Библиотека / Детская Литература / Веркин Эдуард : " Не Читайте Черную Тетрадь " - читать онлайн

Сохранить .

        Не читайте черную тетрадь! Эдуард Веркин
        Холодея от ужаса, ступают по темным подземным коридорам Валя и ее друзья. Несколько дней назад девочка подзадорила одноклассника Володьку «на слабо» переночевать в этом подземелье, где, по слухам, поселился призрак, - и с тех пор о Володьке ни слуху ни духу. Неужели осталось лишь горько раскаиваться? Или все-таки Володьку еще можно спасти? Но как? Ведь все знают, что из этого ужасного подвала еще никто и никогда не возвращался... Ребята продолжают свой опасный поход. И вот перед ними возникает ухмыляющийся череп, а затем стрелка, указывающая путь в неведомое…
        Эдуард ВЕРКИН
        НЕ ЧИТАЙТЕ ЧЕРНУЮ ТЕТРАДЬ!
        Первый вечер
        Тайваньские часы Корзуна пропищали одиннадцать ночи, и пришло время рассказывать Малине. Малина прокашлялся, выдержал паузу и затянул зловещим голосом:
        - Однажды, еще во время войны с немцами, один наш отряд отбился от своих. Сначала они пробирались через лес, дня два пробирались, а лес все не кончался. А потом вдруг вышли в поле. Поле было огромное и все засеянное пшеницей, а посреди поля стояла...
        - Это что, опять про белую церковь, что ли? - насмешливо спросил из соседнего гамака Борев. - Так ты нам это уже два раза рассказывал. Белая церковь с черными куполами. Слыхали...
        - Ну, больше не знаю, - разозлился Малина. - Я все истории рассказал. Больше ни одной не помню... Ты, Борев, сам рассказывай...
        Борев промолчал. В тряпичное палаточное окошко виднелся кусок реки, высокий берег, а на берегу старый монастырь с высоченной сахарной колокольней. В первый день Малина со своей белой церковью сильно всех напугал, особенно Борева. Всякий раз, когда Борев просыпался, он видел в окошке эту самую белую церковь. С черными куполами. Конечно, на самом деле эти купола были медными, но от времени медь почернела, и теперь купола казались черными и зловещими. Борев, чтобы отогнать зло, прикусывал язык и потихоньку сплевывал на пол. Но сейчас белая церковь уже почти не пугала. Малина зевнул и сказал:
        - Это история про гроб на колесиках...
        - Хватит, Малина, - перебил Борев. - Мы не в детском саду. К тому же мы договорились - никаких гробов с колесиками, никаких красных рук. И чтобы бантиков в котлетах тоже не было! Только по-настоящему страшные истории...
        - Да по-настоящему страшных историй уже нет, - огрызнулся Малина. - Все они уже рассказаны. И даже записаны. Даже книжки такие выпускают...
        - Да там тоже ничего страшного не пишут, - вмешался Корзун. - Все одно и то же. Скелеты какие-то дурацкие, какие-то чурбаны с прищепками... У меня брат, ему восемь лет, кстати, от такого уже не пугается, а только смеется. Даже он такие книжки не читает...
        - Вот я и говорю, - сказал Малина. - Нет настоящих страшных историй. Их уже все придумали и рассказали...
        - А пусть новенький рассказывает, - предложил неожиданно Корзун.
        Новенький появился два дня назад. Он был низеньким худым парнем, таким худым, что было даже трудно определить, сколько ему лет. Бореву, например, казалось, что ему лет десять, не больше. За два вечера, что новенький провел в палатке, он не сказал ни слова, так что Корзун всем рассказывал, что новенький немой. И даже придумал новенькому кличку - Муму. Вообще-то Корзун собирался дать новенькому в рог, так, в профилактических целях, но пока почему-то этого не делал. Что-то было в новеньком такое, что настораживало и не позволяло сразу дать в рог. А теперь вот Корзун повторил:
        - Пусть рассказывает. Мы все рассказывали, а он что? Давай.
        Борев повернулся набок и стал прислушиваться. Корзун не вытерпит и все-таки даст ему в рог, подумал он. Но внезапно новенький ответил:
        - Хорошо. - Голос у него оказался неожиданно глухой. - Хорошо, я расскажу. Только это длинная история, в один день не уместится.
        - Лады, - сказал Корзун. - Нам здесь все равно еще две недели торчать. Рассказывай.
        - И еще. - Новенький сел в гамаке. - Это не сказка, это настоящая история. Она на самом деле случилась в нашем городе.
        - Ну, конечно, - подмигнул всем Корзун. - Охотно верим. Такие истории как раз всегда случаются в вашем городе...
        - Это вроде повести, - сказал новенький. - Ее написала одна девочка. Я буду ее читать.
        - Читай-читай, - хмыкнул Малина. - Я люблю, когда читают...
        - Но только одно условие, - сказал новенький.
        - Какое это? - насторожился Корзун.
        - Вы должны прослушать историю до конца.
        - А что будет в конце? - спросил Борев.
        - Не знаю, - сказал новенький. - С некоторыми только бывает. И то по-разному...
        Стало тихо. За рекой завыла какая-то птица, Борев вздрогнул: кто-то ему говорил, что так кричит по ночам козодой, предвещающий смерть. Все молчали, даже Корзун.
        - Что бывает? - спросил Малина.
        - Нехорошее, - сказал новенький.
        Парни грохнули. Громче всех смеялся Корзун.
        - Нехорошее, говоришь? - хихикал Корзун. - Это нам как раз то, что нужно. Лучше уж твое нехорошее, чем тоска эта зеленая. Каждый день эти игры дурацкие...
        - А я вообще бессмертен, - заявил Малина. - Почти. Мне не страшно. Мне цыганка нагадала, что я буду восемьдесят лет жить. Мне еще долго осталось... К тому же все нехорошее со мной уже произошло.
        - Ну, так что, рассказывать? - снова спросил новенький.
        - Валяй, - кивнул Корзун.
        Новенький вылез из гамака, вытащил из своей тумбочки толстую черную тетрадь и начал читать.
        «В самом конце октября, вечером, темным и дождливым, мы сидели в небольшой комнате древней пятиэтажки. Я, Жук и Дэн.
        - Ну и что? - спросил меня Дэн.
        Дэн, это потому что Денис. Но Денис слишком длинно. Дэн и короче, и красивее. И современно. По-другому его никто и не называет. Да и похож он на Дэна. Его даже мама так зовет: «Дэн, слетай за хлебом, а?»
        - Не нашли, - вздохнула я.
        Меня зовут Валя, и я не люблю, когда меня называют как-то по-другому. Особенно не люблю, когда зовут Валькой, Валюхой, Валентой. Лучше и не пытайтесь. Потому что я уже второй год хожу на рукопашный бой, отжимаюсь сто раз просто и шестьдесят раз на кулаках и, если что, могу и приложить запросто. Вон, Дэн попробовал Валихой меня назвать, так два дня к носу лед прикладывал. Да, сразу расскажу, чтобы потом понятно было. Почему я пошла на рукопашку. Не потому, что я некрасивая, или толстая, или там еще чего, комплексов с внешностью у меня никаких. Не потому. У меня другая проблема. Я ничего не слышу. Пять лет назад у меня случился грипп, а после гриппа начались серьезные осложнения, и из-за этих осложнений что-то там произошло с моими ушами. С какими-то там наковальнями и молоточками, они воспалились, и все - тишина. Я лечилась довольно долго, два года, но так и не вылечилась. Зато за эти два года я научилась здорово читать по губам, улавливать колебания воздуха и вибрацию предметов, так что особых проблем с окружающим миром у меня нет. Ориентируюсь я вполне свободно.
        А читать по губам вообще забавно - люди беззвучно открывают рты, как рыбы, ты их не слышишь, но понимаешь. Весело.
        Впрочем, кое-какие звуки я слышу, например, звон бьющегося стекла. Врачи говорят, что такие звуки, высокие, некоторые люди воспринимают не ушами, а сразу на особые кости в голове или даже на зубы. И поэтому я, например, слышу звонок в школе или удар гонга в своей рукопашной секции.
        Смех я тоже слышу. Когда рядом кто-то смеется, от него исходят вполне определенные колебания воздуха, смех ни с чем не спутаешь. Тут возникает интересный эффект - если кто-нибудь смеется достаточно далеко, то я сначала вижу, как он смеется, и лишь потом до меня доходят эти самые воздушные колебания. С запозданием. Как будто говоришь по телефону с Америкой.
        Ну и вибрация. Если ко мне кто-нибудь приближается со спины, я ощущаю его шагов за десять, не меньше.
        А то, что я не слышу, я допридумываю, я ведь не всегда была глухая. Я знаю, что двери скрипят, рассыпающиеся монеты звенят, вода журчит, кошка, если ей на хвост наступить, орет и так далее. Поэтому, если я вижу дверь, я сразу воспроизвожу в голове ее скрип. И таким образом тоже слышу.
        Кстати, слово «глухая» я очень не люблю. «Плохо слышащая» мне тоже не нравится. Я вообще не знаю, как нормально описать мое состояние. Сама про себя я говорю «тихая». А друзья уже привыкли, что я читаю по губам, и всегда беседуют, повернувшись ко мне лицом. Друзья у меня воспитанные.
        Так вот, именно из-за своего слуха я и пошла в секцию рукопашного боя и научилась, как правильно вывести из строя противника весом до шестидесяти килограммов. Больше мне пока не удается, потому что я сама еще маленькая.
        Итак, я «тихая». В этом есть и некоторые преимущества - не слышишь целую кучу разной ерунды, которую говорят вокруг и по радио. С телевизором, правда, тоже проблема - не все передачи я могу нормально смотреть, многого просто не понимаю. Особенно зарубежные фильмы не понимаю, только если с субтитрами идут, тогда ничего. Зато я книжек много читаю. Я прочитала уже почти всю нашу домашнюю библиотеку, кроме совсем уж взрослых книжек. Из-за того, что я много читаю, я хорошо учусь...
        Но я увлеклась, все о себе да о себе, а мне еще надо много чего рассказать.
        - Плохо. - Жук почесал ногу, хотя чесаться ему совсем не хотелось, это же было видно. - Плохо. Мне тут сон приснился...
        Жук стал Жуком уже давно, с детского сада. Низенький, сам круглый и плотный, голова тоже круглая, на жука и в самом деле похож. Но прозвали из-за другого - в старшей группе детсада Жук на Новый год нарядился мушкетером и нарисовал себе гуталином усы. Как у настоящего жука-носорога получилось. Так и стали звать, все привыкли, а потом и Жук привык. Иногда еще Жучилой называют, но это редко. А как его зовут по-настоящему, уже никто и не помнит.
        - Собаку сегодня запускали, - сказала я. - Пять часов искали.
        - Ну? - спросили Жук с Дэном одновременно и переглянулись, решая, загадывать желание или нет. Дураки, так желания все равно не исполняются.
        - Баранки гну. - Я показала им язык. - Не нашли. Милиция считает, что в записке он неправду написал. Что он не в школу пошел, а просто из дому сбежал. У него ведь отец сами знаете какой. Я сама слышала, один милиционер сказал другому, что будто бы Вовка сбежал на юг и его надо искать на поездах...
        - На каких поездах! - возмутился Жук. - Вот дураки-то! Он в школу ушел...
        - Это мы знаем, что он в школу ушел, а милиция думает, что на юг сбежал! И мама его считает, что он на юг убежал.
        - И что делать? - Дэн хрустнул суставами, он научился этому неделю назад и теперь хрустел при каждом удобном случае, такая гадкая привычка, должна вам сказать. Я лично, когда слышу, как кто-то хрустит суставами, всегда вспоминаю про Ивана Грозного, он, я читала, тоже любил суставами похрустеть.
        - И что делать? - повторил Дэн.
        Я не знала, что делать, я пожала плечами и прикусила губу.
        Мы сидели в комнате Дэна уже третий час, скучно пили вишневую колу и думали, что нам предпринять. Я в промежутках между колой жевала бутерброды, Дэн кусал воротник, а Жук вот ногу чесал. Думать, что нам делать дальше, было страшно, поэтому мы и не спешили и думали медленно. Хотя, наверное, надо было спешить. Иногда в комнату заглядывала мама Дэна и спрашивала, не надо ли нам чего-нибудь. Мороженого? Чипсов? Мороженого и чипсов не хотелось. Нет, Жук не отказался бы от чипсов, но одному ему было их стеснительно жевать. Разговаривали мы почему-то шепотом. Нет, я этого не слышала, конечно, но видела. И сама тоже шепотом разговаривала.
        - Зря мы это все, - сказал Дэн. - Зря мы с ним поспорили. Никто ведь не считал его трусом, да?
        - Нет, конечно, - сразу же сказала я. - Я совсем не считала.
        Это было немного неправдой.
        - Ну, если только чуть-чуть... - начал Жук, но я сразу на него свирепо посмотрела, и Жук замолчал и снова стал чесать ногу.
        - Не считала, а сама ему и говоришь: «Слабо тебе в подвале переночевать?» - сказал Дэн. - Ты виновата.
        Я и в самом деле была виновата, поэтому я ничего не ответила и отвернулась, стала смотреть на аквариум. Тогда Дэн встал из-за стола и стал кормить рыбок. А Жук стал обчесывать ногу с другой стороны, он делал это чересчур старательно, опасаясь вмешиваться в спор, чтобы не попало ни от меня, ни от Дэна. Жук по природе миролюбив, хотя и походит здорово на хулигана. Правда, иногда и на него накатывает, а на кого, скажите, не накатывает?
        Вообще-то мы дружим уже давно, почти с детского сада. У нас получается, как у трех мушкетеров: Дэн - Атос, Жук - Портос, Володька - Арамис, а я вроде как Д’Артаньян. А теперь вот наша четверка неожиданно распалась.
        Дэн накормил рыбок и сразу успокоился.
        - А Петрушка когда... ну, это? - сказал он, устанавливая перемирие. - Сами знаете что.
        - Год назад... - Я сразу же с его перемирием согласилась, не время нам ссориться. - Как раз год назад. Из-за этого-то все и началось, я ему говорю, в школе привидение Петрушки живет, он как раз год назад... ну, это... помер... А Вовка мне говорит, никаких привидений не бывает. А я ему говорю, как не бывает, бывает. Многие слышали, оно воет по ночам. А он мне говорит...
        Я сама не очень-то в привидения верю, просто понесло тогда, что теперь поделаешь? Бывает. Со мной тоже бывает. Начнешь спорить и споришь, споришь, иногда даже забудешь, из-за чего споришь, а все равно споришь. Как пишут в книжках, «таков человек».
        - А он мне говорит... - громко шептала я.
        - Давай помедленнее, - сказал Жук. - А то я ничего не понимаю.
        - Ладно-ладно, помедленнее. - Я продолжила: - А Володька мне говорит - это не Петрушка воет, это ветер в трубах воет. А я ему - никакой это не ветер... А он рассмеялся и чуть меня дурой не назвал. Я и сказала: если там никого нет, слабо тебе ночь в подвале просидеть? А он говорит: не слабо. Только если я просижу, ты мне свой пейджер подаришь. А мне что, мне на день рождения мобильник обещались купить... Хорошо, говорю, тогда, если там нет никакого привидения, ты мне будешь целый год в магазин ходить. Ну и поспорили.
        Вот и поспорили, а я теперь мучаюсь угрызениями совести...
        - Вот так и поспорили... - протянул Дэн. - А записка?
        - А. - Я махнула рукой. - Это на всякий случай. Вовка придумал. Напишу, говорит, записку - «В моем исчезновении прошу никого не винить. Иду в подвал в гости к Петрушке». Написал и сунул в книгу.
        - В какую? - спросил Жук. - В какую книгу?
        - Да какая разница, в какую книгу! - громко сказала я, крикнуть бы, но чего родителей волновать. - В зеленую. Вот все тебе надо знать...
        - Да я так... - Жук сделал примирительное движение. - Я просто...
        - В «Приключения капитана Врунгеля», если это так важно...
        - Ладно, - сказал Дэн. - Вовка, он сам тоже виноват. Никто его туда не тащил, сам поперся. Сам виноват. Вернее, никто не виноват... Но надо что-то делать...
        Я стала внимательно изучать рыбок, а Жук вернулся к своей ноге. Правда, он забыл, что раньше чесал левую, и стал чесать правую. Дэн стучал ногтями по крышке стола.
        - Да что ты там все чешешься? - Я не вытерпела и ткнула Жука локтем в бок. - Клещ там в тебе, что ли?
        - Да не, - покраснел Жук. - Это... нервное это. Мне сон приснился....
        - Надо идти, - решительно сказал Дэн. - Тут по-другому никак нельзя.
        И он стукнул ногтями особенно решительно, так что даже рыбки в аквариуме подскочили и булькнули. А мы все вздрогнули.
        - Куда идти? - промямлил Жук.
        - Жук, не прикидывайся давай, - я ущипнула его за руку. - Ясно же, куда идти.
        - Куда? - упорно прикидывался Жук.
        - Куда-куда, туда! - Я указала пальцем в пол, специально так указала, будто мы собираемся идти в подземное царство.
        Мы снова замолчали. Дэн захрустел суставами особенно громко, мне даже показалось, что я слышу этот неприятный костяной хруст. А Жук смотрел в ковер, будто бы ему вот прямо сейчас надо было начинать продираться сквозь этот пол, сквозь бетонные плиты, сквозь квартиры, а потом и дальше в подвал, а в подвале сами знаете, чего только быть не может. Все в подвале может быть. От представления этой мрачной картины Жук, видимо, сильно страдал и, чтобы не было так страшно, робко оглядывался по сторонам. Искал поддержки у Дэна и у меня. Самой бы тут найти какой-нибудь поддержки, от этих ведь не дождешься.
        - Туда? - прошептал Жук тише, чем обычно, и осторожно кивнул вниз.
        - Туда-туда, - подтвердила я. - Вот именно туда, под ковер...
        - А какой день завтра, вы помните? - прошептал Жук и сделал большие глаза.
        - Какой день? - Дэн хрустнул уже шеей. - День обычный, пятница. В субботу выходной, кстати.
        - Не, не пятница, - теперь Жук шептал уже зловеще. - Во-первых, завтра как раз тот день, когда повесился Петрушка! А во-вторых, завтра Хэллоуин! А в третьих-то, сон мне очень плохой приснился, очень...
        - Ах ты! - сказала я безо всякой иронии. - Ах как неудачно-то!
        И все мы посмотрели на календарь и обнаружили, что и в самом деле завтра как раз Хэллоуин, День Всех Святых. Дэн поморщился, а мне даже показалось, что в комнате стало как-то прохладно. Дэн взглянул на окно, но оно было закрыто. Я стянула с кресла плед и закуталась. Хэллоуин - это плохо. В такие дни всякое случается. По-настоящему случается.
        - Мертвецы завтра выходят из могил, - продолжал нас пугать Жук. - И ходят по миру, охотясь на живых. Они выгрызают у них глаза...
        - Хватит! - Мне это уже не нравилось. - Никого там в подвале нет!
        - А сама говорила, что есть, - ухмыльнулся Дэн. - Сама говорила, что там Петрушка мертвый живет!
        - А он там и живет... - Жук страшно зашевелил пальцами. - Об этом все знают...
        Бзыньк. Что-то ударило в стекло, и звук прорвался сквозь мою глухую тишину и ужалил мне нервы. Я даже ойкнула, если бы не мальчишки, я бы ойкнула гораздо громче.
        Дэн тоже дернулся, а Жук, тот вообще подскочил на диване. И сразу стало тихо, я это почувствовала. Очень тихо, только с кухни, наверное, слышался звон посуды и разговор родителей Дэна.
        - Это знак, - сказал Жук. - Знак...
        Тогда Дэн потихоньку подошел к окну, отдернул штору и выглянул. Он смотрел долго и все молчал. Я покрепче заворачивалась в плед, а Жук ерзал на диване. Я даже огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого и обнаружила в углу под кроватью гантелю Дэна. Так обнаружила, на всякий случай. Дэн все смотрел в темноту.
        - Не знак это. - Дэн наконец задернул штору. - Это береза просто. Растет под окном.
        - Береза... - протянул Жук. - Ага... Из березы надо делать колья, их в грудь мертвецам забивают...
        - Дура я. - Тут я вдруг чуть не расплакалась. - Из-за меня Вовка пропал...
        Мне и в самом деле хотелось плакать, я не кривлялась. Дэн сунул руку в карман и протянул мне платок, но у меня был свой, с вышитой розой, перекрещенной с револьвером. Мой любимый платок, я его сама полгода вышивала. Я стала тереть глаза, и они у меня, кажется, покраснели.
        - А как вы думаете, почему он пропал? - Жук снова зачесался, но теперь по-настоящему. - Почему не вышел? Потому что его забрал Петрушка. Вот почему.
        - Ерунда. - Дэн шагал по комнате. - Это все ерунда. Там, под школой, целый лабиринт, мы однажды туда ходили. Недалеко, конечно... Там заблудиться легче легкого. Говорят, там раньше убежища строили, на случай столкновения с метеоритом, так там аж до аэродрома подземные ходы идут. Он просто заблудился.
        - Заблудился?! - фыркнул Жук. - Ага, заблудился... С овчаркой ведь искали!
        - Овчарка! - Дэн презрительно скривился. - Они эту овчарку неделю не кормили, она просто работать не хотела. Надо Дика взять, он все равно ничейный. А нюх у него - ого-го! Я как-то раз ключи от дома потерял, так он их за пять минут нашел. Дик Володьку сразу найдет.
        - Классная идея! - одобрила я. - Дик классный.
        Дик мне тоже однажды помог. Мой прошлый котенок сбежал, а Дик его тоже нашел. Правда, потом собирался котенка сожрать, еле отбили. Хорошая собака.
        - Вы что, на самом деле решили идти? - испугался Жук. - Совсем...
        - А ты что, нет, что ли? - Дэн посмотрел на Жука с неодобрением. - Отколоться решил? Забыл, что ли? Если ты плюнешь в коллектив, коллектив утрется, если коллектив плюнет в тебя...
        - Нет, - вздохнул Жук. - Чего уж. Я тоже. Если никак нельзя...
        Откалываться от Дэна и меня Жуку было нельзя. Я делала за Жука математику, а Дэн писал сочинения. Сам Жук не отличался способностями к учебе. К тому же, кроме меня и Дэна, с Жуком никто не дружил. Из-за того, что Жук был вот такой вот круглый. Дружил еще вот Володька, но Володька теперь пропал. Володьку теперь надо было идти искать в школьный подвал, который тянется аж до самого аэродрома и в котором бродит дух военрука Петрушки, повесившегося ровно год назад как раз на праздник Хэллоуин. Поэтому Жук вздохнул еще раз и подтвердил:
        - Ладно. Я с вами тоже.
        Дэн выставил вперед кулак с оттопыренным большим пальцем, я придвинула к нему свой кулак, последним присоединился со своим круглым кулаком Жук. Не хватало четвертого кулака - Володькиного. Без четвертого кулака наш знак - тайный знак нашей компании - был неполным.
        - А родителям что скажем? - спросила я. - Меня никуда не отпустят... Особенно теперь, после Вовки...
        - Никого не отпустят, - сказал Жук. - По-глупому никого не отпустят. Надо по-умному. Скажем, что пойдем в поход.
        - В какой поход? - Дэн повертел пальцем у виска. - Конец октября. Снег скоро выпадет.
        - На турбазу, - ответил Жук. - Идем в поход на турбазу «Белый Бор». В прошлом году ведь ходили с классом? Ходили. И никто ничего не сказал. И сейчас никто ничего не скажет. Идем, значит, в поход.
        - Тогда надо приготовиться. - Дэн достал из стола листок бумаги и карандаш. - Валя, записывай. Что нам понадобится? Жук, диктуй...»
        Второй вечер
        Больно хорошо написано, - сказал во второй вечер Корзун. - Ей, этой девчонке, лет сколько?
        - Тринадцать стукнуло, - ответил новенький. - Но она умная была. У нее отец был профессор, а сама она в литературный кружок ходила. Ее стихи даже в газетах печатались. А потом вот...
        - Ну и дурни они, - сказал Борев. - Поперлись ночью в подвал. Кто же так делает?
        - Да уж, - хихикнул Корзун. - Ты ночью даже в туалет один не пойдешь, только с охраной...
        - А ты вообще в туалет не ходишь, - огрызнулся Борев. - А еще боксер...
        - Нормальная история, - сказал Малина из своего гамака. - Интересная. Могу поспорить, что в конце их убьют.
        - Как их убьют-то, если она сама все и рассказывает? - возразил Корзун. - Ее не убьют, а этих убьют. Точняк. Могу тоже поспорить.
        Борев хотел было поспорить на три йогурта, но не стал. Может быть, и в самом деле их там всех убьют. А если не убьют, то история не страшная будет. Так что выбора нет. В любой страшной истории кого-нибудь должны убить.
        Было уже темно. Вход в палатку был плотно зашнурован и даже завязан узлом, Бореву стало смешно - он видел, как Корзун в обед на всякий случай припрятал за тумбочкой тяжелый сосновый сук. Для уверенности.
        - А вы хорошо себя чувствуете? - неожиданно спросил новенький.
        - Я плохо, - ответил Корзун. - После супа из рыбьих кишок я всегда чувствую себя плохо. Даже отвратительно...
        - А я чувствую себя еще хуже, - сказал Малина. - В компании с такими придурками будешь чувствовать себя только плохо.
        - Я не о том, - тихо сказал новенький.
        - А я о том, - икнул вдруг Малина. - В прошлую смену в лагере со мной жили такие прекрасные люди! Сын директора фабрики сгущенного молока - вот это парень! Он рассказывал, как рабочие на фабрике все время тонут в сгущенке...
        - Малина, хватит пургу нести, - сказал Борев. - Пусть новенький рассказывает...
        - Ты давай лучше дальше читай. - Корзун стукнул кулаком подушку. - Время-то уже подошло - почти одиннадцать.
        Новенький раскрыл черную тетрадь. Борев укрылся одеялом поплотнее и стал слушать.
        «В пятницу, 31 октября, в самый канун Хэллоуина, мы вошли в магазин „Супертовары“. Там в вестибюле были такие большие зеркала, и мы в них отразились сразу все трое. Один высокий, худой и белобрысый, другой круглый, похожий на шар. И я. Я как я, среднего роста, в потертом джинсовом комбинезоне. У круглого за спиной болтался длинный, до пояса, рюкзак. У меня в руках - сумочка. У Дэна - пластиковый пакет.
        Лица у нас были какие-то уж очень уверенные, что как раз свидетельствовало о том, что мы весьма и весьма напуганы.
        Мы постояли у зеркала минуты две, а потом пошли в туристический отдел выбирать амуницию. Мы остановились у витрины со всякими рыболовными и походными товарами, и Жук стал выгребать из карманов мелочь.
        - Копилка? - улыбнулся Дэн.
        - Не. В носке собирал.
        Жук достал последнюю пятерку и демонстративно вывернул карманы.
        - А у тебя? - Жук посмотрел на Дэна с алчным интересом.
        Дэн сунул руку в карман и достал тоненькую пачку бумажных денег.
        - Тут не только мои, - пояснил он. - Тут еще и Валькины. Она на кроссовки копила, а я - на велик. С чего начнем?
        На самом деле я копила не на кроссовки, а на чучело птеродактиля, но об этом я не стала говорить, а то эти два типа наверняка стали бы надо мной смеяться.
        - С лески начнем, - сказал Жук.
        И мы принялись изучать леску. Точнее, изучали леску как раз они, я ничего в лесках не понимала. Жук считал, что нужно брать никак не меньше миллиметровки, Дэн возражал, что и четверки за глаза хватит. Жук говорил, что миллиметровка выдерживает шестнадцать килограммов, Дэн отвечал, что столько им не понадобится. В конце концов они сошлись на шестерке. Жук отправился к кассе и пробил шесть мотков зеленой лески, на такой иногда белье сушат. Дэн аккуратно уложил их в рюкзак.
        - Теперь свистки. - Дэн заглянул в составленный накануне список.
        - А свистки зачем? - спросил Жук.
        Дэн кивнул на меня.
        - Чтобы Валя слышала, если мы разойдемся, - пояснил он.
        И мы купили три синих тренерских свистка. Жук свистнул в каждый, проверяя их профпригодность. Свистки были хорошие, громкие, я их слышала, даже если дуть не в полную мощь. Жук раздал их нам и велел повесить на шею.
        - Фонарики, - сказал Жук. - Нужны четыре фонарика.
        - Почему не три? - спросила я.
        - Один - запасной, - пояснил Жук. - И батареек по два комплекта. А вдруг отсыреют.
        Мы купили фонарики и батарейки. И конечно же, Жук проверил каждый фонарик и каждую батарейку. Фонарики были тяжелые и большие, даже в главный карман комбинезона такой влезал с трудом.
        - Теперь баллон. - И Жук потащил нас в лакокрасочный отдел.
        Баллончик оказалось купить нелегко. Жук долго выбирал и остался недоволен. Он заставил продавщицу показать почти тридцать емкостей, и ни одна его не удовлетворила.
        - Молодой человек, - спросила запыхавшаяся продавщица. - Что же вам надо?
        - Надо, чтобы краска светилась в темноте.
        - Вам флуоресцентную краску?
        Слово «флуоресцентная» я сразу не поняла, потом уже прочитала на этикетке.
        - Ага. Вот такую как раз. Светящуюся.
        Дэн стоял за спиной Жука и держал рюкзак. В хозяйственных вопросах Жук разбирался гораздо лучше, чем мы, отец у Жука был строителем, автомехаником и еще кем-то там и умел практически все. Жук пошел в него. А я, наверное, ни в кого не пошла, потому что толком делать ничего не умела. Хотя мои родители в молодости тоже были строителями.
        - А деньги у вас есть, молодые люди? - осведомилась продавщица.
        - Вестимо, - ответил Жук с достоинством и кивнул в сторону Дэна.
        Он подтвердил нашу платежеспособность. На баллончик со светящейся краской ушла почти половина собранной суммы. Жук завернул его в двойную газету и спрятал в рюкзак.
        - Компас теперь, - сверился со списком Дэн. - Вон там.
        - Классно бы компас-нож, как у Рэмбо, - начал мечтать Жук. - Чтобы и пила там была, и кошка...
        - Вон хороший компас. - Дэн указал на самый дешевенький компас из белой пластмассы.
        - Это для девчонок, - презрительно сказал Жук. - Вон классный...
        И Жук указал на дорогой компас, с рамкой для определения положения по звездам, с азимутом, противомагнитный и влагонепроницаемый.
        - Там звезд не будет, - рассудил Дэн и купил дешевую модель.
        Жук скептически промолчал, а я с Дэном была вполне согласна.
        Потом они еще купили: охотничьих спичек, непромокаемую планшетку и зачем-то Жук купил еще подводные очки. Зачем, он не стал объяснять.
        - Надо бы еще амулетов купить, - заныл неожиданно Жук. - Амулеты нам пригодятся. Я одно место знаю, там по дешевке есть...
        - Деньги кончились, - оборвал его Дэн.
        После чего мы отправились домой к Дэну, и тут случилась одна забавная штука. Возле самого подъезда с тополя прямо перед нами упала кошка. Она была черная и какая-то ободранная, кажется, даже одноглазая. Жук цыкнул на нее, но она не побежала, а встала напротив нас и принялась шипеть. И еще одну странную деталь я заметила в этой кошке - она шипела и разевала пасть, а пасть у нее была не красная, как у всех кошек, а белесая какая-то. И единственный глаз у нее был тоже с бельмом. Кошка пошипела-пошипела и ушла.
        - Черная, - сказал Жук. - Это плохо. Очень плохо. В моем сне...
        - Брось, Жучило. - Дэн треснул Жука по плечу. - Не верь приметам, не бойся, я с тобой.
        - Плохо все будет. - Жук сплюнул два раза через левое плечо. - Плохо.
        - Да она и не черная вовсе, - успокоил его Дэн. - У нее на груди белое пятно в виде звездочки.
        - Не врешь? - обнадежился Жук. - Не врешь?
        Дэн врал: никакого белого пятна на кошке я не заметила. Мы поднялись в квартиру Дэна.
        Его мама позвала нас ужинать, но Дэн отказался.
        - Ма, ты нам лучше с собой заверни, - сказал он. - Мы же в поход идем.
        - Ах да. - Мама достала из холодильника пакет. - Это вам перекусить... Отец звонил, сказал, чтобы ты к понедельнику вернулся, он тебя в стереокино сводит.
        - Да мы в субботу уже вернемся, - заверил Дэн. - Туда, на лыжах покатаемся и обратно.
        - Ага, - подтвердил Жук. - Покатаемся и все.
        - Валю там не обижайте, - сказала мама и улыбнулась мне.
        - Ну конечно, мама, - заверил Дэн.
        - Я сама кого хочешь обижу, - в ответ улыбнулась я.
        - Ладно. - Мать поцеловала Дэна в лоб, пожала руку Жуку и кивнула мне: - Присмотришь там за ними. Ну, идите.
        Мы вышли на улицу и отправились к Жуку.
        - Я ей сказал, что мы на лыжах будем кататься, а она даже не заметила, - вздохнул Дэн. - Они вообще меня не замечают.
        - Меня бы так не замечали, - буркнул Жук.
        - Бывает, - сказала я.
        Такое и в самом деле бывает.
        - Собаку где возьмем? - спросил Жук, когда мы дошли до угла дома. - Где этого Дика ты найдешь?
        - Найду, - уверил Дэн. - Легко найду.
        Он сунул руку в пакет и достал сосиску. Сосиску он размозжил в пальцах и понюхал.
        - Нормально, - сказал. - Учует.
