Верный рыцарь, или Ужин в городе миллионеров Екатерина Гринева
        # После гибели мужа Олега в автокатастрофе Ника приняла роковое решение уйти вслед за ним. Она уже была готова сделать последний шаг с моста в реку… Спасло ее знакомство с журналистом Максом. Ника вспомнила: перед аварией Олегу позвонили с угрозами, но тогда она не обратила на это внимания… Муж работал директором частной клиники, которой владел олигарх Керкозов, и ему, судя по всему, есть что скрывать. Не он ли заказал Олега? Горя желанием узнать правду, Ника с помощью Макса отправилась на поиски Керкозова в Канны. Журналист вызывал у нее совсем не дружеские чувства, однако она не хотела предавать память мужа. Сначала надо отомстить…
        Екатерина Гринева
        Верный рыцарь, или Ужин в городе миллионеров
        В эту ночь я решила умереть. Мое решение не было спонтанной вспышкой или сиюминутным капризом - нет. Это было хорошо обдуманное и спланированное решение.
        Дело в том, что мне просто не хотелось жить. Вот уже в течение четырех месяцев я просыпалась, открывала глаза и смотрела в потолок, думая, что мне предстоит еще один день. Непонятно зачем и почему.
        Четыре месяца назад я похоронила своего горячо любимого мужа, и смысл моей жизни был окончательно и бесповоротно утерян. Мы с ним попали в автокатастрофу, только мне почему-то повезло намного больше, чем ему. Я осталась жива, а он - нет.
        Я надеялась до самого последнего. Когда приехала «Скорая» и Олега увезли в реанимацию, я цеплялась за этот факт, как утопающий за соломинку. Мне казалось, что это - хороший знак. Там он придет в себя, очнется, какое-то время полежит в больнице, потом выйдет, и все пойдет по-старому. Только ездить по ночному шоссе мы не будем еще долгое время. Мы возьмем отпуск и уедем недельки на две куда-нибудь далеко-далеко. Может быть, на экзотические острова. Снимем бунгало и будем наслаждаться покоем и друг другом. Олег, конечно, скажет: ну ты меня и упекла на край земли. Ты же знаешь, я терпеть не могу пляжное безделье.
        Но я ему скажу, что один-единственный раз можно и потерпеть. Особенно когда смерть чуть не забрала нас к себе. И только в последний момент передумала.
        Все эти мысли мелькали у меня в голове, когда я ехала вместе с медиками и смотрела на лицо Олега. Посередине лба сияла огромная царапина, глаза закрыты. Двое медиков, мужчина и женщина, смотрели на меня и тихо переговаривались между собой, но слов я разобрать не могла, как ни старалась.
        Я сидела, ссутулившись, в рваном платье и с ободранными руками. Косточка на щиколотке ныла и болела, наверное, я ушибла ее, когда выбиралась из машины. Но сейчас это не имело для меня никакого значения. Главным было, что с Олегом. Стоило мне закрыть глаза, и в памяти вставал ослепительный взрыв и дальнейшее беспамятство. А потом как пришла в себя - на обочине дороги. Я лежала на животе; все болело, во рту было сухо, и горький неприятный привкус обволакивал небо. Мир качался передо мной, теряя очертания, и я изо всех сил старалась приподняться на негнущихся руках и ногах.
        Кое-как встав на четвереньки, поползла к дороге и сразу увидела нашу машину, перевернутую, с раскрытыми дверцами.
        - Олег! - прохрипела я. - Олег! - Но никто не отзывался.
        Я встала и пошла, пошатываясь, вперед. Эта машина, зиявшая чернотой, пугала меня и одновременно притягивала. Я дошла до нее и заглянула внутрь:
        - Олег!
        Он сидел за рулем, уронив на него голову.
        Я тряханула его за плечо. Голова свесилась набок, и по моей руке потекло что-то липкое. Я поднесла пальцы к глазам. Кровь!
        - Боже! - Я замотала головой. - Боже! Только не это. - Я выбежала на дорогу и принялась отчаянно махать руками, в надежде, что кто-то остановится. Меня тошнило, голова кружилась, но я старалась удержаться на ногах, потому что понимала: если я сейчас упаду и потеряю сознание - Олегу уже никто не поможет.
        Около меня остановился черный «Порше», за рулем которого сидел молодой парень в черной кожаной куртке. Рядом с ним расположился его приятель - постарше и поплотнее, с черными пышными усами и буйной шевелюрой на голове, одетый в коричневую болонью.
        - Чего, цыпочка? - окинул меня насмешливым взглядом парень за рулем. - Хахаль обобрал? Или ты подралась с ним?
        - Там… - Я махнула рукой в сторону машины. - Мой муж. За рулем. Помогите. Мы попали в аварию.
        - Серый! - присвистнул второй. - Похоже, тачка попала в крутую передрягу. Посмотри, что с ней. Блин! Я такое никогда в жизни не видел. Полный абзац!
        - Дайте мобильный, - прохрипела я, - мне нужно позвонить в «Скорую». Срочно.
        - Подожди, - сказал Сергей, выходя из машины. - Иди сюда. В салон. Так тебе будет удобнее.
        Я покачала головой.
        - Нет. Время…
        Я хотела сказать, что не могу терять ни минуты, ни секунды - мне дорого время. Но похоже, что Сергей меня понял. Он достал из кармана джинсов сотовый и протянул мне. Внимательно посмотрев на меня, он спросил:
        - Набрать-то сможешь?
        - Смогу… - прошептала я уже одними губами. - Смо… - и потеряла сознание.
        И вот теперь я сидела в «Скорой» и жадно всматривалась в лица врачей, пытаясь понять, на что мне надеяться. Как я поняла - Олег был еще жив, и эти слова я упрямо повторяла про себя: жив, жив, жив. Я твердила их как заклинание и верила в то, что, пока я буду верить в это, c Олегом ничего не произойдет.
        Время от времени я бросала взгляды то на врачей, то на Олега, лежавшего на кушетке. Наконец я решилась спросить, как он, но женщина, сидевшая рядом, сдвинула брови и покачала головой.
        Я подавила вздох. Неизвестность разрывала мне сердце. Мы приехали в больницу, и я осталась сидеть в коридоре, а его увезли в реанимацию. Я сидела и смотрела прямо перед собой - на светлые стены. В эту минуту я давала Господу Богу немыслимые обещания - только бы он оставил в живых моего мужа. Мне почему-то казалось, что если сейчас я заключу с высшими силами некое соглашение, то Олег останется жить и смерть не заберет его от меня.
        Я не знала слов молитв, но они сами выплыли откуда-то из глубин памяти, и я беззвучно шептала их, закрыв глаза, словно впав в некий транс, из которого не хотела выходить.
        Неожиданно меня кто-то тронул за плечо, и я подняла голову.
        Напротив стоял бородатый мужчина в белом халате и смотрел на меня. А я - на него. Пауза длилась целую вечность, но, к сожалению, я прочитала в его глазах ответ на свой вопрос раньше, чем он заговорил. Мне стало трудно дышать, как будто бы моя грудная клетка попала под мощный пресс.
        - Очень сожалею, но ваш муж умер.
        Слова не доходили до меня.
        - Да. - Я поднялась со скамьи. - Спасибо.
        - Вы куда?
        - Домой.
        - Вам лучше остаться здесь до утра. Сейчас вам сделают укол…
        - Не надо. Я хочу домой…
        - Вам лучше…
        - Нет! Нет! НЕТ! НЕТ! НЕЕЕТ!
        Дальнейшее я не помню. Я только помню, как утром меня выписали из больницы и я поехала домой. Там я рухнула на кровать и проспала целые сутки. Все организационные вопросы, связанные с похоронами Олега, взяла на себя медицинская клиника, которую он возглавлял. Я бы не смогла это сделать по одной-единственной причине - мой разум напрочь отказывался верить в смерть Олега. Какая-то часть мозга блокировала информацию о том, что Олег мертв. Дома я постоянно прислушивалась к звонку в дверь: мне казалось, что вот-вот он позвонит, я вскочу с дивана и побегу открывать дверь. При этом смешные тапочки с болтающимися пушистыми кисточками слетят с меня, и я открою Олегу дверь босиком. Но это все неважно. Потому что, когда Олег приходил, внутри меня растекалась улыбка. И я себя чувствовала самой счастливой женщиной в мире. Муж любил, когда я встречала его после работы. И я старалась к его приходу всегда быть дома.
        Сами похороны прошли мимо меня, как в тумане. Я была напичкана лекарствами, несмотря на это, голова тупо болела и стреляло в висках.
        Сотрудники клиники - заместитель Олега Дмитрий Дмитриевич, с которым он дружил, секретарша Танечка - поддерживали меня как могли, говорили утешительные слова: я должна держаться, Олега уже не вернешь, как это ни прискорбно, мне нужно жить дальше, все запомнят Олега молодым, успешным и талантливым…
        Эти успокаивающие слова производили обратный эффект. От них мне становилось еще хуже. Больше всего на свете мне хотелось просто тишины, чтобы все заткнулись и ничего не говорили. Но сказать так я не могла…
        После похорон, когда я приехала домой, то сразу пошла в ванную. Мне хотелось смыть с себя этот ужасный день: речи сотрудников, пасмурную погоду с накрапывающим дождиком, яркие венки с искусственными цветами, так резко контрастировавшие с моим состоянием и настроением… весь этот липкий кошмар, от которого, конечно, мне не было никакого избавления…
        И здесь меня как будто бы ударило током и прорвало. Я без остановок несколько часов подряд проревела, скрючившись в ванной в углу, и прохладная вода из невыключенного душа лилась на меня, скользя по телу и волосам.
        И вот тогда-то у меня и мелькнула мысль - уйти из жизни. У меня не было ни родных, ни детей. Олег был для меня всей жизнью - я просто не представляла, как я буду жить без него. Да и зачем…
        Последующие дни, которые потянулись один за другим - серые, тошнотворные, - только еще больше укрепляли меня в этой мысли. Я просыпалась утром, какое-то время валялась в постели, потом вставала и включала телевизор на полную громкость. Этот звук был единственной реальностью в моей квартире, и он как бы доказывал, что я еще существую - раз способна хотя бы и мельком смотреть и слушать.
        Телевизор работал до самого вечера. Мне он не мешал. Да и чему он мог мешать, если большую часть времени я просто сидела и смотрела перед собой, уставившись в одну точку. Мощной волной меня накрывал поток воспоминаний, из которых я не могла выбраться. Даже то, что казалось уже давно и бесповоротно забытым, теперь напомнило о себе. Милые пустячки из той жизни, которая для меня закончилась. Окончательно и бесповоротно.
        И вот тогда в один день я решила - пора! Мне незачем больше жить и поэтому логично поставить большую жирную точку. Родных у меня, как я уже сказала, не было; мать умерла несколько лет назад. Детьми обзавестись мы не успели. Хотели немного пожить для себя. Поэтому я отвечала за свою жизнь только перед самой собой. И я приняла решение. Завтра вечером я уйду из жизни. Как только эта мысль укрепилась во мне, как ни странно, мне стало легче. Будто бы моя никчемная и никому отныне не нужная жизнь обрела свой последний смысл. Я встала с кровати - было около шести вечера - и посмотрела в окно. Стояло лето. Конец июня. Многие уехали на дачи и в отпуска. Двор был почти пустынным. Только на лавочке сидели две старушки да какой-то мужик загружал вещи в багажник своей тачки.
        Я подумала, что смерть тоже надо выбрать правильно, чтобы не доставить никому хлопот. Самоубийство в квартире я отмела сразу. Да я и не знала, как это сделать. Пистолета у меня не было, резать себя ножом вряд ли получится. Наглотаться таблеток?
        Все не подходило. И вдруг я подумала, что самый легкий и безболезненный вариант - просто утопиться. Разом оборвать все свои проблемы… Легко и красиво. Искать меня сразу не станут. Вопрос - где? Если я упаду с моста в Москву-реку, меня наверняка увидят: Москва - ночной город, где жизнь не затихает никогда, и поэтому есть шанс, что меня вытащат, спасут. И тогда мой план пойдет насмарку. Нужно было придумать что-то другое.
        Я пошла на кухню и заварила кофе. Мой любимый крепкий кофе. Я достала пачку сигарет - курить я стала только после гибели Олега - и закурила. Мне нужна была тихая речка, около которой не будет никаких людей… и эта речка должна быть не в Москве.
        И здесь меня осенило. Я могла поехать на родину Олега - маленький городок на Оке; ехать недалеко. Я несколько раз просила его свозить меня туда, но все как-то не хватало времени.
        Он был весь в работе - молодой, талантливый успешный. Энергия била в нем через край. Олег часто ездил в командировки, обменивался опытом с коллегами из других городов. Хотел все сделать, все успеть. Теперь у него времени навалом… Я сглотнула: в горле стоял комок.
        Итак, решено. Я еду туда. Я посмотрела на часы. Я могу еще успеть на электричку, если через полчаса выйду из дома. Моя машина находилась в ремонте - в семье у нас было два автомобиля, - поэтому придется ехать железнодорожным транспортом. Так даже лучше. До вокзала мне ехать час или больше. До города часа два с лишним. Вот я как раз и приеду к вечеру. После десяти.
        Я докурила сигареты и поднялась с табуретки. В комнате открыла шкаф-купе и посмотрела на себя в зеркало. Это было все равно что мое последнее свидание с Олегом. И я должна красиво одеться на это свидание.
        Скинув халат, я осмотрела себя. Высокая. Прелестная точеная фигурка. Роскошные русые волосы. Я не была худой, но и лишние килограммы на мне тоже не висели. Олег любил, когда по выходным я просыпалась раньше его, вскакивала с кровати и, накинув халат, неслась в кухню - сварить кофе и приготовить бутерброды. «Завтрак в постель, - любил шутить Олег, - моя привилегия выходного дня».
        Я приходила к нему с подносом, он брал его из моих рук и тихонько тянул меня за пояс халата. Я снова ныряла в постель. Мы завтракали, потом он ставил поднос на пол и поворачивался ко мне. Его руки, пахнущие хорошим парфюмом, темные волосы, карие глаза и улыбка - широкая, от души - заставляли меня сразу забыть обо всем. И хотя мы были женаты уже четыре года, мое сердце все так же начинало сильнее биться при одном его взгляде, как и после свадьбы.
        Он утыкался носом в мои волосы и целовал меня, в то время как мое тело уже плавилось от прикосновений его рук, и сухой легкий жар разливался по нему…
        Но этого уже не будет. Никогда. В этот момент у меня не было ни слез, ни горечи, было сознание неизбежного. Я покончу со всем разом и обязательно встречусь с Олегом ТАМ. В этом я не сомневалась.
        Я выбрала свой самый красивый комплект нижнего белья. Черно-белый, воздушный, как паутинка. Потом я надену красное платье - Олег его очень любил. Это платье мы выбрали вместе с ним в одном магазине, куда зашли купить Олегу костюм. Но он остановился у манекена, одетого в сногсшибательное красное платье чистейшего алого оттенка, без примесей, и сказал:
        - Я хочу купить тебе такое. На тебе оно будет смотреться еще лучше. - Он наклонился ко мне и шепнул: - У манекена нет такой красивой груди, как у тебя.
        Я тихонько рассмеялась и переплела свои пальцы с пальцами Олега.
        - Если оно есть в продаже.
        - Снимем с манекена.
        Платье действительно сняли с манекена. Оно было последним. И по удачному стечению обстоятельств - моего размера. Только на манекене оно провисало в некоторых местах, а меня - обтягивало, выигрышно подчеркивая фигуру.
        И на свое последнее в жизни свидание с любимым мужем я пойду именно в этом платье.
        Я сняла его с вешалки и надела. За это время я похудела, но все равно платье сидело красиво, соблазнительно очерчивая изгибы моего тела. Я провела рукой по бедру, как это любил делать Олег, и, улыбнувшись, закрыла глаза. В эту минуту я поняла, что по-прежнему люблю его так сильно, как и при жизни. Мертвый он или живой - я не могу без него…
        Одевшись, я посмотрела на часы. У меня было в запасе еще время. И значит - еще одна чашка кофе и еще одна сигарета. Мои последние земные радости.
        Вода из крана капала - я не успела вызвать сантехника, чтобы он починил его. Но теперь - не все ли равно?
        В коридоре я расчесала волоcы, cлегка подкрасила ресницы и провела по губам прозрачно-розовым блеском. Теперь я была в полном порядке и могла ехать. Я взяла маленькую сумочку, куда положила деньги на билет и еще на воду, если мне в дороге захочется пить. Что делать с ключами, я не знала. Захлопнуть дверь я не могла - замок нужно было обязательно закрыть. После некоторых раздумий решила отдать ключи соседке. Тамара Петровна окинула меня любопытным взглядом, но ничего не сказала и взяла ключи.
        - Когда вернетесь, тогда и возьмете. Я почти всегда дома и никуда не выхожу. Разве только что в магазин.
        В электричке я нашла вагон, где народу было поменьше, и села у окна. За окном пролетал пейзаж: зеленые деревья и раскидистые кусты вдоль насыпи. Часто попадались одноэтажные домики с маленькими огородами. Во дворе одного из домов я увидела девочку, игравшую с собакой. Она кидала ей мячик, и собака бежала за ним, резко срываясь с места. Там была своя жизнь, до которой мне не было никакого дела.
        Напротив меня сели, и я услышала мужской голос:
        - Сигаретки не найдется?
        Так и есть! Я боялась того, что ко мне будут приставать в электричке, и то, чего я боялась, кажется, стало сбываться.
        Я открыла глаза. Мужичок лет пятидесяти - небольшого роста, в линялых джинсах и застиранной футболке, небритый и нечесаный - смотрел на меня, не отрываясь.
        - Сигарет нет.
        - Почему?
        - Потому что нет, - спокойно ответила я.
        В ответ раздалось хмыканье.
        - Куда едешь-то?
        - Куда надо.
        - Не хочешь разговаривать? - В голосе мужичка послышалась неподдельная обида, смешанная с раздражением. Похоже, он удивился, что я не расточаю ему улыбок и не флиртую напропалую.
        Где-то я прочитала, что только в России лысый пузатый дядечка пятидесяти лет с гаком чувствует себя завидным женихом. Таковы суровые реалии российского менталитета. Мужики у нас всегда нарасхват, и это понимание из них ничем не вышибешь. Похоже, что передо мной именно такой случай…
        Я демонстративно встала и покинула вагон. Мне казалось, что я спиной ощущаю, как меня бурят взглядом. В тамбуре стояли двое пацанов, смоливших сигаретку. Они окинули меня насмешливым взглядом и отвернулись. Слава богу, хоть не пристали!
        В следующем вагоне народу было побольше. Я шла и чувствовала на себе взгляды людей: неприязненные, злые, раздраженные. Я была для них яркой непонятной птицей, cлучайно залетевшей в их курятник.
        Наконец, в самом последнем вагоне я приткнулась с краю скамейки и закрыла глаза, не желая никого видеть.
        В город я приехала около одиннадцати. Я стояла на перроне одна, и мимо меня сновали люди с корзинками, сумками на тележках и большими яркими пакетами. Пожилые женщины в ярких цветастых блузках и белых панамках, девушки в мини-юбках на высоких каблучках, молодые ребята, идущие стайками по двое-трое, - вся эта толпа постепенно схлынула с перрона, и я осталась одна.
        Я не знала, куда идти и в каком направлении находится река. Я пошла прямо, наугад, и, сойдя по выщербленным тротуарным ступенькам на привокзальную площадь, поинтересовалась у мужика в черной кепке, который сидел на траве и пил пиво:
        - Как пройти к реке?
        Он осмотрел меня с головы до ног, сплюнул на землю и просипел прокуренным голосом:
        - Прямо, потом по дороге - направо. Там спросите.
        Я поблагодарила его и пошла по указанному пути. В городе только что прошел дождь. Мокрый асфальт с неглубокими лужами, влажная трава и прохладный, душистый воздух, сбрызнутый звонким летним дождиком. По обе стороны тянулись одноэтажные деревянные дома с невысокими дощатыми заборами, за которыми колыхались золотые шары и мальвы. Перед калитками вжимались в землю маленькие скамеечки под раскидистыми большими березами. Я вдохнула воздух полной грудью: он был упоительно хорош. Чистый, пахнувший свежестью и цветами.
        Я шла по дороге и думала, что по странному стечению судьбы и обстоятельств я никогда не была в этом городе с Олегом. А ведь он здесь вырос.
        Если бы он свозил меня сюда, то, может быть, я уговорила бы его купить здесь дом, вот такой вот, мимо которого я проходила - ярко-синий с белыми резными наличниками, с мальвами и раскидистыми кустами сирени в палисаднике. Мы хотели купить дачу, но все откладывали эту покупку на потом, но если бы мы побывали в этом городе, то я бы захотела проводить лето здесь.
        Я повернула направо и, пройдя несколько метров, остановилась. Ни одного человека в пределах видимости, спросить дальнейшую дорогу не у кого. Посмотрев по сторонам, я увидела на скамеечке парочку, cамозабвенно целующуюся и не замечающую ничего вокруг. Я кашлянула.
        - Простите! Где здесь река?
        Девчонка оторвалась от парня и посмотрела на меня ошалело-счастливыми глазами, какие бывают только в пору отчаянной всепоглощающей влюбленности. У меня у самой когда-то были такие глаза…
        - Что?
        - Как пройти к реке?
        Она засмеялась тонким воркующим смехом и махнула вперед рукой:
        - Идите так, потом за крайним домом повернете и все время прямо.
        - Долго идти?
        Но она меня уже не слышала, продолжив прерванное занятие.
        Реку я почувствовала прежде, чем увидела. Запах свежей воды и чьи-то звенящие голоса. Не повезло, подумала я. Здесь народ, а для меня это совсем некстати. Придется искать укромное место. Я спустилась к реке: темная завораживающая вода, извилистые берега и около берегов заводи с желтыми кувшинками, светящиеся в уже сгущающейся темноте.
        Я пошла вдоль берега. Через десять минут мне удалось найти тихое место, где меня никто не мог увидеть, - между двумя большими раскидистыми кустами. Я села на берег и принялась ждать полной темноты. Еще прежде я заметила недалеко от того места, где я теперь сидела, небольшой мостик. Мне показалось, что это будет очень удобно - нырнуть прямо с мостика в реку и больше уже не всплыть.
        Я сидела и смотрела на воду отрешенно-спокойно. Никаких мыслей или сожалений у меня не было. Одна только звенящая пустота внутри и еще нетерпение - скорей бы уж!
        Стемнело быстро и незаметно. Из темной вода стала непроницаемо-черной, кувшинки слабо, едва-едва светлели, становилось зябко, и я встала с земли. Пора!
        Вокруг никого не было. Ни голосов, ни смеха. Меня обступала полная тишина, и я отчетливо слышала свои шаги по земле. В одном месте я чуть не поскользнулась и, взмахнув руками, c трудом удержалась на ногах. Несколько секунд я стояла и прислушивалась к бешеному биению собственного сердца, потом пригладила волосы и направилась к мостику, красиво выгнувшемуся арочной дугой над речкой.
        Мостик был довольно ветхим. Я поняла это, как только ступила на него. Деревянное основание скрипело под моими туфлями, и я старалась ступать как можно бесшумней. Мне не хотелось, чтобы меня услышали. Темнота вокруг стояла кромешная. Я положила руки на шероховатые перила и посмотрела вниз. Я не имела понятия о том, насколько здесь глубоко, но надеялась, что достаточно. Я бросила сумку на землю около мостика. Потом, оглянувшись, cловно кто-то наблюдал за мной, я села на перила и резко развернулась лицом к реке. Я хотела уйти под воду как можно тише, но от резкого движения мои руки соскользнули с перил, и я упала в реку c шумом, подняв целое облако брызг. Я стремительно шла ко дну. Первое движение было - барахтаться, рвануть и выплыть на поверхность. Но я дала себе команду - не шевелиться… не дергаться, не делать никаких движений. Просто спокойно идти вниз, в глубину. Вода заливала мне рот, уши, липкая влага залепляла лицо… Я сделала судорожный вздох-всхлипыванье, как вдруг неожиданно почувствовала, что меня вытаскивают из воды за шкирку, как котенка. Я пыталась сопротивляться, но от шока и
потрясения мои руки и ноги стали как ватные, и я не смогла ими даже пошевелить. Рывком меня вытащили на берег и приложили ухо к груди. Я услышала слабое бормотанье:
        - Ч-черт! Неужели мертва?
        Потом мне растирали руки и ноги, пытались сделать искусственное дыхание, пока я не всхлипнула и не открыла глаза.
        - Слава богу! - услышала я насмешливый голос. - Очнулись, барышня! А то я уже страху с вами натерпелся. Думал, труп у меня на руках образовался.
        - Я… не барышня.
        - Ну конечно, мамзель! - раздался все тот же насмешливый голос.
        - Пошел ты!.. - Я не чувствовала ничего. Ни радости, ни облегчения. Это нежданное спасение было всего лишь легкой передышкой, случайно образовавшейся паузой. Но я знала, что пройдет несколько минут, и та старая острая боль вернется снова. И никуда от нее не деться, хоть ты тресни. И сейчас я ощущала к своему спасителю чувство, похожее на ненависть. Никто не просил его спасать меня. Если бы не он, то все мои страдания и мучения прекратились бы в один момент - и я бы ничего не чувствовала. Ничего. - Зачем ты меня вытащил? - простонала я. - Зачем?
        - Вот те на! - развел мужчина руками. - Получается, что герою даже награда не положена? Да что с вами, девушка, творится, в самом деле, можно мне полюбопытствовать?
        - Нельзя! - отрезала я. - Лучше помогите подняться!
        Опираясь на руку мужчины, я поднялась. Голова у меня закружилась, и я пошатнулась.
        - Э…э… Да вы совсем плохи, и никуда я вас не отпущу. Даже не надейтесь, - сказал он, вовремя подхватив меня на руки - я была готова упасть на землю.
        Мой спаситель донес меня до машины и уложил на заднее сиденье.
        - Удобно?
        - Ничего, - хмуро бросила я. - Там около моста валяется моя сумка. Будьте добры, принесите ее мне.
        Он вернулся через пару минут с сумкой в руке.
        - Держите. Сейчас я домчу вас до дома. Там вы полежите и успокоитесь.
        Я промолчала. Я вдруг подумала, что мне и правда надо успокоиться. Ну… вышла у меня осечка. Значит, получится в другой раз. Мне просто придется отложить свои планы на некоторое время. Только и всего. Но свой замысел я обязательно воплощу в жизнь. И никто, никто не сможет мне помешать. Даже этот мужчина, оказавшийся на мосту так некстати.
        Теперь я его разглядела. Это был молодой парень. Не старше тридцати. Худощавый, со светлыми коротко стриженными волосами и курносым носом, отчего его лицо казалось каким-то мальчишеским, пацанским. Он ехал быстро. В городе было темно: кое-где фонари не горели, и поэтому приходилось рулить в темноте, но машину мой спутник вел уверенно, ориентируясь на местности и без света. Судя по всему, знал он этот паршивый городишко неплохо…
        Я закрыла глаза и задремала. Я пребывала в таком отупении, что не замечала даже своего насквозь промокшего платья. Я действительно находилась в пограничном состоянии.
        Очнулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидела склонившегося надо мной паренька.
        - Приехали! Идти можешь или как? Конечно - или как, - сказал он, снова подхватывая меня на руки. - Потерпи немного, сейчас уже придем.
        Что-то в его тоне было от отца, уговаривающего свою маленькую дочь не глупить и быть благоразумной девочкой. Я стиснула зубы.
        Мы дошли до подъезда. Он, изловчившись, набрал код и потянул дверь на себя.
        Вместе со мной он поднялся на второй этаж и вздохнул.
        - Придется тебе немного постоять. Я не могу вытащить ключ из кармана.
        Он поставил меня на ноги, прислонив к двери. Пошарив рукой в кармане джинсов, он вытащил связку ключей и вставил один из них в замок.
        - Вот мы и дома.
        Поскольку я стояла с безучастным видом, он взял мою руку и легонько потряс ее.
        - Эй! Проходи! Только не стой как полоумная и не таращь глаза. Все уже позади.
        Спустя пару минут я уже сидела на маленькой, но очень уютной кухне с большим цветком герани на окне. Мой спаситель ставил чайник на плиту и временами посматривал на меня.
        - Слушай! Пока вода не вскипит, я бы советовал тебе пойти и переодеться во что-то сухое. Это квартира моей бабки, так что здесь вряд ли есть вещи твоего размера, но что-то подходящее найти можно. Сиди! Я сейчас найду.
        Вскоре, насвистывая, мужчина вырос передо мной с байковым халатом в руках. По-моему, такие носили в больницах. Синий халат в белый горошек.
        - Вот! Иди в ванную и переоденься. Или я уйду, а ты оставайся здесь. Выбирай: первое или второе.
        Ни слова не говоря, я встала и ушла в ванную. Там я стянула с себя мокрое платье, которое уже немного высохло, и надела халат. Он пах нафталином и еще лекарствами. Халат был мне, с одной стороны, велик, а с другой - короток. Очевидно, его хозяйка была маленькой и полной. Одна из пуговиц оторвалась и упала на пол. Я подошла ближе к зеркалу, висевшему над ванной, и посмотрела на себя. Мои глаза горели лихорадочным блеском, спутанные волосы падали на плечи небрежными прядями, около рта залегла складка, и я потрогала ее руками, cловно желая разгладить. Я даже не смогла довершить до конца дело, которое задумала, - неудачница, просто неудачница!
        Я передернула плечами и пригладила руками волосы. Что ж! Я рано или поздно доведу его до конца. Рано или поздно…
        Когда я вышла из ванной, на столе уже стояли две чашки и стеклянная сахарница.
        - Я даже не спросил: чай или кофе?
        - Мне все равно, - перебила я его.
        - Тогда кофе - за компанию. Сам я привык пить кофе. А сколько ложек сахара положить вам?
        - Сколько хотите.
        Его брови взлетели вверх. Он хотел что-то сказать, но сдержался.
        - Может, все-таки познакомимся по-человечески. Меня зовут Ярослав.
        - Вероника, - тихо сказала я, уткнувшись в чашку.
        - Очень приятно. Хотя обстоятельства, при которых мы с вами познакомились, совсем не приятные.
        При этих словах я вся сжалась в комок.
        Ярослав внимательно посмотрел на меня и бросил:
        - Извините. Я немного не в тему.
        - Послушайте, - перебила я его, - не надо думать, что я душевно больная или нервическая барышня, сиганувшая в реку из-за несчастной любви или от того, что ее бросили. Все не так. Но это мое личное дело, подробности которого я совершенно не обязана вам рассказывать. Мне совершенно все равно, что вы обо мне подумаете. Я не просила вас спасать меня, да мне это и не надо. Это - мое решение, и вы здесь абсолютно ни при чем. Вас угораздило оказаться в ненужное время в ненужном месте. Вот и все. А сейчас я буду рада, если вы оставите меня в покое.
        - Вот как! - Ярослав присвистнул.
        - И прекратите свистеть. Это действует на нервы. Особенно сейчас. - Я отодвинула чашку с кофе. - Я хочу спать. Где я могу лечь?
        - В комнате. Здесь только одна комнате. Я лягу в коридоре. Так что не волнуйтесь.
        Я кивнула и, поднявшись с табуретки, направилась в комнату. Ярослав включил ночник, и я без сил рухнула на кровать. Мне хотелось поскорее забыться и уснуть.
        Проснулась я от света, бившего прямо в глаза. Я натянула на голову одеяло, а потом вскочила как ошпаренная. Я не сразу сообразила, что делаю в незнакомой квартире. Постепенно cобытия вчерашнего дня всплыли в моей памяти. Я прислушалась. Никаких звуков в квартире не было. Похоже, я находилась в ней одна.
        Я встала и прошла на кухню. На столе лежала записка: «Скоро буду. Ушел по делам. Ярослав». И больше ничего. Я повертела записку в руках и положила ее обратно на стол. Теперь мне было ясно, что делать. Пока не пришел мой вчерашний спаситель, мне нужно срочно уходить отсюда.
        Мое платье высохло и лежало на стуле. Я натянула его на себя, взяла сумочку, лежавшую рядом, и раскрыла ее. Все на месте. Порядочный молодой человек: не сунул свой нос в чужую вещь, как это сделали бы на его месте другие.
        Я подумала, что пройдет время, и он будет вспоминать меня - смутное яркое пятно в его жизни. Красивая молодая девушка бросается ночью с моста, а он как благородный герой спасает ее и приводит домой. Точка. Финал.
        Раздались какие-то звуки, словно кто-то открывал ключом дверь. Неужели он пришел? Я прислушалась. Нет, мне показалось. Но медлить больше нельзя.
        Я вышла из квартиры и закрыла за собой дверь. Еще хорошо, что замок не надо закрывать ключом. А то мое дурацкое чувство ответственности заставило бы меня дождаться возвращения хозяина, чтобы не оставлять дверь в квартиру открытой.
        Спустившись по лестнице, я открыла тугую дверь подъезда и вышла на улицу. Во дворе никого не было, кроме двух мальчишек, возившихся с велосипедом. При моем появлении они, словно по команде, уставились на меня, раскрыв рты. Я усмехнулась: что ж, не каждый день во дворе ветхой пятиэтажки маленького провинциального городка возникает молодая девушка, словно сошедшая с обложки журнала. Да еще в ярко-красном платье.
        Я замедлила шаг и, улыбнувшись, помахала ребятам рукой. Во дворе росли большие малиновые мальвы, какие росли у нас на даче в далеком детстве. Олег ничего не рассказывал мне о своем городе. Но я представила, как он носился по этим сонным улочкам на велосипеде и купался в реке.
        Машинально я посмотрела на часы. До вечера еще далеко, а мне надо как-то убить время. И в эту минуту я ощутила, что голодна. Но денег на еду у меня все равно не было. Я не брала с собой много денег. Пошарив в сумочке, я нашла пятьдесят рублей и подумала, что на кофе мне хватит. Осталось найти кафе и расположиться там.
        Я шла по улице, не обращая внимания на взгляды. Мне было, честно, на все плевать. Я уже распростилась с этой жизнью, и мне осталось провести здесь всего лишь несколько часов, прежде чем я повторю свою вчерашнюю попытку. И в этот раз я постараюсь все предусмотреть.
        Через несколько минут я вышла к реке, и мне сразу в глаза бросилось открытое кафе с названием «Капелька». Дощатая веранда и в глубине бар, за которым стояла деваха с сонным выражением лица. Впрочем, при моем появлении сон с ее лица слетел, и она уставилась на меня с неподдельным любопытством.
        Я подошла к стойке.
        - Где у вас меню?
        Молча она сунула мне меню и снова уставилась на меня. Я чувствовала себя клоуном на арене цирка.
        - Мне, пожалуйста, один кофе. Черный и без сахара.
        - Садитесь. Вам принесут.
        Я огляделась. Все столики были свободны, кроме одного. Я села за тот, расположение которого позволяло видеть реку, и, откинув рукой назад волосы, посмотрела на противоположный берег. Там расположилась какая-то компания молодых людей, и до меня доносились веселые возгласы, смех и крики. Я поморщилась. Всякое веселье было для меня как нож по сердцу. Слишком большой контраст с моим теперешним настроением.
        - Позвольте угостить вас пивом, - раздалось рядом.
        Я повернула голову. Мужчина, с набрякшими веками и распахнутой на груди рубашкой, сидевший раньше за соседним столиком, стоял рядом, слегка покачиваясь.
        - Я не пью.
        - Почему?
        - Не хочу.
        - Непорядок, - брякнул он. - А позвольте сесть рядом?
        - Не позволяю.
        С минуту-другую он переваривал мой ответ, потом набрался решимости и придвинул к себе стул.
        - Разрешите познакомиться…
        - Девушка со мной, - раздалось сбоку.
        Я повернула голову. Рядом стоял Ярослав.
        - Как ты меня нашел? - вырвалось у меня.
        - Это было нетрудно, - улыбнулся он краешками губ. - Нужно было просто проявить минимальные дедуктивные способности. Я пришел - тебя нет. На кухне ничего не тронуто. Я понял, что ты торопилась уйти. Но потом подумал, что тебе захочется выпить кофе, прежде чем уехать из города или… - он внимательно посмотрел на меня, - остаться в нем. Видишь, как все просто.
        - Действительно, - качнула я головой. Когда я в детстве читала рассказы о Шерлоке Холмсе, то всегда удивлялась, насколько простой оказывалась разгадка. И почему, кроме Шерлока Холмса, никто не додумался до нее?
        Ярослав сел рядом.
        - И какое решение?
        - Ты о чем?
        - Ты остаешься в городе или уезжаешь?
        Принесли кофе. Блондинка поздоровалась с Ярославом и не торопилась уходить, с интересом прислушиваясь к нашему разговору.
        - Вообще-то это мое дело, - я решительно тряхнула волосами. - И я не обязана посвящать тебя в свои планы.
        - Я просто хотел уточнить: нужна ли моя помощь.
        Я резко отодвинула чашку, и темно-коричневая жидкость пролилась на стол.
        - А кто тебя об этом просит? - Я ощущала, как во мне вскипает волна бешенства. - Ты мне - никто. И я прошу не следить за мной и не преследовать. Если ты однажды вмешался в мою жизнь, это не значит, что я позволю тебе сделать то же самое и во второй раз.
        - Я это уже понял. Решительная девица.
        - Какая есть.
        - Твой кофе стынет.
        - Плевать!
        Я встала и повернулась к нему спиной.
        - Чао!
        Я пошла вдоль реки, не оборачиваясь. Тропинка подступала вплотную к темно-серой воде, поросшей у берегов камышами, похожими на острозаточенные пики.
        - Ты можешь остановиться и поговорить? - услышала я сзади.
        - Опять ты! - усмехнулась я. - Ты можешь отлепиться или нет? Я ведь могу позвать милицию и сказать, что ты меня преследуешь. Если ты хочешь провести эту ночь в тюряге - пожалуйста.
        - Я хочу тебе помочь. Неужели это такое странное желание?
        Я остановилась.
        - Очень странное. Ты даже не представляешь, насколько моя жизнь разбилась, а ты предлагаешь мне склеить разбитые осколки. Прости, но это попахивает идиотизмом. Неужели ты не понимаешь, что иногда в жизни случаются абсолютно безнадежные и тупиковые ситуации.
        - Понимаю. Поэтому я и здесь.
        - Из человеколюбия?
        - Ага. Я еще в детстве приводил домой бездомных собак и кошек. И мне за это здорово влетало от родителей.
        - А теперь мальчик вырос и хочет спасать людей. Слушай, устроился бы ты медбратом в дом престарелых. Наверное, твоя помощь там будет очень кстати.
        - Уже работал там, когда писал свой первый репортаж.
        - Ты журналист?
        - Угадала. - Он замолчал. - А теперь, может, ты мне все расскажешь?
        - Расскажу. - Я вдруг почувствовала, как устали мои ноги. Ковылять на шпильках по берегу - похоже на спортивную гимнастику. Я опустилась прямо на землю и сняла туфли. Ярослав сел сбоку. - Я расскажу тебе все с одним условием.
        - Чтобы я отстал? - усмехнулся Ярослав.
        - А ты проницателен. Бывший медбрат и поклонник дедуктивного метода. Ну и как тебе мое условие?
        - Принимаю.
        - Тогда сиди и слушай. Только постарайся не перебивать.
        - Обещаю. - Он поднял вверх руки. - Даю слово.
        Я сорвала травинку и прикусила ее передними зубами.
        - У меня муж погиб в автокатастрофе. Четыре месяца назад.
        Ярослав присвистнул.
        - Ты обещал не перебивать.
        - Это вырвалось нечаянно. Больше не буду.
        Я перевела взгляд на воду. Темная, cтоячая. Казалось, в ней не было никакой жизни, только зияющая чернота.
        - Мы ехали на машине, возвращаясь с одной вечеринки. Мы были абсолютно счастливы. Мы провели приятный вечер, и впереди нас ждала не менее приятная ночь. - Я сглотнула, воспоминания той ночи так живо, так явно встали передо мной…
        Духота, красное платье прилипло к животу и бедрам. Я скинула куртку, мне жарко. Хотя на улице еще холодно - середина марта, но я взвинчена вечером, выпитым вином. Олег смеется, сидя за рулем, пересказывает мне запомнившиеся шутки и передразнивает кое-кого из гостей. У него так это удачно получается, что я заливаюсь смехом. У меня бесшабашное, отчаянно-веселое настроение, что случается не так уж часто. Обычно Олег подтрунивает надо мной и называет меня «Царевной Несмеяной». Но в этот вечер - я в ударе. От смеха я даже тихонечко повизгиваю: так мне весело.
        Иногда мы многозначительно переглядываемся, и я провожу языком по губам. Олег уже не смеется, а смотрит на меня в упор. В его глазах вспыхивают огоньки желания.
        - Смотри на дорогу! - напоминаю я.
        - На тебя - приятней.
        И вдруг машина вильнула в сторону, и мы съехали на обочину. Мы ехали по шоссе, и по сторонам тянулись темные деревья.
        - Ты чего? - не поняла я.
        Но вместо ответа Олег рывком задрал мое платье и стал поцелуями осыпать лицо и шею. Я уже с трудом дышала и почти не помнила себя от нахлынувшего желания. Он резко расстегнул ширинку, но внезапно фары проезжавшей мимо машины осветили нас.
        - Черт! - Олег отодвинулся от меня и провел рукой по волосам. - Боюсь, что порезвиться нам не удастся.
        - Да уж! Прелести мегаполиса. Никуда не деться от людей.
        - Ладно! - Он тряхнул головой. - Прибавим скорость и скоро будем дома. Там и продолжим начатое.
        Я пригладила волосы руками.
        - Ну тогда поехали…
        Какое-то время мы ехали в молчании, но Олег, покрутив рычажок магнитолы, включил музыку. Бодрые латиноамериканские ритмы заполнили салон машины.
        Мы проехали еще немного, вдруг у Олега зазвонил мобильный.
        - Кто тут еще? - недовольно спросил он. - Номер незнаком!
        Он нажала на соединение.
        - Что? Да как вы смеете? Это что за шутка! - заорал он.
        - Что случи… - Но я не успела ничего сказать. Резко вынырнувший из-за поворота грузовик ослепил нас, и я ничего не помнила дальше, кроме сильного толчка и собственного краткого крика… Потом - провал.
        Я рассказывала Ярославу все сухо, кратко, не глядя на него, опустив, естественно, подробности наших ласк. Все остальное я передала точно. Так, как сумела.
        - Это все?
        Я кивнула.
        - Ты - Никитина! - уверенно сказал Ярослав.
        - Да. Мой муж Олег Никитин - известный хирург-пластик.
        - Я знаю. Я же журналист и помню это происшествие, которое прошло по многим информационным лентам. А кто звонил твоему мужу?
        Я пожала плечами.
        - Какой-то анонимный звонок. Ему иногда звонили разные психи, которые требовали, чтобы из них сделали Бритни Спирс или Бреда Питта. Таких людей мой муж посылал куда подальше. Поэтому ему приходилось частенько менять свою сим-карту.
        - Ясно, - протянул Ярослав. - Только как-то этот звонок получился очень уж вовремя.
        Я пожала плечами.
        - Там следователи работали. Квалифицировали как несчастный случай.
        - А водителя того грузовика нашли?
        - Машину нашли. Шоферюгу - нет. Он испугался содеянного и, бросив машину, ударился в бега. Это был какой-то эмигрант-нелегал. Работал без документов. Но, откровенно говоря, это все неинтересно. Я не могу вернуть своего мужа, без которого моя жизнь потеряла всякий смысл. Я даже удивляюсь, почему я не умерла вместе с ним. - Я замолчала. Рассказав все Ярославу, я не почувствовала облегчение, напротив, на меня навалилась страшная тяжесть, словно я все пережила снова. - Поэтому, дорогой спаситель, больше меня не спасай. Договорились?
        - Ты хочешь повторить?
        - У меня нет другого выхода.
        - Выход всегда есть.
        - Ты говоришь, как в дешевых книжках или романах. А жизнь - другое. Я каждый день после катастрофы просыпалась с мыслью о смерти. Я ждала ее, призывала, молила о ней. Пока не поняла, что я сама должна сделать это.
        - Зря!
        - Не тебе судить.
        - Ты так его любила?
        - Очень.
        - Счастливец.
        - Только ему это не помогло. Ни ему, ни нам.
        Я поднялась с земли.
        - А теперь мы расстанемся, и ты дал слово больше меня не преследовать. Ты помнишь об этом?
        - Помню. Но у меня есть кое-какие мысли…
        - Они мне абсолютно неинтересны, - перебила я его. - Ты можешь оставить их при себе.
        - Допустим. Но разве тебе не интересно, кто убил твоего мужа? Точнее, кто хотел вас убить?
        Если он хотел меня удивить, то попал в точку. Я замерла на месте и впилась в него взглядом.
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - Ну сама посуди. Как-то все слишком сходится. Звонок, грузовик, водитель-нелегал, которого никто не может найти… Тебе не кажется, что в этом деле слишком много совпадений? Я не верю в такое скопление случайностей.
        - Следователи ничего не нашли, - быстро сказала я.
        - Им очередной висяк не нужен. Если все подходит под несчастный случай - быть посему. Зачем всем лишняя головная боль?
        Я молчала.
        - Ну что скажешь?
        - Ничего.
        - А как же смерть мужа? Убийца так и останется ненаказанным.
        - Ну это же только в книжках - дилетанты ловко распутывают совершенное убийство. На основании неопровержимых доказательств и оставленных улик. Вряд ли я смогу что-то сделать - мне кажется, что это просто бессмысленная потеря времени.
        - Я могу тебе помочь.
        - Человеколюбивый медбрат?
        - Считай, что во мне проснулся журналистский азарт и я хочу попробовать свои силы в этом расследовании. Так что нам все карты в руки.
        - Это ты закрутил!
        - Ничуть… Ну сама посуди! Какая-то сволочь отправляет в нокаут всю твою жизнь, а ты будешь сидеть сложа руки и ничего не предпримешь по этому поводу? Не слишком ли хороший подарок убийце? Сделал свое дело - и в кусты! Все чистенько, ни к чему не подкопаешься. Все списывают на несчастный случай и дело сдают в архив. А ты… - он замолчал.
        - Я ничего не могу пока сказать. Слишком много ты обрушил на меня информации. А потом я не уверена, что все обстояло именно так, как ты говоришь…
        - Хочешь спрятать голову в песок?
        - А пошел ты!
        Я повернулась и пошла дальше, ковыляя на каблуках. Перед моими глазами все расплывалось от слез. Внезапно я остановилась.
        - Ладно! Я согласна. Только сначала угости обедом. У меня нет ни копейки денег.
        - Идет! - И Ярослав поднял вверх большой палец. - Ты не пожалеешь о своем выборе. Я тебе обещаю.
        В «Лесной капельке» народу уже прибавилось. Барменша за стойкой встрепенулась при нашем появлении. Очевидно, мой внешний вид - шпильки, сильно декольтированное красное платье - даст обильную пищу для местных сплетен и слухов.
        - Наверное, меня уже записали в столичные поп-звезды, - сказала я, наклонившись к Ярославу.
        - Не сомневаюсь, что ты произвела в наших краях фурор, - усмехнулся он. - Тебя запомнят надолго. Такую эффектную молодую леди в сног-сшибательном платье. Зрелище незабываемое.
        Я ела шашлыки и салат и прислушивалась к своим ощущениям. Нет, боль никуда не делась. Она просто отступила на второй план, я чувствовала, как во мне поднимается злость на того ублюдка, который решил отправить нас на тот свет. Но маленько просчитался. Если принять во внимание теорию, что все происходит не просто так, а зачем-то, тогда следует вывод, что я осталась в живых с какой-то целью. Найти и покарать убийцу Олега. А почему бы и нет?
        Когда я закончила есть, Ярослав подался вперед.
        - А теперь я хочу, чтобы ты рассказала мне все. О работе мужа, его образе жизни, друзьях-приятелях, врагах. Короче, все. Расcказывай даже то, что тебе покажется на первый взгляд несущественным и неважным. Я потом отсею эти факты и решу, стоят ли они внимания.
        - Я боялась твоего вопроса, - призналась я. - Потому что знаю не так уж много. А потом… тебе не кажется, что кафе - не совсем подходящее для этого место. Я чувствую себя как поп-звезда на сцене. Не хватает только бурных и продолжительных аплодисментов.
        - При желании ты могла бы их сорвать.
        - Спасибо. Так что давай двигать отсюда и искать более укромное место.
        - Тогда квартира бабы Глаши.
        - Пошли туда.
        На кухне Ярослав достал блокнот и прочертил на его странице две линии.
        - Вот смотри. Эта линия - факты, поступки, слова. То, что было. А это - наши догадки и версии. Поняла?
        - Чего тут не понять! - скривилась я. - Но я уже предупреждала тебя, что знаю очень немногое.
        - Не вникала в дела мужа? - Вопрос был обидный, но я на него не отреагировала.
        - Нет. Скорее, он меня оберегал.
        - От чего?
        Я задумалась. Я пыталась стать Олегу по-настоящему близким человеком, которому он мог бы стопроцентно доверять и на кого мог бы положиться. Но мягко, ненавязчиво Олег отстранял меня от своих дел. Когда я пыталась расспросить его о работе, он отшучивался: «Ну что ты, Ник, поверь, там нет ничего романтического или захватывающего. Сплошные будни. Зачем тебе вникать в это?» В ответ на мои возражения он продолжал говорить в том же духе, пока я не отставала от него.
        Одна моя знакомая, когда я поделилась с ней своей проблемой, только фыркнула, услышав мои жалобы.
        - Чего ты паришься? Тебе нужны его заморочки? Радуйся, что мужик тебя своими темами не грузит. Чего тебе не хватает? Тебе было бы лучше, если бы он с утра до ночи о своих проблемах гудел?
        Иногда я все же подступала к Олегу с расспросами. Но он не поддавался на мои уловки. И мне приходилось оставаться при своем. То есть ни с чем.
        - Ну просто… он относился ко мне немного как к ребенку. И считал, что женщина не создана для прозаических дел.
