Воробьишко Максим Горький
В сборник вошли рассказы «Воробьишко» и «Случай с Евсейкой», а также сказка «Про Иванушку-дурачка».
Для детей дошкольного возраста.
Художник Т. Соловьева.
Максим Горький
Рассказы и сказка
Воробьишко
У воробьёв совсем так же, как у людей: взрослые воробьи и воробьихи — пичужки скучные и обо всём говорят, как в книжках написано, а молодежь — живёт своим умом.
Жил-был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, за верхним наличником, в тёплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он ещё не пробовал, но уже крыльями махал и всё выглядывал из гнезда: хотелось поскорее узнать — что такое божий мир и годится ли он для него?
- Что, что? — спрашивала его воробьиха-мама.
Он потряхивал крыльями и, глядя на землю, чирикал:
- Чересчур черна, чересчур!
Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался:
- Чив ли я?
Мама-воробьиха одобряла его:
- Чив-чив!
А Пудик глотал букашек и думал:
«Чем чванятся — червяка с ножками дали — чудо!»
И всё высовывался из гнезда, всё разглядывал.
- Чадо, чадо, — беспокоилась мать, — смотри — чебурахнешься!
- Чем, чем? — спрашивал Пудик.
- Да не чем, а упадёшь на землю, кошка — чик! и — слопает! — объяснил отец, улетая на охоту.
Так всё и шло, а крылья расти не торопились.
Подул однажды ветер — Пудик спрашивает:
- Что, что?
- Ветер дунет на тебя — чирк! и сбросит на землю — кошке! — объяснила мать.
Это не понравилось Пудику, он и сказал:
- А зачем деревья качаются? Пусть перестанут, тогда ветра не будет…
Пробовала мать объяснить ему, что это не так, но он не поверил — он любил объяснять всё по-своему.
Идёт мимо бани мужик, махает руками.
- Чисто крылья ему оборвала кошка, — сказал Пудик, — одни косточки остались!
- Это человек, они все бескрылые! — сказала воробьиха.
- Почему?
- У них такой чин, чтобы жить без крыльев, они всегда на ногах прыгают, чу?
- Зачем?
- Будь-ка у них крылья, так они бы и ловили нас, как мы с папой мошек…
- Чушь! — сказал Пудик. — Чушь, чепуха! Все должны иметь крылья. Чать, на земле хуже, чем в воздухе!.. Когда я вырасту большой, я сделаю, чтобы все летали.
Пудик не верил маме; он ещё не знал, что, если маме не верить, это плохо кончится.
Он сидел на самом краю гнезда и во всё горло распевал стихи собственного сочинения:
Эх, бескрылый человек,
У тебя две ножки,
Хоть и очень ты велик,
Едят тебя мошки!
А я маленький совсем,
Зато сам мошек ем.
Пел, пел да и вывалился из гнезда, а воробьиха за ним, а кошка — рыжая, зелёные глаза — тут как тут.
Испугался Пудик, растопырил крылья, качается на сереньких ногах и чирикает:
- Честь имею, имею честь…
А воробьиха отталкивает его в сторону, перья у неё дыбом встали — страшная, храбрая, клюв раскрыла, — в глаз кошке целит.
- Прочь, прочь! Лети, Пудик, лети на окно, лети…
Страх приподнял с земли воробьишку, он подпрыгнул, замахал крыльями — раз, раз, и — на окне!
Тут и мама подлетела — без хвоста, но в большой радости, села рядом с ним, клюнула его в затылок и говорит:
- Что, что?
- Ну что ж! — сказал Пудик. — Всему сразу не научишься!
А кошка сидит на земле, счищая с лапы воробьихи-ны перья, смотрит на них — рыжая, зелёные глаза — и сожалительно мяукает:
- Мя-аконький такой воробушек, словно мы-ышка… Мя-увы…
И всё кончилось благополучно, если забыть о том, что мама осталась без хвоста…
Про Иванушку-дурачка
РУССКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА
Жил-был Иванушка-дурачок, собою красавец, а что ни сделает, всё у него смешно выходит, не так, как у людей.
Нанял его в работники один мужик, а сам с женой собрался в город; жена и говорит Иванушке:
- Останешься ты с детьми, гляди за ними, накорми их!
- А чем? — спрашивает Иванушка.
- Возьми воды, муки, картошки, покроши да свари — будет похлёбка!
Мужик приказывает:
- Дверь стереги, чтобы дети в лес не убежали!
Уехал мужик с женой; Иванушка влез на полати, разбудил детей, стащил их на пол, сам сел сзади их и говорит:
- Ну вот, я гляжу за вами!
