Осторожно: снежный человек! Валерий Гусев
        Дети Шерлока Холмса
        Валерий Гусев
        Осторожно: снежный человек!
        
        Глава I
        ДИКИЙ ЧЕЛОВЕК С АРБАЛЕТОМ
        - Вот что, друзья мои, - сказал нам папа. - До начала вашей любимой учебы еще целый месяц…
        - Можно было бы и не напоминать, - проворчал Алешка.
        - Соскучился по школе? - обрадовалась мама.
        - Ага, - безмятежно признался Алешка. - Больше всего на свете люблю двойки получать.
        Мама фыркнула.
        - А что? - удивился ее непонятливости Алешка. - Как схватишь потом хоть одну трешку, все тебя хвалят изо всех сил. Иногда даже чего-нибудь подарят. А вот таскал бы я одни пятерки, вы бы к ним привыкли, и никакой мне от них пользы.
        - Философ, - мама покачала головой.
        - Лентяй, - отрубил папа. - И вымогатель. Вы мне дадите сказать?
        - Ну? - мы приготовились слушать.
        - Вот я и говорю. До начала учебы еще целый месяц…
        - Можно было бы… - заворчал Алешка, но папа шлепнул ладонью по столу, и Алешка, хихикнув, замолк.
        - Так вот… - опять начал папа.
        А Лешка продолжил:
        - До начала учебного года…
        - Еще целый месяц, - добавил я.
        Мама засмеялась, а папа нахмурился:
        - Мать, где твое любимое летнее платье?
        - А тебе зачем? - удивилась мама. - Оно тебе будет мало.
        - Платье оставь себе, - грозно сказал папа, - а вот прекрасный узенький кожаный ремешок от него принеси сюда.
        - Ладно, - сообразили мы с Алешкой, - молчим, как рыбы на сковородке.
        И папа начал быстро говорить о том, что у него сейчас много работы, что у мамы уже кончился отпуск, и поэтому он (папа) хочет спровадить нас (меня и Алешку) на Черное море.
        - Там, среди мрачных скал, есть маленький домик, где живет большой дикий горный человек по имени Арчил.
        - Снежный? - спросил с восторгом Алешка. - С ядовитыми зубами?
        - Да, - признался папа. - Крутой мужик. Он никому не позволяет перебивать старших. В общем - море, фрукты, снежный человек, парусная лодка. И таинственное…
        - Что? - мы навострили уши.
        - На месте разберетесь, - безжалостно отрезал нас папа. - У вас получится.
        Получилось… Такое получилось!…
        Родители проводили нас на вокзал, усадили в купе и попросили наших попутчиков приглядеть за нами в дороге. Но попутчики были такие молодые и легкомысленные, что за ними самими впору было присматривать. К тому же они были похожи друг на друга, как братья. Одного возраста, одетые в одинаково скромную, неброскую одежду, и даже звали их почти одинаково - Вадик и Владик. Только у Вадика были голубые глаза и светлые волосы, а у Владика - и то, и другое было черное. И еще смеялись они по-разному: Вадик весело и заливисто, а Владик - гулким басом. Когда он хохотал, казалось, будто за стеной купе роняют что-то тяжелое.
        Попутчики пообещали нашим родителям, что не спустят с нас своих разных глаз и что ничего с нами не случится.
        - Да я не за них беспокоюсь, - признался папа, - а за вас.
        - И за весь состав в целом, - поспешила добавить мама.
        - Справимся, товарищ полковник, не беспокойтесь.
        - Какой я вам полковник? - недовольно буркнул папа и вышел из вагона. А мама за ним.
        Родители постояли на платформе, с облегчением помахали нам, когда поезд тронулся, и остались в Москве, в скучном одиночестве. А мы, постепенно набирая скорость, все быстрее постукивая колесами и все веселее посвистывая гудком (это я уже про поезд), помчались к новым приключениям.
        Попутчики нам не мешали. Они всю дорогу решали какую-то проблему, которая ждала их впереди. И все время спорили.
        - А я говорю, - горячился Вадик, - что у них есть база. Они сгружают там товар и выжидают. А как только утихнут ОРМ, другим транспортом доставляют товар в торговые точки. Скажи - нет?
        - Скажу, - басил Владик, прихлебывая из банки пиво. - Они в объезд идут, тайной дорогой.
        - Какие там дороги? - возмутился Вадик. - Там сплошные крутые горы!
        - А они - морем! - возражал Владик. - Погрузили на катер - и вдоль берега.
        Так они спорили всю дорогу, но мы не прислушивались. Мы даже на эти самые ОРМ не обратили внимания. Хотя вполне могли бы. От папы мы знали, что ОРМ - это оперативно-розыскные мероприятия. Когда совершается какое-нибудь серьезное преступление, то милиция сразу же разрабатывает и осуществляет ОРМ. Чтобы поскорее разыскать преступников. Но мы, конечно, разговоры Вадика и Владика пропустили мимо ушей. Нам они были неинтересны. Нам было интересно смотреть в окно и ходить в другие купе, знакомиться с новыми людьми, пробовать разные угощения. И, конечно, мы и предположить не могли, что предмет спора наших попутчиков очень скоро станет и нашей проблемой. Да еще какой! И чего мы только не натворим, чтобы ее решить…
        Но мы этого еще не знали и спокойно ехали, пока не подъехали к своей станции. К маленькому солнечному городку с веселым названием Майский.
        Здание вокзала было крохотное, похожее на сказочный белый домик под красной черепичной крышей. А вокруг него стояли высокие деревья с узкими кронами, которые начинались почти от земли - пирамидальные тополя, как мы потом узнали. Со стороны вокзал был похож на белый гриб с красной шляпкой среди высокой зеленой травы.
        Вадик и Владик спустились с нами на платформу и поставили рядом с нами наш чемодан, где были плавки, запасные шорты и маски с ластами. Тут же к нам подошел молодой милиционер в форме и с погонами капитана на широких плечах.
        - Оболенские? - строго спросил он.
        Мы испуганно кивнули. Вроде ничего дурного мы по дороге не натворили, так почему вдруг?…
        - Вы задержаны, - заявил капитан, подхватил наш чемодан и повел нас к машине.
        Попутчики - они ехали немного дальше - с сочувствием посмотрели нам вслед. А вернувшись в купе, наверное, стали проверять свои кошельки, карманы и сумки.
        Дорога к маленькому дому в мрачных скалах нам очень понравилась. Справа - крутой стеной поднималась бесконечная гора, поросшая всякой флорой, слева - бездонная крутая пропасть, и за ней - бескрайнее море под синим небом. А где-то между ними мчимся мы в милицейском «уазике».
        Молодой милиционер-капитан на дорогу почти не смотрел - вертел баранку и, обернувшись к нам, все расспрашивал:
        - Как там у вас, в центре, криминогенная обстановка?
        - Нормально, - отвечал Алешка. - На уровне мировых стандартов.
        - С устойчивой тенденцией к повышению, - добавлял я.
        Окна в машине были опущены, в салоне свистел прекрасный морской ветер. Два раза мы чуть не врезались в правую гору, три раза чуть не сорвались в левую пропасть. А один раз едва не столкнулись с грузовиком, водитель которого в большой кепке тоже не смотрел на дорогу, а вовсю, с южным темпераментом, беседовал с пассажиром.
        Класс! Та еще фишка!
        Наш капитан, несмотря на сложную дорожную ситуацию, успевал смотреть по сторонам и все время давал нам пояснения. Как экскурсовод в музее.
        - Посмотрите направо. Видите? Это итальянская сосна. У нее шишки величиной с хороший арбуз.
        - Знаю, - небрежно отвечал Алешка. - Про Буратино читали. Карабас такой шишкой подавился.
        - А вот этого не знаешь! Посмотрите налево! - И капитан, бросив баранку, обеими руками показал на большое раскидистое дерево, похожее на дуб.
        - Дерево! - уверенно сказал Алешка.
        - А вот и нет! - восторжествовал капитан. - Это грецкий орех! Самый настоящий.
        - А что, орех - не дерево? - хихикнул Алешка. - Пошли посмотрим.
        Капитан так резко затормозил, что машина остановилась поперек дороги - носом в скалу, задом к морю.
        Мы выбрались на дорогу и, задрав головы, залюбовались красавцем орехом. Он весь в потрескавшейся коре, с громадными листьями, высотой с наш дом в Москве. А ствол у него как хорошая башня.
        - А где орехи? - спросил Алешка.
        - Еще не вызрели, - объяснил капитан. - Потерпи.
        - Ага, - сказал Алешка. - Потерплю. Я только проверю. - И не успел капитан глазом моргнуть, как Алешка проворной обезьянкой вскарабкался на дерево и исчез в его густой листве.
        - Он всегда так? - ошалело повернулся ко мне капитан. - Вот это парень!
        Я молча пожал плечами - что говорить, скоро сам узнает.
        А Лешка уже спустился вниз. За пазухой футболки - горсть орехов. В зеленой кожуре.
        - А где же скорлупа? - удивился Алешка, разглядывая орехи.
        - Под кожурой, - хитренько усмехнулся капитан.
        Алешка тут же содрал кожуру и успокоился - под ней настоящий орех. И удивился, разглядывая свои пальцы, окрасившиеся в ярко-желтый цвет: - Надо же! Кожура зеленая, а пальцы желтые.
        - Вот так, - сказал капитан злорадно. - Теперь три дня не отмоешь.
        - Вот беда-то, - хмыкнул Алешка.
        И мы поехали дальше. И снова начались чудеса. То дикие сливы появлялись на пути, то шелковицы - с черными, красными, белыми, желтыми ягодами. Мы всего по дороге напробовались, только орехи Алешка так и не раскусил. Он пошарил в ящичке на панели и достал пассатижи.
        - Козел! - вдруг крикнул капитан.
        - Кто? - удивился Алешка. - Я, что ли?
        - Да вон! Посмотрите наверх. - И капитан указал на нависшую над дорогой скалу. А на ней стоял рогатый зверь и презрительно смотрел на нас со своей высоты. - Архар называется, - с уважением произнес капитан.
        И мы опять поехали дальше. И снова засвистел в салоне прекрасный морской ветер.
        Но все хорошее кончается почему-то гораздо быстрее, чем плохое.
        Машина свернула на еще более узкую каменистую дорогу и круто помчалась вниз, к морю, гремя подвеской по булыжникам, цепляясь тентом за ветки деревьев. Наконец мы вылетели на уединенный песчаный пляж. Он был зажат между морем и скалами, в которых гигантской трещиной виднелось мрачное ущелье.
        - Черное ущелье называется, - зловеще пояснил капитан.
        У подножия скал, под сенью громадного ореха, - самая настоящая кавказская хижина по имени «сакля». Ближе к морю - маленький домик вроде тропического бунгало.
        Возле сакли мы остановились, вышли из машины.
        Эта самая сакля вся сложена из камней, даже ее плоская крыша, на которой среди проросшей местами травы сушатся панцири больших крабов и красивые раковины. Возле сакли высокая аккуратная поленница, рядом с ней дубовый чурбак для колки дров.
        Смотрим - из сакли выходит… настоящий горный снежный человек. Он голый по пояс, но такой лохматый, будто на нем черный шерстяной свитер. На плечи падают длинные волосы, схваченные по лбу красной ленточкой. А в руке у него - настоящая шашка.
        - Удирать? - деловито спросил Алешка капитана. - Или повяжем?
        - Ни то, ни другое! - рассмеялся наш капитан и отдал честь снежному человеку: - Привет, Арчил. - Потом кивнул на нас: - Объект сдал!
        - Объект принял, да! - ответил снежный человек Арчил. Глянул на меня, на Алешку и добавил: - Два объекта - средний и маленький. Так, да?
        - Приказано: охранять и наблюдать, - сказал капитан. - Особенно за маленьким - весьма прыткий объект.
        - Что в животе носишь? - спросил Арчил Алешку, указывая на его оттопыренную майку.
        Алеша протянул ему орех:
        - Не разгрызается.
        Арчил, сунув шашку под мышку, взял орех двумя пальцами - хрясь! - пополам.
        - Подумаешь, - Алешка пожал плечами, - я тоже так могу.
        Арчил блеснул белыми зубами из-под усов и сделал грозное лицо:
        - А вот так можешь, а?
        Он завертел над головой сверкающий клинок и вдруг подбросил его вверх. Где-то высоко-высоко шашка, блеснув на солнце, перевернулась, помчалась вниз и вонзилась в чурбак, вся дрожа от нетерпения срубить кому-нибудь буйну голову.
        Алешка открыл рот от восхищения. Но тут же пренебрежительно хмыкнул, взобрался на чурбак, придерживаясь за рукоять шашки и положил Арчилу на голову орех.
        - Что будешь делать, да? - Арчилу стало интересно. А я ухмыльнулся: сейчас ему еще интереснее будет.
        Алешка не ответил, соскочил с чурбака, отсчитал от него двадцать шагов.
        - Товарищ капитан, - сказал он зловеще и протянул к нему руку. - Дайте мне, пожалуйста, ваше табельное оружие.
        - Зачем? - удивился тот.
        - А я тоже покажу, что я умею. Одним выстрелом расколю этот орех.
        Арчил захохотал, будто обвал в горах прогремел. Он, наверное, подумал, что Алешка имел в виду его голову. А капитан нырнул в машину, рванул ее с места и уже на ходу крикнул с облегчением:
        - Объект сдал! - Затем он на секунду высунул голову в окошко и добавил: - Да, кстати, меня Володей зовут!
        И капитан Володя умчался, как сумасшедший, на своем «уазике». Правда, вскоре вернулся - вспомнил, что уехал с нашим чемоданом. Поставив его на землю, посетовал:
        - С вами одни приключения…
        - А что еще случилось? - Алешка невинно похлопал глазами. - Дорогу потеряли?
        Капитан задумчиво посмотрел на него.
        - Не потерял, а нашел. Кое-что. Под педалью газа.
        - Шишку с итальянской сосны? - обрадовался Алешка. Так натурально, что я сразу заподозрил его в какой-то фишке.
        - Покруче, - сказал капитан. - Пассатижи.
        - Наверное, они упали и попали под педаль, да? Зато вы уже не могли, - назидательно добавил Алешка, - превышать скорость на опасных участках дороги. Эти пассатижи спасли вашу жизнь, капитан Володя.
        - Ты думаешь? - Он все так же задумчиво смотрел на Алешку. - А я думаю - наоборот, сильно ее сократили. До свидания, дети.
        И капитан Володя снова умчался. Уже надолго.
        Арчил стоял подбоченившись, скрывая в усах улыбку, и то смотрел вслед машине, то на Алешку. И задумчиво качал лохматой головой.
        Так началась наша прекрасная, полная опасностей и приключений жизнь среди загадок, тайн и мирных удовольствий…
        Место, где мы с Алешкой поселились, было очень красивое, дикое и таинственное - залив на берегу моря, плавно переходящий в узкое мрачное ущелье, по крутым склонам которого росли колючие деревья и дикие сливы. А в конце ущелья вздымалась высоченной стеной каменная скала, вся затянутая ползучими колючками величиной с иглы дикобраза. А если хорошо приглядеться, то на самом ее верху были заметны какие-то темные пятна, на одинаковом расстоянии друг от друга. И одинаковой величины. Но мы сначала не обратили на это внимания.
        С одной стороны ущелья на его крутой склон взбирался виноградник, ровными рядами, будто бодро шагала рота солдат. Рядом с ним блестели на солнце чисто вымытыми стеклами теплицы. У правого склона заманчиво раскинулся фруктовый сад со всякими плодами. А все остальное было - море. Голубое и бескрайнее. Там, где кончался пляж, выдавалась в это бескрайнее море песчаная коса. На ней был маленький причал из двух досок, возле которого то плавно покачивалась, то словно глубоко спала лодочка - вроде швертбота, с веслами и простым парусом. А еще дальше в море виднелся какой-то остров.
        - А там кто живет? - спросил Алешка.
        - Там никто не живет, да. Только один глупый птица, называется чайник… Нет, называется чайка. А вы будете в етим доме жить. - Арчил показал на бунгало. - А кушать в моем доме. Три раза.
        - Всего-то? - удивился со смешинкой в глазах Алешка. - За весь месяц?
        - Три раза, - уточнил Арчил, - но каждый день. И фрукты сколько в живот влезет. На весь месяц.
        - Я согласен, - сказал Алешка.
        - И Арчил согласен, - сказал Арчил. - Вам здесь хорошо будет, да. Все это, - он широко повел рукой, - нравится, да? Знаешь, кто все это посадил? Кто такой красивый дом построил? Кто виноград растил? Кто сад сделал? Один очень хороший человек.
        - Дядя Арчил, да? - догадался Алешка.
        - Еще лучше. Дедушка Арчила.
        Что-то непонятно. Зачем этому очень хорошему дедушке надо было строить дом и «делать» сад в таком диком месте?
        - Так было надо, - очень подробно ответил на мой вопрос дядя Арчил, внук очень хорошего дедушки.
        Мы еще немного посидели у моря на теплой каменной скамье, вырубленной прямо в скале. Море неподвижно лежало у наших ног, тихое, задумчивое - оно даже не плескалось. Только все время меняло свой цвет. Особенно вдали: то синее, то голубое, то все сверкающее под солнцем.
        Арчил встал. Погладил гладкий теплый камень скамьи:
        - Знаешь, кто такой хороший сиденье сделал?
        - Знаю, - сказал Алешка. - Дедушка дяди Арчила.
        - Неправильно сказал, - Арчил гордо погладил усы. - Такой скамейка тоже очень хороший человек сделал. Арчил называется.
        - Из камня? - притворно изумился Алешка. - Топором?
        - Что говоришь!? - притворно возмутился Арчил. - Какой-такой топор? Чайкиной… Как сказать правильно?… Чашкиной ложкой рубил. Так, да.
        - Триста лет подряд? Без выходных? Так, да?
        Так, да. Кажется, эти юмористы быстро общий язык найдут.
        Мы с Алешкой поселились в «бунгало» - маленьком легком домике в одну комнату с верандой, сплошь увитой виноградом. Тяжелые гроздья его, налитые горячим солнцем, висели прямо над головой.
        В комнате было две раскладушки, две тумбочки, два парусиновых кресла и столик со стулом. Нам хватит.
        Но первый день мы провели в гостеприимной сакле Арчила. Вот уже где класс!
        В сакле было сумрачно: окошко маленькое. В очаге, сложенном из камней, рдели алые угли, а над ними дымились и капали на них вкусным соком куски мяса.
        В дальнем от двери углу - топчан, покрытый медвежьей шкурой. На нем вместо одеяла - широкая мохнатая бурка. На каменных стенах - тоже какие-то шкуры, а на них - шашка в ножнах, карабин, два кинжала и самодельный арбалет. На одной длинной полке - глиняная посуда, медные блюда и узкогорлые кувшины, похожие на девушек. По всем другим стенам тоже полки и на них - книги. Старинные, сразу видно. И на разных языках.
        Арчил придвинул к топчану бочку и поставил на нее блюдо со всякими фруктами и тарелку с чищеными орехами. Налил нам по здоровенному бокалу виноградного сока, а себе - виноградного вина. Поднял бокал, расправил усы и сказал торжественно:
        - Этот мой дом теперь и ваш дом. Навсегда. Так, да? И в радости, и в беде. И в солнце, и в снег. И в нужде, и в богатстве. Здравствуйте долго! Как горы и море. Арчил правильно сказал. Так, да? - И он одним махом осушил свой бокал. А мы - свои.
        Арчил снял шампуры с шашлыком и положил перед нами.
        - Кушайте, джигиты. Так, да.
        Джигиты не отказались. И так навалились на сочное, необыкновенно вкусное мясо, что Арчил довольно улыбался и расправлял свои пушистые усы.
        Потом мы сидели на пороге сакли и смотрели на море и горы. Арчил закурил трубку.
        - А вы здесь все время живете? - спросил Алешка.
        - Так, да. У меня такой работа. Очень совсем научный. Арчил такой большой книга пишет. Диссертаций называется. Докторский.
        Вот тебе и дикий снежный человек! Ходит голый по пояс, весь в шерсти, из арбалета стреляет и… докторскую диссертацию пишет. Хорошо пошутил наш папочка.
        Стало вечереть. С моря потянул легкий ветерок, оно наморщилось, начало чуть слышно плескать в берег. А в небо поднялась луна. Почти полная, только с одного бока краюшки не хватало.
        Арчил вычистил трубку, встал.
        - Скоро ночь придет. Спите хорошо, два объекта.
        - А можно мы завтра на рыбалку пойдем? - спросил я.
        - Очень можно, - кивнул Арчил. - Нельзя только три дела делать. - Тут его добродушный тон стал почти суровым: - В горы не лазить - один дело. Стекла в теплице не разбивать - другой дело…
        - Шашкой не махать, - догадался Алешка, - третий дело? Так, да?
        - Очень правильно сказал.
        Мы пошли в свой домик и сразу же улеглись - день был полон впечатлений, мы здорово устали.
        Было очень тихо. Даже море уснуло. Только во всю мощь гремели цикады. И светилось окошко в сакле. Наверное, Арчил писал свою «такой большой книга, диссертаций называется».
        Через две минуты мы глубоко и безмятежно уснули, совершенно не догадываясь, что эта ночь - одна из последних спокойная и мирная…
        Глава II
        ЧЕЙ ЭТО ЧЕРЕП?
        Утром нас разбудили крики чаек и какие-то мерные трескучие удары.
        Мы выглянули в окно. У порога своей сакли полуголый Арчил яростно колол дрова. Волосы, спадающие на плечи, громадный топор в сильных руках - отсюда, на фоне каменной хижины, он был похож не на снежного человека, а на старинного воина-викинга.
        И дрова он колол здорово, по-своему. Ставил на чурбак полено и сначала делал по кругу несколько несильных ударов, а потом - замах и один удар, резкий, беспощадный, и здоровенное полено будто само собой разваливалось на полешки, которые осыпались вокруг колоды, стянутой стальным обручем. Красиво!
        Арчил воткнул топор в колоду, стал, что-то напевая, класть у стены поленницу - ровно и красиво, чтобы каждое и без того сухое полешко еще и напиталось солнечным жаром.
        Мы вышли на веранду. Сквозь виноградные листья пробивались лучи, и когда легкий ветер шевелил листву, по полу, по столу бегали солнечные зайчики. А на столе уже стояли кувшин с соком и тарелка с лепешками.
        Мы быстренько позавтракали и пошли к Арчилу. Поздоровались, помогли ему доложить поленницу. Сказали, что идем на рыбалку.
        - Мы и вам наловим рыбы, - пообещал Алешка.
        - Я не люблю рыбу, - отказался Арчил. - Ее ловить надо. А я плавать не люблю. Потому что не умею. Я шашлык люблю.
        - Шашлык ловить не надо, - Алешка кивнул с пониманием.
        Арчил улыбнулся, тоже с пониманием. Они все больше и больше друг друга понимали. Хм, надо за ними приглядывать. Охранять и наблюдать.
        Первым делом мы, конечно, искупались, а потом взяли удочки и пошли к лодке. Алешка захватил еще и папку для рисования и цветные карандаши.
        - Наше место нарисую, - сказал он мне, - и маме пошлю. Пусть знает, где мы живем. Какие тут сакли кругом.
        Ветра совсем не было, и мы на веслах отошли от берега, бросили якорь. Алешка положил на колени папку, я застыл над удочками.
        И вот интересно - едва я их забросил, тут же над нами закружили горластые чайки. Знают, чем дело пахнет.
        Алешка, поглядывая то на ущелье, то на лист бумаги, старательно рисовал. И я тоже поглядывал - то на удочки, то на ущелье. Мрачное, конечно, место, но красивое. Загадочное и, я бы даже сказал - настороженное. Будто знает что-то такое, что не каждому знать дано. И то, что знает, так просто не откроет.
        Клев был очень вялый. Раньше меня это поняли чайки и оставили нас в покое. Я поймал всего парочку колючих бычков. Зато Алешка расстарался. Здорово нарисовал. У него вообще глаз очень приметливый и точный.
        Я стал разглядывать рисунок и удивляться, почему я сам этого не заметил. На Алешкином рисунке ущелье выглядело похожим на громадную чашку. С отколотым спереди краем. Причем, по одной стороне этой чашки была заметна вроде как трещинка, которая начиналась почти от моря и исчезала у дальней стены ущелья. А на самой стене отсюда (и на рисунке) еще заметнее стали какие-то ровные темные пятна. Все это Алешка разглядел и правильно изобразил на бумаге. Нашлось там место и сакле, похожей издалека на скворечник, прилепившийся к скале, и могучему «греческому» ореху, и нашему маленькому домику, из распахнутого окна которого поднявшийся ветерок выдувал легкую занавеску.
        Здорово получилось. Только вот что там за темные пятна такие и трещинка по склону ущелья? Похоже, и Лешка об этом задумался. Потому что, как только мы пришли с моря, он «насел» на Арчила.
        И Арчил нас удивил!
        - Это окна такие, да, - объяснил нам дядя Арчил. - Древние монахи, очень черные, там свой монастырь строили, да. Одни дырки видно, так, да?
        Дядя Арчил плохо говорил по-русски. Вернее, не плохо, а очень медленно. Будто пробовал каждое слово на вкус: годится оно или не годится. И всегда как бы спрашивал в конце фразы: «Так, да?»
        - И что там, в этих дырках? - Алешка высоко задрал голову.
        - Там, - терпеливо, но очень медленно рассказывал Арчил, - коридор такой идет, так, да? А в нем комнаты…
        - Кельи, - уточнил я.
        - Да, правильно говоришь, - обрадовался Арчил. - А в етим кельим такие в стенках ямки…
        - Ниши, - опять подсказал я.
        - Очень правильно говоришь. Так, да. И в етим ниши каждый раз череп лежит. С зубами. Но немного.
        - Зубов немного? - уточнил Алешка.
        - Так, да. Череп старый очень - мало зубов сохранил. А на черепе свеча стоит. Очень красиво.
        Да уж, как во сне. В кошмарном.
        - В етим монастыре еще один дедушка жил.
        Опять дедушка!
        - Ваш дедушка?
        - Нет. Дедушка моего дедушки. Черный монах был.
        - Черепа таскал?
        - Нет. Он в них дырки делал. Арбалетом. Самострел называется.
        Из рассказа Арчила мы поняли, что монастырь построили - вырубили в скале - древние люди. Для охраны своей родины от врагов. И там они складывали черепа побежденных, пробитые тяжелыми стрелами из арбалетов.
        - Не слабо, - выдохнул Алешка.
        - Совсем не слабо, так, - кивнул Арчил и выпустил густой клуб дыма. - Арчил про етим дело книгу пишет. И два раза думал, как туда наверх забираться?
        - С етим делом, - пообещал Алешка, глазом не моргнув, - мы вам поможем. В два раза. То есть счета.
        Я сразу же подумал, что он собрался, используя свой прежний опыт, угнать с ближайшей стройки какой-нибудь подъемник с длинной стрелой. Но у Алешки, как позже выяснилось, совсем другое было на уме. Покруче. А что из этого вышло - лучше бы не вспоминать. Но придется…
        Арчил тем временем все рассматривал Алешкин рисунок.
        - А вот это что? - Алешка ткнул пальцем в «трещинку на чашке».
        - Какой молодец! - восхитился Арчил. - Какой глаз! Горный орел! - И объяснил: - Там старый тропа проходит. Очень плохой тропа, опасный. Какой объект туда пойдет, то здорово по шее получит! - Это у него очень по-русски прозвучало. Убедительно.
        - Да… - Алешка поскреб макушку, посмотрел наверх и задумчиво произнес: - Как же туда забраться?
        - Никак, да. Этот колючка на стене - он сильно ледовитый.
        - Ядовитый, - поправил я.
        - Так, правильно. Совсем как большой змея.
        - Интересно получается, - недоверчиво протянул Алешка. - Черепа всякие без зубов, но со свечками… Кельи всякие с дырками… Колючки всякие ледовитые… А если туда нельзя забраться, откуда тогда это все известно?
        Арчил вскинул руки над головой:
        - Вах! Какой ты! Что говоришь! Легенда такой, сильно древний.
        - Это мы знаем, - спокойно сказал Алешка. - Легенды, обычаи, тосты. Похищение невесты.
        - Какой, слушай, невеста! - рассердился Арчил. - Какой-такой тост! В самой большой книге написано. Вот такими буквами! - Он грозно поворочал вытаращенными глазами и пошевелил усами, как таракан. - Еще скажу тебе два слова, так, да? Один слово - на стенка не лазить. Другой слово - на колодец не сидеть. Все понял, да? - И он, что-то ворча, ушел в свою саклю.
        Да, кстати, о колодце. У подножия скалы, в узкой каменной щели, куда никак не могли дотянуться солнечные лучи, пряталось, я бы сказал, чудо природы. Круглая дыра, уходящая далеко в глубину и залитая до краев чистейшей водой. Такой прозрачной, что только у самого дна она окрашивалась в нежный голубой цвет.
        И вот что странно: несмотря на огромную глубину, дно колодца было видно совершенно ясно, до каждого мелкого камешка, сверкавшего так, будто там, в синей глубине, куда не доставали солнечные лучи, лежало большое круглое зеркало и отражало какой-то иной, неведомый свет…
        В этом было что-то жуткое, таинственное. Синяя бездна колодца пугала и манила одновременно - притягивала какой-то мрачной тайной, древней, но все еще живой и опасной.
        Ну как было миновать этот колодец, не заглянув в его таинственные глубины? Бросишь в воду камешек - легкий «бульк», пузырьки воздуха - и камешек, все уменьшаясь, плавно опускается вниз и мягко ложится там, к другим таким же камешкам. Которые наверняка бросали туда многие люди до нас…
        И вот на наш дикий уголок опустилась одна ночь, которая все переменила. Она была светлая - над морем висела ослепительно белая и безупречно круглая луна.
        Нам не спалось. Алешка сидел в лодке и ловил в спящем море ночную рыбу. А я бродил по берегу, слушал, как с легким шипением набегают на него мягкие волны и растворяются в песке, оставляя на нем кружева белой пены.
        Ну совсем не спалось! Луна такая… И небо - все черное, без звезд… И монастырская скала… В глубине которой, в одном из окошек, вдруг появился слабый свет - будто затеплилась тонкая свеча. И эта свеча в невидимой руке поплыла от окна к окну, будто кто-то шел вдоль них, бережно прикрывая ладонью ее слабый огонек.
        Как зачарованный я подошел поближе и сел на край колодца, не сводя глаз с плывущей в скале свечи. Вдруг она мигнула и погасла.
        Я еще долго вглядывался в темные пятна среди колючей флоры, но там опять настала полная темнота. Машинально я бросил в колодец камешек, который подобрал на берегу. И странно - не раздалось характерного «булька», с которым камешек пробивает поверхность воды, а только через долгое время далеко внизу послышался слабый щелчок.
        Вот это фишка!
        Я заглянул в колодец - сплошная чернота - и помчался в дом за фонариком.
        От нетерпения рука у меня дрожала так, что я с трудом нащупал кнопку, чтобы включить его. Вспыхнул яркий луч. И на дно колодца упал световой круг. В нем засверкали камешки. А больше там ничего не было. Даже воды!
        Я чуть не выронил фонарик. Посидел еще на краю колодца, стараясь успокоиться. Выключил фонарик и пошел за Алешкой. Загнал его домой, но ни слова об увиденных этой лунной ночью чудесах ему не сказал. Не стал его пугать раньше времени.
        Утром, едва открыв глаза, я кинулся к колодцу… Вода в нем опять была. Но кроме воды было и еще кое-что. На краю колодца, на ограждающих его камнях, весело белел под солнцем… человеческий череп.
        Вот тогда я уж рассказал Алешке обо всем. Но он, как ни странно, не удивился. Он внимательно посмотрел мне в глаза и сказал:
        - Это еще не все, Дим. Когда я ночью сидел в лодке, из-за песчаной косы вышел катер.
        - Ну и что? Нормально.
        - Нормально, говоришь? Однако он шел очень тихо и, главное, Дим, - без огней. Он тайно шел, понимаешь? Как Летучий голландец.
        Да, нам еще какого-нибудь голландца не хватало. Да к тому же летучего…
        - Все это, я думаю, Дим, неспроста. - Алешка был очень серьезен. - Всякие там черепа, черные монахи, вода в колодце, тайные катера, легенды… Они, мне кажется, как-то связаны.
        И я тоже призадумался. Алешка, хоть и фантазер, но голова у него здорово работает. Правда, какая тут во всех этих чудесах может быть связь, даже Алешке, наверное, не разобраться.
        - Арчилу скажем? - спросил я.
        - Потом. А то он нас вообще в своей сакле запрет. «Один слово - черепа не собирать, другой слово - в колодец не лазить…». Правильно сказал, да?
        Совсем правильно.
        А вот за колодцем я понаблюдаю. Мне его тайна покоя не даст.
        Тут откуда-то сверху раздался автомобильный сигнал, и на пляж вылетел «уазик» капитана Володи.
        - Эй, объекты! - закричал он, высовываясь в окошко. - Я за вами! Поехали! Через два часа ваш батя на связь выходит. Арчи! Мы - в город. Тебе чего-нибудь надо?
        Арчил вышел на порог сакли и помахал капитану Володе.
        - Все есть, зачем кричишь? Тихо ехай, так, да?
        И мы поехали в город.
        - А козел все стоит на скале? - спросил Алешка дорогой.
        - Не знаю, - как-то озабоченно вздохнул Володя. - Нам и без него козлов хватает.
        Что он имел в виду, мы узнали довольно скоро.
        Глава III
        ГРЕЦКИЕ ОРЕХИ С ЧЕРЕПАМИ
        До города мы доехали быстро. Алешка в этот раз под педаль газа ничего не подкладывал (капитан Володя предусмотрительно усадил его сзади) и на «греческий» орех не лазил. Нам самим не терпелось поговорить с папой.
        В отделении милиции капитан Володя провел нас в свой кабинет и, чтобы нам не было скучно, угостил чаем. Кабинет у него был простой: письменный стол со стулом, пишущая машинка, небольшой облезлый сейф и на стене портрет дядьки с узкой бородкой.
        - Это ваш дедушка? - вежливо поинтересовался Алешка, звеня ложечкой в стакане.
        Капитан улыбнулся:
        - Можно сказать и так. В какой-то степени.
        А вот «в какой степени» Алешка задал свой вопрос, я не понял. Точно такой же портрет он сто раз видел в папином служебном кабинете. И прекрасно знал, что это Дзержинский, основоположник наших правоохранительных органов.
        - Как тут у вас криминогенная обстановка? - вежливо продолжил разговор Алешка. - Хватает козлов?
        - Выше крыши, - вздохнул капитан Володя. - Тут такие на трассе козлы объявились - сущие волки.
        - Ну вы им покажете, - то ли с уверенностью, то ли с надеждой, сказал Алешка.
        Капитан Володя покачал головой.
        - Пока они нам показывают. Никак мы их выследить не можем.
        - Вам надо, - со знанием дела посоветовал Алешка, - больше на общественность полагаться. Привлекать сознательных граждан.
        Капитан Володя так посмотрел на него! Будто хотел спросить: «Ты себя имеешь в виду, друг мой?» А Лешка ответил ему таким взглядом, будто хотел сказать: «Вот именно».
        Тут их переглядки прервал длинный междугородный звонок. Володя поднял трубку:
        - Здравствуйте, товарищ полковник. Да, они здесь, ждут. - Это капитан Володя, наверное, о нас сказал. А потом заговорил совсем о другом, и было похоже, будто он докладывал папе о каком-то деле. - Пока ничего нового, товарищ полковник. Детали? Вкратце так: нападения осуществляются, как правило, на транспорт с грузом видеотехники, идущий из-за рубежа. По всей вероятности, они получают оттуда достоверную информацию.
        Конечно же, мы слушали разговор во все наши уши. Хотя и всеми глазами делали вид, что нам он совершенно неинтересен, - Алешка глазел в окно, за которым трепетала зеленая ветка, а я разглядывал сейф, на боку которого висел прошлогодний календарь.
        А капитан Володя продолжал:
        - Технология простая. Останавливают автобус или фургон выстрелами по колесам, нейтрализуют водителей и сопровождающих груз, перекладывают его в свой транспорт и исчезают. Какой транспорт? Особые приметы? По показаниям свидетелей и потерпевших - как правило, автофургон. На борту рисунок в виде парящего орла и надпись «Конкорд». Да, товарищ полковник, созданы специальные группы, усилены посты ГАИ, но на след этой машины ни разу не удалось выйти. Что полагаю? Думаю, товарищ полковник, что они практически сразу меняют транспорт. Фургон где-то прячут, а груз везут другими машинами. Возможно, морем. Да, товарищ полковник, ваши товарищи прибыли. Они проехали всю трассу от границы, но никакой информации не получили.
        Потом капитан Володя долго и внимательно слушал папу и только однообразно повторял: «Да, товарищ полковник. Понял, товарищ полковник. Сделаем, товарищ полковник. Спасибо, товарищ полковник. Передаю им трубку. Всего доброго», - и он, подмигнув нам, протянул трубку.
