Библиотека / Детская Литература / Жариков Андрей : " Юнбат Иванов " - читать онлайн

Сохранить .

        Юнбат Иванов Андрей Дмитриевич Жариков
        Рассказы о юном ефрейторе Вите Иванове.
        Андрей Дмитриевич Жариков
        Юнбат Иванов
        
        Налет
        
        - Внимание! Внимание! — услышал Витька сквозь сон тревожно-громкий голос репродуктора. — Воздушная тревога! — И сразу же протяжно и уже привычно завыла сирена.
        Витька вскочил, с трудом натянул на шерстяные носки ботинки и схватил пальто. Рукавиц на стуле не оказалось. Витька начал шарить по полу, полез под кровать… Без рукавиц железными клещами зажигалку не схватить — обожжёт руки.
        - Может, сегодня не пойдёшь, Витёк! — голос матери, хриплый, простуженный, звучал в темноте приглушённо. Витька уже не первый раз слышал это и ничего не ответил.
        Вот и рукавицы! Он бросился к двери, чувствуя на себе беспокойный взгляд матери. В комнату, заглушая сирену, ворвался топот и крики жильцов, спешивших в бомбоубежище.
        Когда Витька выскочил во двор, дядя Вася уже стоял у пожарной лестницы и возле него толпились ребята.
        - Теперь, кажется, всё! — сказал дядя Вася. — Ну, ребятишки, поспешим!
        Ребята, подталкивая друг друга, полезли вверх. Витька карабкался предпоследним и слышал за спиной тяжёлое дыхание дяди Васи.
        - Да, коротковаты ещё у тебя, Витёк, ноги для такой лестницы, — басил дядя Вася, — а мои чересчур длинны… Вот и получается, что нам с тобой одинаково трудно.
        На крыше ребята быстро разобрали багры и железные клещи, и каждый занял своё место. Витька встал рядом с дядей Васей, держа клещи, как автомат.
        Сирена умолкла, и все ожидали услышать знакомый гул самолётов и резкие захлёбывающиеся залпы зениток. Но было тихо. По нависшему над крышами небу ползли серовато-бурые тучи. С моря, со стороны порта, налетал ветер. Он поднимал песок из ящиков и больно хлестал по лицу.
        - Запаздывают, — проговорил дядя Вася, напряжённо всматриваясь в непривычно молчаливую темноту.
        - Да, что-то не летят, — важно подтвердил Витька и тоже стал всматриваться в темноту.
        Втайне Витька хотел, чтобы налёт состоялся и он, Витька, мог ещё раз всем доказать, что его не зря взяли в команду и разрешили дежурить. Ведь ещё совсем недавно Витька во время налётов (фашисты бомбили Ленинград теперь по нескольку раз в день и ночью) сидел с мамой в бомбоубежище. Томительными были для Витьки эти часы и минуты…
        Жильцы, бледные, невыспавшиеся, с тревогой прислушивались к звукам, долетавшим в бомбоубежище, вздрагивали при взрывах бомб, залпах зениток…
        Витьке же хотелось выбежать на улицу и посмотреть, как лучи прожекторов рассекают небо и ловят фашистские бомбардировщики, чтобы можно было бить по ним прицельным огнём из зениток. Витька ещё ни разу не видел, как ночью сбивают самолёты!
        А когда Витька узнал, что дядя Вася с ребятами тушат на крыше зажигательные бомбы, то уж совсем не мог усидеть в бомбоубежище. Встретив во дворе дядю Васю, Витька попросился в команду.
        - Тебя в команду?! — дядя Вася даже закашлялся. — Нет, милок, не так уж плохи наши дела, чтобы таких, как ты, мальцов заставлять дежурить.
        - А меня никто не заставляет… я сам хочу!
        - Хочешь, а сам не знаешь, какое это дело опасное… Тебя одним ветром с крыши сдует, и никакой взрывной волны не потребуется… Нет, браток, подрасти малость…
        Витька понял, что дядю Васю не уговоришь.
        Вечером во время тревоги Витька добежал со всеми до бомбоубежища, но у самого входа нарочно замешкался, пропустил вперёд мать, а сам — во двор. Ни дяди Васи, ни ребят там не было.
        Ещё продолжала реветь сирена, а уже начали звенеть в окнах стёкла от выстрелов. «Над Кронштадтом бьют», — определил Витька.
        Он стоял посреди двора и всматривался в тёмное, ночное небо. Стрельба приближалась. И вот уже всё кругом содрогалось от залпов зениток и тяжёлого гула бомбардировщиков.
        Витька оглянулся — он был один в тёмном дворе, зажатом высокими домами, один среди этого грохота и рёва. Испугался, хотел закричать, но… бросился к пожарной лестнице и полез вверх.
        По крыше бегали ребята, и слышались команды дяди Васи. Витька успокоился. В суматохе его не заметили.
