Сногсшибательный мачо, или Правило первого свидания Екатерина Гринева
        # Одиноко празднуя в ресторане свой день рождения, Джульетта познакомилась с удивительным парнем! Девушка решилась на безрассудство и пригласила Романа к себе. Но первое свидание не удалось - Рому куда-то вызвали срочным звонком. Выбежав следом, чтобы вернуть забытый шарф, Джульетта обнаружила во дворе… труп нового знакомого! Забыть о неприятностях не получилось: ее стали преследовать подозрительные личности и требовать вернуть какую-то пленку… Оказалось, Роман - профессиональный пикапер, специалист по соблазнению девушек. Он собрал некие компрометирующие материалы, и теперь его враги думают, что пленка у Джульетты. И ей бы не выбраться из этой передряги, если бы неожиданно на ее защиту не встал таинственный незнакомец…
        Екатерина Гринева
        Сногсшибательный мачо, или Правило первого свидания
        Если тебе двадцать пять лет и ты встречаешь свой день рождения в одиночестве, значит, жизнь определенно не удалась. Такие мысли лезли мне в голову, когда я тащилась с работы домой c пакетом подарков от шефа и коллег в руках. С завтрашнего дня начинался мой отпуск, и мой день рождения одновременно являлся последним рабочим днем.
        Считается, что Днюха - день особый. И его полагается встречать с радостью и восторгом. На самом деле у многих людей в этот день настроение беспричинно портится, именинник впадает в раздражение и хандру, которые он должен ото всех тщательно скрывать. Иначе не поймут: ведь он просто обязан радоваться. Вот и приходится разыгрывать перед всеми своеобразный спектакль под названием «Все о’кей», хотя на душе скребут кошки и настроение - хуже некуда.
        Маленький сабантуйчик на работе: классические бутерброды с сыром и копченой колбасой, торт и пирожные эклеры, бутылка грузинского вина, произведенного в поселке Васильково Московской области, - был позади, и теперь я с ужасом думала, как приду домой. Потому что сидеть одной-одинешенькой в день рождения дома и думать о том, что ты - форменная неудачница, у которой в жизни ничего не сложилось, никому не хочется. А судя по всему, мне предстояло именно такое времяпровождение.
        Как только я переступила порог квартиры, так сразу с раздражением швырнула сумку в угол и потащила пакет с подарками на кухню. Наверное, я хотела доставить себе сладостно-садистское удовольствие от разглядывания всей этой идиотской дребедени, которую мне вручили в офисе. Первым шел подарок от шефа. Он не отличался особой оригинальностью и всем своим сотрудникам дарил одинаковые подарки - черные блокноты под кожу с ручками. У меня таких уже было три штуки - по количеству лет, которые я проработала в «Био-плюс». Потом шли мягкие игрушки - почему-то самый распространенный женский подарок: два медвежонка и один тигр (запоздалый привет Новому году!), будильник от главбуха Яны Петровны, тонкий намек на то, что я частенько опаздываю, помада цвета, который мне не идет, коробка шоколадных конфет и брелок с африканской маской (подарок нашего водителя).
        Глядя на весь этот бесполезный хлам, я почувствовала, как мое настроение стремительно миновало отметку «ноль» и опустилось еще ниже. Внутри меня медленно и неумолимо зарождался плач. Не тот краткий, со всхлипываниями и легкой головной болью впоследствии, а самый настоящий долгий и пронзительный рев. Это будет рев по всей неудавшейся и несостоявшейся жизни: неинтересной работе за маленькую зарплату, последнем сбежавшем бойфренде, затянувшемся одиночестве и полном отсутствии жизненных перспектив.
        Моя родная псина, белый бульдог Ронька, больше всего на свете обожавший свежую клубнику, виновато топтался около меня, как мужчина, который видит, что его любимая женщина вот-вот закатит истерику, а он не знает, как ее утешить.
        И тут в моей голове родилась странная и бредовая мысль, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж бредовой, а вполне нормальной и реалистичной.
        Мне пришло в голову пойти и посидеть в свой день рождения в самый пафосный и дорогой ресторан нашего города - «Золотой павлин», в котором я раньше никогда не была, но от людей слышала, что ресторан - супер, кухня - вкусная, а обстановка - соответствующая, то есть рассчитана на людей с толстыми кошельками.
        В отличие от других ресторанов «Золотой павлин» располагался не в центре, а ближе к окраине, потому что, помимо одноэтажного здания, ресторан включал в себя еще площадку с фонтаном и зелеными клумбами. Фонтан по вечерам подсвечивался, и с весны и до ранней осени наиболее пафосная публика заказывала столики именно там. Это было довольно впечатляюще: сидеть на улице и слушать залихватски-зажигательную музыку в окружении цветущих клумб и фонтана, пускающего разноцветные струйки в воздух.
        Снаружи ресторан выглядел очень помпезно: крыльцо, отделанное мрамором, мраморные скульптуры при входе, величественный швейцар в ярко-изумрудной форме с золотыми пуговицами.
        Я вдруг подумала, что сегодняшний вечер является хорошим оправданием ненужной траты. В нормальный день я бы ни за что не выкинула кучу денег на ресторан. У меня бы просто не поднялась на это рука. Но сегодня был особенный день, и тратить было можно. Во всяком случае, я себе разрешила.
        Я быстренько собралась: одела черные джинсы, которые мне очень шли, и нарядную бирюзовую блузку, купленную два месяца назад. Я накрасилась, накинула сверху куртку и вышла из дома.
        К моему удивлению, в ресторане были свободные места: правда, не на площадке с фонтанчиком, а внутри. Швейцар пропустил меня, предварительно окинув придирчивым взглядом. Но я прошла его фейсконтроль, потому что через минуту была уже в зале, где осматривалась в поисках подходящего свободного столика, какой и нашелся у стены. Но выбирать особо не приходилось, и я направилась к нему, провожаемая мужскими взглядами. Я села за столик, и вскоре ко мне подошел официант. Он выдал дежурное: «Добрый вечер!» - и протянул меню.
        Выбрав блюда, я стала смотреть по сторонам. Недалеко от себя я заметила колоритную парочку. Молодой светловолосый парень с обаятельной улыбкой что-то говорил сидевшей рядом брюнетке, которая была старше его, по крайней мере, лет на десять. Женщина была потрясающе красива, ее красота была эффектной, броской, но не вульгарной. Хотя все признаки роковой красотки были налицо. Черные длинные волосы, белоснежная кожа, яркие губы, скуластое лицо и глаза, чуть приподнятые к вискам, отчего ее внешность имела слегка экзотический вид. И вдобавок на ней было потрясающее платье: темно-синее, открывающее красивые плечи и грудь.
        Время от времени я рассматривала эту парочку, пока передо мной не вырос официант.
        Я сделала заказ и снова посмотрела в сторону соседнего столика. Парень встал и направился в мою сторону. Он прошел мимо моего столика, но украдкой бросил на меня заинтересованный взгляд, от которого моя спина непроизвольно выпрямилась, а руки стали нервно теребить салфетку.
        Когда он вернулся на свое место, его разговор с дамой продолжился; на меня он больше не смотрел, отчего я сделала вывод, что этот заинтересованный проникающий взгляд был плодом моей разгоряченной фантазии. И не более того.
        Музыка, которая до этого звучала тихим фоном, прибавила громкость, и мое внимание привлекла сцена с шестом в центре зала, на которой появилась девица в одном красном бикини. Ее длинные рыжие волосы спадали почти до поясницы, и при каждом ее движении кудри подпрыгивали и ударялись о спину. Она принялась извиваться и тереться о шест под одобрительные возгласы и смешки мужчин, но при этом она в зал не глядела и вела себя как королева в изгнании: ни до кого не снисходила.
        Минут пять я смотрела на эту девицу, а когда вновь взглянула на соседний столик, то увидела, что красивая брюнетка уже ушла и парень сидит в одиночестве, ковыряя вилкой в салате. Он не выглядел ни расстроенным, ни озабоченным, но даже со стороны было видно, что он погружен в свои мысли. Неожиданно он поднял голову и, встретившись со мной глазами, улыбнулся. Я отвернулась. Еще подумает, что я заигрываю с ним.
        Принесли еду, и свое внимание я теперь делила между тарелкой и стриптизершей. Но внезапно я ощутила легкий электрический разряд. Тот парень, который был объектом моего разглядывания, прошел мимо моего стула и случайно положил руку мне на спину. Я подняла голову и наши взгляды встретились. Этот взгляд потряс меня до основания: глубокий, цепляющий, манящий, обволакивающий. Я первой отвожу глаза - я не выдерживаю этого откровенного мужского взгляда, проникающего в самые потаенные закоулки моей души и тела. Мне казалось, что за эти секунды парень разглядел ложбинку между грудями, узнал, что у меня вот уже полгода никого не было, что я люблю сладкое, слегка подтаевшее мороженое, не боюсь одиночества и терпеть не могу выходные, в которые я не знаю, куда себя девать.
        Этот взгляд-лазер, взгляд-откровение пугает меня, и я утыкаюсь в свою тарелку. Но через пару минут снова поднимаю голову. Я заинтригована, и мне хочется… чтобы он посмотрел на меня так еще раз. И не один.
        Я чувствую себя женщиной, которой заинтересовался мужчина. Давно забытое ощущение. Но оно поднимается во мне и бродит как молодое вино… и не дает покоя.
        Теперь мой знакомый, как я окрестила его про себя, прошел мимо стриптизерши, которая закончила свой номер и спрыгнула со сцены, остановился около нее и завязал разговор. Украдкой я смотрела на них, постоянно отводя глаза в сторону. Как воспитанная девушка, я понимала, что глазеть в открытую - не-при-лич-но. И мне не хотелоcь, чтобы он застукал меня за этим занятием.
        Он разговаривал со стриптизершей как со старой знакомой, и на секунду я ощутила легкий укол ревности, ну, такой - совсем легкий, как комариный укус. На секунду мне даже стало смешно. Он был мне никем, я даже не была с ним знакома и уже считала его своей собственностью, сердилась и предъявляла какие-то права.
        Ну бабы и странный народ, если посмотреть с этой позиции. Собственницы, почище домашних котов, которые так и норовят при случае пометить свою территорию.
        Теперь он уже не смотрел на меня. Вернулся за свой столик, сидел и ел в одиночестве, ни разу не поглядев в мою сторону. Я поскучнела и подумала о том, что еще один мой день рождения прошел как тусклый, ничем не примечательный день. Cерое пятно среди таких же серых буден. Наверное, я сама не умею создавать себе праздник, и винить в этом некого. Неожиданно рядом раздался бархатный голос, услышав который я чуть не выронила вилку.
        - Извини, что я отвлекаю тебя, но ты посмотрела на меня, и я понял, что ты хочешь провести время за интересной беседой.
        Я смерила его взглядом.
        - Вам показалось.
        Он широко улыбнулся.
        - В самом деле? Я сразу понял, что в вас есть нечто особенное, и поэтому решил подойти и познакомиться. Как вас зовут?
        - Джульетта, - буркнула я.
        Мой собеседник расплылся в улыбке.
        - Обалдеть. В самом деле? Какое совпадение. Меня зовут Роман или Ромео. Можете называть меня Ромео.
        - Спасибо. Но что-то не хочется.
        - Но от коктейля вы не откажитесь? Можно, я вас угощу?
        С минуту-другую я колебалась. Я боялась, что опять сделаю что-то не так. Я совершенно не умела знакомиться и поддерживать легкую непринужденную беседу. Но сидеть в одиночку и пялиться в зал мне тоже надоело. Может, этот светловолосый улыбчивый парень немного отвлечет меня от собственных проблем? Кроме того, он мне понравился с первого взгляда. Может, это мужчина моей мечты и я ждала встречи с ним всю жизнь. А сейчас я оттолкну его, он повернется и уйдет, и я снова останусь одна. Все эти мысли вихрем промелькнули в моей голове, и в этот момент я сделала свой выбор. Мое сердце глухо билось, но я решила ничем не показывать своего волнения. Пусть не думает, что я - наивная дурочка, которая тает от первых же знаков внимания.
        - Ну, угостите.
        - А что вы любите?
        Я махнула рукой.
        - На ваш вкус.
        - Минуту.
        Он встал и с видом заправского фокусника бросил на меня загадочный взгляд, как будто бы у него в рукаве была припасена козырная карта. Я даже развеселилась: неужели он запал на меня. Или парню, как и мне, просто некуда девать себя от скуки и одиночества, вот он и высмотрел в зале такую же бедолагу, как он сам? Вроде бы ученые открыли, что вирус одиночества заразен: тоска в глазах, опущенные плечи, скорбные складки у губ - такого человека легко вычислишь в любой толпе.
        Я не успела углубиться в свои размышления, как около меня вырос Роман-Ромео с двумя бокалами коктейля, украшенными золотистыми стружками лимона.
        - Я думаю, тебе понравится, - кивнул он.
        Быстро же он на «ты» перешел, подумала я про себя.
        Он словно бы прочитал мои мысли.
        - Ничего, что я на «ты». Я подумал, к чему разводить церемонии с такой красивой девушкой…
        - Ничего, - благодушно ответила я.
        Роман сел напротив и устремил на меня долгий взгляд.
        - Что-то не так? - кивнула я. - Третьего глаза вроде бы у меня нет. А ты так смотришь…
        - Как? - быстро спросил Роман.
        - Ну… - Я немного смутилась. - Слишком пристально.
        - Тебе не нравится?
        - Да нет, смотри. Если больше не на что…
        - Тебе кто-нибудь говорил, что ты - красива?
        Я тряхнула волосами.
        - По три раза за день говорят.
        На самом деле, от Вадима, моего последнего бойфренда, было очень трудно добиться каких-то комплиментов. То ли он был просто скуповат на них, то ли не считал нужным тратить их на меня.
        - Я совершенно искренне.
        Я посмотрела на Романа внимательней. В его глазах я читала восхищение моей особой. Поскольку подобное внимание было мне в новинку, я заерзала, не зная, как реагировать на это.
        - Спасибо, - усмехнулась я.
        - А кем ты работаешь? Наверное, у такой интересной девушки и работа интересная.
        - Как же, как же! Продаю БАД.
        - Что? - переспросил Роман.
        - БАД. Биологически активные добавки. Принимаешь с пищей - и полный порядок. Здесь и очищение организма, и омоложение, и живи до ста лет без болезней и бед, ну и прочая туфта.
        По образованию я была учительницей младших классов, но, проработав в школе три месяца, я сделала оттуда ноги, решив, что мне там делать нечего.
        - Понял. Хорошо платят?
        Я заметно напряглась. С чего бы это он задает такие вопросы?
        - Эй, парень, ты, случаем, не из налоговой?
        Он рассмеялся.
        - Можешь не бояться. С налоговой мне не по пути.
        - А я и не боюсь. Я же не задаю тебе неудобные вопросы.
        - Это какие же?
        - Например, кто эта красивая женщина, которая была с тобой полчаса назад?
        - А… - Я почувствовала напряжение, исходившее от него. - Просто знакомая, - улыбнулся он. - А что, непохоже?
        - Похоже. Только для знакомой она слишком близко наклонялась к тебе.
        - А ты наблюдательная, - усмехнулся мой собеседник. - Наверное, ошиблась профессией. В детективы надо было податься.
        Легкая болтовня отвлекала меня, и я поймала себя на том, что она мне даже нравится. Во всяком случае, это неплохая альтернатива сиденью дома и хлюпанью носом в ванной.
        Я отпила коктейль. Он действительно был вкусен: кокос, лимон и корица. Необычное сочетание.
        - Вкусный коктейль!
        - А то! Плохого не предлагаю. И что привело тебя сюда? Ты просто решила провести здесь вечер? Или захотела познакомиться с потрясающим парнем вроде меня?
        - Вообще-то ни то, ни другое. У меня сегодня день рождения.
        - Вау! - Брови Романа взлетели вверх. - Мои поздравления. И чего не сидится дома в компании друзей и близких? Курица, салат оливье, вино-водка? Анекдоты и байки?
        - Как сказать, - прищурилась я. - Не захотела возиться с этой бодягой. Сплошные хлопоты. А потом еще мытье посуды до полуночи. Оно мне надо? Анекдоты - старые, байки - затасканные.
        - Совершенно верно. Есть более приятная перспектива.
        - И какая же?
        - Вместо этой кучи народу пригласить меня. Разве это плохо?
        - Твое предложение слишком неожиданно. Мне надо подумать.
        - Только недолго.
        - У тебя мало времени?
        - Нет, - рассмеялся Роман. - Просто я нетерпеливый. Я сейчас отойду ненадолго, надо позвонить кое-кому, а потом вернусь, и мы пойдем к тебе. - Он по-свойски подмигнул мне и встал со стула.
        Я проводила его взглядом. Он скрылся за дверью, а я откинулась на спинку стула и задумалась.
        Его предложение застало меня врасплох. Вообще-то я не привыкла так легко и быстро знакомиться с первым встречным, а тем более вести его к себе домой. Но сейчас я подумала, что все мои правила и условности сыграли со мной в жизни плохую шутку, потому что, несмотря на всю свою внешнюю бойкость и смелость, в душе я оставалась настоящей трусихой. Я свято верила в то, что целоваться на первом свидании неприлично, ложиться в постель нужно только по большой страсти или влечению, звонить первой - унижать себя и тому подобное. Вадим неоднократно мне говорил, что я слишком холодная и зажатая. И эти слова я слушала с комком в горле, потому что в них была изрядная доля правды. Правды, в которой я не хотела признаться даже самой себе. Я сглотнула. Вспоминать об этом было неприятно. Ну, не пора ли расстаться со всем этим хламом прошлого, и, может быть, мой день рождения - лучший трамплин для этого?
        Роман мне нравился. Но не более того. Но мне было так тошно и тоскливо, что провести вечер с приятным парнем казалось лучшим выходом из затянувшейся тоски и депрессии. Если я его оттолкну, он улыбнется и скажет: «Ну что ж, нет так нет». Интуитивно я чувствовала, что Роман не из тех, кто будет уговаривать или настойчиво умолять. Это не в него стиле. Просто он мягкий, улыбчивый парень, с которым легко и интересно. И такой, как он, найдет себе кучу девиц - не я, так другая.
        Роман не возвращался. И вдруг меня как ударило током: он просто смылся, не заплатив. Развел меня на бабки, а я-то, легковерная дурочка, поверила, что он запал на меня. Вот как бывает, когда выдаешь желаемое за действительное, а еще когда ужасно не хочется оставаться одной дома в свой собственный день рождения. Странное дело, я сейчас испытывала жуткую досаду на себя, что поддалась красивым словам и теперь должна платить за себя и за того парня. Я вскочила с места и рванула к выходу: вдруг он еще не успел далеко уйти - спасительной мыслью промелькнуло у меня в голове. Тогда я еще смогу перехватить его. Но мое движение было неверно истолковано швейцаром: он решительно преградил мне путь и посмотрел на меня сверху вниз с высоты своего двухметрового роста.
        - Куда?
        - Туда, - махнула я рукой в сторону двери и, понимая, что я выгляжу в его глазах форменной идиоткой, замолчала. Сейчас он позовет администрацию ресторана, и меня обвинят в том, что я собиралась улизнуть, не заплатив. И оправдаться я просто не сумею. И тогда я увидела Романа. Он стоял на крыльце и с кем-то разговаривал по сотовому. Судя по выражению его лица, разговор был не из приятных.
        - Я хотела позвать знакомого, - показала я на него пальцем. - Он мне срочно нужен.
        С тем же невозмутимым выражением лица швейцар бросил мне:
        - Подождите здесь. На улицу выходить не стоит.
        Я хотела было возмутиться и спросить, почему мне нельзя, а ему можно, но тут Роман закончил разговаривать и потянул на себя дверь.
        Он наткнулся на меня взглядом, и его брови удивленно взлетели вверх.
        - Что ты здесь делаешь?
        - Ты так долго отсутствовал, - затараторила я, - что я решила пойти и поискать тебя.
        - Ну что? - усмехнулся Роман. - Нашла?
        - Как видишь!
        Мы вернулись за столик.
        - Похоже, ты в этом месте завсегдатай, - сказала я.
        - С чего ты взяла? - нахмурился Роман.
        - Просто тебя так легко выпустили из ресторана. А мне никто уйти не позволил.
        - А… это… Просто я сказал, что мне нужно позвонить. Швейцар же видел, что я никуда не ухожу. Соскучилась по мне? - сказал он вдруг без всякого перехода и взял меня за руку. Его рука была теплой, мягкой. Роман стал перебирать мои пальцы, и я не знала: то ли одернуть руку, то ли оставить в том же положении.
        Рыжеволосая стриптизерша снова вышла на сцену и устремила в нашу сторону долгий взгляд. Меня охватило странное состояние расслабленности. Мне казалось, что я даже не могу пошевелить рукой или ногой. Так бы и сидела здесь. Все равно дома меня никто не ждал. Кроме Роньки…
        - Я так рад, что встретил сегодня тебя.
        - Почему? - тихо спросила я.
        - Сегодня мне как-то было по-особенному грустно и одиноко. Недавно я расстался со своей девушкой и поэтому… - Он опустил голову и замолчал.
        - Я тоже… - начала я.
        - Рассталась? - поднял Роман голову.
        - Ну… рассталась я уже полгода назад. Вот только… - Снова возникла пауза.
        Я не могла сказать, что за эти полгода я сто раз прокручивала в голове наш роман, пытаясь понять, кто прав, а кто виноват в нашем разрыве. И ответа на этот вопрос я не находила.
        - Почему бы двум одиноким симпатичным людям не закончить вечер вдвоем? - Голос Романа упал почти до шепота. Теперь он уже не поглаживал мои пальцы, а крепко сжимал руку.
        Я молчала.
        - Тебе будет со мной хорошо. - Он коснулся моей щеки, и я замерла. Таким нежным и умиротворяющим было это прикосновение, что я чуть не расплакалась. Вадим никогда не дотрагивался до меня так. Он упрекал меня в холодности, а мне просто не хватало его нежности и внимания.
        Я посмотрела в глаза своему новому знакомому. Он смотрел на меня ласково и нежно, но в глубине его глаз я видела настороженность. Словно он не доверял мне до конца. Наверное, парень обжегся на какой-нибудь стервозе и теперь никому не верит, подумала я. Что ж, картинка знакомая. Внезапно я почувствовала к Роману прилив нежности. Получалось, что мы две родственные одинокие души, случайно столкнувшиеся апрельским вечером в этом ресторане. Мне вдруг показалось, что расстаться прямо сейчас было бы слишком глупо и неправильно. Не для того мы познакомились, чтобы вот так быстро разбежаться в разные стороны.
        - Ну что ж! Поехали ко мне, - сказала я, вставая.
        Роман улыбнулся.
        - Я так и знал, что ты ответишь именно так.
        На секунду я почувствовала укол раздражения.
        - Это почему же?
        - Просто закончить этот вечер, разбежавшись в разные стороны, - неправильно.

«Надо же! Он просто читает мои мысли», - подумала я.
        Мы вышли из ресторана, и Роман, остановившись, вопросительно посмотрел на меня.
        - Ты на машине?
        - Нет. На своих двоих.
        - Тогда садись ко мне. Я на тачке.
        У Романа была «Хонда».
        Я села рядом с ним, и он подмигнул мне.
        - Ну что? Поехали? Направляй - куда.
        В дороге Роман расспрашивал меня о моей жизни, работе, привычках и интересах. Меня охватил странный приступ говорливости, и я охотно болтала, словно ни с кем не говорила вот уже приличное время. С Романом было легко, и вообще складывалось ощущение, что я с ним знакома давно. Стоило мне сказать о чем-то, он подхватывал тему, потом замолкал, предоставляя возможность говорить в основном мне. Незаметно мы доехали до моего дома.
        - Вот мой дом, - показала я.
        - Выходи, мне нужно поставить машину на сигнализацию. И позвонить.
        - Не наговорился?
        - Увы!
        - Что-то серьезное?
        - Небольшие пустячки! Но их надо решить. Это касается бизнеса.
        - Ты бизнесмен?
        Он махнул рукой.
        - Если б я сказал тебе, чем я занимаюсь, ты бы не поверила.
        Я недоверчиво хмыкнула.
        - Шпионаж в пользу родины? Или создание ядерной бомбы нового поколения?
        - У… это ерунда по сравнению с моей работой. Но все - потом.
        Мое любопытство было порядком раззадорено. Я вдохнула полной грудью свежий воздух и отошла в сторону.
        Мое сегодняшнее приключение мне нравилось. Это было намного лучше, чем без конца вспоминать Вадима и решать: почему мы расстались. Это лучше, чем сидеть вечерами у телевизора, щелкая попеременно кнопками, ни на чем долго не задерживаясь. Это лучше, чем слушать Ларискину болтовню и без конца поддакивать ей. А потом… может, из наших отношений получится что-то серьезное. Почему бы и нет? Он свободен. Я тоже…
        Мои размышления прервал голос Романа.
        - Пошли, Джульетта! У вас тут темно и ничего не видно.
        - Свет в подъезде не работает, - cказала я, подхватывая его под руку. - Так что держись за меня, чтобы не упасть.
        Мы не стали ждать лифта и потопали на второй этаж. Как только я стала поворачивать ключ в замке, залился лаем Ронька. Он надрывался изо всех сил. Я почувствовала угрызения совести. Обещала собаке погулять - и не сдержала своего обещания. Бедный Ронька!
        - У тебя, надеюсь, не бульдог там?
        - Бульдог, - кивнула я. - Но он маленький и добрый. Если ты не будешь меня обижать. Ты что-то имеешь против собак?
        - Абсолютно ничего. Кроме разве что того, что меня в детстве они кусали три раза, и мне пришлось делать уколы от бешенства. Дикая мутотень. Так что мой опыт - не из приятных.
        - Ну, если тебя отпугивает моя собака…
        - Не отпугивает. - И мы замолчали.
        Я открыла дверь, и Ронька кинулся ко мне с оглушительным лаем. Я громко крикнула ему: «Фу!» - и включила свет. Бульдог тут же переключился на Романа. Но я еще строже крикнула: «Свои!» - и он послушно улегся на подстилку, всем своим видом выражая недовольство моим поведением: прошлялась черт-те где и даже не погуляла с ним.
        - В другой раз, Ронечка, - пропела я. - Ты уж прости.
        - С собакой, я смотрю, у вас нежности…
        - На твою долю тоже останется, - фыркнула я.
        - Надеюсь.
        Этими шуточками я старалась скрыть свою неловкость и смущение. Как ни крути, мой любовный опыт весьма небольшой, и в категорию разбитных девиц я тоже не вхожу. Приходилось как-то держать марку перед Романом, но, если честно, я чувствовала себя паршиво и уже пожалела, что поддалась минутному порыву и пригласила, в сущности, незнакомого человека к себе в дом. И сейчас мы должны прыгнуть с ним в койку. А желания такого у меня не было. Хоть извиняйся перед парнем и говори, что голова внезапно разболелась и хочется лечь спать поскорее, а не заниматься любовью. Конечно, он покрутит пальцем у виска в ответ на мои слова - и будет прав. От этих мыслей у меня действительно стало стрелять в висках. И я еще раз убедилась в негласной мудрости, что любая мысль материальна и думать надо только о позитивном.
        Но Роман словно понял мое настроение и улыбнулся.
        - Чаек по-домашнему не сделаешь?
        - Конечно, сделаю.
        Он снял кожаную куртку и повесил на вешалку, помог раздеться мне. Мы прошли на кухню, Роман сел на табуретку и стал смотреть на меня. От его ласкового взгляда по телу разливалось тепло. Когда вскипела вода в чайнике, я заварила чай и протянула ему чашку. Наши пальцы встретились, он держал чашку, и мои пальцы были прижаты его рукой. Вздох застрял где-то посередине груди. Он взял чашку и улыбнулся.
        - Хороший крепкий чай, какой я люблю. Ты, наверное, потрясающе готовишь?
        Я тряхнула волосами. Признаваться в том, что готовлю я по необходимости и когда заставляет суровая жизнь, - смысла нет. Подумает, что я неумелая хозяйка и у меня руки растут не из того места. Таких неумех мужчины не любят. В конце концов, я могу освоить для него парочку немудреных рецептов.
        - Стараюсь.
        - Ты приготовишь что-нибудь для меня? - И Роман касается моей руки.
        Я невольно краснею, хотя думала, что давно избавилась от этой старой подростковой привычки.
        - Приготовлю.
        Незаметным движением Роман захватывает прядь моих волос и наматывает их себе на палец.
        По моему телу проходит дрожь, и меня охватывает странная истома. Мои глаза тяжелеют, и я борюсь с иcкушением их закрыть. Я уже забыла, что еще минуту назад мучалась вопросом: ложиться ли с ним в постель. Теперь мне самой хочется поскорее прижаться к его телу и ощутить его тепло, его мужскую силу. Я уже мысленно раздеваю его, снимаю бежевый джемпер и припадаю к груди, вдыхая запах подмышек. Я люблю легкий запах мужского пота: терпкий, c чуть заметной кислинкой. Я не люблю, когда мужчины слишком часто пользуются дезодорантами: так они становятся какими-то стерильными и безликими, словно роботы, cошедшие с одного конвейера.
        - Тебе массаж сделать? - вкрадчивым шепотом спрашивает он и, не дожидаясь ответа, встает, и его руки ложатся мне на шею, так нежно, бережно. Он начинает массировать, и я чуть не мурлыкаю от удовольствия. Его пальцы такие чуткие, мягкие. Он касается меня, как древние китайские живописцы касались своими невесомыми перьями невесомого шелка или как японские девушки, собирающие нежными пальчиками сложную электронику. Но его руки дадут фору и японским работницам, и древним живописцам. Я начинаю мысленно срочно инспектировать свою одежду: с нижним бельем у меня все было в порядке. А вот колготки подкачали - снять их надо как-то незаметно и аккуратно, чтобы не была видна дырка на левой пятке. И здесь звонит телефон. Сотовый Романа.
        Он взял его, не глядя на экран дисплея, сказал: «Алло!» - и его лицо мгновенно изменилось. Оно стало сосредоточенно-хмурым. Только что он был рядом, а теперь - далеко.
        Он смотрит на меня.
        - Можно поговорить в комнате?
        Это надо понимать - без свидетелей, то есть меня. Не дожидаясь ответа, он идет в комнату, а я остаюсь на кухне. Мои мысли скачут, как расшалившиеся белки, и нет никакой возможности призвать их к порядку. Разговаривает он минут десять или больше, и все это время я сижу и с бестолковым видом таращусь на его чашку. Когда он возвращается, я вскидываю глаза и смотрю на него.
        - Вот такие дела… Джульетта, - тянет он. - Мне нужно срочно уйти. К сожалению. - Он улыбается, но глаза остаются серьезными и строгими. - Но мы еще обязательно встретимся. - Он треплет меня по плечу.
        Я киваю, пытаясь скрыть разочарование. Если не везет, то не везет по полной программе. В кои веки познакомилась с симпатичным парнем, и он уже делает ноги. Наше свидание обрывается на высокой ноте, когда я уже мысленно рисую себе сладкие сцены. Это очень жестоко.
        Я сглатываю. Надеюсь, в моих глазах он не видит этого разочарования и тоски.
        - Ну… ладно, - говорю я нарочито-бодрым голосом. - Как-нибудь… в другой раз…
        Роман уже в коридоре. Быстро надев кожаную курточку, он чмокнул меня в щеку. Его поцелуй по-братски снисходителен и ничем не напоминает ту ласку, с какой он еще недавно наматывал мои волосы на палец.
        Я захлопываю за ним дверь и прислоняюсь к дверному косяку. Мои ноги дрожат, и я чувствую себя полностью обессиленной и опустошенной. Как после хорошего секса. Мне хочется плакать. Ронька стоит рядом и, задрав морду, смотрит на меня. Мне кажется, он понимает, что происходит со мной. Я наклоняюсь к нему и говорю, четко произнося слова:
        - Вот такая я неудачница, Ронька. И ничего у меня никогда не получается. Даже в день рождения - облом. А я-то рассчитывала на хороший вечерок.
        Да что там говорить, собаке не втолкуешь, что я уже рисовала себе картины фантастического секса, которого у меня давно не было. Ни секса, ни фантастического; я уже мысленно обнимала Романа и, вся дрожа, раздевалась под его ласковым взглядом, или он сам снимал с меня одежду, скользя чуткими пальцами по груди, животу…
        Ронька смотрел на меня круглыми глазами, и я подавила вздох. Потом шмыгнула носом в предвкушении ожидаемого плача. Я перевела взгляд на тумбочку, так приговоренный к смерти пытается перед казнью зацепиться взглядом за знакомые предметы, и увидела там серый шелковый шарф, оставленный Романом. Он не мог уйти слишком далеко. Я еще могу нагнать его и вручить забытую вещь.
        Я крикнула Роньке, схватила ключи, и мы понеслись по лестнице.
        Машина Романа стояла примерно метрах в тридцати от дома. Это я хорошо помнила. Бросив взгляд вправо, я увидела, что она стоит на месте с выключенными фарами. И, похоже, он в нее еще не садился. Может, Роман решил пойти пешком? Маловероятно. Я стояла около подъезда и нерешительно топталась на месте, не зная, в какую сторону направиться.
        Неожиданно Ронька вырвался вперед и побежал к кустам, которые росли недалеко от дома.
        - Ронька! - тихо крикнула я. - Ко мне.
        Но пес не думал возвращаться. Он нырнул в кусты и отпрянул назад, потом подбежал ко мне с жалобным поскуливанием.
        Я наклонилась к нему.
        - Ронька, глупенький. Ты что?
        Пес снова рванул к кустам.
        Торопливыми шагами, чуть ли не бегом, постоянно оглядываясь по сторонам, я подошла к кустам. Что-то привлекло мое внимание, и я наклонилась. Это была нога, торчащая из кустов. Я раздвинула ветки и отпрянула с приглушенным криком. Там, в кустах, лежал убитый Роман. Темное пятно растекалось по груди, а глаза смотрели вверх - в пустоту.
        Я отcтупила, зажимая рот рукой.
        До подъезда я уже бежала c бешено колотящимся сердцем. И только в квартире я перевела дух.
        Его убили, как только он вышел на улицу. И случилось это всего лишь несколько минут назад. Кто-то выманил его на улицу и убил. А вдруг он еще жив? Хотя огромное пятно убеждало в обратном, я решила позвонить в «Скорую».
        Дрожащими руками вцепившись в телефонную трубку, я набрала номер «Скорой» и измененным голосом сказала, что по такому-то адресу в кустах лежит мужчина, которому плохо. И повесила трубку.
        Я выключила свет и встала у окна, наблюдая за двором. «Скорая» приехала через двадцать минут.
        Я изо всех сил вытягивала шею, но мне ничего не было видно. Машина уехала, а я ничком бросилась на кровать, не раздеваясь, и сразу уснула, словно провалилась в глубокий колодец.
        Проснулась я от лая Роньки. Звонил телефон.
        Я схватила трубку, лежавшую на тумбочке.
        - Алло!
        Звонила моя подруга Лариска.
        - Все дрыхнешь? - раздался ее голос. - Пора, красавица, проснись. Ты так проспишь весь свой отпуск.
        - Отлепись, - буркнула я. - Вчера у меня такое творилось!
        - А что? - Лариска была жутко любопытной.
        - Потом расскажу. Тут кое-что надо выяснить.
        - Потом - это когда?
        - Потом - это потом, - и я нажала на разъединение. Я быстренько оделась и, взяв с собой Роньку, спустилась вниз. Если мне повезет и во дворе будет одна из наших домовых сплетниц, они меня живенько введут в курс дела: что было ночью, к кому приезжала «Скорая», кого убили и приходила ли милиция. Мимо наших бдительных бабулек ни одна муха не пролетит и ни одно громкое событие не останется незамеченным. А что убийство принадлежало к разряду именно громких событий - сомневаться не приходилось. Не каждый день около моего дома находят труп.
        Во дворе на лавочке на своем посту сидела Серафима Петровна и смотрела прямо перед собой, поджав губы. С Серафимой Петровной связываться было опасно - себе дороже. Год назад соседи сверху ее залили, так она затаскала их по судам и добилась выплаты компенсации в двойном размере.
        - Здрасте, Серафима Петровна! - выпалила я, останавливаясь около нее. - Как ваши дела?
        - Спасибо, - сказала она, окидывая меня пристальным взглядом. - Ничего хорошего. Коммунальные услуги опять повысили. А трубы в нашем доме проржавели, и того гляди рванет.
        - Плохо, - согласилась я с ней, кивая. - Ночью какой-то шум был. Вроде «Скорая» приезжала. Пьяный, что ли, какой во дворе валялся? - как можно равнодушнее спросила я.
        - Какой там пьяный! - возразила она. - Какой-то оболтус баловался и позвонил в
«Скорую». Якобы плохо кому-то. Врачи приехали. И ничего. Руки бы поотрывать этим баловникам! Машину зря прогоняли. А кому-то, может, впрямь плохо было. Приступ и все такое. Вытянулись детки, а с умом плоховато. Ак-се-ле-ра-ты, - по слогам произнесла Серафима Петровна.
        - Как никого не было? - ахнула я.
        Старушка с подозрением посмотрела на меня.
        - А тебе-то что до этого? Ты была там?
        - Просто мне показалось, что какой-то крик был. Я подумала, что кому-то плохо стало. Наверное, не одна я слышала. Кто-то решил позвонить и вызвать «Скорую», - фантазировала я на ходу.
        - Понятно. По весне многие квасят и приступы себе зарабатывают. Но здесь, милая, ничего не было. Ни человека с приступом, ни алкоголика в канаве. Зазря машина промоталась. - Немного помолчав она добавила: - У меня племянница на «Скорой» работает. Она позвонила мне утром и все выложила. Насчет шутников, которые от нечего делать балуются и врачей почем зря беспокоят.
        - Действительно, непорядок.
        - А ты чо не на работе?
        - У меня отпуск?
        - Едешь куда? Турции там всякие? Египты?
        - Дома провожу.
        - У матери на даче?
        - Попозже поеду, когда погода окончательно установится.
        - Работы там, чай, сейчас много. Самое время грядки вскапывать.
        Я поспешила прочь. Работа на грядках всегда была для меня сущим наказанием. И отвертеться от нее было весьма сложно. Но я очень старалась. Гробить свое время на чахлую морковь, горькую редиску и помидоры-зеленцы казалось мне верхом глупости. Но свое мнение я держала при себе.
        С семнадцати лет я жила отдельно от своей матери, у которой была своя семья. Муж - Николай Петрович - мой отчим, на редкость занудный тип, и мой сводный брат - четырнадцатилетний тинейджер Венька.
        Я была ошибка маминой молодости и плод незаконной любви. Так, кажется, выражаются в слезливых мелодрамах, которые обожает смотреть моя Лариска. Я не знала своего отца, и мать никогда о нем не рассказывала. Это была запрещенная тема.
        Вкратце история сводилась к следующему. Моя мать училась в Питере на музейного работника и, приехав на каникулы в наш город, влюбилась в кого-то и потеряла голову, как говаривала моя бабка. Сама она знала об этой истории ровно столько, сколько и я, то есть почти ничего.
        Мать рассталась с ним, а потом обнаружила, что беременна. Аборт делать не хотела (за что ей от меня отдельное пламенное спасибо), c мечтой о работе в музее пришлось расстаться - платили там гроши. И с тех пор моя мамочка, трепетная девушка с поэтичным именем Ариадна, заступила на суровую трудовую вахту. Она работала на оборонном заводе, посудомойкой в городской столовой и на птицефабрике, где заработала себе аллергию. «Это был такой уж-а-с, - тянула она тонким голосом. - Пух, перья… все это забивается в нос, легкие… я с тех пор куриное мясо есть не могу. Тоже - аллергия».
        Сейчас она работает в пенсионном фонде и вполне этим довольна.
        Только моя романтическая мамочка могла меня назвать таким именем - Джульетта!
        Но сейчас мои мысли крутятся вокруг вчерашнего события. На какой-то момент я подумала, что вчера у меня случились галлюцинации и мне все привиделось. Как в горячечном бреду: температура под сорок, все плывет, сплошные глюки. Но эту мысль пришлось прогнать, как полностью несостоятельную. Температуры у меня не было, все случилось по-настоящему, наяву. И Роман, с которым я познакомилась, и его труп в кустах. Кто-то успел забрать труп до того, как приехала «Скорая». Получается… Я споткнулась на ровном месте и остановилась. Этот убийца был неподалеку. Рядом. Он стоял и видел меня. А я его - нет.
        От этого умозаключения я пришла в сильнейшее возбуждение. Но Ронька ничего не обнаружил… если бы кто-то стоял рядом, собака бы стала лаять, бросилась к нему. Нет, здесь другое… Убийца мог сидеть в машине и ждать момента, когда я уйду, чтобы забрать труп.
        Ронька с лаем носился вокруг дома, а я с трудом поспевала за ним. Пару раз он кинулся в кусты, но я шикнула на него, и пес сменил маршрут.
        Погуляв с собакой, я вернулась домой. Квартира умершей бабки, в которой я жила, давно требовала капитального ремонта. Но я обошлась косметическим. Прошлым летом мы с Лариской в две руки клеили обои и красили заново подоконники и окна. Потолок тоже не избежал покраски. В результате квартирка приобрела вполне симпатичный вид. Она была маленькой, но мне хватало и этих апартаментов. Главное, что я жила отдельно от своих родных.
        Заварив кофе и машинально проглотив два бутерброда с копченой колбасой, я поняла, что пора звать на помощь Лариску. Одна я в этом деле не разберусь.
        Лариска прискакала сразу. Сегодня она была выходной. Подруга работала продавщицей в магазине элитной одежды «Кокетка»: день - на работе, день - выходной. Еще с порога она накинулась на меня:
        - Что там у тебя, выкладывай?
        - Жуть непроглядная, - мрачным тоном изрекла я.
        - Джельетта, ты меня пугаешь. - Лариска по-прежнему стояла в коридоре, прижав руку к груди.
        - Проходи в кухню, - буркнула я. - Не стой, как на паперти.
        Крепко сбитая, с рыжими кудряшками, Лариска была эмоциональной особой и все принимала слишком близко к сердцу. Она обливалась слезами, когда смотрела
«мыльные» сериалы, и верила в любовь с первого взгляда, и вообще считала, что ради любви можно пойти на любые жертвы. Что она и делала, потакая своему бойфренду Сереже, в просторечии Серому, который вил из нее веревки и временами сваливал от Лариски в поисках развлечений на стороне.
        Заварив крепкий чай - кофе Лариска пила редко, - я села напротив нее и стала рассказывать все по порядку. Чай остывал, подруга слушала меня, раскрыв рот, и в некоторых местах издавала краткие, но энергичные восклицания.
        Когда я закончила, Лариска сидела как в ступоре.
        - Ларис! - тихонько позвала я ее.
        - Слушай! - выдохнула она. - Но это же вообще… кому сказать - не поверят.
        - Не поверят, - согласилась я. - Поэтому я никому и не говорю. Кроме тебя. Я вообще не знаю, что теперь делать. Самый лучший выход - выбросить все из головы, как будто бы ничего и не было. В принципе та история меня не касается. Этого парня я видела в первый раз. Он мне - никто. Убили его за какие-то темные дела. Хотя с виду он не выглядит человеком, у которого за душой темные делишки. Красивый, обаятельный парень.
        - Как раз наоборот, - энергично возразила Лариса. - Самые красивые и обаятельные на поверку часто оказываются подлецами и мерзавцами.
        - Это ты, подруга, сериалов насмотрелась, - усмехнулась я. - В жизни все сложнее.
        - Слушай, - Лариска придвинулась ко мне с лихорадочным блеском в глазах. - А разве ты не хочешь узнать, что там было на самом деле и за что его убили?
        - Частным сыщиком заделаться? - фыркнула я. - И какие у меня шансы? Я вообще о том парне ничего не знаю.
        - Ну так узнай.
        - Каким образом?
        - Надо подумать.
        - Пей лучше чай, он у тебя остывает.
        Мы расстались с Лариской недовольные друг другом. Она - тем, что я всерьез не восприняла ее слова насчет расследования этого убийства, а я - тем, что подруга вместо сочувствия пытается втянуть меня в сомнительную авантюру.
        Остаток дня я прослонялась по квартире, пытаясь угадать, за что убили Романа. Версии в моем мозгу возникали самые разные, и одна фантастичнее другой. Я подумала, что он мог быть наркокурьером, коварным соблазнителем, которого убила дама в приступе ревности. При этом в памяти всплыла брюнетка, с которой он разговаривал в «Золотом павлине». Роман ограбил местного олигарха, его вычислили и пришили на месте. Он - член преступной группировки, с которой чего-то не поделил, и его убили подельники.
        Моя голова, не выдержав такой сложной мыслительной работы, откликнулась мигренью. Я решила ни о чем не думать, а жить так, cловно ничего не случилось. Другого выхода, чтобы сберечь свою голову и нервы, я не видела.
        На другой день настроение было - хуже не бывает. Я ходила по квартире злая, нечесаная и временами принималась беспричинно плакать. В конце дня я подумала, что Лариска права. Это убийство висит на мне грузом, и пока я чего-нибудь не выясню, покоя мне не будет. Это точно.
        Вскипятив остатки супа, я стала думать. А что я могу сделать и с чего начать? И здесь меня осенило. Надо опять пойти в «Золотой павлин». Потолкаться там. Может, я встречу в ресторане брюнетку, c которой он беседовал. И вообще мы познакомились в
«Золотом павлине». С него и начинать. Так подсказывала мне моя интуиция.
        Суп прокис. Я вылила его в туалет, вымыла кастрюлю и позвонила Лариске. Изложив свой план, я замолчала, ожидая отклика. Она поддержала меня и сказала, что может пойти в ресторан со мной. Я подумала, что это неплохо. С Лариской не так страшно, она может и совет дать в случае чего. Правда, зачастую от ее советов было мало толку. Но все равно… Подруга есть подруга. Мы договорились встретиться на улице Декабристов в восемь часов. Без опозданий, напомнила я Лариске. Клянусь Серым, буду вовремя, услышала я в ответ.
        В ресторане мы ведем себя так, cловно ходить по таким заведениям для нас самое привычное дело. С заправским видом мы садимся за свободный столик и небрежно машем рукой официанту. Одновременно. Он вырастает около нас с меню и также стремительно исчезает. Я выбрала картошку с говядиной в бургундском соусе и клубничный мохито. Лариска внимательно изучает меню и мнется. Оно и понятно. Ее зарплата ненамного выше моей, и особо шиковать возможности нет. Наконец она выбирает овощной салат и молочный коктейль.
        Заказ нам принесли быстро. Мы налегли на еду. Почему-то у нас проснулся зверский, просто неприличный аппетит.
        Неожиданно я почувствовала, как чей-то взгляд сверлит мне затылок. Мне даже трудно дышать стало: такой настойчивый ищущий взгляд.
        - Слушай! - зашептала я Лариске. - Мне кажется, на меня кто-то смотрит.
        - Чего? - переспросила подруга.
        Я обернулась. О боже! У меня просто перехватило дыхание: на Ромкином месте за тем же самым столом сидел парень ослепительной внешности: настоящий итальянский мачо - темные волосы до плеч зачесаны назад, пронзительные карие глаза смотрят в упор, черные аккуратные усики, яркие губы и надменное выражение лица, которое говорило всему миру: «А пошли вы все на…»
        Лариска проследила за моим взглядом и вздрогнула.
        - Какой красавичк! - охнула она. - Прямо как в кино.
        - Красавчик! - процедила я сквозь зубы, отворачиваясь от жгучего мачо. - Только меня интересует не его внешность, а другое обстоятельство: почему он сидит за столиком, где два дня назад сидел Роман? Что он там делает?
        - Ну… может, это случайное совпадение.
        - Что-то я плохо в это верю.
        - У тебя какая-то другая версия?
        - И не одна.
        Но больше я ничего не успела сказать, потому что Лариска зашептала.
        - По-моему, он на тебя запал. Смотрит так…
        - Как же, запал! Особенно в свете исчезнувшего трупа.
        Лариска вздрогнула. Всякое упоминание о событиях той ночи здорово ее нервировало.
        - Не говори об этом, - взмолилась она.
        - Но ты же сама меня вытащила сюда.
        - Да… но…
        - Тогда сиди и помалкивай, - отрезала я. - К тому же мне надо пересесть на другое место. Ты садись на мое, а я - на твое.
        - Мне и тут хорошо, - слабо запротестовала она.
        Но я сделала страшные глаза и для большей убедительности пихнула ее локтем в бок. Она пересела с недовольным видом и уставилась в чашку.
        - Могла бы посидеть и на своем месте.
        - Мне нужно последить за ним, - пояснила я.
        - Еще бы! - фыркнула она. - Копия Антонио Бандераса.
        Я посмотрела на нее выразительным взглядом, но вступать в полемику не стала. Мне было не до этого. Я подвинула к себе мохито и стала внимательно смотреть на голливудского красавца. В настоящий момент он смотрел в сторону, хмуря красиво очерченные брови.
        - Ну что он? - громким шепотом спросила Лариска.
        - Смотрит на блондинку за соседним столиком.
        - Да ну! - огорчилась она. - Туда же. Скатился до пошлых блондинок.
        - Не вешай нос. Может, к концу вечера он обратит внимание и на тебя.
        - Ты думаешь?
        - Без вариантов. Но для этого тебе надо постараться: сплясать канкан на столе, показать стриптиз, броситься к нему на шею с воплем: «Как долго я тебя ждала!»
        - Все хохмишь. А я серьезно…
        - Я тоже.