        Дэн бросил сосиску на асфальт, сложил ладони рупором и позвал:
        - Ди-ик! Ко мне!
        И сразу откуда-то выскочил лохматый рыжий пес, в котором при желании можно было угадать некоторые аристократические черты. Эрдельтерьера, в частности. И даже чуточку бедлингтона. Пес подбежал к нам, подобрал с земли сосиску и вопросительно задрал морду.
        - Дай ему что-нибудь, - сказал Дэн.
        - А у меня ничего нет, - зажался Жук.
        - Давай, давай, я знаю, у тебя там хачапури припрятано.
        Жук разозлился, но хачапури отдал. Дик заглотил хачапури в один прием и проскулил о добавке.
        - Остальное потом, - сказал Дэн. - Пойдешь с нами? Пойдешь, куда ты денешься. У него нюх фантастический.
        Дэн достал из кармана веревку и привязал Дика за шею. Я почесала Дика между ушами, он лизнул мне руку. Ну а дружба начинается с улыбки.
        - Теперь идем ко мне, - сказал Жук. - У меня тоже кое-что припасено.
        Мы отправились к Жуку. Своей комнаты у Жука не было. В единственной большой комнате его квартиры был отделен угол, где и жил Жук. В другой половине жили родители. Сейчас они смотрели телевизор.
        - Ма, па, - позвал Жук. - Мы в поход идем. Завтра вечером вернемся.
        - Давай, сынок. - Отец не оторвался от экрана. - Завтра вечером?
        - Завтра вечером, - подтвердил Жук.
        Жук заглянул на кухню и прихватил батон, после чего мы вышли на лестничную площадку.
        - А летом я вообще в подвале живу, - сказал Жук. - Там у меня все и приготовлено.
        Мы спустились в подвал. Тут и была настоящая комната Жука - железная койка, приемник, плакаты, завалы мусора, милые сердцу. На стене настоящая фашистская каска - у нас тут война была. Жук опустился на колени и достал из-под койки пластиковую бутылку с бензином. Дик поморщил нос.
        - Пригодится, - пояснил Жук.
        - Зачем? - спросила я.
        - Они огня боятся, - подмигнул Жук.
        - Кто они? - тоже подмигнул Дэн.
        - Мертвецы, - зашептал Жук. - Мертвецы. Их сжечь можно.
        Дэн промолчал. Я подумала, что Жук слишком часто смотрел фильмы ужасов.
        - И еще.
        Жук снова нырнул под койку и извлек длинный предмет, замотанный в масляную дерюгу и перемотанный проволокой.
        - Сам сделал, - пояснил Жук и раскрутил проволоку. - По чертежам из журнала «Пионер», между прочим.
        Это был самострел. Как я поняла, самострел Жук сделал из ружья для подводной охоты - длинное дюралевое ложе, пистолетная рукоятка и тугие резиновые тяги. К ложу был приспособлен ремень, чтобы носить через плечо, кажется, от школьной сумки. Самострел выглядел достаточно грозно, только вместо трезубца он пулялся короткими стальными штырями - Жук хранил их на поясе в патронташе.
        - Пригодится, - сказал Жук. - Там крыс полно.
        - Круто, - оценила я оружие.
        В третий раз Жук нырнул под койку и выволок объемистый вещевой мешок.
        - Что там? - спросил Дэн.
        - Вещи разные, - уклончиво ответил Жук. - Потом покажу. Пригодится.
        Напоследок Жук снял со стены железную цацку в виде розы ветров.
        - Пригодится, - снова сказал Жук.
        - Зря ты это. - Дэн указал на цацку. - Такие штуки как раз мертвецов и приманивают.
        - Да? - засомневался Жук.
        - Ага, - подтвердила я. - Это же языческий знак, а все мертвецы сплошные язычники. Так что смотри.
        Жук вздохнул и повесил розу ветров обратно.
        После чего мы отправились к школе. А со своими родителями я договорилась еще раньше. Меня отпустили без всяких проблем. По пути мы купили в ларьке пятилитровую пластиковую бутылку с водой и заставили ее нести собаку Дика. За это Дик потребовал сосиску. Сожрав сосиску, он захватил бутылку зубами за ручку и легко потащил ее в сторону школы.
        К школе мы подошли в половине шестого. Вторая смена как раз заканчивала занятия, на четвертом этаже горел свет, в кабинете истории мелькали тени расходящихся учеников. Кабинет истории подходил больше всего - у Жука по случаю имелся ключ от кабинета истории, его отец в прошлом году выточил ключи для всего четвертого этажа, и Жук спер несколько из природной жадности. Наш план был прост: пробраться на этаж, спрятаться в туалете, подождать, пока историчка уйдет, и залезть в кабинет. В кабинете же дождаться, покуда школа опустеет, потом спуститься в подвал. Просто. Была, правда, одна загвоздка в виде вахтерши Зули, но Зулю я брала на себя».
        Третий вечер
        - Что-то не страшно вчера было, - сказал Малина. - Какие-то приготовления все...
        - Так надо, балбесина, - объяснил Корзун. - Если сразу мясорубка пойдет, то и неинтересно. Хорошую девчонка книжку сочинила. Я бы даже купил. Я люблю, чтобы всяких приготовлений много было. А то в самый важный момент то одного не хватает, то другого.
        В этот вечер шел дождь, Борев завязал покрепче окно, и церковь не было видно. Иногда только с того берега долетали редкие и равномерные удары колокола, Борев знал откуда-то, что это звонят по покойнику. Во всяком случае, ему так казалось.
        - А вы ничего не замечаете? - спросил новенький, как и вчера.
        - Ничего, - ответил Малина.
        - Ничего, - сказал Корзун.
        - А что мы должны были заметить? - спросил Малина.
        - Погодите. - Корзун вдруг схватился за грудь и засипел. - Погодите-ка! У меня что-то внутри!
        И Корзун вывалился из гамака и принялся кататься по полу и изображать конвульсии.
        - Держите его! - кричал Корзун. - Оно вылезает! Мама, больно как! Ой, я вижу, это же гомункулюс!
        Корзун брякнул ногами последний раз и замер на полу. Малина смеялся.
        - Ну и хорошо. - Новенький раскрыл тетрадь и прокашлялся. - Если вы ничего не чувствуете, то я буду читать дальше.
        Борев ничего не сказал. Днем он ушиб колено, и сейчас синяк болел, мешая сосредоточиться на рассказе. Новенький продолжил чтение.
        «Дэн стукнул фонариком по ноге. Фонарик не загорелся. Дэн стукнул еще раз, посильнее. Стало светло.
        - Ну, что, пришли? - злорадно и явно с надеждой, что мы пойдем на попятный, сказал Жук. - Что теперь?
        Мы стояли на лестнице, ведущей в подвал, и путь нам преграждала тяжелая железная дверь. На двери красовалась табличка: «Не влезай - убьет» - и соответствующий череп с костями. Почему-то, когда я вижу такой череп, мне всегда хочется «влезать», «стоять под стрелой», «заплывать за буйки» и делать другие запрещенные вещи. Ходить по газонам, собирать грибы, ягоды, выгуливать собак, крупный и мелкий рогатый скот.
        - И зачем тут такая дверь? - Я потрогала железо, оно было неожиданно холодное. - Я только в зоопарке такие видела, там за ними слонов держат. Кто за такую дверь полезет?
        - Это не чтобы туда не лезли, это чтобы оттуда не вылезали, - объяснил Жук. - «Резидент Эвил» помнишь? Красная Мать закрыла выходы, чтобы мертвецы не вышли наружу... И череп соответствующий...
        - Какая еще Красная Мать? - не поняла я.
        - Это как Красная Смерть...
        Про Красную Смерть я помнила, Красная Смерть - это у Эдгара По, я читала его книжки.
        - Дверь здесь для того, чтобы не расхищали цветные металлы, - поставил все на свои места Дэн. - Там трансформаторы и медь. Если бы не дверь, давно бы все бомжи растащили. Так что никаких мертвецов. Все просто. А череп, чтобы такие, как ты, Жук, не лазили. Вовка вчера туда днем пролез, пока еще не закрыли, на ночь дверь закрывают. Посидел он под дверью, посидел, да и пошел гулять по подвалу - и заблудился. Дверь тут для того, чтобы не лазили...
        - А я бы и за деньги сюда не полез, - сказал Жук. - Я не спидолог какой-нибудь...
        - Спелеолог, - автоматически поправила я. - В пещеры лазают спелеологи.
        - Слушайте, - сказал Жук. - А давайте просто пойдем в милицию и объясним еще раз...
        - Отец Вовки сказал, если ты, сынок, не придешь к завтрашнему дню сам, я тебе башку оторву, - напомнила я. - И выпорю.
        - Колючей проволокой, - добавил Дэн.
        Все представили Вовку с оторванной башкой и выпоротого колючей проволокой. Да, такое ему совсем не идет.
        - Я считаю, - сказал Дэн, - что Вовка тут недалеко. Мы откроем дверь, углубимся в подвал метров на двести, найдем его и быстро вернемся, еще до двенадцати часов.
        - А зачем тогда вы столько припасов набрали? - поинтересовалась я.
        - На всякий случай, - уклончиво ответил Дэн. - Лучше как следует подстраховаться. Знаешь стихи: каждый раз навек прощайтесь, когда прощаетесь на миг. Идешь на прогулку на день, припасов бери на неделю. Это закон джунглей.
        Дэн поставил рюкзак на пол и посветил фонариком под дверь. Там ничего не было видно, темнота.
        - Все в порядке, - сказал Дэн. - Жук, приступай.
        Жук достал из своего вещмешка связку ключей, очень похожих на отмычки, и стал ковыряться в замке. Видимо, отец Жука делал ключи и для этой двери.
        Ковырялся он недолго, у Жука были большие механические и другие слесарные способности, я уже об этом говорила. Замок дзинькнул, и дверь слегка отошла в сторону, сантиметров на пять. Из подвала сразу же потянуло сквозняком и какой-то затхлостью. И еще холодом. Я вдруг вспомнила про приключения Тома Сойера - там индеец Джо умер как раз возле железной двери, так и не дождавшись, пока за ним кто-то придет. Он там еще летучую мышь умудрился съесть. Я слегка от двери отодвинулась.
        Но в щель не вывалилась мертвая Вовкина рука, дохлая летучая мышь тоже не вывалилась - вообще ничего не вывалилось. Дик просунул в щель морду и стал принюхиваться.
        - Готово. - Жук спрятал свои отмычки.
        - Давай, дальше открывай, - сказал Дэн.
        Жук взялся за ручку, потянул. Дверь пронзительно скрипнула, так что даже я услышала, и открылась еще немного.
        - Не идет, - выдохнул Жук. - Заклинило.
        - Мозги у тебя заклинило, - сказал Дэн.
        Он присоединился к Жуку, и они потянули за ручку уже вдвоем. Вдвоем они открыли дверь еще на ширину ладони. Я хотела им помочь, но Дэн сказал, что моя помощь не потребуется, что мужики и сами справятся.
        Они напрягались у двери еще минуты две, но дверь шире не открылась. Их совместных мужских усилий явно не хватало.
        - Как будто тут сто лет никто не ходил... - Жук осмотрел дверные петли. - Как Вовка туда попал-то?
        - Я же говорю. - Дэн отряхивал руки. - Он прошел днем, когда открыто было...
        - Ладно, - не стал спорить Жук. - Ладно... Тут все равно не пролезть. Давайте возвращаться.
        Дэн пожал плечами.
        - Что делать будем? - спросила я. - Стоять болтать?
        Дэн снова пожал плечами, он думал.
        - Что это? - вдруг дернулся Жук.
        - Ничего. - Дэн все еще пробовал открыть дверь. - Ветер.
        - Это не ветер! - Голос Жука дрожал, это было видно по его лицу. - Я что, ветра, что ли, не знаю?
        - Жук, кончай, - сказала я. - И так страшно...
        Жук всегда любил такие шутки - расскажет чего-нибудь страшное, а потом как заорет! Чтобы все вздрогнули.
        - Ну, вот, теперь шаги! - Жук показал пальцем вверх. - Сами слушайте!
        Мы прислушались. Я тоже прислушалась, скорее по инерции, навряд ли я что-нибудь почувствовала бы на таком расстоянии. Сначала было тихо, так тихо, как может быть лишь только в школе ночью, затем что-то стало происходить - я поняла это по лицам мальчишек: у Дэна задергалось под глазом, а у Жука поехала вниз челюсть. Видимо, Жук не обманывал, и там и в самом деле слышались шаги.
        - Как детские, - сказал Жук. - Топ-топ-топ... Только смеха не хватает...
        И по тому, как снова изменились их лица, я поняла, что они услышали и смех. Смешок.
        Дик взъерошил загривок и оскалился. Да и у меня по спине мурашки побежали, крупные такие мурашки, с горошину, наверное. Не понравился мне этот смешок. Когда ты что-то слышишь, то воспринимаешь это как есть, а вот когда не слышишь, можешь навыдумывать целую кучу всяких страшностей. Я, например, сразу придумала, что этот смех был сухой, покашливающий такой и немножечко хищный.
        - Пойдемте-ка отсюда, а? - сказала я тогда. - Пойдемте...
        - Куда?! - На лице Жука был уже не страх - ужас. - Куда? Выход-то через второй этаж! Все! Мы в ловушке!
        «Все» сказал Жук слишком громко, по стенам запрыгало эхо, я ощутила его отражение от стен на своей щеке. А затем шаги направились к нам. Мелкими перебежками. Топ-топ-топ. Тишина. Топ-топ-топ. Все это я понимала по физиономиям Жука и Дэна, по их растерянным глазам.
        Мне, конечно, было страшно, но я все-таки никак не могла по-настоящему въехать в эту ситуацию - мы стоим на лестнице в подвал, а кто-то мелкими шагами приближается к нам по второму этажу. И еще посмеивается.
        - Все! - зашипел Жук. - Идет к нам! Все! Труба!
        Дик рванулся с поводка, Дэн удержал собаку с трудом, только схватившись другой рукой за дверь. Ситуация начинала осложняться паникой.
        - Дэн? - Я посмотрела на него, и он проснулся. Правильно проснулся, пусть сделает что-нибудь. А то болтать только горазд.
        - Спокойно, - сказал проснувшийся Дэн. - Вверх идти нельзя. Значит, надо идти вниз. Там обычный подвал, всего-то навсего. Не бойтесь.
        Шаги приблизились, об этом мне сигнализировал Жук.
        - Надо вниз, - сказал Дэн.
        - Какое вниз?! - задыхался Жук. - Тут же дверь!
        Дэн присел и просунул в щель рюкзак.
        - Туда, - указал он. - Идем туда.
        Я посмотрела на дверь. Щель была сантиметров в тридцать. Взрослый человек не пройдет. Но мы-то не взрослые.
        - Я тут не пролезу! - сказал Жук. - Ни фига не пролезу!
        В коридоре снова засмеялись. Звонко, но как-то уже по-крысиному. В этот раз смех почувствовала и я, я уже говорила, я могу слышать смех. Мурашки по моей спине забегали быстрее. Дэн выдохнул из легких воздух и протиснулся в щель.
        - Валя, следующая ты, - сказал он уже с той стороны двери. - Жук пусть остается, если хочет.
        - Я не хочу! - взвизгнул Жук.
        - Пусть Жук лезет, я его подтолкну как раз, - сказала я.
        Я оценила размеры щели. Пустяки, пролезу в две секунды.
        - Пускай сам пролезает, ты давай скорее...
        - А я? - плакал Жук. - Меня бросаете?
        Смех был совсем рядом, из пасти Дика закапала слюна.
        - Дик! - позвал Дэн. - Ко мне!
        Дик нырнул в темноту.
        - Тащите меня! - крикнул Жук, кинул в щель свой вещмешок и стал просовываться. - Тащите же!
        Дэн схватил Жука за руку, а я принялась толкать его в бок.
        - Скорее! - стонал Жук. - Ой!
        Голова его не пролезала. Одно ухо плотно прижалось к двери, другое к косяку, уши не пускали Жука. Если бы все не было так страшно, я бы смеялась, честное слово.
        - А-а-а! - верещал Жук. - Не пролезаю!
        - Уши втяни! - Дэн тянул изо всех сил, уши Жука хрустели, но не сдавались. - Собери уши, я тебе говорю!
        - Не могу! - рыдал Жук. - Не могу...
        Тогда я придумала.
        - Сейчас. - Я достала из своей сумочки тюбик с кокосовым кремом. - Вот!
        И я выдавила на одно, а потом на другое жуковское ухо по солидной порции вязкого белого желе.
        - Дернули! - Дэн перехватил руку Жука покрепче и потянул так, что щелкнули суставы, правда, я не поняла, чьи.
        Уши булькнули кремом и прошли. За ушами протиснулась голова. Жук прошел уже до половины. Оставался живот.
        - Вот! Вот она! - неожиданно заверещал Дэн, указывая пальцем на вход на лестницу. - Идет! Идет!
        У меня зашевелились волосы.
        - У-р! - Жук напрягся, втянул живот и самостоятельно протиснулся в щель. И сразу высунул в нее самострел.
        Я оглянулась. Никого.
        - Валька!
        Дэн протянул руку и втащил меня за дверь. Я зацепилась рубашкой за какую-то проволоку, порвала рукав и оцарапала руку.
        - Уходим! - заорал Дэн, и мы рванули по коридору. Сам с фонариком впереди, за ним Жук с самострелом, за ним я. Довольно неприятно знать, что за тобой кто-то гонится. Кто-то с таким крысиным смехом и мелкими шажками.
        Дик бежал рядом с Дэном, и шерсть на его загривке не опускалась.
        - Стоп! - резко тормознул Дэн. - Дверь! Дверь не закрыли! Он пролезет!
        Он сунул мне веревку с Диком, оттолкнул Жука и побежал назад. Мы остались в темноте. По стенам тянуло сквозняком и еще каким-то запахом. Запахом зоопарка, я вспомнила.
        По колыхнувшемуся воздуху я поняла, что Жук заорал Дэну что-то вслед, но что, неизвестно. Тогда я взяла свой фонарик, зажгла и направила его Жуку в лицо.
        - Ты куда? - орал Жук. - Стой! Потом ведь не откроем!
        Дик рычал и пытался вырваться, одной рукой я удерживала его с большим трудом.
        - Попали, - сказал Жук. - Аллес капут...
        Лязгнуло железо, Дэн закрыл дверь. Сквозняк прекратился.
        - Баран. - Жук зажег свой фонарик. - Баран. Теперь мы в ловушке.
        Дик дернулся еще несколько раз и успокоился.
        Вернулся Дэн. Он быстро дышал и опять хрустел пальцами.
        - Еще раз назовешь меня Валькой - зуб выверну! - сказала я ему.
        Дэн ничего не сказал.
        - Теперь мы в ловушке, - повторил Жук. - Теперь нам отсюда до понедельника не выбраться. Зачем ты дверь закрыл?
        - Не боись, - сказал Дэн. - Тут есть еще один выход. Я знаю. Правда, далеко.
        - Ну, времени у нас теперь много. - Жук плюнул на пол. - По крайней мере до понедельника.
        Дэн прислонился к стене и отдыхал.
        - Кто? Кто она? Кто там был? - Жук стал заряжать самострел. Пальцы у него тряслись, и стрела то и дело выскакивала из захвата.
        - Не знаю, - ответил Дэн. - Я не видел. Может быть, кошка. Черная.
        - А что ты орал тогда? - Жук наконец пристроил стрелу. - Когда я застрял, ты заорал: «Вот она!»
        Было тихо. Ни шагов, ни смеха. Тишина.
        - Орал, чтобы ты пролез побыстрее.
        - Придурок. - Жук поставил самострел на предохранитель. - Теперь нам тут два дня загорать. По твоей милости.
        - Не ругайтесь, - сказала я. - Пойдемте лучше к рубильнику. Тут далеко?
        - Не. Рядом. За углом.
        Дэн посветил себе на лицо снизу. Черты неприятно исказились: зубы выдвинулись вперед, уши заострились, а глаза спрятались в черных впадинах.
        - Не делай так! - сказал Жук. - Это не к добру.
        - Отвали.
        - Я тут руку поцарапала. - Я продемонстрировала руку. Между пальцами сочилась кровь, было довольно больно. Так можно и заражение схлопотать. Сепсис, по-научному.
        - Я же говорил - это кошак этот чертов! - Жук отодвинулся от меня подальше. - Чертов черный кошак - примета плохая. Видите, все как началось - плохо все началось. И сон мне очень плохой приснился...
        - Предлагаешь вернуться? - усмехнулся Дэн.
        - У нее кровь идет. - Жук указал пальцем на меня.
        - Просто царапина. - Дэн расшнуровал рюкзак, достал аптечку. - Сейчас вылечим.
        Он взял пузырек с зеленкой и кусочек ваты. Притянул мою руку, прижег, я скривилась. Не люблю зеленку. Ходишь потом как чесоточная.
        - Вот и все. - Дэн приложил к ранке ватку, я прижала ее пальцем.
        - Вы что, опять не понимаете? - начал Жук. - Они же кровь за километр чуют.
        - Кто они? - Дэн посмотрел на Жука злобно. - Мертвецы?
        Жук промолчал.
        Тогда Дэн набрал в грудь побольше воздуху и что было сил крикнул:
        - Мертвецы! Але-е-е!
        Я бы не стала так делать.
        Я почувствовала, как коридоры наполнились криком. По вибрациям казалось, что одновременно кричат сразу несколько человек, причем с разных сторон. Жук снова выставил перед собой оружие, а недоэрдельтерьер Дик поджал коротко обрубленный хвост.
        С потолка посыпалась мелкая белая крошка.
        - Ты что делаешь! - Жук даже стукнул Дэна в плечо. - Ты что!
        Эхо все еще прыгало по длинным коридорам, поднимало пыль, качало холодные, невидимые пока лампы. Я чувствовала это.
        - Никого тут нет, - сказал Дэн. - Кричи не кричи - ничего. А там, в коридоре, просто гиененок.
        - Кто? - Я прижимала к ладошке вату, зеленка щипала.
        - Гиененок, - повторил Дэн. - Сан Пал же ездил в Египет, к пирамидам. Вот, привез гиененка. Ну, маленькую пятнистую гиену. Она в живом уголке живет.
        - Александр Павлович привез гиену? - Я бросила ватку на пол.
        - Ага, - кивнул Дэн. - Вот такую маленькую. Смешная. Смешной, вернее. Башка вот такая здоровая, а сам смешной. Мелкий совсем. Поэтому и смех и шаги мелкие. Гиены ведь так смеются. Вот поэтому Дик и испугался - звериный запах просто почуял, просто-напросто. А на ночь его выпускают, гиененка этого, чтобы он школу сторожил. Сторожа-то не очень хотят тут работать.
        - Не слышал я ни про какого гиененка, - бурчал Жук, играя самострелом. - Откуда у нас гиененок? Нету тут никакого гигиененка...
        - Если бы я не закрыл дверь, он бы нас всех покусал, - сказал Дэн. - А он еще карантина не прошел. По сорок уколов в пузо от бешенства - не слабо?
        Дэн закинул рюкзак за плечи и двинулся в темноту первым.
        - Теперь буду называть тебя не Жук, - сказал он не оборачиваясь. - Буду называть тебя Ухо.
        - А я тебя Треплосом, - не остался в долгу Жук.
        Мы зашагали по коридору. Жук чуть подотстал и потихоньку, чтобы никто не видел, спрятал ватку с кровью в карман. На всякий случай. Я видела. Все думает, что моя кровь приманит стаи мертвецов.
        Мы передвигались в коротком световом пространстве, создаваемом фонариком Дэна. Идти было страшно и интересно тоже. Хотя ничего необычного, в общем-то, вокруг не было - самые простые стены, наполовину выкрашенные зеленой краской, наполовину выбеленные штукатуркой. По штукатурке шли тоже вполне мирные надписи: «Спартак» - чемпион», «З-й район - дураки», «Люблю Колю». Жук читал надписи вслух, но негромко, чтобы, не дай бог, не прослушать шаги за спиной. Самострел он держал наготове. Лишь иногда отпускал, для того, чтобы потрогать искореженные уши. Уши распухли и болели, но ушами Жук готов был пожертвовать. Уши сейчас не главное, наверное, думал он, главное - самострел. Палец лежал на курке. Зря он, вообще-то, эту штуку взял. Пристрелит еще, чего доброго, кого-нибудь из нас. Жук был настороже, и даже лицо у него было настороже. Я пыталась вспомнить, кого мне такое лицо напоминает, и вспомнила Шварценеггера в фильме «Хищник». У Шварценеггера там весь фильм такое лицо. Шварц - любимый актер Жука.
        Впрочем, судя по поведению недоэрдельтерьера Дика, никого ни впереди, ни позади не было, Дик шагал спокойно, нюхал стены и иногда задирал по-собачьи лапку. Так что зря Жук делал настороженное лицо.
        - Гиененок... - все никак не мог он успокоиться. - Знаю я таких гигиененков, потом только кости остаются...
        Я тоже не очень поверила в историю про гиененка, но убеждала себя, что по школьным коридорам и в самом деле бродит маленькая гиена, а не что-то там еще. Так было проще.
        - ...И даже костей не остается... - бухтил Жук. - Одни подошвы от ботинок остаются...
        Щит вынырнул из темноты большим черным пятном. Он был снабжен всеми атрибутами подобных устройств - проводами, рубильниками, счетчиками и другими дросселями и, конечно же, рисунком - черепом с костями. Жук, видимо, хотел снова сказать про плохую примету, но решил не усугублять ситуацию.
        Дэн подошел к рубильнику, встал на цыпочки и с трудом перевалил его в верхнее положение. Проскочила искра, запахло электричеством, и вдоль коридора одна за одной стали загораться желтые лампы.
        - Да будет свет, - сказал Дэн.
        - Смотрите. - Я указала пальцем в сторону щита.
        Под самым нарисованным черепом на стене красовалась намалеванная черным маркером стрелка. Стрелка указывала дальше по коридору. Над ней была аккуратно выведена английская буква «W».
        - Это от слова «Wowa», - сказала я».
        Четвертый вечер
        - Что это? - испуганно спросил Борев.
        Никто ему не ответил.
        - Что это? - повторил Борев.
        - Будто ты не знаешь, - так же зловеще, как и в первый вечер, сказал Малина.
        - Откуда это? - продолжал допрос Борев.
        - Бродячая, - сказал Корзун, но и в его голосе не было обычной уверенности. - К столовке пришла.
        - А почему она воет? - не успокаивался Борев.
        И снова никто ему не ответил. Корзун подождал, послушал и сказал:
        - Зараза... Борев, ты же знаешь, почему она воет... Зачем тогда спрашивать?
        - Я отсюда в два дня слиняю! - воскликнул Борев. - Завтра же соберу вещички и слиняю... Знаю я эти дела, сначала вой вот такой начинается, а потом...
        - Никуда ты не слиняешь, Борев, - вздохнул Корзун. - Пароход придет только через двадцать дней. Так что мы попали.
        - Мне читать дальше? - спросил новенький.
        Борев хотел сказать, что читать не надо, но собака снова завыла, долго и протяжно, и Борев подумал, что лучше уж слушать рассказ, чем вот так просто лежать и размышлять о всякой ерунде. Остальные, видимо, подумали точно так же.
        История - это хорошо, сказал себе Борев. К тому же синяк его сегодня не беспокоил.
        « - Володька так всегда подписывался. - Я указала на стрелку. - У него даже на тетради такое было нарисовано.
        - Дорисовался. - Жук зачем-то понюхал рисунок. - Художник выискался. К тому же так еще пять тысяч человек подписываются. И даже хуже. Это ни о чем не говорит. Такое любой мог нарисовать.
        - Все равно. - Дэн зафиксировал рубильник скобкой. - Все равно идти туда.
        - Это его почерк, - сказала я. - Я знаю.
        Жук пожал плечами. Дэн погасил фонарик.
        - Со светом веселее, - сказал он. - Идем?
        - Сейчас. - Жук извлек из своего вещмешка навесной замок и приладил его к щиту, а ключ на капроновом шнурке повесил себе на шею.
        - Зачем это? - Я указала на замок.
        - Это чтобы свет никто не выключил, - пояснил Дэн. - Кстати, идея неплохая. Молодец, Жук.
        - А то, - загордился Жук. - Предусмотрительность - это самое главное. Леску привязывать будем?
        - Зачем еще леску? - удивилась я. - Вы что, рыбу ловить тут собрались?
        Жук подмигнул Дэну.
        - Валя, - спросил тот, - ты про нить Ариадны чего-нибудь слышала?
        - Не дура уж, читала.
        - Ну вот. - Дэн достал из рюкзака катушку и протянул ее Жуку. - Это на всякий случай. Для того чтобы не заблудиться.
        Я вспомнила про целую кучу лески, которую мы купили.
        - Куда привязывать-то? - Жук стоял с мотком и осматривал окрестности.
        - Потом привяжем. Я тут дорогу немного знаю. Чего раньше времени колотиться? Успеем еще.
        Жук согласно кивнул.
        - А дальше куда идем? - спросила я.
        За электрощитом коридор разделялся на три ответвления. Куда дальше мы идем, никто мне не ответил. Я сказала:
        - Направо пойдешь - коня потеряешь, налево пойдешь - казну потеряешь, прямо пойдешь - себя потеряешь...
        - Это тоже плохая примета, - вздохнул Жук. - С богатырями в таких случаях всегда какая-нибудь гадость случается. И вообще, не надо про это говорить...
        Дэн подтянул рюкзак и сказал:
        - Все проще, друзья. Направо пойдешь - котельная, налево пойдешь - кладовки, прямо пойдешь - бассейн. Нам надо к бассейну.
        Дэн указал пальцем в средний проход.
        - Я и говорю, - повторился Жук, - давай леску привяжем. До бассейна тут недалеко. Туда-обратно - всего и делов.
        - Леска нам еще пригодится, - заметил Дэн. - А до бассейна тут и в самом деле недалеко, а дорогу я хорошо помню. Так что нам леска пока не нужна.
        И Дэн решительно двинулся прямо. Мы с Жуком за ним. Дик бежал рядом, высунув от жары язык.
        - Тут пятнадцать лет назад такая же история произошла, мне братан рассказывал, - говорил Жук. - Здесь во время войны тайный город строили, для правительства. Со всякими ловушками, чтобы диверсанты немецкие не могли проникнуть. Потом город строить бросили, а ловушки все остались. Потом школу нашу стали строить прямо на этом месте. А в земле осциллографами всякими полости обнаружили. Братан говорит, что сначала хотели под землю бетон жидкий залить, но на цемзаводе вдруг ни с того ни с сего что-то сломалось. Так и не стали закачивать, некоторые ходы заложили кирпичами, а некоторые просто так бросили. А однажды один строитель случайно нашел подземный ход. Смотрит - в земле дыра. Он туда спустился и не вернулся. Тогда пожарных вызвали. Туда двое спустились и тоже не вернулись. Тогда взяли видеокамеру, привязали к тросу и вниз опустили. А трос вниз и потянуло. Они давай вверх тащить, а сил нет, ну они взяли, не дураки были, и на пожарную машину трос закинули. Потянули. Ну, некоторое время машина боролась, а потом и ее в дыру потянуло...
        - Брехня, - махнула рукой я.
        - Почему брехня? - возмутился Жук. - Мне братан рассказывал, он мелкий был, но сам все это видел...
        - Тогда видеокамер не было, - напомнила я.
        На это Жук не нашелся чего возразить. Он помолчал, а потом сказал:
        - Все равно. Тут нехорошее место. И до понедельника тут никаких людей не будет. А кто его знает...
        Историю про дыру в земле я слышала в программе «Этот загадочный мир». Один в один.
        - Знаете, почему Володьку не нашли? - неожиданно сказал Дэн.
        - Потому что вообще найти нельзя, - буркнул Жук.
        - Потому что не там искали, - возразил Дэн.
        - Как это? - спросила я у него из-за спины.
        - Просто. Вы поспорили, что Володька проведет ночь там, где повесился Петрушка. Он пошел в подвал на это самое место. Милиция его там и искала. Просто Петрушка повесился в другом месте...
        - Он под бассейном повесился, - вставил Жук. - Там такие трубы есть - он на них петлю и накинул. Тоже пятница была. А нашли только в понедельник, он уже почернел весь. Ну, и крысы немного его обглодали. Ноги в основном. А что самое страшное...
        - Это просто так говорят, - перебил его Дэн. - На самом деле он повесился дальше, не под бассейном. И никакого города тут подземного не строили, брехня это все. Просто тут подвалов всяких много. Остались с войны, это правда. А потом их еще все соединили, чтобы под землей можно было свободно перемещаться. И столько ходов, что не сосчитать даже. А Петрушка взял и ушел почти в самый конец и там повесился, никто только не знает, почему. Мы туда и пойдем. Дальше. Дальше-дальше. А собака милицейская искала не там, а как раз возле бассейна. Вот и не нашла ничего.
        Жук промолчал. Он старался держаться поближе ко мне, потому что испугался собственного рассказа. Но потом Жук не вытерпел и все-таки сказал:
        - А самое страшное вот что. Когда его нашли, он пальцем вот так вот указывал.
        Жук остановился, вытянул вперед палец, высунул язык и сделал окаменевшее лицо. Дэн остановился и стал смотреть на Жука, потом вздрогнул и стал смотреть куда-то за плечо Жука. Глаза у Дэна расширялись и расширялись, в глазах его прыгали мрак и паника. Жук смотрел на него, потом испугался и рывком обернулся. Никого за спиной не было. Я засмеялась. Здорово Дэн его напугал.
        - Я же говорю, Дэн, ты придурок, - констатировал Жук. - И шутки у тебя тоже дурацкие.
        - Так куда палец-то указывал? - Я смеялась и никак не могла остановиться.