        Снаряды пробивали ночную темноту и яркими вспышками освещали небо. То тут, то там скрещивались и разбегались лучи прожекторов. Вот они выхватили из темноты самолёт и повели его. Вокруг самолёта начали кучно рваться снаряды. «Сейчас собьют!» — с радостным возбуждением подумал Витька, напряжённо следя за бомбардировщиком, пытающимся вырваться из огненного кольца. Но тут внимание Витьки отвлёк близкий нарастающий свист! Что-то стало падать на крышу, и сразу в нескольких местах её засветились яркие точки. «Зажигалки», — сообразил Витька. К ним уже спешили ребята и, схватив бомбу железными клещами, тащили её к ящику с песком…
        Витька опять посмотрел вверх. Самолёт исчез. «Эх, так и не увидел, как сбили!» — с сожалением подумал Витька.
        Вдруг закричали сразу несколько голосов:
        - Чердак горит!
        Все устремились к чердачному окну.
        - Вот она! — крикнул кто-то, просунув голову в окошко.
        - А как она туда попала?!
        - Спокойно, ребята! — послышался голос дяди Васи. — Бомба крышу пробила… Ничего не поделаешь, придётся лезть.
        Чердачное окошечко было совсем крохотным. Ребята, потоптавшись, стали сбрасывать пальто… Однако пролезть никому не удавалось.
        И тут появился Витька. Он проскользнул мимо оторопевших ребят и полез в окно.
        - Бросьте ему клещи! — скомандовал дядя Вася, как будто не произошло ничего особенного.
        Ребята приникли к окну. Витька схватил клещами бомбу и поднял. Бомба была тяжёлая, и чувствовалось, с каким трудом держит её Витька. Из неё фонтаном била огненная струя.
        - Ящик возле огнетушителя! — подсказали ему.
        Витька, вытянув вперёд руки с клещами, всё же донёс зажигалку до ящика с песком.
        Утром Витька объявил испуганной, переволновавшейся матери, что дежурил на крыше и вечером опять пойдёт. Мать, обрадованная, что видит сына живым и невредимым, только махнула рукой и заплакала.
        Вечером Витька опять поднялся на крышу. Дядя Вася покосился на него, но ничего не сказал.
        Так Витька был принят в команду дяди Васи.
        И вот он стоит вместе со всеми ребятами на крыше и напряжённо всматривается в темноту.
        - Ну, раз не летят, то по этому случаю завяжи-ка ушанку как следует… Вот так, — дядя Вася поднял Витьке ещё и воротник. — Не стоит из-за фашистов проклятых простуживаться… Говорят, ты на баяне хорошо играешь. Значит, слух у тебя музыкальный — и завязанный услышишь, когда пожалуют… Да, совсем не такую тебе музыку надо было бы слушать, совсем не такую…
        - Дядя Вася, что же получается: самолёты ещё не вылетели, а уже объявляют тревогу.
        - Ну, так не бывает, чтобы не вылетели. Могут только направление полёта изменить. Скажем, бомбить не Ленинград, а Лугу.
        - А кто же сообщает, что самолёты вылетели?
        - Специальные люди на переднем крае дежурят. Знаешь, как они называются? Посты ВНОС… Чего смеёшься! Воздушное наблюдение — оповещение — связь. Сложи первые буквы — и получится ВНОС. Вот они первыми и сообщают, что, мол, такие-то самолёты летят таким-то курсом. За самолётами следят, заблаговременно предупреждают, объявляют тревогу…
        Витька приготовился было задать ещё вопрос, но тут вдруг где-то сзади часто, лихорадочно забили зенитки.
        - Вот видишь, Витёк, зря тревогу не объявляют, — сказал дядя Вася и весь насторожился.
        Стал отчётливо слышен монотонный рокот моторов. В небе вспыхнули и повисли яркими шарами осветительные ракеты. И сразу же один за другим оглушительные взрывы сотрясли город. Фугаски падали с тяжёлым уханьем, вздымая к небу огненные столбы. Над домами поползли клубы розовато-бурого дыма. Витьке показалось, что от взрывов качается крыша, и он схватился за дядю Васю.
        - Вот, оказывается, с каким гостинцем пожаловали! — голос дяди Васи был непривычно глухим, хриплым. — То-то, смотрю, фонари повесили… Ишь сыпят, не меньше тонны каждая. Ни людей, ни домов не жалко извергам!.. А ну-ка, отправляйся сейчас же вниз, в бомбоубежище! — вдруг приказал дядя Вася таким тоном, что Витька не посмел ослушаться. Бросив удивлённый взгляд на дядю Васю, Витька нехотя поплёлся к лестнице.
        - Ложись! — раздался крик дяди Васи. Но Витька уже не расслышал. Что-то с оглушающим воем ударило в крышу, и страшная, грохочущая сила швырнула Витьку на железо.

