Совсем другая история Вера и Марина Воробей
        Первый роман
        Когда до экзаменов в школе оставалось два месяца, с Игорем стряслась беда. Спасти его могла только сложная и ужасно дорогая операция. И Галя Снегирева, забыв о прежних обидах, делает, казалось бы, невозможное…
        А потом будет выпускной вечер, и все одноклассники напишут о своем заветном желании. Сбудутся ли их мечты и как сложатся судьбы друзей уже через год, когда они договорились встретиться?
        Вера и Марина Воробей
        Совсем другая история
        1
        Телефонный звонок в квартире Снегиревых раздался поздно вечером. Ничего необычного или тревожного в этом резком, дребезжащем звуке не было: мало ли кто может звонить. Мамина подруга тетя Женя, Галины одноклассники, пропустившие уроки и теперь желающие узнать задание на завтра, а может, кто-то просто ошибся номером… Короче, пугаться настойчиво звонившего телефона в десять вечера у Гали Снегиревой не было никаких оснований, но ее сердце почему-то внезапно болезненно екнуло. Она вышла в прихожую и несколько секунд завороженно глядела на аппарат, будто предчувствуя, что этот звонок не принесет ей ничего радостного, а, наоборот, надолго лишит покоя ее душу.
        Галя стряхнула с себя странное оцепенение и схватила трубку.
        - Добрый вечер. Могу я поговорить с Галиной? - услышала она незнакомый мужской голос.
        - Да, это я, - слегка удивилась девушка.
        Голос был явно ей не знаком. У нее промелькнула мысль, что мужчина ошибся номером и ему нужна совсем другая Галина.
        - Галя… Это Лев Николаевич… отец Игоря, - с трудом, как показалось Гале, произнес собеседник.
        Сердце девушки заколотилось так, будто она взлетела по лестнице на десятый этаж.
        - Игоря? Да, я вас слушаю… - растерянно пробормотала Галя, пытаясь угадать причину, по которой отец Игоря Владимирова звонит ей в десять часов вечера. Впрочем, время суток не имело значения. Почему он вообще звонит?..
        - Галя, я хочу вас попросить… я прошу вас встретиться с моим сыном. Дело в том, что… - Лев Николаевич сделал паузу, и Галя поняла, что ему трудно говорить. - Он в больнице. В тяжелом состоянии. Понима…
        - Что с ним? В какой больнице? - перебила Галя собеседника, но тот не обратил внимания на бестактность девушки.
        - У него отказывают почки… Доктор говорит, что причина в ослаблении организма после операции. А почки у Игоря всегда были уязвимым местом. Он в детстве простудился сильно, ну и… - Мужчина помолчал, было очевидно, что слова давались ему с трудом. - Галя, вы повидаетесь с ним? Игорь рассказал мне о вас, говорил, какая вы замечательная, добрая, красивая…
        - Да-да, конечно! Говорите, куда ехать, я завтра же навещу его. Вы не волнуйтесь! - энергично пообещала Галя, хотя в душе не была уверена в том, что выполнит свое обещание.
        - В пятьдесят вторую больницу, в урологию. Палата номер восемь. Галя… Мне кажется, вы не до конца понимаете… Все гораздо серьезнее, чем вы себе представляете! Ваша завтрашняя встреча может стать… последней. Дело обстоит именно так. К несчастью. - Лев Николаевич внезапно закашлялся.
        - Я приду. Обязательно. До свидания, - попрощалась Галина и осторожно положила трубку.
        Игорь умирает? Что за бред? Это полный абсурд. Этого просто не может быть!
        Галя в смятении поднесла руки к голове и с силой потерла виски. Странное предчувствие не обмануло ее - поздний звонок лишил ее покоя, заставил тревожно биться сердце, а мысли беспорядочно метаться. Может, отец Игоря сгустил краски и все не так трагично, как он представил? Ну, случилось обострение, да, это реально может быть. Но ведь Игорь в больнице, а современная медицина находится на таком уровне, что… Галя внезапно осознала всю несостоятельность своего дурацкого оптимизма. Как будто в больницах люди не умирают. Будто больница - это стопроцентная гарантия выздоровления. Ничего подобного! Лев Николаевич сказал, что у Игоря отказывают почки, а когда почки не работают, то человек жить не может, значит… А это значит, что Игорь действительно может умереть. А она тут сидит и умничает, рассуждая об успехах отечественной медицины!
        Галина нервно взглянула на часы. Почти одиннадцать. Сейчас ехать в больницу не имеет смысла, а вот завтра, прямо с утра… Галя вдруг засомневалась. А может, не стоит этого делать? Может, оставить все как есть, ведь они с Игорем расстались три месяца назад окончательно и бесповоротно, и все это время не виделись, и даже не переписывались по электронной почте. Исчезли из жизни друг друга, словно не было между ними ни большой искренней любви, ни той одной-единственной ночи, когда Галя осталась у Игоря ночевать, да и вообще ничегошеньки не было. И чем она ему поможет? Да ничем. Будет сидеть у его изголовья и фальшиво улыбаться или наигранно бодро развлекать его всякими россказнями, делая вид, будто ничего страшного не происходит. А Игорь ведь не настолько наивен, чтобы поверить во все это. И разве ему приятно будет показаться Гале таким беспомощным? Но ведь он сам захотел ее увидеть! Или это была идея его отца?
        Галя вздохнула. Все три месяца после их разрыва она добросовестно уговаривала себя, что забыла Игоря, разлюбила его и вычеркнула из памяти абсолютно все, связанное с ним. Она сама была инициатором их расставания, не смогла простить ему малодушия и предательства. Расставание получилось нелегким для обоих, Галина разрывалась между любовью и смертельной обидой, нанесенной ей любимым человеком. Тогда, три месяца назад, победила обида, и девушка, собрав все свое мужество, вычеркнула Игоря из своей жизни. Но сейчас она не помнила ни обид, ни ошибок, ни горечи разочарований. Вернее, помнила, но где-то глубоко-глубоко, на самом донышке своего сердца, и все это не имело сейчас решающего значения. Значение имело только одно - она по-прежнему любит Игоря. И никаких сомнений в этом у нее не было. А значит, колебания, ехать к нему или оставить все как есть, отпадают сами собой. Если только все это не спектакль, разыгранный Игорем с целью примирения… Но вот как раз об этом Галине думать решительно не хотелось.
        Галя машинально раздвинула диван, застелила его постельным бельем. Мысли ее витали далеко. Она думала о своем любимом, об Игоре Владимирове, который в этот самый момент, может быть, стонет от боли, или лежит без сознания, или… Галя нырнула под одеяло с головой. Только без паники! Она наверняка может что-нибудь сделать для него, что-нибудь важное и полезное, только пока не знает что! Надо взять себя в руки и спокойно подумать. А перед тем как подумать, надо побывать у Игоря и самой, своими глазами, увидеть его и оценить его состояние, а еще обязательно поговорить с лечащим врачом. А сейчас надо успокоиться и спать.
        «Спокойно, не паникуй раньше времени, - мысленно убеждала себя Снегирева, - все не так ужасно, я уверена! Лев Николаевич просто впал в отчаяние, у него руки опустились. А у меня не должны опускаться, поэтому сейчас надо выспаться, завтра тяжелый денек предстоит. В школу, конечно, не пойду…»
        Но, несмотря на подобный аутотренинг, Галя проворочалась без сна до трех часов ночи.
        В семь часов утра резкий звонок будильника выдернул Снегиреву из забытья. Она с трудом разлепила ресницы и в тот же миг вспомнила все, что произошло вчера вечером. В тусклом свете зарождающегося пасмурного утра известие о состоянии Игоря не утратило своей пугающей остроты, а, наоборот, приобрело некий жутковатый ореол неотвратимости. Галина поймала себя на мысли, что как-то быстро смирилась с тем, что ее любимый находится на грани между жизнью и смертью. И это ей совсем не понравилось. Решительно стряхнув с себя остатки сна, она вскочила и отправилась в ванную.
        Марина Николаевна, Галина мама, завтракала на кухне. От нее не укрылось возбужденное состояние дочери, тревога и отчаяние в ее покрасневших от недосыпа глазах.
        - Ты не заболела? - поинтересовалась она озабоченно. - Что-то ты мне не нравишься, дочь. Ну-ка, померь температуру.
        - Не-а, мам, все в порядке… у меня. - Галя невольно выделила «у меня».
        Она еще точно не решила, стоит ли посвящать маму в то, что случилось. На первый взгляд это совсем не обязательно, но ведь Галине может понадобиться помощь или просто дельный совет, и тут без мамы, самого близкого человека, не обойдешься.
        - А у кого не в порядке? - Марина Николаевна вопросительно подняла брови.
        - Мам… понимаешь, вчера мне звонил отец Игоря. Ну, помнишь? Игоря Владимирова. - Гале вдруг захотелось все-все рассказать маме. - Его зовут Лев Николаевич. И… и он сказал, что… в общем… Игорь умирает! Да-да, он почти так и сказал: «Твоя встреча с ним может стать последней». Вот так он сказал. И я сейчас еду к нему в больницу, - твердо закончила Галя.
        - Какая страшная новость… А что же с ним произошло? Он попал в аварию или заболел? - участливо покачала головой Марина Николаевна.
        - Ни то и ни другое. Вернее, да, заболел. У него появилось осложнение после операции. Той, помнишь? Короче, у него отказывают почки. Понимаешь? А может, уже совсем отказали, пока я тут чаи распиваю! - внезапно всхлипнула Галя, оттолкнула от себя чашку и закрыла лицо руками. - Мам, я не знаю, как мне поступить, - тихо произнесла девушка, взяв себя в руки. - Я вот все думаю: может, он все это специально устроил, чтобы я к нему пришла? А на самом деле все не так плохо? Хотя, с другой стороны…
        - Галя, если ты у меня спрашиваешь совета, то я скажу так. - Марина Николаевна серьезно посмотрела на дочь. - Такими вещами не шутят. И если тебя просил прийти отец Игоря, значит, все обстоит так, как он говорит. Я прекрасно понимаю, что в тебе сейчас борются обида и чувства к Игорю. Ведь так?
        - Ну, так… А ты откуда знаешь, что у меня к нему… чувства? Мы ведь расстались по моей инициативе, ты же в теме. - Галя пожала плечами и отхлебнула остывший чай.
        - Но ведь ты оставила его не потому, что любовь ушла, а не смогла простить ему предательства, правда? - улыбнулась Марина Николаевна и, расценив молчание дочери как согласие, продолжила: - Так вот, я и хочу сказать: если любишь, отбрось все сомнения, страхи и обиды, иди за любовью. Вот и все, что я, собственно, могу тебе посоветовать. А хочешь, я поеду вместе с тобой? Может, так будет лучше?
        - Спасибо, мам, но… не надо. Я сама справлюсь. Правда, мам! - Галя уже вскочила из-за стола и стала быстро одеваться. - Ты у меня самая лучшая мама на свете!
        Галина чмокнула Марину Николаевну в теплую щеку и выбежала из квартиры.
        2
        - Тс-с, тише, он спит, - приложил палец к губам Лев Николаевич. - Ночь была тяжелая, Игорь только недавно уснул. Да ты проходи, садись вот, - кивнул он на стул, стоявший около окна.
        Галина осмотрелась. Игорь лежал в небольшой одноместной палате, довольно уютной, и было очевидно, что уют в ней создали родители Игоря. Стол был покрыт веселой яркой клеенкой, на тумбочке рядом с кроватью стояла симпатичная вазочка с цветами, Игорь был укрыт не выцветшим казенным одеялом, а домашним шерстяным пледом с красивым орнаментом, а на стене красовалась цветная фотография Виктора Цоя, вырезанная из журнала.
        Присмотревшись к Игорю повнимательнее, Галя поняла, что лежит он не на обычной кровати, а на каком-то странном сооружении, очень напоминающем большое широкое кресло, как в кабинете стоматолога, только гораздо удобнее и внушительнее. В нем больной находился в полулежачем положении. Вплотную к спинке чудо-кресла стоял не менее странного вида аппарат, похожий на шкаф, с разными приборами, проводочками и переключателями.
        - Это что такое? - шепотом поинтересовалась Галина у Льва Николаевича, кивнув на аппарат.
        - Дай бог тебе никогда не знать, что это такое, - вздохнул мужчина, поднимая на девушку измученный взгляд. - Это аппарат «искусственная почка». Американский. Он буквально напичкан новейшей электроникой, да что толку… Игорь уже два дня не может без него обходиться, только все это временные меры, к сожалению. Вот такие дела.
        Галя потрясенно помолчала, затем сняла куртку и присела на стул, повесив на спинку сумку и пакет с соками.
        - Лев Николаевич, - дотронулась она до его руки, - вы, может, отдохнете? А я тут побуду, с Игорем. Вы же всю ночь не спали.
        - Спасибо тебе… Только я дождусь обхода, скоро врач придет. Может быть, скажет что-нибудь утешительное. - Лев Николаевич поднялся и потер лицо руками. - Хотя ничего хорошего мы с женой уже и не ждем. Она тоже слегла, с давлением… Кошмар!
        - Ну что вы! Ведь выход должен же быть, обязательно! - Галя так искренне произнесла эти слова громким шепотом, что мужчина с благодарностью взглянул на нее. - Знаете, я уверена, что нельзя отчаиваться. Нужно испробовать все-все варианты, тогда один правильный вариант найдется сам!
        Но Лев Николаевич не разделял ее уверенности. Он безнадежно махнул рукой и тихо сказал:
        - А вариантов всего два. Только два, понимаешь? Один из них - это пересадка почки, на которую огромная очередь на год вперед…
        - А… второй? - беззвучно прошептала Галя, предчувствуя страшный ответ.
        Но ответа не последовало. Отец Игоря просто выразительно посмотрел на нее - в его взгляде плескались огромная боль, отчаяние и страх перед неотвратимостью потери сына.
        Она поняла, что ничего не стоит говорить этому измученному до крайности человеку. Что бы она ни произнесла, все будет ложью и фальшью. Потому что ее любимый Игорь действительно умирает. Она окончательно поверила в происходящее только тут, в палате, увидев «искусственную почку», неподвижно лежащего Игоря с неестественно бледным, каким-то нереальным лицом, безумное горе в глазах его отца… Галина ощутила, как вспотели ладони и волосы буквально зашевелились от ужаса. Она молча, не в силах произнести ни слова, смотрела на своего любимого и не могла оторвать от него взгляда. Ей казалось, что он может умереть прямо сейчас, сию же секунду, на ее глазах. Девушка напряженно следила за тем, как слегка поднимается и опускается его грудь, и изо всех сил боролась с подступающими слезами.
        Дверь бесшумно открылась, и в палату вошел высокий моложавый мужчина в белом халате. За ним маячила молоденькая медсестра в кокетливой белой медицинской шапочке. В руках она держала планшет с листами назначений. По плохо скрываемому обожанию в ее глазах было очевидно, что она боготворит своего шефа, видимо, восходящее светило медицины. И действительно, девица тщательно записывала каждое его указание и восхищенно ловила каждое его слово.
        Доктор тихо поздоровался и подошел к аппарату, поддерживающему жизнь Игоря. Внимательно изучив показания приборов, он удовлетворенно кивнул и повернулся к Льву Николаевичу.
        - Ну что ж, пока состояние стабильное, но… - замялся он, вздохнул, - к сожалению, пока. Я вам говорил уже, что «искусственная почка» лишь паллиативное средство, то есть временное. А в вашем случае даже очень временное. Мы не сможем долго держать вашего сына на аппарате. А если совсем точно, то не более трех суток.
        Лев Николаевич взглянул в лицо доктора.
        - Да, я знаю. А потом? Что потом, доктор? - глухо спросил он.
        Врач не отвел взгляда и честно ответил:
        - Нужна пересадка. Это уже абсолютно точно. Если еще вчера я сомневался в ее целесообразности, то сейчас я могу констатировать факт - без операции не обойтись. Причем как можно скорее. Я не знаю, как поведет себя организм вашего сына через день или через час… Могут начаться другие осложнения, с сердцем, например.
        - Что я должен сделать? - Лев Николаевич шагнул к доктору почти вплотную. - Сколько она стоит, эта операция? И куда мне обращаться за донором, вы можете мне посоветовать?
        - Посоветовать могу. Обычно идут в координационный донорский центр, но… ведь существует очередь, и она немаленькая. А в вашем случае промедление смертельно. Это я вам со всей ответственностью заявляю. Попытайтесь обратиться в горздрав… В общем, стучитесь во все двери, - монотонным голосом пробубнил врач, и Снегирева поняла, что он сам ни на секунду не верит в успех, а говорит все это по инерции, чтобы хоть что-нибудь сказать.
        Доктор еще раз проверил показания приборов, взглянул на спящего Игоря и поспешил исчезнуть из палаты.
        Галина, поколебавшись секунду, выскочила за ним. Ей хотелось поговорить с врачом самой, с глазу на глаз. О чем его спрашивать, когда в принципе и так все ясно, Галя представляла плохо. Но она надеялась, что ей врач обязательно скажет что-нибудь важное, даст действительно дельный совет, а то и поможет в поисках донора.
        В коридоре Снегирева осмотрелась по сторонам и подошла к столику дежурной медсестры. Суровая на вид женщина в белоснежном халате и очках-хамелеонах раскладывала утренние таблетки в одноразовые стаканчики.
        - Скажите, пожалуйста, - робко обратилась Галина к дежурной, - как зовут врача, который только что вышел из восьмой палаты, и где его кабинет?
        - Вы имеете в виду доктора Сабанеева? Его зовут Валерьян Милорадович. А его кабинет прямо по коридору - до конца и налево. На двери табличка есть, мимо не пройдете, - строго пояснила медсестра и снова углубилась в свое занятие.
        - Спасибо… - Галина хотела уже отойти от столика, но, помедлив, решилась задать еще один вопрос.
        - Простите, - снова отвлекла она женщину от выполнения ее обязанностей, - скажите, а этот… Сабанеев, он хороший врач? Ну, в смысле, я понимаю, что, наверно, хороший, раз тут работает, но… в смысле, он очень-очень хороший, самый лучший или обычный?
        Галина чувствовала, что ее вопрос задан как-то нелепо, коряво и не особенно внятно, но не могла же она спросить прямо так, как думала: «Скажите, этот врач умеет грамотно лечить или он полная бездарь?»
        Но медсестра не рассердилась, как опасалась Галина, и не стала поднимать ее на смех, а неожиданно улыбнулась. Улыбка настолько шла ей, что Галина тут же поняла: эта медсестра не противная и не строгая, а очень даже милая и приветливая.
        - То есть ты хочешь узнать, может ли Валерьян Милорадович на самом деле вылечить человека, так я тебя поняла? - Медсестра перешла на «ты» и лукаво прищурилась, разглядывая смущенную девушку.
        - Ну да… в общем, так, - немного замявшись, кивнула Галина.
        - Повезло тебе, девочка, - почти торжественно произнесла медсестра, - вернее, повезло больным, которых он с того света вытаскивает. Да-да! Именно так и есть. Потому как доктор Сабанеев хирург от бога. Понимаешь? Руки у него просто божественные. К тому же он не обыкновенный врач, а кандидат медицинских наук и почти доктор. Но не это главное, талант - вот что важно. И еще милосердие, сострадание к людям. Понимаешь? А этим Бог его тоже не обделил. Знаешь, сколько людей ему жизнью обязаны? Не сосчитать. Вот так, девочка. - Женщина махнула рукой и добавила: - Ну, иди, пока Валерьян Милорадович у себя. А то убежит по палатам, не найдешь.
        Галя поблагодарила оказавшуюся словоохотливой медсестру и двинулась по коридору.
        «Боже, - подумала она про себя, - ну и имечко! Я ни за что не выговорю!»
        Осторожно постучав в дверь кабинета и услышав приглашение войти, Галина смело перешагнула порог и очутилась лицом к лицу с восходящей звездой медицины. Видимо, он как раз собирался покинуть кабинет и умчаться по своим докторским делам.
        - Здравствуйте, я хотела поговорить с вами, - решительно проговорила Галя, загораживая собой дверь. - Пожалуйста, уделите мне время, совсем немного…
        Она умоляюще глядела на светило науки. Сабанеев, к ее великому облегчению, не выказав неудовольствия, жестом пригласил девушку сесть.
        - Я слушаю, - официальным тоном произнес врач, серьезно глядя на Галину.
        - Понимаете, я… мне хотелось бы узнать реальное положение вещей… ну… у Игоря… - Галина дала себе слово не называть Сабанеева по имени, дабы не попасть в неловкое положение.