Посидели дети некоторое время на полу — запросили есть; Иванушка втащил в избу кадку воды, насыпал в неё полмешка муки, меру картошки, разболтал всё коромыслом и думает вслух:
- А кого крошить надо?
Услыхали дети — испугались:
- Он, пожалуй, нас искрошит!
И тихонько убежали вон из избы.
Иванушка посмотрел вслед им, почесал затылок — соображает:
- Как же я теперь глядеть за ними буду? Да ещё дверь надо стеречь, чтобы она не убежала!
Заглянул в кадушку и говорит:
- Варись, похлёбка, а я пойду за детьми глядеть!
Снял дверь с петель, взвалил её на плечи себе и пошёл в лес; вдруг навстречу ему медведь шагает — удивился, рычит:
- Эй ты, зачем дерево в лес несёшь?
Рассказал ему Иванушка, что с ним случилось, — медведь сел на задние лапы и хохочет:
- Экой ты дурачок! Вот я тебя съем за это!
И Иванушка говорит:
- Ты лучше детей съешь, чтоб они в другой раз отца-матери слушались, в лес не бегали!
Медведь ещё сильней смеется, так и катается по земле со смеху!
- Никогда такого глупого не видал! Пойдём, я тебя жене своей покажу!
Повёл его к себе в берлогу. Иванушка идёт, дверью за сосны задевает.
- Да брось ты её! — говорит медведь.
- Нет, я своему слову верен: обещал сберечь, так уж устерегу.
Пришли в берлогу. Медведь говорит жене:
- Гляди, Маша, какого я тебе дурачка привёл! Смехота!
А Иванушка спрашивает медведицу:
- Тётя, не видала ребятишек?
- Мои — дома, спят.
- Ну-ка, покажи, не мои ли это?
Показала ему медведица трёх медвежат; он говорит:
- Не эти, у меня двое было.
Тут и медведица видит, что он глупенький, тоже смеётся:
- Да ведь у тебя человечьи дети были!
- Ну да, — сказал Иванушка, — разберёшь их, маленьких-то, какие чьи!
- Вот забавный! — удивилась медведица и говорит мужу:
- Михайло Потапыч, не станем его есть, пусть он у нас в работниках живёт!
- Ладно, — согласился медведь, — он хоть и человек, да уж больно безобидный!
Дала медведица Иванушке лукошко, приказывает:
- Поди-ка набери малины лесной, — детишки проснутся, я их вкусненьким угощу!
- Ладно, это я могу! — сказал Иванушка. — А вы дверь постерегите!
Пошёл Иванушка в лесной малинник, набрал малины полное лукошко, сам досыта наелся, идёт назад к медведям и поёт во всё горло:
Эх, как неловки
Божии коровки!
То ли дело — муравьи
Или ящерицы!
Пришёл в берлогу, кричит:
- Вот она, малина!
Медвежата подбежали к лукошку, рычат, толкают друг друга, кувыркаются, — очень рады!
А Иванушка, глядя на них, говорит:
- Эхма, жаль, что я не медведь, а то и у меня дети были бы.
Медведь с женой хохочут.
- Ой, батюшки мои! — рычит медведь. — Да с ним жить нельзя, — со смеху помрёшь!
- Вот что, — говорит Иванушка, — вы тут постерегите дверь, а я пойду ребятишек искать, не то хозяин задаст мне!
А медведица просит мужа:
- Миша, ты бы помог ему!
- Надо помочь, — согласился медведь, — уж очень он смешной!
Пошёл медведь с Иванушкой лесными тропами, идут — разговаривают по-приятельски:
- Ну и глупый же ты! — удивляется медведь, а Иванушка спрашивает его:
- А ты — умный?
- Я-то?
- Ну да!
- Не знаю.
- И я не знаю. Ты — злой?
- Нет. Зачем?
- А по-моему — кто зол, тот и глуп. Я вот тоже не злой. Стало быть, оба мы с тобой не дураки будем.
- Ишь ты, как вывел! — удивился медведь.
Вдруг — видят: сидят под кустом двое детей, уснули.
Медведь спрашивает:
- Это твои, что ли?
- Не знаю, — говорит Иванушка, — надо их спросить. Мои — есть хотели.
Разбудили детей, спрашивают:
- Хотите есть?
Те кричат:
- Давно хотим!
- Ну, — сказал Иванушка, — значит, это и есть мои! Теперь я поведу их в деревню, а ты, дядя, принеси, пожалуйста, дверь, а то самому мне некогда, мне ещё надобно похлёбку варить!
- Уж ладно! — сказал медведь. — Принесу!
Идёт Иванушка сзади детей, смотрит за ними, как ему приказано, а сам поёт:
Эх, вот так чудеса!
