Наследство купца Собакина Анатолий Галкин
        Еще не вечер # К московскому антиквару обращается неизвестный с просьбой оценить статуэтку пуделя работы Карла Фаберже… Потом этот же тип в Париже уточняет возможность продажи коллекции из десяти собачек Фаберже.
        Получив эту информацию, детективное агентство «Сова» начинает расследование… Выясняется, что в среде антикваров есть легенда о купце Собакине, который до революции для своей невесты ежегодно заказывал у Фаберже ювелирные статуэтки собачек… Коллекцию никто не видел, а после Великого Октября ее следы вообще затерялись.

«Сова» выясняет, что недавно умер сын купца - академик Трофим Собакин. А во время оглашения завещания оказалось, что старое семейное гнездо Собакиных - дом в Малаховке достался врачу Галине…
        Анатолий Галкин
        Наследство купца Собакина
        В маленьком антикварном магазине «Эмират» было всего одно витринное окно. В нем, сгорбившись и прислонившись к стене стояли латы средневекового рыцаря. У его ног - огромная ваза китайского фарфора, бронзовые канделябры, арабский кальян с бирюзой и множество фигурок из оникса, нефрита, малахита…
        Если говорить честно, то это был даже не магазинчик, а небольшая лавка. При шести покупателях в торговом зале было уже тесно, а десять человек помещались сюда, но как шпроты в банку…
        За прилавком обычно стоял хозяин «Эмиратов» - антиквар пенсионного возраста по фамилии Рыжов.
        Иногда его подменяла жена Эмма Исааковна, которая спускалась с третьего этажа по черной лестнице и, не выходя на улицу, сразу попадала в подсобку магазина, где был маленький склад и чулан с вывеской на двери «Директор антикварного салона З.И. Рыжов».
        Захар Ильич очень гордился, что ловко сочинил название своей лавки. Все думают, что «Эмират» - это место, где живут шейхи, султаны и где много дешевого золота. И только он знал, что в этом слове зашифровано девичье имя его жены Эммы Исааковны Ратберг…
        Удивительно, но к шестидесяти годам Захар стал любить жену еще крепче и сентиментальней. Он часто вспоминал их молодые годы, прогулки в темных переулках и поцелуи на набережной Яузы… Тогда все было не так, как сейчас! Тогда он обнимал ее в разных местах, и они трепетали от страсти. А сейчас - за что ни возьмись, ноль эмоций!..
        Магазин «Эмират» закрывался в десять вечера. Но сегодня у покупателей был постный день. Лишь в полдень милая парочка купила обручальные кольца, и шальная девица выбрала себе серебряную цепочку. И всё!.. После этого Захар Ильич не видел ни одного клиента.
        Уже без двадцати десять антиквар начал готовить лавку к закрытию. Он убрал самые ценные товары в сейф, запер на засов дверь черного хода и включил сигнализацию.
        Более того - Рыжов вырубил свет и вышел на улицу, гремя связкой ключей. Но запереть магазин не удалось. Как джин из сосуда возник покупатель. Невзрачный сорокалетний зануда в очках и шляпе. Типичный хилый интеллигент из прошлого века.
        Покупатель назойливо намекнул про «пятнадцать минут до закрытия магазина». Жаль, но этот очкарик был прав! Он клиент, а клиент всегда прав…
        Захар Ильич выдавил из себя улыбку, невнятно извинился, распахнул дверь и проскочил первым, включая в магазине свет.
        Покупатель выглядел странно. Он был лохматым и рыжим. Он поднял воротник плаща и надвинул шляпу по самые брови. Кроме того, этот тип раз в десять секунд оглядывался, стараясь делать это незаметно…
        Поведение незнакомца было неестественным, но Рыжов видел и не такое. Захар Ильич хорошо знал, что в ювелирных магазинах люди меняются. Сверкающие камни, горы золота и цены на этикетках мутят разум, как игристое шампанское… Так было всегда! Каждый второй покупатель вел себя неадекватно - так, как будто он находился под мухой…
        Странный посетитель последний раз оглянулся, успокоился и задал свой главный вопрос.
        - Вы хороший антиквар?
        - Не знаю… Говорят, что да. У меня дипломы есть и книга про Фаберже… Но себя как-то не принято хвалить.
        - И не надо! Я все понял… Посмотрите сюда!
        Рыжий незнакомец засунул руку во внутренний карман плаща, вытащил непонятную вещицу, упакованную в лист серой бумаги, и поставил ее на стойку.
        Развернув изделие, Рыжов отошел на шаг и плотно прислонился к полкам, на которых грудились шкатулки, подсвечники, кубки и прочий серебряный антиквариат… Захару Ильичу надо было на что-то опереться, потому что ноги его стали ватными и подкосились.
        Рыжов еще раз взглянул на прилавок. Так и есть! Там стоял пес в пять дюймов роста. Именно та собака, о которой антиквар читал в архиве, в фонде Фаберже - платиновый пудель с изумрудными глазами и золотым ошейником. Как и в том описании, милый курчавый пес сидел на маленькой зеленой лужайке из малахита.
        Очевидно, что реакция антиквара насторожила рыжего гостя. Он стал чаще оглядываться и протянул руку, собираясь забрать своего бобика. Но Рыжов опередил! Он схватил статуэтку, поднес ее под лупу и развернул тем местом, где обычно ставили клеймо. И точно! У хвоста справа личный знак мастера, а слева - заветная печать с буковками «К.Ф.»…
        - Молодой человек, вы хотите это продать?
        - Нет! Не продать, а только оценить… Сколько это может стоить. И что лучше - продавать поштучно или всю псарню?
        - Так у вас они все? Все десять?
        - Не скажу!.. Я первый вас спросил. Я заплачу за оценку… Так сколько это стоит?
        - Это бесценно! Это нельзя продавать! Только в музей… Только в наш, в российский музей!
        - Хоть приблизительно - сколько это стоит? Если ее, скажем, на аукционе продать, в Париже или в Лондоне?
        - Если в Париже… Я думаю, что поодиночке - по два-три миллиона долларов за штуку. А если вся коллекция, то не меньше сорока миллионов…
        На последней фразе посетитель перегнулся через прилавок, выхватил пуделя из руки антиквара и пробормотал что-то невнятное, похожее на «Большое спасибо! Рад был познакомиться». После этого он рванул к двери и растворился в вечернем сумраке пустынных арбатских переулков.
        У Рыжова не было сил бежать за ним. И не было явных причин задерживать покупателя. За что? Человек принес показать свою драгоценную вещицу! Почему его надо держать и не пущать?..
        До сих пор ноги у Захара Ильича были ватными, но они держали его в вертикальном положении. А в какой-то момент всё у него обмякло, и антиквар осел на пол… Он думал, что потеряет сознание, но голова прояснилась, и в ней появились умные мысли. Удивительно, но в сидячем положении лучше думается. Особенно, если ты примостился между прилавком и полкой с набором серебряной утвари…
        Рыжову вспомнилась легенда о купце Степане Собакине, о его жене Фаине и о десяти собачках от Фаберже…
        А еще антиквар подумал, что надо непременно позвонить Варваре Галактионовой… Эту дальнюю родственницу Захар Ильич вспоминал очень часто. Он знал, что она может помочь в сложных случаях - при кражах, при наездах и при налетах… Рыжов встречался с ней редко, но всегда помнил, что Варя, его троюродная племянница работает в детективном агентстве с умным названием «Сова»…
        Сидя под прилавком, антиквар услышал, как скрипнула дверь. Послышались осторожные шаги. Кто-то входил в магазин.
        Применив простую логику, Захар Ильич решил, что это вор, бандит или грабитель. А кто же еще?.. И потом, всем известно, что беда не приходит одна!
        Рыжов протянул руку к нижней полке, мысленно извинился перед богом и схватил увесистый крест, тяжелый, как молоток. Потом он резко вскочил и замахнулся серебряным распятием на вошедшего!.. Перед ним стояла жена в плаще, наброшенном на домашний халатик.
        Естественно, что глаза у Эммы Исааковны были круглые, огромные и испуганные.
        - Захар, ты живой?
        - Мне кажется, что да.
        - Сейчас и мне так кажется… Но теперь я думаю, что нас ограбили.
        - Не выдумывай, Эмма!.. Откуда ты это взяла?
        - Ой, Захар, не считай меня дурой! Конечно, ограбили. Иначе, зачем тебе махать крестом, как Буденный шашкой?
        - Так это я для тебя… Хотел сделать сюрприз.
        - Уже сделал!.. Но теперь скажи - зачем тебе было лежать за прилавком?
        - Поверь мне Эмма - я просто отдыхал. Вспоминал родственников… Нам надо срочно позвонить Варваре!
        - Это той, которая в детективном агентстве?.. Не жалей меня, Захар! Скажи честно - нас очень больно ограбили?

* * *
        Все думали, что Савенков закроет детективное агентство «Сова» или предложит руководить кому-нибудь другому. Например - Олегу Крылову…
        Все понимали, что директор «Совы» это не почетная должность. Это хозяин конторы, который должен платить за аренду офиса, платить налоги и платить зарплаты сотрудникам… А кризис - он и в Африке кризис!
        За последние месяцы поток клиентов не иссяк, но его начало лихорадить. Стали исчезать стабильные «денежные» дела и начали возникать идиотские задачи, не сулящие прибыли… Вроде той, о которой начала рассказывать Варвара.
        Они завершали очередной рабочий день.
        Сыщики бегали по своим делам, а в офисе «Совы» задержался Савенков, которому Варя Галактионова пыталась изложить легенду о купце Собакине. Но шеф все время возвращал ее к началу рассказа.
        - Я так понимаю, Варвара, что заказчиком у нас выступает антиквар Рыжов?
        - Не совсем так… Захар Ильич - мой дальний родственник. Очень дальний… Рыжов мне позвонил. Мы встретились. И он рассказал всё, имея ввиду, что мы сами будем решать, что дальше делать.
        - Значит, что он нам не собирается платить за работу?
        - Нет!
        - Отлично, Варвара!.. Я в том смысле, что очень жаль. Ювелиры - хорошие клиенты.
        - Он, Игорь Михайлович, не ювелир. Он - антиквар.
        - Один черт! Все равно он рядом с золотом работает… Итак, Варя, вернемся к баранам. Про рыжего посетителя я уже понял. Давай-ка еще раз легенду. Но медленно и подробно - с чувством, с толком, с расстановкой.
        Получив такое указание, Варвара не стала спешить. Она включила чайник, подготовила чай-кофе, загрузила в микроволновку блюдо с пирожками и только после этого вернулась в кресло.
        - Значит так, Игорь Михайлович… Это не совсем легенда. Некоторые вещи подтверждаются документально… В начале прошлого века в Москве на Мясницкой поселился молодой богатый купец Степан Собакин. А где-то недалеко снимал квартиру адвокат Ганский. И была у него красавица-дочь Фаина… Степан встретил молодую Ганскую в своем магазине и влюбился без памяти.
        - Красиво говоришь, Варвара. Пока все, как в сказке.
        - И дальше так будет… Купец попытался ухаживать за девушкой. Отправлял корзины цветов на квартиру Ганских. Заказал для Фаины стихи у Блока. Во дворе под ее окнами построил веранду, куда приглашал цыган и настоящих итальянцев с серенадами. Всё делал! Но Ганские стояли насмерть!.. Сама Фаина уже начала колебаться, а у родителей гордыня взыграла. Типа того, что адвокат купцу не товарищ!..
        - Понятно, Варя. Сословные предрассудки!
        - Да… Так вот, Собакин решил действовать круто! На Кузнецком Мосту, совсем рядом с Мясницкой находился магазин придворного ювелира Карла Фаберже. Степан идет туда и заказывает из платины, золота и изумрудов пуделя. Намек простой. Мы, Собакины - знатная фамилия…
        - Да, Варвара. Наши купцы бесшабашные!.. Помнишь, как Рогожин в «Идиоте»?
        - Помню! Только это из другой книги… А Степан Собакин в конце мая 1908 года посылает Фаине драгоценного пуделя. В письме обещает на каждые именины дарить ей собачку другой породы. Причем - независимо от того, пойдет она за него замуж или нет.
        - Очень благородно! Согласись, Варя, что это сказки! Тут такая любовь, что Шекспиру и не снилось!
        - Согласна!.. Так вот, в 1909 году Собакин преподносит Фаине Ганской золотого дога с глазами из бриллиантов.
        - Что-то вроде собаки Баскервилей?
        - Да, но гораздо симпатичней… В 1910 году появился спаниель с сапфирами. Потом болонка из изумрудов… Короче, Ганские сдались на пятой собаке, и в 1912 сыграли свадьбу.
        - А еще пять собак откуда взялись? Неужели купец и после свадьбы дарил ей Фаберже?
        - Представьте себе, дорогой Игорь Михайлович… Тогдашние мужчины не то, что нынешние…
        Дальше начиналась очень эмоциональная часть рассказа о Степане Собакине. Варвара не могла говорить сидя. Она встала, начала ходить по кабинету и жестикулировать…
        Последняя собачка - серебряный сеттер на подставке из бирюзы и рубинов. Купец подарил эту фигурку жене в мае 1917 года. А вскоре закрылась фирма Фаберже, и началось смутное время… В декабре были конфискованы товары на всех складах Собакина, к весне 1918 - разграблены его магазины и сожжена квартира на Мясницкой.
        Ходили слухи, что Степан с Фаиной тихо жили где-то в Подмосковном городке. Оба работали на низких должностях - сторожами или конторщиками. Но главное, что после Октябрьского переворота собачки семьи Собакиных исчезли. Их и до этого мало кто видел, а тут они вообще - как сквозь землю провалились… Редкие ювелиры, слышавшие об этой серии Фаберже, стали даже сомневаться - а были ли собачки?
        - Но ты говоришь, Варвара, что это не легенда?.. Значит - десять собак существуют?
        - Это не я говорю. Это мнение Рыжова. Он копался в архиве Фаберже и нашел счета, эскизы, описания собачек… Они точно были, Игорь Михайлович!.. Вы верите?
        - Верю… Но что ж эти псы молчали до сих пор? Почему они за девяносто лет ни разу не гавкнули?.. Очень подозрительно!..
        - И продавец какой-то липовый, похожий на криминальную личность… Всё очень подозрительно!
        - Согласен, Варвара… У нас из-за кризиса легкий простой. Давай пока раскрутим эту легенду… Правда, это будет собачья работа!

* * *
        Час назад московский Боинг приземлился в аэропорту Шарля де Голля, называемого чаще «Ройси»… И только сейчас туристический автобус влился во французские пробки в самом центре Парижа.
        Когда наши туристы оказались на бульваре в районе площади Пигаль, то у всех возникло ощущение, что они ошиблись страной. Это не Франция!..
        За окнами автобуса виднелись магазинчики, лавки, киоски и просто развалы, наподобие блошиного рынка. Но самое главное - это местная публика. Продавцы общались с покупателями на каких-то гортанных восточных наречиях. Треть из них - лица турецкой или алжирской национальности. Треть этих «французов» - чистые негры. А оставшаяся треть это покупатели и зеваки - японские туристы, наши и немножко настоящих парижан.
        Автобус притормозил в переулочке под холмом с красивым именем Монмартр… Около часа туристы разгружались, размещались и приходили в себя после перелета из Москвы.
        Маленький номер на втором этаже достался странной парочке средних лет… Еще в Шереметьево они всем сообщали, что состоят в гражданском браке - они супруги, но без штампа в паспорте!..
        Они и в самолете возвращались к этой теме, хотя гид их клятвенно заверил, что в Париже важна любовь, а не печать в документе…
        Уже в гостинице парочка сообщила гиду, что у них своя программа, и поэтому они пропустят несколько экскурсий… Сопровождавший группу молодой ехидный парень подмигнул и сообщил, что Франция - свободная страна, а воздух Парижа очень способствует любым личным мероприятиям…
        Когда после обеда автобус повез группу на обзорную экскурсию по Парижу, то веселые туристы начали дружно обсуждать поведение парочки. Мол, все мы стремимся осмотреть достопримечательности, а эти спешат в кровать… Так думали все, но все ошибались!
        Парочка вышла в город с картой и разговорником в руках. Еще в Москве они определили маршрут от гостиницы к парижскому филиалу аукциона Кристи.
        Очевидно, что у них был план действий. Найдя это самую «Кристи», они разделились. Женщина пошла в католический собор напротив, а мужчина вошел внутрь конторы с стал что-то объяснять охраннику на хилом английском.
        В офисе аукционной фирмы его сразу поняли и провели к специалисту по русскому искусству… Им был потомок дворянского рода Бобринских. Русский язык он знал в совершенстве, хотя говорил с какой-то французской мелодичностью и с каким-то шармом.
        Этот Бобринский сообразил, что перед ним перспективный клиент, и быстро взял его в оборот… Они уединились в шикарном кабинете для переговоров.
        - Вы давно из Москвы?.. О, простите, мы же не познакомились. Я - Петр Сергеевич Бобринский, эксперт, ну и всё прочее…
        - А я - Иванов… Иван Иванович.
        Это был самый примитивный псевдоним. Он был шит белыми нитками, но Бобринский даже глазом не моргнул… Если человек не хочет раскрываться, то это его право. Франция - свободная страна!
        - Итак, Иван Иванович, что вы хотите нам предложить? Вы намекнули, что у вас что-то ценное.
        - Да, очень ценное… Я спрашивал в Москве, консультировался у специалиста… Это уникальная вещь!
        - И что же это такое? Вы меня заинтриговали. Показывайте скорей!
        - Показать могу только фотографии… Смотрите, Петр Сергеевич! Это чистый Фаберже…
        Фотографии были отличного качества. Они передавали все детали шедевра, и Бобринский почти не сомневался, что это тот самый пудель из легендарной псарни Степана Собакина… Крупным планом фотограф взял клейма фирмы придворного ювелира Карла Фаберже… Петр Сергеевич присмотрелся. Он наизусть знал эти печати со всеми их дефектами и накладками.
        - Да, похоже, что это подлинник! Хотя, надо держать в руках саму вещь. Сейчас и фальшивки делают изумительно.
        - Это, Петр Сергеевич, подлинник. Уверяю вас! Это получено из первых рук.
        - Верю!.. Как только получу от вас шедевр, то сразу готов оформлять договор на аукцион…
        - А по какой стартовой цене?
        - Думаю, что где-то около миллиона долларов… Но я помню, что по слухам собак было десять. Если выставлять всю коллекцию, то я бы начал с двадцати миллионов.
        - И это стартовая цена?
        - Естественно!.. А при торгах сумма может возрасти в два или в три раза… Вот так, дорогой мой, Иван Иванович.
        Бобринский волновался не меньше посетителя… И он сам, и его отец родились во Франции. Они считали себя французами, но лишь по паспорту. Как добропорядочные граждане они честно служили и были приписаны к комиссариату на улице Анжу. Но их душа прописалась в другом месте - там, где Пушкин, Глинка, Гоголь, Репин, Блок…
        Еще во время Олимпиады 1980 года молодой Пьер Бобринский приехал в Москву, как корреспондент вечерней французской газеты… На третий день он направился на площадь Дзержинского, обогнул «Детский Мир», вышел к красивому дому, где когда-то располагалась московская фирма «Фаберже», повернул направо и через тридцать метров вошел в неприметные домик с вывеской «Приемная КГБ СССР»… Он протянул прапорщику свой французский паспорт и попросил:
        - Уважаемый, проведите меня к Андропову.
        - Зачем это?
        - Я хочу помогать России…
        Это было очень давно… Его работа в Лувре, а потом на аукционах Кристи не была связана с секретами, но у него было множество контактов в высших сферах. Что еще нужно для разведчика?
        Бобринскому дали кличку «Фюнес», обучили основам конспирации и определили способы связи. Встречи в Париже проводились, но редко. Обычно он выезжал в Зальцбург, где в австрийских Альпах его ждал сотрудник нашего посольства…
        Эти беседы с симпатичными и умными людьми из России поддерживали в Бобринском приятное чувство, что он нужен любимой родине его предков…
        За эти годы «Фюнес» составил множество отчетов о кулуарной жизни французских политиков, предотвратил несколько случаев вывоза русских икон и подвел под вербовку генерала из Генерального штаба… Последним случаем Бобринский гордился особо! Всё проходило, как в крутом боевике, но по-русски…
        Задержать Ивана Иванова он не мог… И зачем? Пока тот не допустил никаких криминальных действий.
        Но Петр Сергеевич понимал, что драгоценности пока находятся в России. Он не мог допустить, чтоб этот хлыщ вывез национальное достояние за рубежи Родины… Не будет этого!
        Бобринский долго прощался, соблазняя гостя огромными суммами и простотой операции по продаже.
        - Но самое сложное, Иван Иванович, вывезти собак из России. На границе сейчас такие аппараты стоят, что чуют золото за версту… Многие провалились на этом этапе. И не просто многие, а большинство… Понятно, что об этом в газетах не пишут.
        - А что же делать?
        - Есть выход!.. У меня есть свой канал вывоза вещей из России.
        - Через пограничников?
        - Нет, Иван Иванович… Это через наше посольство в Москве. Дипломатическая почта без досмотра и всякое такое.
        - Я готов, Петр Сергеевич!.. Сколько?
        - Вы о моем гонораре? Даже и не думайте!.. Нет, потом, когда вещи будут проданы, я готов принять скромную сумму. Но, как благодарность, а не как оплата.
        - Договорились, Петр. Я не обижу… Так что мне делать?
        Бобринский жестом попросил минутку и начал копаться в своей записной книжке… Он не придумал ничего лучше, чем дать этому типу с благородной фамилией Иванов московский телефон Варвары Галактионовой.
        Они встречались несколько раз - в Париже и в Москве… Это было давно, когда был жив ее муж. Во Францию они тогда приехали по липовым документам на имя супругов Дюваль…
        - Вот, Иван Иванович - нашел!.. Смотрите сюда. И запишите себе: Дюваль Варвара и московский номер телефона… У нее, возможно. Другая фамилия, но я с ней общаюсь только так… Скажите ей, что от меня, и она всё сделает… А вы в каком отеле остановились?
        - А я так! Я даже не в отеле, а вообще… Я достану всю коллекцию и сразу позвоню госпоже Дюваль. Через недельку или две… Спасибо вам! И не думайте - я умею помнить добро…
        Посетитель активно пятился к двери, а потом выбежал из офиса аукционного дома
«Кристи» и почему-то бросился в католический костел на другой стороне улицы…