        - Ну, хватит, - отрезал Дэн. - Давайте серьезно. Надо идти.
        Мы пошли. Коридор не менялся. Белый верх, зеленый низ, через равные промежутки времени под потолком жестяные абажуры ламп. Только вынырнули откуда-то сверху толстые резиновые кабели. И новая стрелка по правой стене.
        - Правильно идем, - сказала я.
        Тут коридор неожиданно оборвался, и мы вышли в широкий приземистый зал с квадратными колоннами, подпирающими потолок. Вдоль стен стояли длинные картонные коробки, на полу валялось много битых и полубитых ламп дневного света.
        - Бассейн, кажется, - я огляделась. - Что дальше делаем?
        - А пусть Дик след возьмет. - Жук посмотрел на собаку. - Зря я ему, что ли, хачапури скормил?
        - Ладушки. - Дэн стал ковыряться в рюкзаке. - Сейчас, Дик, мы немного поработаем, да? Сейчас мы немного поищем, да?
        Дик завилял хвостом и изобразил на морде готовность помогать всегда и при каких угодно обстоятельствах. Особенно если ему дадут, к примеру, сосиску.
        Дэн копался и копался, и Жук не вытерпел и спросил:
        - Ну?
        - Рубанки гну, - ругнулся Дэн и плюнул. - У нас проблемы.
        - Я так и знал. - Жук хлопнул в ладоши. - Я так и знал. У нас всегда проблемы.
        Дик смотрел на Дэна с ожиданием приказаний.
        - Что еще случилось? - У меня снова пошла кровь, и я стала дуть на ранку.
        - Дик нам не помощник. - Дэн отряхнул ладони. - У нас нет ни одной Володькиной вещи.
        - Отлично, - рассмеялся Жук. - С таким же успехом сюда можно было тащить с собой не собаку, а баобаб.
        - А кто список составлял? - Дэн посмотрел на Жука. - Может, кто-нибудь тут вспомнит, кто составлял список?
        - А что ты на меня сваливаешь сразу! - вспыхнул Жук. - Сам такой.
        - Чурбан какой-то...
        - Сам полено...
        Я закрыла глаза и перестала их слышать.
        - Один плюс в Дике все-таки есть, - остановила их я, когда мне надоело стоять с закрытыми глазами.
        - Какой это? - осведомился Жук. - Он умеет танцевать на задних лапах?
        - Даже два плюса, - сказала я. - Во-первых, Дик чует, во-вторых, собака всегда найдет дорогу назад.
        С этим Жук был согласен. Он немного успокоился, но, чтобы выпустить на волю свою злобность, пнул ближайшую картонную коробку. Коробка, кажется, звякнула. Жук ее немедленно распотрошил и вытащил на свет пучок белых блестящих ламп. Мальчишки посмотрели на лампы с восхищением.
        - Чур, я буду Люком, - сразу же сказал Жук.
        - Тогда я Вейдер, - заявил Дэн.
        Дэн бросил на пол рюкзак, Жук бросил самострел и вещмешок, они схватили лампы и встали в самурайские позы.
        Вжих-х-х! Лампы сошлись и лопнули с треском, на пол посыпалось стекло и блестящий люминофор. От вибраций воздуха у меня заныли зубы. Затем бойцы схватили новые лампы, стали ими махать и тоже их разбили. И третью пару ламп разбили вдребезги. Они разбили бы и по четвертой лампе, но тут мне все это надоело и я сказала:
        - Мальчики, хватит! Надо Дика на ту сторону перенести, а то он себе все лапы изрежет. И самим идти.
        - Это пусть Жук тащит, - сказал Дэн. - Он здоровый. А ты тут не командуй.
        Это он мне сказал. Если человек тебе нравится, он обязательно начинает говорить тебе всякие гадости. Это аксиома.
        - А ты давай тащи собаку. - Это он уже Жуку сказал.
        Жук вздохнул. Он подошел к Дику, приподнял его на руках, закинул за шею и потащил через зал. Под ботинками Жука скрипело стекло, Дик опасливо поглядывал вниз.
        - Я же говорю, - Жук отпинывал по сторонам половинки ламп. - Тут все, как в «Обители»... И бассейн над нами, если сейчас провалится - труба. А Петрушка как раз на той стороне повесился...
        - А почему под бассейном такой зал? - спросила я.
        - Это традиция такая. - Дэн взял самострел и стал целиться в ближайший ящик. - Традиция...
        Я пошагала за Жуком. Дэн целился в ящик. Потом спустил курок. Стрела взорвала коробку, лампы разлетелись в порошок.
        Жук шагал через зал, я за ним. Я слегка обиделась на Дэна и не предложила Жуку его подождать. Дэн отстал, и его уже не было видно за колоннами.
        - Ты что делаешь? - крикнул ему Жук.
        Через секунду Жук перевел мне:
        - Бронеубойность проверяет. Говорит, что реально молотит. Еще бы! Мертвеца пробьет только так.
        Зал оказался неожиданно длинным, хотя сам бассейн был всего в двадцать пять метров. Зал же был, наверное, метров в пятьдесят. Жук рассказывал мне очередную историю.
        - Сейчас мы увидим пятак пионеров, - говорил он, перехватывая поудобнее собаку. - Раньше так делали. Когда человеку исполнялось десять лет, он вступал в пионеры...
        Зал закончился переплетением толстых водопроводных труб. За трубами виднелись две железные двери. На самих трубах висело множество бурых тряпок.
        - И каждый должен был принести особую клятву. - Жук опустил Дика на пол и привязал его к трубе. - Они брали кусок белой материи, разрезали руку и красили материю кровью. И так они становились пионерами. А кто боялся порезать руку, того все презирали как труса и слабака. А у некоторых кровь не могла остановиться, и они умирали. И тогда их галстуки приносили сюда. Считалось, что это такая жертва...
        - А почему сюда? - спросила я.
        Жук не смог ответить. Я видела, как он пытается что-то придумать, но у него ничего не получалось, с придумыванием у Жука всегда были проблемы.
        Дэна все не было. Прошло минуты, наверное, уже три, а его все не было.
        - Каждый пионер мог голыми руками справиться с волком... - врал Жук.
        - Дэн! - позвала я. - Ты где?
        Я поглядела на Жука.
        - Тишина, - сказал он растерянно. - Не отвечает. Прикалывается, наверное...
        Зал выглядел пустынно, никакого Дэна в этом зале не было. Зал проглотил его, засосал внутрь своих колонн и стен и теперь где-то в своих кирпичных глубинах перемалывал его кости...
        - Дэ-эн! - позвала я уже немного громче.
        Зал не ответил.
        И тут я увидела.
        Дик оскалил пасть. Я никогда не видела, чтобы собаки ТАК оскаливали пасть, так, чтобы от морды остались одни только зубы, частокол зубов, дергающийся нос и бешено бьющийся красный язык. Дик смотрел назад, туда, где остался Дэн. Дик не рычал, и это было еще хуже.
        А потом под ногами собаки потекла лужа.
        Я схватила Жука за руку.
        - Чего? - Жук посмотрел на меня.
        - Дэн! - заорала я во всю силу своих легких.
        - Черт! - Жук тоже увидел Дика. - Черт!
        - Догоняй! - крикнула я Жуку и побежала назад, к Дэну.
        У меня не было никакого оружия, но я об этом даже не подумала. Жук поспевал за мной. Бежала я быстро, наверное, я даже установила свой личный скоростной рекорд.
        Дэн лежал на полу возле разбитого ящика. Он был без сознания. Рядом валялся самострел. Я двинулась было к нему, но Жук меня остановил.
        - Не подходи! - зашипел он. - Не подходи!
        Он подобрал самострел, зарядил его новой стрелой и направил на Дэна.
        - Теперь можно. Но только ногой. Осторожно.
        И я осторожно ткнула Дэна ботинком в бок. Он открыл глаза и посмотрел на нас непонимающе.
        - Что случилось? - спросила я.
        Дэн сел, прислонившись спиной к колонне.
        - Пятно, - сказал он.
        Жук быстро огляделся по сторонам. Я тоже. Никакого пятна не было.
        - Вы запах слышите? - спросил Дэн.
        - Как тут не слышать, - съязвил Жук. - Этот запах я еще издали учуял. Я понимаю - испугался, понимаю, страшно, но штаны тут стирать некому...
        - Запах... - Дэн попытался встать, но у него не получилось.
        - Что произошло? - Я попыталась ему помочь, но Жук отодвинул меня локтем.
        - Не помню... - Дэн снова закрыл глаза. - Стрела в стену вошла, стал вытаскивать... Потом вдруг... Потом вижу, не прямо, а так, краем зрения...
        - Что ты увидел? - допрашивал Жук.
        - Как будто пятно... Как будто пятно какое-то поползло... по стене... с потолка на стену... И запах...
        - Какое еще пятно? - спросила я.
        Дэн не ответил. А потом он стал рассказывать быстро-быстро, будто его прорвало:
        - Вытаскиваю я эту стрелу, а она не вытаскивается. И вдруг тихо так стало, будто в погребе. А я еще внимания не обратил, тяну и тяну эту фигню... И вдруг запах... Такой... Страшный запах, тоже будто со стены сползает... Вы понимаете это был страшный запах, какой-то морской... А потом пятно... Я, короче, выдернул эту стрелу, зарядил и выстрелил, а оно завизжало...
        - Ладно. - Жук опустил самострел. - Вставай.
        Я подивилась такой перемене в Жуке. Все трусил, трусил, а тут вот. А может, это он, наоборот, от страха стал таким смелым?
        - А вы что, ничего не слышали? - Дэн медленно, держась за колонну, вставал.
        - Ничего. - Я еще раз огляделась. - Ничего не слышали. Особенно я ничего не слышала.
        - Ну, хорошо. - Жук изучал стены. - Так ты говоришь, в это пятно стрельнул?
        - Вот тут. - Дэн похлопал по стене. - Вот тут оно было.
        Жук всмотрелся в место, указанное Дэном.
        - Нет тут ничего. Никаких следов.
        - Может, отскочило... - Дэн тоже осмотрел стену. - А Дик где?
        И мы рванули назад, в конец зала.
        Дика не было. Лужа, которую он напустил, была, а самого пса не было. Веревка болталась на трубе. Веревка не была перерезана, не была перегрызена, как Дэн завязал ее на шее Дика, так она и болталась. Дика просто вынули из веревки.
        - Вот, - только и сказал Жук. - Вот так.
        Я хотела было спросить, что случилось, но потом поняла, что спрашивать бесполезно, незачем.
        - Первый негритенок пошел погулять, больше нам его не видать, - сказал Жук».
        Пятый вечер
        - А знаете, почему оно собаку первым делом утащило? - спросил всех Корзун.
        - У него на собак аллергия, - предположил Малина.
        - Потому что собака его чуяла, - объяснил Корзун. - Чтобы она больше ему не мешала, оно убрало собаку. Такие твари всех собак первым делом истребляют. Они ненавидят собак... Помните, как в «Твари»?
        - Что ты этим хочешь сказать? - Борев заворочался в гамаке.
        - А вот что я хочу сказать. - Корзун достал из-за тумбочки сосновый сук. - Как только такое пятно где-нибудь появляется, так в округе начинают собаки пропадать. Сначала собаки...
        - Ерунда, - хмыкнул Борев.
        Новенький молчал.
        - У нас в спортзале на стене такое пятно, - сказал Малина. - Там один парень с каната сорвался, а по пути о стену стукнулся, так там с тех пор пятно и осталось. Можем завтра посмотреть.
        - Мало ли где какие пятна... - протянул Борев.
        Он вспомнил про пятно в своем подъезде. Пятно было чернильное и в форме сердца. Считалось, что если поцеловать это пятно и назвать имя человека, который тебе нравится, то человек этот непременно в тебя влюбится. Пятно было зацеловано так, что сквозь чернила просвечивала синяя краска стены.
        - Все-таки самым первым делом оно утащило собаку... - Корзун задумчиво поставил свою дубину на пол. - Ладно, новенький, давай дальше. Читай свою черную повесть.
        « - Кстати, сколько времени? - спросила я.
        - Полдвенадцатого. - Дэн посмотрел на часы.
        Мы все еще стояли там, на пятачке пионеров, там, где исчез Дик. Я сначала хотела позвать его, но Дэн сказал, что лучше не надо. Он уже пришел в себя.
        - Через полчаса... - начал было Жук, но Дэн его перебил.
        - Нечего тут оставаться, - сказал он. - Через полчаса полночь. Черт его знает, что может быть тут ночью.
        - И в какую нам дверь?
        Я уже говорила, кажется, из бассейнового зала вели две железные двери. Они были точно такие же, как та, что открывал Жук. Довольно новые. Кто-то тут везде понаставил новых железных дверей.
        - Не видишь?
        Я пригляделась и увидела, что на правой двери тоже нарисована стрелка.
        - А давайте пойдем в другую дверь, - предложила я.
        - А вдруг оно так специально задумало. - Жук переложил самострел из одной руки в другую. - А вдруг оно этого как раз и хотело? Испугало нас, чтобы мы пошли как раз в ту дверь, где нет стрелки. А?
        - Жук. - Дэн достал свой нож, отрезал эту жуткую веревочную петлю и забросил ее за трубы. - Я все-таки предлагаю считать, что стрелки нарисовал Володька.
        - Считать можно что угодно. - Недавняя храбрость уходила из Жука. - Можно считать, можно. Давайте будем считать, что Дика утащил гиененок! А? Давайте считать, что мы пошли в луна-парк, в комнату страха! А комната страха бац! - и оказалась настоящей! А Володьку утащил гиененок...
        - Прекрати истерику, - спокойно сказал Дэн.
        - А может, это он прикололся так просто? - спросила я. - Володька. Взял и прикололся.
        - Так не прикалываются, - серьезно возразил Дэн.
        Он подошел к правой двери и потянул за ручку. Дверь отворилась с ожидаемым железным скрежетом. За дверью был небольшой предбанник, а за предбанником еще один предбанник, и уже этот предбанник выходил в какое-то круглое помещение.
        - Там, - указал пальцем Дэн. - Нам туда.
        Предбанники ничего собой не представляли, а круглая комната была вся завалена ржавыми вентилями с круглыми кранами. Мы пробрались через эти вентили, причем я заметила одну интересную особенность - Жук теперь старался держаться так, чтобы Дэн был всегда в поле зрения. Жук не доверял Дэну. Это плохо. Интересно, если он поведет себя как-то не так - Жук выстрелит или нет? Ситуация. День назад мы были нормальными обычными ребятами, а теперь вот один готов пристрелить другого. Как быстро все меняется. Я вспомнила фильм «Яма». Там они начали убивать друг друга только через три дня. Забавно - я совсем забыла про Володьку, наш поход очень быстро превратился в поход сам по себе. Зачем мы идем? Мы идем к выходу.
        Из круглой комнаты можно было выбраться двумя путями - по широкой железной трубе или дальше по коридору. Нам почему-то надо было идти по трубе.
        - Так короче, - объяснил Дэн. - А если прямо идти, то там завалы скоро начнутся. Туда все школьное барахло сваливали несколько лет. Там не пробраться, настоящая свалка. Глушь. А по трубе быстро доберемся.
        - Не хочу по трубе, - сказала я.
        - И я не хочу, - согласился со мной Жук. - А вдруг это твое пятно на нас в трубе нападет?
        - Назад идти, что ли?
        - А может, обойти? - сказала я. - Вернуться и обойти?
        Но стрелка упорно указывала, что идти надо именно по трубе.
        И вдруг что-то произошло. Что-то изменилось в воздухе подвала. Он наполнился каким-то не слышимым мною звуком. Воздух подрагивал, тонко и медленно, будто где-то недалеко кто-то играл на ксилофоне.
        - Ладно, - вдруг ни с того ни с сего сказал Жук. - Можно и по трубе.
        - Жук, давай первым. - Дэн кивнул в сторону трубы. - Я прикрою.
        - С чего это ты вдруг прикроешь? Я всегда прикрываю.
        - Жук, не спорь.
        - Я первым не пойду, - сказал твердо Жук.
        Мелодия в воздухе продолжала звучать, она даже становилась громче, я чувствовала это.
        Дэн плюнул и полез в трубу первым. Я хотела полезть за ним, но Жук подмигнул мне и нырнул в трубу сразу за Дэном. Я оказалась последней.
        Лезть по трубе было можно, хотя и неудобно, приходилось ползти почти что на четвереньках и все время стукаться о какие-то выступы. А мальчишки лезли быстро. Вернее, это Дэн лез быстро, а Жук боялся его отпускать одного и тоже спешил. И я от них отстала. Немного, но отстала. Я чувствовала по железу, как они гремят впереди ботинками и как скребет и гремит по железным бокам трубы самострел Жука, но самих их уже не видела. Потом я зацепилась своей ранкой на пальце за какой-то дурацкий штырь. Запахло кровью. Наступать на пораненную руку было больно, и мне пришлось опираться на одну левую. Скорость моя совсем снизилась. Я уже собиралась плюнуть на гордость и крикнуть, чтобы меня подождали, но тут по трубе потянуло влажным сквозняком, и я поняла, что труба уже скоро кончится. Я попыталась прибавить скорости, но у меня ничего не получалось. Впрочем, ползти было уже недолго - самострел Жука гремел все сильнее и сильнее.
        И вдруг я поняла, что самострел Жука гремит не от меня, а ко мне. Я остановилась и прислушалась. Прислонилась лбом к трубе. Так и есть. Звук приближался. Из-за поворота трубы показался Жук. Он полз задом наперед и очень спешил. За ним спешил Дэн. Ползти таким вот способом было неудобно, но они очень старались. Будто за ними гнался... Ну, не знаю, кто там за ними гнался, шуршик какой-нибудь.
        Жук обернулся, и я прочитала по губам:
        - Назад! - кричал Жук. - Назад!
        - Что случилось? - спросила я.
        - Валька! - показался Дэн. - Беги! Беги назад!
        Бежать по трубе задом наперед было затруднительно, но я побежала. Потому что по трубе вдруг пошел какой-то необычный запах, такой сладковатый, с горчинкой и солью. Запах был не похож ни на один из запахов, что я слышала до сих пор. Хотя...
        - Валька! Скорее! - кричал Дэн. - Блин! Скорее!
        Я выскочила из трубы. Почти сразу же из нее высыпались Жук с Дэном. Они были взъерошенные и красные и сразу же принялись закидывать трубу этими самыми вентилями. Вдвоем брали и, размахнувшись, кидали в трубу. Штук семь кинули. Потом стояли и вытирали со лба пот и пили воду.
        На другом конце трубы что-то грохнуло, так что со стен посыпалась краска.
        Они ничего не рассказывали, только воду пили. Отдыхали.
        Тогда действовать стала я. Первым делом я как следует размахнулась и въехала Дэну по физиономии. Это чтобы больше не называл меня Валькой. Он, кажется, не возражал. Потом я попыталась хоть что-нибудь выведать.
        - Что там? - спрашивала я.
        Они молчали. Тогда я разозлилась и заорала:
        - Отвечайте же!
        - Понимаешь... - начал было Жук, но Дэн его оборвал:
        - Замолчи! Ничего там нет.
        - Отвечайте! Там Вовка?
        Глаза у Дэна были пустые-пустые. Он посмотрел на меня этими глазами и сказал:
        - Там нет Володьки. И дороги там нет.
        Жук стоял и смотрел в сторону трубы.
        - Что ты там видел? - Я как следует тряхнула Дэна.
        Он достал нож и стал чистить ногти.
        - Что?! - Я уже собралась еще раз его хорошенечко стукнуть, но меня остановил Жук:
        - Он, Валя, ничего там не увидел. Ничего такого. Ему показалось, что там был Дик, и еще ему показалось, что там было это пятно.
        - А ты сам пятно это видел?
        - Как сказать... Своими глазами - нет... Это Дэн сказал... Я что-то чувствовал....
        Мне все это надоело, и я сказала:
        - Так, господа, давайте-ка разберемся. У меня тут накопился ряд вопросов. Я их буду задавать, вы на них будете отвечать.
        - Хорошо, - очнулся Дэн. - Давайте выясним, что тут происходит.
        - Ненормальное тут происходит, - буркнул Жук. - Сваливать надо отсюда...
        - Вопросы я задаю, - напомнила я. - Значит, так. Вопрос первый к тебе, Дэн. Откуда ты знаешь, как надо идти?
        Дэн помолчал, потом стукнул кулаком по стене и сказал:
        - Хорошо. Я расскажу, почему мы идем именно так. И почему я закрыл дверь. Так. Весной мы с Володькой хотели купить «Sony PS». Один пацан продавал как раз недорого. Не хватало трехсот рублей. А все говорили, что тут барахла всякого навалом. Мы сказали, что на рыбалку идем, а сами сюда двинули. Там дальше склады, на них действительно трансформаторы, другое имущество. А в трансформаторах серебросодержащие детали. Мы и решили - пойдем, наберем, а потом сдадим. И пошли. Вот так точно и пробирались. И по трубе тоже. Труба почти к самым складам выходит. А от складов до места, где Петрушка повесился, - всего ничего. Только там никаких деталей не оказалось, их уже до нас сняли. Зато мы план нашли, а на плане второй выход. Так что отсюда второй выход есть, и, что я дверь закрыл, не страшно. И Володька, кстати, тоже эту дорогу знал. Поэтому я думаю, что он там. Все.
        - Вопрос второй, - сказала я. - Что это за пятна? Ты их на самом деле видел?
        - Да, кажется... Я их... чувствовал... И видел... Не могу сказать... Оно как бы есть и как бы одновременно нет... они быстрые...
        С пятнами непонятно. Может быть, пятна Дэну просто привиделись. Он человек впечатлительный. Хотя запах я вроде сама слышала. Неприятный запах, мертвецкий какой-то. Я однажды была на похоронах, так вот, там у них так же пахло. Но запах ни о чем не говорит, может, тут где-нибудь кошка сдохла.
        - Вопрос третий, - сказала я. - История с гиеной - правда?
        - Правда, - ответил Дэн. - Сан Пал...
        - Давайте-ка разберемся! - встрял Жук. - А можем ли мы ему доверять?
        - Что ты хочешь сказать? - набычился Дэн.
        - А вот что! Наш доблестный друг Дэн для начала запер нас в этом дурацком подвале. Затем выясняется, что он знает подвал как свои пять пальцев. Затем появляются какие-то пятна. А может, казачок-то...
        - Вопрос четвертый, - перебила я. - Что случилось с Диком?
        - Не знаю. Может быть, он сбежал. Он мог сбежать. Собаки чувствуют лучше.
        Ситуация не прояснилась.
        - У меня вопрос пятый, - ехидно произнес Жук. - Что нам теперь делать?
        - Я думаю вот что, - сказала я. - Надо идти дальше. К выходу. И по пути искать Вовку. Тут далеко?
        Дэн помотал головой. Недалеко.
        - Будто у нас есть выбор, - прошипел Жук. - Все лучше, чем ждать.
        Тут я была с Жуком совершенно согласна. И мы двинулись дальше.
        Коридор и правда был завален мусором, причем самым разнообразным. Старые глобусы, парты, стулья, бутылки, шифер, еще чего-то. Иногда мусор доходил почти до плеч, и пробираться было нелегко.
        - Тут прежний завхоз это все накидал. - Дэн разгребал по сторонам рухлядь. - Трансформаторы должны в целости храниться, а он с директором с них все серебро сплавили. И чтобы комиссии добраться тяжело было, стали мусор сваливать...
        По обе стороны коридора шли комнаты, Жук объяснил, что это на случай войны, чтобы можно было пережидать. Двери в них были открыты, и было видно, что комнаты тоже забиты такой же ненужной рухлядью.
        - Знаете, что тут еще странно? - сказал Дэн. - Тут крыс нет. Тепло, вода есть, мусор есть, а крыс нету. Когда мы с Вовкой ходили, крыс тут было полно, а сейчас нет.
        Это была правда. Я еще ни одной крысы не видела. Хотя иногда они забегали даже в школу.
        - Крыс нет, - подтвердил Жук. - Это верный признак.
        - Признак чего?
        - Признак того, что нечисто тут. Крысы всегда первыми уходят. Они чуют. Потому что крысы - спутники человека, его друзья...
        Жук продолжал нести околесицу, но это было даже хорошо - отвлекало от мыслей. А потом по правую сторону коридора обнаружилась закрытая комната. И возле нее совсем не было мусора. Мы остановились.
        - Интересно, - сказал Дэн. - Давайте посмотрим?
        - Стоит ли? - Мне не хотелось терять время. - Там наверняка тоже барахло...
        - А вдруг там Володька?
        Я представила себе связанного, с заклеенным скотчем ртом Володьку и согласилась с Дэном.
        Жук достал из мешка свои отмычки и стал их по одной совать в замок. На восьмой замок открылся.
        - Готово. - Жук отошел от двери и снял с предохранителя самострел.
        Дэн приготовил свой нож и толкнул дверь ногой. За дверью оказалась такая же дверь, только некрашеная. Жук снова принялся за работу. Вторая дверь оказалась несговорчивее, и Жуку пришлось повозиться минуты четыре. Едва он справился с замком, как дверь стала открываться, и на нас дохнуло сухим пыльным воздухом. Дэн пнул дверь и вошел внутрь.
        Он сразу же выскочил назад.
        Жук сунулся за ним и тоже выскочил. И по лицам обоих я сразу же поняла, что меня они не собираются туда пускать. И тогда я все решила сама, мне надоело пребывать в дурацком неведении. Я оттолкнула их обоих и заглянула в комнату.
        Крысы. В комнате было много крыс. Мертвых крыс. Но не просто мертвых.
        Некоторые крысы висели на тонких стальных крючках. Другие были прибиты к длинным широким доскам. Некоторые были вцементированы в стену, от пола до потолка. Я подумала, что они были вмурованы в стену еще живьем - некоторые крысы смогли объесть вокруг себя в других крысах свободные пространства. Были и другие интересные вещи: крысы, сшитые с пластиковыми бутылками, крысы, размолотые в блендере, зажаренные на специальных прутьях...
        На полу их тоже валялось много, но крысы на полу были в основном не целые, а по частям. Лапы, хвосты, головы...
        Все крысы были старые и высохшие.
        Я увидела все это за секунду, а потом меня затошнило, в глазах поплыло, и я бы свалилась, наверное, во все это крысиное царство мертвых, но тут Дэн схватил меня за руку и выволок в коридор. Коридор плыл, меня качало, в горле стоял душный крысиный запах.
        - Спокойно. - Дэн хлопнул меня сначала по левой щеке, затем по правой. - Спокойно!
        Это мне помогло. Коленки перестали дрожать.
        - Идем. - Дэн встряхнул меня. - Нечего тут стоять.
        Пошли дальше.
        - Интересно все-таки, кто крыс-то почикал? - рассуждал вслух Жук. - Их ведь еще наловить надо было... Попробуй-ка столько налови... Хотя... Знаете, есть такие приборчики - они этих крыс приманивают целыми толпами...
        - Надо вспомнить, кто в школе новый, - сказала я. - Из учителей.
        - Да до фига новых, - сказал Дэн. - Я слышал, пятнадцать человек взяли...
        - Я не то хотел спросить. - Жук доел бутерброд. - Я хотел спросить: кто этот тип? Человек? Или это пятно твое?
        - Человек, - уверил Дэн. - Просто псих. Ненавидит крыс...
        - Такое бывает, - перебил Жук. - Я про одного типа читал - у него крысы дочку загрызли. Так он с ума сошел. Он покупал белых крыс и дома их замучивал. А из шкур шил шатер зачем-то. А потом однажды крысы пришли и его самого сожрали.
        - Бывает, - хмыкнул Дэн. - Сколько хочешь бывает. Все-таки давайте пойдем. Тут почти за углом.
        За углом обнаружился еще один зал. Чуть поменьше, чем зал под бассейном, но все-таки довольно большой. Под потолком тянулись толстые черные трубы, со стыков труб капала вода. Возле стен лежали пропитанные мазутом бревна, и вообще мазутом пахло довольно сильно. В конце зала начинался очередной коридор, слева от него имелись две железные двери.
        - Вот тут повесился Петрушка. - Дэн указал на трубу. - Володька должен был ждать здесь.
        Володьки нигде не было. Я не очень-то ожидала его увидеть, но все равно было нехорошо. Зря шли. Где теперь искать?
        - А тут... - Дэн кивнул в сторону коридора. - Тут раньше никакого коридора не было».
        Шестой вечер
        - Это называется нестабильная топология, - сказал Малина. - Я слышал о таком.
        Они покачивались в гамаках и грызли антоновские яблоки. Яблоки были похищены из колхозного сада. Вернее, это так говорилось, что похищены, на самом деле сад был уже давно заброшен, и яблоки оттуда похищались всеми кому не лень. Но все равно лазить в сад было интересно. Борев за яблоками не ходил, сказал, что плохо себя чувствует. Он весь вечер пролежал в палатке, покачиваясь и поглядывая иногда в окошко. Борев и новенький не разговаривали. Новенький тоже не ходил за яблоками.
        - Я читал про такое. Есть дома, где коридоры и лестницы появляются сами собой. Вчера не было, а сегодня есть. Это значит, что в доме нечисто.
        - Лапша, - сказал Корзун. - Целые коридоры не могут появляться. И что значит нечисто?
        - А вот так. - Малина бросил на пол огрызок. - Есть дома, где много людей убили, и от этого там нечисто. Или родители детей, к примеру, съели. Это можно исправить - надо просто, чтобы в этом доме родилось столько же, сколько погибло. И тогда дом исправляется. А есть такие дома, которые сами по себе плохие, прямо с самого начала. Их на кладбище или еще где построили... И эти дома начинают убивать...
        - Как убивать? - спросил Борев.
        - Ну, по-разному. У некоторых в таких домах сердечные приступы случаются. Другие подавляются: ест чувак мороженое - бац - и подавился. Или идет мужик - раз - поскользнулся, головой о косяк ударился - и все мозги наружу. А некоторые вообще исчезают.
        - Как это?
        - Ну, приходит в гости пять человек. А как собираются уходить, их уже не пять, а четыре. Одного нету. И вроде бы все его видели, как он ел, воду пил, а когда он пропал, никто не может вспомнить. Находят только какую-нибудь его вещь, ну, бумажник, к примеру. И все в крови.
        - Я слыхал, - сказал Корзун, - что в нашем лагере во время войны был госпиталь. А там, где сейчас медчасть, там операционная была. И там, короче, была такая траншея, куда все отрезанные части сбрасывали: руки, ноги, головы...
        - Хватит ерунду-то молоть. - Малина бросил в Корзуна огрызком. - Надо историю в школе хоть чуть-чуть изучать, Корзун! Отсюда фронт был в двух тысячах километров. Откуда тут госпиталь?!
        - Был-был! - уверил Корзун. - Мне парень один из старой смены рассказывал. Поэтому тут все коридоры и меняются... Будто бы те, кому тут что-нибудь отрезали, приходят потом и ищут свои части....
        - Какие коридоры, Корзун! - засмеялся Малина. - Бредишь, что ли? Это в истории коридоры!
        - Тьфу. - Корзун тоже засмеялся. - И в самом деле. Ладно, поздно уже. Скоро полночь. Эй, новенький! Давай продолжай! А то спать уже охота.
        « - Когда мы с Володькой ходили, тут была стена. - Дэн указал ножом в открывшийся коридор. - Мы проходили вот в эту дверь, справа, а тут, на этом месте, была стена. И никакого прохода тут не было.
        - Вот туда Петрушка пальцем и показывал, - торжественно провозгласил Жук. - Вон туда! Он повесился, а пока он висел и вовсю помирал, он вышел и забрал его...
        - Раньше ты говорил они, - напомнил Дэн.
        Жук промолчал.
        - Значит, все-таки он? - размышлял Дэн. - Крысолов?
        Мне сразу привиделся Крысолов. Крысолов был низкоросл, сутул, с длинными руками и почему-то в красном шутовском колпаке. На плече у Крысолова был топор. Я помотала головой, чтобы вытрясти из головы этого дурацкого Крысолова, но он не особо хотел вытряхиваться.
        - Милиция досюда и не доходила... - вздохнул Жук.
        - Поэтому милиция сюда и не доходила, - сказала я. - Тут все то закрывается, то открывается. Это, наверное, ловушки...
        - Это не обычные ловушки, - начал было Жук. - Это... а, ладно... Я слышал кое-что...
        Мы повернулись к Жуку.
        - Только мне это Куча рассказывал. - Жук почесал голову. - А Куча, сами знаете, какое брехло. Еще больше, чем ты, Дэн. А ему еще какое-то трепло рассказывало. Так что вот, достоверности мало. Был тут раньше один Крысолов. Ну, не совсем здесь, а там, на свалке возле реки. Это уже довольно давно было, лет пятнадцать назад. Этот тип был бомжом и деньги зарабатывал тем, что рыбу ловил. Ну, ловил, продавал, а деньги потом пропивал, все как обычно. Почему-то у него рыба ловилась особенно хорошо, он мог в самое бесклевье наловить, даже в июле. Поэтому все его звали Рыбак, а как настоящее его имя было, все давно забыли уже. И как-то раз весной в городе стали дети пропадать, лет восьми все. Те, кто по вечерам гулял. Гуляют, гуляют, а потом домой не возвращаются. И найти их не могут. Ни в городе, ни в лесу даже. И как раз тогда Рыбак стал на базар рыбу приносить. Но не простую рыбу, а такую, какой здесь никогда и не видели, - у нее вместо плавников такие отростки были. Помните, раньше марка была - кистеперая рыба латимерия, вот таких латимерий он на базар и носил. Ну, народ попробовал, рыба понравилась.