        - Я догадываюсь: вы по поводу Владимирова? - вопросительно наклонил голову Сабанеев. - А-а, ну да! Вы же у него в палате сидели, - вспомнил он. - А вы ему кто? Родственница? - спросил врач.
        - Да… почти. Я его невеста, - неожиданно для себя выпалила Галина и сама испугалась: ведь ежику ясно, что она врет.
        Но интуитивно Галина понимала, что, назовись она одноклассницей Игоря, или знакомой, или даже подругой, все это будет совсем не то. И Сабанеев не скажет ей правды о реальном состоянии Игоря, не посоветует, как помочь. Не очень-то медики любят откровенничать с посторонними, им только родственников подавай, это Галина хорошо знала. А невеста - это почти что родня.
        - Я невеста Игоря Владимирова, - отчаянно повторила она, не отводя взгляда от лица Сабанеева. - Доктор… я вас прошу… расскажите мне все с самого начала. Если я буду знать подробности о болезни Игоря, я смогу ему помочь.
        Каким образом она собирается помочь своему любимому, Галя представляла весьма смутно, но ведь доктору знать об этом не обязательно.
        Доктор против «невесты» не возражал, во всяком случае, не выказал ни удивления, ни недоверия. Он внимательно посмотрел на девушку и задал неожиданный вопрос:
        - Скажите, вы с ним в ссоре?
        - Нет… то есть да… А почему вы так решили? - растерялась Снегирева.
        Вовсе не для того она явилась в его кабинет, чтобы обсуждать с ним свою личную жизнь. Да и какая разница, в ссоре они с Игорем или целуются каждый день с утра до вечера?
        Сабанеев умел задавать вопросы. Через две минуты он вытянул из Снегиревой то, что являлось для него важным. Галине ничего не оставалось, как подтвердить, что у них с Игорем произошел разрыв и три месяца они не виделись, но любит она его по-прежнему, а уж узнав о болезни любимого, примчалась сюда и теперь вот сидит перед доктором, страстно желая помочь Игорю выздороветь.
        - Так я и предполагал, - протянул Сабанеев задумчиво. - Дело в том, что на твоего Игоря роковым образом повлиял сильнейший стресс. Ну а какой такой стресс может приключиться с молодым человеком из благополучной семьи? Чтобы так подействовать на организм, нужны длительные и сильные переживания. Понимаешь? Его родители ничего внятного сказать не сумели, хотя я первым делом поинтересовался о душевных травмах их сына.
        - Так они сами не в курсе были, - вставила Галина взволнованно. - Игорь им только сейчас про меня сказал, ну, чтобы я пришла…
        Ее лицо внезапно сморщилось, и она поднесла руки к глазам, хотя в ее планы не входило разрыдаться прямо в кабинете врача. Однако слезы упорно рвались наружу.
        Боже мой! Значит, это все из-за нее? Из-за нее Игорь сейчас лежит прикованным к этому ужасному аппарату? Из-за ее идиотской принципиальности, неумения прощать чужие слабости? Ведь три месяца назад она бесповоротно перечеркнула все, связанное не только с Игорем, но и с Валентином - ее самым надежным, самым настоящим другом! Галина в ужасе смотрела на доктора во все глаза. Ну да, Игорь, в сущности, предал ее, испугавшись ответственности за ребенка, а Валентин мужественно предложил ей взять все трудности, связанные с появлением младенца, на себя. Тогда, три месяца назад, после той единственной, странной для них обоих ночи, Галине почудилось, что она беременна. К счастью, это оказалось ложной тревогой, но зато непростая ситуация выявила, кто есть кто: эгоизм и малодушие Игоря и самоотверженность и настоящий мужской характер Валентина.
        А ведь Галина познакомилась с Валентином совершенно случайно, и никакого касательства к ней и ее проблемам парень не имел. И тем не менее предложил ей помощь, не задумываясь! Но она испортила отношения и с ним, и неподдельное раскаяние своего возлюбленного не приняла. Сейчас ей было совершенно ясно, что именно она виновата в том, что случилось с Игорем. Значит, он переживал не по-детски, значит, все это время ему было чрезвычайно плохо… А Галина наивно надеялась, что он позабыл ее и она сама тоже его забыла. Но оказывается, никто никого и не думал забывать… Только цена их ошибок, вернее, ее собственного дурацкого поведения слишком высока. Неоправданно высока.
        - Простите… - глухо проговорила Галина, неимоверным усилием воли справляясь со слезами, - это я виновата во всем… Но я же не знала, не подозревала, что с ним может быть вот так… серьезно. Валерьян Миро… доктор, что же делать, а?
        - Ну, во-первых, взять себя в руки и не разводить сырость. Это самое последнее дело и абсолютно бесполезное. Во-вторых, ничего нового, кроме того, что я советовал его отцу, не скажу. Нужна донорская почка, и поскорее. Через три дня, максимум через пять, я должен буду отключить твоего Игоря от диализа.
        - От чего? - не поняла Галина, ее мысли разбегались в разные стороны.
        - Так аппарат называется, который больных поддерживает, гемодиализ, - терпеливо пояснил Сабанеев.
        - Скажите, а я вот по телевизору видела передачу, там людей показывали, ну, таких, как Игорь, так они говорили, что на искусственной почке кто год, кто два года находятся. Почему же вы Игоря хотите отключить от этого… диализа, ведь он всего две недели лежит? - спросила Галина.
        - Хороший вопрос. Но… пойми одну простую вещь. - Сабанеев с досадой взъерошил свои густые, чуть седоватые волосы. - То передача, а это реальность. Диализ вовсе не такой безопасный аппарат, каким его представляют тележурналисты. Он предполагает множество осложнений, о которых не принято распространяться. Я мог бы тебе прочесть целую лекцию на эту тему, но к чему? Можешь мне просто поверить на слово. Ну сама подумай, нужны ли твоему Игорю проблемы с сердцем и сосудами, анемия, то есть нехватка железа, белковое голодание? Да, безусловно, диализ - это мощная поддержка для подавляющего большинства пациентов. Но… твоему парню он, как бы это выразиться, не совсем подходит, что ли. Понимаешь, у него какая-то несовместимость с организмом происходит. К сожалению, так бывает. Правда, довольно редко, но… это именно тот случай.
        Сабанеев грустно рассматривал сидящую напротив него Галину. В его усталых глазах таились сочувствие и скорбь.
        «Он так смотрит, будто Игорь уже…» - разозлилась про себя Галина, одновременно понимая, что у доктора имеются все основания для печали.
        - Его организм и так ослаблен недавней операцией на позвоночнике, - тем временем продолжил Сабанеев. - Собственно, его теперешнее состояние есть результат последствий операции плюс стресс.
        - Но ведь операция прошла успешно, - прошептала Галина. - Просто почки у Игоря самое уязвимое место, еще с детства, мне Лев Николаевич говорил…
        Галина понимала, что она произносит бессмысленные слова, лишенные всякой целесообразности. Она почти физически ощущала свое бессилие перед бедой, свалившейся на ее любимого, а значит, и на нее. Чувство неизгладимой вины перед Игорем тяжело ворочалось внутри нее, давило на сердце, на каждую клеточку души, если душа состоит из клеток.
        Снегирева познакомилась с ним не в самый безоблачный период его жизни - инвалидная коляска ограничивала его жизнь в пространстве четырьмя стенами. Парень не мог ходить после автокатастрофы. Но в то время Галина хорошо знала, что ей нужно сделать, чтобы Игорь вернулся к нормальной жизни. Она была полна сил и энергии, и у нее получилось практически невозможное. Она выиграла поэтический конкурс, а премию, полученную за первое место, отдала за операцию Игоря. И вот теперь своими руками разрушить все то, что с таким трудом создано, на что потрачено столько сил, эмоций, любви, наконец!
        И что она должна сделать сейчас? Где раздобыть огромную сумму, где искать знакомых? Да и кого? У них с мамой точно нет приятелей в медицинских кругах…
        Сабанеев поднялся со своего места, и Галина поняла, что аудиенция окончена.
        - Доктор, а вы… не поможете с донорской почкой? Как вообще это делается? - Девушка умоляюще смотрела на врача.
        - Теоретически почку может дать любой человек, и не обязательно родственник. Но на самом деле это не так просто, как кажется. Существует множество препятствий и противопоказаний. Мы, естественно, уже взяли анализы крови у родителей Игоря, и оказалось, что их почки не подходят, вот так вот. - Сабанеев вздохнул. - Так что это процесс длительный и скрупулезный.
        - А я? У меня возьмите… Вдруг моя подойдет? Пожалуйста, я вас умоляю! - Галина в страшном волнении схватила доктора за руку. - Моя почка подойдет, я уверена! Пойдемте прямо сейчас, где тут у вас кровь сдают?
        Сабанеев невесело усмехнулся и мягко отстранил девушку.
        - Тебе сколько лет? - спросил он, открывая дверь в коридор.
        - Скоро семнадцать будет… Да вы не сомневайтесь, я здоровая, я и в детстве редко болела, и почки у меня нормально работают! - воскликнула Галина воодушевленно, с мольбой глядя на врача.
        - Ну вот, еще и семнадцати нет… - пробормотал доктор, проигнорировав остальные откровения Снегиревой. - Я не имею права делать тебе анализы на совместимость и тем более, брать у тебя почку, даже если она вдруг идеально подойдет. Понимаешь? Ты, милая моя, несовершеннолетняя, и для всей этой процедуры обязательно согласие твоих родителей. Это ясно? - Сабанеев покачал головой. - И я совсем не уверен, что они будут в восторге от твоего решения. Ты согласна?
        Галина сокрушенно молчала. Да, этот эскулап наверняка прав, черт бы его побрал! Мама никогда не разрешит ей лишиться почки, ни под каким видом! Даже и заикаться об этом не стоит, фигня получится!
        - Ну, может, вы хоть кровь у меня возьмете, на всякий случай, а? - безнадежно предложила Галина, ощущая всю бесперспективность своего вопроса.
        - А смысл? - коротко бросил Сабанеев и, отвернувшись от нее, стал натягивать на голову белую медицинскую шапочку.
        Визит был окончен, и Галя, попрощавшись с Валерьяном Милорадовичем, побрела в восьмую палату. Пока она беседовала с Сабанеевым, Игорь уже проснулся и немного поел. Лев Николаевич сидел на стуле рядом с сыном и срезал кожуру с большого зеленого яблока. Галя нервно поправила белый халат, небрежно накинутый на плечи, и, смущаясь, медленно подошла к Игорю.
        - Привет… - негромко произнес Игорь и покосился на отца.
        Лев Николаевич тяжело встал и отложил недочищенное яблоко.
        - Пойду покурю, - нашел он банальное оправдание своему уходу и вышел за дверь.
        Галя и Игорь остались одни.
        Девушка присела на стул у изголовья, который только что освободил Лев Николаевич. Она чувствовала себя скованно, как говорят, не в своей тарелке. Как ей себя вести? Делать вид, что нет никаких поводов для тревоги? Это бессмысленно, Игорь наверняка знает о своем положении, а если не знает точно, то уж, конечно, догадывается. Секунду поразмыслив, Снегирева произнесла именно те слова, которые ей очень хотелось произнести и которые выражали то, что она чувствовала.
        - Игорь… милый… если бы ты знал, как я рада тебя видеть! - прошептала она, улыбаясь сквозь пелену слез.
        - Галчонок! А я… нет… я не рад, я ужасно, ужасно счастлив, что ты пришла, спасибо тебе… - Игорь осторожно взял Галину руку в свою и стал с нежностью гладить ее ледяные пальцы. - Ну как ты? Как живешь? Ты говори, говори, пожалуйста, а я буду тебя слушать!
        Глаза у Игоря сияли счастливым светом, который любой врач принял бы за проявление лихорадки, но Галина знала, что Игорь действительно безумно рад их встрече. Иначе зачем бы он посылал за ней своего отца? Сама она была сильно смущена и с недавних пор испытывала вполне конкретное всепоглощающее чувство вины перед этим худым, бледным, но таким дорогим ей человеком.
        - Что ты хочешь услышать, Игорек? Мне и рассказывать, в общем-то, особенно нечего… Живу, учусь, все как обычно, - через силу улыбнулась Снегирева и вдруг, вспомнив, что она принесла Игорю соки, засуетилась, потянулась к сумке и стала выставлять пакеты на тумбочку. - Вот, чуть не забыла, я тебе соков всяких притащила, сплошные витамины, - оживилась девушка, про себя радуясь, что можно отвлечься и постараться справиться с чувством неловкости. - Я так понимаю, тебе все это можно, да?
        - Можно-можно, - бодро кивнул Игорь, оглядывая целую батарею пакетов. - Только, кажется, томатный не очень… Ты забери его, сама выпей.
        - Вот еще! Ничего, папа твой пусть выпьет, - возмутилась Галина.
        - Спасибо… Галь, налей мне персикового, пожалуйста, и сядь. Я хочу, чтобы ты все время была рядом, видеть тебя хочу, а ты все куда-то убегаешь, суетишься… Вот когда я спал, ты куда бегала, а? - Игорь говорил почти весело, но в глазах таились напряженность и глубоко запрятанное отчаяние.
        - Я… просто так выходила… искала буфет… - брякнула Галина первое, что пришло в голову, и не очень убедительное.
        - Галь, ты совершенно не умеешь врать, - посерьезнев, укорил ее Игорь. - Ты к Валерьяну ходила, да?
        Галина отвела взгляд и промолчала. Ее тяготила двусмысленность положения, в которое она попала. Что она должна ответить любимому человеку? Сказать правду? Но тогда ей придется подтвердить и те печальные перспективы, о которых Игорь уже знает или догадывается. А может быть, Игорь надеется, что она сейчас улыбнется и скажет: мол, все хорошо, милый, доктор ошибся, прогноз благоприятен и ты идешь на поправку? Так что же, лишить его этой последней надежды? Или стоять на своем? Совсем неумно. Она на самом деле врать не очень умеет. Тем более в подобной ситуации - у нее все написано на лице.
        «Хватит вранья. Если так фишка легла, что именно от меня он должен узнать правду о своем положении, то пусть так и будет, - сердито решила Снегирева. - У меня достанет сил. Обязательно».
        - Да, я была у Сабанеева. - Галя подняла голову и твердо посмотрела в любимые глаза.
        - Ну и… о чем базарили? - фальшиво-беззаботно, как бы вскользь, поинтересовался Игорь.
        - Обсуждали сериал «Кто в доме хозяин», - через силу пошутила Галина. - О тебе говорили, естественно.
        - Ну и… и что? - продолжал расспрашивать Игорь и, так как Снегирева ничего не ответила, расстроился: - Галь, ну, что я из тебя каждое слово вытягиваю, а? Ты мне чего-то недоговариваешь, да? Галь, ты скажи мне все, даже самое плохое. Нет, ну в самом деле, блин! От меня что-то скрывают, я же все секу. И родители с похоронными лицами сидят, хоть и пытаются что-то бодренькое из себя изобразить, и от Валерьяна толком ничего не добьешься.
        И так как Снегирева продолжала упорно молчать, Игорь передвинулся повыше на своем электронном кресле и, глядя напряженным взглядом в пространство, заговорил медленно, каким-то внезапно потухшим голосом:
        - Послушай… Ты не мучайся и слова не подбирай. Я все про себя знаю. Поэтому и решился… нет, уместнее сказать, посмел тебя вызвать сюда… Я понимаю, я так виноват перед тобой, что не имею права вообще ни о чем тебя просить, тем более требовать. Но мне захотелось тебя увидеть, Галчонок, до сумасшествия. Я ведь все это время думал о тебе каждую секунду…
        Игорь утомился от этого монолога и сделал паузу. Галине внезапно стало жарко и нещадно захотелось пить. Она налила себе немного сока в пластиковый стаканчик. Сок был прохладным и не слишком сладким.
        - Тебе налить? - Она глазами показала ему на пакет сока.
        - Подожди… не мешай. Я должен сказать все, что собирался. - Глаза Игоря беспокойно блестели. Он крепко взял Галину руку в свою, словно боялся, что девушка убежит. - Так вот, повторюсь: то, что вы все от меня скрываете, никакая для меня не тайна. Я уже давно знаю, что дела мои хуже некуда. Я просто хотел услышать, что тебе поведал Сабанеев. Это безумие, конечно, но мне казалось, что… он именно тебе скажет что-нибудь новое, обнадеживающее, что ли. Что у меня есть шанс…
        - Именно это он и сказал, Игорек! - Галина решительным тоном перебила Игоря. - Твой шанс - это донор. Понимаешь? Мы найдем донорскую почку и…
        - Да это я знаю… - Игорь сжал ее чуть подрагивающие пальцы. - Только у меня ведь проблемы с почками, а не с головой! Ты думаешь, Галчонок, я не понимаю, что донор - это не шанс, а, наоборот, никакого шанса… Моим родителям никогда не найти столько денег, да еще так быстро! Найдем почку… Она ведь в супермаркете не продается, на поиски подходящего донора тоже время нужно. А у меня его нет! Нет, понимаешь? Люди годами ждут своей очереди, и дожидаются далеко не все. Валерьян собирается через три дня отключить меня от этого чертова диализа. И что будет потом, знаешь? Либо операция, либо… Через три дня операция невозможна, это ежу понятно. Значит, остается… тапки откинуть, а можно еще лыжи в угол поставить, ноги протянуть, выбирай любое, блин. - Игорь судорожно вздохнул и горько усмехнулся.
        - Игорь, замолчи! Игорек, милый, прошу тебя, не говори об этом! - У Галины все внутри переворачивалось от ужаса и отчаяния. - Послушай меня. Нельзя отчаиваться, выход есть всегда, просто мы его еще не видим. Знаешь, я не верю, что с тобой может случиться что-то… непоправимое. И ты не верь, слышишь! Не смей смиряться с обстоятельствами, какими бы трагичными они ни были! Игорь… ты понимаешь меня? Ты меня слышишь?
        Игорь вяло кивнул и отвернулся к стене. Галине на миг показалось, что он плачет, но, когда он снова взглянул на нее, она увидела, что глаза его сухи.
        - Галь, я… я так благодарен тебе… что ты все-таки пришла сюда, что сидишь со мной и я могу видеть твое лицо. Знаешь, давай не будем больше обсуждать эту тему. Это бессмысленно и очень тяжело. Позволь мне просто знать, что ты рядом со мной, что ты… меня простила. Ты ведь простила меня, а? - Игорь вопросительно и виновато заглядывал ей в глаза.
        - Я… конечно простила, глупый. - Галя нервно провела рукой по его спутанным волосам. - Иначе меня бы здесь не было.
        Она помолчала, собираясь с мыслями, и, решившись, спросила:
        - А ты? Ты прощаешь меня?
        - Тебя? - В голосе Игоря прозвучало неподдельное удивление. - Да тебя-то за что, Галчонок? Ты все сделала правильно. Знаешь, я тогда еще, ну, когда ты отказалась со мной общаться, окончательно понял, каким я был эгоистом… Только о себе думал… А ты столько перенесла из-за меня! Я вот как-то со стороны посмотрел на ситуацию, в которой мы с тобой оказались, и понял, каким же подлецом я в твоих глазах выглядел! Так за что же мне тебя прощать-то?
        - Игорь, это я виновата во всем. В том, что с тобой случилось. Да-да, не перебивай, пожалуйста. - Снегирева не могла больше держать в себе отчаяние от осознания своей непоправимой вины.
        Дав сначала себе слово, что Игорь не узнает о ее косвенной причастности к его болезни, она внезапно поняла, что тоже должна повиниться перед ним, так же как это только что сделал он. Тогда, может быть, ей станет хотя бы чуточку легче.
        - Ты наверняка этого не знаешь, - продолжила она, взволнованно глядя прямо в лицо Игорю, - но Сабанеев сказал мне, что у тебя был сильный стресс. Очень долгий и очень сильный. И из-за него случилось то, что случилось. Я понимаю теперь, что этот стресс у тебя был из-за меня, хотя я, в общем-то, думала, что ты… давно забыл меня и почти не вспоминаешь. Я и не подозревала, что ты вот так… переживаешь. И я сейчас отчетливо чувствую, как я виновата перед тобой. Прости меня, ладно?
        - Галчонок… глупышка ты моя… Ни в чем ты не виновата. Придумала себе головную боль! - Игорь притянул ее к себе и прижал к груди.
