Великие полководцы Сергей Петрович Алексеев
        22 июня 1941 года на рассвете войска фашистской Германии вероломно без предупреждения напали на нашу Родину. Фашисты пытались лишить нас свободы, захватить наши земли и города. Началась Великая Отечественная война советского народа против фашистских поработителей.
        У фашистов на главных направлениях было больше пушек, самолётов, танков, хорошо обученных солдат. Перед тем как напасть на Советский Союз, фашистская Германия захватила Австрию, Чехословакию, Польшу, Францию, ряд Других государств Европы. Промышленность этих стран стала работать на фашистов. Враги рассчитывали расправиться с нами быстрым, стремительным ударом. Они даже придумали выражение «блицкриг», то есть молниеносная война.
        Но фашисты глубоко просчитались. Как один поднялись советские люди на защиту своей Родины и свободы. На Украине, в Белоруссии, в Прибалтике, на землях Смоленска, на юге у Одессы и Севастополя, на севере у Ленинграда развернулись огромные битвы с фашистами.
        О талантливых полководцах и о героизме советских людей вы узнаете из этой книги.
        Сергей Алексеев
        ГЕНЕРАЛ ЖУКОВ
        Командующим Западным фронтом — фронтом, в состав которого входило большинство войск, защищавших Москву, был назначен генерал армии Георгий Константинович Жуков.
        Прибыл Жуков на Западный фронт. Докладывают ему штабные офицеры боевую обстановку.
        Бои идут у города Юхнова, у Медыни, возле Калуги.
        Находят офицеры на карте Юхнов.
        — Вот тут, — докладывают, — у Юхнова, западнее города... — и сообщают, где и как расположены фашистские войска у города Юхнова.
        — Нет, нет, не здесь они, а вот тут, — поправляет офицеров Жуков и сам указывает места, где находятся в это время фашисты.
        Переглянулись офицеры. Удивлённо на Жукова смотрят.
        —Здесь, здесь, вот именно в этом месте. Не сомневайтесь, — говорит Жуков.
        Продолжают офицеры докладывать обстановку.
        — Вот тут, — находят на карте город Медынь, — на северо-запад от города, сосредоточил противник большие силы, и перечисляют, какие силы: танки, артиллерию, механизированные дивизии...
        — Так, так, правильно, говорит Жуков. — Только силы не вот здесь, а вот тут, уточняет по карте Жуков.
        Опять офицеры удивлённо на Жукова смотрят. Забыли они про дальнейший доклад, про карту.
        — Слушаю дальше, — сказал командующий.
        Вновь склонились над картой штабные офицеры. Докладывают Жукову, какова боевая обстановка у города Калуги.
        — Вот сюда, — говорят офицеры, к югу от Калуги, подтянул противник мотомехчасти. Вот тут в эту минуту они стоят.
        — Нет, — возражает Жуков. — Не в этом месте они сейчас. Вот куда передвинуты части, и показывает новое место на карте.
        Остолбенели штабные офицеры. С нескрываемым удивлением на нового командующего смотрят. Уловил Жуков недоверие в глазах офицеров. Усмехнулся.
        — Не сомневайтесь. Всё именно так. Вы молодцы обстановку знаете, похвалил Жуков штабных офицеров. — Но у меня точнее.
        Оказывается, побывал уже генерал Жуков и под Юхновом, и под Медынью, и под Калугой. Прежде чем в штаб — поехал прямо на поле боя. Вот откуда точные сведения.
        Во многих битвах принимал участие генерал, а затем Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков выдающийся советский полководец, герой Великой Отечественной войны. Это под его руководством и под руководством других советских генералов советские войска отстояли Москву от врагов. А затем в упорных сражениях и разбили фашистов в Великой Московской битве.
        ПЕРЕЛОМИЛОСЬ
        Переломилось. Свершилось. Сдвинулось. Наступает Советская Армия. Рванулись войска вперёд. Громят фашистов армии генералов Говорова, Рокоссовского, Лелюшенко, Кузнецова, Голикова, танкисты Катукова, Гетмана, Ротмистрова, конники Доватора и Белова, герои-панфиловцы и много других частей.
        Успешно идёт наступление. Много отважных солдат из разных сёл, городов, областей, республик защищало Москву. Здесь москвичи и рязанцы, украинцы и белорусы, латыши и казахи и много других бойцов. Перед самым наступлением прибыло в войска пополнение сибиряки и уральцы.
        В канун наступления командующий Западным фронтом генерал армии Георгий Константинович Жуков направился к войскам. Приехал сначала как раз к уральцам. Рослый уральцы народ, красивый.
        — Здравствуйте, товарищи бойцы!
        — Здравия желаем, товарищ командующий! Поговорили о том о сём.
        — Как настроение?
        — Боевое, товарищ командующий!
        — Как доехали?
        — Люксом, люксом!
        А сами в теплушках ехали.
        — Готовы идти в наступление?
        — Готовы, товарищ командующий!
        Ну что же, удачи, товарищи. До встречи на поле боя!
        Простился Жуков с уральцами, поехал в дивизии к сибирякам. Ядрёный сибирский народ, смекалистый.
        — Здравствуйте, товарищи бойцы!
        — Здравия желаем, товарищ командующий!
        Пошли разговоры о том о сём. Как настроение?
        Как доехали? Как вас тут встретили? И наконец:
        — Готовы идти в наступление?
        — Хоть сию минуту, товарищ командующий!
        Ну что же, удачи, товарищи. До встречи на поле боя!
        Поехал Жуков в полки к москвичам.
        — Здравствуйте, товарищи бойцы!
        — Здравия желаем, товарищ командующий!
        И тут разговоры о том о сём. О Москве, о войне, о московской хватке. Закалённый народ москвичи. В боях и в защите стойкий.
        Смотрит Жуков на москвичей:
        Ну как, товарищи, готовы идти в наступление?
        — Заждались, товарищ командующий!
        Объехал Жуков другие дивизии. Встречался с казахами и белорусами, с латышами и украинцами. Побывал у рязанцев, у каширцев, у туляков. Всюду один ответ. Скорее ударить по лютому зверю. Скорее разить врага. Ехал Жуков назад, на командный пункт, смотрел на снег, на поля Подмосковья. «Момент наступил. Самый момент» , — рассуждал Жуков. Доложил он в Ставку Верховного Главнокомандования, что готовы войска к наступлению. Дала Ставка приказ к боям.
        ХОДИКИ
        Наступает Советская Армия. Отходят фашисты, сжигают всё на своём пути, минируют.
        В одном из уцелевших крестьянских домов временно разместился штаб генерала Константина Константиновича Рокоссовского. Прославилась армия Рокоссовского в боях за Москву. Герои-панфиловцы сражались именно в этой армии.
        Очистили сапёры дом от фашистских мин. Штаб приступил к работе. Рокоссовский, начальник штаба армии генерал Малинин и член Военного совета армии генерал Лобачёв склонились над картой. Нужно подготовить и передать войскам срочные распоряжения.
        Однако в избу то и дело входят различные люди. Свои же штабные работники рады поздравить генералов с успехом, от местных жителей поблагодарить за освобождение, офицеры из штаба фронта — за сводками новостей.
        Отрывают от срочной работы посетители генералов. Ко всему приехали корреспонденты. Много и разные. Просто журналисты, фотокорреспонденты и даже один кинооператор с огромным штативом и неуклюжей камерой. Набросились корреспонденты на генералов, как соколы на добычу. Особенно усердствует фотокорреспондент.
        Подойдите, подойдите сюда поближе, товарищ командующий! — командует Рокоссовскому. — Присядьте, товарищ генерал, присядьте. —
        Это к начальнику штаба генералу Малинину.
        Привстаньте, товарищ генерал, привстаньте. — Это к члену Военного совета генералу Лобачёву.
        Машет руками, командует. Словно не они здесь генералы, а он генерал.
        Посмотрел на корреспондента генерал Малинин. Человек он резкий, вспыльчивый. Шепчет Рокоссовскому:
        — Гнать их отсюда, товарищ командующий!
        Неделикатно. Нет, нет, шепчет в ответ Рокоссовский.
        Висят на стене часы-ходики. Тик-так, тик-так... — отбивают время. Пропадают дорогие минуты у генералов. Часы старые-старые. Циферблат со щербинкой. Одна стрелка чуть-чуть подогнута. Вместо гирь висят мешочки с какими-то грузилами.
        Глянул Рокоссовский на ходики, затем на корреспондентов и говорит:
        Дорогие товарищи, только очень прошу, не прикасайтесь и не подходите близко к часам, они заминированы.
        Сказал и хитро глянул на генерала Малинина.
        «Как заминированы? Тут всё проверено», — хотел было сказать Малинин. Однако Рокоссовский делает ему знак: молчи, мол, молчи.
        Промолчал генерал Малинин. Понял, что Рокоссовский решил припугнуть журналистов.
        — Заминированы, — вновь повторил Рокоссовский.
        Рассчитывал Рокоссовский — уйдут журналисты. А те и не думают.
        По-прежнему больше других старается фотокорреспондент:
        — Станьте сюда, станьте сюда, товарищ командующий...
        — Передвиньтесь чуть-чуть. Левее. Левее. Ещё левее. Отлично. Благодарю. — Это к генералам Малинину и Лобачёву.
        Затем совсем вплотную подошёл к ходикам. Изловчился и снял так, что на одном снимке и генералы, и ходики.
        — Осторожно, они заминированы, — вновь говорит Рокоссовский.
        — Ничего-ничего, — отвечает фотокорреспондент. Это даже ещё интереснее. Редкостный будет снимок.
        Щёлкнул отдельно ходики. Повернулся опять к генералам. И другие журналисты идут в атаку. И эти терзают военачальников.
        Так и не получилось ничего с выдумкой у Рокоссовского. Развёл он руками, посмотрел на Малинина, на Лобачёва:
        — Не ожидал!
        Повернулся к корреспондентам. Руки поднял:
        — Сдаюсь!
        Пришлось Малинину «взяться» за журналистов.
        Ушли журналисты. Усмехается Рокоссовский: — Ишь, боевой народ.
        Глянул на ходики.
        Тик-так, тик-так... — отсчитывают время ходики.
        ДОМ
        Советские войска стремительно продвигались вперёд. На одном из участков фронта действовала танковая бригада генерал-майора Катукова. Догоняли врага танкисты.
        И вдруг остановка. Взорванный мост впереди перед танками. Случилось это на пути к Волоколамску в селе Новопетровском. Приглушили танкисты моторы. На глазах уходят от них фашисты. Выстрелил кто-то по фашистской колонне из пушки, лишь снаряды пустил по ветру.
        Ауфвидерзеен! Прощайте! — кричат фашисты.
        Бродом, — кто-то предложил, — бродом, товарищ генерал, через речку.
