Керюшка Елена Ивановна Кршижановская
        Рассказ Елены Кршижановской из альманаха «Звёздочка» (1954 год).
        Елена Ивановна Кршижановская
        К?рюшка
        Пятая жилица
        Мы переехали в новую большую и светлую комнату. Мама радовалась и говорила:
        - Квартира у нас должна быть чистая, как стёклышко! Всего четверо жить будем. Мы с тобой, да полковник с женой на днях переедут. Ты, смотри мне, попробуй тут грязь развозить, неряха!
        А я и не буду. Когда паркет так блестит, — ноги точно сами вытираются о коврик и сорить как-то неудобно…
        Раз я вернулся из школы, а наша дверь на лестницу открыта и вносят в квартиру всякую мебель. Значит, приехали новые жильцы. Я вошёл в кухню отнести хлеб, да так и остановился.
        На полу сидело что-то мохнатое, чёрное и смотрело на меня блестящими глазами.
        - Не бойся, мальчик, собака не укусит. Кери! — позвала высокая женщина, входя за мной на кухню.
        Собака встала, и я рассмеялся. До чего потешная! Голова большущая, с половину туловища. Острые ушки и хвост морковкой — торчат вверх. Шерсть над глазами фонтанчиком падает на длинный нос. Лапы — короткие и толстые столбики. Когда сидит собачка, — на медвежонка похожа. Встанет, — не знаю, на кого… И вдруг я вспомнил:
        - О! Я же видел её в цирке! Это Манюня. Клоун Каранд’Аш с ней выступал!
        - Нет, не Манюня. Просто такая же порода, — сказала женщина. — Ты мой сосед, наверное? Давай познакомимся. Меня зовут Мария Петровна.
        - А я Володя. Это щенок или взрослая собака?
        - Ей шесть месяцев.
        Я хотел погладить Кери, да она поджала хвост и спряталась за Марию Петровну.
        Мама знакомится с собакой
        Когда мама пришла с работы, Кери выбежала в переднюю. Мама, как увидела её, даже кошёлку уронила и говорит:
        - Фу-ты, что за леший такой!
        Кери залаяла, и белые клыки стали видны. Мама подняла кошёлку и повторила:
        - Прямо леший чёрный. И на собаку не похожа. Замолчи ты!
        Мария Петровна вышла и забрала Кери в комнату.
        А мама весь вечер расстраивалась:
        - Вот и пожили в чистоте! Натирала пол, старалась! Уже всюду наследила эта собака. Теперь грязи не оберёшься.
        Маму не переспоришь. А по-моему, собака замечательная! Только имя не нравится. Странное какое-то — Кери.
        Первая прогулка
        Просил я Марию Петровну пустить меня вдвоём с Кери погулять. Она не соглашалась:
        - Нет, еще отпустишь поводок, она под машину или троллейбус попадёт.
        А с Марией Петровной идти не хочу. Ребята со двора засмеют, скажут: „Маленький, с тётенькой и собачкой гуляет“. Вот с полковником я бы сразу пошёл. Мне бы все завидовать стали. У полковника много, много боевых орденов! А над бровью глубокий шрам. Мария Петровна говорила, что его ранили, когда он Сталинград защищал от немцев.
        Но полковник сам никогда не ходит с Кери. Наверно, потому, что сильно занят. Много работает и еще пишет какую-то научную книгу. Некогда ему собакой заниматься.
        Старался я подружиться с Кери. Я к ней подойду, она подожмёт хвост — и от меня! Мария Петровна рассказала, что один мальчишка на улице подшиб Кери камнем. Оттого она всех детей боится.
        Наконец я не выдержал и как-то пошёл с ними в сад недалеко от нас. На белом снегу Кери ещё чернее казалась. Мария Петровна отпустила поводок, подняла щепку и бросила. Кери понеслась за ней, я перехватил щепку, и пошла возня! Мы бегали, веселились. А я крикнул:
        - К?рюшка!
        - Как славно! К?рюшка. Так и будем звать её, — сказала Мария Петровна.
        После этой прогулки Керюшка перестала меня бояться, но я чуть не испортил всё.