        Но здесь «Бандерас» перевел свой взгляд на меня, и несколько секунд мы неотрывно смотрели друг на друга. Я отвела взгляд в сторону первой.
        - Мне кажется, он сидит здесь неспроста.
        - Конечно! Пришел познакомиться с Джульеттой Громовой - знаменитостью местного масштаба, - съязвила Лариска. - Специально приперся сюда для этого.
        Я не стала с ней спорить, потому что на самом деле не знала, что и думать. С одной стороны, он мог прийти сюда просто так. С другой - его появление за этим столиком меня здорово заинтриговало. Хотя, возможно, я делаю неверные выводы на основании шатких фактов. Ну, пришел он сюда, и что? Сел за столик случайно, как предположила Лариса, а я уже готова обвинять его черт знает в чем.
        С досады я тряхнула волосами.
        - Надо же, - заныла подруга. - Сидим-сидим, и хоть бы один завалященький парнишка к нам подвалил. Что мы, чувихи какие? - В ее голосе слышался надрыв. Я-то знала, как болезненно Лариска переживала свою неустроенную личную жизнь. Но если вдуматься, то я сама тоже не вопила от радости по этому поводу.
        - Будет тебе и парнишка, и даже не завалященький, - пошутила я.
        Подруга надулась и стала пить коктейль большими глотками. Меня охватило чувство странной апатии, я уже пожалела, что пришла сюда. Получается, что я впустую потратила время. Лучше бы осталась дома или погуляла с Ронькой, а то он у меня, бедолага, засиделся.
        - Ладно, пошли отсюда, - сказала я, поднимаясь со стула.
        Лариска поднялась вслед за мной. Мы оделись и вышли на улицу. Справа и слева стояли крутые тачки.
        - Ездят люди, - с завистью протянула Лариска. - А мы все пешком.
        От ресторана шли две дороги: одна, более широкая, выводила на шоссе, другая шла по краю небольшого парка. По второй можно было здорово срезать путь к автобусной остановке, но она была темней, и уже фонари на ней почти не горели.
        - Куда? - вопросительно посмотрела я на Лариску.
        - Долго шлепать неохота. Пошли здесь, - кивнула подруга в сторону кустов. - Быстрее домой попадем.
        Мы пошли по дороге, слева от нас темнели кусты. Место было довольно пустынным, и мы невольно прибавили шаг. Неожиданно сзади я услышала легкий шорох, но не успела оглянуться, как к моей шее оказалось приставлено лезвие ножа.
        - Тише! - услышала я прямо над ухом. - Если крикнешь, то тебе - звездец. И скажи своей подружке, чтобы чапала отсюда, и как можно скорей, иначе твоей шейке не поздоровится.
        Я скосила глаза вправо. Лариска стояла с открытым ртом и вытаращенными глазами.
        - Я… - прохрипела она.
        - Лариса, - выдавила я. - Пожалуйста, иди к себе домой. Пожалуйста! - повторила я уже с нажимом. - И ничего не делай, не привлекай к себе внимание.
        Она часто-часто закивала и сделала несколько шагов назад.
        - Пусть она не маячит здесь и не загораживает мне панораму, - услышала я вкрадчивый шепот. - И никакой милиции, иначе в живых ты не останешься. Это я тебе обещаю.
        - Отойди еще, - попросила я. - И поезжай домой. И не надо звонить в милицию. Поняла?
        - Хорошо, - пискнула подруга. Она как завороженная смотрела на человека за моей спиной. А потом резко развернулась и побежала в обратную сторону.
        Мы остались одни.
        Как я молила, чтобы хоть кто-то появился на этой безлюдной тропинке и спас меня. У меня было стойкое предчувствие, что от человека за моей спиной можно ожидать самого худшего. Черт дернул нас с Лариской отправиться по этой тропинке, и теперь приходится расплачиваться за это легкомыслие.
        - Теперь идем вперед и влево, - прошептал мой мучитель. - По-быстрому. Ты - впереди. Я - за тобой. И не вздумай оборачиваться.
        Лезвие исчезло с моей шеи, и я сделала судорожный вдох.
        - Топай! И без задержек!
        Я послушно выполнила все указания, и через несколько секунд мы очутились в кустах. Я помнила, что рядом - дорога, но не могла развернуться и поэтому только догадывалась о нашем местонахождении.
        - А теперь - стоять! - скомандовал мужчина. - И можешь обернуться, - добавил он с легким смешком.
        Я медленно повернулась к нему. Передо мной стоял тот самый голливудский мачо и взирал на меня с наглой ухмылкой. Почему-то я не удивилась, что это - он. Наверное, в глубине души я чувствовала, что нам суждено еще раз встретиться. Я столкнулась с элементарным грабителем, подумала я. Киношный парень промышляет воровством и грабежом. А его внешность - типичная показуха, обман зрения для легковерных дамочек.
        - Ну что, насмотрелась? - раздался все тот же насмешливый голос.
        - Ага! Сыта по горло.
        Он нахмурился.
        - Ты не очень разевай варежку. За это можно и схлопотать.
        - И что тебе от меня надо? Денег у меня с собой нет. Хотя тысячу рублей могу и одолжить. Хочешь, покажу? - И я принялась открывать сумочку.
        - Не надо. Мне деньги не нужны.
        Мои брови взлетели вверх.
        - Мне нужна информация, - продолжал мой преследователь.
        - И какая?
        - Насчет парнишки, с которым ты встречалась два дня назад.
        - Я ни с кем не встречалась, - поспешно сказала я и тут же пожалела об этом: своей поспешностью я себя невольно выдала.
        - Давай в эти игры со мной не играть, - жестко сказал «Бандерас». - Этот номер со мной не пройдет.
        Я съежилась.
        - Ну! - подстегнул он меня.
        - Я с ним встречалась.
        - Это уже лучше. И что дальше?
        Мои мысли лихорадочно метались. Я не знала, что говорить.
        - Слушай, как тебя зовут?
        - Джульетта.
        Услышав мое имя, парень присвистнул.
        - О-бал-деть, - cказал он по слогам. - Ну и имечко. Ладно, Джульетта, или как там тебя, говори все четко и по порядку. И не вздумай врать. Мне нужна полная информация.
        Я облизнула губы.
        - Ну… я встретилась с ним в этом кафе. Мы познакомились.
        - Кто первый проявил инициативу? Ты или он?
        - Между прочим, я первой к парням не клеюсь, - обиделась я. - Он подошел и познакомился.
        - Что говорил?
        - Ну… типа, он одинок и встретил родственную душу. Хотел провести со мной вечер.
        Мне показалось, что парень вот-вот фыркнет.
        - Дальше.
        - Я говорю по порядку. Мы посидели, поболтали, потом поехали ко мне домой. - Я запнулась. - Потом, когда мы сидели на кухне и пили чай, раздался звонок.
        - От кого?
        - Я почем знаю. По чужим мобильникам я не шарю. Да и вряд ли он позволил бы мне делать это. Короче, он поговорил с кем-то и свернул свою культурную программу.
        - Не понял.
        - А чего тут не понять. Дела всякие возникли, вот он и слинял от меня. Между прочим, я рассчитывала с ним вечер провести, - жалобным голосом протянула я. - А здесь облом такой. Парень внезапно ручкой помахал и тю-тю. Разве не обидно? - напирала я.
        В какой-то момент я по-настоящему вошла в роль девушки, которую внезапно покинул парень, на которого она имела определенные виды, и мне стало жаль себя. Для большей убедительности я даже шмыгнула носом и протерла рукой глаза. Но тут же испугалась: вдруг я опять переиграю и выдам себя с головой. Осторожней, Джульетта, приказала я себе. Не перегибай палку.
        Парень задумчиво смотрел на меня, прикидывая: то ли я валяю ваньку, то ли говорю правду.
        - Не врешь? - испытующе посмотрел он на меня.
        - Я? С чего бы это?
        - А когда парень ушел, что было потом?
        Здесь я похолодела. Если он следил за Романом, то уличить меня во лжи ему ничего не стоит. Он уже видел труп, знает о том, что он исчез. Но чего он тогда пытает меня - непонятно. Для проверки собственного зрения, что ли?
        - Потом? А что может быть потом? Я допила чай и легла спать, - cказала я как можно равнодушней. - И с тех пор я Романа не видела.
        - Он назвался Романом? - встрепенулся парень.
        - Да. А что? Это его не настоящее имя? И что с ним, в конце концов, случилось?
        - Слишком много вопросов, - процедил мой новый знакомый. - Заткнись.
        - Да я ничего, - стушевалась я. - Уже и поинтересоваться нельзя.
        Я изо всех сил старалась выглядеть наивной простушкой, которая ничего не понимает и удивляется, что ее спрашивают о сбежавшем ухажере.
        Неожиданно мачо снова шагнул ко мне, и лезвие его ножа оказалось приставленным к моему горлу.
        - Говоришь красиво, Джульетточка! Вот только все ли? Он тебе случайно ничего не говорил?
        - О чем? - пискнула я.
        - О своих делах, о себе?
        - Н-нет. Не говорил. Я ничего такого не помню.
        - Долго он был у тебя?
        - Примерно полчаса или даже меньше, - выдавила я. В глазах уже темнело, и я ощущала, как к горлу подкатывает омерзительная тошнота. Сейчас меня вырвет и…
        - А пленочку он тебе не передавал? - Губы «Бандераса» почти касались моего уха.
        - Н-нет, - прохрипела я.
        - А если хорошенько подумать?
        Я резко замотала головой. Слова застревали в горле, я не могла говорить.
        Повисло молчание. Бешеный стук сердца отдавался в ушах, и мне казалось, что вот-вот разорвутся барабанные перепонки.
        - И что мне с тобой делать, зеленоглазая Джульетта? - шепнул мне на ухо
«Бандерас». - Не подскажешь?
        Мной овладело странное тупое безразличие.
        - Что хочешь, - буркнула я. - Мне все равно.
        Он напрягся, а затем резко убрал нож с моей шеи.
        - Ладно, иди. Но о нашем разговоре - никому. И если меня где увидишь - проходишь мимо. Меня ты не видела, я тебя - тоже. Усекла?
        - Усекла.
        - Тогда - покедова. - И он легонько подтолкнул меня вперед. - Топай!
        На негнущихся ногах я развернулась и пошла в сторону дороги. И только пройдя несколько метров, сообразила, что иду не в ту сторону. И здесь я увидела, как
«Бандерас», который стоял как вкопанный, тронулся с места и зашагал ко мне. Он решил все-таки меня убить, молнией пронеслось в моем мозгу. Надумал! Я, словно очнувшись от летаргического сна, пулей понеслась вперед, отчаянно крича. Мне казалось, что он бежит за мной: тяжелые шаги впечатываются в землю, и палач сейчас настигнет свою жертву. Я вылетела на дорогу, и здесь кто-то схватил меня за руку.
        - Девушка, вы что? Что с вами?
        Я остановилась, тяжело дыша. Передо мной стоял мужчина лет сорока в черной куртке и участливо смотрел на меня.
        - Там! - И я махнула свободной рукой. - Там… на меня кто-то напал.
        - Грабитель? - Мужчина отпустил мою левую руку и отступил назад.
        - Да, - выпалила я. - Так неожиданно! Он напал на меня. - Я прижала руку к груди. Но мне даже не надо было ничего играть: мое сердце так гулко стучало, словно готово было выпрыгнуть из груди. Инстинктивно я обернулась назад. Мне показалось, что в кустах кто-то шевельнулся. Я невольно сделала шаг вперед и вцепилась в своего собеседника.
        - Да вы вся дрожите! Давайте я вас подвезу. Моя машина стоит вон там, - и мужчина кивнул вбок. Я повернула голову. Черный «Мерседес» поблескивал в темноте. За ним стояла еще одна машина.
        - Спасибо. - Я по-прежнему стояла на месте.
        - Спасибо как согласие или как…
        - Да, - почти крикнула я. - Согласие.
        Я стояла, вцепившись в рукав куртки мужчины, и смотрела на него.
        - Хорошо. - Он взял меня за руку. - Дойдете?
        - Ну да! - Я мотнула головой. - Вы ничего не подумайте. Со мной все в порядке. Просто это было так неожиданно. И я страшно испугалась.
        - Понимаю. Вы не волнуйтесь. Вы уже в полной безопасности. Все хорошо. - Он говорил спокойным тоном, и я ощутила, как напряжение стало потихоньку отпускать меня. Я сделала глубокий вдох.
        - Берите меня под руку, - предложил он.
        Мы дошли до «Мерседеса», и мужчина распахнул передо мной дверцу машины.
        - Мы еще даже не представились друг другу. Как вас зовут?
        - Джульетта.
        - Красивое имя. Меня Виктор Николаевич. Я тут случайно проезжал мимо и вдруг услышал ваши крики.
        - Да… уж. Наверное, я вопила как резаная, - попыталась улыбнуться я. - Со стороны чистый цирк.
        - Все нормально. И худшее позади.
        Я уселась на переднее сиденье.
        - Моя сумочка потерялась, когда я бежала, - констатировала я. - Слетела с плеча.
        - Можно пойти поискать.
        - Нет! - выпалила я. - Он может быть еще там. Не надо. Бог с ней, c этой сумочкой. Там ничего, собственно говоря, нет ценного. Деньги, тысяча рублей, разная женская мелочовка. Только ключи жалко. Но ладно, возьму у матери или у соседки, у нее тоже ключи есть.
        - Вы уже пришли в себя, - улыбнулся Виктор Николаевич, - раз так здраво рассуждаете.
        Я замолчала. Мы тронулись с места и сразу же машина, стоявшая за нами, тоже поехала след в след.
        Я схватила мужчину за рукав.
        - За нами едут.
        - Успокойтесь. Это - мои люди. Я бизнесмен и часто езжу с охраной.
        Я скосила глаза: на крупного бизнесмена он похож не был - ни часов «Ролекс», ни дорогой одежды. Хотя, что я знала о крупных бизнесменах? Может, он решил расслабиться и поэтому оделся попроще. Ему же не на прием в деловой клуб идти.
        Мой собеседник словно угадал мои мсыли.
        - Я занимаюсь бизнесом, - сказал он после краткой паузы. - А что делаете вы?
        - Работаю в офисе. Мы занимаемся распространением витаминов и БАДов.
        - И как дела идут? Успешно?
        Я подумала, что спрашивает он это больше из вежливости. Вряд ли он действительно интересовался, чем я занимаюсь.
        - Не очень. Не особо люди верят в эту туфту.
        Виктор Николаевич улыбнулся краешками губ.
        - Люди вообще редко во что-то верят. Убедить их в том, что данный товар им совершенно необходим, - задача каждого успешного бизнесмена.
        Кажется, это называется мерчидайзинг или впаривание товара любой ценой, вертелось у меня на языке. Вслух, естественно, я этого не сказала.
        - Говорите, куда ехать.
        Я назвала адрес.
        - Вы живете одна?
        Я почему-то подумала, что он хочет напроситься в гости. Квартирка у меня, конечно, не для приема таких высоких гостей. Но спасителям не отказывают…
        - Одна.
        - Родители живы?
        - Отца я не знаю. Они с матерью расстались еще до моего рождения. А с матушкой все в порядке, жива-здорова.
        - Это хорошо.
        Я решила, что его родителей уже нет в живых, поэтому он и спрашивает об этом.
        В дороге Виктор Николаевич задавал мне вопросы, я отвечала на них. Он спрашивал то, что обычно интересует малознакомых людей. Я такие вопросы всегда называла наводками: чем человек занимается, как проводит свободное время. Правда, этот последний вопрос поставил меня в тупик. Дело в том, что в свободное время я обычно занималась дуракавалянием - смотрела телевизор или читала любовные романы в мягких обложках. Ну, еще гуляла с Ронькой.
        - Читаю книги, - выпалила я.
        - И какие?
        Я замялась.
        - Разные. Любовные романы. Историческую литературу, - соврала я, надеясь, что мой новый знакомый не спросит - какую. И, к моему облегчению, не спросил.
        Доехали мы быстро.
        Когда я вышла из машины, Виктор Николаевич окликнул меня:
        - Подождите.
        Ну вот, с тоской подумала я, сейчас напросится в гости.
        - Телефон свой оставьте. Вдруг моя помощь понадобится. Если что… - не закончил он свою мысль.
        Я продиктовала номер и вопросительно посмотрела на него.
        - Хорошо. Я вас на всякий случай до двери квартиры доведу. Не возражаете? - Последние слова он произнес с легкой насмешкой. - Я хочу удостовериться, что с вами все в полном порядке.
        - Да нет, что вы… - залепетала я.
        Про себя окончательно решила, что Виктор Николаевич хочет набиться в гости. И уже прикидывала, чем угостить его. Чай-кофе есть, печенье вроде тоже. Со всем остальным - туго. Ну ладно, как-нибудь выкручусь. В крайнем случае, извинюсь за скудное угощение.
        Мы поднялись на второй этаж пешком. Как только мы подошли к двери квартиры, оглушительно залаял Ронька.
        - Ого! Я смотрю, вы под внушительной охраной. Какой породы собака? Надеюсь, не ротвейлер?
        - Бульдог. Белый.
        - Солидно. И как зовут?
        - Роналдо. Сокращенно Ронька. Мне сейчас ключи надо у соседки взять. Одну минуту.
        - Я уже пойду. Всего хорошего.
        Виктор Николаевич резко повернулся ко мне спиной и быстро спустился с лестнице. А я так и осталась стоять с открытым ртом. Такого поворота я никак не ожидала. Мне почему-то казалось, что он непременно зайдет ко мне в гости.
        Соседка открыла дверь не сразу: она уже легла спать и долго возилась с замком, прежде чем справилась с ним.
        Я объяснила ей, в чем дело. Она кивнула и, приговаривая: «Сейчас, сейчас», удалилась в глубь квартиры. «Сейчас» растянулось минут на пять. Я уже подумала, что она потеряла мои ключи, просто не хочет признаваться в этом, как Наталья Степановна выросла передо мной, позвякивая связкой.
        - Бери!
        - Спасибо.
        Ни слова не говоря, она захлопнула дверь, а я поспешила к своей квартире.
        Как только я открыла дверь, Ронька кинулся ко мне, пытаясь подпрыгнуть и лизнуть в лицо.
        - Роня! Подожди! - отмахивалась я от него. - Дай хоть раздеться.
        Я сняла с себя куртку и ринулась в кухню. Мне нужно было срочно позвонить Лариске.
        Лариска сразу откликнулась.
        - Джульетта! Как ты? - завопила она так, что я чуть не оглохла.
        - Как видишь, точнее, слышишь - жива!
        - Ну у тебя и шуточки! - обиделась Лариска.
        - Вообще-то я не шучу. Тот тип чуть ножичком по моей шее не чиркнул. Бандюга форменный.
        - А такой красавчик! - вздохнула подруга.
        - Лар, кончай ерунду пороть, - возмутилась я. - Тут не во внешности дело. Тому типу понадобилась информация о Романе и еще какая-то пленка.
        - Какая пленка?
        - Без понятия, - пожала я плечами. - Он толком не сказал. Просто спросил, передавал ли мне Роман пленку.
        - Да ну! Значит, ты права оказалась. И сел он на то место не случайно…
        - Получается, что нет. Он насел на меня основательно: что Роман говорил мне, как я с ним познакомилась. Что было после того, как он ушел. Словом, ему полный компромат подавай.
        - А ты?
        - А что я? Сказала все как есть, кроме последнего. - Здесь у меня вырвался нервный смешок. - Сама понимаешь, о чем я говорю.
        Я не могла произнести слово «труп», ну не могла, и все тут.
        Лариска мгновенно откликнулась.
        - Н-да… дела… А что дальше было? - спохватилась она. - Ну… когда вы побеседовали.
        - Конечно, беседой назвать это трудно, - усмехнулась я. - Когда к твоему горлу ножичек приставлен, вряд ли можно беседовать. Он смотрел на меня так… будто верил и не верил одновременно, - последние слова я произнесла почему-то шепотом. - Но, в конце концов, решил, что я говорю правду, потому что отпустил меня. - Я сглотнула и замолчала, все случившееся недавно вдруг так живо и явно встало передо мной.
        - Джульетта! - заорала Лариска.
        - Не ори!
        - А чего ты молчишь?
        - Вспоминаю. Короче, он меня отпустил. Я пошла… потом обернулась и увидела, как он двинулся ко мне, и я… побежала. Я так неслась, как никогда в жизни. Пятки горели. Бежала и орала. А он за мной чапал. Не знаю, чем бы это кончилось. Наверное, схватил бы меня и кокнул. Но я на мужика одного наткнулась. Можно сказать, что он и спас меня от этого кошмара. Я объяснила ему, что на меня напали. А он, как благородный рыцарь, вызвался меня отвезти домой на своей тачке.
        - Что за мужчина? - спросила Лариса.
        - Он - бизнесмен, и зовут его Виктор Николаевич - вот все, что я могу сказать о нем. Он подвез меня на своей машине. А сзади ехала охрана. Крутой, видно, раз охрана за ним следует, - сказала я после недолгой паузы. - Он довел меня до квартиры и распрощался.
        - Все? - В голосе Ларисы слышалось разочарование.
        - Все. Если бы не он… - И я невольно передернула плечами.
        - Даже не думай о том типе. Выкинь его из головы как кошмарный сон. Считай, что ничего и не было.
        - Если бы… - протянула я. - Что-то мне подсказывает: так просто он не отстанет.
        - Но ты же ему все сказала, и добавить тебе нечего.
        - Так-то оно так, - согласилась я. - Но он так напирал… Получается, что этот Роман еще тот субчик, раз за ним такая охота идет. Интересно, что он натворил?
        - Тебя это в любом случае не касается, - отрезала Лариска. - Радуйся, что из этой передряги выпуталась. Пусть между собой разбираются. Не хватало только в эту бодягу влезать. Пришьют моментом и не поморщатся.
        - Кажется, еще недавно ты советовала мне другое, - поддела я ее. - Не помнишь? Кто говорил мне: надо обязательно выяснить, что cтало с тем трупом и куда он, в конце концов, делся.
        - В чем ты меня обвиняешь? - возмутилась подруга. - Я же не знала, что здесь все так серьезно.
        - Я тоже. Ладно, пойду спать.
        Закончив разговор, я поняла, что уснуть прямо вот сейчас мне вряд ли удастся. Я была возбуждена событиями сегодняшнего вечера, и поэтому мне требовалась небольшая разрядка. И ничего лучшего для таких моментов, чем горячая ванная, я не знала.
        Роня сидел и вопросительно смотрел на меня, высунув язык.
        - Я пошла принимать ванну, - громко сказала я. - А ты меня пока покарауль.
        Я подумала, что завтра обязательно нужно купить новый замок и вставить его, поскольку моя сумка с ключами посеяна, то чувствовать себя дома в полной безопасности я не могу. Эту ночь я еще перекантуюсь, а завтра нужно решить вопрос с новым замком. С утречка.
        Я пошла в ванную и включила воду. Пока вода набиралась, я покормила Роньку и помыла посуду, cкопившуюся со вчерашнего вечера. Заодно послушала новости: вдруг всплывет сообщение о трупе. Но никакой информации об этом не было. Мало того что Романа убили практически сразу после его ухода, так кому-то понадобился его труп. Зачем? Что можно сделать с ним? Если только продать органы за границу для трансплантации? Или использовать для каких-то сатанинских ритуалов? Больше на ум ничего не шло. И чем дольше я прокручивала в голове эти версии, тем больше они казались мне высосанными из пальца. Но факт оставался фактом - труп исчез. Да и тот тип, что приставал ко мне с ножом, хотел, видно, выяснить, куда делся Роман вместе с какой-то пленкой. Но об убийстве он ничего не знал. Хотя… Возможно, просто не считал нужным докладывать мне об этом. Но тогда выходит, этот тип его и кокнул, а потом, не обнаружив труп, кинулся ко мне за разъяснениями. Но он мог заявиться ко мне и раньше, а он как нарочно поджидал меня в ресторане «Золотой павлин». Получается, что меня засекли в тот вечер вместе с Романом и ничего обо
мне не знали до тех пор, пока я не объявилась в «Павлине» сегодня собственной персоной. Вот если бы я сидела тихо и никуда не высовывалась, тогда не было бы и сегодняшнего экстрима.
        Я вздохнула. Рассуждать об этом задним числом было глупо. Все, что могла, я уже сделала, то есть влезла куда не надо, и поэтому нужно было исходить из этого факта, а не заниматься гаданием на кофейной гуще.
        По моей спине прошла дрожь, и я подумала, что надо все выкинуть из головы и пойти в ванную расслабиться. О ванной я подумала вовремя, потому что, когда я кинулась туда, оказалось, что вода вот-вот перельет через край, и тогда было бы не избежать разборок с соседями. У меня уже был такой печальный прецедент, когда два мокрых пятна на потолке послужили причиной беспрерывных атак на мой кошелек на протяжении двух месяцев, в течение которых мне удалось сбить озвученную сумму ущерба почти в три раза.
        Я плотно закрыла кран, пошла на кухню и взяла оттуда коробок спичек. Я любила принимать ванную при свечах. Это успокаивало и настраивало на романтический лад. Сейчас романтика была мне на дух не нужна, но привести в порядок свои нервы - требовалось срочно. В шкафчике, висевшем в ванной, у меня находились свечи разных цветов и форм: свечи-таблетки, прямые и высокие, фигурные. Я достала семь штук и зажгла их, предварительно поставив на полку перед зеркалом, в раковину и по краям ванной. Затем стянула с себя одежду и забралась в ванну, cтараясь не разбрызгать воду на пол. Вода была горячая, такая, какую я и любила.
        Я откинула голову на край ванной и закрыла глаза: через некоторое время я почувствовала, что напряжение постепенно уходит и мысли у меня уже не такие мрачные, скорее даже позитивные. Я уже всерьез решила, что самое худшее позади. Тому типу с внешностью киногероя я уже все рассказала, что знала (с его точки зрения), и поэтому вряд ли он объявится в ближайшее время. Все, что связано с Романом, точнее с его убийством и пропавшим трупом и неведомой мне пленкой, меня не касается. Я с ним практически незнакома и его дела - это его дела. Если бы не мое неуемное беспокойство и подзуживание Лариски, вряд ли я сунула бы нос в его проблемы. А что касается Виктора Николаевича, так он максимум еще раз позвонит и спросит, все ли у меня в порядке. Стало быть, причин для особого беспокойства нет. Скорее все случившееся нужно рассматривать как предостережение: не лезь без надобности в чужие разборки, иначе все может кончиться не так, как ты это себе представляешь на первый взгляд.
        Я открыла глаза. Вид ровных разноцветных огоньков - бледно-желтых, оранжевых, зеленых, синих и густо-бордовых - внушал мне покой и умиротворение. Мои глаза снова закрылись. Меня окончательно разморило, и когда я чуть не уронила голову в воду, я поняла, что надо вылезать из ванной, пока не уснула и не утонула.
        Накинув на себя старый махровый халат, я вышла из ванной и встретилась взглядом с Ронькой, который сразу привстал на своей черно-белой подстилке, ожидая от меня команды.
        - Лежать! - негромко сказала я. - Все, Ронька, на сегодня отбой.
        Заснула я быстро и, как ни странно, без сновидений. А я-то думала, что во сне меня будет преследовать «Бандерас», продирающийся через кусты с ножом в руке. При этом я была уверена, что благодаря разгоряченному мозгу во сне ножик непременно трансформируется во внушительный мачете.
        Проcнулась я поздно. Свет заливал комнату, и я встала, поспешно задернув занавеску. Я терпеть не могла, когда утро начинается так резко. Мне обязательно требовался некоторый подготовительный период после ночной беспробудной спячки. Обычно какое-то время я слонялась по квартире в одной ночнушке, потом пила кофе и смотрела от нечего делать в окно. Затем следовал поход в ванную и утренний туалет. Потом я снова пила кофе и на второй чашке окончательно просыпалась. Конечно, так было не всегда, а только в выходные. Но сейчас у меня был отпуск, и поэтому я могла побездельничать и повалять дурака.
        Все начиналось как обычно. Я походила по квартире в сопровождении Роньки, направилась на кухню. Насыпав в джезву две ложки молотого кофе, я добавила туда корицы и поставила ее на средний огонь. Не успела подняться шоколадно-коричневая пенка, как в дверь позвонили, и все мои страхи забурлили во мне с жуткой силой, даже живот внезапно скрутило.
        Я замерла на месте, прислушиваясь к звонку и надеясь, что ошиблись дверью - пару раз такое бывало. Но моя надежда испарилась вместе с пятым звонком. Кто-то стоял и настойчиво звонил в дверь.
        На негнущихся ногах я пошла в коридор и посмотрела в глазок. Там стояла Лариска. Я распахнула дверь и уставилась на нее с таким видом, cловно видела впервые.
        - Господи! Как ты меня напугала!
        Подруга в ответ фыркнула.
        - Я сдрейфила не меньше твоего. Стою, звоню. Никто не открывает. И что я должна думать обо всем этом после вчерашнего? Кстати, времени уже почти час дня.
        - Да? - рассеянно спросила я. - А я даже на часы не посмотрела.
        - Сразу видно - человек в отпуске. И долго ты будешь мариновать меня в дверях.
        Я отступила внутрь квартиры, Ронька для порядка тявкнул.
        - Кофе хоть сварить мне можешь? Или ты в полной прострации?
        - Почти, - призналась я. - Проходи на кухню.
        - Ну, спасибо за приглашение. Без него я, конечно, никуда бы не пошла.
        Болтовня Лариски понемногу привела меня в чувство. Я разлила кофе по чашкам и вопросительно посмотрела на Лариску.
        - И что теперь мне делать?
        - Выбросить все из головы. Между прочим, я взяла на сегодня отгул, чтобы приехать и поддержать тебя морально.
        - Мерси.
        Мы решили посвятить день походам по магазинам: надо же когда-то тратить отпускные. Вообще-то я заметила, что шопинг бывает двух видов: запланированный и спонтанный. Делая первый, умрешь со скуки: ходить с листиком в руке и вычеркивать покупки по списку - занятие для настоящих зануд. Зато второй может значительно превысить отведенный бюджет. Мне было, в общем-то, все равно; списка у меня никакого не было, и поэтому мы с Лариской рванули на распродажу в центральном универмаге, объявившем о скидках на зимнюю коллекцию. В результате трехчасового шопинга мы стали обладателями теплых зимних свитеров и шарфов, а также вязаных шапок и варежек.
        Нагруженные сумками, мы спустились на первый этаж - выпить в кафе коктейли. Я с тоской посмотрела на покупки. Ясное дело, что только пребывая в депрессии, я могла накупить это. И когда я буду ходить во всем этом барахле? Ежу понятно, что ждать придется как минимум полгода, а то и больше. Между тем как мне не мешало бы обновить летний гардероб и приплюсовать к этому пару новеньких туфель. Но остановить меня было некому: Лариска сама вошла в раж и носилась по залу, хватая то одну, то другую вещь и подскакивая с ней к зеркалу. Поэтому винить, кроме себя, в дурацком шопинге я никого не могла. У меня были глаза и мозги, когда я все это покупала. Правда, в наличие второго компонента я всерьез сомневалась.
        Но, как гласит народная поговорка: снявши голову, по волосам не плачут, и теперь я могла только философски вздыхать и обзывать себя нелестными словами, глядя на кучу купленных шмоток.
        За коктейлем Лариска говорила без умолку. Я давно знала, что хождение по магазинам действует на нее почище любых транквилизаторов. Вот и сейчас я лишний раз убедилась в этом.
        - Тот последний твой свитер - такой розовенький - был очень мил. И шел тебе.
        - Да, мил… - меланхолично откликнулась я, прикидывая, уложусь ли я теперь в свои оставшиеся отпускные и, если я попрошу в долг денег у матери, на какую сумму могу рассчитывать. И вообще как я буду выглядеть в ее глазах: не успела получить деньги, как сразу их растранжирила.
        У Лариски зазвонил сотовый. Это был ее Сережа, с которым она ссорилась и мирилась с завидной регулярностью. Она поговорила примерно минут пять, потом нажала на отбой и, сунув сотовый в сумочку, виновато посмотрела на меня:
        - Серый звонил.
        - Я уже поняла.
        - Он хочет встретиться. Прямо сейчас, - добавила она.
        - Не вижу никаких препятствий.
        - А ты?
        - А что я? Домой, что ли, не доберусь? Ты не парься особо. Со мной все в порядке. Езжай к своему Серому, а то еще опять обидится. Он у тебя парень обидчивый, как красная девица, - поддела я Лариску.
        Она с минуту-другую смотрела на меня, разрываясь между желанием бежать на свиданку к Сереже и остаться со мной. С большим отрывом победило первое, и она, встав со стула, резко выдохнула:
        - Ну, я пошла!
        - Чао!
        - Звони, как ты там…
        - Обязательно, - крикнула я уже ей в спину.
        Сердиться на Лариску было невозможно. Она так трепетно относилась к Серому и к своим отношениям с ним! Тогда как невооруженным взглядом было видно, что Сережа - избалованный хам, который никогда никому не уступит. И Лариска ему нужна в качестве вечной подружки: свистни - и она сразу прибежит. Но Лариска цеплялась за свои чувства, и, чтобы не вызывать ее раздражение, я обычно не развивала эту тему.
        Делать в кафе мне было больше нечего. Я допила коктейль и поднялась с двумя пакетами в руках. Плюс сумка на плече. Со стороны я, наверное, выглядела как вьючная лошадь, и поделом мне: не надо выключать мозги ни на минуту.
        Домой я ехала уже в жутком раздражении: я злилась на себя, злилась на Лариску, на обстоятельства, на свою фирму, платившую мне копейки. Если бы я получала прилично - не переживала бы из-за этих трат.
        Я сошла на остановке и направилась к своему дому. Я шла с опущенной головой, погруженная в свои мысли, и не сразу услышала, как меня окликнули:
        - Джульетта!
        Я резко дернулась. Около машины с букетом ярко-красных роз стоял Виктор Николаевич и улыбался. Я смотрела на него с удивлением. Почему-то я думала, что вся эта история осталась позади: он просто взял телефончик из формальной вежливости, и все.
        - Привет! - заспешил он ко мне. - Это тебе? Ты сегодня хорошо выглядишь.
        Я уже немного пришла в себя.
        - Только сегодня? - попыталась пошутить я.
        - К сожалению, я мало с тобой знаком. Но надеюсь исправить этот недостаток.
        Он протягивал мне букет, а я стояла с пакетами в руках.
        - Ах да! У тебя же заняты руки! Хороший я кавалер!
        Из одного пакета высовывался толстый вязаный шарф и свешивался чуть ли не до земли.
        - Делала покупки? - спросил Виктор Николаевич и рассмеялся. - Шарф летом очень нужен.
        Чувствовала я себя по-дурацки с этими сумками, набитыми теплой одеждой, но мой новый знакомый ловко подхватил их у меня, а я взяла у него букет.
        - Красивые цветы, - пробормотала я. - Мои любимые розы.
        - Правда? Вот и замечательно. Теперь буду дарить тебе розы.
        Он смотрел на меня странным изучающим взглядом, и я невольно смутилась.
        - Кофе, чай выпьете? - спохватилась я. - Правда, ничем особенным угостить не могу.
        - И не надо. Сейчас ты оставишь свои баулы дома, и мы поедем кататься по городу.
        - По городу? - глупо переспросила я.
        - Ты имеешь что-то против?
        - Ничуть! - рассмеялась я. Все лучше, чем торчать дома и без конца задавать самой себе одни и те же вопросы, на которые нет ответа.
        Он помог донести пакеты до квартиры и спустился вниз. Я быстренько причесалась и сбрызнулась духами. Можно было накраситься поярче, но на это ушло бы время, а мне было неудобно заставлять Виктора Николаевича ждать на улице.
        Когда я вышла из подъезда, он стоял у машины и с кем-то разговаривал по сотовому. Увидев меня, закончил разговор и кивнул.
        - Садись.
        Мы ехали по городу медленно. В основном молчали. Пару раз я даже поймала себя на мысли, что Виктор Николаевич пригласил меня просто потому, что ему не хотелось находиться в машине одному. Так, для присутственного эффекта. Несколько раз я ловила на себе его взгляд. Это был не мужской раздевающий взгляд, cкорее оценивающий, пристальный.
        Я чувствовала себя не в своей тарелке, но приходилось терпеть. Не могла же сказать что-то вроде: все, мне пора, спасибо за поездку. Неожиданно Виктор Николаевич задал мне вопрос, от которого я чуть не впала в ступор. И надолго.
        - Скажи, Джульетточка, у тебя кто-нибудь есть?
        Врать не хотелось, сказать правду…
        - Был, - уклончиво ответила я.
        - Расстались?
        Я кивнула.
        - Давно?
        Я заеразала. Конечно, будь на месте Виктора Николаевича другой человек, я бы послала его с такими вопросами далеко и надолго, но я чувствовала себя обязанной ему и поэтому буркнула:
        - Полгода назад.
        Возникла пауза.
        - Ты уж прости меня, Джульетточка, просто не хотелось бы начинать ухаживание, зная, что у меня есть соперник. Конечно, меня бы это не остановило, но знать правду в таких делах предпочтительней. Ты не находишь?
        Он спрашивал так, cловно я имела богатый опыт в амурных делах и была легкомысленной барышней, меняющей мужчин как перчатки.
        - Не знаю.
        Он улыбнулся.
        - Твоя непосредственность мне нравится.
        Я хотела отрезать: а мне не нравятся такие вопросы, но сдержалась. Наконец мы остановились у ресторана «Золотой павлин». Я невольно съежилась.
        - Ты, наверное, проголодалась?
        - Не особо.
        - Все равно лучше перекусить, ведь наш маршрут на этом не заканчивается.
        Я сидела в машине и смотрела тупо перед собой. Вылезать мне не хотелось. Я сразу вспомнила события вчерашнего вечера: нападение «Бандераса», холодное лезвие ножа у горла.
        - Черт! - хлопнул себя по лбу Виктор Николаевич. - Тебе же здесь неприятно быть после того… происшествия. Просто это самый роскошный ресторан в городе, и я подумал, что хорошо бы нам там пообедать…
        - Ничего, все в порядке. - Сказала я, вылезая из машины. В конце концов, я должна побороть этот страх, а не трястись, как будто бы это я - преступница и замешана в каком-то преступлении.
        Днем в «Золотом павлине» народу было вдвое меньше, чем вечером. Мы сели за свободный столик в углу, и к нам сразу подскочил официант.
        - Пожалуйста, - протянул он нам два меню.
        - Выбирай, - предложил Виктор Николаевич.
        - А вы?
        - Мои вкусы очень просты. Я буду борщ и мясо с картошкой. Так что выбирать особо нечего.
        Есть я не хотела, но опять-таки побоялась показаться неблагодарной или неловкой. Человек старался, привез меня в ресторан, а я буду говорить, что нет аппетита?
        Я заказала пару салатов и грибной жюльен.
        Ели мы тоже в молчании. Я боялась повернуть голову вправо или влево, так как мне казалось, что я наткнусь взглядом либо на Романа (что было почти фантастично), либо на «Бандераса» (что было маловероятно). Тем не менее я чувствовала себя скованно; из моих рук даже пару раз на пол падала вилка, и официант приносил другую.
        После обеда в «Золотом павлине», который показался мне сущей пыткой, Виктор Николаевич предложил поехать в яхт-клуб. При этом предложение было сделано в таком тоне, что не давало мне никаких лазеек для отказа. Похоже, у него не было никакой компании и он возил меня по городу как комнатную собачонку. Такое сравнение меня аж развеселило, и я украдкой прыснула.
        - Ты что? - спросил Виктор Николаевич, искоса глядя на меня. Мы стояли и ждали, когда зажжется красный свет.
        - Просто так. Вспомнила кое-что.
        - Смешная такая, - сказал мой cобеседник и улыбнулся.
        Я никогда не была в нашем местном яхт-клубе, и вполне понятно, что меня раздирало любопытство: что там и как. Яхт-клуб входил в новый гостиничный комплекс
«Орбита-Палас», находившийся за городом и стоявший почти у самой воды. Этот комплекс был построен для привлечения иностранных туристов, которые приезжали в наш город посмотреть на древнюю старину. Да и крутые бизнесмены из Москвы тоже охотно отдыхали в этом красивом месте. Я постаралась изобразить на своем лице полный восторг, какой и должен быть у двадцатипятилетней девушки, не бывавшей ранее в подобных местах. Меня собирались приобщить к роскошной жизни, и я должна была встать на задние лапки в предвкушении кайфа.
        - Там, наверное, красиво?
        - Неплохо, - снисходительно бросил Виктор Николаевич.
        Про себя я уже твердо решила, что мне попался крутой бизнесмен, у которого выпало свободное время, но совершенно нет подходящей компании, и он от нечего делать катает на своей тачке наивную простушку, которая смотрит ему в рот. Я твердо решила не выходить из этой роли. То, что Виктор Николаевич может быть в меня влюблен, я даже не брала в расчет: эта мысль казалась мне дикой во всех отношениях. Кроме того, в его поведении ничего не указывало на то, что он без памяти в меня влюбился.
        - Долго ехать? - спросила я.
        - Не очень. Скоро приедем.
        Виктор Николаевич прибавил скорость, и до комплекса «Орбита-Палас» мы домчались за пятнадцать минут.
        Размах строительства поражал воображение, во всяком случае мое. Большое многоэтажное здание напоминало корабль; вокруг него была площадка, выложенная бледно-розовой тротуарной плиткой, широкие каменные вазы, наподобие античных, в которых желтели бархатцы. Пара абстрактных скульптур. Очевидно, дань современному искусству. На первом этаже многоэтажного корабля были ресторан «Калина» и японское кафе «Тян-сан», чья вывеска была исполнена в двух вариантах: на русском языке и японскими иероглифами. Чуть поодаль находилось еще одно здание, двухэтажное, с круглым козырьком.
        Виктор Николаевич поставил на парковке машину и обратился ко мне:
        - Выходим.
        Ничего не понимая, я вылезла и послушно потопала за ним. Мы вошли в здание, и навстречу шагнул охранник, но, увидев моего спутника, кивнул с подобострастным выражением:
        - Здравствуйте, Виктор Николаевич!
        Около лифта Виктор Николаевич пояснил:
        - У меня здесь постоянный номер забронирован. Когда нужно свалить от всех - сваливаю сюда. Никаких хлопот и беспокойств. Тихая обитель, где меня никто не потревожит.
        Теперь все происходившее со мной стало приобретать более-менее ясные контуры: меня просто сняли на один вечер и привели в этот номер. Очень оригинально! Интересно, а я ожидала что-то другое?
        Я даже перестала нервничать. Когда Виктор Николаевич перейдет к более активным действиям, мне останется только сказать дежурную фразу типа: «Извините, мы можем быть только друзьями» или что-то вроде этого. Ложиться с ним в постель у меня не было ни малейшего желания, и поэтому, как ни велика была благодарность за то, что он спас меня от «Бандераса», расплачиваться собой я не собиралась.
        Моя спутник бросил на меня свой странный взгляд и замолчал. Так в молчании мы и ехали в лифте. Вышли на седьмом этаже, и мой спутник уверенно пошел вперед.
        Открыв ключом номер, посторонился:
        - Проходи первой!
        Я вошла. Номер представлял собой просторную залитую светом комнату с большой лоджией. Большая двуспальная кровать, плоский телевизор на стене, два низких пуфика, овальный журнальный столик с вазой в японском стиле, шкаф-купе, еще какой-то предмет мебели - не то тумбочка, не то секретер.
        Номер был стильным, но каким-то безликим, cловно нежилым.
        - Нравится? - спросил он.
        - Да.
        Я уже подумала, что надо прекратить играть роль восторженной дурочки и задать прямой вопрос: для чего я здесь, как Виктор Николаевич снял пиджак и аккуратно положил его на кровать.
        - Пойду приму душ. Посиди пока здесь.
        Прежде чем я успела что-то сказать, он уже скрылся в ванной, а я села на кровать и задумалась. Конечно, все зашло слишком далеко. Нужно было оборвать эту игру еще раньше, в ресторане «Золотой павлин» - поблагодарить человека и уехать домой. Расставить все точки над «i» мягко, но бесповоротно. То, что я приехала сюда, он, конечно, воспринял как знак согласия. А теперь я буду выглядеть в его глазах манерной девицей, которая ломается и набивает себе цену. Н-да, история, неприятная со всех сторон. Почему-то я сомневалась, что сумею с честью выпутаться из нее. Я встала с кровати и подошла к окну. Передо мной расстилалась красивейшая панорама: река, дома и церкви, спрятанные среди зелени. Я любовалась пейзажем и не заметила, как сзади подошел Виктор Николаевич.
        - Потрясающий вид. Я и сам люблю стоять и любоваться всем этим.
        Я резко обернулась к нему. Он не производил впечатления сентиментального или романтичного человека, напротив, с моей точки зрения, это был типичный бизнесмен: сухой, скуповатый на эмоции. Я ожидала, что сейчас он обнимет или поцелует меня, но он стоял рядом, и я чувствовала, что нисколечки его не волную.
        - Хочешь принять душ? - спросил он меня таким тоном, как будто бы мы были давным-давно женаты и сейчас пришли с работы в свою квартиру.
        - Нет, не хочу.
        - Как хочешь.
        Он снова надел пиджак и посмотрел на меня.
        - Ну, тогда пошли.
        - Куда? - тупо спросила я.
        - Кататься на яхте. Хотя подожди: лучше я переоденусь сразу здесь.
        Он нашел какую-то одежду в гардеробе, взял ее и пошел в ванную. Я по-прежнему стояла у окна, смотря на реку. Она текла лениво, изгибаясь меж берегов, и легкая рябь скользила по воде.
        - Я готов, - услышала я сзади.
        Мы вышли из номера и спустились на лифте вниз. Яхт-клуб находился неподалеку. Мы прошли по широкой асфальтированной дорожке и уперлись в ворота с надписью:
«Яхт-клуб «Каравелла».
        Нас пропустили на территорию, и когда мы оказались по ту сторону ворот, я вопросительно посмотрела на своего спутника. Но он взял меня под локоть:
        - Нам туда, - и кивнул вправо.
        Яхта с женским именем «Натэлла» покачивалась на волнах, и я на секунду испугалась, что я не успею ступить на нее, как мои ноги разъедутся в разные стороны и я плюхнусь в воду.
        Виктор Николаевич ловко прыгнул на палубу яхты и протянул мне руку.
        - Давай.
        Я все-таки едва не потеряла равновесие и вцепилась в плечи своего спутника, а он крепко сжал меня в объятиях, чтобы я не упала.
        - Испугалась? - В голосе звучала легкая насмешка.
        - Нет, - сказала я, отстраняясь от него.
        Виктор Николаевич сам сел за штурвал яхты, я сидела на палубе, и мы переговаривались друг с другом, чуть возвысив голос. От воды шла свежесть, и вскоре Виктор Николаевич протянул мне белую куртку, на два размера больше чем мне требовалось.
        - Забыл сразу предложить. От воды тянет холодом. Все-таки еще май, и на воде прохладно. - В его голосе звучала отеческая забота. - Простудишься. Тебе завтра, наверное, рано вставать и на работу.
        - У меня отпуск, - откликнулась я, пытаясь справиться с «молнией», заевшей на груди.
        - Отпуск? - В его голосе послышалось удивление. Ясное дело, нормальные люди стараются взять отпуск летом, чтобы куда-то выбраться, а не торчать в родном городе, успевшем порядком опостылеть за год.
        - Ну да! Просто я уже отдыхала летом в прошлом году, и поэтому шеф сказал: о лете даже и не мечтай. Так что выбирать особо не пришлось.
        - Жаль! - произнес Виктор Николаевич. Правда, к чему относилось это «жаль» я уточнять не стала.
        - И чем думаешь заниматься в отпуск?
        - Определенных планов пока никаких нет. Да и начался он у меня недавно.
        - Могу помочь с программой. Правда, у меня частые командировки и разъезды по делам, но свою лепту в твой досуг могу внести.
        Состояние было расслабленно-ленивым. В голове - ни одной мысли. Ровная гладь воды успокаивала. Мы проезжали знакомые мне с детских лет места. Большие кряжистые деревья иногда вплотную подступали к воде: казалось, еще немного - и они рухнут в нее, заглядевшись на собственное отражение. Белая кипень черемухи разбавляла зеленый пейзаж, а выше на пригорках кучерявилась лиловая сирень и высились пологие крыши деревенских домов и блестящие купола церквей.
        Виктор Николаевич оказался превосходным знатоком здешних мест. Он рассказывал мне историю края, о сопротивлении жителей монголо-татарским полчищам, о том, как в то время город был почти дотла разорен, о его архитектуре. В нашем городе сохранилось много старых церквей и талантливых образцов архитектурного зодчества, и мой спутник делился со мной своими познаниями в этой области.
        Внезапно пошел мелкий весенний дождик. Он остро барабанил по воде. Я перебралась к Виктору Николаевичу, и он нахмурился.
        - Неожиданное препятствие. Придется поворачивать.
        - Вроде бы дождя не объявляли, - веско сказала я, словно была теткой, каждый день сидевшей на лавочке у подъезда и поэтому внимательно следившей за прогнозами погоды.
        - А я сегодня даже не слушал эту информацию. Пропустил.
        Я сидела совсем рядом с Виктором Николаевичем и теперь могла его как следует разглядеть. Он был среднего роста, скорее крепким, чем худым. Но качком его тоже назвать было нельзя. Каштановые волосы с проседью, благодаря которой создавалось впечатление, что на них пепельный налет. Глаза светлые, не крупные и не маленькие; гладко выбрит, хотя мне подумалось, что легкая небритость придала бы ему больше мужественности; губы тонкие, плотно сжатые. Словом, ничем не примечательный заурядный человек. Мимо такого пройдешь в толпе и не обратишь никакого внимания.