* * *
        Очнулся Витька — над ним ни неба, ни самолётов. Низко повис потолок, тускло светит на нём лампочка. И совсем близко лицо дяди Васи. Глаза тревожно-ласковые, а усы какие-то жалкие, кончиками книзу…
        - Живой, Витёк, я говорю, живой! — радостно басил он.
        - И правда, живой! — Это говорят ребята, они все тут, столпились возле Витьки. Он видит их испуганно-радостные лица.
        - Где я? — слабым голосом спрашивает Витя.
        - В подвале. Бомба аж два этажа прошла и разорвалась. Всё внутри дома покорёжила.
        - Спасибо, что никого не убило и не покалечило, — добавляет дядя Вася.
        - А тебя решётка спасла, а то так бы и скатился во двор.
        - В следующий раз… — начинает виноватым голосом Витя.
        - Следующего раза не будет, — прерывает его дядя Вася. — Мне по этому разу с мамой твоей ещё предстоит объясняться.
        Витьке не хочется сейчас спорить. Он старается подняться, но очень болит спина.
        - Полежи ещё, — говорит дядя Вася, — успеешь попрыгать…
        Голод
        
        Блокада и голод. Витя теперь очень хорошо знает, что означают эти слова.
        Не пустили фашистов в Ленинград, остановили на подступах к городу. Беснуются фашисты. Часами обстреливают Ленинград из тяжёлых орудий.
        Витя привык уже к вою снарядов, но ходить по улице опасно.
        На улице всё завалило снегом. А убирать некому. Все работают: кто на заводе, кто в мастерских. Работают днём и ночью. Снаряды делают, мины, пушки ремонтируют… Каждый ленинградец знает, что нельзя город, где родилась Революция, сдавать фашистам. И Витя это знает. И ребята из команды дяди Васи тоже знают. Они постарше и работают. Иногда сутками из цеха не выходят. Поспят немного — и за станок. Город ведь от всей страны отрезан, сам всё должен давать фронту, чтобы оборону держать.
        А когда и появляются ребята во дворе, то уж не бегают, не играют. Постоят немного, порасспросят, кто что делает, — и домой, спать…
        Иногда попросят Витю на баяне поиграть. Витя играет, они молча слушают. Щёки ввалились, одни глаза лихорадочно горят — вроде только глазами и слушают. Витя старается, но играть долго не может, нет сил меха раздувать. Нет сил от голода. И у ребят сил мало — тоже от голода. А голод из-за блокады. Нельзя продукты подвезти в город.
        Мучает Витю голод днём и ночью. Как ни старается он не думать о еде, отвлечься, всё равно мысли то и дело возвращаются к ней. Возьмёт Витя баян, начнёт играть, забудется на короткое время, а потом вдруг как засосёт, засосёт… и слабость. Бросит Витя баян, выйдет во двор. Когда ходишь, есть не так уж хочется. Но быстро ноги ослабевают, начинает голова кружиться. Приходится домой возвращаться. А лежать тоже невмоготу. В животе что-то урчит, сосёт, и тошнота к горлу подступает. Лежит Витя, мучается, и не верится уже ему, что было такое время, когда и хлеб, и колбасу, и чего хочешь можно было есть вволю.
        Лежит Витя и ждёт вечера. Мама с работы придёт, принесёт ему два кусочка хлеба. Один он вечером съест, а другой утром. Сварит жиденький суп или немного картошки. Конечно, после такого супа всё равно есть хочется, но в животе теплее и заснуть можно.
        А больше всего ждёт Витя отца. Отец воюет где-то близко, в письме с фронта сообщил: «Может быть, скоро загляну домой». Из-за него они с матерью, когда дом разбомбило, не переехали в другой, а остались здесь, поселились в подвальной кладовке. А то приедет отец, где он их будет искать!
        Неуютно, сыро, темно в кладовке, но зато безопасно при бомбёжке и обстреле города. Перетащили самую необходимую мебель, раздобыли железную печурку, бочку для воды.
        Запасал воду и дрова Витя. Он лазил по дворам и разбитым домам и тащил всё, что можно было изрубить на дрова. Но теперь уже и тащить нечего. А тут на них обрушилась новая беда.
        Однажды мать возвратилась с работы поздно. Витя, как всегда, нетерпеливо заглянул в её сумку и удивился:
        - А где же хлеб?
        - Я потеряла продуктовые талоны… — мать устало опустилась на кровать и заплакала.
        Прошёл день, другой, а Витина мать всё ещё не могла достать ни хлеба, ни крупы. Витя вышел во двор, отломил под водосточной трубой сосульку, изгрыз всю, но и это не помогло. Тогда он вернулся домой, обшарил все углы, в надежде найти хотя бы кусочек картофельной очистки. Голова кружилась и в глазах темнело.
        - Хлеба! Хочу хлеба!
        В углу из железной пустой бочки отозвался металлический бас: «хлеба». Витя не узнал своего хриплого голоса. Потрогал рукой горло. Оно начало сильно болеть. Хотелось горячего, хоть бы глоточек кипятку! Но не было ни дров, ни воды. Витя забрался под одеяло, чтобы хоть немного согреться.
        Где-то за каналом Грибоедова гулко рвались бомбы, а может быть, снаряды. С потолка сыпалась штукатурка, падала на кровать, на лицо. Но Витя не замечал ничего. Обессилевший от голода, лежал он недвижимо и остановившимся взглядом безучастно смотрел на паука, который при каждом взрыве вздрагивал, пытаясь поглубже залезть в щель.
        Наконец послышались знакомые шаги. Пришла с работы мама. Она медленно переступила порог и без сил повалилась на кровать. Опять ничего…
        - Вся надежда на баян, — услышал Витя тихий голос матери. — За него могут дать целую буханку хлеба… и немного дров.
        - Нет, не дам! — хрипло крикнул мальчик и, уткнувшись лицом в подушку, горько заплакал. Ему тяжело было расстаться с баяном, который подарил отец, когда Витю приняли в музыкальное училище.
        Сон и правда
        