        Не бей собаку!
        Я был в плохом настроении. Ещё бы! Вчера завозился с Керюшкой, не приготовил урок, а сегодня по арифметике двойку получил. И, конечно, был сердит на Керюшку. Она что-то не послушалась меня, и я замахнулся на неё. А Мария Петровна сказала:
        - Никогда не бей собаку, я тебе уже говорила. Она станет злой и трусливой. Старайся уговорить лаской. Не поможет, — покричи на неё. Только не бей. Видишь, как меня слушается Керюшка? А я ни разу её не ударила.
        Караси
        Мария Петровна принесла карасей из магазина, положила их в таз, а рыбы проснулись и поплыли. Нельзя их жарить теперь! Я решил снести их в школьный уголок юннатов.
        А пока мы пустили карасей в ванну. Керюшка волновалась, прыгала. Да не заглянуть ей за борт ванны. Мала. Я подвинул ей стул, чтобы она могла видеть, как плавают рыбы.
        Керюшка подняла уши. Смотрит, хвостом-морковкой виляет. Потом перегнулась… Старается лапой карася достать. Заскользила… хотела удержаться… Как плюхнется в воду! Барахтается, брызги кругом летят.
        Рыбы в другой угол забились.
        Даже мама смеялась. И не ругала меня за мокрую куртку. Когда я Керюшку из воды тащил, — весь перепачкался.
        Керюшка слушает
        Пока у Марии Петровны варился обед, она садилась на табуретку, а Керюшка — возле её ног. Мария Петровна спрашивала:
        - Кто сегодня хотел укусить щенка?
        Керюшка отворачивалась, на пол смотрела.
        - Ну хорошо, не будем ссориться. Я вижу, тебе стыдно.
        И Мария Петровна начинает разговаривать, ласково так. А Керюшка наклонит большую голову набок, поднимет острые ушки и слушает. Скосит чёрные глаза на Марию Петровну, и станут видны белки. Блестящие, как шёлк.
        Очень нравятся Керюшке такие разговоры. Она долго может сидеть и слушать. А спросит Мария Петровна:
        - Где жили караси?
        Керюшка сразу в ванную бежит.
        Дальние прогулки
        Мария Петровна стала пускать нас вдвоём. Почти каждый день после школы мы уходили с Керюшкой гулять. Ходили мы по разным улицам. Я смотрел, как строят дома, проводят газ.
        Когда нужно было переходить дорогу, я оглядывался по сторонам и говорил:
        - Побежали!
        И мы неслись, чтобы нас не задавили.
        По панели Керюшка идёт ровненько. Уши прижмёт назад, хвост опустит, торопится. Сразу какая-то длинная становится. Иногда я окликну её. Она повернёт голову, мелькнут белки… и Керюшка ещё быстрее засеменит лапами-коротышками.
        Дети, а иногда и взрослые не давали нам покоя. Почти никто не проходил равнодушно. Вот, например, что говорили:
        - Смотрите, собаке чужую голову приставили!
        - Что это? Цигейка?
        - Мальчик, зачем ты собачке ноги подрезал?
        - Вот урод!
        - Какая хорошенькая собачка!
        А одна девочка спросила:
        - Мальчик, скажите, пожалуйста, это у вас чернобурая лисица?
        Когда кругом смеялись, Керюшка лаяла так, что задыхалась. Будто она понимала и обижалась. А я терпел и молчал. Полезешь в драку с каким-нибудь мальчишкой — куда собаку денешь? Еще ей попадёт. Нельзя!
        А в общем, нам было хорошо.
        После таких прогулок она ни за что не хотела идти в парадную, упиралась изо всех сил и тянула меня назад.
        Умная голова
        Я любил смотреть, как Мария Петровна печатала на машинке для книги полковника. У неё так быстро пальцы бегали! Интересно.
        Раз я слышу — она печатает. Стучу в дверь, вхожу, а Керюшки нет. Куда же она делась? Иду в кухню и вижу: мама обедает, а Керюшка на полу что-то ест.
        - Как, мамочка, ты лешего кормишь? — удивился я.