* * *
        Оказалось, что копаться в архивах - очень увлекательное занятие. Особенно для молодых мужчин…
        Олегу Крылову было поручено изучить историю семьи купцов Собакиных, живших когда-то в доме на Мясницкой улице, которая потом стала улицей Кирова, а затем снова Мясницкой… И он копал!
        Приятным было то, что во всех архивах работали молоденькие и вполне привлекательные девушки… Охрана исторических бумаг и прочих духовных ценностей считалась почетной службой. И многие высокие чиновники пристраивали сюда своих дочек после провалов на экзаменах в МГУ или Иняз - пусть годик потрудятся! Это лучше, чем болтаться по дискотекам!..
        Только на третий день Олег получил кучу заказанных им дел. Тут были и отчеты Департамента полиции за 1908 год, и вырезки из газет за это время, и подборки по московскому отделению фирмы «Фаберже».
        Крылов раскрыл первое дело, начал читать и вдруг на пятой странице ощутил аромат истории… Нет, конечно и сами архивные дела имели специфический запах. Но это просто бумажная пыль, чернила царских времен и настоящие сургучные печати… А Олег почувствовал, что он окунается в ту эпоху. В то время, когда трамваи и автомобили только начинались, а сотовых телефонов и соевых сосисок не было вовсе…
        Это был свободный поиск. Крылов получил указание найти потомков Степана Собакина. Но где их тут найдешь? Потомки появились потом! А сейчас, в 1908 году купец только начал обольщать свою любовь - Фаину Ганскую, благородную девицу из семьи адвоката… Но Олег хорошо знал странный закон сыскного дела - информация прячется в самых неожиданных местах. Она попадается там, где ее не ждешь. А вот, где надо, то там ее нет!
        И Крылов искал, перекладывая дела и листая страницы… После семи вечера в огромном читальном зале кроме него осталась лишь архивная девушка и трое упорных историков пенсионного возраста.
        Олег знал, что дежурную девушку зовут Ирина. Они познакомились три дня назад. А вчера они сидели на лавочке во внутреннем дворике архива и курили. Беседа была очень душевной. Крылов никак не ожидал от молоденькой девицы такой откровенности. Они долго говорили про жизнь и всякое такое…
        Вчера и позавчера Ирина кругами ходила вокруг Олега, привлекая к себе внимание. Они несколько раз выходили на крыльцо покурить. Они весело трепались, но ничего больше.
        А сегодня читальный зал работал до десяти, и она дежурила!.. В половину восьмого Ирина подошла и предложила покурить. Олег, естественно согласился.
        Они не остановились на крыльце. Девушка пошла в заросший кустами внутренний дворик. Она углубилась в самую дальнюю часть садика - между глухим забором и стеной старого здания. Отсюда не было видно окон соседних домов и входа в читальный зал… А удобная лавочка здесь была!
        Ирина села на край, оставляя место Крылову.
        Он тоже сел… А что оставалось делать?
        Первую минуту курили молча. Потом Ирина начала разговор дрожащим голосом. Было ясно, что она хочет сказать что-то очень важное.
        - Олег, у меня к вам два вопроса.
        - Говори, Ирочка! Какие проблемы? Отвечу, как на духу… Только не надо ко мне на
«ВЫ». Мы же вчера еще договорились.
        - Да, договорились… Олег, у меня к тебе два вопроса. Один личный, а второй деловой.
        - Начинай с личного… Деловые вопросы, Ирина, будем решать в другой обстановке.
        - Хорошо!.. Мне никогда в жизни не везло. Меня все считают уродкой, и никто не обращает внимания… Вот и сейчас у меня полный провал!
        - А что такое?
        - А то, Олег, что я уже три дня, как в тебя влюбилась. Я кручусь перед тобой, а ты ноль внимания. Это почему так? А потому, что никто на меня не обращает внимания. И правильно - я недостойна! Мне уже восемнадцать, а я выгляжу, как простушка из захолустья.
        Крылову показалось, что Ирина собирается плакать. Она, конечно, глупышка!.. Какая она простушка? Просто у них молодых паника в душе и комплексы. Просто у них гормоны играют, а мелодии там громкие и невнятные… Переходный возраст!
        Олег подвинулся поближе, собираясь утешить. Он подбирал простые ласковые слова.
        - Какая же ты простушка? Ты очень привлекательная. Ты очень симпатичная. Нет, ты - красавица!
        Ирина тоже подвинулась поближе и положила голову ему на плечо… Рука Крылова лежала на бортике скамейки. Ему ничего не оставалось, как обнять ее за плечо и продолжить успокоительную беседу.
        - У тебя все еще впереди. Ты, Иринушка, достойна внимания и любви… Через год-два появится твой принц, и будет у вас, как в сказке!
        - Возможно, что ты и прав… Но это так долго ждать! Это будет только через год, тогда и посмотрим. А сейчас я только тебя люблю…
        Ирина второй рукой взяла Крылова за плечо и развернула к себе. И одновременно с этим она откинула голову, зажмурилась и чуть приоткрыла губы… Она явно ждала от него каких-то действий, и ему пришлось подчиниться. У него просто не было другого выхода!
        Только через час, когда они вернулись в читальный зал, Олег узнал о втором вопросе Ирины. Это действительно был деловой вопрос, но он касался Крылова поскольку затрагивал семью купца Собакина.
        Добрая Ирина, узнав три дня назад о поисках Олега, решила ему помочь. Через внутренние картотеки в хранилищах она вышла на любопытную бумажку из фонда
«Общества друзей воздушного флота». Это был протокол общего собрания подмосковной ячейки.
        Дело было в 1933 году. В Мытищах проходили выборы секретаря местной организации этого самого ОДВФ. На высокую должность народ предложил Степана Собакина. Собравшиеся были «за», но областной чекист раскрыл людям глаза… Оказалось, что Собакин не имеет пролетарского происхождения он - бывший купец! Второе - в двадцатом году этого недобитого буржуя посадили на два года за укрывательство каких-то ценностей. Третье - он друг иностранного агента Карла Фаберже!
        Понятно, что Собакина не выбрали секретарем ячейки Общества друзей флота, но в этом протоколе Крылов нашел две любопытных детали. Прежде всего кто-то сказал, что у бывшего купца есть жена по имени Фаина и трехлетний сын… Но самое главное - в документе был адрес дома Собакиных в Мытищах…
        Уже в своей квартире, засыпая, Олег представил крепкий кирпичный особняк купца, лестницу на чердак и сундук, в котором мирно лежат собачки - все десять штук!..

* * *
        На всякий случай Бобринский петлял по Парижу, оглядываясь и проверяясь… Слежки он не заметил. И не потому, что смотрел не очень внимательно. Хвоста и на самом деле не было…
        Он сел в куцее парижское метро и поехал на север, на конечную станцию подальше от центра.
        Бобринский долго искал телефон-автомат в укромном уголке, где нет свидетелей… Он набрал особый номер посольства России.
        Петр Сергеевич попытался изменить голос, изображая старичка из уральской деревни:
        - Послушай, дорогой, там нет Марка Семеновича?.. Нет? Так ты передай, что это звонил Фома.
        Псевдоним Бобринского был «Фюнес», но в таких случаях, когда телефон наверняка прослушивала французская контрразведка, он придумывал себе другие клички, но все имена начинались на «Ф» - Федор, Фадей, Фока, Филипп… И вот сегодня - Фома.
        - Запомнил, милок? Я с Урала. Мы вчера из Амстердаму приехали. Я - Фома Петрович… Ты передай, что джинсы для его друзей я купил. Как буду в Москве, так передам!.. Ты запиши размеры, пусть он проверит. Пиши: 34, 65, 98, 78, 39…
        Бобринский около минуты передавал свою шифровку. Потом поспешно вышел на бульвар и поймал такси…
        Марк Семенович, которого на самом деле звали Максим, не любил эту игру с шифровками по телефону. Он давно предлагал агенту «Фюнесу» современную технику, когда информация выстреливает в одно мгновенье и невозможно засечь даже сам факт передачи. Но Бобринский был романтиком и консерватором. Одно слово - антиквар!..
        Расшифровка не заняла много времени… «Фюнес» требовал срочной встречи. Завтра в шесть вечера на второй точке. Это значит - в универмаге «Галереи Лафайет», в отделе верхней одежды.
        Максим приготовился к сложному разговору с Бобринским. Агентурная встреча - это не прогулка с женой. Тут для прикрытия придется задействовать пять-шесть сотрудников и их жен… Впрочем, всем будет весело! Завтра наружное наблюдение около посольства встанет на уши. Мы им устроим карнавал в Версале!..

* * *
        Уже второй день синий «Рено» Крылова стоял на приколе. Приятель из автосервиса обещал быстро поставить машину на колеса. «Вылечу ее быстро, как от насморка»… А это значит, что неделю автомобиль будет чихать и кашлять. На таком можно доехать до булочной. А в Малаховку на нем не поедешь.
        Хорошо, когда работаешь не один, а в здоровом коллективе, где дружба и взаимопомощь, где поможет первый встречный…
        Для Крылова первым встречным оказалась Варвара.
        - Послушай, Галактионова. Кто заварил кашу с купцом Собакиным? Я или ты?
        - Я, но…
        - Хорошо, что созналась… Теперь второй вопрос: почему всех собак на меня спустили? И все шишки - на меня!
        - Какие шишки?
        - Объясняю… Я уже почти нашел псарню Фаберже. Но надо ехать в Подмосковье, а мой конь захромал. Не на электричке же мне пилить за сокровищами… Помоги, Варвара!
        - В Малаховку поедем?
        - А ты откуда знаешь?
        - Так за эти три дня, Олег, я не только баклуши била… Я кое-что узнала, но только в Малаховке драгоценностей нет. В двадцатом году в доме Собакиных три обыска прошло. Один до ареста и два потом…
        - Ясно, Варя… А я губки раскатал! Но ехать надо все равно! Там мог кто-нибудь из родственников остаться. Я точно знаю, что в тридцать третьем году у Степана был малолетний сын. Вдруг он еще жив?..
        Они два часа добирались до Малаховки. По дороге каждый успел сообщить всю полученную информацию… Потом они пытались построить версии, но обрывки сведений не складывались в стройную картинку…
        Да, в Малаховке чекисты провели три обыска. Но это не значит, что коллекции там нет. Она может быть в сарае на чердаке, или замурована в кирпичную кладку дома, или закопана на клумбе, в огороде, в саду под яблоней…
        Самое приятное, что в Малаховке дом купца был. И об этом все знали!..
        В поисках нужной улицы Варвара притормозила на перекрестке. Там на углу стояли три девушки, которые по одежде и манерам были похожи на местных жителей.
        Олег выскочил из красного «Лексуса» и направился к подружкам… На его голос девушки сразу развернулись, приняли выгодные позы и засветились игривыми улыбками.
        - Здравствуйте, красавицы!
        - Приветик!
        - Вы москвички или здешние?
        - Мы малаховские! Разве не видно?
        - Очень даже видно… В Москве сейчас одни уродки. Приезжие всю породу испортили! Нет таких форм, задора, огонька в глазах…
        - А у нас как?
        - У вас всё на месте! И фигурки, и одежда, и лицо, и мысли…
        Такой треп Олег мог бы продолжать долго. Но рядом в «Лексусе» сидела Варвара. Сидела и ждала конкретного результата.
        - Вот сразу видно, что вы не только красавицы, но и умницы!
        - Да, мы такие!.. Совсем даже не дуры.
        - И вы всё обо всём знаете?
        - Про то, что вас интересует - точно знаем!
        - Тогда скажите мне, где дом Собакиных?
        - Ой, а вы на похороны?.. Тогда вы опоздали. Академик уже давно, как умер.
        - Какой такой академик?
        - Академик Собакин Трофим Степанович…

* * *

«Фюнес» назначил встречу на шесть вечера, а в посольстве начали операцию за два часа. Ровно в четыре распахнулись ворота, и с дипломатического двора выехало черное «Шевроле». Это была машина резидента, и за рулем был он сам…
        Возле нашего посольства дежурили две бригады наружного наблюдения. И, хотя французы не немцы, но и у них есть понятие о дисциплине… По инструкции они должны были в обязательном порядке вести главного русского разведчика. И первая бригада снялась и последовала за «Шевроле».
        Ворота посольства закрылись, но не навсегда… Через пять минут они опять распахнулись и на бульвар начали медленно выезжать одинаковые серые «Мерседесы». Один повернул направо, второй и третий налево, а четвертый с нарушением правил пересек пустынную улицу и скрылся в переулке, что напротив посольства.
        Старший из французской «наружки» волновался, но не злился. Он любил красивую игру… Это напоминало покер. «Русские блефуют и поставляют для слежки четвертую машину. А я не поверю и поеду за первой»…
        Максим с женой выехал на второй машине… Ему сразу сообщили, что пока он без хвоста. Но могла начаться паника, и французы могли сорвать резервные бригады с соседних участков. На это нужно время, но не очень большое - пять-шесть минут.
        Через три минуты Макс въехал в просторный двор, где в разных углах стояло три машины… Они с женой оставили «Мерседес» и пересели в голубой «Опель», который оставил здесь перед отпуском третий секретарь посольства Леха Фокин.
        Максим снова влился в поток на парижских улицах, но теперь он был совершенно спокоен. Однако оставшееся до встречи с агентом время следовало потратить с умом… У него было десять удачных трасс для выявления слежки. Там, где можно было круто развернуться или проскочить проходным двором… Макс проехал по трем маршрутам, но все было чисто - хвост отсутствовал!..
        Без пяти шесть Максим с женой зашел в универмаг «Галереи Лафайет»… Это был явный дворец торговли! Это не ГУМ, не ЦУМ и даже не Детский Мир. Это нечто среднее между Большим театром и Алмазным фондом… Всё сверкает, звенит и пахнет!
        Одна из завлекательных хитростей магазина - продавщицы. Они все красавицы и полиглотки. Кроме французского они могут вас обслужить на английском и немецком. А улыбаются они по-русски - искренне и скромно…
        Макс повел жену наверх, в отдел верхней одежды.
        Вчера они заглядывали сюда и присмотрели дорогой костюм в комплекте с брюками и юбкой. Это самый удобный вариант, предполагавший длительную примерку.
        Сначала в боковую примерочную кабину зашла жена. А ровно в шесть она выглянула и позвала мужа: «Дорогой! Помоги мне застегнуть юбку. Что-то у меня молния застряла».
        Фраза была не самая лучшая, но здесь по-русски понимал только Макс… Он смущенно улыбнулся, подмигнул продавщицам и нырнул за штору…
        Они о чем-то говорили, создавая звуковой фон, но Максим работал… Он присел и на задней стенке сбоку от зеркала приподнял ткань. Кто-то в смежном отделе, в мужской примерочной проделал тоже самое.
        В проеме на высоте «ниже пояса» появилась голова «Фюнеса». Он протянул отчет на трех листах и стал шепотом пересказывать Максу всю историю о посетителе, о собаках и купце Собакине… Пытаясь заглушить этот шепот, жена начала громко восхищаться достоинствами юбки: «Нет, ты посмотри, дорогой! Вот сюда, на линию бедер. Это волшебная юбка! Она делает меня худее на три размера. А ноги кажутся стройнее и длиннее… Я права, Макс? Я несу всякую чушь, а ты даже не смотришь»…
        Через минуту они вышли из примерочной. Максим расплатился и они покинули отдел женской верхней одежды… И почти одновременно с новым плащом в руках из другого отдела вышел господин Бобринский. Он был весел и немного суетился. Его фигура, походка и ужимки чем-то напоминали артиста Луи Де Фюнеса…
        К семи часам к посольству вернулись все - и черный «Шевроле» резидента, и четыре серых «Мерседеса», и обе бригады французского наружного наблюдения.
        В семь двадцать резидент пригласил Максима в «кубрик» и выслушал его отчет… А в семь двадцать пять Макс уже получал от шефа разнос.
        - С агентурой надо уметь работать! И нельзя держать на связи лишь бы кого… Нет, я понимаю, когда агентесса - любовница министра. Или наш источник сидит в штабе НАТО. Это нормально!.. А агент в антикварном аукционе - это нонсенс! Это - комедия! Одно слово - «Фюнес»…
        - Но не я его вербовал.
        - Не ты… А когда брал на связь, то о чем думал? Мог бы сразу исключить. Или заморозить… Вот, что мне прикажешь в Центр сообщать? Про странного незнакомца в офисе «Кристи»? Про фотографии пуделя? Про легенду о купце Петре и его жене Фаине? . Что молчишь?
        - А не надо ничего сообщать.
        - Это как так? Не толкай меня, Макс, на обман руководства. Мне через месяц полковника получать.
        Последние слова резидент произнес шепотом. Он даже на всякий случай оглядел помещение. Хотя смотреть здесь было не на что… Они общались в «кубрике», где из мебели был только большой стол и десять стульев. Больше ничего - ни окон, ни шкафов, ни тумбочки с графином.

«Кубрик» - кабинет для секретных переговоров. Под полом, потолком и обоями были сварные стальные листы в несколько слоев. Полная гарантия от прослушки!.. Правда, это была гарантия от французов. А наши хитрецы могут сотворить что угодно.
        Резидент еще раз осмотрел голые стены и вздохнул.
        - Я, Макс, никак не могу обманывать начальство… Хотел бы, но не могу! Такие у меня принципы.
        - Так и нет никакого обмана… Я опишу встречу с «Фюнесом», как контрольную явку, как проверку связи… И в конце укажу, что дано задание доверенному лицу в Москве.
        - Какому такому лицу? Кому конкретно?
        - Варваре Галактионовой. Она когда-то здесь с мужем работала.
        - Помню… Ты прав, Макс. Если незнакомец не позвонит Варваре, то и говорить не о чем. А позвонит, то пусть сама решает, что делать. Можно связаться с ФСБ, с таможней или, в крайнем случае, с ментами… Там в Москве всё проще. Там наша земля!

* * *
        Савенков назначил совещание на семь вечера… Обычно он проводил оперативки утром. Но сегодня Варвара настояла на полном сборе в конце рабочего дня. Она намекнула, что у нее будет важное сообщение по делу Собакина…
        К началу совещания все знали, кто задержал их до восьмого часа. И все смотрели на Варвару недоверчиво. Если она и нашла информацию по купцу, то могла бы сообщить о ней пораньше. Или завтра утром. Жили эти собаки девяносто лет, и еще ночку поживут.
        Савенков специально не торопил события. Он предложил первым отчитаться Крылову… Олегу хватило одной минуты. Он сообщил, что дом Собакиных в Малаховке стоит, что его обыскивали чекисты, но собачек Фаберже не нашли… В последние годы владельцем
«усадьбы» был сын купца - академик Трофим Степанович Собакин. А неделю назад старый ученый умер. И не здесь в Малаховке, а на своей квартире, в престижном доме на площади Гагарина.
        - Вот и весь доклад, Игорь Михайлович… Завтра поеду в Академию наук. Узнаю про родственников академика. Попробую проникнуть в его квартиру.
        - Что значит «проникнуть»?.. Авантюры мне не нужны! Не делай глупостей, Крылов.
        - Не буду!.. Я имел ввиду посетить квартиру покойного вместе со следователем или с детьми академика, если таковые есть…
        Миша Марфин смотрел на докладчика с сожалением. Он, как поклонник Интернета, не мог терпеть бесполезной беготни оперативников. Зачем добывать информацию долго, когда это можно сделать быстро?.. Михаил решил вклиниться в разговор.
        - Простите, Игорь Михайлович, но я хотел сообщить Крылову, что дети у академика Собакина есть!.. Их двое - сын Иосиф и дочь Софья.
        - Откуда знаешь?
        - Я не одессит, но отвечу вопросом на вопрос… А ты, Олег, в каком веке живешь? В двадцатом?.. А я в двадцать первом! Мне достаточно включить компьютер, выйти в Интернет, набрать слово и нажать клавишу на мышке… Вот держи адреса детей - Иосиф Трофимович пятидесятого года и Софья пятьдесят восьмого… Все жили рядом, но отдельно.
        - Тогда так, Миша! Раз ты человек двадцать первого века, то скажи - а есть дети у детей академика?
        - У Иосифа уже внуки есть. А Софья Трофимовна, по моим сведениям, старая дева. В ЗАГСе на нее чисто, фамилию она не меняла, к себе в квартиру никого не прописывала… Я прав, Олег?
        - Не совсем… Все так, но «старая дева» - это такое, понимаешь, понятие…
        Савенков, чувствуя, что совещание превращается в говорильню, встал и решительным жестом прекратил спор.
        - Всё, закрыли этот вопрос!.. Нам надо всем учиться у Марфина. Интернет - великая сила!.. Конечно, если очень надо куда-то поехать, то надо. А если не надо, то зачем?
        Савенков замолчал, но красноречивыми жестами подтвердил, что действовать надо на современном уровне, совершенствуя стиль и методы работы.
        Потом шеф перешел к самому главному на сегодняшний вечер - к заявлению Варвары.
        - А теперь послушаем госпожу Галактионову… Собственно говоря, это Варвара нас здесь собрала. Она сказала, что у нее есть сенсация по делу Собакина… Прошу!
        Варя встала и попыталась жестом усадить Савенкова.
        - Вы садитесь. А я буду говорить стоя… Это действительно очень важно… Вот вы, Игорь Михайлович, вы верите в фатальные совпадения?
        - В фатальные - не верю!.. А если вообще, то совпадения бывают… Только ты, Варвара, давай без предисловий. Самую суть излагай. Пришла и говори!
        - Да, я самую суть скажу… Сегодня днем я встречалась с оперативником, прилетевшим из Парижа… Если совсем коротко, то мне может позвонить преступник. Он попросит помочь ему в контрабанде.
        - В какой контрабанде?
        - Я должна помочь ему вывезти во Францию собак Собакина…

* * *
        Прямо в ходе совещания Савенков написал план мероприятий по поиску сокровищ Фаберже. Два раздела касались антиквара Рыжова. Возле них была пометка «Срочно».
        И ответственных за эти пункты было двое - Марфин и Крылов. Они должны были посетить магазин «Эмират», установить скрытую камеру видео наблюдения и составить вместе с антикваром композиционный портрет - фоторобот человека, пришедшего с пуделем.
        Все это ребята собирались сделать это завтра утром… Но они опоздали!

* * *
        Совещание в «Сове» еще шло, когда Захар Ильич Рыжов начал готовит свой магазин к закрытию.
        За весь день он продал всего три вещи. Но это было днем. А к вечеру переулок вообще вымер. Где-то в ста метрах на карнавальном Арбате гуляли толпы. Но никто не хотел сворачивать с магистрального пути! Все упорно шли от бульвара к Садовому кольцу или наоборот - от Смоленской площади к Кремлю…
        Антиквар позвонил жене и намекнул, что сегодня есть шанс поужинать не дома, а в маленьком ресторанчике на Якиманке… Эмма Исааковна и сама готовила отлично, но тут дело не в еде, а в особой атмосфере. Когда проводишь вечер в шикарном заведении, то чувствуешь, что жизнь удалась.
        Предложение мужа не было для нее сюрпризом. Она уже была одета и ждала сигнала. Оставалось только закрыть квартиру и спуститься вниз…
        А Рыжов начал прятать в сейф золото и разные дорогие мелочи…
        И тут вошел он!
        Антиквар обернулся на звон колокольчика и сразу его узнал. Это был тот незнакомец, который приходил с пуделем… Одежда у этого была другая, появились пышные усы с бородой, другие очки, другой парик… Все другое! Но это был он.
        По глазам незнакомца Захар Ильич понят, что гость настроен решительно. И понятно! Антиквар - лишний свидетель. Таких обычно убирают в первую очередь.
        Посетитель был в зимних кожаных перчатках. Это еще больше испугало Рыжова. Он попятился в угол, нащупывая на полках какое-нибудь оружие для обороны. Но под руку попадались лишь вазы и другие фарфоровые изделия… Некоторые из них начали падать на пол, издавая мелодичный звон и разбрасывая осколки.
        Когда антиквар уперся спиной в стену, посетитель вытащил молоток и замахнулся.
        Было видно, что оба не были профессионалами в таких делах. Жертва чуть отклонилась, а у нападавшего дрогнула рука… Короче - удар не достиг черепа. Он прошел по касательной, разбив бровь и порвав ухо. Крови много, но клиент был пока жив и оставался в здравом уме и сносной памяти…
        Противники на три секунды замерли. Они грозно смотрели друг на друга и нервно дышали. Потом вдруг антиквар вскрикнул, взмахнул рукой и посмотрел куда-то вдаль, далеко за спину нападавшего.
        Лохматый гость еще раз взмахнул молотком, но как-то вяло и неуверенно… Взгляд раненого антиквара четко говорил, что где-то у двери есть еще человек.
        Незнакомец резко обернулся и, как оказалось, вовремя… Прямо за ним стояла женщина с перекошенным лицом. Она пыталась снять со стены алебарду - увесистый топорик времен Ивана Грозного. Еще секунда, и гость получил бы удар под ребро… Он бросил молоток, ударил ногой Рыжова и рванулся к выходу, отпихивая Эмму Исааковну. Но та вцепилась в него, пытаясь дотянуться до лица.
        После легкой потасовки нападавший убежал. Он не был спортсменом, но он был моложе Эммы Исааковны и сильнее ее.
        Госпожа Рыжова подползла к мужу:
        - Захар, ты еще живой? Как ты себя чувствуешь?
        - Нормально… Только я волнуюсь - почему этот тип с пуделем опять к нам пришел?
        - Не волнуйся, Захар, больше он не придет. Он меня испугался.
        - Согласен, Эмма. Я - единственный, кто тебя не боится… Послушай, родная, позвони Варваре. Пусть она уже приведет сюда своих сыщиков.
        Эмма Исааковна дотянулась до телефона и набрала номер.
        - Это Варвара?.. Так вот слушай! Все случилось, как я и думала. Бандит пришел еще раз, но уже без собачки. Вместо пуделя у него был молоток… Он пришел и почти убил моего мужа… Нет, не надо никакой милиции! Захар не хочет… Конечно, он живой! Но вся голова разбита вдребезги!.. Приезжай! Я оторвала у бандита часть тела… Нет, не эту! У меня в руках его усы…