        Галина обнимала своего самого дорогого на свете человека и почти физически ощущала, как за спиной у нее вырастают и распрямляются крылья. Ей было так легко и спокойно, словно она наконец выздоровела от тяжелой болезни и ее душевные силы крепли с каждым мгновением. Теперь девушка знала точно: она способна на невозможное! И осознание собственной силы наполняло ее сердце предвкушением фантастической удачи.
        3
        Галя Снегирева шла домой. Эти два с половиной часа, что она провела в больнице, оказались самыми трудными, самыми сложными во всей ее жизни. Небывалый эмоциональный подъем, охвативший ее десять минут назад, постепенно таял, как льдинка под лучами весеннего солнца. Да, чувство вины значительно притупилось, и энергия еще искала себе немедленного применения, но… уныние и безысходность снова начали проникать ей в душу.
        Галина не знала, что делать. Она пыталась сосредоточиться, придумать какое-нибудь наиболее простое и действенное решение проблемы, перебирала в уме всех знакомых и малознакомых людей, с которыми ее сталкивала судьба. Но, увы, все было тщетно. Среди их с мамой знакомых не наблюдалось не то что врачей, а даже хоть как-то причастных к медицине людей.
        Галина усилием воли приказала себе не отчаиваться. Нужны деньги - много, много денег… Войдя в свой подъезд, девушка машинально заглянула в почтовый ящик. Из него, как всегда, торчало множество назойливых рекламных изданий и бесплатных газетенок, призывающих немедленно отремонтировать квартиру, вставить евроокна, посетить распродажи обуви и одежды из Европы, приобрести элитный тур по Средиземному морю… Галина вытащила ворох ярких глянцевых проспектиков и уже собралась выбросить их в мусоропровод, но неожиданно один из них привлек ее внимание. Это была предвыборная реклама, предлагающая отдать свой голос на будущих выборах в городскую Думу какому-то Евдокимову Юрию Степановичу. Про предстоящие выборы Галина что-то весьма смутно слышала, не более того. Политикой она не интересовалась, еще ни разу ни за кого не голосовала, поскольку ей еще не было восемнадцати. Сейчас, стоя на лестничной площадке с рекламкой в руке и рассматривая довольно приятное, упитанное лицо будущего депутата, она припомнила, что обычно «избранники народа» стараются совершить как можно больше благих дел во время предвыборной
кампании, все, как один, становятся альтруистами и просто-таки добрыми волшебниками.
        Так, продолжая рассматривать цветное изображение Юрия Степановича, Галина и поднялась к себе в квартиру.
        - Ма, ты дома? - крикнула она в тишину комнат, на ходу сбрасывая ботинки и куртку.
        - Ну как там Игорь? - выглянула из кухни Марина Николаевна. - Иди скорей, я тебе супа налью, пока горячий.
        - Все плохо, ма, - уныло вздохнула Галина, когда, вымыв руки, устроилась напротив мамы за кухонным столом.
        Перед ней дымился фасолевый суп с гренками, и Галина с удивлением вспомнила, что еще ничегошеньки сегодня не ела, не считая стаканчика персикового сока у Игоря в палате. С наслаждением уплетая необыкновенно вкусный суп, она подробно рассказала маме об Игоре, о своей беседе с Сабанеевым, опустив лишь подробности о пожертвовании собственной почки. Марина Николаевна внимательно слушала Галю, сокрушенно покачивая головой.
        - Господи, что же делать, а? Горе-то какое родителям… - скорбно прошептала она. - Это ж сколько денег надо, ужас!
        - Мам… тут у меня одна мысль мелькнула… Собственно, меня вот это натолкнуло, смотри. - Галина протянула маме рекламный листок. - Помнишь, ты говорила, что твоя сотрудница пошла к депутату на прием и он ей чем-то там помог здорово, а?
        - А-а… Да, помню, он капитальный ремонт дома организовал. Да, это правда. А почему ты вспомнила?
        - Ну как почему, ма? - удивилась Галя. - Смотри, сейчас как раз выборы на носу, так? Вот я и хочу попробовать… А что? Запишусь на прием, зайду и попрошу этого Евдокимова оплатить Игорю операцию. А за это пообещаю статьи хвалебные в газеты тиснуть: мол, голосуйте за Евдокимова, он бескорыстно спас человека от гибели! Ну, или что-нибудь в этом роде.
        - Ой, Галя! С ума ты сошла, что ли? Как же, оплатит он!.. Долларов ведь надо тысячи! Огромная сумма! Нет, доченька, бесперспективно все это, к сожалению, - с досадой махнула рукой Марина Николаевна.
        - Ну а куда идти, мама? Я не могу сидеть вот так и ничего не предпринимать. Понимаешь? Есть вот этот суп, смотреть телик, слушать музыку, смеяться, болтать с девчонками, когда Игорь может умереть каждую минуту. Понимаешь. Каждую… минуту. Неужели ты бы смогла на моем месте? - Галина энергично взмахнула рукой. - Ладно, откажет этот… Евдокимов, я в горздрав пойду, еще куда-нибудь! Сабанеев так и сказал: стучитесь, мол, во все двери. Вот я и буду стучаться. Может, где-нибудь и откроют.
        - Ладно… вот несчастье-то. Пробуй, конечно, что ж делать-то, - снова пригорюнилась Марина Николаевна и поднялась.
        После обеда Галя направилась к себе в комнату. Плотно закрыв дверь, она забралась с ногами в старенькое, но очень уютное кресло и задумалась. И было о чем: перед ней стояла почти неразрешимая задача. Галина внезапно осознала, что ей не к кому обратиться за помощью, то есть абсолютно не к кому. От этой неприятной, но, к сожалению, правдивой мысли ей стало совсем тягостно. Она поняла, что друзей-то у нее и нет. Не тех, с которыми она общается в классе или во дворе, перезванивается по телефону, болтает на вечеринках и в кафе, а других - настоящих! Тех, которым можно позвонить в два часа ночи и прорыдать в трубку: «Приезжай, мне очень плохо…» И они поймают такси, и приедут через полчаса, и обнимут, и сварят кофе, и посидят с тобой, и выслушают, не вставляя замечаний и не осуждая, а потом посоветуют что-нибудь действительно стоящее и уложат спать, укрыв ноги теплым пледом…
        Вот к таким печальным выводам пришла Снегирева. Почему так случилось в ее жизни, она не знала. Ее ли строптивый характер этому виной, неумение идти на компромисс или еще что-то, сейчас было не важно. Сейчас Галина оставалась наедине с собой и со своими проблемами. Невероятно трудными, практически неразрешимыми.
        «Кретинка! Зачем-то испортила отношения с Валентином, идиотка конченая!» - нещадно злилась на себя Галина.
        Пожалуй, именно таким другом, какой ей необходим в эту минуту, был Валик. Галина была уверена, что, с тех пор как она выгнала их обоих - Игоря и Валентина - из своей квартиры, она совсем не думала ни о том, ни о другом. Вернее, приказала себе не думать. Тогда, три месяца назад, они явились к ней вместе, хотя и были соперниками, и потребовали от Галины сделать выбор. Они так и сказали: «Выбирай, с кем ты останешься…» Галя тогда здорово разозлилась, выгнала их и запретила приходить. Это и был ее выбор. Потом сильно жалела, но дурацкая гордость не позволила ей первой прийти к Валику и, глядя ему в глаза, сказать: «Валик, прости меня, я была дурой. Ты мой самый лучший, самый настоящий друг…» Но она этого не сделала, а Валик тем более не делал попыток к примирению. Не тот у него характер.
        Не сделала того, не решилась на это, не захотела еще чего-то… А в результате сидит вот одна, нахохлившись, как сыч, в полной беспомощности. Нет, конечно, она и сама может к депутату этому сходить, не в этом дело. Но ведь чувствовать плечо надежного друга, такого, как Валентин, - это клево! Просто, чтобы он был рядом. И все.
        «Если бы я тогда, кретинка тупоголовая, не встала в позу и принципиальность свою не показывала, никому не нужную, то с Игорем ничего бы не случилось!» - принялась казнить себя Галина. Ей стало совсем паршиво. Она попыталась представить, что ответил бы ей Валентин, позвони она ему прямо сейчас. Вариантов было несколько.
        «А вот возьму и позвоню, - неожиданно решилась Галина. - Не захочет со мной разговаривать, ну что ж, и будет совершенно прав».
        Но что-то ей подсказывало, что Валентин захочет. На то он и друг, чтобы все простить и прийти на помощь. Боясь передумать, Галина быстро набрала номер, который еще помнила наизусть. «Если он меня пошлет, значит, так угодно судьбе, и я не стану париться по этому поводу, - загадала она, нажимая кнопки телефона. - А если нет, то… тогда мы вместе спасем Игоря».
        - Алло, Валик? - неуверенно пробормотала Галина, услышав в трубке знакомый голос.
        - Галя, это ты? - сдержанно отозвался Валентин, но Галина почувствовала в его тоне плохо скрываемую радость.
        - Валик, мне необходимо с тобой поговорить. У меня случилось… короче, это на самом деле безумно важно, речь идет о жизни и смерти! - торопливо проговорила девушка, не давая вставить собеседнику ни слова. - Давай встретимся прямо сейчас, я все тебе объясню. Пожалуйста!
        - Хорошо… - после секундного замешательства согласился Валентин. - Приходи.
        Сердце у Гали прыгало от волнения и радости. Она бросилась к двери, на ходу срывая с вешалки куртку. Крикнув маме, что она скоро будет, Галина, не дожидаясь лифта, помчалась вниз по лестнице.
        По дороге к Валентину она забежала в супермаркет - не с пустыми же руками идти. Зная, что ее друг большой сладкоежка, она выбрала шоколадный тортик с орехами и сливочным кремом и еще банку растворимого кофе «Чибо», на тот случай, если у него не окажется чая. Ну, вдруг заварка именно сегодня закончилась?
        Валентин будто бы ждал Галину у самой двери. А может, так оно и было. Во всяком случае, она еще не успела оторвать палец от кнопки звонка, а дверь уже распахнулась. Валик, немного похудевший и какой-то повзрослевший, не мигая, пристально смотрел на Галину.
        - Привет. Можно зайти? - внезапно оробев, спросила Галя.
        - Ну, привет. Заходи. А что это у тебя в руке? - Валентин кивнул на коробку с тортом.
        Вид у него был такой, словно между ними не произошло никакой размолвки, но от Галины не укрылось чувство неловкости, которое тоже, как и она, испытывал Валентин.
        - Где? А-а, это… Это тортик… шоколадный, - словно оправдываясь, произнесла Галина и тут же добавила деловым тоном: - Слушай, а чай у тебя есть?
        - Кажется, есть, - миролюбиво отозвался Валентин. - Пошли на кухню, проверим.
        Усадив девушку за кухонный стол, Валентин открыл дверцу шкафчика, висевшего над столом, и достал жестяную банку из-под зеленого китайского чая. Открыв круглую крышечку, он несколько секунд удивленно всматривался внутрь банки, словно увидел там не чай, а, к примеру, сушеных тараканов или морские камушки.
        Галина к тому времени уже разрезала веревочку, перевязывающую коробку с тортом.
        - Слушай, - в полной растерянности Валентин показал ей пустую банку, - а чай закончился… Вот, блин! Сейчас сбегаю!
        - Стой! Я так и предполагала, что могут случиться сложности с чаем, поэтому прихватила баночку кофе. Вот, давай чашки и насыпай!
        - Клево… прямо в десятку! - обрадовался Валентин и улыбнулся во весь рот, видимо забыв о сдержанности в проявлении чувств, но тут же посерьезнел: - Ну, давай рассказывай, что случилось?
        Галина тяжело вздохнула:
        - Беда случилась, Валик. Понимаешь? Игорь… он умирает! И я не знаю, что делать. Я должна его спасти, потому что все это произошло из-за меня! Но времени все меньше и меньше, а у меня нет ни одной реальной идеи…
        Галина умоляюще смотрела на Валентина, и он видел, как ее глаза заполняются слезами, и не мог смотреть на это равнодушно.
        - Так, Галина, немедленно вытри глаза и расскажи мне все подробно и по порядку. Что с Игорем? Почему ты решила, что виновата в чем-то?
        Снегирева утерла слезы и в деталях изложила Валентину суть проблемы: и про свой поход к Сабанееву, и про Льва Николаевича, и даже про разговор с медсестрой в очках-хамелеонах не забыла, и, конечно, про свою безумную идею попросить денег на операцию у депутата Евдокимова.
        - Вот, теперь ты знаешь все, - закончила она и с надеждой взглянула на своего визави.
        - Да-а, проблема… - озадачился Валентин. - Но, мне кажется, с депутатом ты здорово придумала. Только не факт, что он столько бабла отвалит неизвестно кому.
        - Не факт… - уныло кивнула Галя, - но попробовать стоит. Скоро выборы, а подобная благотворительность ему только рейтинг поднимет, правильно?
        - Ну, наверное… Я не очень в этих делах разбираюсь, - пожал плечами Валентин, о чем-то размышляя. - Ну-ка, подожди, я сейчас.
        Он вышел из кухни. Галя в одиночестве допивала остывший кофе и прислушивалась к звукам, доносящимся из комнаты. Валентин хлопал дверками секретера, выдвигал какие-то ящики…
        Наконец он вернулся, держа в руках маленькую потрепанную записную книжку в синей обложке. Торопливо перелистав ее, он торжествующе ткнул пальцем в густо исписанную страницу.
        - Вот! Прямо сейчас и позвоню. - Валентин откинул со лба прядь волос и ободряюще улыбнулся Галине: - Выше нос, Галка, прорвемся!
        - Да кому ты звонить-то собираешься? Может, объяснишь? - заволновалась девушка.
        - Я своему дяде собираюсь позвонить, это папин брат, старший. Он меня любит, я иногда вижусь с ним, хоть он и суперзанятый человек, - послушно пояснил Валентин. - Знаешь, когда родители мои разбежались, дядя Гриша очень против был и даже потом не забывал со мной общаться. С днем рождения всегда поздравляет, дарит подарки…
        - И что? Как твой дядя может помочь Игорю, а? - не поняла Галина.
        - А вот может. И абсолютно реально. - Валентин снова уселся напротив девушки и прикрыл своей крепкой ладонью ее тонкие пальцы, отчего Галине стало по-особому уютно и спокойно на душе. - Потому что мой дядя работает в координационном донорском центре, сечешь? И не просто работает, а руководит. Он директор этого центра.
        Галина потеряла дар речи и, широко открыв глаза, потрясенно уставилась на Валентина. Нет, такой фантастической удачи не бывает, это какой-то сон! А может, у нее слуховые галлюцинации, может, она так страстно жаждет спасти Игоря, что принимает желаемое за действительное? Вот что сейчас Валик говорил?
        - Ну да, директор. Разве такого не бывает? - подтвердил Валентин, когда Галя попросила его повторить еще раз все про его дядю. - Ладно, хватит базарить, время уходит. Все, я звоню.
        Валентин снова вышел из кухни, на этот раз для переговоров с родственником. Галине показалось, что прошло несколько часов, пока Валик наконец не появился на пороге. Она в страшном нетерпении вскочила с табуретки:
        - Ну? Что? Что он сказал? Он примет меня?
        - Галь, успокойся, все в порядке. Он не только примет нас, но и пообещал реально помочь. Так что давай поступим вот как: завтра к десяти утра мы с тобой едем к дяде Грише, объясняем ему проблему, а потом надо обязательно попасть к этому твоему… Емельянову.
        - Евдокимову, - поправила Галина.
        - Ну да, Евдокимову. Только на прием, наверно, заранее записаться надо, да? У тебя есть телефон приемной? - Валентин говорил деловым, энергичным тоном.
        Девушка порылась в кармане куртки и вытащила рекламку с портретом депутата.
        - Вот, тут все написано, - протянула она яркую бумажку Валику.
        - Отлично, мы должны быть у депутата завтра в два часа дня. Успеем, да, Галь? - бодро объявил Валентин, переговорив по телефону, указанному на рекламке.
        Галина устало кивнула. Теперь, когда на сегодняшний день было сделано все, что задумано, и, как оказалось, гораздо более того, девушка ощутила невероятную усталость. Но это состояние не пугало ее, она понимала, что оно вызвано сильным нервным напряжением, которое она испытала с того момента, когда услышала в телефонной трубке глухой голос Льва Николаевича. С той секунды Галя уже не принадлежала себе, ибо все ее мысли занимал только Игорь, вернее, его болезнь.
        Галина не разрешала себе размышлять о том, как могут дальше развиваться их с Игорем отношения. Она запретила себе строить любые планы и мечтать о чем-либо, связанном с Игорем. Снегирева никогда не была особо суеверна, хотя чисто теоретически знала много всяких примет, но соблюдала их редко, не придавая им большого значения. Но сейчас, когда умирал ее любимый, единственный человек, каждая, даже самая нелепая и смешная примета приобретала для нее особое значение, и она была готова тщательно выполнять все, чего данное суеверие потребует.
        - Эй, ты чего приуныла? - раздался голос Валика у нее над ухом. - Пока все идет по плану. - Он приобнял ее за плечи.
        - Хочешь, пойдем погуляем? Просто так, по улицам.
        Галина подняла глаза на вновь обретенного друга. Какое счастье, что Валентин незлопамятен и отходчив! Что бы она делала без него?
        - Давай пойдем в тот сквер, где мы с тобой познакомились, - предложила Галя, сама не зная почему.
        Она вспомнила, как впервые увидела Валика на скамейке, мрачного и нахохлившегося, как воробей на мокрой осенней ветке, как купила ему сигареты и спички, потому что он попросил у нее закурить… Тогда Валик расстался со своей девушкой, вернее, она его бросила ради какого-то крутого парня, с которым он пытался выяснить отношения…
        - Давай пойдем, - обрадовался Валик, и его губы снова растянулись в улыбке.
        В сквере было пустынно и тихо. Они нашли ту скамью, где встретились тогда.
        - Валик, - немного виновато произнесла Галя, - я вот что хочу тебе сказать… Короче, прости меня, хорошо? Ты ведь не сердишься на меня, да? Я была глупой, самоуверенной кретинкой, и мне очень не хватало тебя… Я только сейчас это поняла. Когда с Игорем случилось несчастье из-за меня, я все как-то сразу переосмыслила, как бы со стороны. Понимаешь?
        - Да ладно… - пробубнил Валентин, ковыряя носком кроссовки рыхлую влажную землю. - Знаешь, я ведь был уверен, что ты все это время встречалась с Игорем, после всего, что он тебе сделал… И мне было ужасно обидно за тебя. Сначала я дико злился, а потом понял, что ты его на самом деле любишь, если смогла простить… Ну, я так думал, Галь… И еще понял, как по-идиотски мы с ним выглядели, когда к тебе ввалились с цветами и конфетами. И, вероятно, ты была права, что нас обоих выгнала. Мы же от тебя что требовали? Сделать выбор! Вот ты его и сделала. Но потом я почему-то на все сто был убежден, что ты поостыла и вернулась к Игорю. И у вас все о’кей. Выходит, я все это время ошибался?
        - Да-да, ты прав, Валик, ты мудрый… - подхватила Снегирева, и у нее словно гора с плеч свалилась. - Мы, в общем-то, все ошибались, мы все что-то сделали не так. Нам нужно было просто спокойно поговорить, прислушаться друг к другу, это я сейчас хорошо понимаю, а тогда…
        Галина махнула рукой. Какая-то смешная птичка скакала с ветки на ветку прямо над их головами. Валентин и Галя сидели рядышком на деревянной, еще не выкрашенной к лету скамье и молчали. Каждый из них был погружен в собственные мысли, но это молчание не казалось тягостным, когда ищешь бесполезные слова, только бы нарушить тишину. Нет, оно являлось естественным для них обоих, потому что они снова были настоящими друзьями и им достаточно было просто чувствовать друг друга рядом. Ведь это так здорово, когда с человеком можно не только поговорить, но и помолчать!
        4
        В координационный донорский центр, где властвовал дядя Валентина, ребята вбежали в три минуты одиннадцатого. Их подвел транспорт, ведь от метро нужно было добираться на автобусе, и по закону подлости они, конечно же, попали в большую пробку. Валентин совершенно не волновался. Ну естественно, ведь не станет же любящий дядюшка отчитывать племянника за трехминутное опоздание. Зато Галина вся изнервничалась. Она не любила опаздывать, тем более на прием к такому уважаемому и могущественному человеку, как Григорий Арсеньевич Малый.
        - Галь, да не дергайся ты, знаешь, какой дядя Гриша клевый чел! Вот увидишь! - пытался образумить подругу Валентин.
