Библиотека / Детская Литература / Востоков Станислав : " Рябиновое Солнце " - читать онлайн

Сохранить .

        Рябиновое солнце Станислав Владимирович Востоков
        Сборник рассказов «Рябиновое солнце» продолжает лучшие традиции отечественной прозы для детей. Лирические истории Станислава Востокова и иллюстрации Марии Воронцовой наполнены любовью к природе и людям. В своей новой книге писатель и художник заставляют вспомнить красоту современной русской деревни, образ которой уже знаком читателю по сборнику «Зимняя дверь».
        Земля наша загадочная. Как ее ни тесни, а все же где-нибудь под самой Москвой какая-нибудь деревенька останется. И всё в ней есть: домики с огородами, яблони в саду, печки с трубами, колодцы с ведрами. И разные странности, и тихие чудеса, без которых в деревне не бывает.
        «Библиогид»
        Для младшего и среднего школьного возраста.
        0+





        Над нами долго летал вертолет. Рубил винтом низкие облака, наполнял тревожным гудением небо. Вдруг он стал снижаться и сел на маленьком поле за оврагом. Увидев это, я выбежал со двора. Следом, повязывая на ходу косынку, торопилась Анна Петровна.
        На поле уже собрались все соседи. Перед ними стоял вертолет и какой-то незнакомый человек в пиджаке. Увидев его, я понял, что будут неприятности. Хорошие люди редко надевают пиджаки. Разве что Митрич. Хотя какой у него пиджак? На локтях дыры и все пуговицы разные.
        - Мы полетали, посмотрели, — сказал незнакомец, — будем вашу деревню сносить.
        - Как так? — недоуменно спросил Митрич, покручивая одну из своих разных пуговиц.
        - Здесь, — прилетевший широко махнул рукой, — будет построен район Москвы, а вам дадут квартиры в большом доме!
        Мы растерянно переглянулись.
        - А если я высоты боюсь? — спросила Анна Петровна.
        Человек в пиджаке стряхнул с рукава пушинку одуванчика.
        - Все боящиеся высоты получат квартиры на первых этажах.
        Шофер Сомов показал замасленной тряпкой на козу, которая тоже прибежала посмотреть вертолет.
        - А Машку я куда дену?
        Прилетевший равнодушно пожал плечами.
        - Тут ничем помочь не могу. Рогатый скот планом не предусмотрен.
        С этими неприятными словами он развернулся и пошел назад. Несколько секунд вся деревня молча смотрела ему в спину.
        - Когда начнете-то? — крикнул косарь Ковригин.
        - В самое ближайшее время!
        Дверь вертолета закрылась, и лопасти закрутились, гоня по траве широкие мягкие волны.
        - Еще пиджак надел! — хмуро проворчал Сомов.
        Машина тем временем поднялась, развернулась рылом к Москве и поплыла прочь, словно огромная летающая рыба.
        Посмотрев на Анну Петровну, я увидел, что она плачет, вытирая слезы скомканной косынкой.
        Самое ближайшее время растянулось на несколько месяцев. Все лето мы складывали и увязывали вещи, готовясь к большому переезду.
        Была уже середина сентября, когда Митрич принес неожиданные новости. Во дворе он прошел между закутанными в клеенку, готовыми к отъезду шкафами и сел на стул.
        - На магазине объявление повесили, — сказал он, как обычно крутя пуговицу. — Снос деревни откладывается.
        - Почему? — удивился я.
        - Москве с другой стороны землю дали. Сначала ее застраивать будут.
        Мы посмотрели в сторону поля, за которым поднималась серая, неуютная Москва.
        - И как там люди живут? — покачала головой Анна Петровна. — Шум, дым…
        Митрич пожал плечами.
        - Привыкли. Они уже, наверно, нормальным воздухом дышать не могут.
        Еще немного поговорив о деревенских делах, он встал.
        - Значит, остаемся? — спросила Анна Петровна.
        - Остаемся! — твердо сказал Митрич.

