверены, что спрашиваете именно о деньгах? Мне кажется, вы, скорее, спросили нечто вроде: «как стать счастливым?».
        - Я знаю, как стать счастливым, — нетерпеливо сказал искатель приключений. — Мне не хочется быть при этом бедным.
        - Вот как, — произнесла миссис Фокс с интересом. — Ну, и как же это сделать?
        - Нужно заниматься делом, которое любишь, — быстро ответил Джейк. — И все. А для того, чтобы заняться любимым делом, а не чем угодно, нужны деньги.
        Облачко дыма над столом принимало причудливые очертания. Миссис Фокс наблюдала за этими превращениями, чуть близоруко щуря карие глаза.
        - Пожалуй, да, — сказала она, наконец. — И что же, у вас есть такое дело?
        - Нет, — признался Джейк. — Но оно будет. Я точно знаю, что будет. Может быть, кстати, вы подскажете…что-нибудь?
        - Подскажу? Я? — миссис Фокс задала этот вопрос почти возмущенно. — Почему вы спрашиваете об этом меня? Вы свою душу спросите. Ведь как я понимаю, именно за этим вы и отправились в путь?
        Джейк отвернулся, глядя в окно сияющими глазами.
        - Да, — пробормотал он. — Да. Именно за этим.
        - Значит, дело по душе и деньги, — взгляд миссис Фокс был что-то слишком пристальным. — И все?
        Молодой человек пожал плечами.
        - Вы все-таки чудовищно невнимательны, — дама покачала головой. — Это нехорошо, юноша.
        Джейк, нахмурясь, смотрел на нее. Дама поймала его взгляд, пожала плечами. Затем глазами показала ему на спящего компаньона.
        - Вы хотите сказать… — начал Джейк.
        - Хочу, — согласилась собеседница.
        - Ну, — задумался Джейк, — это, пожалуй, да.
        - И он — именно то хорошее, что досталось вам просто так, без труда и без денег.
        Молодой человек был вынужден признать, что и это правда.
        - Хотела добавить, чтобы вы берегли его, — чуть усмехнулась миссис Фокс, — но в этом нет нужды. Он отлично сбережет вас… и себя. Можете считать это подарком судьбы. Судьба делает нам много подарков, но люди, подобно вам, замечают их слишком редко. И что-то мне говорит…
        Она затянулась, выпустила дым и полюбовалась, как голубоватое облачко медленно расплывается вокруг люстры.
        - …что-то мне говорит, что просто так не бывает вообще ничего. Скорее всего, вы его позвали.
        - Я? — изумился Джейк. Дама покашляла в перчатку.
        - Именно вы. Кто же еще? Вам, я думаю, было одиноко. Как правило, люди вашего типа чувствуют себя… непохожими на остальных.
        - Что ж, да, — опять признал молодой человек.
        - И вы позвали его. Позвали и забыли. Махнули рукой. Не случалось ли вам замечать, что некоторые желания исполняются именно так? Стоит пожелать и махнуть рукой?
        Джейк удивленно рассмеялся.
        - А я думал, мне одному так показалось. Я думал об этом. Ночью. У меня такое и случилось-то единственный раз. Вчера.
        - Глупости, юноша. Достаточно не относиться к себе слишком всерьез, — отмахнулась дама. — Ну? И что же вы теперь удивляетесь?
        - Я не удивляюсь, — Джейк поерзал на диване.
        - Как?! — голос дамы стал сварливым. — Вы разве не удивлены, что вам так сказочно, невероятно, изумительно везет?
        - Н-нет, — окончательно растерялся искатель приключений.
        - Ваше счастье, — неожиданно сказала дама. — Смотрите только, не станьте черствым. Тогда вы потеряете все свое везение.
        Глаза миссис Фокс, заметил Джейк, потемнели, а около тонкого нервного рта наметились горькие складки.
        - Честно говоря, — сказал он с большой осторожностью, — я сейчас ничего не понял.
        - Вы так думаете? — ехидно прищурилась его собеседница. — Что же, это, вероятно, и к лучшему. Итак, мы с вами пришли к выводу: для счастья необходимы дело по душе, деньги и верный друг. Это все?
        - Что же еще? Джейк пожал плечами.
        - В таком случае, — сказала дама, — пейте свой кофе, юный искатель приключений. Пейте, пока приключения не нашли вас.
        Джейк взялся за полуостывший кофе, отодвинул чашку и, обнаружив, что компаньон все еще дрыхнет самым неприличным образом, потрогал Дюка за плечо. Тот сразу вскочил, взлохмаченный, щурясь припухшими со сна глазами, ойкнул, попробовал привести себя в порядок. Миссис Фокс, молча, видно, устав от разговора, смотревшая в окно, махнула ему, чтобы он не беспокоился. А за окном уже мелькали один за другим дома с белеными стенами и зелеными, выцветшими под солнцем крышами, высилась церковь, проплыл перекресток с перекрещенными стрелками «Уинчендон» и «Главная улица». Поезд дал свисток и замедлил ход.
        Глава десятая, в которой миссис фокс я вляет миру чудо, а джейк саммерс, недолго думая, делает сон явью
        А что вы сказали про искусство делать деньги? — напомнил Джейк.
        - Это, — рассеянно проговорила миссис Фокс, не отрывая взгляда от окна и стряхивая тонкими пальцами пепел, — становится искусством тогда, когда вы, во-первых, любите свое дело, и, во-вторых, любите деньги, которые оно приносит. В равной, я бы сказала, пропорции. В противном случае…
        От неожиданно раздавшегося стука в дверь Джейк даже подскочил.
        - Кто там? — звонко спросила миссис Фокс.
        - Проверка билетов, — ответили за дверью. — Открывайте! Миссис Фокс полюбовалась закрытой дверью. На лице ее была легкая задумчивость. Затем она встала.
        Компаньоны вновь юркнули под диван и затаили дыхание. Послышался звук открываемой двери. Дюк тихонько отодвинул плед и двое джентльменов увидели, что дама стоит лицом к лицу с полицейским в мундире, шлеме и с длинной дубинкой на поясе.
        - Мы ищем опасного преступника, мэм, — откашлялся в кулак полицейский. — Прощу прощения, но вам придется выйти.
        - По-вашему, — голос миссис Фокс взвился, словно возмущенная струна, — я похожа на… Ну, знаете!
        Отодвинув полицейского, в гостиную вошли еще двое в штатском: пышноусый мужчина, гладко причесанный на пробор, и с честным породистым лицом, другой — повыше, посуше, с довольно лохматыми бакенбардами, с глубокими складками у носа и такими круглыми внимательными глазами, что Джейк прошептал компаньону на ухо:
        - В жизни не видел, чтобы кто-нибудь был так похож на спаниеля!
        Пышноусый достал фотографию. Миссис Фокс стояла, скрестив на груди руки и смотрела в окно. Можно было бы совсем подумать, что происходящее не имеет к ней никакого отношения, если бы не презрительная усмешка ее нервных губ.
        - Это Фокс, — сказал пышноусый Спаниэлю и повернулся к полицейскому. — Берем его.
        - Простите великодушно, мэм, я должен. — Тот снова прочистил горло. — Эти джентльмены — детективы из агентства Пинкертона, у них есть ордер на ваш арест.
        - Что? — возмутилась миссис Фокс. — Это смешно!
        На ее тонких запястьях защелкнулись наручники. Твердо, но аккуратно агенты взяли миссис Фокс под локотки и повели из вагона. Толстый констебль взял саквояж, снял с полок багаж дамы и понес следом. Опустевший аппарат для кофе он почтительно, но не очень тщательно вытер салфеткой и положил в саквояж на самый верх.
        - Это произвол! Я буду жаловаться губернатору! — кричала дама. — Я подам на вас в суд! Я дойду до генерального прокурора!
        Компаньоны выбрались из своего убежища и прилипли к окну. Слов было не разобрать, но было видно, как миссис Фокс брыкается, вырывается, пытаясь вцепиться пинкертонам в лицо и вообще ведет себя неподобающим даме образом. Дюк поднялся на цыпочки и поднял стекло. Компаньоны высунулись чуть не по пояс.
        - Пусти! — пыхтел Дюк. — Раздавишь!
        - Да подвинься же! — отбивался Джейк. — Вот не думал, что ты такой жирный!
        - Вы хам, неотесанный мужлан! — с некоторым опозданием услышали они.
        - Да ладно тебе, Фокс, нечего ломать комедию, — усмехнулся Спаниель. — Твой портрет есть во всех полицейских департаментах и у каждого шерифа. Том, держи этого фокусника.
        - Что за… — недоуменно протянул Дюк.
        - Что они хотят сказать? — поразился Джейк.
        Но прежде, чем молодые люди успели обменяться впечатлениями, нервы бедной дамы не выдержали и она опустилась на землю, уронив скованные руки.
        - Кончай свой цирк, Фокс, — посоветовал усатый. — Нас на эти штучки не купишь.
        - Они что-то перепутали, я думаю, — не очень решительно произнес Джейк.
        - Угу, — подтвердил Дюк. — Вот чурбаны! Обидели женщину.
        Обморочная дама оставалась совершенно неподвижной. Полицейский поставил багаж и сделал неделикатный жест: повертел пальцами у второй пуговицы кителя.
        Компаньоны захихикали. Вокруг стали собираться любопытные пассажиры поезда, заинтригованные задержкой отправления.
        - Поищите у нее в кармане нюхательные соли! — раздавались голоса. — Уложите куда-нибудь!
        - Расшнуруйте ей корсет! — крикнул какой-то молодой хлыщ в канотье и кремовых брюках.
        - Без вас обойдемся, — буркнул Спаниель, подхватывая даму под мышки и стараясь поставить на ноги.
        Тут миссис Фокс как будто начала приходить в себя. Ее гибкий стан беззащитно приник к украшенному длинной часовой цепочкой животу пинкертона.
        - Интересно, чем все это кончится, — пробормотал Дюк.
        - Угу, — отозвался компаньон. — И как долго они… Миссис Фокс пошевелила бессильно свисавшими руками и тихо заговорила. Очевидно, плохо слышно было не только компаньонам, но и пинкертону. Который нагнулся поближе к лицу дамы. Которая, не теряя времени, съездила ему коленом в неприличное место. Усатый сложился пополам, хватая ртом воздух. Миссис Фокс не стала терять времени и укрепила свои позиции, нанеся скованными руками удар в челюсть сбоку. Скрючившийся сыщик грохнулся на землю, суча ногами.
        - Бедняга, — посочувствовали искатели приключений.
        - Спокойно, дружок, — усмехнулся Спаниель, настороженно обходя вокруг своей жертвы.
        Дама, не двигаясь с места, следила за ним. Агент Пинкертона сделал пару кругов с расставленными руками и согнутыми коленями, и бросился на нее. В последовавшей схватке с с головы миссис Фокс свалилась шляпа, а вместе с ней — пышная прическа. Сухощавый мужчина лет тридцати в женском платье и наручниках, которому удалось отпихнуть пинкертона на небольшое расстояние, проговорил что-то обычным мужским голосом. Слов компаньоны расслышать не смогли. Бывшая миссис Фокс резко выбросила вперед длинную ногу. И — замелькали чулки в пене нижних юбок — правой в колено, и — левой под ложечку, и — левой досталось пинкертону прямо по лицу. Неприлично сверкнули панталоны. Второй агент остался лежать на перроне, бессмысленно загребая пальцами и тряся головой.
        - Жаль, что мы не успели познакомиться поближе, мальчики!
        Недавняя любительница кофе метнулась в сторону, вскочила на козлы стоявшего в ожидании экипажа.
        - Стой, стой! — толстый полицейский швырнул багаж обратно на землю и бросился следом. — Лови! Держи!
        - Voila, господа! — раздался насмешливый голос и в пыль перед самым носом пинкертонов упали наручники.
        Человек по имени Фокс схватил вожжи, свистнул так, что у здания станции разлетелись голуби, и через несколько мгновений экипаж скрылся за поворотом. Толстый полицейский, успевший ухватиться за задок кареты, неэлегантно проехал на брюхе футов десять и теперь, кряхтя, поднимался на ноги. В пыли остались валяться пышно украшенная дамская шляпа и полувывернутый парик. Ветер пошевелил черные ленты, нехотя поволок траурную вуаль.
        - Ходу, быстро! — крикнул Спаниель, вскакивая в другой экипаж, лениво поджидавший пассажиров. — Бодфиш, да быстрее же вы!
        Полицейский, держась за бок, хромал к экипажу.
        - Молодые люди! — компаньоны, сиганувшие из вагона во избежание знакомства с проводником, не сразу поняли, что это относилось к ним. — Присмотрите за багажом!
        Миссис Фокс пошевелила бессильно свисавшими руками и тихо заговорила. Очевидно, плохо слышно было не только компаньонам, но и пинкертону. Который нагнулся поближе к лицу дамы. Которая, не теряя времени, съездила ему коленом в неприличное место. Усатый сложился пополам, хватая ртом воздух.
        И экипаж укатил.
        Искатели приключений постояли, глядя вслед. За их спинами набирал ход поезд, в котором уже скрылись зеваки. Стук колес становился все быстрее, быстрее, поднявшимся ветром отнесло в придорожную канаву парик, а кокетливую траурную шляпу рвануло, подхватило, да и швырнуло на рельсы, под самые колеса. Газовая вуаль запуталась в ветвях яблони за чьим-то забором. Джентльмены посмотрели на багаж: две шляпные картонки, большой чемодан и превосходный саквояж.
        - А нет ли там, — раздумчиво проговорил Дюк, — к примеру, еды?
        Предаваться рассуждениям было некогда, компаньоны подхватили саквояж, чемодан, почему-то картонки, и торопливо пошли по улице.
        - Надеюсь, его не поймают, — тихо сказал Джейк. — По крайней мере, хочется надеяться.
        - Интересно, — Дюк повернулся к нему, перекладывая чемодан в другую руку, — что он сделал? Ведь наверное что-нибудь этакое, раз его так ищут.
        - А мы с вами, сэр, теперь мародеры, — заметил Джейк, и бережно отряхнул саквояж от пыли.
        - Нужно же нам, — задумчиво сказал Дюк, — где-то ночевать. На лавочке в парке не очень-то выспишься.
        - Особенно учитывая полицию, — добавил Джейк. — Каталажка — не самое комфортабельное место для сна.
        Он перехватил саквояж поудобнее.
        - Как он там говорил? «Не хранить все деньги в одном месте»?
        Покружив вокруг станции там и сям, джентльмены уселись на траву за зданием вокзала, скрывшись от посторонних глаз в густых кустах. Джейк расстегнул ремни саквояжа. Вещи были уложены с такой аккуратностью, что он смутился.
        - Что, святоша, рука не поднимается? — съехидничал компаньон. — Представляешь, что будет, если он вернется и придется объясняться?
        - Что-то мне говорит, что не вернется, — не очень громко произнес Джейк. — Но все-таки…
        Он запустил руку в саквояж и вытащил черную шаль тонкой шерсти. От нее исходил сильный запах кофе, немножко пролившегося из колбы, когда прибор в спешке швырнули в саквояж, едва уловимый — тяжелых дамских духов, и почти неслышный — нафталина. Искатель приключений стряхнул на землю кофейную гущу и неловко положил шаль себе на колени.
        - Все-таки пока подождем избавляться от картонок.
        - Ага, — сказал Дюк, силясь заглянуть внутрь саквояжа.
        В боковом отделении тотчас обнаружилась пачка турецких сигарет «Мюрад», свернутая в трубку французская «Ле Галуа», и коричневый мужской бумажник. Пятьдесят восемь долларов и еще три доллара семьдесят два цента мелкой монетой.
        - Да мы состоятельные люди, мистер Саммерс!
        - Похоже, мистер Маллоу.
        Дюк еще разок пересчитал мелочь.
        - Ужин, — он был лаконичен. — Гостиница. Постель. И ванна.
        - Ага, — отозвался Джейк, листая найденную рядом с бумажником книгу.
        - «Сон в летнюю ночь», — перевел французское название Дюк. — Шекспир. Образованные нынче пошли жулики.
        - Ага, — отозвался Джейк.
        Кроме того, в боковом отделении нашелся изящный блокнот в кожаном переплете — видно, новый, потому что записи имелись только на первых двух страницах. Почерк был четкий, почти каллиграфический, но кроме каких-то формул не было написано ничего. К корешку серой лентой крепился серебристый, остро заточенный, карандашик.
        - Факсимиле, — тихо сказал Дюк.
        Джейк заглянул на форзац. Увидел чернильный оттиск: переплетенные красивым сложным вензелем «А» и «Ф». Дальше дело пошло веселее.
        ВОТ ЧТО СОДЕРЖАЛ САКВОЯЖ БЕГЛОГО ПРЕСТУПНИКА:
        Несессер прямоугольный, обтянутый чуть потертым расписным шелком. Украшенный розами медальон на крышке несессера изображал сдобную красавицу в старинном парике с буклями и шляпе со страусовыми перьями. В руках красавица держала пастуший посох с бантом. Несессер попробовали открыть и обнаружили, что он раскладывается. Во внутреннюю сторону крышки было вставлено зеркало, в котором отражалась узорчатая ручка головной щетки и такой же гребешок, лежавший в специальном отделении.
        Отделение поменьше занимал маникюрный набор на шесть предметов.
        Следом обнаружились уже знакомые жестянка кофе и мельница.
        Второй несессер, почти новый (по крайней мере, его использовали значительно меньше, чем первый), был сделан в форме волнистой раковины и издавал несильный, но отчетливый аромат не то жасмина, не то апельсина, не то всего вместе. Черную шелковую крышку покрывал изящный узор из розовых и белых цветов лотоса. Одно из двух отделений для бритв пустовало.
        Искатели приключений осмотрели все это, оценили единственную бритву с надписью золотом «Жак Лекольтр» на эбеновой ручке, посопели, и несессер был почтительно закрыт. Продолговатая шкатулка с таким же узором содержала перчатки — мужские, узкие, явно сшитые на заказ. Еще один футляр — галстуки, от вида которых компаньоны взвыли хором.
        - Не переживайте так, сэр, — шмыгнул носом Джейк. — Рубашек все равно нет.
        Он взял следующий предмет.
        - В жбане, конечно, воротнички?
        То, что мистер Саммерс так непочтительно обозвал «жбаном» было футляром круглой формы, в компанию бритвенному прибору, перчаточнице и шкатулке для галстуков. Там, точно, были прекрасные (но совершенно бесполезные) воротнички.
        Еще один футляр, с галантной сценой из жизни пастухов и пастушек на крышке, предназначался для перчаток дамских.
        Затем нашелся несессер, где лежали: миндальное мыло, круглая жестянка вишневой зубной пасты и щетка; деревянное точило для бритвы; крючок для обуви.
        Под несессерами располагалась безупречно сложенная стопка белья. Вынув небольшое полотенце, белоснежное, чуть примятое, пахнувшее мылом, Джейк моргнул, увидев бордовый шелковый халат со стеганым воротником и карманами.
        Под халатом неожиданно обнаружились мужские карманные золотые часы «Уолтэм» с цепочкой. Три лупы разного размера в футляре. Две пачки (компаньоны переглянулись) жевательной резины Ригли «Поцелуй меня». Оставалось белье: пара дамских сорочек, две пары мужских подштанников до колена, две пары чулок.
        Потом коробка с персидским порошком от клопов.
        Последним предметом, найденным в саквояже Фокса стал накладной резиновый бюст на лямках.
        - О, — сказал Джейк и приложил бюст к себе, — запасные! Дюк критически оглядел компаньона.
        - Вам очень идет, сэр.
        - Тьфу, дурак!
        Вещи запихали обратно. Красный, как малина Джейк похлопал себя по щекам.
        - Ну что же, компаньон, — Дюк перехватил ремни картонок поудобнее, — можно сказать, что нам повезло. Повезло, говорю. И я лично считаю, что это вполне… Эй, ты что, оглох, что ли?
        - Ага, — сказал Джейк.
        Чемодан содержал кучу одежды, которая не подходила по размеру ни одному, ни второму. Мистер Саммерс оказался крупноват, а мистер Маллоу сильно проигрывал в росте. Захлопнув чемодан, искатели приключений направились по Главной улице, таща свое добро и выискивая гостиницу.
        - Знаешь, — поделился Джейк, — а я вчера видел этот город во сне.
        - Ничего странного, — Дюк пожал плечами. — Мы же ехали в эту сторону, и ты наверняка бывал здесь раньше. Бывал ведь?
        Джейк кивнул.
        - Ну, и что же ты там делал?
        - Где?
        - Во сне, где же еще.
        - А, — сообразил Джейк. — Я был в игрушечной лавке, маленькой такой. Мне был нужен мультископ.
        - Зачем тебе мультископ?
        - Понятия не имею.
        Навьюченные чемоданом, двумя саквояжами и шляпными картонками джентльмены плелись по тротуару.
        - Компаньон, — утомленно позвал Дюк, в который раз поймав на себе подозрительный взгляд.
        На сей раз мимо прошелестела оборками юбки дама с детской коляской и девочкой лет пяти за руку с няней.
        - А ведь в гостиницу нас не пустят.
        - Тоже об этом думаю, — промычал Джейк. — Больно подозрительно выглядим. Еще и в краже обвинят.
        Дюк швырнул саквояж на землю, вытирая лоб, брякнул на него дурацкую, бившую по ногам, картонку. Его компаньон тоже остановился. Неловко повернулся, задев чемоданом господина в песочном костюме, и искатели приключений направились в какой-то огороженный чугунной решеткой скверик, где избавились от компрометирующее грязного, потасканного (особенно по сравнению с щегольским багажом «миссис Фокс») саквояжа.
        Измотанные, голодные компаньоны двинулись в направлении полосатых тентов, видневшихся впереди. Вывески, вывески, вывески: починка одежды, обуви, мебель, ткани, фотография… Наконец, им попалась: «Эмпориум Адамса». Компаньоны остановились.
        Через витрину был виден стеклянный прилавок с кружевными воротниками, манжетами, веерами, бусами, галстуками, платками и перчатками. На полках, вешалках и манекенах лежало, стояло и висело, кажется, все, что только может понадобиться уважающему себя джентльмену.
        - Хорошая вещь эти универсальные магазины, — с чувством сказал Дюк. — Вот и бегать не надо. Идемте, сэр.
        Искатели приключений взбежали по ступенькам, потянули за медную ручку, немедленно застряли со своим багажом в тугой двери и немедленно же привлекли внимание приказчика.
        - Что-нибудь угодно? — сухо спросил тот и сделал многозначительную паузу.
        У приказчика было очень гладкое, очень белое лицо, румяные щеки и немножко бегающие карие глаза с синеватыми белками.
        Компаньоны огляделись. «Товары для джентльменов» обнаружились по правую руку.
        - Да, — хмуро сказал Джейк, — нам бы обновить гардероб. Дюк вообще ничего не сказал.
        - Мы располагаем суммой в пятьдесят… э-э-э, нет… в сорок долларов, — сообщил Джейк.
        С лицом приказчика произошли приятные перемены.
        - Костюм, рубашки, белье? — с живым интересом спросил он, приближаясь по ковру мягким шагом. — Может быть, обувь? Или летнее пальто?
        - Костюм, рубашки…
        Джейк не успел закончить фразу: приказчик уверенно направился вдоль полок и манекенов.
        - Чистейшая английская шерсть, — с обшлага цвета незабудки смахнули невидимую пылинку. — Самый модный фасон этой весной.
        - Э, нет, — юноша увернулся от коварно приложенного к спине пиджака за двенадцать долларов. — Подождите. Что-нибудь более…
        - Момент! Как вам это? Барышни, барышни — они будут падать в обморок! — по тону приказчика можно было подумать, что за всю свою жизнь он еще ни в чем не был так уверен.
        "Этим», с чересчур узкой талией и подложенными плечами мог прельститься разве что какой-нибудь учитель танцев. Или… Джейк постарался не смотреть на приказчика, чей костюм был точной копией «этого», но только в коричневую клетку.
        - Нет-нет-нет! Что-нибудь… — Джейк поискал слово, — попроще.
        «Это» убрали на кронштейн, а на лице приказчика отразилось нескрываемое разочарование.
        - Тогда это! — он схватил другой. — Посмотрите, какой прекрасный саксонский твид! Ну-ка, примерьте! Примерьте, вам говорят. Что плохого произойдет от того, что вы всего лишь примерите? Повернитесь вот так.
        На безымянном пальце приказчика блестело обручальное кольцо, а запястья густо поросли черными волосами.
        - Распрямите плечи. Ну, что скажете?
        «Прекрасный саксонский твид» действительно сидел как влитой, но злодейски стоил четырнадцать долларов, а годился, увы, только для променадов по Главной улице.
        Оказалось, три миллиона чертей, что в такой куче всего глаза разбегаются, ничего не ясно, не понятно и что купить решительно неизвестно! Особенно в свете будущего занятия компаньонов.
        - О, я вам покажу несколько фасонов специально для молодых джентльменов! — приказчик поднял короткий белый палец. — Один момент!
        Искатели приключений шли за ним между костюмов и летних пальто, дождевиков и макинтошей, шоферских пыльников и одеяний для священников, зонтов и тростей на деревянных подставках. Всюду были расставлены зеркала, кресла и пуфики для посетителей. Посреди этой роскоши, однако, бродило всего трое джентльменов. Судя по отсутствующим взглядам и задумчивому молчанию их одолевали те же огорчения, что и компаньонов.
        - А вам, молодой человек, следует носить более светлые тона. Взгляните на этот, двубортный. «Кемпбелльская саржа». Вот этот цвет называется «жемчуг». Прекрасно подходит как для дневной прогулки, так и для похода в гости вечером или в выходной день.
        - Э-э-э… — силясь скрыть отвращение, выговорил Дюк, — это не совсем.
        Точно такой же свободный сюртук носил его дядя — кузен миссис Маллоу, которого племянник терпеть не мог.
        - Посмотрите, какая отделка! — укорил приказчик и вывернул наизнанку рукав цвета «глубокий серый». — А видели вы эту подкладку?
        Двенадцать долларов, десять, одиннадцать пятьдесят, четырнадцать…
        Искатели приключений провели в магазине уже три четверти часа, совершенно запутавшись в пиджаках, брюках и жилетах. Однобортные, двубортные, длинные, средней длины и короткие; «Итонский стиль» и «Оксфорд»; «для джентльменов», «для юношей» и «для мальчиков», длиннополый «принц Альберт» (именно так, оказывается, назывался похоронный кошмар, брошенный Джейком на берегу Винус-ки); нарядный двубортный «Венский», который полагалось носить с цилиндром. И так далее, и тому подобное. Коричневый и черный — «глубокий», «средний» или «светлый», «морской синий», «серый Оксфорд», «жемчуг» и «глина». Утренние костюмы, костюмы для прогулок и визитов, фраки и смокинги — без конца. Толку все не было.
        Через час такой прогулки компаньоны устали больше, чем когда полдня шли пешком. От всей этой «роскошной скромности» и «безупречной элегантности», и в особенности от «криков моды» звенело в ушах.
        - Легкий твид, как раз по сезону! — неутомимый приказчик продемонстрировал товар.
        - Только не черный! — испугался Джейк.
        - И не серый, — добавил Дюк.
        - … в атласную полоску!
        Оберточная бумага искушающе шуршала, открывая тонкие, тончайшие красные полосы вдоль серой, действительно очень легкой и мягкой, шерсти.
        - Красиво, — оценил Джейк, не сумев разглядеть мелькнувшую бумажку с ценой, пришпиленную к заднему карману брюк.
        Он нерешительно повернулся к компаньону.
        - Но…
        - Немного слишком, — быстро согласился Дюк.
        Он разглядел единицу, коряво выведенную чернилами, а дальше не то «восемь», не то даже «девять».
        В конце концов оба джентльмена все же удалились в примерочную. Мистер Саммерс приобрел «легкий твид» светло-коричневого цвета, а мистер Маллоу удовлетворился «морским синим». Песочные бриджи отправились в мусорную корзину, явив напоследок испачканный присохшей ряской зад. Следом безжалостной рукой компаньона были выброшены вымазанные в глине черные брюки, составлявшие некогда компанию «принцу Альберту», хотя приказчик и увещевал, что это «прекрасный шевиот», «отлично скроено» и «сшито превосходно» и вообще «нужно только привести в порядок», а выбрасывать вовсе ни к чему.
        - Вот теперь, — Джейк взял уже порядочно оттянувший руку чемодан, — точно порядок!
        Самое трудное осталось позади.
        Искатели приключений немного освоились. Следовало выбрать обувь взамен побитых, поцарапанных, грязных и до сих пор не просохших ботинок.
        На фоне новых брюк ботинки выглядели особенно ужасно. Приказчик кузнечиком скакал между полками, пылая гладко выбритыми щеками. Компаньоны тупо следили за его передвижениями, стараясь не зевать и то и дело приседая на какой-нибудь диванчик или пуфик. Все кругом блестело, отражаясь в зеркалах, пахло ваксой и новыми щетками, а на полках не было ни единого свободного места: гамаши, стельки, паста «Бутлен» в круглых жестянках, «придающая любой обуви превосходный блеск», и не менее превосходный «Глицерол». И «Бутлен» только для черной обуви. И «Бутлен — комбинированный блеск». И «Настоящая французская вакса» в высокой банке. И жидкость «Рука полирующая» — вы не найдете ничего лучше!» в стеклянной бутылке с красной пробкой. И украшенные ремнями и пряжками голенища свиной кожи, предназначенные для верховой езды. И лакированные выходные туфли искушающего блеска. И «прекрасного качества настоящие каучуковые калоши». И иссиня-черные парусиновые туфли «для игры в теннис и подходящие для бега». И светлые, «превосходной эластичности» ботинки «Оксфорд» из донгольской лайки.
        Джейк в ужасе оглядел длинные ряды ботинок на шнурках и на пуговицах, остроносых туфель с бантами и без, с дырочками и замшевым верхом, и просто гладкие, на каблуках повыше и пониже, с лакированными носами и пятками.
        - Это же можно с ума сойти, — измученно выговорил он, так, чтобы слышал только компаньон, а не этот вертлявый жук.
        Дюк только кивнул, в очередной раз врезав себе картонкой по коленке и едва не растянулся на натертом полу, запнувшись о ковер.
        Длинные непромокаемые сапоги из юфти едва удостоились взгляда будущих матросов. Потом Дюк чуть не купил вышитые комнатные туфли черного бархата, соблазнившись сладким полушепотом, которым приказчик пропел чуть не на ухо: «стиль Эверетт».
        - Вам будет удобно в любое время года, — заверял приказчик. — Не слишком жарко летом и очень тепло зимой!
        - Отлично, — искатель приключений повертел обутой ногой. — Подумать только, такие удобные! И мягкие.
        - Исключительно! — поддержал приказчик.
        - Надеюсь, они непромокаемые? — поинтересовался Дюк. — Мы, знаете, отправляемся довольно далеко, с погодой будет по-разному.
        - Э… — приказчик запнулся.
        - Нам бы что-нибудь для путешествий, — уточнил Джейк, не вдаваясь в подробности.
        - Пожалуйста! — вдохновенно воскликнул приказчик и в руках искателя приключений оказались закрытые туфли с длинными носами, открытым мысом по бокам и эластичными вставками. — Модель «Путешественник»!
        - Знаешь, что, — Дюк критически оглядел обувь, больше всего на свете подходившую для путешествий разве что по бульвару в сухую погоду, — по-моему, это не совсем.
        - Что-нибудь понадежнее, — попросил Джейк, не очень охотно возвращая туфли приказчику.
        Тот, к счастью, тоже, кажется, начал уставать, и всего через минуту компаньоны обзавелись «Окончательным выбором победителя» — высокими остроносыми полуботинками на ощутимом каблуке, с квадратным мысом на высоком подъеме и замшевыми вставками по бокам.
        - Уф, — выдохнул Дюк, поворачиваясь перед зеркалом. Искатели приключений было обрадовались, но вовремя
        спохватились: оставались шляпы.
        На болванках торчали котелки, «хомбург» с длинной вмятиной и приподнятыми узкими полями, альпийский «трил-би» и соломенные канотье, фуражки морские и шоферские, шелковые цилиндры, широкополые «стетсоны» с высокой тульей и «ковбойские» — пониже, помягче и понебрежнее; респектабельная «федора» с мягкими полями, которые можно было носить хоть поднятыми, хоть опущенными, глубоким заломом и двумя вмятинами на невысокой тулье. Последнюю Джейк взял и долго держал в руках. Наконец, решился примерить.
        - Отменная шляпа, изготовлена из наилучшего фетра, из настоящей юфти, с прекрасной шелковой лентой, черной, коричневой или жемчужного цвета, — разливался приказчик, пока искатель приключений вертел головой перед зеркалом.
        - Сколько? — прищурился Джейк. Компаньон хлопнул глазами.
        - Три доллара.
        - Черт, дорого, — буркнул Джейк себе под нос.
        Но тут уже Дюк уставился распахнутыми глазами в одну точку.
        - Сколько? — спросил он.
        - Семьдесят пять центов, — неохотно откликнулся приказчик. — Модель «Морской резерв».
        И Дюк стал обладателем синего парусинового шлема. Тут моргнул Джейк, но тоже ничего не сказал. Он пробежал взглядом по полкам и только вздохнул.
        - Ничего не вдохновляет? — поинтересовался компаньон.
        - Да брось, — отмахнулся Джейк. — Правда дорого.
        - Вон то синее кепи? — предложил Дюк. — Оно шоферское, а ну и что. Нет? А если это, в клет… а, ну как хочешь.
        Он повернулся к приказчику.
        - Знаете, что? Давайте это, за три доллара.
        - Обалдел! — ахнул Джейк.
        - Ерунда, — Дюк невозмутимо напялил «федору» компаньону на голову. — Будем считать, что сэкономили на…
        Он оглядел магазин.
        - … на, скажем, ночных рубашках. На что они нам сдались?
        - Белье все равно придется покупать, — пробормотал он, косясь в зеркало. — Какая уж тут экономия.
        - Тем более, если все равно экономии никакой! — весело согласился Дюк.
        Взяли белья по две пары, помочи, рубашек по две штуки (сатиновых, в голубую полоску, одинаковых совершенно). Это встало еще в три доллара.
        Потом мистер Маллоу углядел носовые платки, японские бумажные, двадцать пять центов за дюжину.
        - Джентльмены предпочитают с охотничьими сценами, с яхтами, автомобилями? — поинтересовался приказчик. — Может, гольф? Теннис?
        Искатели приключений обменялись усталыми взглядами.
        - Дайте каких-нибудь, — сказал Джейк. — Нам бы нос вытереть, если что.
        От нечаянного везения осталось меньше половины — что-то около двадцати пяти долларов. Компаньоны расплатились за покупки, засунули в свой потрепанный саквояж последний сверток, и покинули «Эмпориум». Сбежали по ступенькам на тротуар. Дюк наклонился, чтобы перехватить поудобнее багаж, выпрямился, пытаясь заодно одернуть пиджак, да так и прирос к месту.
        - Ну вот это, — произнес он, — нам точно понадобится! Джейк поправил поля шляпы рукой, в которой держал
        картонку.
        - Да! — выдохнул он. — Да.
        По ту сторону улицы над небольшим подвальным магазинчиком белела вывеска: «Дарлинг и Дарлинг. Винтовки и револьверы».
        В дверях искатели приключений столкнулись, запутавшись саквояжем и картонками, надавали себе по коленям и с трудом протиснулись внутрь. И очутились среди кирпичных стен без обоев, деревянных, без всяких стекол, витрин и полок. На потемневшем от времени прилавке скалилась железными клавишами касса.
        - Что угодно джентльменам? — участливо поинтересовался высокий и совершенно лысый продавец с усами, без бороды, с породистым носом. На крупных руках змеились вены. Серый костюм был отутюжен безупречно.
        Джентльмены оглядели полки: винтовки, ружья и винчестеры. Револьверы Харрингтона-Ричардсона, Айвер Джонсона, но главное место занимала продукция заводов Кольта и Смита-Вессона.
        - Револьвер, — сказал Дюк.
        Посмотрел на ярлыки с цифрами «шестнадцать», «семнадцать пятьдесят», «девятнадцать» и добавил:
        - Один.
        Продавец прошелся вдоль полок.
        - Позвольте предложить вашему вниманию, — со значением произнес он, — отличный новый револьвер Кольта, «Надежный полицейский»!
        При упоминании «полицейского» искатели приключений сделали лица, но продавец, кажется, не обратил на это внимания. «Надежный полицейский», сделанный из светлой никелированной стали, блестел тяжелым барабаном и длинным тонким стволом. Собственно, у него были только два недостатка: название и цена.
        - Модель этого года, — ворковал продавец с придыханием, любовно вертя оружие в руках, — спусковой механизм двойного действия, барабан откидывается вбок, все гильзы выбрасываются одним движением руки. Сорок пятый калибр — для настоящих мужчин!
        Он щелкнул затвором.
        - Этим револьвером пользовалась наша доблестная армия во время войны с испанцами, джентльмены.
        - Мнэ-э-э… — протянули искатели приключений.
        - Если же вы предпочитаете модели от «Смита-и-Вессо-на», — похоже, продавец увлекся, — прошу.
        На прилавок со стуком лег большой револьвер, с более тонким, чем у «кольта» стволом. Компаньоны вытянули шеи. Это даже трогать не стоило, за шестнадцать-то долларов!
        - Также новейшая модель, — уже спокойнее произнес продавец. — «Военно-полицейский». Тоже пользуется популярностью в армии, тридцать восьмого калибра.
        От этих сладких речей по спине Дюка бежали мурашки. Он обернулся к компаньону, задрав голову. Тот, как загипнотизированный, не сводил глаз с продавца.
        - Возможно, джентльмены стеснены в средствах? — проявил тот догадливость. — В таком случае, вот еще одна модель, «Военно-полицейского» образца тысяча девятьсот второго года.
        Он положил на прилавок черный револьвер с шероховатой деревянной рукояткой.
        - Тот же калибр, отличная надежная модель, вы не пожалеете, джентльмены! Всего восемь долларов!
        Джентльмены ни минуты не сомневались в надежности этой отличной модели, но сочли за лучшее промолчать.
        - Если ваши предпочтения все же на стороне Кольта, — проговорил продавец, начиная проявлять замешательство, — вот, кольт «Новый армейский».
        Этому «новому» был не один десяток лет: полированная рукоятка изрядно потерлась, синеватая сталь основательно потускнела.
        Серьезное оружие для серьезных парней, — не забыл добавить продавец. — У этого кольта лишь тридцать восьмой калибр, но обратите внимание на длину ствола, джентльмены.
        - Сэр, — Джейк прочистил горло, — понимаете…
        - Джентльмены очень стеснены в средствах? — расстроился оружейник. — Жаль. Но уверяю, вы не уйдете из моего магазина с пустыми руками.
        Он скрылся за прилавком. Послышался скрип выдвигаемого ящика.
        - Позвольте предложить вашему вниманию, — с усилием произнес владелец лавки, — вот этот револьвер.
        Он, наконец, выпрямился.
        - Вот. «Смит-и-вессон» образца тысяча восемьсот девяносто первого года, вторая модель, одинарного действия.
        В пожелтевшей картонной коробке тускло блестел никелем револьвер неуклюжего вида. Если это и был «смит-и-вессон», то какой-то странный. Ствол коротковат, рукоятка словно обрублена. Вдобавок, весь он был так потерт, что становилось неловко. Эбонитовая рукоятка даже с виду была слишком тяжелой и неудобной.
        - Да-да, джентльмены, выглядит немного старомодно, — покаялся продавец. — Да, механизм одинарного действия, перед выстрелом вам придется взвести курок рукой. Но зато какая надежность, джентльмены, какая простота конструкции!
        Он «переломил» револьвер, словно тот был охотничьим ружьем. Из середины барабана немедленно выехал стальной штырь со звездочкой на конце.
        - Рама, как видите, переломная. Это не такой большой недостаток, дело всего лишь в привычке. Калибр тот же. Патроны самые ходовые, джентльмены, вы достанете их в любой лавочке.
        - Нет, — уныло сказали искатели приключений, — спасибо.
        - Или, быть может, все же, «кольт»? — ухватился за последнюю соломинку продавец. — Секунду, джентльмены, одну секунду!
        Он скрылся в комнате за прилавком и оттуда послышался его голос:
        - Секунду, джентльмены, только одну… одну секунду.
        ВОТ ОНО!
        Он торжественно возложил на прилавок очень старый кольт: гнутая костяная, чуть пожелтевшая рукоятка сильно отстояла от ствола, над которым взлетал, словно крыло орла, затвор; барабан еще блестел, и весь револьвер покрывал потемневший узор из сплетенных веток.
        - Оружие настоящих ковбоев! — продавец взял револьвер в руки. — Кольт образца тысяча восемьсот семьдесят второго года, джентльмены! Да-да, тот самый! «Миротворец», он же «Уравнитель»!
        Даже пахнул «миротворец» так, что ныло сердце. Пахло так, как и должно пахнуть от револьвера с большим прошлым: приключениями.
        - А это, — Дюк показал пальцем на торчавшую немножко сбоку от ствола длинную тонкую штучку, — шомпол, что ли?
        - Нет, это экстрактор, — как ни в чем ни бывало пояснил продавец и нажал на штучку, — чтобы вынимать использованные гильзы.
        На задней крышке барабана открылось маленькое окошко.
        - Обычно для перезарядки барабан откидывается вбок после того, как вы на него нажали, — продавец взял «Надежный полицейский» и продемонстрировал разницу. — А у этой модели гильзы извлекаются по одной.
        - А у этих? — поинтересовался Джейк.
        - У новых извлекаются разом все шесть, — без большого энтузиазма отозвался продавец.
        Это был, конечно, недостаток, но «миротворец» все рав-новыглядел чертовски эффектно.
        - Полувзвод, — объяснял воспрянувший продавец, — делает обращение с револьвером безопасным. Механизм одиночного действия, перезаряжание, как видите, несколько затруднено, но… Вы ведь не на войну собрались.
        Он прищурил один глаз и прицелился поверх их голов. Джентльмены опасливо шагнули в сторонку и оглянулись на кирпичную стену.
        - Не заряжен, — продавец рассмеялся и опустил револьвер. — Джентльмены, это оружие Уайта Эрпа и Бата Мастерсо-на! Вы знаете эти имена, все знают их. Они свидетельствуют, что с этим револьвером можно творить чудеса! Сорок пятый калибр, могу порекомендовать модели со стволами длиной семь с половиной и пять с половиной дюймов. Ваш выбор джентльмены?
        - Семь с половиной, — голос Дюка слегка охрип и искатель приключений прокашлялся. — Сколько?
        - Пять пятьдесят.
        - Берем, — сказал Джейк.
        Продавец выдвинул какой-то ящик.
        - Щетка для чистки, — произнес он. — Отвертка для разборки. Разбирать и чистить нужно постоянно, даже, если вам не пришлось пострелять. В противном случае ваше оружие заржавеет и все, что вы сможете с ним делать — это дать поиграть соседским детишкам.
        Джейк вытащил бумажник Фокса.
        Но это было не все. Продавец показал компаньонам стальной стержень с прорезью и положил его на прилавок.
        - Протирка, джентльмены. Вставляете тряпку в прорезь и чистите ствол.
        Затем достал круглую жестянку.
        - Масло. Ну и, разумеется…
        Он отпер стеклянную витрину и на прилавок легла картонная коробка с патронами.
        - Еще четыре доллара шестьдесят центов. Искатели приключений помолчали.
        - Патроны, пожалуй, потом, — произнес Дюк вежливо. — Спасибо.
        И компаньоны покинули лавку.
        - Ну и зачем нам револьвер без патронов? — спросил Джейк, когда они вышли на улицу. — Что мы с ним будем делать?
        - А что мы будем делать с револьвером с патронами, если у нас не будет денег на еду, гостиницу и проезд до Нью-Бед-форда? Поезда грабить? — огрызнулся компаньон.
        Подсчитали наличные средства: меньше двадцатки.
        - Если экономно, хватит на все, — резюмировал Дюк. — Но только-только. Знаете, сэр, зверски хочется есть.
        - Водички попей, — пробормотал Джейк, у которого тоже с утра выло в животе.
        Искатели приключений попили воды из фонтанчика на площади, тут же умыли пыльные физиономии и направились дальше. Как ни мечталось об ужине, заметив магазин игрушек, Джейк замедлил шаг. Это была не скромная лавочка, как он видел во сне, а большой, респектабельный магазин.
        В витрине сияли барабаны, оплетенные золотыми шнурами и разрисованные то цирковыми слонами, то кукольными хулиганами; невинно пялились куклы-младенцы и кокетничали куклы-барышни, фарфорово-шелковые клоуны играли на трубе и ударяли в тарелки.
        Но самым главным был очень большой, запылившийся и очень дорогой Ноев Ковчег, похожий на сарай. На палубе стоял длиннобородый Ной в холщовом одеянии, чрезвычайно напоминающем мешок от риса или сахара. Лошади, овцы и козы, кошки и собаки, куры и гуси разбрелись по ковчегу и всякой-то твари было, как и полагается, по паре.
        - Какой, ну какой идиот придумал выставить эту штуку на витрину? — Джейк возвел глаза небесам. — Его ведь все равно никто никогда не купит! А выглядит он…
        Искатели приключений оглядели ковчег и только головами покачали.
        - М-да, — сказал Дюк. — Лучше бы железную дорогу. Или волшебный фонарь.
        - А ты знаешь, — признался Джейк, — мне вот такой же кошмар как-то отец подарил.
        Дюк сочувственно хмыкнул.
        - На конфирмацию небось?
        - На крестины.
        Дюк уставился на компаньона.