        Алешка вцепился в нее, как голодная обезьянка в спелый банан.
        - Папа! - закричал он. - Здесь так здорово! Полно всяких черепов! С дырками, пап! И черные монахи ходят. С шашками. Я маме картинку нарисовал. А море такое большое! И цикады трещат. И шашлыки. А грецкий орех - еще зеленый, а пальцы от него желтые…
        В общем, намолотил и с моря, и с Дона, и с верхней полки. Представляю, как папа его сейчас слушает, а потом передает разговор маме:
        - У Алешки там для тебя картинка с шашками. Грецкие орехи с дырками. Монахи с черепами. И все это в желто-зеленом море с цикадами. Да, и шашлыки трещат.
        Я еле вырвал у Алешки трубку и подробно рассказал папе о нашей здешней жизни, передал маме привет.
        - Приглядывай за Алешкой, - сказал папа. - А мы с мамой, может быть, прилетим к вам на пару дней. На шашлыки с треском и с цикадами. Будь здоров, передай трубку капитану.
        Они еще о чем-то поговорили. Но мы так и не поняли - о чем. Потому что капитан Володя, поглядывая на нас, отвечал совсем коротко: «Да. Нет. Не беспокойтесь».
        - Все, - сказал капитан, положив трубку. - Сеанс связи состоялся - по коням! Сейчас отвезу вас и…
        Что там «и…» мы так и не узнали. В комнату стремительно вошел оперативный дежурный и взволнованно доложил:
        - Товарищ капитан, нападение на семнадцатом километре! Опять эти шакалы.
        - Опергруппу - на выезд! - скомандовал капитан Володя. Достал из сейфа и сунул под мышку пистолет, повернулся к нам: - А что мне с вами делать? По городу побродите или…
        - Или! - подскочил Алешка. - С вами поедем. Вам все равно по пути. - И добавил предусмотрительно: - А в незнакомом городе мы можем заблудиться. Что вы тогда нашему папе скажете?
        Капитан Володя вздохнул, на секунду задумался, принял решение:
        - Добро. Только из машины на месте происшествия не вылезать. Сидеть сзади и помалкивать.
        Когда мы бегом выскочили из милиции, у самого подъезда вдруг остановилась легковая машина неизвестной нам марки. Зато вышли из нее два очень даже известных нам гражданина. Когда они увидели нас с Алешкой, то один из них засмеялся басом, а другой легонько усмехнулся и помахал нам рукой. Это были наши попутчики - Вадик и Владик.
        Я посмотрел на Алешку и прочел в его глазах, как телеграмму: «Справимся, товарищ полковник» - это было еще в Москве, на вокзале. «Ваши товарищи прибыли» - это прозвучало только что, в кабинете капитана Володи.
        Вот так фишка!
        А капитан Володя тоже махнул им рукой и сказал:
        - Подождите меня в дежурке.
        На двух машинах мы вылетели из города и помчались по трассе. Она идет с юга на север. На юге - граница, на севере - наша большая страна.
        Проскочили поворот на ту извилистую дорогу, которая ведет к Черному ущелью, промчались мимо небольшого поселка, из которого выскочила и дунула нам вслед, заливаясь веселым лаем, стая собак - они так развлекаются в своей южной скуке. Миновали какой-то перекресток, и вот он - семнадцатый километр.
        Полно машин у обочины - милицейские, «Скорая», техпомощь. И все это вокруг автобуса, как-то жалко осевшего на пробитые колеса. Его ветровое стекло мелким крошевом осыпалось на асфальт. Дверцы распахнуты.
        Наша машина останавливается немного в стороне, капитан Володя выходит, а мы послушно остаемся сидеть в ней. Распахнув свои дверцы и свои ушки.
        Вокруг автобуса - суета. Но такая, я бы сказал, деловая. Оперативники опрашивают потерпевших, врачи оказывают им помощь, эксперты фиксируют следы и ищут вещественные доказательства.
        Капитан Володя невдалеке допрашивает водителя. У того забинтована голова. Мы прислушиваемся.
        - Как, как произошло?… Обыкновенно. Обогнала иномарка, подрезала. Из задней дверцы - ружейный ствол. Ахнули по скатам и по ветровому стеклу. Меня малость зацепило дробью, - водитель легонько щупает повязку на голове. - Тут же тормозит рядом фургон, и они давай из автобуса груз в него перекладывать… Там, в автобусе, мужик ехал, сопровождающий - ему по башке, из автобуса выкинули.
        - Фургон какой марки? - спрашивает капитан Володя. - Номер? Приметы?
        - Номер я не заметил, - сожалеюще и чуть виновато говорит водитель. - А фургон наш, отечественный, приметный: на борту орел нарисован, распахнутый такой. И буквы не наши.
        Володя спрашивает, записывает, распоряжается. Мы сидим, как мышки.
        - Куда он направился, фургон? - уточняет капитан.
        - А к Приморску, на север.
        - Ладно, спасибо, - говорит Володя и закрывает папку. - Если еще что-нибудь вспомните, позвоните. - И он дает водителю свою визитную карточку.
        Водитель отходит. Приостанавливается, мнется.
        - Что? - спрашивает Володя.
        - Да ерунда! - как-то смущенно говорит водитель. - Вспомнилось не к месту.
        - Нам сейчас все к месту. Что вы хотели сказать?
        - Да это… Значит, когда фургон с орлом и иномарка отъехали… ну, пока я помощь сопровождающему оказал, пока милицию вызвал… И тут, значит, в обратном направлении еще один фургон прошел. Похожий. Только у того - орел на боку был, а у этого - самолет…
        Алешка вдруг хлопает себя ладошкой по губам и толкает меня в бок. Я удивленно смотрю на него. А он вовсю хлопает ресницами - соображает.
        - И еще, - вдруг продолжает водитель. - Эти бандюки очень торопились, когда груз переносили. А один все их подгонял, мол, скорее, да скорее. И еще как-то сказал: «Живее, братаны, Тропик уже ждет!»
        - Тропик? - переспросил Володя.
        - Тропик, - кивнул водитель. - Точно, я запомнил.
        Алешка снова меня в бок:
        - Дим, этот Тропик их главарь, кличка у него такая.
        Ну это и мне ясно.
        Потом капитан Володя стал допрашивать дядьку, который сопровождал груз в автобусе. Фамилия его оказалась Воробей. Он и был похож на маленькую непоседливую птичку. И говорил так же быстро, будто чирикал.
        Капитан Володя усадил этого Воробья, которого был залеплен пластырем лоб, в машину, потому что тот жаловался на головную боль и когда не чирикал, то морщился. И ругался на бандитов.
        Из его слов мы поняли, что группа коммерсантов закупила за рубежом партию телевизоров, арендовала автобус и поручила Воробью сопровождать груз от границы.
        - А почему автобус? - уточнил внимательно слушавший Воробья Володя.
        - А потому! - сердито буркнул тот и почесал пластырь на лбу. - У вас тут разбойничают на трассе. Я уже третий раз так попадаю. Для безопасности и взяли автобус. Чтоб внимания к грузу не привлекать. Кто ж подумает, что в автобусе телевизоры едут? Правильно?
        Значит, кто-то бандитам подсказал, подумал я. И тут же вспомнил, что похожие слова два часа назад говорил капитан Володя папе. А по тому, как Алешка снова ширнул меня локтем в бок, понял, что и он подумал о том же.
        У меня вдруг появилось ощущение, что вокруг нас начинает сплетаться что-то вроде сети из загадочных нитей. И, хочешь - не хочешь, а нам с Алешкой в этих сплетениях придется разбираться.
        Наконец опергруппа работу закончила. Усталый капитан Володя отдал еще какие-то распоряжения и сказал нам:
        - Поехали, братва. Отвезу вас к Арчилу.
        - Я на минутку, - сказал Алешка и выскользнул из машины. - Очень надо.
        - Ну, раз надо… - Володя вздохнул с пониманием.
        Алешка забежал за подбитый автобус, заглянул в его распахнутые дверцы, что-то подобрал с пола и сунул в карман. Володя этого не заметил - курил, положив руки на баранку. Но я видел.
        Алешка вернулся, и мы, развернувшись, поехали в свое Черное ущелье.
        - Вот такие дела… - несколько раз за дорогу проговорил озабоченный капитан милиции. - Вот такие, стало быть, проблемы…
        У поворота на нашу дорогу Алешка, прилипший к окну, снова попросил Володю остановиться.
        - Опять! - взвыл Володя. - Ты что, прохудился?
        - Это ваш чай, - буркнул Алешка, выпрыгивая из машины.
        И здесь он задержался не очень долго. И опять что-то подобрал с дороги и сунул в карман.
        Трогаясь с места, капитан спросил Алешку:
        - Видишь впереди кривое дерево с двойным стволом, как рогатка?
        - Еще как! - похвалился Алешка.
        - Я возле него опять остановлюсь. Специально для тебя.
        - А мне больше не надо, - хихикнул Алешка. - Вы лучше скажите: куда вон та дорога ведет? - и он указал куда-то влево, где скрывался меж скал и деревьев едва заметный съезд с шоссе.
        - Никуда. Раньше была короткая дорога к морю, а теперь - тупик. Там обвал случился, и давно никто не ездит.
        - А куда дорога выходила?
        - К Песчаной косе, рядом с вашей бухтой. У рогатки останавливаться?
        - Ну, если вам очень надо… - лукаво усмехнулся Алешка.
        Когда мы поужинали и посидели с удочками в лодке, прямо у берега, я уже было подумал, что жизнь налаживается и что во всех этих событиях разберется кто-нибудь другой, без нас. Или они как-нибудь сами по себе рассосутся. Тоже без нас.
        Но не тут-то было.
        Алешка выдернул удочку и скомандовал:
        - Пошли спать. Завтра рано вставать.
        - Чего ради? - рассердился я. - В школу опоздаем?
        - Дим, - зашептал Алешка, - нам обязательно нужно забраться в монастырь. И тогда мы все разгадаем.
        - Тебе это надо?
        - Это всем надо.
        Вот выдал! Однако все, что говорит Алешка сгоряча, я потом, обдумав, признаю безоговорочно. Несмотря на нашу с ним разницу в возрасте.
        - И как мы туда заберемся?
        - Сначала попробуем «трещинкой». Ну, той тропой.
        - Арчил обещал голову оторвать.
        - Тебе?
        - Обоим. Ты не слышал?
        - Я забыл, - усмехнулся Алешка. - И ты тоже. А у Арчила я про тропу все выспросил. Она начинается от моря. Вон там, за скалой. Там есть камень, который, как Арчил сказал, «в воду слез». От него тропа идет наверх, к монастырю. Пойдешь со мной?
        - Нет, - ответил язвительно я, - одного тебя отправлю!
        - Завтра Арчилу скажем, что идем на рыбалку к острову, где «один глупый чайка живет», а сами свернем за скалу. Пусть он спокойно свой «умный диссертаций» пишет. Правильно сказал, да?
        Спорить я не решился. Только спросил:
        - Лех, а что ты там на дороге, как Мальчик-с-пальчик, подбирал?
        Алешка подумал и очень важно ответил:
        - Потом скажу. Когда версия окончательно оформится.
        Вот удивительно - я знаю про все происходящие вокруг нас загадочные темные дела то же, что и Алешка, но у меня в голове никакие версии не оформляются. И близко к тому ничего нет.
        Но зато у меня есть одно тайное открытие. Путем постоянных наблюдений я пришел к выводу, что наш странный колодец… дышит. Причем, равномерно - вдох, выдох. Два раза в день он вдруг оказывается полупустым, а потом неведомым образом наполняется почти доверху. Почему так происходит - великая загадка. Вроде горизонта. Который вроде бы и есть, а на самом деле его нету. Но я разгадаю тайну колодца, чудо природы. Тем более, что в этом смысле у меня тоже версия зарождается. Заметил я одну закономерность. Проверю ее - и сделаю настоящее открытие…
        - Эй! - прервал мои мечты Алешка. - Сматывай удочки. Пошли спать.
        Утром, когда мы отправились «на рыбалку» у белой скалы или черного камня, ветра почти не было. И мы весь путь прошли на веслах. Но это для нас пустяки. В свое время папа нас научил и веслами грести, и с парусом управляться.
        Не дойдя до острова, над которым действительно кружили чайки, мы круто свернули и пошли вдоль берега под прикрытием скалы искать тот самый камень, который «в воду слез». И очень скоро его нашли - совершенно плоский, он влажным языком спускался в море и казался куском асфальта - ни трещинки в нем, ни бугорка, ни ямки. Поэтому мы без труда причалили и вытащили на него лодку.
        От камня, и правда, начиналась чуть заметная среди зарослей тропа. И что это была за тропа! Для козлов-архаров! Под ногами - осыпающиеся камни, с боков - злющие колючки. Слева уходит вверх склон ущелья, справа - он обрывается вниз. Камень, выскочивший из-под ноги, скачет меж зарослей и потом звонко стучит по склону, все тише и тише. А когда падает на дно ущелья, звук до нас уже не доносится.
        Алешка старательно и упорно пыхтел впереди меня. Я не возражал. Так он был у меня перед глазами и я все время был готов схватить его за шиворот в опасный момент.
        Мы шли довольно долго. И было это утомительно. Душно, камни дышали жаром, от всякой тропической флоры исходили под солнцем пряные ароматы. Хорошо еще - не шмыгала под ногами и не ползала по ветвям всякая тропическая фауна в виде экзотических змей.
        Тропа забирала все выше и выше. Постепенно она становилась шире и ровней. По нашим расчетам, мы уже находились где-то сбоку от монастыря.
        Заросли поредели, раздались, тропа кончилась… Мы ахнули. Тропа обрывалась над ущельем. А на другой его стороне, в гладкой каменной стене зловеще чернело сводчатое отверстие вроде двери. Но добраться до него не было никакой возможности. Ширина расселины в этом месте - метров двадцать. А пропасть… Однажды мы с Алешкой забрались на двадцатый этаж недостроенного дома, и я заглянул сверху в шахту лифта. Сейчас возникло примерно такое же впечатление. Даже голова закружилась. У меня. Но не у Алешки.
        - Ерунда, Дим. Срубим вот это дерево, оно упадет верхушкой на ту сторону - и получится мостик. Ты перебежишь по нему…
        Я молча сунул Алешке под нос фигу.
        Когда мы вернулись на берег, море немного разволновалось.
        Мы столкнули лодку в воду, отгреблись от языкастого камня и подняли парус. Он сразу же туго забрал ветер, и наша лодка напористо пошла вдоль берега. Ветер усилился. В скалы звучно заплескали волны, разбивались о них в зеленые брызги, взлетая наверх, и обнажали заросшие мидиями подножия.
        Едва мы вышли на открытый участок, лодку резко накренило, тонко запел в снастях ветер. Алешка уселся на наветренный борт, откренивая лодку. И мы понеслись, в пене и брызгах, чуть не касаясь вздувшимся брюхом паруса пенистых гребней.
        Когда мы подлетели к берегу, я увидел, что через причал уже грузно переваливаются тяжелые пенистые валы. Мы не решились подходить к нему и выбросились на берег. Здесь нас уже ждал встревоженный Арчил. Он подхватил нос лодки одним пальцем и махом выкинул ее подальше на песок.
        - Вах! Какой ветер! - сказал он. - Только смелый джигит такому ветру брат. Который человек замерз, сразу в саклю бежит. Будем у огня греться, кушать будем, хорошую песню станем петь. Правильно сказал, да?
        А на следующее утро Арчил собрался в город.
        - Очень надо. Может, два дня там буду. В один библиотека ходить стану. Старый книга смотреть. Там про Черный монах хороший слово есть. - Он задумчиво расправил усы. - Одни будете. Шашка не трогать. На стенка…
        - Не лазить, - подхватил Алешка, - на тропа не ходить.
        - Молодец! Какой молодец! Как правильно сказал, да! Совсем красиво!
        Глава IV
        «ИМЕНИ КРЯКУТИНА»
        У Лешки в последнее время появилась интересная способность. Даже две: неожиданно исчезать и так же неожиданно появляться. Причем, исчезать именно тогда, когда он нужен, а появляться в ту минуту, когда он в этом месте и в это время вовсе ни к чему…
        Мы стояли на берегу, возле самого края моря, и смотрели в его лазурную даль - не мелькнут ли там черные пиратские паруса или белый парус какого-нибудь морского бродяги. Или загадочный катер.
        У наших ног беззвучно набегали на берег маленькие волны и тут же растворялись в мокром песке, оставляя на нем чуть слышно шипящую белоснежную пузырчатую пену.
        - Вот, - с укором сказал вдруг Алешка и широко повел рукой. - Вот, Дим, никакого тут нет горизонта. И чего нам в школе про него врали?
        Он был прав. Нет, я не про школу. В школе много полезного узнаешь. Если захочешь, конечно. Я - про горизонт. Море и небо сегодня получились одного цвета. Такого одинакового, что даже не было заметно, где они сливались в одно целое. И где должна разделять их условная линия под названием горизонт. Впереди нас было одно общее необозримое ярко-голубое пространство.
        - Никуда он не делся, - сказал я Лешке про горизонт. И стал подробно, как учитель на уроке, развивать мысль. Изо всех сил старался! - И хотя эта линия считается условной, ее практическое значение в мореплавании очень велико…
        Алешка молчал, не спорил. Меня это удивило - совершенно на него не похоже. Под настроение он способен ставить под сомнение и то, что земля круглая. И убедительно доказывать, что она имеет форму… кенгуру, например.
        Я обернулся. Лешки не было. Исчез. Только что сердито сопел у меня за спиной из-за отсутствия воображаемой линии горизонта (уж так она ему понадобилась!), и вот его уже нет. Растворился. Как волна в песке.
        Я сходил в бунгало, заглянул в саклю, сбегал на виноградник, вгляделся изо всех сил в крону ореха - нигде Лешки нет. И наконец обнаружил его в глубине ущелья, возле колодца. Лешка стоял, задрав голову, и усердно пялился на колючую стену черного монастыря.
        - Дим, я придумал! - сказал он, когда обнаружил меня в поле своего зрения.
        - Что придумал? - я испугался. Когда Алешка что-нибудь придумывает, последствия его придумок обычно выходят за рамки безопасно-нормальных.
        - Придумал, как его найти.
        - Кого? Горизонт? Да он сам найдется. Не беспокойся за него, - усмехнулся я.
        Алешка удивленно уставился на меня:
        - Какой горизонт? При чем здесь какой-то горизонт? Я придумал, как найти вход в монастырь.
        - А что, это так надо? - возмутился я, все еще надеясь, что после нашей неудачи на тропе он оставит свою затею.
        - Очень, - вздохнув, признался Алешка. И добавил самым обыденным тоном: - Там бродят чьи-то тени. Со свечами. Там катаются по полу и выпрыгивают в окошки черепа с дырками. Там скрывается какая-то жуткая тайна, Дим. Ты не хочешь ее разгадать? - спросил он так простенько, будто поинтересовался - не пора ли нам пообедать?
        - И что ты придумал? - рассердился я. - Длинную лестницу? Чтобы я по ней взобрался и отщелкал секатором колючки растений по бокам, да? Чтобы ты потом по готовому пути разгадал свою жуткую тайну, да?
        Алешка усмехнулся.
        - Зачем тебе, Дим, такие трудности? Свалишься еще, а мне попадет. Ты просто взлетишь до самых окон и заглянешь в них. Вот и все. Здорово? Правда, класс?
        Взлетишь…
        - Ага, крылышками помашу, хвостиком поверчу, почирикаю… Может, и гнездышко в колючках совью. И яичко снесу…
        Тут Алешка даже не усмехнулся. И сказал торжественно:
        - Тебя поднимет, Дим, подъемная сила.
        Вот-те раз! Не иначе решил соорудить ракету-носитель из огнетушителя. А что, он может. И зафитилит старшего брата на… Марс, например.
        Алешка все это прочитал в моих глазах.
        - Что ты такой нервный? - спросил он. - Я тебе все объясню. Помнишь, Дим, нам Бонифаций рассказывал, как в древности один русский мужик первый в мире воздушный шар сделал? По фамилии Кря… Кре… Крю… Помнишь?
        - Крякутной, - вспомнил и я. И тут же решил в целях личной безопасности срочно заболеть какой-нибудь ветрянкой.
        - Я, конечно, Дим, всю эту историю забыл. А сейчас вдруг очень кстати случайно вспомнил.
        Вдруг! Случайно! Кстати! И надо было нашему учителю Бонифацию разглашать столь опасный исторический факт. Он нам еще и выписку из летописи показывал. А у Алешки память, как у компьютера. И он тут же процитировал мне тот отрывок. Перевирая немножко, конечно:
        - «…В лето, не помню какого года, подьячий Крякутной сделал пузырь, как мяч большой. Надул его дымом поганым и вонючим, привязал под пузырем скамейку, сел на нее важно, и нечистая сила подняла его выше березы…» Здорово, Дим?
        - Здорово, - согласился я. - А ты не помнишь, что там дальше было написано?
        - Не-а! А что?
        - Дальше этого Крякутного хряпнуло о колокольню. И он еле с нее спустился по веревке от колокола. А когда спустился, то его тут же, возле колокольни, нещадно выпороли. Приговаривая: «Не летай, дурачина, пешком ходи!»
        - Во дикари люди были! - возмутился Алешка. - Но ты, Дим, не бойся. Во-первых, тут никакой колокольни нет, одни колючки, об них не хряснешься. А во-вторых, кто тебя пороть-то будет? Я не буду, папа далеко, Арчил уехал.
        Спасибо и на том. Об колокольню меня не хряпнет, так на колючки насадит. Как жука на булавку. Правда, выпороть некому. Заманчиво.
        - Зато, Дим, ты туда залезешь и все потом мне расскажешь. Так, да?
        Так, да. Правильно сказал.
        Но вообще-то я не очень волновался. Сделать шар, «как мяч большой», нам все равно не из чего. И «дыма поганого и вонючего» у нас нет.
        Однако я жестоко ошибался. Алешка уже все продумал. И пока я, как говорится, репу чесал, он опять исчез. Правда, тут же появился снова. С рулоном папиросной бумаги. В сакле спер. Из этой бумаги Арчил нарезал нужного размера листы и засушивал между ними образцы всякой дикой флоры. Трогательно так лазил в горы и собирал там цветочки. Он этим увлекся, когда мы ему рассказали, как сделали и подарили маме картину из высушенных осенних листьев.
        - Вах! Как красиво! Невесте подарю. Тамара называется.
        Правда, его лирическое занятие по сбору цветочков успешно сочеталось со стрельбой из арбалета. По диким птичкам вроде домашних курочек: «Очень вкусный добыча. Так, да».
        - Во, Дим! - Алешка аж приплясывал от восторга. - Нам этого лурона на два шара хватит!
        - Рулона, - машинально поправил я, а сам с грустью и тревогой подумал, что Лешку теперь не остановить. Если он что решил, то будет переть к цели, как танк. Маленький, но упорный.
        - Очень просто, Дим! - резвился Алешка на фоне моей грусти. - Нарежем вот такие «дольки», склеим их в шар, привяжем внизу для тебя удобную скамеечку и - вперед! То есть, вверх! Здорово? Класс? Клево?
        - А чем клеить? - попытался я его немного притормозить. - Манной кашей?
        - Киселем! Помнишь, когда мы дома ремонт делали, нам обойного клея не хватило? И мама из крахмала сварила этот… как его… клексер!
        - Клейстер, - снова машинально поправил я. - А где мы крахмал возьмем?
        - Где, где? Все там же, у Арчила.
        - Мы его разорим.
        - Ничего, - успокоил меня Алешка. - Наверху наверняка какой-нибудь клад есть. Мы с ним поделимся. Или купим ему мешок крахмала.
        Как все у него просто! Все под рукой. И воздушный шар, и крахмал. И клад.
        - Давай, Дим, быстренько этот пузырь сляпаем, пока Арчила нет. Дымом как надуем! Как ты взлетишь! Как этот… Крякутин…
        - Крякутной, - опять поправил я. И вздохнул.
        Ну и началось!
        Мы отнесли «лурон» папиросной бумаги в бунгало, размотали его на полу во всю комнату (мебель, конечно, вынесли на веранду) и раскроили, как Алешка сказал, на дольки. Разыскали в сакле крахмал, заварили клейстер. Кисти у нас не было. Стащили опять у Арчила - кисточку для бритья.
        - Все равно он не бреется, - сказал Алешка, - с усами ходит.
        Меня, честно говоря, тоже увлекла работа. Не скажу, конечно, что я и в самом деле собирался летать на этом папиросном сооружении, но сам процесс его создания меня увлек. Не зря же говорят, что препятствия усиливают желание их преодолеть.
        Долго ли, коротко ли, но вскоре склеенные в гармошку дольки лежали на полу. Мы вытащили эту стопку - довольно массивную, кстати, - из дома и уложили возле колючей стены зарослей.
        Я посмотрел вверх и сказал:
        - Ничего не выйдет, Лех. Коснется наш пузырь хоть одной колючки - и все, улетучится наш «поганый и вонючий дым». И хряпнусь я с этой высоты, как подбитая птица.
        - Ну, - протянул Алешка, - не такая уж тут высота, всего этажей десять. - Успокоил. - Да и не успеешь ты хряпнуться.
        - Раньше от страха помру?
        - Ну что ты, Дим, ты такой смелый! - нахально польстил мне Алешка. - Теплый дым через дырки будет выходить медленно и плавно. И ты тоже.
        - Что тоже? - насторожился я.
        - Ты тоже медленно и плавно опустишься на землю. А я тебя встречу как героя. Клево?
        Но я уже здорово осмелел. Потому что понял: полет не состоится - к бумажному пузырю никак не привяжешь скамейку. Не гвоздями же ее прибивать? Я так и сказал Алешке. И добавил:
        - Пошли обедать.
        - Успеем. Тебе бы все есть… - И он еще больше огорчил меня: - А как скамейку подвесить, я уже знаю. Как на настоящем шаре, вот!
        - Так там же плетеная сетка из веревок.
        - И мы такую же сделаем.
        Вот тут я совершенно успокоился. Во-первых, у нас нет веревок, а во-вторых, пока мы сплетем эту самую сеть, каникулы наши благополучно кончатся и мы будем сидеть в своей родной школе без бумажных пузырей. И пусть нам заливают там про всякие горизонты!
        Но я опять ошибся, недооценил своего братика.
        - Ничего плести не будем, Дим! - гордо объявил он. - Готовую возьмем.
        - Где? - я даже глаза вытаращил.
        - Все там же, - спокойно сказал Алешка. - В сакле, у Арчила.
        Не слабо! Что ж за сакля такая? Прямо волшебный магазин.
        - Дим, там в углу, лежит рыбацкая сетка, из тонких лесок. Самое то!
        Я чуть не заплакал.
        - А что? - Алешка пожал плечами. - Он все равно рыбу не ловит, одними шашлыками питается.
        Бедный Арчил! А если бы Алешка космический корабль задумал построить? От бедной сакли вообще ни камушка не осталось бы. Даже дров. Алешка все в дело пустил бы. Сконструировал бы ракету-носитель с паровым двигателем.
        Так, идея с обедом не прошла. Следующая попытка.
        - Давно мы что-то не рыбачили… - мечтательно произнес я.
        - Успеем. Сначала сделаем шар.
        - Искупаться бы… Мы с тобой все в клею перемазались.
        - Не умрем. Шар доделаем, тогда и помоемся.
        - Я есть хочу! - заорал я.
        - Ты всегда есть хочешь, - спокойно ответил Алешка. - Вот наш шар сделаем…
        - Хочешь, чтоб я похудел, да? - догадался я. - Боишься, что меня шар не поднимет? Пока мы его доделаем, я с голоду умру.
        - На! Не умирай! - сказал Алешка и протянул мне яблоко. - А вообще-то тебе диета не помешает.
        Видали вы таких вредных?
        - Да ладно, Дим, - примирительно сказал Алешка. - Я ж для тебя стараюсь. - Я изумленно на него вытаращился. Вот это новость! - Ты же меня на шаре не отпустишь, так, да? Правильно сказал? Значит, ты первым увидишь, что там творится. Какие там ужасные тайны…
        - Больно надо, - сознался я.
        Алешка помолчал и вдруг очень серьезно и задумчиво произнес:
        - Знаешь, Дим, я думаю, мы там совсем не то увидим. Эти черные монахи… они, Дим, я думаю, вовсе не черепа там прячут.
        - Золото-брильянты? - усмехнулся я.
        - Посмотрим, - уклонился Алешка от ответа. - Недолго осталось.
        Я вздохнул, и мы снова взялись за работу. Юные воздухоплаватели…
        Короче говоря, к вечеру наш пузырь был готов. Мы даже приспособили для получения «вонючего дыма» (то есть теплого воздуха) старую садовую печку, в которой Арчил сжигал сухие листья и всякий мусор. И рыболовная сеть очень подошла - она была легкая, сплетенная из тонких нейлоновых нитей, а по краям у нее болтались грузила - легкие алюминиевые кольца. Словом, то, что надо. Алешка, видимо, сочувствуя мне, как будущему герою, предложил даже привязать к шару не простую скамейку-дощечку, а одно из кресел.
        - Тебе будет удобно, Дим. Я тебе так завидую. Ты только не гордись и очень высоко не залетай.
        Стоп! А ведь об этом мы и не подумали вовсе. Что если шар не остановится, как любопытный, напротив окон, а как любознательный, поднимется намного выше? И что я там буду делать? Особенно, если меня понесет к морю. Унесет за сто морских миль, и как я буду добираться обратно? Верхом на дельфине?
        - Это ерунда, Дим…
        - Это тебе ерунда…
        - Веревку привяжем, я ее держать буду.
        - Ага! - напугал его я. - Представляешь, летят сюда на самолете папа с мамой и вдруг как все пассажиры заорут!…
        - Чего это они заорут? - искренне удивился Алешка.
        - Два раза заорут. Первый раз от интереса: «НЛО летит!» А второй раз от страха: «Там чьи-то дети болтаются! Оболенские, это не ваши сыновья?»
        У Алешки заблестели глаза. Я думал, от жалости к нашим бедным родителям. И добавил:
        - И вот они видят, как по небу летит бумажный пузырь, под ним сидит в кресле бледный Дима, а еще ниже болтается, вцепившись в веревку, бледный Алешка. Клево!
        Алешка прибалдел.
        - Так, да! Очень правильно сказал! Совсем как Арчил. - Глаза у него блестели вовсе не от непролитых слез жалости, а от восторга.
        Я все-таки, наверное, сброшу этот пузырь в колодец.
        - Дим, у тебя чернила есть?
        - Откуда? Шариковая ручка есть.
        - В сакле есть, - и он снова побежал за добычей. Только вот зачем ему чернила? Я крикнул ему об этом вслед.
        - Каждый корабль, Дим, - ответил он загадочно, - даже воздушный, должен иметь название.
        Господи, а ведь наша мама думала, что вторым ребенком у нее будет дочка. Сидела бы сейчас рядом со мной какая-нибудь Аленка на берегу и лепила бы из морского песка куличики… Так нет, наградили меня братцем, и подавай ему покорение воздушного океана на корабле с названием.
        Впрочем, если подумать, кого другого, а не брата Лешку, мне не нужно. Мне он сильно по душе. Клевый парень. Запустит он меня завтра под облака, будет бежать следом, задрав голову и спотыкаясь, и орать изо всех сил:
        - Дим! Класс! Клево! Только на море не садись - шар размокнет, жалко!
        Глава V
        «И КУДА ЖЕ Я ЛЕЧУ?»
        Я плохо спал ночь накануне полета. Мне снились всякие кошмары. Вроде того, будто я лечу над горами на бумажном пузыре, довольный и счастливый. А тут подлетает ко мне крылатый козел-архар и бац в шар рогом. В нем - дырка, воздух шипит, я падаю. Задним местом в самый колючий куст. А когда вылезаю из него, рядом хохочет Алешка: «Дим, ты на дикобраза чем-то похож!». «Чем же?» - думаю я и с этой мыслью просыпаюсь. И так десять раз за ночь, в разных вариантах, но с одинаковым результатом.
        …В комнате уже светло. Легкий утренний ветерок слегка колышет занавески. Где-то кричат чайки. И что-то колет в попу.
        - Это я тебе две колючки подложил, - входит Алешка, - чтобы ты не проспал.
        Спасибо, родной.
        Алешка ставит на подоконник Арчилову кисточку для бритья и полупустой уже пузырек с чернилами.
        - Название писал, - объяснил Алешка. - Не очень ровно получилось. Ты готов?
        - Очень готов. Так, да. Только есть хочется.
        - Тебе нельзя.
        - На что ты намекаешь? - обиделся я. - Я не боюсь.
        Алешка засмеялся. И объяснил:
        - Лишние килограммы, Дим. А ты что подумал?
        Что я подумал - мое дело.
        - И чего ты штаны надел, Дим?
        - Я без штанов не полечу.
        - Лишний вес, Дим.
        Я послушно разделся, оставшись в одних плавках. И надеясь, что полет все-таки не состоится.
        Мы вышли из бунгало. Утро было великолепное. Солнце светило в небе и сверкало своими лучами на поверхности моря. Горизонт был на месте.
        Мы быстренько искупались и пошли к месту старта. Наш великий бумажный шар лежал на земле бесформенной кучей. Кое-где на нем виднелись корявые кривые буквы - название воздушного корабля, разобрать которое пока было невозможно. Здесь же лежала расправленная сеть и стояло парусиновое кресло.
        На печку мы нахлобучили обрезок водосточной трубы, которую нашли за саклей, где хозяйственный Арчил складывал всякий хлам.
        Рядом с креслом валялся моток веревки, один конец ее был привязан к кольцу колодца. Я забыл сказать, что в камни, ограждающие колодец, были вделаны два стальных как бы уха. Может, в них когда-нибудь в старину вставлялся ворот для подъема ведра с водой, может, они были еще для чего, но издалека колодец с этими скобами здорово походил на бадейку-ушат.
        - Крепко привязал? - спросил я Алешку.
        - Двойным морским узлом, Дим. Не отвяжется. - На лице его не было ни тени волнения, только жгучий интерес: «как щас Дима полетит и что он там увидит».
        - Растапливай печку, Дим, - скомандовал Алешка.
        - А дрова где?
        Он ни секунды не задумался:
        - У Арчила возьмем. У него много.
        Бедный Арчил.
        Мы натаскали дров, я стал растапливать печь, а Лешка забрался на ореховое дерево, перекинул через него тонкую бечевку.
        - А это еще зачем?
        - Щас увидишь.
        Он, как всегда, шустрой обезьянкой соскользнул вниз, обвязал бечевкой верхушку шара и подтянул его вверх. Шар корявой колбасой повис под деревом. А его нижняя горловина оказалась прямо над дыркой дымовой трубы. Соображает парень!
        Печка разгорелась, и скоро из верхнего конца трубы туго загудел горячий воздух, почти без «поганого и вонючего» дыма. Мы, как смогли, расправили шар.
        И что вы думаете? Он стал наполняться! Он надувался и все больше становился похожим на настоящий мяч. Только кривобокий. На борту его красовалась пляшущая буквами надпись «Ваздушный шар им. Крякутина».
        Мы отвели шар немного в сторону, сбросили бечевку и накинули на него сеть. Он сразу же опустился под ее весом. Но нас это не смутило - идея была правильной.
        Мы снова стали наполнять шар горячим воздухом - он становился все полнее и полнее, и вскоре его уже нужно было удерживать от стремления вверх.
        - Держи его! - закричал Алешка. - Я сейчас сиденье подтащу.
        Я уцепился за два края сетки и крепко держал шар, который упруго покачивался над печкой и ощутимо тянулся к небу.
        - Надо его покороче привязать, - сказал я Алешке. - А то без меня улетит.
        - Щас, - сказал Алешка. - Кресло присобачу.
        Он подтащил кресло к печке.
        - Завидую тебе, Дим… Ты куда? Стой! Ну ты даешь!
        Правильно сказал! Вцепившись в кольца сетки, я уже не стоял на земле, а висел над ней. И не просто висел, а медленно, но неуклонно поднимался вверх. Это я тебе, Леха, завидую.
        Наш шар - кривобокий, с каракулями на боку - медленно и плавно скользил вдоль скалы все выше и выше. А я висел под ним, как гимнаст на кольцах.
        Было, конечно, здорово, но страшновато. Я даже забыл на время о главной цели своего полета. Тем более, что наш пузырь почему-то вращался вокруг своей оси, и я видел то недалекое море с горизонтом, то близкую скалу, всю утыканную колючими ветвями.
        Но вот между ними и впрямь показалось что-то вроде прорубленной в скале бойницы. Что там, внутри, разглядеть мне не удалось. Во-первых, там было темно, а во-вторых, окошко довольно скоро скользнуло мимо меня вниз.
        Ничего, сейчас шар остановится - его не пустит выше натянувшаяся веревка.
        Я глянул вниз. И без того невеликий Алешка показался мне с высоты совсем маленьким. Он что-то кричал и почему-то подпрыгивал. От восторга, наверное.
        Я пригляделся. И похолодел. И едва не разжал руки. Алешка прыгал совсем не от радости - он пытался ухватить конец веревки, который поднимался над ним все выше и выше. «Подвел-таки двойной морской узел», - подумал я в тоске.
