Туман Сергей Алексеевич Баруздин
        Сергей Алексеевич Баруздин
        Туман
        Туман. Глухой, бесконечный и совсем не как молоко, хотя и говорят так, а хуже. Рыбак, если он настоящий, знает, что такое «молоко» над морем. Это хуже «молока», глубокий туман.
        И берег — в тумане. В тумане прибрежные сосны и дома, а новые здания, которые растут здесь как грибы, совсем не видны. Словно их и построили так, чтобы они уходили в небо, в туман. Пусть там, наверху, живут люди и разбираются, что к чему, а вокруг них туман…
        На земле лучше, и ближе к земле лучше. И с моря тупить на землю — лучше, и не подниматься потом выше третьего этажа. Второй, а особенно первый нравятся Язепу. Но у него — третий. И то хорошо. Когда всю жизнь болтаешься в море, нужна земля. Не какая-то, а реальная: земля, на которую можешь ступить ногами и пройти по ней, сначала качаясь, как по палубе, а потом все увереннее и увереннее, твердо, и тогда, конечно, не хочется подниматься в доме на второй, третий или еще какой-то этаж. Тогда — лучше море.
        День уже давным-давно настал, а на улицах горят фонари и машины едут с зажженными фарами.
        Туман.
        И здесь туман.
        - Дедушка! А-а!
        Язеп идет с внуком, и голос внука вдруг заставил вздрогнуть его.
        - Что, Антон?
        Антону восемь. Язепу завтра будет пятьдесят. Они идут за покупками по магазинам. Антон любит ходить за покупками, но только не за «тряпками», а в магазины серьезные, продовольственные. Там есть что купить и выбрать, и Язеп тоже любит это дело. Когда возвращается из рейса, всегда ходит по магазинам. Жена довольна. Дочь с мужем довольны. И он сам доволен, принося домой полную сумку. И Антон такой же. Язепу нравится, что Антон такой. Значит, в него пошел…
        - А почему такой туман? — спрашивает Антон. — Почему ничего не видно?
        В самом деле, плохо видно, даже на улице. Вчера в море было чуть яснее.
        Язеп отвечает внуку, но сам думает о другом.
        Завтра будут гости. Надо купить все. Ясно. Дома ждут. Но сейчас…
        - Это не самый страшный туман, — говорит Язеп. — И вообще…
        - Почему? А вчера был хуже? В море? — спрашивает Антон.
        - Вчера был отличный улов, — говорит Язеп. — А туман… Знаешь что, Антон? Пойдем-ка сейчас сначала вперед, а в магазин — потом… Не устанешь?
        Антон рад любому предложению. С дедом — куда угодно, и это всегда интересно.
        - Пойдем к морю!
        Язеп почему-то взял Антона за руку, и внук охотно прижался к его руке, и они свернули от магазина налево, в маленькую — человек с человеком не разойдется — улочку. И пошли по песку, мимо заборчиков и домиков, к морю. А дальше, перед морем, песок был уже другой — более чистый и прибитый волнами, и по нему, как подумал Антон, даже на машине можно ездить.
        Антон не сказал об этом. А сказал:
        - Смотри, как чайки сидят!
        Чайки не сидели, а ходили по кромке воды и ждали, что им принесет море. Их было много, чаек, но Язеп думал о другом:
        - Пойдем туда, Антон! Ладно?
        Они пошли левее по кромке моря к курортной поликлинике. Уж что-что, а эту поликлинику Антон знал.
        И вдруг — остановились.
        - Здесь, Антон, постоим минутку, — сказал Язеп. — Хорошо? Постоим?
        - Постоим, — сказал Антон, хотя и не понял. Море, берега, песок, водоросли и ракушки, выброшенные водой. Даже чаек здесь нет. А только вороны. Они пугливы и сразу удрали, когда рядом появились люди.
        Язеп смотрел на море, и Антон копался в ракушках и водорослях, искал янтарь. Говорят, люди находят.
        Туманная дымка над морем и над пляжем, и даже маленький шпиль с петушком над старой курортной поликлиникой не был виден. Рядом с поликлиникой стоял полуочехленный огромный автомобиль-амфибия. На нем — красный крест. Это для спасения утопающих. Но сейчас какие утопающие? Не сезон!
        Антону надоело искать янтарь.
        - А чего ты, дедушка? А-а? Нет, в море чего смотришь? Там же не видно. Туман… Там что?
        Язеп помолчал, потом сказал:
        - Пойдем в магазин, а то мама и бабушка заждались нас…
        Они вновь прошли мимо курортной поликлиники, и Антон руками потрогал автомобиль-амфибию, и Язеп почему-то потрогал и еще раз все объяснил ему, как и для чего этот автомобиль, некогда военный, а сейчас мирный, с красным крестом.
        В магазине всё быстро купили. Все, что было и что нужно, а чего не было, так не было.
        И, уже подходя к дому, Антон спросил:
        - Дедушка, а чего ты такой грустный? И молчишь?
        Язеп подумал: говорить или не говорить?
        И решил: а почему нет…
        - А знаешь, Антон, ты не просто Антон. Был товарищ у меня Антон, с которым мы вместе служили в войну. Так вот там, где мы с тобой сейчас стояли на пляже, он и погиб. В сорок четвертом. Был десант. Не ахти какой. Пять катеров. Наш катер немцы подорвали. Мы с Антоном выбрались. И берег заняли, и дальше пошли. Немцы бежали. А потом вернулись и… Поликлиники тогда этой не было…
        - И-и? — спросил Антон.
        Туман висел над улицами. Дымка или туман. Сосны и дома в тумане. «Молоко» не «молоко». Глубокий туман. Но все равно на земле лучше видно, чем в море. Земля — это земля.
        - И-и? — сказал Язеп. — А что? Просто, когда ты родился, назвали тебя Антоном. Не латышским именем, а русским…