        - Ах черт, ты ведь у нас протестант, — спохватился он. — Сколько же тебе было лет?
        - Восемь.
        - А мне на конфирмацию, — Дюк чувствовал себя последним гадом на этом свете, — отец подарил телескоп. Ну тот, в который мы на чердаке смотрели. Да еще приплел так ловко: он, мол, поможет тебе познавать Божий мир.
        - Да ладно, — его компаньон сунул руки в карманы. — Я тоже неплохо повеселился.
        Он бросил взгляд на двери лавки, прищурился и Дюк понял его правильно.
        Тренькнул колокольчик, сообщая о том, что пришли новые посетители.
        У хозяина лавки были довольно впечатляющие усы, совершенно седые, так же, как и гладко причесанные густые волосы, и он вовсе не спешил интересоваться, что угодно господам. Лавка была полна посетителей, хозяин едва посмотрел в сторону компаньонов, и они спокойно прогуливались вдоль полок. Вечернее солнце запустило между лошадок-качалок, стоявших в углу у двери, длинный косой луч, в котором плясали пылинки. Лаковые лошадки хитро косили нарисованными глазами. Бока их разрисовали самыми настоящими яблоками, свободное место занимали дурацкие цветочки. Рядом располагались кони на колесиках, очень похожие на настоящих, с настоящими седлами и шелковистыми челками.
        - Жирафы у меня, — Джейк улыбнулся, не вынимая руки из кармана и не обращая внимания на то, что картонка компаньона бьет его по ногам, — скакали по саванне и радовались свободе, вместо того, чтобы славить Бога. Лошади, вместо того, чтобы пахать поле во славу Божию, пославшего нам возможность в труде добывать хлеб свой (Дюк хрюкнул) взбирались на вершину Анд с обезьянами на спинах. Скунсы были гонимым племенем и сражались с колонистами-опоссумами. Головорезы были еще те, уж ты мне поверь.
        - Нечестивый отрок! — осудил его Дюк, подумав минутку. — Страшно представить, что ты сделал с Ноем!
        - Да ничего плохого я с ним не делал! — возмутился сын пресвитера. — Он у меня был не кто-нибудь, а сам сэр Фрэнсис Дрейк.
        - Пират и работорговец?
        Джейк строго посмотрел на компаньона.
        - Не стоит так говорить об адмирале английской королевы, сэр.
        - Какой королевы? — ехидно поинтересовался Дюк.
        - Английской! — отрезал Джейк. — Ну, потом он превратился в капитана Моргана и стал брать на абордаж мирные суда, потом вообще пошел по скользкой дорожке и наводил ужас на капитанов от Тортуги до Порт-Рояля под именем капитана Флинта.
        Искатель приключений поймал компаньона за рукав: Дюк так смеялся, что налетел на аккуратный ряд кукольных колясок.
        - Ну вот, — Джейк поднял и вернул на место розовый кружевной зонт. — Одноногим Сильвером я старика сделать не рискнул, но спохватился, что такая борода не должна пропасть зря…
        - … и бедолага Ной перерезал кучу народа в облике капитана Кидда!
        Джейк осуждающе поджал губы. Вид у него сделался скорбный.
        - Вот, значит, какого вы обо мне мнения, сэр? — сказал он. — Вот так, да?
        - Нет, ну а что? — оробел Дюк.
        - Что-что, — компаньон, не удержавшись, протянул руку, нажал резиновую грушу и на полке подпрыгнул один из десятка ослов, — так оно и было!
        Все еще хихикая, искатели приключений двинулись дальше: мимо узорчатого кукольного пианино, рядом с которым висела скрипка и какой-то непонятный (но явно громкий) инструмент — то ли дудка, то ли волынка; мимо грифельных досок, крокетные шаров, кеглей и «Забрось шар»; мимо ковровых мячей, досок для «Солитер», «Карамболь и крокиноль», шахмат и мишеней. Мимо полок, заставленных грустными плюшевыми мишками, звонками, резиновыми молотками, трещотками и всяческими погремушками. Две или три занимали жестяные возки, тележки, кареты и экипажи, запряженные скакунами, ломовыми, осликами и поросятами. Одна из полок была уставлена ярко раскрашенными книжками, знакомыми с детства: «Сказки матушки Гусыни», «Санта-Клаус» и «Храбрые солдатики». А добрую половину следующей занимал форт с выглядывающими из бойниц дулами пушек; бесчисленные ряды солдатиков; хлысты, мечи и сабли; воздушные и стреляющие пульками ружья и револьверы; пистолеты «вакуумные» и со смешными резиновыми пробками, привязанными тонкой веревочкой;
        - Уже теплее, — сказал Дюк, не спеша, однако, двигаться с места.
        Искатели приключений покосились на хозяина, потрогать ничего не рискнули, а только вполголоса обстреляли друг друга из сложенных у бедра пальцев.
        Следующую полку бороздила игрушечная флотилия: боты и линкоры, паруса и мачты, флаги и пушки… имена, правда, могли быть поприличнее. Кто, к примеру, придумал назвать линкор «Ныряльщиком»?
        Пройдя еще немного вперед, компаньоны дружно выдохнули:
        - Вот оно!
        В самой глубине магазина находился небольшой закуток, ради которого, собственно, только и стоило сюда зайти: сплошь колеса и колесики, шестеренки, ручки, рычаги, трубы и ажурные прорези в блестящих корпусах, — все никель, медь и полированное дерево. Здесь были паровозы, пароходы и пожарные машины с паровым двигателем; мельница с комплектом моторов, один из которых был электрический; паровые моторы отдельно, еще какой-то мотор, на подставке красного дерева, очень похожий на звонок, потом непонятный «якорный»; индукторы, «волшебные фонари» с набором стереоскопических картинок, кинематографы четырех видов; безлошадный экипаж, где на козлах дергал за рычаги господин в цилиндре, и, наконец, «волшебный магнит».
        - Четыре, — бормотали искатели приключений, — семь пятьдесят… двенадцать… восемнадцать…
        - …двадцать четыре, сорок один и пятьдесят два, — упавшим голосом закончил Джейк.
        Дюк передернул плечами.
        - Да ну, — сказал он, — зачем все это людям, которые очень скоро будут бороздить море на настоящем корабле? Пойдем-ка, компаньон, поужинаем по-человечески, примем ванну и…
        Хозяин магазина многозначительно прокашлялся.
        - Подожди-ка, — сказал Джейк компаньону и спросил:
        - Есть у вас мультископ?
        Выставленные на прилавок трубки были совсем не похожи на те, что видел во сне искатель приключений. Их, собственно, было всего две: обе обтянуты темно-синей шелковой бумагой, обе покрывал тонкий золотой узор. Только на одной он был арабский, как с обложки сказок «Тысячи и одной ночи», а на второй — знаки Зодиака.
        - Восемьдесят центов, один доллар шестьдесят или три двадцать, в зависимости от размера, — сухо сообщил продавец.
        - Господи ты Боже мой, — пробормотал Дюк недовольно, глядя, как компаньон завороженно прилип к окуляру. — Зачем?
        - Что значит «зачем»? — отозвался Джейк. — Затем, что это как сказка. Как мечта. Как цветной…
        Он не договорил, сунул компаньону вторую трубку.
        - Понятно, — Дюк прихмурил черную бровь, приставляя окуляр к глазу, — впечатлительный мистер Саммерс насмотрелся пророческих снов.
        - Сам ты «пророческих»! — обиделся Джейк, не отрываясь, впрочем, от созерцания цветных узоров. — Нет никаких пророческих. Но бывают…
        Искатель приключений встряхнул мультископ.
        - Бывают, знаете ли, довольно любопытные совпадения… Дюк вздохнул и поставил мультископ на прилавок.
        - Ну как тут не купить ребенку игрушку, — проворчал он, доставая бумажник. — Ведь до ночи проторчишь! Заверните ему маленький, за восемьдесят центов.
        И добавил себе под нос:
        - На счастье.
        Искатели приключений вышли на улицу, устало таща багаж. Темнело. В густых сумерках чернели зубчатые листья берез и вязов. Между деревьями один за другим загорались уличные фонари. В освещенных окнах встречных домов время от времени попадались незадернутые занавески и тогда окна превращались в театральную сцену: в одном царил голубой полумрак от лампы в шелковом абажуре, стоявшей на комоде. Цветочные обои густо покрывали фотографии в овальных рамах. А у круглого столика, придвинув поближе плетеные кресла, две женщины склонили головы над каким-то рукоделием.
        Компаньонам даже почти удалось различить узор на занавесках у дверей, и то, что на столе стоят две чашки на блюдцах, лежат стопкой книги и тоже какие-то фотографии стоят в рамах; и то, что у одной женщины платье простое, серое, с черным бантом у воротника, а у второй — в коричневую клетку. В точности, как у сестер Саммерс.
        В другом — оживленно беседовала за столом большая семья. Горели на скатерти свечи в серебряных подсвечниках, в вазе стоял букет гвоздик. По стенам были развешаны картины и фотографии, на верхних полках расставлены декоративные тарелки. А в центре стола сидел мальчик лет семи-вось-ми: стриженый затылок отражается в зеркале тяжелого трюмо, пухлые пальцы подпирают щеки, глаза тоскливо смотрят поверх пламени свечи.
        - По-моему, он нас видит, — задумчиво сказал Дюк.
        - Мы его тоже видим, — проворчал усталый, как собака, Джейк.
        Искатели приключений махнули мальчишке, но то ли тот действительно их не видел, то ли, может быть, решил, что не ему, но только ничем не выдал, что заметил.
        Глава одиннадцатая, в которой двое джентльменов сочиняют церковный гимн
        Я себя чувствую привидением, — сообщил Дюк. И вот, наконец, джентльменам воссияла вывеска «Отель «Уинчендон» и три больших освещенных квадрата. «Полировочный салон, комната номер пять», — сообщали золотые буквы на стекле тяжелых дверей. Ниже написанное от руки объявление предлагало «специальный однокоробочный патентованный кожаный полировщик за десять центов». Справа от входа в «Отель «Уинчендон» один на другом громоздились рекламные щиты: «Столовая для дам — вверх по лестнице», сообщало одно. «Мы почистим, отутюжим и натянем на болванки все виды шляп, пока вы ждете», — обещало другое.
        Разглядывая надписи, компаньоны не сразу заметили парнишку примерно своих лет в гостиничной униформе. Тот стоял, сохраняя безграничное спокойствие на усталом лице под форменной фуражкой. На него, может, вообще никто не обратил бы внимания, но в саквояже была бритва, а верхнюю губу парня украшали почти настоящие усы. Не очень, может быть, густые, но вполне заметные. Гораздо заметнее, например, чем то, что росло на щеках и под носом мистера Маллоу. Не говоря уже про мистера Саммерса, у которого вообще растительность на щеках была заметна только в солнечную погоду, и была вдобавок мягкой, жидкой и рыжеватой.
        Искатели приключений толкнули тяжелую дверь и оказались в просторном освещенном холле перед стойкой портье. За стойкой вела наверх неширокая светлая лестница. Напротив, у самой стены стоял железный ящик «Почта Соединенных Штатов» с нарисованным орлом, крашеный желтой краской. Правее находилась узорчатая чугунная печь. Портье с нафабренными усами поправил «бабочку» в горошек и выжидательно оперся на стойку, где блестела медью чашка звонка.
        За его спиной зеркало в увесистой дубовой раме отразило две растерянные физиономии.
        - Сколько, — нарушил молчание Дюк, — номер на двоих?
        - Два доллара сутки. С каждого.
        - Ужин входит в сумму?
        - Входит, — кивнул портье равнодушно. Компаньоны переглянулись и опустили картонки на выложенный мозаичной плиткой пол.
        - На какое время вы хотите остановиться? — поинтересовался портье, снимая с крючка на дощечке ключ и отдавая им.
        - На одну ночь, — отозвался Джейк. — Но сначала — ужин.
        Ресторан неожиданно ошеломил: высокий потолок с лепниной, сияющие люстры над застланными белоснежными скатертями столами, гул голосов, звон посуды, звуки рэгтайма, который играл, не обращая ни на кого внимания, чернокожий тапер. Компаньоны робко ступили на ковер, чувствуя себя не очень-то, но к ним тут же подошел метрдотель и стесняться стало некогда.
        - Столик на двоих, пожалуйста, — не слишком громко попросил Дюк, и через минуту искатели приключений, со скрипом отодвинув стулья, уселись у окна.
        Над головой сиял медью и хрусталем светильник, хрустящая скатерть задевала колени в новых штанах, локти как-то сами собой вспомнили, что им не место на столе и стыдливо прижались к бокам, руки потеряли свое обычное место и все никак не могли его найти. Но тут, к счастью, официант принес меню.
        Подошел официант. Искатели приключений посмотрели друг на друга.
        - Что быстрее готовится? — поинтересовался Дюк. — Вареный лосось? Ну, вот его и будем.
        - А еще русскую шарлотку и мороженое. На двоих, — добавил Джейк.
        Официант, сохраняя на лице непроницаемое выражение, ушел.
        - И кофе! — спохватились компаньоны. — Со сливками!
        - Ну вот, — сказал Джейк удовлетворенно, устраиваясь поудобней. — Ты знаешь, я все думаю: как мы сразу не догадались? Все ведь было странно с самого начала. Это же очевидно!
        - Ну, знаешь, оно было бы очевидно, если бы нам вообще пришло в голову, что такое возможно! — откликнулся компаньон, складывая ногу на ногу. — Сэр, скажите мне как местный житель: кто такой этот «длиннохвостый песочник»?
        - Это такое животное, — Джейк снисходительно опустил веки. — Имеет длинный хвост. Предпочитает для жилья места, где много песка.
        - Ах, я вспомнил! — Дюк хлопнул себя по лбу. — У него, действительно, длинный хвост. Шесть штук.
        - Да-да, — кивнул компаньон. — И еще вот такой хобот, шесть пар глаз и лап три пары. А ушей совсем нет.
        - Как — нет? — возмутился Дюк. — Еще как есть. Просто они внутри.
        - Зубов тоже нет, — не моргнул глазом Джейк. — Питается цветочным нектаром, потому и хобот.
        - Сам ты питаешься нектаром! — возразил компаньон. — Где он тебе цветы возьмет, если кругом сплошной песок?
        - Это особенные цветы, — не растерялся Джейк. — Растут только в песке. У них тоже хобот. Чтобы добывать воду из недр земли!
        Принесли обед и вниманием компаньонов завладел обыкновенный вареный лосось. У него, может быть, и был всего один хвост и отсутствовал хобот, но зато он исходил паром такого волшебного аромата, и плавал в таком густом нежном соусе, что у длиннохвостого песочника вообще не осталось шансов.
        - Ну ладно, — сказал Дюк, изо всех сил пытаясь орудовать ножом как следует, — то, что Фокс нас подхватил, еще ничего.
        - Хорошенькое «ничего»! — возмутился Джейк. — Пальцы железные! Я думал, руку оторвет, но уж точно не выпустит.
        Дюк вытер губы салфеткой.
        - Вот это как раз пустяки. Нервы. Я вон, вчера ночью, наволновавшись, ремешок у саквояжа оторвал. Двумя пальцами. Днем попробовал — как бы не так.
        - Но потом-то! — не успокаивался Джейк. — Одна кофейная машина чего стоит!
        - А чего она стоит? — спросил Дюк с полным ртом. — Где-нибудь написано, что тетка не может иметь при себе такую штуку? Тем более, если подарок.
        - Ладно, — не очень охотно согласился компаньон. Принесли кофе и десерт.
        - А это, про школу? — спохватился через минуту Джейк.
        - Ну, а что такого? — возразил Дюк. — Ну, была, действительно, в их доме библиотека. Ну, начитанная дама. Ну, зануда — вот уж это вообще не редкость!
        Он передразнил:
        - «Учитесь точно формулировать свои мысли»! Джейк долго жевал горячую шарлотку.
        - В конце концов, нигде не написано, что женщины должны беседовать о том-то и том-то, и не должны обо всем остальном, — согласился он в конце концов. — Но кое-что все-таки было неправильно.
        - Что?
        - Деньги.
        - Какие деньги? — не понял Дюк.
        Тут искатель приключений спохватился, что во время небезынтересной беседы на тему «откуда у людей берутся большие деньги» компаньон спал.
        - Ну… — начал он. — Стой, погоди. И подозвал официанта.
        - Принесите-ка нам длиннохвостого песо…
        Он посмотрел в расширившиеся глаза компаньона.
        - Ну, а что? Нельзя, что ли?
        Дюк быстренько пожал плечами. На всякий случай даже покивал.
        - Длиннохвостого песочника, — решительно закончил Джейк.
        Официант удалился.
        - Ну так вот, — искатель приключений сделался серьезен, — я ему говорю: откуда, мол, у людей берутся деньги. А он мне…
        Длиннохвостый песочник оказался просто бекасом.
        КОМНАТА В ОТЕЛЕ «УИНЧЕНДОН»:
        В зеркале трюмо у окна отразились графин и два стакана на кружевной салфетке. Два тяжелых кожаных кресла со стегаными, такими же, как кушетка, сиденьями стояли у круглого журнального столика. Голубые, немного выцветшие обои украшали скромные букеты нарциссов. Кельнер положил на столик меню в картонной обложке, кивнул и вышел.
        Искатели приключений осмотрелись. Вращающееся овальное зеркало, стоявшее у стены за дверью, вздрогнуло, когда на «рога», между которыми оно висело, повесили шляпы. Охнула кушетка: на нее с размаху опустился сначала саквояж, затем, одна за другой, шляпные картонки, и, наконец, измученный искатель приключений.
        - Завтрак для джентльменов в семь часов, — прочел он вслух. — По воскресеньям — в восемь. Обед в час и половине третьего. Чай в шесть. Ну что же, очень мило. Не придется, по крайней мере, вскакивать ни свет, ни заря, чтобы позавтракать.
        Затем джентльмены прошли в спальню. Включили свет.
        СПАЛЬНЯ:
        Лампа под зеленым абажуром осветила ореховое трюмо, стоявшее между двумя железными кроватями. Обои покрывал густой узор из осенних листьев. В углу на комоде умиротворенно тикали часы.
        Джейк пощупал пружинную кровать — мягкая, вдохнул запах свежего белья и повернулся к компаньону.
        - Надеюсь, — тихо произнес он, — его не взяли. Надеюсь, у него при себе есть деньги. Надеюсь…
        - Надейся лучше, что мы с ним не встретимся, — Дюк обозрел спальню. — Вряд ли ему понравится, что мы стырили его бумажник и все добро.
        - Не «стырили», а «позаимствовали»! Компаньоны вернулись в гостиную.
        - И вообще, — Дюк расстегнул ремни саквояжа и бесцеремонно вытряс все содержимое на кушетку. — С таким барахлом — и чтобы у него при себе была всего тридцатка? Не смешите меня. Наверняка остальное где-нибудь за пазухой.
        Он вынул туалетные принадлежности, вытащил полотенце, еще свое, из дому, сунул компаньону в руки сверток с новым бельем.
        - Или в чулке, — добавил Джейк, стоя с прижатым к груди свертком. — А как он рассуждал про карманников, э?
        Дюк кивнул.
        - В общем, компаньон, наша дорогая миссис Фокс — тот еще прощелыга. Ей, ой, то есть, ему, точно не впервой.
        Джейк сел на кушетку, стащил «Окончательный выбор победителя» и вдел ноги в ковровые комнатные туфли, которые положила ему миссис Маллоу.
        - Вьгкрутится твоя кофейная дама! — буркнул компаньон. — Вон как пинкертонов уложила.
        - Ловкий парень, — проговорил Джейк медленно. — Умереть, какой ловкий. Я бы так никогда не смог.
        - Вот нам с тобой только не хватало, чтобы была необходимость мочь такие вещи! — компаньон распахнул дверь. — Для полного, так сказать, счастья!
        Они вышли в коридор.
        - Ты хоть представляешь, что надо сделать, чтобы на тебя натравили Национальное агентство Пинкертона? — Дюк запер номер, подергал для надежности ручку и сунул ключ в карман.
        - Второй бритвы в футляре нет, — невпопад сказал Джейк.
        Искатели приключений направились по чуточку вытертому ковру к двери в ванную комнату.
        - И щетка только дамская, — добавил Дюк, помолчав.
        - При том, — подхватил Джейк, — что вещи уложены так аккуратно, аж страшно трогать.
        - Ну, кабы у тебя на пятках висели пинкертоны, дорогой компаньон, ты бы тоже что-нибудь да забыл.
        - Не умничай, — буркнул Джейк, осторожно приоткрывая дверь ванной и заглядывая внутрь.
        ВАННАЯ В ОТЕЛЕ «УИНЧЕНДОН»:
        Высокий, гулкий, сыроватый потолок. Кафельные стены. Большая чугунная ванна с зеленым «мраморным» узором на боках и сияющей круглой колонкой для нагревания. Медные крючки для одежды на двери. Простой стул с прямой спинкой. Деревянный умывальный шкаф с фаянсовым умывальником и чуточку мутным зеркалом.
        - Вот ты защищаешь, — заметил Дюк, раскладывая на полке перед зеркалом принадлежности для бритья, — а ведь кабы он увел твои денежки, запел бы по-другому.
        Джейк повернул медный кран и в чугунное дно ванны ударила струя горячей воды.
        - Запел бы, — согласился он.
        И, вперив распахнутые глаза в полированный латунный абажур пропел:
        - Этот вор — он украл мои деньги, стырил, увел, уволок!
        - Ну и голосина! — не то ужаснулся, не то восхитился компаньон.
        - Да ладно, — зарделся Джейк, разом умолкнув.
        - Нет, правда, у тебя здорово получается!
        - Подите, пожалуйста, в зад, — сын баптистского пресвитера был исчерпывающе вежлив.
        - Подите туда сами, — отказался Дюк.
        Он отодвинул несессер в сторонку и умывальник неожиданно превратился в пианино.
        - Пара-рам, — Дюк пробежал пальцами по «клавишам», — и-раз!
        ПЕСНЯ ИСКАТЕЛЕЙ ПРИКЛЮЧЕНИЙ:
        - Господи, меня обокрали! — завел Джейк.
        - Ужас какой, сын мой! — подхватил Дюк.
        - Боже, ты видишь это?
        - Конечно, слава Мне, не слепой!
        - Как этих жуликов носит земля, — вывел Джейк, — где справедливость, Отец?
        Его собеседник задумался на минутку и выдал:
        - Что — я? Что сразу я? Что сразу я…
        - А кто? — спросил Джейк нормальным голосом.
        - Понятия не имею, — отрезал собеседник.
        - Я так и знал, — вздохнул сын пресвитера. — Ну ладно, давай сначала.
        Компаньоны прокашлялись. Получилось у них вот что:
        - Господи, меня обокрали! Жулик, мошенник и вор!
        - Что, сын мой, вот так, сразу трое?
        - Нет, что ты, один всего.
        Что же мне делать, к кому вопрошать, если, отец, не к Тебе?
        - А я — что? Что сразу я? Что сразу я? Ты-то был где? Жертва задумчиво умолкла. Молчал и тот, к кому возносились жалобы. Потом Джейк робко проблеял:
        - Господи, меня обокрали!
        - Да что ты, сын мой! — изумился собеседник. — Опять?
        - Нет, это я о том же… — Стыдись, пора б уж и замолчать! Неблагодарное стадо мое, вечно вам что-то не так! Хуже могло быть. А так…
        Искатели приключений набрали воздуха и хором закончили:
        - Сам ты дурак, сам ты дурак, са-ам ты дуу-рак!!
        Отсмеявшись и прочистив надорванное горло, Дюк сказал:
        - Ты все-таки не очень его защищай.
        - Я не защищаю, — пожал плечами компаньон. — Ты вон на нас посмотри.
        - А что-о? — возмутился Дюк. — У нас не было другого выхода!
        - Отчего же не было, — Джейк развешивал одежду на спинке стула. — Выход есть всегда. Другое дело, что он не всегда доставляет.
        - То есть, ты хочешь сказать, что бегать дальше по горам и долам без денег и вещей, после того, как нас же и обокрали… — Дюк старательно взбивал в чашке мыльную пену.
        - Я? — отозвался Джейк, достал из кармана брюк мультис-коп и полез с ним в ванну.
        Улегшись в воду, прильнул к окуляру и наставил его на лампу.
        - Я как раз хочу сказать (тут его тон приобрел выспренние интонации, хорошо знакомые всем, кто когда-либо имел удовольствие беседовать с Саммерсом-старшим), что грешно не воспользоваться посланной Им удачей.
        Лицо сына пресвитера сделалось сконфуженно-невинным. Он опустил окуляр и взглянул на молчащего компаньона.
        - А?
        Тот, сопя, возил бритвой по щекам. Бритва ужасающе скрипела. Лицо искателя приключений выражало величайшую сосредоточенность.
        - Ужасно, — сурово сказал Дюк, наконец. — Просто ужасно. Богохульник.
        - Исчадие смехословия и порока, — прибавил Джейк, и потряс мультископ.
        - Засранец, одним словом, — согласился компаньон. — Встань в угол и подумай о своем поведении.
        Джейк рассмеялся, положил мультископ на стул и нырнул в ванне. Дюк продолжал скрести щеки бритвой.
        - Не смотри под руку, — потребовал он, глядя в зеркало на ехидно щурившегося из ванны компаньона. — И на меня не смотри!
        - Господи, меня обокрали, — пропел Джейк, выливая из бутылки на ладонь шампунь. — Как этих жуликов носит земля, где справедливость, Отец…
        Тут певец добавил несколько непечатный выражений: в глаза попало мыло и пришлось вслепую нашаривать кран.
        Спустя четверть часа Дюк смыл кровавую пену, прижег порезы кусочком квасцов, найденными в несессере, и залепил пластырем.
        - Красавец, — Джейк ерошил полотенцем мокрые волосы. — Мечта всех барышень.
        Пока наливалась ванна, юный мистер Маллоу, хихикая, наблюдал, как компаньон намыливает абсолютно гладкую физиономию, а потом, шипя и чертыхаясь сквозь зубы, прижимает к щекам и подбородку квасцы.
        Несмотря на саднящие порезы и сморщенные кончики пальцев, искатели приключений чувствовали себя превосходно. С мокрыми прилизанными волосами возвращались они в номер, вдыхая аромат кокосового шампуня. В новом белье, натянутом на мокрую кожу было несколько сыровато, тем более, что по гостничному холлу гуляли сквозняки. Слабо пахло кофе и чужими духами. Внизу хлопнула дверь, послышались голоса. Какая-то женщина позвала «Бобби!» и ей ответил детский голос. Заперев за собой номер, оба джентльмена ощутили, что в комнатах довольно зябко, на горячий чай раньше утра рассчитывать не приходится, и хочется скорее забраться под теплое одеяло.
        - Надо будет вынуть все ненужное, — пробормотал Джейк, споткнувшись о валяющуюся на полу шляпную картонку. — Только это будет…
        Он зевнул, едва не вывихнув челюсть.
        - … только это будет завтра.
        Дюк швырнул пиджак на спинку кресла и, расстегивая на ходу жилет, поплелся в спальню.
        - Завтра, — от сонности у искателя приключений заплетался язык, — завтра все наконец-то будет.
        Медный рожок мягко светящего бра над кроватью изображал бабочку, раскинувшую крылья. Джейк спихнул с ног обувь, сбросил костюм. Из кармана брюк с глухим стуком выпал мультископ. Джейк поднял его, поставил на трюмо и забрался под еще холодное и чуть сыроватое одеяло. Натянул повыше плед. Щелкнули один за другим два выключателя. Джейк закинул руки за голову и закрыл глаза.
        - Вот интересно, — сказал он, слушая в темноте тиканье часов, — как там он сейчас?
        - Не знаю, — отозвался Дюк. — Даже представить не могу. Искатель приключений подумал, что беглому Фоксу
        довольно трудно будет объяснить кому бы то ни было свой скандальный облик, а без багажа уладить ситуацию будет довольно сложно. Зато у него лошадь. И экипаж. Скорее всего, ему удалось оторваться от погони. Не может быть, чтобы не удалось.
        Наутро, еще не совсем проснувшись, Джейк сел в кровати. Кровать компаньона была пуста, через зеленые бархатные портьеры пробивалось солнце. Продирая глаза, искатель приключений потопал в гостиную. Юный мистер Маллоу в одном белье расселся в кресле, сложив ноги на беспощадно качаемый стул и вертя в руках револьвер. Джейк ступил босыми ногами в теплый солнечный квадрат на потертом ковре цвета мха. С удовольствием потянулся, жмурясь от яркого света. А когда открыл глаза, увидел дуло револьвера.
        - Сдавайтесь, сэр! Национальное Агентство Пинкертона!
        - Какой ужас, — сказал Джейк.
        Он подхватил с кушетки накладной бюст, продел руки в лямки. Расстегнул ремни картонки. Нахлобучил пышную траурную шляпу и возмутился:
        - Вы, сэр, хам, неотесанный мужлан. Неужели вы будете стрелять в беззащитную женщину?
        Он подошел к компаньону вплотную и подбоченился.
        - Мнэээ, — Дюк протянул руку. — Мадам, да у вас, мне сдается, накладные!
        - Да как вы смеете! — возмутилась хамски облапанная мадам, схватила со стола меню, мгновенно превратила его в шпагу и сделала выпад.
        - Женщину, говорите? — Жестокий сыщик, не выпуская из рук револьвера, напал на даму. — Да из вас, сэр, такая же женщина, как из начальника станции!
        - Что вы понимаете в женщинах! — отбивался Джейк, пытаясь как-нибудь отобрать у компаньона револьвер.
        - Помогите, — пыхтел агент Пинкертона, выкручиваясь, как кот, которого несут выбрасывать вон, — грабят!
        Пистолет грохнулся на пол и отлетел под кресло. Дюк сменил тактику и перешел от защиты к нападению:
        - У нее в сиськах контрабанда!
        - Точно, бриллианты, — признался Джейк, отпихнул компаньона и, встав в кресле на колени, полез за револьвером.
        - Врешь, не уйдешь! — Дюк прыгнул сзади и кресло с грохотом повалилось на пол, капитулируя дубовыми ножками. Придавленная тощим компаньоном, «миссис Фокс» сдирала с плеч лямки накладного бюста, пытаясь натянуть их на вырывающегося «агента».
        - Я буду жаловаться!
        - Кому ты будешь жаловаться, жалкая ищейка?
        Оба вскочили, отвернули физиономии и наугад лупили друг друга меню и шляпой, так что поднялась пыль.
        - Я дойду до прокурора!
        - До какого-такого прокурора?
        - До Генерального! Отдавай бриллианты, старая лошадь, я тебя сразу узнал!
        - Это я старая? — резиновый бюст возмущенно трясся, пружиня о кудрявую голову сыщика.
        - Позвоните мистеру Пинкертону, моему шефу, сообщите, что агент Спаниель просит подкрепления! Его номер…
        Тут в дверь постучали.
        Бюст и шляпа были быстро засунуты под кушетку, оба джентльмена торопливо отряхнулись, натянули, путаясь в штанинах, брюки, и открыли.
        - Эй, вы, в смысле, джентльмены, вы чего? — возмутился кельнер. — Обалдели, что ли? Ведите-ка себя потише.
        - Ладно, ладно, — быстро ответили искатели приключений.
        Дверь за кельнером закрылась. Компаньоны посмотрели
        друг на друга.
        - Завтрак для джентльменов в восемь часов, — напомнил Дюк. — Было бы неплохо на него попасть.
        Тряпки сунули в картонку, туда же запихали шляпу и затолкали картонку подальше под кушетку. Остальное сунули в саквояж, застегнули ремни и оставили приготовленный к путешествию багаж на кушетке.
        Хлопнула дверь номера. Двое джентльменов отправились завтракать перед отъездом в Нью-Бедфорд.
        Глава двенадцатая, в которой дует попутный ветер
        Здравствуйте, мистер Веркор. Могу ли я просить вас уделить мне несколько минут? Дюк смутился и умолк. Дальше этого места его соображения не сдвинулись.
        - Томас Маллоу, мой отец, передал письмо для вас, — подумав, продолжил Джейк.
        - Нет, погоди! «Передал» — как-то не так!
        - Ну, не «передал», — согласился компаньон. — «Написал». Написал вам письмо. Не сбивайте меня, сэр. Письмо, в общем. Но, к сожалению…
        - К глубокому сожалению, — поправил Дюк. — Или стой. «К глубочайшему». «К великому».
        - Ну тогда к величайшему моему прискорбию, мистер Веркор, письмо сперли и я вынужден передать вам просьбу отца на словах, — выдал Джейк. — Отец просил вас взять меня и моего… э-э… компаньона на борт в качестве матросов.
        - Произошло небольшое дорожное недоразумение и письмо пропало. Остальное шикарно. Только стоит добавить еще не просто «взять на борт», а «взять на борт, если, конечно, это возможно».
        Поезд въехал в Нью-Бедфорд. За окном, у которого сидели компаньоны, виднелись шпили церквей между дымовыми трубами домов, слева — трубы длинные, фабричные, извергающие столбы черного дыма. По авеню, вдоль которой теперь ехал поезд, мчали экипажи, спешили люди. B окнах на другой стороне вагона стал виден частокол мачт, за которым блестели воды Акушнета.
        Джейк подумал.
        - Мне это «если возможно» не нравится. Получается, что нас возможно взять, а возможно и не взять. И что тогда мы будем делать?
        Поезд сбросил скорость. Проплыли ряды дощатых сараев, около которых были навалены какие-то тюки. Показалось каменное здание вокзала. За вокзалом толпились на площади экипажи. Вдалеке полз по рельсам трамвай.
        Пассажиры начали вставать с сидений, доставать свои вещи и, выйдя в проход, напяливать пальто и плащи, совсем закрыв собою от компаньонов вид на нью-бедфордский порт. В проходе между сиденьями образовалась толчея. Поезд обогнал набитый людьми трамвай и, сбросив ход, медленно подполз к каменному зданию вокзала.
        - Если он не захочет нас взять, — Дюк подхватил саквояж, — ему вряд ли будет интересно, что мы там будем. Поэтому лучше постараться ему понравиться. «Если это возможно» — простая вежливость.
        - Многовато слов для простой вежливости, — поморщился Джейк. — Смахивает на подлизон. Дальше только «моля, припадаем к вашим стопам».
        - А это не так? — улыбка Дюка вместо ехидной вышла кислой. — Ну ладно. «Взять нас на борт, если есть такая возможность». По-моему, так нормально.
        Искатели приключений спрыгнули на перрон.
        - «Нью-Бедфорд Стандарт Таймс», «Ивнинг Стандарт», «Судовые ведомости китобоев»! — выкрикивал конопатый шкет в великоватой серой кепке. — Разбился экстренный поезд, заказанный мистером Робертом Огденом! Мистер Роберт Огден и его гости возвращались с Южной образовательной конференции! Четверо погибли! Среди пострадавших Сен-Клер Маккелуэй, профессор Фэрнам из Йельского университета, епископ Маквикар и дочь Лонгфелло!
        Чуть дальше, у дверей вокзала, через которые пассажиры проходили на площадь, где их ждали экипажи, суетился его коллега — мальчишка постарше.
        - Всем читателям «Санди Уорлд»! Волнующая история доктора Конан Дойла! Новое приключение великого детектива — «Установление личности»! Всем читателям «Санди Уорлд»! Также новый рассказ мистера О'Генри — «Прихоти Фортуны»! Читайте в завтрашнем выпуске! Новый рассказ мистера О'Генри!
        - Секретарь президента Рузвельта настаивает на том, что болезнь Президента — всего лишь слухи! — попробовал перекричать его первый.
        - Среди пострадавших Сен-Клер Маккелуэй, профессор Фэрнам из Йельского университета, еписком Макви-кар и дочь Лонгфелло! — продолжал надрываться конопатый. — Обстоятельства выясняются! Разбился экстренный поезд!
        Получив монетку, шкет солидно кивнул, сунул компаньонам газету и неторопливо направился дальше.
        - Секретарь президента Рузвельта настаивает на том, что болезнь Президента — всего лишь слухи!
        Ручей покидающих здание вокзала пассажиров заволновался — двое джентльменов пробивались к выходу.
        - Надеюсь, — выговорил Дюк, протискиваясь вслед за компаньоном на улицу через безуспешно пытавшиеся захлопнуться двери, — сегодня же вечером все, наконец, устроится.
        Бородатый мужчина в цилиндре отдавил ногу тростью.
        - Но слушай, — Дюк догнал компаньона, — а если нет?
        - Почему это «нет»? — возмутился тот.
        - Потому, например, что нам что-то слишком везет. Даже подозрительно.
        Джейк махнул саквояжем в сторону железнодорожных путей, компаньоны свернули от потока спешащих к эпипа-жам пассажиров к берегу реки. В отличие от пассажиров им не требовалось в город, целью их путешествия был порт — вот он, просто рукой подать: лес мачт вдоль берега реки, запах водорослей и дегтя, шум работы, свистки паровых буксиров и протяжные гудки пароходов.
        - Когда-то должно и везти, — высказался он.
        - Должна же быть, — Д.Э. получил по затылку корзиной, которую владелица несла, подняв над головой, — должна же быть на свете справедливость?
        Позади угольных куч тянулись вдоль железнодорожных путей навесы, под которыми рядами лежали огромные тюки с хлопком. Затем тянулись ряды сараев. Чуть поодаль — длинное низкое здание более респектабельного вида под вывеской «Агентство Марвел и сын». Запах моря едва пробивался сквозь ароматы рыбы, угля, древесины и раскаленного железа. Сквозь страшный грохот и звон плотничьего и кузнечного инструмента едва слышались крики докеров. смех и перебранки рабочих. Перед крыльцом «Марвел и сын» двое парней сбрасывали с подводы бревна. Позади здания было видно, как на причал сгружали бочки с неуклюжего закопченого парохода. Слышался гомон разношерстной и разноязыкой толпы: португальцы, шотландцы, поляки, темнокожие, индусы, норвежцы, малайцы, китайцы, индейцы и французы — с ума можно сойти! Там и тут что-то погружали, разгружали, переносили тюки, перевязанные веревками, кто-то с кем-то ругался, кто-то кого-то звал. Гвалт стоял невероятный. Несколько причалов занимали уложенные на землю бочки.
        Искатели приключений прошли «Мачтовый двор», где двое мужчин закрепляли на новенькой мачте, лежавшей на земле, медные кольца. Обошли трехэтажное здание с дощатым навесом, которое украшали вывески, обещавшие плетеные корзины, мешки и лед прекрасного размера. С оккутан-ной чадом жаровни торговец продавал жареную рыбу. Двое джентльменов сперва сморщили носы и поторопились оказаться подальше, затем передумали, вернулись и купили по рыбине, завернутой в газету.
        Компаньоны остановились рядом с господином в соломенной шляпе, который, заложив руки за спину, наблюдал, как моряки конопатят перевернутые днищами вверх вельботы, и спросили про капитана Веркора с «Чарльз Хэнсон», но тот ничего не знал. Следующий, мужчина лет сорока, по виду — боцман или, быть может, помощник капитана, — вообще грубо отмахнулся. Еще один, парень лет двадцати восьми, быстроглазый, довольно опрятный, начал было слушать, но его отвлек совсем молоденький, младше них самих, чернокожий парнишка, прибежавший с какой-то бумагой. Он начал тарахтеть по-французски. Старший схватил бумагу, пробежал глазами и торопливо куда-то пошел. Парнишка тоже собрался бежать, но был схвачен за рукав.
        - Ну нет, — сказал Джейк, — никуда ты не пойдешь, пока не скажешь, как нам найти «Чарльз Хэнсон» и капитана Ре-не Веркора. Дюк, скажи этому красавцу, что нам нужен капитан Веркор.
        - Капитан Веркор? — переспросил парнишка на чистом английском. — Вам нужен капитан Веркор? «Чарльз Хэнсон»?
        - Ну, — грубовато ответил Джейк, — А что такого?
        - Да ничего, — пожал плечами парнишка, — только «Чарльз Хэнсон» уже отвалил.
        - Как — отвалил? — испугался Дюк.
        - Ну просто, отвалил, — сказал парнишка. — Часа в три еще. Во-он от того причала.
        Искатели приключений переглянулись.
        - Боже ты мой! — мальчишка выразительно закатил глаза. — Всему учить надо, а. В агентство идите, чистюли!
        - В агентство? — переспросили компаньоны. Негритенок достал сигарету и сунул в зубы.
        - Вот счастье на мою голову привалило, что ты будешь делать, — вздохнул он, чиркая спичкой. — Вы бы, джентльмены, газету читали, что ли. Такая бумажная штука, да? Вот как раз так самая штука, в которую у вас завернута рыба, чтоб мне лопнуть, она самая. Вам нужно что-то вроде:»Требуют-ся тридцать человек на судно в Нью-Бедфорде. Обращаться: «Одежный магазин Томаса Льюиса», Джеймс-слип, номер пятнадцать. Вся экипировка в кредит». И так далее.
        - Так бы сразу и сказал, — буркнул Джейк. Парень счел себя свободным и смылся.
        Дюк быстро запихал в рот остатки рыбы, вытер газетой руки и развернул ее.
        - «Аделина Чейс», — прочел он, умерив дрожь в голосе, — шхуна, восемьдесят тонн. Капитан Шок пи, агентство «Ан-тонио И. Сильвия.» Пятнадцатого октября вышла в Атлантический океан. Последнее сообщение: пятого января, из Капо де Берде. «Э.Р. Таккер», барк, 138 тонн, капитан Поттер, агентство «Джозеф и Вильямс К. Кинг», вышел в Атлантический океан пятнадцатого ноября. Юный Маллоу посмотрел на компаньона. Тот стоял с затуманенным взглядом, забыв про рыбу в руках. — У меня голова кружится, — сообщил он. Дюк прочистил горло и прямо так, с газетой в руках, пошел, куда глаза глядят.
        - Последнее сообщение с этой «Э.Р. Таккер» от двадцать шестого апреля, с Барбадоса, — читал он на ходу, не глядя себе под ноги и не обращая внимания на толчки прохожих.
        Джейк доглодал рыбу, вытер руки сначала о газету, потом, для надежности, о штаны, взял компаньона за рукав куртки и повел, заставляя огибать невоспитанных докеров и груды бревен, бочки и грязь.
        - «Эллис Ноулс», продолжал Дюк, и не думая поднять носа, — барк, 288 тонн, капитан Коттл, агентство «Джозеф и Вильямс К. Кинг». Пягаадцатого же ноября отправился к берегам Японии, в Охотское море. Последнее сообщение девятого марта: вышел из Гонолулу. «Бельведер», пароход, четыреста сорок тонн, капитан Гомес, агентство «Джозеф и Вильямс К. Кинг». Тоже к Японии, но вышел девятнадцатого декабря. Последнее сообщение четвертого марта, вышел из Сан-Франциско.»
        Список был очень длинным: Барбадос, о. Св. Елены, Северный Тихий океан…
        - «Джозеф и Вильямс К. Кинг», — задумчиво проговорил Джейк. — Давай-ка читай адрес.
        - Их там целая куча, — сообщил компаньон, по-прежнему глядя в газету. — «Джеймс. Ф. Эйвери», «Томас Люк и Компания», «Уильям Лоу и сын». Но да, Джозефа и Вильямса больше всех. Сто шесть, Южная улица, вверх по лестнице.
        Компаньоны огляделись, остановили какого-то плотника, проходившего мимо и поинтересовались, как найти сто шесть, Южную. Выслушав ответ, направились дальше — идти надо было в город, еще несколько кварталов за вокзал.
        - «Жаннетта», барк, Тихий океан, — продолжал бубнить юный Маллоу, — … вышла. «Веселая голова», шхуна… вышла. «Бонанза», шхуна… черт, тоже!
        Джейк, слушая его одним ухом, знай себе шагал вперед, волоча компаньона. Завернув за угол, потом снова за угол, потом перейдя улицу, они остановились перед низеньким зданием с вывеской «Джозеф и Вильямс К. Кинг. Морское агентство». Здесь же, судя по вывеске, можно было приобрести «Готовую одежду, шляпы и шарфы за прекрасную, среднюю и низкую цену, по желанию покупателя, а также полный комплект принадлежностей для китобойного промысла».
        - Ух ты! — выдохнул Джейк. — Для китобойного промысла!
        - И что мешает двум джентльменам наняться на китобой? — прищурился Дюк.
        Морское агентство «Джозеф и Вильямс К. Кинг» Возле дверей толпилось разношерстное сборище, которое с первого взгляда можно было бы назвать так: неизвестно зачем собравшийся сброд. В общем, эти люди были похожи на кого угодно, только не на моряков. И все-таки их поведение говорило о том, что это именно моряки. То ли табак, который жевали все без исключения, то ли гвалт, который поднимала эта толпа, то ли что-то такое было в манере держаться, но только было ясно, что перед искателями приключений те, кто, подобно им самим, рассчитывает поступить на какое-нибудь судно. Дюк тихонько вздохнул. Джейк возвел глаза небесам. Но не успели компаньоны высказать друг другу свои суждения, как дверь распахнулась и двое энергичных мужчин стали сгонять всех, словно какое-нибудь стадо, внутрь.
        - Нам бы китобой, — Дюк обратился к тому из мужчин, что выглядел наименее устрашающе.
        - Проходи-проходи, будет тебе китобой!
        За их спинами кто-то высказался на чужом языке. Кажется, по-португальски. Все заржали. Джейк поморщился, его компаньон передернул плечами, как будто нашел на рукаве мокрицу, и оба, изо всех сил не обращая внимания на изысканное общество, проследовали по узкому коридору. Дощатый пол скрипел, по левую руку находилось множество дверей, а по правую — деревянные полированные стойки, за которыми обслуживали клиентов вежливые господа в очках и с усами. Дощатый пол под тяжелой поступью толпы немилосердно скрипел. Наконец, вместе со всеми компаньоны оказались в небольшой комнате.