        Снится Вите, будто он с ребятами в железных доспехах и блестящих шлемах со звездой. В руках острые сабли. И сражается с фашистами, которых сбрасывают с самолётов; фашисты похожи на пауков. У них гитлеровские усы и прилизанные набок волосы.
        Ребята бегут за удирающими фашистами и беспощадно рубят их саблями. Враги, как лягушки, прыгают в канал Грибоедова, и слышно, как булькает вода.
        - Мы победили! Ура! — кричат ребята, размахивая саблями.
        - Фу, как я устал бить фашистов, — говорит Витя. — Даже жарко стало. Побегу домой: пить хочется.
        Вбежал Витя в комнату и удивился — всё как до войны: ярко светит электрическая лампочка, в комнате очень тепло. На скатерти баян, а вокруг него разная вкусная пища: колбаса, рыба, хлеб, сыр, молоко, фрукты… И говорит баян человеческим голосом: «Никому меня не отдавай, видишь, сколько я принёс тебе продуктов. Ешь сколько хочешь, всё это без карточек…»

        Витя хочет подойти к столу, но сил нет сделать и шага. Ноги подламываются. Любуется Витя блеском металлических уголков на мехах, разноцветной радугой перламутровых клавишей и лакированными планками, в которых, словно в зеркале, видно улыбающееся лицо матери.
        - Витя, сынок, — говорит мать, — посмотри-ка, что я сварила… — и трогает за плечо.
        Витя просыпается. Смотрит и глазам своим не верит. В подвале тепло и под потолком светит керосиновая лампа. В печурке дрова потрескивают. А мать стоит на коленях возле Витиной кровати и держит в руках блюдечко с жидкой похлёбкой. И так же, как во сне, говорит ласково:
        - Посмотри-ка, Витя, что я сварила. Ешь.
        - А баян?
        - Баян цел. Только стол изрубила на дрова. Поешь. Мир не без добрых людей.
        Только теперь Витя увидал у стены на маминой кровати соседку по квартире.
        Витя припал к блюдечку губами.
        Отец приехал
        