        Я уже не ломала себе голову, почему он пригласил меня прокатиться по городу, а потом - на яхту, я поняла, что ответа на этот вопрос пока не найду, а без толку заморачиваться не хотелось.
        Мы вернулись к причалу. Перед тем как покинуть яхту, Виктор Николаевич сунул мне в руки ярко-синий дождевик, сам он облачился в темно-зеленый, и мы быстрыми шагами направились к выходу из яхт-клуба.
        - Я отвезу тебя домой. Но ты, наверное, проголодалась. Выбирай: японская или европейская кухня.
        Честно говоря, мне было все равно. Но я была не избалована японской кулинарией и поэтому выбрала первое, но потом пожалела об этом. То ли к японской кухне нужно привыкнуть, то ли я оказалась неготовой к гастрономическим экспериментам, только удовольствия я никакого не получила: все было слишком острым, имело специфический вкус, но я выдавливала из себя некое подобие улыбки и говорила, что мне все нравится.
        Виктор Николаевич подвез меня до дома и, кивнув на прощание, уехал с обeщанием позвонить на днях.
        Ронька сидел голодный около своей миски и смотрел на меня с укоризной. Я насыпала ему сухого корма и сказала, что, когда кончится дождик, мы сходим с ним погулять.
        Следующим делом я набрала Ларискин номер.
        Трубку она сняла не сразу. Сняв ее, крикнула:
        - Алло!
        - Ты занята?
        - Еду Сереже готовлю.
        Как я помнила, Сережа обладал отменным аппетитом и с удовольствием поглощал все приготовленное Лариской. Готовила подруга прекрасно, как и ее мать. Особенно ей удавались пироги с разными начинками.
        У меня было смутное подозрение, что Серый каждый раз возвращался к Лариске, соскучившись по ее стряпне. Но ей об этом я, естественно, никогда не говорила.
        - Ясно. Слушай, у меня есть пара вопросов для твоей Виталины.
        - А что такое?
        - Помнишь, я тебе рассказывала о мужике, который спас меня от того типа с ножичком?
        - Ну!
        - Я только что вернулась с прогулки на его яхте.
        - Да ты что! Не разыгрываешь?
        - Была бы охота. Мне нужно, чтобы Виталина навела о нем справки. Она у тебя на кого хошь информацию нароет.
        - Еще бы!
        Виталина определенно была гордостью семьи. Она работала заместителем главного редактора в центральной городской газете «Вестник города» и была старше Лариски на пять лет - ей было уже под тридцать. Она была такой же рыжей, как и моя подруга, и на этом их сходство заканчивалось. Вместо буйных Ларискиных кудряшек у Виталины было гладкое каре. Лариска была склонна к полноте и страшно комплексовала по этому поводу. У Виталины был накачанный пресс и поджарая фигура. А Ларискина нерешительность была как антипод потрясающей целеустремленности и напористости Виталины.
        - Правда, зачем ей возиться со мной? - засомневалась я.
        - Повозится, повозится, - пообещала Лариска. Судя по сбивчевому дыханию, мою подругу одолевало любопытство.
        - Тогда записывай. Только не надо Серого в это впутывать, а то у него тоже могут быть ушки на макушке. Лишние уши в таком деле, сама понимаешь, ни к чему.
        - Ну это понятно, - фыркнула Лариска.
        На заднем фоне раздались какие-то звуки, потом стало тише.
        - Я ушла в комнату, так что Серый не услышит, говори…
        - Мужчина лет сорока с небольшим. Среднего роста. Зовут Виктор Николаевич.
        - Ты уверена, что имя настоящее?
        - Да. И самое главное: владеет или снимает апартаменты в гостиничном комплексе
«Орбита-Палас», еще у него есть яхта под названием «Натэлла».
        - Вау! Ты там была?
        - Говорю же: только что оттуда. Твоя Виталина наверняка бывала в этом комплексе. Там наши местные шишки любят различные фуршеты и презентации устраивать. По крайней мере, если судить по сообщениям нашей прессы.
        - Была, была она там. Рассказывала об этом. Навороты обалденные: шик, блеск. Ну, всякие богатейские причуды, развлекаловки.
        - Тогда тем более она может знать этого типа. Или вычислить его.
        - Я все скажу ей, - заверила меня подруга. - Не волнуйся. А особых примет у этого типа нет?
        - Примет? - Я задумалась. - Вроде нет.
        Закончив разговор с подругой, я занялась домашними делами и сходила погулять с Ронькой. Следующие два дня пролетели довольно быстро и бездарно. Лариска была занята своим Серым, а я, стало быть, предоставлена сама себе. Образовавшееся время я решила употребить с пользой: разгрести ту бытовую мутотень, до которой в обычное время не доходили руки. Я сходила и заплатила за коммунальные услуги, отнесла показания водосчетчика в ЕРЦ, вызвала слесаря, который вставил в дверь новый замок, и отдала в ремонт обуви две пары осенних сапог.
        Возвращаясь в девять часов вечера из магазина с пакетом в руке, я неожиданно услышала, что меня окликнули:
        - Джульетта!
        Голос был пугающе знаком, и я резко дернула головой. На лавочке между кустов сидел
«Бандерас» и нагло ухмылялся.
        - Куда торопишься?
        Я сделала вид, что не слышала его слов, и прибавила шаг. Но он мгновенно спрыгнул со скамейки и настиг меня в двух метрах от подъезда.
        - Ты, кажется, меня не узнала?
        Я бросила взгляд в сторону. Как на грех, во дворе никого не было. Только совсем уж далеко какой-то бедолага валялся под изделием отечественного автопрома: были видны только его ноги в линялых джинсах.
        - Узнала. - Я старалась, чтобы мой голос не выдал мое внутреннее смятение, и поэтому не смотрела на своего преследователя: мой взгляд был устремлен вправо - на край водосточной трубы.
        - И как поживаешь?
        - Нормально. Я могу пройти?
        - Разговор есть один…
        - Я уже все сказала.
        - Все?
        - Что ты хочешь? - не выдержала я.
        - А вот голос повышать, Джульетточка, не надо.
        Я с трудом оторвала взгляд от края водосточной трубы и посмотрела в лицо наглому типу. Чувственные губы, темные волосы. Яркий тип, по которому наверняка сохнут бабы и который от меня никак не отстанет…
        - Я хочу… - он перехватил мою руку повыше локтя, - чтобы ты рассказала мне все, как было на самом деле.
        Я поняла, что убедить его в том, что я больше ничего не знаю, очень трудно. И что мне сделать, чтобы этот тип мне поверил?
        - Сколько раз можно говорить одно и то же!
        - Много, пока не расколешься.
        Я усмехнулась.
        - А если не в чем раскалываться?
        Он приблизил свое лицо к моему близко-близко. В наступающих сумерках я видела радужную оболочку его глаз, слышала частое прерывистое дыхание. Я чувствовала себя так, словно нахожусь рядом с диким зверем, опасным, непредсказуемым.
        - Я думаю, что ты молчишь и не хочешь говорить. Но почему? - Он словно размышлял вслух. - Ты его давно знала?
        - Тогда видела первый раз. Первый и последний.
        Между нами было расстояние не больше трех сантиметров. Наверное, со стороны мы выглядели как парочка, которая собирается целоваться. На секунду мне показалось, что сейчас он вопьется в мои губы поцелуем, и я инстинктивно дернулась назад.
        Мой преследователь усмехнулся.
        - Боишься? Мне нужна пленка. Понимаешь, видеопленка, которую тебе передали. Может быть, ты хочешь продать ее? Подумай над моим предложением.
        - Мне нечего думать, раз ее у меня нет. - Я старалась говорить спокойно, без дрожи в голосе.
        - Я ведь от тебя не отстану. И не думай. - Он сжал сильней мою руку, я уже хотела врезать ему ногой в пах, чтобы вырваться и убежать, как хлопнула дверь подъезда, и перед нами выросли двое. Она - блондинка лет двадцати двух, и он - худой, выше ее на голову и старше на десяток лет.

«Бандерас» выпустил мою руку и сплюнул на землю.
        Парочка все время хихикала и оживленно болтала друг с другом, визгливый голос блондинки резал уши.
        - Я могу идти?
        - Иди. Но мы еще встретимся, Джульетточка! И чем скорее ты освежишь свою память - тем лучше. Для тебя.

«Бандерас» ушел, не оглядываясь, а я стояла на месте, и меня била дрожь.
        Дома я сразу прошла на кухню, бросила пакет с продуктами в угол и села за стол, подперев подбородок руками.
        Почему «Бандерас» был уверен, что я об этой пленке знаю?
        Что я могла знать и что на этой пленке, раз она представляет для него такую ценность?
        Кто и почему убил Романа и куда делся труп?
        Я набросала эти вопросы на листе бумаги, потом смяла его и отправила ловким броском в мусорное ведро.
        Ответ ни на один вопрос я не знала. Но «Бандерас» вряд ли от меня отстанет, о чем он честно предупредил. Значит… мне остается только одно: попытаться самой получить ответы. А для этого сначала необходимо было ответить на один вопрос:
        Кем был на самом деле Роман?
        Когда эта мысль мелькнула у меня в голове, я поняла, что не готова ввязаться в сомнительную авантюру с непонятным исходом. Сидеть сложа руки я тоже не могу. Так уж складываются обстоятельства.
        Ронька вился около меня.
        - Слушай, я совсем забыла, что купила тебе клубнику.
        Я поднялась с табуретки и взяла пакет с продуктами. Достала пластиковый контейнер с клубникой и открыла его.
        - Лови!
        Ронька поймал ягоду на лету.
        - Скоро она пойдет у матери на даче. Там ты полакомишься вволю…
        Хотя мне этого не хотелось, я принялась прокручивать события того вечера в голове: я вспомнила, что в «Золотом павлине» Роман довольно долго сидел за столиком не один, а с красивой черноволосой женщиной лет сорока. Правда, когда я потом спросила его о ней, он явно напрягся: мои расспросы были ему неприятны. Так что кто эта женщина и что ее связывало с Романом, остается неизвестным. Он назвал ее просто знакомой, но ежу ясно, что это - отговорка, придуманная на ходу. С таким же успехом он мог назвать ее соседкой или коллегой.
        Я достала из мусорного ведра скомканную бумагу и расправила ее. На обратной стороне размашистым почерком написала: женщина, 40 лет, брюнетка.
        Когда она ушла, какое-то время Роман сидел один, потом он направился к бару, но остановился и минут пять болтал со стриптизершей у шеста. Судя по непринужденности их беседы, они были знакомы. Я тряхнула волосами. Если найти сорокалетнюю брюнетку весьма проблематично, то встретиться с этой рыжеволосой стриптизершей - пара пустяков. Для этого только надо еще раз зайти в «Золотой павлин». Кажется, это заведение скоро станет мне родным домом.
        Я легла спать, полная решимости раскрыть это дело, чтобы «Бандерас» отстал от меня раз и навсегда.
        Первая половина cледующего дня была заполнена бытовыми хлопотами. Я наконец решила бросить питаться сухомяткой и приготовить себе полноценный обед. На приготовление рассольника у меня ушел примерно час. Еще час - на котлеты и пюре с жареным луком. Когда котлеты уже вовсю жарились на сковороде и я следила за тем, чтобы они не подгорели, позвонила мама.
        - Чем занимаешься? - спросила она.
        - Готовлю обед.
        - Ты уже в отпуске?
        - Да.
        - А почему не заходишь?
        Я замялась: сказать «некогда» было бы нелепостью. Моя мать могла задать резонный вопрос: «А чем таким ты занимаешься, что тебе некогда заглянуть к родным?»
        - Отдыхаю.
        - А зайти к матери это - труд?
        - Зайду на днях, - пообещала я.
        - Спасибо и на этом, - хмыкнула она. - У тебя все в порядке?
        - Да.
        - Ну тогда жду. Звони.
        - Передавай привет Николаю Петровичу и Веньке.
        - Почему бы тебе не позвонить вечером и не сделать это самой?
        - Точно.
        Повесив трубку, я подумала, что мать, наверное, считает меня полусвихнувшейся неудачницей. Отпуск взяла в неподходящее время, занимаюсь непонятно чем и даже не нахожу времени позвонить родным. Ужас, да и только!
        Лариска не звонит, ну и ладно. Она обхаживает своего Серого, в любой момент они снова могут поцапаться и разбежаться в разные стороны, и тогда она будет обрывать мне телефон с жалобами на своего бойфренда.
        Ближе к вечеру я занервничала. Одно дело - все гладко расписать в мыслях, другое - воплотить на практике. С этим было хуже. Какое-то время я сидела на диване и разрывалась между желанием остаться дома и провести спокойно вечер и необходимостью пилить в «Золотой павлин».
        Ронька чуткой собачьей душой уловил мои терзания, подошел ко мне и лег рядом. «Я с тобой, - говорил его взгляд, - ничего не бойся».
        Я нагнулась и потрепала его по холке. «Ладно, так и поступим». Со вздохом поднялась: надо было собираться.
        Мое единственное платье, претендующее на звание «коктейльного», золотисто-бежевое на тонких лямках, висело в глубине шкафа. Одевала я его редко.
        Нацепив на себя платье, я поняла, что прибавила пару-тройку килограммов с тех пор, когда надевала его в последний раз. Сидеть в зале в платье было прохладно, я решила накинуть на плечи мамину золотистую легкую шаль. Ну и, естественно, плащик сверху. На ноги - прозрачные колготки и туфли на шпильке. И макияж поярче. Когда я обзавелась шарфами и свитерами всех мастей и расцветок на распродаже в центральном супермаркете, тогда же я отоварилась новым комплектом теней. Макияж занял у меня довольно много времени: по полной программе я красилась нечасто и поэтому не имела сноровки. Тени были в стиле «смокинг айс», и требовалось их тщательно растушевать, чтобы не выглядеть клоуном на детском утреннике.
        Когда же я наконец проделала эту ювелирную работу, то осталась довольна. Мои зеленые глаза утопали в серебристо-дымчатом мерцании - я даже понравилась сама себе. Вот только оценить мой новый имидж некому.
        Но я не дала этой мысли укорениться в своей голове, в конце концов, у меня сейчас задача поговорить со стриптизершей насчет Романа, а не кукситься по поводу своей несостоявшейся личной жизни. Это всегда успеется.
        Выходя из дома, я подержалась за дверной косяк - на удачу.
        В «Золотом павлине» народу было непривычно много, был момент, когда я испугалась, что мне не хватит места. Но мои страхи оказались напрасными, меня впустили внутрь и указали на два свободных столика, предоставляя право выбора.
        Я выбрала тот, который был поближе к центру зала. Когда я шла к нему, то кожей ощущала, как меня ощупывают мужские взгляды. Одинокая девушка - лакомый кусочек для мужского внимания. Но я старалась идти, ни на кого не глядя, с выражением лица, которое Лариска называла «здоровой стервозностью».
        Сделав скромный заказ, я развернулась так, чтобы мне хорошо была видна сцена и шест, вокруг которого извивалась незнакомая мне стриптизерша с длинными белыми волосами. Конечно, меня вполне могло ждать фиаско: рыжеволосая приятельница Романа могла взять сегодня выходной или была не ее смена. Или она просто заболела. Я почему-то была твердо уверена, что обязательно встречу ее сегодня вечером, и не подумала о том, что этого может и не произойти. На секунду я ощутила такое глубокое разочарование, что во рту мгновенно стало кисло, и я сглотнула.
        - Ваш заказ, - вырос около меня официант.
        И тогда я решилась.
        - Простите, а сегодня будет выступать рыжая стриптизерша с кудрявыми длинными волосами?
        - Рыжая? - переспросил официант, наклоняясь ко мне. - Вы кого имеете в виду? Лизу или Анну? Есть еще Эльвира.
        - Я не знаю, как ее зовут, - c отчаянием сказала я.
        - Перед номером обычно объявляют.
        - Я знаю только цвет волос.
        - Они выступают в париках, - последовал ответ.
        - А я могу поговорить с кем-нибудь из них?
        Молодой парень окинул меня внимательным взглядом. Наверняка он имел четкие инструкции от администрации ресторана вылавливать алкоголиков и невменяемых и спроваживать их куда подальше с помощью охраны, чтобы они чего не натворили. В настоящий момент он определенно прикидывал в уме: отношусь ли я ко второй категории, то есть к психам, и что ему со мной делать.
        - Мне очень нужно поговорить с рыжей стриптизершей.
        Похоже, он решил, что я неопасна, просто обычная извращенка, и поэтому кивнул.
        - Видите дверь рядом с баром? За ней - коридор. Если вы пройдете по тому коридору, то найдете гримерки cтриптизерш. Поговорите там, - cказал он с легким оттенком издевательства. Я подумала, что он принял меня за лесбиянку, отсюда и нотки презрения в голосе. Но мне было абсолютно наплевать, лишь бы получилось то, что я задумала.
        Официант ушел. Какое-то время я сидела, ковыряясь вилкой в салате «Римский», но потом встала со стула и решительно направилась в том направлении, которое указал мне официант.
        Когда я потянула на себя дверь, поймала на себе удивленный взгляд бармена. Но пока он не задал мне вопроса, куда я иду и зачем, я скрылась за дверью, предназначенной исключительно для персонала.
        Куда идти дальше, я не имела ни малейшего понятия. Навстречу мне попался маленький мужчина в черном костюме, красной жилетке и галстуке-бабочке.
        - Вы не подскажете, где находятся гримерки стриптизерш? - обратилась я к нему.
        - Третья дверь справа, - буркнул он, ничуть не удивившись моему вопросу.
        Я пошла вперед, но внезапно зазвонил сотовый в моей сумке. Это была Лариска.
        - Я не могу сейчас говорить с тобой, - сказала я, понизив голос. - Перезвоню позже.
        - Что-то случилось? Где ты находишься?
        Самой главной чертой Ларискиного характера было неуемное любопытство.
        - Все потом, - и я нажала на разъединение.
        Наконец я оказалась перед нужной мне дверью. Никаких табличек или других опознавательных знаков на ней не было. Я постучалась.
        - Че? - раздалось за ней.
        Я поняла это как приглашение войти и толкнула дверь. В маленькой комнатенке на одном из двух стульев сидела, вытянув ноги, девица в одном бикини и накинутом поверх красном халате, расстегнутом спереди, и болтала с кем-то по мобильному.
        При моем появлении она ненадолго отвлеклась.
        - Че?
        - Я хотела поговорить с вами.
        - Подожди там, - она кивком указала на дверь.
        Девица была коротко стриженной шатенкой с глазами, подведенными черной подводкой. Но я помнила слова официанта, что стриптизерши выступают в париках, поэтому с ходу определить, та ли эта девушка, которая мне нужна, не могла.
        За дверью я протомилась довольно долго - минут пятнадцать, не меньше, пока не услышала энергичное:
        - Входи!
        Девица уже курила, пуская в воздух красивые колечки дыма.
        - Ты ко мне?
        - Еще не знаю.
        Звучало, конечно, по-дурацки. И поэтому девица уставилась на меня с удивлением.
        - Че?
        Очевидно, это было ее любимое слово.
        - Вы работали в ресторане 28 апреля?
        - Это важно?
        - Да.
        - Кому?
        - Мне.
        - Тогда гони бабло. Почему я должна рассказывать тебе все за просто так?
        Я покорно вытащила из сумки пятьсот рублей.
        Она фыркнула, но деньги взяла.
        - И че?
        - Вы работали здесь 28 апреля? - повторила я.
        Она достала из черной сумки потрепанную записную книжку и пролистала ее.
        - Я. И че?
        - Вас зовут Лиза? - наугад спросила я.
        - Это кликухи ресторанные. Я - Эльвира. Но вообще-то Света.
        - Света… - Я по-прежнему стояла перед ней.
        Она ногой пододвинула ко мне стул.
        - Садись.
        Я села на стул напротив нее. Комнатка была маленькой и перед нами было расстояние примерно в метр.
        - Я хочу узнать поподробнее об одном молодом человеке. Его зовут Роман. Он выше среднего роста, светловолосый, симпатичный, у него светлые глаза и родинка на виске.
        Эльвира-Света пускала колечки дыма и смотрела на меня.
        - И че?
        - Двадцать восьмого апреля я была в ресторане и видела, как он с вами разговаривал. Я поняла, что вы знакомы, и хотела узнать о нем.
        - Что узнать?
        - Он пропал, и я никак не могу его найти. Мы провели с ним время, он обещал позвонить и как в воду канул. Ни звонка, ни весточки.
        Эта роль мне показалась самой убедительной - я решила сыграть девицу, разыскивающую своего парня, который поматросил и бросил. А она не может забыть его, cохнет до сих пор и хочет найти.
        Эльвира-Света молчала.
        - Если нужны еще деньги…
        Неожиданно она прервала меня.
        - Засунь их в задницу. Просто я сама удивлена, куда он пропал, и не знаю, что и думать…
        - Кто он? Роман?
        - Какой Роман! - досадливо махнула она рукой. - Его зовут Пашка! Пашка Арс! Это сокращенно от фамилии Арсеньев. Он здесь частенько околачивался. Чуть ли не каждый вечер. И вот уже больше недели его нет. Я все думала позвонить ему, спросить, куда он исчез, да все свои дела, то да се. И вот являешься ты и говоришь, что он пропал. Ты кто?
        - Знакомая. Мы были вместе…
        Она фыркнула и потушила сигарету в пепельнице.
        - Так все говорят.
        - Кто все?
        - Его девицы. Пашка был клевый пикапер. Любую девку или бабу мог склеить за пять минут. Профессионал.
        Кое-что забрезжило в моих мозгах.
        - Он сюда в ресторан ходил, чтобы баб клеить?
        - А то!
        Эльвира-Света достала новую сигарету и чиркнула зажигалкой.
        - Вообще-то он хороший парень. Ну малость свихнутый на этом пикапе. Но это его личное дело. Он - мой бывший одноклассник. После школы какое-то время помыкался здесь, в этом городишке. Поработал там, сям. Понял, что здесь житухи никакой. Чернота беспросветная. Хороших мест мало, да и те все расхватаны: родственниками или знакомыми чьими-то. Но так оно и бывает в этих провинциальных городишках, где с виду вроде все нормально, а копнешь, так такое вылезает: сплошная безработица, тоска, пьянки, наркота, разборки всякие между криминальными типами. Мое-твое не поделили.
        Эльвира-Света смотрела куда-то мимо меня.
        - Я и сама хотела рвануть отсюда. Но сначала развелись предки. Потом заболела мать. Так я и торчу здесь. Как будто отбываю временную ссылку непонятно за что.
        Девушка перевела взгляд на меня.
        - А что Пашка? Поманежил и бросил? Наплел с три короба и слинял?
        Говорить правду, по понятным причинам, я не могла, поэтому кратко ответила:
        - Типа того.
        - Понятно, - усмехнулась она. - Но куда он пропал, я не знаю. Может, к себе в Москву рванул. Он там живет постоянно.
        - Работает кем?
        Она неопределенно качнула головой.
        - Пашка о себе особо никогда не рассказывал, скрытный он парень. Вроде бы общаешься с ним запросто, болтаешь так нормально, а потом он внезапно замкнется, и все. Словно только что был тут, рядом, а теперь где-то далеко. О той его, московской, жизни я ничего не знаю. А здесь у него бабка родная жила; родители погибли в автокатастрофе когда он в девятом классе учился.
        - Жил он здесь у бабки?
        - Кажется, да, а может, где номер в гостинице снимал…Честно - не в курсе. Да и по барабану мне это было. Он сюда поболтать приходил.
        - О чем?
        - Ну ты и зануда! Слушай, ты вправду на него запала? Тогда советую выбросить его из головы. Пашка ни с кем серьезно связываться не станет. Это точно. Так что твои шансы - полный ноль. В смысле, охомутать его и женить на себе. Не ты первая, не ты последняя. И не такие девки на него вешались, проходу не давали… Паша себе цену знает. Сигарету будешь?
        - Не курю.
        - Как хочешь. Короче, выброси его из головы и не сохни. Пашка не тот тип, по которому надо убиваться. Усекла?
        Я кивнула.
        - Ну а о чем вы все-таки говорили с Павлом?
        - Больше всех надо, а? Или слишком умной казаться хочешь? Что у тебя за интерес тут? Ну… трепались обо всем. Он о посетителях ресторана частенько расспрашивал. Что да как. Любил о людях потрепаться, поспрашивать о них. Иногда мы им косточки перемывали, а они даже не знали об этом. К нам ведь частенько постоянные гости захаживают. Пашка многих в лицо знает.
        Я жадно впитывала каждое ее слово, при этом старалась сохранять на лице придурковатое выражение, играя роль девицы, крепко втрескавшейся в парня, который сделал от нее ноги. Не знаю, насколько я хорошая актриса, но, по крайней мере, cтаралась…
        - Ну че, довольна?
        - Главное, что его нет, и где он…
        - Здесь уж я тебе помочь ничем не могу. Без понятия.
        - А московского адреса у тебя нет?
        - Нет.
        - А здешнего? Бабкиного?
        - Где-то был. Тебе срочно?
        - Да.
        Она повертела головой, и в глазах запрыгали чертенята.
        - Говорю же: не сохни по Пашке. А ты - как уперлась. Что ж, я тебя предупредила. Если что, на меня не ссылаться. Уговор поняла?
        - Естественно.
        - Слушай! - Она уставилась на меня. - А ведь это о тебе один парень справки наводил. Только сейчас вспомнила.
        - Какие справки?
        Она задумалась.
        - Ну после того вечера, когда ты с Пашкой была. Я вас видела. Точно! - хлопнула она себя по лбу. - А на другой день такой жгучий красавчик пришел и стал спрашивать: встречался ли с кем Паша в тот вечер. Я о тебе и сказала: такая шатеночка, стрижка каре, cимпатичная, глаза чуть раскосые. Лет двадцати трех - двадцати четырех.
        - Двадцать пять, - машинально поправила я.
        - Ну на лбу же не написано, - усмехнулась стриптизерша.
        Я сидела, как в столбянке. Получается, я сама сунулась в пасть к «Бандерасу». Если бы я не пришла через два дня в «Золотой павлин», он бы меня ни за что не разыскал.
        - У меня скоро выход. Если че еще надо - выкладывай и уходи. Я номер из-за тебя задерживать не могу.
        Я вспомнила красивую черноволосую женщину сорока лет и решила спросить о ней:
        - А среди постоянных посетителей ресторана нет ли, не знаешь, такой красивой брюнетки лет сорока, с длинными волосами?
        - Может, есть, а может, нет. Так навскидку вспомнить не могу.
        - Паша не казался тебе в последнее время чем-то озабоченным, расстроенным?
        Эльвира-Света посмотрела на меня внимательно.
        - С ним что-то случилось, да? А ты темнишь и не хочешь говорить правду? Играешь со мной вслепую?
        Я постаралась сделать безмятежное лицо.
        - Просто я не знаю уже, что подумать. Может, у него какие неприятности были и он решил временно скрыться?
        - Ничего такого я за ним не замечала и о его проблемах не знаю.
        - И последний вопрос: зачем он сюда приехал? К нам в город?
        - А… это… - Она потерла правой рукой кончик носа и замолчала. - Он… правда, просил никому об этом не говорить. Но ты же будешь молчать?
        - Не сомневайся.
        - Он здесь на курсах преподавал.
        - Каких курсах? - вытаращила я глаза.
        - Курсы по соблазнению или что-то в этом роде. Центр такой недавно у нас открыли. Уже запись вперед на несколько месяцев. Паша хвастался: работы непочатый край. Пока всех желающих пикаперами не сделаем, говорил он, отсюда не уедем. Недавно они полгода в Сочи работали. Ударно-вахтенным методом, как выражался он. Сплошной аншлаг.
        В голове у меня уже была полная каша, и полученную информацию срочно требовалось разложить по полочкам. Да и у Эльвиры-Светы скоро был выход.
        Я встала со стула, который подо мной подозрительно заскрипел.
        - Телефон Пашиной бабки не даешь?
        - Ой, говорю же, искать надо. Запиши мой телефон. Позвони на днях, тогда скажу.
        - А адрес курсов?
        - Cлушай, милая, ты хочешь, чтобы все тебе на блюдечке с голубой каемочкой принесли? Если тебе нужен парень, так и побегай за ним. Сама узнай, что и как. Откуда я знаю об этих курсах? Я что, на них записывалась?
        - Ладно, давай свой телефон.
        Эльвира-Света продиктовала мне номер, который я вогнала в записную книжку мобильного.
        - Возьми мой. На всякий случай.
        Стриптизерша скривилась, но телефон записала. На клочке бумаги.
        - Успеха тебе! - крикнула она мне в спину. - Найдешь Пашку, привет передавай. И скажи ему, что я уже соскучилась.
        - Передам.
        Обратный путь по коридору до своего столика я проделала на ватных ногах. Слишком много информации обрушилось на меня, и я не могла так быстро ее переварить. Получается, что Паша околачивался в «Золотом павлине» не просто так, у него был здесь вполне определенный интерес: баб клеить. Но с какой целью? Он брал с них деньги, или это был чисто спортивный интерес? Да и кто мог мне ответить на этот вопрос? Сам Паша?
        Я доедала салат, машинально орудуя вилкой, при этом мучительно размышляла над тем, что только что услышала.
        Я вспомнила обстоятельства нашего знакомства: все было так непринужденно, естественно. А выходит, что меня он тоже «склеил». Да так, что я ничего не заметила и подумала, что парень запал на меня и решил познакомиться. А у него каждый жест, каждое слово было взвешено и рассчитано. И никакой непринужденностью здесь и не пахло. Профессионал!
        Я пыталась вспомнить наш разговор почти дословно: и когда сидели в ресторане, и потом, когда переместились ко мне домой, но это было нелегким делом. Многое уже выветрилось из памяти, но я помнила общее впечатление от нашего знакомства и разговора - теплота и сердечность. Я невольно рассмеялась, и сидевшая за соседним столиком пара с удивлением посмотрела на меня. Наверное, со стороны я выглядела очень странно. Сижу, уткнувшись в тарелку с салатом, и еще смеюсь непонятно над чем.
        Мне стало смешно, что я попалась на удочку к профессионалу и ничего не заметила. Правда, любопытно, у него ко мне-то какой интерес был? Просто так? Рядовая разминка?
        Несмотря на ущемленное самолюбие, я решила не размышлять над этим вопросом: у меня были проблемы поважнее.
        Я доела салат, выпила кофе и попросила счет. К тому времени на сцене уже извивалась вокруг шеста Эльвира-Света. В этот раз на голове у нее был парик из длинных черных волос.
        Я заплатила, оделась в гардеробе и поехала домой на маршрутке. Ждать автобуса пришлось бы слишком долго.
        Дома, раздевшись, я первым делом позвонила Лариске.
        - Ты где была? - обрушилась она на меня. - Что за секреты?
        - В «Золотом павлине».
        - Опять, - простонала она. - И чего тебя туда тянет?
        - Я узнала кое-что о том парне. Ну… Романе.
        - И чего?
        - Это не телефонный разговор.
        - Джульетта! Я тебя умоляю, не тяни резину, а то я скончаюсь прямо на месте.
        - Серый у тебя?
        - Уехал. У него бабушка заболела. Как ты знаешь, ухаживать за ней, кроме него, некому.
        Я проглотила ироничную реплику: «А не слишком ли часто болеет бабушка?» Бабушка Серого, Маргарита Никитична, бывший работник парткома, являлась обладательницей хорошей двухкомнатной квартиры на проспекте Ленина - центральной улице нашего города. Родители Сережи работали и поэтому все заботы по уходу за бабушкой препоручили ему, чем он, на мой взгляд, безбожно манипулировал и прикрывался. Получалось, что бабушка болела с удивительной регулярностью и такими тяжелыми болезнями, что круглосуточное присутствие Серого при ней было обязательным. Но сказать об этом - значило смертельно обидеть Лариску, поэтому я промолчала.
        - Ясно.
        - Давай выкладывай, что у тебя там?
        Вкратце я рассказала ей о том, о чем узнала сама. Она слушала, время от времени вставляя возгласы удивления.
        - Ни фига себе! - выдохнула она, когда я закончила.
        - Ну, а ты что мне звонила.
        - У меня для тебя тоже есть новости. Виталина узнала фамилию твоего бизнесмена.
        - Да ну! - Я была в высшей степени заинтригована. - И кто он?
        - Он действительно крупный бизнесмен. Не какой-то там самозванец. Волховский Виктор Николаевич, владелец торгового центра «Разгуляй», магазина электротехники
«Электролэнд» в нашем городе. Он - совладелец строительной компании
«Девелоп-Траст». Между прочим, она участвовала в строительстве «Орбита-Палас». Ну еще там мелочевка бизнеса: несколько магазинов, две автозаправочные станции, автосервис на Речной. Это только то, что Виталине удалось раскопать с ходу. Сколько там скрыто, cама понимаешь, никто не знает.
        - Спасибо Виталине и на этом. Она удивилась твоей просьбе?
        - Ничуть. Она, по-моему, вообще уже ничему не удивляется. Железная дева, как зовут ее в нашей семье. Да, кстати, самое главное - он не женат.
        - Разведен?
        - Нет. Холостяк со стажем. Виталина говорит, что у него в этом плане странная репутация.
        - Какая? - В моем мозгу уже возник образ тайного извращенца, предающегося всем порокам и грехам сладострастия.
        - Он часто меняет женщин и девушек, но постоянной подруги у него никогда не было.
        - И что Виталина говорит по этому поводу?
        - Ничего, просто констатировала факт. Наверное, Волховский хочет сделать тебя своей постоянной подругой.
        - Сомневаюсь в этом.
        - А я уверена. На все сто. Давай поспорим.
        - Нет никакого желания. Слушай, узнай об этих курсах или центре по соблазнению от Виталины. Она в курсе всех городских новостей. Я и сама попробую найти в Интернете. Но вдруг они там еще не разместили рекламу.
        - Попробую, если она будет в настроении и не пошлет меня куда подальше. К Виталине иногда не знаешь, на какой козе подъехать. Ладно, я пошла «Обрученных с любовью» смотреть. А ты обмозгуй все и сделай правильные выводы.
        - Какие же?
        Лариска фыркнула.
        - Не упусти мужика, который плывет к тебе в руки.
        - Да ну тебя! - рассердилась я и повесила трубку.
        Я быстренько сходила на улицу с Ронькой. Потом, когда вернулась, поняла, что проголодалась. Ресторанного салата надолго не хватило. Разогрела котлеты с пюре и полезла в ванну с горячей водой. Там, в окружении разноцветных свечек, и попыталась окончательно привести в порядок свои мысли.
        Я узнала, кем был Паша. Но что это мне дало? Паша нервничал в тот вечер, c кем-то говорил по телефону… Я с досадой потерла лоб. На этом все мои знания о нем исчерпывались. И куда делась пленка, которую требует от меня «Бандерас»? Если я попаду на курсы соблазнения, то смогу лучше узнать Пашино окружение и найти человека, кому он мог передать эту драгоценную пленку. Наверняка у него были друзья, знакомые, которым он доверял. Если это действительно важная вещь, ее не отдают случайным людям вроде меня. Моя задача - найти эту пленку, чтобы «Бандерас» отстал от меня. Он предупредил, что мы еще встретимся…
        В конце концов, Паша мог передать пленку и той брюнетке, c которой он беседовал в ресторане. Я приложила ладони ко лбу.
        У меня два направления действий. Первое - курсы по соблазнению, второе - нужно найти эту женщину, которая была с Пашей в «Золотом павлине».
        Я вылезла из ванной и вытиралась полотенцем, когда услышала звонок на городской телефон. Я рванула к аппарату и сорвала трубку, тяжело дыша.
        - Алло! Алло! Я вас не слышу!
        Но в трубке по-прежнему было глухое молчание. Прокричав еще пару раз «алло», я повесила трубку. Данный инцидент мне совсем не понравился.
        Заварив крепкий чай, я залезла в Интернет. Мои опасения, что курсы по соблазнению еще тормозили с рекламой, были совершенно напрасными. Они развернули такой мощный пиар…
        Центр назывался скромненько и со вкусом - «Казанова: искусство пикапа». Хоть бы название пооригинальней придумали, поморщилась я.
        Стоимость их была довольно высока. Курс из десяти занятий стоил десять тысяч, зато организаторы обещали устранить все комплексы, научить знакомиться с любой девушкой, быстро соблазнять и грамотно расставаться.
        Арендовал центр «Казанова» старинный двухэтажный особнячок в исторической части города, стало быть, финансовые дела были у них на высоте. Возглавлял центр некий Кастелаки Арнольд Сабитович. Судя по фамилии-имени-отчеству, это была гремучая многонациональная бомба с эффектом быстрого действия. На фотографии Арнольд Сабитович был начинающим лысеть мужчиной лет сорока с лишним с белоснежными вставными зубами и пронзительными темными глазами. Он улыбался во все тридцать два зуба и предлагал всем «настоящим мужчинам и парням записаться на его курсы».
        Если Паша работал на этих курсах, то Арнольд мог знать о его профессиональной деятельности вполне достаточно, чтобы пролить свет на те страницы его биографии, которые пока были скрыты от меня. Но Арнольд Сабитович пошлет меня куда подальше, как только я сунусь к нему с расспросами.
        Я задумалась. И вдруг мне в голову пришла одна очень простая мысль. И помочь мне опять должна Виталина. Чтобы влезть в доверие к Арнольду, я могу представиться журналисткой, которой нужно написать статью о пикапе. Вряд ли он откажется от возможности лишний раз прорекламировать свои курсы. Виталина могла бы выправить мне журналистское удостоверение. Не думаю, что для нее это большая проблема. А я смогу поближе пообщаться с человеком, который работал с Пашей и знал его.
        Вполне возможно, что искать Пашиного убийцу нужно среди жертв его обаяния. У какой-то женщины или девушки не выдержали нервы, и она прикокнула милого подонка. Такой вариант тоже нельзя сбрасывать со счетов. Или какой-нибудь ревнивец, которому не понравилось, что его девушку в два счета «склеил» заезжий проходимец. Факт остается фактом. Паша приехал в наш город и его убили. Скорее всего, пленка связана с его амурными делишками. Кому он успел насолить за столь короткое время? А может, здесь играют свою роль Пашины московские делишки, о которых я ничего не знаю? Но что-то подсказывало мне, что это не так… Эта история связана с нашим городом.
        Я посмотрела на часы. Было уже двенадцать часов ночи. Пора было ложиться спать. Правда, утром мне не бежать на работу, но завтра у меня много дел. Нужно связаться с Лариской и попросить ее о встрече с Виталиной. И чем скорее я сделаю это, тем лучше.
        Уже засыпая, я подумала, что Виктор Николаевич не позвонил мне. Но я и не рассчитывала на продолжение наших отношений. В тот раз на протяжении всего дня меня не покидало ощущение, что у скучающего бизнесмена выпало свободное время, которое он не знал чем занять, и поэтому он пригласил первый попавшийся и свободный объект, то есть меня, cкрасить ему досуг. Я была для него ничего не значащим фоном, вроде предмета мебели, и слова Лариски о том, что я не должна упускать Волховского, показались мне нелепыми и смешными. Как всегда, моя подруга расфантазировалась на пустом месте. И почему-то я была уверена, что Волховский больше мне не позвонит. Девочка по вызову ему уже не понадобится.
        Утром я проснулась в отличном настроении. Со мной такое бывало крайне редко. Обычно меня либо снедала лень, либо я просто не знала, что делать. Но сегодня утром все было по-другому.
        Звонок Лариске, как и моя просьба позвонить Виталине и сказать ей, что я хочу написать о центре «Казанова», заставили ее впасть в ступор.
        - Ты хочешь написать статью? - уточнила она.
        - Ну да!
        - А ты сможешь?
        В этом месте я испытала раздражение:
        - В школе у меня по сочинению всегда были пятерки.
        - Так то - школа, а то - пресса.
        - Слушай, ты будешь звонить Виталине, или как? Или будешь компостировать мне мозги насчет моих литераторских навыков.
        - Попробую. Но ничего не обещаю. Ты же знаешь Виталину. То она нормальная, то чистая крейзи. Пошлет и все.
        - Ты постарайся, чтобы не послала.
        - Но это же не от меня зависит.
        Лариска обещала перезвонить, как только что-то прояснится.
        Ждать - самое поганое занятие. Время словно останавливается, и все сосредотачивается вокруг этого ожидания. Я переделала дома кучу дел, даже разобралась на балконе и все время прислушивалась к телефону и к сотовому. Я понимала, как много зависит от этого звонка, и поэтому нервничала.
        Лариска перезвонила через три часа.
        - С тебя причитается, - начала она без всяких предисловий.
        - Чего там? Что сказала Виталина?
        - По-моему, она мало что поняла. У нее было совещание, я с трудом дозвонилась до нее. Но она сказала, чтобы ты подъехала к редакции и там вы все обговорите. В два часа.
        Я машинально бросила взгляд на часы. У меня на все про все оставалось полчаса.
        - Лариска! - завопила я. - Я же не успею.
        - Ничего не знаю. Потом Виталина уедет. Так что руки в ноги и дуй в редакцию.
        Я бросила трубку и начала спешно собираться. Вылетев из дома пулей, я молила, чтобы автобус пришел вовремя. Или с маленьким опозданием. Но, простояв на остановке десять минут, я поняла, что придется брать такси. Остановившийся около меня частник, владелец зеленых «Жигулей», заломил бешеную цену, но я молча проглотила возражения и согласно кивнула. У меня не было времени. Если я опоздаю в редакцию, Виталина, как сказала Лариска, умчится по своим делам. И тогда прости-прощай мои далеко идущие планы…
        Машина притормозила у здания, где размещалась редакция, без двух минут два. Расплатившись, я ринулась вперед, перескакивая через ступеньки, по длинной лестнице.
        Редакция «Вестника города» занимала здание бывшего горкома комсомола. Я потянула на себя стеклянную дверь и бросила охраннику:
        - Я к Царьковой Виталине Николаевне.
        - Вы договаривались? - спросил охранник, высокий плечистый парень со шрамом на щеке.
        - Да.
        - Как ваша фамилия?
        - Громова Джульетта.
        - Сейчас посмотрю в списках.
        - Мне некогда. Она ждет меня.
        - Порядок есть порядок.
        Он пробежал глазами белый лист с фамилиями:
        - В списках вас нет.
        Я чуть не взвыла.
        - Но мы с ней договаривались.
        - Ничего не знаю. Звоните ей. Вот телефон, - он придвинул ко мне аппарат, cтоявший на столике. - Это внутренний телефон. Набирайте через четверку. Вот ее номер.
        Дрожащими руками я набрала номер Виталины. После третьего гудка я услышала, как сняли трубку и около моего уха раздался металлический голос Виталины:
        - Виталина Царькова слушает.
        - Виталина Николаевна, - торопливо заговорила я. - Это Джульетта, подруга Ларисы. Она сегодня разговаривала с вами…
        - Я помню, - оборвали меня. - Ты где?
        - Внизу.
        - Поднимайся наверх. Мой кабинет на втором этаже. Третья дверь справа. Жду.
        Повесив трубку, я посмотрела на охранника.
        - Все в порядке. Виталина Николаевна меня ждет.
        - Она сказала вам, где ее кабинет.
        - Да.
        Не дожидаясь лифта, я понеслась по широкой лестнице на второй этаж.
        Прежде чем войти в кабинет, я постучалась.
        - Входите, - услышала я.
        Кабинет у Виталины был просторным: светлые стены, светлая мебель. Около окна - большой аквариум. Еще в глаза мне бросились яркие красочные картины с видами нашего города. На полу был серо-бежевый ковролин.
        Виталина сидела за столом и что-то писала в блокнот.
        Не глядя на меня, она бросила:
        - Проходи сюда и присаживайся. Одну минуту. Сейчас я закончу срочное поручение, тогда и поговорим.
        Виталина закончила писать и подняла голову.
        - Привет! Выкладывай, что там у тебя, только быстро и кратко. Мне уже скоро надо убегать.
        Каждый раз, глядя на Виталину, я удивлялась, насколько непохожими могут быть родные сестры. Одна - четкая целеустремленная, деловая. Баба с яйцами, говорят про таких. Вторая - настоящая размазня. Милая, хорошая, но каждый может из нее веревки вить, не прилагая к этому даже особых усилий.
        Я рассказала Виталине о центре «Казанова» и о том, что я познакомилась с парнем, а он - слинял. Но, по моим данным, он как-то связан с этим центром, и я хотела бы разыскать его. А выход только один - познакомиться с руководителем центра под видом журналистки. Я жить без него не могу и прошу Виталину помочь мне…
        Мой сопливый бред Виталина слушала без всякого выражения на лице, как будто сводку погоды.
        - Ну ясно, - протянула она. - Вляпалась в очередное дерьмо и, вместо того чтобы вздохнуть с облегчением и жить дальше, ты с упорством, достойным лучшего применения, пытаешься это дерьмо разыскать. - Она покачала головой. - Смотрю я на вас с Лариской, вроде бы не дуры, сообразительные, современные, а если копнуть…. - Она замолчала. Мне показалось, что ей хотелось сказать - «полные идиотки». - Ладно, не об этом сейчас речь.
        Зазвонил телефон.
        - Да, Виталина Царькова слушает…
        Из краткого разговора я поняла, что речь шла о рыбном комбинате, который не прошел санэпидемиологического контроля.
        Повесив трубку, Виталина обратилась ко мне.
        - Я когда по телефону разговаривала, то думала о твоем предложении. - Как она делала два дела одновременно, я представить себе не могла! - Такой репортаж был бы нужен и актуален. Но сможешь ли ты сделать такую статью или серию очерков?
        - В школе по сочинениям у меня были пятерки.
        Виталина фыркнула.
        - Забудь об этом. Пиши кратко, выделяй главное. Составь предварительный список вопросов и придерживайся его - так будет легче следовать намеченному плану. Когда соберешь материал, я пошлю тебя к Маше Ивановой, она поможет тебе его обработать. Договорились? Пропуск тебе сделают, я сейчас распоряжусь насчет этого. Диктофон дам из личных запасов. Веди себя уверенно, не тушуйся. Наглость, апломб, море-по-колено и пошли-все-на-фиг. Поняла? Все. Если что, звони… - Она достала из ящика стола визитку и подчеркнула телефон внизу.
        - Это мой сотовый. На самый крайний случай.
        Я кивнула.
        - Спасибо.
        - Спасибо будешь говорить, когда гонорар получишь. Все. Иди.
        Я вышла из кабинета Виталины, малость прибалдевшая, с миниатюрным серебристым диктофоном в руках - Виталина показала, как им пользоваться. Я подумала, что Лариска - дура. Я, имея такую сестру, непременно куда-нибудь бы выбилась… А она работает в своем магазине и даже не пытается оторвать задницу от насиженного места и как-то изменить судьбу. Виталина права - мы полные идиотки, которые плывут по течению жизни и ничего не собираются менять.
        Дома я задумалась. Теперь передо мной горел зеленый свет, и я могла идти в
«Казанову» под прикрытием журналистского удостоверения. Но что-то останавливало меня. Это был внутренний страх, что я ввязалась не в свое дело. Не проще ли все оставить как есть и отойти в сторону? Я благополучно вышла из одной передряги, так почему я так упорно стремлюсь угодить в другую? Мне что, не хватает экстрима, или я сумасшедшая идиотка, которая от нечего делать ищет приключений на свою голову? Но в глубине души я знала, что ни первое, ни второе предположение неверны.
        Просто судьба делала свой очередной зигзаг, и я не могла ей сопротивляться. Водоворот событий уже нес меня туда, где я должна быть по всем представлениям и раскладу капризной судьбы-злодейки. Кроме того, я знала, что «Бандерас» не тот тип, который бросает слова на ветер. Рано или поздно он объявится в моей жизни и снова потребует пленку, о которой я не имела ни малейшего представления. И вряд ли мне удастся убедить его, что я не имею к этому никакого отношения. Значит, как ни крути, судьба толкает меня найти концы и начало этой истории. Другого выхода нет.
        Кастелаки Арнольд Сабитович встретил меня вполне приветливо. Если только под приветливостью можно понимать оскал, отдаленно напоминающий улыбку, и внимательный сверлящий взгляд, которым он время от времени одаривал меня.
        В комнате, где сидел Кастелаки, царил настоящий бедлам. Постоянно входили и выходили люди, звонил телефон, а сам Кастелаки умудрялся одновременно разговаривать с входившими, отвечать на телефонные звонки, слушать меня и подавать реплики. Он был точно таким же, как и на фотке в Интернете: начинающий лысеть дядечка лет сорока. Одет Кастелаки был в темно-синюю майку с надписью на груди:
«Fack me».
        - Значит, вы хотите сделать статью о нашем центре?
        - Или серию статей, - поправила я. Мне был нужен предлог, чтобы ходить сюда подольше. - Да. Я думаю, это будет интересно.
        - Естественно. Популяризация наших идей крайне необходима. Как вы себе представляете процеcc сбора материала?
        - Ну… - Я заерзала на стуле, обитом ярко-красным бархатом. - Я могла бы присутствовать на лекциях, а потом сделать краткую выжимку из материала, так сказать, заинтересовать читателя.
        Арнольд спокойно кивнул.
        - Идея неплохая! Чем больше последователей - тем больше клиентов.
        В эту минуту в комнату заглянул высокий блондин в красной майке и что-то сказал Кастелаки, низко наклонившись к нему.
