Библиотека / Детская Литература / Антонова Анна : " Праздничные Истории Любви " - читать онлайн

Сохранить .

        Праздничные истории любви (сборник) Светлана Лубенец
        Анна Евгеньевна Антонова
        Ирина Алексеевна Молчанова
        «ВИРТУАЛЬНЫЙ АНГЕЛ»
        Она невидимка. Соседи, одноклассники, продавцы в магазинах — никто не обращает внимания на тихую скромную девочку. Карина словно смотрит представление из-за кулис театра: все интересное происходит с кем-то другим, лишь у нее никак не получается выйти на сцену, стать героиней прекрасной и романтической истории… Что ж, Новый год не зря считают чудесным праздником! В это время заветное желание может исполниться. И кто знает, какая роль тогда достанется Карине. Ведь незаметными бывают не только скучные люди… но и ангелы, чье тайное присутствие — самое настоящее волшебство!
        «ЗВЕЗДА НОВОГОДНЕЙ НОЧИ»
        Говорят, что под Новый год сбываются желания… И маленькое чудо сейчас было бы очень кстати! Срочно нужно готовить праздничный вечер, но никто в команде Алю не слушается. Ни режиссер Васька, ни художницы Лиля и Надя, ни оператор Антон. А все из-за любви! Васька вроде бы неравнодушен к Лиле, но при этом ухаживает… за Алей. Как бы теперь и спектакль не провалить, и разобраться, кто же ему нравится по-настоящему?
        «ЛЮБОВЬ ИЗ ЛЕГЕНДЫ»
        В первый раз Оля Ларионова влюбилась, и так неудачно! Саша Добровольский — один из братьев-близнецов… Как разобраться, с кем из братьев она танцевала на дискотеке, а кто пришел к ней на свидание? Ведь любимое развлечение близнецов — разыгрывать легковерных девчонок… День и ночь Оля мучилась вопросом: нравится ли она Саше или его нежное отношение к ней — всего лишь продолжение игры? Девчонка совершенно запуталась — и тогда ей на помощь пришла верная подружка Галка с целым фонтаном идей! Девочки начинают слежку за братьями. И узнают, что Добровольские, пользуясь своей похожестью, некрасиво обманули учительницу на зачете. Что же делать? Помочь Олиному возлюбленному и его коварному брату? Или, наоборот, раскрыть их секрет и таким образом наказать заносчивых мальчишек?..
        Анна Антонова, Светлана Лубенец, Ирина Молчанова
        Праздничные истории любви (сборник)
        Ирина Молчанова
        Виртуальный ангел
        Пролог
        Два сердца
        Семья собралась за праздничным столом: отец, сын, мать и маленькая дочка — все нарядные и счастливые. Мальчик держал хлопушку, а девочка обнимала толстого черного кота с бантом на шее. Женщина в ярко-зеленом платье с улыбкой смотрела на огромный «Наполеон» в центре стола, уставленного тарелками и фужерами. Мужчина в одной руке держал фотоаппарат, а другой указывал на экран телевизора, где выступал с праздничным обращением президент России.
        Возле каждой тарелки лежали красные салфетки с белыми узорами по краям, в вазах — конфеты в блестящих обертках, крупные мандарины, в хрустальных мисочках — салаты, соленые грибы, оливки, на плоских блюдцах — нарезки колбас, сыров, рыбы, колечки ананаса. Обязательная зелененькая бутылка шампанского возвышалась в самом центре стола. Хлеб, как положено на праздники, нарезан треугольниками, в плетеной корзинке — бананы и яблоки. Целый поднос бутербродов с красной икрой.
        Карина посмотрела на только что купленный елочный шар, зажатый в мокрой от снега варежке, и вздохнула. Ее взгляд встретился с преданными, все понимающими карими глазами.
        - Сейчас-сейчас, Артоша, потерпи еще немного, — пробормотала она, возвращаясь к созерцанию витрины магазина, за стеклом которой отмечала Новый год семья кукол, настолько походивших на живых людей, что было чуть-чуть неловко. Точно ее поймали за подглядыванием.
        Белый пудель тихонько заскулил и теснее прижался к ногам девочки.
        - Вот бы сейчас один бутербродик, — выдохнула Карина, стягивая рукавицу и нагибаясь к продрогшей собаке, чтобы погладить.
        Пес ткнулся ей в ладонь мокрым носом и завилял хвостом с пушистой кисточкой.
        - Какое чудо! — воскликнул кто-то совсем близко.
        Карина выпрямилась.
        К магазину игрушек подошла влюбленная парочка. Ребята с интересом уставились на кукольную семейку, а девочку в белой куртке с натянутым на глаза капюшоном и пуделем на поводке не заметили.
        - Ром, ну посмотри на них! — настаивала девчонка в красном пуховике, дергая друга за рукав.
        - Чё я, слепой, что ли?! Вижу! Пошли уже, Светка, я просто околел!
        - Рома, да они как живые! Ну, посмотри, пожалуйста, — упрашивала Света.
        Парень упрямо отвернулся и произнес по слогам:
        - До-ста-ла!
        Карина затаила дыханье. Ребята по-прежнему ее не замечали, а вот она их разглядела… и узнала. Трудно было бы не узнать самую популярную пару в родном классе. Света с Ромой начали встречаться еще на летних каникулах, а когда наступил учебный год, объявили всем, что после школы поженятся. То-то шуму наделали. Одноклассницы сразу кинулись поздравлять, листать каталоги с нарядами для невест, планировать, кто станет свидетелями на свадьбе, а парни распределять, кто какую выпивку притащит на мальчишник. Учителя восприняли новость не так восторженно: одни тихо посмеивались, другие в открытую заявляли: «Вы школу сперва окончите, три года еще учиться, десять раз разбежитесь».
        - Неужели, блин, трудно просто посмотреть?! — вспылила Света.
        - Представь, трудно! — фыркнул Рома. — И если ты насмотрелась на эту фигню, то пошли по домам, тошнит уже с тобой снег месить!
        Услышав такое, Карина вовсе перестала дышать и вжалась в стекло витрины. Она знала, как остра на язык бывает Света. Но, к ее изумлению, одноклассница не стала спорить, прошептала лишь:
        - Ну и черт с тобой, Ромка!
        Парочка медленно двинулась в сторону площади, где красовалась огромная сверкающая елка, украшенная разноцветными бумажными фонариками и гирляндами.
        - Пошли за ними, — шепнула Карина переминающемуся с лапы на лапу пуделю и натянула поводок.
        Ребята недолго молчали, Света не выдержала и сердито сказала:
        - Если тебя все достало, так давай…
        - Что тебе давать? — ворчливо спросил Рома.
        - Давай расстанемся, вот что! Зачем мучиться?
        Карина поскользнулась на запорошенном льду, взмахнула руками и, пока ловила равновесие, не расслышала, что же ответил Рома.
        - Не смотри так, Артемон, — пожурила девочка собаку, — я ведь просто иду домой! Кто виноват, что мне с ними в одну сторону? — Она прибавила шаг, но одноклассники были уже довольно далеко и, кажется, больше не разговаривали.
        «Что же он ответил? Неужели они расстанутся, вот так… так глупо?»
        Рома считался самым красивым мальчиком из всех девятых классов в школе, но бегать за ним никто не смел — Свету побаивались. Она с соперницами обходилась строго, могла и в глаз дать.
        Артемон почувствовал близость дома и потянул поводок, заставляя ее идти быстрее. Они пересекли пустынную площадь, освещенную елочными огнями, и вошли в темную арку, где минуту назад скрылись Света с Ромой.
        В тихом прямоугольном дворике возле одного из подъездов в фонаре гулко дребезжала лампа. Почти во всех окнах горел свет, виднелись силуэты людей, доносились обрывки разговоров. Она не сразу заметила, как из третьей парадной вышел Рома, поэтому спрятаться не успела.
        Парень прошел мимо, только Карина хотела вздохнуть с облегчением, как он бросил через плечо:
        - Привет, Алмазова!
        Она обернулась и увидела, как он завернул за угол дома.
        - Привет, — сказала она в никуда.
        Артемон тявкнул.
        - Слышал?! — подергала поводок девочка. — Он сказал «привет»! А в школе даже не смотрит в мою сторону.
        «Впрочем, как и все остальные», — мысленно прибавила она и решительно зашагала к первому подъезду, где на первом этаже в трехкомнатной квартире № 1 жила ее семья.
        Дверь открыл дедушка. В синих тренировочных штанах, заправленных в шерстяные носки, в белой майке и очках для чтения, он рассеянно обронил: «Картошка на плите, подогрей и ешь», сунул под мышку ворох газет и удалился на кухню. Алмазов-старший любил по вечерам пить чай с малиновым вареньем в компании газеты «Вести» и радио «Маяк», пока бабушка смотрела в комнате любимый сериал.
        Карина сняла куртку, шапку, ботинки, отстегнула Артемону поводок и вошла в свою комнату. У зеркала в резной раме, сделанной дедом ей в подарок на Восьмое марта, девочка остановилась. Голубые, чуть вьющиеся волосы были в беспорядке после шапки и висели вдоль худенького лица двумя свалявшимися мочалками. Щеки раскраснелись на морозе, а прозрачные серо-голубые глаза стали как будто ярче.
        Карина взяла с полки массажную расческу и, морщась от боли, начала причесываться.
        Волосы в голубой цвет она покрасила в седьмом классе. Тогда ей казалось, что после этого ее сразу же заметят все. Девчонки, мальчишки, продавцы в магазинах, собачники во дворе, соседи по лестничной клетке — каждый, кто смотрел на нее столько лет и не видел, кто мог пихнуть, наступить на ногу и пойти дальше, даже не оглянувшись. Всем-всем-всем, несправедливо записавшим ее в бесправные невидимки, ей хотелось доказать… Не доказала. Одноклассники посмеялись. Модница Галя Решеткина долго разглядывала ее волосы, а затем громко спросила у собравшихся одноклассников: «Что это она с собой сделала? Отстой какой-то». Продавцы по-прежнему откликались лишь с третьего или четвертого «Простите», собачники все так же разговаривали неохотно, а соседи, как раньше, забывали поздороваться при встрече. Ничего не изменилось, лишь волосы из белых стали голубыми. А менять цвет обратно ей было стыдно — с тех пор так и красилась.
        Артемон устроился в своей корзинке возле батареи, положил голову на лапы и теперь внимательно следил за ее движениями.
        Карина распутала волосы, сходила вымыла лицо, руки и переоделась в пушистую белую пижаму, усеянную красными сердечками.
        Часы на стене показывали десять тридцать.
        - Завтра в школу, — грустно поделилась она с Артемоном.
        Пес подал голос и завилял хвостом. Он всегда так делал, когда хотел ее подбодрить.
        Она присела возле корзинки и погладила любимца по курчавой голове. Эту собаку им подкинули под дверь четыре года назад в коробке из-под телевизора. В те дни на улице стояли сильные морозы, а из-за аварии на станции подъезды во всем доме не отапливались, и щенка пришлось взять. Сперва они хотели найти малышу достойных хозяев, но сами не заметили, как быстро к нему привязались.
        Карина выключила в комнате свет и подошла к огромному подоконнику, где лежал расстеленный плед. Она отдернула плотную белую занавеску и по деревянной лесенке, сделанной дедом, залезла на свое самое любимое место во всей квартире. Из окна открывался вид на заснеженную площадь с елкой, на опутанные зелеными гирляндами голые деревья и яркие предновогодние витрины магазинов. На улице почти никого не было, редкие прохожие с сумками и пакетами спешили после работы домой. Немногие останавливались, чтобы полюбоваться наряженной елкой, большинство торопливо заходили в магазинчики, а потом так же торопливо выходили из них. Ей нравилось наблюдать за людьми, представлять, куда они идут и кто их там ждет, придумывать, кем они работают, о чем мечтают, как отдыхают, ради чего живут. Она неделями могла думать о незнакомцах, которых видела мельком из окна или во время прогулки с собакой. Иногда хотелось распахнуть форточку и крикнуть симпатичным прохожим, чтобы не уходили, побыли на площади еще немножко, но она, конечно, никогда не осмеливалась на такое. Бабушка любила говорить про нее: «Любопытной Варваре на
базаре нос оторвали». Карину это ни капельки не останавливало. Ей, напротив, всегда было интересно, зачем Варвара ходила в тот памятный день на базар, как была одета и — самое главное — что же такого интересного услышала, из-за чего впоследствии лишилась своего знаменитого носа? А еще хотелось знать, интересует ли это хоть кого-нибудь на свете, кроме нее?
        Девочка задернула занавеску, вытащила спрятанный под пледом маленький ноутбук и устроила его на коленях.
        Компьютер появился у нее не так давно. Около полугода назад учительница по информатике упрекнула на собрании всех родителей, чьи дети не могли выполнять домашние задания по ее предмету. Дедушка как узнал, сказал: «Раз такое дело, помирать рано», взял накопленные на похороны деньги и, ни с кем ничего не обсуждая, пошел в магазин, откуда через два часа вернулся с маленьким серебристым ноутбуком.
        Какое-то время она боялась даже включать дорогую игрушку, а теперь не представляла, как можно ее не включить хотя бы один раз за день. Не верилось, что в этой маленькой штуковине заключен целый мир, где за людьми не нужно бегать и не нужно их просить рассказать о себе. В Интернете все с удовольствием рассказывали не только о себе и своих интересах, но и о родне, друзьях, возлюбленных, показывали фотки. Больше всего ей нравилось читать виртуальные дневники. Свое пребывание в Сети она начинала именно с этого — чтения новых записей в дневниках одноклассниц и просто неизвестных ей девчонок и мальчишек.
        Занавеска шевельнулась, и из темноты показалось мамино лицо.
        - Уже за компьютером! А я тебе кричу-кричу!
        - Да вот… — Карина вздохнула. — Мы уже пришли с прогулки.
        - Пойдем есть, я картошку сварила. Огурчики достану, соленые грибочки…
        Карина задумчиво посмотрела на маму.
        - А помнишь, мам, там банка икры в холодильнике… праздник ведь еще не скоро, а кусочек новогоднего счастья хочется прямо сейчас. Может, откроем?
        Мама засмеялась.
        - Ой лиса-а-а! А на Новый год что будешь есть?
        - А мы еще купим! Так ведь? Ну а что эта одна баночка лежит там такая одинокая…
        - Картошку иди жуй, хитрюга!
        Мама ушла, но не успела Карина прочесть до конца новый пост в дневнике модницы их класса Гали Решеткиной, которая описывала поход с подружками по магазинам, как в комнате включился свет.
        - Несу, открывай свою ширму, — предупредила мама.
        На край подоконника была водружена большая папина кружка дымящегося чая с лимоном и два бутерброда с икрой.
        Карина заметила, что крупная ярко-оранжевая икра выложена на булке в виде сердец, и улыбнулась. Только любящий человек, такой, как мама, мог из мелочи сотворить нечто особенное и до покалывания в носу трогательное.
        Мама присела на подоконник и кивнула на компьютер:
        - А что ты там читаешь?
        Карина откусила бутерброд и прикрыла от удовольствия глаза. Икринки, брызгая солоноватым соком, лопались на зубах.
        - Я читаю дневники девчонок из нашего класса, — наконец ответила она, громко отхлебывая из кружки сладкий чай с ароматной кислинкой.
        - А о чем они пишут?
        - О всяком… вот Галя Решеткина, помнишь ее? Это та высокая блондинка, ты еще говорила, что она похожа на одиннадцатиклассницу.
        - Помню. О чем же она пишет?
        - Про магазины очень много, она любит ходить за покупками, ну и всякое такое… про жизнь свою, фотографии выставляет с друзьями, много чего.
        - А у Люси тоже есть такой дневник?
        - Ага, только она в нем редко бывает. Можно сказать, не ведет его вовсе!
        - А ты?
        - Что?
        - Ты в своем часто пишешь?
        Карина затрясла головой.
        - У меня нет дневника.
        - Почему? — изумилась мама.
        - Не знаю… не знаю, о чем писать.
        - А ты попробуй, другие ведь пишут, может, и они сперва не знали. Нужно только начать. — Мама вынула из кармана халата мандарин и положила на блюдечко ко второму бутерброду. — Спокойной ночи, Кариша, не сиди долго, завтра в школу!
        Прежде чем уйти, мама задернула занавески и включила в комнате свет.
        Карина жевала бутерброд, пила горячий чай, просматривала виртуальные дневники и думала…
        Дневник у нее был, но записей в нем она еще никогда не делала.
        «О чем же написать? Просто „Всем привет“? А если в ответ никто не скажет мне „привет“? Ведь так пишет каждый второй. Скучно».
        На площади появилась парочка. Девушка с молодым человеком остановились возле елки и обнялись. Так они какое-то время стояли, а потом девушка вынула из кармана белой шубки фотоаппарат, и они стали фотографироваться. Карина тут же позабыла о еде. Этих двоих девочка знала хорошо — иногда ей казалось, что даже лучше, чем они сами себя. За последние два года они частенько гуляли на площади, или заходили в магазинчики, или просто проходили мимо ее окна. Они всегда держались за руки, смотрели друг на друга влюбленными глазами, много смеялись и постоянно целовались. Карина не знала их имен, не знала, где они живут и сколько времени уже встречаются, но думать о них ей нравилось больше, чем о ком-либо другом. Они точно заряжали ее каким-то волшебством, неописуемой радостью — дарили веру в любовь.
        Карина наблюдала, как парочка весело кидается снежками, и неожиданно ей вспомнилась другая пара… Стало грустно. Ее взгляд скользнул по бутерброду с икрой, выложенной сердечком, и вернулся к экрану ноутбука, где белела страница ее пустого дневника. После недолгих раздумий она кликнула по ссылке «Новая запись» сверху страницы.
        Девочка не заметила, как любимая парочка ушла с площади, в магазинах погас свет, а улица совсем опустела. Перед глазами, точно слайды, сменялись образы, клавиши шелестели в тишине под ее пальцами, и нужные слова находились сами собой.
        Когда текст был готов, она перечитала его, съела второй бутерброд, допила остывший чай и нажала «Опубликовать».
        Через мгновение в дневнике появилась ее первая запись:
        САМАЯ ЯРКАЯ ЗВЕЗДА
        Они всего лишь друг другу надоели. Как приедается со временем даже самая вкусная еда, наскучивают привычные старые вещи и один и тот же путь от дома до школы. Это не значит, что любовь умерла… Любовь бессмертна, она как звезда, которой венчают новогоднюю елку — самое главное украшение жизни. Звезда не может потускнеть или погаснуть, но ею можно устать любоваться и ее можно поменять на что-нибудь другое — на шишку, например. Только шишка совсем не то… для того, чтобы это понять, нужно увидеть собственными глазами, как нелепо она смотрится на месте звезды.
        Она красивая и задиристая. У нее длинные-длинные волосы цвета красного вина, ямочки на щеках и необыкновенно зеленые глаза. Ее имя ассоциируется со светом, а характер порой напоминает хлопушку — такой же взрывной, стоит потянуть за веревочку и… бабах! Пока кружится серпантин и в ушах стоит грохот взрыва, ее легко ненавидеть. Но когда разноцветный вихрь уляжется и развеется острый запах серы, ее так просто полюбить вновь. За красоту, за популярность, яркость, оригинальность, за… одну лишь улыбку.
        Он ей ни в чем не уступает. Хорош собой и не глуп. У него светлые волосы, а глаза — выразительные и грустные, как у щеночка. Иногда кажется, будто ему вовсе не нравится задираться, не хочется быть таким, как все, или даже чуточку хуже всех, чтобы выделяться. Он лучше, чем пытается всем доказать, и она полюбила его именно потому, что поняла это самой первой. Как если бы вытянула на экзамене желанный для всего класса билет.
        Они давно нашли друг друга, но по неосторожности потеряли…
        Она будет кокетничать с другими мальчишками, а особенно с его лучшим другом. Не для того, чтобы отомстить, а потому что ей больно от его безразличия, потому что она не знает, как можно его вернуть, как забрать назад необдуманные слова.
        Он будет делать вид, что ничего не замечает, а вечерами смотреть на ее фотографию и скучать, а еще — ссориться по телефону с лучшим другом. Очень скоро он поймет, что звездой не обязательно любоваться постоянно, просто ее нужно беречь и всегда помнить о ней. Помнить, что без нее плохо и что самая замечательная шишка на свете никогда ее не заменит.
        Однажды в дверь раздастся звонок. Она откроет, не спрашивая: «Кто там?», уверенная, что в гости пришла подружка. Он переступит порог, поставит к ее ногам большую коробку и скажет:
        - Эти куклы и правда как живые. Давай все с начала? Ты скажешь: «Посмотри на них», и я посмотрю… Мне все равно, куда смотреть, лишь бы с тобою вместе.
        А она скажет:
        - Я тебя люблю. — И обнимет крепко-крепко.
        Карина выключила ноутбук и взяла с блюдца мандарин.
        За окном пошел снег.
        До Нового года оставался ровно тридцать один день.
        Глава 1
        Поцелуй с хрюком и прочие неприятности
        Снег точно покрылся сахарной корочкой и приятно хрустел под сапогами. Лучи холодного солнца, всходящего из-за желтых пятиэтажных домов, освещали дорогу, и она блестела, как пыль от самоцветов. Белогривые деревья застыли словно статуи, оживая, лишь когда яркий луч скользил по снежным ветвям. Город нехотя просыпался: люди ползли по своим делам, машины бесшумно катились по светло-серой от инея дороге, на стеклянных дверях магазинов, разукрашенных морозными узорами, появлялись таблички «Открыто».
        Карина выбрала на углу дома солнечный пятачок и принялась ждать. Подруга, как обычно, опаздывала. Люся никогда не отличалась обязательностью. Могла проспать, могла не позвонить, могла вообще забить на школу или на встречу. Состоятельные родители потакали ей во всем, даже на курорт как-то раз посреди учебного года отправили. Одноклассники Люсю недолюбливали — девчонки из-за хвастовства, а мальчишки из-за того, что подкупленные подарками учителя прощали ей прогулы, хождение по школе без сменной обуви и частенько завышали оценки.
        - Вот и я! — послышался звонкий голос подружки. В короткой сиреневой курточке, черных бриджах и длинных под цвет куртки сапогах на толстых каблуках, Люся торопливо вывернула из-за угла. Наращенные недавно до пояса красно-желтые африканские косички она убрала в хвост, а в уши вдела огромные желтые кольца.
        - Привет, — улыбнулась Карина.
        - Ну что, давно ждешь?! — слегка стукнула ее подружка маленькой черной сумочкой.
        - Нет, только что подошла.
        Люся полезла в сумку и вытащила длинную косметичку на молнии.
        - Зыкай, что у меня есть!
        - А что это?
        - Ты чё, не видишь! Пенальчик новый! Клёвый, да?
        Карина пожала плечами.
        - Да, хороший.
        Люся убрала пенал, но потом снова достала и вытащила из него большой ластик.
        - Гляди! — Она указала на другую сторону резинки. — Дима Билан!
        - Ага, вижу, здорово.
        Девочки перешли дорогу и через арку вошли во дворы, где находилась их школа.
        Прежде чем подняться на крыльцо, Люся потопала на месте, стряхивая с каблуков налипший снег.
        - Галька обзавидуется, когда увидит мои новые сапоги!
        - А разве у нее не такие же, только красные?
        - Да ты чего! — возмутилась подруга. — У нее совсем другие! У меня не фигня какая-то, а из Франции!
        Карина молча кивнула. Ей давно стало понятно, что Люся пытается произвести впечатление на модницу Галю, только пока ничего у нее не выходило. Галя общалась лишь с популярными девчонками и мальчишками.
        Мимо прошел Рома, но на подруг даже не взглянул.
        - Поссорился со Светкой, теперь ходит злющий как черт, — шепнула Люся, — бесит прям, ну чё так убиваться, скажи мне?! Не одна она такая на свете расчудесная!
        - Может, и не одна, но сердцу, говорят, не прикажешь, — проходя в гардероб, обронила Карина.
        Подружка сердито сверкнула глазами, густо подведенными черным карандашом.
        - А Светка теперь к моему Женьке клеится… ну не к моему, конечно, но ты поняла! Наглая, бли-и-н… может, мне с Ромкой тогда замутить?! Как думаешь?
        Карина повесила куртку на крючок и, пока снимала сапоги и надевала спортивные тапки, заметила:
        - Они помирятся, а ты останешься…
        - Теперь уж не помирятся, Светка сказала Гальке, а Галька еще кому-то там, короче, я узнала от Тани, что Светка ненавидит Ромку. Говорит, он настоящий дурак и вообще с ним скучно! Типа, он и ухаживать-то за девушкой не умеет.
        - Если бы не умел, Света не мечтала бы выйти за него замуж. Мало ли, что она могла наговорить сгоряча.
        Люся отмахнулась.
        - Да ну, ничего ты не понимаешь! И вообще, захочу и замучу с Ромкой, мое дело!
        Карина возражать не стала. Все равно упрямую подружку не переубедить. Ей как будто нравилось спотыкаться на одном и том же месте.
        Первым уроком стояла литература, поэтому они пошли на третий этаж. Возле кабинета уже собрались одноклассницы, чуть поодаль стояли парни.
        - Я сегодня сяду с тобой на литре, — тихо сказала Люся и тут же пояснила: — За тобой Рома сидит, я ручку у него попрошу.
        - Зачем? — удивилась Карина. — Я могу дать тебе ручку, у меня есть запасная.
        Люся приветливо кивнула двум другим своим подружкам и раздраженно пояснила:
        - Да не нужна мне твоя, мне его ручка нужна! Понимаешь?
        - Ага… кажется.
        К ним подбежали Таня с Аней и утянули Люсю за собой в туалет, где каждый день секретничали на переменах. Эти стриженные под мальчишек двойняшки перешли к ним в класс два года назад, но так ни с кем и не подружились, кроме Люси.
        Карина подошла к одноклассницам. Те заметили ее, поприветствовали и, как всегда бывало, сразу же забыли — точно никого нового в компании и не появилось. Иногда к ней обращались, что-то спрашивали или просто шутили в ее адрес, но Карина постоянно чувствовала себя лишней. Даже стоять рядом с одноклассниками ей было неловко, казалось, все видят, какая она жалкая и неинтересная.
        - Эй, — дотронулся кто-то до ее плеча.
        Карина обернулась и увидела Рому. Парень тыкнул пальцем в свою тетрадь.
        - Не знаешь, что нам задали?
        - Знаю, — ошеломленная его неожиданным вниманием, промямлила она.
        Одноклассницы резко умолкли и теперь подозрительно смотрели на них.
        - Скажешь?
        - Да, — спохватилась Карина, торопливо вытаскивая из рюкзака тетрадь по литературе.
        Рома глянул на обложку и с улыбкой сказал:
        - На твоего пуделька похож. Как там его, Артемон, да?
        - Да. — Она неловко открыла тетрадь и указала на поля, где было записано домашнее задание. — Страница пятьдесят четыре, ответить на вопросы после текста.
        - Это все?
        Карина заметила, что парень бросил взгляд в ту сторону, где стояла Света с Галей, и, подавляя вздох, кивнула.
        - Больше ничего.
        Рома поблагодарил и отошел.
        Хоть она не была влюблена в этого парня, но вдруг стало обидно, что его интерес к ней вызван лишь желанием задеть Свету.
        Пришла учительница и открыла кабинет.
        Вскоре начался урок.
        Люся, как планировала, обернулась к Роме и шепотом попросила:
        - Дай, пожалуйста, ручку, а то моя не пишет.
        - Пиши пальцем, — тоже шепотом ответил он.
        - Ну ладно тебе, жалко, что ли?
        - Нет у меня ручки, отвернись!
        Учительница строго на них посмотрела.
        - Четвертая и пятая парты, немедленно угомонились!
        Люся разочарованно вернулась к своей тетради, но долго записывать за учительницей не смогла. Ее ручка и в самом деле сломалась.
        - Дай ручку, — потребовала соседка, — моя реально не пишет.
        Карина вынула из пенала запасную ручку, протянула подруге и тут почувствовала, что ее тыкают в спину. Она осторожно, чтобы учительница не заметила, обернулась.
        - У тебя есть стиралка? — спросил Рома.
        - Сейчас… — Но Люся, оттолкнув ее руку, вручила парню свой новенький ластик.
        - Фу-у, Билан, — тихо фыркнул Рома и швырнул ластик им на парту. Тот подскочил и угодил прямехонько в голову одной из сидящих впереди двойняшек.
        Аня вскрикнула от неожиданности и резко обернулась.
        - Кто швыряется? — возмущенно заорала на весь класс ее сестра.
        - Тс-с-с, — шикнула на них Люся, — отдайте, это мое!
        Учительница грозно поднялась из-за стола.
        - Что происходит? Кто кинул в Аню ластиком?
        - Я случайно, — признался Рома.
        - Грачев, — уперла руки в боки учительница, — еще одна выходка, и вылетишь из класса!
        - Алла Борисовна, — подала голос Люся, — а можно мой ластик назад?
        - Люся, а ты почему здесь?! Кто тебе разрешил пересесть?
        - Никто, просто…
        - Раз никто, марш на свое место!
        Учительницу по литературе слушались все без исключения, уж кого-кого, а ее подарками и мытьем класса умаслить не удавалось.
        Подруга пересела на последнюю парту, куда ее сослали первого сентября за опоздание, и учительница объявила:
        - А теперь проверочная.
        Алла Борисовна написала на доске стихотворение, задала сделать разбор, сама же уселась за стол и принялась заполнять журнал, попивая кофе из пластмассового стаканчика.
        В классе стало очень тихо, слышался только скрип ручек по бумаге и гудение лампы над средним рядом.
        Карина определила размер стихотворения, только собиралась поискать тропы, как снова почувствовала тычки в спину. Она посмотрела через плечо на Рому и одними губами спросила:
        - Что?
        - Какой размер?
        - Пятистопный хорей.
        - Алмазова! — гаркнула Алла Борисовна. — В свою тетрадь смотри!
        Карина испуганно отвернулась. Сердце билось в груди как сумасшедшее, даже руки задрожали — с соседнего ряда на нее хищно смотрела Света. Одноклассница выглядела раздраженной. Она демонстративно перевела взгляд с Карины на доску и откинула длинную бордовую косу за спину, задев пушистым кончиком лицо сидящего позади Жени, с которым флиртовала уже целых три дня.
        «Не отвлекаться, — сказала себе Карина, перечитывая стихотворение, — еще не хватало трояк получить…»
        Когда сосед с задней парты снова ее ткнул, она сделала вид, будто ничего не заметила, но Рома оказался назойливым.
        - Алмазова, — позвал он, — пс-с…
        - Ну что? — не выдержала она.
        - А это анафора, да? — подчеркнул он карандашом третью строчку.
        - Нет, какая анафора, сравнение!
        Рома нахмурился.
        - А это? — указал он на следующую строчку.
        - Метафора, кажется… не уверена, еще не дошла до этого места…
        - Алмазова и Грачев, — громыхнул в тишине голос учительницы, — работы мне на стол, сами — за дверь!
        - Алла Борисовна… — просительно начал Рома, но учительница его оборвала:
        - За дверь, Грачев, я сказала, работу и свой дневник мне на стол.
        Рома нехотя начал скидывать вещи в рюкзак.
        - Алмазова, — послышался еще один окрик, затем учительница подошла и забрала у них листки с работами. От резких движений литераторши в лицо повеяло холодом.
        Карина затылком чувствовала, что все на нее смотрят. Карандаши, линейка, ластик, как назло, падали из рук, создавая лишний шум, а молния на рюкзаке никак не хотела застегиваться.
        - Мы долго будем ждать? — раздраженно спросила Алла Борисовна. — Вы отнимаете время у своих одноклассников!
        Рома уже подошел к двери, когда Карина неуклюже развернулась и смахнула рюкзаком с соседней парты Светин пенал. Разноцветные ручки разлетелись по полу, одна выкатилась к доске, а две другие улетели под чужие парты.
        - Балбеска! — прошипела Света.
        - Прости, прости, я случайно, — залепетала Карина, бросаясь собирать ручки, но не успела она выудить даже одну, оказавшуюся под партой двойняшек, как рука учительницы схватила ее за рюкзак и поволокла к двери. Карину выпихнули из класса, точно безбилетника из автобуса. Дверь с грохотом закрылась.
        - Психопатка, — негромко сказал стоявший неподалеку Рома, — не боись, на следующем уроке она и не вспомнит об этом.
        Карина недоверчиво посмотрела на него. Ее никогда прежде не выгоняли из класса, а то, что при этом вот так накричали и забрали дневник, казалось совсем нереальным.
        - А в дневнике что-нибудь напишет? — осторожно спросила она.
        - Ага, — беспечно улыбнулся Рома, — фигню всякую, типа, мешала вести урок или даже сорвала урок… — Он задумчиво помолчал. — Наша Алка любит пафосно взывать к родителям. Да чего я рассказываю, урок закончится, сама посмотришь.
        Сердце неприятно сжалось. В ее дневнике частыми гостями были пятерки и четверки, очень редкими — тройки, а замечаний вовсе не водилось.
        - Ты чего такая убитая? — изумился парень. — Подумаешь, выгнали. Велика беда.
        - Может, тебе и не велика…
        Он не дослушал и кивком указал на лестничный проход.
        - Пошли, на чердаке можно посидеть, здесь дежурные шныряют, а у нас нет пропусков.
        Карина молча поплелась следом, разглядывая его взъерошенный затылок и раздумывая о красной записи в дневнике, которую сегодня вечером придется показать родителям.
        «Ну и как это объяснить? Мама, просто одноклассник ткнул меня в спину, я повернулась к нему и…» — сваливать свою вину на кого-то ей не нравилось, маме бы это понравилось еще меньше. А папа любил говорить: «Сам пропадай, а товарища выручай». Дедушка был с ним полностью согласен, он наверняка бы вспомнил войну, когда солдаты плечом к плечу сражались за родину и на целый взвод делили одну папироску. Дед терпеть не мог малодушных людей, это только бабушка таких жалела и приговаривала: «Ну трусишка, что с нее взять? Зайчонок — ничего с этим теперь не поделать». И ее ласковое «зайчонок» звучало куда унизительнее, чем десяток обидных слов деда и отца, вместе взятых.
        Рома взбежал по лестнице, остановился на самом верху и засунул руки в карманы темно-синих джинсов.
        - Завтра попросим переписать проверочную, и все хоккей, — беспечно заявил он.
        - Ты так уже делал? — полюбопытствовала Карина, осматривая разрисованные граффити стены и скамейку без спинки в углу, возле приоткрытой дверцы на чердак.
        - Я всегда так и делаю, — заявил парень и уселся на скамейку, после чего похлопал рядом с собой, чтобы она тоже присела.
        - А разве по технике безопасности дверь на чердак не должна быть закрыта? — удивилась она, опускаясь на скамейку.
        - Да это мы с пацанами сломали замок! Хочешь, крышу покажу?
        - Нет, спасибо.
        - А чего так? — Рома насупился. — Вся такая правильная, я просто обалдеваю.
        - На улице холодно, без куртки можно простыть.
        - Болеть классно, — тут же возразил он, — сидишь себе за компом, играешь в игрухи, чатишься с девчонками, попиваешь куриный бульон. Эх, вот бы заболеть, надоела эта дурацкая школа!
        - А мне нравится в школу ходить… — Подумав, она прибавила: — Иногда.
        - Какая же ты скучная! — фыркнул Рома. — Ну никому, ваще никому эта школа на фиг не сдалась, уж поверь мне, а ты… вундеркинд, блин… правильно Галька про тебя сказала… — парень осекся.
        - А что она сказала?
        - Да ничего, забей.
        Какое-то время они молчали, потом он неожиданно повернулся к ней и воскликнул, точно его осенило:
        - Вот видишь?!
        - Что? Где? — завертела она головой.
        - А-ай! — Он безнадежно махнул рукой и передразнил: — Что, где — на бороде! Я про тебя говорю. Какая ты. Даже настаивать не умеешь!
        - А зачем настаивать, если ты не хочешь говорить? — недоуменно вскинула брови Карина.
        - Другая бы на твоем месте попыталась узнать, что же сказала Галька… вон Светка бы душу вынула, но выяснила, что ей нужно, а ты… ты со странностями!
        - Аа-а-а, вот о чем ты. Так это не странности, просто передавать слова человека, с которым дружишь, кому-то еще некрасиво. Разве нет?
        Рома досадливо скрипнул зубами.
        - Некрасиво, скажешь тоже! На-армально, так все делают, не парься.
        Она не стала спорить и попыталась перевести разговор на другую тему:
        - Ты не знаешь, сколько осталось до конца урока?
        Парень отодвинул рукав синего свитера и лениво протянул:
        - Пять минут. А что, не терпится дневник получить?
        Не терпелось ей другое, но она мудро решила об этом промолчать.
        Они поднялись, постояли с минуту, рассматривая граффити на стене, а когда стали спускаться по лестнице, Рома неожиданно предложил:
        - Слушай, давай поцелуемся?
        Не уверенная до конца, что правильно его поняла, Карина обернулась.
        - Не-ет, ты не думай ничего такого, — тряхнул он головой, — просто… так надо. — Его руки легли ей на плечи. — Мы быстренько, — заверил парень, — даже не заметишь.
        Карина убрала его руки и поправила свой чуть перекосившийся серый бадлон[1 - Принятое в Санкт-Петербурге название водолазки. (Примеч. ред.)].
        - Зачем это еще?
        Раздался звонок на перемену.
        - Да какая разница? Просто так, раз — и все!
        Она отодвинулась от него подальше к стене. Его предложение поставило ее в тупик, даже слов не находилось, чтобы ответить на него достойно и окончательно не покраснеть.
        - А как же Света, разонравилась, что ли? — выдавила она наконец из себя.
        - Ты не поняла, — поморщился парень, — просто мы чмокнемся у всех на виду, а Светка ревновать станет!
        - Ах… вот как.
        - Ну да! Чего тебе стоит подыграть мне? — Он самодовольно расплылся в улыбке. — Не каждый день небось такой шанс выпадает! Подумай!
        Слово «шанс» неприятно резануло слух.
        - Спасибо, нет, — твердо сказала она и, не дожидаясь, пока он станет дальше уговаривать, спрыгнула с последней ступеньки и направилась к проходу в рекреацию, где уже слышались голоса одноклассников.
        - Эй, стой! — крикнул Рома. — Я все уже придумал… стой!
        Он догнал ее у самого прохода и сжал в объятиях.
        У нее перехватило дыхание, даже оттолкнуть его не было сил. Стало страшно и почему-то одновременно радостно. У него оказалось так много длинных ресниц, их кончики печально смотрели вниз, точь-в-точь как у хорошенького щенка. Она никогда прежде ни с кем не целовалась, только в щечку, и то в детском саду. Колени стали деревянными и не гнулись, она стояла, выпрямившись как палка, и пыталась вспомнить, что же нужно сделать, когда грудная клетка, точно мяч, накачана воздухом до предела.
        - Мы быстренько, — шепнул он и прижался к ее губам.
        Она сжала челюсти и почувствовала, как его скользкий язык уперся ей в зубы. Неожиданно стало очень смешно. От нехватки кислорода внутри образовался пузырь и неумолимо двинулся наружу. Карина дернулась в сторону как раз вовремя — из горла вырвался громкий хрюк.
        Рома в ужасе отшатнулся, его обычно бледное лицо стало пунцовым от стыда. На них ошеломленно смотрели все одноклассники во главе с учительницей по литературе.
        Первой опомнилась Света. Она резко развернулась и убежала назад в кабинет. Галя поспешила за подругой, но на полпути вернулась назад, взяла за руку Женю и потащила за собой. Прежде чем переступить порог кабинета, парень обернулся, посмотрел в упор на Рому и покрутил пальцем у виска.
        Кто-то перешептывался, кто-то смеялся, некоторые просто смотрели с укором, а Алла Борисовна, прижимавшая к груди их дневники, была вне себя от гнева.
        - Алмазова, — неожиданно сиплым голосом произнесла учительница, глядя вовсе не на нее, а на Рому, — за мной… оба!
        Опустив глаза, Карина посеменила за учительницей. Спрашивать, куда их ведут, не имело смысла, ответ выбивал монотонный стук учительских каблуков: к директору, к директору, к директору…
        «Какой странный день, — подумалось ей, — сколько всего случилось в первый раз. Первое замечание, первый серьезный разговор с мальчиком, первый поцелуй… меня впервые все без исключения заметили… но как ужасно!»
        - Это ты виновата! — зло прищуриваясь, пихнул ее плечом Рома. — Даже целоваться толком не умеешь! Деревенщина!
        - Ну и нечего было меня целовать, — буркнула Карина. Ей порядком надоело терпеть его пренебрежение и вздорный нрав, пусть даже она подозревала, что вздорность больше показная, чем настоящая. Менее обидно от этого почему-то не становилось.
        «Уж лучше как раньше, — промелькнуло в голове, — кому надо обижать невидимку, с невидимками и не разговаривают толком… зато проблем меньше».
        Алла Борисовна завела их в уютный, но мрачноватый кабинет директора и сразу же объявила:
        - Вот, Михаил Гаврилович, полюбуйтесь! Сорвали урок, выгнала их, а они развратничают в стенах школы вместо того, чтобы посидеть и подумать о своем поведении!
        Директор повел из стороны в сторону короткими черными усиками, огорченно отодвинул кружку чая с блюдечком ароматных пышек и уставился на них.
        - Разврат — это очень плохо, — печально изрек он, — объяснитесь, будьте любезны, молодые люди.
        Было непонятно, серьезен он или шутит, но на всякий случай Карина решила предоставить возможность объясниться Роме, а он не заставил себя долго ждать:
        - Михал Гаврилыч, — парень внезапно взял ее за руку, — простите нас, пожалуйста, мы с девушкой влюбились тут. — Он с неподдельным страданием опустил глаза и смущенно прибавил: — Увлеклись немножко, с кем не бывает!
        Директор добродушно улыбнулся и посмотрел поверх очков на учительницу по литературе.
        - Алла Борисовна, ну что скажете, простим их?
        Алла Борисовна прощать никого не планировала, но спорить с директором не стала, вытолкала ребят из кабинета и сердито сказала:
        - Я это так не оставлю! Будете мне класс драить! — Она помахала в воздухе их дневниками. — И родителям сообщим, чем вы занимаетесь в учебные часы!
        - Ой, да сообщайте, — передернул плечами Рома, — по барабану!
        Учительница плотно сжала губы.
        - Алмазова, свой дневник заберешь в конце дня, когда придешь мыть класс, а ваш дневник, уважаемый Грачев, я отдам лично в руки родителям. Жду их завтра, ровно в два часа!
        - Угу, сто раз, — огрызнулся парень.
        Алла Борисовна его то ли не услышала, то ли предпочла сделать вид, но больше ничего не сказала и с гордо поднятой головой зашагала по коридору.
        Карина посмотрела на свою ладонь, которую Рома продолжал крепко сжимать, и сказала:
        - Можешь отпустить, никто больше на нас не смотрит.
        Парень довольно грубо отбросил ее руку.
        - Скажи спасибо, что я нас спас!
        Она покосилась на него. Благодарить отчего-то совсем не хотелось.
        - Ну, что молчишь, язык проглотила?
        - А чего говорить-то? — не выдержала Карина. — Если хочешь правду, то вот она: не тыкал бы ты меня на уроке, ничего бы не произошло!
        По-щенячьи невинные глаза недоуменно уставились на нее. Так он какое-то время смотрел, потом дружески шлепнул по плечу и заявил:
        - Ха, смотрю, начинаешь соображать! — Рома подмигнул ей. — Это даже интересно… знаешь… — Он обернулся и умолк.
        Позади них стояла Галя. Девушка любимым жестом поправила стриженные под каре белые волосы и сложила руки в разноцветных браслетах на груди.
        - Тебе чего? — недовольно осведомился Рома.
        - С Кариной хочу посекретничать, — презрительно скривилась Галя, — надеюсь, ты не против, Ромчик?
        - Мне-то что, — пожал плечами парень, — я вообще на урок пошел.
        Галя кивнула ей.
        - Давай за мной.
        - А куда? — стараясь идти с ней рядом, спросила Карина.
        - Сейчас все узнаешь.
        От недоброго взгляда одноклассницы стало не по себе, а когда Галя подошла к двери самого худшего во всей школе туалета, сердце екнуло от страха. Она не раз видела, как другие девочки выходили отсюда со слезами на глазах. Люся однажды рассказывала, что хотела сходить туда с двойняшками, посмотреть на чужие разборки, но девчонки из одиннадцатого класса их не пустили.
        Галя открыла дверь и пихнула Карину внутрь.
        В туалете стоял густой дым, сквозь него едва виднелись очертания раковин. Карина закашлялась. В ее семье никто не курил.
        - Привела? — послышался чей-то голос от дальней кабинки.
        - Привела, — отозвалась провожатая, снова толкая ее в спину, только уже сильнее.
        Из дыма, как привидение, появилась Света.
        - Ну наконец-то, — проворчала она.
        Галя посмотрела на часики.
        - У нас три минуты, Светуль, давай поскорее, ты ведь знаешь, как химик орет, если опоздать!
        Света прислонилась к раковине и вызывающе спросила:
        - Ну, что скажешь, тихоня?!
        - А что нужно сказать? — теребя нос, в котором нещадно щекотало от едкого дыма, спросила Карина.
        - Слышала? — фыркнула Света, обращаясь к подруге. — Она не знает, что сказать!
        Галя закивала и снова встревоженно посмотрела на часы.
        - Давай говори ей, что хотела, и пойдем, Эдуард Петрович и так нас с тобой не любит!
        В носу продолжало щекотать все сильнее, пока Карина громко не чихнула.
        - Чахоточная какая-то! — рассердилась Света, брезгливо передергиваясь.
        Карина шмыгнула носом и чихнула еще раз, затем снова и снова, пока не закрыла лицо рукавом бадлона.
        - Ты издеваешься? — повысила голос Света.
        - Очень дымно.
        - Света-а-а, — проныла Галя, — ну ты скажешь ей или как?!
        - Не торопи, блин! — Света, словно часовой, прошлась от одной кабинки к другой и остановилась перед зеркалом.
        - Хочешь, я скажу? — выпятила грудь Галя и, не дожидаясь ответа, повернулась к Карине и толкнула ее. — Эй ты, слушай сюда, — приказала она. — Еще раз увидим тебя возле Грачева, зубами плеваться будешь! Поняла?!
        Карина прижалась к двери кабинки и смогла только кивнуть. Язык не слушался, а ноги с руками неожиданно стали тяжелыми-тяжелыми.
        - Ты поняла? — переспросила Света.
        - Да.
        - Еще хоть раз вякнешь ему что-то, — прищурилась Света, — будешь плеваться зубами!
        Прозвенел звонок на урок. Света торопливо вынула из сумочки какой-то маленький баллончик, пшикнула себе в рот, затем передала его подруге.
        Они уже подошли к дверям, когда Галя обернулась и спросила:
        - Знаешь, что будет, если пожалуешься кому-нибудь?
        - То самое, про зубы? — тихо предположила Карина.
        Подружки переглянулись, и Света удовлетворенно заключила:
        - Она все поняла!
        Дверь за одноклассницами закрылась, воцарилась тишина, нарушаемая лишь ударами капель из плохо закрытого крана.
        Карина обессиленно присела на корточки. Тряслись руки, ноги стали значительно легче, но так ослабели, что не держали ее. От затылка к позвоночнику бежали мурашки, в кончик носа точно вонзились тоненькие иголки. Слезы скользкой пленкой плясали в глазах, готовые в любой миг сорваться с ресниц и обжечь щеки. Так обидно ей было последний раз, когда продавщица с рынка, куда она два раза в неделю ходила за косточками для Артемона, накричала на нее перед всеми покупателями. А все из-за случайно задетого мешочка с сахаром, который просыпался по ее вине. Она хотела отдать деньги за испорченный товар, но продавщица швырнула их ей в лицо. Тогда тоже трясло от обиды, и слезы казались неиссякаемыми. Больше на этот рынок она не ходила, ездила на другой — в двух остановках от дома. Но школа — это не какой-то рынок, в нее нельзя перестать ходить по собственному желанию…
        Послышался чей-то голос, Карина быстро вытерла кулаками глаза, но подняться не успела, в туалет вошла учительница географии Татьяна Николаевна. На ее руке алела повязка «Дежурная». Эта худощавая женщина с крючковатым носом и длинными волосами, убранными в пучок, вела у них урок только однажды, когда замещала больную коллегу.
        - Так-так, — произнесла она, размахивая перед собой рукой и шумно принюхиваясь.
        - Здравствуйте, — выдавила из себя Карина.
        - И кто же у нас тут курит! — проигнорировав ее приветствие, воскликнула учительница.
        - Я не…
        - Ну-ка, — Татьяна Николаевна больно взяла девочку за плечо и подняла на ноги. — Попалась, милочка! Теперь уж легким испугом не отделаешься, это я тебе гарантирую.
        - Я не курила, правда! — выпалила Карина.
        Учительница недоверчиво зацокала языком и насмешливо указала куда-то на пол.
        Карина опустила глаза.
        Из-под ее спортивного тапка виднелся кончик окурка.
        - Это не мой!
        - А вот об этом, моя хорошая, ты расскажешь директору школы, — выводя ее из туалета, сладко проворковала учительница. — А он ой как не любит курилок вроде тебя.
        - Снова к директору? — ужаснулась Карина. — Но я уже была!
        Учительницу географии это ничуть не смутило, она лишь крепче сжала ее плечо и довольно приветливо улыбнулась.
        - Раз так, значит, виновата ты дважды, а это уже, лапонька, двойное преступление.
        Глава 2
        Снежинка на ниточке
        - Я преступница, — призналась она, глядя в преданные глаза Артемона.
        Пудель заскулил и поджал одну лапку.
        - Что теперь будет? — Карина стянула варежки и убрала под шапку выбившиеся волосы.
        Прошло полчаса, а подруга не появилась. Во дворе неподалеку от Люсиного дома, где они обычно встречались, совсем стемнело, а фонарь почему-то так и не включили. Стало холоднее, от мороза пощипывало ноздри, собака то и дело жалобно поглядывала на нее, точно спрашивала: «Не пора ли нам домой?» Ей и самой хотелось поскорее в тепло, выпить горячего чаю с лимоном, завернуться в плед, посидеть на подоконнике, почитать избранные дневники. Но мысль о другом дневнике, исписанном красными чернилами вдоль и поперек, не давала покоя. Скрывать от домашних то, что случилось в школе, было непривычно и тяжело. Поэтому пришлось взять Артемона и отправиться на улицу. Какое-то время она просто гуляла, потом стала заходить в магазинчики, чтобы погреться, но с собакой никуда не пускали, а оставлять друга на морозе одного было несправедливо. Люся обещала присоединиться к ней ближе к вечеру, но, кажется, и на этот раз свое слово не сдержала.
        Карина расчистила варежками снег на скамейке и позвала:
        - Забирайся, Артоша, все теплее, чем на снегу!
        Уговаривать пуделя не пришлось, он запрыгнул на скамейку и водрузил передние лапы ей на колени. Она погладила шершавые подушечки и вздохнула.
        - Совсем ледяные.
        Артемон в отличие от нее не любил зиму.
        - Не нужно было тебя брать, — с запоздалым раскаянием прошептала она, поглаживая собаку по голове. — Ты ведь ни в чем не виноват… а мерзнешь из-за меня… — Карина услышала смех и обернулась.
        - Ты что, с собакой разговариваешь? — весело спросила Люся.
        Подруга пришла не одна, рядом с ней, приплясывая от холода, в ботинках на тонкой подошве и без шапки, стоял Женя.
        Парень усмехнулся, глядя на Артемона, и обратился к Люсе:
        - Не с кем ей больше говорить, хоть с собачкой парой слов перекинется, и то радость!
        Подруга захихикала.
        Карина не обиделась: она знала, Люся хорошо относится к ее псу, даже косточки ему частенько приносит, а смеется лишь потому, что хочет понравиться Жене. Он Люсе с пятого класса нравился, да и не только ей, некоторые девочки даже валентинки ему посылали. А его, кажется, только компьютерные игры интересовали и школьные драки, которые он снимал на телефон, а потом выкладывал в Интернет. Учился Женя хорошо лишь по одному-единственному предмету — по информатике, на остальных был редким посетителем. С девчонками общался мало и только тогда, когда те его вынуждали, как Света с Галей последнее время.
        - Ну все, я пошел, покедова, Люська, — сказал Женя и, уже сделав несколько шагов к выходу из дворика, бросил через плечо: — И тебе, звезда поцелуев, пока!
        - До завтра! — крикнула Люся.
        Карина промолчала. При воспоминании о поцелуе на виду у всех, а точнее, о том, как он ужасно завершился, к щекам прилил жар.
        Подружка уселась на спинку скамейки, поставила ноги на сиденье.
        - Не поверишь, что было! — без предисловий начала Люся. — Иду я, значит, с тобой встречаться, как обещала, и тут вижу — Женька! Ну мы: «привет», «привет», «куда идешь», короче, слово за слово, начали болтать о том, что в школе сегодня было… — Подруга засмеялась. — Про тебя поговорили, как ты опозорилась, про Ромку, про Светку, в общем, обо всем. И тут он говорит: «Пошли в кафе», ну я не дура, естественно, говорю: «Конечно, пошли». И мы пошли, и все это время говорили-говорили… — Люся перевела дыханье. — Каринка, он такой классный! Ты бы только видела!
        - Рада, — вставила Карина.
        - Ну а ты чего такая кислая? Все из-за Ромки страдаешь?!
        - Вовсе я не страдаю.
        Люся натянула на покрасневшие руки пушистые сиреневые перчатки и скомандовала:
        - Ну, давай рассказывай, что директор тебе сказал?
        Карина поникла. В этот самый момент неожиданно зажегся фонарь и осветил ее, точно преступника на допросе.
        - Сказал, что, если еще раз меня поймают за курением, мои родители будут платить штраф.
        - А ты?
        - А что я могла… я пыталась объяснить, но он и слушать ничего не стал. Знаешь, какое письмо в дневнике моим родителям написал… страшно смотреть! А еще Алла Борисовна написала, что я урок сорвала, а потом вместо важной проверочной ЦЕЛОВАЛАСЬ! Представляешь, — Карина приподнялась с места, — целовалась с мальчиками! И во множественном числе, как будто я вообще там…
        Люся протяжно вздохнула.
        - Ну и ну, а что родители на замечание сказали? Я еще удивляюсь, как тебя вообще выпустили гулять!
        Карина расстегнула куртку и вытащила дневник.
        - Они еще не видели.
        Подруга взяла дневник, открыла на нужной странице и громко ахнула.
        - Меня бы убили за такое! Просто бы повесили!
        - Спасибо… — Карина прикрыла глаза, — ты умеешь утешить.
        Люся задумчиво склонила голову.
        - А у тебя ручка есть?
        - Да, а что?
        - Давай!
        Карина вынула из кармана маленькую серебристую ручку, которую носила с собой на всякий случай.
        - Что ты собираешься делать? — забеспокоилась она, наблюдая, как подруга листает дневник.
        Люся загадочно улыбнулась.
        - Доверься мне.
        Всякий раз, когда с ее уст слетала эта фраза, происходило что-то ужасное, но Карина даже не успела крикнуть: «Стой!», только рот открыла. Люся положила дневник на колено и расписалась там, где под черточкой значилось «Подпись родителей», а потом, очень довольная собой, объявила:
        - Вот и все дела!
        - Что ты наделала! — обрела дар речи Карина, ошалело глядя на копию маминой подписи у себя в дневнике. — Да ты… ты…
        Люся недоуменно вскинула брови, посмотрела на аккуратно выведенную подпись и возмутилась:
        - Ты чего бузишь, вылитая! Лучше бы спасибо сказала, выручаю тебя, а ты… — Подруга надула губы и обиженно кинула дневник ей на колени.
        Карина с тихим стоном обняла дневник. В любой другой день она бы непременно попыталась тут же помириться с обидчивой Люсей, но не сегодня. Не было сил кого-то утешать, ее собственная жизнь, которая так часто казалась ей пресной, обрела вдруг очень и очень горький привкус.
        - Ну, ты как хочешь, а я домой пошла, — поежилась Люся, — холодно.
        - Пока, — продолжая сидеть и смотреть в одну точку, прошептала Карина.
        Подружка спрыгнула со скамейки, неодобрительно посмотрела на дрожащего от холода Артемона и проворчала:
        - Сама сидишь в куртке, как барыня, а у собаки уже зуб на зуб не попадает!
        Упрек подействовал, Карина не могла больше мучить своего любимца, поэтому поднялась и объявила:
        - Все, домой, Артемон. Домой!
        - То-то же, — буркнула Люся и, ничего больше не добавив, быстро пошла к своему подъезду.
        Пес радостно бежал впереди, иногда оборачиваясь, чтобы проверить, идет ли за ним хозяйка. Небо из темно-синего стало черным — с блестящими точечками звезд, а снег еще сильнее покрылся ледяной коркой. Сердце с каждым шагом сжималось, как ожидающий смерти мышонок под лапой кота.
        - Мам, ты же знаешь меня, — вполголоса бормотала Карина, — я и целоваться-то не умею…
        Артемон приостановился, посмотрел на нее долгим взглядом и тявкнул.
        - Неубедительно, да? Знаю…
        «Бедная мама… бедная-бедная я».
        Они вышли на площадь, где возле нарядной елки гулял народ. Маленькие дети в разноцветных комбинезонах лепили снеговиков под присмотром взрослых, а девушки и парни постарше кидались снежками. Чуть поодаль мальчишки взрывали петарды.
        В пятницу вечером на площади всегда бывало оживленно, люди, не дожидаясь субботы, начинали праздновать выходные.
        «Что же делать? Как объяснить? Ну как? Срыв урока, поцелуи, курение в школьном туалете… теперь еще и липовая подпись». Карина вошла под своды арки и остановилась. От страха ее била мелкая дрожь. Родители ругались на нее очень редко, но обычно и повода не бывало, а тут…
        - А если не говорить? — спросила она вьющегося у ног пуделя.
        Артемон с одобрительным рыком подал голос.
        - Подпись есть, — медленно шагая к подъезду, рассуждала Карина, — никто и не подумает, что она ненастоящая! А потом начнется следующая неделя, а за ней еще одна… исписанную страницу можно будет спрятать под обложку…
        Девочка не заметила, как подошла к двери квартиры, и очнулась, лишь когда Артемон заскреб лапой по обивке двери.
        - Решено, — шепнула она, — ни слова о сегодняшнем дне!
        Дверь открыла мама. Как увидела их, всплеснула руками.
        - Кариша, губы-то синие, где вы были столько времени?! Мы переволновались! Бабушка все окна проглядела!
        - Гуляли.
        - Ну, ничего себе, гуляли, — покачала головой мама, трогая ее руки и разматывая покрывшийся сосульками шарф. — Чего ты стоишь, не раздеваешься, совсем окоченела, да? Давай помогу, — мама взялась за молнию на ее куртке, но Карина испуганно отшатнулась и, прежде чем та успела что-либо спросить, выпалила:
        - Мама, а ты чайник иди поставь, ладно?! А я сама разденусь, не волнуйся.
        Мама нахмурилась и положила ладонь ей на лоб.
        - Кариша, с тобой все хорошо? Как ты себя чувствуешь?
        - Хорошо! Да все здорово! — как можно веселее воскликнула она. — Просто на улице так холодно, горячего чаю с лимоном хочется.
        - Ну ладно, пойду тогда чайник поставлю…
        Карина дождалась, когда мама уйдет на кухню, затем скинула куртку и прямо в сапогах бросилась в комнату к своему рюкзаку, куда быстро запихала дневник.
        - А ты чего в сапогах по ковру?! — заглядывая в комнату, строго спросила бабушка. — Я только сегодня пылесосила!
        Карина резко отдернула руки от молнии на рюкзаке и облегченно выдохнула.
        - А-а-а, это ты, бабуль… напугала!
        - С чего бы? — улыбнулась бабушка, с любопытством поглядывая на рюкзак. — У тебя неприятности, золотце?
        - Нет-нет, все чудесно, — возвращаясь в коридор, заверила она.
        - Ну смотри, а то расскажи, знаешь ведь, мне можно, — бабушка погладила ее по щеке.
        От этого теплого прикосновения Карина почувствовала себя так хорошо и легко, что ей показалось на миг, будто рассказать все не так уж и сложно, но в коридоре появилась мама.
        - Я чай согрела. Идемте!
        Они втроем пили горячий чай с шоколадными пряниками и «Коровкой». Папа еще не вернулся с работы, а дедушка простыл и лег спать пораньше. По телевизору начались «Спокойной ночи, малыши». Карина торопилась поесть и скрыться у себя в комнате, в надежде избежать вопроса про школу. Никогда раньше он не вызывал у нее такого панического ужаса. Она с удовольствием рассказывала о своих делах, хоть они были немногочисленны, о делах одноклассников и учителей, любила перечислять полученные отметки, описывать смешные случаи, произошедшие на уроках. И совсем, абсолютно не умела обманывать. Даже пытаться не имело смысла, родители сразу же ее раскусывали.
        - Не торопись, не на поезд ведь, — пожурила бабушка, разворачивая конфету и подливая ей в кружку кипятку.
        - В школе все хорошо? — все-таки спросила мама.
        Карина пригубила чай и промычала:
        - Угу.
        - Ты к Люсе ходила? Как она поживает?
        - Нормально поживает, как обычно.
        - Уроки еще не делала?
        - Ничего не задано, — с трудом выдавила из себя Карина, вскакивая с места и допивая чай залпом.
        - Ты куда? Не посидишь с нами? — удивилась бабушка.
        - Не-ет, мне нужно… — она махнула на дверь, — нужно кое-что сделать.
        На этом расспросы закончились. Карина закрылась в комнате и какое-то время просто стояла, опершись о стену, и успокаивала дрожь.
        Артемон мирно спал в корзинке и ее появления даже не заметил.
        «Бедненький, совсем замерз», — сочувственно подумала она, удобно устраиваясь на подоконнике и кутаясь в пушистый плед.
        Сперва Карина просто смотрела в окно, ощущая в животе тяжесть, точно от сильного обжорства, а потом включила ноутбук. Тяжесть не проходила, дело было вовсе не в двух пряниках и трех конфетах, которые она съела с чаем, ее тяготил страх разоблачения.
        «Нужно было сразу все сказать, как пришла из школы, — с запоздалым раскаянием поняла она. — Теперь уже поздно бежать и признаваться…» Папа любил говорить, что поздно бывает только для мертвецов, и ее это всегда очень веселило, но сейчас она не испытала и сотой доли прежней радости по этому поводу.
        Людей на площади поубавилось. Мальчишки, еще недавно грохотавшие петардами, ушли, малышей увели родители — у елки осталось лишь несколько парочек.
        Карина почитала новые записи в избранных дневниках, полюбовалась фотографиями, которые выложила Галя Решеткина, а потом зашла в свой дневник. И тут только заметила, что у нее появился первый постоянный читатель — на ее дневник подписались. Девушка с мистическим ником Black Night, с аватары[2 - АВАТАР, или АВАТАРА, — небольшая картинка, которую ассоциирует с собой пользователь Интернета.] которой смотрела иссиня-черная пантера, написала комментарий к единственной в ее дневнике записи:
        21:00
        BLACK NIGHT
        Еще никогда не читала таких наивных бредней! Ты очередная дурочка, которая мечтает о принце на белом коне и носит розовую пижамку в сердечках?
        Карина посмотрела на свою пижаму, усеянную красными сердечками, и вздохнула.
        «И что на это можно ответить? Нет, пижама у меня вовсе не розовая, а белая, так, что ли? Только сердечек от этого меньше явно не станет… А если не отвечать? Будет ли это так же неприлично, как не ответить на письмо? И почему всем пишут хорошие комментарии, вроде: „Какая ты красивая“, „Как точно подмечено“, „Респект“, „Классно написала“, а мне сразу вот так — „дурочка“?! Лучше уж не отвечать. И зачем она только подписалась на мои наивные бредни? Может, не так все плохо?» — Карина щелкнула по ссылке «Дневник» после сообщения, но страничка не открылась, вместо этого высветилось:
        Доступ к дневнику ограничен его владельцем
        BLACK NIGHT
        Причина: Вы слишком глупы, чтобы понять…
        «Ну и ладно, — решила Карина, вновь возвращаясь в свой дневник. — Не очень-то и хотелось». Она давно заметила, что большинство ее ровесниц убеждены в абсолютном непонимании их окружающими. И если собрать лишь малую часть девочек, у которых в дневнике хотя бы раз встречается фраза: «Меня никто не понимает», то с легкостью можно будет заполнить целый стадион.
        Больше всех о непонимании любила рассуждать Люся. При воспоминании о подружке Карина улыбнулась. Бедняжку не понимал никто в огромной Вселенной. И лишь один-единственный человек, который, по ее заверениям, мог бы понять, не обращал на нее ни малейшего внимания. Карина всегда очень сомневалась, что парень, чье сердце принадлежит компьютерным играм, сможет понять хоть что-то, но говорить об этом подруге не спешила. Она вообще не была уверена в существовании у Люси, да и у других девочек, чего-то такого, что кто-то мог не понять.
        «Может, я неправильная? Может, всех правильных девочек действительно никто не понимает? И я одна такая — простая, как сибирский валенок, всем понятная и потому неинтересная?»
        - Не буду об этом думать, — одернула себя Карина, вбивая заголовок новой записи.
        Спустя полчаса в дневнике появился следующий текст:
        ИГРА НА ЛЮБОВЬ
        Они друг друга толком не знают. Разговаривают о чем-то редко, изо дня в день стандартное: «привет», «пока», мимолетные улыбки, взгляды, не означающие для него абсолютно ничего и столь дорогие для нее.
        Она так часто перекрашивает волосы, что наверняка даже ее мама уже не помнит, какого они по-настоящему цвета. Ей нравится все модное, яркое и красивое. Она сама точно состоит из разноцветных частичек конструктора «ЛЕГО» и каждый день трансформируется. Ей хочется, как и многим из нас, чтобы ее чаще замечали. У нее веселое имя и такой же характер, когда она не обижается. С ней приятно и легко, она, точно непоседливая колибри, порхает с цветка на цветок в поисках самого сладкого нектара.
        Он похож на гитариста — высок и худощав. У него длинные темно-русые волосы, которые он собирает в хвост, и насмешливые карие глаза. Ему нравится издеваться над мальчишками из младших классов и толкать друзей на глупые подвиги. Когда он появляется на уроках, учителя вешаются. Не по-настоящему, конечно, но так многие любят говорить. А в кабинете директора он бывает чаще, чем в школьной столовой. Друзья называют его «Компьютерным богом», а одноклассницы «душкой».
        Он заметит ее, потому что она разноцветная, как героини его любимых компьютерных игр, а полюбит, потому что она превзойдет его там, где никто другой превзойти не мог.
        Она готова ради него болеть за «Зенит», читать книжки «О компьютерах для чайников», скупать в магазинах все новые игры, а потом часами их проходить. Ее интересы давно подменились на его интересы, вот только он об этом даже не подозревает.
        Однажды, на дополнительных занятиях по информатике, куда она записалась ради него, учитель надолго уйдет по делам и оставит класс без присмотра. Мальчишки сразу побросают задания и начнут играть по Сети в свои любимые стрелялки, и ее — единственную девчонку — позовут тоже.
        Когда прозвенит звонок с урока, парни будут посматривать на нее удивленно, кто-то, поборов гордость, скажет: «Молодец», а он подождет, пока класс опустеет, подойдет к ней и спросит: «Можно тебя проводить?» Она «не дура», как сама любит частенько повторять, и, естественно, скажет: «Конечно, можно!»
        Карина несколько раз перечитала написанное, а когда хотела уже выключить ноутбук, увидела за окном бумажную снежинку. Она дергалась на белой нитке: то замирала, то спускалась ниже, то взмывала вверх.
        Девочка прижалась к холодному стеклу, пытаясь разглядеть, кто дергает за нитку, но, кроме черного неба и стены дома, ничего увидеть не удавалось.
        «Кто же над нами живет? Разве не тот старик в сером драповом пальто, который никогда со мной не здоровается? — Карина тихо засмеялась. — Вряд ли ему бы взбрело в голову вырезать из бумаги снежинку в пол-одиннадцатого вчера, а потом спускать ее из окна на нитке… Не-е-ет, это кто-то другой».
        Снежинка тем временем продолжала дергаться, точно дразнилась.
        - Может, открыть окно?
        Карина отставила ноутбук и посмотрела на квадратную форточку — единственную часть окна, не закупоренную на зиму поролоном и не заклеенную бумагой.
        «Вряд ли это могут быть проделки старенькой тети Маши с третьего», — подумала она, осторожно поднимаясь, чтобы дотянуться до задвижки.
        Соседей с четвертого и пятого этажа Карина не знала. Видела как-то пару раз девушку лет двадцати пяти с четвертого, но та всегда уезжала на работу очень рано, а возвращалась чуть ли не ночью.
        - Значит, с пятого, — распахивая форточку, решила девочка и взялась за нитку. В тот же миг ладонь обожгло, а снежинка резко взлетела к небу, выскользнув из пальцев. Карина отдернула руку. На рассеченной коже выступила кровь.
        С улицы потянуло сухим морозным воздухом, холодок змейкой скользнул в рукава и за шиворот пижамы. Карина захлопнула форточку и, морщась от боли в порезанной руке, опустилась на плед. Салфетка, припрятанная под одеялом со времен насморка, прилипла к коже и окрасилась кровью. Ладонь саднило, а снежинка даже не думала возвращаться. Карина еще некоторое время подождала и вернулась к ноутбуку с виртуальным дневником. Пока она отвлеклась на снежинку, к ее записи появился новый комментарий, все от той же иссиня-черной пантеры.
        22:40
        BLACK NIGHT
        Ну точно очередная мечтательница! Бедняжка, видимо, ты еще просто не поняла — мы все по-любому сдохнем. Жизнь не имеет смысла…
        Карина с тихим вздохом провела подушечкой указательного пальца по гладким клавишам, раздумывая, что бы такое ответить. Сколько она ни смотрела в монитор, придумать не могла, как можно рассказать в одном предложении, зачем нужно жить, какое великое значение заложено в существовании человека, как громадна ценность того, что каждое утро ты открываешь глаза.
        - Да, кажется, Black Night и не спрашивала меня, — пробормотала Карина, печально разглядывая комментарий, — это даже не риторический вопрос. Отвечать и вовсе не обязательно. — Она посмотрела за окно, где посреди заснеженной площади стояла нарядная, сверкающая огнями елка, и, сама того не желая, все-таки ответила:
        23:10
        МАЛЬВИНА
        Black Night, когда я вижу, как сияет снег в лучиках разноцветных елочных огней и причудливы силуэты опутанных зелеными гирляндами деревьев, когда вижу рой серебряных мошек под грустно склоненными плафонами фонарей и черное небо с далекими ледяными звездами, которые безмолвно смотрят на меня, жизнь обретает самый что ни на есть волшебный смысл… Достаточно лишь посмотреть в окно.
        Не прошло и пяти минут, как Black Night, точно специально поджидавшая ее ответа, прокомментировала:
        23:14
        BLACK NIGHT
        Мальвина, я ща заплачу!!! Ты случаем не последовательница Егово? Ха-ха!
        Карина заметила, что на ее дневник подписалась еще одна читательница — с воздушным ником Мыльный пузырик. На аватаре у нее была изображена девочка, пускающая мыльные пузыри. Не успела Карина подумать над ответом язвительной Black Night, в дневнике появился комментарий от новенькой:
        23:20
        МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРИК
        Мальвина, у тебя очень интересные записи! Не слушай всяких злобных.
        Black Night, иди сливай яд в другое место, а нормальных людей оставь в покое!
        Карина улыбнулась. Ей была необыкновенно приятна поддержка, пусть даже от совсем незнакомого человека. В груди разлилось тепло, захотелось сказать приветливой девочке что-нибудь хорошее, поблагодарить, но после недолгих раздумий она отправила вместо «спасибо» смайлик. Этот ярко-желтый колобок очень соответствовал ее настроению. А чтобы не получить еще один язвительный комментарий от Black Night, она поспешила выйти из Сети и выключить ноутбук. Пора было ложиться спать. Артемон по-прежнему мирно посапывал в корзинке, в комнате стоял полумрак, где-то в углу, возле письменного стола, в рюкзаке лежал ее дневник… Она совсем позабыла о нем за эти несколько часов, но сейчас беспокойство вернулось. Карина уже спустила ноги в мохнатых тапках на сделанную дедом лесенку, но взгляд ненароком скользнул по окну… и замер. За стеклом в свете огней крутилась на нитке бумажная снежинка. Один ее край был в темных пятнышках крови.
        Глава 3
        Особенная миссия
        На следующий день дневник с подписью родителей никто в школе не потребовал. Его не потребовали и через день, и даже через два. Алла Борисовна выставила в журнале за проверочную работу колонку двоек и разрешила всему классу прийти переписать, а про замечание и не вспомнила.
        - Вот видишь, — самодовольно заявила Люся, аккуратно рассовывая карандаши, ручки и линейки по специальным кармашкам в еще одном новом пенале, — все уже забыли про тебя! А ты боялась!
        Карина проводила взглядом скрывшихся за дверью Свету с Галей и тихо вздохнула. Уж кто-кто, а эти две подружки ничего не забыли. Они только и делали, что бросали на нее предостерегающие взгляды всякий раз, когда на горизонте появлялся Рома.
        Люся наконец собралась, закинула ярко-оранжевую сумку на плечо и проворчала:
        - Я, кажется, прибавила в талии.
        - Да что ты! — воскликнула Карина, оглядывая стройную подругу, облаченную в красные кожаные штаны и такую же жилетку. — Как была худенькой, так и есть.
        Люся резко обернулась, задрала жилетку, тоненький оранжевый свитер и оттянула на боку кожу.
        - Карина, разуй глаза! Мне пора садиться на диету! Маман говорит, нам срочно нужно купить беговую дорожку, пока мы не превратились в мамонтов юрского периода!
        - Люсь, ну это же кожа! Она у всех есть…
        - Вот у Гальки… — Подруга осеклась и сердито выдохнула: — Сама ты кожа! Ай, ну тебя! Ты небось думаешь, что и у тебя там и сям кожа! Да?
        Карина пожала плечами.
        - А я и не думаю вообще об этом.
        Они вышли из кабинета английского и пошли по оживленному коридору.
        - У тебя так никогда парня не появится, — сердито отчитывала Люся, — ты не хочешь даже капельку преобразиться! Вот ты думаешь, почему у Гальки Решеткиной столько парней?! Да потому что она и одевается красиво, и макияж, и украшения — все при ней! А ты? — Подруга пренебрежительно дернула за рукав ее серого бадлона и кивнула на простые синие джинсы. — Кого в ЭТОМ ты собралась покорять?
        Карина поежилась. Она не любила, когда разговор сводился к теме парней и одежды.
        - А какие у Гали парни? Она ведь ни с кем не встречается, как и мы.
        - Фу ты ну ты! — воскликнула Люся. — Сравнила Простоквашино с Парижем! За Галькой бегают пацаны, понимаешь! А за тобой?
        Карина не успела ничего ответить, послышался громкий топот, и возле них затормозил Рома. Парень отдышался и возмущенно выпалил:
        - Ну, Алмазова, втопила, задолбался за тобой бежать!
        Девочки удивленно переглянулись, и Люся заискивающе спросила:
        - А что ты хотел, Рома?
        - Пошли, Алмазова, — хлопнул он Карину по спине, — к директору чего-то вызывают.
        - К директору?! А что мы сделали?
        - Ща узнаем!
        Карина беспомощно посмотрела на подругу, но та лишь развела руками.
        - Я не буду тебя ждать! Придешь домой, позвони!
        - Ну, идем же, — поторопил Рома.
        Они дошли до кабинета директора и нерешительно остановились.
        - Ты что, в туалете снова курила? — подозрительно сощурился парень.
        - Нет! Нет, я не курила, правда!
        - Я курил, — задумчиво пробормотал он и тут же прибавил: — Но черт меня побери, если это кто-нибудь видел!
        - Ты куришь, да?
        - Что за тупые вопросы! — рассердился Рома. — Все курят!
        - Да вроде не все…
        - Ооой, только себя не считай, ты ведь у нас особенная! — он подавил смешок.
        - А целовать курящую женщину — то же самое, что облизывать пепельницу, ты знал?! — на одном дыхании произнесла Карина и покраснела.
        Парень поднес к двери кулак, но прежде чем постучать, бросил через плечо:
        - Уж лучше целовать пепельницу, чем такую хрюкалку, как ты!
        В кабинете директора сидел учитель ОБЖ — маленький лысый мужчина, вскочивший с кресла при их появлении.
        - Вот они, — с гордостью указал на них директор.
        - Вижу-вижу, — круглые глазки обэжэшника забегали, а сам он стал потирать маленькие ручки с детскими запястьями. — Чудненько! Пойдемте, ребятушки, пойдемте скорее!
        - Куда?! — вскричал Рома. — Михал Гаврилыч, а что мы натворили? За что?!
        - Роман, не нужно бояться, — успокаивающе промолвил директор, — будете играть в спектакле по случаю юбилея нашей школы. — Михаил Гаврилович прикрыл глаза и с чувством продекламировал:
        Мальвина бежала
        В чужие края,
        Мальвина пропала,
        Невеста моя.
        Рыдаю — не знаю,
        Куда мне деваться.
        Не лучше ли с кукольной
        Жизнью расстаться?[3 - Алексей Толстой. Золотой ключик.]
        - Что это за отстой? — прошипел Рома.
        - Ну как же! — Директор открыл глаза и оживленно посмотрел на него. — Спектакль по «Золотому ключику»! Рихард Петрович, — обратился он к застывшему с приклеенной улыбкой обэжэшнику, — я ведь говорил, этот мальчишка просто создан для роли Пьеро! — Директор вышел из-за стола и приблизился к ним. — А это, — он коснулся подбородка Карины, — взгляните, Рихард Петрович, чем вам не Мальвина, а?!
        На слове «Мальвина» Карина вздрогнула.
        - А если я не хочу?! — взбунтовался Рома.
        Хорошее настроение директора вмиг улетучилось. Он сложил на круглом животе руки и повел из стороны в сторону усами.
