Дом в овраге Александр Варго
        MYST. Черная книга 18+ # Дети бывают так жестоки!.. Летний отдых в лесу воспитанников детского сада закончился трагедией. Юные создания «заклевали» свою сверстницу, тихоню Машу Федорову. Девочка сбежала из лагеря и исчезла. Ее тело нашли лишь спустя три дня на дне глубокого колодца в овраге...
        Но детская агрессия  ничто в сравнении с чудовищем, объявившимся в тех же местах спустя тринадцать лет... Зловещий клоун карает местных жителей при помощи самых изощренных орудий пыток средневековой инквизиции: заживо сдирает кожу, сажает на кол... Повсюду в лесу находят  истерзанные трупы пропавших людей. «Кровавые тропы», проложенные в чаще неведомым живодером, незаметно ведут к небольшому дому в том самом овраге, где когда-то нашли мертвую Машу...
        Александр Варго
        ДОМ В ОВРАГЕ
        Все имена героев и географические места вымышлены, их совпадение с действительностью является случайным.

«Маска святости» - состояние между серийными убийствами, во время которого маньяк ведет совершенно обычный образ жизни».

    Харви Клекли и Роберт Хэйр, американские криминологи
        Часть 1
        Вырезка из газеты «Алтайский вестник», 29 июня 1992 года

«Внимание, розыск!

26 июня с.г., примерно в 16.00 на территории поселка Вербы Каменского района во время отдыха воспитанников детского сада пропала без вести шестилетняя Мария Федорова. Волосы рыжие, хрупкого телосложения. Была одета в зеленое платье и розовые сандалии. Особые приметы - при сильном волнении заикается. Всем, кому что-либо известно об этой девочке, просьба сообщить по следующим телефонам...»
        Вырезка из газеты «Криминальная хроника», 3 июля 1992 года

«Представители правоохранительных органов сообщают, что по факту исчезновения 26 июня Марии Федоровой прокуратурой возбуждено уголовное дело. Как было установлено, в тот злополучный день на отдых в район поселка Вербы выехала группа детей из детского сада «Ромашка». Группу сопровождали двое воспитателей. В какой-то момент они потеряли бдительность, и малыши разбрелись. Когда воспитатели спохватились, при пересчете выяснилось, что отсутствует Маша Федорова. Трехдневные поиски привели к заброшенному колодцу, в котором и был обнаружен труп девочки. Решается вопрос о возбуждении в отношении нерадивых воспитателей уголовного дела по халатности. Органы следствия не исключают, что к исчезновению ребенка причастны цыгане, чей табор несколько дней располагался неподалеку от поселка...»

* * *
        Дмитрий был в прекрасном расположении духа. Ласковый, солнечный июнь мягко обнимал их небольшой городок, погодка была что надо, и расплывшееся в жаркой улыбке солнце нежилось в лазурном небе. Недавно приобретенный «Лендровер» работал как часы. Мощный автомобиль съехал с трассы и потрусил по лесной дороге, ловко преодолевая всевозможные препятствия в виде кочек и рытвин.
        Когда до дома оставалась какая-то сотня метров, в кармане его охотничьей
«разгрузки» затренькал мобильный. Мужчина достал телефон и улыбнулся, увидев определившийся номер - звонила его жена.
        - Да, Ленок, - пробасил он.
        - Как ты, Дима? - раздался в трубке голос супруги, как показалось Дмитрию, немного встревоженный.
        - Все нормально, готовлюсь к вашему приезду. А что?
        - Да так... - замялась женщина. - Соскучилась.
        - Я тоже, - мягко сказал мужчина. - Как Вадик?
        - Носится как угорелый, все про тебя спрашивает. Хочешь, я дам ему трубку?
        - Скоро увидимся, потерпи, - проговорил Дмитрий. - Ну, пока, золотая, - заторопился он.
        Лена сухо попрощалась, и в трубке раздались короткие гудки.
        Мужчина не обратил на это внимания - Лена всегда была немного капризной женщиной, но благодаря его усилиям, где-то кнутом, где-то пряником он постепенно подогнал все качества супруги под свой характер. «Бабе дорога - от плиты до порога», - любил говорить он, впрочем, не имея ничего против слабого пола. Наоборот, он всячески старался оградить Лену от попыток устроиться на какую-либо работу, мягко подавляя ее гневные аргументы в части обретения эдакой женской (отчасти мифической) независимости, которой так любят бравировать те работающие женщины, которых, как правило, содержат мужья.
        Так было и с Дмитрием - он обеспечивал жену и сына всем необходимым, будучи убежденным, что в нормальной семье жена должна хлопотать по дому, а мужик - пахать. Он был заядлым охотником и специалистом по таксидермии, и это хобби, к его неожиданному открытию, в один прекрасный день стало приносить неплохие барыши. У него было свое хозяйство, он умело и быстро обрабатывал шкуры, мастерил чучела животных, делал кулоны из зубов и когтей хищников, заказы поступали со всего края, и дела у него шли лучше некуда.
        Вскоре сосны перед ним расступились, и джип подъехал к громадному бревенчатому срубу. Он торопился навести кое-какой порядок в доме - Лена с Вадиком сегодня ночью прилетали из Турции.
        Насвистывая, он вышел из машины и направился к дому. Уже подходя к воротам, он нахмурился. Странно, почему Таран не встречает его лаем? Он зашел на участок, взгляд сразу упал на пустующую конуру. Может, пес где-то за домом? Странно.
        Он обошел дом, но собака словно испарилась. Дмитрий был сбит с толку. Ворота были закрыты, двери дома тоже. Куда же подевался Таран?
        Он огляделся, и взор его устремился на громадный сарай, который он приспособил под мастерскую. Возможно, Таран играл там и задремал где-то неподалеку?
        К мастерской вела дорожка, вымощенная плиткой. Какой-то необычный предмет приковал внимание Дмитрия, и он нагнулся, чтобы рассмотреть его поближе. Это был пушистый шарик оранжевого цвета. Что-то вроде помпона, такие бывают на детских шапках.
        Несколько секунд Дмитрий задумчиво рассматривал помпон, после чего машинально сунул его в карман и зашагал к мастерской. Порывы ветра колыхали закрепленные на специальных шестах недавно выделанные шкуры рыси и волка.
        Мастерская была незаперта, и мужчина облегченно вздохнул. Точно, Таран наверняка там. Воспользовался тем, что он, растяпа, забыл закрыть дверь (но ты же никогда раньше не забывал этого делать), и, скорее всего, юркнул внутрь, с удовольствием устроившись посреди сваленных шкур. Представляя, какую трепку он устроит псу, Дмитрий решительно вошел внутрь.
        - Таран! - крикнул он, вглядываясь в темноту. Рука зашарила по стенке, ища выключатель. - Таран! Та...
        Он прервался на полуслове, услышав какой-то шорох.
        - Таран, где ты, сучий сын? - спросил Дмитрий, уже не так уверенно. Пальцы нащупали эбонитовый выключатель (щелк!), но свет почему-то не зажигался.
        Внезапно из темноты донеслось негромкое хихиканье. Дмитрий застыл на месте. В следующее мгновенье чья-то мягкая ладонь аккуратно, почти с любовью, опустилась на его лицо, прислоняя что-то влажное, и в ноздри ворвался резкий запах хлороформа. Тело мужчины дернулось, но мягкая ладонь, оказавшаяся на удивление цепкой, продолжала настойчиво держать мокрый предмет у самого его лица, и Дмитрий отключился.
        - Проснитесь... - услышал он над собой чей-то тихий голос. Разгоряченные щеки ощутили прохладу - кто-то лил на его лицо воду. Он попытался приподнять веки, но они оказались на удивление тяжелыми, будто к каждому приковали по пудовой гире.
        - Проснитесь, - повторил странный бесполый голос, и Дмитрий почувствовал, как на лоб легла уже знакомая мягкая ладонь. Закашлявшись, он все же сумел приоткрыть глаза. В голове стучало, перед взором лениво плыли пульсирующие круги, но он смог сфокусировать взгляд на ссутулившейся фигуре, замершей в метре от него.
        - К... какого хрена? - хрипло спросил Дмитрий. Он попытался дотронуться до лица, но тут его ждал еще один неприятный сюрприз - обе руки (как и ноги) были прочно привязаны. Он закрутил головой, с нарастающей паникой понимая, что находится на столе в своей мастерской. На столе, за которым он провел бесчисленное количество часов, кропотливо разделывая туши и снимая шкуры, даже не находится, нет, он распят, как лягушка, которую собираются препарировать!
        - Кто ты? - выдохнул он, всматриваясь в своего пленителя. Глаза уже привыкли к свету, и в какой-то момент страх уступил место изумлению.
        Перед ним стояло невысокое, худощавое существо в грязном халате, который когда-то был белым. Вместо пуговиц халат украшали крупные оранжевые помпоны, точно такие же красовались на огромных, неуклюжих башмаках существа. Но самое главное - это лицо. Точнее, маска. На Дмитрия с нескрываемым интересом пялился клоун. Смешной красный нос на резинке, ярко раскрашенный рот до самых ушей, сбитый набекрень колпак в поблескивающих звездочках, из-под колпака выбивались жидкие пряди фиолетовых волос. Лицо существа покрывал толстый слой грима, настолько густой, что его можно было соскребать половником.
        - Что тут происходит?! - повысил голос Дмитрий, дергая рукой в попытке освободиться. Напрасно, узлы были завязаны на совесть. Краем глаза он заметил, что веревки крепились к металлическим штырям, которые были вколочены в стол. - Кто ты?
        Казалось, существо выглядело озадаченным.
        - Я клоун, - с легким раздражением ответило оно, мол, ты что, сам не видишь?
        - Как ты оказался в моем доме??! - закричал Дмитрий.
        - Ваш дом на улице, - так же тихо возразил клоун и поправил сползший нос. - А это. . гм, осмелюсь предположить, это ваш кабинет, так сказать, рабочая комната. Верно?
        Он чихнул и весело подмигнул оторопевшему Дмитрию. Неожиданно только сейчас до него дошло, что он абсолютно голый. Господи, что происходит?!
        - Развяжи меня! - прорычал он, напрягая изо всех сил мышцы. - Олег Попов еб...й!
        Его лицо побагровело, на виске взбугрилась жила, но все было бесполезно, веревки лишь глубже вгрызлись в его кожу.
        - Ну погоди, дай я освобожусь, - отдуваясь, со злостью проговорил Дмитрий. Он вспомнил про Тарана. - Что ты сделал с собакой, урод?
        Клоун пристально взглянул на извивающегося мужчину, словно прикидывая в уме, стоит ли тратить время на ответы, наконец бросил:
        - Я отрезало ей голову. Она пыталась укусить меня.
        - Ты... что?! - не поверил Дмитрий. - Что ты сделал?!
        - Не люблю, когда меня кусают, - пояснил клоун немного виновато, словно действительно сожалел о содеянном.
        - Жаль, что Таран не оторвал тебе яйца, - прошипел Дмитрий, желая только одного - освободиться от веревки и вытрясти дух из этого сморчка в шутовском наряде.
        - Откуда вы знаете, что я мужчина? - удивился клоун. Дмитрий запнулся, не найдя, что ответить. Действительно, определить пол стоящего перед ним существа было непросто. Бесформенный халат мешком висел на худом теле, скрывая формы, лицо в гриме, да и голос клоуна был каким-то плавающим, и мужским, и женским одновременно.
        - Хорошо... Так ты - оно?! - Дмитрий задыхался от ярости.
        - Для вас - да, - невозмутимо кивнул клоун, и в его руках появился небольшой сверток. Дмитрий обратил внимание, что кисти уродца были обтянуты резиновыми перчатками. Положив сверток на стол, клоун развернул его и начал бережно извлекать из него предметы, при виде которых у Дмитрия зашевелились волосы, а яички сморщились до размеров горошин, пытаясь вжаться в складки живота.
        Длинный нож. Скальпель. Еще какой-то нож с коротким лезвием, похожий на тот, которым выполняют резьбу по дереву. Огромные хромированные щипцы. Какие-то кривые иглы, тускло блеснувшие при скудном освещении. Аккуратно разложив на столе эти ужасные предметы, клоун направился куда-то в угол. Дмитрий, рискуя остаться с вывихнутой шеей, повернул голову. Клоун склонился над маленьким магнитофоном и ткнул пальцем кнопку. Пространство мастерской наполнилось величественной классикой Бетховена.
        - Что ты собираешься делать? - севшим голосом спросил Дмитрий, всем сознанием прекрасно понимая, что ответа на свой вопрос он совершенно не хочет знать. Совершенно.
        - Не правда ли, божественная музыка? - проквакал клоун. - Хотите конфетку? - предложил он, выуживая из засаленного кармана леденец в прозрачной обертке. - Смородиновую. Я бы предложило малиновую, но ее я съело само.
        - Что ты собираешься делать? Развяжи веревки, немедленно - Дмитрий вновь задергал конечностями, причиняя себе только дополнительную боль.
        Клоун неторопливо развернул леденец и поднес его ко рту мужчины.
        - Когда я было маленьким, то называло такие конфетки «сосалками», - мечтательно произнес клоун. - Я вышло во двор и предложило их взрослым ребятам, которые гоняли в футбол. Я всегда хотело иметь друзей, понимаете? А они сказали, что «сосалками» называют, извините за выражение, х.., и предложили засунуть их мне в задний проход. Их было двое. Пренеприятнейшие грубияны. Нате, пососите леденец. Он освежает.
        Дмитрий упрямо сжал челюсти.
        - Ну же, - настаивал клоун. - Я же не х... вам предлагаю.
        Дмитрий замотал головой, продолжая сжимать зубы, но клоун ловко зажал ему ноздри, заставив открыть рот, и насильно впихнул леденец в глотку.
        - Не выплевывайте. Это вместо анестезии, - деловито сказало существо и повернулось к разложенным предметам, от которых прямо-таки волнами исходили зловещие миазмы. Дмитрий машинально сосал леденец, практически не чувствуя его вкуса, и в каком-то трансе наблюдал, как клоун выбирал нож. И без того огромная, гротескная ухмылка клоуна стала еще шире, как разверстая рана.
        - К слову, через несколько лет я по очереди подкараулило этих хамов и вырезало им глаза. Даже не знаю, что с ними сейчас, - сообщил клоун.
        Дмитрий с ужасом понял, что даже если он будет орать, срывая глотку, никто его не услышит - он специально выстроил дом в уединении, подальше от городской суеты.
        - Ты пожалеешь об этом, свинья наряженная! - в отчаянии выкрикнул он.
        - Свинья? - переспросил клоун и почесал затылок. - Интересное сравнение... Кстати, вы в курсе, кого в древней Японии называли свиньей?
        Нет, Дмитрию абсолютно не хотелось знать, что там происходило в этой чертовой древней Японии.
        - Преступника. Ему обрубали руки по локоть, ноги по колено, прокалывали барабанные перепонки, вырывали ноздри, а напоследок снимали скальп, - с увлечением проговорил клоун. - Затем ему останавливали кровотечение и выпускали на свободу. Это называлось «свинья». А я, как видите, ну никак не соответствую данному описанию.
        Дмитрий сглотнул теплый комок, похожий на моток колючей проволоки. Клоун между тем прогнусавил:
        - Итак, цирковое Представление начинается. Сегодня мы не будем вас особенно баловать разнообразием номеров. И свинью из вас делать я не намерено, хотя вы наверняка выглядели бы забавно с отрубленными конечностями. Сегодня у нас в программе будут одни клоуны. Точнее, один. И одна милая коровка. Или баранчик, кем вы хотите быть? Лично мне без разницы.
        Глаза существа сузились, превратившись в два мерцающих огонька, раскрашенные губы стали влажными от слюны, обильно стекающей по подбородку, словно клоун испытывал самый натуральный голод.
        - Сейчас вы поймете, - шептал он. - Поймете, что чувствует животное, с которого медленно сдирают шкуру.
        И тут Дмитрий закричал. Громко, с надрывом, его глаза выкатились из орбит, но он кричал и кричал, хотя к его разуму еще не до конца пришло понимание, что намеревалось с ним сделать это создание в нелепом маскараде.
        Между тем клоун обошел стол и остановился возле спины мужчины, разглядывая бугрящиеся мышцы, которые сейчас были совершенно бесполезны. Он покачал головой, фиолетовые волосы плавно дрейфовали в такт движениям, как «барашки» на волнах. Поразмыслив, клоун вытащил из небольшого рюкзачка широкий кожаный ремень и, ловко протянув его под столом, крепко стянул тело Дмитрия поперек, ограничив его и без того тщетные попытки освободиться.
        - Не волнуйтесь, просто, если вы будете нервничать, у меня может дрогнуть рука, - произнесло существо. - Я бы сняло с вас всю кожу, - задумчиво продолжало оно, легонько водя лезвием по спине Дмитрия. Тот вздрогнул. - Но тогда вы очень быстро умрете. Я читало, как однажды это сделали с какой-то женщиной. Действие происходило на болоте, и ее моментально облепили комары. Шок, потеря крови и так далее, ну, вы меня понимаете. Ничего интересного. Зато она была очень большой, и из ее кожи мог выйти отличный чехол для рояля. Может, даже для танка. Знаете, сколько весит человеческая кожа? Около двух с половиной килограммов. В этой женщине ее было не меньше трех с половиной. А может, и все четыре.
        Лезвие остановилось на ягодицах Дмитрия. В глазах существа промелькнуло любопытство.
        - Пожалуйста, - прохрипел Дмитрий. - Прошу тебя, пожалуйста...
        - Не бойтесь, - нежно проворковал клоун. - Комары - это уже прошлый век.
        И он сделал первый надрез.
        Мастерская задрожала от диких воплей. Из угла сарая за этим наблюдали мутные глаза головы кавказской овчарки.

* * *
        - Докладывай, - устало произнес крепко сбитый мужчина лет пятидесяти пяти в расстегнутом милицейском кителе. На погонах золотисто переливались полковничьи звездочки. Перед ним за массивным столом сидел невысокий мужчина лет тридцати, спортивного телосложения, в светлой рубашке и черных джинсах. Черты лица правильные, даже немного грубоватые, но такой тип мужчин часто заставляет вздрагивать женские сердца. Глаза смотрели прямо, даже немного дерзко. В руках он держал открытую папку с документами.
        - Убийство, товарищ полковник, - сказал он.
        - Я сам знаю, что убийство, едрен-батон! - внезапно крикнул полковник и стукнул кулаком по столу. Жалобно звякнула чайная ложка в пузатой чашке, которая была чем-то похожа на кряжистого полковника. - Ты по существу давай, Боков!
        Оперативник прекрасно видел состояние своего начальника, но начал говорить ровно, даже как-то успокаивающе, словно рассказывал ребенку интересную сказку перед сном.
        - Потерпевший - Ставченко Дмитрий Сергеевич, местный охотник, тридцать девять лет от роду. Убийца использовал острый нож или скальпель. Смерть наступила от острой кровопотери, вызванной обширными ранами. Это произошло на территории частного домовладения Ставченко, поселок Искра, в северной части леса. О происшествии стало известно от его жены.
        - Где она? - спросил полковник.
        - Внизу, в дежурной.
        - С ней работали?
        - Разумеется. Это не она.
        Полковник прищурился:
        - Ты так уверен в этом, Боков?
        - Так точно, товарищ полковник, - твердо сказал оперативник. - Конечно, с ней еще придется повозиться, но я уверен, что она непричастна к убийству.
        - Ладно, что дальше?
        - Следов взлома не обнаружено. Возможно, преступник перелез через забор - он невысокий. Кстати, он убил собаку, отсек ей голову. Орудие преступления пока не обнаружено. Как и то, с помощью которого расправились с потерпевшим. Отрабатываются связи Ставченко, но...
        Тут впервые милиционер замялся.
        - Ну, Витя, давай, - подбодрил его полковник. Он плеснул себе в кружку минералки и залпом выпил, после чего смачно рыгнул, ничуть не смущаясь подчиненного.
        - Видите ли, Семен Васильевич, - тщательно подбирая слова, начал говорить Виктор. - Характер ран и вообще все сопутствующие факторы преступления говорят о том, что перед нами знакомый почерк. Знакомый, хоть и немного подзабытый.
        - Продолжай, - насторожился полковник.
        Виктор посмотрел в окно:
        - Я думаю, что Живодер вернулся.
        Семен Васильевич прямо подскочил на месте.
        - Основания?! - гаркнул он. - На чем основана твоя версия, Боков?
        - Вы не видели то, что осталось от Ставченко, - негромко сказал Виктор, вновь посмотрев на полковника, и от того не ускользнуло, что в глазах опера промелькнула тень превосходства и... пренебрежения, что ли?
        - И что же ты видел? - недоверчиво проговорил Семен Васильевич.
        - У него почти не осталось кожи, ее срезали, - сказал Виктор. - Ставченко оставили только лицо, немного кожи на животе, на ладонях и коленях. Я сначала не понял, а потом дошло - чтобы он ползал на четвереньках. Дело в том, что с подошв тоже было все срезано, сплошное мясо, и идти охотник не мог.
        - Фу, - не удержался полковник и снова потянулся за минералкой.

«Конечно, фу», - подумал про себя Виктор, а вслух продолжил:
        - На территории был обнаружен поводок, на нем следы крови. Скорее всего, Ставченко водили, как собаку, по участку - там везде кровь. На дорожке валялась пустая бутылка с насадкой для опрыскивания. В ней были остатки какой-то жидкости, судя по запаху, уксусная эссенция. Напрашивается вывод, что преступник поливал уксусом освежеванного Ставченко. Потом его завели в пруд и столкнули в воду. Судя по всему, убийца не давал вылезти потерпевшему наружу, но и топить не собирался.
        - Почему ты так решил? - подозрительно спросил Семен Васильевич.
        - Трава на берегу примята. Там же была обнаружена лопата, тоже вся в крови, ею убийца не давал вылезти Ставченко из воды.
        - Но зачем?
        - Пиявки, - коротко бросил Виктор. - Их там тысячи. Они живьем жрали Ставченко, и он до последнего пытался выползти на берег. Этих тварей даже в морге не сразу всех отцепили, они...
        - Все, хватит, едрен-батон, - поморщился Семен Васильевич. - Давай без этих деталей.
        - А собственно, это все. Опрос родственников и знакомых погибшего показал, что очевидных врагов у Ставченко не было, - резюмировал милиционер.
        Семен Васильевич откинулся на кресле.
        - Бред какой-то, - буркнул он, с шумом выпустив из себя воздух. - Что-то еще?
        - Палка отправлена на экспертизу, - сказал Виктор. - На участке также обнаружена обертка от конфеты, она тоже в лаборатории.
        - Немного ты наработал. Фантик с лопатой.
        - Еще бутылка из-под уксуса, - сказал Виктор, думая о чем-то своем.
        - Все равно мало, - упрямо повторил полковник.
        - Мало, - согласился Виктор. - Особенно когда тебя в три часа ночи дергают из постели, когда ты в отпуске.
        Глаза полковника потемнели, и Виктор понял, что перегнул палку.
        - Мне уже из прокуратуры звонили, - недовольно сказал Семен Васильевич. - Все трясутся, им из Москвы указание спустили как можно быстрее раскрыть это дело... Вы жену этого охотника еще раз потрясите.
        - Семен Васильевич, у нее железное алиби. Смерть Ставченко наступила около семи-восьми вечера, а его жена с ребенком прилетели в аэропорт около двенадцати ночи, я лично допрашивал водителя такси, который ее подвозил.
        - Она могла заказать своего муженька, - уперся полковник, не желая сдавать свою позицию.
        - Мотив, Семен Васильевич? - спокойно возразил Виктор. - И потом, способ устранения слишком уж витиеват.
        - Ладно, - вяло сказал полковник, вдруг потеряв интерес к разговору. - Ты, Боков, не обижайся, но отпуск ты в следующий раз отгуляешь. Лады?
        Оперативник вежливо кивнул. Он это понял еще там, на участке Ставченко.
        - И еще, Боков, - помявшись, проговорил Семен Васильевич. - Не надо привлекать особого внимания к этому делу. Понимаешь? Не нужны нам лишние геморрои. А они будут, если пресса...
        - Пресса уже в курсе, Семен Васильевич, - мягко перебил его Виктор. - Так что веселая жизнь только начинается. А я не зря вспомнил про Живодера, товарищ полковник. Это он, я чувствую.
        - Чувствуешь?! Чувствует он, едрен-батон! - взорвался полковник. Он вылез из-за стола и заходил по кабинету, с присвистом дыша и яростно раздувая ноздри. - Детективов начитался, да, Боков?! Захотелось маньяка живого поймать?
        Виктор неподвижно смотрел в одну точку, с терпеливым спокойствием слушая вопли начальника. Он привык к подобным эмоциональным взрывам и относился к ним не серьезней, чем к трескотне сверчка, с другой стороны, прекрасно понимая чувства своего патрона. Иметь на своем участке нераскрытый висяк, да еще совершенный с такой жестокостью, - тут мало кто обрадуется. Плюс перманентное давление со стороны вышестоящих инстанций.
        - Разрешите идти? - спросил он, видя, что его шеф выдохся и замолк.
        Семен Васильевич бессильно махнул рукой, мол, вали отсюда.
        Когда Виктор покинул кабинет, Семен Васильевич почувствовал, что совершенно вымотался, хотя рабочий день только начался.
        Живодер...
        Его прошиб ледяной пот, хотя на улице асфальт плавился от жары. Боков отличный сыщик, настоящая ищейка, и у него не было повода усомниться в словах опера. Просто нервы у полковника не выдержали. И где-то в глубине души он отдавал себе отчет, что Виктор, скорее всего, прав. Бог ты мой, неужели все возвращается?! Если это правда и Живодер вернулся, он должен сделать все, чтобы схватить за мошонку этого больного урода. Иначе в лучшем случае он вылетит с работы, а это для него равносильно смерти.
        Семен Васильевич достал из мини-холодильника початую бутылку водки и налил себе прямо в стакан, из которого еще пять минут назад хлестал минералку.

* * *
        Настроение у Виктора было не лучше, чем у начальника, хотя внешне это никак не выражалось - лицо его было полусонно-бесстрастным, однако мозг его при этом напряженно работал.
        Он не особенно расстроился из-за того, что его отпуск прервался таким вот неожиданным образом, его больше заботила предстоящая работа. В том, что в убийстве Ставченко замешан Живодер, он не сомневался ни секунды. Опасный псих снова выполз из своей норы. Выполз, чтобы утолить свой извращенный голод.
        Впервые о Живодере стало известно три года назад. Ничего похожего до этого у них в Каменске не было. И это было первым потрясением для Бокова, хотя он не первый год служил в уголовном розыске.
        Всего три убийства в течение месяца, но по своей безумной жестокости они шокировали всю страну. Это были даже не убийства, а пытки, которые в конечном счете привели всех троих к мучительной смерти.
        Первым был восемнадцатилетний парень, Тюрин Олег. Его полусваренный труп обнаружили на заброшенной скотобойне, в громадном котле. С балки свисал обрывок ремня, в котле плавали его остатки, что позволило сделать вывод, что несчастного парня периодически окунали в кипяток.
        Второй жертвой была пожилая женщина. На нее случайно наткнулся грибник в лесу, и, как представлялось Виктору, после увиденного он наверняка до конца дней будет спать при включенном свете, вздрагивая от малейшего шороха. Обмякшее тело старухи было распластано на доске, установленной на торец, который поддерживался двумя вкопанными столбами. Верхний край доски был клинообразно заточен. К вздутым от варикоза лодыжкам женщины были привязаны тяжелые камни, тянувшие вниз тело и медленно разрезавшие его надвое.
        Два совершенно разных человека, никак между собой не связанные. Две ужасные смерти, с промежутком в неделю. В прокуратуре не торопились объединять дела, хотя средства массовой информации уже вовсю трубили, что в Алтайском крае завелся последователь Чикатило.
        На третье убийство выезжал сам Виктор. Сигнал поступил от какой-то женщины, мол, кошки в доме соседа уж как-то надрывно воют, и запах какой-то нехороший. Боков знал, о ком идет речь. Борис Долин, бывший гаишник, вышел на пенсию раньше времени (его сшиб на трассе какой-то отморозок и сделал инвалидом). В последнее время Долина часто видели у винного магазина, а его лицо все больше напоминало по цвету свеклу. Своей семьи у Долина не было, зато этот недостаток он компенсировал целой армией кошек.
        Они вошли в дом и чуть не были сбиты с ног пресловутой оравой оголодавших мурок, которые врассыпную кинулись в стороны. Тяжелый запах шел из комнаты, дверь которой была сплошь исцарапана, будто животные изначально рвались не наружу, а именно туда. Милиционеры взломали дверь, и представшая взору Бокова картина намертво впечаталась в его сознание. Наверное, это был первый раз, когда его вырвало на службе. Впрочем, блевали все без исключения, кроме разве что служебной собаки. Впоследствии эксперты пришли к мнению, что с бывшего гаишника на протяжении нескольких дней понемногу отщипывали мясо, которое скармливали голодным животным - одна из кошек была обнаружена дохлой на кухне, в ее глотке застряла часть безымянного пальца. Друзей у Долина не было, собутыльники им не интересовались - бывший милиционер часто пил в одиночку. Кроме того, рот трупа был заклеен липкой лентой, что и позволило маньяку спокойно делать свое дело.
        Поймать ставших людоедами поневоле усатых-полосатых удалось не сразу и не всех. Может, и по сей день в крае бродят мурки, отведавшие человечины.
        Впрочем, кроме этих смертей, в Каменске произошло еще одно загадочное событие. Буквально через месяц после убийств бесследно исчез начальник розыска - Сергей Малышев, один из лучших сыщиков в крае. Собственно, под его началом Виктор и пытался выйти на след маньяка, и Малышев вроде бы даже наткнулся на одну ниточку, как вдруг словно испарился. Злые языки шептались, что неспроста это - может, Малышев и есть тот самый маньяк? Хотя в основном преобладало иное мнение - Малышев сам стал жертвой маньяка, просто его тело до сих пор не нашли. По факту его исчезновения возбудили уголовное дело, которое вскоре было приостановлено и отправлено пылиться в архив. У Малышева остался сын, который учился на юридическом факультете и даже проходил практику у них в отделении. Насколько был осведомлен Виктор, Артур (так звали сына Малышева) довольно близко общался с его младшей сестрой Викой.
        Оперативник зашел в кабинет, достал из сейфа материалы дела и принялся перечитывать протоколы.
        Ни одной зацепки. Как тогда, так и сейчас. Хотя нет, есть фантик от леденца. Правда, конфету мог съесть сам Ставченко. И вообще, обертку могло к нему на участок ветром занести. Мать твою.
        После третьей расправы, когда дело получило широкий общественный резонанс, а из Генеральной прокуратуры и МУРа в их городок летела следственная бригада, Живодер, будто учуяв опасность, уполз в свою нору. А вылез вчера, чтобы содрать живьем кожу с этого Ставченко.
        Боков вспомнил, как им, еще тогда молодым курсантам, читал лекцию по судебной психиатрии седовласый профессор.

«Сложность в раскрытии преступлений, совершенных маньяками, заключается в отсутствии видимых мотивировок и поводов, хотя у каждого из серийных убийц они обязательно имеются...»
        Действительно, что объединяет этих людей, восемнадцатилетнего парня, старуху, бывшего гаишника и охотника? Ничто. Хотя каждый маньяк заморачивался на своем - кто-то сходил с ума по блондинкам, кто-то был болезненно неравнодушен к малолеткам, а здесь - полная каша.
        Тогда они прошерстили весь Каменск вдоль и поперек. Местные уголовные авторитеты клялись и божились, что и слыхом не слыхивали о ком-то, кто способен на такие зверства. Да Боков и сам понимал, что Живодер не из их среды. Но если тогда у него теплилась надежда, что убийства совершал человек заезжий, не из местных, то теперь он не сомневался, что этот монстр обитает здесь, среди жителей города. Вот только кто он?

* * *

«Ты меня хочешь?»
        Эти слова резонировали в моем мозгу, как многоголосое эхо. Хотел ли я ее? Конечно же, да!
        Я хотел ее с того самого момента, как впервые увидел. Хрупкая блондинка с немного утомленным, будто заспанным лицом и заразительным смехом, было в ней что-то шлюховатое, а такие мне всегда нравились. И когда десять минут назад, пока мы были на балконе (отмечалась «днюха» Кости), она, томно опустив голову на плечо, прошептала вышеуказанную фразу, я не сомневался ни секунды. Хочешь меня, дорогуша? Ты получишь то, что хочешь.
        Мы рванули ко мне, благо я жил один. Мама умерла от рака восемь лет назад, сгорела как свеча на ветру буквально в течение месяца. Отец после ее смерти впал в ступор, стал пить, потом вроде оклемался, но потом вдруг самым таинственным образом исчез. Растаял, как сизый дым от сигар, которые мы с таким пафосом недавно курили на балконе. Он был ментом, начальником розыска, и это было у него от бога. После смерти мамы работа стала его второй женой, домом и всем остальным. Но я не виню его. Хотя до сих пор надеюсь, что он жив, несмотря на то, что пропал он как раз после тех ужасных убийств в нашем городе.
        - Ты неплохо водишь машину, - услышал я голос Вики. Прозвучало это не как комплимент, а словно констатация факта.
        - Тебя не будут искать родители? - спросил я. - Время-то уже недетское.
        - Мнение моих родителей меня не интересует, - ответила она, глядя в окно.
        - Ты несправедлива к ним, - счел нужным заметить я.
        - Ага. Единственный, кто меня донимает своей опекой, так это мой горячо любимый братик.
        Это было произнесено с неприкрытым сарказмом, и я сказал:
        - Я слышал, что Виктор хороший человек.
        - Только мозги всегда канифолит, - фыркнула Вика. Она достала из косметички помаду и принялась наводить макияж. - Хорошо, хоть сегодня на дежурстве, а предкам я сказала, что у подруги останусь. Ты, кстати, слышал новость?
        - Какую?
        - Да мужика какого-то убили, охотника.
        - Что-то показывали по телевизору, - сказал я.
        - Витя говорит, с него кожу содрали, - произнесла Вика и зябко повела своим худеньким плечиком. - Он думает, что это тот самый псих, помнишь? Бррр, как представлю...
        - Не понимаю, зачем он тебе сообщает такие подробности, - проговорил я. Мы уже подъехали к моему дому, и я заглушил мотор.
        - Скажу тебе, зачем, - Вика повернула ко мне лицо. В темноте блеснули ее свеженакрашенные губки, соблазнительные, как спелые вишенки. - Теперь я всегда тороплюсь домой после института, понимаешь? А так, если бы не знала, пошла бы с девчонками тусоваться, кафешки там всякие...
        - Ладно, пошли, - сказал я, чувствуя, что тоже начинаю нервничать. Слова Вики насчет убийства мужчины взбудоражили подзабытый страх. Тогда, несколько лет назад, в Каменске орудовал какой-то маньяк, кажется, он убил двоих или троих. Потом исчез мой отец, и все вроде закончилось, а теперь снова...
        - Вы сегодня обсуждали какую-то новую девушку в вашей группе, - сказал я, чтобы переменить тему.
        - Ага. Ее зовут Лера Мякина, - рассеянно ответила Вика, вылезая из автомобиля. Она оступилась, подвернув ногу, поморщилась и сняла босоножки с высоченными шпильками. - Ужасная неряха, к тому же толстуха. Перевелась к нам пару месяцев назад. Из Новосибирска.
        - За месяц до окончания учебы? - недоверчиво спросил я.
        Вика пожала плечами, переминаясь босыми ногами на прохладной траве:
        - Мне-то какая разница? Хоть за день до вручения диплома.
        - Действительно, - пробормотал я. Внезапно она прильнула ко мне, и я впился губами в ее сладкий рот, от него исходил аромат свежей помады и шампанского. Вика жарко задышала, я чувствовал, как напряглись ее соски, двумя твердыми шариками упершись в мою грудь.
        - Хватит трепа, идем наверх, - едва слышно произнесла она, словно невзначай скользнув пальчиками по моей ширинке. Я чувствовал, как по спине побежал ручеек пота. Я хотел ее и боялся одновременно. И прежде чем я собрался что-то сказать, она скрылась в доме.
        Однако все вышло не так, как мы оба рассчитывали, и оставалось только гадать, почему так по-мудозвонски устроен мир. Вика упорхнула в ванную, я смотрел ей вслед, ощущая, как возбуждение медленно уходит, уходит как прилив, неумолимо унося с собой все сладострастные мечты о сексе. Я стоял, слышал звук льющейся воды, я слышал, как Вика что-то беззаботно напевала (наверное, в этот момент она намыливала свою восхитительную грудь), а я стоял в коридоре как круглый идиот, считая удары своего сердца и соображая, что же делать дальше.
        Я был девственником, вот в чем дело. Но в нашей компании никогда и никому я не говорил об этом, я не стал бы этого делать даже под страхом смерти. Просто так сложилось, ну... вы понимаете. Вроде не такой уж я урод и поговорить со мной можно на разные темы, но что касается сексуального опыта, то здесь я был полный ноль. Была одна попытка на пикнике в прошлом году, но она окончилась фиаско - то ли я был слишком пьян, то ли психологически не был готов к близости с женщиной, но все потуги взгромоздившейся на меня девчонки не увенчались успехом. Я даже ширинку не успел расстегнуть, как все возбуждение куда-то испарилось.

«Ничего, со всеми бывает, - философски заметила девушка, застегивая блузку. - В следующий раз получится».
        Но следующего раза не было. Я ее вообще тогда в последний раз видел, больше мы не встречались.
        Я медленно, словно сомнамбула, побрел в комнату, зажег ночник и прямо в одежде повалился на кровать. Подтянул к себе одеяло и натянул его по самый нос, немигающим взглядом уставившись в сторону ванной. Звук воды прекратился, после чего я услышал шлепанье босых ног.
        - Ты уже здесь? - вытирая волосы полотенцем, улыбнулась Вика. На ней ничего не было, тусклый свет от ночника играл матовыми бликами на ее упругой коже, на которой крохотными бриллиантами мерцали капельки воды, но едва ли это помогло мне - желание трахнуться исчезло навсегда и безвозвратно, не оставив даже следа.
        Вика, ничего не замечая, отбросила полотенце и юркнула под одеяло. Вот тут и началось самое интересное.
        - А... почему ты в одежде? - изумленно спросила она.
        - Э-э... - проблеял я невразумительно. - Мне тут пришло в голову, что... как-то это все неестественно. Слишком все быстро. Может, попро...
        - Ты меня не хочешь? - перебила меня Вика, прижавшись ко мне. Ее шаловливая ручка заелозила по моей промежности, нащупывая молнию. Я затаил дыхание, мысленно приказывая себе возбудиться, но все было бесполезно.
        - Судя по всему, нет, - заключила Вика разочарованно. Она повернулась ко мне лицом.
        - Что с тобой, Малышев? Из-за тебя я уехала с тусовки, а ты тут целку строишь?! Сколько же тебе нужно времени, чтобы мы трахнулись? Год?
        - Вика, послушай... - попробовал я урезонить девушку, но ее уже было не остановить.
        - Я недостаточно красива для тебя? Или тебя интересуют парни? - с ехидством спросила она. - Признавайся, Малышев.
        - Ты очень красива, - совершенно искренне сказал я. - Ты очень мне нравишься, Вика. Но...
        - Что «но»? - взорвалась она. - Какого хрена я к тебе приехала? «Анну Каренину» обсуждать? Или кроссворды разгадывать?
        Я молчал, оглушенный потоком обвинений, которые в большинстве своем казались мне абсолютно несправедливыми и даже обидными. В конце концов, наши далекие предки-мужчины вообще тратили на ухаживания за дамами своего сердца по году и больше, и все только ради того, чтобы иметь честь поцеловать край платья возлюбленной. А тут...
        Вика между тем продолжала сыпать версии о причинах моей мужской несостоятельности.
        - Кажется, я поняла. Ты импотент, так, Малышев?
        И тут я почувствовал, как внутри меня медленно закипает ярость. Я - импотент?
        - Повтори, - тихо проговорил я, откидывая одеяло.
        Что-то в моем голосе заставило Вику сжаться. Она неуверенно посмотрела на меня:
        - Ладно, не психуй. Просто пойми и меня, Артур, я...
        - Повтори, - процедил я, в упор глядя на девушку. В ее распахнутых глазах мелькнул страх.
        - Перестань, ты меня пугаешь, Артур. Я не хотела тебя обидеть, - заискивающе проговорила она, кутаясь в одеяло. Я отстранился назад, вытирая ладонью пот со лба. Ненависть исчезла так же быстро, как и появилась, и я даже недоумевал, что меня заставило так разозлиться на Вику, ведь, в сущности, она по-своему тоже права.
        - Я не импотент, - сказал я глухо, стараясь не встречаться с ней глазами, и Вика торопливо произнесла:
        - Конечно, я ведь пошутила. А ты просто переволновался. Это не только с тобой бывает.

«Уже в который раз», - с тоской подумал я.
        - Я могу отвезти тебя домой, - предложил я без особого энтузиазма.
        - Ну уж нет, - наотрез отказалась Вика, в ее голосе снова заискрились те самые капризные нотки, которые в свое время меня так заводили. - Я буду спать у тебя. Может, посреди ночи ты проснешься и поймешь, от чего отказываешься, - кокетливо сказала она и зевнула.
        Я молча лег рядом и уставился в потолок.
        - Ты не будешь раздеваться? - сонно поинтересовалась Вика.
        - Не хочу тебя смущать, к тому же я не Арнольд Шварценеггер, - откликнулся я.
        - Дурак ты, Малышев, - беззлобно сказала Вика и, повернувшись на другой бок, вскоре засопела.
        Я лежал, пытаясь выкинуть из головы недавний конфуз, и незаметно уснул. В эту ночь мне приснился стеклянный шар. Он снова мне приснился. Ослепительно-желтый, как капля свежей смолы, он источал умиротворяющее тепло, нежно искрясь в лунном свете. Потом внутри шара стали проскальзывать багровые всполохи, как зигзаги молний, там что-то хлюпнуло, и стенки окрасились красным...

* * *
        Я боялся, что утром Вика снова захочет предпринять попытку соблазнить меня своими прелестями (я где-то слышал, что очень многие женщины без ума от утреннего секса), так как окончательно понял, что вообще зря потащил ее к себе, но она ничего такого делать не стала, а лишь попросила меня приготовить кофе.
        - Малышев, прости меня за откровенность, а на какие шиши ты живешь? - спросила она, сидя на стуле и болтая ногой. - Ты студент, нигде пока не работаешь, родителей у тебя нет... Ой, извини. - Она виновато взглянула на меня.
        - Ничего, все нормально, - сказал я. - У матери осталась однушка в Вяземском районе, я сдаю ее. Да еще у отца остались кое-какие сбережения, так и живу. - Я улыбнулся, но улыбка, судя по всему, вышла кривой, потому что Вика оставила ее без ответа. По моему напряженному лицу она быстро поняла, что пора сменить тему.
        - Забыла тебе сказать, Артур. Помнишь, мы хотели выпускной в «Альфе» отметить?
        Я кивнул. «Альфа» считалась самым лучшим рестораном у нас в городе, а самое главное, в ней действовали значительные скидки для студентов.
        - Так вот, прикинь, Костя предложил плюнуть на эту «Альфу» и махнуть в «Долину Гномов», знаешь?
        - Еще бы, - отозвался я, вяло ковыряясь вилкой в яичнице. - Романтика, озеро, вокруг горы, свежий воздух и все такое.
        - Что-то я не вижу энтузиазма в твоих глазах.
        - Все нормально, - сказал я. - Только надо быстрее решать, а то времени всего ничего осталось, - сказал я, отодвигая почти нетронутую тарелку в сторону. Аппетита что-то не было.
        Вика допила кофе, сладко потянулась, как кошка на солнце, и сказала, что готова к выходу. Она ничем не показала, что помнит о вчерашнем вечере, и меня это полностью устраивало.
        Я довез ее домой, а сам поехал к церкви. Я каждое воскресенье ездил к церкви и ставил свечи. Две - за родителей - за упокой матери и за здравие отцу (я до сих пор не верил, что его нет в живых). Я также ставил еще одну свечку. За одного несчастного человека. Но я никому не говорил об этом, это была моя маленькая тайна (как и моя девственность), и когда я зажигал ее, перед моими глазами всегда появлялся желтый шар.
        Выходя из храма, я поймал взгляд местного юродивого - сумасшедшего Темы. Настоящего его имени, как и возраста, никто не знал. Его чрезвычайно худое лицо вечно в грязных разводах, одет в какие-то лохмотья, на ногах рваные сандалии, но чаще всего вообще босиком. Поговаривали, что он мог предсказать будущее, но я слабо верил в это. Шарлатанов и так везде хватает. Но мне не очень нравился его тяжелый, немигающий взгляд, когда мы изредка сталкивались на ступеньках. Вот и сейчас Тема посмотрел на меня так, словно знал о какой-то моей сокровенной тайне, такой тайне, о которой даже я имел смутное представление. И если я иногда давал нищим старухам какую-то мелочь, ему я не подавал никогда. Хотя, как мне показалось, он возле церкви ошивался-то вовсе не для того, чтобы клянчить милостыню, а просто так.

* * *
        На обратном пути я чуть не сшиб человека. Перекресток был нерегулируемым, и я увидел, как какая-то девушка в розовом платье в нерешительности топчется у
«зебры». Видя, что она ждет, пока я проеду, я начал движение, и вдруг в самый последний момент девушка неожиданно ринулась вперед, прямо под колеса. Я затормозил, но все же задел ее бампером. Она упала, вскрикнув, а я, белый как полотно, выскочил из машины.
        - Простите бога ради, - запричитал я, помогая ей подняться.
        - Ничего, я сама виновата, - сказала она, отряхиваясь.
        - Вы не ушиблись?
        - Нет, только локоть оцарапала, - ответила девушка. Она старалась выглядеть спокойной, но в ее глазах был испуг. Кстати, они были красивыми, эти глаза. Огромные, темно-зеленые, как два влажных изумруда, они словно обволакивали тебя целиком, магнитом притягивали к себе.
        - Может, вас подбросить до дома? - предложил я. Остановившиеся сзади моей «Нивы» автомобили нетерпеливо сигналили.
        - Поехали, - сказала девушка. - Мы загораживаем проезд.
        - Артур, - представился я, когда мы оказались в салоне.
        - Валерия. Можно Лера, на «ты» то есть, - сказала девушка, чуть улыбнувшись. У нее был приятный низкий голос, голос чувственной и уверенной в себе женщины.
        - Куда тебя отвезти?
        - А у тебя есть время? Это далековато, за городом.
        - Ну-у... Даже если бы у меня не было времени, я бы все равно отвез тебя хоть на край света, - сказал я с серьезным видом, и мы рассмеялись.
        - Тогда поезжай на объездную трассу и там до Елоховского шоссе. Потом я покажу.
        - Без вопросов, - сказал я, про себя подумав, что на Елоховском шоссе почти нет жилого сектора - так, пара заброшенных дач и все. Неужели она там живет? Но спросить об этом напрямую я постеснялся.
        Как она сказала, Валерия? Я смотрел на девушку во все глаза, с трудом соображая, что я обязан следить за дорогой, а не пялиться на ее красивые коленки, но ничего не мог с собой поделать. На ней было нежно-розовое платье, подчеркивающее стройные линии тела, и от ее потрясающей фигуры возбудился бы даже старый евнух. Неожиданно я подумал, что Вика, которую до последнего момента я считал красивейшей девушкой Каменска, по сравнению с Лерой выглядела блеклой куклой, которая завалилась за холодильник.
        - Ты где-то учишься? - спросил я.
        - Ага. В мединституте.
        Я вздрогнул. Кажется, Вика говорила, что к ним недавно перевелась какая-то Лера из Новосибирска. Кажется, фамилия ее была...
        - Твоя фамилия случайно не Мякина? - нерешительно спросил я, и она удивленно всплеснула ухоженными руками:
        - Мы что, где-то виделись?
        Я с трудом выдержал взгляд девушки - смотреть в ее глаза было равносильно тому, чтобы окунуться в бездонный колодец.
        - Ты учишься вместе с Костей Ильчевым? Женей Романенко?
        - Ты их знаешь?
        - Да, это наша компания, - не без гордости сказал я. - Правда, я учусь на юрфаке, езжу в Северный, это в сорока километрах от Каменска, там филиал от института. Но я вырос в Каменске, и все мое детство прошло здесь.
        Я запнулся.
        - Мы... нигде не могли раньше встретиться?
        Лера улыбнулась и задумчиво посмотрела в зеркало, встретившись со мной взглядом:
        - Может быть. Мир не так уж велик, как нам кажется. Люди постоянно пересекаются друг с другом, просто не у всех хорошая память. Мне тоже показалось, что я где-то тебя видела... Ты был в Новосибирске?
        Я помотал головой.
        - В Карелии? Кишиневе?
        - Нет, - выдавил я растерянную улыбку.
        - Сейчас поверни вот сюда, - сказала Лера, и я закрутил руль, сворачивая на какую-то грунтовку.
        Некоторое время мы молчали, и, как ни странно, это молчание было успокаивающим, и я украдкой любовался ею.
        - Слушай, раз ты из их группы, значит, мы выпускной вместе отмечать будем! - вдруг осенило меня.
        - Ну, не знаю, - с сомнением протянула Лера. - Я только с Костей немного знакома, остальных ребят почти не знаю.
        - Ерунда, - торопливо сказал я, в душе ликуя, что сам бог послал мне этого ангела. - До выпускного еще две недели, времени навалом.
        Мы ехали и болтали, а дорога, по которой мы катили, становилась все безлюдней и пустынней. Скоро нас по обе стороны окружал сплошной лес.
        - Ты здесь живешь? - спросил я.
        - Да, мы с подругами снимаем дачу, - сказала Лера. - Ты не думай, у меня есть машина, тоже, кстати, «Нива», она сейчас в сервисе, коробка передач барахлит. Кстати, скоро будет моя тропинка, сбавь скорость.

«Попросить номер телефона или нет?» - мелькнула у меня мысль.
        - Тормози, Артур, - сказала Лера, и я послушно остановился. После внутренней борьбы я так и не решился взять у нее телефон.
        - Спасибо, - сказала Лера и тепло улыбнулась.
        - Не за что. Ты уж извини, - неуклюже сказал я, вспомнив про обстоятельства нашего знакомства.
        - Пустяки, - рассмеялась Лера и зашагала по тропинке. Я проводил ее взглядом и, вздохнув, повернул обратно.
        Всю дорогу до дома мои мысли были заняты только этой девушкой.

* * *
        Вечером по новостям показали место, где нашли мертвого охотника. Я хотел переключить канал, но какая-то сила остановила мою руку с пультом. Я смотрел в экран, слышал сбивчиво-возбужденный голос диктора, вещавший о диких подробностях разыгравшейся драмы, а видел перед собой своего отца. Я прекрасно помнил его образ, каждую его морщинку, родинку, рано поседевшие виски, его проницательные, глубокие глаза. Он иногда бывал строг со мной, но, по сути, ближе его у меня никого не было. Так сложилось, что у меня вообще не было друзей, за исключением разве что Кирилла, которого я знал с детства.
        Так что отец был мне не только родителем, но и лучшим другом. И сейчас я вдруг отчетливо понял, что его исчезновение действительно может быть связано с этим маньяком. Боже, но так не хотелось верить в его смерть!