        Иногда по утрам случается сильный грай. Вороны перелетают с дерева на дерево, дерутся и о чем-то спорят.
        Мы выходим из домов и сердито смотрим в небо, где к этому времени уже не остается ни одной вороны. А рядом ходят недовольные петухи, которым и кричать-то в такое утро незачем.

        У Митрича сохла герань, и он стоял возле окна, размышляя, выкинуть ее или пока погодить? Вдруг в дверь постучали.
        Почесывая затылок, Митрич вышел на крыльцо. Снаружи никого не было.
        - Ты в дверь стучала? — крикнул он Анне Петровне, которая возилась за забором.
        - Как, интересно, я могла стучать, когда я у себя?
        - Кто же тогда?
        - Может, показалось?
        Митрич снова почесал голову.
        - В нашем возрасте это вполне возможно, — согласился он и вернулся к герани.
        Все-таки ее надо было выбрасывать. Только он снял с подоконника горшок, как в дверь снова стукнули.
        С геранью в руках Митрич вышел на крыльцо. Там по-прежнему было пусто. На всякий случай он заглянул за угол.
        - Слышь, опять стучали!
        Анна Петровна испуганно огляделась. Что за невидимка завелся в деревне?
        - Давай-ка я спрячусь. А ты последи за дверью.
        - Ладно, — согласилась Анна Петровна.
        Едва Митрич скрылся в доме, с березы слетел дятел. Он несколько раз ударил в дверь клювом, потом услышал шаги в сенях и вернулся на дерево.
        - Ну? — спросил Митрич, выходя. — Видела?
        - Видела! Видела! Дятел!
        Тут же дятел застучал на вершине березы.
        - Во дела! И чего ему от моей двери нужно?
        - Так она же у тебя совсем старая. Вот там кто-нибудь и завелся. Ты бы ее покрасил.
        - Шы! Шы! — Митрич махнул на дятла геранью.
        Но тот деловито прыгал по дереву и никуда улетать не собирался.
        - Слышь, Петровна, погляди за дверью. А я в магазин за краской сбегаю.
        - Вот еще! У меня суп на плите стоит. Мне за ним глядеть надо.
        Митрич огорченно поставил герань на крыльцо, схватил сумку и побежал в магазин.
        Там не было никого, кроме продавца Тимофеева. Правда, и краска была только одна — темно-коричневая.
        - Ну и цвет! — сказал Митрич. — А нет ничего повеселее?
        - Бери, бери, — ответил Тимофеев, — а то и этого не будет.
        Вернувшись домой, Митрич увидел, что герань и крыльцо забросаны щепками, а дверь продолблена насквозь. Выругав на все корки дятла, он нашел подходящую деревяшку и вколотил в дыру. А потом стряхнул с крыльца щепки и принялся красить дверь в неприятный темно-коричневый цвет.

        По небу плыло круглое облако. У высокого дерева оно остановилось и стало похоже на большое, белое яблоко. Но все-таки это было облако, поэтому, повисев немного на ветвях, оно двинулось дальше.
        А навстречу ему плыло красное яблоко солнца.