        - Грачев, «не хочу» — это ты дома маме скажешь, а тут — надо! Надеюсь, это ясно?!
        Парень нехотя кивнул, а когда они выходили за Рихардом Петровичем из кабинета, шепнул Карине:
        - Ну, блин, мы и попали!
        В актовом зале обэжэшника встретили сердитыми возгласами еще с десяток отловленных директором актеров.
        - Задолбали! — стучал кулаком по сцене здоровяк Саша Колотушкин из их класса, которому, судя по длиннющей бороде, отвели роль Карабаса-Барабаса.
        - Да кому это нужно? Тупой спектакль! — верещала длинноногая одиннадцатиклассница.
        - Я уже есть хочу! — пищал маленький мальчик с приделанным к штанам собачьим хвостом.
        - Можно я пойду домой, у меня трудные дни?! — канючила девушка в маске лисы Алисы.
        - А у меня тоже, может, трудные, — раздраженно теребил треугольные уши на тряпочной голове кота Базилио розоволицый толстяк.
        - Так-так, ребятки! — захлопал в ладошки обэжэшник, — минуточку внимания, позвольте представить вам…
        - Давай ближе к делу, дегенерат! — заорал толстяк Базилио, вскакивая со стула.
        Карина заметила, как поникли плечи Рихарда Петровича, и огорченно опустила глаза. Многие строгие учителя любили говорить: «Чем к вам лучше относишься, тем вы хуже». Так и получалось. Добрых, мягких людей ни во что не ставили. Их обзывали, над ними издевались, у них срывали уроки. Карина таких учителей жалела. Часто ей представлялось, как они приходят домой и жалуются своим домашним на неудачи, как переживают перед каждым новым уроком, как изо дня в день твердят про себя: «Все — уволюсь!» — но по нерешительности остаются и продолжают мучиться. Рихард Петрович был неуверенным в себе, скромным, но душевным человеком. Он прощал злые шутки двоечникам, всегда приходил ученикам на помощь и, как никто другой в школе, любил театр.
        - Ребята, — прокашлялся учитель, — это наши Пьеро и Мальвина, познакомьтесь, пожалуйста, и начнем…
        - М-да, — утомленно прикрыл глаза Рома, — накрылся наш с Жекой поход в компьютерный клуб. Засада!
        Дверь в актовый зал распахнулась, и на пороге возникла учительница географии в малиновом брючном костюме, только на этот раз без повязки «Дежурная».
        - Милые мои! — воскликнула она. — Какие же вы все молодцы, что пришли!
        - Попробуй тут не приди, — со стоном протянула лиса Алиса, стаскивая с лица маску и откидывая за спину пушистую рыжую гриву в мелких кудряшках.
        Географичка остановилась возле Ромы и закинула руку на плечо Карине.
        - А это, надо думать, наша Мальвина?! — Учительница погладила ее по волосам. — Какой удачный выбор, ах, как похожа, как похожа!
        Рома демонстративно зевнул.
        - Татьяна Николаевна, может, начнем уже?
        - Так! — учительница одобрительно улыбнулась комкавшему край своего пиджака обэжэшнику. — Где наш сценарий?
        Рихард Петрович метнулся на сцену за занавес, через минуту вернулся с листами в папках и стал неловко раздавать их ученикам.
        Когда у каждого появился сценарий, географичка возмутилась:
        - А где же Буратино?
        - А Буратино домой пошел, сказал, у него голова болит, — объяснил маленький мальчик с собачьим хвостом.
        - Деревянная голова и болит… гм, странно, — Татьяна Николаевна рассмеялась. Но никто не отреагировал на шутку, поэтому она посерьезнела и заявила: — Обойдемся без Буратино!
        Сперва они читали сценарий по ролям, потом начали репетировать сцены. Кот Базилио картавил, маленький мальчик вместо «Гав», лаял «Аффф», Карабас-Барабас говорил слишком тихо, лиса Алиса, казалось, вот-вот помрет прямо на сцене, такой у нее был усталый вид, а Пьеро…
        - Ро-о-ома! Ромочка, — качала головой географичка. — Ты же влюблен, давно и безнадежно влюблен в Мальвину! Ну почему же ты этого не показываешь?!
        - Да как показывать-то?! — сердился Рома.
        - Ты должен пасть на одно колено! — неожиданно осенило учительницу.
        Карина бросила тоскливый взгляд на настенные часы, стрелка которых медленно ползла к пяти, и снова уставилась в сценарий.
        Тихо ругаясь, влюбленный Пьеро опустился на одно колено и уже в десятый раз без всякой интонации начал читать:
        - Мальвина бежала в чужие края, Мальвина пропала, невеста моя. Рыдаю…
        - Ро-о-ома! — оборвала Татьяна Николаевна. — Ну я же тебе уже показывала! — Географичка в сердцах опустилась на одно колено, протянула к Карине руки и вскричала: — Рыда-а-аю! Не зна-а-аю… Тяни гласные, Ромочка! — Учительница поднялась и положила ладонь ему на голову. — Давай еще разок!
        - Че-е-ерт, — выдохнул Рома.
        - Во-о-от! — захлопала в ладоши учительница. — Умничка, ты все понял! Тяни гласные! Давай!
        Рома некоторое время задумчиво смотрел в одну точку, потом вытянул руки и с придыханьем заголосил:
        - Мальвина бежжа-ала в чужие края, Мальвина прропа-ала, — парень всхлипнул, закрыл лицо ладонями и чуть тише прошептал: — Невеста моя! — Тело его затряслось. — Рыда-аю — не знаю, куда мне деваться! — Пьеро медленно поднялся и обвел всех присутствующих взглядом из-под опущенных век. — Не лучше ли с кукольной жизнью расстаться?
        Некоторое время все молчали, ошеломленно переглядываясь, а потом раздались громкие хлопки аплодисментов и от дверей актового зала отделились две темные фигуры.
        - Кто бы мог подумать! — послышался язвительный голос Гали Решеткиной. — Ромчик, да ты звезда!
        Девочки подошли к сцене, и Света заметила:
        - А роль Мальвины, между прочим, директор пообещал мне!
        Татьяна Николаевна восторженно обняла Рому.
        - Молодец! Талант!
        Обэжэшник тем временем радостно подбежал к краю сцены и воскликнул:
        - Девочки, нам нужны еще актеры!
        - И какие же? — осведомилась Галя, поправляя и без того идеально уложенные белые волосы.
        - Бу-ра-ти-но! — объявил Рихард Петрович, расплываясь в счастливой улыбке.
        Галя изумленно моргнула и поднесла указательный палец к своему аккуратному носику.
        - Кто-кто?
        - Буратино, — уже куда неувереннее и совсем безрадостно пробормотал учитель.
        - Какой я вам Буратино! — опешила Решеткина, глядя на подругу и продолжая тыкать себя в кончик носа. — Слыхала, Свет?
        Света скривилась.
        - Ну а мне что вы можете предложить?
        Татьяна Николаевна нахмурилась, но тут же лицо ее просветлело.
        - Дуремар! Торговец пиявками!
        В установившейся тишине можно было услышать тиканье часов, пока по залу не разнесся дикий, пронзительный хохот мальчишки с собачьим хвостом. Он обхватил себя обеими руками, согнулся пополам и визжал, повторяя между приступами смеха:
        - Пиявка, пиявка с коричневым пу-у-узом… пи-ия-явка…
        За мальчишкой смех пробрал и остальных. Поначалу некоторые пытались сдерживаться, но, глядя на лицо Светы, разулыбался даже тактичный Рихард Петрович.
        - Ха-ха, очень смешно, — отрывисто произнесла Света, нервно накручивая на палец кончик длинной косы.
        - Пойдем отсюда, — потребовала Галя, хватая подружку за руку.
        Девочки с гордо поднятыми головами прошествовали вдоль сцены и картинно хлопнули дверью.
        - Продолжим? — неуверенно спросил обэжэшник, проводя ладонью по взмокшему лбу.
        - Думаю… — начала Татьяна Николаевна, но Рома не дал ей закончить, выпалил:
        - На сегодня хватит! — схватил рюкзак, спрыгнул со сцены и, ни с кем не прощаясь, убежал.
        Географичка вздохнула.
        - Именно это я и хотела сказать. Давайте по домам, ребята, всем спасибо, все молодцы.
        На улице уже успело стемнеть. Зажглись фонари. В лицо летели огромные хлопья мокрого снега. При каждом вздохе он норовил забиться в нос, в рот, снежинки липли к шарфу, куртке, белым слоем покрывали рюкзак и сапоги.
        Дальше двух метров из-за снежной стены было ничего не видно. Карина шла очень медленно, шумно вдыхая свежий аромат подтаявшего снега. Ей нравилось это сумасшедшее кружение над головой. Снежинки напоминали тех самых всадников Снежной королевы из сказки, что скачут на маленьких белоснежных конях, вооруженные мечами и длинными пиками. Они вступали в битву с людьми и неизменно погибали, растекаясь водой по горячим лицам. Но обреченное на смерть войско все наступало и наступало…
        Карина остановилась перед аркой под фонарем и задрала голову. Она хотела постоять так совсем недолго, но ее кто-то бесцеремонно толкнул.
        Мимо прошел невысокий парень в черной куртке с поднятым воротником и в натянутой на самые глаза черной шапке. Он обронил: «Прости» и, не сбавляя шага, устремился в арку.
        Ей тоже не осталось ничего иного, как двинуться следом. Хотелось есть и спать, а еще предстояло учить уроки на завтра…
        Когда она подошла к дороге, парень нетерпеливо переминался с ноги на ногу у поребрика, ожидая, что какой-нибудь добросовестный водитель все-таки пропустит его.
        Парень скосил на нее глаза, и те блеснули в полумраке, точно у голодного волка из чащи.
        Карина содрогнулась, но тут же себя отругала: «Мальчик как мальчик, вот клуша… нашла кого испугаться». Самой даже стало смешно.
        Одна из машин притормозила, тогда парень сорвался с места. Послышался приглушенный звон, она заметила, как что-то блестящее упало на землю. Незнакомец вмиг перебежал дорогу, обогнул дом и скрылся за углом, где она всегда встречалась с Люсей.
        Карина нагнулась и вытащила из снега обычный железный ключ с тремя зазубринами и круглой ручкой.
        - Эй! — крикнула она, глядя на едва видневшийся сквозь белизну угол дома. — Ключ потерял! Ма-альчик!
        Еще одна машина остановилась, чтобы пропустить собравшихся пешеходов. Карина перебежала дорогу и устремилась вслед за незнакомцем. Возле арки в свой двор она хотела остановиться, но увидела впереди парня. Уже через миг его поглотил снегопад, и она возобновила погоню.
        - Мальчик, стой! Подожди! — снова закричала она.
        Парень продолжал быстро идти вдоль дома и не оборачивался.
        «Вот глухой!»
        Карина пробежала до следующей арки, но парень неожиданно куда-то исчез. Она остановилась перевести дыханье и огляделась. Снег продолжал идти, машины медленно тянулись вокруг площади, ослепляя ярким светом фар, а укрытая точно пушистой ватой ель сверкала из-под снежной паутины тусклыми огоньками.
        «Куда же он делся?» — недоумевала Карина, крутясь на месте, пока не увидела, что парень пересекает площадь.
        И снова она за ним побежала, то и дело пыталась звать, но расстояние между ними практически не сокращалось, парень, не оборачиваясь, решительно шагал к домам, а у нее от усталости уже подкашивались ноги.
        Он прошел под аркой — она за ним. Парень перепрыгнул заборчик, прошел через двор и позвонил в домофон одной из парадных.
        Карина особенно громко завопила:
        - Сто-о-ой! Твой клюю-у-уч!
        Незнакомец наконец обернулся и уставился прямо на нее.
        Она радостно подпрыгнула на месте и подняла руку с ключом. Парень некоторое время смотрел на нее, затем взялся за ручку, потянул на себя дверь и скрылся в парадной.
        - Ну и ну, — выдохнула Карина, растерянно глядя то на дверь, то на зажатый в замерзших пальцах ключ.

* * *
        Будильник трещал уже в четвертый раз. В четвертый раз Карина высовывала из-под одеяла руку и пыталась отыскать его на ощупь, не разлепляя сонных глаз. И в четвертый раз не находила, сколько ни шлепала ладонью по гладкой поверхности тумбочки.
        «Журнал, тарелка с виноградом, блокнот, ручка, — мысленно перечисляла она все, к чему прикасались пальцы, — ну где же он… где?»
        Временами ей казалось, что будильники — это какие-то инопланетные существа, отправленные на Землю, чтобы издеваться по утрам над людьми.
        Девочка зевнула и с удовольствием потянулась.
        - Кариша! — послышался мамин голос. — Вставай, твой будильник слышен во всей квартире. Просыпайся, дорогая, смотри, какое солнышко на улице!
        Карина с ленивым стоном села на кровати и еще раз потянулась.
        - Я наливаю чаек и делаю тебе бутерброды, — из коридора крикнула мама.
        В окно светило солнце, а будильник продолжал трещать, извещая сонную хозяйку, что 10:30 наступило двадцать минут назад.
        В комнату, цокая когтями по паркету, вошел Артемон. Пес радостно подбежал к ее кровати и завилял пушистой кисточкой на хвосте.
        Уже целую неделю их класс приходил в школу к третьему уроку. Учительницы по математике и русскому заболели одновременно, а замещать было некому.
        Карина выключила надоедливый будильник, вдела ноги в тапки и прошлась по комнате. Возле окна она остановилась. Ее заинтересовали вовсе не солнечные лучи, точно жидким золотом залившие площадь, а висящий за стеклом на нитке белый листок формата «А4». На листе крупными буквами зеленым фломастером было написано: «Какое чудесное утро, не правда ли?»
        «Кто же автор? Не может это быть старик со второго или тетя Маша с третьего? Они слишком старенькие. Или та девушка, что постоянно пропадает на работе… интере-е-есно». — Карина вынула из ящика стола фломастеры и забралась на подоконник. Она, как в прошлый раз, открыла форточку, но теперь лист сразу схватить не пыталась, сперва легонько подергала за него. Тот поддался, никто не тянул за нитку, поэтому она втащила лист в комнату, зубами открыла колпачок красного фломастера и старательно написала: «И правда, утро просто замечательное!» Недолго полюбовавшись, она взяла желтый фломастер и пририсовала солнышко. После этого лист был выдворен за окно, а мама из кухни позвала:
        - Карина, иди завтракать! Все готово!
        Пока пила чай и ела сырники с вареньем, Карина осторожно спросила:
        - Мам, а кто на пятом живет? Я что-то забыла.
        - На пятом… — Мама оторвала взгляд от шипящей сковороды. — Не знаю. А почему ты спрашиваешь?
        - Да так просто…
        - Дед говорил, вроде туда новые жильцы въехали, но я их не видела еще.
        - Новые жильцы?! — Капля варенья упала с не донесенного до рта сырника на клеенку, Карина окунула в липкое красное пятнышко указательный палец и облизнула.
        - А дети у них есть?
        - Не знаю, — пожала плечами мама, — кажется, нет. Дед что-то про молодого человека говорил…
        - О чем вы тут секретничаете? — в кухню вошла бабушка.
        Мама улыбнулась.
        - Садись, сырничков покушай. А мы с Каришей про соседей с пятого говорим… Ты не знаешь их?
        - Нет, откуда же. — Бабушка опустилась на стул и придвинула к себе чайничек с кружкой.
        - И не видела никогда? — уточнила Карина. Ей не верилось, что бабушка может не знать кого-то из соседей.
        - Как же не видела. Видела! — Бабушка сыпанула в кружку две ложки сахарного песку. — Женщина возраста твоей мамы, приятная такая, преподаватель в вузе… муж ее, между прочим, ученый!
        - А дети? — нетерпеливо напомнила Карина.
        - Дети… сын у них. Видный молодой человек! Очень приятный, такие манеры у него, ни дать ни взять аристократ!
        - Ага! Вот, значит, как!
        Бабушка удивленно посмотрела на нее.
        - А ты зачем про новых жильцов расспрашиваешь, тебе чего они сделали?
        - Да ничего. — Карина свернула толстый сырник в трубочку, запихала в рот и, пробубнив «бабибо», выскочила из кухни.
        Когда девочка вернулась в комнату и подбежала к окну, листка на месте не оказалось. Слегка разочарованная, Карина стала собираться в школу.
        Три урока пронеслись незаметно. Люся постоянно пропадала с двойняшками. Они то делились чем-то очень секретным в туалете, то ходили в гости к девчонкам из параллельного класса, где учились симпатичные мальчики, то бегали за старшеклассниками.
        Карина от скуки бродила по школе, лишь бы не стоять с одноклассницами и не ждать их внимания, точно бомжик, выпрашивающий милостыню. Она не любила перемены. Ей было абсолютно нечем заняться. Подпирать двери кабинетов и делать вид, что повторяет уроки, не хотелось — зубрилок никто не любил.
        По школе носились первоклашки, которые натыкались на все, что движется, а потом получали нагоняй от учителей, то и дело раздавался смех девчонок и парней. Жизнь вокруг кипела, кружила вихрем всех, кто переступал порог школы, и только одну невидимку всеобщий круговорот обходил стороной.
        Карина вынула из рюкзака маленький пакет сока, вставила трубочку и стала безрадостно цедить.
        История с дневником, поцелуем, курением, едва не подхватившая ее, как песчинку, тем самым вихрем, благополучно всеми забылась — будто ничего и не было.
        «Не судьба, — думала Карина, медленно двигаясь по коридору, — видимо, некоторые люди просто не созданы быть всеобщими любимцами. Да что там всеобщими любимцами! Вообще не созданы быть интересными для кого-то, кроме своей семьи. Наверно, призвание невидимок в чем-то другом! Только вот в чем? Возможно, в чем-то особенном…» — Она блаженно улыбнулась. Ей очень нравилось думать, что у нее особенная миссия на этой земле.
        Мимо с табуреткой в руках прошел учитель труда, ткнул девочку в бок ножкой от табурета и, даже не заметив этого, скрылся за дверьми столярной мастерской.
        Карина потерла ушибленное место и вздохнула.
        «Наверно, мое призвание настолько необычно, так сразу и не додуматься… и не заметить, что оно вообще существует».
        - Ну рассказывай! — послышался позади нее шепот. — Не томи, Светка!
        Карина обернулась и увидела, что за ней идет Галя Решеткина под ручку со Светой. Девочки склонили друг к другу головы и были так поглощены разговором, что не заметили ее.
        - Бли-и-ин, Галь, ты не поверишь! Я сама до сих пор в шоке! — тоже шепотом говорила Света.
        Карина напрягла слух.
        - Вчера, значит, звонок в дверь!
        - Ромка, да? Ромка?! — восторженно спросила Галя.
        - Тихо, слушай дальше! — возмутилась Света. — Короче говоря, звонок… ну я такая в халатике, ничего не подозреваю, думала, что это ты пришла, открываю дверь, а та-а-ам…
        Карина замедлила шаг.
        - Там о-о-он! Галюха, ты бы только видела его! Такой ми-и-илый, весь в снегу, взъерошенный! Бли-и-ин, он рта не успел открыть, а я уже растаяла!
        - А что он сказал-то, что сказал?! — поторопила Галя.
        - О-ой, такое сказал, я даже не ожидала от него… помнишь, я тебе про кукол с витрины рассказывала, из-за которых мы расстались?
        - Ну да. И чего? — Галя хихикнула. — Повод для расставания, конечно, тот еще!
        - Ну и я про то. Тупо все вышло, — согласилась Света. — В общем, слушай дальше! Ромка, значит, порог переступает, а в руках у него огро-омная коробища! Ну, я типа такая удивленная, спрашиваю: «Что это такое?» А он знаешь что мне ответил?
        - Чтооо? — выдохнула Галя.
        - Он говорит… и еще так серьезно, у меня аж дух захватило! Говорит: «Света, эти куклы и правда как живые. Давай все с начала? Ты скажешь: „Посмотри на них“ — и я посмотрю…» — Приколись?! Это он про кукол этих, на которых я его уговаривала посмотреть!
        - Ну а ты что?
        - А я ничего. Стою в шоке вся! А он так смотрит своими милыми глазками, ну ты знаешь, как он умеет, и говорит: «Мне все равно куда смотреть, лишь бы с тобою вместе!»
        Карина замерла.
        - Ооооооо, — протянула Галя. — Афиге-е-еть! Ну а ты? Ты-то что?!
        - Я, я, что я! Будто не знаешь, — Света тихо засмеялась, — чуть не задушила его в объятиях! Сказала, что люблю, а потом он меня поцеловал… боже-е-ественно! Галька, как же он целуется, я уже успела забыть. Мы так и стояли у двери и…
        Девочки наткнулись на Карину, и обе сердито уставились на нее.
        - Ну, что встала?! — заорала Галя.
        - Уши развесила! — проворчала Света.
        Карина отошла к стене и, пробормотав вслед одноклассницам извинения, так и осталась стоять, ошеломленная услышанным.
        Глава 4
        Английские манеры самого Дьявола
        Артемон радостно носился по двору с огромной сербернарихой из второй парадной. На улице было необыкновенно тепло, и собаки никак не хотели возвращаться домой. Хозяйка мохнатой Моти, женщина лет сорока в длинной лисьей шубе, стояла возле елки и курила тонкие длинные сигареты, то и дело нетерпеливо поглядывая на часики.
        Когда очередной белый окурок с красным следом от губной помады полетел в урну, женщина позвала:
        - Мотя, Мотенька, домой!
        Собака, тяжело пыхтя, послушно подошла к хозяйке и позволила пристегнуть поводок.
        Артемон печально смотрел вслед своей мохнатой подружке и, как только дверь за женщиной в шубе закрылась, лег на подтаявший снег и заскулил.
        Карина взяла немного снега, слепила снежок и кинула Артемону. Пес резво вскочил и поймал снежок прямо на лету. Они частенько так развлекались, когда во дворе не было ни одной собаки, с которой Артемон мог пообщаться.
        Пока они играли, двери первой парадной распахнулись и сперва вышел мощный черный ротвейлер, а за ним высокий молодой человек. Карина с любопытством уставилась на странную парочку. Парень огляделся, заметил ее с Артемоном и медленно, точно актер в кино, спустил своего пса с поводка. Ротвейлер грозно копнул черными когтями снег и ринулся на Артемона. Пудель в ужасе взвизгнул и бросился прочь.
        - Эй! Не смей! — закричала девочка, кидаясь мощному псу наперерез.
        Ротвейлер даже не подумал остановиться и опрокинул ее навзничь. На мгновение огромный мокрый нос сунулся ей прямо в лицо, а затем здоровенная лапа наступила на шею.
        - А-а-а-а, — завизжала Карина, закрывая лицо ладонями.
        Другая лапа пса нажала ей на живот. Ротвейлер прошелся по своей жертве и с грозным лаем помчался за улепетывающим Артемоном.
        - Он совершенно безобидный, — послышался низкий хрипловатый голос.
        Юноша в строгом черном пальто протянул ей руку, обтянутую кожаной перчаткой.
        Карина не сразу приняла руку, а какое-то время разглядывала странного молодого человека. Его утонченные черты лица, холодные бледно-голубые глаза, обрамленные черными ресницами, изящные темные брови и зализанные гелем белоснежные волосы смотрелись тут — посреди самого обычного дворика Петербурга — подобно чистейшей воды бриллианту в телеге с навозом.
        «Так вот, значит, кто к нам переехал на пятый этаж…» — ухватываясь за его ладонь и подымаясь со снега, подумала Карина, продолжая рассматривать юношу.
        - Олег, — учтиво склоняя голову, точно какой-то лорд, представился сосед.
        - Карина, — промямлила она в ответ, боясь даже представить, какой замарашкой выглядит рядом с ним — этакими франтом.
        Раздался громкий визг. Черный ротвейлер все-таки настиг Артемона и прижал своей тушей к земле.
        - Арто-оша! — испуганно воскликнула Карина.
        - Не нужно беспокоиться, Дьявол просто играет.
        - Дьявол?! Играет… — Она видела, как сжался в комочек от страха ее любимец, и «не беспокоиться», как то предлагал новый знакомый, никак не могла.
        - Отгони его, пожалуйста, Артемон не привык…
        Олег холодно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на собак, медленно, как если бы проделывал это перед камерой, снял перчатки, сложил и похлопал себя ими по бедру. В ту же секунду грозный ротвейлер оказался возле его ноги.
        - Мы из Англии, — обронил юноша, затем обвел скучающим взглядом двор и добавил: — Поживем тут некоторое время.
        Артемон боязливо подошел и спрятался за хозяйку.
        - А я никогда не была в Англии, — поддержала разговор Карина.
        Губы юноши искривились.
        - Я так и подумал.
        Весь его облик демонстрировал столько презрения, что ей стало досадно за себя, за свой город и за мрачный двор с обычной елкой и самодельной лавкой. Карина погладила все еще напуганного знакомством с Дьяволом Артемона и как можно беспечнее произнесла:
        - Ну, мы пойдем, нам пора, рада была знакомству.
        Олег наклонил голову.
        - Полагаю, увидимся еще, Карина.
        - Конечно. — Она смущенно улыбнулась и, не поднимая на него глаз, бочком прошла мимо. Ей едва хватило терпения преодолеть расстояние до парадной шагом и не перейти на бег.
        Дома, после того, как скинула сапоги, Карина первым делом побежала в комнату дедушки с бабушкой и посмотрела в окно.
        Сосед все так же стоял на том месте, где она его оставила, а ротвейлер теперь чинно, как то, видимо, и положено тем, кто из Англии, прогуливался по дворику. Точно и не гулял вовсе, а нес службу.
        - Внуча, ты чего к окну прилипла? — спросил дедушка, откладывая на полку книжку в стареньком переплете.
        - Да так. — Карина отошла от окна. — С нашим новым соседом познакомилась.
        - С младшим? — поднял седые брови дед.
        - Ага, ты его видел?
        - Как же, как же… такой весь лощеный, трудно его не заметить — пижона. А отец у него толковый мужик! Ученый! И матушка приятная. — Дед вздохнул. — Единственный ребенок в семье, оно и понятно, как тут не разбаловать. Из Англии он, понимаешь ли…
        Карина засмеялась.
        - Ничего, кажется, они тут ненадолго.
        - Посмотрим. — Дедушка поднялся с кресла. — Пойду чаю поставлю, бабушка вот-вот вернется. За лекарствами в аптеку пошла. Пойдем, Кариша, мамка тебе там что-то вкусное к чаю купила, нечего высматривать по окнам всяких щеголей.
        Карина любила сидеть вечерами с дедушкой на кухне. Он хоть и был обычно немногословен, но, если она что-то рассказывала или спрашивала, никогда не игнорировал и с удовольствием поддерживал разговор.
        После чая она сделала уроки: задачи по алгебре, упражнение по русскому, выучила формулы по физике.
        Пришла из аптеки бабушка, вернулись с работы папа с мамой. В их семье было принято ужинать всем вместе. И даже не столько принято, сколько это всем нравилось.
        Иной раз, наблюдая, как бабушка заботится о дедушке, папа о маме и все друг о друге, Карина думала о том, что было бы, не будь у нее такой замечательной семьи? У некоторых одноклассников отношения с родителями складывались не так гладко, а у кого-то и вовсе не было бабушек, дедушек, да и родители развелись. Но, несмотря на неприятности дома, у этих ребят на удивление удачно складывались отношения в школе. С ними дружили, им подражали, ими восторгались — именно они были в центре всеобщего внимания. Обделенные любовью в собственной семье мальчишки и девчонки с легкостью завоевывали авторитет у своих сверстников.
        - Солнышко, ну почему ты так плохо кушаешь? — спросила мама. — Разве невкусно? Давай котлетку еще дам?
        - Все очень вкусно, — улыбнулась Карина. — И еще одну котлету было бы неплохо.
        - Прожорливая девочка, — рассмеялся папа.
        Карина тоже засмеялась. Каждый день она буквально купалась в родительской любви. В их квартире всегда царила какая-то нереально праздничная атмосфера — светлая и теплая. Точно вместо люстры над головой светило солнце. Стоило же выйти за порог, как сказочный мир рушился и каждый его осколок норовил угодить именно в нее — не привыкшую просить о любви.
        Бабушка намазала хлеб маслом и положила на него кусок колбасы.
        - Кому?
        - Карине, — в один голос сказали папа с дедушкой.
        Ее любили просто так. Не нужно было модно одеваться, укладывать волосы, выдавать остроумные шутки, нравиться красивым парням, не нужно было никому ничего доказывать и пытаться обратить на себя внимание. Любовь семьи и без того принадлежала ей.
        После ужина никто не уходил с кухни. Пили чай или морс, смотрели телевизор, какую-нибудь передачу, которая нравилась всем, разговаривали. Эти вечера она бы ни за что на свете не променяла на симпатию к себе каких-то малознакомых людей.
        «Всего сразу не бывает, — утешала себя Карина, прохаживаясь по комнате, — если в чем-то одном человек счастлив, то в другом обязательно будет наоборот. И кто знает, возможно, моя счастливая доля — это и есть та редкостная удача, которая выпадает, как „зеро“ в рулетке. Ну вот кто может похвастаться самой лучшей на свете семьей? А мальчишки симпатичные засматриваются на многих, и друзья, подружки есть у всех. Пусть меня не замечают продавцы, соседи и очень многие люди, я не обделена счастьем. Просто счастье, оно бывает разное. Нужно понять свое, оценить по достоинству, и все встанет на свои места».
        Раз в неделю ей обязательно требовалось сказать себе это, чтобы хоть чуть-чуть перестали душить огорчения из-за неудач за пределами квартиры.
        Артемон с любопытством наблюдал за ее хождениями, а когда она смотрела на него, радостно стучал об пол хвостом.
        Наконец ей надоело думать о счастье, об отношениях с окружающими и совсем немного о новом соседе. Карина устроилась с ноутбуком на подоконнике.
        За последние дни в ее виртуальном дневнике прибавилось постоянных читателей. Под двумя записями велись бурные дискуссии, и, что самое удивительное, о хозяйке дневника все и думать забыли. Девчонки обсуждали героев ее записей, рассказывали о своих отношениях с парнями, обменивались шутками, приглашали в свои дневники, одна, особо бойкая, даже выставила свои фотографии. А Black Night с Мыльным Пузыриком, самыми первыми добавившие ее дневник в «избранное», продолжали друг друга цеплять. И радовало в этом только одно: в отличие от других постоянных читательниц они о ней не забыли.
        МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРИК
        Black Night, тебе еще не надоело? Если тебе не нравится этот дневник, шла бы отсюда! Уверена, Мальвина тебе только спасибо скажет! А если ты не видишь смысла в жизни, иди и убейся ап стену, дело твое!
        BLACK NIGHT
        Мыльный Пузырик, буду счастлива, если ап стену убьются такие вот гламурные девочки в розовых тряпочках вроде тебя. Поверь мне, если мир избавится от парочки тупеньких существ, никто плакать не станет. И решать за Мальвину, кому и за что она скажет спасибо, не стоит. У тебя еще решалка не выросла.
        МЫЛЬНЫЙ ПУЗЫРИК
        Black Night, ты за мою решалку не беспокойся, с ней все о’кей! Сама свой дневник ото всех закрыла, понимаешь, видимо, что неприятно, когда вваливаются без приглашения и пишут всякие гадости!
        BLACK NIGHT
        Мыльный Пузырик, свой дневник я закрываю вот от таких недалеких розовых пузыриков, которые раздражают одним своим присутствием! Так что бесплатный совет, иди пускай пузыри, раз ни на что другое соображения не хватает!
        Мальвина, может, напишешь что-нибудь для разнообразия?
        Карина именно так и хотела поступить, набраться храбрости и попросить девочек перестать ссориться у нее в дневнике. Но о подоконник что-то приглушенно стукнулось, и ответ Black Night пришлось отложить. За окном снова маячил белый лист. На нем было что-то написано черным маркером, но листок крутился на нитке и прочитать не удавалось.
        Сердце забилось сильнее.
        «Неужели это англичанин с пятого? Просто нереально, чтоб о-о-он…» У нее в голове не укладывалось, как может юноша с такими холодными глазами и манерами лорда развлекаться подобным образом.
        «Может, ему одиноко? Новый город, ни друзей, ни подруг… А если это не он? То кто? Неприветливый старик отпадает сразу, пожилая тетя Маша тем более. Девушка, которой и дома не бывает, навряд ли, остается только…» У нее дыхание перехватило от мысли, что расфуфыренный Олег шлет ей записки.
        Лист перестал крутиться, и она прочитала: «Спокойной ночи! У Вас замечательные кактусы».
        Карина посмотрела на письменный стол, где стоял маленький горшочек с двумя крохотными кактусами.
        - А как же он узнал про них? — Девочка отставила ноутбук, как в прошлый раз, открыла форточку и втянула листок в комнату. — Почему он вообще про кактусы написал? — недоумевала Карина, глядя на старательно выведенные черные буквы. — Кактусы-кактусы… Ну конечно! — осенило ее. — Он же из Англии!
        «Там принято начинать беседу с обсуждения погоды и чего-то нейтрального. Вот балда, сразу можно было догадаться!»
        Карина открыла красный фломастер, под черной надписью вывела: «Спасибо» — и задумалась: «Как же обратиться? На „вы“ или на „ты“? Мы ведь уже знакомы, почему он написал „Ваши кактусы“, а не твои? Напишу-ка и я тогда повежливее». После недолгих раздумий она приписала: «И Вам добрых снов».
        Листок с посланием отправился в ночь, а Карина вывела из «спящего» режима ноутбук. Ей все еще хотелось написать Black Night и Мыльному пузырику любимую фразу кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно» — и, возможно, придумать еще одну — третью запись. После подслушанного разговора Светы с Галей она ощущала себя странно. Совпадения в ее жизни бывали и раньше, но вспомнить хотя бы одно серьезное — нечто такое, чего не случалось у каждого второго человека буквально каждый день, не могла. Она перечитывала свою первую запись в дневнике, в мельчайших подробностях вспоминала рассказ Светы и никак не могла понять, почему ее выдумки вдруг сбылись.
        В своем дневнике Света писала о воссоединении с Ромой, выкладывала их новые совместные фотки и буквально выплескивала на виртуальные страницы позитив радостными смайликами и сердечками.
        В школе ребята держались за руки, ежеминутно целовались и выглядели как никогда счастливыми.
        Карине нравилось за ними наблюдать. Света была довольна, никого не задирала, много смеялась — не зло, по-доброму, очень мило у нее получалось. А Рома опять превратился в хорошего, улыбчивого мальчика, по которому втайне вздыхали девчонки. Любовь воистину творила с людьми чудеса, делала их лучше: красивее как внешне, так и внутренне.
        Пока Карина бродила по чужим дневникам, в ее собственном появились еще две девочки, сразу же добавившие ее в «избранное». Дневники обеих оказались открытыми, и после прочтения парочки записей она вошла в свою ленту друзей, где самой первой в списке неожиданно оказалась Black Night.
        «Все-таки открыла для меня дневник», — обрадовалась Карина, кликая по записи под названием «Умереть». Ее перенесло в дневник Black Night, оформленный в темных тонах. В эпиграфе[4 - ЭПИГРАФ — запись, которая в дневнике всегда отображается первой.] стояла черная картинка с изображением безобразной кровавой кляксы, а под ней находилась красная надпись: «Я буду смотреть на этот мир сверху вниз до тех пор, пока он будет смотреть на меня свысока».
        - Почитаем-с, — в предвкушении улыбнулась Карина. Ей с самого начала очень хотелось узнать о жизни агрессивной Black Night, приоткрыть завесу в ее темный мир, и наконец такой шанс представился.

* * *
        Стеклянные двери торгового центра неустанно открывались и закрывались. Люди с мороза бежали в тепло, а из тепла выходили неспешно, даже как-то лениво, с довольными улыбками и разноцветными пакетами. Все готовились к Новому году, заранее закупали деликатесы на стол, подарки, праздничные наряды, елочные игрушки и украшения.
        Карина стояла на ступеньках лестницы, облокотившись на перила, и ждала подругу. На последнем уроке они договорились встретиться в четыре часа у центра, чтобы Люся купила себе какие-то жутко модные штаники с заниженной талией. Такие, по рассказам подруги, что неприличнее некуда. Но на электронном табло над дверьми магазина было уже «16:54», а одержимая покупкой штанов Люся так и не появилась.
        «Может, их задержали на дополнительных занятиях по информатике, — успокаивала себя Карина, — всякое бывает». Такие внушения давно уже не помогали, особенно когда дело касалось Люси. Подруга часто отменяла встречи в самый последний момент, если подворачивалось что-то поинтереснее, и редко чувствовала себя виноватой. Ей было даже невдомек, каково это, когда отложишь, может, не очень существенные, но все-таки дела, оденешься, а уже у самых дверей узнаешь, что можно никуда не идти — у подруги наметилось «кое-что клевое». И это «клевое» никогда не подразумевало присутствия скучной невидимки. Карина вспоминала, как совсем недавно ей пришлось притвориться перед родителями, будто Люся не отменила встречу, и мерзнуть около часа на улице. Лишь бы не признаваться, что ее в очередной раз забыли и бросили.
        Неожиданно стало невыносимо жарко, даже куртку захотелось распахнуть и ослабить шарф. Щеки обожгло, а в животе точно чья-то большая ладонь сгребла внутренности и сжалась от обиды в кулак. Ей было стыдно за то, как окружающие относятся к ней, а от понимающих, ласковых взглядов родителей, бабушки с дедушкой делалось только хуже. Иной раз хотелось плакать от унизительной жалости пусть и самых близких людей.
        «Не придет она», — поняла Карина, тоскливо провожая взглядом трех девчонок, которые, размахивая пакетами с покупками, сбежали по лестнице и, смеясь, направились в сторону кинотеатра.
        - Счастливицы…
        Ей всегда хотелось, чтобы у нее появилась близкая подруга. Самая обычная, как у всех, со своими «тараканами», пусть даже с тараканищами, лишь бы ценила их дружбу. Когда-то она верила, что такой подругой станет Люся, но с каждым новым разочарованием надежда угасала. Люся хотела дружить и могла бы ценить дружбу, но не с ней, а с кем-то другим, с той же Галей Решеткиной. С человеком, чье мнение уважала, кому хотела подражать, ради кого с легкостью пошла бы на компромиссы и маленькие жертвы. Вот только Гале общество Люси на фиг не сдалось. Какой бы вредной ни была главная модница их класса, дружбу со Светой она не предала еще ни разу.
        Карина в очередной раз посмотрела на часы и с тихим вздохом начала спускаться по мокрой от растаявшего снега лестнице. Ждать подружку дольше не имело смысла. Счастливые люди продолжали выходить из торгового центра, а ей как никогда хотелось обидеться, хоть раз в жизни — по-настоящему.
        Бабушка всегда говорила: «Как она к тебе, так и ты к ней. Пусть почувствует!»
        Карина соглашалась, но в действительности поступить так с Люсей не могла. Не хотела, чтобы кто-то чувствовал то же, что нередко испытывала сама. Она считала низостью мстить, поэтому могла лишь надеяться когда-нибудь придумать нужные слова, слепить их в предложения и объяснить подруге, как обидно быть запасным вариантом.
        Снег скрипел под ногами, над проезжей частью зажглись разноцветные огни натянутых гирлянд, от киосков возле метро из игрушечных Санта-Клаусов доносился рождественский перезвон колокольчиков. В глазах рябило от блесток, разноцветного дождика, мишуры, елочных шаров и шариков.
        «А не так все и плохо, — решила Карина, разглядывая красную свечку в виде сердца, — куплю!»
        - Скажите… — обратилась она к продавщице в огромном сером пуховике.
        Женщина перекладывала из одной коробки в другую хлопушки и на покупательницу не обращала внимания.
        - Скажите, пожалуйста, — еще раз попыталась Карина, вертя в руках свечку.
        Женщина продолжала перекладывать хлопушки и на призывы не реагировала.
        Карина покашляла — ноль внимания, тогда она сказала громче:
        - Скажите, пожалуйста, сколько стоит эта свечка?!
        Подошел плотный мужчина с черной сумкой через плечо, бросил на прилавок мятую десятку, взял белую ворсистую гирлянду и отошел. За ним подошла женщина лет тридцати в розовой шляпке с цветочком. Продавщица перестала заниматься хлопушками и приветливо ей улыбнулась.
        - Что вам показать?
        - Мне вон того Санту, — указала женщина на пузатого старичка в красном колпаке.
        Карина положила свечку назад на прилавок и пошла прочь. На душе было прескверно.
        «Странно, что меня еще машина не переехала, такую незаметную… — перебегая дорогу, размышляла она, — что же это такое? Я ведь ничем не отличаюсь от миллионов людей! Голова, туловище, руки, ноги… как у других! Почему же тогда никто не видит?» Ей вспомнились записи в дневнике Black Night, и без того отвратительное настроение стало еще хуже. Агрессивная девочка постоянно писала о смерти, от ее записей буквально веяло могильным холодом и одиночеством. В черном дневнике было много грустных, кровавых картинок и ни одной фотографии самой хозяйки мрачного царства. В жизни Black Night звали Наташей, она редко писала что-то о своей жизни и близких, но много рассуждала о ненависти. Так, как если бы ненавидела кого-то уже давно и очень сильно.
        На площади по обычаю гулял народ. Вокруг красавицы елки царила праздничная атмосфера, бегали дети, слышался счастливый визг. Под деревьями, подсвеченными зелеными огоньками, разместилась компания ребят с магнитофоном.
        Карина хотела побыть немножко на площади, но заметила, что все люди тут парами, поэтому не остановилась, заспешила к своему дому.
        Пока переходила дорогу, она нашла взглядом окно на пятом этаже, которое располагалось над ее комнатой. В окне горел свет.
        «Значит, англичанин дома».
        Сегодня утром ей пришло очередное послание. «Доброе утро», — было написано черным на белом листе. Ответить ей не удалось, потому что опаздывала в школу, а когда вернулась домой, послания уже не было.
        «Может, напишет вечером еще что-нибудь». — Ей хотелось этого. Ничего удивительнее прежде в ее жизни не происходило.
        Карина задумалась и не заметила, как налетела у дверей парадной на старика со второго этажа.
        - Простите, извините, пожалуйста, я случайно, — отскакивая в сторону, забормотала она.
        Старик отряхнул серое, выеденное молью пальто, как будто запачкался, и, даже не глядя на девочку, прошел мимо.
        «Как всегда… пора бы уже к этому привыкнуть». Ее так и подмывало крикнуть ему что-нибудь вслед, хотя бы элементарное «здравствуйте», но она не решилась.
        Дома ее встретила мама. Она смотрела обеспокоенно и выглядела огорченной.
        - Все нормально? — стаскивая куртку, спросила Карина.
        - А у тебя?
        Первая мысль, которая пришла на ум: «Видела замечания в дневнике», но Карина не успела испугаться, потому что мама спросила:
        - Где была?
        - Да в торговый центр ходила.
        - Одна?
        Карина сняла сапоги и нехотя соврала:
        - С Люсей.
        Мама вздохнула.
        Раздался телефонный звонок.
        - Поднимешь? — Карина посмотрела на маму, почему-то не спешившую поднять трубку. — Или мне взять?
        - Это тебя. — Мама помолчала, а потом со вздохом прибавила: — Люся уже три раза за последние полчаса звонила.
        Карина протянула руку к полочке с расческами и взяла телефонную трубку.
        Мама некоторое время потопталась на месте, но слушать не стала — ушла в кухню.
        - Блин! Ну что ты так долго! — были первые слова подружки. — Где ты столько времени бродила?!
        Карина вошла в свою комнату и плюхнулась в кресло возле письменного стола. Проснулся Артемон, подбежал к ней и, радостно виляя хвостом, положил голову на колени.
        - Ты слышишь меня?! — возмутилась Люся.
        - Слышу.
        Подруга успокоилась и даже подобрела.
        - Ну и хорошо. Молодец… Я тебе звоню, звоню! — Люся нервно рассмеялась. — Если стоишь, сядь, я тебе сейчас такое расскажу!
        Люся любила преувеличивать, но сегодня ее голос показался Карине необычно взволнованным.
        - Ты в жизни не догадаешься, что сегодня было на дополнительных по информатике… — загадочно начала подруга.
        Карина ласково погладила собаку и подыграла, как того хотелось подруге:
        - И что же было? Рассказывай же скорее!
        - Короче, Валерий Игнатьевич ушел куда-то, заданий нам не дал, сам уперся, ну я не знаю куда, куда-то там, — затараторила Люся, — мы сидим, ждем его, ждем, парням надоело, и они говорят: «Давайте сыгранем, что ли, пока его нет!..»
        Карина крепче сжала телефонную трубку и быстро спросила:
        - И они позвали тебя поиграть с ними? И ты всех обыграла, да?
        В трубке повисло молчание.
        - А ты откуда знаешь?! Кто тебе уже рассказал? — изумленно воскликнула подруга.
        Карина нашла взглядом на подоконнике ноутбук и прошептала:
        - Я просто догадалась…
        Глава 5
        Вне зоны действия сети
        В актовом зале собрались почти все актеры для репетиции спектакля, не хватало только влюбленного Пьеро.
        Татьяна Николаевна с Рихардом Петровичем что-то обсуждали в сторонке. Лиса Алиса болтала по телефону, кот Базилио травил анекдоты Саше Колотушкину, который между приступами хохота расчесывал черную бороду, приклеенную к его подбородку. Маленький мальчик репетировал лай Артемона. Буратино же сидел в зале, развалившись на кресле, и наблюдал за происходящим. А Карина наблюдала за ним.
        Захар Никитин был лучшим другом Ромы и Жени, их даже называли «неразлучной троицей». Но в отличие от друзей Захар не обладал ни привлекательной внешностью, ни популярностью. Его никогда не вызывали к директору, учителя не делали ему замечаний, одноклассники с ним не ссорились. На фоне видных красавчиков Ромы с Женей он со своей внешностью терялся.
        Карина встретилась со взглядом бледных желтых глаз и испуганно опустила голову. Захар смотрел прямо на нее. Ей всегда становилось не по себе от его взгляда. Она подождала несколько минут и только потом осмелилась снова посмотреть на одноклассника. Сегодня он выглядел особенно некрасивым. Серые волосы были зачесаны на правую сторону и сильно зализаны гелем, на тонкой нижней губе большая засохшая простуда, воротник-стойка от коричневой рубашки собирал кожу под подбородком гармошкой, а крупные веснушки сильно выделялись на бледном длинноносом лице. Захар поправил очки в строгой черной оправе и вынул из кармашка рубахи белый платочек, куда аккуратно высморкался.
        «Меня тошнит», — любила говорить Люся, глядя на этого нескладного молодого человека. Большая часть девчонок в их классе, да что там классе — в школе, придерживалась того же мнения.
        Двери актового зала отворились, и, держась за руки, вошли Света с Ромой.
        - Всем привет! — кивнул Грачев.
        Лиса Алиса захлопнула сотовый и сердито проворчала:
        - Не прошло и полгода!
        Рома заметил друга, высвободил руку у Светы и чуть ли не бегом подошел к Захару.
        - Начнем, начнем, ребятки! — захлопала в ладоши географичка. — Светочка, ты принесла парик?
        - Конечно! — Света раскрыла сумочку и вытащила блестящий голубой парик.
        - Чудесно! — учительница географии погладила Свету по плечу и крикнула: — Пьеро, Буратино, на сцену, мальчики! Начинаем! — Татьяна Николаевна прошлась по сцене и указала на столик с блестящим самоваром: — Дорогая Мальвина, становимся сюда.
        Карина оторвалась от стены и двинулась к столику, но Света ее опередила.
        - Татьяна Николаевна, — растерянно позвала Карина.
        Географичка уставилась на нее так, словно впервые увидела, и изумленно спросила:
        - А тебя не предупредили?
        Карина покачала головой.
        - Наверное, нет.
        - Мальвиной теперь буду я, — снисходительно растолковала Света, — директор мне первой обещал эту роль, так что можешь идти домой!
        - О-ой, как неудобно получилось, — вздохнула Татьяна Николаевна и строго глянула на Свету: — Почему девочку никто не предупредил?
        - Да ничего, — вымученно улыбнулась Карина. — Мне можно идти?
        - Во повезло девчонке! — воздела глаза к потолку лиса Алиса.
        - Иди, конечно, — позволила географичка.
        - Да уж, мне бы так, — пробубнил Карабас-Барабас, обматывая вокруг шеи бороду. — Светка, давай и за меня сыграй!
        - Пошел ты, Колотушкин! — фыркнула Света и хнычущим тоном взмолилась: — Ну давайте начне-о-ом, сколько можно прощаться… пусть она уже идет!
        Карина заметила на себе сочувствующий взгляд Рихарда Петровича и безразличный Захара — остальные на замену актрисы никак не отреагировали.
        Когда она уже подошла к дверям, ее окликнула географичка:
        - А на другую роль не хочешь? — Татьяна Николаевна обратилась к Рихарду Петровичу: — Каких у нас персонажей не хватает?
        - Пусть будет Дуремаром-пиявочником! — мстительно засмеялась Света. — Только волосы зеленкой сперва нужно покрасить!
        Остальные тоже засмеялись.
        - Помилуйте, ребята, — вмешался обэжэшник, — какой из нее Дуремар, она Мальвина, красивая и утонченная, но раз директор решил…
        Карина не стала слушать дальше и выскользнула за дверь. В душе она никогда не верила, что роль достанется ей. Слишком уж неправдоподобно изначально все выглядело: она — никому не известная в школе невидимка, а ей вдруг самый симпатичный мальчик на коленях в любви признается.
        «Мечты-мечты… И почему так хочется верить в чудо?» Карина взяла из гардероба куртку, пакет с сапогами и присела на длинную скамейку. На первом этаже никого не было. Давно прозвенел звонок на шестой урок, кто-то ушел домой, кто-то продолжал учиться, по коридору с задумчивым видом прогуливался лишь пожилой охранник.
        «Глупая, — отругала себя Карина, — не нужно было никому рассказывать… и зачем всем растрепала? Похвасталась, а теперь что… Вышло как всегда». Слезы наворачивались от несправедливости, но она не плакала. Оделась и вышла из школы.
        - Карина! — откуда-то сбоку выскочила Люся. — Нарепетировалась уже, так быстро? — наигранно удивилась подружка и покрутилась на месте, чтобы лучше продемонстрировать новенький кроличий полушубок. — Ну как? — не дожидаясь ответа, спросила она. — Нравится шубейка? Мамка купила за хорошее поведение.
        - А оно у тебя когда-то было хорошим? — с сомнением усмехнулась Карина.
        - Хм, скажешь тоже! — Люся насупилась, но долго обижаться не смогла, уж очень в хорошем настроении она пребывала: — Не поверишь, что сегодня будет!
        - С Женей, что ли, встречаешься?
        Подружка резко остановилась и недобро прищурилась.
        - Откуда ты все знаешь?! Двойняшки проболтались, да?
        - Нет, они ничего мне не говорили. Просто по тебе нетрудно догадаться.
        - Каринка-а-а, — Люся крепко обняла ее, — я такая счастливая! Когда он позавчера после информатики попросил разрешения проводить меня до дома, я думала, сердце разорвется! Он обалденный! Представляешь, я и Женька?! Ты вообще представляешь, Каринка, где я и где ЖЕНЬКА!
        - Представляю, — вздохнула Карина, — очень даже.
        - Глупенькая моя, — добродушно улыбнулась Люся, — ничего, у тебя когда-нибудь тоже появится парень. Должен, во всяком случае!
        Какое-то время они шли молча, но когда вышли из арки, подруга уже в тридцатый раз принялась рассказывать:
        - Видела бы ты, какой он лапочкой тогда ко мне подошел! Ты бы видела!
        Карине очень было любопытно, на какой из двух своих лапочек подошел или припрыгал Женя, но она сдержалась. Не любила портить кому-то хорошее настроение.
        - Сегодня у нас свидание! — триумфально произнесла Люся. — Он так и сказал: «Это сви-да-ни-е!»
        - Здорово, — прокомментировала Карина.
        - Фу, ты как будто не рада!
        - Рада! Очень!
        - Ты мне завидуешь! — определила Люся. — И вообще, я не виновата, что директор отдал твою роль Светке, сама виновата!
        Карина замедлила шаг.
        - Ты знала?!
        - Конечно! — Подруга пожала плечами. — Об этом с самого утра Светка с Галькой болтали! А ты думаешь, чего бы я стала тебя дожидаться!
        - Почему же ты мне ничего не сказала?!
        Девочки остановились у дороги. Люся долго не отвечала, а потом сердито бросила:
        - А че я, обязана?! И вообще, у меня без тебя дел было полно!
        Они молча перешли дорогу, завернули за угол дома, и подруга сказала:
        - Моя маман говорит, каждый сам должен разбираться со своими проблемами! Вот и ты должна сама, я тебе свою голову приставить не могу!
        - А мне и не надо, — исподлобья глянула на нее Карина.
        - Вот и прекрасно! У меня такое счастье, а ты только о себе трындишь! Надоела уже!
        Хотелось крикнуть: «А ты только о себе — всегда, много-много лет, только о себе», но она, как всегда, сдержалась.
        - Знаешь, Карина… — дернула ее за рукав Люся, — я и так терпела тебя слишком долго! Но твоя зависть меня уже достала! Строишь из себя такую тихоню, а сама… Тебе стоило бы прыгать от счастья, что подруга добилась чего-то, а не идти с недовольной физией! Святоша этакая, пожале-е-ейте меня все, я такая бе-е-едненькая!
        - Но я рада, — воскликнула Карина, — я всегда за тебя радуюсь, как за себя! Это правда!
        - Оно и видно! — Люся пренебрежительно махнула на нее. — Мне не хочется с тобой больше говорить! Можешь даже не звонить!
        - Не позвоню, — твердо сказала Карина, глядя вслед подружке, которая перебежала дорогу и быстро двинулась через площадь. — Только и ты не звони больше, — совсем тихо добавила она.
        Холодный ветер без перерыва дул в лицо, подхватывал снег с подмерзшей ледяной корки и точно пыль нес вдоль дома. На площади гуляла вьюга, как будто танцевала — то вправо, то влево, то по кругу. А когда ветер чуть ослабевал, снежная пыль подобно белой простыне стелилась по земле, и на мгновение все вокруг замирало.
        Карина прикрыла лицо перчатками и зашагала к арке. Глаза жгло от холода и еле сдерживаемых слез.
        «Вот и не нужна я теперь ей стала. Она ведь с самим ЖЕНЬКОЙ будет встречаться, а там и до дружбы с Галей Решеткиной недалеко, — зло думала Карина. — А я завистницей вдруг оказалась… как быстро забывается все хорошее. Какая же короткая память у Колибри».
        Мимо прошел молодой человек в натянутой на глаза шапке и в черной куртке с поднятым воротником. Парень показался Карине смутно знакомым, она даже прибавила шагу, чтобы поравняться с ним и вспомнить, где могла его видеть.
        «Ключ», — осенило ее.
        Это был тот самый парень, потерявший неделю назад ключ.
        - Мальчик! — обрадованно крикнула Карина, на ходу снимая с плеча одну лямку от рюкзака, перекидывая его на живот и выуживая из кармашка под молнией ключ. Она с того дня так и носила его с собой.
        - Мальчик, стой! — Карина опять бежала за молодым человеком, а он, как в прошлый раз, не оборачивался.
        Когда ей казалось, что он вот-вот обернется, возле поребрика затормозила маршрутка. Парень влез в нее, захлопнул дверь и уехал.
        - Вот черт! — с досадой выдохнула девочка.
        «Кажется, не судьба», — убирая ключ в карман, грустно подумала она. И все несчастья разом вернулись: обида на Люсю, со всеми ее жестокими словами, отнятая роль, ехидство Светы, насмешки ребят из актового зала. Она пришла домой и на вопрос бабушки: «А как же репетиция?» — честно призналась:
        - Отняли роль. Светке отдали…
        Бабушка ласково улыбнулась.
        - Подумаешь.
        Карина опустилась на сиденье от вешалки, схватилась за сапог, попыталась его стащить, но он, как назло, застрял — и это стало последней каплей. Она уткнулась лицом в колени и расплакалась.
        - Кариша, золотце, — погладила ее по голове бабушка, — не нужно плакать. Разве от этого что-то изменится?
        - Все так плохо, — прошептала Карина.
        Из комнаты примчался Артемон и залился лаем.
        - Прекрати, Артемон, — погрозила пальцем взволнованному псу бабушка.
        Карина обняла за шею своего любимца и, запинаясь, заговорила:
        - Бабушка, все в этом мире достается красавицам. Я бы тоже могла справиться с ролью, ты ведь знаешь, как я любила в детстве эту книжку… даже Артемона нашего назвала… ты ведь знаешь!
        - Знаю-знаю, милая…
        - А Света красивая и такая популярная… сам директор, который говорил, что я подхожу для этой роли, изменил свое решение. Потому что Света его попросила. А то, что я готовилась, никому нет дела! Они посмеялись и забыли, а я… я…
        - Ну все, хватит, хватит, — пыталась утешать бабушка. — Дураки они, вот что я тебе скажу! Не нужно больше плакать.
        - Не нужно, — всхлипывая, повторила девочка. — А я не хочу, сами льются… сами.
        Она долго сидела и обнимала взволнованно топтавшегося на месте пса, бабушка ушла подогревать суп. Они пообедали вдвоем, потом посмотрели телевизор.
        Позже, в своей комнате Карина взяла с подоконника ноутбук и села за стол. Хотелось написать в дневник, выплеснуть всю обиду и злость на белые виртуальные страницы.
        - Она ведь думает, что сама всего добилась, и так гордится этим… — пробормотала Карина, кликая по ссылке «Новая запись», — а может, и правда сама? Бывают же совпадения. А если нет? Если это вовсе не совпадения, а Я? Если все сбывается, потому что я… — Дальше думать было страшно.
        Карина напечатала заголовок «КОЛЕСО ФОРТУНЫ» и стала быстро набирать текст:
        Улыбка Удачи столь лучезарна, что порой ослепляет. Она превращает обычные вещи — в необыкновенные, а простых людей — в гордецов.
        Он сказал: «Это свидание», и она возгордилась. Так сильно, что решила, будто отныне может быть жестокой с теми, кто любил ее раньше — еще задолго до того, как удача порывом ветра подхватила ее и понесла, словно легкое перышко…
        Она сделает в салоне прическу и накрасится, облачится в короткую блестящую юбку, обвешается украшениями, наденет новый полушубок и раньше положенного придет на место встречи.
        На улице пойдет мокрый снег. Снежинки будут кружиться в свете фонарей и таять, касаясь ее волос и лица. Она прождет час, за ним еще один и еще, а когда окончательно продрогнет, решится ему позвонить. Но в трубке услышит лишь механический женский голос: «Телефон находится вне зоны действия сети». Тогда она поймет, каково это… Нет, никогда она ничего не поймет! Она будет плакать и жалеть себя.
        А у него просто нашлись дела поинтереснее.
        Дуновение удачи кратко, а счастливый полет порой не стоит боли от падения.
        Карина перечитала написанное и занесла стрелочку «мышки» над кнопкой «Опубликовать». Ее мучили сомнения, но она решилась, и запись все-таки отправилась в дневник.
        Какое-то время девочка смотрела на экран и думала, а когда обновила страницу, увидела новый комментарий:
        BLACK NIGHT
        Мальвина, я думала, ты положительный персонаж, а ты…:(
        Карина почувствовала, как бешено застучало сердце. Она еще раз пробежалась глазами по записи… и по щекам покатились слезы. Ей стало противно. Месть была последним делом, до которого она могла опуститься. А сейчас почему-то опустилась, позволила обиде управлять собой, превратить в слабую, ничтожную, ту самую завистницу, которой ее обозвала подруга.
        Щеки горели от стыда при мысли, что она написала все это для того, чтобы ее выдумки снова сбылись. Как случилось с первой и второй записью.
        Карина не стала ничего отвечать Black Night, она нажала на крестик сбоку от записи и удалила ее вместе с комментарием Наташи.
        Стало легче, но ненамного. Никак не получалось изгнать из головы вопрос: «Почему я так поступила?»
        Когда она уже хотела выйти из Интернета, ей пришло личное сообщение.
        Пишет: BLACK NIGHT
        Запись была о твоей подруге, да?
        Карина напечатала: «У меня нет подруг», отправила сообщение и захлопнула крышку ноутбука.
        - Глупости! — громко сказала она, чтобы там, где кто-то решает, каким фантазиям сбываться, а каким нет, ее услышали. — Я все себе придумала! Этого нет и быть не может! — Ей даже стало смешно, как наивно она поверила в чудеса и в себя — этакую волшебницу, у которой вместо привычной всем магам палочки алфавит и ноутбук.
        Девочка встала из-за стола, прошлась по комнате и, поймав на себе взгляд собаки, объявила:
        - На улицу, Артоша, пойдем гулять!
        Пудель, поскользнувшись на паркете, радостно вскочил и пулей вылетел в коридор, где схватил в зубы поводок.
        Карина посмотрела в окно и сделала уже шаг к дверям, но в коридор не вышла.
        На улице вечерело, вокруг площади зажглись фонари, а по стеклу скользили капли.
        Шел мокрый снег.

* * *
        Утром по дороге в школу Карина нарочно шла очень медленно, в надежде встретить Люсю и помириться с ней, но подруга, как обычно, не торопилась.
        «Может, и вовсе не пойдет в школу. А если пойдет, будет ли по-прежнему на меня злиться? Как, интересно, прошло ее свидание? Пришел ли Женя вовремя или…» Поток ее мыслей оборвал голос позади:
        - Здравствуй, Карина!
        Она обернулась. Перед ней стоял сосед с пятого. В том же черном пальто, только теперь еще с черным кейсом и без собаки.
        - Здравствуй, — ответила она.
        Записки от него перестали приходить, хоть она и проверяла каждый день.
        - В школу идешь? — спросил Олег, сокращая между ними расстояние.
        - Да. А ты?
        Молодой человек снисходительно улыбнулся.
        - На семинар в школу бизнеса.
        Они неторопливо двинулись вдоль дома.
        Карина силилась придумать, что бы такого спросить, чтобы продолжить учтивую беседу, но в голове, как назло, крутились совсем неподходящие мысли: «Какой он высокий… статный… и красивый. У него, наверно, в Англии осталась подруга… а может, и не одна».
        Олег был выше на полторы головы. Ему приходилось склонять голову, а ей, напротив, задирать, точно захотелось неожиданно посмотреть на небо.
        - Во сколько ты выходишь вечером с собакой? — поинтересовался парень.
        - В девять, — выпалила она.
        - А я в десять. — Они остановились возле перехода, и он обронил: — Тогда до полдесятого. Да?
        Карина не совсем поняла, что он имел в виду, но согласно качнула головой.
        Тогда молодой человек подмигнул ей и, больше не добавив ни слова, пошел вдоль дома к остановке. Она же перебежала через дорогу и спряталась в арке.
        «Почему он хочет увидеть меня? — недоумевала Карина. — Могу ли я нравиться такому взрослому, такому красивому… и такому англичанину?» — Ответов она не знала.
        На первый урок Люся не пришла. Появилась к середине второго, бросила учителю биологии извинения и села за последнюю парту.
        «Все еще злится», — поняла Карина, напрасно освободившая для подруги место возле себя, где та обычно всегда сидела.
        За весь день Люся не подошла к ней ни разу. Все перемены провела с двойняшками в туалете. Женя и вовсе не появился на уроках.
        После звонка с последнего урока Карина пошла в библиотеку сдать книжки, а когда бродила между стеллажами, столкнулась с подругой.
        Люся выглядела подавленной. Волосы, еще день назад заплетенные в ярко-красные косички, были перекрашены в белые и подстрижены по плечи. На ногах красовались новые сапожки, сплошь усеянные стразами, а на правой руке браслет из пяти толстых цепочек. Ей необыкновенно шли светло-голубые бриджи, ремешок все с теми же стразами и тонкая белая кофточка в сеточку.
        - Ликуй, — негромко сказала Люся, — он не пришел.
        - Как это?! Почему? — испуганно воскликнула Карина.
        - Ой, — презрительно засмеялась подружка, — только не нужно вот делать вид, будто тебя это беспокоит. Я просто так сказала, можешь порадоваться, что я, типа, получила по заслугам. Так ведь ты думаешь?
        - Нет, — Карина замотала головой, — я так не думаю! А ты знаешь, почему он не пришел? Он ведь объяснил?
        Люся отвела взгляд и нехотя призналась:
        - Его телефон вне зоны действия сети со вчерашнего дня.
        Глава 6
        Прогулка под луной
        «У вас очень симпатичная шапка», — прочитала Карина надпись на прилипшем к стеклу листке. Она только пять минут назад вернулась из школы и обнаружила за окном послание.
        «Значит, он раньше меня пришел из своей школы бизнеса», — решила Карина, быстро переодеваясь в пижаму и устраиваясь на подоконнике.
        - Шляпа как шляпа, полгорода в таких ходит… — И все-таки она улыбалась комплименту, не могла не улыбаться. «Ну кто бы еще придумал похвалить шапку? Только англичанин… больше некому!»
        Карина уже привычным жестом втянула в комнату листок и написала: «Спасибо, мне очень приятно».
        К ее удивлению, ответ пришел раньше, чем она могла ожидать.
        Сосед писал: «Вчера вы сидели во дворе на скамейке. Мне показалось, вам немного одиноко?!»
        «Он меня видел! Он смотрел в окно, наблюдал за мной, — лихорадочно заметались в голове мысли, — что это значит? Он пытается ухаживать за мной или… Ну как, как же понять? А еще сегодня в полдесятого… что будет? Назначил ли он свидание? И вообще, как их назначают? А может, в полдесятого — это лишь совместный выгул собак? А может…»
        - Свидание! — взвилась Карина. Она совсем позабыла о Люсе, пострадавшей из-за ее глупой обиды и злости. И пусть верилось с трудом, будто она — самая обычная девчонка — может творить чудеса, ей хотелось убедиться наверняка.
        Карина написала на листе красным фломастером: «Мне и правда было немного одиноко. Вы очень внимательны», бросила послание в раскрытую форточку и включила ноутбук.
        На сайте дневников ей пришло личное сообщение.
        Пишет: BLACK NIGHT
        Дружбы не существует.
        «Наверно, у тебя есть повод так утверждать, — напечатала в ответ Карина и после недолгих раздумий откровенно призналась: — А я точно не знаю, может, дружбы и правда не существует. В моей жизни ее уж точно нет».
        Когда сообщение было отправлено, она кликнула в своем дневнике по ссылке «Новая запись» и напечатала:
        ЗВОНОК
        После всякого разочарования, как после хмурого дня, вскоре обязательно прояснится. Рассеются тучи, засияет солнце, и в комнате, где у каждого предмета свой оттенок цвета, где на письменном столе вместо учебников навалена куча глянцевых журналов, а в огромном аквариуме на шкафу плавают золотые рыбки… раздастся долгожданный звонок.
        Она забудет все свои обиды лишь от одного звука его голоса. Он скажет: «Прости» — и она с радостью простит.
        Их встреча в сквере возле метро станет началом большой любви…
        Карина вздохнула. Ей казалось, что она обманывает саму себя. Врет про большую любовь лишь потому, что Люсе хочется этой любви, а не потому, что именно так и должно быть.
        «Если так думать, ничего не получится, — рассердилась на себя Карина. — А что, если прошлые три раза сбылись, потому что я не специально это сделала? Не буду думать… не буду, не буду… пусть все сбудется!»
        Запись отправилась в дневник, а ей пришло еще одно личное сообщение:
        Пишет: BLACK NIGHT
        Ты не одинока. В моей жизни дружбы уже давно нет. И я этому рада!
        Ответ она придумала мгновенно, но отослать его долго не решалась.
        «Очевидно ведь, что ей это не нужно… а что, если… ну откажет и откажет! Не умру. Будь что будет», и она написала: «Возможно, нам стоит подружиться?»
        Но сколько потом ни ждала, ответ не пришел.
        Карина пообедала, сделала уроки, посмотрела телевизор, вышла на десять минут погулять с Артемоном и все смотрела на время. Так сильно боялась пропустить полдесятого.
        Одеваться она начала еще за полчаса. Раз десять надевала похваленную англичанином шапку и снимала.
        Из комнаты в кухню прошел папа, но не дошел, вернулся.
        - Каринка, а ты чего перед зеркалом крутишься? — удивленно спросил он.
        - Да так, — смутилась Карина, — с Артемоном иду гулять.
        Папа потрепал ее по плечу.
        - Не помню я, чтобы для Артемона ты когда-то так тщательно причесывалась и выбирала шапку.
        Она улыбнулась и сконфуженно призналась:
        - Пап… там еще наш сосед с пятого, наверно, выйдет…
        - А-а-ах, сосе-е-ед, вот в чем дело! — Папа бросил суровый взгляд на шапку, которую она мяла в руках, и строго сказал: — Ну ты скажи этому соседу, что я из окна-то все вижу! Не дай бог он мне чего выкинет, я ему башку-то откручу!
        - Ты что! — испугалась Карина. — Он приличный, из Англии все-таки…
        Папа покачал головой:
        - Все они из Англии по первости, а потом оказывается, что из села Обнаглелово! Смотри, Каринка, голову-то не теряй.
        - Не буду, — пообещала она, натягивая шапку и подзывая пса.
        На улице похолодало. Дворничиха расчистила дорожки у подъездов — покрытый инеем, точно паутиной, асфальт поблескивал в желтом свете фонарей.
        Дьявола Карина заметила сразу. Его трудно было не увидеть, потому что он стоял посреди дворика и, как только засек Артемона, копнул мощной лапой снег и понесся прямо на них.
        - Дьявол! Ко мне! — послышался окрик Олега.
        Юноша вышел из-за ели и приветственно поднял руку.
        Карина приблизилась. Артемон предпочел остаться на месте, подальше от грозного ротвейлера.
        - Чудесный вечер, — отметил сосед, приподнимая брови и склоняя голову в поклоне.
        «А должна ли я тоже так склонить голову? — задумалась она. — Хотя зачем, это ведь он из Англии, а у нас тут…»
        - Да-а, вечер замечательный, только холодновато, — произнесла Карина, стараясь не глядеть в его бледно-голубые глаза, от которых ее вечер становился холоднее вдвойне, а мурашки стекали со щек под свитер и там ползали-ползали…
        Олег улыбнулся и по-джентльменски подставил ей локоть.
        - Пройдемся вокруг площади?
        Карина дар речи потеряла от такого обхождения, поэтому лишь молча уцепилась за его руку.
        Они вышли из арки. Дьявол вальяжно шествовал рядом с хозяином, Артемон семенил позади.
        - Какие предметы вы изучаете? — осведомился Олег.
        - Разные, как во всех школах, — пробормотала она.
        Уголки его губ приподнялись, и он насмешливо изрек:
        - Сама простота.
        Карина попыталась исправиться:
        - Я думаю, в Англии и в России разные системы обучения.
        - Еще бы!
        Ей стало неуютно от его презрения. Она не понимала, как можно идти под ручку и при этом говорить друг другу гадости. Захотелось вырвать руку, но Карина не осмелилась. Уж очень невежливым бы это показалось.
        От молодого человека сильно пахло одеколоном, казалось, весь он с ног до головы пропитан этим терпким, прохладным ароматом. С каждым шагом, поворотом головы, движением рук резкий запах впитывался в ее ноздри.
        - Взгляни, Карина, — указал Олег на небо, — что за прекрасная луна!
        - Да, — согласилась она, созерцая маленький круглый плевочек над площадью, — очень красиво.
        Ей хотелось спросить про его странные послания, но, как начать этот разговор, она не знала.
        «Может, сам скажет».
        И он сказал, только совсем другое:
        - Никогда не видел девочек с голубыми волосами.
        - Спасибо.
        Олег рассмеялся.
        - Разве я сделал тебе комплимент?
        Карина смутилась.
        - Просто я подумала…
        Он накрыл ее кулачок своей ладонью в кожаной перчатке и дружелюбно сжал.
        - Это такой юмор, Карина. Нужно смеяться.
        - А-а-а-ха-ха, — натужно засмеялась она.
        Они уже прошли половину пути вокруг площади, а ей уже не терпелось сбежать домой. Совсем не такой она представляла эту встречу.
        - Ты молчалива, — проронил юноша.
        - Просто не знаю, что сказать, — призналась она.
        - С тобой приятно молчать, — пристально посмотрел на нее Олег.
        А Карина подумала: «Как ему не холодно без шапки?» Ее удивляли всплывающие в голове дурацкие мысли, в то время когда следовало подумать о необыкновенных словах, сказанных не кому-то там, а ей — той самой невидимке, которую даже продавцы в магазинах не замечали. Было приятно, как от любой похвалы, но сердце не взмывало высоко-высоко, как происходило, когда за окном ее комнаты появлялось послание от него на самом обычном листе.
        - Это снова юмор такой? — на всякий случай уточнила она.
        Юноша усмехнулся.
        - Нет, теперь серьезно. Уверен, чем больше мы будем видеться, тем скорее ты научишься различать.
        «Чем больше, чем больше, чем больше», — стучало в висках. Она не знала, радоваться или нет. С одной стороны, он был таким интересным, учтивым, взрослым и красивым, что разум отказывался принимать какие-либо протесты. Но, с другой стороны, его надменность, какое-то нелепое величие и странная пустота внутри от его комплиментов настораживали.
        Вокруг площади они обошли. Артемон радостно побежал к дверям парадной, Дьявол же сперва посмотрел на хозяина и лишь с его позволения помчался следом.
        - Хорошо погуляли, — открывая настежь дверь, сказал Олег.
        - Очень, — согласилась она, юркая в подъезд и взбегая по лесенке.
        Он догнал ее под мерцающей лампочкой и пристально заглянул в глаза.
        - Тогда до завтра? Снова в полдесятого, да?
        Карина замялась, но, когда заметила, как изумленно он моргнул, выпалила:
        - До завтра!

* * *
        У раздевалки толпились ученики, кто-то разговаривал, кто-то смеялся, кто-то толкался.
        - Колотушкин, ты слепой слоняра! — гневно крикнула Галя Решеткина, поджимая ножку в замшевом белом сапоге, на котором одноклассник оставил грязный след своего громоздкого ботинка.
        - Ой, извини, — пожал плечами Саша, — не заметил.
        - Урод, болван, — продолжала сердиться девчонка, — жирная крыса! Отродье! Как теперь это оттереть, а?!
        - Ну прости, прости меня, — беспомощно топтался на месте Саша.
        - Иди-и-иот, — поддержала подругу Света, награждая парня презрительным взглядом.
        - Ты хоть знаешь, сколько стоят эти сапоги! — подбоченилась Решеткина.
        Колотушкин потянул за ворот белого свитера в ромбиках, как будто он душил его, и предложил:
        - Пойдем, если хочешь, в кабинете истории есть тряпка, попробуем почистить…
        - Слыхала, Свет? Почи-и-истим, — передразнила Галя. — Мозги себе лучше прочисть!
        - И глаза разуй! — прибавила подруга, сочувственно поглядывая на изуродованный сапог.
        К компании подошел Рома. Парень обнял за талию Свету и спросил:
        - В чем дело?
        - Да вот, Колотушкин испортил Галюхе сапоги!
        Карина незаметно прошмыгнула мимо одноклассников и вошла в гардероб.
        Слушать, как три человека вместе унижают одного, ей было неприятно. Она давно заметила, что Галя особенно любит придираться к Саше. То: «Что за уродство он на себя напялил?!», то: «Чего он красный как помидор?!», то: «Какой бред он мелет!» Решеткина могла найти изъян даже у святого, но донимать Колотушкина ей доставляло особое удовольствие.
        Еще год назад, когда Саша перешел в их школу, он пытался неумело ухаживать за главной модницей класса, но самовлюбленная блондинка отшила его, и с того дня парень перестал обращать на нее внимание. Карина-то замечала, какие взгляды он порой бросает на Галю, когда та не видит, но как-то иначе проявлять свои чувства Колотушкин не решался.
        «Бедняга», — сочувственно думала Карина, прислушиваясь к ругани за деревянными перегородками, отделяющими коридор от гардеробной. Саша не был конфликтным, несмотря на то, что с легкостью мог поколотить практически любого мальчишку в классе. Высокий, крупный, с большими руками, ногами, он выделялся среди других девятиклассников. И его единственного приняли в школьную секцию по баскетболу среди одиннадцатых классов. «Теленок бестолковый», — называла его Галя. Колотушкин не показывал обиду, краснел только, вжимал голову в плечи или старался уйти куда-нибудь.
        Карина переодела сменку, повесила на крючок куртку и вышла из гардероба. В этот самый момент к компании, ругавшей неуклюжесть Саши, присоединился Женя. Парень редко приходил к первому уроку, и даже по взгляду Ромы было видно, как он удивился при виде друга.
        - А ты чего приперся? — изумилась Света.
        - Дела, — таинственно улыбнулся Женя.
        Решеткина захихикала, глянула на Колотушкина, стоявшего с опущенной головой, бросила: «Пошел вон» — и заговорщицки спросила у Жени:
        - А не Люсей ли случайно зовут твои дела, Женечка?
        - Дай-ка подумать, — парень прищурил один глаз, потом отпихнул Галю в сторону и бросил через плечо: — Не твое это дело, Решеткина!
        Карина отскочила в сторону, чтобы дать пройти однокласснику, но он остановился и поинтересовался у нее:
        - Люська еще не пришла?
        - Не знаю, — выдохнула Карина, во все глаза глядя на парня и не в силах поверить, что ее фантазии снова сбылись.
        Женя поправил свой хвостик, мимолетно улыбнулся ей и прошел в гардероб.
        «Быть не может… не может быть, — мысленно твердила себе Карина, — это невозможно, это…»
        Входная дверь распахнулась, и в толпе первоклассников с огромными рюкзаками влетела Люся. Одетая в коротенькую ярко-желтую курточку, которую скинула прямо на ходу, подруга точно сотней разноцветных лампочек осветила собой коридор. На ней было платье, состоящее из лоскутков всех цветов радуги, желтые сапоги и в тон им маленькая желтая сумочка под мышкой.
        - Всем привет! — поздоровалась она со Светой и Галей.
        Карина приподняла руку, чтобы подруга ее заметила, но Люся и без того шла именно к ней.
        - Женька уже пришел? — без всякого приветствия спросила она.