        - Хорошо. Пусть приходит. Мы сохраним конфиденциальность и разрулим его проблему. Возьми телефон, я позвоню ему чуть позже.
        - Вы даже не представляет себе, cколько человек записалось к нам в первый же день! Все хотят решить свои проблемы, и немедленно. У нас есть поэтапные методики, есть ускоренные занятия, есть форумы по отдельным проблемам. Например, парень был на первом свидании и теперь не знает, когда пригласить девушку на второе: сразу или подождать, немного ее помучить. Много вопросов по тактике соблазнения, здесь есть свои ньюансы… Словом, работы много.
        Я потерла кончик носа.
        - А преподавателей у вас хватает?
        - Преподавателей? - Мой вопрос, казалось, удивил его. - Конечно, у нас квалифицированный персонал.
        Я хотела задать вопрос о Паше Арсеньеве, но подумала, что могу насторожить его или спугнуть. Пока еще было не время задавать этот вопрос. Пока…
        Я сглотнула.
        - Когда у вас начинаются занятия?
        - Они идут у нас тремя потоками. Думаю, что вам интересен будет курс для начинающих. Приходите завтра в семь.
        - Хорошо, - кивнула я. - Приду.
        Кастелаки уже потерял ко мне интерес и стал просматривать телефонную книжку сотового. Я поняла, что мне пора отчаливать. Деловые люди слишком ценят свое время, а Кастелаки, несомненно, принадлежал к их числу.
        При выходе из комнаты я столкнулась в дверях с блондином в красной майке, он посмотрел на меня сверху вниз и устремился к Кастелаки.
        На улице я перевела дух. Когда я задала вопрос о преподавателях, на лице Кастелаки ничего не отразилось. А ведь мог бы сказать: «У нас, к сожалению, недавно случилось трагическое ЧП - преподавателя убили». Хотя если трупа нет, то об убийстве говорить никто не может. А вот о том, что преподаватель внезапно исчез, Кастелаки сказать мог. Хотя я для него лицо постороннее, и возможно, что он не захотел выносить сор из избы. Это их внутреннее дело, и посвящать меня в него совсем необязательно.
        Я вздохнула. Нетерпение, охватившее меня, было столь велико, что я не знала, как доживу до завтрашнего дня, точнее вечера.
        Весеннее солнце припекало все сильнее. В воздухе плыл аромат сирени, смешанный с бензином, а мне вдруг ужасно захотелось мороженого, и я повертела головой по сторонам в поисках кафе.
        Кафе оказалось рядом, примерно в пяти метрах от меня. Я потопала туда, размышляя о том, что время идет, а Пашины загадки так и остаются неразгаданными. Хотя, возможно, завтра мне повезет и я сделаю шаг в правильном направлении.
        Я толкнула стеклянную дверь и вошла внутрь.
        Мороженого было пять видов, и я не знала, какое выбрать. Наконец остановилась на ванильно-ореховом с клубничным соусом.
        Я взяла мороженое и вышла на улицу: сидеть внутри, в темном помещении, мне не хотелось. На улице было лучше. Уже вовсю пекло майское солнце, и мне хотелось просто посидеть и поглазеть на прохожих. Я выбрала столик ближе к тротуару под темно-зеленым тентом; работники кафе уже выставили живые цветы, и вдоль небольшого серебристого заборчика, отделявшего территорию кафе от улицы, высились кадки с нарциссами, тюльпанами и крокусами.
        Я поставила креманку с мороженым на стол и села поудобней. Торопиться мне было некуда. Я собиралась в свое удовольствие посидеть за столиком в кафе, выбросив хотя бы на время все свои проблемы из головы.
        Я подцепила ложечкой мороженое и отправила его в рот. Зазвонил сотовый.
        Я посмотрела на экран дисплея. Номер был незнаком.
        - Алло!
        - Джульетточка! - раздался в трубке голос Виктора Николаевича. - Ты где? Чем занимаешься?
        - Сижу в кафе.
        Я услышала краткий смешок.
        - Хорошее занятие для молодой барышни. А у меня к тебе есть одно предложение.
        Я молчала. И мой собеседник продолжил:
        - Завтра в «Орбите-Палас» намечается одна вечеринка. Мне очень бы хотелось, чтобы ты была на ней. И я подумал, почему бы сегодня тебе не выбрать наряд для этого мероприятия. Я мог бы сейчас подъехать к тебе, и мы вместе что-нибудь бы купили. Как ты на это смотришь?
        Предложение было сделано таким тоном, что отказываться было неудобно. Я-то помнила, что была обязана Виктору Николаевичу своим спасением. Неужели Лариска права, и он хочет сделать меня своей постоянной подругой? И в качестве первого шага собирается вывести на вечеринку в «Орбиту-Палас»? Похоже на то… Хотя в мои планы становиться любовницей Волховского не входило. Но я всегда могу остановиться и объяснить ему свою точку зрения на этот счет. Но пока такой необходимости не было. Может, Волховский просто хочет покрасоваться с новой подружкой перед своими знакомыми и бизнес-коллегами. Такое тоже исключать было нельзя.
        Все эти мысли молниеносно пронеслись в моей голове.
        - Хорошо. И когда вы планируете поехать за покупкой?
        - Ты где сидишь, солнышко? В каком кафе?
        - Кафе «Весеннее» на Первомайской улице.
        - Замечательно! Я сейчас подъеду. Жди.
        Я вздохнула. Спокойно посидеть не удастся.
        Я уже успела доесть мороженое, когда у кафе притормозил черный «мерс» и из него вышел Волховский в темно-синем костюме и ослепительно-белой рубашке, как будто бы только что с банкета или делового совещания.
        Увидев меня, он взмахнул рукой.
        - Привет!
        - Привет!
        - И ты сидишь в этой дешевой забегаловке? - изобразил он на своем лице ужас. - Я мог бы сводить тебя в приличный ресторан.
        - Нормальное кафе.
        Но Волховский ничего не ответил.
        Мы сели в машину, и я спросила его:
        - И куда мы едем?
        - Насколько я знаю, в этом городе есть только один приличный магазин одежды -
«Кокетка». Там есть по-настоящему интересные и эксклюзивные вещи. У меня, к сожалению, нет времени вывезти тебя в Москву или Питер, чтобы приобрести наряды от кутюр, но я думаю, что-нибудь мы выберем.
        Я чуть не поперхнулась. Только бы Лариска сегодня была выходная. Мне совсем не улыбалось примерять наряды под ее ироничными ухмылками.
        - А… в качестве кого я буду на этой вечеринке?
        - В качестве моей девушки, - cпокойно сказал Волховский. - Тебя такой расклад устраивает?
        Я ничего не сказала и пару раз ловила на себе его внимательные быстрые взгляды. Он словно хотел спросить что-то еще, но так и не решился.
        Мы притормозили у магазина «Кокетка», и я вышла, гадая, на месте Лариска или нет.
        Мы вошли через тяжелые дубовые двери и оказались в прохладном помещении, тут вовсю работал кондиционер. Магазин был устроен таким образом, что, прежде чем попасть в него, нужно было миновать маленькое помещение, напоминавшее приемную в офисе. Там стоял красный полукруглый диван, журнальный столик с каталогами моделей и за высокой стойкой сидел администратор - темноволосая молодая женщина в розовом брючном костюме. У нее была короткая стрижка и ярко-красные губы.
        - Добрый день! - приветствовала она нас. - Меня зовут Ольга Владимировна. Чем могу быть полезна?
        - Добрый день! - улыбнулся Волховский. - Я хотел бы купить у вас вечернее платье вот для этой молодой леди. Что-то элегантное и вместе с тем эффектное, броское.
        Администраторша оглядела меня с головы до ног.
        - Понятно. Сейчас я позову сотрудницу, и она проводит вас к моделям.
        Девушка застучала каблучками по полу, и через минуту передо мной стояла Лариска в синей униформе, жилетке и юбке до колен, и таращилась на меня во все глаза.
        - Вот этой девушке, - cказала Ольга Владимировна, - нужно подобрать вечернее платье. Посмотри что-нибудь из нашей последней коллекции. Например, синее с золотом. Ты знаешь, что я имею в виду.
        Лариска кивнула. Она уже немного пришла в себя и изо всех сил старалась не встречаться со мной глазами. Я ее хорошо понимала: иначе было трудно удержаться от смеха.
        В примерочной Лариска, помогая одевать мне платье, прошептала:
        - И ты еще говоришь, что он к тебе равнодушен. Кому ты заливаешь, подруга. Я тебе совет дельный даю: не упусти мужика. Уйдет, потом с досады локти будешь кусать.
        В ответ я пихнула ее локтем в бок.
        - Помолчи, пожалуйста. Здесь, кстати, cлышимость хорошая.
        - А то я не знаю. Ладно, молчу.
        Перемерив несколько платьев, я остановилась на платье цвета морской волны с золотистым кружевом по верху лифа. Платье было легким и вместе с тем торжественно-нарядным. Когда я появилась в нем перед Виктором Николаевичем, он подошел ко мне и, взяв мою руку, поцеловал кончики пальцев.
        - Великолепно. Ты в нем настоящая принцесса!
        Я метнула на Лариску быстрый взгляд. Около рта она держала кулак, c трудом сдерживаясь от фырканья. Мне и самой хотелось рассмеяться во все горло, но это было бы по меньшей мере дико и неуместно.
        Купленное платье положили в большой фирменный пакет магазина и пожелали «приходить еще».
        Администратор старалась не смотреть на меня. Для нее я была удачливой авантюристкой, подцепившей богатого папика.
        В машине я бережно положила пакет на заднее сиденье.
        - Довольна?
        Я подумала, что раз я взялась играть роль благодарной девушки, то играть ее надо до конца, не мучаясь вопросами зачем и почему.
        Я кивнула.
        - Красивое платье.
        - И тебе очень идет. К твоим зеленым раскосым глазам. Кто твои родители?
        Я пожала плечами.
        - Я не знаю своего отца. - Я уже говорила об этом. - Моя мать рассталась с ним вскоре после моего рождения.
        - Почему?
        - Она не говорила об этом. По ее словам, этот роман был ошибкой молодости.
        - И ты не пыталась узнать, кто он?
        - Зачем? Мать молчит, и чего я буду лезть к ней с расспросами? Если она не хочет говорить, то ни за что не скажет. Свою маман я хорошо знаю. Один раз она сообщила, что отец уже давно уехал из наших краев и вообще был здесь как заезжий гастролер.
        - Печально.
        Я не стала возражать.
        - Приехали.
        Волховский не стал меня провожать, а просто сказал, что завтра он заедет за мной, а до этого предварительно позвонит.
        Дома я еще раз примерила платье, а потом в течение пятнадцати минут слушала сбивчивые Ларискины излияния, что этот «пентюх» в меня втрескался и мне нужно держать его крепче.
        Я слушала Лариску в пол-уха. Похоже, даже своей любимой подруге я не могла объяснить, что Волховский не испытывает ко мне никаких чувств. Я для него скорее забавная игрушка, чем девушка, в которую он влюблен.
        Оставшееся время я провела в прогулках с Ронькой и за стиркой белья. Моя машина и не думала чиниться, и поэтому приходилось стирать дедовским способом - в тазике, cогнувшись над ванной.
        Примерно в половине шестого я начала собираться в «Казанову», боясь опоздать или, наоборот, прийти слишком рано. Я надела единственно приличный костюм, в котором выглядела в меру официально, в меру свободно. Костюм был мне немного мал: жало в подмышках, и юбка была коротковата. Но я надеялась, что на это никто не обратит внимания. Вряд ли я была подходящей мишенью для начинающих пикаперов: у них на уме одни записные красотки, к которым я себя не причисляла.
        Автобусы в этот раз меня не подвели, пришли вовремя, и около центра «Казанова» я была без десяти семь.
        Кастелаки провел меня в большую комнату, где уже сидел народ, и множество мужских глаз уставились на меня с любопытством.
        - Это журналистка из «Вестника города». - Он замолчал, и я поняла, что он уже забыл мое имя.
        - Джульетта, - подсказала я.
        В аудитории раздались нестройные смешки.
        - Хорошее имя, - похвалил Кастелаки. В этот раз он был не в майке, а в рубашке с леопардовым принтом.
        - Садитесь вот сюда, - указал он на стул в углу. Я устроилась там и достала диктофон. Теперь я могла как следует осмотреть местных «казанов». В основном это были ребята от двадцати до двадцати пяти лет. Несколько мужчин за сорок сидели в первом ряду, вооружившись блокнотами и ручками. Они внимательно смотрели на Кастелаки, словно он был для них волшебником и магом, обещавшим выписать им пропуск в новую жизнь.
        На стене висела большая доска. Как в школе, подумала я.
        Кастелаки окинул аудиторию взглядом.
        - Сегодня у нас третье занятие, и посвящено оно важной теме знакомства. Я уже давал вам задание познакомиться с девушкой на улице, и сделать это, по возможности, максимально быстро. Что у кого получилось?
        Я даже не знала, что простое невинное знакомство может быть хитроумно спланированной операцией. Я услышала столько вариантов, что голова моя пошла кругом. Здесь были и фразы «Девушка, вы такая красивая, вам телохранитель не нужен?» Если девчонка, говорила «нет», парень начинал расписывать свои достоинства, чтобы та в полной мере оценила, какой он замечательный. На ура прошел вариант: «Девушка, а вам случалось знакомиться с интересным молодым человеком у кинотеатра (палатки, остановки)». Если она отвечала «нет», ей предлагалось немедленно восполнить пробел. Но больше всего меня поразил следующий вариант: «Вам сегодня крупно повезло. Вам выпал шанс познакомиться с интеллигентным молодым человеком. И вы, конечно, не упустите его».
        Я смотрела на парней, которые с таким азартом играли в эти недетские игры, что на какой-то момент мне стало смешно. Как они уверены, что пара-тройка вовремя сказанных фраз помогут им стать настоящими мачо и пойти по жизни, легко растапливая женские сердца! Какие же они все-таки наивные! Я тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и в эту минуту встретилась взглядом с Кастелаки. Он смотрел на меня внимательно, и поэтому мне срочно пришлось изобразить на лице нечто вроде глупенького обожания. Будто я еще одна жертва его мужского обаяния.
        После лекции Кастелаки махнул мне рукой, и я подошла к нему.
        - Ну как? - спросил он.
        - Впечатляет. Здесь все записано, - я показала на диктофончик. - Я буду постепенно накапливать материал.
        Кастелаки удовлетворенно кивнул.
        - Значит, до завтра.
        - Завтра я не могу. Срочное задание.
        На секунду он помедлил.
        - Послезавтра лекцию читаю не я. Другой преподаватель.
        Про себя я подумала, что, возможно, это то, что мне нужно. Другой преподаватель… Я могу аккуратно спросить его о Паше. Если, конечно, получится…
        - Жаль!
        - Ничего. На мои лекции вы еще походите.
        - Интересный материал, вы доходчиво излагаете, - польстила я ему.
        Он довольно хмыкнул.
        - Богатый жизненный опыт.
        Утомленная впечатлениями дня, я проспала до двенадцати и проснулась от телефонного звонка. Сбрасывая с себя одеяло, я понеслась в кухню почти наперегонки с Ронькой, который путался у меня под ногами. Иногда пес мог быть очень вредным.
        - Алло!
        - Проcнулась, красавица? - услышала я голос Виктора Николаевича.
        - Ага.
        - А я уже думал, что мне придется посылать кого-то из охраны для твоей побудки. Я тебе уже звонил два раза, и все без толку. Я даже, честно, начал беспокоиться, не случилось ли чего с тобой.
        Такая забота была, конечно, приятна. Вот если бы она исходила от мужчины, в которого я была влюблена…
        - Устала.
        - Конечно, устала. Все-таки отпуск, - поддел он меня. - Значит, так. О сегодняшней вечеринке, надеюсь, не забыла?
        - Нет.
        - Вот и прекрасно. Я подъезжаю за тобой в семь часов. Чтобы в это время была полностью готова. Никаких там «еще минуточку, я не собралась…» Знаю я эти женские штучки-дрючки. - Волховский разговаривал со мной мирным спокойным тоном, cловно давал наставления дочери перед выпускным балом.
        - Я буду готова, - кратко сказала я.
        - Замечательно. В семь я у тебя.
        Повесив трубку, я вопросительно посмотрела на Роньку.
        - И что ж ты меня не разбудил? Что же ты за собака такая после этого?
        Обычно Ронька, когда звонил телефон, а я спала, стаскивал зубами с меня одеяло или оглушительно лаял. Сегодня, похоже, Ронька взял выходной.
        Бульдог смотрел на меня грустным взглядом: «Я же знаю, ты хотела выспаться, вот я тебя и не беспокоил».
        - Ладно, мир. Я не сержусь, - и почесала Роньку за ухом.
        Ровно в семь раздался звонок на сотовый.
        - Я уже внизу, - услышала я.
        - Спускаюсь.
        Волховский сидел за рулем «мерса» и даже не вышел из него при моем появлении.
        Я открыла дверцу машины и села рядом с ним. Поверх платья я накинула плащик, чтобы не замерзнуть.
        - О плащике я не подумал, - сказал вместо приветствия Волховский. - Надо было новый купить.
        - Чем этот не устраивает? - обиделась я. - Приличный плащик, купленный в прошлом году.
        - Не впечатляет.
        - Ну уж извините.
        - Не извиняю. Впрочем, это моя вина, и я должен был все предусмотреть. Плащик оставишь в машине, пойдешь налегке.
        - А если я замерзну?
        - Не замерзнешь. - Это было сказано таким уверенным тоном, что я невольно улыбнулась.
        - Я могу дать свой пиджак.
        - Не надо.
        - Пойми меня, - сказал он уже более мягко. - Сегодня в «Орбите-Палас» намечается сногсшибательная вечеринка, и я хочу, чтобы моя девушка выглядела соответствующим образом.
        - Понимаю, - кивнула я. - Я соответствую вашему образу?
        - Вполне.
        На языке у меня вертелся вопрос: «А другие… соответствовали? Или быстро переставали отвечать твоим запросам?» Я по-прежнему ничуть не обольщалась на свой счет и была твердо уверена, что Волховскому я - игрушка на час. Почему-то он выгреб весь женский ресурс нашего города и остановил свой взгляд на мне. В жизни случаются всякие странности.

«Орбита-Палас» переливалась разноцветными огнями. Они отражались в реке, и поэтому складывалось впечатление, что мы въезжаем в яркое облако, которое сверкало синими, зелеными, золотистыми и красными всполохами.
        Волховский припарковал машину на стоянке и вышел из нее, cмотря вперед.
        Он даже не подумал быть галантным кавалером и распахнуть мне дверцу машины. Вместо этого мне пришлось сделать эти телодвижения самой. Не сказать, что меня это очень расстроило. Скорее я испытала мимолетный укол досады. Ну, что делать, если все мужчины опускают мою женскую самооценку ниже плинтуса. Сначала Вадим, теперь - Волховский…
        От реки дул сильный ветер. Я вспомнила о том, что плащик нужно оставить в машине, и поспешно стянула его с себя, положив на заднее сиденье.
        - Ну все? - спросил Волховский, даже не посмотрев в мою сторону.
        - Все.
        - Тогда пошли.
        Машин на стоянке было много. Я подумала, что мы приехали в разгар вечеринки. Волховский шел впереди быстрым размашистым шагом, и я на пятнадцатисантиметровых шпильках с трудом поспевала за ним.
        - Виктор Николаевич! Не могли бы вы идти помедленней? Я не могу так быстро.
        - Что? - Он резко остановился, и я чуть не налетела на него.
        - Я не поспеваю за вами.
        Он посмотрел на меня таким взглядом, словно увидел впервые, и я поняла, что его мысли витают где-то далеко от меня.
        В этот раз мы пошли не в гостиничный комплекс, а свернули направо - к двухэтажному зданию с большим выгнутым козырьком, отчего издали казалось, что сверху прилеплена створка раковины.
        - Это банкетный зал.
        - И часто вы здесь бываете?
        - Ты задаешь слишком много вопросов, - почему-то разозлился он. - Помолчи, пожалуйста.
        - Молчу…
        Минуту спустя он бросил на меня взгляд искоса.
        - Извини, просто я нервничаю…
        Перед самым входом в дом-раковину Волховский неожиданно сказал мне:
        - Возьми меня под руку.
        - Зачем?
        Он с удивлением посмотрел на меня.
        - Мы же пара.
        - Ах да!
        Швейцар в бордовой форме с большими золотыми пуговицами предусмотрительно распахнул перед нами дверь.
        - Добро пожаловать! - механически-заученно сказал он.
        Волховский скользнул по нему взглядом, ничего не сказав, а я широко улыбнулась, стараясь быть вежливой за двоих.
        Волховский уверенно ориентировался внутри. Мы оказались в просторном помещении, по которому лениво фланировал разряженный народ. При этом все выглядели так, как и полагается выглядеть на презентабельной вечеринке: дамы - в длинных вечерних платьях, мужчины - в костюмах. По залу молниеносно, как стрижи, скользили официанты с подносами в руках, предлагая вино и шампанское. Один из них остановился около нас. Я протянула руку за шампанским.
        - Поставь, - сквозь зубы сказал Волховский. - Еще успеешь.
        Обиженная, я одернула руку.
        Мой собеседник сжал мой локоть.
        - Не глупи. Потерпи еще немного.
        Я хотела спросить зачем, но вспомнила, что задаю слишком много вопросов, и промолчала.
        Мы так и шли рядом: Волховский держал меня за локоть, я старалась, чтобы моя походка со стороны выглядела грациозной, ведь у меня не было опыта ходьбы на пятнадцатисантиметровых шпильках.
        Мы вошли в зал, заставленный столами, и взгляды многих присутствующих остановились на нас, как на свежачках, прибывших в разгар праздника.
        - Улыбайся! - шепнул мне Волховский. Я выдавила из себя самую лучезарную улыбку, на которую только была способна. Со стороны мы, наверное, если не тянули на
«Оскара», то на «Золотой глобус» точно. Волховский - зрелый солидный мужчина, и я рядом с ним, симпатичная куколка. Папик и его Барби.
        Судя по выражениям лиц присутствующих, именно такие мысли витали в их головах. Впрочем, на что-то другое трудно было рассчитывать. Я улыбнулась еще раз, понахальней, как и подобает девице, отхватившей себе богатого спонсора.
        - Скулы не сведет? - заметил Волховский, все еще держа меня за локоть.
        - А я натренированная.
        Мне показалось, что сейчас он фыркнет, но внезапно Волховский как-то подобрался, и вскоре я поняла почему. К нам подошел мужчина лет пятидесяти, такой толстячок-бодрячок, со спутницей, моложе его лет на десять, высокой брюнеткой в темно-синем платье. Он пожал руку Волховскому и скользнул по мне взглядом.
        - Моя девушка, - представил меня Волховский, - с романтичным именем Джульетта.
        Толстячок улыбнулся, а его дама снисходительно кивнула.
        - Березин Олег Владимирович, бизнесмен. Его жена Маргарита Павловна, - продолжал Волховский.
        - Очень приятно.
        - С новой девушкой? - И толстячок подмигнул Волховскому, почему-то потирая руки.
        Волховский рассеянно пожал плечами, словно появляться в общественных местах с новыми девушками для него было самым плевым делом. Мужчины отошли в сторону и о чем-то разговаривали, понизив голос. Мы с Маргаритой Павловной остались вдвоем.
        - Чем занимаетесь? - Голос у Маргариты Павловны был высоким и пронзительным.
        - Ничем.
        Она кивнула и отошла в сторону. Скучала в одиночестве я недолго, потому что ко мне подошел Волховский и пробормотал:
        - А ты произвела фурор.
        - В каком смысле?
        - В самом прямом. Я уже выслушал несколько комплиментов по поводу тебя.
        - Очень приятно.
        Он мельком посмотрел на меня, но ничего не сказал.
        К нам подходили разные люди, Волховский представлял меня им. Иногда он отходил с ними в сторону и беседовал о делах. Иногда мужчины обменивались репликами, смысл которых был мне непонятен. Но я догадывалась, что речь шла о бизнесе, сделках, общих знакомых.
        Некоторые спутницы деловых мужчин были воспитаны и вежливы, другие - настоящие стервозы, которые окидывали меня высокомерными взглядами и пытались всячески продемонстрировать, что я для них - пустое место. По большому счету, все эти потуги были мне смешны, я ощущала себя Золушкой, случайно попавшей на бал, у меня было четкое понимание, что я играю не свою роль, и сокрушаться по поводу того, что мне указывают на это, по меньшей мере было бы глупо. Наоборот, я относилась к сегодняшнему вечеру как к легкому приключению в своей жизни, которая была не очень-то богата событиями, и вот теперь мне предоставлялась возможность заполнить этот пробел; и чего я буду портить себе нервы, обращая внимание на зажравшихся дамочек.
        Я стояла около Волховского, который беседовал с очередным коллегой, и обменивалась улыбками с очередной дамой из разряда «воспитанных», как вдруг почувствовала, что воздух около меня наэлектризовался и Волховский странным образом ожил. А до этого он был спокоен и флегматичен и даже на расстоянии чувствовалось, что ему все по барабану: и эта вечеринка, и люди, подходившие к нему. Невольно я взглянула на Волховского и удивилась произошедшей в нем перемене: он подтянулся, в глазах появился лихорадочный блеск, cпина выпрямилась, а руки сжались в кулаки. Он неотрывно смотрел на кого-то в толпе, и я проследила за его взглядом. Он смотрел на невысокого крепкого мужчину в хорошем костюме, который, однако, смотрелся на нем, как на лошади фрак, этот мужчина чем-то притягивал, гипнотизировал его. Мужчина был лыс, cкуласт, тонкие губы напоминали щель, вырезанную на деревянной скульптуре, на подбородке была ямочка, раскосые глаза ни на чем не останавливались. Он был со спутницей. И здесь я чуть не вскрикнула, потому что его спутница была той самой женщиной, которую я видела с Пашей в «Золотом павлине» в тот
самый вечер, когда познакомилась с ним и когда его убили. Она была в серебристом платье до колен, оставляющем открытыми красивые плечи.
        Я задержала вздох. Любопытство было сильней меня, и я не могла ничего с этим поделать. Я придвинулась ближе к Волховскому. Вскоре он закончил разговаривать со своим собеседником и повернулся ко мне.
        - Ну как ты?
        - Нормально.
        - Мы еще толком не насладились фуршетом. Сплошные разговоры. Тебя все это не очень утомило? - спросил Волховский с улыбкой.
        - Ничуть. Мы можем подойти к столу, - предложила я, ни на секунду не выпуская из виду мужчину и его спутницу. Они как раз придвигались к столу, обмениваясь репликами с людьми, которые попадались им навстречу.
        Я потянула Волховского в сторону этой парочки, но он быстро пресек мой маневр.
        - Нам туда, - сказал он, взяв меня за локоть.
        - Мне кажется, там лучше - больше воздуха. Открыто окно, - бормотала я.
        - Нет. - И это «нет» было сказано таким железным тоном, что я поняла: дальнейшие возражения бесcмыcленны.
        Мы пристроились на другом конце стола, но я ни на секунду не выпускала из вида эту парочку. Как, впрочем, и Волховский. Наконец я решилась.
        - Красивая женщина.
        - А? - Волховский с недоумением посмотрел на меня.
        - Красивая женщина, - кивком указала я на противоположный край стола. - Вон там. Рядом с мужчиной в черном костюме.
        - Не знаю, кто они, - небрежно бросил Волховский, глядя в сторону.
        Я не на секунду не сомневалась, что он врет, но по каким-то своим причинам не хочет говорить об этом.
        Кавалером Волховский был никаким. Я сама накладывала себе в тарелку еду и налегала на шампанское. Мне хотелось опьянеть и на время забыть о всех своих проблемах, которые в последнее время множились в геометрической прогрессии, что стало меня порядком утомлять.
        Несколько раз Волховский отлучался со своими знакомыми, правда, ненадолго - минут на десять-пятнадцать. Как я поняла, это были разговоры не для моих ушей.
        Окна были раскрыты, и с улицы доносились смех и плеск воды. Наверное, кто-то катался на яхтах и развлекался там на полную катушку. Ненавязчиво играла музыка, быстрые мелодии сменялись медленными.
        Но Волховский ни на что не реагировал. Он стал страшно рассеянным, и все его внимание зациклилось на той паре, которая меня тоже интересовала. Так что мы были невольными сообщниками, хотя мой спутник и не догадывался об этом. Пару раз я заметила, как тот мужчина посмотрел на Волховского, и их глаза скрестились, как рапиры. С минуту-другую они сверлили друг друга взглядами, потом, как по команде, отвели глаза в сторону, и безмолвный поединок закончился со счетом ноль-ноль. Они слишком хорошо знали друг друга - незнакомые люди не обмениваются такими взглядами. В этом вопросе меня было трудно обмануть. Женщина, напротив, на Волховского не смотрела, словно он ее совершенно не интересовал.
        В соседнем зале танцевали, и я тронула Волховского за руку.
        - Может, потанцуем?
        Он посмотрела на меня так, словно я предложила ему прогулку в лес, кишащий змеями.
        - Я не танцую.
        - Жаль!
        - Ты хочешь танцевать?
        - Ага! Давно этого не делала.
        - Найди себе кавалера и танцуй на здоровье. Я мешать не стану.
        Я здесь никого не знала, а подходить к незнакомым мужчинам и приглашать их на танец было глупо. А ко мне никто не подходил… Так я и стояла c тарелкой еды, чувствуя, что мой желудок уже переполнился; я слишком увлеклась халявой, к тому же обалденно вкусной.
        - Пошли! - внезапно скомандовал Волховский.
        Я вскинула на него глаза, оторвавшись от созерцания тоста с креветками и красной икрой.
        - Я говорю: пошли!
        - А что случилось?
        Он с раздражением посмотрел на меня.
        - Ничего. Ставь тарелку.
        Я выполнила его указание и бросила взгляд на то место, где стояла загадочная парочка - там их уже не было.
        Я семенила рядом с Волховским, не задавая вопросов, которые так и вертелись у меня на языке.
        Мы вышли на улицу, и я ощутила, как холодный ветер загулял по моим обнаженным рукам и груди. Волховский шел быстрым шагом, чуть ли не бежал, и мне приходилось делать странные шаги-прыжки, чтобы не отставать от него.
        В машине мы молчали. Настроение у Волховского заметно испортилось, и я была склонна винить в этом таинственную парочку, поглотившую на вечеринке все его внимание без остатка. Мой спутник гнал машину на бешеной скорости, и я боялась, что мы врежемся в какой-нибудь встречный автомобиль, но наш ангел-хранитель не дремал, и мы благополучно добрались до моего дома.
        - Я позвоню, - бросил Волховский. Я взяла плащик с заднего сиденья и выдавила:
        - Спасибо.
        Не глядя на меня, он кивнул в знак прощания, и я вышла из машины, поспешно натягивая на себя плащ.
        Волховский умчался, растворился в ночи, а я робкими шагами двинулась к своему дому. У меня страшно гудели ноги; все-таки отсутствие практики ходьбы на пятнадцатисантиметровых ходулях - слишком серьезная вещь, чтобы ею можно было пренебрегать. Я ковыляла, все время глядя себе под ноги, и поэтому не сразу почувствовала, что кто-то стоит на моем пути. Я резко вскинула голову, но было уже поздно. Напротив меня стоял парень и ухмылялся. Ни его вид, ни ухмылка мне не понравились, и я сжалась, приготовившись к самому худшему.
        - Можно пройти? - пробормотала я.
        - Нельзя. - И он широко улыбнулся.
        - Вам денег? - устало спросила я. - Могу предложить пятьсот рублей. Больше ничего нет.
        Парень вырвал из моих рук сумочку и швырнул ее в сторону. Потом он шагнул ко мне и ловким движением заломил мне руку за спину. Я не успела заорать от боли, как он зажал мне рот рукой.
        - Может, освежишь память насчет двадцать восьмого апреля? Тебе пленочку одну не передавали?
        От удивления я впала в ступор. Получается, не один «Бандерас» охотится за этой чертовой пленкой. Полку охотников прибыло!
        - Кто? - промычала я.
        В ответ меня пихнули в бок, да с такой силой, что мои глаза чуть не выкатились из орбит.
        - Не ерепенься, - почти ласково сказал он. - В твоих интересах все вспомнить.
        - Мне… никто… ничего… не передавал, - слова выкатывались из меня толчками.
        В ответ он ударил меня по шее, и я, охнув, упала на колени.
        - Молчит, - сказал он, обращаясь к кому-то рядом. Я поняла, что их двое. И это сильно усложняет мою задачу: с одним я, может быть, бы и справилась (во всяком случае, мне хотелось так думать), но с двумя - определенно нет. Получается, что они меня поджидали. И требуют то, чего у меня нет. Все эти мысли вихрем кружатся в моей голове. Но я не успеваю ни до чего додуматься, когда тот, первый, парень приподнимает мне голову и рассчитанным движением бьет меня по щеке. Во рту образуется кровь, я наклоняю голову и сплевываю ее.
        - Еще? - спрашивает он меня, пытаясь поймать мой взгляд. Я наклоняюсь еще ниже; он вполголоса переговаривается со своим напарником, я не разбираю слов и незаметно снимаю туфлю с ноги, зажав ее в руке. Когда парень снова приподнимает мою голову рукой, я изо всех сил бью его туфлей в пах, и он от неожиданности вскрикивает, отступая от меня на шаг. Я вскакиваю на ноги. Второй бандит выходит из-за дерева, он стоял совсем рядом, и я выставляю ногу вперед, готовая к обороне, высоко подняв туфлю с убийственной шпилькой. Я понимаю всю нелепость своих маневров, вот сейчас меня ударят так, что я отлечу в кусты, и там уж меня отметелят по полной…
        Но здесь я внезапно слышу незнакомый голос:
        - Отойди от девчонки.
        Голос раздается совсем рядом, но я боюсь повернуть голову, боюсь, что меня застанут врасплох и нападут опять.
        - А ты кто такой? - Бандит говорил спокойно, не чувствуя для себя никакой угрозы.
        - Я говорю - отойди.
        Я все-таки повернула голову. Незнакомый парень стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на стоящего перед ним бандюхая без всякого напряжения, почти расслабленно.
        - Ты что, не понял? - повторил незнакомец.
        - Не-а. - Бандит вскинул вперед руку, но тот ударил его тыльной стороной ладони в бок, и тут же последовала серия кратких, молниеносных ударов в шею, живот, лицо…
        - Эй, - крикнула я. - Там… сзади… еще один.
        Второй, очухавшийся от моей шпильки, собирался вступить в бой, сжав руки в кулаки. Развернувшись, мой защитник нанес ему ногой удар в лицо, и тот согнулся пополам, издав глухой стон.
        Я не могла оставаться безучастной к такому повороту дела и, подскочив к своему мучителю, заехала ему туфлей в лоб.
        Я собиралась повторить свой звездный выпад, но мой спаситель перехватил мою руку.
        - Пошли.
        - Куда?
        - Ну не в гостиницу же, - усмехнулся он. - К тебе домой. Это, как я понимаю, твой дом?
        Два бандита корчились на земле. Я сделал шаг вперед, и мои ноги подкосились.
        - Я… не могу идти.
        - Какая проблема.
        Он подхватил меня на руки и донес до двери подъезда.
        И здесь я вспомнила:
        - Моя сумка…
        - Потеряла?
        - Нет, валяется где-то на земле. Бандит с плеча сорвал. А там ключи от квартиры.
        Ни слова не говоря, он посадил меня на скамейку у дома и быстрыми шагами пошел обратно. Через минуту он вернулся.
        - Твоя? - протянул он мне сумку.
        - Моя.
        Я открыла ключом от домофона дверь, и мы зашли в подъезд. Тут мой спаситель снова подхватил меня на руки.
        - Я сама дойду.
        - Ты слишком много говоришь.
        В квартире я шикнула на Роньку.
        - Ронька, свои!
        - Занятный пес. - Парень присел на корточки и погладил его. - Почему имя такое?
        - Что?
        - Имя такое смешное - Ронька?
        - Это сокращенно от Роналдо.
        - А… тогда уважаю.
        - Ронька никому не дает себя гладить, - сказала я, удивленно смотря на притихшего Роньку.
        - Я - первый. Просто надо знать подход.
        Не успела я пройти на кухню, как парень взял меня за руку.
        - Тебя надо осмотреть.
        - Еще чего, - запротестовала я. - На человека с медицинским дипломом ты не очень-то похож.
        - Ну, во-первых, ты обо мне ничего не знаешь, а во-вторых, в медицине я кое-что смыслю. Приходилось людей выручать. Так что в этом деле я не последний лох.
        - У меня все нормально.
        - А это, - он дотронулся до щеки. - Кровь…
        - Я умоюсь.
        Он отвел меня на кухню и усадил на стул.
        - Сиди. Я сам.
        - Да кто ты такой? - разозлилась я. - Приходишь тут, распоряжаешься.
        - Твой ангел-хранитель, - на полном серьезе сказал парень. - Проходил мимо, вижу, на девчонку напали. Непорядок.
        Он ушел в ванную и вернулся с тряпочкой, смоченной холодной водой, и, присев на корточки, стал мне обтирать лицо.
        - Не больно?
        - Нет. Где ты так хорошо научился ухаживать за побитыми девушками?
        - Будешь много знать - скоро состаришься. Что еще болит?
        - Ничего.
        - Не скрывай. Ты не партизан, а я - не допрашивающий тебя гестаповец.
        - Бок, - призналась я. - Он бил в бок.
        - Встань.
        - Зачем?
        Вместо ответа он поднял меня с табуретки и расстегнул «молнию» на платье сзади.
        - Ну ты и… - попробовала возмутиться я.
        - Молчи! - шепнул он.
        Он снял платье, и я осталась в одних трусах и лифчике; инстинктивно я прикрыла грудь рукой.
        - Поздно. Я тебя уже вижу всю целиком.
        - Извращенец.
        - Еще какой.
        Он развернул меня и дотронулся до бока. Я взывала.
        - Б-больно.
        - Вот видишь, а не хотела показывать. Вдруг у тебя перелом?
        - Ты так думаешь?
        - Нет. Но ушиб сильный наверняка. Это я говорю, чтобы ты не расслаблялась. Лучше предполагать худшее, чем пребывать в уверенности, что у тебя все в порядке. Такая философия здорово помогает в жизни. У тебя есть какая-нибудь мазь от ушибов?
        - Нет.
        - Я бы сделал холодный компресс.
        Он обмотал меня смоченным в ледяной воде полотенцем и бросил:
        - Где у тебя халат?
        - В ванной.
        Я сделала попытку привстать с табуретки.
        - Сиди. Я сам. И чего ты такая неугомонная?
        - Такой родилась.
        Он принес мне желтый халат, и я одела его.
        - Теперь все в норме. Чай организовать? Или ужин сделать?
        - Я только что с банкета.
        Его брови взлетели вверх.
        - Ого! Впрочем, я должен был догадаться по твоему платью, что ты ездила на вечеринку.
        - Попал в точку. Шикарную вечеринку в «Орбите-Палас», где был весь цвет местного бизнеса. Сливки нашего общества.
        - И что ты там делала?
        - Слишком много вопросов. Сделай мне чай. Заварка в шкафу. На второй полке слева.
        Он достал чай.
        - Кстати, а как тебя зовут?
        Парень посмотрел на меня и расхохотался.
        - Так мы еще до конца незнакомы?
        - Получается, что нет.
        - Меня зовут Антон.
        - Джульетта.
        - Красивое имя.
        - Так все говорят.
        Теперь я могла разглядеть его как следует: невысокого роста, черты лица словно высечены скульптором, не убавить и не прибавить. Такие лица могли быть у индейцев, гонявших за бледнолицыми по выжженным прериям Техаса. И при этом, когда он улыбался, в его лице появлялось что-то мальчишеское. Но очень ненадолго. Глаза были карими, а ресницы - выцветшими, cловно он долго загорал на ярком солнце. Темные волосы слегка кудрявились на висках. Рот был широковат, и я внезапно подумала: интересно, как он целуется, и тут же прогнала от себя эти мысли. Он производил впечатление воспитанного молодого человека. И вместе с тем в его лице было нечто жесткое, хищное. Такого человека опасно иметь своим противником, мелькнуло в моей голове.
        Антон заварил чай и водрузил передо мной чашку. Потом поставил вторую, для себя.
        - Пей. Где сахар?
        - Там же, на полке.
        Он выставил на стол сахарницу.
        - Бок болит?
        - Немного.
        - К утру заживет.
        - А до свадьбы и подавно.
        Мы оба рассмеялись.
        - Чем ты занимаешься? - спросила я Антона.
        - Я уже говорил: много будешь знать - скоро состаришься.
        - Я этого не боюсь.
        - Так все говорят. А на самом деле… Люди боятся всего: безденежья, смерти, cтарости, болезней. К чему бравировать, если это не так.
        - Похоже, ты - философ. Но о старости и смерти я даже не думаю. Пока. Может, завтра стукнет в голову, я пойду к Гроту Поэта, сяду на берег реки и задумаюсь о смысле жизни. И никто не сможет потревожить мой покой. Я буду сидеть и думать. Невозмутимая, как буддистский монах-отшельник.
        Антон улыбнулся.
        - А ты смешная.
        - Очень. Смеюсь и веселюсь с утра до вечера, а в промежутках бью парней шпильками.
        - Это я уже видел.
        Антон допил чай и решительно поднялся с табуретки.
        - Я пошел.
        Я почему-то думала, что он останется на ночь, и уже собиралась доставать раскладушку с антресолей.
        И здесь он сделал то, что я от него никак не ожидала. Он наклонился и поцеловал меня в щеку. И меня словно ударило током. Краткий обжигающий поцелуй. Невольно я отпрянула. Чисто инстинктивно, машинально.
        - Не бойся, - усмехнулся Антон. - Я не кусаюсь.
        - Я вижу… - пробормотала я, дотрагиваясь до щеки.
        Я встала и проводила его до коридора. Ронька глухо заворчал, а потом - стих.
        Он ушел, не оборачиваясь, а я, закрыв за ним дверь, сползла по стенке на пол.
        Он - приезжий. Он не поправил меня, когда я сказала Грот Поэта. А каждый в нашем городе знает, что нет никакого Грота Поэта, есть Ротонда Поэта - место, где, по преданию, отдыхал Великий Русский поэт, когда заезжал в наш город. И каждый житель знает это. Я передернула плечами. Меня била странная непонятная дрожь.
        Я закрыла лицо руками и через минуту влажный собачий язык начал облизывать мне руки и лицо.
        - Подожди, Ронька, - шептала я. - Подожди. Дай мне прийти в себя. Ну, пожалуйста.
        На другой день я проспала почти до половины первого: сказывались вчерашние события. Я отрубилась полностью, провалилась в тяжелое забытье и, наверное, спала бы еще, если бы не проснулась от какого-то внутреннего толчка.
        Я открыла глаза и все вспомнила. Застонав, я перевернулась на другой бок, и боль мгновенно отдалась в ребрах.
        - Блин! - Я приподнялась на кровати и дотронулась до бока. Он болел.
        Ронька сидел в коридоре возле лужи.
        - Бедненький, - дотронулась я до его головы. - Прости меня. Но не каждый день я попадаю в такой переплет.
        Бульдог понимающе смотрел на меня.
        Есть не хотелось. Я уставилась в окно. Во дворе стояло несколько машин.
        - Что ж! - вздохнула я, обращаясь к Роньке. - Завтракать все равно надо. Хотя бы выпить кофе для взбадривания мозгов.
        Я позвонила Лариске и рассказала о вчерашнем нападении. Она сказала, что я должна быть осторожней и возвращаться домой засветло. А Волховского просить, чтобы он доводил меня до двери квартиры.
        Не успела я позавтракать, как позвонила мать. Строгим тоном она спросила, чем я занимаюсь и почему до сих пор не выбрала время для того, чтобы навестить родных. В ответ я что-то промямлила про дела и про то, что еще успею. В ответ она насела с твердой просьбой-приказом прийти в субботу на обед. Подобные обеды были дикой скукотищей. Мой отчим Николай Петрович не славился красноречием и поэтому в основном диалог разворачивался между мной и матерью. При этом она задавала разные неудобные вопросы, я - уходила от ответов как могла. В результате материнского допроса с пристрастием я остро ощущала свою никчемность и несостоятельность. Получалось, что я бездумное существо, живущее одним днем, как бог на душу положит. Ни целей, ни перспектив. Так жизнь - серединка наполовинку. Мать настаивала на том, что я должна продолжить свое образование и устроиться на работу получше. Я так не считала. Сама мысль об учебе приводила меня в ужас. Мы расставались взаимно недовольные друг другом. Надо ли говорить, что я старалась как можно меньше бывать на семейных обедах и посиделках.
        - Ладно, приду, - пробормотала я.
        На последнем глотке кофе позвонил Кастелаки и напомнил, что сегодня я могу прийти на курсы к семи. Лекцию будет читать не он, а Дмитрий Севастьянов. Я поблагодарила за напоминание и сказала, что обязательно приду.
        Новый преподаватель Дмитрий Севастьянов чем-то отдаленно напоминал Пашу. Высокий, светловолосый. На мой взгляд, у него не хватало Пашиного обаяния, и щеки были немного пухловаты. Он поздоровался со мной и проводил меня взглядом, когда я уселась на свое место - в углу. Тема сегодняшнего занятия была: как научиться с девушкой говорить красиво. Про себя я иронично хмыкнула и включила диктофон. Но хмыкнула я зря, потому что на этом поганом пикапе учили, как аккуратно запудривать женщинам мозги и говорить не то, что думается, а то, что они хотят услышать.
        Дмитрий встал на середину комнаты и обвел всех глазами.
        - Поднимите руки, кто считает, что разговоры с женщиной также важны, как и действия.
        Я подсчитала. Руки подняли немногие.
        - И зря! - подытожил Дмитрий. Он был одет в темные джинсы и светлый джемпер. - Разговоры очень важны. Иногда от них зависит все. Вы должны уметь говорить женщине то, что она хочет услышать. Приставания и съем обязательно нужно разбавлять красивыми сказками. Только тогда у вас появляется гарантия, что вы действительно получите то, что хотите. Одних приставаний и телесных контактов, как правило, недостаточно. Вы все поняли?
        Женщине обязательно нужно чтобы вы говорили о чувствах, даже если она догадывается, что вы ее не любите. Понимаете: обя-за-тель-но.
        А то как все часто происходит: вы лежите в постели, cтараетесь на все сто, думаете о том, как вызвать у нее оргазм. А у женщины в голове другие мысли: «А правильно ли я сделала, что прыгнула к нему в койку?» «А не бросит ли он меня после?» «А не залечу ли я, и вообще, когда у меня последний раз были месячные?» В результате девчонка скована, не получает полного удовлетворения и ваше секс-свидание может стать последним. Вам это надо? Если нет - говорите то, что ей хочется услышать, и тогда вы получите долгоиграющую партнершу со всеми вытекающими отсюда бонусами.
        Я сдвинула брови. Получалось, что теперь нужно быть настороже и не подпускать к себе красивых врунов. Ясно, какие цели они преследуют, разливаясь соловьями. Заманить в постель и получить долгоиграющую партнершу.
        От темы «красноречия» Дмитрий плавно перешел к тактике первого свидания. Я подобралась. Тема обещала быть интересной. Железные правила пикапа сводились к следующему: вести понравившуюся даму в приятное место - кафе или бар, по возможности оригинальное, чтобы она сразу поплыла. Затем рекомендовалось трепаться обо всем на свете, чтобы вызвать ее интерес.
        - Женщины - большие любительницы почесать языками, вот и пользуйтесь этим, - посоветовал Дмитрий. - Возьмите их же тактику на вооружение. Вставляйте краткие комментарии, охайте и ахайте в положенных местах - и успех вам обеспечен. Если разговор провисает - восполняйте паузы, говорите сами. И помните: никаких комплексов. И наконец, cамое главное - подстраивайтесь под свою девушку. Копируйте ее мимику, жесты. У нас будут занятия, где мы подробно рассмотрим, как психологически влиять на своего собеседника. Это очень важно. Создайте для своей девчонки зону психологического комфорта. Сконцентрируйтесь на ее привлекательных чертах и внутренне тащитесь от этого. Она почувствует ваше желание и интерес. Люди так созданы, что им хорошо с теми, кому они нравятся. Вот и воспользуйтесь этим. Но не забывайте повышать и собственную оценку и значимость. Правда, cоблюдайте меру. Если вы - младший менеджер, не говорите, что президент банка. Все равно никто не поверит. - Раздались нестройные смешки. - Иногда девушки начинают плести о своих мужьях и бойфрендах. Не ведитесь на это. Улыбайтесь и оставайтесь внутренне
спокойными. Вас это не должно ни в коем случае волновать. Раз она с вами - ей интересны в данный момент именно вы, а не кто-то другой. Вот и исходите их этого факта.
        Когда разговор иссякнет, отвезите вашу даму домой. Не лезьте с поцелуями и приставаниями, если не уверены, что ей этого хочется. Так вы можете все испортить.
        Если же вы очень хотите секса, да и девушка вроде не против, рекомендуется сорвать ей крышу необычным способом. Например, отвезти куда-нибудь на природу и быстро соблазнить, не давая ей опомниться. Для зимы этот вариант не подходит. Можно попробовать заброшенные дома, гаражи или лифты. Действуйте по ситуации. После - целомудренный поцелуй в щечку. Типа вы ее уважаете и благодарны ей за доставленное удовольствие. Никакой грубости или фамильярности. Не спугните ее, - улыбнулся Дмитрий. - Я обрисовал все в общих чертах, дал план поведения. А так смотрите сами.