        - Что же, и лешему есть хочется… ну, хватит, иди прочь, — заворчала на Керюшку мама.
        А Керюшка вскочила на стул, заглянула в мамину тарелку и тявкнула.
        - Это что? дай, мол, ещё? — засмеялась мама, — вот так леший! Умная голова!
        Керюшка помогает мне готовить уроки
        Вечерами Мария Петровна часто уходит заниматься на курсы.
        Полковник ездит по командировкам, а когда он работает дома, Керюшка всё равно не сидит с ним.
        К полковнику и моей маме Керюшка относится одинаково: вежливо повиляет хвостом, но старается обойти их подальше.
        В комнате под моим столиком постелен половик. Когда я вечером готовлю уроки, Керюшка ложится на половик, кладёт голову мне на ноги и засыпает.
        Я уже сделаю уроки, а Керюшка всё греет мои ноги и спит…
        Мне жалко её будить. Я ещё раз повторю стихи, проверю задачи. Мне тепло и самому не хочется двигаться…
        А Керюшка тихо так спит… Лапы и хвост подобрала — не видно. Лежит мохнатый круглый комочек и ровно дышит.
        Потом уж и устану сидеть на месте, а посмотрю на Керюшку — не могу её потревожить. Она так доверчиво прижалась к моим ногам…
        И вот, из-за Керюшки я и приучился хорошо делать уроки. В третьем классе это не так просто!
        Научилась плавать
        В этом году июнь был очень жаркий. Мы часто ходили к речке, но я никак не мог заставить Керюшку влезть в воду. Кину палочку, сам возле берега шлёпаю. Не идёт! Только лает или протяжно так и тоненько скулит. Мария Петровна говорила, что Керюшка не скулит, а свистит. И правда. Особенно, если слушать издали. Совсем как будто свистит.
        В воду Керюшка, наверно, боялась лезть после того случая с карасями, когда она плюхнулась в ванну.
        В воскресенье один знакомый пригласил полковника покататься на машине. Конечно, Мария Петровна взяла меня и Керюшку.
        Мы поехали на Карельский перешеек к озеру Красавица. Керюшка всю дорогу смотрела в окно и лаяла на коров и коз.
        Озеро действительно очень красивое. Большое, с разнообразными берегами — то низкими, то обрывистыми.
        Я полез купаться. Плаваю я не особенно хорошо, зато умею нырять. И вот, я поплыл немножко и нырнул.
        Потом высовываю голову из воды, а Мария Петровна кричит:
        - Володя, скорей обратно! Смотри, Керюшка плывёт к тебе. Еще потонешь!
        Полковник уже раздевается, спешит к нам на помощь.
        Но мне ближе до Керюшки добраться.
        Уже стоять, оказывается, можно. Вода мне по плечи.
        Плывёт Керюшка, лапами коротышками работает. Тяжело ей — голова большая. Пригнула ушки, фыркает, задыхается.
        Я схватил её, прижал к груди. Глупая ты моя!
        Спасать меня кинулась!
        А Керюшка трясётся, дышит тяжело. Видно, наглоталась воды. Шерсть намокла, обвисла. Какая-то худенькая стала Керюшка. Дружок мой хороший.
        Не всем можно
        У нас с Керюшкой была игра. Я возьму её за нос, а она рычит, мотает головой. Вырвется, схватит мою руку зубами и осторожно так покусывает.
        Как-то пришёл к Марии Петровне её племянник, Генка. Противный такой мальчишка, толстый. Воображает. Одет зд?рово: в пиджаке с хлястиком и в жёлтых полуботинках.
        Мне с ним разговаривать неохота. Стал я с Керюшкой играть. Бегаю, за нос её дёргаю.
        Генке завидно стало. Он подошёл и схватил Керюшку за нос. Храбрость свою показывает. Как он смеет её трогать! Точно это его собака!
        Керюшка молчит, не вырывается.
        Я хотел отогнать Генку, да он сам отпустил нос.
        А Керюшка мигом как цапнет его за большой палец!
        Генка хоть и большой, — рёв устроил невозможный.
        Конечно, ему все кинулись ранку перевязывать. Пошли тут бинты, иод. Кровь капает.