        Маленькая комната
        Это была типичная контора, каких полно по всей Америки от Атлантического до Тихого океана: большой шкаф с резным верхом, тяжелый письменный стол с резными ножками, бюро у окна, и все полированное, темного дерева. За столом в кожаном кресле сидел серьезный пожилой господин с длинными висячими усами и лицом, как у пожилого моржа. Господин разговаривал по телефону, постукивая пальцами по большой, очень толстой и засаленной на углах книге, возлежавшей на самом видном месте письменного стола на тяжелом деревянном бюваре, полном каких-то документов. Стены конторы украшали картины и картинки каких-тоникому неизвестных художников: грубо нарисованные парусники, раскачиваемые аляповатыми волнами, колесные пароходы, трансатлантические лайнеры. Над седой головой господина, под самым потолком, раскинуло крапчатые крылья большое чучело альбатроса.
        - Посторонись, слышь, ты!
        Джейка больно толкнули в спину: к столу усатого господина бесцеремонно лез, наклонив вперед коротко стриженную голову, наглый тип с гладким румяным лицом и толстыми жирными губами. Раздвинув компаньонов локтями, он встал перед столом и почтительно замер, комкая в руках потертую матерчатую кепку. Следом влезли еще двое: высокий лысый детина в синем свитере и белобрысый субъект с красным веснушчатым лицом.
        Господин положил на подставку рожок аппарата, повесил наушник и, взяв какую-то бумагу, стал читать ее вслух: это был текст контракта, который надлежало подписывать всем морякам, нанимавшимся через агентство. Делал он это не то, чтобы очень быстро, но понять нельзя было ничего.
        - Сэр, — шепотом спросил Джейк, наклонившись к уху компаньона, — он точно говорит по-английски?
        - Нет, что вы. Это китайский, — не дрогнул лицом Дюк.
        Когда с чтением покончили, нанимающиеся стали по очереди подходить к агенту, отвечать на какие-то вопросы, которых в общем гвалте было не разобрать, и подписывать бумаги.
        - Сколько тебе лет?
        Седые усы агента пошевелились. Искатель приключений прочистил горло. В коленях ощутилась слабость.
        - Шестнадцать.
        - В море бывать приходилось?
        - Н-нет, сэр.
        Агент шумно вздохнул, и что-то там себе написал в бумагах. Пахло не то классной комнатой, не то канцелярией. Усы шевелились. Наконец, агент писать перестал, с минуту смотрел на молодого человека, опять черкнул что-то в бумагах и произнес:
        - Тебе назначается пай в одно двести пятидесятую.
        - А? — глупо спросил Джейк, но агент на него даже не взглянул, бросил на стол бумагу и ткнул сухим пальцем в то место, где надо было подписываться.
        Джейк попробовал прочитать документ, но почерк был извилист, рука дрожала, и без одной минуты матрос поторопился поставить свою подпись: «Д.Э. Саммерс».
        Бумагу забрали, агент крикнул «следующий!» и к столу заторопился Дюк. Он тоже соврал насчет шестнадцати лет, тоже не понял насчет «двести пятидесятой части» и расписался: «М.Р. Маллоу».
        Проделав все это, искатели приключений по-прежнему не имели понятия, ни как называется судно, на которое нанялись, ни сколько времени проведут они в море, но зато теперь, кажется, можно было спокойно написать мистеру Мал-лоу, что дела в порядке, поступили матросами и пускай он совершенно не волнуется.
        После этого опять пошли по коридору и вошли в другую дверь. Это оказалась лавка «Морского агентства Джозеф и Вильямс К. Кинг». Здесь компаньоны, толкаясь и пробираясь сквозь толпу, экипировались по всей форме: два матросских сундука (на дне одного из которых тут же исчез не в меру элегантный саквояж), здоровенные тяжелые ботинки, четыре голубые шерстяные рубашки, такие же вязаные носки, два дождевых пальто, две брезентовых куртки-штормовки, две зюйдвестки, шесть пар теплых панталон (почему-то все брали по шесть), а также две железные кружки, кастрюли и по особому складному ножу, содержащему также ложку и вилку.
        «Джозеф и Вильямс К. Кинг» действительно любезно предоставляло все необходимое в кредит.
        Затем толпа, в сопровождении уже только одного из двоих представителей агентства, двинулась по улице.
        Глава тринадцатая, в которой искатель приключений, наконец, поднимается на фок-мачту
        КИТОБОЙ
        Еще издали искатели приключений гадали, какое из судов «наше». Может быть, вот этот новенький пароход, «Чудо», из белой с красной полосой трубы которого без перерыва валил дым. Или это «Нарвал» с двумя мачтами.»На-шим» оказался старомодный трехмачтовый барк, старый, побитый, с гордым именем «Матильда». Компаньоны повернулись было друг к другу, но тут нанятые матросы, толкаясь и суетясь, стали подниматься на судно. У трапа появился высокий парень лет тридцати. Его телосложению оставалось только позавидовать. Мощная шея. Хищный нос. Уверенный прищур чуточку раскосых глаз. Светлые волосы под фуражкой завивались крупными кольцами.
        — Ну, кто на этот раз? — лениво растягивая слова, спросил он у агента.
        — Так, насобирали, кого смогли… — тот неопределенно махнул в сторону берега, где толпились матросы, и подал офицеру список. — На китобоях, мистер Хэннен, теперь не заработаешь.
        — Да, китов в Атлантике поди поищи, — хмуро согласился Хэннен. — Ладно, заводи на борт, все равно других нет.
        Поглядев, как М.Р. Маллоу тащит, перекладывая из руки в руку, тяжелый сундук, он по-волчьи задрал верхнюю губу, словно собираясь сплюнуть.
        — Что ж ты в докеры-то не пошел, Геркулес. Самое тебе там место, с такими-то мускулами!
        Геркулес сделал вид, что глухой, и прошел мимо.
        Квартердек
        - Становись на перекличку! — кричал агент, направляя всех прибывших с ним на шканцы — между второй и третьей от носа мачтой, где те становились в два ряда, переминаясь с ноги на ногу.
        «Вот это грот-мачта, а это бизань», — подумал Дюк, вспоминая когда-то прочитанное, но эти красивые и романтичные слова показались ему никак не связанными с тем местом, где он сейчас оказался. На палубе «Матильды» не было ни гарпунной пушки, ни каких-либо надстроек, только сразу за фок-мачтой располагалась закопечная кирпичная печь футов восьми или десяти размером с вмазанными в нее двумя здоровыми котлами. Но зато на шлюп-балках были подвешены четыре прекрасных, новеньких вельбота: один на корме и три по левому борту. Оставшееся свободным пространство на носу было завалено бумажными упаковками мотков веревки, толщиной что-то около дюйма.
        Экипаж «Матильды»
        Офицер, которого назвали Хэнненом, забрал у представителя агентства список прибывших и начал выкликать экипаж по именам.
        - Вьера!
        Крепкий мужик лет сорока с небольшим залихватским и почти совсем седым чубом, растолкал товарищей и протиснулся из второго ряда вперед, скаля железные зубы. Хэннен окинул его беглым взглядом и кивнул.
        - Кангас!
        Значит, из той троицы лысого детину в синем свитере, который он, похоже, носил не снимая последние несколько лет, зовут Кангас. Джейк проследил за ним взглядом. Оба приятеля Кангаса весело скалились, ожидая своей очереди в перекличке.
        - Камиски!
        Выскочил белоголовый субъект лет тридцати пяти-соро-ка, с красным веснушчатым лицом и жилистыми руками, которыми он легко удерживал свой видавший виды сундук.
        - Гонзалес! Макомбер! Коварик!
        Выскочил еще один из тех троих — белобрысый. На вид ему было лет тридцать пять-сорок.
        Когда дошло до фамилии «Маллоу», произошла некоторая заминка. Высокий молча рассматривал выступившего вперед М.Р. Дюк переложил в другую руку тяжелый сундук. От переживаний у искателя приключений заболел живот. Из толпы кто-то выкрикнул по-португальски. Все заржали. Офицер дернул углом рта.
        - Чаттер!
        Он подождал чуть-чуть. Никто не появился.
        - Чаттер! — взревел высокий.
        Откуда-то со стороны кормы — ни Дюк, ни Джейк не успели рассмотреть откуда, — появился человек: низенький, полный (впрочем, не слишком, так что правильнее было бы сказать «солидный»), со сверкающей на солнце плешью. Его плотную фигуру почти целиком окутывал белый фартук, сверху и снизу которого выделялись две заметные детали: пшеничные подкрученные усы и начищенные до зеркального блеска ботинки. Румяное лицо с тяжелыми веками выражало такой скепсис, что хотелось немедленно исчезнуть из поля зрения этого джентльмена.
        — Этого парня только в каютные, — Хэннен небрежно кивнул на М.Р. — Так что забери его, стюард, да объясни, что к чему.
        Нельзя сказать, что это сообщение придало лицу Чаттера более счастливое выражение. Он скорбно поднял брови и дернул щекой: пошли, мол.
        И М.Р. пошел, глядя в темно-синюю спину стюарда, шагавшего в сторону кормы так быстро, словно мистер Чаттер надеялся удрать от вверенного ему юнги. Они подошли к пустому нактоузу, в котором под медной крышкой со стеклянным окошком еще не было компаса, и штурвальному колесу. У М.Р. замерло сердце, но тут стюард недовольно оглянулся, встав на первую ступеньку трапа в открытом люке, и каютный поспешил за ним следом. По узкому трапу они спустились в темный отсек нижней палубы, освещаемый только керосиновым фонарем, который зажег стюард. Здесь Чаттер, весь вид которого никак не позволял надеяться на то, что соседство с ним будет радостным, велел юнге поставить свой сундук в тесной душной каюте, где обитал сам.
        А на палубе Хэннен продолжал сверяться со списком:
        - Пейтон! Эвершед! Могг!
        Моггом звали последнего из троицы. Теперь Джейк рассмотрел его внимательнее.
        Больше всего бросались в глаза толстые изогнутые губы на гладком лице, которые блестели, как будто их владелец только что съел что-то жирное, и беспрерывно улыбались, как если бы он думал о чем-то смешном, неизвестном остальным. Белки блестящих карих глаз отливали синевой. Короткий, смешно вздернутый нос покрывали мелкие темные веснушки.
        - Саммерс!
        Д.Э. слегка похолодел и выступил вперед. Офицер посмотрел на него, как если бы обнаружил в своей тарелке муху, но, к счастью, ничего не сказал.
        Последним был Коуэн — матрос, возраст которого приближался к тому, который следует называть прямо и честно — «старый». Круглое лицо, имевшее весьма здоровый красный цвет, улыбчивое и хитрое, покрывали глубокие морщины.
        Рыжие волосы были редкими и сальными, а длинная парусиновая рубаха, схваченная на бедрах широким кожаным поясом, выглядела не очень чистой. Или, скорее, очень нечистой.
        - Сброд, конечно, но хотя бы все на месте, — сказал Хэн-нен агенту, засовывая список в карман. — Передайте мистеру Кингу благодарность от имени капитана Бабриджа и от меня лично.
        Он махнул какому-то смуглому, а тот — новоявленному экипажу, давая знак следовать за ним.
        - Застелите койки, — рявкнул вслед Хэннен, — и быстро назад!
        М.Р. Маллоу в этот момент выходил из каюты на корме. Дорогу ему перегородил длинный тощий негр с торчащими бакенбардами и в жилете с часовой цепочкой. Круглые глаза смотрели глумливо, сочный рот сжимался в ухмылке.
        - Эй ты, пустая соковыжималка! — оскалился он.
        - Это вы мне? — Дюк на всякий случай оглянулся по сторонам.
        - Превеликие змеи! — негр воздел небесам длинные руки. — Поглядите на него, а! Нет, Джонни, это я сам себе. Дай, думаю, с умным человеком побеседую!
        Негр оперся рукой о стену, придвинувшись почти вплотную.
        - Впервые на посудине, а, Джонни?
        Дюк собрался было сделать шаг назад, но передумал и посмотрел этой нахальной роже прямо в… гм, в лицо. (Я вас уверяю, леди и джентльмены, смотреть в лицо какой-нибудь роже не так невозможно, как может показаться).
        - Да. Дайте пройти.
        - Ну так вот, сынок, — сообщила рожа, перестав улыбаться, — не «да», а «да, сэр!». И если хочешь жить долго и умереть счастливым, говори «миста Ноулз», когда обращаешься к четвертому помощнику. Усек?
        - Да, сэр, — пробормотал юнга, недоумевая, что теперь делать, потому что рожа и не думала освободить дорогу.
        Когда собеседники провели таким образом примерно минуту, до М.Р. дошло, что это: эффектная пауза.
        - Вот так-то, — изрек четвертый помощник. — Валяй пока что на квартердек и делай, что скажут.
        - Да, сэр, — ответил Дюк, несолидно вывернулся, прошмыгнув под мышкой у «миста Ноулза» и бегом помчался на верхнюю палубу.
        Кубрик
        Пройдя на нос судна и спустившись затем через люк, напоминающий по форме скворечник, Джейк оказался в тесном, грязном треугольном помещении на самом носу. Тусклая, с желтым стеклом лампа освещала груды тряпья, висящего на гвоздях, вбитых в потемневшую от старости и дыма переборку, и два этажа деревянных матросских коек. Вид и запах всего помещения лучше всего описывался тремя словами: «табачный дым», «жир» и «возраст». Д.Э. остановился было около ближайшей койки, но под нее тут же швырнул сундук какой-то португалец. От следующей молодого человека тоже оттерли, словно даже и не заметив. Рядом заржали: это были те трое: Могг (товарищи звали его Крыса), Коварик и Кангас. Закусив с досады губу, Джейк глянул по сторонам: свободной осталась только одна койка, в самом носу, гораздо короче остальных. Но, по крайней мере, тут уж никто не приставал.
        Когда оба искателя приключений оказались вновь на квартердеке, они увидели, что к первым двум офицерам присоединились четверо пожилых моряков.
        То, что это именно охотники, было видно сразу. Выцветшие, выгоревшие и просоленные брезентовые куртки висели мешком, застегнутые только на верхнюю пуговицу: кряжистые фигуры, широко расставленные ноги, седые усы, насупленные брови, невозмутимые морщинистые лица — в общем, все, как полагается, важные персоны.
        Тут же был и «миста Ноулз». Хэннен оглядел собравшихся и хотел что-то сказать, но тут на палубу неторопливо поднялся капитан.
        Это был человек невысокого роста с небольшим лицом, обрамленным негустыми рыжеватыми бакенбардами. Даже плечи капитана были не особенно широки. Синяя фуражка с якорем, однако, сидела на его голове так, словно капитан в ней и родился, мягкая белая рубаха с большими пуговицами была безупречно чистой, а кожаная жилетка, хоть и выглядела скромно, сидела точно по фигуре. Распахнутый просторный плащ из брезентовой ткани придавал идущему по палубе капитану сходство с палаткой. Двигался капитан неторопливо, говорил равнодушным тоном, так тихо, что приходилось прислушиваться.
        - Мое имя — капитан Бабридж. Гам сейчас же стих.
        Несколько голосов промычали: «Да, сэр». Кто-то кивнул, и Дюк машинально сделал то же самое.
        - Первый помощник Хэннен, — по-прежнему неторопливо продолжал капитан, поворачиваясь к высокому.
        Тот кивнул.
        - Биллингс — второй помощник, — продолжал капитан своим бесцветным голосом.
        Это был тот самый смуглый — португалец лет двадцати пяти.
        Потом пришла очередь миста Ноулза.
        С церемонией представления было покончено. Перешли к сортировке команды для охоты. Сперва Хэннен вместе с одним из охотников отбирали из толпы по одному. Д.Э. Сам-мерс, ощутивший вдруг тошноту, неожиданно понял, что ни за что на свете не хотел бы оказаться в команде первого помощника. Тот, повернувшись, мазнул взглядом и сделал знак выйти вперед. У Д.Э. дрогнуло внутри, но оказалось, что позвали не его. Когда Хэннен отобрал шестерых, начал отбор Биллингс. И тоже не особенно заинтересовался мистером Саммерсом. Миста Ноулз остановил было на Д.Э. взгляд своих круглых, ехидных, как у курицы, глаз, но в последнюю минуту передумал и выбрал Коуэна.
        Затем всех распределили по вахтам. Старший помощник Хэннен взял к себе экипаж своего вельбота и вельбота третьего помощника, а Биллингс — свой экипаж и экипаж «миста Ноулза». Оставшихся разделили пополам, и везучий мистер Саммерс оказался в вахте Хэннена. Вахта Биллингса (то есть «правого борта») немедленно принялась драить палубу. Вахта первого помощника (то есть «левого борта») занялась погрузкой в трюм провианта.
        Грохотали бочки, которые закатывали с берега по сходням, скрипели, перемещая грубо сколоченные ящики, на талях блоки. Перекрикивая шум, орал на матросов старший помощник.
        Так начиналось первое приключение двоих джентльменов.
        - Снять чехлы! — крикнул Хэннен, отлично обходясь без рупора. — Отдать сезни!
        Загремел цепью якорь. Гулко тренькнул корабельный колокол. Палуба пошла ходуном, и нос барка медленно повернулся в сторону открытого моря.
        Д.Э. Саммерс в это время находился на корме. Он получил в руки только что вынутый из бумажной упаковки свернутый линь, команду аккуратно размотать эту штуку и подзатыльник вдогонку — чтоб не глазел по сторонам.
        Д.Э. глазеть перестал, пристроился на тумбу кнехта и взялся за дело. Рядом, сидя прямо на палубе, занимался тем же самым матрос-португалец лет тридцати, чумазый, смуглый, благоухающий табаком и чесноком. Несколько минут спустя Д.Э. понял, что безнадежно отстает, принял вид крайней рассеянности и как бы невзначай сполз с тумбы, сложив ноги по-турецки. Этот маневр не только придал удобства, но и позволил убрать с глаз долой «Окончательный выбор победителя», смотревшийся уж очень эффектно.
        ПАРА ГРЕЧИШНЫХ ОЛАДЬЕВ С ПРОГОРКЛЫМ МАСЛОМ, ПО ОШИБКЕ ПРИНЯТЫМ СНАЧАЛА ЗА МЕД. ЧЕТЫРЕ КАРТОФЕЛИНЫ, СВАРЕННЫХ ПРЯМО В КОЖУРЕ.
        Потом неторопливо появился гарпунщик — низкорослый крепкий человек с негустой, достававшей до второй пуговицы куртки, седой бородой. Важная персона сурово сдвинула брови, обозревая проделанную работу, осталась недовольна и потребовала, чтобы линь подали на блок. Джейк тоже сдвинул брови, принял занятой вид и продолжил разматывать линь. Португалец быстро вскочил, вернулся с двумя кадками, которые поставил на палубу, и немедленно полез на ванты.
        - А ты бери конец и дуй за ним! — распорядился Хэннен, обращаясь к Джейку.
        У Д.Э. взмокли ладони.
        - Глухой, что ли? Блок, говорю, пристропь!
        Искатель приключений потеребил было линь, но его вырвали из рук.
        - Пропустишь линь через блок и спустишься, — уточнил старший помощник, поняв, что дело плохо. — Что рот раззявил, телеграф беспроволочный? Живо!
        Мачта наклонялась с душераздирающим скрипом: в одну сторону фута три, потом столько же — в другую. Паруса хлопали. В ушах свистел ветер.
        - Мама! — чуть не плача, прошептал Д.Э. — Ой, мама! Снизу голос Хэннена потребовал, чтобы матрос Саммерс шевелил кормой.
        Закусив губу чуть не до крови, искатель приключений полз дальше. Португалец за это время успел пристропить блок, опустить его в длинный лаз на марсе и направиться назад. Проклятый блок висел перед самым носом. Ванты, сходящиеся к мачте прямо под марсом, сузились настолько, что даже ноги не расставить для устойчивости. Чтобы отцепить привязанный к поясу конец линя и просунуть его в блок, нужно было отцепить от вант одну руку, а это… в общем, это было никак невозможно.
        - Боже мой! — сказал Д.Э. и зажмурился, изо всех сил прижимаясь к веревкам.
        - Слазь, кому говорю! — орал снизу страшный помощник.
        - Еще чего, — пробормотал Д.Э. Саммерс и покрепче вцепился в снасти. — Дурак я, что ли, совсем?
        Ванты задергались сильнее. Спина взмокла.
        - Deixe-lin, Nelly! — хмыкнули рядом.
        Д.Э. открыл глаза, увидел матроса, во второй раз поднявшегося на ванты, но снасти не выпустил. Португалец выковырял линь из вспотевшей руки искателя приключений, пропустил через блок и отправился обратно.
        За свои пятнадцать лет Джейк Саммерс слышал о себе много всякого. И про голову, и про руки, и про то, как он выглядит, и обещали разное, но Хэннен перещеголял и похоронного церемонимейстера с его красноречием, и обоих братьев Лароз вместе с их визгливой мамашей, и учителя в школе, и всех клиентов скорбного заведения, когда-либо выражавших свое недовольство. Будущее сделалось угрожающим.
        Искатель приключений попробовал шагнуть вниз, чуть не намочил от ужаса штаны, нырнул лицом в локти. Он болтался на вантах, как… Хэннен сказал, как, но ветер милостиво унес это сравнение в океан.
        Везучий парень Д.Э. получил, наконец, возможность жить той жизнью, о которой мечтал, читая романы.
        Представьте: попутный ветер. Корабль на всех парусах бороздит океанские просторы. А вот и сам Джейк Саммерс, легкий и ловкий, лезет на фок-мачту. Синеет бескрайнее небо над головой. Слышатся редкие вскрики чаек, расправляющих белоснежные крылья в глубине беспредельной синевы…
        Ну да, ведь почти точно! Небо над головой было безупречно ясным. Море шумело. Синел горизонт. Чайки совершенно по правилам вскрикивали и парили над волнами. И даже мачта было той самой, фок-мачтой. Не по правилам был только матрос Саммерс, которого еле-еле хватило на то, чтобы открыть глаза.
        Внизу бесновался старший помощник. Совсем близко пролетела чайка, неромантично уронив свой птичий подарок.
        Это же надо, какая чепуха лезла в голову! «Стройный, крепкий матрос, весело насвистывая, драит палубу. Пахнет морем и нагретой на солнце древесиной. Свежий ветер треплет волосы. Впереди вся жизнь и тысяча приключений… Что ж это вы, мистер Саммерс, не рады?
        Роскошную шляпу за три доллара сорвало и унесло в океан. Ветер растрепал волосы — черта с два уберешь с глаз. Солнце, выражаясь романтическим языком, гладило щеки. Висок щекотала струйка пота. Почесаться не было никакой возможности.
        С палубы кричали в несколько голосов. В носу кололо. В глазах щипало. Налетевший порыв ветра наклонил мачту еще больше. Сначала в одну сторону, потом в другую. Взмокшая рука дрогнула, сорвалась и искатель приключений грохнулся бы ко всем чертям, не ухватись он судорожно за снасти. Ванты задрожали в третий раз.
        - Desce, entendeu?
        Джейк кивнул. Марсовый похлопал по вантине. Д.Э. замотал головой. Матрос попробовал отцепить его пальцы от веревки. Джейк сжал руки, сцепил ноги и не двинулся с места. Марсовый покачал головой, попробовал снова и, крикнув что-то вниз, оставил Джейка в одиночестве.
        По небу бежали облака. Становилось прохладно.
        Спрыгнувшего на палубу искателя приключений встретил дружный хохот. Смеялись матросы, показывая на него пальцем. Смеялся капитан. Ржал, запрокинув голову, первый помощник. Язвительно улыбался гарпунер. Короче говоря, леди и джентльмены, если вам почему-либо захочется узнать, как там в аду, попробуйте поставить себя на место Д.Э.
        - Марсовый из тебя — как из ночной посудины кадило! — высказался Хэннен, отсмеявшись. — Пойдешь в палубную команду. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
        Глава четырнадцатая, в которой шумят волны и ветер, с бортов долетают мелкие брызги, М.Р. Маллоу производит некоторые вычисления
        Усталый как собака, отупевший от окриков и пинков, каютный юнга Маллоу ел жалкий ужин в компании стюарда Чаттера. Лицо которого выражало еще больший скепсис, чем утром.
        ВЕЧЕРНЕЕ МЕНЮ КИТОБОЯ «МАТИЛЬДА»:
        Тушеный горох
        Жесткая дрянь, отдаленно напоминающая мясо
        Кусок хлеба
        Чашка кофе со вкусом бочки
        М.Р. успел:
        - вычистить капитанские сапоги,
        - получить за работу затрещину,
        - убраться в офицерской каюте,
        - в кают-компании,
        - в каюте первого помощника
        - и второго тоже,
        - набить табаком трубку капитану,
        - надраить медные ручки на дверях и каютном компасе,
        - навести чистоту в капитанском гальюне,
        - получить приказ принести бренди капитану.
        Дюк обегал всю палубу, но так и не нашел, где это. Получил по зубам от капитана, добавочную затрещину от Чат-тера и, наконец, грохнулся на трапе, по дороге в каюту, куда направлялся уточнить насчет бренди, чудом не сломав себе шею. Чаттер выразительно смолчал и отправился за бренди лично. Дюк вытер нос ладонью: вымазался по самые брови. То есть, по самые поля своего синего «морского» шлема. Трюмной пылью, пятнами протухшего жира (протискивался между бочек), ваксой и керосином. Шлем, улучив минутку перед ужином, торопливо сунул на дно сундука, к саквояжу. Бедный «Морской резерв». Японские бумажные платки тоже вряд ли стоило вытаскивать.
        Перед глазами качалась туда-сюда длинная деревянная подставка, висящая над столом, с каждой стороны которой была привинчена керосиновая лампа. Провожая глазами это движение, юнга почувствовал, что что-то с ним, кажется, не так. Еще через минуту он понял, что не так решительно все, вышел на палубу, и море поглотило то, что было ужином М.Р. После этого оказалось, что держаться на ногах он больше не может, и каютный ушел умирать на койку.
        Д.Э. в это время пытался смириться с ароматами кубрика. От духоты трещала голова. Под набитым соломой матрасом отчетливо ощущался прекрасный твердый дуб. Искатель приключений вздохнул, подобрал ноги и перевернулся на другой бок. Деревянная переборка скрипела и стонала, о борт плескалась вода. Когда он уже почти уснул, раздался звон колокола, означавший «восемь склянок». Настала полночь: матрос Саммерс должен был стоять свою первую вахту. Швыряемый качкой туда-сюда, спотыкаясь на каждом шагу, поднялся он на палубу, стараясь делать это как можно быстрее. Скула распухла: первый помощник имел насчет «быстрее» собственное мнение.
        Матросы стояли на шкафуте, выстроившись цепочкой. Луна тускло освещала палубу.
        Джентльмены и особенно леди, не хочется описывать эту вахту Д.Э. слишком подробно. Ничем интересным они там не занимались: заполняли бочку с пресной водой, привинченную к палубе гака-борта. Искатель приключений успел несколько раз передать ведро по цепочке, и с ним тоже сделалось не так. Очень сильно. Команда не упустила случая поиздеваться, Д.Э., цепляясь за поручни, кое-как дополз до своей койки в кубрике — вот, в общем, и все.
        Последней в эту ночь его мыслью было: «Надо будет как-нибудь написать Эмми.»
        Бледное небо было хмурым и неприветливым. Таким же, как и товарищи, возившие швабрами по доскам. Джейк закатал штанины и последовал их примеру. Потом пришлось тереть палубу щеткой. Потом обливать водой. К половине восьмого, когда босые ноги уже окончательно задубели, а спина и плечи ныли от постоянного таскания ведер, приборка, наконец, была закончена.
        В это самое время стюард и миста Ноулз в некотором удивлении смотрели на юнгу.
        - Превеликие змеи! — пораженно проговорил третий помощник. — Ты что такое сказал, а? Да здесь сроду никто не умывался!
        Миста Ноулз поднял глаза и обозрел потолок. Стюард следил за раскачиваниями лампы под потолком. Выражение скепсиса на его лице почти достигло апогея.
        - Вот черт, подсунули чистоплюя на нашу голову, — неожиданно сообщил он похоронным тоном.
        - Где они только таких выкапывают, — поддержал миста Ноулз. — В пансионах для барышень?
        Чаттер посмотрел на М.Р. и гаркнул противно:
        - За бортом полно воды, детка!
        Юнга Маллоу выслушал это заявление философски и ушел, чтобы, как и вся команда, участвовать в утренней приборке, только на корме. Затем почистил капитанское платье и сапоги, и сделал то же самое с платьем троих помощников. Заработал с десяток подзатыльников — «чтобы соображал быстрее». Затем отправился на камбуз, чтобы подать в кают-компанию завтрак.
        Спустившись по узкому трапу, Дюк нашел теперешнюю резиденцию компаньона: тесное помещение, две трети которого занимали три ряда матросских коек, а одну — камбуз. Границей между кубриком и камбузом служила чугунная печь. Читая своего любимого Жюля Верна, М.Р. почему-то никогда не задумывался: а как, собственно, выглядит на корабле кухня? Да, «Матильда» — не «Дункан», но ведь и в голову прийти не могло, что камбуз окажется такого адского вида. Вокруг кое-как сколоченного кухонного стола помещались всякие бочки, баки, деревянные колоды, полки с закопченными горшками, котлы, покрытые черным жиром — не дай Бог нечаянно прикоснуться. Эту красочную картину завершал сам кок — одноногий джентльмен, одетый только в рабочий комбинезон, цвет которого лучше всего определялся как «грязный», и фартук поверх такой же расцветки.
        - Доброе утро, — сказал юнга.
        Кок медленно повернулся. Большой лоб, торчащие скулы корабельного повара и треугольная нижняя челюсть напоминали портрет Сократа в учебнике истории.
        - Вот же крабьи яйца в зеленых водорослях! — он воздел руки к потолку. — И тебе доброе утро, маменькино сокровище!
        (У Сократа вряд ли были такие сальные реденькие волосы. А из подмышек, наверное, не торчали рыжие клоки. Хотя… кто знает?)
        Матросы, игравшие в карты и кости в ожидании завтрака и не удостоившие юнгу внимания, загоготали. М.Р. покраснел. Тут он заметил в углу компаньона, покраснел еще больше, но что делать — не знал.
        - Корму мне в рожу! — продолжал кок свой патетический монолог. — Сто крабов Нептуна в осьминогову каракатицу! Утро ему доброе!
        Затем взял у юнги поднос и съездил им по лбу М.Р. «Бам-м!» — сказал поднос. «Иги-ги! Гы! Га-га-га!» — отозвалась команда. После чего повар принялся нагружать поднос завтраком для офицеров. Дюк стоял, как вкопанный. Забрав поднос, послал Д.Э. отчаянный взгляд и стал подниматься по трапу, пытаясь не грохнуться вместе со своей ношей. Шум, донесшийся после того, как за ним закрылась дверь, засвидетельствовал, что попытка не удалась и М.Р. грохнулся. Кок подскочил и поскакал, стуча деревянным протезом, на место происшествия. Последовавшая за этим сцена была такой печальной, что приводить ее подробно тоже как-то не хочется.
        Окончив завтракать, матрос Саммерс отправился смолить тросы, потом расплетать старые канаты, из которых потом пришлось сплетать новые, кстати, и кое-как освоив это хитрое и утомительное ремесло, потом надраивать медные поручни- и так далее, и тому подобное. Юнга Малллоу убирал каюты, потом тоже распутывал кучу старых веревок, отбирая те, что еще пригодятся, потом бегал по разным поручениям, получая то пинка, то по зубам, то будучи таскаем за ухо — «чтобы не путался под ногами». И вот таким изящным способом М.Р. более или менее получил представление о том, кто на китобое где и где что.
        К полудню у обоих искателей приключений полопались и стали сочиться кровью пузыри на ладонях. Ногти почернели и обломались. Оставалось послюнявить руки и надеяться, что как-нибудь стерпится.
        Ну, а дальше…
        Те, кто подобно двум джентльменам в те дни, думает, что на китобойном судне моряки заняты только охотой на китов, а в остальное время вглядываются в горизонт, курят трубки и поют матросские песни, жестоко ошибаются. Что-то чистится, красится, подновляется — и так без конца. Даже если кажется, что уж теперь-то точно ничего не нужно, матросы отправляются счищать ржавчину с якорной цепи или разбирать негодные веревки, отбирая те, из которых можно сплести канат. Всякое старое барахло постоянно вытягивается, связывается и укладывается в бухту.
        Всякий раз, когда ослабевает какой-нибудь трос (а это случается все время), бензели и найтовы разматываются, чехлы снимаются и после того, как все непригодные части заменены, а все остальное натянуто и затянуто достаточно туго, водворяются на место заново. А поскольку все части такелажа связаны между собой, редко получается коснуться одной веревки, не трогая остальные. И если к этому добавить, что нужно еще смолить, промазывать, красить, покрывать лаком и чистить и вдобавок не забыть, что все это должно быть свернуто, закреплено и установлено на надлежащее место перед началом ночной вахты, — вот тогда вы более или менее получите представление о том, что же такое представляет собой жизнь матроса, будь он хоть палубный, хоть марсовый, хоть салинговый, хоть ко всем чертям каютный юнга. Хоть тот и не несет ночных вахт, а спит, как сухопутная крыса (за что, между прочим, его презирает вся команда).
        - Юнга! — рявкнул капитан из своей каюты.
        Дюк вскочил, все еще с набитым ртом, наскоро стер рукавом грязь со щеки, сунул руку с тряпкой, которой начищал дверные ручки, за спину, одернул рубаху.
        - Да, сэр.
        Капитан Бабридж не удостоил каютного взглядом.
        - Бренди мне.
        - Есть, сэр! — М.Р. постарался ответить достаточно быстро (и достаточно уверенно) и удрать.
        - Йо-хо-хо, — бормотал он, хватаясь по дороге за поручни, — как-нибудь найдем!
        Но только не тут-то было. Из кают-компании М.Р. попросту выкинул Хэннен, не дав посмотреть в шкафчике и не слушая объяснений.
        Дюк подумал и решил обойтись собственной головой.
        Трюмы внизу, под палубой (в них еще вчера днем грузили бочки) тянулись от носа до кормы. Юнга Маллоу почувствовал желание сесть на пол, простите, на палубу, и зареветь. Он опять поднялся по трапу, добежал, бубня себе под нос, до грота-люка и тут же отскочил: из люка неторопливо спускался капитан Бабридж.
        Он не произнес ни слова, только молча смотрел своими водянистыми глазами. Юнга сглотнул.
        - Простите, сэр, — начал он.
        - Я просил принести выпивку, — негромко напомнил капитан Бабридж. — Только принести выпивку. Что непонятного в слове «выпивка»?
        - Все понятно, сэр! — немедленно выпрямился М.Р. Мал-лоу.
        И тихо добавил:
        - Только я не знаю, где лежит бренди.
        Нижняя губа капитана выпятилась, придав лицу обиженное выражение.
        - Юнга, — спросил капитан Бабридж, — кто должен объяснять тебе твои обязанности?
        Язык высох во рту.
        - Помощник Биллингс, — голос каютного стал совсем тихим.
        Капитан Бабридж поднял брови и слегка наклонил голову.
        - Правильно, — медленно и проникновенно ответил он. — Помощник Биллингс. И я хочу, чтобы ты это запомнил. Чтобы через пять минут бренди было у меня в каюте.
        С этими словами он заложил руки за спину и прошествовал мимо. А Дюк вытер со лба пот, порадовался, что обошлось, и отправился искать помощника Биллингса, который, как назло, распоряжался в этот момент вахтой правого борта и совершенно не хотел слушать, что там спрашивает юнга. Пришлось, несолоно хлебавши, бежать опять в кают-компанию. На сей раз вместо Хэннена там оказался стюард Чаттер.
        Он был занят: чистил вилки. Обнаружив юнгу, молча вручил ему и вилки, и полотенце, развернулся и вышел.
        - Но сэр! — ахнул каютный, который как раз открыл рот спросить. — Мистер Чаттер! Мистер Чаттер!
        Плюнул, распахнул шкафчик — верхний, нижний, потом маленький, дверцы которого были прикрыты лаковым японским подносом…
        - Мистер Чаттер! — в отчаянии закричал юнга, бросаясь к дверям и высовываясь наружу.
        Но стюарда и след простыл.
        В конце концов Дюк сделал следующие вычисления: спросить у кока — это куда быстрее, чем дальнейшие самостоятельные поиски; подносом ли от кока, за ухо ли от стюарда — все равно лучше, чем гнев заждавшегося капитана.
        Капитан ничего не сказал на то, что «пять минут» заняли у юнги почти полчаса. Он аккуратно взял каютного за кудри и приложил лбом о дубовую обшивку каюты.
        - Понятно?
        Дюк смотрел в пол
        - Да, сэр, понятно.
        Во всяком случае, понятно было, что бренди стоит в буфете, на котором еще китайский веер и такая тонкая деревянная дамочка с огромным задом.
        Капитан Бабридж, очевидно, сказал все, что хотел сказать, и сел за стол, который почти целиком покрывала карта. Больше он на юнгу не смотрел, и тот, поморгав, поскорее вышел из капитанской каюты, снова радуясь, что, можно считать, обошлось. Тут же наткнулся на стюарда, тут же получил затрещину и поручение отправляться на камбуз за обедом для кают-компании.
        - Где ты ходишь, тюленья твоя рожа, а? — разорялся кок. — Где тебя, я спрашиваю, носит, три ржавых якоря тебе в корму!
        Каждая фраза сопровождалась соприкосновением лба юнги и металлического подноса, на котором в офицерские каюты подавалась пища. «Бам-м!» — повторял поднос. — «Бам-м-м! Бам-м-м-м!»
        - Ну и что ты на мне увидел, маменькино сокровище? — поинтересовался кок. — Что разглядываешь? Интересно, да? А то, что обед уже десять минут как должен быть подан, тебе не интересно? Не интересно, я спрашиваю?
        Поднос все еще звенел. Д.Э. Саммерс молча смотрел на компаньона. Компаньон молча смотрел в палубу.
        Кок задрал голову и развел руки в стороны, словно в ужасном недоумении:
        - За что наказываешь, Господи? Что я сделал? Чем согрешил? А? А?
        Матросы, игравшие в карты, ржали в двадцать глоток.
        Дюк посмотрел на повара так, как в детстве на кузена миссис Маллоу — дядюшку Фалвиуса, когда тот спрашивал, кого, дескать, ты, мальчик, больше любишь — маму или папу?
        Повар глумливо поклонился.
        - С вашего позволения, — чтобы не оскорблять ваших нежных ушек, — я буду называть вас..
        Он изобразил размышления.
        - Сосиской. Арлингтонской сосиской. До свидания, господин Арлингтонская сосиска!
        На этих словах даже Д.Э. улыбнулся (хотя понятия не имел, что за арлингтонская сосиска[3 - «Сосиски Арлингтона — упакованы на фабрике, распакованы на вашей кухне!» — М.Р.М.]). Дюк (который тоже слышал только о кладбище в Арлингтоне) постарался улыбнуться тоже, взял поднос у кока и поднялся по трапу, следя за тем, чтобы кофейник и супница сохранили свое содержимое, а заодно не обожгли пальцы, как это случилось утром. У самой крышки люка еще раз обернулся и скорчил компаньону ободряющую рожу. Поднос немедленно накренился, и кофейник украсили коричневые потеки. Юнга тихонько буркнул себе под нос и, осторожно удерживая поднос одной рукой, полез из люка. Джейк поскорее отвернулся. Снаружи что-то зазвенело о палубу. Похоже, крышка кофейника.
        Кок высказался в смысле, дай, мол, дураку в руки веревку, так тот на ней и удавится, но больше не произошло ничего. Обошлось.
        Каютный по ту сторону люка так совсем не считал: он задел кофейник, уронил крышку и только чудом не дал грохнуться супнице, прижав ее животом. Ругаясь про себя, оперся как следует спиной о закопченую кирпичную печь, медленно опустился на корточки. Шумели волны и ветер. С бортов долетали мелкие брызги. Дюк вздохнул, пытаясь сладить с качкой (еще и продолжало мутить со вчерашнего), поднял и водрузил крышку на место. Придерживая поднос подбородком, вытащил из штанов подол рубахи, протер ею пролитый кофе, и шаткой походкой направился по палубе. Впереди ожидал еще один аттракцион: спуск в грот-люк с обеденным подносом в руках.
        Глава пятнадцатая, в которой из саквояжа извлекается блокнот Фокса
        Около восьми часов вечера по сухопутному времени капитан, заложив руки за спину, любуется горизонтом со шканцев. Главный помощник курит трубку на подветренной стороне судна, а второй помощник — с наветренной. Стюард Чаттер закончил свою работу в каюте и ошивается возле камбузного люка, ожидая возможности поболтать с коком. Матросы сидят на брашпиле или лежат на баке. А двое джентльменов облюбовали себе местечко на носу, у брашпиля. Через какой-нибудь час пробьет восемь склянок, свет в кубрике будет потушен, приступит к работе ночная вахта, а остальные лягут спать, ожидая, пока наступит их черед. Отправится на покой и корабельная прислуга: стюард и каютный юнга, который только что рассказал компаньону свою эпопею с бренди.
        Дома Дюк укладывался в такую рань только в наказание, да и то случалось это редко. А тут попробуй засни, если стюард храпит, как паровоз. Паровоз, паровоз… И подумать, ведь трех дней не прошло с тех пор, как двое джентльменов сели на поезд. Еще во вторник Мармадьюк Маллоу спокойно читал «Двадцать тысяч лье под водой», играл на пианино рэгтаймы, смотрел с чердака в отцовский бинокль, как в соседнем доме переодевается какая-то сдобная тетка, и читал в «Научном американце», как «по умеренной стоимости переконструировать велосипед в мотоцикл, используя оборудование «Меско М.П. Мотор». В четверг познакомился с Джейком, когда от нечего делать болтался по набережной. И вот, леди и джентльмены, каютный юнга. С ума можно сойти.
        «Дорогие отец и мама, у нас все в порядке, доехали хорошо. Капитана Веркора, правда, упустили, и наверное, стоит передать ему наши извинения, но все-таки нанялись на другое судно и сейчас отправляемся бить китов к берегам Южной Америки, а оттуда — к острову Южная Джорджия. Сколько мы пробудем в плавании, не знаю. На всякий случай: если от меня не будет писем, не волнуйтесь. Напишу, как только смогу.
        С Джейком мы видимся очень мало, потому что он на носу, а я кормовая крыса, и не положено. Его определили в палубные матросы, а я, как ни печально, всего лишь каютный юнга. Отец, конечно, скажет, лиха беда начало. Ну, и будет прав, чего уж там. Всю экипировку нам дали в кредит, морская болезнь почти прошла, в общем, я думаю, как-нибудь привы…»
        Тут Дюк почесал карандашом за ухом и вымарал последние строчки, оставив только «дали в кредит».
        «Одним словом, все в порядке. Отвечать мне пока что некуда, да я и сам не знаю, когда получится отправить письмо, но как только появится такая возможность, мы с Джейком приедем в гости.
        Обнимаю, Дюк.
        4 мая 1905 г.»
        Вот так все было. Не пирожным, ох, не пирожным оказалась жизнь искателей приключений. Но, сто тысяч каракатиц, не может ведь быть так, чтобы всегда было паршиво? Или может?
        Однажды Д.Э., мрачно подошедший к кубрику — только что звякнули склянки к обеду, — получил чувствительный толчок в плечо, поднял глаза и увидел М.Р.
        - Что скис, компаньон! — улыбнулся тот и, не тратя времени, поволок его в сторонку.
        Из-за пазухи грубой матросской рубахи появился блокнот Фокса (точнее, половина блокнота, оторванная безжалостной рукой) и карандаш. А еще сложенный вшестеро листок. М.Р. быстро сунул все это в руки Джейку и испарился.
        «Сэр, — писал он, — как вы? У меня не сказать, чтобы очень шикарно дела, но, наверное, бывает и хуже. Убирал каюту капитана, там карта. Мы отправляемся сначала к Южной Америке, потом на северные острова, а потом, кажется, в Африку. Сколько будем плавать, узнать не смог. Дальше не знаю, что писать.»
        Подпись была: «М.Р.М.»
        Ветер уронил волосы на глаза. Вдоль борта «Матильды», дальше, дальше и дальше замелькали темные упругие спины. Дельфины. Их было множество. Они виднелись под водой неясными силуэтами, шаловливо выскакивали из-под самого носа корабля, серые, мокрые, торопливые, и уносились вдаль. Им принадлежал океан.
        «Сэр, — Джейк попробовал облечь в слова то, что вертелось в голове, — сэр…»
        «Матильда» дрейфовала уже четвертые сутки. Вантовые и салинговые тоскливо висели на снастях. Палубные лениво возились с нижним такелажем и всякими штуками — что попадется, абы не слонялись без толку. М.Р., покончившего с делами в каютах, послали на верхнюю палубу, чтобы тоже не сидел без дела, и, главное, не успел нанести ощутимого вреда.
        Ветра не было. Биллингс под общий хохот полез на марс с ведром. Компаньоны, увлеченно начищавшие печь-салотопку, обалдев от радости, что снова вместе, переглянулись.
        - Ветер вызывает, — пояснил миста Ноулз, ехидно морща губы.
        Ветра, однако, так и не было. Тогда Биллингс достал нож и с самым серьезным видом принялся шкрябать им фок-мачту.
        Никакого эффекта и это, конечно, не возымело.
        - Остается последнее средство, — произнес Хэннен озабоченным тоном.