        Советы были не в бровь, а в глаз. Правда, в жизни мне крышу никто не срывал… И в гаражи не водил. А может, зря. Я загрустила. Так бы мне было о чем вспоминать: о необыкновенном фантастическом сексе, о котором я знала только понаслышке.
        После занятия я подошла к Дмитрию, который стоял в окружении молодых людей, и сказала:
        - Я хотела бы с вами поговорить.
        - Да-да. Одну минуту, - откликнулся он. - Сейчас, закончу занятия.
        Я стояла в сторонке и ждала, пока он ответит на многочисленные вопросы начинающих пикаперов.
        Постепенно поток будущих казанов иссяк, и Дмитрий повернулся ко мне.
        - Я вас слушаю. Может, поговорим в неформальной обстановке. - И он улыбнулся.
        - Идет. - Я подумала, что это очень удобно, и в данном случае удача сама плывет мне в руки. Надо только воспользоваться моментом и не упустить его.
        Мы вышли из здания и сели в его «Вольво».
        - Куда теперь? - обратился ко мне Дмитрий. - Я в этом городе недавно и ничего еще не знаю. Диктуйте адрес, где находится симпатичное кафе, в котором можно спокойно посидеть. Погода разгулялась. Скоро, наверное, жара наступит и в городе будет невыносимо от духоты.
        - У нас река. Можно купаться и ходить на пляж. Когда есть вода, жара не так чувствуется.
        - Это точно.
        Он вывернул руль, выезжая на дорогу.
        - Вы давно работаете журналисткой?
        - Нет, не очень. - Я подобралась. Не хватало еще, чтобы он подробно расспрашивал меня. В мои планы это не входило.
        - Нравится?
        - Интересная работа, - отвечаю я уклончиво. - Встречи с разными людьми, всегда в гуще событий.
        Он внимательно смотрит на меня, и мне этот взгляд не нравится.
        - Вам кто-нибудь говорил, что у вас очень красивые глаза?
        - Да. На прошлой лекции по пикапу я слышала эту фразу. Очень помогает при первом знакомстве.
        Он смеется.
        - Я говорю искренне.
        - Кто бы верил. Давайте о чем-то другом.
        - Давайте. Только сначала перейдем на «ты».
        Это мне тоже не нравится. Но мне нужно его разговорить и задать несколько вопросов. Так что не я определяю тактику и стратегию беседы. Мне приходится только подчиняться.
        - Нам прямо, а потом я скажу, где свернуть.
        Через десять минут мы останавливаемся около лучшего кафе-кондитерской в нашем городе «Крем-брюле». Там пекут изумительные пирожные и подают вкуснейший горячий шоколад. Я хочу того и другого и поэтому командую:
        - Здесь.
        Дмитрий выходит, закрывает дверцу и ставит машину на сигнализацию.
        - Я не большой любитель сладкого.
        - Ничего. Здесь ты им станешь, - обещаю я.
        В уютном зале со сливочно-бежевыми стенами, шоколадно-коричневыми столиками и полом с плиткой, на которой изображены чайные и кремовые розы, пахнет шоколадом и выпечкой.
        Это - лучшее кафе в городе и безумно дорогое. Владеет им бизнесмен из Москвы, который здесь почти не бывает, а командует всем управляющий с русско-французскими корнями. Поэтому в кафе чувствуется ненавязчивый французский шик, к тому же тут потрясающая кухня. Я могу себе позволить бывать здесь раз в два месяца, большее моя зарплата не может позволить, и каждое посещение этого кафе для меня маленький праздник. Я хожу сюда иногда с Лариской, но в основном одна. И одиночество в таком месте меня ничуть не тяготит.
        Мы садимся за столик у окна. Скатерть - ажурная, с вышитыми розами по углам. На столе - вазочка с живыми цветами.
        К нам подходит официантка, и я просматриваю меню. Мне хочется сразу всего и много. Я помню, какое здесь вкусное тирамису и зефирный торт, бриоши с нежным кремом и фирменное пирожное «крем-брюле» со взбитыми сливками, тающими во рту. Я не знаю, на чем остановиться.
        - Здесь пиво есть? - спрашивает Дмитрий.
        - Конечно. Но пить здесь пиво… - качаю я головой.
        - Я же говорю: не любитель сладкого.
        Я заказываю пирожное «крем-брюле» и маковое парфэ с апельсинами, и миндаль в шоколадной глазури с кокосовой стружкой, и большую чашку горячего шоколада.
        Дмитрий заказывает пиво и соленые орешки.
        - Красивое местечко!
        - Ага! Лучшее в городе.
        Он смотрит на меня и улыбается.
        - Красивые тут девчонки у вас.
        - Никто не жалуется.
        Я перевожу тему.
        - Я хотела тебя спросить об одном человеке.
        - Валяй.
        - Преподавателе ваших курсов. Павле Арсеньеве.
        - Да? А что такое? - Он смотрит на меня с некоторым удивлением.
        - Понимаешь, моя подруга познакомилась с ним, пару раз встретились, то да се. Девчонка запала на него, а он - исчез. Пропал, как сквозь землю провалился. И она не может его нигде найти.
        - А подруга это - ты?
        Я качнула головой.
        - Нет. Правда, нет.
        Он почесал подбородок.
        - Вряд ли я могу тебе здесь помочь. Я и сам не знаю, где он.
        - Он что, внезапно бросил преподавание на ваших курсах? Никому ничего не объяснив? Разве так бывает?
        - Вроде того. Павел предупреждал, что он может в любой момент уехать.
        - Куда?
        - Он не говорил. Понимаешь, Павел всегда держался несколько особняком на наших курсах. Он контактировал непосредственно с Кастелаки. Но не думаю, что тот знает о нем больше, чем я. Павел был классным преподавателем. Лучшим. И мне кажется, что он не так уж нуждался в этой работе и деньгах. Просто занимался этим как хобби.
        Нам принесли заказ.
        - Интересный подход. А на что же он жил?
        Дмитрий отпил пива из высокого стеклянного бокала.
        - Классное пиво. Я не знаю, я не близко с ним знаком. Он скрытный человек. Со своими делами, проблемами. Тараканами в башке.
        - Ты знаешь, что он - из нашего города?
        - Нет. Он этого не говорил.
        Я задумалась. Похоже, скрытность Паши была тотальной и распространялась на всех. Он ни с кем не откровенничал и никого к себе не подпускал.
        - Хотя… - Дмитрий наклонился ко мне. - Я вспомнил одну вещь, которая может тебя заинтересовать. Но я хочу получить за нее кое-что.
        - Что именно?
        - Твой поцелуй и телефончик.
        - Не слишком ли много?
        - Для пикапера - очень даже мало.
        - По рукам.
        Я сделала глоток шоколада, и божественный вкус растекся по небу.
        - Когда недавно мы сидели в одной пивнушке, Павел сказал с усмешкой: вот скоро завяжу с этим делом. Давно хотел срубить много бабок и свалить куда-нибудь подальше ото всех. Я усмехнулся и сказал, что об этом мечтают многие. Он посмотрел на меня странным взглядом и сказал, что мечтать мало, надо действовать. И он знает, как. Я спросил, что он имеет в виду. Паша улыбнулся и сказал, что кое-кто втрескался в него по уши. Просто проходу не дает. А он сделал пикантную видеозапись и грозится выложить ее в Интернете. За нее он хочет получить деньги. Большие деньги. Я спросил его: и что? Получается? А он мне ответил: обязательно получится. Вот такой был разговор. Огласка никому не нужна. Понимаешь, красавица!
        - Понимаю.
        Мои мысли лихорадочно работали. Но при чем тут та дама из «Золотого павлина»? Может быть, она - его сообщница? И в тот вечер он передал ей пленку? Или здесь что-то другое?
        - О чем задумалась?
        - Ни о чем.
        - Тебя интересует Павел?
        - Не он, а его исчезновение. И не меня, а мою подругу.
        - Я тебе помог?
        Я не собиралась выкладывать все карты. Я помнила, что в этом деле нужно соблюдать осторожность, и поэтому протянула с ноткой разочарования:
        - Но ты же не сказал ничего конкретного.
        - А что я должен был сказать? Адреса? Явки? Пароли?
        - Что-то вроде этого. Ладно, - произнесла я после недолгой паузы. - Я скажу своей подруге, чтобы она не рассчитывала больше увидеться со своим парнем. Павел, наверное, где-то далеко и развлекается с этой красоткой, которая в него втюрилась. Или получил с нее деньги и нашел другую.
        - Наверное, так и есть, раз он пропал без всяких объяснений. Нет, пиво в самом деле классное. Закажу-ка еще.
        Дмитрию принесли еще пива.
        Пирожное таяло во рту. Маковое парфэ было великолепно. А я обдумывала услышанное, но старалась ничем не выдать своего волнения. С Дмитрием тоже нужно держать ухо востро.
        - Я не удивлюсь, если Паша, в конце концов, сорвет большой куш, - неожиданно услышала я. - Понимаешь, он был лучшим в своем деле. Как Моцарт. Он и является Моцартом пикапа. Мы все владеем определенными приемами, навыками, схемами. А Павел - импровизатор. Может перестроиться на ходу, выдать красивую историю, изменить поведение. Еще в самом начале нашего знакомства мы пошли с ним прошвырнуться по улице, просто так, и он выдал мне мастер-класс. «Склеил» пять девчонок за час. Причем разных возрастов и темпераментов. Это было незабываемо. Он может вить из любой женщины веревки.
        На секунду я зажмурилась и вспомнила Пашу. Его проникновенный взгляд и робкое касанье рук. Его улыбка: то смущенная, то трепетно-нежная. Наш разговор в ресторане «Золотой павлин». И мой разворот на сто восемьдесят градусов. Никогда раньше я бы не смогла пригласить к себе домой незнакомого парня. Никогда. Тем более лечь с ним в постель. А тогда только Пашины дела помешали нам завершить наше знакомство страстным сексом.
        Да, он был настоящим виртуозом своего дела.
        Мы молчим.
        - Но что мы все о Паше. Расскажи о себе.
        Я напрягаюсь.
        - Ничего особенного. Все как у всех. Даже рассказывать нечего.
        - Расскажи что есть.
        Он накрывает мою руку своей.
        - «Лапша на уши» плюс кинестетика, то есть тактильный контакт, - усмехаюсь я.
        - Господи! - выдыхает Дмитрий. - Ты можешь выкинуть из головы, кто я, и просто общаться со мной как с нормальным парнем. Я смотрю, тебя заклинило на некоторых вещах. Это неправильно.
        - Возможно, - киваю я. - Но после того, что я увидела и услышала, вряд ли смогу нормально общаться с парнями. Такое впечатление, что жизнь вывернули наизнанку и по-другому на нее смотреть уже не получается. Нужно время, чтобы все пришло в норму. А до тех пор я в каждом парне буду видеть злостного пикапера. И никуда от этого не деться.
        - Жаль, что ты такая впечатлительная.
        Я поддеваю ложечкой сливки и отправляю их в рот. Я смотрю на улицу и вижу недалеко от кафе припаркованную темно-синюю «Ауди». И мне это очень не нравится, потому что точно такую же «Ауди» я видела сегодня утром во дворе своего дома. Слишком много совпадений за короткий промежуток времени.
        Я перевожу взгляд на Дмитрия. Он неотрывно смотрит на меня.
        - Мы еще встретимся?
        - Не знаю.
        - А телефончик с поцелуем, как обещала?
        Я целую его в щеку и даю свой номер телефона. Он загоняет его в мобильный.
        В молчании я доедаю пирожное и допиваю шоколад.
        Мы выходим на улицу; я поворачиваю голову вправо - «Ауди» на своем месте. Мы садимся в машину Дмитрия, и «Ауди» тихо трогается за нами.
        - Видишь вон ту машину - темно-синюю «Ауди»? Смотри аккуратно, чтобы не привлекать внимание. Аккуратно, - повторила я. - Она едет в правом ряду.
        - Ну!
        - Ты можешь оторваться от нее?
        - Не вопрос.
        Я не ожидала такой лихой езды. Мы носились по улочкам родного города, как заправские лихачи. Дмитрий оказался отличным водителем. Мы ныряли во дворы и переулки, обгоняли тачки и снова выруливали на проезжую часть.
        Когда мы в очередной раз нырнули в какой-то двор и остановились напротив зеленого гаража, Дмитрий посмотрел на меня и улыбнулся.
        - Все. «Хвост» оторвался. Кто там был?
        - Один поклонник. Я разбила ему сердце и он теперь преследует меня, несмотря на то, что я уже все ему объяснила. Мужчины могут быть такими непонятливыми и назойливыми.
        Неожиданно он наклонился и поцеловал меня.
        - А это уже лишнее.
        - Мерси. Ну, так мы увидимся?
        - Наверное. Высади меня на улице Суворова.
        - Я не знаю, где это. Возьми карту в бардачке и покажи мне.
        Я достала карту и провела по ней пальцем.
        - Вот здесь. Ты сейчас выедешь на улицу Дзержинского, а потом свернешь направо. Тут недалеко.
        - Ты не хочешь, чтобы я довез тебя до дома?
        - Мне просто нужно еще кое-куда по делам, - cоврала я.
        Мы расстались, при этом Дмитрий сказал, что скоро позвонит мне. В ответ я кивнула. Мыслями я была уже далеко от него.
        На другой день мне позвонила Эльвира-Света и сказала, что нашла телефон Пашиной бабки. Чисто случайно. Оказывается, тот листок был в кармане старых джинсов, а они были в баке для грязного белья. И кладя джинсы в стирку, она пошарила по карманам и нашла эту бумажку. Я чуть не расхохоталась. У меня однажды была похожая ситуация. Я чуть не постирала телефончик одного парня вместе с блузкой. Эльвира-Света продиктовала телефон, и я занесла его в записную книжку.
        - Спасибо.
        - Да не за что. Ладно, о’кей. Что-то у меня вертится в голове, а вспомнить не могу. Работа все мозги отшибла. Вспомню - звякну. Бабку зовут Марья Васильевна. Запомнила?
        Я поехала в нашу городскую «информсправку», и мне через пять минут дали адрес бабки. Она жила ближе к окраине города, на Школьной улице, и ехать туда надо было на автобусе минут пятнадцать или больше.
        Я быстренько погуляла с Ронькой и поехала к бабке. Подозрительных машин вроде бы никаких не было, или я невнимательно смотрела?
        Пашина бабка жила в трехэтажном доме, который давно требовал ремонта. Во всяком случае, фасад дома из бледно-розового превратился в белесый с розово-бежевыми разводами, а ступеньки внутри дома были выщерблены и разбиты, cловно по ним каждый день громыхал грузовик.
        Бабка жила на первом этаже. Я звонила в дверь минут десять, а когда уже повернулась к квартире спиной, услышала звук открывающейся двери и громкий крик:
        - Кто там?
        Я обернулась.
        Бабка приоткрыла дверь и смотрела на меня. Ей было лет семьдесят с лишним. Она была одета в застиранный халат в цветочек, на ногах синие носки и шарф вокруг шеи.
        - Марья Васильевна, я знакомая вашего внука. Павла Арсеньева.
        - Что? - переспросила она.
        - Знакомая вашего внука. Паши. А вы - Марья Васильевна. Он рассказывал о вас, - уже громче сказала я.
        - А… - она пошамкала ртом.
        - У вас его нет?
        - Нет.
        - А где он?
        - А я почем знаю. Нет, и все. Он здесь был, как ветер. День дома, два где-то шляется. Шило ему в задницу вставили, вот что.
        Ясное дело, что я потерпела полное фиаско. Но тут мне в голову пришла одна мысль.
        - Он вам ничего не оставлял? Книжки какие? Бумаги? Я буду в Москве и могу их передать ему.
        - Барахло какое-то есть, одежка валяется. Возьмешь?
        Я покачала головой.
        - Нет. Он что-то говорил мне о бумагах, записных книжках, - врала я на ходу, надеясь, что бабка не заметит несостыковок в моем рассказе.
        - Бумаги? Щас посмотрю.
        Она вышла ко мне с парой книжек в мягкой обложке и тетрадкой.
        - Вот что еще есть. Возьмешь?
        Стараясь ничем не выдать своего волнения, я взяла у нее из рук тетрадь с книгами и кивнула.
        - Спасибо. Я Паше в Москве обязательно передам.
        Бабка повернулась ко мне спиной и через секунду я услышала, как она закрывает замок изнутри.
        Я сунула тетрадь в сумку. Мне ужасно хотелось посмотреть, что там, но я не хотела раскрывать ее на улице. Если за мной следят, то сразу засекут это и отнимут тетрадь. Лучше потерпеть до дома.
        Я зашла в магазин и пополнила свои запасы мороженого. На этот раз мой выбор пал на двухслойное, сливочно-шоколадное, посыпанное сверху орешками.
        Дома я поставила чайник на плиту и раскрыла тетрадь. Почерк у Паши был ужасный: мелкий, неразборчивый. Он писал так, словно экономил бумагу, да еще буквы налезали одна на другую.
        Вначале шли какие-то записи впопыхах. Насчет девчонок. «Снял» Машу… оказалась на три с плюсом. Много говорит, пришлось притушить базар. Вечером у нее дома. Надо сваливать. Очень мягко. Без пробл.». Или «Оля требовала продолжения. Вяло отнекивался. Взял телефон. Дал свой фальшак».
        И так далее. Непонятно, «снимал» он девушек в нашем городе, в Москве или где-то еще. Расплывчатый товарищ. Или, наоборот, великий конспиратор.
        Пролистав еще пару страниц, где фигурировали Тани-Оли-Наташи с краткими описаниями и характеристиками, я наткнулась на развернутый дневник, который меня заинтересовал.
        Первая встреча.
        Произошла типа случайно. На дискотеке. Я знал, что она будет там, и поэтому пошел. Танцует с видом Принцессы. Мне, мол, все по фигу и море по колено. Знаем таких. Анжелке восемнадцать лет. Но выглядит она немного старше. Решил применить самую классичеcкую методику пикапа. Взгляды и улыбки чередуются с полным безразличием. Улыбнулся и перевел взгляд на другую девчонку. Вроде ты тут ни при чем. Старый трюк. Но не было еще случая, чтобы не срабатывало. Это называется зацепить. Смотрю, в ее сонных тупых глазах что-то шевелится. Вроде я тут самая крутая. А здесь - тряпочкой не стелятся, а только круги вокруг делают. Посматривает в мою сторону с явным интересом. Я напротив - флиртую с другой, которая звонко смеется и прижимается ко мне. Следующая ступень. Иду дальше, перекидываюсь с объектом парой фраз: говорю: «Как ты классно танцуешь. Просто супер». И снова - танцую. Потом бросаю: «А ты прикольная девчонка». И опять - ноль внимания. Объект уже начинает посматривать в мою сторону с вызовом, cловно подстегивая к решительным действиям. Знаю я все это: подойдешь и тебя обломают. Нет, время еще не пришло.
Чуть позже.
        Чтобы показать, что я ею мало интересуюсь, пошел в бар. Смотрю, через пять минут она тоже появилась в баре. Делает вид, что меня не видит. А сама украдкой посматривает. Зацепил. Подошел к ней, потрепался ни о чем. Ввернул пару комплиментов. Дотронулся, как бы случайно, до бедра. Глаза загорелись. Контакт установлен. Она первая пошла на танцпол, уверенная, что я пойду за ней. Не пошел. Но затем вклинился в танцующих, cказал, что надо уйти, и взял телефончик. Поломалась пару секунд. Но дала. Я так и знал.
        Встреча вторая. По опыту и классике жанра знаю: звонить на следующий день не стоит. Но и мариновать долго нельзя. Позвонил через день. Откликнулась сразу. Значит, cидит на крючке. Так и надо. Все идет по плану.
        Договорились встретиться в ресторане «З. П.». Встретились: поболтали - то да се. Ничего конкретного. Типичная развлекуха. Старался показать, что заинтересован в ней не как в секс-давалке, а как в интересном человеке и собеседнице. Сначала - ломалась. Потом оттаяла и стала говорить по-человечески. Видно было, что с ней никто не говорит «по душам». НИКАКОГО СЕКСА, ПРИСТАВАНИЙ И ПРОЧИХ ТЕЛЕСНЫХ КОНТАКТОВ. Только треп. И на прощание - поцелуй в щечку. Заинтригована в высшей степени. Если позвонит подругам, то первым делом скажет: «Он ко мне даже не приставал».
        Третье свидание. ПОЧТИ ТО ЖЕ САМОЕ. Но с поправкой - пару раз шутливо обнял и прижал к себе. Откликнулась и не отлипала от меня какое-то время. Пришлось отстранить самому. В башке у нее явно крутятся тараканы: «Неужели я ему неинтересна как женщина». Что и требовалось.
        Свидание четвертое. Она возбуждается от моих прикосновений и сама первой придвинула свою ногу к моей в машине. Дыхание прерывистое, частое. Мог бы прямо сейчас уложить в койку. Но здесь главное - не спугнуть. Валяю ваньку дальше: типа ты замечательная девушка и с тобой жутко интересно. И между делом: поехали ко мне домой. Кино посмотрим, посидим… Колеблется. Я ее подначиваю: «Ну, ты что, глупенькая, испугалась? Я что, похож на монстра?» Соглашается. Поехал на нашу съемную квартиру. Посмотрели кино, перекусили. Легкие поцелуи, обжиманцы. Дозрела полностью. Но я все еще играю в благородного рыцаря. На данном этапе эта тактика самая верная. Она полностью рассеет ее сомнения. Каждой девушке, как это ни смешно, нужны уверения, что от нее нужен не секс, а общение, разговоры, она сама как личность, ну и другая ботва в том же духе.
        Отвез ее домой. Договорились созвониться завтра. Не звоню. Она присылает эсэмэску.
«Ну так как?» Гоню пургу, вроде «скучаю страшно, но неожиданные дела, малыш, ты понимаешь… Никак. Давай завтра».
        Ночь она, естественно, не спит. Мучается: не была ли слишком холодна, может, надо было согласиться на секс, не оттолкнула ли она меня и т. п. и т. д. Готова уже на все.
        Звонит сама и назначает свидание. Встречаемся в кафе. Я выгляжу грустным. На ее расспросы отвечаю, что убит ее недоверием, чувствую, что она думает обо мне как о плохом парне, считает, что я не стою ее. С жаром уверяет в обратном. С трудом удерживаюсь от смеха. Предлагает поехать ко мне. Вроде нехотя соглашаюсь. Дома первой приникает ко мне. В сексе на троечку с плюсом. Но очень старалась. После секса проявил нежность и внимание, чтобы она почувствовала себя комфортно и подумала, что ей светит долгое и замечательное общение с таким восхитительным парнем, как я. Все было по плану и предсказуемо. Что и требовалось. Думаю, что теперь…
        Запись оборвалась.
        Я отложила тетрадь в сторону. Что это за девчонка? Откуда она? Анжела… Восемнадцать…
        От моих размышлений меня отвлек какой-то шум в комнате. Я встала и столкнулась в дверях с Антоном. От неожиданности я заорала. Но он быстро закрыл мне рот рукой.
        - Тише! - шепнул он мне на ухо.
        В ответ я промычала что-то невнятное. Его ладонь была теплой, мягкой и пахла мятой. Он отнял руку.
        - Теперь орать не будешь?
        - Как ты попал сюда?
        - Через балкон. Это было нетрудно.
        - Других способов не было?
        - Учитывая, что во дворе тебя караулят двое отморозков, - нет. Я их сразу узнал: это те, которые на тебя напали…
        - На темно-синей «Ауди»?
        - Да.
        - Эта машина следовала за мной днем как хвост. Без пауз и передышек.
        Антон повертел головой.
        - Кажется, дело принимает скверный оборот. Ты не находишь? Что ты такое натворила? Я думал, это просто грабители…
        - Расскажу потом. Не сейчас, - меня бьет мелкая дрожь. То ли от страха, то ли от волнения.
        Я двинулась было на кухню, но Антон перехватил меня за руку.
        - Там нас будет видно.
        Я пожала плечами.
        - Хорошо. Мы можем сидеть в комнате. Не зажигая света, в полной темноте. Тебя это устроит? Кстати, чем ты околдовал собаку? Она даже не тявкнула..
        - Заветное слово. Со мной даже собаки шелковые.
        - От скромности не умрешь.
        Он прижал меня к себе, и мое сердце глухо застучало о ребра. Он говорил так тихо, что я едва разбирала слова.
        - Сейчас мы спускаемся через балкон, cадимся в мою машину и уезжаем. Понятно? Ты все поняла? - Его теплое дыхание щекочет мне ухо.
        Я киваю.
        - Да. - Это хриплое, нелепое, молниеносное «да». Как будто бы у меня были другие варианты!
        - Переоденься! - отрывисто командует он.
        Я беру из гардероба вещи и иду в ванную. Переодеваюсь в джинсы, легкую водолазку и ветровку.
        - Готова.
        Он берет меня за руку и подводит к балкону.
        - Чуть не забыл. Погаси в кухне свет. Пусть думают, что ты легла спать.
        Погасив свет, я возвращаюсь в комнату.
        Антон толкает балконную дверь, и мы оказываемся на маленьком балконе, где сам черт сломит ногу. Там стоят пустые картонные коробки и деревянные ящики с банками солений-варений от матушки. А также треснувшие цветочные горшки, которые у меня рука не поднимается выкинуть. Поэтому я всегда называю себя маленькой барахольщицей. Антон перекидывает ногу через перила.
        - Прыгай и приземляйся на пятую точку. Понятно?
        - Попробую.
        Он прыгает первым и машет мне рукой.
        Я смотрю вниз. Расстояние до земли плевое. Но я всегда панически боялась высоты, и у меня начинает кружиться голова. Но я знала: чем дольше я буду так стоять, тем глубже будет проникать в меня страх. Все в жизни надо делать быстро, не особо раздумывая, касается ли это личных дел или каких-то еще. Я собираюсь с духом, cажусь на перила и прыгаю вниз. Приземляюсь я по закону подлости на больной бок и глухо вскрикиваю.
        - Задела бок? - догадался Антон.
        - Случайно.
        - Не очень больно?
        - Терпимо.
        Он берет меня за руку.
        - Бежим!
        Мы быстро бежим к тому месту, где стоит машина Антона. Он ныряет в нее и открывает мне дверцу.
        - Садись.
        Вставляет ключ в зажигание, и мы отъезжаем.
        Едем мы в полном молчании. Странное дело, оно меня даже не тяготит. Мне не хочется говорить, чтобы не нарушить то хрупкое согласие, которое установилось между нами. Мы - два сообщника, связанные темнотой, преследованиями, недомолвками и неясным будущим. Мне достаточно того, что даже сквозь шум машины я различаю дыхание Антона.
        Я вообще человек, привыкший ко всему и не ждущий от жизни слишком многого. Наверное, у меня нет здоровых амбиций и честолюбия. Мне кажется, что все дело в мифическом отце. Точнее, его отсутствии - том белом пятне, которое давно и прочно поселилось у меня в мозгу. Иногда я думаю: был бы отец - все было бы по-другому. Бог знает, от каких пустяков, случающихся в детстве, жизнь дает крен и все идет наперекосяк. Из-за того, что тебя когда-то назвали толстой; мальчишка, в которого ты была влюблена, поцеловался на твоих глазах с лучшей подругой; мама слишком рано вышла замуж после развода или при тебе кинули камнем в любимую кошку. У меня была своя точка невозврата - тот момент, когда я поняла, что никогда не увижу отца. Маленькой я часто фантазировала: как он придет к нам, и я брошусь к нему и повисну на шее. Но когда мать безжалостно оборвала все мои мечты и сказала, что он никогда не вернется к нам, я запретила себе мечтать. Потому что это было очень больно - мечтать впустую. Всегда должна быть маленькая надежда, что твоя мечта рано или поздно сбудется. Иначе жизнь будет смахивать на тюремную камеру
или игры с садистом.
        Навстречу нам попадаются редкие одиночные машины. Фары на короткое мгновение слепят нас, а потом все снова погружается в темноту.
        Я не боюсь темноты, тишины и одиночества, то есть тех вещей, которых боятся очень многие женщины. Мне очень повезло. Или наоборот. Смотря с какой стороны посмотреть. Я давно обратила внимание, что пугливые женщины очень быстро обзаводятся спутниками жизни. Они стремятся как можно быстрее делегировать кому-то свои страхи, чувство незащищенности, желание опоры. И им это удается.
        Я всегда была слишком самостоятельной и независимой. И в этом была моя проблема. С той самой поры, когда я стала жить одна в семнадцать лет в бабушкиной квартире, несмотря на возражения матери. Сначала было непривычно просыпаться одной и ложиться cпать - тоже одной. Но потом я привыкла. И другая жизнь была бы мне чуждой и странной. Парни обычно долго не задерживались в моей квартире и постели. Мне кажется, это от того, что я никогда не давала им никаких поблажек. С мужчинами всегда нужна играть, ни на секунду не выходя из образа или роли. Играть то, что нужно им. Покорность, смирение, легкую капризность, доступность, готовность поступиться своими привычками и многим другим. Женщины, готовые играть, - выигрывают. Это не каламбур, а жестокая правда жизни. Меня же хватало обычно ненадолго. С каждым новым парнем я искренне хотела завязать длительные прочные отношения и поэтому подыгрывала ему. Но очень быстро мне все это надоедало, и я снова становилась самой собой - самодостаточным существом, способным обходиться без многого.
        Но сейчас я чувствую, что мои жизненные установки пошатнулись. Я не играю. И вместе с тем я чувствую полное слияние с сидящим рядом человеком. Как будто его дыхание отзывается во мне. Как и глухие удары сердца. Может быть, это та неизбежность, которая вела меня по жизни с некоторых пор. Когда-то прочитала утверждение, которое запало мне в голову. Мы можем контролировать мелочи; в эпохальном плане наша судьба уже задана и определена, и мы не можем изменить ее или повернуть вспять. Мы можем только покорно следовать ей, без упреков и сопротивления.
        У меня было чувство, что от меня cейчас мало что зависит. Или вообще ничего не зависит.
        - Ты чего молчишь?
        - Просто так.
        Я чувствую, как стучат мои зубы.
        - Ты что?
        Я мотнула головой.
        - Н-наверное, з-замерзла.
        - Ого! И чего скрываешь?
        Антон нажал на тормоз, машина остановилась. Вокруг была непроглядная тьма. Справа высился темный лес.
        - У меня есть в термосе кофе. Будешь?
        Не дожидаясь ответа, он оборачивается назад и стаскивает с заднего сиденья небольшой рюкзачок. Развязывает его и достает оттуда термос и два стаканчика. Наливает мне кофе, от которого идет пар, в один из стаканчиков. Второй стаканчик убирает обратно в рюкзак. Кофе очень горячий и очень сладкий. Я отпиваю глоток и морщусь. Напиток обжигает мне губы, нёбо, слизистую рта.
        - Горячо?
        Я киваю. Почему-то мне трудно говорить. Словно запас слов разом иссяк. Или это только в присутствии Антона на меня нападает странная немота?
        - Привыкнешь.
        Он берет у меня стаканчик и дует на него. Потом пьет сам.
        - Действительно, горячо, - и его губы раздвигаются в улыбке. - Будем ждать, пока остынет. Торопиться нам некуда.
        Но я не хочу ждать и пью кофе, обжигая себе внутренности. Он смотрит на меня с некоторым удивлением. Но мне все равно. Допив кофе, я протягиваю стаканчик. Он пакует все обратно в рюкзак и крепко стягивает его.
        Мы едем дальше. Я не задаю вопроса, куда мы едем. Честно говоря, мне все равно. Мне хочется, чтобы это путешествие не кончалось, мне нравится ехать неизвестно куда и слышать дыхание Антона рядом.
        Через какое-то время дорога вильнула вправо и сразу стала другой: мы подпрыгивали на ухабах и пару раз попадали в ямы.
        - Держись, - сказал он мне. - Дорога здесь - не Бродвей, а нормальная русская дорога. Отбитую задницу и шишки на голове гарантирую стопроцентно.
        Я сидела, крепко вцепившись в подлокотники кресла, и старалась удержаться на месте при очередном повороте или колдобине.
        Езда с препятствиями внезапно закончилась и мы выехали на мягкую утрамбованную дорогу.
        - Скоро уже приедем, - сказал Антон, искоса глядя на меня. В темноте его зрачки были расширены, как у дикого зверя.
        Мы въехали на территорию недостроенных дач. По сторонам дороги возвышались двух-, трехэтажные дома с темными окнами и пустыми внутренностями, словно обломки кораблекрушения.
        - Дачи новых русских. Сплошной недострой. Только пара домов годны для заселения.
        - Где мы?
        - У излучины реки. Почти в самом Заповеднике.
        Я понимающе киваю головой. Это место - лакомый кусочек, и на него все время покушаются местные нуворишы, мечтают оттяпать землю под коттеджную застройку. Но местная общественность, в том числе Виталина с ее газетой, не дремлет и постоянно бьет тревогу по поводу незаконного захвата заповедных земель. История эта длится давно. То ли у местных толстосумов не хватает денег на покупку всех и вся, то ли власть в канун выборов должна делать вид, что она заботится о природе края. Что там на самом деле, сказать трудно, но факт остается фактом - окончательное разрешение на строительство еще не получено.
        - Так здесь строить нельзя.
        - Если очень хочется, то можно, - усмехнулся Антон. - Они тут строятся потихоньку в надежде, что нужные документы получат в любой момент.
        - А ты здесь при чем?
        - Облюбовал себе маленький сарайчик. Кто-то построил и бросил. Он находится немного вдалеке от всех строений. Я перетащил кое-что туда и бываю наездами. Места здесь обалденные. Просто как в сказке.
        Машина заскользила по песку. Сбавив скорость, мы тащились едва-едва. Потом - остановились.
        - Дальше не проедешь. Надо пешком идти. Тачку оставляем здесь и топаем.
        - А… народ здесь бывает?
        - Бывает. По праздникам сабантуйчики устраивает: пикнички, шашлычки. Но сегодня, похоже, здесь никого нет. Мы одни. Не боишься? - спросил он без всякого перехода.
        - Нет.
        Мы вышли из машины. Антон надел за плечи рюкзак и поправил его. Вокруг стояла непроницаемая тишина. Такая глубокая, словно мы оказались в пещере, куда не долетают никакие звуки. И только спустя какое-то время мое ухо различило слабый плеск волн.
        - Уважаю храбрых. Дай руку, а то упадешь. Здесь сплошные бугры да ямы. Держись за меня.
        Мы пошли вперед, держась за руки. Моя ладонь утопает в ладони Антона. Он шепотом предупреждает меня, когда на пути возникает препятствие в виде холмика или нога неожиданно скользит вниз. Несколько раз он придерживает меня за талию, удерживая от падения. Мы петляем между деревьями и все время карабкаемся наверх. Я не знаю конца пути, но покорно иду за Антоном. Я вдруг думаю, что лучшее место для убийства трудно себе представить: люди здесь бывают наездами, полная темнота, рядом река. Я иду за человеком, которого почти не знаю. А то, что я о нем знаю, не внушает никакого доверия. Я - сумасшедшая девица, окончательно слетевшая с катушек. Но такое определение мне даже нравится. Это лучше, чем мертвенно-застойная жизнь, которая была у меня до этого. Предсказуемость - замечательная вещь, если у тебя характер хладнокровной амебы. Но в противном случае предсказуемость становится непосильной ношей, которую все время хочется спихнуть со своих плеч.
        Наконец перед нами вырастает темное строение, и Антон поворачивается ко мне:
        - Пришли.
        Он скидывает рюкзак на землю и быстрыми шагами идет к сараю. Немного повозившись с замком, он открывает дверь.
        - Иди сюда.
        Я подхожу ближе. Он достает из рюкзака фонарик и светит им.
        - Вот моя скромная хибара.
        Домик маленький: два на три. Дощатый, грубо сколоченный. Щели такие, что можно спокойно просунуть два пальца. Внутри покосившаяся кровать, стол и табурет. Спартанская обстановка.
        - Впечатляет? - И он подмигивает мне. - Сейчас разведем костер и станет веселее.
        Антон возится с ветками, а я делаю несколько шагов влево и вижу просвет между деревьями. Мы находимся наверху холма, а внизу - река. Отсюда, сверху, своими очертаниями-изгибами она напоминает гигантскую рыбу: неподвижную, темную. И только где-то в районе «хвоста» на воду падает отсвет ближних огней. Темная рыба с бледно-золотым хвостом. Это зрелище завораживает меня. Антон бесшумно подходит сзади.
        - Все готово для костра. Идем.
        - Красиво! - показываю я на воду.
        - Утром будет еще красивее.
        Костер разгорается быстро. Языки пламени взмывают вверх. Мы сидим на старых пнях, которые Антон использует как табуретки. Мне уже не холодно. Я протягиваю руки к огню и одергиваю, когда пламя едва не касается их.
        - Осторожно! Можно обжечься, - предупреждает Антон.
        Я вдруг вспоминаю, как когда-то давно, когда мне было четырнадцать лет, а Веньке, моему сводному брату, три года, мы поехали всей семьей в июньские выходные на рыбалку с ночевкой. Вечером весело полыхал костер, палатка смутно белела в темноте, напоминая очертаниями буддистскую погоду. Я присматривала за Венькой, а наш рыжий кот Барсик, большущий красавец, который через год разбился, спрыгнув с балкона, неподвижно сидел и смотрел на воду. Она словно гипнотизировала его. Я помнила эту ночевку, когда мы спали, плотно прижавшись друг к другу, и все равно было холодно, особенно, несмотря на теплые шерстяные носки, стыли ноги. А Барсик так и остался снаружи - у реки.
        Утром мы вылезли из палатки сонные; туман стоял такой, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Густой, плотный туман, похожий на взбитые сливки, постепенно клочьями расползался в разные стороны и в прорезах виднелось небо, по-утреннему бледное, как будто покрытое изморосью. Отец стал рыбачить, и все замерли, слившись с утренней тишиной. Первая пойманная рыба была отдана Барсику. Я до сих пор помнила, как она серебристой запятой описала дугу в воздухе, и Барсик поймал ее на лету, пружинисто подпрыгнув с места.
        Я перевожу взгляд на Антона. Неожиданно для себя я рассказываю ему все, что случилось со мной в последнее время, опуская некоторые детали. В моем изложении рассказ выглядел следующим образом: я познакомилась с Пашей Арсеньевым в ресторане
«Золотой павлин». Он проводил меня до дома. Через пять минут я вышла прогуляться с собакой и наткнулась на труп в кустах. О том, что он был у меня дома и я собиралась заняться с ним фантастическим сексом, я, естественно, умолчала. Я вызвала «Скорую». Но приехав через пятнадцать минут, никто никакого трупа не обнаружил. Он исчез. Когда я через два дня решила зайти в «Золотой павлин», чтобы хоть что-то узнать о Паше, то наткнулась на странного типа, выглядевшего как итальянец, который, едва я с подругой покинула ресторан, приставил мне ножичек к горлу и спросил: где пленка, которую мне передал Паша и о которой я ровным счетом ничего не знала.
        Через какое-то время к стану жаждущих получить эту пленку примкнули ребятишки на темно-синей «Ауди». Они-то и подкараулили меня около дома и напали в тот самый раз, когда Антон вступился за меня…
        И с тех пор я живу в ожидании новых нападений, ни слухом ни духом не ведая об этой загадочной пленке.
        Я не сказала ему о брюнетке из ресторана, центре «Казанова», рассказе Дмитрия Севастьянова о девчонке, втрескавшейся в Пашу и которую он записал на пленку, и Пашином дневнике..
        Я не сказала ему об этих фактах. Здесь я должна разобраться сама. Мой несносный упрямый характер и желание делать все самой, ни на кого особо не рассчитывая.
        Я вернусь к этому. Но в другое время… Сейчас мои мысли путались и я не могла ни на чем сосредоточиться. Он слушает внимательно, не спуская с меня взгляда блестящих глаз.
        - Н-да! История! И что ты будешь делать?
        Я пожала плечами.
        - Не знаю. Они хотят от меня того, чего нет. А убедить их в обратном я никак не могу.
        - А если обратиться в милицию?
        Я махнула рукой.
        - И что я там скажу? Меня преследуют непонятно из-за чего? Отдай то, не знаю что? Да там повертят пальцем у виска и все.
        И здесь я замолчала. Что-то мелькнуло в голове и исчезло. Рассказ Дмитрия из центра «Казанова» о том, что кто-то втрескался в Пашу, дневник… Надо подумать об этом. Но в другое время… Сейчас мои мысли путались и я не могла ни на чем сосредоточиться.
        Я перевожу взгляд на Антона.
        - Ладно, пошли спать.
        Он говорит это как-то буднично, просто. И у меня возникает маленькая заминка. Я не ожидала, что все закончится именно так. Или все-таки ожидала? Я не могу разобраться в своих сомнениях, страхах и ожиданиях. Я и вправду «замороженная прынцесса», как называл меня Вадим.
        Антон подошел ко мне и протянул руку. Я подняла на него глаза.
        Моя рука легла в его, и он рывком поднял меня. А потом также резко прижал к себе. Мы стояли, и я слышала, как отчаянно и встревоженно бьется мое сердце.
        - Ты что? - спросила я.
        - Ну… обстановка располагает, - cказал он чуть насмешливо. - И ты мне очень нравишься.
        Я рассмеялась. Мне захотелось легкости и беспричинного веселья, как шампанского в Новый год. Эта ночь ударила мне в голову, опьянила, закружила. Я почувствовала, что ночь изменила меня: мой стыд, стеснительность, скованность - все было смято и сброшено, как ненужная маска.
        Я положила руки ему на плечи и сделала глубокий вдох.
        - Ты мне тоже нравишься.
        Его руки по-хозяйски лежали на моей талии, и это мне ужасно нравилось. Эта спокойная уверенность, это чувство, что никуда не надо торопиться, что впереди долгая ночь и все будет так, как надо, и по-другому просто быть не может.
        Темное беззвездное небо было каким-то по-уютному домашним. И вообще мне было ужасно весело. Я запрокинула голову и рассмеялась, а через секунду почувствовала на своей шее дыхание Антона. Он целовал меня сначала бережно, осторожно, а потом все смелее и крепче. Я притянула его к себе.
        Мы вошли в домик, разделись медленно, не спеша. Мы знали, что времени у нас много, и это придавало нашим чувствам дополнительный привкус: томление и ожидание всегда волнуют не меньше, чем сами любовные игры.
        Было по-весеннему прохладно, но я не почувствовала этой зябкой свежести; мое тело горело еще до того, как Антон провел по нему ладонями: горячими, твердыми. Он прижал меня к себе, и я чувствовала крепость его тела, cилу. Наши запахи, дыхание, кожа смешивались друг с другом и с этой ночью, которая волновала и увлекала за собой, как непредвиденное, никем не запланированное заранее путешествие.
        Я смутно чувствовала, что я - не я. И это открытие волновало меня. Конечно, в другое время я бы никогда не оказалась с почти незнакомым человеком ночью в лесу на берегу реки. Это было против всех моих правил. Но я неожиданно подумала, что следовать собственным правилам и установкам - неправильно и в корне неверно. Самое трудное в жизни - жить моментом. Не думая ни о чем, только о своих инстинктах и желаниях. И следовать им. Для этого, наверное, нужна большая смелость и большое безрассудство. Часто это одно и то же. Но, как гласит народная поговорка, кто не рискует, тот не пьет шампанское.
        В эту ночь я собиралась рискнуть и выпить бокал шампанского до дна, не оставив там ни капельки. Я провела языком по губам, cловно уже отпила этого напитка. И когда Антон приник к моим губам, я медленно ответила ему. Моя язык исследовал его рот, не отрываясь, без пауз и остановок.
        Так же медленно, не отлипая друг от друга, мы опустились на топчан и я оказалась под Антоном; мое тело выгнулось навстречу, его руки легли на бедра и их тяжесть приятно волновала. Но я не хотела торопиться и, похоже, Антон угадал мое желание, но ему было труднее сдерживать себя и поэтому он остановился и шепнул:
        - Рекламная пауза?
        Я тихо рассмеялась.
        - Похоже на то.
        Он лег рядом; мы повернулись друг к другу, и его ладонь легла на внутреннюю сторону моих бедер. Я сжала ее бедрами, ощущая, как теплый жар обволакивает меня изнутри. Я провела рукой по его плечам, и тогда он резко опрокинул меня и оказался наверху.
        - Не могу! - шутливо прорычал Антон.
        Мой рассудок полностью отключился; я была вся во власти желания, во власти его пальцев, крепкого тела. Мое дыхание стало прерывистым, и я закрыла глаза, издав легкий вздох-стон, такой же невесомый, как крылья ночной бабочки, залетевшей в домик.
        Мы самозабвенно занимались любовью; наши тела впечатывались друг в друга, касанья только разжигали желания, и наслаждение подкрадывалось незаметно, но его приближение уже угадывалось в судорогах, пробегавших по нашим телам, убыстренному ритму и резким всхлипам.
        И все же, когда оргазм прошил, пронзил меня насквозь, и эта молниеносная вспышка ослепила меня, то где-то в глубине сознания мелькнула мысль: «Я даже не подозревала, что это может быть так прекрасно и так ярко».
        Ночь плыла вместе со мной, покачиваясь на волнах наслаждения. Я попыталась приподняться, но голова сладко закружилась, и я откинулась назад.
        Ночная бабочка уже улетела, а я еще какое-то время лежала и прислушивалась к шорохам и звукам, но все же вскоре уснула, уткнувшись в плечо Антону, который заботливо накинул на меня два одеяла.
        Утро застает нас врасплох. Звонкое майское утро, с тяжелой росой и прохладным туманом. Мы просыпаемся одновременно и смотрим друг на друга. Мы оба хотим что-то сказать и оба дружно молчим. Я поднимаюсь первой. Одеваюсь, не глядя на Антона, и бросаю ему:
        - Я на улицу.
        Воздух в лесу прозрачно-серый. Но когда я встаю на холме, откуда мне видно реку, то на горизонте он - розовый. А река - тяжелая, тускло-серебристая. Крутой обрыв спускается к реке, по берегу тянется узкая полоска песка, похожая на красиво изогнутый серп. На противоположном берегу высятся раскидистые деревья и кусты. В глаза мне бросается ива, наклоненная к реке. С такой ивы хорошо нырять в воду, как с трамплина.
        - Что будем на завтрак? - спрашивает Антон.
        - А что есть?
        - Есть кофе. Еcть сыр, немного колбасы. Тушенка.
        - Этого достаточно. Кофе и бутерброд - мой обычный завтрак. Иногда я делаю себе яичницу. Завтрак холостяка, - смеюсь я.
        - Тогда готовь. Воду я сейчас вскипячу в котелке. Остальное - за тобой. Хозяйничай.
        Мы завтракаем. А после этого идем ловить рыбу. Спускаемся по холму, при этом я умудряюсь оцарапать ноги о коряги, теперь на них крупные ссадины. Мы садимся на влажный песок, и Антон закидывает удочку. Я сижу рядом, не шелохнувшись. Поверхность воды слегка рябит, как будто кто-то сидит в воде и пускает пузыри. Мне кажется, что клюет. Но Антон сидит неподвижно, и я молчу, чтобы не спугнуть рыбу. Я скидываю кроссовки и с наслаждением зарываю ноги по щиколотку в песок.
        Наш улов невелик: пять рыбешек величиной с ладонь. Но уха получается просто изумительная. Я ем рыбу с давно забытым наслаждением и даже облизываю пальцы.
        - Вкусно?
        Но он мог ничего и не спрашивать. Я мычу что-то невнятное и поспешно доедаю рыбу.
        В город мы возвращаемся около полудня. Антон напевает вполголоса какую-то мелодию. У него хорошее настроение. У меня - не очень. Потому что мне придется расстаться с ним. И я не знаю, когда мы снова увидимся. А задавать этот вопрос я не хочу. Я не хочу набиваться первой, не хочу показывать свою заинтересованность в нем. Правила игры между мужчиной и женщиной всегда остаются незыблемыми. Мужчина - охотник. Женщина - дичь. Особенно на первом этапе. Иначе он быстро потеряет к ней интерес. Я понимаю, что это жуткая банальность, но так все и есть. И поэтому я молчу и не задаю никаких вопросов.
        Он останавливает машину недалеко от моего дома.
        - Дальше пойдешь сама. Твои милые ребятишки удивятся, увидев тебя. Они подумают, что проспали твой выход.
        Я открываю дверцу. Антон перехватывает мою руку.
        - Подожди. - Он притягивает меня к себе и целует. Быстро, жадно. Мы не можем оторваться друг от друга, но я первой прихожу в себя и отстраняюсь от Антона.
        - Я пошла.
        - Оставь свой телефон.
        Я даю свои телефоны: и домашний, и сотовый, в надежде, что он даст мне свои тоже. Но он молчит, и я решаюсь нарушить свои правила.
        - Не оставишь свой телефончик? - говорю я как можно небрежней.
        - Пока не могу. - Для большей убедительности он качает головой. - После…
        Внутренне я вся киплю от негодования и злости, но внешне этого не показываю. Надеюсь, что он ничего не замечает. Да пошел он! Что он выпендривается? Буду я за ним бегать, как же! Не хочет и не надо. Он считает, что будет сам диктовать правила игры? Ошибается.
        Я выхожу из машины, сильно хлопнув дверцей, и иду, не оглядываясь.
        Около дома я вижу все ту же темно-синюю «Ауди» и понимаю, что здесь ничего не изменилось.