«Администрация края склоняется к тому, чтобы ввести на территории Каменска комендантский час...» - бубнил диктор, и я неожиданно почувствовал тошноту. Ну его на хрен, не могу на это смотреть. Я выключил телевизор, с тоской ловя себя на мысли, что для своих двадцати двух лет я имею уж слишком чувствительный характер, прямо кисейная барышня. Даже когда мы с Викой и ребятами из ее группы пошли смотреть какой-то ужастик, что-то вроде «Техасской резни бензопилой», я выдержал в зале ровно двадцать минут, после чего ушел, поняв, что смотреть эти кровавые мерзости выше моих сил.
        Звонок в дверь раздался так неожиданно, что я вздрогнул.
        - Кто? - с замиранием сердца спросил я, чувствуя, как предательски трясутся руки. Память услужливо подкинула мне недавно увиденный репортаж про изувеченного охотника, и сердце мое заколотилось.
        - Арч, открой, это Кирилл! - прозвучало за дверью, и я облегченно вздохнул.
        - Что-то случилось? - задал я вопрос, впуская друга внутрь. Кирилл ввалился в комнату, неся с собой шлейф перегара. Я поморщился.
        - Я... хочу поговорить с тобой, - икнув, сообщил он, доставая из-за пазухи бутылку водки. Он поднял на меня осоловелые глаза:
        - У тебя закуска найдется?
        - Найдется, а что все-таки случилось? - переспросил я, не трогаясь с места. - Не стремно тебе в такое время ходить? Телевизор смотришь?
        - Фуфло все это, - выдохнул Кирилл, распечатывая бутылку. - Не верю я в этих чикатил.
        У него что-то не получалось, и он, выругавшись, стал сдирать пробку зубами.
        - Подожди, я принесу что-нибудь, - сказал я.
        Через пять минут мы сидели на кухне за столом, на котором я собрал нехитрую закуску для Кирилла. Тот был мрачен, под глазами залегли глубокие тени, накидывая ему лишнюю пятерку лет. Он все порывался налить и мне, но я отказался, и он накачивался в гордом одиночестве.
        - Ты ведь помнишь Аньку, а? - прожигая меня пьяным взглядом, спросил он. - Ты же вроде с ней в одном саду был?
        - Ну, вроде того, - осторожно ответил я, начиная понимать, зачем он пришел. Несколько лет назад они встречались, но потом Анна, эффектная брюнетка со сногсшибательной фигуркой, выскочила замуж за какого-то бизнесмена и навсегда исчезла из нашей компании. Несколько лет назад она заняла первое место среди красавиц края, и теперь ее видели только в окне навороченной иномарки, откуда она могла помахать рукой в знак приветствия. Кирилл же не желал с этим мириться, хотя и ослу было ясно, что они не пара и назад пути нет, но бедняга изо всех сил пытался склеить разбитую вазу и вернуть себе расположение девушки. Анна родила девочку, у нее была совершенно другая жизнь, а упрямый Кирилл продолжал обрывать ей телефоны, караулить во дворах, пока у мужа Анны не лопнуло терпение и нанятые им мордовороты не накостыляли по шее новоиспеченному Ромео.
        - Представляешь, у нее вчера день рождения был. Я звонил, звонил, а она, стерва,
«симку» поменяла, - злился Кирилл, наполняя стакан. - А я, дурак, на подарок два месяца копил.
        Я молча смотрел на друга детства. В таком виде он был и жалок, и противен одновременно. Неужели он ничего не понимает?
        - Так вот, Арч, я тут подумал... может, как-нибудь скажешь ей при встрече, что я хочу с ней поговорить? А? В последний раз!
        Я вздохнул. Этих «последних» разов, насколько я знал, было как минимум тридцать, и каждый из них имел одинаковый финал - истерику и взаимные оскорбления. Тем более кто меня подпустит к Анне, при ее нынешнем-то статусе?
        - Если увижу, скажу, - пообещал я, хотя в душе вряд ли верил в то, что говорил, - мне просто до смерти надоел пьяный Кирилл, и я подумывал, как бы его выпроводить домой. Но он, похоже, и не думал никуда уходить, а только и делал, что подливал себе, постепенно упиваясь до полного аута.
        - Мне кто-то... кто-то сказал... ик!.. что этот хмырь бьет ее! Понимаешь? Бьет ее и ребенка, - как страшную тайну поведал мне Кирилл. Я вежливо промолчал, надеясь, что отсутствие комментариев на высказывания моего друга умерит его пыл и он успокоится. Но все выходило наоборот, он распалял себя, как костер, в который все время подбрасывают новые поленья. - Я хочу поехать к ней. Ты дашь мне денег на такси? - Кирилл вперил в меня свои стеклянные глаза.
        - Послушай...
        - Тебе жаль денег? - недобро прищурился Кирилл.
        - Не жаль. Но и ехать тебе сейчас нельзя, - отрезал я. - Ты все только испортишь. Ее муж из тебя котлету сделает.
        - Тогда я сейчас выйду, поймаю тачку и приставлю к горлу водилы вот это, - неожиданно в руке Кирилла появился нож с тускло блеснувшим лезвием. - И с мужем найду общий язык.
        Я опешил.
        - Кир, ты в своем уме? - заговорил я. - В тюрьму захотел?
        - А мне по херу тюрьма, когда Аньки со мной нет, - рявкнул Кирилл и с неохотой убрал нож. - Арч, ты не обижайся... просто нервный я стал немного.
        - Да я уж вижу, - протянул я, слегка ошалев от выходки друга.
        - Ладно. Давай так, я поеду к себе домой, а про этот разговор мы забыли. О-кей? - спросил Кирилл и пытливо посмотрел на меня. - А ты мне даешь бабла доехать до дома.
        - Хорошо, - подумав, сказал я. - Только ты оставляешь нож у меня. Позже я тебе его верну.
        Кирилл пожал плечами, и от меня не ускользнуло, как на его лице мелькнула странная тень.
        Я забрал у него нож и, зайдя в гостиную, положил его в глубокую вазу на серванте. Потом достал конверт со своим «НЗ», отсчитал сумму, которой должно было хватить этому пьянице добраться домой, и вышел в коридор. Кирилл, ворча и пошатываясь, пытался зашнуровать ботинки.
        - А мобила моя где? - вдруг встрепенулся он, хлопая себя по карманам. - Арч, посмотри на кухне.
        Я сходил на кухню и протянул Кириллу телефон.
        - Ну пока, брателла, - хитро прищурившись, сказал он и хлопнул дверью.
        Я прошел в комнату. Нет, до чего же идиот! Собрался ехать в таком состоянии выяснять отношения. Разобрав постель, я уже хотел укладываться, как вдруг мне в голову пришла мысль перепрятать нож. Нечего ему в вазе лежать.
        Я пошарил руками в вазе, чувствуя, как внутри, откуда-то из самой глубины медленно поднимается холодная паника. Ножа не было. Я выглянул в окно, в надежде, что Кирилл не успел уйти далеко. Темень хоть глаза выколи.
        - Кирилл! - позвал я, но ответом мне была тишина.
        В каком-то трансе я вернулся в комнату. Господи, неужели этот болван стырил нож, пока я ходил на кухню за мобильником? Я прошел в прихожую и обвел взглядом коридор. Мой взор тут же уперся в громадное зеркало на стене, которое, как я помнил до сих пор, вешали мы с отцом. И если в него смотреть, то было прекрасно видно, что происходит в гостиной. Я набрал номер Кирилла, но в ответ женский голос безучастно сообщил, что абонент находится вне зоны доступа.
        Я лег на кровать, стараясь отогнать дурные мысли. Может, он действительно поехал домой?

* * *
        Все эти дни Виктор крутился как белка в колесе, и родные определяли его появление дома только по исчезающим продуктам в холодильнике. Он мчался на работу, когда еще только просыпалось солнце и все спали, а возвращался далеко за полночь, когда тоже все лежали в постелях.
        Однажды его отец, ветеран Афгана, которого мучила бессонница, застал сына за тем, как тот, обжигаясь, пил чай, торопливо проглатывая бутерброды. Арсений Иванович сел на стул, отодвинув в сторону протез, - ногу оторвало в восемьдесят четвертом, во время засады недалеко от Кандагара. Он молча смотрел на сына, пряча в душе любовь и нежность к нему. Он уважал Виктора за преданность работе, но ему было больно видеть, как тот изнашивал себя сутками напролет.
        - Сегодня опять поздно придешь? - осмелился спросить Арсений Иванович. Виктор пожал плечами.
        - Это не от меня зависит. Пока какая-то мразь будет потрошить людей, спокойно спать я не буду.
        Арсений Иванович хмуро молчал, чувствуя, как начинает покалывать нога.
        - Тебе уже говорила Вика? Они хотят на выпускной вечер ехать в «Долину Гномов», - сказал он после паузы.
        - Нет, не говорила, - насторожился Виктор. Он надел кобуру, поправил ремень и добавил:
        - Нечего там им делать. Какая-то долина черт-те где, да еще в такое время... Я с ней поговорю.
        - Поговори, - согласно кивнул Арсений Иванович. - Я слышал, она с каким-то парнем встречалась?
        - «С каким-то», - фыркнул Виктор, убирая кружку и блюдце в раковину. - Совсем от жизни отстал, батя. Это Артур, сын нашего Малышева, помнишь, который пропал?
        - Гм... ну да, - не совсем уверенно произнес Арсений Иванович, медленно массируя ногу с протезом.
        - Нормальный пацан, юрфак заканчивает, может, к нам работать пойдет, - продолжал Виктор. Он кинул в рот жевательную резинку, мимоходом обнял отца, тот только успел сказать:
        - Витя, аккуратнее!
        Улыбнувшись, Виктор вышел за дверь.
        Он сел в свою старенькую «девятку», которая завелась лишь с четвертого раза, после чего рванул в Управление.
        Он ехал и анализировал проделанную работу по убийству Ставченко. И был вынужден сделать вывод, что ни на йоту не приблизился к загадочному убийце. Он и еще несколько оперативников рыскали день и ночь, проверяя алиби тех или иных подозрительных лиц, но пока ни одной зацепки.
        Как он и предполагал, ни на палке, ни на бутылке из-под уксуса отпечатков пальцев не обнаружили. При вскрытии тела Ставченко в его желудке нашли крохотный кусочек фруктового леденца, именно от него и была найдена обертка на участке погибшего. Но это ровным счетом ничего не доказывало. Что-то подсказывало сыщику, что он выбрал не совсем то направление, которое могло бы привести его к разгадке преступления, и он ломал голову, пытаясь понять, что же он упустил из виду, какую важную ниточку не заметил. Грела, если было можно так выразиться, только одна мысль - маньяк трепетно относился к орудиям своих зверств, не оставляя их на месте преступления, и Виктор был уверен, что рано или поздно какая-нибудь вещичка обязательно всплывет.
        Он вошел в кабинет, мысленно составляя план действий на сегодняшний день, когда к нему заглянул дежурный и протянул какой-то листок:
        - Боков, Васильич сказал, чтобы я тебе это отдал.
        Виктор молча забрал документ и пробежался глазами по написанному. Шифрограмма из колонии строгого режима. Так-так... «20 июня 2009 г., примерно в 18.00 из ИТК по Алтайскому краю совершили побег осужденные Багров И.М., Яшкин Д.С. и Лепетов С.А. Нанесли телесные повреждения мл. сержанту вн. войск Сергееву В.С., забрали у него ключи, после чего покинули пределы ИТК. В ходе оперативно-разыскных мероприятий Багров и Яшкин были задержаны, местонахождение Лепетова до сих пор не установлено. .»
        Как только Виктор закончил читать, зазвонил внутренний телефон.
        - Читал ориентировку про побег из зоны, Боков? - ворвался в трубку голос полковника.
        - Так точно, Семен Васильевич.
        - Вот, значит, и думай, откуда ноги могут расти. А ты все - Живодер, Живодер...
        У начальника был такой радостный голос, словно маньяк уже пойман и в настоящий момент его в автозаке везут к ним в Управление.
        - Семен Васильевич, убийство Ставченко произошло около восьми вечера. Если даже этот Лепетов проделал из зоны пятидесятикилометровое расстояние за два часа, сомневаюсь, что это он разделался с охот...
        - Ищите зэка, едрен-батон! - проревел Семен Васильевич. - И пока не поймаете, на глаза мне не попадайся! Шерлок Холмс, понимаешь!
        С ледяной улыбкой Боков положил трубку. В кабинет снова заглянул дежурный.
        - Боков, ты уж прости, но придется тебе принять заявление. Фомин отъехал, у него мать заболела, а он сегодня должен быть на приеме. Кроме тебя больше некому.
        - Ладно, пусть заходят, - вздохнул Виктор. - Что там?
        - Да вроде жена у какого-то нувориша пропала. Я хотел его отшить, мало ли где его краля шастает, а он ни в какую. Ты уж там сам посмотри, что к чему.
        - Хорошо.
        Через минуту в кабинет Бокова ввалился насмерть перепуганный мужчина лет тридцати пяти в дорогом костюме. От него шел запах изысканного парфюма.
        - Что у вас? - спросил Виктор, доставая бланк протокола.
        - Помогите... жена, Анечка... пропала вместе с дочкой, - прохрипел мужчина, вытирая взмокший от пота лоб.

* * *
        Сегодня у нас была консультация перед выпускным экзаменом. Ничего интересного, предстояло сдавать гражданское право, а я знал его как свои пять пальцев, поэтому откровенно скучал, вполуха слушая нелепые вопросы однокурсников. Неожиданно я поймал себя на мысли, что мне вообще начинает надоедать этот городок. Что я буду тут делать после института? Идти работать ментом, как мой отец? Зачем? Чтобы в один прекрасный день исчезнуть без следа?
        Может, махнуть в Москву? Попробовать свои силы в аспирантуре, я как раз уверенно шел на красный диплом.
        Консультация закончилась, и я включил телефон. На него моментально пришло два СМС-сообщения, от Вики. Ого! «Идем купаться, будут все», «Перезвони!», что я и сделал.
        Голос Вики ворвался в трубку, как свежий бриз:
        - Малышев, ты где там застрял?! Мы на речке, как всегда, Женька мяса взял, сейчас шашлык забацаем!
        - Иду, - торопливо сказал я. Отключив телефон, я подумал о том, что на мне нет плавок, да и воды я, откровенно говоря, побаиваюсь. А и ладно.
        Ребята собрались на берегу Рады, узкой, но чрезвычайно глубокой и стремительной речушки. Там, где мы обычно собирались, росла высоченная сосна с тарзанкой, которую собственноручно привязывал Кирилл. На берегу сидели Вика, Костя, Женя и Марина со своей неизменной подружкой Катей (они всюду таскались вместе, и я всерьез подумывал, что они лесбиянки).
        - А где твой Кирилл? - сказал Костя, раскладывая небольшой костерок. - Вы же вроде как хрен и уксус, все время вдвоем.
        - Хм... я ему не нянька, - промямлил я, решив снова позвонить Кириллу. Абонент снова недоступен. Интересно, где он шляется?
        - Так что насчет выпускного? - спросил Женя, широкоплечий крепыш.
        - Вроде обо всем договорились, - сказала Катя. - Я уже своим старикам сказала, они не против, и денежку спонсируют.
        - А у меня проблемы, - вдруг мрачно сказала Вика. - Братец, как узнал про «Долину Гномов», словно взбесился. А тут еще это убийство...
        - Да уж, - проговорил Костя, раздувая костер. - Прямо на улицу не высовывайся теперь. Наверняка какой-нибудь озабоченный шизик, у которого в детстве были проблемы. Ладно, не грузись, Викуль, уломаем твоего братика.
        - Я составила список покупок, - подала голос Марина. - Нужно выбрать день и проехаться по магазинам.
        - Ладно, это не проблема, - сказал Женя. - Пошли купаться? - предложил он.
        - Ну а ты что? - насмешливо спросила Вика, поднимаясь на ноги. Она стряхнула с плоского живота травинку. - Или плавать ты тоже... того? Не можешь?
        Ненависть вспыхнула внутри меня внезапно, и я даже опешил от такой резкой перемены настроения. Я исподлобья глядел на Вику, на ее ехидно ухмыляющуюся мордашку, и у меня почему-то возникло страстное желание схватить эту девку за волосы и окунуть в воду, держа до тех пор, пока ее легкие не наполнятся водой.
        Вика перестала улыбаться и стала торопливо спускаться к воде.
        - Ты чего, Арч? - спросил Костя. - Так и будешь пнем сидеть? Пошли окунемся, у нас и пивко там охлаждается.
        - Я... за рулем, - невнятно проговорил я, провожая взглядом Вику. Женя проследил за моим взглядом и усмехнулся:
        - Что, хороша телка? Я тоже оценил ее буфера. Кстати, она, насколько я знаю, девчонка свободного нрава. Так что смотри...
        - Перестань, - с трудом выдавил я из себя.
        Женя ухмыльнулся:
        - Перестань? А что ты сделаешь, Арч? Если я захочу ее взнуздать? Громко перднешь в знак протеста?
        - Женёк, оставь его, - сказал Костя, подкидывая дрова. Он с плохо скрытой жалостью посмотрел на меня и произнес:
        - Пошли окунемся. А ты, Артурчик, стереги шмотки.
        Я вздохнул.
        - Пора бы тебе мужиком стать, Арч, - наставительно сказал Костя, скидывая туфли. - А ты над каждой дохлой мухой сопли размазываешь. Нравится тебе телка - действуй, а не дрочи. Понял?
        Я отвернулся, скрипнув зубами. Ну чего они все ко мне прицепились?
        Костя уже начал спускаться, как у меня внезапно вырвалось:
        - Подожди!
        Костя удивленно смотрел на меня.
        - Лера Мякина, новенькая, она ведь из вашей группы? - спросил я.
        - Ну да. Только она почти не появляется в институте, - сказал он. - А что?
        - Да так, - замялся я. - Мы... познакомились случайно.
        - О, поздравляю, - иронично сказал Костя. - И что? Какие планы?
        - Она поедет с нами на выпускной?
        - Не знаю, - ответил он. - Она тебе что, понравилась?
        Краснея, я пролепетал:
        - Она красивая.
        Костя округлил глаза, и его губы произвели звук, какие обычно слышны в туалетах.

«Ну и вкус у тебя, Малышев», - прочитал я по его глазам, и мне захотелось убить Костю.
        - Может, оно и к лучшему, - вдруг сказал он. - Женька глаз на Вику положил, и она не против, так что ты не слишком на них в обиде будешь?
        - Нне-ет, - промычал я. М-да, Вика даром времени не теряет.
        - Ну что ж, тогда удачи с Лерой, - сказал Костя и кинулся к речке.
        Они купались, прыгали в воду с тарзанки, хохотали, брызгались водой, ныряли, кувыркались, а я сидел на склоне, ожесточенно жевал травинку за травинкой и отчаянно потел - рубашку я так и не снял. И почему Лера не пошла вместе с ними?
        Вскоре Вика вышла из воды, отжимая свои светлые волосы.
        - Малышев, ты что, вообще никогда не раздеваешься? Или как в том мультике про Незнайку? Типа, утром все равно одеваться, зачем тогда вообще с себя снимать одежду?
        - Я плохо реагирую на солнце, - сквозь зубы ответил я. - У меня... кожа слишком чувствительная.
        Вика рассмеялась и присела на корточки. Женя передал ей бутылку пива, и она сделала глоток. Как бы между прочим, Женя приобнял ее за мокрое плечо, и Вика фальшиво ойкнула, но руку не убрала.

«Шлюха», - промелькнуло у меня.
        Женя стал что-то нашептывать ей на ухо, и она покатилась со смеху. После чего они встали и направились в заросли. И эта Вика, эта похотливая сучка, которая еще пару дней назад лезла ко мне в штаны, даже не обернулась, хотя прекрасно видела, что я понял, чем они собрались заниматься там, в кустах.
        Пока остальные ребята резвились в речке, я занялся шашлыком.
        - Ммм, какие запахи! Эй, у нас уже слюнки текут! - крикнул Женя. Он появился из зарослей, ведя за руку Вику. На ее утомленно-расслабленном лице блуждала умиротворенная улыбка.
        - Во, молодцы, шашлык сварганили, - произнес Женя, выбирая шампур покрупнее. Я с неприязнью смотрел на него. Внезапно зазвонил мобильный Вики, и, поговорив несколько секунд, она с удивленным видом протянула трубку мне:
        - Это Витя. Хочет с тобой поговорить.
        - Але? - осторожно спросил я, гадая про себя, зачем я мог понадобиться брату Вики.
        - Артур, здравствуй, это Боков Виктор. Ты знаком с Кириллом Левиным?
        - Ну да, - протянул я, чувствуя, что сейчас услышу что-то не очень хорошее.
        - Когда ты видел его в последний раз?
        Перед глазами пронесся сумасшедший калейдоскоп - пьяный Кирилл, треп насчет несчастной любви к Ане, нож... Боже, как я мог забыть?!
        - Вчера. Он был у меня дома, - медленно, чуть ли не по слогам проговорил я.
        Через час я сидел в отделении милиции возле кабинета Виктора. Пальцы беспорядочно перебирали ключи зажигания, они несколько раз падали, так как стали скользкими от пота, и я, чертыхаясь, подбирал их, ожидая, когда же меня вызовут. Что все-таки натворил Кирилл?!
        Наконец дверь кабинета распахнулась, и в коридор вылетел бледный как смерть мужчина с взъерошенными волосами. Ничего не видя перед собой, он бросился к лестнице, доставая на ходу мобильный. Что-то в его лице мне показалось знакомым, и, лишь когда я вошел в кабинет, до меня дошло, что это муж Анны. Той самой, за которой волочился Кирилл.
        - Зд...здравствуйте, - пискнул я, переминаясь в дверях. Виктор устало улыбнулся и широким жестом пригласил меня сесть за стол, который был доверху завален бумагами.
        - Виктор... э-э... извините, забыл ваше отчество.
        - Перестань, Артур, - отмахнулся оперативник, разбирая стол. - Как-никак я твоего отца знал.
        Какая-то стопка документов, не удержавшись, полетела вниз, и Виктор выругался.
        - Ты знаешь Анну Хотину?
        - Хотину? - переспросил я.
        - Я хотел сказать Шелестову, Хотина - это ее фамилия по мужу, - поправился Виктор. Он собрал бумаги с пола и кое-как уложил их на стул.
        - Да, мы с ней ходили в один детский сад. Но с тех пор, как она вышла замуж, мы с ней давно не общались. Так, иногда виделись в городе.
        - Когда ты в последний раз ее видел? - спросил Виктор.
        Я напряг память.
        - Ну... может, месяц назад, полтора, - нерешительно сказал я.
        - Понятно, - вздохнул Виктор и стал вертеть в руках карандаш. - Вы ведь с Левиным Кириллом друзья, так?
        - Да.
        - Ты знал, что он пытался ухаживать за Хотиной даже после ее замужества?
        Помедлив, я кивнул. Какой смысл было отрицать, это и так все знали.
        - Расскажи как можно подробней о вашей последней встрече, - попросил Виктор, не переставая вертеть в руках карандаш. И я рассказал. Но когда зашла речь о ноже, я запнулся. Что-то подсказывало мне, что нельзя вот так с потрохами возводить поклеп на друга, ведь пока еще ничего не известно. С другой же стороны, я, без пяти минут дипломированный юрист, доподлинно знал, что утаивание этих сведений для меня может окончиться серьезными проблемами.
        - И что было дальше? - поторопил меня Виктор.
        Помявшись, я все же принял решение быть откровенным до конца и рассказал про нож, про то, как я его спрятал, а потом, пока ходил за телефоном Кирилла, он каким-то таинственным образом исчез. Лицо Виктора после моих слов окаменело.
        - Его с того вечера не было дома, - сказал он. - Как раз тогда, когда пропала Хотина. Между прочим, исчезла также ее пятилетняя дочь. Муж Хотиной утверждает, что Левин неоднократно подкарауливал Анну, угрожал.
        Я разбито молчал. Что я мог сказать? Кирилл был очень вспыльчив и не всегда контролировал себя, особенно когда был на взводе, а на взводе он находился последние три месяца, это как пить дать.
        - Ладно. Иди домой, Артур. И получше запри дверь. Что-то нехорошее творится у нас в городе, вот что я тебе скажу, - произнес Виктор.
        Я уже хотел встать, как он сказал:
        - Да, Артур. У нас на днях в отделе было совещание. В общем, мы решили оказать тебе небольшую помощь, ну, ты понимаешь. Твой отец...
        Договорить я ему не дал.
        - Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, - едва не срываясь на крик, перебил я его. - И поминки по моему отцу рано устроили. Я не верю, что он мертв, понимаете?!
        Не дожидаясь ответа, я выскочил за дверь, чувствуя, как глаза влажнеют от слез.
        - Бедный пацан, - покачал головой Виктор и посмотрел на конверт с деньгами. - А, черт!

* * *
        Близилось веселое Представление. Оно чувствовало это всеми порами кожи, оно впитывало ощущения празднества в себя, разгоняя по сосудам вместе с кровью, и осознание приближающегося увеселительного зрелища заставляло сердце учащенно биться.
        Солнце уже клонилось к горизонту, и оно спешило, приготавливая парадный костюм. Тщательно выстирало халат, аккуратно отутюжило, расправляя каждую складочку, не забывая про все уголочки, шовчики, потом проверило помпошки, эти прекрасные оранжевые помпошки, ведь это неотъемлемый атрибут любого клоуна, но оно ведь не любое, оно избранное, можно сказать, Единственное в своем роде. Теперь перчатки, проверим каждый пальчик, чтобы ни одной дырочки, ни одной царапинки. Потом колпачок. Чистой фланелью оно протерло звездочки до зеркального состояния, сдуло невидимые пылинки, после чего расчесало фиолетовую шевелюру. Затем носик. Обследовало резинку, к которой он крепился, - оно всегда следило за резинкой, потому что однажды имело неосторожность забыть об этом, и в самый ответственный момент она порвалась. Далее широкие панталоны, башмачки. Последние, конечно, не очень удобны, но чем не пожертвуешь ради зрелищного Представления!
        Было еще одно новшество, для этого оно перелопатило массу информации о фокусах и клоунских приемах. Это искусственные слезы, которые при необходимости били мощной струей, больше напоминая струю из пениса, хе-хе, но в этом-то и была самая хохма.
        Существо упаковало все это в невзрачный потрепанный рюкзачок. Туда же отправился и сверток, довольно тяжелый, в нем что-то глухо позвякивало. Напоследок в рюкзак отправился маленький магнитофон.
        Оно ухмыльнулось и, сморщив нос, громко чихнуло. Потревоженные этим звуком мельчайшие пылинки беспокойным хороводом закружились в отблесках заходящего солнца.

* * *
        Антон Викторович клевал носом. Изредка он вздрагивал, щипал себя за руку или давал болезненную пощечину, в общем, делал все возможное, чтобы не уснуть за рулем. Золотое правило в этих случаях «остановись и поспи» никоим образом не могло быть выполнено, поскольку он и так уже не укладывался в отведенное ему фирмой время, да и товар в его фуре был специфический - палтус, а рыба, особенно в такую погоду, ждать не будет. К тому же до Каменска оставалось около двадцати километров, и уж тогда он, выгрузив товар, со спокойной душой отправится спать и будет спать целые сутки. Бог ты мой, какое это блаженство, распрямить затекшие конечности, вытянуть спину, чувствуя, как хрустнут позвонки, скинуть эти тесные туфли...
        Веки дальнобойщика медленно опускались, дыхание становилось ровным, и он бы уснул прямо за рулем на пустынной дороге в полпятого утра, как вдруг впереди на трассе внезапно возникло какое-то движение, и это подействовало на него как отрезвляющий душ, а всмотревшись внимательнее, он чуть не закричал. Ребенок, девочка, она шла прямо посередине дороги, качаясь из стороны в сторону, будто пьяная, и до нее оставались считаные метры. Выматерившись, Антон Викторович повернул руль влево, нога вдавила педаль тормоза в пол. Завизжали покрышки, нещадно съедаемые зернистой поверхностью асфальта, он закрутил руль, чудом не сбив девочку. Он был так близок от нее, что платье ребенка всколыхнулось от воздушного потока. Многотонный прицеп болтало из стороны в сторону, сзади что-то зловеще скрежетало, и Антон Викторович уже мысленно прощался с жизнью, ожидая, что в следующее мгновение опрокинется в кювет, но, к счастью, фура удержалась на дороге. От тормозного пути шел дым, пахло горелой резиной. Девочка продолжала идти странно-болтающейся походкой, словно во сне, она будто и не замечала гигантскую махину рядом с
собой и побелевшее лицо водителя, который с проклятьями вылезал наружу.
        - Эй! Постой! - крикнул он, соскакивая вниз и догоняя девочку. - Тьфу ты, да стой же!
        Он схватил ее за плечо и повернул к себе. Гневный окрик, который он собирался обрушить на малышку, застрял у него в глотке. Ему было далеко за сорок, он многое повидал на свете, но еще никогда не доводилось видеть подобное выражение глаз у ребенка. В них прятался дикий, первобытный ужас, словно эта девочка побывала в самой преисподней. Она послушно остановилась, глядя на Антона Викторовича и в то же время куда-то сквозь него, сосредоточенно посасывая палец. Губы девочки были искусаны, одна ножка без туфельки, банты развязались и грязными паклями лежали на ее худеньких плечиках.
        - Что с тобой? - как можно мягче спросил Антон Викторович. Он хотел вытащить палец малышки изо рта, но с таким же успехом он мог бы попытаться сдвинуть с места свою фуру. - Девочка, ты потерялась?
        Она молчала, продолжая грызть палец, и Антон Викторович не раздумывая схватил ребенка в охапку и понес в машину. Черт с ней, с рыбой, ее нужно срочно в больницу. Или в милицию? Может, ее ищут?
        Он усадил девочку на сиденье и с опаской взглянул на нее.
        - Кто ты? И что с тобой случилось, кроха? - тревожно прошептал он. Девочка молчала. Антон Викторович покачал головой, трогаясь с места. Неожиданно он обратил внимание, что подбородок, кисти рук и верх платьица девочки вымазаны чем-то белым, словно известкой или краской. Он коснулся пальцем вещества и осторожно поднес к носу. Принюхался, после чего, решив рискнуть, дотронулся кончиком языка. Затем уставился на дорогу, искоса поглядывая на замершего ребенка. Если он не ошибается, то пятна на ее лице и платье были сладким кремом, которым заправляют торты или пирожные.
        - Цилк, - вдруг разлепила потрескавшиеся губы девочка, глядя на дорогу невидящим взглядом. - Цилк, - тише повторила она. Антону Викторовичу стало не по себе, и он поддал газу.
        В пять утра фура остановилась возле городской больницы. Антону Викторовичу не пришлось долго объяснять случившееся - фотографии пропавшей девочки Лилии и ее мамы Анны Хотиной висели на каждом углу Каменска вот уже третий день. В том числе и на информационном стенде самой больницы.
        Из приемной позвонили в милицию, и вскоре туда уже мчался Боков.
        - Где она?! - рявкнул он, влетев в приемное отделение.
        - В санитарской комнате. Ей сделали укол, успокоительное, - сказала пожилая сестра, поправляя очки. - Господи, да что же это такое делается?..
        Но Боков уже не слушал ее, он несся по коридору. Полы незастегнутого халата трепетали, как крылья раненой птицы. Залетев в кабинет, он остановился как вкопанный. Лиля, точно, это она. Две медсестры, уговаривая, тщетно пытались высвободить пальчик крохи изо рта. Девочка только плотнее сжимала свои маленькие челюсти.
        - Выйдите, - строго сказала врач.
        - Я из милиции, - возразил Виктор, внутренне понимая, что сейчас он вряд ли чего-то добьется от ребенка.
        - Да хоть сам президент, - тоном, исключающим компромиссы, заявила женщина, и прежде чем Боков успел открыть рот, она захлопнула перед ним дверь. Чертыхнувшись, Виктор набрал номер мужа Анны Хотиной.
        - Владимир? Это Виктор, из розыска. Лиля нашлась, она в городской больнице. Да, ее осматривают. Нет, насчет Анны ничего пока не знаю, я сам только что приехал... Да, жду.
        Три дня назад
        Начинало смеркаться. По пустой, прогретой солнцем трассе мчалась бежевая «Тойота Камри».
        - Сиди смирно, - сказала Анна, видя, что Лиля снова заерзала на сиденье.
        - Когда мы плиедем? - капризно надула губки Лиля, вертя по сторонам головкой. - Я устала и хочу пить.
        - Сейчас заправим машинку и поедем домой, - ответила женщина. До их дома оставалось совсем немного, но стрелка топливного датчика уже приближалась к нулю, и Анна не хотела встать где-то посреди дороги с пустым баком.
        Лиля вздохнула, нетерпеливо теребя страховочный ремешок. Вскоре они остановились у заправки, и Анна, наказав дочери сидеть смирно, пошла к кассе. По дороге она окинула равнодушным взглядом полуразрушенный продуктовый ларек в нескольких метрах от АЗС, который сгорел пару лет назад, а отремонтировать его или снести ни у кого руки не доходили. Ни она, ни Лиля не видели, как оттуда кто-то осторожно выглянул, внимательно разглядывая их автомобиль.
        Кассир, полная женщина с мясистым лицом, приняла от Анны кредитную карту, заметив:
        - Вы уж извините, но заправщик приболел, вам придется самой все сделать.
        - Все в порядке, - махнула рукой Анна. Она обратила внимание на небольшой холодильник с различными напитками, стоявший рядом, и вспомнила о дочери. - У вас случайно нет прохладной минералки? Или сока?
        - Есть, только все теплое, - ответила тетка. - Холодильник отключили. Сколько заливать?
        Пока они разговаривали, к «Тойоте», пригибаясь, тенью скользнула невзрачная фигура. Машина стояла таким образом, что ни толстуха, ни Анна ее не заметили.
        Подумав, Анна решила не брать воду - до дома осталось минут десять езды, Лиля потерпит. Толстуха включила подачу топлива, и Анна направилась к машине. Зазвонил мобильный, муж интересовался, когда они приедут. Анна сказала, что скоро.
        Заливая бензин в бак и рассеянно наблюдая за мелькающими цифрами счетчика, она услышала, что ее дочь смеется и что-то оживленно лопочет. Когда бак был заполнен, Анна вернула «пистолет» в держатель колонки и села в машину. Лиля продолжала хихикать, то и дело оборачиваясь.
        - Что тебя так развеселило? - спросила Анна, включая зажигание. Автомобиль выехал с заправки. - И откуда у тебя это? - она указала на воздушный шар в виде забавного зайца, который держала в руках Лиля.
        - Мама, это мне клоун подалил. Он из цилка к нам плиехал, - радостно сообщила Лиля. - В гости.
        - Клоун? - недоуменно спросила Анна. - Откуда здесь взяться клоуну, котенок?
        Лиля снова засмеялась, словно ее щекотал кто-то невидимый.
        - Вылезай, клоун! - воскликнула она, оборачиваясь. Внезапно Анну охватило странно тревожное чувство, будто где-то в глубине желудка заворочался сонный зверек, маленький, но с очень острыми коготками. Она посмотрела в зеркало заднего вида и едва удержалась от крика - с заднего сиденья поднималось какое-то невообразимое существо, с раскрашенным лицом, в нелепом колпаке и с красным носом. Господи, и правда клоун. Или она тронулась?!
        Лиля засмеялась, и клоун подхватил смех девочки, гнусаво хохоча.
        Анна собралась затормозить, но клоун предостерегающе сказал:
        - Прошу вас, не делайте этого.
        - Как... Что вы делаете в моей машине?! - Анна чуть не задохнулась от возмущения. - Немедленно выйдите!
        Клоун грустно наклонил голову:
        - А вот ваша дочь вряд ли одобрит такое решение. Правда, Лилечка?
        Анна не верила своим глазам - каким образом это чучело умудрилось залезть к ним в машину? Неужели пока она расплачивалась за бензин? Она остановила «Тойоту» на обочине.
        - Выметайтесь, - холодно сказала она.
        - Ай-я-яй, - зацокал языком клоун. - Зачем же так грубо... Аня.
        - Откуда вы меня знаете? - подозрительно спросила Анна.
        - Мамочка, не надо, - захныкала Лиля. - Он смешной. С ним интелесно!
        Но Анна не слушала дочь. Преисполненная решимости вышвырнуть это разрисованное убожество из салона автомобиля, она стремительно вышла наружу и открыла заднюю дверь.
        - Вы отстали от своего цирка? - с ледяной вежливостью поинтересовалась она. - Мне очень жаль, но, если вы не выйдете через секунду, я позвоню в милицию.
        На блестящей от грима физиономии клоуна зазмеилась недобрая ухмылка:
        - Мой цирк со мной, дорогуша. Это вы. Не нужно нервничать. Хотите леденец?
        - Пошел вон! - вышла из себя Анна, и вдруг замерла - на нее уставилось черное дуло пистолета.
        - Могу вас уверить, что он настоящий, - проворковал клоун. - Вы же не захотите проверить, правду я говорю или нет?
        Лиля, просунув голову между сиденьями, с изумлением глядела на эту сцену.
        - Дайте ваш мобильный. Идите в машину, - тихо скомандовал клоун, когда телефон перекочевал в его руку. Передавая трубку, Анна ненароком коснулась гладкой перчатки клоуна и вздрогнула - ощущения были сродни паучьему прикосновению.
        Существо в маскараде захлопнуло дверь. Анна не двигалась, плотно сжав губы. Ее рассудок все еще не желал осознавать, что это происходит с ней и ее дочерью.
        - Садитесь за руль. Если вы закричите или попытаетесь бежать, я убью вашу дочь, - так же тихо и ласково сказал клоун, переводя влюбленный взгляд на ошарашенную девочку. Анна поймала себя на мысли, что подобным тоном интересуются, как прошли выходные.
        С нарастающим ужасом она поняла, что у нее действительно нет выхода. Трасса, где они остановились, обычно пустынна, заправка осталась за поворотом, да и тетка на кассе вряд ли видела этого урода. Что же делать?!
        - Будьте же благоразумны, - мягко сказал клоун. Он выключил мобильный Анны, потом передернул затвор пистолета, и этот щелчок словно сдвинул с места какие-то нужные шестеренки в мозгу женщины. До нее стало постепенно доходить понимание происходящего, но от этого ей стало еще страшнее. Скорее всего, это и есть тот самый псих, о котором вот уже неделю говорит весь Каменск. Она также знала, что когда люди такого сорта (а люди ли они вообще?!) выдвигают какие-то требования, то с ними лучше не спорить и во всем соглашаться.
        - Хорошо, - сказала она, стараясь придать своему голосу как можно больше безразличия и спокойствия. Ладно, она постарается вести себя как пай-девочка, и, если им повезет, она усыпит бдительность этого размалеванного придурка, а там видно будет. - Куда мы едем?
        - На Представление, - хихикнул клоун, убирая пистолет. - Езжайте вперед, Аня, я покажу дорогу.
        - Откуда ты меня знаешь? - снова спросила Анна.
        - Я все про вас знаю, - лениво ответило существо и достало из кармана свернутую в трубочку бумажную ленту-язык. - Кстати, на «ты» мы с вами не переходили.
        Клоун дунул, «язык», сверкнув цветными блестками, распрямился, словно кобра в момент броска, затем свернулся обратно. Распрямился, свернулся. И так несколько раз.
        - Хочешь поиграть? - предложил клоун Лиле, но та испуганно завертела головкой. Она уже не улыбалась и со страхом переводила взгляд с мамы на этого странного клоуна, который сначала показался ей таким милым и веселым, а потом вдруг стал таким плохим. Клоун убрал «язык».
        - Я знаю все про всех в этом городе, - безжизненным голосом сказал он. - Это мой город.
        Смеркалось. Тронутая пылью «Тойота» на большой скорости летела по пустынной дороге в сторону лесного массива, все дальше удаляясь от города. И без того редкие дачные домики давно исчезли, вскоре пропали фонари, потом вышки линии электропередачи, асфальтовая дорога сменилась на грунтовую, потом она закончилась, уступив место лесной тропе с глубокими колеями, а машина, которую обступали плотные стволы деревьев, все ехала и ехала, углубляясь в самую чащу.

* * *
        Они въехали в лес, и «Тойота» сразу погрузилась в сумерки.
        - Включите фары, - сказал клоун. - Вы ведь не хотите врезаться в дерево?
        Анна послушно выполнила требование. Ветки деревьев висели так низко, что цепляли своими корявыми лапами корпус «Тойоты».
        - Куда вы нас везете? - после небольшой паузы спросила Анна.
        Клоун рассмеялся:
        - Везете нас вы, дорогуша. Я просто подсказываю вам верный путь.

«Верный путь, - машинально проговорила про себя Анна, чувствуя, что ее сердце сейчас выскочит от страха через глотку. - Только куда приведет нас этот путь?»
        - Я хочу пить, мама, - жалобно проговорила Лиля.
        - Терпи, - только и могла сказать женщина, в душе ненавидя себя за эти слова и отчасти за то, что не купила воды на заправке.
        - Мы уже скоро приедем, - произнес клоун и зевнул. - И я дам тебе попить... котенок.
        Анна дернулась, как от пощечины. Откуда этому вырядившемуся чучелу известно, что она частенько так называет дочь?
        - Скажите, вы действительно работаете в цирке? - задала она вопрос. Анна решила, что пора что-то предпринять, поскольку она даже боялась представить себе, что с ними собирается сделать это кошмарное создание ночью в глухом лесу.
        - Отнюдь, - ответил клоун. - А вам-то какая разница?
        - Вы сказали, что это ваш город, - произнесла Анна. - Значит, вы выросли тут и...
        - Ох уж эти дурацкие вопросы, - добродушно прервал ее клоун и поправил сбившийся колпак. В темноте слабо блеснули приклеенные звездочки из фольги. - Анна, милая, избавьте меня от этой дешевки. Я смотрю в ваши глаза, отражающиеся в зеркале, и читаю: «Сейчас я буду задавать вопросы этому шизику, пока он не расслабится, войду с ним в психологический контакт, постараюсь вникнуть в его сущность, узнать его слабые стороны, какие чувства его тревожат, затрону самые нежные струнки его души и подберу ключик к его сердцу...» Аня, это бывает только в третьесортных триллерах. Поверьте, я не из этой оперы. Я прочитало все о маньяках, я знаю о них намного больше, чем они сами о себе, так что не тратьте понапрасну время.
        Подавленная тирадой клоуна, Анна даже не сразу сообразила, что он отзывается о себе в среднем роде.
        - Послушайте, забирайте машину и оставьте нас в покое. Прошу вас! У моего мужа есть деньги, мы заплатим, сколько вам нужно!
        - Сколько нужно, говорите? - Клоун сделал вид, что задумался. - И во сколько вы готовы оценить свою жизнь, Аня? И вашего котенка?
        Анна едва сдержалась, чтобы не сорваться, так как слово «котенок» из размалеванных губ этого психа звучало особенно гадко и как-то липко.
        - Не знаю, - сквозь зубы проговорила она. - Деньги у моего мужа. Уверена, вы останетесь довольны.
        Клоун глубоко вздохнул:
        - К моему большому сожалению, вынужден вас разочаровать. Деньги меня не интересуют.
        - Вам нужно... мое тело? - вырвалось у Анны, и лишь одна мысль о том, с какой целью это клоунское отродье везет их с Лилей в лес, вызвала у нее тошноту и безотчетный ужас.
        Клоун с изумлением посмотрел на нее и пискляво захихикал:
        - Боже, какая вы забавная, Анна. Если бы я и хотело поразвлечься, то вряд ли стало делать это с вами. Не обижайтесь, ваша внешность ни при чем. Вы роскошная женщина. Но я привыкло получать удовлетворение несколько иным способом.
        - Вы женщина? - на всякий случай уточнила Анна.
        - Опустим эти детали, они не имеют значения, - в голосе клоуна послышались нотки раздражения. Вдруг он встрепенулся:
        - Сейчас будет небольшая полянка, я просил бы вас взять чуть-чуть правее, ага... вот, чудненько. А теперь можете глушить мотор.
        Словно во сне, Анна сделала все, как было сказано.
        - Не выключайте фары, - попросил клоун. Он чем-то зашуршал сзади, послышались булькающие звуки, потом он наклонился к Анне и, прежде чем она успела что-то понять, крепко прислонил к ее лицу тряпку, намоченную хлороформом. Женщина вздрогнула, и в следующую секунду ее тело обмякло. Лиля испуганно заплакала, закрыв лицо руками.
        - Не ной, котенок, - засюсюкал клоун. - Мама просто поспит. А я, как и обещало, дам тебе водички.
        Существо вылезло из машины, шурша своими широкими панталонами, и выволокло из машины ревущую девочку.
        - Мамочка... хочу к маме, отпусти меня, ты плохой, - рыдала Лиля, размазывая слезы по щекам. Клоун молча подвел ее к небольшому столику, у которого стояло три раскладных стула. На один из них он силой усадил Лилю и взял со стола моток скотча.
        - Сиди смирно, а то не получишь воды, - пыхтело существо, плотно приматывая ноги ребенка к ножкам стула. Лиля заплакала еще сильнее, пытаясь вырваться, но клоун держал ее крепко, пока не закончил с руками. Оставшись довольным работой, он куда-то ушел.
        - Мама!.. - всхлипывала Лиля. Еще никогда ей не было так страшно. Почему этот противный клоун не оставит их в покое?!
        Внезапно в лесу вспыхнули фары, Лиля зажмурилась. Клоун вышел в свет и поднял руки вверх.
        - До нашего Представления осталось всего три звонка! - торжественно провозгласил он и принялся за дело. Напоив Лилю из пластиковой бутылки, он, повизгивая от возбуждения, стал как угорелый носиться по поляне, успевая при этом делать свои дела. Он повесил по всему периметру поляны шесть керосиновых ламп и зажег их, одинаково отрегулировав фитили на каждой. Потом достал из багажника машины несколько мотков гирлянд, воздушные шары и магнитофон.
        - Я специально приготовило для тебя смешные песенки, - радостно сообщил клоун Лиле, которая продолжала биться в истерике. Он долго выбирал кассету, и вскоре из обшарпанных динамиков зазвучал незабываемый голос Румянцевой: «Друг в беде не бросит, лишнего не спросит, вот что значит настоящий, верный друг...»
        Пока играла песня, клоун быстро развесил гирлянды, после чего занялся воздушными шарами. Когда он закончил, было видно, что он устал. Он проверил Анну - она все еще была без сознания. Удовлетворенно хмыкнув, он снова отправился к машине и вскоре вернулся, нагруженный стремянкой, банкой клея «ПВА», саперной лопаткой, длинным конусообразным шестом, ремнем с множеством пряжек и бутылкой растительного масла. Он вывалил все это возле огромной сосны, затем решил обновить макияж.

«...От улыбки в небе радуга проснется! Поделись улыбкою своей, и она к тебе не раз еще вернется...» - началась следующая песенка.
        Закончив накладывать грим, клоун посмотрел на часы и засеменил к «Тойоте».
        - Дяденька, не делайте ничего моей маме! - завизжала Лиля, трясясь и подскакивая на стуле. В скудном освещении покачивающихся керосиновых ламп ее бледное личико блестело от слез.
        Клоун вытащил из салона «Тойоты» тело Анны и с усилием поволок ее к столу.
        - Мама, мамочка... - глотая слезы, безостановочно повторяла Лиля.
        - Заткнись, - резко бросило существо.

«...и тогда наверняка вдруг запляшут облака», - неслось из динамиков.
        Кряхтя, клоун не без труда усадил безвольное тело женщины на стул и скотчем примотал ее лодыжки и кисти, как сделал это с девочкой. Анна что-то невнятно пробормотала в полузабытьи.
        Клоун отдышался, после чего в руках появился нашатырный спирт, и он сунул пузырек под нос Анне. Она застонала, приоткрыв глаза. Пока она приходила в себя, клоун снял с нее заколку, высвобождая густой поток каштановых волос.
        - Мне всегда нравились ваши волосы, - с нескрываемым восхищением промолвил клоун. Он с благоговением взял одну прядь, понюхал ее и причмокнул от удовольствия.
        Анна полностью открыла глаза и посмотрела на клоуна ясным взглядом. Она увидела связанную дочь, развешанные гирлянды с воздушными шарами, покачивающиеся на ветках керосинки, в ее расширенных глазах промелькнуло понимание происходящего, и губы женщины задрожали:
        - Я прошу вас... очень прошу вас, отпустите ребенка. Делайте со мной что хотите, но не трогайте мою дочь. Я сделаю для вас что угодно!
        Клоун понятливо кивнул и снова отправился к машине, на этот раз к своей. Анна со страхом смотрела на слепящие фары из темноты. Она подумала, что они похожи на злые глаза какого-то диковинного зверя. Значит, он приготовил все заранее? Он выбрал эту полянку, приехал сюда, загнал машину в кусты, затем вернулся на заправочную станцию, где-то переоделся в этот дурацкий маскарад и специально поджидал их?!
        Когда клоун вернулся и Анна увидела, что у него в руках, она не знала, плакать ей или смеяться. Шампанское, причем не из дешевых. И два изящных бокала на длинных ножках. На гладкой поверхности стекла мелькали огоньки от падающего света фар.
        - Мы заслужили отдых, - самодовольно произнес клоун, неумело открывая шампанское. Брызнула пена, и больше половины содержимого бутылки вылилось на траву.
        - Хм... Никогда не умело открывать эти противные пробки. У мужчин это всегда лучше получается.
        Клоун осекся, искоса взглянув на Анну, но она, вне себя от страха, пропустила эту фразу мимо ушей.

«...прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете...»
        - Вам нравятся песенки, которые я поставило вашему котенку, Анна? - спросил хвастливо клоун, разливая шампанское по бокалам. - Видите, как я уважаю вашу дочь, пусть наслаждается. А наша с вами очередь слушать музыку настанет буквально через пять минут. Прошу!
        Он поднес бокал к губам Анны. Не желая злить клоуна, она отпила немного.
        - Ка... какая очередь? - хрипло спросила она минутой позже.
        - Увидите, - загадочно сказал клоун и сделал маленький глоточек, после чего картинно вытер уголки рта и поставил бокал на стол.

«Господи, эти жесты... да оно на женщину похоже!» - с изумлением подумала Анна.
        Некоторое время клоун слушал песни, рассеянно барабаня пальцами по столу, потом вдруг резко спросил:
        - Вы что-то говорили о цене?
        - О цене? - После хлороформа Анна медленно соображала.
        - Ну да, - нетерпеливо сказало существо, продолжая барабанить пальцами. Совершенно некстати Анна пришла к выводу, что, несмотря на то, что руки клоуна были облачены в перчатки, его пальцы были тонкими и длинными, как у пианиста.

«Или у женщины», - добавила она про себя. Если это отродье действительно женщина, то у нее есть шансы справиться с ней, пусть даже у той пистолет. Кстати, не факт, что это не муляж...
        Словно читая ее мысли, откуда-то из многочисленных складок своих панталон клоун вытащил пистолет.
        - Вы хотите, чтобы ваша дочь вернулась домой? - вкрадчиво спросил он.
        - Да, да, боже мой! - крикнула Анна, на ее измученном лице засветилась надежда.
        - Тогда я предлагаю сделку, - произнесло существо. Оно положило на стол сверток и неторопливо развернуло его, что-то бормоча. Анна сидела таким образом, что ей был виден только край стола, и она не могла понять, что происходит. И отпрянула, когда клоун наклонился к ней, держа в руке скальпель. Аккуратным движением он рассек скотч, освобождая левую руку Анны, и протянул хирургический инструмент оторопевшей женщине. В другой руке клоун держал пистолет, дуло которого было направлено в голову Лили.
        - Условия очень просты, Аня, - начал говорить клоун. И от следующих слов, которые он произнес, Анна окончательно уверилась в том, что все происходящее не что иное, как кошмарный сон.
        - Итак, жизнь котенка в обмен на вашу жизнь. Равноценный бартер, как вы считаете? Только один нюанс - вы сами лишаете себя жизни, Аня. Вот, держите скальпель.
        Словно загипнотизированная, Анна послушно взяла скальпель, совершенно не чувствуя своих пальцев, их словно пришили от чужого человека. Нож хирурга был холодным, как приближающаяся ночь.
        - Мне без разницы, как вы это сделаете. Хотите - воткните в глаз. Но если желаете полезного совета, лучше этого не делать, зеркала у меня нет, а без него вы можете промахнуться. Глаз вы, наверное, и выколете, но лезвие может не достигнуть мозга.
        - МАМААААА!!!!! - дико завизжала Лиля. Она так дергалась, что начала подпрыгивать вместе со стулом, и клоун дал ей пощечину. Голова девочки вяло мотнулась в сторону, и она потеряла сознание. Сиденье под ней стало мокрым - Лиля обмочилась от страха.

«...теперь я вместе с Геной, он необыкновенный...» - весело пел тем временем Чебурашка.
        - Не смей ее трогать! - взвыла Анна. Она крепко зажала скальпель в руке, глаза источали смертельную ненависть. Клоун прислонил ствол пистолета к виску поникшей головы Лили.
        - Только попробуйте перерезать скотч, и ее мозги окажутся на этом столе. Никаких резких движений, дорогуша.
        - Я убью тебя, - проскрипела Анна, сдувая с лица прядь волос.
        - Вполне возможно, что вы попытаетесь, появись у вас такая возможность, - невозмутимо сказал клоун. - На чем мы остановились? Ах да. Вы можете, к примеру, вскрыть себе вены, а можете перерезать глотку, все равно. К слову, если вы решили остановить свой выбор на венах, то имейте в виду, сейчас становится холодно и ваша рана быстро закупорится, кровь не сможет свободно течь. Придется делать новые надрезы. Вы будете умирать очень долго, хотя лично я никуда не спешу. Вопрос в том, нужны ли вам лишние страдания?
        - Ладно, - бесцветным голосом проговорила Анна. - Здорово ты все придумал. Я убиваю себя, а что дальше? Как я могу быть уверена, что ты не тронешь моего ребенка?
        - Никак, - широко улыбнулся клоун и почесал ухо. Внезапно он сунул в рот миниатюрную свистульку и, к изумлению Анны, оглушительно задудел. Звук был резким, пронзительным, как на футбольных матчах, он словно вгрызался в уши, словно новенькое сверло.
        - Глупо в нашей ситуации давать какие-то гарантии, так ведь? - всласть наигравшись со свистулькой, рассудительно сказал клоун. - Вам просто остается верить мне на слово. Но, могу вас уверить, свое слово я держу. Как только ваш пульс остановится, я сажаю Лилю в машину и везу домой. К вашему мужу. Он наверняка уже места себе не находит, ломая голову, куда вы могли деться?
        Анна чувствовала, как в уголках ее глаз собирается влага. Она скрипнула зубами - плакать никак нельзя, никак.
        - Если я откажусь? - глухо спросила она, разглядывая скальпель. Интересно, если она кинет его в этого урода, сможет ли попасть? Она не умела бросать ножи, а рисковать в ее положении сродни смертному приговору для Лили.
        - Вы, конечно, вправе отказаться, это нормально, это ваше право выбора. Но в таком случае на этой арене вы становитесь лишь второстепенным артистом. А конферансье буду я, - подвел итог клоун.
        - Что будет с Лилей? - тяжело дыша, спросила Анна.
        - Еще не знаю, - призналось существо. - А вот для вас у меня приготовлен сюрприз, но, пока вы не приняли решение, мне нет смысла раскрывать его, понимаете?
        Анна молчала, собираясь с мыслями.
        - Мы теряем время, Аня, - подал голос клоун, нетерпеливо ерзая на стуле. - Вы определились?
        Женщина была в смятении. Переосмыслив условия сделки, которые первоначально показались ей какой-то идиотской шуткой, она вдруг с пустой обреченностью осознала то, что клоун не шутил. И в какой-то момент она даже была готова поверить в то, что он действительно отпустил бы Лилю, убей она себя.