        - Да-а, это для тебя он клевый, а я ему никто! - высоким от нервного напряжения голосом возражала ему Снегирева. - Вот как пошлет меня…
        - Ну что ты несешь, Галь? Никуда он не пошлет, ты же со мной, и потом, он обещал… - Валентин крепко сжал ее руку и втащил на высокое крыльцо донорского центра.
        Огромные раздвижные двери тут же разъехались в разные стороны, и ребята очутились в светлом просторном холле с мягкими диванами и креслами для ожидающих. К ним моментально шагнул охранник.
        - Добрый день, вы к кому? - окинул он их пристальным, недобрым, как показалось Галине, взглядом.
        Девушка чувствовала себя немного не в своей тарелке. Это легко рассуждать, сидя с мамой на собственной кухне, о том, как она сметет все преграды на своем пути. На деле же она оробела и всю дорогу мучилась сомнениями, несмотря на подбадривания Валентина.
        - Мы к директору, нам назначено на десять часов, - солидно пробасил Валентин.
        Охранник попросил у них паспорта, справился с записями в толстом журнале и произнес дежурным голосом:
        - Поднимайтесь. Второй этаж, налево.
        На втором этаже в приемной молоденькая секретарша, приветливо улыбаясь, пропустила их в кабинет директора.
        - А-а, Валя, проходи-проходи, - поднялся им навстречу крупный, представительный мужчина с проседью в густых черных волосах. - Ну, а это твоя подруга? Галина, если не ошибаюсь? - спросил он мягким баритоном.
        Когда все расселись в светлые кожаные кресла, Валентин и Галина обстоятельно поведали суть дела.
        - Дядя Гриша, ты понимаешь, Игоря не могут больше держать на диализе, - серьезно говорил Валентин. - Ну ты же знаешь, что такое бывает, его организм плохо на эту штуковину реагирует. А куда ему еще осложнения? Его же недавно оперировали. Короче, Сабанеев сказал, что счет идет не на дни даже, а на часы…
        - Да, бедолага ваш Игорь… Досталось же ему! Даже не знаю, что и сказать… - развел руками Григорий Арсеньевич. - У нас очередь на два года вперед, мы и с ближним зарубежьем сотрудничаем, и с дальним, а толку чуть! Все равно больных больше, чем доноров. Не знаю, не знаю…
        - Дядя Гриша, я тебя когда-нибудь о чем-нибудь просил? - чуть повысил голос Валентин, и Галина поняла, что он сказал ей вчера неправду: его дядя не обещал им помочь…
        Ей стало противно. Притащились к занятому человеку, давят на него, заставляют сделать нечто нереальное, может быть, даже противозаконное. Она резко встала.
        - Галя, сядь! - Валик силой усадил ее обратно в кресло.
        - Дядя Гриша, пойми, Игорь наш друг! И он может умереть каждую минуту! Я тебя прошу… Неужели ты ничего не можешь сделать, а? - Валентин умоляюще смотрел на директора.
        - Ну-ну, не кипятись… Ты думаешь, я этого не понимаю? И я же не сказал «нет», ты ж не даешь мне слова вставить, - миролюбиво произнес Григорий Арсеньевич.
        - Вы нас извините, - вставила молчавшая до сих пор Снегирева, - мы, наверно, кажемся вам назойливыми, но… мы не можем уйти отсюда без надежды. Понимаете? Мы должны спасти нашего друга! И потом, у нас уже и деньги есть… Да-да, вся сумма, какая требуется… Помогите нам!
        Валентин бросил на Галю недоуменный взгляд, но она сидела как ни в чем не бывало и с немым благоговением смотрела Григорию Арсеньевичу прямо в лицо, словно ожидала, что он сейчас, как фокусник, опустит руку в свой карман и вытащит оттуда требуемую почку.
        - Да вы не сомневайтесь, - продолжала говорить Галина, упрямо игнорируя негодующий взор Валентина. - Мы нашли спонсора, который согласен оплатить Игорю операцию. Так получилось удачно, нам здорово повезло. Правда, Валик?
        - Н-ну, в общем… ну, да, Галя совершенно права, - невнятно пробормотал Валентин, в очередной раз испепеляя подругу взглядом.
        - Ладно, я свяжусь с доктором Сабанеевым. Думаю, мы с ним что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем, вы не волнуйтесь, - кивнул директор и поднялся. - Авы, ребятки, идите домой и будьте готовы: почка может появиться в любую минуту. Валя, если что, я тебе позвоню!
        Как только они покинули кабинет директора, Валентин набросился на Галину:
        - Ну ты даешь, блин! Спонсора она нашла! А если твой депутат нас пошлет куда подальше или даже слушать не станет, тогда что? А если действительно завтра появится почка, ты как будешь оправдываться, а? Скажешь, что спонсор тебе померещился или приснился?
        - Ну, во-первых, ты тоже подтвердил, что деньги у нас есть, так ведь? Так что выкручиваться будем вместе. А во-вторых, я это ляпнула, потому что видела, что дядя твой до вечера будет репу чесать и руками разводить! А как про денежки услышал, сразу другой текст стал выдавать! - Снегирева говорила громко и резко, почти кричала, сама не осознавая этого.
        Некоторые посетители удивленно оборачивались ей вслед, но ей было наплевать. Она быстро шагала по коридору к лестнице, сжав кулаки. Валентин никогда не видел Галю в подобном состоянии: ее темные глаза сузились от злости в щелочки и метали молнии, на щеках горел нервный румянец.
        - Да подожди ты! - Валентин ухватил ее за рукав куртки уже у самых ступенек. - Галь, ты что же, думаешь, что мой дядя этакий паук-кровопийца, который сидит на сундуках с донорскими органами и стережет их, никого к ним не подпуская? И продает за бешеные бабки? Галь, все не совсем так, вернее, совсем не так. Естественно, его интересует наличие бабла, бесплатно никто не станет горбатиться, ты же понимаешь, но ему-то самому почти ничего не достанется! Оплата операций идет на развитие центра, на всякие там нужды, персоналу, наконец, усекла?
        - Валик, ты прости меня… Не знаю, что на меня нашло. Просто мне ясно, что твой дядя явно отделался от нас, и все. Я и про спонсора придумала, чтобы он понял, что мы не просто так из подворотни к нему заявились. Понимаешь?
        Ребята уже вышли на широкое крыльцо. Перед ними простирался парк, принадлежащий донорскому центру, с ухоженными аллеями и чистенькими ярко-желтыми скамейками.
        - Валь, я правда ничего плохого не хотела сказать о Григории Арсеньевиче. А если все же сказала, мне очень жаль. - Галина безнадежно вздохнула. - Просто я была не в себе! Я… я подумала об Игоре, и мне так обидно стало, так тяжело, Валя, милый, ты не представляешь! И я безумно тебе благодарна, чес-слово! Не сердись на меня, ладно?
        - Да я не сержусь, Галь, я все секу… Честно говоря, я и сам не понял, поможет он нам реально или продинамит. Ну, во всяком случае, мы сделали все, что могли. Правда? - миролюбиво произнес Валентин, но Галина покачала головой.
        - Нет, не все. Нам еще нужно депутата охмурить, а это гораздо сложнее. Мы ему не дети и не племянники, и вообще… - зябко поежилась она, - мне даже страшно сумму называть! Правда, если он нас попрет, то будет еще страшнее… Потому как идти-то больше некуда.
        - Ну вот еще! Что, будем заранее переживать? К тому же выход есть всегда, ты же знаешь. И мы его найдем! Давай-ка лучше подкрепимся перед решающей встречей, а то я что-то проголодался, - бодро предложил Валентин, и Галя послушно кивнула.
        - Ты не звонила родителям Игоря? - поинтересовался Валентин, сидя в кафе напротив Галины.
        Перед ними на бежевом пластиковом столике стояли тарелки с пиццей и стаканы с минеральной водой.
        - Звонила. Лев Николаевич по горздравам и облздравам бегает, по администрациям… тоже выбивает спонсорскую помощь, но пока ничего утешительного, насколько я в курсе. Знаешь, Валя, мне очень тяжело с ним общаться, у него голос просто убитый, и мне его ужасно жалко. - Галина сделала глоток из высокого стакана.
        - Вот и не общайся. Зачем тебе лишний негатив? Вот когда у тебя будут реально и почка, и деньги, тогда другое дело! Тогда и пообщаться можно… - улыбнулся Валентин. - Слушай, вообще ты авантюристка та еще! Я и не подозревал в тебе такой наклонности! - восхищенно воскликнул он, с нежностью глядя на Снегиреву.
        - Да ладно… Просто цель оправдывает средства, и я ничего особенного не выдумала. Ну, немного опередила события… А что мне делать оставалось? Надо же было твоего дядю хоть как-то заинтересовать! И еще неизвестно, чем все это закончится. Вот возьмет этот депутат и выкинет нас из кабинета, - нервно поежилась Галина.
        - Ну, выкинет или нет, это мы еще посмотрим… - загадочно изрек Валентин.
        Снегирева снова неопределенно пожала плечами. Думать о том, что делать в случае неудачи, ей не хотелось. Больше вариантов не было.
        5
        Кандидат в депутаты Евдокимов Ю. С. вел прием граждан недалеко от метро, в арендованном на время предвыборной кампании офисе. Галя и Валентин несмело подошли к столу, за которым сидела средних лет женщина со строгим лицом, как у училки по математике. Около нее теснились четверо пенсионеров, желающих поделиться с депутатом своими проблемами.
        - Мы записаны на два часа, - сообщила секретарше твердым тоном Галина, протиснувшись между двумя бойкими бабулями.
        Слегка приподняв брови, что должно было выражать удивление, женщина спросила Галину фамилию и потребовала паспорт. Выполнив все формальности, она кивнула на дверь, ближайшую от стола:
        - Сейчас выйдет посетитель, и заходите.
        Галина сжала руку Валентина. Страшно ей уже не было. Она приказала себе отбросить все сомнения и комплексы и думать только об Игоре. О своем любимом, бесконечно дорогом ей человеке, который лежит сейчас, прикованный к диализу.
        Наконец дверь приоткрылась и из кабинета выплыла ярко и неумело накрашенная женщина бальзаковского возраста в кокетливой розовой шляпке с атласной лентой. Галина невольно засмотрелась на шляпку - так нелепо она выглядела, - а потом, окинув взглядом все одеяние женщины, вообще потеряла дар речи: пальто имело сочный зеленый цвет и было расшито какими-то блестками, бусинками, яркими детскими аппликациями и атласными лентами всевозможных цветов. Тетка туманно улыбалась в пространство и казалась явно довольной собой и своим экзотическим видом.
        - Что это за чудо? - пробормотала потрясенная Снегирева, но Валентин досадливо махнул рукой и втолкнул ее в кабинет.
        В небольшой комнатке за столом, на котором возвышался компьютер и стопка бумаг, ребята обнаружили полного мужчину, уже знакомого им по портрету на рекламке. На безупречно выбритом лице Юрия Степановича тоже отразилось легкое удивление, но он невозмутимо поздоровался и предложил присаживаться.
        Наступило неловкое молчание. Все заранее заготовленные фразы почему-то вылетели из Галиной головы, и теперь она лихорадочно прикидывала, с чего лучше начать.
        - Юрий Степанович, нас привела к вам беда, - наконец решившись, произнесла она твердо. - Дело в том, что наш очень близкий друг умирает…
        В глазах депутата появилось сочувствие и готовность выслушать проблему. Снегирева приободрилась и продолжила:
        - В общем, понимаете, ему нужна срочная пересадка почки… А операция стоит… - на секунду запнувшись, Галя на одном дыхании назвала требуемую сумму. - И мы пришли вас попросить… Короче, нам такую сумму взять негде. И если вы нам откажете, то Игорь, наш друг, умрет.
        Мужчина, не мигая, внимательно смотрел на Галину. Внутри у нее все похолодело, она ждала, что единственное слово, произнесенное депутатом, будет «вон!».
        - То есть, если я правильно понял, вы хотите, чтобы я оплатил операцию вашему другу? - спокойно поинтересовался Юрий Степанович.
        - Да. Вы - наша последняя надежда, - тем же непререкаемым тоном сказала Галина, хотя внутри все сжалось в ледяной комок.
        - Его родители уже обращались в Министерство здравоохранения, но там, сами знаете, тянут волынку, одни обещания, а на деле ни фига… то есть ничего не делается, - счел нужным вставить Валентин, прокашлявшись для солидности. - Мы бы, конечно, подождали, только проблема в том, что Игорь ждать не может. Счет идет на часы. Так сказал доктор. И мы просто вынуждены…
        - А как вы себе это представляете, молодые люди? Что я вот прямо сейчас вытащу из кармана такую сумму и отдам вам? Я, естественно, занимаюсь благотворительностью, но, заметьте, в разумных пределах. - В голосе будущего депутата зазвучала ирония.
        - Послушайте… мы же не просто так… Мы можем написать статьи в газеты и рассказать всем о вашем замечательном поступке, создать вам хорошую рекламу, - в отчаянии зачастила Галина. - Ведь это же обеспечит вам победу на выборах! Разве вам не нужна победа?
        Юрий Степанович снисходительно ухмыльнулся:
        - Ну, победа нужна всегда, это само собой разумеется. Но неужели вы, ребята, всерьез полагаете, что у меня нет своих пиарщиков, которые профессионально делают мне рекламу? Не смешите меня! - Он поднялся с кресла и несколько раз прошелся по комнатке. - Поймите меня правильно, - изрек депутат хорошо поставленным баритоном, - я искренне сочувствую вам и вашему другу, мне очень жаль, что столь молодой человек оказался в таком угрожающем положении! Я был бы рад помочь ему… ну-у… например, лекарствами или медицинской техникой, но такая сумма… это утопия, простите…
        - Тогда я… я напишу в газеты другую статью, со знаком минус! Я напишу, что депутат Евдокимов черствый, бездушный, ничтожный человек, который печется только о своем имидже и карьере и готов прийти на помощь людям лишь на словах, а на деле!.. - выкрикнула Снегирева звенящим от отчаяния голосом, сжав кулаки.
        Больше всего она боялась разрыдаться перед этим холеным господином, смотрящим свысока на простых смертных. Она почувствовала, как Валентин сжал ее пальцы.
        - Простите нас, пожалуйста, - неожиданно мирно произнес он, - просто у девушки сдали нервы… Мы не станем ничего писать ни в какие газеты. Мне кажется, я придумал, к кому можно обратиться с нашей просьбой. Извините еще раз за беспокойство.
        Валентин дернул Галину за руку и потянул к двери.
        - Мы пойдем к Катодикиди, и я уверен, что он нам не откажет. Нам надо было с самого начала обратиться к нему, а не отрывать вас от важных дел. Еще раз извините, - бросил он Евдокимову на прощание.
        В глазах Юрия Степановича отразились смятение и досада, но ребята этого не видели. Они уже почти вышли в коридор, когда услышали за спиной властный окрик:
        - Стойте!
        Галина и Валентин обернулись.
        - Закройте дверь и сядьте! - продолжал командовать депутат.
        Он совсем разнервничался. Глаза сверкали недобрым огнем, упитанные щеки раскраснелись.
        - Я вам не сказал категорическое «нет», а вы уже убегаете, нетерпеливые какие. - Юрий Степанович пытался изобразить отеческий тон, но получалось у него это с трудом. - Я вот подумал и должен сказать, что, скорей всего, я решу вашу проблему положительно… Да, я изыщу средства… скорее всего.
        Он уселся за стол и стал выяснять у ребят необходимые подробности, записывая информацию в красивую общую тетрадь. Галина совершенно ничего не понимала. Кто такой этот Катодикиди? Почему Евдокимов так быстро переменил свое решение и даже, кажется, чего-то испугался? И самое главное, что волновало ее в эту минуту, - неужели он на самом деле собирается оплатить операцию? От всех этих вопросов голова у нее шла кругом.
        Тем временем Валентин продиктовал Юрию Степановичу фамилию Игоря, номер больницы и палаты, фамилию лечащего врача.
        - О-о, я лично знаком с Сабанеевым! - воодушевился депутат. - И представьте, довольно близко. Гениальный врач и человек просто исключительный! Я сегодня же свяжусь с ним… Ну вот, пожалуй, и все. Всего вам доброго.
        Он отложил ручку и захлопнул тетрадь.
        - До свидания, Юрий Степанович, - уважительно попрощался Валентин. - Так мы можем быть уверены?
        - До свидания! - коротко бросил Евдокимов и углубился в какие-то бумаги, всем своим видом давая понять, что аудиенция окончена.
        Ребята вышли на воздух. Глубоко дыша, Галина пыталась унять часто бьющееся сердце: она не сомневалась в полном провале. Ей было очевидно, что кандидат в депутаты отделался от них пустым обещанием, а сам тут же забыл об их просьбе.
        - Ну что? - довольно спросил Валентин. - Как тебе мой ход?
        - Валик, вообще я не в теме. Что ты имел в виду? Кто такой этот Кадо… Като… Ну, тот, которого ты назвал? Объясни! - потребовала Галина.
        - А я, Галя, прежде чем идти сюда, поинтересовался некоторыми подробностями предстоящих выборов, - серьезно ответил Валик. - Это несложно было. Газеты внимательно изучил, сейчас все пишут про выборы. И усек одну интересную вещь.
        - Какую? - изумилась Снегирева, такой прыти от Валентина она не ожидала.
        - А вот какую: твой Евдокимов до посинения боится своего конкурента, а именно Катодикиди Никаса Леонидовича. Ты, конечно, слышала про такого?
        - Нет, Валик, ты же знаешь, я не интересуюсь политикой и понятия не имею, кто там с кем конкурирует, - чуть виновато пожала плечами Галина.
        - Ну не до такой же степени! - легко укорил ее Валентин. - Да его портреты везде развешаны, а дифирамбы ему только ленивый не поет! Короче, я газеты почитал и понял, что этот дядечка очень богатый - раз, очень могущественный - два и, что самое главное, - не жадный, это три. Он и детские дома спонсирует, и приюты всякие, и афганцам помогает, ну, ты понимаешь…
        - Так, может, есть смысл к нему обратиться? - Глаза у Галины загорелись. - И чего ты раньше не сказал? Мы бы здесь не теряли время.
        - Успеем… Ты же на Евдокимове зациклилась. И теперь, я думаю, что все будет так, как он пообещал, Евдокимов твой. Ему же дико хочется победить на выборах, а если и не победить, то рейтинг свой нехило повысить, на будущее, так сказать.
        - Ой, не знаю, - снова озаботилась Галина. - Как-то это все… несерьезно, что ли.
        - Еще как серьезно! Галь, ты не представляешь, какие там у них страсти разгораются! Да ты же видела сама, как он переменился, стоило мне только его главного конкурента упомянуть! Я тебя уверяю, он хоть и жадина, но теперь у него нет альтернативы. Пойми, Евдокимов не может допустить, чтобы мы от него отправились к Катодикиди. Потому что знает прекрасно, что тот пойдет нам навстречу. Ему выгоднее самому оплатить операцию, чем допустить, чтобы это сделал его конкурент, а потом растрезвонить о своем благодеянии на весь свет. Понимаешь? Ну, во всяком случае, мне так кажется.
        Совсем рядом с ними раздавались женские голоса. Галина машинально повернула голову и увидела, что та диковинная тетка в ошеломляющем одеянии, с которой они столкнулись у кабинета Юрия Степановича, беседует с дворничихой, подметающей тротуар, выложенный фигурной плиткой.
        Нелепо разряженная особа, заметив Галин интерес, тут же подошла к ребятам.
        - Новый год уже прошел, - сообщила она доверительно, заглядывая Галине в глаза.
        Ее взгляд показался девушке вполне осмысленным, только где-то далеко в глубине больших карих глаз, небрежно обведенных черным карандашом, мерцал странный, настораживающий огонек.
        - Новый год - самый красивый праздник, - продолжала она как ни в чем не бывало, - и я делаю так, чтобы он никогда не заканчивался. Я ведь похожа на елку, правда? Отвечайте, похожа?
        - Ну-у, в общем, да… - послушно промямлила Снегирева.
        Она не знала, как себя вести с сумасшедшими. А то, что эта «елка» была ненормальной, не вызывало сомнений. Галя откуда-то смутно помнила, что с подобными людьми надо соглашаться и ни в коем случае не злить их и не противоречить им.
        - Ну вот, - удовлетворенно сказала тетка, - по-моему, это очевидно. А то некоторые скучные люди говорят, что я того… - Она покрутила пальцем у виска. - А я просто новогодняя елка и приношу людям удачу и исполняю желания! Разве елка может быть сумасшедшей, а? Смешные, глупые люди… Ведь в новогоднюю ночь случается всякое волшебство. А у меня оно случается круглый год! Потому что я елка! Правда, здорово придумала? - Она захлопала в ладоши и засмеялась, обнажив ровные, на удивление красивые зубы.