        Посмотрел генерал Катуков петляет река Маглуша. Круты берега у Маглуши. Не подняться на кручи танкам.
        Задумался генерал.
        Вдруг появилась у танков женщина. С нею мальчик.
        Лучше там, у нашего дома, товарищ командир, — обратилась она к Катукову. Там речка уже. Подъём положе.
        Двинулись танки вперёд за женщиной. Вот дом в лощине. Подъём от речки. Место здесь вправду лучше. И всё же... Смотрят танкисты. Смотрит генерал Катуков. Без моста не пройти тут танкам. — Нужен мост, — говорят танкисты. — Брёвна нужны.
        — Есть брёвна, — ответила женщина.
        Осмотрелись танкисты вокруг — где же брёвна? — Да вот они, вот, — говорит женщина и показывает на свой дом.
        — Так ведь дом! — вырвалось у танкистов.
        Посмотрела женщина на дом, на воинов.
        — Да что дом — деревяшки-полешки. То ли народ теряет... О доме ль сейчас печалиться, — сказала женщина. — Правда, Петя? — обратилась к мальчику. Затем снова к солдатам: Разбирайте его, родимые.
        Не решаются трогать танкисты дом. Стужа стоит на дворе. Зима набирает силу. Как же без дома в такую пору?
        Поняла женщина:
        — Да мы в землянке уж как-нибудь. — И снова к мальчику: — Правда, Петя?
        — Правда, маманя, ответил Петя.
        И всё же мнутся, стоят танкисты.
        Взяла тогда женщина топор, подошла к краю дома. Первой сама по венцу ударила.
        — Ну что ж, спасибо, — сказал генерал Катуков.
        Разобрали танкисты дом. Навели переправу.
        Бросились вслед фашистам. Проходят танки по свежему мосту. Машут руками им мальчик и женщина.
        — Как вас звать-величать? — кричат танкисты. — Словом добрым кого нам вспоминать?
        — Кузнецовы мы с Петенькой, отвечает, зардевшись, женщина.
        — А по имени, имени-отчеству?
        — Александра Григорьевна, Пётр Иванович.
        — Низкий поклон вам, Александра Григорьевна. Богатырём становись, Пётр Иванович.
        Догнали танки тогда неприятельскую колонну. Искрошили они фашистов. Дальше пошли на запад.
        Отгремела война. Отплясала смертями и бедами. Утихли её сполохи. Но не стёрла память людские подвиги. Не забыт и подвиг у речки Маглуши. Поезжай-ка в село Новопетровское. В той же лощине, на том же месте новый красуется дом. Надпись на доме: «Александре Григорьевне и Петру Ивановичу Кузнецовым за подвиг, совершённый в годы Великой Отечественной войны».
        Петляет река Маглуша. Стоит над Маглушей дом. С верандой, с крылечком, в резных узорах. Окнами смотрит на добрый мир.
        «КАКОЙ РОД ВОЙСК СРАЖАЕТСЯ?»
        Наступают советские войска. Бьют фашистов с востока, с севера, с юга. Несокрушимо идут впеРёд.
        Приехал как-то командующий Западным фронтом генерал армии Жуков вместе со штабными офицерами к переднему краю боя. Смотрит, как наступают войска, любуется.
        — Молодцы, молодцы! — приговаривает.
        Смотрел-смотрел и вдруг к офицерам, стоявшим рядом:
        — Какой род войск сражается?
        В это время с криком «Ура!» как раз устремилась вперёд пехота.
        — Пехота, — ответили офицеры, — товарищ командующий. Пехота — матушка полей.
        — Верно, верно, пехота, — соглашается Жуков.
        Постоял-постоял и снова:
        — Так какой же род войск дерётся?
        Переглянулись офицеры. Разве неверно они ответили?
        В это время как раз усилила огонь артиллерия. Хорошо, отлично стреляют советские пушкари. Нет фашистам от них пощады. А вот и «катюши» послали залп. Метнули металл и пламя. Сровняли с землёй фашистов.
        Повернулся Жуков к офицерам, ждёт, что ответят ему.
        — Артиллерия, товарищ командующий! — крикнули офицеры. — Артиллерия — бог войны.
        — Верно, верно, артиллерия, соглашается Жуков.
        Продолжает следить за боем.
        — Эх, молодцы, эх, молодцы! — И снова к офицерам с тем же вопросом: — Так какой же род войск дерётся?
        Пожали офицеры плечами. Как же понять командующего? Разве ошиблись они в ответе? Видят офицеры ждёт генерал ответа. Загрохотали в это время советские танки. Железным потоком пошли вперёд.
        — Танки, товарищ командующий! Танки! — крикнули офицеры.
        — Верно, танки, соглашается Жуков. — Орлы, молодцы танкисты!
        Любуется сокрушительным натиском генерал. Постоял-постоял и снова:
        — Так какие войска сражаются?
        Стоят офицеры в недоумении. Притихли, не рвутся вперёд с ответом.
        В это время как раз начали атаку советские самолёты. Ухнули молотом бомбы. Земля устремилась к небу.
        — Ну, ну, — ожидает ответа Жуков.
        — Авиация, — кто-то сказал несмело. — Авиация, товарищ командующий. Наши воздушные соколы.
        — Верно, — соглашается Жуков. Слава советским соколам. — Наклонился к своим офицерам и тихо: — Так какой же род войск дерётся?
        Сбились с толку совсем офицеры. Не знают, что и ответить. Выждал минуту Жуков. Показал рукой на штурмующих.
        — Непобедимый, — сказал, улыбаясь, Жуков.
        Победным шагом идут войска. Давят они фашистов.
        11 тысяч населённых пунктов освободила Советская Армия в боях под Москвой. Разгромила 38 фашистских дивизий. Во всей Европе не было силы, которая могла бы нанести поражение гитлеровцам. И вот оказалась такая сила наша Советская Армия. На 100, а во многих местах и на 250 километров отогнали от Москвы наши войска захватчиков. Великая битва под Москвой закончилась сокрушительным разгромом фашистов.
        Стоит Жуков, смотрит, как наступают войска. Любуется.
        — Так какой же род войск сражается? — переспросил командующий у офицеров.
        — Непобедимый! — ответили дружно ему офицеры.
        СТАЛИНГРАДСКАЯ ОБОРОНА
        Защищают советские войска Сталинград. Отбивают атаки фашистов.
        Армией, оборонявшей центральную и заводскую часть города, командовал генерал-лейтенант Василий Иванович Чуйков.
        Чуйков — боевой, решительный генерал.
        Наступая в заводском районе, фашисты прорвались к командному пункту штаба армии. До противника триста метров. Вот-вот и ворвутся сюда фашисты.
        Забеспокоились штабные офицеры и адъютанты.
        — Товарищ командующий, противник рядом, — доложили Чуйкову.
        — Вот и прекрасно, — сказал Чуйков. — Он как раз нам и нужен.
        Узнали солдаты боевой ответ генерала. Бросились на фашистов, уничтожили неприятеля.
        Рядом с командным пунктом Чуйкова находился нефтяной склад. На территории склада — открытый бассейн с мазутом. Разбомбили фашистские самолёты бассейн, подожгли мазут. Устремился огненный поток в сторону командного пункта. День не стихает пожарище. Два не стихает пожарище. Неделю над пунктом и пекло, и чад, и ад. Вновь беспокоятся адъютанты:
        — Опасно, товарищ командующий, — рядом огонь!
        — Вот и отлично, — сказал Чуйков. Глянул на дым, на огонь. — Прекрасная, товарищи, маскировка.
        Бои идут совсем рядом со штабом Чуйкова. Так близко, что даже, когда приносят сюда еду, в котелках и тарелках то и дело бывают осколки мин и снарядов.
        Прибежал к Чуйкову штабной повар Глинка:
        — Товарищ генерал, да где это видано — осколки в тарелках, мины в каше, снаряды в супе!
        Усмехнулся командарм:
        — Так это же прекрасно, Глинка. Это же боевая приправа. Фронтовой витамин на злость.
        — «Витамин»! — пробурчал Глинка.
        Однако ответ понравился. Рассказал он другим солдатам. Довольны солдаты — боевой у них генерал.
        Командует Чуйков армией, защищающей, обороняющей Сталинград. Однако считает, что лучшая оборона это атака. Атакует всё время Чуйков противника. Не даёт фашистам покоя.
        Прибыла в распоряжение Чуйкова новая дивизия. Явился командир дивизии к командующему, ждёт указаний. Соображает, где, в каком месте прикажут занять ему оборону. Вспоминает устав и наставления — как, по науке, лучше стоять в защите.
        Склонился Чуйков над картой. Рассматривает, приговаривает: «Так, так, где же вам лучше занять оборону? И тут дыра. И тут нужны. И эти спасибо скажут!» Взял наконец карандаш, поставил кружок, от кружка провёл стрелку.
        — Вот здесь, — сказал, — завтра вместе с соседом справа начнёте атаку. Цель — уничтожить скопление врага и выйти вот к этой отметке.
        Глянул командир дивизии на генерала:
        — Так это, выходит, целое наступление, товарищ командующий. А не оборона.
        — Нет, оборона, сказал Чуйков, — Сталинградская оборона.
        Чуйков атакующий, наступательный генерал. Во многих сражениях Великой Отечественной войны участвовал генерал. В 1945 году возглавляемые им войска одними из первых вошли в Берлин.
        Ныне Василий Иванович Чуйков Маршал Советского Союза.
        19 НОЯБРЯ 1942 ГОДА
        Давно уже Ставка Верховного Главнокомандования разрабатывала грандиозный и дерзкий план разгрома фашистов у стен Сталинграда. Генералы Жуков, Василевский, Воронов, другие советские военачальники провели десятки бессонных ночей, разрабатывая детали будущей битвы. Вот как выглядел её план. Решительными ударами с севера и с юга окружить фашистов в районе Сталинграда, зажать их в огромное кольцо и уничтожить.
        Немало пришлось потрудиться советским людям для того, чтобы Советская Армия смогла выполнить этот план.
        Нужно было намного увеличить выпуск советских танков. Советские люди добились этого.
        Нужно было создать новые совершенные и быстроходные самолёты. Советские люди решили и эту задачу.
        Нужны были тысячи новых пушек, миллионы винтовок и автоматов, миллиарды снарядов и патронов. Всё это выпустили советские заводы.
        Нужны были тысячи высокообразованных командиров. Советская Армия получила таких командиров.
        Пётр Ерёмин и Василий Дудочкин — два неразлучных друга. Два лейтенанта. Два комсомольца. Оба танкисты. Окончили вместе училище. Сдружились ещё в училище. У обоих одна мечта — вместе, рядом хотят сражаться. Рвутся оба в героический Сталинград.