«Да ты сошла с ума! - заверещал ее внутренний голос. - Такие выродки никогда не отпускают свидетелей...»
        Но что ей делать? Боже, да она визжит от испуга, когда палец уколет, а сейчас ей предлагают убить себя? УБИТЬ СЕБЯ? С помощью скальпеля? Эта мысль показалась ей настолько дикой и чудовищно нелепой, что она истерично засмеялась, и в то же время перед ее глазами не исчезал образ дочки, такой беззащитной и трогательной.
        - Анна, - напомнил о себе клоун, отпив из бокала шампанского.
        Охнув, Анна откинулась назад. Какое-то чувство нереальности охватило ее, резкое помутнение нахлынуло как цунами, смывая все чувства, и она, всхлипнув, вонзила скальпель в правую руку, чуть выше локтя. Лезвие вошло в кожу мягко и без звука, как в кисель.
        - Брависсимо! - оживился клоун, одобрительно хлопая ладонями. Звук был такой, словно кто-то шлепал босиком по паркету. - Пожалуй, пора сменить пластинку, то бишь кассету.
        Он проворно соскользнул со стула и кинулся к рюкзачку выбирать кассету. Анна не мигая глядела на рану, которая напомнила ей рот какого-то злого существа. Кровь быстро заливала руку, от нее шел едва заметный пар. Господи, она сделала это!
        Радостное восклицание клоуна подсказало пребывающей на грани умопомешательства женщине, что тот нашел нужную кассету, и по полянке поплыли мелодичные звуки органа. Иоганн Себастьян Бах, Анна даже недавно слышала это произведение... Только почему так кружится голова?
        Она подняла голову, клоун вальсировал вокруг нее, держа в одной руке пистолет, а в другой - бокал с вином.
        - Ну же, дорогуша, - ворковало существо, - у вас так замечательно начало получаться... только не теряйте сознание, прошу вас!
        Глаза клоуна горели триумфом, рот приоткрылся, губы блестели от слюны, он тяжело задышал, как при совокуплении.
        Внезапно Анну вырвало, прямо на колени. Задыхаясь, она со смешанным чувством ужаса и брезгливости разглядывала окровавленный скальпель. Нет, она точно сошла с ума!
        Клоун прекратил танцевать и с недовольной миной следил за женщиной. Увидев следы рвоты, он брезгливо поморщился. Очевидно, поняв, что дальше разреза на руке дело не пойдет, он решительно подошел к Анне и заломил ей руку, выворачивая сустав, пока скальпель не выпал из ослабевших пальцев.
        - Все. Все, все, - нежно сказал он, гладя ее по голове. - Простите меня, Аня. Я было жестоким к вам, не нужно было этого устраивать.
        - Пожалуйста... Молю богом, отпустите нас! - зарыдала Анна. Клоун грустно покачал головой, после чего неожиданно ударил ее по голове пистолетом. Анна завалилась на бок, едва удерживаемая скотчем. Клоун сходил к своей машине и вернулся с аптечкой.
        - Это не ваша вина, - шептал он, заботливо обрабатывая рану Анны. Промыв ее перекисью, он наложил повязку и умело забинтовал руку женщины. - Уж я-то знаю, что убить себя непросто, особенно если не торопишься на тот свет. Ну что ж, до нашего Представления остался последний звонок.
        Клоун закончил перевязку, освободил конечности Анны от скотча и потащил женщину к сосне. Осторожно, почти с любовью, он уложил ее рядом со стремянкой, продел руки женщины сквозь петли в ремне, крепко затянув пряжки на подмышках. Со стороны казалось, что на Анне какая-то замысловатая наплечная кобура, к спине которой на толстом медном кольце крепилась длинная цепь. Он снова залепил ее кисти скотчем.
        Далее клоун поднялся по стремянке, перебросив другой конец цепочки через толстую ветку. Затем спустился вниз и, вздохнув, зашагал к машине. Через минуту взревел мотор, и из чащи, ломая кусты, выехал автомобиль. Клоун аккуратно припарковал его возле сосны, зафиксировал цепь на бампере, сел в машину и стал понемногу сдавать назад. Бесчувственное тело Анны стало медленно приподниматься, зрелище было завораживающим и устрашающим одновременно, будто оживший мертвец поднимался из могилы.
        Когда макушка женщины оказалась ровно под веткой, клоун заглушил двигатель и включил ручной тормоз. Самая трудная часть работы была выполнена.
        Немного отдохнув, он взял банку «ПВА» и, поднявшись по стремянке, обильно смазал ветку клеем. Дождавшись, когда клей немного подсохнет, он принялся разделять волосы Анны на пряди и по очереди завязывать их на ветке, заливая каждый узел новой порцией клея.
        - Это на всякий случай, - сказал он, неизвестно к кому обращаясь. Затем, спустившись вниз, примерился к болтающимся ногам женщины, посмотрел вниз, начертил своим огромным башмаком крест и взял в руки саперную лопату. Отдуваясь и пыхтя, он принялся выкапывать яму. Его мутные глаза то и дело оглядывались на лежащий рядом конусообразный шест, он ежеминутно облизывался, словно в предвкушении изысканного ужина.
        Через полчаса все было готово. Он надежно закрепил кол вертикально, поставив рядом бутылку с растительным маслом. После этого он отошел на несколько шагов назад, любуясь проделанной работой.
        - Ну вот, - произнес клоун с чувством выполненного долга. - Все считают, что кол якобы выходит изо рта, но в летописях древних говорится, что чаще всего острие выходило между ребер или из-под подмышки казненного. Откуда оно выйдет у тебя, когда твои великолепные волосы больше не смогут держать твой вес, Аня? Держу пари, что через подмышку. Ребра - это как-то неэстетично. Преуспевающая, красивая женщина с потрясающей внешностью, сейчас ты болтаешься, как баранья нога на крюке. .
        Тело Анны медленно покачивалось, ее маленькие белые кроссовки изредка задевали вкопанный кол.
        - Итак, последний звонок! - завопил клоун, хлопнув в ладоши. Суетясь и похрюкивая, он поменял кассету, поставив симфонию Моцарта. Потом достал из рюкзака хлопушку, выдернул шнур, раздался гулкий хлопок, и все пространство заискрилось от летающих конфетти. Клоун запрокинул шампанское, делая большие глотки и ловя раскрашенным лицом цветные чешуйки конфетти, потом вытер губы и снова полез на стремянку. Клей уже «схватился», это хорошо. Он потянулся к цепи, но вдруг вспомнил о чем-то и извлек из кармана скальпель. Плотоядно улыбнувшись, он осторожно, стараясь не поранить женщину, сделал широкий надрез на ее джинсах в области промежности. Анна тихо застонала.
        Пальцы клоуна зашевелились, как лапы какого-то опасного насекомого, и он, облизнувшись, отстегнул карабин, который соединял цепь с кожаными лямками. Тело Анны, теперь ничем не удерживаемое, повисло на собственных волосах, и от адской боли она моментально пришла в себя. Ее дикий, нечеловеческий крик заставил клоуна зажать уши, и он от неожиданности чуть не свалился со стремянки.
        От крика пришла в себя Лиля и, недоуменно захлопав ресницами, скривила губы, готовая снова разреветься. Она пока не видела мать, но слышала ее душераздирающий крик, и от этого ей становилось еще страшней.
        - А вот и я! - прокаркал клоун, появившись внезапно, как чертик из табакерки. В руках он торжественно держал белоснежный торт с вишенкой наверху. - Представление началось, - прошептал он, ставя торт на стол. - И оно будет долгим. Долгим. Очень долгим... Никаких антрактов...
        Клоун развернул стул с Лилей так, чтобы она хорошо видела сосну, на которой, извиваясь в судорогах, тряслось тело матери.
        - Не хочешь тортика? С ванилью? - откуда-то сверху услышала Лиля писклявый голос клоуна, и свет вокруг нее померк.

* * *
        Степан Лепетов с трудом продирался сквозь густые заросли. Он и не предполагал, что лес окажется таким громадным. Его дружбаны Игорек и Димка предложили пойти порознь, и он вскоре потерял их из виду. Хотя, если быть до конца честным, он не особенно и хотел этого побега. В итоге вышло как в классике: «Все побежали, и я побежал». Подкоп делался не один день, и так сложилось, что Степана перевели в злосчастную камеру как раз накануне побега.
        Здоровенный, высокий, под два метра ростом, Степан Лепетов был на удивление покладистым и уравновешенным парнем, а его простое лицо и наивные синие глаза, которые так восхищали девчонок на воле, и вовсе не вязались с его внушительными габаритами и громадными кулаками. Он вырос в селе, с детства привыкший к тяжелой работе, и в их роду все потомки по мужской линии были огромными, сильными и выносливыми. Мать рассказывала, что прадед одним ударом кулака мог оглушить или даже убить быка.
        Он был как скала, но эта скала была спокойной и добродушной и не причиняла никому вреда. Степан и оказался-то в зоне по глупому стечению обстоятельств. Глупому, но роковому.
        Как-то друг Жорка уговорил его пойти на свидание с девчонками. Стеснительный девятнадцатилетний Степан после долгих уговоров согласился. Вечером, после танцев в местном Доме культуры (а какие еще развлечения прикажете искать молодежи в крошечном поселке, где всего одна кафешка на весь колхоз?), к ним пристала какая-то заезжая шпана. Слово за слово, началась драка. Девчонки убежали, а Степан бросился на выручку к Жорке - того уже вовсю мутузили. Наделенный от матушки-природы недюжинной силой, он без труда раскидал нападавших, как вдруг у одного из них в руке блеснул нож. Правда, воспользоваться оружием тот не успел, так как Степан огрел его пудовым кулаком по голове. Одного удара оказалось достаточным, чтобы парень отправился на тот свет, здоровья он был хилого, как потом пояснили эксперты. Хулиган - на кладбище, а Степан - прямиком в зону на два года за превышение пределов необходимой обороны.
        Из положенного срока он отсидел полгода и мучительно скучал по дому. Когда он бежал вместе с сокамерниками, им двигала лишь одна цель - мама. Родная мамка, он так по ней скучает! То, что своими действиями он совершает еще одно преступление, Степана в тот момент как-то мало заботило. Это он осознал только сейчас и теперь отчаянно искал дорогу обратно в колонию. Но тщетно, никакого просвета среди высоченных деревьев не было и в помине, он бродил по этому лесу вторые сутки, дико проголодался и продрог. Ночью он пытался уснуть, спрятавшись за полусгнившим деревом, наломав себе вместо постели еловых веток, но сильно замерз и решил идти дальше. Он хотел лишь одного - выйти к людям.
        Около четырех утра он наткнулся на куст ежевики и, царапая руки, обглодал его полностью. Однако ягоды не утолили его голод, а лишь раздразнили аппетит, и Степан брел дальше, спотыкаясь на каждом шагу.
        Скоро он увидел, как впереди среди ветвей мелькнули какие-то цветные ленточки. И еще ему показалось, что оттуда доносятся странные звуки. Вроде какая-то медленная музыка. Степан убыстрил шаг, раздвигая руками ветки, и скоро очутился на странной полянке.
        Он застыл на месте, раскрыв от изумления рот. Такое впечатление, что здесь недавно был цирк-шапито. На ветвях разноцветные гирлянды, воздушные шары и мишура, вся трава в блестках конфетти. Источником мелодичной музыки был видавший виды магнитофон «Филипс», подвешенный на сучок дерева. Посреди поляны стоял небольшой раскладной стол, а рядом на стуле... маленькая девочка, и Степан не поверил своим глазам - она была связана! Парень переменился в лице и, не раздумывая, кинулся к ребенку. Упав на колени, он стал разматывать скотч, которым была привязана кроха. Она что-то тихо проговорила, не открывая глаз. Степан обратил внимание, что ее губы в нескольких местах были прокушены до крови. Неожиданно ему показалось, что откуда-то из-за кустов доносится что-то похожее на храп, но он решил, что ему почудилось.
        - Потерпи, милая, - бормотал Степан, освобождая ноги девочки. Краем глаза он увидел на столе разрезанный на куски торт. В одном из недоеденных ломтей, словно мачта в корабле, торчал скальпель. Вся поверхность стола была в разводах крема.
        - Мам... мама, - вдруг просипела девочка и разлепила покрасневшие веки. Увидев Степана, она скривилась, по грязному личику покатились слезы, прокладывая чистые дорожки:
        - Мама. Мама, цилк, мама.
        - Сейчас, сейчас, - торопливо проговорил Степан. Он сорвал последние обрывки ленты и выпрямился. В нескольких метрах от него зашелестели кусты. Кто-то пристально наблюдал за ними из чащи.
        Лиля попыталась встать на ноги, но не удержалась и осела на землю.
        - Кто это сделал? - спросил Степан, помогая подняться девочке.
        - Мама, - захлебываясь, крикнула Лиля, показывая куда-то пальцем. - Помогите... помогите, мама...
        Степан медленно повернул голову. От увиденного ему стало дурно, и он потер воспаленные от недосыпания глаза. Может, у него глюки?!
        На дереве висел человек. Женщина, молодая. Висела на собственных волосах. Белокурых, красивых волосах. А прямо под ней торчал длинный кол, который упирался прямо...
        Степан с шумом выпустил из легких воздух и сломя голову кинулся к женщине. Взгляд лихорадочно метался по сторонам в поисках чего-то такого, что могло бы помочь ему снять эту девушку с дерева, хотя он даже не был уверен, жива ли она. Наконец он заметил валяющуюся в траве стремянку.
        - Дяденька, быстлее! - умоляла девочка, задрав головку. Ноги не держали бедняжку, и она снова без сил опустилась в траву, безудержно плача.
        - Сейчас, сестренка, - шептал Степан, взобравшись наверх. Он осторожно коснулся шеи несчастной, затаив дыхание. Пульс был, хотя и слабый. Взгляд его упал на ветку, на которой были намотаны волосы девушки. Все узлы намертво скованы толстым слоем клея. И какой зверь сделал это?! Он опять посмотрел на волосы подвешенной и вздрогнул - они не были белокурыми, как ему показалось вначале. Они были седыми.
        Нож. Нужен срочно нож, чтобы обрезать волосы.
        Он слез со стремянки, чуть не налетев на кол. Нет, сначала нужно выкопать эту хрень, иначе, как только он освободит девчонку, она прямехонько сядет на него. Он стал раскачивать кол, с отвращением чувствуя, что его ладони стали липкими. Что это, масло, жир?
        - Я бы этого не делал на вашем месте, - вдруг раздался тихий, но уверенный голос. Притихшая к тому времени девочка издала нечеловеческий крик и упала лицом в траву, начиная биться головой о землю. Степан резко повернулся и опешил, увидев перед собой странного человека, который с интересом наблюдал за ним. Степан был в цирке всего один раз в жизни, но, увидев это существо с красным носом и в колпаке, он сразу вспомнил про клоунов. Вот только лицо у этого клоуна было не совсем таким, какие были у тех, что заставляли хохотать зрителей. В подкрашенных глазах существа светилось злобное веселье, губы задрались, как у пса, обнажая зубы.
        Откуда он здесь? Или это и есть тот изверг, подвесивший женщину за волосы?
        - Беги! - крикнул Степан девочке. Лиля словно ждала этой команды, могучий голос Степана подействовал на нее как ледяной душ. Прекратив крик, она, насколько позволяли ее истощенные силы, поползла куда-то в кусты. Степан продолжал раскачивать кол, но он, проклятый, был вкопан на совесть. На руках вздулись бугристые мышцы, воздух со свистом выходил из его глотки, но ненавистную деревяшку словно бетоном залили.
        - По...помогите, - вдруг услышал он голос сверху. Степан поднял голову. Почерневшее, перекошенное от немыслимой боли лицо женщины, которое наверняка раньше было хорошеньким, глаза с мольбой смотрели на парня. - Помогите, он... оно убьет меня.
        - Все верно, я убью ее. - Клоун самодовольно потер руки и зевнул. Он шагнул вперед и улыбнулся. - Наше Представление продолжается? Или у нас антракт? С лимонадом и пирожным-эклером? Кто вы, о таинственный незнакомец?
        - Не подходи, задавлю, - грозно пообещал Степан, упрямо раскачивая кол. В конце концов он стал медленно поддаваться, и на лице клоуна появилась озабоченность.
        - Милейший, отойдите в сторону, - сухо сказал он. Он сделал еще шаг, и это было его ошибкой - кулак Степана молниеносно впечатался ему в нос, отбросив клоуна назад, словно тряпку. Тот пискнул тонким, женским голосом. Накладной нос съехал в сторону, моментально пропитавшись кровью, которая полилась из настоящего носа существа.
        - Ш-ш-ш-шшшш, - вскочив на ноги, клоун выгнулся как змея. - Бунт на арене?
        - Убейте его... - прошелестела Анна.
        Поднатужившись, Степан выдернул кол, отшвырнул его в сторону и метнулся к столу. Вытащив из куска торта скальпель, он остановился в раздумье. Убить эту мразь в шутовском наряде или сначала освободить девушку? Клоун молча стоял в стороне, старательно слизывая с верхней губы стекающую кровь.
        Решив, что это пугало в колпаке больше не представляет опасности, Степан стал взбираться на стремянку.
        - Ой-ё-ёй! - завопил неожиданно клоун, хотя на лице его блуждала глумливая ухмылка. - Ой-ёй, большой дядя обидел бедного, беззащитного клоуна, лучшего друга всех детей! Ой-ёй!
        Он надел какие-то нелепые очки, чем-то щелкнул на дужке, и вдруг из его глаз в два ручья хлынули струи искусственных слез. Клоун «плакал».
        - Потерпи, сестренка, сейчас все кончится, - шептали губы Степана. Он начал осторожно обрезать волосы Анны, поддерживая ее своей огромной рукой, чтобы хоть как-то облегчить страдания девушки.
        Вдруг раздался хлопок, и он даже не понял, что произошло, лишь плечо обожгло острой болью. Он с недоумением покосился на руку и увидел, как на зэковской робе быстро расползается темное пятно крови.
        - Оп-ля. Вуаля! - кривляясь, выкрикнул клоун и снова выстрелил. Вторая пуля угодила Степану в икру, вырвав клок мяса и впившись в соседнюю ель.
        - Ух...уходите, - едва слышно промычала Анна. - Л...л...Лиллля! Аааааагг... ррррриии!!!...
        Она хрипела и дергалась, как тряпичная кукла, ее седые волосы скрипели и трещали, начиная вместе с кожей отслаиваться от черепа, и Степан, несмотря на раны, протянул руку, намереваясь покончить с узлами.
        - Гоп-ляля! - веселился клоун, приплясывая вокруг сосны и размахивая пистолетом. Ба-бах!
        Скальпель, звякнув, стукнулся об ступеньку стремянки и упал на землю. Степан тупо смотрел на свой живот, в котором краснела дыра. Колени его подогнулись, и он грузно сполз вниз. Он был тяжело ранен, однако нашел в себе силы подняться. С трудом переставляя ноги, он поковылял к клоуну, чувствуя, как нижняя часть живота начинает неметь.
        - Боже, сколько силы, - задумчиво проговорил клоун, делая шаг назад. Он уже перестал «рыдать», но очки не снял. - Сколько энергии, сколько жизни в этом могучем теле...
        Он снова выстрелил, попав Степану в грудь. Очевидно, пуля задела легкое, потому что изо рта парня побежала кровь. Анна глухо рыдала, и эти звуки больше напоминали хрип смертельно раненного животного.
        - Сс... ссука, - выдохнул Степан. Он упал на колени, все еще полный решимости добраться до цели, и на четвереньках полз к клоуну.
        - Я начинаю вас уважать, - серьезно сказал клоун. - Такого выносливого объекта я наблюдаю впервые в своей практике. Но ваш номер мне уже наскучил, простите.
        Прозвучал последний выстрел, клоун целил в голову. Степан застыл, будто неожиданно встретив невидимое препятствие, и медленно опустился на траву. Его чистые, голубые глаза удивленно смотрели на утреннее небо.
        - Елки-палки, этот лопух мне все тут испортил, - обиженно выпятил нижнюю губу клоун. Недовольно сопя, как старик, он поднял кол, стряхнул с него налипшие песчинки и, сокрушенно покачав головой, принялся вкапывать его обратно. Когда все было готово, он пристроил кол между ног женщины. Анна издала слабый стон.
        - Давай-давай, - подбадривающим голосом произнес клоун. - Эта сосисочка должна войти в твою булочку как по маслу. Замечательный хот-дог получится...
        Неожиданно он дернулся, словно от удара. Как он мог забыть?!
        - Лиля, котенок? - тонким голосом крикнул он. Черт, пока он возился с этим идиотом, девчонка куда-то исчезла! - Где ты, солнышко мое?! - нараспев говорил клоун. Беглые поиски не увенчались успехом - ребенок словно испарился в воздухе, как утренняя роса.
        Оно было раздосадовано - Представление придется закончить раньше запланированного срока. И ждать дальше становилось опасным. Мало того, выстрелы мог кто-то услышать, какой-нибудь охотник или грибник. Клоун стал карабкаться на стремянку.
        - Я люблю вас, Аня, - искренне произнес он. - Но, к сожалению, мой экспериментальный номер не удался. Человеческие волосы оказались прочнее, чем я думало. Можно было, конечно, навесить вам на ножки грузики и кожу на височках надрезать, но у меня на это нет времени. Так что после антракта с вашим неудавшимся спасителем перейдем ко второй части нашего увлекательного Представления.
        Клоун начал рыться в своих испачканных травой панталонах и вскоре с радостным возгласом выудил зажигалку. Как оно не раз убеждалось, волосы горят очень быстро. А дальше... посмотрим, выиграет ли он пари насчет подмышки, хе-хе...
        Большой палец мягко крутанул колесико зажигалки, рождая оранжевый язычок пламени.

* * *
        Весь вечер я не находил себе места. Особенно раздражало два обстоятельства. Первое - я никак не мог простить Вике ее демонстративный трах с Женей. Причем к последнему я не испытывал совершенно никакой неприязни, хоть они меня с Костей постоянно подкалывали. Как говорится, сучка не захочет... дальше сами знаете. А Вика... Ну и что, что у нас тогда ночью ничего не вышло? Подумаешь, трагедия какая! В любом случае это разве повод, роняя слюни, бежать в кусты и раздвигать ноги перед другим парнем? Пусть даже он из ее группы?
        Второе, что не давало мне покоя и даже откровенно пугало, это безвестное исчезновение Кирилла. Он так и не вышел на связь, и, насколько я понял, после моих откровений в ментовке он стал подозреваемым номер один в деле пропажи Анны и ее дочки.
        Я послонялся по дому, включил радио, но тут же выключил - там передавали только одно: «Пропала без вести... Хотина Анна... заприте двери... не выходите на улицу вечером без надобности...» и все в таком духе.
        Я бродил по комнатам и зачем-то открыл кладовку. В следующее мгновение я отпрянул назад, тяжело дыша, - мне почудилось, что в углу притаилась сгорбленная фигура. Затем первый испуг прошел, я включил свет, и вздох облегчения вырвался из моей груди. То, что я принял за человека, оказалось плащом отца на вешалке, стоявшие под ним болотные сапоги дополняли общую композицию. То немногое, что осталось от моего папы.

«Интересно, смог бы мой батя в паре с этим Боковым найти этого отморозка?» - почему-то подумал я. Медленно шаркая старыми тапками, я подошел к плащу. От него пахло пылью. Нужно как-нибудь почистить его.
        Я вышел из кладовки (фигура, плащ в сапогах, она смотрит тебе в спину), вновь почувствовав горькое одиночество.
        Пора было кормить моих рыбок, и тут я с досадой вспомнил, что еще утром собирался купить для них корма. Поразмыслив, я решил, что с моей стороны будет подлостью оставить их без ужина, благо мини-маркет, где продаются продукты для домашних питомцев, был всего в двух кварталах от моего дома.

«Анна Хотина, - зазвенело у меня в голове. - Освежеванный охотник, маньяк...» Я переборол себя - что ж теперь, вообще на улицу не высовываться?
        Я взял с собой немного денег, надел свитер (вечера были прохладные), сунул ноги в кроссовки и выскочил на улицу.
        На улице было свежо, лицо холодил ветерок, и я быстрым шагом направился к магазину. Редкие фонари освещали путь, но я прекрасно знал дорогу и уверенно шел вперед. Метров через тридцать я увидел три силуэта и услышал мужской смех. Послышался трехэтажный мат, снова смех. В темноте мерцали три оранжевые точки тлеющих сигарет, звякнула бутылка. Я в нерешительности замедлил шаг. Возможно, вы уже обратили внимание, что я не отличался особой смелостью, ну а встретить по пути подвыпившую компанию и вовсе не входило в мои планы.
        Я перешел на другую сторону и, стараясь держаться в тени деревьев, незаметно миновал компанию, которая расположилась прямо на бордюре. Через минуту я был в магазине, и его теплое, обширное пространство, освещаемое множеством флуоресцентных ламп, подействовало на меня успокаивающе. Я быстро выбрал то, что нужно, и подошел к кассе. Передо мной стояла какая-то женщина и девушка с распущенными рыжими волосами. Когда женщина ушла, девушка повернулась к кассиру, произнеся:
        - Мятный «Дирол», пожалуйста. И чай «Нести», ягодный.
        Я вздрогнул, чуть не выронив пакет с кормом. Это была Лера.
        - Привет, - слегка охрипшим голосом произнес я.
        Она обернулась, ее восхитительные брови выгнулись изумленной дугой:
        - Артур? Ты что тут делаешь?
        - Я? - в свою очередь, удивился я. - Я вообще-то тут живу.
        - В магазине? - Глаза Леры смеялись.
        - Молодой человек, что у вас? - поторопила меня кассирша.
        - Ах да, - спохватился я, выкладывая на кассовую ленту упаковку корма. Лера с легкой улыбкой смотрела на меня. Выглядела она обворожительно - узкие светлые джинсы с обтрепавшимися коленками плотно обтягивали ее стройные ножки, сиреневый топик открывал соблазнительный живот с пирсингом - в аккуратном пупке сверкал крошечный камешек.
        - А я ехала мимо, у меня колесо спустило, пока возилась, пить захотела. Ты спешишь? - неожиданно спросила Лера.
        - Я? - глупо переспросил я, как будто кроме нас в магазине она могла еще к кому-то обратиться с подобным вопросом. - Н...ннет, - промямлил я, чувствуя, как предательски краснеют мои уши. Почему-то всегда я начинал краснеть с ушей.
        Продавщица с нескрываемым интересом следила за нашим диалогом.
        - Зайдем к тебе? Ты ведь один? - Лера смотрела на меня в упор своими изумрудными глазищами, от которых я не знал куда деваться. Я был сбит с толку, ошарашен, мне казалось невероятным, что я удостоился внимания такой девушки, как Лера.
        - Пошли, только у меня ничего к чаю нет, - брякнул я. Лера засмеялась, демонстрируя белоснежные зубки, которым позавидовал бы самый придирчивый стоматолог.
        - Чай? Артур, я не хочу чай. Давай возьмем вина.
        Вина? Я не ослышался? Рука машинально потянулась к карману, в уме я лихорадочно подсчитывал, хватит ли у меня денег на приличную бутылку вина. Кажется, Лера это заметила, и она мягко проговорила:
        - Не волнуйся, я доплачу.
        Мы купили красное испанское вино, и я, все еще думая, что это сон, вышел с этой девушкой на улицу.
        - Где твоя машина? - спросил я.
        Лера ответила, и я присвистнул:
        - Это же почти рядом с моим домом!
        Она многозначительно улыбнулась.
        Мы шли, болтая обо всем подряд, когда впереди я увидел сидящую на бордюре фигуру. Больше никого не было, видимо, компания разошлась, оставив своего кореша прохлаждаться на свежем воздухе. Оно и к лучшему.
        Но не тут-то было. Я шел первым, стараясь побыстрее преодолеть этот участок пути, осторожно переступая ногами через пустые бутылки и прочий мусор, оставленный компанией, как вдруг этот парень, как мне ошибочно казалось дремавший после бурных возлияний, с неожиданной быстротой вытянул ногу, об которую ваш покорный слуга, конечно же, сразу споткнулся и растянулся прямо на грязном асфальте. И ладно бы я просто упал, при падении я разбил бутылку вина, которую бережно прижимал к самому сердцу.
        Прежде чем я успел как-то отреагировать, он усмехнулся и, шатаясь, встал на ноги. Лера неподвижно стояла рядом, безмолвно взирая на нас, и мне почему-то сделалось жутко. Наверное, в таких случаях нужно распрямить плечи, закатать рукава и, процедив что-то вроде: «Ну, чувак, сейчас я тебе надеру задницу, мать твою!», дать в глаз нахалу. Да, я все это прекрасно знал, но, к своему великому стыду, даже не двинулся с места. Я словно врос в асфальт, ненавидя себя за трусость, хотя и чувствовал, что на меня смотрит прекрасная девушка, ожидая с моей стороны решительных действий.
        - Нельзя ли поаккуратнее? - вот и все, что я смог выдавить из себя.
        - Нельзя, - с каким-то сладострастием проговорил Толян и вдруг, размахнувшись, ударил меня. Удар был несильный, так как он едва держался на ногах, но я все равно упал. Уже во второй раз. Перед глазами хороводом заплясали сотни хрустальных звездочек. Я заскрипел зубами от бессилия и стал подниматься на ноги. Был бы у меня пистолет, я застрелил бы этого мудака без раздумий, лишь бы не видеть в глазах Леры разочарование. Однако, посмотрев в ее сторону, я понял ошибочность своего предположения - никакого разочарования в глазах девушки не было и в помине. Ее лицо больше напоминало какую-то оцепенелую маску, в которой жизни было не более, чем в осколках разбитой бутылки вина.
        - У тебя есть курить, Малышев? - спросил, издеваясь, Толян. - Или тебе не разре...
        Договорить он не успел, и я потом долго прокручивал в памяти все, что произошло в следующее мгновение, потому что мозг отказывался верить в то, что видели собственные глаза. Лера сделала всего два движения - наступила на ногу Толяну своим каблучком (следует думать, что это было очень больно, потому что тот заорал как резаный, запрыгав на другой ноге), а потом наподдала ему по яйцам. И Толян, этот громила, согнулся пополам, держась руками за гениталии и что-то хрипло мыча.
        Лера взяла его за волосы и, не сводя с меня многозначительного взгляда, что-то прошептала ему на ухо. Я стоял не так уж далеко, и часть слов долетела до моего слуха, но, поверьте, лучше бы я не слышал их. Между тем она взяла меня под руку, мы пошли вперед, будто ничего и не случилось.
        - Бутылка... Она разбилась, - робко сказал я, но Лера хмыкнула:
        - У меня в машине есть еще.
        - Здорово ты его отделала, - не удержался я от комплимента, когда мы были у меня дома. Лера скромно повела плечом, мол, какой пустяк. Но я не считал это пустяком и до сих пор чувствовал стыд за то, что не смог самостоятельно дать достойный отпор этому пьяному козлу.
        - Тапки дать? - спросил я.
        Лера засмеялась.
        - Даже если они стерильны, я никогда не буду засовывать ноги в чужие тапки, - сказала она, сбрасывая туфли. - Не обижайся.
        Я и не обижался.
        - Ты голодная?
        - Не-а, - ответила девушка, проходя в комнаты, с интересом разглядывая интерьер. - А у тебя уютно.
        - Стараюсь, - сказал я и отправился на кухню за штопором.
        - Знаешь, принимая во внимание, что ты живешь один, должна сделать тебе комплимент, - услышал я ее голос.
        - Какой же?
        - У тебя очень опрятно и чисто, это притом, что гостей ты не ждал. Такое впечатление, что здесь не обошлось без женской руки.
        При этих словах я вспомнил Вику, и почему-то меня это развеселило. Вот, правда, штопор куда-то запропастился.
        - Я права? - не унималась Лера. Она появилась в дверях кухни, по-хозяйски уперев свои изящные, но крепкие кулачки в бока. - У тебя кто-то есть?
        - Нет, - честно сказал я, судорожно рыская по ящикам. - У меня... никого нет.
        Лера присела на краешек стула:
        - Странно. Не урод, не алкаш, свой дом, машина, а живешь один.
        - Странно, - согласился я, продолжая поиски проклятого штопора.
        - Что ты ищешь?
        - Штопор.
        - Можно открыть и без штопора. - Лера не сводила с меня своих зеленых смеющихся глаз.
        - Я знаю, - буркнул я. Лера продолжала сидеть на стуле, со снисходительной улыбкой наблюдая за мной, я же открывал шкафчики уже чисто для проформы, так как уже понял, что сегодня Мистер Штопор решил меня подставить и убыть в неизвестном направлении.
        - Лера, я сам все сделаю, - сказал я, чувствуя некоторую неловкость. - Может, подождешь меня в комнате? Включи телевизор, если хочешь.
        - Да пожалуйста, - она бесшумно выскользнула из кухни, и я вздохнул. Ну почему мне так не везет? Сначала этот Толян, теперь вино даже открыть нечем... Неожиданно я вспомнил одну из передач «Очумелые ручки», где как раз рассказывалось, каким образом можно открыть вино, если отсутствует штопор.
        Я принес на кухню катушку с нитками и несколько раз обмотал горлышко. Так, теперь нужно найти растворитель. Или одеколон. Я полез на лоджию, но ни того, ни другого не нашел, зато обнаружил старую бутылку с остатками керосина. Я положил бутылку в раковину и облил ниточный поясок керосином, после чего поджег его. Ага, а теперь нужно сунуть это горлышко под холодную воду. Как следовало из передачи, от перепада температуры оно отламывалось четко по линии ниточной обмотки. Типа как гусар саблей отрубил.
        Я открыл кран с холодной водой и сунул бутылку под струю. Послышался хруст, и я уже смаковал победу, как вдруг увидел, что трещина пошла зигзагом, как линия электрокардиограммы, причем чуть ли не по всей бутылке. Я осторожно взялся за горлышко, надломил. Бдзынь! В руках у меня осталась угрожающего вида «розочка», с помощью которой выясняют отношения алкаши в пивнушках. Такие же острые зубья торчали из самой бутылки. Я уныло смотрел на результат своей «находчивости», с тоской понимая, что пить из такой посудины Лера вряд ли будет. Хотя, пока она не видит, может, разлить вино по бокалам, а бутылку спрятать здесь? И периодически бегать на кухню подливать? Я решил, что это будет оптимальный вариант.
        Так, теперь закуска. С чем обычно пьют вино? В голову полезли мысли о сыре, шоколаде, фруктах... К сожалению, из всего того, что пришло мне на память, у меня был только апельсин.
        И когда я вошел в комнату с подносом, на котором стояло два бокала и дольки апельсина, Лера одарила меня лучезарной улыбкой.
        - За знакомство? - робко спросил я.
        - Согласна, - сказала она, и мы легонько коснулись бокалами. Лера чуть отпила и наморщила носик:
        - Артур, по-моему, вино бензином пахнет.
        Я принюхался. Ешкин кот, и правда.
        - Хм... даже не знаю, отчего... - начал говорить я, но Лера меня перебила:
        - А у тебя вообще на дне кусок стекла, смотри.
        Б...дь. Комментарии, как говорится, излишни. Я молча отставил бокал в сторону и стал угрюмо жевать дольку апельсина.
        - Как ты открывал бутылку? - едва удерживаясь от смеха, спросила Лера, тоже отодвигая бокал. Сконфуженно улыбнувшись, я рассказал.
        - Чудо в перьях, - вздохнула Лера. Она положила ногу на ногу. Я не мог отвести взора от ее колен, и она это, кажется, заметила.
        - Удивительно, как ты вообще умудряешься содержать целый дом. Прости, не хотела тебя обидеть.
        - Да, содержу, - сказал я, немного обидевшись. - И, между прочим, еще достраиваю отцовскую дачу.
        - Дачу? - удивилась Лера.
        - Он всегда хотел иметь свой кусок земли, огород, - пояснил я. - После того как... в общем, когда я остался один, все предоплаты были сделаны, и мне осталось лишь контролировать стройку. Дом почти закончен, мы можем как-нибудь съездить, посмотреть, шашлыки и так далее...
        - Непременно, - сказала Лера, и я так и не понял, шутила она или говорила всерьез. В этот момент начали показывать ток-шоу «Стенка на стенку», это где на краю бассейна стоит участник, а на него надвигается стена с вырезанной фигурой, и человек должен подстроиться таким образом, чтобы его не задело и он не полетел в воду. Падение в бассейн означало проигрыш.
        Несколько минут мы молча смотрели передачу, потом Лера сказала с ленцой:
        - Тупое шоу. Не заводит.
        Я взял еще одну дольку апельсина и начал ее меланхолично жевать.
        - Тебе не нравится?
        - Нет. Никакого экстрима, ну что это, лажа какая-то. Вот если бы в бассейне была кислота, а приз - миллион долларов - было бы совсем другое дело, согласен?
        Я чуть было не поперхнулся. Кислота? Сильно сказано.
        - Боюсь, в нашей стране вряд ли разрешили бы такие передачи, - сказал я.
        - Тут ты прав, - сказала Лера. - Взять, к примеру, тот же «Последний герой». Сборище изнеженных придурков привозят на остров и устраивают им какие-то дурацкие испытания.
        - Ни фига себе, «дурацкие», - не согласился я. - Как-то раз показывали, они там жуков и гусениц ели.
        Лера рассмеялась:
        - Это такие мелочи, Артур. Фальшивка. Реальная жизнь куда похлеще каких-то гусениц. Чем они рискуют? Что их выгонят с проекта раньше времени? Что они не выиграют приз? Фигня все это.
        - А что бы ты предложила?
        Лера насмешливо смотрела на меня, и я покраснел.
        - Ладно уж, давай выпьем моего керосинового вина, - она заговорщически хихикнула, словно нас объединяла с ней какая-то тайна, и я схватился за бокал.
        - За память. За то, чтобы все помнили о своих поступках, - сказала Лера и выпила вино до дна. Я был осторожнее, так как на дне моего фужера все еще покоился осколок от бутылки.
        - Странный тост, - заметил я.
        - Может быть, - сказала безразлично Лера. - Артур, что происходит у вас в городе? Не успела я приехать, у вас тут Чикатило какой-то завелся.
        Я хмыкнул и в двух словах рассказал ей то, что знаю. Потом я снова наполнил бокалы, и мы выпили. После третьего бокала я неожиданно почувствовал растущее возбуждение. Лера тоже смотрела на меня как-то странно, поджимая свои пухленькие губки.
        - А как ты поедешь домой? - вдруг опомнился я. - Ты же за рулем!
        - А кто сказал, что я еду домой?
        - Но... твои родители, они разве не будут волноваться?
        - У меня нет родителей, Артур. Был отец, пьяница, но это не в счет. Меня вырастила улица. Кстати, Костя рассказал мне. Возможно, ты и заинтересовал меня тем, что мы с тобой одни.
        Я молчал, разглядывая носки своих тапок. Я пытался думать о том, что это так хреново, вырасти без родителей, без их ласки, внимания, но в голову лезла какая-то ерунда, связанная с Лерой. Точнее, с тем, что можно с ней сделать.
        - Ты хочешь меня? - вдруг спросила она, и прежде чем я успел что-то сказать (или сделать), она быстро наклонилась ко мне и провела своим шершавым, как у кошки, язычком по моим губам. Я оторопел, фужер вывалился из моих пальцев и упал на ковер, чудом не разбившись.
        - Тебе и правда необязательно ехать домой, - хрипло сказал я, с трудом узнавая собственный голос. - Ты можешь остаться у меня, Лера.
        Она засмеялась. Ее огромные глаза, казалось, стали еще больше.
        - Спасибо, Артур, но мне пора. Ты неплохой парень, немного тормозишь, правда, но у меня принцип.
        - Какой? - спросил я с отчаянием, и, очевидно, столько горя было в моем голосе, что Лера ласково потрепала меня по голове, сказав:
        - Я никогда не ложусь в постель к парню на первой встрече. Извини.
        Я проглотил подкатившийся комок.
        - А... - начал я, но Лера меня опередила с улыбкой:
        - Та встреча на перекрестке не считается.
        - У тебя есть телефон? - без особой надежды спросил я.
        Лера усмехнулась:
        - Я сама найду тебя.
        - Тебя проводить?
        Она покачала своей прекрасной головкой:
        - Это лишнее. Спокойной ночи!
        Она выскользнула за дверь, а я стоял и прислушивался, как дробно зацокали ее каблучки. Этот цокот быстро мне напомнил о том, как Лера в два счета расправилась с Толяном, которого я смог бы одолеть разве что с помощью «калашникова». И в памяти, как дуновение ветерка, промелькнули слова Леры. Тем самые, которые она прошептала на ухо согнутому буквой «зю» Толяну: «Тронешь его, я воткну тебе каблук в глаз». Занятно, правда?
        Возбуждение не проходило, и еще несколько минут я метался по комнатам, как тигр в клетке. Я хотел ее, эту проклятую рыжую чертовку с зелеными глазами. Хотел по-настоящему, не так, как Вику. Понимаете меня?! И я уверен на все сто, что у меня получилось бы. Так-то, ребята.

* * *
        Виктор с самого утра был не в духе. В общем-то, поводов для веселья как бы и не было. Сначала его вывела из себя Вика, его сестра. Эта самовлюбленная засранка в ультимативной форме заявила, что выпускной вечер они с группой намерены отмечать в какой-то «Долине Гномов», где-то в лесу у озера. И на все его резонные аргументы, что не в его компетенции приставить к ним на праздник милиционера-охранника, сестра реагировала истерикой. Так что вопрос с обмывкой диплома продолжал оставаться открытым.
        Во-вторых, девочка, которую обнаружил на трассе три дня назад дальнобойщик, с тех пор не произнесла ни слова. Все это время она находилась в больнице под постоянным наблюдением врачей, и Виктор бывал там ежедневно. Все напрасно, Лиля неизменно смотрела в одну точку мертвым, немигающим взглядом, и лишь изредка по ее похудевшему личику сбегала одинокая слезинка.
        Врачи разводили руками - девочка находилась в состоянии глубочайшего шока. Никаких серьезных повреждений у ребенка не было, разве что запястья и лодыжки в ссадинах, из чего Виктор сделал вывод, что Лиля долгое время провела связанной. Вот только где мама малышки, Хотина Анна, первая красавица всего Алтайского края? Но ответ на этот вопрос могла дать лишь ее пятилетняя дочка, которая словно язык проглотила. Отец девочки, Владимир, в буквальном смысле жил в больнице все эти дни, но едва ли его присутствие способствовало улучшению состояния Лили - она не узнавала папу. Владимир сильно осунулся, похудел и практически не спал эти дни, вздрагивая от каждого телефонного звонка. Виктор на его бесконечные вопросы в основном отмалчивался, хотя про себя давно понял, что Анны наверняка уже нет в живых. Он пытался убедить себя в том, что с женщиной могло приключиться что угодно, но истерзанное тело охотника Ставченко, с которого сняли кожу, постоянно всплывало у него перед глазами.
        Живодер. Проклятый ублюдок снова выполз на охоту, Виктор был уверен в этом, хотя и не спешил делиться этим со своим патроном. Васильич ничего не хотел слышать про Живодера и лишь при одном упоминании о маньяке начинал неистово материться и плеваться, хватаясь за сердце.
        Зазвонил внутренний телефон, и Виктор снял трубку.

«Легок на помине», - подумал он с досадой, услышав отрывистый голос начальника. Судя по интонации, тот был на грани нервного срыва.
        - Боков, какие новости?
        - Работаем, Семен Васильевич, - коротко ответил Виктор.
        - Вижу я, как ты работаешь, б...дь! - взвился Семен Васильевич. - Три дня прошло, а результат как писька у гнома!

«Интересно, откуда он знает, какого размера половые органы у гномов?» - подумал Виктор, а полковник продолжал горячиться:
        - Вы меня в гроб вгоните своим угрозыском, едрен-батон! Ни хера работать не умеете, за вас, что ли, все делать?! Как Малышева не стало, вас как мешком по балде огрели, будто контуженые ходите, зато в день зарплаты у кассы первые выстраиваетесь!
        Боков терпеливо ждал, когда начальник выпустит пар и скажет действительно то, по какой причине звонил. Но Семен Васильевич не успокаивался, наоборот, покорность оперуполномоченного почему-то еще больше взбесила его.
        - Отработал этого... сбежавшего? Как его, Лепетов?
        - Так точно. Первая судимость, бежал с сокамерниками за компанию, в колонии характеризовался положительно, - ровно ответил Виктор, разглядывая копию личного дела Степана Лепетова, единственного заключенного, которого до сих пор не нашли. С фотографии на него смотрело открытое мальчишеское лицо с простодушными глазами.
        - Это не он, Семен Васильевич, - сказал он, закрывая дело. - Да и статья у него... не он это.
        - Он, не он, едрен-батон, - пробурчал полковник, остывая. На том конце провода было слышно, как он вздохнул, потом произнес совершенно спокойным, даже каким-то растерянным голосом:
        - Ты, Витя, не злись на меня. Совсем у меня нервы ни к черту из-за этой Хотиной. Вон в газетах уже такое пишут! Сейчас звонили из прокуратуры, сегодня приезжает группа из Москвы, сам министр на контроле это дело держит, видал, докуда бодяга дошла? Вон оно как.
        И тут Виктору стало по-настоящему жаль Васильича. Он уже не ставил под сомнение то, что в свете последних событий его начальника рано или поздно спихнут, в лучшем случае на пенсию, в худшем - за несоответствие занимаемой должности. И, кстати, по его душу тоже наверняка пройдутся, ведь с тех пор, как исчез Малышев, де-факто обязанности начальника розыска исполнял он.
        - Что делать-то, Витя? - уныло спросил Семен Васильевич. - Мне им даже доложить-то нечего. Ты был сегодня у девчонки?
        - Был. Все так же, без изменений.
        Полковник снова вздохнул:
        - Зайди ко мне после обеда, ладно, Боков? Покумекаем, как эту бригаду лучше встретить. Надо какой-нибудь ресторанчик организовать, баньку вечером...
        - Я зайду, - сухо бросил Боков, кладя трубку. В их городе снимают кожу с человека, исчезла женщина, где-то по лесу бродит сбежавший зэк, а он должен организовывать ресторанчики с баньками? Хрен вам, обойдетесь.
        Лиля заговорила ближе к вечеру, и об этом сразу же сообщили Виктору. Когда он приехал, она сидела в кровати, испуганно глядя на опера. Виктор мысленно порадовался, что в глазах Лили появились хоть какие-то проблески жизни. Владимир сидел рядом, не выпуская из своих рук ладошку дочери. Впервые за все время в его запавших глазах засветился робкий лучик надежды.
        - Как это произошло? - спросил Виктор у старшей сестры Чернышковой, сухопарой женщины с некрасивым, но добрым и открытым лицом.
        - Я в ординаторской была, с ней мои девочки сидели. Они телевизор смотрели, и вдруг Лиля как заверещит! Из коридора было слышно! Я вбегаю, а Лиля по полу катается и ревет как белуга.
        - Хм, - Виктор поджал губы. - А что хоть показывали-то? Программа какая была?
        Чернышкова наморщила лоб, пытаясь вспомнить.
        - Вроде цирк, медведи были. Клоуны там всякие. Потом пришла в себя и давай болтать, «мама», «лес», «шарики» и так далее.
        - Ясно, - сказал Виктор. - Вы нас, пожалуйста, оставьте ненадолго.
        - Только аккуратнее, она только отошла после успокоительного, - предупредила медсестра.
        - Ладно, ладно, - проворчал Виктор, закрывая дверь.
        Через час Виктор вышел из кабинета. Лиля, выговорившись, сидела на удивление спокойно, лицо ее даже можно было назвать умиротворенным, лицо человека, выполнившего ответственную работу, она словно выплеснула из себя весь негатив, как прорвавшийся гнойник. Что нельзя было сказать об ее отце - Владимир весь как-то сгорбился, обмяк, подергивающееся лицо покрыто бисеринками пота. После ужасного рассказа Лили он даже подумал, не спятила ли его дочь.
        Виктор прикрыл за собой дверь и стал набирать номер начальника.
        - Семен Васильевич? Это Боков. Девочка все рассказала.
        - И что?! - едва сдерживаясь от крика, спросил полковник.
        - Плохие новости. Хотина, скорее всего, мертва, - вполголоса, чтобы его не слышал Владимир, сказал Виктор. - Но чтобы убедиться в этом, нужно ехать туда, где ее подобрал дальнобойщик, и снова искать в лесу. Я выезжаю.
        - Постой, - сказал устало Семен Васильевич. - Они... из Москвы уже приехали. Рестораны отменяются. Они поедут с тобой. Важняк из генералки, два муровца и эксперт-криминалист. Я дам команду, чтобы вам приготовили машину.
        - Хорошо, я еду.
        Полковник положил трубку, а Виктор зашел в палату.
        - Владимир, - позвал он, и на него глянуло измученное, вмиг постаревшее лицо мужчины. - Лиля должна поехать с нами. Без нее мы можем потерять время, - как можно мягче сказал он.
        - Я поеду с вами, - кашляющим голосом выговорил Владимир.
        Виктор не посмел ему возразить. Да и кто бы в положении этого несчастного мужика поступил бы иначе?!
        Они быстро нашли полянку.
        Лиля на удивление практически безошибочно указала место, куда три дня назад свернула с дороги их «Тойота». По мере того, как они углублялись в лес, девочке становилось хуже. Она то начинала всхлипывать, то закатывала глаза, задыхаясь, отчего ее приходилось чуть ли не нести на руках, то заходилась в захлебывающемся крике. Ричи, служебная овчарка, принюхиваясь, бежала рядом с кинологом, навострив уши. Владимир убито молчал, тлеющий огонек надежды в глазах незаметно погас, бескровные губы что-то беззвучно шептали.
        Тихо шелестела листва, птицы щебетали свои песни, но все привычные и знакомые звуки леса были какие-то осторожные, робкие, не в полную силу, лес словно замер в ожидании чего-то нехорошего.
        Когда из-за кустов показалась «Тойота», Гончаров, следователь из Генеральной прокуратуры, приказал, чтобы Боков оставался с девочкой и ее отцом. В руках муровцев появились пистолеты. Ричи рвалась с поводка, безостановочно лая.
        - Я пойду с ними, - сказал Владимир, не отрывая глаз от «Тойоты». - И ни одна сволочь меня не остановит.
        Боков пожал плечами. Владимир - гражданское лицо и не обязан подчиняться подобным приказам, так что он волен делать все, что заблагорассудится, а для Виктора начальник здесь был Гончаров, и поэтому он беспрекословно остался с Лилей.
        - Сейчас папа вернется, мы его вместе подождем, хорошо? - ласково сказал Виктор, присев на корточки перед девочкой. Сердце милиционера защемило от жалости, он подумал о том, что психика этой несчастной малышки искалечена на всю жизнь, пусть даже ее мать каким-то чудом останется жива. Но он не верил в это чудо, так как слишком долго проработал в розыске.
        Худшие опасения оправдались. Сначала они услышали безумный крик Владимира. Виктор прижал к себе Лилю, боясь, что она захочет побежать к отцу, но девочка и не думала ничего такого делать, она лишь доверчиво прижалась к оперативнику, прерывисто дыша. Владимир продолжал выть, Гончаров что-то раздраженно кричал подчиненным, что-то вроде «уберите его отсюда!», отчаянно лаяла Ричи, Лиля начала всхлипывать, пуская слюни. Виктор чувствовал, как колотится детское сердечко, как от слюны Лили намокает его рубашка, и, слушая безумную какофонию, доносившуюся с полянки, он впервые на полном серьезе подумал о смене профессии.
        Вечером, точнее ночью, он напился. Он смотрел невидящим взглядом какой-то глупый сериал, не слыша и не видя, что происходит на экране, и осушал стопку за стопкой. Оперативник хотел забыться, даже не забыться, а вырубиться, отключиться, стереть свою память, чтобы было как по старому доброму принципу «tabulа rasa[Чистая доска (лат.).] Но ничего не выходило. Он никогда не считал себя сентиментальным, благо работа в органах внутренних дел действует как клизма, вымывая все эти эмоциональные сопли вместе с дерьмом, но у него до сих пор в жилах стыла кровь от того, что ему сегодня довелось увидеть.
        Он не знал лично Анну Хотину, но как-то видел передачу, когда она завоевала первое место на конкурсе красоты. И все его естество категорически отказывалось верить, что та красивая, полная сил девушка с сияющей улыбкой и шикарными волосами и есть вот это самое существо с клочьями седых, обгоревших волос, нанизанное на кол. Немудрено, что Лиля не разговаривала эти три дня. И уж совсем неудивительно, что Владимира, мужа Анны, прямо с полянки увезли в психиатрическую клинику. Он вцепился в труп своей жены словно клещ, и чтобы его оттащить, понадобилось три милиционера.
        Район места происшествия оцепили, туда выехали все шишки силовых ведомств, включая несчастного Василича, едрен-батона. Уже через пару часов полянку атаковала целая свора журналистов с фотокамерами и микрофонами, с горящими голодными глазами. Глядя, как газетчики, толкаясь и ругаясь между собой, рвутся поглазеть на труп первой красавицы края, Виктор хотел их самолично пересажать на кол. Вскоре подтянулись и представители УФСИ[Управление Федеральной службы исполнения наказаний.] края, поскольку рядом с трупом Анны был обнаружен еще один «жмурик», оказавшийся тем самым сбежавшим зэком, Степаном Лепетовым.
        Лиля рассказывала, что клоун устроил настоящее цирковое шоу, развесил повсюду гирлянды, мишуру, воздушные шары, взрывал хлопушки... Но на месте преступления были только два трупа, и больше никаких следов. Ни одной улики, ни одной крупинки конфетти, маньяк, судя по всему, устроил генеральную уборку после своих кошмарных развлечений. Лицо убийцы было покрыто гримом, и Лиля не смогла описать его. Она даже не смогла внятно сказать, мужчина это был или женщина.
        Эксперты установили, что Лепетов скончался от огнестрельных ранений. И вся закавыка заключалась в том, что пули из его тела были вырезаны. Виктор ломал голову - что это, еще один «бзик» Живодера или он неплохо разбирается в тонкостях криминалистики и таким образом пытался скрыть следы? Ведь пистолета они тоже не нашли, а будь пули, баллистическая экспертиза могла бы многое рассказать.
        Возлагались большие надежды на собаку, и Ричи вроде даже взяла след, но, поплутав несколько минут в лесу, с виноватым выражением на морде вернулась на полянку.
        Виктор чувствовал, что его фактически отстранили от дела. Когда он пробовал поделиться своим мнением с Гончаровым, тот лишь раздраженно отмахнулся, мол, не мешай.