        «Елка» подошла почти вплотную к Галине и, возбужденно блестя глазами, зашептала:
        - Я исполняю желания, самые-самые важные, но только для тех, кто верит. Понятно? Вот вы верите мне? Отвечайте.
        Галя покосилась на Валентина. Он с досадой переминался с ноги на ногу, ожидая, когда закончится этот бессмысленный разговор. Девушка незаметно пихнула его в бок и энергично закивала:
        - Конечно верим! Вы самая красивая, самая замечательная елка на свете! Правда-правда!
        - Ну вот! - радостно заметила женщина. - Все бы так… У вас есть желание? Есть-есть, по глазам вижу. Сейчас… - Внезапно она оторвала ярко-красную шелковую ленточку от своего сверкающего пальто и сунула в руки Галине. - Возьми и носи у сердца, - таинственно произнесла «елка», - пока твое самое сокровенное желание не сбудется. Вот так…
        - Может, еще сообщите, когда именно? Ну, там… день, час или, может быть, хотя бы год? - насмешливо подал голос Валентин.
        Ему уже порядком надоела пустая болтовня с этой сумасшедшей. И чего только Галя с ней разговорилась?
        - Конечно сообщу, - категоричным тоном сказала «елка» и закатила глаза к небу, что-то шепча про себя. - Завтра… нет, послезавтра… Да! Оно исполнится послезавтра. М-м-м, прямо с утра. Дай денежку, - без всякого перехода попросила ненормальная, вытянув вперед руку ладонью кверху. - Дай, я куплю себе новые ленты. Мне еще мно-ого желаний надо исполнить. Дай денежку!
        Снегирева сунула руку в карман и, нащупав там шелестящую купюру, безропотно отдала ее «елке». Получив полтинник, тетка немедленно ретировалась за угол здания, бормоча какие-то слова, которые уже невозможно было разобрать.
        - Галь, ты что, с дуба рухнула? Мало того что мы потеряли время с этой безумной, так ты еще и деньгами швыряешься? - набросился на Снегиреву Валентин. - О чем ты вообще думаешь? Ты что, не видишь, с кем дело имеешь, блин?
        - Да ладно, - вяло отмахнулась Галина, - спешить-то нам уже некуда, мы сделали все, что наметили. И потом, ты знаешь, мне как-то хорошо стало… Нет, правда, такое спокойствие нашло, какая-то… просветленность, что ли.
        - Галь! Да ведь очевидно, что она обычная попрошайка, да еще с дырявой крышей… Впрочем, не исключено, что просто косит под блаженную. Ей бабок надо было срубить по-быстрому, не зря же она ловит тех, кто от Евдокимова выходит! К нему-то с просьбами идут, с сокровенными, поняла? Дура дурой, а соображает получше цыганок, где клиентов найти, - продолжал кипятиться Валентин.
        - Не трогай ее, Валик, - неожиданно вступилась за «елку» Галина. - Кому от нее хуже? И что значит какой-то полтинник, когда Игорь… Тут, знаешь, за самое невероятное схватишься, как за соломинку.
        - Только не говори, что ты ей поверила, Галь! - взмолился Валентин. - А то я подумаю, будто и у тебя крыша поехала! Может, это заразно, а?
        - Да не поверила, конечно, - тяжело вздохнула Снегирева. - Но ведь так хочется поверить, хоть на секундочку…
        Они подходили к метро. Галине очень не хотелось разлучаться с Валентином, со своим, как выяснилось, надежным и единственным другом. Она боялась остаться наедине с собой, со своими невеселыми мыслями, которые вертелись в голове, как карусель.
        - Ты куда сейчас? - спросил Валентин.
        Поднявшийся ветер гнал по тротуару пустые пластиковые бутылки, обрывки газет, окурки и разный мелкий мусор. На душе у Снегиревой было смутно и тревожно, просветленность, навеянная «елкой», исчезла, уступив место гнетущему беспокойству.
        - Надо заехать в больницу, - тоскливо сказала она. - Поехали со мной, а? Знаешь, мне страшно… Страшно переступать порог его палаты, не зная, что могло произойти, пока меня не было рядом…
        - Нет, Галь, извини, но поезжай одна. Да ты сама подумай: приятно ему будет меня видеть? Стопудово нет! - Валентин заботливо поднял капюшон Галиной куртки и натянул ей на голову. - Вы уж там сами, без меня… Ладно? Созвонимся вечером, ты держи меня в курсе. Хорошо?
        Галина хотела сказать Валентину, какой он хороший и как она благодарна ему за все, но он, помахав рукой на прощание, торопливо сбежал вниз по ступенькам перехода.
        «Зайду домой, надо поесть и с мамой повидаться, - наметила Галина план действий. - А потом поеду к Игорю. Нет, сначала позвоню Льву Николаевичу, узнаю, как дела… Или нет, поеду сразу, он наверняка у Игоря сидит».
        Валентин ехал в многолюдном вагоне метро и размышлял. Он не понимал сам себя. Помогает своему сопернику, бегает по каким-то незнакомым людям, что-то выдумывает… Но ведь он делает это не ради Игоря, а ради Гали. А как он относится к Гале на самом деле? Кто он ей? Только лишь друг или нечто большее? И вообще, может ли быть дружба между ним и Галиной - вот такая, без тайной корысти, без скрытых желаний и неосознанных надежд? Да, Галя ему нравится. Нравится. Но как кто? Как добрый, отзывчивый, умный человек или как привлекательная девушка?
        Валентин не находил ответа почти ни на один вопрос. Три месяца назад он предложил ей своеобразный выход из той ситуации, в которую она попала. Вернее, думала, что попала. Но так или иначе, а он предложил ей пожениться и усыновить ее ребенка. Или удочерить, не имеет значения. Тогда он не мог поступить по-другому. А сейчас? Что вообще заставило его снова помогать Галине, когда, казалось бы, отношения между ними закончилось навсегда?
        Все это время, что они были в ссоре, Валик переживал обиду. Обиду от того, что Галя его обманывала, продолжая встречаться с Игорем, хотя уверяла его в обратном. А может, это вовсе не обида была, а ревность? Обычная ревность, умело маскирующаяся под различные человеческие чувства. И спрятана она так глубоко в душе, что фиг докопаешься. А если он, Валентин, ревнует Галину, то, значит, он просто неравнодушен к ней? И сейчас он пытается спасти Игоря, своего счастливого соперника, не из большого человеколюбия к нему, а чтобы быть рядом с Галей?
        Валентин совсем запутался. Да, сейчас Игоря трудно назвать счастливым… А с другой стороны, ведь это его любит Галя Снегирева, а не Валентина. И к нему она пришла не потому, что соскучилась, а только ради Игоря своего ненаглядного.
        Валентин заерзал на кожаном сиденье вагона. Бред какой-то лезет в голову. Ну, спрашивается, на фига ему приспичило копаться в причинах своих поступков? Разве плохо ему было сегодня, когда они с Галей провернули две такие, казалось бы, безнадежные авантюры? Нет, ему было хорошо. И ведь что совсем непостижимо, никто не сказал им категорическое «нет». А дядя Гриша вполне мог вежливо их отослать, не говоря уже о Евдокимове. Для него, племянника, Григорий Арсеньевич, безусловно, сделал бы все возможное. Это и к бабке не ходи. А Галя и ее возлюбленный ему вообще параллельны, но тем не менее он пообещал помочь… И этот предвыборный кандидат тоже.
        Валентин протиснулся к выходу. Поезд подъезжал к его станции.
        «Пусть все остается как есть, - принял решение Валик. - Ведь я не сержусь на Галку, ни капельки уже не сержусь. А помочь ей мне жутко хочется. Значит, так и будет. И нечего огород городить».
        6
        Галя приоткрыла дверь восьмой палаты. Гулко билось сердце. Что там, за этой дверью? Всю дорогу в больницу она гнала от себя страшные навязчивые мысли… Но они все возвращались и возвращались, словно бумеранг, и избавиться от них не было никакой возможности.
        Игоря в палате не было. Там вообще никого не было, только на тумбочке сиротливо торчали из стеклянной банки увядшие стебельки цветов. Галина почувствовала, как чья-то ледяная рука медленно сжимает ее горло и в сердце заползает липкий, безудержный страх. В эту минуту она в самом деле почувствовала, как волосы зашевелились на голове от этого неумолимого страха.
        Она растерянно обводила взглядом больничные стены, словно ожидала, что ее любимый материализуется прямо из воздуха. Силы стремительно покидали ее, и, чтобы удержаться на ногах, ей пришлось ухватиться за спинку стула. Внезапно дверь резко распахнулась, в палату вошел Лев Николаевич и едва не налетел на Галину, стоявшую в потрясении посреди палаты.
        - Галя? Ты давно здесь? На тебе лица нет! - всполошился отец Игоря. - На вот, попей водички…
        Он налил минеральной воды в стакан, стоявший на тумбочке, и протянул девушке.
        - Что с Игорем? Где он? - прошептала Снегирева, отталкивая его руку со стаканом.
        - Так его на анализы какие-то повезли, тебя, что, дежурная не предупредила? Скоро уже закончат, - пояснил Лев Николаевич.
        - А-а… ну да… - облегченно пробормотала Галя, постепенно возвращаясь к действительности. - Нет, я не видела медсестры. Там за столом вообще никого не было… Я, в общем, так и подумала… про анализы, - слукавила она. - Просто жарко тут, вот мне и стало немножко нехорошо… Уже все нормально, правда! Можно, я подожду Игоря здесь?
        - Ну, естественно, жди, - вздохнул Лев Николаевич. - Все возят его, смотрят, анализы делают, а толку никакого. Я где только не был! Во всех инстанциях. Спасибо хоть на очередь поставили, вот и вся подвижка. А чтоб без очереди, деньги нужны огромные. Вот пытаюсь собрать… Часть занять, часть в кредит в банке взять… Только долго это все, боюсь, не успею… - Отец Игоря запнулся на полуслове и отвернулся к окну.
        Галине ужасно хотелось немедленно рассказать Льву Николаевичу о своих маленьких победах, подбодрить его, но она отчетливо понимала, что делать этого нельзя. Ведь все еще абсолютно не ясно, призрачно, да и не победы это вовсе, а так… просто крохотные удачи, которые вполне реально могут закончиться ничем. И обнадеживать Льва Николаевича, а тем более Игоря она не имеет права.
        Отец Игоря снова исчез, прихватив с собой минеральную воду. Галина сняла куртку и небрежно бросила ее на подоконник. В палате действительно было жарко. Девушка, почувствовав страшную усталость, присела на стул, ожидая возвращения любимого, и погрузилась в воспоминания. Они были светлыми и добрыми, правду же говорят, что вспоминается только хорошее, а плохое… Нет, плохое не забывается, хотя иногда очень хочется вычеркнуть его из памяти навсегда. Просто, видимо, так человек устроен - его мозг просеивает события словно через сито, а потом прячет по закоулкам памяти то, что вспоминать неприятно или больно.
        Вот и сейчас Гале вспомнились самые счастливые моменты их с Игорем любви. Как она увидела его в первый раз в инвалидной коляске, какие глаза у него тогда были - чуть напряженные и словно ожидающие чего-то… Как стихи свои ему читала, как он с нежностью гладил ее волосы, как выиграла конкурс молодых поэтов и получила первую премию, как волновалась под дверью операционной, когда Игоря оперировали… И счастье, и любовь в его глазах, когда он смог встать и пойти, как раньше. Галя вспоминала все то прекрасное, что было у них до их первой и единственной ночи. А потом… Та ночь перевернула все в их отношениях, расколола время на «до» и «после». То было начало конца, но никто из них еще об этом не подозревал.
        Галина зажмурилась и потрясла головой, чтобы избавиться от ненужных воспоминаний, причинявших ей боль. Потом достала из сумки маленькое зеркальце. Сейчас привезут ее любимого, а она сидит тут как клуша! Ну, так и есть - волосы растрепаны, под глазами круги, лицо утомленное… Она принялась наводить красоту: чуть подрумянила щеки, расчесала волосы, попыталась улыбнуться самой себе. Улыбка вышла жалкой и натянутой. Нет, она просто обязана взять себя в руки! Игорь не должен видеть ее унылую физиономию ни в коем случае! Ему и без нее хватает причин для тоски.
        Галина подошла к тумбочке и вытащила увядшие цветы из банки. Она пожалела, что в сегодняшней суете забыла купить для Игоря его любимые гвоздики - красные и белые. Может, она еще успеет сбегать на маленький рыночек, стихийно образовавшийся около больничных ворот? Кажется, Галина заметила там нескольких бабушек, торгующих цветами. Она схватила куртку, но дверь распахнулась, и в палату въехала каталка с лежащим на ней Игорем.
        - Галчонок! - счастливо заулыбался Игорь. - А ты куда? Или откуда?
        - Уже никуда. - Галина бросила куртку на прежнее место. - Хотела выскочить к воротам…
        - Не вздумай, у меня всего навалом! - всполошился Игорь, не отводя от нее сияющих глаз. - Тем более мне почти ничего нельзя из нашей привычной еды. У меня такая диета… у-у-у… караул просто! Зато мне не грозит ожирение.
        - Да я хотела тебе цветов принести. Прости, не успела купить по дороге, - чуть виновато пояснила Галя.
        - Да ты что, Галчонок! Твое присутствие здесь для меня дороже любых цветов, правда! Не надо мне ничего, лучше сядь вот сюда, поближе. - Игорь кивнул на стул у изголовья.
        - А чего это ты такой радостный? - поинтересовалась Галя, усаживаясь.
        - Да просто ужасно рад тебя видеть, Галчонок! Верь не верь, дело твое, а я очень ждал тебя, скучал… Других поводов для радости, к сожалению, пока нет. - Игорь немного приподнялся на своем электронном ложе, чтобы удобней было смотреть на Галю. - Скажи мне что-нибудь, - попросил он тихим голосом.
        - Хорошо, скажу… - Галя сделала паузу, обдумывая каждое слово. - Я думаю, нет, я уверена - все будет хорошо! Послушай, Игорек, я знаю, что говорю. И ты мне верь. Договорились?
        - Ну-ка, колись, ты что-то разведала, а? Тогда говори всю правду, любую. - Игорь напряженно смотрел девушке в глаза.
        - Ничего я не разведала, чес-слово! Ну-у… просто я хочу, чтобы ты мне поверил на слово, что все будет о’кей. Понимаешь? Вот, например, когда тебе в первом классе сказали, что дважды два четыре, ты же не стал выяснять, откуда это учителю известно? Ты же поверил безоговорочно, так ведь? - Галина взяла его худую руку в свою и строго сказала: - Вот и сейчас я прошу тебя, просто поверь. И не позволяй себе унывать и предаваться печальным мыслям. Пожалуйста! Обещай мне!
        - Ладно, - вздохнул Игорь, - обещаю.
        Галя еще долго сидела рядом с Игорем, таким бесконечно любимым, и сама себе удивлялась. Как же она могла три месяца не видеться с ним, не слышать родной голос, не прикасаться к его теплой руке? Как она смогла жить без него, дышать без него, ходить по земле, не ища встречи с ним каждую минуту?
        И как ей было бы уютно и спокойно рядом с Игорем, как она была бы счастлива, если б не страшная опасность, нависшая над ним, словно снежная лавина, готовая в любую секунду сорваться вниз и смести все живое на своем пути. И ее любимого тоже.
        - Что это у тебя торчит из кармана? - удивился Игорь, когда Галина собралась надеть куртку.
        Пора было уходить, на улице вечерело, и Игорь выглядел сильно утомленным, хотя изо всех сил старался это скрыть. Но Галя видела, что долгие разговоры даются ему с трудом.
        - Где? А-а, это… Мне подарили. - Галина смущенно вытащила из кармана красную шелковую ленточку.
        Она уже напрочь забыла и про тетку, косящую под новогоднюю елку, и про «волшебный» подарок.
        - Подарили? Кто же это умудрился? - еще больше удивился Игорь.
        - Ой, да ерунда! - отмахнулась Галя. - Тетка какая-то… с приветом… - Она торопливо затолкала ленту в карман. - Пока, Игорек, до завтра! Я вечером приду, после школы. Лады?
        В дверях она обернулась и наткнулась на пристальный, печальный взгляд Игоря. Сердце у Галины болезненно сжалось.
        «Будто прощается…» - подумала она в отчаянии, но все же нашла в себе силы растянуть губы в ободряющей улыбке.
        7
        Идти в школу Гале не хотелось. Но она заставила себя подняться пораньше и не спеша позавтракать, хотя совсем не испытывала голода. Ей необходимо было отвлечься на что-либо позитивное, переключить свое сознание на повседневные проблемы, да и пропускать контрольную по русскому языку было нежелательно. Искушение остаться дома было велико, но Снегирева трезво рассудила, что пропуск занятий никак не поможет Игорю, а ей, наоборот, навредит. Ведь через каких-то полтора месяца заканчивался не просто очередной учебный год, - завершалась часть ее жизни длиной в одиннадцать лет. Другими словами, конец школе: все, баста!
        - Ты чего два дня не приходила, а? - шепотом поинтересовалась Ира Наумлинская - Галина соседка по парте. - Небось прогуливала? Или случилось что?
        Первый урок уже начался, училка по русскому Ангелина Валентиновна, по прозвищу Люстра, объявила неприятным, скрипучим голосом:
        - Сегодня будем отвечать на вопросы теста. Из четырех вариантов ответа нужно выбрать единственно верный и…
        Дальше Галя уже не слушала. По большому счету ее не особенно интересовал ни сам тест, ни то, как она на него ответит. Она никак не могла сосредоточиться, собраться с мыслями, а тут еще Ирка проявляет любопытство… Снегирева хотела промолчать, но неожиданно для себя произнесла:
        - Да, случилось. Я и сегодня, в общем-то, должна не в школе находиться, а в больнице, но вот пришла из-за этой контрольной дурацкой.
        - В больнице? Галь, ты что, заболела? Галя! Слышь, не молчи, расскажи все толком. - Чуть раскосые глаза Наумлинской распахнулись от волнения и стали почти круглыми.
        Посвящать в свои проблемы посторонних Галя не планировала и теперь досадливо прикусила нижнюю губу. Черт ее дернул проговориться! Хотя разве Ирка посторонняя? И Люся Черепахина, и Катя Андреева, да вообще все одноклассники? Ведь ее роман с Игорем ни для кого не секрет! И их размолвка длиной в три месяца тоже не является тайной. Когда Игоря оперировали, все подруги сочувствовали и волновались, и их искреннее участие не было Гале неприятно, а, наоборот, поддерживало ее и придавало мужества.
        - Нет, со мной все в порядке, - вздохнула Снегирева. - Проблемы у Игоря. И очень серьезные.
        - У Игоря? А разве вы не… - Глаза Наумлинской округлились еще больше.
        - Ира, давай потом, а? Я после урока все расскажу, - прошептала Снегирева, уткнувшись в тетрадь.
        Она честно попыталась вникнуть в предлагаемый тест. Кое-какие вопросы показались ей довольно легкими, и она решила начать с них. Через пять минут она краем глаза заметила, что Тополян, сидевшая от нее через проход, выполняет какие-то странные манипуляции. Света время от времени закрывала глаза и разводила в стороны руки с повернутыми кверху ладонями. Складывалось впечатление, будто она взвешивает нечто невидимое на руках. Снегирева удивленно понаблюдала за ней минуты две, затем, не выдержав, толкнула Наумлинскую:
        - Слышь, Ир, посмотри на Тополян. Что это она вытворяет, а?
        - Это она пытается определить правильный ответ, - хихикнув, шепотом пояснила Наумлинская. - Система у нее такая, уж не знаю, откуда она ее взяла. Берет два предполагаемых ответа и как бы взвешивает их. Какой перевесит, тот и правильный.
        - Клево! А ты не пробовала? Вдруг получится, а? - У Снегиревой на секунду даже настроение повысилось.
        - Не-а… Да ты прикинь, если весь класс вот так станет на вопросы отвечать, Люстру кондратий хватит. Сто пудов! Еще психушку вызовет… - снова прыснула Ирина.
        - Наумлинская! У тебя там что, вместо теста анекдоты? Тогда будешь смеяться за дверью! - Бдительная Люстра застучала указкой по столу.