        - Он был старше тебя?
        - На двенадцать лет. Ему тридцать пять, - сказала я, предвидя следующий вопрос. - Было тридцать пять, - поправилась я.
        - И сколько лет вы были женаты?
        - Слушай, это что - относится к твоему расследованию?
        - Самым прямым образом.
        - Четыре года. Но мне кажется, что ты хочешь побольше узнать обо мне?
        - И это есть.
        - Зачем?
        - О красивой девушке хочется знать все. Хотя вряд ли ты раскроешь все свои тайны.
        - На это даже не надейся.
        - Не буду.
        - Закурить есть?
        - Ты куришь? - Ярослав спросил это таким тоном, словно я была подростком-тинейджером, тайком от строгих родителей смолившим сигаретку.
        - Когда-то курила. Потом бросила. Но сейчас самый момент возобновить дурную привычку. Иначе я рассыплюсь на куски.
        - Ладно, кури…
        - Ты мне еще разрешаешь? - возмутилась я.
        Ярослав достал из ящика сигареты и дал мне покурить.
        - Клиника принадлежала ему?
        - Нет. Он был наемным работником. У клиники был хозяин. Но кто - я его не знаю. Кажется, он часто жил за границей, а в России бывал редко, наездами.
        - Значит, ты не стала богатой вдовой с кучей акций.
        Я усмехнулась.
        - А ты поэтому нацелился на меня? Шучу. Нет, Олег зарабатывал хорошо, и деньги у нас были. А что касается акций - здесь ты прав. Богатой вдовой я не стала.
        - И кто теперь будет возглавлять клинику?
        - Наверное, Дим Димыч, его заместитель.
        Я невольно улыбнулась, вспомнив, какими словами мой муж обычно говорил о своем заместителе. «Ну, Дим Димыч - человек серьезный. Я всегда могу на него положиться. Я ему доверяю, как самому себе. Если на работе аврал, чэпэшная ситуация или просто конфликт - Дим Димыч тут как тут. Все разрулит, поможет и подставит плечо».
        - Ты видела Дим Димыча?
        - Да. Несколько раз. На корпоративных вечеринках. Серьезный мужчина. По-моему, он шутит раз в году. Под Новый год. Ну, может быть, еще на Восьмое марта. На мой взгляд, он - типичный зануда. Но Олег его очень ценил и считал своей правой рукой. Они учились вместе и дружили еще со студенческой скамьи. Друганы - одним словом.
        - Стало быть, у Дим Димыча был повод убрать твоего мужа, - веско сказал Ярослав. - Он теперь станет во главе клиники.
        Я передернулась.
        - По-моему, ты перегибаешь палку, - сухо сказала я, потушив окурок в блюдце. - Подозревать Дим Димыча - это уже слишком. Он и так получал неплохо. Клиника приносила хороший доход, и работники не бедствовали. Вряд ли Дим Димыч пошел бы на это ради лишних денег.
        - Я обязан подозревать всех.
        - Ничего ты не обязан, - разозлилась я. - Маешься дурью. Ну чем мы сейчас с тобой занимаемся?
        - Ищем убийцу, - на полном серьезе сказал Ярослав.
        - И поэтому ты записал заместителя моего мужа в главные подозреваемые?
        - Может, ему срочно нужны были деньги? Долги, женщина…
        - Женщина у Дим Димыча? - здесь я невольно расхохоталась. - Видел бы ты его жену - не стал бы говорить такое. Это железный колобок, а Дим Димыч ярый подкаблучник. Он и шагу ступить без нее не смеет. Она руководит им и командует, как заправский командир. Конь с яйцами - говорят про таких баб. А ты… женщина…
        Я вспомнила, как мы встречали Новый год в ресторане. Было приглашено несколько сотрудников с женами, и супруга Дим Димыча пыталась стать центром внимания - маленькая женщина в крикливо-розовом платье, из которого чуть не вываливались ее груди, похожие на перезревшие дыни. Олег не выдержал и наклонился ко мне: «Не представляю, как они спят. Наверное, она лежит и командует им: а теперь возьми в рот сосок, положи руку в промежность, быстрее, быстрее, а то я не кончу. Ну и что-то в этом роде». Я с трудом удержалась, чтобы не прыснуть.
        - Нет, - я потрясла головой. - Дим Димыч и женщина - это что-то немыслимое. Из ряда вон выходящее.
        - Ладно, оставим святого Дим Димыча в покое. Если бы он слышал, какую осанну ты поешь его моральным качествам! - фыркнул Ярослав.
        - Я просто пытаюсь тебе внушить, что это бред.
        - Все бред, - согласился он. - И тем не менее твой муж… Прости, - бросил он.
        - Ты прав… - тихо сказала я. - Что еще ты хочешь узнать?
        - О других сотрудниках клиники твоего мужа. Как она, кстати, называется?
        - «Вета-клиник». Еще я знаю секретаршу Танечку. Ей двадцать с небольшим лет. Она очень исполнительна и аккуратна. Олег ее хвалил. Она работает с самого основания клиники, то есть семь лет. Но она работала с Олегом еще раньше, в другом месте.
        - Не густо.
        - Я тебе сразу сказала, что знаю очень немного.
        - Что ж! - Ярослав что-то написал на листе бумаги и обвел кружком. - Придется тебе побеседовать с Дим Димычем. И как можно скорее.
        - Я уже так и поняла, - меланхолично откликнулась я. - Дай еще сигаретку.
        Домой я возвращалась со странным чувством сожаления, горечи и странного волнения. Мне вдруг захотелось узнать, прав ли Ярослав. Это несчастный случай или… хладнокровное убийство. Я понимала, что Олега не вернешь. Понимала прекрасно, но сознание, что человек, разрушивший мою жизнь, спокойно гуляет по улицам, не отпускало меня. Оставалось одно - узнать правду. Какой бы она ни была.
        Я сошла на трамвайной остановке и направилась к дому пешком. Нырнув под арку, я подумала, что, когда уезжала, не думала, что еще сюда вернусь. Человеческие планы - странная штука! Можно сколько угодно планировать, но стопроцентной гарантии тебе не даст никто. Даже ты сама…
        Во дворе в песочнице копошились дети. Около подъезда сидела главная сплетница - баба Надя, которая при виде меня поджала губы.
        - Здрасте-е, - нараспев сказала она. - Ездила куда, милая?
        Я сухо кивнула:
        - Да. По делам.
        Она окинула меня пронзительным взглядом и ехидно поджала губы. Я в своем сильно декольтированном ярко-красном платье не слишком была похожа на бизнес-леди, разъезжающую «по делам». Но тут же этот главный осведомитель нашего двора сменила любопытную гримасу на сочувствующую.
        - Горе-то какое пережила ты, Вероника! Это надо же - мужик ушел в расцвете сил. Хороший мужик был…
        Я прибавила шаг. Еще не знаю, что было противнее: ее насмешливая ухмылка или фальшивые сочувствия.
        Наши дворовые сплетники вызывали у меня чувство глубочайшего омерзения. У многих из них есть дети, внуки.
        Занялись бы чем-то путным! Так нет, сидят во дворе и всем кости моют…
        Я не стала останавливаться у почтового ящика - в другой раз… - и подошла к лифту. Поднявшись на свой этаж, я немного задержала дыхание. Ну вот… я и дома… Я позвонила соседке и взяла у нее ключи.
        Разумеется, в моей квартире все было по-старому. Оно и понятно. Я покинула ее день назад, и вряд ли что-то в ней могло измениться. И все же… что-то было не так. Я обошла комнаты и, войдя на кухню, опустилась на табурет. Из крана капала вода. Надо в ближайшее время вызвать сантехника, мелькнуло в голове.
        Я включила электрический чайник и задумалась. Мне предстояло много дел на этой неделе. И прежде всего наведаться в клинику и поговорить с Дим Димычем.
        И вдруг я поняла. Изменилась я сама. Из женщины, готовой сделать самый страшный и последний шаг в своей жизни, женщины, находящейся на краю отчаяния, я превратилась в человека, которому позарез нужна правда. И который готов пойти на все, чтобы ее узнать. Ну что ж! Это неплохое начало новой жизни.
        Я выпила две чашки крепкого кофе и, придвинув к себе телефон, набрала номер
«Вета-клиник». Я знала его наизусть. Сколько раз, когда Олег был недоступен, набирала номер его секретаря и узнавала, что он на операции или на консилиуме.
        Танечка откликнулась сразу:
        - «Вета-клиник» слушает.
        Я почувствовала, как у меня внезапно сел голос.
        - Алло! Танечка, это я. Вероника. Жена… - я запнулась.
        - Я узнала вас, Вероника Сергеевна, - откликнулась Танечка.
        Возникла пауза.
        - Дим… Дмитрий Дмитриевич на месте?
        - Кротов? - насторожилась Танечка. - Да. На месте. А что?
        - Я хотела с ним поговорить, - торопливо сказала я.
        И снова пауза.
        - Вам дать его телефон или соединить с ним прямо сейчас? - вежливо-равнодушным тоном осведомилась Танечка. От ее настороженности не осталось и следа. Она растаяла как сосулька, если ее приложить к батарее.
        - Соедини! - сказала я.
        - Одну минуту.
        Высокий, вышколенно-секретарский голос Танечки резал мне уши.
        Через минуту после мелодичной трели я услышала в трубке покашливание:
        - Кротов слушает.
        - Дмитрий Дмитриевич. Это Вероника. Вероника Никитина. Я хотела с вами поговорить. Если можно, сегодня. Не откладывая.
        Ответом мне была тишина. Мне она казалась бесконечной. Блин… Они сегодня все там коматозники, что ли?
        - Сегодня… ну… даже не знаю. - Потом Дим Димыч словно на что-то решился и сказал, как отрубил: - Хорошо. Приезжайте к нам сегодня. Только после пяти. Раньше я буду занят. И когда будете подъезжать, позвоните, чтобы я мог вас встретить. А… не могли бы вы сказать, по какому вопросу вы хотите со мной поговорить? - осторожно спросил Кротов.
        - Все скажу на месте, - буркнула я и повесила трубку.
        Что ж! Маленький шажок вперед был сделан. Только уж, на мой взгляд, он был слишком маленьким. Почти микроскопическим.
        Время до пяти часов я убила не самым лучшим образом. Провалялась в постели, бесцельно послонялась по комнатам, выпила еще кофе. Есть мне совершенно не хотелось. Съездила за машиной - забрала ее из ремонта. В четыре я стала собираться и в начале пятого влезла в строгий брючный костюм, который всегда ненавидела, но понимала, что один такой вот официальный костюм должен быть в гардеробе каждой уважающей себя женщины. В этой безликой униформе я покинула свою квартиру и, поправив сумочку на плече, спустилась по лестнице, не дожидаясь лифта.

«Вета-клиник» находилась в одном из московских переулков в двух шагах от оживленной автострады. Местоположение было удобное, о чем Олег неоднократно говорил мне. Он любил свою работу, свою клинику, пациентов и даже место, где находится медицинский центр. Я заехала на парковку, поставила машину и быстрыми шагами пересекла двор. Не успела я открыть до конца дверь, как ко мне шагнул охранник.
        - Документы? Вы записывались?
        - Все в порядке, Саша, - сказала я, снимая темные очки. - Все в порядке.
        На лице охранника - молодого высокого парня с бычьей шеей и маленькими глазками - отразилась сложная гамма чувств. Инструкции предписывали ему справиться о моем визите у начальства. А чисто человеческое участие подсказывало пропустить меня внутрь без всяких там официальных церемоний. Победило второе.
        - Проходите, Вероника Сергеевна, - сказал он, отступая в сторону.
        - Спасибо, - ответила я, пряча темные очки в сумку.
        Пройти по «Вета-клиник» я могла бы с закрытыми глазами. Я помнила, где находится кабинет Дим Димыча, и уверенно направилась к нему. Кабинет был заперт. Я подергала ручку и направилась к секретарше. Рабочий день уже закончился, и я шла по пустому коридору.
        Я вошла в приемную, и мое сердце сжалось. На кабинете Олега уже не было таблички
«Никитин Олег Валерьевич - директор». На ней вообще ничего не висело. И эта пустая темно-коричневая дверь еще раз напомнила мне о моей утрате.
        В приемной Танечки не оказалось, и я уже хотела было развернуться и пойти назад - к Дим Димычу или на худой конец посидеть в приемной на первом этаже. Вдруг из бывшего кабинета Олега донеслись странные звуки. Я развернулась и подошла к двери ближе. Я собиралась толкнуть дверь, но что-то остановило меня. Кто-то за дверью занимался сексом, и приглушенные стоны были тому наглядным доказательством.
        - А… а… - доносилось до меня.
        Я попала в дурацкое положение. Находиться в приемной было нелепо. Уйти же из клиники я не могла. Мне нужно было во что бы то ни стало поговорить с Дим Димычем. Был еще один выход - выйти в коридор и постоять в вестибюле, пока эти двое не выйдут из кабинета Олега.
        Я так и сделала. Ждать мне пришлось недолго. Дверь приемной тихо открылась, но поскольку рабочий день закончился и вокруг стояла тишина, я развернулась и увидела Танечку, торопливо застегивавшую верхнюю пуговицу блузки. Я шагнула из-за пальмы. При виде меня Танечка остолбенела и подалась назад, словно хотела кого-то предупредить о моем появлении, но не успела, и через секунду за ней выросла длинная фигура Дим Димыча.
        Эти двое буквально вросли в землю, увидев меня.
        На физиономии Дим Димыча отразилась досада, смешанная с изрядной долей раздражения.
        - Вероника Сергеевна! - преувеличенно громко воскликнул он. - Я думал, вы позвоните, прежде чем зайдете сюда. Я вообще мог уже уехать. Да вот задержался, - говорил он, стараясь не смотреть мне в глаза. Выражение глаз Дим Димыча я не видела, они прятались за толстыми стеклами очков. Он нервно поглаживал окладистую бороду и смотрел на меня. - Вы хотели со мной поговорить?
        - Да.
        Танечка пришла в себя, издала краткий смешок и бросила:
        - Ну я пойду. Больше поручений не будет?
        Фраза в ее устах звучала более чем сомнительно. Но эти двое так старательно разыгрывали передо мной спектакль под названием «Образцовые сотрудники, задержавшиеся после работы для выполнения трудового поручения», что, как оно и бывает, перегнули палку, то есть переиграли. Я сделала вид, что ничего не заметила.
        - Нет, Таня, на сегодня ты свободна.
        Танечка ушла с высоко поднятой головой, кивнув мне на прощание. Когда цокот ее каблучков затих, Дим Димыч повернулся ко мне:
        - Наверное, будет удобнее беседовать у меня?
        Я кивнула. Сидеть в кабинете Олега - это было выше моих сил.
        - Тогда прошу.
        В кабинете Дим Димыч сел за свое кресло и стал перебирать бумаги.
        - Извините, одну минуту…
        Он сосредоточенно просматривал какие-то записи, но я видела, что он жутко нервничает и старается скрыть свое смятение. То ли от того, что я застукала его, примерного семьянина, с Танечкой, то ли здесь было что-то еще… Наконец он собрался с силами и поднял голову:
        - Я совсем забыл: чай, кофе…
        - Ничего не надо.
        Я сидела напротив стола, закинув ногу на ногу.
        - Ну тогда… - он хотел сказать «начнем», но промолчал. Впрочем, смысл его молчания был ясен. Ты сюда приперлась зачем-то, теперь выкладывай - зачем.
        - Дмитрий Дмитриевич, я пришла сюда, чтобы спросить, не было ли у Олега в последнее время каких-то неприятностей, никто ему не угрожал…
        Если бы я сказала, что мой бывший муж занимал высокий пост в тайной масонской ложе, Дим Димыч и то не так бы удивился этому, как моему вопросу.
        - С… чего ты… вы… взяли?
        - Дмитрий Дмитриевич, можете на «ты».
        - Ну хорошо! - Он уже немного оправился от шока. - С чего эта мысль пришла тебе в голову?
        - Просто так. Я неожиданно подумала, что смерть Олега не была случайной. Она… возможно, была специально подстроена.
        Дим Димыч снова схватился за бумаги. Как за спасательный круг, подумала я. И похоже, что мое сравнение было точным.
        - Я даже не знаю, что сказать, - протянул он. - Я ничего об этом не знаю. По-моему, ты себя накручиваешь. Я понимаю, что ты… - он не закончил.
        Во мне закипали легкие пузырьки раздражения. Жизнь с Олегом научила меня спокойствию и терпению, но я не всегда была такой. Когда мы с ним познакомились, Олег говорил мне, что я напоминаю ему затаившуюся пантеру. «Никогда нельзя знать, чего от тебя можно ожидать, - со смехом произносил он. - То ли поцелуя, то ли укуса».
        - Мое состояние здесь ни при чем, - холодно сказала я. - И я не сошла с ума. Если я спрашиваю, значит, на то есть причины.
        - Какие? - ухватился он за мои слова. - Какие причины?
        - Я не могу пока рассказать о них, но прошу помочь мне. Разве это так трудно? Олег всегда считал вас своим лучшим другом.
        - Мне тоже можешь говорить «ты».
        - Идет, - кивнула я. - Ты был лучшим другом Олега, и теперь я прошу помочь разобраться с некоторыми обстоятельствами.
        - Что ж! Понял! - Он откинулся на спинку кресла. - Тогда я вынужден тебя разочаровать. Я ничего об этом не знаю. Все было как всегда. Как обычно. Если бы что-то было, Олег сказал бы мне… Обязательно.
        - Да. Поэтому я и пришла к тебе. Значит, ничего не было.
        - Абсолютно. - Дим Димыч забарабанил по столу какой-то бравурный марш, желая поскорее отделаться от меня и рвануть домой под крыло своей властной супруги, которую он, тем не менее, успешно обводил вокруг пальца с секретаршей Танечкой.
        Я подумала, что, если мужчина хочет, он всегда найдет возможность изменить. Хоть круглосуточно следи за ним и устраивай засады. Наивны те женщины, которые допекают мужиков звонками и контролем. Им кажется, так спокойней. Глупые курицы!
        Как бы в подтверждение моих слов, зазвонил телефон.
        - Прости! - поспешно выпалил Дим Димыч, срывая трубку. - Алло! Да, дорогая, cкоро буду. Пришлось задержаться. Дела.
        Я ухмыльнулась про себя. Его благоверная думает, что ее супруг - примерный семьянин. Что ж! Она жестоко ошибается, но это уже не мои проблемы…
        - Кажется, я все сказал, - вкрадчиво произнес Дим Димыч, приподнимаясь с кресла. - Если что…
        - А пациенты, - перебила я его. - Не могло быть здесь каких-то проблем или конфликтов? Наверняка не все операции заканчиваются удачно и….
        Дим Димыч со страдальческим выражением лица плюхнулся обратно в кресло.
        - Господи! Вероника! Как тебе могло такое прийти в голову? О чем ты? У
«Вета-клиник» отличная репутация. Мы бы не входили в двадцатку лучших клиник Москвы, если бы у нас были проколы. Твоя мысль абсоютно абсурдна. Абсолютно! Выкинь ее из головы.
        Он говорил с излишней горячностью. Мне снова на ум пришло сравнение с актером, который переигрывает. Я задержала вдох.
        - Значит, с этой стороны все в порядке.
        - Естественно! Естественно! Что за странные мысли лезут тебе в голову! Мой совет - съезди куда-нибудь отдохнуть, развеяться. Тебе это просто необходимо.
        Он уговаривал меня, убеждал… Я подумала, что еще немного, и он снимет трубку с рычага и позвонит в аэропорт. Закажет мне билет на любой курорт мира, лишь бы уехала подальше со своими дурацкими вопросами. А если все происходит именно так и я ничего не путаю, cтало быть… Я не успела додумать свою мысль, как Дим Димыч вторично поднялся с кресла.
        - У тебя все? - На этот раз в его голосе слышалось плохо скрываемое нетерпение. Он уже хотел ускользнуть от меня и окунуться в свою привычную жизнь. Я была ему в этом желании помехой, которую он собирался немедленно устранить.
        - Все! - Я тоже поднялась. - А кто будет возглавлять «Вета-клиник». Ты?
        Удар попал точно в цель.
        - Я, - с некоторым вызовом сказал Дим Димыч. - А что? У тебя есть возражения против моей кандидатуры? - Он пытался превратить все в шутку. Но я видела, что его постепенно парализует страх. Настоящий животный страх, который таился в его взгляде, чуть подрагивающих пальцах рук, нервных движениях.
        - Возражений нет. - Я покачала головой. - Ты будешь хорошим директором клиники. Олег всегда хвалил тебя и говорил, что «Дим Димыч - человек серьезный». Это его собственные слова. Я думаю, он хотел бы того же самого.
        Кадык Кротова судорожно дернулся. Я сделала несколько шагов к двери. Он обреченно шел за мной.
        - Я провожу тебя.
        - Не надо.
        Мне показалось, что у него вырвался вздох облегчения.
        - Ты, если что… звони… приходи. Только звони предварительно, - спохватился он.
        - О’кей.
        Я кивнула ему и пошла по коридору. У меня сразу созрел один план. Я знала, что в моем распоряжении несколько минут, не больше. И поэтому мне надо было проявить чудеса оперативности. Какое-то чутье подсказывало мне, что Дим Димыч не кинется сейчас домой, а какое-то время посидит, отдышится в своем кабинете. Ему нужно прийти в себя и собраться с мыслями. А для этого требуется время. И я должна использовать эту внезапно возникшую паузу с максимальной пользой для себя.
        Я повернула за угол и пулей ринулась в приемную. Слава богу, она была еще не закрыта.
        Лихорадочными движениями я пролистывала журнал, где регистрируются пациенты, и на сотовый в бешеном темпе фотографировала страницы. Я поминутно прислушивалась: не идет ли Дим Димыч. Но он, наверное, с трудом приходил в себя после града моих вопросов.
        Я успешно провернула необходимую мне операцию и вышла в коридор. Спустившись вниз, я приветливо кивнула охраннику и направилась к своей машине.
        Вечером после горячей ванны я снова прокрутила в памяти свой разговор с Дим Димычем, пока не поняла, что мне необходим собеседник. Одна я не смогу переваривать ту информацию, которую получила. Я вспомнила о Ярославе и, вынырнув из воды, накинула на себя халат и пошлепала на кухню.
        Ярослав снял трубку сразу.
        - Вероника! - позвал он меня.
        - Как ты угадал? - изумилась я. - Ведь я даже не представилась.
        - А я ждал твоего звонка, - откликнулся Ярослав. - Я знал, что ты позвонишь.
        - Какой ты догадливый, - хмыкнула я. - Настоящий Шерлок Холмс!
        - Какие новости?
        - Я говорила с Дим Димычем. Это заместитель Олега.
        - Я помню.
        - Он клянется и божится, что чисто со всех сторон. Врагов у Олега не было, звонков с угрозами - тоже. А в клинике вообще царит божье царство на земле. Тишь да гладь. Никаких провальных операций и недовольных пациентов. Все благолепно и хорошо, как бутерброд, намазанный толстым слоем сливочного масла.
        - Ты веришь этому?
        - Нет. Потому что этот дядя источает такие флюиды страха, что ими, если бы страх был заразен, можно было бы заразиться и залечь в бокс. Здесь, правда, есть одно обстоятельство… - И я вкратце рассказала ему о ситуации в кабинете.
        - И ты уверяла меня, что он святой, - со смехом откликнулся Ярослав.
        - Беру свои слова обратно. Я жестоко ошибалась. Святой Дим Димыч такой же грешник, как и все. И не видать ему нимба, как своих ушей. Поэтому…
        - Ты считаешь, что его страх может быть связан с пикантным приключением в кабинете?
        - Почему бы и нет. Мужики - трусливый народ. А Дим Димыч слишком боится своей жены, чтобы хотеть огласки. И его страх может быть связан именно с этим обстоятельством. И ни с чем другим.
        - Ты-то как думаешь?
        Похоже, что Ярослав считал меня лучшим, нежели он сам, барометром или индикатором человеческих поступков и мыслей.
        - Я ничего не думаю, - устало откликнулась я. - Но если Дим Димыч хоть немного знает меня, а он знает, он соображает, что я не пойду стучать на него жене. Какая мне в том надобность?
        - Логично.
        - Ну ладно, оставим его на время в покое. У меня есть еще одна ниточка. Пациенты. Я достала их адреса и координаты. Сфоткала на мобильник. Теперь можно их просмотреть.
        - Давай их мне, - предложил Ярослав. - Я обзвоню этих людей и все выясню. Запущу им какую-нибудь феньку про журналиста, которому надо срочно сбацать материал на медицинскую тему. Я думаю, это сработает. Если они довольны клиникой, то будут петь ей дифирамбы. Если нет, то мы узнаем много нового и интересного. Так?
        - Так. И как скоро ты думаешь провернуть это дело.
        - Завтра и начну. У тебя комп есть?
        - Есть. Остался от мужа.
        - Тогда жду список. Ты что сейчас делаешь? - спросил после минутной паузы Ярослав.
        - Я сижу на кухне и думаю, чем заняться. Сегодняшний вечерок еще тот был. Наверное, пойду спать. У тебя как дела?
        - Я тоже сижу на кухне. Пью чай с вареньем бабы Глаши. Вкуснятина.
        - Знаю. Ела. Оставь баночку, если мне еще придется заглянуть к тебе - с удовольствием продегустирую. Особенно мне понравилось вишневое.
        - Скорее я к тебе в Москву приеду с гостинцем.
        - Возражать не стану.
        Закончив разговаривать, я пошла в комнату. Нет, моя боль, моя печаль, моя тоска по Олегу никуда не делись. Но вместе с тем во мне рождалась другая женщина - более решительная и уверенная в себе.
        Я становилась другой. И не то чтобы я хотела этого. Похоже, у меня просто не было иного выхода.
        Следующие дни я разбиралась с бумагами Олега. Пролистывая его записную книжку, я наткнулась на запись: операция шестого февраля. И эта дата обведена красным кружком. А рядом знак вопроса. Я подумала, что, может быть, это имеет какое-то значение, и записала этот факт к себе в блокнот. Список пациентов я скинула на почту Ярослава и теперь ждала от него ответной информации. Тот крик Олега до сих пор стоял у меня в ушах, и, стиснув зубы, я поклялась, что тот, кто подстроил катастрофу, дорого за нее заплатит.
        Ярослав откликнулся через два дня:
        - Это я.
        - Я поняла.
        - Слушай, через полчаса я буду у тебя.
        - Как у меня? - опешила я.
        - Я в Москве и звоню с вокзала. Я взял десять дней в счет отпуска, чтобы помочь тебе и заодно переделать кое-какие журналистские дела. Так что встречай гостей.
        - А ты мог бы предупредить заранее! - завопила я.
        - Сорри! Не получилось.
        - Ладно, жду, - поостыв, сказала я.
        - А разве могло быть по-другому? - ехидно поинтересовался Ярослав.
        - Не ерничай.
        Повесив трубку, я подумала, что накинулась на парня совершенно напрасно. Но я в самом деле не любила, когда что-то сваливалось в самый последний момент и приходилось срочно корректировать свои планы. Хотя какие планы у меня были сейчас? Мой всплеск эмоций был скорее привычной реакцией. Идти мне на работу было не надо, куда-то спешить - тоже. Так что принять Ярослава я могла хоть через пять минут.
        Было двенадцать часов дня. И я проснулась только недавно. Позавтракать еще не успела, и теперь мне предстояло приготовить завтрак на двоих. Открыв холодильник, я убедилась, что кое-какие запасы у меня есть и этого вполне хватит для скромного завтрака. А ресторанного размаха я ему и не обещала.
        Когда запищал домофон, я сорвала трубку:
        - Ну!
        - Что «ну»? - притворно удивился Ярослав. - Я уже здесь.
        - Тогда поднимайся. Этаж пятый, квартира двадцать восьмая.
        - Есть!
        Открыв дверь, я не удержалась от замечания:
        - Сияешь, как начищенный самовар.
        - Я просто рад тебя видеть, - сразу откликнулся Ярослав.
        - Ага! Я уже поняла, что твое хобби - спасать молодых девушек.
        - Не просто молодых, а еще симпатичных.
        - Умеет ваш брат журналист говорить цветистые комплименты, - фыркнула я. - Ладно, не стой в дверях. Проходи на кухню. Я еще не позавтракала, так что предлагаю сделать это вдвоем.
        - Предложение принято.
        Я слушала эту легкую болтовню и удивлялась сама себе. Но потом я поняла, что четыре месяца жесточайшего стресса и депрессии довели мой организм до такого состояния, что сейчас я ощущала себя воздушным шариком, случайно вырвавшимся из крепких рук. Наверное, это тоже пройдет через какое-то время. Но Ярослав меня спасал уже тем, что заставлял действовать, а не сидеть погруженной в свои мысли и черную хандру.
        Все это промелькнуло в моей голове в то время, когда я расставляла чашки и делала бутерброды с сыром и копченой колбасой.
        - Чай, кофе.
        - Естественно - кофе.
        Ярослав сидел у окна и неотрывно смотрел на мои руки.
        - Вот сейчас что-нибудь уроню - тогда будешь знать, - пообещала я ему. - Смотреть на руки хозяйки, когда она что-то делает, все равно что ставить подножку бегущему человеку. Проверено на себе.
        - Не буду. Просто мне нравится на тебя смотреть.
        - И откуда ты взялся такой на мою голову?! Давай ешь.
        Не успел Ярослав сделать пару глотков сваренного в турке кофе, как я встрепенулась.
        - А чего ты не рассказываешь о своем журналистском расследовании? О статье на медицинскую тему? Кажется, такую байку ты собирался впарить клиентам
«Вета-клиник».
        - Совершенно верно, - отозвался Ярослав с набитым ртом. - Просто есть один настораживающий факт…
        - Тогда выкладывай.
        - Дай прожевать, - проворчал он. - Я с утра ничего не ел.
        - Я теперь понимаю, что через желудок лежит путь не только к сердцу мужчины, но и к мозгам, - ввернула я.
        - Думай, что хочешь.
        Ярослав допил кофе и встал из-за стола.
        - Ты куда?
        - За блокнотом. Он в дорожной сумке в коридоре.
        Разложив бумаги и блокнот на столе, Ярослав, пригладив волосы, начал:
        - Из этого списка я начал с самых последних клиентов. Это, так сказать, по первости. Как самый свежий факт. Потом бы перешел к остальным. Все было нормально, они говорили, что довольны качеством медицинских услуг и врачами. Все хорошо, словом, типичное бла-бла-бла. Но тут я наткнулся на непонятную вещь. - И он замолчал.
        - Какую?
        - Данные одного пациента, точнее, пациентки, были абсолютно липовыми.
        - Что это значит? - нахмурилась я. - Ее не существует в природе?
        - Видимо. Вот ее имя-фамилия-отчество. Канычкина Ирина Николаевна, 1978 года рождения. Пробыла в клинике три дня. Поступила шестого февраля…
        - Постой-постой! - прервала я его. - Шестого февраля, говоришь?
        - Да.
        - И что?
        - Адрес, телефон - все липа. Звоню по оставленному телефонному номеру - таких здесь нет и никогда не было. Напал на старушку, так она меня обозвала хулиганом и сказала, что, если я еще раз позвоню, она обратится в милицию.
        - Так, - с расстановкой произнесла я. - И каковы твои версии?
        - Сначала я подумал, что врачи из «Вета-клиник» ошиблись. Но ведь они наверняка принимают людей по документам, тогда получается, что под именем Канычкиной скрывался кто-то другой.
        - Но зачем им понадобились такие меры предосторожности?
        - Вот это самое интересное. Зачем? И кто скрывался под ее именем?
        - Любопытно. Дело в том, что, разбирая бумаги Олега, я наткнулась в его записной книжке на запись: операция шестого февраля. Дата обведена красным кружком и знак вопроса. Тебе не кажется это странным?
        Ярослав присвистнул.
        - Ничего себе!
        - Это очень просто узнать, - сказала я, придвигая к себе телефон. - Я сейчас позвоню Кротову и все выясню у него.
        - Слушай, на твоем месте я не стал бы этого делать. Сама посуди. Кротов, по твоим словам, во время разговора с тобой жутко нервничал. А ты хочешь подлить масла в огонь? И что он тебе скажет по телефону? В любом случае это не телефонный разговор.
        - Ты прав, - произнесла я, поднося ко рту большой палец.
        У меня осталась дурная привычка с детских лет. В минуты сильного волнения я принимаюсь грызть ногти. Олег называл меня в такие минуты «Ногтегрызка» и призывал пощадить мои красивые ноготки.
        - Ты прав, - повторила я. - Я позвоню и назначу встречу Дим Димычу. Лучше даже не в стенах клиники.
        - А это ты уже решай сама. Может, лучше все-таки встретиться на территории
«Вета-клиник»? Там он сможет сразу дать тебе всю необходимую информацию о Канычкиной. Если, конечно, захочет, - усмехнулся Ярослав.
        - В этой клинике я почувствовала себя словно на территории врага, - пожаловалась я. - Раньше она была мне вторым родным домом, а теперь… одни сюрпризы на каждом шагу. И все со знаком минус.
        - Тебе все равно не отвертеться от встречи с Кротовым. Так что не накручивай себя заранее. Может, все обойдется тихо-мирно. И выяснится, что врачи что-то перепутали или напортачили. И записали вместо нее другого человека по ошибке. Так ведь тоже бывает.
        - Ага! Только не в нашем случае.
        - Посмотрим.
        - Если бы один только Кротов! Там опять Танечка стоять на ушах будет.
        - Я бы на твоем месте обязательно поговорил бы и с ней. Секретарши всегда знают больше, чем об этом догадываются их начальники. Просто умело маскируются. Больше знают - лучше платят. За молчание.
        - Я даже не представляю, как разговаривать с Кротовым. А уж с Танечкой….
        - Ничего. Нужные слова обязательно найдутся. В нужное время и в нужном месте, - и Ярослав подмигнул мне. - А потом не забывай: я с тобой.
        - Помню, помню. Терминатор и Билл Гейтс в одном лице. Сила и мозги. Сокрушительный тандем. Только отдуваться все равно мне одной.
        - Не факт.
        Я позвонила Кротову и попросила о встрече. Мне показалось, что только воспитание не позволило ему сразу и бесповоротно послать меня ко всем чертям. Он долго молчал. Потом попросил перенести на завтра. С утречка. Я согласилась. С утречка так с утречка.
        Остаток дня мы с Ярославом смотрели телевизор и играли в нарды. Олег научил меня этой игре, а Ярослав увлекался ею с детства. Счет на протяжении всей игры был почти равным, но в последнем раунде я опередила. Хотя мне показалось, что Ярослав проиграл, чтобы доставить мне удовольствие. Что ж! Сделал он это зря. Я бы все равно не дала ему долго почивать на лаврах и обязательно бы отыгралась.
        Ярославу я постелила в гостиной, а сама завела будильник на восемь утра, потому что в девять мне надо было уже быть у Кротова.
        В этот раз Дим Димыч уже не нервничал. Или делал вид, что все в порядке. Он поздоровался со мной и сказал, поглядывая на часы:
        - Вероник! У меня очень мало времени. Прости, но все расписано буквально по минутам и секундам. Поэтому прошу - недолго. - Он откинулся в кресле, глядя на меня, его глаза поблескивали из-за толстых стекол очков.
        - Постараюсь быть краткой. Насколько это возможно. Я тут разбирала бумаги Олега и нашла кое-что. Дата операции - шестого февраля, обведенная красным кружком, и большой вопросительный знак. То ли он сомневался насчет благополучного исхода операции, то ли что-то еще. Так вот. Я хотела бы встретиться с этим пациентом лично и убедиться, что с ним все в порядке. А то иначе разные фантазии станут лезть в голову. Вдруг этот человек как-то приложил руку к той автокатастрофе. Он или его родственники.
        Дим Димыч подавил вздох.
        - Ника! Если бы в нашей клинике случилось ЧП, а это было бы настоящим ЧП со всеми вытекающими последствиями вплоть до уголовного дела, то я непременно бы знал об этом. Так вот спешу тебя уверить, что таких случаев в нашей клинике нет и быть не может. У нас работают специалисты высочайшего класса. Ты это и сама знаешь.
        - Согласна. Но все-таки для очистки совести я хотела бы все проверить. Дайте мне координаты этого человека, я позвоню ему, и все. Мне только нужно знать, что он жив-здоров и никаких претензий ни к клинике, ни к врачам не имеет.
        - Ну ладно. Кто там у тебя?
        Я достала из сумки бумажку и развернула ее.
        - Некая Канычкина Ирина Николаевна, 1978 года рождения. Поступила в пятницу поздно вечером. В понедельник утром выписалась.
        Казалось, что от лица Дим Димыча отхлынула вся кровь и оно стало мертвенно-бледным. Он подался вперед.
        - Канычкина… - Он потер лоб. - Что-то, честно говоря, не припомню такую пациентку. Может, Олег что-то перепутал?
        - Эта фамилия встречается в его заметках, - сочинила я. - И не один раз.
        - Может, твой муж связывался с ней и предлагал лечь в клинику.
        - Судя по записям, она уже в ней побывала.
        - Ах да! Но, видимо, эта пациентка находилась под личной опекой твоего мужа и я о ней ничего не знаю.
        У меня на языке вертелось: «А разве так бывает?» Но я проглотила эти слова и посмотрела на Кротова:
        - Ну так что?
        Казалось, он уже немного пришел в себя и теперь лихорадочно соображает, какую легенду мне скормить.
        - Кажется, к глубокому сожалению, я ничем не могу тебе помочь. Я об этом ничего не знаю.
        - Но все клиенты клиники записаны в журнале, - настаивала я. - Может, справиться у Танечки?
        - Татьяна Александровна, - перешел на официальный тон Дим Димыч, - в настоящее время занята и вряд ли сможет выдать эту справку.
        - Эта инфорамция займет пару минут или того меньше.
        - Вероника! Ты не знакома с системой учета, которая ведется в нашей клинике. Информация не может быть выдана так быстро. Здесь нужно время.
        - Я могу подождать в приемной у Тане… у Татьяны Александровны. Время у меня есть, - настаивала я.
        - Давай уж в другой раз. Хоть завтра. Только не сегодня. Сейчас у меня уже начинается совещание, - посмотрел на часы Дим Димыч.
        Я с трудом сдерживала подступающее бешенство.
        - Хорошо, если вы отказываетесь предоставить эту информацию, я обращусь к Татьяне Александровне.
        С этими словами я вскочила со стула. Кротов тоже поднялся с кресла.
        - Уверяю тебя, лучше подожди до завтра. Днем раньше, днем позже, что изменится-то?
        Я хотела сказать: «Все». Ты успеешь вырвать из журнала страницу или вообще уничтожить его. Ты сделаешь все, чтобы скрыть любую информацию об этом пациенте. И чтобы я никогда не узнала, кто скрывается под именем Канычкиной Ирины Николаевны. Но я не могу дать тебе эту фору во времени. Даже не пытайся!
        - Мне нужна эта информация сейчас.
        - Как малый ребенок, честное слово. - Кротов пытался перейти на отечески-благодушный тон. Так папаша разговаривает с не в меру расшалившимся ребенком. Мол, отстань и подожди. Игрушку тебе купят завтра, а не сегодня. Потерпи и не устраивай здесь сцен.
        Только от этой благости меня едва не подташнивало.
        - Ну… у каждого свои недостатки, - с легким смехом сказала я, - считай, что я взбалмошна и капризна, как все женщины. И не могу долго ждать.
        - Олег бы не одобрил тебя. Ты отрываешь меня от работы.
        Это был удар ниже пояса, и в глазах у меня потемнело. Я с трудом сдерживалаcь, чтобы не врезать Дим Димычу по физиономии.
        - Олег одобрил бы любой мой поступок. Он меня любил и доверял. А вы развели тут какие-то тайны и раздули из мухи слона. На мою простенькую просьбу предоставить мне данные об одной пациентке вы пытаетесь заморочить мне голову. И к чему это такая тяжелая артиллерийская подготовка? Вам есть что скрывать?
        Дим Димыч стоял и смотрел на меня.
        - Вообще-то, Вероника, данные о пациенте являются врачебной тайной, и я не обязан тебе предоставлять их. Так что извини, но здесь ты перегибаешь палку. Ради твоих фантазий я не стану идти против закона.
        - Уже так? - холодно сказала я. - И о каком законе здесь идет речь? Может, это вы сделали что-то противозаконное и теперь пытаетесь спрятать концы в воду.
        - Извини! Мне надо идти. Так что разговор закончен.
        - И не надейся на это!
        Я вышла в коридор и быстро направилась в приемную. Но Кротов меня опередил. Он связался с Танечкой по телефону, и она встретила меня во всеоружии. На ее лице было официально-непроницаемое выражение, а в глазах застыли арктические льдинки.
        - Здравствуйте, Татьяна Александровна.
        - Да, Вероника Сергеевна!
        - У меня к вам один вопрос…
        - Все вопросы к начальству, - прервала она меня.
        - К Кротову?
        - Да.
        - Я только что от него.
        - Тогда ничем не могу вам помочь.
        - У меня дело на пять минут…
        - Я не уполномочена решать такие вопросы.
        - Какие такие? Я еще ничего не сказала вам, а вы уже говорите: такие. Кротов, что ли, дал инструкции? - разозлилась я.
        Взгляд Танечки заметался.
        - Я вообще ничего не могу говорить без разрешения руководства.
        - Татьяна Александровна! Вам говорить ничего и не надо. Мне только нужно взять координаты одной пациентки. Канычкиной Ирины Николаевны. Все. И больше в стенах клиники вы меня не увидите.
        - Это врачебная тайна!
        - Все ясно! Кротов расстарался. - Я опустилась на диван. - Что ж! Придется действовать другими методами.
        - Что вы имеете в виду? - насторожилась секретарша.
        - А это уже мое дело! - сказала я, поднимаясь с дивана. - Моя личная тайна. Возражения есть? Возражений нет.
        Оставив ошеломленную Танечку в приемной, я поспешила домой.
        Ярослав сидел за своим ноутбуком и просматривал какой-то материал.
        - Ну что? - Этим вопросом он встретил меня в коридоре.
        - Заколдованный круг! - зло бросила я. - Моя твоя не понимай. Делают из меня представителя северных народностей. Что Дим Димыч, что Танечка. Короче, - cказала я, снимая туфли и надевая на ноги мягкие тапки, - они вообще наотрез отказались предоставлять мне какую-либо информацию о Канычкиной. Дескать, врачебная тайна, и все. Сначала я сидела и разговаривала с Кротовым. Он стал вилять и предлагать прийти мне завтра. Понятное дело, собирался уничтожить журнал или стереть запись. А когда я стала настаивать на своем, - уперся, как осел, и заталдычил о врачебной тайне. Я рванула к Танечке. Но он успел ее предупредить, и она не поделилась со мной никакой информацией. Вот такие мои дела вкратце. Полная лажа!
        - Ну не совсем полная.
        - Утешаешь? - усмехнулась я.
        - Ничуть! По крайней мере, мы теперь точно знаем, что здесь что-то не так. Иначе они бы сразу раскололись об этой Канычкиной. Чего им упираться, если все чисто? Сама посуди.
        - Это понятно. Когда я упомянула ее фамилию, у Дим Димыча чуть челюсть не отвалилась и глаза из орбит не выкатились. Стал бы он так реагировать, если бы с Канычкиной было все в порядке. Но нам-то что от этого? Похоже, мы в полном пролете.
        - Есть еще один выход. Завтракать будешь? Я картошку пожарил.
        - С утра я много не ем. Максимум бутерброд и кофе.
        - Ты попробуй. Аппетит приходит во время еды.
        Картошка действительно была пальчики оближешь. Закончив есть и отодвинув тарелку, я деловым тоном спросила Ярослава:
        - О каком выходе ты говорил?
        - Можно взять диск с московскими адресами и попробовать самостоятельно найти эту Канычкину. Тем более год рождения есть.
        - Да, если только этот год - не липа. Как и адрес.
        - Ввяжемся в это дело и посмотрим, что выйдет.
        Два дня мы обзванивали московских Канычкиных, коих в городе оказалось свыше тридцати штук. Ирины Николаевны, кстати, не было ни одной. Была Ирина Владимировна. Две тысячи пятого года рождения. Но вряд ли она была пациенткой клиники.
        К концу второго дня мы поняли, что потерпели фиаско.
        - Н-да! - выдохнул Ярослав после последнего звонка.
        - Ты ожидал чего-то другого? - откликнулась я. - Мне с самого начала эта затея показалась бесперспективной. Просто я решила использовать все возможности. А вдруг?..
        - Похоже, все - липа. И фамилия, и имя, и год рождения.
        - Тогда мне предстоит заняться малоприятным делом. Мягко намекнуть Дим Димычу на возможность шантажа. Он меня припер к стенке, и мне не остается ничего другого.
        - Страшная ты женщина! - присвистнул Ярослав. Мы сидели в гостиной на диване и раскладывали листочки с телефонами московских Канычкиных.
        - Ага! Страшная - жуть. Но не всегда. А тогда, когда мне уже терять нечего.
        - А если Дим Димыч не поддастся на твои… угрозы.
        - Поддастся! Если бы ты его жену видел, этого вопроса у тебя бы просто не возникло. Он ее не просто боится, а просто трясется перед ней. Как будто бы она не женщина, а монстр какой-то. Поэтому если ему придется из двух зол выбирать меньшее, то он скорее пойдет мне навстречу и поделится информацией о той пациентке, которую записали под липовой фамилией, чем решится на семейный конфликт.
        Ярослав покачал головой:
        - Не скажи. Эта информация может быть для него опасна, и он ничем не станет делиться с тобой.
        - Слушай! Зачем гадать на кофейной гуще? Завтра с утра пораньше позвоню Дим Димычу, встречусь с ним, и тогда будет ясно, что он выберет.
        Ярослав посмотрел на часы.
        - Сейчас по спортивному каналу матч НБА начинается…
        - Что?
        - Ну я хотел бы посмотреть.
        - А я спать хочу, - отрезала я. - Ну ладно, - cменила я гнев на милость. - Только звук приглуши. И кричи не очень, если твои любимчики выигрывать начнут. А то меня разбудишь.
        - Обещаю вести себя примерно, - улыбнулся Ярослав.
        - Образцово-показательный мальчик, - съязвила я. И мне показалось, что при моих словах он немного смутился.
        Утром я не слышала звонка будильника и проспала. Ярослав уже хозяйничал на кухне. Я вышла к нему в халате и накинулась, не успев поздороваться.
        - Ты что, меня разбудить не мог? Мне же с утра надо с Дим Димычем переговорить.
        - Я думал, ты сама встанешь.
        - Думал! Я проспала… А сейчас можно не поймать его. Как пойдут всякие заседание-совещания и все…
        - Ты не рассуждай, а звони.
        - И то дельный совет.
        Я села за стол и, раскрыв записную книжку, набрала номер Кротова. На том конце никто не подходил.
        - Все! - прикрывая трубку рукой, сказала я Ярославу. - Уже усвистал.
        - У тебя его сотовый есть?
        - У Олега где-то был…
        - Позвони в приемную. Секретарь скажет, где он. И когда вернется, если он внезапно отъехал или взял отгул.
        Танечка, услышав мой вопрос, только и выдавила:
        - Кротов - умер. Вчера на него машина наехала. Завтра похороны. - И повесила трубку.
        Наверное, выражение моего лица было еще то, потому что Ярослав крикнул:
        - Ну что там?
        - Кротов умер. На него вчера поздно вечером наехала машина, - машинально передала я Танечкины слова.
        - Машина… - многозначительно сказал Ярослав.
        Я встрепенулась.
        - Ты думаешь?..
        - У тебя другое мнение? Кротова ты прижала к стенке: он кому-то рассказал о твоем визите, и кто-то решил, что у него не выдержат нервы и он поделится с тобой опасной информацией. Все сходится, как дважды два.
        - Тогда, получается, и эта ниточка оборвалась.
        Я сидела ошеломленная и прижимала к груди трубку, из которой неслись частые гудки.
        - Блин! Ну как все глупо получилось!
        - У тебя остается Танечка!.. - после недолгого молчания сказал Ярослав. - Только ты не дави на нее в ближайшие дни. Ей нужно прийти в себя.
        День прошел как в тумане. За что бы я ни бралась, все валилось из моих рук. Вечером мне стало совсем хреново, и я заперлась в комнате, предоставив Ярославу смотреть матчи НБА.
        Несколько раз он подходил к двери и тихо спрашивал: все ли со мной в порядке и не нужна ли помощь. Я вяло отвечала, что отдыхаю, и пусть он оставит меня в покое.
        Я лежала и плакала. К смерти невозможно привыкнуть. Она всегда уродлива и не вовремя. Я знала Дим Димыча уже четыре года, и вот теперь он умер, и отчасти по моей вине. Мне все-таки не хотелось думать, что Дим Димыч, которого Олег всегда называл «человеком серьезным», как-то причастен к той катастрофе. Я скорее хотела верить в цепь случайных совпадений, чем в последовательность произошедших событий. Разум всегда цепляется за то, что удобно в настоящий момент, и совершенно отказывается верить ужасающей правде. В конце концов, эта Канычкина может быть никак не связана с автокатастрофой, в которую попали мы с Олегом. Это какие-то внутренние дела клиники. А я завертела этот клубок, и по моей вине кто-то убрал Дим Димыча.
        Я плакала, уткнувшись в подушку, когда услышала робкий стук в дверь.
        - Ник! Ты плачешь?
        - С чего ты взял?
        - Я же слышу…
        - Плохо слышишь.
        - Ник! Открой мне.
        - Это еще зачем?
        - Чего ты лежишь там и сочишься слезами. Открой!
        Не зная почему, я встала и открыла дверь.
        - Теперь доволен?
        - Не совсем, - Ярослав провел пальцем по моей щеке. - Не надо плакать. Этим ты никому теперь не поможешь.
        - Я сама решу, что мне делать.
        - Не сомневаюсь. - Он прижал меня к себе и погладил по волосам.
        Я прильнула к нему.