        В нашем дворе растет рябина. Я ее хорошо вижу в окно. И рябина тоже много чего видит. Летом она видит воробьев и синиц, осенью — дроздов, а зимой — снегирей и свиристелей.
        Весь год видит рябина что-нибудь новенькое. И мне показывает. Через окошко.
        Почти в каждом дворе в нашей деревне жила собака. Не было ее только у продавца Тимофеева. Но в конце концов и он решил особачиться. В выходной, когда магазин не работал, Тимофеев поехал в Москву на рынок и купил пса самого подозрительного вида.
        - Это что за порода? — спросила Анна Петровна, когда продавец вел свою покупку мимо нашего двора.
        - Какая там порода! — махнул рукой Тимофеев. — А зовут его Балбес.
        - Ну ничего. Может, охранник хороший.
        Продавец только пожал плечами.
        - Поживем — увидим.
        И увидели мы очень скоро. В ту же ночь, когда вся деревня спала крепким сном, Балбес вдруг начал страшно выть и провыл до самого утра.
        Утром Анна Петровна побежала к Тимофееву ругаться.
        - Ты зачем собаку мучаешь?
        - Как это мучаю? — обиженно ответил он.
        - Страшно! — сказала Анна Петровна.
        - И пальцем не трогал.
        - Тогда, может быть, у нее чего-нибудь болит?
        - Да ничего у него не болит: вон, только что миску супа съел.
        - Смотри, — пригрозила Анна Петровна, — не перестанешь мучить — жалобу напишу!
        В следующие несколько дней история повторялась: ночью Балбес выл, а утром к Тимофееву кто-нибудь приходил ругаться. Продавец уже чуть не плакал.
        - Ты бы вернул ее хозяину, — посоветовал Митрич. — Это же просто собака Баскервилей какая-то!
        - Да где ж я теперь этого хозяина найду?
        - Тогда хотя бы к ветеринару своди. А то у нашей деревни из-за нее формируется хронический недосып.
        Делать Тимофееву было нечего. Хотя день считался не выходным, он запер магазин, взял Балбеса на поводок и повез на электричке в город. Вернулись они только вечером.
        - Ну что? — спросил Митрич.
        - Врач сказал, что он здоров, — хмуро ответил Тимофеев. — Только у него есть один дефект.
        - Какой?
        - Дефект речи. Он лаять не умеет, а вместо этого воет. И ничего с этим не сделаешь.
        - Надо же! — удивился Митрич. — Ну ладно, пусть живет. Может, привыкнем.
        Узнав про дефективность Балбеса, все стали его жалеть и приносили продавцу для него что-нибудь вкусное. И к ночному вою действительно стали понемногу привыкать, потому что знали — это не Тимофеев собаку мучает, а просто она так лает.
        А потом случилось вот что. Через три месяца, ночью, в магазин, который находился с другой стороны дома продавца, забрались два человека. Балбес первый почуял неладное и принюхался. А потом так страшно завыл, что даже привыкшие к нему жители деревни перепугались. А уж не знакомые с ним воры вовсе едва с ума не сошли. В ужасе они побросали утюги с ведрами и бежали.
        С тех пор Балбеса в деревне зауважали и стали носить ему еще больше всякой еды. А приехавший по поводу неудачного ограбления милиционер сказал, что это у пса не дефект, а необычная способность и попросил Тимофеева продать Балбеса.
        - Ну уж нет! — ответил Тимофеев.
        И был, конечно, прав, потому что во всем мире больше нет собаки с таким необычным дефектом. С дефектом речи.
        - Осенью ветер сдувает с деревьев листья и ворон. Долго они вперемешку носятся в небе. Но потом вороны возвращаются на деревья, а листья падают на крыши и перекопанные к зиме грядки.
        Неуютно воронам на голых ветках. Но улетать с другими птицами они не хотят. Слишком привыкли к этим местам. Знают тут каждое дерево, каждую печную трубу, где можно греться длинной, холодной зимой.
        «Во дворе трава, на траве дрова», — подумал я, подходя с топором к стопке поленьев.
        Правда, трава наша уже пожелтела, потому что на дворе стояла осень. По ночам лужи затягивались льдом, и я решил, что пора рубить дрова.
        Поначалу дело шло хорошо. А потом попалось сучковатое полено, которое кряхтело, трещало, но колоться не хотело. Я тоже кряхтел, однако уступать не собирался. Наконец я решил передохнуть и стал смотреть в небо, потому что в землю глядеть уже надоело.
        И тут я увидел ворону. Она то поднималась к облакам, то ныряла к земле, то выкручивала над крышами фигуры. Я поначалу не понимал, чего ворона делает. А потом увидел, что она играет с сухим листком: поднимет его, выпустит из клюва и ловит.
        - Чего ты, милый, вдруг дрова не колешь? — На крыльцо вышла Анна Петровна в стареньком пальто.
        - А вон, — я ткнул топором в небо, — на ворону смотрю.
        Анна Петровна приставила ладонь ко лбу.
        - С голоду, наверное, листья жрет.
        - Не, — говорю, — играет.
        - Ишь! — удивилась Анна Петровна. — Прямо как моя Мурка! Ладно, пойду в магазин. А ты бы все-таки дрова доколол.
        Стал я все-таки дрова докалывать, но нет-нет да и посматривал в небо. Уж больно интересная попалась ворона!
        Поленья подходили к концу, когда она бросила свой истрепанный лист. Я поднял воронью игрушку и подкинул повыше. Кружась и переворачиваясь, лист полетел к земле.
        - Ты что же опять дрова не колешь?
        В калитку вошла Анна Петровна с полной сумкой.
        - Так я уже наколол, сейчас буду увязывать.
        - Увязывай, милый, увязывай. Мы не вороны, чтобы все время играть.
        Увязал я дрова, сложил в сарай, а потом снова поднял дырявый лист.
        Посмотрел я на него и решил, что такому листу самое место в книге. И написал про него рассказ. Вот этот самый.
        В воздухе летают желтые и красные листья. Они похожи на стаю бабочек. Так и кажется, что вот-вот сядут на цветы: флоксы и гладиолусы. Только цветов давно уже нет, потому что сейчас поздняя осень. И, покружив в небе, «бабочки» опускаются на черную землю, которую совсем скоро покроет белый снег.