Жуки ловят зайца.
Под кустом сидит лиса,
Очень удивляется!
Пришёл в избу, а уж хозяева из города воротились, видят: посреди избы кадушка стоит, доверху водой налита, картошкой насыпана да мукой, детей нет, дверь тоже пропала, — сели они на лавку и плачут горько.
- О чём плачете? — спросил Иванушка.
Тут увидали они детей, обрадовались, обнимают их, а Иванушку спрашивают, показывая на его стряпню в кадке:
- Это чего ты наделал?
- Похлёбку!
- Да разве так надо?
- А я почему знаю — как?
- А дверь куда девалась?
- Сейчас её принесут, — вот она!
Выглянули хозяева в окно, а по улице идёт медведь, дверь тащит, народ от него во все стороны бежит, на крыши лезут, на деревья; собаки испугались — завязли со страху в плетнях, под воротами; только один рыжий петух храбро стоит среди улицы и кричит на медведя:
- Кину в реку-у!..
Случай с Евсейкой
Однажды маленький мальчик Евсейка — очень хороший человек! — сидя на берегу моря, удил рыбу.
Это очень скучное дело, если рыба, капризничая, не клюёт. А день был жаркий; стал Евсейка со скуки дремать и — бултых! — свалился в воду.
Свалился, но ничего, не испугался и плывёт тихонько, а потом нырнул и тотчас достиг морского дна.
Сел на камень, мягко покрытый рыжими водорослями, смотрит вокруг — очень хорошо!
Ползёт не торопясь алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни, рассеяны актинии, и всюду множество всяких любопытных штук: вот цветут-качаются морские лилии, мелькают, точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха, и над её тяжёлым щитом играют две маленькие зелёные рыбёшки, совсем как бабочки в воздухе, и вот по белым камням везёт свою раковину рак-отшельник. Евсейка, глядя на него, даже стих вспомнил.
Дом — не тележка у дедушки Якова…
И вдруг, слышит, над головою у него точно кларнет запищал:
- Вы кто такой?
Смотрит — над головою у него огромнейшая рыба в сизо-серебряной чешуе, выпучила глаза и, оскалив зубы, приятно улыбается, точно её уже зажарили и она лежит на блюде среди стола.
- Это вы говорите? — спросил Евсей.
- Я-а…
Удивился Евсейка и сердито спрашивает:
- Как же это вы? Ведь рыбы не говорят!
А сам думает:
«Вот так раз! Немецкий я вовсе не понимаю, а рыбий язык сразу понял! Ух, какой молодчина!»
И, приосанясь, оглядывается: плавает вокруг него разноцветная игривая рыбёшка и — смеётся, разговаривает:
- Глядите-ко! Вот чудище приплыло: два хвоста!
- Чешуи — нет, фи!
- И плавников только два!
Некоторые, побойчее, подплывают прямо к носу и дразнятся:
- Хорош-хорош!
Евсейка обиделся:
«Вот нахалки! Будто не понимают, что пред ними настоящий человек…»
И хочет поймать их, а они, уплывая из-под рук, резвятся, толкают друг друга носами в бока и поют хором, дразня большого рака:
Под камнями рак живёт,
Рыбий хвостик рак жуёт,
Рыбий хвостик очень сух,
Рак не знает вкуса мух.
А он, свирепо шевеля усами, ворчит, вытягивая клешни:
- Попадитесь-ка мне, я вам отстригу языки-то!
«Серьёзный какой», — подумал Евсейка.
Большая же рыба пристаёт к нему:
- Откуда это вы взяли, что все рыбы — немые!
- Папа сказал.
- Что такое — папа?
- Так себе… Вроде меня, только побольше, и усы у него. Если не сердится, то очень милый…
- А он рыбу ест?
Тут Евсейка испугался: скажи-ка ей, что ест! Поднял глаза вверх, видит сквозь воду мутно-зелёное небо и солнце в нём, жёлтое, как медный поднос; подумал мальчик и сказал неправду:
- Нет, он не ест рыбы, костлявая очень…
- Однако — какое невежество! — обиженно вскричала рыба. — Не все же мы костлявые! Например — моё семейство…
«Надо переменить разговор», — сообразил Евсей и вежливо спрашивает:
- Вы бывали у нас наверху?
- Очень нужно! — сердито фыркнула рыба. — Там дышать нечем…
- Зато — мухи какие…
Рыба оплыла вокруг него, остановилась прямо против носа да вдруг и говорит:
- Мух-хи? А вы зачем сюда приплыли?