        Но, как потом выяснилось, подвел не узел. Алешка сам его развязал, чтобы за веревку подтащить шар поближе к скале. И упустил ее. И хорошо, что упустил!
        Шар тем временем поднялся над обрезом скалы и его подхватил и повлек береговой ветер. Медленно уплывала в сторону колючая скала, медленно, вращаясь, проплывали подо мной, словно прощаясь, сакля, бунгало, причал с лодкой, прыгающий Лешка… Меня уносило в море.
        Интересно, сколько я смогу так провисеть? Маугли, дикий мальчик джунглей, кажется, мог висеть, уцепившись одной рукой за ветку, хоть целый час. Но ведь я-то не Маугли. Я теперь этот… Крякутин.
        Вспомнив свой сон, я оглядел окружающее воздушное пространство - не парит ли рядом злобный рогатый козел? И не пролетает ли мимо лайнер, в иллюминаторе которого бледнеют лица моих родителей? Ни козла, ни лайнера. Одни чайки. И те на всякий случай держатся подальше от такой странной птицы - белой, кривобокой, с черными каракулями на боках.
        Я глянул вниз - невдалеке, поперек моего курса неспешно шлепал какой-то катерок. И мне показалось, что он довольно быстро становится все больше…
        Так и есть. Воздух в шаре начал остывать. Вот конец веревки коснулся воды, намок. И процесс снижения пошел еще быстрее. Ну, это уже не страшно. Отсюда я запросто доплыву до берега. Да еще небось Алешка бросится мне на выручку в лодке.
        Я совсем приободрился. А здорово получилось! Правда, не совсем то, на что мы рассчитывали, но так в жизни часто бывает.
        А шар между тем опускался все решительнее, волоча за собой по воде веревку, которая намокала все большей своей длиной и ускоряла снижение шара. Оно уже напоминало падение. Веревка «перечеркнула» палубу катера, в чем-то там запуталась, и я, быстренько сориентировавшись, спустился на палубу. Веревку тут же вырвало из моих рук, облегченный шар рванулся вверх, пролетел еще немного и окончательно упал в море. Он тут же намок, превратился в абсолютно бесформенную груду и исчез в волнах.
        - Ты откуда? - раздался удивленный без меры голос.
        Я обернулся.
        Передо мной стоял ошалевший дядька в тельняшке и камуфляже.
        - Ты откуда? - повторил он, вытаращив на меня изумленные глаза.
        - Оттуда, - я показал на небо.
        - И что ты там делал?
        - Летал. Не видите, что ли?
        Руки у меня еще дрожали, а ноги еще не держали. И я сел на первое попавшееся. Это была какая-то коробка.
        - Ты куда сел? - закричал дядька. - Смотреть надо! Это тебе не в небе!
        Я вскочил. Оказывается, я сел на коробку с телевизором. Огляделся - где бы присесть? Негде. Вся палуба заставлена такими же коробками. Частично укрытыми брезентом.
        - Пошли к капитану, - строго сказал дядька и положил руку мне на плечо.
        Мы между коробками с трудом пробрались в рубку. Там стоял за штурвалом парень в морской фуражке и в высоких сапогах. Один глаз у него был закрыт черной повязкой. Типичный пират.
        - Чего тебе, Чиж? - не оборачиваясь, спросил он.
        - Зайца поймал, кэп. И где он прятался?
        Капитан обернулся и тоже разинул рот.
        - Ты откуда взялся?
        - Говорит: из самолета выпал, - со смешком ответил за меня Чиж.
        - Что-то мне это не нравится. Шеф не одобрит. Выбрось его за борт.
        - Есть, кэп. Пошли, парень. Плавать умеешь?
        Господи, куда я попал?
        - Плавать я умею, только выбрасывать меня не надо. За мной сейчас лодка придет.
        Мы вышли на палубу.
        - Какая лодка? Ты чего гонишь, пацан?
        - Да вот она! - я махнул рукой в сторону берега, от которого мчался Алешка, во весь опор и под всеми парусами. - Ложись в дрейф.
        - Слышь, кэп! - крикнул Чиж в сторону рубки. Оттуда высунулась в иллюминатор пиратская рожа. - За ним шлюпка идет.
        Кэп помолчал. Поправил повязку на глазу.
        - Ох, не нравится мне все это. Не казачок ли парнишка засланный? Сунь-ка его в трюм. Пусть шеф сам с ним разбирается.
        Ага, в трюм. Прямо щас. Очень правильно сказал. Так, да?
        Я вывернулся из-под руки Чижа и маханул за борт. Алешка, молодец, не сбавляя скорости, попер прямо на меня. Я ухватился за борт и перевалился в лодку.
        - Гони к берегу, Леха! Это какие-то пираты!
        Алешка и сам сообразил. Круто заложил руль - лодка даже зачерпнула правым бортом - и направился к берегу.
        Катер за нами не погнался. Да он нас и не догнал бы! Мотор у него, видно, слабенький, да и нагружен сверх меры. Телевизорами всякими. И стрелять нам вслед, слава богу, тоже не стали.
        На обратном пути я рассказал Алешке о своих странных приключениях на борту пиратского судна. Он выслушал меня очень внимательно, и мне показалось, понял гораздо больше, чем я.
        - Никакие это не пираты, Дим, - уверенно сказал он.
        - А кто?
        Алешка помолчал, а потом брякнул:
        - Черные монахи.
        Я сначала хлопнул глазами, а потом тупо спросил:
        - А на фига им телевизоры? Они ведь черепами увлекаются.
        - Подумай, Дим, - усмехнулся Алешка.
        Я подумал.
        Алешка терпеливо ждал, а потом спросил:
        - Ты знаешь, как называется катер, на который ты брякнулся? «Тропик»!
        Я икнул от неожиданности и машинально обернулся. Катер «Тропик» уже исчез за островом, будто спрятался за ним. И только глупые птицы чайки суматошной стаей мелькали над морем.
        Мы вытащили лодку на берег и пошли в бунгало.
        - Есть хочу, - сказал я.
        - Удивил… - засмеялся Алешка.
        Мы быстренько разогрели манную кашу и чай.
        - Да, Дим, а в монастыре-то ты что-нибудь разглядел? Успел?
        - Там темно было, ничего не видно. Да и отнесло меня очень быстро. Успел только разглядеть на окне череп.
        - Ну, ладно, - Алешка разочарованно вздохнул. - Зато хоть полетал.
        - Тебе бы так полетать! - от сердца высказался я. - Чуть со страха не помер.
        Алешка еще сильнее вздохнул:
        - Все равно, я тебе так завидую… И нашего «Крякутина» жалко.
        Тут мы спохватились. Вот вернется Арчил, а тут… Бумага - раз, кисточка для бритья - два, сеть - три, дрова - четыре, чернила…
        - Чернила еще остались, - сообщил Алешка. - На донышке. Только все равно ему теперь писать не на чем. - Мой братец призадумался. - Слушай, давай соврем чего-нибудь? Правильно сказал?
        - Так, да.
        Арчил вернулся к вечеру. Очень веселый.
        - Тамару встретил. Такой хороший человек! Очень красивый. Хочу такой невеста.
        - Давайте ее украдем, - с ходу предложил Алешка.
        - Что говоришь? - испугался Арчил. - Как украдем?
        - Мешок на голову и на коня, - просто пояснил мой братец, будто только и делал, что похищал невест для своих кунаков-джигитов.
        - Вах! Зачем так говоришь? - огорчился наивный и простодушный Арчил. - Утром побреюсь, новый пиджак надену и поеду в город. Скажу: вот моя рука и мое сердце! Так правильно будет.
        И настало утро. Зеркала в сакле не было. Тоже куда-то делось. Да и зачем джигиту в зеркало смотреть? Разве он женщина? Арчил привычно брился «наощупь». Обильно взбил мыльную пену, нанес ее на заросшие щеки кисточкой для бритья. Той самой, которую накануне Алешка щедро макал в баночку с черными чернилами.
        Побрился Арчил. Надел новый пиджак. Сел на свой мопед и поехал в город. Свататься. «Вот тебе моя рука и сердце». Правильно сказал, да.
        Мы с Алешкой долго смотрели ему вслед. Мы побоялись ему сказать, что эта кисточка… Даже страшно подумать!
        Нам было стыдно. И жалко Арчила.
        - Ничего, Дим, - сказал Алешка. - Он до невесты не доедет. Его с таким лицом раньше задержат.
        Глава VI
        КОЛОДЕЦ С ДЫРКОЙ
        - Дим, - сказал Алешка, когда мопед Арчила скрылся в горах, - у нас еще осталось немного бумаги. И крахмал есть.
        - Ну и что?
        - Давай еще один шар склеим. И улетим.
        - Боишься?
        - Неловко как-то. Подумает еще, что мы нарочно. А он ведь очень хороший.
        - Это мы с тобой… хороши! - безжалостно отрезал я. - Надо было ему сказать.
        - А мы не успели. - Алешка оживился и даже подпрыгнул. - Мы не успели! А когда увидели его, то так испугались, что потеряли дар речи. Так, да? Онемели. А когда опомнились, он уже был далеко.
        - Мы за ним бежали, бежали…
        - Кричали, кричали…
        Ох, этот Алешка! Не поймешь, чего в нем больше - ума или хитрости? Поровну, наверное.
        Но все обошлось. По крайней мере мы так думали.
        - Очень удивительно, да, - задумчиво рассказывал Арчил, когда вернулся. - Один знакомый ГАИ мне честь отдает, а который девушка цветы продает, быстро убежал. Очень удивительно, да…
        - А у вас чем-то лицо немножко испачкано, - этак небрежно сообщил Алешка.
        - Где немножко? - забеспокоился Арчил. - Один щека, да?
        - Обе, - сказал Алешка. - И шея. Почти вся. И почему-то лоб. Почти весь. И оба уха. Немножко.
        Арчил подозрительно посмотрел на него и повернулся ко мне:
        - Он правильно говорит?
        Я кивнул, сдерживая улыбку.
        - Вы какой-то краской испачкались.
        - Как я мог? - Арчил пожал плечами.
        В общем, мы откачали немного бензина из мопеда и протерли Арчилу лицо. А Лешка при этом незаметно промыл в бензине и кисточку для бритья.
        - Арчил теперь пахнет, как бензиновый бочка. - Наш снежный человек раздувал ноздри и морщился. - Который девушка с цветами убежал, я понимаю: испугался. А который ГАИ? Зачем вдруг честь отдавал?
        - Он подумал, что вы из спецназа и на операцию едете. Спецназовцы всегда свои лица разрисовывают, - сказал я. - Или маски надевают.
        Продолжая ворчать, Арчил ушел в саклю. Наверное, зеркало искать.
        - А ты зачем зеркало спер? - спросил я Алешку.
        - Надо! - как обычно подробно и обстоятельно объяснил он.
        Наступила ночь. Над морем поднялась луна и заглянула к нам в окошко. Положила на пол косые квадраты света.
        Алешка уснул. Я тихонько выбрался из дома и пошел к колодцу. Проверить свою версию.
        Присел на край, включил фонарик. Точно - воды в колодце не было. Вернее, она была, но на самом дне. Значит, идея моя правильная. Колодец как-то связан с морем, и во время отлива он осушается. Совсем или не совсем. В зависимости, как сказали бы ученые, от фазы луны. Чем больше фаза, тем круче отлив. И тем меньше воды в колодце.
        Я погасил фонарик и вернулся в дом. Алешка крепко спал.
        - Колодец проверял? - спросил он вдруг ясным голосом. - Мы его завтра зеркалами проверим. Я прибор придумал. - И отвернулся к стенке.
        Алешка, забросив все другие дела и даже развлечения, полдня возился с каким-то прибором. Притащил из-за сакли длинную ржавую трубу и пытался закрепить в ее концах два зеркала. Одно - наше, а другое Арчилово.
        Я пригляделся к его стараниям.
        - Здорово изобрел? - гордо спросил Алешка. - Одно зеркало вот так, под углом. Другое вот эдак, под другим углом. Опускаем трубу в колодец и смотрим, что там на его дне, какие там явления. - И он гордо повторил вопрос: - Здорово изобрел?
        - Здорово, - сказал я. - Перископ называется. Его сотни лет назад изобрели.
        - А я и не знал, - огорчился Алешка. - Столько времени потратил, пока придумал.
        Да, придумал он здорово. Но придумать - мало, нужно еще и сделать.
        Я взялся ему помогать. Мы провозились до вечера, но ничего у нас не получилось - закрепить зеркала нужным образом оказалось невозможным. Мы плюнули на свой недоделанный перископ и пошли купаться.
        Море застыло, как холодный суп. Солнце садилось в него багровым кругом. Вся даль затянулась каким-то густым маревом.
        - Плохой ветер будет, - сказал Арчил, когда мы выбрались на берег. - Буря, да.
        Он оказался прав. Вскоре вдруг стемнело, непривычно и тревожно. С моря сначала ударил ветер, такой, что наш домик вздрогнул от его неожиданной силы. А потом на берег ринулись волны. Это было красиво и страшно. Огромный темно-зеленый (почти черный) вал вырастал где-то в темноте, несся к берегу и злобно обрушивался на него. Убегал, бурля, назад, в море, а за ним вставал другой. И так без конца.
        Было очень шумно. Шумел ветер, шумели волны. А больше всего шумели камни. Оттуда, где у Песчаной косы кончался пляж и начинался галечный берег, шел непрерывный жесткий рокот. Каждая очередная волна сначала несла здоровенные булыжники на берег, а возвращаясь в море, тащила их обратно. Грохотало так, будто взад-вперед зачем-то катались по берегу тяжелые танки.
        Алешка прилип к окну - он был в восторге, особенно когда самая прыткая волна бросала в стекло твердые брызги. А мне было неспокойно. Все время казалось, что либо ветер сорвет с места и погонит вдоль ущелья наш легкий домик, либо его смоет крутая волна, и мы поплывем по бурному морю, покачиваясь с боку на бок.
        …Шторм шумел и бушевал почти всю ночь. И стих как-то сразу. Будто оборвался.
        Когда мы вышли утром на берег, то не узнали ни самого берега, ни лежащего возле него моря. Оно вроде успокоилось, но будто тяжело вздыхало после своего ночного выступления - бугрилось плоскими валами и было такое мутное, что мы даже купаться не стали. А вместо этого мы стали бродить по берегу и разглядывать на нем много нового. То, что выкинуло за ночь море. Будто оно давно копило в себе этот мусор, а потом озверело и вышвырнуло его за порог. Добрым людям на радость.
        Чего тут только не было! Растекшиеся на грязном, перемешанном песке медузы. Полуживые крабы. Какие-то щепки и обрывки веревок. Мятое железное ведро. Расколотое ведро пластмассовое. Длинное весло со шлюпки. Спасательный круг - красно-белый с надписью «Пермяк». Пластиковые бутылки. Капитанская фуражка, такая грязная, что мы ее сразу и не признали, а подумали сначала, что это какой-то неизвестный нам обитатель моря.
        А возле самой косы обнаружили… свой воздушный шар «имени Крякутина». Не весь, конечно, - от его оболочки не осталось ни клочка, ни буковки, зато сеть оказалась цела и невредима. Только сбилась в комок и замусорилась водорослями, щепками, кусками пенопласта.
        Мы оттащили ее подальше, в укромное сухое место, расправили и распутали и растянули для просушки.
        - Мы потом ее незаметно Арчилу подложим, да? - сказал Алешка. - Он и не заметит.
        Надеюсь. Но хоть что-то вернем из его имущества.
        Такой момент скоро настал. Арчил опять собрался в город. Мы сделали вид, что совершенно случайно нашли его зеркальце (за бочку завалилось почему-то), и Арчил внимательно осмотрел себя. Остался доволен.
        - Красивый, да? - спросил он нас. - Тамара ахнет, да?
        Она бы сильнее ахнула вчера, прочел я в шкодливом Алешкином взгляде.
        Арчил оседлал свой мопед, как джигит вороного коня, и снова повторил свои наставления.
        Мы изо всех сил покивали и пообещали весь день смирно сидеть дома.
        - Я рисовать буду, - соврал Алешка.
        - А я буду смотреть, как он рисует, - соврал я.
        - И я буду смотреть, когда вернусь, - Арчил, один из нас троих, сказал правду.
        Как только затих наверху шум и треск его железного коня, мы сбегали за сетью, аккуратно свернули ее и притащили в саклю.
        - Где она лежала? - спросил я.
        - Вон там, в углу, - Алешке уже было не до сетки, он уже примерялся к шашке на стене.
        Я отодвинул немного в сторону бочки и уже готов был бухнуть в угол сеть, как что-то там привлекло мое внимание. В углу лежала аккуратно свернутая веревка, очень прочная - сразу видно. И в нее были ввязаны короткие толстые бруски.
        - Леха, - позвал я. - Иди-ка посмотри.
        - Щас, - Алешка все подпрыгивал на топчане, пытаясь достать шашку. - Ну, чего там?
        Он подошел, разглядел веревку с палками и присвистнул:
        - Не слабо, Дим! Это ж веревочная лестница!
        Да, не слабо. И кто, интересно, по ней лазает? Арчил? И куда, скажите мне, пожалуйста? На крышу сакли? В монастырь? И тут Алешка разом ответил на мои немые вопросы.
        - По ней, Дим, не вверх забираются, а вниз спускаются. - Он помолчал. - Ну а потом опять вверх лезут. Вот так фишка!
        Мы переглянулись. И, как это у нас часто бывает, поняли друг друга без слов.
        - Я - первый! - взвизгнул Алешка. - Младшим надо уступать! Скажешь - нет?
        - Не тот случай, - возразил я.
        - Тот, тот! - завопил Алешка и вцепился в лестницу. - Как на шаре летать, так ты первый! А как в колодец лезть, так я второй!
        Я даже растерялся от такого его нахальства. Сам меня на тот шар посадил, можно сказать, и сам теперь упрекает. А я чуть в Турцию из-за него не улетел!
        - Тогда никто не полезет! - твердо сказал я. - Я так решил - я старше.
        - А я умней! - выпалил Алешка. Правда, тут же повинился: - Я пошутил, Дим. - И обрадовал: - Мы оба дураки.
        - Почему это? - разом обиделся за нас обоих я.
        - Мы вот спорим, а сами и не подумали - чья это лестница?
        Ясно - чья. Арчилова.
        Ага, тут и до меня стало доходить. Ведь он нам все время говорил, что очень хочет, но никак не может забраться в монастырь. Ну нет туда никакого пути. А сам, значит, лазает.
        Все это я выпалил Алешке.
        - А причем здесь монастырь? - невинно так удивился Алешка. - Он в колодец спускается.
        - Зачем? За водичкой? Так она соленая. Проще в море набрать.
        И тут нам стало ясно - там, в этом колодце кроется разгадка монастыря и его черных монахов.
        - Ладно, - сказал Алешка. - Лезь первый. Так и быть. Ты старше, а я…
        Он, наверное, хотел сказать, что не такой он дурак, чтобы первым лезть в таинственный колодец. А я, значит, такой…
        Мы подхватили лестницу и помчались к колодцу. И вот теперь мне стало ясно, зачем в его края вделаны стальные скобы - как ручки у кастрюльки. Дело в том, что на одном конце лестницы был прикреплен мощный карабин. Мы его на одной скобе так и защелкнули. Лестница упала вниз и закачалась, повиснув во всю глубину.
        Воды в колодце сейчас было мало. Если смотреть сверху - на метр, не больше от его дна, усеянного камушками.
        - Ты камешки собери, - посоветовал Алешка. - Несколько штук, вдруг это золотые самородки. Или драгоценные камни. Мы тогда Арчилу сто банок чернил купим.
        - Зачем ему столько? - я снял футболку и шорты, остался в плавках - а то вдруг сорвусь в воду, - и начал спускаться в колодец.
        Сколько раз я видел в цирке и в кино, как легко и ловко артисты лазают по таким лестницам. У меня получалось совсем по-другому. Лестница шевелилась подо мной, как живая, деревянные ступеньки норовили вырваться из-под ног. Я все время стукался о стенки колодца то боком, то спиной, то коленками. А один раз даже лбом. Хорошо еще, что стенки колодца были совершенно гладкие, будто кто-то просверлил его в толще скалы громадным сверлом. Но, наверное, так отполировала его вода за многие сотни, а то и тысячи лет.
        Иногда я задирал голову и видел над собой круглое светлое пятно, в котором торчала Алешкина голова. Он все время подавал мне советы:
        - Осторожней, Дим. Не сорвись. А то как бахнешься! Ну что ты ползешь, как черепаха?
        Где это он видел ползающих по веревочной лестнице черепах?
        Но вот я почти у самого дна. До воды - полметра. И вот что странно. Я на самом дне колодца, а здесь светло. Ну, не так, конечно, как наверху, но все видно: воду, почему-то пузырьки воздуха в ней, камешки на дне…
        - Ну что, Дим? Чего-нибудь увидел? - Алешкин голос прозвучал неожиданно гулко, будто он кричал в трубу. Собственно говоря, так оно и есть. А я - на дне той трубы.
        Я поднял голову и крикнул в ответ:
        - Ничего тут нет! Вода да камни!
        - Дим! А ты нырни! Под водой посмотри!
        Вот еще! А впрочем…
        Я спустился еще ниже. Прямо в воду. Выпустил перекладину и ухнулся в воду. Встал ногами на дно. Вода теплая, мне по шейку.
        Я подумал, подумал и решился. Окунулся с головой и осмотрелся. Вот так так!… В самом низу дно колодца уходило вбок, и в скале было круглое отверстие. И самое удивительное - там был свет. Не яркий, не солнечный, но явственный.
        Выскочив на поверхность, я встал на ноги, придерживаясь за нижнюю перекладину лестницы. Отдышался.
        - Ну что, Дим? - в Алешкином голосе смешались, как в коктейле, беспокойство и лютое любопытство.
        - Леха! - заорал я. - Тут дыра! Куда-то в скалу! И там свет!
        - Я лезу к тебе!
        - Подожди! Ты не волнуйся, я подольше нырну. Посмотрю.
        - Осторожно, Дим! Не захлебнись! А то мне от родителей попадет!
        - Ладно! - Я как следует продышался и нырнул.
        Страшно было соваться в эту дыру. Очень страшно! Вдруг застряну? Или вдруг там какое-нибудь подземно-подводное чудище живет? Отхватит еще голову своими щупальцами. Или сидит там где-нибудь в укромном уголке черный монах и играет собственным черепом…
        Но я поплыл. Дыра была достаточно широка. Размерами она походила на лежащую на боку бензиновую бочку.
        Я проплыл чуть-чуть, и моя голова оказалась над водой… Вот это да!
        Тут же, вдохнув воздуха, я бросился назад, вынырнул и шустро полез наверх.
        Алешкино лицо надо мной выражало, кроме интереса, еще и страх. Он, наверное, подумал, что за мной кто-то гонится.
        Я поднялся до верха, положил руки на край колодца и отдышался.
        - Ну что, Дим? Там полно монахов, да? И черепов?
        - Я тут подышу немножко, - сказал я, - а ты пока сбегай за фонариком. И полиэтиленовый пакет захвати.
        - А шашку, Дим?
        Я молча показал ему кулак.
        Алешка тут же исчез. И вскоре вернулся, на бегу сбрасывая с себя футболку.
        Я замотал фонарик в пакет и стал спускаться. Алешка, дождавшись когда я достигну дна, ринулся за мной. У него спуск прошел несравненно ловчее.
        За это время уровень воды еще понизился. Мы стояли рядом в воде - я по пояс, Алешка по грудь, - и я инструктировал его, хотя вообще-то нырял и плавал он здорово, тут за него можно было не бояться.
        - Как я окунусь, - говорил я, - хватай меня за пятку, понял?
        - За правую? - уточнил он.
        - Какая подвернется. Готов?
        Мы продышались, нырнули, поплыли - вынырнули.
        - Вот это фишка! - восхищенно выдохнул Алешка.
        Да, это была фишка. Мы находились как бы в большой полутемной комнате. Вправо от нас уходил куда-то в темноту низкий сводчатый коридор. Слева из воды поднимались каменные ступени и исчезали где-то в стене. Часть из них, самые нижние, были влажные и заросшие зеленью. Видно было, что их время от времени заливает поднимающейся водой.
        Воды здесь, кстати, было не много, так же, как и в колодце - мне по пояс, Лешке - по грудь. Мы прошагали к ступеням, взобрались на них.
        Сложные чувства мы испытывали. Восторг, жуткое любопытство. И еще одно - о нем не скажу. Попробуйте сами оказаться в таком месте - поймете.
        Ступени становились все уже. И становилось все темнее. И холоднее. Я включил фонарик. Мы взбирались все выше и выше по каменной винтовой лестнице. Вскоре она стала совсем узкой, и временами мы задевали локтями за холодные стены. Здорово кто-то здесь поработал сотни лет назад! Наш фонарик выхватывал из темноты полустертые ступени, неровные стены. И я заметил, когда мы уже запыхались, что луч его становится все тускнее. Потому что откуда-то сверху проникал дневной свет. Наконец я выключил фонарик.
        И чуть было не треснулся лбом - проем в конце лестницы был очень низкий. А за ним начался длинный коридор. Слева - окна, затянутые снаружи колючими ветками зарослей. А вот справа - двери и двери. Ну, не совсем двери. Дверей, как таковых, чтобы открывались и закрывались, не было - одни только сводчатые проемы. Входы к «етим самый кельим».
        Вырубленные в скале комнаты. Причем, вырубленные не просто, а я бы сказал, с некоторым оформлением интерьера. В каждой келье оставлено возвышение у одной стены, вроде лежанки. Напротив нее - большой, кубической формы камень - что-то вроде стола, а рядом с ним - камень поменьше - стул со спинкой. По стенам - ниши, заставленные коллекциями черепов. И каждый череп, как мы разглядели, и правда с дыркой.
        А в одной келье черепа были сложены в углу горкой. И на каждом висела бирочка с какими-то надписями.
        Картина, я вам скажу, та еще. Как в фильме ужасов. Только здесь все не на экране, а в нашей собственной жизни…
        В конце коридора - свет. Это, оказалось, та самая дверь, которую мы разглядели с «плохой» тропы через пропасть.
        Алешка разглядывал все с живейшим интересом, без капельки страха. И все время что-то ворчал чуть слышно. А потом выдал:
        - Дим, там внизу, в колодце, эта дырка, мне кажется, не вход, а выход.
        - Не понял.
        - Вход в другом месте. Мы с тобой, конечно, кое-что нашли. Но совсем не то, что нужно.
        Опять пацан загадками заговорил.
        Мы еще побродили по этому необычному монастырю, выглянули в одно из окошек. Под нами виднелись крыши сакли и бунгало, блестящие на солнце стекла теплицы, а перед нами было бескрайнее море, по которому… неторопливо чапала лайба под кличкой «Тропик».
        - Понял? - просто спросил меня Алешка.
        - Нет, - так же просто ответил я.
        - В этом монастыре сейчас обитают вовсе не черные монахи. Здесь обитают черные люди. Жулики и бандиты.
        Я даже не стал спрашивать, как он догадался. Я только спросил:
        - А атаман у них - Арчил, да?
        - Не думаю, - Алешка многозначительно покачал головой. - Мне кажется, у него совсем другая роль.
        А какая именно, точно мы узнали довольно скоро. Но совершенно случайно.
        - Я тебе дома кое-что покажу, - сказал Алешка. - И ты тоже поймешь.
        Мы выбрались из монастыря тем же путем, каким туда и попали, вытянули лестницу и уложили ее на место.
        - Лех, - сказал я, - а я догадался, когда Арчил в колодец лазил. В ту ночь - помнишь? - когда я заметил, что в колодце совсем нет воды. Арчил плавать-то не умеет.
        - А череп на колодце?
        - Он его нарочно там поставил. Чтобы нас напугать. Чтобы мы к колодцу не подходили.
        - Заботливый какой… Зачем он только туда шастает?
        Мы пошли к себе. Алешка быстренько, поглядывая в окошко, накидал этюд под названием «Море без горизонта», чтобы было чем отчитаться перед Арчилом. Этюд получился простенький - Алешка закрасил весь лист бледно-голубым. Вышло очень красиво. Кстати, Арчилу потом рисунок очень понравился. Он даже выпросил его у Алешки и повесил в сакле. «Какой хороший картина, да! Как хочешь смотри - вверх ногами, двумя боками, все равно красивое море и красивое небо, да!» - вот как он оценил этот творческий изыск моего братца.
        Закончив с рисованием, Алешка выдвинул ящик тумбочки, что-то достал из него и, разложив на столе, гордо спросил:
        - Ну, Дим, что скажешь?
        Я посмотрел. А что тут скажешь? Ну, лежат на столе три куска пенопласта. Тут много не скажешь.
        Зато Алешка нашел, что сказать. Вернее, приказать:
        - Когда Арчил вернется, выпросишь у него его «турундыку». Под твою ответственность.
        Глава VII
        ГОНКИ ЗА ЛИДЕРОМ
        - Понимаешь, Дим, - вещал с глубокомысленным видом Алешка. - Черные монахи - это одно. А грабежи на трассе - это совсем другое. Понял?
        Мне оставалось только кивнуть. Притворяться я уже давно научился.
        - И хоть одно - это одно, но другое - это не другое. Понял?
        Обижаешь, братец, как не понять. Одно это одно, другое это другое. А все вместе - манная каша на воздушном шаре. Что ж тут непонятного.
        Но Алешка меня раскусил.
        - Ты все врешь, Дим. Ничего ты не понял. - И снова очень доходчиво пояснил: - Одно - это одно. Другое - это другое. А все вместе - это…
        - Третье? - робко предположил я.
        Алешка безнадежно вздохнул. И переложил на столе три кусочка пенопласта.
        - Ну теперь-то, Дим, все ясно?
        Я промолчал. Только покивал послушно.
        - Три разных кусочка, Дим, это одно. А когда они все вместе - это, Дим, совсем другое.
        Алешка пересел в парусиновое кресло, которому так и не довелось совершить полет на воздушном пузыре имени гр. Крякутина, подпер ладонью щеку и стал объяснять, как умный Шерлок Холмс туповатому доктору Ватсону. В надежде, что я все-таки наконец-то пойму, что он имеет в виду.
        - Один кусок, Дим, я подобрал у ограбленного автобуса. Второй я нашел у поворота на нашу дорогу. А третий… Дим, ты следишь за ходом моей мысли? А третий там, где съезд на заброшенную дорогу.
        - И что? - как доктор Ватсон, задал я тупой вопрос, что как бы подчеркнуло остроту ума новоявленного Шерлока Холмса.
        - А то! Помнишь, что охранник Воробей говорил Володе?
        - Он много чего говорил.
        - Ага, а ты, Дим, мало что услышал. Подслушивать тоже надо уметь! Он сказал, что грабители распатронили одну коробку. Для проверки.
        - Ну…
        - А как упаковывают телевизор в коробке?
        - Ну, там всякие блоки вкладывают из пенопласта…
        - Наконец-то! - обрадовался Алешка так, будто я рубль нашел. - Они, грабители, люди неаккуратные. Кусок пенопласта отломился. Это был первый кусок, который я нашел. А второй я увидел…
        - Все ясно! Ты как Мальчик-с-пальчик по белым пенопластовым камушкам дорогу нашел.
        - Вот! Значит, они, Дим, что делают? Они, Дим, грабят и увозят награбленное.
        - Ну, это я и без тебя знаю.
        - А как увозят, ты не подумал, Дим? Тогда я тебе открою тайну. У них - все свидетели так говорят - машина с распахнутым орлом…
        - Ну?
        - Дим, не притворяйся! Ты давно все понял.
        - Ну, конечно. Я давно все понял, - покивал я, делая умный вид.
        Но Алешка в него не поверил. И медленно, раздельно произнес:
        - Это хитрая машина, Дим. Орел у нее нарисован на одном боку, а самолет…
        - На другом, - подхватил я. - А я что говорю!
        - Это я говорю, - усмехнулся Алешка. - А ты притворяешься. Вот слушай. Они забирают груз и уезжают на «орле» в одну сторону. Так? Приезжает милиция. «Куда они поехали?» «Туда!» А на самом деле они давным-давно развернулись и поехали обратно. И мелькнули другим своим бортом - понял? - самолетом. Никто ничего и не замечал, только водитель автобуса на самолет внимание обратил.
        Мне стало совсем интересно.
        - А дальше?
        - А дальше они сворачивают на нашу дорогу. А с нее на ту, по которой никто не ездит.
        - Понял! И уезжают за границу.
        - Во дает! - восхитился Алешка. - Ну ты артист на манеже цирка! Да нет же - они едут в монастырь!
        Хорошо, что я сидел. А то бы так и грохнулся.
        Но я не стал спорить, а просто повертел пальцем возле виска.
        Лешка тоже спорить не стал. Но из уважения к старшему брату, который благодаря ему чуть было не улетел в Турцию, у виска пальцем крутить не стал.
        - Посмотрим, - сказал он довольно мирно. - Ты только мопед достань.
        Ох, этот мопед. Турундыка, словом. Он заводится только на ходу, с горки. Арчил садится на него, кричит: «Который на дороге - брысь на сторона!», отталкивается обеими ногами и мчится под горку. Где-то посередине пути мопед выстреливает, как пушка, а потом начинает реветь, как голодный слон.
        Как он только его в городе заводит? Впрочем, что там, в городе, горок, что ли, нет?
        - Ладно, - сказал я. - Попробую.
        Мне удалось уговорить Арчила. С трудом, но удалось. Конечно, я не стал распространяться, зачем нам нужен его мопед. Наплел, что мы хотим немного прокатиться по пустынной горной дороге. Полюбоваться на козлов-архаров и набрать орехов со старого дерева.
        - Тебе здесь орехов мало, да? - спросил Арчил. - Кататься хочешь, да?
        В общем разрешение мы получили. Но ехать он приказал очень медленно. А когда, интересно, его турундыка ездила быстро? Если только в своей далекой молодости. И то один раз, наверное.
        Мы прямо у сакли уселись на мопед - я за рулем, Лешка сзади.
        - Который на дороге - брысь на сторона! - выкрикнул Алешка. Наверное, был уверен, что без этих волшебных слов мопед не заведется.
        Мы поехали. Если, конечно, развивающую мопедом скорость - пойти шагом - можно назвать ездой. Позади нас развевался длинным хвостом дымный шлейф. Мопед надрывался, трещал, стрелял, но все-таки ехал.
        Алешка всю дорогу болтал ногами. И языком заодно. Я, правда, ничего из его болтовни не слышал. Да я и не прислушивался - не до того было. Все-таки горная дорога.
        Но вот мы добрались до того места, где уходила к морю заброшенная дорога. Капитан Володя, помнится, говорил, что там когда-то случился обвал и она стала непроезжей. Так вот ничего подобного! Да, она была крутая и извилистая. Да, по ее обочинам громоздились обломки камней. Но - по обочинам. Будто кто-то старательно убрал эти камни с проезжей части - расчистил путь к морю. Но вот кто?
        Я выключил двигатель, и мы, притормаживая, катились под горочку. Дорога петляла. Что там, за очередным поворотом - не видно. И я не один раз подумал: куда и зачем мы лезем? Может, не надо?
        А ведь точно - не надо было. Это стало ясно, когда дорога все-таки кончилась - поперек нее стояла нерушимая скала. А перед ней еще более нерушимый страж - человек в камуфляжной форме и с автоматом.
        - Стоп! - твердо заявил он. - Проезда нет!
        - А мы пешком пройдем, - высунулся из-за моей спины Алешка.
        - Нечего вам здесь делать! - и страж демонстративно поправил на плече автомат.
        - Как это нечего? Мы купаться приехали! Из Москвы!
        - Вот на этом? - глянув на нашего «железного коня», изумился охранник.
        Интересно, а что он тут охраняет? Песок на пляже?
        Мы слезли с мопеда и начали «качать права».
        Охранник довольно терпеливо слушал нас - молча, но поигрывая автоматом. А потом высказался:
        - Кругом! Шагом марш! Здесь запретная зона.
        Мы переглянулись. Алешка подсказал мне взглядом, что нужно делать. Я ответил ему глазами: «Вас понял, приступаю к выполнению!»
        - Ну ладно, - сказал я как старший. - Раз нельзя, значит, нельзя. Вы только помогите нам мопед завести.
        - А он заводится? - удивился охранник.
        - Иногда. Но только на ходу, - пояснил Алешка. - Вы не подтолкнете? А то он, - кивок в мою сторону, - слабосильный.
        Охранник вздохнул: ну что с ними, с этими детьми, поделаешь? Главное - чтобы они поскорее отсюда умелись.
        Он закинул автомат за спину. Алешка уселся за руль, скомандовал:
        - Раз, два - взяли! Пошла тележка! Которые на дороге - брысь!
        Я добросовестно потолкал немного мопед вместе с охранником, но очень быстро «запыхался и устал» и незаметно отстал. А когда они все трое - Алешка, «конь» и страж в камуфляже - скрылись за поворотом, помчался назад. К той самой скале, которая нерушимо преграждала проезд.