        Так ему и надо. Нечего к чужой собаке лезть.
        Потом я слышал, как Мария Петровна жаловалась маме, что она со своим братом из-за Генки ссорится. Что Генку очень балуют. Если так будет продолжаться, — не станет он настоящим советским человеком.
        Отъезд
        Полковника назначили на новую работу, и ему надо было уезжать очень далеко. Мария Петровна ехала с ним. Керюшку они не могли взять с собой. Что делать?
        Я так просил маму оставить Керюшку у нас! Но мама ни в какую. Раскричалась ужасно. Да и Мария Петровна говорила:
        - Нет, что ты! Твоя мама занята, — за собакой уход нужен. Меня просит брат отдать ему Керюшку. Придётся так и сделать.
        Я был в отчаянии. Мария Петровна меня утешала:
        - Правда, брат далеко живёт, но ты будешь по воскресеньям навещать Керюшку. Обязательно мне всё подробно пиши.
        А я решил ни за что не ходить. Не хочу смотреть, как этот Генка будет распоряжаться Керюшкой!
        Когда брат Марии Петровны приходил за Керюшкой, я ушёл из дома.
        И не поехал провожать полковника на аэродром. Я не мог.
        Я не знал, чем заняться в нашей опустелой квартире. В кухне я нашёл забытую алюминиевую миску, из которой ела Керюшка, и чуть не разревелся, как девчонка.
        Мама даже забеспокоилась. Звала меня в кино. Я ничего не хотел.
        Никогда не думал, что на свете может быть так скучно.
        Телеграмма
        Прошла неделя. В школе занятия еще не начались, а дома было так плохо! Каждая вещь напоминала прежнее весёлое житье…
        Как-то вечером я вышел в переднюю почистить сапоги. Вдруг слышу где-то близко свист… ещё и ещё…
        Не может быть! Я подбежал к двери, открыл — и в переднюю ворвалась Керюшка!
        На дворе шёл дождь, и Керюшка была ни на что не похожа. Грязная шерсть висела сосульками, глаза слезились, лапы-столбики дрожали.
        Я боялся, — что скажет мама! А она поднесла Керюшке миску тёплого супа! Я хотел налить ещё, но мама сказала:
        - Сразу нельзя. Собака, наверно, нас долго искала. Не ела, может, два дня. Голодный желудок нельзя перегружать.
        Потом мама засучила рукава и сказала:
        - Владимир, принеси мне корыто из ванной.
        - Зачем, мама? Неужели ты будешь так поздно стирать бельё?
        - Не бельё, а твоего лешего. Вон, грязнущий какой!
        Мы вымыли Керюшку. Вытирая её простынёй, я спрашивал маму:
        - Что теперь будет? Неужели отдать Керюшку? Она ведь сама нашла нас, бежала через весь город одна…
        - Нечего собаке взад и вперёд мотаться! Пусть здесь живёт! — сердито ответила мама.
        Я крепко расцеловал её. Но вскоре я снова огорчился:
        - А брат Марии Петровны узнает и потребует отдать ему Керюшку!
        - Ты напиши Марии Петровне, чтобы она тебе оставила собаку. Адрес у тебя есть?
        - Да, но письмо долго идёт…
        Мама достала из сумки деньги и сказала:
        - Ладно уж. Пошли ей утром телеграмму.
        - Мамочка, миленькая! Я сейчас сбегаю!
        - Нет, сейчас поздно.
        - Почта напротив, я мигом. Разреши. Ты сегодня такая хорошая!
        На почте мне помогли составить телеграмму. Я волновался и не мог соображать.
        Мама постелила Керюшке кусок старого одеяла на полу. Мы все улеглись, мама потушила свет. А Керюшка прыгнула ко мне на кровать и тихонько поползла к моему лицу. Я обнял её большую голову, и мы заснули.
        На другой день пришёл ответ Марии Петровны.
        Я прочёл и хлопнул телеграммой Керюшку по носу. Она схватила её зубами.
        - Осторожно, не порви, — сказал я, — это важная бумага. В ней разрешено не расставаться нам с тобой никогда.