* * *
        Улица Шаболовка, это не центр Москвы, но и не задворки… Иосиф Собакин жил в старом доме, в квартире, которую когда-то получил его отец - тогда еще профессор Трофим Собакин.
        Когда отец стал академиком, он переехал в новый дом на площади Гагарина, а эта квартира в кирпичной пятиэтажке осталась его детям - Иосифу и Софье…
        Потом, уже в начале перестройки Софья собралась выйти замуж. И академик Собакин выбил для любимой дочки квартирку на Донской улице… Но со свадьбой что-то не сложилось, и обиженная на всех мужчин Софья Трофимовна стала жить одна, изредка навещая отца и брата. Оба жили близко от нее - десять минут пешком…
        Варвара не стала скрывать, что она сотрудник детективного агентства. Врать можно, но кому-то другому… Внучка купца не может не знать про эту красивую историю. Сначала страстный роман с подарками от Фаберже, потом очень яркая любовь Степана и Фаины, а в конце - пожар революции… Нет, врать Софье Трофимовне не надо. Можно не все ей говорить.
        Они созвонились заранее, и хозяйка встречала Варвару, как дорогого гостя. Она накрыла стол со свечами, с фамильным серебром и с вином в хрустальном графине.
        - Я понимаю, Варя, что у вас какое-то дело, но я так люблю гостей… А они ко мне редко ходят.
        - А ваш брат?
        - Осип?.. Это единственный, кто приходит. Но только раз в год - на мой день рождения… Давайте, Варя, посидим, поболтаем, а уж потом о делах.
        Софье Трофимовне недавно исполнилось пятьдесят. Она числилась редактором в издательстве, но работала на дому, пересылая результаты по электронной почте… Обстановку в квартире можно характеризовать одним словом - эклектика. Или - дикое смешение разных стилей и эпох.
        В гостиной вдоль стены стоял кожаный диван с круглыми подлокотниками, с высокой деревянной спинкой, с узким зеркалом и полочкой наверху. Эта вещь из сталинских времен… Ближе к окну - массивный буфет от эпохи Николая Второго… Югославские книжные шкафы - это начало семидесятых, стиль раннего Брежнева… Компьютерный столик и электроника не нем - это наше время… Только от Хрущева ничего не осталось. Его мебель была хилой, куцей и на тонких ножках - все уже развалилось!
        Варвара начала разговор от буфета. Она предположила, что эта вещь досталась хозяйке от дедов-прадедов.
        - Угадали, Варя!.. Мой дедушка был купец первой гильдии. По нашим временам - это, как владелец сети супермаркетов… И имя у него было красивое - Степан Елисеевич.
        - А Елисеевский магазин, это не его?
        - Нет, Варя. Это из другой оперы… У деда были магазины на Мясницкой, на Балчуге, в Зарядье, в Марьиной роще… И квартира у нас была на Мясницкой, там, где Банковский переулок выходит на Кривоколенный.
        - Значит, буфет оттуда?
        - Нет, Варя. В смутные времена городскую квартиру разграбили… А буфет - из дачной мебели. У нас сохранился домик в Малаховке… Вы, Варвара, сказали, что вы из детективного агентства. Значит, вы юрист?
        - Нет, я - сыщик.
        - Неважно! Я прошу помочь мне… Недавно умер мой отец. Нотариус сегодня позвонил и сказал, что в пятницу собирает по поводу завещания. А я в этих тонкостях не разбираюсь… Мне бы наш дом в Малаховке получить.
        - А есть еще наследники?
        - Есть… Мой брат - Осип Собакин… Иосиф Трофимович…

* * *
        Хозяин указал Олегу на кресло, а сам сел на диван.
        - Вы считаете, Олег, что у меня странное имя?
        - Нет, нормальное имя…
        - Нет, я вижу, что вы так считаете!.. Я, молодой человек, родился при Сталине! И мой отец только начинал карьеру ученого. А его отец был почти буржуй - бывший купец Первой гильдии… Вот и пришлось ему проявить лояльность - назвать меня именем вождя.
        Иосиф Трофимович гордо посмотрел на Крылова, закинул ногу на ногу и взял со стола трубку с длинным мундштуком. Он был в домашнем халате и пушистых тапочках… Если бы не тельняшка, то Собакин был бы похож сейчас на помещика. Что-то среднее между Ноздревым и Маниловым.
        - Вот такая моя судьба, молодой человек!.. Сейчас опять буржуи у власти, но я теперь пролетарий. Дед умер давно, отец недавно, а их внуки продолжают жить в этом бардаке.
        Собакин наконец раскурил трубку, и комната наполнилась «чарующим ароматом» табака и вишневой косточки… Иосиф Трофимович, изображая полное наслаждение, откинулся на диванную спинку и зажмурил глаза.
        Используя паузу, Крылов решил осмотреть комнату, которая выполняла роль гостиной… Если честно, то Олег имел слабую надежду увидеть на одной из полок всю псарню Фаберже… А почему бы и нет?
        Нет, действительно! Собакины прятали драгоценности при тоталитарном режиме, а при Ельцине - выкопали псов и поставили на полку… Только, кто тогда чуть не убил антиквара Рыжова? И кто ездил в Париж, планируя контрабанду коллекции из России?
        Даже беглый осмотр жилища убеждал, что Фаберже здесь не ночевало!.. Уж если сравнивать Иосифа с помещиками, то, судя по квартире, это был Плюшкин вместе с Коробочкой.
        Нет, понятно, что жена Собакина уже месяц жила на даче. Понятно, что у холостяков бывает в доме беспорядок. Но не до такой же степени!.. Во всех шкафах, на всех полках, столах, стульях и прочих горизонтальных поверхностях лежали кучи мелких предметов быта. Носки, чашки, ремни, баночки, упаковки сухарей, платочки и очки.
        Шедевры Фаберже тоже могли бы быть здесь, но найти их невозможно. Надо слишком глубоко копать!..
        - Так вы сказали, Олег, что вы частный детектив?
        - Да!.. Вот моя визитная карточка - агентство «Сова».
        - Я пока не знаю, зачем я вам нужен, но вот вы мне очень нужны… Прямо сказать - зверь бежит на ловца!
        - А что такое, Иосиф Трофимович? Рад буду вам помочь.
        Собакин в последний раз затянулся вишневым дымом и начал длинный рассказ…
        Отцу Иосифа на момент смерти было далеко за семьдесят пять. Возраст не самый преклонный, но никак не молодой… Все знали, что академик Собакин всю жизнь любил молоденьких женщин. Не девушек, которые кроме денег ничего не чувствуют. А таких - от тридцати до сорока! Тех, которые уже многое понимают в этом деле, но еще не начали стареть…
        Иосиф Собакин знал за отцом эту слабость и сам охотно шалил по женской части… Но он думал, что, когда человеку под восемьдесят, то все желания отсыхают сами собой! . Он ошибался!
        За два месяца до смерти соседи академика заметили, что в поликлинике появилась новая участковая, которая зачастила в квартиру Трофима Степановича.
        Соседи в шутку намекнули об этом Иосифу, а тот мимоходом спросил у отца: «Это кто, батя? Твоя новая любовь? Говорят, что хороша собой».
        Совершенно добрый и милый вопрос! Без всяких задних мыслей. Но старый академик, как с цепи сорвался. Стал шаркать по комнате, размахивать здоровой рукой и кричать на сына, который, как Красная шапочка, пришел навестить родителя и принес продовольственную корзину… А кричал Трофим Степанович следующее: «Если ты ее не видел, то молчи!.. Ты через два десятка поймешь, что с возрастом чувства только крепчают»…
        Тогда, месяц назад Иосиф Степанович не придал значения разговору. Ну, побазарили немного и успокоились… Но после смерти отца соседи ехидно напомнили о наследстве:
«Так вам с Софьей все досталось или той врачихе?.. Не упустите момент, Иосиф! У этой стервы очень хваткая рожа».
        А вчера позвонил нотариус Гриневский. Он сказал, что завещание академика хранится у него, и в пятницу он его официально огласит.
        - Олег, я вас прошу - пойдем вместе. Вы поможете мне, как мой консультант, как доверенное лицо… Я оплачу ваши услуги, но потом, когда наследство получу… Или бесплатно помогите, как друг семьи…
        - Какой я друг. Мы только сегодня познакомились.
        - Не важно! Вот прямо сейчас я назначаю вас другом семьи… Вы согласны, Олег?
        - Согласен… Иосиф Трофимович, а вы слышали о фигурках, которые Фаберже делал для вашей бабушки?
        - Для Фаины?.. Слышал я эту легенду!
        Собакин попытался раскурить погасшую трубку. Но руки его дрожали, и он никак не мог справиться со спичками - они ломались или сразу гасли от резкого движения… Иосиф повернулся к тумбочке и начал копаться в груде разных вещей. Наконец на дне кучи «мусора» он нашел зажигалку, но охота курить уже пропала.
        - Слышал я, Олег, эту легенду… Или не легенду, а быль. Может быть и так! Даже точно, что так… Когда была еще жива бабка Фаина, я был у нее в Малаховке и видел там пуделя с блестящими глазами. Я даже играл с этой собачкой.
        - И что потом?
        - А ничего!.. Фигурку от меня спрятали, и этого пса я больше не видел. Но я помню, как бабка прошептала мне…
        Собакин резко встал, запахнул халат, осмотрелся, подошел к Олегу и произнес тихо, прямо в ухо:
        - Она мне сказала: «Не торопись. В свое время узнаешь и про пуделя, и про его братьев. Ты будешь очень богатым»…

* * *
        Последние три недели Феликс Гриневский ходил по лезвию. До вчерашнего вечера он очень волновался и вел себя осторожно. Он надеялся, что все само рассосется… Не рассосалось!
        Вчера нотариус возвращался домой поздно. В полной темноте он припарковал свой синий «Лексус» за кустами сирени… Было удивительно, что ближайший фонарь не горел. Еще вчера он светил, а тут как-то неожиданно сдох…
        Место было знакомое, и Феликс Олегович поставил машину на ощупь.
        Он уже открыл дверцу «Лексуса» и хотел выходить, но темная фигура вдруг выплыла из куста сирени, схватила его за руку и выдернула из машины… Феликс хотел высказать свое возмущение, но опять не успел. Еще одна тень появилась слева, обняла за плечо и прошептала обидные слова:
        - Ку-ку, Гриня! Лучше молчи, или придется сделать тебе больно… В квартире кто-то есть?
        - Я не понимаю!.. Это вы, Харитонов?
        - Это я!.. В квартире пусто или как?
        - Сейчас в квартире никого нет. Но мы так не договаривались! Это возмутительно!.. Это не по понятиям…
        - Пошли уже, урка… Дома у тебя посидим, как люди, побазарим. Устали мы тебя ждать.
        Гриневский ждал, что Харитонову возразит Марк Ситник. Он тоже бандит, но он постарше и поумнее… Но Ситник молчал и даже грубо пихнул нотариуса в сторону подъезда.
        Гриневский шел, подчиняясь силе, но он надеялся, что у лифта появятся соседи, а бандиты убегут, опасаясь свидетелей… Но все соседи, как повымерли! Вот когда не надо, то они везде толпятся и галдят во все глотки. А когда тебя убивают - они спят без задних ног…
        Нотариуса пока не убивали… Хотели бы убить - пристукнули у кустов сирени. А раз оставили в живых, то значит, хотят поговорить.
        Феликс Олегович своими ключами открыл все три замка, и вяло улыбнулся, приглашая гостей:
        - Проходите… Но, простите - у меня не убрано.
        - Ничего. После нас - еще хуже будет.
        В какой-то момент Гриневский искренне поверил, что у них будет беседа. Пусть жесткий, пусть базарный, но разговор, а не мордобой… Нотариус не заметил, как от руки Яши Харитонова получил удар в челюсть. Он на время потерял сознание и начал падать, хватаясь руками за воздух…
        Очнулся Гриневский в центре комнаты. Он сидел на стуле и не мог пошевелиться. Он был привязан обрывками зелено-голубой простыни… Нет, это свинство! Мало того, что эти бандиты отправили его в нокаут, так они еще рылись в его белье и разорвали любимую простынку с морем, пальмами и облачками…
        - Не ожидал я от вас, ребята! Марк, мы же договаривались, как деловые люди… Почти, как джентльмены!
        - Красиво говоришь, Гриня…Мы и вправду не так договаривались.
        - Ах, так вы о деньгах?.. Я заплачу!
        - Когда?
        - Через три дня!
        - А ты обещал три дня назад… Мы для тебя сейф на даче вскрыли? Вскрыли!.. Что было внутри - принесли? Принесли!.. Где бабки! За такие дела мы и опустить можем. Чтоб завтра вся сумма была… Пойдем, Яша. Пусть клиент посидит и подумает.
        И они на самом деле ушли, захлопнув за собой дверь… Гриневский хотел крикнуть им вслед, хотел попросить развязать, но передумал. Не буди лихо, пока оно тихо!.. Ушли, и ушли!
        Нотариус дотянулся ногами до пола и приподнялся. Он стоял в раскоряку, как черепаха со стулом на спине.
        Потом он пошел! Но ноги были связаны у колен, и шаги были куцые, а походка вразвалочку.
        Он направлялся на кухню, где на столе разбросаны острые ножи…
        Только через час он разрезал все веревки, выпил стакан водки и пошел в душ. Срочно отмыться и спать - завтра много работы… Главное - завтра надо добыть деньги для этих уродов. Иначе - опять к стулу привяжут… Или куда-нибудь опустят…

* * *
        Это в американских фильмах офис юриста - дворец. А у Феликса Олеговича была контора в здании строительного треста… В шумном холле слева от вахтера красовалась желтая дверь, справа от которой вывеска - «Нотариус Ф.О.Гриневский».
        Многие нотариусы живут припеваючи. И основные доходы они получают не за копии свидетельств о рождении, браке и смерти. Их денежки - бумаги крупного бизнеса, услуги рейдерам и мошенникам… А вот Гриневскому не повезло. Что-то он получал от соседей-строителей, что-то от честных граждан, что-то от залетных южан. Но это крохи! Жить можно, но как?..
        Трофима Степановича Собакина нотариус знал пять лет. Гриневский был для старика доверенным лицом. Что-то вроде домашнего юриста… Раньше они встречались очень редко, а за месяц до смерти Феликсу Олеговичу пришлось посещать квартиру академика пять или шесть раз.
        Гриневский далеко не в первый раз объявлял родственникам содержание завещания. И через раз приключались истерики, конфликты или склоки…
        Когда перед людьми маячат крупные деньги, то почти все начинают раскатывать губы. Каждому кажется, что именно он получит всё или большую часть наследства… А когда розовые надежды обнуляются, то человек впадает в ярость. Он чувствует, что его обокрали! Ему хочется наказать вора. И очень часто такой обиженный направляет свой гнев не в ту сторону. Главным виновником ему представляется тот, кто «неправильно» прочел завещание - нотариус Гриневский…
        Сегодня Феликсу предстояло не самое скандальное дело. Он знал, что родственники покойного не ожидают появления еще одного наследника. Но дети академика - люди интеллигентные, и мебель крушить не будут…
        Гриневский сел за свой стол и начал перебирать бумаги. Он ждал!.. До назначенного срока оставалось три минуты. А главное - в кабинете нотариуса не было еще одного человека, самого важного в сегодняшнем спектакле.
        Когда все бумажки с правой стороны стола были переложены на левую, Феликс Олегович осмотрел присутствующих… Детей академика он знал, хотя и не очень хорошо. Как и предполагалось, они пришли со своими консультантами. Это были очень странные молодые люди. Слишком доброжелательные для такой ситуации - без гонора, суеты и амбиций. Совсем не похожие на юристов или ментов!
        По правую руку от Иосифа Собакина сидел тридцатилетний парень с веселым и хитрым взглядом… Гриневский сразу решил, что это опасный, скользкий тип с двойным дном. Чего стоит только блуждающая улыбка на смазливой физиономии. Странно, но именно такие типы очень нравятся девушкам.
        А возле Софьи Трофимовны сидела молодая женщина. И на первые взгляд - тоже не подарок! Слишком умные глаза для такого возраста…
        Пора было начинать церемонию, но Феликс тянул время… Он ждал, когда появится самый главный наследник!.. И вот в дверь заглянула та, которую он ждал.
        В кабинет вошла сорокалетняя женщина в белом халате. Из кармана торчала пачка рецептов, а через плечо висел фонендоскоп. Типичный вид врача, который на минутку оторвался от приема больных…
        - Я опоздала? Простите, но я не могла бросить больных…
        Гриневский встал и радушно поднял вверх ладони.
        - Все в порядке, Галина Тарасовна. Мы понимаем - врачебный долг, клятва Гиппократа и всякое такое… Но мы еще не начали. Вы успели к самой раздаче.
        Опоздавшая особа в белом халате скромно села углу, а дети академика Собакина переглянулись и стали шептаться со своими консультантами. Было слышно, как Трофим Степанович тихо сообщил Олегу на ухо:
        - Это врачиха из местной поликлиники. Я вам говорил о ней… Этого я и боялся! Вы догадываетесь, зачем она здесь появилась?
        Софья Собакина тоже что-то хотела сказать, но только развела руками.
        А нотариус Гриневский начал процедуру. Первая часть его выступления была похожа на научный доклад. Он говорил о главенстве закона, о семейных ценностях, наследственном праве, о Фемиде - богине правосудия… Говорил он быстро и в таких юридических терминах, что его галиматью мало кто понял.
        Затем Феликс перешел к сути дела.
        - Вы все знаете, что покойный академик был моим доверителем. Я знал его много лет. Он просил меня оформить, хранить и довести до вас свое завещание… Приступаю к оглашению.
        Гриневский поднял над головой тонкий пакет, прошитый со всех сторон нитками и пропечатанный печатями… Все подвинулись поближе, рассматривая конверт с завещанием.
        Через пять секунд нотариус взмахнул ножницами, медленно отрезал край пакета и извлек документ… Все замерли.
        Феликс Олегович приготовился читать, но потом отложил завещание и начал пересказывать его своими словами.
        - Тут всего два пункта. Всё движимое и недвижимое имущество передается детям. И квартира, и гараж с двумя машинами, и пять счетов в пяти банках, и мебель, и картины - всё вам в равных долях!.. Всё, кроме одного объекта.
        В кабинете повисла пауза… Гриневский замолк и сел. А Иосиф Собакин встал и рявкнул во весь голос:
        - Это кроме какого такого объекта? Договаривай, нотариус!
        Феликс встал и продолжил, обращаясь к сыну академика лично:
        - Не надо так волноваться, уважаемый Иосиф Трофимович. В завещании есть второй пункт. По нему дачный домик в Малаховке отходит госпоже Яремчук Г. Т.
        - Кому!
        - Тому, кому слышали… Доктору, которая лечила академика. Которая выхаживала его последние месяцы жизни. Которая, в конце концов, была почти членом семьи!
        - Стоп, Гриневский! Это она была членом?.. Она кто такая? Ни жена, ни любовница! Я точно знаю, что у отца с этим делом уже десять лет, как полный провал!.. Кто она? Она - врач! Она исполняла долг Гиппократа! А за долг никто наследство не дает… Я прав, нотариус?
        - Вы не правы, Иосиф Трофимович… Ваш отец проникся чувством к молодой женщине. Это мощная последняя любовь!.. Так часто бывает. Вы же слышали, что седина в бороду, а бес в ребро… А вообще-то я не обязан объяснять! Я объявил вам последнюю волю академика - вот вы с ним и спорьте.

…Спорить с покойным никому не хотелось. Да и какой толк? Это, как мертвому припарки…
        Только Варвара встала, подошла к Гриневскому и попыталась взять из его рук текст завещания. Но нотариус ловко устранился и спрятал бумагу в сейф.
        - Скажите, Феликс Олегович, это подлинник?
        - Да. А вы, извиняюсь, кто?
        - Я - Варвара Галактионова, сотрудник детективного агентства «Сова».
        - Очень приятно!
        - Не думаю, что приятно!.. Мой клиент сомневается в подлинности завещания. Я возьму его на экспертизу… Я возьму под расписку, на короткое время… Или вы сразу подтвердите, что это фальшивка?
        - Здесь всё законно! Это правильный документ! Но вам я его не отдам даже под угрозой расстрела… Хотите копии? Я сделал шесть штук.

* * *
        Каждый человек планирует свою жизнь, но самые важные события всегда случаются неожиданно.
        Варю в девять утра разбудил подозрительный телефонный звонок. В трубке звучал мужской голос, который робко попросил госпожу Варвару Дюваль.
        Галактионова вспомнила, что неплохо знает французский, и ловко изобразила акцент:
        - Говорите. Дюваль у телефона… Я вас внимательно слушаю.
        - Моя фамилия Иванов… Я от Бобринского, который на фирме «Кристи».
        - О, вы от Пети?.. Вы его видели? Это крутой мужик! Он был мой приятель. И даже больше!.. Вы меня понимаете?
        - Очень понимаю, госпожа Дюваль. Там в Париже всё такое нежное, душевное. Как говориться - тужур, абажур, лямур…
        - Очень верно!.. Хотя я совсем не поняла про абажур… Петя попросил меня, и я могу вам помочь, господин Иванов. Но надо договориться о деталях… Нужна личная встреча. Глаза в глаза.
        Иванов всячески торопил события, а Варваре нужно было время для организации засады, захвата и всякого наружного наблюдения… Договорились на полдень. Встречу
«госпожа Дюваль» назначила в парке рядом с домом.
        Закончив разговор, Варвара сразу позвонила Савенкову. Тот решил не сеять панику и при захвате «жулика с пуделем» использовать силы детективного агентства «Сова».
        - За три часа, Варя, мы не успеем всё утрясти. Я же не шеф ФСБ. У того все рычаги, а мне надо просить и убеждать… Ты и я - это уже двое. Олег Крылов будет третьим.
        - Надо еще Мишу Марфина привлечь. Хватит ему за компьютером сидеть.
        - Верно. Пусть Михаил за бандитом побегает. У него интеллигентные кулаки - как трехлитровые банки… Итак - четверо против одного! Хороший расклад в нашу пользу…

* * *
        После разговора с Варварой Дюваль Феликс постоянно звонил жене, но в кабинете доктора Галины Яремчук никто не брал трубку. Очевидно, что ежедневная
«пятиминутка» у Главврача опять затянулась на два часа.
        Гриневский решил действовать сам. И почему это он должен с ней советоваться по каждому своему шагу. Кто в доме хозяин? И кто, в конце концов, в доме мужчина - он или она?..
        Феликс вспомнил тот день, когда он познакомился с этой изумительной женщиной.
        Это было три месяца назад… Старик Собакин пригласил своего нотариуса для составления завещания. И так получилось, что у академика случился перебой с сердцем, и Феликс вызвал врача из дорогой платной поликлиники…
        И пришла Галина Яремчук… Она быстро сняла легкий приступ, но на всякий случай не уходила, собираясь контролировать состояние пациента.
        Трофиму Степановичу было под восемьдесят. А это возраст!.. Академик не был в маразме, но он совершенно лишился осторожности. Рядом незнакомый врач готовит уколы, а он выкладывает Гриневскому состав своего наследства.
        Более того - Собакин сообщил о спрятанной где-то коллекции собачек от Фаберже. И громко заявил, что эта часть наследства по современному курсу потянет на десять миллионов долларов… Или больше!
        Сумма была космической, и Феликс с Галиной понимающе переглянулись - старикам и не такое мерещится…
        Но у академика с головой было все нормально. Он уловил недоверие гостей и показал им спрятанного под подушкой серебристого пуделя с изумрудными глазами.
        Не надо быть первоклассным ювелиром, чтоб отличить старинную вещь от современной штамповки. А тут еще - малахитовая подставка и маленькие клейма от Фаберже…
        Гриневский еще раз переглянулся с незнакомой врачихой. Он понял, что она поверила в десять миллионов долларов…
        Феликс и сам очень любил деньги! А перед женщинами испытывал нежный трепет… Он еще раз посмотрел в глаза чернобрового доктора и понял, что поплыл…
        Именно тогда, в тот самый день у него поселилась Галина Яремчук… И вскоре она перешла в районную поликлинику, где лечился Собакин.
        Это был для Феликса незабываемый период! Это был праздник души и взрыв эмоций…
        Конечно, у сорокалетнего Гриневского и до этого были интимные встречи с девушками разного возраста. Но как-то всё вяло, невнятно, исподтишка. И очень редко… Все они проявляли скромность и от него ждали активных действий, а он этого не любил.
        Он мечтал о женщине, которая сама набросится на него, скрутит в бараний рог и заставит выполнять ее капризы.
        Галина Яремчук понравилась ему с первой минуты. В ее взгляде было что-то демоническое, заставляющееся подчиняться…
        Именно тогда, в день их первой встречи она вела себя очень правильно. Как истинный джентльмен…
        Вечером она дождалась его после работы и пригласила в ресторан. Он что-то возражал, ссылаясь на дела и усталость, но она настояла. А ему понравилось подчиняться и ощущать, как она старается завоевать его.
        В ресторане только Галина общалась с официантами. Раньше Феликс их стеснялся, а сейчас они даже не смотрели в его сторону. Она заказывала еду и напитки. Она наливала вино, она расплачивалась и оставляла чаевые…
        Потом она сама ловила такси и договаривалась с водителем… И уже в машине Галя полувопросительно сказала: «Сначала заедем в общагу. Я захвачу свои чемоданы, а тогда поедем к тебе. Согласен»?
        Феликс не ответил, но подумал, что молчание - знак согласия… Согласия с чем?
        Он понял, что сегодня ему придется спать с Галиной в одной кровати. И спать не только в прямом, но и в переносном смысле… От этого Феликс разволновался, немного обрадовался, но еще больше испугался. А зря!
        Дальше все пошло, как он и мечтал. Она сама постелила постель, сама раздела его, повела в ванную, помыла, а потом руководила всеми его действиями - где, как и сколько…
        И это было хорошо! Это было великолепно!
        Но сегодня Гриневский решил действовать сам… Вопрос стоял ребром - речь шла о его жизни или его смерти! Харитонову и Ситнику надо обязательно заплатить. Иначе эти бандиты убьют, и, в каком-то смысле, будут правы…
        Эту криминальную парочку нашла Галина.
        Они тоже приехали в Москву из-под Полтавы и подрабатывали на специфических подсобных работах. Они принимали заказы на выбивание долгов, обыски в квартирах, вскрытие простых сейфов. Брали хлопцы не очень дорого, а работали честно.
        Эти урки понадобились Гриневскому три недели назад.
        Умирающий Собакин проговорился нотариусу о месте клада с собачками… Академик не сказал точно, но в его бессвязной речи звучали слова: «Наш дом, Малаховка, сейф, ключ»…
        Вскоре в квартиру академика пришла Галина. Она сделала больному укол и стала вместе с Феликсом искать ключ от сейфа, который стоит где-то в доме, который в Малаховке… Это удивительно, но они не нашли ни одного ключа вообще. Только от этой квартиры и от трех старых чемоданов.
        И тогда Галя сообщила, что знакома с двумя очень приличными взломщиками. За каких-нибудь десять тысяч баксов они проникнут на дачу в Малаховке, вскроют сейф и честно принесут содержимое…
        Галина Яремчук привела медвежатников. Но получилось так, что переговоры с Марком и Яковом вел он - Феликс Гриневский. И теперь он рискует перед ними своей головой.
        Вчера вечером один из друзей Феликса дал ему в долг пять тысяч долларов. Это пока половина нужной суммы, но эти деньги притормозят ярость бандитов на три-четыре дня…
        Гриневский взял мобильник и набрал номер Харитонова.
        - Не волнуйтесь, Яков. Деньги я достану сегодня. Мне их передаст одна знакомая из Парижа… Но нужна ваша помощь… Нет, бить ее не надо. Надо приехать на своей машине, последить за мной и подстраховать…