        - Вот так всегда, - пробурчала Ира, втягивая голову в плечи. - Тополян она в упор не видит с ее экспериментами, а меня…
        - Ей главное, чтоб тишина была, - сказала Снегирева, - а Тополян никому не мешает. Сейчас я тоже попробую так.
        Галя нашла несколько самых сложных для нее заданий и приступила к делу. Мысленно положив на обе руки по наиболее подходящему ответу, она зажмурилась, развела руки в стороны и расслабилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Через секунду ей действительно показалось, что левая рука как бы потяжелела и чуть качнулась вниз.
        «Так, значит, пишем вариант „С“, - удовлетворенно подумала Снегирева. - Интересно, а вдруг на самом деле попала? Я же практически наугад…»
        Таким образом она ответила на все трудные для нее вопросы теста. Контрольная немного развеселила даже ее, но внезапно Галина почувствовала себя неважно: разболелась голова, запершило в горле, и навалилась такая слабость, что ей хотелось только одного - улечься на диван, закутавшись в пушистый теплый плед, и на время отключиться от внешнего мира.
        - Ир, знаешь, я, кажется, сама заболеваю… Я домой пойду, полежу… - призналась она соседке по парте, когда прозвенел звонок на перемену.
        - Конечно иди, сегодня ничего особо судьбоносного не предвидится, кажется, - кивнула Наумлинская и тут же спохватилась: - Галь, а ты же про Игоря не рассказала! Что с ним, а?
        Снегирева в двух словах обрисовала ситуацию.
        - Я вот сегодня ему обещала прийти, но чувствую, что вряд ли смогу, да и нельзя мне простуженной туда. Ему только гриппом не хватало еще заболеть! - грустно закончила свой рассказ Снегирева.
        - Да-а, ну и дела… - сочувственно протянула Наумлинская. - Знаешь что? Купи в аптеке «Антигриппин» или «Терафлю». Здорово помогает, вот увидишь! Я всегда так делаю, если заболеваю. Выпьешь, и завтра будешь как новенькая, стопудово! Ну, давай иди лечись и держи нас в курсе. Можно, я Люсе расскажу про Игоря?
        - Конечно можно… - Галя махнула рукой.
        Ее мысли снова целиком вернулись к любимому. Как он там? Не стало ли ему хуже, не начались ли осложнения? Ну а если стало, если начались? Кто может что-то изменить? Дремавшая в глубине души тревога снова проснулась и неумолимо росла, и справиться с ней Галина не могла.
        - Галь, что случилось? Почему ты не в школе? - Марина Николаевна встревоженно выглянула из комнаты.
        - Да ничего, мам, простыла немного, - вяло произнесла Галя, сбрасывая ботинки.
        - Как ничего? Сейчас же меряй температуру и в постель! - Мама захлопотала вокруг дочери. - Давай ложись без разговоров, сейчас я тебе чаю горячего с медом налью.
        Галя и не думала сопротивляться, она чувствовала себя отвратительно.
        - Ну так и есть, тридцать восемь и шесть! - Марина Николаевна строго посмотрела на дочь, будто та была виновата в своей болезни. - Небось бегаешь без головного убора, а еще ведь не лето.
        Галина хотела сказать, что надевает на голову капюшон, но у нее не осталось никаких сил на бесполезные пререкания с мамой.
        - Мам, дай мне водички, я купила какой-то порошок от гриппа, говорят, здорово помогает… - слабым голосом попросила она.
        Порошок имел странное название «Терафлю» и, разведенный в воде, обладал неожиданно приятным лимонным вкусом. И хотя Галина терпеть не могла лимоны, выпила его с удовольствием. Глаза ее слипались, и последнее, о чем она успела подумать перед тем как заснуть, был не Игорь, а Валик. Она вспомнила, что так и не позвонила ему вчера после больницы.
        Когда Галя открыла глаза, за окном уже были сумерки. Она прислушалась к себе, пытаясь определить, улучшилось ли ее состояние. Наконец решив, что ей действительно стало лучше, она сунула ноги в меховые тапки и, кутаясь в шерстяной плед, вышла на кухню.
        - Тебе звонил Валентин, - сказала Марина Николаевна, нарезая овощи для витаминного салата. - Я так поняла, у него что-то важное.
        Галя вышла в коридор и набрала номер Валика.
        - Галь, это ты? - выкрикнула трубка знакомым взволнованным голосом.
        - Да, привет. Что случилось? Мама сказала, у тебя какие-то новости? - Галине вдруг передалось волнение Валика, ее сердце сбилось с привычного ритма и сделало лишние удары.
        - Галь, мне позвонил дядя Гриша. Он сказал, что разговаривал с лечащим врачом Игоря и что вопрос решился положительно, - торопливо выпалил Валик и замолчал.
        - И что? Что значит «положительно»? Я… я не понимаю! Это очень расплывчато, - начала раздражаться Галя.
        - Галь, это значит, что у них уже есть подходящая почка. Понимаешь? И еще это значит, что на завтра назначена операция, - терпеливо пояснил Валентин.
        Галя потрясенно молчала. Завтра операция! Блин, в голове не укладывается! Нет, так не бывает! Вернее, бывает, но только в сказках!
        - А его родители в курсе? И потом, как же деньги? - спохватилась Галина.
        - Вот насчет бабла не знаю, но думаю, что там и по этой части порядок. Не парься, завтра все узнаем. А ты позвони его родителям, позондируй почву: как они, в курсе или нет? Если они не в теме, подготовь их к радостной вести, ну, ты сама знаешь, как надо. - Валик пытался говорить сдержанно, но Галя чувствовала в его голосе плохо скрываемую радость.
        Как бы там ни было, а Валентин тоже переживал за Игоря и радовался теперь вместе с Галей. Она облегченно вздохнула, ведь неприязнь Валентина к Игорю очень огорчала ее.
        Остаток дня девушка пролежала в постели, опекаемая Мариной Николаевной. Галя поделилась с ней чудесной новостью и теперь покорно сносила разнообразное мамино лечение, только бы к завтрашнему дню снова обрести силы и энергию. Галя терпеливо пила чай с лимоном и медом, каждый час полоскала горло настоем из трав, нюхала мелко нарезанный лук, вдыхала пары свежесваренной картошки, а перед сном даже безропотно выпила стакан горячего кипяченого молока с содой, что для нее уже само по себе было подвигом. Подавив легкую тошноту и отвращение - Галя с детства ненавидела кипяченое молоко, - она наконец крепко уснула. Завтра ее ждал трудный, безумно волнительный день. Чем он закончится, неизвестно никому, но Галя твердо знала одно: она должна быть рядом с Игорем, чтобы первой улыбнуться ему, когда он придет в себя после наркоза.
        8
        - Мам, ты меня покормишь? А то я опаздываю. - Галина вертелась перед зеркалом в ванной. - Только не останавливай меня, хорошо? Я прекрасно себя чувствую, и я все равно пойду в больницу, и никто мне не запретит…
        - Чего воюешь? Я и не собираюсь тебя задерживать, - спокойно сказала Марина Николаевна, накрывая на стол в кухне. - Ты что же, думаешь, я не понимаю, насколько для тебя важно находиться там, а? Только одевайся потеплее и на голову, главное, хотя бы капюшон надень, это моя единственная просьба.
        - Ладно-ладно… - рассеянно пробормотала Галина, набирая домашний номер Владимировых.
        - Никого нет. Наверное, они уже знают про операцию и давным-давно там, а я еще копаюсь, - посетовала Галя, слушая длинные гудки в трубке.
        Через пятнадцать минут она уже мчалась по утренним улицам к остановке автобуса. С левой внутренней стороны куртки, около сердца, была аккуратно приколота красная атласная ленточка - странный талисман, подаренный Галине сумасшедшей теткой. Она приколола его еще позавчера вечером и теперь время от времени проверяла, на месте ли он. Совпадение ли это было, ясновидение или что-то еще, но талисман непостижимым образом сработал, предсказание сбылось, а это главное. Все остальное не имело решающего значения. Самое сокровенное желание Снегиревой сбылось именно в тот день и час, как и было предсказано.
        Заглянув на всякий случай в палату и убедившись, что Игоря там нет, Галина понеслась на четвертый этаж, к операционной. Так и есть, в коридоре около белоснежных дверей «святая святых» в волнении топтался Лев Николаевич. Рядом с ним на стуле сидела маленькая женщина с болезненным лицом - мать Игоря. Галина знала, что с того дня, как Игорь попал в больницу, она слегла с приступом гипертонии, и Лев Николаевич разрывался между умирающим сыном и больной женой.
        - Галочка! Только что начали… - бросился к Снегиревой отец Игоря. - Я толком ничего не понял, откуда взялись деньги, что и как… Сабанеев позвонил вчера вечером и сообщил, что сегодня операция. Фантастика! Просто поставил перед фактом, ничего не объяснил…
        - Ну и чудесно! Лев Николаевич, главное, что все благополучно сложилось, остальное не важно. Правда! Да не переживайте вы так, я теперь уверена, что все самое страшное позади, - зачастила Галина. - Ну мало ли… может, они спонсора какого откопали, может, больница сама нашла возможность, потом все выясните. Всякое же бывает…
        - Нет, как-то странно это все… - продолжал мучиться Лев Николаевич. - Хотя, вероятно, ты права, это уже не имеет значения.
        Потянулись тревожные часы ожидания. Галина то ходила по коридору взад-вперед, то присаживалась на шаткий стул, то подходила к приоткрытому окну и задумчиво смотрела с высоты четвертого этажа на больничный парк. Весна упорно надвигалась на город, несмотря на холодный ветер и дожди, и это было здорово! Девушка с удивлением обнаружила, что деревья уже не стоят неприкаянно голые, а почти все покрылись нежной робкой зеленью, и сквозь тучи временами пробивается ласковое весеннее солнышко.
        С родителями Игоря она почти не разговаривала, так, перекинулись несколькими фразами. Каждый из них был погружен в себя, в свои мысли и переживания. К тому же Лев Николаевич большую часть времени проводил в курилке, где нескончаемо дымил сигаретами, прикуривая, что называется, одну от другой.
        Но всему на свете приходит конец. Внезапно дверь операционной распахнулась, и появился доктор Сабанеев. Оглядев напряженные, ждущие лица, он сделал успокаивающий жест рукой:
        - Все прекрасно, операция прошла без осложнений. Все вопросы потом.
        - А когда его можно будет увидеть? - быстро спросила Галя.
        Она опасалась, что хирург исчезнет так же неожиданно, как появился.
        - Увидеть? Увидите, но не так скоро. Ему еще в реанимации предстоит провести пару суток… Не волнуйтесь, так положено, - поспешил разъяснить Сабанеев. - Так что пока можете идти домой.
        - Спасибо, доктор! - с чувством произнес Лев Николаевич, хватая доктора за руку и тряся ее в порыве признательности. - Мы… мы безумно вам благодарны, безумно…
        К нему присоединилась и взволнованная Галина. Она скороговоркой бормотала какие-то слова, боясь поверить до конца, что смертельная опасность наконец миновала и ее любимому больше ничто не угрожает. Мать Игоря медленно поднялась со стула и тоже приблизилась к хирургу. Сказать она ничего не смогла, в ее глазах стояли слезы, она лишь кивала головой, как бы подтверждая слова мужа. Когда все выговорились и Сабанеев исчез за дверью операционной, Снегирева попрощалась с родителями Игоря и вприпрыжку сбежала вниз по лестнице в просторный холл больницы, затем выбежала на свежий весенний воздух и вдохнула его полной грудью.
        За время, проведенное в больничном коридоре, на улице произошли видимые изменения. Вдруг резко распогодилось, воздух потеплел, солнце уже не пряталось за облаками, а уверенно заняло свое место на голубом небе и уходить явно не собиралось. Галина не спеша шагала по тротуару, жмурилась от неожиданно ярких солнечных лучей и радовалась. Чему именно, она и сама толком не смогла бы внятно объяснить. Просто радовалась каждому проклюнувшемуся зеленому листику, каждому дуновению теплого ветерка, каждому солнечному зайчику, прыгавшему по витринам магазинов, по лицам встречных прохожих…
        Потянулись дни, наполненные самой разнообразной суетой. Игоря перевели из реанимации в обычную палату, к счастью, чужая почка приживалась без особых осложнений. Галя приходила в больницу каждый день и подолгу сидела рядом с ним, развлекая рассказами о школе, о новых фильмах, читала ему свои последние стихи, приносила книги. А когда Игорю разрешили ходить, она прогуливалась с ним по больничному парку…
        - Экзамены совсем скоро, бр-р! Я боюсь, - призналась Галина во время одной из таких прогулок. - Вроде занимаюсь нормально, а все равно как-то напрягает.
        - Ну вот еще глупости. Даже думать не смей! Ты справишься, как любят говорить в голливудских картинах! - Игорь обнял девушку за плечи.
        Несмотря на видимое благополучие, парень совсем не был так спокоен, как казался. С тех пор как он осознал себя реально выздоравливающим человеком, его мучил один вопрос, ответить на который могла лишь Галя. Каждый день ему очень хотелось задать его, но он не решался это сделать. А вдруг он услышит от нее совершенно не то, чего ожидает? Как ему тогда жить дальше?
        В отношениях хуже всего неизвестность. Она порождает напрасные иллюзии, тщетные надежды, она порождает вечный стресс и тревогу. Игорь понимал, что надо обязательно расставить все точки над «i», как бы ни тяжело и страшно было это сделать.
        - Галь, можно, я задам тебе один вопрос? - Игорь словно прыгнул в ледяную прорубь, и у него перехватило дыхание. - Ты… будешь со мной потом?
        - Когда потом? - не поняла Снегирева. Или сделала вид, что не поняла.
        - Ну-у… вот когда я выпишусь отсюда… Или ты со мной только потому, что я болен? Для меня это безумно важно. А для тебя как? Ты ко мне приходишь как к больному? Или… Блин, у меня не получается внятно сформулировать… Это потому, что я очень волнуюсь, - неуверенно пробормотал Игорь, - то есть я хочу спросить: Галя, ты меня… теперь оставишь? Или нет? И у нас все будет сначала?
        - А как ты хочешь? Чтобы я тебя оставила или чтобы все сначала? - лукаво усмехнулась Снегирева.
        - Галь, я хочу… блин! Я хочу быть с тобой. Всегда и везде. Я за это время много всего передумал и многое понял. Не веришь? - Игорь остановился и посмотрел ей прямо в глаза. - Я уже говорил тебе и сейчас скажу еще раз: я виноват перед тобой, но… я без тебя не смогу. Я очень тебя люблю, вот…
        Снегирева молчала. Не потому, что ей нечего было ответить, вовсе нет. Просто она хотела продлить мгновение…
        «Я очень тебя люблю…» Эти простые и вечные слова звучали волшебной музыкой, которая проникала в душу и очаровывала, заполняла ее самые дальние уголки.
        - Игорек, знаешь, я могла бы сказать то же самое. Ну… в смысле, что и я виновата не меньше тебя, что из-за меня ты попал в больницу и тому подобное… И так мы станем извиняться друг перед другом и спорить до посинения, кто из нас виноват больше. Но это все прошло и не вернется. Не должно вернуться, понимаешь? И говорить нужно не о том, кто сильнее виноват, а о любви. Если она есть. А моя любовь… она со мной, она и не уходила никуда. Все это время я думала о ней и мучилась. От этой самой любви. К тебе. - Галя выпалила этот монолог на одном дыхании.
        Она и не подозревала, что это так здорово - признаваться в любви! Такой полет возникает в душе, такое счастье! Галя на миг представила, что она прыгнула с парашютом и летит высоко-высоко над землей, и мощные воздушные потоки кружат ее и качают, словно в колыбели. Она никогда даже не держала в руках парашюта, но сейчас ее приподнято-счастливое состояние души почему-то ассоциировалось именно с парением в воздухе. Хотя, в общем-то, ничего удивительного в этом не было.
        Игорь ничего не ответил Галине. Он просто взял ее за плечи и обнял так сильно, что у нее перехватило дыхание. Они стояли посреди парковой аллеи и целовались до того самозабвенно, что пробегающие мимо медсестры и гуляющие пациенты завистливо оборачивались на влюбленную парочку.
        Уже вернувшись в палату и сидя у постели Игоря, Галина сказала:
        - Знаешь, у меня есть одна просьба. Только пообещай мне, что ты ее выполнишь, хорошо?
        - Да хоть сто просьб! Что желаете, мисс? - Настроение у Игоря было радужным, глаза сияли, а с лица не сходила счастливая улыбка.
        Но Галя не была так беззаботна. Она с досадой нахмурилась:
        - Подожди, Игорек… Я не шучу. Для меня это очень-очень важно. Понимаешь?
        - Ну прости. Давай излагай свою просьбу. Я весь внимание. - Игорь старался выглядеть серьезным, но ему удавалось это с трудом: уж очень у него было игривое расположение духа.
        - Нет, ты обещаешь? Скажи, обещаешь? - продолжала допытываться Галина.
        - Ты меня заинтриговала! Ну конечно обещаю! Все, что пожелаешь, Галчонок!
        - Тогда… Я очень тебя прошу, не мешай мне общаться с Валентином, пожалуйста… Пойми, наконец, что мы с Валиком друзья, просто друзья и ничего больше! Не изводи своей бессмысленной ревностью ни себя, ни меня. - Галя машинально взяла с тумбочки ярко-оранжевый апельсин и стала нервно крутить его в руках. - Теперь ты знаешь, что я люблю не Валика, а тебя! Вернее… - Девушка решила быть до конца честной. - Его я тоже люблю… Да. И не смотри на меня, как на врага народа. Но только как надежного, проверенного друга. Усек? И поэтому я прошу тебя смириться с этим, принять как данность, что ли…
        - Ладно, Галь… Я понял. Правда, не могу сказать, что я в восторге от такой перспективы, но… я тебе верю, и корчить из себя Отелло не стану, обещаю, - после некоторого раздумья миролюбиво произнес Игорь.
        - Ну вот и славненько. И давай больше не будем об этом. Ладно? - от всей души обрадовалась Снегирева.
        У нее словно гора с плеч свалилась. Все это время она постоянно держала Валика в курсе всех послеоперационных дел Игоря. Валентин просил ее об этом сам, и Галина была ему очень благодарна за участие и поддержку. Ей очень хотелось примирить Игоря и Валентина - двух самых близких и дорогих ей людей. Правда, в глубине души она все же понимала, что ей вряд ли удастся вызвать у них искреннюю симпатию друг к другу, они всегда будут испытывать чувство соперничества…
        Однажды, когда она, радостная, забежала к Валентину и стала рассказывать ему о скором выздоровлении Игоря, Валентин как-то мрачно посмотрел на нее и тихо произнес:
        - Галь, скажи… Ты снова собираешься с ним… встречаться? Или как?
        - Валик! Ну почему тебя это заботит, а? - Снегирева даже хлопнула ладонью по столу.
        Нелепая ревность Валентина и его неприкрытая неприязнь к Игорю начали ее напрягать.
        - Да ладно… ты не думай, я не ревную. Просто я не понимаю, как ты можешь простить предательство! Извини, но понять это не в моих силах.
        - Валик, - мягко улыбнулась Галина. - Мы с Игорем все выяснили, мы оба были неправы, попросили прощения друг у друга и…
        - Послушай, Галя, - продолжал гнуть свою линию Валентин, исподлобья уставясь на девушку. - Это, конечно, не мое дело, по большому счету, но если тебе хоть чуть-чуть мое мнение интересно, то я тебе вот что скажу. Если человек один раз тебя предал, он и во второй предаст, и в третий. И его раскаяние - это блеф. Просто с каждым разом предавать становится все проще и легче… Особенно когда прощают. Я так думаю, извини.
        Валентин замолчал и отвернулся от Гали.
        - Может, ты и прав, может быть… - Снегиреву тяготил этот разговор, где-то глубоко внутри она осознавала, что ее друг говорит правильные вещи. Но что же тогда делать с любовью? С той, которая не зависит от предательства, от трусости, от слабости, вообще ни от чего не зависит?
        - Валька, прости меня, но я вот такая, какая есть, и поступать буду так, как чувствую. Понимаешь? - Девушка примирительно коснулась руки Валентина.
        - Да ладно… Я знал, с тобой спорить, что башкой об стенку биться. Просто мне кажется, что я Игоря твоего насквозь вижу. И мне не особенно нравится то, что у него внутри. Вот так.
        Откровенность Валентина оставила в Галиной душе неприятный осадок, который, впрочем, со временем становился все менее ощутимым.