        - Ника! - взволнованным шепотом произнес он. - Ника, - и нежно поцеловал меня в губы.
        Я сразу отстранилась.
        - Не надо, Ярик! - глухим голосом сказала я.
        - Почему? - выдавил он.
        - Ты забываешь, что я недавно похоронила мужа, которого очень любила. И поэтому твой вопрос несколько бестактен. Но… в любом случае ты можешь мне быть только другом. С некоторых пор я предпочитаю говорить правду, какой бы она ни была. Когда-нибудь ты и сам поймешь, что правду говорить не всегда приятно, но полезно.
        Я не хотела давать Ярику никаких беспочвенных надежд. Это было бы, с моей точки зрения, слишком жестоко.
        Он молча вышел. Какое-то время я лежала на кровати, но потом встала и пошла на кухню. Там уже сидел Ярослав и курил одну сигарету за другой.
        Я села на табурет напротив.
        - Прости! - Я коснулась его руки. - Я не хотела причинять тебе страдания. Но я не могу и обманывать тебя. Ты спас меня, помогаешь мне… А я должна была вешать тебе на уши лапшу о том, что в тебя влюбилась?
        - Наверное, ты права! - Он смял недокуренную сигарету и вышвырнул ее в помойное ведро, стоявшее у раковины. - Наверное. Но…
        - Понимаю. Это пройдет. И довольно скоро. У нас ведь с тобой столько дел впереди. Эта загадочная Канычкина, смерть Дим Димыча, cекретарша Танечка… Ярик! Ну что мы будем топтаться на месте? - Я говорила нарочито веселым и непринужденным тоном. Я хотела вернуть в наши отношения ту легкость, которая была до сих пор. Во всяком случае, я очень старалась.
        Ярослав опустил голову. А когда поднял ее, то я увидела, что он улыбается.
        - Умеешь ты уламывать мужиков. Ты протягиваешь мне лапку дружбы?
        - Хорошо, что ты это понял.
        - Приходится утешаться. В конце концов, это лучше, чем вообще ничего.
        Под конец нашего совместного ночного чаепития с обалденным вареньем бабы Глаши мы пришли к некоему подобию мира, скрепленного фундаментом дружбы. Напоследок был составлен план на завтра. Мы пришли к выводу, что откладывать надолго визит к Танечке не стоит. И решили, что я свяжусь с ней послезавтра. Или точнее завтра, учитывая, что новый день уже наступил.
        У Ярослава были дела в Москве, связанные с его работой.
        - Нужно закончить один материал, - пояснил он, - а то главный уже смотрит волком, вот-вот вызовет к себе и устроит разбор полетов. Кроме того, необходимо повидаться с одним ураганным типом.
        - Что за тип? - лениво поинтересовалась я.
        - Да так, один товарищ, - откликнулся Ярослав, накладывая себе на блюдце красносмородиновое варенье. - Из наших мест, но ему удалось сделать хорошую карьеру и рвануть вверх. Он сейчас в Москве работает, крутится в разных изданиях. Фрилансер. Работает на нескольких хозяев. Продает эксклюзивную информацию. И довольно успешно. Пробивной парень, не то, что я.
        - У тебя все еще впереди.
        - Да ладно, что я, сам не понимаю… Мой потолок - региональная пресса. И баста. В столичные круги мне не пробиться.
        - Ты бы попробовал этого своего ураганного типа озадачить данной проблемой. Глядишь, и помог бы.
        - Я уже думал…
        Похоже, что скромный честный и порядочный Ярослав прекрасно понимал, что среди московских алчных акул пера ему делать нечего. Заклюют и затопчут. Кстати, все правильно понимал. Поэтому и не совался. Хотя в мужиках я всегда уважала другие качества - стремление рваться вверх, невзирая ни на что, и отсутствие комплексов. Не то сейчас время, чтобы копаться в них.
        Поговорив еще несколько минут, мы разошлись по комнатам. Спать нам оставалось всего несколько часов. Я хотела было поцеловать Ярослава в щечку, прежде чем пожелать ему спокойной ночи, но подумала, что пока с этим стоит повременить. Иначе мой жест будет похож на утонченную издевку.
        Я проснулась, когда Ярослав уже ушел. День я посвятила закупке продуктов и уборке квартиры. У меня была настоящая аллергия на пыль. В переносном смысле. Просто я обожаю порядок, когда каждая вещь стоит на своем месте. Я настоящий фанат чистоты. Первое время Олегу стоило немалых трудов отучить меня от привычки наводить порядок на его столе. Я все время порывалась сложить в аккуратные стопки его тетради и блокноты, а беспорядочные записи на отрывных листочках сунуть в один контейнер для рабочих бумаг. «Нет, Ника! Делать этого не надо, - мягко говорил Олег, показывая рукой на стол. - Я теперь в этом должен еще и разбираться? Что ты здесь натворила?
        - «Привела твой безобразный стол в божеский вид, - со смехом говорила я, повисая на нем и целуя в шею. - Меня твой стол просто в ступор вгоняет. Мужчина ты аккуратный, а стол твой - кошмар хозяйки». - «Видишь ли, Ника, у меня здесь своя система, которую тебе не понять. И когда ты ее разрушаешь, я должен начинать все сначала, то есть потратить на это кучу времени. Поэтому, будь добра, убирайся в других местах, а мой стол оставь в покое». - «Я так старалась, - притворно надувалась я, - думала, ты меня похвалишь». - «Извините, мадам, не могу. Вот судя по запаху, который доносится с кухни… там есть, за что тебя хвалить. А здесь - увы!..»
        Я вспомнила наши перепалки, и легкая улыбка тронула мои губы. Олег не был гурманом, это я сделала его таким. Каждый вечер я старалась его удивить чем-то вкусненьким, купила две толстенные кулинарные книги и готовила по рецептам, напечатанным в них. Причем это не было мне в тягость или внапряг. Наоборот, у меня была легкая рука, и вся домашняя работа, в том числе и готовка, меня нисколечки не обременяла.
        Не знаю… смогу ли я когда-нибудь опять готовить так, как я это делала для Олега. После его смерти у меня возникло такое стойкое отвращение к еде, что были дни, когда я просто заставляла себя есть. Силком.
        Я тряхнула головой, прогоняя тягостные воспоминания. Ярослав звонил несколько раз и спрашивал, как у меня дела. Я отвечала, что нормально. Он удовлетворенно хмыкал и скороговоркой говорил, что позвонит еще.
        Пришел он только под вечер, при этом на лице его была написана досада и раздражение.
        - Что-то не так? - спросила я, вталкивая большой пылесос в коробку.
        - Не так, - буркнул Ярослав, помогая мне с пылесосом. - Я не встретился с Максом. Тем человеком, о котором тебе говорил. Я с ним созванивался, договаривался, а он в последний момент сорвался и умотал по своим делам. Вот гад!
        - Завтра встретишься.
        - Ага! Лови его!
        - Пошли на кухню. Наверное, голодный.
        - Есть маленько. Ты не забыла, что у тебя завтра встреча с Танечкой?
        - Если бы, - вздохнула я. - Рада бы забыть, но не получается.
        На работе Танечки не оказалось. Вместо нее трубку подняла другая сотрудница и сказала, что Татьяны Александровны сегодня на работе не будет, она взяла отгул.
        Здесь могло быть два варианта: либо она сидит дома, либо куда-то уехала. Ярослав предложил позвонить домой и все выяснить. Я сказала, что это не очень хороший вариант. Она может наотрез отказаться от встречи со мной.
        - Хорошо, - cогласился Ярослав, - действуй методом активного нападения. Поезжай к ней домой и застань ее врасплох. Она не сумеет подготовиться к разговору, у нее просто на это не будет времени, и в этом случае ты сможешь вытрясти из нее нужную информацию. Иногда неожиданность ошеломляет, и человек расслабляется.
        - Это идея! - воскликнула я. - Ты гений, Ярик.
        - Да уж, - проворчал он, - Макса вот упустил.
        - Поймаешь еще своего Макса десять раз, - отмахнулась я.
        Домашний номер Танечки был записан в семейной телефонной книжке. Я нашла его и позвонила. Танечка была дома, что мне и требовалось узнать. Я положила трубку с чувством выполненного долга и повернулась к Ярославу:
        - Дома!
        - Тогда - полный вперед.
        Ярослав снова поехал по своим делам, а я быстренько собралась и двинула к Танечке. Адрес ее был записан в той же самой книжке.
        Я ехала на машине и думала, что я ей скажу. Но никакие путные мысли, честно говоря, в голову не лезли. Может быть, начать со смерти Дим Димыча? Потом уже перейти к таинственной пациентке. Или лучше сразу начать с нее? Не тянуть резину и не притягивать сюда Кротова? Я не могла остановиться ни на одном варианте и решила выкинуть пока этот вопрос из головы и сосредоточиться на дороге. Танечка жила в районе шоссе Энтузиастов, и мне нужно было внимательно следить за указателями, чтобы вовремя свернуть на Первую Владимирскую улицу.
        Я заехала во двор под арку и припарковала машину около детской площадки. Во дворе было довольно пустынно, не считая детишек, копошившихся на площадке, и двух мамаш с колясками. Я поставила машину на сигнализацию и взяла сумку, лежавшую на сиденье. Оставалось наедяться, что за это время Танечка никуда не ушла и по-прежнему находится у себя в квартире.
        Мне повезло. Передо мной в дом вошла тетка с двумя сумками в руках. Я прошла за ней, придерживая входную дверь. Тетка окинула меня подозрительным взглядом. Мне показалось, что еще немного, и она спросит, куда я иду и к кому. Знаю я таких бдительных граждан, которые всем интересуются и до всего им есть дело.
        Я вышла из лифта на пятом этаже и уперлась сразу в дверь с номером двадцать два. Немного помедлив, я нажала на кнопку звонка и сделала шаг в сторону.
        - Кто там? - раздался из-за двери старческий голос.
        - Мне Татьяну Александровну, - громко сказала я.
        - Татьяна! Тебя спрашивают! - крикнула бабуля.
        Дверь распахнулась сразу.
        - Вероника… Сергеевна! - растерявшись, Танечка сделала шаг назад.
        - Можно войти? Или лучше поговорим в другом месте?
        - Поговорить? - Танечка окинула меня взглядом с головы до ног. - О чем?
        Я смотрела на нее, не узнавая. В секретарше произошли разительные перемены. Куда девалось ее подобострастие и услужливость? Сейчас на меня смотрела хамоватая девица, которая явно не была расположена ни к каким беседам.
        - Есть одно дело.
        - Вот как! - Она подбоченилась. - И какое?
        - Может, я зайду внутрь? Здесь как-то говорить неудобно.
        - Заходи! - сказала она, отступая назад.
        Это «ты» резануло меня больше всего. Раньше Танечка называла меня исключительно Вероникой Сергеевной. В квартире стоял стойкий запах кошачьей мочи. Как бы в подтверждение моих домыслов о наличии в квартире четвероногих любимцев, в коридор выбежали три кошки и стали тереться о мои ноги.
        - Брысь! Проходи на кухню. Баба Лена сейчас уйдет. Ей на рынок надо за продуктами. Тогда и поговорим, когда одни останемся.
        В кухне было тесно, на полу в ряд стояли три одинаковые белые миски с кошачьей едой. И еще одна железная миска - с водой.
        - Чай или кофе? - усмехнулась Танечка. - Как на работе?
        - Спасибо. Не надо. - Я положила сумочку себе на колени и провела рукой по волосам. Я чувствовала, что стремительно теряю свою уверенность. С этой Танечкой я не знала, как обращаться.
        Хлопнула входная дверь.
        - Ушла! И о чем ты хотела со мной поговорить?
        - Быстро же ты перешла на тыканье, - усмехнулась я.
        - Ты что думала, я вечно буду кофе подавать?
        - Да нет. Я пришла к тебе не как к секретарю… и мне, честно, все равно, что там на работе у вас. Я хотела узнать об одной пациентке…
        - Ты в курсе, что Кротов умер? - перебила меня Танечка.
        Я кивнула.
        - А ты не думаешь, что как-то причастна к этому? От твоих вопросов мужику не по себе стало. Я все видела. Он разнервничался жутко. Я таким его никогда не видела. Что тебе надо? Мужа твоего уже не воскресить… Не маленькая, сама все понимать должна.
        - Что понимать?
        - Вероника! Ты что, сегодня родилась или правда такая непонятливая? - со злостью бросила Танечка.
        Теперь я могла разглядеть ее как следует: черные короткие волосы, бледная кожа, мелкие черты лица, остренький нос. В ней всегда было что-то птичье, и сегодня сходство с птицей только усиливалось и сразу бросалось в глаза.
        - Не понимаю! - выдохнула я.
        - В любом медицинском учреждении есть свои тай-ны… - по слогам произнесла Танечка. - Которые не для посторонних и которые не выносятся на свет божий. Яс-но? Зачем лезть, куда не просят?
        - Я вообще-то не лезла, я просто хотела узнать об одной женщине…
        - Зачем?
        - Я… подумала, что вдруг какая-то операция была сделана плохо и человек остался инвалидом или вообще умер. И его родственники решили отомстить Олегу и подстроили эту катастрофу.
        Танечка замерла и уставилась на меня своими темными глазами.
        - Ты считаешь, что катастрофа была подстроена?
        - Да. Мне кажется, что это так.
        Танечка посмотрела на меня с изумлением. А потом выдавила:
        - Ты не против, я закурю?
        - Кури. Мне самой сигаретка сейчас не помешает.
        Она достала из ящика сигареты и, вынув одну из пачки, протянула мне:
        - Бери! Курить можно, пока бабка не пришла. Если придет и застанет курящей, ругани будет на целый день. Такой словесный поток польется - не остановишь.
        Какое-то время мы сидели и молча курили.
        - Да, дела… Слушай, а ты уверена в этом? В том, что катастрофа была подстроена? Может, показалось…
        - В том-то и дело, что я ни в чем не уверена. Поэтому и собираю данные о пациентах. Вдруг на что-то наткнусь. Методом проб и ошибок.
        - Понятно. Но лучше тебе во все это не лезть и держаться подальше, - откровенно сказала Танечка, плотнее запахивая халат.
        - Ты что-то знаешь, - встрепенулась я.
        - Н-нет, - секретарша покачала головой, яростно вдавливая окурок в пепельницу. - А если бы знала, то не сказала. Сначала погиб твой муж, потом - Кротов… Значит, информация действительно опасная. Чего там и говорить.
        - Но я прошу тебя помочь мне. В последний раз, - попросила я. - Я могу денег дать.
        Танечка усмехнулась.
        - Да. Бабки мне сейчас очень даже понадобятся. Знаешь, Вероника, я рожать надумала. И уже беременна.
        Я вспомнила интимную сцену в клинике и спросила:
        - А отец… Кротов?
        - Да. Он, правда, мне ничего и не обещал. Ни развода с женой, ни материальной помощи. От его мегеры рубль на сторону не уйдет. Да я и сама все понимала. Но ребенка решила родить для себя. Мне ведь уже тридцать два года. Пора!
        - А я думала - лет двадцать пять.
        - Все так думают. А на самом деле годики тикают. Ладно, чего уж там! Я в этой клинике уже семь лет работаю и… - Она замолчала, как бы не решаясь говорить дальше. - Нам теперь делить нечего. Но твой муж был моим любовником. Правда, до тебя. А как ты появилась, он все. Завязал. Еcли бы ты только знала, какие красивые девки к нам в клинику шастали, да и замужние дамочки заглядывали. Олег любил красивых женщин… Я тебе сначала отчаянно завидовала. Думала: ну как ей все легко удалось. Влюбился мужик и всех забыл. Вон как оно бывает.
        К моему горлу подступил комок. Даже не комок, а комище… Дело в том, что знакомство с моим будущим мужем произошло при весьма драматичных обстоятельствах, о которых я никогда не любила вспоминать. Да и вообще, если бы была возможность, я бы задвинула эту страницу своей жизни на задворки памяти, как убирают ненужную вещь в самый дальний угол антресолей.
        - Не будем об этом..
        - Как хочешь.
        Танечка посмотрела на часы.
        - Сейчас баба Лена нагрянет, так что нам нужно закругляться. Давай сделаем так. Ты даешь мне две тысячи долларов, а я тебе информацию. Для этого мне нужно съездить на работу и посмотреть журнал записей.
        - Танечка! Там липа написана. Я уже проверяла. Можешь не трудиться.
        - Каким образом? - Ее глаза округлились.
        Пришлось рассказывать правду: как я заглядывала в журнал и снимала на мобилу данные пациентов. Выслушав, Танечка покачала головой:
        - Похоже, ты, Вероника, влипла! Но у меня есть еще база данных в компе. Можно попробовать прокачать ее. Вдруг на что-то наткнусь.
        - И когда ты сможешь это сделать? А вообще ты помнишь эту Канычкину? Вернее, ту, кто скрывается под ее именем? Она поступила к вам шестого февраля в пятницу и оставалась в клинике все выходные дни. У Олега тогда еще температура была. Он болел. Всю неделю. Несколько дней сидел дома, а под конец недели вышел.
        - Шестого февраля… - повторила Танечка. - А… вспомнила… меня пораньше домой отправили. А на следующий день сказали, что вообще можно не выходить. Выходные же были.
        - Ну да! Можно еще сигаретку?
        - Кури. Тогда я сегодня поеду на работу и попробую добыть информацию о Канычкиной.
        - У тебя же отгул?
        - Я взяла, чтобы собраться с силами перед завтрашними похоронами Кротова. Нервы совсем раскисли. То твой муж, то Кротов. Клиника разваливается на глазах. А она для меня как дом родной.
        - Слушай, Тань! А что тебе говорил Кротов насчет меня? Ну, когда я появилась у него и стала задавать вопросы о Канычкиной?
        - Да ничего! Сказал только, что ты во все лезешь, пытаешься из себя хозяйку строить, непонятно на каких правах. Хочешь добыть координаты пациентов, непонятно для каких целей.
        - Он так и сказал? - чуть не задохнулась от возмущения я. Образ «Дим Димыча - человека серьезного» стремительно таял на моих глазах. Вместо него вырисовывался склочный мужик с интриганскими замашками. Впрочем, этого мужика уже нет.
        - Так и сказал. Я, между прочим, тоже возмутилась.
        - Я помню. И зря!
        - Чего теперь об этом говорить. Оставь мне свой телефон. Как только что узнаю - сразу перезвоню. Так что жди моего звонка.
        Расставшись с Танечкой, я поехала к себе домой. Ярослава еще не было. Я набрала его номер, но абонент был недоступен.
        Я сходила в магазин, просмотрела какой-то скучнейший сериал для домохозяек, чтобы только убить время, и уже взяла пульт, чтобы выключить телик, как зазвонил сотовый. Это была Танечка!
        - Ну что? - быстро спросила я, нажав на соединение.
        - Кое-какая информация есть. Но не та, которую ты ждала. Но все же… Давай договоримся так. За нее ты мне даешь половину того, что обещала. Тысячу долларов. Идет?
        Покупать кота в мешке мне не хотелось, но у меня не было другого выхода.
        - Ладно, - подавила я вздох. - Идет.
        - Тогда слушай. Эту пациентку привезли по указанию Керкозова.
        - А кто такой Керкозов?
        - Эх ты! - В голосе Танечки послышалась легкая снисходительность. - Александр Керкозов - это же хозяин клиники. Готовь на послезавтра деньги. Завтра - похороны, так что я никак. А послезавтра мы спокойно можем встретиться, но предварительно еще созвонимся. Пока!
        Я положила трубку, пребывая в состоянии легкого недоумения. Получается, что Олег настолько меня от всего оберегал, что я не знала о его работе практически ничего. Например, я даже не знала, что хозяин клиники Керкозов. Конечно, с одной стороны, я не приставала к Олегу с просьбами ввести меня в курс его дел, но с другой - все мои попытки ознакомиться с его работой поближе решительно им пресекались.
        Если бы я не видела в бумагах Олега эту дату - шестого февраля и красный кружочек, - то я бы ни за что не связала вместе эти два обстоятельства - катастрофу и того таинственного пациента. А смерть Дим Димыча только еще больше укрепила меня в этих подозрениях.
        Голова шла кругом, и я не знала, как с этим справиться. Звонок в дверь заставил меня вдохнуть с облегчением. Ярослав! Наконец-то! Мне есть с кем поделиться полученными свежими сведениями.
        Ярослав влетел в коридор пулей.
        - Встретился с Максом! - выпалил он. - Удалось перехватить этого типа. Он еще больше пошел в гору. Ну почему это наглым и самоуверенным всегда везет?
        - Потому что они наглые и самоуверенные, - машинально сказала я.
        Ярослав мгновенно уловил мое настроение.
        - А у тебя что?
        - Убойная сила! Я встречалась с Танечкой и узнала, что та самая наша таинственная пациентка была положена в клинику с ведома Керкозова - ее хозяина.
        - И что? А что еще сказала Танечка?
        - Ничего. Больше никаких данных об этой женщине нет. Засекречена, и все.
        - Да… дела! Получается, мы немного продвинулись вперед.
        - Почти не продвинулись.
        - Ну а этот… Керкозов, что он из себя представляет?
        - Можешь смеяться, но я его никогда не видела и даже не знаю, как он выглядит.
        - А муж рассказывал тебе о нем?
        Я помотала головой.
        - Говорю же: он меня ото всего оберегал.
        Ярослав прошел на кухню. Я - за ним.
        - Садись, ешь, - предложила я.
        - Да меня Макс в ресторанчик затащил. Мы там посидели, поговорили. Так что я есть совсем не хочу.
        - Понятно. Зря старалась, готовила.
        - Ну если ты обиделась, то я с удовольствием запихну в себя твою еду. Правда, не представляю, как она в меня влезет. Но что ни сделаешь ради дамы…
        - Не парься. Это я так. И вообще… разве это готовка?
        - Не понял?
        - Это так. Мое, - отмахнулась я. - Не бери в голову.
        - И что будем делать?
        - Не знаю.
        - Для начала нужно попытаться связаться с этим Керкозовым.
        - Каким образом?
        - Ну… наверное, у твоего мужа телефон его есть. Если хорошенько поискать, то наверняка можно найти.
        - Можно. Если он вообще есть.
        - Второй вариант - узнать у Танечки.
        Я подумала: почему мне не пришла в голову такая простая мысль! Действительно, Танечка как секретарь клиники должна знать координаты этого Керкозова. Когда мы с ней встретимся, я спрошу у нее об этом. Или даже раньше. Пусть достанет его телефончик еще до нашей встречи.
        - Оба варианты хороши, - улыбнулась я.
        - Чего сидишь - приступай!
        Ни в нашей семейной книжке, ни в записях Олега я никаких упоминаний о Керкозове не нашла. Как будто бы его и не существовало в природе. Я поделилась результатами с Ярославом, он посоветовал мне не заморачиваться, а все оставить до звонка Танечке. Он смотрел турнир Большого Шлема с чашкой чая в одной руке и блокнотом в другой.
        Я так и поступила. На следующий день позвонила Танечке и попросила ее достать телефон и адрес Керкозова.
        - У меня нет ни телефона, ни адреса. С ним связывался твой муж и Кротов, - сразу откликнулась она.
        - Ты уверена в этом?
        - Стопроцентно! У тебя все? А то мне сейчас на похороны надо ехать. Сама понимаешь…
        - Позвоню завтра.
        Ярослав мылся в ванной. Я подошла к двери.
        - Ты скоро там?
        - Ванная нужна?
        - Нет. Ты!
        Раздался грохот, и через несколько секунд передо мной стоял Ярослав, обмотанный полотенцем.
        - Ч-что-то случилось? - спросил он, заикаясь.
        - Случилось. У Танечки нет ни телефона, ни адреса Керкозова. Полный абзац!
        Ярослав присвистнул.
        - Надо же! Действительно облом.
        - Ладно, иди! Плещись дальше. А то ты на полу мокрые следы оставляешь.
        Он мгновенно скрылся за дверью.
        За завтраком Ярослав сказал мне, намазывая масло на хлеб:
        - Я, кажется, знаю выход.
        - Какой? Объявить Керкозова в международный розыск?
        Он хмыкнул.
        - Почти угадала. Подключить к этому Макса. Он кого хошь найдет в два счета.
        - Твой Макс - это сотрудник российского бюро Интерпола? - поинтересовалась я. - Надо же! Я и не знала, что у тебя есть такие крутые друзья!
        - Ну а если серьезно, у Макса куча друзей и связей. Попробовать-то можно.
        - Действительно можно. Что мы теряем? По-моему, ничего.
        - Тогда я сейчас звоню Максу и назначаю встречу.
        - Постой. А при чем здесь я? Ты и сам сможешь спокойно спросить Макса об этом.
        - Понимаешь… - Ярослав выглядел немного смущенным. - Макс не воспринимает меня до конца всерьез. Подумает, я прикалываюсь над ним. Или обращаюсь с просьбой разыскать какого-нибудь алиментщика. Короче, не сочтет мою просьбу важной и весомой. Другое дело ты. Распишешь в красках, эмоционально, что тебе нужно найти человека, подстроившего катастрофу. Он охотней пойдет навстречу тебе, чем мне.
        - Понятно! - вздохнула я. - Тогда ничего не попишешь. Звони ему и спрашивай, во сколько и где он сможет с нами пересечься. Судя по твоим словам, он жутко занятой парень и вращается по далеким орбитам.
        - Это точно! Сейчас я звоню и обо всем договариваюcь.
        Ярослав ушел в комнату. Похоже, он стеснялся говорить со своим приятелем при мне.
        Через пару минут в кухню заглянул довольный Ярослав.
        - Все в порядке. В два часа. В центре на Тверской. В кафе «Рио-Рита»! Макс будет ждать нас там. Внутри.
        Мы прибыли в кафе за десять минут до назначенного времени. Я заказала кофе. Ярик - пиво. Мы с ним немного поболтали, вернее, говорил один Ярослав - он рассказывал разные истории из своих журналистских будней, cловом, очень старался меня отвлечь о мрачных мыслей и хоть немного развеселить. Когда кофе был допит, я посмотрела на часы.
        - Уже пятнадцать минут третьего, а твоего приятеля все нет.
        - Запаздывает. С Максом это бывает.
        Макс заявился в половине, когда я уже раздраженно посматривала по сторонам. В эту минуту дверь открылась и в кафе ворвался молодой человек в расстегнутой ярко-алой рубахе и голубых джинсах. Его светлые волосы падали на лоб, и он поправлял их рукой.
        - Макс! - вскочил Ярослав. - Ну ты, старик, и промурыжил нас! Где ты шлялся-то?
        - По делам! - Макс повернулся ко мне. - Это вас мне нужно спасать?
        - Не спасать, а помочь, - холодно сказала я.
        Он хмыкнул.
        - Ну да! Это почти одно и то же.
        Он взял стул и придвинул его к столу.
        - Давайте сначала и по порядку. Это во-первых. А во-вторых, я хочу сделать заказ. Так что пару минут еще потерпите.
        Макс заказал себе лобстера и салат с курицей. И еще большой бокал пива. А еще - кофе.
        Он ел быстро, бесшумно, почти не пережевывая. Потом резко отодвинул недоеденную тарелку.
        - Теперь рассказывай! - обратился он ко мне. - Только все как есть. Но для начала познакомиться надо, как культурным людям. Я - Макс.
        - Вероника.
        - Красивое имя!
        Я пропустила реплику мимо ушей.
        Я рассказала Максу свою историю в максимально сжатом виде, опустив ненужные подробности вроде своей депрессии и желания поквитаться с убийцей мужа. В моем изложении рассказ выглядел примерно так: у меня есть определенные подозрения насчет того, что катастрофа была специально подстроена, а не произошла по чистой случайности. Это доказывает странный разговор, который состоялся за несколько секунд до того, как на нас наехал грузовик. Кто-то позвонил… Но поняла я это не сразу. Разбирая бумаги мужа, я обнаружила там запись: операция. Шестое февраля и красный кружок.
        Мне удалось выяснить, что пациентка, которой делали операцию в этот день, - была записана в журнале клиники под фальшивыми именем и фамилией. Когда я стала допытываться насчет нее у заместителя генерального директора клиники, бывшего хорошего приятеля моего мужа, а ныне и. о. гендиректора медицинского центра, то он сильно занервничал и отказался предоставить мне какую-либо информацию об этой пациентке. А спустя пару дней поздно вечером молчаливого товарища сбила машина, и он скончался на месте.
        Секретарь клиники, к которой я обратилась за информацией, сказала только одно, что человек, которому шестого февраля сделали операцию, был положен в клинику с ведома ее хозяина, некоего Керкозова Александра. И вот я хотела бы узнать его контактные телефоны и адрес.
        Макс слушал меня внимательно - и на том спасибо. Не перебивал и не отпускал никаких реплик. Когда я закончила, он какое-то время молчал, а потом выдохнул:
        - Ну это детектив с элементами триллера.
        - Для меня это прежде всего трагедия. И боль, - cухо сказала я.
        - Ох, прости меня, бессердечную скотину, - искренне сказал Макс. - Не хотел никого обидеть - вырвалось просто так. Каюсь.
        Я кивнула.
        - Конечно, с ходу сказать я ничего не могу. - Макс придвинул к себе тарелку и вяло ковырнул еду. - Это понятно. Фамилию Керкозова я никогда не слышал. А если это тоже липа? - Он поднял голову и посмотрел на меня.
        - Думаю, что нет. Хотя, честно говоря, я уже ни в чем не уверена.
        - Попробую прокачать свою базу данных.
        - Ярослав говорил, что вы тоже журналист.
        - Ах да! Мы коллеги! - В голосе Макса звучала явная насмешка. - Старик! Ты чего сидишь в обнимку с кружкой пива? Закажи вторую. Можешь даже за мой счет.
        Я встрепенулась. Может, попробовать предложить этому типу деньги? Уж очень он не похож на брата милосердия.
        - Я могу заплатить вам за информацию.
        Он повернулся ко мне:
        - Спасибо! Вообще-то я беру очень дорого, вам Ярослав не говорил об этом? Так что сотрудничество со мной обойдется вам в кругленькую сумму. Можете уже сейчас начинать готовить бабки.
        - Сколько вы хотите?
        Он нагнулся ко мне и прошептал:
        - Десять тысяч долларов. Это на первых порах. А там ставки могут возрасти…
        Я растерялась.
        - Сумма, конечно, не маленькая. Но если информация ценная…
        - Ника! Не парься! Я тебя только что разыграл. Эх ты! Святая простота. Я со знакомых денег не беру. Ну, если уж только в крайних случаях. А с друзей Ярого и подавно.
        - Ваши шуточки слишком похожи на правду. - Я была несколько шокирована этим откровенным «Ника».
        - А что, розыгрыш удался? Значит, я еще и актер неплохой. Один - ноль в мою пользу. Будет, чем заняться в старости, когда я выйду на пенсию. Без куска хлеба не останусь.
        Шуточки Макса обладали неким гипнотическим свойством: я расслабилась и временно забыла о своих проблемах. Он продолжал есть, а я смотрела, как он это делает.
        - Может, тебе еды заказать? Без проблем. Или десерт. Здесь вкусные клюквенные пирожные.
        - Я не хочу.
        - Зря! Пирожные здесь отменные.
        Он доел. Залпом осушил кружку пива и крикнул официанту:
        - Принесите счет!
        Расплатившись, Макс повернулся ко мне:
        - Оставь свой телефон. Я позвоню в скором времени.
        И при этом все выглядело так, словно мы сидели за столиком вдвоем и никакого Ярослава рядом не было.
        По дороге домой, когда я сидела за рулем машины, Ярослав обрушил на меня кучу новостей о Максе. Я поняла, что он страшно гордится им и хотел бы стать хоть немного похожим на него. Я узнала, что Макса выперли из школы за полгода до ее окончания и он сразу рванул в Москву. Там он не затерялся, а пристроился в районную газету. Начинал с младших должностей, чуть ли не курьером пахал, а потом пошел в гору. Работоспособность, везение, обаяние.
        - Макс везде пролезет, - с гордостью сказал Ярослав.
        - Неплохое качество, - c иронией сказала я.
        - Для журналиста оно незаменимое, - подхватил Ярик.
        - А сейчас он над чем работает? - задала я вопрос, cмотря на дорогу.
        - Я тебе, по-моему, говорил, что он сам выбирает темы и сюжеты. А потом продает их разным изданиям. Выбирает, кто заплатит побольше.
        - У него, наверное, денег куры не клюют.
        - Ну вообще-то да. Но он квартиру снимает постоянно. Собственным жильем еще в Москве не обзавелся. Да и алименты приходится выплачивать.
        - Он женат? А мне показалось, что вы с ним ровесники.
        - Ему, как и мне, двадцать восемь лет. Но по молодости Макс влип. Попал на одну стервочку, которая быстро окрутила его и родила ребенка. Но Максу в то время нужна была московская прописка. Так что кто кого окрутил - еще вопрос. Но с тех пор он дал зарок - больше не жениться. Вообще-то Макс не обделен женщинами, но на серьезные отношения он не способен. Не хочет никакой обязаловки. Ведет он себя с ними просто кошмарно. Поматросит и бросит. Ни респекта, ни галантности. Они ему потом такие истерики закатывают, но все - поезд уже ушел. А Макс не тот парень, которого можно разжалобить слезами и криками.
        - Жуткий тип. Но ты откуда все это знаешь? Тоже с его слов?
        - Был когда-то свидетелем пары сцен. Запомнил надолго. Мы же с ним друг друга из вида не теряем, перезваниваемся, встречаемся. Правда, редко, но все же.
        От обилия информации у меня разболелась голова. Придя домой, я приняла таблетку от головной боли и легла подремать. Разбудил меня звонок Танечки. Она сообщила мне, что возвращается с похорон Кротова пораньше и мы могли бы с ней встретиться. Например, на «Таганке» в центре зала.
        - Нет проблем. Через сколько?
        - Минут через сорок. Сможешь подъехать?
        - Смогу.
        В метро я передала Танечке деньги и еще раз спросила о Керкозове. Она заверила меня, что ничего о нем не знает. И Кротов с ней никогда на эту тему не говорил. А Олег? - задала я вопрос. Танечка вспыхнула и ответила, что тоже.
        Мы простились, и я заторопилась домой. Ярослава не было. Я подумала, что, наверное, когда все закончится, мне нужно попробовать найти себе работу. Сидеть дома в четырех стенах - это просто ужасно. Когда мы с Олегом поженились, он сказал мне, что не хочет, чтобы я работала. Он прилично получает, и ему нужна жена-домохозяйка. Я с радостью согласилась. Но теперь, когда его не стало, я поняла, что мне нужно устраивать свою жизнь как-то без него. Хочу я этого или нет. В таких случаях судьба ни о чем не спрашивает. Она просто берет тебя за шкирку и тащит туда, куда считает нужным.
        Но пока думать об этом не хотелось. Я задвинула эту мысль подальше, зная, что она все равно всплывет в моей голове, причем в самый неподходящий момент, как бы я ни пыталась от нее избавиться.
        Прошло два дня. Макс не звонил, и я каждый день подначивала Ярослава, утверждая, что его Макс не такой уж крутой, каким представляется.
        На самом деле под этими подколами я скрывала свой страх и растерянность. Потому что если Макс не достанет мне информацию о Керкозове, то получается, что я должна все бросить на полпути. А такой расклад меня не устраивает. Мне казалось, что добраться до правды - мой долг перед Олегом. И хотя это звучало немного пафосно и натянуто, на самом деле все так и было. Ярослав уверял меня, что Макс обязательно все сделает. Быть такого не может, чтобы Макс чего-то не достал.
        - Тебе-то он помог? - скептически хмыкнула я.
        - Еще бы! Без него материал бы топтался на месте. Макс интервью с одним депутатом мне организовал. Такая вставка вот на первой полосе. Матерьяльчик для затравки.
        - Поздравляю. Максу отдельное спасибо. Только над моим делом он, видно, не особо парится. Ни звонка, ни вразумительных объяснений.
        - Все будет о’кей. Вот увидишь, - успокоил меня Ярик. - Потерпи немного.
        Прошло еще несколько дней. И это ожидание уже стало порядком надоедать и раздражать. И все же звонок Макса застал меня врасплох. Я мылась в ванной, когда услышала звонок сотового.
        - Ярик! Возьми трубку! - крикнула я, приоткрыв дверь ванной. - Кто там?
        - Тебя Макс.
        - И что?
        - Он хочет поговорить с тобой.
        Я просунула руку в приоткрытую дверь и взяла из рук Ярослава мобильный.
        - Спасибо.
        Его руки дрожали, когда он передавал мне сотовый.
        Я поскорее закрыла дверь ванной. Зачем создавать провокационную ситуацию?
        - Алло!
        - Ника! - фамильярно откликнулись на том конце.
        - Да.
        - Очень рад вас слышать. - И пауза.
        - У вас есть какие-то новости?
        - Новости есть, и хорошие.
        - Вы нашли Керкозова?
        - Можно сказать и так.
        Макс тянул, оттягивал разговор, словно ему доставляло наслаждение играть со мной в кошки-мышки.
        - И что? - Я слышала, как течет вода в кране.
        - Надо встретиться. Сегодня. Скажем, через часика два с половиной. Тебя это устраивает?
        - Устраивает. Когда точно и где?
        - На том же месте. В пять часов. В кафе «Рио-Рита».
        - До свидания.
        - Пока.
        Я поднялась из ванной и стянула с крючка полотенце. Обтерлась насухо и надела голубой махровый халат. Ярослав сидел на кухне и пил чай.
        - Что сказал Макс?
        - У него есть новости. - Я тряхнула мокрыми волосами и брызги разлетелись во все стороны. - Он хочет встретиться в кафе и рассказать их. В пять часов. Надеюсь, что информация будет полезной. В противном случае я за себя не ручаюсь. Он уже столько дней водит меня за нос. Мое терпение почти лопнуло.
        - Ты думаешь, журналисту так легко достать необходимую информацию?
        Я фыркнула:
        - Ты мне все время пел, что Макс - гений, и поэтому я рассчитывала, что он управится намного быстрее.
        - Главное, что он объявился.
        - Тоже мне достижение! Еще посмотрим, что он скажет.
        Мы вышли из дома за полчаса. Перед уходом я посмотрела на себя в зеркало и непонятно почему стянула резинку с волос и распустила их по плечам.
        На этот раз Макс не опоздал. Он сидел за столиком и ждал нас. С букетом цветов: небольшие хризантемы в ярко-красной упаковке.
        При нашем появлении он вскочил.
        - Это тебе, - и протянул букет.
        - Спасибо, - сказала я, усаживаясь за столик.
        - Сначала сделаем заказ. Потом приступим к разговору.
        - Я только кофе.
        - Я - пиво, - сказал Ярослав.
        - А я - виски. Оригинальные заказы. Я самый испорченный экземпляр. Остальные - невинные младенцы.
        Я уже почти привыкла к его манере говорить: ерничать и подкалывать.
        - Я, честно говоря, перестала ждать вашего звонка.
        - Давай на «ты». Договорились? Это «вы» мне просто уши режет. Сразу чувствую себя старым и дряхлым. И никаких красивых девушек рядом.
        - Ладно, - рассмеялась я. - Без проблем.
        - И то хорошо! Потому что проблемы тебя, Ника, точно ждут. И немалые.
        - Как это? - растерялась я. - Вы… то есть ты… нашел Керкозова?
        Макс кивнул.
        - Да. Нашел. Но добраться до него, Ника, тебе будет очень непросто. Он почти все время живет на юге Франции, в Каннах, и в России бывает крайне редко. У него есть яхта, название как-то связанно с «dream», то есть мечтой. Управляет Керкозов cвоей клиникой, так сказать, на расстоянии. И как ты до него доберешься, я ума не приложу. Так что вот такие дела, Ника!
        Я сидела ошеломленная. Такого поворота дела я никак не ожидала. Я была готова ко всему: что Керкозова не существует в природе, что он почти недоступен и мне придется продираться к нему через целый штат секретарей и охранников. Но что он - в Каннах! И как к нему попасть?
        Мысли носились с лихорадочной быстротой. Я растерянно переводила взгляд с Макса на Ярослава. И в их взглядах я читала сочувствие.
        - Вероника, - тихо сказал Ярослав. - Мне кажется, тебе нужно отказаться от поисков Керкозова. Ну, просто все оставить как есть. Мне представляется это самым разумным выходом из этого положения. Ты же видишь, что ничего не получается.
        - Ага! Не получается. Мой муж на том свете, а сволочь, его угробившая, все еще топчется по земле. Да я спать спокойно не смогу, пока не достану эту скотину. Понимаешь? - уже почти кричала я.
        - Вероника! Тише! На нас уже смотрят.
        - Пле-вать! - раздельно крикнула я и выскочила из-за стола. Я рванула к двери. Мне хотелось выбежать на улицу и идти куда глаза глядят. Я выбежала из кафе, и здесь меня перехватили сзади. Сжали в объятиях.
        - Ярик! Пусти! - вырывалась я. - Не надо!
        - Вообще-то это не Ярик. А я.
        Макс силой развернул меня к себе:
        - Ника! Прекрати истерику. Чего ты сорвалась и психанула? Я не сказал ничего особенного. Что у тебя вызвало такую реакцию? Керкозов в Каннах и что?
        - Ярослав предложил мне отказаться от всяких попыток найти его.
        - Ну? Ника, ты как ребенок. Это слова Ярового. А твое решение - это твое решение. Ты не обязана ни к кому прислушиваться. Потому что это твоя жизнь, и решать тебе.
        Я подняла на него глаза и шмыгнула носом.
        - Ты прав.
        - Ну вот и замечательно. Если я предложу тебе то же самое - можешь дать мне по морде. Я не обижусь.
        Невольно я рассмеялась.
        - Никому я не буду врезать по физии. Зачем?
        - А затем! Тебя разозлила сама мысль, что ты должна сдаться и отойти в сторону. Так?
        - Так, - призналась я.
        - Так вот - это все лишь слова. Если ты что-то втемяшила в голову или приняла решение - иди вперед. И не сворачивай. - Он держал меня за плечи и сверлил взглядом светло-серых глаз. - Ясно? А потом… - Он помедлил, и мне показалось, что он хочет обнять меня, прижать к себе. - Я помогу тебе.
        - Каким образом?
        - Я поеду с тобой в Канны. У меня как раз наклевывается одна командировка во Францию. Просто я ее чуть ускорю.
        - Ты предлагаешь мне ехать во Францию? - не поверила я своим ушам. - К Керкозову?
        - А разве ты сама не хочешь этого?
        - Опасный ты человек, Макс! - вырвалось у меня.
        Он усмехнулся.
        - Это чем же?
        - А тем, что ты читаешь мысли и видишь всех насквозь.
        - Ну положим, не всех. А только тех, кто мне… симпатичен. - И он подмигнул мне. - Так что завтра мы с тобой составим план действий: что и как. Идет?
        - Хорошо.
        Он уже снял свои руки с моих плеч, а мне хотелось снова ощутить на себе их силу и приятную тяжесть. Этот мужчина внушал мне уверенность в том, что я все делаю правильно. Так, как надо.
        Следующие дни были посвящены разным хлопотам и разработке плана наших действий. Загранпаспорт у меня был, оставалось получить визу. У Макса была одна знакомая - французская журналистка. Он обещал связаться с ней и добиться у нее приглашения на мое имя. Причем в ближайшее время. Макс звонил каждый день, несколько раз приходил ко мне. Это был неиссякаемый фейерверк шуток, подколов, а также умных и серьезных мыслей, которые он выдавал с таким насмешливым выражением лица, что оставалось только гадать, правду он говорит или прикалывается в своем фирменном стиле. Я привыкла к его посещениям и уже ждала их с нетерпением. Я знала: как бы грустно мне ни было, Макс в два счета поднимет мне настроение. Ярослав же, напротив, при его появлении сникал и молчал. Мы разговаривали с Максом обо всем. Большей частью говорил он, а я его слушала. Макс был потрясающим собеседником, и разговаривать с ним было жутко интересно.
        Мне уже пришло приглашение, и я оформляла визу, когда вечером пришла из магазина и увидела нахмуренного Ярослава.
        - Макс звонил? - крикнула я с порога, снимая туфли.
        - Нет.
        - Понятно. У меня сотовый внезапно разрядился, и звонки не принимались. Я подумала, что, может, он на домашний звонил. А ты чего такой смурной?
        - Мне уезжать надо, - хмуро бросил Ярослав. - Звонил на работу, и мне сказали срочно возвращаться. Там один наш спецкор уехал в срочную командировку, и меня бросают на его участок работы.
        - Ну надо так надо. Против начальства не попрешь.
        - Ясное дело. Вероника… - начал Ярослав и замолк.
        - Что? - Я была ванной. - Ты что-то сказал?
        - Еще нет. Вероника, я уеду. А ты останешься здесь… с Максом.
        - Не поняла? - Я вытерла руки полотенцем и вышла из ванной. - Что ты говоришь?
        - Я буду там. А ты здесь, с Максом, - повторил мне Ярослав. - Я что, не вижу, что он ухаживает за тобой?
        - Значит, плохо видишь, Ярик. Макс помогает мне разобраться в обстоятельствах гибели моего мужа, - жестко сказала я. - Ты разве забыл?
        - Нет. Не забыл. Но… я что, слепой и не вижу, как вам хорошо вместе?
        - Ярик, прекрати! Если ты хочешь, чтобы мы остались друзьями.
        - Ладно. Больше не буду.
        Возникла пауза.
        - Ты когда уезжаешь?
        - Поскорее выпереть хочешь, - грустно усмехнулся Ярослав.
        - Да перестань! Что с тобой сегодня? - Я подошла и провела рукой по его волосам. - Ярик?
        - Ничего. Просто мне не хочется от тебя уезжать. Я уже привык к тебе, к этой квартире, даже к своим тапочкам. - Он посмотрел на них и вздохнул. - Просто даже не представляю, как проснусь, а тебя нет. Ну вообще - нет. Как будто бы ничего и не было: ни твоего появления в нашем городке, ни моего отчаянного прыжка, ни красивой девушки в халате бабы Глаши. Помнишь, как ты уминала ее варенье?
        Я кивнула:
        - Помню.
        - А когда ты позвонила мне, я подумал: вот начинается моя настоящая жизнь. Кому-то я нужен, могу помочь. Я сразу кинулся к тебе. Взял дни в счет отпуска. Я уже два года как не отдыхал, cидел и пахал на работе, как проклятый. Думал заполнить этим свое одиночество. Я даже с девушками толком знакомиться не умею. Или девушки не те попадались. А теперь - все! - он махнул рукой. - Словно ничего и не было.
        От его слов мне стало не по себе.
        - Ярик! Да ты здесь целую философию развел. Мы же не прощаемся навсегда. Я вернусь из Канн, и приезжай ко мне в гости. Я буду рада тебя видеть. Только обязательно с вареньем бабы Глаши. Без него я тебя на порог не пущу. Даже и не мечтай. - Я попыталась все свести к легкому разговору. Я видела, как Ярик удручен и расстроен.
        - Ты сама-то в это веришь?
        - Почему бы и нет? Ты живешь не так уж далеко от меня. Всего два с половиной часа езды.
        - Дело не в этом… Макс…
        - Да что ты заладил о Максе, - рассердилась я. - Макс, Макс. Вот кончится это дело, и мы с Максом разбежимся по разным орбитам. У него своя жизнь, у меня своя.
        - Ничего ты не понимаешь, Вероника. Может, ты и рада бы убежать, но Макс не даст. Он запал на тебя. И я это хорошо вижу. А если Макс чего-то хочет, он добивается этого всеми доступными ему способами.
        - Пусть себе добивается, - отмахнулась я. - Ничего у него не получится.
        - Это ты так думаешь.
        Здесь я рассердилась уже по-настоящему:
        - Все! Я больше не хочу об этом слышать. Никогда.
        Наутро Ярик уехал после моих заверений, что я всегда буду ему рада и он может звонить мне в любое время. Словом, я делала все, чтобы поднять настроение парню, который выглядел самым несчастным человеком в мире. После его отъезда я ощутила легкую растерянность и грусть. Все-таки я тоже уже к нему привыкла.
        Звонок Макса раздался как нельзя кстати.
        - Ник! Привет! Это я, - прозвучал в трубке его веселый голос.
        - Слышу.
        - А чего мы такие грустные?
        - Ярослав уехал.
        - Да, он мне вчера говорил об этом. Значит, это единственная причина минора - твое одиночество?
        - Конечно, нет.
        - Тогда твой спаситель скоро будет у тебя. Жди.
        И на том конце, прежде чем я успела что-либо сказать или вставить реплику, дали отбой.
        Я повертела трубку в руках. Похоже, Макс действительно считает себя ответственным за мое настроение и уже готов мчаться сюда на всех парусах, чтобы только я не грустила. Я улыбнулась. Что ни говори, а мужское внимание всегда приятно.
        Макс был в своем репертуаре: с огромным букетом в одной руке и тортом - в другой.
        - Привет во второй раз, - cказал он, вваливаясь в коридор. - Бери цветы и торт. Я голоден, как волк. Накормить мужчину можешь?
        - У меня в последнее время не квартира, а благотворительный пункт раздачи бесплатных завтраков, обедов и ужинов, - съязвила я. - Ну ладно. Не ты первый.
        - Я так и думал, - с нарочито убитым видом сказал Макс. - Я на самом последнем месте.
        - Ну-ну!
        Моя кухня сразу стала мала для Макса. Он занял собой все пространство. Но продолжалось это не очень долго. Внезапно он стал молчаливым и задумчивым.
        - А у тебя как дела? Сегодня все решили записаться в лигу мрачных джентльменов. То Ярик, то ты. - Я поставила на стол перед ним тарелку с жареной картошкой и колбасой.
        - А ты считаешь, что я такой штатный балагур, который только и умеет, что хохмить и откалывать шутки? - внезапно огорошил он меня вопросом.
        - Вообще-то я ничего подобного не говорила. Наоборот, мне нравится… - И я замолчала.
        - Что нравится? - встрепенулся он.
        - Ну… твои шутки. От них мне не так грустно. Они меня отвлекают от…
        Он усмехнулся.
        - Понятно. В качестве развлекаловки я всегда неотразим.