«Езжайте в отдел, у вас наверняка полно текучки, - с издевкой добавил он. - А здесь мы уж как-нибудь сами...»
        У Бокова все кипело внутри от гнева, хотя с себя вину он тоже не снимал. Не справились они сами, не справились, чего тут греха таить. Но и отшвыривать его, как обосравшегося котенка, он не позволит.
        Он быстро опьянел, но не останавливался, продолжая опрокидывать в себя рюмку за рюмкой. Он уже знал, что будет делать. Может, это и неправильно с точки зрения субординации и Васильич за его самодеятельность огребет по полной программе, но он сам себя уважать не будет, пока самолично не изучит место происшествия. Досконально. Он будет ползать на коленях хоть целую неделю, но хоть какую-то зацепку обязательно найдет.
        Дорога была пустынна, погода была прекрасная, солнце только просыпалось, жмурясь и улыбаясь небу, лицо приятно обдувал летний ветерок, но Виктор не замечал этих прелестей жизни, которые, несомненно, радовали бы его при других обстоятельствах.
        Он прокручивал в памяти вчерашнее. После недолгих дебатов все пришли к выводу, что Лепетов появился на полянке случайно и маньяк застрелил его. И, как это ни цинично, своим появлением и последующей смертью зэк облегчил страдания несчастной женщины - Живодер явно всполошился, и его «шоу» было скомкано. Иначе кто знает, какие еще изощренные пытки он приготовил для Анны. И, судя по всему, Лепетов спас жизнь Лиле, и Виктор не мог этого не оценить.
        Когда все было осмотрено и сфотографировано, Анну попытались снять. Ничего не получилось, кол пришлось выкапывать вместе с телом убитой. Так ее и увезли в морг. Позже патологоанатом сообщил Виктору, что во рту Анны обнаружены частицы кондитерского изделия, скорое всего, торта и полурастаявшая конфета-леденец. Опять эти гребаные леденцы!
        Он сбавил скорость, увидев знакомый поворот. «Девятка» медленно катила по лесной дороге, собирая на своей крыше сосновые иглы и сухие листья. Вскоре Виктор был на месте. О страшной казни первой красавицы края напоминала лишь ямка, где торчал кол.
        Боков осмотрелся. Невзирая на то, что следственная группа работала до сумерек, что-то подсказывало оперативнику, что ему должно повезти. И он начал поиски.
        Он в буквальном смысле ползал на коленях, скрупулезно высматривая любую мелочь, вглядываясь в каждую кочку, камешек, травинку, песчинку, осматривал стволы деревьев, ветви, кусты. Лиля говорила, что у клоуна была машина, но следов протектора, кроме тех, что были оставлены «Тойотой», они не обнаружили. Живодер очень тщательно убрал за собой.
        И когда Виктор, почти отчаявшись, начал подумывать, что ничего путного из его затеи не выйдет, удача улыбнулась ему. Он решил передохнуть, встав у небольшой ели, растущей неподалеку. Опершись локтем, он вдруг почувствовал, что вляпался в смолу. Виктор выругался, убрав руку, и взглянул на ствол. В том самом месте, где была смола, была аккуратная дырочка, словно здесь кто-то сверлил. Боясь поверить в удачу, Боков достал перочинный нож и принялся ковырять отверстие. Его усилия были вознаграждены - скоро лезвие наткнулось на что-то твердое.
        Через минуту в грязной ладони милиционера лежала пуля. «ПМ», сразу определил Виктор, бережно убирая находку в карман. Некоторое время он побродил по поляне, уже скорее для проформы, но больше ничего не нашел. Пора ехать. Экспертная лаборатория в выходные закрыта, но он знал, где найти специалиста, который мог ему помочь. Возможно, это и есть та самая ниточка, и если это так, он сделает все, чтобы ее не упустить и выйти на след Живодера.

* * *
        В последние дни я старался как можно реже включать свой телефон. Причина была одна - я не хотел слышать истеричный голос Татьяны Игоревны, матери Кирилла. Сначала мне было жаль ее, я как мог сочувствовал ей и в миллионный раз пересказывал ей все детали того вечера, когда он занял у меня деньги и якобы уехал домой. Потом ее звонки стали вызывать глухую досаду, сейчас же я чувствовал закипающую ненависть. Ну что они все прицепились ко мне? Будто я нянька какая Кириллу! Ко мне даже Виктор домой приезжал, брат Вики, и я продемонстрировал ему вазу, из которой Кирилл свистнул спрятанный мною нож.
        Не могу сказать, что я не психовал по поводу его исчезновения. Но почему-то во мне еще теплилась надежда, что пропажа Анны и моего друга - два взаимоисключающих факта и Кирилл просто ушел в очередной запой, зависая где-то на квартире у своих дружков-собутыльников.
        После экзамена я получил сообщение от Кости, что после занятий наша компания собирается обсудить детали выпускного вечера. Вообще-то я сегодня собирался нанести визит на дачный участок, но, поразмыслив, решил поехать на встречу. Где-то в глубине душе я знал, что еду совсем не потому, что так обеспокоен выяснением нюансов нашего предстоящего праздника. Нет, я просто хотел увидеть Леру. Я ОЧЕНЬ хотел этого, я сгорал от желания ее увидеть. С тех пор она ни разу не позвонила, и я места себе не находил, в мельчайших подробностях прокручивая в памяти наш вечер, как мы пили вино, как она, облокотившись в кресле, небрежно покачивала своей соблазнительной ножкой, как поцеловала меня...
        Встреча была назначена в студенческом кафе «Ландыш». За столиком сидели Костя, Женя, Андрей, две неизменные подружки Марина с Катей, но той, кого я мечтал увидеть всем сердцем, к моему безмерному огорчению, не было. И, как вы понимаете, спрашивать о причинах отсутствия Леры мне было как-то неловко. Не было и Вики, что было вообще по меньшей мере странно.
        - Она сейчас будет, - ответил Женя на мой вопрос, глянув на часы. - Итак, что у нас с транспортом? Одна у Костяна, Арч, ты как?
        - Я могу кого-то взять с собой, - сказал я, думая, сказать или нет, что у Леры тоже есть свой «железный конь». Наверное, лучше не надо.
        - У нас все закуплено, - продолжал Женя. - Нужно только все это отвезти на место.
        - А Лера сегодня будет? - осторожно поинтересовался я, чувствуя, как предательски заколотилось сердце.
        - Соскучился? - прищурился Костя и многозначительно переглянулся с Женей. Марина с Катей захихикали, и мне почему-то захотелось задушить этих двух куриц.
        - Мы ее не видим последнее время, - подал голос Андрей, прыщавый юноша с непослушной шапкой курчавых волос. Из всей нашей компании он был единственным, кто не подкалывал меня.

«Не видите последнее время?» - переспросил я мысленно сам себя. В голову снова полезли мысли о Кирилле, о Живодере, и внутри разлилось ледяное озеро. «Может, с ней что-то случилось?»
        - О, а вот и Викуся, - улыбнулся Женя.
        Вика села за свободный столик и бросила:
        - Всем привет.
        Разговор продолжился. К всеобщему удивлению, Вика хмуро молчала, я украдкой наблюдал за ней и видел, что она чем-то взволнована.
        - Считаю, нужно ехать минимум на два дня. Заезд 25-го, так сказать, небольшая разминка, 26-го сам праздник, а 27-го утром домой, - говорил тем временем Костя. - Никто не против?
        - Утром? - скорчила недовольную мордашку Катя. - Я поспать люблю утром.
        - Не волнуйся, никто без тебя не уедет, - подмигнул ей Женя.
        - Кстати, говорят, в конце месяца будет сильная жара, - озабоченно сказала Марина.
        - Ерунда, там озеро рядом, - авторитетно заявил Женя.
        - Ребята... - тихо произнесла Вика.
        - А я возьму кое-что с собой, - сказал Костя, с недвусмысленным видом посмотрев на Женю. Все поняли, о чем речь, - иногда у Кости появлялась «волшебная» травка, которую, судя по всему, он намеревался взять с собой. - Не знаю, как озеро, но офигенное настроение я гарантирую.
        - Ребята, послушайте, - снова начала Вика, но тут в разговор влез я:
        - За твое «кое-что», от которых офигенное настроение, между прочим, могут дать несколько лет. Стоит ли рисковать?
        - Не хочешь, не участвуй, - бросил Костя. - Нам больше достанется.
        - Я никуда не еду, - вдруг сказала Вика.
        Веселый галдеж внезапно прекратился.
        - Что-то случилось? - спросил Женя, обняв девушку.
        - Я сейчас была у Виктора. Нашли Аню Хотину, помните, которую все искали? Вчера вечером.
        - Она жива? Что с ней? А дочка? - забросали ее вопросами Катя с Мариной.
        В двух словах Вика пересказала то, что услышала от брата. Теперь пауза затянулась надолго. Катя с Мариной испуганно жались друг к другу, словно каждая искала у подруги поддержки, парни о чем-то перешептывались, а я сидел как чурбан, чувствуя, как у меня внутри все оборвалось.
        - Кстати, твоего Кирилла очень усиленно ищут, - сказала Вика, сделав ударение на
«твоего». Лицо у нее стало жестким, она словно обвиняла меня в случившемся. Мне стало жарко, и я расстегнул верхние пуговицы рубашки.
        - Я не в ответе за своего друга, - сказал я. И ляпнул совсем уж невпопад: - И, кстати, с Аней я был в одном детском саду.
        - Очень полезная информация, - насмешливо сказал Костя.
        - В ментовке пока только на твоего друга думают, - сказала Вика, непроизвольно отодвигая стул дальше от стола, и от меня в частности. Меня покоробило, что она смотрела на меня как на источник какой-то заразы.
        - Он ухлестывал за Аней, грозился увезти ее, выкрасть, как цыган, а потом ее находят мертвой, и ты хочешь сказать, что твой Кирилл не при делах? - спросила Вика.
        Я растерянно молчал, не зная, что возразить.
        - А ты уверена, что Кирилл сам не стал жертвой? - неожиданно пришел мне на помощь Андрей, но Вика не удостоила его ответом.
        - Ладно, проехали, - решил сменить тему Женя. - Девушку, конечно, жаль, но при чем тут выпускной, Викусь?
        - Меня не отпустят в «Долину Гномов», - угрюмо произнесла Вика. И снова одарила меня испепеляющим взглядом, словно источником всех ее проблем был я.
        - Кажется, твой брат стал слишком мнительным, - сказал Женя. - Нас будет целая толпа, что может случиться?
        - Да не знаю я! - визгливо крикнула Вика. - Думаешь, мне эта опека не надоела? Попробовал бы ты с ним поговорить! У него словно в ушах бананы, ни хера ничего слышать не хочет, все время на своей волне!
        - Ребята, давайте не будем ссориться, - примирительно сказал Андрей.
        - Может, действительно пойдем в «Альфу»? - нерешительно предложил я. - Какая разница, где квасить?
        Костя презрительно хмыкнул:
        - В штаны наложил? Валяй, Арч, иди в «Альфу». Только потопаешь один.
        Я вздохнул:
        - Просто не хочу лишних проблем.
        - Проблем нет, - проникновенным голосом проговорил Женя. - Все остается в силе, и мы все вместе едем в «Долину Гномов».
        - Но... - попыталась возразить Вика.
        - Дай договорю, - продолжал говорить Женя тем же уверенным тоном, не допускающим даже мысли, чтобы кто-то изменил его планы. - Мы всем говорим, что едем отрываться в «Альфе», а сами потихоньку сваливаем в «Долину Гномов», вот и все дела. Если что, скажем, что после «Альфы» поехали к Малышеву, у него все равно родителей нет, никто проверять не станет, ведь так, Арч?
        - Браво! - зааплодировала Катя. Я принужденно улыбнулся, с трудом проглотив фразу насчет родителей. По-моему, это было жестоко со стороны Жени, но никто не обратил на эту бестактность внимания.
        - Н-да, разумеется, - промямлил я. Хотя, если честно, после рассказа Вики мне уже совершенно не хотелось куда-то ехать. Уж лучше вообще не отмечать этот долбаный выпускной. На крайняк я могу всегда купить бутылку водки и спокойно посидеть дома, никто мне не нужен, мне и моих рыбок хватит для полного счастья.
        - Тогда - никому ни слова, - предупредил Костя. - Девчонки, вы как? - он обратился к Марине с Катей. Было видно, что они еще мялись, раздумывая. - Не бойтесь, я с собой отцовское ружье возьму, - выкинул Костя последний козырь. - И ни один маньяк к нам на километр не приблизится.
        Он подмигнул мне и прибавил:
        - А если ружье не поможет - Арч перднет, а мы зажигалки поднесем и сожжем всех врагов напалмом.
        Все засмеялись. Разумеется, кроме меня. Забыл упомянуть, что как-то на одной вечеринке, когда была моя очередь произносить тост, я, переволновавшись, неожиданно пукнул в самый ответственный момент, в ту самую секунду, когда все слова уже произнесены, а бокалы еще не соприкоснулись, и этот ненавистный (во всяком случае, для меня) звук прозвучал громко, как выстрел. Нужно ли говорить, что было дальше? Все ржали как лошади, Костя демонстративно пожимал мне руку и
«хвалил» за праздничный салют, Женя, хватаясь за живот, вопил, чтобы я повторил тост на бис, и «помедленнее, я записываю», а девчонки зажимали носы и просили заткнуть мне зад пробкой от шампанского. Я же стоял столбом, покрываясь густой краской стыда. В этот момент я так ненавидел свою задницу, и если бы она была съемной, я бы снял ее и выбросил на свалку. С тех пор никто не упускал возможности лишний раз пустить шпильку по поводу моего «тоста».
        - Ну так что? - нажимал на девчонок Женя.
        Глупо улыбаясь, Марина с Катей единогласно закивали головами, как одуванчики под порывом ветра.
        - Вика? - Женя испытующе смотрел на девушку. Та медлила, нервно хрустя пальцами.
        - Я... не знаю. Я очень хочу поехать, но вы знаете Витю. Он словно с цепи сорвался после этого убийства. Все ему маньяки мерещатся, - сказала она.
        - Пусть твой Витя с другими ментами работать начнут, - оборвал ее Женя. - А то водку только жрать умеют и ксивами махать.
        - Ладно, - сдалась Вика. - А если он решит проверить «Альфу», а нас там нет?
        - «Если», «если»... - передразнил Костя. - Делать ему нечего, по кабакам шляться, нас разыскивать. Итак, решено? Единогласно, - резюмировал он.
        - Так что насчет Леры? - осмелился поинтересоваться я.
        - Я с ней не общаюсь, - презрительно сказал Костя. - Но мы не против, у нас демократия. Хочешь - тащи ее с собой.
        Я через силу улыбнулся. Мы стали расходиться.
        Погруженный в свои мысли, я незаметно дошел до дома. Несколько секунд я молча взирал на него, и мне стало казаться, что в нем не хватает чего-то очень важного, чувство было настолько острым, что ваш покорный слуга изумленно задавал себе вопрос, почему он не замечал этого раньше.
        Не «чего-то», поправил меня внутренний голос. А кого-то. Лера. Вот в чем вопрос. И я с утроенной силой затосковал по ней. Куда же она делась? Сначала Кирилл, теперь Лера...
        Вспоминая сегодняшний разговор, я ни на йоту не поверил Вике. Ну не мог Кирилл сотворить такое. Я бы скорее поверил бы, если он посадил бы на кол мужа Ани. Да, он был несдержанным, этакой неразорвавшейся миной, но чтобы хладнокровно пытать любимого человека... нет, это исключено.
        Я уже хотел идти домой, как неожиданно мое внимание привлек почтовый ящик. Сквозь симметричные дырочки на корпусе просвечивало что-то белое. Странно. Газет я не выписывал, писем мне было ждать не от кого. Откинув задвижку, я вытащил наружу конверт и озадаченно уставился на него. И по мере того, как до меня доходило, ЧТО это за письмо (мне даже не нужно было вскрывать его, потому что я не сомневался, что там внутри), я чувствовал, как моя спина покрылась гусиной кожей. Тем не менее я разорвал конверт, и мне на руки выпал крохотный квадратик. Копия газетной вырезки. Господи, опять! У меня начала кружиться голова.
        Пальцы машинально смяли кусочек бумаги. Но выбрасывать я его не стал. Воровато оглядываясь, будто меня могут уличить в чем-то незаконном, я прошмыгнул в дом. Царившие внутри легкие сумерки (я всегда завешивал окна занавесками) и прохлада немного успокоили меня.
        Меня всего колотило. Каждый раз, когда я получал ЭТИ письма, мне казалось, что я схожу с ума, что это какой-то сон, дурацкий, глупый сон, или даже чья-то неуместная шутка. Но с психикой у меня вроде как пока все было нормально, сном это никак не назовешь, а если эти выходки - чья-то шутка, то она явно затянулась, да и у человека, взявшего манеру шутить подобным образом, не все в порядке с чувством юмора.
        Меня беспокоило другое, одно маленькое, но четкое совпадение, которое, скорее всего, было закономерностью.
        Эти письма приходили ко мне тогда, когда в нашем городе происходили убийства. Не обычная бытовуха или наезд на пешехода, нет, я говорю совершенно о другом.
        Я стабильно получал письмо после очередного зверства Живодера. Вы спросите, почему я не расскажу о них в милиции? Ха, вы не поверите, но я уверен на триста процентов, что эти послания вряд ли помогут нашим дядям Степам выйти на след маньяка. И вообще, никогда и ни за что я не расскажу о них. О случае, к которому эти письма имеют отношение, знает очень ограниченный круг людей. Кстати, как раз одному из них я намеревался на днях позвонить.
        У меня вдруг стало ломить виски, да так сильно, что я заскрежетал зубами - череп будто медленно затягивали в тиски. Выпил аспирину, немножко полегчало. Я достал старую телефонную книжку, чьи буквы алфавита практически стерлись от времени, и не без труда нашел телефонный номер Александра. Интересно, он еще проживает по этому адресу?
        На мое счастье, мой друг детства никуда не переехал, но дома его пока не было. Ладно, позвоним позже.
        Пока я раздумывал, чем бы заняться, заверещал мой мобильник. Я посмотрел на дисплей, номер не определялся. Хм, интересно, кто бы это мог быть?
        И когда я услышал знакомый до боли голос, мне захотелось танцевать от счастья, и даже проклятое письмо на какое-то время вылетело у меня из головы.
        - Лера? - все еще не веря своему счастью, переспросил я.
        - Ну, конечно, я, - с нетерпением проговорила она.
        - А ты где? - спросил я, чувствуя, как сладко заныл низ живота. Черт, я возбуждался даже от разговора с ней!
        - Я неподалеку. Мы увидимся?
        - Конечно! - с жаром отозвался я. Мы договорились о встрече, и я помчался переодеваться.
        В этот раз она пришла в белой обтягивающей маечке (причем, судя по призывно торчащим соскам, лифчика на ней не было) и вылинявших джинсах. На шее поблескивал изящный золотой кулон в виде скорпиона. Свои роскошные рыжие волосы Лера стянула в хвост, отчего выглядела совсем юной девочкой.
        Она позволила мне поцеловать ее в щечку, и я, одурманенный ароматом ее духов, лишь прикоснулся губами к бархатистой коже девушки.
        - Куда пойдем? - слегка охрипшим голосом спросил я, моля про себя, чтобы она не потащила меня в какой-нибудь ресторан - сегодня денег у меня с собой было негусто, все уходило на дачу.
        - Слушай, так все надоело, - смешно наморщила Лера носик. - Давай просто пошляемся, ты не против?
        Был я ли я против? Ну и вопрос! Да рядом с такой женщиной я готов в помойном контейнере сутками сидеть.
        Она взяла меня за руку, и внезапно я увидел, что ее тонкая, нежная кисть покрыта засохшими царапинами.
        - Что это?
        - У подруги была, с кошкой не сдружились, - беззаботно ответила Лера. - А что?
        - Да нет, ничего, - ответил я. - Что ж это за кошка такая? - Не удержавшись, я поднес ее кисть ближе. Что-то мне явно не нравилось. Такие царапины весьма отдаленно напоминали следы кошачьих когтей.
        - Артур, ты что, не веришь мне? - изумилась Лера, выхватывая руку. - Сиамская кошка, доволен? И вообще, что это за допрос?
        Я сконфузился. Действительно, какое мне дело?
        - Запомни одну вещь, Артур, - мягко проговорила Лера. - Если девушка к тебе хорошо относится, она сама все расскажет. Лишний раз не доставай расспросами, если она решит что-то сохранить в тайне, она все равно тебе не скажет. Или соврет. Ты этого хочешь?
        - Нет, - краснея, сказал я. Я уже ненавидел себя, что начал этот дебильный допрос. Хорошо еще, что не спросил, где она была все эти дни. Получил бы на орехи.
        Вечером, лежа в постели, я с наслаждением вспоминал прошедший день. Он пролетел как одно мгновенье, но мне он показался самым лучшим в моей жизни. Как-то незаметно я обнаружил, что испытываю к Лере не просто физическое влечение. Нет, это было совсем другое. По-моему, я влюбился. Черт, вот это да! Но вы не знаете самого главного, ребята. Она сказала, что накануне выпускного приедет ко мне с ночевкой, представляете? С НОЧЕВКОЙ! Она останется у меня дома, и тогда... у меня аж дух захватывало в предвкушении этой незабываемой ночи, а разыгравшаяся фантазия рисовала совсем уж непотребные картинки, от которых покраснел бы поручик Ржевский.
        Пока я предавался сладким мечтам, раздался телефонный звонок.
        - Да? - осторожно спросил я, взяв трубку.
        - Что «да»? - раздался насмешливый мужской голос. Он прозвучал уверенно, напористо, словно его обладатель привык, чтобы ему во всем беспрекословно подчинялись. - Это кто?
        - Это Артур, - пискнул я, думая, кто бы это мог звонить.
        - Артур? - протянули на том конце провода, и вдруг я вспомнил. Я же сегодня звонил Александру!
        - Саша, это ты? - неуверенно спросил я.
        - Ну да. Только что-то я тебя не припомню, - признался Александр.
        - Мы с тобой вместе в сад ходили, помнишь?
        В трубке повисла непродолжительная пауза, потом он рассмеялся:
        - Малышев, ты, что ли?
        - Ага, - сказал я и глупо улыбнулся.
        - Вот уж не ожидал, чесать мой череп, - возбужденно заговорил Александр. - Сколько лет, сколько зим, Арч!
        - Саша, я тоже рад тебя слышать.
        - Зови меня Алекс, - приказным тоном сказал мой друг детства.
        После обмена воспоминаниями «кто кого видел», «а ты где сейчас?» Алекс наконец спохватился:
        - Арч, а ты чего звонил-то? Случилось чего?
        И вот тут у меня будто перехватило дыхание, в памяти снова всплыл этот гадский конверт, который я сегодня нашел в ящике.
        - Са... Алекс, ты помнишь тот день? Ну, когда мы с Лариской и Герой...
        Договорить мне Алекс не дал. Он прервал меня, и я ужаснулся, каким стал его голос, в одно мгновенье превратившись из доброжелательного в холодный и чужой.
        - Заткнись, Арч. Это не обсуждается по телефону. У тебя какие-то проблемы?
        Я задумался. Были ли у меня проблемы, связанные с ТЕМ днем? Наверное, скорее да, чем нет. Об этом я, запинаясь от неловкости, и сказал Алексу.
        - Я тебе нужен прямо сейчас? Говори, я приеду, - быстро сказал он, и я обалдел.
        - Нет, Алекс, спасибо, - пробормотал я. - Ты помнишь Аню Хотину?
        - Хотину? - переспросил Алекс.
        - Шелестову то есть, - поправился я, вспомнив, что Аня поменяла фамилию после замужества.
        - Эта такая худющая девка с белыми косичками? Ну да, конечно, помню. Только я давно о ней ничего не слышал.
        - Она заняла первое место на конкурсе красоты пару лет назад.
        - Во как! Молодец баба! - похвалил Алекс.
        - Ты слышал новости? Ее убили.
        Алекс замолчал, переваривая услышанное.
        - Погибла и наша воспитательница, Ирина Леонидовна, три года назад. Ты, наверное, слышал, что у нас в Каменске происходит?
        - Разумеется. Только я даже представить... ты считаешь, это?..
        Алекс многозначительно кашлянул, и я торопливо сказал:
        - Давай увидимся на днях, ага? И обо всем поговорим. Кстати, ты что-нибудь о Ларисе знаешь?
        - Так они с тех пор с Геркой вместе живут, свадьба у них скоро, - сообщил Алекс. - Что, они тоже тебе нужны? У меня есть их телефоны, мы иногда встречаемся. Мы, в общем-то, можем все вместе пересечься, сто лет ведь не виделись.
        Я записал координаты Герасима с Ларисой и попрощался с Алексом.
        Потом достал смятый клочок, который вытащил сегодня из почтового ящика. Может, сходить на почту и попросить, чтобы на мой адрес не приносили писем? Ерунда. Тот, кто это делает, придумает что-то другое.
        Я чуть не подскочил на месте. Три года назад были убийства. Погибли три человека, старуха, парень и бывший мент, кажется, гаишник.
        Так вот, нашей воспитательницей была эта самая старуха, Ирина Леонидовна. Точнее, тогда, шестнадцать лет назад, она была еще дородной теткой с громадной грудью и мощным голосом. Я помнил, что наша другая воспитательница долгое время болела, и ее изредка заменял какой-то мужчина. И теперь мне очень хотелось выяснить, кем был в юности этот погибший гаишник...
        Мне очень не хочется верить в эти совпадения.
        Незаметно я уснул. И всю ночь мне снились какие-то призрачные тени, они летали вокруг меня с завываниями, задевая лицо своими рваными крыльями, стоная и пронзительно крича.

* * *
        Оно отдыхало, с нескрываемым удовольствием смакуя предыдущее Представление. С каждым разом оно (Представление) становилось все интереснее и интереснее, ну прямо как в сказке, но ведь жизнь, по сути, не так уж сильно и отличается от сказки, и кто будет спорить с этим утверждением?
        Правда, в этой бочке меда, олицетворявшей последнее цирковое шоу, были несколько ложек противного, невкусного дегтя. Ну, во-первых, оно проиграло пари, кол, вопреки ожиданиям, вышел между ребер сучки. Во-вторых, этой мерзкой девчонке (как там ее, Лиля, что ли?) удалось убежать, и, судя по появившейся в прессе информации, у нее прорезался голосок. Это было уже не смешно. Далеко не смешно. До этого момента еще никто не оставался живым после Представления. И пусть девка видела перед собой лишь веселого клоуна, больше так рисковать оно не могло. С другой стороны, оно инстинктивно чувствовало, что скоро наступит какая-то развязка. Каким-то звериным чутьем оно это чувствовало, и это придавало ему дополнительные силы, вкачивая в кровь все новые порции адреналина. О да, скоро будет еще одно Представление. И оно будет Великим. Это будет самое настоящее ПРЕДСТАВЛЕНИЕ, эпохальное, и о нем еще долго будут слагать легенды.
        Глаза существа затянула мутная пленка, оно словно погрузилось в гипнотический сон, но во рту происходил мощный процесс слюноотделения, будто оно не ело несколько дней и вдруг увидело отбивную, политую сочным соусом.

* * *
        Виктору не повезло. Нет, нужный ему человек оказался на месте, и он даже был готов взять у него найденную пулю для исследования, но предупредил, что: а) делает это исключительно из-за добрых отношений с Виктором; б) никакой доказательной силы результаты экспертизы нести не будут, поскольку объект исследования (то есть пуля) добыт с грубыми нарушениями, и, наконец, в) в данный момент накрылась компьютерная база по сравнительной баллистике. Иными словами, получить-то информацию по пуле было можно, а вот сравнить их с другими образцами - нет. Так что, уважаемый товарищ Боков, курите бамбук, пока специалисты не восстановят утерянные данные. И когда это произойдет - один бог знает.
        Разочарованному Виктору предложили оставить пулю в лаборатории, но он, подумав, отказался и сказал, что лучше привезет ее, когда все неполадки будут устранены.
        - Если комп починят, я проверю за один день, - поклялся эксперт. Виктор молча поставил на стол бутылку дорогого коньяка - не увозить же ее обратно.
        - Аванс, Миша.
        - Не парься, Витя, сочтемся, - произнес эксперт, пожимая милиционеру на прощание руку.
        - Только все между нами, девочками, - на всякий случай предупредил Виктор, и Михаил согласно кивнул. Он даже не спросил, откуда эта пуля. Просто в один прекрасный день Боков очень помог его семье, можно сказать, вытащил с того света его сына, к счастью, несостоявшегося наркомана. И он сделает все, что в его силах, чтобы теперь помочь Виктору.
        Утром Виктор приехал в отделение и был несколько удивлен, увидев своего начальника на улице.
        - Что-то случилось, Семен Васильевич? - спросил он, поздоровавшись с ним. Васильич промокнул платком залысины и тут же в него высморкался. Было видно, что его всего буквально трясет.
        - Что произошло, товарищ полковник? - спокойным голосом повторил Виктор.
        - Все, Витя. Не начальник я тебе больше, - с трудом выговорил полковник. - Так я и знал.
        Он говорил, урывками захватывая воздух, как выброшенная на берег рыба.
        - В отпуск отправляют. А ты сам знаешь, что за ним последует. Кстати, ты тоже свободен. Можешь догуливать то, что не успел.
        - Гончаров? - догадался Боков, и Семен Васильевич кивнул с несчастным видом.
        - Сегодня еще с утра из окружного управления понаехало, из Москвы двое прилетают, опер и психиатр какой-то, едрен-батон. А тут, как назло, какой-то общественный комитет образовался, за поимку маньяка сто тыщ обещают, вон уже листовки везде раздают. Ты представляешь, во что это выльется, Боков? В нашем районе охотники уже облаву готовят.
        - Откуда такие деньги? - не поверил Виктор.
        - Не знаю. Да и какая разница, - отмахнулся Семен Васильевич. Он вздохнул. - Может, и нет никаких денег. Ладно, Боков. Прорвемся.
        Он стал подниматься по ступенькам, тяжело и неуклюже, и Виктор подумал, что еще никогда его патрон не выглядел таким разбитым и подавленным. Он словно состарился на двадцать лет за одну неделю.
        Обернувшись, Семен Васильевич сказал:
        - Насчет отпуска я серьезно, Витя. Тебя отстранили от этого дела, так что отдохни немного. Потому что все наши потуги будут играть только против нас.
        Ни один мускул не дрогнул на лице Виктора, он лишь слегка наклонил голову, давая понять, что услышал своего начальника. После чего рванул вверх по лестнице, к себе в кабинет. Просто так сдаваться он не собирался. К счастью, никто из следственной группы, приехавшей из Москвы, его не видел, и он, запершись изнутри, принялся быстро снимать копии со всех материалов, касающихся Живодера.
        Пока он разбирался с бумагами, позвонил Артур Малышев. Запинаясь, он смущенно попросил Виктора узнать... знакомы ли между собой Ставченко и Борис Долин, тот самый гаишник, которого Живодер скормил кошкам два года назад. Его также интересовало, кем оба работали в юности. Словно заранее уверенный, что ему откажут, Артур торопливо пояснил, что у него скоро защита диплома по уголовному праву и он хотел выдать комиссии что-нибудь эдакое, непосредственно из практики, в частности, дело по Живодеру.
        Он снисходительно выслушал юношу, сразу поняв, что защита диплома тут совершенно ни при чем. «Парень решил самостоятельно распутать дело?» - усмехнулся про себя Виктор. Собственно, ничего такого секретного Малышев не просил, и поэтому он сказал, что постарается выяснить.
        Как только он закончил разговор с Артуром, позвонил Васильич и сказал, чтобы он сдал все дела в секретариат. Виктор покачал головой: как хорошо, что успел сделать копии!
        Уладив все формальности с передачей материалов, он вышел на улицу. Под мышкой у Виктора была зажата толстая папка. Отпуск? Да ради бога, Семен Васильевич. Он, конечно, на работе больше появляться не будет, но и отдыхать не собирался.

* * *
        В громадном доме семьи Хотиных царила гнетущая тишина. Не было слышно привычных домашних звуков, которые присущи любому жилищу, будь то хоромы олигарха или коммуналка непросыхающей семьи алкоголиков. Даже Бона и Стэп, два рослых ньюфаундленда, словно понимали: в семье, где им было так привольно жить, произошла какая-то серьезная беда, и тихо сидели по углам.
        С Лилей находились две няни, они сменяли друг друга, не спуская глаз с девочки круглые сутки. Во время обострений ей делали уколы, которые прописали врачи, хотя Владимир не видел в них никакого смысла. Как не видел смысла в дальнейшем существовании. Его жизнь словно разделилась ланцетом на две части - «до» и
«после», а точкой разграничения этих половинок была смерть Анны, в которую он до сих пор отказывался верить.
        Сегодня он пытался немного развлечь Лилю и повез ее в магазин игрушек. К его изумлению, она набрала целую тележку каких-то невзрачных клоунов. Однако, видя состояние дочери, Владимир не посмел задавать ей вопросы и беспрекословно оплатил все покупки.
        А дома его ждал новый шок. Конечно, он помнил, что все эти ужасы с Лилей и его женой творил какой-то извращенец, переодетый в клоуна, но все равно поступок Лили ошарашил его. Она вывалила все игрушки посреди комнаты и начала методично отрывать им головы, отламывать конечности, а когда последняя кукла была сломана, она принялась с ожесточением топтать эту бесформенную груду. И все это делалось с ледяной улыбкой, от которой хотелось лезть на стену. И снова Владимир не посмел вмешаться, он только с болью смотрел на свою дочь, не зная, как ей помочь.
        Сейчас Лиля спала. Владимир сидел в кабинете, перед ним на столе высилась почти опустошенная бутылка виски. Он ожидал гостей.
        Наконец в дверь кто-то позвонил, и он встрепенулся, включив видеофон. Удостоверившись, что это именно те, кого он ждал, Владимир нажал кнопку, впуская посетителей внутрь.
        Через минуту в кабинете стояло двое. Первый был настоящим гигантом, с квадратным хмурым лицом и маленькими свинячьими глазками. Щеку пересекал уродливый шрам, костяшки пальцев были в красных мозолях, выдавая в нем опытного бойца. Второй гость был прямой противоположностью своему приятелю - невысокий, худощавого телосложения, с аккуратной полосочкой усов. На носу с горбинкой сидели золоченые очки.
        - Привет, Гарик, - без каких-либо эмоций произнес Владимир и вновь наполнил свой стакан. Он протянул руку.
        Худощавый мужчина в очках вежливо ответил на приветствие. Громила, помедлив, последовал его примеру.
        - Прими мои соболезнования, Володя, - сказал Гарик. Владимир истерично хохотнул и махнул рукой, мол, о чем ты говоришь?! Громила с тупым равнодушием смотрел на пьяного мужчину.
        - Это кто? - покосился на здоровяка Владимир.
        - Роман. Я тебе говорил о нем, - пояснил Гарик.
        - Роман... - проговорил заплетающимся языком Владимир, словно пробуя имя на вкус. - У меня для вас работа, Гарик и Роман.
        Он потянулся к бутылке, но она оказалась пуста, и Владимир, пошатываясь, направился к шкафу. По дороге он задел хрустальную статуэтку в виде девочки с зонтиком, которая упала прямо на пол и разлетелась вдребезги.
        Гарик и Роман тактично молчали, ожидая продолжения разговора.
        - Не догадываетесь? - спросил Владимир, доставая новую бутылку. Сорвал пробку и отхлебнул прямо из горлышка.
        - Догадываемся, - осторожно сказал Гарик.
        Владимир прошаркал к столу и тяжело сел, почти свалился в кожаное кресло.
        - Какая-то тварь убила мою Аню, - сказал Владимир совершенно обыденным тоном, словно речь шла о погоде. - Слыхали? Ее насадили на палку, как кусок мяса на шампур.
        Владимир говорил, бросая исподлобья взгляды на визитеров, он словно испытывал мазохистское удовольствие, напоминая сам себе ужасные подробности гибели супруги.
        - Найдите его, парни. Найдите, только не убивайте. Приведите его ко мне, вот о чем я вас прошу. Меня не интересует, сколько это будет стоить. Ты меня знаешь, Гарик. В расходах я не ограничиваю. Просто найдите его.
        Глаза Владимира наполнились слезами, и он зло выматерился.
        Гарик терпеливо ждал, когда у Владимира пройдет эмоциональный всплеск, и, когда тот снова приложился к бутылке, поинтересовался:
        - А как же милиция, Володя?
        Владимир скривил губы:
        - Эти олухи только в трезвяке карманы алкашам чистить умеют. Они не дают мне похоронить Аню, она до сих пор лежит в морге, эти уроды эксперты ковыряются в ней, а ты говоришь про какую-то милицию? - повысил голос Владимир. Судя по выражению лица Гарика, он уже жалел, что задал этот вопрос, - он был, как и Владимир, человеком дела, практиком, а все эти рассужденческие сопли-размазни его только отвлекали и раздражали. Но он не перебивал Владимира, прекрасно понимая его чувства. Впрочем, тот быстро взял себя в руки.
        - Как только эта гнида будет стоять вот здесь, получите по сто штук евро. Аванс - по десятке. И чем быстрее это произойдет, тем больше я вам заплачу. Ты меня знаешь, Гарик.
        - Знаю, - согласился мужчина. - Возражений нет. Так? - он обернулся к напарнику.
        Роман молча кивнул. Его толстые пальцы непроизвольно сжались, послышалось легкое похрустывание сбитых костяшек.
        - За ней ухлестывал один сопляк, - сказал Владимир. - Названивал, даже когда мы поженились, пришлось ему рога пообломать. Левин Кирилл, он исчез одновременно с... короче, в тот же день, когда пропала Аня. Менты его тоже ищут. У меня нет его фотографии, но это не проблема - ими весь Каменск обклеен.
        - Но ты не уверен, что это он, - уточнил Гарик.
        - Не уверен, - согласился Владимир. - Мне по херу, кто это сделал, хоть президент, я просто хочу, чтобы вы привели эту мразь ко мне.
        - Володя, я понимаю, что это тяжело, но нам придется поговорить с твоей дочерью, - мягко сказал Гарик.
        - Исключено. Она сегодня не в себе, - отрезал Владимир. - Во всяком случае, как-нибудь в другой раз.

«Что ж, дело твое», - отразилось на бесстрастном лице Гарика. Вслух же он сказал:
        - Но ты же слышал, что она говорила, там, в больнице? Важна каждая деталь. Ты должен поделиться с нами этой информацией. Володя, возьми себя в руки! - вдруг жестко добавил он, видя, что тот снова скривил лицо, готовый заплакать. Владимир закашлялся, нервно сцепил перед собой пальцы и, глядя куда-то в стену, поведал мужчинам историю Лили.
        - Достаточно? - визгливо спросил он, расцепив пальцы, когда рассказ был окончен. - Или еще какие-нибудь подробности интересуют?

«Да», - хотел сказать Гарик, но удержался - мужчина и так был в одном шаге от помешательства.
        Владимир наклонился и вытащил из одного из ящиков стола красный пакет. Кинул его Роману, тот ловко поймал.
        - Аванс. И десятка на предварительные расходы. Нужно будет еще - звони. Жду от вас только хорошие новости.
        - Они будут, - уверил его Гарик.
        - Тогда почему вы еще здесь? - уставился на мужчин Владимир. Он запрокинул бутылку, жадно глотая виски, будто пил минералку.
        Мужчины вышли из кабинета, а Владимир, отшвырнув в сторону бутылку, схватил со стола рамку с фотографией жены. На него смотрело жизнерадостное, улыбающееся личико Анны, ее глаза тоже счастливо улыбались, но Владимиру вдруг показалось, что изображение стало каким-то размытым. Или он стал плохо видеть? Только спустя минуту до него дошло, что он безудержно плачет.

* * *
        - Чего ты это такая счастливая? - ворчливо спросил Виктор у сестры. Вика, мурлыча какую-то песенку, прихорашивалась перед зеркалом.
        - Обалдеть, - сказала она, оторвавшись от зеркала. - Единственная сестра получила диплом, практически без троек, а родной братец спрашивает, почему она такая счастливая.
        - А, ну да, - всполошился Виктор. Он скрылся в своей комнате и через секунду появился, протягивая Вике конверт:
        - Это тебе. Молодец, поздравляю от всего сердца!
        - Спасибочки, - Вика чмокнула брата в щеку, забрав у него конверт.
        - Как жизнь в целом? Что решили с выпускным? - поинтересовался Виктор.
        - Я же говорила тебе, мы в «Альфе» будем, - ответила Вика, снова отвернувшись к зеркалу, - врать брату и смотреть ему при этом в лицо было невозможно, он сразу бы распознал ложь.
        - И правильно сделали. Не фига вам там делать, в этой «Долине Гномов», - сказал Виктор. - Устроили развлекаловку для новых русских, и вы туда же.
        Вика с каменным лицом расчесывала волосы, едва сдерживаясь, чтобы не ответить колкостью.
        - А кстати, ты что, больше с Артуром не общаешься? - спросил Виктор.
        - Да так, - неопределенно ответила девушка, - а что такое?
        - Ничего, - пожал плечами Виктор. - Вы вроде бы встречались?
        - Вроде, вроде... у бабуси в огороде, - огрызнулась Вика. Она была явно не настроена откровенничать с братом.
        - Он нормальный парень, - заметил Виктор. - Это так, к слову. А с кем ты сейчас встречаешься? Я тебя, кажется, с Женей видел.
        - Ты что, следить за мной стал? - подозрительно спросила Вика. - И вообще, какое тебе дело, с кем я встречаюсь?
        - Не нравится мне этот Женя, - бесцеремонно заявил Виктор. - Тощий хмырь, и глазки какие-то... сальные. Как будто травку покуривает.
        - Витя, ты что, хочешь устроить мою личную жизнь? - Вика повернулась к брату, воинственно глядя на него. - На себя бы посмотрел! Пузо растет, на башке плешь, ни семьи, ни фига, а все туда же, учить!
        Виктор машинально втянул живот, на всякий случай потрогал волосы и посмотрел в зеркало.
        - А кто тебе еще подскажет, как не родной брат? - невинно хлопая ресницами, сказал он. - За тобой только и смотри, а то найдешь себе какого-нибудь «нарика» или альфонса-пидора, а потом прибежишь: «Витя, помоги!»
        - Ну знаешь, - обозлилась Вика. - У тебя все мои друзья делятся на педерастов или наркоманов! И вообще, лучше жить с гомосеком, чем с таким шизиком, как ты! У психиатра давно был?
        - Давно, - театрально вздохнул Виктор. - Вот сейчас как раз в отпуске, пойду проверюсь.
        - Я не сомневаюсь в диагнозе, - обронила Вика и ушла в свою комнату. Закрывшись, она набрала номер Артура.
        - Арчик, привет, это я, - вполголоса сказала она, чтобы ее не услышал Виктор. - Ты же завтра с нами едешь... ну? На машине? Артур, заберешь меня? Ага, спасибо, - с облегчением сказала девушка. - Встретимся с торца нашего «Продуктового», чтобы мои не видели, хорошо?
        После разговора она стала собирать сумку. Вчера они с Женей поцапались по какому-то пустяку, но она не намеревалась идти первой на мировую и решила отомстить парню по-своему - пусть увидит, что ее привезет Артур! Она специально не отвечала на его звонки, ничего, пусть поволнуется.
        Виктор вроде бы поверил ей насчет «Альфы», и она надеялась, что ему не взбредет в голову проверять ее слова, хотя кто знает?
        Виктор рассеянно листал газеты. Он вспоминал заминку в голосе сестры, когда она говорила насчет «Альфы», намеренно повернувшись к нему спиной. Он слишком хорошо знал Вику, поэтому для него не составило труда понять, что она лукавит, хоть он и не подал вида. Впрочем, может, он действительно лезет не в свое дело? Ну решила молодежь «оторваться», пускай катится в эту несчастную долину! Их там будет человек десять, и вряд ли с ними что-то может случиться.
        - Он привык работать с одиночками, - вдруг вырвалось вслух у него. Мысли о проклятом садисте не выходили у него из головы, вчера он весь вечер просидел в Интернете и узнал много интересного. Например, какие в древности существовали виды пыток и казней. Объем и содержание выуженной информации ошеломили его, он даже и представить не мог, насколько был изобретателен человеческий мозг, на какие извращенные способы причинения страданий он был способен. Так, он выяснил, что пытка, к которой прибегнул маньяк, убивая три года назад пожилую женщину, называлась «испанский ослик». Пока Живодер ни разу не повторился. Кто следующий и какую «жесть» он приготовил для несчастного?
        И сможет ли эта толпа самовлюбленных «профессионалов» из Москвы остановить этот маховик? Голова кругом идет. Может, ему действительно следует провериться у психиатра, как ему порекомендовала Вика?
        Ха... У психиатра. У психиатра?
        Виктор нахмурился, и вдруг его словно мешком огрели. Господи, ведь с этого и нужно было начинать! А ведь у него еще тогда возникла мысль привлечь для этого дела судебного психиатра! Но Васильич, этот упрямый едрен-батон, ничего слышать не хотел. Потом убийства прекратились, началась рутинная текучка, и попытка составить портрет маньяка заглохла сама по себе.
        Он вспомнил, как позвонил вчера на службу и ему дали поговорить с каким-то специалистом по психиатрии, приехавшим из центрального аппарата МВД. Судя по голосу, «специалист» сам недавно окончил вуз, однако свою некомпетентность с лихвой компенсировал хамством, и конструктивного разговора у Виктора с ним не вышло.
        Он нашел в записной книжке нужный номер телефона и тут же набрал его.
        - Алло! Иван, привет! Это Виктор из Каменского управления, помнишь?
        - Да, привет, - услышал он в трубке. - Совсем потерялся, как успехи?
        - Да как... сам знаешь, что тут у нас происходит. Ты помнишь профессора Тинеева? Ну, который нам лекции еще читал по психиатрии? Он же вроде по серийным убийствам специализировался? Я бы очень хотел увидеть его, он ведь где-то у вас живет, в Савейске?
        - Да, а ты что, не в курсе?
        - Что? - насторожился Виктор. Елы-палы, неужто опять какой-то косяк? Только бы старикан был жив!
        - Это не по телефону, - сказал Иван. - Кстати, что тебе от него нужно?
        - Гм... это, в общем-то, тоже не по телефону, - помявшись, произнес Виктор. Они рассмеялись.
        - Вот и поговорили, - сказал Иван. - Короче, приезжай, что-нибудь придумаем.
        - Как мне его найти?
        - Э нет, брат. Ты сначала ко мне заедешь, а потом уж я тебе все расскажу и покажу, - твердо сказал Иван. - А то у меня для тебя уже год сумка стоит, помнишь, с меня должок?
        - Перестань, я и забыл давно, - сказал Виктор. - Скажи, а сейчас это реально? Понимаю, что наглею, но обстоятельства...
        - Через два часа будешь? - перебил его Иван. - Я договорюсь о встрече.
        - Ваня, с меня причитается! - воскликнул Виктор. Он посмотрел на часы - за это время он успеет съездить в больницу. У него было несколько вопросов врачам, которые осматривали Лилю.

* * *

«Найдите его, парни...»
        Слова Владимира, в особенности те, которые касались размера гонорара, все еще звенели в ушах Гарика и Романа.
        - Сто штук, - ошеломленно повторил Роман, он не отрывал алчного взгляда от красного пакета, который держал в руках Гарик. Тот перехватил взгляд Романа и счел нужным предупредить:
        - Рома, эти бабки получишь тогда, когда у нас появится хоть какой-то результат. Сейчас будем тратить только расходные.
        Лицо Романа перекосилось, но он не посмел перечить Гарику.
        - Как скажешь, - промычал он. - С чего начнем?
        - Заедем в город, перекусим, определим план действий, - спокойно сказал Гарик, залезая в запыленный «Форд Фокус».
        Пока они ехали, Гарик напряженно думал. Он искоса поглядывал на возбужденного Романа, которому явно не давали покоя мысли о красном пакете, и ухмылялся про себя. Дурачок, он даже не понимает, что их ожидает. Это ведь не морду набить какому-то должнику. И если этого извращенца, который кайфует, пытая людей, не может поймать вся местная ментовка, то что смогут сделать два бандита? Пусть и с хорошими связями? Тем более Гарик активно интересовался общественной жизнью Каменска и знал, что за поимку маньяка уже назначена награда. Не бог весть какая, сто тысяч «деревянных», но все равно, лишние конкуренты им ни к чему.
        Вместе они работали почти четыре года, и ни одного серьезного прокола в их тандеме не было, хотя негласно лидером считался Гарик. Роман был неплохим малым, немного простоватым и даже туговатым на какие-то креативные идеи, но у него было несколько неоспоримых достоинств, которые вполне устраивали Гарика. Он имел обширные связи в среде уголовного мира, хорошо владел приемами рукопашного боя, а также отлично разбирался в сейфах. Флегматичный Гарик был незаменимым стрелком, обладал врожденным аналитическим умом и интуицией, а также блестящим умением разруливать конфликты. Эти двое прекрасно дополняли друг друга и любой ценой достигали поставленной цели.
        Был еще один козырь, на который Гарик очень рассчитывал. В недавнем прошлом сотрудник уголовного розыска (правда, изгнанный оттуда по дискредитирующим обстоятельствам), он верил, что не потерял волчью хватку, пусть даже возможности у них по сравнению с официальными органами следствия весьма и весьма ограниченны.
        - У нас очень мало времени, - сказал он Роману, когда они сели за столик в какой-то забегаловке. Роман заказал себе борщ и жаркое, дополнив заказ пивом, Гарик - легкий салат, зеленый чай и тост с джемом.
        - Насколько я слышал, всю нашу ментовку перетрясли с ног до головы, там сейчас комиссия из Москвы работает, - начал Гарик. Роман жадно ел, с неимоверной быстротой поглощая борщ.
        - Конечно, было бы хорошо посмотреть, что они там накопали. А я бы заодно на Анну взглянул, но Володя этого не поймет... Хотя, думаю, мне удастся ребят из морга уговорить, я там кое-кого знаю. С девчонкой тоже нужно пообщаться, это я возьму на себя, - сказал Гарик. То, что своей беседой он мог усугубить душевную травму Лили, мужчину не волновало, его интересовал результат.
        - Получается, никто даже не знает, кого ищут менты, - рассуждал Гарик. - Мужика? Парня? Или вообще бабу?
        Роман хмыкнул и вытер салфеткой губы:
        - Ну ты скажешь... В натуре, разве бабы способны на такое?
        Он подвинул к себе тарелку с дымящимся мясом и стал с аппетитом уплетать.
        - Почему бы нет, - пожал плечами Гарик. Он наморщил лоб. - Нужно действовать нестандартно. Пока я уверен в одном. Этот псих местный, имеет «ствол», садист, помешан на цирке и очень хорошо умеет маскироваться. Нужно составить его примерный портрет.
        - Как это? - удивился Роман.
        - Психологический, я хотел сказать, - уточнил Гарик. - Ладно, прошерсти своих корешей, хотя наверняка менты их уже задолбали. Я смотаюсь в дурку, посмотрю архивы, может, какого-нибудь шизика раньше времени выпустили. Потом позвоню, уломаю Володю, чтобы дал с Лилей пошептаться, если он еще на ногах держится.
        - Да, жаль мужика, - без тени сочувствия проговорил Роман. Доев второе, он глотнул пива.
        - А ты съезди на АЗС, потряси тетку-заправщицу. Авось и память прояснится. Только не усердствуй.
        - Ладно, - с готовностью сказал Роман. Он быстро допил пиво и отставил в сторону пустую кружку.
        - Возможно, придется съездить в Савейск, - вслух рассуждал Гарик. - Там один спец по серийщикам, нам с Боковым лекции читал. Дай бог, жив еще, старпер.
        - Что за Боков? - без особого интереса спросил Роман.
        - Работали вместе, - не стал вдаваться в подробности Гарик.
        - И на хрена нам этот спец? Ты что, в долю его взять хочешь? - насупился Роман.
        - Нам нужен хороший профайлер, а кроме этого старика в наших краях профессионалов его уровня нет, - ответил Гарик.
        - Профайлер?
        - Психиатр то есть. Все равно наш главный свидетель - дочка Володи, - сказал он.
        Однако все вышло совсем иначе.