        Да только мечты мечтами. На деле порой другое. Разошлись их солдатские службы. Ерёмин попал на Юго-Западный фронт. Дудочкин, как назло, от Сталинграда к югу. Стоит их механизированный корпус почти у самых калмыцких степей, между озёрами Цаца и Барманцак.
        Обидно друзьям до слёз. Не исполнилось их желание.
        Тихо на Юго-Западном фронте. Ещё тише здесь — на Сталинградском, между озёрами Цаца и Барманцак.
        Битва кипит на Волге. Рвутся танкисты в бой. Пишет Ерёмин рапорт начальству. Пишет про лучшего друга, лейтенанта Дудочкина: мол, разлучили, мол, вместе желают биться. Просит направить в сражающийся Сталинград.
        И Дудочкин рапорт строчит начальству. Пишет про лучшего друга, лейтенанта Ерёмина, и тоже, конечно, про Сталинград. Что-то не отзываются, молчат командиры.
        Настойчивым был лейтенант Ерёмин. Обошёл в пять этажей начальство.
        Добрался до важного генерала. И генералу про друга, про встречу с другом, про сражающийся Сталинград. Улыбнулся генерал. Посмотрел на Ерёмина:
        — Похвально. И о друге — похвально. — Затем наклонился и тихо: — Надеюсь, исполнится ваше желание.
        И лейтенант Дудочкин парень упорный. Обошёл в пять этажей начальство. Добрался до важного генерала. Посмотрел генерал на Дудочкина:
        — Ну что ж, надеюсь, исполнится ваша просьба.
        Доволен Ерёмин. Доволен Дудочкин. Собрали
        вещички. Готовы к отбытию. Только что-то отправки нет. Хотели снова бежать к начальству. Да тут…
        1942 год. Раннее утро. 19 ноября.
        — По танкам! — прошла команда.
        Бросился Ерёмин к танку. Здесь узнаёт приказ. Начинается грандиозное наступление. Цель — окружить под Сталинградом фашистов. Пошёл с севера в наступление их Юго-Западный фронт.
        А через день и лейтенанту Дудочкину сообщают приказ. Пошёл в наступление с юга их Сталинградский фронт.
        Оглушительный грохот потряс Приволжские степи. Это начала стрелять советская артиллерия. Заработали миномёты. Ударили знаменитые «катюши». Затем в бой ринулись грозные танки. И, наконец, с криком «Ура!» неудержимо рванулась вперёд всепобеждающая советская пехота. Наступление началось.
        ГЕНЕРАЛЫ ПРОТИВ ФЕЛЬДМАРШАЛОВ
        Курский выступ обороняли два фронта. Севернее Курска располагался Центральный фронт. Им командовал генерал Константин Константинович Рокоссовский.
        Во многих сражениях прославился Рокоссовский. Он был в числе тех, кто задержал врагов под Смоленском, среди тех, кто громил под Москвой фашистов. Рокоссовский командовал советскими армиями, окончательно разгромившими фашистов под Сталинградом. Это его войска пленили фельдмаршала Паулюса.
        Знали солдаты генерала Рокоссовского. Любили и уважали его.
        Южнее Курска находился Воронежский фронт.
        Командовал этим фронтом генерал Николай Фёдорович Ватутин.
        И Ватутин генерал прославленный. Это он командовал под Сталинградом Юго-Западным фронтом. Именно этот фронт начал тогда первым сокрушительный удар по фашистам. Это он вместе с другим фронтом — Сталинградским окружил фашистскую армию между Доном и Волгой.
        Против наших фронтов на Курском выступе стояли гитлеровские войска, которые составили две группы армий. Это группа армий «Центр» и группа армий «Юг».
        Фашистские войска из группы армий «Центр» сражались против войск генерала Рокоссовского. Командовал этой группой фашистский фельдмаршал фон Клюге.
        Войска из группы армий «Юг» сражались против войск генерала Ватутина. Командовал этой группой фашистский фельдмаршал Манштейн. В 1943 году он клялся освободить фашистскую армию, окружённую под Сталинградом.
        Знают наши солдаты, что против советских генералов на Курской дуге сражаются фашистские фельдмаршалы.
        — Посмотрим. Посмотрим. Ну, берегись, фельдмаршалы!
        Стали солдаты вспоминать, где и когда уже встречались Рокоссовский и Ватутин с Манштейном и Клюге.
        — Против Рокоссовского — Клюге. Так, так!
        Припомнили солдаты, что в 1941 году фон Клюге был в числе тех фашистских фельдмаршалов, которые со своими войсками наступали на Москву. Побили наши войска тогда и фон Клюге, и других фашистских фельдмаршалов.
        Стали вспоминать солдаты, кто бил. Вспомнили генерала Жукова, вспомнили генерала Говорова.
        Вспомнили и Рокоссовского.
        Заговорили солдаты затем о Манштейне.
        — Манштейн против Ватутина. Так, так!
        Вспомнили солдаты Сталинград, начало 1943 года, неудачную попытку фельдмаршала Манштейна прийти на помощь фельдмаршалу Паулюсу.
        Побили наши тогда Манштейна.
        Стали солдаты вспоминать, кто побил. В числе тех, кто побил Манштейна, был и генерал Ватутин.
        — Били наши генералы уже фельдмаршалов. Били, — сделали солдаты вывод. — Побьют и под Курском, — заключили солдаты.
        Не ошиблись солдаты. Побили советские генералы фашистских фельдмаршалов.
        НАДЁЖНАЯ ИНТУИЦИЯ
        Накануне Курской битвы командный пункт командующего Центральным фронтом генерала Константина Константиновича Рокоссовского находился в одном из сёл недалеко от линии фронта. Жил Рокоссовский в крестьянской избе. Напротив дома были каменные ворота в старинный запущенный парк. Рядом с домом — два великана тополя.
        Фашистским лётчикам показалось подозрительным это место. Приметили они и ворота, и дом, и два тополя.
        Однажды прилетели сюда самолёты. Бросили бомбы. Час был поздний. В это время Рокоссовский обычно находился дома, принимал посыльных из штаба. Прилетели самолёты. Сбросили бомбы. Один самолёт — осветительные. Другой — фугасные. И вот результат: снесли под корень фашистские бомбы дом. Воронка где были тополи. Уцелел Рокоссовский совсем случайно. Всего лишь за несколько минут до налёта назначил офицерам штаба для встречи другое место. Не оказалось в этот момент генерала в доме.
        Улетели фашисты. Подошли к пепелищу командующий фронтом, ближайшие друзья и помощники Рокоссовского генералы Телегин, Малинин и Казаков. Смотрят генералы на Рокоссовского: мол, скажи, Константин Константинович, какое чудо тебя толкнуло нарушить порядок в приёме работников штаба, что увело из дома? Улыбнулся друзьям Рокоссовский:
        — Интуиция.
        Время двигалось. Близилась Курская битва. Когда окончательно стало ясно, что фашисты предпримут прорыв под Курском, ударят и со стороны Орла и Белгорода, возник вопрос: как быть с населением? Раздались голоса за то, чтобы эвакуировать всех мирных жителей с территории Курского выступа.
        Вот какой приводился довод: а вдруг осилят фашисты, прорвутся к Курску, что же, снова наших людей к фашистам в рабство?
        Генерал Рокоссовский во время спора решительно стал за то, чтобы людей не трогать.
        — Не пустят наши войска фашистов, — сказал Рокоссовский.
        — А вдруг не сдержат?!
        — Сдержат.
        — А вдруг прорвутся?
        — Не прорвутся.
        — У них же «тигры»! У них «пантеры»!
        — Не прорвутся, — опять Рокоссовский.
        — Ваши гарантии?
        Устал Рокоссовский спорить, сказал: — Интуиция.
        И верно. Не пустили наши войска фашистов. Подтвердились слова Рокоссовского.
        После Курской победы, уже после освобождения и Орла и Белгорода, кто-то напомнил Рокоссовскому тот разговор:
        — Товарищ генерал, значит, оправдалась, не подвела интуиция?
        — Не подвела, — подтвердил Рокоссовский. И следом за этим назвал количество советских танков и нашей артиллерии, нашей авиации и нашей пехоты, принимавших участие в Курской битве. Цифры были огромными. Превосходили наши фашистов в силе. И танков было больше, и самолёты лучше, и артиллерия более мощная. — Была интуиция, — сказал Рокоссовский. — Надёжная интуиция.
        «ВСЕ ЗДЕСЬ!»
        Наступили самые трудные дни Севастополя. Кончались боеприпасы. Кончались силы,
        Командир бригады морских пехотинцев генерал-майор Евгений Иванович Жидилов и комиссар бригады Александр Митрофанович Ищенко направлялись к Хомутовой балке. Здесь сражалась одна из советских артиллерийских батарей.
        Бегут под огнём советские командиры. Слышат, как отвечает фашистам советская батарея.
        — Молодцы артиллеристы! — сказал генерал Жидилов.
        — Орлы! — подтвердил комиссар Ищенко.
        Вышли командиры к открытой площадке. Смотрят — не видят пока саму батарею. Замаскировались артиллеристы. Зато видят командиры место, куда несутся наши снаряды. Точно ложатся взрывы. Ударяют в ряды фашистов.
        — Молодцы! — не сдержался теперь комиссар Ищенко.
        — Орлы! — поддержал комиссара комбриг Жидилов.
        Ещё минута, вторая. Кустами, овражком, снова открытым местом пробежали командир и комиссар. Вот тут совсем рядом Хомутовая балка, рядом совсем батарея.
        Вышли командиры к её позициям. Вот они, наши пушки, наши орлы-артиллеристы.
        Смотрят командир и комиссар: из четырёх пушек на батарее уцелела одна-единственная. И у этой одной-единственной находится один-единственный артиллерист-матрос.
        Лицо у матроса суровое. Ворот флотской рубахи порван. Бескозырка чудом держится на затылке.
        За снарядом посылает снаряд матрос. Словно прирос к орудию. Даже, кажется, не замечает, что явились сюда командиры.
        Шагнул генерал Жидилов к артиллеристу: — Где остальные?
        — Здесь, — ответил матрос.
        Посмотрел командир, посмотрел комиссар — нигде никого не видно. Неужели отступили, отошли без приказа?
        — Где остальные? повысил голос, почти закричал генерал Жидилов.
        — Все здесь, — повторил артиллерист. — Никто не ушёл...
        Комиссар Ищенко тронул генерала за руку, показал на стоящие рядом разбитые пушки.
        Посмотрел генерал и только теперь обратил внимание на то, что рядом с пушками, у их колёс, лежали люди. Это были матросы, боевые товарищи артиллериста. Все они погибли.
        — Никто не ушёл. Все здесь, — тихо повторил артиллерист. И снова припал к орудию.