        Мы с Митричем шли от автобусной остановки с полными сумками. На полпути мы решили передохнуть и поставили их на землю. Митрич зябко поежился.
        - Снегом пахнет!
        Я пожал плечами.
        - Ничего не чувствую.
        - Пахнет, пахнет, — кивнул Митрич. — Есть в воздухе некое снежное ощущение.
        Отдохнув, мы подняли сумки и пошли дальше.
        А к вечеру и правда выпал первый снег. Я зачерпнул его ладонью и понюхал. Он пах печным дымом, холодом и опавшими листьями.

        Вечером Анна Петровна принесла из магазина пакет с селедкой.
        Утром приходим на кухню — а селедки нет.
        Вышли во двор. Глядим, в снегу под окном появилась неровная дорожка и птичьи следы.
        - Вороны утащили, — говорю.
        Пошли мы по этой дорожке. Смотрим, возле калитки вороньи следы превратились в кошачьи.
        - Тут у них какой-то кот селедку отобрал. Они пытались его отогнать, да не сумели.
        Вышли на улицу. У колодца кошачий след сворачивал в сторону, а рядом снег продавили собачьи лапы.
        - Здесь кот какую-то собаку увидел и рыбу бросил.
        Недалеко от магазина к собачьим лапам прибавились следы сапог, которые исчезали за калиткой Тимофеева.
        Посмотрев через забор, мы увидели и самого продавца.
        - Доброе утро, — сказала Анна Петровна, — ты пакета с селедкой не видал?
        - Так это ваш? — удивился Тимофеев. — Я его у Балбеса отнял. — Он кивнул на конуру. — Там еще полрыбы осталось. Возьмете?
        Посмотрели мы на изжеванный пакет и решили, что брать его, конечно, не будем.
        - Одного не пойму, — сказал продавец, — как этот разбойник к вам на кухню залез?
        Тут я объяснил Тимофееву, что случилось на самом деле.
        - Ну детектив! — усмехнулся он. — Ладно, Петровна, пойдем, я тебе другую селедку дам.
        Они пошли в магазин, и Анна Петровна вернулась с новым пакетом рыбы.
        А Тимофеев потом еще долго смеялся. Он назвал эту историю круговоротом селедки в природе.
        Если с улицы доносится тонкий, еле слышный присвист, это значит, что наступила настоящая зима.
        Он говорит о том, что без шапки уже из дома не выйдешь, что мир за окном покрыт снегом и льдом. И еще он, конечно, говорит о том, что к нам во двор прилетели снегири!