        Ему серьезно покивали. При этом у команды «Матильды» были такие лица, что искателям приключений показалось что-то подозрительно.
        - Иди-ка, юнга, сюда, — с притворным вздохом продолжал первый помощник. — И не хочется мне, да, видно, ничего не поделаешь.
        Юнга Маллоу не почувствовал никакого желания выполнять это требование.
        - Иди-иди, — подтолкнули его.
        М.Р. залился краской и не двинулся с места.
        - Зачем это? — поинтересовался он небрежным тоном.
        - Последнее средство, чтобы вызвать ветер, — тоже серьезно произнес Хэннен, — выпороть сопливого юнгу.
        - Чего-о? — возмутился «сопливый юнга».
        - Si, — подтвердил второй помощник, вооружаясь куском каната.
        - Натурально, — прибавил первый. — Да так, чтоб визжал на весь океан. Старинный способ, еще со времен Пола Джонса[4 - Пол Джонс (1747 -1792) знаменитый американский корсар, шотландец по происхождению. Носил почетное прозвище «Пени-тель морей». Его биография и подвиги столь романтичны и увлекательны, что о нем писали свои романы такие уважаемые джентльмены, как А. Дюма — «Капитан Поль», Ф. Купер и другие писатели и даже, кажется, поэты (что, впрочем, неудивительно). Смелый и решительный моряк, любитель рискованных операций, он прославился во время Войны за независимость Соединенных Штатов в сражениях против англичан. История гласит, что однажды в жарком бою на его корабле были разбиты почти все орудия, половина команды убита и покалечена, но на предложение англичан сдаться Джонс дал такой ответ: «А я еще и не начинал сражаться!» Поскольку «пенитель морей» выиграл и это сражение, этот ответ вошел в историю. А когда война все-таки окончилась (войны, к счастью, имеют такое свойство) славный моряк отказался от доходного места и спокойной жизни. Что тут скажешь — наш человек! (М.Р.М.)].
        Дюк, которому совсем не улыбалось способствовать попутному ветру таким оригинальным способом, оглянулся на компаньона.
        - Смотрите, мистер Биллингс, чтобы в вашей каюте не завелся гоблин[5 - Со времен Колумба, а, может, и еще с более старых, моряки верят в гоблина, живущего на судне и проделывающего разные мелкие — ну или не очень мелкие — пакости. (М.Р.М.)], - небрежно предупредил Джейк второго помощника.
        Тот аж рот раскрыл.
        - А то ведь глядишь, койка обвалится или табак кончится… вдруг, — продолжал Д.Э.
        Оба помощника капитана обменялись взглядами.
        - Ты посмотри, угрожает, щенок! — протянул Хэннен. — Ну, тогда и палубного за компанию, а? Большой разницы нет, а так, глядишь, и польза будет. Ну-ка, ребята, подержите их!
        И компаньоны, как ни сопротивлялись, оказались в очень невыгодной и не слишком элегантной позиции. Матросы удерживали их без особых усилий, похрюкивая от такого веселья и обмениваясь шутками. Оба искателя приключений отчаянно брыкались, а сын пресвитера выдал такую заковыристую тираду, что ему зааплодировали.
        - Вот это, я понимаю, у парня язык подвешен! — восхитился Хэннен. — Ладно, повеселились и хватит.
        Растрепанных компаньонов освободили.
        - Нате-ка, — первый помощник протянул им по швабре. Искатели приключений похлопали глазами.
        - Ну что встали, телеграфы беспроволочные? Швабры за борт!
        - За борт, сэр? — удивился Дюк.
        Рявкнув от возмущения, Хэннен забрал у него швабру и опустил за борт.
        Обалдевшие компаньоны с удивлением смотрели на Хэн-нена, месившего шваброй воздух.
        - Вот так, ясно?
        - Да, сэр, ясно, — протянули двое джентльменов, выполняя приказ.
        - Еще, еще! — велел старший помощник.
        Под любопытными взглядами команды компаньоны, чувствуя себя последними дураками, продолжали.
        С четверть часа искатели приключений заклинали ветер. Наконец, Хэннен плюнул, выругался и разрешил оставить дурацкое занятие. Команда «Матильды» окончательно впала в уныние, когда вечером, около пяти, стихия смилостивилась. Оставалось сделать ветер попутным. Невозмутимый Биллингс достал из кармана платок, завязанный по краям в узлы.
        - Зюйд-вест, — коротко высказался он и развязал два.
        Но почему-то вместо зюйд-оста, который собирался вызвать таким образом второй помощник, продолжал дуть зюйд-зюйд вест. По этому поводу первый помощник выразился коротко и цветисто, имея в виду неправильно развязанный вторым узел, а также сомнительное происхождение самого Биллингса. Тот буркнул что-то себе под нос, завязал «зюйд» обратно и развязал вместо него еще один «ост». Джейк только головой покачал — надо же, взрослый человек, опытный моряк, а туда же: в дурацкие приметы верит. Тут у искателя приключений защекотало в носу и он чихнул. В следующую минуту первый помощник дал Д.Э. пинка, затем сгреб за шиворот и потащил к противоположной стороне судна.
        - Никогда, — сказал он и сопроводил свои слова отменным подзатыльником, — никогда не чихай, если находишься у левого борта!
        Юнга Маллоу тоже вовсю продолжал знакомиться с корабельными приметами. Как нам известно, этот молодой человек умел не только ездить верхом, стрелять, пререкаться и прятаться по углам с книгой, но и свистеть. Не мог же Дюк знать, что свистеть на судне — не для того, чтобы вызвать ветер, а просто так — означает накликать не то, что шторм, а самые непредсказуемые бедствия. В данном случае к таковым можно причислить не совсем своевременное появление Биллингса, после которого у М.Р. долго шатался передний зуб.
        Если раньше компаньонам казались фантастическими морские приключения, то теперь все сделалось наоборот: казалась выдумкой чистая и свежая постель, в которой можно валяться, почитывая какой-нибудь «Остров сокровищ», ванна и уж тем более, ресторан. Дождь ли, ветер — двое джентльменов, в закатанных штанах, босые, приступали к приборке, проводя в холодной воде по нескольку часов. Не говоря уже об авральных работах (в которых, правда, каютный не участвовал, зато он участвовал во всем остальном), когда за ночь, случается, не удается лечь, откачивая и вычерпывая воду, а утром, хлопая сонными глазами, хочешь — не хочешь, можешь — не можешь, нужно снова браться за работу.
        Помните, как там у Жюль Верна? Команда увидела акулу, был брошен гарпун, гигантскую рыбину доставили на палубу, вскрыли утробу… А теперь, леди и джентльмены, попробуйте, сидя в своих мягких креслах, представить себе вскрытую рыбью утробу фунтов в шестьсот. Представили? Романтичное зрелище, что и говорить. «Буду счастлив участвовать в этой интересной охоте» — так, кажется, сказал лорд Гленарван?
        Итак, китовая охота.
        Представьте себе солнечный майский день. Штиль, благодать, погода. Юнга Маллоу чешет на камбуз с подносом. Вдруг с марса вопль, как будто режут кого-то:
        - Фонтан! Справа по борту фонтан!
        Все, кто был на верхней палубе, бросаются к борту.
        - Аврал! Все наверх!
        И все вахты, весь экипаж, что есть духу летят наверх. Жаль, конечно, что не «Свистать всех наверх!», но зато, зато «Аврал!» сохранился совершенно.
        Ну и вот, юнга Маллоу обнаруживает в собравшейся толпе спину компаньона и пробивает себе дорогу локтями. Этот, конечно, уже висит на борту, раскрыв рот, и сам черт ему не брат, еле обернулся.
        Знаете, первое время это было умопомрачительное зрелище. Представьте: блестят на солнце волны. А в них… Нет, не так — в волнах ничего. Далеко, да и солнце в глаза- как они тут все вообще ухитряются что-то рассмотреть? Но тут из глубины океана раздается великанский вздох, такой, что в животе отзывается, аж жуть берет, затем шипение, похожее на то, как подъезжает к станции поезд, а потом, представьте, в волнах отражается солнце, и вдруг над ними этакими сверкающими брызгами рассыпается фонтан. С непривычки еще и видно плохо, щуришься так и этак, — то ли показалось, то ли в самом деле… Джейку потом с неделю виделись фонтаны там, где их в помине не было. Один раз его угораздило крикнуть: «Фонтан! Вижу фонтан!» Но потом он все уравновесил. Несколько недель спустя. Фонтан в самом деле был, но даже возможность неплохого вознаграждения не убедила Д.Э. снова открыть рот.
        Стоп. Мы отвлеклись.
        - Приготовить вельботы! — кричит капитан из рубки.
        - Привести к ветру! — это уже старший помощник.
        - Спустить вельботы!
        - Вельботы на воду!
        А в вельботы съезжают прямо по талям, представляете? Сначала гарпунщик, потом шесть гребцов, потом помощник капитана. Эх, кто же возьмет каютного юнгу в вельбот? А вот Д.Э. в конце концов взяли (а он и с веслами-то не очень представлял, что делать). Хотя геройская доблесть, леди и джентльмены, тут ни при чем. Просто в первую же охоту один вельбот потеряли. Как-как, вот так. Одна из прелестей китобойного дела. Он просто скрылся за горизонтом и исчез из вида: линь-то никто никогда не перерубит. Искали до последнего, с вечера, когда все случилось, всю ночь, чуть не до обеда. А потом налетел шквал, вот и… одним повезло, другим не очень. Придираться уже не стали, сунули в руки весла, рявкнули как следует — и погреб Джейк как миленький. Несколько дней гоняли в хвост и в гриву — мистер Саммерс чуть от гордости не лопнул, все уши прожужжал, как кита завалит.
        В общем, представляете, туча брызг — и мимо вас проплывает такая здоровенная серая штука, вся в светлых наростах, — то ли кораллы, то ли не кораллы, — в общем, красивые такие штуки. Не знаешь — ни за что не догадаешься, что паразиты. Кажется, что кит ушел, но тут под водой как перевернется: белый живот, зеленоватый от воды, а горло полосатое. Видно даже, что это не полоски, а складки такие. Тут опять кульбит, вельбот качает и подбрасывает, того гляди, бортом зачерпнет, а то и потонет ко всем чертям, а над водой вновь поднимается громадная спина. Гулкий всплеск, из глубины утробно стонет, потом, что ли, фыркает, и темная громадина скрывается из вида.
        Ну и вот, «Матильда» медленно следует за вельботами. Где кит… юнга Маллоу не успевает подумать, где, потому что серое, размером и очертаниями напоминающее дирижабль, с шумом взлетает из глубины, переворачивается в воздухе животом кверху, плашмя падает в воду и уходит опять в глубину. А когда оседают брызги, слышно приглушенное буханье — выстрелила гарпунная пушка. Что-то там происходит, — с такого расстояния попробуй пойми.
        А там вот что:
        Кит бьется и рвется, вздымая волны, хлещет хвостом, обдавая вельбот красной водой, гарпун раздирает мясо.
        Даже на палубе слышны короткие утробные вздохи — как будто сам океан и вздыхает.
        На самом деле эти звуки — из дыхал, отверстий на голове кита. Фонтан теперь уже кровавый, короткий и кривой. Ну да, жестоко. Но признаться честно, в этот момент как-то больше думается о собственной заднице: пары таких вот прыжков запросто хватит утопить вельбот. Он от этих маневров таким ходуном ходит — так и ждешь, что этот раз — последний! И дух захватывает, и смотреть на это нет сил, и не смотреть тоже нет, — в общем, слов не хватает.
        А кричат как — вон даже с борта слышно!
        А в вельботе-то как здорово слышно — в ушах потом полдня звенит!
        - Табань! — орет Хэннен.
        Дрожит и звенит на ветру натянутый линь.
        - Выбирай!
        По бокам кита струятся красные потоки, из дыхал уже только пар.
        - Подгребай, ближе! Да ближе, мать твоя каракатица!
        К этому времени «Матильда» подошла ближе, выбирают тали, цепляя кита. В его коже вырезают букву «Q», цепляют за нее гак талей, а вот из хвостика «Q» вытягивают длинную полоску. Тали выбирают, кит вращается в воде, а полоску подрезают с боков и чистят кита, как какую-нибудь картофелину, пока хватит длины талей. Куски отправляются в котел, а вырубку повторяют, пока не срежут весь жир.
        Китобой кренится, скрипит, кряхтит и стонет.
        Искатели приключений тоже кряхтят и стонут: их поставили на голову. Нет, не в смысле, вверх ногами, а в смысле, вырубать ус, отрезать язык и что там осталось на вытопку. А потом… потом… ну, в общем, чертовски плохо слышать все то, что говорят в адрес новичка, нечаянно хлопнувшегося в обморок от одного только запаха этой головы с раскрытой пастью и жалобно сощуренными припухшими веками. Надо сказать, что за всю свою жизнь М.Р. Маллоу не встречал более лицемерной рожи, чем у Д.Э., этак благородно убеждающего компаньона, что, дескать, ерунда, бывает. Тоже еще, Ахав нашелся!
        Отдают тали, гремят цепи. Китобой отдаляется все дальше и дальше, оставляя за собой тонны две-три окровавленного мяса. Вокруг туши начинают ходить острые плавники: касаткам повезло сегодня с обедом.
        Тем временем на китобое ворвань разливают в бочки, котлы салотопки чистят, рангоут и палубу скребут — еще и отскреби ее, палубу эту! Джейк зажимает нос и выдыхает изо всей силы — унять дрожь в коленках. Когда уже почти кажется, что все в порядке, налетает порыв ветра. Великий охотник на китов сначала опирается о швабру, затем роняет ее и, сложившись пополам, из последних сил дотягивается до борта.
        Атлантический океан. Бескрайнее небо. Зюйд-зюйд-вест.
        «Пейте свой чай, юный искатель приключений. Пейте, пока приключения не нашли вас.»
        - Поднимайтесь, сэр, — за рукав вяло дернули, — нечего тут любоваться пейза…
        М.Р. Маллоу не договаривает, задушенно мыча, и перегибается через борт.
        Глава шестнадцатая, в которой Д.Э. Саммерс решается облечь в слова то, что вертелось в голове, и назвать вещи своими именами
        Было утро. С ночи штормило, судно раскачивало не на шутку, и на палубе поэтому было пусто: капитан и офицеры пили чай в кают-компании, матросы отлеживались на койках. В полумраке тусклый, закопченный табачным дымом иллюминатор кубрика то погружался в пенящуюся зеленоватую воду, то вдруг являл кусочек серого утреннего света. Переборка уныло скрипела, матросские сундуки, составленные вдоль стены, глухо стукались друг о друга, тусклая лампа раскачивалась. Матросы, лежа на койках, прислушивались к шуму волн, обсуждая, что, должно быть, быть буре.
        - Эх, как штормит! — крякнул Коуэн.
        - Ничего себе погодка, — вежливо отозвался Джейк.
        Ему было не до разговоров: он сочинял письмо компаньону, а то, что он собирался сказать, нужно было сказать как-нибудь… правильно, в общем. Люк задраили наглухо, отчего воздух сделался еще более душным и сырым, чем обычно, виски давило, приутихшая было морская болезнь разыгралась снова, в общем, это утро выдалось еще менее веселым, чем всегда.
        - К вечеру стихнет, — бормотал Коуэн. — Как не стихнуть.
        Д.Э. потрогал спрятанную под матрасом свою половину блокнота. Дорогая шелковистая бумага успела порядочно отсыреть и пропитаться непередаваемым амбре кубрика. С закрытыми глазами думалось легче. Колокол отбил восемь склянок. Пора было на вахту. Джейк неохотно поднялся с койки. Приседая, взмахивая руками, наклоняясь вперед, откидываясь назад на полусогнутых ногах, добрался он до палубы.
        Ударивший промозглый ветер швырнул в глаза волосы, без труда пробрался под штормовку. Лицо обдало водяной пылью. Паруса хлопали, в снастях завывало, океан бушевал, кипя пеной. Волны, приобретя совсем уже угрожающие размеры, вздымались, накрывали друг друга и тут же разбивались мириадами брызг. «Матильда» ныряла между валами, по временам зачерпывая бортами воду, качаясь во всех мыслимых направлениях. Корма судна задралась в воздух почти вертикально, заставив Джейка броситься вцепиться в снасти.
        - Марсели убрать! — рявнул Хэннен.
        Промокшие до костей матросы, цепляясь руками и ногами за реи, выполняли приказание.
        - Фор-стеньги стаксель долой! Живо, сучьи дети! Старший помощник морщил лоб и шмыгал носом, поправляя вязаный шарф в вырезе бушлата.
        - Марсовые, вниз!
        На палубе появился капитан. По покрасневшим глазам на сером спокойном лице было понятно, что спать в эту ночь ему не пришлось. Крикнув в рулевое отделение, чтобы там не зевали, он прошелся туда-сюда, задрал голову, обозревая мачты, глянул за борт. Бросил на струсившего палубного беглый взгляд, остановился.
        - Убрать все паруса!
        Капитан Бабридж прибавил сквозь зубы длинное ругательство, которых матрос Саммерс от него никогда еще не слышал, и покинул палубу, кивнув старшему помощнику, который тотчас поспешил за ним.
        По спине хлопнули: М.Р., пряча нос в высокий ворот толстого грубого свитера, источавшего запах козла (такой же был надет под штормовкой у Д.Э.), бежал за офицерским обедом. Д.Э. наскоро пожал задубевшие пальцы компаньона в промокшем рукаве и вернулся к своему занятию. Записка, которую Д.Э. Саммерс передал компаньону, состояла всего из одной фразы.
        «Сэр, давайте смоемся!»
        Дело сделано. Теперь можно и в кубрик — «под палубу» — отсыпаться перед вахтой.
        К вечеру мрачное небо раздирали проблески молний, грохотал гром, океан ревел, через палубу хлестали волны, по доскам лилась вода, блестя при тускло-желтом качающемся свете палубных фонарей. Отовсюду раздавалось бормотание: «Господи! Господи, помилуй! Помилуй нас, Господи!»
        «Ко всем чертям, и чем дальше отсюда, тем лучше!»
        Джейк торопливо связывал лопнувший слаблинь, сидя на корточках возле грот-мачты. Его единственным пожеланием было как можно скорее оказаться в кубрике, надеть сухое и завернуться в одеяло, а там будь что будет. Все равно в случае крушения спастись невозможно. Бушующий океан озарило несколько молний сразу. Ничего не было видно, и Джейк вдруг понял, что это от того, что перед китобоем выросла зеленоватая стена воды. Вал с силой ударил в корму, понесся по палубе, волна ударила в спину, сбила с ног, отрывая руки палубного от поручней, Джейка понесло вперед и швырнуло об основание фок-мачты. Откуда-то снизу слышались крики: кого-то из матросов смыло за борт.
        - Матерь Божья, — непослушными губами бормотал Ко-уэн, разматывая брошенный кем-то из товарищей штерт и обвязывая себя за талию, чтобы не последовать за несчастливыми коллегами, — помилуй нас, грешных, матерь Божья!
        Он кинул штерт палубному, и тот последовал его примеру. Джейк предпочитал не отвлекаться на беседы со Всевышним — «Матильда» дала течь, да еще сразу в двух местах. Промедлишь хоть секунду — получишь возможность обратиться к Господу лично. Ну, может, и не лично, но апостол Петр тоже не тот, с кем так уж хочется встретиться. Тонкое, не знавшее стирки шерстяное одеяло превратилось в недостижимую мечту. Вместе с пахнущими козлом сухими носками.
        «…Ко всем чертям… — думал Д. Э. — Если только посчастливиться остаться живыми. Ко всем чертям.»
        Заваливаясь с борта на борт, гудя натянутыми снастями, «Матильда» ныряла в гигантские волны. Все три насоса работали бесперебойно.
        Шторм утих под утро. Качка не прекратилась, но теперь она была совсем другая: ровная и спокойная, «как надо». Волны все еще были велики, но уже не хлестали бешено, а только перекатывались одна за другой по поверхности океана. «Матильда» шла под фоком и кливером, отделавшись небольшой течью, над которой трудился плотник с матросами. К обеденной вахте М.Р. в камбуз не пришел. К ужину тоже. Джейк успел тысячу раз пожалеть о сделанном и даже к вечернему отдыху не пошел искать компаньона. Стоя у борта, он смотрел в холодные серые волны, то и дело слюнявя ссаженную ладонь — показалось, что идет Дюк, поспешил спрыгнуть с вантов — и ободрал.
        - Эй, — негромко раздалось за спиной, — на палубе!
        И в руке Д.Э. оказалась записка — порядочно помятая и подмокшая.
        «Какое счастье, сэр! Я боялся, что вы сочтете меня трусом и плаксой!»
        Юнга Маллоу улегся грудью на поручни и тоже уставился в волны. Открыл рот, закрыл, развел руками.
        - Да ладно, — сказал Джейк. — Чего уж там.
        - Слушай, — отозвался компаньон, помедлив, — а что мы делать-то будем? Ну, там.
        - Меня больше волнует, — пробормотал Джейк, — что мы будем делать здесь.
        Дюк подумал.
        - Ага, — только и сказал он. — Что до меня, то я предпочел бы не драить палубу, а стоять на капитанском мостике с трубкой в зубах.
        Д.Э. вынул из кармана штанов веревку, в задумчивости сделал на ней петлю, как показывал покойный Биллингс, и попробовал изобразить узел под названием «баранья ляжка».
        - А я, дорогой компаньон, вообще послал бы всю эту корабельную братию в ж… хотел бы сидеть в шезлонге на палубе, читать газету и курить сигару. И чтобы при этом на мне были белые штаны.
        - На палубе? — Дюк картинно повернулся. — Знаешь что, по-моему, ты это сгоряча.
        Палуба китобоя выглядела крайне негостеприимно.
        - Вот ведь черт, — М.Р. вздохнул, — ты хотя бы по вантам и все такое. А я…
        - По вантам! — фыркнул Джейк. — Дорого бы я дал, чтобы больше никогда не видеть эти ванты! Морская болезнь до сих пор не отпускает. «По вантам», чтоб им ни дна, ни покрышки!
        Он посмотрел на компаньона. Чертовски удачно, что тот не видел, как Д.Э. снимали с мачты тогда, на второй день плавания. В этот раз оказалось еще хуже: кружилась голова, тряслись ноги и при одной мысли, что придется отпустить бизань-гик, охватывал такой ужас, что искатель приключений скулил, как девочка. Отодрать Д.Э. от гика было делом непростым: хватка у него от страха была мертвая. Матросы, само собой, страшно хохотали, старший помощник, тоже смеясь, сплюнул за борт, вытирая выступившие слезы, и немедленно распорядился, чтобы Д.Э. чесал вон туда и подтянул нок-гордень. Даже пальцем показал, где этот нок: от первого марса наискосок к нижнему парусу. Нок-гордень Джейк, между прочим, подтянул, как положено. Это он уже потом застрял, когда спускаться надо было. Палубный-то палубный, на палубе работает, да только это означает заодно и нижние паруса со всем такелажем. Так что никуда не денешься, хоть ты умри. В общем, Хэннен махнул рукой и отвязался. Но радость искателя приключений длилась ровно до следующего дня.
        - И обезьяну можно научить на барабане играть, — высказался старший помощник.
        И все повторилось сначала.
        Теперь Д.Э. всеми правдами, полуправдами и совсем неправдами старался исчезнуть подальше от глаз Хэненна, а если не получалось, изображал такое старание и такую занятость, что тот даже немножко раздумывал, прежде, чем опять загнать его на мачту.
        - Я еще даже на стеньге ни разу не был, — небрежно сообщил Джейк. — И, надеюсь, не буду. И нижней мачты хватает.
        - Где, — почесал кудрявый затылок Дюк, — ты не был? Джейк повернулся к гроту.
        - Первый марс видишь? Дюк задрал голову.
        - Ага, — сказал он. — Вижу. Высоко, черт. Компаньон усмехнулся.
        - Только и думаешь, как бы штаны сухими остались. А теперь, сэр, представьте, что вам надо с этого марса слезть. До веревки попробуй дотянись, мачта качается, так и ждешь, что рухнет вместе с тобой.
        М.Р. Маллоу потрогал шишку на затылке.
        - Ну не знаю, я бы лучше на ванты, — признался он. — Наверху, по крайней мере, некому кулаками махать. А то мне начинает казаться, что в мои обязанности входит подставлять свою шею каждому, кто проходит мимо и кто не в настроении. Или, наоборот, в настроении.
        Каютный вытер нос рукавом. Д.Э. не выдержал, фыркнул.
        - Кому смешно, — обиделся Дюк. — А кому больно. Но, собственно говоря, не в этом дело. Вот интересно, мистер Жюль Верн видал когда-нибудь такую штуку, как разделанный кит?
        - Не знаю, что видал и чего не видал мистер Жюль Верн, — отозвался Д.Э., - а только мистер Саммерс уже насмотрелся, спасибо. Но, собственно говоря, и это не все.
        - Да и этого совершенно достаточно, — буркнул М.Р. -А что еще?
        Джейк медленно выдохнул.
        - Ненавижу, — глухо сказал он. — Ненавижу, когда мной командуют.
        - Ой-ой, — протянул Дюк, — какие мы горячие. Д.Э. закусил губу.
        - Придет время, — мрачно сказал он, — и мы будем сами себе хозяева. Чтобы над нами только небо!
        М.Р. вздохнул.
        - Вот в этом я нисколько не сомневаюсь, — он поскреб кудри. — Только, сэр, боюсь, и тогда между нами и небом будет футов шесть земли. Да еще соседи впридачу.
        Д.Э. дернул кадыком.
        - Так будет, — проговорил он глухо. — Вот увидишь, будет!
        - Будет-будет, — заверил его М.Р. и пихнул компаньона в плечо. — Ну, эй, ты чего это? Кто обидел эти глазки?
        Джейк, и в самом деле что-то задышавший, как паровоз, аж грудь вздымалась, засмеялся.
        С бака послышалась бодрая песня, исполняемая нестройным хором. Кто-то с кем-то заспорил, остальные подхватили, короче, гвалт поднялся изрядный.
        - Там никто не будет на нас орать! — предосторожности ради Дюк все-таки понизил голос.
        - Чего? — не расслышал Джейк.
        - Никто не будет на нас орать! — повторил Дюк.
        - Не слышу!
        Прежде, чем Джейк успел ответить, он получил такого здоровенного тычка от Хэннена, что пробежался вперед по палубе, едва не налетев на увернувшегося компаньона.
        - Простите, что прервал вашу беседу, господа! — глумливо поклонился старший помощник. — Саммерс, ты что, оглох, что ли? Марш на вахту, чтоб тебя разорвало!
        «Чтоб тебя самого разорвало!» — огрызнулся Джейк… про себя.
        Раз за разом надраивая доски палубы, он перебирал в уме разные занятия: следопыт, путешественник, пират, географ, капитан корабля… Последнее, впрочем, уже не казалось таким привлекательным, как раньше. Профессии вызывали массу вопросов. Чтобы стать следопытом, следовало родиться и вырасти в прерии. Желательно, среди индейцев какого-нибудь не слишком кровожадного племени. Занятие контрабандой в качестве более реальной замены пиратству тоже не выглядело увлекательно. И главное: деньги. Люди, о которых писалось в романах, имели, сто тысяч лысых чертей и одна хромая каратица, имели деньги! Юноша, уже несколько осознавший свою… назовем это, подобно Фоксу, «неопытностью», был все же не настолько наивен, чтобы верить в то, что в нужный момент в его руках окажется очередной набитый добром саквояж, вовремя лишившийся своего владельца. Это в романах все просто: непременно находился кто-нибудь, кто с удовольствием возьмет тебя с собой в путешествие, раскроет для тебя кошелек, душу, предоставит комфортабельную комнату, и вы отправитесь искать сокровища, пропавшего капитана или совершать кругосветное
путешествие. В жизни так не бывает. Ему уже и так повезло: семья Маллоу. Вот уж у компаньона родители так родители! Но мистер и миссис Мал-лоу не скрывали: подросший Дюк становился обузой семье. Не сегодня-завтра ему пришлось бы искать заработок, для которого кудрявый компаньон не очень-то приспособлен. Миссис Маллоу сто раз на это указывала. М.Р. учили играть на пианино, читать книжки, ездить верхом — и все. Ну, еще говорить по-французски, который он мог бы худо-бедно преподавать, если бы не испытывал к этому делу жуткого отвращения. Короче говоря, М.Р. в высшей степени непрактичен и Д.Э. Саммерс должен некоторым образом повлиять на него положительно. Именно это имели в виду его родители. И отлично, потому что если бы не соображения чисто практические, их забота здорово смахивала бы на милостыню.
        Саммерс-старший в свое время строго-настрого запретил сыну принимать чаевые, которые скорбящие родственники усопшего так и норовили сунуть в руку юному вознице после церемонии. «Скромность и честь не должны позволить тебе принимать свыше заработанного». И не то, чтобы дело было в скромности, нет. Просто Д.Э., не испытывая никакого желания присутствовать на похоронах, слишком хорошо понимал, какое впечатление производит печальный светловолосый паренек в черном траурном костюме с цилиндром. (Ради одного того, чтобы больше никогда не надевать этот цилиндр с широкой белой лентой, стоило сбежать из дому). И поскольку причины этой печали были не вполне теми, которые представлялись оплакивающим, будущий искатель приключений не то, чтобы совсем не брал (черт, и стыдно-то как), но каждый раз неловко бормотал, отводя руку подающую. Настаивали не так уж часто, и карманные деньги у юного джентльмена таким манером случались бы гораздо чаще, кабы джентльмен не был таким гордым. К счастью, иногда совали не в руку, а в карман. В общем, на пути к богатству лежали два препятствия: скука обыденной жизни и
собственная гордость. И если первую юный искатель приключений попробовал обойти (пусть и налетев при этом на рифы), то вторая просто себе торчала, молча намекая на то, что выбор занятия для заработка при таких обстоятельствах огорчительно невелик.
        День за днем он смолил, чистил, красил, получал по морде, потихоньку учился морскому делу. Ничего не приходило в голову. Сейчас даже то двухдневное путешествие по лесу, показавшееся когда-то таким долгим и тяжелым, представлялось веселой прогулкой, а магазины, рестораны и гостиница и вовсе сном, кабы только не мультископ, бережно спрятанный в кучу грязных носков на дне сундука. Пути назад не было. «Морис мустангер обнял прекрасную креолку…» Тьфу ты! Каким надо быть идиотом, чтобы верить в такую чушь! Таким, — думал несчастный Д.Э., - как я. Морис-мустангер. Прекрасная креолка. Подумать только!»
        Д.Э. потянул снасть, радуясь, что на сей раз хотя бы не надо забираться высоко. Сильная рука сгребла его за шиворот.
        - Что ты держишься за фал, как младенец за мамкину сиську! — заорал Хэннен. — Взялся — делай! Сколько раз тебе повторять: стравливай брас[6 - Брас — снасть, служащая вместе с парусом для постановки под определенным углом относительно направления ветра и движения судна. (М.Р.М.)], фордевинд идем[7 - Фордевинд — в направлении ветра, попутными ветром. (М.Р.М.).]! Оглох, что ли?
        - Простите, сэр… — пробормотал молодой человек.
        Не объяснять же, что есть вопросы, не менее важные. Правда, старший помощник не слишком интересовался причиной задумчивости палубного. Последовавший затем разговор не был долгим, но весьма впечатлил. Джейк встал на ноги, не поднимая, впрочем, взгляда, и молча вытер кровь с разбитых губ.
        - В последний раз, ты понял, Саммерс? — рявкнул Хэннен. — И скажи спасибо, что я не доложил капитану!
        С этого дня искатель приключений старался не уноситься в своих мыслях слишком далеко.
        «А скажите, сэр, — написал как-то он компаньону, — если бы вам дали много денег — просто так — вы бы взяли?»
        М.Р. Малллоу, как раз обдумывавший, что бы ответить на этот вопрос, в очередной раз получил по лбу подносом. «Бам-м-м-м…», — отозвался поднос. «Гы-гы-гы-ы!» — отозвался кубрик. Дюк, мрачно уставившись в ступеньки, поднялся из кубрика на палубу и ушел.
        Лимерик, сочиненный М.Р. Маллоу по поводу бессовестного поведения кока
        Распевая про Салли-красотку
        Лупит юнгу наш кок сковородкой.
        Мог бы он перестать,
        Но тогда не хватать
        Будет музыки старой селедке.
        - Какого черта ты молчишь? — злился вечером Джейк. Он даже узлы бросил вязать.
        - А что я должен делать? — защищался Дюк. — Вступать с ним в светские беседы, а потом получать еще от капитана за задержку?
        Д.Э. молчал.
        - Да меня от рожи-то его тошнит, — кривил губы М.Р. -Руки пачкать!
        - Свинство, — не уступил Джейк, — должно быть наказано.
        - Бросьте, сэр, — спор каждый раз заканчивался одним и тем же, — что вы, ей-Богу, кипятитесь из-за всяких пустяков! На каждую свинью внимание обращать — это вообще уже, я не знаю…
        Если бы М.Р. не проводил большую часть дня на корме, он увидел бы, как его компаньон, шипя сквозь зубы и полыхая ушами, вынужден переступать через протянутые между койками ноги Крысы, Коварика и Кангаса. Как негнущейся от стыда и бешенства рукой отряхивается от грязной воды, с хохотом выплеснутой на него во время утренней приборки. Как Д.Э., запинаясь, объясняет Хэннену, где его носило последнюю четверть часа. При этом и старшему помощнику, и матросам, которым все прекрасно слышно, и уж тем более самому Д.Э. яснее ясного, что он врет. Но только один Д.Э. знает, что он не балбес, и не упрямая скотина, и учить работать как следует его не надо, честное слово, не надо. Но сказать правду: «Я не мог выбраться из гальюна, потому что Крыса, Коварик и Кангас заперли его снаружи, мистер Хэннен», — ну согласитесь! — было решительно невозможно. М.Р. не мог видеть, как компаньон вынимает из кружки со своим кофе рыбью голову, подбадриваемый «святой троицей» и радостным ржанием команды. Как, сделав шаг назад, запутывается ногами в бухте, которую старательно собирал последние четверть часа, после чего
приходится начинать сначала. Как пытается отчиститься от золы, щедро вытряхнутой на него из ведра, а потом отмывает и кубрик, и камбуз, пока кок высокохудожественно высказывается относительно родословной Д.Э. В общем, если бы М.Р. знал все это, он, наверное, не стал бы спорить, что свинство должно быть наказано. Но крайне затруднился бы с ответом, как же все-таки следует поступать в таком случае.
        Джейк зарылся лицом в засаленную подушку и накрылся в темноте с головой. Вкус крови все еще ощущался. Вздохнуть глубоко было больно — между ребрами, от правой до левой стороны, наливался сплошной фиолетовый синяк. Сегодня вечером, перед сном ему «по-дружески» предложили станцевать под собственный аккомпанемент. Джейк, собравшийся было почитать купленный на вокзале Нью-Бедфорда «Санди Уорлд», отказался. Кангас держал палубного за волосы, а Крыса и Коварик били. Искатель приключений смял в кулаке газету. Осторожно вытер ею разбитый нос. Новому, волнующему приключению знаменитого сыщика доктора Конан Дойля не суждено было быть прочитанным.
        Избранные места из переписки искателей приключений.
        «Много денег просто так? Мне? Ну, сэр, у вас и теории. Взял бы. Но честно платил за содержание этого состоятельного джентльмена в лечебнице для душевнобольных.
        М.Р.М.»
        «А я бы, наверное, нет. Д.Э.С.»
        «Что, не платил бы? Вот эгоист! Нет, сэр, так нечестно. Дармовая радость почти всегда приносит гадость. В смысле, я в нее не верю, слишком подозрительно. А вот, к примеру, предложи то же самое Крысе, Крыса возьмет, не задумываясь, и будет цвести, как майская роза. Нет справедливости на свете.
        М.Р.М.»
        «Нету. А если Сальной Тряпке?
        Д.Э.С.»
        «Тоже возьмет, я думаю. Возьмет, пропьет или проиграет, или даже купит дом, но тот сгорит во время пожара, рухнет во время землетрясения, утонет во время потопа, — в общем, что-нибудь в этом роде. И наймется наш Тряпка на какое-нибудь судно коком, и станет тиранить какого-нибудь юнгу, которому не повезло там оказаться. М.Р.М.»
        «Это ты почему так думаешь? Д.Э.С.»
        «Честно — потому что я так думаю. М.Р.М.»
        «Ладно. Ну, а Хэннет?
        Д.Э.С.»
        «Хэннет, наверное, заплатит долги своей троюродной незамужней сестры, починит дом старушки-матери, подаст нищему, и у него останется немного, чтобы снимать дешевую комнатенку, пить вечером виски в ближайшем кабачке да время от времени навещать девочек в борделе.
        М.Р.М.»
        «Здорово! У вас, сэр, случайно, не было в роду ясновидящих?
        Д.Э.С.»
        «Ну, а почему бы мне не стать первым?
        М.Р.М.»
        «В самом деле, сэр. Почему бы тебе не проводить сеансы ясновидения на рынке? Представляешь, как можно разбогатеть?
        Д.Э.С.»
        «А это мысль, сэр. Чур мне половину прибыли за идею.
        М.Р.М.»
        «Заметано, компаньон!
        Д.Э.С.»
        Глава семнадцатая, в которой искатели приключений оказываются на берегу
        .
        На горизонте смутно виднелись горные вершины. Молочное с утра море в легкой дымке лениво катило свои волны.
        «Матильда» входила в залив реки Плате, огибая небольшие скалистые островки, сплошь поросшие лесом, у подножья которых белели в лучах солнца дома. Судно собиралось пополнить запасы пресной воды, и по этому случаю команда готовилась к высадке на берег.
        Искатели приключений, стоявшие у борта, все никак не могли перестать хихикать: последнюю записку, ту, насчет сеансов ясновидения, Дюк передал как раз вчера вечером, а ответ от компаньона получил как раз перед завтраком.
        - Только ведь побьют, — вздохнул он.
        - Не беда, убежим, — обнадежил компаньон. — Ну, а я? Если мне дать много денег просто так, а я все-таки возьму?
        Дюк повернулся и обозрел его с растрепанной головы до покрытых налетом морской соли полуботинок «Окончательный выбор победителя».
        - Спроси чего полегче, а?
        - Тогда ты, — не отцеплялся Д.Э. — Чем кончится с тобой?
        - То же самое, — вздохнул Дюк. — Понимаете ли, сэр, себе ужасно трудно предсказывать будущее.
        Джейк разочарованно вздохнул.
        - Ну, а Коуэн?
        - Коуэн? — глаза Дюка сделались круглыми. — Да кто ему даст-то? И вообще, сэр, что вы волнуетесь, таких чокнутых не бывает.
        - Не бывает, — Джейк засунул руки в карманы и элегантно поддернул штаны. — А, например, украсть ты бы мог? Не потому, что так получилось, а специально.
        - Что ты пристал! — возмутился компаньон. — Ты вот сам мог бы?
        Д.Э. подумал.
        - А никак нельзя без этого?
        - Ну, я не знаю, — пожал плечами М.Р. — Ты же сам спросил.
        - Ладно, черт с ним, — отмахнулся Джейк. — Это у меня, видимо, праздные выдумки изнеженного ума.
        Он подергал воротник куртки.
        - Как ты думаешь, чем еще мы могли бы заниматься?
        - Наняться на какую-нибудь работу, от которой не будет тошнить и с которой мы бы справились, — буркнул компаньон, сосредоточенно скребя жесткую от морской воды шевелюру.
        Джейк решил ничего не отвечать на это обескураживающее своей неприглядностью заявление. Слова компаньона, сколь бы горькими они ни были, содержали одну только правду.
        Берег становился все ближе, все отчетливее, все зеленее. На «Матильде» спустили вельботы, загрузили пустыми бочонками. Когда до суши оставалось меньше полумили, матросы поспрыгивали за борт и, по пояс в воде, пригнали шлюпки к берегу. Шумело море, солнце ласково освещало прибрежные валуны, сплошь покрытые длинными бурыми водорослями. Между которыми, представьте, ползали обезьяны, выискивая что-то между камней и тут же поедая. В водорослях, устилавших берег, пятились боком красненькие крабы.
        Горячий песок обжигал ноги.
        Компаньоны следовали за товарищами вверх по холмистому берегу. Дюк поставил ведро на землю, сорвал зеленый восковой лист, размял в пальцах, понюхал, вздрагивая ноздрями.
        - Только не сразу, — тихо сказал он. — Еще поймают… Д.Э. не надо было объяснять, что к чему.
        - Перед самым отходом, — отозвался он тоже вполголоса. Совсем недалеко от берега текла река, по обоим берегам которой росли деревья с густыми кронами и здоровенными узловатыми ветвями. На одном из них Джейк обнаружил бегущих рядком больших пауков, которые при ближайшем рассмотрении оказались маленькими крабами. Пели птицы, все было здесь золотым и зеленым. Влажный воздух благоухал нагретой солнцем травой. У Д.Э. Саммерса, с удовольствием скрипевшего голыми пятками по песку, колотилось сердце. Компаньоны даже примолкли. Приставшего с болтовней Ко-уэна почти не слышали, старательно кивая и отвечая что-нибудь вроде «точно!», «хм-м» или «ага».
        Партия полных ведер проделывала свой путь из рук в руки. Улучив момент, Джейк юркнул в кусты. Пробравшись через шуршащую зелень и жадно вдыхая ее запах, он оказался в тенистом лесу.
        - Ну что, сэр? — нарушил пение цикад М.Р. — Свободные люди?
        Он стоял, прислонившись спиной к стволу дерева и обрывал листья с ветки, которую держал в руках. Два пустых ведра валялись на опавшей листве, толстым слоем устилавшей землю.
        Д.Э. Саммерс швырнул туда же свои. Задрал голову, оглядел качающиеся в небе верхушки деревьев.
        - Абсолютно, — сказал он. — Совершенно.
        - Вещи жалко, — заметил компаньон.
        - Жалко, — отозвался Джейк и хлопнул его по тощим плечам. — Пошли скорее, пока не хватились.
        В облаках вскрикивала чайка. У обоих в карманах были ножи и спички. Оставшиеся от щедрого «наследства» миссис Фокс деньги Дюк предусмотрительно захватил с собой. Таким образом, двое джентльменов располагали кое-какими возможностями.
        И тут кусты раздвинулись и перед остолбеневшими искателями приключений появился Коуэн, помахивая пустыми ведрами.
        - … и скажу я вам, ребята, — продолжал он как ни в чем не бывало, — не те сейчас времена.
        - Угу, — отозвались искатели приключений почти хором. Дюк быстро полез в карман и стал скручивать папироску.
        Компаньон последовал его примеру.
        - Нет, не те! — Коуэн тоже швырнул ведра на землю и вынул трубку. — И киты были — куда нынешним. Вот в одна тыща восемьсот восьмидесятом году загарпунили такого, что враз все трюмы набили и еще осталось.
        Старый матрос засмеялся, прищурился на солнце, спихнул на затылок шапку.
        - Эх, а я был совсем малек тогда! — сказал он. — Вон как вы.
        - Угу, — отозвался Дюк.
        - Кабы только не виски, мог бы я стать богатым человеком. Состоятельным! — со значением сказал Коуэн. — Триста двадцать долларов привез я тогда, триста двадцать! А ведь доля моя была всего-то двухсотсемидесятая! Да, видно, такая судьба. Такая судьба, ребята!
        - Э, — оживился Джейк, — двухсотсемидестая? Это как? Ему вспомнилось, что их собственная с компаньоном доля составляет какую-то «двухсотпятидесятую». Коуэн на секунду застыл.
        - От выручки, парень! Доля от выручки, дружочек ты мой сопливый! Вот тебе сколько положили?
        Компаньоны сказали.
        - Бери выше! — матрос хлопнул Джейка по плечу и поднял свои ведра. — Семеро-то потопли! Повезло, считай, нам, парни!
        Троица опять направилась по тропинке к бочкам на берегу. Джейк быстренько попробовал вспомнить, сколько вообще народу было на «Матильде»: восемнадцать на вельботах, плотник, кузнец… человек сорок?
        - Зеленые, ох и зеленые вы еще, ну чисто горох! — продолжал ирландец свои разглагольствования. — Постойте-ка, как же это будет? У старушки из города Рох…
        Дюк обернулся.
        - В огороде… — бормотал Коуэн.
        Дюк так обернулся, как будто готов был броситься ему на шею.
        - Вот здорово! — воскликнул он. — Вы тоже читали Лира?
        - Кого? — поразился старик. — Чего? А?
        - Ну, Лира, — повторил Дюк. — Эдварда Лира.
        На его лице была такая отчаянная надежда, что Д.Э. который тоже ни о каком Лире не слышал, успокоительно похлопал компаньона по плечу.
        - Целая книга таких стишков, как вы придумываете! — горячо объяснял Дюк. — Одна старая дама из Праги…? Да?
        Или: «жила одна дама приятная, на вид совершенно квадратная…»
        Опять не помогло.
        - А, — догадался Дюк, — вы, наверное, название не помните. Со мной это тоже часто бывает. Это же «Книга чепухи»!
        Добродушное обычно лицо Коуэна приобрело оскорбленное выражение.
        - Она просто так называется, — пробормотал М.Р. упавшим голосом.
        - Дружочек, — проговорил старый матрос, — книжками пусть чистоплюи вроде тебя балуются. Прощелыга твой Лир. Такими стишками развлекаются настоящие ирландские парни. Если бы твой жуликоватый джентльмен слышал, как шпарят ребята с «Энни-Лори», со стыда бы помер!
        Взяв на ручки девицу Клофулию,
        Ее папа свалился со стулия.