«Ну, начинается! — подумал Евсейка. — Съест она меня, дура…»
И, будто бы беззаботно, ответил:
- Так себе, гуляю…
- Гм? — снова фыркнула рыба. — А может быть, вы — уже утопленник?
- Вот ещё! — обиженно крикнул мальчик. — Нисколько даже! Я вот сейчас встану и…
Попробовал встать, а — не может: точно его тяжёлым одеялом окутали — ни поворотиться, ни пошевелиться!
«Сейчас я начну плакать», — подумал он, но тотчас же сообразил, что, плачь не плачь, в воде слёз не видно, и решил, что не стоит плакать, — может быть, как-нибудь иначе удастся вывернуться из этой неприятной истории.
А вокруг — господи! — собралось разных морских жителей — числа нет!
На ногу взбирается голотурия, похожая на плохо нарисованного поросёнка, и шипит:
- Желаю с вами познакомиться поближе…
Дрожит перед носом морской пузырь, дуется, пыхтит, — укоряет Евсейку:
- Хорош-хорош! Ни рак, ни рыба, ни моллюск, ай-я-яй!
- Погодите, я, может, ещё авиатором буду, — говорит ему Евсей, а на колени его влез лангуст и, ворочая глазами на ниточках, вежливо спрашивает:
- Позвольте узнать, который час?
Проплыла мимо сепия, совсем как мокрый носовой платок; везде мелькают сифонофоры, точно стеклянные шарики, одно ухо щекочет креветка, другое — тоже щупает кто-то любопытный, даже по голове путешествуют маленькие рачки, — запутались в волосах и дёргают их.
«Ой, ой, ой!» — воскликнул про себя Евсейка, стараясь смотреть на всё беззаботно и ласково, как папа, когда он виноват, а мама сердится на него.
А вокруг в воде повисли рыбы — множество! — поводят тихонько плавниками и, вытаращив на мальчика круглые глаза, скучные, как алгебра, бормочут:
Как он может жить на свете без усов и чешуи?
Мы бы, рыбы, не могли бы раздвоить хвосты свои!
Не похож он ни на рака, ни на нас — весьма во многом!
Не родня ли это чудо безобразным осьминогам?
«Дуры! — обиженно думает Евсейка. — У меня по русскому языку в прошлом году две четвёрки было…»
И делает такой вид, будто он ничего не слышит, даже хотел беззаботно посвистеть, но — оказалось — нельзя: вода лезет в рот, точно пробка.
А болтливая рыба всё спрашивает его:
- Нравится вам у нас?
- Нет… то есть — да, нравится… У меня дома… тоже очень хорошо, — ответил Евсей и снова испугался.
«Батюшки, что я говорю?! Вдруг она рассердится, и начнут они меня есть…»
Но вслух говорит:
- Давайте как-нибудь играть, а то мне скучно…
Это очень понравилось болтливой рыбе, она засмеялась, открыв круглый рот так, что стали видны розовые жабры, виляет хвостом, блестит острыми зубами и старушечьим голосом кричит:
- Это хорошо — поиграть! Это очень хорошо — поиграть!
- Поплывёмте наверх! — предложил Евсей.
- Зачем? — спросила рыба.
- А вниз уже нельзя ведь! И там, наверху, — мухи.
- Му-хи! Вы их любите?..
Евсей любил только маму, папу и мороженое, но ответил:
- Да…
- Ну что ж? Поплывём! — сказала рыба, перевернувшись головой вверх, а Евсей тотчас цоп её за жабры и кричит:
- Я — готов!
- Стойте! Вы, чудовище, слишком засунули свои лапы в жабры мне…
- Ничего!
- Как это — ничего? Порядочная рыба не может жить не дыша.
- Господи! — вскричал мальчик. — Ну, что вы спорите всё? Играть так играть…
А сам думает:
«Лишь бы она меня немножко подтащила наверх, а там уже я вынырну».
Поплыла рыба, будто танцуя, и поёт во всю мочь:
Плавниками трепеща,
И зубаста да тоща,
Пищи на обед ища,
Ходит щука вкруг леща!
Маленькие рыбёшки кружатся и хором орут:
Вот так штука!
Тщетно тщится щука
Ущемить леща!
Вот так это — штука!
Плыли, плыли, чем выше — тем всё быстрее и легче, и вдруг Евсейка почувствовал, что голова его выскочила на воздух.
- Ой!
Смотрит — ясный день, солнце играет на воде, зелёная вода заплёскивает на берег, шумит, поёт; Евсейкино удилище плавает в море, далеко от берега, а сам он сидит на том же камне, с которого свалился, и уже весь сухой!
- Ух, — сказал он, улыбаясь солнцу, — вот я и вынырнул!
|