        - Да, — Карина кивнула на гардероб, — иди.
        Подружка улыбнулась, затем наклонилась к ней и прошептала на ухо:
        - Он вчера позвонил! Все су-у-упер!
        - Рада, — тихо сказала Карина.
        Подруга, стуча каблучками, убежала, а Света с Галей склонили друг к другу головы и о чем-то зашептались.
        Уроки тянулись бесконечно долго. Карина сидела как на иголках. Ей не терпелось побежать домой и включить компьютер, чтобы сделать в дневнике еще одну запись. Такую, по которой можно было бы наверняка определить, совпадение ли все происходящее, или происходит именно то, что придумывает она. Требовались подробности, как в случае с Ромой и Светой, нечто необычное, сразу бы бросившееся в глаза.
        Все перемены Люся провела не как обычно в туалете с двойняшками, а в столовой вместе с Женей. Они так откровенно общались, что ни у кого в классе не осталось сомнений — в 9-м «А» появилась еще одна влюбленная пара.
        С последних двух уроков класс отпустили, и Карина, не теряя ни минуты, наскоро оделась и побежала домой. Уже в арке от быстрого бега и ледяного воздуха она начала задыхаться, поэтому пришлось перейти на шаг.
        В голове творился кавардак. Словно тысячи голосов, вместо двух-трех привычных, заговорили одновременно:
        «Это сделала ты, ты, ты», — шептал один.
        «Какая глупость, — хохотал второй, — ты — никто! Ты ни-че-го не можешь… даже купить еду собаке, чтоб не пропустить перед собой десять человек».
        «Все возможно», — намекал третий.
        «Просто совпадение», — безразлично вещал четвертый.
        «Если не ты, то кто?! Таких совпадений не бывает!» — перебивая остальных, покрикивал пятый.
        «Сильная мнительность не доводит до хорошего», — замечал шестой.
        «А если и ты, ну и что тут такого? Вот уж героиня!» — презрительно фыркал седьмой.
        «Сказок начиталась, говорят же, все эти мистики-фантастики делают из людей дебилов», — орал восьмой.
        «А какая разница вообще? Совпадение, не совпадение? Нужно прихорошиться перед встречей с Олегом! — тараторил девятый. — Вот что сейчас первостепенно, а не вся эта виртуальная ерундистика!»
        «Помолчи ты со своим Олегом! Девчонка, может, фея самая натуральная, а ты галдишь тут!» — возмущался десятый.
        Карина зажмурилась и сильно вдавила кнопку дверного звонка.
        - Раненько ты сегодня, — открыл дверь дедушка.
        - Нас отпустили, — коротко пояснила Карина.
        Дедушка никогда не приставал с расспросами, когда видел, что кто-то торопится или не хочет отвечать, вот и сейчас не стал, сказал только: «Бабушка сварила борщ, приходи кушать» — и ушел на кухню.
        Послания от Олега за окном не оказалась, и сообщения от Black Night, которой она вчера предложила подружиться, тоже не пришло.
        - Не хочет, — вздохнула Карина. Теперь она жалела, что поддалась порыву. Уж кто-кто из всех читательниц, подписанных на ее дневник, а девочка, с чьей аватары смотрела оскаленная пантера, недвусмысленно давала понять — дружить она не настроена.
        «Ну и пусть», — пробегая глазами новые комментарии к последней записи, решила Карина.
        Девочки писали ей: «Интересная история», «Вот бы так в жизни», «Красиво», цитировали какие-то строки, обсуждали героев записи, приглашали в свои дневники. Многие девчонки казались интересными, особенно дружелюбная Мыльный Пузырик, но почему-то не ее комментарии с особым трепетом выискивала Карина, не в ее дневнике с нетерпением ждала новых записей, не на ее аватару смотрела с улыбкой и каким-то особым, неописуемым восторгом.
        Новую запись Карина придумала еще утром, пока стояла в гардеробе и слушала разговор одноклассников. Она ни секунды не сомневалась, на какой паре проверить волшебство происходящего.
        МОДА ЗАКАНЧИВАЕТСЯ НА БУКВЕ «Л»
        В мире, где не люди управляют вещами, а, наоборот, ценные предметы управляют людьми, любовь убивает лишь одна зацепка на колготках, одно пятнышко на штанине, немодный ремешок, неактуальный цвет сумочки. Любовь одевают в незнакомые ей одежды, снабжают ненужными примочками и заковывают, пусть в золотые, но цепи.
        Она носит прекрасные стильные вещи с бирочками, за которые уплачено много денег. Бирка! Какой-то кусочек ткани, позволяющий своему обладателю чувствовать себя солиднее тех, у кого ее нет.
        Его одежда такая же, как у всех, и он не самый популярный парень в классе.
        Она уверена, что он недостоин ее — такой красивой, популярной и модной.
        Он думает точно так же, потому что она давно убедила его в этом своим пренебрежением и насмешками.
        Они столкнутся на лестнице. Она уронит стопку тетрадей, которую ей доверили отнести в учительскую, и, как всегда, разозлится на его неуклюжесть. Будет кричать и обзываться. Он покраснеет, станет извиняться, попытается помочь собрать тетради…
        А на следующее утро завуч поймает его в женском туалете с баллончиком в руках. На стене будет написано огромными буквами: «* * * * * * * * * * * * * из 9-го „А“ ДУРА!»
        Завуч приведет ее в туалет и покажет надпись. Ему же дадут тряпку, порошок и заставят оттирать.
        Когда они останутся наедине, она спросит: «Зачем ты это написал?!»
        А он ответит: «Потому что это правда».
        Она бросит: «Сам дурак!»
        Он отчистит стену и перед тем, как уйти, скажет: «Я раньше почему-то верил, что когда-нибудь и ты, вся такая-растакая, сможешь меня полюбить, а теперь уже и сам этого не хочу…»
        От удивления она не найдет что сказать. Потом задумается над его словами, но гордость не позволит ей сделать первый шаг.
        Не раз и не два на уроках их взгляды ненароком встретятся, а пути в школьных коридорах случайно пересекутся.
        На новогодней дискотеке она не выдержит и пригласит его на танец. Потому что мысль о предстоящих каникулах без него — без их случайных взглядов и встреч — станет для нее невыносимой.
        Весь вечер они будут танцевать только друг с другом. В его объятиях она будет походить на хрупкую, нежную принцессу. А он на рыцаря, сильного и могучего.
        В следующем году они встретятся на площади возле елки, и каждый принесет с собой бокал золотистого шампанского. И в миг, когда раздастся волшебный звон бокалов, соприкоснувшихся точно в поцелуе, мода не будет значить для нее абсолютно ничего.
        Карина отправила запись в дневник. Она не знала, почему история получилась именно такой, почему не сделала ее проще, короче, красивее или удобнее для ребят. Все происходило, как если бы слова сами складывались в предложения, а ей нужно было их лишь записать.
        В комнату заглянула бабушка и позвала обедать.
        Ноутбук пришлось выключить. Бабушка последнее время частенько на нее ворчала за то, что слишком много времени просиживает у компьютера. А дедушка говорил: «Лучше бы гуляла, чем в четырех стенах сидеть».
        Карина и сама любила гулять, но слоняться по улицам в одиночестве было неинтересно. Ей давно надоело наблюдать чужую дружбу, чужую любовь, хотелось чего-то своего. Интернет дарил хотя бы иллюзию, как будто это «свое» у нее есть.
        Дедушка разболтал в чае сахар и, не отрываясь от газеты, спросил:
        - Как сосед поживает?
        Карина подавилась супом, и бабушка строго глянула на деда.
        - Нашел время спрашивать!
        - У соседа все нормально, — ответила Карина.
        Дедушка свернул газетку и отложил на край стола.
        - А что, вы и сегодня пойдете с собаками гулять?
        Бабушка рассердилась, что с ней случалось крайне редко:
        - Ну чего к девочке прицепился, как репей?! Дай поесть ей спокойно!
        - Да я так, — пожал плечами дед, — интересно же, чего такого Каринка в этом франте нашла.
        - Что нужно, то и нашла! — обрубила бабушка и погладила ее по голове: — Кушай, Кариша, дед тебе сейчас наговорит…
        - А я все равно думаю, не Каринкин это парень, — гнул свое дед.
        Обычно он никогда не настаивал, поэтому Карина не удержалась от вопроса:
        - Почему?
        - Что бы ты понимал в парнях, — поджала губы бабушка, — философ выискался!
        - Философ не философ, а вижу еще очень даже прилично. И я вижу, что это за фрукт! Ему нужна строгая рука, а Каринка разве умеет строго… его за шкирку нужно держать крепко, он хитрый малый! Хитрый, понятно вам?!
        Бабушка подлила Карине борща и негромко сказала:
        - Если нравится тебе этот мальчик, золотце, ты деда не слушай, делай, как сама знаешь. Ты у нас девочка умная, в советах не нуждаешься.
        - А я и не знаю, нравится он мне или нет, мы пока не очень познакомились. — Про послания она говорить не захотела, сама толком про них ничего не знала.
        «Нужно спросить у него. Сегодня же спрошу!» — решила Карина. Но когда в полдесятого вечера в дверь неожиданно раздался звонок, вся решительность куда-то подевалась.
        За порогом стоял Олег со своей собакой.
        - Добрый вечер, — произнес молодой человек и по обычаю склонил голову. — Готова?
        - Готова. — Карина вывела Артемона и закрыла дверь. Как заговорить о посланиях, она даже не представляла.
        «Ах да, кстати, твои послания меня волнуют. Спасибо». Так, что ли? Или: «Не знаю, как тебе, но мне очень нравится наша переписка через форточку».
        Сегодня они не пошли вокруг площади из-за сильного ветра и остались во дворе, возле ели.
        - Скоро Новый год, — от нечего сказать произнесла Карина, разглядывая длинные голубые иголочки.
        - Предпочитаю Рождество, — высокомерно изрек Олег.
        - А я обожаю Новый год! Это мой самый любимый праздник!
        - Каждому свое, — безразлично пожал он плечами.
        Она тихо вздохнула, глядя на его красивое лицо. Он смотрел мимо нее, на ротвейлера, растянувшегося посреди двора. Создавалось впечатление, будто собственная собака интересует его куда больше, чем ее болтовня. Но от молчания ей становилось неловко, поэтому Карина попробовала еще:
        - А какой у тебя любимый праздник?
        - Я не очень-то люблю праздники. Вся эта показная веселость, выбор подарков… скучно.
        - Почему показная? Разве нельзя веселиться по-настоящему?
        Он задумчиво склонил голову.
        - Надо будет попробовать.
        Карина кивнула, а юноша с улыбкой заметил:
        - Юмор. Можно смеяться.
        Никто из них не засмеялся, и уже через пять минут томительного молчания Олег предложил:
        - По домам, я полагаю? Собаки уже нагулялись.
        В парадной, под тусклой лампочкой, они, как вчера, остановились.
        - Спокойной ночи, — пожелал молодой человек.
        - Спокойной, — зачем-то понизила голос Карина.
        Он неожиданно взял ее руку, умело снял перчатку, как будто с рождения этим занимался, и прикоснулся губами к ее запястью.
        У нее дух захватило, а сердце подскочило, как мяч. Мяч, который подкинули, ненароком забросили на крышу, и он не вернулся назад. Сердце тоже не вернулось, оно подскочило и застряло в горле, мешая ей говорить.
        - С тобой очень приятно, Карина, — промолвил Олег, поглаживая ее руку.
        - Спасибо, — с трудом выговорила она, набрала в легкие побольше воздуху и выпалила: — Мне нравится наша переписка. Очень необычно.
        При виде, как его брови медленно поползли вверх, ей стало нечем дышать.
        - Переписка? — уточнил парень. — Какая?
        - Ну та, — промямлила она, — на нитке из окна. Помнишь?
        - Н-нет. — Он бережно отпустил ее руку. — Ты меня ни с кем не могла перепутать?
        Карина безнадежно покачала головой.
        - Я не знаю. Я думала… — теперь она уже и не понимала толком, чем вообще думала, когда определяла, от кого ей приходят послания.
        - Это правда не ты? — переспросила Карина. — Потому что если ты, то… — она умолкла.
        - То что?
        - Я не буду смеяться… и мне не покажется это по-детски и еще как-то… просто буду знать и все.
        Олег усмехнулся.
        - Я бы рад сказать, что шлю тебе на нитке что-то там, но… прости. Ты ошиблась.
        Юноша кивнул своему ротвейлеру и, прежде чем подниматься по лестнице, бросил через плечо:
        - Увидимся еще, Карина.
        Глава 7
        Снежный амур
        Ученики и учителя перед каникулами пребывали в хорошем настроении. Кабинеты, коридоры, зоны отдыха украшали воздушными шарами, на нитках развешивали блестящий дождик, самодельные гирлянды, которые на уроках труда склеивали из разноцветной бумаги второклашки. На узорчатых от мороза окнах лепили самодельные снежинки из фольги, елочки из картона, вырезали из бумаги буквы «С Новым годом». Праздник чувствовался в каждом уголке школы.
        Карина вошла в актовый зал и села на свободное кресло с самого края. Зал почти заполнился, ребята шумели, обессиленные учителя пытались их успокаивать, но шум только нарастал. Ученики требовали представление.
        Наконец на сцену, одетый в белый праздничный костюм, вышел директор. Он сказал длинную витиеватую речь, посвященную двадцатилетию школы, и объявил о начале спектакля.
        Роль папы Карло играл не кто иной, как Рихард Петрович. Обэжэшник играл убедительно, заметно лучше многих.
        Буратино у Захара получился каким-то скучным. Его реплики не вызывали смеха, а движения выглядели механическими, точно он все время боялся оступиться и упасть.
        Когда под маской Дуремара многие узнали географичку, по залу прокатилась волна смеха.
        Лиса Алиса, несмотря на вялость во время репетиций, играла ярко и достоверно. Мальчишка с собачьим хвостом визгливо лаял, а один раз незапланированно чихнул, получилось тоже визгливо.
        Кот Базилио трижды забывал свои реплики и подглядывал в бумажку.
        Мальвина с Пьеро стали гвоздем программы, им хлопали громче всех. А когда Рома припал на колено перед Светой, кто-то из зала даже свистел.
        Саша Колотушкин под конец спектакля наступил на свою бороду и отодрал ее от подбородка. Пока занавес опускался, парень тщетно пытался приделать ее на место, но у него ничего не получилось.
        Карина слышала, как презрительно засмеялась в первом ряду Галя Решеткина, и снова задумалась о последней записи в своем дневнике. С момента ее создания прошло три дня, но чуда не произошло, ребята по-прежнему обходили друг друга стороной, а в туалете не появилось никаких надписей.
        «Размечталась, — корила себя девочка, — да кто бы мне в здравом уме доверил скреплять чужие сердца? Смешно».
        После спектакля пел хор третьеклассников, за ними выступали фокусники из седьмого класса, и под конец на сцене появился директор, переодетый в костюм Деда Мороза. Михаил Гаврилович зачитал список лучших учеников школы и по очереди пригласил каждого из них на сцену, где вручил подарки.
        - Нужна мне эта тупая книга, — проталкиваясь к выходу из актового зала, громко говорила Галя Решеткина, не получившая в этом году от Деда Мороза подарок.
        - Нормальная книжка, — возразила девочка с высоким хвостом из параллельного класса.
        Галя вызывающе посмотрела на нее:
        - Как раз для таких пугал, как ты!
        - Ну чего они там еле выползают?! — разозлилась Света, стаскивая с головы парик.
        - На себя посмотри! — ответила Гале девочка с хвостом.
        - Смотрела! — фыркнула Решеткина и прибавила: — Очень собой довольна!
        Карина стояла, зажатая между Колотушкиным с одной стороны и Захаром с другой. Позади о чем-то тихо шептались Люся с Женей — этим двоим вообще ни до кого не было дела.
        - Посмотри еще раз! — посоветовала девчонка.
        Галя резко обернулась.
        - Я тебе сейчас посмотрю между глаз, так посмотрю, мало не покажется!
        Неожиданно вмешался Колотушкин:
        - Тебе делать нечего, чего ко всем цепляешься?
        Решеткина хищно прищурилась.
        - Тут что-то вякнула толстая крыса, или я ошиблась? — Галя глянула на подругу. — Свет, ты слышала?
        Света засмеялась и, обмахиваясь париком, пропела:
        - Карабас-Барабас, крыса неуклюжая!
        - Во-во, — закивала Решеткина, — весь спектакль испортил!
        Саша покраснел и отвернулся.
        «Какая там любовь, — с грустью подумала Карина, тайком разглядывая злое лицо Гали, — да она его терпеть не может!»
        После актового зала 9-й «А» собрался в кабинете химии, где классная руководительница назначила собрание.
        Корнелия Валерьевна похвалила тех, кто играл в спектакле, объявила день и время новогодней дискотеки, а когда стала раздавать дневники с четвертными оценками, спохватилась:
        - А где же наш Колотушкин? Был ведь, точно был, видела его десять минут назад!
        - А он домой ушел! — выкрикнул Женя.
        - Ага, — поддержал Рома, — плакать маменьке в жилетку побежал.
        Классная непонимающе уставилась на мальчиков и помахала дневником Колотушкина.
        - Так кто передаст?
        Корнелия Валерьевна не любила вникать в дела своих учеников, ей было достаточно знать, что все они живы, выучили ее биологию и подтянули хвосты по другим предметам.
        Под конец классного часа в дверь постучали и вошла завуч. Она подозвала к себе Корнелию Валерьевну и что-то ей сказала, после чего классная руководительница указала на Галю Решеткину.
        - Галя, пройди, пожалуйста, с Людмилой Борисовной.
        Решеткина ушла, а весь класс уже спустя пару минут отпустили домой.
        - Карина, стой! — окликнула Люся. — Я с тобой сегодня домой иду, — сообщила подружка.
        - А Женя?
        Люся беспечно улыбнулась.
        - Он с Захаром пойдет куда-то там за деталями для компа. Мы вечером встречаемся.
        Они прошли по длинному коридору, и Люся остановилась возле туалета.
        - Погодь, я быстро!
        Подружка забежала в туалет, но тут же выскочила с вытаращенными глазами.
        - Ты чего? — испугалась Карина.
        - Та-а-ам!!! — указала Люся на приоткрытую дверь.
        - Что там?
        - Там Галька и этот, ну как… как… Колотушкин! Они вместе! Приколись?!
        Карина сильнее сжала лямки рюкзака и внезапно охрипшим голосом просипела:
        - А что они делают?
        - Не знаю, я не успела посмотреть… я… — Люся изумленно открыла рот. — Ты чего делаешь? Ты куда? С ума сошла!
        Карина ее не слушала. Она подошла к двери, дернула за ручку и вошла в полутемный туалет. Галя, подбоченившись, стояла в проходе, а Колотушкин…
        Карина шумно выдохнула, и только тогда ребята ее заметили. Они синхронно повернули головы, и прежде, чем Решеткина что-то успела сказать, Карина громко и отрывисто рассмеялась.
        На стене над раковинами во всю стену красовалась надпись: «Галя Решеткина из 9-го „А“ ДУРА!»
        - Чего ржешь? — прошипела одноклассница, делая к ней шаг.
        Карина попятилась. Объяснить свой смех она не могла не то чтобы Гале, даже себе самой. Ее фантазии сбылись, как ей и хотелось, но что делать дальше, девочка не представляла.
        «Быть не может! Да как же так?! Невозможно», — бесился какой-то чертенок внутри.
        - Пошла отсюда! — приказала Галя.
        - Да уж, Алмазова, ты очень вовремя, — проворчал Колотушкин, водя по стене тряпкой.
        Карина бросила последний взгляд на придуманную ею фразу и выбежала из туалета.
        Люси не было ни на скамейках дальше по коридору, ни в раздевалке, ни у школы.
        «Побоялась сердить Галю», — поняла Карина, но не огорчилась, как обычно, и не обиделась. Ей столько всего предстояло обдумать, подружка бы только отвлекла разговорами.
        На улице стояла плюсовая температура: растаял снег, рытвины на асфальте заполнились талой водой, а кустики и деревья были покрыты бисером капель. Длинноногие вороны с интеллигентным видом скакали по мусорным бачкам и каркали на прохожих.
        - Я колдунья, — негромко сказала себе девочка и засмеялась от того, как глупо это прозвучало.
        Она чувствовала себя, словно ее назначили президентом страны или прилетала крестная фея и подарила ей волшебную палочку.
        «Разве можно наделять одного человека такой безграничной властью? Или границы все-таки существуют? Почему я? Не та ли это особенная миссия, о которой я столько мечтала?»
        Карина вошла в свой двор и заметила на скамейке возле ели старика со второго этажа.
        - Здравствуйте!
        Сосед не обернулся.
        «Может, не понял, что это ему?»
        Она перешагнула невысокую оградку и сказала громче:
        - Здравствуйте!
        Дедок и тогда не обернулся, он смотрел на свои руки, сложенные на коленях.
        - А с соседями принято здороваться! — в сердцах крикнула Карина.
        Старик и на этот раз не отреагировал сразу, но все-таки поднял голову и посмотрел на нее.
        Она продолжала стоять и ждать, пока он что-нибудь скажет, а он смотрел на нее и молчал. Когда уже казалось, что приветствия не последует, старик поднял руки и что-то ей показал. Карина подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть. Он снова проделал руками возле лица странные движения, и тогда до нее дошло: «Да он же глухонемой!» Это открытие так ее поразило, что от изумления она не могла сдвинуться с места. Столько лет прожить в одном доме с человеком и не догадаться о его недуге было просто немыслимым.
        Карина сделала над собой усилие, подошла к скамейке и опустилась рядом со стариком.
        - Простите, я не знала, — промолвила она и, спохватившись, что он ее не слышит, зажала себе ладонями рот.
        Он повернул к ней седую голову в синей шапке-петушке, мягко улыбнулся и потрепал по коленке. Затем вынул из кармана блокнотик и огрызок карандаша, которым написал на клетчатой бумаге: «Здравствуй, Кариночка».
        «Он знает мое имя…» — Карина стыдливо опустила глаза, потому что поняла — он-то знает, а она его — нет. Не знает и никогда не знала.
        Старик точно мысли ее прочитал, положил блокнотик на коленку и вывел свое имя: «Геннадий Ларионович».
        Она взяла у него блокнот и аккуратно написала: «Здравствуйте! Простите меня, я не догадалась, что вы не слышите». Карина подумала и приписала: «Мне казалось, вы просто меня не замечаете».
        Он прочитал и с улыбкой склонил голову над блокнотом.
        «А может быть, многого не замечаешь ты сама?»
        «Да», — без раздумий согласилась она. Стало стыдно. Из-за вечных обид и привычного ощущения собственной ненужности она ни разу не задумалась, что кому-то может не хватать ее собственного внимания. Пробегала мимо, кидала стандартное: «Здравствуйте» — и неслась дальше, возмущаясь невоспитанностью и равнодушием людей. Оказалось, все не так, как выглядит, и совсем не так, как проще всего подумать.
        Карина блуждала взглядом по серым остаткам снега вдоль заборчика, по грязи возле скамейки, по старому пальто сидящего рядом старика, и на душе было тяжело, точно огромный холодный валун навалился.
        Геннадий Ларионович написал что-то в блокнотике, передал ей и поднялся.
        - Уходите? — спохватилась Карина.
        Он кивнул и потихоньку пошел к подъезду, а она открыла блокнот.
        «С наступающим, Кариночка», — писал старик.
        Домой Карина вернулась в начале шестого. После обеда она включила ноутбук, как всегда, первым делом зашла на сайт дневников, и среди десятка комментариев ей пришло личное сообщение.
        Пишет: BLACK NIGHT
        Сегодня в 5 вечера у входа в стеклянный торговый центр.
        P.S. Не опаздывай!
        Карина посмотрела на часы в углу экрана и вскочила со стула. Было ровно 18:18.
        «Опоздала», — поняла она, но все равно начала носиться по комнате и одеваться.
        - Ты куда, Кариша? — удивилась бабушка, когда увидела, как она остервенело пихает кулак в рукав куртки.
        - Мне нужно, я скоро! — прокричала Карина, выбегая за порог.
        Она прошпарила по лужам на площади и ни разу не остановилась перевести дыхание, пока не добежала до торгового центра. Повсюду стояли машины, люди неслись в магазины перед праздником, как снежная лавина с горы.
        Карина огляделась в поисках кого-то похожего на Black Night. Она не знала, как выглядит Наташа, но с самого первого комментария девчонки почему-то думала, что узнает ее из тысячи.
        Сколько ни крутилась на месте, среди десятка лиц не могла найти хотя бы кого-то, отдаленно напоминающего образ, который нарисовало ее воображение.
        Карина хотела подойти к входу в торговый комплекс, но одна нога зацепилась за ступеньку, девочка растянулась на лестнице и на животе съехала с покатых ступенек вниз. Носки сапог угодили прямо в лужу, разлившуюся у лестницы, а светло-голубые перчатки, шарф собрали на себя толстый слой грязи.
        - Елки зеленые! — воскликнул толстяк, наступив длинноносым ботинком на рукав ее белоснежной куртки. — Аккуратнее же надо!
        Карина почувствовала, как кто-то схватил ее за воротник, потянул вверх и поставил на ноги. Она стащила с рук грязные перчатки, поправила съехавшую на глаза шапку и обернулась, чтобы поблагодарить за помощь, но «спасибо» не сорвалось с языка. Перед ней стоял молодой человек и приветливо улыбался.
        «Зеленые», — подумала она, зачарованно глядя в его глаза.
        - Как ты? — участливо спросила рыжеволосая девушка.
        «И у нее зеленые», — с восторгом отметила Карина и разулыбалась. Она точно родственников встретила, такой родной была для нее эта пара. Молодой человек с девушкой весело переглянулись и в один голос сказали:
        - С наступающим!
        - С наступающим! — как эхо повторила она и, глядя им вслед, прошептала: — Счастья вам!
        До нее донеслось, как девушка спросила у друга:
        - Помнишь ее?
        - Девочка с голубыми волосами из окна, — ответил молодой человек, — конечно, помню.
        И они обернулись.
        Прежде Карина никогда не сталкивалась с ними вот так — нос к носу. Множество раз видела из окна и могла только представлять, какие они вблизи.
        «Хорошие», — решила девочка, продолжая смотреть на стеклянные двери, за которыми скрылась любимая парочка. Ей всегда становилось легко и приятно на душе при виде них, и даже сейчас, грязная, усталая, она шла домой с хорошим настроением. И единственное, что ее огорчало, — это неудавшаяся встреча с Black Night.
        «Вряд ли она согласится еще раз со мной встретиться».
        Карина не ошиблась на этот счет. Отправленное Наташе письмо с извинениями осталось без ответа. Black Night находилась он-лайн, но ее проигнорировала.
        К последнему посту про Галю с Сашей появилось много восторженных комментариев от постоянных читательниц и еще один, от незнакомой ей девочки, но на самую первую запись в дневнике.
        ДИКАЯ КОШКА
        Мальвина, я, кажется, догадываюсь, про кого ты пишешь. А эти люди знают о существовании твоего дневника?
        Можешь не отвечать! :) Очень скоро они узнают!!!
        Карина вспомнила случай в туалете, когда одноклассницы угрожали выбить ей зубы. Стало не по себе. Даже представлять не хотелось, что сделали бы Света с Галей, увидь они этот дневник. Особенно реакция вспыльчивой Решеткиной ее пугала. Оставалось надеяться, что влюбленность в Колотушкина смягчит Галин характер и отвлечет от всего остального.
        Дневник Дикой Кошки показался ей смутно знакомым. Когда-то давно она его уже читала.
        Карина поискала фотки и на пятой странице наткнулась на две фотографии хозяйки дневника. Ею оказалась девочка из параллельного 9-го «Б», длинноволосая блондинка Катя Лопухова, которая частенько захаживала к ним в класс под видом поболтать с девчонками. На самом же деле Дикая Кошка еще с седьмого класса вздыхала по Игорю Жорову — бессменному отличнику их школы, победителю всевозможных олимпиад и конкурсов.
        «Сегодня мы столкнулись в коридоре, — писала в своем дневнике Дикая Кошка. — Он на меня посмотрел! Я думала, скажет „привет“, но он, как всегда, прошел мимо».
        Девчонка много писала о своей неразделенной любви к Игорю, саму себя убеждала, что пора «забить», грозилась влюбиться в другого… но не проходило трех-четырех дней, как в записях снова начинало фигурировать заветное имя.
        Карина некоторое время читала излияния Лопуховой, затем вошла в свой дневник и решительно щелкнула по ссылке «Новая запись».

* * *
        На следующий день в школе ничего серьезного не произошло. Люся с Женей прогуляли уроки, Света с Ромой целовались каждую перемену, Галя точно по сценарию бросала на Колотушкина тайные взгляды, а Дикая Кошка к ним в класс так и не зашла.
        На улице светило солнце. Лужи покрылись ледяной пленкой, но во всем городе не осталось ни одной снежинки.
        Карина шла по сухому асфальту и думала о том, как придет домой, поест и отправится в торговый центр покупать подарки для всей семьи. Ей нравилось ходить в магазин перед самым праздником, несмотря на толчею и километровые очереди. Было интересно наблюдать за людьми, немного взвинченными, усталыми, но счастливыми. Новый год она любила именно за это — за счастье. За его количество и энергию. Глядя на сотни улыбок, она думала, что они-то и зажигают в нужный момент огни на праздничных елках и нет ничего сильнее человеческой радости.
        Возле арки Карина остановилась. У окна ее комнаты на нитке развевался листок. Она отошла подальше, чтобы понять, до какого этажа тянется нить, и застыла в изумлении, когда увидела открытую форточку на четвертом этаже. За светлыми занавесками мелькнул силуэт.
        «Да кто же там?» — Она подпрыгнула, чтобы лучше рассмотреть, но силуэт притаился и больше не показывался.
        «Я ведь своими глазами видела сегодня, как соседка с четвертого села в машину и уехала на работу, — рассуждала Карина, неотрывно следя за окном. — Разве с ней кто-то живет? Если так, то почему этот человек никогда не выходит?»
        Она поискала взглядом что-то, чем можно было бы зацепить листок с посланием, и нашла возле сточной трубы чугунную кочергу. После недолгих размахиваний кочергой листок упал ей под ноги.
        «Какой солнечный день, — черным маркером писал некто за занавеской, — могли бы вы выйти посидеть на лавочке?»
        Карина улыбнулась.
        «Вот бы еще знать, кто это предлагает». Она стояла с задранной головой, надеясь, что человек покажется в окне, пока у нее не затекла шея.
        «А если позвонить в квартиру? Может…» — додумать она не успела.
        - Эй, девчонка! — послышался возмущенный звонкий голосок. — Девчонка! Ты зачем сорвала мой листок?!
        Карина повернулась.
        В арке стоял ребенок лет пяти-шести, одетый в джинсы, свитерок и клетчатые домашние тапочки. Из-за пышной курчавой шевелюры было непонятно, девочка это или мальчик. Карина вытянула руку с листком, сделала шаг навстречу ребенку, но не успела и рта открыть, как он сиганул в сторону подъезда.
        - Подожди! — крикнула Карина, бросаясь в погоню.
        Когда она выбежала из арки, ребенок скрылся за дверью.
        - Не бойся, — кричала она, вбегая за ним по лестнице.
        Маленькие подошвы тапок мелькали у нее перед глазами, а на повороте малыш неожиданно потерял один. Тогда она остановилась, уверенная, что и ребенок теперь убегать не станет, но ошиблась. Он испуганно оглянулся и побежал дальше в одном носке.
        Карина схватила тапочек и, перескакивая через ступеньку, достигла четвертого этажа как раз в тот момент, когда ребенок пытался вставить ключ в замочную скважину.
        - Подожди! — воскликнула девочка.
        Ключи вывалились из маленьких неловких рук. Малыш забился в угол и сверкал на нее из полумрака огромными испуганными глазищами.
        Карина наклонилась и пустила к нему по полу тапок.
        - Тебе чего? — подозрительно спросил ребенок, не глядя нащупывая ногой тапок и пододвигая его к себе.
        - Ты кто?
        - Кирюша, — на полном серьезе ответил маленький сосед. Затем быстро нагнулся и схватил ключи.
        - А что ты тут делаешь?
        Мальчик пожал плечиками.
        - Живу. — И чуть осмелев, воскликнул: — А ты мое письмо сорвала!
        Карина вынула из кармана помятый листок и протянула малышу.
        - Вот, возьми.
        Кирюша спрятал руки за спину.
        - Не надо, я уж новое сделаю.
        Она перечитала еще раз написанное черным маркером и не удержалась от вопроса:
        - А зачем? Почему ты мне посылаешь письма?
        Сосед нахмурил брови.
        - А это не тебе!
        - Как?! — растерялась Карина. — Я их уже месяц получаю! — У нее и мысли никогда не возникало, что послания могут быть адресованы не ей.
        Мальчик все-таки взял у нее листок и пояснил:
        - Это деду Гене от бабы Маши!
        - А-а-а, — закивала Карина, — понятно.
        Кирюша несмело улыбнулся.
        - Ну вот.
        - Подожди, — спохватилась она, — как же от бабы Маши, если послания ты отправляешь?!
        Малыш покрутил пальцем у виска.
        - Ты глупая, что ли?! Дед Гена никогда не влюбится в бабу Машу, если будет знать, что это я ему пишу!
        - А ты… ты хочешь, чтобы они влюбились?
        Кирюша покачал головой, точно удивляясь ее несообразительности.
        - Ну конечно! За дедом Геной нужно ведь ухаживать! А баба Маша не может сама прибить полочки для цветов!
        - Да-а-а, — протянула Карина, — это ты здорово придумал.
        - А как же! — засмеялся мальчик. — Дед Гена говорит… ну не говорит, конечно, он пишет только, что я умненький. Ты ведь знаешь деда Гену?
        - Немножко, — кивнула девочка, ощущая, как по щекам разливается жар.
        Вокруг нее столько всего происходило, а она ничегошеньки не замечала. И все думала, почему же вихрь событий не подхватывает ее и не кружит, как других?
        «Слепых вихрь обходит стороной — щадит», — поняла Карина, и ей стало обидно, что она все это время, погруженная в себя и занятая только собой, столь многого не замечала.
        - А ты на первом этаже живешь, да? — оторвал ее от размышлений Кирюша.
        - Ага.
        Мальчик позвенел связкой ключей и хитро посмотрел на нее.
        - А у меня дома есть «варенка» и целый батон! Ты могла бы зайти ко мне в гости. — Неожиданно глаза мальчика расширились, и он быстро прибавил: — Только если ты не воровка!
        Карина поперхнулась.
        Кирюша успокоенно махнул рукой и стал открывать двери.
        - Это на всякий случай, — пояснил малыш. — Моя Аленка говорит, всегда нужно спрашивать!
        Карина вошла в чисто убранную прихожую, сняла куртку и поинтересовалась:
        - А Аленка — это кто?
        - Моя сестра, — убегая на кухню, крикнул Кирюша. — Иди сюда, варенка у меня тут!
        Она прошла в светлую кухню, где посредине находился стеклянный стол, а на нем одиноко стояла банка вареной сгущенки.
        - Садись, — выдвинул для нее из-под стола табуретку Кирюша. Сам же вынул из буфета батон и начал старательно намазывать толстым слоем сгущенку на булку.
        - А ты давно тут живешь? — осторожно спросила Карина. — Я тебя почему-то раньше тут не видела.
        - Я раньше в другом месте жил. С мамой, — подвигая к ней бутерброд, объяснил мальчик.
        - Спасибо, — Карина попробовала угощение и благодарно воскликнула: — Вкуснотища!
        - Ну и я про то! — обрадовался Кирюша и подвинул к ней еще один бутерброд.
        - А ты долго еще будешь гостить у сестры?
        - Всегда, — с набитым ртом ответил он.
        - А мама?
        - Мама уехала к папе.
        - Надолго?
        Ярко-голубые глаза уставились на нее.
        - Навсегда.
        - А куда? Далеко?
        Мальчик поднял указательный палец.
        Карина посмотрела на потолок, куда он показывал, и тогда до нее дошло.
        - Прости, — выдохнула она, — я подумала… просто ты сказал уехала… вот я и…
        - Конечно, уехала! — Кирюша намазал еще один кусочек булки сгущенкой. — На поезде таком специальном. Только он не по рельсам ходит, как другие, он прямо на небо.
        Солнце в этот миг заглянуло в окно, лучи позолотили белоснежные волосы мальчика, и он, морщась от яркого света, весело сказал:
        - Вот видишь! Это мама с папой передают мне привет! — Малыш вскочил и отдернул занавеску, чтобы запустить в кухню больше света.
        Карина поднялась и тоже подошла к окну. На чистом, по-зимнему холодном небе сиял яркий шар.
        - Если светит солнце, — негромко сказал Кирюша, — это значит, что у них там все хорошо.
        - А если не светит? — против воли вырвалось у нее.
        - Значит, все обычно, — пожал он плечами и со смехом прибавил: — А если гремит гром, ругаются, это наверняка!
        Их взгляды встретились, и мальчик, точно оправдываясь, развел руками:
        - Взрослых, что ли, не знаешь?!
        Глава 8
        Стеклянный шар дружбы
        Перед вторым уроком, когда возле кабинета алгебры собрались почти все ученики, пришла Катя Лопухова из 9-го «Б». Девчонка приветливо кивнула Свете с Галей, но к ним не подошла, а прямиком направилась к Карине.
        Катя остановилась и первым делом выпалила:
        - Ничего не говори!
        Карина кивнула, она и не собиралась говорить, просто даже не знала, что сказать.
        - Спасибо, — прошептала Лопухова, — не представляю, как ты это делаешь, но… — Девчонка сжала кулак и показала ей. — Твой секрет за семью замками. Можешь не бояться!
        Одноклассники проводили удивленными взглядами Лопухову, посмеялись, пошептались… и забыли. Начался урок, а за ним еще один.
        Карина записывала в тетрадь задачи и примеры, отвечала на вопросы учительницы, но мысли ее витали далеко от школы. Она думала о маленьком одиноком соседе с четвертого этажа, с которым провела вчера много-много часов, а ей показалось, что и часа не прошло. Она не уставала его слушать. Он знал ответы на все вопросы, а проблемам находил самые удивительные решения и говорил обо всем так, словно по-другому и быть не могло. За какие-то два месяца этот удивительный мальчик узнал о жильцах дома столько, сколько она не узнала, прожив с ними бок о бок много лет. Свои собственные беды показались ничтожными и глупыми по сравнению с несчастьями жизнелюбивого Кирюши. Она так часто чувствовала себя одинокой в кругу любящей семьи, какой-никакой подружки, любимца Артемона, а заброшенный мальчик, по-настоящему одинокий в пустой квартире, просто не находил времени, чтобы расстраиваться. Он искренне верил, что каждое доброе дело — это уголек в печку особенного поезда, который в конце жизни повезет его к родителям. И чем больше будет этих угольков, тем скорее будет мчаться поезд.
        «А мой поезд, похоже, сломается еще до того, как оторвется от земли», — безрадостно размышляла Карина, спускаясь по лестнице.
        Уроки закончились, Люся убежала, сегодня ее провожал домой Женя, поэтому можно было не торопиться.
        Позади послышался топот, и Карина прижалась к перилам, чтобы пропустить стайку девчонок, но те не пробежали мимо.
        - Вот она.
        - Это она, да!
        - Точно, точно! — зашептали они.
        - Тихо вы! — призвала трех подружек к порядку Катя Лопухова и обратилась к Карине: — Пойдем, пожалуйста, с нами.
        - А куда? — удивилась Карина, переводя взгляд с подозрительно оглядывающих ее девчонок.
        - Тут недалеко. — Катя схватила ее за руку и потянула вниз по лестнице. Три подруги Лопуховой поспешили вслед за ними.
        В зале отдыха, в той части школы, где учились начальные классы, Карину усадили на диванчик. Лопухова присела рядом и кивнула на трех девочек.
        - Я только девчонкам рассказала и больше никому!
        - Это правда, — подтвердила высокая брюнетка, — только нам!
        Повисла неловкая пауза.
        Девочки переглянулись, Катя сделала подругам знак глазами, мол, говорите, но те затрясли головами. Тогда Лопухова нервно покусала нижнюю губу и, понизив до шепота голос, попросила:
        - Слушай, а ты для девчонок могла бы сделать то же самое, что и для меня?
        Карина скользнула взглядом по трем подругам Лопуховой, которые то неловко смотрели друг на друга, то по сторонам, точно все происходящее их вовсе не касалось, и пожала плечами.
        - Я не знаю…
        - Да ты не бойся, они нормальные девчонки, — оживилась Катя, — трепаться не станут! Да, девочки? — строго посмотрела она на подруг.
        - Мы никому! — громким шепотом заверила полненькая девочка с длинной рыжей косой.
        Молчавшая до этого миниатюрная блондинка с копной курчавых коротких волос громко изумилась:
        - А что, правда, что ли, ты можешь… — она замялась, — ну это…
        - Нюта-а-а, — рассердилась Лопухова, — я ведь сто раз уже рассказывала… ну что ты, в самом деле!
        Нюта с сомнением хмыкнула и поглядела на Карину.
        - А как ты это делаешь? Что-то я вообще поверить в такое не могу!
        - Да я сама толком не знаю, — смутилась Карина, — как-то само собой получается…
        Лопухова отрывисто рассмеялась.
        - Да ладно тебе, так уж и не знаешь! Ничего себе, само собой! — Катя подозвала подружек и быстро-быстро зашептала: — Девочки, клянусь сердцем моей бабушки, Игорь на меня и не смотрел толком… ну вы же знаете! А как она написала в своем дневнике: «Позвонит», он хоп и позвонил. Все как она написала, так и было, говорю вам! И номер телефона в нашем журнале посмотрел, и про стенгазету по истории сказал. Все, все сбылось! Я сперва поверить не могла, но у Светки… знаете Светку из 9-го «А»? Она еще с Грачевым Ромкой встречается! Вот у нее тоже все сбылось, только она этого не знает, — Лопухова поднесла указательный палец к носу, — и вы только т-с-с! Никому не говорите!
        Все, включая Карину, послушно закивали.
        - Значит, сделаешь? — уточнила высокая брюнетка.
        - Алка, — рявкнула на подругу Лопухова, — не дави на человека! — И ласково заговорила с Кариной: — Давай мы сейчас проводим тебя домой, а заодно поболтаем, идет?
        По дороге в гардероб девчонки засыпали ее вопросами.
        - А тебе нужно что-нибудь этакое о нас знать? — спрашивала рыженькая с косой.
        - Я с одиннадцатиклассником хочу встречаться, — втиснулась между Катей и Нютой высокая Алла.
        - А мне бы бывшего вернуть, — вздыхала Нюта.
        - А мне… мне, — задыхалась от быстрого шага полная девочка, — мне бы просто кого-нибудь. Можно даже по твоему вкусу!
        - Мне одиннадцатиклассника, — перебивая всех, снова и снова повторяла Алла.
        О таком внимании со стороны девчонок, тем более из параллельного класса, Карина могла только мечтать… но то было раньше. До вчерашнего дня, пока она не осознала, насколько приземленны, эгоистичны ее желания и мечты. Ей хотелось всеобщего внимания, хотелось с кем-то дружить, как с первого класса дружили Света с Галей. Постоянно, каждый день она ждала, что ее заметят…
        Карина всунула руки в рукава поданной девчонками куртки и ощутила, как болезненно сжалось сердце от этого подобострастного внимания. Ей было неприятно и обидно, она сама не понимала отчего, но захотелось вдруг, чтобы они отвязались, не улыбались, не смеялись и не заискивали перед ней.
        - Слушай! — громко воскликнула Алла, шлепая ее по плечу. — А как тебя хоть звать-то?
        Все посмотрели на всезнающую Катю, а Карина грустно улыбнулась.
        Не такой дружбы она ждала и не такого внимания.

* * *
        Прошло несколько дней, за которые Карина только и делала, что писала в дневнике о новых подругах. Секрет распространялся со скоростью света, каждый день в школе к ней подходили разные девчонки, а от писем в дневнике ломился почтовый ящик. Всем хотелось, чтобы о них сделали запись, большинству даже никто из мальчишек не нравился толком: кто-то хотел удостовериться в волшебности происходящего, кто-то писал ей от скуки, и лишь единицы действительно были безответно влюблены. Таким она помогала в первую очередь, хоть и ощущала странное чувство неправильности, когда делала очередную запись. Впервые она почувствовала то же самое, когда писала о Люсе с Женей. Ей и тогда казалось, будто она обманывает саму себя. А теперь это чувство накрепко засело в голове и не хотело ее покидать.
        - А моя Аленка купила вчера елку, — радостно прыгая возле нее, поделился Кирюша.
        Они шли по заснеженной площади в сторону торгового центра. Карина наконец вырвалась за подарками, а маленький сосед шел в магазин за покупками для деда Гены и еще одной соседки, с больными ногами. За последние дни, точно к празднику, выпал снег. Там, где никто не ходил, можно было провалиться по колено.
        - Наша елка огро-о-омная, — мальчик развел руки и засмеялся. — А вы уж нарядили свою?
        - Да-а. — Карина огорченно пнула снежный ком. Это был первый год, когда она не наряжала со всей семьей елку. С бесконечными письмами, телефонными звонками, она едва могла найти время выспаться. Дедушка даже рассердился и сказал: «В окно этот ноутбук надо выбросить. Чего сидеть за ним часами?!»
        - А у вас звезда есть на верхушке? А шарики разноцветные, правда? А ты любишь украшать елку? — засыпал ее вопросами Кирюша.
        - В этом году я не наряжала елку, — нехотя призналась она, уже наверняка зная, как разочарует такими словами мальчика.
        Так и случилось. Кирюша перестал прыгать и остановился как вкопанный.
        - Почему?! Ты не любишь Новый год?
        - Люблю, очень люблю, просто… — Ей было стыдно признаваться, но она все-таки сказала: — У меня не было времени.
        Малыш догнал ее и снова запрыгал рядом.
        - Я думаю… — прерывисто воскликнул он, — нет ничего важнее, чем нарядить елку!
        Она и сама так думала, но отказать кому-то из девочек, которые ждали ее ответа, не могла.
        Кирюша нагнулся, слепил снежок и зашвырнул в деревья, подсвеченные зелеными гирляндами.
        - Когда наряжаешь елку, ты украшаешь не просто дерево, а свой будущий год! — со знанием дела сказал мальчик. — Чем лучше украсишь елку, тем удачнее и счастливее он будет.
        - Откуда ты знаешь?
        Кирюша засмеялся.
        - Да я сам это придумал, но мне кажется, так и есть. Мы с Аленкой еще не наряжали нашу елку, но она обещала приехать сегодня пораньше с работы, специально, чтобы наш следующий год был самым лучшим!
        - Здорово, — улыбнулась Карина.
        Он поднял на нее глаза и предложил:
        - Приходи сегодня вечером к нам наряжать елку?
        - А можно?
        Они остановились возле торгового комплекса, и Кирюша неожиданно обнял ее руку.
        - Карина, знаешь, сколько у нас игрушек! На много-много счастливых лет хватит! Ты только приходи! Я Аленке про тебя рассказал, и она очень обрадовалась! Сказала, что ты замечательная, и про твою семью много хорошего наговорила! Придешь?
        - Приду, — растроганно согласилась она.
        Мальчик отступил.
        - Только не забудь, — напутствовал он, — елку нарядить должен каждый! Я вот сейчас быстренько в магазин сгоняю и деда Гену поведу к бабе Маше наряжать елку! Аленка мне дала немного денег, я накуплю свечей в виде сердечек таких красных и поставлю на стол к бабе Маше, будет красиво.
        - Какой же ты хороший! — не выдержала Карина.
        Мальчик беспечно пожал плечами.
        - И ты хорошая! — Он махнул на прощание рукой. — Ну, я побежал, дед Гена уже заждался меня!
        Карина проводила его взглядом и с легкой улыбкой влилась в толпу спешащих в магазин людей.
        Деньги на новогодние подарки она копила всегда с самого лета, чтобы преподнести для каждого дорогого ей человека что-нибудь особенное.
        Первым делом Карина отправилась в огромный отдел пижам, подушек, одеял и постельного белья, где выбрала пушистый халат нежного персикового цвета, как раз тот самый, какой маме давно хотелось. Для бабушки она подобрала ортопедическую подушку, чтобы не болела шея после сна. Папе купила шапку с шарфом, а для дедушки выбрала серый шерстяной свитер с горлом, как он любил. После Карина зашла в канцелярский и, пересмотрев с десяток разных блокнотов, остановила выбор на небольшом толстом блокноте в кожаном переплете. К нему она докупила маленький карандаш и ручку.
        Карина долго бродила по отделу с бижутерией в поисках подарка для Люси, пока не наткнулась на браслет с блестящими сердечками, ключиками и замочками.
        Несмотря на то что подружка никогда не утруждалась дарить ей что-либо, Карина из года в год покупала Люсе что-нибудь красивое и яркое. Не могла не купить, все-таки они проводили вместе куда больше времени в году, чем ей порой казалось, особенно когда подружка меняла ее на что-то поинтереснее. Но за последние дни Карина на многие вещи взглянула по-новому, и на дружбу с Люсей в том числе. Может, это была не та дружба, о которой она мечтала, но в ней хотя бы присутствовала честность. Подружка никогда не скрывала, что в ее жизни есть куча других вещей и людей, которые в сто крат важнее их дружбы. В отличие от ее новоявленных подруг, готовых за запись в «волшебном» дневнике подавать ей куртку, Люся общалась с ней, потому что хотела этого. «С тобой хорошо и спокойно, — любила говорить подружка и, подумав, всегда добавляла: — Но бывает, спокойствия совсем не хочется. Людей разве поймешь! Почему они не могут всегда смеяться и им нужно частенько плакать?»
        Карина прошла мимо отдела с подарками, но остановилась и с любопытством прислушалась. От прилавка доносились громкие голоса.
        - Да чего вам дадут эти сто рублей! — кричала покупательница.
        - Простите, я не могу вам уступить, — чуть спокойнее отвечала продавщица. — У нас магазин, а не рынок, где можно торговаться.
        - Я вам занесу потом!
        - Простите, нет.
        - Дайте мне поговорить с администратором! — требовала девочка у прилавка, прижимая к себе большой стеклянный шар, в котором находился черный замок и летали, точно светлячки, зеленые блестки.
        Карина, никем не замеченная, вошла в отдел и сделала вид, будто рассматривает развешанные на стене маски. На самом же деле смотрела она на покупательницу у прилавка — черноволосую девочку ее возраста, облаченную во все черное и кожаное. Только длинный шарф, небрежно намотанный на шее, был ярко-кровавого цвета.
        В тот день, когда она прибежала к торговому центру на встречу с Black Night, то искала в толпе именно такую девочку. Заметную среди серой массы людей, как яркое пятно на белом листе. Наташа так и не ответила на письмо с извинениями, а потом и вовсе отписалась от ее дневника. Прежде Карина не думала, что за месяц можно так сильно привязаться к виртуальному персонажу, к записям в дневнике, к едким комментариям, к картинке 100 на 100 пикселей. Оказалось, не просто можно, с ней именно это и произошло. Поэтому когда Black Night закрыла от нее свой дневник, было обидно до слез, хотелось написать Наташе что-нибудь, но сформулировать претензии не удалось. Карина не посмела требовать открыть для нее дневник, имея лишь один сомнительный аргумент, что она, видишь ли, полюбила его читать.
        - Поставьте, пожалуйста, шар на место, — строго сказала продавщица.
        - Не поставлю! — уперлась черноволосая девочка, выуживая из кармана помятую гору денег и вываливая на прилавок. — Вот, берите, а сто рублей я занесу.
        - Не получится, — упорствовала женщина, отодвигая кучу смятых бумажек.
        - Да ладно вам! — разозлилась девочка. — Новый год ведь, неужели…
        - Я позову сейчас охрану! — пригрозила продавщица.
        - А я не боюсь, — фыркнула девчонка и демонстративно поставила шар на прилавок. — Черт с вами! — Она оглянулась, скользнула взглядом зеленых глаз по маскам на стене и вышла за дверь.
        Карина сама не поняла, как так быстро приняла решение, но еще не стих звон колокольчика над хлопнувшей дверью, а она уже стояла возле двух стеклянных шаров. Рука сама потянулась к мрачному шару с замком, который хотела купить черноволосая девочка, но взгляд прилип к другому — белому шару, с заснеженным домиком, пушистой, наряженной елкой и олененком.
        - Хороший выбор, — похвалила продавщица, — вам завернуть?
        - Нет! — Карина заплатила, схватила шар и выбежала из магазинчика. Когда она приблизилась к эскалатору, то успела только заметить, как мелькнул внизу возле выхода из торгового центра красный шарф.
        На улице уже стемнело, с полными сумками в руках Карина сбежала по лестнице и огляделась.
        «Упустила», — поняла она, крутясь на месте, в надежде, что где-нибудь замаячит красный шарф.
        По дороге до площади Карина все размышляла: «Сколько таких на свете девочек может быть, с черными волосами, черными ногтями, в черной одежде? И почему я решила, что это она? Просто кажется, и все тут… Разве это серьезно?»
        Она не раз представляла, когда узнала, что Наташа живет где-то поблизости, как однажды они случайно встретятся. Даже речь для этого случая заготовила, но сейчас почему-то ни слова из нее не помнила.
        Карина подняла голову, чтобы полюбоваться на сияющую огнями ель, и увидела впереди девочку в красном шарфе. Та поравнялась с елкой, задрала голову и остановилась, созерцая мерцающую звезду на верхушке.
        Карина не решалась сразу подойти и лихорадочно пыталась вспомнить ту самую заготовленную речь.
        «А если это не она? — настойчиво шептал внутренний голос. — Вот смеху-то будет…»
        Девчонка неожиданно обернулась и в упор посмотрела на нее.
        Карина вздрогнула, но ноги, как заколдованные, сами ее повели к ели. На ходу она вытащила из пакета шар и, когда подошла к девочке, протянула его ей со словами:
        - Вот, возьми твой шар.
        Девчонка отшатнулась и после недолгого разглядывания шара сказала:
        - Это не мой.
        - Я знаю, — смущенно пробормотала Карина, — я случайно увидела, что тебе не захотели продать шар, и подумала…
        - Да, — сморщила нос черноволосая, — только я хотела другой.
        - Но этот красивее! — Карина встряхнула шар, и внутри его пошел снег.
        - Я не хочу этот, — оттолкнула ее руку девочка, — и не стану за него платить!
        - И не нужно, — Карина поставила перед ней шар на снег. — Это подарок.
        Черноволосая фыркнула.
        - С чего бы это?!
        - Просто так… просто… тебя не Наташей, случайно, зовут?
        - Нет, — тряхнула волосами девчонка, — с чего ты взяла?
        Карина разочарованно вздохнула.
        - Значит, я обозналась.
        Девочка кивнула на шар.
        - Забери!
        - Это подарок. С наступающим тебя. — Карина развернулась и зашагала в сторону своего дома. «Дурочка, — ругала она себя, — привязалась непонятно к кому…»
        - Эй, постой! — окрикнула ее девчонка. Она подняла шар и прокричала: — Это в дневнике у меня написано Наташа, но это не мое настоящее имя! — Черноволосая приблизилась. — Меня Ингой зовут, и я, кажется, догадалась, кто ты такая!
        Какое-то время они молча друг друга разглядывали, потом Инга воскликнула:
        - Как ты меня узнала?
        Карине не удавалось прогнать улыбку, бестолково расплывшуюся на лице. Хотелось смеяться от радости и от волнения. А вспоминать, что же насочиняла в заготовленной речи, было бесполезно — память окончательно отказала.
        - Не знаю, просто догадалась, — призналась она.
        - А чего ты улыбаешься? — скривилась девчонка. — Я тебе кажусь смешной?
        Карина испуганно затрясла головой.
        - Нет же! Просто обрадовалась… ты вовсе не смешная.
        Инга недоверчиво сощурилась и приподняла на руке шар.
        - Ты себе так подруг покупаешь?
        - Нет, — опешила Карина, и до того ей стало обидно от этих презрительно брошенных слов, что к глазам подступили слезы. Она быстро отвернулась и чуть ли не бегом пошла к своему дому.
        - Эй, ну ты чего?! — крикнула ей вслед Инга.
        Карина не обернулась. Дружить расхотелось, хотелось одного — прибежать домой, к маме с папой, к бабушке, дедушке, Артемону, к тем, кто любил ее, кому не нужно было ничего доказывать и кто никогда бы ее не обидел.
        - Да подожди, — догнала ее девчонка. — Ну прости, ладно тебе, я так не думаю…
        - А как думаешь? — не сбавляя шага, спросила Карина.
        - Это же ты не пришла тогда на встречу! — возмущенно воскликнула Инга. — А я так готовилась, разоделась вся… прождала тебя столько, а ты… Со мной никто так еще не поступал!
        - А со мной так все время поступают! — Карина мельком посмотрела на девочку. — И меньше всего мне хотелось поступить так с тобой или еще с кем-то другим. Я не видела твоего письма…
        - Прости, — повторила Инга и протянула ей руку: — Давай помогу нести сумки?
        Карина замешкалась, но Black Night сама выхватила у нее один мешок и спросила:
        - Где ты живешь?
        - Я тут, — указала Карина на дом впереди. — А ты?
        - Я за стеклянным торговым центром, желтый дом.
        - А что тут делаешь? — удивилась Карина.
        Девочка долго не отвечала, а когда молчание совсем затянулось, проворчала:
        - Ну ты же писала в своем дневнике, типа, снег сияет в разноцветных лучиках елочных огней, гирлянды на деревьях и все такое… вот я и пришла посмотреть. — Инга огляделась. — Довольно симпатично.
        Они перешли дорогу, прошли под аркой и остановились возле первого подъезда.
        Black Night вернула ей пакет и протянула шар.
        - Заберешь?
        - Нет, он твой. Может, этот шар не так тебе понравился, как тот, но… — Карина смутилась и чуть тише сказала: — Он куда жизнерадостнее.
        - Да, это точно, — усмехнулась Инга, — у меня в комнате он станет единственным светлым предметом. — Девочка нервно поправила шарф. — Ну ладно, ты, наверно, торопишься?
        - Я? Нет. Совсем не тороплюсь!
        - Да я тоже не очень-то, — призналась Инга.
        Они замолчали и уставились друг на друга, пока обеим не стало смешно. Тогда Карина предложила:
        - Не хочешь зайти ко мне?
        - Так сразу, — с сомнением посмотрела на дверь Black Night, — а что родители твои скажут?
        Карина распахнула дверь.
        - Пойдем. А что скажут… вот и узнаешь, что!
        Дверь открыла мама, а сказала она им не что иное, как «мыть руки и садиться за стол».
        Ужин прошел оживленно. Инга сперва держалась очень зажато, но, когда поняла, что никто не намерен ни о чем расспрашивать, расслабилась и даже рассказала о себе. Что живет вдвоем с мамой в коммунальной квартире, где учится и чем увлекается.
        Позже, в комнате, Карина полюбопытствовала:
        - А когда ты научилась играть на гитаре?
        Black Night подошла к подоконнику и вытащила спрятанный под покрывалом ноутбук.
        - Так вот, значит, где ты сочиняешь записи в свой дневник. А гитара… я встречалась год назад с гитаристом, вот и научилась.
        - Больше не встречаетесь? — осторожно спросила Карина, жестом приглашая девочку устраиваться поудобнее.
        Инга расположилась на подоконнике и нехотя призналась:
        - Нет, давно не встречаемся. Я, дурочка, слишком много ему сразу позволила, вот он и бросил меня через неделю.
        Карина глянула на ноутбук, но Black Night предупредила ее вопрос и покачала головой.
        - Не надо. Может, всяким гламурным цыпочкам, что пишут в твоем дневнике, это и нужно, а мне нет. Я того гитариста больше не люблю и прощать не стану. Он со мной поступил мерзко… такое забывать не нужно. Некоторые прощают, бегают за пацанами, а у меня есть… — Инга задумалась, и Карина подсказала:
        - Чувство собственного достоинства.
        - Ага, — улыбнулась Black Night, — оно.
        Карина проследила взгляд девочки, скользнувший по площади, и только тогда спохватилась.
        - Пойдем! — воскликнула она, хватая Ингу за руку и стягивая с подоконника. — Ты просто обязана с ним познакомиться!
        - Куда? С кем?
        Карина не стала объяснять и лишь загадочно улыбнулась. Когда же Кирюша открыл им дверь, пожалела, что у нее нет с собой фотоаппарата. Очень уж хотелось запечатлеть выражение лица Black Night, после того как мальчик, глядя на нее, вскричал: «Ой, какая черная! Как же мы ее отмоем?!»
        В дверях коридора появилась обвешанная гирляндами Алена.
        - Проходите, девочки, мы только начали!
        Елка оказалась поистине огромной, почти до потолка. Кирюша радостно бегал вокруг и развешивал шарики. Из колонок доносилась негромкая музыка, а в комнате, украшенной всевозможными блестками, витал аромат мандаринов и хвои. Впервые с того дня, как увидела в витрине игрушечную семью за новогодним столом, Карина почувствовала волшебную атмосферу праздника. И ей по-настоящему захотелось нарядить красавицу елку, руки сами потянулись к раскрытому чемодану с игрушками. Инга вслед за ней на удивление быстро заразилась весельем маленького Кирюши и уже спустя полчаса наравне со всеми, ничуть не смущаясь, наряжала елку.
        А поздно вечером, прощаясь в коридоре с гостеприимной Аленой, Black Night, глядя на мальчика, старательно поправляющего на елке фонарики, негромко сказала:
        - Таких хороших детей просто не бывает! Где вы его взяли?
        Алена с любовью посмотрела на брата и усмехнулась.
        - С неба, наверно, свалился.
        Девочки спустились до первого этажа и у дверей квартиры стали прощаться.
        - Давно я так здорово не проводила время! — чистосердечно созналась Инга.
        - Я тоже, — Карина достала ключи. — Сейчас вынесу твой шар.
        - Не нужно. Я оставлю его у тебя!
        - Зачем? — изумилась Карина.
        Black Night сбежала по лесенке, но, прежде чем выйти из парадной, обернулась и крикнула:
        - Чтобы вернуться за ним завтра!
        Глава 9
        Ключ к сердцу Мальвины
        В свете дискотечных огней кружились пары. Рома со Светой танцевали в центре зала, прямо под зеркальным прожектором. Неподалеку расположились Люся с Женей, а в темном неприметном углу Колотушкин обнимал Галю, обладательницу самого красивого платья во всей школе.
        Карина неподвижно стояла у стены и наблюдала за парочками, которые создала сама, придумала, точно персонажей для книжки. Здесь была и Лопухова с отличником Игорем, и ее подружки, и подружки подружек с молодыми людьми. Нюта привела своего бывшего из другой школы, Алла заполучила-таки одиннадцатиклассника, даже Валю сегодня не обделили вниманием.
        - Никогда не видела столько влюбленных пар, — проходя мимо, негромко поделилась завуч с директором школы.
        - И в наше время, Людмила Борисовна, под Новый год случаются чудеса, — ответил директор.
        Карина отпила из пластмассового стаканчика лимонад, отставила его на столик и окинула взглядом зал. Из их класса не танцевали только она и облаченный в черный фрак Захар. Выглядел он не лучше и не хуже обычного.
        - Слушай, привет! — послышалось позади.
        Карина обернулась и увидела перед собой незнакомую девочку на вид класса из восьмого.
        - Я тебе писала! — сказала девчонка. — Ты еще запись про меня сделала в своем дневнике, помнишь?
        - Нет, — огорченно помотала головой Карина.
        - Да ладно, — махнула рукой девочка. — Обьясни-ка ты лучше, почему не сбылось ничего?! Тот парень на меня и не смотрит даже!
        - Я не знаю…
        В этот момент с другой стороны подошли еще две девочки.
        - Надо поговорить, — с ходу заявили они.
        - Говорите, — пожала плечами Карина.
        - У нас не сбылось! — зло воскликнула одна из них. — Вот у Шишкиной и Репиной все, как ты написала, а у нас…
        - Я не знаю, почему так, я…
        - Ты не старалась просто! — возмутилась вторая девчонка.
        - Я…
        Внезапно рядом оказался Захар и протянул ей руку.
        - Карина, можно тебя пригласить?
        Она без раздумий приняла приглашение и, извинившись перед девочками, пошла за одноклассником в гущу танцующих.
        За весь вечер ее еще никто не приглашал танцевать. Не приглашали ее и в прошлом году на новогодней дискотеке, и два года назад, и три. Ее вообще никогда не приглашали танцевать.
        Захар как-то слишком сильно надавил ей на спину, и она чувствовала себя неуютно, но виду не показывала.
        Ухо обжег его шепот:
        - Я давно понял, что ты осо-о-обенная.
        - Спасибо, — смутилась она, откидывая с лица завитые в колечки волосы.
        - Да не за что, — он неприятно улыбнулся, — я тут подумал, ты могла бы мне помочь…
        - Помочь?
        Он перестал двигаться в такт музыке, наступил ей на ногу, но не заметил этого и указал на Свету с Ромой:
        - Светка Ромику не подходит, тебе так не кажется?
        Карина выдернула ногу из-под его ботинка и сказала жестко и уверенно, как не говорила никогда прежде:
        - Мне так не кажется!
        - Нет-нет, ты только посмотри на них…
        - Смотрю! — Она посмотрела на целующуюся парочку и перевела взгляд на Захара. — Он ведь твой друг. Как ты можешь…
        - А друг бывает вдруг, знаешь ли, — засмеялся парень, и кожа на подбородке уродливо собралась гармошкой над воротничком розовой рубашки.
        Карина неприязненно отступила, сперва хотела что-то сказать, переубедить, но заметила, как недовольные девочки, у которых «ничего не сбылось», машут ей, и решительно направилась к выходу из зала.
        В коридоре ей встретилась Люся. Подружка подняла руку и побренчала подаренным браслетом.
        - Ты куда собралась?
        - Голова болит, — обманула Карина, — домой пойду.
        Люся приобняла ее.
        - Дурилка моя! И от чего же тебе так не везет? — Она вздохнула. — Я тут краем уха слышала про девчонку одну, которая якобы может личную жизнь устроить… надо про нее разузнать!
        Карина высвободилась из объятий подружки.
        - Не надо, вряд ли она сможет мне помочь.
        - Думаешь? — сделала большие глаза Люся.
        - Знаю.
        На улице мела метель. Бледный свет фонарей мягко освещал рыхлую от снега дорогу. Карина медленно обошла школу, она снова думала о любви — главной, жесточайшей сопернице дружбы. Одних любовь украшала, делала сильнее, становилась для них наградой, других озлобляла, превращала в завистливых и слабых. Но все равно каждый если не вслух утверждал, то про себя наверняка надеялся, что, как в лотерее, вытащит призовой билет.
        Девочка вышла за ворота школьного двора и побрела между домами, по тихой, безлюдной улочке. Пойти домой она не могла, тогда пришлось бы объяснять, почему ушла с дискотеки раньше: «Что произошло?», «Кто обидел?», а расстраивать родных не хотелось.
        Карина тоскливо посмотрела на кружевной подол своего платья и пожалела, что в очередной раз все мамины усилия сделать ее красивой оказались бесполезны. Никто ничего не заметил.
        В лицо летела снежная пыль, сухая и ледяная, она ударялась о куртку и точно пудра рассыпалась у ног. Особо сильный порыв ветра подхватил с земли снег, закружил и понес, с каждым мигом разрастаясь и набирая силу. Карина остановилась и прикрыла лицо в ожидании снежного удара. И дождалась, только удар оказался вовсе не снежным, а самым настоящим. Кто-то толкнул ее, да так, что она отлетела на обочину и прямехонько уселась в сугроб. Почти тут же у самого ее носа оказалась чья-то рука. Карина только хотела ухватиться за нее, но появилась еще одна рука. Девочка почувствовала, как ее схватили за плечи, вырвали из сугроба и поставили на ноги.
        - Ты-ы-ы! — выдохнула Карина, когда увидела, с кем столкнулась.
        Парень бесцеремонно нагнулся и стряхнул с ее коленки и подола снег, затем выпрямился, вынул из уха один наушник и с искренним сожалением произнес:
        - Прости, пожалуйста, я тебя не заметил.
        Она набрала в легкие воздуху, чтобы наконец сказать ему, что должна была сказать давным-давно, но в горло попал ледяной воздух, и Карина закашлялась. А когда попыталась снова, он вставил обратно в ухо наушник и как ни в чем не бывало пошел дальше.
        «Не побегу за ним! — рассвирепела Карина. — Надоел!» Она смотрела ему вслед и злилась до тех пор, пока молодой человек не скрылся за домом, тогда на смену злости пришло раскаяние. И все-таки пришлось бежать.
        Далеко парень уйти не успел, а неожиданно вовсе остановился, но не обернулся — задрал голову и уставился на второй этаж, где в окошке горел свет.
        На этот раз он был в расстегнутой куртке и без шапки. Черные, чуть волнистые волосы красиво блестели в серебре снежных пылинок, а глаза вовсе не показались ей волчьими, как в самую первую их встречу. Карина не стала кричать и звать, уже знала — все равно не услышит, поэтому приблизилась к нему и тронула за плечо.
        Парень посмотрел на нее, вытащил наушники и с улыбкой спросил:
        - А где Артемона потеряла?
        - Дома, — удивленно ответила она.
        Он не менее удивленно вскинул брови и со смешком сказал:
        - Мальвина, что ли?
        Карина нахмурилась.
        - Откуда ты знаешь?
        Парень перестал коситься на окно с маячащим за ним силуэтом и уставился на нее. Какое-то время разглядывал, потом насмешливо обронил:
        - Да вроде не дурак, догадался.
        - А-а, — обрадовалась Карина, поняв, что он смотрит на ее волосы, — так ты несерьезно!
        - А ты что, серьезно?
        Она засмеялась, тряхнула головой, вытащила из кармана злосчастный ключ и протянула ему.
        - Нет, конечно! Вот, твой ключик нашла!
        Парень отреагировал совсем не так, как она ожидала, и начал озираться по сторонам.
        - Меня снимает скрытая камера? Это розыгрыш, да?
        - Ключ, — возмутилась Карина, — смотри же, твой! У тебя из кармана выпал!
        Парень смотрел недоверчиво, поэтому она принялась рассказывать:
        - Ты в арке меня еще толкнул недели три назад! Помнишь?
        - Ну припоминаю что-то такое.
        - А потом мы дорогу переходили, тогда ты ключ-то и выронил! Я бежала-бежала за тобой, до самого твоего дома, кричала-кричала! Ты за площадью живешь.
        - Да-да, — закивал он, — за площадью. Помню тебя, так вот кому ты махала, а я-то подумал…
        - Ну вот! — с облегчением вздохнула Карина и нетерпеливо встряхнула рукой с ключом. — Разобрались!
        - Ага, — шаловливо улыбнулся парень, — только ключ — не мой!
        - Ка-ак? Но я же видела…
        Он развел руками.
        - Честное слово, впервые вижу. — Парень сунул руку в карман и достал связку ключей. — Мои все на месте. — Он не сдержался и захохотал. — Так что, девочка, я не твой Буратино!
        - Извини, — Карина обреченно опустила руку и, до боли сжав ключ в ладони, выпустила его. Ключик бесшумно провалился в снег, оставив после себя глубокий след.
        Она шла так быстро, как могла, и дом казался каким-то нескончаемым, а взгляд серых глаз нестерпимо жег ей спину.
        - Подожди! — раздался внезапно окрик.
        Он догнал ее и пошел рядом, а на ее немой вопрос ответил:
        - Нам по пути.
        Ей почему-то неловко было на него смотреть, хотелось смеяться и плакать, бросало то в жар, то в холод, дыхание сбивалось. В тишине, нарушаемой лишь тихим звоном снежных крупиц, ударявшихся об их куртки, она слышала, как бешено бьется сердце.
        - Откуда же ты такая взялась? — весело спросил он.
        - Из школы. — Голос дрогнул, и Карина спряталась по самый нос в шарф.
        - Мило, — улыбнулся парень. — А я в институте учусь.
        Они посмотрели друга на друга и одновременно отвели взгляды.
        - А почему новогодний вечер в школе так рано закончился?
        - Я просто ушла раньше.
        - Почему?
        Она никогда прежде никому, даже себе, не отвечала так честно:
        - Потому что меня никто не замечает и мне себя жаль. А если замечают, то лишь потому, что я… — Карина нервно засмеялась, — ты, наверно, не поверишь…
        - Может быть… — Он грустно опустил глаза. — Я вообще мало во что верю.
        - А в чудеса?
        - В них меньше всего.
        - Чудеса случаются! Это правда! — заверила его Карина.
        Парень усмехнулся.
        - Докажешь?
        Они прошли мимо школы, и после недолгого молчания она тихо сказала:
        - Докажу, но только если ты в кого-нибудь влюблен. Я лишь это умею… скреплять влюбленные сердца.
        Она ждала, что он засмеется над ней, съязвит что-нибудь, но парень молча смотрел себе под ноги.
        Карина затаила дыхание.
        - Я влюблен… — наконец сказал он. — А она уже нет. У нее другой. — Парень вздохнул. — Думаешь, твои чудеса помогут мне забыть, как ее целовал мой лучший друг? Как я день за днем стоял под ее окном…
        Карина остановилась возле арки в свой двор.
        - Забыть — нет, но чудеса могут тебе ее вернуть, если захочешь. А простить ты должен сам.
        Она считала блестящие капельки на его ресницах, а он смотрел на нее тем самым взглядом, который ей так часто приходилось видеть у девочек из школы, и верил, как все, — верил в чудо.
        - Я бы простил…
        Снежная пыль летела в лицо, но Карина не чувствовала ее обжигающего холода и не понимала, отчего векам так тепло, даже горячо. Ей хотелось крикнуть ему, что прощать предательство не обязательно и любовь не всегда изменяет с лучшими друзьями, но девочка не посмела.
        - Я пойду, — сказал он, — а тебе — удачи! — Парень помедлил. — Мне кажется, кто-нибудь обязательно тебя заметит… это совсем нетрудно!
        Карина не без усилия улыбнулась и быстро, чтобы не передумать, произнесла:
        - Она придет к тебе в новогоднюю ночь и за все попросит прощения… тебе останется лишь простить.
        Он сделал уже несколько шагов к дороге и обернулся.
        - Не верится… но, если будет так, я найду тебя, чтобы сказать «спасибо».
        «Тогда до встречи», — мысленно пожелала Карина.
        Дома никто ни о чем не спросил. Только Артемон бросился к ней, как только она переступила порог комнаты, вилял хвостом и долго лизал ей руки, точно пытался пожалеть.
        Чуть позже Карина включила ноутбук. Писем от девочек читать не стала, сразу же вошла в дневник и щелкнула по ссылке «Новая запись».
        «НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК», — набрала она заголовок… и задумалась. В глазах все еще мела метель, но холодно по-прежнему не было. Вместо белого листа она видела улыбку и серебристые капельки на черных ресницах.
        Он чудесный. Его невозможно не любить.
        А она…
        За окном мело. Вьюга в бессильной ярости бросалась на стекло, как дикий снежный зверь на клетку, а неудержимые слезы с тихим стуком разбивались о гладкие клавиши.

* * *
        За праздничным столом собралась вся семья. Часы показали без двадцати одиннадцать, когда в дверь раздался долгожданный звонок. Карина побежала открывать.
        Ингу было не узнать. Куда-то подевалась девочка в черной коже, пугавшая одним своим видом, и ей на смену пришла некто, очень похожая на Белоснежку. Распущенные черные волосы с завитыми кончиками, бело-голубое платье, из косметики лишь немного туши и помада, нежно-розовые ноготки. Подруга протянула ей красный пакет.
        - Это типа подарок. С наступающим! Ну и все то, что обычно говорят в таких случаях!
        - Какая ты красивая! — восхитилась Карина.
        Инга искоса посмотрела на снимавшую пальто маму и шепнула:
        - Мама заставила, сказала, если я не оденусь по-человечески, никуда со мной не пойдет.
        - Ну-ну, не жалуйся, — пожурила Тамара Александровна, — как встретишь Новый год, так его и проведешь!
        Black Night закатила глаза.
        - Надеюсь, ты пошутила, мам! Потому что проще убиться, чем провести год в этом убогом платье!
        Из комнаты вышел папа и увел Тамару Александровну с собой, предупредив:
        - Девочки, садимся за стол. Нужно еще проводить старый год!
        Инга кивнула на пакет и точно невзначай заметила:
        - Можешь и посмотреть, не обязательно класть под елку!
        Карина заглянула в пакет и улыбнулась. Там лежал стеклянный шар, тот самый, который Black Night хотела купить для себя.
        - Тоже нормальный шар. Пусть у тебя в комнате будет одна черная вещь! — улыбнулась девочка.
        Они прошли в украшенную комнату, где все смотрели телевизор, и уселись за стол. Тамара Александровна принесла с собой огромный торт, облитый шоколадом, пирожные с воздушным кремом, украшенные дольками мандаринов, и какие-то салаты в хрустальных мисках. Чего только не было на столе! Мама готовила целых два дня, чтобы каждый получил на праздник свои любимые блюда.
        - Мы, когда с дедом в магазин за маслом ходили, Олежку встретили, — бабушка со значением посмотрела на Карину.
        - Да уж, — засмеялся дедушка, — иде-ет, такой весь расфуфы-ыра.
        Карина тоже засмеялась. Дед всегда очень похоже пародировал соседа с пятого этажа.
        Бабушка отмахнулась.
        - Олежка просил поздравить тебя, столько теплых слов сказал…
        - Кто это еще такой? — тихо спросила Инга.
        - Потом расскажу. — Олега она с того дня, когда упомянула про послания, толком и не видела. Столкнулись несколько раз на лестнице, перекинулись парой фраз, но встречу он больше не назначил. Ей и не хотелось. Слишком уж разными они были.
        Старый год проводили спокойно: папа, дедушка и бабушка традиционно смотрели «Иронию судьбы», мамы сдружились на удивление быстро и болтали о кулинарных рецептах, Карина показала подруге альбомы с фотографиями, а сытый Артемон спал, свернувшись клубочком вокруг миски, поставленной в комнате, чтобы он ел со всеми.
        На улице грохотали петарды, черное небо разукрашивали шумные фейерверки, с площади доносилась музыка и радостные крики.