        Да, проезд она преграждала. А вот проход - в ее толщу, был. Правда, его тоже как бы не было. Наличествовала только стальная дверь. Запертая на два гаражных замка.
        Я их даже трогать не стал - вдруг тут еще и сигнализация. Да и времени в обрез: как бы у охранника не возникло подозрений. И помчался вдогонку.
        Догнал я их, в самом деле запыхавшись, на самом верху, у перекрестка. Они там стояли втроем: молчаливый мопед, виноватый Алешка и рассерженный охранник.
        - Все ты врешь, - услышал я слова стража. - Ни фига он у тебя не заводится! Он только под горку у тебя катится! Вот и катитесь отсюда!
        А мы и рады! Выкатили мопед на нормальную дорогу, докатили до уклончика и спокойненько завелись. А охранник, небось, возвращаясь на свой таинственный пост у железной двери, услышав наш треск и тарахтенье, не раз за автомат схватился. Да, досталось ему поработать. Алешка здорово его погонял - он нарочно не включил передачу, а без этого никакой, даже мопедовский, двигатель не заведется…
        Мы немного отъехали и остановились.
        - Железная дверь в стене, - коротко доложил я.
        - Едем к Володе, - коротко высказался Алешка. - Мне почему-то кажется, что именно здесь грабители складывают украденное.
        Мне, правда, так не казалось, но спорить с Алешкой я давно уже отвык.
        И мы поехали в город.
        В Майском получился облом. Капитана Володи на месте не оказалось. Как нам вежливо объяснил дежурный, он находится «в местной командировке».
        - Обедает, что ли? - уточнил Алешка.
        Дежурный за Володю не обиделся:
        - Он у нас уже целый месяц не обедает.
        - Банду ловит! - ляпнул Алешка.
        - Шли бы вы отсюда, - вежливо попросил дежурный.
        Мы ушли. Решили пошататься по городу. Ведь мы тут ничего еще не видели. Ну и ничего особенно там не было. Хоть и хорошее название - Майский, но городок был пыльный, одноэтажный в основном, и каждый дом за высоким каменным забором. А за забором - фруктовые деревья, виноград и злые кавказские овчарки.
        Наконец мы вышли на главную площадь, недалеко от вокзала. Вот здесь стояла, явно гордясь изо всех сил своим ростом, многоэтажная гостиница. Она называлась коротко и странно - «Отель». Перед ней был газончик со скамейками и фонтаном. Воды в фонтане не было. Только в центре его торчал голый мальчик из камня, душил в руках, прижимая к груди, здоровенную каменную рыбу, из пасти которой торчала ржавая трубка. Зато за мальчиком стоял запачканный птицами памятник. Наверное, поэту. Потому что одну руку он задрал высоко и в сторону, а в другой держал распахнутую книгу. А, может, это был не поэт. Может, это артист, который читает со сцены плохо выученные стихи. Впрочем, памятник был так запачкан и так постарел, что догадаться о профессии того, кому он поставлен, было трудно.
        Мы уселись с мороженым на скамейку, как раз напротив входа в гостиницу, где за стеклянной дверью мелькала какая-то фигура в парадной форме. Ну прямо адмирал, не меньше.
        И тут к подъезду подъехала шикарная открытая машина, похожая на маленький двухместный катер. Острый нос, низкое ветровое стекло и какой-то флажок на носу. За рулем сидел красавец-мужчина в белоснежном костюме и в громадной соломенной шляпе. Он закурил сигару и посигналил. Адмирал за дверью вдруг куда-то метнулся, кого-то позвал, и из гостиницы вышел… Кто бы вы думали? Тот самый охранник автобуса со смешной фамилией Воробей. С пластырем на лбу.
        Мы немедленно с самым независимым видом подтянулись поближе.
        Воробей, совершенно по-птичьи повертев головкой, предельно вежливо подбежал к машине и склонился к водителю. Красавец-мужчина что-то тихо спросил. А Воробей подобострастно выпалил:
        - Моя смена. Пятнадцать часов. Фургон с партией компьютеров.
        - Ты что орешь, дурак? - рявкнул на него красавец в соломенной шляпе.
        - Виноват! - Воробей прижал руку к сердцу. - Очень рад вас видеть.
        - Действуй, - небрежно махнув рукой, красавец отпустил этого Воробьишку.
        И тут же к машине подбежал адмирал в парадной форме - это швейцар оказался, - распахнул дверцу и помог красавцу, как старичку, выйти из машины. И так же бережно поддерживая его под локоток, сопроводил в гостиницу.
        А Воробьишки и след простыл.
        - Все ясно, - мрачно сказал Алешка. - Воробей никакой не охранник. Он у них наводчик. И еще: готовится новое ограбление на трассе.
        Мы опять дунули в милицию. Дежурный был уже другой, не такой вежливый. Зато очень толстый и добродушный. Все, что бы мы ни говорили, он воспринимал с заливистым смехом:
        - Во дают пацаны! Вот насмотрелись боевиков! Лучше бы родителям помогали!
        - А мы и помогаем! - рассердился Алешка. - Вы позвоните в Москву, в Министерство внутренних дел, полковнику Оболенскому.
        - Прямо сейчас - разбежался! - Дежурный устал смеяться по такой жаре.
        - У вас служебный справочник есть? - выступил я. - Проверьте.
        Тут толстый милиционер из последних сил ухмыльнулся и, чтобы отвязаться от нас, достал из сейфа справочник.
        - На «А» искать? - спросил задумчиво.
        - На «О», - терпеливо уточнил я.
        Лейтенант-дежурный полистал страницы, по одной из их повел пальцем сверху вниз. Палец застыл, и он чуть удивленно сказал:
        - Есть Оболенский, действительно полковник.
        - Это я, я! - в горячке завопил тут Алешка. И все испортил.
        Дежурный смерил его с головы до ног и презрительно заявил:
        - Ну, если ты полковник, то я - генерал.
        Тут уже я не выдержал, выпалил:
        - Вы даже капитаном не будете, товарищ лейтенант.
        И мы вылетели наружу.
        Хоть бы наши попутчики Вадик с Владиком попались, что ли… Только они наверняка с Володей, в местной командировке. Где-нибудь в засаде сидят, фургон с орлами караулят…
        Что делать? Время-то уже на исходе. И мы подобрали покруче (в смысле уклона) улочку, разогнали наше транспортное средство и поехали (шагом) к предполагаемому месту происшествия.
        На выезде из города нас обогнал фургон, в кабине которого на пассажирском месте, как нам показалось, сидел Воробей. Алешка замахал руками и что-то заорал, пытаясь привлечь внимание водителя. Но тот взглянул сердито и погрозил кулаком…
        Ехали мы долго. И конечно, опоздали. На трассе, у того самого перекрестка, где мы были с капитаном Володей, нам навстречу попался фургон с орлом и лайнером на бортах.
        Значит, бандиты уже сделали свое черное дело. Догнать их нам не по силам, да и зачем? Помешать мы им все равно не можем.
        Тем не менее, мы двинулись следом за фургоном.
        Он быстро исчез вдали. Но это нас не смутило - мы знали, где он свернет.
        Наверное, так и было. Потому что на повороте на ту «плохую» дорогу мы увидели двух мужиков с автоматами. Они стояли как часовые. Охраняли съезд к морю. И мы независимо проехали мимо них.
        Обратно в город мы не поехали - кончился бензин.
        - Чего-нибудь придумаем, - успокоил меня Алешка. - На буксире поедем.
        Но редкие попутные машины на наши просьбы не останавливались. Да и кто решился бы взять на буксир мопед с двумя пацанами?
        На наше счастье вскоре за поворотом послышалось звонкое цоканье копыт и появился маленький, серенький, ушастенький ослик. Он бодро цокал по дороге и тащил за собой двухколесную тележку, в которой дремал седобородый дед.
        Вот с ним мы договорились. Правда, хитрый Алешка не сказал, что у нас кончился бензин. Объяснил, что наша турундыка заводится только с буксира.
        Седобородый дед порылся в тележке, нашел обрывок веревки. Поехали.
        Хорошо ехали, даже немного быстрее, чем своим ходом. Правда, дед все время оборачивался - мол, когда же мы наконец заведемся. Так и не завелись.
        У своего поворота отцепились, дорога шла все время под горку. Мы так и вкатили на свою территорию.
        - Которые долго гуляют, - ворчливо встретил нас Арчил, - тому обедать не дают.
        Но, конечно же, он накормил нас до отвала. Он вообще очень вкусно готовит. «Какой ты такой джигит или мужчина, если не можешь шашлык жарить, да?»
        Однако, посоветовавшись, мы с Алешкой решили ему о своих приключениях и подозрениях не рассказывать. После такого рассказа он наверняка запер бы нас в сакле. К тому же наш снежный человек и сам зачем-то лазает в монастырь. Откуда мы знаем - зачем?
        Но узнаем. Хотя, по правде говоря, мы и так слишком много знаем…
        А поздно вечером случилось что-то загадочное.
        Мы засиделись у Арчила в сакле. И уже собрались было идти к себе, как вдруг под окном что-то загрохотало, будто случился горный обвал.
        Арчил рывком сдернул со стены карабин и выскочил наружу. Мы за ним. Особо большого обвала не случилось - рухнула аккуратно сложенная под окном поленница. Будто кто-то пытался влезть на нее, чтобы заглянуть в освещенное окно.
        Арчил обошел все кругом, осмотрел, вернулся в саклю.
        - Сам упал, - сказал он, подумав. - Плохо сложил Арчил. Не будете ночью бояться?
        Еще чего!
        Но спали в эту ночь мы беспокойно. И я подумал: либо кто-то за нами присматривает, либо наблюдает…
        Глава VIII
        ВЕЛИКИЙ УЧЕНЫЙ
        Завтракали мы на своей веранде. Я поднес к губам чашку с кофе, но Алешка вдруг схватил меня за руку.
        - Стой! - взвизгнул он таким голосом, что я подумал - кофе отравлен! Рука моя дрогнула.
        Но кофе тут был ни при чем. Алешка уставился в море.
        - Смотри!
        По морю к Песчаной косе неспешно, как всегда, плюхала шаланда «Тропик». Вот она скрылась за косой. Надолго. Мы закончили завтрак, искупались, помогли Арчилу сложить поленницу, а «Тропика» все не было.
        Но он появился. Вышел из-за косы и потрюхал к острову. Сейчас он шел еще медленней. Но есть ли какой груз на его палубе - отсюда нам не разглядеть.
        - Что ж, - задумчиво произнес Алешка, - зайдем с другой стороны.
        - Куда зайдем? - машинально спросил я, провожая взглядом «Тропик», неуклонно приближающийся к острову.
        - В монастырское подземелье.
        - И с какой же стороны?
        - С морской.
        А ведь верно! Как же я сам-то не сообразил…
        Мы быстренько докидали дрова, крикнули Арчилу в дверь сакли: «Мы - на рыбалку!» и помчались к лодке.
        Я сел за весла, Алешка - за руль. Пройдя по нашей стороне вдоль косы, мы обогнули ее кончик и пошли обратно к берегу, уже по «чужой» стороне.
        - Дим, - прошептал Алешка, - ты греби и не оборачивайся - мы с тобой плаваем себе и никому не мешаем. А я все рассмотрю.
        Но ничего он не рассмотрел. В конце концов мы выбрались на берег, и никого там не увидели. Мы даже потрогали железную дверь в скале. Тишина и безлюдье. И страж куда-то провалился.
        - Охрану сняли, - сказал я. - Значит, нечего там охранять.
        - Ничего, - с угрозой в голосе произнес Алешка, - мы их все равно достанем.
        - Надо все-таки Володе рассказать.
        - А как? Опять ехать в город на палочке верхом?
        Да, уж. Ехать не на чем, автобусы здесь не ходят, да и денег у нас далеко не полные карманы. Задачка…
        Но задачка, как часто в жизни бывает, решилась сама собой. Как только Арчил накрыл очередной щедрый стол в сакле, с берега раздался автомобильный сигнал, и капитан милиции Володя на своем «уазике» едва не врезался в наш любимый дом под кличкой бунгало.
        Он помахал нам от машины и выволок из нее рыболовную сеть. Полную, однако, не рыбы, а дынь и арбузов.
        - Правильно приехал, - улыбаясь, сказал Арчил, - прямо к обеду. И правильно привез. - Он взвалил сеть на плечо и отнес ее в саклю.
        Володя привез нам привет от папы, а Арчилу целую стопку газет.
        Мы сели обедать. Про обед я рассказывать не буду. Кто был на юге, тот знает, как там обедают местные жители, особенно, если в доме дорогой гость. Ну а кто не знает, для того описать это пиршество довольно трудно.
        Скажу только, что арбузы и дыни мы уже ели, тяжело отдуваясь. А у Лешки его собственный живот стал на арбуз похожим. По форме и по содержанию. По содержимому, точнее.
        После обеда Арчил сел просматривать местную прессу, а мы с Володей пошли на море. Искупались, забросили с причала удочки.
        И мы рассказали ему все, что нам удалось узнать.
        - Я сразу догадался, что это вы меня спрашивали, - сказал Володя. - Потому и приехал. Ну их, эти удочки, не до рыбалки. Давайте-ка сплаваем за косу.
        Это мы с удовольствием!
        Сплавали. Володя осмотрел окрестности, тоже потрогал железную дверь и сказал задумчиво:
        - Да, надо брать… Но как?
        - Какие проблемы, командир? - спросил Алешка. - Вызывайте спецназ, спасателей с «болгаркой» - и вперед.
        - Не так-то все просто… - пробормотал Володя. - Не наша епархия.
        Но объяснять он ничего не стал. Только строго нас предупредил: больше сюда ни ногой. Иначе в два счета - на самолет, и…
        - А мы сюда больше и не собирались, - обиделся Алешка. - Мы с третьей стороны… - Но вовремя прикусил язык.
        Капитан Володя строго и с подозрением взглянул на него.
        - Между прочим, - наябедничал Алешка. - Если бы ваш толстый лейтенант послушал нас, то вы их взяли бы на месте преступления. С поличным. Если бы ваш лейтенант…
        - Он уже не наш, - перебил его Володя. - Уволен по служебному несоответствию.
        - Расстроился, наверное? - спросил я с сочувствием.
        - Как же! Заявил: «Подумаешь! Я в охрану устроюсь! В пять раз больше получать стану!» - и хлопнул дверью.
        Да, нам эта проблема хорошо известна. Папа не раз говорил о подобных случаях.
        - Номер легковой машины вы, конечно, не запомнили, - вздохнул капитан Володя.
        - Конечно, запомнили! - возмутились мы с Алешкой. И продиктовали цифры с буквами.
        Он достал мобильник и куда-то позвонил.
        - Слушай, Игорек, - попросил он дружески, - пробей мне один номерок. Ага, владельца установи. Жду, звони. Ага, на мобилу.
        Мы забрались в лодку и вернулись к своему причалу.
        - А где рыба? - спросил Арчил.
        - Рыба, Арчил, - ответил Володя, - пока что не попалась в наши сети.
        Мы проводили капитана до машины. И тут заверещал его мобильник.
        - Да, слушаю. Это точно? Что-то непохоже. Ладно, Игорек, спасибо.
        Володя сунул мобильник в карман и посвистел задумчиво.
        - Не сходится? - спросил догадливый Алешка.
        - Вы ничего не напутали?
        - Здрасьте! Мы оба номер запомнили!
        - Странно. Эта машина принадлежит…
        - Нашему папе? - поспешил Алешка.
        - Да нет, - Володя даже не улыбнулся. - Она принадлежит одному очень уважаемому бизнесмену. Он держит торговлю всякой электроникой.
        - Ну и что? Вот он ее ворует и продает!
        - Это вряд ли. У него огромный оборот в торговле. Станет он еще всякую мелочь воровать. Господин Злобин очень серьезный человек. Он такими делами вряд ли бы стал заниматься.
        - А может, ему денег не хватает, - предположил Алешка. - Вот он и подрабатывает.
        - Ладно, - закончил разговор сильно озабоченный Володя. - Разберемся.
        Вечером опять поднялся ветер. Делать было нечего, и мы забрали к себе газеты, которые привез Арчилу Володя. Конечно, ничего мы там читать не собирались, кроме анекдотов и кроссвордов. Алешка особенно сканворды любит, я иногда просматриваю его отгадки и узнаю очень много нового. Прямо открытия для себя делаю. Вопрос: «Крупное пресмыкающееся южных стран». Ответ моего братца: «Бигимот». И все остальное в том же духе. Но главное - все у него сходится. «Бигимот» с «пирикрестком».
        Алешка вдруг затих над газетой и громко засопел. Значит, что-то его очень заинтересовало.
        Он дочитал какую-то статью до конца, нахмурился и спросил сам себя:
        - А кто такая эта Мамаладзе? Дим, прочитай, тебя это тоже касается.
        Вряд ли. Про меня в газетах не пишут. Но попробуй от него отвяжись…
        Заметка называлась интересно: «Тайное становится явным?» А дальше было еще интереснее, потому что корреспондент Никитин писал о нашем монастыре.
        «История Черного монастыря полна загадок и тайн. И дело не только в том, что его обитатели, так называемые черные монахи, вели довольно необычный образ жизни. Они, как известно, активно противостояли набегам диких племен, охраняли наш край от захватчиков. Вооруженные самострелами, которыми великолепно владели, они наводили страх на всех, кто отваживался посягнуть на независимость нашего народа. Их обычай собирать пробитые стрелами черепа врагов, конечно, у современников не может вызвать одобрения, но в ту пору он служил грозным предостережением каждому, кто с огнем и мечом вторгался в их владения.
        Повторяю, дело не только в этом. Сам монастырь, вырубленный в скале, это сплошная тайна. Уже много лет пытается ее разгадать наш крупный ученый А. Мамаладзе. Дело в том, что проникнуть в монастырь практически невозможно. Древние строители обеспечили его надежной защитой от вторжения, используя такие природные явления, как приливные и отливные течения, а также сгонные и нагонные воздушные потоки. Собственно говоря, вход в монастырь находится в подземелье, которое практически все время залито морской водой.
        А. Мамаладзе удалось вплотную приблизиться к разгадке тайны. И мы надеемся, что в скором времени он поделится ею с нашими читателями.
        Кстати, Черный монастырь много лет назад объявлен заповедным объектом и считается национальным музеем, посещение которого пока не представляется возможным. Но А. Мамаладзе полагает, что в недалеком будущем этот уникальный музей примет первых посетителей».
        Вот так фишка! Многое становилось понятным. В том числе и загадочная фраза Володи: «Это не наша епархия». Но кое-что стало еще непонятнее.
        - И кто такая эта самая Мамаладзе? - повторил Алешка.
        Тут уж я не сдержался и расхохотался во все горло:
        - Ребенок! Это же наш Арчил!
        - А Мамаладзе причем?
        - Это его фамилия.
        Алешка помолчал, а потом сказал:
        - Вполне возможно.
        Вскоре мы узнали, что капитан Володя получил санкцию на осмотр обнаруженной нами базы, а точнее - входа в монастырь через железную дверь. В музее ему выдали ключи. Дверь быстренько вскрыли, милиционеры ворвались в подземелье: «Лежать! Руки за голову!»
        Но никто их не послушался. Потому что слушаться было некому. Не было там ни жуликов с бандитами, ни краденого товара.
        - Что-то вы напутали, ребята, - сказал нам капитан Володя с явным огорчением.
        - Это не мы напутали, - дерзко ответил Алешка, - а вы не распутали. Но мы распутаем.
        Погода установилась славная. Солнце весь день висело над морем, которое даже как-то побелело от его тепла. Мы купались до одури и здорово порыбачили. После всех бурь и ветров рыба так проголодалась, что бросалась, как ненормальная, даже на пустой крючок.
        Мы сидели в лодке довольно далеко от берега. Ведерко, которое мы взяли для улова, было полно бычков.
        - Дим, - сказал Алешка. - Давай их нажарим и пригласим Арчила. Пусть полакомится. А то все шашлыки да шашлыки…
        - Он не любит рыбу.
        - Он ее ловить не любит. О, смотри! Старый знакомый!
        Неподалеку от нас бурлил морскую гладь своим тупым носом подозрительный катер «Тропик».
        И не просто бурлил. А явно в нашу сторону. Я схватил весла, Лешка смотал удочки, и мы на всякий случай дали деру.
        Однако не вышло. Катер догнал нас. Мой старый приятель Чиж подцепил нашу лодку остролапой кошкой, и нас взяли на абордаж. В две секунды мы очутились на палубе неприятельского судна, а еще через секунду - в его трюме, где нас встретил в окружении банды своих головорезов красавец-мужчина в белоснежном костюме и в широкополой шляпе. Господин Злобин собственной персоной.
        - Ну, рассказывайте, - он уселся поудобнее и закурил сигару.
        - Автобиографию? - «наивно» уточнил Алешка.
        Ох, как я за него боялся. Особенно из-за его острого язычка.
        Но Злобин добродушно кивнул.
        - Можно и автобиографию. Для начала.
        - Автобиография у меня скромная, - просто начал Алешка. - Из детского сада выгнали за хулиганство. А из школы - за теракт.
        Злобин поднял брови, пыхнул сигарой.
        - А вот это интересно. С этого места поподробнее, пожалуйста. Что за теракт?
        - А я Крысу в шкафу директора запер, - невинно сообщил Алешка. - Он дверцу открыл, а она на него как заорет, как набросится! И глобусом его по башке!
        - Крыса? Глобусом? Да еще и наорала?
        - Да, она такая вредная, на всех орет. А иногда шваброй по ногам…
        - Крыса? - совсем прибалдел Злобин. Даже сигару свою изо рта выронил.
        - У вас брюки горят, - вежливо, но не спеша заметил Алешка.
        - Черт! - Злобин постучал по коленке. На его прекрасной белой штанине на самом видном месте красовалась обгоревшая по краям дырка. - Крыса? - Не мог он опомниться. - Она что, дрессированная, ученая?
        - Да какая ученая? - Алешка пренебрежительно дернул плечом. - Два класса начальной школы.
        Бандиты переглянулись. Один покрутил пальцем у виска, а другой проворчал вполголоса:
        - Придурки какие-то.
        Алешка услыхал, обиделся:
        - Ничего не придурки! Крыса как Крыса. Тридцать лет, крашеная блондинка…
        - Так это кликуха такая! - догадался один из бандитов. - Баба, что ли?
        - Женщина, - ледяным тоном уточнил Алешка. - Хоть и вредная, но женщина. Уборщица в нашей школе.
        - Так, так… - врубился наконец-то и Злобин, поглаживая колено и поглядывая на дырку. - А как же она в шкафу оказалась?
        Алешка пожал плечами.
        - Там учебные пособия всякие хранятся, она и залезла за чем-то. А я как раз мимо проходил, меня на педсовет вызывали. Ну я ее и запер.
        - И что же? - ехидно улыбнулся Злобин, думал - поймал-таки пацана на брехне. - Она так молча там и сидела? Не кричала?
        - Еще как кричала. Только ее никто не слышал.
        - Это почему?
        - А в это время вся школа кричала. Мы праздник Непослушания отмечали.
        Видно ведь, что врет, но как красиво!
        Злобин, кажется, устав от Алешки, повернулся ко мне.
        - Ну, а у тебя какая автобиография?
        - У меня она совсем простая, - скромно ответил я. - Из детского сада меня не исключали, Крысу в шкаф не запихивал…
        - Но что-нибудь взорвал, - ехидно дополнил Злобин.
        - Не много, - сказал я и даже смутился от вынужденного признания. - Всего два офиса и один «мерс».
        - Придурки, - опять констатировал тупой бандит.
        - Придуриваются, - уточнил Злобин. - Ну-ка, расскажите, зачем вы оказались в зоне секретной базы? И кому о ней сообщили?
        - Какой базы? - одновременно удивились мы. - Мы купаться ехали. А там какой-то дурак с автоматом стоял, а мы…
        - Какой дурак дежурил в это время? - строго спросил своих Злобин.
        - Я дежурил! - выступил вперед тот самый дурак. - Точно, шеф, они придуриваются. А я их драндулет полкилометра в гору толкал…
        - Я с тобой еще поговорю, - многозначительно пообещал Злобин и повернулся к нам: - Так кому вы сообщили про базу?
        - А я вас знаю, - классно ушел я от ответа. И не дал ему опомниться: - Вы - господин Злобин, коммерсант. Я вас по Москве знаю.
        - От кого? - если бы у него во рту снова была сейчас сигара, он и ее бы опять выронил. Но сигары не было, а жаль. А то бы вторая дырка на белоснежных штанах красавца-мужчины - для симметрии - получилась.
        - От бати, - просто пояснил я. - Вы с ним в одном клубе пьянствовали.
        - Так, - протянул Злобин, задумался на мгновенье. - Доставьте-ка их на остров. Там мы языки им развяжем.
        Это вряд ли… Так сказал бы товарищ Сухов.
        Глава IX
        В ПЛЕНУ У ЖУЛИКОВ
        Нас оставили запертыми в трюме. Среди всякого барахла. Крохотные иллюминаторы, такие низкие по борту, что их все время омывала морская вода, гоняли по трюму световые пятна. Здесь было душно и влажно. Пахло сырым деревом и дохлой рыбой.
        - Ничего, - сказал неунывающий Алешка, - зато на острове побываем. Да, Дим? Давно ведь собирались.
        Похоже, он старался приободрить меня. Собирались, конечно. Только не так. Но Алешка в любой сложной ситуации всегда может разглядеть свою выгоду. Или какое-нибудь удовольствие. Но здесь-то… Да еще с такой перспективой.
        Мы уселись рядышком на старый спасательный круг и стали размышлять.
        Во-первых, зачем мы им понадобились? Подумаешь, разглядели мальчишки случайно железную дверь в скале… За это в плен не захватывают.
        И, главное, - во-вторых, что Злобин сотоварищи собираются с нами сделать? И что хотят от нас узнать?
        Ну, могут потребовать с папы выкуп. Такое часто в наше время случается. Однако, наш папа не миллионер, а наоборот - милиционер. И потом, как только он об этом узнает, он со своими друзьями по работе разнесет в мелкие дребезги и этот вонючий катер, и эту железную дверь, а заодно и господина Злобина со всей его командой.
        Так развивались мои мысли. Алешкины развивались глубже и, что говорить, умнее.
        - Знаешь, Дим, что я думаю? Я думаю, что наш папа расследует что-нибудь про этого Злобина. А Злобину это очень не нравится. Вот он и скажет: «Полковник Оболенский, у вас в руках на меня дело, а у меня в руках ваши любимые детки. Давайте меняться».
        - А папа? - с надеждой спросил я.
        - Они его плохо знают, Дим. Он им скажет: «Сию же минуту освободите моих детей. И принесите им извинения в вежливой форме. Иначе они вам такое устроят - мало не покажется. Много покажется!»
        - Ну и что? - спросил я с недоумением.
        - Вот и оправдаем папино доверие. Такое им устроим!…
        - Ага, чтобы много показалось!
        Лешка решил не откладывать хорошее дело. Тем более, что заняться все равно было нечем. Катер шел себе и шел к острову. Попыхивая своим движком, покачиваясь на легких волнах.
        - Давай, Дим, быстренько пробоину организуем. Дырку в полу проделаем.
        - В днище, - машинально поправил я.
        - Какая разница! Проковыряем дырень поздоровее - катер на дно, бандиты - за борт. Здорово?
        - Здорово, - согласился я насчет катера и бандитов. - А мы куда?
        - Об этом я не подумал, - смутился на мгновенье Алешка. Но только на мгновенье. - А давай тогда через иллюминатор вылезем. Тихонько в воду - и к берегу. А они пусть себе дальше плывут.
        Это идея. Но иллюминаторы были из толстого стекла - разбить его можно только из хорошей пушки. Но пушки у нас как раз под рукой и не было.
        Попробуем открыть. Или, как говорят моряки, отдраить. У них своя терминология. Запереть - задраить, отпереть - отдраить. И палубу они тоже драят.
        Каждый иллюминатор крепился двумя заржавевшими барашками. Я подобрал в хламе подходящий обрезок трубы, надел ее конец на ушко барашка. Хрясь! Ушко хрюкнуло и обломилось.
        - Во дают! - возмутился Алешка. - Как же они плавают? Да еще столько ценного добра перевозят.
        - Это ты про нас? - спросил я.
        - Это я про телевизоры. Попробуй еще.
        Я попробовал. Еще и еще. И скоро все иллюминаторы остались без барашков. А толку-то?
        Алешка на секунду приуныл, а потом осветился улыбкой.
        - Придумал, Дим! Давай орать, что трюм водой заливает. Они сюда как сбегутся, с ведрами - воду откачивать, а мы рванем наверх и в воду. Поплывем в разные стороны, они растеряются…
        Мы помолчали, набираясь сил и решимости, а потом как заорали!
        - Эй! Вы там! Наверху! Нас тут затопило! Вода кругом! - и стали колотить в люк обрезком трубы.
        Вскоре послышались шаги по палубе, ворчание и ругань. Крышка люка откинулась… Но никто не ринулся вниз с ведрами. В проеме люка появилось хмурое бандитское лицо:
        - Где вода? Чего врете? Ща вот уши-то надеру!
        Алешка не растерялся и вежливо сказал:
        - А ты чего орешь? Полно воды было. А потом исчезла. Как в колодце.
        - Что? - бандитское лицо сменило угрозу на удивление. И даже, я бы сказал, на испуг. - В каком колодце? Что ты опять врешь?
        - В каком, каком… - вежливо проворчал Алешка. - Сам знаешь, в каком!
        Крышка люка с паническим стуком упала на место. И мы услышали сначала встревоженное: «Шеф!», а потом невнятное бормотание.
        - Все, - сказал я и безнадежно уселся на спасательный круг. - Теперь уж они нас ни за что не отпустят. Раз уж мы проболтались, что знаем тайну про колодец. Зря ты об этом сказал.
        - Вырвалось, Дим, - повинился Алешка. И тут же повеселел: - А так им и надо! Пускай помучаются!
        Или нас помучают, подумал я. Но вслух, конечно, этого не сказал.
        А у катера вдруг смолк двигатель. Суденышко прошло еще немного по инерции и стукнулся носом во что-то твердое. Приплыли.
        Мы приникли к иллюминатору. Но ничего особенного, кроме трещин в скале, к которой прижался катер, не разглядели.
        На палубе топали ноги, раздавались распоряжения, в основном, на грубом бандитском языке. Ненормативная лексика, как с отвращением говорит в таких случаях наш Бонифаций.
        Снова откинулась крышка люка.
        - Выходи!
        Мы поднялись на палубу, жмурясь от яркого света.
        Катер стоял в узкой щели. Будто в нору забился. Спрятался. Бандиты по трапу - две пружинящие доски с борта на берег - перетаскивали какие-то коробки. Добычу, наверное. И скрывались где-то в глубине острова.
        Один из них подтолкнул нас в спину:
        - Шагайте.
        Мы перебрались на сушу и пошли под его присмотром в глубь острова.
        Необитаемый остров оказался очень даже обитаемым. Под прикрытием серых скал здесь стояли две палатки. Одна простая - такой навес из толстого брезента. А под навесом что-то вроде склада. Друг на друге, в несколько рядов здесь стояли большие коробки со знакомыми буквами: «Сони», «Джи-ви-си», «Самсунг» и две бочки с бензином.
        А вторая палатка - вроде красивого разноцветного домика, прямо сказочный шатер. У нее даже были прозрачные окна. Правда, задернутые изнутри синенькими занавесочками с беленькими цветочками. Красивенькое такое бунгало.
        А внутри, куда нас втолкнули, тоже все миленько смотрелось. Дачная мебель, раскладная, симпатичная. Маленький холодильник. Мощный транзистор, который мяукал сейчас голоском то ли Орбакайте, то ли Варум. Столик, заставленный напитками и фруктами. Среди напитков и фруктов, как диковинная ваза, неподвижно сидела красивая кошка, сиамская. Я даже сначала подумал, что это детская копилка для мелочи. Оказалось - живая. Время от времени она презрительно жмурила на нас с Алешкой глаза.
        На одной из стенок палатки висит красивый портрет какой-то женщины. Мне она сразу показалась знакомой. Где-то я ее видел, и не раз.
        В общем, все очень славно, по-домашнему. Особенно - короткоствольный автомат на аккуратно застеленной кровати. И бинокль на стенке.
        За столом, откинувшись на спинку стула и заложив ногу на ногу, с сигарой под носом сидел красавец-мужчина Злобин. Приглядевшись к нему, я понял, что его лицо портит крючковатый нос. Но не орлиный, как у нашего Арчила, а какой-то попугайный. Спереди еще ничего, а вот сбоку смотреть жутковато. Так и кажется, что он сейчас произнесет деревянным голосом: «Попка - дурак!»
        Но Злобин пока молчал, внимательно изучая нас холодными глазами. Потом открыл пыхнувшую холодком запотевшую банку «колы» и стал неторопливо тянуть воду маленькими глотками.
        Тут и я почувствовал дикую жажду. А Лешка не промолчал:
        - Мы тоже хотим пить. Это невежливо.
        Попугай Злобин легонько, с удивлением усмехнулся:
        - Вот как? Вынужден вас огорчить, дети мои. Вы не получите ни воды, ни пищи до тех пор, пока не расскажете мне все. А потом - хоть залейся.
        «Морской водой, да?» - подумал я.
        - Что решаем?
        - Нам нечего рассказывать, - сказал я. - Мы искали пляж, наткнулись на вашего охранника. И ушли. Вот и все.
        - Все? А почему после вас на секретную базу нагрянули менты?
        - Плановая операция, - брякнул Алешка.
        - Какие ты слова знаешь, - покачал головой Попугай. - Это подозрительно. Чиж! - повелительно крикнул он.
        Вошел тот самый «матрос Чижик», который однажды уже собирался сбросить меня в волны Черного моря с этого поганого «Тропика».
        - Слушаю, шеф.
        - Закрой их в трюме. Не кормить, не поить.
        - Сколько?
        - Что - сколько?
        - Сколько времени не поить, не кормить?
        - Они тебе сами скажут. Веди! Да, дети мои, - будто только что вспомнил Попугай. - И еще подумайте хорошенько про колодец, про воду. Понятно? Все, что пронюхали, вспомните. А ты, Чиж, имей в виду, что отвечаешь за них головой. А то они ребята прыткие.
        Нас вернули в вонючий трюм, и над нами захлопнулась крышка люка. Да еще и этот стопудовый Чижик уселся на нее. Стережет братьев-разбойников.
        - Красивая кошка, Дим, да? - спросил Алешка. - Зачем она такому Попугаю?
        - Он, наверное, мышей боится, - предположил я. - Вот и таскает ее с собой.
        - А тетку, Дим, видел? Которая на стене висела?
        - Ага, на артистку похожа. И еще на кого-то.
        - Мне тоже так показалось…
        Кошки, тетки, артистки… А мы сидим в грязном трюме. И никак не придумаем, как бы нам отсюда похитрее слинять. Ладно бы только крышка люка, а то еще этот немеряный Чиж на ней сидит - попробуй спихни его, да так, чтобы он этого не заметил.
        Сначала создавшаяся ситуация нас здорово огорчила. Если бы нас просто заперли, еще оставалась бы надежда совершить дерзкий побег. А теперь, когда единственный выход придавлен глупой тушей Чижа…
        Честное слово - мы с Алешкой одновременно подумали об одном и том же. Глупая туша - вот что нас натолкнуло на эту великолепную мысль. Нам даже не нужно было ничего обсуждать. Мы только обменялись взглядами. И выждав необходимое время, приступили к воплощению в жизнь нашего коварного плана.
        - Ушел этот Чижик-Пыжик? - громко спросил меня Алешка.
        - Ушел. Где-то на палубе топчется.
        - Скажи, Дим, обнаглели бандюки, да? Беспредел прямо, в натуре.
        - И не говори! - возмутился и я как можно громче. - Это надо ж додуматься - захватить в заложники детей полковника милиции, начальника отдела в Министерстве внутренних дел!
        - Захватить, да еще и пытать жаждой! - продолжал Алешка.
        Если до этого Чижик, сидя на крышке люка что-то бубнил себе под нос - вроде как тихонько напевая, то теперь он совершенно затих. Обалдел и прислушивается, явно. Главное - чтобы не помчался раньше времени докладывать начальству. Чтобы дослушал наш разговор до конца. Слушай, Чижик, слушай. Специально для тебя стараемся.
        - Ничего, Леха. Скоро нагрянут наши.
        - Я от одного папиного майора слышал, что этот Злобин - огромный жулик. Раньше никак его не могли взять.
        - Да, изворотливый. Но теперь уж не извернется. Папа говорил, его могут на всю оставшуюся жизнь в тюрьму посадить.
        - И всю его команду тоже. Особенно, когда узнают о нашем похищении.
        - Да, уж тут отцовские парни постараются! Разнесут всю банду в пух и прах. И в мелкие дребезги.
        Мы немного помолчали - чтобы Чижик глубоко осознал, что ему грозит. А потом несколько свернули с жестокой тропы войны.
        - Дим, а знаешь, мне этого Чижа жалко. Он все-таки не такой злой, как все. Не пихается, не орет. Приличный такой мужик. И как он в такую гадскую компанию попал?