* * *
        Миша Марфин прибыл на точку раньше других. Он поставил малоприметную грузовую
«Газель» на краю улицы Намёткина, на углу, оттуда был виден вход на аллею Воронцовского парка. Где-то слева у прудов должна была остановиться машина шефа, Игоря Савенкова. А правее и выше запланирована точка для синего «Рено» с Олегом Крыловым… Таким образом, «Сова» окружила нужный участок парка с трех сторон.
        Самое главное в таких операциях - это связь!.. У каждого из троих в машинах были приемники, настроенные на одну волну. А вот маленький передатчик величиной с зажигалку, антенный провод и микрофон с ноготок - все это надо разместить на теле Варвары…
        Мишу волновало то, что сама она не сможет клеить пластырь на своей спине и в других местах. А значит - это придется делать ему… Нет, если бы это делать где-то у врачей или в кабинете Савенкова. А так - заставлять Варю раздеваться в тесной
«Газели», да еще один на один… И не то, что стыдно, а как-то страшно!..
        Красный «Лексус» Галактионовой чуть не проскочил машину Марфина. Варя затормозила у обочины далеко впереди, а потом задним ходом стала подбираться к «Газели».
        Она вошла в тесный душный салон микроавтобуса, резко задвинула дверь и чмокнула Михаила в щеку.
        - Ну как, Марфин, пора начинать. Мы не опоздаем?
        - Нет, Варя, успеем…Тут работы на пять минут, но только не очень удобно…
        - Разберемся, Мишаня!.. Ты показывай свою сбрую.
        - Так вот оно всё… Микрофончик, передатчик и антенна… Ее надо так, чтобы вокруг тебя.
        - Ясно… Очень удачная модель. Раньше оно все покрупнее было… Так, что мне делать? Командуй, Миша, я готова.
        Варвара была в джинсах и в пухлой трикотажной футболке, под которой, как показалось Марфину, ничего не было… То есть - совсем ничего, кроме цепочки с кулоном.
        Пульс у Миши перескочил за сотню, в горле пересохло, а руки стали влажными. Он хотел что-то сказать, но лишь кисло улыбнулся и покраснел.
        Варвара тоже волновалась, но только за предстоящую операцию, а не за эти пустяки…
        Было ясно, что слабой женщине в очередной раз придется брать инициативу в свои руки… Варя схватила за края футболки, медленно потянула ее вверх и сняла ее стараясь не повредить прическу.
        - Начинай, Миша, клей меня… Я думаю, что микрофон пристроим здесь в центре, передатчик на животе, над пряжкой, а антенну на спину цепляй. Тут ее в два обхвата… Работай, Марфин! Ты что на меня уставился? Грудей никогда не видел?
        - Видел… Да, я начинаю работать. Вот уже пластырь режу… Я только хотел сказать, что микрофон включен. У нас на связи Игорь Михайлович и Олег…
        При этом Марфин еще больше покраснел и с несчастным видом указал на черный прибор, стоящий на полочке… Там что-то затрещало и послышался кашель Савенкова.
        - Да, да, ребята! Мы вас отлично слышим. Вы работайте и не смущайтесь… Делу время - потехе час!

* * *
        Феликс Гриневский заставил братков три раза объехать Воронцовский парк и его окрестности. Понятно, что и Яков Харитонов, и Марк Ситник очень хотели получить обещанные деньги. Но раскатывать по городу на угнанной «Хонде», это не просто опасно - это стрёмно!
        Обстановка возле места встречи была спокойная. Мимо проходил разночинный народ, у обочин потихоньку парковались уставшие машины, а суетливые клерки выходили из ближайших офисов, садились в свои авто и спешили по делам.
        Нотариус велел остановить угнанную «Хонду» сбоку от основного входа в парк. Более того - он велел Якову не глушить двигатель и оставить открытой заднюю дверь.
        Еще в машине Гриневский надел парик, наклеил усы и не очень аккуратно прицепил бороду. Поверх всего этого он надел шляпу и огромные темные очки… Феликс знал, что в этом маскараде его невозможно узнать. Но для полной конспирации он решил хромать на обе ноги.
        Он мог бы выйти на точку встречи по главной аллее парка, но нотариус был осторожен сверх меры. Он пошел через кусты, прячась за ними и высматривая всех гуляющих.
        Они договорились, что госпожа Дюваль будет в рыжей футболке и с ярким пакетом, на котором Эйфелева башня…
        Их он увидел издалека! И Дюваль, и башню.
        Феликс хотел броситься навстречу сквозь кусты, но решил еще раз подстраховаться… Он во все глаза наблюдал не за француженкой, а за окружающим ее миром.
        Похоже, что Варвару Дюваль никто не страховал. Окрестности были почти пустынны - две пятиклассницы на роликах, три мамаши с колясками и четыре старушки на лавочках… Никто из них не мог бы служить в отряде ОМОН или в группе захвата…
        А госпожа Дюваль шла навстречу. Шла спокойно, медленным прогулочным шагом…
        Феликс возлагал на нее очень большие надежды. Если она согласится переправить всю коллекцию по дипломатическим каналам и при этом даст хороший аванс в наличной валюте, то остальное - дело техники.
        Когда француженка почти поравнялась с ним, Феликс вышел из кустов, приветливо махнул ей рукой и поспешил навстречу… Госпожа Дюваль тоже заметила его, широко улыбнулась и ускорила шаг.
        Солнце светило в глаза Гриневскому, и он с трудом различал черты лица Варвары…
        Уже с десяти метров ему показались знакомы эти черты. А за пять шагов до гражданки Дюваль он все понял. Это была липовая француженка! Это была та девица, которая приходила к нему с детьми Собакина. Она назвала себя юристом или частным сыщиком, но могла быть кем угодно. Даже чертом в юбке!
        На секунду Гриневский замер и осторожно опустил шляпу до усов и бороды…
        Когда Варя была уже в двух шагах от него, нотариус резко развернулся и, забывая хромать, побежал через кусты - туда, где стояла под парами серая краденная
«Хонда»…
        На бегу он услышал женский крик за своей спиной: «Постойте! Вы куда? Я согласна на все ваши условия… Ребята! Он уходит! Он бежит через парк в сторону центра… Перехватывайте его! Я - за ним»…
        Феликс бежал, придерживая шляпу. Он очень боялся, что у него упадет парик и обнажит очень характерное плешивое темечко. По этой примете «француженка» опознает его в два или в три счета.
        Он бежал и слышал сзади, как шлепают по траве женские ножки. Очевидно, что эта липовая Дюваль отбросила пакет с Эйфелевой башней, сняла свои туфельки и осталась в чем мать родила - в джинсах и в рыжей футболке.
        Кросс продолжался две-три минуты… «Госпожа Дюваль» почти догнала «интеллигента» в очках и шляпе. Но на последних секундах он вскочил в открытую дверь «Хонды», а та сорвалась с места, обдавая Варвару гарью и грязью, скопившейся у бордюрного камня…
        Почти сразу подъехали все - и сам Савенков, и Олег на своем «Рено», и даже штабная
«Газель» Миши Марфина… Они все поняли на ходу! Савенков чуть притормозил, махнул рукой в ту сторону, где стоял ее красненький «Лексус», и крикнул: «Догоняй»!
        Но Варвара не пошла к машине по дорожке вдоль парка. Она стала через кусты возвращаться к той точке, откуда она начала бег. Где-то там на поляне валялись ее туфли и красивый пакет с видом на Эйфелеву башню…

* * *
        На лице у Яши Харитонова сиял восторг. Это была настоящая погоня! За ним гнались сразу три машины, но он их непременно сделает…

«Хонда» лихо вырвалась на Профсоюзную улицу и устремилась в запутанные кварталы Новых Черемушек.
        Удивительно, но в этот час здесь не было пробок. Машин было много, но Якову удавалось лавировать между ними, увеличивая отрыв от преследователей.

«Хонду» бросало из стороны в сторону, а деловой Марк Ситник в глубине салона допрашивал испуганного Гриневского.
        - Ты деньги у нее успел взять?
        - Нет!.. То есть - да! Но не совсем… И не все сразу… Я достал только часть.
        - Стоп, Гриня! Кончай кочевряжиться! Мы так не договаривались. Придется тебя бить! . Деньги при тебе?
        - При мне!
        - Сколько?
        - Часть… Большая часть!
        - Сколько?
        - Половина…
        - Ну и что ты ждешь, Гриня? Доставай бабки. Буду считать - проверю твою честность.
        Гриневский посмотрел в заднее окно и немножко успокоился - ему улыбались две удачи сразу! Похоже, что «Хонда» оторвалась от погони. И похоже, что сегодня его не будут бить!..
        Несмотря на теплую погоду Феликс для маскировки надел пышный плащ. И где-то во внутреннем кармане этого балахона скрывалась пачка американских денег… Для солидности он не сразу достал доллары. Сначала поискал в пустых карманах и лишь потом вытащил тугую связку баксов.
        Пока Ситник тщательно считал зеленоватую валюту, Гриневский еще раз обернулся и всмотрелся в поток автомобилей… Жаль, но первый раз он ошибся. Их преследовали!.. Точно! Юркий синий «Рено» и эту тусклую драную «Газель» Феликс видел еще возле Воронцовского парка. А сейчас они обгоняли трамваи где-то в районе Шаболовки…
        Работа нотариуса умственная и размеренная. Она не предполагает погони, захваты и мордобой… И Гриневский задергался. Он привстал и, мешая Марку считать деньги, протиснулся поближе к водителю.
        - Послушайте, Яков. Они не отстают. Я их засек - «Газель» и синий «Рено»… Их очень много! Они нас догоняют!
        - Их больше, чем ты, Гриня, думаешь… Еще зеленый «Форд», который слева. А еще вдали пыхтит красный «Лексус» с твоей девкой.
        - Так их четверо?!. Я прошу вас, Яков - надо что-то делать! Если нас поймают, то разорвут на части.
        - Не трусь, нотариус! Отобьемся!
        - Но они нас догоняют!
        - Догоняют-догоняют, а догнать не могут… Марк! Кончай считать бабки. Готовь канистру с бензином.
        Ситник был послушным исполнителем. Он распихал доллары по карманам, извлек из-под сидения пластиковую канистру на пять литров, отвинтил крышку и приготовился… А Харитонов проявлял чудеса скоростного вождения. Прорвавшись в район Полянки он лихо крутил по переулкам и московским дворикам старого Замоскворечья… При этом Яков продолжал командовать парадом.
        - Не бойтесь ребята! Нас не догонишь! Не на тех напали… Ты бы, Гриня, сбросил с себя грим. У тебя борода, как три года в лесу жил. Стыдно с таким в метро ехать.
        - А мы на метро поедем?
        - На нем, Феликс Олегович. Поедем, как белые люди… Вы готовы? Через минуту я въеду в арку. Даю команду, и первым выбегает Гриня. Ты, Марк, плещешь бензин и сразу вылетаешь… Все поняли?
        Они ответили хором, и почему-то на военный манер: «Так точно! Будет исполнено»…
        В последний момент Гриневский сорвал с себя усы, бороду, очки с бровями. Он стянул с себя пухлый плащ типа «макинтош». Но оставил широкополую шляпу, натянув ее по самые уши.
        На одной из улочек Яков издал какой-то гортанный крик, похожий на зов индейцев племени команчи. И в этот момент он крутанул руль вправо и, обдирая бока «Хонды», въехал в узкую арку проходного двора…
        От тряски канистра выпала из рук Ситника и стала выплескивать бензин на чудесный коврик, украшавший украденную Хонду, на брюки Гриневского, на смятый плащ, на упавшую вниз бороду.

«Хонда» на полный корпус въехала в проходной двор и замерла, а Яков заорал, не оборачиваясь:
        - Вон из машины!
        Феликс распахнул дверцу по левому борту и вывалился на асфальт.
        А у Ситника было более сложная работа. Он за две секунды приладил канистру горлышком вниз на то место, где только что сидел нотариус. И вслед за этим Марк выпал с правого борта.
        Яков дал задний ход, и, ломая дверцы машины, на полкорпуса въехал в узкую арку…
        Он быстро вышел, и в этот момент в проеме появилась «Газель» с Мишей Марфиным. А чуть дальше в просветах угадывались и синий «Рено», и зеленый «Форд», и красный
«Лексус».

«Газель» встала и чуть попятилась назад. Вероятно, Марфин набирался смелости, чтоб с разгона протаранить «Хонду» и выпихнуть ее из арки… Но он не успел!
        Харитонов держал в руках американскую зажигалку типа «Зиппо». Он со звоном откинул ее крышку, чиркнул по колесику, зажег фитиль и бросил все это в дальнюю часть салона «Хонды».
        Горящая зажигалка упала на промокшую от бензина бороду… В первый момент взрыва не было. Но через пару секунд в машине так полыхнуло, что пламя вырвалось из всех окон, заполнило арку и стало расширятся, выталкивая «Газель» и подгоняя в спину бегущего к метро Яшу Харитонова…
        Почти сразу Савенков определил, что они в тупике - в прямом и в переносном смысле. Сбоку длинный корпус какого-то бывшего завода, потом череда домов. Объезд и парковка у метро - три минуты.
        А те, кто раньше был в горящей «Хонде», они уже спускаются по эскалатору. А через пять минут затеряются в сложных переходах под «Библиотекой Ленина» - там, где пересекаются сразу четыре линии…
        Ищи ветра в поле!

* * *
        Это напоминало пикник, а не совещание по разбору полетов. Все мрачно сидели за огромным столом между двух яблонь, а Савенков стоял у мангала и делал вид, что жарит шашлык. Но свинина на шампурах попалась какая-то водянистая, и из каждого куска мяса на угли сочился скользкий соевый бульон. Угли шипели и тихо гасли…
        Уж что-что, а готовить шашлыки Игорь Михайлович умел. Он и тут мог бы все поправить. Но не та ситуация! Не до мяса сейчас… Не заработали на еду!
        Савенков отошел от мангала и сел к столу за председательское кресло.
        - И как же это понимать, товарищи бойцы?.. Позор! Для всей нашей «Совы» - пятно!.. Четыре машины полчаса гоняли по Москве вонючую «Хонду». Обложили со всех сторон, а взять не смогли.
        - Так ведь и вы, шеф, на «Форде» пытались…
        - Ты прав, Олег. И мне позор по полной программе… На этот раз враг оказался хитрее нас. Но рано ему радоваться - еще не вечер!.. Докладывайте, что успели сделать вчера. Ты, Михаил, с экспертами все прокачал?
        Марфин встал и откашлялся. По всему его облику чувствовалось, что он готов сообщить что-то важное.
        - Я, Игорь Михайлович, очень плотно поработал с криминалистами. Понятно, что
«Хонда» сильно прогорела, но ребята нашли некоторые улики… Первое - остатки от пластиковой канистры.
        - Ну, это понятно - там весь салон в бензине был. Так полыхнуло!.. У тебя самого волосы на виске обгорели. И ухо красное… Не болит?
        - Нет, не болит!.. Но очень чешется.
        - Это тебе повезло, Миша, что ты задний ход дал. А стоял бы впритирку - сам бы вспыхнул… Итак, горелый полиэтилен от канистры нам ничего не дает! Еще что-то накопали?
        - А как же!.. Нашли сгоревший плащ и черный комок с обгоревшими волосами.
        - Парик?
        - Не только… Похоже, что там усы, борода и очки - все в одну кучу сплавилось.
        - Понятно… Отпечатки, конечно, не искали?
        - Даже и не пытались… Да, еще нашли зажигалку. Американскую! Но таких в Москве - пруд пруди…
        Марфин замолчал, намекая, что доклад окончен.
        Савенков молча встал и опять направился к мангалу. Он начал махать жестяным подносом, пытаясь разжечь угли. Но те намертво загасли под слоем соевой субстанции… Игорь Михайлович еще больше расстроился, махнул на все рукой и снова сел на председательское место.
        - Как у тебя, Варвара? Определила телефон, с которого звонил «Бородач»?
        - Нет… Я уверена, что они сделали все возможное, но телефон не определился.
        - Почему не определился?
        - Не ясно, Игорь Михайлович. Специалисты мне сказали, что это и для них большая загадка.
        - Хорошо, ребята! Даже - отлично! Это называется - приехали!.. Преступник был у нас в кармане, а теперь у нас что? Сгоревшая борода и большая загадка… Ты, Олег, что молчишь? Искал свидетелей? Или их, как обычно, не нашлось?
        - А вот и нет! Мне подфартило. Есть хорошие новости.
        - Говори, Олег, не тяни кота за хвост!
        - Вот менты тоже думали, что не найдут свидетелей. Потому и не искали. Даже не провели поэтажный опрос.
        - А ты провел?
        - В лучшем виде! И вот он результат.
        Жестом фокусника Крылов вытащил пачку фотографий и ловко выбросил их на стол.
        Карточек было два десятка, но важных изображений всего три…
        На одном фото была видна арка, в ней нос «Хонды», а рядом с водительским местом стоял мужик с зажигалкой… На втором снимке крупный план - тот же мужик, бегущий к метро. Несмотря на движение, черты лица «поджигателя» отчетливо различимы… А на третьем фото - спина убегающего преступника.
        Все сразу приободрились. Савенков сбегал в дом за лупой и стал внимательно рассматривать физиономию гада, водителя бедной «Хонды».
        - Молодец, Олег! Передовик - хоть сейчас на «Доску почета». С такой фотографией мы в три дня возьмем этого типа… Как тебе удалось?
        - Запросто!.. На пятом этаже дома над аркой живет подросток Женя - восьмиклассник. Ему подарили цифровую фотокамеру. Он сидел во дворе на скамейке и изучал инструкцию.
        - Жаль, что он не щелкнул тех двух, что раньше убежали… Ты спрашивал, Олег - он их видел?
        - Я спрашивал, Игорь Михайлович. Да, он их видел, но мельком… Но говорит, что точно - бородатого среди них не было.
        - А откуда ей взяться бороде? Она в машине сгорела… Верно, Миша?
        - Сгорела!.. Я сам видел ее остатки. Черный комок - грязный, волосатый и вонючий…

* * *
        Гриневский ожидал всего, но только не этого!.. Галина встретила его в весьма игривом расположении духа. В руках у нее был фен, волосы всклокочены, а халатик призывно распахивался в обе стороны. Понятно, что она только что вышла из ванной и приводила себя в порядок.
        Но ясно и другое - она совсем не волновалась за него! Могла бы нервничать, плакать, пить валерьянку или просто рвать на себе волосы. Так нет - она спокойно помыла эти волосы и даже сушила их феном… Но сейчас он скажет ей такое, отчего у нее все встанет дыбом!
        - Галина, мы погибли!
        - Что это так мрачно? Или твоя француженка не пришла на свидание?.. Как ее - Варвара Дубаль?
        - Не Дубаль, а Дюваль!.. Она пришла. Но с ней пришли еще какие-то люди.
        - Кто?
        - Я не знаю, Галя! Я их не видел… Но они гнались за нами. Пришлось в арке сжечь машину и убегать через какие-то задворки.
        - А может эта Дюваль привела своих друзей… Это не французы были?
        - Какие французы? Опомнись, Галина!.. Французы на «Газелях» не ездят!
        Очевидно, до женщины стало доходить, что ситуация и на самом деле была опасной. И не только для Гриневского, но и для нее самой… Еще сегодня утром она смеялась над тем, как Феликс готовится к свиданию с француженкой.
        Кто она такая, эта Дюваль? Она - лишь один из вариантов вывоза коллекции в Париж… Но они пока еще не нашли всех собак. Один пудель - это хорошие деньги, но это не богатство!.. А потом - почему надо вывозить сокровища через неизвестную девку из французского посольства? Есть другие удобные способы…
        Когда Галя Яремчук жила в Одессе, ее убедили, что вся контрабанда в страну идет через торговый порт. И не через парадный вход с Потемкинской лестницей, а сбоку - через базы на Большом Фонтане или в Лузановке… Она так и считала, что
«француженка» - это баловство. Проба пера перед поиском серьезных людей с Малой Арнаутской.
        - Ты не волнуйся, Феликс… Ты же в гриме был? Она тебя не узнала?
        - Кто?
        - Француженка… Ну та, которая Дюваль.
        - Ужас, Галя! Мы пропали!.. Эта девка - никакая не француженка! А уж тем более - не Дюваль!.. Это юрист, или сыщик, или мент! Это та особа, которая пришла вместе с детьми Собакина… Она, между прочим, рядом с тобой сидела.
        Дальше пошла немая сцена… Гриневский со страдальческим лицом бросился на кровать и начал беззвучно рыдать. А Галина отложила фен, сбросила на пол халатик и стала судорожно одеваться, путая вещи и последовательность действий…
        - Не переживай так, Феликс. У меня у самой все дрожит. И внутри, и снаружи… Скажи, ты был в бороде и в очках? Она тебя не узнала?
        - Уверен, что не узнала. Я всё делал, Галя, как ты советовала. Даже хромал на обе ноги.
        - Так и чего ты так нервничаешь?.. Не узнала, и шут с ней! Думай о приятном… Давай сегодня праздник устроим.
        Феликс встал с кровати, поправил помятый пиджак, встал перед полуодетой Галиной и виновато посмотрел ей в глаза. Почти так, как пудель, укравший со стола сосиску.
        - Я, Галя, не сказал тебе самого главного… Мы бежали через двор, и я увидел парня с фотоаппаратом.
        - Он тебя сфотографировал?
        - Нет, меня он не заметил. Он направил камеру на Харитонова, который поджигал украденную машину… А потом я на бегу обернулся, и мне показалось, что пацан снимает Яшу крупным планом…
        Они опять помолчали… Галина понимала, что это она подключила к делу уголовников. Феликс был против лиц из криминальной среды. И он оказался прав!.. А ей хотелось побыстрей и все сразу…
        Она обняла Гриневского и попыталась словами загладить свою вину.
        - Жаль, что так получилось. Ты был прав. Уголовники до добра не доведут… Менты теперь быстро возьмут Якова. А он расскажет и про тебя, и про меня, и про дом в Малаховке.
        - Галя - они бандиты! Их надо убрать!.. Тогда и остаток долга им можно не возвращать.
        - Согласна!.. Только уж этим ты займись. С меня хватит академика.
        - Я не смогу один… Ну пожалуйста, Галочка. Помоги мне. Давай убьем их вместе.