* * *
        Защита диплома прошла блестяще. Хотя, по большому счету, на другой исход я и не рассчитывал. Было бы глупо получить какую-то иную оценку, имея зачетку с одними пятерками. Экзаменаторы сонно слушали мое выступление, не задавая никаких дополнительных вопросов, а завкафедрой по уголовному праву лишь одобрительно кивал своей плешивой головой и повторял к месту и не к месту: «Хорошо, хорошо», причем произносилось тем успокаивающим тоном, который используют при беседе с душевнобольными, и было непонятно, кого он пытается успокоить - себя или меня? «А больной перед смертью потел? - Да. - Это хорошо!..» Складывалось впечатление, что если бы я громко, на всю аудиторию произнес бы: «А не пошли бы вы все к еб... атери!», члены комиссии продолжали бы ловить мух, а завкафедрой на автомате кивал бы своей башкой, как китайский болванчик, повторяя: «Хорошо, хорошо...»
        Вчера снова звонил Виктору по поводу возможного знакомства Долина и Ставченко, однако тот сослался на загруженность по работе и повесил трубку. Я не обиделся. Я чувствовал, что между этими людьми должна быть какая-то связь. ДОЛЖНА БЫТЬ. Я понял, что Виктор не поверил моей сказке о примерах из практики, но мне было плевать. С тех пор, как отношения с Викой у нас разладились, мне стала неинтересна эта семья.
        На следующий день я получил диплом. Их вручал преподаватель криминалистики, одуревший от жары толстяк, с расстегнутой, несмотря на официальный статус мероприятия, рубашкой почти до самого желеобразного пуза. Когда назвали мою фамилию, я, краснея и спотыкаясь, побрел к нему и два раза чуть не упал. В зале раздались жидкие хлопки, и я покраснел еще больше - красных дипломов было всего три, и двум предыдущим отличникам зал рукоплескал. Толстяк равнодушно поздравил меня, небрежно сунув, почти впихнув в мои трясущиеся от волнения руки красную корочку, будто она была чем-то испачкана, и я, ненавидя его в душе, поплелся на свое место, снова споткнувшись.
        Я сел на место, чувствуя, что начинаю задыхаться. Мне было противно абсолютно все - этот грязноватый душный зал, этот жирный мудозвон-препод, этот чертов диплом, да и я сам себе был мерзок. Единственное, чего я хотел, - поскорее увидеть Леру. При мысли об этой девушке мое настроение немного поднялось - как я мог забыть, ведь сегодня у нас запланирована встреча и она приедет ко мне!
        Правда, меня смущала наша односторонняя связь - Лера ни в какую не желала оставлять мне номер своего телефона, хотя я точно знал, что мобильник у нее имеется. Поэтому сегодня я снова обречен на беспокойное ожидание.
        Пока я потел в актовом зале, кто-то сунул под «дворник» моей «Нивы» листок бумаги. Я почувствовал, что мой желудок подскочил куда-то к горлу. Вынимая листок, я твердо решил, что если это снова послание от моего тайного «доброжелателя», я отправлюсь прямиком в милицию.
        Я развернул бумажку и облегченно вздохнул. Это была листовка с призывом поймать Живодера, она призывала:

«Вознаграждение 100.000! Поймайте больного урода, он уничтожает наш город! Милиция бессильна, сделаем все сами!..»
        И так далее. Меня передернуло. Сразу вспомнились вестерны от Серджио Леоне, когда в каждом салуне Дикого Запада висели обтрепанные бумаженции с нарисованными от руки мрачными физиономиями конокрадов, убийц и грабителей. Неужели и мы докатились до этого?

* * *
        К счастью, весь медперсонал, дежуривший в день, когда нашли Лилю, был на месте, и Боков, выяснив все, что хотел, со спокойной совестью собирался ехать домой, как вдруг его позвала Чернышкова, старшая сестра.
        - Виктор, Лиля тогда забыла кофточку и куклу, ей отец привозил. Вы не могли бы сами отвезти ей? Извините, просто не хочется лишний раз беспокоить их, - словно оправдываясь, сказала женщина.
        Подумав, Виктор согласился. Это даже хорошо, будет лишний повод побывать в этой семье, может, чего нового узнает. Подъезжая к дому Хотиных, он в который раз поразился великолепию архитектуры и размаху, с каким было воздвигнуто это строение.

«И на фига этим богачам такие хоромы? Ведь тут целый детский сад можно разместить», - недоумевал Виктор.
        Он долго жал на звонок, пока из встроенного микрофона на воротах не послышался заплетающийся голос Владимира:
        - Какого х... надо? Уматывайте, пока собак не спустил!
        - Владимир, это Виктор, из розыска.
        - Да хоть папа римский! Мне никто не нужен! - провизжал Владимир. - Засуньте ваш розыск, где солнце не светит!
        - Я привез вещи вашей дочери, вы в больнице оставили, - спокойно сказал Виктор.
        Казалось, эта фраза переваривалась хозяином особняка целую минуту, потом Владимир что-то буркнул, и тихо зашипели пневмоворота, впуская Виктора внутрь. Дверь дома открылась, и на пороге показался Владимир. Вид у него был потрепанный, и Виктор сразу определил, что тот наверняка не просыхает уже несколько дней. Под глазами набрякли тройные мешки, лицо одутловатое, халат с золотистой вышивкой чем-то заляпан.
        - Давай пакет и вали отсюда, - потребовал он.
        - Зачем же так грубо? - миролюбиво сказал Виктор и вдруг услышал наверху какой-то звук. Он поднял голову и увидел, как в окно на него смотрит Лиля. Ее похудевшее личико горело от возбуждения, и она знаком показывала милиционеру, чтобы он поднялся внутрь.
        Владимир тоже услышал стук в окно и задрал голову. Потом с нескрываемой ненавистью посмотрел на Бокова.
        - Вы... сраные ищейки, продажные...
        - Владимир, позвольте мне поговорить с вашей дочерью, - решительно перебил его Виктор и шагнул вперед. Он ожидал яростного отпора, но Владимир как-то внезапно сник и, шатаясь, посторонился, беспрепятственно позволив Виктору пройти в дом.
        - Идите... ищите, обнюхивайте, - злобно бормотал он. - Твари в погонах...
        Но Виктор уже не слушал пьяного мужчину, он по ступенькам несся на второй этаж. У входа его встретила испуганная няня, моложавая тетка лет сорока, она беспрекословно открыла перед ним дверь в детскую. Виктор сразу увидел, что весь пол был завален рисунками и фломастерами с карандашами.
        - Лиля, здравствуй, - ласково сказал он, присев на корточки перед девчушкой. В глаза сразу бросилось жесткое выражение глаз Лили, совершенно несвойственное ребенку. Но потом черты лица девочки разгладились, и она даже слабо улыбнулась.
        - Я принес тебе твои...
        - Я вспомнила, дядя, - тихо сказала Лиля, прервав Виктора, и тот замер с пакетом в руках. Девочка не торопилась продолжать, глядя куда-то поверх Виктора, а тот совершенно случайно посмотрел на один из рисунков. Там был изображен клоун с воздушными шарами. Все тело клоуна было чем-то истыкано, он был похож на дикобраза. То же самое было и на остальных картинках - сплошные клоуны, перечеркнутые жирными линиями. Зачеркивали клоунов с нажимом, линии были такими глубокими, что в некоторых местах прорвали бумагу насквозь.
        - Что, милая? - шепотом спросил Виктор. - Что ты вспомнила?
        Лиля скрестила на груди тоненькие ручки.
        - Двадцать шестое июня. Девяносто втолой год, - чеканя каждое слово, произнесла она.
        - И что это означает, Лиля?
        - Это сказал он, клоун, - едва слышно ответила девочка и боязливо посмотрела в окно. - Я все видела, я пляталась в кустах. Когда у моей мамы не стало волос и она села на палку, клоун засмеялся и сказал это. А потом я убежала. Мне стлашно, дядя, - проговорила Лиля. - Мне кажется, он плячется в шкафу и ждет, когда я засну. И тогда он выскочит и забелет меня в лес.
        - Лиля, он никогда не придет к тебе, - стараясь придать своему голосу уверенность, сказал Виктор. - Он больше никого не обидит.
        - Ты поймаешь его? - На Виктора с надеждой смотрели огромные синие глаза.
        - Обязательно. Обещаю тебе. Спасибо тебе, Лиля.
        Виктор уже был в дверях, как девочка безучастно сказала:
        - Я никогда не пойду в цилк.
        Когда Виктор спустился вниз, Владимир продолжал стоять на ступеньках, с идиотским удивлением глядя на плывущие над головой облака, словно ему не доводилось наблюдать в жизни более уникального явления. Увидев Виктора, он ухмыльнулся:
        - Пакет-то оставь, Витек.
        Боков мысленно выругался - он был так поглощен разговором с девочкой, что совершенно забыл о цели визита и не отдал пакет Лиле.
        - Давай сюда, - великодушно сказал Владимир. Он забрал у милиционера пакет и снова уставился в облака. Виктора для него больше не существовало.
        А Виктор мчался в Савейск, на встречу с профессором.

* * *
        До вечера оставалось еще уйма времени, и я решил закончить кое-какие дела с дачей. Отец гордился бы мной - дом получился замечательный, именно такой, какой он и хотел. Думаю, что если он все-таки жив и мы когда-нибудь увидимся, у него будет возможность полюбоваться на творение рук своего сына и даже жить там. Эх, если бы он знал, чего это мне стоило...
        Около восьми вечера я приехал домой, измученный и уставший, но чрезвычайно довольный. Меня даже посетила смелая мысль - а не пригласить ли Леру к себе в этот дом? Я полагал, что ей бы было там очень уютно.
        Я смотрел телевизор, но мои глаза постоянно косились на часы.

20.20.

20.43.

20.57. Тишина. Впрочем, тут я был не прав, телефон не молчал, но звонили в основном не те, от которых я ждал звонка. Сначала объявился Костя, спросил, есть ли в «Долине Гномов» мангал, я ответил, что наверняка. Потом объявилась Вика, она хотела уточнить время встречи.
        Последним был Алекс, он сообщил, что он связался с Ларисой и Герой, они готовы встретиться. Я сказал, что подумаю и перезвоню.
        Звонок от Леры прозвучал около половины десятого вечера, когда я уже оставил всякую надежду.
        - Я оставлю машину дома, хорошо? - сказала она. - А утром поедем прямо от тебя.
        - Возьми такси, уже поздно, - посоветовал я. Набравшись смелости, я добавил, что сам заплачу водителю.
        Лера звонко рассмеялась, и мне захотелось как можно крепче прижать эту необычную девушку.
        - Ты настоящий мужчина, Артур. Жди, я скоро буду.
        Ожидая ее, я вспомнил, как подвозил Леру в день нашего знакомства. Я не находил себе места, представляя, как такая чудесная девушка, как она, живет в каком-то захолустье. Нет, я не мог допустить этого. В моей голове уже зрел неслыханный по своей дерзости план - я намеревался предложить ей переехать ко мне. А может... продать дом и вместе уехать из этого чертова Каменска? Где меня связывает столько нехороших воспоминаний? Ведь одни эти гребаные письма чего стоят!
        Она приехала около десяти вечера, когда я уже весь извелся. Не веря своему счастью, я радостно глядел на нее, в сознании росло понимание, что я уже не мыслю себя без этого человека.
        - Можно я пока оставлю это у тебя? - спросила Лера, кладя на журнальный столик темно-красную папку. Я пожал плечами:
        - Конечно, о чем разговор.
        - Я в душ, можно? Весь день на ногах, в эту жару-то, - прощебетала Лера.
        Я дал ей полотенце и халат матери, почти новый, и, не удержавшись, приоткрыл папку. Какие-то квитанции, накладные на стройматериалы, чеки... Я пошел на кухню и стал тупо смотреть футбольный матч. Пялясь на экран, я прислушивался к стуку собственного сердца. Мне казалось, что оно колотится так громко, что его звуки слышны даже Лере, несмотря на включенный душ. Я старался думать о хорошем, но в голову, как назло, лез, последний случай с Викой, и я ничего не мог с собой поделать. А вдруг снова не получится? Может, мне стоит немного выпить, для храбрости, так сказать?
        Вскоре Лера вышла из душа, желтый халатик делал ее похожей на умильного цыпленка. Узнав, что у меня даже есть фен, она очень обрадовалась:
        - Пойду сушить волосы. А ты не хочешь сполоснуться?
        На негнущихся ногах я прошел в ванную. Внутри было тепло и пахло шампунем. Намыливая свое тело, я нет-нет да поглядывал на свое мужское достоинство. Правда, я тут же стыдливо отводил взгляд - гордиться там особенно было нечем. Оставалось только надеяться, что с Лерой все будет иначе.
        Когда я вышел из ванной, свет на кухне был потушен, и я осторожно проскользнул в комнату, обратив внимание, что играла тихая расслабляющая музыка, кажется, что-то из классики.
        - Ничего, что я включила музыку? - спросила Лера, и я уверил ее, что все в порядке.
        - Не думал, что ты любишь классику, - признался я.
        - Ага, люблю, - отозвалась она, наматывая на тоненький пальчик локон волос. - Вообще-то я люблю тяжелую музыку, вроде как «Cradle of Filth».
        Я пораженно молчал.
        - Но я также обожаю Баха, Шуберта, Берлиоза, Моцарта, Грига, - как ни в чем не бывало продолжала девушка. - Просто раньше я увлекалась древней готикой, носила кожу, красилась в черный цвет... Что с тобой? - вдруг спросила она. - И почему ты в одежде?
        Вот он, снова проклятый вопрос! Ну как объяснить им, существам женского пола, что я стесняюсь собственного тела и не могу вот так сразу скинуть с себя штаны?!
        - Я... не могу при свете, - пролепетал я.
        Лера прыснула.
        - Ну так выключи его, - сказала она, сморщив носик. Что-то снова показалось мне неуловимо знакомым в этом жесте, но времени на воспоминания у меня сейчас не было. Я погасил свет и, повернувшись спиной к Лере, принялся торопливо стаскивать с себя джинсы.
        - Ты меня заинтриговал, Артур, - услышал я ее голос. - Что ты там такое приготовил, а?
        Чертыхаясь, я сорвал с себя рубашку и нырнул под одеяло. Ноздри сразу защекотал возбуждающий запах чисто вымытого женского тела, и я почувствовал, как у меня внизу начинает происходить какое-то движение. Я потянулся к Лере, чтобы ее обнять, но она вдруг мягко отодвинулась от меня:
        - Малышев, а кто тебе сказал, что у нас будет интим?
        Ну, знаете ли, дорогие товарищи, после этих слов я, честно говоря, просто о...л. У меня было такое состояние, что я с удовольствием схватил бы ее за волосы и хорошенько встряхнул, но вместе этого я вылез из-под одеяла и стал нашаривать джинсы. Лицо мое горело от обиды. Ничего, переночую в спальне родителей. Придется, видимо, мне до конца жизни оставаться девственником.
        - Ты что, Артур? Обиделся? Не нужно, мой мальчик, - вдруг тихо сказала Лера. - Погрей меня, мне холодно. Пожалуйста.
        Я с трудом помнил, как снова оказался рядом с ней. Ее гладкое, упругое тело притягивало, как распустившийся цветок пчелу, и я сходил с ума, чувствуя близость обнаженной женщины.
        - Ты мне ничего не рассказывал о своих родителях, - сказала она. Странно, но это как-то успокоило меня. Мы лежали, чуть касаясь телами, и меня словно прорвало. Я поведал ей буквально все, до самой последней мелочи, я говорил почти сорок минут, и она ни разу меня не перебила.
        - У меня все гораздо прозаичней, - вздохнула Лера, когда я закончил. - Я родилась в Кишиневе, потом переехали в Россию. Отец увлекся другой, она его бросила, он начал пить, а потом повесился. А мать сошла с ума. Хорошо, что у нее хватило мозгов отвести меня к больнице. Рассказывали, что она сорвала с себя одежду и абсолютно голая ушла в неизвестном направлении. Больше я ничего о ней не знаю. У тебя есть вино, Артур? Только не с керосином? - добавила она со смехом.
        Я промямлил, что было бы неплохо, и уже хотел встать, чтобы пойти на кухню, но Лера сказала, что сделает все сама. С грацией кошки она выскочила из постели (я еще раз был ослеплен совершенством ее великолепного тела) и вскоре вернулась с двумя наполненными бокалами. Но прежде чем выпить, она поменяла диск на музыкальном центре.
        - Это Стравинский, - пояснила она, когда заиграла другая мелодия. - Тебе нравится?
        - Не очень, я равнодушен к классике, - признался я. - Мой отец иногда слушал.
        - Он же у тебя был милиционером? - удивилась Лера.
        - Да.
        - Надо же, - задумчиво проговорила она. - Милиция - и классика. Бывает же такое.
        Мы выпили вина, и я немного успокоился. Смирившись, что сегодня мне ничего не
«светит», я уже хотел повернуться к стенке, как Лера схватила меня за плечо.
        - Артур, ты что, серьезно подумал, что я от тебя отказываюсь? - жарко прошептала она, поворачивая меня к себе. Руки у нее оказались на удивление сильными. И прежде чем я что-то успел сказать (или сделать) она с силой впилась мне в губы. Ее острые зубки до крови прорвали мою губу, но эта боль была сладостной, обжигающе-приятной, и я, глотая собственную кровь, целовал и целовал ее.
        - Возьми меня, - хрипло сказала Лера, отбрасывая в сторону одеяло. Оно упало на пол, уронив бутылку с вином. Ее губы блестели алым от моей крови, как у вампира. - Трахни меня, Малышев. Вы...би меня, воткни свой кол мне в дырку, пусть твой Винни-Пух влезет ко мне в дупло за медом! Сделай это грубо, сделай мне больно, ну же! Трус несчастный!
        Издав какой-то булькающий всхлип, я навалился на девушку, и она застонала, вонзив в мою спину ногти.

* * *
        Дорога была пуста, и Виктор без задержек домчал до Савейска. Он любил этот тихий городок с уютными домишками, красивыми озерами, теплыми, полусонными вечерами. Ну почему Живодер выбрал именно Каменск, промелькнула у него эгоистичная мысль.
        Иван ждал его в кабинете. Он был одного роста с Виктором, но в два раза полнее его.
        - Здорово, Пряник! - поздоровался Виктор.
        - Здорово, Дистрофик, - не остался в долгу Иван, и они обнялись.
        - Что с профессором? - сразу перешел к делу Виктор. - Что за тайные намеки?
        - Не спеши, Витя, - флегматично сказал Иван. - Во-первых, это тебе, - с этими словами он передал коллеге увесистую сумку, в которой что-то позвякивало. Виктор безропотно взял ее, понимая, что отказ бесполезен.
        - Во-вторых, ты мне расскажешь, что тебе нужно от Тинеева, - продолжал Иван.
        - Ваня, ты следишь за сводками? - нетерпеливо спросил Виктор. - У нас два трупа за десять дней!
        - Так ты по душу Живодера приехал? - спокойно спросил Иван, неторопливо закуривая.
        - Да, черт возьми! - едва сдерживаясь, сказал Виктор. - И не строй из себя целку, Иван!
        - Да я и не строю, нас давно начальство девственности лишило, - выпустил дым из ноздрей Иван. - А я вот знаю, к примеру, что тебя отстранили от расследования.
        - Да? И что? - нахохлился Виктор. Снисходительное спокойствие Ивана начинало его раздражать. - Что ты еще выяснил? Как часто я пержу во сне?
        - Не кипятись, Витя. Ты увидишь старика, хоть он и не в форме. К слову, из вашего Управления тоже звонили, интересовались им. Видать, московский «художник», который в бригаде, слабоват.
        - Так что ты от меня хочешь? - спросил Виктор.
        - Тинеева недавно из психушки выпустили, - вдруг сказал Иван. - Я думал, ты в курсе.
        - Психушка? - Виктору показалось, что его окатили ледяной водой.
        - Именно, - усмехнулся оперативник, стряхивая пепел. - С тех пор, как его семья на курорте погибла, у него крышу напрочь снесло. Его жену и двоих детей сбил автобус, три гроба домой привезли. А он после этого на кладбище повадился, могилы раскапывать. Сначала на бомжей думали, потом прямо на могиле сторожа и застукали.
        - Что он на кладбище-то делал? - разбито спросил Виктор. Он буквально кожей чувствовал, что надежда ускользает от него. Похоже, зря он приехал.
        - Кости собирал, с трупов лица срезал, - объяснил Иван. - Увешал этими масками всю кухню... Короче, такие дела. Хотели статью впаять, но учли прошлые заслуги и по-тихому спровадили в дурку. Выпустили недавно, когда у него отнялись ноги. Так что если не передумал с ним пообщаться - милости прошу.
        - Поехали, - не задумываясь сказал Виктор.
        Иван затушил окурок и тяжело поднялся с кресла:
        - А ты оптимист, Витя.
        - Я всегда им был, - угрюмо ответил Виктор.
        Вдруг Иван спросил:
        - Ты помнишь Игоря Арова? С нами в академке учился.
        - Кто ж его не помнит, - фыркнул Виктор.
        - Вы с ним вместе работаете?
        - Смеешься? Его лет пять назад выперли, по дискредитирующим. А что? - насторожился Виктор.
        - Он тоже звонил насчет Тинеева, буквально на днях, очень рвался увидеть, мол, проведать хочу и все такое. Я ничего не сказал, решил с тобой сначала перетереть.
        - Никакой информации! - встревоженно сказал Виктор. - Иван, хорошо?
        - Нет вопросов, - уверил его друг. - Сейчас, я предупрежу, что мы едем.
        Пока он разговаривал по телефону, Виктор думал о странном звонке своего бывшего сокурсника.
        Игорь Аров... они втроем учились в одной академии. Потом он и Гарик (так называли Игоря в детстве) начали работать в одном отделе. Однако, несмотря на незаурядные способности Гарика как сыщика, он выбрал другой путь, и его быстро выставили из органов. Чем он сейчас занимался - одному богу известно.
        Интересно, с чего бы это понадобился Гарику старенький профессор, специалист по серийным убийцам? В трогательную заботу о престарелом преподавателе верилось с трудом. Неужели он отрабатывает какой-то заказ?
        На ум приходило только одно - Анна Хотина. Точнее, ее полубезумный муж, только он мог нанять Гарика. Вот почему он с такой злостью встретил его у себя дома. Конечно, как он раньше не догадался. Такие люди, как Владимир, никогда не решают свои проблемы с помощью милиции. Виктор был почти уверен, что не ошибся в своих предположениях.
        Профессор Владислав Сергеевич Тинеев жил в скособоченной трехэтажке, пропахшей испорченной едой и мышами, которая, по мнению Виктора, давно подлежала сносу. Они взобрались по замызганным ступенькам на третий этаж, Иван при этом самоотверженно боролся с отдышкой, и Виктор заметил:
        - Бросал бы ты курить, Ваня.
        - Я все равно своей смертью не умру, - махнул рукой милиционер и постучал в дверь - вместо звонка из стены торчали два провода, обмотанные изолентой. Дверь открыла неряшливо одетая пожилая женщина с хмурым, невыспавшимся лицом.
        - Вам кого? - с подозрением оглядывая милиционеров, спросила она.
        - Тамара Егоровна, я вам сегодня звонил, помните? - вместо ответа спросил Иван. - Я предупреждал, что мы придем. Это Виктор, мой коллега.
        - А-а-а... - протянула женщина неуверенно. - Вы к Владиславу Сергеевичу?
        - Да.
        - Ему хуже, - поджала губы Тамара Егоровна, исподлобья разглядывая Виктора. Тот приосанился, стараясь придать себе солидный вид.
        - Мы ненадолго, - широко улыбнулся Иван, потихоньку оттесняя женщину внутрь квартиры. С его внушительным животом это ему удалось довольно быстро, и Тамара Егоровна, что-то бормоча, поковыляла на кухню.
        - Кто это? - спросил Виктор.
        - Его сестра.
        Они прошли в гостиную. В комнате было темно, так как окно было плотно занавешено какими-то тряпками, не пропуская даже малейшего солнечного лучика. В углу на инвалидной коляске притулилась фигура, низко склонив голову, покрытую жидкими прядями седых волос. На закрытых пледом коленях инвалида покоилась глубокая миска, в которой что-то лежало.
        - Добрый день, Владислав Сергеевич! - поздоровался Иван.
        - Кто это с тобой? - послышался скрипучий голос. Словно шорох лап насекомых, подумал Виктор.
        - Это Виктор, - представил друга Иван и подтолкнул оробевшего Виктора к профессору, словно жертву к алтарю.
        - Зд...здравствуйте! - растерянно проговорил Виктор, на мгновенье совершенно забыв, с какой целью он сюда приехал.
        - Какого хера тебе надо? - скучным тоном осведомился старик.
        Виктор опешил. Все это: и разваливающаяся трехэтажка, и затхлая комнатенка с занавешенными окнами, и этот полубезумный старик в инвалидной коляске - навевало мысль, что он попал в логово какого-то злого колдуна.
        - У меня к вам есть небольшое дело, Владисла...
        Договорить он не успел, так как в следующее мгновенье в его лоб ударилось что-то твердое. Виктор ойкнул и, нагнувшись, поднял с пола предмет, оказавшийся грецким орехом.
        - Послушайте, - начал он возмущенно, но старик уже забрасывал орехами Ивана. Тот, видимо, привык к подобному обращению и лишь молча уворачивался.
        - Дай! - визжал профессор, проворно выгребая своими крючковатыми пальцами орехи из миски и швыряя их в милиционеров. Он вошел в раж и не видел ничего вокруг себя, кроме этих двух мужчин. Поражала снайперская меткость инвалида, и большинство
«снарядов» достигало намеченной цели. - Дай мой пылесос, рыжий говнюк!
        - Иван, а ты случаем не ошибся адресом? - спросил запыхавшийся Виктор, уходя влево от очередного ореха. - Он меня ни с кем не спутал?! Я не брал его чертов пылесос.
        В комнату заглянула сестра профессора, но ее лицо было бесстрастным, как гранит.
        - Я поставила чайник, - буднично сообщила она, словно и не видела, что происходит в комнате.
        Виктор даже на мгновенье остановился, зачарованный таким идиотски неуместным предложением, чем тут же не преминул воспользоваться старик, и следующий орех попал ему в правый глаз.
        - Твою мать! - вырвалось у него. Виктор с огромным трудом подавил в себе желание надавать оплеух этому сумасшедшему старикану.
        - Жрите их, мудачки, - неожиданно ласково сказал старик. - Грецкий орех похож на человеческий мозг, и это неспроста. Жрите, авось поумнеете.
        В его искривленных пальцах что-то тускло блеснуло, и Виктор понял, что сейчас в него полетят клещи для раскалывания орехов. Он вовремя пригнулся, и клещи, описав мерцающую дугу, разбили небольшую картинку на стене.
        Виктор держался за глаз, на веке краснела ссадина. Он уже начинал жалеть, что согласился на эту встречу. Интересно, у этого психа больше ничего тяжелого под рукой нет? Не хотелось бы получить по лбу, к примеру, тарелкой или будильником.
        Иван, кряхтя, собирал с пола орехи и складывал их на колченогий стул. Между тем профессор откинулся на кресле, поерзал, устраиваясь поудобнее, и... захрапел.
        - Он что, уснул? - не веря своим глазам, спросил Виктор.
        - Как видишь, - вздохнул Иван.
        - Он так всех встречает? - оторопело поинтересовался Виктор.
        - Иногда похуже, - признался Иван. - В последнее время это повторяется с ним все чаще. Пошли чайку попьем. Будем ждать просветления.
        Потом они битый час торчали на кухне, пили жидкий чай с зачерствелыми пряниками и слушали, как Тамара Егоровна в десятый раз пересказывала, как ей удалили желчный пузырь.
        - Иван! - неожиданно донеслось из комнаты. Милиционер толкнул в бок Виктора, и они вернулись в комнату. Тамара Егоровна, казалось, не заметила ухода гостей, она продолжала что-то невнятно бубнить, пока не задремала прямо за столом.
        - Я прошу простить меня, если я вел себя неадекватно, - встретил их профессор. Его голос был совершенно нормальным, деловитым и даже каким-то насмешливо-прохладным. - Вы, наверное, Виктор? Иван говорил о вас.
        Виктор переглянулся с оперативником.
        - Я оставлю вас, - сказал Иван. Он вышел, прикрыв за собой дверь.
        - Я могу включить свет? - робко поинтересовался Виктор.
        - Разумеется, - кивнул Тинеев. - Что у вас? Кстати, ваше лицо мне кажется знакомым.
        - Вы преподавали у нас в академии, - пояснил Виктор, включая настольную лампу с засаленным абажуром.
        - Ладно, ближе к делу, - сухо сказал Владислав Сергеевич. Виктор обратил внимание, что у него даже изменилась поза - он выпрямился, с достоинством распрямив плечи. Теперь перед ним сидел настоящий профессор, спокойный, уверенный в себе, а не умирающий дряхлый старик с искривленной остеохондрозом спиной.
        Собравшись с мыслями, Виктор рассказал ему о Живодере. Он старался быть предельно кратким и в то же время не упускал ни одной детали, которая, как ему казалось, могла сыграть решающую роль.
        - Вот материалы. Все, что удалось накопать, - сказал он, указывая на папку.
        - Виктор, а вы не боитесь, что потеряете со мной время? - спросил профессор. - Вы знаете, меня ведь здесь психом считают.
        - Я слышал об этом, но у меня нет выбора, - ответил Виктор. - И я верю, что вы сможете помочь.
        - Клоун, значит, - задумчиво проговорил Владислав Сергеевич. - Кроме того, из вашего рассказа я понял, что человек, которого мы ищем, неравнодушен к древним пыткам и казням?
        - Он помешан на этом и ни разу не повторился, - подтвердил Виктор. - Я немного покопался в истории инквизиции и могу предположить, что у этого шизоида наверняка в запасе еще много чего припрятано. Волосы дыбом встают, на что были способны люди.
        - Вы напрасно считаете, что человечество подобрело с тех пор, молодой человек, - покачал головой профессор. - У меня был случай, когда один рыбак, заподозрив свою супругу в измене, соорудил для нее что-то вроде огромного корыта, из двух половинок, с отверстиями для головы и конечностей. Он сделал надрезы на ее теле, обложил трухой и водорослями, после чего соединил половинки, закрепив их штырями.
        - Извините, не понимаю сути, - сказал Виктор.
        - Ее заживо ели черви, - пояснил Владислав Сергеевич. - Рыбак сел на берегу, посадил жену рядом с собой, разжег костер, достал бутылку самогона и стал любоваться закатом под аккомпанемент воплей своей неверной супруги. Они жили на отшибе, и никто не слышал криков. Женщина умирала две недели.
        Виктор поежился.
        - И при этом заметьте, этот рыбак подверг свою жену казни, которую практиковали в древности персы, отличавшиеся самыми изощренными пытками в истории человечества. Откуда, вы спросите, у рыбака такие познания? Неужто книжек начитался? Или друг рассказал?
        Виктор молчал, и профессор постучал себя сухими костяшками по лбу:
        - Вот отсюда, Виктор. Из головы. Из инстинктов. Ведь, в сущности, мы ненамного ушли от древних. Цивилизация, технологии, всеобщая компьютеризация, да, с этим не поспоришь. Но первобытные инстинкты, запрятанные глубоко в нашем подсознании, они существуют, все это хранится в потайных комнатах, просто оно ждет своего часа. Это как бомба замедленного действия, у кого-то она может дремать годами, а кто-то рванет сразу. Нужен лишь катализатор, который приведет в действие механизм разрушения.
        Так что же вы хотите от меня услышать, молодой человек? Я не ясновидящий, не пророк. Я не дам вам фоторобот подозреваемого, максимум, могу попробовать составить психологический портрет нужного вам человека.
        - Я буду рад любой информации, - сказал Виктор.
        - Поведение серийных убийц продиктовано в первую очередь стремлением утвердиться, пережить ощущение полноты жизни за счет подчинения и унижения другого человека, - начал профессор. - Практически все без исключения хищники, одержимые манией причинять боль другим, в детстве и юности страдали от негативного отношения (прежде всего - семьи), подвергались унижениям и издевательствам, нередко - сексуальному насилию. Собственно, вам это и так наверняка известно. Учитывая, что Живодер - ведь так вы его называете? - применяет к своим жертвам исключительно пытки, да еще такие изощренные, это может говорить о том, что когда-то на нем был проведен некий эксперимент из этой же области. То же относится и к цирку, то есть к клоунам в частности. Ему нравится балансировать на контрастах, входить в образ того, кто априори является добрым и веселым, того, кто должен радовать детей, дарить улыбки и смех, то есть по своей природе не способен причинить зло. На его воображаемой «арене» он - главный конферансье, он ведет «программу», цель которой - подвергнуть казни свою жертву, казнить ее так, как это делали много
столетий назад наши предки. Возможно, что перед казнью он до последнего тянет время, изображая некое подобие циркового представления, и жертва сходит с ума от неопределенности - что это, какая-то глупая шутка или что-то серьезное? Жертва изводит себя психологически, до тех пор пока не наступает вторая фаза - непосредственно пытки, и тогда наступают физические страдания. Вот такой коктейль. Меня смущает одно - тот, кого вы ищете, не различает полового объекта.
        - Я тоже обратил на это внимание, - сказал Виктор, и старик кивнул:
        - Дело в том, что практически любое убийство, совершенное маньяком, имеет сексуальный подтекст. Даже если сразу он незаметен. Как правило, жертвами гетеросексуальных преступников становятся лица противоположного пола, гомосексуальных - того же пола, что и убийца. В вашем случае же полная каша.
        - Может ли что-то влиять на обострение, например погода? - задал вопрос Виктор.
        - Для многих психических расстройств, в частности - маниакально-депрессивного психоза, некоторых форм шизофрении, эпилепсии, свойственна сезонность, - подтвердил Владислав Сергеевич. - При переходе от зимы к лету и от лета к зиме меняется настрой мозговых центров и функций, они адаптируются к окружающей среде: природной и социальной. Когда на системы ложатся большие нагрузки, тогда и возникают обострения.
        Интересен другой факт. Заложенную в маньяках программу можно корректировать. Грубо говоря, потенциальным убийцам, насильникам, людоедам жизненно необходимо реализовывать себя в сферах и профессиях, так или иначе связанных с опасностью или присутствием смерти. Им нужно работать в моргах, могильщиками на кладбищах, на мясобойнях, судмедэкспертами, даже на обслуживании атомных реакторов... И человек сразу начинает чувствовать себя комфортно, потому что открывается клапан сброса агрессивной энергетики. Разрушительный заряд потенциального преступника реализуется с другим, положительным зарядом. У него налаживается личная жизнь, он чувствует свою социальную адаптированность, то есть по всем параметрам становится нормальным человеком. В противном случае - запускается смертоносная программа.
        - Маньяком может быть женщина? - спросил Виктор.
        - Вряд ли. Мировая практика знает только два случая, когда серийными убийцами стали женщины. Но и они развивались с детства как транссексуалы. У этих «дам» был мужской мозг, - объяснил Владислав Сергеевич. - Уверен, в ваших краях орудует мужчина. Что еще? Своих жертв выбирает не спонтанно, а заранее, основательно готовится. По натуре флегматик. Спокоен, расчетлив, педантичен, скрупулезен во всем. Обладает сильной выдержкой, хладнокровен. Представьте, сколько нужно времени, чтобы подготовить «испанского ослика»! А то, что он сотворил с бывшим милиционером! Очень похоже на китайскую пытку «линчи».
        - «Линчи»? - переспросил Виктор.
        - Да, оно означало «медленное разрезание». Об этой казни стало известно из Древнего Китая. Суд заранее определял, сколько «резаний» должен получить преступник, то есть сколько кусков его тела должен отрезать палач. Применялись «36 резаний», «72 резания» и «120 резаний». Количество «резаний» могло быть и очень большим, известны случаи, когда за особо тяжкие преступления полагалось «3000 резаний». В этом случае палачи обтягивали тело жертвы мелкоячеистой сеткой. Сетку стягивали потуже, и помощник палача щипцами захватывал небольшой кусочек плоти, который выступал в ячейке, и вытягивал его. После этого палач отхватывал этот кусок ножом.
        Виктор почувствовал, что у него начинают сдавать нервы, что еще немного - и он попросту убежит из этой мрачной квартиры.
        - А посадить женщину на кол! - как ни в чем не бывало продолжал разглагольствовать профессор. - Кстати, тут он сымпровизировал - истории неизвестны случаи, когда подвешивание комбинировалось с сажанием на кол. Это явный «перебор», проявление собственной фантазии Живодера.
        - Он сжег ей волосы, чтобы она побыстрее... ну, опустилась, - мрачно проговорил Виктор. - Мог бы просто обрезать, а нет, поджег.
        - Она не опустилась, - возразил профессор. - Если бы волосы не держали женщину, она просто упала бы вниз, поранившись об этот кол. Понимаете, для того, чтобы жертва держалась, кол должен быть глубоко внутри. Поэтому в старину его вводили преступнику, когда он находился в лежачем положении, и забивали колотушкой. И уже потом кол поднимали. То есть у этого клоуна было мало шансов, чтобы его фокус удался. Разве что он обнимал жертву, самолично насаживая...
        Профессор замолк.
        - Впрочем, хватит этих мерзких подробностей.
        - А откуда вы сами знаете столько про казни? - тихо спросил Виктор.
        Владислав Сергеевич изобразил на лице кривую усмешку:
        - Я бы не был профессором, если бы не ковырялся в этом мусоре. Хотя то, что сейчас сидит перед вами, заслуживает лишь брезгливости. Иван наверняка вам рассказал, что я сам чуть не стал Эдвардом Гейно[Эдвард Гейн в 1950-х годах после смерти матери стал грабителем могил и жестоким убийцей. После ареста в его доме были найдены абажуры, кресла и корзины для бумаг из человеческой кожи, пояса из сосков, костюм из человеческой кожи. Приговоренный к пожизненному заключению в 1968 году, Гейн скончался в 1984-м от рака.]
        Виктор неопределенно кивнул. Он не знал, кто такой Эдвард Гейн, да в общем-то и не хотел знать.
        - Ладно, я отвлекся. Ищите причину, Виктор, - промолвил профессор. - Маньяк Ершов убивал женщин, чтобы поближе рассмотреть их половые органы. Чикатило вырывал у людей половые органы, потому что имел проблемы с потенцией. Сливко вешал мальчиков и снимал зверства на видео. У каждого маньяка есть свой фетиш, если можно так выразиться.
        - Что может остановить убийцу? - без особой надежды в голосе спросил Виктор.
        - Сложно ответить однозначно, - медленно проговорил профессор. - Если опять же обратиться к практике, то подмосковный маньяк Головкин, насиловавший и убивавший детей, прервал серию преступлений, когда купил автомобиль. Через полгода, когда
«игрушка» надоела, он снова стал заманивать в подвал детей. Юрий Цюман, по прозвищу Черноколготочник, убивавший девушек, прекратил охоту, когда познакомился с официанткой в кафе. По сути, женщина взяла на себя роль сексотерапевта, сама об этом не подозревая. Через два года, когда она бросила Цюмана, он стал снова нападать на женщин.
        Виктор протянул профессору папку с документами.
        - Я оставлю это у вас? Если что, там есть мой телефон.
        - Признайтесь, вы все-таки сожалеете о потраченном времени? - с грустной улыбкой сказал профессор. - Ведь я рассказал вам прописные истины, не более.
        - Нет, что вы! - поспешно сказал Виктор. От него не ускользнуло, что профессор чем-то озабочен, он словно хотел что-то сказать, но каждый раз передумывал.
        - Это вы простите, что я нарушил ваш покой, - сказал Виктор.
        - Покой, - задумчиво повторил Владислав Сергеевич, словно дегустируя слово. Он глубоко вздохнул, сцепив пальцы в замок, и тихо спросил:
        - Если мне не изменяет память, у вас в Каменске работает один сотрудник... по-моему, он даже какой-то начальник. Его зовут Сергей.
        Виктор задумался. Из всех начальников по имени Сергей он знал только Малышева, о чем и сказал профессору.
        - Точно, Малышев, - напряженно проговорил Владислав Сергеевич.
        Воцарилась пауза. Виктор не знал, что нужно профессору, старик же, казалось, не решался продолжать разговор, потом все-таки спросил:
        - Он еще работает у вас?
        - Пропал без вести три года назад. Где-то спустя месяц после того, как прекратились убийства.
        Владислав Сергеевич вздрогнул и даже как-то приподнялся в кресле.
        - Как вы полагаете, его исчезновение связано с убийцей? - сипло спросил он у Виктора.
        - Дело приостановлено, но мы рассматривали все версии, - отозвался милиционер. - А что?
        - Он приезжал ко мне. Когда произошли первые убийства.
        Виктор ровным счетом ничего не понимал. Значит, Малышев уже успел познакомиться с профессором? Но почему он ничего не сказал?!
        Скрипя коляской, Владислав Сергеевич подъехал к окну и резким движением сорвал занавеску. Некоторое время он смотрел в вечернее небо.
        - Как все глупо, - прошептал старик.
        Когда Виктор вышел из комнаты, Тамара Егоровна клевала носом, изредка вздрагивая и машинально предлагая давно остывший чай. Иван вежливо отказывался.
        - Мне надо ехать, Ваня, - сказал Виктор. - Ты мне очень помог, спасибо.
        - О чем разговор? - Иван поднялся. - Пойдем попрощаемся.
        Однако проститься с профессором им не удалось. Как только они вошли в комнату, их взору снова предстало съежившееся существо, пытающееся разгрызть скорлупу грецкого ореха.
        - Вы от Алинки? У нее скоро самолет, - брюзжал старик. Прекратив бесплодные попытки справиться с орехом, он развернул коляску. - Вы поедете ее встречать? Она не одна, с ней Виталик и Гоша! Вы опоздаете! Вы уже опоздали, суки, пидормотины, почему вы стоите как столбы?!!
        Он катился к ним, изменившись до неузнавания - воплощение сумасшествия, с развевающимися седыми волосами и горящими глазами. Милиционеры проворно выскочили из квартиры, слыша, как из комнаты доносился безумный хохот.

«Интересно, почему профессор спросил про Малышева?» - вертелась у Виктора мысль.

* * *
        Я проснулся глубокой ночью из-за желания облегчить мочевой пузырь и долго не мог понять, где нахожусь. Сильно болела грудь, особенно левый сосок, спину тоже всю саднило. На губах и подбородке запеклась кровь, плечи исцарапаны. Осторожно, стараясь не разбудить Леру, я слез с кровати и на цыпочках вышел из комнаты.
        После туалета я зашел в ванную. В отражении зеркала на меня пялилось изможденное существо с окровавленным подбородком. Я посмотрел на грудь и ужаснулся - сосок был изгрызен, вся левая сторона груди была покрыта засохшей кровью. Боже, я помнил, что Лера покусывала меня, но боли в тот момент я совершенно не чувствовал. Сейчас она пришла, и я, включив теплую воду, стал промывать царапины.
        Когда кровь была смыта, я взял с полочки бинты и пластырь и кое-как заклеил ранку. Параллельно я думал о том, что наконец-то потерял девственность. Странно, но особого кайфа от этого я не испытывал, тем более что почти весь половой акт прошел словно в каком-то тумане. Меня волновало только одно - осталась ли довольна Лера? Лера, Лера...
        - Кто ты, девочка? - шепотом произнес я, глядя в свое отражение. - Кто ты и откуда?
        Вернувшись в комнату, я наступил во что-то мокрое и не сразу понял, что это разлитое вино. Блин, я же на полу мобильник оставил!
        Пошарив, я поднял телефон с пола, вытащил аккумулятор и положил его на подоконник. Надеюсь, не испортится.
        Под утро мне приснился отец. Я уже не помню, когда в последний раз видел его во сне, хотя первый месяц после его исчезновения это происходило чуть ли не каждую ночь.
        Он стоял в коридоре, в полном обмундировании, в своей парадной белой рубашке, фуражке, и звал меня. На его бледном лице застыла холодная улыбка, но я не боялся его. Как был, в трусах, я вышел за ним на улицу, и мы куда-то пошли. Сон казался мне таким реальным, что я буквально чувствовал холодный ветер, лохмативший мне волосы, как в мои ступни впиваются мелкие камешки, как где-то сонно тявкнула дремлющая собака. Мы спустились в какой-то овраг, перешли через шаткий мостик на другую сторону и оказались на небольшой лужайке. Отец шел молча, не оборачиваясь, и я едва поспевал за ним.
        - Что ты помнишь? - неожиданно заговорил он.
        Я хотел спросить, что он имеет в виду, но язык не повиновался мне, он разбух, как влажная губка, заполнив весь рот.
        - ЧТО ТЫ ПОМНИШЬ?? - громче спросил отец, и мне стало страшно. Я огляделся по сторонам, понимая, что когда-то был здесь. Даже несмотря на то, что сейчас было темно, как в погребе. Мы снова оказались в каком-то овраге. Под ногами стало влажно, жидкая грязь с хлюпаньем чавкала под моими ногами. Впереди я увидел какой-то невысокий предмет, что-то вроде конуры... или колодца? Отец подошел прямо к нему и повернулся ко мне лицом. Серебристый лунный свет упал на его костлявое лицо, кожу которого буквально разрывали скулы. - Узнаешь? - прошептал отец, показывая мне на колодец. Я смотрел и видел, что вместо руки у отца какая-то грязная лапа с обломанными когтями, как у больного стервятника, с них ошметками свисает гниющее мясо.
        Я закричал, не слыша собственного голоса. Словно загипнотизированный, я подошел к колодцу и наклонился вниз. Там, внизу, еще темнее, чернота просто угольная, но вот я увидел какое-то движение, словно что-то блеснуло.

«Папа», - сказал я, но это только внутри, но на самом деле из моей глотки вырвалось какое-то шипение.
        - Что... ты... помнишь... - прохрюкал отец и неожиданно толкнул меня. Перед глазами все померкло, и в следующее мгновенье я оказался внизу, на самом дне колодца. Странно, но я ничего не сломал и даже не ударился при падении. Наверху слышался смех отца.
        Внезапно все вокруг начало светлеть, и я увидел источник света. Шарик, желтый стеклянный шарик. Он лежал в самом центре колодца, яростно пылая, как сотня факелов, и при этом источая запах смерти.

«Что ты помнишь?» - снова прошелестело где-то наверху, я коснулся шарика пальцами и отдернул руку назад - он был холоднее льда.
        Утром Лера смущенно попросила у меня прощения за царапины, оставленные ее коготками. Она хотела взглянуть на разорванный сосок, но я сказал, что все в порядке.
        Я собрал мобильный телефон, но он работал с перебоями, самопроизвольно включаясь и выключаясь.
        - Когда поедем? - спросила Лера. Я допил кофе и пожал плечами:
        - Хоть сейчас. Только... - я замялся.
        - Что?
        - Мне нужно заехать в одно место, это все равно по дороге. Не возражаешь?
        - Нет, - улыбнулась Лера. - Кстати, я вчера разговаривала с Костей. Он сказал, чтобы в «Долину Гномов» мы ехали сами и готовились к их приезду. Он с ребятами будет чуть позже.
        - Ты знаешь дорогу?
        - Да, мы ведь с ним недавно там были, когда отвозили продукты.
        В церковь мы приехали после обеда.
        - Я скоро, - сказал я. Помедлив, спросил:
        - Не хочешь со мной?
        - Я атеистка, - проговорила Лера, начиная обрабатывать пилочкой ногти. - Не обижайся, но мне там делать нечего. Иди, я подожду.
        Я пожал плечами и вышел из машины. В этот день было особенно жарко, я буквально ощущал раскаленный асфальт сквозь подошвы туфель. Купив свечки в церковной лавке, я направился к храму. У входа на этот раз околачивался только один человек, юродивый Тема. Невзирая на пекло, на нем был драный ватник, зато из-под обтрепанных штанов торчали чумазые босые ноги, густо усеянные незаживающими болячками. Мне стало не по себе, и я хотел как можно скорее прошмыгнуть внутрь.
        - Эта неделя будет самая жаркая, парень, - хрипло сказал Тема мне вслед.
        - Гм... да уж, - ответил я.
        - Точно говорю. Лучше не высовываться на улицу, будет не просто жара, будет печка, - радостно сообщил моей спине полоумный. - Градусов тридцать, а то и больше.
        Но я уже не слушал его, закрывая за собой массивную дверь храма. Внутри было абсолютно пусто, за исключением сухонькой бабульки, дремавшей у окна. Как всегда, я быстро расставил три свечи, перекрестился и поспешил обратно.
        Неожиданно путь мне перегородил этот сумасшедший оборванец.
        - Покаялся? - с усмешкой поинтересовался он, и я опешил.
        - Чего надо? - спросил я, прилагая немало усилий, чтобы мой голос звучал грозно.
        - Ты не исповедался, - покачал головой Тема. Было что-то обвиняющее в его позе. Он переступил грязными ногами и вдруг шепнул, подмигнув:
        - Расплата ведь не за горами, парень. Так ведь?
        Я почувствовал, как волосы мои намокают от пота. Краем глаза я видел, что за нами из машины с интересом наблюдает Лера. Что еще надо этому придурку?! Я выгреб из кармана смятые десятки.
        - На вот, исповедуйся сколько влезет.
        Однако, к моему удивлению, юродивый не притронулся к купюрам:
        - Я не беру деньги у мертвых. Подумай о расплате, парень.
        Тогда я не выдержал и грубо толкнул его. Ойкнув, Тема не удержался и упал со ступенек. Я сел в машину и, стараясь не смотреть на нищего, завел мотор.
        Разворачиваясь, я все же не удержался и взглянул. Он сидел на ступеньках, потирая ушибленное при падении плечо, но на лице его не было злости или обиды. Оно выражало сожаление, даже грусть. Неожиданно Лера высунулась из окна и помахала ему рукой. Реакция Темы поразила нас обоих - не сводя перепуганных глаз с Леры, он начал пятиться назад, размахивая перед собой руками, будто отгоняя нечистую силу. На лице умалишенного застыло выражение всепоглощающего ужаса, будто он и вправду увидел чертей. Он что-то закричал, судорожно перекрестился, но мы уже потеряли его из виду.
        Впрочем, поведение нищего идиота не испортило мне настроение, особенно когда я почувствовал, что на мой разгоряченный лоб легла прохладная ладонь Леры.
        - Остынь, самовар, - улыбаясь, произнесла она, и мы оба засмеялись. Ведь впереди - поездка в «Долину Гномов», шашлыки, купание в озере, костер, гитара, салюты и еще море развлечений!
        - Не хочешь конфетку? - спросила Лера, доставая прозрачный леденец. Я отрицательно покачал головой.
        - Как хочешь, - сказала она, закидывая в рот конфету.
        (Я не беру деньги у мертвых...)
        Я вел «Ниву», оживленно болтая с Лерой, не подозревая, что в церкви был последний раз в жизни.
        Часть 2

«...В древнем Сиаме преступника помещали в сплетенный из лиан балахон и кололи его острыми предметами, после этого быстро разрубали его тело на две части, верхнюю половину тут же укладывали на раскаленную медную решетку - эта операция останавливала кровь и продлевала жизнь получеловека...»

    Из архивов «Казни и пытки в истории человечества»

«Не улыбайся парню, с которым столкнулась в дверях подъезда, возможно, ты станешь первой женщиной в его жизни, которая вообще обратила на него внимание, он сделает из этого свои выводы и построит на этом свои фантазии, под которые захочет подогнать реальный мир и реальную тебя».