        - Макс, но ты же нормальный парень, просто иногда хочешь казаться другим. Вот и все.
        - А что ты обо мне знаешь?
        - Не так уж мало. Во-первых, тебя выперли из школы за плохое поведение, во-вторых, ты сразу уехал в Москву и стал делать карьеру, ты… - Я хотела сказать бабник, но вовремя осеклась.
        - Казанова и садист в одном лице, - усмехнулся он. - Ярик напел?
        - Не напел, а просто рассказал о самых существенных фактах твоей биографии. По-моему, он восхищается тобой. Ты для него авторитет и герой.
        - И это все?
        Внезапно он поднялся и рывком вскочил со стула. Он подхватил меня на руки и прежде, чем я успела опомниться или что-то сказать, приблизил свое лицо к моему, и я увидела, как расширились, буквально затопились жаркой тьмой его зрачки:
        - Тебе не кажется, что нам пора познакомиться поближе и по-настоящему?
        На меня словно налетел дикий ураган. Его губы, твердые и одновременно мягкие пальцы были везде: на шее, ложбинке между грудями, лбу, щеках, бедрах, моих губах, расплавившихся от его поцелуев. Язык Макса вторгся в мой рот, а пальцы продолжали ласкать тело. Этот вихрь смял меня, поднял вверх и, не давая ни минуты передышки, снова принялся атаковать меня. Жар его страсти я ощущала буквально своей кожей.
        Его желание отозвалось во мне, и я раскрылась, принимая Макса в себя. Я жаждала прикосновения его кожи, жаждала слиться с ним.
        Я не узнавала себя. С Максом я вела себя так, словно мы были давними любовниками, которые провели вместе не одну ночь. И финальная дрожь сладкой болью отозвалась в нас почти одновременно. Этот неистовый порыв испугал меня и вместе с тем принес чувство глубокого удовлетворения. Как будто бы я нашла то, что давно искала и что очень хотела найти. Его волосы спутались с моими, а губы не хотели отрываться от меня, все снова и снова пробуя меня на вкус.
        Наконец Макс вытянулся рядом и провел рукой по моим волосам:
        - Вот так-то, девочка!
        Он вскочил с кровати, гибкий, обнаженный, и я невольно залюбовалась его телом.
        - Я сейчас, - и он широко улыбнулся. - Не бойся, не исчезну.
        Я расхохоталась. В этом был весь Макс, который умел одной шуткой создать отличное настроение. Я чувствовала себя так, cловно выпила бокал шампанского. Голова была бездумно-легкой, никаких мыслей, никаких раздумий.
        Я встала с кровати, чтобы плотнее задернуть штору. И тут мой взгляд упал на фотографию Олега, и все веселье мгновенно слетело с меня. Я подумала, что предаю его память. И что я не имею права спать с другим, когда прошло еще так мало времени со дня его смерти. Я - настоящая предательница, и мне нет никакого оправдания.
        Я задернула штору и повернула фотографию к стене.
        Вернулся Макс.
        - Соскучилась? - прошептал он, нежно проводя по моей груди.
        - Нет. - Я отняла его руку.
        - Нет? А что так? Мне показалось, что меня не было целую вечность.
        - Все нормально. Просто я хочу спать. Извини. - И я отвернулась к стенке.
        Макс хотел что-то сказать, но передумал. Он придвинулся ко мне ближе, но я отстранилась от него.
        - Не надо.
        - Тебе неприятно?
        - Я просто еще не привыкла к тебе.
        Я подумала, что сейчас он сморозит какую-нибудь из своих фирменных шуточек или скажет что-то типа «ты считаешь, что постель еще не повод для знакомства». Но он промолчал. Наверное, гордость не позволила опуститься до выяснения отношений.
        Я проснулась рано. Рассвет лениво вползал сквозь полупрозрачные шторы в комнату, я открыла глаза и поняла, что снова уснуть мне уже не удастся. Стараясь не шуметь, я встала, накинула халат и пошла на кухню.
        Чувствовала я себя хреново. Теперь я казнила себя за то, что поддалась Максу, за то, что позволила себе переспать с ним. И зачем все это? Получается, что Ярик был прав. Максу стоит только захотеть, он всегда получает желаемое. И правильно Ярик делал, что предупреждал меня. А я еще так беспечно отмахнулась от его слов, подумала, что мой приятель несет явную чушь. При чем здесь Макс и я.
        А на самом деле со стороны всегда виднее. И Ярик понял, что Макс будет делать попытки затащить меня в постель.
        Я сварила кофе и села за стол. Даже кофе имел какой-то горький привкус.
        - Балуешься в одиночку? - услышала я голос Макса. Он стоял передо мной обнаженный и усмехался. - И куда ты удрала от меня спозаранку. Я проснулся, а тебя - нет.
        - Значит, так надо было, - твердым голосом сказала я.
        - А в чем дело, собственно говоря? - Брови Макс взлетели вверх.
        - Понимаешь… я подумала, что вчера мы сделали ошибку. Вернее, сделала я.
        - Ника, ты ужасно непоследовательна и нелогична! - оборвал меня Макс. - Мы взрослые люди, и что, ты теперь будешь строить передо мной девочку, которую я нечаянно лишил невинности?
        - Ты не имеешь права разговаривать со мной в таком тоне.
        - А ты не имеешь права делать вид, что я - последняя скотина, которая соблазнила тебя против твоей же воли.
        - Хорошо, - я сделала усилие, чтобы не дать выхода своим эмоциям. - Ладно. Будем считать, что это я одна во всем виновата.
        - Ника! - взревел Макс. - Что ты мелешь? В чем ты виновата? Может быть, у меня голова с утра плохо варит? Бывает, я не отрицаю. Я живой человек, а не робот.
        Я набралась смелости и посмотрела Максу в глаза. В них полыхало такое бешенство, что я невольно дернула головой, боясь, что он меня ударит.
        Он как будто прочитал мои мысли.
        - Не бойся - бить не стану. Посуду колотить - тоже. Хотя искушение есть.
        - Макс! Я просто хочу сказать, что больше это не повторится. Я благодарна тебе за помощь. Но если ты откажешься помогать мне…
        - Нет уж! Может, я в твоих глазах и законченный подлец, но все же не такой отпетый негодяй, каким ты меня представляешь. Ты можешь спокойно ехать во Францию по своим делам. Без проблем. Я думаю, что виза будет оформлена на днях. Я позвоню Элизабет еще раз и напомню о твоем прибытии.
        Он встал и резко отодвинул стул. Ни слова не говоря, повернулся cпиной и ушел в комнату.
        Через какое-то время раздался оглушительный звук хлопнувшей двери. Я даже удивилась, что она осталась стоять на месте, а не развалилась на части.
        Я допила кофе одним залпом и разревелась.

* * *
        Через три дня раздался звонок от Макса, он сказал, что виза оформлена. Мне нужно подъ-ехать за ней в посольство. Элизабет он предупредил и продиктовал мне ее адрес и координаты. Она встретит меня в аэропорту. Вот так вот - сухо, отстраненно. Ни здрасте, ни пока. Словно включился автоответчик и надиктовал мне нужную информацию. Я слушала его, стиснув зубы, мне ужасно хотелось сказать: да ладно, Макс, кончай валять дурака. Не обижайся на меня. Просто не могу я пока поступить иначе, пойми, пожалуйста, не могу и все. Но этих слов я ему не сказала. Просто потому что понимала: никакого диалога с Максом у нас сейчас не получится. А понапрасну сотрясать воздух смысла не было.
        Вот так я и выслушала его, c комком в горле. Я даже не успела вставить «спасибо», как он повесил трубку. Что ж! Придется довольствоваться и этим.
        Чтобы не думать о Максе и о том, как мы расстались, я решила, что мне нужно уйти с головой в сборы. Когда руки-ноги чем-то заняты, то меньше остается времени на тягостные раздумья, размышления, переживания на тему «а если бы»…
        Я провела рукой по волосам и заварила кофе. Крепкий, черный, без сахара - это то, что было мне нужно.
        Какую-то долю секунды я подумала позвонить Ярику и ввести его в курс дела: мол, у меня все в порядке, его гениальный Макс все устроил, и в ближайшие дни я вылечу в Канны. Но моя рука замерла на полпути. Во-первых, я опять буду упоминать о Максе - свежая соль на мои раны, во-вторых, Ярик может разволноваться, бросить cвои дела и примчаться ко мне. Я этого не хотела. Собраться мне нужно было самой: не спеша, основательно. Ярик бы меня здорово отвлекал. Поэтому лучше все оставить как есть, то есть на своих местах.
        Мой чемодан лежал на самой верхней полке антресолей. С Олегом мы отдыхали не так уж много - четыре раза. Один раз в Турции, один в Париже и два - в Италии.
        Олег терпеть не мог бездумного валянья на пляже и говорил, что чувствует себя идиотом-маразматиком, греющимся на солнышке от нечего делать. Один раз слетав в Турцию, он сказал: больше никогда. Если уж отдыхать, то с пользой: узнать что-то новенькое, интересное - такое, что запомнится надолго.
        Он был всегда такой деятельный, энергичный и терпеть не мог пассивного безделья - даже во время заслуженного отдыха.
        Сглотнув, я залезла на табуретку и достала чемодан с антресолей.
        Я не знала, сколько я пробуду в Каннах и когда вернусь в Москву. Острой колючей змейкой проскользнула мысль: а вернусь ли вообще. Я сразу прогнала эту паскудную мысль подальше. Решила не брать слишком много вещей, только самое необходимое. В крайнем случае куплю недостающие предметы на месте.
        Я залезла в Инет и посмотрела погоду. В Каннах стояла настоящая жарища - прямо не южный берег Франции, а пустыня Сахара. Плюс двадцать восемь - тридцать градусов. И никаких дождей.
        Следующие дни были посвящены сборам, поездке в посольство и звонкам Элизабет.
        Я дозвонилась ей с третьего раза. Первый раз никто не брал трубку, во второй раз я наткнулась на автоответчик, который, разумеется, верещал по-французски. Моих знаний, полученных в средней школе, только и хватило на «Привет» и «До свидания».
        Макс предупреждал, что она неплохо говорит по-русски, и мне оставалось только надеяться, что он сказал правду.
        В третий раз я наткнулась на француженку и, боясь, что нас прервут или она куда-нибудь исчезнет, выпалила ей информацию о себе и о том, что Макс поручил ей привезти меня в Канны и помочь освоиться с местной жизнью.
        Элизабет прерывала меня краткими возгласами: «Да», «конечно» и «о, да!». Когда я закончила, то у меня промелькнула мысль, а поняла ли она меня. Или я зря распиналась, и француженка просто подбадривала меня своими односложными репликами, чтобы я не молчала.
        Возникла пауза. Наконец я услышала:
        - Да. Вероник, я поняла. Когда вы прилетаете?
        Я откашлялась и сообщила, что собиралась взять билет на ближайший рейс.
        - Это очень хорошо. Когда купите билет - сразу позвоните. Если будет автоот-вет-чик, - произнесла по слогам Элизабет, - то говорите. Я вас понимать смогу.
        Говорила она по-русски действительно неплохо, с легким акцентом, который придавал ее речи пикантность. Именно так в моем понимании и должна говорить иностранка.
        Она заверила меня, что будет ждать звонка, и на этом мы расстались.
        Повесив трубку, я выдохнула с облегчением. Похоже, что теперь моей поездке в Канны дан зеленый свет. Спасибо Максу, который принял в моей судьбе самое деятельное участие. При одной мысли о Максе мне стало не по себе. Но я решила пока не травить себе душу, а когда все закончится - обязательно объясниться, чтобы между нами не осталось никаких обид и недомолвок.

* * *
        Еще в аэропорту около стойки регистрации в Ниццу я обратила внимание, что среди пассажиров хватает девушек с модельной внешностью и аккуратно накачанными силиконовыми губами и грудью. Длинноногие, длинноволосые цапли стояли, переминаясь с ноги на ногу, и о чем-то щебетали между собой. Как я поняла, летели в основном по двое. Для компании. Сразу вспомнился расхожий лозунг: «Ницца - рай для супербогачей» и «Лазурный Берег - символ роскошной жизни». Так оно все и было. И девчонки летели на Лазурный Берег Франции, начитавшись пособий и женских книжек под названием «Как охомутать миллионера». По воле судьбы в их ряды влилась и я. Правда, мне надо было не охомутать, а найти миллионера Керкозова. Что, впрочем, тоже было задачкой не из легких.
        Рядом со мной в самолете сидела эффектная брюнетка, пахнушая дорогим хорошим парфюмом.
        Я смогла заговорить с ней со второй попытки. Мой первый вопрос - первый ли раз она летит в Ниццу - девица просто проигнорировала. На второй вопрос - какая там погода - она повернула ко мне голову и окинула меня оценивающим взглядом. Что у нее там высветилось в мозгу и какой рентген был пущен в ход, я не знаю. Только, очевидно, прикинув, что я ей не соперница и не конкурентка в борьбе за миллионерское тело, она снизошла до меня.
        - А шо, я знаю? - Судя по акценту, девица была из незалежной. - Ты туда с кем летишь?
        - Одна.
        - К кому? - Вопросы сыпались без передышки.
        - К подруге.
        Она хмыкнула.
        - Все так говорят. Впервые летишь?
        - Впервые.
        С минуту-другую она прикидывала: действительно ли я такая лохушка или притворяюсь. Наверное, склонилась ко второму варианту, потому что снисходительно объяснила.
        - Если вдвоем - то нормально. Одной трудно ловить. Но твои шансы неплохи, если твоя подруга - ты наоборот.
        - Как это наоборот? - не поняла я.
        - Очень просто. Ты - русая, а она - брюнетка. Для контраста. Может, кто-то захочет сразу двоих для разнообразия. Мужчины обычно хотят разных, если берут двоих и больше. Неужели не понятно?
        - Теперь понятно.
        - Не унывай. Может, еще повезет. Иногда тупым новичкам везет. Я вот в третий раз еду. И без успеха. Либо фальшивки попадаются, либо жмоты и хамы. И то не настоящие. То есть не олигархи, а второсортная шушера. Так что не влипни!
        - Постараюсь.
        - Тебя как зовут?
        - Вероника.
        - А меня Анжела. Удачи, Вероника! Желаю поймать и захомутать хотя бы одного завалященького олигарха.
        Анжела отвернулась и закрыла глаза. Остаток пути мы молчали.
        Три часа полета, и под брюхом самолета раскинулся юг Франции - холмистая местность с терракотовыми крышами, золотыми пляжами и лазурным морем с белоснежными яхтами. Их так много, что издалека они кажутся пенистыми барашками волн. Вот она - знаменитая Ницца! Царство супербогачей, неслыханной роскоши, дорогих машин и красивых женщин! Я лечу в заповедник элиты! Я перевела взгляд на соседку: она подобралась и встала в стойку, как хищный зверь, почуявший добычу.
        Она даже не обернулась ко мне, чтобы попрощаться, а сразу заторопилась к выходу. Аэропорт находился прямо над морем, почти что в центре, и ежеминутно оттуда взлетали и садились самолеты.
        Выходя из аэропорта в Ницце, напоминавшего гигантскую стеклянную чашу, я набрала номер сотового Элизабет.
        Через пару секунд она откликнулась:
        - Я уже здесь. Посмотрите и увидите ярко-красную авто-мо-биль.
        Я огляделась по сторонам. Метрах в тридцати от меня маячила ярко-красная тачка, около которой стояла худенькая блондинка и махала мне рукой.
        Я двинулась к ней, катя чемодан на колесиках.
        - Добрый день! Как доехали? - спросила Элизабет, широко улыбаясь. Теперь я могла разглядеть ее вблизи: худенькая, маленькая, с челкой, которая почти закрывает брови. В коротких серых шортиках и голубой маечке. На руке - два тяжелых ярко-синих браслета. Легкие сандалии на ногах и соломенная сумка через плечо.
        - Спасибо. Хорошо. Даже не укачало.
        - О! Укачивание - это жуть. Это плохо. Меня как-то укачало, так я целый день приходила в себя. Бывает. Плохо, но бывает. Сейчас мы кладем вещи в багажник и едем в Канны. Там у моей бабушки небольшая квартирка. Она сейчас гостит у сестры в Провансе, и вы можете остановиться там. Согласны?
        - Элизабет, огромное вам спасибо! Конечно, согласна. Какие здесь могут быть вопросы.
        - Спасибо надо говорить Максу. Он так меня уговаривал помочь вам.
        - А… - закусила я губу. - Этому товарищу тоже отдельное и пламенное спасибо. Вы не сомневайтесь, я ему все передам.
        - Давай на «ты». Мы же не старухи, - рассмеялась Элизабет. - Мне всего лишь тридцать два. Разве это годы? - И она лукаво посмотрела на меня.
        Я чуть не поперхнулась. А мне-то казалось, эта «девочка» точно моложе меня. Вот что значит французский образ жизни и французские женщины. У нас, если ты не жена олигарха или богатого бизнесмена, твои года - твое богатство. Причем такое, которое написано на лице и которое никуда не спрячешь.
        - Точно, - промямлила я.
        Мы мчались по оживленной трассе. Ветер трепал мои волосы, и я думала, что жизнь могла бы быть прекрасной, если бы… не дело, из-за которого я сюда приехала.
        Элизабет трещала без умолку. Она рассказывала о себе, о своих родственниках, о парижских магазинах, выставках, фильмах. У меня голова шла кругом. Неожиданно она замолчала:
        - Прие-ха-ли! - и рассмеялась.
        Дорога от Ниццы до Канн заняла у нас не более получаса. Мы въехали в Канны - очаровательный городок, словно придуманный гениальным рекламщиком. Чистенький, уютный, с неправоподобно синим небом и таким же ярко-синим морем, город, сошедший с рекламных постеров и буклетов.
        - Наверное, мечтаешь попасть сюда во время фестиваля? - лукаво прищурилась Элизабет.
        Я пожала плечами:
        - Не знаю. У меня другая проблема.
        - Понимаю. Макс сказал мне.
        Я мгновенно насторожилась.
        - Что сказал?
        - Что у тебя - проблема. Семейная.
        - Да. Это точно. Семейная.
        Элизабет жила в пятиэтажном домике с маленькими балкончиками, на которых стояли цветы в горшочках: ярко-красные, розовые, белые. Мы поднялись на четвертый этаж и оказались в небольшой квартирке.
        - Чемодан ставь в твою комнату. Дверь справа, - громко произнесла Элизабет. - А потом мы с тобой попьем кофе. Не против?
        - Нет. Только за.
        С Элизабет было очень легко общаться. Складывается впечатление, что мы с ней давно знакомы и я приехала в гости к своей старинной подруге. А она любезно согласилась принять меня на некоторое время. Моя комнатка - я уже окрестила ее своей - была небольшой, но очень миленькой. В зеленовато-коричневых тонах. Зелено-оливковые стены: кровать с подушками, парочка постеров на стене, встроенный шкаф, маленький столик, придвинутый вплотную к стене. Дверь на балкон была открыта, и я вышла на него. Горшки с ярко-розовыми и алыми цветами стояли вплотную друг к другу. Плетеное кресло приткнулось в углу.
        - Нравится?
        - Отлично.
        - Иди на кухню. Я поставила кофе.
        В кухне мы сели за барную стойку, и вскоре мой нос учуял запах обалденного кофе. Элизабет разлила его в маленькие керамические чашки и поставила одну передо мной.
        - Кофе по-каннски.
        Незаметно наш разговор плавно перешел на личную жизнь. Я давно обратила внимание: о чем бы ни начинали говорить женщины, флюгер беседы рано или поздно разворачивается в сторону мужиков. Бывших, настоящих и будущих. Элизабет говорила о Максе, который был ее любовником. При этих словах моя рука невольно дрогнула, и несколько капель кофе пролилось на бриджи.
        - Осто-рожней! А как он тебе?
        - В смыcле. - Я почувствовала, что невольно краснею, и старалась изо всех сил сдержать этот позорный процесс.
        - Ну как мужчина? Мне он очень, очень понравился. Крепкий, сильный, cексуальный.
        - А… у меня с ним ничего не было.
        Элизабет недоверчиво посмотрела на меня.
        - Макс - приятель моего мужа. Он умер.
        - Сожалею. Мужская дружба, да? - Элизабет рассмеялась. У нее тонкий переливчатый смех, как у девчонки. - Бывает. Но у меня почти год был роман с мужем подруги. И все было нормально.
        Я криво улыбнулась.
        - Ты - красивая. Макс не проходит мимо красивых женщин.
        - Я это уже поняла. Но мы с ним просто друзья.
        Мы поболтали еще какое-то время. Потом Элизабет посмотрела на круглые часы, висящие на стене.
        - У нас есть еще время прогуляться по городу. Я познакомлю тебя с ним.
        Город Канны уютно расположился вдоль бухты Ла-Напуль, в которой пришвартовано огромное количество разнообразных яхт и судов. Элизабет показала мне знаменитый Дворец фестивалей, аллею звезд, где многие знаменитости оставили свои отпечатки рук. Я приложила свои ладошки к отпечаткам Софи Лорен и попросила Элизабет сфотографировать меня на мобильный.
        Мы прошлись по самой знаменитой улице Канн - набережной Круазетт, которая протянулась вдоль морского берега от Дворца фестивалей до элитного казино Палм-Бич. Это была «первая линия» Канн, где расположились пятизвездочные отели, роскошные виллы и дорогущие бутики. С другой стороны набережной шла узкая полоса песчаных пляжей. На Круазетт были выставлены кресла и скамейки, на них можно было сидеть и, никуда не торопясь, глазеть на море и белоснежные красавицы-яхты. Мы шли, вдыхая свежий запах моря, и я вертела головой по сторонам, наслаждаясь ветром, который трепал мои волосы.
        - Вон там, - махнула рукой Элизабет в сторону холма, - находится крепостная средневековая башня. Если заберешься туда - откроется потря-сный пано-рам города и всего вокруг. - Если Элизабет не была уверена в правильном произношении слов, она произносила их по слогам. - Сходи туда. Обязательно.
        - Схожу, - кивнула я. - Если будет время. Обязательно схожу.
        Она умолкла и смотрела на меня искоса, пристально, словно пытаясь угадать, что за дело привело меня сюда. Но я молчала. И тогда она продолжила:
        - А вон там Леринские острова. Там супердорогая земля и строят виллы очень, очень богатые люди. Это как ваша Руб-лев-ка. - И Элизабет рассмеялась. - Я правильно говорю - Рублев-ка.
        - Правильно, Элизабет.
        - Самый знаменитый из этих островов - Сент-Маргерит. Там был Железный Маска. Дюма.
        Я вспомнила, что когда-то читала этот роман о таинственном узнике, который все время находился в железной маске.
        - И еще сходи в церковь Михаила Архангела, там похоронены многие великие князья Романовы. Тебе, как русской, это будет интересно.
        От рассказа Элизабет мне стало грустно. Я-то не за этими красотами сюда приехала и вряд ли смогу все осмотреть.
        Я влюбилась в этот милый, очаровательный, по-праздничному нарядный город. И у меня сжалось сердце, потому что я прекрасно понимала: завтра мне уже будет ни до чего. А сегодня как отсрочка перед казнью, милый душевный перекур перед адовой работой.
        К вечеру Элизабет уехала.
        - Мне пора. Думаю, ты здесь скоро освоишься. Если что - звони мне. Вот мой телефон. Я буду или в Париже, или в других местах. Но связаться со мной можно. Оставь сообщение на автоответчике, и я перезвоню. О’кей?
        - О’кей, - ответила я.
        Я легла спать, переполненная впечатлениями сегодняшнего дня. Где-то в мозгу сигналил маячок: «Макс!» Ужасно хотелось позвонить ему и рассказать, как прошел мой первый день в Каннах. Я вдруг поняла, что соскучилась по нему и хотела бы с ним просто поболтать. Он умел в два счета развеселить, поднять настроение. Черт! Как нескладно все получилось! Может быть, мне не надо было отталкивать Макса, а просто по-человечески расстаться. Тогда бы я могла ему звонить в любое время. Хотя что мешает мне сейчас набрать его номер и сделать вид, что нашего последнего разговора не было, что мы по-прежнему друзья (любовники?). Но ведь в будущем мы можем быть только друзьями. Или нет?
        При одном воспоминании о Максе мои щеки обожгло, и я приложила к ним ладони. Макс! Ну как же все глупо и нелепо получилось! Я не хотела!
        И все-таки я не сделала этого.
        Я не позвонила ему.
        Я пребывала в полном раздрае. В конце концов дала себе слово выкинуть из головы всех Максов, вместе взятых. Мне сейчас не до этого. Мне нужно найти Керкозова. И с этой железобетонной мыслью я заснула, предварительно поставив сотовый на шесть утра.
        Каннское утро ворвалось в мою комнату еще раньше, чем я встала с кровати. Я открыла глаза и увидела за окном пронзительно-голубое небо, без облаков, словно кто-то расстелил ровную шелковую ткань - без единого пятнышка и складки. Через открытое окно я слышала легкий шум, аромат кофе и запах свежеиспеченных булочек. Элизабет вчера говорила, что напротив дома - кафе с собственной пекарней и я могу там пить кофе и заказывать круассаны. Что я и собиралась делать.
        Я встала с кровати и, накинув легкий халат, вышла на балкон. Красота! Там впереди - море, яхты, и где-то на одной из яхт - Керкозов, c которым мне обязательно надо встретиться и поговорить.
        Я оделась, спустилась вниз и пошла в кафе. Хозяйка, женщина лет пятидесяти, с крупным жемчугом на шее, аккуратной стрижкой - волосок к волоску, как будто бы только что из парикмахерской, - заученно улыбнулась мне и что-то сказала по-французски. Я ответила на ломаном английском, что мне нужен круассан и кофе эспрессо. Она сдвинула красиво очерченные брови и кивнула головой. Кажется, она поняла мой лепет.
        Пока я пила кофе и ела круассан, я обдумала программу на сегодня. Хотя программа у меня была одна - найти Керкозова. Я встала из-за стола и двинулась к выходу. Вчера Элизабет показывала мне набережную Круазетт и яхты. Мне - туда!
        Еще одна искательница красивой жизни и приключений, подумают со стороны. Ошивается около яхт в надежде подцепить миллионера! Что ж! Мне придется пойти и на это! Снявши голову - по волосам не плачут. А у меня нет другого выхода.
        Поправив на плече пляжную сумку, куда предусмотрительно положила полотенце и купальник, я пошла к набережной Круазетт. Роскошь Канн так и бросалась в глаза: супердорогие тачки, бутики, то и дело попадавшиеся мне на глаза дамы с слишком крупными бриллиантами в ушах. Почему-то у меня не возникало сомнений, что они настоящие.
        Я вышла на набережную Круазетт. Кружевные, разлапистые пальмы слегка колыхались от горячего потока воздуха. День предстоял жаркий.
        Я прошла мимо уже знакомого Дворца фестивалей. Как я поняла, туристы здесь толпятся и днем и ночью. Не иссякает поток жаждущих прикоснуться к миру звезд и совершить променад по центральной красной лестнице.
        Туристы принимали разные позы, щелкали фотоаппараты.
        Ко мне по-английски обратилась длинноногая девушка в белом топике и мини-шортиках. Как я поняла, она просила меня сфотографировать ее. Я удовлетворила ее просьбу, она улыбнулась и выдавила лучезарное «пли-из».
        Я подошла ближе к набережной. По одной стороне Круазетт тянулись пляжи, усыпанные телами, как где-нибудь у нас в Сочи или в Крыму. Золотистый песочек и загорелые тела. По другой - стояли пафосные дорогие отели. Никак не меньше пяти звезд.
        По набережной прогуливались праздношатающиеся девицы с голодным блеском в глазах. Как же! Как же! Они приехали сюда охотиться на миллионера, а он, паршивец, никак в их сети не попадается. Вот подлец!
        От обилия белоснежных, как на подбор, красавиц-яхт рябило в глазах. Здесь главенствовали два цвета: ослепительно-синий - моря и не менее ослепительно-белый - пришвартованных яхт. К берегу были перекинуты трапы. Это как мост в другой мир. Такой близкий и одновременно далекий. Два мира, которые редко смешиваются.
        На яхтах кипела своя жизнь. Где-то никого не было видно, а где-то мужчины сидели на корме и читали газеты, один сидел и завтракал. И не обращал ни на что никакого внимания. Плевать он на всех хотел. Он настолько презирает шатающихся на берегу и относится к ним, как знатные патриции в Риме относились к рабам, - абсолютно не стесняясь при них раздеваться и делать интимный туалет. Так и здесь…
        Но глупенькие охотницы явно не чувствовали таких нюансов. Они проплывали по набережной и ежесекундно заливались смехом. В нем звучало тяжелобетонное отчаяние: ну обратите на меня внимание! Пожалуйста-а-а!
        Я села на парапет набережной и посмотрела в море. У меня не было никаких зацепок, кроме названия яхты, в котором фигурирует слово «мечта», то есть «dream». И где ее искать? Может, купить бинокль…
        - Отойди! - услышала я сердитый шепот. - Ты загораживаешь мне вид.
        - Чего? - Я повернула голову. На меня сердито сверкала глазами девушка в майке с надписью «Я люблю мужчин и красивую жизнь!». Ее спутанные светлые волосы закрывали почти половину лица, а над верхней губой была родинка, как у Синди Кроуфорд.
        - Отвали, лахудра! Это мое место.
        - Ты его купила? - лениво спросила я. И тут до меня дошло, что я препираюсь со своей соотечественницей. Елы-палы! Где наша не бывала и не скандалила? - Девушка, а в чем дело? - уже с напором спросила я. - На этом месте не написано, что оно ваше.
        - Ты сейчас у меня поговоришь! У меня здесь контакт налажен. Я не первый день сюда хожу. А ты явилась с бухты-барахты и хочешь сразу на все готовое? Отваливай и не путайся под ногами.
        - Я тебе не конкурентка!
        - Это все так говорят!
        Неожиданно девушка приняла картинно-красивую позу и откинула волосы назад. Потом повернула голову и помахала рукой.
        - Это мой лимончик!
        - Миллионер, что ли!
        - Естественно. Я здесь окучиваюсь уже вторую неделю. И только два дня назад мне с этой яхты помахали рукой.
        - Да уж, прогресс!
        Иронию в моем голосе девушка не почувствовала.
        - Ты еще здесь?
        Внезапно я приняла решение.
        - Слушай! Ты, наверное, многих здесь знаешь… Я ищу одного человека. Не могла бы ты мне помочь?
        - Миллионера ищешь?
        Господи, cдались им эти чубрики! Крыша съехала при виде чужих денег!
        - Не знаю: миллионер он или кто. Но он мне очень нужен. Он причастен к убийству моего мужа.
        Во взгляде моей новой знакомой проскользнуло нечто, похожее на любопытство.
        - Да? И что?
        - Помоги человеку, то есть мне. А я обещаю с тобой не конкурировать и палки в колеса не ставить.
        - Ты одна тут, что ли! - фыркнула девушка. - Здесь вся набережная нашими Таньками да Ленками усеяна. Приехали чувихи свое счастье искать. Время с середины июля до сентября здесь даже называют русским сезоном. Ладно, вдвоем хоть веселей. А то я сюда одна свалила. Ольгу в последний момент мать не пустила. Скандал такой был, вот поэтому приходится одной по пляжам и барам ошиваться. Пробовала подружиться с одной - куда там, чуть драка не получилась.
        Моя новая знакомая, которую звали Света, трещала без умолку. Она ввела меня в курс дела, а я слушала ее и кивала головой. Как я понимаю, охмурять миллионера - наука тяжелая. Конкуренток - много, шансов - мало. Кроме того, миллионеры иногда удачно маскируются. Это надо быть ясновидящей, чтобы правильно вычислить счастливого обладателя миллионного счета в банке. Иногда они так мимикрируют, что хамелеоны отдыхают. А однажды с одной русской телкой обалденный курьез приключился. Клеился к ней один типчик, который выглядел так себе, если не сказать - затрапезно. Шлепанцы какие-то, шорты, «Ролекс» фальшивый. Все как будто бы на одной барахолке приобрел. Она и послала его куда подальше, решила на мелочь не размениваться, ловить так о-очень крупную рыбку. А потом все было просто опаньки. Этот типчик настоящим миллионером оказался - просто вид у него такой полубомжовый. Кто его знает, может, не любит дядя выделяться из толпы, cтарается быть ближе к народу. Вот она потом локти себе кусала. Но поздно было. Все! Тю-тю - поезд ушел.
        - Слушай! - сказала Светлана. - Пошли в кафе посидим. Я со вчерашнего вечера не жрамши. У тебя деньги есть? Угостишь?
        - Угощу.
        - Кафе тут дорогующие, рестораны - тоже. Сидишь - один кофе пьешь. А толку-то. Иногда еще зеленый чай заказываю. Скоро этот чай будет у меня из ушей выливаться. Пляжи здесь трех видов - бесплатные для всех (без удобств), платные для всех (с лежаками) и именные, которые принадлежат отелям. Так вот на них даже билеты не продаются. А там уж точно одни миллионеры кучкуются. И туда никак не попасть. Вот так-то, Вероника! А ты что думала? Миллионеры тебе так просто сдадутся?
        - Я вообще-то ничего не думала.
        - Ну да! У тебя свой интерес.
        Мы шли по набережной. Мимо оплота солидности и баснословных бабок - отеля
«Карлтон». Из него как раз вышел араб в национальном бурнусе вместе со своим гаремом - тремя женщинами в восточных одеяниях.
        - Счастливые! - вздохнула Света. - Пристроены к богатому чуваку. Вон сколько золота на руках звенит.
        Я фыркнула.
        - А что? Дай объявление в местное брачное агентство. Красивая русская девушка составит счастье богатому арабу.
        - Смешно? - с некой обидой произнесла Света. - А мне - нет. Как подумаю, что придется в Хабаровск возвращаться и еще целый год денег копить.
        - А вообще кем ты работаешь?
        Света беспечно махнула рукой.
        - Проще сказать - кем не работала. И менеджером в фирме по установке пластиковых окон, и секретаршей у одного крутого босса. Хорошая работа была, правда, не удержалась. Нашел еще моложе и красивее. Всего четыре месяца проработала. Он своих секретарш почти каждый месяц менял. Так что мне еще повезло.
        Мы выбрали небольшой ресторанчик с летней террасой.
        - Цены увидишь - ахнешь! - вздохнула Светлана. - Отпад полный. Как это они жрут и не морщатся. Кучу евро прожирают за раз.
        - Значит, не последние эти еврики.
        - А то!
        Я пролистала меню. Самый дешевый коктейль - восемьдесят евро. Чай - тридцать. Кофе - сорок. Н-да!
        - Ты что будешь? - спросила я Светлану.
        - Чай! Что же еще!
        - Могу взять салатик. Это самая дешевая еда. Сто сорок евро.
        - Блин! Уроды!
        - Ну так взять?
        - Если не разоришься, то возьми.
        - Пока не разорюсь. Считай это моим личным вкладом в твою охоту на миллионера.
        - Если бы они еще сюда заглядывали. - Света наклонилась ко мне и заговорщицки прошептала: - Как ты думаешь, вон тот старичок - настоящий миллионер или фальшивка?
        Я оглянулась. За соседним столиком милый старичок в сером летнем костюме и очках с золотой оправой уминал куриные крылышки.
        - Не знаю, - растерянно сказала я. - У него на лбу не написано, кто он такой. Кто его разберет. Может, он профессор на пенсии.
        - А если подойти познакомиться? - Света машинально провела рукой по волосам. - Как я выгляжу?
        - Отлично. Но… не выйдет.
        - Почему?
        - Смотри сама.
        К старичку спешила женщина, моложе его лет на двадцать. Ухоженная пятидесятилетняя красотка с ярким маникюром, на высоченных шпильках и киношным мейк-апом. Прямо бывшая кинозвезда.
        - Здесь даже старички окучены, - с завистью прошептала Света. - Облом! И так уже не первый раз.
        - Не расстраивайся, все еще получится, - утешила я ее.
        - Если бы…
        Мы съели по салату и выпили чай-кофе. Потом Света вопросительно посмотрела на меня:
        - Ну а ты как будешь искать своего миллионера? Каким способом?
        - Честно говоря, без понятия. Я знаю только, что у него есть яхта. И название яхты… какая-то мечта.
        - Мечта… - протянула Света и хохотнула. - Тут этих «дримов», как собак нерезаных. Кругом «дримы», «дримы». «Голден дрим», «Блю дрим», «Силвер дрим».
        - Откуда ты знаешь?
        - А я, прежде чем сюда ехать, выучила названия яхт. Подруга подсказала.
        - Ясненько… Так что получается - мне ничего не светит? И нужной мне яхты я не найду?
        - Подожди раньше времени паниковать! Фамилию своего олигарха - знаешь?
        - Знаю.
        - Уже полдела. Мы с тобой сегодня вечером на одну дискотеку закатим и там уже разберемся, что к чему. Если повезет, кого-нибудь подцепим и твоего дядю разыщем.
        - А без этого никак? - с надеждой спросила я.
        - Никак, - качнула головой Светка. - Дискотека - это центр каннской жизни. Где ты еще с богатым народом соприкоснешься? Пляжи либо дорогие, либо закрытые. На яхты не сунешься. Тебя арестовать могут за проникновения на частную собственность. Так что все пути ведут на дискотеку.
        - Ну, если необходимо.
        - Необходимо, - припечатала Светлана.
        Мы расстались с ней до вечера. А вечером назначили свидание на Круазетт около Дворца фестивалей. Там должна была состояться какая-то пафосная вечеринка с заезжим крутым диджеем. Там и потусуемся с пользой.
        Я пила кофе и думала, что моя авантюра, похоже, потихоньку проваливается. Найти Керкозова - все равно что иголку в стоге сена. Миллионеров с яхтами здесь навалом, и все яхты сплошные «дримы». Светлана надеется на дискотеку, а я уже ни во что не верю. Хотя не рано ли я сдалась? Меня сюда привело желание найти убийцу моего мужа, так пусть это чувство служит мне хорошим «топливом» для мести. А если я буду рано паниковать и действовать с пораженческим настроением, я ничего не добьюсь, неплохо бы мне вспоминать об этом почаще. И все равно… мне так не хватает Макса!
        Я продремала почти до самого вечера. Но в восемь проснулась и стала собираться. Дискотеки всего мира одинаковы. Побольше короткого и блестящего. Я выбрала черное мини-платье на тонких бретельках. Оно сильно обтягивало меня, и в нем я походила на женщину-кошку. Еще босоножки на шпильках, губы, намазанные розовым блеском, распущенные волосы и сексуально-призывный взгляд. Теперь я стопроцентно походила на искательницу приключений.
        Мы встретились со Светланой, и я с трудом узнала ее: боевой мейк-ап, юбка еще короче моего платья, шпильки - еще больше.
        - Ну подруга! Ты даешь, - восхищенно окинула она меня взглядом. - С утра ты мне мышью серой показалось. Нет, cимпатичной девчонкой, но неприметной. А сейчас - вау! Смотри не отбей у меня добычу.
        - Я поделюсь с тобой, если что, - пообещала я.
        - Идет!
        Рестораны переливались огнями. Огни везде - на море, в порту. Этот блеск напоминал сверкание золота. Напротив красной лестницы по-прежнему была толпа туристов с фотоаппаратами и видеоаппаратурой. Наверное, они здесь круглосуточно дежурят.
        - И где тут дискотека?
        - Вход рядом. Видишь! - Светка схватила меня за руку. - Блин! Фейсконтроль какой! Мы его не пройдем.
        Около охранников уже стояла стайка девиц, их разговор напоминал стрекот кузнечиков: монотонный, на высокой ноте. Они все были как куклы Барби - на одно лицо. Кажется, я за эти дни уже стала спецом по охотницам за миллионерами и такую девицу безошибочно вычислю в толпе. Я даже могу открывать свое агентство по подбору невест для олигархов. Неплохая мысль! Будет чем заняться впоследствии.
        - Пойдем! - потянула я Светлану за руку. - Не бойся. Рисковать так рисковать.
        - А что, ты права! Где наша не пропадала!
        Светлана хорохорилась изо всех сил. Но я-то видела, как она дрожит. Слишком многое поставлено на карту: ей нужно охомутать миллионера - и все! Иначе еще год унылой и беспросветной жизни в Хабаровске. А годы идут… Хотя, на мой взгляд, лучше бы вышла замуж за простого парня. Без всяких миллионов. Кто знает, может, он сам заработает свой первый миллион. Надо будет подсказать ей и такой вариант, а то ведь свихнется девка от этой бесперспективной, на мой взгляд, охоты за тостопузиками.
        В этой стайке сплошь и рядом звучала русская речь. Девицы окидывали нас неприязненными взглядами. Еще бы! Объявились конкурентки на их динноволосые головы.
        Большинство из них отсеивались и просто стояли в надежде, что их когда-то пропустят. Дошла очередь и до нас.
        - Вы одни? - спросил охранник с чудовищным акцентом.
        - Вы - русский? - уточнила я.
        - Грузинский, - без тени улыбки ответил амбал. - Мест нет. Есть только на ВИП-танцполе. Покупайте туда билеты. Или ждите, когда освободится место в танцевальной зоне. Сейчас там все занято.
        Он пристально посмотрел на меня, и в его глазах вспыхнули огоньки.
        - Ну так покупаете или нет?
        - Покупаем.
        Я полезла в сумочку и достала оттуда кошелек.
        Заплатив умопомрачительную сумму, я посмотрела на Светлану.
        - У нас уже одни расходы без доходов. Твоя охота - удовольствие дорогое.
        - Еще бы!
        Темный зал переливался огнями всех цветов: все пульсировало, грохотало, гремело децибелами. Как будто бы огромная мерцающая змея била хвостом по залу, рассекая темноту.
        - Оглохнуть можно! - крикнула я Светлане.
        - Главное - не ослепнуть, а то ничего не разглядишь. Не зевай - давай ищи буратинку!
        На подиуме извивались стриптизерши: две блондинки и брюнетка. Бикини-ниточки, обнаженная грудь, пышные волосы и сладко-приторное выражение лиц. По бокам - три отгороженные ВИП-зоны с охранниками. Обитатели ВИП-заповедника сидели на возвышении, чтобы лучше видеть танцующих на танцполе девушек. Они присматривали себе подходящих, и если кто-то им нравился, кивали охраннику, и тот приводил девушку к своему хозяину. Но это был еще не повод для радости. При ближайшем рассмотрении девушку могли отправить обратно на танцпол, как забракованный товар. А если понравится - снабжали специальным браслетом, который позволял беспрепятственно входить и выходить из ВИП-зоны.
        Об этом всем мне поведала Светлана. Это азбука каннской жизни, и ее надо знать наизусть.
        Мы танцевали и зажигали. Присмотревшись, я поняла, что большинство просто перебирают ногами, на лице - скучающее выражение.
        - Девицы здесь какие-то замороженные! - крикнула я Светлане в ухо.
        - Это правила хорошего тона! - крикнула она мне в ответ. - Значит, ты здесь не первый раз и не выпендриваешься. Ты, типа, постоянно тусуешься в клубах и на дискотеках. И тебе, типа, все по фигу. Будешь сильно дрыгаться, поймут - ты лох и новенькая.
        Все это напоминало мне аквариум со слабо шевелящимися рыбами, которые вот-вот впадут в анабиоз.
        Но мне почему-то стало весело, и меня охватила эйфория. Я прекрасно танцевала, ходила на танцы, и уже в замужестве не бросала это занятие. Я покажу, на что я способна, и гори все синим пламенем. А то мы будем так притоптывать до утра и без особого успеха.
        Моя тактика вскоре принесла свои плоды: я почувствовала, что кто-то трогает меня за локоть. Обернувшись, я увидела перед собой высокого шкафа, смотревшего на меня сверху вниз.
        - Пройдите за мной! - произнес он по-английски. Я поняла его слова и кивнула.
        - Нас двое, - растопырила я пальцы. - Двое. Я и подруга.
        Моего английского хватило на то, чтобы сказать эту элементарную фразу.
        Шкаф произнес с непроницаемым видом:
        - За мной.
        Я схватила Светлану за руку и потащила за собой.
        - Нас пригласили в ВИП-зону, - прошептала я ей. - Так что держись. Может, cегодня вечером мы вытащим козырного туза.
        - Кого?
        - Того самого, - прошептала я ей. - С миллионами.
        - Точно! Не уйдет он от нас. Ты у меня как талисман. Хорошо, что я с тобой связалась. С тобой, смотрю, не пропадешь, ушлая девка, все ходы и выходы найдешь.
        Мы шли в ВИП-зону. Светлые и темные столики, которые чередовались в шахматном порядке, низкие стеклянные столики, грохочущая музыка. Плыл тошнотворно-сладкий запах марихуаны. На диванах вальяжно расположились те самые тузы с деньгами, на которых идет настоящая охота. У некоторых на коленях девочки, с которыми они целуются взазос. При мне один папик запустил свою лапу блондинке в декольте, и на ее лице расплылось подобострастное выражение: «Чего изволите еще?» Я отвела глаза.
        Наш проводник подвел нас к светлому дивану и что-то шепнул сидящему на нем молодому худощавому человеку.
        Тот поманил меня пальцем.
        - Иди сюда! Ближе. - Он произнес именно эти слова на английском, который я с трудом разобрала.
        Я подошла к дивану. Молодой человек с худым лицом, в белой футболке и черных джинсах. Поверх футболки висит большая золотая цепь с крестом.
        - Сядь! - Он схватил меня за руку и с силой посадил рядом.
        - Инглиш? Дойче? Черно-го-рия, - проговорил он по слогам.
        Я мотнула головой.
        - Раша.
        И здесь он заржал, показывая крупные неровные зубы. А потом хлопнул по коленке.
        - Я так и думал! Привет, Мотя! Откуда ты?
        - Из Москвы, - машинально ответила я.
        - И сразу сюда рванула? В Канны! Где же еще отдыхать бедной студентке, как не на Лазурном Берегу? Деньги сама заработала, или папа с мамой дали, или, может, папик подкинул?
        - Сама заработала, - процедила я сквозь зубы.
        Что-то в моем тоне настораживает его.
        - Ты чего тут пиликаешь? Здесь хозяин я. Меня, кстати, Роман зовут. Можешь называть Ромео. Меня все тут Ромео зовут. А ты кто?
        - Вероника, - решила я назваться настоящим именем.
        - Вероника! - пропел он, беря прядь моих волос в руку и слегка дергая их. - Красивое имя! Красивая телка!
        Он положил руку на мою грудь.
        - Нравится?
        Только сознание, что я осуществляю акт благородной мести, ударживало меня от шага - встать и выплеснуть ему в лицо все, что я думаю об этом Ромео.
        - Водочки налить? - поинтересовался он.
        На столе стояли три бутылки русской водки, cтаканы, cоленые орешки, сырные палочки и пепельница, полная окурков.
        - Нет. Не надо.
        - А я сказал - пей!
        Он налил мне в стакан водки и протянул:
        - Пей.
        Я отхлебнула глоток и поставила стакан на стол.
        - Чего не пьешь?
        - Вечер длинный. Выпью.
        Я поискала глазами Светлану, но не нашла.
        - А… где моя подруга?
        - С охранником. Ты для меня. Подруга - для него.
        - Вы приплыли сюда на яхте?
        Рука Романа-Ромео по-прежнему лежала на груди.
        - На яхте, - кивнул он. - Покататься хочешь?
        Я закатила глаза и изобразила на своем лице крайнюю степень восторга. Причем такую крайнюю, что Станиславский отдыхает.
        - Прокачу. Если себя вести хорошо будешь.
        - Постараюсь. А вы всех русских знаете? Ну тех, кто здесь на яхтах швартуется.
        Роман-Ромео насторожился:
        - Ну не всех, положим. А что? Тебе кто-то конкретный нужен?
        - Да.
        Я положила руки на колени и постаралась сосредоточиться, чтобы не провалить важный разговор. Я прекрасно понимала, что от этого разговора зависит слишком многое… Мои мысли путались: здесь слишком накурено - тяжелый спертый воздух щипал глаза, взвинченный искусственно-громкий смех девиц в ВИП-зоне уже действовал на нервы. И этот Роман-Ромео с цепкими глазами. Меня не могла успокоить его влажно-похотливая улыбка. Его глаза скальпировали и сверлили меня насквозь.
        - Мне нужен Александр Керкозов.
        - Зачем? - вопроc слетел с губ Романа молниеносно, как набухшая капля.
        Я поджала губы. Мне следовало рассказать какую-нибудь душещипательную историю. Но так, чтобы мне поверили, иначе - полный облом и пинок под зад. А мне необходимо было здесь задержаться и разведать обстановку. Тем более этот тип наш, из русских… А о соотечественнике лучше всего узнать у своего. Моя задача - чтобы мне поверили.
        - Я работала в клинике, которая принадлежит Керкозову. Но его директора недавно убили, а меня лишили зарплаты за два месяца. А моей подруге cделали неудачную операцию, и она попросила меня сюда приехать и разобраться, - тараторила я. - Она - девка богатая, вот и дала бабок на эту поездку.
        На лице Романа-Ромео застыло непроницаемое выражение, cловно он оглох и на мои слова никак не реагирует.
        - Значит, тебе Керкозов нужен? - наконец разлепил он губы.
        Я кивнула и жалобно посмотрела на него. Как побитая собачонка.
        - Я знаю, где находится его яхта. Приходи послезавтра туда. Там намечается вечеринка. Встретимся около дискотеки в девять вечера. Я отвезу тебя туда. Идет? - он снисходительно посмотрел на меня.
        - Ой, cпасибо.
        - Спасибо скажешь после, - многозначительно проговорил Роман-Ромео. - Послезавтра на яхте. Можешь топать!
        Я встала и на ватных ногах направилась к выходу.
        Светка выкатилась через полчаса.
        - Долго ты там с охранником забавлялась, - поддела я ее.
        - Охранник - хренотень полная! - затрещала Света. - Представляешь, я познакомилась с одним богатым бизнесменом, и он пригласил меня поехать на его яхте к Сардинии. Супер! - взвизгнула она.
        - Я рада за тебя.