        Бородатая дочь
        Походила точь-в точь
        На соседа Абрама Тертулия.
        - Помните ту даму из «Музея Барнума»? — поинтересовался довольный Коуэн, глядя на хохочущих молодых людей. — Док с «Энни-Лори» клялся, что лично выписывал бородатой леди свидетельство о том, что и леди, и ее борода — настоящие!
        Бородатая дева Клофулия
        Хороша была словно скульптурия.
        Ну, а что борода, то совсем не беда.
        И скажу, не совру:
        Красотулия!
        Ни о какой бородатой даме искатели приключений никогда не слышали. Ирландец щелкнул языком в дупле зуба.
        - Ну да, и правда, — согласился он, словно с ним спорили. — Давно это было. В одна тысяча восемьсот пятьдесят третьем году, да. Говорят, красотка весь мир объездила со своей бородой.
        Компаньоны в ответ вежливо промычали. Они соображали, что бы такое сказать, чтобы старикашка отвязался. Коуэн тоже некоторое время шел молча и громко искал в дупле зуба. Дюк страдальчески сморщил брови. Джейк вообще смотрел в другую сторону. Все трое подошли к бочкам, вылили воду и направились назад.
        - Мне на минутку, — сказал Дюк коротко и сиганул в ближайшие кусты.
        Почти сразу к нему присоединился компаньон. Но не успели искатели приключений сказать друг другу хоть что-нибудь, Коуэн составил им компанию и приступил к деликатному делу.
        - Эх, погодка-то, погодка, а? — крякнул он, глядя, как темнеет лохматый ствол ближайшей пальмы. — Как есть рай!
        Двенадцать раз искатели приключений возвращались с ведрами к бочкам. Коуэн все не отставал. Особенно длинной была история про замурованного между шпангоутами бедолагу рабочего-клепальщика с «Грейт-Истерна» — самого большого пассажирского судна в мире с самой дурной репутацией:
        - … а когда посудину все-таки разломали, внутри нашли скелет, — в любое другое время эта история вызвала бы у двоих джентльменов самый живой интерес. — Весь в лохмотьях, волосы повылезли, а в руках — что бы вы думали? — ржавый молоток! Говорят, все тридцать лет пассажиры жаловались на стук где-то под палубой!
        И как один кок в португальском кабачке клялся и божился, что лично видел морского змея:
        - … и вот чует наш Тим вроде недоброе, будто в спину кто смотрит. Поворачивается, — а ночью волны в тех местах светятся, светятся, говорю вам, дьявольским светом! Ну и вот, значит, посреди этого нечистого света из воды появлятся этакая змеиная голова на длинной шее, футов на двенадцать над водой. Сама тварь вроде черная, а грива у нее огненно-рыжая, лохматая, наподобие как стволы вон у тех пальм. И глаза черные, блестящие, большие, как блюдца! И этими самыми глазами смотрит тварь прямо Тиму в душу. Тот так и оцепенел. Ни рукой, говорил, пошевелить не мог, ни ногой. А тварь все плывет впереди судна, да все оглядывается, только глаза зеленым мерцают, а из пасти вода так и льется!
        - А потом что? — все-таки спросил Джейк.
        - Потом? — Коуэн снова оттопырил языком щеку, издав невежливый звук. — Потом вроде как ничего, нырнула обратно в море, только след по воде светится. Долго еще тот след видно было. Ребята говорили, будто сам дьявол являлся Тиму той ночью. Может, оно и так. Бедняга и до следующего лета не дожил с тех пор, как рассказал эту историю.
        В общем, вместо побега получалось безобразие. Компаньоны попробовали свернуть на другую дорогу — как бы не так. Еще дважды отходили «на минутку». убегали с ведрами, пока ирландец набирал свои. Коуэн прицепился как репей к шерстяным брюкам. День клонился к вечеру, а он все вспоминал, какие роскошные соревнования устраивали «ребята с «Энни-Лори» в смысле кто кого перепьет. Уже грузили в вельботы бочки — Коуэн все не унимался:
        - … а под ногами у меня мешался котенок, маленький такой засранец. Я его за шкирку — и швырк в окно! Жена первого помощника: «Чудовище! Как вы могли!» А я ей: «Он меня не любил!» Дамочка: «Как вы можете это знать!» А я: «У него по глазам видно!»
        Компаньонам казалось, что по их глазам тоже, скорее всего, уже очень хорошо видна вся глубина чувств к старому пьянице. Но тот и не думал обращать на это внимание.
        - Выкинули меня на улицу, — продолжал он свой бесконечный рассказ. — Гляжу я — фонарь. Приспичило мне в тот момент по малой нужде, подошел я к нему, и только мне облегчение настало, как оказалось, оказалось, дружочки, что никакой это не фонарь, а самый что ни на есть наш капитан!
        Старый ирландец расхохотался, хлопая себя по ляжкам. Двое джентльменов собрались было отлучиться под первым попавшимся предлогом и дать, наконец, деру, но было поздно.
        - По шлюпкам! — зычно рявкнул Хэннен.
        И пока Коуэн вспоминал, как ему выбили четыре зуба и переломали все кости, искатели приключений в тоске смотрели на заходящее солнце гостеприимного берега. Который, увы, леди и джентльмены, все отдалялся и отдалялся. Вельботы пристали к «Матильде». Загремели якорные цепи. Закатное небо пламенело. Кроваво-красные, апельсиново-оранже-вые и ослепительно золотые облака отражались в спокойной поверхности моря. Зелень берега осталась позади. Небо заволокло тучами, океан почернел и тяжко вздыхал, швыряясь брызгами. И только на горизонте еле-еле светлел кусочек неба.
        Но длилось это недолго. Сгустились сумерки, и судно в полной темноте продолжало свой путь.
        Глава восемнадцатая, в которой двое джентльменов любуются пейзажем и философствуют
        Китобой приближался к Фолклендским островам. Стоял штиль. Серо-голубая вода за бортом, серо-голубое неподвижное небо — если бы не скрип мачт, могло бы показаться, что барк стоит неподвижно. К вечеру стали попадаться островки льда. А к обеду следующего дня вдали показался берег одного из островов, серый, рыжий и зеленый. Море вокруг казалось лиловым.
        Когда судно проходило вдоль острова, оказалось, что серый — камни, рыжий — лишайник, покрывающий береговые валуны, а зеленый — высокая трава, пригибающаяся от ветра. В небе носились здоровенные чайки, какие-то еще птицы.
        - Альбатросы, — вдруг тихо сказал Джейк.
        От этой величественной тишины, нарушаемой лишь птичьим криком и шумом океана, приумолкли даже матросы, покуривая свои глиняные трубки.
        - Где, где? — компаньон закрутил головой.
        И точно, подножье скал сплошь покрывали здоровенные кипенно белые птицы с черными крыльями. Звук, который издавали их желтые клювы, напоминал летнее потрескивание кузнечиков в траве.
        Вдруг раздался вздох, словно предавался меланхолии великан, и фырканье. Совсем близко от борта мелькнул мокрый бок, и компаньоны увидели фонтан. Над водой показался изогнутый, словно лук, хвост животного. Хвост выгибался туда и сюда, хлестал по воде, застывая время от времени, словно в задумчивости, и с брызгами скрывался. С мощным всплеском мелькала в волнах исполинская спина. Искатели приключений посмотрели друг на друга: обнаруживший добычу получал пять долларов вознаграждения. Переглянулись — и молча уставились в волны. Темное тело повернулось, мелькнув белоснежным горлом, и скрылось в пучине.
        - Фонтан прямо по курсу! — раздалось с марсов.
        М.Р. Маллоу повернулся лицом к палубе и задрал голову. Налетевший норд-вест немедленно попробовал схватить его за волосы и унести в море. Юноша уцепился обеими руками за борт, чувствуя, как с головы до пят покрывается мурашками. Худенькое пальтецо, которое он прикупил в счет жалованья, согревало неважно. Джейк вздохнул.
        - Похоже, компаньон, спать тебе сегодня не придется, — задумчиво проговорил Дюк.
        Компаньон, не глядя на него, в очередной раз завязал-развязал какой-то хитрый узел.
        - Не придется, — отозвался он.
        - Не раскисайте, сэр, — уксусным голосом подбодрил М.Р. — Научите меня лучше вот этак завязывать веревочку.
        Вскоре после того, как вельботы ушли преследовать добычу, в холоде волн, неторопливо и плавно, словно нож в масле, появилось несколько черных-белых острых плавников, промелькнули мокрые спины. Посреди шума океана раздавались утробные вздохи, стоны и фырканье.
        - Сборище, — довольно ухмыльнулся Хэннен (сборищем называлось стадо китов). — Штук десять, не меньше. Ну, ребятки, похоже, нам и карты в руки.
        Охота длилась неделю. Работали не переставая. Кровь сплошным потоком лилась по палубным доскам. Китовые ребра отрубали от хребта, укладывали на специальную скамью. Усевшись в ряд, матросы круглыми железными скребками очищали кости от остатков мяса. Когда в черной воде плавали льдины, а верхушки занесенных снегом черных скал окутывали тучи. В ясный день, когда ветер быстро гнал кудряшки облаков по бирюзовому небу, а посреди фиолетовой шири океанских вод белели снега. На закате, когда в туманном воздухе сквозь белые, серые, розовые облака пылало солнце, отбрасывая на спокойные волны золотую дорожку. Ночью, когда небо заволакивало тучами и сквозь них лился солнечный свет, медью отражаясь на поверхности океана и сливаясь с водой так, что граница между ними становилась совсем незаметной.
        Нарубленные куски китовой туши сбрасывали в приготовленный котел, стоявший посреди палубы на печи-салотопке, и судно до самых трюмов заволакивала тяжелая вонь вытапливаемого жира. Компаньоны почти не виделись, почти не думали и совсем не видели снов. М.Р. окончательно перестал обращать внимание на издевательства кока, а «святой троице» стало не до Джейка.
        Примадонна из театра придворного, —
        написал Дюк компаньону как-то в январе, -
        Мух назойливых крыла отборно.
        Так бедняжка страдала,
        Но потом замолчала:
        Недосуг, когда чистишь уборную.
        На что получил ответ:
        (Первое слово зачеркнуто)
        Золотарь из Оэ мистер Оски
        Был настроен всегда философски.
        Говорил он внушительно:
        - В мире все относительно!
        В гроб счастливым сошел мистер Оски.
        Пока искатели приключений предавались философским размышлениям, барк взял курс на остров Южная Джорджия, войдя в море Скотия у берегов Антарктики. За это время оба джентльмена окончательно привыкли к тому, что солнце светит день и ночь, хотя его не всегда видно, а измазанный кровью, пропахший вонючим дымом человек (если только у него есть хоть пять минут) может умиротворенно любоваться, как в зеркальной глади воды отражается холодное голубое небо со стремительно уносящимися лохматыми облаками, как блестят, отражая это небо, присыпанные снегом островки льда.
        А на Южной Джорджии все было бледным, тусклым и по большей части серым. Закат в этих местах был не золотой, как на Фолклендах, а бледно-желтый. Сколько времени предстоит провести здесь, искатели приключений не знали. Бобы, горох, фасоль и картофель да невозможно пересоленная солонина — меню моряка не отличается разнообразием. Юнга Маллоу постучал сухарем по столу, вытрясая из него червей, нагло проевших в боку дыру, и написал:
        Пишет парень любимой письмо, —
        Новостей, мол, всего ничего,
        И погода, мол, «ясно»,
        Не волнуйся напрасно.
        Два чирья на заду у него.
        Сегодня утром как раз вскочил новый — под мышкой.
        Мой знакомый из города Тулья, — ответил Д.Э.
        Вечно прямо стоял, не сутулясь.
        — Вот у парня манеры! —
        Восхищались им сэры, —
        Презирал он диваны и стулья.
        Последние две недели оба компаньона тоже презирали диваны, стулья, скамьи, ящики, бочки и канатные бухты. А также поручни, комингсы и не слишком аккуратно передвигающихся товарищей. Возненавидели лютой ненавистью собственные штаны (особенно в области ремня) и куртки (особенно в области подмышек).
        Оба искателя приключений уже не знали, как жить дальше.
        Погода Антарктики непредсказуема. Только что был штиль, море блестело ртутным блеском под висевшим в воздухе туманом, и вот уже кругом сплошная снежная пыль, сквозь которую однообразно ревет море, и на расстоянии десяти шагов от борта уже ничего не о видно. У моряков заиндевели волосы и усы, из ртов вырывались клубы пара, на бородах повисали капли влаги, тут же превращаясь в сосульки. В снежной мгле погибло двое гребцов. Тело одного так и не нашли. Второй, молодой парень чуть старше двадцати, свалился за борт, когда рванулся в агонии смертельно раненый горбач. Гребца удалось найти в непроглядной мгле, но прожил он чуть больше недели: долгое нахождение в ледяной воде сделало свое дело.
        - Там, — крикнул Джейк и поплотнее замотал толстый, тоже пахнущий козлом, шарф, — будет тепло!
        Только два идиота могли выйти на палубу в такую погоду.
        - Много солнца! — отозвался Дюк, перекрикивая вой ветра. — И никто…
        Колючий норд-вест пронизал их до костей. Искатели приключений не выдержали и разбежались — Д.Э. в кубрик, отсыпаться перед ночной вахтой, а М.Р. - в каюту, получать нагоняй от стюарда Чаттера, лицо которого было скептическим, как никогда.
        К вечеру ветер распоясался окончательно. Снежная мгла стремительно сгущалась, заволакивая все вокруг.
        - Ни беса не видно! — ругался Хэннен.
        Команда спускала грозно хлопающие паруса. Припорошенные снегом снасти давно сделались такими же твердыми, как ломы, которыми разбивали лед на палубе. Матросы натягивали капюшоны своих толстых курток на самый нос. Компаньоны натянули под куртки по две шерстяных рубашки, свитер и все старались спрятать в длинных рукавах стынущие пальцы: вязаные перчатки защищали от холода плохо, особенно когда на них таял снег и лед. Слышны были только свист ветра и грохот океана. Палубу покрывала ледяная корка, присыпанная снегом. Сколько ни разбивай, уже через несколько минут все заново. Моряки выбивались из сил, очищая доски.
        В один из дней в густом тумане появились бледные розовые огни. Д.Э. сначала решил, что ему показалось. Но свет становился все яснее, все отчетливей, пока не оказалось, что идет еще один китобой.
        - Эй, на «Матильде»! — кричали с борта. — Не хотите ли отужинать с нами?
        Тут же спустили вельбот, и капитан Бабридж, величественно стоя во весь рост, отправился на борт «Калифорнии».
        Гребцы приветствовали друг друга, с судов свистели, махали, повиснув на вантах и перегнувшись через борт, мяукали, бросали в воду всякий мусор — радовались.
        Старший помощник Хэннен с командой принимали гостей на борту. Дюк был послан в трюм за выпивкой. Слышался гомон на португальском, неаполитанском, французском наречиях, крики, песни и издевательства. Матросы пели, плясали, просто орали и хлопали друг друга по спине. Все это безобразие называлось так же, как стадо китов: «сборищем», и было доброй традицией китобоев. Двое джентльменов, устроившись в углу кубрика, наблюдали за общим весельем.
        - Что скисли, морячки?
        Очень худой, даже костлявый человек небольшого роста, подмигнув, присел на край койки Джейка и, сморщив переносицу, утирал ладонью блестящие от растаявшего инея усы. Впалые щеки, лысый череп, прямой нос, прямой взгляд. Синие глаза смотрели весело, а под жидкой бородкой просматривался такой волевой подбородок, что позавидовал бы и сам Ланселот.
        - Не скисли, — возразили компаньоны.
        Незнакомец тем временем скручивал папироску. Запястья и пальцы его рук были длинными, тонкими, покрытые змеящимися крупными венами, а ладони, наоборот, большими, широкими.
        - Четыре месяца одни и те же рожи, — поделился он. — Ни одной встречной посудины от самого Тринидада. Эх, хорошо, что вы попались! Есть на мне плесень, морячки?
        Искатели приключений осторожно оглядели незнакомца.
        - Кажется, пока нет, — заключил М.Р.
        - Совсем немножко, уши заросли, — сообщил Д.Э. Незнакомец рассмеялся.
        - Что, — он кивнул на веселящихся матросов, — так себе компания? Не совсем то, о чем мечтали, э?
        Его еще раз внимательно оглядели. Ничего не сказали, но устроились поудобнее.
        - Дело ясное, — усмехнулся незнакомец. — В голове книжки, на душе туман.
        Он с хрустом потянулся, словно чересчур засидевшись на одном месте. Опять пригладил усы.
        - Нет, ребята, так не пойдет. В реальной жизни нужен ум не столько развитый, сколько трезвый. «Многие знания есть многая скорбь», — слышали?
        - Слышали, — буркнул Д.Э. — Не очень-то весело. Незнакомец поднял уголки сильно изогнутых губ.
        - Реальность — горькая микстура, которую, хочешь — не хочешь, надо принимать ежедневно.
        - Вы, часом, стихи не пишете? — поинтересовался Дюк.
        - Был такой грех, — усмехнулся незнакомец. — Их даже напечатали.
        - Надо же! — воскликнул М.Р., блеснув глазами. — Где? Когда это было? Как ваше имя?
        - Морячок, — незнакомец обнажил белые, как у крупной собаки, зубы, — зачем тебе мое имя? Оно у меня самое обыкновенное.
        Компаньоны похлопали глазами, исподтишка косясь друг на друга.
        - И что? — не выдержал паузу Дюк. — Напечатали, а дальше?
        - Сие значительное событие, — незнакомец поднял руку, словно в рассеянности сгибая и разгибая пальцы, — было отмечено квартирной хозяйкой и двумя-тремя приятелями поэта. После этого поэт осознал свое ничтожество и закаялся заниматься чепухой.
        - Почему чепухой? — нахмурил черные брови Дюк.
        - Я часто задавал себе этот вопрос, — незнакомец пошмыгал носом, пощипал бородку. — Видишь ли, морячок, человек — существо тщеславное. Я хотел, чтобы мир меня услышал. Но он не услышал. Миру не нужны возвышенные души. Возвышенность души есть излишество. Если хотите, род болезни.
        - Праздная выдумка изнеженного ума? — съехидничал Джейк.
        - Да, — кивнул незнакомец. — Что-то вроде. Да, ум, который обнаруживает стремление к фантазиям, есть ум праздный, незанятый.
        - И чем же, вы считаете, он должен быть занят? — заинтри-гованно поинтересовался искатель приключений.
        Бывший поэт пожал плечами.
        - Выполнять свое естественное назначение: бороться за выживание тела. Взгляните на наше общество: оно больно насквозь. Больно бездельниками, которые пытаются бороться со скукой, выдумывая несуществующие потребности.
        - Это какие? — с некоторым подозрением спросил Д.Э.
        - Да почти все, — махнул рукой незнакомец. — Начиная со стихов и заканчивая всеми этими бессмысленными штуками вроде телефонного аппарата, «волшебных фонарей» и даже, да простит меня Бог, беспроволочного телеграфа.
        Дюк склонил голову набок.
        - Чем, интересно, вам телефон с телеграфом не угодили? Полезные же вещи!
        - Полезные… — незнакомец пожевал губами. — Да, может быть. Но можно ли сравнивать эту пользу с тем вредом, который приносят устройства, позволяющие нам обходиться только голосом или краткой запиской?
        - Хм, — сказал Джейк, — а, например, арифмометр?
        - Тоже ерунда, — улыбнулся незнакомец. — Это устройство облегчает работу человеческого ума. Последний, имея потребность в работе и теряя возможность удовлетворить ее, ржавеет, чахнет, и, наконец, делается бессильным и слабым.
        - А часы? — спросил М.Р. уже просто из интереса.
        - На редкость бесполезная вещь, — немедленно ответил незнакомец. — Мы выдумали время, чтобы спешить, тем самым пытаясь уверить себя в собственной значимости.
        - Я, кажется, понял, — покивал Дюк. — Ну, а что же тогда имеет смысл?
        Незнакомец рассмеялся.
        - Вот этот вопрос мне нравится, морячок. Очень нравится.
        Он оглядел, прищурившись, обоих компаньонов.
        - Смысл, говоришь. Да ничего его не имеет. Все суета. Все, за что мы так цепляемся, есть не более, чем привычки, выдуманные искусственно человеком с единственной целью чем-то занять свое бесполезное существование. Настоящая жизнь вот, — он кивнул на веселящихся моряков. — Вот это она и есть. Во всей своей красе.
        Двое джентльменов оценили настоящую жизнь во всей своей красе и повернулись опять к философу.
        - И вам она нравится? — поинтересовался Джейк. Незнакомец снова рассмеялся.
        - Нравится? Это бессмысленное слово. Законам мироздания безразлично, нравятся они нам или нет. Они просто существуют.
        Д.Э. страшно хотелось возразить, но он не мог придумать, как.
        - Слушайте, — произнес вдруг Дюк, — а что же ваши стихи? Ну хорошо, они не стали известны, но зачем-то вы их писали? Хотели что-то сказать или что-то спросить, ведь так?
        - Я был грешен тщеславием, — улыбка философа потеряла толику веселости.
        - Ну, не знаю, — нерешительно сказал М.Р. — Всегда думал, что стихи пишут, как бы это сказать, по зову сердца. И потом, их ведь напечатали? Значит, кому-то они уже понравились.
        - Ну, этого было недостаточно! — незнакомец расхохотался. — Сначала я жаждал вознестись на вершины славы, затмить собой солнце, покорить умы человечества и тому подобный треск. А потом понял одну штуку. Даже стань я знаменит как Сьюкинсон, как Блейк, как Лонгфелло, даже как Байрон — для меня ничего бы не изменилось.
        - Кто это — Сьюкинсон? — спросил Дюк.
        - Очень известная персона в том городе, где я имел несчастье родиться. Это неважно, морячок. Важно, что все суета: слава, деньги, твои собственные мысли…
        - Слава — вещь неплохая, — заметил Джейк. — Почему бы и не мечтать о ней? Что в этом такого?
        - Слава — вещь бессмысленная, — парировал незнакомец. — Она ничего не дает ни нашему уму, ни нашему
        сердцу.
        - А деньги? — Джейк откусил заусенец на большом пальце. — На деньги можно много всякого интересного сделать.
        - Да, много всякой чепухи можно сделать на деньги, — парировал незнакомец.
        - А что, — не отставал Д.Э., - больше вы ни о чем не мечтали? Только об этом?
        - Что ты меня все время перебиваешь, болтливый морячок? — незнакомец насмешливо дернул бородкой. — Об этом ведь и речь: подступись к любой мечте, поверти ее в руках, рассмотри как следует, и ты увидишь…
        - Что все не имеет никакого смысла, — заключил Джейк.
        Когда по улице покойника везут,
        Ты думаешь, увы, и мне придет капут
        Укроют саваном и глубоко зароют,
          И стану я червям едою и норою.
        - Вот именно, — улыбаясь, подтвердил незнакомец.
        Съедят и выплюнут мое они нутро.
        Искатель приключений сделал скорбно-зловещее лицо, выразительно продемонстрировав, как пожирает и выплевывает чей-то труп. М.Р. тут же последовал его примеру и оба замогильно закончили:
        И станут шастать взад-вперед — хо-хо, хо-хо, хо-хо!
        Незнакомец хранил свою философскую улыбку.
        - Знаете, сэр, — Д.Э. встал, засунул было руки в карманы, но покачнулся под скрип переборки и был вынужден принять менее независимый вид, — у нас тут небольшое дельце, так что…
        - Понимаю, морячок, — усмехнулся неизвестный. — Не бойся, я не спешу.
        Он поудобнее устроился на койке Д.Э., прислонившись спиной к стене.
        М.Р., вставший рядом с компаньоном, прочистил горло.
        - Мда, — сказал он. — Кхм. Ага.
        И двое джентльменов торопливо покинули кубрик.
        - Черт, холодно, — Джейк потер перчаткой покрасневший нос.
        - Ага, — сказал компаньон, пряча лицо в шарф по самые глаза.
        «Матильда» лавировала между льдами. У носа судна желтела, пенясь, вода.
        - В Африке, — Дюк закашлялся, — в Африке я буду целыми днями лежать на солнце. Буду есть фрукты и морских гадов. Компаньон, ты как, любишь морских гадов?
        - Я все люблю.
        Д.Э. представил кусок жаркого так отчетливо, что потекли слюни.
        - Ты мне такого не говори, — пригрозил он. — Рано еще.
        - Сегодня девятое февраля, — дыша паром, проговорил М.Р. — Интересно, долго мы еще здесь пробудем?
        Когда искатели приключений вернулись в кубрик, первым, что они увидели, был зад Коуэна. Матрос трясся, зарывшись лицом в подушку на койке Джейка и ударяя по матрасу кулаком. Рядом невозмутимо улыбался лысый незнакомец.
        - Пойми, морячок, — услышали они, подойдя поближе, — законам мироздания наплевать. Ты представляешь из себя всего лишь один из бесчисленного множества организмов, которые едят, пьют, не приносят ни особенной пользы, ни особенного вреда, и легко заменяются другим таким же организмом в случае смерти. Ты всего лишь песчинка в океане.
        - Ты что говоришь, — пробормотал матрос, поднимая красное, распухшее лицо, — ты что говоришь такое?
        Лысый похлопал его по плечу.
        - Штука, друг, в том, что это не так уж важно, — задушевно сообщил он. — Мертвому тебе будет все равно.
        Коуэн сел на койке.
        - Ты что такое говоришь, а? — заревел он. — У меня сестра в Бостоне! Сестра, ты понял, козел бородатый?
        И бросился на лысого с кулаками. Драки не получилось, потому что лысый отпихнул матроса и тот налетел на переборку.
        - Сестра моя! — рыдал Коуэн, прикрываясь от посыпавшейся на него обуви, дождевиков и комбинезонов. — Трое детишек! Колин, Мэтт и Энгус!
        В голову лысому полетел сапог.
        - Колин! — следом полетел еще один. — Мэтт! Лысый увернулся, и сапог упал на одеяло.
        - И Энгус! — проревел Коуэн, вырываясь из рук удерживающих его товарищей. — Пустите меня, я его убью, эту сволочь!
        Но убивать никого не пошел, а повалился на палубу, заливаясь слезами и закрывая лицо.
        - Колин, Мэтт и Энгус, ясно вам? Колин… Компаньоны подошли к нему и сели рядом. Лысый усмехнулся, глядя на эту картину и пригладил бородку.
        - Эй, — Джейк потряс Коуэна за плечо, — моряк! Ты что это сопли распустил?
        В этот момент в кубрике появился новый второй помощник — Манта, с сообщением о том, что сборище окончено. Матросы с «Калифорнии», не скрывая сожаления, покидали кубрик.
        Ирландец замотал головой и стал подниматься.
        - А ведь прав козел бородатый, — произнес он тускло почти совсем трезвым голосом. — Прав он, чего. Никому я не нужен. И Айлин не нужен. И малышам ее. Ни-ко-му…
        Он хлопнул Джейка по спине.
        - Ни кола, ни двора, так-то, парень. Песчинка — как там он сказал? В океане, да. Умру, так не заплачет никто.
        - Ничего подобного! — возмутился Дюк.
        - А? — Коуэн повернулся и взъерошил М.Р. кудри.
        - Хороший ты парень, юнга, что надо. А только все равно… Он вытер широкой ладонью лицо, раззявил мокрый рот
        и заголосил:
        - Умру ведь, так никто и не заплачет!
        - Я заплачу, — благородно пообещал М.Р.
        - И я, — откликнулся его компаньон. — Мы оба заплачем.
        - А я — так неделю рыдать буду! — гыкнул Коварик из-за стола.
        - Каждый вечер кружечку за помин души, — поддержал Кангас. — Если только…
        Он рыгнул.
        - Если только не забудем!
        - Ну что ты, разве так можно, — рассудительно заметил Крыса. — Забыть о выпивке, придумал тоже!
        Команда загоготала. Коуэн высморкался и, пошатываясь, направился к трапу.
        - Один из множества ор-р-р-ганизмов, — он покачал головой, остановившись на минутку, — ни вреда, ни пользы. Так-то, ребята. Считай, и нет меня вовсе.
        С этими словами матрос выбрался из кубрика. С палубы послышался свист ветра, хлопнула крышка люка и все стихло.
        - Ну, и мне пора, — сказал Дюк, поднимаясь.
        Д.Э. тоже встал, чтобы немного проводить компаньона.
        На палубе, неподалеку от рулевого отделения, обнаружился Коуэн. Он стоял у самого борта, не обращая внимания на бьющий в лицо ветер и снежную пыль, и вглядывался в ледяной сумрак. Искатели приключений тоже посмотрели на эту картину.
        Ирландец вдруг содрал с голову шапку, отшвырнул ее, затем поставил ногу на планширь, взялся за вантину… У компаньонов перехватило дыхание. В три прыжка добрались они до борта.
        - Эх, — Коуэн тоскливо покачал головой, снимая ногу с планширя, — даже на это пороху не хватило. Никудышный, видать, я человек. Правильно тот парень сказал, ох, правильно. Скотина он, скажу я вам, преизрядная, а человек умный. Да.
        И, не слушая утешений, побрел назад, в кубрик. Искатели приключений проводили его глазами, вздохнули и простились.
        - Надо за ним приглядывать, — глубокомысленно заметил М.Р. — Мало ли что.
        Глава девятнадцатая, чрезвычайно поэтическая
        Наутро снова выглянуло солнце, словно не было никаких ветров и бурь. Погода наладилась. Выразилось это, правда, только в том, что небо из пасмурного стало бледно-голубым. Все прочее осталось прежним: серые скалы и серый океан. Этого слабого света было недостаточно для того, чтобы придать яркости здешним краскам. Но уже после обеда солнце набрало силу, небесная голубизна стала ярче, и выше, и прозрачнее, и от этого казалась бескрайней, бесконечной, неподвластной даже времени. Убирая каюту, М.Р. крутился вокруг капитанского стола с картами, пытаясь узнать, сколько еще предстоит здесь пробыть. Коуэн опять был весел, беспечен и болтлив.
        - Я — за борт? — удивился он, когда Д.Э. завел разговор о вчерашнем. — Вот же набрался-то. Не бери в голову, матрос. Я вон как-то чертей спьяну ловил. Маленькие такие, кусачие, так по столу и бегали! Рожи злющие, сморщенные, вот такие!
        Старый моряк поймал черта на рукаве Джейка и скорчил гримасу. Тот хохотнул, щелчком отправил черта в спину проходившего мимо капитана Бабриджа и продолжил возиться с такелажем, стараясь при этом не нагибаться слишком низко и ни на что, по возможности, не присаживаться. Ящики, бухты и тумбы кнехта он презирал как никогда.
        Зато после случая с лысым компаньоны приободрились.
        - Вот, — назидательно сказал Д.Э., - вот. Сто раз я говорил: надо делать то, что любишь. Лысый ничего не любит, поэтому для него ничего не имеет смысла. Бородатый плавучий саркофаг.
        Они с компаньоном, как обычно, во время собачьей вахты, стояли на носу, у брашпиля.
        - А стихи? — фыркнул М.Р. — Вот дает! Пишут не для славы, не для денег — хотя, конечно, то и другое было бы здорово. Вот я… вот мы, например, пишем, чтобы не повесить нос. По зову сердца и для дела. Что ты ржешь-то?
        - По зову сердца! — честно ответил Д.Э., продолжая смеяться.
        Компаньон надулся.
        - Ох, сэр, — Джейк вытер глаза рукавом. — Клянусь вам: ваши стихи — самые гениальные стихи, что я читал за всю свою жизнь.
        - Идите вы! — пробурчал М.Р.
        - Ну, вот вы неправы, неправы, — Д.Э. хотел похлопать поэта по тощему плечу, поднял руку и, сморщившись от боли, передумал. — Они правда гениальные.
        Он осторожно оперся спиной о медный поручень и принялся рассуждать.
        - Во-первых, они действительно помогают не вешать нос, а это самое важное.
        М.Р. немножко подождал.
        - А во-вторых? — спросил он. Компаньон запнулся.
        - А тебе мало, что ли?
        Он подумал еще и продолжил:
        - И знаешь, что. Могу поклясться, стихи этого лысого наверняка о том, как плох сей мир и как лысый, бедолага, в нем мучается. Я из-за таких, как он, и стихи не люблю.
        М.Р. взглянул на компаньона из-под бровей.
        - Кстати, — Джейк поднял палец, — это и есть «во-вторых». Я вообще до тебя считал, что все стихи — ерунда. А теперь — вот, аж сам пишу.
        - Не подлизывайтесь, сэр, не подлизывайтесь.
        - Что это я подлизываюсь? — возмутился Джейк. — Ты вон попробуй кого-нибудь развеселить, когда в жизни такая жопа! А твоими стихами получается. Ну, я неправ?
        Дюк немножко порозовел. Но все равно молчал.
        - Ну хорошо, — сказал Джейк. — Пусть не гениальные. Но выдающимися-то ты должен их признать?
        - Когда ты сам пишешь точно такое же?
        - Да ну, — фыркнул Д.Э. — Пишу, как попугай, на тебя глядя.
        - Чтобы было не то, что выдающееся, а хотя бы просто хорошее, нужно, чтобы хвалила публика, — мрачно заметил поэт.
        - Ну вот же, я и хвалю.
        - Так ты-то не публика! — воскликнул М.Р.
        - Так писал-то ты мне, — резонно заметил Д.Э. — Я и есть публика. Но, вообще говоря, к вашим услугам весь экипаж. Эксперимент, сэр?
        - Издеваешься? Это же бисер перед свиньями!
        - Хорошие стихи, — опять возразил этот засранец, — и свинья поймет.
        М.Р. смутился окончательно.
        - Нескромно ведь, — пробормотал он.
        - Тогда, — жестоко сказал Д.Э. - ты умрешь. Ты умрешь, а все скажут: такой, дескать, он скромный был! И все, больше ничего не скажут. Потому что о стихах твоих и знать никто не будет. Нравится?
        М.Р. ничего не ответил компаньону, но вернувшись в каюту к Чаттеру, прокашлялся.
        «Ой, — подумал он неожиданно, — а как же я скажу-то? Послушайте мои стихи, что ли? Или еще хуже: я написал стихи? Может быть: «Не хотите ли послушать стихи, мистер Чат-тер? Ага, мистер Чаттер аж извелся весь, как хочет. Да ну его в каракатицу, этого Чаттера! Я по лысине вижу: ни черта он не поймет». Лысину стюарда юнга, конечно, видеть не мог: Чат-тер спал на верхней полке. Но зато каютный видел ее каждый день, и это была самая скептическая лысина из всех, что он видел за свою жизнь. Дюк представил, как читает свои лиме-рики, представил лицо стюарда и ужаснулся. «Бисер, — подумал он, засыпая, — перед свиньями. Хрю-хрю, мистер Чаттер, спокойной ночи».
        Однако утром все предстало в другом свете. То ли подействовал кофе — хоть со вкусом бочки, но горячий и почти сладкий, то ли погода хорошая, то ли неловко было признаться компаньону, что опять струсил, а только каютный набрался храбрости и начал читать про примадоннну из театра придворного.
        Лицо стюарда из скептического сделалось тоскливым. Дюк улыбнулся, давая понять, что неожиданное выступление было всего лишь данью обычой вежливости, и поскорее занялся гороховой кашей, которая была на завтрак. Миста Ноулз при этом выглядел подозрительно. И точно. Внимательно осмотрев содержимое своей тарелки, словно ища там червячка (надо сказать, не без шансов) он снисходительно произнес:
        - Милок, девки из театра, будь он хоть самый завалящий и находись хоть на Аляске, гальюны не чистят.
        - Не чистят? — зачем-то переспросил Дюк.
        - Зуб даю, не чистят! — заверил третий помощник. — У них прислуга на то есть. Эх ты, арлингтонская сосиска!
        Стюард Чаттер молча пил кофе.
        С компаньоном М.Р. не разговаривал после этого минут двадцать, не меньше. И лучше бы и дальше не разговаривал, потому что стоило ему открыть рот, как он похоронным тоном пообещал:
        1) больше никогда не слушать советов относительно
        стихов;
        2) больше никогда не слушать советов Д.Э.;
        3) больше никогда и ни за что ни одной живой душе не
        показывать своих стихов. В первый и в последний раз!
        4) вообще больше никогда не писать.
        Джейк уговаривал его так и этак. И что ничего не значит. И что четвертый помощник похож на курицу не только лицом. И что у Чаттера столько же чувства юмора, сколько у утюга. Но у М.Р. Маллоу у самого сейчас было примерно столько же чувства юмора, сколько у утюга. И компаньон, исчерпав все аргументы, огорченно заткнулся.
        Сказав однажды, что хорошо, мол, было бы сидеть на палубе в белых штанах, Д.Э. Саммерс и не думал, что очень скоро он действительно будет сидеть на палубе (правда, не в шезлонге, а на перевернутом ящике) в белых (нет, ну а что? Кальсоны ведь тоже…) штанах за печью салотопкой. То, что осталось от «легкого твида» после того, как искатель приключений случайно зацепился за какой-то крюк, вызывало бурное веселье всего экипажа. Каковое обстоятельство и послужило причиной его сегодняшнего уединения. Поежившись на ветру, Джейк воткнул иглу снова и потянул длинную нитку. Он, конечно, должен находиться совсем не здесь (в этом палубный ничем не отличался от помощника похоронного церемонийместера), но сейчас были дела поважнее. Особенно важными они стали после того, как Крыса, подкравшись к Д.Э. сзади, взялся обеими руками за торчавший лоскут и дернул. Раздался треск разрываемой ткани. Джейк резко обернулся: Крыса умирал от смеха, демонстрируя команде оторванный кусок. От хохота матросов, который грянул со всех сторон, у Джейка похолодело лицо. Размахнулся он изо всей силы. Удар пришелся по зубам Крысы, а
Д.Э. тут же оказался лежащим на палубе ничком, успев, правда, с удовлетворением заметить показавшуюся кровь. Крыса сидел на нем верхом. Матросы кулаками вытирали выступившие от смеха слезы и подбадривали товарища. Этот хохот, яростный скрежет собственных зубов, грязные доски палубы — вот все, что видел и слышал Д.Э. Саммерс. Он собрался с силами и рванулся, но Крыса сгреб его за волосы и вновь приложил лицом о палубу.
        - Ты ж посмотри, как ножками делает! — раздался визгливый голос Кангаса. — Ну чисто балет!
        Д.Э. попробовал достать супостата, но Кангас отскочил.
        - Эй, барышня!
        Палубного звонко похлопали по заду.
        - Ну что, повеселимся? Голос был Коварика.
        - А что, — подхватил Крыса, — девочек нам не видать до самого берега. Сойдет и мальчик!
        Глухо рыча от бешенства, Джейк кое-как вывернулся, вскочил на ноги и бросился на Крысу. Коварик подставил ногу и искатель приключений снова растянулся на палубе. Вскочил снова, и, перед тем, как Кангас швырнул его о крайк койки, успел-таки плюнуть.
        Крыса медленно вытер лицо.
        - Ой, как некрасиво! — воскликнул Кангас.
        Они с Ковариком подняли Д.Э. Один заломил ему руки, второй оттянул за волосы голову, пока Крыса набирал полный рот слюны. Затем Крыса издал ртом звук вроде хлопка, резко выпуская воздух и по побагровевшему лицу Джейка потекла харкотина, перемешиваясь со слезами. И, рванувшись, чтобы убить, разорвать, растерзать, Д.Э. налетел прямо на капитана.
        Невозмутимый Чаттер вручил искателю приключений кусок парусины, катушку толстой нитки, иглу и большие ножницы.
        Остатки штанов были внимательно осмотрены со всех сторон, и молодой человек приступил к работе.
        Крыса с разбитыми зубами отправился на двое суток под арест, а старший помощник Хэннен с ссадинами на костяшках вернулся в свою каюту.
        В кубрике упражнения в портняжном искусстве вызывали такой ажиотаж, что палубный не нашел ничего лучшего, кроме как спрятаться.
        - Вот где ты.
        Дюк поставил на палубу пустой поднос, присел рядом и с минуту молчал. Потом сказал:
        - У тебя же вахта.
        - Знаю, — кивнул Джейк, продолжая шить. — Пусть идут к черту в зад.
        Последних слов появившийся Хэннен, к счастью, то ли не расслышал, то ли сделал вид, что не расслышал. Палубный поднял на него взгляд и встал, демонстрируя свой потрясающий наряд.
        - Мне пойти на вахту в таком виде, мистер Хэннен? — поинтересовался он.
        Старший помощник оглядел его с головы до ног, шумно потянул ноздрями и провел ладонью по чисто выбритому подбородку.
        - Закончишь — пойдешь на двухвахтенное дежурство.
        - Есть, сэр! — буркнул Д.Э.
        После чего старший помощник отбыл, начисто проигнорировав присутствие слегка струсившего М.Р. Дюк посмотрел на рукоделие компаньона.
        - Есть у тебя еще иголка?
        Д.Э. молча протянул ему деревянную катушку, из которой торчала игла, данная Чаттером про запас, немного ржавая и еще более кривая, чем первая.
        - Ничего, сэр, — Дюк откусил нитку, — справимся. Пробило четыре склянки. На ткань, на доски палубы, за шиворот компаньонам западали частые дождевые капли. Искатели приключений продолжали шить. К двум склянкам, означавшим девять часов на «легком твиде» светло-коричневого цвета теперь красовалась здоровенная белая заплатка. Пришита она была не очень красиво, зато крепко. Приведя себя в порядок, палубный направился сперва к стюарду — вернуть собственность, а оттуда — на вахту, где и пробыл до утра.
        Мистер Саммерс жаждал мести, но, к его великой досаде, Крыса начисто потерял к нему интерес.
        Однажды утром, было это не то четырнадцатого, не то шестнадцатого марта, М.Р., как обычно, пришел на камбуз за завтраком для кают-компании. Кок, как обычно, съездил кудрявому юнге по лбу подносом. Поднос, как обычно, отозвался долгим гудением. Команда, тоже как обычно, заржала. М.Р. стиснул зубы и ничего не сказал.
        - Сальная Тряпка, — Джейк встал со своей койки и вразвалочку подошел к изумленно обернувшемуся коку, — если ты, старая колченогая табуретка, лысая красножопая обезьяна, тухлая вонючая селедка, еще хоть раз протянешь свои клешни, пеняй на себя.
        - Что ты сказал, кальмарьи кишки, корму тебе в рожу, ржавый якорь в задницу? — задохнулся тот.
        - Он еще и глухой вдобавок! — сообщил Д.Э. компаньону.
        - Совсем плохи дела, — согласился Дюк, с трудом обретая дар речи.
        - Ты что, корму тебе в рожу, — повар, потерявший на минуту дар речи, пихнул Джейка в грудь, — совсем? Ты что сказал, кусок мокрого шкота? Ты как, палубная крыса, со старшим разговариваешь?
        Но тот, отшатнувшийся было назад, придвинулся вплотную.
        - Я сказал, Сальная Тряпка, что если ты такой любитель музыки, почему бы тебе не сыграть на башке, к примеру, капитана или старшего помощника? Что, кишка тонка?
        Он сделал еще шаг вперед и тоже пихнул кока. Тот, занесший было руку для удара, споткнулся и чуть не упал. А Д.Э. Саммерс продолжал наступать, заставляя кока пятиться.
        - Давайте, сэр, набьем этому красноречивому джентльмену мор… то есть, я хотел сказать, лицо, — предложил он компаньону.
        - Не надо, сэр, — отозвался М.Р. — Много чести сидеть под арестом из-за его прекрасных манер.
        - Да хоть бы и под арестом, — Джейк задушевно улыбнулся. — Не жалко ради удовольствия.
        Кок сплюнул, развернулся и побежал по трапу наверх, стуча своей деревянной ногой.
        Команда молча смотрела на этих двоих.
        - Э-э-э, — протянул Джейк, — Один кок по ошибке… Он взгляд на компаньона.
        - Взял машину для пытки, — подумав, отозвался тот. Д.Э. наклонил голову в знак согласия.
        - И еще завернулся в накидку, — продолжил Дюк. Он скакал и плясал,
        И руками махал…
        Тут М.Р. запнулся, но быстро закончил:
        - … Со злодейской на роже ухмылкой!
        Оценили ли матросы поэтическое дарование Дюка, так и осталось неизвестным: они как застыли с раскрытыми ртами, так ни слова и не произнесли в продолжение всей сцены. И потом обходили обоих — каютного и палубного так, как если бы боялись, что те бросятся и покусают.
        Ночь двое джентльменов провели под арестом, в тесном и душном помещении на нижней палубе, прямо за грот-мачтой, называемом канатным ящиком. В темноте гремела свисавшая с потолка якорная цепь. Почти весь пол занимали канаты. На них и присели (со страшным презрением) арестанты. Пару раз хрюкнули, унимая бессовестный непроходящий смех. Похлопали в темноте глазами.
        - Оно, — Джейк аккуратно прилег на живот, — того стоило.
        - Ага, — сказал Дюк, следуя его примеру. — Знай наших.
        Канатная бухта шевельнулась — пробежала крыса, спрыгнула на доски палубы. Д.Э. почувствовал щекочущее прикосновение к пальцам, подскочил и затряс рукой.
        - Пошла отсюда! — стащил ботинок, запустил им в темноту. «Окончательный выбор победителя» стукнул о стену.
        - Ну, и как ты теперь его возьмешь? — поинтересовался компаньон. — Поскачешь на одной ножке?
        Д.Э. стал подниматься.
        - Да сиди ты, — буркнул М.Р. и, кряхтя, принес ботинок обратно.
        - Она бы сама ушла через минуту-другую. Не стоило обращать внимания.