        «Вот бы Валик познакомился с кем-нибудь! - частенько мечтала Галина. - Появилась бы у него девушка, что ли. Как было бы здорово!»
        9
        - Алло, Галя? - спросила трубка добродушным голосом Валентина. - Какие новости в медицине и вообще в жизни?
        - Ой, привет, Валик! У нас все о’кей, правда, Игорю еще не разрешают из дому выходить, врачи советуют не торопиться, - обрадованно отозвалась Снегирева. - А мы и не торопимся. Я вот к очередному экзамену готовлюсь, по истории, а Игоря, скорей всего, только после шести увижу… А ты как, что делаешь?
        Валентин позвонил днем, после обеда, и Галя немного удивилась. Он обычно не звонил в такое время. Обычно он делал это по вечерам, иногда даже слишком поздно. У Галины мелькнула мысль, что Валентин неспроста набрал ее номер, случилось нечто непредвиденное.
        - Галь, я вот что хотел… Короче, можно, я зайду сейчас к тебе? Вернее, мы зайдем. Мы на минутку, не беспокойся, - неуверенно спросил Валентин.
        - А кто это «мы»?
        - Ну… увидишь! Я тебя хочу с одним человеком познакомить, это очень важно. Для меня важно!
        Загадочная интонация Валентина заинтриговала Снегиреву.
        - Ну давайте, только быстро. У меня еще уйма билетов, покруче, блин, целины нераспаханной, а экзамен послезавтра… - строго предупредила Снегирева и отключилась.
        Звонок в дверь застал Галю на лоджии. Там казалось не так жарко, как в квартире, можно было плюхнуться в старенькое кресло-качалку, которое Марина Николаевна еще два года назад вынесла из комнаты с глаз долой. В этом кресле маленькая Галя любила играть в куклы, а сейчас она готовилась к выпускным экзаменам, тихонько качалась, отталкиваясь босой ногой от прохладной кафельной плитки пола.
        Не надевая тапок, Галина прошлепала в прихожую и распахнула дверь. То, что она увидела, повергло ее в радостное удивление. На пороге, чуть наклонив голову вбок, стоял Валентин, за его руку держалась хрупкая невысокая девушка с длинными черными волосами и выразительными миндалевидными карими глазами. На ее чуть смугловатых щеках розовел застенчивый румянец.
        - Это Настя! - радостно сообщил Валентин. - Настя, это Галя Снегирева, мой очень хороший и близкий друг.
        Через минуту вся троица ввалилась на лоджию и за неимением посадочных мест расположилась прямо на полу, на старинном, еще бабушкином, шерстяном ковре.
        Валентин сиял, как новый пятак, поглядывая на Настю. Поболтав о разных пустяках, Галя под каким-то малозначащим предлогом вызвала Валентина на кухню.
        - Ну, колись, где такую красотку откопал, а? - совершенно не покривив душой, приступила к допросу Галина.
        - А что, клевая, да? Между прочим, она наполовину испанка, - довольно ухмыльнулся Валентин и доверительно зашептал: - Я с ней в кино познакомился, прикинь? Даже не знаю, как-то все спонтанно вышло… Короче, увидел, подошел и… познакомился. Вот, - выдохнул Валентин, гордясь собственной решимостью.
        - Ну молодец, поздравляю! - восторженно засмеялась Галя. - А совет примешь? Ты будь с ней посдержанней, не грузи ее нелепыми подозрениями и вообще - не ревнуй по каждому поводу и без. Ладно?
        - Да-да, я стараюсь, - энергично кивнул Валентин. - Я ж понимаю, что ты имеешь в виду. Галь, а ты правда рада за меня?
        - Даже не сомневайся, - заверила его Снегирева, - так и есть. И Настя твоя мне нравится. Спокойная такая, милая…
        - Галь, знаешь, я ей про вас с Игорем рассказал. Ничего? - Валентин чуть виновато посмотрел на Снегиреву. - И про нашу с тобой авантюру с депутатом. И даже про ту тетку, что под сумасшедшую косила, тоже, и как твое желание исполнилось… Короче, все-все рассказал.
        Снегирева слушала Валентина и тихо улыбалась. Она думала о том, какой же он все-таки славный, ее друг! И как замечательно, что у него появилась эта девушка! Кажется, она на самом деле любит этого взбалмошного, до ужаса ревнивого парня, со всеми его тараканами в голове! И что, наверное, ему как раз и нужна такая вот любящая Настя, которая держится за его руку и смотрит на него сияющими, полными счастья глазами.
        Галина уже стояла в дверях, собираясь навестить Игоря. Его выписали две недели назад, но из дома категорически не выпускали. Сразу же после операции он стал принимать специальные лекарства, помогающие чужой почке прижиться в его организме и заработать в полную силу.
        «Организм воспринимает чужой орган как врага, - разъяснил Галине доктор Сабанеев, когда она спросила, нельзя ли обойтись без дорогих таблеток. - И, естественно, старается освободиться от него, вытолкнуть. Чтобы этого не произошло, таблетки необходимы как воздух, причем довольно длительный период. Зато потом твой Игорь бегать будет. Вот такие дела».
        Телефонный звонок заставил Галину вернуться с порога и взять трубку.
        - Галя, это я, Люся, - сказала Черепашка. - Слушай, мы тут решили собраться и обсудить наш выпускной вечер! Ну, в плане подготовки. Хочется, чтобы он запомнился. Правда же?
        - Ну-у, да… - растерялась Снегирева.
        Предложение Черепашки застало ее врасплох. Она уже открыла рот, чтобы отказаться, сославшись на экзамены, но тут же резко передумала. Она и так слывет в классе занудой, и закадычных подруг у нее за одиннадцать лет так и не появилось, ну не сумела она найти общий язык ни с кем из одноклассниц… Так, может, хоть напоследок не стоит выпадать из коллектива? К тому же экзамены ведь не она одна сдает, и у других времени не больше, чем у нее!
        - Люся, я обязательно приду, только скажи, когда и где, - чуть помолчав, произнесла Галя.
        - Придешь? Вот и здорово! - неподдельно обрадовалась Черепашка. - Сегодня в восемь у меня дома. Хорошо?
        К восьми вечера у Черепашки собралась довольно большая, шумная компания. Все радостно толкались, заполняя маленькую Люсину комнатку, рассаживались на диване, а кому не хватило места - прямо на полу.
        - У меня вот какое предложение, - подняла руку хозяйка, призывая остальных к тишине. - Давайте сделаем стенд с нашими детскими фотографиями, только без подписей, и назовем его… ну… например, «Кто есть кто?», то есть все будут подходить и угадывать, кто именно изображен! У моей мамы так было на выпускном, и, между прочим, этот прикол на ура прошел!
        - Клево! Давайте! Прикольно! - весело загалдели присутствующие.
        - Приносите мне фотки, а я их на ватман наклею, - деловито распорядилась Люся, - а заголовок кто красиво напишет, а? У меня с рисованием напряженка.
        - Давай я изображу, - вызвался Вадик Фишкин, - я все же неплохо кистью владею…
        - Ой, а мне отец такой костюмчик прислал, обалдеть! - не вытерпела Луиза Геранмае, которой дико хотелось похвастаться своим новым сногсшибательным нарядом.
        - Какого цвета? - живо заинтересовалась Света Тополян.
        Ее наряд был давно готов. Родители еще месяц назад повели Свету в дорогущий бутик и великодушно предложили выбрать то, что поразит ее воображение. Ну и она, естественно, не заставила просить себя дважды.
        - Представь себе, белого. - Лу с готовностью стала описывать свой костюм. - Хотя сейчас белое на выпускной неактуально, но то, что папа прислал, - это нечто… К тому же он брючный, со стразами, - от бриллиантов не отличить! Короче, отпад!
        - Лу, мы что, собрались, чтобы твой наряд обсуждать? - строго посмотрела на подругу Люся. - Через десять дней все его увидят, не волнуйся. Давайте еще предложения по вечеру.
        Идеи посыпались как из рога изобилия. Некоторые из них были явно на грани фантастики, но Люся аккуратно записывала все пожелания в тонкую тетрадку: и приглашение на вечер какой-нибудь супермодной музыкальной группы, и посещение казино или ночного клуба, и ночной перелет самолетом на Черное море с последующим продолжением гулянья на каком-нибудь диком пляже, и приглашение телевидения для репортажа о выпускном вечере их одиннадцатого «Б» в прямом эфире. Не говоря уже о всяческих конкурсах, смешных номерах и даже небольших спектаклях из жизни их класса.
        После долгих споров и пререканий Люся вычеркнула самые утопические идеи.
        - Рок-группа - это уже нереально, - заметила она. - На эту тему надо было раньше париться, да и без телевидения придется обойтись. О таких вещах задолго беспокоятся, а теперь все, поезд ушел.
        - Самолеты тоже улетят без нас, - вздохнул Юрка Ермолаев, - небось двадцать восемь билетов не купишь… Эх, махнуть бы в Лас-Вегас, оторваться там по полной… Да, Фишка? - Он мечтательно закатил глаза.
        - Спустись на землю, олигарх ты наш, - скептически одернула Юрку Катя Андреева. - Игральными автоматами перебьешься.
        - Так, что у нас остается? - подытожила Черепашка, утыкаясь в исписанный листок. - Не так уж и мало, между прочим. Конкурсы и сценки, это мы успеем. Да, и не забывайте, что у нас еще кафе заказано на всю ночь.
        - Ой, я буду танцевать, пока не упаду! - кокетливо воскликнула Лу, блестя черными глазищами.
        - А со мной будешь? - шутливо поинтересовался Фишкин, но внутри у него что-то екнуло.
        Лу Геранмае все одиннадцать лет прочно владела сердцем Вадика Фишкина. Он тихо обожал ее издали, заводя короткие романы с другими, так как Лу раз и навсегда объяснила Фишке, что надеяться ему не на что. И все же…
        - С тобой? - Лу надменно смерила взглядом своего неудачливого воздыхателя. - Посмотрим на твое поведение…
        Снегирева почти не участвовала в шумных и веселых разговорах. Она мирно сидела, втиснутая между Зоей Колесниченко и Ермолаевым, заранее согласная на все, что предложат другие, даже на празднование окончания школы в одесских катакомбах или в джунглях Амазонки. На самом деле Галя еще не решила окончательно, придет ли она на вечер. Безусловно, ей очень хотелось быть вместе со всеми, всю ночь танцевать и беззаботно смеяться, но… Как же Игорь? Ведь ему даже нельзя выйти на улицу! И с каким настроением Галя станет веселиться, зная, что ее любимый человек сидит в четырех стенах и мучается от собственного бессилия?
        Домой она явилась поздно. Галина сама не понимала, что с ней творится. Она чувствовала, как на нее накатывает грусть и слезы готовы сорваться с ресниц… Ей стало всех жалко: и Игоря, невозможно любимого и беспомощного, и себя, и всех одноклассников, стоящих на пороге незнакомой взрослой жизни, на пороге неизвестности…
        Галина распахнула створки платяного шкафа. На вешалке ждало своего звездного часа очень красивое платье на тоненьких бретельках. Платье было небесно-голубого цвета, как раз в тон Галиным глазам. Голубое шло ей, оно придавало девушке какую-то сказочную необыкновенную хрупкость и делало ее похожей на принцессу. Особенно в сочетании с распущенными, чуть-чуть подкрученными светлыми волосами. Тут же в шкафу лежали в картонной коробке серебряные туфельки на тонкой шпильке, простые и элегантные. Полюбовавшись будущим нарядом, Галя тяжело вздохнула и притворила дверцы. Как она бросит Игоря, оставит его одного? Разве сможет она потом простить себе это?
        10
        - Люся, это Снегирева. - Галя старалась придать своему голосу твердость. - Люсь, я не приду. Так что вы уж там без меня… веселитесь. Хорошо?
        - То есть как это не придешь? - громко возмутилась Черепашка. - А вечер, а ресторан, а аттестат как же?
        - А что аттестат, заберу потом, делов-то… - вяло пояснила Галя.
        - Слушай, может, передумаешь, а? До вечера четыре часа, ты еще успеешь собраться, - сочувственно понизила голос Черепашка и прислушалась.
        Но Снегирева молчала.
        - Галь, я все понимаю, ты из-за Игоря, да? А может… Нет, Галь, знаешь, это поступок! Правда. Хотя жаль, конечно… Ну, удачи тебе…
        - Спасибо, Люсь. Я правда не смогу там с вами веселиться, когда он… Короче, я проведу свой выпускной с Игорем. В общем, пока и удачи вам.
        Снегирева медленно опустила трубку на рычаг. Вот и все. Не будет у нее никакого бала, потому что ее принц не может танцевать с ней. Ну и ладно! Сейчас она наденет свое новое голубое платье и серебряные туфельки, распустит по плечам волосы и превратится в красавицу. После короткого раздумья Галя решила пойти к любимому именно так - нарядной и красивой. И пусть она не попала на единственный в своей жизни выпускной вечер, все равно сегодня ее праздник! Правда, увидит ее в праздничном одеянии только один человек. Игорь. Самый дорогой. Любимый. А разве ей надо что-то еще?
        Выпускной вечер одиннадцатого «Б» был в разгаре. Закончилась торжественная часть, все получили новенькие аттестаты, которые директор школы образно назвал «путевками во взрослую жизнь». Выпускники хихикали, переговаривались и обсуждали наряды тех, кто по очереди выходил в центр зала за аттестатом. Девушки то и дело доставали пудреницы и подправляли свой и без того безупречный макияж, с интересом рассматривали мальчиков, словно лицезрели их впервые. Да это и неудивительно, ведь они давненько не видели своих одноклассников такими торжественными, в строгих черных, серых и даже белоснежных костюмах, купленных специально по этому случаю. Все как будто разом повзрослели и с радостным удивлением разглядывали друг друга.
        После довольно нудной торжественной части ребята оживились, побежали в работающий по случаю выпускного буфет попить прохладной минералки. На дворе стоял безветренный июньский вечер, лето обещало быть жарким. Одиннадцатый «Б» толпился около большого листа ватмана с их детскими фотографиями, пришпиленного к стене кнопками. Проект «Кто есть кто?» вызвал бурю эмоций. Учителя во главе с Люстрой тоже приняли участие в угадывании своих учеников.
        - Ой, смотрите! Кажется, это Ермолаев! - воскликнула учительница биологии, тыча пальцем в снимок, на котором толстощекий малыш состроил уморительную рожицу. - Ну что, я угадала?
        - В точку попали, - весело согласился Ермолаев. - А как вы догадались, а? Я же тут на себя совсем не похож.
        - Ну а кто еще такую физиономию скорчит, как не ты? - парировала биологичка. - Ты не в цирковое, случайно, намерен поступать?
        - А может, я будущий Юрий Никулин? Или даже Чаплин? Вот стану знаменитым клоуном, будете гордиться и всем рассказывать, что я был вашим учеником! - с шутливым вызовом задрал голову Юрка.
        Через пятнадцать минут под смех и шутки узнаны были все двадцать восемь учеников: и крошка Лу в пышной балетной пачке, и неулыбчивая Черепашка со смешными хвостиками и строгим взглядом, и Зоя Колесниченко в костюме белочки на детсадовской новогодней елке, и даже Фишкин, снятый в момент падения в море с надувного матраса…
        До прибытия в кафе, арендованное родителями для своих чад, оставалось сорок минут. Ребята, разгорячившись в душном зале, гурьбой вывалились на школьное крыльцо, с наслаждением вдыхая прохладный вечерний воздух.
        - Все-таки жалко, что Гали нет с нами, - посетовала Ира Наумлинская, соседка Снегиревой по парте. - Последний раз, когда мы все вместе… Когда еще увидимся?
        - Ну, значит, у нее очень уж причина уважительная, - возразил ей Володя Надыкто, неизменно следовавший повсюду за своей избранницей.
        - Не, это все здорово, любовь и все такое… Но ведь как же выпускной, а? Ведь он бывает один раз в жизни, один-единственный! - продолжил тему Фишкин, демонстративно закуривая «Винстон». - Она ж потом жалеть будет, как пить дать!
        - Фишка, ты думаешь, Снегирева вот так с легким сердцем взяла и отказалась от вечера? Думаешь, ей не хотелось повеселиться и побыть с нами? - серьезно спросила Черепашка. - Ей очень, очень хотелось… Я с ней по телефону говорила, пыталась убедить… Но с первых слов стало ясно, что Галя приняла непростое решение. И между прочим, это поступок, достойный уважения.
        - Да, там, видимо, все у них слишком серьезно, с парнем с этим, - протянула задумчиво Катя Андреева, по прозвищу Каркуша. - Вот и не знаешь, блин, жалеть Галку или завидовать ей?
        Наступило молчание. Все как бы переваривали информацию и невольно мысленно пытались поставить себя на место Снегиревой. А как бы они повели себя в такой ситуации?
        - Ребята, я знаю, что надо сделать! - В тишине взволнованный голос Тополян прозвучал особенно звонко. - Я предлагаю поехать к ним! Прямо сейчас! Ну, кто за?
        На секунду все оторопели, но через мгновение радостно загалдели, одобряя неординарное предложение Светланы. Возражавших не нашлось, только Зоя Колесниченко спросила, растерянно улыбаясь:
        - А что с кафе станем делать? Родители же обидятся, и учителя… Они же там все подготовили…
        - Во, слушайте! Гениальное решение проблемы! - завопил Ермолаев и победоносно оглядел присутствующих. - Значит, так: сейчас двигаем в кафе и просим упаковать полагающиеся нам вкусности с собой, навынос, так сказать! А чего, имеем право!
        - Ну, Ермол, первый раз за одиннадцать лет разумные слова от тебя услышала, молодец! Растешь просто на глазах! - снисходительно похвалила Юрку Луиза.
        - Ладно, пошли в кафе, надо еще с родителями уладить, - скомандовала Черепашка. - Ну, это я беру на себя.
        - А адрес? Кто знает адрес Галкиного парня? - всполошилась Каркуша. - Я, например, понятия не имею…
        - Да не вопите вы так, дайте подумать, - одернула одноклассников Черепашка и потерла указательным пальцем кончик носа. - Может, Марина Николаевна знает? Конечно! Наверняка знает, не может не знать!
        Люся вытащила из сумочки мобильник и стала нажимать кнопки.
        - Тише вы! - шикнула она на Фишкина с Ермолаевым, которых переполняли кипучие эмоции.
        - Алло, Марина Николаевна? Это Люся Черепахина, - деловито произнесла она в трубку, - а Гали дома нет?
        - Люсенька, - слегка удивилась мама Снегиревой, - случилось что-нибудь? А Галя поехала к Игорю, предупредила меня, что не пойдет на вечер. Жалко, конечно, но я не смогла ее переубедить…
        - Да я знаю, Марина Николаевна! Галя большая умница, правильно все сделала. Мы просто хотим к ним поехать, чтобы вместе быть. Понимаете? А то как-то не по-человечески получается, мы веселимся, а они там в четырех стенах… Вы адрес Игоря можете нам дать?
        - Ой, да как же… конечно! Сейчас продиктую, - растрогалась Галина мама. - Спасибо вам, ребята. Вот Галочка обрадуется! Очень ей хотелось к вам присоединиться. Ну, записывайте.
        Игорь жил не особенно далеко, в четырех остановках на метро. Отыскав нужный дом и подъезд, ребята, стараясь не шуметь, друг за другом стали подниматься по лестнице. Мальчики тащили большие пакеты с салатами, горячим, пирожными, аккуратно упакованными в пластиковые емкости. Там же покоились и бутылки с шампанским и легким красным вином.
        Звонок в дверь застал Галю и Игоря в гостиной. Они собирались пить чай и смотреть видик. Когда Галя пришла к Игорю и объявила, что в этот вечер остается с ним, он и обрадовался, и расстроился одновременно. Конечно, он был безмерно счастлив, что Галя проведет с ним много-много времени, но к его радости примешивались угрызения совести и еще чувство вины. Из-за него любимая девушка пожертвовала таким важным для нее днем - выпускным вечером. Даже аттестат не получила вместе со всеми!
        - Не парься, Игорек, - твердо сказала ему Галина. - Да, мне хочется быть и с тобой, и с ними, но поскольку раздваиваться я еще не научилась, то… выбрала тебя. И давай закроем эту тему, хорошо?
        Игорь лишь благодарно кивнул. Он наблюдал, как Галя накрывает стол к чаю, и удивлялся. За что ему выпало такое счастье? Достоин ли он его? И что надо сделать, чтобы уберечь это хрупкое чудо - любовь - от разрушения?
        Звонок прозвенел так резко, что оба вздрогнули и одновременно бросили взгляд на часы.