        - Но ты и правда мой талисманчик! Как с тобой связалась, так и дела пошли в гору. Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить.
        - И когда уезжаешь?
        - Завтра! Если все будет нормально. - Светка подскочила к пальме и постучала по ней три раза.
        - Значит, послезавтра я топаю на одну вечеринку в одиночестве.
        - Куда?
        - Да так. Этот дядя из ВИП-зоны пригласил меня на яхту к этому типу, которого я разыскиваю.
        - Понятно, - протянула Светлана. - Он к тебе приставал?
        - Было маленько.
        - Если он полезет, запомни одно правило: подарки или деньги бери сразу. Часто одна ночь так и остается одной ночью и продолжения не следует. Подарки выклянчивай без стеснения. Они к этому привыкли, ну, типа, что за все надо платить. Подведи его к бутику и вплесни руками: ах, о таком платье я мечтала всю жизнь, ой, эти сережки так подходят к моему лицу. Поняла?
        - Запомнить трудно, - сыронизировала я.
        - Наматывай на мозги, наматывай. Зря времени не теряй. Когда ты еще сюда попадешь!
        Мы с ней расстались, и я подумала, что послезавтра, возможно, я получу ответы на свои вопросы. Или нет.
        Утром я встала поздно. В двенадцать. После вчерашней дискотеки в голове с непривычки стреляло. Я оделась и вышла на улицу. Даже завтракать мне не хотелось. Я решила послоняться по городу, чтобы убить время до завтрашнего вечера.
        Когда в очередной раз я сидела в кафешке и потягивала холодный чай с мятой - при такой жаре не хотелось ничего есть, только пить, - мужчина за соседним столиком махнул мне рукой. На всякий случай я оглянулась. Может, это не мне. Но оказалось, что сигналят именно мне. Недоуменно пожав плечами, я подошла к мужчине со своим высоким стаканом. Это был лысеющий дяденька лет пятидесяти с гаком, плотного телосложения, в белой футболке и с дорогими часами на руке. Часы, как я поняла, на Лазурном Берегу наряду с машиной один из главных показателей твоего статуса. Хотя и здесь можно лохануться, наткнувшись на миллионера в дешевке или представителя мидл-класса в дорогущих часиках.
        - Что вы хотите? - спросила я.
        Он мотнул головой и застрекотал по-иностранному.
        - Инглиш? - уточнила я.
        Он широко улыбнулся и что-то повторил.
        Как я поняла, он был португальцем и разговаривал по-испански.
        - Спаниш ноу, - пояснила я.
        Он сделал жест рукой, приглашая сесть за столик. Я села. Он протянул мне меню, предлагая выбрать блюда. Я пролистала меню, раздумывая, что бы это значило. Добрый Санта-Клаус, оказывающий помощь голодным девушкам, или что-то другое. Я захлопнула меню и вопросительно посмотрела на него. Он истолковал взгляд по-своему, и в следующий момент его жирная лапа легла мне на колени. Я отпихнула ее и поднялась со стула.
        - Эй, девушка! - услышала я рядом. - Присаживайтесь ко мне. Не пожалеете!
        Я обернулась. На меня нахально смотрел высокий рыжий парень в белой шляпе. В таком виде он смахивал на ковбоя.
        - Это вы мне?
        - Тебе! - захохотал он. - Шлепай сюда. Бери свои манатки и дуй ко мне.
        Мои манатки, состоявшие из сумочки на плече и наполовину опорожненного стакана с зеленым чаем, вместе со мной перекочевали за столик к парню.
        - Садись! Чего к жабику села?
        - Он сам позвал.
        - Это всегда так звучит. Сам! А на самом деле наши девки на шею к любому иностранцу вешаются. Даже смотреть противно. Самые голодные женщины - наши. А эти папики этим бессовестно пользуются. Иногда девушку вообще берут за ужин в ресторане или билетик в клуб. Представляешь?
        - Представляю.
        - Ну, будем знакомы. Сергей. Можно Серега.
        - Вероника.
        - Красивое имя.
        - Не спорю.
        - Из Москвы?
        - Точно.
        - А я из Сибири. Простой сибирский парень. С простыми нефтяными миллионами. Веришь?
        - Почему нет. По-моему, тут на каждом шагу простые парни с «Ролексами», которые разъезжают на «Ламборджини» и «Бентли».
        Он оглушительно расхохотался, показывая крупные белые зубы.
        - А ты девка с юмором. Люблю таких!
        - Я и сама себя люблю.
        - Тоже неплохо, - и он подмигнул мне. - А как насчет остального?
        - Не поняла!
        - Ну, типа, завалиться в номер.
        - Отрицательно.
        - Ишь ты! - повертел он головой. - А зачем ты тогда приехала? Разве не за бабками?
        - Представь себе - нет. Мне нужно найти одного человека.
        - Сбежавший хахаль? Который сделал ноги накануне свадьбы?
        - Не совсем так. Но близко к истине.
        Я подумала, что самая живучая и понятная для мужиков байка, что баба разыскивает кавалера, удравшего от нее в неизвестном направлении. Эта история всегда тешит их мужское самолюбие. Вроде они такие пупы земли, что ради них хоть куда.
        - Понятно! - раздельно проговорил он. - Но, может, плюнешь на него, а? На фиг он тебе сдался! Со мной будет не хуже. - Он наклонился ко мне и прошептал, глядя прямо в глаза: - Знаешь, на меня все девки и бабы вешаются. Я жутко сексуальный парень. За ночь могу несколько раз оттрахать.
        - Впечатляет.
        - Ну как?
        Я посмотрела на него, и во мне проснулась жгучая жажда забыть Макса, вычеркнуть его из своей жизни. Мне кажется, что в половине женских измен присутствует доля мести бывшему или настоящему возлюбленному. Я представила Макса с Элизабет и еще с кучей других баб, и по моей спине прошла дрожь. Я не могу все время вспоминать его. Я должна отвлечься, пусть и таким способом. Но кто сказал, что секс - самый плохой способ забыться?
        - Можно.
        Серега хлопнул меня по руке.
        - Правильный выбор. Одобряю.
        Он закрыл меню.
        - Я еще не поела, - безапелляционно заявила я. - У меня аппетит проснулся.
        - Твой несостоявшийся трахальщик смотрит на нас не очень-то дружелюбно, - ухмыльнулся Серега. - Привык рассчитывать на дармовщинку.
        Я хотела сказать, что плата за обед в кафе тоже не очень-то напряжет Серегу, но промолчала. Кто знает, как он отреагирует на это.
        Поев, я поднялась со стула и посмотрела на своего нового бойфренда.
        - Ну что, поехали!
        Я изо всех сил пыталась проникнуться духом этого города, праздничного и легкомысленного. Города, где все возможно и все рядом. Дорогие бутики, роскошные машины и шикарные яхты. Эта роскошь пьянила и одуряла, сшибала с ног и сносила крышу.
        Я, похоже, не стала исключением.
        За углом кафе Серегу ждал «Ягуар». Мы сели в машину, и я тряхнула волосами. Теперь я сама себе напоминала искательницу дешевых приключений. Хотя почему же дешевых? Рядом со мной миллионер из Сибири! Странное дело, сознание, что я подцепила миллионера, меня совсем не грело. Напротив, на душе было как-то муторно-погано. И больше всего на свете я хотела бы сейчас оказаться рядом с Максом, а не с этим Серегой, считающим себя неотразимым мачо.
        Отель, куда мы приехали, был понтово-пятизвездночным. Шикарный ярко-синий бассейн, номера класса люкс - куча зеркал, мягкие кремовые диваны со множеством подушек, изящные антикварные столики, картины на стенах, хрустальная огромная люстра.
        Серега открыл бар, достал бутылку спиртного и налил себе в стакан.
        - Будешь?
        - А что это?
        - Вино ихнее. Красное. Вкус - нормалек. Слабовато, но терпимо.
        - Выпью.
        Я отпила вино и посмотрела в окно. Какого черта я сюда приперлась? Похоже, желание отомстить Максу завело меня слишком далеко…
        Секс с Серегой напоминал больше всего битву на ринге. Он старался изо всех сил: вертел меня, поминутно менял позы, все время спрашивал: как он - крут или не очень.
        Я должна была говорить ему комплименты, что он секси и настоящий мачо и вообще такого мужика у меня никогда не было. Я думала, что он такую развесистую клюкву не проглотит, но оказалось - сработало. Мужикам, чем грубее комплименты, тем лучше. Критичность у них по нулям.
        Я проявляла чудеса акробатики и думала об одном: когда все закончится. Мое тело ныло и болело, кроме того, я уже устала расточать похвалы мужскому достоинству этого неутомимого сибиряка.
        Мои мучения закончились не скоро. Но пришел конец и Серегиным секс-подвигам. Он обмяк, звучно хлопнул меня по ягодицам и издал рык.
        - Оттянулись! Ты еще жива?
        - Вполне, - пробормотала я, выкарабкиваясь из-под него.
        - Я одну бабу так прокачал недавно, что она после в обмороке валялась. Представляешь?
        - Еще бы!
        Я приняла душ и, закутавшись в халат, висевший на полке, вышла к Сереге.
        Он лежал на диване голый и глушил стаканами спиртное.
        - Теперь баиньки? - спросила я.
        - Подожди! - Он похлопал по дивану. - Сядь со мной. Расскажи о себе: кто ты, чем занимаешься.
        Где-то я об этом читала или слышала, что после секса некоторых мужиков тянет на откровения. Распространяться о себе в мои планы не входило.
        - Рассказывать особо нечего. - Я скормила ему легенду, что я - секретарша в небольшой фирме. Платят мало, личной жизни - почти никакой. Вот был бойфренд и тот слинял от меня. Теперь я его разыскиваю, больно втрескалась в подлеца.
        Серега слушал меня вполуха.
        - Все вы бабы шлюхи, - помрачнев, изрек он. - Шлюхи и паскуды.
        И здесь его прорвало. Через пару минут нефтяник из Сибири рыдал у меня на плече пьяными слезами, вспоминая свою первую любовь - некую Любку, которая не дождалась его из армии и спуталась с другим. И вот, паскуда, даже дождаться не могла, забрюхатела от другого сразу. Он пришел, а она уже с пузом и с мужиком. А он старше ее на пятнадцать лет. И он, Серега, думал с собой покончить: чуть вены себе не резал из-за б… Любки. Но один друг старый наставил его на путь истинный, взял в одну группировку крутую. Ух, и дела они творили - поверить страшно. Капиталец кое-какой сколотили… Потом Серега замолчал и икнул. Очевидно, понял, что распространяться о дальнейшем пути к нефтяным капиталам не просто лишнее, но и опасное дело. Возникла пауза. Я еще пару раз услышала о Любке, которая локти себе кусала от злости, что он выбился в люди, а она - чувиха чувихой до сих пор горбатится на заводе и живет в хрущевке. Он даже хотел подкатить к ней и шубу подарить. На память. Но потом передумал. Я хотела спросить почему, шуба несчастной Любке бы никак не помешала, но поняла, что у миллионеров свои тараканы в голове и не
все их поступки можно объяснить логически.
        Серега заснул у меня на груди, я осторожно положила его на диван, а сама пошла спать в соседнюю комнату.
        Проснулась я раньше Сереги, но будить его не стала. Какое-то время я сидела на балкончике и любовалась видом на море. Но моя идиллия продолжалась недолго.
        Серега встал и зычно поздоровался со мной.
        - Привет, мордаха! Доброе утро!
        - Доброе!
        - Ну что - выходим?
        Он выглядел поскучневшим и посеревшим. От его вчерашнего веселья не осталось и следа.
        - Я буду завтракать в городе, - пояснил он. - Мне надо ехать.
        - Я уже готова.
        Он полез в карман и достал оттуда двести евро.
        - Возьми.
        - Чего? - Я вскинула на него глаза.
        - Бери, говорю.
        - Да пошел ты!
        - Не понял?
        - А здесь и понимать нечего. - Я взяла деньги и протянула ему их обратно. - Отвали!
        На его лице появилось недоуменное выражение.
        - Может, ты это… типа, тряпки хочешь или кольцо с брюликом.
        - Ни хрена я не хочу, - разозлилась я. - Провели время и ладно. Что ты мне свои бабки в лицо тычешь. Я тебе не девочка-припевочка. Забери свои гребаные евро обратно.
        - Как хочешь. - Он с готовностью сгреб деньги и сунул их в карман. - Все, птаха! Выкатываемся из номера!
        Он сказал, что высадит меня в начале набережной Круазетт.
        Мы проезжали мимо сверкающих витрин, и я подумала, что Светка точно бы обозвала меня полной идиоткой. Она-то еще давала мне наставления: тащить миллионера в магазин и пускать слезу, что всю жизнь мечтала об этой кофточке или браслетике. Просить надо сразу после ночи, проведенной вместе, - второго раза может и не быть. Но я понимала, что это не для меня. Вроде бы я перешагну некую грань, за которой перестану уважать саму себя. В конце концов я - это я. А Светка - это Светка. И у нас разные жизненные дороги. Не пересекающиеся прямые.
        Серега остановил машину и, кивнув мне на прощание, умчался. Ночь с миллионером, о которой можно вспоминать в старости, была не такой, какой я представляла себе. Ни серенад, ни роз, ни драгоценностей. Правда, были деньги. От которых я отказалась.
        В девять вечера, как штык, я была около Дворца фестивалей и вертела головой по сторонам в поисках Романа-Ромео.
        Он подъехал на белом авто и кивнул мне:
        - Садись! Поехали!
        В машине мы молчали. Роман-Ромео задал мне пару вопросов типа «как дела» и замолчал, внимательно смотря на дорогу.
        Он остановил машину недалеко от набережной и кратко кивнул:
        - Выходи!
        Через пять минут мы стояли у яхты, на борту которой было написано «Moon Dream» -
«лунная мечта».
        Я поднялась по трапу и оказалась на яхте, на которой слышался девичий визг и смех.
        - Мы не опоздали? - спросила я.
        - Нет. Вовремя, - сказал Роман-Ромео, пропуская меня вперед.
        - А… Керкозов здесь?
        - Будет чуть позже. Он сейчас в городе.
        На яхте все танцевали, дергаясь под бодрые ритмы. Рядом со мной оказался толстенький француз, который попытался положить мне руки на бедра и прижать к себе. Его звали Пьер, и он ни слова не говорил ни по-английски, ни по-русски. Я уклонялась от его атак, но он настойчиво наступал. Я поискала глазами Романа-Ромео, но его рядом не оказалось. Может, он вышел на палубу?
        Я увернулась от объятий Пьера и поднялась на палубу.
        Кто-то зажал мне сзади рот рукой, и я не успела даже крикнуть.
        - Тихо! - шепнул мне на ухо такой знакомый голос. - Ради бога! Не ори!
        Макс отнял руку от моего рта.
        - Макс! - шепнула я и припала к нему. - Макс! - Слезы потекли у меня из глаз.
        - Я…
        - Все потом! Нам предстоит небольшое плаванье. А то сейчас сюда нагрянет полиция - облава на предмет наркотиков. Тебе только неприятностей с этой стороны не хватало.
        С этими словами он толкнул меня в воду. Я даже не успела среагировать. Оказавшись в воде, я заработала руками и ногами.
        - Плыви к берегу! Чем быстрее, тем лучше.
        - Сумасшедший! А если бы я не умела плавать?
        - А я рядом на что? Спас бы! Лучше не говори, а плыви.
        До берега мы доплыли быстро. Я вылезла из воды, дрожа от холода.
        - Теперь к машине. Она у меня недалеко припаркована. Беги за мной.
        Мы понеслись по набережной, как два зайца, за которыми гонятся хитрые лисы.
        Машина Макса стояла в переулке. Нырнув на переднее сиденье рядом с Максом, я машинально пригладила свои мокрые волосы. Меня по-прежнему била дрожь.
        - Холодно? - спросил он.
        - Да… нет… - У меня зуб на зуб не попадал, и я обхватила себя руками, надеясь согреться.
        Я хотела спросить, как он сюда попал, но вместо этого Макс наклонился ко мне и закрыл рот поцелуем. Мое сердце глухими толчками билось о ребра, и я вцепилась в Макса обеими руками, чтобы сохранить равновесие. Он жадно, торопливо целовал меня. Его руки судорожно гладили мои волосы. И наши поцелуи, смешанные с водой, моими непросохшими слезами и торопливостью, никак не могли нас насытить. Мы не могли оторваться друг от друга. Я обхватила Макса за шею, а он меня за плечи. Потом его руки скользнули ниже… к груди… Его руки дрожали так же сильно, как и мои…
        Внезапно он оторвался от меня.
        - Черт! - и провел рукой по лбу.
        - Макс… - тихим голосом спросила я. - Что такое?
        - Я не могу воспользоваться ситуацией. Когда мы с тобой виделись в последний раз…
        - Макс! Молчи! Не надо. Что было - то было. Но это в прошлом.
        Я сама положила руки ему на грудь, но он перехватил их.
        - Черт! Как же я хочу тебя. Я никого никогда так не хотел.
        - Оставь черта в покое, - невольно улыбнулась я. - Может быть, ты займешься чем-то другим?
        Наша мокрая одежда мгновенно слетела с нас. Макс перебрался ко мне, и я изогнулась под ним, принимая удобное положение. Меня возбуждал запах кожаных сидений, парфюм Макса, его руки, его жадные поцелуи, в которых ярости и страсти было больше, чем нежности. Меня накрыла такая мощная волна желания, что я закрыла глаза, не в силах совладать с нею.
        - Макс, - шептала я. - Макс!
        Он вошел в меня, и я выгнулась дугой. Одна моя нога уперлась в руль и скользнула по нему. Я обхватила ногами бедра Макса, и он начал яростно вспарывать меня изнутри. Мне казалось, я чувствую, как от его жара и силы плавятся мои кости и тело становится странно-невесомым, словно оно принадлежит не мне, а другой женщине, которая сейчас находится в машине и самозабвенно отвечает на мужские ласки. Его плоть пульсировала во мне, и я впивалась ногтями в его плечи, как будто они были единственным, что могло удержать меня от улета в другую реальность.
        - Как ты? - хриплым голосом шепчет Макс.
        - Мне… хорошо, - мои зубы стучат.
        Наслаждение затопило меня. Но взрыв еще не созрел. Я почувствовала его приближение, когда сладкая судорога скрючила мне пальцы ног, а потом распорола тело вдоль. Наслаждение выплеснулось в крике, который я заглушила ладонью Макса: я вцепилась зубами в его руку.
        - Только не сдерживай себя! - прорычал он. - Кричи!
        Перед глазами завертелись яркие, сверкающие круги. Мое тело взлетело в последний раз и опустилось без сил. Голова запрокинулась, и я провалилась в сладкое забытье.
        Очнулась я от того, что Макс гладил меня по щеке.
        - Ника! - Он нажал указательным пальцем на мои губы. - Ты - чудо!
        - Да уж - чудо! - Я попыталась взять шутливый тон. Но не получилось. - Макс я, наверное, сошла с ума… - Мой голос прозвучал против воли жалобно.
        - Не ты одна, - усмехнулся он. - Но это ничего страшного. Так и надо.
        Я взяла его за руку. Он поморщился.
        - Я же сделала тебе больно, - прошептала я. - Включи свет.
        - Может, не надо… Раны любви всегда приятны.
        Я рассмеялась и поцеловала его ладонь.
        - Мы так и будем сидеть здесь до утра?
        - А что? Неплохой вариант. Мне так даже нравится.
        - Мне тоже. - Я прильнула к нему.
        - Согрелась?
        - Ага. Даже горю.
        Он рассмеялся.
        - Ладно. Поехали к Элизабет.
        - Я скажу тебе дорогу.
        Он посмотрела на меня.
        - Я знаю, как ехать.
        Я подняла голову. Как же я могла забыть: Макс был любовником Элизабет. И тут меня пронзила жгучая ревность. Такая сильная, что я испугалась сама.
        - Ты с ней спал, - спросила я внезапно севшим голосом.
        - К чему этот допрос?
        - Я задала вопрос. Так что будь добр - отвечай.
        - Ну, спал. И что? Это было давно.
        И тогда я сделала то, чего от себя никак не ожидала. Я схватила его за руку и выдавила:
        - Макс! Не бросай меня. Я не хочу тебя терять.
        - Ника! - Он обхватил мою голову руками и поцеловал в губы. Два раза. Сначала быстро. А второй поцелуй был таким, что мне стало трудно дышать. Его язык проник так глубоко, нежно, дразняще… Желание снова заурчало во мне.
        - Тебе еще нужны доказательства? - улыбнулся Макс.
        - Пока нет, - тихо сказала я.
        - Нам нужно одеться. Боюсь, если нас увидят обнаженными, никто не поверит, что это снимается фильм про нудистов, все решат, что мы - злостные нарушители общественной морали. Хотя этот городишко еще тот развратник, но внешне все должно быть тип-топ.
        Я натянула платье на себя. Оно уже почти высохло.
        - Поехали? - спросил Макс, трогая рычаг передач.
        - Поехали, - прошептала я.
        Через двадцать минут мы уже притормаживали у дома Элизабет.
        - Выходи первой! - сказал Макс.
        Я вышла и направилась к подъезду. Макс догнал меня. Мы молчали. Почему-то не хотелось нарушать это молчание. Мы поднялись в квартиру Элизабет и прошли на кухню. Здесь мы впервые разглядели друг друга как следует. Я нашла, что Макс похудел. Обозначились скулы, и взгляд стал тревожным, как у загнанного волка. Волосы немного отросли и свисали почти до плеч.
        - Ну как? Похорошел?
        Я тихо рассмеялась.
        - Да. Очень. - И сразу же помрачнела.
        - Макс, получается, что меня хотели подставить?
        Макс провел рукой по столу, cловно протирая его от пыли.
        - Я не хотел говорить тебе в машине… Решил отложить этот разговор на потом. Но… похоже, так. Хотели, чтобы ты загремела во французскую каталажку.
        Мне снова стало холодно, меня начала бить дрожь.
        - С чего ты это решил?
        - Эта яхта… не Керкозова, а другого человека. Тот, кто пригласил тебя на нее, хотел дезинформировать. А потом - подставить.
        - Я… не понимаю.
        - Кто тебя привел туда? - Макс посмотрел на меня в упор. От его взгляда я невольно съежилась.
        - Ну, один человек.
        - Сказала «а», скажи и «б», - усмехнулся он.
        - Просто я познакомилась с одним олигархом в вип-зоне каннской дискотеки, - выпалила я, стараясь не встречаться глазами с Максом. - И он привел меня на эту яхту.
        - Что-то подобное я и думал, - легкая усмешка скользнула по губам Макса. - Девушка попала в Канны и решила не упускать своего счастья. Я так и подумал, что ты непременно влипнешь в какую-нибудь авантюру, и поэтому мне срочно нужно подстраховать тебя. Пока ты окончательно не стала подругой каннского олигарха. А если говорить серьезно, то здесь существует целая наука развода по жиже. Настоящих миллионеров и олигархов здесь вычислить довольно трудно. Многие из них стараются не светиться. А по дискотекам чаще всего ходят капитаны яхт, помощники олигархов, менеджеры среднего звена. У кого нет навыка в подобном общении, легко может пасть жертвой разных мошенников и авантюристов. Это так просто. Достать из кармана платиновую VISA, подъехать на «Бентли», потрясти «Ролексом». И все! Очередная дурочка уже в кармане. Твой так называемый олигарх наверняка из этой породы… Я жутко испугался за тебя, Ника! Я боялся, что ты влипнешь в криминал и не выберешься оттуда. И примчался, чтобы помочь тебе. Примчался сегодня. И как оказалось - вовремя.
        Я вспомнила, что сегодня не ночевала у Элизабет, и опустила голову.
        - Ты следил за мной с утра?
        - Нет. С обеда. Я как прилетел, рванул к дому Элизабет. Я видел, как ты вышла в начале девятого, и пошел за тобой. Я видел, как ты прошла на яхту, потом сам проник на нее под видом гостя. Это было нетрудно. Как журналист я научился проникать в закрытые места. Еще перед тем, как попасть на яхту, я сделал один звонок, и мне сообщили, что там будет облава.
        - Но почему тот тип, c которым я познакомилась на дискотеке, так быстро решил меня сдать Керкозову и как он вообще нашел к нему подход? Он из наших, русских. Мне он представился Романом. По кличке Ромео.
        - Это многое объясняет, - кивнул Макс. - Он не тебя сдал, а просто продал информацию. Этот мир сплошной развод по жиже. Все продается и покупается. Как только ты упомянула фамилию Керкозова, он сразу прикинул, сколько может на этом заработать. Вот и все. Следующей его задачей было найти этого Керкозова и предложить ему информацию в обмен на бабки. Тот согласился, а тебя решили вывести из игры и посадить во французскую тюрягу.
        Я промолчала.
        - И что ты решила? - без всякого перехода спросил меня Макс.
        - Может, выпьем кофе.
        - Не помешает.
        Я заварила кофе в полном молчании. Потом разлила его по чашкам.
        - Я уже думала об этом, - тихо проговорила я. - Но я не могу остановиться на полпути. Хотя прекрасно понимаю, насколько это опасно. - Я провела рукой по лбу. - Но я любила Олега и не могу предать его память. Ради него… - Я замолчала.
        Макс своей рукой накрыл мою руку.
        - Я с тобой. Что бы ты ни решила, я буду рядом. Но право выбора всегда остается за тобой. Это твое решение. Я бы и сам поступил точно так же.
        Возникла пауза.
        - Ну раз ты решила… То я тоже должен поделиться с тобой информацией, которую мне удалось добыть. И кстати, весьма ценной. Нам она может очень даже пригодиться.
        Я вопросительно вскинула на него глаза.
        - Я с самого начала знал, что наши дороги пересекутся, - усмехнулся он. - У меня есть одна знакомая девушка. Она - манекенщица и модель, и она отдыхала на яхте Керкозова. Я думаю, ее рассказ может быть интересен. Я связался с ней, но в то время она участвовала в фотосессии в Марокко. Завтра она прилетает в Париж. Мы можем поговорить с ней.
        - Как ты на нее вышел?
        - У журналистов свои источники информации. Я же вольный парень и ловлю информацию там, где другие пасуют. Разве я тебе не говорил об этом?
        - Говорил.
        - У русской мафии на Лазурном Берегу тоже случаются проколы и просчеты. Она тоже под колпаком, хотя, может, и не догадывается об этом. Утечка и слив информации идет постоянно. Крупная рыбка жрет мелкую. Понимаешь? Но это мои источники и мои каналы. Меньше знаешь - лучше спишь, - неожиданно заключает он.
        - Она русская, эта девушка?
        - Да. Из наших. Она уехала семь лет назад. Ее зовут Олеся. У нее была сестра. Успешная модель. Но она недавно погибла. Выбросилась из окна. Сдали нервы. У моделей это бывает.
        - Мы выезжаем завтра?
        - А зачем нам терять время? Каждый день дорог. Я созвонюсь с Олесей, и мы подъедем к ней.
        - Идет! - Я замолчала.
        Макс встал и обнял меня за плечи:
        - А теперь спать!
        Я проснулась от того, что чьи-то волосы щекотали мне шею. Я повернула голову: Макс спал рядом, чуть приоткрыв рот и раскинув руки. Его правая рука лежала на моей груди. Я сняла ее, и Макс что-то пробормотал. Я рассмеялась. Мы спали обнаженными, и тепло его тела приятно грело меня. Я чуть отодвинулась, а потом рывком поднялась с кровати. Накинув халат, я подошла к балкону и открыла дверь. Судя по прохладному воздуху, было еще очень рано, но запах свежей выпечки из кафе напротив уже щекотал мои ноздри.
        - Доброе утро! - Макс вырос сзади внезапно. Он обнял меня и крепко прижался своим телом. Я рассмеялась.
        - Стой и не двигайся! - шепнул он мне. Его восставшая плоть медленно входила в меня. Я слегка прогнулась вперед, опираясь о косяк балконной двери. Ровное блаженное тепло разлилось внутри меня. Я застонала и откинулась назад. Рука Макса стиснула мою грудь, и я почувствовала, как набухли соски. - Расслабься, - шепнул он мне. - Смотри, какое прекрасное утро. И ни о чем не думай…
        Вряд ли я могла в эту минуту о чем-то думать - только о Максе, о его горячих руках, его обжигающем шепоте. Он шептал мне нежные словечки, при этом покусывая мочку уха, и с каждым разом я ощущала, как силы покидают меня, и я вот-вот, полностью обессилев, просто упаду в его объятья и останусь там навсегда.
        На горшок с петуниями сел воробей и весело завертел головой. Небо как перевернутая чаша накрывала дома и зелено-изумрудные деревья. Макс в последний раз прильнул ко мне и замер.
        - Ника! - его губы скользнули по моей шее. - Моя Ника!
        Он поднял меня и втащил в комнату. Смеясь, мы упали на кровать.
        - Если б ты меня не подхватил, я бы рухнула прямо на пол.
        - Я галантно помог тебе удержаться на ногах.
        - Точно! Ты всегда такой тип-топовый кавалер?
        - Почти!
        Я провела рукой по его волосам.
        - Слушай! Мне надо сбегать в магазин - купить нам продукты в дорогу. Мы же на машине поедем?
        - Да. Но зачем нам продукты - мы поедим в кафешках.
        - Нет - Я подняла вверх указательный палец. - Я люблю, чтобы в дороге был термос, бутерброды - все как надо.
        - Ну если так… - Макс развел руками. - Не возражаю.
        Я быстро оделась и вышла на улицу. Магазин, как объяснила мне Элизабет в первый же день моего пребывания в Каннах, находится за углом.
        За кассой сидела молоденькая негритянка, весело сверкая белоснежными зубами. Я накупила продуктов, вышла из магазина и села на лавочку под пальмой. И здесь меня накрыла такая мощная волна раскаяния, что захотелось плакать. Я закрыла лицо руками и зарыдала. И ничего не могла с собой поделать. Я была с Максом, мне было хорошо с ним, и получается, что я предала Олега. Предала нашу любовь, наш мир, наше прошлое. Как случилось так, что я с такой легкостью отреклась от него?
        И здесь я вспомнила, как мы с ним познакомились. Обычно я гнала эти воспоминания от себя - слишком они были болезненными. Я тогда была в больнице: моя мать умирала. У нее был рак желудка последней степени. Она умирала тяжело, болезненно. Страшно исхудала за последнее время - она стала практически вдвое тоньше и худей. Я сидела внизу и плакала. Олег проходил мимо. Он пришел к своему старому другу - врачу-хирургу - повидаться и поговорить. Он уже почти прошел мимо меня, но вдруг резко остановился и спросил, почему я плачу. Я подняла на него глаза и неожиданно для самой себя все ему рассказала: моя мать умирает, а я ничем не могу ей помочь. Он сел рядом и стал слушать меня. Внимательно, не перебивая. Я физически ощущала, что от него идут волны доброжелательности и участия. Он взял мою руку и стал ее поглаживать. Я замолчала. Вот если бы у меня был брат! Я так хотела сестру или брата, а так я совсем одна. И что теперь будет…
        В тот вечер, cразу после этого разговора, Олег, как представился мне мой новый знакомый, пригласил меня в кафе. Я как сейчас помню это незатейливое кафе на углу - пять или шесть столиков, ярко-красные салфетки, меню в солидной кожаной папке с потертым уголком. На темно-коричневых стенах весели фотопейзажи, как размытые акварели. Мы сели за столик у окна. За окном сновали прохожие - деловито, куда-то спеша. А я вдруг почувствовала, что я не одна. И то жуткое одиночество, которое было во мне, со мной в эти последние месяцы, куда-то отступило, исчезло. И я впервые за это время почувствовала слабое подобие аппетита и заказала жареную картошку с мясом. Во время болезни матери я вообще не могла есть, мне казалось, что если у нее рак желудка, то и я не имею права есть много. Она худеет и слабеет, ее мучают желудочные колики, а я в это время буду спокойно поглощать пищу?.. Меня физически в ту пору тошнило от еды…
        Я ела картошку, изредка вскидывая на Олега глаза. Он молчал. Но это молчание не было неловким или тягостным - оно не напрягало и не раздражало. Напротив, мы молчали, как старые друзья, которые только что выговорили - выплеснули наболевшее, cо вкусом и чувством перемололи косточки родным и знакомым, а теперь просто наслаждаемся тишиной.
        Олег пил кофе и смотрел на меня.
        - Может, еще что закажешь?
        - Нет. Cпасибо.
        - А теперь - кофе и десерт?
        - Можно.
        Незаметно он стал расспрашивать меня о жизни, чем я занимаюсь… Хвастать здесь мне было нечем. Экзамены в институт я провалила. Работала секретарем в фирме. Обычная, ничем не примечательная жизнь. А тяжелая болезнь матери и вовсе выбила меня из колеи. Вся моя жизнь теперь протекала между больницей и работой. Больше у меня ни на что не оставалось ни сил, ни времени.
        Кофе был вкусным, и я захотела еще, но постеснялась попросить… Потом Олег вызвался меня проводить до дома. Мы встретились с ним еще раз, потом еще…
        Его присутствие давало мне чувство защищенности и уверенности. Он не вселял в меня ложную надежду, нет, напротив, призывал готовиться ко всему. Но при этом его тон и слова, которые он говорил, помогали мне справляться со страхами и истериками.
        Через месяц моя мать умерла. А еще через два месяца мы с Олегом поженились.
        Он окружил меня такой заботой и вниманием… Мне с ним было так спокойно, уютно, надежно. И теперь я все перечеркнула…
        Над головой громыхнуло. Незаметно небо заволокло тучами, и крупные капли дождя расплющились об асфальт. Подхватив сумку, я побежала к дому. Макс стоял у подъезда, бледный, и курил сигарету.
        - Куда ты пропала? - заорал он, увидев меня. - Вышла на минутку… а сама исчезла. Я уже черт-те что передумал за это время.
        - Так получилось, - cухо ответила я.
        - Получилось? Да где ты застряла?
        Он взял у меня из рук сумку и внимательно посмотрел на меня.
        - Опять плакала? Из-за чего? Из-за…
        - Я чувствую себя какой-то предательницей, - тихо выдавила я. - И ничего не могу с собой поделать.
        - Н-да! Задачка!
        - Для меня это все серьезно.
        - Для меня - тоже.
        Мы дошли пешком до четвертого этажа в молчании. Макс открыл дверь и пропустил меня вперед. Также в молчании мы выгрузили продукты в кухне на стол.
        - Слушай! Ника! - Макс взял меня за руки. - Ты не должна себя так казнить. Ты никого не предаешь. Но ты находишься в такой сложной ситуации…
        - Это меня не оправдывает, - быстро сказала я.
        - Еще как оправдывает! Знаешь, вам, женщинам, не понять, но есть такие моменты, которые все оправдывают. Например, у мужика жена рожает, а он в это время идет и клеит девочку на ночь. Он что, жену свою мало любит? Нет, просто стресс невыносимый… просто - нервы. Понимаешь - нер-вы!
        - Макс! - Я усмехнулась. - Ты хочешь сказать, что я тобой просто снимаю стресс? Просто лечу нервы?
        - Вот именно. И не мучайся. Ради бога. Все в порядке. Все нормально. И ты ни в чем не виновата. Все свои штучки-дрючки брось. И не терзай себя понапрасну. Договорились?
        - Макс! Это не так! Я… я…
        - Проехали! Все - так.
        Я провела рукой по лбу.
        - Ты на меня просто не дави. Ладно, Макс? А то я ни в чем не разберусь. Эта ситуация сводит меня с ума. Дай мне время. Пожалуйста!
        - Я? Давлю? - В голосе Макса звучало удивление. - Может, ты меня с кем-то спутала? Я что, похож на насильника или деспота?
        - Я не то хотела сказать.
        - Я все понял, - с расстановкой сказал Макс. - Вопрос исчерпан, и тема закрыта. Я больше никогда не стану на тебя давить или пользоваться ситуацией. Если ты так считаешь. Готовь лучше бутерброды с чаем в термосе, как ты и хотела. А то нам выезжать скоро. Ты не забыла?
        Макс ушел в другую комнату.
        Я поняла, что мне временно нужно выкинуть свои терзания из головы и сосредоточиться на предстоящей поездке. Я сделала бутерброды, налила горячий чай в термос.
        - Макс! - крикнула я. - Ты чай сладкий любишь или не очень?
        - Я в ванной. Не кричи.
        Я подошла к двери и повторила вопрос.
        - Мне все равно, какой чай. Делай такой, какой нравится тебе.
        - Ладно. Договорились.
        Макс вышел из ванной голый, только вокруг его бедер было обмотано полотенце. Я старалась не смотреть на его тело: мне хотелось подойти и провести рукой по его груди, прижаться к спине… Я сглотнула и перевела взгляд на окно.
        - Уф! Хороший душ. - Он помотал головой и брызги разлетелись по кухне.
        - Осторожней!
        - Понял. - И он подмигнул мне. - Будем осторожными и аккуратными. М-мм… какие бутерброды. - Он взял один и откусил. - М-м…
        - Макс! Положи обратно.
        - Я голодным не поеду.
        - Это ультиматум?
        - Почти.
        - Ладно. Ешь. - Я махнула рукой. - Может, тебе и кофе еще сделать?
        - Не помешает. Напои на дорожку. Будь другом. - Мне показалось, что последние слова Макс произнес с явной издевкой.
        Дорога была прекрасной. Мы ехали по платной автостраде класса «А», заплатив дорожный налог, и машина мягко скользила по шоссе, разогнались до ста тридцати.
        - Хорошо едем! - сказала я.
        - Ага! - откликнулся Макс. Он был задумчивым и сосредоточенным. Смотрел на дорогу и молчал.
        - Ты на меня обиделся?
        - Ничуть. За что обижаться-то?
        - Ну так.
        - На обиженных воду возят. Знаешь такую поговорку?
        - Слышала.
        - Так что не парься. Я думаю, как лучше построить разговор с Олесей. Захочет ли она говорить с нами. Она могла все взвесить и прийти к мысли, что ей лучше отказаться от общения с нами. И такое возможно.
        - Будем надеяться, что этого не произойдет.
        - А нам ничего больше и не остается.
        В Париж мы приехали уже ближе к вечеру. Один раз мы останавливались и ели бутерброды, запивая их чаем из термоса. Но, въехав в город, я поняла, что голодна.
        - Я хочу есть.
        - Я и сам собирался предложить тебе что-то в этом роде, - откликнулся Макс.
        В кафе, куда мы зашли перекусить, народу хватало. Сев за свободный столик, мы заказали лягушачьи лапки и луковый суп. Макс дозвонился до Олеси и кратко переговорил с ней.
        - Пока новости хорошие, - сообщил он. - Она у себя и ждет нас. Но нам нужно поторапливаться, если мы хотим застать ее дома. Как я понял, вечером она уйдет на какое-то мероприятие.
        Олеся жила в десятом округе, на улице Фобур-Сент-Мартен. Припарковав машину рядом с домом, мы вышли, и Макс приобнял меня за плечи.
        - Держись спокойно. Это самое главное.
        Я неопределенно кивнула.
        Олеся Воронина жила не одна, а с компаньонкой. Дверь нам открыла блондинка в одном бикини. Окинув нас взглядом, она спросила:
        - Вы к кому?
        - К Ворониной Олесе.
        - Ворона! К тебе!
        - Сейчас! - услышали мы. - Одну минуту. Сейчас!
        - Она в ванной, - невозмутимо ответила блондинка. - Проходите на кухню. Я - Кира! Вас-то как зовут?
        - Макс.
        - Вероника.
        Она кивнула нам и прошествовала вперед, покачивая бедрами. Макс скорчил шутливую гримаску и пошел за ней. Я - за ним. Меня почему-то одолели дурные предчувствия. Захотелось развернуться и уехать обратно, в Канны.
        В маленькой кухне на плите варился суп. Мы сели на высокие барные стулья за узкой стойкой.
        - Кофе? - спросила Кира.
        - Можно, - ответил за нас Макс.
        - Кто тут спрашивает кофе? - раздалось сзади.
        - Я! - Макс резко развернулся.
        - Максик! - взвизгнула черноволосая девушка в коротком халатике. - Привет!
        Она кинулась к нему и повисла на шее.
        - Максюня! Ты почти не изменился.
        - Ты, Леся, тоже. Все так же цветешь и пахнешь парижскими дождями и туманами.
        - Как? - Уперла она руки в бока. - Это я-то не изменилась? Раньше я бегала по кастингам, а сейчас у меня сессия с ведущими фирмами. А ты говоришь: не изменилась! Ну и комплимент у тебя - наоборот.
        - Пардон, Леся! Тогда я пас. Ты у нас теперь восходящая звезда парижских подиумов. А я еще этого не понял! Прости меня.
        - Ну не совсем! - надула губы Олеся.
        Она села к Максу на колени и обхватила его руками за шею. Она все делала так, словно меня не существовало. Очевидно, они с Максом были старыми друзьями.
        - Ничего, Максик! - Она погладила его по щеке. - Скоро поймешь. Скоро я буду в полном шоколаде. Обещаю тебе.
        - Не сомневаюсь. Ты девочка упорная и трудолюбивая. А главное - красивая. С изюминкой. Наши красавицы всегда в цене.
        Я ощутила укол ревности. Даже не укол, а было такое чувство, что где-то в области груди меня проткнули шилом. Я закусила губу.
        - Кажется, нам обещали кофе.
        Олеся перевела на меня взгляд, в котором явственно читалось: «А это кто еще такая?
        - Это Вероника. Моя знакомая, - представил меня Макс. - Я тебе говорил о ней.
        - Да… говорил… - процедила Олеся. Она окинула меня пронзительным взглядом с головы до ног. И оценила меня по своей шкале. На ее лице появилось странное выражение: смесь легкого презрения с раздражением.
        - И что, Максик? - сказала она высоким голосом. - Ты приехал меня проведать или как?
        - Все вместе, Лесь! А кстати, Вероника верно сказала: где кофе?
        Олеся встала с колен Макса и быстро приготовила кофе. Мне она подала чашку, скорчив такую физиономию, что глоток кофе должен был непременно застрять в моем горле.
        - А ты, Кир!
        Она покачала головой.
        - Ладно, я пойду собираться, - сказала Кира, скрестив руки на груди. - Ты не забыла, что у нас в десять вечеринка в клубе «Три короны». Там будут нужные люди, и мы не должны опаздывать.
        Олеся повела плечами.
        - Нет. Не забыла. У меня голова - не решето. И все, что касается профессиональных дел и карьеры, я прекрасно помню.
        Кира ушла, а мы остались втроем. Возникла пауза.
        - Я закурю… - сказала Олеся.
        - Мы не против. Мы сами иногда смолим.
        - Правда? - Олеся бросила на меня быстрый взгляд. - Ты куришь?
        - Правда, - спокойно ответила я.
        - Ты же никогда не любил курящих женщин? - Вопрос был адресован Максу. Она смотрела на него в упор.
        - У Вероники умер муж, и она, естественно, в трансе.
        - А…
        Я скользнула взглядом по стене. На видном месте висела фотография красивой девушки с длинными золотисто-рыжими волосами. Чем-то она была похожа на Олесю.
        - Моя сестра! - пояснила Олеся. - Она умерла, - добавила она после недолгого молчания.
        Курила Олеся так, как будто бы за окном притаился папарацци, который был готов в любой момент словчить и щелкнуть ее для разворота глянцевого журнала. Сев на высокий барный табурет и cлегка отставив назад левую ногу - при этом в пикантном разрезе халата было видно упругое загорелое бедро, - Олеся пускала в воздух красивые колечки дыма, округляя пухлые губки.
        - И о чем ты хотел меня спросить? - Она слегка крутанулась на барном стуле.
        - Когда мы с тобой говорили в предыдущий раз по телефону, я тебе сказал, что хотел бы получить информацию о Керкозове. Ты упомянула, что была на его яхте и знакома с ним… - Макс замолчал.
        Олеся смотрела на него, что-то взвешивая про себя.
        - Говорила…
        - Не могла бы немного развить свою мысль и рассказать все в деталях и подробностях.
        - Могла бы. Но… не знаю, хочу это делать или нет.
        - Лесь! - Макс развел руками. - Мы так не договаривались. Ты ж девушка душевная. А сейчас надо помочь этой даме.
        - Если помогать, то тебе. Ты - мой старый друг. - Олеся навела на него сигарету. - Ты поясни, кому это надо. Ей или тебе?
        Я хотела вмешаться и сказать, что мне не надо никакой информации, пусть она подавится ею, но Макс опередил меня:
        - Больше нужно мне. Я веду специальное журналистское расследование.
        - Не заливаешь? - Олеся потушила сигарету в блюдце и тряхнула волосами.
        - К чему бы это?
        - Вот и я о том. Ты у нас вечный жених. Перекати-поле. Сегодня здесь, завтра там. В каждом порту по невесте.
        - И не говори! - Макс шутливо почесал голову. - В точку попала.
        - Значит, говоришь, расследование?
        - Да, Лесь! Очень важное и нужное. Меня за него премируют и выдвинут в дамки.
        - Ясно… Тогда расскажу. Хотя, предупреждаю сразу, я тебе этого не говорила и с тобой не знакома. И разговора у нас никакого не было.
        - Классика журналистского жанра. Мои источники информации останутся неопознанными. Можешь на этот счет не беспокоиться.
        - Идет, - кивнула Олеся. - Но если есть возможность, лучше в это дело тебе не вляпываться, а то ноги не унесешь.
        - Ты меня заинтриговала. А выпить чего-нибудь у тебя не найдется? Покрепче кофе.
        - Найдется. Виски устроит?
        - Вполне.
        Светлый виски плескался в стеклянном бокале, и Макс неторопливо сделал первый глоток.
        - Хороший, - пробормотал он.
        - Плохих спиртных напитков не держим. Так вот, возвращаясь к Керкозову. Это страшный тип. У него собственная сеть девочек, которых он поставляет российским олигархам, приезжающим тусоваться на Лазурный Берег. Девочки все как на подбор. Вербуются с условием языками не трепать, вести себя тише воды. И максимум готовности на все. Ну, ты понимаешь… Бывает на один раз, бывает повтор и заход по второму и третьему кругу… По-разному. Он старается отбирать элитный материал. Красивых девочек, со своей фишкой. Но вообще он… старается учитывать вкусы клиентов. Они, конечно, разные. Но для того, чтобы материал полностью соответствовал заказчику, бывало, он исправлял его на месте. У него под рукой всегда был классный хирург-пластик. Из наших, русских. Ходят слухи, что у Керкозова здесь даже клиника есть. Вроде бы главный врач там француз. Но на самом деле оперирует тот, русский. Я его не видела, но говорят, в своей области почти гений.
        Я с такой силой вцепилась в чашку с кофе, что у меня от напряжения побелели пальцы.
        - Хирург? - прохрипела я.
        Макс бросил на меня предостерегающий взгляд.
        - Ник! Дай дослушать до конца.
        Олеся замолчала. А потом продолжила:
        - Такая вот у них была своя бордельно-элитная сеть. Не подкопаешься. Олигархи были довольны девочками, девочки - оплатой. Керкозов имел свою долю. Все тип-топ. Понятно?
        - Когда ты была на яхте Керкозова?
        - Месяца два назад. Все было весело, как всегда. Море шампанского, папики, девочки… травка… Меня попросили поухаживать за одним типом. - Лицо Олеси помрачнело. - Как вспомню, так мурашки по коже бегут. Сам Керкозов попросил. Такой чечен страшный. Вот так-то! Так мы по лезвию ножа ходим. И никто нас не страхует.
        Макс положил руку на плечо Олеси. Та стряхнула ее.
        - Ладно, свою жалость для других прибереги, мне она не нужна. Со своей жизнью я справлюсь сама и без посторонней помощи. В общем, Максик, удовлетворила я твое любопытство?
        - Удовлетворила. - Макс смотрел в стакан с виски, как будто бы там находились ответы на его вопросы.
        - Кстати, мне пора! - Олеся встала с барного табурета. - Я не могу опаздывать на эту важную вечеринку. А время поджимает. Приятно было повидаться, Максик! Заходи еще!
        - Непременно.
        - Мой телефон у тебя есть. Так что звони.
        Девушка чмокнула Макса в щечку и вышла из кухни.
        - Нам тоже пора.
        - И куда мы теперь? - спросила я безжизненным голосом. Слишком много на меня обрушилось информации. Я даже не могла толком переварить ее. В голове беспрестанно щелкало, меня даже подташнивало.
        - Держись! - шепнул мне Макс. - Вот выйдем, тогда и поговорим.
        Мы встали и пошли в коридор.
        - Захлопни дверь! - крикнула Олеся. - Она закрывается просто. Захлопни, и все.
        Я шла по ступенькам как робот. Раз-два-три…
        На улице я чуть не упала, и если бы Макс не поддержал меня, то грохнулась бы прямо на асфальт.
        - До машины дойдешь?
        - Дойду.
        В машине я уставилась остекленевшими глазами прямо перед собой.
        - Все потом! - мягко сказал Макс, отъезжая от Олесиного дома.
        - А куда мы едем?
        - На квартиру к одному моему приятелю-фотографу. Он сейчас в отъезде и предоcтавил мне на время свою хату. Он большой оригинал. Но фоткает классно. Специализируется на подводных съемках. Лауреат всяких пафосных премий и участник многочисленных международных выставок.
        Слова Макса доходили до меня как будто бы издалека. Словно я стояла в глухом лесу, а он кричал мне с другого конца.
        - Ник! - Макс тронул меня за плечо. - Ты что? Подожди… сейчас мы приедем и поговорим в спокойной обстановке. Все по полочкам разложим. Ты только наберись терпения.
        Мы ехали по темным улицам, но я ничего вокруг не видела. Как в тумане. Теперь мне было ясно выражение «она шла, как в тумане» или «она ехала, как в тумане».
        Макс резко притормозил около восьмиэтажного дома.
        - Выходим! - сказал он. - Приехали.
        Я дошла до квартиры, опираясь на руку Макса.
        В коридоре он включил свет.
        - Проходи сразу в комнату. Я тебе чай принесу.