        Летом рябины почти незаметно. Так, мелкие листья, желтые ягодки. Но чем меньше светит солнце, тем ярче становится рябина. Наконец, зимой, когда мир снизу белый, а сверху серый, она загорается в полную силу.
        И если в иной день разойдутся тучи, то вспыхнет над нами сразу два солнца. Небесное и земное. Рябиновое.
        Зимой повесил я на яблоньку дырявую железную банку и насыпал в нее семечек.
        Первыми у кормушки появились синицы. За ними прилетела стайка воробьев. Сначала передрались из-за того, кому первому залезть в банку, а потом выяснилось, что семечки они не любят.
        Через несколько дней я увидел на яблоньке снегирей. Они неторопливо клевали зерно и соседям старались не мешать.
        К концу недели под банкой начали собираться вороны: подбирали то, что обронили другие птицы. Пробовали добраться до кормушки, да не вышло: тонкие ветви не выдерживали вороньей тяжести.
        А к исходу зимы на яблоньку прилетел ястреб. Интересовался он, конечно, не семечками, а синицами. Но на него тут же с громким карканьем налетели вороны.
        Увидев, как они гонят ястреба к лесу, Митрич сказал:
        - Вороны — наша противовоздушная оборона!
        Зимним утром я проснулся от странного звука. Казалось, за окном переливаются тысячи хрустальных колокольчиков. Я побыстрее оделся, прихватил куртку и выбежал наружу. А на крыльце я от удивления долго не мог попасть в рукав и бесполезно махал ладонью.
        За ночь нашу обычную деревню подменили хрустальной. Под солнцем блестели ледяные трубы, искрились стеклянные ели, а прямо передо мной поднималась высокая хрустальная береза. Ее ветви еле заметно качались и тихо звенели.
        Однако, надев наконец куртку, я подумал, что подменить за ночь целую деревню трудновато. Тут дело в другом. Несколько дней стояла оттепель, а ночью прошел дождь, который сразу же прихватил мороз. Вот наша деревня и стала хрустальной.
        - Сколько лет живу, а такого не видела! — из окна во двор глядела Анна Петровна.
        - Красиво-то как, а?!
        - Красиво-то красиво, да только плохо.
        - Почему?
        - Деревья могут не выдержать такой красоты. Больно тяжела.
        Анна Петровна оказалась права.
        Через неделю поднялся сильный ветер, и в деревне начался такой треск, хоть уши сеном затыкай.
        - Вот тебе и красота! — говорила Анна Петровна и все волновалась за нашу березу.
        Однако старое дерево выстояло. Весной, когда сошел лед, оно выпрямило ствол, поднялось в прежний рост.
        - Но теперь даже летом, когда я гляжу на его зеленые ветви, мне слышится тонкий, хрустальный звон.
        В конце зимы я поглядел на календарь.
        - Скоро весна!
        - Не так уж и скоро, — ответила Анна Петровна.
        - Почему? — Я показал на стену. — По календарю через два дня.
        - А у меня свой календарь.
        - Какой?
        - Идем-ка.
        Вышли мы во двор, и Анна Петровна кивнула на огромную сосульку, которая висела на углу дома.
        - Вот мой календарь! Точнее не бывает.
        Сосульку эту я, конечно, видел не в первый раз. Она появилась в начале декабря и росла с каждым днем. Наливалась водой в оттепели, крепла во время морозов. А к концу февраля выросла настолько, что я видел в ней свое отражение в полный рост и полдвора в придачу.
        - Как она упадет, так считай настоящая весна и пришла.
        Перестал я тогда смотреть на бумажный календарь и начал следить за ледяным. А сосулька эта скоро падать действительно не собиралась. Она еще больше месяца провисела на согнувшемся от ее тяжести карнизе.
        Наконец утром в начале апреля под окном раздался громкий треск. Выбежав на крыльцо, я увидел, что наш ледяной календарь разлетелся в осколки и в каждом горит яркое весеннее солнце.
        Первыми весной зеленеют березы. За ними — рябины, вишни и яблони. Последним листья выпускает большой дуб. Зато они сразу закрывают полнеба. А уж как осенью сбросит листья, так вся деревня выходит с граблями.