        - Как бы не так, — возразил Джейк, надевая ботинок. — Если не обращать внимания, они совсем обнаглеют.
        Дюк повернул к нему лицо.
        - Что скажете, сэр? — поинтересовался Д.Э.
        - Да что тут скажешь! — вздохнул компаньон. — Не могу с вами согласиться, сэр.
        - Ну, вот вы неправы, неправы.
        - Да как сказать, как сказать, — М.Р. грустно улыбнулся. — Сегодня, положим, да. Но вообще-то…
        - Ну признайте, все-таки, что ошибались. Я никому не скажу.
        - И тем не менее, сэр, я настаиваю. Зависит от случая. Джейк возмутился.
        - От какого-такого случая? Бывают случаи, когда надо позволить на себе ездить?
        - Почему сразу ездить?
        - Ну, а как вы это назовете? Хотя да. Травить. Мучить. Терзать. Унижать. Топтать ваше достоинство. И так далее, сэр.
        Со стороны компаньона послышалось сопение.
        - Ладно, мой героический компаньон, — проговорил М.Р. медленно, — считайте меня трусом, если хотите.
        - Совершенно не хочу, — заверил Д.Э. — Но только знайте: выставлять себя на посмещище я вам не дам.
        - А я вам не дам, — ответствовал М.Р., - уподобляться всякой скотине с этими вашими выражансами. Не хватает еще ставить себя с ними на одну доску!
        И, так как компаньон не отвечал, добавил:
        - Просто чертовски унизительно дать ему понять, что он может тебя разозлить или, тем более, обидеть.
        Джейк подумал.
        - Но ведь может.
        - Ну может, — согласился Дюк и подложил ладони под подбородок. — Но зачем ему об этом знать, а?
        Д.Э. запустил пальцы в волосы.
        - Что бы вам такого сказать, сэр…
        - Ну скажите уж просто, что я прав.
        - Вы правы, мой куртуазный компаньон, — признал Джейк. — Надеюсь, вы теперь рады?
        - Чертовски рад, сэр. Чертовски.
        Остаток вечера искатели приключений провели, играя в темноте в слова, в города, сочиняя лимерики и мечтая о той будущей жизни, в которой начнутся, черт побери, приключения более приятные. Какими они будут, компаньоны сказать затруднялись.
        - Все дело в том, — Д.Э. был задумчив, — что список приключений, если приглядеться, невелик. Вот смотри: это или пираты, или рыцари, или, сто сушеных каракатиц, моряки. Или военные, — а мне что-то не улыбается ни убивать, ни быть убитым. С моряками все понятно, остальные были черт-те когда и нам спасибо, не нужно. Остаются путешественники вроде тех, что у Жюля Верна.
        - И ученые, — прибавил М.Р. — Тут нам вообще не повезло.
        - Тем более, что ученые занимаются какой-то определенной наукой, а путешественники отправляются искать что-то определенное, а не просто покататься, — добавил Джейк. — А мы с вами болтаемся, как… Ну, что у нас есть еще?
        - А вот, частные сыщики, — вспомнил Дюк. — Может быть, сэр, нам с вами податься в частный сыск? А? Как думаете?
        - Клиентов будет — хоть отбавляй! И дедуктивным методом мы с вами владеем — будь здоров, — Джейк поскреб макушку. — А главное, денег на жизнь у нас с вами полно. Хоть сейчас отправляйся в Лондон, снимать квартиру на Бейкер-стрит.
        - А вот еще хорошо: стать жертвой какой-нибудь катастрофы, — продолжал Дюк. — Кораблекрушения, к примеру. Здорово, правда?
        - Романтики полные штаны, — поддержал компаньон. — Еще можно сделать неплохую карьеру шарлатанов или жуликов. Вроде этого Фокса.
        - И недурно продолжить ее в тюрьме, — хмыкнул Дюк. — Рано или поздно. Или вы желаете попробовать красть?
        - Фу, сэр.
        - Тогда изготавливать фальшивые деньги?
        - Ну что вы, я не умею. И вообще, никогда не мечтал попасть на электрический стул. Не люблю твердую мебель.
        - Может быть, вы желаете открыть бордель? — продолжал допытываться М.Р.
        Д.Э. надолго задумался.
        - Не желаю, — сказал он, наконец. — Но, э-э-э, заглянуть бы не отказался.
        Тут мысли обоих джентльменов приняли несколько иное направление, выносить которое на люди — довольно неделикатное дело, поэтому мы его здесь опустим.
        Наутро, точно к утренней приборке, узников выпустили на свободу.
        - Юнга! — рявкнул капитан Бабридж. Прислушался и повторил:
        - Юнга, черт подери!
        Он неприязненно оглядел М.Р., появившегося в кают-компании. М.Р., как мог расторопно, одернул рубаху.
        - Что вы там все еле ползаете? — проворчал капитан. — Ползают, ползают, как сонные мухи в гальюне!
        И тогда на М.Р. Маллоу снизошло озарение. Не давая капитану произнести более ни одного слова, он стал читать:
        Пишет парень любимой письмо…
        Капитан Бабридж неожиданно оказался благодарным слушателем. Он, как поднял голову от карты, так и сидел, не двигаясь, пока Дюк читал. Потом медленно повернулся, оглядел каютного с ног до головы, вышел из каюты и распорядился:
        - Начиная с сегодняшнего дня коку — выдавать каждому на корабле ежедневно к обеду по кружке пива; всем доходягам с чирьями — накладывать на больные места хорошо прожеванный ржаной хлеб с солью.
        - Видишь, я же говорил! — прокомментировал это дело Джейк. — Вот она, настоящая поэзия!
        Оставалось только спросить у кока бинтов: врача на судне не было, и при случае кое-какую помощь оказывал он. М.Р., гордо обходившийся без его услуг, поделился с компаньоном чистыми тряпками: он как раз собрался совершить первую в жизни кражу, примериваясь, без какого предмета белья лучше всего оставить капитана Бабриджа. Потому что с грязной повязкой дело запросто может кончиться заражением крови и тогда будет, как в песенке Джейка: «хо-хо, хо-хо, хо-хо». Или руку отрежут. Или ногу, а это еще хуже. Но вовремя вспомнил, что еще в начале плавания на дне саквояжа обнаружилась в спешке засунутая ночная рубашка Фокса. Багаж беглого жулика спас не только здоровье обоих искателей приключений, но и нравственность М.Р. Маллоу, который, вообще говоря, считал красть ниже своего достоинства. Ну, и уж заодно остался со всем добром ничего не подозревающий капитан Бабридж.
        Глава двадцатая, в которой наступает тот самый момент, которого так долго ждали искатели приключений
        Дней через десять экипаж китобоя сошел на сушу. Рыжий от мха берег усеивали кочки тусклой зелени, между которыми попадались зеркальца воды. Серые валуны у самого берега пошевелились и оказались тюленями, которых Хэннен назвал морскими слонами. Сходства, кроме внушительных размеров и серого цвета, не было никакого. «Лица» этих животных напоминали лениво улыбающегося близорукого мопса с плюшевой заплаткой вместо носа. Не успели компаньоны налюбоваться милыми зверями, как раздался выстрел. Искатели приключений обернулись: помощник Хэннен опустил ружье.
        Дюк беззвучно пошевелил губами. Джейк потянул его за рукав, и двое джентльменов поспешили уйти вперед. Клювы здешних пингвинов, гордо задиравших головы, были ярко-желтыми. Белоснежные грудки украшали «галстуки» такого же цвета. Курлыкая и растопырив короткие крылья, они бегали по своим пингвиньим делам, съезжали на животе с льдин, хохлились, спешили куда-то толпой, дрались и гонялись друг за другом, соскакивали в воду, вздымая тучу брызг, не подозревая, кажется, что находятся в опасности.
        - Надеюсь, хоть их-то, — с сердцем сказал Дюк, — не…?
        Все, что можно было сделать в такой ситуации, это похлопать М.Р. по худой спине с торчащими даже под курткой лопатками и поскорее продолжить путь. Эта пустынная земля была все-таки твердой сушей, с низкой кривой растительностью, с камнями и запахом мха.
        Оторвавшись от команды и пройдя немного вперед, они встретили маленькую колонию котиков. Блестели серые шелковистые спины, неторопливо шлепали ласты. Время от времени какой-нибудь котик раскрывал усатую пасть и издавал отрывистый рев. Оба джентльмена обернулись: команда «Матильды» быстро приближалась. Колонию заметили. Хэннен и еще несколько человек приготовили ружья.
        - Вот, сейчас наши и их тоже, — горько пробормотал Дюк. — Никогда я не смогу привыкнуть. Не могу я. Не…
        Тут он обнаружил, что компаньон не только не отвечает, но и вообще не слушает: роется себе в карманах. М.Р. тоже сунул руки в карманы, нахохлился и остался рассматривать замшелые валуны.
        - Нет, я понимаю, — продолжал он. — Охота и все такое. Но, знаешь, я, наверное, просто такой человек, который…
        Д.Э. перестал рыться в карманах, посмотрел, прищурившись, куда-то в сторону низких дюн и сделал головой: пошли.
        - Да можно сколько угодно отворачиваться, — бубнил М.Р., следуя за ним. — Я же все равно не могу. Ну, не могу и все. Можете считать меня хоть рохлей, хоть манным пудингом.
        - Я вас буду считать занудой, — проворчал Д.Э., проворно скидывая куртку. — Что ты разнылся? От слов никакого толку.
        М.Р. страшно обиделся и стал думать, какую бы гадость сказать в ответ, но тут увидел, что Джейк отстегивает подтяжки и подумал, зачем бы. Потому что, понимаете, для того, что вы подумали, таких хлопот не надо. Первым делом Дюку пришло в голову такое, что он сморщился: можно же некоторым и подальше отойти. Все-таки жизнь в такой обстановке очень влияет. И был ведь приличный парень, а прошло еле полгода — и вот вам, пожалуйста. Как будто это не он в Миддлбери мог отлить, только отойдя чуть не на полмили.
        - Сэр, — тоскливо произнес Дюк, — а вам не кажется, что стоило бы отойти подальше? Неужели тебе так нужна публика, чтобы…
        - Подальше ничего не получится, — хмуро отозвался Джейк. — Промажу, как пить дать. Придется рискнуть.
        Это заявление Дюк обдумывал так и этак.
        - А что ты, собственно, встал? — поинтересовался Д.Э. Он отломил с ближайшего дерева ветку.
        - Хотя ладно, стой на стреме. Это ты прав: узнают — голову оторвут.
        М.Р. некуртуазно вытер рукавом вечно сопливый нос, ус-тавясь на руки компаньона. Тут только ему пришло в голову.
        - Я идиот! — Дюк треснул себя по лбу и рванул собственные помочи, чудом не оборвав пуговицы. — Ой, какой я дурак!
        Это была сущая правда: в жестких пальцах компаньона была рогатка. Джейк подтянул спадающие штаны и отцепил ту двойную штуку, что крепит помочи к пуговицам.
        - Я тебе вторую отдам, — пообещал он М.Р. — Жертвовать обоими штанами — все-таки слишком.
        И вытащил вторую резинку.
        - Сэр, — Дюк торопливо завязывал узел на своей рогатке — не какой-нибудь, а настоящий бензель, — вы же гений!
        Джейк уже расположился на животе в кустах.
        - Есть немножко, — согласился он и прищурил, прицеливаясь, один глаз.
        - Стреляй в нос, — посоветовал Дюк. — У них шкура толстая.
        Обстрел пришлось продолжать довольно долго. Котики только-только начали проявлять некоторое недоумение, а охотники были уже близко. Отчетливо щелкнул ружейный затвор. Чертыхнувшись с досады, Джейк протянул руку за камнем поувесистей, но компаньон остановил.
        - Не надо, сэр, — сказал он вполголоса. — Будет слишком заметно. Нам точно головы поотрывают.
        Джейк в отчаянии выстрелил еще раз.
        - Ну же! — шепотом крикнул он.
        - Давайте же! — эхом откликнулся компаньон.
        Но все было бесполезно: люди были совсем рядом, а котикам хоть бы хны. Джейк отшвырнул рогатку, вскочил на ноги и припустил к лежбищу. Дюк ахнул, вскочил тоже и рванул за ним.
        Хэннен, как раз поднявший ружье, успел только издать нечленораздельный рявк, чем-то даже похожий на рев котиков. За миг до того, как увидеть проклятых щенков, старший помощник собрался нажать курок.
        - Да что ж ты…! — только и выговорил он.
        По дороге Д.Э. здорово отстал. М.Р. с разгона оказался прямо посреди стада. Как раз в том месте, где были почему-то одни серенькие, гладкобокие, размером поменьше, чем остальные. Дюк ахнуть не успел, когда перед ним вырос здоровенный, футов семь, самец-секач, который — в этом можно было поклясться! — вот только что был на том конце стада. Веса в нем было столько, что поместилось бы, наверное, пять М.Р. В раскрытой красной пасти оторопевший каютный рассмотрел желтые острые зубы. Запах рыбы, которым дышал котик, был парным, мерзким. Вспотев от ужаса, М.Р. отшатнулся. Подлетевший Джейк не стал раздумывать и, отшвырнув компаньона в сторону, загородил его собой. В ту же секунду он отчетливо понял: все.
        Это был единственный котик, которого удалось грохнуть старшему помощнику Хэннену. Можно сказать, спасение котиков удалось. А палубного Саммерса спасли только отсутствующие помочи: не слишком удобно убивать, когда жертва, с зажмуренными глазами и втянутой в плечи головой, судорожно подтягивает сползающие штаны. М.Р. - нет, ну правда! — совершенно не собирался смеяться. Это у него на нервной почве получилось. Он зажал рот, и уже почти совсем взял себя в руки, но тут подорвалась хохотом команда. Смеялся даже капитан Бабридж. Хэннен, застывший, когда Дюка разобрал хохот, опустил руки. И еще махнул с такой, знаете, досадой: идите, мол, вы все!
        Котиков, конечно, и след простыл, а искатели приключений отправились на борт — мыть гальюны. Уточним для полноты картины: неделю мыть гальюны на всем судне.
        - Нет худа без добра, — Д.Э. бодро орудовал щеткой. — Зато на мачту не надо!
        Его давно не требовалось ниоткуда стаскивать, но ванты, мачты и все такое палубный Саммерс ненавидел всей душой. Правда, не обходилось без некоторого удовольствия: никто на судне, даже М.Р., не представлял, чего стоило Д.Э. Саммер-су каждый раз залезать на верхотуру. Никто, сто тысяч копченых мокриц. Так что, вы понимаете, героизм. Д.Э. был секретным героем. Еще получалось, что, занятый грязной работой, он не участвует в разделке убитых животных, и это тоже было прекрасно. Так что настроение у палубного было не таким уж плохим.
        М.Р. тоже имел свое мнение:
        - Бросьте в меня камень, — сказал он компаньону, скрывая восторг, — если это не приключение!
        Легко ему было говорить: камни-то все посыпались на Д.Э. Потому что он же первый рванул вперед, а ни Хэнне-ну, ни капитану в голову прийти не могло, что М.Р. поскакал следом не для того, чтобы его остановить. Но мистер Саммерс мужественно выслушал все то, что ему там сказали (дело было на шканцах), вполне складно наврал, что оба пошли вперед и сдуру решили, что заблудились, — потому и побежали, завидев приближающихся товарищей. Добавил специально для стоявшего рядом Хэннена, что помочи — ну надо же, как невовремя! — истерлись у пуговиц. И подвязал штаны подвернувшимся куском линя. Теперь первый помощник вполне мог счесть палубного более подходящим для трепки. Но Хэннен постоял со сложенными на груди руками, тяжелым взглядом оглядел Д.Э., сплюнул за борт и ушел.
        - Скоро мы смоемся, — утешительно бубнил каютный, когда во время собачьей вахты оба стояли на своем обычном месте. — Совсем скоро.
        Компаньон только вздохнул. В понятии Д.Э. «скоро» всегда означало (да и сейчас означает) «через час-два», «после обеда», «вечером», «завтра», или, на крайний случай, «во вторник». Все остальное мистер Саммерс относил (и сейчас относит) ко времени отдаленному и называл «черт знает, когда», «придет время, и…», а то и вообще: «когда-нибудь».
        Вечерами на лед ложились розовые тени, становясь все меньше и меньше от наступающего мрака.
        Китобой неторопливо проплывал между гигантскими, кажущимися бесконечными, ледяными скалами, голубеющими от солнца.
        Февраль был ветреным и пасмурным. Единственным событием за целую неделю был еще один айсберг, да и тот встретился уже после ужина. Компаньоны задрали головы, силясь рассмотреть верхушку ледяной глыбы, в этот раз не сиявшей сахарной белизной, а грозно синевшей трещинами. У самого основания вымыло волнами здоровый кусок, и там теперь образовалось нечто вроде стеклянной пещеры буты-лочно-зеленого цвета, обвешанной по краям сосульками.
        - Дворец ледяного тролля, — пробормотал М.Р.
        Маленький, тощий, с торчащими из отросших волос замерзшими ушами и длинным, посиневшим от холода носом, он сам был еще тот ледяной тролль. Д.Э., в свою очередь, смахивал на золотоискателя-неудачника с Аляски: мрачный, плечистый, длинноногий оборванец в огромном свитере под потертой штормовкой.
        Зато, дамы и господа, зато какая романтика! Правда?
        Изо дня в день искатели приключений наблюдали снега и льды: застывшую хрустальную пену, зубцы, башни. Слоистые заломы, снежную пыль, которую густо расшвыривал поднявшийся ветер. Лед синел, белел, сиял, сливаясь с небом голубизной, то вдруг угрожающе темнел, если погода портилась, или нежно зеленел посреди моря, когда становилось ясно, — все вперед и вперед, все только льды, снега и скалы.
        Так прошли долгих три недели. Постепенно, хоть в воде и попадался еще полупрозрачный, тающий лед, а никакой суши на горизонте не попадалось, становилось понятно: Южный полюс остается позади. Было по-прежнему ветрено, но ветер стал другим: не колючим, а сырым, как бывает на суше, когда до окончания зимы остается совсем немного. Еще лежит кругом снег, но уже грязный, твердый, его становится все меньше, а потом вдруг начинается весна. Еще через несколько дней воздух стал отчетливо теплее, мягче, а вода в океане стала зеленой.
        Однажды вышедший на утреннюю вахту Д.Э. Саммерс так и застыл со шваброй в руках: из серой утренней дымки показалась слабая голубая полоска на горизонте. Еле-еле дотянув до обеда, искатель приключений маялся у главного люка. Появившийся М.Р. сначала дождался, когда компаньон заметит длинную тень на палубе. А когда тот обернулся с распахнутыми глазами, негромко произнес:
        - Курс на Кейптаун, сэр. И затряс Д.Э. за рукав:
        - Стоянка, в порту, дня три! Сэр!
        - Будь начеку и держи нос по ветру, — отозвался Д.Э. севшим голосом. — Смоемся, как только сойдем на берег.
        Похожая на стену Столовая гора и острая вершина Львиного замка хмуро приветствовали взмокших, несмотря на прибрежный ветер, моряков. «Матильда», проведшая в море без малого год, нуждалась в ремонте.
        Кейптаун оказался почти не экзотическим. Обычный город с широкими улицами, с деревянными и каменными домами, с одетыми по-европейски прохожими, которых было чуть не больше, чем чернокожих, экипажами и даже кое-где автомобилями.
        - Ну, а чего бы ты хотел? — пожал плечами Дюк. — Это же Англия.
        Оба стояли перед витриной кондитерской. М.Р., любознательно смотревший на горку «корзиночек» и соображавший, какой помадки ему больше хочется: с шоколадом или ромом, не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться, как меняется в лице компаньон.
        - Как — Англия? — запинаясь, спросил тот. — Я думал, Кейптаун в Африке…
        Дюк ужасно смеялся.
        - Ох, сэр, — он утер глаза, — ну, вы даете.
        - Нет, ну а что. — пробормотал Джейк. — Я правда думал, что в Африке.
        - Ну, конечно, в Африке! — утешил М.Р. — Но принадлежит-то Британии! Темная вы, невежественная личность! Ладно, пошли.
        Он подхватил свой сундук половчее и пошел брать кондитерскую на абордаж.
        Помадки в небольшого М.Р. влезло что-то много, гораздо больше, чем помещалось на самом деле. Это обстоятельство выяснилось вечером, когда двое джентльменов нос к носу встретились с Коуэном в кабачке гостиницы с африканским названием «Мисс Лили». Вывеска заведения изображала прекрасную лицом большую даму в желтом парике, почему-то наполеоновской треуголке и шинели нараспашку.
        Здесь М.Р. попробовал темное пиво. Которое ему тоже понравилось и которого тоже было много. Д.Э. мужественно держал фасон с единственным стаканом черного ямайского рома, который все надеялся потихоньку вылить. Но старый матрос так уважительно крякнул, что Д.Э. собрался с духом и выпил залпом. Потом Дюк уговорил насчет пива и его тоже: он вообще мертвого уговорит. К Дюку присоединился Коуэн. Он еще раньше объяснил М.Р., что будучи ирландцем, грешно не пить пива. Да еще такого доброго пива. А разве может ирландец не выпить пива с другим ирландцем? То, что Дюк ирландец, как он сам выразился, только частично, не произвело впечатления. Всякий, в ком есть хоть капля ирландской крови — ирландец, и все тут. Совершенно понятно поэтому, что грех не пить пива, будучи другом ирландца, даже если сам ты и не ирландец. Что же тут можно было возразить? Дюк, между прочим, до последнего момента удачно притворялся трезвым. До тех пор, пока не оказалось, что М.Р. несет какую-то чепуху: он не мог окончить ни одной фразы, сбивался на следующую, бубнил, прохаживаясь туда-сюда, отрывки из детских стишков и приставлял
указательный палец к носу, надолго задумываясь прежде, чем продолжить.
        - Старый дедушка… дядюшка… — пробормотал М.Р. и дернул компаньона за рукав. — Как там было?
        Тот поднял голову и обнаружил, что глаза у Дюка совершенно стеклянные.
        - Тихо-тихо, — М.Р. сделал знак вести себя тихо.
        Джейк даже по сторонам оглянулся.
        - Как мышка!
        Компаньон упал опять на скамейку, уронил лицо в ладони и продолжал:
        - Трагедия, понимаешь? Он же был король!
        - Кто?
        - Дедушка. Или дядюшка! Одно из двух!
        - Ну, Поль, наверное.
        - Да какой там Поль!
        - Моль, — срифмовал Джейк.
        - Нет, не Моль!
        - Тогда Шмоль.
        Дюк снисходительно вздохнул и возвел глаза потолку.
        - Он был веселый. Веселый король. Понимаешь? В этом-то вся и загвоздка!
        - Соль. Голь. Может быть, Фасоль? — продолжал Джейк. — А! Вспомнил! Старый дедушка Коль был веселый король!
        Но компаньон уже лежал лицом в стол и, сколько его ни тряси, не отзывался. Джейк попробовал объяснить это дело Коуэну, и тот охотно со всем соглашался, кивал, хотя и не всегда к месту, смеялся и хлопал искателя приключений по плечу.
        Воспоминания о том, как они оказались сначала в гостинице, а потом в своей комнате, начисто стерлись из памяти компаньонов. Проспав час, Д.Э. проснулся, понял, что умирает, и умер. Он смутно помнил, как догонял Фокса на улицах то ли Берлингтона, то ли Уинчендона. Авантюрист, уже в обычном, мужском, костюме, торопливой походкой двигался вдоль домов и витрин, куда-то вглубь города, при этом отчего-то не расставаясь с сигаретой в пижонском мундштуке. В руке он держал коричневый саквояж — тот самый, который был спрятан в сундуке, под койкой палубного матроса Сам-мерса. Который пытался догнать Фокса. Который перебежал через дорогу, махнул рукой в перчатке, останавливая экипаж, схватил затем вожжи, свистнул и исчез. Не успел искатель приключений перевести дух от этой круговерти, как появилась маленькая Эмми. Ее нужно было успеть отвести домой до того, как отойдет «Матильда», где ждет Дюк, и если Джейк не успеет, то останется один на берегу реки Плате…
        Открыв глаза, искатель приключений увидел на соседней койке нежно-зеленое лицо компаньона. М.Р. Маллоу тоже умер.
        - Ничего, ребята! — засмеялся Коуэн, увидев их скорбные физиономии. — Сейчас мы это дело поправим.
        И они поправили. И поправляли весь оставшийся день. К вечеру все куда-то подевались, кроме Коуэна, который подпоил так и не успевшего толком потрезветь Дюка, а бывший трезвенник разошелся окончательно. К пиву добавил виски. Виски основательно разбавил сладеньким вином. От вина, как сообщил М.Р., слипалась задница, и компаньоны спросили еще пива. Ходуном ходили грязные стены, тусклым светом светила засиженная мухами старая лампа под потолком, потемневшая стойка с пыльными бутылками как-то неуверенно колебалась. Колебалась она все сильнее, сильнее, до тех пор, пока не стало понятно, что жить в мире, где все так неустойчиво, невозможно. С трудом поднявшись, Джейк вышел на дверь: ему стало плохо. Прекрасная мисс Лили наблюдала за ним с вывески, ловко уперев руки в розочки на туловище и поигрывая неправдоподобно крошечной ножкой в красной туфле. Разогнувшись и глотнув воздуха (который мог показаться свежим только в сравнении с вонью кабака), Д.Э. прислонился к стене. Услышал какой-то шум рядом, с трудом повернул голову, и был схвачен за рукав.
        - Пойдем, красавчик?
        Возраста любезная дама была того, который вежливо называется «не первой молодости», набеленное и накрашенное лицо джентльмен назвал бы «не первой свежести». Даже розы, в изобилии произраставшие на ее соломенной шляпе — и те выглядели неприлично, а рядом с мощным кофейного цвета декольте тускнели даже пышные прелести мисс Лили. Искатель приключений ойкнул, икнул и побыстрее шмыгнул назад.
        Коуэн был пьян, весел и обидчив.
        - Грешно ирландцу, — он обнял Дюка за плечи, и тот страдал: совесть не позволяла вырваться, — не выпить пива с другим ирландцем! Да еще такого доброго пива! Ой, грешно!
        Доброе пиво довольно скоро запросилось на свободу, и Коуэн, доверительно сообщив, что ему нужно вернуть природе самый естественный долг, пошатываясь, направился к выходу.
        В кабаке стоял гам. За спинами искателей приключений стучали кости, слышались возгласы играющих и пьяный хохот.
        - Эй, на палубе! — Джейк похлопал пьяного компаньона по плечу.
        М.Р. запрокинул лицо так, что едва не свалился со скамейки.
        - Идемте, сэр, отсюда, — Д.Э. все-таки штормило. — Пока не поздно. Идем, говорю. Забыл, что ли?
        Дюк смотрел на компаньона. Так смотрят маленькие мальчики, которым няня сладким голосом пообещала что-то показать.
        - А куда мы пойдем, сэр? — поинтересовался он.
        - Туда! — уверенно показал Джейк. М.Р. с трудом повернулся.
        - Там же дверь! — удивился он.
        - Ну? — тоже удивился Д.Э. — А вам нужно что-то еще?
        Хлопнула дверь, и вошел Крыса с прихлебателями в фарватере. Он не удостоил вниманием искателей приключений, направился к стойке, а вернувшись, троица присоединился к компании, играющей в кости.
        Дюк долго морщил лоб и шевелил бровями.
        - Резонно, — сказал он, наконец. — Нет, ну а что? Очень резонно.
        М.Р. поднялся, но тут раздался голос Крысы:
        - Мой братишка заплатит.
        Джейк, тоже наполовину вылезший из-за стола, застыл на полпути. Взглянул на разом протрезвевшего компаньона. Медленно повернулся.
        - Слышь, малой, — поманил его Крыса, — я платил за тебя, теперь ты заплати за меня.
        - Размечтался, — отозвался Джейк. — Не буду я за тебя платить.
        - Эй, — проговорил соперник Крысы, длинный жилистый парень, — не особо красиво так-то с братом. Гони денежки!
        Нос у него был тоже длинный, хрящеватый, когда-то, видно, сломанный, криво сросшийся. Голос парня звучал гнусаво.
        - Пропойца он жуткий, — поделился Джейк с жилистым. — Конченый человек. А еще худший игрок. Главное дело, и играет, как дерьмо, а все туда же. Я уже и так, и этак — бесполезно. Говорю, не играй, раз не умеешь! Да разве он послушает. Так что, если ему, наконец, выбьют зубы, будет только справедливо.
        - Братишка, — нежно проговорил Крыса, — ну заплати, чего. Потом сочтемся.
        - Ишь, как тебе родственников привалило, — заметил
        Дюк.
        - И не говори! — подхватил Джейк. — Нас, видимо, разлучили в детстве. Как же я сразу брата-то не признал!
        - Вот уж не знаю, — Дюк покачал головой. — Ведь одно лицо!
        Джейк окинул взглядом блудного родственника.
        - Одно, говорите, лицо, сэр? Боже, пойду утоплюсь. Крыса повернулся к жилистому и пожал плечами.
        - У меня все равно ни гроша. Все карманы, шельмец, вычистил, пока я спал.
        - Мне все равно, кто будет платить, — произнес его соперник. — Я хочу получить свои деньги.
        Джейк пожал плечами: его, мол, это не касается. Крыса схватил искателя приключений за грудки и вытащил из-за стола:
        - Плати, щенок!
        Жилистый даже задницы из-за стола не поднял: сидел, как в театре.
        Джейк изогнул бровь.
        - Кто проигрывает, — сказал он, — тот и платит.
        М.Р. сочувственно поморщился: удар по нахальной физиономии компаньона отшвырнул бы того на несколько шагов, не удержи Крыса Д.Э. за куртку. Но зато Д.Э., ловкий парень, успел цапнуть с ближайшего стола кувшин и треснуть им Крысу по лбу. Это был хороший кувшин, глиняный, тяжелый такой. Крыса облился пивом, чем вызвал бурное веселье посетителей бара, даже тех, которые рассчитывали выпить из этого кувшина сами. Крыса с руганью отряхивал свою круглую голову от отсколков и протирал глаза (там со лба еще и кровь потекла). Д.Э. бодро оглянулся по сторонам, красиво сиганул через стойку и метнул в голову врага пару бутылок. Это была удачная позиция, но долго ее занимать не получилось: бармен был против. Даже, можно сказать, бармен был очень против. «Плакали денежки все равно», — заключил М.Р.
        Пока Джейк (по настоятельному пожеланию бармена) выбирался обратно, фарватер Крысы оценил ситуацию.
        - Ой, как некрасиво! — пискляво протянул Кангас.
        Коварик молча поднялся с места. Кангас посмотрел на него и тоже поднялся. М.Р. настроился на философский лад и сделал то же самое. Что-то подсказало ему, что ждать развития событий — дело гиблое. Поэтому он схватил свою кружку, поморгал чуть-чуть, да и метнул снаряд в голову фарватера. Кто сказал «промазал»? Ничего подобного! Просто получилось маловато. Но, к счастью, была еще кружка компаньона. Кангас охнул неожиданным басом, сел сперва на корточки, обхватив голову руками, а потом завалился на бок. М.Р., выставляя на пути стулья, удирал от вышедшего на тропу войны Коварика.
        Тем временем Крыса схватил скамейку. Д.Э. успел пригнуться и прошмыгнуть под ней. Крыса получил сперва под зад, а потом, когда выпрямился, гм, в неприличное место.
        Джейк потом лет десять эту драку вспоминал. Говорил, был бы трезвый, черта с два на такое решился.
        - Ха-ха! — крикнул Дюк и метнул в Крысу еще стул. — Знай наших!
        - Поздравляю вас! — отозвался компаньон. — Вы показали класс!
        - Спасибо, сэр! — второй стул полетел в Коварика. — Берите пример!
        - Сейчас!
        Д.Э. Саммерс, ужасно не любивший, когда его бьют ногами, быстренько схватил Коварика за рыжий ботинок, задрал повыше и дернул. Коварик с растопыренными ногами грохнулся на пол. Потом встал и врезал Д.Э. в солнечное сплетение. Тот согнулся, глотая воздух. После этого повалить его на пол было плевым делом, и Коварик резво орудовал ногами, отыгрываясь в полное свое удовольствие. Крыса бросился помогать, но Дюк крикнул: «Куда же вы, сэр? Я здесь!» И для надежности швырнул подвернувшейся тарелкой. В тарелке, между прочим, лежала, что ли, жареная рыба. В общем, что-то рыбное, и с соусом.
        Д.Э. с пола еще разок врезал Крысе в то же самое место, прибавив что-то про дурное семя.
        Хлопнула дверь.
        - Наших бьют! — радостно заорал Коуэн и кинулся
        в драку.
        Не особенно твердо стоявшего на ногах моряка без долгих разговоров вышвырнули на улицу благодарные зрители.
        - Наших бьют, братцы! — запинаясь, бормотал ирландец. — Наших, говорю, бьют!
        - Ну все, паршивый щенок! — негромко сказал Крыса. — Теперь ты допрыгался.
        Он сделал резкое движение, и в его руке оказался нож. Джейк машинально протянул руку к карману. Понял, что:
        Во-первых, не успеет достать.
        Во-вторых, хочется найти какой-нибудь другой способ справиться с противником, кроме как головотяпство.
        В-третьих, взмок до самой шеи, а по спине лезут ледяные мурашки.
        - Что у вас за манеры, любезный, резать живых людей! — возмутился Д.Э. Саммерс вслух.
        Крыса, молча обходивший вокруг него, внезапно бросился. Черт знает, что бы было, но сбоку вовремя толкнули Кова-рика, и маневр не удался.
        - Ух, успел! — пробормотал себе под нос М.Р., и на всякий случай еще врезал своему противнику в колено.
        Д.Э. и Крыса кружили друг вокруг друга. Крыса сделал выпад. Джейк увернулся. Вспрыгнул на стул, оттуда на стол, наступая на кости, брошенные игроками, и расшвыривая ногами кружки. Нагнулся, подхватил ближайшую бутылку, швырнул противнику в голову. Промахнулся. Больше под рукой не было ничего. И под ногой тоже. Бежать было некуда. Джейк прижался спиной к стене. Крыса тут же вскочил следом, но получил от своего визави подсечку, цапнул, падая, его за ногу, соперники рухнули на стол, со стола — на пол и там сцепились — без всякого преувеличения — не на жизнь, а на смерть.
        Кругом царил хаос: посетители присоединились к веселью, все смешалось, поди разбери, кто кого, зачем и почему.
        М.Р. задыхался, придавленный к стене Кангасом: тот колотил мальчишкой о стену. Куртка была разорвана пополам, в висках стучало. Кабанья голова на закопченной стене, и низкий темный потолок, и кучка посетителей у стойки плыли перед глазами. Последним усилием Дюк ухватил супостата за нос и сделал ему «сливу»: помирать, черт побери, так с музыкой!
        Стукнула дверь. Потом снова. Потом еще раз. Кангас вдруг отскочил и помутневшему взору М.Р. предстал Хэннен, которого в эту минуту можно было заслуженно назвать «Хэн-нен разящий», и второй помощник, и еще несколько человек. Шестеро с «Матильды», заглянувшие в «Мисс Лили» выпить, встретили у дверей Коуэна и, не тратя слов, приступили к делу.
        Потасовка продолжалась недолго. Наши победили.
        Оставались сцепившиеся на полу Д.Э. Саммерс и его блудный родственник. Дюк увидел, ахнул и рванулся было на помощь, но его удержал Хэннен, не сводивший взгляда с дерущихся: нож Крысы уперся в живот искателя приключений. Сопя и рыча, трясущимися от напряжения руками, Джейк толкнул нож Крысы в обратную сторону. Тот придушенно захрипел. Одежда, руки обоих, пол вокруг были залиты кровью, и ее становилось все больше. Крыса дернулся и больше уже не шевелился.
        - Готов, — сказал один из матросов.
        Окровавленный убийца спихнул с себя труп, поднялся на ноги, оглядел примолкшую толпу, и неожиданно бросился на Коварика. Тот орал дурным голосом, пробовал стряхнуть с себя Д.Э., но сделать этого отчего-то не мог.
        Когда Хэннен оттащил Джейка, у его жертвы оказалась прокушена щека. Коварик, которого держал второй помощник, продолжал выть, потом прервал арию, чтобы плюнуть Д.Э. в лицо.
        - Убью, — пообещал искатель приключений и рванулся из рук державшего его старшего помощника.
        - Тихо ты, припадочный, — буркнул тот.
        Д.Э. Саммерс только пыхтел: освободиться не получалось, как ни старайся.
        - Ты что, оглох? — возмутился старший помощник. — Как отвечать положено?
        Джейк слегка растерялся.
        - Спасибо? — предположил он. Получил коленом под зад и поправился:
        - А, да. Есть, сэр!
        Помощник капитана выпустил палубного и окинул его скептическим взглядом.
        - Кости-то целы?
        - Да, сэр, целы.
        - Ладно, — кивнул Хэннен. — Возьми своего приятеля и двигайте оба, да побыстрее.
        - Есть, сэр! — отозвались оба.
        Бармен, правда, так не считал, и двум джентльменам пришлось задержаться.
        - Слышь, — обратился Хэннен к Коуэну, морщась на Джейка, — надо бы парня подштопать.
        Тот промычал в положительном смысле, почесал мясистый нос и направился к компаньонам.
        Палубный, которого взяли за плечо, вдруг шмыгнул разбитым носом.
        - Не надо!
        - Чего? — обернулся старший помощник.
        - Есть, сэр, — буркнул Д.Э.
        - Чтобы духу вашего здесь не было. Хэннен пошел к стойке.
        - Эй, кто там есть? Виски!
        - За что, Господи? — бубнил Сальная Тряпка спустя четверть часа. — Ну за что, а?
        Дело было в комнате компаньонов.
        - Во дает! — буркнул Коуэен, пытаясь удержать отчаянно сопротивляющегося искателя приключений. — Вот, помню, в одна тысяча пятьдесят седьмом док с «Энни-Лори»…
        Вырывался Джейк, не издавая ни звука, зато цепляясь за все, что попадалось под руку. Под руку попадались: спинка койки, табурет, сам Коэун и кок, уже успевший пару раз стремительно присесть в угол.
        Дюк стоял рядышком, время от времени трогая повязку на лбу.
        - Сэр, — негромко поинтересовался он, — вы чего?
        - Ничего! — пыхтя, отозвался Джейк, лягнул ирландца и заныл:
        - Ну правда, ну не надо, ну само заживет!
        - Юнга, — кок вытер лоб локтем, — держи его!
        - Эй, — устало воззвал М.Р., - да не бойся ты. Дело пустяковое.
        - Да я и не боюсь! — отозвался компаньон, выкручиваясь из рук матроса, выкрутился и быстро залез под кровать.
        - Да что ж такое! — прорычал Коуэн. Он с размаха опустился на койку.
        - Слышь, матрос, ты что ли, чокнутый?
        - Нет, — коротко раздалось из-под нее.
        - Тогда вылезай!
        Под койкой помолчали.
        - Не чокнутый. Просто зачем.
        Коуэн со вздохом поднялся и потеребил нос.
        - Похоже, юнга, — сокрушенно пробурчал он, — дело гиблое.
        Д.Э. под кроватью аж дышать перестал.
        - Угу, — отозвался голос компаньона. — Еще какое гиблое!
        - Да чего там, вообще никуда не годится! — подтвердил кок. — Тухлое дело-то, ребята.
        И, не успел искатель приключений перевести дух, койка над ним поднялась на дыбы: ее держали Сальная Тряпка и Дюк. Не теряя времени, Коуэн плашмя рухнул на свою добычу.
        - Есть! — сообщил он с натугой, выпрямляясь вместе со скрученным Джейком.
        - Не надо, само! — взвыл тот.
        - Я тебе сейчас дам: «само»! — пригрозил кок. — Квакни мне еще — отправишься прямо в госпиталь!
        Палубный ахнул, побледнел, и его затолкали на койку. Сальная Тряпка вынул нож, сделал короткое резкое движение, после которого от и так пострадавшей рубашки Д.Э. не осталось почти ничего, и бросил: рубашка успела присохнуть к ране.
        - Обдирай, — велел он М.Р. — У меня и так одна нога и сердце слабое.
        Коуэн чуть ослабил хватку, но рук не разжал. Дюк посмотрел в отчаянные глаза компаньона и обреченно сел на край койки.
        - Сэр, — не очень решительно сказал он, — знаете, что я вам скажу?
        Джейк пошмыгал носом.
        - Ничего! — буркнул он. — Помню я про сигареты Уилса.
        - Черта с два — «ничего»! — прищурился Дюк. — Но только, если брыкаться не будешь, идет?
        Мистер Саммерс зажмурился, сжал челюсти и принял судьбу, как есть. Кок, брюзжа себе под нос гадости, выливал на раны бренди и накладывал простой грубой ниткой швы (ой швы, всего-то парочка маленьких!). Потом Сальная Тряпка убрался. За ним, качая курчавой головой, вышел Коуэн.
        - Поздравляю вас, вы показали класс! — М.Р. склонился в почтительном поклоне.
        Компаньон принял вид независимый и хладнокровный.
        - Ну ты даешь, — протянул Дюк. — Что, так боишься?
        - Не боюсь! — возмутился Д.Э. — Просто в этом не было необходимости.
        - Ну ладно, ладно.
        - Да перестань, я бы отлично обошелся. Нет, ну правда! На мне как на собаке!
        Все с этим типом было ясно. М.Р. Маллоу осталось только пожать плечами.
        - Ладно, дорогой компаньон, — небрежно сказал он. — За ваше хорошее поведение, так и быть, скажу новость: где-нибудь через месяц мы будем в Нью-Бедфорде.
        Бармен, надо сказать, предъявил нехилый счет: двадцать пять долларов. Разбитые бутылки, поломанная мебель, зеркало за стойкой (про которое Джейк понятия не имел, как оно разбилось). Ну, и вообще.
        - Ничего себе! — присвистнул Дюк. — Человек приходит поесть и выпить, его сначала хотят ограбить, потом тычут ножом, и он же еще за весь праздник плати?
        - А кто, интересно, должен платить? — бармен уперся кулаками в бока и грозно наклонился вперед.
        Джейк машинально повернулся: труп Крысы уже уволокли. М.Р. грозно делал бровями: не сдавайся, мол. Но тут Хэн-нен как раз сказал насчет подштопать, Коуэн направился к ним, и Д.Э. быстро сказал:
        - Ладно, черт с вами. Но только деньги завтра!
        Он попробовал вывернуться из-под руки Коуэна и удрать, но не тут-то было.
        Назавтра Дюк предложил одолжить, но было не у кого. Коуэн и сам в кулак свистел, а просить у старшего помощника не рискнули. И цепочка от золотых часов Фокса осталась в собственности ломбарда на Сент-Джордж-стрит.
        Коварик на борт не вернулся. Явился только Кангас, изо всех сил делая вид, что он ни при чем, никого не трогал и вообще. Перед отходом судна Хэннен рявкнул в кубрике: «Все на борту?», — и ему отозвался нескладный хор: «Да, сэр, все!»
        Д.Э. Саммерс смог теперь вздохнуть спокойно. Весело насвистывая, он заменял лопнувший гика-шкот. Высоко забираться не понадобилось, и от этого настроение искателя приключений было еще лучше.
        - Куда тянешь, куда ты тянешь? — раздался визгливый лай за спиной Джейка. — Не видишь, угол наветренный!
        Это был Кангас. Джейк вытер лоб (солнце палило нещадно) и оценил обстановку. Угол был, точно, наветренный. Если шкот натянуть слишком, изменится угол паруса. Собьется курс. И виноват в этом будет ясно, кто. А как понять, слишком или не слишком? Палубный задрал голову, разглядывая паруса. Стравил немного. Придал верхней лате такое положение, чтобы она смотрела в том же направлении, что и гик. Как будто правильно. Ну, если неправильно, довольно скоро это станет понятно. Уточнять у этого субъекта выйдет хуже. Кангас, маячивший сзади, и не собирался дать палубному пройти. Джейк «споткнулся», и матрос с ругательствами растянулся на палубе.
        - Что, — поинтересовался Д.Э. Саммерс, — ножки не держат? Не знаю, леди и джентльмены, удивитесь вы или нет,
        только Д.Э. опять оказался под арестом.
        - Что это столько ябед развелось? — ехидно поинтересовался он у старшего помощника. — То кока юнга обижает, то теперь Кангасу от меня досталось ни за что, ни про что. Вы не знаете, мистер Хэннен?
        Хэннен окинул паршивца взглядом.
        - Язык-то придержи, — посоветовал он.
        - Есть, сэр, придержать язык, — отозвался Джейк. — Но только, боюсь, придется мне поселиться в канатном ящике.
        Он посмотрел на молчащего Хэннена и пояснил.
        - Ну я же не Кангас, бегать жаловаться не к лицу.
        С этими словами палубный гордо отправился отсиживать очередное нарушение дисциплины.
        - Стой! — скомандовал Хэннен.
        Джейк остановился. Обернулся через плечо.
        - Под арест оба, — сообщил старший помощник.
        Находиться в карцере с Кангасом было значительно менее весело, чем одному, и уж точно менее весело, чем с компаньоном. Д.Э. сидел молча. Потом соскучился и запел себе под нос:
          Пятнадцать человек на гроб мертвеца,
          Йо-хо-хо и в бутылке ром!
        Пей, и черт доведет до конца,
        Йо-хо-хо и в бутылке ром!
        Кангас перевел на него взгляд.
        - О, эту я тоже знаю, — обрадовался он. И продолжил:
        - Первый помощник насквозь проткнут,
        Йо-хо-хо и в бутылке ром!