        Дома я бросилась ничком на кровать и задумалась. Меня пасли две конторы. Те парни во дворе и «Бандерас». Паша успел насолить не одному человеку, а сразу нескольким. Что и говорить, талантливый был товарищ. И связан ли как-то Пашин дневник со всем происходящим? Кто та девчонка, о которой он пространно пишет в своем дневнике? Он заснял ее на пленку и стал шантажировать? Мне позарез нужна брюнетка, которую я видела с Пашей в ресторане. Возможно, она Пашина сообщница. Только эта женщина может ответить на интересующие меня вопросы. Но как узнать, кто она, я не представляю. Не обращаться же за помощью к Волховскому. Он, без сомнения, хорошо знает эту парочку, но мои расспросы ему не понравятся, да он мне ничего и не скажет, только разозлится и оборвет на полуслове.
        На кухне я заварила чай и подумала, что Волховский мне не звонил в эти дни. Наверное, уехал в командировку. Он меня предупреждал о том, что часто в разъездах.
        Мысли вернулись к Антону, но волевым усилием я прогнала их. Похоже, наши отношения продолжаться не будут…
        Я даже не звоню подруге и не рассказываю ей о потрясающей ночи. Мне хочется сохранить это для себя.
        В семь я иду на лекции по пикапу и узнаю много интересного и нового для себя. В принципе весь пикап сводится прежде всего к психологии. Не случайно на нем такое внимание уделяется НЛП, разным методикам и штучкам и даже гипнозу. Самое грустное, что мужчин учат подсаживать женщин на крючок доверия и искренности, а потом уже поступать с ними как хочется.
        В принципе я считаю, что на такие лекции хорошо бы попасть каждой девушке и женщине. Тогда ее точно не разведут на секс или бабки. Она будет знать разные мужские уловки и штучки-дрючки и попасть на удочку очередного пикапера ей будет труднее, чем разным лохушкам, которые разевают рот, когда на их горизонте возникает привлекательный парень.
        Дмитрий после занятий делает мне знак подойти к нему. Он приглашает в
«Крем-брюле», но я отказываюсь.
        - Может быть… в другой раз… - говорю я. На его лице написано неприкрытое разочарование. И я спешу уйти, чтобы меня не стали уговаривать.
        Дома я смотрю телевизор и думаю, что меня куда-то несет по течению, и от меня мало что зависит. Эта мысль посещает меня с завидной регулярностью и оптимизма мне не прибавляет. Напротив, я прихожу к выводу, что мои действия зачастую носят бестолковый и хаотичный характер и что я практически топчусь на месте, а не делаю решающего рывка вперед.
        В половине десятого раздается звонок от Волховского.
        - Привет! - Его голос звучит как ни в чем не бывало.
        - Привет!
        - Как дела?
        - Нормально.
        - Я рад. Завтра в кинотеатре «Юность» выступает группа «Медовый месяц». Тебе надо быть там.
        - Мне не в чем идти.
        - А платье, которое мы купили?
        - Его товарный вид несколько подпорчен. В тот вечер на меня напали. И платье порвано в нескольких местах.
        - Кто напал? - перебил меня он.
        - Двое хорошо накачанных парней. Имен и фамилий я не знаю. Не представились.
        - Почему ты не позвонила мне в тот вечер и не рассказала об этом?
        Я молчу.
        - Я должен быть в курсе всего, что с тобой происходит. Ты - моя девушка. Платье - не проблема, купим новое. Завтра созвонимся и поедем в магазин. Важно другое - ты не ставишь меня в известность о всех ЧП, которые с тобой случаются.
        - Я… - Я хочу сказать, что я ему за все благодарна, но не хочу быть больше породистым пуделем на выставке. Пусть найдет себе другой трофей. Но слова застревают в моем горле. Я вдруг думаю о той брюнетке. Может быть, мне повезет и я ее опять увижу.
        - Хорошо.
        Он истолковывает мое молчание по-своему.
        - Завтра тебя ждет сюрприз, - заявляет он.
        - Спасибо, - выдавливаю я. - Большое спасибо.
        Сюрприз оказывается новенькой, только что оттюнгованной серо-жемчужной «Тойотой». Волховский звонит мне и просит выглянуть в окно.
        Я выглядываю и вижу его рядом с «Тойотой».
        - Это твоя машина.
        Я едва не хлопаюсь в обморок. Я давно хотела машину, но на мою зарплату вряд ли могла себе это позволить. Я потеряла дар речи и даже забыла поблагодарить Волховского.
        - Спускайся вниз, - говорит он. - Мы едем в магазин.
        Вместе с машиной он дарит мне кирпичный гараж у соседнего дома, который он купил специально для меня.
        - Это чтобы ее не разбили и не сняли колеса в первый же вечер, - объяснил он. - В твоем районе это вполне возможно.
        Он говорит это таким тоном, cловно я живу в Гарлеме или Бронксе. Впрочем, он недалек от истины. Кражи у нас происходят регулярно, хоть составляй график и вывешивай его около подъездов в целях профилактики; машины, оставленные без присмотра, тоже раскурочивают: то магнитолы крадут, то печки выдирают.
        Волховский загнал машину в гараж и повернулся ко мне.
        - Рада?
        - Естественно. - Я посмотрела на него. Наверное, он ожидал больших проявлений восторга. - Очень!
        - Ты в милицию заявляла насчет этих подонков?
        - А зачем? Найти их все равно не найдут. Положат мое заявление в стол, и все. Кому охота такой мелочовкой заниматься. Вот если бы было вооруженное нападение или убийство, тогда бы менты оторвали свои задницы от стульев. А так - пустая трата времени и нервов.
        - В следующий раз будь осторожна. Они что-нибудь взяли?
        - Деньги. Две тысячи, - соврала я. - Больше у меня не было. Думали поживиться вечерком. Отморозки.
        Мы садимся в его «мерс» и едем в магазин. Лариска была на месте. Увидев нас, она едва не лишилась чувств, при этом бросив на меня выразительный взгляд. Я поняла, что в ближайшее время меня ждет целая развернутая лекция на тему: «Как не упустить денежного мужика и что для этого надо делать».
        В этот раз мне купили темно-золотое платье и такого же цвета короткий жакет, расшитый пайетками, плюс еще одно платье - с цветочным принтом, с пышной юбкой и коротким лифом, плюс две пары туфель: золотистые и красные.
        Волховский подстраховался насчет будущих нападений, с юмором подумала я. Все купил мне в двух экземплярах, чтобы не париться в дальнейшем, если я сломаю каблуки туфель или мне порвут платье. Предусмотрительный гражданин.
        Лариска делала большие глаза, и я с трудом сдерживалась от смеха. Когда мы вышли из магазина, Волховский окинул меня критическим взглядом.
        - Хорошо выглядишь.
        - Стараюсь, - в тон ему ответила я.
        Народу в кинотеатре «Юность» было много. Очевидно, выступление группы «Медовый месяц» было лишь поводом для сбора местного бомонда. Я вертела головой в разные стороны, высматривая ту самую брюнетку, которую мне во что бы то ни стало надо было найти. Пять лет назад большой, отгроханный еще в советские годы кинотеатр
«Юность» переделали, разделили на две части. Одна была собственно кинотеатр, другая - киноконцертный зал для «своих». Там были большие многоярусные хрустальные люстры и обитые темно-бордовым бархатом кресла. Сцена тоже была с техническими наворотами, оборудованная по последнему слову техники.
        В этот раз фортуна была на моей стороне. Эту женщину я увидела недалеко от места, где стояли мы с Волховским. Она была в синем платье и в серебристой накидке, с тем же спутником - мужчиной лет шестидесяти с небольшим, лысым, как женская коленка, и скуластым. Я вытянула шею, чтобы лучше разглядеть ее.
        - Ты что? - спросил Волховский, заметив мои усилия.
        - Мне показалось, что я увидела бывшего одноклассника.
        - И что?
        - Ошиблась.
        Улучив момент, когда Волховский отошел к своему знакомому по бизнесу, я со всех ног бросилась к администратору, который расхаживал по залу с важным видом и с листами бумаги в руках. Мероприятие носило закрытый характер и внутрь пускали только по особым спискам.
        - Простите, пожалуйста, - остановилась я около него. - Можно вопрос?
        Он склонил голову набок, приготовившись меня слушать.
        - Меня представили вон той брюнетке в синем платье. Но, к сожалению, у меня в этот момент зазвонил сотовый, и я прослушала ее имя-фамилию. Мне так неудобно. Я даже не знаю, как к ней обращаться, - для большей убедительности я взглянула на администратора жалостливыми глазами побитой собаки и приложила руки к сердцу.
        Он смотрел на меня, не мигая. Потом перевел взгляд на лист бумаги.
        - Каменькова Наталья Муратовна. Еще вопросы есть?
        - А рядом с ней кто?
        - Галипов Мурат Фарухович. Ее отец.
        - Спасибо, - выпалила я. В эту минуту я была готова расцеловать его.
        Он кивнул мне и отошел все с тем же важным видом.
        Теперь я не сомневалась, что могу разыскать ее. Вернувшийся Волховский взял меня под локоть.
        - Сейчас начнется представление, пойдем в зал.
        Выступление группы было так себе. «Медовый месяц» по непреложным законам шоу-бизнеса состоял из двух девчонок и парня. Смазливый парень с челкой, падавшей почти на глаза, и две девчонки с накачанными силиконом грудями. Брюнетка и блондинка - день и ночь, солнце и луна, сливочное мороженое и горький шоколад. Они старательно открывали рот под фанеру, то появляясь, то исчезая в бело-красном дыму, это называлось «спецэффекты», и срывали cвою законную порцию аплодисментов. Не громких и не очень продолжительных. Впрочем, народ здесь был знающий себе цену и на шумные проявления восторга рассчитывать было, по крайней мере, глупо. Не толпа же это музфанатов на стадионе, орущих после выступления любимой группы. После концерта Волховский потянул меня к выходу.
        - Надеюсь, cегодня все будет без приключений, - сказал он, лавируя между выходящими участниками вечеринки. - Я провожу тебя до квартиры и таким образом смогу убедиться, что с тобой все в порядке.
        До моего дома мы доехали быстро. Волховский довел меня до двери, и на секунду я заколебалась: пригласить ли его домой. Но он сам разрешил мои сомнения.
        - Я пошел, - сказал он, кивнув на прощание. - На днях я позвоню. - Его губы раздвинулись в легкой усмешке. - Пока.
        Оказавшись в квартире, я принялась названивать Лариске. Она взяла трубку и, услышав мой голос, завопила:
        - Наконец-то. Куда ты пропала? Я тебе звонила, звонила, ты мобильный вырубила! Специально, что ли? Интим-свидание у тебя с твоим спонсором было?
        - Не свидание, а концерт группы «Медовый месяц». Я тебе об этом еще днем сказала. А вот о главном - не успела.
        - Он тебе предложение сделал? - спросила с придыханием Лариска.
        - Ну что ты мелешь? - рассердилась я. - Какое предложение?
        - Обыкновенное. Руки и сердца. Плохо, что ли?
        Я отмахнулась от ее вопроса, как от надоедливо жужжащего комара.
        - Он мне машину подарил. Новую «Тойоту».
        - Да ну! - выдохнула подруга. - А ты меня не разыгрываешь?
        - С чего бы это. Цвет - закачаешься. Жемчужно-серый.
        - Счастливая. Так просто взял и подарил?
        - Угу. Я сама удивилась.
        - Странный тип. В постель не тянет, а подарки дорогие делает, - припечатала Лариска. - Тебе не кажется это странным?
        Я задумалась. Поведение Волховского, конечно, не укладывалось в привычные рамки. Мне, конечно, это было только на руку, потому что спать я с ним не хотела. И вообще в качестве своего любовника никак его не представляла. Может, он просто тянет время по каким-то своим причинам, а может… он импотент? И все девушки служили ему своеобразным прикрытием?
        Эта мысль при всей своей спорности и шаткости показалась мне близкой к истине. Но делиться своими догадками с подругой я не собиралась. Во всяком случае, пока.
        - Кто его знает. Продлевает сладостный момент. Бывают и такие мужики. Не все сразу бабу в постель тащат.
        Лариска хихикнула.
        - Стало быть, твой Волховский - возвышенный рыцарь, который питает к тебе платонические чувства?
        - Давай сменим пластинку, - предложила я ей. - Или у тебя нет других тем?
        Поболтав еще минут десять, я повесила трубку и ощутила неожиданный прилив сил и возбуждение. Завтра я схожу в бюро справок и узнаю о Каменьковой Наталье Муратовне. Но тут же я подумала, что могу попробовать раздобыть информацию о ней в Инете.
        Сев за компьютер и включив его, я чуть не взвыла с досады и не стукнула по нему кулаком. Закрутившись со своими делами, я совершенно забыла оплатить Интернет, и теперь мне надо было ждать утра, чтобы пользоваться им.
        - Растяпа! - сказала я вслух. - Настоящая растяпа.
        Похоже, развалившийся у меня в ногах Ронька был со мной согласен. Он громко тявкнул и высунул язык.
        Я легла спать, предварительно поставив будильник на девять утра. В девять мне надо было бежать к терминалу платежей, чтобы внести ежемесячный взнос за Интернет. Терминал находился в магазине продуктов недалеко от дома, и я рассчитывала одновременно купить что-нибудь из еды.
        Спала я беспокойно. Два раза вставала ночью, что в принципе со мной случалось редко, и пила воду. Меня почему-то мучала жажда. Я проспала, хотя слышала, как будильник надрывался трелью, но встать не было никаких сил.
        В результате поблажки, которую я дала сама себе, я проснулась в начале одиннадцатого и, быстро одевшись, вышла с Ронькой на улицу. Я заплатила за Инет, купила в магазине лоток фисташкового мороженого, десяток яиц и сыр, а Роньке клубнику и «Чаппи» и, сделав пару кругов вокруг дома, - для собачьего моциона - отправилась домой.
        Дома я выложила мороженое на блюдечко, чтобы оно подтаяло, как я любила. Кинула Роньке несколько ягод клубники, которые он, подвизгивая от удовольствия, легко поймал на лету, и села за комп. Только я набрала в поисковике «Каменькова Наталья Муратовна», как сразу высветились указания и ссылки. Каменькова была гендиректором турфирмы «Парус», крупнейшей в нашем городе. Я знала, где она находится. Турфирма занимала первый этаж старинного особняка, располагавшегося в центре города на пересечении проспекта Мира и улицы Ленина. Это был настоящий особняк - привет из прошлого: с мраморными львами при входе, каменной резьбой по всему зданию и узкими окнами с затейливыми чугунными козырьками. И здесь я наткнулась на ее личные данные. У нее была дочь! Анжела, 18 лет. С минуту-другую я тупо пялилась на экран, пытаясь привести в порядок свои мысли. Похоже, я здорово ошибалась! Шантажировали дочь Натальи Каменьковой! И Каменькова - не Пашина сообщница, а жертва шантажа. Все сходится. Анжела, так звали девушку из Пашиного дневника. 18 лет. Это не могло быть случайным совпадением. Значит, в ресторане «Золотой
павлин» Паша передал Каменьковой пленку, на которой ее дочь? Но кому он тогда названивал и так сильно нервничал в тот вечер? И почему внезапно покинул меня? Он должен был передать пленку кому-то еще, не Каменьковой?
        Голова шла кругом. И почему за пленкой охотятся «Бандерас» и те братки на «Ауди»? Они не знают о свидании Паши с Натальей Муратовной в «Золотом павлине» и о том, что пленка возможно уже у нее?
        И только Каменькова могла ответить на главный вопрос: передал ли ей Паша эту пленку?
        Конечно, я не могла прийти к Наталье Каменьковой и сказать: здрастте, я хотела бы задать вам пару вопросов. Это привлечет внимание тех ребят, которые меня пасут. И что делать?
        Cвежая мысль пришла в голову неожиданно. Я подумала, что лучшим выходом из этого положения был бы парик и темные очки - удачная маскировка, которая собьет с толку моих преследователей.
        Я посмотрела на будильник. Лариска, наверное, еще спит после вчерашнего трудового дня. В выходные подруга не отрывала голову от подушки раньше двенадцати. Придется ждать. Час пролетел незаметно. Мороженое было съедено, клубника - тоже. Насытившись, мы с Ронькой легли на диван, и я чуть снова не погрузилась в сон, и только внутренний толчок спас меня от объятий Морфея. Я взяла трубку и набрала телефон подруги.
        - Слушай, ты можешь мне помочь?
        - А в чем дело? - спросила Лариса после недолгой паузы. - Надеюсь, это дело не слишком срочное. Я только что проснулась.
        - Несрочное, но неотложное. Мне нужен парик.
        - Парик? - переспросила Лариса. - Зачем?
        - А зачем нужны парики, догадываешься? Наверное, чтобы изменить внешность.
        - И от кого ты собираешься скрываться?
        - От тех типов, что преследуют меня. Ну так ты поможешь?
        - А где я его куплю?
        - Либо на рынке, либо в магазине «Все для вас» на Суворовской. Знаешь, где это?
        - Естественно. Ладно, через час выползу на улицу.
        - Чего так поздно?
        - Но я же должна позавтракать, привести себя в божеский вид, принять душ. Или я, по-твоему, должна голышом на улицу выскакивать? - возмутилась подруга.
        В два часа дня Лариса была у меня. Я посоветовала ей купить парик блондинки с волосами средней длины, что она и сделала. Я примерила парик. Он мне не шел, зато меня было трудно узнать.
        - Еще темные очки, - произнесла я вслух, - и ярко-красные накладные ногти.
        - При чем здесь ногти?
        - Я читала, что мужчины обращают внимание на руки. Длинные ногти бросятся в глаза и отвлекут внимание от лица. Они не будут разглядывать меня.
        - По-моему, они на все обращают внимание. Задницу и грудь тоже не пропустят.
        - Не думаю, что за мной следят сексуальные маньяки.
        - Ошибаешься. Каждый мужчина в глубине души маньяк.
        - Это ты давно пришла к такому выводу или после общения с Серым?
        - Давно, - отрезала Лариска. - Кстати, он опять слинял к больной бабке. А когда я позвонила ей, то его не было дома.
        Я промолчала.
        - Я твое спецзадание выполнила?
        - Вполне.
        - Больше я тебе не нужна?
        - У тебя какие-то дела и ты торопишься? - уточнила я.
        - Да. Кое-что нужно сделать.
        Больше Лариса ничего не сказала, и меня это сильно удивило. Обычно подруга более охотно посвящала меня в свои дела. Интересно, c каких это пор у нее появились тайны?
        Мой номер с маскировкой прошел на ура. Я проскользнула мимо своего преследователя, не привлекая его внимания. Очевидно, они сменяли друг друга и круглосуточно пасли меня. Я прошла достаточно близко от рыжеволосого парня, сидевшего в машине, даже увидела, как он пьет из банки пиво, тоскливыми глазами глядя во двор. Я чуть было не хихикнула, довольная тем, как провела его, но сдержалась.
        Автобус остановился в нескольких метрах от нужного мне здания. Я сошла на остановке и огляделась. К моей удаче, напротив было маленькое кафе, и я могла, сидя там, держать под наблюдением офис турфирмы. Но я на всякий случай решила проверить, на работе ли Каменькова. Я нажала на кнопку домофона на двери особняка.
        - Вы к кому? - раздался голос охранника.
        - К Наталье Муратовне.
        - Вы договаривались?
        - Нет.
        - Она принимает только по предварительной договоренности.
        - Я могу поговорить с ней по телефону?
        - Она еще не подъехала, - в голосе охранника уже звучало плохо скрываемое раздражение.
        - А когда будет?
        Его терпение, очевидно, лопнуло.
        - Не знаю, - буркнул он и нажал на разъединение.
        Я направилась в кафе. Сев за столик на улице, откуда мне хорошо был виден подъезд дома и входящие в него люди, я откинулась на спинку стула и достала из сумочки блокнот. Ко мне подошла официантка и лениво протянула меню. У нее были пухлые губы и челка, которая почти закрывала глаза.
        Я заказала мороженое с вишневым соусом и кофе и медленно ела, растягивая время.
        Я даже понятия не имела, сколько мне придется ждать и приедет ли Наталья Муратовна сегодня на работу. Может, у нее выходной или она не каждый день ездит в свою турфирму проверять работу сотрудников. Я не знала об этом ровным счетом ничего и действовала наобум. Легкий ветерок доносил запах распустившейся сирени, который щекотал ноздри. Я вспомнила Антона. Что бы я не делала, сознание постоянно возвращалось к нему. Ничем нельзя было вытравить воспоминания о той ночи. Мне казалось, что я до сих пор помню запах сырой травы и ленивой, еще не проснувшейся реки; его руки, скользившие по моей груди, его губы на моих плечах и шее, его судорожное резкое дыхание, как у загнанного зверя, и улыбку, которую я чувствовала даже в темноте. Такая по-мальчишески открытая и одновременно сдержанная по-мужски.
        Я сидела, опираясь локтями о столик, и чувствовала, как меня неудержимо тянет плакать. Антон исчез из моей жизни так стремительно, не оставив даже телефона…
        Мой взгляд скользнул по подъезду, и я замерла. По ступенькам крыльца поднималась Наталья Муратовна в сером брючном костюме и ярко-розовом платке на шее. Она выглядела элегантно и ухоженно. Впрочем, как всегда. Длинные волосы были распущены по плечам. Темные стильные очки скрывали пол-лица.
        Я подалась вперед, но она уже скрылась за дверью. Подцепив ложечкой очередную порцию мороженого, я машинально отправила ее в рот. Теперь мне оставалось только ждать.
        Наталья Муратовна появилась через час. Она повернула направо и пошла вниз по улице. Я быстро оплатила заказ и рванула за ней.
        Я двигалась за Каменьковой, стараясь, чтобы она не скрылась из виду. Наталья Муратовна шла неторопливо, цокая каблуками. Она свернула за угол и, пройдя еще несколько метров, остановилась у ресторана «У Миныча». Похоже, она собиралась здесь пообедать. Я лихорадочно прикидывала: хватит ли мне денег заказать себе здесь что-то легкое, вроде десерта и чашки кофе. В то время как я мучалась подсчетами, Наталья Муратовна потянула на себя дверь, расписанную по темному стеклу золотыми вензелями, и скрылась за ней.
        Дверь была явно рассчитана на мужиков с бицепсами. Я пыхтела и тянула ее на себя, но мне не удалось приоткрыть на одну треть. Неожиданно дверь открылась. В проеме показался усатый мужчина, который сердито буркнул:
        - Ресторан закрыт.
        - Но мне очень нужно пообедать, - с отчаянием в голосе сказала я. - Пожалуйста.
        С минуту-другую он колебался, потом также сердито буркнул:
        - Проходи.
        В ресторане царил полумрак. Внутри он выглядел очень солидно: стены, обитые светло-коричневыми шелковыми обоями, мебель из темного дерева - высокие стулья с резными спинками, напоминающие королевский трон, и столики с гнутыми ножками. На стенах висели постеры с видами городов мира. С потолка свисала массивная хрустальная люстра.
        В ресторане было два зала. Наталья Муратовна пошла во второй - самый дальний - и села спиной к двери. Я обосновалась неподалеку.
        Появившийся официант направился сначала к ней. Она выбирала недолго. Приняв ее заказ, официант вырос около меня.
        Цены не просто кусались, а были офигительными. Я сглотнула.
        - Мне. Кофе. Эспрессо.
        - Все? - Высокий худой парень смотрел на меня с плохо скрываемым презрением.
        - Пока все, - отчеканила я.
        Он с шумом захлопнул меню и ушел, что-то бормоча себе под нос.
        Когда Каменьковой принесли заказ, а мне - кофе, я решилась. Взяв свою чашку, я подошла к Наталье.
        - Простите. Можно мне сесть к вам?
        Она с удивлением посмотрела на меня.
        - А мы с вами знакомы?
        - Еще нет. Но я должна вам кое-что сказать.
        Каменькова смотрела на меня без всякого выражения.
        - Вы не могли бы оставить мне свою визитку, и я вам перезвоню. У меня сейчас очень мало времени. Кроме того, я жду один звонок.
        - Я ненадолго. Это очень важно… - Слова вылетали из меня сумбурно. Я плюхнулась на стул, не дожидаясь приглашения, и почувствовала, как краснею. Выглядела я, конечно, по-дурацки.
        - Это касается одного человека. Я видела его с вами в «Золотом павлине» двадцать восьмого апреля. Его зовут Павел Арсеньев. В тот вечер я познакомилась с ним, а позже его убили.
        В глубине ее глаз что-то всколыхнулось.
        - Убили? - переспросила она.
        - Да. Когда он выходил от меня. Я выбежала за ним, спустя пять минут, а он уже лежал убитый в кустах. А потом труп исчез.
        Молча она достала сигарету из сумочки и закурила. Я смотрела на красивые колечки дыма, которые таяли в воздухе, и молчала. Никто из нас не торопился нарушить возникшую тишину. Она была, как вязкое желе. Тронешь - и увязнешь в ней, всерьез и надолго.
        - Я не знаю, о ком вы говорите, - начала она как-то неуверенно. Слишком неуверенно, чтобы ее слова были правдой. Ее рука, в которой она держала сигарету, задрожала, и она опустила сигарету вниз, поспешно стряхивая с нее пепел в массивную пепельницу из темного стекла, стоявшую на столе.
        - Павел был профессиональным пикапером. У него есть компромат. Он передавал вам в тот вечер пленку, компрометирующую вашу дочь? Он вас шантажировал? - Я выстреливала наугад, внимательно наблюдая за ее реакцией.
        И здесь я увидела в ее глазах настоящий страх. Ее лицо стало таким, cловно по нему провели губкой и разом смыли весь макияж. Она резко побледнела.
        - Н-нет. Не передавал, - говорит она почти шепотом, - никакой пленки.
        - Вы знаете, что за ней охотятся еще несколько типчиков? Парень, похожий на итальянца, и братки на «Ауди»? Они почему-то считают, что пленка у меня… Но я не имею никакого отношения к этому компромату на вашу дочь…
        - Уходите! - Она четко выговаривала слова. - Уходите. Это совсем не то, что вы думаете. Это - совсем другое. - Она закрыла лицо руками. На секунду, а потом отняла их и тряхнула волосами.
        - Уходите! - Она уже почти кричала, и я, недопив кофе, кинулась к выходу.
        Меня перехватил официант.
        - Куда? А счет?
        - Мне нужно уйти. Сколько с меня?
        - Сто пятьдесят.
        Я сунула ему деньги и выскочила из ресторана. В ушах у меня еще стоял этот крик и ее разом побледневшее лицо.
        Похоже, я ничего не добилась и не узнала. Кроме одного, она прекрасно поняла, о ком идет речь, и это ее сильно напугало.
        Я брела по улице, плохо соображая, куда иду, пока не добрела до сквера на площади Победы. Я села на лавочку около раскидистого куста сирени и вытянула ноги. В парике было жарко. Я стянула его с головы и убрала в сумку. Хотелось пить. Я встала со скамейки и направилась к палатке. Купив бутылку кока-колы, я вернулась к лавочке и стала пить прямо из горлышка.
        Дела мои - дрянь. На меня наседают со всех сторон по поводу злосчастной записи. Я надеялась, что Каменькова сможет прояснить ситуацию, но не получилось. Я задумалась. Имеет ли она отношение к пропавшей записи и к убитому Паше? На первый вопрос я могла ответить утвердительно с большой долей вероятности, насчет второго - сомневалась.
        Я посидела еще какое-то время в сквере, обдумывая свою ситуацию. Но, как я ни старалась, ничего нового в голову не приходило. Солнце припекало сильней. Я скинула туфли, и у меня возникло искушение пройтись босиком по земле, как тогда, на берегу реки. Но я поборола это искушение. Со стороны смотрелось бы странно: взрослая девица шлепает в центре города босиком. Чем не повод для насмешек. Городской сквер - не лучшее место для таких прогулок.
        Я снова надела парик и поехала домой. Темно-синей «Ауди» я нигде не увидела и подумала, что слежку за мной временно сняли, может быть, поняли, что от меня никакого толку, и махнули рукой?
        Дома я поела, легла на диван и уснула, разморенная сиденьем на солнышке в сквере. Причем уснула я незаметно, без ворочанья, словно таскала кирпичи или вскапывала грядки. Бац - и все.
        Проснулась я от того, что звонил телефон. Я пошарила рукой. Радиотрубки рядом не было. Наверное, я оставила ее в кухне. Пока я бегала к аппарату, стоявшему на кухне, звонок прекратился. Я логично подумала, что, если кому надо, позвонит еще, не проблема.
        Есть не хотелась. Я заварила чай: крепкий, свежий, какой я любила, и стала ждать, когда он остынет. Я подула на чай и отхлебнула, обжигая губы. Никогда мне не хватало терпения дождаться, когда чай остынет. Так обычно я и пила, морщась и обжигаясь. Выпив половину чашки, я вдруг захотела посмотреть на свою «Тойоту». Я уже давно мечтала о машине, но с моими доходами это было все равно, что выиграть миллион в казино или полететь на Луну. Если бы не Волховский… Теперь мне предстояло освоить науку вождения: записаться на курсы, получить права. Впереди меня ждали приятные хлопоты, и я прикидывала, как это лучше сделать. Искать курсы по объявлению или обратиться за помощью к Серому. Он недавно приобрел машину, примерно полгода назад, и мог подсказать, на какие курсы лучше пойти…
        В коридоре я взяла с полки ключи от машины и от гаража, посмотрела на себя в зеркало: бледная, под глазами круги… Ронька увязался за мной.
        - Потом! - прикрикнула я на него. - Гулять пойдем потом. Не сейчас.
        Обиженный пес вернулся на свою подстилку.
        На улице я боялась, что меня кто-нибудь увидит. Демонстрировать раньше времени, что я являюсь хозяйкой гаража и его содержимого, мне не хотелось. Начались бы расспросы, то да се.
        Подойдя к гаражу, я еще раз оглянулась. Никого. Мой гараж стоял с краю в ряду других гаражей. С одной стороны был детский городок и ряд кустов, с другой - шли деревья. Вполне спокойное место. С замком мне пришлось повозиться - он был новым и ключ поворачивался в нем с трудом. Я подумала, что нужно залить масло в замок и тогда он станет лучше открываться.
        Я открыла дверь и замерла. В глубине поблескивала жемчужно-серая машина. Моя первая машина. Я прикрыла дверь и подошла к ней. Открыла ключом и забралась внутрь. Я представила картинку: как я еду по шоссе и ветер треплет мои волосы. Летний погожий денек. Пахнет солнцем и нагретой травой. Небо - пронзительно-синее, без малейшего облачка. Я еду просто так, разгоняясь на шоссе…
        Мою радужную картинку омрачила внезапная темнота. Дверь гаража захлопнулась, и я беззвучно выругалась. Надо было подпереть ее кирпичом или палкой. А так она могла захлопнуться от порыва ветра, или хулиганы-мальчишки из вредности закрыли меня здесь. А вынула ли я вообще ключи из замка, мелькнуло в голове, и лоб мгновенно покрылся холодной липкой испариной. Но тут же на сиденье рука нащупала ключи. Слава богу, они здесь. Я пошарила наверху, чтобы включить верхний свет в машине. Когда он загорелся, я с облегчением вздохнула. Теперь мне надо было выйти из машины, подойти к двери гаража и открыть ее. И подпереть, чтобы она больше не захлопывалась. Дверь машины тоже заклинило. Я подумала, что все новые вещи и предметы, видимо, обладают способностью не подчиняться своим хозяевам, пока они окончательно не привыкнут к ним и не признают за своих. А до тех пор - бунт. Я сидела и дергала ручку двери. От моего резкого рывка она открылась, и я чуть не вывалилась на землю. И тут меня ударили по голове, и я отключилась.
        Очнулась я уже в машине, ехавшей на приличной скорости по загородному шоссе. Я приподняла голову и слабо застонала. Рядом со мной сидел рыжий верзила, давний знакомый. Это он пас меня на темно-синей «Ауди». Он посмотрел на меня и оскалился:
        - Очнулась?
        - Эй! - запротестовала я. - Мы с вами так не договаривались.
        - А тебя никто не спрашивает, - загоготал он. - Тоже мне, умная нашлась.
        Сидевший за рулем даже не обернулся. Мне был виден только его стриженый затылок. Даже по затылку было ясно: никаких шансов на побег у меня нет и в ближайшее время не предвидится.
        - И куда мы едем?
        - На кудыкину гору.
        - А если честно?
        - Честно - заткнись!
        Какое-то время мы ехали, и я вертела головой, пытаясь запомнить дорогу. Парень, сидевший рядом, понял мой маневр.
        - А вот этого делать не надо.
        Он ловко зажал мне голову одной рукой, но я, изловчившись, лягнула его ногой.
        - Остановись! - скомандовал он своему напарнику.
        Тот резко затормозил, и мы съехали на обочину.
        Машин, как на грех, на шоссе было мало, и никто не обращал на нас внимания. Наверное, думали: балуется девчонка с двумя парнями.
        Шофер, сильно хлопнув дверцей, подошел ко мне с другой стороны. Я отчаянно дрыгала ногами, но мне зажимали рот и оттягивали назад голову.
        Шофер по-деловому навалился на меня. Я ощутила легкий укол, похожий на укус осы. От неожиданности я вскрикнула, но ничего не успела ни сказать, ни сообразить, потому что передо мной мгновенно возникла черная пелена, и я провалилась в беспамятство.

* * *
        Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, где нахожусь. Помещение, похожее на сарай. В углу - два бака и спинки от железных кроватей. Я лежу на раскладушке, вместо одеяла - какой-то старый тулуп. Я откинула его, и меня сразу пробрал холод. Здесь было очень холодно. Сарай был дощатый, а майские ночи славились своими заморозками. Моя кожаная куртка висела на длинной деревянной палке, cтоявшей около стены. Медленно-медленно сознание возвращалось ко мне, и события постепенно приобретали четкие очертания. Но все равно в воспоминаниях зияли провалы. Голова тупо болела. Я приложила руки к вискам и подняла голову вверх. Единственное маленькое окно, находившееся почти под самой крышей, было заколочено. Я подошла к двери и подергала ее. Заперта! Что и следовало ожидать. В памяти возникла машина… двое ублюдков…
        Похоже, меня пасли люди Галипова, папаши Каменьковой. Они же и похитили. Не случайно Наталья так побелела, когда я сказала ей об этой пленке. Оперативно же они среагировали: не успела я побеседовать с Натальей Муратовной, как были приняты меры.
        - Придурки! Настоящие придурки! - громко сказала я вслух.
        Но что они хотят? Меня собираются убить? Или просто напугать? И сколько я пробуду в этом сарае? Немного подождав, я крикнула:
        - Эй, здесь есть кто-нибудь?
        Дверь сразу распахнулась. Как будто бы ждали моего крика. На пороге возник мой знакомый - высокий рыжеволосый парень с веснушками. Он был в помятых облезлых джинсах и синей куртке.
        - Не ори! - добродушно сказал он. - Сиди и молчи!
        - Ты кто?
        - Ну, Серега! А что?
        - Почему я сюда попала? Кто меня привез?
        Он загоготал.
        - А я почем знаю? Сиди и не рыпайся! А то хуже будет. - Он сжал руку в кулак и потряс им. - Еще раз крикнешь… в морду дам. Ясно? Не слышу!
        - Ясно. И долго я тут буду?
        - Без понятия! Как дадут команду, так освобожу. Ты тут посиди, память свою насчет пленочки освежи! - Он ухмыльнулся. - Это полезно.
        - Кто даст команду?
        - Много вопросов. Заткни фонтан!
        - Я хочу… есть.
        - Принесу через два часа. Захочешь в туалет, ведро в углу. Вопросы есть?
        - Нет.
        Он с силой захлопнул дверь. Я поежилась. Ситуация складывалась не в мою пользу. Я не могла сидеть и ждать, когда за мной придут и убьют. Зачем им оставлять меня в живых? Какая надобность? Я - конченая кретинка и идиотка! Каменькова сама повязана с этими братками. Если не она лично, то ее папаша, который защищает внучку. С таким типом шутки плохи. Я видела его пару раз, но и этого достаточно, чтобы прийти к такому умозаключению. Раз у нее пленки нет, она и ее компания по-прежнему считают, что пленка у меня. Но если даже эта кодла придет к выводу, что у меня ничего нет - оставлять в живых такого опасного свидетеля им не с руки. Я слишком много знаю об этой истории, чтобы выйти сухой из воды.
        - Ты кретинка, Джульетта! - сказала я вслух. - Заварила эту кашу, не подумав.
        Слабый свет просачивался сквозь щели. Я подошла и уткнулась лицом в стену. Видно было немного. Какой-то двор и кусок поля. Я нахожусь где-то на отшибе деревни или дачного поселка. Надо искать какой-то выход. Обязательно! Я сняла с деревянной палки куртку и надела ее на себя. Легла на раскладушку и накрылась тулупом. Меня знобило. Незаметно я уснула. А когда проснулась, в сарае было уже темно.
        Интересно, сейчас день или утро? И сколько времени?
        К раскладушке был придвинут топчан, на котором стояла железная миска с какой-то серо-белой жижей.
        Я поднесла миску к лицу и понюхала. Жижа напоминала манную кашу. Рядом с миской лежала алюминивая ложка. Я зачерпнула жижу и проглотила. Вкус был ужасным, и я сразу выплюнула кашу. Пригорелая и пересоленная. Есть это было совершенно невозможно, только под угрозой расстрела.
        Когда Серега пришел ко мне, я заявила:
        - Я такое не ем.
        - Съешь, - уверенно сказал он. - Посидишь денька два и съешь!
        - Я хочу пить.
        - Вечером!
        Он ушел. Я осмотрелась. Кричать было бесполезно. Может, попытаться выбраться из этого сарая самой? Но как? Единственное окно - заколочено. Дверь - заперта. А если потихоньку выломать несколько досок из стены. Эта мысль воодушевила меня. Отчаяние придало мне сил. Я медленно пошла вдоль стен, простукивая их. Я надеялась найти гнилые или трухлявые доски, которые будет легче всего выломать. Но сарай был сколочен из крепких, хорошо пригнанных друг к другу досок. Обследовав его, я ощутила упадок сил. Мой план неосуществим, и я никогда не выберусь отсюда. И останусь здесь до тех пор, пока не придут за мной. Я - покорная жертва, которая должна ждать своих палачей. Овечка на заклании. Эта мысль привела меня в негодование. Покорная? Нет уж! Я сердито тряхнула волосами. Не буду я никого ждать. Сама попытаюсь выбраться из этой клетки. Мой взгляд упал на спинки железных кроватей. Можно попробовать с помощью одной спинки расшатать несколько досок. Я подошла и приподняла одну из спинок. Она была тяжеленной, словно чугунной. Во всяком случае, долго держать ее было невозможно. Нужно было найти какую-то вещь, палку
или лучше железку, с помощью которой можно выбраться отсюда. А если через окно? Я налегла на бак, cтоявший в углу, и с трудом подтащила его к стене. Забралась на него и уткнулась лицом в окно. Нет, оно было наглухо заколочено прочными досками с обратной стороны. Кроме того, если я буду выламывать эти доски, то сразу привлеку внимание Сереги. И тогда… он изобьет меня или изуродует. Это не входило в мои планы. Когда я ставила бак на место, то под серой тряпкой увидела кончик лопаты. Я откинула грязную тряпку и увидела сломанную пополам лопату с коротким черенком. Это уже было кое-что!
        Я приободрилась и подумала, что это - подарок небес, которым я обязательно должна воспользоваться. Внезапно мне показалось, что кто-то идет к сараю. Шаги. Я метнулась к раскладушке, предварительно сунув лопату обратно под тряпку. Предчувствие не обмануло меня. Это был Серега!
        - Ты хотела пить?
        - Да, - слабым голосом пискнула я.
        Он как-то подозрительно посмотрел на меня.
        Если я буду неестественной, он сразу поймет, что здесь что-то не так.
        - Бери! - Он поставил на топчан белую кружку с ободранным краем. Я заглянула в нее. Там плескалась бледно-желтая жидкость.
        - Надеюсь, это не моча?
        - Ошиблась. Чай.
        - Сладкий? Я люблю с двумя кусками сахара, - капризно протянула я.
        В ответ раздалось хмыканье.
        - Бери что дают, а то заберу и это.
        Я вцепилась в кружку и сделала глоток. Чай пах какими-то травами, вдобавок имел отвратительный вкус. Я поморщилась.
        - Прынцесса, что ли? Чего куксишься!
        - Отрава какая!
        Он скользил по мне похотливым взглядом! Я невольно съежилась. Только этого еще не хватало!
        - Я допью потом, - сказала я, ставя кружку на топчан.
        Он пожал плечами и захлопнул дверь. Пить хотелось по-прежнему, но хлебать это пойло было выше моих сил. Я задумалась. Мне нужно быть очень осторожной, чтобы мой тюремщик не заметил ничего подозрительного. К тому же не забывать притворяться слабой девушкой, лишенной всяких сил и энергии. Тогда его можно будет обвести вокруг пальца. Если, конечно, получится, прошептала я пересохшими губами. Поморщившись, я взяла кружку и отпила. Потом сделала глубокий вдох, пытаясь представить, что пью нормальный чай. Потом еще глоток…
        Прошло три дня… Все это время я находилась в странном отупении: мои мысли путались, и я ни на чем не могла сконцентрироваться. Неудержимо хотелось спать и было ужасно холодно. Холод пробирал до печенок. Я ложилась на раскладушку, накрывалась тулупом и засыпала. Я, наверное, заболела, мелькало в голове. Я пощупала лоб: жара не было.
        И однажды в промежутке между сном и явью меня осенило: мне подсыпают снотворного, и поэтому я вся такая сонно-тупая и бездумная.
        На следующий день я не стала есть кашу и пить чай. Я вылила их на пол в углу и тщательно смешала с землей. Через какое-то время в голове наступило просветление: я снова обрела способность ясно мыслить. Я подошла к двери и прислушалась, потом прильнула к щели. Сереги нигде не было видно. Но он мог находиться и где-то рядом, просто не попадая в мое поле зрения. Но проверить это не было никакой возможности. Я снова взяла в руки лопату. В памяти возник «Граф Монте-Кристо». Я уже не помнила, сколько времени он делал подкоп, чтобы выбраться на свободу. Кажется, лет десять, не меньше. У меня в запасе нет столько времени. Мне нужно действовать гораздо оперативнее, чем узник замка Иф.
        Итак, вперед! Я обошла сарай, выбирая место, где лучше копать. И наконец нашла - у стены напротив двери. Я присела на корточки. В нос ударил запах мочи. Я забыла о ведре, которое стояло рядом. Надо сказать Сереге, чтобы он его вынес. Я поставила ведро в противоположный угол и, присев поудобнее, вонзила лопату в землю. Она была довольно твердой и копать было неудобно. Вонзаясь в землю, лопата издавала глухой звук. Он был негромкий, но все-таки я нервничала, что его можно услышать, если приложиться ухом к входной двери. Наверняка Серега иногда подходит к сараю и прислушивается, как я там. Или он на все плюнул и отсиживается где-то неподалеку? Я копала, поминутно останавливаясь и замирая: не подошел ли к двери Серега.
        Неожиданно лопата наткнулась на препятствие: кусочки деревяшек и камней. Я погрузила руки в землю и принялась горстями насыпать ее рядом. Справа от меня образовалась невысокая горка. Посмотрев на нее, я обозвала себя законченной идиоткой и человеком без мозгов. Серега мог войти в любой момент и увидеть эту горку. А я даже не приняла никаких мер предосторожности. Эту горку нужно срочно ликвидировать. Я сравняла горку с землей и подумала, что для этих целей можно приспособить ведро. Насыпать туда землю, а потом аккуратно раскидывать ее по полу. И придавливать лопатой. Правда, вряд ли Серега будет вглядываться в пол… Но лишняя осторожность и предусмотрительность не помешают.
        Я увлеклась и не услышала, как раздался скрип открываемой двери. В этот момент я похолодела от ужаса. Я отбросила от себя лопату и сделала движение, как будто расстегиваю джинсы.
        - Ты где? - крикнул Серега, вглядываясь в темноту.
        - Я… я тут, сижу по маленькой.
        - А ведро на что?
        - Приспичило. Не добралась.
        Серега смачно плюнул на пол.
        - Тебе ничего не надо?
        - Нет. - Я сидела около стены, скорчившись в три погибели, и больше всего боялась, что Серега распахнет дверь пошире и увидит лопату, которая стоит около бака. Меня сковал ужас.
        Но постояв минуту-другую, бандюхай повернулся ко мне спиной, и я услышала звук закрываемой двери. Пронесло, с облегчением подумала я. Но Серега мог не уйти, а стоять около двери и прислушиваться. Поэтому я выждала минут десять и только потом вернулась к своему занятию. К вечеру была выкопана ямка примерно сантиметров семьдесят в глубину и сантиметров тридцать в ширину. Я подергала нижнюю доску. Она не поддавалась. Придется копать еще. Но это уже было рискованным делом. Стоило Сереге шагнуть в сарай, как он наткнется взглядом на эту яму. Я аккуратно прикрыла яму серой тряпкой и подумала, что надо попытаться бежать следующей ночью. В темноте мне будет легче выскользнуть из сарая. Правда, я не знала, где нахожусь. Далеко ли до города. И куда мне идти. Но это уже задача номер два. Первая - покинуть свою тюрьму.
        Ночью я спала, поминутно вскакивая. Мне почему-то казалось, что за мной пришли. Сейчас меня схватят и увезут в другое место, откуда я уже никогда не выберусь. Я подумала, что мне нужно удвоить свои старания, чтобы побег удался следующей ночью. Я же не знала, сколько времени в моем распоряжении и какие в отношении меня планы у главного организатора моего умыкания.
        Весь день прошел, как в лихорадке. Серега приходил два раза: днем и вечером, приносил обед и ужин. Все ту же несъедобную кашу и пойло, именуемое чаем, которые я выливала в ведро, а потом засыпала землей. Яма была уже больше метра. Я копала то лопатой, то руками. Когда я работала руками, звуков было меньше. Страшно хотелось есть, но я запретила себе думать о еде.
        Когда стало совсем темно, я решила, что наступил момент действовать. Я еще раз поддела нижнюю доску лопатой. Та сильно затрещала, и я испуганно замерла. Нет, выламывать доску - бесполезное дело. Нужно копать вглубь. Выкопать такую глубокую яму, чтобы из нее можно было выбраться по другую сторону сарая. Хорошо, что сейчас темно и ничего не видно. Серега, скорее всего, где-то дрыхнет без задних ног. А мне нужно копать с утроенным старанием. Времени у меня не так уж и много. Да и силы на исходе.
        Я копала с остервенением, ничего не видя и не слыша вокруг. Иногда я все-таки прерывала работу и делала паузы. Подходила к двери и прислушивалась. А потом снова принималась копать. Наконец я смогла просунуть руку в дырку. Улегшись на дно ямы, я, еще расширив отверстие, с опаской просунула в него голову. Дохнуло холодом. Через минуту мои глаза привыкли к темноте: я видела перед собой забор. Я положила руку на землю и, извиваясь как уж, наполовину выползла из сарая. Я чутко прислушивалась к каждому звуку и запаху. Вокруг была непроницаемая темнота. Даже на небе не было ни одной звезды. Темнота подо мной, темнота наверху. Я сделала решительный рывок и оказалась на свободе. Я сидела на земле, чувствуя, как от усталости и напряжения гудят ноги. Теперь мне нужно определить: куда идти, в каком направлении. А вдруг здесь по участку бегают собаки? И едва я сделаю шаг в сторону, как они накинутся на меня? От этой мысли меня замутило. Я подошла к другой стене сарая и осторожно выглянула из-за угла.
        Передо мной простирался двор. В глубине двора стоял одноэтажный дом. Я пыталась найти глазами калитку, но ни на что похожее взгляд не натыкался. Я сделала глубокий вдох, чтобы унять биение сердца. Калитка наверняка за домом, но огибать дом - опасно. Серега может в любой момент проснуться и увидеть меня. Или он куда-нибудь выйдет посреди ночи, например, в туалет… Нужно попробовать перелезть через забор. Насколько было видно в темноте, забор был невысоким, деревянным. Если изловчиться, то можно без труда через него перемахнуть.
        Я решила попытаться перелезть через забор в углу участка, подальше от дома. Крадучись, я подошла к забору, стараясь перебегать между большими деревьями, чтобы быть как можно незаметней. Одновременно я всматривалась в дом: не вспыхнет ли в нем свет. Наконец я пробралась в угол и поставила ногу на забор. Я схватилась за край доски и, подтянувшись, перемахнула через забор. Справа и слева тянулась обычная деревенская улица. Но вдалеке я увидела край дороги. Может, это шоссе?
        Я старалась идти вдоль заборов, сливаясь с ними. Из-за одного двора тявкнула собака, и я поскорее миновала этот дом. Минут через пятнадцать я вышла на дорогу. Это было не шоссе, а просто асфальтированная дорога. Но куда она вела? Машин не было. Немного поколебавшись, я пошла направо торопливым шагом. Вскоре показался грузовик, и я подняла руку. Это было рискованно. Меня могли изнасиловать и снова завезти черт-те куда, но выхода у меня не было. Я хотя бы узнаю, в каком месте нахожусь и далеко ли до города.
        Грузовик остановился. На меня глянул небритый мужик лет сорока.
        - Ты чего?
        - Где я нахожусь?
        - Тебя подвезти или нет?
        - А куда?
        - Не знаешь, куда тебе надо? Ты, девка, совсем, что ли, пьяная? Или со вчерашнего не просыхала?
        - Это длинная история. Меня… украли, - я старалась говорить как можно убедительней. Наверное, в моем лице было что-то такое, что подтверждало: я не вру.