        Пока торжественно били куранты, Карина смотрела на лица дорогих ей людей и чувствовала себя необыкновенно счастливой. Раньше она иногда представляла, как Люся придет к ней со своей семьей на Новый год, как они обменяются подарками, а потом пойдут на улицу…
        Инга поднесла бокал к ее бокалу и легонько прикоснулась. Дзинькнуло стекло, и от этого звука, чистого и хрупкого, у Карины сладостно замерло сердце, а по спине побежали мурашки. Прежде она не знала, какой бывает музыка настоящей дружбы. Потому что много лет искала подругу не там — стучалась в глухую стену, вместо того чтобы где-нибудь найти дверь. Ей было жаль, что прожитые годы оказались отличными от ее фантазий, а мечты словно вошли в один очень узкий коридор и не знали из него выхода.
        Обмен подарками, много чудесных пожеланий, теплых улыбок — Новый год начался именно так, как ей всегда хотелось. Пока не произошло непредвиденное.
        - Карина у нас очень хорошо учится, — похвалилась мама перед Тамарой Александровной.
        - Вот видишь, — посмотрела та на Ингу. — А у тебя одни трояки да замечания! Директриса школы наш телефон наизусть уже знает.
        - Подумаешь, — фыркнула Black Night, — я же не виновата, что до меня все докапываются! Чуть что, так сразу Инга виновата! Достали!
        - Кариша, — кивнула мама на дверь, — принеси дневник показать.
        - Ма-а-ама, — слабо выговорила Карина, в панике заламывая руки.
        - Покажи-покажи, — поддержала Тамара Александровна, — не скромничай.
        - Я…
        - Да покажи ты им этот дневник, не ломайся! — воздела глаза к потолку Инга.
        Карина чувствовала, что не в силах встать с места, точно приросла к стулу.
        Мама поднялась и с улыбкой сказала:
        - Ладно, сиди, сама принесу. — Она ушла, но уже спустя минуту вернулась с дневником в руках и, усаживаясь рядом с Тамарой Александровной, сообщила: — Как-то раз десять пятерок за один день принесла, представляете?
        Карина в ужасе следила, как дневник переходит в руки матери Инги, а страницы прошедших недель вытаскивают из-под обложки. Еда в животе медленно начала переворачиваться.
        - Смотри, Инга, — продемонстрировала аккуратно заполненный дневник Тамара Александровна дочери, — одни пятерки!
        Black Night бросила в рот оливку.
        - Меня этим не удивишь! С таким дневником и вспомнить будет нечего! Вот у меня что ни день, то новое замечание. Как книжку можно читать!
        - Нашла чем гордиться, — неспешно листая дневник, вздохнула Тамара Александровна.
        Карина увидела, как мелькнула красная неделя с замечаниями, и, сама не понимая, что делает, вскочила.
        - Ты чего? — удивилась бабушка.
        - Я… я… — Карина задохнулась и, шумно ловя ртом воздух, особо тонким голосом простонала: — Давайте танцевать!
        Инга засмеялась.
        - Шампанское, что ли, в голову ударило?!
        Тамара Александровна улыбнулась и уже хотела вложить дневник в протянутые руки Карины, но прежде пролистнула еще пару страниц. Глаза ее изумленно расширились, она захлопнула дневник и с неестественной веселостью заявила:
        - Танцы — это хорошая идея.
        От облегчения Карина медленно выдохнула. Она так стремилась поскорее схватить дневник, что, как только кончики пальцев ухватились за него, потянула на себя и… выронила. Дневник шлепнулся на пол и раскрылся, как назло, именно на той самой неделе, где четверг, пятница и суббота были сплошь исписаны красным убористым текстом. На миг в комнате стало тихо, а потом с улицы донеслось свистящее «пиииуууу» и ракета с грохотом разорвалась на разноцветные огни.
        Мама подняла дневник, быстро пробежала глазами текст и посмотрела на Карину.
        Инга с любопытством заглянула в дневник. Брови ее медленно стали подниматься.
        - Круче только тучи, — обалдело прокомментировала Black Night.
        Карина собралась с мыслями и на удивление спокойно произнесла:
        - Это все неправда.
        - Уверена? — спросила мама.
        - Да.
        Она и представить не могла, насколько легко будет рассказать правду. Никто и не подумал искать в ее словах подвоха. Папа посмеялся и назвал «циркачкой», бабушка, как всегда, пожалела, дедушка махнул рукой: «Ну куда с такой в бой, заложит первому встречному». А мама огорчилась из-за липовой подписи, но не ругалась, сказала лишь с обидой: «Скрыла, как будто мы монстры какие-то». Татьяна Александровна вовсе не придала значения и вскоре стала рассказывать о каком-то особом сорте помидор, который выращивает летом на шести сотках где-то в Ленобласти.
        - А гулять-то пойдем? — подошла к окну Инга.
        - Конечно! — встрепенулась Карина. Хотя никто о дневнике уже не вспоминал, ей было не по себе, не терпелось поскорее уйти из комнаты. Поэтому она устремилась в коридор и крикнула на ходу: — Только сперва к соседям сходим!
        Они взяли огромный пакет, сложили подарки для Кирюши, Аленки, деда Гены, тети Маши и Олега.
        Геннадия Ларионовича дома не оказалось, поэтому девочки сразу отправились на четвертый этаж.
        Кириллу они вручили игрушечный арбалет с колчаном стрел на присосках. Мальчик был в восторге и, после того как подарил Карине огромного розового медведя, а Инге преподнес статуэтку ангела, стал собираться с ними на улицу.
        Аленка, тетя Маша с Геннадием Ларионовичем тоже оделись и все вместе вышли во двор, где возле елки собрались соседи из их дома.
        Карина почувствовала, как ее кто-то тронул за плечо.
        Олег широко улыбнулся и в любимом жесте склонил голову.
        - С Новым годом!
        - И тебя, — она полезла в пакет за подарком, но он ее опередил и первым преподнес небольшую прямоугольную коробку. В ней оказался ежедневник в голубом плюшевом переплете.
        - Мне жаль, что мы не виделись последнее время, — с сожалением произнес юноша.
        - Да, — смущенно согласилась она.
        - Я не очень красиво поступил. — Олег взял ее руку и легонько пожал. — Извини, просто мы…
        - Разные, — подсказала Карина и ободряюще улыбнулась: — Не беспокойся.
        К ним подошла Инга и с любопытством взяла у нее подарок.
        - Одного дневника, я вижу, тебе уже мало, — беззлобно фыркнула подруга, пролистывая белые странички.
        Карина пожала плечами.
        - Пусть будет.
        Black Night заметила Олега и в своей любимой бесцеремонной манере, словно совсем позабыла о новом образе, спросила:
        - Надо думать, это он?
        Карина представила их.
        - Я из Англии недавно приехал, — первым делом, как всегда, объявил Олег.
        - Заметно, — окинула его надменным взглядом Инга.
        - А вы? — не обратил юноша внимания на ее колкость.
        - А мы тут, — продолжала язвить Инга, — родились и выросли в деревеньке Петербург. Ничего особенного, как видите.
        Карине стало смешно, но она сдержалась, не хотела обижать Олега, все-таки он ей нравился, было в нем что-то необычайно притягательное и таинственное.
        - Фу, какой же он самодовольный, — незаметно для молодого человека шепнула ей на ухо подруга.
        - Приятно было познакомиться, — учтиво сказал Олег, — мне нужно отойти, увидимся еще. — Он улыбнулся. В этот миг Карина перехватила резко изменившийся взгляд Black Night и увидела, как румянец залил ее белые щеки.
        - Что? — недовольно спросила Инга.
        Карина задумчиво посмотрела вслед Олегу и только открыла рот, как подруга неистово замахала на нее.
        - Даже не вздумай! Придушу собственными руками!
        - Ладно-ладно, я просто… — Откуда ни возьмись к ней подскочил ротвейлер Олега и, чуть не сбив с ног, завилял хвостом-обрубком. Тогда она вынула из пакета ошейник с ультрафиолетовыми шипами, застегнула на мощной шее пса и воскликнула: — Дьявол, где Олег?! Ищи Олега!
        Собака сорвалась с места и помчалась искать хозяина, а Инга, точно пробуя на вкус слово, протянула:
        - Дьявол… м-м. — Взгляд ее подобрел, и она заявила: — А может, он и ничего, Олег этот… из Англии.
        - Ага, — согласилась Карина, — кажется, ты ему понравилась.
        - Ой, скажешь тоже! — фыркнула Black Night, но тон все равно не получился сердитым, как она ни старалась.
        Уж что-что, а произвести впечатление Олег умел.
        Народу во дворике набилось столько, что места уже всем не хватало, поэтому многие уходили на площадь. Среди разряженных мальчишек и девчонок Карина заметила Свету. Одноклассница ее тоже увидела и подошла.
        - С новым счастьем, — сказала она и посмотрела на Ингу: — Ты не против, мы поговорим?
        Black Night недовольно поморщилась, но спорить не стала и пошла к Алене с Кирюшей, которые фотографировались возле елки.
        - Я читала твой дневник, — без обиняков сообщила Света.
        Повисло томительное молчание, а потом произошло то, чего Карина ожидала меньше всего.
        - Ты прости меня за туалет, — сказала Света и, опустив глаза, призналась: — Я думала, ты Ромку хочешь у меня увести, испугалась, перенервничала… понимаешь?
        - Да.
        Одноклассница вздохнула.
        - Я правда очень испугалась. Другие девочки из класса не осмелились бы с ним мутить, потому что вроде как дружат со мной, а ты… ты ни с кем из нас не дружишь, потому можешь поступать, как тебе хочется, вот я и думала… А еще Ромка как-то упоминал, что ты симпатичная, я все это сплюсовала и, конечно, взбесилась.
        - Все нормально. Я уже забыла.
        - Спасибо, — Света улыбнулась. — А Гале я говорить ничего не буду. Колотушкин славный парень, но если она узнает, что… — девчонка дернула плечом, — гм, как это назвать… твой дар, что ли. Галька такая… она и в нос дать может, не разобравшись. Ты не подумай, она хорошая, вот только… — Одноклассница опустила голову. — У всех у нас свои слабости.
        - Кто тут кому в нос собирается дать?! — коршуном налетела Инга.
        - Никто, — успокоила ее Карина.
        Света кивнула на стоявшего поодаль Рому.
        - Я пойду. — Она уже сделала шаг в сторону, но вернулась и с огорчением сказала: — Ты могла бы и не быть такой гордой, ведь можно иногда с нами поболтать в школе, даже если мы тебе особо не интересны. Просто так. Все-таки в одном классе учимся.
        Карина лишь кивнула и ошеломленным взглядом проводила одноклассницу.
        - Никто тебе не даст в нос. — Инга дружелюбно пихнула ее плечом. — Я тебя защищу. — Девочка помолчала, потом мягче добавила: — Я же говорила, все тебя замечают… но твое собственное молчание можно истолковать по-разному. Может, это ты сама не хочешь общаться, ждешь, чтобы все отвалили?
        Карина улыбнулась и в который раз за последние дни подумала: «Все совсем по-другому, чем кажется на первый взгляд».
        Самая ожидаемая ночь в году подошла к концу. И как всегда, было немного обидно, что приготовления к празднику многодневны и волнительны, а сам он, точно волшебный, но, увы, краткий сон, который не продлить, сколько глаза ни закрывай.
        Карина сидела на подоконнике и смотрела, как постепенно, нехотя пустеет площадь. Родители и бабушка с дедушкой уже спали, и наевшийся до отвала Артемон спал в своей корзинке. Затихли грохоты ракет, не озаряли просветлевшее небо огни фейерверков, то тут, то там погасал свет в окнах домов — город после шумного веселья засыпал. А ей не спалось. В голове бродило столько мыслей. Она очень многого ждала от наступившего года и не хотела засыпать до того, пока не подумает обо всем, что ей казалось важным. Не могла писать об этом в дневник и рассказать никому не могла. Надеялась лишь, что ее мысли в такой особенный день будут хотя бы вполовину такими же волшебными, как записи в дневнике.
        Карина сидела, обняв огромного мягкого медведя, и вспоминала все, что произошло с ней за тридцать один день. Улыбалась, иногда тихонько смеялась. А когда глаза уже слипались, она скользнула сонным взглядом по площади и… увидела Его.
        Он стоял под ее окном с бенгальским огнем в руке и писал им в воздухе: «Я люблю тебя! Я люблю тебя! Люблю!»
        Она прикоснулась ладонью к стеклу, но не ощутила холода, окно показалось мягким и пушистым.
        Карина резко проснулась от странного звука. Она открыла глаза и села на кровати. В комнате стоял полумрак. Девочка прислушалась. Сперва было тихо, а потом в окно что-то приглушенно ударилось. Она вскочила, подбежала к подоконнику и увидела на стекле след от снежка, похожий на сердце. Дыхание перехватило. Под окном стоял Он — мальчик из ее сна, и в руке у него догорал бенгальский огонь.
        «Может, я не проснулась?» — подумала она и сразу же две ладони приложила к стеклу. Холод электрическим током прошел по рукам до шеи и разлился огнем по всему телу. Она не спала.
        У него погас бенгальский огонь, и он зажег новый. Карина напряженно ждала повторения сна, и, когда он поднял руку и вывел в воздухе первую букву, ее сердце подскочило высоко-высоко… и, безжизненно упав, застыло.
        Это были другие три слова. Он вывел в воздухе искристым огнем: «С Новым годом!»
        Эпилог
        Собственная роль
        Неудачные пары рассыпались одна за другой, как карточные домики. Какое-то время Карина пыталась все исправить, снова и снова делала записи в дневнике, но любовь не подчинялась холодным сердцам. Люся сопротивлялась дольше всех, но в конце концов сама оставила Женю и, кажется, уже нашла новый предмет для обожания. Подружки Лопуховой и подружки их подружек писали гневные письма, обвиняли, требовали…
        Black Night на днях удалила свой дневник, и в Сети как-то сразу опустело без нее. Они по-прежнему перезванивались каждый день, встречались, ходили гулять, в кино, друг к другу в гости. На вопрос о виртуальном дневнике Инга ответила: «Мне хорошо тут — в реальности. Он мне больше не нужен».
        Света с Ромой все так же были счастливы вместе, и Карина сделала вывод, что настоящим чувствам мелкие ссоры, обиды и всякие Захары не помеха. Теперь она знала наверняка: эти двое помирились бы и без ее помощи. А Решеткина рано или поздно сошлась бы с Колотушкиным, потому что порой очень сильная любовь имеет свойство заражать, как вирус. Кто-то заболевает неизлечимо, кто-то вылечивается. Но, глядя на Галю с Сашей, никто бы не сказал, что им хочется лечиться от своей любви.
        Как в природе выживают сильнейшие, так и любовь покровительствовала самым крепким парам.
        День святого Валентина выдался в этом году ослепляюще белым. Засахаренные фигуры деревьев уснули под снегом. Бледное солнце холодно смотрело с высокого хрустального неба на парящий над площадью воздушный шарик — красное пятнышко в алебастровой дымке.
        Утром в гости зашли Олег с Ингой. У них все получилось само собой, без волшебства, как и хотелось упрямой Black Night. Ребята занесли торт, пообещали вечером прийти пить чай, а сами отправились на какой-то жутко романтичный фильм, который показывали в одном-единственном маленьком кинотеатре во всем городе. Подруга сказала ей по секрету, что «ничего тупее, чем идти на это мыло, и придумать нельзя». Шла она только потому, что Олег изо всех своих английских сил старался быть для нее романтичным. Они прекрасно смотрелись вместе, как черное и белое, — идеально красивая пара. Инга смягчилась, даже ее мама это заметила. Исчезла не знавшая выхода злость, осталась лишь привычка, которая постепенно, с каждым комплиментом Олега, неловким признанием в любви, нежным поцелуем, стиралась с некогда разбитого сердца.
        Карина сидела на подоконнике с ноутбуком на коленях, но в монитор не смотрела. Взгляд ее был прикован к детям за окном. Кирюша с маленькой девочкой в рыжей шубке лепили прямо под окнами двух снеговиков. Вместо носа — морковки, глаза — большие пуговицы, руки — ветки, на головах: у одного старая бескозырка, а у второго — напрочь съеденная молью шляпка тети Маши с третьего этажа. Снеговики стояли рядом, их руки-ветви соприкасались, и казалось, что снежные люди — это еще одна влюбленная пара.
        Аленка месяц назад вышла замуж за мужчину с чудесной пятилетней дочкой. Теперь они жили вчетвером в квартире, а ближе к лету планировали переехать в частный дом. По рассказам Кирюши, с огромным бассейном, камином и круглым прудиком во дворе.
        Своей цели мальчик добился. Геннадий Ларионович прибил тете Маше полочки, а днем они теперь вместе выходили на улицу. Гуляли вокруг площади или сидели во дворе на лавочке, чиркая что-то в блокноте. Им, кажется, было хорошо вместе.
        Карина перевела взгляд на экран ноутбука, где в белом прямоугольном окошечке чернел текст, и после томительных раздумий нажала «Опубликовать». Медленно пошла загрузка на отправку… одна палочка, две, три, четыре…
        Наконец запись появилась в дневнике:
        НЕВИДИМКА
        В театре Жизни роли распределяют сами актеры. Одни выходят на сцену, другие остаются за кулисами — никому не известные и никем не любимые невидимки. Они лишь тени на занавесе, обреченные заучивать чужие реплики в надежде, что когда-нибудь им выпадет шанс сыграть собственную роль.
        Она хотела, чтобы ее заметили. Даже волосы выкрасила в голубой цвет. Мечтала дружить с кем-нибудь по-настоящему, мечтала влюбиться. Но ничего не происходило. И она часами сидела в одиночестве и просто смотрела в окно на прохожих, выдумывала, куда они идут, о чем думают, что чувствуют. А еще ей нравилось читать виртуальные дневники, погружаться в жизни других людей, куда ярче и интересней, чем ее собственная. Она примеряла чужие образы и судьбы, точно красивые костюмы, взятые тайком из гримерной. И, глядя в зеркало, бесконечно себя жалела.
        Однажды у нее тоже появился виртуальный дневник, но она никак не могла решить, о чем же там написать. Боялась, что с первых строк все догадаются, что она никому не интересна и ее место за кулисами. Было стыдно рассказывать о себе, поэтому она стала писать о других. Писать сценарии к удачным ролям, которые ей самой хотелось сыграть.
        И неожиданно все сбылось. Фантазии воплотились в жизнь. Мир точно перевернулся, и на сцену вынесли наконец декорации для ее собственной роли… Необыкновенной, поразительной, самой-самой — всем на зависть. Только на сцену она так и не вышла. А ее тайную мечту день за днем осуществляли другие — неблагодарные герои историй из виртуального дневника. Она же превратилась в голос рассказчика — пусть волшебный, но все за теми же кулисами.
        А потом она влюбилась. С первого взгляда. Сердце точно птичка в силки попало. Больше не хотелось бессмысленно учить чужие роли, наблюдать за чьим-то счастьем, когда свое собственное, точно талый снег, утекает сквозь пальцы.
        Он любил другую. И был готов простить предательство, лишь бы вернуть любовь.
        Она могла ему помочь, как многим другим. Но не сделала этого — просто потому, что эгоистично и безрассудно захотела оставить его себе.
        ВЫ НЕ МОЖЕТЕ КОММЕНТИРОВАТЬ,
        Т. К. КОММЕНТАРИИ ЗАПРЕЩЕНЫ АВТОРОМ.
        Карина не стала перечитывать запись, свою историю она знала наизусть. Вместо этого девочка зашла в «Настройки» и закрыла дневник ото всех, кого не было в списке постоянных читателей. Затем сменила пароль на длиннющий — из цифр, который никогда не смогла бы запомнить — и вышла с сайта дневников. Навсегда.
        Карина выключила ноутбук и поверх экрана посмотрела на сидящего напротив нее юношу.
        - Закончила? — с улыбкой спросил он.
        - Ага. — Она тоже ему улыбнулась и захлопнула ноутбук.
        - Чем займемся в твой профессиональный праздник? — Его взгляд остановился на краю подоконника, где лежал железный ключ.
        Карина теснее прижала к себе колени и положила голову на скрещенные руки.
        - Мне все равно.
        - Можем пойти гулять, в кафешку есть мороженое и даже в кино, как Олег с Ингой, — перечислил он и весело добавил: — Или можем вот так сидеть и смотреть друг на друга целый день!
        - Смотреть, — без раздумий выбрала она.
        Неожиданно раздался шлепок.
        Они одновременно посмотрели в окно. К стеклу прилипла белая стрела на присоске. К пушистому кончику была привязана маленькая «валентинка».
        Под окном, возле вылепленных снеговиков, стоял Кирюша с арбалетом в руках.
        Карина помахала мальчику.
        «Что бы он, интересно, сказал, если бы узнал правду? — подумала она, разглядывая счастливое лицо ребенка. — Все так же утверждал бы, что я хорошая… или ответил бы: „Взрослых не понять“?»
        Она выбрала для себя роль и, впервые в жизни ни у кого не спросив позволения, вышла на сцену. Карина украдкой взглянула на железный ключик, преподнесенный ей сегодня в знак любви, и тихонько вздохнула. Она не гордилась тем, что сделала, но и по-другому поступить не могла. Она устала прощать, считаться со всеми и ждать милости сильных. Лицемерно обвинять их в жестокости, а в глубине души восхищаться успехами.
        Она забрала себе роль той, что глупо ошиблась на сцене. И не позволила простить неверную девчонку, не оценившую своего счастья.
        Сценарии непредсказуемы, никому не известно, кто их пишет и каким будет финал. Но ей выпал шанс сочинить свою жизнь такой, какой пожелает.
        Карина взяла ежедневник в плюшевой обложке и открыла на первой странице. Сверху синей ручкой было аккуратно выведено название новой записи:
        ДОЛГО И СЧАСТЛИВО!
        Анна Антонова
        Звезда новогодней ночи
        Глава 1
        Ассистент продюсера
        Аля вошла в актовый зал, осмотрелась и подошла к девушке, сидящей за столиком возле сцены:
        - А можно я буду на две специальности ходить?
        - Да пожалуйста, — улыбнулась та. — Куда записывалась?
        - На режиссера.
        - А хочешь?
        - Еще на продюсера.
        Девушка потянулась за ведомостью:
        - Фамилия?
        - Голубева.
        - Так, Голубева… Третьим продюсером будешь.
        - Что, никто не хочет?
        - Да все в основном на режиссера, на оператора… На художественный поменьше. Впрочем, все равно общеобразовательные предметы у всех одинаковые. Ну и плюс занятия по специальности, конечно. Ты далеко не уходи, сейчас народ соберется, и Тамара Львовна собрание проведет.
        - А кто это?
        - Как кто, директор наш.
        Аля ушла недалеко — поднялась по лестнице и села в середине пятого ряда. Правильно все-таки они с мамой решили, что в девятый класс она пойдет не в свою старую школу, а в недавно открывшийся киноколледж, красочная реклама которого была развешана по всему району.
        Хоть сюда-то, может быть, не проберутся придурки, отравлявшие жизнь в обычной школе. Никто не будет кидаться мокрой меловой тряпкой, брать карандаш — якобы поточить — и возвращать сломанным, орать в столовой: «Голубева, блин, куда села! Иди на фиг отсюда!»
        А однажды Андрей Дудинов, здоровенный дурак, чудом переползавший из класса в класс, вытащил из Алиного дневника календарик и выжег нарисованному на нем котенку глаза лупой. Аля еле удержалась, чтобы не зареветь. Не то чтобы так уж жалко было календарик. Просто обидно, что на свете живут такие вот свиньи!
        Зал потихоньку заполнялся. В основном приходили парами и группами, вот две девчонки, одна довольно невзрачная, а другая симпатичная, вся в светлых кудряшках, смеются и перешептываются, стреляя глазками по мальчишкам. И как они только дружат…
        - Привет!
        Аля даже не заметила, как к ней подсела девчонка с круглым лицом и двумя косичками — просто Марья-Искусница.
        - Привет! — обрадовалась она. — Ты тоже одна? Меня Аля зовут.
        - Меня Ира. А ты как сюда попала?
        - Мама рекламу увидела, и мы решили, что я сюда перейду. В школе идиоты достали.
        - И тебя тоже? — понимающе кивнула Ира.
        На сцену тем временем вышла дама в строгом костюме, с замысловато заколотыми волосами:
        - Меня зовут Тамара Львовна, я основатель и директор нашего киноколледжа. Наше учебное заведение уникально тем, что…
        Аля быстро заскучала: примерно в том же духе любила выступать директриса ее бывшей школы, хотя никаких уклонов у них не наблюдалось, и понять, в чем заключается уникальность, было сложно.
        - …сможете работать ассистентом режиссера, художника, оператора. А при желании — поступать во ВГИК. Сразу скажу: многие наши преподаватели там учились, поэтому смогут оказать реальную помощь.
        Интересно! А Аля кем будет — ассистентом продюсера, что ли?
        - А сейчас, — продолжала директор, — в качестве подарка к началу учебы мы покажем вам фильм Сергея Крюкова «Мужские шалости», отличного режиссера и моего хорошего друга! Надеюсь, вам понравится. А после просмотра вы сможете с ним пообщаться!
        Народ оживился. Учеба начинается неплохо!
        Фильм оказался комедией с сомнительными шуточками на туалетные и тому подобные темы. В местах, где, видимо, должно было быть особенно смешно, в зале раздавалось хмыканье и невнятные возгласы. Аля лишний раз порадовалась — все-таки они с мамой не ошиблись! В ее бывшей школе фильм наверняка вызвал бы бурный восторг.
        - Это такое кино нас научат снимать? — прямо поинтересовался высокий вихрастый парень, когда зажегся свет и на сцене опять появилась директор вместе с обещанным режиссером.
        - По крайней мере, не хуже! — высокомерно ответил тот.
        - Жанр может быть каким угодно, — вмешалась Тамара Львовна. — Как писал Шекспир: «Все жанры хороши, кроме скучного…»
        - И вы считаете, что получилось нескучно? — встрял тот же парень.
        - Тебя как зовут? — прищурился режиссер.
        - Василий, — с достоинством представился он.
        - Вот что я тебе скажу, Вася, — проникновенно начал Крюков. — В маркетинге есть такое понятие, как целевая аудитория. Тебе простительно, ты мог и не знать… Так вот. Я снимал этот фильм не для эстетов, не для поклонников артхауса… Кто знает, что такое артхаус? — перебил он сам себя.
        - Элитарное кино, — мелодичным голоском прощебетала девчонка со светлыми кудряшками.
        - Молодец, — удивился режиссер, — не думал, что кто-нибудь ответит… Так вот, этот фильм для простых людей. И вы должны оценивать его именно в этом качестве…
        - А каков бюджет? — поинтересовался плотный крепыш в очках.
        - Сразу видно будущего продюсера, — усмехнулся Крюков.
        - А вот и нет, — Тамара Львовна заглянула в ведомость. — Рома Петренко записался на режиссерский.
        - Я буду ходить на обе специальности, — важно ответил Рома.
        Надо же, не одна Аля такая умная!
        - Ну тоже правильно, — одобрил Крюков. — Режиссер всегда должен держать в памяти смету. Думаю, невооруженным глазом видно, что бюджет у нас был небольшой. Заметили, что в квартире главного героя стены газетами оклеены? Больше ничего в бюджет не укладывалось, пришлось придумать, что у него ремонт… Кстати, художники, — возьмите на заметку!
        - Нас такому в художественной школе не учили! — возразила девчонка в кудряшках.
        - А здесь научат, — заверила Тамара Львовна.
        - Мдаа… — шепотом протянула Ира.
        - И не говори, — ответила Аля. — В старой школе придурков, конечно, хватало, но хоть не среди преподавателей!
        Крюков попрощался и ушел, а Тамара Львовна заулыбалась:
        - Что притихли? Я вам специально такой провокационный фильм показала, да еще и режиссера привела — хотела посмотреть вашу реакцию. А вы молодцы, не побоялись свое мнение высказать! Это я и хотела проверить…
        - Ого! — громко и весело возмутился Вася. — Не успели начать учиться, а уже опыты на нас ставят!
        Девчонка с кудряшками и ее подружка синхронно захихикали.
        - Мы и на уроках вам решили полную свободу дать, сможете высказываться, когда захотите, — продолжала директор.
        - И руку поднимать не надо будет? — недоверчиво поинтересовался он.
        - Не надо, — заверила та. — Кстати, предупредите родителей, что учиться будете во вторую смену.
        - Ничего себе! — громко удивился Вася, немедленно воспользовавшись возможностью высказываться. — Я во вторую смену последний раз в третьем классе учился!
        - Вот и вспомнишь детство золотое, — подытожила директор.
        - Ну как все прошло? — поинтересовалась мама, когда Аля вернулась домой.
        - Кино смотрели.
        - Какое?
        - «Мужские шалости».
        - Ничего себе!
        - Да это они специально, хотели на нашу реакцию посмотреть. А в целом очень даже ничего!
        - А как ребята, нормальные?
        - Угу, — неопределенно отозвалась Аля, вспомнив вихрастого парня. — Вполне симпатичные.
        - Да я не об этом! Есть такие, как в твоей бывшей школе? Ну помнишь, ты мне еще жаловалась?
        - Да вроде нет… — с сомнением протянула девочка. — Но по одному собранию не определишь. Будем посмотреть!
        - Ты точно решила?
        - Ага. Тут хоть кино показывают!
        - Аля, я серьезно!
        - Я тоже!
        Глава 2
        Васька и Василиса
        - Меня зовут — внимание! — Василиса Александровна.
        По классу пронеслись смешки, но под суровым взглядом смуглой молодой женщины у доски быстро смолкли.
        - Я буду вести у вас предмет под названием «Производство рекламных роликов».
        - Прокладки с крылышками! — немедленно высказался кто-то.
        Аля обернулась, заметила мальчишку с прилизанной челкой, едва видного за партой, и вздохнула: придурки по-прежнему среди нас!
        - Естественно, мы не будем заниматься рекламой в чистом виде, — снисходительно пояснила Василиса — почему-то отчество ей совсем не шло. — Просто рекламный ролик — это мини-фильм, и на его примере нам будет легче изучать законы, по которым снимается настоящее «большое» кино. Кстати, и законы современного кинобизнеса тоже. Поэтому сейчас мы разобьемся на команды — фирмы по производству рекламных роликов. Сколько у нас продюсеров? — она заглянула в журнал. — Трое? Значит, и команд будет три. Ну что, продюсеры, — первое задание: подобрать себе команду! В ней обязательно должны присутствовать режиссер, художник и оператор, хотя бы по одному. Когда справитесь, придумайте своей команде название. И потом представите их.
        Класс зашевелился, загремели отодвигаемые стулья.
        - Смелее, смелее! — подбадривала Василиса.
        Аля неуверенно оглянулась. Рома деловито сновал по классу, рядом с третьим продюсером — высоченным широкоплечим Славиком уже стояла маленькая черноволосая девчонка, похожая на галку. Сходство усиливалось из-за поблескивающих из-под челки любопытных глаз. Славик махал руками, подзывая кого-то с противоположного конца класса.
        Аля совсем растерялась. Сейчас всех приличных людей разберут, и ей достанутся тормозные недотепы, такие же, как она сама! Хорошенькая получится команда!
        «Ира!» — вдруг вспомнила она. Аля нашла ее взглядом, но только еще больше расстроилась — та уже стояла в компании Славика и черноволосой девчонки. Точно, всех уже разобрали!
        Она обвела класс отчаянным взглядом и заметила вихрастого парня, ввязавшегося в спор с режиссером на первом собрании. Как там его, Вася, кажется?
        Аля хотела окликнуть его, но в последний момент испугалась, пробилась через толпу и тихо спросила:
        - Ты еще не выбрал команду?
        - Не-а, — мотнул головой парень.
        - Давай вместе?
        - Давай, — легко согласился он и тут же принялся махать рукой:
        - Лиля! Надя!
        Рядом нарисовались девчонки, которых Аля тоже заметила еще на первом собрании — страшненькая и симпатичная.
        - Будете в нашей команде, — даже не спросил, а с ходу решил Васька — называть его Василием язык почему-то не поворачивался.
        Надо же, Василиса Александровна, Василий — и обоим совершенно не подходит полное имя!
        - Ой, Вась, с тобой — куда угодно, — кокетливо промурлыкала страшненькая.
        - Так, художники у нас есть, — едва заметно ухмыльнувшись и посмотрев при этом почему-то на симпатичную, деловито огляделся он. — Ну что, какие идеи насчет названия?
        - Мне кажется, кого-то не хватает, — заметила Аля.
        Васька на секунду задумался:
        - Блин, оператора забыли!
        Он задумчиво оглядел класс:
        - По ходу, мы в пролете… А, погодите… Вон того перца кто-нибудь знает?
        Аля посмотрела в указанном направлении и покачала головой. На последней парте, почти за шкафом, сидел парень с томно спадающей на глаза кудрявой челкой и лениво наблюдал за суетой в классе.
        - Наш последний шанс, — прищурившись, кивнул в его сторону Васька. — Принимаю ставки: кто за то, что он оператор?
        - Я, — тут же горячо откликнулась страшненькая художница.
        - Надо пойти и спросить, а то и этого упустим, — озабоченно сказала Аля и вопросительно посмотрела на Ваську.
        - Давай, — покровительственно кивнул он.
        - А может, ты? — неуверенно оглянулась девочка.
        - Не-е-ет, — протянул тот. — Ты продюсер, глава команды. Так что подбор персонала за тобой!
        Аля сморщилась, но на нее в упор смотрели члены ее новоявленной команды, и, напустив независимый вид, она отвернулась, тут же больно ударившись ногой об угол парты. Опять будет синяк! А главное, команда сразу увидит, какой у них ловкий и грациозный руководитель!
        За ее спиной хихикнули. Ну вот, начинается!
        Подойдя к парню за задней партой, Аля неуверенно сказала:
        - Привет!
        - Привет! — ответил он, с любопытством глядя на нее из-под челки.
        - Ты случайно не оператор?
        - Угу, оператор.
        Надо будет сказать Ваське, что художница выиграла…
        - А что ни в какую команду не идешь?
        - Жду, когда позовут, — пожал плечами парень.
        Але вдруг захотелось ответить: «Ну и жди дальше!», развернуться и уйти, но, подавив раздражение, она сказала:
        - Пошли к нам, у нас оператора нет.
        - Пошли, — легко согласился парень, поднял с пола свою сумку и потопал за ней.
        - Наш оператор, — представила Аля и оглянулась: — Эээ…
        - Антон, — с достоинством представился тот.
        - Надя, — скорчила кокетливую рожицу страшненькая.
        - Лиля, — сказала симпатичная.
        - Василий, режиссер, — поднялся тот, и парни степенно обменялись рукопожатиями.
        - Мы тут поговорили, — начал Васька, когда все расселись, — и решили назвать команду «Рек-компани».
        - Решили? — удивилась Аля.
        - Нет, ну сейчас обсудим, конечно, — исправился он. — А тебе что, не нравится?
        - А что это значит?
        - Ну, «Рек-компани» — «Рекламная компания». Простенько и со вкусом.
        - Ну не знаю… — с сомнением протянула Аля. — Как-то это…
        - Девчонкам понравилось, — перебил Васька. — А тебе как? — повернулся он к Антону.
        Тот неопределенно пожал плечами.
        - Все за, — подытожил режиссер и выжидательно уставился на Алю.
        Она замялась. Ну давай же, прояви себя как главная в команде!
        - Хорошо, давайте, — со вздохом согласилась она. Проявила!
        - Готовы? — послышался голос Василисы.
        - Да-а, — ответили они нестройным хором.
        - Хорошо. Продюсеры, встаньте и представьте свои команды!
        - «Стелс», — сказал Славик.
        - Поклонники самолетов? — прищурилась Василиса.
        - Да нет, просто хотели подчеркнуть мощь и стремительность.
        - Чью? — хихикнул Васька.
        - Вася, не пошли, — нежным голоском укорила его Лиля.
        - Своей фирмы, — невозмутимо пояснил Славик.
        - Так, продолжаем, — повысила голос Василиса.
        - «Полянка-фильм», — сказал Рома Петренко.
        - «Рек-компани», — не без труда выговорила Аля.
        - Хорошо, садитесь, — разрешила Василиса. — Самым удачным мне представляется название «Полянка-фильм». Забавно, и в то же время информативно — заказчики сразу запомнят, что ваша фирма рядом с метро «Полянка» находится. Молодец, Рома!
        Крепыш обрадованно блеснул очками.
        - А иностранные названия уже выходят из моды, — продолжала Василиса. — Они плохо запоминаются и все время между собой путаются.
        - Что я говорила, — прошипела Аля.
        - Предлагала бы свои варианты, — пожал плечами Васька. — Ты же глава команды!
        - Итак, начинаем работу, — энергично сказала Василиса. — Вначале немного теории. В основе художественного образа лежит ассоциация. Выделено несколько типов, но мы с вами будет в основном использовать один — сравнительную ассоциацию. Это когда называешь слово, и оно вызывает в памяти другие, соотносящиеся с ним. Чем богаче и оригинальнее ассоциация, тем интереснее. Все поняли? Тогда давайте потренируемся. Ассоциация к слову «фонарь»!
        - Звезда!
        - Свеча!
        - Луна!
        - Маяк!
        - Костер! — послышалось со всех сторон.
        - Видите, ваши ассоциации основаны только на способности фонаря давать свет. Это самое простое, первое, что приходит в голову. Нужно искать более свежие и оригинальные!
        - Скрипичный ключ, — сказала Аля.
        - Уже лучше, — похвалила Василиса. — В общем, это вам домашнее задание. Кстати, чтобы лучше понять, что такое ассоциации, надо бы нам какую-нибудь выставку современного искусства посетить… В субботу идем в Дом художника, — с ходу решила она. — А теперь вернемся к нашей основной теме. Рекламные ролики бывают двух видов — имиджевые и информационные. Информационные, как уже понятно из названия, дают конкретную информацию о рекламируемом продукте. А имиджевые просто составляют образ. Их чаще всего заказывают банки, фирмы, магазины, которым нужно не уточнять подробности своей деятельности, а просто запомниться потребителям. Вот такие ролики чаще всего и строятся на сравнительных ассоциациях. Итак, первое задание: придумать имиджевый рекламный ролик на основе сравнительных ассоциаций. У каждой команды задание будет свое. Так, «Стелс» — фирма «Розовый слон», «Полянка-фильм» — «В Греции все есть», «Рек-компани» — «Четыре ладьи».
        - Чем наша фирма занимается? — деловито спросил Славик.
        - А тебя это не должно интересовать, — хитро прищурилась Василиса. — Потому что ролик имиджевый, и главное — создать яркий образ! Напоминаю, работа командная!
        Аля тяжело вздохнула.
        Глава 3
        Парный этюд без слов
        - Меня зовут Ирина Юрьевна, я буду вести у вас общую теорию режиссуры и актерского мастерства.
        - Круто! — восхищенно протянул кто-то на задних партах.
        Аля была согласна — даже «производство рекламных роликов» отдыхает! А уж про математику с физикой и говорить нечего.
        - Мы будем учиться органично существовать на сцене, взаимодействовать друг с другом и со зрителями. Будем играть сценические этюды… Все знают, что такое этюд? — перебила сама себя преподавательница.
        - Это такие упражнения для фортепиано, нам в музыкальной школе задавали, — ответила Лиля.
        Все-то она знает!
        - Правильно, это действительно упражнение. Но этюды есть не только в музыке, а в любом виде искусства: в живописи, литературе, танце… В том числе и в актерском мастерстве. Этюд — это небольшая сценка на заданную тему. Сначала они будут без слов…
        - Как это — без слов? — встрял Васька.
        - А вот так, — ответила Ирина Юрьевна. — Вначале вы должны научиться взаимодействовать друг с другом без слов. Понял?
        - Не-а.
        - Выходи к доске.
        - Да не, я все понял, — спохватился он. — Без слов, молча то есть.
        - Выходи-выходи, не бойся! И стул с собой прихвати. Мальчики, помогите, принесите еще один стул! Друг напротив друга поставьте! Так, еще один человек нужен…
        - Я! — с готовностью вызвался Славик, принесший второй стул.
        - Нет, — поморщилась Ирина Юрьевна. — Лучше девочка.
        Она оглядела класс и остановила взгляд на Але:
        - Выходи к доске!
        Как некстати! Зачем она надела такую короткую юбку да еще и чудесные черные колготки с разноцветным геометрическим рисунком? Впрочем, Аля, конечно, знала, зачем: хотела обратить на себя внимание. Обратила! Кто же знал, что на режиссуре к доске вызывают?
        - Как вас зовут?
        Они ответили нестройным хором.
        - Ася и Валя? — переспросила Ирина Юрьевна.
        Класс грохнул. Васька метнул испепеляющий взгляд почему-то на Алю и чуть ли не по слогам процедил:
        - Василий.
        - Александра, — в тон ему сказала Аля.
        - А, Аля и Вася, — запоздало догадалась учительница. — Извините. Вот вам пример того, что говорить надо четко, ясно… Впрочем, сценической речью мы позже займемся. А сейчас задание будет другое. Так, поставили стулья напротив? Садитесь.
        Аля села, постаравшись незаметно натянуть юбку пониже. Получилось плохо, и Васька тут же заинтересованно уставился на ее коленки.
        - А сейчас ты, Вася, должен постараться дать Але понять, что ты чувствуешь.
        Девочка судорожно глотнула воздух. По классу опять пронеслись смешки.
        - Не к Але чувствуешь, — спешно поправилась Ирина Юрьевна. — А просто — ты должен передать какую-то эмоцию, настроение… Без слов, без жестов, только взглядом.
        Смешки смолкли.
        - Понятно?
        Они синхронно кивнули.
        - И лучше в глаза смотреть, — ехидно уточнила преподавательница, проследив за Васькиным взглядом. — У Али, конечно, красивые ножки, но им ты вряд ли настроение передашь!
        Убиться веником, «красивые ножки»!
        Аля ждала очередного взрыва хохота, но его почему-то не последовало.
        - Понятно? — еще раз спросила Ирина Юрьевна.
        Они снова кивнули.
        - Тогда начали!
        Когда мама спрашивала, какого цвета глаза у кого-нибудь из ее знакомых, Аля никогда не знала, что ответить. Просто не обращала на это внимания.
        У Васьки глаза оказались серые. Стальные, как пишут в книжках. Он щурится — плохо видит или нарочно?..
        Аля не могла описать словами, что она чувствует. Но Васькино настроение и, что там, эмоция затопили ее, а взгляд словно прожег насквозь.
        Повисла тишина.
        - Аля? — откуда-то издалека донесся голос учительницы.
        Девочка зажмурилась.
        - Ну как, догадалась? Что Вася хотел тебе сказать?
        - Что-то не очень хорошее, да? — с трудом выговорила она.
        Васька кивнул без тени улыбки.
        - Спасибо, возвращайтесь на свои места. Вот видите, ребята, как многое можно передать вообще без слов, одним только взглядом…
        Уже не заботясь о том, кто и как на нее смотрит, Аля добрела до своей парты. Почти сразу же перед ней упала записка. Это еще что такое?
        «Ты как?» — прочитала она, подняла глаза и поймала сочувственный взгляд Иры.
        Аля неопределенно пожала плечами.
        Она даже не заметила, как кончился урок, очнулась только на словах:
        - А теперь — домашнее задание.
        Домашнее задание? По режиссуре?
        - Придумать и подготовить парный этюд на тему «Ты и я» с учетом всего того, что я сегодня рассказала. Других слов быть не должно!
        На перемене к Ваське подскочили Лиля с Надей и оживленно затрещали, оглядываясь на Алю. Она ежилась, отводила взгляд, а потом вдруг разозлилась: это же ее команда, «Рек-компани», тьфу, язык сломаешь! Она что, просто подойти не может?
        - Когда «Ладьями» займемся? — приблизившись, небрежно поинтересовалась она.
        - Так еще много времени, теперь реклама только на следующей неделе, — отмахнулся Васька.
        Повисло молчание.
        - Ну ладно, — промямлила Аля.
        Наверно, она все-таки ошиблась со специальностью. Ну, какой из нее руководитель? Или просто с командой не повезло?
        Учительница английского заболела, предпоследний урок пятницы пропадал.
        - А что у нас еще сегодня? — громко поинтересовался Славик.
        - История фольклора, — ответила Ленка.
        - Ой, целый урок этот фольклор ждать? Давайте попросим, чтобы отпустили.
        - Давайте, — обрадовался Славик. — Кто пойдет?
        Идти, конечно, никто не захотел. Народ разбрелся по классу и вяло переговаривался. Аля выводила замысловатые каракули на последней странице тетрадки по английскому. Опять подходить к своим и спрашивать про рекламу не хотелось совершенно. Выходит, они провалят задание? И кто будет виноват? Глава команды? А кто у нас глава команды?..
        - Ну так когда будем делать рекламу? — услышала она, вздрогнула и подняла глаза — у парты стоял Васька и в упор смотрел на нее своими холодными серыми глазами.
        - Не знаю, наверное, надо всех позвать и договориться, — она растерялась от неожиданности.
        - Я за девчонками схожу, а ты найди Антона, — легко согласился он.
        - Так мы же художницы, — удивилась Надя, когда все собрались. — Нам-то зачем сценарий придумывать? Вы давайте пишите, а уж мы потом нарисуем.
        - Кто это — вы? — переспросила Аля.
        - Ну… ты и Вася, — быстро нашлась Надя. — Антон же оператор. А вы оба на режиссерском…
        - Нет, ты не права, — мягко сказала Лиля. Она боком сидела на парте и болтала в воздухе ножкой в изящной туфельке. — Раз у нас команда, мы должны все делать вместе. Антон, ты согласен?
        - Да мне все равно, как решите, — лениво откликнулся тот.
        - Такое впечатление, что тут всем все равно, — начала закипать Аля. Лиля говорила хорошо и правильно, но почему-то именно это и раздражало. — И делать рекламу нужно мне одной!
        - Алечка, спокойно! — прищурился Васька, с любопытством глядя на нее.
        Девочка запнулась и умолкла. С ума сойти — Алечка!
        - Нас завтра, кажется, Василиса в Дом художника ведет? Вот и давайте потом у кого-нибудь соберемся.
        - Отлично, у кого? — поинтересовалась Надя.
        - Пойдемте ко мне, — предложила Аля. — Я недалеко от Дома художника живу.
        «И я глава команды», — добавила она про себя.
        - Записывайте на всякий случай, как добраться.
        Из их команды до Дома художника дошли только Васька с Алей. «Стелс» и «Полянка-фильм» тоже были представлены весьма малочисленно.
        - А где остальные? — поинтересовалась Василиса.
        - Эээ… к рекламе готовятся, — нашелся Васька.
        Она неопределенно хмыкнула и повела их мимо сувенирных ларьков к широкой лестнице.
        Картины оказались чудные, подписи к ним — еще чуднее, но Але было все равно. Она с Васькой, и рядом нет этих девчонок! Даже то, что он периодически посматривал на экран телефона, не портило ей настроения.
        - Нет, ну какие сони! — все-таки высказался Васька, когда они оделись и вышли на крыльцо.
        С Москвы-реки дул холодный ветер, накрапывал дождь.
        - Ну ничего, сразу ко мне приедут, — поежилась Аля, открывая зонт.
        - Блин, хоть бы написали!
        Она не стала уточнять, от кого он ждет сообщения. Чтобы лишний раз не расстраиваться.
        Когда они спустились в метро, Аля решилась.
        - Вась! — прокричала она, когда поезд набрал ход. — Давай этюд «Ты и я» сыграем!
        Он замешкался и неуверенно ответил:
        - Ну давай. А какой?
        - Смотри, я все придумала! Мы встречаемся, у нас свидание. — Она запнулась, но Васька смотрел серьезно, и девочка продолжила: — Ты меня ждешь, я опаздываю, ты смотришь на часы… Потом я появляюсь, тихо подхожу сзади, закрываю тебе глаза руками… Ты оборачиваешься, спрашиваешь: «Ты?..»
        - Ну нормально, — кивнул Васька. — О’кей, сыграем.
        - Порепетировать надо будет… — робко предложила Аля.
        - Да чего там репетировать, и так все понятно.
        Она не стала настаивать. Понятно так понятно.
        Когда они вышли из метро, Васька замешкался.
        - Все-таки позвоню, — решил он, вытащил телефон и защелкал кнопками. — Алло, Лиля? Приветик? А ты где? Собираешься? Дорогу помнишь? Угу, из метро прямо до трамвайной остановки, а потом… Все записано? Ну давай тогда, ждем!
        Аля нашла в себе силы съязвить:
        - А больше мы никого не ждем?
        Васька взвесил телефон на ладони и, глядя в сторону, проговорил:
        - Знаешь, ты, наверное, иди, а я тут Лильку встречу.
        Аля молча смотрела на него. Не выдержав, Васька повернулся, встретился с ней глазами. Видимо, что-то такое было в ее взгляде, потому что он резким движением убрал телефон в карман и шмыгнул носом:
        - Ладно, пошли.
        - Надо же, в белых носках, — весело удивилась Алина мама, когда Васька разулся в прихожей. — Я тапочки дам. Проходите в комнату, — улыбнулась она смутившемуся парню. — Я вам сейчас сока принесу.
        - А у тебя ничего, уютненько, — заключил Васька, пройдясь по Алиной комнате.
        - Угу, все говорят, — кивнула она.
        - О, кошка! Как зовут?
        - Самое обыкновенное кошачье имя.
        - Мурка?
        - Ага.
        - Не кусается?
        - Не-а.
        Васька гладил Мурку по пушистой серой шерстке, и Але хотелось, чтобы больше никто не приходил. Ну что им всем стоит заблудиться и не найти ее дом?
        Никто, конечно, не заблудился. Даже Лиля прекрасно нашла дорогу без посторонней помощи. Васька выскочил в прихожую, помог ей снять куртку. Правда, что с ней делать потом, не знал, и сунул Але в руки.
        - Еще тапочки есть? — суетился он, пока Аля вешала куртку в шкаф. — А то я свои…
        - Есть, — утешила она. — Причем женские. А сорок пятый размер оставь себе!
        - Проходи, садись… — Васька обращался с Лилей как с фарфоровой статуэткой.
        Аля даже огляделась на всякий случай — у себя ли она дома? И, вздохнув, отправилась на кухню за чаем.
        Когда она вернулась, Антон уже сидел за ее компьютером, Васька щелкал пультом музыкального центра, и девчонки, хихикая, рассматривали какой-то журнальчик. У нее таких сроду не водилось, где взяли, интересно, с собой, что ли, принесли?
        Васька вскочил, взял с подноса в Алиных руках чашку и понес ее Лиле. Девочка хмыкнула и бухнула поднос на стол рядом с клавиатурой. Горячий чай опасно плеснулся.
        - Ты что? — отдернул руку Антон.
        - Ничего, — отрезала Аля. — Работать давайте. У кого какие ассоциации с «Ладьями»?
        - Вода, озеро, парус… — послушно сказал Васька.
        - Как оригинально! Это же первое, что приходит в голову!
        - Шахматы, — добавила Надя. — Клетки, ход, битва…
        - Ну это вообще не ассоциация, а просто описание, — снова забраковала Аля.
        - А у тебя какие ассоциации? — прищурилась Надя.
        - Так я же продюсер, — парировала она. — Мое дело — деньги считать.
        - Мы же договаривались все вместе работать, — вмешался Васька.
        - Упряжка лошадей, — послушно сказала Аля. — Большой театр. Аполлон.
        - Почему? — удивился Васька.
        - Потому что фирма, если кто забыл, называется «ЧЕТЫРЕ ладьи»!
        - Супер! — вдруг высказался Антон.
        Аля так и не поняла, одобряет он ее или просто прикалывается.
        - Ну, ну, оригинально, конечно… — протянул Васька. — Только очень уж сложно. Народ нас не поймет, короче. Проще надо быть, и люди потянутся, как учил нас великий Крюков!
        - А я, может, не хочу, чтобы ко мне всякие… тянулись, — дернула плечом Аля.
        - А ты-то тут при чем? — Васька не подал виду, но она заметила, что ее слова его задели. — Мы же для народа работаем. Вот и надо быть ближе к народу.
        - Вась, ты что-то прямо как в учебнике истории заговорил, — ехидно сказала Аля. — Вроде мы декабристов уже давно прошли!
        - Ребят, хорош! — вмешался Антон. — Работать давайте!
        - Ладно, работаем, — согласился Васька и задумался. — О, смотрите, придумал!
        Он схватил бумагу и принялся рисовать:
        - Высокие горы. Потом камера смещается вниз, на горное озеро. По озеру плывет ладья. А потом озеро трансформируется в шахматную доску, а ладья — в фигуру. Ну как? Круто?
        - Вообще-то ладей четыре, — напомнила Аля.
        - Ну какие проблемы, — не смутился Васька. — Пусть будут четыре. Так даже круче — встают по углам доски, на свои законные места.
        - И что все это значит? — поинтересовался Антон.
        - Путь — это развитие, — деловито пояснил Васька. — А фигура, стоящая на доске, — стабильность.
        - Ага, пока ее не съели, — встряла Аля.
        - Не придирайся!
        - И народ, конечно, твои ассоциации поймет, как дважды два…
        - А мне нравится, — прощебетала Лиля. — Я уже вижу, как это нарисовать…
        - Ну здорово, — просиял Васька. — Значит, так и оставляем? Эх, жалко, без людей надо, — вздохнул он. — А то, Лиля, с твоей внешностью только в кино сниматься, я уж не говорю о рекламе!
        Лиля смущенно опустила глаза.
        Аля глотнула остывший чай.
        Глава 4
        «Ты что, влюбилась в него?»
        Васька ждал ее на углу, нетерпеливо посматривая на часы. Аля тихо подошла сзади и закрыла ему глаза руками.
        - Ты? — просиял он, обернувшись, и потянулся поцеловать ее.
        - Я… — испуганно отшатнулась девочка.
        В зале засмеялись. Аля смутилась и отступила еще дальше.
        - Неплохо… — протянула Ирина Юрьевна. — А теперь скажите, какое в вашем этюде происходит событие?
        - Не знаю, это Алин этюд, — пожал плечами Васька.
        - Ну, встреча… — промямлила она. — Свидание…
        - И все? Этого недостаточно! Нет внутреннего конфликта. Поэтому за вами не очень интересно наблюдать. Сколько можно повторять одно и то же? В следующих этюдах следите за этим — обязательно должно быть событие!
        Они спустились со сцены в небольшую каморку. Видимо, там планировалось устроить гримерку, но до этого дело так и не дошло, комнатка пустовала.
        - Дурацкий этюд придумала… — удрученно заметила Аля.
        - Да и сыграла ты как-то… — «утешил» Васька. — Шарахнулась от меня, как от зачумленного. Я что, такой страшный? — прищурился он.
        - Нет, ты что, наоборот… — опешила Аля. — Просто…
        В каморку заглянула Лиля:
        - Вась, ты что тут делаешь? Наш этюд следующий!
        - Ага! — кивнул он и шагнул к лестнице на сцену.
        Аля опустилась на единственный стул в углу каморки и закрыла уши руками: ни видеть, ни слышать никаких этюдов больше не хотелось.
        Васька оказался чемпионом по сыгранным этюдам, он просто не слезал со сцены. На втором месте был Славик, а на третьем — Лиля. Алю никто не позвал, и правильно: свой этюд провалила, не хватало еще чужой испортить. И команда ее совершенно не слушается… Видимо, надо было сидеть в своей старой школе с придурками, раз здесь ничего не получается!
        На алгебре было так скучно, что Аля еле дождалась рекламы. Она уже и не представляла, как раньше «просто» училась, без команд, сценариев и этюдов.
        - Ну что ж, жду у доски по одному члену каждой команды, — сказала Василиса. — Представите свои сценарии рекламных роликов.
        - Иди, — Васька сунул Але в руки кипу листков.
        - А разве не режиссер должен? — скептически поинтересовалась она.
        - Ну ты же глава команды, — прищурился режиссер. Он повязал на лоб черную полоску, подражая то ли бардам, то ли хиппи и умудряясь при этом не выглядеть так же глупо, как они. Аля засмотрелась и не нашлась, что ответить.
        - Рекламный ролик… — начала она, когда пришла ее очередь, но запнулась, подняла глаза от бумаги и наткнулась на внимательный взгляд Васьки.
        - Рекламный ролик фирмы «Четыре ладьи», — снова прочитала она, решив больше не смотреть в класс.
        - Мда, очень оригинально, — отозвалась Василиса, прослушав сценарий, и непонятно было, похвала это или издевка.
        Аля уже решила, что сейчас все их творчество назовут полным бредом и завернут, но Василиса сказала:
        - Ладно, все могут садиться. Ну допустим, заказчик у вас это принял. То, что вы сейчас сделали, называется «литературный сценарий». Переходим к следующему этапу — сценарий режиссерский. Он делится на сцены и объекты. Сцена — единое время действия, объект — место. Также выделяются планы — крупный, средний или общий. На примере человека: крупный план — это лицо, средний — до пояса, общий — в полный рост. Также указывается место съемки — натура, интерьер или павильон. Натура — это, соответственно, съемки на открытом воздухе, интерьер — в помещении, а павильон — когда нужные декорации выстраиваются на студии.
        Аля увлеченно строчила в тетради. Это вам не физика какая-нибудь!
        - А помещение — это только квартира? — подал голос Васька.
        - Ага, твоя, — хмыкнул Славик.
        - А почему нет, я бы к себе съемочную группу пустил, — спокойно ответил тот. — Не то что некоторые!
        - Хватит! — перебила Василиса. — Попробуем сделать примерный режиссерский сценарий на примере ролика команды… — она заглянула в свои записи, — «Рек-компани».
        - А почему это именно «Рек-компани»? — возмутился Славик.
        - Он самый простой и получится наиболее наглядно, — пояснила преподавательница.
        - Простой — это хорошо или плохо? — озадаченно пробормотал Васька.
        Аля тоже не поняла.
        - Итак, поехали. Первая сцена. Объект — горы. Какой план?
        - Крупный, — тут же ответил Славик.
        - Почему?
        - Так горы же крупные!
        - Очень смешно! — фыркнул Васька.
        - Тише! — вмешалась Василиса. — Слава, ты думаешь, по рекламе не ставят двоек?
        Ответа она не получила и вернулась к злосчастным горам:
        - Так какой план?
        - Общий, — голосом примерной отличницы ответила какая-то девчонка.
        - Ну слава богу! — вздохнула преподавательница. — С этим разобрались. Уже боюсь спрашивать место съемки!
        - Натура, — ответил тот же голос.
        Аля оглянулась — рядом со Славиком сидела Ленка, оператор его команды.
        - Молодец, Лена, — сказала Василиса. — Надо было тебе стать режиссером.
        - Только в путь! — хмыкнул Славик.
        - Слава! — прикрикнула Василиса. — Таким образом расписываете по сценам весь ролик. Это и будет домашнее задание для режиссеров. А оператор с художниками должны сделать раскадровку. Кадр — это отдельная сцена или эпизод от включения до выключения камеры. И следующий этап — серия фотоэтюдов по вашему ролику.
        - А продюсеры? — влез Васька.
        - Продюсеры составят сводную смету. Записывайте статьи расходов: зарплата штатного и внештатного персонала…
        Аля строчила в тетради, чертыхаясь про себя: ей, как обычно, досталось самое интересное! Какой черт ее дернул записаться на продюсера?
        - Ну и наконец получившуюся сумму умножаем на три, — весело подытожила Василиса.
        - Зачем? — удивился Славик.
        - Практика показывает, что именно так и получается, — туманно высказалась преподавательница.
        «Умножение на три», — добросовестно записала Аля.
        Домой они шли с Ирой. Дул холодный неуютный ветер, листья уже почти все облетели и мокрыми бесформенными комками валялись на асфальте. По лужам, оставшимся после вчерашнего дождя, бежала мелкая рябь.
        - Ну как у вас дела в команде? — поинтересовалась Аля.
        Ира пожала плечами:
        - Да ничего. Каждый своим занимается, а потом соединяем. А вы?
        - А мы — вместе, — вздохнула Аля. — Главное, каждый настаивает на своем, а отдуваться потом за всю эту ерунду мне!
        - Ну правильно, ты же глава команды, — осторожно заметила Ира.
        - Да я глава только на словах! На самом деле у нас Надя с Лилей всем заправляют, и Васька все делает, как они скажут, вернее, она — Лиля… Правда, ему идет черная полоска на лбу? — без всякого перехода спросила Аля.
        - Ты что, влюбилась в него? — напрямик поинтересовалась Ира.
        - Нет, ты что… — залепетала опешившая Аля. Мысли заметались в панике. — Неужели так заметно?
        - Только мне, — утешила Ира.
        - Не говори никому…
        - Да я ни с кем особенно близко не общаюсь. Вообще-то, знаешь… — Ира задумалась и замолчала.
        - Ну говори уж, — вздохнула Аля.
        - Я психологией увлекаюсь, журналы всякие специальные читаю… В общем, я тут провела небольшое исследование, поспрашивала у народа, у кого какие симпатии… Ну, чтобы свои догадки проверить.
        - Что, прямо так и спрашивала? — недоверчиво переспросила Аля.
        - Да, а что?
        - Ну… я бы ни за что не решилась… И они отвечали?
        - Кто «они»? — хитро улыбнулась подруга.
        - Парни, конечно. Девчонок-то хлебом не корми, дай потрепаться, кто кому нравится, еще по старой школе помню…
        - Правильно, — одобрительно кивнула Ира. — Смотри-ка, ты тоже в психологии сечешь!
        - Да ерунда, — отмахнулась Аля. — Это и в обычных, неспециальных журналах пишут.
        - Да? — обиделась Ира. — Ну тогда результаты моего исследования тебе будут неинтересны!
        - Интересны-интересны! — горячо заверила Аля. — Кто там на первом месте в рейтинге?
        - Ну а как ты думаешь?
        - Ну… не знаю… — сразу сникла девочка.
        - Точно не знаешь?
        Аля не ответила.
        - Ну в общем, всем нравится Лиля.
        - И… Ваське?
        - Угу. А что, для тебя это сюрприз?
        - Да нет, — подумав, ответила Аля. — В общем, никакой не сюрприз… Но, сама понимаешь, одно дело — догадываться и, возможно, ошибаться, и совсем другое — когда тебе вот так впрямую говорят…
        - Слушай, а ты кто по гороскопу? — вдруг спросила Ира. — Не Лев случайно?
        - Лев, — удивилась Аля. — А как ты догадалась?
        - Да я, кроме психологии, еще астрологией интересуюсь, понемногу учусь знаки зодиака определять…
        - Какие у тебя разносторонние интересы!
        - Ага, я еще и на швейной машинке могу!
        - Ну а как догадалась-то?
        - А со Львами вообще проще всего, много характерных признаков.
        - Каких?
        - Ну, осанка…
        - Да какая там осанка, я же сутулюсь, — смутилась Аля. — Меня мама все время по спине стучит: «Не горбись, не горбись…»
        - А дело не в спине, а в посадке головы, — возразила Ира. — Она у вас такая… царственная. Ну а главное — стремление руководить, конечно.
        - Да какое там стремление! Это случайно вышло, просто я на два факультета сразу записалась… Видишь, как теперь руковожу!
        - Это первый опыт, — многозначительно сказала Ира. — Еще научишься.
        - Угу, так и буду учиться, пока из команды не вылечу… — горько проговорила Аля и с размаху наступила в лужу, засыпанную опавшими листьями. — Блин, штаны забрызгала! — завертелась она, оглядываясь. — Вот и все у меня так!
        - Да ладно, не наговаривай! И почему вылетишь-то, куда ты денешься?
        - А вот перестану я их устраивать, они меня и выгонят, — упивалась мрачными картинами Аля. — Возьмут себе другого продюсера…
        - Кого это? — скептически осведомилась Ира.
        - Ну не знаю… Васька может совмещать…
        - Ага, только и мечтает! Они и так стараются на тебя побольше работы свалить, не заметила?
        - Вообще да… Ну не знаю… — с сомнением протянула Аля.
        - Так, с этой троицей все понятно… А кто у вас там еще?
        - Антон, оператор.
        - А это что за овощ? — деловито поинтересовалась Ира. — Он на чьей стороне?
        - Не знаю, — подумав, призналась Аля. — Он вообще странный какой-то, все время молчит… А ты его опрашивала? — неожиданно заинтересовалась она.
        - Угу, — односложно ответила Ира.
        - И как?
        - Да как все.
        - Что я из тебя по слову вытягиваю? — возмутилась Аля. — Не хочешь говорить? Он тебя назвал? — осенило ее.
        - Да нет, — с досадой ответила Ира. — Почему меня-то, говорю же — как все. Лиля ему нравится, поняла?
        - Поняла. Надо же, — вздохнула Аля. — А на вид такой нестандартный персонаж…
        - Все они одинаковые… — как-то по-взрослому ответила Ира.
        - Ну что же, прямо ста процентам — Лиля?
        - Ну сто процентов я и не опрашивала. Так, самых выдающихся…
        - Ну а кого еще называли?
        - Да никого, просто говорили, что никаких особых симпатий…
        - А у кого особые, у тех — Лиля? — зачем-то уточнила Аля.
        - Ну говорю же…
        - Поняла-поняла, — быстро сказала она. — Лиля — намба ван, суперстар и все такое… Интересно, кто она по гороскопу?
        Глава 5
        Майонезные снежные вершины
        - Сделаем все вместе, как в прошлый раз, — радовалась Надя.
        - Ну уж все никак не получился, — заметил Антон. — Фотоэтюды по-любому буду снимать я.
        - Почему же, — вмешался Васька, — Антон будет снимать, а мы — подавать ценные указания!
        - Да как-нибудь обойдусь, — хмыкнул оператор. — Вы сценарий нормально сделайте, а я уж разберусь.
        - Да сценарий-то у нас уже почти готов, вы сами нормально раскадровку сделайте!
        - Давайте сначала каждый сам хоть что-то дома подготовит, а потом уже соберемся, — предложила Аля. — А то и получится, как в прошлый раз…
        - А что в прошлый раз? — возмутился Васька. — Все мы хорошо сделали…
        - Ага, только медленно и печально. А сейчас-то у нас заданий намного больше, и они довольно четко делятся по специальностям.
        - Ну конечно, — не остался в долгу Васька. — Смету за тебя никто не сделает!
        - Раскадровку за нас тоже, — пришла ей на помощь Лиля. — Аля права, подготовимся сначала сами, а потом соберемся.
        - Ну раз все за… — сразу передумал Васька.
        - А вообще я не понимаю, как с твоими способностями можно быть продюсером.
        Аля замерла, сжав в руке нож. Они с Васькой сидели у Нади на кухне и резали овощи. Лиля, Надя и Антон заявили, что режиссер с продюсером свое дело уже сделали и вполне могут не присутствовать при раскадровке и съемке этюдов. А поприсутствовать они могут на кухне и заняться там весьма полезным для команды делом — приготовлением винегрета.
        - Ты можешь гораздо больше, — продолжал Васька, проникновенно глядя ей прямо в глаза. — Ты же человек творческий! Вон какие у тебя идеи оригинальные…
        - Да ладно, — смутилась Аля, возвращаясь к свекольным кубикам. — У нас все…
        - Не-е-ет, Алечка, — задумчиво протянул Васька. — Ты не такая, как все…
        Нож соскользнул с доски и царапнул клеенку. Наступившую тишину нарушил возмущенный голос из комнаты:
        - Ну поставьте вы ровно!
        - Это что, Антон? — охотно сменила тему Аля.
        - Ну, кроме него, парней в комнате нету, — развел руками Васька.
        - И что они там, интересно, делают?
        - Пошли глянем. — Он отложил нож.
        - Руки надо помыть, — Аля прошла к раковине и повернула кран, оставив на нем свекольный след.
        Они одновременно сунули ладони под воду, и по пальцам девочки словно пробежал ток. Аля отдернула руки, вода брызнула в стороны. Она ожидала возмущенных воплей, но Васька почему-то промолчал.
        Не глядя на него, Аля кое-как вытерла руки — свекла до конца не отмылась, и на полотенце остались фиолетовые разводы — и первой прошла в комнату.
        Душераздирающая сцена подходила к концу: Антон как раз кинул в Надю ладьей, а она замахнулась на него шахматной доской.
        - Не, ну вас вообще оставить нельзя, — хмыкнул Васька, картинно прислонившись к косяку и сложив руки на груди. — Совсем без продюсера с режиссером работать не можете!
        - А не слишком ли продюсеру с режиссером хорошо живется? — сердито ответила Надя. — Засели поближе к пищеблоку, а мы тут парься!
        - Так ты же сама… — удивленно начала Аля, но Васька перебил:
        - Ну как, довольны самодеятельностью? Много наснимали?
        - Сейчас в комп перекину, покажу, — подал голос Антон. — Надь, где провод?
        Он быстро подключил фотоаппарат к компьютеру, и на мониторе появилась шахматная доска с ладьей, стоящей на границе клеток. Антон щелкал мышью, мелькали кадры, и ни на одной ладья не стояла точно на клетке.
        - Мда, символ стабильности, — протянула Аля.
        - Не нравится — делайте сами, — обиделась Надя.
        Аля подошла, поправила доску:
        - Стол качается, поэтому и съезжает. Надо что-нибудь под ножку подложить. Или давайте доску на пол поставим. Антон, на полу сможешь снять?
        - Да не вопрос.
        - Вообще-то фирма называется «Четыре ладьи», — вмешался Васька. — Почему у вас везде одна?
        - Ну все-все, разберемся, идите! — отмахнулась Надя.
        - Ладно, работу мы им наладили, — Васька деловито осмотрел «съемочную площадку». — Пора и о пропитании позаботиться, — и он потянул Алю обратно в кухню.
        Она безропотно пошла следом, поймав оценивающий взгляд Лили. Вот так, то-то же!
        - Винегрет похож на горы, — задумчиво сказала Аля, поливая неровные нагромождения салата майонезом.
        - А это снежные вершины, — подхватил Васька. — Круто! Давай его вместо гор и снимем. Антон!
        - Да я пошутила… — растерялась она. — Не надо…
        Но Антон уже нарисовался в дверях и заинтересованно оглядел кухонный стол.
        - Антох, сними винегрет крупно, тут Алечка идею гениальную подала, — громко сказал Васька. Чтобы услышали девчонки в комнате?..
        - Мы снимаем рекламу майонеза? — невозмутимо осведомился Антон.
        - Да нет, это горы, — важно пояснил Васька.
        - Ребят, — хмыкнул оператор, — а вы тут случайно того… не перегрелись?
        - Да сними, что тебе, жалко?
        - Наше дело маленькое, — пожал плечами Антон и навел фотоаппарат на салатницу.
        - Ну как? — бегал вокруг Васька. — На что похоже?
        - На медведя, летящего на воздушном шаре, — ехидно ответил Антон.
        Аля фыркнула, сдерживая смех.
        - Кого? — озадачился Васька.
        - На винегрет, политый майонезом, — невозмутимо продолжал оператор.
        - А на горы? — не унимался Васька.
        - А на тучку? — в тон ему ответил Антон.
        Не в силах больше сдерживаться, Аля громко засмеялась.
        - Антош, ты скоро? — нарисовалась на пороге Надя и окинула их подозрительным взглядом. — Хорош фигней страдать, пошли работать, — и утащила его обратно в комнату.
        - Ну вот, а продюсера с режиссером работать не зовут, — развел руками Васька.
        - Наше место на кухне, — поддакнула Аля, и они снова взялись за ножи.
        - Вот, собственно, и все, можно звать народ есть, — закончив мешать винегрет, Аля вытерла руки полотенцем.
        - Народ, есть! — незамедлительно заорал Васька.
        Повисла пауза. На кухне никто не появился.
        - Да они там заснули, что ли? — возмутился он. — Пошли посмотрим!
        Никто не заснул. Лиля и Антон суетились вокруг доски, беспорядочно уставленной фигурами. Надя вытирала волосы большим полотенцем. Ничего себе! Мыть голову при гостях?
        - Рекламный ролик фирмы «Четыре ладьи», — скептически ухмыльнулся Васька.
        - Мы решили разнообразить сценарий, — пояснила Надя.
        - А смысл?
        Она пожала плечами:
        - Больше вариантов, больше выбор у заказчика.
        Васька переглянулся с Алей, они синхронно вздохнули.
        - Надь, ты чем на уроке слушала? — назидательно сказал он. — Василиса же говорила, что заказчик утверждает литературный сценарий! На каждой странице подписывает, специально, чтоб никакой отсебятины не наснимали! Вот типа как вы тут…
        - Да ладно тебе, Вась, — вмешалась Лиля. — Мы же как лучше хотели.
        - А получилось… — протянул Васька.
        Но Аля видела, что спорить и возмущаться ему уже расхотелось.
        - Есть пойдемте, — сказала она. — Все готово.
        - Подожди, закончить надо, а то мысль уйдет, — отмахнулась Надя.
        - Да какая мысль, одна и та же шахматная доска! — фыркнул Васька.
        - А ты не мешай!
        - Очень надо! — Он завалился на диван, обложился подушками, как падишах, и покровительственно похлопал по покрывалу:
        - Алечка, иди сюда!
        Махнув на все рукой, девочка уселась рядом.
        - Снимать будем? — поинтересовался Антон и навел фотик на доску.
        - Ну куда? — закричала Надя. — Так у нас уже было!
        - Как скажете, так и сниму.
        - А почему у тебя нет своего мнения? У нас командное задание, все творят на равных!
        - Ну я вам сейчас тут сотворю… — начал кипятиться Антон, сдув с глаз челку.
        - По-моему, здесь в нормальном состоянии остались только продюсер с режиссером, — заметил Васька.
        Аля хихикнула.
        - Эй, на диване! — покосилась на них Надя. — А вы что полезного для команды сделали?
        - А кто нас к винегрету пристроил? — возмутился Васька. — Я же не виноват, что вы его есть не хотите!
        - Не облокачивайся на моего мишку! — Надя повернулась к Але и выдернула у нее из-под локтя желтого плюшевого монстра.
        - Да что ему будет?
        - Это тебе ничего не будет, — проворчала Надя. — Не он же, а ты на него всей тушкой навалилась…
        - Это у меня тушка? — вскинулась Аля.
        - Брейк! — вскинул руки Васька, но физиономия у него была крайне довольная. — Алечка, держи! — он щедро поделился с ней одной из подушек.
        - Ой, кстати! — загорелась Надя. — Антош, щелкни меня с мишкой!
        - «Развитие и стабильность», — прокомментировал Васька. — Фирма «Четыре ладьи»!
        Но на его слова никто не обратил внимания. Антон послушно щелкнул Надю, почти целиком занавесившую мишку распущенными недосохшими волосами.
        - Вот Алечку еще щелкни, — подтолкнул ее Васька.
        - Да не надо… — смутилась она, но Антон кивнул:
        - Давай.
        - Хочешь с мишкой? — Надя примиряюще протянула ей своего страхолюдного любимца.
        - Нет, спасибо, — отказалась злопамятная Аля.
        Антон нажал на кнопку.
        - Как на паспорт, — прокомментировал Васька с дивана.
        Она сдавленно хихикнула, в этот момент Антон снова щелкнул фотоаппаратом.
        - Я моргнула! — завопила Аля. — Еще раз!
        - Ей свет в глаза, — деловито заметил Васька. — Поверните лампу!
        - Пусть он не смотрит на меня! — кажется, истерика распространялась по комнате, как вирус.
        - Алечка, сосредоточься!
        - Так, кто следующий? — махнул рукой Антон, сделав еще один кадр. — Лиля, давай!
        Васька сполз с дивана и ушел на кухню. Але хотелось пойти следом, но это выглядело бы слишком демонстративно. Пришлось остаться.
        Уходили уже поздним вечером. Лил противный осенний дождик, свет редких фонарей колыхался в лужах. Зонтов ни у кого не оказалось. Аля поглубже натянула капюшон куртки.
        Из какого-то окна, распахнутого, несмотря на неподходящую погоду, гремела старинная песня «Отель „Калифорния“».
        - Ой, как я эту песню люблю! — восторженно закружилась Лиля. — Вась, давай потанцуем!
        Они танцевали прямо в луже под фонарем. Аля смотрела на них и думала почему-то о винегрете, так и оставшемся нетронутым на столе в Надиной кухне.
        Глава 6
        Пародия на пародию
        Ирина Юрьевна начала урок с объявления:
        - Директор поручила мне поставить с вами какой-нибудь спектакль к Новому году. Позаниматься мы с вами успели мало, и на что-то серьезное замахиваться не стоит. Так что будем ставить несерьезное: шуточное цирковое представление.
        - Это как? — озадачился Васька.
        - Пародийные цирковые номера. Кстати, это будет вам домашнее задание — придумать себе номер.
        - А вдвоем можно? — подал голос Славик.
        - Хоть вчетвером, — разрешила режиссерша. — Главное, чтобы изюминка была, — повторила она свое любимое слово.
        - Чур, у меня клоуны, — поспешно сказал Васька.
        - Не советую, — покачала головой Ирина Юрьевна. — Клоуны — это и так пародия, а делать пародию на пародию… Боюсь, пока не потянете. Так что обойдемся без клоунов. Вася, тебе понятно?
        - Угу, — уныло отозвался он.
        - Ну неплохо, — одобрила Василиса, просмотрев их фотографии с ладьями. — Особенно вот эта! — она вытащила из пачки снимок политого майонезом винегрета. — Очень живописно. Прямо хоть сейчас в книгу о вкусной и здоровой пище!
        - Это случайно попало, — смутившись, Аля забрала из ее рук фотку и небрежно сунула в тетрадку.
        - Да ничего, иногда случайно как раз лучше получается, — утешила Василиса и поинтересовалась: — А вы вообще что хотели этим сказать-то?
        - Это горы, — влез Васька.
        - Горы? — вскинула брови преподавательница. — Ну ничего не скажешь, похоже, — скептически протянула она.
        - А где же нам еще горы взять? — вскинулся Васька. — Нарисовать? Комбинированные, так сказать, съемки устроить?
        Аля испугалась, что сейчас Василиса поставит своего нахального тезку на место, но вместо этого та задумалась:
        - Знаю я одно местечко… Можно там горы поснимать.