        Тогда в разгар боя ни генерал Жидилов, ни комиссар Ищенко не успели узнать фамилию отважного артиллериста. Фашисты рвались на позиции советской батареи. Генерал Жидилов и комиссар Ищенко сами вступили в бой.
        Известна ныне фамилия героя. Им был черноморский матрос Коваленко Иван Захарович.
        ОБУХОВ
        Есть такое выражение: «По голове обухом». Обух — это часть топора. То его место, с помощью которого топор крепится к топорищу. Ударить обухом — значит ударить очень сильно, сильнее не может быть.
        Советскими войсками, которые освобождали Крым и штурмовали Севастополь, командовал генерал Фёдор Иванович Толбухин.
        Во время Великой Отечественной войны фамилии высших командиров Советской Армии часто зашифровывались, заменялись другими. Скажем, генерал Жуков становился Константиновым или Юрьевым, генерал Рокоссовский — Костиным или Румянцевым. Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин — Ивановым или Семёновым, начальник Генерального штаба Советской Армии генерал, а затем Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский — Александровым или Владимировым. Время от времени псевдонимы менялись. Незадолго до начала боёв за освобождение Крыма товарищ Сталин предложил:
        — Давайте генерала Толбухина назовём Обуховым.
        Предложил, чуть искоса посмотрел на Толбухина, на других генералов, перешёл к рассмотрению и утверждению фронтовых планов.
        Обступили после заседания генерала Толбухина боевые товарищи:
        — Ну, Фёдор Иванович, фамилия обязывает!
        Стойко обороняли фашисты Крым и Севастополь. Гитлер отдал строжайший приказ войскам сражаться до последнего солдата. Вспоминал Гитлер героическую оборону нашими войсками Севастополя.
        — 250 дней не сдавали русские Севастополь! — кричал фюрер. — 250 дней!
        Начал Гитлер с того, что сменил командующего фашистскими войсками под Севастополем. Прибыл новый командующий. Дал клятву удержать Севастополь.
        Установил Гитлер офицерам и солдатам, обороняющим Севастополь, двойные оклады. Приехали армейские кассиры. Мешки привезли с деньгами. Наиболее отличившимся в боях за Севастополь Гитлер обещал выделить земельные наделы в Крыму.
        Забегали интенданты.
        Стали готовить списки.
        И ещё одно. Приказал Гитлер тех из фашистских солдат, которые отступят, дрогнут в бою или даже только об этом подумают, тут же при всех расстреливать. Устрашают фашисты своих солдат. Грянули выстрелы по своим.
        Упорно сражались фашисты. Во многих местах до последней черты стояли. И всё же не удержали они Севастополь.
        250 дней штурмовали и никак не могли захватить фашистские солдаты героический Севастополь во время своего наступления в 1941 — 1942 годах. Всего лишь пять дней потребовалось советским солдатам, чтобы сломить сопротивление фашистов и освободить Севастополь во время нашего штурма в 1944 году.
        Взят Севастополь.
        Называют солдаты героев штурма.
        Вспоминают сокрушительный наш удар.
        Кто-то вспомнил и поговорку про обух, про голову.
        Смеются солдаты:
        — Точно примечено. Всё по науке.
        — Значит, фашистов — накрепко!
        — Выходит, фашистов — намертво!
        — Обухом по голове!
        Освобождён Севастополь. Доволен Толбухин.
        Летит донесение в Ставку, в Москву, товарищу Сталину: «Освобождён Севастополь». А ниже: «Обухов».
        ГЕНЕРАЛ ФЕДЮНИНСКИЙ
        Генерал Иван Иванович Федюнинский был одним из героев обороны Ленинграда. Это его войска не пустили фашистов к Волхову. Это 54-я армия, которой он командовал, вместе с другими громила фашистов под городом Тихвином.
        Ещё в январе 1942 года советские войска предприняли первую попытку прорвать блокаду Ленинграда.
        Знали об этом в Ленинграде. Пошли по городу разговоры:
        — Наши идут к Ленинграду.
        — Скоро пробьются наши.
        Но это было не так. Не смогли тогда одолеть фашистов советские войска. Не было достаточных сил у наших.
        Не пробили советские армии ни зимой, ни весной 1942 года дорогу к осаждённому Ленинграду.
        По-прежнему Ленинград оставался в блокаде.
        Как-то после весенних боёв 1942 года генерал Федюнинский направился в одну из своих дивизий. Поехал генерал на танке. Для удобства надел ватную фуфайку, на голову простую солдатскую шапку-ушанку.
        Танк шёл по железнодорожной насыпи.
        Распутица. Размокла, раскисла кругом земля. Лишь насыпь одна пока сохраняла твёрдость. Неважное настроение у Федюнинского. Не пробились наши войска к Ленинграду.
        По дороге в дивизию и повстречал генерал солдата. Солдат был из пожилых. Хитринка в глазах играет.
        Бывалый, видать, солдат. Посмотрел на него Федюнинский. Ватная фуфайка на солдате — точь-в-точь такая, как на самом Федюнинском. Шапка-ушанка на голове простая, солдатская, такая же, как на голове генерала Федюнинского.
        Остановились генерал и солдат.
        — Здравствуй, земляк, произнёс солдат. Не думал, что по шпалам шёл генерал.
        — Здравствуй, — ответил Федюнинский.
        Решил Федюнинский закурить. Полез в карман. Достал пачку папирос, протянул солдату.
        — Ну и даёшь! — произнёс солдат. Папиросы в то время, особенно здесь, на фронте под Ленинградом, были почти как чудо.
        Покрутил папиросу в руке солдат, посмотрел на Федюнинского, на фуфайку, на шапку солдатскую, сказал:
        — Ты, видать, земляк, близко к начальству ходишь.
        Ясно Федюнинскому: не признал за генерала его солдат.
        — Бывает, — усмехнулся Федюнинский.
        — В ординарцах небось гоняешь?
        — Да так... — смутился, не знал, что ответить ему, Федюнинский.
        Понравился солдат генералу. Разговорились они. О том о сём, какие вести идут из дома.
        Затем речь пошла о недавних боях.
        — Не получается что-то, — сказал солдат. И тут же: — Ничего, не сразу оно, земляк. Сегодня не удалось, завтра удастся. Помяни: лёд под напором всегда проломится.
        Поднял глаза Федюнинский.
        — Это уж точно скажу, земляк. Слову поверь. Сил не жалей проломится. А что там начальство думает?
        Улыбнулся Федюнинский:
        — Считает, проломится. Считает, получится.
        — Вот видишь, — сказал солдат.
        Возвращался Федюнинский в штаб, всё о солдате думал.
        — Сил не жалей. Проломится, — повторял генерал Федюнинский.
        ПОРОЖКИ
        Прорвали наши войска в январе 1943 года южнее Ладожского озера фашистский фронт, пробили брешь в ленинградской блокаде. Однако сил, чтобы полностью разбить фашистов и отогнать их от Ленинграда на многие километры у нас ещё не хватило. Ещё почти год фашисты стояли у Ленинграда.
        Многое свершилось за этот год. Продолжались победы Советской Армии.
        Фашисты были разбиты в упорном сражении под городом Курском и под городом Киевом, в огромном сражении на Днепре.
        Началось новое наступление и под Ленинградом. Войсками Ленинградского фронта командовал генерал (вскоре он стал Маршалом Советского Союза) Леонид Александрович Говоров.
        14 января 1944 года советские войска перешли в наступление.
        К этому времени фашисты уже не мечтали захватить Ленинград. Их задача теперь удержаться на старых позициях. Укрепили они позиции. Создали крепкую оборону. Построили специальные огневые точки. Это пулемёт или пушка, укрытые от наступающих железобетонным колпаком. Толщиной в метр и более были стены у этих укрытий. Прорвать такую оборону и предстояло советским солдатам.
        И вот пошли войска в наступление. Вгрызлись они в оборону врага. Завязали бои с фашистами.
        Ждёт генерал Говоров, ждут другие генералы на командном пункте фронта первых сообщений от наступающих войск. Вот оно, поступило наконец первое сообщение.
        Держит генерал Говоров трубку полевого телефона, слушает. Потеплело лицо. Улыбнулся.
        Значит, вести хорошие.
        — Так, так, — изредка приговаривает Говоров.
        Слушает, слушает. Но вот чего-то не разобрал.
        — Как, как? — переспросил. — Повторите, — попросил.
        Повторили. Пожал Говоров плечами. Видимо, опять что-то не очень ясное. Вновь повторили.
        — Ах, название. Теперь понятно, — сказал Говоров. — Значит, селение так называется?
        — Так точно, товарищ командующий, селение, — послышалось в трубке.
        Закончил Говоров разговор, повернулся к своим помощникам:
        — Поздравляю, товарищи, первый успех наметился. А вот и первый трофей, — генерал сделал паузу, посмотрел на помощников. — Порожки. — Что порожки? — кто-то не понял.
        — Порожки. Деревня с названием Порожки, — сказал Говоров. — Вот первый населённый пункт, который взят в наступлении нашими войсками.
        — Порожки! — вырвалось у генералов.
        — Порожки, — повторил Говоров. Улыбнулся: — Ну что же — если порожки перешагнули, можно и дальше.
        Пошло гулять по фронту:
        — Перешагнули через порожки. Переползли. — Переехали.
        — Через порожки прыгнули.
        Пошли войска за Порожки дальше. Ударили с севера, ударили с востока. Стремительно развернулось наступление советских войск. Прорвали они полностью фашистскую блокаду Ленинграда. Погнали врага на запад. Пошли богатырским шагом.
        ВОСТОЧНЫЙ ВАЛ
        После Курской победы Советская Армия быстро пошла вперёд. Под ударами наших войск фашисты поспешно отходили на запад.
        Широк, и могуч, и прославлен Днепр. Кручи седые стоят, как скалы. Словно ветер, быстра вода.
        Здесь, на Днепре, на правом высоком его берегу, и укрепились теперь фашисты. Создали мощную оборону. Несокрушимой стеной подымается правый берег.
        Свою оборону на Днепре фашисты назвали Восточным валом.
        Заявили фашисты:
        — Неприступен Восточный вал!
        Даже Гитлер сказал:
        — Скорее Днепр потечёт обратно, нежели русские здесь прорвутся.
        Подошли наши части к Днепру. И тут же с ходу, без ожиданий, без остановки стали переправляться на правый берег. Устремились войска вперёд.
        Не сдержались фашисты:
        — Стойте! Куда вы! Перед вами Восточный вал!
        Переправляться через Днепр Советская Армия начала сразу же в нескольких местах.
        Заметались фашисты по правому берегу. И здесь переправа, и там переправа. Гадают, где ожидать удара. Куда посылать резервы?
        Доносит фашистским генералам разведка:
        — У села Теремцы захвачена противником переправа.
        Вступают фашисты в бой. Посылают под Теремцы подкрепление.