        Я кивнула. В огромной гостиной я без сил опустилась на большой диван кремового цвета со множеством ярких подушек и уткнулась лицом в ладони.
        Господи! Умереть бы сразу и ничего не чувствовать. Господи! Мне просто жить после всего этого не хотелось.
        - Ника! - Макс вырос передо мной внезапно. - Вот твой чай.
        - Не хочу, - глухим голосом сказала я.
        - Тебе надо…
        - НЕ НАДО! - взревела я, ударив его по руке. Стакан упал на белый ковер, и чай растекся по нему. - Мне уже ничего не надо! Понимаешь? Мой муж столько лет обманывал меня! Почему? Зачем он это делал? Я считала его лучшим человеком в мире, я готова была смотреть ему в рот и носить тапочки, я гордилась им, его успехами, талантами, профессионализмом, а он оказался повязанным с криминалом. И еще каким! Теперь я все понимаю, - я говорила, раскачиваясь из стороны в стороны. - В последнее время он часто говорил мне, что хочет все бросить и уволиться. Уехать в другой город и начать все с начала. А я этого не понимала и со смехом отвечала, что такого классного специалиста не отпустят. Клиника без него развалится. Он действительно был классным специалистом, - с горечью сказала я. - И что? Чем все закончилось! - Я застонала и снова уткнулась лицом в подушки. - Если бы я сейчас умерла, вот сию минуту, мне было бы намного легче. Зачем меня тогда Ярик из реки вытащил? Зачем? - Я плакала, ощущая, как горечь, бессилие, злость на Олега и тупое отчаяние из-за невозможности что-либо изменить в прошлом разъедают мне
душу. Словно кто-то царапался в ней когтями, причиняя адскую боль. Я застонала, стиснув зубы.
        - Ника! - Макс сел рядом и прижал меня к себе. - Это очень трудно и очень больно. Но потерпи. Это пройдет.
        - Я не могу… Мой мир перевернулся.
        - Ника! - Макс развернул меня к себе. - Ты не можешь знать всех обстоятельств, и поэтому пока не стоит судить мужа.
        - Мне не нужны обстоятельства? КАК ОН МОГ? Как? Годами вести от меня двойную жизнь! Теперь я понимаю, куда он ездил в командировки. А мне говорил, что мотается по российским городам, делится с коллегами опытом. Господи! Олег! И эта пациентка, которую я разыскивала, Канычкина Ирина Николаевна, - наверняка одна из тех девушек, которая почему-то оказалась в России. Или здесь что-то другое, но близкое к этому.
        Макс встал с дивана.
        - Тебе надо успокоиться. Если ты хочешь довести это дело до конца…
        - Не знаю, Макс! - Я схватила его за руку. - Не уходи. Не оставляй меня одну. Пожалуйста.
        Макс мягко высвободил свою руку.
        - Не надо, Ника. Потом ты опять будешь раскаиваться, презирать меня и казнить себя. Я же не плюшевый мишка, которого можно брать и бросать. Снова брать и снова бросать. Я - мужчина, Ника. И поэтому мне очень больно. Гораздо больней, чем ты можешь себе это представить. Так что давай не будем опять играть в эти игры…
        Он ушел, тихо закрыв за собой дверь, а я осталась одна. Я лежала в полной темноте и думала, о том, что дьявол, если хочет, может запросто перевернуть всю твою жизнь вверх тормашками. И всего-то нужно повернуть в другую сторону маленький винтик, и весь твой привычный, родной, уютный мир сразу становится другим, искажается, как в кривом зеркале.
        Олег меня обманывал и скрывал свою вторую жизнь. Если бы он поделился или открылся мне, я бы придумала какой-нибудь выход из этого положения. Или мы бы придумали вместе. Вдвоем. Но он не разговаривал со мной о работе и не подпускал меня близко к своим делам. И теперь я понимала, почему. Он не оберегал меня, как я думала, от своих проблем, а скрывал их. А это разные вещи…
        Спать не хотелось. Я встала и пошла на кухню.
        Длинная стойка, большой серебристо-молочный холодильник, ряд аккуратных пластмассовых шкафчиков. И фотографии подводной «охоты»: разноцветные яркие рыбы, стаи хищных акул, причудливые медузы, разросшиеся леса кораллов.
        - Не спится? - услышала я голос Макса.
        Я качнула головой.
        - Нет. Сегодня я уже точно не усну. - Я забралась с ногами на высокий стул и сказала, не глядя на Макса: - А у тебя было так: твой мир разбивается вдребезги, и ты не знаешь, как с этим жить дальше? Что делать? Как вообще жить?
        - Было, - голос Макса стал непривычно серьезным. - Было, когда меня выгнали с работы в результате грязных склок и интриг. У меня были хорошее место и хорошие перспективы карьерного роста. Но одна баба решила мне отомстить - грязно и мелко. И ей это удалось. Меня с треском выгнали, и я оказался фактически на улице. Мои вчерашние приятели не видели меня в упор, их телефоны молчали или были заблокированы. А если я натыкался на них, то они старались торопливо от меня отделаться. Я оказался в один момент без работы и без друзей, без того привычного окружения, к которому уже привык и с которым сросся. Было ощущение, что с меня заживо кожу содрали. Было больно, очень больно. Но потом все постепенно рассосалось. Я нашел другую работу, других друзей. А о том периоде старался не вспоминать, пока наконец не понял, что я - не прав. Это тоже была моя жизнь, плохая или хорошая, но моя, и отрекаться от нее или выкидывать за борт я не имею никакого права. Если я, конечно, не полный идиот.
        - Интересное рассуждение, - усмехнулась я.
        - Полезное. Жизнь иногда крепко трясет нас, колошматит и заставляет проститься со всеми иллюзиями. Здесь важно удержаться на ногах, не сдаться, а напротив, идти вперед. Понимаешь, о чем я говорю?
        - Понимаю. Здесь нет виски?
        Макс хотел что-то сказать, но промолчал. Он принес мне виски и, протянув стакан, сел на стул.
        Я отпила.
        - Все равно хреново, - призналась я.
        Макс энергично кивнул.
        - Так и должно быть. Для всего нужно время. - Он встал. - Ладно, я пойду. Спокойной ночи!
        Он подошел ко мне и поцеловал меня в щечку. Я улыбнулась в ответ, хотя мне очень хотелось плакать.
        Уснула я уже под утро. Забылась тяжелым сном, но в девять была уже на ногах. И все равно Макс проснулся первым. Он сидел на кухне, пил кофе и что-то писал в блокнот.
        - Привет! - поздоровался он.
        - Привет!
        Я села напротив него.
        - Какая программа действий?
        - Я хотел спросить у тебя.
        - Честно говоря, я соображаю с трудом. И совершенно не представляю, что теперь делать.
        - Идти до конца, - спокойно сказал Макс. - Ты же хотела узнать, кто убил твоего мужа, и покарать убийцу.
        - Получается, что, с одной стороны, мы многое узнали: а с другой… Если Олег… - Я замолчала, а потом, подавив невольную дрожь, продолжила: - Был с ними со всеми заодно, то ответ на вопрос, кто его убил, надо искать у этих людей.
        - Правильно говоришь. - Макс посмотрел на меня своими светлыми глазами. - Ты рассказывала, что твой муж хотел все бросить и уехать в другой город, и это говорит о том, что, возможно, он хотел выйти из игры. Но ему не дали. И это доказывает, что он сопротивлялся и собирался завязать с криминалом. Разве не так?
        Макс сам подталкивал меня к этому выводу.
        - Может быть… - пробормотала я.
        - Так что встреча с Керкозовым неминуема. Нужно точно узнать координаты его яхты. А для этого мне нужно нанести визит Олесе.
        - А по телефону нельзя узнать? - недовольно спросила я.
        Брови Макса взлетели вверх.
        - Ну, во-первых, такие дела по телефону не делаются. А во-вторых, я обещал Олесе навестить ее еще раз. Все-таки она моя старая знакомая. А старых знакомых подводить нехорошо. Поэтому обещания нужно выполнять.
        Ревность глухо заурчала во мне.
        - По-моему, она просто виснет на тебе, - cъязвила я.
        - Ну, это не самое плохое дело. Почему бы красивой девушке не повиснуть на мне?
        - Особенно, если ты не против.
        - Не против, - спокойно сказал Макс.
        И это в то время, когда во мне все кипит. Похоже, что в этой встрече нет никакой необходимости, просто ему хочется приятно провести время, потискаться с Олесей в койке. Хотя… мне-то какое до этого дело! Мы же теперь, судя по всему, просто друзья. И я сама задала этот тон. Винить в таком раскладе, кроме себя, мне некого.
        Я нервно рассмеялась.
        - Ты что?
        - Просто так.
        - Кофе будешь?
        - Я сама его сделаю.
        - Сама так сама.
        Кофе мы пили молча. Временами Макс бросал на меня взгляды, но я делала вид, что не замечаю их, и смотрела либо в чашку с кофе, либо в окно. Но не на Макса.
        Вскоре я услышала:
        - Ну, я пошел?
        - Хорошо, - я старалась, чтобы мой голос звучал нейтрально-сухо. - А… к вечеру придешь?
        - Постараюсь, - на полном серьезе сказал Макс.
        И это меня окончательно доконало.
        Не успела за ним захлопнуться дверь, как я ничком бросила на диван и залилась слезами. Было от чего! Мой любимый, обожаемый муж оказался настоящим подонком, лепившим девушек на потеху олигархам, а… Макс, человек, к которому я успела привязаться и привыкнуть… ускользал от меня. Но, наверное, я здорово лукавила. Я влюбилась в Макса и испытывала к нему невероятное влечение. С Олегом у меня было все по-другому. Нежность, уют, покой… Даже в наших вспышках страсти прежде всего была щемящая нежность, забота, тепло и чувство, что я отгорожена от всего мира крепкими и надежными руками.
        С Максом такого не было. Это был легкомысленный весенний ветер, ворвавшийся в мою жизнь так стремительно и так некстати. Я толком не успела ничего сообразить, как оказалась в плену его рук, глаз, голоса. Я тосковала по нему и злилась на него. Он не оберегал меня, а волновал. Хотя на поверку ведь все оказалось не так, как я думала. Моя семейная жизнь, похожая на крепость, была создана Олегом для того, чтобы я сидела в ней и никуда не высовывалась. Не вздумала вторгаться в тот мир, где мне не было места.
        И теперь я прекрасно понимала выражение «все рухнуло». Моя семейная жизнь оказалось сплошной иллюзией, а Макса я потеряла. Причем по своей вине.
        Я пошла на кухню, нашла в холодильнике помидоры и шпинат, сделала салат и поела без всякого аппетита. Я ковыряла вилкой в тарелке и думала: где сейчас Макс и чем он занимается с Олесей? Память услужливо подсовывала мне картинки одна краше другой: вот руки Макса гладят ее бедра, вот она лежит в его объятьях, запрокинув голову, и ее руки скользят по его спине, вот он входит в нее, и она выгибается навстречу, из ее груди рвется стон…
        Черт! Идиотка! Я швырнула вилку в стену и закрыла лицо руками. Ну где он ходит? Мог бы и поторопиться. Оставил меня одну… Как же, как же… развлекается там!
        Я поминутно смотрела на часы, висевшие на стене, и грызла ногти. Макс объявился через четыре часа. Я услышала звук ключа в двери и кинулась в гостиную, решив сделать вид, что сплю. Макс вошел в комнату, когда я лежала и наблюдала за ним сквозь неплотно сомкнутые ресницы. Он стоял и смотрел на меня. А мне ужасно хотелось, чтобы он подошел ко мне и сел рядом. Взял за руку…
        - Ника! - тихо позвал Макс.
        Я по-прежнему изображала из себя спящую. Потоптавшись на пороге, Макс пошел на кухню. Я открыла глаза. Стараясь не шуметь, встала с дивана и направилась в кухню.
        При звуке моих шагов Макс поднял голову.
        - Ты спала?
        - Да.
        Возникло дурацкое молчание.
        - Ну… как съездил? С пользой? - В моем голосе звучала порядочная порция яда.
        - Да. Все в порядке. - Макс усмехнулся. - Олеся дала координаты яхты Керкозова и вообще подсказала, где его искать.
        - Нужные сведения.
        - Естественно. Кофе хочешь?
        - Н-нет. А впрочем, выпью.
        Макс ловко заваривал кофе, а я смотрела на его руки. Особенно на ту, на которой остался шрам от моего укуса. Я вспомнила, как я, охваченная вспышкой страсти, в полном самозабвении впилась в его руку. Это было всего несколько дней назад, а мне казалось, что целую вечность.
        - Прошу! - Макс поставил передо мной чашку кофе.
        - Спасибо.
        - Завтра выезжаем.
        Я кивнула.
        - А сегодня можно немного пройтись по Парижу. Я покажу тебе город. Я работал здесь одно время и неплохо знаю его.
        - У меня болит голова.
        - Как хочешь.
        И все-таки я поддалась на уговоры Макса, и мы пошли с ним на остров Ситэ к собору Парижской Богоматери, а потом сидели на скамейке в маленьком скверике Галан на самом краю острова и пили кофе в стаканчиках.
        Настроения не было никакого. Я не могла выкинуть из головы ни информацию об Олеге, ни сегодняшний визит Макса к Олесе. Я чувствовала себя вдвойне несчастной.
        Напротив нас сидела целующаяся парочка, уже наступали сумерки, и женщина-полицейский попросила нас освободить скверик, на ночь он закрывался.
        - Погуляем еще? - спросил Макс.
        - Нет. Поехали домой. Нам же завтра рано вставать. Во сколько мы выезжаем?
        - Чем раньше, тем лучше.
        Я послушно согласилась. Мне хотелось плакать, и я с трудом сдерживалась.
        В доме мы разбрелись по своим комнатам, и я еще долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. Мне хотелось попросить у Макса прощения, хотя я не знала, за что. Я вдруг поняла, что я его страшно ревную и боюсь потерять. Я всегда презирала ревность и считала ее каким-то психическим отклонением. Олега я не ревновала, да мне это и в голову не приходило. Хотя на корпоративных вечеринках я видела, какие взгляды кидают присутствующие дамы на моего мужа. Но это меня не задевало. А здесь… Я почему-то думала о Максе и Олесе. Хуже того - я все время представляла их вдвоем в постели, как они ласкают друг друга и что при этом говорят.
        Я поняла, что женская ревность и мужская - совершенно разные вещи. Мужчину всегда больше коробит сам факт. А женщину - процесс.
        Утром я проснулась от стука в дверь.
        - Нам пора!
        - Иду!
        Мы быстро позавтракали и выехали из города. Мы снова проезжали по тем же местам, справа и слева от дороги простирались аккуратные клеточки полей, коровы и телята по-прежнему паслись, не обращая ни на кого внимания. А города и деревушки, которые мы проезжали, все так же напоминали пряничные домики из книжки сказок братьев Гримм. Все было таким же, как и пару дней назад. Но на сердце у меня была свинцовая тяжесть. И самое ужасное, что Макс не делал никаких попыток как-то сгладить наши отношения, сделать шаг навстречу. Он словно наказывал меня…
        И только один-единственный раз он нарушил молчание, спросив, будем ли мы заезжать в кафе пообедать. Я ответила утвердительно.
        В маленьком придорожном ресторанчике нам подали обалденно вкусную курицу с приправами и свежий, только что испеченный круассан. Он пах карамелью и медом. Я вдохнула этот запах и зажмурилась. А когда открыла глаза, то наткнулась на холодный взгляд Макса. Опять! И на моих глазах невольно выступили слезы. Как легко испортить отношения и как трудно их восстановить! Когда женщина капризничает или говорит обидные слова, следует помнить, что эти слова могут разрушить чувства. Двадцать раз можно натыкаться на мужчин, которые все проглатывают, а в двадцать первый столкнуться с таким, который ничего не спустит. И всегда надо об этом помнить. Я сглупила и теперь плачу за это по полной… Я сама виновата во всем.
        В Канны мы приехали уже под вечер.
        - Устала? - спросил меня Макс, притормаживая у дома, где жила Элизабет.
        - Немного. - Я старалась не смотреть на него.
        Мы легли спать в разных комнатах, а мне так хотелось, чтобы Макс пришел ко мне… Я ворочалась в кровати и уснула только под утро.
        За завтраком Макс неожиданно сказал:
        - Ты сиди дома, а мне надо выйти в город по делам.
        - Я с тобой.
        - Нет. - Макс покачал головой. - Извини, но тебя взять с собой я не могу. И не проси, - предупредил он. - Оставайся дома, Ника! - Его голос неожиданно потеплел. Мои губы невольно растянулись в улыбке. У меня созрел один план, и я поняла, что должна непременно его осуществить. Во что бы то ни стало.
        - Макс!
        Он откликнулся не сразу.
        - Давай выпьем еще по чашке кофе. Пожалуйста!
        Он задумчиво посмотрел на меня.
        - Можно. Но много времени у меня нет.
        - Минут десять найдется?
        Он кивнул.
        - Конечно.
        Я помнила, что легкая хлопчатобумажная куртка Макса висит в коридоре. Я делала кофе и думала: как мне половчее выйти в коридор и вынуть из кармана куртки его записную книжку? Мне нужно было посмотреть записи насчет яхты Керкозова. Я поступлю нечестно по отношению к Максу, но у меня есть шанс исправить свою ошибку. Какого черта я заставляю парня вмешиваться в мои дела, а сама веду себя не лучшим образом! Получается, что я использую его. Если я такая гордая и смелая, то нужно идти до конца самой и никого не впутывать в собственные дела и разборки. Но объяснять это сейчас Максу бесполезно. Я просто сыграю на опережение. Но мне нужно проявить хитрость и осторожность - Макса так просто не проведешь, а мне необходимо усыпить его бдительность. Хотя бы и на время.
        - Посмотри за кофе, я сейчас. Мне нужно в ванную.
        Он встал к плите. Я специально поставила турку на самый медленный огонь, чтобы кофе закипал как можно дольше. Ванная рядом с коридором. В коридоре - куртка Макса… Я твердила эти слова, как заклинание.
        Я подошла к ванной и, резко развернувшись, сделала несколько шагов в сторону коридора. Я обшарила карманы и нашла записную книжку. Прижав ее к груди, я на цыпочках отступила к ванной и зашла в нее.
        Закрывшись, я лихорадочно принялась пролистывать книжку. То, что я искала, было на последней странице, и долго тратить время на поиски мне не пришлось. Я перевела дыхание. Я впилась взглядом в бегло написанные строчки, затем закрыла глаза, пытаясь их запомнить. Координаты пришвартованной яхты были указаны довольно точно, учитывая, что набережную Круазетт я уже успела изучить неплохо. Название яхты оказалось довольно банальным - «Радужная мечта» - Rainbow dream.
        Керкозов оказался неоригинален!
        Я посмотрелась в небольшое зеркало, висевшее в ванной. Мои глаза горели лихорадочным огнем, который следовало немедленно потушить, если я не хотела вызвать у Макса ненужные подозрения. Я сделала несколько глубоких вдохов, стараясь унять бешеное сердцебиение, и подумала, что дольше оставаться здесь я не могу. Макс может заподозрить неладное. Открыв дверь, я тихо вышла в коридор и положила записную книжку на место, то есть в карман куртки. Когда я заявилась на кухню, Макс с кем-то болтал по телефону. Я села на стул и отпила свой кофе.
        Сказав еще пару ничего не значащих фраз, Макс повернулся ко мне.
        - Я пошел!
        - Счастливо! - кивнула я.
        - До вечера! - махнул он рукой.
        Оставшись одна, я рванула к окну, и только когда Макс завернул за угол дома, я спешно схватила сумку и покинула квартиру.
        Яхту Керкозова я нашла довольно быстро. Правда, в нескольких метрах ошивались длинноногие конкурентки, бросая на яхту призывные взгляды. Очевидно, они караулили появление ее хозяина. Но в данный момент на ней никого не было. Я села на парапет. Две блондинистые цапли стояли поодаль, не решаясь ко мне подойти. Неужели сейчас обратятся с просьбой «гоу хоум». Ну на это я найду что ответить. Но о чем-то пошушукавшись между собой, они пожали плечами и ушли. То ли увидели во мне серьезную соперницу, то ли просто устали ждать. Я сидела и смотрела на яхту и понимала всю глупость своего поведения. Он может вообще сегодня не выйти, его может не быть на яхте - тоже вариант. Да я и в лицо его не знаю. Не будешь же подходить к любому человеку, который там промелькнет, с идиотским вопросом: «Вы не Александр Керкозов?» Похоже, мое дело швах. Мне надо было остаться дома и отдать всю подготовительную часть нашего дела на откуп Максу. Он умней меня и сообразит, что делать. А я могу только сидеть здесь и пялиться, как дурочка, на яхту, заклиная, чтобы на ней кто-то появился. Но, наверное, все-таки кто-то наверху
сжалился надо мной, потому что я внезапно услышала фразу на английском языке:
        - Что вы хотите?
        Я повернулась. Рядом со мной стоял мулат и улыбался.
        - Мне нужен хозяин этой яхты, - ткнула я пальцем в яхту Керкозова. - Туда надо.
        - Зачем?
        Этот вопрос я поняла.
        - Спич с Керкозовым.
        - Кер-ко-зовым? - Брови мулата двинулись. - Там есть капитан яхты. Хотите поговорить с ним?
        - Нет, ноу. Мне нужен Керкозов.
        Мулат то ли не понял меня, то ли сделал вид, что не понял, - он пожал плечами и вернулся на яхту. Идиот! Я чуть не плакала от досады. Они специально все строят из себя придурков.
        На соседней яхте объявился мужчина с чашкой в одной руке и газетой в другой. К нему, как к медовому цветку, слетелись пчелки-труженицы - стайка девушек, окучивающих яхты. Они приняли разные позы, начали смеяться, взмахивать руками и теребить волосы в надежде, что на них обратят внимание и - о чудо! - пригласят на яхту. Выдадут временный пропуск в рай. Мужчина лет пятидесяти, с небольшим брюшком, сидел в шезлонге, попивал кофе или что-то другое, читал газету и упорно не поднимал глаз. На него смотрят, как в зверинце на диковинного зверя, изо всех сил пытаясь привлечь его внимание, а он - по нулям. Наверное, читал биржевые сводки - это намного интереснее, чем склеить очередную дурочку, готовую на все. Неожиданно он поднял глаза и посмотрел прямо на меня. Всего несколько секунд, и его рука поднялась вверх. Он махнул мне, и я на секунду потеряла дар речи, а потом отрицательно покачала головой.
        Немая сцена. Мои соперницы-конкурентки смотрят на меня как на умалишенную. Я в их глазах полная идиотка, если не сказать больше. Но они-то не знают, что сюда меня привела не жажда охоты на миллионера, а чувство мести и желание узнать все до конца.
        Не в силах выдержать их презрительно-обалдевшие взгляды, я повернулась и ушла с набережной. Все равно на яхте Керкозова пока никого нет, и я могу спокойно прошвырнуться по городу, чтобы убить время.
        Я гуляла по этому воплощенному раю на земле и только теперь понимала, почему все богатеи, отягощенные суммами с круглыми нулями, стремятся попасть на Лазурный Берег. В самом воздухе, этих ярко-кричащих красках без полутонов - синее море, белые яхты, изумрудно-зеленые пальмы и золотисто-загорелые люди - разлита такая нега, веселая легкомысленность и немыслимая роскошь, что кажется - лучше места, чтобы научиться искусству жить, на земле нет.
        Я заглядывала в витрины бутиков, вдыхала запахи дорогих духов и цветов, пару раз зашла в ресторанчик выпить холодные коктейли и поняла, что еще немного, и я одурею от этого праздно-беззаботного города.
        Но ближе к вечеру я пришла в себя. Вместе с легко-прохладным ветром с меня сошел солнечный угар, и я подумала, что мне снова надо заступать на свое рабочее место - идти к яхте Керкозова.
        На яхте стояла тишина, словно все вымерли. Пару раз у меня возникло искушение покричать или помахать рукой. Но я поняла, что мой поступок - верх идиотизма. Мне оставалось только ждать. Если надо, я приду сюда и завтра. Девчонки, кучковавшиеся стайкой неподалеку, уже ушли.
        Я собралась уже слезть с парапета, когда услышала рядом:
        - Не шевелись.
        Сам звук и тон этого голоса буквально парализовали меня. Я пыталась повернуть голову, но сразу услышала:
        - Не поворачивайся!
        Я ощутила, как к моей спине что-то приставили.
        - Пушка! - пояснил все тот же голос. - Сейчас разворачиваемся и тихонько топаем на яхту. Тихо, тихо, так… Без шума. Ясненько?
        Я кивнула.
        - Вот и хорошо.
        Мы подошли к яхте, и невысокого роста мужчина в белой майке и синих джинсах спустил нам трап. Зайдя на яхту, я услышала команду:
        - Теперь вниз.
        Пройдя ступеньки, я оказалась в гостиной, где все было отделано дорогим темным деревом. В глаза бросился открытый бар и бутылки элитного вина.
        - Вы искали меня? - раздался сзади тягучий голос. Я резко обернулась. Даже слишком резко, потому что от этого движения моя шея заныла. А может, просто меня охватили нехорошие предчувствия?
        - Вы… Александр Керкозов? - И в этом месте мой голос сел.
        - Да.
        Стоявшему передо мной человеку было лет сорок пять с небольшим. Аккуратные усики над верхней губой, взгляд цепкий, кожа смуглая, как будто бы он долго жарился на солнце или в солярии. Невысокий, я, по крайней мере, была выше его, плотное телосложение… Одет он был в черные брюки и белую рубашку с короткими рукавами. Я буквально впилась в него взглядом. Он обменялся парой слов с моим конвоиром, и тот ушел.
        - И зачем я тебе нужен? - Керкозов склонил голову набок. Голос звучал вкрадчиво и почти доброжелательно, но меня это не обмануло. Так кошка играет с мышкой, прежде чем на нее напасть. Черт! А я даже не предупредила Макса о том, что собираюсь уйти. Он был тысячу раз прав, когда наказал мне сидеть дома и никуда не высовываться. А я не послушалась его… Я судорожно сглотнула.
        - Я Вероника Никитина. Жена Олега Никитина, генерального директора клиники пластической хирургии «Вета-клиник», - начала я.
        На лице Керкозова ничего не отразилось, словно я рассказывала о каких-то посторонних вещах.
        - Моего мужа убили четыре месяца назад. Точнее, около пяти месяцев назад. Неизвестный наехал на нас, когда мы ехали в машине, и Олег… скончался в больнице.
        - Я в курсе.
        - Раньше я думала, что это - случайная авария, но потом поняла, что его убили. И наезд не был случайностью. Я хотела узнать, за что его убили…
        Керкозов смотрел на меня, склонив голову набок.
        - Это все?
        - Да.
        - И кому ты впариваешь эту байку? - холодным тоном спросил он. - Думаешь, я полный чмо?
        Он подошел ко мне и наотмашь ударил по лицу. Охнув, я схватилась за щеку.
        - И это только начало, сучонка! Не думай, что ты обведешь меня вокруг пальца? Колись: что ты хочешь от меня узнать? Только, - он поднял вверх указательный палец, - не вздумай врать. Будет только хуже. Намного хуже.
        Меня тошнило. Он схватил меня за волосы и оттянул голову назад.
        - Ну что?
        Я изо всех сил ударила его локтем в живот. Он слегка поморщился и ударил мне кулаком под дых. От боли я согнулась пополам.
        - Я не хочу тебя калечить сейчас и сию секунду. Мне нужна информация. Первое - что ты знаешь? Второе - кто, кроме тебя, знает обо всей этой истории? И третье - зачем ты все это затеяла? Я хочу знать ответы на эти три вопроса. Чем скорее ты ответишь, тем лучше. Это в твоих интересах. В противном случае… - он замолчал, а потом устремил на меня ледяной взгляд. - Ты пожалеешь о том, что затеяла со мной игры в молчанку.
        Он отошел и налил себе в стакан виски. Залпом выпил его. Я молчала, ощущая противную липкую дрожь. Я понимала, что назад пути нет и вряд ли Керкозов отпустит меня живой. Если бы Макс знал, где я.
        - В общем, так. Времени у тебя не так уж и много. Я даю тебе на размышления ровно сутки. - Керкозов посмотрел на наручные часы. - Можно сказать, что отсчет времени начался.
        Он достал сотовый из кармана и набрал номер.
        Я услышала шаги на лестнице и сжалась. Это был мой конвоир - двухметровый громила со шрамом над верхней губой.
        - Вить! Тащи ее в кубрик. Я сейчас спущусь. И забери у нее сумку.
        Громила схватил меня за руку и пнул в спину.
        - Иди впереди. Но без фокусов.
        Так мы и поднялись наверх, а потом меня втащили в узкую комнату-пенал и швырнули на пол. И здесь я услышала шум мотора - яхта удалялась от берега. У меня невольно брызнули слезы злости на саму себя. Так глупо, бездарно попасться в лапы этого отморозка! А все мое несносное упрямство, желание доказать, что со своими проблемами я могу справиться сама. Доказала…
        Дверь распахнулась, и снова вошел Керкозов. Он подошел ко мне, и я не успела ничего сказать или отодвинуться от него на расстояние, как он ловко сковал мои руки наручниками и привинтил их к трубе, которая шла по правой стене.
        - Так будет лучше, - усмехнулся он.
        - Я… не смогу сесть! - выдавила я.
        - Постоишь.
        Дверь захлопнулась, и мужчины ушли.
        Я повернула голову и чуть не уткнулась лицом в стенку. Слезы текли по лицу, и я шмыгала носом. При всем желании утереть слезы я не могла, и вообще стоять было жутко неудобно. Это был особый вид пытки и, как меня предупредили, это только начало. Но я прекрасно понимала: если я расскажу правду, шансы на спасение у меня будут нулевые. Я могу выторговать себе отсрочку во времени, только если буду водить их за нос. Но ведь Керкозов предупредил, что дает мне на раздумья один день. И это так мало… Мои мысли путались. И я поняла: как глупо умереть вот здесь, на яхте, только из-за своего гонора и характера.
        Но похоже, что выхода у меня нет. Судя по шуму, мы идем в открытое море. А там меня могут выбросить за борт или сначала пристрелить, а потом выкинуть. Вариантов много. И все они один хуже другого.
        Волосы упали мне на лицо, и я тряхнула головой, откидывая их назад. Макс, наверное, уже вернулся домой и обзвонился на сотовый, разыскивая меня. Если бы он только знал, где я сейчас нахожусь, наверняка припечатал бы меня крепкими словами. Но я поймала себя на мысли, что мне все равно - пусть ругает меня почем зря, пусть будет со мной холоден или надменен, пусть мы будем вечными друзьями… если бы мне дано было повернуть время вспять, я бы ни за что не пошла против Макса. Сидела бы как миленькая дома и не рыпалась. Хотя толку в моих рассуждениях сейчас никакого нет; все эти если бы да кабы остались в прошлом. А нахожусь в суровом настоящем, и ждет меня не менее суровое будущее…
        Беспросветная темнота, в которой я оказалась, была наполнена моим страхом и тревогой. Щека, которую ударил Керкозов, распухла и горела, в животе пульсировала боль, тупая, ноющая. Эта боль глушилась тревогой. Мне не надо было так самонадеянно рассчитывать на себя! Я была просто обязана предупредить Макса, куда я иду.
        Через какое-то время появился громила и отстегнул мои наручники.
        - Сейчас еду принесу.
        - Я хочу в туалет.
        - А, это?.. Ну, захвачу ведро. Этого достаточно? - издевательски спросил он. Повернувшись ко мне спиной, он ушел. А через несколько минут на лестнице снова раздались шаги, и я подобралась. Появился громила с миской еды и железным ведром. Он с грохотом поставил ведро на место и ткнул мне чуть ли не под нос миску.
        - Ешь!
        Я мельком глянула на миску. Что-то слипшееся и белое. Похоже на вчерашние макароны.
        - Я не хочу есть, - пробормотала я. - Мне бы попить.
        Ни слова не говоря, бандюхай повернулся и ушел. Его тяжелые шаги буквально впечатывались мне в мозг.
        Я села на ведро и опорожнилась. Миску демонстративно поставила у входа. Есть эту баланду, несмотря на голодное урчание в животе, было выше моих сил. Интересно, они приготовили ее специально для меня? Или они сами едят это?
        Открывая дверь, бандит едва не наступил на миску.
        - Чего ты поставила ее сюда, бля?
        - Чтобы вы забрали. Мне эта еда не нужна.
        Он усмехнулся и сплюнул.
        - Другой не будет.
        - И не надо.
        Он забрал ведро и ушел. Опустившись в углу на пол, я незаметно задремала. Мне снились запутанные сны, в которых я от кого-то убегала и кричала, призывая на помощь. Я мчалась по длинному нескончаемому лабиринту и видела впереди свет. Но потом он гас, и я снова оказывалась в темноте…
        Дверь распахнулась от удара ноги Керкозова. Его взгляд метал гром и молнии.
        - Это что такое? - заорал он, потрясая в воздухе мобильным. - Кто тебе тут названивает без конца? А потом послал эсэмэску: «Я знаю, где ты. Макс».
        Я невольно усмехнулась. Это была чистая бравада в духе Макса. Или он таким образом сигнализировал моим врагам, что они у него на мушке? Тогда элементарный расчет в его действиях есть.
        - Это мой друг. - Я старалась, чтобы мой голос не дрожал, а звучал четко и громко. - Я сказала ему, что отправилась к вам на яхту. Так что он в курсе моих передвижений. Он - журналист, - прибавила я.
        Керкозов подошел ближе. Я сжалась. Я подумала, что он снова ударит меня или схватит за волосы с такой силой, что у меня выступят слезы. Он молча смотрел мне в глаза, ожидая, что я первая отведу взгляд. Но я смотрела ему в глаза, хотя от этого безмолвного поединка у меня неприятно покалывало в затылке и ломило виски. Однако я прекрасно понимала: если я отведу глаза первой, то меня автоматически запишут в лгуньи со всеми вытекающими отсюда последствиями.
        - Ты не врешь? - полувопросительно-полуутвердительно сказал Керкозов.
        - Нет. Это правда.
        - И как далеко зашел этот журналюга? Говори! - прошипел он.
        - Он знает, что я у вас, и будет меня разыскивать. Обязательно. Он знает вашу яхту и вас.
        На лице Керкозова отразился сложный мыслительный процесс.
        - Хорошо! - наконец выдохнул он. - Ты все расскажешь по порядку. А потом вызовешь своего журналиста сюда. Ясно? - Он навел на меня указательный палец наподобие пистолета. - Я выражаюсь понятно?
        Я кивнула. Получается, что я своими руками приготовила ловушку для Макса. Ну и ну! Мои мозги лихорадочно заработали. Но вместе мы что-нибудь придумаем. Или нет?.. Тогда и смерть у нас будет одна на двоих. Звучало все это как-то по-дурацки. И я едва не хихикнула, хотя поводов для шуток было очень мало.
        Мой мучитель ушел, а я перевела дух. Я еще не знала, правильно ли я поступила, втравив в эту историю Макса. А я еще хотела обойтись без его помощи! А получается, что без Макса я никуда, как бы ни хорохорилась. Я отвела рукой волосы назад и увидела, как дрожат мои пальцы. Черт! Мне нужно успокоиться. Холодная и ясная голова - вот что требуется мне сейчас в первую очередь. Иначе я не смогу сочинить правдоподобную байку, какую ждет от меня Керкозов. И она должна быть как можно убедительней. Где-то я читала, что лучшая ложь - это та, которая смешана с правдой или в которой правда хотя бы частично присутствует. Тогда ложь производит более выгодное впечатление и подкопаться к ней труднее, чем к умело сконструированному вымыслу.
        Свет ударил мне в глаза, и я прищурилась. Напротив меня стоял Керкозов и светил фонариком.
        - Выходи, есть разговор! - кратко скомандовал он.
        Я поднялась с пола и прикрыла глаза рукой.
        - Уберите фонарик. Он слепит мне глаза.
        Керкозов опустил фонарик и качнул головой:
        - Пошли!
        Я опять оказалась в той самой роскошной гостиной, в которой была вчера. Судя по всему, было утро, и всю ночь я провела в своей каморке.
        В дверях стоял громила. Керкозов встал подальше - у стены. Они обменялись взглядами, и охранник ушел. Когда мы остались одни, Керкозов махнул рукой.
        - Садись!
        Я осторожно опустилась в мягкое кресло и выжидательно посмотрела на него.
        - Надеюсь, ты понимаешь, что в твоем положении лучше всего рассказать правду, - начал он без всяких предисловий. - Ты можешь сидеть и выдумывать какие угодно истории, но пока ты не скажешь правды, ты будешь здесь. Столько, сколько понадобится. Но если ты скажешь правду, мы тебя отпустим.
        Я задержала вдох. Похоже на красивенькую сказочку, чтобы усыпить мою бдительность, чтобы я сдалась и сказалa: «Все, ребята! Мне здесь надоело! Я вам выкладываю все, что знаю, а вы - пришвартовываете яхту в первом порту и отпускаете меня на все четыре стороны!»
        Я понимала их тактику - взять меня измором. Они все хорошо продумали, и мне надо быть начеку - не расслабляться и не поддаваться хлипким обещаниям.
        - Ладно! - Я постаралась быть убедительной. - Все обстоит немного не так, как я рассказала это вначале… Просто после смерти мужа я нашла в его бумагах число - шестое февраля, обведенное красным кружком, и знак вопроса. Я подумала, что это, возможно, как-то связано с катастрофой. Может быть, мой муж плохо сделал операцию, человек умер, и родственники решили отомстить. Или он остался инвалидом. Я решила узнать, кто этот человек. Вот и все.
        - А журналист? - быстро спросил Керкозов. - Он как причастен к этому делу? Он - твой друг?
        Я мотнула головой.
        - Нет. Меня с ним познакомил один приятель. Чисто случайно. Макс, журналиста зовут Максим, - пояснила я, - узнал, что я собираюсь в Канны, и предложил там встретиться. У него образовалась командировка во Францию…
        - А почему ты решила поехать в Канны? - перебил меня Керкозов.
        - Я подумала, что, может быть, вы знаете пациента, которому делали операцию в клинике шестого февраля. Я задала этот вопрос заместителю моего мужа Кротову, но он ничего не знал. Вскоре на него наехала машина, и он умер. Поэтому у меня оставалась надежда только на вас. Я подумала, что уж вы должны быть в курсе происходящего.
        Керкозов озадаченно смотрел на меня. Я могла себя поздравить. Я действительно только что сказала полуправду. Остановившись у самой границы настоящей правды.
        - Хорошо, если я тебе скажу, что тот больной, которого оперировали шестого февраля, не имеет никакого отношения к смерти твоего мужа, ты успокоишься на этом?
        Я энергично кивнула.
        - Да.
        Он сел в кресло почти напротив меня и закинул ногу на ногу.
        - Осталось вызвать журналиста и побеседовать с ним, - сказал Керкозов после недолгой паузы.
        - Это зачем? - Я почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой. - Я же вам все сказала.
        - Чтобы поставить точку в этой истории. Перекрестный допрос вам не помешает. Если все действительно обстоит так - гуляй на все четыре стороны. Ты свободна и можешь возвращаться в Москву. - Керкозов достал мой сотовый из кармана. - Звони!
        Я подумала, что, возможно, не все так просто, как это представляется мне. Керкозов сделал вид, что поверил, но это на самом деле может быть всего лишь маской. А его основная цель - выманить сюда Макса. Тогда мои дела весьма плохи. Моя полуложь не убедила его. А может быть, он просто страхуется. Такие люди, прежде чем решиться на что-то, устраивают проверку со всех сторон. Вот и Керкозов хочет окончательно убедиться в правдивости моих слов, прежде чем дать полную вольницу.
        - И чего ты колеблешься? - усмехнулся он. - Звони!
        Я тряхнула волосами и, стараясь унять волнение, взяла трубку.
        Я набрала номер Макса.
        - Да. - Голос, раздавшийся в трубке, был не очень-то похож на голос Макса.
        - Это я - Ника! - сказала я безжизненным голосом.
        - Ника! - раздался оттуда обрадованный вопль Макса. - Ты жива? Ника, моя девочка! Где ты? С тобой все в порядке?
        - Со мной все в порядке, - раздельно произнесла я, закусив губу. На моих глазах невольно выступили слезы. Я даже не подозревала, что этот Максов вопль так растрогает меня.
        - Где ты? - не унимался Макс.
        - Макс… здесь такое дело… я нахожусь на яхте Керкозова. Он хочет, чтобы ты приехал сюда. Для разговора. Понимаешь?
        Возникла пауза.
        - Понимаю. Куда?
        Вот так! Без лишних слов и рассуждений - куда. Макс готов был примчаться ко мне на помощь в любую минуту, хотя прекрасно понимал, чем ему это грозит.
        - Он спрашивает, куда ему приехать? - Я с такой силой стиснула трубку, что костяшки пальцев побелели.
        Керкозов на секунду задумался.
        - Мы встретимся в Сен-Тропе. Через три часа. Передай ему.
        Я крикнула.
        - Сен-Тропе. Через три часа.
        - Я слышал, не глухой, - откликнулся Макс. - Все понял. Ты-то как там?
        Я осторожно ответила:
        - Нормально.
        - Ну и ладненько, - усмехнулся Макс. - Пока. Целую.
        - Я тоже, - прошептала я.
        Протянув сотовый, я посмотрела на Керкозова.
        - Это все?
        - Пока - да. Кстати, ты можешь подняться на палубу и прогуляться по ней. Времени еще много. - В тоне Керкозова, в его прищуренных глазах сквозила явная усмешка.
        Я поднялась на палубу. Ну, зря, что ли, раньше давали возможность исполнить последнее желание перед смертью? Конечно, нет! Четко рассчитанный садистский трюк. Посмотри, как прекрасен этот мир, который ты покинешь через энное количество времени. Примерно такие мысли посетили меня, когда я стояла на палубе. Яростный порыв ветра взметнул мое платье и волосы. Повернув голову вправо, я жадно впитывала соленый воздух, пахнувший такой остро-пронзительной свежестью, что от его избытка я чуть не задохнулась. Вокруг простиралась ровная сине-лазурная гладь морской воды. Белые барашки игриво вспенивали воду и снова быстро растворялись в ней. Я ничуть не обольщалась. Керкозов наглядно показывал мне, чего я могу лишиться. И это было не самое плохое зрелище в мире. Да что там говорить! Одно из самых прекрасных.
        - Бокал вина или минералка?
        Я обернулась.
        Мой громила стоял с подносом и, ни капельки не смущаясь, предлагал мне напитки. Я едва не рассмеялась от такой картины.
        Взяв с подноса стакан с минеральной водой, я отпила глоток. Похоже на кадр из фильма: яхта, море, услужливый официант с мордой вечного бандита, приключения с элементами экшена. Правда, последний пункт я бы исключила из фильма. Но, увы, не я была его режиссером. Охранник плотоядно осклабился, скосив глаза на мою грудь, но я передернула плечами и отвернулась.
        Громила исчез. Надо же, и ступать бесшумно умеет, когда это необходимо!
        Я опустилась на шезлонг, стоявший неподалеку. Макс, наверное, уже выехал на машине из Канн и едет в сторону Сен-Тропе. Он, конечно, клянет меня и думает, как нам выкрутиться из этой ситуации. Я представила Макса, и улыбка тронула мои губы. Я даже не подозревала, что я так сильно по нему соскучилась. Мне хотелось его увидеть больше всего на свете. Даже в таких обстоятельствах. Ни Керкозов, ни его охранник не беспокоили меня. Наверное, решили дать как следует насладиться морскими пейзажами, чтобы я была более сговорчивей и настроила на это и Макса. Время пролетело быстро. На горизонте я заметила полоску берега. Очевидно, это и был Сен-Тропе. Яхта стремительно приближалась к этому небольшому морскому городу - любимому месту миллионеров и миллиардеров.
        Керкозов вышел на палубу.
        - Скоро приедем! - кивнул он в сторону берега. - Там твой дружок уже, наверное, поджидает. Ты все поняла, что от тебя требуется?
        - Да.
        - Вот и хорошо, - лаконично сказал он.
        Мы быстро приближались к берегу. Сен-Тропе был очарователен. Небольшие трех- и четырехэтажные домики, тесно лепившиеся друг к другу, шоколадные крыши, яркое море и белые яхты, рассекавшие гладь воды.
        - Бери сотовый и говори со своим дружком, - приказал Керкозов. - Мы уже швартуемся. Пусть ищет нас. Если он будет не один, свидание сорвется. Так и передай. Мне сюрпризов не надо.
        Услышав голос Макса, я только и выдавила:
        - Мы уже здесь.
        - Я тоже. Говори конкретно, куда подходить.
        Я передала.
        - Иду.
        - Все, - я посмотрела на Керкозова.
        - Ждем. - И он встал на палубе рядом со мной.
        Макс стоял на берегу: в светлых джинсах и ярко-желтой рубашке с короткими рукавами. Вокруг плескалась белозубо-загорелая толпа, слышались смех и радостные возгласы. Каждый был занят своим делом, то есть предавался праздному безделью, которое здесь, в маленьком курортном городке, было возведено в ранг высокого искусства. Я ничего и никого не видела - все мое внимание было сосредоточено на Максе. На лице щетина, подбородок вздернут вверх. Он небрежным жестом откинул назад светлые волосы. Господи! Во что мы втравились!
        Я махнула Максу рукой.
        - Это он? - поинтересовался Керкозов. Он стоял рядом со мной, и от него пахло сладковатым запахом марихуаны, любимым запахом богачей Лазурного Берега.
        - Да. Он.
        Когда яхта подошла к берегу, громила перекинул трап, и Макс легко взбежал по нему.
        - Ника! - Он кинулся ко мне и крепко прижал к себе. - С тобой действительно все в порядке? Ты меня не обманываешь?
        - Ну что ты! - В ответ я сжала его руку. - Со мной все в полном порядке. Макс! - Я погладила его по щеке. - Макс! - В глазах защипало, и я отвернулась в сторону - не хватало только расплакаться под прицелом двух пар вражеских глаз.
        - Свидание двух голубков, - раздался насмешливый голос Керкозова.
        Макс резко обернулся.
        - Вы хотели со мной поговорить и отпустить Нику…
        - Не так скоро. Сначала разговор. Подробный и обстоятельный, а потом все решится. - Керкозов кивнул, и его шестерка поднял трап.
        - Сейчас мы совершим небольшую прогулку в открытое море. Здесь мне разговаривать не очень-то хочется. Рискованно, - на его лице появилась улыбка, похожая на волчий оскал.
        Макс пожал плечами.
        - В море так в море. Мне без разницы…
        Яхта набирала скорость, рассекая волны. Мы все стояли на палубе и смотрели друг на друга. И я по-прежнему держалась за руку Макса.
        - Пройдемте вниз, - предложил Керкозов.
        Он пошел первым. Мы - за ним. Охранник замыкал шествие.
        - Ты как? - шепнул Макс.
        - Нормально. - Я повела глазами в сторону, показывая на охранника. Макс улыбнулся, показывая, что прекрасно понял мой намек. Открыто разговаривать мы не могли.
        В гостиной Керкозов остановился у бара и, налив себе в стакан виски, ткнул пальцем в Макса:
        - Слушай, парень, твоя телка сказала, что ты в курсе ее дел. Так что, если хочешь остаться в живых, выкладывай, что знаешь. Это моя проверка на вшивость. Вам обоим.
        Макс перевел взгляд на меня. Он-то понятия не имел, о чем мы разговаривали с Керкозовым. Ему предстояло вести разговор, который как две капли воды напоминал прогулку по минному полю.
        - А вот молчать не надо! - Керкозов переводил свой взгляд с меня на Макса и пытался нас прощупать.
        - Я в курсе только тех дел, о которых она мне рассказала. Но я же не знаю, все ли она выложила мне, - небрежно начал Макс. - Женщины - они существа скрытные.
        - Хм! - хмыкнул Керкозов. - Похоже, вы вообще не понимаете, во что влипли. Двое шустрых и быстрых. Думаете, вы такие ловкие и любого обведете вокруг пальца? Ты где работаешь? - уставился он на Макса. - В каком издании?
        - На вольных хлебах.
        - Не заливаешь?
        - С чего бы? Можете проверить…
        - Не сомневайся. Так и сделаю. Как твоя фамилия?
        - Максим Никонов…
        Макс рисковал, сильно рисковал, назвав первую пришедшую в голову фамилию. Я сглотнула.
        Керкозов повернулся к нам спиной, доставая очередную бутылку из бара. И здесь Макс быстро метнулся к двери и одним рывком захлопнул ее и закрыл на щеколду изнутри.
        Керкозов резко обернулся, но Макс был начеку и, в два прыжка преодолев расстояние между ними, расчетливым движением ударил его под ребра.
        Керкозов пошатнулся, но на ногах устоял. Он достал из кармана пистолет и, размахивая им, cтал наступать на Макса. Я вжалась в cтену, чувствуя, как внезапно слабеют ноги и предательская тошнота подкатывает к горлу. Перед глазами завертелись с бешеной скоростью разноцветные круги. Только бы не грохнуться в обморок, подумала я. Только бы не грохнуться в обморок! Я сползала по стенке, глядя, как Макс схватил стул, стоявший рядом, и метнул его в Керкозова. Тот пригнулся и выстрелил. Его рука с пистолетом, мимо которой, задев плечо, пролетел стул, дрогнула, и пуля прошила люстру, усеяв пол хрустальными осколками. Пистолет был с глушителем, и поэтому я не сразу сообразила, что произошло. Звон упавших осколков отозвался в моей спине дрожью. Я поняла, что Керкозов только что стрелял в Макса и что он мог его убить.
        Громила изо всех сил колотил в дверь, пытаясь ее высадить. Под его напором дверь трещала, и оставалось всего несколько секунд, до того как она распахнется от сокрушительного натиска. Столбняк, в котором я пребывала до сих пор, прошел. Я увидела сбоку на столе большую вазу из керамики, на корточках подтянулась к столу и, схватив вазу, метнула ее в Керкозова. Он мгновенно перевел взгляд на меня.