Мясо у нее вкусное было, красное такое, хорошо жарилось. Рыбак стал богатеть, с водки на коньяк перешел. А потом одна тетка купила рыбину, стала ее потрошить, а в желудке палец детский. Она в милицию. Поехали к нему на свалку, ну и нашли все. Вернее, он сам показал. Бочку целую. Рыбак признался, что такая рыба клюет лишь на... ну, на мясо... У него прямо в мусоре были такие ходы подземные прорыты, туда милиция было сунулась, но оказалось, что свалка под землей горит, два милиционера провалились... А как этот тип детей подманивал, так никто и не догадался. Он, кстати, и сам...
        - А почему тогда Крысолов? - спросил Дэн.
        - А черт его знает. - Жук оглядывал зал. - Понятия не имею...
        - Легенда такая есть, - сказала я. - Про Гаммельнского Крысолова. Ты, Дэн, видимо, совсем темный.
        Это я ему за нить Ариадны отомстила, чтобы не думал, что он такой крутой.
        - Ну, так вот, почему Крысолов, - продолжила я. - Только это еще в Средние века было. У Крысолова была такая дудка, она приманивала крыс. Он приходил в город и говорил жителям, что выведет всех крыс и мышей из всей округи, чтобы они зерно не ели. А за это ему платили коровой. Однажды в одном городе, в Гаммельне, он вывел всех мышей и крыс, а жители пожалели ему корову отдать, сказали, чтобы он валил отсюда подальше. И выгнали за ворота. А ночью он загудел в свою дудочку, и к нему вышли все маленькие дети Гаммельна. И потом их больше никто никогда не видел.
        - Крысолов и есть, - кивнул Жук. - Так в газете статья называлась, это мне Куча рассказывал. Тогда всю эту свалку разваляли... Этого Рыбака-Крысолова отправили в психушку на экспертизу, а он в тот же вечер сожрал... А на теле у него, кстати, были...
        Жук замолчал.
        - А, черт... - Лицо у Жука стало вдруг жалким-жалким, будто бы он собирался заплакать, а потом я увидела, как короткие волосы у него на голове зашевелились. В прямом смысле. Я никогда такого не видела. Я отступила на шаг от Жука, стоять рядом с ним было страшно.
        - Что?! - Дэн схватил Жука за плечи и принялся трясти. - Что там было?
        Я уже поняла, что там было.
        - Пятна, - выдавил из себя Жук. - Синие пятна. Холодные как лед.
        Дэн отпустил его.
        - Что дальше? - спросил он. - Его убили?
        - Не знаю. - Жук помотал головой. - Не знаю. Его увезли, а больше его никто не видел. Говорили, что его какие-то спецслужбы к себе забрали... Будто бы эти пятна могли сползать с Рыбака и сами по себе... Будто бы эти пятна ему как-то прислуживали...
        - Все такие спецслужбы уже давно развалились, - сказал Дэн. - Их распустили.
        И тут я тоже вспомнила.
        - Знаете, почему отец у Володьки пьет? - сказала я. - Потому что у него был брат. Я видела у него в фотоальбоме. А потом этот брат исчез. Пропал. И его не нашли. А теперь и Володька пропал.
        Жук присел на одно колено и стал целиться в коридор.
        - Не трать, - посоветовал ему Дэн.
        - Хочу. - Жук нажал на курок.
        Стрела улетела в проем. Жук перезарядил самострел.
        На меня опять навалилась усталость, причем так резко, что я просто сползла по стене. Я уже не думала ни о чем, в голове был сплошной кирпич. Не было в моей голове никаких крысоловов, никаких пятен, никаких рыбаков, ни даже Володьки там не было. Хотелось спать. Хотелось домой. Жук сунул мне в руку какие-то таблетки.
        - Кофеин, - пояснил он. - У меня папаша как переберет, горстями его глотает.
        Я взяла две таблетки, проглотила и запила водой. Вода была уже теплая.
        - Мне тоже дай, - протянул руку Дэн.
        Жук одарил его тремя таблетками. Сам Жук проглотил сразу четыре штуки.
        - Склады и выход за этой дверью. Жук, может, попробуешь?
        - Попробую, - сказал Жук безнадежно и завозился у замка.
        Потом Жук пнул дверь и выругался.
        - Отмычку сломал, - сказал он. - Замок другой, сложный.
        - А петли?
        - Петли не поломать. - Жук собирал инструменты. - Эту дверь из гранатомета не пробьешь. Тут выхода нет.
        - Значит, остается коридор.
        Этот коридор был, как все предыдущие, - под потолком кабели, лампы через равные промежутки. На правой стене стрелка с буквой «W».
        - А там есть выход? - спросила я.
        - Не знаю, - ответил Дэн. - Выход всегда должен быть. Ты хочешь сидеть тут до понедельника?
        До понедельника сидеть в подвале я не хотела. Я представляла, что там, над головой живут как ни в чем не бывало люди, а мы сидим тут и не знаем, что делать. Жук тоже не хотел тут сидеть. Значит, надо было идти. Идти так идти. Мысли в голове почти не двигались, думать удавалось с трудом.
        - А если тут закроется назад? - спросила я. - Мы отойдем на сто метров, а тут все затянется?
        - Не закроется, - заверил меня Жук. - Ну-ка, Дэн, помоги.
        Жук подошел к ближайшему бревну и с трудом поднял конец. Дэн взялся за другой, и они перетащили бревно к проему. За пятнадцать минут, кряхтя и отдыхая, они перетащили к проему четыре бревна. Я, вооружившись самострелом, караулила. Все было спокойно, лишь где-то далеко дребезжала светом лампа.
        - Теперь не закроется, - вытер пот Жук. - Если будет закрываться, то в бревна упрется. Так всегда в кино делают. Можно идти.
        - Уверены? - спросил Дэн.
        Мы дружно кивнули.
        - К тому же тут стрелка есть, - добавила я.
        - Володька был левша, - заметил скептический Жук. - А нарисовано на правой стене.
        Дэн не нашелся, как это объяснить, а я про себя подумала, что такие стрелки можно рисовать любой рукой. Левой рисовать, а правой держать нож. А зачем он вообще, интересно, туда пошел? Сидел бы себе тут, спор выигрывал. Так нет, взял и пошел. Ах да, дверь-то закрыта... Но сегодня ее бы открыли... А может, это и не Володька...
        - Вперед. - Мне надоело думать, я встала и шагнула в коридор первой.
        - Нас, конечно, заманивают, - провозгласил Жук громко, чтобы те, кто заманивают, знали, что он, Жук, знает, что его заманивают, и не очень на этот случай обольщались. - Но я с коллективом.
        Дэн проверил рукой крепость бревен и тоже шагнул за мной.
        Мы брели по этому дурацкому коридору, Жук бухтил, а Дэн рассказывал, как в случае чего можно выбраться из лабиринта.
        - Любой лабиринт можно пройти по правилу левой руки, - говорил Дэн. - Достаточно все время поворачивать влево. Влево и влево. И выйдешь из любого лабиринта.
        - И будешь ходить по кругу, - возражал Жук. - Знаю я. Есть такие лабиринты, из которых по такому правилу не выйдешь. Направо, налево, прямо... Налево, конечно... Там коня потеряешь. Конем у нас будет, конечно, Дэн...
        - Нам выход надо искать... - начал было Дэн.
        - Я видел одно кино, - перебил Жук. - Про расхитителей могил. Там один мужик в пирамиду полез, и ему надо было тоже по лабиринту пройти. Он, короче, заблудился...
        Свет погас. Он погас разом. Обычно начинает гаснуть одна лампа, потом другая, потом они начинают гаснуть по очереди и постепенно становится темно. Тут свет погас по-другому. Разом. Только что было светло - и вот уже темно. Так темно, как только бывает. Как в поговорке про черную кошку в темной комнате.
        - За руки, - сразу же сказала я. - Возьмемся за руки, а то потеряемся. И я вас не слышу...
        Я протянула в стороны руки и нащупала Дэна и Жука. У Жука рука была совсем холодная.
        Щелкнула зажигалка и осветила лицо Дэна.
        - Предохранители полетели, - объяснил он темноту. - Нагрузка большая. Помните, на физике рассказывали? Сейчас зажгу фонарик.
        Зажигалка погасла.
        Дэн копался в рюкзаке. Я определила это по колыханию воздуха. Потом он снова запалил зажигалку и показал нам фонарик. Щелкнул выключателем. Свет не зажегся. Дэн потряс фонарик и постучал им о колено.
        - Мой не горит, - сказал он. - Жук, попробуй свой.
        Жук тоже застучал фонариком, но света так и не появилось.
        - Валь, ты давай. Ай, черт!
        Зажигалка накалилась и обожгла Дэну пальцы. Снова стало темно.
        Я сняла с шеи фонарик и тоже пощелкала выключателем. Бесполезно. Тогда я по примеру своих друзей еще и потрясла его, впрочем, тоже бесполезно, только батарейки запрыгали.
        - Кто батарейки выбирал? - спросила я.
        - Батарейки нормальные! - Теперь запалил зажигалку Жук. - С батарейками все тип-топ, я специально каждую проверил. Тут не в батарейках дело... Видите, тут вообще свет пропал. Везде пропал. Это территория тьмы...
        Зажигалка погасла. Темнота была плотная, я первый раз поняла, что значит пощупать темноту. Ее и в самом деле можно было пощупать. Как вата. Густая темнота похожа на вату.
        - Что будем делать? - спросила я. - Ждать Крысолова?
        - Никакой паники. - Дэн зажег маленький огонек. - Я помню дорогу. Два поворота налево, один направо... Мы выйдем.
        Мне казалось, что повороты распределялись несколько не так, но я не стала спорить.
        - Погодите, - позвал Дэн. - А вы помните, откуда мы пришли?
        - Отлично! - задергался Жук. - Отлично! Правда, я лично не помню.
        Я тоже не помнила, откуда мы пришли. В темноте направление теряется мгновенно. В темноте я заблуждаюсь в собственной квартире. И стукаюсь лбом о каждый косяк. Тут можно стукнуться лбом о что-нибудь другое. А можно напороться на что-нибудь. На штырь.
        - Мы разворачивались или нет? - спросил Дэн. - Валя, ты разворачивалась?
        - Не помню, - призналась я. - Может, и разворачивалась...
        Зажигалка Дэна опять погасла, и Жук запалил свою.
        - Я тоже не помню, - сказал он. - Мне кажется, нам не надо двигаться с места. Надо ждать. Или... Или у меня есть бензин. Можно сделать факелы. Как в «Рэмбо»...
        - Что это нам даст? - Я старалась покрепче держаться за Дэна и Жука.
        - А знаете, я видел фильм, - захихикал Жук. - Там вот так тоже свет выключился, а когда он назад зажегся, то один из парней превратился уже в демона...
        - Погоди. - Дэн потряс Жука. - У тебя нормальная зажигалка ведь есть? Не пластиковая?
        - Точно! - Жук порылся в карманах. - Точно ведь. «Зиппо», у папаши свистнул, специально для такого случая.
        Жук чиркнул колесиком. Искры. Жук крутанул еще. Снова искры.
        - Не зажигается. Сейчас по-другому сделаю.
        Почувствовалась возня. Запахло бензином.
        - Разойдитесь немного, - попросил Жук.
        Я отступила на шаг вправо. Жук снова чиркнул колесиком. Бензин вспыхнул.
        Светлее не стало. Только страшнее стало. Мы стояли около маленького горящего озерца, а вокруг был мрак. И от огня этот мрак делался еще непроницаемее, уплотнялся. Он запускал в светлое пространство длинные щупальца темноты.
        - Ну и что? - сказала я. - Так еще хуже.
        - Как знаете. - Жук затоптал огонь.
        Перед глазами плыли синие бензиновые круги. Я проморгалась и снова принялась рассматривать темноту. Жук зажег свою «Зиппо».
        - Вам ничего не показалось? - спросил Дэн. - Ничего не видели?
        - Кроме ваших глупых рож, ничего, - сказала я. - А что?
        - Да так... - уклонился от ответа Дэн, но я-то почувствовала, как он снова вытянул свой ножик.
        - Может, еще зажечь? - Жук снова забулькал своим бензином. - А то...
        И тут загорелся свет. Так же, без всякого перехода - раз - и уже светло.
        - Да будет свет-два, - съехидничал Жук. - Крысолов плохо видит в темноте.
        Все вроде бы было в порядке. Я уж хотела вздохнуть спокойно, но тут Жук ткнул своим самострелом вдоль правой стены и сказал:
        - А мне кажется, тут никакого поворота не было. И вот этой стрелки тоже.
        Дэн посмотрел на меня. Я не помнила, был ли тут поворот и была ли тут стрелка.
        - Мультик про Минотавра помните? - зашептал Жук. - Они там отвернутся, а стена и исчезнет... А Минотавр как прыгнет...
        - Туда не пойдем, - сказал Дэн. - Пойдем прямо.
        Метров через двадцать ситуация повторилась, и свет снова погас. И снова Жук поджег «Зиппо».
        - Опять коридоры меняет, - сказал он. - Сейчас я ему...
        Жук забулькал своим бензином, и я решила, что он собирается снова зажечь свет, но Жук придумал другое. Мы не успели его остановить. Он чиркнул колесиком отцовской зажигалки, и, когда бензин вспыхнул, я увидела, что огонь горит на конце длинной, обмотанной ватой стрелы. И увидела злорадную улыбку Жука.
        - Не надо... - Но Дэн не успел его остановить.
        Жук нажал на курок. Стрела рванулась вдоль стены. А потом случилось вот что - стрела погасла, как провалилась куда-то. Исчезла на половине пути, растворилась во тьме. Сначала была тишина.
        А потом стены завизжали».
        Седьмой вечер
        - Я тоже арбалет однажды сделал, - сообщил Корзун. - Одному парню ухо прострелил, у меня сразу отобрали. Хорошая была машина, с тридцати шагов... Что это? Опять звонят... Каждый день звонить принялись...
        - Звон отгоняет нечистую силу, - заметил Малина. - Раньше, если в деревне упырь появлялся, его звоном отваживали.
        - А я сказку читал, - сказал Борев, - про то, как в одной деревне появился вампир. И давай людишек чикать. Что ни день - то труп. А они давай в колокола по ночам звонить, чтобы отпугнуть. Но не помогает - сколько ни звонят, а трупы все равно появляются. Так и шло. И два человека всего осталось - звонарь и его напарник. И вот в последнюю ночь напарник все равно полез на колокольню звонить. Звонит и звонит, а потом и видит - стоит под колокольней звонарь, вверх смотрит и губы утирает.
        - А почему же он звона не испугался? - спросил Корзун.
        - Он же звонарь был, - ответил Борев. - Глухой, как полено. Как эта девчонка. Для него все эти звоны - звони не звони, все равно ничего не слышит.
        - Ну и что, сожрал он своего напарника? - поинтересовался Малина.
        - Сожрал, - вздохнул Борев.
        На колокольне звонили и звонили.
        - А я вот один ужастик видел, - подал голос Малина. - Страшный, до жути. Так там весь страх наводится вообще очень просто - там через равные промежутки времени слышится удар колокола. Сначала ничего, а потом страшнее, страшнее и в конце уже вообще ужас какой-то...
        Звон стал громче. Бореву начало казаться, что этот звон вызывает в его голове мелкие болезненные вздрагивания.
        - А почему они назад не вернулись? - спросил Борев, чтобы отвлечься от головных болей. - К двери? Подождали бы там. Два дня не так уж и долго...
        Новенький ничего не ответил.
        - Тут вот еще что. - Борев цокнул языком. - Эта девчонка все описывает так спокойно, будто это не с ней все происходило.
        - Балда, - возразил Корзун. - Она ведь все потом уже записала, когда уже все кончилось. А если бы она все прямо так описывала, как чувствовала, то тут бы один вопль был. Рев, как в тех коридорах. Правильно я говорю?
        Новенький пожал плечами. Он лежал в своем гамаке, положив тетрадь на лицо, отчего лица не было видно, одно черное пятно. Казалось, что тетрадь облепила его голову своими лапами.
        - Знаете, - сказал Борев. - Я сегодня эту собаку видел. Ту, что выла тогда. Она сдохла. Возле мусорных ящиков валяется.
        - Вот потому и сдохла, что выла. - Корзун стал поудобнее устраиваться в гамаке. - Это она сама на себя выла... Тут вообще собак много бродячих. Там, на севере...
        - И откуда ты все это знаешь-то? - недоверчиво перебил Малина. - Всякой фигни про эти места?
        - С пацанами здешними общаться надо, - гордо сказал Корзун. - Они много чего могут порассказать... Тут, на севере, в лесу раньше была база военная, они там собак каких-то выращивали особых. Овчарок Кауфмана. Так вот, там была база, а потом, когда начались перемены, эти овчарки разбежались и вырезали две деревни. Их перестреляли с вертолетов, но не всех... Так до сих пор тут и бродят... Иногда и сюда заходят... Но это уже не совсем те собаки, какие раньше, другие...
        Звон оборвался, и Корзун замолчал.
        - Загрызли звонаря-то, - вздохнул Борев.
        - Новенький, - позвал Корзун. - Давай продолжай.
        - Хорошо, - ответил новенький. - Хорошо.
        «Стены орали. Громко. В вопле слышалась боль, ярость, будто попала в пресс огромная, размером с собаку, крыса. Этот вопль чувствовала даже я. Не ушами, а как бы кожей. Мы стояли у стены. Я ждала, что сейчас из коридора выскочит что-нибудь зубастое и примется за нас серьезно, но вопль неожиданно оборвался. Свет зажегся.
        - Эту тварь можно прибить... - сказал Жук и перезарядил самострел. - Может, она сдохла, а?
        Коридор не изменился. Возле стены валялась сломанная стрела, она дымилась и пахла паленой пластмассой.
        - Можно привязать к ней леску... - рассуждал Жук. - И подтянуть... Если оно, конечно, небольшого размера...
        Где-то впереди, так далеко, что даже видно не было, лопнула лампа.
        - У меня есть еще разрывная одна... - начал было Жук.
        Дэн молча, не размахиваясь, ударил его в живот. Если бы я могла слышать, то я бы сказала, что раздался странный, какой-то железный звук, Дэн ойкнул и затряс кулаком.
        - Я так и знал! - говорил Жук. - Это все он придумал! Потащил нас в эту дыру! Он там сначала, прямо у двери подсадил на себя это пятно... Вот свинья-то!
        - Что у тебя там? - Дэн дул на руку.
        Но Жук не ответил, а треснул Дэна по носу. Попал. Нос Дэна хлюпнул и потек красным.
        Я подумала, что не стоит мне в этот раз вмешиваться, пусть подерутся как следует, успокоятся, нервы разрядят. Я просто осторожно подобрала самострел и отошла в сторонку.
        - Дурак! Ты мог нас убить! - крикнул Дэн.
        - Это ты можешь нас убить! - крикнул в ответ Жук.
        И они прыгнули друг на друга и покатились по полу.
        Жук был тяжелей и сильней, но Дэн был вынослив и изворотлив. Жук был не знаком с тактикой. Самая лучшая тактика у него должна была быть такая - не напрягаться и не тратить силы, занимать выжидательную позицию, заставлять Дэна таскать свою массу и терять энергию. Жук же, наоборот, действовал суетливо и быстро, ловкий Дэн уворачивался и связывал Жуковы движения, Дэн когда-то занимался борьбой. И когда Жук все-таки устал и выдохся, Дэн нанес удар согнутыми пальцами в место между губой и носом.
        Жук отвалился вбок.
        - У него там на пузе пластина какая-то, - пожаловался мне Дэн. - Весь кулак отбил. Чуть руку не сломал.
        Он встал и продемонстрировал мне разбитые костяшки на правом кулаке.
        - Хитрый, зараза. - Дэн залил кулак зеленкой. - Может все испортить...
        Жук валялся под стеной и потирал ушибленное место, из глаз у него бежали слезы.
        - Ты мне зуб почти выбил, - прошепелявил Жук. - Клык.
        - Сам виноват.
        Жук тоже встал и отряхнулся. Он задрал рубашку и вытащил из-за пояса полукруглую пластину, выпиленную, наверное, из какой-то водопроводной трубы. Бросил пластину на пол.
        - В следующий раз, однако, не лезь, - посоветовал Жук. - Чревато.
        И Жук неожиданно продемонстрировал привязанный скотчем к предплечью зажим с длинным стилетом. Стилет был явно самодельный, скорее всего Жук выточил его из плоского напильника. Жук ловко перекинул стилет в руку, а затем обратно в зажим. Быстро, наверное, меньше чем за секунду. И я подумала, что следующая драка, если будет, то будет уже на ножах. А на ножах Жук может вполне одолеть Дэна, потому что Жук знает золотое правило - всегда бей снизу.
        - Не лезь, - повторил Жук.
        - Точи нож, старичок, - так же злобно ответил Дэн и тоже продемонстрировал свой клинок. - Отрежу уши.
        - Ладно.
        Жук подошел ко мне, отобрал самострел, проверил его сохранность и боеспособность и вдруг направил оружие на Дэна.
        - Эй, Жук, что ты делаешь? - оторопела я.
        - У него на плече пятно, - сказал Жук. - Я видел, пока мы дрались.
        - Кончай врать, - сказал Дэн. - Ничего у меня нет...
        - А ты покажи! - настаивал Жук. - Чего ты стесняешься?
        Дэн застегнул куртку.
        - Боится! - торжествовал Жук. - Боится! Если ты сейчас не снимешь эту чертову куртку - я выстрелю!
        - Жук, - позвала я. - Жук...
        - Я выстрелю. - Жук поднял самострел.
        Он целился Дэну прямо в лицо. Сейчас он нажмет на курок, и из лба у Дэна вырастет стрела, как в настоящем кино. Это будет первый человек, которого я увижу мертвым. Которого убьют на моих глазах.
        - Дэн, - попросила я. - Сними ты эту куртку. Чего ты?
        - Хорошо.
        Дэн скинул куртку и остался в клетчатой рубашке канадских лесорубов.
        - Давай-давай! - подгонял его самострелом Жук. - Шевелись, человек-леопард!
        - Я, конечно, сниму, - пригрозил Дэн. - Но тебе припомню. Нечего мне в морду свою харкалку тыкать!
        Дэн снял рубашку. На плече у него обнаружилось большое черное пятно.
        - Вот! - торжествующе указал Жук. - Вот оно!
        - Ну и баран же ты! - сказал Дэн. - Жук, ты исключительный баран! Это же обычный синяк!
        И засмеялся. Как-то не так засмеялся.
        - Что? - спросил Дэн. - Что вы так на меня смотрите? Валя, ты что, тоже думаешь, что я...
        Я не ответила ему, я думала, что нам дальше делать.
        - Ну, хорошо, Жук, - решительно сказал Дэн. - Хорошо. Ты меня подозреваешь, да?
        - Точно, Дэн. - Жук продолжал целиться Дэну в лоб. - Подозреваю. На синяк это не очень похоже. Синяки синие, а у тебя какой-то черный...
        Дэн задумался, а потом сказал:
        - Есть способ проверить.
        - Как это? - усмехнулся Жук. - Взять у тебя кровь и пульнуть в нее из огнемета? Если побежит - то, значит, ты чудовище, да? А может, в карантин тебя поместить? Подождать месячишко? Пока щупальца не вырастут?
        - Проще. Ты говорил, что те пятна были холодные, как лед. Правильно?
        - Ну да, - согласился Жук и опустил самострел. - Вроде как холодные...
        - Давай!
        - Что давай? - опасливо спросил Жук. - Что тебе давать?
        - Потрогай. - Дэн выставил плечо вперед.
        Жук отскочил и снова прицелился. На лице его проявилась брезгливость и страх - страх, наш спутник в этот день. Они стояли друг напротив друга, скучные, готовые снова вступить в драку. Надоели.
        - Сам себя трогай, - повторил Жук. - Я не дурак. Вдруг это заразно?
        - Повторяю для даунов, - сказал Дэн. - Это синяк. Обычный синяк, ничего более. Синяки не бывают заразными.
        - Это смотря какие синяки. Я лично твои синяки и за деньги даже не буду трогать...
        - Я могу потрогать, - сказала я.
        Я, конечно, не полная трусиха, но зря рисковать никогда не буду. Никогда я не бегала на спор по осеннему льду, не забиралась доверху на тонкие березы, не прыгала с вышки в мелкую воду. И когда парни брались играть в русскую рулетку незаряженным пневматическим пистолетом, я тоже не участвовала. Конечно, риск - благородное дело, но я считаю, что он должен быть оправдан. Всегда. Сейчас риск был вполне оправдан.
        - Я могу, - сказала я.
        - Голыми руками эту штуку лучше не трогать... - стал мне советовать Жук, но об этом я и сама знала.
        Я достала из сумочки резиновые перчатки. Я же собиралась в поход. И конечно же, мать сунула мне с собой медицинские перчатки. Медицинские перчатки в походе просто незаменимы. Они могут выполнять целую кучу функций. Во-первых, сугубо медицинскую. А вдруг кто-нибудь получит открытый перелом ноги? И тогда ты, не опасаясь никакого заражения, сможешь наложить шину. Во-вторых, в лесу вас будут безжалостно кусать комары, особенно в руки. Тогда вы сможете надеть на руки эти перчатки и будете избавлены от мук. В-третьих, в таких резиновых перчатках очень хорошо переносить холод, они греют. Моя мама - старая любительница походов, резиновые перчатки у меня всегда с собой.
        - Хорошая мысль, - одобрил Жук. - Ты его щупай, а если он вдруг дернется, я его сразу прострелю. Безжалостнейше.
        Я со щелчком натянула перчатку и потрогала плечо Дэна.
        Плечо было как плечо. Теплое, нехолодное, нетвердое. Обычное плечо. Я надавила пальцем на синеву, и Дэн поморщился.
        - Когда падал, долбанулся. - Он надевал рубашку. - Там, под бассейном...
        - Нормальное плечо, - сделала я заключение. - Плечо как плечо.
        - Ты убедился? - спросил Дэн. - Убедился, баран?
        - Убедился, - пробурчал Жук. - Еще как убедился.
        Но я подумала, что Жук не убедился, я подумала, что Жука убедит лишь полномасштабное вскрытие. Совсем как в «Чужом-3». С рассечением грудной клетки, с наматыванием кишок и разбрызгиванием черной свернувшейся крови.
        Дэн натянул куртку и попрыгал, проверяя, не брякает ли что-нибудь. Затем он глубоко вздохнул, вентилируя легкие, прогоняя по венам кровь.
        - Ты все-таки зря выстрелил, - сказал Дэн. - Теперь оно, может быть, ранено...
        - Значит, его можно убить. - Жук потряс самострелом. - Значит, оно человек. Во всяком случае, существо... Это маленькая победа - коридор не изменился...
        - Жук! Дэн! Давайте все-таки пойдем!
        - Но пусть он все равно идет первым, - и Жук сделал приглашающий жест.
        Дэн двинулся вперед. Жук, как всегда, шагал последним. Дэн подобрал сломанную стрелу, понюхал ее и бросил на пол. Рядом с обломками стрелы на полу было разлито что-то черное.
        - Тварь! - крикнул Жук в коридор. - Жди, мы идем!
        И мы...
        ...по лесной дороге. Дорога была вся в колдобинах, в колдобинах стояла вода, плавали черные лапчатые жуки, пахло тиной. Я знала, что скоро должна была быть река, но реки все не было и не было, река лишь угадывалась там, за вершинами угрюмых лапчатых елей. Лес был захламлен и весь зарос темным бурьяном, лес окружал меня звуконепроницаемой стеной, но я слышала, что там, у реки, кричат чайки, делящие рыбу.
        А потом я почувствовала, что кто-то идет за мной.
        Я оглянулась. Дорога была пуста. Но этот кто-то шел, я чувствовала это.
        Потом на дорогу выбежал Дик. Это был не простой Дик, это не была простая добродушная собака непонятной породы. У этого Дика не было головы. У этого Дика не было головы, но он смотрел на меня и скалил зубы. Как это могло совмещаться, я не знала, но это совмещалось. Шея вертелась туда-сюда, и хвостом он тоже вилял.
        Безголовый Дик меня почему-то совсем не испугал. Дик постоял на дороге, а потом убежал в лес. И как только Дик убежал в лес, из-за деревьев сразу же вышел Володька. Он смотрел в мою сторону.
        А Володька меня испугал. Он стоял и смотрел, и что-то там у него было с глазами, я не могла увидеть издали. Володька улыбался и махал мне рукой. Звал.
        - Иди ко мне, - сказал Володька и снова поманил меня рукой.
        Я пошла ему навстречу. Володька махал и махал рукой. И я уже побежала ему навстречу. Потому что Володька звал меня. Это ведь я втравила его в эту историю. Это ведь я сказала ему: «Слабо тебе в школьном подвале переночевать?» Мне было стыдно, я чувствовала себя виноватой.
        И я почти уже подошла к нему, как вдруг увидела: Володька стоял и махал мне рукой, а глаз у него не было. Вместо глаз была пустота.
        Я остановилась.
        - Иди ко мне, - улыбнулся Володька. - Тут хорошо.
        Я шагнула назад.
        Улыбка сползла с лица Володьки, а глаза потекли чернотою.
        - Иди сюда! - уже приказал Володька.
        - Ты не он! - крикнула я ему. - Ты не Володька!
        Володька улыбнулся, и улыбка у него была зубастой.
        - Я лучше, - сказало существо. - Я лучше.
        Я побежала. За спиной у меня засмеялись. Тяжелым сухим смехом, таким не смеются люди.
        Я бежала. Бежать было почему-то тяжело, будто я бежала через мед. Оглядывалась. Володька не отставал. Но он не бежал. Когда я оглядывалась, он просто был за спиной, все время на одном и том же расстоянии. Я пробовала ускорить свой бег, но ничего не получалось - Володька не отставал. И вдруг лес кончился и я выскочила в поле, огромное пшеничное поле, от края до края горизонта. Я оглянулась. Леса больше не было. Володька стоял в двух шагах от меня, в глазах у него крутилась темнота с красными искрами.
        - Иди ко мне, - позвал он.
        На меня пахнуло сухой шерстяной гнилью, Володька протянул ко мне руки, я закричала.
        Проснулась.
        - Чего кричишь? - спросил Жук. - Сон плохой?
        - Наоборот, - ответила я. - Самый что ни на есть роскошный.
        - О-па! - Жук перевесился через перила и плюнул вниз.
        И Дэн тоже перевесился через перила и тоже плюнул вниз. Потом они плюнули вместе, соревнуясь, чей плевок долетит до пола первым. Победил вроде бы Жук, его плевок оказался более тяжелым. У всех мальчишек есть одна общая черта - они очень любят плеваться. Стоит им оказаться хоть на какой-нибудь высоте, как сразу начинают плевать вниз.
        - Я круче, - сказал Жук. - Я даже плююсь круче.
        - Зато ты толстый, - ответил беспощадный Дэн.
        - Я плотный, - возразил Жук. - Что, теперь, вниз попремся? Тут этажей восемь...»
        Восьмой вечер
        - Мне еще не такое снится, - сказал Корзун. - Вот как только приехали в лагерь, так такая дрянь приснилась, чуть язык во сне не проглотил!
        - Там в тексте несостыковка, - заметил Малина. - Вот этот, Жук, стреляет горящей стрелой - и тут же ей, девчонке этой, снится сон. И на лестнице они какой-то уже... Как это получается?
        - Там пропуск. - Новенький открыл тетрадь. - Невозможно прочитать. В некоторых местах записи закрашены тушью. А кое-где целые страницы вырваны.
        - Почему это? - спросил Малина.
        - Я уже говорил - она в кружок литературный ходила. Как в голову придет, так и писала. Лишние места, наверное, были, вот и сокращала. А переписывать ей нельзя было. Негде. Да и некогда. Поэтому и пропуски. Я хотел переписать, но у меня не получилось ничего.
        - Читай так, - сказал Малина. - Чего уж...
        - Я вам говорю, - напомнил Корзун. - Мне тут странные сны стали сниться...
        - Ничего страшного, это тебя раздатчица в столовой сглазила, - успокоил Малина. - У нее глаз дурной, я сразу заметил. Черный такой глаз. Я даже специальный брелок таскаю...
        Малина продемонстрировал брелок.
        - Этот брелок берет на себя все сглазы. Его надо носить неделю, а потом сжигать в костре из осиновых веток. Эта раздатчица как брелок увидела, так сразу так улыбнулась и на меня посмотрела...
        - Да ты ей просто понравился, - усмехнулся Корзун. - Она на тебя глаз положила...
        - Это не смешно, - стал злиться Малина.
        В этот вечер снова шел дождь. Палатка промокла, и кое-где с крыши капала вода. Чтобы все кругом не залило, вожатые выдали по два ведра на каждое звено. Вода капала в ведра, и от этого хотелось спать. Чтобы не тянуло в сон, жевали кофе, у Корзуна оказалось с собой много жареных зерен.
        - Это не смешно, - злился Малина. - В этом чертовом лагере чего только не бывает! В прошлом году двое пошли в лес за земляникой и провалились в яму с плавленым гудроном. Одного так и не успели вытащить - живьем засосало.
        - Это потому, что тут раньше госпиталь был. - Корзун хрустел кофе. - А еще раньше тут тюрьма была. Смертники жили, а там в лесу их расстреливали. Привязывали к деревьям и бах - в голову. Место поганое...
        - Кончай врать-то, Корзун. - Малина кинул в Корзуна зерном. - Не было тут ничего такого...
        - Я-то знаю, - ухал Корзун. - Я-то знаю...
        - Не, еда тут вообще-то какая-то странная... - Малина вертел на пальце брелок. - Я такого мяса никогда не видал...
        - Дурила. - Корзун постучал по голове. - Это крольчатина.
        - Ага, - усмехнулся Борев. - Крольчатина... Как же...