        - Кавказ? Памир? — саркастически осведомился Васька.
        - Нет, чуть-чуть поближе, — усмехнулась она. — Люберцы.
        - Там горы? — вытаращил глаза он.
        - Нет, всего лишь песчаный карьер. Но на горы здорово похоже. Впрочем, сами увидите.
        - Кто же нас туда отпустит?
        - А если со мной?
        - С вами? — недоверчиво переспросил Васька и на всякий случай уточнил: — Вы поедете с нами?
        - Ну кто ж вас одних туда отпустит? — передразнила Василиса. — А задание-то выполнять надо!
        - Мам, собери мне завтра что-нибудь поесть, — попросила Аля вечером. — Мы в карьер едем.
        - Куда?
        - В песчаный карьер. Он, типа, похож на горы, а горы нам для ролика нужны.
        - Одни поедете? — насторожилась мама.
        - Нет, с Василисой.
        - С кем — с кем?
        - Ну училку по рекламе у нас так зовут — Василиса Александровна.
        - А что, всему классу горы нужны? — поинтересовалась мама. — Ты же говорила, задания у всех разные.
        - Так и едет только наша команда.
        - Ну эта ваша Василиса просто героическая женщина! — восхитилась мама. — Ради одной вашей команды…
        Аля пожала плечами — не видела в поступке преподавательницы ничего героического.
        - Я тебе еще чаю горячего в термос налью, а то завтра резкое похолодание обещали.
        Мама разбудила Алю, когда за окном еще была непроглядная ночь.
        - Минус пятнадцать, — сказала она. — И это в начале ноября!.. Может, не поедешь?
        - Неет! — Аля, собиравшаяся еще пару минуток поспать, резко вскочила с постели. — Без меня нельзя, я глава команды!
        - Ну одевайся тогда теплее, глава! — усмехнулась мама. — Второй свитер надень обязательно.
        - Ну и буду как капуста, — ворчала девочка. — Из-под пятницы суббота, из-под юбки сарафан!
        - Да кто тебя увидит!
        - Так потом-то мы в колледж поедем!
        - В колледже второй свитер снимешь.
        - Да? — с сомнением протянула Аля, разглядывая нелюбимый толстый свитер с бежевыми полосками. — Ну ладно тогда…
        - Иди завтракать! Перед выходом на мороз надо хорошо поесть.
        - Ладно-ладно, — Аля прибежала на кухню и наскоро попихала в себя геркулесовую кашу.
        - Сколько времени? Восемь уже? — ахнула она, выскакивая из-за стола. — Мы полдевятого на Пушкинской встречаемся!
        - Чай допей! — крикнула мама. — Не уедут без тебя, раз ты самая главная!
        - Кто знает, — пробормотала Аля, натягивая второй свитер.
        Мама вынесла в прихожую пакет:
        - Здесь бутерброды и термос.
        - Тяжело, — пожаловалась девочка, взвесив пакет в руке.
        - Фотоаппарат не забыла?
        - Он мне и не нужен.
        - А мне показалось, вы горы едете фотографировать…
        - Не продюсерское это дело — фотографировать, — с вызовом сказала Аля. — У нас для этого оператор есть!
        - Ну счастливо, продюсер! — сказала мама, пряча улыбку.
        - Ты что, не веришь, что я хороший продюсер? — с подозрением поинтересовалась девочка.
        - Я-то верю, — успокоила мама. — Главное, чтобы ты сама в это верила!
        В центре зала на «Пушкинской» обнаружились только Васька и Василиса.
        - О, а вот и продюсер! — Режиссёр внимательно посмотрел на нее и прищурился.
        У Али знакомо перехватило дыхание.
        - Я вроде не последняя? — деловито оглянулась она, скрывая смущение.
        - Художницам положено опаздывать, они творческие личности, — лениво пояснил он.
        - А мы какие? — собралась было возмутиться Аля, но Васька закончил:
        - А Антон… это Антон.
        - Привет! — мягко сказал кто-то у Али над ухом.
        Она вздрогнула и обернулась: за спиной стоял «Антон — это Антон».
        - Хотите без продюсера остаться? — Она картинно прижала руку к сердцу.
        - У продюсера должны быть крепкие нервы, — невозмутимо заметил Васька.
        К счастью, отвечать не пришлось — появились Лиля с Надей.
        - Ну что, все? — посмотрела на часы Василиса. — Поехали тогда, а то и так уже…
        Почему, ну почему Аля даже во всей зимней одежде выглядит нескладным циркулем, а Лиля такая изящная? Одета вроде бы во все то же самое: джинсы, куртка, шапка… Почувствовав ее взгляд, Лиля обернулась, и Аля поспешно отвела глаза.
        Не хватало еще, чтобы она догадалась про Ваську! Впрочем, о чем догадываться-то… Одна несчастная режиссура…
        - Алечка, не отставай! Продюсер должен в первых рядах идти!
        Забыв про Лилю, режиссуру и свой внешний вид, Аля поспешила вперед.
        Они доехали до метро «Выхино» и направились к остановке. Маршрутка довезла их до Люберец, и там они пересели на местный автобус, оказавшись единственными пассажирами в стареньком «ЛИАЗе».
        - Ну, сейчас нас завезут!.. — привычно возмущалась Надя.
        - И бросят, — мрачно поддакнул Антон.
        - Вечно твои шуточки! — вскинулась она. — А я серьезно…
        - Приехали! — перебила Василиса. — Выходим.
        Автобус скрылся из виду, а они остались одни на пустой остановке. Там еще сохранилась облезлая бетонная будка с цветным полуосыпавшимся рисунком, из-за которого постройка почему-то казалась еще древнее.
        - А мы тут правда… не заблудимся? — оглянувшись, с опаской поинтересовался Васька.
        - Вась, да ты что! — возмутилась Аля. — Мы же с Василисой Александровной!
        - Первый выезд на натурные съемки пока мужественно переносит только продюсер, — язвительно прокомментировала преподавательница.
        - А ей по должности положено, — не остался в долгу Васька.
        Аля смущенно переложила пакет из руки в руку. То, что ее противопоставили остальной команде, девочке не понравилось. Впрочем, никто не обратил на это особого внимания. Лиля отошла от дороги, слепила снежок и запустила в Ваську.
        - Ах, ты… — даже не отряхнувшись, рванул к ней он.
        - Снежную бабу еще слепите, — скептически бросил Антон.
        - А что, давай? — с кокетливой улыбкой немедленно откликнулась Надя.
        - Куда дальше? — спросила Аля у Василисы.
        Должен же хоть кто-то в команде думать о деле!
        - Пошли, — кивнула та на еле заметную тропинку в снегу.
        Аля поежилась — здесь и правда было куда холоднее, чем в городе, и мороз чувствовался все сильнее. Права была мама насчет свитера!
        Карьер они увидели издалека. Василиса не обманула: огромные кучи песка с заснеженными вершинами и узкие расщелины между ними и правда здорово напоминали горы.
        - Ой! — засмотревшись, Аля оступилась на скользком склоне и упала бы, но Васька вовремя схватил ее за руку.
        Девочке показалось, что она чувствует тепло его ладони даже сквозь двойной слой перчаток.
        - Вась! — раздался вопль Нади.
        - Ну чего? — недовольно обернулся он, не спеша отпускать Алину руку.
        - Помоги спуститься, мы место красивое нашли!
        - Я устрою? — неожиданно ответил вместо Васьки Антон и направился к Наде.
        - Спасибо… — Аля наконец-то подняла глаза.
        - Продюсера надо беречь, — усмехнулся Васька. Но это не разрушило очарования — он и дальше пошел рядом, страхуя ее во всех опасных местах.
        Антон щелкал фотоаппаратом, ожесточенно споря с Лилей, а в основном с Надей по поводу чуть ли не каждого кадра. Василиса шла сзади, видимо, следила, чтобы никто не отстал.
        Несмотря на двойной слой свитеров, Аля потихоньку начала замерзать, и даже сквозь Васькину перчатку перестало чувствоваться тепло. Однообразные обледенелые склоны уже нагоняли тоску, все сильнее хотелось есть и, как ни странно, спать.
        - Привал! — словно угадав ее мысли, объявила Василиса.
        Они расположились у покосившейся бетонной плиты, кое-как смахнув с нее снег с песком, и зашуршали пакетами, доставая припасы.
        - А у меня вино есть, мне мама дала, — вдруг сказал Васька, доставая фляжку.
        Аля привычно испугалась за их бестолкового режиссера, который вечно лепит что-то невпопад. Сейчас Василиса заклеймит позором и Ваську, и его вино. Однако ничего подобного не произошло, преподавательница просто кивнула:
        - Очень хорошо, надо согреться. Давайте стаканчики.
        - Я вино не пью, — быстро сказала Аля.
        - А что пьешь? — заинтересовался Васька.
        Девчонки захихикали.
        - Ничего не пью, — с досадой ответила она.
        - Даже шампанское на Новый год?
        - Никто тебя пить не заставляет, — вмешалась Василиса. — Аля, это просто глоток, чтобы не заболеть.
        - Не буду, — уперлась она.
        - Ну смотри, сейчас мы все выпьем, — попытался убедить ее Антон, сделав глоток из крышечки от своего термоса.
        Лиля с Надей, по-прежнему хихикая, последовали его примеру.
        - Ладно, — нехотя согласилась Аля, подставила крошечный колпачок от термоса, зажмурилась и глотнула налитую жидкость, не почувствовав ровным счетом ничего.
        - Ну как? — живо поинтересовался Васька.
        Она пожала плечами.
        - Может, еще?
        - Нет! — испугалась девочка.
        Обратный путь дался куда сложнее. Все устали, замерзли и еле тащили ноги. Никто больше не прикалывался, а Васька помогал Але уже нехотя, больно дергая за руку в скользких местах. Она все собиралась возмутиться и гордо отказаться от такой помощи, но так и дотянула до самой остановки. Короткий пасмурный день потихоньку переходил в вечер. Будка выглядела совершенно необитаемо.
        - А тут вообще что-нибудь ходит? — капризно протянула Надя.
        - Ну на чем-то же ты сюда приехала? — парировал Антон.
        - И сколько мы тут будем стоять?
        Вопрос остался без ответа. Остановка и правда казалась совершенно заброшенной, даже не верилось, что утром их привез сюда автобус. Але стало жалко Василису. Она ведь за них отвечает, переживает, наверно. Да еще эта Надя…
        - Идем до следующей остановки, там уже несколько автобусов! — бодро постановила преподавательница.
        Идти по обочине оказалось куда противнее, чем по карьеру: под ногами хлюпала жидкая грязь. Непонятно, здесь-то зачем, а, главное, кто солью посыпает?.. Васька ушел вперед, и стало совсем тоскливо.
        - О, кадр интересный! — встрепенулась Надя и показала на непонятного назначения башню из красного кирпича, прямо из стены которой росла развесистая елка.
        - Здравствуй… елка, Новый год! — мрачно съязвил Васька.
        - Антон, сними! — подергала оператора за рукав Надя.
        Тот нехотя вытащил фотоаппарат из чехла.
        - Ну и куда нам эта елка приткнулась? — не отставал Васька. — Мы, кажется, ролик фирмы «Четыре ладьи» делаем…
        - А майонез нам куда приткнулся? — не осталась в долгу Надя.
        - Ты ничего не понимаешь, это были горы…
        - Снимай, — неожиданно поддержала Надю Василиса. — Никогда не знаешь, что может пригодиться.
        - А разве заказчик каждую страницу не подписывает? — возразил Васька.
        - Ну хотелось бы надеяться, что это не последний ваш заказчик! А хорошая идея никогда не пропадет.
        Наконец они дошли до следующей остановки, которая оказалась вполне обитаемой, и вскоре залезли в автобус. В тепле разморило даже железобетонную Василису. Она привалилась к Васькиному плечу и закрыла глаза. Аля посматривала на нее с плохо скрытой завистью. Впрочем, не она одна.
        - Ну что, в колледж? — нарочито бодро спросил Васька, когда они доехали до «Пушкинской».
        - Не, я пас, — устало откликнулся Антон.
        Лиля и Надя просто покачали головами. На этот раз Аля даже была с ними солидарна. Хотелось выпить горячего чая и забраться под теплое одеяло, а ни в какой не в колледж.
        - Мне надо, — вздохнула Василиса. — У меня еще урок.
        - А у нас первая репетиция цирка, — вспомнил Васька.
        - О, нет!.. — на разные голоса заныли остальные.
        - Ладно, я съезжу, — решил он. — Должен же хоть кто-то из команды появиться! — и он выразительно посмотрел на Алю.
        - А это не командное задание, — устало возразила она.
        - Все равно.
        Но у нее не осталось сил даже на споры.
        - Ладно, мы поехали! — Василиса взяла Ваську под руку, и они медленно побрели к переходу.
        Глава 7
        Сестры Заскоковы
        Следующая режиссура сразу началась в актовом зале.
        - Будем репетировать цирк, — объявила Ирина Юрьевна.
        Полет фантазии одноклассников впечатлял.
        Никита, режиссер команды «Стелс», придумал «канатоходца» — положил на сцену веревку и балансировал на ней с веером.
        - Неплохо, — сказала Ирина Юрьевна. — Только не хватает события, какой-нибудь яркой точки… Не знаю, пусть твой канатоходец упадет, что ли…
        - Ну спасибо! — возмутился Никита.
        - Нашего режиссера? — поддержал его Славик. — Не отдадим!
        - Так это ж пародия! Упадет на пол лицом к зрителям, но будет цепляться за канат…
        Никита с энтузиазмом проиллюстрировал ее слова. В зале засмеялись.
        - Вот! — удовлетворенно заметила Ирина Юрьевна. — Видишь, сразу эффект виден! Кстати, всех касается!
        Рома придумал какой-то хитроумный номер «Факир». Он босиком залезал в ящик со стеклом и топтался там. Потом он вылезал и раскланивался, а стекло продолжало хрустеть. И факир бежал за кулисы лупить нерадивого помощника.
        Номер режиссерше понравился.
        - Молодец, Рома! — похвалила она. — Сразу изюминку добавил!
        Аля с нетерпением ждала Васькиного выхода. И дождалась! Он, Никита, Славик и Рома прицепили тигриные хвосты и бегали на четвереньках вокруг дрессировщицы, невысокой полненькой Оли — режиссера «Полянки-фильма».
        - Ну как тебе? — Аля так засмотрелась, что даже не заметила, как к ней подсела Ира.
        - Да ужас! — уныло отозвалась она.
        - Что ужас?
        - Парни ползают на коленках вокруг этой…
        - Дочки директора, — подсказала Ира.
        - Какой дочки? — удивилась Аля.
        - Обыкновенной. Ты не знаешь, что ли? — в свою очередь удивилась она и еще раз популярно объяснила: — Это Оля, дочка Тамары Львовны!
        - Что Оля — знала, что дочка — первый раз слышу…
        - Ну ты даешь! Все знают…
        - А мимо меня, как обычно, все пролетает… Недаром мама говорит: «Ты людьми не интересуешься»… Теперь понятно, чего ползают!
        - Да ладно, это всего лишь номер! — стала сама себе противоречить Ира. — Может, ты бы придумала — и вокруг тебя бы ползали!
        - Как же!
        - Да и не все ползают, — оглянулась она.
        - Ага, не все. Только лучшие парни класса!
        - Антон вон не ползает, — перебила Ира и хитро прищурилась: — Или он, по твоей классификации, в число лучших парней класса не входит?
        - Ну, Антон… — растерялась Аля. — Он странный какой-то. Я его вообще в расчет не беру.
        - И напрасно. А вот некоторые очень даже берут!
        - Кто? — удивилась Аля.
        - Кошмар! — возмутилась подружка. — Права твоя мама: ты вообще ничем не интересуешься! В собственной команде не замечаешь, что под самым носом творится! Надя, вот кто!
        - Знаешь, а мне и правда неинтересно: кто, с кем… — задумчиво протянула Аля. — А что интересно, я и так увижу.
        - Ты про Ваську? — догадалась Ира.
        Аля кивнула:
        - Он вокруг Лили так увивается, только что ковровую дорожку ей не стелит!
        - А ты? — живо поинтересовалась подружка.
        - А что я… Со мной только какие-то дурацкие переглядывания и вождения за ручку!
        - О-о-о! — живо заинтересовалась Ира. — С этого места поподробнее, пожалуйста!
        - Да ничего особенного, — смутилась Аля. — Это он просто так, чтобы Лилю позлить, я потом поняла…
        - Не скажи, — покачала головой Ира. — Просто так ничего не бывает!
        - Ну опять то же самое! — сказала Ирина Юрьевна, когда «тигры» прыгнули через обруч, прошли по лежащей на сцене доске, видимо, изображавшей бревно, и смирно уселись рядком, а Оля приветственно подняла руку. — В номере должно быть событие, изюминка, а не просто тупое подражание. У нас же пародия на цирк! Это все? — без перехода спросила она. — Кто еще подготовил номера?
        В зале стало тихо. Народ затаился.
        - Операторы и художники, так и быть, участвуют по желанию, — смилостивилась она. — А режиссеры — обязательно! К режиссеро-продюсерам, естественно, тоже относится!
        Аля съежилась, но Ирина Юрьевна уже нашла ее взглядом:
        - Александра! Где твой номер?
        Аля опустила глаза. При всем честном народе… За что ей так везет?
        - Нету? А в чем дело? Вчера на первой репетиции тебя не было, и сегодня неподготовленная пришла?
        - Мы вчера с Василисой Александровной в песчаный карьер ездили, — вдруг громко сказал Антон. — Устали очень и замерзли. Поэтому до колледжа доехали не все.
        - Немногие вернулись с поля… — с чувством продекламировал кто-то.
        - Ну вот Вася же приехал, — сбавила тон Ирина Юрьевна.
        - А что ему сделается, — хмыкнул Антон.
        Народ вдруг разом загалдел, общий шум перекрыл лишь растерянный голос преподавательницы:
        - Вася, что же ты не предупредил?
        - Я придумала номер, — поспешно вмешалась Аля, перекрикивая гул. — Со скакалками.
        Шум постепенно стих.
        - Со скакалками? — задумалась Ирина Юрьевна. — А что, неплохо. У нас ничего такого еще нет. Выходи на сцену!
        - Что, прямо сейчас? — растерялась Аля. — Но мне надо позвать кого-нибудь, все продумать, чтобы изюминка была… — вспомнила она любимое слово режиссерши.
        - Сейчас вместе все сделаем, — распорядилась она. — Как соседку зовут?
        - Ира, — робко сказала та и торопливо добавила: — Я художник!
        - Неважно, — махнула рукой Ирина Юрьевна. — На сцену!
        Они растерянно переглянулись и поплелись к сцене.
        - А еще возьмем… — режиссерша зорким взглядом выцепила в зале девчонку весьма внушительных габаритов, которую Аля видела первый раз:
        - Тебя как зовут?
        - Карина, — отозвалась та низким голосом.
        - Ты новенькая?
        Девчонка утвердительно кивнула.
        - Какой факультет?
        - Режиссерский.
        - Как удачно! — обрадовалась преподавательница. — Вот и изюминка! Давай на сцену!
        Аля не представляла, что бы она делала на месте Карины. Уж точно отказалась бы участвовать в таком номере под любым предлогом! А девчонка поднялась и с невозмутимым видом потопала на сцену. И хоть бы одна свинья засмеялась!
        - Так, артистки есть! — Ирина Юрьевна с удовлетворением оглядела их разнокалиберное трио. — Номер назовем… ээээ… «Гимнастки со скакалками»… — Она на мгновение задумалась, а потом радостно объявила: — Сестры Заскоковы!
        Але показалось, что она оглохнет от смеха. Нет, ей определенно за что-то так везет…
        - А где скакалку возьмем? — мрачно поинтересовалась она. — И кто крутить будет?
        - Канатик держите, — Никита подбежал к сцене и услужливо протянул веревку, на которой он балансировал.
        - Крутить? — задумалась Ирина Юрьевна. — А кто у нас еще не задействован? Антон!
        Аля не сомневалась, что Антон ни за что не согласится. Но их оператор послушно поднялся, подошел к сцене и взял из рук Никиты веревку.
        - Вася!
        - Ой, нет, мне тигров хватит, — лениво отозвался тот.
        - Давайте я, — неожиданно вызвался Славик.
        - Отлично, — потерла руки режиссерша. — А теперь, девочки, покажите, на что вы способны!
        Ее слова напомнили Але знаменитый конкурс твиста из фильма «Криминальное чтиво». За исключением того, что блеснуть, похоже, им особенно нечем — последний раз она прыгала через скакалку… уже и не вспомнить, в каком классе. Может, эта, как ее… механическая память включится, а то не хватало еще перед всем классом опозориться.
        Антон и Славик крутили скакалку вполне прилично, будто всю жизнь сестрам Заскоковым ассистировали. Аля оглянулась на девчонок, ища поддержки.
        - Давай, — кивнула Карина.
        - Почему я первая?
        - Инициатива наказуема, — припечатала та.
        Аля набрала воздуха и «влетела». Надо же, всплыло откуда-то совсем детское «Раз, два, три, Аля, влетай!»
        Она и забыла, как классно прыгать через скакалку! По два прыжка, на одной ножке, меняя ногу…
        Ирина Юрьевна захлопала в ладоши:
        - Отлично! Теперь Ира!
        Ира тоже прыгала хорошо, но без всяких выкрутасов. Когда же настала очередь Карины, она, не делая никаких попыток прыгнуть, просто подошла и наступила на веревку.
        - Вот оно! — еще больше обрадовалась преподавательница. — Яркий пример изюминки! Сразу в номере появляется интрига… Девчонки стараются, прыгают, и потом выходит Карина, даже не пытаясь ничего делать, и просто покоряет публику. И все понимают, кто настоящая звезда номера!
        Аля вздохнула. И вот так всегда!
        - Веревочку верните! — подошел к ней Никита на перемене после режиссуры.
        - Ой, да, держи, — спохватилась Аля, возвращая реквизит. — А она где вообще хранится?
        - Да тут, за сценой валяется.
        - Как-то это ненадежно… Давай я ее лучше домой заберу, а на репетиции буду приносить.
        - Как хочешь, — пожал плечами тот.
        Глава 8
        Грабеж по-древнерусски
        - Я тут посоветовалась с директором, — сказали Василиса в начале урока, — по поводу формы отчетности.
        Класс затаился. После эффектной паузы преподавательница продолжила:
        - В конце первого полугодия мы решили устроить зачет. Да, привыкайте, пригодится потом, когда студентами будете. Конечно, тем, кто ими станет, — хмыкнула она.
        Аля вздохнула. ВГИК…
        - Зачет будет состоять из двух частей, — продолжала Василиса. — Первая — вам надо будет принять у рекламодателя заказ и подготовить для него сценарий и раскадровку ролика.
        - Где же мы заказчика найдем? — сразу поинтересовался Васька.
        - Я вам дам телефоны, — успокоила она. — Каждой команде свой. Задания тоже будут разные. А потом сравним результат.
        - Как же мы сравним, если задания разные? — не понял Васька.
        - А результата вам нужно добиться одного — чтобы заказчик остался доволен.
        - А вторая часть? — спросила практичная Ленка.
        - А вторая часть посложнее…
        - Куда уж сложнее, — проворчал Славик.
        - Меня попросили поставить с вами спектакль к Новому году.
        - Еще один? — ахнула Аля. — Мы и так уже с Ириной Юрьевной готовим цирк!
        - И директор решил, что цирк — это слишком мало и несерьезно!
        - Ни фи… ничего себе несерьезно! Да мы уже запарились репетировать!.. — загалдел класс.
        - Оля, ты там повлияй как-нибудь на маму! — послышался голос Васьки.
        - Вась, не надо говорить мне про маму! — вспыхнула Оля. — Мы дома вопросы учебы не обсуждаем!
        - А ты в колледже поговори!
        - Так, прекратите базар! — прикрикнула Василиса. — Кто недоволен, может пойти пожаловаться!
        Шум постепенно стих.
        - И что это будет? — язвительно поинтересовался Васька. — Инсценировка рекламных роликов! Круто!
        - На самом деле оба зачета будут комбинированные, — успокоила преподавательница. — Сразу по двум предметам. Задания по роликам у вас будут на тему древнегреческой мифологии, которую, как мне сказали, вы проходите по истории культуры.
        - Так это вместо культуры? — обрадовался Рома. — Ну другой разговор! Что ж вы сразу-то не сказали!
        - Так вы не слушали. И не вместо, а вместе!
        - А спектакль нам за что зачтется? — еще больше заинтересовался он.
        - Фу, Рома, ну ты прямо бизнесмен, — укорила его Василиса.
        - А что, вы же сами нас учили, что кино — это бизнес, — не растерялся тот.
        - В общем, спектакль мы подготовим вместе с вашей преподавательницей по истории фольклора. Это будет святочное представление, как раз под Новый год, очень кстати!
        - Реклама Святок — шикарно! — не унимался Васька.
        Аля подумала, что свобода с демократией — это, конечно, хорошо, но и Василисиному терпению когда-нибудь придет конец. Но она ошиблась.
        - В общем, вам еще на фольклоре Марина Витальевна подробнее обо всем расскажет. Напишете с ней сценарий… а потом я уже подключусь как режиссер. Еще больше месяца до Нового года, есть время подумать. А сейчас вернемся к нашим баранам. Режиссеры команд, готовьтесь отчитаться, на какой стадии у вас ролики, которые сейчас в работе.
        Аля облегченно вздохнула. Ну наконец-то хоть что-то для разнообразия сделает режиссер!
        Когда подошла их очередь, Васька бодро отрапортовал про карьер и шахматы.
        - А еще нам осталось снять озеро, по которому ладьи плывут, — закончил он.
        - Думаю, настоящее озеро в ноябре будет снять затруднительно… — задумалась Василиса. — Да и хватит с вас на первый раз натурных съемок! Здесь недалеко есть торговый центр «Гименей», знаете? Я там видела бассейн, под озеро стилизованный. И даже кораблики там, кажется, какие-то есть… Можете попробовать снять. А потом на компьютере ладьи наложите. Антон, сможешь?
        - Да не вопрос, — откликнулся тот.
        - Ну вот! Заодно и комбинированные съемки опробуете!
        - Святки относятся к зимним календарным праздникам, — начала Марина Витальевна, рыжая веснушчатая девушка в длинной клетчатой юбке. — Длились они две недели, с двадцать пятого декабря по шестое января, то есть с Рождества до Крещения.
        Класс озадаченно зашумел.
        - Я не понял… — начал Славик.
        - Все даты по старому стилю — успокоила она. — Что, кстати, нам очень подходит — как раз к Новому году спектакль сделаем! На Святки можно было буквально все, чем люди и пользовались…
        - Короче, отрывались по полной, — прокомментировал Славик.
        - Всего две недели в году! — ужаснулся Васька.
        - Ребят, потом обсудите, а сейчас послушайте!
        Ага, это вам не Василиса, где можно целый урок базарить!
        - Кто знает, чем занимались на Святки?
        Повисло молчание.
        - Колядовали! — наконец вспомнила Ленка.
        - Правильно, — кивнула Марина Витальевна. — А что это значит?
        - Грабеж, — подсказал Славик.
        - По сути верно, — кивнула она. — Толпы ряженых врывались в дома, пели специальные святочные песни — колядки и требовали угощения.
        - А если им не давали?
        - Могли посуду перебить, мебель поломать…
        - Древнерусский рэкет, короче, — подытожил Славик.
        - Еще что о Святках знаете? Ну, должны же были проходить, — подсказала она, — «Раз в крещенский вечерок…»
        - «Девушки гадали»! — выкрикнула Надя.
        - Правильно, гадания. Что еще? Ну, про вертеп когда-нибудь слышали?
        - Слышали, — кивнул Славик. — Разбойничий притон.
        - Это уже позднее значение, — недовольно поморщилась Марина Витальевна. — А изначально вертеп — это деревянный ящик для игры…
        - Ага, древние славяне на Святки играли в ящик! — не унимался Славик.
        - Это кукольный театр! — потеряла терпение преподавательница. — Ставились в нем сценки на библейские темы, в частности на тему Рождества. Ящик был разделен на три уровня — ад, землю и рай — на которых по очереди и развивалось действие. Думаю, это и станет основой сценария, — решила она.
        - Кто будет играть Христа? — тут же встрял Васька и многозначительно посмотрел по сторонам. — Антон!
        - Почему сразу Антон! — возмутился тот.
        - А ты тоже у нас не от мира сего!
        - Думаю, обойдемся без Христа, — вмешалась Марина Витальевна. — А также без Марии, Иосифа и царя Ирода!
        - Кого же мы будем играть, баранов в хлеве, что ли? — фыркнул Славик.
        - Кроме земли, действие разворачивается еще в аду и в раю, — напомнила она. — Так что будете играть… чертей и ангелов!
        Класс озадаченно замолчал, даже Васька не нашелся, что сказать.
        С ума сойти, чертей и ангелов!
        Фольклор был последним уроком пятницы. Уже совсем стемнело, неровный свет фонарей выхватывал только голые ветки деревьев. Аля отвела взгляд от окна. Почти все разошлись, только ее команда о чем-то тихо совещалась в углу. Что-то больно укололо девочку прямо в сердце. Она даже проверила, не расстегнулась ли самодельная брошка. Нащупав на украшении перья попугая, Аля невольно улыбнулась.
        Как-то они с Иркой зашли в тот самый торговый центр «Гименей» и забрели в отдел бижутерии.
        - Ух ты, смотри, какая брошка! — восхитилась Аля, рассматривая меховой шарик с перьями. — Хочу!
        - И что, ты заплатишь за это двести пятьдесят рублей? — скептически заметила Ира, взглянув на ценник.
        - А что?
        - Да то, что такое ты можешь себе сделать совершенно бесплатно!
        - А из чего? — задумалась Аля.
        - Ну поищи дома, наверняка что-нибудь найдешь подходящее.
        - Мех и перья? — усомнилась девочка.
        - А почему обязательно как здесь делать? Можно же пофантазировать… Кстати, у моих соседей попугай живет, так он регулярно перья теряет. Могу попросить для тебя.
        Идея запала Але в душу. Придя домой, она рассказала маме о брошке.
        - У меня как раз есть меховой помпон, — сказала мама. — Я от своего берета отрезала.
        Ира принесла перья, и Аля за вечер смастерила себе брошку, почти как в магазине. Все похвалили, только Васька спросил:
        - Зачем бедного попугая ощипала?
        …Брошка не отцепилась, булавка была на месте. В сердце кололо что-то другое… Аля оглянулась последний раз и пошла к двери.
        Свет на лестнице уже выключили. Она осторожно спускалась, держась за перила и нащупывая ногой каждую ступеньку. На площадке между вторым и первым этажом она подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Ветер гнал по сухому асфальту манную крупу поземки. Выходить на улицу не хотелось.
        - Алечка…
        Она вздрогнула и обернулась: на последней ступеньке лестницы стоял Васька.
        - Что домой не идешь?
        - А… ты? — вопросом ответила Аля, в последний момент заменив множественное число на единственное.
        Васька неопределенно пожал плечами.
        - Помнишь, как мы на режиссуре в глаза смотрели? — вдруг спросил он.
        Аля судорожно глотнула и кивнула. Вот оно! Неправда, что ей не везет! Вот сейчас…
        - По поводу съемок в «Гименее»…
        При чем тут работа?
        - Знаешь, тебе не обязательно приходить. Мы сами справимся…
        Она молча стояла и смотрела в темные Васькины глаза. А потом повернулась и пошла вниз.
        - Алечка…
        Она не остановилась и не обернулась.
        Глава 9
        Отражение «Джоконды»
        Все выходные Аля готовилась и в понедельник официальным тоном попросила свою команду задержаться после уроков. У нее был такой мрачный вид, что подойти раньше так никто и не решился.
        Наконец кончился последний урок, и они остались одни в пустом классе. Аля подошла к двери и заперла ее.
        - Всех впускать, никого не выпускать, — пытался пошутить Васька, но его никто не поддержал.
        На улице совсем стемнело, и в классе было неуютно из-за яркого света. В стекла бились ветки и капли начинающегося дождя. Аля вспомнила об оставшемся дома зонте. Она медлила и никак не могла начать разговор, хотя все выходные подбирала слова.
        - Ну говори, чего хотела-то! — поторопил ее Васька.
        - Да, Аль, поздно уже… — поддержала Надя.
        - Да я, собственно, очень простую вещь хотела сказать, — начала она, так ничего и не вспомнив из домашних заготовок. — Если я вас как глава команды не устраиваю, так прямо и скажите! Зачем за моей спиной что-то делать?
        - Что мы за твоей спиной делали? — вполне искренне удивилась Надя.
        - Не знаешь?
        Та пожала плечами.
        - А съемки в «Гименее»?
        - Так мы тебя ждали! — возмутилась Надя. — Звонили даже, ты трубку не брала! А потом решили, что ты заболела и ни с кем разговаривать не хочешь.
        - Ага, заболела и не предупредила!
        Аля не поверила ни одному слову. Звонки, и правда, были, но она решила, что однокомандники просто забыли сценарий или еще что-нибудь в этом роде…
        - Так что случилось-то? — настаивала Надя.
        - Вот он пусть расскажет, — Аля кивнула на Ваську.
        - Вася! — подала голос Лиля.
        - Что это значит? — поддержала ее подруга.
        - Блин, да ну вас! — Васька резко поднялся, с шумом отодвинув стул. — Устроили тут суд Линча, зануды! Ну и командуйте сами, как хотите!
        Он быстро прошел к двери, щелкнул замком и выскочил в коридор, изо всех сил хлопнув дверью. Стоявшая в углу швабра с грохотом упала на ведро, и стало тихо.
        - Ничего не поняла! — Надя потерла лоб и требовательно посмотрела на Алю: — Что это было?
        - А то! В пятницу вечером Васька сказал мне на съемку в «Гименей» не приходить. Типа, вы сами справитесь.
        Стало так тихо, что Аля даже испугалась.
        - Мы ничего не знали, — наконец сказала Надя.
        - Я с ним поговорю, — добавила Лиля.
        - Да не надо! — поморщилась Аля. — Я же не для этого… Просто если вам со мной так противно…
        - Да говорю же, мы не знали! — вскипела Надя.
        - Аль, все нормально, мы всем довольны, — примирительно сказала Лиля. — Я с Васей поговорю, и все наладится.
        - Что наладится? Опять я буду за всеми бегать и уговаривать поработать?
        - Никого уговаривать не надо, будем работать дружно, как раньше, — фальшиво бодро улыбнулась Надя.
        Аля только усмехнулась. «Как раньше»!
        - Ну что, мир? — предложила Лиля.
        - Мирись-мирись и больше не дерись, — прощебетала Надя. — Ну что, мы поедем, да? Правда, поздно уже!
        - Не переживай! — ободряюще улыбнулась Лиля на прощание.
        Девчонки убежали. Аля перевела взгляд на Антона, который не сказал ни слова, и ей неожиданно стало неловко за всю эту дурацкую сцену. Словно она вдруг посмотрела на себя со стороны.
        - А меня тоже не было в «Гименее», — вдруг сказал он.
        - Почему? — опешила Аля.
        - Да ко мне тоже Васька в пятницу подходил. Давай, говорит, я Альке скажу не приходить, а мы все быстренько отщелкаем и потом нормально с девчонками потусуемся.
        - А ты? — с замиранием сердца спросила Аля.
        - А я говорю: тебе Лилька нравится, это уже и пню понятно, ну а мне-то Надя с какого перепугу сдалась?
        - Тебе тоже нужна Лиля, — не удержалась Аля, вспомнив Иркино «исследование». — Так в чем же дело? Спровадили бы и Надю тоже да пошли тусоваться втроем. Хотя Надю, конечно, фиг спровадишь… Чего молчишь? — почти крикнула она, поймав снисходительный взгляд Антона.
        - Жду, когда успокоишься, — с усмешкой пояснил тот. — Не люблю знаешь ли, нервных девушек. Таких, как Надя…
        Аля судорожно вздохнула. Не хватало, чтобы ее с Надей сравнивали!
        - Лиля, конечно, девчонка симпатичная, — охотно признал Антон. — Чисто внешне она мне нравится. Как картина, например, вот эта, — Антон кивнул на висящую на доске репродукцию «Моны Лизы», забытую учительницей по истории культуры.
        - Смотри! — вдруг загорелся он. — На окне!
        Аля послушно перевела взгляд. На темном фоне переплетенных качающихся веток дрожало нечеткое отражение «Джоконды».
        - Да, — признала она. — Красиво.
        - И не только, — вдруг сказал Антон над самым ухом.
        - Что «не только»? — вздрогнула от неожиданности Аля.
        - Не только из-за Нади, — пояснил он. — Я Ваське сразу сказал, что он свинья. И решил сам не ходить. Пусть с обеими сразу веселится!
        - Мог бы меня предупредить, — угрюмо заметила она. — А то я все выходные…
        - А что бы я сказал? Представляешь себе разговорчик? Я вообще думал: раз я его послал, то ничего и не будет… Да не дуйся ты! Ну дурак Васька и свинья. Сразу было видно, кстати! Это только ты млела: «Ах, Вася то, Вася это…»
        - Я не млела! — возмутилась Аля.
        - Со стороны виднее, — отрезал Антон. — И вообще, давай уже пойдем, не ночевать же здесь.
        - Пошли, — грустно кивнула она.
        Уже не осталось сил спорить, и она потянулась за сумкой, но Антон схватил ее раньше.
        - Давненько мне портфелей не носили, — хмуро улыбнулась Аля.
        - Ага, вспомним детство, — прищурился Антон. — Вот, кстати, интересно, что там Васька наснимал… Надеюсь, хоть что-то я смогу из этого сотворить!
        Глава 10
        Ангел, которого соблазняют
        Аля подошла к классу и увидела на двери объявление: «Урок по истории фольклора сегодня проводится в актовом зале». Ничего себе! Она что-то пропустила, и дело уже дошло до репетиций?
        Девочка спустилась к залу, вошла и в недоумении остановилась на пороге — там никого не было. Так, уже не смешно!
        - Алька! — вдруг услышала она откуда-то сверху, подняла голову и увидела знакомые физиономии в окошке радиорубки. А, вот они где!
        Девочка толкнула дверь рубки, шагнула внутрь и остановилась, оказавшись в полной темноте. Через секунду распахнулась внутренняя дверь, и Аля увидела ступеньки. Хорошо хоть подождать додумалась, а то бы сейчас летела!
        - Аллушка! — позвал сверху Антон, протягивая ей руку.
        Да что же им всем так нравится ее имя коверкать! «Аллушка» звучит даже хуже «Алечки»! Поэтому Аля помощь проигнорировала и поднялась в рубку самостоятельно. Антон хмыкнул, руку убрал, но с дороги не посторонился, остался торчать в проеме.
        Аля вскипела. Если он в курсе кое-каких ее личных дел, это еще не значит… Видимо, Антон прочел что-то в ее глазах и молча отошёл.
        Народу в рубку набилось немерено, даже непонятно было, как все туда поместились.
        - О, Аля! Привет! — почему-то бурно обрадовались ей.
        - Ты будешь играть ангела, которого соблазняют, — с ходу огорошила ее Василиса.
        - Ой… А во что меня оденут? — испугалась Аля.
        Рубка сотряслась от хохота.
        - Ты бы лучше спросила, кто тебя будет соблазнять, — сквозь смех выговорила Василиса и, не дождавшись вопроса, сообщила:
        - Соблазнять тебя будет Сережа!
        Аля перевела взгляд на мелкого мальчишку с хитренькими глазками и зализанными назад короткими волосами. Оператор команды Славика, искрометно шутивший про прокладки!
        - Так он же… — Аля умолкла на полуслове, посмотрев на Сережу сверху вниз.
        - В этом и прикол, — гадостно улыбнулся Васька.
        - Комический эффект, — поправила его Василиса. — У нас же шуточный спектакль.
        - Опять шуточный? У нас уже есть один… цирк!
        - Так праздник же веселый, Святки, — пояснила Марина Витальевна, которую Аля сначала даже не заметила.
        - Чувствую, повеселимся на славу, — пробормотала она, исподтишка разглядывая Сережу, едва достававшего ей до плеча. Вот свезло так свезло, как говорится!
        - Нет, ну вы тут так хорошо все без меня решили… — начала было Аля, но Василиса перебила:
        - Отказы не принимаются! Мы так сразу договорились!
        - Но меня-то при этом не было!
        - А не надо опаздывать.
        - Я не опоздала… — возмутилась Аля. — Просто не знала, где вы…
        - Так, хватит спорить! — весело сказала Василиса. — Вернемся к сценарию…
        Аля так расстроилась, что прослушала начало, очнулась только на словах:
        - А потом ангелы и черти спускаются на землю, — заинтересовалась и стала прислушиваться.
        - В вертепном театре разыгрывались сценки на тему Рождества с участием чертей, ангелов и людей, — повторила Марина Витальевна. — Так что наш сценарий в эти рамки вполне укладывается.
        - Но у нас же людей нет, — встрял Васька.
        - Людей вам еще рано играть, — невозмутимо заметила Василиса.
        - А чертей и ангелов, значит, в самый раз?
        - Ну, все ваши персонажи острохарактерные, вот Аля, например, ангел-девушка, которую соблазняют, ты, Вася, ангел, оказавшийся игроком и пьяницей…
        - Кто-нибудь мне объяснит, в чем суть спектакля? — не выдержала Аля.
        - Смотри, — с готовностью откликнулся Васька, словно и не было вчера никакого разговора. — Ангелы хотят помочь рождению Христа, а черти, наоборот, помешать. Потом ангелы оказываются… э-э-э… не совсем ангелами, попадаются в сети чертей…
        - А потом? — поторопила Аля. — Чем все кончается?
        - Это мы еще не придумали, — развел руками Васька.
        - Давайте сразу на сцену, — энергично сказала Василиса. — По ходу дела определимся.
        - Как на сцену? — раздались возмущенные голоса. — Даже текста еще нет!
        - Текста много не надо, — вмешалась Марина Витальевна. — Не забывайте, изначально это кукольный театр, где разыгрывались небольшие комические сценки. Так что длинных драматических монологов не будет!
        - И на том спасибо! — проворчал Славик.
        А он-то, интересно, кого будет играть? Наверняка самого главного черта. Уж явно не ангела! Хотя Васька на ангела тоже не очень-то тянет…
        - Начнем сверху, — объявила Василиса, когда они переместились в зал. — Первая сцена — в раю. Ангелы, прошу!
        Кроме Али и Васьки на сцену вышел Рома из «Полянки-фильма». Интересно, у него-то какой порок проявится?
        - Итак, первая сцена… завтрак ангелов, — с ходу придумала Василиса и распорядилась: — Принесите стол и стулья!
        Славик, Сережа и еще кто-то из ребят быстро притащили требуемое.
        - Рассаживайтесь! Рома, как будущий ангел-обжора, в центр, Аля с Васей — по краям.
        Аля хихикнула, оглядев упитанного Рому. Обжора! Хотя еще неизвестно, кому повезло больше…
        - Итак, завтрак ангелов. В руках у вас вилки и ножи, в тарелках… Что могут есть ангелы?
        - Ничего, — ответили ей.
        - Ничего — оно и есть ничего, — возразила Василиса. — Это неинтересно.
        - Облака!
        - Манную кашу!
        - Цветы!
        - Хорошая идея! — одобрила Василиса.
        - Манная каша?
        - Цветы! Итак, в тарелках у вас… ромашки. Потом художники сделают. Играет спокойная мелодичная музыка… Вдруг Аля произносит… ну, какую-нибудь нелепую фразу.
        Еще и со сцены нелепые фразы произносить! Аля поежилась, пытаясь не смотреть на сидящего напротив Ваську.
        - «А знаете, господа, реквием Моцарта — это что-то необыкновенное!» — после минутного раздумья выдала Василиса.
        Васька хрюкнул от смеха.
        - Аля, повтори!
        Она вздохнула и уныло начала:
        - А знаете, господа…
        - Нет, не так! — перебила Василиса. — Надо торжественно, с пафосом!
        - А знаете, господа, «Реквием» Моцарта…
        - Ладно, это еще отрепетируем, — махнула рукой преподавательница. — Мальчики, а вы обсудите, что скоро родится Христос и вы должны помочь.
        Ага, как мальчики — так умное, а ей — какой-то «Реквием» Моцарта!
        - Ладно, детали потом, — распорядилась Василиса. — Сейчас вчерне набросаем. Следующая сцена — в аду. Черти!
        Аля с облегчением убралась со сцены и заняла место в зале. Теперь ее очередь глумиться!
        - Итак, Славик — черт-игрок, Лена — чертик-воришка, Сережа — черт-соблазнитель, Антон — лентяй, Никита — гордец, Миша — черт-обжора…
        Миша, кажется, оператор Роминой команды. И такой же кругленький! Ничего не скажешь, хорошо подобрали!
        - Ну как, все семь смертных грехов охватили? Так, по порядку: алчность, зависть, блуд, лень, гордость, чревоугодие…
        - Убийство, — подсказал Васька.
        - Какое убийство, ты чего? — загрохотал со сцены Славик. — Это вообще из другой оперы!
        - Вась, заповеди мы пока не трогаем, — примиряюще сказала Василиса, — так что обойдемся без убийства. Какой же там седьмой… А, гнев! Ну так в самый раз глава чертей, Оля — ведьма!
        Ну куда же без дочки начальницы? Хотя погодите-погодите… Получается, Але дали одну из двух женских ролей — главных и… последних, Ленка — чертенок не в счет? Не Наде, не Лиле, да никому из девчонок!
        Мысли лихорадочно заметались в голове. Это потому, что она продюсер? Нет, что за бред, это-то тут при чем? Еще скажи — потому что глава команды!.. Самая нелепая девица, как раз для дурацкой роли? Больше похоже на правду… Нет, стоп, тоже ерунда. На сцене-то играть надо, а не просто дуру изображать!
        Аля так глубоко погрузилась в свои мысли, что пропустила всю сцену в аду, очнулась только от зычного крика Василисы:
        - Ангелы, на сцену! Аля, тебе особое приглашение нужно?
        Васька и Рома уже сидели за столом и выжидательно смотрели в ее сторону. Она вздохнула и поплелась на сцену.
        - Ангелы собираются спуститься на землю, помочь рождению Христа. В это время появляются черти, чтобы помешать этому. Итак, третья сцена — черти приходят в гости в рай! Ангелам ничего не остается, как предложить им присесть… Надо будет сразу стулья приготовить… Все оказываются за столом, и черти начинают ангелов охмурять. Так, Славик подсаживается к Васе, показывает карты и предлагает сыграть, Миша — к Роме, пробует ромашки, выплевывает и соблазняет Рому по-настоящему вкусной едой, ну а Сережа подсаживается к Але и просто соблазняет…
        Вот оно, началось!
        - Сережа, как ты будешь соблазнять Алю? — вкрадчиво поинтересовалась Василиса.
        Ангелы и черти дружно заржали. Сережа бросил на нее косой взгляд и пожал плечами.
        - Ну как ты обычно с девочками знакомишься?
        - Никак, — бухнул Сережа. — Они мне на фиг не нужны!
        Хохот усилился. Аля уже была готова уступить свою главную роль кому угодно.
        - Вот и научишься! — невозмутимо заявила Василиса. — В жизни пригодится.
        - Да ну… — отмахнулся тот.
        - Пригодится-пригодится! — заверила она. — Это ты сейчас так думаешь, а годика через три… Короче. Проникновенно посмотри на Алю и возьми ее за руку.
        Сережа бросил на нее унылый взгляд исподлобья и схватил холодной липкой ладонью.
        - Ладно, на первый раз сойдет! Итак, черт-обжора уводит Рому, черт-игрок — Васю, а черт-соблазнитель… Сережа, хорошо бы ты своего ангела на руках унес! — выдала свежую идею Василиса.
        - Я ее не подниму, — мрачно заметил Сережа, придирчиво осмотрев Алю с головы до ног.
        - А ты волоком, — подсказал Васька.
        - Вася, ты г… — коротко, но емко тихо высказался Славик.
        - Мда, — задумалась преподавательница. — Действительно… А если на плече? — осенило ее. — Смотрите: вы встаете, Сережа, ты целуешь Але руку, она якобы падает в обморок, а ты подхватываешь ее, взваливаешь на плечо и уносишь. На плече ведь легче намного. Притом, всего два шага за кулисы!
        - Я этого делать не буду, — твердо сказала Аля.
        - Что значит — «не буду»? Слово режиссера — закон, — припечатала Василиса. — Пробуем! Сережа!
        Они медленно поднялись из-за стола. Сережа послал Але ненавидящий взгляд — она охотно ответила тем же — и поднес ее руку к губам. Девочка закатила глаза и стала заваливаться назад. Сережа стоял и молча смотрел.
        - Сережа! Тебе неинтересно, что твоя девушка сейчас в обморок упадет?
        - А если я ее поддержу за спину, то потом придется на руках нести!
        - Мда… — задумалась Василиса, но тут же нашлась:
        - А ты возьмешь ее за талию, перевернешь лицом вниз и уже тогда на плечо!
        - Блин, вы перепутали, цирк у нас по другому предмету! — не на шутку разозлился Сережа.
        - Я тоже не хочу… — начала было Аля, но Василиса перебила:
        - Не спорить с режиссером! Делайте, как я сказала!
        Видимо, от злости у Сережи прибавилось сил. Аля даже ахнуть не успела, как ее оторвали от пола. Секунда — и они уже стояли за кулисами, тяжело дыша и поправляя одежду.
        - Эй, вы там живы? — послышался откуда-то издалека голос Василисы.
        - Они, похоже, нашли… общий язык, — вытянул шею Васька.
        - Нет, — мрачно ответил Сережа, — мы тут убили друг друга.
        - Ага, — подтвердила Аля.
        Глава 11
        Гадание с веником
        - Василиса Александровна сказала, у вас есть команды? Ну что ж, это упростит распределение заданий. Итак, ряженые достанутся, — Марина Витальевна сверилась со списком, — команде «Стелс», колядки — «Полянке-фильму», а гадание — «Рек-компани». А вертеп уж будет общий, один на всех!
        И сюда команды пробрались, с досадой подумала Аля. Теперь еще и на фольклоре мучиться…
        После того разговора внешне все вроде бы осталось как раньше. Они работали командой только на уроках, потому что наконец-то добили «Четыре ладьи». Василиса приняла их сценарии, раскадровку, фотоэтюды и смету, отметив только:
        - Что-то фотографии озера у вас подкачали. Что случилось, Антон? Как будто другой человек снимал!
        Антон просто пожал плечами — мол, бывают и у великих промахи. Аля внимательно посмотрела на Ваську, но тот сделал вид, что все это к нему не относится, заметил только:
        - А что ж вы хотите, комбинированные съемки!
        Лиля с Надей тоже упорно молчали. Сказать самой? Ага, во-первых, настучать на своих, а во-вторых, прилюдно признать, что собственная команда не взяла ее на съемки!
        - Итак, вам домашнее задание, — вмешался в ее мысли голос учительницы. — Найти материал по вашей теме и подготовить сценарий. А потом мы эти эпизоды вставим между сценами вертепа для разбивки. Как раз удачно получится — успеете передохнуть.
        - Ага, особенно те, кто и там, и там участвует! — фыркнул Васька. — Где уж отдыхать, хоть бы переодеться успеть!
        Опять командное домашнее! Только когда его делать, они и так по горло заняты репетициями цирка и вертепа, еле хватает времени на обычные уроки. Еще по рекламе какой-то жуткий зачет намечается… Хорошо к нему готовиться не надо, просто проделать те же манипуляции, что и с «Ладьями». Вся разница — за пару часов, а не за месяц. Хоть без фоток, и на том спасибо!
        Аля не стала больше созывать команду. Просто сходила в библиотеку и взяла здоровенный том «Верования древних славян». Раздел «Святочные гадания» занимал добрых двести страниц. И все их надо перелопатить, выбрать пригодные для постановки на сцене? Нет, а почему, в самом деле, она одна должна париться? Задание-то командное. Она и так уже, считай, половину работы сделала…
        - О, молодец, Алечка! — приветствовал ее Васька, когда Аля появилась с «Верованиями». На сцене репетировали черти, и все остальные сидели в рубке. — Дай-ка мы посмотрим…
        Он взял из ее рук книгу и позвал:
        - Лиля! Иди гадания выбирать!
        Ну конечно! А чего она еще ожидала?
        - Ой, смотри, гадание с веником! — Лиля ткнула в страницу аккуратным ноготком, покрытым серебристым лаком. — Вот его можно, прикольно будет смотреться!
        - Какие у тебя руки красивые, — проникновенно сказал Васька.
        - Не отвлекайся! — кокетливо засмеялась она.
        - Я вам не мешаю? — не сдержалась Аля.
        - А, Алечка, — словно только заметил ее он. — Оставь нам эту книжечку на пару дней, о’кей? А то ты и так занята выше крыши, в двух спектаклях главные роли…
        Девочка хотела возразить, что главная роль у нее в одном спектакле, да и то не главнее, чем у него самого, а в цирке она вообще всего в одном номере участвует… Но Васька так ехидно прищурился, что она сказала только:
        - Аккуратно только, книжка библиотечная. Ручкой не рисуйте!
        - Ладно-ладно, разберемся!
        Алю, уже повернувшуюся уходить, словно током ударило. Они разберутся с ее книжкой?
        - Так, ребят… — начала было она, но Лиля мягко сказала:
        - Мы аккуратно, не волнуйся, — и Але вдруг стало все равно, захотелось только оказаться подальше от этой парочки.
        Она даже не стала нашаривать выключатель в темном предбаннике, кое-как нащупала ступеньки и вылетела из рубки.
        - Лена, почему «я выиграла»? — донесся из зала возмущенный голос Василисы. — У нас всего два женских персонажа — у Оли и Али. А ты — чертик-воришка! «Я выиграл», запомни уже наконец!
        Вечером Аля нашла в одном из маминых журналов статью про маникюр и решила сделать все по правилам.
        Так, что там у нас? «Нанесите на кутикулу специальную жидкость…» Куда-куда?
        - Мам, что такое кутикула?
        - Кожа у основания ногтя, — откликнулась она.
        И всего-то?
        - А у тебя есть жидкость для ее удаления?
        - На полочке у зеркала, — сказала мама, входя в комнату. — А ты что, маникюр решила сделать?
        - Ага. Все девчонки с накрашенными ногтями ходят, одна я…
        - А у вас можно? А то помнишь, как в старой школе…
        - Ну так там у нас директриса была дура, — откровенно высказалась Аля. — Она бы и в форму нас с удовольствием надела!
        - А здесь? — засмеялась мама.
        - А здесь у нас киноко-о-олледж, — протянула девочка. — Здесь все можно, потому что в нас развивают творческие способности!
        - Ну ладно, творческая личность! Жидкость нашла?
        - Э-э-э… — Аля в недоумении уставилась на ряд флакончиков.
        - Вот эта. Аккуратно намажь кисточкой кожу у основания, немного подожди, а потом лопаткой сдвинь. Возьми мой маникюрный набор. А то давай я тебе все сделаю, — предложила мама.
        - Не-е-ет, — помотала головой Аля. — Хочу сама!
        - Ну сама так сама. Только потом не жалуйся!
        - Не буду, — пообещала девочка, берясь за кисточку.
        Она проделала все манипуляции, подождала и решительно взялась за лопаточку.
        - Ма-а-ам! А дальше ее куда?
        - Кого?
        - Да кожу эту лишнюю!
        - Аккуратно срежь ножницами.
        Хм, интересно, как это можно сделать аккуратно? Может, надо было на помощь соглашаться?
        Аккуратно, конечно, не получилось. Остатки… этой… как ее, кутикулы торчали неопрятными заусенцами, и ножницами уже было никак не подлезть, даже маникюрными. А может, лезвием?
        - Ма-ам, а где… — начала было она и осеклась на полуслове: мама всегда запрещала срезать заусенцы лезвием. Поэтому Аля тихо прокралась в ванную, взяла лезвие от папиной бритвы и вернулась к зеркалу. Вот, так гораздо удобнее, а то с жидкостью какой-то…
        - Ой!
        - Что? — заглянула в комнату мама.
        Аля накрыла другой рукой порезанный палец:
        - Ничего.
        Оставшись одна, она кое-как остановила кровь йодом — он быстро смывается, завтра уже следов не останется — и потянулась за лаком. Какой? Серебристый? Ага, как у Лили! Синий? Красивый цвет, но ни с чем из одежды не сочетается. О, черный в самый раз. Уж точно незамеченными ее усилия не останутся!
        Лак почему-то не хотел ложиться ровно и расплывался вокруг ногтя. Да что ж такое! Водой разводы не смоешь…
        - Мам, где жидкость для снятия лака?
        - Ты вроде красить собиралась, передумала, что ли?
        - Да нет, — с досадой сказала Аля. — На кожу попало, надо убрать.
        - Ну попробуй, — с сомнением протянула мама. — А может, проще стереть и заново накрасить?
        - Нет! То же самое будет!
        Девочка взяла ватный диск и смочила в жидкости для снятия лака — как мерзко воняет, а еще написано, что без ацетона и с ароматом кокоса! — и вместе с разводом на пальце свезла половину лака с ногтя.
        - Да блин…
        Аля решила не сдаваться. Она снова открыла лак и стала восстанавливать испорченную красоту. Новый слой лег не очень ровно, но если не сильно присматриваться… Да кто там будет присматриваться! Но если так каждый ноготь перекрашивать… А если ватными палочками попробовать?
        С палочками дело пошло намного ловчее, и постепенно лак остался только там, где и должен быть.
        - Мам, а что теперь?
        - Подожди, пока высохнет, а потом подержи под холодной водой.
        - Зачем?
        - Ну не знаю, он тогда лучше держится.
        Ждать, пока высохнет, было скучно. Даже на кнопку пульта не нажать! Посчитав, что времени прошло достаточно, Аля пошла в ванную.
        Нет, это уже просто свинство! Ноготь, который она перекрашивала, видимо, высох хуже, и новый слой лака с него смыло.
        Аля накрасила его в третий раз и ждала чуть ли не полчаса, смирно сидела с руками, сложенными на коленях, как какая-нибудь первоклассница.
        На фольклоре Васька вдруг решил вспомнить, что режиссер — не бантик сбоку, и, когда Марина Витальевна вызвала представителя их команды, сразу вышел к доске с Алиной книжкой в руках.
        - Нам показалось интересным гадание с веником, — бодро доложил он.
        Аля посмотрела на Антона с Надей, почему-то севших сегодня за одну парту, — судя по их вытянувшимся лицам, кинули не только ее. Самой Але было уже все равно. «Нам» — понятие растяжимое. А преподам какая разница?
        - Суть гадания заключается в следующем, — продолжал тем временем Васька. — Собираются девушки в избе, встают кружком и ставят посередине веник. В чью сторону он упадет, та первая и выйдет замуж.
        - Хорошо, — одобрила Марина Витальевна. — Мне кажется, можно сделать довольно зрелищно.
        - Ага, — важно согласился он. — Но мы придумали еще одну фишку… идею. Для зрелищности. Короче, мы решили ввести интригу: одному парню нравится одна из гадающих девушек, и он тоже переоделся в девушку, чтобы принять участие в гадании и подтасовать результаты в свою пользу… то есть в пользу той девушки, чтобы ей первой замуж выходить, — окончательно запутался Васька. — Ну, короче, вы поняли.
        - Интересно! Надо с Василисой Александровной посоветоваться! Молодец, Вася!
        - Это мы с Лилей придумали, — довольно доложил он.
        - Ну, значит, вы с Лилей молодцы!
        Ага, значит, как кривые фотки озера, так Антон виноват, а как молодцы, так Вася с Лилей…
        - Только кто играть-то будет, мне Василиса Александровна сказала, у вас и так уже у всех по нескольку ролей…
        - Я могу, — с достоинством сообщил Васька.
        - Здравствуйте, я ваша тетя! — пробасил Славик.
        - А что такого? — укорила его Марина Витальевна. — Многие знаменитые актеры не стеснялись играть женщин. Тот же Калягин, Дастин Хоффан в «Тутси», «В джазе только девушки» опять же…
        - Хотите, угадаю, кто будет девушкой? — неуклюже пошутил Славик.
        Аля тоже легко могла бы угадать.
        - Аля! — ахнула Василиса, когда та пришла на репетицию со своими сногсшибательными ногтями. — А ты ничего не перепутала? Ты девушка-ангел! Надеюсь, на премьеру ты в таком виде не явишься?
        - Премьеру? — ужаснулся Сережа. — А что, мы это еще и не один раз играть будем?
        - Премьерой называют любой первый спектакль, — успокоила преподавательница. — Но кто его знает… — загадочно улыбнулась она.
        Глава 12
        Чего боится настоящая актриса
        Начался декабрь. Они практически поселились в рубке, уходя только на уроки и домой ночевать. Кто-то принес электрический чайник, а за едой бегали в близлежащие магазинчики.
        Репетировалась единственная сцена без участия ангелов. Аля ждала, пока немного остынет чай, и наблюдала за Лилей, легко пританцовывающей в проходе после репетиции гадания. Почувствовав ее взгляд, Лиля обернулась:
        - Что?
        - Ничего, — смутилась Аля.
        - У тебя был такой осуждающий взгляд, словно я делаю что-то не то!
        - Тебе показалось, — пробормотала она, кляня себя — ну почему у нее вечно все на физиономии написано?
        - Ангелы, на сцену! — донесся из зала зычный крик.
        Так и не попила чаю! Все из-за Лили! А сейчас опять этот Сережа… Але захотелось потихоньку сбежать домой, но она подавила малодушное желание и поплелась в зал.
        - Сережа, я иду к тебе! — закричала она, спускаясь по лестнице.
        - Я жду тебя, любимая! — мрачно ответил тот.
        - Так, четвертая сцена — ангелы в гостях у чертей, — энергично начала Василиса. — И там они развлекаются согласно своим порокам: Рома с Мишей сидят за отдельным столиком и предаются чревоугодию, Вася со Славой играют в карты, а Аля с Сережей…
        Парни гнусно захихикали. Аля сморщилась. Ну за что ей так повезло с ролью?
        - Аля сидит у Сережи на коленях, — быстро сориентировалась Василиса. — Так, всем все понятно? Тогда по местам!
        Сережа уселся на стул. Аля в нерешительности стояла рядом.
        - Так, все ждем Алю с Сережей!
        - Ну давайте уже, — недовольно оглянулись на них остальные черти и ангелы. — Сколько можно, домой охота…
        - Иди, — Сережа гостеприимно похлопал себя по коленке.
        Аля вздохнула и осторожно уселась. Как жестко и неудобно!
        - Ну что вы как два истукана! — возмутилась Василиса.
        - А что нам тут… — не выдержал Сережа.
        - Обними Алю за талию, — не дала ему договорить преподавательница. — А ты — Сережу за шею.
        Они кое-как проделали требуемое.
        - А может, вам поцеловаться? — задумалась Василиса.
        - Ага, щас!
        - Еще чего! — в один голос завопили они.
        - Ладно, сойдет для первого раза, — поморщилась она. — Остальным-то, надеюсь, все понятно? Еще раз: Рома с Мишей едят, Слава с Васей играют, остальные — болеют! Потом начинается заварушка… Ну-ка, попробуйте сымпровизировать!
        - Ну давай, ходи, козел! — незамедлительно откликнулся Васька.
        - Кто козел, я козел? — вскинулся Славик.
        - Ну да, вон у тебя хвост, рога…
        - У меня рога? Да ты у меня щас без крыльев останешься, пернатое недоделанное! — он сгреб со стола карты и швырнул в Ваську.
        - Стоп! Очень хорошо, — одобрила Василиса. — Так и оставим. Запомнили слова?
        - Ну давай, ходи, козел! — с готовностью повторил Васька.
        - Запомнили, — отмахнулся Славик.
        - Так, вы кидаетесь картами, обжоры — едой… А влюбленные? Что-то у них никакого действия нет…
        Аля напряглась, почувствовав подвох.
        - А влюбленные так увлеклись, что упали со стула!
        - Что??? — опять хором закричали они, вскакивая на ноги.
        - Да это не страшно совсем, — утешила Василиса. — У нас в институтском спектакле такое было. И ничего, все выжили!
        - Даже ничего не сломали? — влез Васька.
        - Вася, не остри! Давайте попробуем! Садитесь обратно!
        Аля с Сережей с ненавистью посмотрели друг на друга и уселись на стул. Все черти и ангелы побросали свои места и подошли поближе.
        - А теперь, Сережа, отклоняйся назад!
        Момента падения Аля как-то не уловила, пришла в себя, уже лежа на полу поперек Сережиного живота.
        - Аа, блин! — завопил он. — Из меня сейчас обед обратно полезет!
        - Сережа! — укорила его Василиса. — Подождите, не вставайте. Ну как, целы? Отлично. Тогда так и оставим! Значит, вы падаете со стула и лежите. Аля может подрыгать ножками. Ага, согни в коленках. Носочки тяни! Хорошо. Ну и дальше идет текст про козлов… Давайте еще раз!
        - Я больше не могу! — возмутился Сережа после очередного дубля. — Сначала я падаю на пол, потом на меня падает стул, а потом — Аля! Я так до премьеры не доживу!
        - Хмм… — задумалась Василиса. — Значит, надо что-то придумать. Может, тебе сгруппироваться?
        - Ага, и меня коленками отпихивать! — воспротивилась Аля.
        - Ну, положим, не коленками… Сереж, давай ты в момент падения возьмешь Алю за талию и аккуратно положишь рядом.
        - А стул в это время отпихнешь ногой, — подсказал Васька.
        - Так, попрошу без комментариев! — отрезала Василиса. — Пробуем!
        - Блииин!.. — такой вариант приземления понравился Але гораздо меньше. Она думала, Сереже ни за что не проделать этот головокружительный трюк, но в момент падения он довольно ловко взял ее за пояс и отодвинул в сторону, так что грохнулась на пол она совершенно самостоятельно. Хорошо хоть стул тоже где-то упал сам по себе.
        - Вот теперь нормально! — довольно сказал Сережа.
        - С этим разобрались, — облегченно вздохнула Василиса. — Поехали дальше. Итак, начинается заварушка. Девушка, как самый сознательный ангел, приходит в себя первой, поднимается и идет вытаскивать из драки игрока и обжору. Они вспоминают, что собирались на землю, и сбегают! Черти отправляются в погоню…
        Аля сидела на подоконнике и смотрела в темный заснеженный двор. Везде сыплют эту дурацкую соль, разводят грязь и слякоть, а здесь — красота. Самая новогодняя погода — ветра нет, и снежинки плавно опускаются на ветки поставленной посреди двора елки. Ну и пусть искусственной, отсюда она совсем как настоящая…
        - Что домой не идешь?
        Аля вздрогнула и обернулась: перед ней стояла Василиса, на ее плечи было накинуто пальто, а с руки свисал длинный шарф.
        - Поздно уже, мама, наверно, волнуется.
        - Не, я позвонила и сказала, что мальчишки проводят.
        - И где они?
        - Кто?
        - Да мальчишки!
        Аля ничего не ответила. Тогда Василиса скинула пальто и уселась рядом:
        - Что-то случилось?
        - Да все случилось! Команда меня не слушается, парни внимания не обращают, с девчонками подружиться толком не могу, Сережа еще этот…
        - Так! — Василиса покачала головой. — Столько всего сразу… Давай-ка по порядку. Думаешь, я за вашими командами не слежу? Мне ведь важно, не только чтобы задание было сделано! Еще мы — говорю «мы», потому что это вместе с директором решалось — так вот, мы хотели увидеть, как вы сможете в команде взаимодействовать. Особенно как вы, продюсеры, работу построите, как руководить будете…
        - Видимо, неправильно я факультет выбрала, — подытожила Аля.
        - Ну подожди, полугодие еще не кончилось…
        - А что изменится-то? Если меня просят не приходить, типа, они сами…
        - Как это?
        Аля рассказала про «Гименей».
        - Ну ты же сама говоришь — к работе это отношения не имело. Значит, твое руководство ни при чем!
        - Да? Ни при чем? А представьте, например, чтобы Славику такое сказали!
        - Думаю, Слава посмеялся бы и вообще значения не придал. Понимаешь, все зависит от тебя, как ты сама себя поставишь. Вот ты постоянно сомневаешься, хорошо ли руководишь да правильно ли выбрала факультет… Люди это чувствуют. А Славику не нужно ничего доказывать, он уверен, что все делает правильно и находится на своем месте. Поэтому к нему и отношение другое.
        - Но я же не могу вот так резко переделаться…
        - Резко — нет. А постепенно, проанализировав ошибки… Да, мне кажется, ты уже изменилась, — улыбнулась Василиса.
        - Что-то я ничего такого не замечаю…
        - Со стороны виднее.
        - Да вот совсем недавно! Вася с Лилей у меня книжку по гаданиям забрали и сами все нашли…
        - Руководить — это не значит все делать самой. Надо просто правильно распределить обязанности. Так что тут я вообще никакой проблемы не вижу.
        - Ну допустим, — протянула Аля, потерев свежий синяк на коленке. — А Сережа?
        - А что Сережа?
        - Разве не заметно, что мы с ним друг друга просто не переносим?
        - Пока заметно. К спектаклю, надеюсь, уже не будет.
        - А зачем вы так сделали? Извините, конечно… Почему именно нас с ним в пару поставили? Только из-за того, что он роста маленького и мы смешно смотримся?
        - Не буду скрывать, и это тоже, конечно… Но главным образом я хотела, чтобы вы поняли: на сцене не место личным симпатиям-антипатиям, это непрофессионально. Поэтому и стараюсь сейчас это в вас перебороть.
        - Что-то пока не очень получается, — самокритично призналась Аля. — Нет, ну а почему вы именно меня на эту роль выбрали? — допытывалась она. — Самую дурацкую, все надо мной смеются…
        - Да это они завидуют! Роль-то главная, а не какое-то там гадание с веником! — хитро прищурилась Василиса. — Настоящая актриса никогда не боится показаться смешной или некрасивой. А у тебя притом внешние данные лучше, чем у девяноста процентов девочек в классе!
        - Что, правда? — распахнула глаза Аля. — А если это так, то почему тогда парни…
        - Потому, что ты в себя не веришь и не ведешь себя как красавица. Главное — как себя подать! Вот, скажем, Лиля. Внешность весьма средняя, но считает она себя при этом первой красоткой. Ну и результат, как говорится, налицо! Ты пойми, главное — не внешность, а то, кем ты себя внутри чувствуешь. А девчонки… они завидуют. Глаза-то у них есть. Но если ты в себя поверишь, то и люди к тебе потянутся, как это ни банально.
        - Вы и про руководство то же самое говорили…
        - Да, принцип схожий.
        - А если главное — как себя ведешь, то какая разница, красивая ты на самом деле или нет?
        - Так тебе должно быть проще! Поверь в себя сама, тогда и другие в тебя поверят, — повторила Василиса.
        - Легко сказать… — вздохнула Аля.
        - А ты начни! Сейчас как раз удачное время: новый коллектив, необычная обстановка — репетиции, спектакли…
        Аля надолго задумалась, а потом выдала:
        - Все равно Сережа дурак!
        Глава 13
        Крылья из занавесок
        - Аль, у тебя есть дома белые простыни?
        - Не знаю… — растерялась она.
        - Такое впечатление, что все на черных спят! — фыркнула Ира.
        Народ в рубке засмеялся.
        - У нас в основном постельное белье цветное, — пояснила Аля и запоздало поинтересовалась: — А это вообще зачем?
        - Да вам на костюмы! Так что доставай, где хочешь!
        - Спрошу у мамы, — кивнула она, задумавшись. — Только как же я в простынях буду со стула падать?
        - Ничего, зато целоваться не помешает, — ехидно ввернул Васька.
        - Я не собираюсь ни с кем целоваться! — вспыхнула Аля. — Особенно с Сережей. Особенно на сцене!
        - Это же просто спектакль!
        - А ты бы стал? — напрямик спросила Аля.
        - А что такого-то? — пожал плечами Васька. — Хоть сейчас могу продемонстрировать… Лиля! Садись ко мне на колени, — пригласил он. — Будем играть в Алечку с Сережей!
        Лиля опустила глаза, и Аля подумала, что та сейчас откажется. Но ничего подобного, она грациозно опустилась Ваське на колени, они непринужденно обнялись, и Васька стал отклоняться назад, имитируя падение со стула. Лилю он потянул за собой, и Аля видела только ее спину.
        - Ну что? — поинтересовалась она, когда те закончили показательное выступление. — Вы поцеловались?
        Лиля резко развернулась и вышла из рубки, а Васька смущенно пробормотал:
        - Ну… почти.
        - Так, ангелы сбежали из ада и торопятся на землю, черти пускаются в погоню. Как бы нам это поинтереснее обыграть?.. А давайте зал задействуем! Ангелы, вы со сцены уходите. И бегом по лестнице из фойе к дверям в зал. Черти — следом. Потом вы входите в зал с другой стороны, сначала ангелы, за ними — черти, завязывается потасовка. А тем временем на сцене… рождается Христос! Вот, собственно, и все. Пока эти… эээ… друг за другом гонялись, все произошло без них. Всем понятно? Тогда начинаем… с падения со стула, — она с намеком посмотрела на Алю.
        - Давайте сразу с побега, — предложила та.
        - Нет, с падения со стула!
        Аля вздохнула, уселась к Сереже на колени и привычно обняла его за шею. Он таким же дежурным жестом положил ей руку на талию.
        - Уже неплохо! — одобрила Василиса. — Вась, давай своих «козлов»!
        …Аля вытащила из драки двух своих собратьев, они выскочили в фойе и сломя голову понеслись вверх по лестнице. Васька и Рома быстро обогнали ее и встретили у входа в зал «автоматными очередями».
        Она картинно вскинула руки и пошатнулась, в последний момент передумав падать — этого ей и на сцене хватает!
        - Ничего, я посмотрю, как вы в простынях побегаете, — тяжело дыша, проговорила она.
        - Какие еще простыни?
        - А вам что, не сказали? — удивилась Аля. — Вась, не тупи, ты ж там был!
        - Да я чего-то прослушал…
        - Поцелуями увлекся?
        - Короче, — перебил Васька. — Какие простыни?
        - Костюмы у нас будут такие! Есть дома белое белье?
        - Не знаю… — на разные голоса промычали парни.
        - Такое впечатление, что все на черном спят! — она невольно процитировала Ирку. — Короче, морально готовьте мам!
        - А сколько простыней-то надо? — деловито поинтересовался хозяйственный Рома.
        - Думаю, две, но некоторым может и три понадобиться, если ширины не хватит, — съязвила Аля, выразительно оглядев его упитанную фигуру.
        - А некоторым может длины не хватить… — не остался в долгу тот, но тут Васька заорал:
        - Наступают! Внимание, огонь!
        И они уже втроем вскинули «автоматы».
        - Мам, у нас есть белые простыни?
        - А зачем тебе?
        - Для костюма ангела. Две штуки.
        - А их потом вернут? — поинтересовалась мама. — И в каком виде?
        - Я буду падать в них со стула, — глубокомысленно заметила Аля. — Так что, сама понимаешь… Ма-а-ам… — с сомнением протянула она.
        - Что?
        - Мне там по роли предлагают с одним мальчиком поцеловаться…
        - Симпатичный хоть мальчик?
        - Не-а, — честно ответила она. — Противный.
        - Ну тогда не стоит, — весело заметила мама, и девочка так и не поняла, шутит она или серьезно.
        На первую репетицию в костюмах ангелы все как один явились с белыми простынями.
        - Ну вот, у всех нашлись! — весело заметила Ира. — А отмазывались, не знаю, мол…
        - Кстати, мама не поняла и сначала дала мне в цветочек, — невозмутимо заметил Рома.
        - Тебе не с цветочками, а с булочками какими-нибудь надо было бы, — высказался Васька. — Или с колбасой…
        - Вася! — возмущенно загалдели художницы.
        Чертям было куда проще — они просто нарядились во все черное, и озадачиться пришлось только рогами и хвостами.
        - Так, а мне хвост? — возмутился Славик, когда художницы раздали реквизит.
        - Погоди, тебе еще не сделали, — развела руками Надя. — Возьми пока тигриный от цирка.
        - Все люди как люди… то есть черти как черти, а я с тигриным буду?
        - Так это же твой собственный хвост из тигров! — утешила Надя.
        - Мой хвост? — с подозрением оглядел его Славик.
        - Дорогой Иа! — немедленно встрял Васька.
        - Я тебе сейчас покажу Иа! — пообещал Славик, но тут Надя сказала:
        - Все, черти свободны! Покиньте рубку, сейчас ангелы будут одеваться!
        - Ну погоди, еще на сцене встретимся! — пообещал на прощание Славик.
        Рому и Ваську наскоро замотали в простыни на манер древнеримских тог и выставили. Девчонкам не терпелось неспешно и со вкусом заняться Алей.
        После долгих прикидываний решили скрепить простыни на плечах и подвязать поясом. Получилось что-то вроде длинного мешковатого платья без рукавов.
        - Это что, у меня будут голые руки торчать? — возмутилась Аля.
        - Ой, забыла! — спохватилась Ира и кинулась к своей сумке. — Я ж тебе крылья принесла!
        Аля заинтересованно потянулась посмотреть. Зря она сказала Василисе, что ни с кем из девчонок не подружилась…
        - Вот! — наконец торжественно сказала Ирка и выдернула из пакета обыкновенную тюлевую занавеску.
        - Это что, крылья? — разочарованно протянула Аля.
        - Да ты погоди, знаешь, как сейчас красиво сделаем!
        Ирка набросила тюль ей на плечи и руки, потом водрузила обратно простыни.
        - А теперь смотри! — она подвела Алю к небольшому зеркалу.
        Девочка осторожно помахала руками и признала:
        - Да. И правда ничего.
        Она покрутилась перед зеркалом, пытаясь рассмотреть себя сбоку и сзади. Полы «платья» при этом распахнулись чуть ли не до пояса.
        - Ничего себе! — ахнула Аля. — Хорош ангел!
        - Да нормально, — придирчиво осмотрела ее Ира. — Ты же в душе порочный ангел! — хихикнула она. — Наденешь колготки покрасивее!
        - А сейчас у меня какие? — испугалась она. — Страшные, что ли?