* * *
        Миша Марфин долго не мог понять, почему эту работу Савенков поручил ему… Оно, конечно, понятно, что расследование пошло по двум направлениям. Первое - всё, что связано с семьей академика Собакина, с его смертью, с наследством и тому подобное…
        А второе - это «Бородач» в гриме. Именно он засветился в Париже, он показал пуделя антиквару Рыжову, а потом напал на ювелира. И, главное, он позвонил Варваре
«Дюваль» и шел к ней навстречу… Почему убежал? Это большой вопрос!.. Но этого типа надо искать. И найти его можно через сообщника, который оставил свой портрет на фотокамере подростка Жени.
        Так вот, искать сообщника Савенков направил Олега Крылова. Они уже подключили все свои связи в МВД, ФСБ и других хитрых конторах… Это давно известно, что без личных связей дела стоят или ползут со скрипом. А с нужными людьми - всё скользит, как по маслу!
        Итак - шеф занял Олега тем делом, а Марфину достался типично Крыловский участок работы - общение с женским полом.
        Савенков направил Мишу в поликлинику, где лечился покойный Собакин, и где работает странная наследница - врач Галина Яремчук. Михаилу предстояло собрать о ней всю информацию. И сделать это надо были быстро, тщательно и конспиративно. А значит - тайно!
        Вот это больше всего и пугало Марфина. Он не мог подойти к медсестре и сказать:
«Привет! Я - частный сыщик. Расскажите мне о докторе Яремчук. Что это за особа и с чем ее едят?.. Спасибо за информацию».
        Так нет - Миша должен был быстро и тщательно познакомиться с медицинской сестричкой, увлечь, завлечь и развлечь ее. А потом, вешая лапшу на девичьи ушки, ненароком подвести к нужной теме… А получив информацию, важно хитро уйти, спросив таблетку от головной боли… Хорошо запоминается лишь последний вопрос!
        Теорию Марфин знал, но не любил обманывать… Нет, если с противником, с вором или убийцей - тогда конечно. А с нежной сестричкой - это до некоторой степени подло. Особенно, если распушить перед ней хвост и гарцевать на белом коне… Она подумает что-нибудь не то, а ты, получив информацию - шасть, и в кусты!.. Это бессовестно, гнусно и где-то даже мерзко!
        Правда, опытный Крылов успокоил, сообщив, что медсестры - особый народ! С ними флиртуют чаще, чем с продавщицами. У них иммунитет по части знакомств на работе… С одной стороны - это хорошо, а с другой - осложняло задачу.
        Подходя к поликлинике, Марфин совсем запутался в своих ощущениях и решил полагаться только на интуицию…
        В отделении, где работала доктор Яремчук, проходила пересменка. Утренние врачи уже не принимали, а вечерние еще не приступали. Этот час напоминал легкий переполох.
        Марфин сел, затерявшись в дюжине ожидающих больных. Он внимательно смотрел за суетой в коридоре. Он выбирал жертву.
        Миша сразу положил глаз на медсестру среднего возраста. Она выглядела именинницей. По ясным, смеющимся глазам ей можно было дать тридцать пять, а по статной фигуре - сорок пять и даже больше…
        Рядом с Марфиным была дверь служебного кабинета. И веселая медсестра с пышными формами первой заскочила в эту комнату…
        Она вбежала туда в белом халате, а через пять минут выплыла в пестренькой кофточке и плотно сидящих джинсах. В руках у нее было много всего - два букета, сумки, коробочки… Она пошла к лестнице, неуклюже неся свою поклажу.
        Почти машинально Михаил, как врожденный джентльмен, вскочил и предложил помощь.
        - Давайте сумки. Я донесу… Вы на машине?
        - Нет, я своим ходом.
        - Вот и хорошо. У меня внизу служебная «Газель». Я могу подбросить вас до метро.
        - Здорово! Я так рада. Мне бы самой все это не дотащить… Это подарки. Между прочим - мне сегодня сорок лет. Мы уже немножко отметили.
        - Поздравляю!
        - Спасибо… А меня зовут Маша.
        - Очень приятно. А я - Миша.
        - Здорово! Даже немножко смешно. Мы, как брат с сестрой - Миша и Маша.
        - И правда - смешно… Вот что, Машенька. А я вас до дома довезу. Это будет мой подарок на день рождения… Вы согласны?
        - Еще бы, Миша! Очень даже согласна…Только я в Ясенево живу. Это далеко ехать.
        - Доедем, Машенька. Вы мне по дороге будете рассказывать про свою поликлинику, про врачей и всякое такое… Я писатель. Детективы сочиняю. Нужны сюжеты, но чтоб из жизни.
        - Я тебе, Миша, всё про них расскажу… Только давай перейдем на «ты». И день рождения, и вообще - ты мне очень приглянулся. Ну прямо, как родной…
        Марфин старался ехать тише… А медсестра болтала без умолку. И с первых же минут само собой возникло нужное имя - Галина Тарасовна Яремчук.
        - Очень странная женщина, Миша… У каждого в голове есть свои тараканы, но таких крупных, как у нее, я нигде не встречала.
        - А в чем дело?
        - Во всем!.. Пришла к нам на работу из платной клиники, где оклады больше наших в три раза. Пришла и сама попросилась на самый сложный участок. Это, Миша, нормально? Скажи!
        - Нет, но возможно что-нибудь… Я слышал, что там интересные люди жили.
        - Это только в одном доме, где академики живут. Но они все блатные и лечатся в Кремлевке.
        - А Собакин?
        - Ой, Мишаня! Собакин - уникум. Он чудак. Одно слово - демократ… Помнишь, как Ельцин на троллейбусе ехал в районную поликлинику? Но он-то просто дурил народ, а Собакин навсегда отказался от всех привилегий и лечился у нас.
        - Это честный поступок, Маша… Здорово!
        - Глупо!.. Но с этим Собакиным вообще цирк… Галина стала к нему ходить, и сразу сообщила, что старик на нее запал.
        - Влюбился?
        - Именно, Миша… Вот она ходит, ходит к академику. И каждый раз нам рассказывает: понравилась, полюбил, хочет жениться… Мы думали, что вот-вот свадьба, а академик взял и помер.
        Марфин понимал, что Ясенево близко, а разговор пошел интересный… Миша съехал на боковую улицу, затормозил в тени деревьев и сообщил, что мотор перегрелся.
        Маша хитро улыбнулась и расстегнула верхнюю пуговицу на кофте. Она надеялась, что ее новый знакомый начнет приставать. Но скромный Михаил покраснел и как-то скукожился.
        Когда стало ясно, что любовь отменяется, Мария фыркнула, но продолжила рассказ.
        - А в прошлом месяце мы вообще все отпали!.. У нас делает уколы регистраторша из местного ЗАГСа. И она сообщила, что наша Яремчук недавно сочеталась браком!.. Как тебе это? У нее медовый месяц, а она нам поет про любовь академика, про наследство.
        - Погоди, Маша… Так, Яремчук не за Собакина вышла замуж?
        - Какое там! Тот - старик. А она тихо зарегистрировалась с молодым адвокатом… Забыла его фамилию. Что-то связано с долларом…
        - Может быть, Баксов?
        - Совсем нет! Ты бы сказал еще Басков… Нет, она еще сказала, что это настоящая фамилия писателя, который писал про красные паруса.
        - Грин?
        - Верно!.. И не адвокат он вовсе! Я точно вспомнила - нотариус Гриневский.
        Марфин чуть не подпрыгнул на своем водительском месте и срочно включил двигатель. Ему хотелось поскорее въехать в это Ясенево, высадить именинницу и доложить Савенкову о своем успехе. Он, конечно, не опер, как Крылов, но информацию получил в один присест. Убойные сведения!..
        Маша попросила остановить машину не у подъезда, а рядом, за гаражами.
        Она на прощанье обняла Марфина, притянула к себе и попыталась поцеловать его в губы. Но он увернулся, и помада оставила след где-то на щеке… Именинница опять фыркнула и усмехнулась.
        - Скромный ты, Мишаня. Очень стеснительный. Но я именно таких и люблю… Запиши мой телефон.
        - Какой телефон?
        - Мобильный!.. Но постоянно не трезвонь - мой Николай ревнив, как Отелло… Позвони послезавтра в девять вечера.
        - Почему так поздно?
        - Ох, Миша! Для этого дела никогда не поздно… Просто мой Коля в восемь уйдет в ночную смену. И я свободна до утра… Теперь все понял, глупышка?

* * *
        Самая простая работа досталась Варваре. Она работала по окружению квартиры академика. Опросы консьержей, соседей, почтальонов, старушек на лавочках.
        Но всё не заладилось с самого начала. Соседи по площадке были демократами первого призыва, а потому на дух не переносили сыщиков. Они представляли, что, ответив на вопросы, сразу станут «стукачами»…
        Варя вспомнила, как еще пять лет назад спорила с такой вот парочкой либералов. Она спросила их тогда: «Если бы вы точно знали, что готовится взрыв в метро - вы бы сообщили в милицию или ФСБ? Я уверена, что вы позвонили бы»… Их ответ был страшным: «Нет! Никогда! Такой звонок был бы доносительством»…
        Это такая порода людей - пусть другие погибнут, а мы останемся чистенькими… Это не либералы, а просто сволочи!..
        С консьержкой у Варвары не сложилось по другому поводу. В подъезде сидело симпатичное лицо восточной национальности. Откуда-то из Средней Азии.
        Это лицо сносно понимало по-русски, но говорило значительно хуже… Или могло говорить, но не хотело - кто поймет этих таджиков!.. Восток - дело тонкое…
        И с почтальонами ничего не получилось. Не было их в этом районе. Они все вымерли, как класс…
        А вот старушки у подъезда - это наши люди! Цвет нации! Им бы памятник при жизни…
        Варвара очень умело начала разговор. Она поругала современную молодежь, которая галдела на детской площадке. Потом прошлась по поводу верховной власти и особо остановилась на маленьких пенсиях. Затем начала критиковать работу электриков, слесарей, дворников и прочей местной обслуги… Старушки слушали, кивали и поддакивали.
        - Очень верно говоришь, девушка!.. Вот тебя надо депутатом - это вместо того, который за волосы таскает… Тебя как звать, милая?
        - Имя у меня не очень современное. Я - Варвара… Если бы меня в Думу, то я бы им показала, где кто зимует. И первым делом взялась бы за медицину. Раньше она была не такая!
        - Золотые слова, Варвара!.. Раньше все было не такое. Я как вспомню своего мужика - раньше такой крепкий был, а сейчас весь обмяк.
        - Я взялась бы в первую очередь за участковых врачей. Это главное звено.
        - Это, Варя, гнилое звено!.. Вот взять нашу Гальку Яремчук. Одно слово - мегера. И хитрая, как стерва. Она перед нами все выпендривалась. Делала вид, что академик в нее влюбился.
        - Делала вид?
        - Конечно! Иначе, зачем ей с нами лясы точить? Она хотела, чтоб мы поверили в ее роман с Собакиным. А академик был строгих правил. И жену-покойницу всегда поминал… Нет, Варя, тут у этой врачихи какой-то свой интерес был.
        - Почему вы так думаете?
        - А потому, милая, что у каждого человека свой интерес есть… Вот ты с нами треплешься, а сама, небось, из МУРа. Ты ведь сведения собираешь на Галину или на покойника Собакина? Так?
        - Ну как вам сказать…
        - А ты, Варвара ничего не говори. Все равно соврешь… Галина бывала у Собакина через день. А привозил ее мужик на черной машине.
        - Вы не заметили марку машины.
        - Автомобиль иностранный. Точно, что не «Волга» и не «Москвич».
        - А номер не запомнили?
        - Нет, Варя, не запомнила… Но я его записала. Вот здесь в книжечке, на последней страничке.

* * *
        День стоял жаркий, а Савенков почти неделю не был на даче. Для огорода - смертельная угроза! Игорь Михайлович еще утром объявил всем, что берет у «Совы» отгул и едет в свою деревню.
        Вечернее совещание проводили без шефа.
        Крылов за день успел раскопать поджигателя «Хонды». Правда - не до конца… Фото сразу разослали во все службы. И в одном отделении милиции этого типа опознали. Недавно он случайно попал к ним в ходе рейда на рынке. Его опросили, подержали в кутузке и отпустили. Но личность запомнили - это некто Яков Харитонов, приезжий с Украины…
        В протоколе было записано странное место его регистрации - «деревня Сосенки, Калужское шоссе». Ни улицы, ни номера дома, ни других намеков.
        Сегодня вечером по просьбе Крылова местный участковый будет проводить обход Сосенок. А это большая деревня!
        Крылов надеялся, что завтра утром можно будет брать Харитонова… Менты, конечно, завели дело по угону и уничтожению «Хонды». И задержать поджигателя можно официально, а уж потом колоть насчет «бородача».
        У Марфина и у Варвары тоже были важные новости, но ничего срочного. Крылов хотел уже закрыть совещание и завтра с шефом обсудить план действий. Но его опередил Марфин.
        - Погоди, Олег, нам нельзя уйти просто так… У меня есть предложение.
        - Высказывай!
        - Нотариус Гриневский и врач Яремчук - муж и жена. Это факт.
        - Ты прав, Миша. Но кто с этим спорит?
        - Слушай дальше. У меня цепь логических построений… Старушки сообщили Варе, что академик не мог влюбиться. А значит, что не мог завещать родовое гнездо в Малаховке малознакомому врачу… Какой можно сделать вывод. Подумай, Олег?
        - Думаю… Ты намекаешь, Михаил, что завещание фальшивое?
        - Да!.. Я думаю, что Собакин общался со своим нотариусом и проговорился о коллекции. Гриневский устроил свою подружку Яремчук врачом в местную поликлинику, а потом подделал завещание… Оставалось только ждать, когда умрет академик.
        - Или ждать, или ускорить этот процесс… У врача Яремчук были все возможности. А это уже убийство!
        - Нормальная версия, Олег. Но ее уже не доказать. Хороший врач убивает аккуратно, зная о вскрытии и анализах… А по липовому завещанию надо работать срочно. Иначе эта криминальная парочка первой найдет коллекцию и перепрячет Фаберже…
        - Как это работать?
        - Его надо выкрасть и проверить.
        По глазам Варвары Крылов понял, что она поддерживает Марфина. Более того - они наверняка все обсудили и подготовили план… Это хорошо! Но принимать решение без Савенкова придется ему. И отчитываться перед шефом придется ему… А если поймают, то отвечать придется не только перед шефом.
        Но если - победа, то победителей не судят. А даже наоборот…
        - Так… Ну а ты, Варвара как? Ты тоже согласна с этой авантюрой?
        - Полностью!.. Мы с Мишей все рассчитали… В два часа ночи криминалист Кучкин будет ждать нас в своем кабинете. Для экспертизы ему нужно всего час-полтора. И ровно в четыре мы возвращаем завещание на место - в сейф Гриневского.
        - А с какого перепуга Кучкин останется до двух ночи… Меня он как-то в семь вечера отфутболил.
        - Это тебя, Олег, он отфутболил. Ты - мужчина. А я попросила, и он будет работать всю ночь… Сейф Гриневского мы видели - ты вскроешь его за три минуты. Дверь - вообще не вопрос. Сигнализация стандартная и прямо в холле… Вахтер должен спать в своей каморке. Она чуть в стороне и нам не мешает… Так ты согласен, Крылов?
        - Я против!.. Но вас двое, и вы меня задавили… Нам надо здесь оставить записку Савенкову.
        - Зачем?
        - Чтоб он сухари нам сушил и передачи носил… Значит так - встречаемся здесь в одиннадцать вечера.

* * *
        В одиннадцать вечера они вышли из леса. Гриневский оставил машину в километре от этого места. Он заранее свернул с Калужского шоссе и петлял по проселкам в районе поселка Коммунарка. Потом он приблизился к Сосенкам с тыльной стороны, и они уже двадцать минут брели по буеракам.
        Изба стояла на отшибе деревни. Никакие соседи их видеть не могли. И почва вокруг была сухая и твердая - на такой следы не остаются.
        Галина позвонила Харитонову днем и предупредила о визите. Повод - возврат второй половины долга. Мол, деньги нашлись, и они с Феликсом спешат расплатиться… Это было такое заманчивое предложение, от которого хохлы не могли отказаться.
        Когда, после суровых и настороженных приветствий четверо сели за стол переговоров, Гриневский первым делом вытащил из кейса четыре бутылки - водку, виски, джин и кагор. Рядом легла тугая пачка долларов.
        Харитонов взглянул на это добро, сглотнул слюну и машинально спросил:
        - Закуску привезли?
        - Конечно!
        - Хорошо… Марк, ты пойди с Галиной собери на стол. И не как обычно, а с тарелками и салфетками… Всего десять минут. Мы пока баксы будем раскладывать. Денежки любят счет.
        Яков слюнявил пальцы и подбирал сотенные купюры в стопки по десять штук - вот одна тысяча, еще, еще… Для проверки он вынул денежку из центра колоды. Присмотрелся к купюре, похрустел, понюхал и зачем-то лизнул…
        Похоже, что не фальшивки! И номера на всех разные. А на некоторых зеленоватых прямоугольниках в уголках небольшие чернильные печати или рукописные арабские буковки… У каждой деньги своя судьба. Кто-то долго лежал в сундуке или сейфе, а кто-то колесил по свету, переходя из рук в руки… Теперь эти баксы оставят страну этих «клятых москалей» и поедут в самостийную Украину… Да на эти гроши можно вагон сала купить!..
        Харитонов сложил доллары в пачку, стянул резинкой, встал и протянул Гриневскому руку.
        От неожиданности Феликс замешкался. Потом вскочил и ответил на рукопожатие.
        - Очень рад, Яков, что вы довольны. Я не хотел, чтоб вы уходили с обидой.
        - Какие тут обиды. Всё - как в аптеке… Только подозрительно мне.
        - А что такое?
        - Странно мне. Первый раз встречаю честного нотариуса.
        Феликс замялся и два раза хихикнул. А Харитонов рассмеялся во весь голос, хлопнул Гриневского по плечу и направился с деньгами в боковую комнатку, превращенную в чулан…
        Чуть подвинувшись, нотариус увидел, что Яша прошел к полкам у левой стены… Краем уха Феликс зафиксировал скрежет и жестяной звон какой-то посудины - или ведра, или ушата типа банной шайки.
        А стол уже ломился от вскрытых консервных банок, от нарезки колбас, ветчины и красной рыбы, от маринованных огурчиков и прочих разных фруктов… Для «прощального банкета» гости закупили две баночки осетровой икры. По-человечески им было жалко хохлов! Хотелось порадовать их напоследок…
        Набор спиртного был четко выверен. Ни один уважающий себя мужик не будет пить сладкий кагор, а тем более - джин с противным можжевеловым запахом.
        Пили вроде бы из одного котла, но Галина, как слабая женщина налила себе кагор, а интеллигентный нотариус согласился на джин с тоником… Хохлы предпочли армянский коньяк и водку с клофелином. И естественно, что они начали с водки…
        После третьего тоста Харитонов уткнулся лицом в тарелку… Марка Ситника это насторожило. Он грозно хрюкнул в сторону Феликса и встал, но его повело, закружило и отбросило на старый пружинный диван. Там он и вырубился…
        Выждав минуту, Феликс с Галиной бросились в чулан. Там у левой стены на полке стояла старая оцинкованная детская ванночка. Такими пользовались еще при
«Мойдодыре»… Внутри этого раритета внавалку лежали ржавые инструменты и всякое барахло. А под ванночкой притаились две пачки долларов - прошлая часть долга и сегодняшняя… Одну колоду взяла себе Галина, а вторая половина досталась Гриневскому.
        Электричество в доме было. И газ был. Но по крестьянской привычке хозяева, которые сдали домик хохлам, на видном месте хранили примус, керогаз, подвесные лампы типа
«летучая мышь». И естественно, что рядом стояли две трехлитровые бутыли с мутным керосином.
        Одну емкость Галина Тарасовна лично вылила на покрытый ковром диван, частично занятый рухнувшим на него Ситником. А в это время Гриневский городил вокруг привалившегося к столу Харитонова горы ящиков вперемешку с тряпьем из шкафов и комодов.
        Вторую бутыль керосина тоже выливала опытная врач Яремчук… В комнате от сладковатых паров становилась невозможно дышать.
        Еще когда Феликс строил баррикаду вокруг Якова, он прихватил в углу двухметровый шест, похожий на толстое удилище. Оставалось только намотать на конец тряпку и положить этот факел в керосиновую лужу возле дивана.
        Они забрали все свои вещи и вышли на крыльцо. Галина чиркнула зажигалкой и зажгла тряпку на конце шеста. А Гриневский вбросил факел в комнату, стараясь попасть под ноги Яши Харитонова… Бросок был точен, и пламя медленно поползло вверх - к столу, заставленному закусками… Черную икру они так и не вскрыли!
        Первый раз они оглянулись, когда забор и калитка остались далеко позади… Изба стояла, как и раньше. Только внутри вместо тусклого света электрических ламп весело плясали яркие языки пламени.
        Быстрым шагом Гриневский и Галина Яремчук шли к лесу. В середине поля они обернулись на вспышку света и резкий хлопок со звоном. Это в избе вылетели все стекла, и огонь вырвался наружу.
        Еще раз они оглянулись у леса… Около дома уже бегали люди с ведрами, но спасти его было невозможно. Горели чердак и крыша и начали заниматься сухие бревна старого сруба.
        Люди с ведрами не гасили погорельцев, а поливали свои дома, боясь, что огонь перекинется на них…
        Взглянув на дело своих рук, Гриневский виновато опустил голову, а Галина перекрестилась и отвесила земной поклон…