        В тишине слышался лишь хруст разжевываемых кофейных зерен. Борев тоже жевал, перемалывал во рту кофейную кашицу, слушал дождь. Погода, похоже, испортилась надолго.
        - А что еще? - спросил всех Корзун. - Крольчатина, конечно.
        - Такое красноватое мясо, - дразнил Борев. - И рыбой отдает...
        - Конечно, отдает, - спорил Корзун. - Кроликов же рыбной мукой откармливают...
        - Из красной рыбы... - продолжал Борев. - Не волнуйся, Корзун, все будет как надо. Все будет хорошо, ты поедешь домой, приедешь, а там все твои предки умерли. Сидят перед включенным телевизором, а сами мертвые. И мухи в воздухе висят. Все как водится...
        - Пасть завали! - крикнул Корзун. - Еще что-нибудь такое вякнешь, я тебе всю морду попорчу!
        - Послушайте, - спросил из своего угла Малина. - А раньше это мясо в столовых было?
        Все переглянулись.
        - Я не помню, - признался Корзун. - Не помню, когда его начали давать... Может, неделю назад...
        Глухим страшным голосом Борев произнес:
        - А вы знаете, что недавно целый автобус пропал?
        - Как это? - Корзун снова взялся за свою дубинку. - Как это пропал?
        - Просто, - ответил Борев. - Вы что, не слышали? Пять дней назад. Их повезли на автобусе на санацию зубов, и автобус больше не вернулся. Вот так, между прочим...
        - Что ты этим хочешь сказать? - Корзун перехватил дубинку покрепче.
        - Я? Да ничего. Пропал автобус, а теперь в столовой красное мясо. Вот и думай. Скоро домой, Корзун, домой приедешь, а там все мертвые по лавкам сидят.
        - Заткнись, Борев! - Корзун кинул дубинку в Борева, но попал в ведро, ведро опрокинулось и покатилось с громом по полу. - А то я тебе сейчас всю...
        - Помните историю про рыбака? - вмешался Малина. - Как он на озере попал в туман и долго не мог из него выбраться? А потом раз - и весло в берег уткнулось. Он на берег выскочил - и к дому. Дверь открывает - а там такая фигня: все сидят и не шевелятся, живые, но будто мертвые. Сначала он думал, что они и вправду померли, а потом смотрит - кот со стула прыгнул и в воздухе завис. Тогда он понял, что это не они померли, а он.
        - Вот и ты, Корзун, - злил Корзуна Борев. - Приедешь домой, а там твоя сестра сидит как деревянная...
        - Она и так деревянная, - смеялся Малина.
        - Надоел, - простонал Корзун. - Завтра я тебе устрою желтые качели...
        - Давайте я вам лучше рассказывать буду, - позвал из темноты новенький. - А то вы передеретесь все.
        Никто не возразил.
        - Только там и дальше пропуски есть, - предупредил новенький. - Вы учтите.
        - Учтем, учтем, - нетерпеливо сказал Малина. - Продолжай, а то поздно уже. И дождь. В сон тянет.
        Новенький достал тетрадку и начал читать.
        «Я увидела, как исказилось лицо Жука. Оно поплыло и стало бесформенным, задергалось в истерическом тике.
        - А-А-А! - орал Жук. - А-А-А!
        Жук бился на своей надувной подушке. Он махал и руками и ногами сразу, по подбородку у него текла слюна, губа была прокушена. Дэн открыл глаза и смотрел на него непонимающе, он еще не вывалился полностью из сна и пребывал в невменяемом состоянии. Я приставила самострел к стене и принялась будить Жука. Жук проснулся и схватил меня за волосы.
        - Проснись! - Я треснула Жука по голове. - Это сон!
        Какое-то время Жук еще держал меня за волосы, потом в его глазах проснулся разум, и он меня отпустил.
        - Сон, - прошептал он. - Сон мне приснился...
        Я сунула ему бутылку с водой, Жук начал пить.
        - А тебе? - Он завинтил крышку. - Тебе что приснилось?
        - То же, что и тебе. Тебе ведь приснился Володька?
        - А ты откуда знаешь? - Жук посмотрел на меня с удивлением.
        Я не стала отвечать.
        - Ты шагал по дороге, а потом тебе встретился Володька. Он пошел за тобой...
        - Он догнал меня! - с ужасом прошептал Жук. - И положил мне руку на плечо. Она была холодная...
        Жук огляделся и сразу же схватил свой самострел и стал его любовно осматривать и качать на руках, как мать младенца. Самострел придавал ему уверенности и силы.
        - У меня нож пропал, - вдруг сказал Дэн. - Нож. Я ложился спать с ножом, а теперь его у меня нет...
        И Дэн уставился на меня.
        - А что ты на меня смотришь? - Мне совсем не понравилось, как он меня разглядывал. - Я, что ли, твой нож взяла?
        Жук тоже принялся смотреть на меня. А этот-то чего? Его-то самострел остался! Никуда не пропал.
        - Когда я ложился спать, нож у меня был. - Дэн оглядывался по сторонам. - Это не мой нож, папашкин, он в милиции зарегистрирован... Если я этот нож потеряю, он мне голову оторвет...
        - А тебе и так голову оторвут, - «успокоил» его Жук. - Так что ты за нож не волнуйся.
        - Где мой нож? - Дэн принялся бегать вокруг, ругаться и искать свой резак. - Где мой нож?
        Он очень быстро обыскал все, что можно было обыскать, ощупал себя, заглянул в пролет, плюнул туда и снова пристал ко мне.
        - Где нож?
        - А я откуда знаю?
        - Так. - Дэн забарабанил пальцами по перилам. - Караулила ты?
        - Я.
        - Ты стояла на часах. Пока ты стояла на часах, у меня исчез нож.
        - А может, ты его раньше потерял? - бросился меня защищать Жук. - Посеял...
        - Я тебе говорю, - рявкнул Дэн. - Я лег спать, и нож был при мне! Куда он делся?
        И они оба уставились на меня. Будто я знала, куда делся его нож.
        - Я не знаю, - ответила я. - Не знаю...
        - Теперь я безоружен! - психовал Дэн. - У меня даже ножа нет!
        Дэн принялся перетряхивать свой рюкзак, на пол вывалились все собранные припасы: леска, фонарики, бутерброды, другая дребедень. Ножа среди всего этого не было. Дэн злился.
        - Я понял! - сказал Жук. - Я все понял! Он нож выкинул, а сам теперь изображает!
        - Опять... - простонал Дэн. - Как ты мне надоел, Жук! У тебя паранойя!
        - У тебя самого... паранойя! - с трудом выговорил Жук. - Заманил нас!
        И они снова покатились к драке, и я заметила, как Жук приготовился отщелкнуть свой стилет - сделал специфическое движение рукой и заводил глазами, сбивая с толку противника.
        - Нет, это я понял! - рыкнул Дэн. - Это вы! Вы оба! Сговорились! Пока я спал, вытащили нож! Вы думаете, что я заразился! Валя! Жук! Что же вы делаете?! Хотите меня угробить!
        Дэн орал и наступал на нас, размахивая руками. Жук сразу же поднял самострел и уткнул его Дэну в живот.
        - Что? - спросил Дэн. - Стрелять будешь?!
        Дэн остановился, стрела уперлась в рубашку. Жук поглаживал курок.
        - Знаете, господа, - сказал Дэн. - Я от вас устал. Вы тут сидите, воруйте ножи, а я лучше пойду. Вы мне надоели. Видеть вас не могу...
        - Что и требовалось доказать, - заключил Жук. - Он нас сюда заманил, а теперь решил бросить. Он договорился с Крысоловом.
        - Ты, Жук, дурак. - Дэн закинул рюкзак за плечи. - А ты, Валька, с ним поосторожнее будь. Он глуп и опасен.
        - Ты сам опасен, - огрызнулся Жук.
        Дэн сделал нам ручкой и пошагал вниз по ступеням. На лестнице он зацепился за натянутую Жуком леску, и колокольчик зазвонил. Я подошла к перилам и посмотрела вниз.
        Дэн весело спускался по лестнице, я видела, как скользит по перилам его рука. Жук ругнулся и стал собирать свои ловушки, сматывать леску и прятать колокольчики.
        - Жук, - спросила я. - Жук, скажи, а Крысолова можно как-нибудь убить?
        Жук ответил после некоторого раздумья.
        - Если Крысолов существует, то, значит, он существо. Любое существо можно убить. С другой стороны, если он может менять коридоры, то он не совсем обычное существо. И его нельзя убить обычными средствами.
        - А чем можно?
        - По-разному. Осиновый кол. Хотя это больше для вампиров... Огонь. Это вообще универсальное средство - все сжигает. Но тут сложности, сама понимаешь. Надо сначала полить Крысолова, потом его надо поджечь... А он на месте тоже стоять не будет. С огнем тяжело. Если только огнемет использовать. А огнемета у нас нет. Я знал одного парня, он из насоса огнемет сделал, да не успел вот только у него перенять. С огнеметом нам было бы гораздо легче... У меня тут есть кое-что...
        Жук достал из вещмешка прямоугольный черный футляр и протянул мне. Футляр был тяжелый и крепкий. Я отодвинула защелку и откинула крышку. На гладкой черной материи лежала короткая толстая серебристая стрела.
        - Сам сделал, - похвастался Жук. - Тонкая работа. Порох, смешанный со свинцовой крошкой. Разнесет любого. Перья из хвоста фазана. Вот тут спусковой механизм, когда стрела попадает в цель, боек бьет по капсюлю - и взрыв. Только тяжеловатая получилась, надо почти в упор стрелять, а то не долетит.
        - А почему со свинцом? - спросила я.
        - Для тяжести, - пояснил Жук. - Свинец вообще все разорвет. Я на всякий случай прихватил, мало ли кого тут встретим. Пригодится. Заряжается как обычно. Встретишь Крысолова - стреляй ему в пузо. Я хотел еще соляную стрелу сделать, да не успел...
        - А соль при чем? - удивилась я.
        - Соль убивает все нечистое. Раньше, когда сжигали ведьму, пепелище посыпали солью, чтобы она назад не возродилась. А колдунам в рот лили расплавленную соль... Я же говорю, хотел соляную стрелу сделать, не успел. А этой стрелой надо стрелять почти в упор...
        - Сам стреляй. - Я отдала Жуку его стрелу. - Не хочу я ни в кого стрелять.
        - Это я так, на всякий случай. Что делать-то будем?
        Я поглядела за перила. Дэн спустился уже почти до самого низа.
        - Надо за ним идти, - сказала я. - Чего разделяться-то?
        - Он сам начал... - Жук кивнул за перила. - Ножик свой потерял, а теперь на нас сваливает... Надо идти. А вдруг он выход знает и от нас просто оторваться хочет?
        Я была с Жуком совершенно согласна.
        И мы стали спускаться по лестнице вслед за Дэном. Когда мы спустились на два пролета, по перилам застучали.
        - Зовет нас! - перевел мне Жук. - Говорит, идите сюда. Говорит, скорее!
        ...бежать по лестнице... в левом углу... ботинок был весь... может, мне показалось...
        ...Дэн подвернул ногу. Кажется, это серьезно...
        ...В его руке был кроссовок. Белый с синим кроссовок.
        - Ну и что? - Жук отобрал у Дэна кроссовок. - Ботинок как ботинок.
        - Это Володьки ботинок, - сказала я. - У него такие были.
        - Отлично! - обрадовался Жук. - Давайте устроим праздник! Мы попали черт знает куда и нашли ботинок! Это здорово! Это великолепно! Я всю жизнь мечтал обнаружить ботинок в лабиринте этих дурацких коридоров! С детского сада! Верной дорогой идете, товарищи рецидивисты!
        Я засмеялась. Дэн понюхал кроссовок.
        - Мои не хочешь понюхать? - предложил Жук. - У меня тоже ничего, всего неделю назад менял... Ты что, решил вместо Дика поработать?
        - Понюхай! - Дэн сунул кроссовок под нос Жуку.
        - Сам нюхай свои потники! - Жук оттолкнул руку с ботинком.
        - Валь. - Дэн протянул мне кроссовок.
        Но я и так услышала, издалека. С нюхом у меня было все в порядке.
        - Чувствуешь? - спросил Дэн. - Чувствуешь?
        - Рыба, - ответила я.
        Пахло и в самом деле рыбой, и притом весьма сильно. Рыбой и каким-то морем, что ли.
        - Воняет рыбой, - сказал Жук. - Мы попали черт-те куда и нашли ботинок, пахнущий рыбой! Великолепно!
        - Это ботинок Володьки. - Дэн спрятал ботинок в рюкзак.
        - А ножа ты тут не нашел? - ехидно осведомился Жук. - В кроссовке?
        - Пошел ты! - сказал Дэн.
        Дэн сел на пол и стал расшнуровывать ботинок. Он морщился от боли.
        И тогда Жук сказал:
        - Американский неженка.
        Хуже американского неженки оскорбить можно было лишь по матери и про мать.
        - Вроде не были твои родители братом и сестрой или еще что-нибудь вроде того.
        И Дэн взбесился.
        Но в этот раз преимущество было на стороне Жука. И терять это преимущество Жук не хотел. Он отбросил самострел, подскочил к Дэну и ударил его сверху вниз по носу. Увернуться в этот раз Дэну не удалось - помешала подвернутая нога. Дэн дрыгнул головой и выплюнул на пол зуб. Затем он предпринял попытку подняться, но Жук его сразу предупредил.
        - Сидеть! - рявкнул он. - Сидеть, а то добавлю!
        Дэн послушно остался сидеть и разглядывать утерянный клык.
        - Теперь, старина Дэн, у тебя симметрия, - удовлетворенно сказал Жук. - И глаз подбит, и синяк на плече. Красота!
        Дэн злобно промолчал.
        - Ладно, - сказала я. - Вы еще подеритесь по-настоящему, горячие финские парни. Пора идти.
        - А что мне теперь с ним драться, - запетушился Жук. - Он мне не соперник. Я вообще почти никого не боюсь, а уж этого...
        - А Крысолова? - спросила я.
        - В гробу я видел всех этих крысоловов, - сказал Жук. - Крысоловов, рыбаков, собирателей орехов, все пятна, какие только есть на свете...
        - Кстати, - вспомнила я. - Что-то я давно...
        Свет вспыхнул особенно ярко и погас в третий раз».
        Девятый вечер
        - Рано вчера легли, - сказал Малина. - Можно было еще послушать. С полчасика...
        - Дождь, - лениво ответил Борев. - Спать хотелось...
        И в этот вечер тоже шел дождь. И каждые полчаса приходилось выносить ведра с водой, мальчишки делали это по очереди. А утром Корзун заставил всех взять лопаты и выкопать вокруг палатки канавку, чтобы вода не затекала.
        - Ты еще меловой круг тут проведи, - издевался Малина. - И молоток поставь вверх рукояткой. О, поднимите мне веки!
        Но Корзун не реагировал, а упорно рубил лопатой корни, углублял канаву.
        Вечером, в темноте, Корзун вышел на улицу, сам споткнулся о свою канавку и упал в грязь. Поэтому вечером Корзун был зол. Он болтался в своем гамаке и ни с кем не разговаривал. Разговаривал сегодня Малина.
        - Затащил меня, значит, за угол, сунул под дых свой поганый кулачище и говорит, что это вы, мол, мясо не едите, все едят, а вы нет?
        - А ты ему что? - спрашивал Борев.
        - А я ему говорю, что мы, типа, поспорили, что можно и без мяса жить. Что кто последний мясо съест, тот выиграет пятьдесят баксов. Ну вот мы и держимся...
        - А он?
        - А он мне еще раз под дых. И говорит, если завтра вы не будете жрать это мясо, он нам всем наличности набок свернет... Что начальство все пороги пообивало, добывая это мясо, а мы его жрать не хочем!
        - И что теперь делать будем? - очнулся Корзун.
        - А вот что ты будешь делать, - сказал Борев. - Будешь кушать это мясо и добавки еще просить! А то они все просекут!
        - Кто они? - спросил Корзун.
        - Они.
        Борев громко вздохнул.
        - Вот-вот. - Голос у Малины дрожал. - Сами-то они это мясо жрут - аж за ушами трещит! И нас заставляют. Чтобы мы такими же стали...
        - Какими? - прошептал Корзун.
        - Такими, - ответил Борев. - Такими, кто ест красное мясо...
        В тишине стало слышно, как Корзун стучит ногтями по крышке тумбочки.
        - Забавно, - задумчиво проговорил Малина. - Сегодня мне физрук сказал, что у него болонка в лес убежала.
        - И та тоже. - Корзун перестал стучать ногтями и стал вертеть палку.
        - Что тоже? - спросил Борев.
        - Та собака тоже сдохла. Ну, та, что выла. Кто-то из вас говорил.
        Корзун нервно захихикал, а потом сказал:
        - Господа, а не завелась ли у нас тут пятнистая тварь?
        - До города далеко, - сказал Малина задумчиво. - А я уже где-то слышал эту историю. Ну, ту, про Крысолова... Как он детей на помойку заманивал...
        Борев замотался плотнее в одеяло.
        - Да ее в каждом лагере рассказывают, - сказал он лениво. - Только по-разному. Я, например, слышал, что он рыбу на пальцы ловил...
        - Рыбу на глаза хорошо ловить, - сказал Малина. - Берешь глаз, насаживаешь на донку и в воду. Налим хорошо идет.
        - Шилишпер тоже, - добавил Борев. - Шилишпер берет на глаз...
        Он помолчал. Потом посмотрел на новенького.
        - А ты давай продолжай, - сказал Борев. - Я как раз...
        - Две страницы вырваны, - перебил новенький.
        - Надо посмотреть на следующих страницах, - посоветовал Малина. - Если пишут шариковой ручкой, то бумага продавливается и на нижних листах все видно. Так шпаргалки делают, «белый медведь» называется. Надо посыпать бумагу тертым грифелем, тогда...
        - Я пробовал, - сказал новенький. - Но мне кажется, что она писала на чем-то твердом, на стекле, наверное. Никаких отпечатков на нижних листах нет... Лакуны...
        - Читать давай! - рявкнул Корзун. - А то я усну скоро...
        «...зажигалка.
        - Не зови его. - Жук схватил мою руку. - Не зови.
        - Почему?
        Жук не ответил.
        - Идет, кажется... - пробормотал Жук. - Точно, идет!
        - Дэн! - снова позвала я.
        - Это не Дэн! - В этот раз Жук уже стиснул мою руку, почти до слез стиснул, гад.
        Огонек зажигалки запрыгал.
        - С чего ты решил, что это не Дэн? - спросила я шепотом. - А может, это как раз он?
        - Не он, - так же шепотом ответил Жук. - Это не он.
        - Почему?
        - Дэн же ногу подвернул, хромает сильно. А этот не хромает. Идет твердо, как моряк.
        Я прислушалась.
        - Эй, ты, - предупредил Жук. - Ты! Тебе говорю! Тормози-ка лучше! Уверенно как идет! Как моряк...
        Я прислушалась еще сильнее, но, конечно, ничего не услышала.
        - Еще три шага, и я выстрелю! - Жук сунул мне свой неожиданно тяжелый вещмешок и горячую зажигалку. - Будь спок - выстрелю!
        Я вертела головой, пытаясь сориентироваться. Бесполезно. Единственным источником информации для меня оставался Жук.
        - Остановился, - сообщил он. - Смеется...
        Тут я даже порадовалась, что ничего не слышу.
        - Эта тварь за нами охотится, - сказал мне Жук. - А Дэн нас будто специально ему подставляет, как нарочно. Я тебе говорю - казачок-то засланный. Нельзя Дэну доверять. А если эта хихикающая крыса снова сунется - я снова выстрелю. Только уже взрывной стрелой.
        Вдруг Жук вздрогнул и развернулся в другую сторону.
        - Дэн? - позвал он.
        Я тоже повернулась, но ничего не увидела. Зажигалка начинала постепенно выгорать.
        - Ага, заблудился он, говорит, - фыркнул Жук. - Так мы и поверили... Ах ты...
        - Жук, - попросила я. - Жук, хватит ругаться!
        Жук неожиданно смилостивился.
        - Здесь мы, Дэн! - крикнул он. - Давай, греби сюда, полено.
        Он угрожающе перещелкнул предохранитель самострела, это получилось у него весьма эффектно.
        - Жук, брось, - прошептала я. - Не стреляй. Вдруг попадешь!
        - Непременно попаду, - упрямо сказал Жук. - Я по меткости во дворе вообще самый первый. Глаз - алмаз.
        В темноте, шагах в пятнадцати, вспыхнул огонек, и мы увидели Дэна.
        - Эй, Жук, опять ты там со своим мухобоем забавляешься? - насмешливо спросил Дэн.
        - Иди сюда! - приказал Жук.
        - Сейчас, иду, - усмехнулся Дэн. - Только зубы сниму.
        - Снимай-снимай, - ответил Жук.
        - Темно, не видно, - смеялся Дэн. - Страшно...
        - Сейчас я бензин подожгу, и сразу не страшно будет, - пообещал Жук. - Вообще все подожгу. И гранату брошу к тебе. У меня «Ф-1», между прочим. А после «Ф-1» ты свои зубы и не сосчитаешь.
        Я чуть не подавилась воздухом. Оказывается, у Жука еще и граната. Интересно, врет или нет?
        - Откуда у тебя «Ф-1»? - Дэн перестал веселиться. - Гонишь ведь.
        - Ага, гоню. Весной на пороховуху ходили, ты еще не пошел тогда. Так там этих гранат, как грязи. Я сам пять штук нашел. Две «эфы» и три «эргэдэ». Одну вот с собой прихватил. Хочешь попробовать?
        В голосе Жука была сплошная уверенность.
        - Тип-топ, - сказал Дэн. - Шутки в сторону.
        - Сейчас свет зажжется, - шепнул мне Жук. - Вот увидишь.
        Свет и в самом деле зажегся. Дэн внезапно оказался совсем близко, стоял буквально в трех метрах от нас. Видимо, темнота искажает восприятие расстояния. На щеке у Дэна расплывался лиловый фонарь.
        - Я же говорил, - засмеялся Жук. - Настоящий Чингачгук!
        - Тебе лишь бы ржать, - сказал Дэн. - А я, между прочим, выход нашел.
        - Какой выход? - тупо спросил Жук.
        - Выход, мой милый, это такая штука для прохода сквозь стены.
        - Это правда? - не поверила я.
        - Кажется. Во всяком случае сквозняк там достаточно мощный. Даже волосы раздуваются. И воздух свежий, как в парке. Только ведь темно было, ничего не видно. Надо посмотреть...
        - Ну так идем туда! - сразу оживился Жук. - Чего мы стоим-то?!
        - Идем.
        И мы пошли за Дэном.
        И мы почти что спаслись.
        Потом я вспоминала. И думала. Я думала, что тогда мы могли бы спастись.
        И не произошло бы того, что произошло потом.
        Через две минуты мы вошли в помещение восьмиугольной, как дорожный знак «STOP», формы.
        - Бойлерная. - Жук огляделся. - Если сквозняк, то выход где-то здесь. Надо искать.
        Мальчишки принялись искать, а я забралась на какую-то бочку и вела на всякий случай наблюдение.
        Они ходили вдоль стен и заглядывали во все щели, переворачивали листы металла, катали ржавые бочки.
        - Не пойму... - бубнил Дэн. - Куда это ветер долбаный дует... Вроде как отовсюду дует сразу...
        - Подожди. - Жук остановился и вернулся к своему великолепному мешку. - Сейчас все сделаем...
        Жук вынул бутылку с бензином, нашел на полу какую-то драную ветошь, нашел арматурину, обмотал арматурину ветошью и полил бензином. Слава Рэмбо многим не дает покоя, что уж тут поделать. На свет появилась зажигалка «Зиппо». Жук поджег свой факел и пошел с ним вдоль стен. Пламя не колыхалось. Жук обошел бойлерную два раза и нигде не обнаружил сквозняка, кроме того места, где мы вошли в помещение.
        - Да, - скептически заметил Дэн. - Следопыт из тебя не получился.
        - Без пены, - сказал Жук. - Сейчас все будет в шоколаде.
        - Это уж точно, - хмыкнул Дэн. - В шоколаде мы окажемся - это точно.
        Жук еще раз осмотрел котельную, а затем направился к центру зала. Огонь заколыхался сильнее. Когда же Жук оказался посередине комнаты, пламя забилось и потянулось куда-то вверх. И мы тоже все посмотрели вверх.
        В потолке был люк.
        - Тарарабумбия. - Жук потушил факел. - Сижу на тумбе я. Готово.
        Из люка метра на полтора над потолком высовывалась железная лестница. Как мы это люк сразу не заметили?
        - Ну-ка. - Жук отобрал у меня мешок и из глубин его достал ту вещь, которую в путешествие по подвалам я бы взяла в последнюю очередь. Жук достал бинокль. Не большой бинокль, а маленький такой, театральный, как будто из слоновой кости сделанный. К биноклю была даже приделана специальная деревянная ручка. Но Жук за нее не взялся, а стал смотреть в бинокль как обычно.
        - Нормально. - Он передал бинокль мне. - Взгляни, Валь.
        Я взяла бинокль. Сначала ничего не было видно, а потом, постепенно, когда глаза стали привыкать, я увидела звезды. Звезды плыли далеко-далеко в черном небе, гораздо дальше, чем это видно с поверхности земли. И именно поэтому звезды показались мне особенно близкими и родными.
        - Дай мне. - Дэн довольно по-хамски отобрал у меня бинокль и стал смотреть на звезды из-под земли.
        Забавно, но при этом Дэн пользовался как раз этой самой деревянной ручкой. Дэн смотрел довольно долго, а потом сказал:
        - Старый слив. А в сливе лестница. Можно пролезть. Проблема в другом.
        - Это решаемо. - И Жук явил на свет ту самую веревку с «кошкой» на конце.
        Я в двадцать второй раз подивилась проницательности и предусмотрительности Жука. Жук по-ковбойски раскрутил веревку, кинул ее вверх и подцепил «кошкой» нижнюю ступеньку лестницы. Подергал, проверяя крепость, повисел. Веревка держала. Жук подтянулся на руках и влез метра на полтора, покачался и спрыгнул на пол.
        - Кто первый? - спросил он и сразу же посмотрел на Дэна.
        - Хорошо, - согласился тот. - Я буду первым. Потом втяну вас по очереди.
        Он ухватился за веревку и стал карабкаться вверх, пыхтя и дрыгая ногами, как молодой страус.
        - Эй, Дэн, - позвал Жук.
        - Ну? - Дэн остановился, повис на одной руке.
        - Ты это... если вздумаешь удрать - смотри, втянешь веревку или еще чего сделаешь - так я сразу в трубу взрывной стрелой запущу. На звезды как из пушки полетишь.
        Дэн не удостоил его ответом и продолжал карабкаться вверх, совсем как в игре «Карабкайся за долларами».
        - Хорошо идет, - сказал Жук. - Тренированный.
        Дэн почти долез, до нижней ступеньки лестницы оставалось, наверное, меньше метра, как вдруг веревка дернулась и стала расплетаться на одиночные волокна. Происходило это медленно, и Дэн не упал. Он еще висел несколько секунд, глядя, как раскручиваются тонкие капроновые нити, он еще попробовал дотянуться до такой, казалось бы, близкой перекладины, но потом он осознал безнадежность ситуации и разжал пальцы. Оказавшись на полу, Дэн поплевал на руки и сразу же повернулся к Жуку.
        - Ну что, скалолаз, веревочку-то гниловатую подсунул, а? Хотел, чтобы я темечко расшиб, да? Свинья круглощекая...
        - Посмотри на него, Валь. - Жук указал самострелом на Дэна. - Я нашел выход, а он специально веревку подрезал, чтобы мы тут остались...
        - Это ты сам ее подрезал, жучило навозный! Сам подрезал, а на меня сваливает! Зачем ты меня первым отправил?..
        - Я на тебя Вальку ни на минуту не оставлю...
        В этот раз они ругались как-то вяло и без искры, видимо, сказывалась усталость, и я подумала, что до драки они в этот раз не доругаются. Так и получилось, им надоело ругаться, и они занялись каждый своим делом: Жук пытался заплести обратно свой капроновый шнур, а Дэн подбирал с полу всякие железки и кидал их в лестницу, пытаясь сбить «кошку». Получалось у него плохо.
        - Жук, дай, пожалуйста, бинокль, - попросила я.
        Жук сунул мне бинокль, и я снова посмотрела вверх. То, что я обнаружила, мне совсем не понравилось - круг звездного неба уменьшился на треть и продолжал уменьшаться дальше - люк постепенно закрывался.
        - Люк закрывается, - сказала я.
        Жук подскочил ко мне и выхватил бинокль.
        - А, черт! - Жук сунул мне бинокль обратно и стал целиться вверх.
        И было мне видение.
        Двое усталых дорожных рабочих, у которых есть семьи, у которых есть дети, после тяжелого трудового дня задвигают люк. И тут из-под земли вылетает молодецкая каленая стрела и весело втыкается пожилому рабочему в глаз. Видение это было скоротечно, но я успела стукнуть Жука по руке. Выстрелить он ухитрился, но вот только не в люк. Стрела шоркнула по стене и упала на пол.
        - Ты чего это? - спросил Жук. - Ты чего это делаешь?
        - А вдруг там люди люк двигают? - сказала я. - А ты бы кого-нибудь сейчас застрелил бы. Отца троих детей.
        - Или мать-героиню, - добавил Дэн.
        На это Жук не нашел что возразить.
        - Хоть кто-то умный остался, - сказал Дэн. - Валя, тебе мой поклон и поцелуй в диафрагму.
        Я сделала шутливый книксен, как принцессы в старых фильмах. Жук подобрал стрелу, попробовал на ногте ее остроту и спрятал в патронташ.
        - Теперь я буду выбирать, в какой коридор идти, - сказал Жук. - Я знаю правильный путь.
        - То же самое говорил в свое время Сусанин, - заметил Дэн.
        На это ироническое замечание Жук не обратил никакого внимания.
        Из бойлерной было несколько выходов. Жук их тщательно осмотрел и сказал:
        - В этот.
        Сусанин был крут...
        ...стал рассказывать свою очередную страшную историю:
        - Им всего двадцать дней в этом лагере осталось прожить, а потом домой ехать. И тут как раз им подселили новенького. А они каждый вечер страшилки друг другу рассказывали. Ну, как обычно в лагерях. А все истории такие паршивенькие были, про кладбища всякие, про чудовищ. Ну, конечно, про красное знамя, чушь, короче. А потом пришла очередь новенькому рассказывать. И он стал рассказывать одну историю. Он ее рассказывал, и все постепенно помирали. А в палатке по восемь человек жили.
        - И что в конце произошло? - спросила я.
        - Он один остался, все умерли. Он рассказал свою историю и ушел в лес. Потому что он был не человек, а...
        Дэн резко остановился, и я, как всегда, на него наскочила.
        - Что это? - спросил Жук.
        - Ты что, не слышишь? - усмехнулся Дэн.
        - С чего бы? - забеспокоился Жук. - Я-то слышу, а вы слышите?
        - Слышим. Во всяком случае, я слышу. Ты, Валь... ну да...
        Я покачала головой.
        - Володька, - объяснил мне Дэн. - Зовет на помощь... Сильно зовет... Вон оттуда...
        - Голос похож, в общем-то... - сомневался Жук. - Похож...
        - Его голос, - поставил точку Дэн.
        - Надо идти, - сразу же сказала я. - Идти. Он ведь зовет...
        - А если это не он? - предположил скептический Жук. - Давайте подождем...
        - Ага, - стал сердиться Дэн. - Валь, ты послушай, что он предлагает! Подождать! Если пять часов проорет - значит, не Володька! Если через полчасика замолчит - Володька. Только поздно уже будет, если замолчит. Вдруг он на самом деле в яму какую-нибудь провалился?
        - Я пойду, - сразу сказала я. - Я не боюсь...
        - О чем спорим? - вмешался Жук. - Идем вместе. Вместе как-то надежнее...
        - Вместе нельзя. - Дэн достал из рюкзака леску и стал привязывать к поясу. - Вместе нельзя. А вдруг там и в самом деле ловушка?
        Дэн достал еще один моток лески.
        - Здесь двести метров. Должно хватить. Знак, что все нормально, - один раз. Если что пойдет не так - дерну два раза.
        Дэн скинул куртку.
        - Погоди. - Жук засучил рукав на правой руке и выщелкнул стилет. - На, возьми.
        - Какая щедрость с твоей стороны, - усмехнулся Дэн, но стилет взял, примерил его в руке, проверил балансировку. - Хороший ножик.
        Я подумала, может, сказать Дэну что-то вроде «будь осторожен» или «возвращайся», но не сказала. Дэн посмотрел на меня, он тоже ожидал чего-нибудь ободряющего. Но ничего ободряющего я ему не сказала. Он хмыкнул и шагнул в коридор.
        Я подняла с пола леску и стала пропускать сквозь пальцы.
        - Типичная ошибка всех. - Жук настороженно осматривался по сторонам. - Все ее допускают - расходятся. Нельзя расходиться, нельзя, ни в коем случае... Господи, да что же он так орет-то?
        У меня в голове сразу возник образ: Володька, провалившийся в трясину, взывает о помощи, а эта трясина постепенно заполняется живыми тараканами, и Вовка захлебывается в них, захлебывается и тонет. Или крысами. Тут ведь Крысолов. Он может заполнить крысами любую емкость. Крысами и рыбой с красным мясом.
        Или пятнами.
        Леска уходила через мои руки, моток, лежащий на полу, разворачивался. Судя по скорости, Дэн не спешил. Правильно делал, в таких случаях не стоит спешить. Я слегка прижала леску большим пальцем, леска остановилась. С той стороны дернули раз. Все в порядке. Я дернула раз в ответ. Леска снова поплыла.