        Новые вести несёт разведка:
        — У села Домантово захвачена противником переправа.
        Посылают фашисты сюда подкрепление.
        Всё новые, новые вести идут с Днепра:
        — Переправа у Припяти!
        — Переправа южнее Припяти!
        Много уже переправ.
        — Переправы на север от Киева.
        — Переправы южнее Киева.
        — Переправы возле города Кременчуга!
        На огромном пространстве в шестистах километрах от города Лоева до города Днепропетровска вышла Советская Армия к Днепру. И сразу же начала переправы.
        Наступают фронты под руководством генералов
        Рокоссовского,
        Ватутина,
        Конева.
        Наступают армии
        Пухова,
        Чибисова,
        Черняховского,
        Шарохина,
        Москаленко,
        Монагарова.
        И других генералов.
        Наступают артиллеристы, танкисты, авиационные соединения и много других частей.
        Колоссальная битва идёт за Днепр. Сотрясаются левый и правый берега.
        Не ожидали фашисты такого штурма. Затрещал их Восточный вал.
        По поручению Ставки Верховного Главнокомандования координировал, то есть руководил, согласовывал действия советских войск на Днепре Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.
        Смотрит маршал на переправы. Несокрушимо, как волны, идут войска. Всё больше и больше огня и силы.
        Смотрит Жуков на эту силу: — Вот он — Восточный вал!
        СНЕГ НА ГОЛОВУ
        5-й гвардейский танковый корпус под командованием генерала Кравченко быстрым маршем шёл на помощь войскам, удерживавшим Лютежский плацдарм на Днепре под Киевом.
        Путь к Днепру танкистам преграждала река Десна. Десна в этих местах глубокая, дно у неё неровное, течение быстрое. Чтобы преодолеть её, танкам нужны тяжёлые паромы или мосты. Мост за час не построишь. А у Лютежа ждут помощи. Нажимают здесь фашисты на наших. Вот-вот и сбросят наших солдат с плацдарма.
        Знают фашисты, что с востока в этих местах Днепр прикрывает река Десна. Знают, что Десна здесь глубокая, с быстрым течением. Не пройдут тут танки. Не поддержат вовремя пехоту под Лютежем. Спокойны фашисты. И вдруг:
        — Танки под Лютежем!
        — Танки под Лютежем!
        Как же здесь появились танки?
        Когда подошли наши танки к Десне и остановились, командир корпуса генерал Кравченко обратился к местным жителям: — Есть броды?
        — Да как сказать, — отвечают местные жители. — Для кого, может быть, и нет, а для кого и есть. Для человека брода, конечно, нет, для телеги тоже. А для танка, может, и сыщется.
        Хочется им, чтобы для танков сыскался брод.
        Стали танкисты исследовать дно реки, выискивать, где глубина поменьше, где дно потвёрже. Стали и местные жители помогать.
        — Вот тут помельче.
        — Вот тут наискосок удобнее.
        Искали, искали танкисты удобных мест, и всё же самая малая глубина в полный рост танка. Если попробовать переходить Десну бродом, то лишь чуть-чуть башенный люк из воды покажется. — да-а!
        Задумался генерал Кравченко. Задумались и другие танковые командиры.
        — И всё же выбора у нас нет, — наконец сказал командир корпуса. — Будем форсировать Десну бродами.
        Отдал генерал Кравченко приказ о форсировании. Пришлось танкистам проявить солдатскую смекалку и изобретательность.
        Все щели и отверстия в танках законопатили паклей, промазали смолой. На выхлопные трубы надели брезентовые рукава и вывели их так, чтобы они поднимались выше уровня реки. На реке вдоль брода установили вешки.
        И вот для пробы двинулся первый танк. Замерли все на берегу, впились глазами в танк: пройдёт — не пройдёт, пройдёт — не пройдёт.
        Опустилась громада в воду. Всё выше вода, всё выше, всё ниже в воду уходит танк. Люк на танке открыт. Из люка выглядывает командир. Следит за вешками, подаёт команду вниз водителю. Водитель сидит в темноте, ничего не видит. Лишь крепко вцепился в рычаги, выполняет команды командира.
        Медленно ползёт танк. На первой скорости. Как ни задраивали, ни конопатили щели, а всё же вода проникает в танк. У механика-водителя ноги уже в воде. Вот достигла вода пояса.
        Задержалась. Выше пошла. Вот плеч достигла. Секунда, и побежит за ворот.
        Но всё. Дальше вода не двинулась. Остановилась. Отступила вода обратно. Вот отпустила грудь. Вот отошла до пояса. Вот лишь ноги одни в воде. Вот и вовсе вода исчезла. Вышел танк из Десны. Взревел мотором. Дёрнулся. Отряхнулся, как огромная утка.
        60 боевых машин, весь танковый корпус, прошли тогда по дну Десны. Явились танкисты под Лютеж, как во времена Суворова, словно снег на голову, словно лавина с гор.
        «Танк на голову» — назвали солдаты этот бросок танкистов.
        ОТПУСК
        Много советских армий принимало участие в битве за Днепр. В том числе и армия, которой командовал генерал Иван Данилович Черняховский.
        Был Черняховский одним из самых молодых и самых любимых солдатами генералов.
        Началась эта история как раз перед самым наступлением на Днепр. Армия готовилась к предстоящим боям. В полках и дивизиях проводились различные тактические учения. Вернулся как-то Черняховский с учений к себе в штаб. Стал принимать доклады от штабных офицеров.
        Подают офицеры командующему различные бумаги. Одни для ознакомления, другие на подпись, третьи для соответствующих распоряжений.
        Вот и ещё бумага.
        — Товарищ командующий, докладывает офицер, — На ваше имя по команде получен рапорт сержанта Турушканова.
        Сержант Турушканов просил предоставить ему краткосрочный отпуск домой. Случай был редкий. С фронта в отпуск просились в исключительных случаях.
        Вызвал генерал Турушканова.
        Слушаю вас, сержант. Что там у вас случилось?
        Растерялся солдат от неожиданности. Не думал, что к командующему его вызовут. Стоит, о просьбе сказать не решается.
        Слушаю вас, сержант, повторил Черняховский.
        Рассказал солдат. Оказалось, тяжело заболела у Турушканова мать. Сын он один. Нет никого у неё родных. Вот и просился сержант на несколько дней домой.
        Посмотрел Черняховский на солдата, на его гимнастёрку. Там, где у других ордена, медали — у Турушканова пусто. Подумал генерал, произнёс:
        — Скажите, а что, если вы поедете через три-четыре дня?
        Обрадовался солдат:
        — Можно и через три-четыре, и через пять, товарищ генерал.
        — Вот и хорошо. Это я говорю к тому, — сказал Черняховский, что неудобно фронтовику появляться в родных местах без награды.
        — Так не было случая. — замялся солдат.
        — Будет случай, — сказал Черняховский.
        Отпустил генерал Турушканова.
        А на следующий день пошла Советская Армия в наступление. Прорвала фашистский фронт и устремилась к Днепру.
        Лихо сражался сержант Турушканов. В первом же бою уничтожил двенадцать фашистов.
        Орденом Красного Знамени был награждён солдат Турушканов. Сам генерал Черняховский награду ему вручил.
        — Ну вот, теперь можно и в отпуск, — сказал Черняховский.
        Поехал солдат героем в родную деревню. То-то в деревне радость.
        Ценил Черняховский смелых. Он и сам отличался необыкновенной храбростью. Дважды Героем Советского Союза был генерал Иван Данилович Черняховский.
        Вскоре после разгрома фашистов на Днепре Черняховского назначили командовать фронтом. Было тогда генералу всего 37 лет.
        Войска под командованием генерала Черняховского освобождали Советскую Белоруссию и Советскую Прибалтику. Затем сражались на фашистской земле в Восточной Пруссии. Штурмовали столицу Восточной Пруссии город-крепость Кенигсберг. Война приближалась к концу. Но не дожил полководец до великого Дня Победы. Смертью героя он пал в бою.
        Погиб генерал. Однако славу навек оставил. Добрую славу, солдатскую славу.
        КИЕВ
        Село Новопетровцы. Рядом с Лютежем. Здесь командный пункт командующего 1-м Украинским фронтом генерала армии Николая Фёдоровича Ватутина.
        Зорко Ватутин следит за боем.
        Генерал Ватутин был одним из наиболее талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Вместе с другими он бил фашистов под Сталинградом. Это он громил фашистов южнее Курска, вышел теперь к Днепру.
        Идёт наступление на Киев. Поступают на командный пункт донесения:
        — Артиллерия усилила огонь по противнику.
        — Так. Хорошо, — отвечает Ватутин.
        — Дивизии двинулись на прорыв.
        — Так. Хорошо. Поднять самолёты в воздух.
        — Танки подходят к дачным районам Киева.
        — Так, так. Хорошо. Усилить огонь на флангах. Фашисты упорно сопротивлялись. Они стали подтягивать сюда, на Лютежский плацдарм, свежие силы. Разобрались теперь фашисты: не со стороны Букрина, со стороны Лютежа главный идёт удар. Гонят сюда, на север от Киева, фашисты свои войска.
        Опередить, не дать им опомниться — принимает решение Ватутин. Поступает приказ войскам продолжать наступление и ночью.
        — Бросить в прорыв танкистов, — распорядился Ватутин. Пусть зажгут фары. Побольше жизни. Побольше жара.
        — Есть побольше жизни, больше жара, — ответили танковые командиры.
        Зажгли танкисты мощные танковые фары. Ослепили фары фашистов. Включили мощные танковые сирены. Оглушили врагов сирены. Открыли танкисты огонь из пушек и пулемётов.
        Не устояли фашисты. Бросились в бегство.
        — Бросились в бегство фашисты, докладывают на командный пункт генералу Ватутину.
        — Так. Хорошо, — отвечает Ватутин. — Ну что ж, вперёд, на Киев!
        Советские войска ворвались в пригороды Киева и устремились к центру.
        Идут, идут. Входят в Киев советские воины. Вот Брест-Литовское шоссе. Вот завод «Большевик». Киевская кинофабрика. Зоопарк. Вот бульвар Ленина. Киевский университет. Памятник Тарасу Григорьевичу Шевченко. И вот наконец Крещатик. Крещатик — центральная, красивейшая улица города. Только сейчас весь разбит, в руинах лежит Крещатик. Вышли сюда солдаты, подняли над Крещатиком, над Киевом красный флаг.
        — Наши войска на Крещатике, — докладывают на командный пункт генералу Ватутину.
        — Так, так. Хорошо. Молодцы. Поздравляю, — отвечает Ватутин. — Сегодня Киев, а завтра, смотри, — Берлин.