        После боя сержанта Иванова вдруг вызвал командир полка.
        - Вы, кажется, ленинградец?
        - Так точно!
        - Придётся вам поехать с артиллерийским мастером в город. Прицел орудийный надо отремонтировать. Поможете ему найти завод.
        - Когда прикажете ехать?
        - Сегодня же. Машина уже подготовлена, — командир задумался, помолчал, а потом подошёл вплотную к сержанту и сказал: — Я приказал подготовить немного продуктов, возьмите для своей семьи. Там, как я слышал, сын у вас?
        - Сынок Витя, — ответил сержант.
        - Вот и проведайте сына.
        - Спасибо, — обрадовался сержант, — большое вам спасибо, товарищ майор.
        - Только не задерживайтесь, прицел очень нужен.
        - Есть не задерживаться!
        Через несколько часов наводчик орудия сержант Иванов и артиллерийский мастер Никитенко были в Ленинграде. Город не узнать. Кругом разрушенные дома, свежие воронки от бомб и снарядов, стоят засыпанные снегом трамваи, измождённые люди медленно тащат санки с вёдрами…
        А вот и дом, в котором остались жена и сын. Дом разрушен. Во дворе ни души. В страшной тревоге сержант спустился в подвал, открыл дверь и видит: лежат на койках жена, сын, соседка. Все настолько слабы от голода, что даже не могут встать навстречу. Отец бросился к Вите, поднял его.
        - Папочка… — еле слышно прошептал Витя.
        - Проклятые фашисты, вы ещё ответите за всё это, — процедил сквозь зубы Иванов и прижал сына к груди.
        Артмастер Никитенко принёс вещмешок с продуктами, а водитель грузовика — охапку дров. Затопили печь, вскипятили чай. Всех накормили, напоили сладким чаем. Еда подняла женщин. А Вите к вечеру, когда фронтовикам пришла пора возвращаться в полк, стало плохо. Подскочила температура. Как быть?
        - Знаешь, Иванов, — сказал Никитенко, — бери сына с собой. Попросим полкового врача, пусть выходит хлопчика.
        - А что скажет командир? — усомнился Витин отец. — Скажет, не положено малышей на фронт брать.
        - А разве положено умирать детям в тылу? Как вы думаете? — обратился Никитенко к Витиной маме.
        - Боюсь я отпускать его, — тихо ответила она, — но и здесь очень плохо.
        - Решено. Покажем вашего сына полковому врачу. А там видно будет.
        Витю укутали в одеяло, посадили в машину, хотели уже трогаться, как вдруг он вспомнил:
        - Баян возьмите…
        - Видать, настоящий музыкант, — улыбнулся артмастер, — ежели не может расстаться с баяном.
        Ехали долго. И хотя злилась метель и ветер свистел за бортом, в фанерной будке, установленной в кузове грузовика, было жарко. Грела железная печурка, раскалённая докрасна.
        В дороге Витю поили горячим чаем с сахаром и давали по маленькому кусочку хлеба с маслом. Никитенко всё интересовался, как Витя учился в музыкальном училище играть на баяне…
        Витя отвечал с трудом. Болела голова, хотелось спать.
        Мысли о матери беспокоили: как она там, продуктов ей оставили немного, а потом что…
        Витя незаметно уснул.
        Разбудил его громкий весёлый голос Никитенко:
        - Станция Березайка, кому надо — вылезай-ка!
        Никакой станции, конечно, не было. Вокруг лес и много военных людей. Вьюга уже затихла, и ярко светило солнце.
        - Принимайте, ребята, юного батарейца, — сказал артмастер. — С баяном приехал. Видали?
        Кто-то взял Витю из рук Никитенко.
        - Да, здорово ты истощал, малыш.
        Витя видел, как его отец отдал честь командиру и отрапортовал:
        - Товарищ майор! Ваш приказ выполнен: прицел отремонтирован!
        - И сына привезли? — спросил командир. — Что же мы будем делать с ним? Это же фронт…
        - Виноват, товарищ командир. Но там оставить никак не мог… — смущённо ответил Иванов. — Больной он. Разрешите, товарищ майор…
        - Ладно, поправится, тогда решим, — сказал командир, — а пока пусть займётся им врач.
        В это время раздался громкий орудийный выстрел. Витя даже не вздрогнул. Сколько раз фашисты обстреливали Ленинград! Он лишь спросил:
        - Наши или фашисты?
        - Салют в честь приезда сына наводчика! — ответил военный. — Не простой, боевой. Залп по фрицам. — И с Витей на руках направился к лесу.
        - А куда вы несёте меня? — спросил Витя.
        - В полковой лазарет. Лечить будем тебя.
        Солдатский баянист
        