        - Ника! - предостерегающе крикнул Макс. Керкозов уже наводил на меня пистолет. - Ника! Не-ет!
        Макс прыгнул на Керкозова, и они покатились по полу. Макс неудачно зацепился за ножку стола, и тот упал на него. Керкозов вскочил на ноги первым, его пистолет валялся около бара, но тут дверь с диким грохотом открылась, и охранник влетел в комнату.
        В его правой руке был пистолет, и Макс, который к тому времени уже поднялся на ноги и стоял у стены, тяжело дыша, должен был стать удобной мишенью для громилы, но тут я, зажмурившись от страха, кинулась в ноги Керкозову. Он отлетел в сторону, и пуля, предназначенная для Макса, вошла ему прямо в горло. Раздался булькающий звук, и Керкозов, схватившись двумя руками за горло, плашмя грохнулся на пол. Громила кинулся к своему хозяину.
        - Шеф! - хрипел он. - Что с вами? Шеф?
        Из горла Керкозова хлынула кровь. Макс метнулся к охраннику и ударил его по голове тяжелой статуэткой, стоявшей на полке. Громила упал лицом вниз на пол.
        - Бежим с яхты! Живо! - скомандовал Макс. Он схватил меня за руку. Но внезапно остановился и посмотрел на меня: - Слушай! Может быть, попробовать его разговорить?
        - Кого?
        - Этого… - кивнул он на громилу. - Когда очнется. А это случится довольно скоро.
        - Ты думаешь, он скажет?
        - Да. Я прищемлю его, и он расколется. Хозяин умер, и шестерка теперь не будет зря рисковать своей шкурой. Дай воду в графине. Я вылью на него, и он очухается как миленький. Тащи!
        Макс сел около охранника, а я принесла графин с водой.
        - Молодец.
        Он вылил воду из графина на голову охранника, и тот замычал.
        - Приходит в себя, - шепнул Макс. - Будь наготове.
        - Может, лучше бежим? - с тоской спросила я. Мне было страшно оставаться здесь наедине с трупом и бандитом, который вот-вот очнется.
        - Нам нужно спросить его кое о чем. Иначе мы опять будем таскаться по замкнутому кругу. Потерпи немного, - Макс улыбнулся мне. - Скоро мы уйдем. Еще немножко, лапочка!
        Я улыбнулась ему в ответ. Мы были похожи на двух заговорщиков. Бандит довольно быстро открыл глаза и уставился на нас. Вначале взгляд его был плавающим, но постепенно в нем появилось осмысленное выражение. Он повернул голову в сторону и увидел труп Керкозова.
        - С-суки! - прошипел он. Из разбитой губы капала кровь.
        - Полегче на поворотах, - невозмутимо произнес Макс, - если не хочешь отправиться вслед за своим шефом.
        - Чего надо? - прохрипел он. - Кончай и все! Чего тянешь!
        - Я не стану тебя убивать, если ты ответишь на пару вопросов.
        На лице охранника появилось недоверчивое выражение.
        - Да, - подтвердил Макс. - Только пара вопросов.
        - Ну?
        - Кто убил Олега Никитина и почему?
        - Никитина?
        - Олега Никитина - директора медицинской клиники пластической хирургии
«Вета-клиник».
        - А… этого, который лица резал?
        - Да.
        - Багдасариев. Он - главный. - Охранник сплюнул кровавой слюной и вытер рот рукой. - Но больше я ничего не знаю.
        Имя олигарха Арсена Багдасариева было мне знакомо. Я невольно передернула плечами и сжала руки в кулаки.
        - Где сейчас Багдасариев? - раздельно произнес Макс, наклонившись над охранником.
        - Не знаю. Где-то здесь. На Лазурном Берегу. Может, в Ницце. Может, в Сентропешке.
        Макс посмотрел на меня.
        - Если взять и поискать в карманах Керкозова записную книжку, - он говорил, словно размышляя вслух, - то там наверняка мы найдем много интересного. Где он хранит свою записную книжку? - Этот вопрос был адресован охраннику.
        - В столе или в шкафчике. - Охранник кивнул на висевший на стене небольшой прямоугольный шкафчик, инкрустированный ценными породами дерева.
        Громила уже пришел в себя, его взгляд бегал по сторонам. Чего доброго, он встанет и устроит за нами погоню или пальбу по живым мишеням. Эта мысль пришла нам с Максом одновременно.
        - А ну-ка дай мне те веревки. - Макс кивнул в сторону декоративных канатов, красиво имитирующих паутину. А ближе к потолку притаился скульптурный паук.
        Я мгновенно поняла его и, придвинув стул, сорвала канаты. Паук с глухим звуком упал на пол и откатился в сторону.
        - Вот, - протянула я канаты Максу.
        Громила поднял вверх руку, и Макс ударил по ней.
        - Без шуток.
        Он связал охраннику руки и подергал веревку.
        - Вроде крепко.
        Макс выпрямился и сделал несколько шагов по направлению к шкафчику.
        - Говоришь, записная книжка здесь?
        Она действительно лежала там. Темно-коричневая, небольшого формата. Макс открыл ее и быстро пролистал.
        - Похоже, этот не врет. Багдасариев отдавал приказания насчет девочек, а Керкозов выполнял. С помощью… - Макс осекся. - Жаль, что не удастся захватить эту книжку и полистать внимательней на досуге.
        - Почему?
        - Потому что мы сматываемся с яхты и пускаемся в открытое плаванье. И книжку сохранить в целостности и сохранности явно не удастся. Как ни жаль!
        - Моя сумка?
        - Тоже остается здесь. Только предварительно мы ее бросим в море, чтобы не оставлять улик. Пошли! - Макс подал мне руку, но неожиданно притянул меня к себе и поцеловал в губы.
        - Никусик! Как я перенервничал!
        Мы поднялись наверх. Вдалеке был виден берег. На приличном расстоянии от нас маячили яхты, медленно скользившие по морю.
        Макс бросил в воду сумку и, повернувшись ко мне, сказал:
        - Выхода нет. Надо прыгать в воду и плыть к берегу. Ты хорошо плаваешь?
        - Неплохо. Но все равно страшно.
        - Оставаться здесь тоже опасно. Нас могут обвинить в убийстве. В крайнем случае, нас может подобрать какая-нибудь яхта, и мы доплывем до берега на ней. Хотя рассчитывать на это особенно не стоит. Ты плыви спокойно и не нервничай. Представь себе, что плывешь не в море, а в небольшой речушке. Так тебе будет спокойней и проще. Не думай о том, как далеко берег и что ты можешь устать, - напутствовал меня Макс. - Вообще ни о чем не думай. Просто плыви и плыви.
        Я пожала плечами.
        - Я спокойна. Когда ты рядом, со мной все в порядке. И я не нервничаю.
        Макс снова притянул меня к себе.
        - А когда ты рядом, я не могу ни о чем думать - только о тебе. Ну что? Прыгаем?
        - Прыгаем!
        Мы прыгнули почти одновременно. Ввинтившись в прохладную воду, я чуть было не пошла ко дну, захлебнувшись соленой влагой, но вовремя отчаянно заколошматила руками и ногами и вынырнула на поверхность, судорожно глотая воздух.
        Макс уже был рядом.
        - Как ты?
        - Все нормально.
        - Не дрейфь. Доплывем быстро.
        Я хотела сказать: «А как же! Других вариантов и быть не может». Но вода попала мне в горло, и я закашлялась.
        - Держи голову над поверхностью и не опускай ее вниз, а то постоянно будешь захлебываться. Поняла? - давал мне наставления Макс.
        Я кивнула. Мы поплыли, при этом Макс плыл рядом, поминутно смотря на меня. Я старалась не показывать своего страха перед водой и делала вид, что все в порядке. Но если сказать честно, то пловчихой я была неважной, кроме того - пугалась глубины. Стоило мне подумать, что подо мной нет дна, как руки-ноги становились ватными и перехватывало дыхание. И я гнала от себя эти мысли.
        - Скоро приплывем, - подбадривал меня Макс. - До берега уже близко.
        Когда я смотрела на берег, то мне казалось, что мы не плывем, а топчемся на месте. Берег, по моему мнению, не приближался ни на сантиметр. Неожиданно Макс посмотрел назад и побледнел.
        - Ты что? - крикнула я, сплевывая воду, попавшую в горло.
        - Выбрался, ублюдок! Надо было его еще раз оглушить напоследок.
        Я тоже вслед за Максом повернула голову. Яхта Керкозова неумолимо приближалась к нам. Громила нетвердо стоял на ногах и целился в нас из пистолета.
        - Ныряй глубже! - крикнул Макс. - Выныривай на поверхность только за воздухом, и плыви не прямо, а зигзагами, так ему труднее будет в тебя целиться. Поняла?
        Несколько пуль шлепнулось по воде рядом со мной, и я, набрав в грудь воздуха, нырнула. Темная вода облепила меня со всех сторон, я гребла изо всех сил, с трудом ориентируясь в воде, и больше всего боясь уплыть далеко от Макса. В воде стал слышен шум двигателя. Я вынырнула наверх, жадно глотая воздух. Макс был от меня на расстоянии нескольких метров. Он помахал мне рукой. Я увидела, как пуля прошла совсем близко от него, и испугалась.
        - Макс! - предостерегающе крикнула я.
        Он улыбнулся и нырнул. Я не стала дожидаться, пока пули запрыгают около меня, и нырнула тоже. Я понимала, что чем дольше я продержусь в воде, тем лучше. И поэтому плыла, несмотря на деревенеющие от усталости руки и ноги. Легкие готовы были разорваться от напряжения в любой момент, но я упорно плыла, не думая о том, что через пару минут нас могут пристрелить.
        Когда я поняла, что больше не могу оставаться под водой ни секунды, катапультировала наверх, жадно глотая воздух. Отдышавшись, я поискала Макса. Его я не увидела, и предательская дрожь сковала мое тело. Успокойся, приказывала я себе. С Максом все в порядке, он плывет под водой. В следующий момент я бросила взгляд на яхту Керкозова. Но на ней никого не было.
        - Макс! - негромко крикнула я. - Макс! - Я ощутила, как страх, несмотря на все мои попытки успокоиться, проникает в меня и парализует мозги.
        - Макс! - крикнула я уже громче.
        Он вынырнул рядом так внезапно, что я вскрикнула.
        - Господи! Как ты меня напугал! Я уже подумала…
        - Я же сказал тебе: не нервничать.
        - Так-то оно так. Ладно, Макс, я ужасно рада… а почему никого нет на яхте? - спросила я. - Тебе это не кажется странным?
        - Ответ очень прост. К нам приближается другая яхта, вот бандюхай и смылся с палубы, чтобы не привлекать своей пальбой ненужного внимания, - ухмыльнулся Макс.
        На палубе яхты, которая подходила к нам, стояла молодая девушка в белых шортиках и синем топике и махала нам рукой.
        Макс махнул в ответ.
        Разговор между ними шел по-английски.
        - Это англичанка. Она подбросит нас до берега, - cообщил Макс.
        - А что ты сказал ей: как мы оказались тут?
        - Решили поплавать на спор, - с усмешкой сказал Макс, - и не рассчитали силы. Похоже, ее такое объяснение устроило.
        Девушка позвала молодого человека, по виду капитана яхты, который и помог нам забраться на палубу. Мы с облегчением ощутили под ногами твердый пол. Меня качнуло вправо, и Макс придержал меня.
        - Осторожней. Не свались за борт.
        Девушка, которую звали Энн, принесла нам полотенца и предложила спуститься в каюту. Прежде чем уйти с палубы, я бросила взгляд на яхту Керкозова. Она быстро уплывала от нас в открытое море.
        - Мы остались живы. И это главное, - шепнул мне Макс.
        Вместо ответа я крепко сжала его руку.
        В каюте-гостиной Энн предложила нам по рюмке шерри. Между ней и Максом шел неспешный разговор.
        - Что она говорит?
        - Да так. О себе, об отдыхе.
        - А ты… Что ты говоришь ей?
        Макс бросил на меня быстрый взгляд. Мы сидели на стульях около стены, украшенной морскими пейзажами, и я чувствовала, как тревога постепенно отпускает меня.
        Макс наклонился ко мне.
        - Ревнуешь? - и прищемил своими двумя пальцами мой указательный. Кровь бросилась мне в голову.
        - Ничуть! - сказала я как можно более небрежным тоном. - Просто интересно, о чем вы шушукаетесь?
        - Я же говорю: ни о чем. Обычная светская беседа.
        - А…
        Я отпила еще шерри. Энн была очень симпатичной. Светлые волосы, распущенные по плечам, cтройные загорелые ноги, широкая улыбка, светлые глаза и черные длинные ресницы. И такие мягкие повадки большой кошки. Есть такие грациозные женщины, на которых смотреть - одно удовольствие. Энн была из таких.
        - Скоро мы приедем?
        - Да.
        - А мне кажется, мы стоим на месте.
        Внезапно Макс резко поднялся со стула и подошел к Энн. Она стояла около стены с рюмкой в руке и с улыбкой смотрела на Макса. Спиной он закрыл от меня Энн, они о чем-то говорили и смеялись, а я смотрела в рюмку и думала: когда, черт возьми, мы приедем?
        Поездка до берега, по моим подсчетам, заняла час. Хотя мы должны были приехать уже давно. И чего яхта Энн тащится как черепаха? Я так и просидела с пустой рюмкой в руке. Макс шептался с Энн, и обо мне все забыли. До меня доносился тихий смех, обрывки разговора, в котором я ничего не понимала, - он же шел на английском!
        Когда я уже потеряла счет времени, ко мне подошел Макс и взял рюмку из рук.
        - Приехали, - мягко сказал он. - Пришвартовались.
        - Отлично. Я уже думала, что яхта сбилась с курса и мы никогда не приплывем в Сен-Тропе.
        - Зря так думала!
        Я хотела отпустить шпильку, но сдержалась.
        Мы сошли на берег, и я остановилась.
        - Куда мы пойдем?
        - В отель.
        - У тебя что, есть деньги?
        - Я уже снял номер в отеле - перед тем как пойти на яхту Керкозова. Там у меня деньги, документы и кредитка. Я решил обмануть судьбу. Если уходишь на опасное дело так, словно через пару часов ты непременно вернешься обратно, - обычно чувствуешь себя уверенней. Такая, видишь ли, накачка пофигизмом. Я внушил себе, что через некоторое время мы придем с тобой в этот отель. И все получилось.
        - Это ты хорошо придумал.
        Мое настроение было порядком испорчено воркованием Макса с Энн. А вдруг они обменялись телефонами и отношения будут продолжаться? Эта мысль не давала мне покоя. Но спросить об этом прямо было бы верхом глупости. А мне очень хотелось это сделать.
        Небольшой уютный отель с номером, оформленным в прованском деревенском стиле, находился на одной из тихих улочек недалеко от пляжа.
        В номере Макс поднял жалюзи.
        - Пойдем позавтракаем, а заодно и пообедаем.
        - А сколько вообще времени?
        - Скоро пять вечера.
        Мы с аппетитом поели баранью ногу с приправами и фуа-гра. Сырный суп с гренками и вкусные плюшки с корицей. Я выпила кофе и откинулась на плетеном стуле.
        - Что дальше? - спросила я и посмотрела на Макса.
        - Ты удивительная женщина! - усмехнулся он. - Упрямая, настырая, не можешь расслабиться ни на секунду. Выбрось хоть на время все из головы. Нельзя жить в постоянном напряжении. Мы чудом избежали смерти, и давай хотя бы сегодня вечером ни о чем не будем думать. Все будет завтра. Но не сегодня.
        - Не могу, - мотнула я головой. - Не могу расслабиться и наслаждаться отдыхом. Прости! Все время в голове: что теперь делать? И как выйти на Багдасариева?
        - Ты тоже меня прости, потому что на сегодняшний вечер у меня совсем другие планы. Так уж получилось. И я не могу составить тебе компанию в твоих размышлениях.
        - Что ты хочешь сказать? - нахмурилась я.
        - У меня свидание с девушкой.
        - Кажется, догадываюсь, кто она, - съязвила я.
        Брови Макса взлетели вверх, но он ничего не сказал.
        Сказать, что я чувствовала себя погано, - значит не сказать ничего. Было такое ощущение, будто мне за шиворот сунули горсть обжигающе-ледяных сосулек. Я поежилась. Мне внезапно стало холодно, хотя на улице стояла жара.
        - Ну что ж! Приятного вечера.
        Я поднялась со стула.
        - Ты куда?
        - В номер. В отличие от тебя, у меня планы поспать. Мне под хвост шлея не попала - бежать на свиданки после холодного душика в море. Но если мужчине приспичит и загорится в одном месте… - короче, можешь сваливать!
        Выпалив эти слова, я повернулась и c горящими щеками зашагала в номер. Я была так зла на Макса, что была готова разорвать его на части. Мог бы, в конце концов, проявить чуткость и деликатность и остаться хотя бы сегодня со мной. Мне страшно, я в эти дни пережила громадный стресс, а он… Да он просто хам! И почему я ожидаю от него чего-то большего?
        В номере я легла ничком на кровать и уставилась в потолок. Спасть мне, естественно, не хотелось, Максу я брякнула про сон просто так. Надо же было что-то сказать! Меня ждет вечер полного раздрая!
        В дверь постучали.
        - Чего?
        Вошел Макс.
        - Ты еще здесь?
        - Надо переодеться.
        - А… давай, только побыстрей.
        - К чему такая спешка?
        - Ты мне мешаешь.
        - Чему я мешаю?
        - Завалиться спать. Ходишь тут, топаешь, издаешь звуки.
        - Я скоро уйду, и тебе никто мешать не станет. Я соберусь быстро.
        - Давай-давай. - И я повернулась на другой бок. В окне мне был виден кусок террасы и внутренний бассейн.
        - Ника! Я пошел, - раздался голос Макса. - Закрой за мной дверь.
        Я встала и, не глядя на Макса, подошла к двери. Перед тем как захлопнуть дверь и пожелать ему приятного вечера, я набралась смелости посмотреть ему в глаза - нахальные, довольные, счастливые. Его пронзительный взгляд резанул меня по сердцу, да так сильно, что стало трудно дышать.
        - Макс! - неожиданно жалобно сказала я. - Макс! Не уходи, пожалуйста! Не оставляй меня одну. - Я протянула руку, словно против своей воли, настолько она была тяжелой, не моей, и погладила его по щеке. - Не уходи, - шептала я. - Не надо.
        Он молча перехватил мою руку, и дверь за нами захлопнулась. Мы целовались как сумасшедшие. Его горячие руки лихорадочно скользили по моему телу, мы рвали друг на друге одежду - скорей, быстрей. И в почти полуобморочном состоянии от внезапно нахлынувшего желания я упала бы на пол, если бы Макс не подхватил меня на руки. Я обхватила руками его за шею.
        - Макс! - шептала я. - Макс!
        Он уронил меня на кровать, и мы сплелись в тесном объятии. Я обхватила ногами бедра Макса и выгнулась навстречу. Мне не нужна была ни долгая прелюдия, ни ласковые слова. Мне нужен был только Макс. Весь, целиком. Я жаждала ощутить его в себе и раствориться в нем. Я так бесконечно долго ждала этого момента, что не могла больше медлить ни секунды.
        Его плоть вошла в меня, и долгий стон слетел с моих губ. Вспышки страсти запульсировали в теле с удвоенной быстротой, я плыла по реке, именуемой наслаждением. Пальцы Макса впечатывались в мои плечи, а губы покусывали мочку уха. Потом его язык раздвинул мои губы, и моя слюна смешалась с его.
        Мы больше не были разными, отдельными друг от друга людьми. Не было «я» и «он». Были «мы». Жар, который разгорался во мне все сильнее, требовал немедленного выхода. И в то же время мне хотелось, чтобы наши ласки никогда не кончались. Я упивалась каждым прикосновением его тела, губ, его чуткие пальцы соскользнули к груди и принялись нежно теребить соски, заставляя их набухать от наслаждения.
        Мир плавился и плыл вместе со мной.
        - Макс! - шепнула я.
        - Молчи! - услышала я в ответ.
        Я закрыла глаза и улыбнулась. Напряжение тугим узлом сковало тело. Я все яростней выгибалась навстречу Максу, все быстрее и быстрее. Взрыв был совсем близко, и острый спазм сковал горло. Резким порывистым движением я прижалась к Максу, и яркий ослепляющий взрыв потряс меня.
        - Макс! - крикнула я. - МА-А-АКС!
        Но он не слышал меня. Вместе мы летели вниз, отчаянно цепляясь друг за друга. Наши пальцы переплелись, и Макс до боли прижался своим горячим ртом к моему.
        Я не то всхлипнула, не то издала жалобный стон. Я чувствовала Макса в себе. Наш пот, наша слюна, горячие поцелуи и твердые пальцы - все расплавилось, и мощный ураганный поток страсти вынес наши безжизненные опустошенные тела на берег.
        Я лежала, потеряв счет времени. Наконец я открыла глаза и посмотрела на Макса.
        - Макс! - прошептала я. - Что это было?
        Он смотрел на меня без тени улыбки. Этот вечный насмешник Макс, умевший одним словом или одним движением бровей поднять настроение или развеселить, сейчас был серьезен как никогда.
        - Любовь! - выдохнул Макс.
        Я тихо рассмеялась.
        - Максик! А ты прав! Я так тебя люблю! - Я приподнялась на локте и провела пальцем по его груди. Он крепко прижал мои пальцы к своему телу и повернул ко мне голову.
        - Это самые лучшие слова, которые я слышал в своей жизни, - улыбнулся он, затем резко встал с постели.
        - Ты куда? - испугалась я.
        - В душ. Не возражаешь?
        - Не возражаю.
        Я натянула на себя простыню и рассмеялась. Все было легко, чудесно и волшебно. Я подумала, что жизнь часто поворачивается самыми неожиданными сторонами. Еще несколько часов назад я думала, что все пропало: моя жизнь, наши отношения с Максом - вообще все! А сейчас все было в моих руках. Такой вот нежданный подарок судьбы. Правильно говорят: счастье приходит к тому, кто его не ждет.
        Дверь душа была приоткрыта, и я слышала, как Макс что-то напевает вполголоса.
        Я соскочила с кровати и подошла к двери. Услышав мои шаги, Макс обернулся, и на его лице расплылась блаженная улыбка.
        - Соскучилась?
        Я шагнула под душ к нему. Его гибкое тело вызвало во мне восторг, граничащий с обожанием. Мне нравилось гладить его тело и ощущать нежность и рельефность кожи. Такой загорело-золотистой, отполированной солнцем до этого красивого оттенка. Я лизнула языком его плечо.
        - Вкусно! Макс, мне хочется тебя всего и сию секунду.
        Я медленно опустилась перед ним на колени, прокладывая губами дорожку к низу живота. Он застонал и откинул голову назад. Струи душа со звонким свистом били по нашим телам, но мы ничего не замечали.
        Спустя какое-то время Макс резко поднял меня с колен и развернул лицом к стене. Я слегка прогнула спину и почувствовала, как он стремительно входит в меня, заполняя мои внутренности непереносимым жаром. Мы задвигались в одном ритме, и с каждым биением во мне плоти Макса я ощущала сладкое освобождение тела от тяжести и бренности. Эта легкость и сладость заставляла мои глаза закрываться от нахлынувшего желания, и мощные волны экстаза сотрясали мое тело. Я кричала, не слыша своего голоса, как кошка, прогибая спину, и волосы хлестали меня по спине, а Макс, просунув свою руку под мой живот, большим пальцем, пытался найти точку, посылавшую сигналы наслаждения. Теперь я чувствовала, как меня атакуют с двух сторон. Удовольствие было слишком сильным, кровь пульсировала во мне тяжелыми глухими толчками. Я хотела отвести руку Макса - я боялась, что сейчас мое тело взорвется, разлетится на части, и я потом не смогу себя собрать заново.
        - Не надо, Макс, - жалобно прошептала я. - Не надо.
        Но он отрицательно качнул головой и еще сильнее заработал гибкими пальцами. Я чуть отставила ногу в сторону, чтобы Максу было удобней проникать в меня, и тогда наслаждение мощной волной растеклось по телу, лишая меня последних сил. Макс яростными толчками входил в меня, а я теряла сознание в его руках. Если бы не Макс, я бы рухнула на пол. Но он крепко держал меня такую безвольную, такую покорную, настроенную с ним на одну волну. Мое тело отзывалось на малейшее его движение. Последнее скольжение, и Макс зарычал. Он стоял, прижав меня к себе, и его влага перетекала в меня.
        - Как ты? - шепнул он.
        - Жива! - ответила я, и мы оба прыснули.
        Через час мы сидели в номере и строили планы на вечер. Макс предлагал посидеть в каком-нибудь ресторанчике и ни слова - слышишь, говорил он, - ни слова о делах!
        - Ладно, - cогласилась я. - Не буду. Даю честное слово. Ты мне веришь?
        - Ничего другого не остается. Но учти, нарушишь клятву - придумаю наказание.
        - Какое?
        - Мало не покажется, - пообещал он.
        - Не буду, не буду. Уже боюсь.
        Сен-Тропе оказался очаровательным городом. Узкие улочки, дороги, взлетающие вверх, легкомысленность и безмятежность, разлитая в воздухе. Город был весь пронизан ощущением праздника, который никогда не кончается, а длится, как летний сон в полдень, когда веки смыкаются от жары, голова становится тяжелой, и ты проваливаешься в это сладкое блаженное забытье. Был разгар сезона; туристы кочевали пчелиным роем из магазина в магазин, от ресторана к ресторану. Слышалось бибиканье нетерпеливых машин, которые запрудили улицы, в воздухе пахло свежей выпечкой и морем. И как ни странно, меня тоже охватило пьяняще-ликующее состояние. Ну чего я сейчас буду париться проблемами? Они от меня никуда не уйдут. Хоть сегодня я расслаблюсь и буду наслаждаться летним вечером. Я тряхнула волосами и рассмеялась.
        Мы шли по старинной улочке вверх, и Макс обнимал меня за плечи.
        - Ты чего? - откликнулся он.
        - Просто так. Так где тот уютный ресторанчик, в котором ты обещал накормить меня устрицами?
        В ресторанчике мы пили вино, ели устрицы и салат с морскими мидиями. В голове шумело, я много смеялась, и вообще все было так чудесно, что я подспудно боялась, что потом по закону расплаты посыплются сплошные шишки и неприятности. Такая странная особенность человеческой психики: когда все так хорошо, что лучше не бывает, начинаешь думать, что это прелюдия к бедам и несчастьям. Я, разумеется, не забыла, что мне еще предстоит разобраться с Багдасариевым, но все равно хотелось думать, что худшее осталось далеко позади. Особенно после того, как мы с Максом чудом избежали смерти. У меня еще перед глазами стоял охранник, его учащенное тяжелое дыхание и взгляд, от которого сразу хотелось повеситься. Без раздумий и колебаний.
        - Ну что, теперь домой? - спросил Макс. Я, подперев щеку рукой, смотрела на улицу и чему-то улыбалась.
        - Что? - я перевела взгляд на него.
        - Теперь - домой.
        - Какой ты зануда, - притворно вздохнула я. Мне хотелось посидеть здесь еще.
        - Зануда? - Макс скорчил устрашающую гримасу. - Да я отличный парень. Ты еще не знаешь настоящих зануд!
        - И слава богу!
        Мы возвращались в отель, когда уже стемнело. Луна не отставала от нас на всем протяжении пути. Она то пряталась за крыши домов, то блестела в темных окнах, то маячила в беззвездном небе озорным светло-серебристым поплавком. Сумасшедший очаровательный город в эту минуту был то ли сном, то ли восхитительной явью. Иногда нам навстречу попадались восхитительные фрики: девушки в разноцветных париках, парни, размалеванные татуировками по пояс, мужчины в костюмах вампиров.
        - Спешат на частную вечеринку, - пояснил Макс. - Типа ужин у Дракулы.
        - Как это? - изумилась я.
        - Дорогая, это же Сен-Тропе. Миллионеры развлекаются, как могут. И как хотят. Здесь жизнь не утихает ни днем, ни ночью. Смотри, как ярко освещаются виллы; над ними кружат вертолеты. Развозят некоторых гостей по домам. С виллы на виллу.
        Действительно, многие виллы издалека горели огнями; в небе летали вертолеты, и до меня доносились обрывки музыки: где-то неподалеку грохотала дискотека.
        В отеле мы повалились на кровать, не раздеваясь.
        - Макс! - рассмеялась я. - Мне кажется, я схожу с ума.
        - Не мешало бы, - c cамым серьезным видом откликнулся он. - По-моему, ты чересчур строга.
        Его рука забралась под мое платье и остановилась на бедрах.
        - На платье слишком много пуговиц. Надо исправить этот недостаток.
        - Макс! - прошептала я, закрывая глаза. - Ну и чего ты медлишь?
        Утро ворвалось внезапно. Я не успела открыть глаза, как Макс намотал прядь моих волос на палец и слегка дернул их.
        - Просыпайся!
        - Я не могу еще поваляться в постели? - проворчала я.
        Макс сидел рядом на кровати и пытался меня разбудить.
        - Не можешь. Уже двенадцать.
        - Как! - охнула я.
        - А вот так. Ты хочешь установить рекорд по самому продолжительному сну?
        - Чего ж ты меня раньше не толкнул?
        - Нравится наблюдать за тобой, когда ты спишь. А еще время от времени приподнимать простыню…
        - Извращенец!
        - Какой есть.
        Я села на кровати. Макс сидел обнаженным. И мне сразу захотелось положить руку ему на грудь. А еще ощутить тепло его губ. Мои пальцы скользнули вниз - к животу Макса. И Макс ухмыльнулся.
        - Ого! Я теперь в полной боевой готовности.
        Через минуту он уже навис надо мной, и я мгновенно ощутила блаженную негу. Я заурчала.
        - Неплохое начало утра.
        - Прекрасное!
        Пальцы Макса нежно поглаживали внутреннюю поверхность моих бедер. Густой влажный жар постепенно обволакивал меня. Я слегка сдвинула, а потом снова раздвинула колени и шутя куснула сосок Макса. Но он уже вошел в меня, и обжигающая сладость вспорола мое тело сверху донизу, как коротким ударом ножа. Макс неотрывно смотрел на меня, я - на него, но потом мои глаза закрылись, и я полностью отдалась восхитительным ощущениям.
        Когда все закончилось, Макс лениво потянулся.
        - Это было вместо завтрака? Или до?
        - Намек на то, что ты проголодался?
        - Угу! Но я могу затребовать и вторую порцию.
        Я встала и пошла в душ. Струи воды хлестали по телу, я поворачивалась то левым, то правым боком. У Макса зазвонил телефон, и вдруг в эту минуту я поняла, точнее, осознала каким-то шестым чувством, что все закончилось. Что мини-каникулы в Сен-Тропе подошли к концу. И нам пора уезжать, и вообще наступает другая жизнь, от которой я старательно бежала, но которая тем не менее все равно настигла меня, несмотря на мои попытки бегства.
        Я обмоталась полотенцем и вышла из душа.
        - Ну что? - сказала я как можно более безразличным тоном. - Кто звонил?
        Макс помедлил, прежде чем дать ответ:
        - Олеся. Есть один план…
        Я вскинула на него глаза.
        - Макс! - жалобно прошептала я. - Может, мы хотя бы кофе выпьем, прежде чем ты мне все расскажешь…
        Он внимательно посмотрел на меня, пытаясь понять, что творится в моих мозгах…
        - Ну кофе-то выпить можно, - согласился он. - И даже нужно.
        На террасе отеля мы пили кофе, и я с тоской смотрела на лицо Макса, ожидая того момента, когда он наконец приступит к рассказу. Я пила кофе маленькими глотками, не чувствуя его вкуса. Для меня он был ни горячим, ни холодным, ни вкусным, ни паршивым. Абсолютно никаким.
        Макс пил кофе, нахмурившись. Он изредка вскидывал на меня глаза и снова опускал их, словно не решаясь приступить к разговору. Я не выдержала первой.
        - Ну? Мы так и будем играть в молчанку?
        Макс рассмеялся.
        - Вообще-то ты права. Я чувствую себя как-то по-дурацки.
        - Почему? - пожала я плечами.
        - Просто то, что я хочу сказать, может тебе не понравиться.
        - Боже, Макс. - Я откинулась на спинку стула и фыркнула. - Я уже готова ко всему. Выкладывай, что там придумала Олеся. Надеюсь, что-то приличное. Короче выкладывай, как есть. Можешь не стесняться.
        - Есть план, - без всякого перехода начал Макс.
        - И его придумала Олеся, - уточнила я.
        - Не совсем. Можно сказать, придумал его я. Гений собственной персоной, - отвесил шутливый поклон Макс. - С Олесей мы только состыковали кое-какие детали.
        - Я вся внимание. Ты меня даже заинтриговал.
        - Багдасариев в Каннах и через два дня устраивает вечеринку на собственной вилле. Там будут девочки и прочий эскорт. Есть возможность проникнуть на эту виллу в качестве гостьи и записать на пленку то, что там будет происходить. Без наркоты ни одна вечеринка у Багдасариева не обходится. Это точно. Остальное - дело техники. Если материал передать французской полиции, там весьма заинтересуются этим делом. Я еще подключу Элизабет. У нее есть связи в этих органах. Какой-то родственник весьма важная шишка в полиции. Мы обложим Багдасариева со всех сторон и посадим за решетку. Если все удастся, то Багдасариев будет иметь дело с французским правосудием.
        Макс замолчал и отвел взгляд в сторону. Я сглотнула.
        - И в качестве наживки должна выступить я?
        - Поэтому я и чувствую себя паршиво. Других вариантов вроде бы нет. Но подставлять тебя… - Макс покачал головой. - Я бы отдал все, чтобы этого не делать. Может, попросить Олесю… Но она девушка вспыльчивая и ненадежная. Ты - идеальная кандидатура. В этом-то и проблема.
        - Я не вижу никакой проблемы. Я пойду туда. И точка.
        - Ты хоть соображаешь, как это все опасно. Миновать кордоны охранников. Потом незаметно отснять материал. Тебе вмонтируют камеру, например, в часы.
        - В часы? - поразилась я. - Это все будет на таком уровне?
        - А ты как думала? Все тип-топ и по высшему разряду, - прищурился Макс. - Кофе паршивый. Может, заказать апельсиновый фреш?
        - Кофе, по-моему, нормальный. Если хочешь, заказывай фреш. Я не буду. А что тебя, собственно говоря, смущает? Я же по собственной воле пошла на это дело. Было бы глупо бросить его на полпути или отойти в сторону. Так что я целиком за.
        - Зато я - против, - буркнул Макс.
        - Максик! - Я потрепала его по волосам. - Твоя забота обо мне очаровательна, но мы же взрослые люди и знаем, на что идем. А что Олеся?
        - Олеся? - Макс посмотрел на меня, словно просыпаясь от долгого тяжелого сна. - Олеся поможет тебе проникнуть на виллу. Ты пойдешь с ней. Как девушка из модельного агентства. Фактура тебе позволяет, - усмехнулся Макс, - так что с этой стороны проблем не будет. Надеюсь, - прибавил он после краткой паузы, - надеюсь, что у тебя проблем не будет вообще.
        - Кто бы сомневался! - И я ему заговорщицки подмигнула. Но, честно говоря, я чувствовала себя хреново и старалась скрыть это. А то Макс со своим феноменальным чутьем сразу раскусит мое настроение. - Когда заступать?
        - Я же говорю - через два дня.
        - Значит, мы возвращаемся в Канны?
        - Да.
        - И когда собирать узелки в дорогу?
        - Сегодня. Через пару часов. Если ты не возражаешь.
        - Конечно, нет. Пара часов так пара часов. Искупаться-то я успею? А то не поплавать на пляже Сен-Тропе - нонсенс. И о чем я буду рассказывать внукам в старости? Была в городе миллионеров и даже на песочке не повалялась.
        - Действительно нонсенс, - согласился Макс. - Тогда пошли, не будем терять время. А то у нас его не так уж много.
        - А мы куда-то спешим? - брякнула я.
        Макс строго посмотрел на меня, и я тут же осеклась.
        - Прости. Я немного не в себе.
        - Я тоже. Поэтому прощаю.
        Неожиданно я кое-что вспомнила и рассмеялась.
        - У меня же нет купальника.
        - Какие проблемы, - покачал головой Макс. - Заскочим в магазин и все.
        Песочек на платном пляже Сен-Тропе был белым и мягким, как уютный пушистый коврик, только что купленный в магазине. Я нежилась на пляже, cтараясь не думать о Каннах, Багдасариеве и о том, что меня ждет на его вилле…
        Макс предложил искупаться, и я откликнулась на его предложение. Вода была теплой и прозрачно-чистой. Множество яхт, выстроившихся в море, почти заслоняли весь горизонт.
        - Нашествие, - кивнула я на яхты.
        - Как мужики, меряются своими размерами и формами, - усмехнулся Макс.
        Я расхохоталась.
        - Ну ты даешь! Но сравнение точное.
        Мое настроение немного пошло вверх, но по дороге в Канны опять испортилось. Я не могла ни о чем думать, кроме как о предстоящем визите на виллу Багдасариева. А если все пойдет не так, как мы планируем? Что тогда?
        Макс вел машину на средней скорости. Его губы были плотно сжаты, и он почти все время смотрел на дорогу. Большую часть нашего путешествия мы молчали. Когда въехали в Канны, Макс негромко сказал:
        - Сначала на квартиру к Элизабет или сразу к Олесе? Она снимает здесь квартиру.
        Я решила, что дела лучше не откладывать в долгий ящик, и поэтому выпалила:
        - К Олесе.
        - Как скажешь.
        Припарковав машину у пятиэтажного розового домика, Макс, прежде чем выйти, провел указательным пальцем по моей щеке.
        - Ничего не бойся.
        - На протяжении последнего времени эти слова уже стали моей мантрой.
        Он тихо рассмеялся:
        - Молодец!
        - Это ты к чему?
        - Просто так.
        Дверь нам открыла незнакомая девица заспанного вида. Она, ни слова не говоря, пропустила нас и пошла вперед. Мы - за ней. Олеся сидела на кухне и говорила по телефону. Она махнула Максу рукой, а в мою сторону послала снисходительный кивок.
        - Ну здрасьте! - протянула она. - С приездом.
        Девица пристально смотрела на нас. У нее были рыжие волосы и ноги от ушей. Нежно-розовое лицо было припухшим, как будто бы она много плакала или пила. Олеся была без косметики, с волосами, закрученными в узел назад. Во рту торчала сигарета. На ней были короткие шортики и черная маечка с надписью на французском. Она тараторила по телефону на английском. Прикрыв трубку рукой, она cказала Максу:
        - Одну минуту.
        - Без проблем.
        Мы сели за стол, и девица стала варить кофе. Через пару минут она подала нам кофе в маленьких черных чашках и отошла к стене. Олеся закончила разговаривать и повернулась к нам:
        - Вы уже знакомы с Франческой?
        - Не имели чести, - хмыкнул Макс.
        Франческа ни слова не говорила по-русски, а только по-французски и итальянски. Она, Олеся и Макс в течение десяти минут поддерживали светскую беседу, в то время как я сидела и пялилась в чашку с кофе, раздраженная на весь белый свет. Франческа ушла из кухни, и Олеся выразительно посмотрела на Макса.
        - Ты ей рассказал? - и небрежный жест рукой в мою сторону.
        - В самых общих чертах. Остальное хотел довести до кондиции на месте.
        Блин! Они говорили так, cловно я была полной идиоткой или неодушевленным предметом.
        - А в чем дело? - Я немного повысила голос. - Есть какой-то план, а я ничего о нем не знаю. Может, просветите, в конце концов, девушку. А то вы маринуете ее почем зря.
        Олеся посмотрела на Макса.
        - Колись! - усмехнулся он.
        - Это твоя идея.
        - Ты лучше озвучишь. А я, если что, помогу.
        - Какие мы стеснительные! - закатила глаза Олеся. - С чего бы это? Ладно, слушай внимательно. Багдасариев устраивает вечеринку на своей вилле. На ней будут всякие там ВИПы, развлекающий персонал, девочки. Вот они-то и представляют для нас интерес. Мы будем девочками для эскорта.
        - А что надо делать?
        - Не догадываешься? - усмехнулась Олеся. - Девушки на все руки или, точнее, на все части тела.
        Я перевела взгляд на Макса.
        - До этого дело может не дойти, - пояснил он. - А потом, ты можешь отказаться. Я тебя предупреждал.
        Вид у Макса был довольно убитый. Дело, как ни крути, муторное и паршивое. Но без этого убийца Олега на нарах не окажется. А я все-таки хотела отомстить за мужа, которого использовали эти подонки.
        - Я согласна. - Я нервно сглотнула. - Впрочем, я уже об этом говорила и повторяться нет смысла.
        - Отлично, - насмешливо сказала Олеся. - Приятно, когда девушки информированы и готовы на все.
        Я пожала плечами. У меня складывалось впечатление, что она хочет выставить меня при Максе полной лохушкой, которая не справится с порученным заданием, а, наоборот, с треском его провалит.
        - Давай поконкретнее.
        - Поконкретнее, говоришь. Тогда мотай на мозги. Мы с тобой подчаливаем к вилле Багдасариева в восемь ноль-ноль. Проходим секьюрити. Главное - не дергайся и не глазей по сторонам, не демонстрируй, что ты прибалдела от этой обстановочки…
        - С правилами хорошего тона я знакома, - прервала я ее. - Короче.
        - Короче… - протянула Олеся. Я сбила ее с толку, и на красивом лице возникло выражение досады. - Мы проходим охранников и попадаем внутрь. Там уже надо сечь по ситуации. Не теряйся. Тебе, как я понимаю, надо попасть в ближний круг Багдасариева. Так что старайся. Если что, буду рядом или недалеко. Все время мы с тобой, конечно, ходить вместе не будем, на это не рассчитывай. Но иногда ты можешь ко мне подкатывать и спрашивать совета. Если надо будет. Вроде все, - заключила Олеся, посмотрев на Макса.
        - Ясненько, - протянул он. - А тебе как?
        - У меня тоже вопросов нет. Пока.
        - Тогда все? - спросила Олеся, взяв со стола маникюрную пилочку.
        - Йес! - выдохнул Макс. - Большое мерси, девушка.
        - Мерси будешь говорить потом, - резонно заметила Олеся.
        По дороге домой мы молчали.
        - Дело, конечно, дрянь, - выдохнул Макс. - И мне все это здорово не нравится.
        - Ты уже говорил об этом. Или о чем-то подобном. Но у нас нет другого выхода.
        - Нет.
        - Тогда зачем заниматься самобичеванием?
        - Я беспокоюсь о тебе. - Оторвав одну руку от руля, Макс сжал мои пальцы.
        - Спасибо.
        - И это все?
        Я рассмеялась.
        - Секс в машине на полном ходу зачастую кончается летальным исходом.
        - Удивила! - фыркнул Макс.
        Настроение немного улучшилось, но ночью мне не спалось. Макс давно уже отрубился, а я все ворочалась без сна. Не помогали ни слоники, ни считалка до тысячи. Наоборот, чем больше я считала слоников, тем меньше хотелось спать. Под конец мне уже хотелось расстрелять всех этих слоников или выкинуть их в помойку. Я накинула халат и пошла на кухню. Как бы я себе ни внушала, что визит на виллу Багдасариева хорошо спланирован Максом и Олесей и проколов здесь быть не должно - внутри меня росла тревога, которую я ничем не могла заглушить. Слишком много вопросов по-прежнему оставалось без ответов. И та пациентка, которой делали операцию шестого февраля и о которой я по-прежнему ничего не знала. Возможно, именно она виновата в смерти Олега. Багдасариев использовал моего мужа, но не убивал. Если разобраться, то ему невыгодно лишаться своего лучшего хирурга, без которого его побочный бизнес попросту невозможен. Конечно, он мог найти другого, но на это нужно время. Дим Димыч вряд ли был способен заменить Олега. Класс у него был не тот. Олег и сам частенько говорил, что Дим Димыч - человек серьезный.
Старательный. Но как профессионал средней руки. И зачем ты его держишь, улыбалась я. Старый однокашник, отвечал Олег. Корпоративное братство. Ну-ну, подначивала я. А чего смеешься, это все серьезно, а главное - надежно.
        Значит, кандидатура Дим Димыча с самого начала рассматриваться Багдасариевым в качестве замены Олегу не могла. Но это - мои домыслы. А вероятно, Багдариев решил, что заместитель вполне может заменить командира. Но если он не дурак, то руководствоваться таким топорным соображением при подборе экстра-профессионала для тонкой, практически ювелирной работы Багдасариев не стал бы. А то, что эти ребята не дураки, я уже убедилась на собственном опыте. Потом Олег - проверенный кадр, и это тоже надо учитывать. С другой стороны, если Олег твердо решил уйти из фирмы, то вывести его из игры - шаг вполне логический. Олег слишком много знал, и оставлять его в живых было опасно. Впрочем, эта истина лежала на поверхности и была видна невооруженным глазом. Нет человека - нет проблемы, как говорится в старой присказке. Но что-то концы с концами не сходились. Да, Олег в последнее время неоднократно говорил, что он хочет уйти с работы и ему все надоело. Но он говорил это как-то не очень убедительно и настойчиво. Не как человек, которого по-настоящему припекло и достало. И поэтому я не принимала его слова всерьез. Все
люди время от времени жалуются на работу, им хочется слинять куда подальше и послать все профдела к чертям собачьим. Это все слова, cлова и еще раз слова… Таким способом просто выпускается пар и устраивается психологическая разгрузка… И это ясно любому здравомыслящему человеку.
        Часов до пяти утра я занималась самоистязанием. Выпила энное количество зеленого чая и к утру ощутила, что еще немного, и я навсегда отобью у себя охоту пить зеленый чай. Макс так и не проснулся. Видимо, нервная система у мужиков все-таки крепче. Не то что у нас, баб, - чуть что, и нервы ходуном ходят.
        Следующие два дня прошли очень быстро. Я ловила себя на мысли, что мне хочется замедлить время. Макс был нежен и внимателен, но меня это не трогало. Я часто срывалась и грубила ему. Он понимающе отходил в сторону и не реагировал на мои выпады. Он слишком хорошо понимал, что творится у меня в душе.
        Тот день, когда мы с Олесей должны были ехать на виллу Багдасариева, был ярко-солнечным, словно в контраст моему хмурому настроению. За завтраком я выпила один кофе. От обеда отказалась. Осталась в номере сидеть на кровати. Макс подошел ко мне, сел рядом и взял за руки.
        - Не нервничай раньше времени.
        - А я и не нервничаю, - огрызнулась я, вырывая свои руки из Максовых.
        - Я что - слепой?
        - Не в курсе.
        - Зато я в курсе. Ты переживаешь. И зря.
        - Это уже решать мне.
        - Ника! - Он взял меня за подбородок. - Я тебя прекрасно понимаю.
        - Вот и замечательно!
        - Все будет хорошо.
        - Я это слышала еще в детском саду. Когда вырос, пластинка сменилась.
        - Ну что мне сделать, чтобы ты успокоилась?
        - Ничего. Иди обедать, а меня оставь одну. Не маячь перед глазами.
        Макс, конечно, не ушел. Титаническими усилиями ему удалось превратить без пяти минут истеричку во вполне рассудительную даму. Одному богу известно, как у него это получалось, потому что я стойко держала круговую оборону и на все его попытки привести меня в чувство реагировала отрицательно. Но Макс не отступал. Мужская настойчивость, как правило, делает чудеса. И этот раз не стал исключением.
        Я растаяла от поцелуев Макса - нежно-вкрадчивых, я не успевала увернуться от них, как он снова атаковал. Потом Макс незаметно завладел моей грудью, и вскоре я уже таяла в его объятьях, забыв обо всем.
        После того, как наши любовные игры закончились, мы просто лежали и смотрели друг на друга. Я улыбнулась Максу, а он нежно провел пальцами по моим щекам, убирая волосы назад. Тут зазвонил сотовый. Макс повернулся к тумбочке и, взяв в руки телефон, бросил взгляд на экран дисплея.
        - Черт! Уже Олеся приехала.
        - Не чертыхайся, - сказала я, откидываясь на кровати. - Плохая примета.
        - К черту приметы! - воскликнул Макс. И мы оба рассмеялись.
        Макс пошел открывать дверь. Олеся прошествовала в комнату, в руках у нее было два огромных пакета.
        - Здесь одежда для тебя, - cказала она, кладя пакеты на кровать. - Посмотри и выбери что-нибудь. Здесь все приличное. Топовые бренды. Иначе нельзя. Поймут, что ты самозванка.
        Сама Олеся выглядела сногсшибательно. В бордовом коротком платье, обнажавшем стройные загорелые ноги, в золотистых босоножках на умопомрачительной шпильке. Длинные черные волосы были распущены по спине. На шее - золотое ожерелье. На руке - браслет. В руках маленькая золотая сумочка. Золото с бордовым - эффектно.
        - Ну, Ворона! Ты даешь! - присвистнул Макс. Я бросила на него испепеляющий взгляд.
        - Молчу! - шепнул он мне.
        - Спасибо за комплимент, Максик! - пропела Олеся, садясь в кресло и демонстрируя свои точеные ноги.
        - Чего уж там!
        - Я обязательно должна это надевать? - Я указала на пакеты. - У меня есть и своя приличная одежда.
        - Бренды?
        - Почему обязательно бренды?
        - Так надо, - отчеканила Олеся таким тоном, каким учительница вдалбливает первоклашкам таблицу умножения.
        Олеся встала и вытряхнула из пакетов одежду прямо на кровать. Яркий ворох тряпок разлетелся по покрывалу.
        - Вот, cмотри! - Она потрясла в воздухе чем-то похожим на лоскуток материи. - Кофточка из последней коллекции Версаче. А это платье - от Ральфа Лорена. Это - от Диор. Чего тебе еще надо? - фыркнула она.
        - Ладно. Если надо одеться в эти шмотки, я оденусь. Сидите здесь. Я одну минуту.
        Я схватила первую попавшуюся под руку тряпку и скрылась в ванной.