    Дружеский совет девушкам
        С момента получения заказа прошло два дня, но результатов было негусто. По правде говоря, их не было вовсе, и если Гарик не показывал вида, что дело застопорилось, то Роман постепенно впадал в уныние.
        Он переворошил все притоны, какие только могли найтись в крае, объездил все
«малины», встречался с авторитетами, но те лишь пожимали плечами - они сами были не прочь прижать к ногтю этого отморозка, но знали о нем столько же, сколько любой обыватель, черпающий информацию из газет и телевидения.
        Архивы в психиатрической клинике тоже ничего не дали. Все опасные идиоты находились под надежными замками, а те, кому удавалось оказаться на свободе (что случалось крайне редко), раз двадцать были перепроверены милицией и поставлены на специальный учет.
        Гарик чувствовал, что время уходит. Медленно, неумолимо уходит, и они явно не успевали. Он попробовал «пробить» необходимую информацию через бывшее УВД, в котором когда-то работал, но к этому времени большинство тех, с кем он служил в те годы, уже уволились. Он хотел поговорить с Боковым, но в дежурной сказали, что тот в отпуске. Как назло, на выходе Гарик нарвался на Васильича (старого пня все никак не спровадят на пенсию), и Едрен-батон, не стесняясь, во всеуслышанье послал его по матушке.
        Приходилось обходиться тем, что было общеизвестно, а этого было крайне мало. Он пробовал разговорить Лилю, но та, как назло, снова превратилась в испуганную улитку, которая прячется в панцирь. Правда, Владимир вспоминал, что пару дней подряд его дочь твердила какую-то дату, и он даже где-то записал ее, но потом потерял листок, а Лиля замолчала.
        Гарик выругался сквозь зубы. Алкаш чертов.
        Он проверил версию причастности к убийству Левина Кирилла, но тут все было чисто. У Гарика было отличное чутье, и то, что этот мальчишка не при делах, он понял сразу, только взглянув на фотографию. Нанизать на кол человека этот дохляк явно не способен.
        Тем не менее Гарик по своим каналам досконально изучил биографию этого несостоявшегося Ромео, прошерстив также его семью. В итоге он пришел к выводу, что Кирилл либо сам стал жертвой маньяка, либо по пьяни расшиб голову и лежит где-то в овраге.
        На «живца» ловить маньяка бесполезно, на это нет времени, к тому же Гарик слабо верил, что Живодер клюнет на это. Судя по всему, у этого извращенца невероятно развито предчувствие опасности.
        В том, что маньяк где-то рядом, он не сомневался, у него тоже была хорошо развита интуиция, но ее одной сейчас не хватало. Эх, жаль, с Тинеевым ничего не вышло, Гарик очень рассчитывал на профессора. По его убеждению, при поимке маньяка мнение опытного судебного психиатра являлось чуть ли не фундаментом, основой поисковых мероприятий. Ну, нет так нет.
        В обед у него намечалась встреча с Романом, целью которой было определение дальнейшего плана действий. Гарик видел, что тот почти пал духом и всецело полагается только на него. Нужно будет встряхнуть этого дуболома, Владимир предлагает хорошие деньги, и он залезет к дьяволу в спальню, чтобы заполучить их.
        Когда он приехал в кафе, Роман был не один. Он оживленно разговаривал с каким-то бородатым коротышкой, оба смеялись и отчаянно жестикулировали, и Гарик подумал, что эта «стрелка» не была запланирована. На всякий случай он решил подождать и подошел к столику Романа только тогда, когда коротышка отчалил.
        Роман рассказал Гарику о проделанной работе, тот слушал, понимая, что они постепенно двигаются к тупику.
        - Вот, в общих чертах. А у тебя что? - спросил Роман. Гарик махнул рукой.
        - Пиво будешь? - Роман знаком подозвал официанта, и тот, понятливо кивнув головой, умчался выполнять заказ.
        - Кто это был с тобой? - поинтересовался Гарик.
        - Гришка Васин, мы с ним давнишние друганы, - ухмыльнулся Роман.
        - Чего хотел?
        - Ничего, - пожал плечами Роман и отхлебнул из запотевшей кружки. - Я случайно его здесь увидел. Он контору похоронную держит.
        - Ясно, - сказал Гарик, моментально потеряв интерес к теме, как вдруг Роман произнес:
        - Прикинь, он хохму одну рассказал. Типа, один хмырь заказ сделал в обход конторы, ну, чтобы начальство не узнало, чтоб подешевле вышло.
        - Ну и что?
        - А то, что четыре гроба зараз, и «стрелку» забили где-то посреди трассы, в глуши. Шифровались так, что даже в конторе не появлялись, заказ через банк оплатили.
        Гарик вздрогнул.
        - Четыре гроба? - медленно переспросил он. Внутри что-то заныло, как больной зуб. - Когда был сделан заказ?
        - Я откуда знаю? - удивился Роман, допивая пиво. - Мне оно на хрен не нужно.
        - «На хрен не нужно», - передразнил его Гарик, разозлившись на друга. - Думать когда начнешь, Рома?
        - В смысле? - не понял Роман.
        Гарик вздохнул, призывая все свое самообладание, чтобы не наорать на медленно соображающего напарника:
        - Тебе сообщают, что кто-то заказал четыре гроба и назначил место доставки где-то посреди шоссе. Так? И заказчик пожелал остаться неизвестным? Правильно я тебя понял?
        - Ну да, - неуверенно проговорил Роман.
        - И тебя ничто не насторожило? В городе произошло два убийства! Куда твой Гришка отправился?! Давай звони ему, пусть возвращается!
        - Зачем? Да и номера его у меня нет, - сказал Роман, чувствуя, что совершил какой-то промах. И тут всегда сдержанный Гарик разразился матом, что было уж совсем немыслимо.
        - Гарик, да ты не парься, - стал оправдываться Роман. - Щас сгоняем к нему, я знаю, где его контора находится.
        Они быстро вышли из кафе, и официанта, который принес пиво, ждал пустой стол.

* * *
        С утра Боков позвонил своей коллеге по работе - работнице архива.
        - Леночка, привет, солнышко, - радостно защебетал он, когда в трубке раздался женский голос. - Слушай, я не сильно тебя отвлекаю?
        - Боков, ты, что ли? Я только проснулась!
        - Ой, извини! Леночка, мне очень нужна твоя помощь! - взмолился Виктор.
        После недолгих уговоров девушка согласилась помочь Бокову. Он попросил ее приехать в Управление и посмотреть сводки за то число, которое назвала ему Лиля.
        - Тебе по датам заведения дел смотреть или по сводкам? - уточнила Лена.
        - Конечно, по сводкам, - сказал Виктор.
        - Ты обалдел? Знаешь, сколько это займет времени? - возмутилась девушка.
        - Лапуся, я тебя в ресторан свожу! - затараторил Боков. - И в этот, как его... где сушки с рульками!
        - Невежда, - прыснула Лена. - Пора бы уже знать, чем кормят в японских ресторанах.
        - Короче, луну с неба и все, что захочешь, умоляю тебя!
        - Ладно, - вздохнула Лена. - Позвони через пару часов.
        Она сама позвонила через сорок минут.
        - Тебе повезло, Боков, - сказала Лена. - В этот день было только одно ЧП - пропала без вести малолетняя Федорова Мария. Дело возбуждала прокуратура, но розыскные материалы у нас. Ты слышишь меня?
        - Да, - не веря своему счастью, выдохнул Виктор. - Дело приостановлено? Или закрыто?
        - Судя по всему, закрыто. Сейчас, я посмотрю по базе.
        Виктор сгорал от нетерпения, из трубки доносилось сухое клацанье клавиатуры.
        - Да, точно, - отозвалась вскоре Лена. - Ребенка нашли, мертвым. Несчастный случай. Насчет результата прокурорской проверки не знаю, нужно смотреть материалы.
        - Я сейчас подъеду, ладно? Найдешь дело?
        - Тогда одним рестораном ты не отделаешься, - кокетливо произнесла девушка.
        - Ленка, я женюсь на тебе, только найди дело! - прокричал Виктор. Наконец-то лед тронулся!

* * *
        Честно говоря, я до сих пор не мог поверить, что Вика попросила взять ее с собой в
«Долину Гномов». Я сказал об этом Лере.
        - Она же тебе нравилась? - спросила она, когда мы развернулись и поехали обратно. Я замялся. Наверняка она и так все знает, так что был ли смысл лукавить?
        - Да. До того, как встретил тебя.
        Губы Леры тронула легкая улыбка:
        - Я лучше?
        Я серьезно посмотрел на нее:
        - Лера, ты что, ничего не понимаешь?
        Я видел, как щеки девушки вспыхнули, как две розы.
        - Что? - спросила она насмешливо, но я-то понимал, что она взволнована.
        - Я люблю тебя, - выпалил я, крепко вцепившись в руль.
        - Любишь? - переспросила Лера каким-то скучным голосом. - Слышал, что говорил про любовь Брет? «Первый вздох любви - это последний вздох мудрости».
        - Я слышал другое, - сказал я и поразился, как уверенно звучал мой голос. -
«Любить значит перестать сравнивать». Это слова Грассе.
        - И какой вывод ты сделал?
        - Я перестал тебя сравнивать, - просто сказал я, и вдруг Лера поцеловала меня. И вы знаете, этот поцелуй я запомню на всю жизнь. Потому что в нем было передано все, что невозможно выразить словами и написать в дневнике. Это не было засосом, не было облизыванием, не было обычным дежурным «чмок!», она просто едва коснулась моих губ, но за еще один такой поцелуй я отдал бы жизнь.
        - А вот и Вика, - проговорила Лера, когда мы подъехали к остановке.
        Вика залезла в машину и даже не посмотрела на Леру, которая сухо бросила
«здрасте». Я же усиленно делал вид, что все в порядке вещей.
        Мы выехали из города и помчались по трассе. Дорога была свободной, играла веселая музыка, и девчонки задремали.
        А спустя двадцать минут я сбил зайца. Моя «Нива» миновала участок, на котором велись дорожные работы, и там даже скопилась небольшая пробка. Как только трасса расчистилась, я от всей души поддал газу. Впереди был крутой поворот, и я не успел сбавить скорость, с трудом выравнивая руль. В следующее мгновение передо мной что-то мелькнуло и в машину будто ударило чем-то тяжелым. Девушки моментально проснулись, я затормозил, включил «аварийку» и припарковался на обочине.
        - Что случилось? - перепуганно спросила Вика, вертя головой.
        Я ничего не ответил и вышел из машины.
        Несчастное животное лежало прямо на разделительной полосе. Это был крупный беляк, и он был еще жив. Его лапки мелко-мелко подрагивали, будто ему было холодно, одно ухо было почти оторвано, под головой расплывалась лужица крови, на усиках тоже скапливались рубиновые капельки. Огромные, блестящие глаза животного неотрывно смотрели на меня, и я чувствовал, как изнутри рвался вопль отчаяния.
        - Он живой? - тихо спросила меня Вика, встав у меня за спиной.
        - Его нужно добить, - глухо произнесла Вика. Она протянула руку и коснулась животного. Заяц слабо пискнул, дернув лапкой, и Вика покачала головой.
        - Да, именно так, как я и сказала, - с какой-то неизъяснимой злостью сказала она. - Уж поверьте мне. Он не жилец. Ты его и к ветеринару не довезешь, только салон запачкаешь.
        - И кто это будет делать? - спросил я, с трудом отведя взгляд от беляка.
        - Ты же мужчина, - сказала Лера, отряхивая ладони.
        Вика вздохнула и вдруг покачнулась.
        - Мне... мне дурно, - сказала она и отвернулась. Затем подошла к обочине, и ее вырвало.
        - Ну же, Артур, - спокойно проговорила Лера. - Подумай, что этим ты только облегчишь его страдания.
        Я снова посмотрел на зайца. Алая лужа медленно увеличивалась. И откуда столько у него крови, подумал я. Меня затошнило..
        - Я не могу, Лера, - выдавил я из себя я и отвернулся.
        Я не слышал, как она вздохнула. Как не слышал и то, как она устало произнесла:
«Слабаки хреновы». Я не слышал (или делал вид?), как она подошла к обочине и целую вечность выбирала камень. Но зато мой слух отчетливо уловил, как она ударила зайца камнем, и сделала это не один раз. По крайней мере, до моих ушей долетело три отрывистых звука, последний был каким-то чавкающим, когда вытаскиваешь ботинок из слякотной лужи.
        - Пошли в машину, Шумахер, - сказала она. Когда я повернулся, зайца уже не было, а Лера вытирала ладони салфеткой, которая была в розовых пятнах. Интересно, куда она дела животное?
        Словно читая мои мысли, она раздраженно сказала:
        - Я отнесла его в кусты. Ведь не оставлять же его на дороге?
        Я поплелся к машине. Вика уже сидела в салоне и нервно курила. Я сел за руль и посмотрел на себя в зеркало. И ничуть не удивился, увидев, что глаза мои мокрые от слез.
        - Але, гараж, - пихнула меня в бок Лера. - Не знала, что ты такой рохля. Поехали, скоро темнеть начнет.
        Она кинула себе в рот очередной леденец и с сосредоточенным видом принялась его сосать. Я попытался выжать сцепление, но нога отказывалась меня слушаться. Руки тоже тряслись, как у паралитика.
        - Лера... я не могу. Прости. Меня всего мутит.
        - Пффф, - выдохнула она. - Ладно, скажи спасибо, что у меня права с собой. Вылазь.
        - Что?! - не поверил я.
        - Что слышал. Я поведу твою развалюху, - деловито сказала Лера, выскакивая из машины. Я молча пересел на пассажирское сиденье. Как я уже говорил, спорить с ней я не мог. Да и не хотел, если честно.
        - Артур, у тебя есть телефон? Нужно позвонить нашим, - робко сказала Вика через полчаса. - Я свой дома оставила.
        - Мой вчера в луже побывал, с перебоями работает, - сказал я. - Тебе вообще повезло, что ты до меня дозвонилась.
        Я достал мобильник, но экран «завис», и ни одна клавиша не срабатывала. Я попытался выключить телефон, но ничего не получалось.
        - Лера, ты взяла сотовый? - спросил я.
        - Взяла. Но у меня там только твой телефон записан, - сказала девушка, продолжая перекатывать во рту леденец.
        - Разве ты не записывала телефоны других ребят? - удивился я, и Лера, бросив желчный взгляд на Вику, ухмыльнулась:
        - Я их нечаянно стерла.
        - А на память ты помнишь чей-нибудь? - спросил я у Вики.
        - Нет, - растерянно пролепетала она.
        - Да ладно вам, скоро и так увидимся, - беспечно сказала Лера.
        Мы уже съехали с основной трассы, повернув куда-то влево.
        - Ты точно помнишь дорогу? - спросил я, и Лера утвердительно кивнула.
        Впереди показался приземистый магазинчик, рядом с которым располагалась заброшенная остановка. Выбитые стекла и сорванный лист с указанием маршрута и времени прибытия свидетельствовали о том, что если автобусы тут и останавливались, то делали это по какому-то недоразумению.
        Лера стала притормаживать.
        - Ты что? Зачем останавливаешься? - удивился я.
        - Я хочу сок, - сказала она.
        - Но у нас полно напитков. Мы и так опаздываем, Лера...
        - Я хочу холодный сок, Артур, - безапелляционно заявила Лера и подмигнула мне. Я вытер пот со лба. Мне уже хотелось поскорее оказаться в «Долине Гномов», а не торчать посреди трассы у какой-то забегаловки, а ведь нам еще топать и нести с собой продукты!
        Сидеть в машине было скучно, и я вышел наружу. Рядом с остановкой была припаркована темно-синяя «Мазда», а чуть подальше - сверкающий хромом «Хонда Шэдоу», мощный чоппер, на баке которого был изображен ухмыляющийся череп с пиратской нашлепкой на глазнице. Интересно, откуда в этой глуши такой роскошный мотоцикл?
        Подумав, я решил тоже зайти в магазин.
        Я толкнул скрипучую дверь, над головой звякнул колокольчик, и я остановился как вкопанный. От кассы к выходу шло трое молодых людей, двое парней и девушка. Они о чем-то ожесточенно спорили, почти ругались, но когда я вошел, они как один уставились на меня.

* * *
        Григорий Васин был несказанно удивлен, увидев, как к нему в кабинет зашли Роман с Гариком.
        - Опа! Привет, - протянул он. - Мы ж вроде виделись только что?
        - Ага, виделись, - буркнул Роман и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на стул. - Это мой друг, Гарик, - представил он напарника.
        - У нас к вам дело, Григорий, - без предисловий начал Гарик, пожав дубовую ладонь гробовщика. - Нужна кое-какая информация. Сведения будут оплачены.
        Увидев, как алчно блеснули глаза Григория, он добавил:
        - Сумма зависит от объема предоставленной информации.
        - Я внимательно слушаю, - сказал Григорий, непроизвольно подавшись вперед.
        - Ты говорил про четыре гроба, - напомнил Роман. - Теперь еще раз подробнее расскажи об этом моему другу. Не упусти никаких деталей.
        - Гм... Наша фирма на днях получила заказ, как и говорил, гробы в количестве четырех штук. Клиент вроде сам обещал забрать товар, но, когда все было подготовлено, вдруг исчез. А вчера вечером я выясняю, что мои пацаны решили схалтурить и сами отвезли товар. Гробы самые дешевые, но при этом клиент торопил со сроками. Подавай ему, видите ли, аккурат к  26 июня. Кстати, он ни разу не появился лично, оплату произвел через банк. И самое главное, место доставки. Это в пятидесяти километрах от города, прямо посреди дороги. Насколько мне известно, там вообще нежилая зона. Пацаны сказали, что их заставили тащить гробы через какие-то овраги, в самую глушь. Вот я и подумал, что это ненормально.
        Гарик был совершенно согласен, что это ненормально. Он спросил:
        - Кто-то, кроме вас, знает об этом?
        - Ну, я жене рассказал, - Григорий почесал кончик носа. - Но за нее я ручаюсь, ей все фиолетово. Может, пацаны кому растрепать могли, хотя вряд ли - за это я их трахну по полной программе.
        - Твои пацаны смогут показать дорогу? - спросил Роман.
        - Без проблем, - заверил друзей Григорий. Его толстые, покрытые черными волосками пальцы произвели недвусмысленное движение, обозначающее пересчет купюр, и Гарик подвинул в сторону мужчины конверт.
        - Григорий, одно условие. Полная конфиденциальность, никто ни о чем не должен знать. Лады? - сказал Гарик, сверля гробовщика своими колючими глазами.
        - Конечно, - поспешно сказал Григорий, которому этот взгляд решительно не понравился. - Приезжайте утром, вам покажут дорогу, - сказал он, сграбастав конверт.
        Вернувшись домой, Гарик почистил пистолет, зарядил полную обойму, приготовив впрок запасную. Впрочем, он не планировал его использовать завтра, поскольку указание Владимира было однозначным - клиент должен быть живым. Но если придется, он продырявит уроду ноги. Кроме пистолета, он взял с собой узкий охотничий нож
«выживания» и самое главное - наручники. После всех приготовлений он посмотрел на календарь, висевший над зеркалом. Завтра как раз 26-е число. Гробы тоже были заказаны на 26-е. Что это, толчок судьбы?!
        Он верил в удачу. В том, что на этот раз клюнула крупная рыба, он не сомневался.

* * *
        Я стоял и просто смотрел, не в силах вымолвить и слова. И эти трое тоже пялились на меня, словно я был какой-нибудь двухголовой зверюшкой.
        - Арч?! - спросил меня один из троицы, громадный качок с бородкой-«испанкой», в обтягивающей майке, которая того и гляди лопнет под мускулами. С майки скалилась разъяренная морда бульдога.
        - Саша?
        - Сам ты Саша, мать твою! - закричал крепыш и бросился ко мне. Признаюсь, сначала я подумал, что сейчас меня будут избивать, но этот здоровяк-бодибилдер, радостно восклицая, просто заключил меня в свои медвежьи объятия.
        - Что, не узнал меня, сукин кот? - вопил он, похлопывая меня своими рельсоподобными ручищами, отчего я чуть не падал с ног. - Это же я, Алекс! Бля, сколько же мы не виделись?
        - Лет пятнадцать точно, - проблеял я. - Алекс, ты убьешь меня!
        Наконец с телячьими нежностями было покончено, и я уставился на парня с девушкой. Боже, а это кто? Неужто...
        Юноша, стройный блондин в вытертой до белизны мотоциклетной куртке, шагнул вперед, протягивая мне широкую ладонь. Все пальцы, кроме большого, унизаны серебряными перстнями.
        - Не узнал? - усмехнулся он. - Герасим я, помнишь? А ты тоже изменился.
        Я пожал его крепкую руку и перевел взгляд на девушку. Она тоже была одета в кожаную куртку с множеством сверкающих «молний».
        - Да-да, меня зовут Лариса, - девушка улыбнулась. - Я бы тебя не узнала, Арч, если бы мы встретились на улице.
        Глядя на нее, я неожиданно обнаружил, что она была самой настоящей красавицей, ничуть не уступающей Лере. Шикарные золотистые волосы, тонкие черты лица, чувственные губы, из-под которых влажно поблескивали белые зубки, точеная фигурка - все это не могло не вызвать восхищения.
        Она протянула мне свою тонкую кисть, и я с галантным видом поцеловал ее. Боковым зрением я видел, как окаменело лицо Леры.
        - Что вы тут делаете?! - изумленно спросил я.
        После этих слов ребята переглянулись, лицо Ларисы приняло растерянное выражение, и Алекс указал на дверь:
        - Давай поговорим на улице.
        Мы вышли наружу, и Вика, курившая возле машины, с обалдевшим видом проводила нас взглядом. Я махнул рукой, показывая, что все в порядке. Мы отошли в сторону.
        - Ты же вчера написал про вечеринку, - сказал Алекс, испытующе глядя на меня.
        - Вечеринку? - не понял я. Улыбка сошла с моего лица.
        - А что, ты не помнишь? - в свою очередь удивился Алекс.
        Лариса растеряно хихикнула:
        - Мальчики, это какой-то цирк...
        - Подожди, Ларик. Ты зачем нас сюда позвал? Что случилось, выкладывай, - потребовал Алекс. Дружеские нотки испарились из его голоса, теперь он жестко смотрел на меня.
        - Ребята, я не понимаю, о чем вы, - залепетал я испуганно. Гера цокнул языком и посмотрел на небо.
        - Хорошо, - процедил Алекс и достал мобильник. - Арч, не обижайся, но если это шутка, то я стукну тебя по башке, не обессудь.
        Он нажал какую-то клавишу на телефоне и протянул его мне, показывая экран. Охваченный недобрым предчувствием, я прочитал высветившееся СМС-сообщение.

«Алекс, планируется грандиозная вечеринка, очень хочу вас видеть, встречаемся завтра в 18.00 на 84-м километре Елоховского шоссе, там рядом магазин. Не пожалеете, жду вас всех! ПРИЕЗЖАЙТЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО!!!»
        Я посмотрел на отправителя. Там значилось «Арч». И номер моего мобильника. Я хотел засмеяться. Хотел сказать, что Алекс здорово меня рассмешил. Хотел спросить, как ему удался этот фокус. Но вместо этого я что-то просипел, как камера велосипедиста, напоровшаяся на гвоздь.
        - У меня то же самое, Арч, - подал голос Гера. - Показать?
        - Не надо, я верю, - сказал я, вымученно улыбаясь. - Лариса, ты?..
        - Да. Я тоже получила сообщение.
        - И главное, посмотри на время. Эти эсэмэски пришли всем ночью, Арч, - сказал Алекс. - Гера с Лариком посмотрели их утром, а я не спал и прочитал сразу. Сначала я удивился - мы с тобой недавно разговаривали, все обсудили, а тут такая новость. Хотел тебе позвонить, но твоя труба молчала, пришлось ехать, выяснять на свою задницу.
        - У меня телефон промок, - с несчастным видом пробормотал я. - Отрубается постоянно.
        - Так что это, прикол? - не отставал от меня Алекс. - Мне дико интересно, обожаю вечеринки. Только не говори, что ты нас обломал.
        Что тут сказать, чтобы ложь при этом выглядела правдоподобной? Но как это могло произойти?! Сегодня ночью я был с Лерой и точно знал, что никаких сообщений не писал. Разве что у меня был приступ лунатизма, но раньше за собой я этого не замечал. Тогда КТО мог написать эти письма?! Лера?!!
        Я оглянулся - они с Викой о чем-то непринужденно болтали, поглядывая в нашу сторону. Увидев, что я смотрю в их сторону, Вика крикнула:
        - Артур, мы опаздываем!
        - Сейчас, - махнул я рукой. Однако Вика, приглядевшись, вдруг решительно направилась к нам. Алекс, прищурившись, тоже не сводил с нее глаз.
        - Алекс? - неуверенно улыбнулась Вика.
        - Викусик, в натуре! - заорал Алекс и, хохотнув, сграбастал ее в объятия. Вика завизжала, смеясь, и теперь настала моя очередь удивляться.
        - Вы что, знакомы?
        - Мир тесен, Арч, - со смехом сказал Алекс. - Недавно на пивном фестивале познакомились, помнишь, Викусик? Ты еще себе на платье пролила, боялась, дома отругают.
        - Ага, - ответила Вика, глупо хлопая ресницами и влюбленно глядя на Алекса.
        - А куда это вы намылились? - спросил Гера.
        И тут мне в голову пришла сумасшедшая идея.
        - Слушайте, братва, вечеринка не отменяется. Мы диплом обмыть хотим, на два дня гулять едем.
        - Куда? - заинтересованно спросила Лариса.
        - В «Долину Гномов». Говорят, там офигенно красиво.
        - О, я столько слышала про это место! - воскликнула Лариса. - Гера, поехали!
        - Какой вопрос? - улыбнулся Герасим.
        - Викусик, ты ведь не против? - явно заигрывая с девушкой, поинтересовался Алекс, и та с готовностью кивнула.
        - Там все готово, - торопливо сказал я. - Ну, вы разве что выпивки для себя докупите. В крайнем случае, не понравится, утром уедете. Это ваша машина? - спросил я, указывая на «Мазду».
        Алекс скромно кивнул. Я вспомнил про письма. Нужно будет выбрать время и поговорить с ребятами об этом.
        - Дорогу знаете? - спросил Гера. - Мы там никогда не были.
        - Да, - сказал я уверенно, вспомнив, как Лера говорила, что она с Костей сюда ездила.
        - Пошли, что-нибудь возьмем с собой, - сказал Гера. - Арч, я тоже хочу познакомиться с такой интересной девушкой, - он кивнул в сторону Вики. Лариса с деланым возмущением хлопнула его по заднице. Я застенчиво кивнул, хотя меня немного покоробило, что Гера ничего не сказал о Лере. Та стояла боком, демонстративно допивая сок, и мне почему-то стало неловко.
        Я подошел к ней и сказал:
        - Представляешь, встретил старых друзей, мы вместе в детский сад ходили! Слушай, я позвал их с нами. Не возражаешь? Я за них отвечаю, тем более места там всем хватит.
        Лера окинула меня странным взглядом:
        - Поехали, только быстрее.
        Через пять минут из магазина вывалился Алекс с гремящими пакетами, и мы расселись по машинам. Гера с Ларисой, надев черные шлемы, сели на мотоцикл, и Гера показал большой палец, демонстрируя, что они готовы. Вика села к Алексу, чему я совсем не удивился. Выглядела она намного веселее и оживленнее, чем полчаса назад, отметил я.
        - Лера, может, поведешь машину? - извиняющимся голосом спросил я. - Я и дороги-то не знаю.
        Лера беспрекословно села на водительское сиденье. Я обратил внимание, что она снова сосала леденец. Пепельница была почти полностью забита смятыми фантиками.

* * *
        Не дожидаясь известий от Лены, Виктор поехал на работу.
        - Я же сказала, что позвоню, - не слишком дружелюбно бросила она, когда он зашел к ней в кабинет.
        - Что-то случилось? - спросил Виктор. От него не ускользнуло, что Лена была не в духе. - Нашла дело?
        - Нашла. Только я не дам его тебе, Боков.
        Виктор изумленно уставился на девушку.
        - Не понял. С этого момента поподробнее.
        Лена вздохнула и тряхнула красивыми волосами:
        - Забыла тебе сказать, вчера на оперативке этот кекс Гончаров, из генералки, сказал, что за утечку информации по делу Живодера будет сам драть три шкуры. И архив натянет в первую очередь, без вазелина. Он сейчас тут за рулевого, замучил уже всех. Что-то у них там не срастается.

«И не срастется. Дырки у вас на задницах срастутся», - со злорадством подумал Виктор, а вслух спросил:
        - Они что там, совсем сдурели?
        - У него все полномочия, Витя. Васильич уже не при делах, говорят, у министра на столе приказ о его отставке. Тут вообще у нас полная задница. Так что ты не торопись из отпуска выходить.
        - Лена, мне очень нужно это дело, - сказал Виктор, глядя в упор на девушку. На этот раз он не шутил, и его лицо было серьезней некуда. - Возможно, ты поможешь мне выйти на след этого ублюдка.
        - Так тебя вроде отстранили? - удивилась Лена, и Виктор с силой выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. Ну почему женщины любят задавать так много ненужных вопросов?!
        - Я работаю. И уже кое-что нашел. Лена, я прошу тебя. Умоляю, если хочешь.
        Лена направилась к высившимся рядам громадных сейфов.
        - Имей в виду, Боков, если меня уволят, возьмешь меня к себе на иждивение.
        Остановившись возле одного из сейфов, она открыла его и вытащила тоненькую папку.
        - Не очень-то большое, - заметил Виктор.
        - Тебе полное собрание Маркса нужно? - усмехнулась Лена. - Давай быстрее делай копии, пока я добрая.

* * *
        Мы уже собрались ехать, как вдруг «Мазда» подъехала к нашей «Ниве» и Алекс, высунувшись из окна, спросил:
        - Я не понял, вы что, собираетесь ехать прямо? «Долина Гномов» в другой стороне!
        - Лера знает дорогу, - сказал я. Алекс удивленно посмотрел на меня.
        - Это объездная трасса, мы по-любому будем там, - сказала Лера. - Если ехать прямо, будет быстрее. Там дальше будет поворот, и по кольцу к «Долине» выедем.
        Я посмотрел на часы. Почти восемь вечера. Наши уже наверняка все телефоны оборвали, названивая нам.
        - Ладно, мы за вами, - сказал Алекс.
        - Лера, ты кому-нибудь из ребят давала свой номер? - на всякий случай спросил я.
        - Нет. Стараюсь придерживаться односторонней связи.

«Хонда» с Герой и Ларисой пристроилась сзади, «Мазда» замыкала нашу процессию, и мы рванули вперед.

«Интересно, а если бы Лера не захотела сок, как бы мы встретились?» - промелькнула у меня мысль. Я старался не придавать значения этому нюансу, хотя понимал, что такие совпадения бывают только в книжках.
        Мы проехали минут двадцать в полном молчании, я клевал носом, изредка поглядывая, чтобы мои друзья не отставали.
        - Тебе ничего не кажется странным? - вдруг спросила меня Лера.
        - Что? - лениво отозвался я.
        - Нас никто не обогнал, да и мы пока никого не нагнали. Такого, чтобы на дороге в течение получаса не было машин, я не припомню.
        - Да, странно, - вяло согласился я, хотя, если честно, мне было плевать, куда подевались остальные машины. Нет и нет, значит, так «исторически сложилось», как говаривал мой отец.
        Впереди мелькнул знак «Дорожные работы». Мы проехали какую-то развилку, и вдруг машину резко тряхнуло, асфальт неожиданно закончился, и «Нива» зашуршала по щебенке. Я слышал, как по дну автомобиля дробью стучат камешки.
        - Не спеши так, - нервно сказал я, подскакивая на ухабах. Перед глазами все еще стоял образ сбитого зайца. Справа мелькнул еще один знак, но разглядеть я его не успел. - Лера, сбавь скорость! - сказал я громче, и она послушно переключила передачу.
        Я оглядывался по сторонам. Какие-то бетонные блоки, куски асфальта, громадные ямы на обочине, кривые обломки арматуры... В то, что мы движемся в верном направлении, мне верилось все меньше и меньше. Впереди показался еще один знак, и я не знал, что мне делать - плакать или смеяться. «Тупик», вот что это был за знак.
        - Ну что, Лера? - с трудом подавляя раздражение, спросил я. - Это называется короткий путь?
        - Ну, ошиблась, - ничуть не смутилась она, разворачиваясь. Мотоцикл с «Маздой» послушно проехали за нами, выполняя разворот, после чего Алекс нам посигналил.
        - Ну что? Куда теперь?! - крикнул он. Казалось, он тоже был недоволен.
        - Мы проезжали развилку, километров семь назад. Я знаю ту дорогу, другую, - сказала Лера. - Она не очень удобная, зато выведет нас к озеру. Думаю, «Мазда» твоего друга пройдет.
        Я передал это Герасиму, который подъехал ближе и поднял «забрало» шлема.
        - Но там горы, - возразил Гера. - Я знаю это озеро, кажется, «Долина Гномов» как раз с противоположной стороны. И мы могли бы обойти озеро, чтобы попасть в
«Долину», но перед нами горы.
        - Это совсем рядом, - настаивала Лера. - И не горы, а маленький склон, его пройти десять минут.
        - Поехали обратно, не хватало еще заблудиться, - с тревогой сказала Вика.
        - Эва махнула - обратно, - засопел Алекс. - Это два часа объезда. Тогда уж проще по домам, чего пилять-то на ночь глядя?
        - Я хочу на пикник! - капризно надула губки Лариса.
        - Тогда рванули, - резко сказал Гера. Лера снисходительно улыбнулась, и «Нива» тронулась с места.
        Когда мы доехали до развилки, было уже около девяти вечера. Мы свернули на лесную тропу, и я понял, что предыдущая дорога по сравнению с этой была идеальным
«хайвэем». Тропа была такой узкой, что ветви деревьев цепляли за окна и крышу
«Нивы». Наконец мы остановились.
        - Если я не ошибаюсь, нам туда, - сказала уверенно Лера, показывая куда-то в сторону зарослей. - Там есть проход, по нему поднимемся на гору, и будут вам гномы с озером.
        Она засмеялась, но что-то не понравилось мне в этом смехе, и я внимательно посмотрел на нее.
        - Я просто устала, Артур, - сказала она, перехватив мой взгляд. Она сжала виски пальцами и на мгновенье прикрыла глаза.
        Из «Мазды» уже вылезали ребята.
        - Ну вы и Сусанины, - пропыхтел Алекс. - Куда теперь?
        - Машины прямо здесь бросим? - спросил я.
        - Да тебе-то что переживать? На твою «Ниву» никто не позарится, - с ноткой пренебрежения сказал Алекс. - Это мне и Герычу надо волноваться. Его байк стоит десять таких, как твой тарантас.
        Я промолчал. Вроде бы друзья детства, сколько не виделись, а все то же. Подколки, легкие насмешки, я все это чувствовал.
        Гера отогнал мотоцикл в кусты, забросав его сверху ветками. Алекс поставил «Мазду» на сигнализацию, предварительно навешав на руль и педали какие-то замысловатые замки. Мне стало смешно. Интересно, кто услышит в этой глухомани сигнализацию?
        Мы пошли по тропинке и скоро оказались у подножья вереницы гор. Чуть правее виднелась едва различимая тропинка, и Лера направилась туда.
        Когда мы поднялись наверх, начало смеркаться.
        - Ну и где тут спуск? - спросил запыхавшийся Алекс. - Что-то это не похоже на
«Долину».
        - Сюда, - сказала Лера. Мы прошли несколько метров. Ветер здесь, на вершине, был куда сильнее, чем внизу. Открывшийся нам вид и в самом деле был потрясающим, но сил и желания любоваться на экзотику природы у меня не было. Когда мы спустились вниз, солнце уже практически село.
        - Сколько еще идти? - нетерпеливо спросил Гера.
        - Где-то с километр, - отозвалась Лера. Гера хмыкнул, даже не поглядев в сторону девушки.
        Мы шли по пояс в густой траве, изредка я чувствовал легкое скольжение по ногам и молил бога, чтобы это были какие-нибудь мыши или ящерицы, но воображение рисовало громадных ядовитых змей. Впереди замаячил небольшой подлесок.
        - Нам туда? - спросил я, и Лера кивнула. Она шла вперед, при этом не переставая терла виски. Вид у нее был болезненный, и я даже встревожился - не заболела ли она?
        Мы вошли в подлесок и вскоре увидели какое-то сооружение, напоминающее избу, срубленную в древнерусском стиле. В сгущающихся сумерках мерцали отблески застоялой воды, виднелись камыши - дом словно стоял в болоте, тропинка к нему была выложена крупными валунами.
        - М-да, - протянул Гера, критически оглядывая дом. - Что-то не похоже это на
«Долину Гномов». Где озеро? Где другие домики?
        - Не знаю я ни про какие домики, - мрачно сказала Лера. - Костя привозил меня именно сюда. Так что все претензии к нему.
        - Может, вы с Костей что-то перепутали? - неуверенно спросил я, но Лера оставила мой вопрос без ответа.
        Алекс первый ступил на каменную дорожку, ведущую к дому.
        - Ну что, мы идем или нет? Мне плевать, «Долина Гномов» это или что-то еще, я уже хочу хоть куда-нибудь дойти и пожрать.
        Лера осторожно пошла за ним, стараясь не оступиться. Гера с Ларисой, пошептавшись, последовали за ними.
        Только я стоял в каком-то оцепенении. Что-то мне тут не нравилось, Костя рассказывал совершенно другое о «Долине». А кроме того, если это то самое место, где тогда машина Кости?
        Гера обернулся и рассмеялся. Очевидно, его развеселило мое напряженное лицо.
        - Арч, ты не изменился, как был зайчонком в трусишках обделанных, так им и остался. Тебя что, на руках нести, что ли?
        Я вздохнул и сделал первый шаг.

* * *
        Он приехал в Каменск далеко за полночь. Только сейчас почувствовалась легкая прохлада, и Виктор с удовольствием вдыхал свежий воздух. Родителей не было дома - они были в гостях. Вика уехала на выпускной, и Виктор, радуясь, что ему никто не будет мешать, стал листать копии материалов с разыскного дела, которые сегодня утром ему передала Лена.
        Как там сказала Лиля? 26 июня 1992 года?
        Так... дата совпадает, 26 июня 1992 года. Во время выезда на природу воспитанников детского сада пропала без вести пятилетняя Мария Федорова. Ну и что из этого? Гм..
        Через пять дней девочку нашли мертвой в заброшенном колодце, как и говорила Лена. Куда смотрели лопухи-воспитатели? Виктор мрачно покачал головой.
        Вскоре картина начала проясняться. Воспитателями групп были... Кожухова Ирина Леонидовна и стажер-студент, Борис Долин. У Виктора перехватило дыхание. Именно три года назад Кожухову посадили на «испанского ослика», а Долина скормили собственным кошкам, предварительно подвергнув китайской пытке «линчи», о которой рассказывал профессор.
        Кажется, теперь он действительно ухватился за ниточку. Виктор погрузился в изучение документов, позабыв обо всем на свете. Одно из объяснений тоже приковало его внимание. Ставченко Дмитрий, знакомый Долина. Он был в этот день с Долиным, как он признался, они выпили бутылку пива. Ставченко, Ставченко... Тот самый охотник, с которого Живодер снял кожу!
        Виктор читал дальше. Вот объяснение некой Тюриной Е.А., которая через три дня после пропажи ребенка пояснила, что ее сын признался ей, что он и еще несколько детей бегали за Машей и она потерялась где-то в овраге. Поиски возобновились, и на следующий день тело девочки нашли в заброшенном колодце. Оставалось только тихо офигевать, как «искали» несчастную малышку. При опознании тоже возникли сложности - пока бедняжка была в колодце, ее лицо почти полностью съели крысы. Машу похоронили тихо и без шума, так как ее отец-алкоголик даже не заинтересовался, где его дочь. И так же быстро забыли о ней.
        Нерадивым воспитателям повезло, в деле было подшито постановление следователя об отказе в возбуждении дела в отношении их, хотя лично Виктор поставил бы их к стенке. Между тем Кожухова отделалась «административкой», а Долину, как стажеру, судя по всему, просто «погрозили пальчиком».
        Виктор уже хотел закрыть дело, как неожиданно его взгляд упал на список детей, которые были в тот день на прогулке. Он пробежался глазами по фамилиям и замер. Он смотрел и не верил своим глазам. Анна Хотина, Малышев Артур... Вдруг его осенило - Тюрин Олег, сообщивший матери о криках девочки, это ведь тот самый парень, которого сварили в кипятке!
        Вот оно! Виктор почувствовал, как его пробирает озноб. Кто-то расправляется с теми, кто был в тот день, когда потерялась девочка. Причем расправляется даже с детьми. И хотя за все время Живодер убил лишь двух «детей» - Олега и Анну Хотину, это еще ни о чем не говорило - в списке было еще порядка двадцати фамилий, и многих из этих людей Виктор знал лично.
        Он еще раз пролистал дело, затем, отложив его в сторону, перевел взор на настенный календарь. Сегодня 25 июня. Маша Федорова потерялась 26-го. Интересно, это простое совпадение чисел?

* * *
        - Не похоже, чтобы в доме кто-то был, - с сомнением сказала Вика. Мы прошли по узенькой тропинке и вскоре оказались возле двухэтажной избы, окруженной буйными зарослями.
        - Если они только не приехали на такси, - пробормотал я. - Хотя Костя с машиной никогда не расстается.
        - Ни фига себе, - вырвалось у Алекса. - Прямо как в сказке, да, Арч?
        - Да, - выдавил я. Я не мог оторвать глаз от дома - у меня было такое впечатление, что его выстроили буквально на днях, даже краска еще не просохла. Он был выкрашен в ярко-красный цвет, цвет арбузной мякоти. Над дверью красовалась вывеска, украшенная воздушными шарами, на которой веселыми пухленькими буковками было выведено следующее:

«РОМАШКА»
        Ребята тоже обратили внимание на вывеску. Создавалось ощущение, что буквы выводил ребенок.
        - Не понимаю, тогда при чем тут гномы? - протянула Вика удивленно. - «Ромашка» какая-то...
        - Не вижу разницы, - сказал Алекс. - Гномы, гоблины, ромашки-хренашки... Я устал и, даже если мы приперлись не туда, останусь здесь. Не тащиться же обратно?!
        - Ой, смотрите, там кто-то есть! - воскликнула Лариса, указывая пальцем. Мы подошли ближе и застыли в изумлении. Перед нами были железные качели, к вертикальному шесту толстыми цепями крепилось сиденье, на котором сидел манекен, наряженный в костюм клоуна. На кукле был цветастый балахон с громадными помпонами, красный нос, само лицо разукрашено всеми цветами радуги, на голове смешной колпак с колокольчиками, как у шута. К рукам манекена были привязаны воздушные шары, которые медленно колыхал вечерний ветерок. Правда, этот сгорбившийся клоун мало прибавлял настроения, он больше напоминал угрюмое пугало.
        - Симпатичный какой, - без улыбки произнесла Лариса. - Значит, нас все-таки ждут?
        - Вы как хотите, а я пошел внутрь, - буркнул Алекс, взбираясь по ступенькам. Гера толкнул ногой клоуна, он качнулся, звякнув цепями.
        Вика потянула носом:
        - Не чувствуешь? Чем-то пахнет. Как будто едой испортившейся?
        Я принюхался. Действительно, в воздухе ощущался какой-то душок. Так пахнет колбаса, весь день пролежавшая на солнцепеке. Скорее всего, воняет болото, в котором стоял сруб.
        Внутри оказалось довольно уютно. На втором этаже большая гостиная с длинным массивным столом, застеленным белоснежной скатертью, на ней аккуратно разложены приборы и салфетки. Лера деловито прошла куда-то вглубь, в крохотную каморку. Я последовал за ней. Она выгружала из холодильника продукты.
        - Лера, вы с Костей точно были именно здесь? - спросил я недоверчиво.
        - Да, - ответила девушка, доставая шампанское и мартини. - Водка в морозилке, - добавила она.
        - Но... где остальные? Они ведь должны были быть тут, это ведь мы задержались, - недоумевал я.
        Лера пожала плечами:
        - Костя сказал, что они тоже могут опоздать. Может, у них сломалась машина. Может, они передумали и пошли в «Альфу». Может, они попали в ДТП или их похитили марсиане.
        - Типун тебе на язык, - испугался я.
        - Артур, а что ты хочешь от меня услышать?! Ты встретил своих старых друзей, в чем проблема? - удивленно спросила Лера. - Помоги мне отнести это в комнату.
        Я повиновался. Пока Вика с Лерой хлопотали у стола, Алекс открыл банку пива и, плюхнувшись на диван, включил огромный плазменный телевизор, висевший на стене. В гостиную вошел Гера.
        - Знаешь, я че-то тут сортира не нашел, - озабоченно сказал он, снимая с себя запыленную «косуху». Обе его руки были покрыты цветными татуировками.
        - Герыч, ну ты даешь. Тут вокруг ни души, а ты - «сортир». Или стремаешься под кустом опорожняться? - лениво проговорил Алекс, с наслаждением делая большие глотки из банки. - А что, мне тут нравится. - Он стал нажимать на клавиши пульта, меняя каналы.
        Неожиданно я увидел на поясе Геры кобуру, из которой торчала рукоятка пистолета.
        - Это что, настоящий? - спросил я.
        - Нет, водяной, - засмеялся Гера. Увидев, что я не оценил шутку, он пояснил, что пистолет травматический.

«Зачем он взял пистолет на вечеринку?» - подумалось мне.
        - Лариса, ты куда горшочек для мозгов положила? - спросил между тем Гера.
        - У входа, на стуле, - отозвалась девушка.
        - Это вы о чем? - не понял я.
        - О шлеме, Арч.
        Оригинальное у них чувство юмора, подумал я.
        - Эй, глядите, что я нашел, - вдруг сказал Гера. Он вытащил из-под вазы с цветами клочок бумаги.

«Приедем 26-го утром. Располагайтесь, начинайте без нас. Костя и ребята», - вслух прочитал Гера и протянул бумажку мне. - Это твой друг?
        - Н-да, - промямлил я, с подозрением вглядываясь в текст. - Вика, ты слышала?
        - Да. Ну что ж, будем ждать, - сказала она без особого сожаления.
        - Странно. Собирались вроде сегодня, - сказал я, еще раз перечитывая бумажку. Мне не был особенно знаком почерк Кости, но смущало то, что текст был написан печатными буквами.
        Пока девчонки накрывали на стол, я решил осмотреть дом. Собственно, осматривать было особенно нечего, еще одна комната на первом этаже и две на втором, причем все были заперты. Я спустился вниз.
        - Лера, а где хозяева? - растерянно спросил я. Она молча пожала плечами, сосредоточенно кромсая большой кусок карбонада, Вика заправляла майонезом оливье. В гостиной появился Гера. Он, очевидно, последовал примеру друга и справил нужду на улице.
        - Мы же арендовали этот дом на три дня. Какой смысл отмечать праздник с посторонними? - резонно заметила Лера. - Я бы тоже на их месте не осталась.
        - А я бы не согласился, - сказал я. - Мало ли что.
        - Дом наверняка застрахован, - произнесла Лера тоном, каким разговаривают с ребенком, который всех достал своим хныканьем.
        - Меня больше волнует, где мы будем спать, - подал голос Алекс. - На столе, конечно, можно, но как-то неудобно.
        - Неудобно шубу в трусы заправлять, - заметил Гера.
        Когда все было готово, Вика позвала за стол.
        - Давай, старик, за ваши дипломы, - сказал Алекс, разливая по рюмкам водку. Она была такой ледяной, что не лилась, а медленно стекала, будто густой мед. Выпив, Алекс тут же накинулся на салаты.
        - Тут еще музыкальный центр есть, - сказала Вика. - Можно что-нибудь включить.
        - Там нечего включать. Скукотища, одни моцарты, - фыркнула Лариса.
        - Моцарт один, - тихо сказала Лера, но Лариса не обратила на нее внимания.
        - Не парься, на крайняк радио врубим, - проговорил Алекс, снова наполняя рюмки.
        - Что-то ваша «Ромашка» мало смахивает на кабак, - сказал Гера, расправляясь с жюльеном.
        - Наконец-то ты это понял, - произнес я. - Это не кабак и не ресторан. И даже не коттедж для отдыха. Это похоже на дом, Гера. На избушку на курьих ножках посреди болота.
        - Это похоже на временный приют, - поправила меня Лера. Я обратил внимание, что она почти ничего не ела. - Так, на пару дней. Заметили, что тут нет ни печки, ни камина? Ни туалета, ни душа, ни умывальника? Такое ощущение, что эту громадину выстроили специально для одного вечера. Я еще тогда заметила это.
        Я молча ел, глядя перед собой. А ведь она права.
        - Ой, чуть не забыла, - спохватилась Лариса. - Арч, у нас для тебя сюрприз!
        Она вышла из гостиной и вскоре вернулась, держа в руках большой прямоугольный предмет, про который я у нее спрашивал там, возле магазина на трассе. Лицо у нее было обеспокоенным:
        - Гера, ты вскрывал пакет?
        - Нет, - удивился парень. - А что?
        - Он разорван, - сказала Лариса. - Может, пока сюда шли, обо что-то зацепился?
        Она достала из пакета большую фотографию в симпатичной рамке и уже хотела протянуть ее мне, как вдруг глаза ее округлились, став похожими на две монеты.
        - Не поняла юмора, - медленно сказала она и обвела всех сидящих взглядом. - Если это сделал кто-то из вас, лучше признайтесь сразу.
        - Что случилось-то? - нетерпеливо спросил я. Лариса, помедлив, протянула мне фотографию.
        - Мы нашли эту фотку в старом альбоме, отшлифовали ее в фотостудии, хотели тебе подарить, - извиняющимся тоном произнесла она. - Но кто-то ее испортил.
        Я уставился на фотографию, чувствуя, как сердце сжимает ледяной обруч. На ней была запечатлена наша группа из детского сада. «Ромашка» - было написано внизу, так назывался наш садик. И дата, 1992 год. Год нашего выпуска. Но не это привлекло мое внимание, хотя я сразу вспомнил про вывеску над дверью в этот дом. Я сразу узнал себя. Худенькое, напряженное лицо, как у волчонка, да, именно таким я был в то время. Моя физиономия была грубо обведена каким-то острым предметом, ножом или гвоздем. В такие же неровные круги были заключены лица Алекса, Герасима и Ларисы. Изображения нашей воспитательницы Ирины Леонидовны, Хотиной Ани и еще одного мальчугана были перечеркнуты крест-накрест тем же острым предметом, но, как я ни силился, его имени вспомнить не мог.
        - Это Тюрин Олег, - сказала Лариса, когда я спросил у нее.
        - Ну-ка, дай сюда, - вырвал у меня из рук фотографию Гера. После недолгого изучения он передал ее Алексу.
        - Что это означает? - Он швырнул фото на стол, его громадные кулаки сжались.
        - Я бы очень хотел знать, - пробормотал я. - Вывеску перед входом читали?
        - Ты думаешь, тут какая-то связь? Ромашка-какашка... - сказал Гера. - Кто мог изрезать фотку?
        - Любой из нас, - сказала Лариса. - Пакет лежал в прихожей, и каждый из нас хотя бы раз выходил туда.
        - Герыч выходил ссать, его долго не было, - заявил Алекс.
        - Ты что, охренел?! - взъярился Гера.
        - Ладно, остынь, - холодно улыбнулся Алекс. - Вопрос в том, зачем и кому это нужно.
        Я вспомнил про письма.
        - Я должен кое-что сказать вам, - проговорил я и просительно посмотрел на Леру с Викой.
        - Ради бога, - фыркнула Вика и уже хотела выйти из-за стола, но ее остановил Алекс:
        - Нет уж, думаю, ни для кого тут секретов быть не должно. К тому же, пока мы ехали, я кое-что рассказал Викусику.
        Я с изумлением уставился на Алекса, потом перевел взгляд на Вику.
        - А что ты вылупился? - насмешливо спросил Алекс. - Ты ведь хотел с нами обсудить эту тему. Вот и обсуждай. Викусик своя в доску, не парься, утечки не будет.
        Я почувствовал, как где-то глубоко внутри меня начинает что-то клокотать, как закипающий чайник. Алекс рассказал Вике нашу тайну?!
        - Валяй, Арч, - подбодрил меня Гера.
        - Я получаю письма, - нехотя произнес я.
        - Что за письма? - покосился на меня Алекс.
        - Как только у нас в Каменске начались убийства, мне в почтовый ящик стали бросать письма. И каждый раз там одно и то же - копия вырезки из газеты о ... ну, вы сами знаете.
        - Машенька Федорова? - уточнила Лариса, и я видел, как дрогнул ее голос.
        - Именно. Это происходило после каждого убийства.
        - В ментовку не ходил? - спросил Алекс.
        - Ты сдурел? - изумился я. - Мне еще жить в этом городе!
        - Он прав, - вмешался Гера. - Странно, почему-то мы ничего не получали.
        - Ладно, черт с ними, с письмами. То, что Леонидовну убили, вы знали? - задал я вопрос.
        - Как убили? - вытаращил глаза Гера.
        - Ее нашли мертвой в лесу, кто-то посадил ее на острую деревяшку. Типа «козла», через которого мы на физкультуре прыгали.
        - Я слышал, что у вас убили какую-то бабку, но то, что это наша Леонидовна... - потрясенно промолвил Гера.
        - Потом убили одного парня, позже я узнал, что это Олег. А недавно убили Аню, - продолжал я. - Неужели вы не знали об этом?!
        - Слышали, - мрачно отозвался Алекс. Лариса уставилась на свои ногти, делая вид, что в настоящий момент заусеница на одном из пальцев интересует ее больше всего на свете.
        - Все это бредятина, - решительно сказал Алекс. - Прошло почти пятнадцать лет, даже больше. Тогда мы были детьми, и никто не знал, чем все могло закончиться. Она сама виновата, эта Федорова.
        Я неожиданно обратил внимание, что Лера почти не слушает нас, хотя для нее наш разговор наверняка был полной неожиданностью.
        - Так что все проблемы от башки, господа. Навыдумывали хрен знает что и других из-за этого напрягаете, - выдал свою версию Алекс.
        - Но я действительно получаю письма! - чуть не закричал я. - У меня их дома целая пачка, Алекс!
        - Дома? - прищурился парень. - Что ж ты с собой не взял? Если звал нас с собой?