        В полковом лазарете Витя Иванов пролежал долго. Уже весна пришла, когда комиссар полка взял его к себе ординарцем. Выдали мальчишке обмундирование, сапоги, ремень солдатский и карабин. От комиссара Витя ни на шаг.
        - Сегодня пойдём на НП, — сказал однажды комиссар, по фамилии тоже Иванов.
        - А что такое НП? — спросил Витя.
        - Это сокращённо — наблюдательный пункт. Вот тебя все зовут юный батареец, а можно сказать юнбат. Ну, юнбат, стрелять умеешь?
        - Заряжать умею, а стрелять не пробовал, товарищ комиссар.
        - А зачем же карабин носишь? Тоже мне, телохранитель. А ну, давай попробуем. В пень попадёшь отсюда?
        Витя щёлкнул затвором, прицелился и выстрелил, но тут же упал. Карабин отлетел в сторону. Щека вспухла.
        - Прижимать надо покрепче, — посоветовал комиссар. — И глаза не закрывай, когда стреляешь. На цель смотри. Ну, ещё раз!
        Нашли фашистскую каску, положили её на пень. Витя долго целился, выстрелил и на этот раз уже не промахнулся и карабин не выронил.
        К наблюдательному пункту шли лесом, потом по глубоким траншеям и, наконец, оказались в просторном блиндаже, где было несколько солдат и лейтенант.
        Витя сразу заметил в передней стенке блиндажа узкое отверстие, а возле на трёх высоких ножках рогатый прибор — стереотрубу.
        - Только ты, хлопец, не стой против щели, — предупредил лейтенант, — тут шальная пуля может зацепить.
        - Дайте ему посмотреть в стереотрубу, — попросил комиссар, — а мы пока займёмся делом.
        Пока комиссар разговаривал с артиллеристами, Витя смотрел в окуляры стереотрубы, похожие на бинокль.
        - Ну, что видно? — спросил солдат.
        - Лес, какие-то канавы… Совсем близко, рядом.
        - Это так кажется, что близко, а на самом деле до опушки леса больше километра. А «канавы» — это вражеские окопы.
        Даже не верилось. Витя стал рассматривать окопы и заметил дуло пулемёта и каску. Витя сказал об этом солдату. Тот быстро припал к окулярам стереотрубы и громко доложил:
        - Товарищ лейтенант, появился пулемёт.
        Лейтенант тоже посмотрел в стереотрубу и тотчас приказал телефонисту:
        - Передайте, первому орудию по цели номер пять — огонь!
        - Первому по цели номер пять — огонь! — повторил телефонист.
        Прошло несколько секунд, и раздался взрыв.
        - Правее ноль — два, огонь! — крикнул лейтенант, и телефонист повторил.
        И опять послышался взрыв.
        - Теперь понял, Витя? — спросил комиссар. — Вот так с наблюдательного пункта подают команды на батарею. А там твой отец по этим командам ведёт огонь из пушки.
        Было подано ещё несколько команд, а потом лейтенант отошёл от стереотрубы и, вытирая платком вспотевший лоб, сказал:
        - Цель уничтожена! Зоркий у тебя глаз, Витя!
        Но главная задача Вити была не только сопровождать комиссара Иванова. Это ведь каждый сможет. А вот на баяне играть — не каждому дано. А узнали все в полку о том, что сын наводчика Иванова — баянист с того дня, когда в санитарную землянку зашёл повар дядя Ваня.
        - Ну, когда же ты порадуешь нас музыкой? — повар взял баян и заметил: — Неплохой инструмент!
        - А можно играть? Фашисты не услышат?
        - Не услышат, — улыбнулся широкой улыбкой добряк дядя Ваня. — А если и услышат, пусть завидуют нам.
        Витя сел на ящик из-под снарядов, и дядя Ваня поставил ему на колени баян. Из-за мехов виднелась лишь голова юного баяниста в солдатской шапке. Засучив длинные рукава, мальчик стал играть. Сначала тихо, робко, потом сильнее и смелее. Повар то улыбался, то мрачнел, то вытирал белым фартуком слёзы на морщинистых обветренных щеках и встряхивал головой, словно отгонял назойливую муху. А маленький баянист всё играл и играл…
        Кто-то приоткрыл дверь в землянку, и Витя увидал большую толпу солдат. Они слушали музыку затаив дыхание. И лишь когда маленький баянист перестал играть, за дверью послышались дружные голоса:
        - Браво! Молодец! Вот это юнбат!
        - А ну давай плясовую! — крикнул артиллерийский мастер Никитенко.
        Пришлось Вите выйти из землянки. Побежали по клавишам маленькие пальцы, и понеслась залихватская «барыня». Солдаты заулыбались, стали подталкивать локтями один другого, а потом в круг выбежал усатый артиллерист и с Никитенко пустился в перепляс. Замелькали ноги, послышался весёлый перестук солдатских каблуков и частушки:
        Эх! Барыня угорела,
        Много сахара поела…
        Никитенко подхватил:
        На опушке стоят пушки,
        Бьют фашистов по макушке…
        Так и узнали все артиллеристы гвардейского полка, как играет на баяне Витя Иванов — сын наводчика.
        Юнбат Иванов стал желанным гостем артиллеристов. В свободные от боя часы солдаты слушали его баян. Появлялся Витя то в одной батарее, то в другой, но чаще всего посещал батарею, где наводчиком орудия был его отец, а мастером весёлый Никитенко.
        Отец иногда давал Вите выстрелить из пушки. Это не сложно: нужно лишь дёрнуть за шнур. Пушка вздрагивает, и раздаётся оглушительный выстрел. Ствол быстро откатывается назад и потом плавно становится на место. Артиллеристы открывают затвор, и дымящаяся латунная гильза падает, звеня, к ногам…
        Под огнём
        