        - Кто?
        - Не знаю.
        Мужик усмехнулся.
        - Ну, садись.
        - А куда мы едем?
        - Тебе в город?
        - Да.
        Я залезла в кабину и ощутила, как на меня навалился сон.
        - Кто тебя украл? - любопытствовал мужик.
        - Понятия не имею.
        - На счетчик, что ли, поставили?
        - Да нет. Тут другое.
        - Ну смотри, твои дела - тебе в них разбираться.
        - А где вы меня подобрали?
        - Точно - подобрал, - усмехнулся мужик. - Около деревни Митино, в сорока двух километрах от города.
        - Надо же! - устало сказала я.
        Голова была тяжелой, а глаза отчаянно слипались. Но спать я боялась. Почему-то казалось, что только я усну, шофер меня изнасилует или разденет и выкинет на дорогу. Так я ехала, изо всех сил борясь со сном. Как только я стукалась головой о верх кабины, то мгновенно просыпалась.
        В город мы приехали рано утром, в шесть.
        - Ну все! - сказал мне мужик на прощание. - Ты всю ночь, как курица, сидела, а спать боялась. Думала, я к тебе под юбку полезу.
        - Да нет.
        - Маньяки тебе, что ли, одни попадались? Ладно, это все уже позади. Счастливо тебе!
        - Как вас зовут?
        - А это еще зачем?
        - Чтобы я знала, кому сказать «спасибо».
        - Ну, Николай. Спасиба мне твои не нужны. Ты лучше о себе подумай. Как бы твои дружки за тобой снова не явились. Я на своем веку много всяких историй повидал. Так что думай, девка, о себе. И не очень-то расслабляйся.
        - До свидания, Николай.
        Но он ничего не ответил.
        Через пятнадцать минут я подошла к трамвайной остановке. У меня не было денег, и я попыталась объяснить кондукторше, толстой тетке с выпуклыми глазами, что на меня напали и ограбили, и поэтому у меня нет ни сумки, ни денег. Наверное, мой внешний вид и тон убедили ее в этом, и она пропустила меня без билета.
        Наконец я прибыла в свою квартиру. Ронька с такой силой бросился ко мне, что я едва устояла на ногах. Мне хотелось пить. Нормальной воды, чая, кофе. О благах цивилизации начинаешь жалеть, когда их лишаешься. Но прежде душ. Я сбросила с себя одежду и с наслаждением встала под горячие струи воды. Потом, когда с меня стекла грязь, я набрала ванну, зажгла свои любимые разноцветные свечки и почувствовала, как на меня снисходит блаженство. Настоящее блаженство от горячей воды и тепла. Ронька заурчал за дверью, я впустила его, и пес поставил обе лапы на край ванны. Я намазала пеной его морду, и он, фыркая, отошел.
        Но мое блаженство было бы неполным без чашки горячего чая или кофе. Я вышла из ванной, накинув на себя халат, и пошла в кухню. Кофе у меня осталось чуть-чуть - на маленькую чашечку. Но мне хотелось именно кофе. Его запаха, вкуса. Я пила свежесваренный кофе и ощущала, как с каждым глотком возвращаюсь к жизни. К той, о которой уже почти забыла.
        Я легла спать, забаррикадировав дверь. Я надеялась, что сегодня меня уже не потревожат. А что будет завтра, я не хотела об этом пока думать. И я провалилась в сладкий сон прежде, чем моя голова коснулась подушки.
        Проснувшись, я позвонила Лариске.
        - Слушай, ты куда пропала? - завопила она.
        Я рассказала ей о своих приключениях. Она сперва молчала, а потом сказала сдавленным голосом:
        - Может, ты обратишься в милицию? Пусть там со всем и разбираются.
        - Не могу. У отчима там работает родственник. Маман сразу обо всем узнает и перетащит меня к себе жить. Здесь она меня уже одну не оставит. Представляешь, каково это мне будет жить с родней?
        - Представляю. Но своя жизнь дороже…
        - Я буду принимать теперь все меры предосторожности: никуда не ходить в темноте и вообще в те места, где я могу быть одна…
        - Ты думаешь, это их остановит?
        - Не знаю.
        Не успела я положить трубку, как позвонила мать.
        - Джульетта! - Ее голос звучал гневно-возмущенно. - Когда ты приедешь помогать на даче? У тебя, в конце концов, отпуск. Взрослая девица, а все от работы отлыниваешь. Куда это годится? И вообще я тебе звоню-звоню - ты не подходишь. Ты где была?
        - Ездила с одним молодым человеком за город на несколько дней.
        - Что за молодой человек? Почему ты мне об этом ничего не сказала? - На меня обрушился целый град вопросов.
        - Все получилось спонтанно. Молодой человек - просто знакомый. Ничего серьезного.
        - У тебя все «ничего серьезного», - недовольно протянула мать. - Так когда тебя ждать?
        - Скоро, мам, приеду, - промямлила я. - В ближайшее время.
        - Не вздумай увиливать.
        - Не буду, - пообещала я.
        Весь день я валялась на диване и смотрела телевизор, переключая с канала на канал. Помыла посуду, которой скопилось до неприличия много. Я терпеть не могла мыть посуду и всегда оставляла это дело на «потом». А когда наступало «потом», то есть когда складывать посуду в маленькую раковину было уже некуда, я принималась выуживать из кастрюль, наполненных водой, тарелки и вилки с ложками, cкользкие от жира и остатков пищи, и мыть их. Внутри меня было странное безразличие. Наверное, так перегорает мотор у машины, внезапно и моментально. Кстати, а что с моей
«Тойотой», подумала я. Надо бы пойти посмотреть…
        Я подходила к гаражу с опаской, но он был заперт, а где были ключи, я не помнила. Наверное, остались там, внутри. Значит, «они» аккуратно заперли гараж и взяли с собой ключи, чтобы не привлекать внимание к распахнутому гаражу и к моему исчезновению. Придется вызвать сантехника или еще кого-то из РЭУ или ДЭЗа, или как это еще там называется, сбить замок тут же поставить новый.
        Я потопала обратно домой, приготовила себе кусок мяса, который из-за моей невнимательности и рассеянности пригорел, и снова провалилась в сон. Сказывалось нечеловеческое напряжение последних дней, пребывание в холодном сарае и временное отупение мозгов. Организму требовался внеплановый отдых.
        Проснулась я от звонка в дверь. Я удивилась. Вроде бы никого не ждала. На минуту я подумала, что ко мне приехала мать вправить мозги и научить жизни, как это она иногда делала с почти нулевым результатом. В «глазок» я увидела Антона и ощутила прилив злости. Я чувствовала такую ярость, что разорвала бы его на части, не раздумывая. Он звонил настойчиво, не снимая пальца с кнопки. Я распахнула дверь.
        - Чего растрезвонился?
        - Наконец-то, - Антон стоял и широко улыбался. - А то я уже собирался через балкон лезть.
        - Я бы тебя вниз спустила, - буркнула я.
        - Неужели?
        Его улыбка меня доконала. Я собиралась с шумом захлопнуть дверь, но Антон вовремя поставил в проем ногу.
        - Убери! - завопила я.
        - И не подумаю.
        Через секунду он уже был передо мной в коридоре.
        - Тебя, кажется, не приглашали, - съязвила я.
        - Я парень простой и особых приглашений не требую.
        Мы стояли в коридоре друг напротив друга.
        - Так и будем стоять? - спросил он. - А где твое гостеприимство?
        - Больно надо!
        - И чего мы такие колючие?
        - Слушай, если ты считаешь, что я из тех, кого можно поматросить и бросить, то глубоко ошибаешься. Ищи дурочку в другом месте. Я не по этой части.
        - Я тебя не бросал.
        - Может, это теперь называется по-другому? А как объяснить твое исчезновение? Ты не подавал никаких признаков жизни и даже не оставил своего телефона. Просто помахал ручкой на прощание и все.
        - Какой ручкой? - не понял Антон.
        - Своей.
        - Мне надо было уехать по делам. Срочно. Я думал, быстро вернуться обратно, но, к сожалению, пришлось немного задержаться. Поэтому и получилась накладка. А вот куда исчезла ты? Я тебе звонил…
        - Отдыхала за городом - в сарае со всеми удобствами. Меня похитили и увезли за город.
        - Кто? - перебил меня он.
        - Те самые славные ребята, от которых ты меня когда-то спас. Они по-прежнему не оставляют меня в покое.
        - А ты?
        - Что я?
        - Что ты им сказала?
        - Что у меня ничего нет.
        С минуту-другую он смотрел на меня блестящими глазами, а потом резко выдохнул:
        - И как же ты вывернулась?
        - Убежала.
        Он хмыкнул, а потом посерьезнел.
        - Жаль, что меня рядом не было. Главное, что с тобой все в порядке. Они тебя по-прежнему преследуют?
        - Пока - нет. Может, до них дошло, что я в этом смысле - товарищ бесперспективный и никакой записи у меня не имеется.
        Возникло молчание.
        - Джульетта! - Антон взял меня за руку. - Джульетточка. Я бы не смог тебя бросить, даже если бы и очень захотел. Ты мне нравишься гораздо больше, чем думаешь…
        - В самом деле? - не удержалась я от очередной шпильки. - Во всяком случае, твое чувство запрятано очень глубоко и его без очков не разглядишь…
        - Определенно. - И вместо ответа он притянул меня к себе. Но я все еще была зла на него и поэтому уперлась руками в его грудь.
        - Пусти!
        Я пыталась высвободиться, и при этом мой халат треснул в области воротника.
        - Ты что?!
        - Ничего!
        - Отпусти меня! Сию минуту!
        Hа кухне надрывался Ронька, которого я закрыла там по чистой случайности.
        - И не подумаю.
        - Ах так!
        Я толкнула его, но с таким же успехом я могла пинать каменный столб. Он даже не шелохнулся, а я в ту же минуту оказалась плотно прижатой к двери. Его лицо находилось совсем рядом от моего лица.
        Я была в бешенстве; перед глазами прыгали черные точки. Мне кажется, в эту минуту я могла убить его без колебаний.
        - Ну как? Будешь по-прежнему кусаться?
        И он, наклонившись ко мне, слегка куснул за мочку уха.
        Мне захотелось еще крепче прижаться к нему, еще сильнее.
        - Пусти! - уже задыхаясь, шептала я. Тяжелая сладкая боль растеклась внизу живота.
        - Ты думаешь, я тебя отпущу? - раздался вкрадчивый шепот. - И не думай.
        - Ах так! - И я рванула его рубашку. Она треснула по шву.
        - Ого! - Его брови насмешливо взлетели вверх. - Ты уже занимаешься рукоприкладством. А с виду такая воспитанная девушка.
        - Ты так считаешь?
        - Видимо, я ошибся. Уже вижу это.
        Рубашка слетела на пол. Я судорожно вздохнула. Он ослабил хватку, и я вырвалась из его рук.
        - Куда? - Он перехватил меня.
        - На кудыкину гору! - насмешливо сказала я.
        Но на самом деле мне уже было не до смеха. Мне стало трудно дышать; было ощущение, что я нахожусь в разреженном пространстве, и мне отчаянно не хватает воздуха. Приступ ярости не проходил. Мне хотелось раззадорить его, привести в исступление.
        Я резко обернулась к нему и обхватила руками за плечи. Руки скользнули по выпуклым мышцам, и я закрыла глаза. Гладкость кожи, родной запах… Словно и не было этих дней, когда мы были в разлуке.
        Но сдаваться так просто я не собиралась. Мы стояли друг напротив друга, как два бойца на ринге, и не отводили взгляда. Внезапно он обхватил меня, и мы упали на пол. Он был сверху. Я снизу. На меня обрушилась тяжесть его тела, и я оказалась прижатой к полу так, что не могла пошевелиться.
        - Я… не… могу… - выдавила я.
        Он развел мои руки в стороны и уселся на моих бедрах.
        - Проси прощения.
        - За что?
        - За хулиганское поведение.
        Я не успела ничего сказать, как он впился в мой рот поцелуем. От этих твердых жестких губ мои губы заныли.
        - Повторить? - шепнул он.
        Я молчала.
        Он наклонился снова и впился в мою шею. Я застонала.
        Он рванул халат, и пуговицы посыпались, как горох. Теперь я лежала под ним обнаженная: горячая и влажная. Он положил руки на мои груди и слегка сдавил их. Его руки были твердыми и сильными, они не ласкали, а мяли, впечатывали, сдавливали. И от этих спокойных уверенных движений низ моего живота разрезали краткие сладкие всполохи.
        Его плоть билась во мне ритмично, тяжело, а я все крепче, все плотнее прижималась к нему.
        Мы взлетели одновременно; из нас вырвались крики: сдавленный и приглушенный - его, и ликующе-звонкий - мой.
        Как-то некстати и не к месту вспомнился Вадим с его упреками в моей холодности. Я усмехнулась: видел бы он меня сейчас, разве узнал бы свою «замороженную принцессу» в этой страстной раскованной девушке.
        Антон скатился с меня, и теперь мы лежали на полу, тяжело дыша. Он повернулся ко мне.
        - Жива?
        - Жива!
        Резким пружинистым движением он встал с пола и потянулся за рубашкой. Я схватила его за ногу, и от неожиданности он упал на пол.
        Мы катались по полу и рычали, как два голодных зверя. Весь налет условностей и цивилизованности слетел с нас, и мы просто наслаждались близостью друг друга: прикосновениями, поцелуями, переплетениями рук и ног. Его горячие губы и руки были везде, и это приводило меня в исступление. Я хотела его так, как никогда и никого в жизни. Я даже не подозревала до сегодняшнего дня, что можно испытывать такое жгучее, почти непереносимое желание. Я была сверху, и мне нравилось чувствовать свою власть над ним. Он придерживал меня за бедра и все глубже погружался в меня.
        Когда мы в изнеможении закончили и он отвел с моего лба прилипшую прядь волос, я резко выдохнула, наклонившись над ним.
        - Я…
        Но он приложил пальцы к моим губам:
        - Молчи!
        Я рассмеялась.
        - Слушаюсь и повинуюсь.
        - Так ты мне нравишься больше.
        - Это почему же? Любишь тихих овечек?
        - Не всегда.
        - Я предупреждаю, что характер у меня не сахар и в ближайшее время вряд ли изменится.
        - Я это уже понял.
        Он потрепал меня по волосам; я прильнула к нему и замерла. Мое тело ныло, болело, было чувство, что его как следует размяли руки умелого массажиста, но эта острота постепенно притуплялась, и плотное наслаждение, густое, вязкое, как мед, растекалось по телу. Я молчала, ошеломленная, раздавленная впечатлениями.
        Антон первым нарушил паузу:
        - А еда в доме найдется?
        Я повернула к нему голову.
        - Конечно.
        Я встала и, подобрав с пола халат, пошла в ванную. Посмотрела на себя в зеркало: глаза горели, щеки тоже. Я приложила руки к полыхавшим щекам и тихо рассмеялась.
        Когда я вышла из ванной, Антон уже сидел на кухне.
        - Проголодался?
        - Есть маленько.
        Я полезла в холодильник. К своему стыду, я могла предложить ему только кусок подгоревшего мяса.
        - Вот, - протянула я ему тарелку. - Сейчас подогрею.
        Он посмотрел на меня насмешливым взглядом, но ничего не сказал.
        Мы поели: Антон - мясо, я - бутерброд с сыром, выпили кофе. Я чего-то ждала. Какого-то разговора, знака, сигнала. Антон ел, а когда поднимал голову и смотрел на меня, я отводила взгляд в сторону. Я не хотела, чтобы он прочитал в моих глазах восторг, обожание, страсть и… страх потерять его, снова остаться одной.
        - Я вообще-то опять уезжаю, - сказал Антон, нарушив молчание.
        - Опять?
        - К сожалению.
        - И когда приедешь?
        - Честно говоря, не знаю.
        - Вот как! Ты знаешь, это уже действует на нервы. Ты что, шпион-разведчик?
        - Почти.
        - А если серьезно?
        - Серьезно объясню все потом. Не сейчас.
        - Это удобная отговорка.
        - Ты мне не веришь?
        - Представь себе, нет.
        Антон резко отодвинул от себя чашку.
        - Я пошел.
        - Не смею задерживать, - бросила я вдогонку.
        Вообще-то я не верила, что он вот так просто возьмет и уйдет. Я ждала, что он вернется и что-то объяснит. Но хлопнувшая дверь развеяла мои надежды. Я вышла в коридор. На глазах выступили слезы.
        - Я выкину тебя из головы, - процедила я сквозь зубы. - Чего бы мне это ни стоило. - И с силой саданула кулаком по косяку двери. Костяшки пальцев заныли от боли.
        Через минуту я уже сидела на корточках в углу и всхлипывала, опустив голову на колени. Ронька бегал рядом и тыкался в мое лицо носом. Но я мотала головой и отгоняла его, пока он не лег рядом и не стал мне подвывать. Тогда я шмыгнула носом и вытерла слезы тыльной стороной ладони.
        - И что нам теперь делать? - спросила я тихо. - Ты не знаешь? А?
        На следующий день, выглянув в окно, я не обнаружила ничего подозрительного: ни темно-синей «Ауди», ни праздношатающихся типов. Но как реагировать на это - не знала. Плохо верилось, что эти отморозки окончательно от меня отстали. Кто знает, что у них на уме… Может быть, правда, обратиться в милицию? Я позвонила Волховскому посоветоваться, но он был «недоступен». Наверное, в очередной командировке.
        Неожиданно я подумала: может, вообще уехать из города и начать жить на новом месте, там, где меня уж точно никто не достанет? Но тут же я сама опровергла эту идею. Во-первых, c моими деньгами, точнее, их отсутствием, нечего и думать о переезде. Во-вторых, я и в родном городе-то толком не устроилась. Так почему я думаю, что в чужих краях смогу себе выбить местечко под солнцем?
        Ни денег, ни подходящей специальности, ни связей… с таким багажом - нечего и мечтать о новых жизненных горизонтах! По меньшей мере - это наивно и глупо.
        Первая половина дня прошла в раздумьях и уборке квартиры. Когда у меня на душе кошки скребут - я обычно занимаюсь домашним хозяйством. Конечно, настроение от этого не улучшается, но хотя бы какая-то польза есть. Чем больше я думала над своим делом, тем больше становилось мне не по себе. Похоже, мне никто не верит и так просто меня в покое не оставят. Ни Наталья Муратовна со своим папашей и братками на «Ауди», ни «Бандерас». Хотя он и не появлялся на моей орбите, у меня было чувство, что он где-то неподалеку. Наблюдает за мной и выжидает момент, чтобы снова объявиться. Перспективы мои незавидные, и от этого настроение резко падает. Хотя, по моему, падать ему дальше некуда.
        Об Антоне я старалась изо всех сил не думать. Теперь уже окончательно ясно, что у нас ничего не получится. А жаль!… В этом месте я нахмурилась и обругала себя
«сопливой дурочкой!». В конце концов, у меня есть заботы поважнее, чем сохнуть и кукситься по очередному несостоявшемуся роману…
        Через пару часов, в течение которых я лихорадочно соображала, что мне делать, позвонил Дмитрий.
        - Ты куда-то пропала? Кастелаки спрашивал о тебе.
        - Я была занята. Пока я временно не могу ходить на занятия, - предупредила я его следующий вопрос. - Но думаю, что в скором времени появлюсь у вас.
        Голова у меня раскалывалась; ночью я снова плакала и уснула только под утро, взяв к себе в постель Роньку. Собака успокаивала меня.
        - Джульетта! - каким-то замогильным голосом сказал Дмитрий. - У меня для тебя есть кое-какая информация. Но не по телефону. Мне кажется, для тебя это важно.
        Ну вот, с досадой подумала я, он просто не знает, под каким предлогом со мной встретиться.
        - И что там такое?
        - Это касается Павла. Я кое-что вспомнил, подумал, что тебя это заинтересует, и сразу позвонил тебе.
        Я покупала типичного кота в мешке, но выхода никакого не было. Если он будет мне туфту впаривать, я просто развернусь и уйду, подумала я. Без всяких реверансов и извинений.
        - И где мы встретимся?
        - В кафе «Крем-брюле», если тебя устроит, - он говорил таким тоном, чуть ли не заискивал передо мной.
        - Ладно, - смилостивилась я. - Через час около кафе.
        Еще издали, выходя на остановке из автобуса, я увидела Дмитрия. Он стоял около кафе с розой в руке и вертел головой по сторонам.
        Я хмыкнула. Похоже, заправский пикапер собирается испытать на мне свои фирменные
«штучки».
        Когда я подошла ближе, он расплылся в улыбке. Дмитрий был одет в светлый костюм, подстрижен и пах приятным парфюмом.
        - Это тебе, - протянул он мне красную розу.
        - Спасибо.
        Он наклонился и чмокнул меня в щеку.
        - Об этом мы не договаривались.
        - Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.
        - И не мечтай! - фыркнула я. - Не дождешься.
        В кафе звучала песня Джо Дассена: мурлыкающая прелестная мелодия. Я заказала кусок вишневого торта и чашку горячего шоколада.
        Дмитрий - пива с салатом. Подошел официант с вазочкой и поставил в нее розу.
        - И что там у тебя?
        - Мне неудобно выдавать некоторые мужские секреты, - с некоторым замешательством выдавил он.
        Я прыснула.
        - Ваши мальчишеские глупости меня мало интересуют.
        - Ну это… совсем не то, что ты думаешь…
        Я посмотрела на моего собеседника внимательней. Его уши порозовели, а на лице появилась легкая краска.
        Еще не совсем стал законченным циником, подумала я.
        - Ладно, говори, а то я умираю от любопытства.
        - Понимаешь… Паша сказал мне, что он часто гастролировал по разным городам. Ну, сама понимаешь, с какой целью. Знакомился с женщинами, часто жил за их счет, разные делишки проворачивал. Если честно, то он мне не очень много говорил, основное держал при себе. - Я видела, с каким трудом давались Дмитрию эти откровения. Мужская солидарность - вещь почти святая. Это женщин мужчины считают болтливыми и ненадежными существами, сами они предпочитают хранить тайны друг друга.
        - И что там? - подстегнула я его.
        - Ну, короче… - Дмитрий потер лоб. - Он сам посоветовал мне э…э… расширить географию поездок. И сказал, что в таких делах лучше всего иметь напарника - человека, который в случае чего тебя прикроет. Да и ездить вдвоем веселей. Не так скучно. Он тогда в единственный раз обмолвился, что у него есть друг, с которым он работает в связке. Я его видел только один раз со спины. Мы тогда сидели в кафе с Пашей во Французском сквере, и он сказал мне: вон за тем столиком мой друг сидит. Окучивает барышню. Частенько он тут бывает. Паша назвал его Танцором. Наверное, это кличка. Как ты понимаешь, на имя не очень-то похоже.
        - Как он выглядел? - перебила я его.
        - Как выглядел? - переспросил Дмитрий. - Я видел его только с боку. Девушку я разглядел лучше - она сидела напротив меня. Видно сразу, что с бабками. Такая хорошо упакованная девица.
        - И ты не можешь описать, как он выглядит? - воскликнула я с отчаянием.
        - Кое-что могу сказать. Высокий, черноволосый, внешность как у итальянца.

«Бандерас», внезапно похолодела я. Похож на «Бандераса». Я вспомнила холодное лезвие ножа на шее, вязкий вкус слюны во рту и липкий страх, который возникал где-то в области живота и холодом растекался по телу.
        - Ты смог бы его узнать, если бы увидел?
        - Не знаю. Но думаю, что да.
        На какое-то время мы погрузились в молчание. Даже заказ, который принесли, не заставил меня отвлечься от мрачных мыслей. «Бандерас» был другом Паши и поэтому ему понадобилась эта запись. Он был в курсе его дел. Все логично, все сходится… Танцор! Мне надо было собраться с мыслями и обо всем подумать. Я никогда не забывала о «Бандерасе». У меня было чувство, что он еще обязательно появится в моей жизни. Такие парнишки так просто не отлипают. От возбуждения я заерзала.
        Быстро доев, я посмотрела на Дмитрия.
        - Мне надо идти, - выпалила я.
        - Ты куда-то торопишься?
        На секунду мне стало его жалко. Выглядел он порядком убитым моей холодностью. Неужели это не игра? И пикаперы сами попадаются на удочку, подумала я.
        - Мне, правда, пора. Я обещала матери сегодня заехать к ней. Сто лет не была у родных. Там на меня уже вовсю бочку катят и дуются. Извини, что так получилось…
        - Я довезу тебя.
        - Не надо. Мне еще нужно прошвырнуться по магазинам, кое-что купить. Это - дело долгое и муторное, - торопливо заговорила я, боясь, что он сейчас увяжется со мной, и я уже не буду знать, как от него отделаться. - Я тебе позвоню, - пообещала я. - На днях.
        - А на занятия ты придешь?
        - Может быть. Я еще не знаю. Пока!
        Я торопливо бросилась к выходу. Всю дорогу до дома я думала о «Бандерасе». Танцор! Он был Пашиным другом… Задумавшись, я чуть не проехала свою остановку.
        Если бы рядом был Антон, он бы помог разобраться в этой истории. Или просто приободрил. А так я была одна против всех… Я невольно поежилась.
        Прежде чем подойти к дому, я все внимательно осмотрела: вроде никакой слежки нет. Неужели с меня сняли наблюдение? И радоваться мне этому или, наоборот, прийти в состояние боевой готовности?
        В таких размышлениях я дошла до квартиры и здесь сначала меня позвали завывающим голосом:
        - Джульетта!
        А потом сверху кинули комок бумаги, и я чуть не заорала.
        Подняв голову, я увидела Лариску, стоявшую на площадке между вторым и третьим этажами. Она смеялась, глядя на меня.
        - У тебя вид, словно ты привидение увидела.
        - Ты же знаешь, в каком я состоянии, и нечего пугать меня дурацкими розыгрышами, - набросилась я на нее.
        - Ну ладно, не буду, - она примиряюще вскинула вверх ладонь. - Мир?
        - Еще подумаю.
        - У меня пирожные есть в сумке.
        - Ты сначала скажи, что ты с собой сделала? - спросила я, окидывая ее взглядом. Лариска подстриглась. Теперь у нее было гладкое каре, как у Виталины. И вдобавок она выкрасилась в темно-каштановый цвет. И довершал перемены яркий макияж и ядовито-желтый костюмчик. Раньше Лариска ходила исключительно в джинсах и кофтах блеклой расцветки, в просторечии именуемых балахонами.
        - А что, не идет? - смутилась подруга.
        - Да нет, красиво. Только как-то необычно.
        - Привыкай. Я тут с таким парнем познакомилась… - закатила она глаза.
        - С этого бы и начинала.
        Я открыла ключом дверь, и к нам кинулся Ронька.
        - Тише, дорогой, тише, - умерила я его восторги.
        - Брысь, - завизжала Лариска, когда пес кинулся к ней. - То есть фу! Он мне сейчас костюм новый измажет.
        - У него лапы не грязные.
        - Это так кажется.
        - Ладно, Ронь. Не приставай.
        Ронька обиженно лег на свою подстилку.
        - Рассказывай про свое чудо-юдо.
        - Его зовут Олег.
        - Многообещающе, - кинула я.
        - Ты кончишь издеваться надо мной или нет?
        - Молчу, молчу.
        - Я познакомилась с ним вчера, - начала Лариска, когда я ставила чайник на плиту. - В кафе около нашего магазина. Я после работы заскочила туда. - Она замолчала, а потом продолжила: - Серый куда-то пропал, домой идти не хотелось, и я решила просто посидеть там. Честно говоря, я уже неcколько дней делаю так. Смотрю, за соседним столиком парень сидит. Один. Я поймала его взгляд - он улыбнулся и пересел ко мне. Сказал, что одному сидеть скучно. Так и познакомились. И угадай, чем закончилось наше свидание?
        - Бурным сексом?
        - Точно. Ну, парень - обалденный. Я такого первый раз в жизни видела.
        - А что ты вообще видела, кроме своего Серого?
        - Ты, кажется, обещала молчать.
        - Все - могила!
        - Так вот. Он только что расстался со своей девушкой и был очень грустен. Он сказал, что как только посмотрел на меня, так сразу понял: такая девушка бы его не бросила.
        - Он так тебе и сказал? - перебила я ее.
        - Опять! - с досадой воскликнула Лариса.
        - Последний раз. Честное слово.
        Чайник вскипел.
        - Чай, кофе?
        - Чай. Чуть не забыла, у меня же пирожные в сумке.
        Пирожные были мои любимые - эклеры. Правда, я обычно старалась на них не налегать, чтобы не разнесло вширь.
        - Олег сказал, что никогда не понимал девушек и что ему нужно нечто большее, чем просто секс. Нужны серьезные отношения и доверие.
        - А потом пригласил тебя к себе? Под каким предлогом-то?
        - Рот на замке ты держать не умеешь, - констатировала Лариска. - Кляп тебе, что ли, в него засунуть? Он сказал, что раньше ему готовила его девушка, а сам он не умеет, поэтому питается одной сухомяткой.
        - Бедный и несчастный. Что он еще тебе наплел?
        - Ничего. Он все расспрашивал меня о моей жизни, чего я хочу, что мне нравится - какая музыка, фильмы… Ты же знаешь Серого, он товарищ немногословный. Буркнет пару фраз и все. Или только о себе любит разговорчики разводить: какой он клевый да классный. Хоть бы раз спросил, как на работе у меня дела. Ты же знаешь, c какой мымрой я работаю, всю кровь мою выпила.
        В мозгу у меня забрезжила догадка. Слишком все сходилось: один к одному. Я положила по пакетику чая в чашки и налила воды из чайника.
        - А дальше что было? Вы стали вместе готовить, а он продолжал расспрашивать о твоей жизни?
        - Ну да. А ты что, при этом присутствовала?
        - Ясновидящей заделалась, - припечатала я. - А после ужина он предложил тебе расслабиться и сделал массаж шеи?
        - Джульетта! - завопила Лариска. - Ты его знаешь? Ты что, с ним знакома? У меня есть его фотка в сотовом. Я незаметно сняла, когда он помидоры резал. Посмотри? Ты знакома с моим парнем?
        Я посмотрела на экран дисплея. На меня смотрел один из посетителей курсов по соблазнению. Я хорошо помнила его - высокий блондин с волосами до плеч, которые он постоянно откидывал назад. У него было скуластое лицо и широкие брови. В целом внешность была симпатичная, но не в моем вкусе.
        - Ну да, знаю.
        - Ни фига себе! Стоит только с кем-то познакомиться, как лучшая подруга у тебя парня уводит. Что же это такое! - причитала Лариска.
        На секунду мне стало смешно.
        - Ага! Знакома. Он на курсы по соблазнению ходит. Кстати, прилежный ученик.
        - Не может быть! - охнула она. - А на хама совсем не похож. Вежливый такой.
        - А там главное - не хамство. Главное - завоевать женское доверие. А потом уже можно из дамы веревки вить. Как говорит их руководитель: не думайте, что дубинкой между ног вы покорите женщину. Здесь более тонкий подход нужен. Психология. Вот они и разводят психологию.
        Глаза Лариски налились слезами.
        - Но он даже ко мне и не ле-е-е-з.
        - Я могу объяснить тебе, что происходило дальше. Он сделал массаж и потом отстранился. Твое любопытство было раззадорено. Он мог даже предложить лечь отдельно, типа он такой благородный и на тебя не покушается.
        Лариска охнула и схватилась за щеку. Сценарий развивался по самому классическому варианту.
        - Джульетта. Но это же полный…
        - Пипец! - кивнула я головой. - Согласна с тобой. Но это же работает. Иначе не было бы всех этих курсов по соблазнению. И туда бы не записывались все эти козлы, которые только и думают, как затащить девушку в койку и поставить галочку в своем списке. Все это работает.
        - И я сама… я решила…
        - Что скромный парень нуждается в женской ласке. Сама проявила инициативу?
        Лариска взмахнула рукой, и чашка с горячим чаем оказалась на полу.
        - Джульетта-а-а! - рыдала она. - Ну как же так!
        И вся ее железобетонная оборона против старой жизни мгновенно рухнула: новое каре, аккуратно выщипанные брови, боевой макияж, ядовито-желтый костюмчик - все было впустую.
        - Лар! Христа ради! Не убивайся ты так… Ну, еще один хмырь на твою голову. Были же и худшие ситуации. Пережила их - пережила. Так и эту - отбрось и живи дальше.
        - Но это… другое. Я так устала от Серого. Ты даже не представляешь. Он мной играет как игрушкой. Вспомнит раз в месяц или того реже, и все. Мне хочется нормальных отношений… понимаешь. Нор-маль-ных.
        - Лар! Прекрати рыдать. Тоже мне, открыла Америку. Отношений ей захотелось. Будут тебе отношения. Но не с этими пикаперами…
        Смотреть на Ларку было страшно: тушь потекла, оставляя на лице черные извилистые бороздки, нижняя губа вспухла, на лице выступили пятна.
        - Иди умойся, - скомандовала я. - А потом будем чай пить с пирожными.
        Из ванной Лариска выползла притихшая и потухшая. Я ее хорошо понимала. Что бы я ни говорила: каждый облом на личном фронте всегда воспринимается крайне болезненно. И думаешь: все! Больше у меня никого не будет. Никогда.
        Я не знала, как утешить Лариску, но она сама нашла выход.
        - В холодильнике у тебя ни хрена нет, - энергично заявила она, и я мысленно порадовалась. Пусть лучше матюгается и швыряется вещами, но не молчит или истошно рыдает. - Ни хрена! - повторила она.
        Я кивнула.
        - Значит, так. Я иду в магазин и покупаю продукты, готовлю нам ужин.
        - Денег дать? - Я с тоской подумала, что денег у меня осталось - кот наплакал. Придется ходить к маменьке на семейные завтраки и обеды. Иначе я умру с голоду. Или перейти на содержание к Волховскому, который временно исчез с моего горизонта.
        - Не надо, - отмела Лариска. - У меня есть. Мымра выдала премию. Маленькую, но на еду хватит.
        - Может, не будешь тратить на меня деньги? - запротестовала я.
        Но от моих возражений она просто отмахнулась.
        Лариска вернулась из магазина с полным пакетом еды, выгнала меня из кухни и принялась готовить. Мои робкие попытки отвоевать себе место за разделочным столом были пресечены на корню.
        - Ты мне будешь только мешать!
        Мы с Ронькой пошли смотреть телевизор. Причем Ронька, почувствовав мою слабину, не стал довольствоваться местом в ногах, а залез ко мне под бок.
        Через час все было готово. У нас был настоящий девичник. Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, cмотрели какое-то глупое телешоу и безумно хохотали, подталкивая друг друга локтями. Причем взрывы смеха у нас вызывало все, даже несмешные реплики и хохмы. Девичник - это когда можно не думать как ты выглядишь, а расслабиться полностью, как будто ты выиграла в лотерею крупную сумму и теперь можно ни о чем не беспокоиться. Я была в застиранном халате с желтым пятном на груди; Лариска сидела в одной шелковой сорочке (костюмчик висел на стуле), мы ели говядину, запеченную в фольге, с приправами и чесноком, и сок стекал у меня по пальцам, которые я время от времени облизывала. А напоследок Лариска притащила мне подтаявшее мороженое, а Роньке клубнику, и мы благополучно все съели. При этом я ощущала, что два лишних килограмма мне обеспечены, но при этом чувствовала себя удивительно счастливой и самое главное - ни о чем не думала, хотя знала, что завтра все будет по-другому. Но это будет завтра…
        Уснули мы у меня на диване валетом. Лариска ужасно пихалась во сне, я просыпалась раза три, но потом быстро засыпала… Утром меня разбудил телевизор, включенный соседкой. Поняв, что уснуть мне уже не удастся, я встала и пошла на кухню - попить кофе. Через пять минут ко мне присоединилась Лариска.
        - Кстати, Виталина спрашивала, когда статья будет готова.
        - Я ей позвоню, - сказала я. - Материал у меня уже есть, нужно его только обработать.
        Вскоре Лариска ушла, а я принялась сочинять статью для Виталины. Это оказалось не таким легким делом, как я предполагала сначала. Через четыре часа статья была готова, и я позвонила Виталине. Она выслушала меня и попросила приехать.
        - Я посмотрю статью на месте и решу, что с ней делать. Если будут ошибки, поправим.
        Когда я приехала к Виталине в редакцию, она была не одна. В кабинете у нее находился мужчина лет сорока с пышными усами, в котором я признала нашего главного борца за экологию. Плакаты с его портретом под девизом «Сохраним природу нашего края» часто висели на досках объявлений и около подъездов. Они о чем-то горячо спорили. Виталина попросила меня подождать.
        Через полчаса эколог выполз из кабинета Виталины порядком измочаленный. Он кивнул мне на дверь и бросил:
        - Иди!
        Виталина встретила меня заявлением:
        - У меня мало времени. Давай! Что там у тебя?
        Я протянула ей статью. Она быстро пробежала ее глазами.
        - Слушай! Ты что здесь разводишь? Какая-то сплошная вода. Мало фактов и ядовитых комментариев. Так не годится. Я направлю тебя к Маше Ивановой. Она все подправит и покажет: как надо писать.
        И тут мне в голову пришла одна мысль.
        - Виталина Николаевна, вы что-нибудь знаете о Каменьковой Наталье Муратовне.
        Она вскинула на меня глаза.
        - Вляпалась во что-нибудь?
        - Почему вляпалась?
        - Да вы с Лариской… - Она махнула рукой, не закончив фразы. Зазвонил телефон. Она поспешно сняла трубку.
        - Да, Глеб! - Она метнула на меня взгляд, и я отвернулась. - Хорошо. Значит, в семь.
        Глеб был ее начальником и по совместительству любовником. Виталина посмотрела на меня, подавшись вперед.
        - Каменькова владеет туристическим агентством «Парус». Самым крупным в нашем городе. Пять лет назад она пережила семейную трагедию. Неизвестные ворвались в коттедж, где она жила с мужем Игорем и ребенком, и расстреляли у нее на глазах мужа. После этого она год приходила в себя. По слухам, лечилась на Западе. А вернувшись в наш город, возглавила агентство. Папочка подарил игрушку любимой дочери, - усмехнулась Виталина. - Галипов Мурат Фарухович. Видный бизнесмен нашего города.
        Зазвонил сотовый.
        - Да, Марк, - заговорила она приглушенным голосом. - Работы - под завязку. Буду около десяти. Или чуть позже. Целую.
        Марк, как я знала от Лариски, был бизнесменом, которого дела приводили в наш город примерно раз в месяц, и он устраивал интим-свидания с Виталиной в гостиничных номерах.
        Я восхитилась такой постановке дела. В семь у нее свидание с начальником, в одиннадцать - с бизнесменом. Молодец баба! Рвет подметки на ходу. Не то, что мы с Лариской - жуем сопли по поводу каждой любовной неудачи. Права Виталина, что думает о нас как о рохлях и неудачницах.
        - Ты что-то еще хотела спросить?
        - Виталина Николаевна, а можно поподробнее узнать о том трагическом случае в коттедже Каменьковых.
        - В свое время это достаточно широко освещалось в прессе. Кстати, виновных поймали и посадили в тюрягу. Какие-то статьи есть в нашем архиве. Обратись к Маше Ивановой. Она сидит на первом этаже в кабинете номер семь. Я позвоню ей и предупрежу насчет тебя.
        - Спасибо. - Я встала со стула.
        - С богом!
        Маша Иванова, анемичная блондинка с жидкими волосами и красными, как у кролика, глазами, встретила меня настороженно. У нее были острые черты лица и маленькие глазки, которые прощупывали меня и изучали.
        Она сидела в комнате с закрытым окном, где стояла духота, от которой я сразу покрылась испариной.
        - Вы от Виталины Николаевны? - Она говорила в нос, растягивая слова.
        - Да.
        - Вы будете у нас работать?
        Все ясно, почуяла конкурентку, вот и забеспокоилась по поводу появления в редакции нового лица.
        - Нет.
        - Давайте статью, я выправлю ее завтра. Что-то еще?
        - Виталина Николаевна сказала, что я могу посмотреть архивные материалы, касающиеся убийства Игоря Каменькова пятого мая 2005 года в поселке «Речные дали».
        - Да, конечно. Вам скинуть материал на диск? Но у меня нет лишних дисков, только мои личные, по тридцать рублей.
        Я залезла в кошелек и достала оттуда деньги.
        - Подождите минут десять.
        - Здесь?
        - Лучше в коридоре.
        Маленькая сошка мнила себя большим начальником. Я покорно вышла в коридор и, подойдя к окну, села на подоконник. Десять минут вылились в двадцать. Я готова была биться об заклад, что материал давно уже на диске - просто Маша Иванова показывает мне, кто есть кто.
        Маша Иванова вышла ко мне со словами:
        - Переписала все, что есть. - И протянула диск в бумажном конверте.
        - Значит, за статьей завтра? - уточнила я. - А во сколько?
        - Можно с утра.
        По дороге домой я зашла в магазин и купила мороженое в лотке. Мне нужно было четко рассчитать свои финансы, но по грубому прикиду выходило, что либо мороженое в день, либо килограмм картошки и двести грамм колбасы. Если только шеф не выпишет мне новогоднюю премию авансом, что в принципе было невозможно.
        Расположившись за компом, я стала изучать материалы на диске. Трагедия была жутко кровавой. Примерно в два тридцать ночи четверо неизвестных ворвались в коттедж Каменьковых в поселке «Речные дали», когда все спали, избили и связали служанку, которая спала в отдельно стоявшем на участке доме, и ворвались в коттедж. Супруги спали на первом этаже. Девочка тринадцати лет - на втором. Они зверски избили Каменькова Игоря на глазах у жены, которую привязали к стулу и заставили смотреть на происходящее, а потом убили его, выпустив из пистолета шесть пуль подряд. Привлеченная шумом девочка вышла из своей спальной и увидела, как расстреливают ее отца. Она кинулась к матери, но один из бандитов перехватил ее и запер в кладовке.
        Они ушли, оставив связанную мать с кляпом во рту и девочку, рыдающую в кладовке. Утром их обнаружила подруга Каменьковой, которая была удивлена тем, что ни она, ни ее муж не отвечают на звонки сотового.
        В результате кропотливого расследования через два месяца трое из бандитов были найдены. Одного не нашли до сих пор. Он был объявлен в розыск.
        В одной из статей под заголовком «Они устроили кровавую бойню в мирном поселке» были фотографии всех четверых. Я тихо присвистнула. Под одной фотографией была подпись: Андрей Арсеньев. Пашин родной брат? Или просто однофамилец?
        Эта новость взволновала меня.
        Может быть, снова навестить бабку? Я посмотрела на часы: половина шестого. Наверняка она либо на лавочке во дворе, либо дома.
        Пашина бабка была дома. Встретила она меня, как и в первый раз, не очень-то приветливо. Долго не хотела открывать дверь и только после уверения, что я на одну минуту и по важному делу, она мне открыла.
        - Чего такое? - Она щурилась и всматривалась в меня. - Из пенсионного фонда?
        - Нет. Я по поводу Андрея Арсеньева? Он ваш внук?
        - А что о нем говорить? Бандит и убивец. Супостат.
        - Он в тюрьме сидит?
        - Не знаю я ничего, что он и где. Иди, милая, отсюда. Иди. Пропащий он человек. Туда ему и дорога.
        - А Паша Арсеньев - его брат?
        - Что?
        - Паша Арсеньев - его брат?
        - Брат, брат. Двоюродный. Мальчишки вместе росли. Озоруны большие. А выросли и все! Шляются теперь оба непонятно где. Один - бандит. Другой… - Она взмахнула рукой. - Иди, милая. Иди…
        И она захлопнула дверь перед самым моим носом.
        Выйдя во двор, я задумалась. Паша Арсеньев и Андрей Арсеньев - была ли между ними какая-то связь? Может быть, Паша знал, где находится Андрей. И все это время братья поддерживали отношения? И Пашу убили именно за это? Но при чем здесь пленка? Поэтому Каменькова и сказала в ответ на мои слова о шантаже - другое. Она имела в виду, что он касается не ее лично, а дочери. Люди Галипова все время
«пасли» меня. Галипову нужна запись с компроматом на внучку. Его отморозки использовали в отношении меня все методы: нападение, похищение, слежку. Осталось одно… Или меня до сих пор еще не убили, потому что Галипов понимает: с моей смертью найти пленку будет еще трудней. Пока я жива, у них есть шанс заполучить ее, так как они твердо уверены, что пленка у меня.
        Я усмехнулась. Пленка нужна не только ему, но и Пашиному другу - Танцору. Он хочет найти ее, чтобы продолжить шантажировать Галипова. А ЕСЛИ ОН УЖЕ НАШЕЛ ЭТУ ПЛЕНКУ И ПОЭТОМУ БОЛЬШЕ НЕ ПРЕСЛЕДУЕТ МЕНЯ? Но тогда почему он не сообщил об этом Галипову, не выдвинул своих требований? Затаился и ждет удобного момента? Я должна встретиться и поговорить с ним. Если по его реакции я пойму, что пленка у него, я просто переведу стрелки. И когда в следующий раз люди Галипова насядут на меня, я скажу им, у кого пленка на самом деле. И пусть они разбираются с Танцором сами… А не со мной.
        Моя голова раскалывалась. Давно у меня не было такой головной боли: ноющей, изматывающей. Стреляло в висках. В аптеке, куда я зашла, мне порекомендовали какое-то новомодное импортное средство, реклама которого висела около кассы, но, помня о своем финансовом положении, я отказалась и купила наши российские таблетки, которые были в десять раз дешевле.
        Дома я выпила две таблетки и решила еще раз просмотреть диск с газетными статьями. Может, я что-то пропустила.
        В статьях описывались подробности произошедшей трагедии, но в одной небольшой заметке я наткнулась на упоминание, что в результате аукционных торгов хлопчато-бумажный комбинат достался Галипову, хотя на него претендовали и другие бизнесмены. В их числе упоминался Волховский.
        Я вспомнила взгляды, которыми они обменялись. Да, они были старыми знакомыми! Но не друзьями, а конкурентами.
        Голова разболелась с новой силой. Я легла на диван. Но уснуть мне никак не удавалось. Я посмотрела на часы: времени было около двенадцати, а сна ни в одном глазу. Я встала, заварила чай с мятой и пошла с чашкой в комнату. Танцор! Взялся ниоткуда и также стремительно исчез. И почему он больше не появлялся в моей жизни? Неожиданно я похолодела. Я подумала об Антоне, о его странных появлениях и внезапных исчезновениях. Случайно ли он оказался у моего дома в тот час, когда на меня напали бандиты? Может быть, он находился там специально и просто воспользовался случаем, чтобы познакомиться со мной?
        Я подумала о том, что он так и не дал мне свой телефон, как я не просила его об этом. Вспомнила о нашей последней ссоре, когда он отказался объяснять что-либо… И он так и не сказал, где он работает и чем занимается.
        А что, если… он - Танцор! Почему бы и нет? Единственное, что я могу сказать о Танцоре, - это то, что он обладает яркой внешностью. Как у актера. Не случайно я сравнила его с Бандерасом. - Я заволновалась и встала с дивана. Я нашла нужное слово: в его внешности было что-то ненатуральное, театральное. Так выглядел бы человек, который хотел тщательно загримироваться. Так, чтобы его не узнали. Антон успешно морочил мне голову, потому что сам охотится за этой пленкой. Он понял, что силой и угрозами от меня ничего не добьется, и решил сменить тактику. Я должна была признать, что это был умный ход. Одинокая девушка, у которой давно не было бойфренда и которая жаждет мужского внимания и ласки.
        И поэтому Антон отвез меня на берег реки, где устроил показательное шоу с ночевкой и рыбалкой, чтобы я рассиропилась, растаяла, доверилась ему. И выложила все об этой записи. Я же действительно ему все рассказала, cидя там, у костра… Все были уверены, что запись у меня, потому что я была последней, кто видел Пашу. Но компромат бесследно исчез…
        Я должна увидеть Танцора! Обязательно! Я должна убедиться собственными глазами: Антон это или нет. В моем желании увидеть его был привкус жгучей горечи. Да, я, скорее всего, обманулась и попала на эту примитивную удочку: мужчина сделал вид, что увлекся мной, и получилось это у него, надо признать, весьма натурально. Женщины - страшные мазохистки. Им мало полупризнаний и полуправды, им нужна вся правда, все признания. Чтобы потом сладко отрыдать и отболеть, с деталями и подробностями, неоднократно рассказанными и прокрученными в уме. Все равно что расчесывать свежую ссадину. Больно - жуть, но и остановиться нельзя. Я усмехнулась! Я не была исключением из правила. Наоборот, только подтверждала его. Хороший же он актер, да что я говорю - великолепный. Ему бы в Голливуде сниматься. Затмил бы Антонио Бандераса, это точно.
        Уснула я уже под утро, крепко прижимая к себе подушку, мокрую от слез.
        Утром я поймала сантехника в ДЭЗе, он сбил замок с гаража, и я увидела, что он - пуст. Мои похитители угнали машину. Как я скажу об этом Волховскому? А может, он уже дал мне отставку, и мои дела его не касаются?
        Моя «Тойоточка»! Моя девочка! В носу защипало, и я поспешно отвернулась, чтобы не разреветься при Иван Ваныче. Я не успела даже подержать мечту в руках, как она исчезла.
        В двенадцать часов, приехав в редакцию «Вестника города», я получила статью от Маши Ивановой и осталась ей недовольна. Мне она решительно не понравилась. Да, она была зубастой, она была ядовитой, но - неинтересной. Я бы написала по-другому.