        - Все нормально, - сказала я Жуку. - Идет.
        - Все идет по плану. - Жук плюнул на стену.
        Леска смоталась уже наполовину, Дэн ушел в глубину коридоров примерно на пятьдесят метров.
        Леска остановилась снова. И снова Дэн дернул один раз, и я ему ответила.
        - Хорошо идет, - сказал Жук. - Так никакой лески не напасешься. А кричит-то вроде недалеко даже... Орет... Черт, хорошо, что ты не слышишь!
        Леска на первой катушке кончилась, Дэн дернул, что все в порядке, и я привязала вторую катушку. Леска не двигалась.
        - Эй, - позвал меня Жук. - Что там?
        - Стоит, - ответила я. - Не двигается.
        - На рыбалку похоже, - ухмыльнулся Жук. - А Дэн вроде как наживка...
        - Дурак, сплюнь.
        Жук второй раз плюнул на стену, только на сей раз через левое плечо.
        - Если бы я каждый раз плевал... - начал Жук.
        Леска резко дернулась и рассекла мне ладонь. Затем пришел сигнал - два рывка, затем еще один - два рывка, затем рывки зачастили, леска дергалась, как ненормальная, а потом леску потянули.
        Я сдуру попыталась ее прихватить и только ухудшила положение - леска разрезала мне руку еще глубже, почти до кости. Но я все равно почему-то ее не отпускала, я пребывала в каком-то дурацком ступоре.
        - Ах ты! - крикнул Жук. - Бросай же!
        Я отпустила леску.
        Леска разматывалась с космической скоростью, катушка подпрыгивала на полу, я попробовала придавить катушку ногой, но Жук меня оттолкнул. Он подскочил к катушке и прижал ее своим мощным ботинком. Катушка остановилась. Леска натянулась и зазвенела. Жук не отпускал. Я почувствовала, что крики о помощи стихли и в коридоре установилась какая-то враждебная тишина.
        Леска натянулась до предела, запела на самой высокой ноте и вдруг резко ослабла. Жук убрал башмак.
        - Все. - Он начал сматывать леску.
        Он сматывал леску и одновременно целился в коридор.
        - Что все? - глупо спросила я.
        - Шишел-мышел, - сказал Жук. - Плюнул-вышел. В безвоздушное пространство.
        - Как это? - не понимала я.
        - Так вот.
        Жук продолжал сматывать леску.
        - А что с Дэном? - спросила я.
        Жук не ответил. Он бросил леску и вытряхнул из рюкзака Дэна бинт, сунул мне его. Я стала автоматически заматывать руку. Жук снова принялся за леску.
        - Что с Дэном? - повторила я.
        - Уходить отсюда надо, - только и сказал Жук. - Скорее.
        - А Дэн? - Я мотала и мотала бинт.
        - Все! - заорал неожиданно Жук. - Нету его больше! Смотри!
        И он показал мне размочаленный конец лески. Размочаленный конец лески впечатлял. Я смотрела на леску и мотала, рука у меня получилась, как кокон, а я продолжала и продолжала наворачивать эти бинты. До тех пор, пока Жук не остановил меня, не отобрал бинт, не срезал половину и не сделал мне перевязку, как надо.
        - Его нет, - повторил Жук. - Черт!
        Жук уронил бинт.
        - Что? - заорала я. - Что там?
        - Теперь Дэн зовет, - ответил мне Жук. - Так же, как Володька.
        - Идем! - Я рванулась было в коридор, но Жук схватил меня за шиворот.
        - Стой, - спокойно сказал он. - Не спеши. Говорит, что провалился в яму.
        Я снова рванулась вперед, но Жук снова остановил меня. Я хотела сделать ему подсечку, но он придавил меня к стене и держал, не отпускал. Уткнул свой локоть почти в горло, а в другой руке держал самострел.
        - Погоди! - шипел он. - Погоди!
        - Что? Что опять? - орала я.
        - Послушай! Послушай! Володька замолчал - Дэн раскричался!
        - Ну и что? - орала я.
        - Ты что, не понимаешь? - тоже стал орать Жук. - Это не они! Давай проверим!
        - Что проверим? - отбивалась я. - Что ты так любишь все проверять...
        - Погоди! - Зрачки у Жука расползлись на все глаза, это от злобы. - Погоди! Погоди минуту, хорошо? А потом пойдешь. Ладно?
        Я согласилась. Жук отпустил меня. Но он был напряжен, я это видела. Он готов был схватить меня каждую секунду.
        - Не убегу, - сказала я.
        Жук расслабился.
        - Зовет, - говорил Жук. - Ребята, говорит, помогите! Сейчас я его... - Жук подмигивал мне. - Сейчас я его сделаю...
        Он крикнул:
        - Эй, ты! Слышишь меня? Слышишь? Как меня зовут? Эй, Дэн, как меня зовут?
        - Жук, - сказала я. - Хватит дурака валять!
        - Погоди, Валь... Я тебя спрашиваю, Дэн, как меня зовут? Мое настоящее имя? Жук - это прозвище.
        Хитрый. Жук был хитрый. И совсем не такой глупый, как нам всегда казалось.
        - Отвечай!
        Жук прислушался к коридору.
        - Это не Дэн, - сказал Жук. - Оно не знает, как меня зовут на самом деле.
        - А как твое настоящее имя? - спросила я.
        - Георгий, - улыбнулся Жук. - Жора. Дэн знал, как меня зовут. Настоящий Дэн.
        Тогда я повернулась в сторону коридора и громко закричала:
        - Заткнись, тварь! Заткнись!
        - Тишина, - сказал Жук. - Оно замолчало.
        Колыхавшийся воздух остановился. А потом оттуда, куда ушел Дэн, послышался смех. Хищный жадный смех. Смех я определяю, я вам уже говорила. Я бы не сказала, что человек может так смеяться. Похоже на то, как смеялся гиененок, если это только был гиененок. Видимо, Дэн все-таки врал. Насчет гиененка. Зачем только? Чтобы нас успокоить? А может, Жук прав? Может, он с самого начала хотел нас сюда затащить? Что там с ним случилось в зале под бассейном? Ну, когда он потерял сознание? Когда он увидел пятно. Когда заманил нас сюда. Значит, никому нельзя доверять. А Жук? Жука я не теряла из виду? Вроде нет. Он всегда был перед глазами. Бред. Бред. Бред.
        Коридоры смеялись все громче. Смех тряс стены, лампы раскачивались от этого смеха, я не знаю, какое существо могло так смеяться. Над нашей головой лопнула лампочка, потом другая. Лампочки лопались, ослепительно вспыхивая и разлетаясь тысячами мелких колючих осколков.
        Жук выставил перед собой самострел, и мы стали отступать, медленно, шаг за шагом. Рев раздавался еще какое-то время, потом начал стихать и скоро сошел на нет. Лампочки перестали биться.
        Жук тащил меня за руку. Он сворачивал то влево, то вправо, то бежал прямо, пытаясь как можно сильнее запутать наши следы. Жук бежал и кричал, чтобы я не оборачивалась, не оборачивалась ни в коем случае, оборачиваться никогда нельзя...
        Но я обернулась, да. И увидела, да.
        Из-за угла по стене, медленно-медленно, выползло темное, похожее на синяк пятно».
        Десятый вечер
        - А тогда цыганка ему и сказала - завтра ночью к тебе придет смерть. А он ее спросил, что ему делать. А она ему и сказала - тут уже ничего не сделать, ты должен просто ждать. Мужик говорит: давай я тебе все деньги отдам, все отдам, а ты смерть куда-нибудь отведешь. Она ему отвечает, что, мол, как ни старайся, а даже за все деньги, что ни есть, ничего не сделаешь. Если только кто добровольно, без денег, за тебя согласится смерть встретить. Ну, мужик подумал и пошел искать, кто за него смерть согласится принять. Пошел сначала в больницу, к смертельным больным. К одному подходит, к другому подходит - никто не соглашается за него помирать. Говорят, что хоть и смертельно больные, а надежда всегда есть. А вдруг чудо? Мужик говорит: какое чудо, чудес не бывает. А они все равно не хотят. Тогда он пошел к старикам старым. А те ему - ни дня, говорят, не уступим, сами все до конца доживем, до крошки, до последней капельки. Мужик тогда расстроился, пошел в кабак, в ресторан то есть. Вина выпил и спрашивает у официанта, скажи, друг, кому больше всего жизнь не мила? Официант ему и порекомендовал одного
самоубийцу. Отправился тогда мужик к самоубийце. Давай, говорит, тебе ведь уже все равно, а я еще пожить хочу. А самоубийца ему и отвечает: каждый умирает сам за себя, я за тебя умирать не собираюсь. Пришел мужик домой, ничего своим домашним не сказал, а сам лег спать. А уснуть не может, боится. Ну, как полночь наступила, он вообще затрясся. Ждет смерть. А никто не приходит. А он ждет и ждет. Ничего, тишина. А потом вдруг в час ночи слышит: в окно скребется будто кто-то, как коготками по стеклу - скры-скры. Он весь потом холодным покрылся даже. А потом в дверь звонить начали. Позвонят - и тишина на минуту. Позвонят - и тишина. И звонят, и звонят, как робот будто звонит или кто неживой. А мужик терпеливый попался, лежит и не встает. Около часа, наверное, звонили, а потом перестали. Мужик решил, что все, смерть ушла. Пошел на кухню, воды выпил, спать лег. А потом на следующее утро глядь в детскую, а сын его и помер. Смерть разозлилась, что он ее не впустил, и забрала кто под руку попался.
        - Ну и что? - спросил Корзун.
        - Ничего, - зевнул Малина. - Он пожил неделю, пожил другую, а потом взял и повесился.
        - Нормальная история, - протянул Борев. - Забавная...
        - К нам кто-то вчера стучался ночью, - сказал Корзун.
        - Куда стучался? - присвистнул Борев. - У нас ведь даже двери-то нет!
        - Двери нет, а стучались, - гнул свое Корзун. - Такие вот дела.
        - Не открывали? - насторожился Малина.
        - Открыл, а под дверью крыса дохлая валяется, - вздохнул Борев.
        - И что?! - воскликнул Корзун.
        - Ничего. Я ее тебе, старина Корзун, под гамак положил...
        Корзун перевалился из гамака и стал ползать по полу, искать крысу.
        - Нету ничего. - Он выпрямился и с угрозой поглядел на Борева. - Сейчас я тебе, Борев, в глаз дам...
        Но идею дать в глаз Бореву никто не поддержал, все остались холодны и равнодушны к кровожадным корзунским замыслам. Корзун постоял посреди палатки, подумал, а потом вернулся в гамак.
        - Я тебе, Борев, завтра в глаз дам, - сказал он. - С утра. Завтра мне лучше видно будет.
        - Зря, - сказал Борев. - Зря. А то смотри, Корзун, до завтра не доживешь еще... Крысу-то тебе не зря, наверное, подкинули...
        - А может, Борев, это ее тебе подкинули, а? - Корзун бил правым кулаком в левую ладонь. - А может, Борев, на тебе уже тоже пятно? Ты чего сегодня купаться не ходил?
        Борев не ответил.
        - Я знаю, почему он не ходил, - хихикнул Малина. - Вчера в реке кость нашли. Перец из третьего отряда купался и наступил на что-то. Сунул руку в воду и вытащил кость с остатками мяса. Он решил, что человеческая, и как заорет! А кость оказалась коровьей...
        - Дурак ты, - покачал головой Борев. - Это вам всем сказали, что кость коровья. Чтобы вы, дурни, не перепугались и не поразбегались. А на самом деле она совсем не коровья. Ты думаешь, эту кость просто так в реке нашли? Нет. Это потому, что в реке рыба такая завелась, она все мясо до костей только так объедает.
        Борев отвязал окошко и принюхался к ночному воздуху. Пахло лесом, болотом и почему-то канифолью.
        - А я к этому мясу уже привык, - вдруг сказал Малина. - Оно даже вкусное. На говядину похоже.
        - Вот так, - вздохнул Борев. - Сначала начинают есть такое мясо, потом на теле пятна всякие появляются...
        - Мы же договаривались! - возмутился Корзун. - Договаривались это мясо не есть! Ты же зуб давал!
        Малина лежа пожал плечами.
        - Ну ты, Малина, гад, - ругался Корзун. - Свинопис зеленый. Все договаривались, а ты всех кинул.
        - Отстань, Корзун. Жрать-то хочется.
        - Так всегда происходит, - сказал Борев. - Сначала один начинает, потом другой... А потом ночью они друг друга все убивают и превращаются в волков...
        - Я к этому мясу близко не подойду! - пообещал Корзун. - Мамой клянусь.
        - Много не выиграешь, - сказал Малина.
        - Эти, которых зубы повезли лечить, они ведь не вернулись! - продолжал Корзун.
        - Они в городе лежат, Корзун, - смеялся Малина. - У них коклюш обнаружили.
        - Скоро и у нас коклюш обнаружат, - сгущал краски Борев. - Обнаружат коклюш и повезут в город на анализы. А потом следующему отряду тоже такое же мясо подадут...
        Новенький ждал, раскрыв черную тетрадь.
        - «Мы теряем друг друга снова в бесконечности переходов», - сказал Жук. - Это песня такая есть. Есть такая песня у соловушки...
        Жук выглядел устало и как-то болезненно. По левой стороне лица расплывалась нездоровая краснота, глаза тоже были красные и воспаленные, с прожилками.
        - Что стало с Дэном?
        - Я же сказал. Шишел-мышел, плюнул-вышел.
        Мы сидели в комнате с беленным известкой потолком. Жук заставил двери старым шкафом. Он был спокоен, только руки у него тряслись. Жук сел прямо на пол и принялся глотать свои кофеиновые таблетки. Таблетки он рассыпал на пол, собирал трясущимися пальцами и снова ронял.
        - Шмелик укусил... - бормотал он. - Негритенка укусил шмелик...
        Надо было что-то сделать, вывести его из этого дурацкого ступора, и я спросила:
        - Жук, а у тебя что, действительно граната есть?
        Жук посмотрел на меня непонимающе, потом смысл вопроса дошел до него, и Жук ответил:
        - Есть. Две.
        Жук сунул руку за пазуху и вытащил две зеленые, похожие на лимон гранаты. До этого я гранаты видела только в кино. Эти были похожи на настоящие. Жук протянул мне одну. Она оказалась тяжелой и теплой, сразу чувствовалось, что внутри у нее спит злая, готовая вырваться сила. От гранат исходила угроза.
        - Только взрыватели не вкручены, - пояснил Жук. - Если вкрутить, все в порядке будет.
        И Жук достал из другого внутреннего кармана два блестящих стержня с кольцами и какими-то ручками.
        - Я их тоже там нашел. Там, на пороховухе, даже снаряды целые валяются, можно настоящий фугас сделать... Только что автоматов нет. Эх, сюда бы фугас, все бы тут на фиг разлетелось...
        Жук стал вкручивать взрыватели. Вкрутил и протянул мне одну гранату.
        - Зачем? - спросила я.
        - На всякий случай. - Жук пожал плечами. - Запоминай. Первое, что надо делать. Вот эту ручку надо прижать и держать плотнее. Затем надо вытащить вот это кольцо, а ручку не отпускать. Потом ручку отпускаешь - и кидаешь. Все просто. Повтори.
        Я повторила очередность. Жук остался доволен. Я не знала, смогу ли я вовремя бросить гранату - правая, поврежденная леской рука была замотана бинтом почти полностью.
        - Это «Ф-1», - объяснял Жук. - Оборонительная. Разлет осколков от четырехсот до шестисот метров. Посечет все. Ни один Крысолов не устоит. Главное - спрятаться.
        - Немного отдохнем и дальше пойдем. - Жук закрыл глаза. - Надо идти.
        Я спрятала гранату в сумку и сразу почувствовала какую-то уверенность и подумала, что это, наверное, гранаты придавали Жуку такую силу. Жук прислонился к старому шкафу и заснул, вернее, закрыл глаза. Потом он их открыл и сказал:
        - А хочешь еще одну историю?
        - Страшную?
        - Конечно. Это будет последняя страшная история, которую я расскажу.
        - Почему последняя?
        - Потому что я больше не знаю. Потом я буду рассказывать только веселые истории. Про Незнайку на Луне, про Мумий Тролля. А сейчас я расскажу страшную историю. Я буду ее рассказывать, и мы будем отдыхать.
        Жук стал перекидывать гранату из руки в руку.
        - Вот эта история. Однажды одни парни отправились на рыбалку. На реку, на два дня с ночевкой. Их было четверо, а до реки надо было довольно далеко идти. А идти надо было по лесу. Поэтому они вышли с утречка и пошагали по лесной тропинке. А где-то часа через два они услышали, что в лесу кто-то стонет. Они пошли в этом направлении и нашли пацана. Он попал в капкан. Этот пацан сказал, что он сидит тут уже целый день и целую ночь и что ночью по лесу все время кто-то ходит. И они его стали вытаскивать из капкана. А был среди них один мальчик, и он всем говорил, что не надо этого пацана выпускать, ни в коем случае. Но они его выпустили. Домой дороги он не знал, и они взяли его с собой. И тот, кто просил не выпускать этого парня из капкана, в тот же вечер упал в реку и утонул. И они его даже не нашли в реке. И на следующий день они тоже его искали. Пока они его искали, исчез еще один парень. Осталось трое. Они решили идти домой. Но было уже поздно, и они остались ночевать у костра и взялись сторожить. Первым стал сторожить тот, кого они спасли ночью, а двое других легли спать. А проснулся только один. И
когда он проснулся, спасенный сидел у костра и улыбался. Тогда парень спросил, где его друг, и этот пацан сказал, что он отошел в кусты.
        Жук отдышался и поставил гранату на пол.
        - Тогда они стали ждать и ждали до утра. Но никто не пришел. Спать они не могли и все смотрели друг на друга, а когда взошло солнце, они отправились домой. Тот, кого спасли из капкана, шел последним, и, когда они прошли два километра, он загрыз впереди идущего.
        - И какой смысл в этой истории? - спросила я.
        Жук не знал, какой в этой истории смысл. В этой истории нет никакого смысла. Просто нельзя никого подбирать. А со спасенными надо быть особенно осторожными, потому что они побывали между двумя мирами. И нельзя слушать, когда кто-то зовет тебя из темноты.
        И нельзя, чтобы кто-нибудь был у тебя за спиной.
        - Это моя последняя история, - сказал Жук. - Дальше темнота.
        - Почему темнота?
        - Потому что нам пора идти. - Жук встал. - Нам пора идти.
        Он отряхнулся. Он отодвинул шкаф и вышел в коридор. Потянулся и посмотрел по сторонам.
        - Я не знаю, куда надо идти, но идти надо. Мы пойдем... налево.
        Мы пошли налево. Жук шагал впереди и пел всякие дурацкие песенки. Про то, как на одной ноге он пришел с войны, про то, как идет смерть по улице, про то, как, пока я ходить умею, я буду идти вперед. Про то, что заправлены в планшеты космические карты. Иногда Жук сбивался с песен на прозу и начинал говорить, что ему очень жаль, что он отдал Дэну стилет, что он следующим летом собирается с отцом в горы. Мне казалось, что Жук сошел с ума или, во всяком случае, близок к этому. И еще. Жук зарядил в самострел разрывную стрелу.
        - Я сразу понял, что Дэн не вернется, - говорил Жук. - Он с самого начала был таким. А я хочу вернуться.
        Жук замолчал, а потом вдруг громко крикнул:
        - Эй, Крысолов! Выходи! Выходи! Я тебе кишки выпущу!
        Но коридоры не отвечали. Я не останавливала Жука. Мы шагали вперед.
        - Знаешь, Валь, - говорил Жук. - Я не хочу помирать...
        - С чего ты вдруг собрался помирать, Жук? - спрашивала я. - Брось.
        - Я предчувствовал все это, Валь. Помнишь, я еще с самого начала не хотел идти? Не хотел ведь... А мне на прошлой неделе снился сон. Причем три раза подряд снился, ты же знаешь, что это такой сон, вещий. Ко мне три раза тетка моя приходила, а она, между прочим, год назад померла. Отравилась газом. Приходит и говорит, пойдем со мной, пойдем, там хорошо... А я не хочу идти, а она меня за руку берет и тянет за собой...
        - Это все чушь, - успокаивала я Жука. - Чушь. Сны - это просто сны: им нельзя верить.
        - Этот сон плохой, - продолжал Жук. - Знаешь, я хочу все оставить...
        И Жук стал рассказывать, какое имущество кому он завещает.
        - А тот мопед, который я начал собирать, отдайте Семенову из восьмого дома, а подшипники - Пеке...
        Я слушала это завещание, и мне становилось не по себе - Жук явно собирался умереть здесь, в подвале.
        - Идет смерть по улице... - бормотал Жук. - И эту смерть зовут Я... Крысолов, выходи на честный бой...
        Находиться в компании с безумцем мне не хотелось, но другого выбора не было, и я шагала за ним.
        - В таких ситуациях такие, как я, всегда погибают, - говорил Жук. - Потому что я впал в панику, а в панику впадать нельзя... Тех, кто впадает в панику, первыми утаскивают... К тому же сегодня Хэллоуин, а в Хэллоуин всегда что-нибудь происходит... Мужики с ножами... Стой!
        Жук остановился и прижался к стене.
        - Слышишь? - Жук схватил мою руку и приложил к стене.
        Я почувствовала, как далеко, метрах, наверное, в двухстах от нас, гремят коридоры. Будто кто-то сворачивает их в трубку, пытаясь выжать из этих коридоров особый коридорный сок. Пытаясь выжать из них нас.
        - Коридоры сдвигаются, - сказал Жук. - Теперь только вперед... Пока я ходить умею...
        - Жук...
        - Идет смерть по стенам... - бормотал Жук. - Несет всем по оладье...
        Мы шагали достаточно медленно, но очень скоро я стала замечать, что и без того низкий темп нашего передвижения снизился еще больше. Жук все чаще останавливался. На секунду, на две. Стоял, хватая ртом воздух, и прислонялся лбом к холодной стене. Постепенно эти остановки становились все продолжительней, а потом Жук остановился вовсе.
        - Что с тобой? - спросила я.
        - Ничего, - ответил Жук. - Все в порядке. Устал немножко...
        Я сунула ему бутылку с водой, и он выпил остатки.
        - Голова кружится, - сказал Жук. - И жарко. И кости что-то болят.
        Я приложила ко лбу Жука локоть. Лоб был горячий. Тогда я схватила Жука за руку и попыталась померить пульс. Пульс был заоблачный - где-то сто двадцать ударов. Пульс просто выпрыгивал из руки.
        - Я в норме, - сказал Жук.
        И сел на пол.
        Слишком быстро его как-то сломало. Где-то за час свернуло. Больше всего это было похоже на грипп. Скоротечный грипп. Такое я однажды видела. Тут где-то в пыли таился вирус, этот вирус напрыгнул на Жука, и стал наш Жук совсем больной. А Дэн пропал. А Володька я не знаю где. При таком гриппе ходить нельзя, сердце может остановиться. Сколько времени мы тут вообще находимся?
        - Жук! - позвала я. - Вставай!
        Он посмотрел на меня и не увидел.
        - Вставай, говорю! Надо найти другое место. В коридоре сидеть нельзя!
        - Почему? - спросил Жук.
        Он еще держался за самострел и за свой мешок.
        - Тебе надо отдохнуть, - сказала я. - А тут ты не отдохнешь. Тут опасно. Надо найти комнату...
        - А не то мертвецы нас всех найдут, - подхватил Жук. - Найдут и скажут: «А чего это вы, ребятки, тут делаете без нашего разрешения?»
        Он собрался и стал медленно подниматься, перехватываясь по стене. Я ему помогала. Жук просто горел. У него было градусов сорок, не меньше.
        Если приступ лихорадки не оборвать хинином, то пациент скорее мертв, чем жив.
        - Идем, Жук, надо найти, где можно остановиться.
        Я отобрала у него мешок и запихала в рюкзак Дэна. Самострел я повесила на левое плечо. На правом плече повис Жук. Он был нелегкий, ой какой нелегкий.
        - Соберись еще, - попросила я. - Надо найти чистое место.
        Можно было вернуться в ту комнату, где Жук показывал мне гранату, но я подумала, что возвращаться - плохая примета. Я потащила Жука вперед.
        Так мы передвигались гораздо медленнее. У Жука переплетались ноги, он запинался и врезался в стены. Я держала его с трудом, мешала разрезанная леской рука, да и вообще.
        Жук был очень тяжелый и задыхался.
        Скоро он упал совсем. Свалился, стукнувшись головой и ободрав о неровную бетонную крошку кожу с лица. Я не удержала его. Жук потерял сознание. Я напряглась и посадила Жука к стене, хотела сначала подпереть его для надежности самострелом, но потом передумала и оставила самострел себе.
        Оставаться вот так в коридоре было опасно. Я достала из рюкзака леску, привязала один конец за ногу Жука, другой себе на руку, насторожила самострел, проверила гранату и, вооружившись таким образом, отправилась на разведку.
        - Никуда не уходи, - сказала я Жуку. Герои всех фильмов всегда мужественно шутят в таких ситуациях.
        Я разматывала катушку и шагала по коридору. Когда первая катушка кончилась, я привязала вторую, это означало, что я отошла уже больше чем на сто метров. К тому времени я уже не видела Жука, он скрылся в мелькании тусклых ламп. Иногда для того, чтобы проверить, на месте ли Жук, я натягивала леску и ощущала на конце тяжесть. Жук сидел и не шевелился.
        Коридор не менялся. Больше всего я почему-то боялась, что леска дернется и потащит меня назад, а я не успею даже отвязаться. А ножа, чтобы ее перерезать, у меня с собой не было. У нас больше вообще не было ножа. Жук отдал свой стилет Дэну, Дэн пропал. Мне вдруг пришло в голову, что, может быть, все это как раз для того и придумано, чтобы я вот так оказалась посередине этого подземного царства одна и привязанная леской неизвестно к чему. Сколько килограммов эта леска там выдерживает? Меня утащить хватит. Легко. Особенно если...
        Тут я увидела то, что хотела, - по правую руку в стене были вырезаны глубокие узкие ниши, предназначавшиеся... Не знаю, для чего они там предназначались, но они были. В нише были двери, двери были открыты, за дверями можно было отсидеться какое-то время.
        Я остановилась и стала отвязывать леску от руки. Получалось плохо, потому что леска успела уже затянуться почти намертво. Я попробовала ее перекусить, но мои зубы явно уступали в разгрызательной силе зубам щук, на которых эта леска была рассчитана. Тогда я сделала так - вынула из уха сережку и попробовала растянуть узел с помощью булавки.
        Но леска была крепкая, вообще казалось, что она не завязалась в узел, а почти сплавилась в него. Я ковыряла эту леску и проклинала всех рыбаков на свете. Когда я уже почти подцепила самый кончик, леска неожиданно натянулась и потащила меня назад. Я пробовала упираться - бесполезно, леска тянула меня за собой. Единственное, что я смогла предпринять, - это сесть на пол. Рука моя болталась на натянутой струне, и я уже стала думать, что сейчас и вторая моя конечность будет искалечена, с нее попросту слезет чулком кожа, но леска неожиданно ослабла. Я перехватила леску другой рукой и стала быстро наматывать ее на катушку. Тяжести на другом конце не было, леска шла легко и свободно. Жук оторвался. Я осталась одна.
        Впервые за всю эту безумнейшую ночь мне захотелось плакать. И я заплакала. Меня ведь все равно никто не видел. А если тебя никто не видит, плакать можно.
        Я проплакала, наверное, минуты три. А потом слезы кончились. Моих слез всегда хватает лишь на три минуты, а потом все. Потом я успокоилась, вытерла платком нос и решила действовать дальше. Рассчитывать мне было не на кого...
        На стену легла тень. Я обернулась. Это был Жук. Вроде бы.
        - Валь? - позвал он. - Валь, это ты?
        Я направила на Жука самострел. Правда, я не знала, как снимать это чертово ружье с предохранителя, но так все равно было спокойнее.
        - Какая кличка у нашей математички? - спросила я. - Отвечай! Быстро!
        - Глаз, - сразу же ответил Жук. - Глаз у нее кликуха. Она косая потому что. Не стреляй, это я.
        Жук шел покачиваясь и сматывая на рукав леску.
        - А я открываю глаза, а тебя нет. А к ноге леска примотана. Ну, я так и решил, что ты пошла вперед посмотреть... Вроде бы на разведку... Что-то мне уж совсем хреново...
        Жук подошел поближе. Лицо его от падения покраснело еще больше. Да и вообще он выглядел довольно страшно, но мути в глазах убавилось.
        - Тебе надо отдохнуть, - сказала я и протянула ему его ненаглядный самострел. - Здесь недалеко ниша есть, мы можем там подождать. Тебе надо отдохнуть хоть часок.
        - Да, - согласился Жук. - Надо отдохнуть... А потом надо идти... Мы еще успеем спасти Володьку...
        Ага, подумала я. Успеем. Нас начнут искать не раньше, чем через полтора дня. Они даже не знают, где нас искать...
        Жук вздрогнул и снова свалился на пол. Там, откуда мы пришли, звякнула жестью лампа. Дзинь - прямо по зубам. Я схватила Жука за шиворот и поволокла по полу. Звякнула еще одна лампа. Я втащила Жука в нишу, пинком открыла дверь. За дверью имелся маленький коридорчик, который заканчивался такой же дверью. Я кинулась к той двери - она оказалась заперта.
        Жук открыл глаза. Он все понял и пополз. Он вполз в этот маленький тамбур, а я закрыла дверь на засов. Мы были в безопасности. Во всяком случае, на какое-то время.
        Жук по-турецки сидел на полу и покачивался. С ним опять началось что-то ненормальное.
        - Горит, - лепетал Жук. - Вот тут горит... На спине...
        Жук показывал куда-то себе за плечо. Я решила посмотреть, что у него там. Я стащила с него куртку и попыталась стащить рубашку. Но не успела - Жук отвалился к стене, и моя рука оказалась зажатой между его лопаткой и бетонной плитой. Спина Жука была холоднее бетона. Раза в три».
        Одиннадцатый вечер
        - Я все-таки не понял, - сказал Корзун. - Что это там в начале?
        - А что такого? - спросил Борев.
        - А то, что он, этот Жук, нашу историю рассказывает.
        - А у нас уже есть история?
        В этот день они снова обкапывали палатку рвом. Ров стал глубже, и палатка напоминала теперь настоящую крепость. Кроме этого, Корзун отправился после обеда в деревню и вернулся с пригоршней маленьких оловянных крестиков. Сказал, что купил у одной бабки.
        - Бабка эта непростая. - Корзун заговорщически всем подмигнул. - Божественная бабка. Может все. И порчу навести, и приворотное зелье состряпать. Я ей пятьдесят рублей дал, а она мне вот эти крестики. Один сказала на шею повесить, а остальные вокруг разместить. И тогда ничего не проникнет.
        После этого Корзун сходил к завхозу и выпросил у него молоток и гвозди. И целых два часа прибивал к окрестным соснам крестики, выстраивая защищенное пространство в виде пентаграммы. При этом он два раза угодил себе по пальцам и один раз уронил молоток себе на ногу. Очень ругался, но к вечеру создал все-таки закрытое для вторжения пространство. Ребята из других палаток смотрели на Корзуна с улыбкой и вертели пальцем у виска.
        Вечером, как только протрубили отбой, Корзун сразу же принялся обсуждать историю из черной тетради.
        - Этот парень... - начал он. - Этот парень, ну, Жук, он же про нас рассказывает.
        - Про что?
        - Ну, сами смотрите - мы сидим, рассказываем друг другу страшные, а на самом деле не страшные истории. И тут появляется новенький. И начинается!
        - Что начинается? - спросил Борев.
        - События!
        - Корзун, да какие вообще события-то? - Борев жевал большой кусок сосновой смолы и ковырялся в зубах хвоинкой.
        - Как это какие? Да тут черт-те что происходит! Одно мясо это...
        - Корзун, ты надоел уже, - сказал Малина.
        - А сам-то ты чего амулет от сглаза повесил? - огрызнулся Корзун.
        - Какой амулет? - Малина похлопал себя по карманам. - Нет у меня никакого амулета.
        - Нет? - выдохнул Корзун.
        - Нет. И никогда не было. Тебе приснилось, Корзун. Ты не болен случайно?
        - А мне казалось... - Корзун был озадачен. - А мне казалось, что у тебя амулет...
        - Корзун, ты давай успокойся лучше, - посоветовал Малина. - И давай слушать будем. Самое интересное начинается. Правда, Борев?
        - Это точно. - Борев выплюнул в окошо комок сжеванной коры. - Самое интересное у нас впереди. Новенький, давай читай. А этого Корзуна ты не бойся. У него у самого холодные пятна на спине скоро пойдут.
        - А я и не боюсь. - Новенький достал тетрадь и продолжил чтение.
        «Пятно было ледяным. Цвета скорее не фиолетового, а сизого. Цвета голубя. Пятно спало под кожей и чуть-чуть выделялось над ее поверхностью, как будто там было спрятано плоское блюдечко от китайской лапши. И формой пятно тоже напоминало блюдечко, только слегка удлиненное по краям. Это пятно было совсем не похоже на тот синяк, который я трогала у Дэна. Тот был нормальным. Обычным синяком. Долбаните себя как следует по коленке чем-нибудь корявым, и вы сразу же обнаружите у себя такой же. Синяк у Жука - ненормальный. Это не синяк.
        Я натянула перчатки и попробовала пощупать пятно посильнее. Пятно вдруг зашевелилось, и кожа над ним сразу покрылась напряженными красными венами. Я отдернула руку и еле сдержалась, чтобы не закричать.