        - Половина одиннадцатого… Ты ждешь кого-нибудь? - растерялась Галя.
        - Нет, никого… - пожал плечами Игорь и добавил: - Та, которую я ждал, уже здесь.
        - Пойду посмотрю, кто там. - Снегирева направилась в прихожую и зажгла свет.
        Она осторожно прильнула к дверному глазку. То, что она увидела, повергло ее в шок. Рывком распахнув дверь и еще не до конца веря в происходящее, она в полном смятении уставилась на сияющие лица одноклассников.
        - Ну, войти-то можно или прямо на лестнице будем праздновать? - подал голос Фишкин. - У меня пакет тяжеленный, ручки как оборвутся… Говори, куда нести?
        - Ребята, какие вы молодцы! Ой, поверить не могу, ну надо же, - запричитала Снегирева, с трудом выходя из ступора и пропуская народ в квартиру.
        На шум выглянул Лев Николаевич. Снегиревой стало неловко. Она попыталась объяснить происходящее, но отец Игоря добродушно замахал руками:
        - Что ты, что ты! Я, наоборот, страшно рад! Да нет, никого вы не стесните, располагайтесь! Нет, Галочка, вы совершенно не помешаете, говорю же!
        Когда страсти улеглись и Игорь был представлен всем присутствующим, ребята расселись в столовой за столом, уставленным аппетитно пахнущими яствами. Игорь открыл шампанское, налил его в высокие бокалы и поднялся:
        - Ребята, я хочу поблагодарить вас всех за то, что вы пришли. Это дорогого стоит, правда… И еще я хочу выпить за Галю, за замечательную, красивую девушку, которой я обязан чрезвычайно многим в своей жизни!
        - Ур-ра! - завопил Ермолаев.
        - Тише ты! - прошипела Каркуша и ткнула Юрку кулаком в бок.
        Все с аппетитом набросились на еду. Когда прозвучали все тосты и все съестное было сметено со стола, Игорь предложил перейти к нему в комнату.
        - Там хоть и не очень просторно, зато можно послушать музыку, а если кто хочет, то и потанцевать, - сказал он, с нежностью беря Галю за руку.
        - Смотри, какой комп навороченный, - со знанием дела шепнул Фишкин Володе Надыкто, кивая на мощный современный компьютер, стоявший у окна в комнате Игоря.
        - Да, супер, - важно согласился тот. - Мне такой и не снился…
        - А он очень даже ничего, правда? - вполголоса поинтересовалась Лу у Черепашки.
        - Кто? - не поняла Люся.
        - Игорь, естественно, не компьютер же, - укоризненно усмехнулась кокетка Лу. - Такой… породистый, что ли. И с манерами, как у английского лорда…
        - Ну, тебе виднее, какие у лордов манеры, - скептически хмыкнула Черепашка. - Только по всему видно, что он Галку просто обожает.
        Она взглянула в сторону танцующих пар, топтавшихся на маленьком пространстве посреди комнаты. Игорь танцевал с Галиной, осторожно, словно хрустальную вазу, обнимая ее обеими руками. Рядышком двигались под плавную музыку Наумлинская со своим верным рыцарем Володей Надыкто и Фишкин с Каркушей. Больше на «танцплощадке» никто не помещался, и ребята со смехом договорились танцевать по очереди.
        Когда зазвучала следующая композиция, Лу царственным движением поправила свои чудесные черные волосы и сделала шаг к Фишкину.
        - Ну что, Фишка, передумал со мной танцевать? А ведь просился…
        - Лу… я не передумал… - У Фишкина внезапно пересохло в горле. - Я просто… блин, не знаю, как сказать!
        - Да ладно, герой-любовник, пошли уж! - Лу вытащила пунцового Фишкина на середину комнаты и положила руки ему на плечи. - Я сегодня добрая…
        Ермолаев тоже танцевал. Его партнершей была Зоя Колесниченко, еще недавно безнадежно влюбленная в Фишкина. Правда, в настоящее время она избавилась от этого чувства и встречалась с Олегом, студентом медицинского института. У них все было хорошо, и Зоя, танцуя с Ермолаевым, тихо улыбалась, думая о своем Олеге, который в этот вечер дежурил в больнице в ночную смену.
        Наконец все наплясались до изнеможения и попадали кто на диван, кто на кресло, а Фишка с Ермолаевым растянулись на ковре прямо у ног Лу и Черепашки. Игорь принес высокие стаканы и налил всем холодной минеральной воды. В комнате стало совсем душно, и народ с восторгом потянулся за прохладительным напитком.
        - А знаете, что я придумал? - живо произнес Игорь, обращаясь ко всем присутствующим. - Давайте поиграем в одну игру…
        - Давайте, давайте поиграем! - захлопала в ладоши Тополян. - Обожаю всякие приколы!
        - Ну, это не совсем прикол… Короче, каждый берет по листку бумаги и пишет, каким он видит себя через… ну, скажем, через год. Кем хочет стать, и вообще, чем заниматься, вот. Кладем в конверты и запечатываем. А потом, в смысле ровно через год, все собираемся и вскрываем. И узнаем, что сбылось из намеченного, что не сбылось… Интересно же! Ну, как вам идейка? - Игорь воодушевленно обвел глазами ребят.
        - Супер! - выразил общее мнение Фишкин.
        К нему дружно присоединились остальные. Игорь вытащил из секретера стопку бумаги, раздал ручки и карандаши. Работа закипела. Вернее, внешне выглядело как раз наоборот: все притихли и замерли, уставясь в пространство, шевеля губами и хмуря брови.
        Выразить на бумаге свои честолюбивые помыслы оказалось не таким уж простым делом. Как внятно сформулировать свою сокровенную мечту, чтобы потом не стыдно было прочесть написанное перед одноклассниками? Можно было, конечно, написать что-то вроде: «Я мечтаю стать пожарным или милиционером», как в детстве, но ведь это для прикола. А если по-взрослому? А если у кого-то пока нет мечты? Это совсем нестрашно, она появится, обязательно! Она может даже присниться! Да-да, и так бывает! Надо только захотеть увидеть ее или услышать, надо ее разглядеть и узнать в лицо и быть уверенным, что это именно твоя мечта, и тогда все-все получится!
        Галя отвлеклась от раздумий и подняла глаза.
        - Ребята, смотрите, рассвет… - Она подошла к окну, отдернула прозрачные белые занавески и приоткрыла одну створку.
        В комнату ворвался теплый, еще ночной июньский воздух. Город медленно просыпался. Бывшие одноклассники столпились около широкого подоконника и завороженно наблюдали, как из-за близлежащих домов неторопливо поднималось огромное оранжевое солнце, а черное небо постепенно светлело, и на нем появлялись нежно-розовые отблески утренней зари.
        Начинался первый день их новой, взрослой жизни. Им было немного грустно, но все они твердо знали: какие бы дороги им ни суждено было пройти, они все равно останутся одноклассниками. Одиннадцатым «Б». Навсегда.
        ЭПИЛОГ
        - Люсь, у меня завтра самолет! Да, в три часа… Нет, ну мне ужасно жаль, что я не смогу с вами со всеми встретиться, чес-слово! - возбужденно щебетала Лу в трубку. - Но ты же знаешь, у нас билеты на руках… Люсь, ты извинись там за меня, хорошо? А конвертик мой вскройте и прочтите, пожалуйста, я разрешаю!
        Черепашка слушала оживленную болтовню подруги и молча кивала. Конечно же, она выполнит просьбу Лу и расскажет одноклассникам про нее сама. Когда они соберутся у Игоря, как и договаривались, ровно через год после выпускного вечера, Луиза будет в это время бродить по Елисейским Полям, а может, пить кофе в уютном открытом ресторанчике на Монмартре, а может… Да мало ли что еще?
        Черепашка достала из секретера альбом с фотографиями и отыскала последний снимок их класса. Вглядываясь в знакомые лица, она то хмурилась, то улыбалась, а потом и вовсе звонко расхохоталась, вспомнив что-то необыкновенно забавное. Годы, проведенные рядом с этими, такими разными ребятами, оставили в душе Черепашки добрый, ласковый след, несмотря ни на что. Несмотря на ссоры, на выяснение отношений, на споры и несправедливости, на короткие увлечения и горькие разлуки…
        К назначенному часу в квартире Игоря Владимирова постепенно становилось все теснее. Народ активно подтягивался. Первой ласточкой стала как всегда пунктуальная Люся. Похорошевшая и постройневшая, она лучилась весельем и радостно поблескивала стеклами новых модных очков.
        - А где Лу? - удивилась Снегирева, расставляя на столе в гостиной чашки для чая. - Я еще не отвыкла от вашей неразлучной парочки.
        - А-а… - безнадежно махнула рукой Черепашка. - Лу неисправима. Она сейчас по Парижу рассекает, ну, там Лувр, Монмартр и тому подобное… Я потом расскажу, Галь.
        Наконец все были в сборе. Каждого прибывшего встречали с бурным восторгом, веселыми воплями, крутили во все стороны, забрасывали вопросами.
        - Ну давай, Игорек, тащи конверты, читать будем! - распорядился возмужавший и стильно одетый Фишкин.
        Игорь положил на стол пачку белых запечатанных конвертов. Он стал вынимать наугад по одному из общей кучи, зачитывал фамилию, торжественно, под аплодисменты ребят разрезал их и выпускал на свободу чьи-то сбывшиеся мечты, чьи-то воздушные замки или откровенные фантазии.
        - Катя Андреева, - провозгласил Игорь и сделал приглашающий жест, - прошу!
        Каркуша взяла из его рук свою записку и прочла:
        - «Наверное, мне повезло. Потому что у меня на самом деле есть мечта, к тому же абсолютно реальная. Конечно, она не сможет осуществиться за такой короткий срок, как год, но я знаю точно, что все будет так, как я хочу. Я вижу себя главным редактором нового супермодного журнала, например, такого, как „Вог“. Я собираюсь много учиться и потом еще больше работать, чтобы стать лучшим редактором лучшего журнала. Это моя цель в будущем. И она должна сбыться. Обязательно».
        - Ну и?.. Что скажешь? - с интересом спросила Наумлинская, когда Каркуша умолкла.
        - Скажу, что все пока идет по плану. Я учусь на журналистике, сессии сдаю на «отлично», так что… даже не знаю, что еще сказать, - пожала плечами Катя.
        - А личная жизнь? - полюбопытствовал Фишкин.
        - Пока я свободна, но для тебя, Фишка, я занята всегда, - съехидничала Каркуша.
        - Да я вовсе и не покушаюсь на твою свободу, блин, уж и спросить нельзя! - смутился на секунду Вадим.
        - Света Тополян, твоя очередь, - помахал очередной запиской Игорь.
        Тополян приосанилась:
        - Я написала, что хочу выйти замуж и иметь большой дом, сад и бассейн… и еще троих детей. Но это в будущем. А пока я учусь в институте бизнеса, изучаю логистику. С личной жизнью пока не определилась, хотя… есть предпосылки.
        - Это что же за зверь такой - логистика? - удивился Юрка Ермолаев.
        - Изучение продвижения товаров на мировом рынке и нахождение выгодных путей сбыта, - гордо отрапортовала Тополян.
        - Значит, в торговлю подалась? - уточнила Снегирева.
        - Ну, торговля - это слишком примитивно звучит, скорее в бизнес, - снисходительно поправила ее Светлана.
        - Так, Люся Черепахина, давай докладывай, - продолжил перекличку Игорь.
        - Я в медицинском, собираюсь стать офтальмологом, - сказала Черепашка и поправила указательным пальцем очки, - хотя год назад писала, что хотела быть хирургом. Но знаете, решила, что лучше буду помогать людям видеть, проблемы со зрением сейчас очень актуальны, к сожалению.
        - Ух ты, клево! - восхитился Володя Надыкто. - Говорят, там жутко трудно учиться, правда?
        - Учиться везде непросто, - наставительно ответила Люся, - и у меня еще не все однозначно. Я решила, что, если не поднимусь выше «троек», - из института уйду. Потому как быть плохим врачом считаю недопустимым.
        - А на личном фронте как? - снова встрял неугомонный Фишкин.
        - А вот на личном фронте как раз все в порядке. Мы с Климом уже полтора года вместе и расставаться не собираемся.
        Следующим был Юрка Ермолаев. После вскрытия его конверта все узнали, что он, оказывается, мечтал о мореходном училище, тянуло его в океанские просторы. Но пока с океанами не сложилось, и он овладевает вполне сухопутной специальностью, которая называется автослесарь.
        - Ермол, а мы и не знали, что ты такой романтик, блин! - растрогался его закадычный дружок Вадик Фишкин. - Никогда даже словом не обмолвился. Друг называется!
        - Так мечта на то и мечта, чтобы ее хранить в тайне, а не трезвонить о ней на каждом углу! Это же только твое, сокровенное…
        - Молодец, Юрка, все правильно говоришь, - подбодрила его Черепашка, - а океаны твои никуда не убегут, вон их сколько… Все еще сбудется, стопудово!
        Потом всех удивила Зоя Колесниченко. Год назад она видела себя программистом, сидящим в огромном офисе и работающим над новейшими компьютерными технологиями… Этакой деловой женщиной, профессионалом высокого класса. Но вовремя поняла, что все это не ее. Подумала хорошенько и… Теперь Зоя - будущий ветеринар. Она с упоением поведала ребятам, что уже проходила практику в клинике для животных и ей даже доверили сделать укол больному коту. И что именно там она полностью ощутила себя на своем месте. А еще у нее есть настоящий друг и любимый человек в одном лице - Олег Милоградов, будущий врач-фтизиатр.
        - Знаешь, Вадик, я безумно тебе благодарна, - счастливо улыбнулась Зоя Фишкину, - ведь это ты познакомил меня с Олегом!
        - Ну, Галя, теперь ты. - Игорь нежно взглянул на Снегиреву.
        - А у меня все в точности так, как я мечтала, - произнесла Галина, и ее щеки порозовели. - Я видела себя только рядом с Игорем, и вот я с ним. А еще я учусь в литературном институте, попытаюсь стать профессиональным писателем.
        - А что, звучит: Галина Снегирева! Или можно псевдоним взять, - засмеялась Ира Наумлинская, сидя рядом со своим неизменным рыцарем Володей Надыкто.
        - Ну, до псевдонима еще очень далеко, - смутилась Галина, - да это же не главное. Главное в моей жизни - быть рядом с любимым человеком, а остальное… - Она беззаботно махнула рукой.
        Вадик Фишкин предполагал заняться юриспруденцией и даже подал документы на юридический, но в последний момент ему показалось, что профессия «знатока человеческих душ», то есть психолога, подходит ему больше. Пока он в своем выборе не разочаровался и даже подумывает в дальнейшем открыть свою собственную практику. Но это в будущем, а пока… Да все у него супер! Как же может быть по-другому?
        - У нас остались Лу и вот эта сладкая парочка. - Игорь весело кивнул на Иру с Володей.
        - Кстати, Че, ты обещала про Лу рассказать, - вспомнила Снегирева. - Давай колись, куда дела подругу?
        - Да не я ее дела, - вздохнула Черепашка. - Что вы, Лу не знаете? Она ж не может без экстрима! Короче, она у нас будущий переводчик, в лингвистической академии учится, хотя поначалу хотела на филологический. Ну, с языками у нее всегда было все о’кей, помните? Вот. Ну, и там любовь у нее образовалась, парень на третьем курсе. Ничего криминального в этом нет, конечно, если не считать, что этот Мишель - парижанин. И она вместе с ним укатила к нему в гости. Вот, собственно, и вся история.
        - То есть он француз? - подала голос потрясенная Тополян.
        - Я сказала, что он живет в Париже. Там у него родители, и имя у него французское - Мишель, но по национальности он грек.
        - Во, блин, дела… - вытаращил глаза Ермолаев.
        Впрочем, легкий ступор напал на всех без исключения.
        - А как же ее мама отпустила, а? - изумленно спросила Зоя. - Меня бы никогда родители…
        - Ой, да вы что, Лу не знаете? - снова повторила Люся. - Ей как что-нибудь в голову взбредет - все снесет на пути, как ураган. Наталья Романовна просто устала с ней бороться. Да и, честно говоря, мне, например, этот Мишель понравился. Обстоятельный такой, положительный, и намерения у него серьезные. Так что, может, все и к лучшему.
        - Так, ясно. - Игорь повернулся к Наумлинской и Надыкто. - Ну, а вы что помалкиваете? Вы чем нас поразите?
        Ира Наумлинская встала и взяла со стола один из двух оставшихся конвертов.
        - Я здесь написала, что мечтаю стать актрисой, - смущенно сказала она, - что очень хочу объездить весь мир, побывать в разных экзотических странах… и еще… чтобы Володя меня никогда не разлюбил.
        - Даже не надейся! - немедленно отреагировал Надыкто.
        Все засмеялись.
        - Ну и как? Ты на актерском, что ли? - выдохнула Тополян, широко открыв и без того огромные глаза.
        - Представь себе, нет… Я пыталась поступить во ВГИК, но там такие все талантливые, такое показывали, супер просто. И я поняла, что мне там делать абсолютно нечего, вот так, - вздохнула Ирина. - Но я все это быстренько пережила и умудрилась с горя пройти на географический…
        - Хм, училкой по географии будешь, да? - разочарованно протянул Фишкин. - Из актрис к сопливой мелюзге? Да-а, крутой поворот…
        - Ой, Фишка, ты сам-то давно из мелюзги вырос, а? - подколола его Каркуша. - Может, у Ирки призвание к педагогике?
        - Вы чего, офигели, дайте человеку договорить! - хлопнула ладонью по столу Черепашка. - Вас-то все слушали и не перебивали…
        Спорившие сконфуженно затихли, и Наумлинская получила возможность продолжить.
        - Нет уж, спасибо, училкой я не буду. Никогда! Бррр! - Ирина передернула плечами и скорчила брезгливую физиономию. - Я учусь на отделении туризма. Вот!!! Так что очень надеюсь, что хотя бы вторая часть моих прошлогодних фантазий реализуется со временем.
        - Супер! Прикольно! - восхищенно заговорили все разом.
        - Слушай, Ирка, может, еще свое турагентство откроешь? Будем по твоим путевкам в отпуск кататься! - весело предположила Снегирева.
        - А что? Может, и открою!
        - Володь, ты один не отчитался, давай, завершай заседание! - обратился Игорь к Надыкто.
        Володя медленно распечатал последний конверт и вытащил из него белый листок бумаги.
        - Мне читать нечего, так получилось… Короче, смотрите сами.
        На совершенно чистом листке стояло только одно слово, написанное крупно посередине страницы: «Ира».
        Присутствующие молча уставились на надпись.
        - Вот, собственно, все… Я много писать не умею и не люблю. Да мне и сочинения в школе были пыткой смертной… Поэтому я попытался вместить все, чего жду от жизни, в одно-единственное слово, чтобы оно было емким и самым для меня главным. И тогда мне показалось, что я его нашел… - Володя умолк и обвел глазами окружающих.
        - А сейчас? - тихо спросила Черепашка.
        - А сейчас мне не кажется, я уверен на все сто! - радостно улыбнулся Володя и покосился на смущенную Ирину. Немного подумал и добавил: - Ну, а вообще я тоже учусь. В строительном колледже. Строители всегда нужны, и без куска хлеба с маслом мы с Ирой не останемся.
        - Клево! А поженитесь когда? - поинтересовался Ермолаев.
        - Скоро… Как работать пойду, так и… Правда, Ир?
        - Ну что, торжественная часть окончена? Тогда давайте чай пить с тортом! - провозгласил Игорь и подмигнул Снегиревой.
        Та выскользнула на кухню и через минуту вернулась с круглым керамическим блюдом, на котором возвышался огромный торт с кремом и фруктами.
        - Игорь, подожди… а ты? Ты-то как, что делаешь? - спохватилась чуткая Люся, и все виновато повернулись в сторону хозяина дома.
        - Я? Да у меня все лучше всех! Правда, этот год для обучения потерян, но ничего, прорвемся! Хочу на информатику поступать, я в компах неплохо секу. Главное, что Галя рядом. Так что я Володю весьма хорошо понимаю…
        Через пару часов ребята покинут гостеприимную квартиру Владимировых и разбегутся-разлетятся по своим неотложным делам в разные стороны. Но, наверное, у каждого из них надолго останется в душе добрый, теплый след от общения друг с другом. И еще много-много лет они будут собираться вместе, чтобы воскресить в памяти годы своей золотой юности. Во всяком случае, очень хочется верить, что все будет именно так…