        Но мы любим наш дуб. Он — самый старый житель деревни.
        В мае распускаются тюльпаны, цветут яблони. Их пыльца носится по двору, словно живое золото. Она покрывает дом, сарай и нас с Анной Петровной. К вечеру мы становимся похожи на двух больших пчел.
        Анна Петровна стирает пыльцу с лица и смеется:
        - Май — золотое время!
        У одних наших соседей есть Кузя, а у других — Барсик. И есть между ними невыясненные отношения.
        Выясняют они их в нашем огороде. Происходит это по ночам и очень громко. Тогда из конуры с лаем вылетает Чернушка и начинает выяснять отношения уже с котами.
        А я в такие ночи лежу и думаю, что лучше бы они не выясняли отношения, а налаживали. Только котам этого гордость не позволит.
        С утра на березе у дома трещала сойка. Как начала, так и остановиться не может. Анна Петровна и полотенцем на нее махала, и лопатой — ничего не помогает.
        - А что, — говорю, — погода хорошая, солнышко светит. Чего ей не потрещать?
        - Когда погода хорошая, надо не трещать, а песни петь.
        - Так сойки ведь по-другому не умеют.
        - Эх! Вот я раньше пела! — вздохнула Анна Петровна.
        - Когда это «раньше»?
        - Хор у нас тут был деревенский. Из таких же старух, как я. Да только они поумирали все. Одна я осталась — солистка.
        - Чего же вы никогда не поете?
        - Не могу. Как запою, вспомню своих подруг и плакать начинаю.
        Анна Петровна снова посмотрела на сойку.
        - Ладно, пусть трещит. Может, у нее на всем белом свете тоже больше никого нет.
        Вздохнула она еще раз и пошла на кухню.
        А сойка так и трещала на березе до самого вечера. Но я все-таки думаю, пела.
        Когда погода хорошая, старшеклассник Вася Хлебушкин выпускает своих голубей.
        Подолгу они кружат над избами, то улетая к Москве, то снова возвращаясь. В такие дни жители деревни часто смотрят в небо, забыв про свои огороды.
        И вроде бы никакого большого смысла в этом летании нет. А все-таки есть.
        Вася говорит:
        - Корова дает молоко, курица — яйца, а голубь — красоту!
        И мы с ним, конечно, согласны.
        В середине лета наступила сильная засуха. От жары с крыш текла смола, а на грядках сохла картошка. Я поливал огород из колодца, но это плохо помогало.
        - Нет, — думаю, — одним ведром тут ничего не сделаешь.
        И пошел за вторым к Ковригину.
        - Привет, — говорю. — Дай ведро.
        - Не дам.
        - Почему?
        - Потому что незачем. Скоро дождь будет. Ты на небо-то сегодня глядел?
        Посмотрел я вверх и увидел, что там собираются тучи, похожие на серую, всклокоченную вату.
        - Заходи, все равно домой не успеешь.
        Серой ваты в небе становилось все больше, она затыкала голубые просветы и вскоре целиком накрыла деревню. Ненадолго стало тихо-тихо. А потом по листьям зашелестел дождь.
        Костя вскипятил воды, и стали мы чай пить. Пробовали разговаривать, да ничего не выходит. Дождь так стучит по крыше, что нам друг друга не слышно. Костя говорит — я плечами пожимаю, я говорю — он ничего не поймет. Стали мы тогда просто в окно глядеть. И удивительно! Вроде в дожде ничего интересного нет, а смотреть на него можно долго. Не то что в телевизор.
        Наконец закончился дождь, и вышли мы во двор.
        - Глянь! — говорит Костя.
        - Чего?
        Я поднял голову и увидел две радуги. Одну большую, в полнеба, а под ней другую, поменьше.
        - Надо же! — удивился Костя. — Такой сильный дождь, что сразу две радуги вылезло!
        - Ну, вот что, не дал ты мне ведро, тогда давай корзину.
        - Зачем?
        - После такого дождя грибов должно быть много.
        - Погоди! Я с тобой!
        Взяли мы корзины и пошли по лужам в лес. А над нами сияли две радуги.
        Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках федеральной отраслевой программы «Культура России»

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к