        Только не пришлось генералу Ватутину брать Берлин. Вскоре после освобождения Киева скончался от ран, полученных в тяжёлых боях за Родину. Ныне цветёт, хорошеет Киев. Снова в садах, в каштанах. Крещатик — опять красавец. Над Днепром, на высокой днепровской круче, в парке, поднялся памятник советскому генералу. Это памятник генералу армии Николаю Фёдоровичу Ватутину.
        НОВЫЕ ПОГОНЫ
        Город Корсунь-Шевченковский называется Шевченковским потому, что здесь недалеко от старинного города Корсуня находится деревня Моренцы. Моренцы — родина великого украинского поэта Тараса Григорьевича Шевченко. В память о великом украинском кобзаре и назван Корсунь-Шевченковским.
        Разгромом фашистских войск под Корсунь-Шевченковским руководил генерал армии Иван Степанович Конев.
        Конев заслуженный генерал. И до этого бил фашистов. Войска под его командованием сражались под Москвой, под Калинином. Вместе с другими громили фашистов в Курской битве. Освобождали город Белгород, город Харьков. Штурмовали Днепр и Восточный вал.
        И вот новая победа войск генерала Конева. Завершилась битва под Корсунь-Шевченковским.
        Завершилась битва. Вдруг телефонный звонок в штабе у генерала Конева. Звонок из Ставки Верховного Главнокомандующего. У провода сам Верховный. Взял трубку генерал Конев:
        Генерал Конев слушает, товарищ Верховный.
        — Маршал Конев, — поправила трубка.
        Смутился Конев. Не думал. Не ожидал он такой награды.
        Как вы смотрите? Не возражаете? слышится голос в трубке.
        — Благодарю, товарищ Сталин, ответил Конев. И по-солдатски: Служу Советскому Союзу.
        — Поздравляю, — сказал Верховный.
        Промолчал Конев про разговор с Верховным Главнокомандующим. Куда торопиться. Пройдёт ещё время, пока о новом звании генерала Конева сообщат газеты.
        Отправился Конев в Моренцы, в родное село Тараса Григорьевича Шевченко. Там находился командный пункт командующего одной из армий, подчинённых Коневу.
        Прибыл Конев. Вытянулся дежурный офицер.
        Приступил к докладу: — Товарищ маршал...
        Удивился Конев.
        — Генерал, — поправил.
        — Товарищ маршал, — вновь повторил дежурный.
        Оказывается, пока ехал Конев сюда, в Моренцы, уже сообщили из Москвы по радио о новом звании генерала Конева. Окружили Конева боевые товарищи. Поздравляют. Радуются. А тут и ещё одно. Послышался вдруг над Моренцами гул самолёта. Самолёт маленький, связной.
        Сел самолёт у самого села, подкатил к главной улице. Вылез из кабины лётчик. Сообщает, что прилетел он от маршала Жукова, разыскивает маршала Конева.
        — Здесь маршал Конев, — сказали лётчику.
        — Имею пакет для личного вручения.
        Проводили лётчика к маршалу Коневу.
        — Пакет от маршала Жукова, — докладывает лётчик.
        Передал он пакет. Распечатал Конев. В пакете погоны — новенькие, маршальские. Личный подарок маршала Жукова маршалу Коневу.
        Удивительным оказалось село Моренцы. Здесь узнал о присвоении ему высокого воинского звания маршал бронетанковых войск и ещё один из героев Курской битвы и битвы под Корсунь-Шевченковским прославленный танковый генерал Павел Алексеевич Ротмистров.
        Вот так село Моренцы. Село — шевченковское, а теперь и маршальское.
        «ИНЖЕНЕРНАЯ ОПЕРАЦИЯ»
        Белоруссия край болот. Царица трясин и топей. Сражаться в таких местах и легко и трудно. Легко в обороне стоять. Наступать по болотам трудно.
        Готовился план разгрома фашистов под городом Бобруйском. На пути к Бобруйску находился город Паричи. Паричи стоят на реке Березине. Решался вопрос, с какой стороны ударить на Паричи: с юга, с правого берега Березины, или с востока, с левого её берега.
        Впрочем, по всем военным наукам ударить здесь можно было только с востока. На юг от Паричей тянулись болота: те самые — белорусские, бездонные.
        Ясно фашистам: если и будет удар на Паричи, так только с востока. Ясно и нашим, что если идти на Паричи, то, конечно, с востока только.
        Ясно-то ясно, однако душа у наших командиров не лежит к тому, чтобы идти с востока. Укрепились здесь сильно фашисты. Ждут отсюда они удара. Пристреляли дороги, тропы. Разложили фугасы, мины.
        Армией, которая должна была здесь наступать, командовал генерал Павел Иванович Батов. Ломает над планом операции голову Батов. Ездит на левый берег Березины, туда, где сухо, где и надо наступать по всем военным наукам; ездит на правый, туда, где болота, где по этим самым наукам наступать категорически нельзя. Замечают солдаты, что генерал всё чаще и чаще ездит на правый берег.
        Армия Батова входила в состав 1-го Белорусского фронта. Командовал фронтом генерал Константин Константинович Рокоссовский. И Рокоссовский ломает голову. Всё обдумывает операцию. Ездит на левый берег Березины, ездит на правый. Всё чаще и чаще на правый ездит.
        Координировал действия наших войск на этом участке фронта представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков. И Жуков над тем же вопросом ломает голову. Ездит на Березину, на левый, на правый берег. Всё чаще на правый ездит. По болотам в раздумье бродит.
        Нужно сказать, что тайно ездят они к болотам. Скрывают свои поездки. Ясно одно: не дают им покоя болота.
        И вот здесь неожиданно встретились маршал и генералы.
        — Здравия желаем, товарищ маршал, — поприветствовали маршала генералы.
        — Здравия желаю, товарищи генералы, — ответил Жуков. Глянул на генералов: — Что же вас сюда привело?
        — Да так, — пожали плечами Рокоссовский и Батов, — урвалась минута отдыха. Места здесь сказочные.
        Ответили генералы и сами к маршалу:
        — Чем обязаны вашим присутствием, товарищ маршал?
        — Да так, детство чего-то вспомнил, давно не ходил по болотам, — ответил Жуков.
        Глянул Жуков на Рокоссовского, на Батова, глянули Батов и Рокоссовский на Жукова — рассмеялись маршал и генералы.
        Ясно им, почему они встретились. Ясно каждому, что привело их сюда, в трясины.
        — Значит, тревожат болота? — спросил Жуков.
        Наступил день начала операции под Бобруйском, ударили наши войска.
        Смотрят фашисты: всё верно, всё по военной науке — с левого с сухого берега Березины ударили русские. Бросили они все силы сюда на отражение нашего удара. Втянулись войска в сражение.
        И вдруг:
        — Русские с юга!
        — Как с юга? Там же трясины, болота, топи!
        Всё верно. Из болота выходят русские.
        Словно лесные призраки, появлялись из болот советские танки и пушки. Удар был стремительным, неожиданным. Пали Паричи. Части пошли к Бобруйску.
        Немало потрудились наши военные инженеры и строительные батальоны. До малейшей тонкости всё рассчитали, всё проверили и перепроверили. Это они проложили здесь гати и настилы, по которым затем прошли советские танки и артиллерия. Это их труд и принёс победу.
        «Инженерная операция» так был назван удар под Паричами.
        БАГРАМЯН
        Одним из фронтов, принимавшим участие в операции «Багратион» , командовал генерал Иван Христофорович Баграмян.
        Созвучными оказались фамилии генерала кутузовских времён и нашего, советского.
        Ходят солдаты, играют словами:
        — Багра-тион — Багра-мян.
        — Багра-мян — Багра-тион.
        Приметили солдаты и другие сходства. Оба — генералы. Оба с Кавказа. Оба штурмовые атаки любят.
        — Багратион — Баграмян.
        — Баграмян — Багратион.
        Выполняя замысел операции «Багратион» , войска генерала Баграмяна прорывали фашистский фронт севернее города Витебска. Первыми на фашистскую оборону обрушились артиллеристы.
        Отстрелялись артиллеристы. Пошла на прорыв пехота. Двинулись танки. Прорвали солдаты фашистскую оборону. Зашагали вперёд войска. Готовят артиллеристы свои орудия к новым боям. Подвозят снаряды. Проверяют прицелы. Вдруг подъезжают к орудиям грузовики. Развернулись. — По машинам! — прошла команда.
        Сели артиллеристы.
        — Куда это нас? — гадают.
        — К генералу Баграмяну.
        Тронулись, покатили грузовики. Привезли артиллеристов туда, где только что проходила полоса фашистской обороны. Отлично поработали артиллеристы. Разбиты фашистские укрепления. Стоит генерал Баграмян, смотрит на поле боя, восторгается:
        — Мастера! Мастера! Умельцы! — Повернулся к артиллеристам: — Благодарю за отличные стрельбы. — И тут же героям вручил награды.
        Рады почёту солдаты, наградам рады. Одно стремление у артиллеристов — ещё успешнее бить врага.
        Прорвали войска генерала Баграмяна фашистскую оборону под Витебском. Пошли стремительно вперёд. В это время по фашистам ударил и соседний фронт. Окружили они совместно фашистов, совместно их уничтожили.
        Отлично провёл генерал Баграмян порученную ему операцию. Шутили потом солдаты, вспоминая бои под Витебском:
        — В общей стратегической операции «Багратион» была и наша фронтовая операция «Баграмян». И снова звенят созвучием:
        — Багра-тион — Багра-мян! — Багра-мян — Багра-тион!
        И уточняют.
        Совпадение. Точное. И в словах и в делах созвучие.
        Иван Христофорович Баграмян окончил войну Героем Советского Союза.
        А вскоре после завершения Великой Отечественной войны ему было присвоено воинское звание Маршал Советского Союза.
        ЖАЛО
        Наши войска освобождали Молдавию. Оттеснили фашистов за Днепр, за Реут. Взяли Флорешты, Тирасполь, Оргеев. Подошли к столице Молдавии городу Кишинёву.
        Тут наступали сразу два наших фронта — 2-й Украинский и 3-й Украинский. Под Кишинёвом советские войска должны были окружить большую фашистскую группировку. Выполняют фронты указания Ставки. Севернее и западнее Кишинёва наступает 2-й Украинский фронт. Восточнее и южнее — 3-й Украинский фронт. Генералы Малиновский и Толбухин стояли во главе фронтов.
        — Фёдор Иванович, — звонит генерал Малиновский генералу Толбухину, — как развивается наступление?
        — Всё идёт по плану, Родион Яковлевич, — отвечает генералу Малиновскому генерал Толбухин.
        Шагают вперёд войска. Обходят они противника. Сжимать начинают клещи.
        — Родион Яковлевич, — звонит генерал Толбухин генералу Малиновскому, как развивается окружение?
        — Нормально идёт окружение, Фёдор Иванович, отвечает генерал Малиновский генералу Толбухину и уточняет: — Точно по плану, в точные сроки.