        Ветер гудел в вершинах деревьев, и косые пряди дождя падали со снегом. Пришла холодная осень. Но на Ленинградском фронте шли жаркие бои. Немцы пытались сорвать наступление наших войск. Стянули авиацию и артиллерию с других фронтов. Земля дрожала от грохота орудий. То и дело прекращалась связь. Только исправят, взрыв снаряда — и опять провод порван.
        В самый разгар боя в штабе забеспокоились: где же Витя? А он сидел в землянке связистов, в том самом месте, которое так сильно обстреливали фашисты.
        - Дёмин! На линию! — приказал начальник связи. — Опять порвалась. А заодно проводи Витю до штаба. Его разыскивают.
        - Пойдём, Витёк! — сказал пожилой связист. — Да не беги быстро, не угонюсь за тобой. Старик уже я…
        Ветер гнал с Невы тучи, и, несмотря на полдень, вокруг стояли сумерки. На сапоги навёртывались комья глины, и ноги — словно свинцовые: не сдвинешь с места. Витя подтолкнул под ремень полы длинной шинели. Идти стало легче.
        - А может быть, я буду вам помогать? — предложил Витя. — Вон как часто рвётся линия. А что в штабе-то делать?
        - Приказ командира не могу отменить, — сказал Дёмин. Он держал в руке кабель, чтобы не сбиться с направления.
        А вот и свежая воронка, лежат концы перебитого провода. Дёмин зачищает один конец, Витя второй. У Вити нет плоскогубцев, и он срывает смолистую оплётку зубами. Во рту от этого горько.
        Но вот концы провода оголены, и Дёмин быстро их связывает. Связь восстановлена, можно идти в штаб. Но вдруг фонтаном взметнулась земля, и раздался взрыв. Витя почувствовал сильный острый толчок в плечо и ногу… Ранен. На мгновение он потерял сознание, а когда очнулся, то увидел недалеко от воронки связиста. Дёмин неподвижно лежал возле порванного кабеля. Витя подполз к нему. Старый солдат только и успел сказать:
        - Витя, помоги, опять порвалась…

        Мальчик нашёл концы порванного провода, но связать их у него не было сил. Он стиснул соединённые концы зубами. Связь ожила, а Витя потерял сознание.
        Его нашли только к вечеру. Он лежал в раскисшей от дождя воронке без сознания, но концы телефонного провода держал зубами.
        Пришёл в сознание Витя лишь в полковом медицинском пункте.
        - Как же ты, сынок? — услышал он голос комиссара Иванова.
        - Пройдёт… — ответил Витя. — Вот Дёмина… жалко.
        К ночи бой затих, и раненого юного батарейца отвезли в госпиталь. В дороге Витя бредил, впадал в забытьё. Окончательно очнулся он лишь на операционном столе. Не поймёт, где он и что произошло. Перед глазами светит яркая лампа, похожая на прожектор.
        - Ну, юнбат, всё в порядке. Операция закончена, — сказал хирург. — Теперь в палату, поправляться!
        Ефрейтор за партой
        
        Всю зиму и лето Витя пробыл в госпитале. Нет, не раны держали его так долго. В госпитале стало известно, что маленький ефрейтор (Вите было присвоено это звание на фронте) хорошо играет на баяне.
        - Будешь помогать мне, — сказал главный врач, когда Витя уже поправился. — Музыка поднимает раненым настроение, а хорошее настроение способствует быстрому выздоровлению.
        И Витя ходил по палатам, играл на баяне раненым, выполняя приказ главного врача. Как появится Витя с баяном в дверях, так раненые радостно кричат: «Музыкант к нам пришёл! Ура!»
        Однажды Витя получил письмо с фронта, прочитал его и надолго поставил баян под койку. Случилось большое горе. В боях с врагами погиб отец… И тогда маленький ефрейтор стал настойчиво проситься на фронт…
        - Переведём мы тебя в одну боевую часть, но здесь же, в Ленинграде, — сказал главврач. — Будешь и службу нести, и в школе учиться.
        Так и сделали. Витя стал связистом в полку аэростатов и учеником четвёртого класса.
        Однажды дежурный по роте разбудил рядового Тимофеева и сказал:
        - Вставай, где-то линия порвалась. А Витеньку не бери. Пусть поспит, трудно парню. Служба, школа…
        - Как это не бери! — вскочил Витя. — А что без меня сделает Тимофеев? Вдруг на крышу лезть придётся или на дерево! Правда, Тимофеев?
        - Правда или не правда, а досыпай. А то будешь в школе клевать носом.
        Нет, Витя Иванов не имеет права спать. Командир запретил ходить на линию по одному. Да и Тимофеев плохо знает Ленинград, может заблудиться. А под обстрел попадёт, да вдруг ранят, кто окажет помощь?