        И боцману тоже пришел капут,
        Йо-хо-хо и в бутылке ром!
          На глотке кока видна пятерня,
        Йо-хо-хо и в бутылке ром!
        Видать, душили его почем зря.
        Йо-хо-хо и в бутылке ром!
        - И вот здесь лежат все, красавцы, так,
        Как будто лишь утро пришло в кабак.
        Йо-хо-хо и в бутылке ром! —
        уже хором затянули узники.
        Палубный Саммерс старался петь погромче: у сокамерника было очень так себе с голосом.
        - Йо-хо-хо и в бутылке ром! — подтянул юнга Маллоу снаружи.
        Он крутился там давно — «шел за бренди». У М.Р. тоже было так себе с голосом, но это обстоятельство не имело никакого значения. «Матильда» скрипела и качалась на волнах. Дул попутный ветер. Из-за двери карцера раздавались лихие пиратские песни.
        Мы грабим и тырим добро мертвецов,
        Давай-ка нальем, браток!
        Плевать, укокошим детей и отцов,
        Давай-ка нальем, браток!
        Воруем без чести, сопрем и мешок,
        Давай-ка нальем, браток!
        Обчистим, будь ты хоть господь сам наш бог,
        Давай-ка нальем, браток!
        Мы твои денежки уведем,
        Давай-ка нальем, браток!
        Ограбим, утянем, себе заберем,
        Давай-ка нальем, браток!
        И если нужен набег и взлом,
        Давай-ка нальем, браток!
        Ждет твое судно грабеж и разгром,
        Ограбим, разграбим, потом споем!
        Давай-ка допьем, браток!
        - А «Прощай, Нэнси» сможешь? — поинтересовался Кангас.
        Прощай, дорогая,
        Дорога зовет,
        Соленое море
        Любимого ждет…
        - Да ну ее, эту «Нэнси», — отмахнулся палубный. — Слушай, заткнись, а? Уши вянут.
        Но только не тут-то было, матрос разливался… в таких случаях говорят «соловьем», а в нашем, очевидно, «ржавыми воротами»:
        - И пусть я надолго,
        Грустных песен не пой!
        Мое тебе слово,
        Я буду весной…
        Джейк зажал ладонями уши и зажмурился изо всех сил.
        - Йо-хо-хо, — вздохнул Дюк за дверью. — Господа, а ведь у меня паршивые новости.
        - Что, — поинтересовался Д.Э., - опять?
        - Еще как, — ответил ему М.Р. — Нам с вами, сэр, грозит ого-го какой штраф.
        Кангас прервал свою какофонию и заржал, звучно хлопая себя по коленкам.
        - За что? — возмутился Д.Э., пытаясь не обращать внимания на этого идиота.
        - Капитан обнаружил, что Крысы нет. И Коварика.
        - Велика потеря, — буркнул Джейк. — Что, капитан так их любил?
        - Не знаю, но всех оштрафовали на треть.
        Ржание Кангаса запнулось и прекратилось. Круглое лицо сделалось растерянным.
        - Хэннен ведь спросил, все ли на борту, — продолжал Дюк. — И ему ответили: «да». Хотя все знали, что нет.
        - Ну?
        - Ну, — опять сказали за дверью, — получилось, что капитана не только в известность не поставили, но еще и наврали. И капитан тогда спросил: кто знал. Так знали-то почти все.
        - Это что же? — пробормотал Кангас. — Что же это, а?
        - Половина команды в трюмах, где ворвань. Капитан рвет и мечет. Такие дела, — закончил Дюк.
        - Это как же получается? — Кангас аж с бухты вскочил. — Мне же первому и досталось! Я чуть ноги не протянул!
        - Что ты разнылся, как баба! — рявкнул на него Джейк, и снова обратился к компаньону:
        - А ты?
        - А я, сэр, личная прислуга капитана. Я вообще не команда. Джейк подумал.
        - Потрясающая справедливость, просто слов нет. Зубы сводит от такой честности и здравого смысла.
        - Чего? — засмеялся Кангас. — Капитан почитай что Господь Бог, вот и вся твоя справедливость.
        Он опять заорал «Нэнси». Гораздо громче, чем раньше. Джейк молчал.
        - Хэннена разжаловали во вторые помощники, — тихо прибавил Дюк в щель между досок. — Сэр, мне пора. Не унывайте там, ладно?
        Д.Э. пробурчал что-то в смысле «ладно» и М.Р. умчался.
        - Погода дрянь! — капитан Бабридж с отвращением тыкал вилкой тушеную капусту. — Команда — идиоты! Хэннен, может, вы готовить умеете? А то смотрите, я бы сделал вас…
        Капитанские челюсти ритмично двигались. М.Р. сдержанно кашлянул в кулак.
        - … поваром.
        Впервые за все время Дюк видел Хэнненна униженно опустившим голову. Бывший старший помощник еле дотронулся до еды.
        - А что? — словно бы ничего не произошло, разглагольствовал капитан Бабридж. — Поваром. Не хотите, Хэннен?
        Бывший первый помощник через силу улыбнулся, все так же не поднимая глаз на капитана.
        - Жаль, — сказал капитан Бабридж, отставляя тарелку с недоеденным ужином и придвигая чашку с кофе. — По крайней мере, уж вы бы, в отличие от этого обрубка, постарались приготовить что-нибудь съедобное.
        Он сделал глоток и сокрушенно вздохнул. От этого вздоха по спине М.Р. пробежали мурашки. Он быстро выпрямил спину и храбро уставился на капитана.
        - Юнга, — устало спросил капитан, — что это?
        - Кофе, сэр!
        Капитан Бабридж улыбнулся слабой улыбкой, потом лицо его приняло прежнее выражение и капитан резко сказал:
        - Позови-ка ко мне Чаттера.
        М.Р. как ветром сдуло. Прибежал стюард Чаттер, долго и безнадежно оправдывался, что запасы кофе на исходе, что два мешка подмочило во время шторма, когда открылась течь, да и кок простудил поясницу еще в Атлантике, да что-то там еще. Капитан Бабридж выслушал молча, потом пожевал губами, словно бы раскусил какую-то гадость, и произнес:
        - Пошел вон.
        Стюарда как ветром сдуло.
        - Юнга! — рявкнул Бабридж, не успел Дюк проводить взглядом синюю суконную спину Чаттера.
        - Есть, сэр!
        Идя по палубе, М.Р. задумчиво хлопал ладонью по поручням.
        - Ухи, плюхи… — бормотал он, — шлюхи…
        Тут Дюк остановился. Секунду стоял неподвижно, потом сильно хлопнул по поручню, развернулся, чудом не налетев на проходившего мимо Хэннена, и помчался в каюту.
        - Один капитан был не в духе, — М.Р. вытащил из раскрытого сундука саквояж.
        Ему в кофе попались две мухи,
        Будешь тут не в себе —
        Экипаж на губе,
        И к тому ж что-то ползает в брюхе.
        Следовало спешить, пока не появился Чаттер.
        - Полчаса, только полчаса, — бормотал Дюк.
        Из саквояжа один за другим появлялись предметы:
        Овальный серебряный поднос,
        спиртовка,
        стеклянная колба,
        металлическая трубочка с пробкой,
        маленький серебряный кувшин,
        спички.
        Колба все еще была немножко выпачкана засохшей кофейной гущей. Запах этот, перебив корабельную вонь, напомнил о железных дорогах, об элегантной миссис Фокс, об игрушечной лавке в Уинчедоне, о, черт побери все совсем, о приключениях! Дюк торопливо, дрожащими пальцами, открывал жестянку с кофе.
        - Слушай, ну заткнись, а? Ну хватит! Ну хочешь, я на колени встану? — надрывался Кангас.
        Д.Э. помотал головой и безжалостно начал сначала:
        - Тихая ночь, святая ночь,
        Звезды сияют, свеча горит,
        В благоговенье Чета не спит,
        Чистая радость в душе их горит,
        Джейк перевел дух. Многолетние службы в общине весьма поспобствовали выносливости легких, но все-таки петь час подряд одно и то же- не шутка. Да и голос в шестнадцать лет тот еще. Рождественские гимны — это вам не «Йо-хо-хо!». Но не сдался:
        - Святой Младенец грядет,
        Святой Младенец грядет.
        Д.Э. закончил выводить последние ноты и сказал: — Вы знаете, любезный, я тоже всегда на этом месте плачу. Так трогательно, правда? Хотите еще что-нибудь? Нет? Ой, ну почему? Я много таких штук знаю! Вот, слушайте…
        Глава двадцать первая, в которой потрясена вся Европа
        На следующее утро произошло вот что: — Ба! — Сальная Тряпка всплеснул руками. — Кого это мы видим! Господин Арлингтонская Сосиска! Ну здраствуй-те, здра-авствуйте, здра-а-авствуйте!
        На каждом «здравствуйте» кок склонялся в издевательском поклоне, тряся паклей на лысом черепе.
        - Ничего-ничего, работайте, — улыбнулся Дюк, стараясь, чтобы было похоже на капитана.
        Кок выпрямился, держась за поясницу. Веселость сползала с его лица.
        - Ты что, юнга? — сказал он тихо. — Головку ушибли? Или совесть в кабаке оставил? Ай-ай, как стыдно. Ай-ай!
        И, взяв поднос, треснул М.Р. по лбу. «Бам-м-м-м…» М.Р. Маллоу отобрал у него поднос. «Бам-м-м-м…» — отозвался поднос снова. «Гы-гы-гы-ы!» — не очень смело отозвался поредевший после вчерашнего кубрик.
        - Я настаиваю, сэр, — небрежно произнес Дюк. И добавил:
        - Не соблаговолите ли вы также мыть кастрюлю? А то, знаете, у вас такая стряпня, что ай-ай-ай. Прямо стыдно.
        Кок размахнулся, юнга не успел увернуться, и его левую скулу украсил замечательный лиловый фонарь. Зато коку замечательно досталось по загривку замечательной разделочной доской.
        - Есть, сэр! — отрапортовал юнга капитану в ответ на приказ вновь отправиться в канатный ящик.
        М.Р. провел там сутки. На сей раз один. Он лежал на бухте, закинув на стену ноги, наматывал на растопыренные пальцы оказавшуюся в кармане веревочку и бормотал себе под нос.
        - Один юнга сказал как-то коку:
        - Ах, пойдите, пожалуйста, в жопу!
        Юнга в карцер закрыт,
        Кок сидит и…
        Искатель приключений швырнул в крысу ботинком и поскакал достать снаряд.
        - Ну, скажем, пердит, — проговорил он задумчиво и поскакал обратно. — «Свистит» не очень подходит.
        - Эта весть потрясла всю Европу.
        Из канатного ящика Д.Э. и Кангаса выпустили аж перед утренней приборкой: М.Р. почти не приувеличил, когда сказал про половину команды. Так что работы привалило. К обеду Джейк валился с ног. Он теперь не то, что петь, разговаривать мог с трудом. Но все-таки, когда мимо прошел Хэннен, не мог не поднять на него виноватого взгляда. Хэннен на ходу хлопнул искателя приключений по плечу так, что тот едва в ведро не сел, и прошел мимо своей обычной, вразвалочку, походкой.
        - Манта! — рявкнул он.
        Манта, наблюдавший за вахтой, поспешно подскочил, что-то там доложил, что-то там спросил и убежал.
        - Сэр, сэр, подождите! — Д.Э. не выдержал, догнал Хэнне-на и схватил за рукав.
        Тот медленно повернулся.
        - Мне только узнать, — руки палубного поспешно легли по швам. — Как к вам теперь обращаться?
        Хэннэн оглядел мальчишку с головы до ног. На бритых щеках показались веселые складки.
        - Как всегда, засранец. Обращаться «мистер Хэннен», отвечать «сэр». Скажи спасибо своему приятелю.
        М.Р. Маллоу вид имел скромный и, как последняя задница, поначалу все улыбался да пожимал плечами. Не мог же он вот так сразу живописать, как шикарно появился в кают-компании с маленьким подносом, на котором стоял кувшинчик с кофе. Как дождался, пока капитан, уже оставшийся в одиночестве, пригубит из чашки. Как робко открыл рот и спросил:
        - Сэр, но…
        - Пшел вон! — отмахнулся капитан. Юнга проворно выскочил за дверь.
        Воцарилось молчание. М.Р. выудил из кармана тряпку и стал старательно тереть медную ручку на двери капитанского гальюна. Потом иллюминаторы, все ближе придвигаясь к кают-компании. Наконец, втихаря заглянул внутрь.
        Капитан налил себе еще кофе.
        - Прошу прощения, сэр, — каютный набрался храбрости, — разве отсутствие Крысы принесло какие-нибудь убытки?
        - Исчезни, говорю! — рявкнул, не оборачиваясь, капитан Бабридж.
        Дюк от греха подальше исчез. Потер там, тут, слушая, как капитан задумчиво позвякивает ложкой в чашке. Оставаясь на почтительном расстоянии, заговорил спокойно и так, чтобы услышали:
        - Мистер Хэннен виноват только в том, что не провел перекличку. А вы сами сказали, что он все делает отлично! И что, сразу во вторые помощники? А ребята, может, и сами не заметили, что кого-то недостает. И что, сразу такой большой штраф?
        - Марш на гаупвахту!
        - Есть, сэр, марш на гауптвахту!
        - Стой, — остановил капитан. — Откуда у тебя кофе? Юнга переступил через комингс кают-компании.
        - Ну та-ак, — ответил он осторожно, — оставалось немного в саквояже.
        - Еще есть? — поинтересовался капитан Бабридж. Юнга секундочку помялся.
        - Да, сэр.
        - Тащи на камбуз и скажи этому обрубку, чтобы вот такой кофе варил мне каждое утро.
        Вот тут М.Р. прокашлялся.
        - Сэр, — сказал он вежливо, — кок же ничего не понимает в кофе. Он его, как компот, кладет немножко и варит, варит. А надо…
        Капитан повернулся к нему.
        - Ты что это, хочешь сказать, — в некотором удивлении молвил капитан Бабридж, — что пойло — твоих рук дело?
        М.Р. потеребил в руках тряпку.
        - Ага, — признался он.
        Лицо капитана опять стало равнодушным, как всегда.
        - Тогда то же самое.
        - Есть, сэр, — кивнул Дюк. — Каждое утро, до самого Нью-Бедфорда. Только можно, я буду делать это здесь? Кок, вы же сами знаете… а у меня аппарат.
        Как капитан Бабридж с ума не сошел от выходок наглого юнги, не знает даже господь Бог. Но только Дюк вытащил кофейную машину Нейпера из сундука, приволок в кают-компанию (на ходу протирая фартуком — носил мыть), водрузил на поднос: спиртовку, подставку на звериных лапах, колбу.
        - Ну? — потребовал капитан.
        Дюк поставил на место графин, из которого наливал в колбу воду и потянулся за мельницей.
        - Один шотландский инженер…
        Когда он повернулся к капитану, тот отдернул руку от аппарата и принял обычный вид. Каютный насыпал в мельницу кофе, закрыл крышку и принялся крутить ручку.
        - … который…
        Он как раз затыкал пробкой металлическую трубку, когда капитан позвал Хэннена и еще до конца кофепития бывший первый помощник стал опять первым помощником, отделавшись штрафом.
        Штраф матросов тоже несколько уменьшился: с одной трети жалованья до одной четверти.
        - Вот это фокус! — обрадовался Д.Э. — Ай да ты!
        - Простая дипломатия, — небрежно отозвался М.Р. — Ну, и удачи немножко.
        Он взглянул на компаньона, который глядел в небеса (близость возвращения сделала его опять мечтательным), и вдруг увидел, что лицо Д.Э. темнеет.
        - А ты чего? — слегка скис М.Р. Д.Э. страдальчески сдвинул брови.
        - В том и дело: а я чего? — сказал он.
        М.Р. хотел сказать сначала: «а ты все — с тебя ведь все и началось!» Потом припомнил и побег, и то, как компаньон за него вступался, и даже жареную змею на Змеином холме. Но это было не то. С Д.Э. опять было все ясно: он хотел совершить подвиг.
        - Ерунда, — сказал Дюк вслух еще небрежнее. — И вообще, сэр, куда вы так торопитесь? Времени вагон.
        - Мда? — хмуро спросил Д.Э.
        - Да, — подтвердил М.Р. — Вон, целая жизнь.
        Глава двадцать вторая, в которой бьют часы
        Замызганная дверь комнатенки в темном углу гостиничного коридора распахнулась.
        - До свидания, дорогой господин Сальная Тряпка!
        Дюк склонился в любезном поклоне. Он специально забежал попрощаться.
        - До свиданьица и вам, господин Арлингтонская Сосиска! Кок ответил еще более любезным поклоном, прижав к груди руку.
        - Ржавый якорь вам в корму, сэр! — светски прибавил
        Д.Э.
        - И вам того же, и вам! — приятным тоном отозвался кок.
        - Возблагодарим Господа, Отца нашего, за милосердное избавление? — предложил Джейк.
        - Возблагодарим, моя прелесть, возблагодарим!
        Оба, кок и палубный, возвели очи потолку и молитвенно сложили руки.
        - Отец наш небесный, — ангельским голосом сказал Джейк, — муки твоей искупительной жертвы сопровождают нас на рассвете и на закате, ежедневно и ежечасно. Ежедневно и ежечасно. Ежедневно и… в общем, спасибо тебе, Господи, за то, что ты решил сделать перерыв.
        - Посмотри на этого богохульника, — вступил кок. — Грешника. Бестолочь бестолковую. На эту рожу наглую.
        - Рожа-то причем? — удивился Джейк. Но кок его не слушал.
        - Взгляни на его руки, Господи, — продолжал он. — Это руки
        - Дерзновенно разящие? — предложил Д.Э.
        Сальная Тряпка отвел взгляд от потолка и с уважением посмотрел на него.
        - И посмотри на меня, терпеливца. А? Пусть этот поганец понесет заслуженную кару.
        - За что? — возмутился Джейк. — Разве я не образец христианской кротости и благосмирения?
        - За мои муки, — скорбным шепотом отозвался Сальная Тряпка.
        - Только, Господи, не забудь, — вступил Дюк, — и про мои муки. Которые я нес, э-э… как там было?
        - Ежедневно и ежечасно, — подсказал компаньон.
        - … ежедневно и ежечасно, на рассвете и на закате вот от этого одноногого джентльмена.
        Подноса под рукой у кока не было, но была сковорода — ее ручка как раз торчала из мешка, который валялся у двери. «Бам-м-м…», — сказала сковорода.
        - Прощайте, мои голубчики! — сказал кок и быстро закрыл дверь.
        Коуэн, едва получив деньги, напился пьян и продолжал это занятие, и искатели приключений, подхватив сундуки, вышли из гостиницы.
        Десять дней проторчали они в Нью-Бедфорде, пока просоленные и просмоленные, получили расчет — пятьдесят шесть долларов на брата (за вычетом выданного «Джозеф и Вильямс К. Кинг» кредита и целой кучи штрафов) и совет от Коуэна отправляться в Сан-Франциско, где, по его словам, можно было устроиться получше и заработать побольше. Это время двое джентльменов опять шатались по кабакам с Ко-уэном, Сальной Тряпкой. Еще Д.Э. купил-таки нормальные штаны, в морской лавке недалеко от гостиницы, из такой же брезентовой ткани, что и штормовка. М.Р. посмотрел, оценил и прибарахлился тоже.
        - Ой, — сказал вдруг М.Р. так, словно ему было не пятнадцать, а пять, — цирк!
        - Ага, — кивнул Д.Э.
        Он стоял и рассматривал, щурясь, яркий балаган, что в два счета развернули какие-то люди. Двое джентльменов, не сговариваясь, побрели к балагану.
        Сказать правду, этот бродячий цирк был не самым лучшим цирком в мире. Два клоуна угощали друг друга пинками, испуская фонтанчики подозрительно обильных слез. Полная дама в серебряной юбочке заставляла пуделя прыгать через обруч. Старик с обезьяной, одетой в нарядное платьице, заставлял свою партнершу жонглировать яблоками. Время от времени обезьяне удавалось надкусить одно из яблок, и тогда старик с комически огорченным видом заламывал руки. В общем, ничего особенного. Но для компаньонов после года на китобое это было фантастическое зрелище. Они хлопали, не жалея ладоней. И тут на арену вышел фокусник, одетый в черное трико, облегавшее его от шеи до пят. Костюм дополняли серебристые короткие шаровары, надетые поверх трико, и такой же колпак на коротко остриженной голове. Для начала фокусник достал из кармана белую палочку, которая на глазах изумленной публики тут же стала красной.
        - Не найдется ли у кого-нибудь из вас банкноты, скажем, в пять долларов? — поинтересовался он как бы между прочим.
        - Держи карман! — ответили ему.
        - Как бы не так!
        - Ищи других дураков!
        - Нет? — слегка огорчился фокусник. — Впрочем, ничего другого я и не ожидал.
        Он обернулся к конферансье.
        - А вы, любезный Бартоломью?
        Тот покачал седой головой и развел руками, показывая, что и он в такие фокусы не очень-то верит.
        - Уверяю вас, господа, это абсолютно безопасно! — улыбка фокусника была иронической.
        Но никто не вызвался и на этот раз.
        - Ну и что же, — промолвил циркач. — Обойдусь, честное слово.
        Он вынул из кармана купюру и показал публике.
        - Пусть будет двадцать, — сообщил он. — Двадцать долларов. Теперь, с вашего позволения, я ее подожгу. Конферансье, дайте мне конверт. Уж конверта-то вы, надеюсь, не пожалеете? Благодарю. А теперь, господа…
        Конферансье собственноручно опустил купюру в конверт, заклеил его и показал публике.
        - Хорошо ли вы заклеили? — с сомнением поинтересовался фокусник. — Это очень важно, Бартоломью. Ну-ка, ну-ка… Превосходно. А теперь, господа…
        Он чиркнул спичкой и поджег конверт, держа за край. Через несколько секунд на его ладони лежал пепел, лишь очертаниями напоминавший то, чем только что был.
        - Voila! — произнес циркач, протягивая ладонь. — Неприятно терять деньги, правда, господа? Сейчас мы исправим это маленькое недоразумение.
        Он описал в воздухе красивую дугу, прихлопнул пепел, дунул — и показал публике совершенно целую купюру. Ему зааплодировали.
        - Подстроено! — крикнул чей-то голос. — Я видал такие штуки. Они там брызгают специальную жидкость.
        - Желаете повторить? — поинтересовался фокусник. — Только на этот раз купюра будет вашей. Ну как, хотите или боитесь?
        - Вот еще, — сказал голос. — Чтоб вы ее спалили и меня же подняли на смех?
        - Сэр! — крикнул Джейк. — Скажите, а десять долларов вас устроит?
        - Вполне, юноша, вполне, — с готовностью отозвался фокусник.
        Компаньоны, расталкивая локтями зрителей, пробрались на манеж. Лицо циркача покрывал слой белого грима. Глаза были обведены черным, придавая фокуснику некоторое сходство с грустным Дракулой. Но выражение этих глаз и рта, и голос, и жест затянутой в белую перчатку руки… Тонкая улыбка тронула выкрашенные белым губы.
        - Благодарю вас, — произнес фокусник. — Итак, господа, десять долларов!
        Он сложил купюру, подал ее конферансье, который немедленно извлек еще один конверт и повторил приготовления.
        - Voila!
        И конверт загорелся.
        Жест был повторен в точности, хлопок был не менее эффектным, но с ладони циркача слетели лишь серые хлопья и осыпались на манеж.
        - О, как жаль, — посочувствовал он. — Ничего, молодые люди, это случается… время от времени. Фокусы, увы, материя довольно капризная.
        Компаньоны ничего не сказали тому, чья собственная десятка только что развеялась в воздухе. Чертовски обидным было только издевательство.
        Зрители хохотали, свистели и били в ладоши.
        - Не огорчайтесь, — с иронией произнес циркач. — Говорят, что ни делается, все к лучшему. Добавлю: а все остальное происходит для того, чтобы Господь Бог мог повеселиться, глядя на нас. Ему ведь тоже бывает скучно. Все, что остается — смеяться вместе с ним.
        Он взглянул на оставшийся в руке пепел, задумчиво растер его между пальцев и сказал:
        - Мои юные друзья, никогда не признавайте себя проигравшими, пока не убедитесь в том окончательно. Очень часто поражение является мнимым, хоть это…
        Тут он дунул на пальцы.
        - … и не очевидно.
        В руке фокусника оказалась купюра в десять долларов — целая и невредимая. Отдав ее компаньонам, он прошелся по рядам, извлекая из носа, уха зрителя, а то и кармана соседа, то часы, то портсигар и с поклоном вручая владельцу.
        - Не все и не всегда получается так, как мы загадываем, — сказал он, когда оказался перед компаньонами, вернувшимися на свое место. — Но это на пользу, уверяю вас. Только на пользу.
        С этими словами циркач раскланялся, послал публике воздушный поцелуй и скрылся за кулисами.
        - В первый раз покупаю цветы живому человеку, — ворчал Д.Э., когда продавец отвернулся за указанным букетом, — да еще мужику.
        - Да еще на его же собственные деньги, — прибавил М.Р. — Ты что, фиалками обойтись не мог? Или вон, анютины глазки. Красиво и в пять раз дешевле!
        - Не жадничай! — отмахнулся компаньон, взял громоздкий букет поудобнее и легкой походкой направился к фургонам бродячего цирка.
        - Чего я не жадничай? — обиделся Дюк, направляясь за ним. — Нам сейчас ой как не до жиру будет, а ты развел, тоже мне, церемонии.
        Артист сидел перед зеркалом. Вместо циркового трико на нем был теперь халат — отнюдь не такой роскошный, как тот, что год назад лежал в саквояже. Лицо, с которого Фокс снимал грим, было усталым, отросшие волосы — мокро прилизаны. Он не обернулся, когда искатели приключений поднялись по короткой деревянной лестнице в фургон. Джейк замер у порога, и Дюк, чуть не налетев на спину компаньона, вынужден был подглядывать у него из-под мышки.
        - Если в публике был хоть один шпик, — произнес вдруг Фокс, по-прежнему глядя в зеркало, — наши с вами приключения, молодые люди, станут общими. Правда, это будет совсем недолго, и не думаю, что очень захватывающе.
        - Почему недолго? — спросил Джейк, храбро подходя поближе.
        - Почему? — тоном своего дамского двойника переспросил авантюрист. — Потому, юноша, что не требуется много времени на то, чтобы кого-нибудь вздернуть. Мне и так с трудом удалось ускользнуть от их назойливого внимания. Достаточно кому-нибудь из людей Пинкертона — чисто случайно — увидеть нас втроем, и от моего скромного инкогнито ничего не останется.
        Джейк опустил букет на гримерный столик. Прибавил, покраснев, часы. Потом поколебался, вынул из кармана деньги — пятьдесят долларов, и положил их тоже. Несколько бумажек упали, и пришлось за ними нагнуться.
        - Что это? — Фокс взял букет и, нюхая розы, кивнул на деньги. — Ах, я догадался. Небольшая компенсация за мой утраченный багаж. Цепочку от часов решили оставить на память или…?
        Он взглянул поверх цветов на сконфуженных компаньонов.
        - Что ж, она, видимо, выручила вас в трудных обстоятельствах. Я этому рад. Я также рад тому, молодые люди, что вы не вступили на скользкую дорожку. Хоть и немного грустно, что из двух способов заработать, о которых мы говорили, вы выбрали первый.
        - Почему это вы думаете, что не вступили? — поинтересовался М.Р. и встряхнул шевелюрой, чтобы стал виден шрам над бровью. — Может, у нас временный благородный порыв!
        - А что, — авантюрист улыбнулся, — я ошибаюсь?
        - Вы из-за нас попали… оказались… потеряли все свои вещи, — обрел дар речи Джейк.
        Он посмотрел в темно-карие, почти черные глаза авантюриста.
        - Ну и вот.
        - Глупости, — отмахнулся Фокс. — Вернуться за ними было равнозначно сдаче властям. Я ценю свою особу несколько дороже. Надеюсь, вам, по крайней мере, они помогли.
        - Да, — кивнул Джейк. — Это было так чертовски вовремя и так…
        Он смущенно замолчал.
        - Большая часть чудес — дело наших рук, хотим мы того или нет, — Фокс, словно в доказательство, махнул тонкой бледной рукой. — Добавлю: ничего не делается случайно и зря. Вам мои вещи были нужнее, чем мне. К тому же, некоторые из них могли бы посодействовать следствию не совсем желательным для меня образом, так что обстоятельства нашей с вами встречи можно считать довольно удачными.
        - Это какие-такие вещи? — встрял Дюк. — Неужели это? Он полез в карман куртки.
        - О Боже! — пробормотал Фокс, увидев, во что превратился блокнот.
        Но Дюк гордо показал первую страницу с непонятной формулой.
        - Это, да?
        - Сожгите, — нахмурился авантюрист. — Я ее помню. К тому же, дело не только в моих записях. Есть еще собаки-ищейки, а обмануть их существенно сложнее, чем людей.
        Тут лицо Фокса потемнело.
        - Собаки-ищейки, — повторил он. — Да. Он протянул руку к часам.
        - Возьмите их назад, господа искатели приключений. Это слишком дорогая вещь для бедного артиста. К тому же, без цепочки выглядит подозрительно. Не хватает только, чтобы меня обвинили в краже.
        Потом он взял деньги, аккуратно их сложил и сунул Джейку в нагрудный карман, кивком давая понять, что аудиенция окончена.
        - Но, — Д.Э. отчаянно поднял взгляд на авантюриста, — мне бы… нам бы так хотелось что-нибудь для вас сделать!
        Фокс задумчиво посмотрел.
        - Ну, в таком случае, господа, — произнес он, — я, пожалуй, попрошу вас об одной любезности.
        - Старый зануда! — Д.Э. пнул подвернувший камень и тот запрыгал в придорожные кусты. — Только бы умничать!
        - Ну ладно-ладно, — миролюбиво сказал М.Р.
        - «Ничего не бывает случайно и зря!» — кривлялся Джейк. — Тьфу.
        - Ну так и не бывает, — М.Р. по привычке вытер нос рукавом. — Сэр, ну что ты, как паровозная труба. Тебе просто обидно.
        - Ничего мне не обидно!
        - Нет, обидно.
        - Черта с два!
        - Ну ладно-ладно.
        Дюк увидел тележку с мороженым и показал на нее.
        - Не показывайте пальцем, юноша! — проскрипел Джейк. — Разве вам не известно, что это неприлично!
        - Мне немного грустно, — меланхолично молвил компаньон в ответ, — что такой юный мальчик — и такая брюзга!
        И позвал мороженщика:
        - Дайте ему шарик лимонного, пожалуйста, и шарик шоколадного. А то он меня со свету сживет.
        Мороженщик с улыбкой протянул ему рожок, а Джейк пробурчал:
        - Ябеда.
        - И мне тоже, — спохватился М.Р. — А то у меня из-за его ворчания несварение желудка будет.
        - Не буду я, лопайте сами! — надулся компаньон.
        - Да? — Дюк поднял брови. — Дело ваше, юноша, дело ваше. Я, знаете ли, сделаю это с восторгом.
        Джейк посопел, отобрал у него мороженое и съел. Башенные часы на вокзале пробили два.
        Миссис Маллоу в доме 326 на Колчестер-авеню услышала звонок из прихожей около полудня. Она вышла в холл и увидела, как в Мэри в недоумении рассматривает двух доходяг на пороге. Миссис Маллоу ахнула. Миссис Маллоу всплеснула руками и бросилась обнимать — сперва чернявого, потом белобрысого. Тут только горничная узнала сына хозяев с тем самым субчиком, с которым они год назад уехали из дому.
        - Господи Боже!
        Миссис Маллоу с трудом оторвалась от пасынка, вытирая глаза.
        - Мэри, не стойте, подавайте обед! Томас, Томас!
        И побежала за мужем. Было слышно, как в гостиной пробили часы. Два тяжелых матросских сундука со стуком опустились на пол. Две коричневых широкополых шляпы (на сей раз без всяких выкрутасов, по доллару штука) заняли свое место на вешалке. Две брезентовых штормовки фраппировали своими заплатками и вытертыми локтями зеленый бархатный жакет миссис Маллоу. Летнее пальто мистера Маллоу цвета кофе с молоком тоже смутилось, хоть и стало старше еще на год. Впрочем, в целом теперь было вполне ясно: в этом доме принимают заядлых путешественников.
        Мистер Маллоу торопливо вышел из гостиной. Улыбнулся немного растерянно. Заключил сына в объятия, гулко хлопая по его костлявой спине. Пожал жесткие пальцы Джейка. Слегка охнул, рассмеялся. Поискал, что сказать, не нашел, махнул рукой. Миссис Маллоу засуетилась и убежала, окликая Мэри.
        - Ну, джентльмены, — произнес мистер Маллоу и прищурился, — что скажете о своем… приключении?
        Джейк, заросший, как бродяга, худой, как вешалка, повернулся к тощему, как сельдь компаньону. Час назад на него напала икота. В момент, когда мистер Маллоу задал этот вопрос, Д.Э. как раз набрал полный живот воздуха. Он честно пытался выдержать хоть минуту, но плечи вздрогнули и получилось не очень воспитанно.
        - Что скажу? — проговорил он, глядя не столько на мистера Маллоу, сколько на М.Р. — Скажу, что оно того стоило, сэр. Это не то, что я мог бы назвать «дело по душе», но оно того стоило. А, компаньон?
        С минуту Дюк не отвечал. Он пытался понять тот бедлам, что творился в его голове, но вместо умных мыслей в голову лезло: «надо было взять сливочное!». Джейк вздернул бровь и с молча ждал.
        - Жизнь катастрофически сложна, сэр, — произнес Дюк в конце концов и потеребил жидкую растительность на подбородке. — Просто катастрофически. Но — да, оно того стоило.
        Он поднял свой сундук и легко понес его к лестнице. Д.Э. последовал за ним. С верхней ступеньки М.Р. обернулся.
        - По крайней мере, — сказал он отцу, — это было самое подходящее из того, что нашлось.
        За обедом миссис Маллоу спросила:
        - Вы, конечно, навестите своих, Джейк? Д.Э. уставился в тарелку.
        - Да, миссис Маллоу, — помолчав, проговорил он. — И прямо сейчас.
        Он так ни разу и не написал Эмми, вполне обоснованно полагая, что писем девчонке не передадут.
        - Нет, зачем же, — испугалась миссис Маллоу. — Сначала, мальчики, вы приведете себя в порядок. Вам нужно сходить к парикмахеру и…
        Она еще раз оглядела компаньонов и немножко виновато добавила:
        - … переодеться и вообще привести себя в порядок. Искатели приключений доели обед, поблагодарили миссис Маллоу, взяли свои шляпы и вышли на улицу.
        Словно и не было почти года на китобое. Под стук колес экипажей шелестели листвой клены и вязы на Черч-стрит. На каштанах кудрявились розовато-белые свечки. По аллеям прогуливались чинные семьи с детьми. По дорожке скакала девчонка в белом платье с красным бантом в темных волосах. Ее, увидев искателей приключений, тут же поймала и увела няня. На скамейках джентльмены в котелках читали свои газеты. Дамы склоняли друг к другу пышно уложенные прически, увенчанные небольшими, по новой моде, шляпками с задорно поднятыми полями — такого же фасона был траурный головной убор миссис Фокс. На одной из скамеек, скучал, отодвинувшись от матери на край, румяный мальчишка лет пяти в соломенной шляпе с голубой лентой. Дребезжал по рельсам трамвай. Покачивались поднятые над складным задом экипажей дамские зонты. Ослик вез здоровенную бочку на колесах. Компаньоны, смеясь, отскочили: горизонтальная трубка позади бочки крутилась, разбрызгивая на пыльные булыжники мостовой воду. Красные кирпичные, серые, розовые и желтые дома, аптека, Публичная библиотека — все было тихо и мирно, как всегда. Маленький кинематограф
«Амбассадор» обещал сегодня вечером «Загадочную реторту». На стене рядом виднелись обрывки прошлогодней афиши «Жизни американских полицейских».
        Башенные часы на Черч-стрит пробили пять.
        Выглянувший на звяканье дверного колокольчика парикмахер в белом фартуке до самых пят и с идеальным пробором окинул их оценивающим взглядом.
        - Что угодно господам?
        - Господам угодно, — сообщил Джейк, — подстричься. Дюк покосился на компаньона.
        - И побриться.
        Парикмахер ничуть не удивился. Видимо, он обладал наметанным глазом на людей с жалованьем в кармане, как бы те не выглядели. Жестом указав М.Р. на кресло, он набросил на молодого человека хрустящую простыню. Д.Э. опустился на стул у окна и тут же ухватился за газеты, стопкой лежавшие на маленьком круглом столике. Взъерошил волосы надо лбом и принялся читать.
        - Что за ерунда, — бормотал он с досадой, — на полстраницы список гостей, приглашенных на вечер к госпоже Огден и описание, черт побери, покроя лифа ее бального платья! Куда катится мир?
        - Туда и катится, — компаньон прищурился в зеркало. — В лиф госпожи Огден!
        Джейк сморщил нос.
        - Чертовски скучный мир.
        - Может быть, молодому человеку угодно почитать о спорте? — предположил парикмахер.
        Искатель приключений перелистнул страницу.
        - «Парнюга Мак-Кой звезданул под микитки «сверчка» Уил-сона, — прочел он, — в первом раунде. Однако во втором «сверчок» заехал ему левой так, что поверг противника в нокдаун…»
        - «Парнюга… поверг в нокдаун», — восхитился Дюк из кресла, — прямо поэзия!
        Парикмахер улыбнулся в подкрученные усы, но вслух ничего не сказал.
        - Но это не все, — сообщил Д.Э., - дальше парнюга Мак-Кой все-таки саданул Уилсона, от чего у последнего и случился нокаут!
        - От этого языка хочется повергнуть в нокаут репортера, который так пишет, — грустно заметил М.Р.
        - Господа провели долгое время вдали от наших краев? — поинтересовался парикмахер как бы между прочим, снимая простыню с Дюка и ловким движением обмахивая его костюм. — Прошу вас, молодой человек.
        Джейк с сожалением отдал газету компаньону.
        - Да, — ответил он. — Да.
        - Понимаю, — глубокомысленно заметил парикмахер.
        - Ну-ну, — поторопил компаньона Д.Э., устраиваясь в кресле.
        М.Р. пошуршал страницами.
        - Немецкая линия Восточной Африки открывает регулярное судоходство в Кейптауне.
        - Ну и черт с ним.
        - Ого! — вдруг сказал Дюк.
        И замолк, торопливо пробегая глазами газетные строчки.
        - Эй! — возмутился Джейк из кресла.
        Парикмахер, аккуратно взяв клиента за подбородок, вернул его голову в нужное положение.
        - Сейчас, — сказал Дюк. — Значит, так.
        Он откашлялся. С улицы был слышен бой часов: ровно шесть.
        - … ла-ла-ла…….. - бормотал Дюк, — с мая нынешнего года… роман «Лунный метал», в котором таинственный металл «артемизий» заменяет обесценившееся золото. «Артемизий» тайно получают с поверхности Луны с помощью устройства, перемещающего предметы на расстоянии…
        - Вот это да! — ахнул Джейк. — Кто написал?
        - Какой-то Севисс, — задумчиво ответил Дюк, — в первый раз слышу. Хотя, пишут, роман уже печатался несколько лет назад.
        - И я тоже не слышал.
        - Модный автор, — кивнул парикмахер, вновь придавая голове беспокойного клиента правильное положение. — Так и держится на слуху. Правда, говорят, теперь мистер Севисс уже не пишет романов — читает лекции по астрономии. Ходят даже слухи, что он преподает в школе.
        - Хотел бы я изучать астрономию у такого учителя! — воскликнул Дюк.
        Джейк изо всех сил постарался не вертеть головой.
        - Ну, — спросил он нетерпеливо, — а почитать что-нибудь есть?
        - «Таинственная комната». Диксон какой-то написал, — отозвался Дюк.
        - Зимой «Мак-Клюрс Мэгэзин» публиковал очень неплохой роман г-на Лондона, — оповестил парикмахер, — назывался «Сила сильных». Горячо написано, скажу я вам.
        - А про что? — поинтересовались компаньоны.
        - Про жизнь, — пожал плечами парикмахер. — Суровый север… силы природы… бесстрашные люди. Очень впечатляет.
        Компаньоны встретились взглядами в зеркале.
        - Интересно, — после некоторой паузы произнес Джейк. — Надо будет купить.
        - Кстати, могу также порекомендовать «Морской волк» этого же господина. Вам определенно понравится. Романтика морских приключений, все такое.
        - Спасибо, не нужно, — коротко сказал Дюк.
        - Кому что, — дипломатично заметил парикмахер. — У меня вот, не постыжусь признаться, любимая вещь — «Записки сыщика Видока».
        - А еще «Удольфские тайны» Анны Рэдклифф! — подхватил Дюк. — Компаньон, я тебе потом дам!
        Парикмахер кивнул с довольным видом.
        - Готово, молодой человек!
        Он хотел сдернуть простыню с шеи Д.Э. и хотел его отряхнуть.
        - Стойте! — отчаянно крикнул искатель приключений. И попросил удивленного парикмахера:
        - Не могли бы вы еще меня побрить?
        - Побрить? — засмеялся парикмахер. — Пожалуй, вам придется подождать еще года три-четыре.
        - Ну пожалуйста! — умолял искатель приключений. — Жалко вам, что ли?
        - Да нет, нисколько, — пришел в смятение парикмахер и вернул простыню на место. — Как скажете.
        Когда он закончил, отряхнул клиента со всех сторон и об-фыркал одеколоном из хрустального флакона, Джейк завертелся — устал сидеть неподвижно, — подсунул под себя руки, и спросил, который час.
        - Половина седьмого, — отозвался парикмахер.
        - Точно?
        - Не совсем, — признался парикмахер. — Без одной минуты. Будете расплачиваться или, может, хотите еще что-нибудь? Ароматическую ванну для лица? Массаж?
        Джейк посидел молча. С улицы был слышен шум экипажей и звон трамвая.
        - А теперь, — спросил он спустя примерно минуту, — теперь точно половина седьмого?
        - Тридцать одна минута, — уже устало ответили ему. — Простите, уже тридцать две.
        Тогда Джейк встал.
        - Спасибо, — коротко ответил он. Компаньоны расплатились и вышли.
        - Что вы ржете, сэр? — спросил Джейк. А у самого рожа довольная.
        - Кто, я? — распахнул глаза компаньон. — Ну что вы сэр, это вам показалось.
        Спустя некоторое время он добавил:
        - Меня-то мог бы и не стесняться. Джейк покраснел и засмеялся.
        - Можно подумать, — продолжал М.Р., - я не знаю.
        - Чего это ты не знаешь?
        - Того, — ухмыльнулся Дюк, — что ты сидел со скрещенными пальцами с шести до половины седьмого.
        Д.Э., конечно, отрицал все. Он отнекивался, говоря, что не верит во всякие глупости, и мотал головой, и смеялся, и смотрел честными глазами, но настроение у него становилось лучше и лучше.
        - Да ладно тебе! — рассмеялся компаньон. — Вот дает, честное слово. А мне не стыдно признаться: я тоже держал пальцы за нашего фокусника. Хотя и не знаю, что там у него за дело.
        У перекрестка компаньоны расстались. Дюк отправился домой, а Джейк свернул на Главную. На улице было хорошо, а на душе вдруг сделалось совсем наоборот. Искатель приключений решил не тянуть кота за хвост, взял экипаж и с шиком подъехал к родительскому дому. Спрыгнул с подножки. Помедлил. Обошел дом, забрался по пожарной лестнице, заглянул в окно детской, треснувшись от волнения лбом о карниз, и увидел:
        Аккуратно застланную кровать. Зеленую лампу на туалетном столике. Накрытый белой салфеткой комод у стены — так же, как когда-то в его собственной комнате. Подсвечник, Библию и цветы в вазе на комоде. Клетчатую женскую накидку на крючке за дверью. Ни плюшевого зайца, ни гипсового ангела с оббитым носом, ни пары жирафов из Ноева ковчега, которых Эмми всегда брала с собой в постель — ничего.
        Джейк спрыгнул в траву, обежал дом, собираясь зайти с другой стороны и посмотреть в окно своей бывшей комнаты, и наткнулся на Софию. Девушка сначала оторопела, затем окинула брата внимательным взглядом с головы до ног и сухо-вежливо произнесла:
        - Я сейчас позову отца.
        Джейку оставалось только вздохнуть.
        Полы отцовского сюртука задевали верхушки цветущих кустов.
        - Зачем ты явился? — мрачно поинтересовался пресвитер.
        - Где Эмми?
        - Ты ее не увидишь. Паршивых овец надобно отсекать от стада.
        Мистер Саммерс-старший оглядел сына. На породистом лице проступила брезгливость.
        - Убирайся, — произнес он. — Убирайся в те мерзостные места, где ты был все это время.
        Джейк постоял, как дурак, еще минуту или две, глядя вслед отцу. Потом развернулся и ушел.
        Вернувшись в дом на Колчестер-авеню, он грустно улыбнулся открывшей дверь Мэри, поднялся по лестнице, собираясь пройти в отведенную ему комнату, да, как на грех, наткнулся в холле на миссис Маллоу. Послушно остановился. Проследовал за ней на кухню, подставил лоб, давая промыть ссадину. Без особенного сопротивления позволил помазать йодом. Терпеливо выслушал, что пройдет время, все наладится и все такое.
        - Да ерунда, — сказал Джейк, наконец. — Я, в общем, даже рад. Пусть у них все будет прекрасно, замечательно, лишь бы от меня подальше.