        И вот сомкнулись гигантские клещи. В огромном мешке под Кишинёвом оказалось восемнадцать фашистских дивизий. Приступили наши войска к разгрому попавших в мешок фашистов.
        Довольны советские солдаты:
        — Снова капканом прихлопнут зверь.
        Пошли разговоры не страшен теперь фашист, бери хоть руками голыми.
        Однако солдат Игошин другого держался мнения:
        — Фашист есть фашист. Змеиный характер и есть змеиный. Волк — и в капкане волк.
        Смеются солдаты.
        — Так это было в какое время.
        — Нынче другая цена фашисту.
        — Фашист есть фашист, — опять о своём Игошин.
        Вот ведь характер вредный!
        Всё труднее в мешке фашистам. Стали они сдаваться в плен. Сдавались они и на участке 68-й гвардейской стрелковой дивизии. В одном из её батальонов и служил Игошин.
        Группа фашистов вышла из леса. Всё как положено: руки кверху, над группой выброшен белый флаг.
        — Ясно — идут сдаваться.
        Оживились солдаты, кричат фашистам:
        — Просим, просим. Давно пора.
        Повернулись солдаты к Игошину:
        — Ну чем же фашист твой страшен?
        Толпятся солдаты, на фашистов, идущих сдаваться, смотрят. Есть новички в батальоне. Впервые фашистов так близко видят. И им, новичкам, тоже совсем не страшны фашисты — вот ведь, идут сдаваться.
        Всё ближе фашисты, ближе. Близко совсем. И вдруг автоматная грянула очередь. Стали стрелять фашисты.
        Полегло бы немало наших. Да спасибо Игошину. Держал оружие наготове. Сразу ответный открыл огонь. Потом помогли другие.
        Отгремела пальба на поле. Подошли солдаты к Игошину:
        — Спасибо, брат. А фашист, смотри, со змеиным и вправду, выходит, жалом.
        Немало хлопот доставил Кишинёвский «котёл» нашим солдатам. Метались фашисты. Бросались в разные стороны. Шли на обман, на подлость. Пытались уйти. Но тщетно. Зажали их богатырской рукой солдаты. Зажали. Сдавили. Змеиное жало вырвали.
        МОСКВА. СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
        1 апреля 1945 года в Ставку Верховного Главнокомандующего были вызваны Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков и И. С. Конев. Оба они командовали в то время фронтами, которые ближе других подошли к Берлину.
        Просторный кабинет. Большой зал. За столом члены Государственного Комитета Обороны и Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин.
        Посмотрел Сталин на Жукова, на Конева:
        — Садитесь, товарищи. Вопрос о Берлине.
        И тут же товарищ Сталин стал задавать маршалам вопрос за вопросом. В каком состоянии войска? Степень их готовности к большим сражениям? Сколько дней понадобится для их окончательной подготовки? Что нужно для успеха в боях за взятие Берлина? Когда можно начать Берлинскую операцию? В какие сроки закончить: можно ли за 12 —15 дней? Как настроение самих командующих?
        — Ваше мнение, товарищ Конев? спросил товарищ Сталин.
        — Войска 1-го Украинского фронта, — ответил Конев, он как раз командовал этим фронтом, — готовы в ближайшие дни произвести всю необходимую подготовку, готовы к штурму обороны противника на Берлинском направлении. В нужные сроки, товарищ Сталин, уложимся.
        — Ваше мнение, товарищ Жуков, повернулся Сталин к маршалу Жукову.
        — К штурму готовы, товарищ Сталин, — ответил Жуков.
        На этом заседании маршалам Жукову и Коневу было поручено внести свои добавления и замечания к плану Берлинской операции и через день снова доложить Ставке.
        Прошёл день, и вот маршалы снова в кабинете у товарища Сталина.
        — Слушаю вас, товарищи.
        Доложили маршалы свои соображения. Ставка рассмотрела и утвердила план наступления на Берлин.
        Вот этот план.
        Прорыв фашистской обороны на Берлинском направлении осуществляют три фронта: 1-й Белорусский, им командует маршал Жуков, 1-й Украинский во главе с маршалом Коневым, 2-й Белорусский под командованием маршала Рокоссовского.
        Основной прорыв на Берлин производят войска маршала Жукова. Армии маршала Конева действуют южнее 1-го Белорусского фронта. Войска маршала Рокоссовского — севернее.
        Ну как, всё ясно? спросил у маршалов товарищ Сталин.
        Всё ясно, товарищ Сталин, — ответили маршалы.
        — Вот и отлично. Вот и всё, товарищи. Желаю успехов, — сказал Верховный Главнокомандующий.
        ДЫМЫ
        Прорывают войска 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Жукова фашистский фронт.
        И в это время чуть южнее прорывают фашистскую оборону войска 1-го Украинского фронта, которым командует маршал Конев.
        Но если войска Жукова прорывали фронт ночью, ослепив фашистов светом прожекторов, то у маршала Конева всё обстоит иначе, и даже наоборот.
        Здесь линия фронта проходит по реке Нейсе. Чтобы прорвать гитлеровскую оборону, надо перейти Нейсе. Надо её форсировать. Реку в минуту не перейдёшь. Необходимо навести переправы, мосты. Дело это сложное, небыстрое. Незаметно для противника не создашь переправы. Поэтому не свет тут нужен, а нужна темнота.
        — Есть темнота, доложили маршалу лётчики.
        — Есть темнота, доложили инженерные части.
        Поднялись в небо советские самолёты. Вышли к берегу Нейсе инженерные роты. Поставили они над Нейсе дымовую завесу. Укрыли дымы и Нейсе и наш и неприятельский берег. Ясно фашистам — готовятся русские к наступлению. Но где, в каком месте? Когда?
        Фронт перед войсками маршала Конева широкий — 390 километров. Вот и гадай, в каком месте начнётся прорыв, где наводят мосты, куда подгоняют плоты и лодки.
        Заметались фашисты. В напряжении гитлеровские генералы. Разослали вдоль всего фронта посыльных. Торопят с донесениями. Звонят они на первый участок: — Что там у вас?
        Отвечают с участка:
        — Дым и дым кругом.
        Звонят на другой участок фронта:
        — Что там у вас? Как противник? Что видно?
        — Ничего не видно. Кругом дымы. Соединяются с третьим участком:
        — Как обстановка? Как ведут себя русские? Доложите, что видите.
        — Видим дымы.
        — Дымы, — доложили с четвёртого участка.
        — Дымы, — доложили с пятого.
        «Дымы, дымы, дымы...» идут сообщения с шестого, седьмого... десятого.
        Погода тихая, безветренная. Воздух почти не движется. Дым не колышется. Висят над Нейсе дымы, укрывают советские части.
        Мечутся фашистские генералы, гадают, в каком же месте советские войска начнут атаку, где наводят они переправы, откуда ждать появления русских. Где сосредоточить главные силы. Будь вы прокляты, эти дымы!
        Подготовились советские части к прорыву. Но прежде и здесь началась мощная артиллерийская атака. Час сорок минут стреляли, не умолкая, пушки. Затем войска бросились форсировать Нейсе. Затем снова сорок пять минут содрогалась земля от выстрелов. Это была помощь тем, кто уже переправился на западный берег Нейсе.
        Помогли дымы. Только в месте главного прорыва наши войска навели 133 переправы.
        Рванулись советские войска вперёд. У фашистов было три полосы обороны.
        Не устояла первая полоса — рухнула.
        Не устояла вторая полоса обороны — пала.
        Прорвали войска маршала Конева третью оборонительную полосу.
        Позади фашистская оборона. Проплывают дымы над Нейсе.
        ПОД ШТЕТТИНОМ
        Войска маршала Рокоссовского — 2-й Белорусский фронт — не должны были идти на Берлин. Они лишь помогали армиям Жукова, прикрывали их правый фланг. Главная задача Рокоссовского нанести удар по фашистам севернее Берлина и идти дальше на запад навстречу наступающим с запада американцам и англичанам.
        У каждого из советских маршалов был свой план наступления. Маршал Жуков начал прорыв ночью, ослепив противника светом прожекторов. Маршал Конев, наоборот, приказал поставить дымовую завесу.
        Был свой план и у маршала Рокоссовского. Стал он сосредоточивать войска у города Штеттина. Движутся сюда дивизии.
        Зорко следят за тем, что делается в наших войсках, фашисты. Ведут разведку.
        Идут к Штеттину колонны советских войск. Видят — в небе появился фашистский самолёт-разведчик. Хороший разведчик у фашистов. И с виду он необычный — два фюзеляжа у самолета. Когда смотришь с земли, кажется, летит в воздухе рама. «Рама» — так и называли фашистский самолёт-разведчик наши бойцы.
        Закружила над советскими войсками «рама». Высматривает, засекает, куда движутся войска, фотографирует.
        — Что же нет истребителей? — заволновались солдаты.
        Но вот появились в небе три советских истребителя. Довольны солдаты. Попалась «рама». Будут щепки сейчас от «рамы». Но что такое? Проходят истребители мимо.
        — Эх вы, слепые, горе-соколы! — кричат солдаты. — Да вот же она, вот же, левее от вас!
        Не видят «раму» советские истребители. Прошли стороной, скрылись за горизонтом.
        Двигалась вместе с советскими войсками зенитная установка. Развернули солдаты пушку, решили сами покончить с «рамой». Только развернули, только прицелились, подъехал генерал.
        — Отставить! — скомандовал генерал.
        Поражаются зенитчики и солдаты.
        Вскоре появилась вторая «рама». Вновь приготовили зенитчики пушку, и снова команда:
        — Отставить!
        «Что такое?» — разводят руками солдаты.
        Докладывают фашистские разведчики гитлеровским генералам:
        — К Штеттину движутся советские войска.
        Хорошо действуют фашистские разведчики. Не только докладывают, что движутся советские войска, но и уточняют, сколько их и какие части идут:
        — Три танковых корпуса.
        — Две общевойсковые армии.
        — Очень много переправочных средств. (Рядом со Штеттином протекает широкая река Одер.)
        Всё ясно фашистским генералам. Вот где маршал Рокоссовский начнёт прорыв — тут на Одере, возле Штеттина.
        Собрали фашистские генералы поспешно с других участков фронта сюда войска. Приготовились. Ждут удара маршала Рокоссовского.
        И Рокоссовский ударил. Только не тут. Не у Штеттина. А намного южнее Штеттина, там, где вовсе его не ждали.
        Движение же войск под Штеттин — это был всего-навсего обманный манёвр.
        Прорвали войска 2-го Белорусского фронта оборону фашистов. Стремительным шагом пошли вперёд.