* * *
        За час они обсудили план действий и в полночь вышли на дело… Варвара и Марфин были в той строительной конторе, где располагался офис Гриневского. Судя по их рассказам, этот дом не был крепостью за семью печатями. Это стандартное советское СМУ, чуть подкрашенное европейским лоском… Одним словом, Крылов больших трудностей не ожидал - он решал и не такие задачи!
        Но Олег знал и другую сторону таких медалей. Она называется - «Закон подлости». Можно до мелких деталей рассчитать любую операцию, все проводить четко, как по маслу, но в конце всегда найдется закавыка, которая все разрушит…
        Они выехали на двух машинах. Еще в офисе «Совы» они расписали места парковок, способы связи, а также свои действия в непредвиденных ситуациях и в случаях ЧП…
        Варвара на своем красном «Лексусе» встала слева от входа в контору. Не прямо рядом, а в сорока шагах от входа. Она должна была стоять здесь все время и страховать «налетчиков».
        Синий «Рено» Крылова остановился справа, и тоже не очень близко. И не под фонарем! . Олег опасался, что в наш век, «когда космические корабли бороздят просторы», то и бедное СМУ могло разориться на скрытые камеры слежения. И тогда - полный провал!
        Они вышли из «Рено», как близнецы-братья. Как инкубаторские цыплята - все в черном от носков до перчаток, с бейсболками, прикрывающими лица и с небольшими сумками через плечо.
        Первые двадцать минут они проводили разведку местности… В доме тусклым светом светилось всего одно окно. Это была каморка вахтера, в которую можно было заглянуть с улицы… Олег заглянул.
        Охранник спал без задних ног. Крепко, но, главное, в голом виде - в трусах и в футболке… На столе лежала фуражка. А рядом на стуле валялась форма - куртка с нашивками-эмблемами и брюки с кобурой на ремне.
        Спал вахтер капитально! И это хорошо… Хуже другое. Основной парадный вход в строительную контору был закрыт не на замок, на засов. Это даже не засов, а большая скоба из согнутой арматуры. Она хорошо была видна через дверь из алюминия и толстого стекла… Вскрыть все это без звона и грохота невозможно!
        Правда, разведка дала еще один результат. В дальней части здания была боковая дверь, которая закрывалась снаружи на обычный подвесной «амбарный» замок… Конечно, внутри тоже мог быть засов. Но его могло и не быть!
        Олег решил проверить свою удачу. Он вытащил отмычки и почти на ощупь вскрыл запор, откинул дужку и вынул ее из петель. Замок он сразу положил на крыльцо рядом с входом. Взявшись за ручку, Крылов ласково потянул на себя дверь. Она вздохнула, скрипнула, но поддалась и распахнулась.
        Еще на улице Марфин сообщил Варваре о начале операции. Их сотовые телефоны были включены на связь постоянно. Или, как теперь говорят - «он лайн»… Миша наклонил голову к микрофону и прошептал: «Проникли в коридор. Начинаем работать с дверью Грина. Выходите к фасаду. Страхуйте окно вахтера… Как поняли? Приём».
        Последние слова были явно лишние. Почему-то Марфин вспомнил военные фильмы и решил, что работает на фронтовой радиостанции… Но Варвара на полном серьезе включилась в игру и ответила в том же ключе: «Вас понял. Слышу вас хорошо. Начинаю выполнять»…
        Крылов провозился с замком в офис Гриневского три минуты… С сейфом - пять минут.
        Так получилось, что Марфин запомнил, цвет папки, где было завещание Собакина, и место, куда он ее положил. Очень удобно - не пришлось рыться в документах.
        Уходя, Олег прикрывал двери, но не запирал их. А зачем? По всем расчетам они вернутся сюда через два часа и положат документ на место… Иначе - это было бы воровство! А это совсем нехорошо…
        Криминалист Кучкин действительно ждал в своем кабинете. Но не всех, а только Варвару… Она оставила ребят у подъезда, а сама поднялась к эксперту.
        Варя появилась через час. Волосы взлохмачены, глаза горели, а на лице улыбка победителя.
        - Отлично, ребята! Все точно так, как мы и предполагали. Кучкин дает голову на отсечение, что это подделка. Бумагу пропускали через принтер второй раз - уже после подписи Собакина. Фраза о Яремчук, как о наследнице дома в Малаховке вставлена в текст позже.
        - И что, этот Кучкин готов дать официальное заключение?
        - Готов!.. Но даже не это главное. В папке с завещанием был еще рукописный конверт: «Моим детям». Представляете, ребята - он вскрыт! И понятно, что не наследниками.
        - Гриневский распечатал?
        - Конечно он… А внутри - короткая записка. Это, как особое дополнение к завещанию. Академик пишет детям: «Секреты семьи Собакиных в моем сейфе в Малаховке. Храните эти реликвии. Живите дружно»… Просто мелодрама высшего уровня. Сага о Собакиных… Меня даже слеза прошибла.
        - Ты женщина, Варвара! Тебе надо быть сентиментальной… А как там Кучкин себя вел.
        - В каком смысле?
        - В прямом, Варвара!.. Сейчас ночь. А вы там были наедине… Ну, он не лез к тебе с непристойными предложениями?
        - Дураки вы, ребята!.. Вот уж точно, что мужики. Все мысли только в одном направлении…
        Казалось, что вернуть завещание проще, чем взять. Ведь перед вами открыты все двери! Заходи, клади на место, запирай и уходи… Но это лишь так казалось.
        Ровно в четыре утра Крылов с Марфиным тем же ходом опять вошли в коридор СМУ. И Михаил, непонятно почему, оставил боковую дверь приоткрытой…
        Варвара, согласно штатному расписанию, заняла место под окном охранника. Он лежал в той же позе, покрытый белой простыней. Казалось, что он не проснется до девяти утра, пока в эту стеклянную не начнут стучаться инженеры, бухгалтеры и всякие там прорабы… Но и это - только казалось!
        Почти сразу вахтер заворочался, заерзал и с закрытыми глазами сел на кровать… Возможно, что ему приснился кошмар. Или у него были проблемы с аденомой, которая поднимает мужиков каждый час…
        Он встал, туманными глазами нащупал свои брюки, надел их, поправил кобуру на ремне и вышел в холл. Но дальше он пошел не в сторону туалета, что было бы понятно, а вялыми шагами направился к большой стеклянной двери… Охранник снял скобу, распахнул створки и принял на себя поток свежего ночного воздуха.
        Но от этого самого воздуха получился перепад давления во всем здании СМУ. Образовался сквозняк, и открытая боковая дверь захлопнулась с шумом и грохотом.
        Охранник встрепенулся, вынул из кобуры пистолет и вернулся в холл. Он не понял, откуда пришел этот звук, но знал точно, что никакие двери в его хозяйстве не должны хлопать - они все заперты.
        Происшествие, конечно, взбодрило вахтера, но он так до конца и не проснулся. Он неловко держал оружие в правой руке, а левой дергал за ручки дверей…Вот-вот он подойдет к желтой двери, справа от которой вывеска: «Нотариус Ф.О. Гриневский».
        Варвара понимала, что она не успеет предупредить ребят. Или успеет, но они не смогут запереть дверь на отмычку. Это не ключ! Тут и домушнику нужна хотя бы минута…
        Когда охранник скрылся за углом, она вбежала в холл, нырнула в его каморку, схватила простыню и нацепила ее на себя.
        Вахтеру было около пятидесяти. Он никогда не служил в спецназе, а был обычным пугливым и мнительным человеком… И еще - он любил американские ужастики про Крюгера, про вампиров, про человека-паука и прочую нечисть.
        Когда он протянул руку к желтой двери, то сзади что-то завыло, заквакало и захихикало.
        Охранник резко обернулся - перед ним стояло нечто белое без лица и тела. Оно всё колыхалось и плясало, как шаман или ведьма… И сразу «нечто» заговорило. Голос у этой субстанции был гнусный, писклявый и мяукающий.
        - Вот она я!.. Пришел час расплаты… Ты зачем изменял жене?
        - Так я давно… И всего-то три разика.
        - Вот за это ты и заплатишь, кот поганый!.. Поздно каяться. Мяу! Я за тобой пришла!
        - Не надо. Я больше не буду…
        Охранник заныл, запричитал, взмахнул пистолетом и стал оседать, скользя спиной по стеночке…
        Варвара распахнула желтую дверь, за которой в боксерской стойке замерли Олег и Миша. Они уже заперли сейф, но не успели понять, что происходит в холле и коридоре. Сначала грохот, а потом включенный телефон Варвары донес до них странный текст… Они начали выходить и чуть не споткнулись об охранника.
        - Варя, что с ним?
        - Думаю, что обморок… Я его испугала!
        - Это ты можешь!.. Надо Кучкину позвонить. Он-то живой, или тоже в отключке. Шутка!.. Тащим этого в каморку.
        Крылов и Марфин подхватили вахтера и поволокли… Возле кровати Варвара расстегнула у мужика брюки, стянула их вниз и аккуратно положила на стул, заправив пистолет в кобуру.
        И сразу же тело положили туда, где оно недавно спало… Варя накрыла свою жертву простыней и поспешила к стеклянной двери. Она закрыла ее и изнутри нацепила скобу из арматуры.
        Уходя из каморки охранника, Марфин нашел в кармане малюсенький флакончик с красноватой жидкостью - вьетнамская смесь эфирных масел. Ментол, гвоздика, мята и всякое такое… Миша вместо нашатырного спирта помазал этой смесью бедолаге под носом. Тот вдохнул и начал приходить в себя.
        Олег в это время успел отмычкой запереть желтую дверь. И все побежали к боковому выходу, который предстояло закрыть на тяжелый амбарный замок.
        Когда все завершилось, они пробрались к окошку, где горел тусклый свет… Охранник сидел на кровати и тер глаза. Потом он встал и начал принюхиваться… Он никогда не пользовался бальзамом «Золотая звезда», но точно знал, что нечистая сила, прилетая в гости, испускает запах серы и еще чего-то…
        Было опасно наблюдать за вахтером, и Крылов дал команду: «По машинам! Завтра встречаемся в офисе»…

* * *
        Совещание проходило напряженно. Савенков в общих чертах уже знал ситуацию и злился… Докладывал Крылов, и, как хороший начальник, брал всю вину на себя, а успехи приписывал коллегам.
        - Объективно получается, что информацию получили важную, но риск был неоправданно высок. На всех этапах была поспешность и опасность провала… А особенно мне стыдно за эпизод с охранником.
        - Это, когда Варвара с одной простыней пошла на мужика с пистолетом… Смертельный трюк!
        - Виноват, Игорь Михайлович. Мне надо было сразу заклинить дверь в каморку, и у нас было бы время для отхода… Кстати, я проверил пистолет вахтера - патроны были холостые.
        Савенков встал, заскрипел зубами и задвигал скулами… Жестом он усадил Олега на место, а сам стал ходить вдоль стола.
        - Патроны холостые?.. Это вы потом узнали! А были бы настоящие? И начал бы этот стражник палить в привидение? Не один выстрел бы произвел, а всю обойму бы потратил? Что было бы с Варварой?.. Тыр-пыр, восемь дыр!.. Да и охранник мог быть сердечником и отдать концы. Я и сам боюсь нечистую силу… Ты, Варя, покажи мне потом, как ты это делала.
        Последние фразы немного разрядили обстановку. Все знали, что Савенков совсем не строгий начальник. А когда закипает, то моментально отходит… И сейчас он не злился, а волновался за них.
        - Значит так, ребята! Про эту операцию больше говорить не будем. Сами делайте выводы… А информацию вы притащили важную! Теперь надо планировать наши дальнейшие действия. И чтоб - без привидений!
        Обсуждали очень долго! Но основные выводы были неутешительные. Гриневского и Галину Яремчук можно брать, но лишь за мошенничество с завещанием.
        Не ясно главное - то, из-за чего начался весь сыр-бор…
        Вот только некоторые яркие вопросы: кто такой «бородач»? Умер ли академик своей смертью? Где платиновый пудель? Как найти остальную свору от Фаберже? Или ее уже нашли и собираются переправить в Париж?
        Основная версия лежала на поверхности… Предположим, что «бородач» - это Гриневский. Как нотариус, он узнал у клиента тайну о сокровищах. Выкрал в кабинете пуделя. С фотографиями собачки поехал в Париж. Потом посетил антиквара Рыжова и чуть не прибил его. Затем звонил Варваре и удирал с сообщниками на сгоревшей потом
«Хонде»… Всё сходится!
        А где коллекция - она в малаховском доме. Именно поэтому пришлось подделать завещание. А врач Яремчук помогла академику поскорее уйти, предложив ему убойную дозу лекарства.
        Версия очень стройная и заманчивая! Но в этом ее опасность. Гладко было на бумаге, но забыли про овраги!.. Нет доказательств ни по одному пункту, кроме подделки завещания.
        Гриневского без бороды никто не опознает!.. Пудель может храниться в самом тайном тайнике!.. А где коллекция - тоже вопрос. В двадцатых годах чекисты несколько раз перепахивали дом в Мытищах и собачек не нашли… Или нашли?
        Савенков понимал, что надо принимать решение.
        - Значит так, ребята. Надо делать все быстро, но не спешить… Пойдем на временное беззаконие. Установим прослушку в квартире Гриневского… Теперь второе - посмотрим на дачу Собакиных изнутри. Возможно, что тайник там уже найден и вскрыт… И последнее - проведем захват поджигателей «Хонды». Милиция их будет колоть по угону машины, а мы по своим делам.
        В этот момент у Крылова зазвонил телефон… Мудрый Савенков приказал сотрудникам иметь всегда два мобильника. Личный сотовый на совещаниях отключать, а служебный держать на приеме…
        Олег взглянул на имя вызывающего, поднял вверх руку и начал разговор… С первых же слов он занервничал, начал повышать голос и отрывисто спрашивать: «Что?.. Где?.. Когда?.. А мы хотели к тебе приехать»…
        Отключив телефон Крылов обратился к Савенкову:
        - Захват поджигателей «Хонды» отменяется. Некого больше захватывать… Звонил участковый. Этой ночью в деревне Сосенки сгорел дом, а в нем два трупа. Предположительно - Яков Харитонов и его сообщник.
        - Причина пожара?
        - Вероятно, поджог. Но свидетелей нет, а все следы залили и затоптали… Если вернуться к нашей версии, похоже, что Гриневский убирает свидетелей. Вот такие дела, Игорь Михайлович.
        - Это плохо, Олег, но ничего страшного… У нас отпал третий пункт плана. Начинаем работать по первым двум…
        - Кто поедет в Малаховку?
        - Варвара… Ну и ты, Олег. Там же замки придется вскрывать… А мы с Марфиным установим прослушку в квартире Гриневского. Техника у меня есть. С соседями я сам договорюсь… Все ясно?.. Так чего сидим? Кого ждем?

* * *
        С установкой техники Михаил справился бы сам. Но Савенков поехал не затем, чтоб держать дрель… Предстояло найти квартиру, стены которой примыкают к гостиной и спальне Гриневского. Потом надо уговорить этих соседей, уломать их, привлечь к сотрудничеству. Одним словом - завербовать в полном смысле этого понятия. С отбором подписки о неразглашении…
        Старый оперативник Савенков умел это делать, а технарь Марфин - нет…
        Подходящая квартира располагалась в соседнем с Гриневским подъезде. Одна из стен примыкала к гостиной нотариуса, другая к его с Галиной спальне… Толщина бетона в этом месте - двадцать сантиметров.
        Хозяева квартиры - пара раннего пенсионного возраста. По внешнему виду - научные работники, учителя или литераторы. Оба аккуратненькие, седые, в очках… Они не стали разговаривать в дверях, а как чистые интеллигенты пригласили гостей в гостиную…
        Это была не только вежливость. Им очень не хватало общения. Телевизор они всегда считали ящиком для дураков. Дачи и гаража у них не было. И внуков не было. И на лавочке они не сидели…Раньше жизнь сама крутилась вокруг них. А когда они впали в пенсию, то это сразу отсекло коллег, приятелей и знакомых. А друзей, как оказалось, у них никогда не было.
        Старики были в здравом уме и трезвой памяти, но никак не могли уяснить, что хочет от них полковник Савенков из какой-то «Совы»…Как и положено в приличной семье, деловую часть беседы с гостем вел хозяин - Владимир Ильич Бабкин.
        - Я вас не понял, Игорь Михайлович. Мы всегда были лояльны к властям. Скорее даже - нейтральны и индифферентны… И мы соблюдали моральные принципы! А вы предлагаете, пардон, подсматривать за соседями. Это ни в какие ворота…
        - Вы ошибаетесь, уважаемый Владимир Ильич. Мы будем лишь прослушивать ваших соседей.
        - Какая разница?
        - Огромная!.. Подсматривать, это подглядывать. Тут действительно есть аморальный оттенок… А слушать, это получать информацию о преступниках… Вы хотите, чтоб в Москве расцвел криминал? Хотите, чтоб буржуи продолжали грабить страну?
        - Вот только не цепляйтесь к моему имени. Думаете, если я Владимир Ильич, то должен ненавидеть буржуев… Я либерал и отношусь к ним спокойно.
        Савенков понял, что наскоком старика не взять. Нужна яркая картинка, какой-то эмоциональный всплеск… Нужен - момент истины!.. Игорь Михайлович перешел на шепот.
        - Милый Владимир Ильич! Вы видели, как в Нью-Йорке падали башни-близнецы?
        - Да…
        - Вы хотите, чтоб такое было в Москве?
        - Нет…
        - Вот и мы не хотим… Мы боремся с мировым терроризмом и предотвращаем беду. И нам помогают все порядочные люди…Вот вы готовы спасти сотни людей?
        Старик наклонился к жене. Они пошептались, после чего он торжественно произнес:
        - Да, мы согласны спасти людей… А вы стену нам не сломаете?
        - Ни в коем разе!.. Три маленьких дырочки в стене, куда вставляем микрофоны.
        - Понятно, Игорь Михайлович… А ваши люди будут здесь постоянно? Как засада в Марьиной Роще?
        - Нет. Мы оставим три аппаратика - вроде как сотовые телефоны. А через неделю все снимем, замажем и сделаем, как было… Миша, приступай! Начинай сверлить…

* * *
        Дача академика Собакина была старая. Тогда строили добротно, на века!.. И забор вокруг дома - это не советская загородка из штакетника или из ржавой сетки. Нет! Это почти «Китайская стена» из досок в два дюйма…
        Можно было бы вскрыть хилый замок в калитке, но вокруг кусты, мансарды и дырявые ограды. Везде могут быть любопытные соседские глаза. Да и вообще - здесь не было пустынно. Толпы народа вокруг не ходили, но редкие прохожие попадались. А в таком деле свидетели нужны только следователю.
        Олег точно знал, что в любом заборе есть дырка… Он с удовольствием предупредил Варвару, что для конспирации им придется изображать влюбленных, которые ищут укромные места для поцелуев и прочих страстных объятий.
        Варвара удивительно быстро согласилась, и они, обнявшись, пошли вдоль забора академической дачи Собакина…
        Предосторожность Крылова не была напрасной. Местные жители очень подозрительны и не любят чужих. Так, пенсионерка, внезапно вышедшая из боковой улочки, буквально уставилась на парочку сыщиков, которые приближались по узкой дорожке…
        Олегу очень не хотелось, чтоб потом эта бабка рисовала с него фоторобот! Он засмеялся, сделал шаг в сторону, увлек Варвару за собой, прислонил ее к забору и, скрывая лица, изобразил долгий поцелуй.
        Старушка дошла до парочки и остановилась. Она хотела сказать что-то назидательное, но передумала.
        Бабуля вдруг поняла, что жутко завидует той девке, которую этот крепкий парень прислонил к забору… Она вспомнила, что и у нее так же было. И руки у ее Василия были такие же крепкие… Очень все похоже, но были два маленьких отличия. Первое: они тогда целовались чуть подальше, у оврага. И второе: это было пятьдесят лет назад… Или даже больше.
        Лицо старушки стало счастливым, светлым и даже блаженным… Она постояла немного и пошла в сторону станции.
        Все это действо продолжалось две-три минуты… Вначале Варвара лишь изображала поцелуй. Она уткнулась в щеку Крылова и чуть раскачивала головой. А потом губы сами собой скользнули влево и закрепились на нужном месте…
        Работа сыщика - собачья работа! Но иногда случаются очень приятные моменты…
        Они обходили дачу со стороны оврага. Оба жалели, что здесь нет встречных старушек и поэтому не нужна никакая конспирация…
        Вероятно, что у Крылова был нюх на дырки!.. Забор казался непробиваемо крепким. Но Олег где-то остановился и ткнул рукой именно в ту доску, которая крепилась на одном гвозде… Трава в этом месте была примята, и, казалось, что здесь кто-то недавно работал фомкой и даже кувалдой.
        Олег отодвинул тяжелую двухметровую доску и просунулся в заросший сад покойного академика… Эту примету все знают еще с детства - если голова пролезла, то и остальное туловище втиснется.
        Он сгруппировался и, царапая пузо и джинсы, вполз на участок… А вот Варваре пришлось сложнее. Вероятно, что «правило пролезшей головы» относилось только к мальчишкам. У большинства взрослых женщин объем бедер превышает размер головы!.. Варвара застряла именно в этом месте…
        Около десяти минут они совещались, придумывая, как расширить лаз или сузить то место, которое застряло… Наконец Крылов заметил в куче хлама массивный обрезок чугунной трубы. Используя эту штуку, как примитивный таран, Олег вышиб еще одну доску. Это оказалось не так трудно!.. Сложнее было во время удара не попасть в Варвару, которая уже наполовину пролезла в сад…
        Дальше было проще… Крылов без труда вскрыл стандартный советский замок в старой двери купеческого дома.
        Внутри было красиво, но печально. Как в заброшенном музее.
        Купец Степан Собакин строил дом в начале прошлого века, когда был в моде псевдорусский стиль. Интерьер кирпичного дома был стилизован под избу - сундуки, лавки, полати, иконы в углу и красивая печь с изразцами.
        Это напоминало крестьянский быт, но не настоящий, а нарисованный художником Билибиным… Простые занавески, большой струганный стол и домотканые коврики. Все это совсем не смотрелось богато.
        Возможно, что такая примитивная обстановка в двадцатые годы спасла маленькую усадьбу Собакиных от конфискации.
        Олега удивило, что академик, когда он был в силе, не переделал все нутро дачи под эстетику семидесятых - эстампы на голых стенах, хлипкая мебель на тонких ножках, торшеры, бра и люстры «Каскад» под хрусталь…
        Совсем наоборот! Похоже, что Трофим Собакин бережно хранил всё, как было при родителях! Всё, как было при царском режиме…
        Правда, кабинет академика отличался от остальных комнат. Он был похож на келью ученого - шкафы со старинными книгами, пухлое кожаное кресло, абажур с кисточками и письменный стол с медным чернильным прибором.
        Крылов искал глазами сейф академика, который мог прятаться за столом или под картиной. При хорошем раскладе именно там могла храниться коллекция драгоценных собачек…
        Но Варвара первой увидела сейф. Небольшой металлический ящик был вмонтирован в стенку в левом углу. Он располагался так низко, что полностью был прикрыт спинкой кресла и засохшим фикусом.
        - Смотри, Олег! Сейф открыт… И, кажется,- он пуст!
        - Открыт или взломан?.. Давай вместе отодвинем кресло.
        Это действительно была мощная вещь. Кожаный монстр, в котором можно было уютно сидеть, спать и еще кое-чем заниматься…
        Отодвигая огромный горшок с фикусом, Варвара поймала себя на мысли, что цветок надо срочно полить - его еще можно спасти.
        А Олег даже не обратил внимания на несчастный фикус. Крылов бросился осматривать пустой сейф.
        - Представь, Варя - его нагло взломали! Это же ящик с примитивным замком. Такую конструкцию можно вскрыть зубочисткой… Точно! Это изделие Треста «Металлист».
        - Может нам в милицию сообщить? Раз взломщики так грубо работали, то тут масса улик. Отпечатки и все такое…
        - Верно, Варвара! Тут теперь много улик - и их отпечатки, и наши… Нет, ты хороша! Давай пойдем к ментам и скажем, что мы проникли на дачу, хотели вскрыть сейф, но нас кто-то опередил… Я даже догадываюсь кто! Это те ребята, которые сгорели в деревне Сосенки.
        - И что нам делать?
        - Ничего!.. Стираем свои отпечатки, запираем дверь и тихо уходим через дырку в заборе… Доски прибивать не буду - вдруг придется еще сюда заглянуть…

* * *
        Марфин проверил микрофон, замаскировал последнюю закладку, и они с Савенковым спустились вниз, где у подъезда их ждала «Газель».
        Они оба надели наушники, и Миша настроился на «жучок» в гостиной квартиры Феликса Гриневского. Там разговаривали двое - мужчина и женщина. Голоса были незнакомы, но через минуту беседы стало ясно, что это сам нотариус и его жена - врач Галина Яремчук… Они не ругались, но говорили громко, отрывисто и как-то нервно.
        - Не надо спешить, Галя! Уже я все сделал - считай, что «Фаберже» у нас в кармане.
        - Оптимист!.. Ты прислушайся, Феликс. Какая тишина… Так приятно разговаривать, когда эти сволочи перестали сверлить! У меня до сих пор все в мозгах дрожит.
        - И у меня, Галя, полный звон в ушах. Будто не голова, а колокол… Но ты, дорогая, не нервничай! Дом в Малаховке - твоя собственность. Надо только вступить в права, оформить документы…
        - Не пойму тебя, Феликс! Вот сейчас я хозяйка там или нет?
        - Ты хозяйка, Галочка, но не совсем… Они, которые его дети, могут подать иски. Потом будут суды, будут разборки, апелляции. А пока дом будет спорным имуществом.
        - Значит так, Феликс! Всё, нечего ждать!.. Мое терпение лопнуло… В этом деле я играю первую скрипку! И все решения буду принимать я!.. Едем в Малаховку!
        - Не понял тебя, Галя!.. Почему это ты главная?
        - Что ты не понял?.. А кто узнал про сейф на даче?
        - Ты.
        - Кто нашел взломщиков и направил их в Малаховку?
        - Ты. Тут я не спорю.
        - Кто помог академику побыстрей уйти в лучший мир?
        - И это ты.
        - Так какие тогда вопросы, Феликс?.. Значит так, вот бумага из сейфа. Здесь очень понятная схема. Ключ от дачи у меня есть. Завтра едем вскрывать тайник.
        Дальше они перешли на бытовые темы - какая погода, что одевать, кому мыть посуду…
        А потом вдруг начали говорит ласково и даже игриво. Намечалась любовная сцена, и Савенков снял наушники. Не такое уж приятное дело - подслушивать чужие интимные звуки!
        Он открыл мобильник и вызвал Крылова:
        - Как у вас там, Олег?.. Понятно! Я это знаю - бумаги из этого сейфа в квартире Гриневского… Нет! Коллекции там не было. Она где-то в тайнике… Раз вы еще на даче, то там и оставайтесь. Мы с Мишей едем в Малаховку. Надо установить несколько жучков и камер… Завтра утром они будут вскрывать тайник.