«Потому что я не звал вас сюда!» - хотел завопить я, но вовремя прикусил язык - тогда как объяснить странные СМС-сообщения, где я приглашал всех на вечеринку?!
        - Короче, кто-то хочет пошутить, - подвел итог Гера. Он накинул на татуированные плечи мотоциклетную куртку. - Пошли покурим, Алекс.
        Ребята вышли наружу, я последовал за ними. Внутри остались только Лера с Викой.
        Солнце уже ушло за горизонт, и на небе одна за другой вспыхивали льдинки звезд, в прозрачном воздухе чувствовалась приятная прохлада.
        - Малышев, может, объяснишь, куда ты нас притащил? - спросила Лариса. От меня не ускользнуло, что ее пальцы тряслись, когда она прикуривала.
        - Я ни разу не был в этом месте, - выдавил я из себя. - Сюда ездили мои друзья, они и договаривались о том, чтобы к нашему приезду все было готово.
        Гера выпустил изо рта кольцо дыма и сплюнул:
        - Фотку видели? Может, кто-то решил поквитаться с нами? Рожи Леонидовны и Ани с Олегом зачеркнуты, их уже нет, получается, очередь за нами? Но кто за этим стоит?
        Лариса испуганно прижалась к Гере.
        - Кто-то ведь изрезал фотку!
        - Ты хочешь сказать, что это кто-то из нас? - медленно спросил Гера. - Чушь собачья!
        - Лариса, а это, случаем, не твоя шуточка? - спросил Алекс, выдыхая дым прямо в лицо девушке. - Ведь это ты принесла фотку. Может, по дороге гвоздиком наши морды и расковыряла.
        - Ты что, обалдел? - возмутилась Лариса.
        - Ты не прав, Алекс, - сказал Гера. - Фильтруй базар.
        Алекс нехорошо усмехнулся, но ничего не сказал. Мне стало не по себе.
        - Может, вернемся домой? - неуверенно предложила Лариса.
        - Куда? Я уже выпил. Да и ноги сейчас переломаем, пока спускаться будем, не видно ни хрена, - категорически отказался Гера.
        - Я тоже против, - присоединился Алекс, затаптывая окурок. - Перекантуемся ночь, а утром уедем, и пусть какое-нибудь чмо попытается меня на понты вот этими дешевыми приколами взять. В бараний рог согну.
        - Я бы тоже уехал отсюда. Неспроста все это, - попытался я образумить ребят.
        - Нас три мужика, Арч, - напомнил Алекс. - Запрем на ночь дверь, и точка. А утром свалим.
        Я промолчал, а все пошли обратно в дом. Перед тем, как подняться на ступеньки, я посмотрел на фигуру клоуна. Ветер тихо колыхал его широкий балахон и колпак, в тишине раздавался тоскливый звон колокольчиков. Этот мрачный клоун всколыхнул в моей памяти давно подзабытые воспоминания, в большинстве своем не слишком приятные.

25 июня 2008 года, «Долина Гномов»
        - Ого, смотри, сколько уже тут народу собралось! - присвистнул Женя, когда их «Дэу Нексия» выехала на полукруглую поляну, предназначенную для парковки. Машин было уже столько, что Костя едва нашел место, чтобы втиснуть машину.
        - А ты думал, только мы одни такие умные? Через два часа тут пукнуть будет негде. Артур не звонил? - спросил Андрей, и Костя покачал головой.
        - Он сказал, что эта Лера знает дорогу и чтобы мы ждали их тут, - сказал он, заглушив двигатель. - Может, они уже там. А заодно и Вика.
        Он осекся после этой фразы, мельком взглянув на Женю, и тот помрачнел. Втайне он переживал ссору с Викой, но назад пути не было - извиняться первым было не в его правилах.
        Молодые люди вытащили из багажника вещи и с колотящимися сердцами стали спускаться в долину. Фейерверки, костры, запах жарящегося шашлыка, музыка, веселый смех и грохот петард - все это заводило, вызывая волнующее возбуждение и наполняя кровь адреналином.

«Долина Гномов» полностью оправдывала свое название - уютное местечко, окруженное со всех сторон исполинскими горами, неподалеку располагалось глубокое озеро с кристально чистой водой. По всему периметру долины виднелись невысокие избушки с высокими треугольными крышами, по внешнему виду действительно напоминавшие жилища гномов. Тут было все, что душа пожелает, - мангалы, барбекю, гамаки, удобные беседки, спортивный инвентарь, у озера всегда были лодки, любители рыбалки могли насладиться ловлей рыбы и так далее. И конечно же, гномы. То здесь то там встречались искусно вырезанные из дерева фигурки умильных бородатых старичков в колпаках.
        - Вон наш домик, - указал на какую-то избушку Костя, и ребята заспешили вперед.
        - Ты чего такой мрачный? - спросила Катя у Жени, и тот что-то пробурчал.
        - Из-за Вики? - догадалась девушка.
        - Хорошо, если она приедет с Артуром, - сказал он уныло, хотя про себя подумал, что ничего хорошего в этом, в общем-то, не было. - Сама она сюда не доберется и телефон вообще не берет.
        - Ладно, не грузись, Женек, - приободрил друга Костя. - Никуда твоя Вика не денется. Не та она девушка, чтобы жертвовать выпускным вечером из-за какой-то ссоры. Приедет с Артуром и Лерой. Может, они уже нас там ждут.
        - И на хрена Артур эту Леру с собой потащил? - удивился Андрей. - И ведь нашел же что-то в ней... Ее и в институте почти никто не видел. Только когда диплом вручали.
        - Я, кстати, тогда спросил ее насчет поездки, но она что-то застремалась, покраснела, замяла тему, - сказал Костя. - Я так ничего и не понял.
        - Ребята, это дело Артура. Ну, в конце концов, у каждого свой вкус, - присоединилась к разговору Марина. На этом разговор и окончился.
        Вопреки предположению Кости в доме никого не оказалось. Стол был идеально сервирован, будто гостей ждали с минуты на минуту, холодильник ломился от выпивки и закуски, но ни Артура, ни Вики с Лерой не было. Уже когда они оказались внутри, в дом вбежал вертлявый паренек субтильного телосложения, которому можно было дать и восемнадцать, и все тридцать лет. Подобострастно улыбнувшись, он сказал, чтобы все чувствовали себя как дома и, если что понадобится, все обращались к нему. На его тощей груди красовался бейджик с надписью «Альберт».
        - А это просили передать вам, - он с кокетливым видом вручил Косте конверт.

«Педик», - решил про себя Костя, бросив неприязненный взгляд на парня, и вскрыл конверт.
        - Эй, тут письмо от наших! - воскликнул он. - «Будем позже, ждите сюрприз. Вика, Артур, Лера», - прочитал он.
        - Значит, она все-таки с этим рохлей, - процедил сквозь зубы Женя. - Донжуан хренов. Мало ему своей уродины, Леры этой.
        - Женя, перестань, - возмутилась Марина.
        Костя еще раз перечитывал послание. Интересно, о каком сюрпризе идет речь? Артур из той породы людей, которым присуща скучная предсказуемость, Лера тоже производила впечатление «лохушки», значит, идея с сюрпризом, скорее всего, принадлежит Вике.
        - Можно подавать на стол? - слегка наклонив голову, нараспев спросил Альберт, и Женя махнул рукой:
        - А, хрен с ними всеми! Наливай, Альберт!
        За окном прогремели взрывы петард, и ребята, вздрогнув от неожиданности, счастливо рассмеялись. Андрей крикнул «ура», Катя захлопала в ладоши. Где-то у озера заиграла музыка - прямо на берегу установили импровизированную сцену, и там уже начался какой-то концерт.
        Праздник начался.

* * *
        В комнату вошла Лера, неся в руках громадную тарелку с дымящимся мясом. Алекс разлил по рюмкам водку.
        - Тост. За сухие дороги и мокрых женщин, - объявил Гера.
        - Мог бы свои байкерские тосты на потом оставить, - сказала Лариса.
        Мы зазвенели рюмками.
        - Слушайте, тут что-то под тарелкой лежит, - вдруг сказал Алекс. - Хрень какая-то, бумажка.
        Какое-то время парень вчитывался в ровный квадратик, потом поднял на меня налитые кровью глаза:
        - Арч, это твои фокусы? Так я тебе сейчас эту бумаженцию в жопу затолкаю, ершиком до самой глотки.
        - У меня тоже, - произнесла Лариса, отодвигая тарелку. Я приподнял свою. У всех было одно и то же - копия вырезки из газеты о пропаже Маши Федоровой. Хотя нет, не у всех. У Леры и Вики их не было.
        - Я понятия не имею, кто это сделал, честно, - пролепетал я. - Алекс, клянусь могилой матери, я тут ни при чем!
        - Да? Пять минут назад ты втулял нам про письма, - осклабился Алекс. - И вот они, прямо как доктор прописал. Потом эта фотка... Что ты дальше придумал?
        - Я ничего не придумывал! - истерично закричал я.
        - Что тут происходит? - не выдержала Вика.
        - Прямо как в дешевых фильмах ужасов, - принужденно засмеялся Гера. Он наклонил кувшин, выливая в стакан остатки морса, и вдруг из горлышка выпал длинный ключ.
        - С каждым разом все интереснее и интереснее, - сказал он, разглядывая ключ. - Как по расписанию. Это что еще за хреновина?
        - Можно проверить запертые комнаты, - предложила Вика.
        - В тему, - одобрил ее Алекс. - Раз понеслась такая пьянка, давайте поиграем в игру. Только проверим остальную тару - вдруг там тоже ключики кто-то забыл?
        Однако, перетряхнув все графины с соками, мы ничего не нашли. Тогда Алекс выхватил из рук Геры ключ и вышел из комнаты. Снедаемые любопытством вперемешку со страхом, мы гурьбой повалили за ним. За столом осталась лишь Лера. Я заметил, что с момента появления в этом доме в ее поведении появилась какая-то раздражающая меня заторможенность и вялость, она была похожа на полудохлую муху.
        Ключ подошел лишь к одной комнате, к той, что на первом этаже. Мы вошли внутрь, Алекс включил свет.
        - Хип-хоп, - вырвалось у него. - Понеслась п...да по кочкам. Да что это такое, в натуре?!
        Гера с Ларисой не нашлись что ответить, Вика лишь кашлянула и придвинулась ближе к Алексу. А «в натуре» было следующее - комната представляла собой ровный круг, напоминающий миниатюрную арену, посреди которой стоял маленький столик, на котором стояла фотография девочки с траурной рамкой, и я сразу узнал ее. Застенчивое лицо, улыбка вымученная, так улыбается человек, который постоянно ждет удара в спину. Рыжие волосы разделены на два забавных хвостика. Маша Федорова, это была она. Рядом с фотографией стояла свеча и четыре наполненные рюмки.
        Алекс шагнул вперед, взял в руки рюмку и с опаской принюхался.
        - Бля буду, но это водка, братва, - сказал он, издав хрюкающий смешок. - Помянем Машку?!
        Я заметил, что под столом что-то лежало, какая-то зеленая тряпка. Гера тоже обратил на это внимание. Мы отодвинули стол в сторону, и увидели, что это детское платье, на нем аккуратно стояли два крошечных стоптанных сандалика розового цвета. Алекс отшвырнул все это ногой в сторону и тут же отпрянул назад, вскрикнув от неожиданности. И вовремя, иначе он бы провалился в дыру, которая зияла прямо посреди пола.
        - Твою мать! - выругался Алекс, с изумлением глядя на чернеющий зев. Он потянул носом, брезгливо поморщился:
        - Это что, сортир?
        - Похоже на колодец, - сказал я, боязливо заглядывая в яму. Дна не было видно. Можно было различить только осклизлые стенки колодца, чувствовался затхлый запах, поднимающийся снизу.
        Сзади бесшумно появилась Лера. Она с безразличием глянула на зеленое платье с сандаликами, перевела взор на колодец и криво улыбнулась.
        - Ребята, поехали домой, - заканючила Вика. Она схватилась за мощное плечо Алекса, с затаенным ужасом глядя на дыру, которая посреди комнаты смотрелась так же неестественно, как гноящийся нарыв на лице роскошной фотомодели.
        - Это не «Долина Гномов», - нерешительно сказала Вика. Я усмехнулся, хотя меня бил озноб от страха:
        - До тебя только что это дошло? Дочка жирафа.
        Я повернулся к Алексу:
        - Это то самое место, вот так. Понял, Алекс?! Ты не забыл, что мы тут делали шестнадцать лет назад?
        Алекс поднял на меня тяжелый взгляд, полный испепеляющей злобы:
        - Значит, кто-то построил дом прямо посреди этой дырки?!
        Я обратил внимание, что справа от колодца стена была закрыта плотными занавесками. Алекс проследил за моим взглядом и рывком отодвинул их. Вика ахнула. Там было две клетки с толстыми прутьями, висящими в петлях замками.
        - А это что? Цирковое представление с хищниками? - хохотнул Гера.
        - Что от нас хотят? - спросил сквозь зубы Алекс, он буквально дымился от ярости.
        - Судя по правилам игры, мы должны помянуть Машу, - сказал Гера, щелкнув ногтем по рюмке. - Не удивлюсь, если водка отравлена, - добавил он.
        - Вряд ли, - покачал я головой. «Это было бы слишком легко», - подумал я про себя, вспомнив про письма.
        - Вряд ли? - процедил Алекс. - А вот это мы сейчас проверим. Ну-ка, Герыч, помоги.
        С этими словами он подскочил ко мне и, прежде чем я успел что-то сообразить, нанес мне сильный удар в живот. Мне показалось, что меня сбил танк. Я полетел на пол, как пластмассовый солдатик, выпучив глаза и хватая ртом воздух. Задыхаясь, я попытался подняться, но Гера крепко держал меня за руки. Алекс прижал мою тощую грудь своим коленом и, стиснув мою челюсть толстыми пальцами, насильно запихнул мне в рот рюмку. Горло обожгло от тепловатой водки, и я закашлялся.
        - Что дальше, Арч? - прошипел Алекс. - Какие еще сюрпризы ты нам приготовил, слизняк?! И кого ты собрался держать в этих клетках?!
        - Я... я... не знаю, о чем вы, - выплевывая слова, прохрипел я.
        Я с мольбой посмотрел на девчонок, ища у них поддержки. Лица Ларисы и Вики были застывшими, в глазах плескалась смесь паники и глухого недоверия, и я понял, что пропал. Но куда запропастилась Лера?
        Алекс обменялся взглядами с Герой, и тот молча кивнул.
        - Вердикт - виновен, - заключил Алекс и ударил меня кулаком в лицо. Потом еще раз. Мой нос взорвался от боли, свет померк, и я потерял сознание.

* * *
        Владимир нетвердой рукой положил трубку. Звонил Гарик, что-то ему терпеливо втолковывал, но через пять минут он уже забыл, зачем тот звонил. В памяти отложилось лишь то, что завтра он собирается куда-то ехать и чтобы Владимир его ждал с хорошими новостями.
        Идиот. Он это уже слышит почти три дня, с тех пор как нанял этих лентяев, а проку никакого. Не проще ли подкупить ментов? Владимир уважал возможности уголовного мира, но полномочия силовиков все же шире.
        Он шатающейся походкой направился в кабинет. Хотя с некоторых пор комнату, где он проводил почти все время, кабинетом можно было назвать с большой натяжкой. Она больше смахивала на свинарник. Последнюю неделю эта комната стала его столовой, комнатой «отдыха», а сегодня ночью он вообще уснул в кресле и проспал до самого утра. Владимир с кривой ухмылкой подумал, что скоро он начнет прямо там испражняться.
        Бизнес, к процветанию которого он приложил поистине титанические усилия, неотвратимо катился в тартарары. Акции, тендеры, контракты, поставки - все это потеряло для него смысл. Все это дерьмо. Владимир выключил все мобильники, оставив лишь один, поставил на него новую сим-карту, и номер его нового телефона знали только няни, занимающиеся Лилей, и те два оболтуса, Винтик и Шпунтик, Гарик с Романом то есть. Киллеры хреновы.
        Он уже давно перестал смотреться в зеркало, хотя догадывался, во что превратился - даже привыкшие ко всему няни старались лишний раз не попадаться ему на глаза и торопились пройти мимо, когда он, спотыкаясь, плелся к бару за очередной бутылкой.
        Иногда в нем просыпался голос совести, который убеждал его завязывать с запоями и уделять больше внимания дочери. Но он также видел, что Лиля совершенно не реагирует на него, она стала чужой для него и отдалялась все дальше и дальше. И это приводило мужчину в тихую ярость. Знала бы она, на что он пошел, чтобы отомстить ублюдку, который расправился с Аней!

«Ждите с хорошими новостями...»
        Владимир пьяно усмехнулся. Странно, но голос у Гарика действительно звучал намного уверенней, не так, как вчера. Может, он и вправду напал на след?!
        Владимир потянулся к стоящей на столе бутылке. Неразбавленное бренди потекло в горло, привычно обжигая внутренности. Мужчина закашлялся, на глазах выступили слезы. Он боялся признаться сам себе, что начал пить не только из-за горя от потери Ани.
        Он редко видел сны, но после смерти Анны это стало прямо каким-то наваждением. В них Анна брела к нему, подволакивая ноги, а из ее промежности торчал страшный окровавленный кол, который чертил по земле глубокую борозду. В глазах Ани плескалась кровь, она тянула свои руки к нему, что-то кричала, звала на помощь, а он даже не мог пошевелиться, у него словно омертвели все конечности. В итоге его Аня, его милая, добрая, прекрасная Аня распадалась у него прямо на глазах, она разваливалась, как построенный из песка домик, который смывает волной, и он просыпался от собственного дикого крика.
        Он опрокинул очередную рюмку и решил проверить Лилю. Не выпуская бутылку из рук, Владимир вышел из кабинета и направился к лестнице.
        - Раз ступенька, два ступенька - будет лесенка, - хрипло напевал он. - Раз бутылка, два бутылка - будет пьяница...

«Завтра», сказал Гарик. Когда оно наступит, это гребаное «завтра»?! Может, этим кровососам не хватает денег? Им мало того, что он предложил?!
        - Я отдам вам все, - бормотал мужчина, начиная спускаться по ступенькам. - Отдам этот сраный дом, все, что хотите. Только найдите...
        Правая ступня Владимира неожиданно соскользнула со ступеньки, и он, не удержавшись, покатился вниз. Бутылка, выпавшая из пальцев, последовала за ним, словно пыталась догнать, расплескивая по дороге бренди. Владимир даже не успел вскрикнуть. Он даже не понял, как хрустнули шейные позвонки. Он лишь почувствовал, как его обволокло серое одеяло вечности и вокруг сгустился мрак.
        Когда из детской выглянула испуганная няня, Владимир уже не дышал.

* * *
        Я слышал чьи-то раздраженные голоса, они звучали неразборчиво и приглушенно, потом что-то стукнуло (хлопнула дверь?) и все стихло. Прилагая неимоверные усилия, я приоткрыл веки. И тут же почувствовал тупую боль в руках и ногах. Оглядывая себя, я пришел к выводу, что связан. Причем не один - кто-то сидел ко мне спиной.
        - Кто это? - слабо спросил я. - Лера, это ты?
        - Да.
        - Зачем они тебя связали? - поразился я.
        - Затем же, зачем и тебя, - произнесла Лера. - Они думают, что мы заодно.
        - Прости, что втянул тебя в это, - разбито проговорил я.
        - Ничего, - сухо ответила девушка. Я попробовал пошевелить конечностями, но этим причинил себе только дополнительную боль. Лицо стянула засохшая корка крови. Нос наверняка сломан. Интересно, сколько я провалялся в отключке?
        - Куда они пошли? - спросил я. С улицы донесся унылый звук колокольчика. «Чертов клоун», - подумал я со злостью.
        - Не знаю. Может, покурить. А может, решили уехать, - промолвила Лера. - Что вы сделали с этой девочкой, Артур?
        Я тяжело вздохнул.
        - Не вздыхай, - резко сказала она. - Ты понимаешь, во что мы влипли? Это же не
«Долина Гномов»? Почему Костя потащил меня именно сюда? Он ведь был уверен, что мы приехали именно туда, куда нужно!
        - Откуда я знаю?! - сорвался я. - Костя вообще не при делах! В этом замешаны только я и эти трое!
        - Вика с ними, - сказала Лера. - Видел, как она на этом качке виснет? У нее чуть ли не с ушей капает, когда она на него смотрит.
        - Вика - сука, - плюнул я. Однако полноценного плевка не получилось, слюна повисла на подбородке и шлепнулась на грудь.

«Ты даже плеваться не умеешь, как надо, тряпка», - подумал я с горечью.
        - Ну так что? - не отставала от меня Лера. - Что вы натворили?
        - Лера, сейчас не время для откровений. Я расскажу тебе, что произошло, но не сейчас. Надо выбираться отсюда.
        Она повернула голову и сказала:
        - Артур, там на столе остались рюмки. Если мы сумеем добраться до него и разбить их, у нас будет стекло. Можно будет разрезать веревки.
        Я с сомнением посмотрел на стол.
        - Не знаю, получится ли у нас, - нерешительно сказал я.
        - Тюфяк ты, Артур, - со вздохом сказала Лера. - Давай боком, как крабы, знаешь?
        И мы поползли. Сопя и кряхтя, как старики, мы, елозя по полу, стали медленно двигаться в сторону стола.
        - Тебе понравилась наша ночь, Артур? - вдруг спросила меня Лера.
        Я покраснел, хотя она не могла видеть моего лица.
        - Да, - чуть слышно пискнул я.
        - Знаешь, ты неплохой парень. Добрый, отзывчивый, нежный. Но в сексе тебе нужно кое-чему поучиться, - сказала Лера. Она как-то странно хмыкнула, и я насторожился.
        - Тебе не понравилось? - с тревогой спросил я.
        - Ну... все было классно, но в следующий раз это лучше делать ТЕМ, чем надо, - осторожно сказала Лера. - Не обижайся, все было великолепно, - торопливо добавила она, словно боясь, что я мог обидеться.
        Я погрузился в размышления. Что-то тут не так. Как это, «тем, чем надо»? А я чем это делал? Сосиской? Или морковкой?!
        Я уже хотел уточнить у Леры, что она конкретно имела в виду, как вдруг наверху послышались громкие удары.
        - Что они делают? - Я испуганно посмотрел в сторону двери.
        - Какая разница, давай шевелись, - поторопила меня Лера. - На «раз-два-три» толкаем плечом стол. Нужно, чтобы у нас это получилось одновременно. Раз-два...
        На «три» мы толкнули, но стол только сдвинулся чуть-чуть. Удары наверху продолжались, потом я отчетливо услышал озлобленный мат Алекса.
        - Раз-два...
        Со второго удара мы свалили стол, однако, к нашему унынию, рюмки не разбились, они просто раскатились по комнате, как горох.
        - Что делать будем? - с тоской в голосе спросил я.
        - Что делать, что делать... - гневно крикнула Лера. - Ты мужик или медуза, в конце концов?! Хоть на что-нибудь способен?
        Слова обиды были готовы сорваться с моего языка, но в этот момент в комнату зашли ребята.
        - Интересное кино получается, Арч, - тяжело дыша, сказал Алекс. Лицо его блестело от пота. - Почему в вашей избушке двери из железа? Бляха-муха, я чуть ногу не сломал, пока пытался выбить.
        - Понятия не имею, - ответил я, стараясь, чтобы голос мой звучал уверенно.
        - Да-да, они только сверху обиты тонкой дощечкой, а внутри - металл, - подтвердил Гера. - Что в других комнатах, а?
        - Не знаю, - сказал я.
        - Нужно убираться отсюда, - озабоченно проговорил он. Лариса надевала «косуху», стараясь не смотреть в нашу сторону.
        Алекс ткнул в нас пальцем:
        - Какие будут мнения?
        - Возьмем с собой. Если оставить здесь, будем отвечать за голодную смерть, - сказал Гера после недолгих раздумий. - Придется тебе с собой в тачку сажать, извини, у меня только два колеса.
        - Ничего, в багажнике самый ништяк будет, - сказал Алекс. Он присел передо мной на корточки и спросил:
        - Арч, я разочарован. Где же дальнейшее представление? Или на колодце все закончится? Да и водка вроде нормальная, смотрю, ты живой пока.
        - Алекс, послушай меня. Я не знаю, что здесь происходит, и вы глубоко ошибаетесь, принимая меня за какого-то преступника, - торопливо проговорил я. - Поверь, я не имею к этому никакого отношения!
        - Слишком много совпадений, Арч, - сказал Алекс, выпрямляясь. - Гнилых совпадений, - подчеркнул он. - Не обижайся, но мне не нравятся такие фокусы. И если ты решил возомнить себя Каменским Живодером - ведь так у вас там называют этого психа? - то ты выбрал для своих опытов не ту компанию. Вот лично я бы тебя скинул в этот колодец, но меня Герыч отговорил. Так что скажи ему спасибо, что жив до сих пор.
        - Спасибо, - проблеял я, вне себя от страха.
        Алекс несильно пнул меня ногой:
        - Давай шевелись. Считай, что вечеринка удалась.
        - Что вы собираетесь делать? - с замирающим сердцем спросил я, когда нас с Лерой поставили на ноги. Все это время девушка молчала, только дышала как-то с надрывом. Нас развязали, оставив связанными только руки.
        - Пока еще не знаю. Привезем в город, а там посмотрим, - нехотя ответил Алекс и дал мне пинка под зад. - Вперед, рохля.
        Я с трудом помнил, как мы добрались до того места, где мы оставили наш транспорт. Ночь была чернее угля, и путь освещали лишь две зажигалки в руках Алекса и Ларисы.
        - Они убьют нас? - шепотом спросила Лера.
        - Не думаю, - ответил я, хотя у меня колени подгибались при одной мысли, что с нами могут сделать в этой глуши мои бывшие друзья. «Друзья?» - переспросил я сам себя. К черту таких друзей! Меня вдруг обуяла самая настоящая ярость. Ну, подождите!
        - Мы можем попробовать убежать, - продолжала шептать Лера. Я чувствовал запах ее великолепных волос, который сводил меня с ума даже в нынешней ситуации.
        Вскоре мы были возле машин.
        - Лариса, давай ключи, - сказал Гера, скидывая с мотоцикла ветки. Девушка задергала «молнии» на куртке.
        Алекс убедился, что его «Мазда» на месте, и подошел ко мне.
        - Что, Арч, не ожидал, что все пойдет не по твоему сценарию? Как ты планировал его закончить? Ты вызвал бы ментов? Вряд ли. Нам тогда было по шесть лет, ты сам юрист, знаешь, что это не прокатило бы. Да и вообще, ты с нами в одной упряжке. Сам бы попытался нас «разделать»? Как Олега или Аню Хотину? Кишка тонка, Арч. Ты всегда был неудачником.
        Говоря мне эти слова, Алекс копался в карманах своей борсетки. Очевидно, он не находил того, чего искал, и лицо его менялось на глазах. Он уже не искал, а вытряхивал содержимое борсетки на траву, потом стал судорожно хлопать по карманам джинсов.
        - Ну что ты там ковыряешься? - раздался недовольный голос Геры, он обращался к Ларисе.
        - Слушай... А ты случайно не брал их? - растерянно спросила девушка. Она перетряхнула всю «косуху», но ключей от мотоцикла в ней не было. - Я что-то не могу их найти.
        - Ты что, прикалываешься? - с неприкрытой угрозой сказал Гера.
        - Где мои ключи?! - неожиданно рявкнул Алекс. Он схватил меня за шиворот и стал трясти, как куклу:
        - Это опять ты, уе...к? Где ключи?!
        - Я не брал их, - прохрипел я. Алекс быстро обыскал меня.
        - А от твоей колымаги где связка? - подозрительно спросил он, ничего не найдя.
        - Были в кармане, - буркнул я, и Алекс с неохотой меня отпустил. Леру он обыскивать не стал.
        - ... что значит нет?! - орал тем временем Гера. Он стоял перед Ларисой, сжимая кулаки, и я подумал, что сейчас он ударит ее.
        - Гера, я клянусь тебе, что не выкладывала их из куртки! - жалобно проговорила она. - Я сразу убрала их в карман и застегнула на «молнию»! При тебе, ты что, не помнишь?
        - Приехали, - сквозь зубы сказал Алекс.
        Гера повернулся к нам.
        - Я пристрелю тебя, Арч, если это опять твои фокусы. Не сомневайся, рука не дрогнет. Где ключи?! - прошипел он, и я, почувствовав, что внутри меня лопнула какая-то важная струнка, вдруг завизжал, брызгая слюной:
        - Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ! НИ-ЧЕ-ГО!!! СУКИ, КАК ВЫ МЕНЯ ДОСТАЛИ, РАЗВЯЖИТЕ МЕНЯ!!!
        Изумленные моей вспышкой ярости, ребята даже отпрянули назад. Я стоял, пригнувшись, обводя полубезумным взглядом своих старых друзей, рот наполнился слюной.
        - Это, Арч... ты случаем не того? - спросил Алекс, с опаской приблизившись ко мне.
        - Я ничего не знаю, - прошептал я, опускаясь на землю. В голове неистово стучало, мне казалось, что мой череп вскрывали консервным ножом, пытаясь добраться до мозга. - Хотите - убейте меня. Но я знаю столько же, сколько и вы... Неужели вы не видите?
        Гера хлопнул себя по коленям и сказал:
        - Ладно, хватит. По-моему, он не притворяется. Ты будешь себя хорошо вести, Арч?
        Я утвердительно затряс головой, и Гера освободил меня от веревок. И никто ему не мешал. Я потер онемевшие запястья, после чего развязал Леру, которая в полузабытьи прислонилась к дереву.
        - В общем-то, я могу завести байк без ключа, напрямую, - подумав, сказал Гера. Он повернулся к Алексу, который хмуро смотрел на свою «Мазду»:
        - Ты сможешь раскочегарить свою тачку?
        - Не знаю, - пробурчал тот. - Не пробовал. К тому же она закрыта.
        - Разбей стекло, - сказал Гера. - Если мы будем так стоять, то никуда не уедем.
        - Хрен тебе! - внезапно крикнул Алекс. - Ишь, разбежался! Я с нее пылинки сдуваю, а ты - «разбей стекло»? Ты мне его вставлять будешь, что ли?
        - Алекс, придется делать выбор, - устало сказал Гера.
        - На руле замок, придурок. Чем я буду его снимать, зубами?
        Все обескураженно молчали. И хотя ситуация осложнялась, я все равно был рад, что нас освободили.
        - Ладно. Предлагаю идти обратно, - сказал Алекс. - Может, ключи где-то в доме. Я борсетку кидал на диван, сидел на ней, может, они выпали.

«Черта с два», - хотел выкрикнуть я, но вовремя прикусил язык. Для себя я уже давно решил, что все происходящее с нами тщательно спланированная акция, о конечной цели которой даже не хотелось и думать. Куда, к примеру, делись мои ключи от «Нивы»? Я не знал ответа на этот вопрос. Помню, что они с брелоком висели у меня на джинсах. Теперь их не было.
        - Сейчас темно, мы бухие, - продолжал Алекс уже более спокойно. - До утра осталось несколько часов. Отдохнем, покемарим, найдем ключи и двинем отсюда.
        - А если не найдем? - спросила Вика.
        - Тогда поймаем тачку, - отрезал Алекс, прекращая этим все споры. Гера пожал плечами.
        - Ты как? - спросил он у Ларисы, и та молча прижалась к нему. Алекс тоже взял за руку Вику. Я опустился перед Лерой, нашептывая ей на ухо что-то ласковое. Вскоре она открыла глаза, ее длинные восхитительные ресницы затрепетали.
        - Все, пошли! - гаркнул Алекс. Его сверлящий взгляд остановился на мне. - Арч, я надеюсь, что ты не при делах. Мне очень не хочется делать тебе больно, но если все-таки это окажешься ты, то свою гребаную долину ты покинешь только ногами вперед, это я тебе гарантирую.
        - Вы слышали, я клялся могилой матери, - безмерно уставшим голосом промолвил я. Мы двинулись назад.
        - Гера, ты уверен, что двери действительно сделаны из железа? - тихо спросил я, когда мы пришли обратно.
        Он хмуро кивнул.
        - Все, кроме двери гостиной, где мы сидели, - сказал Гера. Я не мог не заметить, что он и Алекс не спускали с меня глаз. Значит, до полной реабилитации еще далеко.
        - Я хочу спать, - сонно сказала Вика и зевнула.
        - А я бы выпил, - заявил Алекс. - Нервы уже никакие... И пожрал бы что-нибудь. Там что-нибудь осталось?
        - Холодильник забит закуской, - сказала Лера.
        Алекс пошел к холодильнику, а Гера наполнил рюмки.
        - Арч, не дуйся на нас, - сказал он невозмутимо. Я выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Обалдеть! Будто нас с Лерой не связывали, будто это не они меня били, расквасив нос, будто это не мне он угрожал пистолетом!
        - Поставь себя на наше место. Ты зовешь нас квасить, а тут такое шоу начинается! Любой бы тебя сразу за яйца взял, что да как.
        Я ничего не ответил, так как не видел смысла спорить с Герой. По-своему он прав. Вот только Я НИКОГО НИКУДА НЕ ЗВАЛ, вот в чем петрушка. Но доказывать это находящимся на грани нервного срыва ребятам я не стал.
        - Братва, тут арбуз есть! - воскликнул Алекс с кухни.
        - Я буду арбуз! - крикнула Лариса. Вика глупо хлопала ресницами, то и дело зевая.
        - Давай его сюда, - сказал Гера. - На посошок, и баиньки.
        - А где мы спать будем? - спросила Лариса.
        - Вы с Викой на диване, мы на полу, куртки постелем, - сказал Гера. В комнату вошел Алекс, неся в руках темно-зеленый полосатый мячик.
        - Вообще-то для арбузов сейчас рановато, - заметила Лера. Алекс поставил гигантскую ягоду прямо на стол и стал ловко кромсать ее на части.
        - Ты, Арч, не держи обидку на нас, - сопел он, вгрызаясь ножом в мякоть арбуза. Скатерть уже была вся красной от брызжущего сока. - Сам виноват. И вообще, я бы тебя не развязывал. Говорю как есть.
        - Ну, свяжите меня снова, - сказал я и протянул вперед руки.
        - Ну все, хватит, - сказала Вика. Мы встретились глазами, и она торопливо отвела взгляд. Я ухмыльнулся.
        - Ты не скалься, Арч. А лучше вот что... На-ка, ешь давай.
        И Алекс с хитрой улыбкой протянул мне дольку.
        - Алекс, ты в своем уме? - поразился я. - Ты что, думаешь, я отравил его?
        - Хрен его знает. Построил же кто-то дом посреди колодца. И сдается мне, это именно тот колодец, - сказал Алекс, пока я пробовал арбуз. Ничего, вкусный.
        - А может, она все еще там? - хищно улыбнулся Гера, демонстрируя крепкие зубы. - Сгнивший скелет, весь поросший мхом. Мы сейчас на боковую, а она из колодца вылезет. Как в «Звонке[Фильм ужасов.]
        - Гера, не надо, - нервно сказала Лариса.
        - За вечеринку, - сказал Алекс, опрокидывая рюмку. Выдохнув, он выбрал дольку покрупнее и впился в нее зубами. Все тоже накинулись арбуз.
        - М-да-а... Эту тусовку я запомню надолго, - сказал Гера, вытирая руками розовый от сока подбородок. Он достал сигареты. - Ничего, что я здесь покурю?
        Возражающих не нашлось. Я взял еще дольку и начал есть. Сладкий сок потек по уголкам рта.
        Гера курил, с интересом наблюдая за колечками дыма.
        - Ты нашла ключи? - спросил он у Ларисы.
        - Я не искала, - ответила девушка чуть ли не по слогам.
        - Писька, - сделал вывод Гера, стряхнув пепел прямо на пол. Мне почудилось, что взгляд у него стал каким-то диковинным, странным.
        - Сам... ты... такой, - с расстановкой проговорила Лариса.
        - Я тоже не искал. Я думаю, это все-таки шуточки Арча. Ведь так? - спросил Алекс. - Ну скажи, что это так.
        - Так, - сказал я и глупо улыбнулся. Алекс расхохотался.
        - Так я и знал, валенок. Кого ты обмануть хотел? Но признаюсь, твоя фишка с колодцем всех позабавила. Я даже немного сел на измену, знаешь ли. Ты сам все здесь строил?
        Лера тихо засмеялась, но Алекс не унимался:
        - А когда ты фотку успел расковырять?
        - Успел, и все, - уклончиво сказал я, понимая, что сейчас лучше во всем соглашаться, иначе нас с Лерой снова свяжут, а мне набьют морду.
        - Герой, короче. Герой - штаны с дырой, да, Арч? Ну что, еще выпьем? - пьяно пробормотал Алекс, задев локтем тарелку с салатом, которая тут же полетела на пол. - Герыч, ау!
        Гера не отреагировал, он смотрел куда-то в стену стеклянными глазами. Рука с недокуренной сигаретой безвольно висела, как сломанная ветка. Лариса хихикнула и, качнувшись, откинулась назад, сползая со стула прямо на пол.
        - Быстро нажралась твоя Лариска, - заметил ехидно Алекс, рыгнул и потянулся за очередной долькой. - Что-то у меня голова закружилась.
        - Я хочу на воздух, тут душно, - сонно сказала Вика, роняя стакан на пол. Она наклонилась, чтобы его поднять, и упала, повалив вместе с собой стул. Лера сидела в полной неподвижности, сложив руки перед собой, как прилежная ученица.
        - Артур, - слабо проговорила с пола Вика. Я хотел встать, но у меня ничего не вышло. Контуры предметов в гостиной размягчались, словно они были из глины, все вокруг превращалось в сплошное серое месиво.
        - Ладно, шутки в сторону. Где мои ключи? - снова завел старую пластинку Алекс. Его речь стала затрудненной, движения вялые, как у обкуренного.
        - Я пойду спать, - едва ворочая языком, проговорил Гера и в следующее мгновенье опустил голову прямо на тарелку с арбузными корками. Зажатый пальцами окурок продолжал тлеть.
        - Что вы подсыпали нам, уроды? - оскалился Алекс. Он с трудом встал из-за стола, его шатало, как на палубе во время шторма. - Арч, я предупреждал тебя, щенок...
        Я собирался сказать, что не знаю, о чем он говорит, что я, так же как и он, нахожусь в каком-то анабиозе, рот мой открывался, но оттуда доносилось лишь невнятное шипение. Я даже не мог пошевелиться и просто сидел, как истукан, ничего не соображая.
        Алекс сделал два шага, потом ноги его подогнулись, и он рухнул на диван, по дороге ухватив скатерть. Послышался звон разбитой посуды.
        - Ну что, Арч? - услышал я над собой соболезнующий голос Леры. - Как самочувствие, кролик?
        - Ты... ты никогда так... меня не звала, Лера, - с трудом произнес я.
        - Я не Лера, Арч. Меня зовут Маша. Разве я так сильно изменилась? - произнесла девушка.
        - М...М...Маша, - прошептал я. - Какая Маша?
        - Сам знаешь какая, дурачок, - ласково сказала она. - А я ведь действительно полюбила тебя. Я любила тебя с того самого момента, Арч. Даже когда два дня сидела в колодце.
        - Что... тебе... надо...
        Слова со скрежетом выкарабкивались из моего рта и падали в вязкую пустоту, как комья грязи.
        - Мы просто повеселимся, Арч. Не бойся, Вике я ничего не сделаю, она тут случайный человек. А вот насчет вас у меня большие планы, - сказала Лера-Маша, наливая себе водки. Она махом выпила полный стакан, даже не поморщившись. - Идиоты, - добавила она с сожалением, вытирая рот тыльной стороной ладони. - Вы почти сорвались с крючка, там, возле машин. Я думала, пешком домой пойдете, и весь мой план в задницу. А попались на арбузе. Нет, в самом деле, идиоты. Вы не изменились с тех пор. Спеть тебе колыбельную, кролик?
        Прилагая неимоверные усилия, я приподнялся со стула и закричал:
        - Так это ты?.. ты всех убила, сука?!
        Громадные зеленые глаза жгли меня насквозь, они смеялись, бросая вызов, и я провалился в успокаивающую тьму.
        Часть 3

«На земле единственное счастье - это вы, любимые, и дети».

    Владимир Муханкин, осужденный в Ростове за восемь убийств женщин и детей и за 16 покушений на убийства

25 июня, «Долина Гномов»
        Посидев за столом и немного подкрепившись, Костя предложил прогуляться, и друзья поспешили к сцене. Концерт был в самом разгаре, и туда уже постепенно стекалась остальная молодежь. Выступающая рок-н-ролльная группа была малоизвестна, но присутствующим, уже «подогретым» горячительными напитками, было абсолютно по барабану, под что отрываться, и они танцевали, прыгали, тряслись, кричали, срывая глотки до хрипоты, глотали шампанское и водку прямо из «горла», падали, катались по траве, вставали, и все продолжалось по новой.
        Немного позже, вконец измотанные, но чрезвычайно довольные, друзья приняли единогласное решение искупаться. Обмывку диплома продолжали там же - по грудь в воде, с бутылками в руках.
        Потом Костя вспомнил про шашлык, который перед их уходом начал готовить Альберт, и они, шутя и смеясь, направились обратно в дом. «Гарсон» Альберт хлопотал у высокого мангала, раздувая угли и смешно жмурясь от дыма. В воздухе плыл дразнящий запах жарящегося мяса, от которого рот тут же наполнялся слюной.
        - Никто больше не приезжал? - спросил Женя слегка заплетающимся языком, и Альберт с извиняющимся видом покачал головой, словно в том, что их опаздывающие друзья сих пор не приехали, была его вина.
        Когда все зашли в дом, Альберт озабоченно поглядел на часы. Ему было дано строгое указание внести мясо и «специальные» напитки с разницей в полминуты. И он это сделает, и дело даже не в деньгах, которые ему заплатили за сервис, он всегда привык все делать на высшем уровне.
        Все расселись по своим местам, кроме Жени, который бесцельно слонялся из угла в угол, с ожесточением нажимая на кнопки мобильника, безрезультатно пытаясь связаться с Викой.
        - Забей, Женек, - сказал Костя, хотя ему тоже надоело успокаивать друга. Ну, задерживается Вика, чего теперь с этим поделаешь. Видя состояние Жени, он, наоборот, хотел, чтобы Артур с Викой приехали утром, когда Женя протрезвеет, иначе он однозначно начнет выяснять отношения, и тогда праздник превратится в разборку.
        - Забудь о ней, - сказал он, видя, что настроение друга не улучшается. - По крайней мере, сегодня. Тебе что, скучно с нами?!
        - Урою обоих, - пьяно пробормотал Женя.
        - Непременно, - поддакнул Костя. Он изредка поглядывал на разрумянившуюся Катю, которая о чем-то щебетала с Мариной, заливаясь звонким смехом. Девушка тоже часто поглядывала на Костю, краснея.
        - У нас еще осталось чего-нибудь? - спросил Андрей, демонстративно поболтав в воздухе пустой рюмкой.
        - Надо Альберта спросить, - сказал Костя.
        - Все есть, не надо ничего спрашивать, - бодро ответил Альберт, внося в дом дымящуюся тарелку с шашлыком. - Подождите секунду, сейчас все будет готово.
        Он ловко втиснул блюдо с мясом между салатами, и вновь упорхнул на кухню, и тут же вернулся, держа в руках поднос, на котором высилось две бутылки - водка и шампанское. Ребята одобрительно загудели - при ближайшем рассмотрении оказалось, что бутылки украшены этикетками в виде смонтажированных фотографий самих же ребят.
        - Это что, и есть сюрприз? - спросил Женя, глядя, как Альберт наполняет его рюмку.
        - Нет, время для сюрприза еще не пришло, - лучезарно улыбаясь, ответил Альберт.
        - Что-то я тут этой Леры не вижу, - сказал Женя, с подозрением разглядывая этикетку.
        - Может, фотки нормальной не было, - предположила Катя.
        - Ее бы фотка всю малину испортила бы, - икнул Женя.
        - Хватит, Женя, - поморщилась Марина.
        Альберт налил девушкам шампанского, ребятам водку, но когда дошла очередь до Кости, тот решительно отвел бутылку в сторону, промолвив:
        - Нет, спасибо. Я на коньячке остановлюсь.
        Альберт впервые за вечер выглядел обескураженным.
        - Поверьте, вы не пожалеете. Водка очень качественная, да и под шашлык это оптима. .
        - Я сказал, ты - слышал, - резко оборвал Костя, наливая себе коньяк. - И вообще, наливать себе мы сами в состоянии. Иди покури.
        Альберт сдержанно улыбнулся, ничем не выдав своего разочарования. Человек, инструктировавший его, особенно подчеркивал, чтобы из ЭТИХ бутылок попробовал хотя бы раз каждый из гостей.
        - За нас! - хмельным голосом крикнул Андрей.
        Послышался звон рюмок.
        Тонкие губы Альберта тронула пренебрежительная улыбка. В душе он испытывал презрение к этим самодовольным студентам, особенно к тем двум неотесанным грубиянам, которые, вероятно, распознав ориентацию Альберта, даже не скрывали своего негативного отношения к нему.
        Альберт пошел мыть руки. Он и представить себе не мог, что ему осталось жить не более тридцати минут.

* * *
        Проснувшись, я долгое время не мог понять, где нахожусь. Мне казалось, что я должен быть дома, но помещение, в котором я был, не было похоже на мой дом. Вдруг я резко сел, прерывисто дыша. Боже, Лера! Ребята, что с ними?! Я вспомнил, как мы ели арбуз, а потом все резко обрывается, и дальше только одни потемки. Я встал, оглядываясь. Не считая матраца, на котором я лежал, в комнате не было никакой мебели. Ни единого окна. Дверь огорожена толстой решеткой, с внешней стороны которой висел громадный замок. Не веря своим глазам, я принялся трясти решетку, думая, что это какая-то глупая шутка. Ну конечно, сейчас дверь откроется, и в комнату ввалится вся компания, и Алекс, хохоча, что-нибудь крикнет, типа: «Ну что, здорово мы тебя разыграли, Арч? Наложил в штаны от страха?!»
        Но решетка оказалась настоящей, замок тоже, и никто пока заходить не собирался. Я обратил внимание, что если в комнату кто-то вошел бы, я вряд ли смог бы дотянуться до него сквозь прутья решетки.
        Я вернулся и сел на матрац. Что происходит? Пытаясь воспроизвести в памяти последние события, я вспомнил слова Леры:

«Меня зовут Маша. Разве я так сильно изменилась?»
        Нет, не может быть, чтобы это была она!

«А почему не может? - услышал где-то внутри себя я голос отца. - Она действительно похожа...»
        - Но ведь... но ведь в колодце нашли ее тело?! - покрываясь липким потом, с отчаянием выкрикнул я. Я лег на матрац и зарыдал. Значит, это все по-настоящему. И письма, и сны про желтый шар. И слова юродивого Темы насчет расплаты. Я глотал соленые слезы, и перед моими глазами проносились события шестнадцатилетней давности, когда я еще ходил в сад... Это был последний год перед школой.