        Жук застонал и открыл глаза.
        - Что там? - спросил он. - Что?
        - Ничего, - сказала я. - Просто синяк. Ты ушибся сильно, вот и синяк.
        - Это там, - прошептал Жук. - В трубе. Когда мы задом наперед лезли, стукнулся. Больно. И жжет...
        - А Дэн? - спросила я. - Дэн стукался?
        - Не знаю... Я на него не смотрел... Может...
        Пятно успокоилось.
        - Может, зеленкой помажем? - предложил Жук. - А еще свинцовая примочка здорово помогает...
        - Да чего там мазать-то? И так все пройдет...
        Конечно, пройдет. Час-другой, и все это пройдет. Эта дрянь...
        Пятно зашевелилось. Жук застонал. Правой рукой, осторожно, чтобы Жук не видел, я придвинула к себе самострел. Пятно явно беспокоилось. Оно сместилось от лопатки вниз, замерло и стало мелко дергаться. Жук завизжал и укусил себя за руку. Смотреть на это было жутко, но закрыть глаза я не могла. И отворачиваться я не могла, я должна была смотреть, ничего другого мне не оставалось. Пятно рванулось к плечу, снова замерло, а потом стало медленно, сантиметр за сантиметром разрываться на две части. Оно расходилось в стороны. Превратилось в восьмерку, а потом разделилось вовсе.
        Сначала Жук сипел, потом потерял сознание, и я подумала, что ему очень повезло, ну, что он свалился в обморок. Я сама чуть не грохнулась в обморок от всего этого. Я хотела бежать, бежать, бежать.
        Новое пятно успокоилось. В месте разделения наливался красным разрыв, кожа тут потрескалась, и из этих мелких трещин сочилась прозрачная жидкость.
        Я надела на Жука рубашку, Жук был без сознания.
        Он очнулся минут через пятнадцать. Все пятнадцать минут я сидела и сторожила. Кажется, ему стало лучше. Во всяком случае безумия во взгляде больше не было. И температура вроде бы спала. Только пот по лбу катился.
        - Черт, - сказал Жук. - Как-то я вырубился... Что со мной?
        - Скорее всего, грипп, - сказала я. - Тебе стало плохо, и мы пришли вот сюда. Теперь ты отдохнул.
        - Ага. - Жук увидел свой самострел и сразу потянулся к нему. - Я так и подумал.
        Я не решилась ему помешать. Я лишь вспомнила, что надо делать с гранатой. Прижать ручку, выдернуть кольцо, отпустить ручку, кинуть. Получи, фашист, гранату.
        Жук проверил самострел, остался доволен.
        - Что мы сидим? - спросил он и бодро, как-то даже рывком вскочил на ноги. - По-моему, пора двигать.
        - Пора, - согласилась я.
        - Могу поспорить, что вон там, за углом есть указательная стрелка. - Жук взял рюкзак, открыл дверь, и мы вышли в коридор.
        Стрелка и в самом деле была, но я на нее не смотрела. Я смотрела на Жука.
        - Отлично! - сказал Жук. - Нам туда.
        И неутомимым шагом спортсмена-марафонца двинулся в указываемом стрелкой направлении. Я за ним еле поспевала.
        - Володька заблудился, - рассуждал Жук. - И Дэн заблудился. Тут уж ничего не поделаешь. Но наша задача теперь заключается в том, чтобы найти выход и позвать на помощь людей. Мы баллончиком отмечали все повороты, так что их быстро найдут. И окажут первую медицинскую помощь, если нужно.
        Да, думала я. Окажут. А у меня даже никакого оружия. Хотя нет, есть граната. Интересно, он о ней помнит?
        - Кстати, Валя. - Жук обернулся. - Я там тебе гранату давал. Тебе ее не тяжело тащить?
        Он о ней помнил.
        - Тяжело, - сказала я.
        - Правильно. - Жук забрал гранату. - И рука болит. Гранаты девушкам не игрушка.
        Он забрал у меня гранату.
        - К тому же она не настоящая. - Жук захихикал. - Учебная. Я вас наколол. Ею и кошку не убьешь.
        Это уж точно, подумала я.
        Мы вышли к мосту. Мост, вернее мостик, был перекинут над провалом. В этом месте коридор как бы расширялся и образовывалось пустое пространство, над которым был переброшен мостик. Жук зашел на мост и сразу же, как водится, плюнул вниз. Я осторожно перевесилась через перила.
        Ничего видно не было. Наверное, внизу был ручей. Или река. Запах снизу поднимался соответствующий - водяной. Но не только водяной. То ли нефтью, то ли еще чем пахло от этой воды.
        - Это река, - объяснил мне Жук. - Она течет в подземное море. В это море впадают все подземные реки этой стороны... И не только этой... Это очень необычное место...
        Интересно, откуда он про все это знает? Впрочем, я догадывалась. Жук сел на мостик и свесил ноги. Он поглядел на меня и стал рассказывать.
        Быстро, как будто слова вырывались из него сами, против воли.
        - Но там есть не только море, там есть еще... Я не знаю, как это можно назвать. Но оно существует гораздо дольше, чем существуют люди. Может, это алтарь, может, это храм. Его построили те, первые существа. Они жили в те времена, когда люди еще бегали по зеленым равнинам в виде мерзких полосатых сумчатых крыс! Первые существа были великой расой! Да, моя милая Валя, да! Они владели планетой, и все, что могло двигаться, все древние твари, обитавшие в том мире, подчинялись Их воле. Даже больше. Они могли управлять камнями, Они могли управлять водой. Они могли управлять ветром. А потом случилась катастрофа, никто не знает, что это была за катастрофа, но первые существа почти все погибли из-за яда, разлившегося в воздухе. Выжило совсем мало. Те, кто выжили, спустились под землю и стали жить там в светящихся каменных лабиринтах...
        Жук замолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Он пошевелил плечами, будто старался нащупать что-то там, у себя за спиной.
        - Пятна... - сказал он. - Дэн дурак. Это не пятна. Это не пятна... Это слуги... ЕГО слуги! Он их кормит... кормит их...
        По подбородку Жука потекла белая струйка. И я увидела, как под рубашкой задвигались эти твари.
        - Крысолов кормит их... Они служат ему, они Его глаза, они Его уши... Если бы ты знала, как это больно...
        Не знаю, что тогда случилось, скорее всего, Жук прикусил язык - на губах у него проступила красная пена. А может, это пятна стали рвать его изнутри...
        Жук согнулся пополам и стоял так, наверное, с минуту. Потом он выпрямился и продолжил как ни в чем не бывало:
        - Первые существа спаслись под землей. Но яд все равно уже отравил Их. Они умирали, медленно умирали, по одному. А потом, через много тысяч лет, или даже через много миллионов лет, появились первые люди.
        Жук сделал паузу и посмотрел мне прямо в глаза.
        - Первые люди были Их пищей, - сказал он.
        Жук сидел на мосту и рассказывал. Я его слушала. Читала по губам.
        - Они выходили по ночам и заманивали своими песнями людей в пещеры. И люди боялись Их и по ночам сидели вокруг костров и заводили ручных волков, чтобы те предупреждали об опасности. Ненавижу ваших волков!
        Жук стукнул кулаком по перилам.
        - Но древних существ становилось все меньше и меньше, и люди отвыкли от Них. Они стали считать Их демонами. И придумали средства, чтобы бороться с Ними. И люди убили почти всех. Последние оставшиеся вынуждены были уйти в самые глубины земли и ждать там.
        Жук снова плюнул вниз. Я подумала, что вот лишь эта привычка осталась от того Жука. Забавно: самое устойчивое, что было в Жуке, - это привычка плевать с высоты. Плевать с высоты в первобытное чернеющее море.
        Жук продолжал рассказ:
        - Последние теперь очень редко выходили на поверхность, только когда Им очень сильно хотелось есть. Или когда хотели есть Их слуги. Или когда надо было принести жертву на алтаре... И Они не утратили искусство заманивать людей и других тварей и пользовались им. Теперь пользоваться своим искусством Им было даже проще, чем раньше, потому что люди перестали в Них верить. Древние существа могли наслать какой угодно фантом, могли свести человека с ума. И это было очень легко сделать, потому что люди в Них теперь не верили. В Них верили лишь старики и дети. А когда кто-нибудь пропадал без вести, всегда считали, что человек или утонул, или уехал куда-нибудь. А это Они. Они живут под вашими городами, под заводами, под реками. Они прокапывают туннели вверх и ждут, ждут.
        Жук никогда не говорил так много, долго и складно. Жук никогда так не говорил. Потому что это был не Жук.
        - Они ненавидят людей, захвативших Их землю. Сейчас Их совсем мало, и Они почти все время спят. Но иногда Они просыпаются. Они просыпаются, просыпаются в те дни, когда ядро земли начинает волноваться и приближаться к поверхности. В дни, когда лунатики выходят на свои прогулки, когда живым тварям не спится, когда живые твари чувствуют тоску и печаль, когда луна становится кровавой и большой! Сегодня такой день.
        Он посмотрел мне в глаза.
        - Иногда мы просыпаемся, Валя, - сказал Крысолов.
        Я вздрогнула.
        - Если встать лицом к востоку, то ты увидишь, как постепенно, минута за минутой вода начинает краснеть и наливаться силой...
        Он еще что-то рассказывал про это море и про храм, существующий под городом в самой глубине, про пятна, но я не слушала, я боялась, что его рассказы взорвут мне голову. Я боялась, что умру от страха или не вытерплю и прыгну туда, в эту реку. Хотя я и боюсь высоты.
        - Черные камни выстраиваются в круг, и жертва сама восходит на древний алтарь... Когда-нибудь придет день, и Они вернутся. Потому что Они умеют ждать.
        Я зажмурилась, и Жук замолчал.
        - У нас, кстати, леска имеется. - Улыбнулся он, когда я снова открыла глаза. - Можем рыбу половить... Есть-то хочется.
        Я заметила, что Жук даже как-то изменился, он похудел, щеки впали, а глаза блестели неожиданным блеском.
        Видимо, в этот раз я не смогла справиться с лицом. Жук посмотрел на меня с подозрением, а потом сказал:
        - Не хочешь - как хочешь. Пойдем дальше. Я думаю, недалеко уже осталось. Зря не хочешь рыбку половить. Зря.
        Он легко вскочил и пересек мостик. Я еще раз посмотрела вниз. Мне показалось, что внизу переливается какая-то колдовская дымка. Впрочем, может, это был просто обычный туман, не знаю.
        - Тот, кто увидел берега этого моря, уже не возвращается, - сказал Жук и направился дальше, в коридор. - Тот, кто взошел на алтарь...
        Если бы у меня была сейчас граната, то я бы не выдержала и наверняка бы взорвала к черту этот мостик, чтобы не быть с этой тварью на одном берегу. Он будто подслушал мои мысли, обернулся и поманил меня пальцем. И я послушно пошагала за ним.
        Не знаю, чем бы все это кончилось. Но Жука вдруг снова качнуло, повело в сторону, и он снова упал и застонал. Я осторожно подошла поближе. Жук смотрел в потолок.
        - Валя, - сказал он, - зачем ты меня обманула?
        - Я тебя не обманывала, Жук.
        - Обманула... - Жук облизал губы. - Это ведь не синяк...
        - Синяк, - уверила я его. - Это синяк.
        - Я не помню, что я делал в последнее время. Не помню... Мы сидели перед какой-то дверью, а затем я оказался тут... Как?
        - Мы пришли сюда.
        - Я не помню... Скажи мне, только говори правду... Это пятно?
        Я улыбнулась.
        - Ну, какое пятно? Это не пятно...
        - Не ври мне! - неожиданно рявкнул Жук. - Не ври! Это он!
        Я заплакала. Во второй раз за последний час. Я становилась сентиментальной, это плохо.
        - Значит, пятно, - заключил Жук. - Я же чувствую, что не все в порядке... То холодно, то жарко. И шевелится что-то... А то еще какие-то провалы... Как дырки в голове... Значит, пятно.
        Жук замолчал и задумался.
        - Оно залезло на меня где-то... И может слезть тоже... и может залезть и на тебя. Я подумаю.
        Мне хотелось сказать ему, чтобы он думал быстрей, пока из него опять не появился тот, другой, но я не стала его торопить. Жук думал минут пять.
        - Хорошо, - сказал он. - Я придумал. Только ты должна дать мне слово, что ты все сделаешь, как я скажу.
        - Я не могу...
        - Обещай! - рявкнул Жук. - Обещай мне!
        Я пообещала. А что мне было делать? Жук снял куртку и стал отстегивать с пояса патронташ.
        - Ты чего делаешь? - не поняла я.
        - Ты обещала! - напомнил Жук.
        Я кивнула. Жук снял патронташ и протянул его мне.
        - Надевай! - приказал он.
        Я взяла пояс. Жук показал, как его надо закрепить.
        - Теперь самострел. - Жук протянул мне оружие. - Ты сейчас его возьмешь и больше мне не возвращай... Даже если я буду просить... Предохранитель здесь. Прицел чуть сбит, поэтому надо целиться влево на пол-ладони. Бьет уверенно на сто метров. В мешке... В мешке сама посмотришь, что там. Возьми одну гранату. Другую я оставлю... Да, оставлю.
        - Ты чего это?
        - Слушай меня!
        Жук взял себе гранату.
        - Я знаю, чем можно его убить, - сказал он. - Откуда-то знаю...
        - Чем? - спросила я.
        - Его можно убить...
        Жук замолчал. Лицо его скривилось от боли, я заметила, как Они зашевелились под кожей. Будто волны под рубашкой заходили.
        - Его можно убить... - снова попробовал сказать Жук, но пятна не давали ему говорить.
        Жук извивался, рычал, пытаясь остановить Их, но не мог. Одно из Них выползло из-под воротника рубашки и стало обхватывать шею. Я сделала шаг назад.
        - Беги! - заорал Жук. - Беги!
        Я стала пятиться.
        Пятно сползло из рукава и стало медленно перемещаться на стену.
        - Это есть в мешке... - шептал Жук. - То, что может его убить... Это есть в мешке... Беги!
        Я побежала.
        Я бежала, размазывая слезы и спотыкаясь, поворачивая направо, поворачивая налево. Потом в спину ударил горячий воздух, бумкнуло, уши сдавило волной, стены вздрогнули, по коридору прошла пыль. Лампа над моей головой разбилась и осыпала меня мелким стеклом.
        «Ф-1». Разлет осколков...»
        Двенадцатый вечер
        - Интересно, чем его можно убить? - спросил Корзун. - Эй, новенький, чем его можно убить?
        Новенький не ответил, лишь пожал плечами.
        - Не забегай вперед, - сказал Борев. - А то потом неинтересно будет.
        - Владыкина из третьего отряда положили в изолятор, - сообщил Малина.
        - Чего? - встрепенулся Корзун.
        - Говорят, корь.
        Корзун скрипнул зубами.
        - Ага, корь! Два дня назад пацаны решили отсюда соскочить и пошли прямо, через лес. Тут тридцать километров и железная дорога. У них компас был. Шли они по лесу шли, наверное, полпути уже прошли, и вдруг раз - из-за деревьев выскакивают мужики. С автоматами и в ОЗК. Куда, говорят, вы идете, пацаны, тут никуда пройти нельзя, потому что карантин - на железной дороге состав перевернулся со фтором. Этих пацанов в грузовик закинули и назад привезли. А потом у всех в лагере компасы отобрали. А родителям говорят, что мы ушли в поход и вне зоны досягаемости...
        - А что такое ОЗК? - спросил Корзун.
        - ОЗК, дурило, - это общевойсковой защитный костюм, - пояснил Малина. - От радиации, газов и микробов разных.
        - Решили сбежать? - пожал плечами Борев. - Ну и придурки. Я бы никогда отсюда не сбежал.
        - Почему это? - Корзун повернулся к Бореву.
        - Потому что тут начинается самое главное. Правильно, что у них компасы отобрали, а то бы в лесу все позаблужались бы. Все бы разбегаться стали. А я говорю - тут все самое интересное начинается.
        - Как это главное? - допытывался Корзун. - Что это интересное?
        - Увидишь, - загадочно ответил Борев.
        Вмешался Малина.
        - А я вспомнил, - сказал он. - Я однажды на чердаке журнал нашел, там вот тоже такое было.
        - Какое такое? - Корзун развернулся уже к Малине.
        Малина загадочно улыбался.
        - Там все так и описано, - стал рассказывать он. - Земной спутник был захвачен инопланетянами, и все, кто смотрел передачу со спутника, сами превратились в инопланетян и поубивали всех вокруг. Всех в подвале центра управления. И с ними никак нельзя было справиться, разве что бомбу сбросить. Потому что каждый, кто видел этих существ, сам сразу же становился инопланетянином.
        - На нас тоже сбросят бомбу, - сказал Корзун. - Хотя почему? Я лично никаких инопланетян не видел...
        - И тогда, - продолжал Малина, - перед тем как сбросить бомбу, решили, что надо послать в подвал одного чувака. Он был слепой от рождения, но у него было отличное чувство пространства и он очень хорошо слышал. Его вооружили автоматом, и он должен был перебить их на слух. Этот чувак спустился в подвал и перестрелял всех, кроме одного. А последний пришелец включил запись, какой-то набор звуков. Слепой выстрелил на щелчок тумблера и убил последнего. А эти звуки все раздавались и раздавались, и вдруг слепой почувствовал жуткий холод на правой руке, а потом на груди, а потом он вдруг почувствовал, что его руки начинают превращаться в когтистые лапы. Эти звуки превращали его в инопланетянина. Слепой понял, что если он станет инопланетянином, то на весь город придется сбросить бомбу. Тогда он засунул ствол автомата себе в рот и застрелился. И перед тем, как застрелиться, он первый раз в жизни увидел мир своими глазами. Глазами инопланетянина.
        - И к чему ты все это рассказал? - спросил Корзун. - При чем тут мы?
        - При том, что звуки и слова - они тоже могут изменять людей. Вот мы слушаем этот рассказ уже который день и сами постепенно изменяемся, превращаемся...
        - Ни в кого я не превращаюсь! - злобно сказал Корзун.
        - Ну-ну, - хмыкнул Борев. - Все так думают...
        - Это только кажется, что ты не изменяешься, - объяснял Малина. - А на самом деле ты изменяешься очень быстро. Вот ты, Корзун, прислушайся к себе.
        Корзун замолчал и стал прислушиваться к себе. Он прислушивался довольно долго, и вдруг Борев понял, что Корзун вовсе не прислушивается к себе, а молится.
        - Корзун, ты что делаешь? - спросил Борев.
        - Отстань.
        - Народ, слушайте, Корзун молится! - крикнул Борев.
        - Болваны, - тоже крикнул Корзун. - Надо прекратить читать эту черную тетрадь! Надо завязывать! А то у нас крыша совсем спрыгнет. Мы тут друг друга поубиваем просто...
        - Поздно, Корзун, поздно, - хихикал Борев. - Процесс уже пошел... Скоро ты покроешься сизыми пятнами...
        Корзун отвернулся к стене палатки. Борев перестал смеяться и решил по обыкновению посмотреть в окно. Церковь светлела в наступающих сумерках, и от этих сумерек чудилось, что церковь не белая, а розовая. И еще что-то произошло с вечерним светом, и Бореву показалось, что чернота стала сползать с куполов и растекаться по розовой известке.
        - Кстати, видели, сегодня физрук в помойке крыс жег? - сказал Малина. - Целую кучу крыс.
        - Видели, - кивнул Борев. - И правильно делал. Давайте лучше слушать историю. Новенький, сколько там у тебя еще осталось?
        - Скоро кончится, - сказал новенький.
        Черная тетрадь была уже приготовлена. Она лежала у новенького на груди и ждала своего часа.
        - Скоро кончится, - повторил новенький.
        «Сначала я хотела вернуться назад, туда, где остался Жук. Но потом поняла, что это бесполезно. Что надо идти в эту сторону. Что выход, если он даже и есть, находится там. Я отошла еще на некоторое расстояние и увидела конец коридора. Коридор обрывался и без всякого перехода превращался в пещеру. Место перехода выглядело не очень приятно - гладкие бетонные стены переплавлялись в неровный красноватый камень, будто что-то живое врастало в неживую бетонную плоть. Я вспомнила, что говорил Жук. Что эти существа могут управлять водой, ветром и камнями. И светом. Ламп в этом коридоре больше не было, а свет был - стены светились как бы сами по себе.
        Я стояла на пути в мир, где обитали существа, для которых люди были едой...
        ...скоро все кончится, я буду думать, вспоминая события этой ночи, думать и решать для себя: почему я тогда не боялась? И умные доктора в одноразовых зеленых халатах объяснят мне, что у меня был сильный нервный шок - в этом все дело. Что мой мозг как бы отстранился от всего, что со мной произошло, и выстроил защитные барьеры.
        И еще они объяснят мне, почему я не боялась: потому что на самом деле всего того, что со мной случилось, в реальности не происходило, что все это, весь этот поход в подземелье, было моим бредом. Что будто бы мы спустились в подвал, а туда прорвался какой-то газ и этот газ вызвал галлюцинации. И чтобы доказать свою правоту, они предъявят мне Дэна и Жука, обоих целыми и невредимыми. Но я-то знаю, почему они целы и невредимы - потому что их спасла я.
        Но они убедят меня, эти взрослые дяди, что ничего этого не было, и я сделаю вид, что верю им. Хотя всегда буду знать - то, что случилось тогда в День Всех Святых, случилось на самом деле...
        ...подводные очки. Зачем Дэн взял подводные очки? Впрочем, очки весили немного, и я их решила оставить. А вдруг придется плыть? Тут везде какие-то реки обнаруживаются.
        Свисток на шее. Забавно, но я совсем забыла про этот свисток. И Жук забыл, и Дэн забыл. Хотя куда тут можно свистеть? Свисток я не стала выкидывать, а вдруг пригодится?
        Последней вещью в рюкзаке Дэна был кроссовок Володьки. Кроссовок Володьки мне был не нужен.
        Я вывернула мешок Жука. В мешке Жука нашлись: теплые носки, два шоколадных батончика, пачка соли, серебряная вилка. Зачем Жуку понадобилась тут соль? Непонятно. А вилка? Серебряная... Ясно. Серебряной вилкой и можно убить Крысолова. Как только? В глаз ему, что ли, воткнуть?
        Еще в мешке обнаружилась бутылка с бензином, наполовину пустая. Ее я тоже решила прихватить. Ну и, конечно, надувная подушка. Надувную подушку я тоже прихватила.
        Граната. Граната хранилась в моей сумочке, но теперь я достала ее и поместила в специальный кармашек на патронташе.
        В результате ревизии припасов в моем инвентаре остались: свисток, очки, вилка, бензин, подушка, баллончик, компас, леска, граната. Кажется, все. Остальное осталось лежать на полу, забыто.
        Да, вот еще. Я свинтила с баллончика колпачок и написала на стене: «Валя, Дэн и Жук были здесь». Потом еще добавила: «И Володька тоже».
        Затем я перебинтовала себе руку. Забавно, но раны на руке почти затянулись. Я даже испугалась, что на мне тоже завелось пятно, и на всякий случай ощупала себя. Нигде не было этого холода, видимо, порезы затянулись просто от страха. Такое иногда бывает. Моему двоюродному брату в драке откусили палец, а он заметил это только через десять минут.
        Все. Закинула рюкзак за плечи и шагнула в пещеру.
        В пещере оказалось гораздо теплее, чем в коридоре. Я потрогала стены - они были почти горячие. Тепло, наверное, исходило из самой земли. Я слышала, что шахтеры уже на глубине в триста метров работают раздетыми. Потому что жарко. Интересно, на какой глубине я сейчас нахожусь?
        Я шагала довольно уверенно - в правой руке через плечо самострел, в левой зажата вилка. Для борьбы с мировым злом вполне достаточно. Наверное.
        Очень скоро пещеры стали разветвляться, но я на это никакого внимания не обращала - всегда шагала в средний проход. И через каждые двадцать шагов ставила на стене пещеры метку из баллончика, так, чтобы от одной метки было видно другую.
        Постепенно пещеры все меньше напоминали коридоры и все больше походили на сказочное подземное царство - потолок стал выше, стены окончательно утратили гладкость и стали совершенно кривыми, а с потолка свисали сосульки, которые называются как-то по-научному, но я напрочь забыла как.
        Эти сосульки были красивыми и разноцветными, мне даже захотелось сорвать одну на память. Я протянула к сосульке руку и потянула за холодный конус, как вдруг из-за сосульки высунулось пятно.
        Это пятно слегка отличалось от тех, что поселились на Жуке. Наверное, это было взрослое, самостоятельное пятно: по нижней его стороне струились многочисленные мелкие ножки, спинка была покрыта чешуей, а на передней части имелись маленькие красные глазки и зубастая пасть. Пятно заметило меня и засуетилось, оно то ли спало, то ли занималось какими-нибудь своими пятнистыми делами, то ли просто не ожидало меня увидеть. Так или иначе, пятно растерялось и раскрыло рот, я же, завизжав и совсем не думая о последствиях, ткнула его серебряной вилкой.
        Ткнула от души. Вилка вошла прямо между глаз, пробила с хрустом чешую и воткнулась в сосульку. Пятно дернулось и повисло на вилке, как старая стелька. Сороконожьи ножки растопырились и безжизненно опали, из пасти потекла красная слюна.
        - Так вот, - сказала я. - Получи!
        А потом произошло непонятное. Пятно вдруг шевельнулось. Сначала я думала, что это остаточные рефлексы, последние вздохи, пробегание всяких там нервных импульсов и тому подобная ерундистика. Но потом пятно зашевелилось как-то более осмысленно. Я протянула руку и осторожно дотронулась до вилки. Пятно скосило на вилку глаза и затряслось. Я отдернула руку. Пятно оживало на глазах. Оно шевелилось уже более активно и даже начинало грызть вилку. Я не могла понять, почему это все происходит, - вилка-то была серебряная! Она должна была убить это пятно, а оно ничего - постепенно приходило в себя, очухивалось и, судя по красным искоркам в глазах, собиралось преподать мне урок надлежащего поведения.
        - Ты чего? - спросила я у пятна.
        Пятно напружинилось, уперлось ножками в сосульку, отлепилось от нее и упало на пол. Упало пятно на спинку, тут же зашевелилось и стало вытаскивать из себя вилку. Я смотрела на все это и не знала, что мне делать. Пятно семенило ножками все быстрей и быстрей, вилка выдвигалась все дальше и дальше, пока не упала. Пятно перевернулось на живот и зашипело. Я ничего лучшего не придумала, как попытаться раздавить пятно ботинком, но пятно ловко увернулось, взобралось на стену и скрылось в неизвестном направлении.
        Я подобрала вилку. Почему вилка не сработала? Жук сказал, что в мешке у него есть то, что может убить Крысолова. В мешке были шерстяные носки, шоколадные батончики, соль и серебряная вилка. Из всего этого колющими и режущими свойствами обладала лишь вилка. К тому же вилка была серебряной, а значит, обладала бактерицидными и другими полезными свойствами. Всем ведь известно, что именно серебром, серебряной пулей с особыми знаками, можно убить вампира и оборотня, что если капнуть расплавленным серебром на любую зарвавшуюся нечисть, то она сплавится и помрет. Несомненно, что именно вилку имел в виду Жук, когда говорил, что у него есть, чем убить Крысолова. Почему же вилка тогда не сработала? Может, серебро не совсем чистое?
        Я стала разглядывать вилку. Было довольно темно и видно было плохо, я даже пожалела, что выкинула фонарики. Сейчас бы эти фонарики мне очень пригодились. Тут мне в голову пришла мысль - я взяла баллончик и распылила на стену довольно много краски. Краска легла большим кругом, который очень хорошо освещал все вокруг в радиусе метра. Я поднесла вилку к этому светящемуся кругу и разглядела на ручке две буквы.
        «NS». Что такое «NS»? Должно быть, материал, из которого сделана вилка. Я прислонилась спиной к какому-то камню и стала быстро думать. Вспоминала уроки химии, вспоминала, что может означать «NS». И вдруг вспомнила. NS означало нейзильбер. Черт! Нейзильбер! Сплав меди, никеля и цинка. Ах ты! В этой вилке нет ни грамма серебра! Этой вилкой нельзя никого убить, даже самого завалященького вампира! Зачем же Жук взял ее с собой?
        С химией у Жука было плохо, вот зачем!
        Я огляделась. Без вилки я чувствовала себя какой-то безоружной. Я оглядела еще раз вилку, уже скептически, и спрятала ее в свободное отделение патронташа. Воткну кому-нибудь потом в глаз. Ха-ха. Становлюсь циничной. На меня вдруг накатилась какая-то дурная веселость, я взяла и крикнула:
        - Эй, Крысолов! Ты полный придурок! Я оторву тебе твою грязную бороду! Ты у меня сожрешь свои пятна без уксуса!
        Мне почему-то казалось, что у Крысолова есть борода. Борода, зубы, когти. А как еще могло выглядеть существо, появившееся на свет тогда, когда не было даже людей? Только так.
        Пещеры ответили далеким, еле слышным сухим смехом, который я почему-то вполне расслышала.
        Я вскинула самострел.
        - Давай...
        И тут я поняла, что имел в виду Жук, когда говорил, как можно убить Крысолова.
        Соль.
        Я вспомнила. Жук поморщился и рассказал мне:
        - Соль убивает все нечистое. Раньше, когда сжигали ведьму, пепелище посыпали солью, чтобы она назад не возродилась. А колдунам в рот лили расплавленную соль...
        Я же говорю, хотел соляную стрелу сделать, не успел. А этой стрелой надо стрелять почти в упор...
        Соль. Соль! Я оставила соль там, в коридоре. А вместо соли взяла эту дурацкую вилку!
        Я развернулась и побежала назад. Хорошо хоть, что я додумалась отмечать свой путь из этого баллончика - бежать по сияющим меткам было легко. А бегала я хорошо.
        На двадцать второй метке я увидела начало коридора. На полу лежало все, что я оставила, - фонарики, носки, пустой вещмешок... Соли не было. Соль исчезла! Я приказала себе успокоиться, глубоко продышала легкие, помассировала переносицу. Немножечко помогло. Я огляделась еще раз, уже повнимательнее. Вдоль стены тянулась маленькая слизистая дорожка. Скорее всего, это пятно. Пятно пришло и утащило соль.
        Почему пятно не полезло по стене? Потому что соль довольно тяжелая и у пятна не было сил волочь ее по стене. Крысолов послал пятно, чтобы оно украло соль.
        Почему он не вышел сам и не забрал соль? Потому, что он не может взять соль в руки. В лапы.
        Почему он не послал несколько пятен? Неизвестно. Скорее всего, у него просто нет достаточного количества этих существ. А вдруг эти пятна тоже живут по тысяче лет? А вдруг они тоже вымирают? Хотя тут дело в другом - пятну для размножения необходима почва. То есть люди. А сколько пятен может размножиться на одном человеке? Штук пять от силы. А людей у Крысолова мало. Значит, и пятен мало. И скорее всего он послал заняться проблемой с солью одну тварь, а не несколько.
        Соль тяжелая. Навряд ли пятно смогло далеко утащить пачку соли весом в килограмм. Значит, его можно догнать.
        И я пошла по следу пятна. Я торопилась - кто мог гарантировать, что Крысолову не придет в голову свернуть сейчас коридоры, или напустить в них воды, или запустить живых крокодилов или там пираний. Мало ли что могло прийти в эту голову? На этого Крысолова никак нельзя положиться.
        Но то, что с пятнами можно справиться, я уже знала. Во всяком случае, их можно на какое-то время остановить.
        Я догнала пятно метров через пятьдесят. Пятно старалось. Оно взвалило пачку себе на спинку и, быстро перебирая ножками, тащило соль вдоль стены. Иногда оно замирало и давало себе отдых.
        Я остановилась метрах в пяти. Сняла с самострела разрывную стрелу и приладила на ее место обычную. Прицелилась. Жук говорил, что надо брать на пол-ладони влево. Я взяла на пол-ладони влево и надавила на курок. Стрела ударила в бетон в полуметре от пятна. Пятно остановилось и развернулось в мою сторону. Оно ощерилось, но соль не бросило. Я с трудом натянула резиновые тяги, зарядила новую стрелу, прицелилась и нажала на курок. Снова мимо.
        Пятно развернулось и побежало. С пачкой соли на спине оно было похоже на ежика. На ежика, который тащит соль. На упорного ежика, который будет тащить соль до самого конца. Я пошла за пятном, на ходу перезаряжая самострел. Когда пятно остановилось, выбившись из сил, я прицелилась тщательнее, не торопясь, задержала дыхание и выстрелила между ударами сердца.
        В этот раз я попала. Стрела угодила пятну в бок, пробила его насквозь и пришпилила к полу. Пачка соли свалилась на пол. Я снова зарядила самострел и приблизилась к пятну.
        Пятно отчаянно корчилось, пытаясь слезть со стрелы. Из-под брюшка растекалась красноватая юшка. Глазки его быстро вращались, пытаясь оценить обстановку. Я подгребла самострелом пачку с солью.
        - Ну что? - сказала я пятну. - Доигрался?
        Я оторвала кусочек картона сверху пачки, набрала пригоршню соли. Пятно замерло и настороженно посмотрело на меня. Тогда я подошла ближе и высыпала всю соль прямо на пятно. Пятно завизжало, завертелось, от него пошел дым, и оно умерло. Скукожилось, почернело и рассыпалось в пыль. Стрела торчала из бетонного пола.
        - Вот так, - сказала я. - И так будет с каждым.
        Я подобрала соль, развернулась и пошла назад, к пещерам. На границе между коридором и пещерами я остановилась. Достала подушку Жука, надула и устроилась на ней поудобнее. Мне нужна была спокойная обстановка, несколько минут спокойной обстановки.