* * *
        Феликс загружал старенькую «Ниву» предметами, которыми он не умел пользоваться. В клетчатых сумках лежали купленные вчера топор, дрель, кувалда, несколько штук зубил, маленький ломик, три молотка и стамески…
        Нотариус, как образованный человек, слышал об этих инструментах. Некоторые из них он держал в руках. Но работал только с молотком. И то - два-три раза в жизни… Последний раз, когда напал на антиквара Рыжова.
        Галина тоже собрала две сумки. Одну с обычной дачной провизией, а вторую с рабочей одеждой. Она понимала, что им предстоит много нудной и грязной работы…
        Они будут входить на дачный на участок, не скрываясь, как хозяева. Любопытные соседки должны сразу узнать, что Галя врач, что она лечила больного академика, который полюбил ее и оставил в наследство этот домик…
        История милая, трогательная и достаточно правдоподобная. Через два дня эту мелодраму будет обсуждать вся Малаховка… Но, чтоб совершить задуманное, им нужны были часы - два, три, пять… Максимум - день, от полудня до заката.
        Когда они выехали на шумный Проспект Мира и крепко застряли в пробке в районе Банного переулка, Феликс вдруг вспомнил добрым словом бандитов, сгоревших в деревне Сосенки.
        - Я вот что подумал, Галя. Жаль, что с нами нет Якова и Марка. Поспешили мы с ними…
        - Не поняла я тебя, Гриневский! У тебя с головкой все в порядке?.. Чем же тебе эти бандиты хороши?
        - Они - специалисты!.. Собакин держал в сейфе план с крестиком в нужном месте. Мы знаем, где тайник, но не знаем, какого он вида.
        - Правильно, но причем здесь Яков с Марком?
        - А если тайник, это снова сейф? Скажи, Галя - может такое быть?
        - Не думаю… Хотя - это вероятно… Нет, почти наверняка!
        - Вот!.. Я про отмычки только читал. И в сварке металлов я полный ноль… А Яша с Марком вскрыли бы тайник, как консервную банку. Жаль, что их нет с нами. Это невосполнимая утрата!
        Пробка тем временем зашевелилась. Сзади стали дико сигналить, и Феликс начал плавное движение, собираясь свернуть на Третье Кольцо… Но на уровне Трифоновской улицы они опять застряли.
        В Малаховке они не очень секретились. Они поставили машину напротив ворот и очень долго возились с замком в калитке.
        Они ждали, чтоб все их увидели и поняли, что пришли не грабители, а новые хозяева дома… Потом бы Галя пообщалась с соседками и со слезой в голосе рассказала о своей любви к академику.
        Они ждали и дождались!
        От соседнего дома строевым шагом к ним шел человек с ружьем. Он не целился в них - старая тульская двустволка была направлена двумя стволами в небо.
        Но пожилой незнакомец сверлил Гриневского глазами, а пальцы цепко держались на спусковых крючках.
        В последний момент Феликс натурально испугался. Он понял, что пришелец с ружьем профессионал высшей пробы. Незнакомец для беседы остановился за три метра, поставил ноги на ширину плеч и пальцем правой руки взвел оба курка «Тулки»…
        Галина стояла в стороне спиной к происходящему. Она возилась с замком и ругалась на него всякими словами… А Гриневский стоял на дороге, как перед расстрелом. Ему очень хотелось поднять руки вверх, но он вяло улыбнулся и поклонился, как японец.
        - Здравствуйте!.. А мы вот тут приехали.
        - Вижу, что приехали… Я - полковник запаса Мостовой, сосед покойника Собакина. А вы кто такие?
        - Мы?.. Странный вопрос! Мы, товарищ Мостовой, из Москвы… Я - нотариус Гриневский. А у ворот - Галина Тарасовна. Она врач - очень, кстати, хороший доктор.
        - Это мы проверим, какой она доктор!.. Попрошу предъявить документы… По какому, так сказать, праву вы врываетесь на дачу покойного академика.
        - У нас все законно! Вот мой паспорт, вот завещание Собакина… И сейчас будут документы госпожи Яремчук, новой хозяйки этого домика… Галина! Принеси свой паспорт. Тут товарищ полковник интересуется.
        Калитка наконец открылась, Яремчук развернулась, улыбнулась и, роясь на ходу в сумочке, приблизилась к человеку с ружьем.
        - Здравствуйте, сосед… У вас очень грозный вид. Вы на самом деле настоящий полковник?
        - Бывший полковник.
        - А я слышала, сосед, что бывших полковников не бывает… Теперь мы будем жить рядышком. Нам надо познакомиться поближе. Вы не против?
        - Нет… Мне даже приятно.
        - Это не всё! Потом будет еще приятней… Мы пойдем, полковник, а вы пока нас охраняйте. У вас такая красивая винтовка.
        - Это вообще-то ружье… Двустволка.
        - Еще лучше!.. Два ствола - очень надежно и как-то даже пикантно…
        Когда Феликс с Галиной скрылись за воротами, Мостовой отошел к своему дому, прислонил к забору ружье и вытащил сотовый телефон.
        - Это ты, Савенков?.. Они уже в доме!.. Странная парочка. Я даже документы у них проверил… Нет, все нормально! Я работал, как бдительный сосед… Нотариус - трусливый слабак. А вот Галина - первоклассная стерва… Ладно, Савенков. Я буду рядом, в своей машине. Начинайте работать… До связи!

* * *
        Штабная «Газель» стояла в тупиковом переулочке, выходившем в овраг. Место не самое удобное, но зато ближайшее к дому, к родовому гнезду Собакиных… Олег и Варвара стояли около той самой дырки в заборе, где свободно раздвигались две доски.
        Таким образом, место операции было окружено, если вообще четыре человека могут блокировать участок в двадцать соток.
        В «Газели» было душно, но весело. На трех экранах показывали цветное кино со звуком… Собственно говоря, две камеры оказались лишними. Галина зашла в спальню лишь затем, чтоб переодеться. И только потому, что там было большое зеркало. А Феликс нацепил рабочую одежду в большой комнате…
        В кабинет они вообще не заходили.
        Основное действие разворачивалось в гостиной, где лавки, иконы и печь с изразцами.
        На огромном струганном столе Гриневский аккуратно разложил инструмент - молотки, стамески, топор, дрель и набор зубил.
        Потом Феликс вытащил план, достал маркер и подошел к печи. Он долго считал изразцовые плитки, а потом решительно нарисовал прямоугольник на высоте около двух метров. Вероятно, что здесь предстояло сверлить и долбить… С первого взгляда было очевидно - для таких работ его роста не хватает…
        Пошли искать стремянку, а этого устройства в доме академика не нашлось.
        Пришлось подтаскивать лавки и балансировать на шатком основании. Галина страховала мужа, упираясь руками в его бедра…
        Все это походило на вандализм!.. Неумелой рукой Гриневский не откалывал красивые плитки старой печи, а крушил их, как варвар… Савенков злился, но ничего не мог поделать.
        Феликс испробовал молоток со стамесками, топор и дрель. Но ему понравилось долбать по печи зубилом и маленькой кувалдой.
        У Савенкова в наушниках слышались глухие удары, скрежет кирпича, звон плитки и бодрые, вполне цензурные междометия нотариуса на тему: «Эй, ухнем! Сама пойдет»…
        Гриневский совсем измучился, разрушая объект культурного наследия. Издевательство над печью продолжалось около часа. Потом зубило провалилось в пустоту, и вскоре Феликс освободил маленькую нишу. Он пошарил в ней и обиженно вскрикнул, что коллекции здесь нет.
        В тайнике лежала старинная Библия и лист бумаги…
        Марфин увеличил изображение, как мог!.. Савенков прильнул к экрану, стараясь прочесть текст. Но у камеры не хватало пикселей, и буковки расплывались. Кроме того, нотариус, стоя на шатких лавках, размахивал пожелтевшим листом и выкрикивал обидные слова в адрес Карла Фаберже и купца Собакина вместе с его потомками. По мнению Гриневского все они были мошенники, жулики и наглые прохвосты…
        Поскольку Галина перестала поддерживать мужа, лавки стали трястись, и разозленный Феликс свалился на пол, ударив локоть и обе коленки. Он стал корчиться от боли и обиды. Потом заныл, отшвырнул Библию, а бумага отлетела в угол под иконы.
        Врач Яремчук не бросилась лечить пострадавшего. Она подняла текст и стала внимательно читать, запоминая каждое слово…
        Камера была направлена в центр гостиной, и угол, где сидела Галина, просматривался с трудом. Но для «жучка» Марфин приспособил лампаду, висевшую у икон. Слышимость была изумительная! Микрофон воспринимал даже шорох бумаги в руках врача Яремчук… Жаль, что она сама говорила мало и непонятно.
        - Ну, и что ты ноешь?.. Ты, Феликс, бумагу прочитал?
        - Прочитал… Мне больно! У меня обе коленки разбиты. И на локте ссадина.
        - Это ерунда, Феликс!.. Не понимаю, почему ты старого Собакина ругал? Он прятал ценности надежно… Теперь ты знаешь, где коллекция?
        - Знаю! Но сейчас меня не это волнует… Я буду хромать две недели! Но тебя, Галочка, это не колышет. Где твое сострадание? Где, наконец, твоя клятва Гиппократу?
        Гриневский встал с пола, отряхнулся и сделал несколько шагов… Коленки чуть болели, но не настолько, чтоб хромать.
        Он присел два раза и застонал.
        - Ну вот, суставы вспухли. А ты, Галя, даже не пожалеешь… Бездушная!
        - И как мне тебя жалеть?
        - Посади рядом, обними и жалей.
        - Садись сюда, малыш… Я так думаю, Феликс, что коллекцию мы возьмем.
        - Уверен!.. Есть трудности, но это дело техники. Важно - не спешить! И не торопиться… Я прав, Галина Тарасовна?
        - Ты прав!.. А еще - полная секретность. Эту бумагу сожги. Я запомнила ее дословно.
        Гриневский неуверенно подошел к печи, смял лист, написанный купцом Степаном Собакиным, бросил его в печь, чиркнул зажигалкой и поджог…
        - Это верно, Галя, нужна полная конспирация.
        - И не только в разговорах с кем-то, но и между собой… Если нам надо посовещаться, мы пойдем с тобой в ванну, запремся и включим душ.
        - И будем вместе мыться? Да?..
        Савенков плюнул, сорвал с себя наушники и бросил их на стол. Ясно, что сегодня ничего интересного больше не будет… Коллекция собачек Фаберже есть, но не здесь, не в Малаховке.
        Сотовый телефон заиграл нежный вальс из старого фильма о жизни помещиков… Это звонил нетерпеливый Олег Крылов.
        - Как дела, Игорь Михайлович? Мы с Варварой готовы к штурму. Не пора начинать?
        - Пора кончать!.. Всё сорвалось. Отбой, Олег! Можете быть свободны… Но, еще не вечер! Завтра начинаем всё с начала. И я клянусь - мы возьмем этих собак! Всю коллекцию…

* * *
        Следующая неделя прошла тихо… «Жучки» в квартире Гриневского фиксировали мирные семейные беседы. И ни слова о Фаберже!
        Самая большая новость - врач Галина Яремчук срочно уволилась из поликлиники и собралась на другую работу. Какую? Из разговоров не было понятно… Очевидно, это что-то техническое, связанное с подсчетом денег, а не с медициной.
        И поступить на новое место Галина Тарасовна собиралась быстро. В четверг она собиралась оформляться в той непонятной конторе…
        Вести объект собирались на трех машинах…
        Это только в кино «наружное наблюдение» состоит из одного сыщика, который бегает за преступником, как голодный Бобик… В одиночку невозможно следить за человеком. Особенно в шумном городе, где шныряют толпы народа, где метро и такси, где огромные магазины с эскалаторами и выходами во все стороны.
        Старшим в группе был Крылов, и все машины были на постоянной связи с ним…
        Когда Яремчук вышла из подъезда и села в свою машину, Олег дал команду, чтоб за ней следовала Варвара. А Марфин должен был на проспекте обогнать объект и ехать впереди на двадцать-тридцать метров… Очень правильная тактика! На светофорах или в пробках Галина могла оторваться, и тогда Миша взял бы на себя основную слежку и подтянул бы остальных.
        Но никаких осложнений не было. Яремчук без приключений свернула на Садовое кольцо, а потом у Красных ворот направо, на Мясницкую - бывшую раньше улицей Кирова.
        За Бульварным кольцом Галина начала искать парковку, но на Мясницкой встать негде… Она свернула налево, долго петляла по узким улочкам и остановилась в Кривоколенном переулке.
        Сыщикам пришлось бросить свои машины в самых неудобных местах. Выбора не было - объект быстрым шагом направлялся на суматошную Мясницкую улицу. Там затеряться, как нечего делать!
        А Галина не рассчитывала, что ее могут «пасти». Она шла бодрым шагом, размахивая маленьким портфельчиком.
        В этом районе была масса офисных зданий - банки, биржи и прочие фирмы. Олег считал, что Яремчук собирается устроиться куда-то туда… Но Галина неожиданно зашла в магазин и направилась не к прилавку, а куда-то в служебные помещения.
        Олег успел вспомнить, что у купца Собакина была лавка и склады в этом районе. Возможно, что Галина пошла именно в это здание… Крылов прошел вслед за ней и увидел, что та скрылась в директорском кабинете…
        Теперь можно было не сомневаться, что это и есть новое место работы бывшего врача районной поликлиники… Зачем? Это вопрос!..
        Когда почти через час Яремчук вышла из кабинета директора магазина, Крылов направил за ней одну Варвару. Так, на всякий случай… У них была основная задача - узнать, куда пойдет работать жена Гриневского. И если это магазин на Мясницкой, то зачем ходить дальше!
        Крылов порылся в своем дипломате и вынул самое невинное удостоверение - «Старший санитарный инспектор».
        К руководству магазина он вошел без стука, нагло пнув ногой дверь…
        На вид ей около пятидесяти, и на ней отлично сидел белоснежный халат с кружевами ручной работы… Директор была больше похожа на губернаторшу, на депутата Думы или на министра культуры. Гордая осанка, ум в глазах и хорошая прическа…
        Хозяйку «Продмага» звали заковыристо - Ираида Львовна. Она была приветлива, но не слишком. Проверяющие ей надоели, но она смирилась с этим злом, свыклась с ними и поняла, что все они одним миром мазаны. И менты, и пожарники, и налоговики, а уж особенно - санитарная инспекция.
        Ираида Львовна мельком взглянула на документы Олега и спросила:
        - Будите проверять, или как обычно?
        - И ни то, и ни другое… Скажу честно - намечается показательная проверка. Задание пришло с самого верха. Мне поручено выбрать подходящий объект. Так сказать, мальчика для битья… Или девочку!
        - Поняла, господин Крылов. Слава богу - не первый год замужем… И что, так серьезно будут проверять?
        - Что вы, Ираида Львовна! Будут копать, как в метро. Тут уж не просроченный кефир, и не отсутствие медицинских книжек… С этим-то, я надеюсь, у вас все в порядке?
        - Да… Вот посмотрите - только сегодня я взяла на работу новенькую. У ней идеальная медицинская книжка. Более того - она сама опытный врач.
        - Странно, Ираида Львовна. Почему это врач идет в продавцы.
        - Это ее проблемы! А у нас кадровый голод. Мне хорошие люди нужны… Я ее на консервы поставила. В субботу смену отстоит и сразу на ночное дежурство.
        - Не понял?
        - Это что-то вроде ночного сторожа… У нас кражи были. И вот мы сами по графику обеспечиваем безопасность… А Яремчук новенькая, вот я ее сразу с субботы на воскресенье…
        Уходя, Крылов вспомнил заветы Штирлица: «Запоминается последняя фраза»… Он не хотел, чтоб Ираида запомнила его интерес к Яремчук. Поэтому пришлось опять напомнить о проверке.
        - Я постараюсь сделать так, чтоб ваш магазин не трогали. Это сложно, но я постараюсь.
        - Спасибо… А я вам на дорожку шоколадку подарю. Наша фирменная упаковка…
        Ираида подошла к сейфу, вытащила пачку шоколада, опустила ее в небольшой подарочный пакет и протянула Олегу… Он не стал отнекиваться! Он попробовал пошутить, но получилось не совсем удобно.
        - Очень кстати! Мы оба любим сладенькое… Я в том смысле, что там за дверью мой напарник ждет… Нас двое проверяющих!
        - Я все поняла. Двое - так двое…
        Директорша снова подошла к сейфу, взяла еще одну шоколадку, опустила ее в пакет и протянула Крылову… Он благодарно улыбнулся, поклонился и вышел за дверь…
        Только в машине его начали терзать смутные сомнения. Зачем шоколадки хранить в сейфе? И вообще - как-то все странно!..
        На Лубянке Крылов притормозил недалеко от здания ФСБ. Он взял зеленоватый пакетик, вытащил шоколадку, вскрыл обложку - внутри была тугая пачка долларов… Около трех тысяч!

* * *
        До субботы оставался всего один день… Савенков решил провести что-то вроде следственного эксперимента.
        В пятницу утром он привел в магазин на Мясницкой детей академика Собакина… Они много раз бывали здесь, но очень давно. Пока был жив дед, он приводил их сюда, покупал что-то вкусное и говорил непонятные слова про революцию, про экспроприацию, про вечную любовь, про их бабушку Фаину Ганскую.
        Иосиф Трофимович и Софья Трофимовна бродили по магазину с блуждающими улыбками. Они не совсем понимали своей роли в этом действии…
        Савенков был рядом. Он тихо инструктировал их, говоря, что они должны просто смотреть вокруг, впадать в детство и вспоминать всё!.. Любую странную фразу деда, любую деталь…
        Софья родилась после Московского фестиваля и деда помнила плохо. А вот Иосиф появился на свет в пятидесятом. У него даже имя из тех времен.
        Вокруг были репрессии, а молодой ученый Трофим Собакин не имел пролетарского происхождения. И он назвал сына именем вождя. Так, на всякий случай - для страховки…
        Иосиф Трофимович хорошо помнил этот страх! Возможно, что это вошло в гены. Он до сих пор опасался людей в форме и вечерних звонков в дверь… А о политике он всегда говорил шепотом. Даже теперешняя свобода - она может быть как НЭП. Закончится - и начнут сажать тех, кто трепался!
        Тогда, в пятьдесят седьмом тоже начиналась «оттепель». И тоже многие думали, что это навсегда… Но дед учил его не ругать власть и обо всем говорить шепотом…
        Точно! Дед Степан учил его именно здесь!.. Они с ним стояли тогда в дальнем углу магазина, ели пастилу и смотрели на неприличных женщин, покрашенных синей масленой краской… Это были две скульптуры. Они просто стояли у стены, приподняв руки и поддерживая свод ниши.
        В магазине под потолком было много лепных украшений - Амуры со стрелами, рог изобилия и другие завитушки. Но обнаженные женщины, держащие арку, это был центр всей композиции. Любой входящий в магазин устремлял взгляд на женские торсы.
        Всё, что значительно ниже пупка, было обмотано тканью со множеством складок. А всё, что выше - было голым, как у Венеры Милосской… Такие же богини, но только с руками…
        Иосиф помнил, что в свои восемь лет он разглядывал тела этих дам с каким-то азартом. Глаза находили самые волнующие места на их телах…
        И в тот день дед шепотом сообщил, что это не просто похожие друг на друга красотки. Старый Степан сообщил внуку, что это его бабушки… Вернее - одна бабушка!
        Дед сказал, что двадцатилетняя Фаина Ганская позировала скульптору, и всё получилось очень похоже… Как в натуре! Уж дед-то ее в таком наряде видел каждый день…
        Иосиф Собакин точно помнил, что тогда обе скульптуры были белоснежные, покрашенные под греческий мрамор. А в период застоя их сделали такими - синими и невзрачными. Вероятно, чтоб не отвлекали от строительства коммунизма…
        Внук купца Собакина встал точно так, как стоял тогда! Встал, зажмурился и начал вспоминать каждое слово.
        В том разговоре не все было прилично, но очень важно… Они стояли напротив правой скульптуры. Дед Степан указал на нее рукой и что-то сказал про ее груди…
        Нет, не так! Он сказал грубо, неприлично. Поэтому малолетний Иосиф смутился и постарался забыть эти слова… И только сейчас они вспомнились. Дед сказал:
«Запомни, внучек! В этих сиськах наше богатство. Если у тебя получится - покопайся в них. Там бесценная красота, там - сокровища нашей семьи»…
        Иосиф Трофимович замер и задрожал мелкой дрожью. Он понял, что коллекция здесь, в трех метрах от него…
        Внук купца Собакина онемел от шока! Он хотел подозвать Савенкова, но не мог…
        И тогда Иосиф начал объясняться жестами. Он указал на правую Венеру и на себя. Затем начал ладонями изображать бугры на своей груди и двумя руками разрывать их, доставая изнутри что-то маленькое и красивое…

* * *
        Савенков понимал, что дело идет к развязке. Очень хотелось верить, что драгоценные собачки Фаберже почти сто лет спокойно хранились в уютной груди правой Венеры… Вынуть их оттуда можно, но - нельзя! Тогда Гриневский со своей Галиной смогут выскользнуть. На них нет почти ничего, кроме сомнительной подделки завещания…
        Нет, их надо брать с поличным!
        Все сотрудники «Совы» были уверены, что именно в ночь с субботы на воскресенье эта бандитская парочка взломает бюст, который лепился с жены купца Собакина…
        Всё сходилось на этом! Иначе, зачем такая срочность с устройством Галины в магазин?.. И время очень удобное - первое дежурство в ночь на выходной. В летнее дачное время в центре города будет тихо и пустынно.
        Таким образом, до часа «Икс» оставались сутки… Савенков заставил себя составить сетевой график, где каждое действие планировалось до минут… Но самая большая сложность в этой операции - вопрос: кто будет брать бандитскую парочку?
        Савенков отлично понимал, что придется привлекать официальные органы. Но какие?… Сотрудник СВР, который неофициально подкинул информацию из Парижа - он даже и разговаривать не станет. Что за дело Внешней Разведке до ночного налета на магазин?
        Теперь рассмотрим ФСБ… Там ребята крепкие! Профессионалы. Но, по большому счету - трусы! Они на такое дело должны получить санкцию у своего непосредственного начальника, а тот - у своего прямого… Длинная цепочка! А где длинно, там и рвется…
        С ментами проще. Среди них много авантюристов, которые готовы рисковать… А, кроме того, именно там у «Совы» есть крепкие связи. Приятель Савенкова по фамилии Дибич - пенсионер, но бывший генерал из МУРа. Он найдет ребят, которые не пропустят выгодного дельца…
        И Дибич нашел!.. Уже днем в субботу в офис «Совы» позвонил майор Федор Федулов. Он сказал, что получил от своего руководства все полномочия. Ночью у него будет взвод ОМОН, четыре молодых оперативника, следователь и бригада криминалистов для фиксации улик… Было бы что фиксировать!
        Операция началась в восемь вечера. В это время в магазине на Мясницкой вдруг погас свет. Было еще достаточно светло, но администраторша бросилась звонить в Мосэнерго. Они заказ приняли и обещали заехать…
        Удивительно, но два парня в комбинезонах и со стремянкой появились через три минуты. Они включили фонарики, покопались в настенных бра - и вдруг появился свет. А вместе с ним и три незаметные видеокамеры, направленные на вход, на прилавок и на груди правой Венеры.
        Еще через пять минут Миша Марфин в штабной «Газели» проверил качество изображения, а в это время Олег позвонил в Мосэнерго и снял заявку по магазину на Мясницкой…
        Порядок! Теперь была полная готовность.
        Перед полуночью Савенков и Федя Федулов под видом запоздалых алкашей обошли район, расставили людей и проверили связь…
        Автобус с ОМОНом стоял в Кривоколенном переулке. Штабная «Газель» спряталась в Банковском. И еще пять машин припарковались в разных местах вокруг магазина… Теперь надо было ждать!