        - Да, Лех, мне он тоже нравится. Ведь он меня не сбросил за борт, когда ему капитан приказал. Я сам спрыгнул. Жалко мужика.
        - Дим, а давай, когда их всех похватают, заступимся за него. Нас послушают.
        - А если он нам бежать поможет, его вообще простят.
        - Не поможет, Дим. Он очень своего шефа боится.
        - Нет, Лех, он не трус. И не дурак.
        По правде говоря, весь наш план строился на том, что этот Чижик и есть самый настоящий дурак. И трус к тому же.
        Мы услышали вздох, потом шаги, которые затихли, по нашим предположениям, где-то в районе рулевой рубки. Но вот шаги послышались снова. Замерли возле люка. Крышка его приподнялась.
        - Эй, пацаны, - раздался шепот. - Как вы там, бедолаги? - Голос у Чижа был такой участливый. С такими сочувствующими нотками, что мы, может быть, и расплакались бы. Если бы не зажимали рты, чтобы не рассмеяться. - Держите-ка, хлопцы.
        В щели появился полиэтиленовый пакет на веревочке. На другой веревочке поползла вниз пластиковая бутылка с минералкой. В пакете мы с радостью обнаружили хлеб и две здоровенные сардельки.
        - А мы отказываемся принимать пищу, - гордо заявил Алешка.
        - Мы голодовку объявляем, - гордо добавил и я. - Вас мировая общественность осудит.
        - Погодите объявлять, - торопливо проговорил Чижик. - Чего-нибудь придумаем. Вы кушайте, кушайте! А сами притворяйтесь. Будто вы голодные и несчастные.
        На то, что его мировая общественность осудит, ему наверняка было глубоко наплевать. Его самый обычный суд пугает. Даже без общественности.
        - Ладно, - примирительно прошептал Алешка. - Не будем голодовку объявлять.
        - Да, - сказал и я, - мы покушаем. А вам ваша доброта зачтется при вынесении приговора суда.
        Мне показалось, что Чиж икнул. Или он так сильно вздрогнул?
        - Не боись, хлопцы. Что-нибудь придумаем. Вызволит вас Чиж из беды. А фамилия моя - Чижевский. Запомните. Может, пригодится.
        Вот так вот! Правильно сказал!
        День склонялся к вечеру. Но не совсем еще склонился, когда на палубе снова загремели шаги. И прозвучала команда:
        - Выводи пацанву! К шефу их! На дружескую беседу! - И злорадный хохот.
        Чиж распахнул люк и, строго крикнув: «Выходи!», подмигнул нам, когда мы поднялись на палубу.
        Мы с Алешкой имели вид мрачный и удрученный. А когда садист Злобин начал демонстративно наливать в высокий бокал пузырящуюся воду, мы жадно следили за ней и облизывали губы.
        - Будем пить, дети мои? - издевательски проговорил злобный Попугай. - Будем говорить - будем пить.
        - А что говорить-то? - ответил я на правах старшего. - Мы все сказали. На эту дурацкую базу набрели случайно. - Я говорил, а Злобин смаковал холодную воду маленькими глотками. - Никому о ней не рассказывали. А колодец… Кто его знает… Заметили один раз, что в нем вдруг стало меньше воды. Ну и к слову пришлось…
        - В монастырь лазили? - острые глаза попугая прямо-таки впились в нас. А его попугайский клюв прямо-таки нацелился мне в лоб.
        Я сделал вид, что немного смутился. Лешка подыграл - переступил с ноги на ногу и виновато вздохнул.
        - Ну?
        - Хотели, конечно. Но не получилось. Там вся стена в колючках.
        - Ну-ну… Я сейчас отправляюсь по делам. Кое-что проверю. - Тут у него в голове что-то, видимо, щелкнуло. - Я очень откровенный и честный человек. - Врет или заблуждается, подумалось мне. Наверное, все-таки второе. Наверное, даже самый последний негодяй и тот считает себя хорошим человеком. - Я от вас не скрою, что в городской милиции у меня есть свои люди. Так вот я проверю через них - не прибегали ли с доносом два пацана: маленький и средний. Не боитесь?
        Мы помотали как можно убедительнее головами, а сами, конечно, немного струхнули. А что если тот уволенный лейтенант и есть тот самый его «свой человек»?
        - Я пить хочу, - сказал Алешка.
        - Потерпишь. Человек без воды, знаешь, сколько может прожить?
        - Смотря какой человек, - вздохнул Алешка.
        Злобин рассмеялся.
        - Идите, думайте, страдайте от жажды. Завтра утром поговорим. А сегодня вечером вас отвезут в такое место, где вам станет не только голодно, но и очень страшно.
        - В милицию? - с надеждой спросил я.
        Злобин опять захохотал.
        - А вот увидишь… Чиж, в трюм их! И готовься к отплытию. - И вдруг опять он словно бы что-то вспомнил и спросил меня: - Да, а как ты тогда на катер попал? Где прятался?
        Я пожал плечами.
        - Нигде не прятался. Я на воздушном шаре пролетал мимо.
        - Его Крякутин подвез, - пояснил и Алешка.
        Лицо у Злобина еще больше стало попугайным («Попка - дурак!»).
        - Ну, ну, дети мои… - только и сказал он.
        - Вот восторжествует справедливость, - сказал Алешка, когда мы заняли свои «пассажирские» места в трюме, - я тогда посажу этого Попугая в клетку и не дам ему пить три дня. И кормить буду не зернышками, а древесными жуками. Пускай клюет. - И от души выругался: - Зараза!
        - Эй! - вдруг заорал где-то на воле Злобин. - А что там за мужик с вами лохматый живет? Мент, что ли?
        Я подмигнул Алешке. Он кивнул - понял, что нельзя подставлять Арчила, - и заорал:
        - Ботаник!
        - Чего?
        - Ученый такой, - доходчиво пояснил Алешка. - Травки всякие на скалах собирает и в бумажках сушит.
        - В каких бумажках? - не дошло до Попугая.
        Алешка и это объяснил:
        - В туалетных.
        Тут послышался шум мощного мотора, и по разговорам наверху мы поняли, что за Попугаем прибыл катер. Скатертью дорога!
        Глава X
        ТОЛЬКО НАС И ВИДЕЛИ!
        - Слушай, Дим, - Алешка придвинулся ко мне. - А давай лучше захватим этот катер! Покидаем их всех в воду. А которые обратно полезут - веслом по башке. Здорово придумал?
        - Давай, - согласился я. - Только в другой раз. Ладно?
        - Это ты как старший решил? - надулся Алешка. Мало ему приключений.
        Опять на палубе суета, топот, ругань. Заработал мотор. Катер отошел от берега.
        Совсем стемнело. По крайней мере у нас, в трюме. Что же наш Чижик медлит? Неужели мы в нем ошиблись?
        Не ошиблись!
        - Пойду пацанов проверю, - услышали мы его голос. - А то шеф шкуру спустит.
        Люк распахнулся. Мелькнул в его обрезе светлый кусочек неба и тут же исчез, заслоненный массивной фигурой Чижа. За пазухой у него был пакет с едой, а в правой руке керосиновый фонарь.
        - Чтоб не скучно вам было, - пояснил он. - А то мне вас жалко.
        Он спустился по трапу, присел на бочонок, а на другой поставил и зажег фонарь.
        - Покушайте, тут котлетки. Хорошие котлетки. Сам жарил. Простыли уже, конечно, но все равно вкусные. Ешьте на здоровье.
        Как изменился человек! За столь короткое время. А совсем недавно он обращался с нами, как с настоящими пленниками, да еще чуть было не выбросил меня в море. Теперь это совсем другая личность. И главное - как он «искренен» в своей доброте.
        - А где же ваши родители, хлопцы?
        Мы вовсю уминали котлеты, действительно очень вкусные, и ответили не сразу. Прожевали, подумали.
        - Далеко отсюда, - сказал я.
        - Тут, неподалеку, - сказал Алешка одновременно со мной.
        Некоторая несогласованность получилась в наших ответах. Но, как выяснилось, только на пользу.
        - А кто же ваш батя? Большой человек?
        - Инженер, - сказал Алешка, едва проглотив огромный кусок.
        - Охотник, - сказал я и чуть не подавился.
        Да, надо было раньше договориться. Но в глазах боцмана мы прочитали: хитры ребята, ничего не скажешь, но я-то хитрее.
        Вообще, он был довольно противен. Притворялся добрым только для того, чтобы ему досталось меньше других, его друганов-братанов. Шкурный, вообще-то, человек.
        Но он был о себе другого мнения:
        - Я, вообще-то, честный человек. Я в эту компанию случайно попал. Затащили. А я поваром хотел стать, в богатом ресторане. Так что вы не думайте, хлопцы, я в целом честный человек.
        - Один папин сотрудник, - стал я его утешать, - говорит о себе в шутку: «Я относительно честный». И он нам объяснял, что абсолютно честных людей не бывает. Так что вы не переживайте.
        - А я и не переживаю, - вырвалось у Чижа. - Я вот все думаю, как вам помочь. Как вам отсюда вырваться.
        - А куда мы плывем?
        - Поближе к городу. Там у шефа эта… как ее… президенция.
        - Резиденция, - поправил я.
        - Во-во! Она самая… У него там подвал есть. С крысами. Как что не по нем, так сажает виноватого в тот подвал. Гад такой!
        Если я сначала побаивался, что Чижик-Пыжик побежит докладывать шефу о том, что он подслушал, то теперь я не сомневался: дядька и не подумает спасать свою команду, он будет спасать свою шкуру. Впрочем, какая там у этого Чижика шкура - так, перышки мятые и редкие. Как и его совесть.
        - Ну, отдохните. А я пойду думать. Чего-нибудь придумаю. - Он поставил ногу на ступеньки трапа. - Главное, надо сделать так, чтоб на меня не подумали. - Поднялся еще на одну ступеньку, вернулся. - А фонарь я заберу. А то еще кто-нибудь догадается, что я на вашей стороне. Как честный, в общем, человек.
        В трюме было совсем темно, только светлели по бортам иллюминаторы. Мы пытались что-нибудь через них разглядеть, но не особо преуспели. С одного борта бескрайность вечернего моря, с другого - гористый берег вдали.
        - Дим, мне чего-то с крысами не хочется сидеть, - задумчиво сказал Алешка. - А тебе?
        - Я уже стал привыкать.
        - Как это? - удивился Алешка и - я почувствовал это в темноте - придвинулся ко мне.
        - Да я про крыс. Которые наверху.
        - Ничего, Дим, на каждую крысу всегда свой мальчик с дудочкой найдется.
        Оптимист. И вообще - молодец. Если даже и боится, то по нему этого никак не скажешь.
        - Тихо, - сказал я, услышав, что на палубе пошел какой-то разговор. - Послушаем.
        Сначала мы ничего не разбирали, а потом, видимо, собеседники подошли к люку.
        - Слышь, Степа, - раздался голос нашего Чижика, - глянь-ка пацанов. Да не забудь потом люк как следует запереть. Понял?
        - Как не понять.
        Крышка люка откинулась.
        - Эй вы, гаврики! Не удрали еще?
        - Пока нет, - отозвался Алешка слабым голосом. - Дай попить.
        - Фиг тебе! - злорадно так откликнулся мужик. - Обойдешься.
        - Тебя как зовут? - спросил Алешка.
        - Степан Иванович, - немного озадаченно представился бандит.
        - Так вот, Степан Иванович, когда я отсюда выберусь, я тебя первого пристрелю.
        Степан Иванович заржал и хлопнул крышкой так, что весь старый катер содрогнулся. Будто в него попало вражеское ядро. С пиратского брига.
        В общем, все было не так уж плохо. Не страдали мы от голода и жажды. Плыли, хоть и на кривобоком и тихоходном, но все-таки корабле. Темновато было, правда. И спать хотелось. Но это все временно.
        И вот, где-то уже в глухую полночь, тихо поднялась крышка люка. Мы даже не сразу это заметили - только пахнуло в трюм свежим воздухом. Воздухом моря и свободы.
        - Хлопцы, - прошептал боцман, - валяйте по-тихому наверх. Братва вся в кубрике. Ужинает.
        - А вино пьют? - почему-то спросил Алешка.
        - Не, - не удивился вопросу боцман. - Вино не пьют. Водку пьют.
        - Еще лучше, - сквозь зубы процедил Алешка. - А их сколько, братанов?
        - Со мной четверо. Вылазьте, вылазьте. Плавать можете?
        - А что? - насторожился я.
        - План у меня такой. Сейчас там гульба идет. Я стану к штурвалу и незаметно поменяю курс. Пройду мимо монастыря, поближе к берегу. А вы сигайте за борт. Не потопнете. Я вам два спасательных жилета дам.
        Добрый какой! Да ладно, другого все равно нет.
        - А как же вы? - всхлипнул Алешка. - С вас же шеф шкуру снимет. Жалко все-таки.
        Я усмехнулся. Подумаешь, не такая уж и ценная шкура.
        - Не снимет, - хихикнул боцман. - Он ее со Степы снимет. Я ему приказал вас стеречь, а он «позабыл» люк задраить. - И он опять захихикал. - Вот вам жилеты, надевайте. И ждите моего сигнала. Как свистну - сигайте за борт.
        «Щаз!» - подумали мы с Алешкой. У нас совсем другие планы. Во всяком случае никакого желания плыть ночным морем у нас не было. Тем более, что стало довольно прохладно.
        Ночь была тихая, звездная. Море, наверное, уснуло. Во всяком случае оно не шевелилось и не плескало волной. А вот наши бандюки разгулялись в кубрике. Что очень кстати.
        Алешка заглянул в рулевую рубку и шепотом спросил боцмана:
        - Далеко еще?
        - Минут пятнадцать хода. Я свистну.
        А Алешка уже свистнул. Автомат, который висел на внутренней стороне двери.
        Мы подобрались к кубрику. Оттуда доносились веселые голоса, музыка. Ну и брань, конечно. Как же бандитам без нее!
        - Готов? - спросил я Алешку.
        Он молча кивнул. Я распахнул дверь во всю ширь. Алешка шагнул в кубрик и встал, расставив ноги, держа в руках автомат.
        - Всем оставаться на местах! - приказал он звонким голосом.
        Шум и веселье стихли не сразу. Постепенно повернутые к нам лица стали бледнеть. Глаза у бандюков сами собой полезли на лоб, а рты пооткрывались, как говорится, до желудка.
        Да, они очень испугались. И может быть, испугались гораздо больше, увидев мальчишку, а не взрослого человека. Автомат в руках пацана - непредсказуем. Правда, никто из них не знал, что Алешка не раз ездил с папой на милицейский полигон и с автоматом обращался прекрасно - легко и изящно.
        - Ты что, пацан? - опомнился один из бандитов. - Отдай автомат! Не игрушка.
        - Дим, - все тем же звонким голосом скомандовал Алешка. - Собери оружие.
        А чего его собирать? Все три автомата висели слева от входа на одном крючке. Два из них я повесил на плечи, а третий взял наизготовку.
        Бандиты не пошевелились. Они не сводили глаз с Алешкиного ствола.
        - Кто из вас Степан Иванович? - звонким голосом спросил Алешка. - На выход.
        Степан Иванович не откликнулся, но «друзья» разом указали на него. Он встал с испуганным лицом. Его дрожащие пальцы бегали по краю стола. Да, Степан, это тебе не над детишками измываться.
        - Пошел на выход! - снова скомандовал Алешка.
        Степан Иванович выбрался из-за стола и, спотыкаясь, пошел к выходу.
        - Я ж пошутил… - пробормотал он.
        Сейчас еще признается, что он в общем и целом очень хороший человек. Но его заставили бандитом стать…
        Алешка отступил на шаг, пропуская Степана Ивановича. Вышел следом и, обернувшись, сказал:
        - Сидеть тихо!
        Степан Иванович стоял у борта и, наверное, думал: а не прыгнуть ли мне в черные воды Черного моря?
        - Жить хочешь? - деловито спросил его Алешка.
        - Очень, - горячо признался Степан Иванович.
        - Приготовь шлюпку и жди моего сигнала.
        - Понял, шеф. Сделаю.
        Он сноровисто спустил за корму небольшой ялик и подтянул его за веревку поближе.
        - Готово, шеф.
        - Жди.
        Я уложил два автомата в лодку.
        Мы вглядывались в темный берег, пытаясь разглядеть знакомые его очертания. Не надул бы нас Чижик-Пыжик…
        Не надул! Вскоре из рулевой рубки послышался тихий короткий свист. Я зашел в нее, отдав автомат Алешке.
        - Вона! - боцман оторвал одну руку от штурвала и указал в темноту: - Песчаная коса. Сигайте, ребята. А я потихонечку развернусь и лягу на прежний курс. Чегой-то хлопцы там стихли?
        - Спят, небось.
        - Ну, ходу! А ежели судьба нас еще сведет, - многозначительно сказал он на прощанье, - не забудьте мою доброту. Так прямо и скажите кому надо: мол, спас нас от лютых людей добрый человек Чижевский. Лады?
        - Лады. Не забудем вашей доброты, - кивнул я и пошел на палубу.
        Мы без приключений перебрались в ялик. Я сложил автоматы на носу, разобрал весла. Алешка держал под прицелом Степана Ивановича.
        - Отдать концы! - скомандовал Алешка. - И молчи как можно дольше.
        - Есть, шеф!
        Ялик быстро отстал от катера. Я взялся за весла. Мы не боялись погони. Во-первых, пока бандюки выберутся из кубрика, нас уже не найти будет в ночном море. А во-вторых, что они могут сделать без оружия? Пойти на таран? Да из четырех автоматов мы им такой таран устроим! Мало не покажется.
        Огни катера удалялись, затих и звук его мотора. А мы, свободные и счастливые, скользили не спеша по гладкой поверхности спящего Черного моря под сияющими в вышине звездами…
        Чиж не ошибся - мы вышли точно к Песчаной косе. И подошли к нашему причалу. Привязали захваченное судно, оставив в нем оружие. И тихонько пробрались в родное бунгало. Потому что в сакле Арчила еще светилось окошко.
        Он, значит, не спал. А вот почему он не спал, мы, опьяненные своей победой, не подумали.
        Не зажигая света, мы напились воды и плюхнулись в постели.
        - А где же крысы? - сонно пробормотал Алешка и хихикнул. Уже во сне.
        Утром мы, конечно, здорово проспали. Солнце уже сияло высоко, и чайки орали оглушительно.
        Я вышел на веранду. Взглянул на берег. Там стоял Арчил и вглядывался из-под руки вдаль.
        Мы выскользнули из бунгало и тихонько подошли к Арчилу сзади.
        - Что вы там ищете? - нежным невинным голосом спросил Алешка.
        Арчил вздрогнул. Обернулся. Оглядел нас с головы до ног. Я бы сказал, ощупал внимательным взглядом - все ли у нас цело и все ли мы здоровы?
        Ничего не сказал. И ушел в саклю.
        - Леха! Он же всю ночь не спал. Волновался.
        Ох, как нам стало стыдно! И жалко Арчила. Хотя, в общем и целом, мы не были виноваты. Но хотя бы могли сразу же, как вернулись, показаться ему на глаза.
        - Дим! - опять у моего братца звонкий голос. - Пошли прощения просить, а? И все ему расскажем. Он поймет. Он ведь ученый, ботаник.
        И мы ворвались в саклю, как бешеные пираты. Повисли на Арчиле с двух сторон и во всем ему признались.
        Он был очень тронут. Все время поправлял усы и не сводил с нас радостных глаз.
        А когда мы в подробностях рассказали о своих приключениях, он расхохотался:
        - Который человек так здорово врет, он потом будет большой писатель. Правильно Арчил сказал. Так, да?
        - Очень правильно, - ехидно заметил Алешка. - Давайте завтракать.
        А после завтрака он как бы случайно потащил Арчила на берег и привел его, тоже как бы случайно, к причалу.
        - Ой! - певуче сказал Алешка. - Еще одна лодочка. И кто же в ней к нам приплыл? И что же он нам привез? Посмотрите, дядя Арчил.
        Увидев чужую лодку и четыре автомата в ней, Арчил остолбенел. И, видимо, от изумления, забыл русский язык - что-то забормотал на своем родном. Потом посмотрел на нас с новым удивлением.
        Алешка не удержался:
        - Который человек так здорово врет…
        - Он потом будет большой герой, - закончил за него Арчил.
        Наш снежный человек забрал автоматы, отнес их в саклю и спрятал под бурку.
        - Так хорошо будет. Оружие джигиту всегда хорошо.
        Правильно сказал.
        Глава XI
        КОЕ-ЧТО МЫ УЗНАЛИ…
        Арчил многое нам рассказал о тайнах монастыря, да только все равно эти тайны так тайнами и остались. Судите сами.
        Разные ученые в прежнее время - это были и геологи, и спелеологи, и гидрологи - подробно обследовали монастырь. Кстати, когда Арчил рассказывал о научных проблемах, он уже не пробовал каждое слово на вкус. Речь его, полная неизвестных нам терминов и понятий, была ровной и гладкой, как страница научного труда. Чувствовалось, что он прекрасно знал предмет своих и чужих исследований.
        Он рассказал нам, что монастырь, вернее его нижний уровень, связан с морем какими-то водоносными пластами и воды моря то проникают в них, то вновь уходят. И это особенно заметно по колодцу.
        Тут я проявил и свою ученость. Вспомнил, что уровень колебаний Черного моря от приливов и отливов не превышает десяти сантиметров.
        Арчил согласился, но добавил, что именно в этом и кроется загадка. Видимо в нижних песчаных пластах происходят какие-то иные процессы, не только всасывание морской воды. Что-то вроде сильных течений.
        Сам монастырь как бы сделан в двух уровнях. Верхний - высоко в скале - вырублен трудолюбивыми и воинственными монахами. Нижний - естественные пещеры и ходы, проделанные за тысячелетия морем. Монахи эти уровни соединили тайной лестницей наверх. Когда им становилось худо от наседавшего противника, они убирали мостик через ущелье, и монастырь, оказавшись в осаде, становился совершенно неприступным. А в лунные ночи, когда в нижнем уровне опускалась вода, монахи устраивали свои боевые вылазки, неожиданно появляясь в рядах изумленных врагов.
        - А как же они вылезали? - спросил Алешка. - Через колодец?
        - Зачем? Через колодец быстро не вылезешь. Там в сторону от колодца длинный ход был, к Песчаной косе.
        В общем мы поняли так - обследование и исследование тайн монастыря никаких особых результатов не дало. Тем более, что настали в стране экономические трудности и изучение этой темы было закрыто. Монастырь был объявлен заповедником, и местные ученые поставили на последние деньги железную дверь на выходе у Песчаной косы. Это называлось - консервация объекта.
        Кое-что мы теперь поняли. Но не все. Ведь совершенно ясно, что команда Злобина приспособила подземелье для устройства своего рода склада. Им это было очень удобно. Ограбили грузовик, спрятали награбленное за железной дверью. А как утихнет шум и ослабнут розыскные мероприятия, они переправляют все краденое морем в другой город и через магазины Злобина продают.
        А непонятно было вот что.
        Первое. Почему сыщик Володя и сопровождавшие его лица ничего не обнаружили за дверью?
        Второе. Злобин, как нам было известно, очень богатый бизнесмен. Один из самых богатых в стране. Спрашивается: для чего ему еще и организовывать грабежи? Зачем так рисковать?
        Вот что надо было выяснить. Разобраться. Нас, конечно, никто об этом не просил. И просить бы не стал. Для этого есть специальные люди, профессионалы. Но мы уже не могли бросить на полпути начатое дело. Тем более, что со Злобиным - со злобным Попугаем - у нас теперь были свои, личные счеты. И мы жаждали его и крысами попугать, и в клетку в конце концов засадить.
        Арчилу, конечно, мы о своих планах не рассказывали. Так только, вкратце и в форме предположений, фантазий и мечты. Но он кое о чем догадался. И к тому же, понимал, что бандюки теперь от нас не отстанут. И он, как нам казалось - хотя он этого не говорил, - готовился отразить возможное нападение. С моря или с гор.
        С гор - значит, через колодец, там же все-таки есть тайный ход, видимо. Это слабое место Арчил устранил очень просто: взгромоздил на колодец тяжелую дубовую крышку и прижал ее сверху ломом, просунув его в стальные ушки.
        А с моря… Для начала наш снежный человек проверил свой карабин, шашку и трофейное оружие. И остался доволен.
        - В етим сакля, с етим оружие мы сколько хочешь будем воевать. Пока всех врагов не победим. Правильно сказал, да!
        Первые дни после известных событий прошли спокойно. Я бы даже сказал - скучно. Еще и потому, что зарядил вдруг дождь. Не сильный, мелкий, но очень долгий. Казалось, он просто висел в воздухе. Будто опустилось на нас серое облако и задремало, сея вокруг противную липкую влагу.
        Мы перетаскали к себе из сакли все подходящие книги, даже газеты забрали, но все равно было скучно. Особенно, если глянешь в окно, за которым серая пелена и по которому стекают дождевые капли. Как слезы от нечего делать…
        Хорошо еще Арчил отдал нам маленький транзистор. И мы слушали все передачи подряд. И музыку, «По залам музея», и новости культуры. И даже такую рубрику, как «Час делового человека». Ну и, конечно, криминальные новости. И вовсю обменивались впечатлениями и новыми знаниями, полученными благодаря средствам массовой информации.
        Особенно это занятие увлекло Алешку. Его буквально распирало.
        - Дим, оказывается, самое лучшее средство от тараканов, знаешь, какое? - спрашивал, например, он. И торжествующе отвечал сам же: - Мороз! В старину в любой холод распахивали в избе все окна и двери. И через три часа все тараканы замерзали насмерть.
        По-моему, это средство не столько против тараканов, сколько против самих людей.
        - Дим, а ты такого художника Пикассо знаешь? Оказывается, во всех музеях и частных коллекциях находится его картин в десять раз больше, чем он написал. Здорово, да?
        Кстати, о картинах, добавлял я. Оказывается, и фальшивых долларов в обращении находится в десять раз больше, чем настоящих.
        - Криминальная хроника, Дим, - Алешка, лежа на кровати, развернул газету. - Заметка называется «Роковая двойка». Будешь слушать?
        Дождь шуршит по крыше, струится по окнам. Все небо тускло-серого цвета. Давай уж хронику…
        «Торговую фирму «Квант-2» постоянно преследуют неудачи. Ее владелец Н. Седов руководит ею со дня основания. Коммерческие дела фирмы идут по какому-то мрачному закону. Как только она начинает динамично развиваться, крепнуть экономически, тут же следует удар извне, и фирма терпит очередные убытки. Такое впечатление, говорит ее владелец, что меня преследует рок. Или конкурент, утверждают представители правоохранительных органов. Кто из них прав, покажет, если это станет необходимым, профессиональное расследование.
        Наш корреспондент утверждает, что так и будет. Судите сами. В последние месяцы Н. Седову удалось заключить несколько выгодных контрактов на приобретение электронной техники. Казалось бы, прекрасная возможность поправить дела. Тем не менее, как только закупленный товар пересекает границу, он немедленно исчезает. По некоторым данным, на трассе действует банда грабителей. Они нападают на транспорт с товаром - и тот исчезает бесследно. Правоохранительные органы пока не подтверждают эти факты, но и не отрицают их категорически. Более того, они заметили, что похищенная техника через месяц появляется в продаже от неизвестного поставщика через подставных лиц.
        Фирма «Квант-2» находится, по признанию руководителя, на грани разорения».
        Лешка, дочитав заметку, опустил газету на живот и сказал:
        - А я все понял. Ну еще не все, но кое-что…
        Да и я тоже понял. Тот самый товар, который грабят молодцы Попугая, и есть техника фирмы «Квант-2». Только непонятно: неужели, раз уж им так нравится разбойничать на дороге, кроме «Кванта» и грабить некого? По трассе идет товар и повыгоднее. А им, получается, обязательно этот нужен.
        Своими сомнениями я коротко поделился с Алешкой. Он мудро заметил:
        - Значит, так им надо.
        И тут кончился дождь. Засияло солнце. Все вокруг стало чистым и засверкало в солнечных лучах.
        Алешка сложил газету и вскочил:
        - Пошли на улицу!
        Мы выбежали на берег. Море после дождя было еще мутное. И, наверное, холодное. Мы пошли к Арчилу.
        В сакле его не было. На винограднике - тоже. И в теплицах его нет.
        Подошли к колодцу.
        Арчил стоял возле него в задумчивой позе. Разглаживал усы и что-то бормотал.
        Мы приблизились. Он обернулся на наши шаги. Лицо его было озабочено какой-то проблемой.
        - Кто-то из колодца хотел вылезать, - сказал он мрачно. - Вы крышку не трогали, да?
        - Нет, - честно ответили. - Мы к нему и не подходили. А почему вы так думаете?
        - По камушку, да. Такой маленький камушек сюда клал. Теперь нет его.
        Видя, что мы ничего не поняли, Арчил объяснил более доходчиво. Оказывается, закрывая колодец, он на всякий случай положил на самый край крышки три маленьких камешка. Если изнутри колодца попробовать приподнять крышку, камешек, хоть один, да упадет. А упали все три.
        - Кто-то сильно старался, - сказал Арчил. - И я ему очень хочу по башка дать.
        Я почему-то подумал, что так и будет. Недолго ждать.
        - Дядя Арчил, - предложил Алешка. - Вы тут посторожите, а мы съездим в город. К капитану Володе. Все ему расскажем. И он примет меры.
        - Правильно сказал, да, - Арчил согласился сразу. - Я не могу поехать - как вас оставлю. А вы поезжайте. Все Володе скажите.
        Ага, подумал я, и про того «своего» человека в милиции, о котором хвалился Попугай Злобин. А может еще что-нибудь разнюхаем. Например, про несчастную фирму «Квант».
        - Только сначала соберите фрукты и виноград, - сказал Арчил. - Володе гостинец дадите. Он рад будет. Скажет: «Как хорошо! Спасибо моим друзьям!»
        Мы так и сделали. Набрали полную сумку фруктов и поехали в город.
        Володю мы застали на месте, в его кабинете. Но кроме него здесь был его начальник, как мы поняли. Володя с виноватым видом стоял за своим столом, а начальник сердито ходил по комнате. И обернулся, когда мы вошли.
        - Это что за публика? - строго спросил он. Не то Володю, не то нас. Поэтому и не сразу дождался ответа.
        - Это дети полковника Оболенского, - сообщил наконец Володя.
        - А! Вот кстати! Ну-ка, юные сыщики, расскажите, как вы упустили банду грабителей?
        - Вовсе не мы упустили, - возмутился Алешка, - а ваши люди.
        - Да я пошутил, - смягчился начальник.
        - Да я тоже, - улыбнулся Алешка.
        - Ну все-таки, - задумался начальник. - Вы проследили весь их путь, до самой базы. Так? Мы получили согласие Исторического музея, они нам выдали ключи. Мы приезжаем, вскрываем дверь… А там ничего нет! Ну машина - ладно, она могла уйти каким-нибудь другим путем. А товар? Ведь, судя по всему, у них там основная база для его передержки. Это факт. Но ведь там ничего нет!
        - Мы не там были, - сказал Алешка.
        - Это что, намек? - обиделся начальник. - Ты думаешь, мы плохо смотрели?
        - Я думаю, вы не вовремя смотрели.
        - Как это так? - он прямо кипел от обиды. - Мы приехали довольно оперативно.
        - Не в том дело, - сказал Алешка. - Но ведь что-то там было?
        - Море там было! - взорвался наконец начальник.
        - Я так и думал, - просто сказал Алешка.
        Начальник фыркнул. И повернулся на каблуках к Володе.
        - Со Злобиным был разговор?
        - Конечно, товарищ майор. Все отрицает. Жалобу прокурору написал. А он ведь скоро депутатом будет. Тогда мы его вообще не достанем.
        - Да, скользкий тип. Изворотливый. - Тут он опять про нас вспомнил. - А вы с чем пожаловали?
        Ну, мы так скромненько объяснили. Все рассказали. Приблизительно. Только про оружие откровенно соврали, что оно в море утонуло, когда на нас голубой кит напал.
        Про кита майор уже не слышал, повернулся опять к Володе:
        - Беспредел! Сейчас же взять Злобина! Он в гостинице! Езжайте, капитан, и потрясите его так, чтоб душа из него вон!
        Володя взял нас с собой, и мы дожидались его в машине, у подъезда гостиницы.
        Вышел он довольно скоро, злой и уставший. Плюхнулся на сиденье.
        - Вот жлоб! Все отрицает! А вас назвал фантазерами. Говорит: «Взяли их мои морячки на катере покатать, а они вон что на меня клевещут!»
        - Вот гад! - не выдержал Алешка.
        - И ведь все предусмотрел! - кипел Володя. - У него всюду свои люди. Администратор гостиницы твердо заявил: «Наш гость господин Злобин двое суток из своих апартаментов не выходивши!» Алиби у него.
        - А вот Агата Кристи говорит, - вставил Алешка, - что алиби всегда подозрительно.
        - Кстати, - вспомнил и я, - Он грозился нас в подвал с крысами посадить…
        - А чего не посадил? - растерялся Володя от такого сообщения.
        - А он справедливый человек. Сначала хотел проверить - мы приходили тогда в милицию или нет. И похвалился, что у него в милиции есть свой человек. Я думаю, что как раз тот лейтенант, которого уволили.
        - Я тоже так думаю! - Володя включил зажигание, и мы куда-то поехали.
        Некоторое время колесили по городу, по узким его улочкам среди заборов, объезжая гуляющих на свободе коз и валяющихся в лужах свиней. Наконец выехали на площадь, где стояло здание администрации города. Такое красивое, старинное, с колоннами по фасаду и лепным гербом на фронтоне. Ну и с флагом, конечно, на крыше. Только всей этой красотой в основном пользовались не чиновники городской власти, а работники какой-то торговой фирмы. Чиновники ютились в трех комнатах, а все остальные служебные площади сдавали в аренду. Всем, кому не лень. Вернее, тем, у кого деньги были. Это нам Володя рассказал.
        Он с визгом затормозил у одного из подъездов здания, где сбоку висела солидная табличка с названием фирмы, и выскочил из машины.
        За дверью маячил тот самый толстый лейтенант, но теперь уже в форме охранника. Он был при всем параде. На голове - каскетка, на груди бирочка с символом фирмы, на поясе - газовый баллончик, резиновая палка и кобура с пистолетом. Важный - во всю свою толстую морду!
        Володя рванул дверь, распахнул ее во всю ширь и выхватил бывшего лейтенанта наружу. Несмотря на все его вооружение.
        Что он там его спрашивал, нам не было слышно. Но хорошо было видно, как Володя припечатал его спиной к стене и, держа за шкирку, сурово говорил, постукивая его затылком в штукатурку. А тот, выпучив глаза и подергивая головой в такт встряски, что-то жалобно объяснял.
        Привлеченные происходящим сотрудники фирмы высунулись было в дверь бледными лицами, но Володя так рявкнул на них, что они еще больше побледнели и исчезли. Наверное, побежали в милицию звонить.
        А Володя еще раз встряхнув толстяка, пинком вернул его в здание. И уселся за руль. Он был спокоен, только тяжело дышал и чуть слышно поругивался сквозь зубы.
        - Вот мразь! Я давно его подозревал. Мы дважды получали оперативные сообщения о готовящемся нападении на транспорт, устраивали засады, но все мимо. А ведь наверняка именно он сообщал о всех наших мероприятиях бандитам.
        - Вот гад! - вырвалось у Алешки.
        - Ничего, я до него доберусь, - круто пообещал Володя. - А по вашим делам я его предупредил. Он знает, что отвечать, если его спросят.
        Мы вернулись в отделение, и Володя стал куда-то названивать и что-то требовать. Оказалось - катер, чтобы съездить на остров. Своего катера у милиции, конечно, не было. Наконец ему кто-то пообещал, и Володя сказал нам:
        - Если хотите - погуляйте по городу, а к трем подходите сюда. Вместе на остров пойдем. Там вы мне все покажете и расскажете. Годится?
        Еще как!
        В назначенное время мы явились в отделение. Володя сказал, что мы сходим на остров, а потом он нас забросит домой.
        - Так что турундыку вашу возьмем на борт. Заводите!
        Алешка уселся в машину, а я опять на мопед, спустил его под горку, завел и поехал следом за Володиным «уазиком». Хотя можно было мопед и не заводить - дорога к морю все время шла под горку, по инерции бы доехал. Но мне нравилось трещать мотором на весь городок - прямо рокер крутой. Только скоростенка маловата.
        Мы прибыли в порт. У какого-то особого причала стоял военный катер стального цвета, с пулеметом на носовой палубе.
        - Пограничный, - коротко пояснил Володя. - Мы с ними дружим.
        Еще бы!
        Мы погрузились вместе с мопедом и вышли в море, распугивая всех, кто сейчас там болтался, истошным воем сирены. На катере была и группа захвата - сосредоточенные парни в шлемах и брониках.
        - Пулемет не трогать, - предупредил Володя Алешку.
        - А я и не собирался, - заявил тот. - Ни разу.