        Фиолетовое платье из шелка красиво облегало мою фигуру, но жало под мышками и было, на мой взгляд, слишком коротко. Вырез тоже был чересчур, но это платье для вечера, cказала я сама себе, и поэтому крой у него соответствующий.
        Я накрасила ресницы, распустила волосы по плечам и перекинула их вперед.
        Когда я вышла к Максу и Олесе, то по округлившимся Олесиным глазам и улыбке, расплывшейся на лице Макса, я поняла, что произвела фурор.
        - Неплохо, - выдавила Олеся. - Очень даже неплохо. Только надо еще накраситься поприличней. - Она раскрыла сумочку и достала оттуда помаду.
        - Лови!
        Я поймала на лету серебристый тюбик.
        - Этот оттенок подойдет к платью.
        Я стерла рукой верхний слой помады и мазнула по губам.
        - Теперь порядок, - кивнула Олеся. - Можем выезжать. Да, еще туфли. Я взяла несколько пар разных размеров, примеришь в машине. А потом мы едем в парикмахерский салон.
        - Это еще зачем? - нахмурилась я.
        - Для маскировки надо перекраситься. Если что, тебя запомнят в другом облике. Ясно?
        - Да, Ник, так будет лучше, - поддержал ее Макс.
        - Еще сейчас линзы вставь, - протянула мне небольшую коробочку Олеся. - А полный макияж тебе сделают там же, в парикмахерской.
        Я перевела взгляд на Макса. Не дрейфь, говорил его взгляд, я с тобой. Я смотрела и молчала, вбирая в себя Максову улыбку, серые глаза, светлые волосы, которые он любит откидывать назад таким хорошо знакомым мне движением, я помнила, как он смеется, как ходит, какие у него крепкие руки и светлые волоски на загорелой коже. Я смотрела на него и боялась, что вижу все это в последний раз. И наверное, в моих глазах отразился этот испуг, потому что Макс подмигнул мне, а через секунду стал серьезным.
        - Со своей стороны я тоже должен сделать подарок такой очаровательной девушке. Сейчас, Лесь, она спустится вниз.
        - Долго ждать я не стану.
        - Одну минуту, Лесь.
        Мы остались одни, и у меня пересохло во рту. Тягучий горький привкус обволок небо.
        - Макс! - шепнула я.
        - Я должен дать тебе часы. Ну, ты помнишь, я говорил тебе о них.
        Я забыла обо всем и вспомнила только что.
        - Конечно, помню, - и для большей убедительности я кивнула. - Разве я могла забыть?
        Макс достал из своей борсетки часы и надел их мне на руку.
        - Вот это - механизм включения, - показывал он на небольшое колесико сбоку. - Как окажешься на вилле - включай. Поняла?
        - Естественно.
        Часы были красивыми и на вид дорогими.
        - Как только все будет позади - сразу звони мне на мобильный. Поняла? Сразу же!
        - Макс! - снова шепнула я. - Обними меня. Мне так холодно.
        Он притянул меня к себе.
        - Ты вся дрожишь.
        - Ага.
        Даже в его объятиях холод не хотел отпускать меня.
        - Ладно, все. Мне пора. Только не провожай. Оставайся здесь. Иначе мне будет еще хуже.
        Я чувствовала, что еще немного и я разревусь во весь голос. Надо пулей вылетать на улицу, пока я не разразилась слезами и воплями.
        Макс крепко поцеловал меня, но я ничего не почувствовала. Я оттолкнула его и понеслась по лестнице, перескакивая через две ступеньки.
        Олеся с недовольным видом сидела в ярко-красном «Бентли».
        - Наверное, муси-пуси разводили, - съехидничала она. - Еще слезки на прощание пустили.
        - Отвали, а!
        Что-то в моем тоне сигнализировало Олесе: со мной лучше сейчас не связываться и меня не цеплять. Уроки жизни эта девица усвоила неплохо, потому что она нахмурилась и замолчала.
        - Замнем. Туфли примерь. Там на заднем сиденье пакет с шузами лежит.
        Я выбрала черные босоножки с ремешками спереди. Размер мне подходил, да и на ноге обувь выглядела неплохо.
        - Я надену эти.
        - Надевай! - кивнула Олеся. - Жалко, что ли.
        Мы заехали в салон красоты, мне там выкрасили волосы в светло-рыжий цвет и cделали макияж. Посмотрев в зеркало, я себя узнала с трудом. Губы казались более пухлыми и соблазнительными, глаза сияли ярче в дымке теней. Я была похожа на какую-то модель.
        - Ну как? - спросила меня Олеся, когда мы садились в машину.
        - Вау!
        Она как-то разом поскучнела и потеряла ко мне интерес, даже подкалывать перестала. Олеся вела машину аккуратно, сосредоточенно глядя на дорогу. Мы проезжали мимо бутиков, продуктовых магазинов, жилых домов, где на балконах и лоджиях стояли цветущие растения в горшках, мимо пальм, которые росли здесь, как у нас в Москве тополя. На меня Олеся не обращала никакого внимания, но я была этому даже рада, потому что разговаривать с ней мне было абсолютно не о чем, а выслушивать ее шпильки тоже не хотелось. Ехали мы недолго, дорога вильнула вправо, мы поехали вверх по склону горы и через несколько минут уперлись в ворота.
        - Сейчас охранники выйдут, - шепнула Олеся. - Ты все помнишь, что тебе говорили?
        - Да.
        - Тогда держись.
        К нам направлялись два амбала в серых костюмах, похожие друг на друга как две капли воды. Судя по внешнему виду, они были кавказцами.
        Олеся опустила боковое стекло и широко улыбнулась.
        - Олеся Воронина. Я приглашена на вечеринку вместе с подругой. Вот приглашение, - махнула она красивым приглашением с золотым тиснением.
        Один из секьюрити взял приглашение и стал внимательно изучать его, точь-в-точь как пограничники загранпаспорта при пересечении границы. Если бы на приглашении были фотки, я не сомневаюсь, что они были бы основательно изучены и сверены с оригиналом. Повертев приглашение, один из охранников отдал его Олесе и махнул рукой.
        - Проезжайте.
        Ворота открылись, и мы оказались на открытой стоянке, где уже стояли роскошные тачки.
        - Мы не первые и не последние, - констатировала Олеся, вылезая из машины. - Ты не забыла, что тебя зовут Марина Морозова.
        - Нет.
        - Тогда пошли. Постарайся от меня не отставать. Терпеть не могу тащиться.
        Мы пересекли зеленую аккуратно подстриженную лужайку, такую ровную, что казалось, ее подстригают каждые два-три часа, чтобы не одна травинка не выбилась из общего ряда, - и вышли к дому.
        Он построен с размахом, но получился довольно безвкусный, на мой взгляд; чем-то напоминал Дворцы культуры пятидесятых годов прошлого века. Дворец с колоннами. Либо Багдасариев выбрал такую виллу по своему вкусу, либо отгрохал заново, руководствуясь собственными эстетическими представлениями об архитектуре.
        Около дворца народу было немного. Но только мы поднялись по ступенькам к широкому крыльцу, как навстречу к нам шагнул невысокий человек в черном.
        Он кивнул Олесе, и та достала приглашение. В отличие от двух амбалов, он быстро осмотрел его, потом перевел взгляд на нас, кратко кивнул, и мы вошли в дом. Я оказалась в настоящей зале с огромной хрустальной люстрой, фонтаном посередине и мягкими диванами вдоль стен. Народ в зале группировался в небольшие кучки, то там, то здесь порхали длинноногие девицы в мини-платьях или полупрозрачных блузках, демонстрирующих выпуклости груди.
        - Конкурентки! - скривилась Олеся. - Лахудры! Понаехали из провинции или Урюпинска и хотят всего много и сразу.
        Меня данная тема интересовала мало, и я стала смотреть по сторонам.
        - Я пойду! - сказала Олеся. - Осмотрюсь. Что и как. А ты подпирай стенку, но со знанием дела.
        - Слушай, Олесь! - негромко сказала я. - А где тут Багдасариев?
        - Его здесь нет, - сказала Олеся, обшарив взглядом зал. - Значит, придет позже. Зачем королю раньше времени толкаться со всякими сошками? Перебьются. Ладно, развлекайся здесь, Марина Морозова. Счастливо оставаться.
        Олеся отошла от меня, а я с тоской подумала, что в искусстве светского общения я ни бум-бум. Вон сколько бойких статеек в женских журналах напечатано на тему, как знакомиться на фуршетах и презентациях. Если бы я знала, что окажусь здесь, то хотя бы краем глаза заглянула в эту премудрость.
        Возле фонтана послышался громкий смех и крик. Одну из девушек молодой человек в белой рубашке и галстуке-бабочке cхватил за ноги и окунул в фонтан. Она захлебнулась водой и отчаянно завизжала. Под громкие улюлюканья она вылезла из воды, но ее сразу запихнули обратно. Еще парочка моделек оказались в фонтане. Обратно их не пускали. К фонтану стекался народ. Я подошла ближе. Блузку одной из девиц сорвали, и теперь девушка стояла в воде, выставив на всеобщее обозрение маленькую грудь красивой формы.
        - Вика! Давай и ты! - подначивал другую девушку мужчина в светло-сером костюме, с пронзительными глазами-буравчиками и большой лысиной на затылке. Он позвал официанта и кратко скомандовал: - Шампанское!
        Когда ему принесли бутылку, он открыл ее, и шипучая струя брызнула девушке прямо на грудь. Все вокруг загоготали.
        Он стоял, поливал девушку шампанским, пока оно не закончилось. Мокрая, дрожащая Вика наконец вылезла из фонтана, и я видела, как в руку ей сунули бумажку в пятьсот евро. Тут же несколько девиц кинулись с визгом в фонтан, желая подзаработать. Я отошла от веселящейся группы. Внезапно рядом раздалось:
        - Такая красивая девушка и одна. Может, познакомимся?
        Я резко обернулась. Рядом со мной стоял молодой мужчина лет тридцати с небольшим и улыбался. Вот только глаза его не улыбались, а, напротив, смотрели строго и изучающе, как будто он хотел забраться ко мне под кожу и вывернуть ее наизнанку.
        Я сглотнула. Послать я его не могла, это было и ежу ясно. Девица, попавшая на эту вечеринку, должна писать кипятком от радости, что ее сюда пригласили. Если же я его отошью, это сразу вызовет ненужные подозрения.
        - Марина! - выдавила я, улыбнувшись в ответ.
        - Марина, - протянул мой собеседник, словно пробуя это имя на вкус. Он не спеша перекатил его во рту и повторил: - Марина! А меня зовут Руслан.
        - Очень приятно.
        - Вы здесь первый раз?
        - М-м… первый.
        - А вообще вы были раньше в Каннах?
        Мне эти расспросы категорически не понравились, и я принялась лихорадочно высматривать Олесю. Ворона стояла около противоположной стены с бокалом вина в руке и хохотала вместе с маленьким пузанчиком, который едва доставал ей до плеча.
        - Что-то не так?
        - Я с подругой.
        - А… и где ваша подруга?
        - Вон там, - махнула я рукой в направлении Олеси.
        - Можно вас угостить шампанским?
        - Можно.
        Я заклинала Олесю посмотреть на меня. Иногда, видимо, небеса слышат наши призывы и делают так, как нам нужно. Олеся повернула голову в мою сторону и с минуту-другую смотрела на меня. А потом отрицательно покачала головой. Не могу подойти, просигналила она. Никак. Я подавила вздох. Придется выкручиваться самой.
        От страха и напряжения шампанское в животе начало булькать. Мне казалось, что мой спутник догадывается о причине моего волнения и поэтому смотрит на меня с легкой усмешкой.
        - Как вам здесь, Марина?
        - Класс! - На моем лице расплылась нарочито радостная улыбка. Еще немного, и я закрою глаза от удовольствия. Так, по моему мнению, должны реагировать девицы, попавшие в заповедник миллионеров.
        - Здесь многое можно посмотреть… прогуляться на яхте… - Его глаза неотрывно глазели на меня. Я же старательно рассматривала свои босоножки. Он меня клеит, это совершенно ясно. Но совершенно неясно, как мне себя вести в этой ситуации. Отшить - не могу, принять предложение - тоже. Прямо неразрешимая дилемма. У Руслана зазвонил сотовый. Он отошел в сторону, а я с облегчением перевела дух. Но напрасно, потому что Руслан вернулся ко мне.
        - Я отойду ненадолго. Мы еще увидимся, - небрежно бросил он.
        - Очень хорошо, - выдавила я.
        Я осталась одна, но ненадолго. Ко мне подкатила Олеся.
        - Не могла подойти раньше? - обрушилась я на нее.
        - Ты знаешь, с кем стояла?
        - Без понятия. Он представился Русланом. А что? Ты его знаешь?
        - Знаю… - процедила Олеся. - Это один из помощников Багдасариева. Очень опасный тип. В числе его прочих обязанноcтей - вербовка девушек для шефа. Так что его интерес к тебе явно не случаен.
        - Вон оно что! А я почему-то подумала, для себя клеит.
        Олеся пожала плечами.
        - Прокололась. Руслан бабами не интересуется. Ходят слухи, что у него другая ориентация.
        - М-да!
        Первый мужчина, который обратил на меня внимание на этой вечеринке, оказался гомиком. К тому же старался не для себя. Неплохое начало многообещающего вечера!
        - Считай - повезло. Что он сказал, прежде чем отчалить?
        - Что мы еще встретимся.
        - Тогда тебе выпала удачная фишка. Жди, когда Руслан подойдет снова. Он и выведет тебя на хозяина.
        Олеся отошла от меня со словами, что будет подходить еще, но первой я к ней приближаться не должна. Я скептически улыбнулась. По-моему, Олеся перебарщивала и старалась даже здесь утвердить свое главенство надо мной.
        Какое-то время я еще послонялась по залу. Пару раз ко мне подходили мужчины, и после нескольких фраз следовало предложение либо погостить на вилле, либо покататься на яхте. Я подумала, что все в мире относительно. В Москве девушку ведут в ресторан и в отель или на съемную квартиру, а здесь - стандартный набор: яхта, вилла… Я отвечала, что пока занята, не уточняя чем. Подумать здесь можно было что угодно: от любовника до карьеры. Мне торопливо совали в руки визитки с предложением «позвонить, когда освобожусь», я совала визитку в сумочку и машинально улыбалась. Я подумала, что моя самооценка за сегодняшний вечер здорово выросла, и если бы я постоянно ходила на такие мероприятия, у меня бы скопилась внушительная пачка таких визиток.
        - Пользуешься успехом? - услышала я ехидный голос Олеси.
        - Ой, не говори! Вот один предложил мне прогуляться на яхте до Корсики. Как ты думаешь: может плюнуть на все и уехать?
        - У тебя же задание от Макса!
        - Шучу-шучу!
        - Слушай, кажется, Русланчик идет, я чапаю от тебя. Пока! - прошептала Олеся, растворяясь в толпе гостей.
        Я подобралась. Руслан вырос рядом и деловито сказал:
        - Надо пройти в одно место.
        Вот так сразу: надо пройти. И без всяких возражений с моей стороны.
        - Куда?
        - Все скажут позже.
        Он бесцеремонно взял меня под локоть и пошел рядом. На секунду у меня мелькнула жуткая мысль: меня вычислили и ведут для разборок. Сейчас меня обвинят в том, что я проникла со шпионской целью на территорию виллы Багдасариева, и отметелят по полной. Я шла рядом с Русланом, пытаясь cкрыть липкую противную дрожь, охватившую меня, и приказывала себе ничего не бояться.
        Мы прошли зал и оказались в длинном холле, на стенах которого висели красивые светильники-канделябры. Несколько раз нам навстречу попались люди: щебечущие девушки и мужики с такими серьезными лицами, словно они только что прилетели с Нью-Йоркской или Лондонской биржи. Руслан, ни слова не говоря, шел впереди. Очевидно, он считал, что тратить на меня лишние слова - ненужная роскошь.
        Внезапно он толкнул одну из дверей, и я попала в комнату, напоминавшую чем-то один из залов дворца из «Тысячи и одной ночи». Низкие ярко-бордовые диваны, темные столики, инкрустированные более светлым деревом, тяжелые портьеры золотисто-кофейного цвета, на полу - ковер такого же оттенка, большие напольные вазы, на стене - гобелены с восточной тематикой: черноволосые и черноокие женщины с осиной талией и широкими бедрами или изображения пышных деревьев с большими сочными плодами.
        В этой большой комнате, кроме меня, были еще люди. Большей частью они сидели на диванах в странных расслабленных позах, откинув головы назад или, наоборот, свесив их вниз.
        - Кайфуют, - пояснил Руслан, увидев мой недоуменный взгляд. - Вот что, девочка, ты здесь ничего не видишь и не слышишь. Короче, без глупостей. Поняла?
        - Поняла.
        - Побудь пока здесь. Потом тебя позовут.
        Руслан ушел, а я, оставшись среди этих обдолбанных болванчиков, поискала свободное место и, найдя его, села на краешек дивана. На его противоположном конце сидел молодой парень, запрокинув голову, cловно он увидел нечто интересное на потолке, и блаженно улыбался. На меня он не обратил никакого внимания, как будто я была пустым местом, и даже не повернул голову в мою сторону. Я вспомнила слова Олеси, что на вилле Багдасариева все время балуются наркотой, и теперь я убедилась в этих словах воочию.
        Я посидела так какое-то время, ноги мои затекли от неудобного положения: диван был слишком низким, а вытягивать ноги я не хотела. Но только я собралась плюнуть на все и, сняв босоножки, забраться с ногами на диван, как услышала сзади:
        - Это она?
        Я обернулась. Руслан стоял рядом с невысоким cмуглым мужчиной с черными усами, волосами, чуть поредевшими спереди, и черными цепкими глазами. Одет мужчина был в темный костюм свободного покроя. В глаза мне бросился золотой перстень с большим бриллиантом у мужчины на мизинце. Мужчина издал звук, похожий на причмокивание, и уставился на меня.
        Руслан что-то тихо сказал ему. Он кивнул головой. Руслан подошел ко мне.
        - Иди за нами, - негромко сказал он.
        Ноги стали противно-ватными, в горле пересохло, и я поняла, что все идет не по тому плану, как мы задумали, а, если честно, то по тому, но не с теми последствиями. Макс предупреждал меня, что в любой момент я могу отказаться, но вспоминать об этом было как-то некстати.
        Я пошла за двумя мужчинами. В голове роились самые невероятные планы. Все, что я могла, я уже сделала - засняла обкайфованных гостей хозяина виллы. Теперь я могу смыться. Вот только как это сделать. Если увернуться от своих спутников и броситься бежать? Глупее этого вряд ли что-то можно было придумать. Ясное дело, что меня поймают в два счета. Я даже не успею добежать до конца коридора. Да и вообще вряд ли я смогу улизнуть от этих двоих.
        Тем временем мы подошли к двери, ведущей в следующее помещение, и Руслан услужливо распахнул ее перед Багдасариевым. В том, что это был он, я не сомневалась. Мы с хозяином прошли в комнату, чем-то напоминавшую ту, в которой мы только что были, и дверь за мной закрылась. Я обернулась. Руслана не было, мы остались вдвоем. Не могу сказать, что этот факт меня здорово обрадовал. Напротив, вверг в состоянии легкой прострации. Я оглядела комнату. Она была меньше первой и, видимо, была личной комнатой Багдасариева. Кроме низких диванов и парочки журнальных столиков, на стенах висели фотографии, запечатлевшие владельца виллы с разными сильными мира сего. На этих снимках я узнавала много лиц: здесь были политики, звезды эстрады и шоу-бизнеса, актеры и популярные телеведущие. Наверное, таким образом Багдасариев демонстрировал попавшим сюда девушкам свое величие. Хотя, думаю, он повесил эти фотки для себя. На девушек и на их мнение ему было глубоко наплевать.
        Багдасариев открыл маленький ящичек изящного антикварного бюро и достал оттуда маленький пакетик с белым порошком. Потом высыпал его на крышку бюро и разделил на ровные полоски. Наклонившись, он вдохнул порошок и откинулся назад.
        Я передернула плечами. Проделав эти манипуляции, Багдасариев повернулся ко мне.
        - Иди сюда! - велел он. Эти слова были сказаны тихим голосом, но тон не внушал сомнения: я была обязана беспрекословно подчиниться тому, кто их сказал. Другие варианты поведения не допускались.
        Багдасариев уже закрыл бюро и сел на диван, широко расставив ноги. Он взялся за ширинку и одним рывком расстегнул ее. Мужское достоинство вывалилось наружу, и я на секунду зажмурилась, страстно желая, чтобы это было всего лишь дурным сном, от которого я сейчас проснусь. Сию минуту.
        Но это был, к моему сожалению, не сон. Я невольно сделала шаг назад - к двери, и на лице Багдасариева появилось недоуменно-раздраженное выражение. Ну вроде клоп, которого ты только что собирался раздавить, вдруг взял и укусил тебя.
        - Ты? - ткнул он пальцем. - Эй! Сюда. - И он похлопал рукой по дивану, приглашая меня сесть рядом. Он не спросил даже моего имени, для него я была одной из множества безымянных статисток, старательно отрабатывающих свои несчастные деньги на этом празднике жизни.
        Я стояла как вкопанная, не в силах ни повернуть обратно и подрапать что есть силы, ни сделать шаг назад. В голове мелькнула мысль, что это - мой конец. Бесславный и нелепый. Умереть на вилле миллионера, отказавшись удовлетворить его сексуальные запросы.
        Я почувствовала, что сзади меня дверь открылась, но не успела ни обернуться, ни удивиться этому факту.
        - Стой, где стоишь, - услышала я свистящий шепот. - Только отойди немного в сторону.
        Как в столбняке, я сделала шаг в сторону и слегка повернула голову. Рядом со мной стояла Олеся с пистолетом в руках и целилась в Багдасариева. С лица хозяина виллы не сходило все то же недоуменно-раздраженное выражение, как будто бы два клопа затеяли заварушку, не подумав о последствиях.
        Я хотела спросить, что она тут делает, но Олеся нетерпеливо мотнула головой.
        - Заткнись! - это она мне.
        Она сделала шаг к Багдасариеву и немного покачала пистолетом, cловно подразнивая его.
        - Ты ублюдок! Ты убил мою сестру! Помнишь ее? Ингу Воронину. Начинающую модель. У нее были контракты с Диор, Шанель, Ниной Риччи. Перед ней открывался весь мир, а ты, сальный ублюдок, захотел потискать ее в своих лапах. Инга сопротивлялась, но ты взял ее силой. Пригласил на вечеринку c подругами, накачал наркотиками, пустил к ней своих псов, которые издевались над ней, трахая несколько часов подряд. И все это ты снял на видео, чтобы шантажировать ее. Ты прекрасно понимал, что, если сведения об этом просочатся в прессу или в модельные агентства, никто не захочет иметь с ней дело, и в мир моды дорога Инге будет закрыта навсегда. Ты все это понимал, но тебе захотелось сломать Ингу до конца. Ты запал на нее и отпускать так просто не хотел. Ты сделал ее своей любовницей и захотел, чтобы она была твоей игрушкой. Сначала тебе не понравилась ее грудь, ты решил cделать ее больше, потом - лицо. Инга рыдала и умоляла отпустить ее. Но все было напрасно. Ты вывез ее в Москву для операции на лице, потому что доктор, который делал эти операции, был болен и не смог выехать в Канны к назначенному времени. Тебе не
терпелось перекроить Ингу по своему вкусу. Ты даже ждать не захотел. Доктор был болен и отказался делать операцию. Но ты настаивал. В результате все было сделано неудачно, и Инга была изуродована. Внешне это было не очень заметно, но с течением времени изменения, происходящие с ее лицом, стали бы бросаться в глаза. И никто не мог знать, каким страшилищем стала бы в конце концов Инга. - Голос Олеси срывался. По щекам текли слезы, пистолет в руке дрожал. - Она выбрала смерть. Легкую и быструю. Выбросилась из окна. Все списали это на нервы, напряженный график работы, эмоциональность, неудачи в личной жизни. Она недавно рассталась со своим парнем. Эта смерть была из тех, о которых посудачат недолго и забывают. Но я не забыла. Инга была моей сестрой, и я поклялась отомстить за ее смерть. Теперь до тебя дошло?
        Олеся говорила негромким голосом, но каждый звук отчетливо разносился в тишине. Я стояла столбом, не в силах даже соображать.
        Неожиданно Багдасариев нагнулся и сделал какое-то молниеносное движение, Олеся нажала на курок пистолета, раздался легкий хлопок, и Багдасариев упал на диван, схватившись за грудь.
        - Че-е-ерт! Бля! Ублюдок… - Олеся медленно оседала на пол. В ее животе торчал нож. - Но все равно… я отомстила за Ингу.
        - Как ты сюда попала? - ошарашенно спросила я, рванув к ней и пытаясь удержать ее. Но у меня не получилось. Олеся легла на пол, а я склонилась над ней.
        Она скривила губы.
        - Это было не так трудно. Я все время следила за тобой, и когда Руслан повел тебя по коридору, я поняла, что не должна терять ни минуты. Я пошла за вами и так оказалась в соседней комнате. Там я сделала вид, что тоже приняла дозу, и развалилась на диване. Руслан ушел, и я рванула сюда. Ни у кого и подозрений не возникло. Багдасариев любит баловаться групповушкой. Ладно, хватит об этом. - Слова вырывались из Олеси с натужным хрипом.
        - Слушай, Олеся, - в голове у меня мелькнула догадка. - Поэтому ты меня и загримировала под Ингу? В расчете, что Багдасариев быстрее клюнет.
        - Сработало! - хмыкнула Олеся. - Расчет оказался верен.
        - Слушай, может, я все-таки попытаюсь выбраться отсюда с тобой?
        - Думаешь, удастся? - Она схватила меня за руку. В глазах Олеси появилось странное выражение. - Ты знаешь, я скрыла от тебя тот факт, что я встречалась с твоим мужем. Я обвиняла его в смерти сестры, но он честно сказал, что не виноват. У него была температура, а его заставили делать операцию. Я его тогда еще спросила: док, а зачем вы этим занимаетесь, вроде бы вы не дерьмо и не сволочь? Ради денег, да? Вам хорошо платят? И он мне сказал, что нет, не из-за денег. Просто его крепко держат на крючке. Когда-то давно он был виновен в смерти одного человека, своего пациента, и, к сожалению, этот факт стал известен Керкозову, и тот шантажирует его. Он очень сожалел об Инге и сказал, что давно хочет все бросить к черту. А Инга ему как сигнал. Действительно, пора! Я ему еще сказала: док, а вы думаете, что вас так легко отпустят?
        - А он что? - выдавила я.
        - Ничего не сказал.
        Я словно омертвела.
        - Эй, - Олеся дернула меня за руку. - Ты меня слышишь?
        - Слышу, - прошептала я.
        - Тогда слушай внимательно. Ты не думай, - и ее губы скривились в усмешке. - Ты всего лишь пешка в большой игре. Макс использует тебя. Макс всех использует. Ему нужен сенсационный материал, и он его получит. Макс тот еще тип. Он был бойфрендом Инги. Понимаешь? - зашептала она. Кровь просачивалась сквозь ткань красного платья, пятно расплывалось на глазах. - Он ее предал и бросил, как и остальных. Понимаешь, как только ты ему станешь не нужна, он тебя тоже бросит.
        Стрельнуло в висках. Я поднесла руки к голове. Боль была такой сильной, что казалось, еще немного, и голова взорвется изнутри.
        - Макс? - прошептала я.
        - Ну да, твой ненаглядный Макс еще та сволочь и кобелина. Спроси у него об Инге. Спро…
        Олеся издала странный звук, похожий на бульканье, и открыла рот. Она была мертва.
        Я сидела около нее в полном ступоре. Я обвела глазами комнату и вскочила на ноги. Бежать отсюда! Бежать быстрее! Я нагнулась над Олесей, раскрыла ее сумку и достала ключи от машины. Сунула их в свою сумочку. Я сделала шаг к двери и уже взялась за ручку, но что-то остановило меня. А если есть другой выход? Я подошла к балкону, дверь балкона была закрыта, но я с тихим звуком повернула ручку и толкнула дверь. Было уже темно. Сама вилла освещалась мягким голубым светом, но на лужайке перед ней было довольно темно. Я была на втором этаже. В принципе невысоко: можно прыгнуть. Главное - удачно приземлиться. Внизу слышались крики смех, визг. Наверное, фонтанные игрища были в полном разгаре. Я перекинула ногу, встала с другой стороны балкона, держась за лепные белые балясины-столбики, нагнулась вперед и… прыгнула.
        Упав на землю, я чуть не заорала от боли. Руку скручивало, хотелось прыгать на одной ножке, стонать во все горло и матюгаться. И ничего этого я сделать не могла. От боли у меня даже слезы на глазах выступили. Сумка при моем полете отлетела в сторону и валялась на земле в нескольких метрах от меня. Я стиснула зубы и пошла к стоянке машин через ту самую лужайку, которую мы пересекали несколько часов назад, моля о том, чтобы никого не встретить. Я молила своего ангела-хранителя помочь мне, не брать на сегодня выходной, а спуститься с небес и заняться моими грешными делами.
        Я подумала, что мне надо торопиться. У меня есть фора во времени: наверняка все знают, что Багдасариева во время секс-утех беспокоить нельзя. Но в любой момент это время сожмется, как шагреневая кожа, исчезнет, и я останусь один на один с Русланом и беспощадными псами-секьюрити. Боль в руке немного утихла. Но как я поведу машину в таком состоянии? Впрочем, мне главное - выехать за ворота, там я решу, что делать.
        Где Олеся поставила свой «Бентли», я помнила очень приблизительно. Но память включилась на полную катушку, вскоре я обнаружила машину во втором ряду. Я достала ключ из сумки, и здесь один из амбалов выкатил из своей будки.
        - Уезжаете? - спросил он.
        - Да. Что-то плохо стало. Голова.
        Он посмотрел на меня тупым, ничего не выражающим взглядом и вернулся к себе. Вспыхнул свет, и теперь я могла хорошо ориентироваться в пространстве. Боль в руке была уже не острой, а ноюще-тупой.
        Я нырнула в салон машины и вставила ключ в зажигание. Мои руки дрожали. Я с трудом перевела дух и откинула волосы назад. Ворота открылись, и я выехала на дорогу. Проехав минут пять, я поняла, что долго не протяну. Водить в таком состоянии я не могла, а в любой момент кто-то на вилле мог обнаружить тело Багдасариева и послать за мной погоню. Руслан помнил, что я оставалась в комнате с его шефом, наличие трупа Олеси с пистолетом в руке его убедит мало. Наверняка он захочет побеседовать и со мной.
        Тащиться дальше по дороге, как черепаха, было не только неразумно, но и опасно. Я проехала еще немного и остановилась. Вынула платок из сумки и стерла отпечатки пальцев, где могла. Схватив свою сумочку, я вышла на дорогу и, держась обочины, пошла вперед. Еще немного, и я попаду в сам город.
        Несколько раз у меня возникало искушение взять в руки сотовый и позвонить Максу. Уж он-то наверняка за мной примчится сразу, как только я дам о себе знать. Раз он заинтересованное лицо во всей это истории. О его интересе в этом деле мне поведала Олеся, так же как и о том, что Макс был любовником ее сестры Инги. Я остановилась. Думать мне об этом, честно говоря, не хотелось. Ни о Максе, ни об Инге, ни об Олесе.
        Это была их история. Но не моя. Мое дело - передать Максу часы с миниатюрной видеокамерой, и все. После этого мы полюбовно разбежимся в разные стороны. Мавр сделал свое дело - мавр может идти. То, что я была в роли мавра, душу мне не грело. Но и особой досады я не испытывала. Скорее тупое безразличие. Олеся настолько оглушила меня этой информацией, что боль и эффект от сказанного пока не доходили до меня. Я находилась словно под наркозом, и главная ломка была еще впереди. На секунду у меня возникло искушение сорвать с руки часы и закинуть их в кусты подальше, а Максу сказать, что потеряла. Убийство, которое совершили на твоих глазах, кого угодно выбьет из колеи, и вполне объяснимо, что я была в состоянии аффекта, к тому же, убегая с виллы, где-то посеяла этот важный предмет. Но я подавила это желание. Нет, раз Макс хочет этой сенсации, он ее получит. В конце концов, он так старался. Даже меня соблазнял со знанием дела. Герой должен получить свою награду. Мне хотелось швырнуть Максу в лицо эти часы, и пусть он подавится ими. А я поеду в Ниццу и возьму билет на первый же рейс в Москву, не оставаясь
здесь больше ни на секунду.
        Незаметно я оказалась в городе и поймала ночное такси. Назвав адрес, я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Передо мной вставало лицо Олеси, ее ухмылка, свистящий шепот, кровь, постепенно заливающая платье. И еще вставали в памяти слова, сказанные об Олеге, - что он сидел на крепком крючке. Здесь тоже надо было выяснить кое-какие детали.
        Машина остановилась. Я расплатилась с шофером и вышла из машины. Посмотрела на окна. Свет нигде не горел. Вряд ли Макс спал. Скорее сидел на кухне, включив бра, и глушил виски. Или кофе. Хотя первое казалось мне более вероятным.
        Какое-то время я постояла на улице. Мне совершенно не хотелось идти в дом, говорить с Максом, cлушать его лживые объяснения. Всю эту бодягу, которую он, как человек с хорошо подвешенным языком, cочинит на ходу. Да так, что не подкопаешься. Макс - находчивый человек, который не теряется ни при каких обстоятельствах. Свободный волк-одиночка.
        Мне предстоял не самый легкий разговор в моей жизни. И я это хорошо понимала. Поэтому и старалась оттянуть неизбежное, отсрочить предстоящую беседу.
        Я поднялась на четвертый этаж и открыла дверь. В квартире было темно и тихо, и это меня насторожило. Осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, я направилась в кухню в надежде, что там сидит Макс. Но мои надежды не оправдались. В кухне, как и во всей квартире, никого не было.
        Я устало опустилась на кровать. Что за хрень! Макс удрал в неизвестном направлении, даже не предупредив меня. Или он почуял опасность и решил вовремя смыться? А как же его сенсационный материал? Моя голова шла кругом от всех этих мыслей, как вдруг я услышала шаги в коридоре и тут вспомнила, что, наверное, не закрыла дверь и теперь мне следует ожидать неприятных визитов. Хотя после того, что я пережила, меня было уже трудно чем-либо напугать или удивить.
        Свет в комнате вспыхнул, и я увидела Макса.
        - Ника! Ты что здесь делаешь в темноте?
        - Сижу.
        - Ника! Почему ты мне не позвонила, когда уехала с виллы, как мы договаривались? Я просто места себе не находил. Даже вышел прошвырнуться по улице, зашел в один бар, пропустил пару стаканчиков. Думал, поседею за эту ночь. А первый звонить не мог, потому что…
        - Я знаю, - оборвала я его.
        Макс подошел ко мне, сел рядом и обнял. Я резко встала и сразу же почувствовала боль в руке.
        - Блин! - сморщилась я.
        - Что такое? У тебя сломана рука? И платье запачкано…
        - Я прыгала со второго этажа. Багдасариев мертв, - выпалила я. - Его убила Олеся.
        Макс посмотрел на меня, cловно сомневаясь в моих умственных способностях.
        - Это правда?
        - Как то, что я сейчас перед тобой. Возьми, - я сняла часы с руки и отдала ему. - Там все записано. И обдолбанные гости для твоего сенсационного материала, и убийство, и многое другое. Прямо качественный голливудский боевик. И теперь я знаю, кто такая Канычкина Ирина Николаевна. Под этим именем была записана Инга Воронина.
        - Ник! Ты какая-то странная, - осторожно произнес Макс. - С тобой все в порядке? - Он взял меня за больную руку, и я закричала:
        - Она сломана! Мне больно!
        - Потерпи до утра, и мы поедем к врачу.
        - Я никуда с тобой больше не поеду, Макс. Никогда и никуда. Ты мне все время врал, даже не поморщившись. Я была тебе нужна как наживка - и все. Ты используешь людей, а потом перешагиваешь через них. Ты был бойфрендом Инги, сестры Олеси, и не помог ей, когда она попала в беду.
        В глазах Макса вспыхнули огоньки раздражения.
        - Это Олеся настучала?
        - Ответ ясен. Можешь не трудиться. Да, Олеся.
        - И что?
        - А то. Девушка попала в лапы Багдасариева, а ты отошел в сторону и сделал вид, что эта ситуация тебя не касается.
        - Так, - c расстановкой произнес Макс. - И это тебе преподнесла Олеся. Если она мертва, с нее уже ничего не спросишь. И не обвинишь в беспардонном вранье. Все было не так, как она сказала тебе. Да, я был любовником Инги, но расстались мы не потому, что я ее предал или отошел в сторону. У Инги был тяжелый характер - бескомпромиссный и волевой. Она превыше всего ставила свою карьеру и ради нее была готова на все. Я предлагал ей удрать из Франции и уехать куда-нибудь в Латинскую Америку. Инга блестяще знала четыре языка, в том числе испанский, у нее был диплом юриста-международника. Она бы не пропала. Так нет, она видела себя только моделью. И точка. И поэтому терпела Багдасариева, потому что не хотела поступаться карьерой. А когда поняла, что неудачная пластическая операция ставит на ее будущем модели жирный крест, выбросилась из окна. Олеся все это знала, но она боготворила сестру и поэтому обвиняла меня во всех смертных грехах. Олеся сама с неустойчивой психикой. Она все время пыталась стать моей девушкой после смерти Инги, но у нас с ней ничего не получилось, а сейчас она согласилась общаться со
мной только потому, что я убедил ее: я могу здорово насолить Багдасариеву. Она и пошла со мной и с тобой на контакт исключительно по этой причине. Она жаждала расправиться с ним. И ей это удалось.
        - А твоя сенсация?
        Глаза Макса сузились.
        - Да, Ника, я журналист. И от этого никуда не деться. Я живу сенсациями, и за это хорошо платят. Это мой хлеб и моя работа, которую, кстати, я очень люблю. Но как ты могла подумать, что я способен жертвовать нашими отношениями или использовать тебя? Все это чушь собачья. И ты глубоко меня оскорбляешь, когда говоришь мне об этом.
        - Бла-бла-бла! - усмехнулась я. - Кому ты пытаешься впарить эти байки? Со мной это уже не прокатит.
        - Ты действительно так думаешь?
        - Да.
        Он подошел ко мне и схватил меня за плечи.
        - Дура! - заорал Макс. - Идиотка!
        - Пусти, мне больно.
        - А мне?
        Я размахнулась и влепила ему пощечину. Макс сверкнул на меня глазами и вышел из комнаты, с такой силой хлопнув дверью, что звук отдался у меня в голове. Я села на кровать и потерла виски. А потом разрыдалась, зажимая себе рот рукой, чтобы Макс ничего не услышал.
        Я собрала чемодан и, поставив его в шкафу, потом подумала, что мне нужно срочно сходить и перекраситься в брюнетку. Для полной неузнаваемости. Я пошла в ванную и смыла остатки косметики, вынула линзы. Макс ушел из квартиры, когда я кидала тряпки в чемодан, - я слышала, как хлопнула входная дверь. Тем лучше! Он строит из себя обиженного, то есть перекладывает все с больной головы на здоровую…
        Парикмахерскую я нашла быстро. Она была через два дома от нашего. Там из меня сделали жгучую брюнетку, и результатом я осталась довольна: никому в голову не придет, что девушка, присутствовавшая на вчерашней вечеринке у Багдасариева, и я - одно и то же лицо. Я вернулась домой и заказала по телефону такси до Ниццы. Через полчаса машина должна была подъехать к дому.
        Я уже взяла чемодан, как вдруг услышала, что пришел Макс. Он вошел в комнату и, увидев меня с чемоданом в руках, поднял вверх брови. Повисла пауза.
        - Может, уступишь дорогу, а то я тороплюсь? - буркнула я.
        - Багдасариев жив, - выпалил Макс.
        - Олеся промахнулась? - не поверила я. - Она же стреляла фактически в упор.
        - Он был в бронежилете. Видимо, он с ним практически не расстается. А может, не успел снять… Здесь все написано, - потряс Макс газетой, которую я только заметила у него в руке.
        - Неудачное покушение на русского олигарха во время праздничной вечеринки. Состояние средней степени тяжести. Сейчас он в больнице. Об Олесе написано, что она модель, находившаяся в состоянии психического расстройства. Вот и все, теперь моя очередь расправиться с этим мерзавцем с помощью информации, которую ты достала. Как только он выйдет из больницы, у него начнутся проблемы с французским правосудием. Если еще удастся уговорить девчонок, которым он перекраивал лица, дать показания против него, то ему могут инкриминировать создание подпольного притона и международной сети проституции.
        - Ну-ну! Ты у нас прямо герой.
        - Давай без подколов.
        - Я вполне серьезно.
        - Судя по твоему тону, я бы так не сказал.
        - А тебе мой тон не нравится? Сочувствую. Но ничем помочь не могу. Я уже просила тебя отойти в сторону. Ты меня задерживаешь.
        Макс посторонился.
        - Тебя проводить? У тебя же рука…
        - Внизу меня ждет такси. И в твоих услугах я не нуждаюсь. Так что - чао!
        - И это все? - хриплым голосом сказал Макс.
        - Все! - Я старалась не встречаться с ним глазами, и мне это удалось. Я прошла мимо Макса с высоко поднятой головой. Пусть не думает, что я переживаю или жалею о принятом решении.
        До Ниццы я доехала быстро. Ближайший на Москву рейс отлетал через три часа. Я купила билет и сидела в аэропорту, дожидаясь самолета. Голова была тяжелой и хотелось спать. В голове вертелся Макс, наше прощание, мертвая Олеся, Багдасариев…
        Я выпила в баре кофе и подумала, что мое дело не закончено и в Москве мне придется кое с кем как следует разобраться.
        В Москве стоял хмурый день. Небо обложило тучами, у меня не было зонта, и я надеялась, что дождь не пойдет. В аэропорту я нашла таксиста, и он довез меня до дома, а потом за дополнительные двести рублей согласился донести чемодан до квартиры. Аэропортовские таксисты - каста особая. Таких рвачей еще поиcкать. Но с больной рукой я была в безвыходном положении и поэтому безропотно согласилась со всеми его запросами.
        В квартире я прошла на кухню и уселась на табуретку, размышляя о предстоящих делах. Мне нужно было прошвырнуться по магазинам и пополнить пустой холодильник, заплатить за коммуналку, съездить на могилу Олега. Заняться своей больной рукой наконец-то. Но я все отмела в сторону и, даже не поев, не попив, поднялась с табуретки и поехала на метро по знакомому адресу. Машину я водить не могла, и пришлось садитьcя в общественный транспорт. Дома нужного мне человека не оказалось, и я села на детской площадке - ждать.
        Она появилась довольно скоро. Примерно через час. Живот был уже заметен, и шла она, переваливаясь, с пакетом в руке. Я поднялась со скамейки и направилась ей навстречу.
        Увидев меня, она ойкнула, и пакет выпал у нее из рук. Гладкие, словно отполированные, зеленые яблоки c румяными бочками покатились по земле.
        - Что ж ты так неаккуратно, - покачала я головой и, нагнувшись, подняла два яблока.
        - Не надо. Оставь. Ты ко мне?
        - К тебе.
        - Бабка дома?
        - Никого нет. Я поднималась и звонила в квартиру. Никто не открыл.
        - Ну, пошли.
        Танечка пошла вперед, а я шла за ней и гадала, что она мне скажет. И скажет ли что-то вообще.
        В квартире под вопли кошачьего выводка мы прошли на кухню. Опустившись на табуретку, Танечка спросила, не глядя на меня:
        - Зачем пришла?
        Я смотрела на нее. Лицо Танечки было в красных пятнах, возле губ образовалась припухлость, под глазами - синяки. Есть женщины, которые во время беременности расцветают и становятся настоящими красавицами, а есть такие, которые дурнеют. Танечка относилась к последним. Я колупнула ногтем старую клеенчатую скатерть.
        - А ты ничего не хочешь мне сказать?
        - О чем?
        - Об Олеге! Чем вы его шантажировали? Ты и Дим Димыч? Когда мне сказали, что он делает все эти операции под нажимом Керкозова, который его шантажирует, я сразу поняла, что здесь не обошлось без вас. Только вы давно знали Олега и могли слить информацию о каких-то его тайнах или проколах. Может, поделишься, а то я умираю от любопытства.
        Танечка наклонила голову набок. Это был ее любимый жест. В такие минуты она напоминала ощипанную птичку.
        - Я… не понимаю тебя.
        - Даже так! - Я усмехнулась. - Танечка, мы же не чукчи - моя-твоя не понимай, - а взрослые люди. Я что, думаешь, приехала сюда на тебя посмотреть?
        - Вероника, я тебя и правда не понимаю. Какой шантаж? Ни Олега, ни Дмитрия уже нет в живых. Зачем чернить покойников?
        И тогда кровь ударила мне в голову. Видит бог, я хотела по-хорошему… В эту минуту мне больше всего на свете хотелось врезать Танечке, несмотря на ее живот.
        Я приблизилась к ней. Она испуганно вскочила с табуретки и вжалась в стенку.
        - Ты что?
        - Слушай, ты, гнида! Если ты сейчас, сию минуту не расколешься, в чем там дело, я тебя отметелю, несмотря на твое пузо. Поняла?
        Танечка плюхнулась обратно на табуретку и залилась слезами.
        - Я не виновата, клянусь. Это все Димка! Когда Керкозов пришел к нам первый раз с таким предложением и обещал дать денег на собственную клинику в обмен на его предложение - делать операции девушкам, - Олег категорически отказался. А Димка бурчал: вот такие бабки в руки сами плывут, а он, идиот, отказывается. И тогда мы решили… - Танечка замолчала, а потом зачастила, не глядя мне в глаза: - Олег когда-то сделал крайне неудачную операцию одной женщине. У нее произошло заражение крови, и она вскоре умерла. Родственники хотели даже до суда дело довести. Но мы подтасовали документы и все представили так, словно Олег был не виноват, а произошло стечение трагических обстоятельств. Я думала, что Димка эти документы уничтожил, а он их припрятал у себя. Димка решил отдать эти бумаги Керкозову, чтобы все выглядело так, будто бы он сам откопал этот компромат. Керкозов надавил на Олега, и тот согласился на него работать. Но я не виновата. Это все Димка!
        - Ясное дело, - усмехнулась я. - Какой спрос с мертвого. Слушай, Танечка! А зачем ты все-таки в конце концов рассказала мне о Керкозове? С чего ты вдруг решила мне помочь?
        Танечка молча смотрела на меня, а потом выдавила:
        - Я? Помочь? Да я тебя ненавидела! Я столько лет ходила вокруг Олега, думала, он женится на мне. Терпела всех его баб. Но когда он женился на тебе, поняла, что моя мечта накрылась медным тазом. И тогда я переключилась на Димку. Хотя здесь тоже все было безнадежно. А тебя я ненавидела и поэтому…
        - Отправила к Керкозову, - подхватила я. - В надежде, что мне там свернут шею и замочат в сортире. Все ясно, Танечка! Можешь не продолжать.
        Я встала с табуретки и, взяв со стола недопитый стакан чая, вылила его на голову секретарши.
        - Пока! Провожать не надо!
        Я ехала домой с чувством, что все позади. Но облегчения это не приносило. Наоборот, на душе было черно и муторно. Хотелось набрать в легкие побольше воздуха и выплюнуть эту черноту, но не получалось.
        Я заехала в травмпункт, и мне наложили гипс. У меня оказался несложный перелом, и врач заверил, что все заживет. Через месяц мне предстояло явиться к нему - снимать гипс.
        Я зашла в магазин и купила кое-какие продукты. Когда я выгружала их на стол, зазвонил телефон, и я замерла. Звонить мне было некому. Это мог быть только Макс. Человек, с которым общаться мне хотелось меньше всего. После недолгого раздумья я трубку сняла. Это был Ярик.
        - Привет! - Он сказал это таким тоном, словно мы расстались только вчера.
        - Привет!
        - Как дела?
        - Ничего. - Я усмехнулась про себя. Но что я могла сказать Ярику? Выложить все, как есть? Не было настроения. Да и надо ли?
        - А что у вас с Максом? Он позвонил мне в таком состоянии, что я испугался…
        - Ты что, его адвокатом заделался? А зарплату он тебе платит или ты работаешь на общественных началах?
        - Ник! Не надо так. Макс страшно переживает. Он просто убит.
        - Ярик, если ты хочешь продолжать разговор, смени тему. В противном случае я повешу трубку.
        - Ладно, - просопел после недолгого молчания Ярик. - Я через пару дней буду в Москве. Зайти можно?
        - Можно. Только с вареньем бабы Глаши. Без него я тебя не пущу.
        - Заметано, - обрадовался Ярик. - Непременно.
        Я повесила трубку и подумала, что Макс ищет ко мне подходы. Но у него ничего не получится. Я от своего не отступлю…
        Я закрыла глаза. Макс был рядом. Как наваждение. Мне казалось, что сейчас я протяну руку и коснусь его руки, губ, шелковистых волос. Я дотронулась до щеки. Она горела, словно Макс только что запечатлел на ней поцелуй. Зазвонил телефон.
        - Алло! - машинально сорвала я трубку.
        - Ника! - это был Макс.
        Я нажала на отбой.
        Он звонил еще и еще… И каждый раз я вешала трубку, а потом выдернула телефон из розетки, чтобы он замолчал. Но тогда на сотовый мне пришло сообщение. «Я от тебя не отстану. Никогда. Даже и не надейся. Я тебя люблю. Макс».
        Я тихонько рассмеялась. У Макса впереди еще много времени, чтобы загладить свою вину передо мной. А у меня хватит мудрости, чтобы в конце концов простить его. Ведь любовь - такая редкая штука, что было бы обидно пройти мимо нее, а потом сожалеть об этом всю жизнь. Может быть, кто-то поступил бы именно так, но только не я. У меня не такая короткая память, чтобы забыть Макса и все то, что нас связывает.
        - Макс! - пропела я. - Я тебя люблю. И тоже не отстану. Даже и не надейся!