        - Да и сейчас все о’кей, — успокоила Ира. — Просто на спектакль надо будет подобрать поинтереснее, с рисуночком, там… Я тебе еще веночек на голову сделаю, у меня как раз ленточка подходящая есть…
        - Ирка, спасибо…
        - Да ладно! — смущенно отмахнулась та. — Иди, там, наверное, уже все на ушах стоят.
        Перед дверью в зал Аля замешкалась.
        - Так, — сказала Ира. — Тормозить изволим?
        - Я боюсь, — призналась она.
        - Чего?
        - Ну, все будут смотреть…
        - Интересно! — присвистнула та. — Если ты репетиции боишься, как спектакль играть собираешься?
        - Ой, об этом я вообще стараюсь не думать… Лучше не напоминай!
        - Иди тогда. Иди-иди! — Ира подтолкнула ее в спину.
        Аля послушно открыла дверь в зал.
        Первой ее заметили со сцены собратья-ангелы, скучавшие за столом. Поймав их заинтересованные взгляды, завертели головами сидевшие в зале черти. Стало тихо.
        Ну сколько уже можно играть в Золушку! Аля сделала шаг вниз по лестнице и едва не полетела носом вперед, наступив на подол. Черт! Неужели она сорвет такой момент?
        Аля глубоко вздохнула, приподняла платье кончиками пальцев и начала медленно спускаться. Девочка чувствовала, что ее походка сама собой меняется, становясь более плавной и грациозной. Вот что простыни с человеком делают!
        Так, теперь еще на сцену подняться, лестница крутая, ответственный момент… Все!
        Первой отмерла Василиса:
        - Так, давайте все от начала и до конца прогоним!
        Почему-то на сцене Аля, наоборот, успокоилась. Теперь можно, смотрите сколько хотите! Сначала она все следила, чтобы полы не слишком распахивались, но быстро забыла об этом. Вспомнила только, когда Сережа взвалил ее на плечо, но в такой позе поправлять костюм было затруднительно.
        Сидя у него на коленках, она запоздало испугалась: а со стула как падать? Дурацкие простыни наверняка задерутся до самой… Уже оказавшись на полу, она попыталась незаметно поправить костюм.
        - Ты чего ерзаешь? — прошипел Сережа.
        - Посмотри, у меня… все нормально? — туманно высказалась она.
        - Где? — не понял тот.
        - Ммм… с костюмом.
        - А что с ним может быть не в порядке?
        - Ну подол на месте?
        - На месте, где ж ему быть, — хмыкнул он, скосив глаза.
        Поднявшись на ноги, Аля чуть не вышла из роли, еле сдержав смех: в пылу драки простыни с Васьки сползли, и из-под них показались ярко-зеленые спортивные штаны. Это даже круче ее разрезов!
        Бежать по лестнице парням оказалось проще — Рома тоже надел вниз треники, и они просто задрали простыни до пояса. Аля же нестись в прежнем темпе теперь никак не могла, и ее почти догнали черти. Всю их теплую компанию Васька и Рома привычно встретили «автоматным огнем», к которому Аля не успела присоединиться.
        - Ну что, я довольна, — сказала Василиса после прогона. — Только кое-чего я не поняла. Вася! Ангел в зеленых штанах — это, конечно, сильно! Что за экспрессионизм?
        - Так это ангел, уже проявивший свою порочную сущность, — важно пояснил тот. — Что и передает такая яркая и говорящая деталь костюма, как штаны!
        - Ну наворотил! — вздохнула Василиса. — Но что-то в этом есть… — задумалась она и решила: — Ладно, так и оставим.
        - А у меня вот тоже, — подала голос Аля, — после падения со стула простыни будут уже не очень-то белые!
        - Ангел, побывавший в аду, не может не испачкаться, — глубокомысленно заметила сидевшая в зале Ирка.
        Василиса согласно кивнула.
        Глава 14
        Одиссей, ты опоздал!
        На очередную репетицию цирка Ирина Юрьевна и Василиса почему-то пришли вместе. Они посовещались, а потом Василиса громко объявила:
        - Цирк и вертеп будем показывать вместе!
        Класс притих — в первый момент никто ничего не понял. Постепенно народ отмер, и посыпались возмущенные возгласы:
        - Как вместе?
        - В один день, что ли?
        - Совершенно нереально!
        - Вы что, с ума сошли?
        Аля тоже не могла себе представить, как сыграть два таких сложных спектакля подряд. А костюмы, декорации… Нет, о чем говорить, нереально и все тут!
        - Вы сами подумайте, — принялась увещевать их Ирина Юрьевна. — У вас… у нас, — вовремя поправилась она, — два спектакля, каждый где-то на час. Как раз два отделения! Сначала цирк отыграем, сделаем перерыв, а потом уже вертеп! Не переживайте вы, успеете подготовиться!
        - Нет, ну а как же настрой, — с пафосом начал Васька. — Цирк — это одно, а вертеп…
        - Другое, — ехидно подсказал Славик.
        - Вот-вот, — не смутился тот. — Мне же перестроиться надо будет, а так резко перевоплотиться я не смогу…
        - А вы о зрителях не забыли? — вмешалась Василиса. — Думаете, очень им захочется два раза приходить?
        Класс озадаченно замолчал.
        - А что, еще и зрители будут? — ужаснулся Сережа.
        - Конечно! Всех наших позовем, в соседней школе плакат повесим. Родители ваши придут…
        - Ну, уж предков-то как раз не заломает два раза приехать, — хмыкнул Славик.
        - И охота вам будет перед полупустым залом играть? — поинтересовалась Ирина Юрьевна. — Ладно, подумаем над этим. А сейчас давайте-ка еще разочек прогоним все номера подряд…
        - А-а-а, где веревка? — всполошилась Аля, заглянув в свою сумку. — Я ее вчера забрать забыла!
        Никто не откликнулся.
        - Ну, блин, все, потеряли!
        Славик заглянул за сцену, где валялся реквизит, вытащил веревку и сунул ей в руки:
        - Да вот она, успокойся!
        - Спасибо! — смутилась Аля.
        Только еще истеричкой прослыть не хватало!
        Начало зачета по рекламе Василиса назначила на десять утра.
        - А почему не во вторую смену? — немедленно поинтересовался Васька.
        - А потому, что мои знакомые не могут на вас целый день потратить, — прямо пояснила преподавательница.
        - Какие ваши знакомые?
        - Однокурсники по ВГИКу. Они же ваши заказчики.
        - Ааа, — разочаровался он. — А я-то думал…
        - Что тебе прям рекламодатели позвонят, рекламу закажут да еще и денег заплатят? — издевательски осведомился Славик.
        - И реклама им нужна про мифы, — подхватил Никита.
        - А что, — не обиделся Васька. — Очень даже актуальная тема!
        Василиса выдала им только по номеру телефона.
        - Все остальное вы должны узнать сами. Имя заказчика, чем занимается его фирма… И, самое главное, принять заказ. Подробно спрашивайте обо всех условиях, их соблюдение потом тоже будет учитываться.
        - А люди-то хоть предупреждены? — подозрительно спросил Васька. — Нас за психов точно не примут?
        - Вась, ну а как, по-твоему, они бы еще смогли вам задание дать? — прищурилась она. — Вы, главное, сами номером не ошибитесь!
        - Звони, — сказал Але Васька.
        - Почему опять я? — воспротивилась она.
        - Ну а кто? Ты же глава команды!
        - Почему-то вы об этом вспоминаете, только когда надо повесить на меня какую-нибудь фигню!
        - Аль, звони, — кивнул Антон и ободряюще улыбнулся: — У тебя лучше всего получится! Держи телефон, у меня тариф безлимитный.
        Аля взяла у него мобильник и дрожащими пальцами стала нажимать на кнопки, сверяясь с бумажкой. Сердце ухало вниз с каждый гудком, пока наконец какой-то совсем мальчишеский голос не ответил:
        - Алло!
        - Здравствуйте! Вас беспокоит президент рекламной фирмы «Рек-компани», — проговорила она, чувствуя себя полной идиоткой. — Голубева Александра Игоревна.
        - Очень приятно. Я хотел бы заказать у вас информационный рекламный ролик транспортного агентства «Одиссея» продолжительностью шестьдесят секунд.
        Заказчик разом ответил на все вопросы, и Аля на миг растерялась.
        - На чем вы бы хотели сделать акцент? — наконец сообразила она.
        - Ну а как вы думаете, на чем может сделать акцент транспортное агентство? — развеселился тот. — Конечно, на скорости перевозки и сохранности грузов!
        - Хорошо, я вас поняла, — девочка постаралась придать голосу солидности.
        - Подождите! Есть еще пожелания… — в трубке зашуршала бумага. В шпаргалку, что ли, заглядывает? — Чтобы в ролике участвовали Одиссей и Пенелопа, — видимо, наконец нашел нужный пункт заказчик.
        - Будут обязательно, — заверила Аля.
        - Хорошо, Александра Игоревна, — церемонно попрощался заказчик. — Жду вашего звонка через три часа!
        - Ну что, что? — задергала ее команда, когда Аля нажала отбой.
        - Вот, — она протянула блокнот.
        - Да разве мы твою куропись прочитаем, — с досадой отмахнулся Васька. — Рассказывай так!
        Аля передала суть заказа.
        - Ничего себе! — присвистнул он. — Информационный! Но мы же только имиджевыми раньше занимались!
        - И без людей… — озадаченно добавила Надя.
        - То-то я и думала, что все слишком просто… — задумалась Аля.
        - Да ладно вам! — сказал Антон. — Какая разница! Подумаешь, с людьми! Фотоэтюды-то снимать не надо!
        - Да, — согласился Васька. — Тебе, действительно, никакой разницы!
        - Информационный даже проще, — настаивал оператор. — Ассоциации не нужны…
        - Да уж ты-то много ассоциаций придумал!
        - Так! — не выдержала Аля. — Будем препираться или все-таки попробуем зачет сдать?
        - Ладно, проехали, — согласился Васька. — У кого какие ассо… Тьфу! Нет, как нас Василиса все-таки подставила!
        - Да чем?
        - Роликом информационным!
        - Ну давайте теперь обсудим, какая плохая Василиса!
        - Правда, давайте работать, — примирительно сказала Лиля. — Все равно уже ничего не изменишь… Смотрите, что я придумала: возвращается постаревший Одиссей домой. А навстречу ему выбегает орава детей, потом выходит Пенелопа и говорит: «Одиссей, ты опоздал!» И тут… ну, скажем, в кадр входит молодой человек в современном костюме и хлопает хлопушкой со словами: «Без транспортного агентства „Одиссея“ вам не обойтись!» Дубль два! И снова: теперь уже молодой Одиссей возвращается, открывает дверь… Из дома в ужасе разбегаются женихи Пенелопы. Потом на пороге появляется она сама и бросается Одиссею на шею. Примерно так.
        - Цинично! — ухмыльнулся Антон.
        - Зато про войну! — не в кассу пошутил Васька.
        - Здесь только скорость доставки отражена, — заметила Аля. — А еще ведь нужно про сохранность грузов! Я думаю, можно так. Приносят постаревшему Одиссею огромную растрескавшуюся амфору. Он пытается ее поднять, но не может сдвинуть с места и грустно говорит: «Пока ее доставили, я успел состариться!» Раздается голос за кадром: «Надо было воспользоваться услугами транспортного агентства „Одиссея“!» Потом, действительно, можно хлопушку… Снова приносят целую и новую амфору, дверь открывает молодой Одиссей и легко поднимает ее…
        - Ну ничего… — протянул Васька. — Только реально ли столько в одну минуту впихнуть? Давайте уж не рисковать и первый вариант делать!
        - Ну подождите…
        - Кто за? — перебил Васька. Он, Лиля и Надя подняли руки. — Большинство!
        - Но вы же сами все время говорите, что я глава… — попыталась возмутиться Аля.
        - Надо думать о благе команды, а не о своих амбициях! — с пафосом сказал Васька.
        - Как-как заказчика зовут? — заглянула в Алин блокнот Надя. — «Ямб Викторович»?
        - Ну да, он так сказал…
        - Хорей Викторович! — тут же сострил Васька. — Дактиль Викторович! Амфибрахий…
        - Вась, прекрати! — поморщилась Лиля.
        - Правда, давайте работать. — Он немедленно состроил серьезную мину. — Девчонки, Антон, рисуйте раскадровку! А мы с Алей сценарий оформим. Впрочем, нет! Сценарий-то Лили, значит, и пишем мы с Лилей! А ты, Алечка, делай смету! Значит, не забудь, актеры, реквизит…
        - Да уж как-нибудь разберусь, — мрачно ответила она.
        Аля сидела в уголке и считала на калькуляторе. Василиса говорила, как себя поставишь, так и будут относиться… «Умножение на три», — привычно поставила она последней строчкой перед подведением итога. Закончив расчеты, девочка посмотрела на часы:
        - Ребят, пора заказчику звонить.
        - Звони, — разрешил Васька.
        - Все готово?
        - Да, вот смотри, — Антон продемонстрировал лист раскадровки.
        - А сценарий?
        - Тоже, — потряс листками режиссер. — Звони!
        - Это Александра Игоревна, — с непривычки медленно выговорила она, набрав номер заказчика. — «Рек-компани». У нас все готово!
        - Да я уже у вас внизу, поднимаюсь, — ответил тот.
        - Он уже здесь, сейчас поднимется! — испуганно доложила Аля.
        - Да не трясись ты так! — покровительственно сказал Васька. — Кстати! — вдруг вспомнил он. — А почему ты в первый раз президентом представилась?
        - А как надо было — продюсером? Продюсер рекламной фирмы — это как-то… Кстати, давайте я ваши отчества запишу, чтоб все солидно было. — Аля открыла блокнот.
        В зал тем временем вошла Василиса в сопровождении парня и двух девушек. Девушкам она указала на Рому и Славика, а парню — на Алю.
        - Девчонки! — оживленно зашептал Васька, оглядываясь на заказчика. — Он же молодой! Вы ему улыбайтесь!..
        - Здравствуйте! — остановился возле них парень.
        Они ответили нестройным хором.
        - Это наш режиссер, Павлищев Василий Владимирович, оператор Лидинов Антон Александрович и художницы Проворотова Надежда Викторовна и Еловская Лилия Владимировна.
        Парень выслушал громоздкое представление и сказал:
        - Ну а меня можете называть просто Ян.
        Аля зажмурилась от ужаса. С ума сойти, он Ян! Все, ей не жить…
        Но ничего страшного не произошло, только Васька сдавленно хрюкнул.
        - Ну показывайте, что вы там напридумывали!
        - Вот, — Васька выложил перед заказчиком сценарий и раскадровку.
        - Да вы мне сначала так расскажите!
        Васька довольно складно пересказал Лилин сценарий.
        - Ну ничего, — сказал Ян, просматривая поданные бумаги. — Деление на кадры очень точное, молодец, Антон… э-э-э… можно просто Антон?
        Тот важно кивнул, и Аля почувствовала, что краснеет. Дались ей эти отчества!
        - А вот сам сценарий… хм-м-м… у вас другой идеи не было?
        Васька развел руками и раскрыл было рот, но Аля успела раньше.
        - Вот, — она подала свой сценарий, который успела набросать в оставшееся от сметы время.
        - Нет, зачет вы, конечно, получите, — сказал Ян, пробежав его глазами. — Это без вопросов. Просто чтобы вы знали — этот вариант гораздо удачнее!
        Проверяя смету и дойдя до строчки «умножение на три», он удивился:
        - А это что такое?
        - Нам Василиса Александровна так сказала, — пояснила Аля.
        - А, ну раз Василиса Александровна… — непонятно усмехнулся он.
        Когда заказчики ушли, их работы перепроверила Василиса.
        - Ну вроде все правильно, — сказала она, просмотрев Алины бумаги.
        Ожидавший своей очереди Славик заглянул через ее плечо и вдруг громко заржал:
        - Умножение на три! Ой, я не могу!
        - А что такого? — не поняла Аля и повернулась к Василисе: — Вы же сами говорили…
        - Я пошутила, — ответила та, пряча улыбку. — На тему комиссионных фирме…
        - А почему же вы раньше… — совсем растерялась она. — Я ведь во всех сметах так писала… Вы же видели…
        - Я думала, ты тоже шутишь, — смутилась Василиса. — Кто же знал, что ты и в смете для заказчика так напишешь?
        - Блииин… — Аля схватилась за голову.
        - Да ладно! — утешил ее Славик. — Я однажды к зарплате штатного персонала лишний ноль приписал. И ничего, никто не заметил!
        Глава 15
        Привет из рая
        Тридцать первого декабря Аля начала собираться с самого утра. После их спектакля планировалась общешкольная дискотека и встреча Нового года в фойе рядом с актовым залом. Родителей тоже пригласили, им собирались накрыть отдельный стол.
        - Мам, ну в общем, поднимаешься на второй этаж, и там коридорчик такой к актовому залу…
        - Да я помню, я же там была на родительском собрании — улыбнулась мама.
        - Ой, точно! Что-то я уже совсем…
        - Да не волнуйся ты так.
        - Да как же, не волнуйся! Два спектакля подряд! Просили-просили цирк отдельно показать, а они — фиг!
        - Аля!
        - А что «Аля»? Никто не придет! — передразнила она. — Вот ты бы, например, не пришла бы, что ли?
        - Ну, учителям, наверно, виднее, — дипломатично заметила мама.
        - Ага, наверно…
        В колледж Аля притащилась с тремя здоровенными пакетами: костюм для цирка, костюм для вертепа и, собственно, платье для встречи Нового года. У школы она столкнулась с Васькой, тоже нагруженным кульками. Они замешкались у дверей, бестолково глядя друг на друга и не решаясь поставить вещи на землю. На их счастье, дверь открылась изнутри — и им навстречу вылетела Василиса.
        - Вы куда? — хором спросили они вместо приветствия.
        - Да у девчонок нитки кончились, и там надо один костюм срочно подогнать, — озабоченно ответила она. — Все заняты, некому больше сходить, — и она побежала к переходу метро, на ходу застегивая пальто.
        - Чума! — прокомментировал Васька.
        - Ага, — согласилась Аля.
        - О, ангелы! — приветствовал их появление в рубке Славик. — Привет из рая принесли?
        - Ага, тебе персональный! Ждут не дождутся!
        - Не, уж лучше вы к нам!
        - Придем обязательно! — заверил Васька. — В картишки перекинемся…
        Вскоре вернулась Василиса с нитками, вручила их Ире, возившейся с рогами кого-то из чертей, и объявила общий сбор в пока еще пустом зале.
        - Перед тем, как вы начнете одеваться, хочу сказать несколько слов. Сейчас главное — не психовать! Все отрепетировано, слабых мест нет! Вы столько готовились и наконец покажете плоды своих трудов публике. Да у вас сегодня двойной праздник — не только Новый год, но и премьера!
        - А мне мама сказала, что простыней больше не даст, — вдруг сказал Васька.
        - Что? — не поняла сбитая с пафосной речи Василиса.
        - Говорю, если после премьеры еще представления будут, то мне простыней больше не дадут!
        - Вась, да ну тебя!
        - Не порть праздник!
        - Иди ты со своими простынями!.. — раздались со всех сторон возмущенные голоса.
        - О чем я говорила? — наморщила лоб Василиса. — Ах, да! Не психовать! Там на стене в каморке порядок номеров висит, правильно кто-то сделал, кстати, молодец, можете с ним сверяться, если вдруг чего забудете!
        Список написала Аля. Для себя.
        - Хорошая штука! — одобрил Славик, как-то случайно увидев его. — Сделала бы для всех!
        Аля послушно скопировала листок и прилепила скотчем на стену в каморке. Появлению списка никто не удивился. Похоже, решили, что добрые ангелы принесли. И были недалеки от истины!
        - В общем, отставить панику! Все! Можете одеваться к цирку!
        Василиса вовремя уловила нарастающую в коллективе нервозность и подавила ее в зародыше. Аля тоже немного успокоилась, и они с Иркой пошли в туалет переодеваться — в рубке и каморке было не протолкнуться. Костюмы у младших сестер Заскоковых были скромные: черные водолазки и такие же лосины, поэтому справились они быстро.
        Оставив вещи в рубке, девчонки вышли в пустое фойе с одинокой елкой посередине.
        - Как я не люблю все это дурацкое «Раз, два, три, елочка, гори…» — с досадой сказала Ира, разглядывая валяющийся под елкой мешок Деда Мороза. — А ведь будет стопудово!
        - Куда ж без «елочка, гори»! — Аля качнула синий шарик с серебристыми звездами.
        - Хоть бы что поновее придумали!
        - Да мы вот придумали «что поновее»!
        - Знатно, я чувствую, повеселимся… Представляешь, как на нас потом смотреть будут?
        - Да ты-то еще ладно, — усмехнулась Аля. — Ты свое отпрыгаешь, и все. А у меня еще этот вертеп…
        - Наоборот круто! Звездой станешь!
        - Издеваешься, да?
        - Аля! — позвал ее Никита. — Где веревка?
        - Ой, в сумке оставила! Сейчас принесу!
        Аля побежала в рубку, где ее и поймала Василиса:
        - Готова?
        - Ну… так…
        - Зрители уже собираются, сейчас будем в зал запускать. Передай там всем, чтоб не отсвечивали. Особенно в костюмах!
        - А в туалет? — возмутился Васька, когда Аля зашла в каморку с веревкой и передала слова Василисы.
        - Горшок надо было приносить, — отрезал Славик.
        - Очень смешно! — скривился тот.
        - Пошли посмотрим на народ! — подпрыгивала от нетерпения Ира.
        - Сказано же — нельзя! Тем более мы уже в костюмах.
        - А мы через дырочку в занавесе.
        Аля много раз читала и видела в кино, как актеры подглядывают за публикой через дырочку в занавесе, но даже не подозревала, какое это волшебное ощущение. Поскрипывают доски еще пустой сцены, за хрупкой стеной занавеса — невнятный гул и голоса, а скоро он раскроется, и все эти люди будут смотреть на тебя…
        Она вдруг подумала, что из-за всей этой подготовительной суеты и беготни даже не чувствуется, что скоро Новый год. Хотя это ее любимый праздник, и готовиться она всегда начинала чуть ли не за месяц! А в этом году даже елку наряжала мама, позор! Впрочем, встречать Новый год не дома ей тоже еще не приходилось. Не говоря уже о каких-то там вертепах!
        - Начинаем! — озабоченно прошептали рядом, и Алю как ветром сдуло со сцены.
        Из каморки она слышала, как зрители захлопали — это раскрылся занавес и вышел конферансье, «приглашенная звезда» — десятиклассник. Он поприветствовал почтеннейшую публику, поздравил с наступающим Новым годом и объявил первый номер — канатоходца.
        - Ну что, как там? — накинулся народ на Никиту, когда тот вернулся со сцены. Его ждали, как космонавта из открытого космоса.
        - Да все о’кей, — расслабленно отмахивался он. — Главное — не трусьте. И вообще не думайте о том, что на вас смотрят. Играйте, как на репетиции. Главное — в зал не смотрите!
        Никита направо и налево раздавал советы, но Але это мало помогло — чем ближе был ее номер, тем сильнее ее трясло. А ведь это еще только цирк! Утомившись от переживаний, девочка опустилась на стул, но сидеть оказалось еще муторнее, и она снова встала. За спиной у нее послышался смех.
        - Алечка! — позвал Васька. — У тебя вся… э-э-э… белая.
        Она выгнула шею и заглянула себе за спину. Это все Ирина Юрьевна виновата! Придумала, что Антон и Славик для номера со скакалками не только нарядятся в черное, как младшие сестры Заскоковы, но еще и вымажут физиономии мелом, — все для контраста с блистательным выходом Карины. Намазаться-то они намазалась, а вот убрать за собой мел… Короче, все его остатки размазались по Алиным штанам. Она прислушалась к себе и удивилась: раньше бы переживала неделю! Сейчас же просто невозмутимо отряхнулась.
        - А теперь перед вами выступят гимнастки со скакалками сестры Заскоковы! — зычно объявил конферансье. — Встречайте!
        Их выход! Уже двинулись на сцену Антон и Славик с веревкой.
        - Ну, раз-два-три! — скомандовала Ира, и под оглушительный галоп, несшийся из колонок, они выскочили на сцену.
        Больше всего Аля боялась запнуться. В зал она, как и советовал Никита, старалась не смотреть.
        Только когда Аля, отпрыгав свое, выскочила на авансцену и приветственно вскинула руку, до нее дошло, что все нормально, она не запнулась и все эти аплодисменты ей, ей! Ира выпрыгнула на противоположный край сцены, ей тоже похлопали, и девчонки повернулись, приветствуя выход Карины.
        Зал грохнул от смеха, когда та появилась, наступила на веревку и, задвинув «сестер» на задний план, вышла на публику. Карина выглядела ослепительно, причем в прямом смысле этого слова — все на ней блестело и переливалось, а на макушке качался кокетливый бантик.
        Хлопали им долго, Але показалось, просто бесконечно, поэтому сошла со сцены она абсолютно счастливой.
        - Слушайте, а классно-то как! — удивленно сказала она в каморке. — И не страшно совсем, наоборот…
        - Еще повторишь! — ухмыльнулся Славик.
        Но Алю уже ничего не пугало.
        - Не отыграла до конца! — напустилась на Карину Ирина Юрьевна. — Вон девчонки на втором плане, и все равно свои аплодисменты сорвали. А ты — главная звезда — совсем себя не показала!
        Карина равнодушно пожала плечами.
        Завершалось цирковое представление по традиции выступлением хищников.
        - А сейчас сенсация! — Конферансье выдержал эффектную паузу. — Уникальный номер «Влюбленные тигры»!
        Ого! Кажется, за репетициями вертепа Аля упустила много интересного!
        Первой на сцену вышла Оля в длинной блестящей накидке, а следом потянулись на четвереньках «тигры». Вскоре Аля поняла, почему номер так оригинально назвали: по команде хищники ничего делать не хотели, но стоило дрессировщице погладить их и пошептать что-то на ушко, как они с готовностью прыгали через обруч, шли по «бревну» и рассаживались по тумбам, роль которых играли обычные табуретки. Под конец Оля скинула накидку, оставшись в купальнике, и эффектно улеглась на спинах распластавшихся по сцене «хищников».
        Номер имел оглушительный успех, артистов никак не хотели отпускать со сцены.
        - Заслуженные тигры России! — приветствовал их Антон в каморке.
        - А ты не завидуй! — небрежно бросил Васька, отцепляя хвост.
        Они еще раз вышли поклониться все вместе, и только тогда объявили перерыв.
        На этот раз из рубки всех выгнали, и девчонки засуетились вокруг Али: сначала набросили на плечи тюль, а потом стали прилаживать простыни. В завершение Ира затянула на ней пояс и прикрепила к волосам обещанный веночек.
        - Сама накрасишься? — деловито поинтересовалась она, полюбовавшись плодами своих трудов. — Или помочь?
        - Да вообще-то я уже… — растерялась Аля.
        - Что? И это ты называешь — накраситься? Не смеши мои носки! Ну-ка садись!
        Аля покорно опустилась на стул.
        - Закрой глаза! — скомандовала Ира.
        Когда подружка наконец разрешила посмотреть в заботливо поднесенное зеркало, ей стало плохо.
        - Девчонки, вы что? — простонала она. — Я в таком виде на сцену не выйду!
        - Еще как выйдешь! — заверила Ира, подталкивая ее к двери.
        Первой ей встретилась Василиса.
        - Перекрасивили! — выдала она, придирчиво осмотрев Алю. — Никакого комического эффекта! Вот то ли дело у мальчишек!
        Хотя совсем недавно она яростно сопротивлялась усилиям художниц, теперь Аля испугалась, что Василиса заставит их убрать всю красоту и попросит сделать из нее такое же чучело в простыне, какие не получились из собратьев-ангелов. Но преподавательница только махнула рукой:
        - Ладно, иди, там только тебя ждут!
        В каморке действительно маялись давно замотанные в простыни Рома с Васькой.
        - Даа, Алечка, — протянул Васька, окинув ее внимательным взглядом. — Красота — страшная сила!
        - Отстань, без тебя плохо, — отмахнулась она.
        - Ну почему же плохо? — не унимался тот. — По-моему, все очень даже хорошо!
        - Ангелы, давайте за стол! — шепотом позвал со сцены конферансье. — Объявляю!
        Они поднялись на сцену и торопливо уселись.
        - Невероятное зрелище — вертепный театр в исполнении не кукол, а живых актеров! — услышали они последнюю реплику конферансье, и занавес разъехался в стороны.
        - А знаете, господа, «Реквием» Моцарта…
        Да, знаете ли, господа, слова со сцены говорить — это вам не через скакалку прыгать! И хотя в зале было тихо, Але упорно казалось, что она не слышит собственного голоса.
        Когда они «улетели» со сцены и их сменили черти, на них накинулась Тамара Львовна.
        - Ребята, это катастрофа! — трагически сообщила она. — Вас не слышно в зале!
        Але вдруг стало обидно за Василису и других учителей. Они столько репетировали, и вдруг на спектакль является директор и заявляет, что у них все плохо!
        - Ничего, дальше слов еще меньше будет, — мрачно пообещала она.
        - И все-таки говорите громче!
        Ага, легко сказать! Ой, черти уже договариваются идти к ангелам в рай! Снова их выход!
        Сережу Аля в первый момент даже не узнала: он тоже принарядился по случаю премьеры — надел строгий темный костюм с белой рубашкой и алой гвоздикой, высовывающейся из кармана пиджака, а волосы тщательно зализал назад. Настоящий черт-соблазнитель!
        «Вынос на плече» прошел как по маслу. Уже оказавшись за кулисами, Аля услышала смех в зале. Ура, получилось смешно!
        В перерыве между сценами в раю и в аду игрались гадания. Васька, нимало не смущаясь, нарядился в юбку и кофту, повязал на голову платок. Где только все это взял-то? Тоже, что ли, художницы постарались?
        - Скажи, кто первой замуж выйдет? — интересовалась Надя у веника, аккуратно ставя его в середину круга.
        Они взялись за руки и пошли в хороводе. Васька незаметно пытался подтолкнуть веник в сторону Лили, при этом дергая за руку шедшую рядом Алю. Но все равно по сравнению с цирком и вертепом гадания показались девочке сущей ерундой.
        - Гораздо лучше! — заявила Тамара Львовна, снова прибежав за кулисы.
        Да она, оказывается, ничем не лучше директрисы из старой школы — та тоже обожала показуху!
        Падение со стула тоже прошло на «ура», им даже захлопали, как каким-нибудь фигуристам после сложного трюка.
        - Ты как, живая? — шепотом спросил Сережа, когда они уже лежали на полу.
        - Ага, — удивилась вдруг проснувшейся заботе Аля. — А ты?
        - Да тоже. У тебя синяков много?
        - Все ноги, — призналась Аля.
        - А у меня не только ноги… Ой, тебе пора! Уже дерутся!
        Аля медленно поднялась, протерла глаза и с ужасом уставилась на царящий в «аду» бедлам. Сшитый из газет задник — вот где пригодился опыт режиссера Крюкова, автора шедевра «Мужские шалости»! — колыхался и жалобно шелестел.
        - Вася, ты что, пойдем отсюда! — кричала Аля, оттаскивая его от Славика, не боясь, что ее услышат в зале — все заглушала музыка.
        Вскоре Васька «очнулся», и они вместе побежали за Ромой. Аля вдруг заметила, что Васька с интересом поглядывает на ее ноги — в пылу драки простыни разъехались почти до пояса. Блин, самый подходящий момент! Аля попыталась поправить подол, но пояс развязался и держался на честном слове. Хорошо хоть она послушала Иру и надела колготки самой ангельской расцветки — белые в прозрачный цветочек, и они, по счастью, даже не порвались после падения со стула!
        - Сваливаем! — прошипела Аля.
        Ангелы построились, глядя друг другу в затылок, и замахали «крыльями».
        - Да быстрее! — зло шептала она, пока они не скрылись со сцены.
        В фойе парни сразу понеслись к лестнице, а Аля остановилась и, чертыхаясь, стала перевязывать пояс.
        Ой, уже черти бегут! Затянув его так, что стало больно дышать, он подобрала простыни и тоже понеслась к лестнице. Привычного «автоматного огня» не было, парни прилипли к закрытой двери в зал, заглядывая в щелку.
        - Ну что там? — безуспешно пыталась пробиться Аля.
        - Народу… — присвистнул Васька.
        - Все, идем! — скомандовал Рома и потянул дверь на себя.
        И правда, сколько людей! И совсем рядом! А им сейчас драться с чертями на лестнице… Ужас! Подбежала Оля и совсем не понарошку дернула ее за волосы.
        - Ах ты ведьма! — завопила Аля, ответно вцепляясь ей в хвост.
        Наконец раздался колокольный звон и на сцену выкатилась коляска, стилизованная под люльку с новорожденным Христом. Аля с радостью прекратила драться и стала спускаться. Остальные последовали за ней. Поднявшись на сцену, они зажгли заранее приготовленные свечи и выстроились на авансцене, в упор глядя в зал — теперь уже было можно.
        Им долго и оглушительно хлопали, пару раз даже вызывали на бис.
        - Поздравляю! — просияла Василиса, когда ангелы и черти наконец ввалились в каморку, оглушенные и счастливые. — Все просто отлично, все молодцы!
        Снимать костюм ангела не хотелось, и Аля вышла в нем к маме. Теперь-то не страшно, если увидят!
        - Поздравляю! — тоже сказала мама. — Ты у меня лучше всех!
        - Да ладно… — смутилась она.
        - Кстати, ты правильно сделала, с этим мальчиком целоваться не стоило!
        - Мама!
        - Ну ладно, беги переодевайся! А то Новый год так ангелом и встретишь!
        - Алька, ты просто супер! — заявила Ира, когда она пришла в рубку. — Лучше всех смотрелась!
        - Все твой костюм!
        - Ну… не без этого! — без ложной скромности согласилась подруга.
        Аля быстро переоделась в короткое серебристое платьице и, несмотря на Иркины протесты, аккуратно смыла добрую половину макияжа.
        В фойе гремела музыка. Ирка, уже давно одетая в костюм лисички, дергала Алю:
        - Пошли, хватит в зеркало смотреться! Я тебе и так скажу — всю красоту ты уже стерла!
        Они наконец вышли из рубки и сразу смешались с пестрой праздничной толпой. А она еще боялась не почувствовать новогоднее настроение! Ирку сразу пригласили танцевать, и она унеслась, а к Але подошел Славик:
        - Ну, как тебе?
        - Что?
        - Да спектакль наш.
        - Ты знаешь… — Аля прислушалась к себе. — Я пока не поняла.
        - А ты круто смотрелась. Реально! Дай пять! — и он неуклюже пожал ей руку.
        Славик ушел. Аля даже не успела понять, что это было, когда рядом нарисовался Васька, потрясающе симпатичный в белых брюках и салатовой шелковой рубашке.
        - Слушай, ты так классно сыграла!
        Да они сговорились, что ли? Что, вообще, происходит? Ничего потрясающего она не изобразила, все как на репетиции…
        - Алечка… В общем, ты извини, если что не так, — наконец сказал он, глядя куда-то в сторону. — Я иногда…
        - Да ладно, — удивилась она. — Я уже и забыла…
        Конечно, ничего Аля не забыла. Просто теперь все это относилось уже как будто не к ней. Словно ей рассказали про какую-то другую девочку…
        - Мир? — улыбнулся Васька.
        - Мир, — кивнула Аля. Обычная улыбка, что же в ней было такого особенного?
        Время пролетели незаметно. Большие часы на стене отсчитывали последние минуты до Нового года. У елки появились Дед Мороз и Снегурочка и завели любимое Иркино: «Раз, два, три, елочка, гори!»
        - Аль… — подошел к ней Антон.
        Кажется, она догадывалась, что он собирается сказать.
        - Ты так здорово сыграла сегодня!
        Аля невольно хихикнула. Может, это массовый гипноз?
        - Ты тоже.
        - Да что я! — махнул рукой Антон. — Ты даже не представляешь…
        Его слова заглушили куранты.
        - Урааа! — завопили вокруг.
        Аля вдруг почувствовала руку Антона на своем плече и услышала его тихий голос, шепнувший ей на ушко:
        - С Новым годом, Алька!
        Светлана Лубенец
        Любовь из легенды
        Глава 1
        Неудачное свидание
        Ольга Ларионова собиралась на первое в своей жизни свидание.
        Вчера на дискотеке Саша Добровольский три раза приглашал ее танцевать, а потом предложил следующим вечером прогуляться по городу. Разумеется, Ольга тут же согласилась. Да разве она могла отказаться, если мечтала об этом почти целый год. Правда, она не могла с уверенностью сказать точно, о ком мечтала, о Паше или о Саше. Братья Добровольские были близнецами, похожими друг на друга, как размноженная на принтере фотография одного и того же человека. Ольге уже несколько раз в своей жизни приходилось иметь дело с близнецами, но никогда она еще не встречала до такой степени похожих.
        А все дело в том, что Добровольским очень нравилось сходство, которое им подарила природа, оно было им очень выгодно, и они его всячески подчеркивали. Первое, что Саша с Пашей сделали, когда поняли, что отличить их друг от друга очень трудно, это — поделили между собой школьные предметы пополам, и каждый из них дома готовил только свою часть, затрачивая таким образом на приготовление уроков в два раза меньше времени, чем одноклассники. В школе братья сидели за одной партой и менялись местами в зависимости от предмета. Каждый новый учитель поначалу говорил, что за свою многотрудную учительскую жизнь навидался близнецов и в конце концов всегда находил способ их различать. Дни проходили за днями, новый учитель делался старым, но различий между Пашей и Сашей так и не находил. Да и как их было найти, если Добровольские одевались совершенно одинаково, стриглись у одной парикмахерши, которая была не кем иным, как их родной мамой, оба писали одинаковыми почерками, и даже родинки над верхней губой у них у обоих находились справа, под строго определенным от кончика носа углом.
        В классе Добровольских воспринимали как единое целое и называли «двое из ларца» или, исходя из фамилии, Добровольцами. Были они хорошего роста, спортивными и сильными. Братья всегда были вместе и стояли друг за друга насмерть, и это прибавляло им силы вдвое, а потому они пользовались законным уважением одноклассников. Девочки их 9-го «А», других параллельных девятых и даже некоторые старшеклассницы млели только от одного взгляда Саши или Паши, а Добровольцы поступали с ними так же, как со школьными предметами, то есть беззастенчиво делили их между собой и менялись ими. Один назначал свидание, а приходил на него тот, у кого в нужный момент было подходящее настроение или свободное время. Так что ни одна девочка, удостоившаяся внимания какого-нибудь из Добровольцев, никогда не могла бы сказать, с кем в действительности провела время: с Сашей или с Пашей. Но девочки в обиде не были, потому что прогуляться с кем-нибудь из них по городу хотя бы один вечер было очень престижно. Конечно, одноклассники завидовали способности Добровольских кружить головы девчонкам, но не до такой степени, чтобы их за это
ненавидеть.
        Ольга, точно так же, как и другие девочки, не могла, положа руку на сердце, с уверенностью сказать, что на дискотеке все три раза танцевать ее приглашал именно Саша. Но, опять же, как и другим, ей очень хотелось верить, что именно она станет той счастливицей, которая завоюет сердце одного из Добровольцев навсегда, что он в нее влюбится и не посмеет делить ее с братом. Подруга Галка уже на дискотеке призывала Ольгу «не раскатывать губенку», поскольку, по ее мнению, такие, как Добровольские, на любовь вообще не способны. Им совершенно незачем даже учиться этому чувству, так как из-за их броской внешности и экзотической похожести женский пол до пенсионного возраста так и будет по отношению к ним проявлять присущую ему слабость. Добровольцам останется только выбирать себе девушек и меняться ими, как коллекционными марками.
        Ольга посмотрела на себя в зеркало и еще раз убедилась в том, что в ней есть все, чтобы Саша Добровольский забыл про всех своих предыдущих приятельниц скопом и больше не задумывался о будущих. Ольга была яркой кареглазой брюнеткой с матовой смуглой кожей. Длинные гладкие волосы она убирала в узел на затылке и при этом приобретала точеность статуэтки или, на худой конец, изысканность балерины Большого театра. Галка, конечно, на этот счет имела свое мнение. Она говорила, что нынче в моде вовсе не изысканность, а наоборот, разнузданность, и предлагала завивать волосы в тугие кольца и носить огромную гриву, как Олеся Ивановская из 11-го «Б». Ольга однажды попробовала завиться, но показалась себе настолько вульгарной, что тут же размочила кудри, чтобы никогда больше к ним не возвращаться.
        Ольга бросила на себя в зеркало последний критический взгляд, не нашла, к чему можно было бы придраться, и с довольной улыбкой вышла из дома.
        Надо сказать, что при встрече Саша ей не понравился сразу. Ей показалось, что тот, кто приглашал ее танцевать на дискотеке, говорил с несколько другими интонациями. Она уверяла себя, что это всего лишь предубеждение, что все это ей только кажется, но ничего не могла с собой поделать. Она смотрела на красивое светлоглазое лицо с родинкой над верхней губой, как у одной известной фотомодели, и молодой человек казался ей ненастоящим, искусственным, поддельным. В конце концов Ольга устала бороться с собой и сказала:
        - Знаешь, Саша, я, пожалуй, пойду домой.
        - Почему? — удивился Добровольский, привыкший к тому, что от девушек обычно очень трудно отвязаться.
        - Потому что мне кажется, что ты не Саша, — решилась она высказать все на чистоту.
        Добровольский расхохотался и возразил:
        - Вот уж я-то как раз именно Саша!
        - Возможно. А на дискотеке кто со мной танцевал?
        - Ну… я, положим, тоже тебя приглашал…
        - Ясно. Значит, в паре работали, — убедилась в правильности своих подозрений Ольга. — А скажи, пожалуйста, «именно Саша», сегодня вечером вы насчет свидания полюбовно договорились друг с другом или разыграли меня… на морского?
        Добровольский смутился. Никто из девчонок никогда еще не проявлял подобную строптивость и не позволял себе их с братом допрашивать.
        - Это наше дело, — от неловкости довольно зло сказал он. — Между прочим, тебя никто не держит, хотя я не очень понимаю, отчего ты так рассердилась. Знала ведь, на что шла.
        - Знала, — согласилась Ольга, — только поверить не могла.
        - И что здесь такого? — продолжал искренне удивляться Саша. — Я не имею ничего против, если ты завтра пойдешь гулять не со мной или Пашкой, а, к примеру, с Гусаковым или Андроновым.
        - Зато я имею, — резко бросила ему Ольга и, не оглядываясь, пошла к дому.
        Добровольский останавливать ее не стал.
        Глава 2
        Миледи нам поможет
        На следующий день в школе оба брата Добровольских посматривали на Ольгу с нескрываемым интересом.
        - Колись, подруга, почему «двое из ларца» весь день не сводили с тебя своих прекрасных глаз! Неужели они так обнаглели, что парой явились к тебе на свидание? — спросила Галка, когда после школы они вдвоем пришли домой к Ольге.
        - Почти, — усмехнулась Ольга. — Ты, Галка, как всегда, оказалась права. Эти двое настолько не способны к искренним чувствам, что даже не могут осознать весь ужас своей ущербности.
        - Какие слова! — восхитилась подругой Галка. — Неужели твоя любовь прошла, свеча загасла? Что-то больно быстро!
        - Загаснет тут, когда тобой играют, как куклой…
        - Ольга, я серьезно. Ты что, отказываешься от Добровольцев?
        - Видишь, даже ты говоришь о них во множественном числе. Разве можно влюбиться сразу в двоих?
        - В этих можно, — печально отозвалась Галка.
        - Неужели? — усмехнулась Ольга. — И в какой же книге это написано?
        Галя Калинкина очень много читала. Она не просто любила читать — она была фанаткой чтения как процесса. Она с одинаковым интересом могла читать не только романы или повести, но и любой попавшийся на глаза печатный текст. Если Галке вдруг делалось скучно у кого-нибудь в гостях, она уединялась в углу и углублялась в чтение того, что попадалось под руку. Это мог быть учебник по природоведению для третьего класса, справочник рыболова-любителя, инструкция по установке оконных стеклопакетов или листовка-вкладыш к медицинскому препарату против пародонтоза.
        - Во многих, — уклончиво отозвалась Галка.
        - Знаешь, Калинкина, мне кажется, ты сама в них влюблена не меньше, чем другие. И мне противно, — Ольга сморщилась, — что я тоже только что сказала о них во множественном числе. Просто наваждение какое-то!
        - Я думаю, — не стала ничего отрицать подруга, — есть одно средство, которое может заставить их отлепиться друг от друга.
        - Интересно, какое же?
        - До сих пор их одинаковость была им только на руку, поэтому необходимо создать ситуацию, в которой им станет невыгодно быть очень похожими.
        - Например?
        - Ну… не знаю… надо подумать, обратиться к известным образцам. Знаешь, ведь на самом деле литературная классика давно дала ответы на все вопросы, надо только сообразить, в каком произведении.
        - Тогда, Галка, все зависит исключительно от твоей памяти. Ты уж напрягись, пожалуйста, — попросила Ольга и села напротив подруги, которая, не откладывая дела в долгий ящик, углубилась в воспоминания.
        - Можно, например, попробовать вариант под названием «Человек-амфибия», — наконец сказала она.
        - То есть? — удивилась Ольга.
        - То есть ты говоришь Сашке, что любишь его, но вынуждена уйти, к примеру, к Вовке Николаеву… ну… как Гуттиэре к Педро Зурите, потому что твой отец должен Вовкиному отцу… скажем, две тысячи долларов. И его отец твоему долг простит, если ты согласишься выйти за его Вовку замуж, — одним духом выпалила Галка.
        - Совсем с ума сошла! — возмутилась Ольга. — Какое еще замужество, когда нам по четырнадцать лет!
        - Подумаешь! Между прочим, Джульетте ее несовершеннолетие нисколько не помешало тайно обвенчаться с Ромео.
        - Я, Калинкина, тебе никакая не Джульетта, а Вовка уж тем более не Ромео, и венчаться я с ним не желаю, ни тайно, ни явно.
        - А кто заставляет? Ты же просто так скажешь Сашке, для создания критической ситуации.
        - Ну тебя, Галка, придумаешь тоже! Добровольский, может, «амфибию»-то и не читал, а потому ничего не поймет, а от Вовки потом вообще вовек не отвяжешься.
        - Фильм-то наверняка все смотрели. Там Ихтиандрик — такой красавец! Кстати, Добровольские на него здорово похожи, только родинки у них лишние.
        - Глупости все это! Нет, придумай что-нибудь другое. Без долларов и замужества, пожалуйста.
        - Можно, конечно, и другое, — тут же согласилась Галка. — Вариантов тысячи. Вот еще один, «Три мушкетера» называется. Если кто и не читал, то фильм наверняка сто раз смотрел.
        - Ну и чего там, в твоих «мушкетерах»? — насторожилась Ольга.
        - А вот чего: ты прикидываешься, что тебе, к примеру, в столовой в пюре с жареной рыбой подлили, как Констанции, яду. Ты корчишься на полу в муках и говоришь Сашке, что любишь его, но рада умереть, потому что не можешь перенести его и Пашкиной подлости.
        - Нет, ты, Калинкина, просто ненормальная! Умирать мне, знаешь, что-то совершенно не хочется!
        - А кто заставляет? — опять спросила Галка.
        - Что же, я, по-твоему, поприкидываюсь немного отравленной, а потом встану, отряхнусь и пойду домой?
        - Можно не сразу. К тебе, конечно, тут же «Скорую помощь» вызовут, тебя увезут, а потом выпустят, поскольку ты на самом деле никакая не отравленная. А Сашке можно, в случае чего, потом напомнить, что медицина в наше время очень далеко вперед ушла с тех пор, как миледи отравила госпожу Бонасье.
        - Чушь ты несешь, Галка! Я вообще не понимаю, почему в этих твоих дурацких ситуациях Сашке будет невыгодно быть похожим на Пашку?
        - Да потому, что именно из-за него, из-за Сашки, а вовсе не из-за Пашки, ты готова умереть от отравленного пюре. Я думаю, каждому парню это было бы приятно и каждый не хотел бы, чтобы и из-за другого, будь он хоть трижды самым кровным близнецом, девушки тоже кончали бы жизнь самоубийством.
        - Каким самоубийством? — расхохоталась Ольга. — Отравление же дело рук миледи.
        - Какая разница, — отмахнулась от нее Калинкина.
        - Нет, Галка, это все не то. Ерунда какая-то. Думай еще!
        - Знаешь, на тебя прямо не угодишь! Есть, конечно, варианты и попроще, подоступнее. Например, возьмем то же «Горе от ума». Не хочешь умирать от отравления, тогда придется тебе, как Софье в Молчалина, временно втрескаться в кого-нибудь самого замухрыжного из нашего класса, например — в Петюню Казбекова.
        При упоминании о Петюне Ольга упала на диванную подушку, расшитую жар-птицами, и чуть не задохнулась от смеха.
        - Ой, не могу! — наконец проговорила она. — Разве кто-нибудь поверит, что я, как ты говоришь, втрескалась в Петюню?
        - А зачем кому-то что-то знать? Ты будешь любить его тайно, как Софья.
        - Да? — продолжала заливаться смехом Ольга. — А как же тогда Сашка про эту мою любовь узнает, если она будет тайная?
        - Напрасно ты смеешься, — заметила Галка. — Все можно продумать, было бы желание!
        У Ольги желания не было. Петюня Казбеков представлял собой весьма жалкое зрелище и чем-то походил на телевизор с ножками, модернизированный двумя экранами. Экранами были огромные увеличительные стекла квадратных очков, за которыми почти скрывалось невыразительное лицо Петюни. Сходство с телевизором добавляли плоская, вытянутая по горизонтали голова и почти полное отсутствие шеи. Естественно, что однажды произнесенное прозвище — Телевизор — прилипло к Петюне и закрепилось за ним навсегда и намертво.
        Роста Казбеков был очень маленького и еле доходил Ольге до плеча. В отличие от роста Петюня имел очень высокую работоспособность. Даже если у него все уроки были подготовлены, каждую перемену он все равно занимался чем-нибудь очень серьезным: переводил на всякий случай следующий параграф по английскому, учил следующее правило по русскому языку или безуспешно пытался решить задачу по физике по еще не пройденной теме. Втрескаться в Казбекова, как советовала Калинкина, было совершенно невозможно, что Ольга тут же еще раз объяснила подруге.
        - Ты ничего не понимаешь! — возразила ей Галка. — Ты только представь, что сделается с Добровольцами, когда они увидят, что ты их, таких высоких и красивых, променяла на низкорослого квадратного Телевизора.
        - Они просто ни за что в это не поверят, вот и все.
        - Придется тебе популярно им объяснить, что полюбила Казбека за красивую душу. Известно, мол, что с лица воду не пить… не родись красивым, а родись счастливым… и все такое.
        - Может, лучше тебе, Галина, Телевизора полюбить?
        - А мне-то зачем?
        - Насколько я поняла, тебе Добровольцы тоже не безразличны. Пусть они лучше тебя к Казбеку ревнуют.
        - Интересно ты рассуждаешь! — почему-то рассердилась Галка. — Кого Сашка на свидание приглашал, тебя или меня?
        - Допустим, меня…
        - Из чего мы и заключаем, что моя судьба им абсолютно не интересна, а потому моего романа с Телевизором они просто не заметят.
        - Возможно, но… — лукаво посмотрела на нее Ольга, — можно сделать что-нибудь такое, что они обязательно заметят. Ты правильно говорила, что классическая литература уже проработала все возможные варианты. С тобой можно провернуть вариант номер четыре под названием «Бедная Лиза». Ты признаешься Сашке… или Пашке в любви, а потом идешь топиться в пруд возле нашей школы. На месте, где ты утопнешь, Добровольцы поставят часовню и станут проводить там в рыданиях все свое свободное время.
        - Издеваешься, да?
        - Не больше, чем ты надо мной со своими Телевизором и ядовитым пюре! Я тебе больше скажу: если не хочешь тонуть насовсем, то мы вызовем к тебе Службу спасения, и тебя вытащат. Добровольцам же, которые наверняка побегут сверяться с первоисточником, поясним, что все сделано по правилам и никто не виноват, что во времена Карамзина до Службы спасения еще не додумались.
        - Теперь я просто уверена, что ты издеваешься, — обиделась Калинкина, встала с кресла и хотела гордо покинуть квартиру подруги.
        - Ладно, Галка, не злись, это я так… — Ольга усадила Калинкину обратно на диван, — от безысходности.
        - Скажи, Оль, — моментально успокоилась Галка, — а тебе кто больше нравится, Сашка или Пашка?
        - Теперь, по-моему, ты издеваешься! Разве можно сообразить, кто из них кто!
        - Ну, тогда я беру себе Пашку, потому что Сашка, по-моему, тебе после последней дискотеки как-то ближе.
        - И как же ты отличишь Сашку от Пашки?
        - Пока, конечно, никак. Но мы что-нибудь придумаем, вот увидишь! Для начала я предлагаю установить за ними тотальную слежку.
        - Зачем?
        - Затем, что не могут они все-таки быть похожими абсолютно во всем. Они же люди, а не биороботы и на свет появились обычным способом, а не с помощью клонирования. Родители их наверняка различают, значит, и мы сумеем. Надо только постараться.
        Глава 3
        Программа на каникулы
        Следующая неделя прошла для подруг довольно напряженно. Галка старалась вовсю, но смогла, как в журнальной игре «Найди различия», отыскать их не больше четырех штук. Заключались они в следующем: на школьной сумке одного из близнецов не хватало язычка у «молнии», темно-синяя футболка одного из Добровольских на занятиях по физкультуре отличалась от формы другого брата более светлым воротничком, учебники литературы Саши и Паши были в обложках разного цвета — коричневого и зеленого, а однажды в столовой один Доброволец взял себе компот, а второй — чай. Все эти не без труда добытые сведения никаким образом не помогали пролить свет на то, кто есть кто. Ольге слежка вообще не удалась, поскольку стоило ей только попристальней вглядеться в Добровольцев, как кто-нибудь из них моментально реагировал: поворачивал голову и смотрел ей в глаза вопросительным взглядом.
        Галка на последней перемене как раз докладывала Ольге о результатах своей кропотливой деятельности по поиску различий в Добровольцах, когда к ним бочком подобрался Телевизор и тонким голоском воспитанника старшей группы детского сада пропищал:
        - Калинкина и Ларионова, сегодня после шестого урока останьтесь на классный час.
        - Э-э-э! Казбек! — схватила его за буратинью курточку Галка. — А по какому поводу?
        - Не знаю. Нина Петровна просила передать, чтобы все обязательно были, поскольку ее сообщение очень интересное.
        - Хм, что это нам должно быть так интересно, чтобы мы остались на седьмой урок? — изрекла Калинкина, за курточку подтащила Телевизора к себе поближе и внимательно осмотрела его с ног до головы. Сопротивления он не оказал никакого, и Галка, очень скоро утратив к нему интерес, грубо отогнала от себя. — Вали отсюда, Казбек. Будем мы на классном часе, не сомневайся.
        - Зачем ты с ним так невежливо? — пожалела Петюню Ольга. — Он ведь совершенно безобидный парень.
        - Да понимаешь, я попыталась найти в нем хоть что-нибудь, за что в него можно влюбиться…
        - Ну и как? Нашла?
        - Где там! Глядя на него, можно вообще разлюбить весь род мужской.
        - Погоди, Галка! Вот он возьмет — вырастет, превратится в интеллигентного Петра Казбекова в каких-нибудь моднючих очках, и ты еще пожалеешь о том, что так непочтительно с ним обходилась в девятом классе. Такое, знаешь, бывает. Мне мама рассказывала про своего одноклассника Лелика, над которым все издевались. А сейчас этот Лелик — тот самый Лев Нижегородцев, ведущий телешоу «У нас в гостях…».
        - Да ты что? Не может быть!
        - Оказывается, может. Так что ты будь на всякий случай поприветливей с Телевизором.
        - Ладно… — очень серьезно отозвалась Галка и надолго задумалась.
        - Ребята! Прекратите шуметь! — призвала свой 9-й «А» к порядку классная руководительница Нина Петровна. — Я действительно хочу сообщить нечто для вас интересное. — Она подождала, пока стихнут последние возгласы, и продолжила: — Через две недели, то есть на зимних каникулах, к нам в школу приедут девятиклассники из Москвы. Мы с вами должны будем показать им наш Петербург, сводить в какой-нибудь театр, в музеи, словом, проявить максимум гостеприимства.
        - И что ж тут для нас интересного? — недовольно спросил Саня Катанян. — В каникулы хочется отдохнуть, а не проявлять гостеприимство. И вообще, почему именно мы должны его проявлять, а не 9-й «Б» или «В»?
        - Потому что привезет сюда свой класс моя институтская подруга, — весело отозвалась Нина Петровна.
        - Ну и что? — по-прежнему был недоволен Катанян.
        - А то, что если все пройдет хорошо, то на весенних каникулах мы с вами сможем съездить в Москву с ответным визитом!
        9-й «А» сначала молча встретил это сообщение, а потом, когда до всех наконец дошел смысл сказанного, классное помещение потрясло такое громогласное «Ура!», что над доской качнулся и покосился портрет Михайлы Васильевича Ломоносова.
        Когда все вдоволь накричались, на Нину Петровну посыпались вопросы:
        - А сколько человек приедет?
        - Где они будут жить?
        - А дискотека будет?
        - А мы с кем поедем?
        - Всех возьмут или только хорошистов?
        - Приедет человек пятнадцать, — начала отвечать по порядку классная руководительница.
        - Ясно… — огорченно протянул Саня Катанян, заслуженный двоечник 9-го «А» с первого класса. — Значит, и от нас пятнадцать возьмут. Зубрилок, конечно. Значит, нормальным людям увидеть столицу нашей родины не удастся. Правильно я понимаю, Нина Петровна? — и он посмотрел на учительницу умудренным взглядом учащегося средней школы, восемь с лишним лет с кровью продирающегося сквозь тернии к знаниям.
        - Правильно, Катанян, — согласилась классная руководительница. — Иногда ты очень хорошо и быстро соображаешь. — Поездка в Москву действительно будет наградой за хорошую учебу и…
        - И за примерное поведение, — с большим знанием предмета закончил за нее Катанян.
        - Именно, Саня! — засмеялась учительница. — А поскольку хорошую учебу, боюсь, ты обеспечить не сможешь, предлагаю тебе подумать над примерным поведением.
        - И вы даете слово, что если у меня будет такое поведение, то… — бедный Катанян, разволновавшись, даже побоялся закончить свой вопрос.
        - То для тебя лично учеба с поведением будут идти в разных зачетах, — теперь за него закончила уже Нина Петровна. — Это я тебе обещаю.
        - Все слышали? — Катанян обвел встревоженным взглядом одноклассников. — И чтоб никто не вздумал меня провоцировать на непримерное поведение! Наплачетесь потом!
        - Ты, главное, сам не нарывайся, — предложил ему один из Добровольцев, и все рассмеялись, потому что очень хорошо знали взрывчатый Санин характер.
        - А вот где гости будут жить, это я и предлагаю нам обсудить, — продолжила Нина Петровна. — Мы, конечно, можем расположить ребят в каком-нибудь классе либо на физкультурных матах, либо на раскладушках — попытаемся взять их напрокат в соседнем интернате. Но мне хотелось бы, чтобы вы разобрали москвичей по домам. Наверно, у каждого в квартире найдется место для одного-двух ребят. Мы, конечно, проведем по этому поводу еще и родительское собрание, но вы уже сейчас можете дома обсудить данный вопрос. Если гости будут жить у нас в домашних условиях, то и вы тогда можете надеяться, что в Москве не придется корчиться на полу на физкультурных матах.
        - Конечно, найдется!
        - У нас в большой комнате диван свободный, на нем никто не спит!
        - А у нас так и трое поместятся!
        - А у нас только двое! — перебивая друг друга, убеждали учительницу девятиклассники.
        - Я не сомневалась в вашем гостеприимстве, — улыбалась Нина Петровна. — Но хочу предупредить, что для тех, кто хочет поехать в Москву, время пошло. С сегодняшнего дня начинаю еще более пристально отслеживать вашу успеваемость и приглядываться, насколько примерно ваше поведение. Первой ласточкой в нашем деле будет зачет по геометрии, который я решила провести в следующую пятницу. На подготовку вам, таким образом, дается целая неделя. Вопросы к зачету я завтра вывешу на стенде «Математика и мы».
        - Вот что вы, учителя, за люди такие! — рассердился Катанян. — Только чему-нибудь обрадуешься, так вы обязательно все испортите!
        Несмотря на то что сообщение о зачете абсолютно никому не понравилось, над репликой Сани все рассмеялись, и геометрия перестала казаться очень уж страшной.
        - Ольга, я ничего не помню, я получу «пару», и меня не возьмут в Москву, — причитала Галя Калинкина у двери в кабинет математики. — Только на тебя надежда! Садись только рядом со мной… на соседнюю парту, иначе все… каюк…
        - Ты прекрасно знаешь, что от меня абсолютно ничего не зависит. Нина куда захочет, туда и посадит. Если сейчас кто-нибудь один выйдет, то только один и зайдет. Ты лучше посмотри на Добровольца. В первый заход, когда можно было вдвоем в класс войти, они почему-то разделились. Явно что-то задумали.
        - Ой, не могу-у-у-у, — застонала Галка. — Сейчас мне абсолютно наплевать на этих… «одинаковых с лица». Меня геометрия волнует гораздо больше.
        - А как же любовь, Галка? Люди ради нее на настоящие жертвы идут, а ты не можешь от геометрии на две минуты отвлечься!
        - Так ведь у меня еще нет любви! Где она? Пока еще только одни несбывшиеся надежды. Лучше напомни мне, пожалуйста, второй признак подобия треугольников.
        Ольга уже хотела оказать отчаявшейся подруге первую геометрическую помощь, но дверь кабинета открылась, из нее вышел «один из ларца», а Нина Петровна вместо него затащила к себе в логово подвернувшуюся под руку и упирающуюся Галю Калинкину. Ольга, избавившись от Галкиного нытья, сосредоточила свое внимание исключительно на Добровольцах. Тот, который вышел из кабинета, картинно привалился к стене коридора и, улыбаясь, начал рассказывать брату, видимо, о своих удачах на зачете.
        Ольга еще раз без всякого удовольствия отметила, что ей очень нравятся оба молодых человека: высокие, с мягкими темными волнистыми волосами и прозрачными светлыми глазами. Как всегда, они мгновенно среагировали на ее взгляд и оба повернули к ней головы. Ольга так же мгновенно покраснела. От окончательного замешательства ее спас скрип открываемой двери и вылетевший из кабинета математики взмыленный Катанян.
        - Ну как? — с преувеличенной заинтересованностью спросила его Ольга. — Сдал?
        - Сдашь тут, как же… — Саня с отвращением посмотрел на зажатый в руке учебник. — Разве ж все упомнишь? Пока выучишь одно только слово «парареро…», нет, «палалеро…», тьфу ты, «параллелограмм», — поседеешь десять раз!
        Дверь опять открылась. На пороге появилась Нина Петровна. Увидав Саню, она сердито сказала:
        - Если я тебе, Катанян, обещала для поездки учитывать только поведение, это вовсе не значит, что ты можешь вообще не учиться.
        Учительница оглядела стоящих у кабинета девятиклассников и выбрала следующей жертвой второго Добровольца:
        - Саша, прошу тебя на зачет.
        Ольга не побоялась бы присягнуть, что сдавать геометрию во второй раз отправился тот из близнецов, который только что зачет уже сдал. Братья эти несколько минут стояли у стены, не меняясь местами. Тот, кого классная руководительница назвала Сашей, прошел мимо Ольги. Мимо нее проплыла школьная сумка, на «молнии» которой не было того самого, отмеченного Калинкиной, язычка. Видимо, Ольгино лицо было настолько выразительно, что второй «из ларца» отлепился от стены и подошел к ней.
        - Неужели настучишь? — спросил он, пытаясь с независимым видом, но явно нервничая крутить на пальце ярко-оранжевый транспортир. Скорее всего он здорово нервничал, поскольку измерительный прибор пропеллером соскочил с его пальца и птицей влетел прямо в разинутую пасть сумки Катаняна.
        - Издеваешься, да? — угрожающе взревел Саня. — Думаешь, сдал зачет, так тебе все можно? — и он взбешенным медведем пошел на Добровольского.
        - Саня! Ты куда! А как же примерное поведение? — воскликнула Ольга и очень удивилась, что такие простые слова подействовали на Катаняна, как магическое заклинание. Саня остановился сантиметрах в двадцати от того, который должен бы быть Пашей, сказал безнадежное «э-э-эх!», махнул рукой и походкой Терминатора устаревшей модели пошел по коридору прочь от одноклассников.
        Добровольский по-прежнему стоял рядом с Ольгой и выжидательно глядел ей в глаза.
        - Ты кто будешь-то, Паша или Саша? — спросила она.
        - А ты не узнаешь? — молодой человек, оставшись без спасительного транспортира, нервно покусывал нижнюю губу.
        - Раз я должна узнать, то ты скорее всего Саша.
        - Молодец, соображаешь, — похвалил ее Добровольский.
        - И что же ты от меня хочешь, Саша?
        - Ответа жду. Я вопрос вообще-то тебе уже задал, но могу и повторить — настучишь?
        - Если не настучу, то что мне за это будет? — удивляясь собственной наглости, спросила Ольга.
        - А что бы ты хотела? — вопросом на вопрос все так же нервно ответил Добровольский.
        Ольга не успела ничего заказать, потому что ее пригласила на зачет выглянувшая из класса Нина Петровна.
        Глава 4
        Заговор подруг
        - Значит, они у нас в руках, — обрадовалась Галка, когда Ольга рассказала ей о происшествии у кабинета математики. После полученной на зачете по геометрии «четверки» у нее вновь пробудились угасшие на время нежные чувства к братьям Добровольским. — Надо только правильно распорядиться полученной информацией и, главное, не опоздать.
        - В каком смысле? — удивилась Ольга.
        - В прямом. Информация имеет свойство устаревать. Через несколько дней все забудут про зачет, и мы останемся ни с чем, если, конечно, ничего не предпримем в ближайшее же время.
        - И что ты предлагаешь?
        - Предлагаю потребовать от них свидания вчетвером.
        - Зачем? — не догадалась Ольга.
        - Затем, чтобы постепенно приучить их к себе, а если получится, то и влюбить в себя.
        - Знаешь, я думаю, что за один вечер ничего не выйдет.
        - Во-первых, можно получше постараться, а во-вторых, мы имеем право потребовать с них и неделю свиданий. Не бойся! — Галка остановила рвущиеся из Ольги возражения. — Согласятся! Никуда не денутся. Поездка в Москву того стоит.
        - А тебе, Галина, не кажется, что наши действия будут смахивать на шантаж?
        - Это зависит от того, как тонко мы проведем операцию.
        - Нет, — покачала головой Ольга, — я не буду в этом участвовать. Получится, что я Сашке навязываюсь. Если он и так не особо горит желанием со мной встречаться, то из-под палки вообще ничего хорошего не выйдет. Есть народная мудрость: насильно мил не будешь.
        - Я тебе на эту мудрость десять других, противоположного содержания, приведу. Например, стерпится — слюбится. Помнишь такую?
        - Не хочу я, Галка, чтобы меня терпели. Хочу, чтобы любили.
        - Для начала, милая моя, пусть потерпят, а там видно будет. Может, они только с виду такие: высокие да красивые, а познакомимся поближе, так квадратный Телевизор в сто раз милее покажется. Всякое, знаешь, бывает.
        - Нет, Галя! — твердо сказала Ольга. — Тут я тебе не помощница. Информацией ты владеешь, поэтому проводи какую хочешь операцию, только без меня. Можешь даже…
        Ольга не закончила, потому что ее перебил телефонный звонок. Трубку сняла Галка, сидевшая рядом с аппаратом.
        - Да, это я, — сказала она. — Я так и думала… Конечно, встретимся… Через пятнадцать минут… У пруда возле школы… Да-да, там, где беседка…
        - С кем это ты собралась встречаться? — спросила Ольга, когда подруга повесила трубку.
        - Угадай с трех раз, — усмехнулась Галка.
        - Не может быть… — сразу догадалась Ольга. — Это Сашка! Зачем ты мной прикинулась?
        - Ты же сама мне только что разрешила делать, что я хочу.
        - Но не от моего же имени!
        - А что такого? Ничего особенного я не сказала, а встретиться все равно необходимо. Если хочешь, я могу за тебя и встретиться.
        - Как это?
        - Так это! — Галка подтащила подругу к зеркалу. — Ты погляди: роста мы с тобой одинакового, обе кареглазые, темноволосые. Сашка твой в темноте нипочем не разберется.
        - Да ты посмотри на волосы! У меня гладкие, а у тебя — волна морская, да еще в шторм!
        - Ну и что! Я по морозу с голой головой ходить не намерена — твою шапку надену… И куртку твою тоже.
        - А голос?
        - Я тебя уверяю: эти красавчики и не думали запоминать, какой у тебя голос. Дела им нет до твоего голоса, понятно? Они сейчас только о себе беспокоятся: как бы ты их Нине Петровне не выдала и как бы после этого Москва для них не накрылась медным тазом.
        - Ты думаешь… — все еще сомневалась Ольга.
        - Уверена!
        - Ну… допустим… И что ты ему скажешь? Имей в виду: я не собираюсь выпрашивать у них ни свиданий, ни любви! Не вздумай ничего такого говорить, а то я сама тебя им выдам!
        - Я, Ольга, буду ориентироваться по обстоятельствам, потому что, честно говоря, сейчас, с ходу, не могу ничего придумать, а уже пора бы начать под тебя маскироваться.
        Подруги побежали в коридор, и Галка надела Ольгину верхнюю одежду. Когда она замотала вокруг шеи толстый белый шарф, утопив в нем подбородок, Ольга поняла, что получилось действительно очень похоже.
        Когда Галка выскочила за дверь, Ольга нервно заходила по квартире. Напрасно она, наверное, пустила это дело на самотек. От Калинкиной можно чего угодно ожидать! Еще начнет Сашке от ее лица в любви признаваться. Ольга достала из шкафа старую куртку, натянула на голову капюшон и устремилась вслед за подругой.
        На улице действительно было очень морозно. Ольга сразу пожалела, что не надела какую-нибудь шапку. Колючий ветер свободно гулял в широком капюшоне и кусал за уши. Но возвращаться домой, чтобы переодеться, уже было некогда — упустишь Галку с Добровольским — потом и хлопот не оберешься.
        У пруда рядом с беседкой на освещенном месте Ольга сразу заметила долговязую фигуру Сашки, и к нему как раз уже подходила Галка. Если Ольга и опоздает к началу разговора, то не надолго. Кружными дорожками она подобралась поближе к одноклассникам, осторожно выглянула из-за кустов и обомлела. Вместо Добровольского напротив Галки стоял Катанян.
        - Я хотел, чтобы ты помогла мне с геометрией, — сказал Саня. — Если я не пересдам до Нового года проклятый зачет, меня не пустят в Москву.
        - Далась тебе эта Москва! — недовольно бросила ему Галка. — Все решим в рабочем порядке, завтра в школе. А сейчас, Катанян, катись отсюда. У меня свидание, понимаешь? Ме-ша-ешь!
        Катанян стоял, не двигаясь. Галка, нервно оглянувшись по сторонам, в раздражении приблизила свое лицо прямо к катаняновскому и, видимо, хотела сказать ему что-нибудь убийственное, но тот, вздрогнув, опередил ее:
        - Галя? Калинкина? Ты зачем в Ольгу нарядилась?
        Галка захлебнулась тем, что только что хотела сказать, а Катанян продолжил:
        - То-то мне по телефону показалось, что голос на Ольгин не похож…
        - Так это ты звонил? — в ужасе выдохнула Галка.
        - Ну, я… — согласился Катанян.
        - Зачем же ты Сашкой прикинулся?
        - Как это прикинулся? Я Сашка и есть.
        Галка и Ольга, сидевшая в кустах, в унисон охнули. Конечно, Саня Катанян — тоже Сашка. Только для всех в классе привычным было звать его именно Саней.
        - Перепутали, дуры… — промямлила Галка, а Ольга в своих кустах очень рассердилась. С какой это стати Калинкина произнесла слово «дуры» во множественном числе? Если бы она, Ольга, сняла трубку, то ни за что не перепутала бы голоса Добровольского и Катаняна.
        Расстроенная Галка развернулась спиной к Сане, намереваясь идти домой, но он опять вырос прямо перед ней.
        - Знаешь, Галя, — смущенно начал он, — это даже хорошо, что так получилось. Я давно хотел к тебе подойти, но все как-то не решался…
        - Зачем? — недовольно спросила она.
        - Так… пригласить куда-нибудь хотел…
        - Ты? Меня?
        - Да, я… тебя… Но я, конечно, понимаю, что претендовать ни на что не могу… Вот у тебя свидание сейчас с кем-то…
        - Нет у меня никакого свидания, — все еще раздраженно сказала Галка. — Пошутила я. Это у Ольги свидание… Вот я в нее и переоделась, чтобы приколоться…
        - Правда? — обрадовался Катанян. — Может… это… того… пусть Ольга со своим… сама разбирается, а мы с тобой погуляем? А?
        - Все равно уж, — махнула рукой Калинкина, и они с Катаняном пошли вперед по дорожке.
        Ольга потопала окоченевшими ногами, потерла уши и пошла к дому.
        В девятом часу Галка вернулась к Ларионовой, чтобы отдать куртку и шапку.
        - Ну и как ты провела операцию? — самым невинным тоном спросила подругу Ольга, потому что решила не признаваться, что видела начало ее свидания.
        - Никак. Не пришел твой Доброволец, — фальшивым голосом отозвалась Галка.
        - Да ну? — не менее фальшиво удивилась Ольга. — Зачем же тогда звонил?
        - Откуда мне знать?
        - Придется завтра допросить его с пристрастием, — улыбнулась Ольга, искоса поглядывая на подругу.
        - Еще чего? — прямо-таки подпрыгнула Галка. — Они будут над нами издеваться, а мы за ними бегай? Давай, знаешь, сделаем вид, что нам абсолютно все равно. А если спросят, приходили ли мы к пруду, скажем, что даже и не думали.
        - Ладно, только я не понимаю, почему ты сегодня весь вечер говоришь обо мне во множественном числе. По-моему, мне одной свидание назначали.
        - Думаешь, мне некому назначить? Да? — взвилась Галка. — Найдутся люди! Не воображай!
        - Ладно, — опять легко согласилась Ольга и подумала, что Катаняну, видимо, каким-то образом за столь непродолжительный срок удалось найти верный путь к сердцу Калинкиной. Она даже решила не учинять Галке допрос на предмет того, где она три часа болталась в ее куртке, если Добровольский на свидание не пришел.
        Проводив подругу, Ольга уселась за сочинение по литературе. Она успела написать только одну дежурную фразу про невероятную гениальность поэта А. С. Пушкина, как от этого серьезного занятия ее опять оторвал телефонный звонок.
        - Оля! Это Саша, — раздалось в трубке.
        - Катанян? — на всякий случай спросила Ольга, хотя нисколько не сомневалась, что звонит Добровольский.
        - Почему Катанян? — удивился Саша.
        - Ну… мы с ним часто перезваниваемся, — тут же сочинила Ольга.
        - Да?.. — Добровольский был явно растерян.
        Ольга поняла, что перевес сегодня на ее стороне, и несколько грубовато спросила:
        - Что тебе надо?
        - Я… насчет зачета…
        - А что у тебя с зачетом? — сделала она вид, что ничего не понимает.
        - Ну… это… ты же видела, что я не сдавал…
        - И что?
        - Ну… и ты…
        - Послушай, Добровольский! — оборвала его лепет Ольга. — Неужели ты думаешь, что мне больше думать не о чем, как только о вас с Пашкой? Да мне абсолютно наплевать на вас и на ваш зачет! И вообще… Клади трубку немедленно! Мне сейчас… Катанян должен звонить!
        Ольга бросила трубку. Сердце ее билось так, что в такт ему сотрясалось все тело. К глазам подступили слезы. Зачем она нагрубила Сашке? У него был такой голос… Ей сейчас казалось, что она легко узнала бы его, даже если бы разом заговорили две тысячи близнецов. И еще она подумала, что завтра без усилий определит, где Саша, а где Паша.
        Глава 5
        Кажется, все получается…
        В школе Ольга поняла, что переоценила свои возможности. Паша с Сашей по-прежнему вдвоем, как подсолнухи к солнцу, поворачивали к ней свои головы, стоило ей только задержаться на них взглядом. Они были абсолютно одинаковыми. Это был какой-то кошмар на улице Машиностроителей! Фреди Крюгер — невинный ангелочек по сравнению с Сашей Добровольским в квадрате.
        - Слушай, Ольга, — прервала ее размышления Галка. — Скоро, между прочим, Новый год.
        - Ну и?.. — ждала продолжения Ольга.
        - Ну и вот… Один человек приглашает меня в Аничков дворец на бал старшеклассников. Ты была когда-нибудь на балу во дворце?
        - Нет.
        - Есть возможность…
        - Есть, так иди.
        - Я говорю, что у тебя тоже есть такая возможность…
        - Нельзя ли изъясняться понятнее?
        - Можно. У того человека есть три билета во дворец. И если ты не хочешь идти, то он пригласит Телевизора.
        - При чем тут Телевизор?
        - Они, оказывается, друзья.
        - Телевизор с Катаняном друзья?
        - Ага… А, собственно, откуда ты знаешь, что с Катаняном? Я, по-моему, не говорила.
        Ольга немного растерялась, сообразив, что проговорилась, но сумела достойно выйти из положения:
        - Да у вас все на лицах написано! Слепой только не увидит, как вы с Саней переглядываетесь.
        - Да? — удивилась Галка и покраснела. — Ну… если ты все равно догадалась, то… Да! Мы с Саней встречаемся! Я не хотела тебе говорить, потому что ты могла бы подумать, что я тебя специально бросила на съедение Добровольским. Просто так получилось…
        - Получилось так получилось! Чего ты оправдываешься? Желаю вам, как говорится, счастья в личной жизни!
        - А дворец-то? Ты пойдешь с нами во дворец?
        - Нет, Галка, не хочу я никаких дворцов. Настроения нет. Идите с Телевизором. Странно только, что Саня дружит с Казбеком. Они такие разные.