        Мы покинули акваторию порта и вышли на оперативный простор. Катер - у него не было никакого названия, только номер - рванулся, как конь. Задрав нос, он вылетел в открытое море, сделал лихой вираж и лег на курс.
        Такой скорости на воде мы еще не испытывали. Казалось, что катер просто летит над поверхностью моря. Даже, казалось, слышно шипение пены за бортом от раскаленного от скорости железа.
        - Лихо? - спросил нас один морской пограничник с гордостью.
        - Клево! - отозвался Алешка. - Дадите порулить?
        - Не справишься, - он покачал головой.
        - А пострелять? Из пулемета.
        - Я подумаю, - уклонился тот от прямого ответа.
        До острова мы долетели, как нам показалось, за две минуты.
        Катер снизил скорость, взревел сиреной и просто-таки вылетел на берег. С него тут же посыпались ребята группы захвата, разбежались по острову и мгновенно взяли его под контроль своих автоматов. А на палубе за пулеметом стоял строгий офицер и медленно поводил стволом по сторонам.
        После этого сошли и мы с Володей.
        - Ну и где? - спросил он.
        Нигде. И ничего. Ни палаток, ни склада, ни портрета красивой женщины. Даже кошки нет.
        Володя вздохнул, обошел весь остров - он был невелик. Обнаружил пустые бутылки из-под воды и водки, пачки от сигарет, несколько автоматных гильз. Вот и все.
        Удрученные, мы вернулись на борт.
        - Да… - задумчиво сказал Володя. - Поменяли они место дислокации. И где их теперь искать?
        - Я подумаю, - утешил его Алешка.
        Володя молча взлохматил ему волосы.
        К своему берегу мы тоже подлетели с воем сирены. Если в это время в колодце сидел какой-нибудь бандюга, он тут же захлебнулся бы от страха. (Как позже нам стало известно, примерно так и случилось.)
        Пока мы выгружали мопед и выгружались сами, Арчил прикатил на причал бочку вина и притащил корзину с фруктами - щедрый дар нашим славным пограничникам.
        - А пострелять на прощанье? - спросил Алешка.
        - В другой раз, - вежливо отказал ему пограничный капитан. - Патронов маловато.
        - Ну ладно, - вздохнул Алешка, соглашаясь. - Из автомата постреляю.
        Пограничники дружно рассмеялись на его, как они решили, шутку. А ведь братец мой как в воду глядел.
        Глава XII
        ВОТ ЭТО ИНФОРМАЦИЯ!
        Жизнь опять пошла своим чередом. Арчил трудился над диссертацией. Мы с Алешкой развлекались как могли. Когда был ветер, гоняли на лодке под парусом. Когда был штиль, ловили рыбу. Купались до посинения. Ныряли, погружались в волшебный подводный мир. Однажды встретили в нем двух акул. Но они в Черном море не опасные. Называются катраны. Людей не едят, только рыбу. И очень красиво плавают. Мы, когда их увидели, прибалдели от восторга - такая красота, стройные, стремительные, с какими-то ровными пятнышками на боку. И только хотели подплыть поближе, как катраны мгновенно исчезли, будто их и не было.
        А один раз прямо к нам подплыли дельфины. Целая стая. Они покружили вокруг нас, пофыркали, поулыбались своими веселыми мордами и тоже исчезли - ушли в открытое море на промысел.
        Погода стояла отличная. Вообще все было хорошо. Вот только Арчил выглядел каким-то встревоженным. Вернее, не встревоженным, а настороженным. Он часто стоял на крыше сакли и долго вглядывался в море. Все время проверял крышку колодца, а потом даже как-то хитро навалил на нее гору здоровенных камней. А лом, закрепляющий крышку колодца, убрал. На мой удивленный взгляд отозвался:
        - Так правильно будет. Который если полезет вверх, станет крышка сдвигать, она наклонится и ему на дурной башка весь камень свалит. Правильно будет. Не лезь к добрым людям через дырка. Гостем в дом входи. Так, да.
        В общем, наш снежный человек беспокоился о нашей безопасности, полагая, что бандюки Злобина нас в покое не оставят. К тому же у Арчила были свои с ними счеты. А точнее - у них были к нему претензии. О них он нам как-то рассказал. Как всегда скупо, пробуя слова на вкус.
        Это случилось во время его поездки в город, к невесте Тамаре. Арчил пригласил ее в кафе, где намеревался сделать ей предложение своей руки и своего сердца. Все шло прекрасно. Предложение было принято. И в это время заиграла музыка. Посетители стали танцевать. И Арчил с Тамарой тоже. Но тут в кафе вошли какие-то парни. Они вели себя развязно и грубо. В общем, нахально. И стали приставать к посетителям, мирным жителям. А один из них схватил Тамару за руку и потащил за свой столик. Компания захохотала. И какой-то парень сказал Арчилу: «Что, джигит, увели твою красавицу?» Арчил ответил, как всегда медленно, подбирая слова:
        - Который у джигита невесту обидит, такой пьяный шакал ни один день жить не будет. Правильно сказал. Так, да.
        После этого одного парня он выкинул в дверь, другого - в окно, а третьего, который приставал к Тамаре, посадил в бочку, куда хозяин кафе выбрасывал объедки.
        Они его сильно испугались, но все время кричали издалека: «Ну, джигит, время придет, мы тебя достанем!»
        На что Арчил, не оборачиваясь, ответил:
        - Твое время никогда не придет. А которого увижу на свой путь, башка оторву. И ноги тоже. Так, да.
        В общем, мы, почти как черные монахи в своем монастыре, сидели в осаде. Нет, мы себя ни в чем не ограничивали - еще чего не хватало! Но бдительности не теряли. Чтобы вовремя дать противнику достойный отпор. И оторвать им ноги и головы. Чтобы и впредь в монастыре черепа врагов не переводились.
        А события между тем, постояв на месте, стали опять развиваться. Уже на другом уровне. Володя теперь частенько заезжал за нами, отвозил в город, к себе в кабинет, и в который раз подробно расспрашивал о наших приключениях. И о наших предположениях, кстати, тоже. Иногда мне казалось, что он просто хочет почаще иметь нас у себя на глазах в целях нашей безопасности. Он даже как-то предложил, чтобы у нас погостили Вадик с Владиком. Тем более, что разбои на дорогах прекратились, и они собирались вернуться в Москву.
        Но мы откровенно сказали капитану Володе, что охрана нам не нужна. Мы даже это хвастливо сказали. И добавили, что если придется, мы со всеми врагами сами справимся. Володя взглянул на нас с подозрением и спросил:
        - Чем справитесь? Сковородками отобьетесь?
        - Найдем - чем, - неосторожно вырвалось у Алешки.
        О разговоре мы вскоре забыли, а вот Володя его без последствий не оставил.
        Городок, хоть и назывался Майский, был довольно скучным. Мы пошлялись по нему немного, начали уже привыкать к тому, что ничего интересного в нем нет. Но через несколько дней обратили внимание - городок как-то повеселел. Что-то в нем появилось праздничное. Сначала мы никак не могли понять, что. А потом вдруг сообразили: всюду - на стенах домов, на стендах, на заборах - мелькает название городка, напечатанные какими-то праздничными буквами. Правда, в несколько измененном виде. Алешка вдруг остановился возле одной такой рекламной афиши и сказал:
        - Дим, тебе эта тетка никого не напоминает?
        - Немного на нашу маму похожа. Но портреты нашей мамы на заборах не клеют.
        А с афишного плаката нам щедро улыбалась всеми своими белыми зубами чем-то знакомая красотка, под которой было написано: «Майя Майская» и нарисованы нотные линейки с разными нотами.
        - Дим, - Алешка дернул меня за руку. - Дим, я тоже по маме скучаю. Но посмотри внимательно. Мы где-то эту красотку недавно видели.
        - На вокзале, в Москве. Когда она нас провожала. Вместе с папой.
        - Дим! - Алешка аж подпрыгнул. - Проснись!
        Ну, проснулся… И тут же врубился в действительность. И сразу вспомнил. Эта Майя Майская висела в палатке у Злобина. Вернее, не сама, конечно, висела, а ее портрет.
        - Ну и что? - спросил я Алешку. - У тебя в комнате тоже над тахтой всякие монстры висят.
        - Монстры, Дим, - назидательно сказал Алешка, - это просто. А здесь - разгадка одной тайны.
        Господи! Везде у него тайны! И на каждом шагу разгадки!
        Мимо нас проехал бородатый горец на двухколесной тележке с осликом. Поравнявшись с нами, он что-то ему закричал, а ослик ему ответил по-своему и помчался резвой рысью, постукивая копытцами по асфальту. Кажется, это был тот самый старец, который тащил нас по трассе на буксире.
        - Дим! - Алешка приплясывал от нетерпения на месте. - Я что-то начал понимать!
        Я тоже. Пора нам в свой спокойный монастырь. Под надежную охрану Арчила, с карабином, шашкой и с автоматами.
        - Пошли в гостиницу! - сказал Алешка.
        - Зачем?
        - На разведку. Слушай, ты какой-то нелюбопытный… А один ученый сказал: любознательность - двигатель прогресса.
        Да не хочу я никуда этот самый прогресс двигать! Он, по-моему, и так здорово продвинулся. Пора притормозить.
        - Пошли в гостиницу, - упрямо повторил Алешка. И заинтриговал: - Не пожалеешь.
        Может быть. Особенно, если он ее взорвет.
        Тот самый адмирал, за которым мы уже однажды наблюдали и который оказался просто швейцаром, заступил нам путь.
        - Куда, молодые люди?
        - Туда, - я махнул рукой за его спину. Так убедительно махнул, что он даже обернулся.
        - А зачем? - туповато спросил он.
        - Я к маме хочу, - Алешка состроил плаксивую рожицу.
        - Ну и иди к маме.
        - Я и иду, а вы не пускаете.
        - Она что, здесь остановилась?
        - Конечно. Моя мама - Маечка Майская. - Это Алешка сказал уже не кисло, а с гордостью.
        Адмирал входных дверей подтянулся и чуть было не отдал ему честь. Повернулся ко мне:
        - А вы, юноша, кем госпоже Майской приходитесь? Для сыночка вроде бы староваты будете.
        - Он племянник, - поспешил сообщить Алешка.
        - Ваш? - удивился Адмирал.
        - Госпожи Майской.
        Пока мы выясняли степень нашего родства с эстрадной звездой Майской, в холле появилась она сама. Мы ее сразу узнали. Во-первых, на маму похожа, во-вторых, тыщи плакатов с ее изображением нам все глаза намозолили.
        Однако, фишка! Пора удирать. И я попятился к выходу. А Лешка ситуацией овладел мгновенно. Он не стал пятиться. Наоборот: он завизжал во все горло «Мамочка» и бросился навстречу актрисе. Из-за ее спины мгновенно выросли два амбала-охранника, но актрисе ничего не оставалось, как раскинуть руки для объятий. Машинально.
        Получилось классно. Алешка уперся головой ей в живот и что-то шепнул. Актриса легко отстранила его, взглянула в лицо и подыграла - улыбнулась, потрепала по щеке и озабоченно спросила:
        - Как ты, малыш?
        Алешка не ответил, повернулся ко мне и помахал рукой: иди, мол, поцелуй любимую тетю.
        - Узнаешь, мамочка? - спросил он, когда я скромно подошел. - Это Дима, твой племянник.
        - Ни за что бы не узнала, - подхватила Майская. В уме и сообразительности ей не откажешь. - Как вырос! Ну, пойдемте ко мне в номер.
        Я искренне восхищался Алешкой и его «мамочкой». Так искренне, что даже потерял дар речи. Алешка это заметил и, когда мы поднимались на второй этаж, дал мне пинка. Незаметно для других, но очень чувствительно для меня.
        В номере актриса отдала какие-то распоряжения охране, усадила нас в кресла возле журнального столика, на котором стояли минералка и ваза с виноградом. Сама уселась на подлокотник Алешкиного кресла, взлохматила его волосы и спросила, без тени недовольства:
        - Ну, и что все это значит?
        Интересно, что он ответит? Как славно, что этот вопрос адресован не мне.
        - Вам угрожает опасность! - брякнул Алешка.
        - Это ты уже говорил. При нашей трогательной встрече.
        - Госпожа Майская… - неторопливо начал Алешка.
        - Что же ты меня больше мамочкой не называешь?
        - У меня своя есть, - серьезно ответил Алешка. - Не хуже.
        - Не сомневаюсь, - улыбнулась актриса. - Называй меня по имени: Майя Петровна. А Майская - это мой сценический псевдоним. По паспорту фамилия у меня Седова.
        - Какая? - разом переспросили мы.
        - А что вас удивило? Седова. Это фамилия моего мужа.
        - «Квант-2»! - вырвалось у меня вместо «Ни фига себе!»
        Актриса внимательно на нас посмотрела и кивнула, соглашаясь.
        Так, значит актриса Майская - жена того самого неудачливого коммерсанта Седова, которого грабят на дороге. А ее портрет мы видели в палатке Злобина. Конечно, может быть, в этом и нет ничего особенного - ну поклонник он ее таланта, фанат. Вот и повесил ее портрет. Так часто бывает. Но все равно, что-то здесь не то. Что-то здесь есть другое.
        Но тут Алешка снова взял расследование в свои руки.
        - Вам, Майя Петровна, угрожает опасность. У одного нехорошего человека мы видели ваш портрет.
        Она весело рассмеялась.
        - Детка! У миллионов людей есть мои портреты. - А вот скромности ей явно не хватает. - И среди этих людей наверняка есть и не очень хорошие.
        - Он жулик и бандит! Он нас уже один раз похитил. Он и вас может похитить.
        - Да что вы говорите! - актриса всплеснула руками. С явной иронией.
        Я даже подумал, что она бы от похищения (разумеется, безопасного для нее) не отказалась бы. Такая реклама!
        - У него есть подвал, - продолжал Алешка запугивать. - А в подвале…
        - Орудия пыток? - опять иронический смешок.
        - Можно сказать и так, - вставил я. - Голодные крысы с длинными голыми хвостами. И с красными глазами.
        Вот тут-то ее прохватило! Она даже вскочила в кресле и оглядела комнату - не ворвались ли уже сюда эти красноглазые и голохвостые звери.
        - Фу! Как вы меня напугали! И кто такой этот крысиный главарь, мой поклонник?
        - Его фамилия Злобин.
        - Что? Злобин? Какой Злобин? Вовка?
        - Может, и Вовка. Он нам не представлялся. Красивый такой, на попугая похож.
        - В профиль? - деловито так уточнила Майя Петровна. А на губах ее… играла улыбка. - Так это, детки, мой первый муж.
        - А второй «Квант-2»?
        Она вздохнула.
        - Да. Я была замужем за Злобиным. А потом - так бывает в жизни - встретила Колю и полюбила его.
        - И ушла к любимому, - с ложным пафосом сказал Алешка.
        - Да! И счастлива! А если вы беспокоитесь за меня, то напрасно. Вовка Злобин не сделает мне плохого. Он до сих пор влюблен в меня. Даже письма пишет.
        Счастливые женщины - эгоистичны, подумал я. Ей Злобин, может, и не сделает ничего плохого. А вот Кванту Седову - наверняка. Впрочем, это уже похоже на версию.
        Мы встали. Мы свое дело сделали - предупредили ее об опасности. Можем уходить.
        - И кстати, чтобы вы не волновались, - сказала актриса, будто прочитав мои мысли, - оба моих мужа - прежний и нынешний - остались большими друзьями. И вот даже сегодня они встречаются в ресторане, за дружеским ужином. А вам спасибо. Вы славные ребята. Как вас отблагодарить за вашу заботу?
        И тут вдруг ко мне пришла неожиданная мысль.
        - У нас деньги кончаются, - прямо сказал я.
        - В чем же дело? - она сразу же потянулась к своей сумочке. - Я вам помогу.
        Алешка вспыхнул.
        - Мы к вам не за деньгами пришли!
        - Ну извини… - Она даже смутилась. - Чем же я могу вам помочь?
        - Устройте меня на работу. Вас послушают. - Я очень надеялся на ее авторитет. - Хотя бы на один вечер. В тот ресторан. Ну там, посуду помыть, что-нибудь куда-нибудь отнести… Нам много не нужно.
        - Знаете что, ребята, - она опять очень внимательно на нас посмотрела. И во взгляде ее мелькнуло беспокойство. - Мне кажется, вам известно немного больше, чем вы сказали.
        А она не глупая. Но и мы не дураки. Промолчали, честно глядя ей в глаза. Певица вздохнула. Тяжелая все-таки у известных артисток жизнь. А у неизвестных, наверное, еще тяжелее.
        - Ладно, - пообещала она. - Я поговорю с метрдотелем.
        - А это кто такой? - спросил Алешка.
        - Ну, он вроде главного официанта.
        - Годится.
        Майская тут же на какой-то панели нажала кнопку. Через десять секунд в дверь номера вежливо постучали и вошел молодой человек в форме, тоже похожей на адмиральскую.
        - Пригласите метра, - строго сказала она.
        Молодой человек наклонил голову и, не сказав ни слова, вышел. И почти тут же появился полный седой джентльмен в черном пиджаке и в белых брюках.
        - Слушаю вас, мадам, - склонил он голову набок.
        - Вот этому мальчугану, - жест в мою сторону, - нужно немножко подработать. Вечерок в вашем ресторане. Присмотрите что-нибудь для него. Это мой племянник. И не обижайте.
        - Как можно, мадам. - Он повернулся ко мне. - К семи часам приходите, юноша. Десять долларов вас устроят?
        - Вполне. Спасибо.
        Мы поблагодарили красавицу Майскую и вышли на улицу.
        - Чего ты задумал? - спросил Алешка.
        - Я тебе потом скажу, - отрезал я. Это была любимая фраза брата в подобных ситуациях. Вот я и отомстил, значит.
        - Ну и не надо, - Алешка не обиделся. - Хочешь подслушать, о чем верные друзья и мужья будут разговаривать. Так, да? Правильно сказал?
        До семи вечера оставалось еще время, мы зашли к Володе. Он почему-то обрадовался нам.
        - Вот кстати. Я к вам в гости собрался. Вечерком. Примете?
        - А мы вечерком заняты. В ресторан идем, - сказал Алешка.
        - Разбогатели?
        - Мечтаем, - сказал я.
        - И когда вы освободитесь?
        - Часов в девять.
        - Вот и ладно. Я за вами заеду.
        Что-то он задумал.
        Глава XIII
        ВЕЧЕРОЧЕК В РЕСТОРАНЕ
        Я дал Алешке денег и отправил его в Детский парк, на аттракционы. Ничего особенного там не было - карусель, качели, прудик с лебедями и бедная лошадка пони, которая катала на себе ребятишек. Вернее, даже не катала, она по старости уже ходить не могла. Просто стояла, а детишки взбирались на нее и фотографировались.
        Алешка, конечно, на бедную лошадь не полез. Он покачался без особой охоты на качелях и, хитрец, переместился поближе к ресторану. Но я об этом узнал позже.
        Актрису Майскую в ресторане уважали. И ее «племянника» - тоже. Меня приставили к одному парню, официанту, который сразу же сказал:
        - Будешь на подхвате. Но, чур, чаевые сдавать мне. Понял?
        Да я их вообще брать не буду, еще не хватало!
        Ресторан при гостинице был совсем небольшой, столиков десять всего.
        - Наши три вон те, - сказал мне официант, которого звали Левой. - Возле столиков не вертись. Не всем это нравится.
        Когда стали появляться первые посетители, я понял, что ресторанчик существует не столько для веселья, сколько для деловых разговоров. Здесь собирались местные коммерсанты и предприниматели и обсуждали свои дела в приятной и спокойной обстановке. Здесь даже музыки никакой не было. Правда, сегодня было обещано небольшое выступление звезды эстрады Майи Майской. Со своим ансамблем. Поэтому к седьмому часу уже все столики были заняты. Кроме одного, в углу, у легкой перегородки, за которой на специальном столике была составлена в красивые стопки посуда и по специальным ящичкам разложены столовые приборы.
        Работой меня не баловали.
        Моя задача оказалась простой: когда Лева давал мне знак, я должен был поставить на одно большое блюдо две тарелки поменьше и положить рядом приборы. Вот и все.
        К семи часам в зал вошел господин Злобин, Попугай. Он прошел именно к тому свободному столику, который стоял в углу, у перегородки. Главное, не попадаться ему на глаза. И чтобы у меня не заложило уши.
        Мне здорово повезло с этой перегородкой - меня за ней не видно, а все, что будет сказано за столиком, я мимо ушей не пропущу.
        Злобин уселся, зажал во рту свою любимую сигару и развалился на стуле, вытянув ноги. Лева стал накрывать столик на двоих.
        В ресторане было спокойно - солидная, не драчливая и не шумная публика. Слышались только звяканье ножей и вилок по тарелкам да неясное жужжание разговоров. Совершенно, вроде, одинаковых. Из одних и тех же слов: кредиты, тысячи, задолженности, цены, рынок… Скучно.
        Ничего, сейчас придет несчастный Седов, и будет повеселей. Тут уж, Дима, не зевай…
        А вот и он. Я хоть ни разу его не видел, но сразу почему-то узнал. Представительный такой мужчина. Довольно симпатичный. Но хмурый, озабоченный. Правда, увидев Злобина, он оживился и даже улыбнулся.
        - Привет, Коля, - сказал Злобин, когда Седов сел за столик. - Давно не виделись. Как дела?
        - Да так себе… Я как раз об этом хотел с тобой поговорить.
        - Посоветоваться или попросить? - по голосу было понятно, что Злобин усмехнулся. - Выпьем, закусим, тогда и поговорим.
        - Ты знаешь, я не особенно расположен к беседе.
        - Так плохи дела? - в голосе Злобина прозвучало участие с чуть заметным удовлетворением. - Будь со мной откровенен, Коля. Мы ведь старые друзья. А старую дружбу ничем не разбить. И могу поклясться, что я совершенно не в обиде на то, что Маечка ушла от меня и стала твоей женой…
        Тут совершенно некстати заявился официант Лева, отвлек меня от прослушивания… нет, скажем честно - от подслушивания разговора. Мне, конечно, было не очень ловко, но я успокаивал себя тем, что делаю это не ради собственной выгоды. И не из пустого любопытства.
        Я быстро освободился, выполнив задание Левы, и вернулся за свою перегородку. И сразу услышал голос Седова.
        - Ты знаешь, - жаловался он Попугаю, - у меня ощущение, будто кто-то преследует меня. Неудача следует за неудачей. Я терплю огромные убытки. Потерял почти всю серьезную клиентуру. Честно говоря, моя фирма на грани краха. Я был вынужден даже задержать выдачу зарплаты сотрудникам. А ведь они ни в чем не виноваты. Ну это ладно, это я как-то поправлю, продам машину, домик, выкручусь. Но вот перспектива…
        - Мрачная?
        Седов вздохнул.
        - Понимаешь, сейчас появилась возможность серьезно поправить дела. Есть очень выгодное предложение. Но…
        - Но нет денег?
        Ответом был красноречивый вздох и, видимо, не менее красноречивый кивок.
        - Ты не смог бы мне помочь? Мне нужно всего на месяц. Любые проценты…
        - Ну какие там проценты между друзьями? - возмутился Злобин. - Но ты, Коля, невольно ставишь меня в двусмысленное положение.
        - То есть?
        - Если я не помогу тебе, ты можешь решить, что это низкая месть с моей стороны. А если…
        - А если поможешь?
        - А вот это «если» не получается. У меня сейчас, к сожалению, нет ни цента наличными. Все деньги в обороте. Не обижайся.
        - Ну, какая обида… - с горечью произнес Седов. И, видимо, встал. Потому что Злобин сказал:
        - Да что ты спешишь? Посиди еще, давно ведь не виделись.
        - Не то настроение. Ты же понимаешь…
        - А Майя знает о твоих проблемах?
        - Конечно, у меня нет от нее секретов.
        - И как она… реагирует?
        - Нормально. С пониманием. Поддерживает меня. Ладно, извини, я пойду.
        - Подожди, ведь сейчас Маечка будет петь.
        Но, видимо, Седов отрицательно покачал головой и направился к выходу, потому что Злобин сказал:
        - Удачи тебе, не унывай.
        Помог старому другу… Ну и негодяй!
        В общем, мой план удался и разгадка всей происходящей пакости у меня в кармане.
        Но оказалось, что это еще не все.
        Почти сразу после ухода Седова за столик к Злобину кто-то подсел.
        - Это кто такой? - спросил незнакомец, видимо, про Седова. - Компаньон?
        Злобин рассмеялся.
        - Почти! Этот тип увел мою жену.
        - Маечку?
        - Ну!
        - И ты ему простил? Да я бы на него всю свою братву напустил - одни клочки остались бы.
        Злобин помолчал, а потом равнодушно сказал:
        - Простил?… Ты ведь знаешь, Гена, я никому не прощаю. - Он опять помолчал. - Я его разорил. Через неделю он - нищий. И тогда Маечка со слезами раскаянья в своих прекрасных глазах сама прибежит ко мне.
        Это вряд ли! Так сказал бы товарищ Сухов. Жалко, я не Сухов. Влепил бы я этому негодяю в лоб!
        - Вон она! Красавица твоя.
        - Уже не моя… Еще не моя…
        В зале поднялся шум, послышались приветствия, аплодисменты. Тут пришел официант Лева и сказал:
        - Ты свободен. Вот твои деньги.
        А чаевые я не брал. Да мне и не давали.
        На выступление я не остался. Не люблю я эту эстраду. Да и время близилось к девяти, а мне еще за Алешкой на аттракционы заходить.
        Но идти за ним не пришлось. Он сидел на скамейке напротив гостиницы с каким-то дядькой, и они оба с азартом разгадывали один кроссворд.
        Подойдя я услышал, как дядька глубокомысленно прочитал:
        - «Верблюды с поклажей, идущие друг за другом по пустыне».
        На что Алешка, не задумываясь, ответил:
        - Каравай!
        И дядька доверчиво вписал это слово.
        Володя - коварный мент - поехал к нам вовсе не в гости. Правда, сначала он посидел с нами, как человек, за столом, а потом вдруг сказал:
        - Ну, банда Арчила, сдавай оружие!
        Мы остолбенели, а Арчил, молодец, сначала сделал вид, что не понимает.
        - Которое оружие? На карабин у меня бумага есть. А шашка - от моего прадедушки. Который врагам все башки отрубал на коне.
        - Ты мне, Арчил, не засоряй серое вещество головного мозга.
        - Какой серое вещество! У тебя в голове очень красивый вещество, - попытался польстить Арчил. - Ни у кого больше такого нет. Правильно сказал. Так, да.
        - По имеющимся у меня агентурным данным, - сурово сказал капитан Володя, - у вас в наличии четыре незаконно хранящихся единицы огнестрельного оружия типа короткоствольный автомат системы Калашникова.
        - Который Калашников? - изумился Арчил. - Не был тут никакой джигит Калашников! Никакой систем не давал! Я правильно говорю? - и Арчил, театрально воздев руки, повернулся к нам.
        Мы изо всех сил закивали головами. А потом замотали ими же из стороны в сторону.
        - Вы мне эту пантомиму бросайте, - настаивал Володя. - Артисты! Выдавайте оружие добровольно, а то обыск произведу. - И Володя, сунув руку под бурку, вытащил на свет один из автоматов.
        - Вах! - «удивился» Арчил от всего сердца. - Какой автомат красивый! Какой Володя молодец! Еще такой фокус покажи!
        Володя показал еще три фокуса.
        Мы все на него надулись. Друг называется. А чем мы теперь от врагов будем отбиваться?
        Володя нас понял и сказал:
        - Где-то затаились ваши враги, не до вас им теперь. Вся команда в розыске. Как только их повяжем, тогда и за Злобина возьмемся. Теперь не отвертится.
        Володя отнес автоматы в машину, сказав при этом:
        - Оформлю как добровольную сдачу. Может, вам еще и деньги заплатят.
        - О! - обрадовался Алешка. - Мы тогда еще штук десять сдадим. Я знаю, где их искать.
        Все-то он знает! Каравай верблюдов.
        А Володе его слова, видимо, напомнили что-то неприятное. Потому что он нахмурился и пробормотал:
        - Да… где искать… Вот где мне злобинский склад искать? Загадка!
        Алешка как-то быстро взглянул на него и хитренько улыбнулся.
        - Ладно, - сказал Володя. - Спасибо за приятный вечер, поеду.
        - И вам спасибо, - сказал Алешка. - Обезоружили деток перед лицом врага.
        - Вас обезоружишь, - буркнул Володя. - У вас эти автоматы, как грибы, вырастают. Да, кстати, Дмитрий, а чем это ты в ресторане занимался? Красиво ужинал? Я думал, вы пошутили.
        Все-то он знает…
        - Донесли уже? - спросил я.
        - Доложили, - поправил Володя.
        И мы догадались, что в ресторане были его оперативники. Что за Злобиным установлено наблюдение. Вот и хорошо. Нам спокойнее.
        А Володя, уже на пороге, порадовал нас:
        - Полковник Оболенский звонил. Просил передать, что через три дня прибудет сюда с супругой.
        Мы, конечно, обрадовались, а Лешка спросил:
        - Это какое же у нас число будет? - И получив ответ, опять загадочно произнес: - Как раз вовремя.
        Проводив Володю, мы еще посидели у Арчила. Возле его очага, где рдели жаркие угли.
        - Систем Калашников, - ворчал Арчил, как медведь, у которого отобрали улей с медом. - Арчил другой хороший систем знает. Максимов называется.
        - Какой Максимов? - насторожился Алешка.
        - Хороший Максимов. С ленточками. Любой бандит от него бежать будет.
        И этот загадками заговорил. Одни интриги кругом!
        Когда мы пришли в бунгало, Алешка сказал:
        - Какой подлец этот Попугай, да? Я думал, он все от жадности хапает. А он от злобы. Я бы, Дим, на твоем месте прямо бы пошел и все Седову рассказал.
        Я признался, что у меня было такое желание. Но я подумал и решил, что пока это рано делать. Иначе война начнется, много людей, пусть и бандитов, погибнет из-за Злобина. Придет время - расскажем. В самый лучший момент.
        Алешка со мной согласился. А потом подошел к окну, взглянул на небо и сказал, совсем как Арчил:
        - Какой луна хороший. Скоро он совсем хороший будет. Так, да.
        Следующим утром мы вспомнили, что давно собирались пригласить Арчила на рыбный ужин.
        - А знаешь, Дим, давай подождем родителей. И съедим этот рыбный ужин все вместе.
        Неплохо. Наша мама, например, безумно любит рыбу. А папа всегда при этом говорит, что ей не хватает фосфора. Мама делает вид, что обижается. Потому что фосфор, оказывается, стимулирует работу ума. И когда папа намекает про фосфор, мама в свою очередь ничего не намекает. Она прямо говорит: «Если в прибранную комнату на минуту впустить мужчину, то через полминуты в нее зайти уже не захочется». В этих словах есть справедливость. И не только в отношении папы. Мы Алешкой точно такие же. И как маме это не надоест? Наверное, фосфор помогает. Она от него мудрее становится.
        Мы пошли на причал осмотреть ялик, который достался нам как трофей. А то раньше все времени не было.
        Лодочка ничего себе. Для рыбалки удобная. И на ходу легкая, это мы уже знали. В общем, мы покатались на лодках, поиграли в морской бой, искупались. А в это время на дороге показался возвращавшийся откуда-то Арчил. И он не просто шел, а катил за железную ручку какую-то, как нам показалось, странную небольшую тачку.
        Мы помчались ему навстречу. Подбежали. Арчил остановился, потрогал ус и гордо подбоченился:
        - Вот. Хороший Максимов.
        Да… фишка… Это был не какой-то там Максимов, а старинный пулемет «максим». Мы его видали в кино про Гражданскую войну. Тупорылый такой, а на торце рыльца хищно торчит кусочек ствола. Щиток у «Максимова», который притащил наш снежный человек, был немного посеченный. Наверное, пулями и осколками. Стоял пулемет на маленьких деревянных колесиках, обтянутых стальными ободками. И были у него две деревянные ручки, за которые очень тянуло схватиться и нажать находящуюся между ними гашетку.
        - Красивый, да? - радовался, как ребенок, Арчил. - А вот и ленточки.
        Он встряхнул ржавую железную коробку, которую держал в руке. Раскрыл ее, вытянул странную пулеметную ленту. Она как бы была склепана медными заклепками из двух брезентовых ремней. А между ремнями были зажаты патроны с острыми кончиками пуль.
        - Где вы его стащили, дядя Арчил? - с восторгом спросил Алешка.
        - Зачем так говоришь - стащили? - обиделся Арчил. - Там, в горах, место есть. Пещера. Он там прятался. Давно. Прадедушка мой, джигит, из него воевал.
        - Дядя Арчил, - поспешил Алешка, - а ваш джигит дедушка за кого воевал? За белых или за красных?
        Арчил задумался, поправил ус.
        - За Родину.
        Исчерпывающий ответ.
        А Лешка уже присел к пулемету и ласково гладил его ребристый кожух.
        - Сюда, в этот дырка, - объяснил Арчил, - надо воды наливать. Как в самовар. А то ствол очень горячий становится.
        - Щас! Принесу! - Алешка помчался за водой. Не терпелось ему.
        Я взял у Арчила коробку с лентой, он снова подхватил пулемет за дужку, и мы пошли к сакле. Тут Арчил установил чуть в стороне от входа пулемет, рыльцем в сторону моря, замаскировал его дровами и постелил бурку.
        Примчался Алешка с ведром воды. Мы залили ее в кожух. Арчил лег на бурку, заправил ленту.
        - Вах! Куда стрелять совсем забыл.
        - Щас! - И Алешка опять умчался. Где-то за саклей отыскал старый пробковый спасательный круг, спустился на берег и забросил его в море.
        Арчил прищурился, поставил планку прицела на нужные метры. Круг лениво покачивался на волне.
        Арчил нажал гашетку. «Максимов» задрожал в его руках, побежала в нутро пулемета лента, грозно зарокотало над морем. Вокруг круга вспенилась вода, полетело крошево пробки.
        - Вах! - Арчил щелкнул пальцами. - Какой молодец!
        Алешка приплясывал рядом от нетерпения. И Арчил не обманул его ожидания. Он встал, показал Алешке взглядом на бурку. Тот плюхнулся, вцепился в ручки.
        Алешка чуть опустил ствол вниз, ударил длинной очередью. К размочаленному кругу пробежала строчка фонтанчиков, настигла его, разломила надвое.
        - Вах! - Арчил задрал вверх руки. - Какой джигит! Дима тоже джигит, да? - Он повернулся ко мне счастливым лицом с блестящими под усами белыми зубами.
        Ох, дети малые!
        Но я, конечно, тоже опробовать «Максимова» не отказался. А кто бы на моем месте отказался?
        Пулемет задрожал в моих руках, словно собирался попрыгать. И я тоже оказался джигитом: раздраконил одну из половинок круга.
        - Теперь все, - сказал Арчил. - Надо патроны сберегать. И Володя может услышать.
        Он поднял бурку, отряхнул, отнес в саклю. Вернулся.
        - Теперь пусть любой враг приходит. Ему хороший сувенир будет.
        - Сюрприз, - поправил я.
        - Так, да. Правильно сказал. Сувенир и сюрприз.
        Глава XIV
        СУВЕНИР С СЮРПРИЗОМ«
        Как мы потом узнали, местная милиция вплотную занялась бандой Злобина, а папины коллеги по Интерполу установили человека за границей, который передавал информацию об отправлении закупленной Седовым электроники - компьютеров, телевизоров, видеотехники. Он сообщал: какая машина, какой груз, какая охрана и прочие данные охраннику Воробью. Тот - Злобину, и Злобин разрабатывал операцию по захвату груза. Его перекладывали в фургон с орлом и самолетом на борту, отправляли на «базу». А оттуда время от времени морем доставляли на остров старым катером («Тропик»), чтобы не привлекать внимания. А уж с острова, когда Злобин подготавливал фальшивые документы на продажу, награбленное отправляли на шикарной злобинской яхте в разные города побережья.
        Все это наконец-то удалось выяснить, подготовить операцию по ликвидации банды и аресту Злобина. Однако банда… неожиданно исчезла. Будто растворилась в море, как брошенная в него пачка соли. И папа должен был вылететь сюда, чтобы помочь местным милиционерам завершить операцию.
        Но кое-что мы с братом узнали все-таки раньше, чем милиция. Да еще у Алешки «в рукаве» прятался какой-то козырь.
        Но мы не знали самого главного. И самого опасного. Дело в том, что Злобин догадался, что вокруг него сжимается кольцо. И стал искать выхода. Ничего умнее он не придумал, как… Но лучше все по порядку. Скажу только, что этим шагом он надеялся уйти от ответственности и удрать за границу, где у него были сообщники. И заодно прихватить все, что еще не продал из награбленного, хранившегося в тайном месте.