* * *
        Машина Гриневского появилась в час ночи. Она двигалась на самой малой скорости и почти бесшумно… Еще два часа назад на Мясницкой были пробки, а сейчас простор - тишь да гладь!
        Феликс проехал мимо магазина, изучая обстановку. Свернул налево, проехал по Большому Златоустинскому переулку, потом по Малому и оказался на Армянском…
        Еще несколько поворотов - и нотариус оказался на Чистопрудном бульваре… Потом дальний разворот у Покровских ворот - и опять к Мясницкой…
        Феликс точно видел, что за ним не было хвоста. И не было ничего подозрительного вокруг магазина… Значит можно начинать!
        Когда Гриневский остановился у магазина, он сразу заметил, что Галя уже открывает дверь.
        Он пробежал пять метров по пустынному тротуару и юркнул в зал, где стоял крепкий и аппетитный аромат еды - хлеба, копченостей, ванили и каких-то специй вроде перца и лаврового листа…
        Феликс почему-то подумал, что начало этим запахам положил купец Собакин. Еще при нем ваниль и корица впитывалась в стены магазина…
        Феликс принес две тяжелые сумки. После разбоя в Малаховке, когда он за час разворотил печь с изразцами, он приобрел опыт и уверенность в себе. Да и так понятно, что крушить русскую печку из старинного кирпича посложнее, чем долбать груди гипсовой Венеры.
        Яремчук сразу заперла входную дверь и опустила шторы на двух окнах. Теперь можно было работать, не опасаясь, что случайный прохожий заметит разгром… Шуметь, конечно, надо тише, но и это не так страшно - жилых квартир в округе нет. Кругом одни сплошные офисы!
        Под правой Венерой уже стоял рабочий стол, придвинутый Галиной. А на столе - старая, и потому крепкая табуретка.
        Гриневский надел синий халат, взобрался наверх и пощупал холодную гипсовую грудь… Она была неестественно твердая и огромная - в два раза больше аналогичного прототипа.
        Феликс наклонился к Галине и голосом опытного хирурга произнес: «Молоток и зубило»…
        Он долго прицеливался перед первым ударом. А потом установил зубило, размахнулся и звезданул так, что верхушка левой груди отскочила вбок и развалила на соседней полке пирамиду из коробочек с чаем…
        Гриневский попытался заглянуть внутрь дупла, но дырка была небольшая, как в скворечнике. Если прислониться к отверстию глазом, то внутри темно и страшно. А широкий фонарь вообще всё заслоняет.
        Феликс приставил зубило повыше, туда, где у подмышки рядом с ключицей была маленькая складка…
        Ему было неудобно. Размахиваясь правой рукой, он мог потерять равновесие и упасть под прилавок. Но, как и в Малаховке, Яремчук мощно держала его за верхнюю часть бедер…
        Удар! Удар! Еще удар… И левая грудь гипсовой Венеры снесена полностью.
        Теперь можно посветить фонарем… Внутри на уровне груди была пустота. А пониже, где живот, виднелась пыльная полка, на которой лежали три свертка из старой мешковины.
        Феликс вынул первую упаковку и обрадовался ее солидному весу - не меньше двух кило! И тяжесть какая-то особая. Благородные металлы чувствуешь совсем не так, как свинец или сталь…
        Он доставал второй пакет, а тем временем Галина быстро развернула первый сверток и выкрикнула что-то победное. Типа: «Ваау! Это они»…
        Она очистила часть прилавка и начала расставлять собачек… Первым встал принесенный с собой пудель. Та самая фигурка, которую врач Яремчук украла из кабинета академика сразу после его убийства… Потом золотой дог с глазами из крупных бриллиантов… Затем спаниель с сапфирами…

* * *
        В штабной «Газели» теснились трое - в центре у экранов Миша Марфин, по правую руку Савенков, а по левую - Федор Федулов… Они видели всё!
        Одна из камер была направлена на прилавок, где выстраивались блестящие собачки. Сначала четыре. Потом семь. И наконец - все десять… Последним в строю встал сеттер на подставке из бирюзы и рубинов.
        На экране было видно, как Гриневский спрыгнул с табуретки на стол и спустился вниз. Он подошел поближе к прилавку и замер перед строем драгоценных псов.
        Савенков начал потирать переносицу - явный признак того, что он волнуется. И даже нервничает!
        - Пора, Федор!.. Ты чего тянешь? Командуй!
        - Да, теперь, пожалуй, пора.
        Федулов включил рацию, на связи с которой были и омоновцы в автобусе, и криминалисты, и оперативники, и Крылов с Варварой, которые в одной из машин изображали влюбленную парочку…
        За пять секунд Федор уточнил, что все его слышат и понимают. После этого он усилил голос и начал говорить торжественно, как Левитан при штурме Берлина.
        - Внимание всем!.. Полная готовность. Начинаем через десять секунд… Четверо блокируют двор. Остальные - на штурм основного входа. Работаем по полной программе!.. Вперед!
        Двери автобуса распахнулись и на улицу стали выбегать бойцы в бронежилетах, касках и масках… В данном случае в этом не было никакой необходимости, но так у них принято…
        Бойцы бежали мимо витринных стекол, как бизоны в прериях. Ночное эхо разносило их топот во все стороны. И понятно, что и двое в магазине сразу поняли «По ком грохочут сапоги»…
        На экранах штабной «Газели» было видно, как Гриневский открыл сумку, сгреб в нее всех собак, а Галина потащила его куда-то в подсобные помещения… А там камер не было!
        Омоновцы ворвались в магазин через десять секунд. Федулов по рации сразу направил их в нужный проход… Бойцы очень быстро нашли в подсобке стальной люк, который почти на их глазах был закрыт и заклинен снизу намертво. Как переборка в подводной лодке!
        Люк не поддавался ни кувалде, ни профессиональной «болгарке». Было много грохота, много искр, но сталь крепка…
        Все понимали, что под люком могло быть что угодно. И маленькая комнатка, и череда сообщающихся подвалов, и переход в систему московских подземелий, где есть выходы куда угодно - в Неглинку, в метро и под Кремль…
        Федулов велел у люка оставить одного бойца, а остальным рассредоточиться по району и проверять всех без оглядки на пол и возраст.
        К рассвету все выдохлись… Бойцы ОМОН подтянулись к своему автобусу, руководство забралось в «Газель», а остальные разбрелись по своим машинам…

* * *
        Гриневский понял, что они идут по кругу… В первый момент, когда они прошли в мрачный коридор со сводчатыми потолками, казалось что это путь к свободе.
        Но после трех поворотов они уперлись в решетку. А дверь слева вела на склад всякого хлама - старой мебели, бракованных унитазов, мешков с архивами какой-то конторы…
        Фонарик светил, но уже не так ярко. Это был намек, что через час они останутся без света… Гриневский предложил вернуться, и они пошли в поисках другого пути.
        Но это напоминало лабиринт - любой боковой коридор кончался стальной решеткой или наглухо запертой дверью.
        С другой стороны эти подвальные коридоры уходили на две сотни метров от магазина. Над ними - неразбериха домов и косых переулков. Если выползти наверх, то можно юркнуть в соседний подъезд, а днем смешаться с толпой и проскочить к метро.
        Пока фонарик горел, они стали искать выход… В верхнем углу одного из подвалов они увидели наклонный загрузочный люк из двух дверок. Он был изнутри закрыт на почтовый замочек…
        Гриневский нашел обрезок толстого прута, подтащил к люку старый конторский шкаф и завалил его набок. Галина помогла ему забраться на эту шаткую конструкцию. Он вставил в висячий замок железяку и начал крутить во все стороны.
        Яремчук, как и обычно, придерживала его, но только одной рукой. Во второй у нее была крепко зажата тяжелая сумка с собаками от Карла Фаберже…
        Щуплый нотариус из последних сил срывал замок… Первыми оторвались петли, которые держались на ржавых шурупах.
        Феликс потрогал дверцы люка. Они свободно открывались наружу.
        А оттуда сверху так приятно пахнуло свежим воздухом!.. И еще - там на воле было светло. Время печет быстро. Рассвет уж наступил, пока они таскались, как дети подземелья…
        Они, конечно, боялись, что наверху может ждать засада… Но ее может и не быть! Не сидеть же всю жизнь в подвале - надо рисковать!
        Галина взобралась на опрокинутый шкаф и они вместе приоткрыли створки - он правую, а она левую…
        Наверху было еще сумрачно. Это из подвала казалось, что рассвело, а оно только начало светать…
        Разгрузочный люк располагался в тихом дворике. Слева старинный особняк, справа пустынный переулок, сверху кирпичный дом столетней давности… И тишина!
        Гриневский полностью откинул створку люка, подтянулся и выполз на щербатый дворовый асфальт… Встал, огляделся и улыбнулся - никакой погони не было видно. Вероятно, они ушли так далеко, что их здесь не ищут…
        Он присел у люка и протянул руки Галине.
        Она вылезала вместе с сумкой, и это было очень неудобно. Могла бы сначала передать собачек Феликсу, но она ему не доверяла…
        Четыре часа утра - самое пустынное и самое сонное время. Его любят угонщики машин и неприкаянные влюбленные… Гриневский заглянул в переулок и сразу заметил именно таких романтиков, готовых целоваться всю ночь.
        Влюбленные сидели в машине и были заняты друг другом… Феликс хотел пройти мимо, но Галину вдруг осенила мудрая мысль. Она подошла, наклонилась к лобовому стеклу и деликатно постучала.
        - Молодые люди! Вы извините, что я к вам обращаюсь. Но у нас огромная просьба. Отвезите нас за Кольцевую дорогу… Я заплачу очень хорошо - пятьсот долларов.
        Правое окно машины было приоткрыто, и по некоторым телодвижениям Галине показалось, что ее просьба услышана. Правда влюбленные не отрывались друг от друга, и их лиц так и не было видно…
        Впрочем, было слышно, что они обсуждают ее предложение.
        - Давай поедем, Олег! Пятьсот баксов - хорошие деньги.
        - Но мы же хотели к тебе домой?
        - С этим мы всегда успеем.
        - Нет, Варя, за пятьсот не поеду!.. Минимум - штука зеленых!
        Последние слова парень произнес громко, и Яремчук поняла, что это для нее… Она пожала плечами, но ответила быстро.
        - Хорошо! Мы согласны.
        - Тогда - деньги вперед!
        - Нет, молодой человек! Пятьсот сразу, а остальные на месте.
        - Согласен! Садитесь.
        Парень отстранился от партнерши, взял с передней панели бейсболку, натянул ее пониже, повернулся и открыл правую заднюю дверь… Пока они садились, девица распушила волосы, нацепила огромные темные очки и стала рыться в сумочке, перебирая косметику.
        Водитель небрежно принял от Галины пять американских купюр и включил двигатель.
        - Куда едем?
        - За Кольцевую.
        - Куда именно?
        - Нам нужен любой дачный поселок, где можно снять уютный домик… У нас медовый месяц!
        - И у нас тоже… Вот только бензина у меня мало. Придется одолжить где-нибудь.
        Машина медленно набирала ход, петляя по переулкам…
        Когда вдалеке возле скверика Гриневский увидел автобус, он начал что-то понимать. Он только что слышал, как водитель назвал свою подругу - Варя! А это - Варвара! Именно так звали ту «липовую» мадам Дюваль, от которой он бежал… И точно так звали девицу, которая пришла на оглашение завещания Собакина… А с ней тогда был некто Олег Крылов. И этот, который за рулем - он тоже Олег!.. И автобус какой-то странный - на окнах плотные занавески…
        Гриневский даже обрадовался своей прозорливости и своей крутой логике. Он их вычислил, разгадал и раскусил!.. Но было уже поздно.
        Олег остановил машину рядом с автобусом, быстро вышел и ударил кулаком в борт.
        - Ребята, просыпайтесь! У вас бензина не будет? Мне срочно надо заправится!
        Они не договаривались об условных фразах, но и омоновцы не совсем уж дураки. По тону Крылова они как-то поняли, что пришла пора работать…
        Обе дверцы открылись, и на асфальт стали выпрыгивать грузные мужики в бронежилетах, касках и масках… Зачем так? Кому нужны эти «Маски-шоу»?..

* * *
        Майор Федулов был не просто доволен. Он был счастлив! Такое яркое дело выпадает один раз в жизни.
        Обычно оперативник месяцами готовит подобную операцию, вербует агентуру, внедряет дезинформацию, пишет горы бумаг…
        А тут - как в сказке про Золушку! Днем ему дали задание, потом он поговорил с Савенковым, вызвал ОМОН и к рассвету - победа мирового уровня! Ему уже звонили из всех газет и с трех каналов ТВ… И правильно! Собачки Фаберже - это покруче, чем его яйца.
        Первые допросы Федулов провел поверхностно. Он почти ничего не знал о деталях и обстоятельствах…
        Налет на магазин был! Это железный факт! Но Федор даже не слышал об антикваре Рыжове и его жене Эмме Исааковне. Ему не сообщили о двух братках, сгоревших в деревне Сосенки. Он не был в курсе взлома в доме в Малаховке. Он не ведал о поддельном завещании…
        Если честно, то ему и думать об этом не хотелось. В ближайшие часы предстояли приятные хлопоты - вызовы к генералам, интервью с корреспондентами, встречи с общественностью…
        Когда Савенков предложил помочь в раскрутке фигурантов дела, Федулов моментально согласился. Тем более, что агентство «Сова» не сбоку припека. Они тоже принимали участие в захвате собачек купца Собакина.
        И уже в первом интервью Федор упомянул о «Сове», но эту часть журналисты пообещали вырезать, сказав, что не рекламируют коммерческие фирмы…
        Савенков предложил простой план. Он два-три раза встретится с Галиной Яремчук, а Крылов - с Гриневским. Это будут просто задушевные беседы. А если будет результат, то потом Федулов возьмет все под протокол, пригласит понятых и проведет обыск с криминалистами.
        Яремчук оказалась стойкой, как кремень. Она искрила, но не кололась… Более того - она вообще молчала!
        За две встречи с ней опытный Савенков не добился ни одного слова - ни
«здравствуйте», ни «до свидания»…
        На третью встречу обиженный Игорь Михайлович сам не пошел… Впервые в жизни женщина в грубой форме отказала ему в общении.
        Нельзя сказать, что Крылов был специалист по допросам, но ему повезло больше. Его подопечный поплыл после легкой же провокации…
        В первый день Гриневский имел статус задержанного. Он содержался не в СИЗО, а в подвальной камере недалеко от кабинета Федулова.
        Когда нотариуса привели на допрос, то Олегу стало его жалко. Феликс шел, как на расстрел - опущенные плечи, дрожащий подбородок и глаза, в которых скорбь и покаяние.
        Майор Федулов скороговоркой сообщил подозреваемому, что сегодня допрос проведет следователь Крылов. Беседа будет без протокола, но надо быть покладистым и откровенным…
        И Федор убежал на очередную встречу с прессой. Он успел радостно сообщить Олегу, что происходить все будет в генеральском кабинете. Придут пять или десять корреспондентов. Они подробно сфотографируют каждую собаку, а потом снимут его с генералом - как будто момент доклада о задержании бандитов…
        А потом ему придется проводить журналистов в магазин на Мясницкой, показать разбитую грудь Венеры, люк в подвале, и рассказать им всякие подробности задержания… «Пусть народ знает своих героев!.. Я и о вас, Олег, расскажу. Не отдельно, но в общем контексте»…
        Крылов попросил снять с Гриневского наручники… Федулов снял, передал их Крылову и убежал наверх, в генеральский кабинет, где симпатичные журналистки, где вспышки фотокамер и вообще - зенит славы!
        Олег предложил Гриневскому сесть. Потом он разложил на столе кейс, вытащил паку с вещественными доказательствами и несколько листов чистой бумаги. Не для протокола, а для беседы.
        Крылов в таких случаях любил рисовать всякие схемы, кружочки и стрелочки. Это резко усиливало эффективность допроса. Не зря говорят, что лучше раз увидеть, чем сто раз услышать…
        В кабинете стояла полная тишина - только шорох бумаг и скрип стульев… Гриневский наблюдал за всеми действиями Олега, пытаясь угадать свою судьбу.
        Но первая фраза нового следователя ввела его в ступор. Он не ожидал, что это начнется так быстро.
        - Значит так, подозреваемый! Скоро вам предъявят обвинение в убийствах.
        - В чем?
        - В убийствах!.. А вы думали, что речь идет о мелком хулиганстве? Ну да - вы же бюст у скульптуры порушили? Вам что за это - пятнадцать суток и возмещение ущерба?
        - Нет, гражданин Крылов. Я вел себя неподобающе! Виноват, увлекся. В поисках клада я проник в магазин. Могу покаяться и готов понести ответственность… Я думаю, что это где-то год условно… А вы вдруг про какие-то убийства…
        - Так, Гриневский, смотрите вот сюда и думайте. Крепко думайте!
        Олег начал рисовать на листе свои любимые кружочки и стрелочки.
        - Смотрите сюда, подозреваемый… Вот это - академик. Это вы, а вот ваша жена, которая лечила Собакина… В тот день вы вместе с ней прошли в квартиру, вкололи старику смертельный укол, забрали пуделя и ушли… Да?
        - Нет!
        - Рисуем дальше… На следующий день вы явились к антиквару Рыжову, а потом попытались убить его… Да?
        - Нет!
        - Хорошо, продолжим… Десять дней назад вы приехали в деревню Сосенки к гражданам Харитонову и Сытнику. Вы напоили их водкой с клофелином и, когда они отключились, подожгли дом… Да?
        - Нет!
        - Ну, а остальное - мелочи. Организация ограбления дачи академика, фальсификация завещания, подготовка к контрабанде ценностей… Через какую-то Варвару Дюваль вы хотели вывезти национальное достояние России? Да?
        - Нет!.. Я от всего отказываюсь! А вы не сможете ничего доказать…
        - Я докажу, Гриневский! Сегодня же вечером… Но если все убийства повесить на вас, то вам дадут пожизненное.
        - Я не убивал… Не я убивал.
        - А если доказать, что не вы убивали, то получите всего лет шесть… И через три года за примерное поведение вас отпустят на условно досрочное. Вернетесь в свою квартиру, женитесь на молодой вдовушке и будете честно работать юристом на макаронной фабрике… Думайте, Гриневский!

* * *
        В середине дня Федулов намекнул Савенкову о банкете. Он сообщил, что готов для сыщиков «накрыть поляну» в любом кабаке.
        - Я - нормальный опер, Игорь Михайлович, но чувствую себя последней сволочью. Вы с ребятами колупались целый месяц. Копали, как папы Карло. А я пришел на готовенькое, и все лавры мне… Это как-то не по понятиям.
        - Не бери в голову, Федя. Мы свое возьмем… А ты не хочешь кроме найденных собак и разгрома магазина раскрыть что-то посерьезней. И опять таким же образом - без лишних затрат энергии?
        - Я-то хочу, Игорь Михайлович… Но что серьезней, чем сокровища от Фаберже.
        - Собачки, Федор, это побрякушки, красивые вещицы. Но для нас, настоящих сыщиков главное преступление - убийство!.. А ты за вечер раскроешь сразу три. И в довесок одно покушение на убийство.
        - Нормально… А кого убили?
        - Ну, например, академика Собакина… И еще - двоих братков с Украины… А покушались на антиквара Рыжова.
        - Нормально! С «Совой» не соскучишься… И это можно доказать?
        - Запросто, Федя!.. Надо только сегодня перед банкетом еще раз допросить Гриневского. Под протокол и с понятыми.
        - А понятые зачем?
        - Так мы сразу организуем три опознания, а потом, возможно, проведем обыск.
        - Нормально!.. Я согласен!

* * *
        В очень уютном подвальчике в центре Москвы уже накрывали стол на десять человек. В кабаке под названием «Харбин» ждали дорогих гостей - майора Федулова, чей отдел покровительствовал этому заведению, его коллег и его друзей из агентства «Сова»…
        Их ждали с минуты на минуту, но все они, прихватив понятых и криминалистов на четырех машинах мчались на юг… На юг Москвы!
        Где-то там, в глубине Битцевского леса пряталась самая главная улика…
        Первые опознания проводились час назад. На Гриневского наклеили бороду, нацепили парик и посадили рядом с двумя операми из соседнего отдела, которых загримировали таким же образом.
        Сначала его опознала Эмма Исааковна, жена Рыжова. Она сразу указала на Феликса, заявив, что дело не в бороде, а в глазах!.. Это, как известно, зеркало души. А у этого типа оно мутное и гнилое… «Нет, где вы еще видели такие поросячьи глазки? Я их сразу запомнила! В них одновременно и наглость, и трусость… Вот у других, что рядом сидят - взгляд смелый, честный и даже немножко умный»…
        Потом опознание проводил антиквар Рыжов… Он тоже уверенно указал на Гриневского. Захар Ильич запомнил не только глаза Феликса, но и его руки… «Вы посмотрите на эти тонкие пальчики. Они все время бегают, как у пианиста… Вот рядом с ним сидят нормальные люди - один сжал кулаки, а другой вообще сцепил ладони. А у этого типа пальцы пляшут краковяк… Я долго живу! Я видел много жуликов. И у всех у них вот такие шаловливые ручонки»…
        Но и после этих опознаний Гриневский держался. Он понимал, что трудно будет доказать умысел… Ну, первый раз приходил к антиквару, чтоб прицениться по пуделю. Второй раз - сдали нервы, и замахнулся на старика молотком. Но это была шутка! Никто не хотел убивать!..
        Третье опознание троих теперь уже безбородых личностей проводили старушки, жившие в доме академика Собакина… Они были эмоциональны. Они точно видели, что Гриневский вместе с «докторшей» поднимался наверх. А потом они вместе спустились вниз и быстро уехали… «Мы сразу поняли, что тут дело не чисто! Врачиха идет нормально, а этот хмырь ножками семенит, головкой вертит и ручками дрожит. Однозначно, что волнуется, гад! Убил, украл и спешит поскорее продать награбленное… Душегуб! Таких надо не стрелять, а голым на кол сажать»…
        Вот тут Гриневский и поплыл. Он представил себя сидящим на колу и не выдержал. Не контролируя себя, он выкрикнул: «Это не я. Это она!.. Я в лекарствах не разбираюсь. И уколы делать не могу - я крови боюсь»…
        Потом он сбивчиво сообщил, что может доказать вину гражданки Яремчук и таким образом снять с себя ужасные подозрения в убийстве. Надо только срочно поехать в Битцевский лес…
        Федулов знал, что в кабаке уже накрывают стол. И все, кроме понятых, это знали… Но у ментов все и всегда не слава богу! Точно, что их служба и опасна, и трудна…
        Они прихватили криминалистов и помчались на юг, надеясь еще сегодня успеть к столу…
        В Битцевский лес трудно заехать на машине - лесники ставят частоколы, завалы и шлагбаумы. Но кое-где по пешеходным дорожкам можно проехать вглубь парка, а потом свернуть и пробираться еще дальше…
        Гриневский сидел в первой машине, за рулем которой был майор Федулов. Феликс, как штурман, давал направление, а Федор крутил баранку.
        - Вот сейчас направо в парк… Это меня Галина попросила заехать поглубже. Она сказала, что ей срочно надо в кусты… Вот здесь мы остановились, и она ушла.
        Федулов затормозил, а за ним встали и остальные машины… Все вышли.
        Федор подозвал понятых и продолжил формальный допрос.
        - Итак, гражданин Гриневский, вы с Яремчук приехали сюда, и она пошла в кусты. Куда именно?
        - Я не подглядывал. Это неприлично!.. Но мне показалось, что она пошла к оврагу. Вон к той березке.
        - У нее с собой что-то было?
        - В том-то и дело!.. Еще в квартире я видел, как она сделала три укола академику. А ампулы, шприцы и еще что-то спрятала в пакет с тигром.
        - Не понял вас, Гриневский! При чем тут тигр? Выражайтесь точнее - мне протокол писать.
        - Куда уж точнее? Она положила то, чем она убивала Собакина, в яркий пакет. А на нем рисунок - полосатая морда с усами. Тигр!
        - Понятно, Гриневский!.. А вернулась она без пакета?
        - Да!
        - Ясно. Сбросила улики в овраг… Значит так! Слушайте все! Рассыпаемся цепью и идем в том направлении. Туда, где березка… Цель - найти яркий пакет с тигриной мордой… Начали!
        Пакет с уликами нашли почти сразу.
        А еще через пять минут эксперт сообщил, что по его предварительным выводам - на ампулах и шприцах отпечатки Галины Яремчук. А в иглах - остатки крови того, кому это кололи… Таким образом - у них в руках раскрытое убийство академика!
        Федулов от радости потирал руки. И остальные приободрились, понимая, что скоро они завершат дела в Битцевском лесу и поедут в центр, к кабаку, где на столах греется водка.
        Но особенно радовался Гриневский. Ему казалось, что этими уликами он снял с себя обвинения в убийстве.
        - Теперь вы видите, что это она!.. Я совершенно не при делах. Всё она! А я почти невиновен.
        - Ты только грудь у Венеры долбал?
        - Да… А за это дают три года, а потом на условно досрочное… Мне гражданин Крылов обещал!

* * *
        Банкет начался в половине девятого. После первых двух тостов «За успех нашего дела», за предстоящие награды и звания, слово взял Федор Федулов…
        Для оперов он был начальником и авторитетом - поэтому они примолкли… А сыщики из
«Совы» молчали потому, что были людьми деликатными и воспитанными.
        Майор начал свой тост в полной тишине.
        - Обычно у нас какие дела? «Весяки». Или, как говорят в Питере - «Глухари». А тут мы за два дня раскрыли такое преступление, которое тянет на дело века… Почему так случилось? Не только потому, что мы такие умные. Просто нам помогли… Я хочу сказать сыщикам из «Совы» - спасибо, ребята!.. И если у вас еще есть такие дела, то обращайтесь. Поможем!
        Какой-то молодой опер из группы Федулова не выдержал и вставил:
        - Будем с «Совой» делить работу по-братски - они раскрывают преступления, а мы получаем награды…