        Прошли через двор разрушенного кожевенного завода, пробрались сквозь развалины детского сада, перелезли через кирпичный забор больницы и, наконец, нашли место, где вражеский снаряд попал в угол жилого дома и порвал кабель. Связали концы, и линия ожила.
        - Ну, Витёк, теперь спи, а я перемотаю катушку с кабелем, — сказал Тимофеев, когда они возвратились с линии. — Спасибо тебе. Без тебя я ещё долго блуждал бы по городу.
        Концерт
        
        Придя из школы, Витя, уставший ещё за ночь, наспех выучил уроки и лёг пораньше спать. Только задремал, а дежурный по роте уже толкает в бок:
        - Иванов! Подъём!
        - Куда? Зачем? — никак не поймёт ефрейтор. — Неужели пора в школу?
        Оказалось, вызывает командир полка.
        - Поедешь на концерт в Малый Оперный театр, — сказал майор.
        - Есть на концерт! — ответил Витя по-военному. А сам недоумевал: «На какой концерт, зачем?»
        Несколько минут на сборы, и вот уже Витя в коляске. Мотоциклист уже за рулём. Колесили по улицам и проспектам часа два. Немцы словно взбесились. Куда ни сунешься — везде обстрел. Едва добрались.
        В театре Витя узнал: Ленинградский фронт даёт концерт для воинов и жителей города.
        Концерт начался поздно ночью, так как обстрел продолжался очень долго. Зрители вынуждены были спуститься в убежище.
        За кулисами в углу лежали какие-то верёвки и узлы с париками. Витя прилёг на узлы и тут же заснул. Пришёл его черёд выступать. Конферансье объявил: «Самый юный фронтовой баянист ефрейтор Витя Иванов». Открыли занавес, а Вити нет. Публика волнуется. Конферансье опять вышел на сцену: «Товарищи, посмотрите вокруг себя, нет ли рядом маленького ефрейтора?» Зал взорвался смехом. Наконец руководитель концерта нашёл Витю, разбудил и вывел на сцену. Он усадил Витю на стул и поставил на колени баян.
        - Сейчас ефрейтор Иванов исполнит на баяне «Встреча Будённого с казаками»! — громко объявил конферансье. Зал затих.
        Витя заиграл. Он, конечно, волновался, но играл без ошибок и с большим вдохновением. Когда закончил, раздались бурные аплодисменты. Из зала кричали: «Браво! Бис! Браво!»
        Потом Витя исполнил «Танец маленьких лебедей» Чайковского. И снова буря оваций.
        Было уже около двух часов ночи, когда, довольный успехом, Витя и мотоциклист возвращались в свою часть. Оставалось совсем немножко, минут десять езды, как вдруг на мостовой разорвался снаряд. Один маленький осколок рассёк Вите над бровью лоб и засел под кожей. Когда приехали в полк, лицо и шинель Вити были залиты кровью. Но ранение оказалось лёгким. Витя остался в строю.
        За участие в концерте Вите Иванову сам командующий фронтом объявил благодарность.
        Медаль «За оборону Ленинграда»
        
        Седьмое ноября. Большой праздник. Командир сказал:
        - Сегодня нам будут вручать медали «За оборону Ленинграда».
        Это были торжественные минуты в жизни юного ефрейтора. Замерли в ровном строю воины частей противовоздушной обороны города. Начальник штаба громко называет фамилию:
        - Ефрейтор Иванов!
        Витя решает блеснуть выправкой. Он идёт высоко поднимая ноги, но коварная шапка сползает на глаза и мешает смотреть вперёд. Взмахом руки юный ефрейтор хочет незаметно сдвинуть её с глаз, но нечаянно сбрасывает с головы на землю и поддаёт ногой, как футбольный мяч. Вот конфуз! Витя заметил, как майор погрозил пальцем всему строю, и смех мгновенно затих.
        Подняв шапку, Витя, наконец, подошёл к столу, накрытому красной скатертью. Майор берёт со стола медаль и прикрепляет к гимнастёрке. Вручает Вите удостоверение; громко поздравляет с наградой и целует мальчика. Словно по команде грянуло: «Ура! Ура! Ура!»
        Витя не видит ничего и никого. Смущённый, он идёт на своё место в строю под бурное рукоплескание солдат и офицеров.
        После обеда Витю отпустили домой. Шинель он нёс в руках, хотя было уже прохладно. Но зато все видят, что на груди у него медаль «За оборону Ленинграда».
        Послесловие
        
        Война уже близилась к победному концу. Далеко отброшены гитлеровцы от Ленинграда. Витя продолжал служить в полку.
        Неожиданно Витю Иванова вызвали в штаб.
        - Будешь говорить по телефону с генералом, — сказал командир полка и передал телефонную трубку.
        - Алло! Алло! Иванов у телефона.
        - Здравствуй, юнбат! — послышался знакомый голос. — Это говорит Иванов, не забыл меня?
        - Товарищ комиссар! — обрадовался Витя.
        - Теперь я уже не комиссар. Служу в штабе фронта. Видал тебя на сцене в театре.
        - Я так рад… так рад…
        - Я тоже. Так вот, Витя, есть приказ самого командующего фронтом послать тебя в Нахимовское училище.
        …Через пять лет Виктор Иванов закончил училище и был зачислен в Высшее Военно-морское училище имени М. В. Фрунзе, стал морским офицером.
        Теперь капитан первого ранга Иванов Виктор Петрович живёт и служит в Москве.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к