        В общем, этот хитрец сумел уйти от наблюдения. Капитан Володя потом рассказывал нам (предупредив: «Только папе своему не проболтайтесь!»), что Злобин почти все время проводил на своем красивом катере. И как-то вечерком отправился он в очередную прогулку по лунной дорожке. Продолжать за ним наблюдение пришлось издалека, в бинокль. И поэтому никто не заметил, как под прикрытием острова Злобин перебрался на кривобокий «Тропик». А потом он такое устроил! Впрочем, я опять поспешил…
        С того дня, как мы сюда приехали, незаметно прошел месяц. Нам здесь очень нравилось - море, таинственный монастырь с его неразгаданными тайнами, вольная жизнь среди плодов и винограда. А больше всего нам нравился наш новый друг Арчил, наш снежный человек. Добрый, умный и немного наивный. Он опекал нас, как собственных детей. Мы долгое время даже не догадывались о том, что уважая нашу свободу, он незаметно не сводил с нас своих внимательных глаз. Особенно, когда понял - что за прыткий «объект» наш Алешка. Арчил его очень полюбил, но скрывал свою любовь за строгостью. И оберегал нас от всех возможных опасностей. А уж как кормил! Мама не узнает Алешку - всегда такой худенький, он, по-моему, здесь основательно прибавил в весе. По крайней мере щечки у него под загаром заметно округлились.
        Да, незаметно прошел месяц. Ночи опять стали лунными, светлыми. Луна вставала над морем почти круглая. И сияла словно от радости за свою красоту.
        Алешка в эти дни вел себя довольно странно. Любовался луной и что-то при этом шептал. Мне даже как-то послышалось: «Еще день подожду. Ошибиться никак нельзя».
        А однажды я застал его у колодца. Сняв несколько камней с крышки, он сдвинул ее немного и заглядывал в щелку. И тоже что-то при этом бормотал.
        Но я его не расспрашивал - все равно не скажет. Он очень любит эффекты.
        Правда, один эффект получился не по его воле. Он даже не мог его предусмотреть. И никто не мог бы. Кроме Злобина.
        В один прекрасный вечер, когда море готовилось ко сну и сонно плескало ленивой волной в уже дремлющий берег, вдали, выскочив из-за острова, вдруг показалось небольшое судно.
        Мы с Алешкой сначала не обратили на него внимания. И продолжали заниматься своими делами. А вот Арчил уже стоял на пороге сакли и вглядывался вдаль. Он все время был настороже.
        Судно сделало поворот и взяло курс на нас. Это был боевой пиратский бриг, старая лоханка по кличке «Тропик».
        Арчил вдруг стал очень серьезным.
        - Все в саклю! - строго скомандовал он. - Очень быстро!
        Нам и в голову не пришло ослушаться - так сурово прозвучал его приказ.
        В сакле Арчил снял со стены карабин, набил его магазин патронами и, передернув затвор, повесил на крюк рядом с дверью. Потом вышел наружу, присел около «Максимова», проверил ленту - нет ли перекоса. И стал в дверях, сложив руки на груди.
        Мы с Алешкой приникли к окну.
        Катер приближался медленно, но неотвратимо. И как обычно, накренясь на один борт. На палубе никого не было. И это выглядело жутковато - будто судно шло само собой, ведомое невидимым экипажем. Когда оно подошло поближе, мы разглядели, что в рулевой рубке все-таки кто-то есть. А вскоре различили, что там двое. Один стоял за штурвалом, а другой, почти упершись лбом в стекло, пристально вглядывался вперед. Мне даже показалось, что он видит в окошке сакли наши бледные лица.
        Недалеко от берега на катере заглушили мотор. «Тропик» замедлил ход и остановился, медленно покачиваясь на сонной волне. На палубу из рубки вышел человек в белом костюме и в соломенной шляпе с огромными полями. Это был Попугай Злобин. Он стоял, широко расставив ноги, курил свою сигару и смотрел на нас. Так нам казалось во всяком случае.
        Мы молча ждали. Поджилки у нас не тряслись, но сердчишки екали. У меня, по крайней мере.
        Кругом стояла совершенно жуткая, глухая тишина.
        Но вот она дрогнула, и ее не стало.
        - Эй! На берегу! - выбросив за борт сигару и приложив ладони ко рту, крикнул Злобин. - Кто там есть? Выходи по одному. Разговор будет.
        Арчил шагнул вперед.
        - Который там кричит, пусть уходит! Нам тебя здесь никогда не надо! Правильно сказал!
        - Мамаладзе! Шагай на борт! Поговорим, как джигиты!
        - Ты не джигит! Ты глупый шакал! Который катер сейчас не уйдет, такому будет дно морское!
        - Послушай, джигит! Отпусти с нами пацанов и расстанемся друзьями! И катер будет цел, и Мамаладзе будет жив!
        Вот что им надо! До меня дошло: возьмет нас в заложники и будет торговаться с папой. Значит, поганец Чиж все-таки нас выдал. И теперь Злобин знает, кто мы и как это использовать.
        Арчил между тем вел переговоры.
        - Которые такие друзья, я их шашкой по башке, как арбуз, рублю. Из одной башка два делаю. Очень некрасивый.
        - Что ж, тебя предупредили по-хорошему.
        На палубу высыпала вся команда. С оружием. Заработал мотор, и «Тропик» пошел к берегу. Будто на таран.
        Арчил обернулся, увидел наши лица в окошке и цыкнул, как на цыплят:
        - Сидеть на пол! Не подглядывать. Сейчас сувенир будем делать.
        Он не спеша зашел в саклю за буркой, расстелил ее возле пулемета, лег. Поводил стволом, проверяя сектор обстрела. И все - не спеша, обстоятельно.
        Катер приближался. Попугай так и стоял на палубе в своей дурацкой шляпе из итальянской соломки. Он улыбался - ему нравилось во главе вооруженной банды идти на троих безоружных, как он думал, людей, из которых двое - дети. Да, не знал он, что эти люди тоже вооружены. И не знал, с какими детишками имеет дело. Вот ему и сувенир!
        Арчил чуть повел стволом и нажал гашетку. Раздался грозный, беспощадный грохот в вечерней тиши. Перед самым носом катера словно барьерчиком встали фонтанчики от пуль.
        Рулевой от неожиданности сделал такой резкий и крутой поворот, что катер чуть не опрокинулся. А Попугай, мотнув ногами в белых штанах, не удержавшись, вылетел за борт. Вместе со шляпой. Когда он вынырнул, она преданно покачивалась рядом с ним.
        Морской бой!
        - Стойте, мерзавцы! - орал Злобин.
        Катер сделал полный круг, подошел к нему. Сразу несколько человек перевесились через борт и подхватили своего шефа за руки, вытащили на палубу. Вид у грозного бандита был очень жалкий. С него ручьем текла вода, намокший костюмчик уже не был безупречно белым и висел на нем, как грязная тряпка.
        Арчил приподнялся и закричал через щиток пулемета:
        - Который еще хочет, подходи другой раз. Еще лучше будет.
        В ответ ударили автоматы. Пиратский бриг шел вдоль берега и с его правого борта велся прицельный огонь из всех своих орудий. Но, извините, стрелять в нашу саклю можно, пожалуй, и из противотанковой пушки. Конечно, когда пули стучали в стену, было здорово неуютно. Но совсем не страшно.
        Арчил такого безобразия долго не стерпел. Снова приник к «Максимову» и длинной очередью прострочил весь борт катера от носа до кормы.
        Это произвело впечатление. Катер отошел на безопасное расстояние и замер. Опять стало тихо. Только побулькивала в кожухе «Максимова» нагревшаяся вода, да здорово пахло в сакле сгоревшим порохом.
        На катере, наверное, шло совещание. Нам было видно, как бурно жестикулирует мокрый Злобин, как молча, даже понуро, слушают его боевики. Видно, он приказывал им сделать что-то такое, чего им очень не хотелось делать. Но пришлось. А решил Злобин высадить десант. Боевики подошли к борту и один за одним, очень неохотно попрыгали в воду. Поплыли к берегу, держа над головой автоматы.
        Вот тут, признаюсь, мне стало страшновато.
        Бандиты уже настолько приблизились к берегу, что не плыли, а шли по дну и снова открыли стрельбу. Они даже что-то орали, подбадривая себя.
        Но тут снова задрожал в твердых руках Арчила верный «Максимов». И перед линией боевиков закипела вода.
        Им не понравилось! А кому понравилось бы? Нападавшие разом повернули на девяносто градусов и взяли курс на Песчаную косу. Видно, возвращаться на катер, под разгневанную руку шефа, им тоже не хотелось.
        Достигнув косы, они перебежали ее и скрылись из глаз.
        Злобин, бегая по палубе, что-то орал, потом сам влетел в рубку, вытолкнул из нее рулевого и повел катер на берег. Совсем очумел.
        Тут уж Арчил не стал церемониться. Дал короткую очередь именно туда, куда надо. Над кормой катера ахнуло, выплеснулось пламя, и он стал медленно и верно опускаться на дно, задрав нос. Что, впрочем, и было честно обещано.
        В последнюю минуту рулевой и Злобин спрыгнули в воду, поплыли к косе. А катер как-то булькнул, словно поперхнулся, и мгновенно исчез под водой.
        Бой был окончен. Последние бойцы разбитого противника - Злобин и рулевой - выбрались на косу и тоже исчезли с наших глаз.
        Но вот куда?
        Арчил бережно погладил пулемет по щитку и сказал растроганным голосом:
        - Какой хороший систем. Настоящий джигит. Сувенир!
        - Правильно сказал! - подтвердил Алешка.
        - Так, да! - добавил и я.
        И мы втроем весело рассмеялись.
        Преследовать бежавшего неприятеля мы не рискнули. Мало ли что он задумал? Может, залегли боевики на том берегу Песчаной косы и только ждут - не дождутся, когда мы атакуем их с одним карабином и прадедовской шашкой.
        Но куда они все-таки делись?
        - Никуда они не денутся, - ответил Алешка на мой немой вопрос. Ответил с такой уверенностью, что я успокоился. Раз Лешка говорит - значит, знает.
        Еще не развеялся в горах пороховой дым сражения, еще затонувший «Тропик» пускал время от времени пузыри, а Лешка уже смотался в бунгало и вернулся с масками для подводного плавания и с ластами.
        - Ты чего? - удивился я. - Купаться собрался?
        - Трофеи собрать! - ошарашил он.
        Оказывается, когда боевики добирались вплавь к Песчаной косе, некоторые из них в панике побросали свои автоматы. Я-то не обратил на это внимания, а от Лешкиных острых глаз не ускользнет никакая мелочь. И он весь был захвачен новой идеей.
        - Выловим автоматы, так? Сдадим, чтоб не придирался Володя, так? И себе по штуке оставим! Здорово?
        - Леха, опомнись! Ночь наступает. Ты что, при лунном свете нырять будешь?
        - Ах да! - спохватился он. Бросил маски на песок и помчался к ущелью.
        Я догнал его у колодца. Леха опять сдвинул крышку и вглядывался в темную пустоту колодца. И что-то опять бормотал. Когда я подошел, то услышал конец фразы: «…завтра как раз будет…»
        Я немного забеспокоился - как бы он в колодец не полез. И решил взять его под колпак. Как Мюллер Штирлица.
        Не знаю, правда, как мне это удастся? Братец же мой навострился исчезать, я уже говорил: вот он здесь и вот его уже нет. А потом опять возникает в совсем неподходящем месте.
        Мы зашли в саклю. Арчил возился с пулеметом, чистил, обтирал тряпочкой и что-то ему напевал на своем родном языке.
        - Мы пошли спать, - сказал Алешка.
        - Правильно сказал. Отдых после боя.
        И мы пошли отдыхать после боя. Не знаю, как Лешка, но лишь только я закрыл глаза, как этот бой начался снова. Загремели выстрелы, зазвучали злые голоса, запахло порохом.
        Я открыл глаза. Комната была будто залита лунным светом, на полу лежал квадрат окошка. Все было тихо. Только скрипели вовсю неугомонные цикады.
        Я закрыл глаза. Опять стрельба, крики, опасность. И я подумал: а как же солдаты, которые воюют каждый день несколько лет? Наверное, это в кино все так просто.
        В общем, полночи я вертелся и заново переживал все наше сражение.
        А утром стало легче. Вчерашнее грозное событие как-то ушло вдаль. Тем более, что Алешка уже возился на веранде, готовил утренний чай. И поглядывал в сторону моря, где таились на дне сокровища в виде бандитских автоматов.
        - Дим! - крикнул он. - Вставай! Идем автоматы собирать!
        - Не уплывут твои автоматы, - проворчал я, вылезая из постели.
        А он мне даже чай не дал допить.
        - Пошли же! Вдруг кто-нибудь их сопрет!
        Мы забрались в нашу лодку. Я сел на весла, Алешка улегся животом на носу, надел маску и окунул голову в море. Я потихоньку греб, а Лешка осматривал дно. Так мы доплыли почти до катера, развернулись, пошли обратно, но уже ближе к берегу. И почти сразу Алешка поднял руку. Я сбросил якорь. Лодка прошла еще немного, остановилась.
        Алешка снял маску. Глаза его сияли.
        - Здесь неглубоко, Дим. Может, я первый?
        Он хорошо ныряет. И глубины не боится. А под водой чувствует себя, как в родном доме.
        Алешка скользнул за борт. Держась за него, он хорошо продышался, надвинул маску и исчез под водой. Я, надев вторую маску, окунув голову, наблюдал за ним.
        Вот его загорелая фигурка скользит над самым дном, минует якорную веревку и, кажется, будто издает торжествующий вопль.
        Он вытягивает вперед руки, ковыряется в песке и вытаскивает из него автомат. Выныривает, подплывает к лодке, передает мне автомат и, положив руки на борт, отдыхает и отдыхивается.
        Потом снимает маску.
        - Хороша рыбка, Дим?
        - Хороша. Только ствол автомата забит песком. Ничего, почистим.
        - Еще чего! - возмутился Алешка. - Свои почистим, да. А Володины - пусть сам чистит!
        Алешка взбирается в лодку. Мы снова медленно плывем к косе, поворачиваем, плывем к катеру, еще ближе к берегу.
        Алешка поднимает руку. Бросаем якорь.
        Теперь я ныряю. Автомат нахожу быстро. Он уже почти весь ушел в песок, виднелись только часть ремня и магазин.
        Увлекательное занятие. Но улов оказался меньше, чем мы ожидали, - нашли всего три штуки.
        - Володе ничего не сдаем, - тут же решает Алешка, - все автоматы оставляем себе. Каждому по штуке.
        Но Арчил воспротивился.
        - Зачем мне такой систем? У меня есть лучший друг Максимов. Так, да.
        - Ну ладно, - вздыхает жадина Алешка. - Я себе два возьму. А один тебе, Дим.
        Арчил без лишних слов забирает все добытое оружие.
        - Буду разбирать их совсем. Чистить буду. Смазка давать. Патроны сушить. Потом будем посмотреть, что с етим систем делать? Правильно сказал?
        Алешка помолчал, состроил недовольную гримасу.
        - Не очень правильно. «Етим систем» и мне нравится. Я, знаешь, как за ним нырял! Там глубина почти сто метров над уровнем моря!
        - Вах! Какой молодец! Который так сильно под вода нырял, сейчас очень сильно завтрак будет кушать.
        За завтраком, который мы «очень сильно кушать», Алешка сказал Арчилу:
        - А нам опять в город надо.
        Ну надо же! А я об этом, например, впервые слышал.
        - Зачем тебе в город? Мы лучше в горы пойдем, - возразил наш снежный человек.
        - Чего я там не видел? - воспротивился Алешка.
        - Узнаешь. Арчил вас на вечер угощать будет. Сациви делать будет. Цыпленок в табаке. Теперь хороший дикий слива нужен, ткемали называется. Цыпленка такого кушать будем.
        Я лично ничего не понял. Но идти пришлось.
        Мы взяли большую корзину, зашли в глубь ущелья и известной Арчилу тропой под ворчание Алешки, полезли в горы. Где-то там Арчил отыскал три дикие деревца, усеянные мелкими желтыми сливами. Они оказались такими вкусными, что Арчил в конце концов не выдержал:
        - Вах! Один Арчил слива в корзинка кладет. А етим джигиты только в свой живот.
        - Так, да! - сказал Алешка и выплюнул косточку.
        А когда мы вернулись, и Арчил, что-то довольно напевая, стал разбирать на столе сливы, Алешка упрямо сказал:
        - А нам все равно в город нужно. Что я, даром что ли «етим мелким слив» собирал? Так, да?
        - Какой ты! - Арчил воздел к потолку руки. - Сациви кушать любишь, а…
        - Не любишь, - прервал его Алешка. - Я «етим сациви» никогда не ел.
        - Полюбишь, - уверенно сказал Арчил.
        Но в город мы все-таки поехали. Кто Алешке попытается в просьбе отказать, тот и дня спокойно не проживет…
        Глава XV
        «А ГДЕ АРЧИЛ?»
        - Дядя Володя, - торжественно и важно сказал Алешка, - я хочу вам сделать сувенир!
        - Спасибо, - сказал Володя. - Только знаю я ваши сувениры. Все приезжие собирают на берегу дохлых крабов и делают ожерелья из их клешней. А потом всем дарят. Потому что самим не нужно. У меня этих сувениров - полный сейф.
        Алешка, как ни странно, не обиделся.
        - Это, дядь Володь, совсем не такой сувенир. В переводе означает приятный сюрприз.
        - В каком переводе? - озадачился Володя. - С какого языка?
        - С Арчилова. Сувенир вам понравится. - И добавил со знанием дела - все-таки сын полковника милиции: - Вам за этот сувенир премию дадут. И внеочередную звездочку на погоны. Майором будете. А что, вам к лицу.
        Володя долго думал. А потом спросил:
        - Знаешь, о чем я размышлял? Скажу: вот я с тобой, Алексей Сергеич, общаюсь всего несколько дней…
        - И я вас уже утомил, - перебил его Алешка, улыбаясь. - Я знаю.
        Да, подумал я, вы, капитан Володя, далеко не первый потерпевший.
        - Ага, - признался Володя. - Но я сейчас думаю о твоем папе. Бедный полковник!
        - Вам так только кажется, - успокоил его Алешка. - Ладно, давайте свое ухо. Я вам кое-что шепну.
        Володе стало, может быть, и не столько интересно, сколько весело. И он, наклонившись, подставил свое ухо. Алешка что-то ему зашептал. А я не мог оторвать глаз от Володиного лица. Никогда не думал, что у капитана милиции может быть такая богатая мимика.
        Сначала он просто морщился от щекотки, потом в глазах его появилось легкое недоверие, смешанное с восхищением. Явно он подумал в тот момент что-то вроде: надо же, малый пацан, а такое придумал, фантазер. Но вслед за этим глаза у Володи стали круглыми, как яблоки, и желтыми, как «етим дикий сливы ткемали». В них загорелся огонь восхищения.
        Володя отстранил немного Алешку, чтобы еще лучше его рассмотреть. А потом сказал:
        - Это тебе, Алексей, нужно дать внеочередное звание. Генерала! Я завидую твоему папе!
        - Не вы один, - скромно сказал Алешка. - Ни у кого нет таких детей.
        - Это кто сказал?
        - Мама.
        - Все! - Володя шлепнул ладонью по столу. - Бегу докладывать начальству.
        - Чего ты ему наврал? - спросил я Алешку, когда Володя выскочил за дверь.
        - Сегодня банду Злобина будем брать, - небрежно пояснил он, с интересом разглядывая на Володином столе бумаги.
        Я не нашел ничего умнее, как глупо спросить:
        - Почему сегодня?
        - Полнолуние, - пожал Алешка плечами и стал выдвигать ящики стола.
        Треснуть бы его по затылку, да рука не поднимается.
        - Что ты там лазаешь? - прикрикнул я. - В чужом столе.
        - Вдруг пистолет завалялся, - просто пояснил Алешка.
        Пистолет, к счастью, не завалялся. Завалялась половинка высохшего пряника, почти пустая банка из-под кофе и старая кобура с оторванными ремешками. Алешка тут же ее нацепил и стал искать глазами по всей комнате зеркало. Но зеркало в Володином кабинете не завалялось.
        Тут вошли Володя и его начальник - майор. Оба веселые и оживленные. Майор обхватил нас своими ручищами, сказал: «Молодцы!» и подтолкнул Алешку к столу:
        - Рисуй! - положил перед ним лист бумаги.
        Алешка быстренько что-то там накалялкал.
        Офицеры вгляделись в рисунок, переглянулись с недоумением. Потом одновременно и осторожно попросили:
        - Может, объяснишь?
        Алешка вздохнул. Прямо-таки оскорбительно вздохнул! Такой вздох переводится однозначно: «Какие же вы… несообразительные, господа офицеры!» Он снова притянул к себе листок, сказал лаконично:
        - Вход. Жел. д. С шумом. Начинают уходить. Здесь яма. Ступени. Второй этаж. Дальше хода нет. Сдаются. Рыдают.
        «Жел. д.» даже я понял - железная дверь. А вот остальная тарабарщина… Даже Арчил понятнее объясняется. Но наконец господа офицеры поняли. Переглянулись. Майор поднял вверх большой палец. А потом вдруг спросил, указав на рисунок:
        - А это что?
        - Череп. Непохоже, что ли?
        - Чей?
        - Не знаю.
        - Зачем?
        - Для красоты.
        Майор достал сигареты, угостил Володю и указал на Алешку:
        - В соседнем городе только что открылся сказочный Диснейленд. Берем ему туда за счет нашего отделения путевку на целый месяц. Провести приказом.
        - Больно надо, - сказал Алешка. - Вы лучше меня на операцию возьмите.
        Майор не удивился.
        - Я бы взял, - просто сказал он. - Но не имею права. Ты - ребенок.
        - Да, но какой! - отозвался Алешка без тени юмора.
        А Володя добавил:
        - Кстати, кобуру можешь под футболкой не прятать. Дарю.
        - Отправьте ребят домой, - распорядился майор. - И готовьте людей.
        - Товарищ майор, - возразил Володя, - я бы на время операции их здесь оставил. В камере. Или запер бы в моем кабинете.
        - Не стоит. Просто передайте Мамаладзе, чтобы не спускал с них глаз.
        Когда мы приехали, Володя долго о чем-то шептался с Арчилом, поглядывая на нас. Арчил слушал, кивал, поглаживал усы. Потом они пожали друг другу руки и расстались.
        Арчил зашел в бунгало и сказал:
        - Есть в горах один такой мудрый легенда. Жил старый горец…
        - Тоже мудрый? - перебил Алешка.
        - Очень мудрый. Как Арчил. И у етим горец был молодой сын. Совсем как ты. Такой… непослушный. И тогда старый горец позвал его в саклю и крепко запер дверь. - С этими словами Арчил вышел, и мы услышали, как в замке дважды повернулся ключ.
        - И вся легенда? - крикнул в окно Алешка.
        - Вся, вся. Совсем вся.
        - А вот и не вся, - усмехнулся Алешка.
        Он снял с себя кобуру, повесил над кроватью, полюбовался:
        - Сюда бы, Дим, еще Арчилову шашку повесить. Давай стащим.
        Размечтался!
        - Может, и пулемет сюда перетащим?
        - Обойдемся, - сказал Алешка.
        Тут я уже не выдержал, усадил его на кровать, стал перед ним в грозную позу и, как следователь, приказал:
        - Раскалывайся!
        Алешка юлить не стал. И объяснил все подробно. И по его словам, так все просто получалось! Как муху поймать.
        - Сначала, Дим, я догадался, где у них склад. А потом, когда они исчезли, я догадался, что и вся банда скрывается на том же складе. Это у них базой и называтся.
        - Но ведь оперативники там ничего не нашли. Только море, - вспомнил я.
        - Не тогда искали, Дим. Луна была не та! - выпалил Алешка.
        Ну, вот, приехали! У него уже и луна не та!
        - Луна, Леха, всегда одинаковая, - сказал я назидательно. - Спутник Земли. Ночное светило.
        Он взглянул на меня снизу вверх, но снисходительно. В глазах его вопрос: «Ну, мол, и что ты еще скажешь?»
        А что тут еще скажешь?
        - Дим, ты ведь первый заметил, как однажды в лунную ночь исчезла вода в колодце. И остановился на этом. Никаких выводов не сделал. Такое событие оставил без развития!
        Во излагает! Ему не генералом быть, а академиком.
        - Хватит, Лех! Говори по делу! - не выдержал я.
        - Дим, все очень просто. Я сам подумал, людей послушал, книги почитал - у Арчила. Знаешь, эти черные монахи - ну и хитрецы! У них, Дим, в монастыре было как бы два этажа. Вернее, как чердак и подвал. Наверху - «етим кельим», а внизу запасной выход.
        - Так это все Арчил рассказывал.
        - Ну вот, все и понятно. И они, Дим, давно заметили, что когда сильная луна, часть подвала осушается, а когда - месяц, то часть подвала затопляется.
        Здорово объяснил.
        - В общем, в подземелье два входа. Один из монастыря, а другой через железную дверь. Помнишь, когда мы с тобой в колодец лазили, там вправо коридор уходил?
        - Ну, мы туда не пошли, он же почти сразу под воду уходил.
        Алешка как-то странно среагировал на мои слова - «мы туда не пошли». И стал объяснять дальше.
        - В общем, Дим, идешь по этому подземелью. Сначала нормально, а потом ступеньки вниз. Когда большая луна, воды там мало. Можно почти посуху пройти. В общем, ты окажешься в большом гроте. Там и сложены краденые товары. И там можно хорошо жить. В гроте даже генератор небольшой есть для света. Койки есть, столы, телевизор. А дальше опять такая штука на пути - ступеньки вниз, немного воды… И оказываешься перед железной дверью. По пояс в воде.
        Я слушал очень внимательно. С огромным интересом. Это было захватывающее дух описание древнего сооружения, которое запиралось и отпиралось с помощью приливов и отливов. Само так получилось, или мудрые черные монахи так устроили - Арчил в своей диссертации будет разбираться.
        Да, хотелось бы там побывать… Алешка так красочно все описал, будто своими глазами видел… Стоп!
        Я опять грозно навис над бедным братиком:
        - А откуда ты все это знаешь?
        - Ну… Арчил рассказывал кое-что… Книгу я читал. Толстую такую…
        - Алексей! - сказал я маминым голосом. - Признавайся!
        - Ну, Дим… Подумаешь… Разок слазил в колодец. Это давно уже было. Зато все узнал! Здорово!
        Я, честно говоря, растерялся. С одной стороны - ужас! Мальчик в подземелье! С другой стороны - каков мальчик! Честно скажу: не уверен, что я решился бы на такое. Ну, с Алешкой я бы еще полез в подземелье, а один… Не уверен.
        И я не знал, что мне делать: сердиться или восхищаться. Но самое интересное - ни Володе, ни его начальнику не пришло в голову задать Алешке, когда он рисовал план подземелья, простой вопрос: «Мальчик, а откуда тебе все это известно?»
        Я в волнении шагал по комнате - туда, сюда. А Алешка следил за мной глазами: туда, сюда.
        - Дим, ну чего ты? Тебе обидно, что я один туда лазил? Так если бы я тебе предложил, ты бы и меня туда не пустил, и со мной бы не полез. Правильно сказал? Так, да?
        Ох, вредина!
        - Значит, так, Дим. Я им все объяснил. Они заходят в железную дверь: «Руки на голову! Лежать!» Бандиты удирают подземным ходом к колодцу - путь им открыт, воды в эту ночь не будет.
        - Все понял! Дальше они ломятся наверх, в монастырь…
        - Ага! Ты молодец, сообразил! Пробегают мимо «етим кельим» к тому выходу, который над пропастью…
        - А дальше бежать некуда, - перебил я.
        Алешка вздохнул, поскреб затылок. Посмотрел на меня, как на грудного несмышленыша.
        - Что еще, Леха?
        - У тебя недостаток информации.
        У меня, вообще-то, много недостатков. А один из них - недостаток терпения. Мне так и хотелось ухватить братца за ухо.
        - А дальше, Дим, они перебегают через ущелье и исчезают в горах. Будут там на ветках всякую сациви собирать.
        - Сациви - это цыпленок, - машинально поправил я. - Они на ветках не растут… - Спохватился: - И как они перебегут через ущелье?
        - Цыплята?
        - Бандиты.
        - Там, Дим, давно уже все предусмотрено. Там, Дим, через ущелье лесенка перекинута. Штурмовая, кажется, называется. Очень красивая.
        Он помолчал, внимательно и долго смотрел мне в глаза, а потом сердито спросил:
        - Понял?
        Я молча кивнул. А потом сообразил:
        - Арчил же нас запер.
        Алешка расхохотался.
        - Арчил - наивный человек. А ты, Дим, ужасно простодушный.
        Тут и я расхохотался. Потому что мы сидели с ним у распахнутого окна. Вот и вся легенда. Про мудрого горца Арчила.
        Однако, оказалось, далеко не вся.
        Ну выберемся мы из дома, ползком доберемся до лодки, а потом бдительный Арчил бросится за нами в погоню и за уши притащит обратно.
        - Леха, - сказал я. - Надо бить врага его же оружием.
        - Поленом, - сказал Алешка решительно.
        - Ты что! - возмутился я. - Такого мудрого горца!
        - Да не Арчила, Дим! - захохотал Алешка. - Дверь - поленом.
        Тут я вообще оказался в тупике. В чем и признался:
        - А зачем нам дверь поленом колотить?
        Алешка даже попятился от меня и осторожно спросил:
        - У тебя температуры нет? Может, съел что-нибудь несвежее? Дим, нам нужно его дверь поленом не колотить, а подпереть, чтобы он в погоню не выскочил. Правильно сказал?
        - Так, да, - согласился я. Мне даже стыдно стало.
        Мы вылезли в окно, сторонкой добрались до сакли, заглянули в дверь - Арчил работал. Только как-то странно: на столике перед ним лежала не рукопись, а карабин, и Арчил старательно его чистил.
        Мы толкнули дверь. Нырнули за угол сакли. Дверь захлопнулась - будто сквозняком. Арчил ее опять распахнул. Мы повторили операцию. Арчил встал уже с ворчанием на родном языке. Когда дверь захлопнулась в третий раз, он что-то громко сказал в ее адрес - обругал, наверное, - и больше не распахивал.
        Я подпер дверь поленом, и мы спустились к морю.
        И опять нам повезло - был хороший, почти попутный ветерок.
        Мы за десять минут долетели под парусом до камня, который «в море слез». Вытащили на него лодку и встали на тропу войны.
        Она нам уже была знакома, поэтому до места мы добрались гораздо быстрее, чем в первый раз.
        Алешка не соврал. Через ущелье, прямо от двери, была перекинута узкая металлическая лестница - вроде мостика.
        Не теряя времени, мы взялись за ее край и сильно дернули на себя. Дальний конец лестницы сорвался с карниза, и она, мелькая ступеньками, кувыркаясь, полетела на самое дно ущелья. Оторвалась от коллектива.
        - Жалко лестницу, - сказал я. - Красивая была. По ней здорово в колодец лазить.
        - Ничего, Арчил ее потом достанет. Он по горам, как козел, скачет.
        - Как архар, - уточнил я. - Козел - это Злобин. Пошли обратно. Надо поскорее горца освободить.
        Мы благополучно вернулись. Причалили. Взбежали сторонкой к сакле.
        Опа! Вырвался мудрый джигит. Полено отброшено в сторону, дверь распахнута. Внутри - никого. Ни Арчила, ни его карабина, ни его друга «Максимова». Правда, шашка висела на месте.
        - Его похитили, Дим! - Алешка прижал ладони к щекам. - Они здесь были и его украли!
        - Его украдешь! - не согласился я. - Он шашкой из одной головы сразу две делает.
        - Они его застали врасплох. За запертой дверью.
        - И куда они его дели?
        - Дим! Автоматы!
        Мы кинулись к лежанке, отбросили бурку - никаких автоматов.
        Не сговариваясь, мы помчались к колодцу. Уж если его утащили, то только этим путем.
        Однако тут все было в порядке. Мы столкнули с крышки камни, сбросили ее на землю, заглянули в колодец. Вода в нем была, правда, уже заметно ниже уровнем, но следов Арчила в колодце не было.
        - Чего будем делать?
        - Надо Володе сообщить.
        - А как?
        Как, как. Как обычно. Однако и тут нас ждало разочарование. Мопеда на его обычном месте не было. И вообще нигде не было.
        - Морем пойдем!
        - Ага. К утру как раз и доберемся.
        Надо признаться, мы немного растерялись. И даже почувствовали свою вину - ведь это мы поставили Арчила в безвыходное положение.
        - Но ведь у него был карабин, Дим! Он бы их всех перестрелял.
        Да, карабин… Он как раз его чистил, когда мы шалили с дверью.
        Я подошел к столу. Конечно, никакого карабина, это было ясно. Только стопочка исписанных листов, придавленная от ветра круглым, как мяч, камнем. Верхний лист почему-то имел всего несколько слов.
        Я вытянул его и прочитал вслух: «Которые глупые дети, они сидят дома. Колодец - не лазить, шашка не трогать, в море - не плавать. Кушать хорошо. А. Мамаладзе».
        Мы подошли к бочке, которая служила обеденным столом. Там, прикрытые полотенцем, находились аппетитные блюда.
        - Ничего не понимаю, - сказал я.
        - Я - тоже, - признался Алешка.
        И тут произошло такое, что мы вообще потеряли последние понятия.
        В сакле возник какой-то совершенно посторонний звук. Непривычный здесь, но по жизни знакомый.
        - Мобильник! - первым догадался Алешка. - Володя Арчилу оставил!
        Мы, как крыски на звук волшебной дудочки, пошли на этот звук.
        Точно! На полке, между двух кувшинов, верещал мобильник.
        Алешка схватил его и отозвался:
        - Оболенский слушает!
        - Проверка связи! - послышался знакомый голос. Я бы даже сказал - родной.
        - Папа! - завизжал Алешка. - Привет! Ты где? А у нас тут Арчил куда-то делся.
        - Куда надо он делся! - ответил папа. - Сидеть дома, носы не высовывать…
        - Знаем, знаем! В колодец не лазить, шашкой не махать! Привет маме.
        - Это попозже. Конец связи! Отбой!
        Глава XVI
        ПОЛНОЛУНИЕ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ
        - Как самое интересное, - проворчал Алешка, - так дома сидеть, в колодец не лазить… А кто все разнюхал? Алексей Оболенский. Это несправедливо.
        - Я тебя в подземелье не пущу.
        - Ты на шаре летал, а я нет!
        Вот логика.
        - Дим, это совсем не опасно. Я там приглядел такое местечко. Тебя никто не видит, а ты видишь все.
        Я опять долго колебался. С одной стороны - понимал, что нам соваться в подземелье, когда там будет проводиться операция по захвату банды подлеца Злобина, ни в коем случае нельзя. Это не игрушки. А с другой стороны - нет никакой гарантии, что Алешка каким-нибудь хитрым способом опять меня не обойдет и не полезет туда один. Как он уже это однажды сделал. А пускать его одного тем более нельзя. Так хоть я буду рядом.
        Мне показалось, что Алешка внимательно читает все мои мысли по выражению моего лица, потому что он вдруг спросил:
        - Шашку возьмем?
        - Мешать будет, - автоматически ответил я. - И Арчил будет ругаться.
        Мы долго не могли разыскать веревочную лестницу. Арчил предусмотрительно ее спрятал. Мы перерыли всю саклю. Обшарили теплицы. Даже на всякий случай бунгало обыскали. И уж совсем отчаявшись, заглянули в лодки. И точно - в трофейном ялике нашли ее. Хитер Арчил! Но и мы не очень глупые.
        Делать до вечера было больше нечего. Мы плотно поели: все, что Арчил нам приготовил, умяли. Пару раз искупались. А вечер все не наступал.
        Время тянулось и тянулось. Наверное, потому еще, что мы волновались. Если не сказать - побаивались. Во всяком случае - я, про Лешку ничего толком сказать не могу. Он деятельно готовился, вставлял в фонарик новые батарейки, наполнил фляжку водой.
        - Мобильник возьмем? - спросил я.
        - Ты что?! А вдруг папа решит нас проверить? И затрезвонит этот мобильник на все подземелье в самый неподходящий момент!
        Наконец-то настал вечер. Алешка оценивающе взглянул на луну, как на надежного соратника, и взглядом одобрил ее полноту и яркое сияние.
        - Пошли пораньше, - сказал он. - А то еще пропустим самое интересное.
        Самое интересное было то, что мы уже, переборов волнение и страх, собирались в подземелье, как в кино.
        Тишина была полная. Даже цикады почему-то смолкли. И море застыло у берега, не плескалось. И ветер в ветках деревьев не шумел.
        Захватив лестницу, мы пошли к колодцу. Заглянули в его черноту, посветили фонариком. Колодец был пуст и сух до самого дна.
        Я прикрепил лестницу и начал спускаться. Алешка светил мне в затылок. Став на дно колодца, я шепнул:
        - Давай! - но все равно получилось гулко.
        Алешка сунул фонарик за пазуху и вскоре стоял рядом со мной. Мы по-очереди на четвереньках пролезли в дыру. Встали, осмотрелись. При свете фонаря все выглядело как-то уж мрачно.
        - Туда, Дим, - Алешка показал лучом фонарика в боковой проход и уверенно повел меня за собой.