        РАЗРЕШИТЕ ДОЛОЖИТЬ
        Много армий шло на Берлин: 3-я гвардейская, 3-я Ударная, 5-я гвардейская, 5-я Ударная, 13-я армия, 33-я, 47-я. В составе трёх фронтов, наступавших на Берлин, двигались 17 общевойсковых армий. А кроме этого, шли ещё танковые армии, принимали участие в боях воздушные армии. Шли артиллерийские соединения, сапёры, связисты, автомобильные части. Более миллиона советских солдат принимали участие в грандиозном наступлении на Берлин.
        В числе других войск шла и 8-я гвардейская армия. 8-я гвардейская — это в прошлом 52-я. Та самая героическая, непобеждённая, которая обороняла и отстояла Сталинград. Та самая, которой командовал прославленный сталинградский генерал Василий Иванович Чуйков.
        Дальний путь прошагали солдаты 8-й гвардейской армии. После Сталинграда сражались они на Дону, освобождали Донбасс, изгоняли фашистов с Украины, освобождали Польшу.
        Вот и снова идут солдаты. В последнем марше идут солдаты. Рядом совсем Берлин.
        Шагают, идут солдаты. В последнем пути солдаты.
        На одном из последних маршей догнал одну из стрелковых рот генерал Чуйков.
        — Генерал... Генерал... Сам Чуйков! — зашептались солдаты.
        Увидел Чуйкова ротный:
        — Смирно!
        Подтянулись солдаты, ударили в землю парадным шагом.
        — Вольно! — сказал Чуйков.
        — Вольно! — подал команду ротный.
        Приказал генерал Чуйков остановить солдат.
        Остановились солдаты. Смотрит на них генерал:
        — Ну что ж, дошагали, выходит.
        — Дошагали!
        — Рядом Берлин.
        — Рядом! — дружно в ответ солдаты.
        Смотрит генерал на солдат, на лица, на ордена.
        К одному, к другому:
        — Сталинградец?
        — Сталинградец!
        — Сталинградец?
        — Сталинградец!
        Снова солдат понравился:
        — Сталинградец?
        — Так точно, товарищ командующий.
        Посмотрел на орден. Опять на солдата. Признал солдата.
        — Никак, орден тебе вручал?
        — Так точно, товарищ командующий.
        Похлопал Чуйков солдата по плечу, посмотрел на него внимательно. Гимнастёрка. Пилотка. Ремень. Строен солдат. Подтянут.
        — Хорош, — хвалит Чуйков. — Хорош. Гвардеец. Сталинградский орёл!
        Сказал про орла, глянул на ноги. На гвардейские ноги. Истрепались, исхлестались на дальних дорогах солдатские сапоги. Вот-вот и совсем развалятся.
        Вслед за генералом Чуйковым посмотрел и ротный на солдатские сапоги, посмотрел и взводный. Старшина из хозяйственной части глянул: да, не гвардейские сапоги.
        Обратился генерал Чуйков к солдату с укором:
        — Что же это у тебя, брат, сапоги такие? Дрянь сапоги!
        Повернулся к офицерам, к старшине и им: — Дрянь сапоги.
        — Так точно, дрянь, — ответили офицеры.
        — Так точно, дрянь, товарищ командующий, — ответил старшина.
        Все повернулись, смотрят на солдата. Вытянулся солдат по команде «смирно». И вдруг:
        — Никак нет, товарищ генерал.
        — Что «никак нет» ? Дрянь, говорю, сапоги.
        — Никак нет. Отличные сапоги, товарищ командующий, — опять о своём солдат. Подтянулся, руки по швам: — Сталинградские, произнёс.
        — Так точно, товарищ генерал, — подтвердили ротный и взводный, — сталинградские.
        — Не желает менять, — сказал старшина. — Сталинградские?!
        Улыбнулся Чуйков, улыбнулись другие солдаты.
        — Ну что ж, шагай, молодец, — произнёс Чуйков.
        — Слушаюсь, — ответил солдат, хлопнул рукой по голенищам сапог, сказал: — Разрешите доложить: до Берлина хватит.
        Тронулась рота в путь. Посмотрел генерал Чуйков вслед солдатам, на бодрый вид, на твёрдый шаг, произнёс:
        — До Берлина? Если надо, дальше нашей силы хватит.
        «ЗА МОЖАЙ!»
        Ворвались войска маршалов Жукова и Конева в Берлин. А в это время 2-й Белорусский фронт под командованием маршала Рокоссовского бьёт врагов севернее фашистской столицы, отсекает их от Берлина, гонит на север к Балтийскому морю.
        Наступают войска Рокоссовского. Прошли города Анклам, Грейфсвальд, Штральзунд. Прижали фашистов к морю.
        На севере Германии в Балтийском море находится остров Рюген. Рюген самый большой из всех немецких островов. Сорок километров с запада на восток, пятьдесят с юга на север. Переправились фашисты сюда на Рюген. Решают: здесь мы удержим русских.
        Не удержали.
        Ворвались наши войска на Рюген. Снова гонят они фашистов. Пошли города и морские посёлки Гарц, Берген, Засниц, Имманц, Глове. Теснят всё дальше врагов солдаты. Загнали на самый север.
        На острове Рюген имеется мыс Аркона. Мыс Аркона — самая северная точка Германии. Конец здесь немецкой земле.
        Загнали войска Рокоссовского фашистов к мысу Аркона, прижали к воде, опрокинули тех, кто не сдался, в море.
        Довольны солдаты. Плещет перед ними Балтийское море. Вот и поход закончен.
        Нашёлся один. Сбросил пилотку. Вытер вспотевший от боя лоб. Окинул весёлым взглядом. Посмотрел на друзей, на море:
        — Ну, за Можай загнали!
        «Загнать за Можай» — значит загнать далеко-далеко. Есть такая старинная русская поговорка.
        Вспомнил, выходит, солдат поговорку.
        — За Можай! — повторил солдат.
        — За Можай! — дружно поддержали его другие. И они поговорку, видать, припомнили.
        Можай — это означает город Можайск. Концом света казался Можайск когда-то.
        В любом деле всезнайка всегда найдётся. Сыскался и здесь такой. Знал он, что поговорка с городом Можайском связана. Посмотрел на солдат и с ехидством:
        — За Можай! Ну и сказали! Так Можайск под Москвой. Всего-то час с небольшим на машине ехать.
        Смутились солдаты. Смутился и тот, кто первым произнёс поговорку.
        Оказался солдат в растерянности.
        — Сто километров всего от Москвы до Можайска, — лезет опять всезнайка.
        Постоял солдат, подумал, посмотрел на других, на всезнайку.
        — И всё ж — за Можай загнали, — упрямо сказал солдат.
        — За Можай! За Можай! — поддержали его другие.
        О солдатском споре узнал Рокоссовский.
        — За Можай! Нет никаких сомнений! За Можай! — подтвердил Рокоссовский.
        Возможно, по форме и устарела сейчас поговорка, да мысль в ней предельно чёткая. Словно вода в роднике поговорка: всё тут яснее ясного.
        — За Можай! — повторил Рокоссовский.
        ПОБЕДА
        — Сержант Егоров!
        — Я сержант Егоров!
        — Младший сержант Кантария!
        — Я младший сержант Кантария.
        Бойцов вызвал к себе командир. Советским солдатам доверялось почётное задание. Им вручили боевое знамя. Это знамя нужно было установить на здании рейхстага.
        Бойцы взяли под козырёк и ушли. Многие с завистью смотрели им вслед. Каждый сейчас хотел быть на их месте.
        У рейхстага идёт бой.
        Пригнувшись, бегут Егоров и Кантария через площадь. Советские воины внимательно следят за каждым их шагом. Вдруг фашисты открыли бешеный огонь, и знаменосцам приходится залечь за укрытие. Тогда наши бойцы вновь начинают атаку, и Егоров и Кантария бегут дальше.
        Вот они уже на лестнице. Подбежали к колоннам, подпирающим вход в здание. Кантария подсаживает Егорова, и тот пытается прикрепить знамя у входа в рейхстаг.
        — Ох, выше бы! — вырывается вздох у наблюдающих бойцов.
        И, как бы услышав просьбу товарищей, Егоров и Кантария снимают знамя и бегут дальше. Они врываются в рейхстаг и исчезают за его дверьми.
        Бой уже идёт на втором этаже. Проходит несколько минут, и в одном из окон, недалеко от центрального входа, вновь появляется красное знамя. Появилось. Качнулось. И вновь исчезло.
        Забеспокоились солдаты. Что с товарищами? Не убиты ли?!
        Проходит минута, две... десять. Тревога всё больше и больше охватывает солдат. Проходит ещё тридцать минут, но ни Егорова, ни Кантария, ни знамени больше не видно.
        И вдруг крик радости вырывается у сотен бойцов. Знамя цело. Друзья живы. Пригнувшись, они бегут на самом верху здания — по крыше. Вот они выпрямились во весь рост, держат знамя в руках и приветственно машут товарищам.
        Потом вдруг бросаются к застеклённому куполу, который поднимается над крышей рейхстага, и осторожно начинают карабкаться ещё выше.
        — Правильно, туда его — к самому небу! — кричат солдаты.
        — Выше, братишки, выше!
        На площади и в здании ещё шли бои, а на крыше рейхстага, на самом верху, в весеннем небе над побеждённым Берлином уже уверенно развевалось Знамя Победы. Два советских воина, русский рабочий Михаил Егоров и грузинский юноша Милитон Кантария, а вместе с ними и тысячи других бойцов разных национальностей сквозь метель и непогоду войны принесли его сюда, в самое фашистское логово, и установили на страх врагам как символ непобедимости советского оружия.
        Прошло несколько дней, и фашистские генералы признали себя окончательно побеждёнными. Гитлеровская Германия была полностью разбита. Великая освободительная война советского народа против фашизма закончилась полной нашей победой.
        Вскоре в Москве на Красной площади состоялся грандиозный Парад Победы. Сводные полки, приехавшие с фронтов, проходили мимо ленинского Мавзолея. Руководители партии, члены правительства на Мавзолее. Масса гостей на площади.
        Проходят полки. Чеканят солдаты шаг. И в каждом шаге звучит как эхо: «Победа! Победа! Победа!»
        Идут солдаты. А вот и особая вышла рота. Зашевелилась, задвигалась площадь:
        — Что там несут солдаты?
        Солдаты несли знамёна поверженной фашистской Германии. Вот поравнялись бойцы с Мавзолеем. Вот повернулись резко. Шагнули вперёд. Замерло всё на площади. Полетели на землю знамёна. К ногам стоящих, к подножию Мавзолея.
        И снова идут полки. И снова в солдатском шаге, как крик, как эхо: «Победа! Победа! Победа!» А вечером был салют.
        Ликовали земля и люди. Гремели, гремели, гремели залпы. То радость огнями взлетала в небо.
        Победа!
        Победа! Победа!