        - Я сначала тоже так подумала, а потом поняла, что Телевизор, в сущности, неплохой парень. Это у него внешность такая… невыигрышная…
        Ольга вся подобралась, будто приготовившись к прыжку, когда у своего подъезда встретила одного из Добровольских.
        - Оля, — начал он издалека, как только ее увидел. — Я… Саша. И не насчет зачета…
        - А что еще случилось? — настороженно спросила она, вглядываясь в его лицо.
        - Ничего не случилось. Я… у меня вот тут… — он порылся в карманах и вытащил сложенный вдвое голубой листок, — два билета в Аничков дворец на Новогодний бал старшеклассников. Я тебя приглашаю. Пойдешь?
        - Это ты меня из-за Москвы решил ублажить?
        - Зачем ты так? Я просто…
        - А как же ты без Пашки? Не забоишься? — продолжала иронизировать Ольга.
        - Честно говоря, не знаю… — довольно жалко улыбнулся Добровольский. — Вообще-то без него куда-то ходить я никогда не пробовал. Хочу вот… первый раз.
        - Ну что ж, придется тебе помочь попробовать, — будто бы нехотя согласилась Ольга, а у самой все внутри пело от радости. Она победила этих «одинаковых с лица»! Вон Сашка какой робкий… Куда только делась его самоуверенность? Ну, погоди, это еще только начало! Она уж постарается, чтобы Сашка понял — без Пашки он может быть в сто или даже в тысячу раз лучше, чем с ним.
        - Знаешь, я думал, что ты пошлешь меня подальше, — смущенно сказал он.
        - Очень правильно думал. Я только в последний момент решила поступить по-другому.
        - Ну, тогда до встречи… через два дня?
        - Пока, — сказала Ольга. — Звони.
        Добровольский, все так же смущаясь, кивнул головой и развернулся, чтобы идти к дому. Мимо Ольги, как тогда, у кабинета математики, проплыла школьная сумка, и она машинально отметила, что язычка на «молнии» нет. Надо же, как запал в голову отличительный признак, высмотренный глазастой Галкой.
        Ольга уже вошла в лифт, когда сообразила, что отсутствие на «молнии» язычка является отличительным признаком вовсе не Саши, а как раз Паши. С такой сумкой два раза ходил на зачет Пашка. Неужели опять надули? У Ольги противно засосало в желудке. Что за невезуха такая! Как же она так глупо попалась? Вообразила себе, что Сашка у нее в руках… Ну, Добровольские! Ну, артисты! А как он, Пашка то есть, ловко сыграл смущение и растерянность… Талант! Просто Большой драматический театр имени Товстоногова!
        Непонятно только, зачем он ее во дворец пригласил. Неужели «двое из ларца» еще и трусы — готовы пожертвовать целым вечером в Аничковом дворце, только бы она их Нине Петровне не заложила? Впрочем, может, и не трусы, а злобные хитрые авантюристы и интриганы? Тогда Москва, конечно, не главное. Они боятся, что если афера с геометрией раскроется, больше им не удастся провернуть подобный трюк. На математике-то уж точно. Нина Петровна будет бдеть и ни за что больше не даст себя провести.
        Ольга удовлетворенно хмыкнула. Пожалуй, она раскусила этих Добровольских, и Галка наверняка похвалила бы ее дедуктивные способности. Вот вам и Саша с Пашей… Отвратительные подлые люди! Клоны! Дубли! Подобные треугольники! Ну, ничего… Главное, теперь она все поняла и никаких неожиданностей для нее больше не будет. А как быть с балом? Послать Сашу-Пашу подальше, как он и рассчитывал изначально? Ну… нет! Она пойдет! Только он потом сильно пожалеет, что так неосмотрительно пригласил ее.
        Глава 6
        Ах, этот чудный вальс…
        Ольга собиралась на Новогодний бал безрадостно и безынициативно. Еще вчера она подогревала себя мыслями о черной мести, которую обрушит на ничего не подозревающего Добровольского, а сегодня весь ее запал куда-то улетучился. Она с горечью думала о том, что все девчонки придут на бал со своими принцами или с надеждой на встречу с ними, и только одна она, Ольга, будет занята неприятной работой по обезвреживанию особо опасных преступников — близнецов Добровольских.
        Она посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Какой кошмар! Тусклые глаза, желтое лицо, бледные губы. Что бы такое надеть, чтобы хоть как-то соответствовать праздничному вечеру?
        Ольга раскрыла шкаф, заглянула в его нутро и с раздражением захлопнула дверцу. А может, не ходить? Пусть этот подлый Доброволец ее подождет, помучается, а потом пойдет домой несолоно хлебавши. Все равно она так и не придумала, чем его взять. Разве что Телевизором, как ей когда-то предлагала Галка… А что, в свете последних событий это, пожалуй, здравая мысль! Она придет на бал под ручку с красавцем Сашей-Пашей, а потом — переметнется к Телевизору.
        Нет, это ужасно… Казбек мало того, что смешной, так еще и удивительно низкорослый. На балу ведь все танцуют… Как она будет выглядеть рядом с Телевизором? Как антенна! Как телевизионная башня! Хотя… А, собственно, что такого? Кто ее там, на этом балу, знает? Зато Саша-Паша выпадет в осадок.
        Ольга рассмеялась. Настроение у нее улучшилось, и она снова, уже решительно, открыла шкаф и вытащила из его глубин свое любимое атласное мини-платье винно-красного цвета. К этому платью они с мамой совсем недавно купили черные туфли с красной, в тон платью, отделкой и маленькую сумочку, тоже цвета вина, на длинном тонком ремешке. Ольга распустила обычно забранные в узел волосы, и они тугой блестящей волной спустились по ее спине до самого пояса. Пожалуй, Доброволец обалдеет. Он никогда ее такой не видел. Даже на школьные дискотеки Ольга все время ходила в брюках или джинсах, потому что в них удобнее танцевать быстрые танцы. На бал в джинсах не ходят, и Ольга в них не пойдет.
        …Как и договорились, Ларионова встретилась с Добровольским на Невском проспекте у дворца. Ольга сразу потащила молодого человека ко входу, чтобы случайно не заглядеться в его прозрачные глаза и ненароком не забыть, зачем она пришла на бал.
        Ольга сняла в гардеробе дубленку и, пока Саша-Паша сдавал верхнюю одежду, расчесала черные глянцевые волосы. Когда Добровольский увидел ее винно-красное великолепие, она чуть не расплакалась. На его лице читалось такое восхищение, что Ольга отдала бы все на свете, чтобы оно было искренним и настоящим. Но она уже очень хорошо знала, как близнецы умеют прикидываться, блюдя свои интересы, и в который раз мысленно поблагодарила Галку за бдительность. Если бы подружка не заметила отсутствие такой маленькой детальки, как язычок «молнии» на сумке Пашки, Ольга сейчас бы млела, как ненормальная, рядом с одним из Добровольцев.
        Кстати, надо бы поискать здесь Галку с Катаняном и Телевизором. Вот им будет сюрпризик! Ольга вздохнула, взяла Добровольского под руку, и они пошли по лестнице, убранной елочными ветками и сверкающей мишурой, в зал, где должен был проходить бал старшеклассников. Рука молодого человека несколько подрагивала, а Ольга мстительно думала, что это все только начало. Так ли он задрожит, когда она бросит его ради Телевизора!
        В зале, куда они протиснулись сквозь довольно плотную толпу старшеклассников, выступлением ансамбля бального танца уже начался бал. Девушки в длинных декольтированных платьях с кружевами и с прическами девятнадцатого века танцевали вальс с молодыми людьми во фраках, с волосами, блестящими от геля и лака. Ольга вместо того, чтобы глядеть на танцоров, искала в толпе свою Галку с Катаняном и Телевизором. Вдруг танцующие пары рассыпались, и в зале произошло некоторое замешательство. Оказалось, что участники ансамбля подыскивали себе новые пары среди стоящих у стены. Молодые люди во фраках приглашали девушек, а девушки в бальных платьях, соответственно — юношей. Многие — особенно, конечно, ребята — танцевать отказывались и прятались за чужие спины. Мало кто нынче умеет танцевать вальс. Ольга еще раз вытянула шею, чтобы осмотреть стоящих у дальней стены, как услышала голос:
        - Разрешите пригласить вашу даму?
        Ольга повернула голову на голос. Черноволосый танцор спрашивал у Добровольского разрешения пригласить ее на танец.
        - А ты умеешь? — растерянно спросил ее Саша-Паша.
        Ольга вместо ответа сунула Добровольскому свою сумочку и гордо подала руку парню во фраке. Еще бы ей не уметь! Вальс был любимым танцем ее родителей. Во время домашних праздников, когда приходили гости, в квартире Ларионовых всегда танцевали вальс, несмотря на то что для него было не так уж много места. Ольга обычно танцевала в паре с отцом и видела, как в такие минуты он гордился своей дочерью. Сейчас же в ярко освещенном дворцовом зале она свободно закружилась в танце с молодым человеком, одетым во фрак, и через пару минут почувствовала себя абсолютно счастливой.
        Прекрасная праздничная музыка Хачатуряна несла ее на своих волнах навстречу мечте. Может быть, этот профессиональный танцор и есть ее судьба? И не надо ей никаких Телевизоров, никаких близнецов «из ларца»! Ольга посмотрела парню в лицо. Он улыбался ей, поддерживал своими сильными руками и уверенно вел среди танцующих пар. Даже если они ни о чем не поговорят сейчас и разойдутся, она благодарна ему за то, что пригласил ее на танец. В его руках под такую чудесную, волнующую музыку она чувствовала себя настоящей принцессой на настоящем балу.
        Ольга очень огорчилась, когда вальс все-таки закончился. Она несколько запыхалась, у нее чуть кружилась голова, но состояние переполненности счастьем искупало все. Она думала, что парень тут же отведет ее на место, но он продолжал держать ее за руку. Все остальные танцевавшие пары тоже продолжали стоять посреди зала. Очень скоро на балкон, где расположился духовой оркестр, вышла нарядная молодая пара. Красивая девушка в голубом платье взяла микрофон и сказала:
        - Дорогие старшеклассники! Мы начали наш бал выступлением ансамбля бальных танцев «Мадригал» и даже успели неожиданно для вас провести первый конкурс. Победителями среди непрофессиональных исполнителей вальса стали…
        Она передала микрофон стоящему рядом с ней молодому человеку в черном костюме, снежно-белой рубашке и галстуке-бабочка. И тот торжественно произнес:
        - Победителями этого конкурса стали: девушка в красном платье, которая танцевала с нашим Олегом Перовым, и молодой человек, танцевавший с Еленой Погодиной. Награждение провести!
        Оркестр грянул какую-то бравурную мелодию, а Ольга оглянулась в поисках счастливой победительницы в красном. Каково же было ее изумление, когда именно к ней подошли две участницы танцевального коллектива. Одна держала в руках прозрачную пластиковую коробку с большим блестящим елочным шаром, а другая надела ей на голову маленькую белую диадемку, украшенную бисером и мишурой. Ольгин черноволосый партнер галантно поцеловал ей руку и подвел к совершенно ошалевшему от только что происшедшего Добровольскому. Хорошо, что он это сделал, потому что взволнованная Ольга сама ни за что бы не нашла место, где оставила Сашу-Пашу. Тот, кого ведущие вечера назвали Олегом Перовым, слегка поклонился Ольге, улыбнулся и исчез в толпе. И тотчас же рядом раздался голос Калинкиной:
        - Ну! И как это называется?
        Ольга обернулась. Рядом с ней стояли Галка, Саня Катанян и Телевизор в потрясающем темно-сером костюме с искрой.
        - Да-да! Я к тебе обращаюсь! — подтвердила Галка. — Кто-то мне говорил, что ей не до дворцов. Надо ж так врать!
        - Я не врала, Галка! — Ольга для убедительности прижала к груди обе руки. — Это получилось совершенно неожиданно. Я тебе потом все объясню. — И она выразительно кивнула на Добровольского, который так и держал в руках ее сумочку винно-красного цвета.
        - Ну, ты, Ольга, даешь! — встрял в разговор Катанян. — Как ты… того… этот вальс… Так клево! Волосы, как это… черный водопад!
        - А ты, Катанян, оказывается, поэт! — очнулся наконец Добровольский, подошел к Ольге и повесил ей на плечо сумку. Он хотел еще что-то сказать, но вновь грянул оркестр. Ансамбль «Мадригал», девушки которого уже успели переодеться в яркие блестящие платья, начал танцевать танго.
        - И что, ты и это… можешь? — спросил Катанян, кивнув в сторону танцующих. В его голосе слышалось такое восхищение Ольгиными способностями, что Галка не выдержала, дернула плечиком и сказала:
        - Танго всякий может… Поэтому предлагаю пройти через во-он ту дверь в буфет. Там такие пирожные — умереть, не встать! — и она поволокла Катаняна за собой. Телевизор без слов двинулся за ними.
        Ольга вопросительно посмотрела на Добровольского. Тот взял ее за локоть и решительно повел за одноклассниками. Видимо, ему не хотелось повторения выходки Олега Перова и второй диадемы для Ольги.
        Когда все уселись за столик, Галка, беззастенчиво разглядывая Добровольского, спросила:
        - Ну, и кто ты будешь?
        - Конечно, Пашка, — уверенно сказал Катанян.
        Ольга вздрогнула. Добровольский вскочил с места, чуть не опрокинув столик, заставленный пирожными, и накинулся на Саню:
        - Что ты несешь? Саша я! Понял?
        - Да ладно… — удивился вспышке Добровольского Катанян. — Я так просто… предположил… Мне вообще-то все равно.
        - И где ж ты, Саша, своего Пашу потерял? — Галка с издевкой посмотрела по сторонам, потом демонстративно под стол, затем внимательно заглянула в каждый пустой стакан.
        Добровольский стал белым от гнева. Ольга удовлетворенно хмыкнула, повернулась к Телевизору и сказала:
        - Ты, Петр, сегодня такой красивый! Тебе так идет этот костюм! И очки у тебя сегодня другие… Да от тебя просто глаз не оторвать!
        Телевизор солидно откашлялся и тонким голосом ответил:
        - Мне очки отец из Германии привез.
        - Он у тебя по Германиям ездит? — совершенно отвернувшись от Добровольского, очень заинтересованно спросила Ольга и налила себе пепси-колы. — Сейчас я съем это буше, — она откусила приличный кусок пирожного, запила лимонадом и продолжила: — и мы с тобой пойдем куда-нибудь… в тихий уголок… поговорим про Германию. — Она быстренько затолкала себе в рот остатки буше, схватила Телевизора за рукав и, лишив его праздничной трапезы, потащила вон из буфета, обойдя при этом Сашу-Пашу, как неодушевленный предмет.
        Остановились они в зимнем саду. Ольга уселась на скамеечку у фонтанчика за живой изгородью, которая скрыла их от чужих взглядов, и жестом пригласила Телевизора сесть рядом с собой. Казбеков неловко опустился на самый краешек и замер.
        - Ну, и как там, в Германии? — спросила Ольга, уставившись в его заграничные очки.
        Телевизор опять откашлялся, поправил пиджак, дернул шеей и сказал:
        - В Германии — хорошо.
        - Ясно, — усмехнулась Ольга. — А отец твой, он кто?
        - Отец-то? — переспросил на всякий случай Телевизор. Ольга кивнула, и Казбеков стал рассказывать так, будто переводил английский текст из учебника пятого класса под названием «Моя семья»: — Мой отец — программист. И так как он очень хороший программист, его приглашают зарубежные фирмы. Его уже приглашали в Англию, в Швецию, а последний раз — в Германию.
        - Здорово! — порадовалась за Казбекова-старшего Ольга. — Ты, наверное, тоже хочешь быть программистом?
        - Нет. Я хочу быть искусствоведом.
        - Да ну! — поразилась Ольга. — А каким искусством ты хочешь ведать?
        - Живописью.
        - Вот это да! Никогда бы не подумала!
        Телевизор пожал плечами.
        - И кто же твой любимый художник?
        - Поскольку я занимаюсь живописью профессионально, — по-прежнему, как на уроке, отвечал Телевизор, — мне нравятся очень многие художники. Какое направление и период тебя интересует?
        Ольга ничего не понимала в направлениях и периодах, поэтому решила спросить про другое:
        - Петр! А как это — «профессионально занимаешься»?
        - Я с пятого класса посещаю вечерние занятия в школе при Русском музее.
        - Ну… если с пятого… тогда выбери сам какое-нибудь направление с периодом и расскажи… Все равно нечего делать… Хотя лучше, конечно, без умничанья. Лучше просто про какого-нибудь художника расскажи.
        - Мне очень нравится художник Врубель, — радуясь интересу Ольги, солидно объявил Телевизор. — Его «Демоны»…
        - Врубель… Врубель… Что-то знакомое… — начала вспоминать Ольга. — А-а-а! Это у него «Царевна-лебедь»?
        - Да! — обрадовался Казбеков, и лицо его осветилось неожиданно красивой белозубой улыбкой. Ольга при этом подумала, что он и в самом деле впоследствии сможет вытянуть на какую-нибудь значительную личность, не хуже, чем бывший мамин одноклассник Лелик Новгородцев, ныне ведущий телешоу «У нас в гостях…».
        Ольга с Телевизором улыбались друг другу, когда с обратной стороны их изгороди раздались знакомые голоса:
        - Ну, и где она?
        - Откуда я знаю!
        - Ничего один не можешь! Прямо противно!
        - Я просто не ожидал, что она удерет с этим прибабахнутым Телевизором…
        Улыбка Петюни мгновенно угасла, и он испуганно посмотрел на Ольгу.
        - С Телевизором? С Казбековым, что ли? — опять раздалось из-за изгороди. — Не может быть!
        - Понял теперь, что этого никак нельзя было предусмотреть!
        За изгородью замолчали. Ольга осторожно раздвинула листья вьющегося растения и в образовавшуюся дырку увидела братьев Добровольских, явно находящихся в состоянии крайнего замешательства.
        - Ну, ты хотя бы утряс с ней главный вопрос? — спросил один брат другого.
        - Нет… — ответил второй «из ларца». — Не успели прийти, ее тут же подхватили на вальс… потом награждение, потом откуда-то вывернулись Калинкина с Катаняном и с Телевизором. Я специально повел Ольгу за ними в буфет, чтобы остальная часть вечера прошла без сюрпризов. И вот что из этого получилось.
        - Иди ищи ее теперь! Не целуется же она где-нибудь с твоим Телевизором… Поговорят о какой-нибудь ерунде и разойдутся.
        Братья помолчали, потом как-то особо значительно переглянулись и удалились из зимнего сада.
        - Нет, ты видел, какие подлецы?! — гневно бросила Телевизору Ольга.
        - Напрасно они думают, что я «прибабахнутый», — печально отозвался он.
        - Чего-чего? — не поняла Ларионова.
        - Я считаю, что я абсолютно нормальный. Они ошибаются.
        - А-а-а… — Ольга сообразила, что каждый из них говорит о наболевшем и совершенно неважном для другого. — Конечно… Ты прав: они здорово ошибаются… И не только в тебе… в нас обоих. Знаешь, Петр, проводи-ка меня, пожалуйста, в гардероб.
        - Ты хочешь уйти?
        - Мне просто необходимо уйти, чтобы спутать карты этим… «двум из ларца»… из инкубатора… из пробирки… этим ходячим копиям… дублям… клонам!
        В гардеробе Телевизор тоже вдруг начал одеваться.
        - А ты-то куда? — удивилась Ольга. — Сейчас, наверное, как раз самое интересное начнется.
        - Я как мужчина должен женщину проводить, — пробубнил он, путаясь в рукавах, очевидно, тоже новой, как и костюм, куртки. — На улице темно.
        Ольга подумала, что на темных улицах проку от близорукого низкорослого Телевизора нет никакого, но обижать его, озвучив свои сомнения, не стала.
        На Невском Казбеков вдруг остановился и, глядя в стену дома, предложил:
        - Если ты согласишься поехать к нам, то я мог бы показать тебе фотографии, которые отец сделал в Германии…
        - А ты принеси их в школу, — попыталась вежливо отказаться Ольга.
        - В школу не получится. Их только через компьютер можно смотреть. Отец был, например, в Цвингере — это такой музейный комплекс, вроде нашего Эрмитажа или Екатерининского дворца в Пушкине. Там есть и картинная галерея… Я считаю, что каждый культурный человек должен знать о сокровищах, которые хранятся в лучших музеях мира.
        - Ну… раз ты так считаешь… тогда конечно, — пробормотала Ольга и втащила Телевизора в остановившийся около них троллейбус, потому что увидела, как к воротам дворца бежит в распахнутой куртке один из Добровольских.
        - Почему ты ушла? — Добровольский почти прижал Ольгу к стене школьного коридора.
        - Я свободный человек: захотела и ушла, — ответила она.
        - Но… это же непорядочно… Я же тебя пригласил! И ты согласилась! Ты пришла туда со мной! Могла ведь не соглашаться, если…
        - Ой, не могу! — простонала Ларионова. — Тебе ли, Саша-Паша, говорить о порядочности? И потом, понимаешь… Мне вдруг взял да и понравился Телевизор!
        - Хватит сочинять! Кому может понравиться Телевизор?
        - Мне может. И уже понравился!
        - Чем же?
        - А… у него очки модные… и вообще… он умный… Вот ты, например, знаешь, что такое Цвингер?
        - Цвингер? Не знаю…
        - Вот! А Телевизор знает. Он вчера меня пригласил вместо бала посмотреть фотографии этого германского Цвингера. Как я могла отказаться? Каждый культурный человек обязан знать о сокровищах мировой культуры! Тебе все ясно, Саша-Паша?
        - Прекрати меня так называть! — взревел Добровольский. — Меня зовут Александром!
        - Прости, но я в этом не уверена.
        - Ну… Я не знаю… Как мне тебе доказать?
        - С чего ты взял, что мне нужно что-то доказывать? Мне абсолютно все равно, кто ты есть! — Ольга оттолкнула Добровольского и пошла на химию.
        - Ты чего такая вздрюченная? — спросила Галка, когда Ольга в кабинете химии шмякнула о стол свою школьную сумку.
        - Меня, Галина, раздирают такие противоречивые чувства, что, чувствую, недолго уж мне осталось…
        - Чего недолго?
        - Жить недолго. Разорвут меня эти чувства пополам.
        - Хотелось бы поподробнее! Если, конечно, можно…
        Ольга села за стол и обхватила голову руками.
        - Я, Галка, сама себя не понимаю. С одной стороны, я ненавижу Сашку Добровольского. Мне хочется обмануть его, обвести вокруг пальца и мстить, мстить, мстить! С другой стороны… Он ночами мне снится…
        - А ты уверена, что снится Сашка? А может, Пашка? — рассмеялась Калинкина.
        - В том-то и дело, что я ни в чем не уверена. И однажды мне даже приснилось, что я тоже размножилась.
        - Раздвоилась?
        - Нет. Именно размножилась. Будто бы я существую в двадцати экземплярах, а Сашка ходит около этой двадцатки и никак не может определить, где я настоящая. Ну… как в сказке про дочерей Кощея Бессмертного.
        - И чем же дело кончилось?
        - Ничем. Ерундой какой-то все сменилось. Это ж тебе не фильм, а сон. Если в жизни решения у проблемы нет, то и сон помочь не может.
        - Не скажи. — Галка кивнула на таблицу Менделеева. — Вон какие проблемы могут во сне решиться, а у тебя всего лишь какие-то жалкие близнецы Добровольские. Но вообще-то, я тебе, Ольга, здорово сочувствую. Мне кажется, я сошла бы с ума, если бы у Катаняна был брат-близнец.
        - Значит, у вас все хорошо? — с завистью спросила Ларионова.
        Галка счастливо улыбнулась и шепнула ей на ухо:
        - Представляешь, мы целовались!
        - Да ну?! И как?
        - Как-как… Хорошо… вот как… Слушай! — Галкины глаза засветились идеей. — Вот же решение проблемы! До чего же гениальные вещи, — она опять кивнула на таблицу Менделеева, — способствуют ускорению мыслительного процесса!
        - Галина, ты меня пугаешь, — отшатнулась от подруги Ольга.
        - Не пугайся! Я поняла, что тебе надо с Добровольскими поцеловаться!
        - С двумя сразу?
        - Можно по очереди.
        - А с одним нельзя?
        - Нельзя. Надо с двумя.
        - Почему?
        - Потому что они наверняка это делают по-разному.
        - А если тоже одинаково?
        - Не может быть!
        - С чего ты взяла? У них ведь и почерк, и голоса, и родинки одинаковые. Они даже головы склоняют одинаково, когда пишут.
        - Это не противоречит моей теории.
        - То есть?
        - Дело в том, что всему они учились вместе, глядя друг на друга, запоминая и копируя. А поцелуи — дело глубоко личное и, я не побоюсь этого слова, интимное. Вряд ли они этому специально обучались. И вот тут-то каждый проявит самостоятельность и яркую индивидуальность. Я просто уверена, что целоваться они будут по-разному.
        - Может, ты и права, — согласилась Ольга. — Но не могу же я при каждой встрече тестировать их поцелуем.
        - А почему нет?
        - Ну тебя, Галка! Вечно ты придумаешь что-нибудь совершенно невообразимое! То отравленное пюре, то любовь к Телевизору, то поцелуи… Смешно прямо.
        - А ты попробуй! Сама же потом спасибо скажешь! Кстати, а что у тебя с Телевизором? Добровольский снится, а шепчешься ты почему-то все время с Казбеком.
        - Знаешь, Галя, мы с ним подружились с того бала во дворце. Он действительно хороший парень. Интересный такой, интеллигентный.
        - Ну, вот тебе и доказательство, что я все время права! Может, ты в него по-настоящему влюбишься?
        - Нет, Галка, я уже влюбилась, и перевлюбляться мне совершенно не хочется.
        После химии 9-й «А» опять оставили на классный час.
        - Не забудьте за новогодними хлопотами, что четвертого января мы с вами встречаем ночной поезд из Москвы, — напомнила Нина Петровна. — Жду вас возле школы в семь тридцать утра. Запишите это себе в дневники и, пожалуйста, не проспите. С родителями мы уже обо всем договорились, так что готовьте вашим гостям места и теплый прием. А пятого января в шестнадцать ноль-ноль проведем совместную дискотеку. Надеюсь, все участвующие в культурной программе ничего не забыли?
        - Помним!
        - Не забыли! — нестройно отозвались девятиклассники.
        - Ну и отлично, — улыбнулась им Нина Петровна.
        Глава 7
        Гости приехали!
        Когда ребята из московского поезда высыпали на платформу, Калинкина толкнула подругу в бок:
        - Гляди, и у них близнецы!
        Ольга обвела гостей тревожным взглядом и тоже заметила двух совершенно одинаковых девочек в ярко-красных куртках, черных джинсах и пушистых белых шапочках с многочисленными висячими помпончиками. Лица москвичек были очень симпатичными, глаза — большими и серыми, а выбивающиеся из-под шапочек волосы — темными и кудрявыми.
        - Надо брать их! — прошипела Ольге в ухо Галка.
        - Кому? — тихо спросила Ольга.
        - Я думаю, что тебе.
        - Еще чего! Меня от наших близнецов тошнит, а ты предлагаешь мне еще и с чужими связываться…
        - Ну ничего ты не соображаешь! Надо этих близняшек сразу нейтрализовать. Ты только посмотри: Добровольские уже стойку сделали под названием «Мы с вами одной крови». Они ведь даже масти одинаковой — все четверо темновато-кудреватые и сероглазые.
        Ольга обернулась на одноклассников, и внутри у нее опять заболело и заныло. Петербургские «двое из ларца» с неприкрытым интересом разглядывали столичных близняшек. Девчонки в красных куртках тоже мгновенно обратили внимание на местных близнецов и бросали на них красноречивые взгляды.
        Пока Ольга в состоянии полнейшего замешательства переводила взгляд с Добровольских на чужих девчонок и обратно, Галя Калинкина протиснулась сквозь толпу одноклассников к классной руководительнице. Она хотела в момент распределения москвичей по домам оказаться у нее под рукой.
        - Девчонки! Давайте к нам с Ольгой! — помахала она рукой столичным близняшкам, как только Нина Петровна заговорила о петербургских квартирах.
        Девочки нерешительно приблизились к Калинкиной с Ларионовой.
        - Но… мы вдвоем… — виновато проговорила одна из них.
        - Знаем, знаем, — поспешила успокоить их Галка, — своих близнецов имеем! Тоже всюду парой ходят. Вы будете жить у Ольги, — и она кивнула на Ларионову. — А мы с ней подруги и живем рядом. Так что приглашайте из своих еще какую-нибудь подружку. Но только одну! У нас в квартире всего одно спальное место.
        - Вообще-то… — опять начала все та же близняшка, которая, очевидно, была побойчей, — у нас почти нет подруг… Нам не надо… Мы же и так вдвоем…
        - Удивительно, что я об этом сама не догадалась, — спохватилась Галка. — А ведь могла бы, кажется… — И она посмотрела на Ольгу таким взглядом, в котором явно читалась ничем не прикрытая брезгливость по отношению к эдакой близнецовой неполноценности.
        Ларионовой показалось, что девчонки из Москвы могут обидеться, и поспешила исправить положение:
        - Это ничего, что подруг нет, мы понимаем… Но вы ведь все равно можете посоветовать Гале какую-нибудь хорошую девочку из вашего класса.
        - Ну… можем, конечно, — вступила наконец в разговор вторая сестра. — Пусть пригласит Оксану Панасюк. Вон она стоит около нашей Ирины Ивановны… На ней лиловая дубленка.
        Оксана Панасюк была маленькой худенькой девчушкой, придать солидности которой не смогла даже экзотическая дубленка взрослого фасона.
        - Оксана Панасюк — это хорошо. Она много места не займет… — согласилась Галка и оглушительно крикнула: — Эй, Оксана! Двигай к нам!
        Панасюк вздрогнула от неожиданности и, сгибаясь под тяжестью огромной сумки, подошла к девочкам. Вблизи она показалась им еще меньше. Ее кукольное личико утопало в капюшоне, отороченном пушистым крашеным песцом. Слабые руки Оксаны неожиданно разжались, и сумка шмякнулась на платформу.
        - Ну, набрала ты добра! — восхитилась Галка. — Что у тебя там?
        Оксана скромно потупила глаза, а одна из близняшек рассмеялась:
        - У нее там книги! Никак не могли уговорить не брать. Убеждали, что к цивилизованным людям едем, дадут почитать, если что. Но какое там! Всю дорогу читала свои, головы не поднимая!
        - Книги, говорите? — Галка с трудом и большим уважением оторвала неподъемную сумку от платформы. — Это мне подходит. А что у тебя там?
        И две девочки, петербурженка и москвичка, пошли по перрону так занятые друг другом и сумкой с книгами, что сейчас никто и ничто не могло их ни заинтересовать, ни остановить. Последним, что услышала Ольга, было имя знаменитого Гарри Поттера.
        - Ну все, они нашли друг друга! — расхохоталась Ларионова и представилась близняшкам: — Давайте знакомиться: я — Оля.
        - Маша, — ответила одна из сестричек.
        - Саша, — улыбнулась другая.
        - Саша? Опять Саша? — не могла скрыть своего удивления и даже некоторой досады Ольга.
        - Что значит «опять»? — в один голос спросили москвички.
        - Видели наших близнецов? — показала на Добровольцев Ольга.
        Девочки кивнули.
        - Так вот: мы в своих Саше-Паше никак не разберемся, а теперь вот вы — Саша-Маша — приехали.
        - Как же можно их перепутать? — удивилась та, которая назвалась Машей. — Они же совершенно разные.
        - Ну… не знаю… у нас их все путают. Может быть, откроете нам ваши близнецовые секреты?
        - Посмотрим! — рассмеялась другая девочка, Саша. — Если будете себя хорошо вести, то… — она подмигнула сестренке, — может быть, и откроем.
        На следующий день перед дискотекой к Ольге с близняшками зашли Галка и Оксана Панасюк. Галка, как только познакомилась с москвичками, тут же приступила к допросу:
        - Вот скажите мне честно, неужели это так здорово — существовать в двух экземплярах?
        - И вовсе мы не в двух, — обиженно насупилась одна из девочек. — Каждая из нас — индивидуальность! А в том, что мы так похожи, ничего плохого нет. Многие, между прочим, нам даже завидуют.
        - И чему же?
        - Ну… все-таки близнецы не на каждом шагу встречаются. К нам всегда все хорошо относятся, улыбаются. И я не понимаю, почему ты на нас вдруг так рассердилась? Мы ведь еще совсем не знакомы!
        - Не принимайте Галкино раздражение на свой счет, — вмешалась Ольга. — У нас… вернее, у меня, свой счет к нашим близнецам.
        - Именно! — подтвердила Галка и показала на подругу. — Вот она, Ольга, является пострадавшей от близнецовой подлости и одинаковости. Я вам кое-что сейчас расскажу, — заявила она и, не слушая Ольгиных возражений, начала: — Вы, конечно, видели наших красавцев Добровольских. Прикиньте: для них девушки — коллекционный материал. Они их собирают, сортируют, отбраковывают и обмениваются ими. Над Ольгой они тоже посмеялись: один пригласил на свидание, а пришел другой. И прочее, и прочее, и прочее… И тянется эта тягомотина уже довольно долго. В покое ее они не оставляют, играют, как кошки… вернее, как наглые злобные коты с мышкой.
        - Ну… не такая уж я безответная мышка, — начала было Ольга, но Галка ее перебила, обращаясь исключительно к москвичкам: — В общем, девчонки, требуется ваша квалифицированная помощь. Окажете?
        Близняшки переглянулись, и одна из них спросила:
        - Тебе, Оля, хочется их наказать или…
        - Вот именно что «или»! — опять встряла Галка. — Наказать, правда, тоже не помешает. Больно уж зарвались, думают, что им все позволено! Но вообще-то, главное тут другое… Да, Оля? — Она выразительно посмотрела на подругу.
        И Ольга решилась:
        - Да… Мне очень нравится один… но я в них все время путаюсь. Вот ужас-то в чем! А они этим пользуются.
        - Девчонки, посмотрите хорошенько на нас! — обратилась к подружкам одна из сестричек. — Неужели вы не видите различий между нами?
        - Ну почему не видим… видим… У тебя на заколке нет черных полосок, — без особого энтузиазма начала перечислять Галка, и Ольга опять поразилась ее наблюдательности, — на карманах джинсов у тебя только одна строчка, а у сестры — две, на чьей-то из ваших шапочек — два синих помпончика, а на второй все помпоны разного цвета.
        - Ничего себе!
        - Ну, ты даешь! — восхитились сестренки. Одна вытащила из волос заколку, внимательно рассмотрела ее и с удивлением отметила: — Точно, нет черных полосок. Дай-ка, Сашка, твою… А на этой есть. Ты, Галя, прямо Шерлок Холмс! А что скажет доктор Ватсон? — Маша с любопытством посмотрела на Ольгу.
        - А доктор Ватсон может только удивляться способностям своего патрона и ничего более, — развела руками Ларионова.
        - А ты что молчишь, Оксанка? — Маша обратилась к своей однокласснице. — Ты ведь нас никогда не путаешь. Как тебе это удается?
        Панасюк тонкими пальчиками заправила за уши короткие прямые волосы, пожала плечами и сказала:
        - Н-не знаю… Мне кажется, заколки тут ни при чем… У Машки взгляд открытее и в то же время решительнее, а Сашка все время какая-то настороженная. У них вообще характеры разные, они на все по-разному реагируют. В общем, я не знаю… Но для меня Саша и Маша — два совершенно разных человека. Я не могла бы их спутать друг с дружкой.
        - Вот видите, — Маша улыбнулась, — мы совершенно разные люди, только очень похожие внешне! А вы не пытались своих близнецов различать по чертам характера? Они ведь здорово отражаются на внешности.
        - Чего я только не пыталась… — грустно покачала головой Ольга. — Ничего не выходит, потому что наши Добровольские специально культивируют свою похожесть. Она им очень выгодна. Например, совсем недавно зачет по геометрии два раза сдавал один и тот же. А стихи Пушкина на литературе два раза читал другой братец. Мы должны были выучить каждый по пять стихотворений, так представьте: Добровольский два раза сдавал разные стихи, то есть выучил целых десять штук!
        - Ну вот! Вы же смогли понять, что отвечает один и тот же! — заметила Маша.
        - Это все благодаря Галкиным шерлокхолмсовским способностям: по «молниям» на школьных сумках определили, что геометрию сдает сумка без язычка на «молнии», а стихи читает сумка с полноценной «молнией».
        - То, что вы сейчас рассказали, доказывает, что ваши близнецы совершенно разные люди, — вступила в разговор Саша.
        - И это ты заключаешь из того, что у одного сломалась «молния», а у другого — нет? — усмехнулась Галка.
        - Возможно, что это тоже некий показатель.
        - То есть? — удивилась Ольга.
        - Наверняка один из братьев более порывистый и резкий, а потому сильней дергал свою «молнию», вот она и потеряла язычок. Но гораздо важнее другое. Один из ваших Добровольских, тот, который запросто два раза сдает геометрию, скорее всего, как все математики, человек рациональный, прямой, более решительный и, возможно, даже суховатый. А второй, любитель Пушкина, наверняка мягкий и романтичный. Скорее всего, один в подчинении у другого.
        - У вас тоже так? — спросила Галка.
        - Конечно, — улыбнувшись, согласилась Саша. — У нас Машка — главная! Она все решает. Разве вы не заметили?
        - И тебя это устраивает?
        - Вполне. Мне неинтересно руководить. Пусть это делают те, кому нравится. Я думаю, Машка, натренировавшись на мне, станет во главе какого-нибудь предприятия. Ее уже сейчас интересует менеджмент и всякое такое.
        - А тебя? — спросила Галка.
        - А я еще не решила, что буду делать дальше. Мне многое интересно. После девятого мы обе пойдем в десятый, а потом… У меня будет еще время подумать. А вот Оксанка наша уже все о себе знает на десять лет вперед — она чуть ли не ночует в Третьяковской галерее, искусствоведом хочет стать.
        - Не может быть! — рассмеялась Ольга.
        - А что тут смешного? — рассердилась Панасюк, и кончик ее вздернутого носика покраснел.
        - Ничего смешного в этом, конечно, нет! — поспешила успокоить ее Ларионова. — Просто… у нас в классе есть один мальчик… Телеви… то есть Петр Казбеков. Тебе будет интересно с ним поговорить, потому что он — знаток нашего Русского музея и тоже хочет заниматься искусством. Он тебе может даже Цвингер показать. У него такие фотографии!
        - Он был в Германии? — восхитилась Оксана, и от возбуждения краска с носика расползлась на все ее маленькое личико.
        - В общем, он тебе все сам расскажет, — закончила разговор на эту тему Ольга, заметив себе, что Панасюк, в отличие от нее, оказалась культурным человеком, поскольку о Цвингере знала. Ольге стало стыдно за себя, и она поспешила перевести разговор на другое: — Не кажется ли вам, девочки, что мы опоздаем на дискотеку, если немедленно же не выйдем из дома?!
        Глава 8
        Дискотека с сюрпризами
        Как девочки ни торопились, а все же немного опоздали. Они вошли в актовый зал, когда на сцене уже стояли петербуржцы, занятые в литературно-музыкальной композиции, посвященной родному городу. Галка с Ольгой в унисон охнули, бросили гостей и поспешили занять свои места рядом с друзьями. Через пару минут еле успевшей отдышаться Ольге уже пришлось читать чудные стихи Николая Агнивцева:
        Как явь, вплелись в твои туманы
        Виденья двухсотлетних снов, —
        О, самый призрачный и странный
        Из всех российских городов!
        Ольга любила стихи, любила свой город. Сейчас ей казалось, что на нее из зала смотрит Саша Добровольский, большой любитель Пушкина, и она читала нравившиеся ей строки ему одному:
        Скажите мне, что может быть
        Прекрасней дамы петербургской,
        Когда она захочет свить
        Любви изысканную нить
        Рукой небрежною и узкой?
        Потом одноклассники читали стихи Поликсены Соловьевой, Дмитрия Цензора, Владислава Ходасевича, Бенедикта Лифшица, Вячеслава Иванова и других поэтов Серебряного века. Девятиклассники специально выбрали не слишком громкие поэтические имена, чтобы в их выступлении не было ничего школярского, зазубренного, набившего оскомину. Стихи сопровождались музыкой Чайковского и Глиэра, а на белом заднике сцены шел видеофильм о Петербурге, снятый Катаняном с Казбековым. Притихший зал оценил выступление 9-го «А» и по окончании композиции обрушил на них настоящий шквал аплодисментов.
        После культурной программы объявили дискотеку. Галка с Ольгой разыскали близняшек с Оксаной и с ними вместе заняли места напротив сцены, где ребята устанавливали огромные колонки.
        - Ума не приложу, куда он делся! — шепнула Ольге Галка, оглядывая присутствующих в зале.
        - Ты про Катаняна? — уточнила Ларионова.
        - Ну да…
        - Наверняка они с Телевизором видеокамерой занимаются. Договорились же, что они по очереди будут снимать наш вечер, — попыталась успокоить ее Ольга, но Галка, смешно вытянув шею, продолжала озираться по сторонам. Ольга тоже стала обводить взглядом зал и тут же наткнулась на Добровольских. Оба смотрели в их сторону.
        - Оля, — ткнула ее в бок Маша, — вижу, что ваши близнецы разные. По крайней мере сейчас они думают о совершенно разных вещах. Ты присмотрись внимательней. У одного в глазах любопытство — он разглядывает нас с Александрой и, возможно, тоже пытается отличить, где кто. А второму мы совершенно неинтересны. У него в глазах тревога, и глядит он, по-моему, только на тебя.
        Ольга перевела взгляд на Добровольских и вздрогнула. Маша была права. Один Доброволец смотрел прямо на нее и нервным движением потирал щеку. У Ольги сладко замерло сердце, но она тут же взяла себя в руки. Не раскисать! Она очень хорошо помнит разговор братьев в зимнем саду Аничкова дворца. Им надо утрясти с ней какой-то вопрос, и в этом все дело. Видимо, москвички правы. Сашка — не математик и боится, что Ольга его выдаст Нине Петровне. Если она это сделает, то сгорят синим пламенем Сашкины четверки по математике в аттестате, а на исправление всего полгода осталось. Если Пашка всю жизнь решает за брата задачки, то у Сашки ничего вообще не выйдет. Есть отчего прийти в нервное состояние. Ольга показала Добровольцу язык и отвернулась от него.
        Ребята на сцене наконец закончили устанавливать аппаратуру и выключили верхний свет. В полной темноте к микрофону прошла какая-то фигура, и прозвучал голос Сергея Павловича, завуча по внеклассной работе:
        - Я, конечно, понимаю, что вам очень нравится сгустившаяся темнота…
        Зал одобрительно зашумел, а завуч продолжил:
        - Но хочу напомнить, что только-только начался новый год и мы еще находимся в состоянии новогодних праздников. Поэтому предлагаю зажечь елочку. Не забыли еще, как это обычно делается на детских утренниках?
        - Елочка, зажгись! — выкрикнул кто-то из глубины зала.
        - Совершенно верно! — обрадовался завуч, в школьном просторечье именуемый Палычем. — Только эту замечательную фразу крикнуть нужно всем вместе и громко! Итак, три, четыре…
        - Елочка, зажгись! — нестройно и вразнобой откликнулся зал.
        - Стыдно! — по-прежнему из темноты донесся голос Палыча. — А еще девятиклассники! Первачки так кричали, что стены дрожали, а вы… Ну-ка, еще раз: три, четыре…
        - Елочка, зажгись! — прозвучало уже гораздо стройнее.
        - Нет! Так дело не пойдет! — притворно рассердился Палыч. — Если вы сейчас не соберетесь с силами и не рявкнете, елка не зажжется и Новый год у вас пойдет наперекосяк. Незажженная елка — очень плохая примета! Последний раз предлагаю: кричите как следует или… я закрываю эту дистрофичную дискотеку. Итак! Приготовились! Три, четыре…
        - Елочка, зажгись! — взревел зал, и тут же зажглись разноцветные лампочки на елке, переливающиеся гирлянды на стенах и сцене, а на потолке закрутился зеркальный шар, разбрасывая вокруг себя световые искры. Из колонок полилась красивая мелодия, и центр зала начал заполняться танцующими парами.
        - Все-таки я не понимаю, куда делся Катанян, — по-прежнему вслух переживала Галка.
        Ольга хотела еще раз сказать ей что-нибудь ободряющее, но перед ней неожиданно возник Доброволец.
        - Можно тебя пригласить? — спросил он.
        Чуть помедлив, Ольга все же подала ему руку.
        - Мне так и не удалось тогда, во дворце, потанцевать с тобой, — с упреком заговорил этот «из ларца». — Скажи, почему ты ушла? Почему так со мной поступила?
        - Противно быть в дураках, правда, Сашенька? — ответила Ольга. — Или ты Пашенька?
        - Ты прекрасно знаешь, что я не Пашка! — раздраженно ответил Добровольский. — А в дураках любому быть неприятно.
        - Неужели ты это понимаешь? Зачем же вы с братцем из меня дуру делаете?
        Добровольский помолчал немного, а потом тихо сказал:
        - Прости… Я тогда не знал, что ты мне так понравишься…
        Ольге в лицо бросилась краска, и у нее вдруг совершенно ослабли ноги. Неужели… Неужели это правда? Но как же тогда… тот разговор в зимнем саду?
        - Почему ты молчишь? — спросил Добровольский.
        - Свежо преданьице, да верится с трудом, — заставила себя произнести Ольга.
        Добровольский хотел что-то возразить, но музыка кончилась, и Ольга, тут же отвернувшись от него, протиснулась сквозь толпу к Галке, Оксане и близняшке Александре. Ей не хотелось поддаваться магии его прозрачных глаз и тихому проникновенному голосу. Она расслабится, а потом выяснится, что с ней разговаривал не Саша, а Паша и что конечной целью этого разговора по-прежнему является поездка в Москву и приличный аттестат с хорошими отметками по точным наукам для гуманитария Сашки.
        Москвичку Машу к подругам подвел второй Добровольский и поблагодарил за танец. К своему месту братья возвращались вдвоем, и Ольга услышала, как тот, что танцевал с Машей, спросил другого:
        - Ну что, выяснил?
        Ответа Ольга не расслышала, но злостью на Добровольских опять налилась по самую макушку.
        - Ну, наконец-то! — услышала она удовлетворенный голос Калинкиной. — Где ты, Саня, пропадал?
        Ольга отвлеклась от собственных отвратительных размышлений и увидела взъерошенного Катаняна и рядом с ним Телевизора с видеокамерой.
        - Да вот… это… пришлось опоздать… Жаль, вашего выступления не видел, — ответил Саня.
        - Это ничего. Увидишь. Я все снял, — успокоил его Телевизор.
        Как в Аничковом дворце, Казбеков был одет в строгий темный костюм с искрой, который ему очень шел. Ольга поискала глазами Оксану Панасюк. Та, слившись со стендом о патриотической работе, с полной безнадежностью и тоской смотрела на танцующих из-под свисающих на глаза тонких прядей темных волос.
        - Петр, дай-ка мне… — решительно заявила Ольга и протянула руку к видеокамере.
        Телевизор, как всегда, ослушаться не посмел и тут же протянул ее Ларионовой. Она взяла камеру в одну руку, а другой рукой подтащила Казбекова к Панасюк.
        - Петр, познакомься: это Оксана. Она, как и ты, очень интересуется художниками и всякими там… направлениями с периодами в искусстве. И вообще… Я думаю, вам будет о чем поговорить. Пригласи-ка ее, Петр, на танец! — Ольга подтолкнула Телевизора к Оксане, удостоверилась, что они направились в центр зала, и вернулась к Галке и Катаняну.
        - А где москвички? — спросила она Калинкину.
        - Где надо! — раздраженно ответила Галка. — С Добровольскими танцуют! Я тебя, между прочим, предупреждала, что надо быть все время рядом, а ты шляешься где-то… И что дальше? — без всякого перехода она обратилась к Катаняну, видимо продолжая прерванный Ольгой разговор.
        - Пришлось даже… это… «Скорую» вызывать… Вот и опоздал.
        - Да что у вас случилось-то? — не выдержала Ольга.
        В этот момент в зале забухали ударники, и Галка потащила Катаняна с Ольгой к выходу. В просторном гардеробе было более-менее тихо, и Калинкина, усевшись на длинную скамью, потребовала:
        - Рассказывай, Санька, все по порядку и с самого начала, а то я ничего так и не поняла из-за этой дикой музыки.
        - Я же уже… это… того… сказал, что у бабушки случился сердечный приступ, а дома никого… Мне пришлось вызвать «Скорую».
        - И что, ты после «Скорой» бабушку дома оставил? Одну? — подпрыгнула возмущенная Галка. — Побежали! Вдруг Людмиле Васильевне снова плохо станет?
        - Нет… То есть… я не знаю… может, конечно, стать хуже, но мама уже дома. Я ей на работу позвонил.
        - Тогда ладно, — успокоилась Галка и снова уселась на скамейку, пригласив сесть рядом и друзей. — А что ты там такое говорил про амфибию какую-то? Я ничего не поняла.
        - Да из-за этой амфибии… это… бабушка разволновалась, а у нее… того… сердце…
        - Санька! — свирепо рыкнула на него Калинкина. — Хорош уже кормить нас своими «это» и «того»! Рассказывай как следует.
        - Так я… это… и рассказываю. — Он виновато покосился на Галку и дальше продолжил уже довольно связно: — Моя бабушка, когда была девочкой… или девушкой… не помню точно, сколько ей было тогда лет, коллекционировала открытки. Мода такая тогда была. Ну… как сейчас некоторые собирают вкладыши от жвачек… фигурки из «киндер-сюрпризов» или значки с покемонами…
        - Дальше! — сурово прервала его Калинкина.
        - У нее этих открыток, наверно, тысяча! А самые любимые — с фотографиями киноартистов. Ну… как сейчас некоторые, знаете, собирают постеры с Шварценеггером или рок-группами…
        - Ты, Саня, нам все пытаешься разжевать, как малым детям. Давай короче! — продолжала руководить Катаняном Галка. — Мы уже поняли: Людмила Васильевна собирала постеры с киноартистами. А что дальше?
        - Ну вот! — возмутился Саня. — Как же можно короче, если ты ничего не понимаешь? Не было в ее времена никаких постеров! Открытки она собирала с киноартистами. Она их очень любила рассматривать — они ей молодость напоминали. Так вот, я собирался на дискотеку… и все никак не мог выбрать, что лучше надеть, а бабушка стала вдруг вспоминать, как дедушка… давно… еще в молодости… пригласил ее в кино и она тоже никак не могла выбрать себе платье. Фильм назывался «Человек-амфибия». Он тогда только что вышел на экраны. Бабушка его вспомнила и захотела еще раз посмотреть на артистов, которые в этой «амфибии» снимались. Они у нее в отдельной папочке лежали. Там все связанное с дедушкой…
        - Дедушка у Сани умер в прошлом году, — пояснила Ольге Галка.
        - Ну вот, — продолжил Саня, — она эту папочку открывает, а там — пусто!
        - Совсем? — ахнула Ольга.
        - Не совсем… Все, что не касалось «амфибии», осталось: письма, записки, фотографии… другие… А артистов — нет!
        - И Людмиле Васильевне, конечно, сразу стало плохо! — поняла Галка.
        - Нет, не сразу. Она сначала стала искать открытки в других папочках, потом ко мне стала привязываться, не брал ли я…
        - Ну а ты?
        - А что я? На что мне ее «амфибии»? Если бы это были фотографии из «Матрицы» или «Терминатора-3», тогда другое дело. Я стал говорить, что, может, она их на что-нибудь обменяла, а сама забыла…
        - Как это обменяла? — не поняла Галка. — На что?
        - Да у нее подружки есть, у которых тоже этих открыток, как грязи. И они иногда собираются, молодость свою вспоминают и открытками обмениваются. Ну, время так проводят… Что еще на старости лет делать-то?
        - Знаешь, Саня, Людмила Васильевна вовсе не выглядит такой уж старой, — возразила Галка. — Она очень моложавая и, я бы даже сказала, красивая женщина.
        - И тем не менее у нее… это… того… больное сердце. — От огорчения Катанян опять сбился с плавного повествования на «того» и «это».
        - Она вспомнила, что неосмотрительно обменяла любимых артистов на других, и расстроилась? — предположила Ольга.
        - Ничего подобного! Она рассердилась, что я мог такое подумать. И сказала, что ни за что не обменяла бы этих артистов на других, потому что «амфибия» связана с дедушкой. Вроде бы ей не раз предлагали обменять их на… я забыл фамилии… в общем, на каких-то других артистов, но она и то не согласилась, хотя всегда мечтала их иметь. И вот тут ей стало плохо…
        - Почему именно тут?
        - Потому что она поняла, куда они делись…
        - Куда? — в один голос спросили подруги.
        - Вчера к ней приходила Капитолина Степановна из 126-й квартиры и опять просила «амфибий». Предлагала очень выгодные варианты обмена и даже деньги.
        - А Людмила Васильевна?
        - А бабушка не согласилась. Еще зачем-то поила эту Капитолину чаем с пирогами… А теперь вот… это… того… нет «амфибий»…
        - Твоя бабушка думает, что открытки Капитолина стащила? — решила уточнить Ольга.
        - Она просто уверена в этом, — ответил Саня. — Ей и плохо стало оттого, что артистов украла соседка, можно даже сказать, подруга. Бабушка с этой Капитолиной в одном классе училась, они за одной партой сидели.
        - Сань, может, сходить к этой Капитолине? — предложила Ольга. — Поговорить с ней по-хорошему. Рассказать, что Людмила Васильевна заболела.
        - Ты думаешь, я не догадался? Как только мама домой пришла, я сразу бросился к этой «подруге»!
        - И что?
        - А то, что она меня даже на порог не пустила! «Ничего не знаю, ничего не ведаю, ничего не брала! Как вы, молодой человек, можете меня подозревать в таком нечеловеческом коварстве?» — передразнил он соседку.
        - Тогда, может быть, это не она… — Ольга не знала, что еще сказать.
        - Больше некому, — вздохнул Саня. — Еще вчера днем открытки были на месте, а вечером приходила Капитолина, и сегодня бабушка своих «амфибий» не обнаружила.
        - Сань! А Капитолина — такая высокая, огромная, на фрекен Бок из мультфильма о Карлсоне похожа, да? — спросила Галка.
        - Точно, вылитая фрекен Бок! И кошка ее, Амалия, толстая, рыжая и ленивая, один в один — Матильда из мультика.
        - Вот и надо ее Амалию выкрасть, раз по-хорошему не понимает! — предложила Галка.
        - Кошка тут абсолютно ни при чем, — не согласился Саня. — Амалия нам ничего плохого не сделала. Она же не виновата, что ее хозяйка воровкой оказалась.
        - Так мы же не насовсем выкрадем, а на время, пока фрекен Бок артистов не отдаст. И мучить не станем, а даже наоборот — кормить и гладить вдоль шерстки будем.
        - Нет! Я не собираюсь… это… того… уподобляться этой отвратительной фрекен Бок! — отрезал Катанян, и Ольга впервые с уважением посмотрела на знаменитого двоечника 9-го «А». И даже поняла, чем он смог так понравиться твердой четверочнице Гале Калинкиной.
        - Ладно! Пока хватит пустых разговоров! — подвела итог Галка. — Я буду еще думать над этой проблемой, а пока предлагаю вернуться на дискотеку. Там наши москвички с Телевизором небось все глаза проглядели, нас разыскивая. Да и камера у нас!
        …Как только друзья вошли в зал, Ольгу с двух сторон подхватили под руки москвички, Саша с Машей, и опять повели в коридор.
        - Да что случилось-то? — занервничала Ольга и остановилась. — Пока не скажете, в чем дело, ни за что не тронусь с места!
        - Понимаешь, — зашептала ей в ухо Маша, — вы где-то прохлаждались, а мы танцевали с вашими Добровольскими.
        - И что? — ощетинилась Ольга.
        - А то! Есть разговор. Где тут можно поговорить без свидетелей?
        - Пошли, — и Ольга снова двинулась к гардеробу, откуда ушла всего несколько минут назад. — Ну что? — Она встала против близняшек, пошире расставив ноги, чтобы никакая, даже самая ужасная новость не смогла ее поколебать.
        - Я оказалась абсолютно во всем права, — заявила решительная Маша, которую Ольга уже довольно легко отличала от задумчивой Саши.
        - А именно? — нервно спросила Ларионова.
        - А именно вот что: пока вас не было, я все время танцевала с Пашей. Он мне, кстати сказать, понравился и…
        - Мне наплевать на Пашу! — зло прервала москвичку Ольга.
        - Знаю, — не обиделась Маша, — и сказать тебе я хотела вовсе не это. Я стала просить Пашку, чтобы он уговорил брата пригласить Александру, которая одна скучала у стены…
        - А Панасюк? — перебила ее Ольга только для того, чтобы Маша подольше не называла имя «второго из ларца».
        - А нашу Панасючку не отпускает от себя ваш Петр, — рассмеялась Маша. — Они без конца о чем-то говорят и ни на кого не обращают внимания.
        - Хватит тебе о Панасюк! — возмутилась Александра. — Давай ближе к делу!
        - Я уже совсем близко! — опять рассмеялась Маша. — Так вот: Павел мне сказал, что его брат ни за что не будет никого приглашать, кроме Ольги Ларионовой, потому что, как дурак, втрескался в нее до сумасшествия!
        - Это у них тактический ход такой, — дрожащим голосом ответила Ольга. — Вы просто не знаете. Я им нужна совсем для другого дела! — и она рассказала девочкам про зачет, про аттестат и про ответную поездку их 9-го «А» в Москву на весенних каникулах.
        - Это, конечно, новые обстоятельства в деле, — задумчиво произнесла Саша, — и я, пожалуй, берусь выяснить все у своего тезки. Пошли! — и девочки отправились обратно на дискотеку.
        В зале ни один человек не стоял у стен. Под ритмичную, зажигательную музыку танцевали все, вплоть до учителей и самого Палыча.
        Веселые быстрые мелодии сменяли одна другую, и девятиклассники Москвы и Петербурга очень скоро забыли на время все свои проблемы. Напротив Ольги смешно прыгал раскрасневшийся Телевизор, рядом с ним притоптывала маленькими ножками крошечная Оксана Панасюк. Вокруг Галки выделывал немыслимые кренделя Саня Катанян, а Маша со своей сестричкой танцевали что-то вроде спортивного рок-н-ролла. Очень скоро два одноклассника близняшек разбили их пару, и москвичи посреди зала выдали уже настоящий парный рок-н-ролл. Все остальные перестали танцевать, образовали вокруг них круг и восхищенно хлопали в такт. Когда танец кончился, классная руководительница москвичей взяла микрофон и сказала:
        - Не выдержали мои дети, рассекретили наш номер. Ну что ж, поприветствуйте, пожалуйста, победителей московского юношеского турнира по спортивному рок-н-роллу — сестер Краевских, Антона Дмитриева и Алексея Смирнова!
        Зал взорвался аплодисментами, а Ирина Ивановна подала Палычу кассету и попросила:
        - Поставьте, пожалуйста! Сейчас они вам покажут высший пилотаж! Только переоденутся.
        Саша с Машей, не стесняясь, при всех, скинули джинсы с джемперочками и оказались в блестящих ярко-голубых гимнастических купальниках с короткими летящими юбочками. Их партнеры сняли свитеры. На них были такие же блестящие, облегающие тело голубые футболки. Все это их мгновенное переодевание походило на хорошо отрепетированный эстрадный номер, и петербуржцы поняли, что москвичи собираются взять реванш за явно проигранное литературное состязание. Через несколько минут зазвучал очень быстрый рок-н-ролл, и две оставшиеся в кругу пары выдали такие акробатические па, что остальным присутствующим оставалось только восхищенно ахать и аплодировать.
        Ольга с удовольствием хлопала вместе со всеми до тех пор, пока не почувствовала на себе взгляд. Тогда она резко повернула голову. На нее смотрел Добровольский. И тогда Ольга совершенно отчетливо поняла, что на нее смотрит именно Саша, и еще то, что она больше никогда не спутает его с братом. Спасибо москвичкам, научили, как различать «двоих из ларца». Жаль, что подлости братьям Добровольским это не убавило.
        После рок-н-ролла, который восхитил всех участников дискотеки, на сцену взобрался Палыч и объявил:
        - К сожалению, пора заканчивать наш танцевальный вечер.
        По залу прокатилась волна недовольства, но Палыч был неумолим:
        - Я говорю, что сегодняшнюю дискотеку пора заканчивать, но… вас ждет еще одна. Мы организуем ее перед отъездом москвичей домой. И я очень прошу наших ребят придумать что-нибудь такое, что могло бы хоть как-то сравниться с этим замечательным танцем, который мы сейчас видели. Это я вам такое задание на дом даю. Ребята, умоляю! Не подведите!
        Зал загудел, поскольку чуть ли не все петербуржцы громко заговорили разом. Правда, очень быстро они пришли к неутешительному выводу: ответить москвичам им абсолютно нечем.
        - Не сдавайтесь раньше времени, ребята! — умоляюще смотрел в зал Палыч. — Еще есть время, подумайте! Ну а сейчас — последний танец. По просьбе представителей сильного пола он объявляется белым!
        - Н-е-е-т! — закричали девчонки.
        - Да-а-а! — ответили им ребята.
        Зазвучала музыка. Центр зала некоторое время оставался пустым, потом московская Ирина Ивановна вывела на самую середину Палыча, потом вышли Галка с Катаняном, а за ними стали приглашать ребят и другие девочки.
        Ольга видела, как Панасюк пригласила Телевизора, а потом заметила и сестер Краевских в паре с братьями Добровольскими. Настроение ее совсем испортилось. Она первой пошла в гардероб и взяла верхнюю одежду свою и Галкину, а также московских близняшек и Оксаны Панасюк, чтобы никому из ее компании не пришлось стоять в очереди после окончания дискотеки.
        Дома Ольга искренне восхитилась танцем сестричек, а потом сказала:
        - Ну, вы и хитрюги! Когда только успели надеть свои голубые купальники? Я даже и не заметила.
        - Так и было задумано! — засмеялись девочки.
        - Элемент неожиданности сработал здорово! — еще раз восхитилась Ольга.
        - Это все Машка придумала, — сказала Саша, а потом посмотрела Ларионовой в глаза и весьма торжественно произнесла: — Он влюблен в тебя! Это — медицинский факт!
        - Я не ве-рю! — по слогам заявила Ольга, чтобы наивной москвичке было понятнее.
        - Ну и зря! Я сначала с ним просто так болтала о всякой ерунде, врала, как мы с Машкой подруг и учителей за нос водим. Он сказал, что они с братом подобной мистификацией тоже никогда не брезговали, но теперь он за это так наказан, что даже не знает, каким образом из одной мерзкой истории вылезти.
        - И что дальше? — Ольга, спрашивая Сашу, попыталась изобразить на лице полнейшее равнодушие к обсуждаемому предмету.
        - А дальше я нагло полезла к нему в душу, что, в общем-то, мне не свойственно. Машка, подтверди!
        Маша с готовностью закивала, а Саша продолжила:
        - Я стала нести всякую чушь про близнецовое братство, про то, что всегда готова помочь такому же близнецу, как сама, и всячески предлагала ему свои услуги по вылезанию из его ситуации.
        - И ты хочешь сказать, что он поддался на твои намеки и предложения? — не поверила Ольга.
        - Не знаю, поддался ли он на что-то или просто оказался в действительно затруднительной ситуации, только он попросил меня поговорить с тобой.
        - Как это?
        - А так! Сказал, что раз мы у тебя поселились, то, наверное, уже подружились и я, возможно, смогу тебе объяснить на своем примере, что близнецы — такие же люди, как и все. Тем более что те, которые не близнецы, тоже бывают негодяями и подлецами и тоже не всегда поступают с девушками хорошо.
        - Это он вроде как оправдывается, что ли? Вроде как все кругом сволочи, и он поэтому не хуже остальных? — окончательно разозлилась Ольга.
        - Ну… может, я не совсем точно передала тебе его слова, — пожала плечами Саша. — Я, признаться, не очень старалась их запомнить, потому что главными были вовсе не они.
        - А что же? — проговорила Ольга, с огорчением отметив, что на нервной почве у нее задергался сначала левый глаз, а потом и правый. Она с ожесточением потерла глаза кулаками, размазала вокруг них тушь и посмотрела на Сашу из черных кругов взглядом затравленной совы.
        Саше очень захотелось рассмеяться, когда она увидела, как Ольга обошлась со своим макияжем, но она сдержалась, поскольку сразу поняла, что Ларионова близка к самой настоящей истерике.
        - Главными были другие слова, — твердо сказала она. — Он сказал, что ты ему очень нравишься и что он хочет с тобой встретиться, чтобы еще раз тебе все объяснить.
        - И тебе показалось, что он говорит правду? — прошептала Ольга.
        - Я просто уверена, что правду. Он так волновался, что у него даже руки дрожали. Такое не сыграешь.
        - А как же геометрия? — не сдавалась Ольга.
        - Далась тебе эта геометрия! — встряла Маша. — Ты с ним встреться, тогда и узнаешь все про геометрию, если уж так неймется. Только я бы, например, не стала.
        - Почему?
        - Потому что ситуация полностью под твоим контролем и ты можешь использовать ее по своему усмотрению.
        - Это как же?
        - А как хочешь! Можешь изображать из себя благородство, можешь — сумасшедшую влюбленность, а можешь сделать вид, что просто снизошла до него по его же слезной просьбе. Вариантов — десятки! И главное — ты в любом на коне!
        - Да? — растерялась Ольга.
        - Конечно! Он же умоляет о свидании, а не ты!
        - Пожалуй, тут есть над чем подумать…
        - Вот именно!
        Ночью после дискотеки Ольге не спалось. Она без конца прорабатывала варианты встречи с Добровольцем. Сначала представляла, как завтра с тонким благородством едва лишь намекнет на непорядочность близнецов и позволит Сашке иногда провожать ее из школы домой. Потом ей виделось, как она в позе оскорбленного достоинства особы царских кровей слушает признание Добровольского в его гнусности и гордо отсылает его от себя с приказом никогда не приближаться к ней ближе чем на метр. Третий вариант нравился ей больше всего, потому что по его сценарию они с Сашкой сначала признавались друг другу в любви до гробовой доски, а потом тонули в сладких слезах и поцелуях.
        Только под утро Ольга все-таки заснула, и приснился ей отвратительно-непредусмотренный четвертый вариант. Будто бы она приводит Добровольского домой, говорит маме: «Познакомься, это Саша», а тот начинает дьявольски хохотать, а потом заявляет, что никакой он не Саша, а наоборот — Паша. После этого у Паши вдруг начинает вытягиваться и разветвляться в разные стороны шея, и он превращается в чешуйчатую многоголовую гидру.
        Ольга проснулась от страха и тут же решила, что сон, без сомнения, пророческий, тем более что приснился с четверга на пятницу. Исходя из этого, она решила, что расслабляться от сообщения, полученного от Маши, не стоит, а надо постоянно находиться в состоянии боевой готовности и не терять самообладания, чтобы гидроподобная близнецовая многоликость не застала ее врасплох.
        Удовлетворенная принятым решением Ольга мгновенно заснула снова и проснулась по звонку будильника вполне бодрая и в крайне боевом настроении. Днем 9-му «А» предстояло совместно с московскими гостями посетить Русский музей, и Ларионова настроилась исключительно на общение с прекрасным, к чему братья Добровольские не имели никакого отношения.
        Глава 9
        Неужели все будет хорошо?
        Во дворе музея Нина Петровна попросила ребят подождать, пока она договорится об экскурсии, но Ольга остановила ее:
        - Зачем тратить деньги на экскурсовода, если у нас есть свой собственный!
        - Что ты имеешь в виду? — не поняла ее классная руководительница.
        - У нас есть Петр, — сказала Ольга и вытолкнула вперед Телевизора. — Он с пятого класса занимается в школе при музее и знает абсолютно все периоды и направления!
        - В самом деле? — с сомнением качнула головой Нина Петровна.
        Это ее сомнение Телевизору не понравилось, и он, поглядывая на Оксану Панасюк, тоненько, но решительно заявил, что Ларионова абсолютно права и что деньги действительно пригодятся им на что-нибудь более полезное, например на мороженое с молочным коктейлем в музейном буфете или даже в каком-нибудь кафе.
        Экскурсию Телевизор начал, как и полагается, с древнерусского искусства, то есть с икон, и вел ее так мастерски, что на его детсадовский голосок слетелась еще масса народа и стала толпой ходить по залам вслед за девятиклассниками. Катанян недовольно пробурчал, что неплохо бы взять с этих любителей халявы деньги и тогда к молочному коктейлю можно будет взять в буфете еще и по пирожному. Галка по-змеиному зашипела ему в ухо, чтобы он замолчал и не позорил класс перед москвичами. Нина Петровна, гордясь учеником перед музейным народом, несколько раз смахнула слезу умиления, а Ольга никак не могла стойко держать намеченную линию поведения, поскольку Саша Добровольский безотрывно смотрел ей в щеку.
        Воспользовавшись некоторой сутолокой, возникшей при переходе в следующий зал, Ольга задержалась в предыдущем и быстрым шагом пошла по залам в другом направлении, чтобы скрыться от Саши и привести свои чувства и настроение в норму. Остановилась она около огромной картины Брюллова «Последний день Помпеи» и села против нее на мягкий диванчик. Да-а-а… Прямо скажем, не повезло этим помпеянам… Страшная картина, хоть и ненатуральная какая-то… Все рушится, черный пепел валится, а люди чистенькие, красивые, ни ран у них, ни крови… Телевизор, правда, объяснил это несоответствие изображенного реальности суровыми законами классицизма, но Ольга почему-то все равно осталась недовольна Брюлловым.
        Она вздохнула, встала с диванчика и хотела подойти поближе к портрету Самойловой, чтобы получше рассмотреть ее бальное платье, но тут кто-то дернул ее за руку и силой усадил обратно. Ольга ойкнула и увидела рядом с собой Пашу Добровольского. Она теперь с полной уверенностью могла утверждать, что это не Саша. Она только глянула в лицо своего одноклассника и сразу увидела совсем другие черты, сердцем почувствовала чужого ей человека. Добровольский этого не знал, и преимущество было на Ольгиной стороне. Она вся подобралась и приготовилась к последнему, как ей казалось, бою с коварными близнецами.
        - Что ты смотришь на меня, как на многоголовое чудовище? — спросил Доброволец, и Ольга, несмотря на то что сама нарекла сон про чешуйчатую гидру пророческим, поразилась совпадению образов.
        - Как хочу, так и смотрю, — не очень умно ответила она. — Быстро излагай, что тебе от меня надо, Пашенька.
        Ольга думала, Добровольский удивится тому, как быстро она его раскусила, и растеряется оттого, что прикидываться Сашкой бессмысленно, но Паша, казалось, ничего необычного не заметил.
        - Ольга, это я во всем виноват, — сказал он абсолютно неожиданно для Ларионовой.
        - В чем? — удивилась она.
        - Ну… это я подбил Сашку пару раз пригласить тебя на той дискотеке, а потом на прогулку…
        - И что? — В Ольгином голосе уже явственно зазвенел металл.
        - Я просто так ему предложил… ну… потому что с тобой мы тогда еще ни разу не танцевали и не встречались… Все девчонки надоели, и с тобой интересно было… на новенького…
        - Ну и?! — вскрикнула Ольга слишком громко для музея и вскочила с диванчика.
        - Не кричи… Сядь! — Паша опять усадил ее рядом с собой. — Понимаешь, я валял дурака, а Сашка взял да и влюбился… А ты ему из-за меня не веришь.
        - Я и тебе не верю! — прошипела ему в ухо Ольга. — Я слышала, как в зимнем саду Аничкова дворца ты спрашивал своего братца, решил ли он со мной вопрос о зачете по геометрии. Боитесь, трусы, что я вас Нине выдам! Да мне, чтоб ты знал, абсолютно наплевать на вас, на ваш зачет и на то, поедете ли вы в Москву или нет! Ясно?
        Она опять хотела встать с диванчика, но Добровольский крепко держал ее за локоть.
        - Ничего подобного я не говорил! Я спрашивал его, признался ли он тебе в своих чувствах. Это было для него тогда главным. Мы потому и билеты во дворец достали, чтобы у него была возможность поговорить с тобой. Ему, дураку, казалось, что в романтичной обстановке бала сделать это будет легче, но все с самого начала пошло кувырком.
        - Это он тебя подослал, да? — по-прежнему с презрением посмотрела на Пашу Ольга.
        - Да ты что! Он сейчас наверняка меня по всему музею ищет. Ну… что я говорил? Вот и он!
        Ольга повернула голову и увидела приближающегося к ним Сашу.
        - Что ты ей еще наговорил? — яростно набросился он на брата.
        - Я, пожалуй, пойду, — усмехнулся Паша, вскочил с диванчика и быстро вышел из зала.
        - Пойдем, пожалуйста, со мной, — странным голосом предложил Ольге Саша. — Ты должна это слышать.
        - Что слышать? — удивилась она.
        - Пойдем, — повторил он.
        Ольга поднялась с диванчика и пошла за Сашей. Они довольно долго блуждали по залам, пока не наткнулись на одноклассников. Раскрасневшийся, в расстегнутом пиджаке Телевизор вдохновенно рассказывал про художника Николая Ромадина, а Нина Петровна предлагала супружеской паре пенсионеров подойти поближе к Петру Казбекову и послушать его лекцию.
        Добровольский довольно бесцеремонно отвел классную руководительницу от старичков к окну и сказал ей:
        - Нина Петровна, мы с братом обманули вас, и Пашка сдал зачет по геометрии за себя и за меня.
        - Да? — чувствовалось, что учительница, загруженная добрым, прекрасным и вечным, никак не сообразит, к чему клонит Добровольский.
        - Да! И я прошу вашего разрешения пересдать геометрию. Если этого нельзя сделать, то исправьте мне «четверку» на «двойку». Очень вас прошу!
        - Вот как! — наконец «въехала» в проблему Нина Петровна. — Прискорбно… Только я не понимаю, почему об этом нужно говорить именно сегодня и в музее? Потерпеть до конца каникул нельзя было?
        - Нельзя! — решительно помотал головой Саша.
        Учительница посмотрела на краснеющую рядом с ним Ольгу, что-то поняла для себя и сказала:
        - Хорошо. Я подумаю, что можно предпринять. Только мы займемся всем этим после отъезда москвичей. Договорились?
        - Договорились! — Добровольский улыбнулся Нине Петровне так радостно и облегченно, что она вынуждена была улыбнуться ему в ответ.
        Учительница отошла к классу, а Саша повернул свое пылающее лицо к Ольге и сказал:
        - Ты видишь, я сегодня в синем свитере, а Пашка — в сером. Это чтобы ты нас не путала…
        - Я никогда больше тебя с ним не спутаю… — тихо ответила Ольга. — И ваша одежда тут абсолютно ни при чем… Я тебя чувствую…
        - Видишь, как все здорово получилось, — сказала Ольге уже дома москвичка Маша. — Ты нам с Александрой не поверила, а Добровольский действительно оказался в тебя влюблен.
        Ольга ничего не ответила ей, только смущенно покраснела и отвернулась к телевизору. Она сделала вид, что очень заинтересовалась программой питерских новостей, хотя совершенно не могла сосредоточиться на том, о чем вещала молоденькая ясноглазая телеведущая. Ольге не хотелось ни с кем обсуждать свои дела. То, что произошло между ней и Сашей Добровольским, больше никого не касалось. Сидя перед телевизором, она еще раз прокрутила в памяти сегодняшние события, происшедшие после того, как они сбежали с ним из кафе от одноклассников и московских гостей.
        Они пошли на какой-то фильм, названия которого Ольга не смогла бы вспомнить даже под самыми жестокими пытками. Весь сеанс Саша держал ее руку в своей, и от этого сладко замирало, периодически падало вниз и, трепеща, вновь возвращалось на исходную позицию ее сердце.
        Потом Добровольский проводил ее домой, и на лестничной площадке возле двери в квартиру Ларионовых развернулся практически вариант номер три, о котором Ольга мечтала как раз перед тем, как ей приснилась многоголовая чешуйчатая гидра. Саша, путаясь, запинаясь и безжалостно терзая пуговицу на куртке, признался ей в любви. От счастья и испуга одновременно Ольга сначала напрочь лишилась дара речи, потом задавленно всхлипнула и спрятала свое лицо в его шарфе, выбившемся из куртки, которая перед этим как раз окончательно и навсегда лишилась одной из своих пуговиц. Саша резко выбросил ее в лестничный пролет и поцеловал Ольгу в щеку куда-то возле носа. Ларионовой показалось, что ее пронзило электрическим током высокого напряжения, что было и мучительно, и сладостно одновременно. Она могла бы стоять так возле Добровольского вечно, но, как назло, к площадке подъехал лифт и из его разъехавшихся в стороны дверей вышли московские близняшки. Они с самыми непроницаемыми лицами прошли мимо Ольги с Сашей, позвонили в дверь квартиры, и Ларионовой, чтобы не объясняться с мамой, тоже пришлось идти домой вслед за        Ольга очнулась, когда на телевизионном экране вместо новостей пошла реклама о новых, необыкновенно вместительных памперсах. Вид этих гигиенических изделий настолько не соответствовал возвышенному настроению Ларионовой, что она раздраженно выключила телевизор и тут же услышала, как Маша, смеясь, говорит Саше:
        - А ведь не хотела ехать! Еле уговорили!
        - Ты не хотела ехать? — удивленно посмотрела на Александру Ольга.
        - Я не про нее, — отмахнулась Маша. — Я — о нашей Оксанке, о Панасючке!
        - А почему она не хотела ехать?
        - Представь себе: ей, видите ли, трудно было оторваться от книжных полок, от любимой библиотеки и от Третьяковки. А тут ее, оказывается, прямо-таки поджидал Петр Казбеков — чистый Клондайк по части живописи и прочих искусств. Ну, теперь она его разработает по полной программе, будьте уверены!