        Я приставила самострел к стене справа от себя, слева от себя положила гранату, растянула на коленях рюкзак. Потом достала разрывную стрелу, изготовленную умельцем Жуком, и осторожно свинтила с нее боевой колпачок. Оторвала от пачки с солью длинный и широкий бумажный лоскут и высыпала на него содержимое стрелы. Черный порошок, видимо, порох, и мелкие блестящие стружки свинца. Я свернула лоскут в трубочку, завернула по обоим концам и стала трясти. И в соответствии с законами физики тяжелый свинец переместился на дно бумажной трубки, а порох остался сверху. Я оторвала бумагу сверху и высыпала на другой лист. Порох очистился от свинца. Я добавила к пороху столько же соли и тщательно смешала. После чего засыпала получившуюся смесь назад в стрелу, завинтила колпачок и зарядила ее в самострел. Я была готова продолжать путь. И была готова встретиться с Крысоловом.
        Пачку соли я взяла с собой.
        Я вернулась в пещеры, прошла по меткам до сосульки, где мною было ранено пятно, набрала в левый кулак соли и двинулась дальше. Я слышала, что раньше такой прием дети применяли против волков - идут по лесу - навстречу волк, а они ему в глаза соли - и все, нету волка, бежит к ближайшему водоему промывать зрительные анализаторы проточной водой. Конечно, правой рукой я кидала более метко, чем левой, но правая рука у меня была вся изрезана и к тому же в правой руке у меня был самострел.
        Я продвигалась не спеша, внимательно смотря под ноги и даже принюхиваясь. Не знаю, зачем, мне казалось, что Крысолов должен пахнуть рыбой. Но рыбного запаха я пока не ощущала. В таких условиях по запаху ориентироваться легче всего.
        Становилось все жарче и жарче, а сосульки становились все толще и толще. И росли они не только с потолка, но и с полу. Сосулек было много, и, когда все они превратились в настоящий лес, я, к своему удивлению, услышала голоса.
        - Валя, привет, - говорил Дэн. - Как дела?
        - Валя, присоединяйся к нам, - говорил Жук. - Нам тут скучно. И холодно.
        - Э, Валь, зачем ты меня сюда послала? - спрашивал меня Володька. - Мне здесь плохо. У меня здесь нету глаз.
        - Скоро, Валь, и у тебя не будет глаз, - добавлял Дэн. - Как у нас всех...
        - Глаза - это самое вкусное, - хихикал Жук. - Если долго не ел, надо всегда начинать с глаз...
        Они смеялись, смеялись сразу со всех сторон, так что я даже не могла понять, кто где. Я старалась не слушать и шагала вперед между сосульками. Два раза из-за сосулек высовывались пятна, но я грозила им пригоршней соли, и пятна отступали. И тогда голоса наглели и начинали звать меня особенно настойчиво.
        - Валя, иди к нам! - звал Жук. - У нас хорошо!
        - А помнишь, как мы ходили в поход? - спрашивал Дэн. - Тогда было хорошо! И у нас здесь очень хорошо!
        - Я тебя простил, - уверял Володька. - Но если ты не придешь, я рассержусь!
        - Мы все рассердимся! - грозился Дэн. - Очень рассердимся!
        - И тогда тебе не поздоровится! - рычал Жук. - Очень не поздоровится!
        Пространство между сосульками заполнялось рыком и смехом. Наверное, Дэн все-таки не зря сказал про гиененка. Тут явно был какой-то гиененок, во всяком случае, существо из этой породы. Вы скажете, что я тут немного вру - как я могла их слышать, если я на самом деле ничего не слышу и их губ я тоже не вижу. Но я их слышала, их голоса будто звучали у меня в голове.
        Потом врачи мне рассказали, потом врачи мне объяснили.
        - Очень не поздоровится! - рычали стены. - Тебе очень не поздоровится, маленькая дрянь! Очень!
        Они пугали меня, но мне уже было не страшно. Я стискивала зубы и шагала дальше, рисуя на стенах и сосульках круглые знаки. Хотя зачем, я, в общем-то, уже не знала, зачем - вряд ли можно было возвратиться этим же путем. Потом у меня кончилась краска в баллончике, и я выбросила его.
        А потом лес внезапно оборвался. Я стояла на самом краю огромной пропасти. Не знаю даже, с чем можно было сравнить эту пропасть. Размерами с несколько футбольных полей и глубиной с девятиэтажный дом. Пропасть была заполнена красноватым призрачным светом и от этого выглядела весьма мрачно. Через пропасть текла река, и там, в глубине этой пропасти, впадала в море. Видимо, это было то самое море, о котором говорил тогда на мосту Жук. Вода в нем казалась черной, а на берегу возвышалось построенное из черных камней сооружение, описать которое я не могу даже сейчас. Пожалуй, больше всего это строение было похоже на огромную, закрученную против часовой стрелки спираль. В центре спирали возвышалось нечто, похожее на сложенный из высоких камней конус.
        Такие спирали, сложенные из камней, я видела в книжке «Загадки Гипербореи». Там рассказывалось про исчезнувшую древнюю цивилизацию, обитавшую на берегу Северного моря и проникшую во все тайны мира. Так вот, эти гипербореи, они тоже выкладывали по берегам водоемов спирали из камней, знали секрет полета и могли менять маршруты китовых стад.
        Я стала спускаться вниз, к спирали. Потому что Крысолов ждал меня там.
        Я думала, что никто не знает, что под городом существует такая вот дыра. Что если вдруг случится землетрясение, сюда, в эту дыру запросто провалится цементный завод со стадионом. И тогда Крысолов выйдет наружу, он выйдет в мир. А может, он, напротив, погибнет от солнечного света.
        Я шагала по грубо вырезанным в камне ступеням и весело насвистывала. Насвистывала я как раз ту самую песенку, которую бормотал Жук. «Идет смерть по улице». Песенка эта почему-то действовала на меня ободряюще.
        И вдруг я услышала. Вернее, почувствовала. Легкие колебания воздуха, совсем как тогда, когда Дэн и Жук полезли в эту трубу. Воздух подрагивал, тонко и медленно, будто где-то недалеко кто-то играл на ксилофоне.
        Я вспомнила, как тогда Дэн и Жук быстро нырнули в эту самую трубу, совершенно меня не слушая, и я поняла, что эти вот зубодробительные колебания воздуха и есть песня Крысолова. Песня, которой он приманивал детей...
        ...Доктор потом мне объяснил, почему я слышала голоса, которыми Крысолов разговаривал со мной. Я всего не поняла, но то, что поняла, расскажу. Эти голоса, сказал доктор, он мог посылать прямо в мозг, а те звуки, которыми он заманивал людей в свои пещеры, мозг не мог воспринять. Их надо было слышать именно ушами.
        Тут доктор проговорился, а я сделала вид, что не поняла.
        - Именно такими модуляциями сирена парализует волю своей жертвы, - сказал он задумчиво, как бы сам себе. - А еще считается, что они могут этими звуками изменять пространство...
        И грустно так вздохнул.
        А я ведь много книжек читала, «Мифы Древней Греции» тоже читала. А там сирены присутствуют, часто встречаются. И я догадалась, что доктор и вся эта его компания уже давно ищут этих самых сирен. Может, убить хотят, а скорее всего поймать и использовать. В качестве оружия. Ведь если сделать такие передатчики, вот с этими самыми модуляциями, то можно всем мозги накрутить ой-ей-ей как! А если еще и пространство можно изменять!
        Я сразу вспомнила, что говорил Жук, когда на него набросились эти пятна. Что эти древние существа могли управлять водой, ветром и даже камнями.
        - Да-да, - сказала я, изображая дурочку. - Там этими самыми модуляциями все стены исписаны, места свободного нет.
        Доктор улыбнулся и добавил, что это он просто так мне все объясняет, а на самом деле ничего этого ни со мной, ни с Жуком, ни с Дэном не происходило, и я должна это запомнить раз и навсегда. Я сказала, что обязательно это запомню. Еще доктор сказал, что я не должна никому ничего рассказывать, а то меня надолго поместят в сумасшедший дом. Я сказала, чтобы доктор не волновался, я себе не враг. Доктор засмеялся и сказал, что я очень умная и взрослая девочка, и тут же попросил меня, чтобы я зарисовала, как выглядит пятно и как выглядит Крысолов.
        Я спросила, зачем ему это надо, а он ответил: чтобы быстрее меня вылечить. Если хочешь избавиться от страха, посмотри ему в глаза, сказал доктор. Я нарисовала, как смогла. Доктор пригласил художника, и он кое-что добавил. Только я видела, что художник хочет специально превратить это в игру. Он, чтобы развеселить меня и показать всю несерьезность ситуации, все время добавлял к моим рисункам какие-нибудь забавные штрихи. То пятно в крапинку нарисует, то глаза у него на таких антеннах изобразит, а Крысолову так и вообще прицепил такой здоровый нос, как у пьяницы. И даже хвост пририсовал. Но я-то понимала, что он все это специально делает, а сам запоминает, как они на самом деле выглядят. Я ему даже подыгрывала и сказала, что пятно похоже на ежика, а Крысолов - на Дуремара из «Золотого ключика». Художник очень смеялся.
        А потом доктор попросил меня нарисовать тот камень.
        Тем же вечером я начала потихоньку записывать эти свои приключения в тетрадь. Тетрадь я утащила у одной медсестры, и она, эта тетрадь, была в черной обложке. А потом оказалось, что в эту тетрадь на самом деле должны были вписывать всех, кто умер в больнице».
        Тринадцатый вечер
        - Я кино такое видел, - сказал Малина. - Они там тоже идут по лесу, идут и постепенно пропадают. А потом находят в лесу дом, и уже там последних двух убивают.
        - Кто убивает? - спросил Борев. - Привидение?
        - Не, там вообще непонятно кто. Кто-то их там убивает - и все.
        Корзун молчал весь день. Он и сейчас лежал в гамаке и молчал.
        - Забавно, - сказал Борев. - Сегодня одна девчонка ногу сломала.
        Борев чувствовал себя не очень хорошо. Ушиб на коленке не проходил, напротив, даже потихоньку увеличивался. Сегодня с утра Борев привязал к ноге лист подорожника, но не помогло. Опухоль не спадала, и колено ныло, отчего Борев пребывал в меланхолическом настроении.
        - Что же тут забавного? - спросил Корзун.
        - Так, - улыбнулся Борев. - Забавно...
        - Вы тут психи все, - сказал Корзун. - Видели, кстати, вчера? Целый грузовик увезли.
        - Видели, - нехотя сказали все. Почти все.
        Один только Борев ничего не сказал. Ему весь день хотелось спать, и после обеда он не пошел смотреть кино, потихоньку смылся и всю вторую половину дня дремал в палатке один. Думал.
        - Говорят, эпидемия, - сказал Корзун.
        - Эпизоотия, - поправил Малина, собиравшийся стать врачом. - Эпидемия - это когда люди помирают. А когда крысы дохнут, это эпизоотия.
        - А у нас и люди помирают, - зашептал Корзун. - С Фогелем-то что? Подавился пчелой?
        - Такое бывает иногда, - сказал Малина. - Бывает. От пчел каждый год куча народу гибнет. А Фогель сладкое любил и жадный был, всегда себе сиропа по полстакана наливал. Вот туда оса и залетела. А он по жадности не увидел.
        - Негритенка укусил шмелик, он лежит, совсем не дышит, - загадочно сказал новенький.
        - Это ты о чем? - подозрительно спросил Корзун.
        Новенький промолчал.
        - Ну, хорошо, - согласился Корзун. - Пусть пчела. А тот, из третьего отряда, ну пусть у него корь... А крыс-то что, тоже пчелы перекусали? Целый грузовик, да? Или у них корь?
        - Это тоже вполне объясняется, - сказал Малина. - С крысами. Обожрались чего-нибудь, вот и передохли. Тут другое плохо...
        - Чего это плохо? - проснулся Борев.
        - Плохо вот что, - объяснил Малина. - Нас тут могут на карантин задержать. На пару недель.
        - О-па! - выдохнул Корзун. - Еще две недели тут торчать?
        Борев зевнул.
        - У меня через неделю тренировки начинаются... - вздохнул Корзун.
        - Вот тут и потренируешься, - захихикал Малина.
        - Заткнись! - крикнул Корзун.
        Малина замолчал. Какое-то время было тихо.
        - Это все из-за этой книжки, - сказал Корзун. - Она во всем виновата...
        - Фигня, - снова зевнул Борев. - Чего вы так напрягаетесь? Все в порядке. А история интересная. Я таких раньше никогда и не слышал...
        - А давайте со всей этой дрянью покончим, а? - Корзун выскочил из гамака. - Спалим - и все тут! Вон там во дворе, в бочке!
        И он двинулся к новенькому, растопыривая руки. Корзун был выше его почти на голову и шире, гораздо шире в плечах, Корзун мог вбить его по пояс в землю. Но новенький не испугался, он стоял и смотрел на приближающегося Корзуна. Смотрел спокойно. Все напряглись и стали ждать, что будет дальше. Когда Корзун стал над ним уже нависать, новенький улыбнулся и сказал:
        - Лучше тебе этого не делать.
        - Почему это? - вдруг остановился Корзун, наверное, пораженный наглостью новенького.
        - Потому что каждая история должна быть закончена. - Новенький прижал к груди свою черную тетрадку. - Это как волшебство - надо произносить все заклинания до конца. А если ты не произносишь заклинание до конца, обрываешь его, то всякое может получиться. Говорят, что если история не закончена, то она начинает жить с нами. Со мной. С вами тоже. Ты ведь не хочешь, чтобы это жило с тобой? Чтобы оно каждый день ждало, ждало...
        - Черт! - Корзун пнул подпирающий палатку столб. - Черт!
        Палатка вздрогнула, и с крыши что-то сорвалось, заскрипело крыльями и потянуло в сторону леса.
        - Что это было? - испугался Корзун. - Что это полетело?
        - Это козодой, - сказал Борев. - Он предвещает смерть.
        - Придурок! - заорал Корзун. - Ты тоже, видно, свихнулся! Вы тут все свихнулись от этой чертовой книжки!
        - Кто пойдет по следу одинокому? - со смехом сказал Борев.
        Козодой прокричал уже где-то за рекой.
        - Что тогда делать? - неожиданно жалобным голосом спросил Корзун.
        - Корзун, - сказал Малина. - Ты «Джуманджи» смотрел?
        - Ну?
        - Игра должна быть закончена, Корзун. А то будет еще хуже.
        - Стойте! - Корзун вдруг подпрыгнул. - Стойте!
        - Ну, что еще? - раздраженно спросил Борев.
        - Вы что, ничего не заметили? - Голос у Корзуна дрожал. - Ничего?
        - Чего еще? - процедил Малина.
        - Он же читал нам ее двенадцать вечеров почти в ТЕМНОТЕ! - крикнул Корзун.
        Все засмеялись.
        - У него ночное зрение, дурак, - сказал Малина. - Как у козодоя. К тому же тут не так уж и темно...
        И снова все засмеялись.
        - Осталась последняя глава, - сказал новенький. - Я буду читать.
        «Песня Крысолова звучала все громче и громче. Пустота была заполнена нервными колебаниями, я чувствовала это, но не слышала. Я шагала вниз по каменным ступеням и напевала песенку про смерть. Справа от меня, в нескольких метрах, текла черная река, впадающая в такое же черное море. Ее вода была похожа на нефть. В голове у меня звучали голоса. Жук, Дэн, Володька, они говорили, спорили, стонали, ругали меня, звали... Звали...
        Когда до конца лестницы осталось двенадцать ступеней, под ноги мне кинулось пятно. Я наступила на него и почувствовала, как булькнули у него внутренности, нога моя поехала по сырому, словно это была банановая кожура, я потеряла равновесие, упала и покатилась по ступеням.
        Это было довольно больно, на четвертой ступени я ударилась головой об острый каменный край и потеряла сознание.
        Не знаю, что меня спасло. Может, я падала не слишком быстро, может, ступени были не очень высокие, но голову я разбила не сильно. Мне самой кажется, что я попала головой на пятно: прежде чем потерять сознание, я почувствовала под затылком что-то мягкое. Так или иначе, я выключилась. И какое-то время провалялась без сознания. Вернее, сознание-то во мне присутствовало, но находилось оно в каком-то растрепанном состоянии, мне виделось, будто я сижу на бесконечном зеленом лугу и воюю с назойливым слепнем. Совсем как в книгах, где герои вырубаются от ударов по голове рукояткой меча, от удара скамейкой или от попадания в ту же голову шрапнели на излете.
        Когда слепень начал побеждать, я очнулась. Надо мной, метрах в двух, висела похожая на грязную тряпку тень. Рваные края этой тени колыхались и были похожи на какие-то длинные отростки. Я села, попыталась вглядеться в эту тень по-хорошему, но тень резко метнулась в темноту, оставив после себя отчетливый рыбный запах.
        Я потрогала голову. Чуть ниже затылка наливалась продолговатым бугром шишка, но крови вроде бы не было. Череп я не проломила, но сотрясение мозга вполне могло быть. Во рту к тому же чувствовался неприятный железистый привкус, будто всю ночь я проспала с медным пятаком за щекой. Или прикусила язык.
        Я осторожно встала.
        Ноги держали плохо, к тому же меня тошнило. Кажется, есть сотрясение. Даже наверняка. Это очень плохо - можно в любой момент упасть и отключиться. К тому же мозг при сотрясении болтается в голове сам по себе, и ничто его не удерживает. Придется быть осторожнее.
        Смешно - я грохнулась с приличной высоты, пересчитала себе все кости, чуть не сломала голову, а соль из руки так и не просыпала. И ремень самострела тоже - был намотан на кисть правой руки. Все на месте. Рюкзак...
        Рюкзака не было! Пачка с солью была в рюкзаке!
        Я огляделась. Рюкзак обнаружился метрах в десяти. Три крупных пятна, изо всех сил работая ножками, тащили рюкзак к реке.
        - Стоять! - крикнула я и шагнула к ним.
        Меня здорово повело вправо, но я сумела сделать еще один шаг. Пятна задвигались быстрее. До реки оставалось метра два.
        Я сделала еще шаг, и тут наперерез мне выскочило другое пятно. Наверное, это было то самое пятно, на которое я наступила, - оно было сильно скособочено и двигалось с трудом. Пятно разинуло пасть и подобрало ножки, собираясь прыгнуть. Я слышала, что крысы, если их загнать в угол и поставить в безвыходное положение, утрачивают всякий страх и в ярости кидаются прямо в горло, так вот это пятно очень сильно походило на такую загнанную крысу. Автоматически я стала поднимать самострел, но пятно меня опередило и прыгнуло первым. Я сумела отбить его прикладом и, когда оно шлепнулось на камни, щедро осыпала его солью. Пятно задымилось и рассыпалось в черную пыль.
        Другие пятна старались вовсю - до реки оставался метр. Я поспешила к ним, но тут передо мной снова повисла похожая на грязную тряпку тень.
        В этот раз я разглядела ее хорошо.
        Это был Крысолов.
        Никто никогда не видел Крысолова. Это я знаю точно. Потому что если бы кто-нибудь его видел, то обязательно попытался бы нарисовать, а я никогда ничего подобного не встречала. Нигде. Хотя нет, однажды я наткнулась на что-то подобное. Как-то раз в книжном магазине мне попался альбом с рисунками старого испанского художника Гойи. Рисунки мне не понравились, но на одном из них среди стаи разных мерзких чудовищ было что-то похожее на Крысолова. Чудища разоряли небольшой красивый город, а Крысолов висел над ними, держась щупальцем за звезду. Гойя видел Крысолова. А может, и другие художники тоже его видели, но побоялись рисовать? Я бы побоялась, это точно. Тот, кто рисует Крысолова, может с ним встретиться.
        Крысолов висел прямо передо мной.
        И пока я стояла, завороженная переливами его черноты, завороженная его глазами, завороженная шевелением гладких щупалец, пока я стояла, пятна доволокли рюкзак до реки. Потом они собрались в кулак и столкнули рюкзак в реку. Черная вода поглотила его, легко, без всплеска, без кругов по воде. Рюкзак исчез.
        Крысолов растворился. Пятна быстро расползались по камням. Соли, главного оружия борьбы с нечистью, больше не было.
        Кроме соли, смешанной с порохом, которой была заправлена боеголовка стрелы.
        Я двинулась дальше. Через сорок шагов я вошла в спираль.
        Камни, из которых была сложена спираль, были очень необычными камнями. Они были пористые, нет, они были даже не пористые, а как бы состояли из множества маленьких ячеек, которые, в свою очередь, тоже состояли из ячеек, и так до бесконечности. Случайно я приложила к камню порезанную руку и с ужасом увидела, как камень стал втягивать в себя пропитанную кровью материю. Я еле-еле успела стащить бинт с ладони, он исчез в камне.
        Спираль закручивалась к центру. Кольца сжимались, и идти становилось все труднее и труднее. В некоторых местах мне приходилось идти боком, а в некоторых даже протискиваться. Клаустрофобия давила очень сильно. Я прекрасно понимала, что убежать из логова Крысолова мне не удастся, я понимала, что постепенно загоняю себя в ловушку, но отступать я не собиралась.
        - Идет смерть по улице... - напевала я песенку Жука.
        Ход расширился, и я оказалась в круглом высоком помещении, образованном вытянутыми кверху плоскими каменными глыбами. В помещении никого не было, лишь посередине стоял круглый камень с высверленными по бокам дырками. Алтарь.
        Я обошла вокруг камня, а потом позвала:
        - Эй, Крысоед! Или как там тебя... Ты здесь?
        - Ненавижу людей, - сказал голос. - Люди воняют и никуда не годятся! Люди - это паразиты. И рядом с людьми всегда крысы! Ненавижу крыс! Ненавижу людей!
        Я потрясла головой. Я слышала! Слышала впервые за пять лет!
        - Я долго не мог понять, - голос зазвучал прямо у меня в голове, - почему ты меня не слышишь. А теперь понимаю. Ты глухая?
        Я не ответила. Терпеть не могу, когда меня называют глухой.
        - Твои друзья - они у меня, - сказал голос. - И пока живые.
        - Очень хорошо. - Я осторожно, одними глазами, оглядывалась, стараясь увидеть Крысолова.
        - Пока они живые, - повторил голос. - Пока. А ты меня очень разозлила...
        - Что тебе от меня нужно? - перебила я.
        Я поняла. Поняла, что если Крысолов меня еще не убил, то это означает, что ему что-то нужно. Что он не зря заманивал нас сюда, начиная почти с первого нашего шага. Значит, у него есть какая-то цель...
        - Мне от тебя ничего не нужно, - усмехнулся голос, он будто читал мои мысли.
        - Врешь, - сказала я. - Нужно.
        Красноватый свет, пробивающийся через щели в стенах, вдруг потускнел. Крысолов стал медленно опускаться к алтарю.
        - Ты умная, - говорил Крысолов. - И это хорошо. Ваш друг, тот, который угодил ко мне первым, оказался не очень умным. Но даже его я смог использовать - он заманил сюда вас.
        - Мы сами пришли, - сказала я.
        - Все так говорят, - засмеялся Крысолов. - Все так говорят уже тысячи и тысячи лет. Но на самом деле это не так.
        - Ты врешь! - крикнула я. - Врешь!
        - Я не вру. Я пообещал его выпустить, если он приведет трех человек. Он привел вас.
        - Врешь, - повторила я. - Врешь...
        - Я одинок, - говорил Крысолов. - У меня мало помощников. Тот, кто повесился год назад, был хорошим помощником. Но он был старый, долго не выдержал. Мне нужно больше помощников. И мне незачем врать. Ваш друг привел трех человек. Я его отпустил. Он никому не скажет. А когда придет время, я смогу позвать его обратно. Всегда. Я всегда могу позвать своих слуг.
        Крысолов загудел. И тут же по стенам заметались тени, потом они задвигались медленнее, и становилось видно, что это пятна. Они собирались вокруг алтаря. Их было немного, не больше десятка. Они шевелились и омерзительно шуршали, словно огромные тараканы.
        - Их мало, девочка. Они хотят есть, девочка. Думай, девочка.
        Крысолов устроился на алтаре, он обхватил его своим телом и просунул в высверленные отверстия щупальца. Он был похож на большой комок темноты, оседлавший камень. Затем Крысолов повел щупальцем и нарисовал в воздухе красным огнем стрелку и букву «W».
        - А ты мне не веришь, - сказал он. - Ваш друг предал вас.
        Если выстрелить сейчас, то можно попасть. Но он успеет. Успеет увернуться. Эта тварь успеет увернуться. А пятна кинутся на меня. У них зубы, острые зубы.
        - Что тебе от меня надо? - спросила я. - Я должна привести тебе людей?
        - Сначала я думал так. Сначала я думал, что ты приведешь мне еще несколько человек. Кого-нибудь взрослого, кого-нибудь большого... Чтобы вырастить много новых помощников, новых слуг... Но потом я передумал... Ты слишком хитрая...
        - Что тебе надо? - Я направила на него самострел.
        - Будешь стрелять? - усмехнулся Крысолов. - Не попадешь. Лучше подумай. Подумай. С тобой, без тебя, но скоро все изменится. Смотри сюда. Этот камень упал на землю, когда она была молода. Он высек первый огонь, он связал первые молекулы жизни в цепочки. Это талисман создания. Да он и есть создатель. С его помощью можно творить что угодно. Мой народ правил с ним миром. Миллионы лет. И это время придет.
        - Что тебе надо от меня? - спросила я.
        - Я верну тебя наверх. Тебя и твоих друзей. И вы будете жить дальше. Но ты будешь помнить, что с тобой произошло. Еще я хочу вот что. Ты будешь рассказывать о том, что с тобой произошло, всем, кто захочет услышать.
        - Зачем?
        - Пусть начинают в меня верить, - ответил Крысолов. - Ведь все начинается с веры. Сначала они будут смеяться, потом поверят, потом станут искать. А потом они найдут. И тогда...
        Крысолов засмеялся. Сухим громким смехом.
        - И тогда мы вернемся!
        Я нащупала в патронташе гранату и стала большим пальцем вытаскивать кольцо. Не забывая при этом прижимать рычаг к ребристому боку. Все, как учил Жук. Сломала ноготь. Кольцо выскочило, и я почувствовала, как рычаг стал разжимать мне пальцы. Я надавила на него сильнее. Крысолов перестал смеяться.
        - Что это? - спросил он.
        - То, о чем ты забыл, - сказала я.
        - Меня этим не убьешь. - Крысолов оторвался от своего камня и повис в воздухе. - Себя убьешь.
        Пятна зашуршали и стали подступать ко мне мелкими шажками.
        - Тебя не убью. - Я шагнула вперед, гранату я держала в вытянутой руке. - Но осколки разлетаются на полкилометра. От твоего камня ничего не останется. Тут вообще ничего не останется...
        Крысолов зашипел и поплыл на меня, разворачиваясь в огромный черный парус. Пятна двинулись на меня. Забавно, в какую-то долю секунды я заметила, что пятна суетятся - стремятся обогнать друг друга, каждое пятно пыталось добраться до меня первым...
        Тогда я разжала пальцы. Граната упала на пол, отскочила и подкатилась под алтарь. Крысолов метнулся вниз. Пятна шарахнулись в стороны.
        Взрыва я не помню.
        Я не знаю, как я осталась жива. Я упала на мягкий мелкий песок, а каменная плита накрыла меня от падающих камней. Ни один осколок в меня не попал. Это было чудо. Именно так я думаю. Тот, кому очень не нравится Крысолов, защитил меня от осколков и не позволил, чтобы меня зашибло камнями. По-другому я это объяснить не могу. Я осталась жива.
        Я вылезла из-под камней. Верхушка конуса была разворочена, и острые осколки валялись повсюду. Алтарный камень был расколот на несколько частей. Из его сердцевины сочилась красная влага и уходила в песок. Рядом с самым крупным куском камня лежал Крысолов. Длинный кусок купола пробил его мантию и пришпилил к земле. Самострел лежал рядом.
        Я подошла к Крысолову почти вплотную, прицелилась в извивающуюся щупальцами морду.
        - Соль, смешанная с порохом, - сказала я.
        И нажала на курок.
        Доктора мне объясняют, что произошло там, в подвале, но я им не верю. Что мы спустились вниз, попали в облако газа и потеряли сознание, а я, когда падала, ударилась головой. И от этого у меня тяжелый стресс и шок, и что это немножечко повлияло на мою психику, так что я запомнила то, чего со мной не происходило.
        Еще ко мне приходили Жук и Дэн. Они веселые и все время шутят и смеются. Из того, что случилось, они ничего не помнят. Но я заметила, что Дэн чуть-чуть прихрамывает, а кожа у Жука вместо слегка смуглой стала совсем белой. Я помнила, что Дэн вывернул ногу, а рядом с Жуком разорвалась граната. Я думаю, что хромота и белая кожа как раз от этого. Да и у меня самой на ладони остался шрам от лески. Его-то никуда не денешь.
        Кстати, о гранатах. Когда меня нашли, я сидела и сжимала в руке гранату, так рассказал доктор. А потом какой-то военный долго допытывался у меня, где я эту самую гранату раздобыла. Я ему соврала, что нашла ее там, в подвале. Он отстал. Ко мне вообще относятся странно. Берегут, что ли. Думают, что Крысолов придет за мной, а они его тут как раз за жабры и схватят.
        А теперь самое плохое. Я стала слышать. Врачи говорят, что это от шока и от сильного удара головой. Что там, в моих ушах, все очень удачно сместилось, и теперь я могу слышать. Но я думаю, что это не от удара по голове. Я стала слышать из-за другого. Это сделал со мной Крысолов. Или эта самая сирена. Он вернул мне слух, чтобы я услышала его, когда он меня позовет. Вот так.
        И еще. На правой руке, чуть выше локтя, у меня появилась родинка. Большая, размером с пятак. Но я не отчаиваюсь. Я знаю, как с ними бороться. Куда бы я ни шла, где бы я ни находилась, дома, на улице, в поезде, со мной всегда шприц с концентрированным раствором натрия. То есть с солью. Когда родинка зашевелится, я воткну в нее иглу и нажму на поршень. У меня хватит решимости. Теперь хватит. А тот, кто не любит Крысолова, поможет мне. Я в этом уверена.
        А вчера приходил Володька. Он принес мне апельсины и сказал, что нашу школу закрыли на карантин. Кто-то рассыпал по коридорам полкилограмма ртути. А еще Володька сказал, что скоро он уезжает...»
        Четырнадцатый вечер
        - Ну и как все это объяснить? - спросил Корзун.
        Новенький промолчал.
        - Давай, давай, рассказывай, - настаивал Корзун. - Что там с ними стало со всеми. Откуда у тебя этот дневник?
        - Хорошо, - согласился новенький. - Я расскажу. Эта история на самом деле произошла. Два мальчика и одна девочка пошли искать третьего мальчика в школьный подвал. Они заблудились, хотя там и заблудиться-то было негде. А потом что-то случилось.
        - А ты откуда все это знаешь?
        - Меня зовут Владимир, - ответил новенький.
        - Володька? - не поверил Корзун.
        - Да. Это меня они там искали. Вернее, им казалось, что искали. Я тогда в самом деле поссорился с родителями и сбежал к бабушке. А Валя решила, что я застрял в подвале. А я в подвал вообще не ходил. И брата у меня никогда не было. А они на самом деле пошли меня искать. Их нашли на следующий же день, они спали на лестнице в подвал. Дэн и Жук вообще ничего не могли рассказать, орали только про пятна. А потом, как очухались, так вообще говорили, что не помнят ничего. Их, правда, в психушке немного продержали, одного - месяц, другого - полтора. Потом выпустили. А с Валей вышло хуже. Она молчала. И рука у нее почти отсохла, потом все-таки восстановилась. Но в психушке почти год лежала, ее какие-то доктора особые смотрели, искали чего-то. Там, в психушке, она и написала это. И мне подарила, когда я приходил ее навещать. Сказала, что врачи хотели эту тетрадку заполучить, с ней, с тетрадкой, будто что-то не в порядке. Чтобы я ее сохранил. Я ее и сохранил.
        - А что дальше с ними сталось? - спросил Малина.
        - Не знаю. - Володька пожал плечами. - Я из того города уехал.
        - А собака? - снова спросил Малина.
        - Собаку не нашли. Мне кажется, ее вообще не было. В нашем дворе не было собаки по кличке Дик.
        Новенький замолчал. Молчали и остальные. Потом Корзун спросил:
        - А что с тетрадкой ненормального?
        - Есть такое, - кивнул новенький. - Наверное, из-за этого врачи и хотели ее заполучить. Помните, они все время пятна какие-то видят? А Валя даже одно трогает? Оно еще холодное такое?
        - Ну.
        - Тут странная штука, - вздохнул новенький. - У некоторых, кто читал это, тоже появлялись такие пятна. Они растут, растут, а потом...
        - Ну хватит! - Корзун вывалился из гамака. - Хватит эту фигню молоть! А то в рог дам!
        - Как скажешь. - Новенький свернул тетрадь в трубочку и спрятал в карман.
        Новенький забрался в свой гамак, закутался в одеяло и стал смотреть в потолок, которого в темноте не было видно.
        - А мне история понравилась, - сказал Борев.
        - Мне тоже, - согласился Малина. - Нормальная история. А Корзун просто испугался. Слушай, Вов, а можно я эту историю тоже кому-нибудь расскажу?
        - Рассказывай. - Володя пожал плечами. - Мне все равно.
        Борев отвязал лямки окошка и посмотрел за реку. Церковь с черными куполами была на месте. Борев пощупал ногу. Нога была холодная.
        Уже выше колена.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к