        Приехав домой, я принялась переписывать статью. Я прекрасно понимала, что занимаюсь полной ахинеей. Я не профессиональная журналистка и браться не за свое дело - занятие идиотское. Но с непонятным мазохизмом я сидела и вымучивала фразы, зачеркивала их и придумывала снова.
        Через три часа «шедевр» был написан. Я позвонила Виталине, cказала, что материал готов, и отправила его ей на электронную почту.
        Затем я позвонила Ларисе и попросила, чтобы она в семь была у меня: «Это очень важно, - прибавила я. - Не опаздывай». В половине шестого я стала собираться.
        Никогда я еще не собиралась на свидание с такой тщательностью. Я приняла душ, вымыла и высушила голову. А потом стала наводить макияж. Несколько раз я смывала его и принималась разукрашивать свое лицо заново, пока не осталась довольна результатом.
        Когда я открыла дверь Лариске, она повертела головой и выдохнула:
        - Ну ты - отпад! Решила пойти в парике? Образ роковой блондинки?
        - Это для маскировки. Нравится?
        - Нравится. А что случилось-то?
        - Мне нужно поймать одного типа. Того самого, которого мы видели тогда в ресторане
«Золотой павлин». Черноволосого, похожего на итальянца. Я его еще Бандерасом назвала. Помнишь? Один человек сказал, что он тусуется во Французском сквере.
        Глаза подруги расширились от ужаса.
        - Это который приставил тебе ножичек к горлу? Тебе мало того приключения? Ну, Джульетта, ты просто кукукнутая, честное слово!
        - Он - единственный ключ ко всей этой истории. Он знает все об этой записи. - Я не стала ей говорить об Антоне и своих подозрениях насчет него. Я должна разобраться в этом сама. Это мое личное дело. - Если я не найду этого типа, бандиты так и будут ко мне приставать до скончания века, пока не прирежут.
        - А что я должна делать?
        - Ничего. Просто сидеть со мной для компании. А там я уже посмотрю по обстановке.
        - Ладно, - сказала Лариса. - Если ты считаешь, что так надо, то - пусть. Только мне вся эта бодяга жуть, как не нравится.
        - Мне и самой она не нравится, но у меня нет другого выхода. Кстати, мою «Тойоту» угнали.
        - Да ты что?
        - Ага! - сказала я как можно безразличней. - Но давай не будем об этом…
        На мне были короткая юбка, туфли на шпильке (подарок Волховского) и кофта с прозрачными рукавами.
        - Может, кофточку другую оденешь. Ну, чтобы грудь была видна. А то слишком закрытая, как у монахини.
        - Распаляет воображение. Негласное правило женщин и девушек высокого полета. Если оголен низ, верх - закрыт. И наоборот. Неужели об этом не слышала?
        От моего вопроса Лариска отмахнулась.
        - Не морочь мне голову. В нашем городе так не одеваются.
        Что правда, то правда. Весной и летом девушки делились на два лагеря. Либо вызывающее мини с декольтированными блузками и джемперами, либо джинсы с бесформенным верхом.
        - А еще я оделась так, чтобы Танцор скорее клюнул. Он же, как и Паша, - пикапер заядлый.
        - И что?
        - Парни, когда выходят на охоту, разделяют всех девушек и женщин на несколько категорий и смотрят, какая из них к какой категории относится.
        - Ну… - выдохнула Лариска. - Выкладывай, чтобы я опять не облажалась.
        - Первая категория - девушки, которые хотят выйти замуж. Эта категория, как правило, ими отметается с ходу. Вторая категория - женщины, которые в данный момент не хотят серьезных отношений, но они хотят основательных свиданий и базу для совместной жизни или времяпровождения. Излишне придирчивы и требовательны. Это - типа твоей Виталины. Третья категория - девушки, которые хотят непонятно чего. Самые тяжелые в общении и в плане соблазнения. Им непонятно что требуется, и уходит масса времени, чтобы понять это. Четвертая категория - девушки и женщины, которые знакомятся ради спортивного интереса, легко сходятся и расходятся. И пятая категория - стервы, которым лишь бы насолить мужикам: высосать из них все и приложить по полной программе. Здесь, как говорится на курсах по соблазнению, главное - вовремя сделать ноги, пока тебя не обокрали или не кастрировали.
        Так вот, самая привлекательная категория для пикапера - четвертая. И я надеюсь, что полностью подхожу под нее. Девушка, которая хочет познакомиться, но с которой не будет никаких осложнений.
        - Мы не опоздаем? - прервала меня Лариса.
        - Чем позже, тем лучше. Народ в сквер подтягивается ближе к девяти.
        Я не знаю, почему этот сквер за городским театром носил название Французский. Наверное, потому что с одной его стороны было кафе «Французский кабачок», а с другой - угловой красивый особняк в стиле модерн серебристо-голубоватого цвета, в котором в начале прошлого века была лавка французских товаров. Одно время этот скверик облюбовали геи и наркоманы, но стараниями местной милиции они были оттеснены в менее людную часть города - к памятнику Горькому и одноименный сквер с чахлой растительностью.
        В сквере бил небольшой фонтанчик, вдоль дорожки тянулись скамейки, на которых сидели влюбленные парочки. Часть сквера занимал «Французский кабачок»: белые столики и стулья под зелеными тентами.
        Мы с Лариской прибыли, когда народ уже прочно оккупировал сквер, и все скамейки и столики кафе были заняты.
        - И где мы приткнемся? - шепотом спросила подруга.
        - Найдем где. Не паникуй.
        Вскоре освободилось место за столиком. Двое мужчин, горячо обсуждавших какие-то вопросы, ушли, и мы спешно сели на их место.
        - Добрый вечер! - приветливо улыбнулся официант - мужчина лет тридцати, рыжий, c аккуратной бородкой. - Что будем заказывать, девочки? Вот меню. Ознакомьтесь.
        Мы выбрали коктейли и мороженое.
        - Вечер может быть долгим. Надо растянуть еду, - шепнула я.
        - А не погонят нас отсюда в три шеи?
        - Не боись. Мы - клиенты, а клиент всегда прав.
        - Состоятельный клиент, - справедливо поправила меня подруга и сразу перешла к прозаичным вопросам: - У тебя сколько денег в кошельке?
        - Рублей двести.
        - У меня чуть побольше. Но на долгий вечер этого не хватит.
        - Не каркай! Пока не погнали - будем сидеть.
        - А потом обороняться? - ехидно заметила Лариска.
        Коктейли нам принесли довольно быстро. Место это было бойкое и поэтому с заказом не медлили, как в других кафе или ресторанах.
        Мы тянули свои коктейли через соломинки и ждали. Лариска рассказывала о своей работе, чтобы мы со стороны не выглядели девами, давшими обет молчания. Я слушала ее и согласно кивала, время от времени обозревая окрестности.
        Никого похожего на Танцора в мое поле зрения не попадалось. Я с унынием подумала, что вечер потрачен зря, и я так и не узнаю ответ на мучающий меня вопрос: Танцор - это Антон? Или я все-таки ошиблась? Хотя я была почти уверена в своей догадке, но хотелось убедиться в этом лично. Или я уже соскучилась по нему и хотела увидеть любой ценой? Даже ценой ножичка, приставленного к горлу? Я издала краткий смешок.
        - Ты что? - спросила Лариска.
        Я закусила губу.
        - Ничего.
        Народ все прибывал, и я с тоской подумала, что сейчас нас попросят на выход. Лариска, допив коктейль, сказала:
        - Давай закажем что-нибудь еще…
        - Например, чай, - фыркнула я.
        - А что? Кто нам откажет в этом?
        Она подозвала официанта и, внимательно изучив меню, мы заказали чайник чая
«Зеленый дракон». Он был самым дешевым.
        - Я в последнее время только чай и пью, - пожаловалась я Лариске. - Он у меня скоро из ушей польется.
        - Терпи, - услышала я лаконичный ответ.
        Уже стемнело, и в сквере зажглись фонари; золотисто-апельсиновый свет просачивался сквозь ажурную листву деревьев, образуя на тротуарной плитке длинные размытые тени. Вечер был по-летнему теплым: бархатным, безветренным.
        Я пила «Зеленый дракон», который почему-то отдавал туалетным мылом, как вдруг почувствовала какие-то перемены. Я подняла голову: все смотрели в одну сторону - куда-то мимо меня. Я развернулась: прямо к нам, к столикам, шел Танцор! Высокий, красивый, с внешностью итальянца. Он шел, высоко подняв голову, ни на кого не глядя. Но я понимала, что своим цепким взглядом он все подмечает, осматривает, вбирает в себя…
        Я мгновенно подтянулась и закинула ногу на ногу. Тряхнула волосами и рассмеялась, бросив на него мимолетный взгляд. Он на секунду запнулся, остановился и тут же, как компас, развернулся в нашу сторону.
        У Лариски отвисла челюсть.
        - Закрой варежку, - шепнула я, - а то зубы выпадут.
        - Здесь найдется свободное местечко? - раздался рядом с нами мягкий чарующий голос.
        От волнения Лариска только кивнула. А я небрежно бросила:
        - Ну… присаживайтесь.
        - Мы с вами где-то встречались? - обратился он ко мне.
        Усилием воли я заставила себя посмотреть в его глаза. Этот магический взгляд притягивал, обволакивал, манил. Я не могла понять: Антон это или нет, потому что внезапно почувствовала, как меня покидают силы. Это было наваждение, транc, гипноз. Это можно было назвать как угодно. Но это - было!
        - Не думаю, - мой голос внезапно сел.
        - Тогда познакомимся. Я - Эдуард. А вы?
        - Лена.
        - Света, - пискнула Лариса.
        - Очень приятно. - Он развалился на стуле и бросил на меня призывный взгляд. Я отвела глаза. Антон был ниже, но ненамного, и можно было надеть ботинки на каблуках, чтобы прибавить себе рост. В глаза - вставить линзы… Приклеить усы…
        Выкрасить волосы… «А голос? - спросила я саму себя». Но может, он такой хороший актер, что изменил и его…
        - Здесь неплохо кормят?
        - Хорошие коктейли, - вставила Лариска.
        - А что покрепче? - Он подался вперед и посмотрел на меня. - Или вы не употребляете?
        - Употребляю.
        - Тогда - коньяк. Я угощаю.
        Я разозлилась. Все шло наперекосяк: не так, как я думала. Я не ощущала ни злости, ни спортивного азарта. Напротив, с каждой минутой из меня уходила энергия, я превращалась в существо, которое распустило нюни теплым майским вечером и млеет от знаков мужского внимания. Эта роль была не по мне, но я ничего не могла с собой поделать. Ни-че-го.
        Эдуард-Танцор знаком подозвал официанта.
        - Коньяк. У вас есть Мартель? Нет… - Эдуард-Танцор задумчиво покачал головой. - Тогда «Камю» или «Хеннесси». Сыр. И еще фрукты и шоколадные конфеты дамам.
        Его обаяние источалось, изливалось на всех и вся. Это была почти материальная субстанция, которую, казалось, можно было потрогать.
        Официант ушел, а я в изнеможении откинулась на спинку стула.
        - Чем занимаетесь?
        - Отдыхаю.
        - Я спрашиваю вообще.
        - Работаю.
        - И все?
        - Остальное вам знать не положено.
        - Красивый ответ красивой девушки, - пробормотал он, кладя свою руку в опасной близости от моей.
        - А чем занимаетесь вы? - спросила я, отодвигая свою руку. Но он, поняв мой маневр, взмахнул рукой и как бы случайно задел мою. Меня ударило током.
        - Простите.
        - Ничего.
        - Красивый сквер.
        - Вы приезжий? - выдавила Лариска, которую я предварительно пнула ногой под столом.
        - Можно сказать и так, - улыбнулся он. - Приехал к другу на время. Он меня заманивал, заманивал. Город красивый, девушки красивые. Насчет девушек, я вижу, он не ошибался.
        - А город? - спросила Лариса. - Вам нравится наш город?
        - Ничего. Есть любопытные места. Но все я еще не осмотрел, слишком мало было времени.
        Его взгляд почти не отрывался от меня.
        И от этого я чувствовала себя крайне неуютно. Мысли путались, а перед глазами все медленно расплывалось, cловно я смотрела на мир сквозь окно, запотевшее от дождя или пара. Со мной никогда такого не было, и от этого я злилась на себя еще больше.
        На подносе принесли красиво оформленную корзиночку с фруктами - сливами, яблоками, грушами и клубникой и отдельно - шоколадные конфеты на белой тарелке с золотыми вензелями по краям. В свете фонарей коньяк отливал густым золотисто-коричневым цветом.
        - За вас, девушки, - поднял он фужер.
        Я пригубила коньяк. Он отдавал ореховым вкусом с легкой горчинкой.
        - Вкусно?
        - Да.
        - Я так и думал. Здесь скучновато. Танцев нет?
        - Нет.
        - Музыка играет тихо… У меня дома есть потрясающие фильмы. На выбор. Друг свою видеотеку оставил. Вы какие фильмы предпочитаете?
        - Хорошие, - ответила я.
        - Я тоже. А конкретней?
        - Про любовь! - вырвалось у меня.
        - О! - Его брови взлетели вверх. - Да вы романтичная девушка. У меня есть и такие фильмы. Даже сериалы имеются.
        - А друг ваш дома? - спросила Лариса.
        - Нет. Он уехал по делам в другой город. На несколько дней. Ну так как?
        Я терялась в догадках: Антон это или нет. Впрочем, я скоро узнаю это. Через несколько минут. Я наступила Ларисе на ногу, от чего ее лицо сильно исказилось. Но наш собеседник этого не заметил: слишком он был поглощен мной.
        - Я еду. А ты?
        - У меня… дела, - нашлась подруга. - С радостью бы, но никак. Если только в другой раз…
        - Тогда - едем! - Он взял мою руку и сжал ее. - Тебе понравится.
        Рука была теплой, мягкой. Также меня брал за руку Антон. Моя же рука была холодной, как сосулька.
        - Едем! - решительно сказала я.
        Мы встали. Танцор попридержал меня за локоть.
        - Моя машина - там! - кивнул он в сторону французского особняка. - В той стороне.
        Мы шли, провожаемые завистливыми взглядами девчонок. Как же, я отхватила такого парня!
        Мы миновали сквер и перешли дорогу.
        Черная машина стояла между деревьями. Он распахнул дверцу.
        - Садись.
        На секунду я заколебалась, но потом, тряхнув волосами, села.
        - Люблю решительных девушек, - улыбнулся Танцор.
        Мы отъехали от особняка. Если бы я обернулась, то увидела бы темно-синюю «Ауди», которая тронулась вслед за нами.
        - Где квартира твоего друга?
        - Я плохо помню. Кажется, на улице Пушкина.
        - Это в другой стороне.
        - Правда?
        - Антон! - позвала я его. - Это ты?
        Он резко вывернул руль, так что мы чуть не въехали на тротуар.
        - Как ты меня назвала?
        - Антон, - с отчаянием выкрикнула я. - Кончай весь этот маскарад! Что тебе надо? У меня нет никакой записи. Ты это хотел узнать?
        Он молча въехал в какой-то двор и остановился. Двор был довольно пустынным. Справа тянулись гаражи, слева - ряд пятиэтажных домов. Он включил свет в машине.
        - Я не Антон. - И широко улыбнулся. - Джульетта! Как же ты могла так ошибиться? - Он отклеил усы и снял парик. - Ну, теперь-то ты меня узнаешь?
        Я молчала, потому что находилась в шоке.
        Передо мной был Дмитрий Севастьянов, преподаватель центра «Казанова».
        - Мы старые знакомые, Джульетта! Как же тебя легко обмануть! И ты сама влезла в эту западню? С таким энтузиазмом, - он покачал головой. - Как резвый щенок, ей-богу! Давно я таких темпераментных девушек не встречал.
        - Ты - Танцор? - Я все еще не могла в это поверить.
        - Ага! Теперь дошло?
        - Дошло. Ты был с Пашей?
        - С ним! - Он явно наслаждался моим замешательством. - Мы работали вместе. И операцию с пленкой разрабатывали вдвоем. Но Пашу убрали. А я остался. Джульетта! - Он взял мою руку и прижал ее к сердцу. - Моя Джульетта! - Он весело, от души смеялся. - Когда я угрожал тебе около ресторана «Золотой павлин», я ошибся. Я понял, что просто надавить на тебя не получится, и поэтому сменил тактику. Мне нужно было, чтобы ты расшевелилась и пошла на меня, как на живца. Ты обожаешь приключения, драйв. Дай человеку то, что ему нужно, и ты получишь его со всеми потрохами - первая заповедь настоящего пикапера. Разве ты забыла? Я подкинул тебе идею о Танцоре, о том, что он бывает во Французском сквере… Я подкидывал тебе новые факты, задачки, и ты с радостью глотала их, не разжевывая. - Он замолчал. - Я несколько раз поступал в Щукинское, но провалился. Потом встретился с Пашей и понял, что могу найти своим талантам другое применение. Я могу играть с женщинами, манипулировать ими, перевоплощаться. Разве ты узнала бы Танцора в Дмитрии Севастьянове? Я неплохо сыграл, - усмехнулся он.
        Он подобрался, его ноздри раздулись. Он смотрел на меня, не отрываясь.
        - Мне нужна запись, сучка! - Его лицо мгновенно перекосилось.
        - Зачем?
        - Это реальные бабки. Я продам эту запись кому надо, и мне хорошо заплатят. Но тебя это не касается, понятно? - Он резко дернул меня за парик, и он слетел с головы. Дмитрий отшвырнул его в сторону. Теперь он дернул меня за волосы, и я всхлипнула - слишком сильно.
        - Я… не… - Но он, не слушая меня, врезал мне по скуле, и из носа потекла кровь.
        Я подняла руку, чтобы ударить его по голове, но он перехватил ее и заломил назад. Я закричала, по моим щекам текли слезы от боли… Быстрым движением он оттянул мою голову назад и… - Дверца машины неожиданно раскрылась со стороны водителя, и чьи-то руки вытащили Танцора на землю. Я услышала глухие удары, крики, а затем все стихло. Я сидела, сжавшись в комок, и боялась повернуть голову.
        Затем в машину заглянул тот самый рыжий долговязый парень, который охранял меня в сарае.
        - Ну что, сама выйдешь или тебе помочь?
        Меня выволокли из машины. Их было трое. На земле лежал Танцор в луже крови. Я не успела ойкнуть или заорать, как меня втащили в другую машину - джип, и тачка рванула с места.
        Машина ехала на приличной скорости, одна трасса сменялась другой. Городское шоссе - загородным, загородное - поселковой дорогой, неровной и извилистой. Примерно через двадцать минут мы подъехали к воротам внушительного особняка. Машина просигналила, и ворота открылись. Мы въехали во двор - квадрат, засеянный травой. Я сидела между двумя парнями и не могла пошевелиться. Лицо мое распухло, жутко болела рука.
        К нам подошел человек в костюме цвета хаки. Водитель вышел и о чем-то кратко переговорил с ним. Он кивнул, и меня выволокли из машины.
        Я шла между двумя парнями и сосредоточенно считала шаги, чтобы не свихнуться. Я понимала, что сейчас меня подвергнут перекрестному допросу и на многие вопросы я наконец-то получу ответы. Наверняка напоследок. Но думать об этом не хотелось, как и о многом другом.
        Я вошла в просторный холл, заставленный мебелью светлого цвета. Меня оставили посередине и, ничего не сказав, ушли. Я повертела головой, оглядываясь по сторонам, но вокруг никого не было, и я стала скользить взглядом по обстановке, надеясь, что наткнусь на предмет или вещь, которые наведут меня на мысль о владельце особняка.
        Было два шкафа с книгами, сервант с дорогим фарфором, кожаный диван желто-горчичного цвета и такие же кресла. Вообще мебель и вся обстановка в гостиной была дорогой, но безвкусной, как будто бы ее покупали в магазине наспех, не особо выбирая. Ткнули пальцем и купили.
        Мой взгляд зацепился за собственную фотографию, висевшую в рамке на стене. От удивления я издала приглушенный возглас и подошла ближе. Конечно, это была не я и обмануться можно было только издали, но девушка была на меня очень похожа, просто удивительно. Я услышала сзади покашливанье и резко обернулась.
        Позади меня стоял Волховский. В хорошем костюме, как всегда, подтянутый. Но под глазами у него были мешки, и вообще вид - помятый, словно он много пил накануне или много работал ночью и поздно лег спать.
        - Здравству… - слова застряли в горле.
        - Привет! Похожи? - кивнул он на снимок.
        В ответ я мотнула головой. От шока и неожиданности я совершенно не могла говорить. Мысли путались и в голове шумело: «При чем здесь Волховский!»
        - Это Натуся. Натэлла, - как я называл ее. Он подошел к бару, открыл его и достал оттуда бутылку виски. Плеснул немного в широкий хрустальный стакан и отпил.
        Я вспомнила название яхты Волховского - «Натэлла»…
        - Наталья Муратовна Каменькова. Наташа Галипова. Она была моей девушкой, мы собирались пожениться, но ее папаша все испортил. - Он замолчал. - Короче, свадьба расстроилась. А вскоре она вышла замуж за другого, Игоря Каменькова. И я сказал сам себе, что я так это не оставлю. Ни за что… И буду ждать: сколько бы времени мне ни понадобилось. Месть стала главным делом моей жизни. Я организовал налет на коттедж с целью убийства ее мужа. Все шло по плану, но одному ублюдку удалось скрыться. Самому главному, который имел выход на человека, тесно связанного со мной. Это было опасно, очень опасно для меня. Но я надеялся, что у него хватит благоразумия молчать в тряпочку и не вылезать с этой историей. Здесь я ошибся. Он связался со своим родственником, неким Павлом Арсеньевым, и тот с помощью пленки, на которой было записано признание брата, cтал шантажировать меня. - Меня била дрожь. Налет в коттедже - его рук дело! Волховский снова отпил из стакана. - Неужели ты думаешь, я сделал тебя своей девушкой просто так? Ты напоминала мне ее. - Он замолчал. - Мне нужна запись, и ты мне ее отдашь. Не сегодня, так
завтра. Обязательно отдашь. У тебя есть время, чтобы понять: у тебя нет другого выхода. И никогда не было.
        - Я уже много раз говорила, что записи у меня нет. - Во рту пересохло, и я сделала паузу. - Так это вы подсылали ко мне бандюков, которые в первый раз напали на меня около дома, а во второй похитили. И еще постоянно следили?
        - А ты догадливая, - усмехнулся он.
        Я подумала, что один назвал меня наблюдательной, другой - догадливой, но толку это мне не принесло, раз я оказалась здесь, в этой западне.
        - Зачем вы убили Пашу?
        Он поморщился, как будто я задала жутко бестактный вопрос.
        - Затем. Он хотел продать пленку Галипову. Вошел с ним в контакт. Сначала предложил купить ее мне, потом - ему. Мутный товарищ. Мои люди следили за ним: когда мне донесли, что он встретился в ресторане «Золотой павлин» с Наташей, я понял - пора его убивать. Я позвонил ему и сказал, что готов купить запись за любые деньги. Но я делал вид, что уступал ему неохотно, резко разговаривал с ним.
        Я вспомнила звонки, которые делал Паша в тот вечер в ресторане, когда мы познакомились…
        Мы назначили встречу. Как только он покинул твой дом, его убили. Но записи при нем не оказалось. Где она? Ты была последней, кто общался с ним, и я установил за тобой наблюдение.
        Когда мне доложили, что ты появилась в ресторане «Золотой павлин» с подругой, я решил подождать тебя и предложить выкупить компромат. Я ждал тебя на машине вместе со своей охраной недалеко от ресторана. Но ты почему-то свернула и пошла не по той дорожке… и я потерял тебя из виду. И вдруг ты неожиданно вынырнула из кустов, с перепуганным видом. Я перехватил тебя, поразился твоему сходству с Натэллой и решил разыграть другую карту, так как такое сходство вряд ли было случайным… А потом я понял еще кое-что… Когда ты сказала, что не знаешь своего отца, я понял, почему ты похожа на нее. Я ухаживал за тобой, потому что ты напоминала мне мою девушку… - Он усмехнулся.
        - А куда пропал Пашин труп?
        Он задумчиво посмотрел на меня, cловно видел впервые. Похоже, он играл со мной как кошка с мышкой и не воспринимал всерьез…
        - Мне не нужна была шумиха. Стали бы раскапывать: кто да что, почему убили… Ты почти сразу наткнулась на труп, а когда вернулась в дом, его уже убрали.
        Но ты отвлекаешь меня от главной темы. И чего я с тобой вообще разговариваю, - рассердился Волховский. - Я делаю тебе предложение: ты отдаешь запись, и я тебя отпускаю. С условием, что ты будешь обо всем молчать. Иначе…
        Мои мысли лихорадочно бурлили. Я не думала, что он отпустит меня просто так. Я размышляла, как мне переиграть Волховского. Если, конечно, получится…
        - Хорошо, - согласилась я. - Она у меня дома. Мне нужно поехать домой и взять ее.
        - Нет, - резко сказал Волховский. Он допил виски и поставил пустой стакан на стол. - Ты никуда не поедешь. Ты останешься здесь. А запись возьмут мои люди.
        - Я так не согласна.
        - А тебя никто не спрашивает, - в голосе Волховского прозвенел металл.
        Похоже, мои дела складываются так, что хуже не бывает. И вряд ли мне удастся обвести Волховского вокруг пальца!
        - Ну так что? Если ты не скажешь, где пленка…
        Он делает шаг ко мне, держа руку в кармане, и у меня мелькает мысль: вот оно, то самое, последнее… В груди растекается холод, ноги становятся ватно-невесомыми, а во рту пересыхает.
        Выстрел раздается откуда-то сзади: громкий неожиданный выстрел. Я зажимаю уши руками и кричу.
        Потом я отнимаю руки и смотрю на Волховского. Он лежит на полу, и сбоку от его тела растекается лужа крови.
        - Джульетта! - раздается знакомый голос. Я поворачиваюсь и в проеме распахнутого окна вижу Антона. Как ни странно, я не удивляюсь, или я утратила уже способность чему-то удивляться?
        - А что ты здесь делаешь? - задаю я глупейший вопрос.
        Он смотрит на меня, нахмурившись, а потом улыбается.
        - Тебя охраняю. Говорил же тебе, что я твой ангел-телохранитель.
        - Спасибо, - говорю я и тоже улыбаюсь. Потом я вспоминаю, при каких обстоятельствах мы расстались, и улыбка сползает с моего лица.
        - Ты один? - почему-то шепотом спрашиваю я.
        - Нет.
        И здесь в дверях появляются люди, одетые в камуфляжную форму, и среди них - Мурат Галипов, который смотрит на Антона и кивает.
        - Чистая работа!
        Антон спрыгивает с подоконника и направляется ко мне, но, не дойдя несколько шагов, останавливается.
        Я стою и поочередно смотрю на всех, словно жду какого-то объяснения. Один из тех, кто одет в камуфляжную форму, - высокий мужчина лет сорока, c волевым подбородком, командует:
        - Все свободны.
        Очевидно, он у них главный.
        Мы остаемся втроем: я, Галипов и Антон. Мое сердце уже не стучит, а проваливается куда то глубоко, так глубоко, что я его не слышу.
        Мурат Галипов неожиданно нарушил молчание.
        - Все в порядке? Ну что, доча! Познакомимся. Сама подойдешь или как? Ариадна, курица, в молчанку сыграла. Голову бы ей оторвать, да уже поздно… - Он мотнул головой, cловно ему жал воротничок свитера.
        Я стояла дура дурой, и хлопала ресницами. И тогда Мурат Галипов подошел ко мне, кряжистый, плотный, и, заграбастав в охапку, влепил звучный поцелуй в лоб. Я по-прежнему была в столбняке и ни на что не реагировала. Галипов усмехнулся и потрепал меня по щеке.
        - Ладно, после еще поговорим.
        Я посмотрела на Антона, стоявшего поодаль.
        - А этот? Что он тут делает? - кивнула я на него.
        - Он выполнял мое поручение.
        - Вот как. - Мои брови взлетели вверх.
        Теперь, после того как все закончилось, я ощутила, как у меня ноет тело и сильно болит локоть. Наверное, ушиб, подумала я. До локтя было больно дотронуться.
        Галипов поручил одному из своих людей довезти меня до дома и попрощался со мной, cказав, что обязательно мне позвонит на днях и навестит.
        Я уже ничего не чувствовала от сильного потрясения. Как это и бывает в таких случаях, я ощущала полное безразличие и тупую усталость. Я попросила довезти меня до дома матери. Сейчас я ни за что не хотела быть одна, к тому же мне требовалась медицинская помощь.
        Мать кинулась ко мне и заплакала. Вид плачущей матери потряс меня. Последний раз я видела, как она плачет, когда по неосторожности чуть не попала под машину, переходя дорогу, и еще на похоронах бабушки.
        Я хотела задать ей кое-какие вопросы, но понимала, что сейчас не время. Мать сразу вызвала врача, он зафиксировал небольшой перелом руки в районе локтя и рекомендовал постельный режим.
        Пару дней я лежала у нее дома, а потом мы всем семейством переехали на дачу. Но прежде чем переехать на дачу, я заехала к себе домой и доделала кое-какие дела, а также забрала Роньку…
        Дача находилась недалеко от города, и матери с отчимом было удобно оттуда добираться до работы на старых «Жигулях». А так как мать считала, что свежий воздух пойдет мне на пользу и поможет поскорее поправиться, то моя участь была решена. В родительской квартире остался один Венька. Он наотрез отказался покидать город.
        Ронька был рядом со мной, и пока родители были на работе, мы бездельничали. Я лежала в постели, потом вставала и уничтожала еду, оставленную матерью на плите в кухне, снова ложилась в постель с книгой в руках или гуляла по участку в сопровождении Роньки, который плелся за мной, не отставая ни на шаг, как конвоир.
        Дача у нас была небольшой: дощатый домик с кухней-верандой и двумя комнатками. Участок - шесть соток, засаженный по периметру деревьями и кустами, разросшейся малиной и смородиной. Моя мать обожала возиться на участке, и каждый клочок земли был чем-то засеян. Кухня находилась на застекленной веранде, там же стояло большое старое кресло с потертыми деревянными подлокотниками, в котором я могла отдыхать, забравшись в него с ногами.
        Прямо перед домом красовалась большая клумба с высаженными ярко-алыми турецкими гвоздиками, бархатцами и лилиями.
        Ронька так и норовил залезть туда, похоже, там была нора крота, которая привлекала его внимание, но я отгоняла пса, боясь, что он нарушит эту красоту, и вечером нам обоим влетит от матери.
        Я вспоминала Антона и меня охватывала злость: за то, что он мне ничего не сказал с самого начала. Потом злость прошла, и я с тоской стала думать, что еще один мой роман закончился неудачно. Ну не везет мне на любовном фронте и все. Хоть тресни. Хотя наши отношения и романом-то назвать было нельзя. Так, несколько встреч… Но воспоминания были жгучими и болезненными. И чем больше я вспоминала наши свидания, тем больнее становилось. Я принималась плакать и раскаиваться, что не поговорила с ним по-человечески, когда видела его в последний раз в особняке Волховского. Да что там говорить, я даже не поблагодарила его, хотя он рисковал своей жизнью, спасая меня. Мало того что я выглядела в его глазах неблагодарной девицей, так я еще даже не пыталась исправить это впечатление.
        Самое обидное в этой жизни - сознавать, что многое ты запорола сама и винить в этом, кроме себя, некого. Дни были похожи друг на друга, и чем дальше, тем больше меня охватывала страшная тоска. Приезжала Лариска, но даже подруга не могла развеять мою хандру.
        Разговор с матерью у нас все-таки состоялся. Однажды вечером, когда отчим возился с внезапно забарахлившим «жигуленком», и мы с матерью сидели в комнате одни, я решилась.
        - Ма! - позвала я ее.
        Она подняла голову, и в ее глазах я прочитала страх. Она не хотела, чтобы я ее спрашивала об этом. Но остановиться я уже не могла, мне нужна была правда.
        - Ма! А почему ты не сказала мне про отца. Настоящего. Зачем надо было все скрывать? А?
        Ее лицо исказилось, но через минуту она уже справилась с волнением.
        - Я и сама многое не знала, - cкороговоркой сказала она, подтыкая мне одеяло с двух боков. Я узнала, что он в нашем городе, лет пять назад. Увидела его портрет в газете. А до этого думала, он уехал, исчез из моей жизни навсегда. И что я должна была говорить? - сказала она, переходя от оправданий к наступлению. Я усмехнулась. Я хорошо знала свою мать.
        - Я тебя не обвиняю, я просто хочу знать, как все было?
        - А как было? - с внезапным ожесточением сказала мать. Я влюбилась без памяти. Наивная романтичная дурочка, только что приехавшая из Питера на каникулы в свой город. Голова у меня была забита возвышенными материями, и о прозе жизни я даже не догадывалась. Он ничего не обещал, - добавила она. - Я знала, что он женат, но думала, что все как-то утрясется и мы будем вместе. Но когда я заговорила о будущем, ему это не понравилось, и он пропал из моей жизни, а я осталась с пузом. Тебя эта версия устраивает?
        - Да. Кроме одного. Почему ты не сказала ему о ребенке?
        - О чем-то просить? - вспыхнула моя мать. - Ни за что! - отчеканила она. - Я сказала себе, что выращу тебя сама.
        Я вспомнила отголоски старых маминых споров с бабкой, коим я была неоднократной свидетельницей в детстве, бабка упрекала мою мать за гордыню, приговаривая:
«Ариадна, нос не вороти от мужиков, поскромнее надо быть, да потише. А то будешь весь век одна куковать».
        - Пока не встретился Коля, святая душа, я маялась одна, воспитывая тебя. А теперь ты меня упрекаешь непонятно в чем.
        - Я не упрекаю, я просто говорю… А как ты… ну, позвонила ему.
        - Я нашла адрес его фирмы и кинулась в приемную, когда Лариска сказала мне, что тебя увезли в неизвестном направлении. Он выслушал мои сбивчивые объяснения и сразу почему-то связал твое исчезновение с неким Волховским.
        - Еще бы! - усмехнулась я.
        - О чем ты? - подозрительно спросила мать.
        - Ни о чем, - сделала я невинный вид.
        - Ладно! Меня эти разборки не касаются. Он сразу въехал в ситуацию и сказал, чтобы я не беспокоилась. Обругал, конечно, - прибавила она после минутной паузы. - Но это уже не его дело.
        - Он обещал позвонить и приехать.
        - Он и звонил, но я сказала, что ты еще очень слаба.
        - Ма! - Я взяла ее руку в свою. - Ну чего теперь-то выяснять отношения. Пусть приезжает.
        - Ну, если ты хочешь…
        - Хочу.
        Она вышла из комнаты, а я откинулась на подушки.
        То, что Мурат Галипов оказался моим отцом… в это я не могла до конца поверить. Никак. Может быть, если я увижу его и стану с ним общаться, тогда потихоньку привыкну к этой мысли. Но не раньше. А Наталья Муратовна, оказывается, мне свободная сестра! Была еще одна причина, по которой я хотела увидеться с Галиповым. Это - Антон. От него я могла узнать о нем.
        Галипов приехал на следующий день. Я услышала, как пробибикала машина у ворот, и выглянула в окно. Из черного джипа вылезал Галипов с пакетом в руках.
        Мать вышла на крыльцо. Отчим деликатно держался поодаль. Он, конечно, был предупрежден о визите.
        Галипов ступил на крыльцо, и мне показалось, что ступеньки прогнулись под ним. Он был таким массивным, крепким, и наша ветхая дача была явно не для него. Голос у него тоже был громкий. Я метнулась от окна обратно в постель. Через секунду дверь распахнулась, и в комнату вошел Галипов.
        - Ну как здоровье?
        - Поправляюсь.
        - Лежи, лежи, - сказал он, увидев, что я хочу встать. - Это тебе. - Он достал из пакета красивую куклу и протянул мне. - Бери! Конечно, из таких игрушек ты уже давно выросла, но для первого раза, я думаю, подойдет.
        Кукла была очень красивая и дорогая, это было видно сразу. Пышное зеленое платье с кружевами, кокетливая шляпка на волосах, темно-зеленые туфли с серебристыми пряжками.
        - Спасибо. - Я прижала куклу к себе. Бог знает, сколько я мечтала о такой кукле. Мама в детстве не покупала мне их. Только мягкие игрушки, когда я была совсем маленькой. А потом, когда я пошла в школу, больше игрушек мне не дарили. Наверное, мама считала, что я из них выросла и баловать меня ни к чему. Моя мама была настоящей спартанкой в том, что касалось ее самой, и свои принципы она распространяла и на мою жизнь.
        В носу защипало, но я постаралась скрыть свое волнение.
        В голове вертелись слова старой песенки:
        Папа подарил,
        Папа подарил,
        Папа подарил мне куклу!
        - Значит, идешь на поправку? - зычно спросил Галипов, опускаясь на единственный стул, который сразу под ним подозрительно закряхтел. - Давай поправляйся. В гости приедешь. Посидим, поговорим.
        Очевидно, он чувствовал себя все-таки стесненно на чужой территории, зная, что за дверью стоят мать и отчим.
        - Я хочу сказать, - негромко начал он. - Что с твоей матерью у нас все было по-настоящему. С ней я был другим человеком. Но я был женат. И ничего не знал о тебе. Я бы, конечно, позаботился. И не было бы этого конфуза: я узнаю о том, что у меня есть дочь, через двадцать пять лет.
        Наступило неловкое молчание.
        - Та запись у меня.
        - Что? - Его брови сдвинулись. - У тебя?
        - Да. Она у меня в квартире. Я еще раз прокрутила в голове визит Арсеньева и подумала, что он мог спрятать пленку у меня. Я обыскала все; каждый уголок каждый сантиметр, и нашла ее: она лежала на полке с сувенирами, внутри большой раковины. На пленке один из убийц, ну… из тех, кто устроил налет на коттедж, признается в том, что его нанял некий червь. - Я замолчала. Я подумала, что Паша решил сорвать большой куш, а для этого записал на камеру признания двоюродного брата.
        Галипов с шумом выдохнул:
        - Знакомый товарищ! Правая рука Волховского. Я знал, что он - организатор бандитского налета. Но доказательств никаких. А теперь все встало на свои места. Волховского и его компанию будут судить.
        - Он не умер?
        - Нет. Лежит в больнице. Поправляется.
        После небольшой паузы Галипов продолжил, глядя мимо меня в сторону:
        - Со мной выходили на связь и говорили насчет этой записи. Один молодой человек. Я особо не поверил, говорил с ним жестко, конкретно. Так тот тип стал действовать через Наташку. Она, естественно, сразу все рассказала мне… Я удивился: как он смог связаться со мной и с Наташей? Потом выяснилось, что ему удалось охмурить Анжелку, и та дала этому типу, не соображая что делает, наши контактные телефоны.
        Теперь мне стало понятно, зачем Паша соблазнил Анжелу, о чем он подробно записал в своем дневнике.
        Я вспомнила, как я видела Наталью Муратовну в ресторане «Золотой павлин» с Арсеньевым. Да, все сходилось. Паша метался между двумя огнями, желая cорвать куш побольше. За что и поплатился…
        - Я нанял одного паренька, чтобы он разобрался в этом деле как следует. Фальшак это или все реально конкретно.
        При слове «паренек» в груди у меня сладно заныло. Я поняла, кого он имеет в виду… Я была права: Антон появился в моей жизни не случайно.
        - Но шантажиста вскоре убили, тот явно хотел в двух местах бабло срубить. И меня постричь, и Волховского. А когда я увидел тебя рядом с ним, то дал пареньку задание проследить за тобой. Кстати, в молодости у Волхва кличка была Червь. Он мне еще тогда не нравился. Я и Тусю от него предостерег. Когда он стал под нее клинья подбивать, я сразу сказал: мне этот человек не нравится. Он пару раз подставил моего знакомого, мелко и подло. Мне не нравится, как он ведет бизнес, как устраивает сделки, ничего хорошего у тебя с ним не выйдет. Она и сама особо не горела, поэтому дала ему отставку. После смерти матери я был ей и за маму, и за папу. Она прислушивалась ко мне. Потом встретила нормального мужика, вышла за него замуж. Анжелка родилась. Все как у людей. А эта падла много лет месть вынашивала. Нанял отморозков и устроил налет на коттедж. Я был уверен, что это он все устроил. Но доказательств-то никаких! Бедная Туся, что ей пришлось пережить, - он покачал головой и замолчал.
        - Как сейчас Наталья Муратовна?
        - У Туси тяжелая жизнь. С Анжелой много проблем. Девчонка сложная, капризная. Но Туся справляется. Кстати, она успела рассказать о вашем свидании в ресторане, - улыбнулся Галипов. Когда я показал ей твою фотку, которую дала мне Ариадна, она тебя сразу узнала. Так что с Тусей ты уже знакома. Привыкай к новым родственникам, - и он подмигнул мне.
        Я улыбнулась.
        - Постараюсь.
        - А мы тебе в этом поможем.
        Он встал, потоптался пару секунд.
        - Ну, я пошел. Еще как-нибудь заеду.
        - Мурат Фарухович!
        - К чему такие церемонии, - пропыхтел он. - Можно просто Мурат!
        - Мурат! А тот паренек… - спросила я как можно небрежней. - Ну… которого вы наняли. Он где сейчас?
        - Антон? Не знаю, наверное, уехал. Я нанял его для этого дела по рекомендации старого знакомого. Он раньше работал в охранном предприятии. А что?
        - Просто так.
        - Отдыхай! - потрепал он меня по щеке.
        Он ушел, а вскоре заглянула мать.
        - Ну как?
        - Нормально.
        - Это он подарил куклу?
        - Да.
        - Непрактичный подарок, - улыбнулась она. - Узнаю Мурата. Всегда он дарил какую-то чепуху. Старше меня был в два раза, а вел себя часто как мальчишка. Один раз даже закат подарил.
        - Как это?
        - А так, - засмеялась мать. - Мы с ним встретились, а он говорит: хочешь я тебе закат подарю? И повел в Ротонду Поэта. А оттуда действительно такой потрясающий закат был виден. Словно вся река залита алым пламенем. До сих пор помню. И никого не было вокруг, только мы одни. Я потом спросила: а где народ? Ты же знаешь, около Ротонды всегда народ толпится. А он мне ответил: народу выдал деньги на кафе, вот они и усвистали. Я хотел, чтобы мы с тобой здесь вдвоем были. - Мать замолчала, а потом сказала: - Ты ужинать будешь?
        - Пока не хочу.
        - Ну отдыхай.
        Когда за матерью закрылась дверь, я подумала, что совсем неудивительно, что моя мать, с первого взгляда отличавшая Тициана от Веласкеса, влюбилась в Галипова. Удивительно другое - что она живет с таким нудным типом, как мой отчим. Но это уже ее выбор.
        Я повертела куклу в руках и подумала, что Антона, скорее всего, в нашем городе нет.
        Через два дня Николай Петрович отвез меня в город, и врач снял мне гипс. Он сказал, что я не должна первое время перегружать руку и дал кучу рекомендаций: какие делать упражнения для ее разработки. Два дня я пожила в квартире матери вместе с Венькой, а потом вернулась на дачу. Ронька встретил меня оглушительным лаем. Отчим снова уехал в город, и я опять осталась одна.
        Я стояла на веранде около плиты и помешивала ложкой куриный суп в кастрюле, чтобы он не подгорел. Раздался легкий звук, и я подняла голову. Кто-то бросил в окно мелкую гальку. Я выглянула. Около крыльца стоял Антон и ухмылялся.
        - Не ждала?
        Я покачала головой.
        - Нет. Я думала, ты уехал.
        - А я пришел попрощаться. Действительно, уезжаю.
        - Куда?
        - В Питер. Я оттуда.
        - У меня мать училась в Питере, - почему-то обрадовалась я. - Проходи, может, чай выпьешь.
        - С удовольствием.
        - Или кофе.
        - Или кофе…
        Мы рассмеялись.
        Мы сидели и болтали как чужие люди. Никто не хотел сделать первый шаг навстречу. Я закусила губу.
        - Ну как тебе командировка в наш город?
        - Прошла на ура. У меня образовался временный перерыв в связи с тем, что наше охранное агентство ликвидировали, и я решил маленько подработать. Здесь и подвернулось это задание. Я подумал: почему бы и нет. Вообще-то я бывший десантник и устроиться на гражданке мне было не так-то просто. Я не знал, что… влезу в это дело намного глубже, чем думал сначала.
        - Почему бы и нет, - повторила я и тряхнула волосами.
        Он взял меня за руку, и я поморщилась.
        - Болит, - призналась я.
        - Я буду очень осторожен, - пообещал он.
        Антон подхватил меня на руки и понес на кровать.
        - Можно? - вопросительно поднял он брови.
        - Нужно, - засмеялась я. Нежное свидание на прощание. Я нахмурилась и отвернулась, чтобы скрыть внезапно выступившие на глазах слезы. Антон лег рядом. Мы лежали и смотрели друг на друга. Он дотронулся до моей щеки.
        - Я скучал по тебе.
        - Я тоже.
        Он взял мою руку и положил себе на грудь. Потом улыбнулся одними глазами.
        - Твои не приедут?
        - Нет. А как ты узнал, что я здесь?
        - Секрет.
        - В тебе слишком много загадок.
        - Это плохо?
        Я задумалась.
        - Мужчина с загадками - нет, не плохо. Даже хорошо. По крайней мере, не скучно.
        Он поцеловал меня, и я замерла. Этот поцелуй был не похож на прежние: слишком нежный, слишком невесомый. Я ответила ему. Спустя секунду мы жадно целовались, не отрываясь, взахлеб.
        Мои пальцы переплелись с его. Он боялся причинить мне боль и поэтому держал свою руку навесу. Свободной рукой я обхватила его за шею и притянула к себе. Комната качнулась и поплыла перед глазами, то ли от напряжения, то ли от избытка чувств.
        Его пальцы расстегивали платье, ласкали мои плечи, грудь. Я с удивлением обнаружила, что его пальцы могут быть не только твердыми, но и мягкими, нежными.
        - Не больно?
        Я замотала головой, проводя рукой по его груди и спускаясь все ниже и ниже.
        По его губам скользнула улыбка.
        Все смешалось, растаяло без остатка, исчезло. В целом мире мы были одни; только наши поцелуи, всхлипы, стоны. Наши тела двигались в одном ритме, в одном самозабвенном порыве.
        Последняя струна натянулась и лопнула - долгая пронзительная струна. Мне казалось, что мое физическое тело исчезло, а вместо него осталась одна энергетическая оболочка: легкая, наполненная радужными пузырьками.
        Какое-то время мы лежали и молчали. Я пришла в себя первой.
        - Обещала чай-кофе и все забыла! Хорошая же я хозяйка!
        Я надела платье и вышла на веранду. Было чувство завершенности и грусти. Он уезжает, а я остаюсь. Я знала, что потом будут слезы и тоска, но сейчас я гнала от себя все ненужные мысли. Этот момент был мой, и я не собиралась его омрачать.
        Чайник вскипел.
        - Ну так чай или кофе?
        - Все равно.
        - Тогда - чай. На путь-дорожку.
        Он смотрел на меня такими жадными глазами, что я смутилась. Мир снова качнулся, а потом пришел в равновесие.
        - А я вообще-то за тобой приехал.
        Чашка выпала из моих рук.
        - Посуда бьется на счастье, - заметил Антон. - Я хотел предложить тебе поехать со мной в Питер. Если ты хочешь. Конечно, райской жизни я тебе обещать не могу, но что есть - то есть.
        - Ну вот что, - рассердилась я. - Ты мне, бывший десантник, голову не морочь. Это - во-первых. А во-вторых, больше исчезнуть из моей жизни я тебе не позволю. Я тоже многое обещать не могу. Профессия у меня - школьный учитель. Готовить я умею…
        - Я помню, - сказал Антон, намекая на подгоревшее мясо.
        - Один раз не считается.
        - Естественно! Сколько тебе нужно времени на сборы?
        - Полчаса. Да еще нужно заехать за шмотками ко мне на квартиру. Написать записку матери. Звонить я не могу. Она разохается и примчится сразу сюда. Лучше все объяснить потом. Родители - они такие, сами делают ошибки, а детям не дают. И уберегают от всего. Потом - звонок Лариске. И еще позвоню отцу. Уж он-то все поймет.
        - Галипову?
        - Да. Но ты знаешь, - закричала я, - я точно не поеду никуда без Роньки. Мы возьмем его с собой? Ну скажи - да. Что тебе стоит?
        Ронька, услышав свое имя, вбежал на веранду.
        - Ронька! - шмыгнула я носом. - Ронечка! Как я без тебя?
        - Первая семейная ссора, - констатировал Антон. - Но я вообще-то ничего не имею против этой псины.
        Я бросилась Антону на шею.
        - Обустроимся как следует, тогда и отгрохаем свадьбу. Позовем всех, чтобы без обид и недомолвок. Знакомых, друзей, родственников. Корешей-десантников. Все, как полагается.
        - Лучше в узком кругу. Зачем эта помпезность? - возразила я. - Устроим вечер для своих. По-домашнему.
        - Семейная ссора номер два. Ты пойдешь собираться или нет?
        - Бегу. А то будет семейная ссора номер три, - съехидничала я.
        Ронька ткнулся мне холодным носом в руку.
        - И этот меня торопит. Можешь засекать время. В полчаса точно уложусь. И пусть никто не говорит, что женщины - копуши, - патетически воскликнула я.
        - Что ж! - Антон снял часы с запястья и положил перед собой. - Вот и проверим женскую пунктуальность. Как говорили у нас в армии: полетели! Время пошло.