        - Ну перестань, — миссис Маллоу обняла его за плечи и повела по коридору. — Что ты такое говоришь.
        - Правду.
        - Какую правду, что за глупости. Они же твоя семья.
        - Нет у меня никакой семьи, — упрямо сказал Джейк. — И не надо. Всю жизнь мечтал быть от них подальше. Только Эмми…
        Миссис Маллоу всплеснула руками и хотела возмутиться, но сдержалась, терпеливо повторила, что не надо горячиться, что отношения с родными бывают непростыми, а жизнь длинная, что семья — это самое дорогое, что есть у человека, и так далее, и так далее, и тому подобное.
        - … и со временем, ты увидишь, вы поми…
        Миссис Маллоу посмотрела молодому человеку в глаза и умолкла.
        - Спасибо, миссис Маллоу, — вежливо сказал Джейк. Женщина, кажется, хотела сказать что-то еще, но только покачала головой.
        - Спустись потом в гостиную, — попросила она. — Я хочу тебя кое с кем познакомить.
        Джейк кивнул и скрылся за дверью, тихонько прикрыв ее за собой.
        Через некоторое время заглянул компаньон. Сел рядом.
        - Что на лбу-то? — поинтересовался он. — Отцовское наставление, что ли?
        - Печать семейного проклятия, — отозвался Джейк. — Денег дал родителям?
        Дюк сделал утвердительную гримасу.
        - Половину, как договаривались. И добавил:
        - Выше нос, сэр. Твой дом теперь здесь.
        Джейк помолчал несколько секунд. Постепенно лицо его приобретало обычное выражение. Дюк похлопал компаньона по спине.
        - Пошли, нас ждут.
        «Кое-кто» оказался высоким, худым, и очень кадыкастым джентльменом в костюме цвета «серый жемчуг». Когда он с яростным хрустом разгрызал сахар, водянистые выпуклые глаза страшно выпучивались. Еще у этого джентльмена были чрезвычайно красивые каштановые усы с тщательно закрученными кверху кончиками. Очевидно, владелец и сам не был равнодушен к их красоте, поскольку на чашку, из которой он пил, был надет серебряный сберегатель усов, позвякивавший каждый раз, когда джентльмен прикладывался к чашке. Это было вполне объяснимо: на усы ушла большая часть отведенного ему природой волосяного покрова. Едва кивнув Джейку, которого представила миссис Маллоу, дядя Фалвиус воззрился на племянника.
        - Боже милостивый! — чашка со звоном опустилась на блюдце. — Мармадьюк!
        - Что, дядя Фалвиус? — кротко отозвался М.Р.
        - Чем ты занимался этот год? Ты выглядишь, как какой-то апаш!
        - Ничем особенным.
        Из рукава грубой синей рубашки с закатанными рукавами. У косточки еще краснел рваный шрам. М.Р. получил его в памятной драке после того, как попробовал орудовать разбитой бутылкой. Костяшки пальцев сбиты, кисти обветрены, — в общем, эти руки слабо напоминали руки никчемного юноши, умеющего только тренькать на пианино да валяться на диване с книгой. Но кузена миссис Маллоу эта перемена отчего-то не порадовала.
        - Вот, до чего довел семью твой муж! — желчно проговорил он. — Молодой человек вынужден зарабатывать физическим трудом. Чем ты занимался, Мармадьюк?
        - Отец на лекции, мам? — как ни в чем не бывало поинтересовался Дюк.
        - Да, дорогой, — тоже как ни в чем ни бывало отозвалась миссис Маллоу. — Откуда у тебя шрам?
        - Разбил бутылку и порезался, — ответил ей М.Р. — Нечаянно! Миссис Маллоу, конечно, сказала, что нельзя быть таким
        неосторожным. Дюк, конечно, пообещал впредь быть внимательнее. Дядя Фалвиус бросил неприязненный взгляд на двойняшек. Точнее, на одного Сирила, поскольку Гладстон уже скрылся под столом и, судя по всему (Джейк потихоньку приподнял скатерть), имел некие намерения относительно шнурков на ботинках родственника.
        - Мальчики! — миссис Маллоу постучала указательным пальцем по столу. — Гладстон, веди себя прилично!
        - Детям нужна хорошая няня, — дядя Фалвиус с особенным раздражением разгрыз кусок сахара. — Порядка в этом доме нет, не было и не будет.
        Джейка с интересом рассматривал родственника компаньона.
        - А вы, юноша, чем занимаетесь? — повернулся к нему тот. — Кто ваши родители?
        Миссис Маллоу предостерегающе пошевелила пальцем за своей чашкой — так, чтобы не видел дядя Фалвиус, — и пришлось закрыть рот.
        - Джейк Саммерс — друг Дюка, — холодновато, но вежливо ответила она.
        - У нас общие дела, — лаконично добавил Джейк.
        - Дела, — дядя оглядел его с неприязнью. — И в чем же состоят эти ваши, с позволения сказать, дела?
        Пока Д.Э. соображал, что ответить и отвечать ли вообще, а Дюк и миссис Маллоу делали вид, что глухие, слепые и к тому же, кажется, еще и немые, он продолжал:
        - Не понимаю, Белинда, неужели твой муж не мог отдать мальчишку в какую-нибудь приличную контору? Должны же у него быть связи, в конце концов!
        - Коптитесь в вашей конторе сами, — невежливо отозвался Дюк.
        - Вот, пожалуйста! — дядя Фалвиус насмешливо улыбнулся, отхлебывая чай. — Нет, я не удивлен. Ничего другого и быть не могло. Сначала грубая работа в компании молодого головореза, затем такие вот замашки, а потом что? Что потом, я вас спрашиваю?
        Дюк с завистью посмотрел на компаньона. Тот знай себе улыбался, прикрываясь чашкой.
        - Кузен Фалвиус, — миссис Маллоу послала пасынку укоризненный взгляд, — не говори гадости.
        - Я, кузина Линда, буду говорить то, что думаю, — дядя Фалвиус придвинул к себе вазочку с конфетами. — Где сейчас был бы этот твой изобретатель, если бы не я? Добрая половина вещей в этом доме куплена на мои деньги.
        Первая мысль Джейка была: «Отдать ему оставшуюся половину и пускай заткнется!» «Нет, стоп, — думал Дюк, — нам же еще ехать! Ну хорошо, половину половины.» Искатели приключений встретились взглядами и… Джейк чуть заметно качнул головой. Дюк согласно опустил ресницы. Еще настанет время, когда дяде Фалвиусу придется заткнуться. Чтобы хоть немного спасти положение, М.Р. рассказал про шторм — очень красочно, добавив, конечно, что все обошлось наилучшим образом. Дядя Фалвиус хотел что-то добавить, но Д.Э. перебил и рассказал, как выглядит вблизи кит. Ровно до того момента, когда кит пускает фонтан.
        - Трудно было, да, мальчики? — вздыхая, улыбалась миссис Маллоу.
        - Поначалу да, — кивнул Джейк. — Велел мне как-то старший помощник залезть на фок-мачту…
        Тогда, почти год назад он и думать не мог, что история с линем на самом деле — смешная до колик. М.Р. тоже только сегодня узнал, что мытье нужника — веселое дело.
        - Мармадьюк! — стонала миссис Маллоу, вытирая выступившие от хохота слезы. — Как тебе только не стыдно, бессовестный мальчик!
        - Ну мама! — округлил шоколадные глаза Дюк, даже и не глядя в сторону дяди Фалвиуса. — Это же не просто нужник, это капитанский сортир! Совсем другое дело!
        - Джейк, немедленно вылезай… те… вылезай из-под стола, паршивец ты этакий! — миссис Маллоу все-таки удалось взять себя в руки, перестать смеяться и начать наводить порядок. Которого, как не замедлил повторить ее кузен, в этом доме никогда не было и не ожидалось.
        Вечером пришел с лекций мистер Маллоу. Кузен, увлеченно критиковавший газеты, стал допытываться, что мистер Маллоу предпринимает для улучшения финансового положения семьи. Мистер Маллоу сначала покашливал в кулак, затем вежливо ответил, что как раз недавно получил дополнительные часы лекций и…
        - И сколько же вы получаете жалованья за эти ваши дополнительные часы? — перебил гость.
        Мистер Маллоу допил чай.
        - Надеюсь, вы извините меня, Фалвиус, — сказал он. — Срочный заказ от Оптического общества. Мне нужно работать.
        И, отодвинув стул и поблагодарив жену, ретировался в свой кабинет. После этого выяснилось, что в этом городе слишком дорогое пиво, зелень, мясо и табак; что на вокзале орудуют карманники, куда только смотрит Городская Управа; а вместо полиции в штате до сих пор какая-то ерунда, куда только смотрит правительство. Что если сейчас же не отремонтировать дом семейства Маллоу, он через два года превратится в сущие руины; что вон те стенные часы — прекрасный образчик дурного вкуса середины прошлого века; что вон там не так стоит, а здесь не так висит, да и лежит вот тут тоже не очень-то.
        К восьми часам вечера диспозиция была такая: Голос миссис Маллоу слышался из ванной: они с Мэри купали двойняшек; потом скрылись в детской. Мистер Мал-лоу так и не показывался из своего кабинета. А искатели приключений приняли ванну, переоделись во все чистое и засели в комнате молодого головореза.
        - И вот так, — Джейк повел рукой вокруг себя, — всегда, когда он приезжает?
        Дюк мученически шевелил бровями.
        - Долго он тут пробудет? — поинтересовался компаньон.
        - Говорит, с недельку, — Дюк упал на постель, закинув руки за голову и глядя в потолок. — Значит, дней через десять, если повезет, уедет.
        - Но нельзя же это терпеть! — взорвался Джейк. — Надо что-то делать!
        - Надо-то надо, — Дюк вздохнул. — Только вот что? Ты же сам слышал: половина всего в этом доме куплена на его деньги.
        - Деньги, снова деньги, — Джейк, тоже лежа, уставился в потолок. — Когда-нибудь у нас будет достаточно денег, чтобы не думать о них совсем.
        Компаньон не ответил.
        - Но это, — продолжал Джейк, — потом. Сейчас надо придумать, как выкурить дядю. Желательно, так, чтобы он не испытал больше желания приехать «погостить недельку».
        - Мы могли бы смыться во Фриско прямо завтра, — проговорил Дюк. — Но…
        Искатели приключений сели, глядя друг на друга.
        - Да погоди ты с Фриско, — сказал Д.Э.
        За вечерним чаем дядя Фалвиус по обыкновению страшно хрустел сахаром. Вдруг, хрустнув особенно громко, что-то охнул, вскочил, схватился за щеку.
        - Кузен? — обеспокоилась миссис Маллоу.
        Из неразборчивого мычания можно было разобрать только то, что что-то случилось с его зубом. Сберегатель усов, звякнув, упал с края чашки на блюдце. Дядя Фалвиус стонал, шаря пальцами во рту.
        - Тьфу, вот! — он продемонстрировал раскрытую ладонь сначала миссис Маллоу, затем ее мужу.
        Там лежало что-то белое и что-то, пожалуй, желтое, вида неприятного.
        - Полюбуйтесь! Зуб сломал! Откуда это в сахарнице, я вас спрашиваю?
        - Это же кварц! — воскликнул физик.
        И немедленно отвернулся от протянутой руки кузена Фалвиуса, делая вид, что совсем не обращает на нее внимания. Оглядел по очереди мальчишек. Сначала младших. Затем старших.
        - Наверное, случайно попал в сахарницу, — откашлявшись, предположил Дюк. — У тебя на полках столько всякой ерунды!
        - Да еще и в холле темно, — поддержал Джейк. — Наверное, выпал из какой-нибудь коробки.
        - Или банки, — добавил Дюк.
        - Мэри, — позвал мистер Маллоу, — будьте добры, выбросьте это.
        Кварц вместе с обломком зуба завернули в салфетку и унесли.
        - Я все время говорю, — дядя Фалвиус вытирал щеку салфеткой, — в этом доме нет никакого порядка! Нет и не было!
        Компаньоны приготовились услышать приятные новости, но начавшийся было шторм стих, дядя Фалвиус опустился на свое место и продолжал чаепитие, не переставая брюзжать.
        Прошел и час, и два, и вот уже наступил поздний вечер, а уезжать дядя, похоже, не собирался.
        - Не получилось, — констатировали искатели приключений, сидя на крыше и закуривая совершенно законные теперь сигареты.
        - Мелко плаваем, сэр, — грустно сказал М.Р.
        Ночью Д.Э. Саммерс встал посетить уборную. В этом не было бы ровно ничего примечательного, если бы на обратном пути он не услышал на лестнице легкий шум. Д.Э. тихонько подошел к перилам, но, сколько ни вглядывался в темноту, ничего не увидел. Зато услышал.
        - Дюк, Дюк! — он влетел в комнату и потряс компаньона за свесившуюся с кровати руку. — Да вставайте же, сэр, ржавый якорь вам в корму! Кажется, дядя Фалвиус смылся!
        - Чего, куда? — взлохмаченный М.Р. недовольно морщился, хлопая сонными глазами.
        - Откуда я знаю, куда! — возмутился Д.Э. — Вставай, тебе говорят!
        Комната дяди Фалвиуса была пуста, все вещи на месте. Самого дяди нигде не было. Компаньоны обошли весь дом, заглянув на всякий случай даже в кладовую и прачечную. Остановились в холле возле парадной двери.
        - Порядочные люди, — высказался Д.Э., глядя куда-то на полки, — по ночам не ходят.
        - Может, он воздухом подышать вышел, — заметил М.Р., любуясь косым лунным квадратом на полу.
        - Может, и воздухом, — мирно согласился компаньон.
        - Эй, ты что! Ты куда! Ты вообще, что ли! — встрепенулся Дюк.
        - А что — я? — Д.Э., уже вставший коленом на буфет, обернулся. — Это ты про что?
        - Надо быть профессором… Миссис Маллоу соседи заедят! И тогда мне конец!
        - За что же? — Джейк доставал знакомый ящик. — Мало ли ворья по ночам шастает. Дом надо защищать!
        Он задел поднос, на котором Мэри сервировала обед, и тот полетел на пол.
        - Ой, дурак! — Дюк запоздало подхватил поднос и успел поймать в воздухе солонку. — Сейчас весь дом поднимешь!
        - Так ты держи же! — зашипел Джейк, отодвигая босой ногой мешающую сахарницу.
        Он вынул что-то из ящика с несчастливыми творениями мистера Маллоу, сунул это что-то компаньону и легко спрыгнул на пол.
        - Мне, может быть, показалось, что кто-то лезет в дом.
        - Ой, меня убьют! — стонал шепотом Дюк. — Ой, что будет!
        - А что будет? — возразил ему молодой головорез. — Убьют, заметь, не тебя, а нас. Нас убьют.
        М.Р. мрачно осмотрел предмет, который держал в руках, и направился к парадной двери.
        - Держи карман, — заметил он и присел на корточки, скрывшись в темноте. — Убьют-то меня. А ты опять будешь бедненький. Несчастное заблудшее дитя.
        - В каком смысле «опять»? — не понял Джейк. — И сам ты бедненький!
        - Я? — послышался голос компаньона. — Еще какой бедненький! С таким-то бандитом в компании!
        Проделав ряд нехитрых манипуляций, он выпрямился, едва не съездив макушкой по зубам слишком близко подошедшего Джейка.
        - Твоя печать семейного проклятия, сэр, шикарная штука.
        - Чего? — Джейк так и ахнул.
        - Вечно тебя всем жалко, — продолжал компаньон. — То Хэннену, то капитану, то вон даже служанке в кабаке. А миссис Маллоу — в первую очередь. Она про тебя знаешь, что говорит?
        - Да не хочу я такое знать! — скривился Джейк.
        - Что ты при живых родителях — сиротка, — безжалостно закончил Дюк. — Поэтому попадет мне. Я-то, как известно, трудный ребенок, все делаю назло, и вообще со мной тяжело.
        - Нет уж, сэр, позвольте! — возмутился Д.Э. — Какая из меня сиротка, обалдел, что ли? Нечестивый проходимец, паршивая овца, да и только!
        - Вот-вот, я и говорю, — кивнул трудный ребенок. — И влетит поэтому мне.
        - Да за что?
        - За издевательство, во-первых, над пожилым человеком, вдобавок, родственником, — принялся перечислять Дюк.
        - Хороший какой родственник! — не удержался Джейк.
        - А неважно, — Дюк махнул рукой, — родственник, и все.
        Компаньоны поднимались по ступенькам. Лицо Д.Э. выразило все, что можно выразить как о родственниках вообще, и о дяде Фалвиусе в особенности, так и о правилах поведения, которые предписывают позволять таким вот дядям изгаляться над хорошими людьми.
        - Ну, и за то, что я опять трогал эту ужасную вещь, — Дюк остановился у дверей своей комнаты. — Никто же не знает, какой ты на самом деле засранец. А я, понятно, не дурак такое говорить.
        - То сиротка, то головорез, то засранец, — пробормотал Джейк. — Одни комплименты, ржавый якорь мне в задницу!
        И компаньоны отправились спать. И уже видели десятый сон, когда весь дом был поднят пронзительным звоном. Искатели приключений съехали по перилам вниз, чтобы не терять время, пробежали через гостиную и увидели, как в двери входит дядя Фалвиус.
        - Кто-нибудь, выключите эту штуку! — кричала миссис Маллоу. — Сейчас опять все соседи сбегутся!
        Дюк выдернул из паркета сигнальное устройство, долго вертел в руках, но выключить не смог, и передал отцу. Звон, наконец, смолк.
        - … этот мерзкий предмет! — послышался голос дяди Фалвиуса.
        - Где вы были, Фалвиус? — поинтересовался мистер Маллоу.
        - Я… — кузен миссис Маллоу как-то странно переступил с ноги на ногу, — вышел в аптеку. У меня так болела голова. Должно быть, погода. В этом городе даже погода — и та мерзкая.
        - А… а чем от вас пахнет, кузен? — спросила миссис Маллоу.
        - Чем от меня пахнет? — дядя Фалвиус понюхал лацкан пиджака. — Ах, это. Это… я был вынужден. Девушка бросилась прямо под колеса экипажа. Несчастное падшее дитя — она была совершенно пьяна.
        - И что же? — в два голоса поинтересовались супруги.
        - Что? — кадык дяди Фалвиуса подпрыгнул вверх-вниз. — Подхватил, буквально вытащил из-под колес. Ах да, это я уже говорил. Посадил в экипаж, конечно. Велел отвезти по адресу, который укажет девица. Аптекарь, аптекарь предложил немного тонизирующего бальзама «Биттерс». Очень помогает от головы.
        Несло от дяди совсем не тонизирующим бальзамом, а обычным виски. И духами — весьма дешевыми. Все стояли и молча смотрели. Дядя Фалвиус посмотрел на каждого по очереди, полез в карман за платком. Платок в коричневую клетку был большой, в этом компаньоны убедились, когда дядя развернул его, чтобы вытереть пот со лба и носа. И тут оказалось, что на полу лежит некий кружевной предмет. Предмет украшала красная шелковая розочка.
        - А это? — Джейк поднял подвязку и предъявил всем присутствующим.
        - Это? — пробормотал дядя Фалвиус с выражением крайнего недоумения. — Это…
        На его лице отразились такие муки, что компаньоны невольно ощутили жалость. Пауза, однако, затянулась до неприличия.
        - Вероятно, ваша протеже это уронила? — пришел на помощь мистер Маллоу.
        - Да, да, — дядя Фалвиус был красен как переспелый томат, — уронила… потеряла… Надеюсь, вы извините меня, я очень устал. Да и поздно. Пойду лягу.
        - Как ваша голова? — кстати поинтересовался Джейк.
        - Голова? — обернулся с лестницы дядя. — Какая голова?
        - Ну, ваша, — объяснил Дюк. — Ваша голова!
        - Вы же говорили, у вас она болела? — напомнил Джейк. Дядя Фалвиус постоял секунд пять.
        - А, голова! — спохватился он. — Она прошла совершенно! Прекрасная вещь этот бальзам Биттерса, прекрасная!
        И торопливо поднялся по ступенькам.
        Наутро Джейк, еще не открыв глаза, удивился царящей тишине. Ни качки, ни скрипа корабельных досок. Ни звона склянок. Ни приглушенного гама поднимающихся матросов. Солнце пригревало макушку, лезло в глаза и дрожало на белоснежном пододеяльнике.
        Дюк по привычке сразу сел в постели, нашаривая босыми ногами башмаки. И в некотором удивлении лег обратно. Ни тонкого, в нос, храпа Чаттера. Ни куриной физиономии мистера Ноулза. Ни плеска волн. Тихо, тепло, светло, пахнет свежим бельем и мылом. Руки отмылись почти дочиста: темными остались только некоторые мозоли, которые не получилось отскрести. Дюк вышел в холл, кстати сунув нос к компаньону, и обнаружил, что тот тоже не спит: читает, сидя в постели. Точнее, пытается распрямить на коленях скомканную газету, покрытую бурыми пятнами.
        - Доброе утро, сэр, — поприветствовал компаньона Дюк.
        - Доброе, — согласился Джейк. — Как там наш дядя Фла-виус?
        - Фалвиус, — поправил Дюк. — Уехал. Даже записки нет.
        - Ну, я же говорю: порядочные люди по ночам не шастают. Джейк полез из кровати.
        - Слушай, это что, кровь? — спросил Дюк. — Молодой головорез, ты грохнул дядю?
        Шарахнулся: компаньон попробовал сунуть газету ему в руки.
        - Нет, — коротко ответил Джейк. — Не мог ведь я пропустить новое, захватывающее дело мистера Шерлока Холмса. Хотя это дело, наверное, порядочно состарилось.
        - Там же не разглядеть ни черта, — пробормотал Дюк. — Дело слишком кровавое.
        - Не мог же я, — продолжал его компаньон, — пропустить это дело только потому, что мистеру Крысе угодно было разбить мне нос.
        - Забудь, — посоветовал М.Р. — Выбрось эту дурацкую газету. Все равно ни черта не разобрать.
        - Есть вещи, сэр, — Д.Э. отложил газету и взял штаны, — о которых забывать нельзя.
        За завтраком миссис Маллоу сосредоточенно смотрела, как прислуга разливает чай.
        - Благодарю вас, Мэри, вы можете идти.
        Мэри, которая сегодня утром была несколько менее хмурой, чем обычно, удалилась.
        - Мэм, — быстро сказал Д.Э., опередив компаньона, — это не он. Это я.
        М.Р. мрачно поднял глаза.
        - Черта с два, — произнес он. — Это я, а не он.
        Мистер Маллоу, ни на кого не глядя, посыпал сахарной пудрой печеное яблоко.
        - Я так понимаю, Линда, — заметил он, — оба друг друга стоят.
        Вздохнул и добавил:
        - Ну что же, определяй меру наказания. Я умываю руки. Миссис Маллоу со звоном положила ложечку на блюдце.
        - Раз в жизни, — сказала она посреди общего молчания, — раз в жизни, Томас, эта ужасная вещь пригодилась в доме.
        Еще неделю компаньоны спали, ели, ходили в мюзик-холл и кинематограф и болтались по городу — просто так. Дюк попробовал играть на пианино рэгтаймы, но много тут поиграешь, когда даже во сне пальцы согнуты по толщине снастей. В общем, вместо расстроенного М.Р. играть пришлось миссис Маллоу. За завтраком, обедом и ужином рассказывались морские истории, хотя миссис Маллоу строго-настрого запретила рассказывать об охоте на кита за столом и при детях.
        Зато истории о замурованном клепальщике, и морском змее, и, конечно, лимерики, которые на пару читали компаньоны, имели большой успех. Триумф искателей приключений несколько омрачало, правда, одно обстоятельство: перед едой они стали получать из рук миссис Маллоу по полчашки теплой жижи из разбавленных дрожжей и суровое распоряжение выпить все немедленно. Делалось это для того, чтобы уже не уподобляться героическому терпеливцу из города Тулья. Но это было единственным огорчением. Э… почти.
        Двум джентльменам пора было собираться в Сан-Франциско.
        Конец книги первой.
        Часть вторая
        Из главы седьмой
        Иснова звякнул дверной колокольчик, и снова, как год назад, Джейк переступил порог маленькой лавки в Уинчендоне. С полок все так же пялились куклы, лошади на колесиках скалились еще ехиднее, клоуны в шароварах и ползающие мартышки тоже были на своих местах, обитатели Ноева ковчега запылились еще больше.
        Продавец блеснул лысиной на солнце (совсем, как стюард Чаттер!) и приветственно дернул усами.
        Д.Э. Саммерс даже не удивился, когда под взглядом хозяина сами собой завелись и поехали по игрушечным рельсам поезда.
        «Игрушки Ива тебя сделают счастливым!»
        Но на этот раз продавец ничего спрашивать не стал, а выдвинул под прилавком ящик, достал оттуда какой-то предмет и вручил Д.Э. с любезным поклоном. Разговора об оплате тоже почему-то не было. Джейк открыл коробку: невзрачная деревянная штука из множества деталей. Головоломка. Искатель приключений повертел ее так и этак, соображая, не нашел ничего особенно интересного, и в конце концов, не подумав, вытащил из середины палочку.
        - Черт!
        Детали посыпались на пол. Д.Э. быстро сдвинул колени, но поздно: головоломка разлетелась по всему магазину. Пришлось ползать под прилавком, приподнимать подставки деревянных лошадок, снимать с рельсов поезда. Вдобавок Д.Э. треснулся лбом о детскую коляску, из которой тут же свалилось на пол резиново-кружевное бэби с тряпочным туловищем.
        - Да что же их так много, сто тысяч мор-рских чертей и одна…
        - ..сушеная каракатица! — пробормотал искатель приключений и проснулся.
        - Дюк, проснись! Проснись, тебе говорят!
        - Ты что, обалдел? — промычал Дюк. — Давай утром, сил моих нет.
        - Нет, — горячо, как только он один и умеет, прошептал Джейк, и тряхнул его снова, — проснись! Да проснись же ты!
        - Сэр, вы маньяк, — жалобно простонал Дюк и сел на кожаном сиденьи. — Ну? Что опять взбрело в вашу буйную голову?
        - Дело по душе, — волнуясь, выговорил Джейк.
        - Я все обдумал, — продолжал он, когда компаньоны спрыгнули с подножки экипажа и отошли в сторонку. — Как же мне раньше в голову не пришло! Головоломка складывается просто на глазах.
        - За что, Господи? — жалобно вопросил М.Р. — Сначала он ворует колеса. Потом торгует женщинами. Теперь посреди ночи морочит мне голову своими философствованиями!
        - Да какими, к черту, философствованиями! — обиделся Д.Э. — Смотри, как просто: сначала лошадь. Потом капитан Хейз. Потом колесо, потом экипаж, потом еще одно колесо, потом ты!
        - Вот это последнее колесо, — напомнил М.Р. - было совсем не для нас. Это ты решил, что грех его не спереть!
        - Удача удачей, — с пафосом заявил Д.Э., - но и ей нужно помогать. Мы просто поспособствовали.
        Часть третья
        Из главы четвертой
        В девять часов двадцать минут Джейк Саммерс и Дюк Маллоу вышли в центр небольшого крытого павильона с большим залом и приготовились дать клятву никогда больше не брать в рот и капли спиртного.
        - … и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлищ. И поставит овец по правую Свою сторону, а козлищ — по левую, — завел председатель, высокий худой человек.
        Шея председателя была длинная, тонкая. Уши большие, оттопыренные, с длинными мочками. Глаза смотрели одновременно строго и с состраданием. Зеленый галстук «бабочкой» украшал мелкий белый горошек.
        Компаньоны с трудом удерживались от смеха. Выручала только мысль: а вдруг где-нибудь в зале сидит Форд? Или, что скорее всего, какой-нибудь дознаватель, что потом пойдет и расскажет шефу все как было? Тут лица двоих джентльменов сделались не только серьезными, но и весьма кислыми.
        - Начинайте, — произнес женский голос.
        - Клянешься ли ты, Джейк Саммерс, никогда больше не брать в рот ни капли спиртного? — торжественно спросил председатель.
        «Не клянись!» — мелькнуло в голове сына баптистского пресвитера. — Не лги!»
        - Ничего, не впервой, — пробормотал Д.Э.
        - Клянусь, — спокойно ответил он. Председатель кивнул.
        Джейк вгляделся в лица присутствующих, но Найтли не увидел.
        - Клянешься ли ты, Мармадьюк Маллоу, — снова спросил председатель не менее торжественно, -…
        - Одну минутку! — раздался громкий бодрый голос.
        Плотное кольцо людей заволновалось, раздалось, и в зал ворвался профессор Найтли, таща за руку очень молодую и очень худенькую девушку в круглых очках.
        - Я тоже должен дать клятву вместе с ними! — твердо заявил профессор.
        - И я! — сказала девушка.
        - Вот как? — опешил председатель. — Это очень похвально. Но вы нарушили порядок церемонии.
        - Сожалею, — поклонился профессор, — но я, видите ли, считаю себя виновным в неприятностях этих молодых людей.
        - О, — приподнял брови председатель, — это несколько меняет дело. А вы? — обратился он к девушке в очках.
        - А я — его жена, — весело сказала та.
        - Хм-м, — смутился председатель, оглядев супружескую пару.
        Девушке по виду не исполнилось и двадцати.
        - Что скажут члены правления? — воззвал председатель. Темноволосый мужчина с жестким лицом и дородная
        дама в зеленом с кружевами балахоне пошептались.
        - Мы не возражаем, — вынесли они вердикт.
        - Если, конечно, эта юная леди действительно замужем за…. - дама сурово посмотрела на девушку сквозь лорнет.
        Та поправила очки совсем школьным жестом.
        - Действительно, — улыбнулась она.
        - Ну что же, — продолжала дама, не переставая буравить девушку пронизывающим взглядом, — я полагаю, принимая во внимание добрую волю вновь прибывших, можно сделать исключение из обычных правил.
        На словах «добрая воля» Д.Э. поежился. Не прошло еще и часа с момента, как они с Дюком разыскали эту самую полную даму и заявили о своем желании «по доброй воле вступить в Общество Трезвости». Дама окинула их этим своим взглядом, но, подумав, кивнула и записала их имена в толстый журнал, лежавший раскрытым на ее столе. Компаньоны заплатили по два доллара пятьдесят центов членских взносов и были допущены в зал, где проходили собрания.
        - Хорошо, — кивнул председатель, — в таком случае, господа, впишите свои имена в нашу книгу, и подождите своей очереди.
        Пока профессор со своей спутницей вписывали имена в книгу, Дюк Маллоу тоже поклялся в том, в чем был уверен с точностью до наоборот.
        Трижды председатель поднимал правую руку вверх и трижды призывал "Отрекайся от вина!"
        - Отрекаешься ли ты, Найджел Найтли…? — спросил председатель.
        Профессор отрекся.
        - Отрекаешься ли ты, Люсинда Найтли…?
        - Отрекаюсь, — отвечала Люсинда Найтли.
        Так четыре человека согрешили в этот вечер не только трижды, но и еще дважды: клятвой (ибо сказано: «не клянись») и ложью (ибо сказано: «не лги»).
        Как только с церемонией было покончено, все четверо поспешно покинули Общество. Но не успели завернуть за угол, как их остановили.
        - Кошелек или жизнь! — невысокая девушка наставила на Люси сложенный зеленый зонтик, как если бы у нее в руках был револьвер. — Люси Майлз, это ты, лопни моя селезенка!
        Часть четвертая
        Из главы первой
        Дюк откинулся на спинку дивана. — Не женюсь, — заявил он. Эту фразу мистер Маллоу произносил вот уже почти пятнадцать лет. И добавил:
        - Не бери в голову, старик.
        Компаньон кивнул. Он… впрочем, неважно. Сейчас, леди и джентльмены, мы вернемся в прошлое. Ненадолго, уверяю вас.
        Итак, восемь лет назад:
        Дюк Маллоу сидел в библиотеке и пытался читать газету. Из комнаты супругов слышалось:
        - Но это же так просто, Джейк! Любят нежно, или страстно, или сильно, или… Что именно ужасно? Ах, ужасно любишь? Нет, почему же, очень мило. Почему только из тебя каждый раз клещами… Нет, это совсем не ясно. Ну ладно, ладно…
        Шесть лет назад:
        Дюк Маллоу отложил газету, встал и сделал музыку погромче.
        По субботам в танцзале пляшут модные ребята; З
        десь полно красоток смуглых, таких больше не найдешь
        О, о, смотри! О, о, смотри!
        Таких плясок ты не видел, не встречал таких танцев
        Я тебе вот что скажу, парень:
        Только на нас и стоит смотреть,
        Новый Рэгтайм Соблазна, новый рэгтайм…
        - Как ты меня любишь, Джейк? Я не слышу, как ты меня любишь! Не вижу, что ты меня любишь! Не чувствую, что ты меня любишь! Что ты молчишь? С тобой, между прочим, разговаривают! Ну? Ты просто не любишь меня, вот что. Просто ты…
        Дюк прочистил горло и подкрутил ручку граммофона:
        Качаясь
        В волнах рэгтайма
        Смотрю — не насмотрюсь
        Движенье — поэзия!
        Скажи, малыш,
        Ведь правда?
        О как
        Меня заводит это
        О, о,
        Рэгтайм соблазна!
        Какое счастье
        Прямо до смерти
        Какое счастье
        Прямо до смерти
        Обожаю рэгтайм!
        Чем оканчивались такие дни, как этот? Представьте на минуту, как мистер Саммерс молча выходит из супружеской спальни. Вот он хлопает дверью, дергает головой, отбрасывая упавшую на лоб прядь, и вы сможете примерно представить, как это было 27го августа 1919 года, в день, который не так уж сильно отличался от прочих.
        Часть пятая
        Из главы десятой
        Вандерер с беспокойством наблюдал за своей дочерью. Конечно, внимание со стороны молодых людей позволительно, и в известной мере даже желательно, но лишь до тех пор, пока ваша дочь не проводит с ними слишком уж много времени.
        - Дорогая, — мягко произнес он, придержав девушку за локоть, — мне надо с тобой поговорить.
        Эдна надулась.
        - Только побыстрее. Мы заняты бабуинами. Видишь, вон там, на берегу? Ральф целое утро их караулил! Сейчас он их просто фотографирует, а потом Абу и Куру поймают несколько штук сетью! Ну папа, неужели твой разговор настолько важен, что не может подождать до вечера?
        Отец покачал головой.
        - Я как раз улучил момент, чтобы поговорить с тобой об этом молодом человеке. Не слишком ли далеко все зашло?
        - Мне казалось, он тебе нравится.
        - Нравится, — кивнул Вандерер, — но лишь до тех пор, пока речь не идет о ваших с ним романтических отношениях.
        Лицо его дочери стало серьезным.
        - Думаю, в ближайшее время Ральф сделает мне предложение.
        - Было бы крайне глупо с твоей стороны принять его.
        - Но почему? Конечно, у его тетки меньше денег, чем у тебя, и все-таки они довольно состоятельны. Мы могли бы уговорить ее вложить средства в наше предприятие.
        - Не в этом дело. Эдна, дорогая, думала ты когда-нибудь, сколько ему лет?
        - Ну конечно! — дочь с недоумением посмотрела на отца. — Я даже спрашивала. Ральфу только что исполнилось двадцать восемь.
        Джон Вандерер вздохнул.
        - Вот именно, дорогая. Ему, выражаясь прямо, скоро тридцать, а он ведет себя как твой ровесник. Кеннел, конечно, очень приятный молодой человек, но вот уж чего я не хотел бы, так это видеть его своим зятем.
        Сияющие глаза Эдны разом потемнели.
        - Может быть, ты хотел бы, чтобы я вышла за этого твоего Циммермана?
        И она коротко дернула подбородком, указывая на инженера. Который, к счастью, ничего не заметил, увлеченный беседой с Лоу и профессором.
        - Ну, он выглядит не так привлекательно, как этот твой великовозрастный искатель приключений, зато муж из него точно лучше. Такие, как Карл, заведя семью, заботятся о ней.
        - Значит, — спросила Эдна, — все дело в том, что ты почему-то считаешь, что Ральф не будет обо мне заботиться?
        - Не «почему-то», а просто — не будет. Он и о себе-то не слишком заботится. Все ему шуточки! Впрочем, его можно понять: избалованный племянник богатой тетки, которая заменила ему мать и для которой он единственное утешение в жизни.
        - Да она вечно пилит его почем зря! Чаще всего, если ты обратил внимание, совсем несправедливо!
        - Верно, потому что если он когда-нибудь поймет, что чего-то стоит без ее забот, уважаемая миссис Кеннел потеряет любимую игрушку. Впрочем, такое развитие событий вызывает у меня сомнения.
        - Не смей так о нем говорить!
        - Дорогая, согласившись на такой брак ты, фактически, выйдешь за его тетку.
        - Нет. Ты, папа, как всегда, сделал выводы, не потрудившись даже узнать человека как следует!
        - Узнать? Все, что мне нужно знать, я уже знаю. Ральф — вечный ребенок. Он очень мил, он прекрасный собеседник, но он ничего не хочет знать о реальной жизни! Соглашается, не торгуясь, на первую предложенную цену. В газетах читает только последние две страницы. Не имеет представления об основных событиях в мире. Всерьез верит, что политика никак не влияет на экономику, а экономика — на его собственную жизнь. Зато всякой дребедни в его голове предостаточно. Дарвинизм — о, конечно! Законы эволюции, вымирание видов, естественный отбор — об этом он готов рассуждать часами. Но все это — лишь красиво звучащие теории. Он никогда не займется ничем толковым.
        - Да? Ну в таком случае, да будет тебе известно, мистер Кеннел не далее как вчера поделился со мной своими планами!
        - Очень мило. Каковы же эти планы?
        - У Ральфа будет свой зоопарк! Как у Гагенбека!
        - У Ральфа будет все, что он сможет выклянчить у своей тетки! Сомневаюсь, кстати, что она доверит ему зоопарк. Это тоже предприятие, и оно требует рутинной работы. Все та же прибыль, дебет-кредит, фокусы с налогообложением, недвижимость, в конце концов. А он об этом ничего знать не хочет.
        - А профессор? Ведь Ральф — его ассистент! У него связи!
        - Профессор, как сказала бы миссис Кеннел, ученый, человек не от мира сего. Ральф — бездельник.
        Часть шестая
        Из главы третьей
        Брат и сестра попрощались с родителями, не обращая большого внимания на их каменные лица, и Эмми Саммерс с небольшим потертым чемоданчиком в руке покинула родной дом.
        - Ух! — выдохнула она на улице. — Знаешь, я боялась скандала.
        - Мне тоже было слегка не по себе, — признался Джейк, отбирая у нее чемодан. — Давай-ка выпьем кофе.
        Ладони и спина опять были влажными, хотя с момента болезни прошло уже несколько месяцев.
        - С пирожными? — живо спросила сестра, продевая руку в его согнутый локоть. — Ну же, что ты молчишь? С пирожными!
        Джейк молчал и улыбался. Может, он и свинья, что не подумал об Эмми раньше, зато ужасно приятно порадовать девчонку даже мелочью.
        - Почему ты опять молчишь? — поинтересовалась сестра спустя три четверти часа.
        Они сидели в кофейне, мимо которой ему случалось проезжать в детстве на своем «экипаже скорби». В те времена и думать было нечего о том, что, возможно, спустя много лет, он будет сидеть на этой террасе, одетый в костюм цвета кофе с молоком, попивать кофе, дымя сигарой, и размышлять об Африке, Швейцарии и авантюрах — а ни экспедиция в Африку, ни увоз сестры, ни вообще вся его жизнь просто не могли называться по-другому.
        - Думаю, — отозвался он.
        - О чем?
        - О разном, — уклончиво ответил он. — К примеру, о том, что тебе нужна куча новых вещей. Ну, и вообще о том, как тебя устроить.
        - А где ты, собственно говоря, остановился?
        - В доме родителей моего компаньона.
        - Ой, — пробормотала Эмми, — может быть, мне лучше поселиться в гостинице? Вдруг я им там не понравлюсь?
        - Что за глупости, — возмутился он. — Впрочем, давай для начала заглянем к Маллоу, а там посмотрим.
        Он махнул было рукой, подзывая экипаж, но сестра предложила прогуляться пешком.
        - Я до шестнадцати лет ждала, что ты приедешь и увезешь меня, — поделилась она, шагая рядом с братом по Черч-стрит. — Даже составила список, что возьму с собой. А потом разуверилась.
        Он не знал, что ответить.
        - Думала, куда ты мог поехать, что могло с тобой произойти, — продолжала Эмми. — Старалась говорить, как ты. Поступать, как мог бы поступить ты. Пела сама себе песни, которые пел ты. Одно время даже думала уехать тебя искать. Потом, когда я уже почти поверила, что ты умер, от тебя пришли деньги. Потом как-то София проболталась, что ты заходил, пока я была в школе. Я не знала, что думать. Ждала и не ждала. Представляла, как ты можешь выглядеть. Искала тебя в толпе на улице. Сто раз решила выбросить эти дурацкие мечты из головы. И, кажется, выбросила. И вдруг ты приехал!
        Джейк торопливо высморкался в платок.
        - Представляешь, как неудобно будет, если я сейчас, при всем честном народе, разревусь?
        - Нет-нет! — испугалась Эмми и даже схватила его за рукав.
        Глаза брата и вправду подозрительно блестели. И добавила:
        - Какой теперь в этом смысл? Все случилось так, как случилось.
        часть седьмая
        Часть седьмая
        Из главы первой
        Утром выяснилось, что некий Э. Фаулер обвиняет коммерсанта, Д. Саммерса в похищении, а, возможно, убийстве своей племянницы, Аннет Вердинье, уроженки Лиона, недавно осиротевшей и направлявшейся к дяде в Чикаго. Саммерс был последним, с кем девушку видели в поезде. Багаж мадемуазель Вердинье остался в целости, пальто и личные вещи — на месте, постель не тронута. В салоне, куда оба отправились вечером, сдвинута мебель, разбит стакан, на ковре — рассыпанный жемчуг. При осмотре также выяснилось, что парочка пила абсент. После этого конфискованная у коммерсанта фляга с коньяком уже не вызвала эффекта. Сухой закон, что поделать. Все или почти все крутятся, как могут. Но вот абсент, рыжеволосая красотка, пропавшая без следа где-то между Детройтом и Роквудом, — о, вот это интересно!
        Между тем арестованный продолжал упорствовать:
        - Мадемуазель подвернула ногу, разговорились. Решили перейти в салон. Заказали кофе. Да, действительно, пили спиртное. Да, в самом деле, употребляли абсент.
        - Откуда?
        - У мадемуазель было с собой. Да, именно за этим и уединились. Да, конечно, известно, что абсент запрещен еще в 1912 м году.
        - Почему не отказался?
        - Не знаю, не смог удержаться.
        - Что было дальше?
        - Вероятно, абсент подействовал сильнее, чем казалось сначала: проснулся утром, в том же помещении, почти ничего не помню.
        - При каких обстоятельствах был произведен беспорядок?
        - Не знаю.
        - Что произошло между вами?
        - Не помню.
        - Провели вместе ночь?
        - (Поколебавшись) Не помню.
        - Имела ли место ссора?
        - Не думаю.
        - Какими были последние слова мисс Вердинье?
        - Не помню. Нет, мадемуазель больше не видел. Не имею понятия, где она может находиться. Видел ее в первый раз, знаю только имя. Проснулся, вернулся на свое место, сошел в Оквуде, был встречен компаньоном. Все.
        Помимо рассыпанных бус, разбитого стакана и провалов в памяти коммерсанта, у следствия была еще одна улика: лоскут, оторванный, по видимому, от некоего предмета женского туалета, зацепившийся за дверь тамбура. Согласитесь, господа: дамы обыкновенно не украшают подобные места кусками своих панталон. Что можно заключить из перечисленных фактов?
        notes
        Примечания
        1
        Энтони Комсток (1884 — 1915) — бывший почтовый инспектор из Коннектикута, основатель «Нью-Йоркского Общества искоренения греха». Так яростно боролся с безнравственностью, что в конце концов забыл о здравом смысле. Поборники идей этого джентльмена носят гордое название комстокеристов.
        2
        Но мое бедное дитя! (франц.)
        3
        «Сосиски Арлингтона — упакованы на фабрике, распакованы на вашей кухне!» — М.Р.М.
        4
        Пол Джонс (1747 -1792) знаменитый американский корсар, шотландец по происхождению. Носил почетное прозвище «Пени-тель морей». Его биография и подвиги столь романтичны и увлекательны, что о нем писали свои романы такие уважаемые джентльмены, как А. Дюма — «Капитан Поль», Ф. Купер и другие писатели и даже, кажется, поэты (что, впрочем, неудивительно). Смелый и решительный моряк, любитель рискованных операций, он прославился во время Войны за независимость Соединенных Штатов в сражениях против англичан. История гласит, что однажды в жарком бою на его корабле были разбиты почти все орудия, половина команды убита и покалечена, но на предложение англичан сдаться Джонс дал такой ответ: «А я еще и не начинал сражаться!» Поскольку «пенитель морей» выиграл и это сражение, этот ответ вошел в историю. А когда война все-таки окончилась (войны, к счастью, имеют такое свойство) славный моряк отказался от доходного места и спокойной жизни. Что тут скажешь — наш человек! (М.Р.М.)
        5
        Со времен Колумба, а, может, и еще с более старых, моряки верят в гоблина, живущего на судне и проделывающего разные мелкие — ну или не очень мелкие — пакости. (М.Р.М.)
        6
        Брас — снасть, служащая вместе с парусом для постановки под определенным углом относительно направления ветра и движения судна. (М.Р.М.)
        7
        Фордевинд — в направлении ветра, попутными ветром. (М.Р.М.).