        Ступени. Влажные. Скользкие. Всего несколько часов назад они были покрыты морской водой.
        Ой, как мрачно! И холодно!
        Идем длинным тоннелем. Идем тихо-тихо. Сами себя не слышим.
        - Здесь, - шепнул Алешка и опять сверкнул фонариком в боковой проход. - Это, Дим, отросток такой. Мы там с тобой засядем, а они мимо побегут. И мы все увидим.
        Мы прошли еще немного этим отростком.
        - Хватит, - прошептал Алешка. - А то плохо видно будет.
        Мы присели за каким-то выступом. Выключили фонарик. Такой темноты - до пятен в глазах, и такой тишины - до звона в ушах, я еще никогда не испытывал. Правда, немного сопел над ухом Алешка и где-то далеко равномерно капало.
        Алешка вдруг заворочался. Толкнул меня в бок. И невозможно фальшиво удивился:
        - Ой! Дим! Что-то тут обнаружилось. Случайно. По-моему, это автомат.
        Случайно… Автомат… Ну все предусмотрел!
        Алешка включил фонарик, пошарил где-то за спиной.
        - И правда, Дим! Вот здорово!
        - Ты, значит, его заранее здесь припрятал? Где взял?
        - Да все там же. Он лишний оказался. Кто их считал, да, Дим?
        Мы еще довольно долго просидели в темноте, в тишине, в волнениях. И вдруг до нас донеслось, будто очень издалека и будто голосом робота:
        - Ваши силы блокированы! Предлагаю немедленно сложить оружие! Сдавшись добровольно, вы облегчите свою дальнейшую участь! Минута на принятие решения!
        Минуты не понадобилось. Через несколько секунд раздался вдали и стал приближаться топот многих ног, крики. Замелькали в главном проходе отблески фонариков. Загремели оглушительно выстрелы.
        И вся эта жуть неумолимо приближалась. Я думаю, что даже Лешка пожалел о том, что мы сюда забрались.
        Крики, топот все близились.
        И вдруг!
        - Сюда, братва! Здесь другой выход есть!
        И вся толпа бандитов послушно свернула в наш проход. Сейчас они нас сметут, как штормовая морская волна, и даже не заметят.
        Я и не помню, как в моих руках оказался автомат. И как я шарахнул короткой очередью, неприцельно, навстречу несущемуся стаду обезумевших от страха бандитов. Очередь прозвучала оглушительно. Вспышки выстрелов ослепили и нас.
        - И здесь засада! - закричал кто-то из бандитов. - К ущелью, братва!
        Стадо послушно смялось, сбилось в тесную кучу и вновь потопало главным проходом. К выходу в ущелье.
        Я перевел дыхание.
        - Ну что, Дим, - ехидно сказал Алешка. - Зря я автомат спер?
        - Замри! - посоветовал, вернее, приказал я вместо того, чтобы его похвалить.
        Потому что наступившая тишина вновь наполнилась звуками. Тихими, едва слышными, настороженными. Это шли по следу бандитов спецназовцы. «Загонщики», как потом назвал их Алешка.
        Мы замерли. Не хватало, чтобы теперь они нас взяли под стволы. Еще сгоряча и по шее надают. А Володин командир лишит нас путевок в Диснейленд. А уж что сделает и скажет папа…
        Словом, еще одна опасность. Не знаю, какая страшней.
        Замелькали в проходе огоньки фонарей, прошли один за другим вооруженные люди в бронежилетах и касках. И снова все стихло.
        - Успеем? - спросил Алешка.
        - Что успеем? Поспать?
        - Удрать.
        - Давай подождем. Пройдут обратно, тогда и мы рванем.
        Что там, на краю ущелья, происходило, нам было неведомо. Но, как мы поняли, все обошлось. Довольно мирно. Мы не услышали выстрелов, не рвались гранаты, не хрипел командир операции в мегафон.
        Просто через несколько минут опять мимо нас прошла процессия. Теперь уже каждый из бандитов был в наручниках, и каждый шел под автоматным стволом. И все молча, как-то по-деловому, буднично. Хотя, конечно, для бойцов милицейского отряда это их работа, трудовые будни.
        - Пошли наверх, - сказал я Алешке. - Сейчас они еще зачистку будут проводить. Каждый уголок обшарят. - Я повесил автомат на плечо, Лешка включил фонарик.
        Быстро, бесшумно мы добрались до колодца; вскарабкались наверх, втянули лестницу, положили крышку, навалили на нее камни.
        Алешка сбегал к морю и уложил лестницу под палубу.
        Оставалось только отряхнуть руки и сказать: «А мы тут ни при чем!»
        Что мы и сделали. Забрались через окно к себе в бунгало, сунули автомат под кровать и через пять секунд будто бы крепко спали. С чистой совестью.
        Через пять минут заверещал мобильник.
        - Слушаю, - сказал я совершенно сонным голосом. - Говорите, ну!
        Говорить никто не стал. Абонент молча отключился.
        - Проверка, Дим, - сказал Алешка. - Папа звонил.
        Мы договорились, что ни за какие путевки не признаемся, что находились в подземелье в то время, когда там проходило задержание банды Злобина.
        - Ты только не проговорись, Дим, - беспокоился Алешка. - А то ты такой простодушный… Станут они нам рассказывать, а ты чего-нибудь ляпнешь…
        - Не ляпну, - успокоил его. - Я не дурак.
        - Мне тоже иногда так кажется, - признался Алешка со смешком.
        Я запустил в него подушкой. Он вернул мне ее тем же способом и прошлепал к окну.
        - Дим, в сакле свет. Арчил вернулся.
        - Мы ничего не знаем, - сказал я. - Мы все время спали под замком. И сейчас спим. Смотри, вон уже и луна твоя заходит.
        Как ни странно, мы мгновенно уснули. Наверное, от пережитых волнений. А может, от того, что вернулся Арчил, приехали папа и мама, захвачены бандиты, разгадана тайна монастыря. И можно жить спокойно. Ловить рыбу, купаться и собирать в горах жареных цыплят на ветках колючих слив.
        Правда, мы не могли знать, что нам предстоит еще одно приключение. Без которого эта история не получила бы достойного завершения.
        Но оно произойдет только завтра…
        Утром нас разбудил топот двух ног на веранде, громовой дружеский рокот Арчила и скрежет ключа в замке.
        - Которые так долго спят, такие весь день кушать просят. Надо вставать, да.
        Арчил вошел в комнату, стащил с нас одеяла.
        Мы быстренько искупались и помчались в саклю завтракать.
        Арчил на месте, карабин - тоже.
        - А где «Максимов»? - с порога спросил Алешка.
        - Отдыхает, - коротко ответил Арчил.
        Но от Алешки, как от комара, не отмахнешься.
        - Где отдыхает?
        - Не найдешь, - так же кратко огорчил его джигит. - Кушай, все равно Арчил не скажет.
        Арчил - мудрый. Алешка настойчивый. Или назойливый.
        - А откуда мобильник?
        - Который телефон? Его Володя совсем забыл. Давай сюда. Не твой вещь.
        Арчил взял мобильник, включил, набрал номер.
        - Мамаладзе на связи. - Послушал, что ему говорят. Ответил: - Так, да. Кушают. Арчил их запер на большой ключ. Хорошо спали, долго. Так, да.
        Он отключил мобильник, положил на полку.
        - Кушать надо. Скоро машина придет. Вас в город зовут. Но! - он поднял палец. - Который не покушали, такой не поедет.
        Уговаривать нас не надо было.
        Сначала нас привезли в отделение. Прямо в кабинет начальника. Там, за столом для совещаний, сидели сам товарищ майор, сам капитан Володя и сам полковник Оболенский. И - ничего себе! - пили коньяк и ели лимоны.
        Мы остановились на пороге.
        - Это они? - весело спросил папу товарищ майор.
        Папа, прищурившись, оглядел нас.
        - Вроде похожи. Но мои как бы помельче были.
        - Подросли. Их Мамаладзе откармливал. Забирайте, если ваши. А если не ваши, мы их заберем. Нам такие хлопцы нравятся.
        Мы бросились папе.
        - А где мама?
        - В гостинице. Глаза красит.
        Ну и зря, подумал я. Увидит нас, растрогается, уронит слезу - краска потечет.
        Нас усадили в углу, за маленький столик, поставили на него кувшин с соком, вазу со всякими виноградами. Они нам, честно говоря, уже надоедать стали.
        - А коньяк? - с обидой сказал Алешка.
        - Точно, товарищ полковник! - сказал товарищ майор. - Ваши ребята!
        Они посмеялись и продолжили разговор. Вернее, стали завершать обсуждение проведенной операции.
        - Вот, собственно, и все, товарищ полковник, - сказал капитан Володя. - Ворвались через дверь и погнали их в глубь монастыря, а там…
        - А там, - вдруг, сам не ожидая, ляпнул я, - боковой ход есть. Они могли туда шмыгнуть.
        Алешка под столом двинул меня ногой и постучал пальцем по лбу.
        Участники совещания обернулись, переглянулись, а папа сказал:
        - Не мешайте. Продолжай, Володя.
        - Через весь верхний ярус идет коридор, который заканчивается карнизом над ущельем. Что им оставалось? Побросали оружие, мордами в пол - опытные ребята.
        - Да, - опять я не удержался. - А вот если бы там через ущелье была заранее перекинута штурмовая лесенка…
        Алешка не успел меня двинуть.
        Папа встал:
        - Так! - И повернулся к майору: - Вам все ясно? Володя, теперь и вам понятно, что за автоматная очередь прозвучала?
        - Эх! - майор поскреб затылок. - А ведь мы хотели им путевки дать. За наш счет.
        - Будут им путевки! - грозно сказал папа. - Марш в гостиницу! Второй этаж, номер семь.
        - А мы еще не доели! - возмутился Алешка.
        - С собой возьмешь. Володя, дай им какую-нибудь сумочку.
        - Не очень маленькую, - проворчал Алешка.
        На входе в гостиницу возникли трудности. Как теперь объясняться с адмиралом? Вторая мама приехала? Теперь я - сынок, а Лешка - племянник?
        Но все получилось как-то странно. Мы еще не придумали, что соврать, только Алешка буркнул:
        - Здрасьте! Мы опять к маме.
        - Прошу вас! - адмирал широко распахнул двери. - Второй этаж, седьмой номер «люкс». - И, повернувшись к администратору, громко крикнул: - Это к мадам Оболенской. Пусть проводят.
        Тут же к нам подскочил какой-то пацан, тоже в форме, но попроще, не адмиральской. Скажем, в мичманской.
        - А ваши вещи, господа?
        Алешка молча сунул ему пакет с недоеденными фруктами. И с огрызками, собравшимися по дороге.
        В сопровождении юного «мичмана» мы поднялись на второй этаж. «Мичман» легонько стукнул в дверь:
        - К вам посетители, мадам.
        - Пусть войдут! - последовал нетерпеливый ответ.
        И через секунду Алешка висел у мамы на шее. И визжал, будто его гулять не пускают.
        Ну, тут мама, конечно, стала нас расспрашивать, как мы без них с папой жили, что кушали да сколько раз в день… Не раскрывался ли Лешка во сне…
        Не только раскрывался, хотелось мне ответить, а даже лазил ночью в глубокий колодец с ледяной водой. И бродил в одиночестве мрачным подземельем. Но вслух я, конечно, ничего не сказал.
        Тут мама увидела в моих руках пакет с недоеденными фруктами и воскликнула:
        - Ах, вы мои милые! Как это трогательно!
        Она решила, что фрукты мы принесли ей в подарок. Мы ее разочаровывать, естественно, не стали. Даже когда мама, все так же радостно восхищаясь, стала перекладывать фрукты в вазу и откладывать в сторону огрызки.
        Алешка забрался в кресло, оглядел номер.
        - А у тебя тут ничего, - сказал он небрежно. - Не хуже, чем у Димкиной тетки.
        - Какой еще тетки? - удивилась мама.
        - Да есть тут одна. В апартаментах. Артистка. Майская у нее кличка. То есть… не кличка. Сценический псевдоним.
        Мама еще больше изумилась.
        - То, что вы с ней познакомились, меня не удивляет. Но я не знала, что мы с ней в родстве.
        - Да это так… - отмахнулся Алешка. - Оперативная легенда.
        Во нахватался кореш!
        - Кстати, - он поднялся. - Надо бы ее навестить. У нас есть для нее новости. Может, и она нас чем-нибудь порадует.
        - Фруктами? - туповато спросил я.
        - Информацией, - холодно ответил Алешка. И напомнил: - Про подвал с крысами забыл? А я нет!
        Дело в том, что сам Злобин опять ускользнул, как мы поняли из разговора папы с местными милиционерами. И где он теперь, неизвестно даже его охранникам. Один из них на первом же допросе предположил, что Злобин уже давно за границей.
        - Мам, мы на минутку, - сказал Алешка. - Деловой визит вежливости.
        - Так деловой или вежливости? - спросила мама, когда мы были уже в дверях.
        - Как получится, дорогая, - ответил кривляка Алешка.
        Актриса нам искренне обрадовалась. Но она явно была чем-то расстроена. Сидела у трюмо и перебирала свои драгоценности. Наверное, собиралась их продать, чтобы выручить из беды своего любимого неудачника бизнесмена Седова.
        - Рада вас видеть, - сказала она искренне, но грустно. - Чем занимались?
        - Жулика одного ловили, - небрежно бросил Алешка. - Злобин его фамилия.
        Актриса вздрогнула и вскочила. С ее колен посыпались на пол, звеня и раскатываясь, всякие женские безделушки: колечки там, браслетики, кулончики.
        Мы бросились их подбирать.
        - Спасибо, - машинально сказала она. И добавила громче: - Коля! Зайди к нам на минутку.
        Из соседней комнаты появился представительный мужчина, которого я видел в ресторане. Он тоже был хмур и озабочен, но при виде Майской взгляд его посветлел. Доброжелательно он взглянул и на нас.
        - Кто такие? С чем пожаловали?
        - Родственники, - слабо улыбнулась Майская. - Сынок и племянник. Я тебе рассказывала. - Она покачала головой: - Коля, тут что-то странное…
        Седов насторожился.
        - Давайте я все расскажу, - вмешался я. - Вы ведь тот самый Седов, которого постоянно грабят?
        - Ого! - у него подскочили брови. - Откуда такие сведения? Вы, ребята, кто - вообще-то?
        - Дети Шерлока Холмса, - очень убедительно пояснил Алешка.
        Седов, надо признать, не растерялся, оказался человеком сообразительным - не стал больше уточнять наше происхождение. И терпеливо ждал продолжения обещанного рассказа.
        - А вы знаете, кто организовывал эти ограбления? - спросил я. И сам ответил: - Ваш лучший друг Злобин. Он хотел вас разорить.
        - Он уже это сделал. - Ошарашенный Седов сел в кресло, неверной рукой достал сигареты. - А ведь я иногда думал о такой возможности, - растерянно сказал он. - Но гнал эту мысль.
        - Он вам хотел отомстить, - добавил Алешка довольно-таки бестактно, - за то, что вы у него жену украли. И думал, что она к нему вернется, когда вы станете нищим, а она - голодной.
        - Вообще-то, меня никто не крал, - улыбнулась Майская. - Я сама от него ушла. К любимому человеку. - И она так взглянула на своего Седова, что ни у кого не оставила бы сомнения в своей любви и искренности. - Да! А ведь он недавно приглашал меня на свою виллу. Сказал, что ему нужно по-секрету посоветоваться со мной, как помочь тебе, Коля.
        - Негодяй! Это он в «Медвежье» тебя звал? На виллу «Фрегат», которую он построил на украденное у меня… Подлец! Ну я ему!
        - Уже ничего не надо, - уверенно сказал Алешка. - Почти вся последняя партия украденной у вас аппаратура уже обнаружена на тайной базе бандитов. И скоро вам все вернут в милиции. - Алешка помолчал, подождал - не упадет ли Седов в обморок от счастья, и добавил: - А то, что он уже успел продать… Я уверен, деньги он вам вернет.
        Майская заплакала, наверное, все-таки от счастья, Седов ее обнял и стал успокаивать. И наконец-то спохватился:
        - Откуда вам все это известно? Кто вы такие, ребята?
        Тут в дверь номера постучали, и вошла наша мама:
        - Простите, мои дети все еще у вас?
        - Не знаю, - улыбнулась сквозь радостные слезы Майская, - где ваши дети, а мой племянник и сынок здесь.
        - Фигушки, - очень вежливо и деликатно сказал Алешка. И все рассмеялись.
        Мама и Майская пошли друг другу навстречу, познакомились.
        Они, в самом деле, были очень похожи. Но мама, конечно, лучше. И краски на ней меньше, только на ресницах. А у Майской - где только можно. А на шее миленькая татуировка в виде скорпиона. Ну что же, как говорит наш Бонифаций, великие люди - великие странности.
        - Они нам тут такое нарассказали! - Майская взялась тонкими пальчиками за виски.
        - Они могут, - сказала мама. - Они и не такое могут.
        - Как мне вас благодарить? - повернулась к нам Майская.
        Алешка не подкачал, комплимент сделал:
        - Бесплатный билет на ваш ближайший концерт дадите?
        Майская еще больше расцвела:
        - Ты поклонник моего таланта?
        - Вот еще! Билет не мне - маме!
        Из гостиницы мы вышли все вместе, большой компанией. Мы уезжали в монастырь, Майская вышла нас проводить, а Седов направлялся в милицию.
        Адмирал на входе при виде Алешки, с двух сторон которого шагали две очаровательные, очень похожие друг на друга дамы, совершенно ошалел и распахнул перед нами двери разве что не лбом.
        Мы тепло попрощались, а уже в машине Алешка шепнул мне в ухо:
        - Надо срочно выяснить, где это самое «Медвежье», где приземлилась птица «Фрегат». Правильно сказал, да?
        - Опять? - грозно повернулся к нам папа. - Что вы там шепчетесь?
        - Мы тебе сувенир готовим, - хихикнул Алешка.
        А я добавил:
        - Правильно сказал. Так, да.
        Глава XVII
        ПОПУГАЙ В ПОДВАЛЕ
        По дороге папа признался нам, что наш Арчил не только научный сотрудник, но и сотрудник уголовного розыска. Этот монастырь давно уже интересовал не только ученых, но и милицию. Арчил, изучая монастырь, должен был и наблюдать за возможным появлением там подозрительных посторонних лиц. Ну, и, конечно, когда заявились мы с Алешкой, к обязанностям Арчила добавилась еще одна - не спускать с нас глаз. Что и было сделано. Но Арчил очень добрый и тактичный человек. Поэтому он не вмешивался в наши фокусы, но все время был готов броситься нам на помощь. Даже то, что он потащил нас в горы за дикими сливами, было не случайно, а сделано специально. Вокруг монастыря сосредоточивались оперативные работники, и мы могли либо помешать им, либо попасть под горячую руку.
        В общем и целом примерно так.
        - А куда же он делся? Тогда, ночью?
        - Это вы у него спросите.
        Арчил встретил нас как самых дорогих гостей. Со всем своим неукротимым гостеприимством. В сакле пылал огонь. Стол был накрыт лучше, чем в ресторане. Мама сразу же бросилась ему помогать. Но он сделал величественный жест:
        - Которая красивая женщина, такая должна сидеть на почетном месте, ничего не делать. Только пить вино, кушать и петь песни.
        Мама согласилась. А папа еще о чем-то поговорил с Арчилом, и они занялись готовкой шашлыка. В общем-то, готовил один Арчил, а мы все любовались на его работу. Особенно, когда он стал резать кинжалом головки лука. Он разговаривал в это время с мамой, не смотря на свои руки, а его кинжал дробно стучал по доске, будто заведенный, и тоненькие ровные колечки лука ложились одно за другим, образуя красивый узор.
        В общем, повеселились на славу. Здорово было! Мама только петь не стала. Но Арчил ее выручил и спел сам, на своем языке, свою родную песню. Она была очень красивая, грустная, но такая длинная, что даже мама не выдержала и спросила его, о чем эта песня.
        - Как один джигит полюбил одну девушку.
        - И все? - удивилась мама. - А столько слов…
        - Который человек любит, такой всегда много сказать хочет.
        - Вот и скажи, дядя Арчил, - вмешался Алешка, - куда мопед делся?
        - Никуда не делся. Здесь был.
        - А мы не нашли.
        Арчил самодовольно улыбнулся и поправил усы.
        - Хорошо спрятался один раз.
        - Ну, где? Ну, скажите…
        - Который человек мне лицо чернила рисовал, никогда не узнает.
        Вот так! Оказывается Арчил все понял! И не сказал нам ни слова. И не обиделся.
        - Алешка! - воскликнула мама. - Ты с ума сошел!
        - Ничего не сошел. Это он сам! Кисточкой для бритья. Так, да?
        - Правильно сказал, - Арчил усмехнулся. - Мопед на крыше сидел.
        Здорово придумал. Ну кому в голову придет транспортное средство на крыше дома искать? Нам не пришло.
        Арчил еще немного попел - другую песню, меньше часа даже. Мы с родителями поплавали, покатали маму под парусом, и они собрались в город. У папы там еще дела.
        - И вы готовьтесь, - сказала мама, садясь в машину. - Скоро домой.
        - Да, - сказал папа и посмотрел на часы. - До начала учебного года осталось три дня.
        Интересно, это он на циферблате разглядел?
        - Мог бы и не напоминать, - проворчал Алешка.
        А мама от души поблагодарила Арчила на прекрасный обед, за прекрасные (и главное, длинные!) песни, а особенно за заботу о детях.
        - Которые дети хорошие, - смущенно проговорил растроганный Арчил, - такие родители еще лучше.
        - И наоборот тоже верно, - сказал папа и включил двигатель.
        Я от всех нахлынувших чувств пошел лечиться рыбалкой. Лешка застрял в сакле. Наверняка что-то клянчит у Арчила. Шашку, наверное.
        Но я ошибся. Вытаскивая закидушку, увидел: Алешка, стоя на нашей веранде, изо всех сил сигналит руками - будто у него их не две, а десяток. Вот неугомон!
        - Дим, - лихорадочно зашептал он, когда я вернулся с моря. - Я все узнал и все сделал.
        - Что узнал и что сделал?
        - «Медвежье» - это такой дачный поселок для богатеньких Буратин. Он совсем недалеко отсюда, только не в сторону города, а наоборот. А вилла Злобина называлась «Фрегатом» раньше. Теперь называется «Майя».
        Мой тяжелый вздох Алешка почему-то воспринял, как одобрение.
        - А что дальше? - безнадежно спросил я.
        - Мопед выпросил. Поехали.
        - Куда?
        - На виллу.
        - Зачем?
        - Попугая в подвал посадим. Деньги у него для Седова заберем. И все.
        Да, всего делов-то. В подвал посадим. Деньги заберем…
        - Дим! Случай очень подходящий. У него охраны не осталось. А раз он за границу намылился, значит, деньги в чемодан сложил. Очень удобно.
        Я подумал и согласился.
        - Ладно. Но автомат не возьмем.
        - И не надо, Дим. Он не нужен. Я все продумал.
        - Все? - недоверчиво спросил я. - А охрана на въезде? Там она наверняка есть. Это тебе не адмирал в гостинице.
        - Дим, - убежденно сказал он. - Они все дураки.
        А мы все умные - следовало из его слов.
        Доехали мы здорово. Поворот на поселок «Медвежье» оказался совсем рядом, а дорога туда - в лучших традициях Европы. Постарались Буратины.
        Вскоре дорога кончилась перед сплошными железными воротами. По бокам ворот, сверху торчали глазки камер - будто две вороны сидели. А в обе стороны шел забор. Даже не забор - заборище. Я такого еще не видел. Весь из бетона, по верху - колючка и опять же, как галки, камеры сидят. Да сюда проникнуть можно только с ордером прокуратуры, подкрепленным взводом спецназа! Правда, я знаю одного человечка, который и без спецназа даже сюда пролезет. И меня протащит.
        Мы слезли с мопеда. Алешка снял с багажника знакомый пакет из-под огрызков. Нажали кнопку звонка.
        - Что надо? - раздался над нами голос невидимого охранника.
        - Мы к господину Злобину, - сказал Алешка серьезно и озабоченно.
        - Он вас ждет?
        - Нет. Это сувенир.
        - Чего? Какой сувенир?
        - Сюрприз.
        - Бери свой сюрприз под мышку и дуй отсюда!
        - Вам попадет, - вздохнул Алешка. - У нас письмо для Злобина. От женщины. Личное.
        Долгое раздумье.
        - А кто вас просил?
        - Мы ее племянники. Это секретное письмо.
        Опять молчание. Видимо, шарики в мозгу охранника с трудом ворочаются.
        - Покажи.
        Одна створка ворот поехала в сторону, и в щели показалось большое лицо. Просто морда, а не лицо.
        - Давай письмо.
        - Из моих рук. Я за него отвечаю.
        И Алешка сунул ему под нос фирменный конверт. На конверте стоял типографский штамп: «Майское городское управление внутренних дел».
        Мне показалось, что охранник немного вздрогнул.
        - Щас. Сообщу ему по внутреннему.
        - Не надо, - предупредил Алешка. - Вдруг у него кто-то есть. Подведете человека.
        Огромное лицо нахмурилось и кивнуло:
        - Заходите. Последний особняк в правом ряду. Машину оставьте здесь.
        - А не сопрут? - спросил Алешка с тревогой, заводя в ворота мопед.
        - Вот это? Я бы это, даже если б мне хорошо приплатили, не взял.
        С юмором мужик, хоть и тугодум.
        Мы зашагали по красивой дорожке, обсаженной тополями и вымощенной пластмассовыми булыжниками. Присмотревшись, поняли, что и тополя тоже искусственные.
        - Ну все, как в Европе, - высказался Алешка. Подумал и добавил: - Хотя я там давно не был. - Еще подумал и вздохнул: - Ни разу.
        - Эй! - заорал нам вслед охранник. - А что у тебя в пакете?
        Опомнился. Спохватился. Точно, тугодум.
        Пришлось вернуться.
        - Фрукты от дамы. - И Алешка раскрыл перед ним пакет. Там лежали яблоки, гроздь винограда. Дикие желтые сливы.
        - Ну, валяйте! - отпустил нас охранник. И вдруг предупредил, почему-то проникнувшись к нам симпатией: - Там у него собаки, вы, ребята, поосторожнее.
        - Я их знаю, - почему-то сказал Алешка.
        Но правильно сказал. У Алешки со всеми животными всегда прекрасные отношения. Они друг друга понимают без слов и пользуются взаимной любовью. А уж собаки, те вообще, наверное, принимают Алешку за своего любимого щенка.
        А вот и шикарная вилла «Майя». Здесь, как и всюду, легкая ажурная ограда, искусственный газон. Калитка. Она не заперта, но по газону лениво разгуливают два шоколадных красавца добермана.
        - Эй вы! - вполголоса позвал Алешка.
        Собаки в первую секунду рявкнули и легкими скачками бросились к калитке. А у калитки заулыбались во все свои зубастые пасти. И завертели хвостами. Вернее тем, что от них оставалось.
        - Как жизнь? - спросил Алешка.
        Доберманы сели и, склонив набок головы, еще шире улыбнулись. Вроде как ответили: мол, в общем, ничего жизнь.
        - Мы к вам в гости, - сказал Алешка. - Не возражаете? - И он открыл калитку.
        Псы не возражали.
        - Это со мной, - небрежно пояснил им Алешка в мой адрес.
        Мы шли пластмассовой дорожкой к дому. Псы, с обеих сторон от Алешки, трусили рядом, прижимаясь к нему боками.
        - Где ваше место? - спросил он.
        И доберманы послушно направились к вольере. Вошли, улеглись на свои пластмассовые матрасики и позволили себя запереть. Надо, так надо. Как можно отказать такому обаятельному… щенку, что ли?
        - Дим, - скомандовал Алешка. - Срочно ищем подвал.
        - Какой подвал?
        - С крысами.
        Мы верно рассудили, что в самом доме, похожем на пластмассовый теремок, подвала с крысами быть не может. Нужно осмотреть подсобные помещения.
        За домом, примыкая к общему забору, стоял бетонный сарай. Или гараж. Он тоже был не заперт. Мы вошли, отыскали внутри небольшую дверь, распахнули. Вниз спускались бетонные ступени.
        Я пошарил рукой за дверью, нащупал выключатель. Вспыхнувший свет озарил мрачное помещение подвала. И, кстати, напуганные светом, в самом деле шарахнулись по углам здоровенные крысы.
        Подвал был тоже бетонный - прямо фашистский бункер. В нем было совершенно пусто, только на стене висела пара наручников. Камера пыток какая-то. И, кстати, крысы уже осмелели и суетливо забегали по полу, не обращая на нас внимания.
        Алешка осмотрелся, нашел в углу пустую бутылку. Объяснил мне, что нужно делать. Спросил:
        - Ты видел, как диких животных ловят? Сейчас увидишь.
        Он высыпал на пол фрукты из пакета и вытащил оттуда… Арчилову сеть, туго свернутую в комок.
        - Действуй, - сказал он.
        Я положил сеть за распахнутой дверью, погасил свет и вышел наружу. За калитку. И стал прохаживаться в сторонке, поджидая подходящий объект.
        Он вскоре появился - молодая мама с коляской. Одной рукой она катила коляску, в другой держала раскрытую книгу.
        - Извините, - остановил я ее. - Я сейчас проходил мимо этого дома…
        Женщина оторвала глаза от книги, вскинула на меня задумчивые глаза.
        - Я очень спешу, а в подвал забрались какие-то мальчишки. По-моему, они там хулиганят. Какие-то стекла бьют. Вы не предупредите хозяина? - Она кивнула и снова уткнулась в книгу. - Спасибо. - И я вроде бы как заспешил. Правда, в том же направлении, что и женщина.
        Не отрываясь от книги, она оставила коляску за калиткой, пошла к дому. Когда она нажала кнопку звонка, я шмыгнул за угол, прислушался.
        Дверь открылась. Женщина, наверное, все так же уткнувшись в книгу, пробубнила:
        - К вам в подвал какие-то мальчишки забрались. Какие-то стекла бьют.
        Я помчался в подвал, а за спиной услышал, как взревел Злобин:
        - Что!? Забрались? Шпана!
        Я едва успел влететь в подвал и спрятаться за дверью, расправив сеть.
        Злобин остановился на верхней ступеньке. В темноте послышался задорный Алешкин голос: «Давай еще эту кокнем» - и звон разбитого стекла.
        Щелкнул выключатель.
        - Ах ты, шпаненок! - И Попугай ринулся по ступеням вниз. Я смаху набросил на него сеть. Он запутался и грохнулся на пол. Мы быстро помогли ему запутаться еще больше.
        - Вы кто? Вы что? - забормотал он, похожий уже не на попугая, а на какую-то большую спеленутую гусеницу.
        Я поднялся наверх и наглухо закрыл дверь.
        - Мы те самые детки, которых вы хотели посадить в подвал с крысами. Узнаете?
        - Да я же пошутил!
        - А с Седовым вы тоже шутили?
        Он долго молчал, только таращил глаза. Никак не мог врубиться.
        - А вы ему кто?
        - Племянники.
        - Вот пусть он сам приедет, и мы с ним решим все вопросы. Вот прямо завтра пусть и приедет.
        - На завтра у вас билет на самолет, - возразил Алешка. Точно мы, конечно, ничего такого не знали. Но, видимо, угадали.
        Попугай опять повилял глазами. Пригрозил:
        - Я сейчас позову собак.
        - Зовите. Они заперты в вольере.
        - Позову охрану.
        - Не услышит.
        - И чего будем делать?
        - А мы уже все сделали. Пошли, Дим.
        - Как пошли? Куда пошли? А я? Здесь же полно крыс! Я их боюсь!
        Мы молча поднялись по ступеням.
        - Свет погасим, Дим?
        - Обязательно. Они его в темноте и сожрут.
        - Стойте! Чего вы хотите? Сколько?
        - А сколько вы заработали, ограбив нашего дядю? На эти деньги он собирался отправить нас на учебу. В эту… в Европу.
        - Пойдемте в дом, я отдам его деньги.
        Мы расхохотались.
        - Не верите? - Ему ничего не оставалось делать. - Рядом с большим чемоданом, который на колесиках, стоит кейс. Возьмите его. Это деньги Седова. Я ведь только хотел ему отомстить. Кстати, я собирался отдать ему деньги. Возьмите их и отпустите меня. - Он еще подумал и грустно добавил: - Я ведь на самом деле не очень плохой человек.
        Вот они все так, эти попугаи. Как в клетку посадят, так они сразу добренькие.
        Свет мы выключать не стали. Но дверь прикрыли как можно плотнее.
        - Жаль, полена нет, - вздохнул Алешка.
        - По башке ему, да?
        - Дверь подпереть, Дим, - Алешка вздохнул еще сильнее.
        Мы вошли в дом. Нашли чемоданчик с деньгами. И ушли. А доберманы поскуливали нам вслед.
        Правда, на выходе нас опять остановил охранник:
        - А что в кейсе?
        - Деньги, - небрежно сказал Алешка. - Это он нас отблагодарил за добрые вести. И за фрукты.
        - Ну ты даешь! - охранник рассмеялся и распахнул ворота.
        - Лех, - сказал я, когда мы прикрепив к багажнику кейс с деньгами, садились на мопед, - а вдруг его правда крысы сожрут?
        - Не сожрут, - отмахнулся Алешка. - Там фруктов полно. А потом, Дим, он сейчас так орет, что наверняка их всех распугал. Как бы у них инфаркт не случился.
        Дома Алешка взял у Арчила мобильник, вышел на берег моря и позвонил:
        - Милиция? Мамаладзе на связи. Приезжайте на виллу «Майя» в поселке Медвежье. Там в подвале вас дожидается господин Злобин. Это вам такой сувенир. Только поскорее, а то его крысы съедят. И передайте господину Седову, что на его имя поступили деньги от господина Злобина. Конец связи.
        - Лех, - сказал я, помолчав, - а ведь мы с тобой ограбление совершили.
        Лешка тоже помолчал. Потом пожал плечами:
        - Отчасти, Дим.
        «ПРАВИЛЬНО СКАЗАЛ? ТАК, ДА?»
        Попало нам, конечно, здорово. Особенно мне, как старшему. Но и Лешке мало не показалось.
        Кстати, Попугай от крыс не пострадал. Они его не тронули. То ли он действительно распугал их своими воплями, то ли они считали его своим хозяином.
        Но нам от этого не легче. Нас ругали все. Полковник, жена полковника, майор, капитан. Нас отругал даже сам Седов: «Разве можно было так рисковать, ребята, из-за каких-то паршивых денег?»
        Нас не ругали только два человека. Актриса Майская, которая все время тискала Алешку и посылала мне благодарные взгляды. И Арчил. Он хмуро слушал, когда нас отчитывали всем хором, а потом отвел нас в сторону и сказал:
        - Арчил сильно рад, что вы с ним жили. Первый раз Арчил вас сильно полюбил, а второй раз Арчил вами сильно гордится. Конечно, плохо так делать. Но так настоящий мужчина делает. И вам за етим здорово будет! Правильно сказал!
        Сказал-то правильно. Но вот фраза: «Здорово вам будет» - какой-то странный осадок оставила.
        Мы стали собираться в Москву. Хотя, собственно, нам и собирать-то нечего было. Ласты, маски, плавки. Ну и две корзины с дарами Арчила. И мешок орехов - «Сациви в табаке кушать будете». А мы ему так рыбный день и не устроили. Да не любит он рыбу. Он шашлыками питается.
        Пришла за нами машина, и за рулем ее сидел теперь уже майор Володя. Он погрузил наш багаж, а мы пошли прощаться с Арчилом.
        Наш снежный человек сидел в сакле, на бочонке, и глаза его были грустные. Все лицо грустное, даже усы повисли.
        - Который теперь мне лицо чернилами мазать станет, а? - спросил он то ли нас, то ли самого себя. - Который в колодец полезет? Который… - Тут он замолчал и улыбнулся. Но тоже грустно.
        Мы потоптались на месте, а Лешка вдруг повис у него на шее. Арчил так растрогался, что даже отвернулся.
        Втроем мы пошли к машине. Арчил захватил какой-то длинный сверток из шкуры. И когда мы садились, отдал его нам.
        - Сувенир. От большого джигита маленьким джигитам.
        - Шашка! - ахнул Алешка.
        - Правильно сказал, - потоптался на месте Арчил. - Хотел и «Максимова» вам подарить. Но который пулемет везет, такого в поезд не пустят. - Он поправил усы, улыбнулся белыми зубами. - Потом опять приезжайте. Постреляем. Я «Максимова» хорошо спрятал. Так, да. А ленточки к нему еще остались. На всех врагов хватит…
        Прошло время. Настали новые дела и новые заботы. Понемногу стали забываться черные монахи, таинственный монастырь, лунные ночи. Но, наверное, мы никогда не забудем Арчила Мамаладзе - грустного, одинокого и доброго, похожего на снежного человека. И вовсе не только потому, что над Алешкиной тахтой висит подаренная им шашка…
        Правильно сказал? Так, да?