        - Вот и хорошо! — Ольга улыбнулась, вспомнив восторженные взгляды, которые бросала на Телевизора Оксана. — Наш Петюня — отличный парень. Здорово, что он Оксанке понравился. Он прямо-таки расцвел при вашей Панасючке. Надо же, сегодня полмузея за ним ходило! А он в своем костюме и очках — прямо как академик и лауреат какой-нибудь премии… — Потом Ольга еще раз вспомнила светлые прозрачные глаза Саши, и у нее неожиданно вырвалось: — До чего же счастливый сегодня день!
        - Пожалуй, я с тобой согласна, — рассмеялась Маша. — Тебе, конечно, трудно в это поверить, но Павел Добровольский — тоже отличный парень. И я, между прочим, завтра вместе с ним иду в ваш Октябрьский концертный зал. Вот так!
        - А Александра? — спросила Ольга.
        - А Александра пусть перестанет валять дурака и помирится со своим Антоном!
        - Это… с тем, с которым рок-н-ролл танцевала?
        - Нет! Как раз с ним она танцевать не стала, хотя именно он ее партнер. Понимаешь, они с ним, как ненормальные, еще в поезде из-за какой-то ерунды поссорились и до сих пор не разговаривают. Мне вместо Алешки пришлось с ее Антоном танцевать, а это очень трудно без привычки.
        - А на чей концерт тебя Добровольский пригласил? — спросила Ольга, потому что ей хотелось опять и опять произносить эту фамилию и заново ощущать Сашины губы на своей щеке.
        - Он сказал, но я не запомнила, — продолжала счастливо смеяться Маша. — Честно говоря, мне все равно. Я готова с ним идти даже на лекцию по проблемам кролиководства! И я думаю, что ты, — Маша хитро подмигнула Ольге, — очень хорошо меня понимаешь.
        - Понимаю, — смущенно кивнула головой Ларионова и добавила: — Надо же, какие счастливые каникулы у всех у нас получились!
        - Кстати, — заметила девчонкам Саша, — что-то не очень счастлива сегодня была Олина подруга Галка. Она без конца о чем-то шепталась с тем молодым человеком… ну… с армянской фамилией…
        - С Катаняном, — поняла Ольга.
        - Наверно. Оба они казались расстроенными и даже ушли раньше всех из кафе. Ты не знаешь, что у них случилось?
        - Точно, конечно, не знаю. Может быть, совсем плохо стало Саниной бабушке… Представляете, она разболелась из-за какого-то человека-амфибии!
        - Это как? — Саша улыбнулась виновато, поскольку при сообщении о чьей-то болезни улыбаться вообще-то не принято.
        - Ну… не из-за амфибии, конечно, а из-за фотографий… В общем, слушайте… — И Ольга рассказала сестричкам о пропаже фотографий артистов, которые снимались в старом фильме по знаменитой повести Беляева.
        - Неужели из-за каких-то старых открыток можно получить сердечный приступ! — возмутилась рациональная Маша.
        - Во-первых, это не просто открытки, — возразила ей ее сестра, — а коллекционный материал. Этим фотографиям, по самым приблизительным подсчетам, уже лет сорок. Понимаешь, почти полвека! Кроме того, теперь таких вещей вообще не печатают. И качество у них, наверно, ой-ей-ей!
        - Если фоткам сорок лет, то сколько же артистам, которые на них запечатлены? — заинтересовалась Маша. — Наверняка лет по шестьдесят… Да-а-а… Слушайте, а ведь фотографии, где они молодые да красивые, наверняка и денег стоят!
        - Какая ты противная, Машка! — рассердилась сестра. — Все на деньги пересчитываешь… Ольга же сказала, что для Людмилы Васильевны эти фотографии — память о муже!
        - Да, Санин дедушка в прошлом году умер, — подхватила Ольга. — Но дело не только в этом. Людмила Васильевна так сильно огорчилась еще и оттого, что фотографии утащил не какой-нибудь неизвестный злодей и грабитель, а лучшая подруга… Капитолина Степановна… фрекен Бок…
        - Фрекен Бок… Почему? — опять виновато улыбнулась Саша.
        - Это Галка придумала. Капитолина Степановна здорово похожа на домоправительницу из мультфильма о Карлсоне. Представляете, у нее даже кошка точь-в-точь такая же! Кстати, эта самая фрекен Бок умудрилась прикидываться лучшей подругой лет эдак пятьдесят. Они с Людмилой Васильевной за одной партой сидели!
        - Бывают же такие подлые люди… — покачала головой Саша. — Столько лет выжидать и нанести удар именно тогда, когда человек ослаб от болезни сердца…
        - И что, эта подругомучительница теперь фотки зажала и не отдает? К ней ходили? — Решительная Маша жаждала деятельности.
        - Конечно же, Саня к Капитолине ходил. Но та утверждает, будто чуть ли не вообще их никогда в глаза не видела. Она Катаняна даже на порог не пустила.
        - Ясно. Таких фрекен Бок надо брать хитростью. И это, кстати, хорошо понимал вышеупомянутый Карлсон, — отметила Маша.
        - У тебя есть какие-нибудь предложения? — спросила сестру Саша.
        - Пока нет, но надо подумать. Что-то у меня тут вертится… — Маша покрутила рукой у виска. — Когда Ольга сказала «из-за человека-амфибии», у меня что-то щелкнуло в мозгу… только я никак не пойму, с чем это связано…
        - Машенька… ну… ты напрягись, — погладила ее по плечу Саша, и Маша, будто послушавшись сестру, тут же сообразила:
        - Ну конечно… Точно! Помнишь, Александра, я все время мучилась, кого мне братья Добровольские напоминают!
        - Ну?
        - Вот тебе и ну! — передразнила сестру Маша. — Перед самым отъездом в Питер мы с тобой как раз смотрели фильм — «Человек-амфибия». Так кого питерские близнецы напоминают?
        - Точно, — закивала головой Саша. — Они же просто Ихтиандр в квадрате! Волосы только короче и родинки лишние.
        - Ну… вообще-то… Калинкина тоже как-то это отмечала, — сказала Ольга, вспомнив, как подруга предлагала ей для победы над Добровольскими классический вариант номер один, грозящий ей замужеством с Вовкой Николаевым и двумя тысячами долларов долга.
        - Значит, это бесспорно! — рубанула ладонью воздух Маша. — Если такие разные люди, как мы с Александрой и Галя Калинкина, не сговариваясь, говорим об одном и том же, значит, так сие и есть. И я предлагаю это использовать в деле фрекен Бок.
        - Как же? — с надеждой посмотрела на сообразительную Машу Ольга.
        - Н-не знаю… Но как-нибудь сходство надо использовать, тем более что амфибий будет целых две. Это не для слабонервных!
        - Знаешь, Маша, — сказала Ольга, — я видела ту фрекен Бок. Думаю, у нее нервы из нержавеющей стали.
        - Конечно, — согласилась с ней Саша, — слабонервные не крадут фотографий у подруг, не мучаясь потом угрызениями совести.
        - При чем тут совесть… — махнула рукой Маша. — Тут мистика! Представьте себе живого человека-амфибию, пришедшего за своей фотографией…
        - Интересно, а зачем же амфибии фотография понадобилась? — усмехнулась Саша.
        - А на новый паспорт! — расхохоталась Ольга, а за ней и близняшки.
        - К тому же пропали фотографии не только Ихтиандра, но и главного злодея… забыла, как его зовут… — Ольга наморщила лоб. — Вспоминайте! Сами говорили, что недавно фильм смотрели!
        - Ну… не помним… хотя, конечно, представляем, о ком речь: черноволосый такой, красивый. А еще кого? — Чувствовалось, что Маша очень увлеклась идеей обхитрить с помощью Добровольских фрекен Бок.
        - А еще главной героини, девушки… Гуттиэре, кажется…
        - Ну… со злодеем дело плохо, — огорчилась Маша. — Кандидата нет, а вот на роль Гуттиэре… — она посмотрела на Ольгу, — догадайся с трех раз, кто подойдет.
        - Если вы думаете, что я, — испугалась Ольга, — то я не подойду, потому что не смогу, потому что…
        - Ты тут ни при чем, — с сожалением посмотрела на нее Маша. — Ты, конечно же, не похожа, а вот мы с Александрой… Ты только посмотри! — она подскочила к сестре, вытащила у нее из волос заколку и распушила темные волнистые пряди вокруг головы. — Вылитая Гуттиэре. И тоже в квадрате. Да эта фрекен Бок от страха нам не только фотографии отдаст, а еще и свои фамильные драгоценности на тарелочке с голубой каемочкой принесет!
        - Ну… не знаю… — с сомнением покачала головой Ольга и придирчиво оглядела близняшек. — Что-то мне не кажется, что вы на нее похожи…
        - Просто ты, видимо, давно фильм смотрела, а мы всего неделю назад. Помнишь, Сашка, мама нам еще сказала, что мы у нее красавицы не хуже Вертинской? Вот, я даже фамилию актрисы вспомнила.
        - Было такое, — подтвердила Саша. — Но даже если мы и не очень похожи, то после лицезрения двух живых амфибий от страха нас вполне можно за двух Вертинских принять.
        - Ой, девчонки, заманчиво, конечно, разыграть Капитолину, но не верится мне, что это получится. Пожилые женщины сейчас очень осторожны, чужим людям ни за что просто так дверь не откроют. На Катаняна, например, фрекен Бок в глазок смотрела, а разговаривала исключительно сквозь закрытую дверь.
        - А человек-амфибия ей, между прочим, не чужой, а воспоминание молодости и одновременно лицо с украденных фотографий, — возразила Маша.
        - Глазок здорово лица искажает, и на темной лестнице очень трудно будет отличить Ихтиандра от матерого уголовника, — продолжала сомневаться в успешности предприятия Ольга. — Капитолина наверняка подумает, что над ней Катанян прикалывается.
        - Значит, надо придумать что-нибудь такое, что заставит эту фрекен Бок распахнуть дверь как можно шире.
        - Машка на такое вполне способна, — заявила Саша. — Давай, сестричка, поскрипи своими мозгами будущей капиталистки, предпринимателя и менеджера в одном лице!
        - Ну… например, можно запустить вперед Ольгу, — тут же начала скрипеть мозгами Маша, — с каким-нибудь продуктовым набором из мэрии или от какого-нибудь депутата.
        - Какие еще депутаты? Никаких выборов сейчас нет! — Ольге очень не хотелось «запускаться» к Капитолине.
        - Подумаешь, нет! А ты прикинешься, что есть. Например, будешь вступать в партию помощи пенсионерам. Тут какой хочешь пенсионер клюнет!
        - Нехорошо это как-то, Маша! — пожала плечами Ольга.
        - А хорошо доводить подругу до сердечного приступа? — продолжала наступление деятельная москвичка.
        Ольга, уже десять раз пожалевшая, что рассказала близняшкам о фрекен Бок, окончательно сникла.
        Поздним вечером в постели Ларионовой очень хотелось на сон грядущий подумать о Саше Добровольском, но думалось, как назло, только о Капитолине. В конце концов, как не раз уже бывало после каких-нибудь переживаний, Ольге приснился препротивный сон о человеке-амфибии, который плавал в аквариуме у фрекен Бок, разгоняя волны крутящимся на спине карлсоновским пропеллером. Ольга несколько раз пыталась покормить амфибию сухим мотылем из майонезной баночки, но кошка Амалия, сидящая на цепи у аквариума, отгоняла ее заливистым лаем сторожевой собаки.
        Глава 10
        Фрекен Бок мало не покажется!
        Следующий день зимних каникул для девятиклассников и их гостей был свободным от мероприятий. Москвичи получили право по своему усмотрению погулять по городу, посетить магазины, новых питерских приятелей или просто вволю отдохнуть от новых впечатлений и выспаться. Ольге же выспаться не дали. Неугомонная Маша растолкала ее часов в девять утра и стала призывать позвонить Калинкиной.
        - С ума ты сошла, — зевнув, недовольно пробормотала Ольга. — Не знаю, как у вас там, в Москве, а у нас в каникулы все спят часов до одиннадцати…
        - Так ведь и всю жизнь можно проспать! — как всегда, очень убедительно заявила Маша и решительно сдернула с нее одеяло. — Вставай!
        - Вот интересно знать, — Ольга с завистью посмотрела на сопящую на кресле-кровати Александру, — почему ты сестрицу не будишь? Жалко родную кровиночку?
        - Мне тоже интересно знать, у кого неприятности, у нее или у тебя?
        - Какие у меня неприятности? — Ольга моментально вскочила с постели, решив, что спросонья действительно забыла что-то важное.
        - У кого фотографию амфибии украли?
        - Фу ты! Напугала! — выдохнула Ларионова и тут же снова улеглась в постель, решив заснуть назло этой сумасшедшей Машке, но глаза почему-то совершенно не желали закрываться. Тогда Ольга села, спустив босые ноги на пол, и сказала: — Уверяю тебя, Калинкина еще и не думала просыпаться, несмотря на все катаняновские неприятности. Давай позвоним ей попозже, а!
        Маша с обиженным видом пожала плечами, и Ольга, чтобы загладить неловкость, решила расспросить москвичку о Добровольском.
        - Маш! Ты лучше расскажи, как вы… как у вас… ну, словом, как у тебя все получилось с нашим Пашкой… раз уж мы все равно не спим…
        Если сравнить данный разговор двух девочек с шахматной партией, то Ольгин вопрос можно было бы приравнять к рокировке в длинную сторону. Она ловко подменила один обсуждаемый объект другим, да еще таким, о котором Машка готова была говорить очень долго, уходя от фрекен Бок все дальше и дальше, в самую длинную сторону.
        - Я сразу, еще на платформе вашего вокзала, заметила, что он на нас запал, — моментально забыв про чужие проблемы, отозвалась Маша. — День, правда, еще сомневалась, на кого: на меня или на Александру, но уже на дискотеке все стало ясно.
        - Что именно? — осторожно, чтобы не сбить с рассказа москвичку, спросила Ларионова.
        Маша улыбнулась так довольно, как улыбалась кошка Амалия в Ольгином сне, когда облаяла ее и отогнала от аквариума.
        - Стало ясно, что моя сестрица его заинтересовать не может, поскольку ему не нужны легкие победы.
        - И как ты сразу умудрилась это вычислить?
        - Так это же у него на лице написано!
        - По-моему, ничего у него там не написано, разве что родинка над губой будто нарисована, — не согласилась Ольга.
        - Ты не понимаешь! Не зря я хочу быть менеджером, причем, может быть, как раз по подбору персонала в фирмы. Я людей насквозь вижу! Я сразу увидела на ихтиандрообразном лице одного из ваших Ихтиандров, то есть на Пашкином, скуку, когда он смотрел на девчонок.
        - Ты хочешь сказать, что раз ему понадобилось каких-то четыре дня, чтобы уломать тебя пойти с ним на концерт, то это и есть трудная победа?
        - С чего ты взяла, что он поверил в свою победу? Я ему сказала, что мы с Александрой давно мечтали побывать в Октябрьском зале и что неплохо было бы, если бы он отдал ей свой билет, поскольку сам он в Питере живет постоянно и в этот зал всегда успеет.
        - А он что?
        - А он сразу стал вилять. Это, мол, последний концерт какой-то заезжей группы, что он давно мечтал увидеть ее живьем, что нам с Александрой он завтра же купит другие билеты и т. п. и т. д.
        - А ты?
        - А я стала говорить, что пусть тогда идет на эту группу с братом, а мы с Александрой и без него можем купить себе любые билеты.
        - А он?
        - А ему крыть было больше нечем, и он начал откровенно меня уговаривать.
        - И ты тогда уговорилась?
        - Ничего подобного! Тогда я стала предлагать ему сводить в Октябрьский Панасючку или любую другую нашу девчонку.
        - Слушай, Машка! Я ничего не понимаю! Нравится тебе Павел или нет?
        - Очень даже нравится, — смущенно опустила глаза Маша, и было такое впечатление, будто до этого с Ольгой разговаривал совсем другой человек.
        - Так чего же ты… Зачем его мучила?
        - Я же тебе уже сказала! — Маша опять приобрела решительный и независимый вид. — Если бы я сразу согласилась, то в зал-то мы, конечно, сходили бы, но после он вряд ли куда-нибудь меня пригласил. Ему бы стало скучно со мной, как с остальными.
        - И сколько времени ты собираешься таким образом дурить ему голову?
        - По-моему, таким, как Павел, это наверняка надо делать всю жизнь, — весьма печально предположила Маша.
        - А ты уверена, что тебя настолько хватит? Это ж нужна сумасшедшая сила воли!
        - Ну… пока мы в Питере, я уж точно продержусь, а за жизнь, конечно, не ручаюсь. Да и что загадывать на всю жизнь? Мы скоро уедем. А ты ведь знаешь поговорку: «С глаз долой — из сердца вон!» И между прочим, еще совершенно неизвестно, кто из нас охладеет первым, он или я.
        - Да-а-а, — протянула Ольга. — Я не устаю тобой восхищаться, Машка! Но ты все-таки скажи: что ты чувствуешь при всех этих твоих с Пашкой играх? Неужели тебе хорошо? Неужели не хочется просто любить без всяких премудростей?
        - Еще как хочется, — вздохнула Маша. — Но если я выбрала Павла, то иначе, к сожалению, нельзя. Между прочим, он ведь даже и не догадывается, что я его сама выбрала… — Она опять вздохнула, а потом лукаво посмотрела на Ольгу: — Это небось твой Сашка уже прослезился и в любви признался по полной программе.
        Ольга мгновенно покраснела так, что защипало в носу и ей отчего-то самой захотелось плакать.
        - Можешь не отвечать! — расхохоталась в полный голос Маша. — Все и так ясно! Я еще вчера все просчитала, когда вас на лестничной площадке увидела. У Сашки было такое лицо, будто он только что продал тебе душу!
        - А у меня? — улыбаясь сквозь сладкие слезы, спросила Ларионова.
        - У тебя? — Маша, на минуту задумавшись, смешно сморщила носик. — А у тебя — будто тебе уже выдали аттестат о среднем образовании с пятерками по всем предметам.
        Тут уж Ольга не выдержала и тоже громко рассмеялась.
        - Вот противные! Поспать не дадут! — возмутилась разбуженная шумом Александра и села на кресле-кровати. — О чем хохочете, когда нормальные люди спят?
        - Тебе, Сашка, это будет неинтересно, — подмигнула Ольге Маша. — Мы все больше о любви. А ты… спи спокойно, дорогой товарищ!
        - Подумаешь! — хмыкнула Саша. — Да я с Антошкой могу в любой момент помириться… когда захочу. Просто я пока не хочу. А так… ему только свистни…
        - Вот когда свистнешь, тогда и допустим тебя к нашему важному разговору, а пока и не пристраивайся. — Маша демонстративно повернулась к сестре спиной и обратилась к Ольге: — Ну вот! Теперь, по-моему, можно наконец позвонить Калинкиной.
        - Вот тебе телефон, — Ларионова поставила на колени темпераментной москвички аппарат, — а вот Галкин номер, — и она нацарапала на обложке старой тетради цифры, — звони сама. Пусть вырванная из волшебного сна Калинкина на тебя собак спустит, а не на меня.
        К удивлению Ольги, Галка оказалась уже вполне проснувшейся и готовой к сотрудничеству. Минут через двадцать они с Оксаной Панасюк уже звонили в дверь квартиры Ларионовых.
        - Людмилу Васильевну забрали в больницу, и лучше ей, к сожалению, не становится, — доложила девочкам Галя.
        - Нет, я все-таки по-прежнему не понимаю, как можно из-за какой-то фотографии так убиваться! — сердито заявила Маша. — И даже из-за самой лучшей подруги я бы ни за что не стала этого делать!
        - Что ты вообще можешь понимать в подругах своим недалеким умом близнеца! — раздраженно осадила ее Калинкина. — Я вот, например, даже представить не могу, что бы со мной случилось, если бы Ольга так меня предала.
        Ларионова тут же сделала самое верное лицо — во-первых, чтобы Галка ничего плохого про нее не подумала, и во-вторых, чтобы несколько охладить пыл замененджированной гостьи, которая возомнила себя хозяйкой их, питерского, положения. А Галка между тем продолжила уже совсем другим тоном:
        - Вообще-то, девчонки, я думаю, тут дело уже не в амфибии и не во фрекен Бок. Людмила Васильевна просто разболелась, и процесс никак не остановить.
        - Так вот, я как раз и хотела предложить некоторую комбинацию, которая поможет вернуть украденные фотографии, которые, в свою очередь, порадуют Санину бабушку, которая после этого, уже в свою очередь, начнет неминуемо и неумолимо поправляться.
        По мере изложения Машей сути придуманной комбинации полупрезрительно сморщенное лицо Калинкиной начало трансформироваться сначала в заинтересованное, потом во вдохновленно-воодушевленное. Но через пару минут она все же с большим сомнением в голосе спросила:
        - А вдруг Добровольские не согласятся?
        - Согласятся! Никуда не денутся! — резко махнула рукой Маша. — Павла я беру на себя, а Ольга из Сашки, по-моему, может уже веревки вить и в любые узлы завязывать.
        - Да ну! — восхитилась Галка.
        - Точно! Мы с Александрой вчера видели, как они на лестнице целовались.
        - Ух ты?! — только и смогла воскликнуть Калинкина, а Ольга с воплем «Хватит врать!» запустила в Машу подушкой.
        Галка перехватила сей боевой снаряд, спрятала его себе за спину и по-деловому сказала:
        - Все поцелуи обсудим после, а сейчас обмозгуем детали очень интересного Машкиного предложения. Например, что вы думаете на предмет того, что у близнецов слишком короткие и к тому же чересчур пушистые волосы?
        - А мы их намочим, будто наши Ихтиандры только что вылезли со дна морского, — тут же нашлась Маша. — По мокрым особо и не разберешь, короткие они или просто так слиплись.
        - Принимается, — кивнула головой Галка. — А родинки? У амфибии никаких родинок не было!
        - Ну… они могли от времени и появиться… в результате тоски по пропавшей фотографии… Гуттиэре… — продолжала с ходу придумывать Маша.
        - Родинки — вообще ерунда, — встряла в разговор молчавшая до сих пор Панасюк. — Замазать их тональным кремом, да и все.
        - Принимается, — снова кивнула Калинкина. — А одежда? Ихтиандры и джинсы — вещи несовместные!
        По данному поводу никто не нашелся с ответом.
        - Проехали! Будем думать об этом после. Время еще терпит, — опять взяла руководство в свои руки москвичка и заглянула в глаза каждой из присутствующих девочек. — Какие у вас еще есть вопросы и сомнения?
        - С амфибиями пока все, — отрезала Галка, которая совсем не хотела передавать бразды правления в чужие — московские — руки. — Предлагаю для наших двух Гуттиэр взять у Ленки Соколовой и Таньки Прохоровой черные, расшитые цветами юбки, в которых они в своем ансамбле народного танца выступают. У подруги амфибии в фильме была почти такая же: черная и пышная.
        - Точно, — подхватила Ольга, которую девчонки наконец заразили своей увлеченностью, — у них и жилетки есть для какого-то танца, молдаванески, что ли… Что-то подобное было и на Гуттиэре, если я не путаю.
        - Не путаешь, — сказала Маша. — Мы же недавно фильм смотрели.
        - А у моей мамы хранится маленькая блестящая сумочка, — вспомнила Галка. — Бабушкина еще! Помните, в фильме Гуттиэре примерно в такой жемчужное ожерелье кому-то там принесла?
        - Знаете, девочки, мне кажется, что все это ерунда: сумочка, юбки, родинки… — засомневалась Панасюк. — Главное — разработать ситуацию. У вас есть сценарий, что делать, что говорить, как убедить вашу фрекен Бок отдать фотографии?
        - Пока нет, — несколько увяла Маша, — но мы еще придумаем, вот увидишь. Кстати, можешь помочь придумывать. Ты же у нас умная…
        - Н-не знаю, — покачала головой Оксана. — Подумать, конечно, могу, но ничего не обещаю…
        - Ладно, — подвела итог Галка. — На сегодня и так много придумали. Может быть, парни еще что-нибудь подскажут. Ой, девчонки, — обратилась она к близняшкам, — мне так понравилось, как вы на дискотеке рок-н-ролл танцевали! Можете научить каким-нибудь движениям?
        - Запросто, — отозвалась Маша, — хоть сейчас. Только хорошо бы под музыку, тогда будет легче. Но у тебя, — она вопросительно посмотрела на Ольгу, — конечно, ничего рок-н-ролльного нет?
        - Такой музыки, как у вас, конечно, нет, но у папы много записей Элвиса Пресли. Там есть и рок-н-роллы.
        - Найти можешь?
        - Постараюсь.
        Ольга порылась на папиных полках и вытащила большую пластинку в потертом конверте.
        - Ничего себе, какой антиквариат! — удивилась Панасюк. — У вас что, и проигрыватель есть?
        - Есть. Папа говорит, что со звучанием старой пластинки никакой новомодный навороченный диск не сравнится. — Она откинула крышку секретера, где хранился старый проигрыватель «Аккорд», и поставила старину Элвиса.
        Москвички выбрали подходящую мелодию, и девочки начали тренироваться. Ко всеобщему удивлению, лучше всего получалось у Оксаны Панасюк. Может быть, потому, что она была самая маленькая и легкая.
        Вечером Александра демонстративно и гордо уселась на диван с книжкой, когда Маша с Ольгой засобирались на свои свидания: Маша — на концерт с одним «из ларца», а Ольга — на прогулку с другим. Ларионова виновато поглядывала на несчастную Сашу, вынужденную коротать вечер с книжкой, а Маша, заметив ее взгляды, сказала:
        - Не волнуйся, все будет в порядке. Я разговаривала с Антоном. Как только мы с тобой отчалим, он зайдет за Сашкой.
        - Но… она вроде бы не хочет его видеть…
        - Прикидывается. Тем более кому охота сидеть с книжкой в руках на нашем с тобой счастливом фоне. Никуда она не денется, вот увидишь! — Она надела свою белую шапочку с помпончиками и чмокнула Ольгу в щеку. — Ну, пока! Желаю хорошо провести время!
        Когда за Машей захлопнулась дверь, Ольга придирчиво оглядела себя в зеркало и решила еще разик провести щеточкой по ресницам. Вообще-то ее ресницы этого не требовали. Они у Ларионовой были такими черными и длинными, что и без туши смотрелись очень выразительно, но Ольга специально тянула время. Она боялась встретиться с Сашей после того поцелуя. Ей казалось, что она сгорит от смущения, стеснения и вызванного всем этим отчаяния. Но она обещала встретиться с Добровольским и, конечно же, очень хотела увидеть его.
        Дальше тянуть не было смысла. Ольга вздохнула, попрощалась с Александрой, сидевшей на диване с еще более несчастным видом, вышла за дверь… и тут же увидела Сашу, хотя они договорились о встрече у школы.
        - Почему ты здесь? — дрожа всем телом, спросила Ольга.
        - Сам не знаю, — пожал плечами Саша. — Мне почему-то казалось, что ты не придешь.
        - Почему?
        - Говорю же, не знаю. Сначала казалось, что я перепутал назначенное время, потом стал бояться, что ты перепутаешь. В общем, лезла в голову всякая ерунда…
        Ольге сразу стало легче. Она поняла, что он волновался не меньше ее.
        - Я пришла. Пойдем, — она нажала кнопку лифта.
        - Подожди… — Добровольский подошел к ней поближе. — Ты не сердишься на меня?
        - За что? — смущенно спросила Ольга, хотя прекрасно понимала, что он имел в виду.
        - За это… — сказал Саша и, приподняв за подбородок ее лицо, легко и бережно поцеловал в губы.
        - Нет, — еле слышно ответила она. Да и разве могла она сердиться? Она дотронулась пальцами до его родинки на лице, и он тут же прижал ее руку к своей щеке. Исчезло все: и смущение, и отчаяние. Во всем мире остались только они двое. Только Ольга и Александр.
        …А потом они гуляли по зимнему городу. Ольга рассказала Саше историю про бабушку Катаняна и ее подругу детства Капитолину.
        - Бывают же такие стервозные бабульки! — покачал головой потрясенный Добровольский. — Неужели никак нельзя забрать у нее эти фотографии? Надо что-то придумать. Не оставлять же зло безнаказанным!
        - Представляешь, московская близняшка Маша уже кое-что придумала… — начала Ольга и внимательно посмотрела на Сашу. — Только… — И она, сомневаясь, что Машина идея ему понравится, опять замолчала.
        - Что «только»? Почему ты молчишь?
        - Дело в том, — все-таки решилась продолжить Ольга, — что она придумала целый карнавал, мистификацию. И в ней вам с братом отводится главная роль.
        - Да ну? — удивился Саша. — Давай-ка поподробнее!
        И Ольга вынуждена была рассказать ему все, что утром слышала от Маши.
        - Во дает! — восхитился Саша. — Ну и фантазия у Машки! Что-то раньше нам никто не говорил, что мы на амфибию похожи. Может, ей кажется?
        - Вообще-то Калинкина совершенно отдельно от москвичек то же самое говорила. Я вот сейчас вижу тебя близко, и мне, знаешь, теперь тоже кажется, что ты похож на Ихтиандра.
        - Знаешь, вообще-то во всем этом действительно есть что-то мистическое. Наш отец сам занимался подводным плаванием и нас с Пашкой с детства тренировал. Хобби у него такое. В этом плане мы настоящие Ихтиандры!
        - Надо же! — поразилась Ольга. — Вот так совпадение!
        - Но даже если это совпадение не зря, то я совершенно в себе не уверен: никогда никого не изображал, на сцене не играл, даже стихов с нее не читал.
        - А Пашка?
        - Пашка тоже артистом не был, но… У него-то что хочешь получится, я уверен.
        - Почему?
        - Потому что он вообще отчаянный и решительный. Ничего не боится, ему все необычное интересно и всего хочется попробовать. Так что, я думаю, он будет в восторге от вашей затеи.
        - А ты не такой?
        - Не такой. Мне казалось, что ты уже поняла это.
        - Поняла, — тихо отозвалась Ольга.
        - И… огорчаешься из-за этого?
        Ольга подняла на него глаза и ответила почти такой же фразой, какую за минуту до нее произнес Саша.
        - Мне казалось, ты понимаешь, что нет.
        - Вот и здорово, Оля! — засмеялся Саша и взял ее за руку. А потом продолжил, вернувшись к обсуждению задуманного спектакля: — Так что я подойду только для роли второго плана. Когда Пашка все самое главное сделает, я, пожалуй, могу выйти второй амфибией и подхватить на свои руки заваливающуюся в обморок вашу фрекен Бок. Только я не представляю, под каким соусом мы к ней заявимся? Надо же все детально продумать.
        - Сценарий согласилась написать Оксана Панасюк, подружка московских сестер.
        - Это такая маленькая, вроде взъерошенного воробья? Которая с Телевизором подружилась?
        - Она самая! Не воробей, а воробышек! Она смешная, но умная. Точь-в точь как наш Казбек.
        - Ну хорошо, умная Оксана напишет сценарий… Но неужели вы думаете, что Капитолина не сумеет отличить современного молодого человека от Ихтиандра? Сейчас и одежда другая, и прически, и вообще — все.
        - Да, — согласно закивала Ольга, — как раз на одежде мы с девчонками и забуксовали. Ничего путного в голову так и не пришло.
        - А знаешь… — медленно проговорил Саша, — пожалуй, есть вариант!
        - Ну? — заинтересовалась Ольга.
        - Я же сказал, что отец с нами занимался плаванием под водой. Так вот: он к делу подходил серьезно. У нас и маски есть, и ласты, и костюмы специальные.
        - Современные пловцы в костюмах для подводного плавания выглядят, скорее, как инопланетяне, чем как амфибии. Я думаю, на Ихтиандров они не очень похожи.
        - У нас на даче валяются старые, из которых мы выросли. Для плаванья они уже не годятся, но использовать их для мистификации можно. Только надо их надеть задом наперед и как-нибудь скрыть, что они на спине не сходятся, а еще покрасить их в серебристый цвет краской из баллончика. Тогда в них, думаю, амфибию вполне можно будет сыграть.
        - Сашка, ты молодец! — радостно воскликнула Ольга и сама, не стесняясь, поцеловала его в щеку.
        - Знаешь, я еще не то придумаю, — рассмеялся Саша, — если ты за каждую идею будешь меня целовать!
        Ольга смущенно уткнулась ему в плечо.
        Глава 11
        Подарок для пенсионерки
        На следующий день перед очередным походом в музей — по плану мероприятий это был Эрмитаж — в комнате Катаняна собрались все, посвященные в дело амфибий и фрекен Бок.
        - Я, конечно, того… это… потрясен, что вы решили мне помочь, — уже четвертый раз объявлял всем о своей признательности Саня, — но не слишком ли вы круто завернули?
        - Нет, ты лучше скажи, разве Добровольские не похожи на Ихтиандра? — дернула его за рукав Галка. — Мне это первой в голову пришло.
        - Честно говоря, я его не очень… того… в лицо помню, — виновато покосился на нее Саня. — Фильм-то… старый. Я помню, что у него ласты были, маска и шлем такой… ну… как у автогонщика… кажется…
        - Кстати, Павел, а маски у вас есть? Тоже ведь надо серебряной краской их побрызгать, хотя бы чуть-чуть! — не могла не сказать своего веского слова Маша. — Если вам, конечно, не жалко.
        - Для тебя, — взмахнул руками улыбающийся Паша, — я готов весь обрызгаться какой хочешь краской!
        - Болтун! — буркнула Маша. — Я серьезно.
        - И я серьезно, — продолжал улыбаться Добровольский.
        - Неужели вы думаете, что Капитолина примет меня за работника собеса? Мне же всего четырнадцать лет! — перевела разговор на больше всего интересующий ее вопрос Ольга.
        - Во-первых, уже почти пятнадцать, — наставительно заявила Галка, — а во-вторых, у тебя очень выигрышная в этом плане внешность — вне возраста. Если тебя как следует накрасить, то твой узел волос на затылке сгодится и для пенсионного возраста.
        - Здрасте-пожалуйста! — рассердилась Ольга. — Вот так похвалила! У пенсионерок, чтоб ты знала, волосы седые!
        - Ну и что! — невозмутимо отозвалась Галка. — Можем тебе несколько прядок подкрасить… хотя бы вот… корректором, — и она потрясла перед всеми бутылочкой с белой жидкостью под названием «Штрих», счастливо изобретенной для исправления ошибок в тексте.
        - Еще чего! Может, ты мне для полноты впечатлений еще и морщины нарисуешь… какой-нибудь тушью для чертежных работ?
        - Очень неплохая идея, между прочим. — Галка совершенно не думала сдаваться.
        - Не слушай ее, Оля, — вступил в разговор Саша Добровольский. — Главное — не седые пряди, а то, как ты с ней себя будешь вести. По-моему, Оксана придумала неплохой сценарий. Ты должна держаться невозмутимо и по-взрослому. В конце концов, Капитолина заинтересована получить набор, так что тебе особо и уговаривать-то ее не придется.
        - Я вот тут расписала продукты, которые могут входить в этот набор, — выложила на стол бумагу Панасюк. — Только я не знаю питерских цен и какой суммой мы располагаем.
        - Давай-ка посмотрим, — опять захватила инициативу Маша. — Та-а-ак… Макароны… Макароны? Ты что, с ума сошла? Кто ж клюнет на набор с макаронами?
        - Ну, она же пенсионерка, а у них пенсии маленькие, — объяснила свой выбор Оксана. — Может, не всегда и на макароны хватает. Вот у меня бабушка…
        - Нам неинтересно про твою бабушку, потому что тут совершенно особый случай, — перебила ее Маша. — Твоя бабушка ни у кого ничего не крала, а фрекен Бок макаронами на чистую воду не выведешь. В общем, я макароны зачеркиваю и записываю сырокопченую колбасу.
        - Так она же сумасшедших денег стоит! — воскликнула Оксана.
        - Ничего. Сейчас в продаже бывают совсем маленькие батончики. Короче, мы с Александрой жертвуем на это дело… сто пятьдесят рублей. Думаю, хватит. Надеюсь, ты не возражаешь, Сашка?
        У Александры, что называется, отвалилась челюсть, но возразить сестре она не посмела и закивала головой в знак согласия.
        - Читаем дальше. — Маша опять опустила глаза в Оксанин листок и тут же отбросила его в сторону. — Нет! Так не годится: рис, гречка, подсолнечное масло… Ну что ты тут написала! Это же не агитационный продуктовый набор, а какая-то гуманитарная помощь пострадавшим от землетрясения. Масло-то можно хотя бы оливковое? Я видела бутылки с золотыми этикетками. Там еще написано, что оно первого отжима.
        - Что еще за отжим? — не понял Катанян.
        - Самое хорошее, значит, — пояснила ему Маша. — Потом из уже давленных оливок можно и еще чего-нибудь как-нибудь выдавить. Это будет уже второй отжим. Такое масло, конечно, дешевле…
        - Не жирно ли будет для воровки Капитолины масло первого отжима покупать? — возмутилась Галка.
        - Мне для собственной бабушки ничего не жалко, — прекратил прения Катанян. — Пусть будет первого отжима! Финансирую!
        - А мы предлагаем положить в набор большую банку хорошего растворимого кофе, — посовещавшись друг с другом, заявили «двое из ларца».
        - Осилите? — строго спросила Галка.
        Братья вытрясли из карманов всю наличность и решили, что хватит.
        - Пенсионеры кофе не пьют, — сказала свое слово Оксана.
        - Почему? — изумилась Галка.
        - Потому что у них гипертония, то есть повышенное давление. А при гипертонии кофе нельзя.
        - Ничего, — махнула рукой Галка. — Кофе — это шикарно! Будет гостей поить. Покупайте кофе!
        - Как хотите. Ваша Капитолина, не моя, — пожала плечами Оксана. — Но поскольку я тоже хочу участвовать, то куплю коробку зефира в шоколаде и арахис в сахаре. Старушки сладости очень любят.
        - А я связочку бананов, поспелее и побольше, — решила Галка, — ну… и еще что-нибудь… Потом придумаю.
        - Я тогда куплю коробку шоколадных конфет подороже, — внесла коррективы в свое предложение на предмет сладостей Ольга.
        - Валяй! — согласилась Галка, а за ней и все остальные.
        - Между прочим, надо поторопиться с осуществлением нашего плана, — сказала Маша. — Осталось всего три дня каникул. Сегодня Эрмитаж, завтра — Кунсткамера, послезавтра — прощальная дискотека, и — гудбай, Питер!
        - Как раз успеем. Сегодня после Эрмитажа купим продукты, а уже завтра, после Кунсткамеры, пойдем к Капитолине. Так что готовьтесь! — При этих словах Галка особо выразительно посмотрела на Ольгу, в которой больше всего сомневалась.
        - Нечего на меня смотреть страшными глазами! — взвилась Ларионова. — Я очень охотно уступлю тебе мою роль престарелой работницы собеса и даже собственноручно выкрашу тебя корректором «Штрих»!
        - Это не обсуждается, — Калинкина посмотрела на подругу как на неразумное дитя. — Капитолина меня прекрасно знает, и потому со мной номер не пройдет.
        - Меня она тоже сто раз видела! — захотела все-таки пообсуждать этот вопрос Ольга.
        - Видела, но внимания не обращала.
        - А на тебя, значит, обращала?
        - Она меня с Саней несколько раз видела, а на него у нее прямо-таки собачья стойка: знает кошка, чье мясо съела. Могла и меня рядом с ним запомнить. А рисковать нам нельзя. Мероприятие сразу сорвется, не начинаясь.
        Если Эрмитаж Ольга перенесла стойко и даже получила определенное удовольствие от рыцарского зала, часов «Павлин» и Золотых кладовых, то на следующий день абсолютно ничего не соображала, находясь в Кунсткамере. Она думала только о том, как вечером пойдет к Капитолине с маслом и кофе и будет лепетать нечто маловразумительное про «Человека-амфибию». Вся затея казалась ей низкопробной самодеятельностью, костюмы, политые серебрянкой, дешевым маскарадом, а собственная роль — бредом сумасшедшего в запущенной стадии. Хорошо, что рядом все время находился Саша и не позволял ей окончательно раскиснуть.
        - Вот увидишь, все пройдет как по маслу! — десятый раз говорил он, и Ольга однообразно отвечала ему:
        - Ага! По оливковому. Первого отжима!
        Глава 12
        Ихтиандры выходят на сцену
        Вечером у Катаняна опять собрались все заинтересованные лица, а вместе с Оксаной пришел еще и Телевизор. Он солидно откашлялся и протянул Ольге разграфленные листы бумаги.
        - Что это? — удивилась Ларионова.
        - Ведомость.
        - Что еще за ведомость?
        Пока Телевизор собирался с мыслями, Оксана уже защебетала:
        - Петр сказал, что без ведомости нельзя. Наборы всегда выдают по списку, в котором пенсионеры должны расписаться, чтобы нечаянно два набора вместо одного не получить.
        - Ты молодец, Теле… то есть Петр! — похвалил друга за сообразительность Катанян.
        - Я вот тут несколько первых попавшихся фамилий написал, будто бы они продукты уже получили, ну… для конспирации, — добавил Телевизор.
        - Гигант мысли! — удивился его находчивости Паша Добровольский.
        После этого молодые люди удалились на кухню попить чайку, а девочки начали с помощью косметики осуществлять превращение девятиклассницы Ольги Ларионовой в работницу органов социального обеспечения Санкт-Петербурга.
        - Ну и ну! — только и смог произнести Саша Добровольский, глядя на обновленную Ольгу. — Да ты сейчас лет на сто выглядишь. Дай слово, что после боя с Капитолиной никогда не будешь так краситься!
        - Какого еще боя? — охнула Ларионова и побледнела так, что ее лицу можно было смело прибавлять еще лет тридцать.
        После неосторожного заявления Саши Ольгу с трудом вернули в прежнее расположение духа и в шестнадцать рук повели к дому фрекен Бок.
        …На лестничной площадке, оставшись одна, Ольга набрала в грудь побольше воздуха и решительно позвонила в дверь Капитолины. Довольно долгое время из квартиры не раздавалось ни звука. Ольга решила, что ей повезло — фрекен Бок не оказалось дома. Она перехватила другой рукой тяжелый пакет и хотела уже идти обратно к лифту, как вдруг над самым ее ухом, как команда «Руки вверх!», из-за двери послышалось громкое «Кто там?». Видимо, Капитолина тихохонько подкралась к двери, оглядела Ольгу в глазок и, решив, что она не представляет для нее и Амалии опасности, откликнулась. Ольга вздрогнула и хрипло ответила в стиле Сани Катаняна:
        - Я… это… того… из собеса…
        - Зачем? — спросили из-за двери, а потом Ларионовой показалось, что она явственно услышала собачий лай. Вот те на! То ли сон в руку, то ли Катанян все перепутал и у фрекен Бок вместо ленивой кошки проживает вполне бодрая и резвая собака.
        - Я… это… с набором, — продолжила в том же духе Ольга и подняла к груди пухлый пакет, чтобы Капитолина получше разглядела в глазок торчащий из него батон копченой колбасы и горлышко бутылки дорогого оливкового масла. — Мы обходим пенсионеров района по списку.
        Затем, чтобы придать веса своим словам, Ольга поставила пакет с продуктами к ногам, достала из кармана фальшивую ведомость и потрясла ею перед глазком. Капитолина, видимо, сильно огорчилась, что из поля ее зрения исчезли оливковое масло и колбаса, и мгновенно распахнула дверь. Ольга отпрянула от возникшей на пороге мощной фигуры в ядовито-желтом байковом халате в горошек и в малиновом переднике. Капитолина действительно была похожа на фрекен Бок из знаменитого мультика — своим огромным телом, узлом волос на голове с торчащими из него шпильками и огромными руками с толстыми короткими пальцами, которые сейчас она с умилением переплела у груди. Ее голова без всякого намека на шею, с длинным носом и квадратным утолщением на его кончике показалась Ольге похожей на розовощекий кофейник из детской книжки. Юркие голубенькие глазки фрекен Бок моментально отыскали на полу пакет с продуктами, и бледные губки, сложенные трубочкой, тут же разъехались в стороны, изображая приветливую улыбку.
        - Это так кстати! — раздался из кофейника дребезжащий, но весьма сильный голос. — У меня как раз закончилось подсолнечное масло, поэтому я готова взять предлагаемый набор. — И она, довольно-таки резко наклонившись, протянула свои мускулистые руки к пакету и вцепилась в него мертвой хваткой.
        - Нет, так нельзя! — осадила ее Ольга, понимая, что если сейчас же не проявит настойчивости, то продукты бесследно исчезнут в недрах квартиры Капитолины, а она уйдет домой несолоно хлебавши. — Надо расписаться… и вообще…
        - Да-да, — согласилась фрекен Бок, не выпуская из своих рук пакет, — конечно-конечно! Пройдемте в квартиру…
        Ольга опустила глаза вниз, чтобы нечаянно не задеть существо, которое недавно лаяло из-за двери, и увидела сидящее ровно посередине коридора чудовищной толщины животное. Трудно было с уверенностью сказать, кошкой или собакой была эта рыжая короткошерстная тушка с красным блестящим бантом на необъятной шее. Фрекен Бок, заметив замешательство Ольги, сказала:
        - Не бойтесь, девушка, она не злая. Лучше познакомьтесь: это Амалия. Амалия, — обратилась она к собако-кошке, — уйди, пожалуйста, с дороги!
        Амалия вяло шевельнулась, но уходить явно не собиралась, а, наоборот, растеклась посреди коридора рыжим студенистым наростом. Ольга, как и следовало по сценарию, слегка прикрыла, не захлопывая, входную дверь, осторожно перешагнула Амалию и направилась вслед за хозяйкой квартиры. Комната, заставленная громоздкой, под стать хозяйке, мебелью, как удовлетворенно заметила Ольга, была очень слабо освещена торшером со старым истершимся матерчатым абажуром неопределенного цвета. Ольга подошла к столу, застеленному клетчатой клеенкой, на которую Капитолина немедленно начала выгружать из пакета продукты. Вслед за маслом и колбасой на столе оказались банка растворимого кофе «Нескафе-голд», коробка шоколадного ассорти, увесистая связка бананов, коробка зефира в шоколаде и пластиковая упаковка арахиса в сахаре. Фрекен Бок пошарила на дне пакета, потом вывернула его наизнанку и, не найдя в нем больше ничего, разочарованно спросила:
        - И это все? А где крупы, сахар? Елизавете Петровне из сорок пятой квартиры еще приносили чай и мыло! Где у вас, девушка, мыло?
        Ольга растерялась от такого неожиданного напора. Голубенькие глазки Капитолины смотрели на нее так строго, что она поспешно стала… оправдываться:
        - Если вы думаете, что я взяла себе мыло, то очень ошибаетесь! Распишитесь вот тут в получении! — и она выложила на стол ведомость, любовно составленную Телевизором.
        Капитолина с трудом отлепила бумажку от залитого чем-то липким стола, поднесла ее своими толстыми пальцами к носу и начала зачитывать фамилии людей, уже якобы получивших наборы.
        - Елизарова В. П., Иванов Г. И., Николаева Д. Т. — она вдруг перестала бубнить и воскликнула: — Ничего не понимаю! В нашем доме такие не проживают. Я всех знаю, потому что живу здесь с раннего детства. Написано: квартира сто, Иванов Г. И. А там живет врач-стоматолог Вера Ильинична, а никакой не Г. И.!
        Ольга почувствовала, что ей мгновенно сделалось очень жарко. События развивались по явно не предусмотренному сценарием пути. Надо было как-то спасать положение, и она попыталась выкрутиться:
        - А с чего вы взяли, что они из вашего дома?
        - А как же?
        - Мы разносим наборы… это… того… в одну из квартир каждого дома по вашей улице. Финансирования у собеса недостаточно, чтобы охватить всех пенсионеров. Мы решили, что лучше нескольким вручить по хорошему набору, чем каждому только по… куску мыла. Вот!
        - И по какому же принципу вы квартиры выбирали? — Капитолина с большим подозрением уставилась на Ольгу, а из коридора приползла — очевидно, в помощь хозяйке — собако-кошка Амалия и тоже неотрывно уставилась прямо на Ольгу.
        - Это не мы выбирали, — Ларионова заговорила довольно бодро, потому что ей показалось, что она придумала очень хороший выход из ситуации. — Это компьютер выбирал. Так что вам, гражданка, повезло. Но если вы не хотите, — Ольга бросилась к столу и начала укладывать продукты обратно в пакет, — то я могу отнести их в соседнюю квартиру.
        - В соседнюю?! — взвизгнула Капитолина. — Этой гусыне Маргарите Дмитриевне?! Да вы смеетесь, девушка! Она всего лишь десять лет назад приехала в Санкт-Петербург из Тюмени, и ей набор? Пусть ей дадут его в Тюмени! — И она выхватила из рук Ольги банку «Нескафе-голд». — До свидания, девушка! Я, так и быть, беру продукты и без крупы с мылом, потому что иначе вы можете поступить несправедливо. — И она весьма недвусмысленно начала своим слоновьим боком теснить Ольгу к выходу в коридор.
        - Подождите! — отскочила в сторону Ларионова. — Я еще прошу вас ответить на несколько вопросов, — и она, убрав в один карман ведомость, вытащила из другого следующую бумажку. — Тут у меня… это… социологический опрос…
        - Ну, что еще там? — недовольно рыкнула Капитолина, и Амалия отозвалась тем самым лаем, который Ольга слышала, находясь еще по ту сторону двери, на лестничной площадке.
        Она подумала, что Амалия все-таки собака, о чем стоит потом непременно рассказать Катаняну, и начала бубнить заученный текст:
        - Наш собес хочет предложить внести изменения в сетку вещания на местном канале телевидения, чтобы были учтены интересы пенсионеров. Скажите, пожалуйста, какие фильмы вы хотели бы посмотреть в ближайшие месяцы и какое время суток для вас самое удобное?
        Видимо, придуманные Панасючкой вопросы понравились Капитолине, потому что она расправила сурово сдвинутые брови, уселась на стул и даже пригласила Ольгу сесть рядом с собой на соседний.
        - Хорошее начинание! — похвалила она заботливый собес. — Главное, чтобы было поменьше футбола и хоккея и побольше сериалов. Неплохо бы повторить «Любовь и смерть», «Грезы Лолиты» и…
        - А фильмы? — нетерпеливо перебила ее Ольга. — Вам нравятся старые фильмы?
        - О да! — Фрекен Бок опять растянула губы в улыбке. — Я очень люблю старые фильмы, например «Весна на Заречной улице», потом еще — «Девчата», потом…
        - А самый любимый? — опять вынуждена была перебить ее Ольга. — Есть у вас самый любимый фильм, который вы можете смотреть бесконечное число раз?
        - Ну конечно! — окончательно вошла во вкус воспоминаний фрекен Бок. — Мой любимый фильм называется «Человек-амфибия». Он, знаете, совпал в моей молодости с некоторыми романтическими событиями… — Она закатила под потолок свои блекло-голубые глазки, а Ольга подумала, что она все врет, потому что любые романтические события, завидев издали Капитолину, не только не совпали бы с ней, а постарались бы обойти ее стороной как можно быстрее.
        - Что-то я плохо помню этот фильм, — соврала по сценарию Ольга. — В нем Юрий Никулин играет?
        - Что вы, деточка! — возмутилась Капитолина. — Там главного героя играет несравненный Владимир Коренев, — и она опять закатила глазки, но доставать именно в этом месте украденные фотографии, как предполагала Панасюк, не стала, и Ольге опять пришлось импровизировать:
        - Коренев? Он такой… низенький, лысоватенький?
        - Что вы такое говорите, милочка! — рассердилась фрекен Бок. — Это Коренев-то низенький? Это Коренев-то лысоватенький? Да он красивее всех нынешних кинематографических мальчиков, вместе взятых! Да что там зря говорить! Я вот сейчас вам покажу фотографию, и вы сразу его вспомните!
        Капитолина подошла к старинному комоду, неловко опустилась на колени, с трудом сложив вдвое свое тучное тело, и выдвинула самый нижний ящик. Разрыв находящееся в нем белье, она достала со дна резную деревянную шкатулку и, неся ее перед собой, как драгоценность, вернулась к столу. Отодвинув в сторону колбасу с зефиром и расстелив перед собой огромный носовой платок, тоже прихваченный из комода, она поставила на него шкатулку, смерила Ольгу взглядом, будто проверяя, достойна ли она такого доверия, и, видимо, решив, что достойна, выложила перед ней фотографию. Ларионова увидела черно-белый портрет сверкающего белозубой улыбкой молодого человека с большими светлыми глазами и мягкими вьющимися волосами. Конечно, она помнила этого актера, но только сейчас, глядя на фотографию, наконец поняла, что братья Добровольские действительно на него очень похожи.
        - Ну как? — спросила ее Капитолина. — Может ли кто-нибудь из ваших современных молодчиков сравниться с Владимиром Кореневым?
        Вместо того, чтобы вполне обоснованно, имея в виду своего Сашку, сказать «может», Ольга вынуждена была ответить: «Конечно же, нет!». Именно этого требовал сценарий.
        - Что и требовалось доказать! — в полном удовлетворении заявила фрекен Бок.
        В тот же момент толстая Амалия попыталась вскочить к хозяйке на колени, но не допрыгнула и до половины намеченной высоты. Странное животное с глухим шлепком уронило свое жирное тело обратно на пол и издало отвратительный клик, нечто вроде: «Ма-а-ауу-а-ав!»
        «Наверно, она гибрид. Может быть, даже какое-нибудь специально выведенное животное», — подумала об Амалии Ольга и, памятуя о том, что у Людмилы Васильевны пропали три фотографии, вновь обратилась к Капитолине:
        - Ваш Владимир действительно прекрасен, но вроде бы в фильме и другие артисты были не хуже.
        - Вы правы, деточка! Теперь таких красивых людей нет. Вот, пожалуйста, посмотрите! Это Анастасия Вертинская, которая играла Гуттиэре, — и женщина достала из шкатулки другую фотографию. Актриса была снята в профиль. Его нежность и классическая утонченность не могли оставить Ольгу равнодушной.
        - Здесь она даже лучше, чем в фильме, — заметила она.
        - Да, что и говорить, красавица! — охотно согласилась фрекен Бок и положила перед Ольгой третью фотографию. — А вот еще один очень красивый актер — Михаил Козаков.
        - А-а-а, он злодея играл! — сообразила Ларионова. — Действительно, тоже очень красив.
        После этого заявления Ольги Капитолина стала считать ее полностью своим человеком и с интимной доверительностью зашептала ей в самое ухо:
        - Так что, милая, если в следующий раз ваш компьютер меня не выберет, вы все-таки заходите. Приносите набор… желательно с крупой, и мы поговорим с вами про старое кино и…
        Фрекен Бок поперхнулась на следующем слове, потому что в комнату вошла Маша, наряженная под Гуттиэре. Она вела под руку Пашку в серебристом костюме, с трудом переступающего ногами в ластах. С его темных волос капала на пол вода. В тусклом свете торшера они настолько были похожи на молодых Вертинскую и Коренева, что Ольга неожиданно для себя громко ойкнула. Потом она осторожно перевела взгляд на хозяйку редкого экземпляра собако-кошки. Капитолина с остановившимся взглядом и кривящимся в жалкой улыбке ртом превратилась в полную копию мультфильмовской фрекен Бок, когда та, использовав вместо телефонной трубки душ на гибком шланге, весьма самокритично сказала о себе: «Я сошла с ума! Какая досада!»
        Маша осторожно усадила Павла на огромный гиппопотамоподобный диван и обратилась к остолбеневшей фрекен Бок:
        - Капитолина Степановна! Вы видите — Ихтиандру плохо. Он умирает. И только вы одна можете нам помочь!
        Капитолина дернула основанием своего лица-кофейника и ответила неопределенным клекотом, который, возможно, обозначал что-то вроде «Не может быть!»
        - Да-да! Только вы! — продолжила Маша. — Видите, как изменился Ихтиандр? Он постепенно превращается в рыбу. Представьте, его перестал узнавать даже собственный отец! Нам срочно нужна старая фотография, по которой доктор Сальватор сможет восстановить его прежний облик и заодно вырезать у него проклятые жабры. Вы же знаете, каким он был крупным ученым, а за прошедшее время он достиг еще более поразительных результатов.
        - Да-а-а? — Капитолина наконец смогла произнести нечто членораздельное, но не своим, громоподобным, а очень тоненьким и каким-то плаксивым голоском. — Я догадалась: вы меня разыгрываете…
        - Какой еще розыгрыш, Капитолина Степановна? — наступала на нее Машка. — Тут дело идет о жизни и смерти! Отдайте фотографию!
        - Не отдам! — фрекен Бок неожиданно прытко для своей комплекции соскочила со стула и вцепилась в фотографию красавца Коренева.
        Все остальные участники спектакля одновременно переглянулись, что не ускользнуло от бдительного ока фрекен Бок.
        - А-а-а-а! Так вы все заодно-о-о! — взревела она страшным голосом.
        Услышав его раскаты, Амалия взвизгнула и, невзирая на свою нездоровую полноту, попыталась юркнуть под шкаф. Но ее мощное рыжее тело тут же застряло около квадратной ножки, и огромная мебелина угрожающе пошатнулась. Амалия своими заплывшими жиром мозгами, видимо, думала, что очень хорошо спряталась от гнева хозяйки, и замерла, чуть поводя из стороны в сторону неожиданно тонким лысоватым хвостом. Ольге некстати подумалось, что в необыкновенной собако-кошке есть еще что-то и от крысы.
        Пашка Добровольский, видимо, понял, что, пока не появилась вторая пара Ихтиандра с Гуттиэре, положение надо срочно спасать, и начал изображать из себя абсолютно задыхающуюся в воздухе квартиры фрекен Бок амфибию. Он, хрипло дыша, почти сполз с дивана на пол и начал медленно подползать к столу с фотографиями. Потом поднялся, цепляясь то за ножки стола, то за ноги Ольги, которая при этом очень натурально взвизгивала, навис над столом, роняя с волос на носовой платок, расстеленный Капитолиной на столе, крупные капли воды. Якобы пытаясь разодрать душащий его ворот пальцами одной руки, Пашка другой рукой схватил со стола фотографию Михаила Козакова и все так же хрипло заявил:
        - Тогда я возьму эту фотографию! Пусть отец сделает меня похожим хотя бы на Педро Зуриту. Все-таки не рыба… — Он уже хотел отползти от стола в сторону, но Ольга локтем ловко подтолкнула к нему фото Вертинской.
        - О-о! — тут же включился в игру Пашка. — Тут и твоя фотография, Гуттиэре! Возьмем и ее… на память… Когда ты состаришься, отец, глядя на нее, вернет тебе молодое лицо…
        Ольга, восхищенная Пашкиной импровизацией, чуть не захлопала в ладоши, но фрекен Бок оказалась вовсе не лыком шита.
        - Что ж вы до сих пор не состарились? — опять взвизгнула она. Амалия, будто ее пнули ногой, мгновенно задвинулась под шкаф, а шкаф, накренившись на один бок, начал заваливаться прямо на хозяйку квартиры.
        - Ну, дела! — совсем не по-ихтиандровски выкрикнул Пашка.
        Затем он, забыв про свою слабость вынутой из воды рыбы, подскочил к шкафу и подпер его плечом. Амалия, совершенно очумевшая от переизбытка новых впечатлений, выскочила из убежища, и мебелина с оглушительным стуком угнездилась на прежнее место. Собако-кошка с признаками крысиной породы, собравшись с невесть откуда взявшимися силами, подпрыгнула, как какой-нибудь легкий худосочный котенок, в мгновение ока оказалась на плечах у Пашки и заверещала на всю квартиру свое «Му-уа-а-а-ав!». Все происшедшее наделало столько шуму, что в комнату, не дожидаясь условного сигнала, ворвались взволнованные Саша Добровольский со второй московской близняшкой.
        - Что тут происходит? — выкрикнул Саша, разбрызгивая во все стороны капли воды со своих волос.
        И тут наконец оказалось, что у фрекен Бок вовсе не такие крепкие нервы, какие она только что демонстрировала. Завидев вторую пару Ихтиандра с Гуттиэре, абсолютно ничем не отличающуюся от первых, Капитолина глухо охнула, ее до того розовощекий кофейник побледнел, голубенькие глазки закатились, и она начала съезжать со стула на пол, как только что, играя роль, проделывал Пашка. Два Ихтиандра подхватили фрекен Бок под руки, поволокли к дивану и вместе с девочками, бросившимися на помощь, с большим трудом уложили ее грузное тело в горизонтальное положение. Маша схватила со стола бутылку с оливковым маслом, отвинтила крышку и, как из баллончика с краской, запустила мощную струю в бледный кофейник Капитолины.
        - Что ты делаешь! Это же не вода! — крикнула Ольга, но струя масла оказалась тоже вполне действенным средством, потому что фрекен Бок вдруг дернула носом, чихнула и открыла осоловевшие глазки. Увидев склонившихся к ней двух совершенно одинаковых мокрых амфибий и двух тоже ничем не отличающихся друг от друга Гуттиэр, она, насколько могла, вжалась в свой диван и затравленно спросила:
        - А если я отдам фотографию, вы ручаетесь, что третий Владимир Коренев ко мне не придет?
        - Слово сына доктора Сальватора! — прижал руку к груди Пашка и дернул головой, сбрызнув Капитолину дополнительно к маслу еще и водой.
        Фрекен Бок перевела вопрошающий взгляд на второго Ихтиандра, и Саша Добровольский, точно так же прижав руку к сердцу, подтвердил:
        - Слово кабальеро, мадам!
        Капитолина дрожащей рукой вынула из кармана малинового передника фотографию белозубого молодого человека и протянула Маше. Маша молча взяла фото, сунув в свою очередь бутылку с маслом в руку фрекен Бок. Капитолина тут же сделала из нее хороший глоток, удовлетворенно крякнула, перевела взгляд в глубь комнаты и опять душераздирающе крикнула:
        - Ах ты, тварь!
        Пятерка молодых людей синхронно повернули головы в том направлении, куда был устремлен гневный взгляд Капитолины, и увидели незабываемую картину. Толстая туша Амалии сидела на коробке с зефиром в шоколаде. Белый зефир под тяжестью ее рыжего тела выполз на стол не только из коробки, но и из шоколада. Из усатой пасти собако-кошки торчал огрызок батона сырокопченой колбасы, и на конце его слегка покачивалась ниточка с фирменным знаком мясоперерабатывающего комбината имени Микояна.
        - Тварь! — вновь прорезавшимся голосом еще раз проревела Капитолина. Расшвыряв в стороны Ихтиандров и Гуттиэр, она бросилась на Амалию, воинственно потрясая бутылкой и брызгая во все стороны драгоценным оливковым маслом первого отжима.
        - Пожалуй, нам пора! — оторвала всех от захватывающего зрелища Маша, и друзья не без сожаления покинули поле битвы, уже усыпанное арахисом в сахаре и давлеными бананами.
        Всю дорогу к дому Катаняна участники боя с фрекен Бок напряженно молчали. Галка без конца забегала перед Ольгой и, заглядывая ей в глаза, повторяла:
        - Оля, что случилось? Что случилось, Оля? Да скажешь ты, наконец, что случилось?
        Катанян молча шел рядом с ней с погребальным выражением лица, а Оксана Панасюк в паре с Телевизором семенили сзади, боясь даже приблизиться к Ольге, Ихтиандрам и Гуттиэрам.
        Когда в комнате у Сани все чинно расселись по стульям, креслам и дивану, Машу вдруг прорвало, и она начала хохотать.
        - Ой, не могу! Как она облизнулась, когда я брызнула ей в лицо Санькиным маслом!
        - Ага! А потом глотнула это масло прямо из бутылки, как гусар шампанского! — подхватил Павел Добровольский.
        - Вспомните еще давленый зефирчик, вылезающий из шоколада эдакими жирными белыми амебами! — веселился второй «из ларца».
        - А сам-то каков, сам-то… «Слово кабальеро, мадам!» — передразнила Сашу Добровольского его московская тезка.
        - А как «эта тварь» расправилась с колбаской! — залилась смехом Ольга. — «Ма-а-у-у-ав!»
        После имитации Ларионовой вопля кошко-собаки компания, посетившая фрекен Бок, развеселилась так, что Галка Калинкина испугалась.
        - Похоже, у них там произошло что-то непредвиденное, — шепнула она Катаняну. — Наверное, сначала они молчали, потому что были в шоке, а теперь у них скорее всего коллективная истерика.
        - Знаешь, Галя, — подкралась к ней Панасюк. — Вот честное слово, в сценарии не было ничего такого, что могло бы заставить их давить зефир, поить Капитолину оливковым маслом или кормить колбасой какую-то тварь.
        - Подтверждаю, — приблизился к ним Телевизор. — Я читал. Там не было слов про кабальеро и мадам!
        - Сама знаю, — огрызнулась Галка и так хрястнула по столу кулаком, что с него соскочила большая фарфоровая кружка с не допитым Саней утренним чаем.
        Звон разбившейся чашки прозвучал так неожиданно, что все хохочущие мигом замолчали и испуганно уставились на жавшихся друг к другу Галку, Оксану, Катаняна и Телевизора.
        - Ой! Что это мы так развеселились? — уставилась на Калинкину Ольга. — Галя! Пока нас не было, у вас что-то случилось?
        - Нет, вы только посмотрите на этих артистов погорелого театра! — призвала та друзей, державшихся ближе к ней и подальше от тех самых артистов. — У них был сценарий, а они почему-то несли отсебятину в виде давленого зефира! И теперь они еще нас спрашивают, что случилось!
        - Знаешь, Галя, — рассердилась на нее Ольга. — Ты бы лучше нам посочувствовала. Эта Капитолина оказалась демонической женщиной. Она мне сразу весь сценарий спутала. Представьте, Оксанка была права! Фрекен Бок совсем не хотела зефира и кофе с арахисом. Она дико возмущалась, что я не принесла ей гречки с мылом.
        - Ну и извращенка! — возмутилась Калинкина.
        - Да нет же! — раздраженно помотала головой Ольга. — Не говори глупости! Просто пенсионерам, наверно, действительно не хватает денег на обыкновенные продукты.
        - Допустим, — решила согласиться Галка. — Тогда объясни мне, пожалуйста, если ей не понравился наш набор, зачем вы ее насильно поили маслом и кормили колбасой? Зачем специально злили?
        - Совсем с ума сошла! — Маша покрутила у виска пальцем. — Я посмотрела бы, каким образом ты смогла бы эту капитальную Капитолину чем-нибудь накормить! Вовсе не она, а ее «тварь» сожрала нашу колбасу!
        - Амалия?
        - Вот именно!
        - И вы позволили какой-то кошке съесть колбасу, за которую мы выложили столько денег?
        - Никакая она не кошка, — уверенно заявила Ольга.
        - А кто? — окончательно испугался Саня Катанян. — Еще позавчера она была… это… того… кошкой…
        - По-моему, она собака.
        - Не скажи, — не согласился с Ольгой Паша. — Мне показалось, что это заплывшая жиром морская свинка.
        - Да ты что, Пашка! У свинок не бывает таких длинных голых хвостов! — возмутился Саша Добровольский. — Это, наверно, разжиревшая на колбасе крыса.
        - Все равно: кем бы она ни была, нечего было отдавать ей нашу колбасу! — стояла на своем Галка.
        - Понимаешь, мы не видели, как она принялась за колбасу, потому что как раз в это время упал шкаф и мы все вместе понесли Капитолину на диван, — объяснила Александра.
        После ее заявления в комнате повисла тишина могильного склепа. Первой опомнилась Галка и осторожно спросила:
        - Скажите, пожалуйста, а после масла со шкафом Капитолина в живых-то осталась или… как?
        - Эту фрекен Бок, как старую комсомольскую песню, — не задушишь, не убьешь! Кого хочешь ухайдакает! — зло сказал Паша.
        - Они ее еще и душили… — прошептал потрясенный до глубины души Телевизор.
        - Так! Все! — решила взять дело в свои руки Оксана. — Рассказывай ты… Ольга, — и она ткнула тоненьким пальчиком в живот Ларионовой. — И чтоб с самого начала, по порядку и в подробностях! А вы все молчите, а то совершенно неизвестно, до чего еще мы сегодня договоримся.
        - Пожалуйста! Звоню я, значит, в дверь… — начала душераздирающее повествование Ольга.
        Сначала ее слушали с серьезными каменными лицами, особенно те ребята, которые не участвовали в самом спектакле. Но когда дело дошло до обморока Капитолины и приключений жирной рыжей и толстой морской свинки, хохотать начали абсолютно все присутствовавшие в комнате Сани Катаняна.
        - Теперь, надеюсь, у вас больше нет вопросов? — спросила друзей Ольга, когда они наконец отсмеялись.
        - Ну… вообще-то… один меня еще очень мучает, — смущенно сказал Телевизор.
        - Ну, тогда задавай его! — разрешила Ольга.
        - Я что-то так и не понял, для чего вы зефир давили?
        После этого вопроса Казбекова все опять покатились со смеху. И смеялись до тех пор, пока не заболели скулы и животы.
        - Ну, знаете, я эти каникулы никогда не забуду, — сказала наконец Маша, в изнеможении откинувшись на спинку кресла. — Думаю, что мы у вас в долгу. К весенним каникулам, когда вы к нам приедете с ответным визитом, мы просто обязаны найти в Москве какую-нибудь фрекен Бок или хотя бы Лису Алису, чтобы вам тоже не было скучно. А если не найдем, то, как говорится, ее стоит придумать.
        - Вы можете начать отдавать нам долг прямо сейчас, — заметила ей довольная Галка. — Ольга переписала с отцовой пластинки на кассету старину Элвиса, и мы можем ударить по рок-н-роллу, пока у Сани никого дома нет.
        - Да пожалуйста! Об этом нас и просить не стоит!
        Глава 13
        Мифы и легенды Санкт-Петербурга
        Следующий день был последним в петербургских каникулах московских девятиклассников. Вечером ожидалась прощальная дискотека, а днем наши герои отправились на последнюю прогулку по зимнему Питеру, решив зайти заодно в больницу, где лежала Людмила Васильевна Катанян.
        На улице оказалось морозно и очень красиво. Яркое, чистое солнце окрасило в розоватый цвет сугробы, вызолотило ветки деревьев, превратило в цветную карамель сосульки. Впереди всех шли Галка с Саней, потом, заняв весь тротуар, братья Добровольские с Ольгой и Машей, за ними — Телевизор и Оксана Панасюк, очень занятые обсуждением проблемного творчества Михаила Шемякина и, в частности, недавно виденной ими на экскурсии по городу его скульптуры Петра I. Машина сестра, Александра, со всеми не пошла, потому что с Антоном так и не помирилась и была обижена на весь свет.
        - Давайте сначала сделаем дело: навестим Санину бабушку, — обернулась к друзьям Калинкина, — а уж потом, не торопясь, прогуляемся.
        Возражать Галке никто не стал, и ребята двинули в метро. Весело и довольно громко болтая, они ввалились в вагон подземной электрички и стали возле закрытых дверей, передавая друг другу наушники плеера и даже слегка пританцовывая от хорошего настроения и избытка эмоций.
        Сидевшая невдалеке от их компании пожилая женщина недовольно поджала губы и сказала своей соседке:
        - Все-таки нынче совсем не та молодежь пошла.
        - Ага, ага, — тут же согласилась соседка.
        - И одежда у них не пойми какая: где девка, где парень — ни за что не разберешь!
        - Ага, ага, — повторила соседка, потому что пожилая женщина, видимо, выразила ее мнение тоже, и она тут же решила внести и свою лепту в обсуждаемую проблему. — У них и музыка противная, громкая! Как в наушники ни прячь — все равно слышно на весь вагон. Прямо противно! Почему мы должны слушать их бабахалку?
        - Вот именно! — подхватила женщина, начавшая разговор первой, специально громко, чтобы «не та молодежь» услышала и немедленно унялась. Поскольку молодежь не унялась, а, наоборот, продолжала все в том же духе, диалог на этом не закончился: — А фильмы какие! Вы видели вчера по питерскому каналу ту жуткую картину про их молодежную любовь? Я прямо не знала, куда деться от стыда.
        - И не говорите! То ли дело наши фильмы… Например, «Королева бензоколонки» или «Неподдающиеся».
        - Знаете, вы лучше поосторожнее со старыми фильмами-то!
        - А что такое?
        - А то! Я вам сейчас расскажу. У меня есть брат, у него шурин, а у шурина — жена. Живут они на Петроградской стороне. Эта самая жена шурина тоже любила старые фильмы, советские еще. Ну вот прямо совсем как вы! Так вот к ней — вы только представьте! — заявился ночью дух человека-амфибии. Вылитый молодой Коренев! Знаете ведь такой фильм?
        - Да ну, какая ерунда! Если бы к ней заявилась тень отца Гамлета, то поверить, конечно, еще можно было бы. Но чтобы какая-то амфибия? Этого, простите, не может быть!
        - Если бы это произошло не с женой шурина, а с кем-нибудь другим, то я тоже не поверила бы. Но она — честнейшая женщина! Вранье ей совершенно не свойственно. Так вот эта амфибия ввалилась к ней в спальню, когда муж ушел в ночную смену, да как закричит: «Отдай мне мою фотографию, а то я немедленно разворочу ваш шифоньер!»
        - А она?
        - А что она! Где ей взять его фотографию? Она так и говорит той амфибии: «Вы, конечно, извините, но вашего фото у меня нету». Так амфибия разломала-таки трехстворчатый шкаф! Вот ведь силища! Обломки, кстати, я сама видела. А потом амфибия пронеслась вихрем по холодильнику и исчезла. Жена шурина хвать — а колбасы нету. И, представьте, еще кастрюли борща! Так она страшно расстроилась — вернется муж со смены, а чем его кормить, неизвестно!
        - Не может быть… — покачала еще недоверчиво головой соседка, но тут же глаза у нее засветились огнем, потому что она сообразила, чем сегодня поразит Маргариту Севастьяновну из соседнего подъезда, которая вечно рассказывает всякие небылицы. Против духа человека-амфибии, уничтожившего враз кастрюлю борща, ей, конечно, противопоставить будет абсолютно нечего.
        Две собеседницы замолчали, обдумывая незавидное положение жены шурина брата первой женщины, зато вагон метро потряс богатырский хохот девятиклассников.
        - Вы только подумайте, с какой скоростью распространяются слухи! — сквозь смех удивлялась Маша. — Суток еще не прошло!
        - Погодите, мы еще войдем в книгу «Мифы и легенды Санкт-Петербурга» или в какую-нибудь другую, например «Сказки Петроградской стороны», — веселился Паша Добровольский.
        - Ой, ребята! Мы же сейчас проедем! — воскликнула Галка и потащила всех к выходу.
        Вваливаться в больничную палату такой большой компанией ребята посчитали неприличным и решили посидеть в соседней кондитерской за кофе с булочками, пока Саня с Галкой сходят к Людмиле Васильевне. В кармане у Сани лежали слегка помятые в бою с фрекен Бок фотографии легендарной уже амфибии, Гуттиэре и Педро Зуриты.
        Братья Добровольские купили друзьям уже по третьей чашке кофе, когда Калинкина с Катаняном наконец вернулись. Глаза Катаняна горели, как два прожектора.
        - Нет! Вы представляете! — начал он почти с порога даже без знаменитых своих «того» и «это». — Слухи о ваших подвигах докатились и до бабушкиной палаты! Я отдаю ей фотографии, а она нам рассказывает легенду об амфибии. Только вместо шкафа там было пианино, а вместо борща — пюре с жареной рыбой.
        - Отравленное? — почему-то испугалась Ларионова.
        - Да нет, Ольга, это ты путаешь с «Тремя мушкетерами»! — успокоила ее Калинкина. — Хотя, как ты видишь, я будто в воду глядела, когда про пюре тебе говорила.
        - Что вы несете, девчонки? Какие еще мушкетеры? — не поняла Маша.
        - Да так, к делу не относится, — махнула рукой Калинкина. — Это наши с Ольгой старые разговоры.
        - Можно я спрошу про то, что к делу относится? — подала голос Оксана. — Людмила Васильевна фотографиям-то обрадовалась? Поправляться намерена?
        - Ей лучше, — кивнула головой Калинкина. — И фотографиям она обрадовалась. Только пришлось ей врать, будто они никуда не пропадали, а просто завалились за диван.
        - Что ж такое получается? Выходит, что Капитолина ни в чем не виновата? — возмутился Саша Добровольский.
        - Может, Саша, для Саниной бабушки так даже лучше, — предположила Ольга. — Это ведь очень тяжело — терять друзей. Пусть думает, что подруга осталась подругой и ни в чем дурном не замешана.
        Прощальная дискотека была в самом разгаре, когда завуч по воспитательной работе Сергей Павлович, или по-простому Палыч, вышел к микрофону и спросил у зала:
        - Ну что, петербуржцы! Есть у вас чем ответить потрясающему рок-н-роллу москвичей?
        - Есть! — крикнули одноклассники и московские друзья Ольги, а сама она попросила Нину Петровну поставить кассету с музыкой Пресли.
        В центр зала вышли братья Добровольские, сестры Краевские с партнерами, Ольга Ларионова и Галя Калинкина. Добровольские подхватили московских сестричек, Антон — Ольгу, а партнер Маши Алексей — Галку, и танец начался. Конечно, смешанные пары танцевали не так быстро и ловко, как это делали москвичи на первой дискотеке, но весь зал оценил по достоинству их выступление и от души аплодировал. Аплодисменты перешли в настоящие овации, когда к танцующим присоединились Оксана Панасюк с Петром Казбековым.
        Когда танец кончился, к запыхавшейся Галке подошел взъерошенный Саня Катанян и строго заявил:
        - Если этот Алексей надеется и дальше… это… того… смотреть на тебя, как на свою собственность, то я не посмотрю, что он гость, и дам ему в глаз. И пусть меня после этого не берут весной в Москву. Я… это… того… переживу, зато он свое получит!
        notes
        Примечания
        1
        Принятое в Санкт-Петербурге название водолазки. (Примеч. ред.)
        2
        АВАТАР, или АВАТАРА, — небольшая картинка, которую ассоциирует с собой пользователь Интернета.
        3
        Алексей Толстой. Золотой ключик.
        4
        ЭПИГРАФ — запись, которая в дневнике всегда отображается первой.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к