* * *
        Машка. Машка-промокашка, Машка-растеряшка, Машка-какашка, как только ее не называли. «Рыжая», «Ржавая», «Придурочная», и это было самым приличным из того, как ее обзывали. Рыжая худющая девчонка с веснушками и вечно расцарапанными коленками. Она была тихой и незаметной, как мышка, когда играли в прятки, она всегда «водила», когда катались на горке, ее всегда выталкивали из очереди, и она оказывалась последней, когда делили игрушки, ей всегда доставались старые и поломанные. Она никогда не жаловалась, никогда не обижалась, не плакала, и это еще больше распаляло нас. Забитый, никому не нужный гадкий утенок, которого каждый считал своим долгом если не дернуть за косичку (или подставить подножку), то хоть обозвать как-нибудь пообидней.
        Откуда-то прошел слух, что у Маши нет матери, а отец пьяница, и ее стали дразнить еще больше.
        У нее не было друзей, хотя она была доброй и отзывчивой девчонкой. И все свои немногочисленные и дешевые игрушки она отдавала по первой просьбе, не требуя их обратно, когда их «забывали» возвращать. Воспитатели прекрасно видели происходящее, но не особенно утруждали себя налаживанием отношений в детском коллективе - мол, раз уж с самого начала не сложилось, чего уж теперь. К тому же на носу первый класс, и они попросту закрывали глаза на то, что происходило у них под носом.
        К тому времени у нас в саду образовалась маленькая группа, в которую, кроме меня, входили Саша (Алекс), Гера, Лариса и Аня. Иногда к нашим играм присоединялся Олег. И почему-то их (нас?) Маша бесила больше, чем остальных ребят. Особенно усердствовал Саша. Конечно, до прямого рукоприкладства дело не доходило (до того самого дня), но наши «игры» обычно заканчивались слезами Маши. Зачем это нам было? Мне сложно ответить на этот вопрос. Возможно, правда крылась в том, что в юном возрасте детям часто свойственны жестокость и равнодушие, особенно когда они формируются в группы, а в каждом коллективе, как правило, существует определенный изгой, покорно принимающий на себя все насмешки и издевательства. Достаточно кому-то первым «бросить камень», чтобы остальные, руководствуясь стадным чувством, присоединились, и участь бедняги предрешена.
        В тот день весь состав нашей «Ромашки» ходил в цирк. Собственно, цирк - это громко сказано, своего цирка в Каменске отродясь не было, нас привели в крохотное шапито, которое каким-то чудом занесло в нашу глухомань.
        Во время представления все было нормально, пока у меня не началась истерика. В какой-то момент меня охватил такой страх, такая безысходная тоска, что я заплакал, нет, я даже зарыдал. На вопросы встревоженной воспитательницы Ирины Леонидовны
«что случилось?» я только ревел еще громче, и меня вывели на улицу, где я немного успокоился. Однако я со страхом ждал, что после моих слез место Маши займу я и теперь все будут дразнить меня Плаксой-Ваксой или еще как-нибудь. К счастью, этого не произошло, чему я был безмерно рад.
        После окончания представления ко мне подошла, кто бы вы думали? - именно! Маша. И она участливо спросила, как я себя чувствую, и угостила леденцами - восхитительными, сладкими, прозрачными леденцами, со вкусом малины и яблока. Этот вкус я помню до сих пор. Я сейчас даже не скажу, откуда у нее оказалась целая упаковка этих конфет, потому что она была из бедной семьи. Я так расчувствовался, что в благодарность дал ей поиграть в свое сокровище - желтый стеклянный шарик, с которым я почти никогда не расставался.
        Нужно сказать, что в свое время я потерял свое сокровище, и когда вечером нас забирали родители, он выкатился из шкафчика Маши. Никакой разборки устраивать не стали, но мы (дети) об этом не забыли, и к прочим унизительным прозвищам Маши добавилось «воровка», хотя она в истерике твердила, что она в глаза не видела этот несчастный кусок желтого стекла.
        Верил ли я, что она была причастна к краже моего «богатства»? Не знаю. Но когда она меня успокоила и угостила конфетой, я даже был готов подарить ей этот шарик.
        А потом мы поехали отдыхать на какую-то полянку, где и произошло несчастье.
        Саша первым увидел, что Маша не отходит от меня ни на шаг. А я уже жалел, что проявил минутную слабость и отдал ей шарик, тем самым вселив надежду, что у нее наконец-то появился друг. Все смотрели на меня как на прокаженного, и я проклинал все на свете, но крикнуть, чтобы она от меня отстала, духу у меня не хватало.
        Ирина Леонидовна отдыхала на траве, изредка одергивая нас, если мы залезали куда не следует, потом она задремала. Еще один воспитатель (мы называли его дядя Боря) с каким-то другом уединились под раскидистым тополем. На нас почти никто не обращал внимания, и Саша предложил поиграть в салки.
        Что ж, салки так «салки». Но когда он позвал с нами поиграть Машу, у всех на лоб полезли глаза. Тем не менее девчонку ничто не насторожило, и она с радостью согласилась.
        Мы стали играть, причем сразу стало ясно, что в водящие выбирали только Машу, в связи с чем ей все время приходилось убегать, что у нее, нужно признаться, получалось довольно неплохо. Но уж если ее догоняли, то салили не просто касанием руки, нет, ее старались ударить, ударить сильно и больно. Не был исключением и я. И она покорно все сносила, не смея возмутиться или ответить тем же.
        В какой-то момент водить выпало Саше. Однако он к тому времени уже устал и по привычке помчался за Машей, но догнать ее у него не получалось. Мы стояли рядом и даже не пытались бежать от него, видя, что он выбрал Машу, с тупым упорством ковыляя за легконогой девчонкой. Обозленный неудачей, он вдруг схватил камень и швырнул в Машу, попав ей в спину. Она вскрикнула, в растерянности глядя на нас. Саша тяжело дышал, раздувая ноздри, Гера тоже смотрел на Машу исподлобья, Аня что-то злобно выкрикнула. Олег плюнул в Машу, попав ей на розовую туфельку.
        Мы были похожи на стаю голодных волков, загнавших в угол перепуганную лань, которой была Маша.
        - Воровка! - взвизгнула Лариса, поднимая камень.
        - Дочь пьяницы! - подхватил Саша, пытаясь обойти девчонку со стороны.
        - Пожалуйста, не надо, - прошептала Маша, на ее лице проступила мертвенная бледность. Она поняла, что игра приобрела совершенно другой оборот.
        - Убегай, промокашка! - смеясь, крикнула Аня и кинула в нее камень. Она промахнулась, зато камень, брошенный Ларисой, попал Маше в коленку. Плохо соображая, что происходит, я тоже поднял с земли булыжник. Маша неверяще смотрела на меня, в глазах ее были непонимание и боль, но я не видел этого. Или хотел думать, что не вижу, в тот момент я, как и все остальные, ненавидел эту девочку, только за то, что из-за нее на меня стали косо смотреть. За то, что какое-то время я разговаривал с ней как с равной. За то, что принял от нее леденец.
        Маша бросилась бежать, мы с улюлюканьем кинулись ее догонять, осыпая градом камней. Большинство из них пролетало мимо, но некоторые все же достигали цели.
        Мы углубились в какие-то заросли, пытаясь не упустить ее из виду. Она была уже на последнем издыхании. Впереди было небольшое болотце, и Маша, даже не задержавшись, промчалась прямо по мутной воде, взметая тучу зловонных брызг. В какой-то момент ее худенькая фигурка мелькала между деревьев, потом она исчезла.
        - Вон туда! - крикнул Гера, указывая на полузатонувшее бревно, которое некогда служило мостом. Мы гуськом стали переходить на другую сторону и снова бросились в погоню.
        - Куда она делась? - задыхаясь от бега, спросил Саша. Рядом стояла Аня Хотина, в руках девочки была палка.
        Неожиданно мы услышали крик. Он был каким-то глухим, словно кричавший находился в запертой комнате. Мы стали продираться сквозь заросли. Азарт, охвативший нас минуту назад, куда-то пропал. Я незаметно выбросил свой булыжник, чувствуя, как вспотели мои ладони. Интересно, что там случилось?!
        Впереди оказался небольшой овраг, и мы спустились туда. Вокруг была какая-то свалка - груда ржавеющего металлолома, старые кровати, обломки мебели, пакеты с мусором. Под ногами чавкала влажная грязь - наверное, тут раньше тоже было болото.
        - Машка! - завопил Гера. Мы оглядывались, в надежде, что она прячется где-то неподалеку. Однако вокруг была тишина. Мне на нос упала капля.
        - Ой, дождик! - крикнула Аня. - Побежали обратно! Ирина Леонидовна нас ругать будет!
        - А Машка где? - спросил Олег. - Ее надо найти.
        - Она уже, наверное, обратно побежала, - с авторитетным видом сказал Саша. Он единственный еще держал в обеих руках по камню, и было видно, что ему отчаянно хотелось запустить их в Машу.
        Подул пронизывающий ветер, где-то вдали пророкотал гром, и через мгновенье на нас обрушился мощный ливень.
        - Бежим! - воскликнула Лариса, и все помчались обратно. Все, кроме меня. Я стоял, нащупывая в кармане конфету. Одну из тех, которыми меня угостила Маша. Я вынул леденец из кармана, машинально развернул обертку и положил его в рот. Почему-то мне вспомнился цирк, моя внезапная перемена настроения. И почему я так боюсь клоунов? Все смеялись, хлопали, он так смешно падал и кувыркался, свистел в дудку, раздавал нам (точнее, им, меня, в соплях и слезах, уже вывели наружу) воздушные шарики, а мне хотелось орать от ужаса и бежать, бежать куда глаза глядят и не оборачиваться. Что-то такое было ненормальное в нем, но я никому не сказал об этом. Он смеялся и шутил, а мне казалось, что он смотрит на меня, скалит свои огромные зубы и рычит: «Ты ляжешь спать, а я приду к тебе ночью и сожру тебя!»
        Дождь уже лил вовсю, но я не ощущал ледяных капель, которые иглами впивались в мою нежную детскую кожу. Я сосал леденец, бродил по оврагу и глядел на темное небо. Потом вздохнул и уже собирался идти, как вдруг почувствовал, как нога моя проваливается куда-то вниз. В последний момент я успел отдернуть ее назад и, не удержавшись, упал в слякотную жижу. Прямо передо мной зияла черная дыра, которую обрамляли трухлявые доски, напоминая сгнившие зубы старика. Это был заброшенный колодец, который когда-то давно заколотили досками. Я наклонился ниже, прислушиваясь.
        Снова загрохотал гром, свинцовое небо лезвием рассекла обжигающая молния. Я зажмурился, слизывая языком холодные капли дождя. Там, внизу, было тихо, я только чувствовал тяжелый запах плесени. Внезапно мое внимание привлек какой-то маленький, почти незаметный предмет, зацепившийся за обломок доски. Не веря своим глазам, я взял его в руки.
        Это был кусочек зеленой материи. Он мог сойти за часть древесного листика, но я все равно увидел его.
        Я кинул его в дыру и быстрым шагом направился обратно, к нашей группе. Потом я побежал. Я бежал изо всех сил, не замечая хлещущих по лицу веток. Леденец во рту давно растаял, но вкус яблока остался, волнующе-приятный, незабываемый вкус.
        Я бежал и твердил себе, что мне все показалось. Ну и что, что платье у Маши тоже было зеленым?
        И едва слышное «А-а-а-а-а...» из колодца мне тоже показалось.
        Показалось, и все.

26 июня, «Долина Гномов»
        - За нас!
        Махом выпив шампанское, Катя, тупо хихикая, вылезла из-за стола. Ее длинные ноги разъезжались в стороны, но она упрямо приближалась к Косте. И, прежде чем парень успел что-то сказать, она бесцеремонно плюхнулась к нему на колени. Стул под ним заскрипел, явно возражая против возросшей нагрузки. Собственно, Костя тоже был не в восторге - в таком виде девушка вызывала отвращение.
        - Мне неудобно сидеть, - сказал он, пытаясь встать.
        - Брось, Костик, - засмеялась Катя, чмокнув оторопевшего парня в нос. После этого она взяла со стола рюмку, к которой тот еще не успел притронуться, и выплеснула коньяк прямо на себя, залив всю грудь.
        - Лижи, дурак, - смеясь, сказала она, вытаскивая на всеобщее обозрение правую грудь с бесстыдно торчащим соском, и Костя решительно отпихнул от себя девушку.
        - Иди проспись, - бросил он раздраженно.
        Катя ничуть не обиделась такому обращению и принялась ползать на четвереньках по кругу, не переставая хихикать.
        - Ку-ка-ре-ку!!! - завопил неожиданно Андрей, громко пукнул и сполз под стол. - Ку-ка-ре-ку!!! - донеслось уже оттуда. Марина громко захохотала и внезапно смахнула со стола свою тарелку с недоеденным шашлыком. Кетчуп бордовыми кляксами заляпал весь пол.
        - Пососи мой хер, пердячий петух, - просюсюкал Женя и плюнул на стол. Костя молча вышел из дома.

«Свиньи», - со злостью подумал он. Прикуривая сигарету, он вдруг подумал, что ему уже порядком надоело тут сидеть. Ребят словно подменили, создавалось впечатление, что они не пили, а ширялись или нюхали какую-то дрянь.
        - Альберт, я имел твою мать! - проорал Женя. Послышался звон разбитой посуды, сопровождающийся злым смехом. - Где твои сюрпризы, педрила?!
        - За нас, неудачники, - хохоча, завопила Марина. - Выпьем за нас!
        Костя передернул плечами и отошел подальше. Его взгляд упал на пригорок, где стояла его машина. Может, бросить все к едрене-фене и уехать отсюда? Да, он «под газом», но вряд ли в такое время сейчас на дороге будут гаишники...
        И где этого Артура с Лерой носит? Он вспомнил записку и вздрогнул. Там еще упоминалась Вика. Но ведь Вика поругалась с Женей, и о том, что она поедет с Артуром, стало известно совсем недавно! Получается... тот, кто писал эту записку, знал, что Вика не поедет с их группой?!
        Послышался звон разбитого окна. Кто-то громко закричал, потом раздался взрыв хохота. И вслед за этим - отборнейший мат, от которого свернулись бы в трубочку уши у бывалого прапорщика. Ругательства шли под аккомпанемент монотонных ударов чего-то тяжелого.
        Костя торопливо затушил сигарету и поспешил в дом. Все происходящее ему нравилось все меньше и меньше.
        Увиденное потрясло его. Посуда, скатерть, еда - все было на полу. На столе сидела Катя, из одежды на ней были только босоножки. С сосредоточенным выражением лица она мастурбировала, широко раскинув свои красивые ноги. В другой руке у нее были ножницы, и она с видом заправской портнихи время от времени щелкала ими.
        - А, бля, вот и Кот! - прохрюкал Женя, увидев Костю. В его руках был молоток, которым он с остервенением колотил по столу. - Смотри, какой нам приготовили сюрприз! У меня - супермолоток, у Катюхи - ох...ные ножницы. Петух, а что у тебя?
        С улыбкой дебила Андрей извлек из яркого подарочного пакета тоненький сверток и, пуская слюни, стал его разворачивать. Вскоре в его руках оказалась опасная бритва.
        - А я видел твой подарок, Кот, - с вызовом сказал Женя и снова стукнул молотком по столу. - Не обижаешься, что я без тебя его вскрыл?! А, Кот? Ты бздливый Кот или ссыкливый?
        Марина, сидящая рядом, залилась безумным смехом и вдруг стала биться лицом об стол. Лопнула губа, после третьего удара хрустнул нос, но она продолжала уродовать лицо, что-то вереща и смеясь одновременно.
        - Слышишь, Кот? Почему тебе подарили бутылку? А? - не унимался Женя. Костя посмотрел на свое место - там, рядом с пакетом, стояла бутылка с керосином и зажигалка.
        - Я не кот, - разлепил он губы. Все происходящее казалось ему диким, невообразимым кошмаром.
        - Кот, Кот, - затараторила Катя, ускорив движение рукой. Она тяжело дышала, ее белая, еще не успевшая загореть кожа была мокрой от пота. - Вшивый Кот, - добавила она сердито и зашлась истеричным хохотом.
        - Заткнись, - заорал Женя. Он медленно встал и, размахнувшись, неожиданно опустил молоток на голову Кати. Однако вместо крика боли она улыбнулась еще шире, продолжая онанировать. Ее светлые волосы моментально пропитались кровью.
        - Кот, Кот, - повторяла она как в трансе, пытаясь поймать кончиком языка стекающую кровь.
        - А я Петух! - закудахтал Андрей и сунул бритву себе в рот. Он сжал челюсти, пытаясь разжевать лезвие, при этом с его лица не сходило выражение полного умиротворения, словно он дегустировал изысканное блюдо.
        Марина перестала биться лицом об стол и подняла окровавленное лицо. В темной луже крови белели осколки выбитых зубов. Мурлыча какую-то песенку, она развернула свой
«подарок» - громадных размеров тесак для рубки мяса.
        Андрей продолжал усердно грызть бритву, и вскоре его подбородок заблестел от крови.
        - Можно я поиграю в твой подарок, Кот? - осведомился Женя и снова ударил Катю. На этот ураз удар был сильнее, даже со своего места Костя слышал, как в голове девушки что-то хрустнуло. Катя вздрогнула, покачнувшись. Впрочем, улыбка на ее застывшем лице и не думала исчезать. Кровь в три ручья хлынула по обнаженному телу, темп руки замедлился, но она все еще пыталась удержаться на столе, качаясь, как пьяная.
        Женя открыл бутылку с керосином и с наслаждением втянул запах из горлышка:
        - Офигенный подарок, Кот. Махнемся? Я тебе супермолоток, а ты мне эту бутылку. Что там внутри? Наверное, горючая бяка, которую можно поджечь. Устроим фейерверк, друзья!
        Он разбил бутылку молотком, и схватил зажигалку. Воздух тут же наполнился резким запахом керосина.
        - Не делай этого, Женек, - помертвевшим голосом проговорил Костя. Он понимал, что происходит что-то из ряда вон выходящее, что-то ужасное, но какая-то невидимая сила словно приклеила его к полу. - Не надо, Женя.
        - Я не Женя, - ухмыльнулся парень и в третий раз ударил молотком Катю. Она как-то странно всхлипнула и завалилась на стол. Ее руки и ноги дергались, будто у девушки начался приступ эпилепсии. На молотке остался клок волос.
        - Я поросенок Порки. Слыхал? - ощерил в улыбке зубы Женя и кинул донышко от разбитой бутылки в Костю, попав ему в плечо. На майке осталось мокрое пятно.
        Взгляд Кости остановился на граблях в углу. Если он будет действовать быстро, он успеет добежать до них.
        - Гыыыыыыы, - замычал Андрей. Откинув в сторону стул, он присел на корточки и запрыгал по комнате, разбрызгивая вокруг кровь из изувеченного рта. Марина зааплодировала, продолжая что-то напевать. Потом она взяла тесак.
        Альберт с колотящимся сердцем прислушивался, что творится в комнате. О нем на время забыли, только вот надолго ли? Он и подумать не мог, что обычная вечеринка может закончиться ВОТ ТАК. А все началось после того, как они выпили в третий раз из заранее приготовленных бутылок. Неужели все дело в спиртном?! И эти странные подарки... Человек, который нанял его, несколько раз напомнил, для кого какой пакет предназначен.
        Впрочем, он не до конца выполнил свою работу - гостям следовало налить еще выпивки и зачитать последний тост, который был запечатан в конверте. Сейчас он его разорвал, в десятый раз вчитываясь в текст, и чувствовал, что если он прочитает ЭТО тем, кто сейчас в комнате, живым ему отсюда не выйти. «Покойтесь с миром. Привет из ада. Артур, Лера» - вот что там было написано.
        Эх, зачем он только согласился на эту работу! Теперь он отдал бы все сокровища на свете, лишь бы оказаться подальше от этого места. И мобильник, как назло, остался там, в комнате. Он посмотрел на окно. Если он разобьет табуреткой стекло, у него есть все шансы выбраться из этой передряги.
        Неожиданно в дверь ударили.
        - Открой, пидор! - прорычал Женя.
        Альберт схватил табуретку и швырнул ее в окно. В дверь снова ударили. Альберт бросился вынимать осколки из рамы. С третьего удара дверь вышибли, и на кухню ввалился Андрей, бритва изо рта перекочевала в его руку. Язык, десны - все было искромсано, губы кровавой бахромой болтались в такт движениям обезумевшего парня. Из дыры, что когда-то была ртом, вылетали фонтанчики алых капель. Из комнаты валил дым - там что-то горело.
        Альберт был уже на подоконнике, как его крепко схватили, кто-то грубо сорвал с него джинсы, и он почувствовал в паховой области такую дикую боль, от которой на мгновение потерял сознание. Его быстро привели в чувство, там, где раньше были его гениталии, было мокро и ужасно больно, и перед тем, как окончательно погрузиться в холодную бездну, он увидел перед своими глазами ножницы.

* * *
        Ровно в восемь утра Гарик и Роман были возле дверей похоронного бюро. Григорий был у себя в кабинете с узкоплечим, но жилистым парнем лет двадцати, правую сторону лица которого закрывала длинная челка.
        - Это Паша, - представил его друзьям Григорий. - Он покажет дорогу.
        И подтолкнул парня вперед. Тот вздохнул с видом человека, которого только что продали в рабство, и поплелся к машине Гарика.
        - Ты чего смурной такой? - не выдержал Роман.
        - Дык, это... У брата моего, Славки, свадьба сегодня, - ответил Паша, с надеждой заглядывая в глаза мужчинам, но те хранили непроницаемые выражения лиц.
        - Привезешь на место - свободен, - снизошел до ответа Гарик, и Паша, уныло пожав плечами, сел в автомобиль.
        Какое-то время они ехали в полном молчании, пока не свернули на Елоховское шоссе.
        - Ты уверен, что не ошибся? - недоверчиво спросил Роман. - Тут и жилых домов-то нет. Пара заброшенных дач, и все.
        - Мы через лес тягали гробы, - сказал Паша, шмыгнув носом. - А потом по оврагу еще.
        - Оврагу? - нахмурился Гарик.
        - Ага, - подтвердил парень. - Потом был домик, типа избушки. Прямо в болоте стоит. Эх, Славка уже, наверное, гужбан начал, - нарочито громко вздохнул он, однако Гарик не обратил на намек Паши внимания, следя за дорогой, и тот надулся.
        Изредка у Гарика закрадывалось сомнение, не напрасно ли он все это затеял, ну мало ли кому взбрело заказывать сразу четыре гроба? С другой стороны, какое-то шестое чувство подсказывало бывшему милиционеру, что здесь существует взаимосвязь. Да и выбора у них с Романом, в общем-то, не было.
        - Сейчас направо, - встрепенулся Паша, и Гарик закрутил руль. Вскоре они съехали с асфальтированной дороги, и «Форд Фокус» загромыхал по лесным ухабам.
        Вскоре машина остановилась - дальше ехать было некуда, так как тропу закрывала синяя «Мазда». Гарик вышел из машины, приказав, чтобы другие оставались в салоне. Цепкий взгляд выхватил замаскированный в кустах мотоцикл. Он цокнул языком - и мотоцикл, и машина были явно не из дешевых. Гарик прошел немного вперед и наткнулся на пыльную «Ниву».
        - Может, отпустишь меня, а? Все равно почти пришли, - снова заскулил Паша. - Я расскажу, как идти. Тут сейчас тропинка будет...
        - Показывай, - сдался Гарик, которому нытье парня уже порядком надоело. Обрадованный Паша чуть ли не бегом засеменил по тропинке, и через несколько минут они оказались у оврага.
        - Там чуть правее возьмете, и дом увидите. К нему тропинка каменюками выложена, - сказал Паша. Гарик действительно увидел очертания какого-то сооружения сквозь листву.
        - Это тебе на такси, обратно, - сказал он Паше, протягивая гробовщику несколько купюр, и тот, схватив деньги, моментально ретировался.
        - Ты что, в натуре, считаешь, что мы надыбаем тут что-то ценное? - скептически спросил Роман. Гарик оставил вопрос напарника без ответа. Они спустились вниз, прошли по едва виднеющейся тропинке и вскоре оказались у странного дома, прямо посреди трясины. Добраться до дома можно было по здоровенным черным валунам, аккуратно подогнанным один к одному.
        - Прямо избушка Бабы-яги! - хохотнул Роман, хотя, глядя на это мрачное сооружение, с одним окном, ему почему-то стало неуютно. Даже спрятанный за поясом пистолет не придавал уверенности. В самом деле, кому и зачем понадобились гробы в этой глухомани?!
        - Что, играет очко, Рома? - спокойно спросил Гарик. Он достал пистолет и передернул затвор, после чего ступил на камень. В доме послышался какой-то звук, как будто что-то упало.
        - Там кто-то есть, - тихо сказал Роман и тоже встал на каменную дорожку. Подул ветер, лохматя волосы мужчин. Они медленно пошли по каменному мосту.

* * *
        Мои воспоминания были прерваны звуком поворачиваемого ключа. Я замер, неотрывно глядя на дверь. В комнату вошла Лера (или Маша?!).
        - Привет, Артур, - мягко сказала она. Я заметил, что в руках она держала большую спортивную сумку. Что там у нее?!
        - Выспался? - улыбнувшись, спросила она, и я машинально кивнул.
        - Не бойся, это обычное снотворное. Я ввела его в мякоть арбуза с помощью шприца, - объяснила она, расстегивая сумку. - Ничего, что я переоденусь прямо тут? Нам ведь нечего скрывать друг от друга.
        - Кто ты? - прошептал я.
        - Я ведь тебе уже говорила, - удивилась девушка. Она вытащила из сумки сложенную одежду, распрямила ее, и я увидел, что это клоунский костюм. Меня начало трясти.
        - Успокойся, Арч. Я смотрю, ты до сих пор боишься клоунов. А помнишь, ты тогда плакал, в цирке? Тебя даже вывели на улицу.
        - Да, - дрогнувшим голосом произнес я.
        - Не надо бояться клоунов, - уверенно сказала Маша.
        - Как ты выжила? - вырвалось у меня. - В колодце нашли твое тело!
        - А кто тебе сказал, что это было мое тело? - снова удивилась Маша. Она облачилась в костюм и стала переобуваться в смешные, непомерно огромные башмаки с помпонами. - На девочке, которую нашли, было мое платье, сандалики и банты, это факт. Но это была не я, Арч. Там было полно крыс, в колодце. И они хорошо постарались, чтобы ту несчастную бедняжку похоронили как меня. Не дошло еще?
        Я замотал головой. Все происходящее казалось мне каким-то жутким, готическим сновидением.
        - Рядом с поселком стоял цыганский табор. Помнишь, Ирина Леонидовна нам рассказывала? Так вот, они меня нашли. С ними была девочка моего возраста, русская. То ли они ее выкрали, то ли просто подобрали как бродяжку, неважно. И представляешь, такое совпадение, буквально в это же время она умерла. Я рассказала цыганам, что со мной произошло. «Ты вырастешь и вернешься в этот город, чтобы наказать их всех», - сказали они, имея в виду вас, и я была полностью с ними согласна, Арч. Я чем-то приглянулась их барону, и было принято решение скинуть мертвую девочку в колодец, предварительно переодев в мою одежду.
        - Так это ты убила Ирину Леонидовну? И Бориса? - спросил я, рассудок все еще отказывался верить услышанному. Маша безразлично пожала плечами:
        - Что здесь такого? Им всем было плевать, когда вы гнали меня к оврагу, как какую-то овцу. И все получили по заслугам.
        Я вспомнил про охотника, с которого содрали кожу.
        - Он пил пиво в тот день с Борисом, - пояснила Маша, когда я спросил ее об этом. - И, по моему мнению, должен нести ответственность наравне с другими взрослыми.
        Она наложила на лицо клоунский грим и поправляла колпак.
        - Ты чудовище, - медленно проговорил я.
        Маша весело засмеялась, будто услышала забавную шутку.
        - А вы, Артур? Кто вы тогда?
        - Мы были детьми. И то, что сделали мы, не оправдывает того, что творишь сейчас ты, - сказал я.
        Маша надела красный нос и стала натягивать на руки перчатки.
        - Какие мы стали справедливые, прямо на слезу прошибает, - проговорила она, расправляя на пальцах складочки.
        - Ты специально заманила нас сюда? Значит, ребята не приедут?
        - Попал в дырочку, Арч. Ребята сейчас находятся от нас в ста километрах. И у них тоже небольшие проблемы. Но это уже не должно тебя волновать.
        - Где Вика?
        - О, с Викой вообще получилось презабавно. Я и представить не могла, что она рассорится с этим Женей и попрется с тобой. Но ты же такой безотказный, всем мечтаешь угодить, и теперь я не знаю, что с ней делать. Собственно, к ней у меня нет претензий. Так что поживем - увидим.
        - Что ты хочешь? - спросил я, чувствуя, что еще немного, и от страха у меня пропадет голос.
        - Наконец-то единственный толковый вопрос. Я собираюсь убить вас. Всех четверых, - спокойно произнесла она. У меня отвисла челюсть, перед глазами все стало расплываться, как под водой.
        - Что?! Лера, ты...
        - Зови меня Машей! - внезапно завизжала девушка. - Я ненавижу это е...е имя! Меня зовут Мария, понял?!
        - Хорошо, Мария, - покорно сказал я. - Прошу тебя, одумайся. Знаешь, чем тебе грозит эта выходка?! Тебя упекут за решетку до конца жизни!
        Маша снова рассмеялась жутким, безэмоциональным смехом.
        - Ты думаешь, после того, что я пережила, меня страшит какая-то тюрьма?
        - Не нужно больше никого убивать, - выдавил я из себя, понимая, что еще чуть-чуть - и у меня начнется истерика.
        - Хватит соплей. Неужели я построила посреди оврага дом только для того, чтобы вас напугать? Будь мужиком, Арч, хотя бы сейчас. Я убью вас. Вопрос только в том, как я это сделаю и как долго вы будете страдать.
        - Но как... - я запнулся, вспомнив, какой страшной смертью умерла Анна. - Неужели в тебе нет ничего человеческого? Посадить на кол женщину!
        Маша растянула уголки губ, что, должно быть, означало улыбку:
        - Ты читал историю, Артур? Богиня Артемида, символ чистоты, невинности и охотничьей удачи, во время купания заметила подглядывавшего за ней Актеона и превратила его в оленя, а затем затравила собаками. Титана Прометея громовержец Зевс приказал приковать к скале, куда прилетал орел терзать его тело. Так чем я хуже?!
        Я хотел что-то сказать, но мой рот только беспомощно хлопал, как сломанные ставни заброшенного дома.
        - У меня только один вопрос, Арч. Когда я упала вниз, то, хотя и была оглушена на некоторое время, все же быстро пришла в себя. У меня была сломана рука, открытый перелом лодыжки, три ребра, я выбила себе несколько зубов, но я все равно не звала вас на помощь. Я вас боялась, понимаешь? Когда вы за мной гнались, у вас были такие лица, что я не сомневалась, найди вы меня там, в колодце, то с радостью закидаете камнями, так ведь?
        Я разбито молчал.
        - Потом начался дождь, и вы убежали обратно. Но я слышала, как кто-то остался, и этот (или «эта»?) «кто-то» еще пару минут бродил вокруг, потом даже заглянул в колодец. Так вот, я уверена, что этот человек сразу понял, что я там, внизу. Но ничего не сказал этим тупорылым воспитателям. Ничего не сказал своим родителям. Ничего не сказал ментам, которые наверняка опрашивали всю нашу группу, так ведь? Так вот, мне нужен этот человек.
        Переводя дыхание, девушка сказала:
        - Это не Олег и не Анна, я уже выяснила. Я знаю, что это кто-то из вас, Арч. Но видит бог, к тебе я отношусь немного получше, чем к другим. Поэтому даже не хочу допускать мысли, что это был ты. Ты ведь не разочаруешь меня?
        Она испытующе посмотрела на меня, и я с неимоверным трудом выдержал ее немигающий, как у змеи, взгляд.
        - Я верю тебе, Артурчик. Ладно, тогда пойду к твоим друзьям, - сказала она, и прежде чем я успел что-то произнести, она выскользнула за дверь.

* * *

«Комп в порядке, приезжай. Михаил», - прочитал Виктор СМС-сообщение. Наконец-то! Может, хоть экспертиза пули прольет какой-то свет.
        Через час он был у Михаила в лаборатории.
        - Если есть время, подожди, - сказал эксперт.
        - Подожду, хотя как раз времени у меня нет, - сказал он.
        Спустя сорок минут Михаил позвал Виктора в кабинет и молча протянул ему целлофановый пакетик с пулей, к которому скотчем была прилеплена крошечная бумажка, исписанная бисерным почерком.
        - Сам понимаешь, официальное заключение я тебе не дам, Витя. Не хочется смотреть на небо в клеточку, - «пошутил» он.
        - Я от тебя этого и не требовал, - проговорил Виктор, жадно вчитываясь в написанное. Прочитав, он медленно поднял голову.
        - Ты ничего не перепутал, Миша? - хрипловатым голосом спросил он.
        - Исключено, - отрубил эксперт. - У тебя когда-то были основания сомневаться в моей компетентности?
        Голос его звучал обиженно, даже зло, и Виктор торопливо сказал:
        - Я не сомневаюсь в тебе. Просто... Этого я ожидал в самую последнюю очередь.
        - Бывает, - пожал плечами Михаил. - Такая уж наша судьба - преподносить сюрпризы.
        - Но как?! - Виктор снова перечитал выводы на бумажке, словно в первый раз мог пропустить что-то важное. - Как такое могло произойти?!
        - Это уже твой профиль, Витя, - усмехнулся Михаил. - Ты же у нас сыщик. У тебя все? Извини, мы сегодня с женой в гости хотели пойти.
        - Да-да... - рассеянно произнес Виктор, пряча в карман пакетик с пулей. - Прости, что так напряг тебя, буду должен.
        - Ты мне ничего не должен.
        Они пожали друг другу руки, и Виктор сел в машину.
        Что теперь предпринять? Виктор был совершенно растерян. Он снова достал пакетик и в третий раз уставился в мелкий текст. На желтом бумажном квадратике каллиграфическим почерком было написано:

«ПМ, № ХС 3301, пристрел в 1999 г., передано - УВД Каменска».
        Он набрал дежурную часть и попросил проверить серийный номер пистолета. Но уже задолго до того, как ему назвали сотрудника, за кем было закреплено оружие, он уже догадывался, кто мог быть обладателем ствола.
        Малышев Сергей Васильевич. Бывший начальник уголовного розыска УВД Каменска Алтайского края, числящийся пропавшим без вести. Вместе с ним исчез и табельный
«ПМ» с двумя обоймами патронов.
        Похоже, самое время наведаться к Артуру и задать ему пару вопросов.

* * *
        - Тебе не кажется это странным, Гарик? - спросил Роман, когда они перешли мост. - Никогда бы не подумал, что кто-то будет строить дом посреди оврага. Тут еще, наверное, болото раньше было. Знаешь, я...
        Договорить он не успел и запнулся на полуслове, когда они увидели клоуна. Он медленно покачивался на самодельных качелях, позвякивали цепи, глумливая ухмылка с размазанным гримом, казалось, занимала все лицо. Глаза закрывали темные очки. Цветные воздушные шары трепетали над его головой, словно рвались в небо.
        - Мать моя женщина, - обалдел Роман. - Это еще что за чучело? Гарик, куда мы попали? Ты не чувствуешь, чем-то воняет?
        Гарик ничего не ответил. Он осторожно приблизился к раскачивающемуся клоуну. Резкий порыв ветра вырвал один шарик, и тот, будто радуясь внезапному освобождению, молниеносно взмыл в небо.
        Гарик сделал еще один шаг. Неприятный запах стал невыносимым, и он узнал этот запах, запах разложения. Он достал пистолет и дулом сдвинул с клоуна красный нос. Обнажился настоящий человеческий нос, бледный, с темными прожилками, из ноздри выпала извивающаяся личинка. Очки тоже съехали вниз, и Гарик чуть не вскрикнул - глазницы были заполнены жуками. Никакое это не пугало, черт возьми. Это труп. Рука потянулась за телефоном.
        Роман между тем обошел дом, удивляясь все больше и больше.
        - Гарик, в этом доме всего одно окно! - крикнул он.
        Вскоре он оказался у дверей. Рядом со ступеньками стоял еще один манекен, облаченный в клоунский маскарад и в темных очках, и Роман в нерешительности затоптался на месте. Он видел, что входная дверь приоткрыта, из дома доносятся какие-то приглушенные звуки, но зайти внутрь, да еще в одиночку, он не решался. Он перевел взгляд на клоуна. Манекен улыбался жуткой улыбкой, в доме происходило что-то непонятное, и Роман почувствовал, как к нему в душу заползает страх.
        - Гарик! - позвал он.
        Гарик тем временем пытался дозвониться до Владимира. Он уже не сомневался, что перед ними логово того, кого уже три года тщетно ищет вся милиция края. И, скорее всего, убийца был в доме.
        Наконец трубку подняли.
        - Алло! Владимир?
        - Здравствуйте, - ответил ему незнакомый голос.
        - Кто это? - насторожился Гарик.
        - А вы кто? - полюбопытствовал в ответ голос. Гарику не понравился тон - осторожный, выпытывающий.
        - Это его друг. А где Владимир?
        - Он мертв. С вами разговаривают из уголовного розыска. Представьтесь, пожалуйста, - сухо потребовал голос, и Гарик торопливо отключил телефон. Новость оглушила его. Как это Владимир мертв? Что это, дурацкий розыгрыш? Что с ним могло случиться?
        И что теперь делать? Ведь если все правда, и Владимира нет в живых, кто тогда им заплатит?!
        На лицо клоуна села муха. Роман слышал разговор Гарика, и он понял, что произошло что-то не очень хорошее, но он не мог сдвинуться с места и во все глаза пялился на насекомое, которое неторопливо ползало по лицу мертвеца. Вдруг клоун сморщился и чихнул, смахнув рукой муху. Роман шагнул назад, рука машинально вскинула оружие. Однако его опередили - из складок балахона проворно вынырнул пистолет, и выстрел прогремел как удар грома. Испуганные птицы сорвались с верхушек деревьев и понеслись прочь. Роман сел на землю, в груди ширилось красное пятно.
        Клоун снял темные очки и снова выстрелил, и голова мужчины безвольно поникла. Клоун метнулся в кусты.
        Гарик слышал выстрелы, но сориентировался не сразу, так как еще переваривал услышанную по телефону новость. Он обошел дом и увидел гробы. Они были аккуратно выставлены в ряд, один к одному, хоть сейчас готовые к использованию по прямому назначению. Интересно, для кого они предназначены? Он сделал еще несколько шагов, и его взору предстало безжизненное тело Романа. Гарик плотно сжал губы. Он никогда особенно не любил своего напарника, но в одиночку справиться с этим делом его шансы сильно уменьшались. Хотя, если Владимира нет в живых, какой смысл теперь лезть под пули?!
        В кустах что-то шевельнулось, и он обернулся. Откуда-то из зарослей послышался гнусавый смех.
        - Я иду к тебе, уродец, - ощетинился Гарик и нырнул в кусты. Смех повторился, на этот раз откуда-то слева, и мужчина, пригнувшись, стал продираться вперед. Где-то вдали он увидел цветастый наряд и уже прицелился, как вдруг внизу что-то звонко щелкнуло, и он взвыл от боли - его щиколотка на левой ноге была плотно зажата зубьями капкана. Движимый только одной мыслью - освободить раздираемую болью конечность, он непроизвольно выронил пистолет. Сзади зашуршали кусты, и в следующее мгновенье он почувствовал сильный удар по затылку. Гарик без звука повалился на землю. Клоун склонился над бесчувственным телом, между ярко раскрашенных губ высунулся язык, он двигался, как жало возбужденной змеи. Существо захихикало и куда-то потащило мужчину.

* * *
        Уже поздно вечером Виктор остановил машину возле дома Артура. Милиционер вышел из машины и нажал на кнопку звонка. За воротами царила тишина. Сквозь щель в воротах он посмотрел на дом. Он позвонил еще несколько раз, но все было тщетно. Похоже, в доме вообще никого не было.
        - Ну и где тебя искать на ночь глядя, парень? - вслух спросил Виктор. Он вспомнил, что отношения Артура и его сестры в последнее время стали прохладными, и, по словам Вики, они даже выпускной намеревались отмечать отдельно. Что ж, это неудивительно, Артур учился в другом институте, у него наверняка своя компания. Он знал, что у Артура от покойной матери осталась квартира, и на всякий случай Виктор решил проверить ее.
        Через полчаса Виктор был в знакомой пятиэтажке. На его звонок дверь открыл пузатый мужчина лет сорока пяти в спортивных шортах.
        - Вам чего? - неприветливо спросил он.
        Виктор молча показал удостоверение:
        - Уголовный розыск. Артур Малышев здесь?
        - Нет, - отрезал мужчина и попытался закрыть дверь, но Виктор дернул ручку на себя и рявкнул:
        - Кто вы? Квартиранты?
        - Нет, я купил эту квартиру, - ответил мужик уже более спокойным голосом. Виктор распахнул дверь и вошел в прихожую. Ему показалось, что он ослышался:
        - Как купили?
        - Так, очень просто. Могу показать документы, - пробурчал мужик.
        - Покажите.
        Мужик ушел в комнату, а из кухни выглянула полная женщина в переднике.
        - Виталик, кто там?
        - Милиция, - с плохо скрытым пренебрежением сказал толстяк, возвращаясь с какой-то папкой.
        - Вот, читайте. Ваш Малышев продал ее мне два месяца назад. Только не говорите мне, что он мошенник и квартиру продал незаконно.
        Виктор мельком глянул на свидетельство о собственности.
        - Нет, я не по поводу квартиры. Когда вы видели его в последний раз? - спросил он.
        - Когда акт передачи жилья подписывали, тогда и видел, - сказал мужик. - А что случилось-то? - полюбопытствовал он.
        Но Виктор уже сбегал по ступенькам вниз. Поразмыслив, он решил съездить на дачу к Малышеву. Вроде Артур говорил, что достраивает дом, может, они решили всей компанией двинуть туда? Виктор помнил место, которое выделили под строительство Малышеву-старшему, - тот как-то с гордостью показывал ему свой участок.
        Но там его ждал новый сюрприз. Никакого дома на участке Малышевых не было. Там не было вообще ничего. Только ржавые ворота, которые успел установить Малышев-старший, и груда кирпичей, небрежно сваленных посреди участка. У ворот валялась пара сгнивших досок, на одной из которых важно восседала толстая жаба. Все вокруг поросло травой и бурьяном.
        Виктор еще раз осмотрелся. Да нет, вроде это то самое место, он не мог ошибиться. Значит, Артур никакой дачей не занимался и лгал ему? Но зачем?

* * *
        - Просыпайтесь, - услышал Гарик над ухом кривляющийся голос. Он застонал, ныл разбитый затылок, но больше всего болела нога, попавшая в капкан.
        - Ну вот и чудненько, - улыбнулся клоун, видя, что Гарик пришел в себя.
        Гарик попытался сесть. Клоун предусмотрительно отошел назад, не переставая ухмыляться. Гарик уже приготовился к прыжку, чтобы свернуть шею этому отродью, но вдруг понял, что его правую руку что-то держит. Завертев головой, он убедился, что его кисть прикована наручниками к руке трупа, сидящего на качелях.
        - Вы сами подкинули мне идею с наручниками, - проследив за Гариком, сказал клоун. - Я нашел их у вас в кармане. Правда, грандиозное решение?
        - Кто ты, чучело? - процедил Гарик, дергая рукой. На колпаке мертвого клоуна зазвенели колокольчики.
        - Ой-ёй, зачем же так некультурно, - обиженно произнес клоун.
        - Я оторву тебе башку, - пообещал Гарик. Он неожиданно почувствовал какую-то странную липкость на всем теле и, оглядев себя, едва подавил вопль - он был полностью голым. Его обнаженное тело блестело на солнце, и Гарик принюхался. На масло не похоже... да это же мед!
        Клоун принялся расхаживать вокруг качелей, смешно спотыкаясь из-за своих громадных башмаков. В руке он держал толстую цепь, на конце которой болтался тот самый капкан.
        - Вопрос номер один, уважаемый. Кто вы?
        - Вася Кукушкин, - бросил Гарик.
        - Замечательно, - сказал клоун, казалось, его ничуть не смутил сарказм мужчины. - Я ценю хороший юмор. Итак, Василий, что вы тут делаете?
        - Заблудился.
        - Ай-я-яй, какое несчастье! А куда вы направлялись? - спросил клоун, лениво помахивая капканом. Гарик отметил, что ловушка находилась в заряженном состоянии.
        - Гулял, - как можно безразличнее сказал он. Капкан гипнотизировал его.
        - А пистолет вам зачем? От мух?
        - Именно, - попытался улыбнуться Гарик, и клоун весело рассмеялся.
        - Просто замечательный у нас выходит с вами диалог, не находите? О-кей, прекратим этот глупый цирк, - вдоволь насмеявшись, произнес клоун, бряцая капканом. - Тем более я догадываюсь, зачем вы здесь. Ну что ж, добро пожаловать в МОЙ цирк, уважаемый Гарик. Ведь вас так зовут?
        Гарик мрачно молчал. Прокушенная зубьями капкана нога болела невыносимо, и он постоянно поджимал ее, как аист.
        - В общем-то, от того, скажете вы мне правду или нет, ничего не изменится, - продолжал клоун. - Как принято говорить, Представление состоится при любой погоде, Василий-Гарик.
        - Чего тебе нужно?
        - Вы любите сладкое? - как во сне донесся до Гарика голос клоуна. - Полагаю, что да. Очень многие любят сладкое, просто не все готовы признаться в этом. А уж как его обожают насекомые! Поверьте мне.
        - Освободи меня. И тогда я убью тебя быстро, - зашипел Гарик. Незаметно для клоуна он зачерпнул левой рукой немного песка с землей. Если эта кикимора окажется чуть ближе, он кинет горсть ей в глаза...
        - Ух ты. Какие мы смелые! - удивленно произнес клоун. - Выбросьте песок, милейший. Я все вижу. Или я накину вам капкан на лицо. Думаю, это будет очень смешно.
        Гарик медленно разжал пальцы, мысленно проклиная себя за неуклюжесть. Между тем клоун с неимоверной быстротой подскочил к нему и, прежде чем Гарик успел что-либо сообразить, ловко защелкнул наручники на его второй руке, пристегнув их к клоуну на качелях.
        - Вот совпадение-то, да? Какое счастье, что у меня были еще браслетики, - прокудахтал клоун, пока ошеломленный Гарик безуспешно дергал руками. - Однажды бухарского эмира XII века Рашида аль-Согдиани укусила муха за палец, на котором остался след от только что съеденного им лукума, - улыбаясь, сказал клоун. - И его сразу постигло озарение. Кстати, скажите спасибо, что я не запустил вам в печень муравьев, как это когда-то делали индейцы. Говорили, они съедали этот орган за пару часов. Но лично я не проверял. Ладно, я оставляю вас, - сказал клоун напоследок, отойдя в сторону и полюбовавшись на Гарика. - Имейте в виду, когда ОНИ увлекаются - а не увлечься тем, чем вымазано ваше тело, для них невозможно, - они звереют и перестают различать, где мед, а где плоть. Сегодня будет жаркий денек. Чтобы не скучать, можете покачаться на качелях с моим коллегой. Если захотите пить, позовите. Я внутри.
        С этими словами клоун засеменил к дому, напевая песенку «Буратино». Гарик остался сидеть с открытым ртом. Он лизнул руку. Мед, он самый.
        Жужжа, на его подбородок опустилась первая муха.

* * *
        Виктора вырвал из сна телефонный звонок. С трудом разлепив веки, он скользнул взглядом по времени на будильнике: полпятого утра.
        - Кому там неймется, - проворчал он, потянувшись за мобильником. Определившийся номер был ему не знаком.
        - Виктор? - раздался в трубке прерывистый голос пожилого человека. Виктор вздрогнул - это был профессор Тинеев.
        - Да, здравствуйте, Владислав Сергеевич.
        - Хорошо, что вы меня узнали. У нас очень мало времени, Виктор. Я не случайно спросил вас вчера про Сергея Малышева. Вы слушаете?
        - Да-да.
        - Это благодаря ему я оказался в психиатрической клинике. Он приезжал ко мне с тем же вопросом, что и вы вчера, но я сразу увидел, что он что-то знает и просто хочет выяснить, насколько реально выйти на след убийцы благодаря составленному мной портрету. И когда я стал давать ему наводки, он как с цепи сорвался. После этого я попал в психушку. Я был на кладбище, на могиле своей семьи, когда он подсел ко мне и предложил помянуть моих близких. Он что-то подсыпал мне в спиртное, а когда я очнулся - рядом раскопанная могила. И дома целый набор - кости, отрезанные пальцы.
        - Вы считаете, что... - начал Виктор.
        - Малышев имеет какое-то отношение к этим убийствам. Он или кто-то из членов его семьи, - закончил за него Владислав Сергеевич. - Вы понимаете?
        - Да, - тихо ответил Виктор, вспомнив про пулю, которую он нашел в сосне.
        - Будьте осторожны. Маньяк в форме вдвойне опаснее, - задыхающимся голосом предупредил его профессор. Слова давались ему с трудом, он словно разговаривал на бегу. - Простите, что не рассказал вам этого вчера... Я был уверен, что Малышев все еще работает в милиции.
        - Но почему вы молчали все это время?! - потрясенно спросил Виктор.
        - Кто бы мне поверил? - грустно усмехнулся Владислав Сергеевич. - Для окружающих я выживший из ума старик. Берегите себя. Простите... мне опять... становится плохо..
        В трубке зазвучали гудки, но Виктор еще какое-то время стоял неподвижно, переваривая то, что рассказал ему профессор. Разговор длился всего несколько секунд, его организм еще не до конца отошел от сна, и на какое-то мгновенье он даже решил, что это ему все померещилось.
        Неужели Сергей Малышев был способен на такое?! Какую информацию скрывал начальник уголовного розыска, раз пошел на такое преступление?

* * *
        Гарик был настолько раздавлен морально, что на некоторое время полностью утратил способность рассуждать. Но первые укусы мух и оводов, которые постепенно слетались на его тело, привлеченные запахом сладкого, вернули его к действительности. Лишь выработанная годами и практикой выдержка помогла ему не поддаться панике, и теперь он пытался найти выход из создавшейся ситуации.
        Выводы не сулили ничего хорошего. Он стоял прямо напротив мертвого клоуна, который сидел на качелях. Их разделяло всего несколько сантиметров, и к общему незавидному положению Гарику добавлялся убийственный смрад гниющей плоти. Жара быстро делала свое дело, и труп стал постепенно «течь». Кисти клоуна были примотаны к качелям толстой проволокой, и как Гарик ни дергал, оторвать их не смог. Впрочем, это вряд ли помогло бы - спустя какое-то время он увидел, что труп в сидячем положении удерживал огромный штырь, которым тело было пригвождено к спинке качелей.
        Гарик облизал пересохшие губы. Как там сказало это убожество? «Захотите пить, позовите»? Ха-ха.
        Насекомые спешили на пиршество. Мухи, слепни, оводы, комары, пчелы, осы - все они слетались эскадрильями на голого мужчину. Никто никого не прогонял - хватало всем. По ногам уже ползали муравьи, и их укусы оказались куда болезненней других тварей. Но если ногами, даже несмотря на раненую лодыжку, Гарик хоть мог как-то двигать, счищая ползающих гадов ступнями, то с остальным телом было совсем хреново. Пара мух залетела в рот, одну он успел выплюнуть, а другую случайно проглотил. Задыхаясь от отвращения, он закричал, мотая головой из стороны в сторону.

«Может, когда закончится мед, они оставят меня в покое?» - мелькнула у Гарика мысль, но, признаться, он не тешил себя иллюзиями. Существо, приковавшее его здесь, право - при таком «обильном» столе насекомые теряют грань между медом и живой плотью.
        Труп в клоунском наряде с безмолвной ухмылкой наблюдал за его страданиями. Грим медленно стекал по его измятому лицу вместе со зловонной влагой, сочившейся из носа, рта и пустых глазниц. Несмотря на боль и охвативший его ужас, Гарик машинально отметил, что мухи, ползавшие по клоуну, зеленые, «помоечные», как говаривал покойный Роман.
        Над головой загудел громадный шершень, и Гарик вдруг подумал о том, что он отчаянно завидует своему бывшему напарнику.
        А насекомые все прибывали и прибывали.

* * *
        Без удовольствия выпив горячего чаю, Виктор тихо, стараясь не разбудить родителей, вышел из квартиры.
        Скоро он был у ворот дома Малышевых. Точнее, Малышева Артура. Сына своего бывшего начальника и друга, Малышева Сергея. И просто неплохого парня, немного стеснительного и робкого, но, по сути, ни в чем предосудительном не замеченного. Виктор прокрутил в памяти разговор с профессором. Карман рубашки слегка провис под весом пули, пули, которая была выпущена из пистолета, числящегося за их Управлением. Виктор неожиданно подумал, что, по сути, после исчезновения Малышева-старшего они даже толком не осмотрели его жилище, где сейчас обитал Артур.
        Как он и ожидал, ему никто не открыл. Может, Вика обманула его и Артур поехал с ними в «Долину Гномов»? Тем более у Малышева-младшего машина...
        Виктор оглянулся. Время было начало седьмого утра, и город еще крепко спал, благо сегодня был выходной. Он обошел забор с другой стороны, где был менее всего заметен, и в два счета перемахнул на другую сторону. В душе он порадовался, что Артур не держал собаки, иначе проблемы ему были бы обеспечены.
        Он подошел к входной двери и, затаив дыхание, прислушался. Тишина, как в склепе, подумал он. Дверь, конечно же, была заперта, но оперативник без труда справился с замком, даже удивившись, с какой легкостью ему это удалось.
        В доме царил полумрак. Тишину нарушало лишь мерное бульканье, которое исходило от большого аквариума. Виктор быстро обследовал дом. Ничего подозрительного. Впрочем, он и не надеялся найти тут склад трупов или оружие. Но шестое чувство настойчиво нашептывало ему, что здесь явно что-то не то. Точно такое же чувство он испытывал, когда искал улики на полянке, где казнили Хотину Анну.
        Рассматривая интерьер, Виктор не мог не отметить, что дом содержался в идеальной чистоте. Создавалось ощущение, что его драил за несколько минут целый взвод уборщиц. Ему даже не верилось, что одиноко живущий парень способен поддерживать такой порядок. Окна вымыты так, что стекла были прозрачнее слезы младенца, постели убраны с такой аккуратностью, что даже прапорщик не придрался бы, складочка к складочке, на кухне все сияет, ни единой крошки, ни пылинки.
        Он остановился возле письменного стола, увидев на краю темно-красную папку. Виктор открыл ее, а увидев, что там внутри, сел на стул. Квитанции об оплате стройматериалов. Бревна, доски, окна, двери, фурнитура. Стол, стулья, холодильник. Наборы посуды, бокалы, тарелки и так далее. И много замков. Оплата строительных работ. Все лежало аккуратной стопочкой, чеки отдельно скреплены степлером, и под ними виднелась еще какая-то бумага, цветная. Это был кусок карты, и в глаза Виктору сразу бросился жирный круг, которым был обведен лесной массив в районе поселка Вербы.
        Виктор чувствовал, как в горле стало сухо, словно его изнутри обложили грубой мочалкой. Это было именно то самое место, где потерялась Федорова Маша, тогда, шестнадцать лет назад. Было там еще кое-что, маленький глянцевый календарик на текущий год, который с помощью скрепки держался на обрывке карты. Число «26 июня» было обведено тем же жирным фломастером. Он сложил листок вчетверо и убрал его в карман. Сегодня как раз 26-е.
        Господи, неужели?..

* * *
        Спустя час пытка стала невыносимой. Гарик извивался как угорь, орал, стонал, ругался, плакал, но насекомые оставались равнодушны к его стенаниям - медленно, миллиметр за миллиметром, они поглощали покрывавший его тело мед, который уже был оранжевым от сочащейся крови, отхватывая вместе с ним микрочастицы плоти. Несколько раз мухи заползали на его глаза, и Гарик тряс головой, закрывая веки и пытаясь согнать их, в ужасе думая, что если эти твари сожрут его глаза, ему точно придет конец.

«Захотите пить, позовите», - прозвучал в его голове голос клоуна.
        - Я хочу пить! - завопил он из последних сил. - Пить, слышишь, ты?! Я ХОЧУ ПИТЬ, СВОЛОЧЬ, ТЫ ОБЕЩАЛ...
        - Не нужно так кричать, - услышал он за спиной мягкий голос. Клоун возник перед ним неожиданно, как выпрыгнувший из коробочки сюрприз на пружинке. - У меня нет проблем со слухом.
        - Пожалуйста... - прохрипел Гарик, бессильно повиснув на качелях. Он уткнулся лицом прямо в грудь мертвеца, и хотя исходившая от него вонь сводила с ума, во всяком случае, труп хоть немного защищал от ненасытных гадов, которые живым ковром покрыли его изувеченное тело. - Пожалуйста, прекрати это!
        Клоун внимательно осмотрел Гарика, который то проваливался в беспамятство, то снова приходил в себя. В руке клоуна была зажата бутылка с минеральной водой, в раскаленных лучах солнца на запотевшей поверхности блестели крошечные капельки.
        - Ну что ж, именно так и я думало, - с удовлетворением проговорил клоун. - Скажите спасибо, что в нашей стране мухи не такие большие, как, скажем, в Африке. Тогда вы не продержались бы и пару часов. А представляете, если бы муха была такого же размера, как человек?!
        После этой фразы клоун внезапно замахал крыльями, зажужжал и принялся носиться вокруг качелей.
        - Я Муха-Цокотуха, вжу-вжу-вжу... - бубнил клоун. - Чем это так вкусно пахнет? - Он стал принюхиваться, с каждым кругом приближаясь к Гарику. - Вау, это же медок! Мой любимый, сладенький медок, который так любил Винни-Пух!
        Неожиданно клоун рванулся вперед, коршуном набросившись на Гарика. Обхватив шею полубессознательного мужчины, он впился зубами в его плечо. Гарик вздрогнул, его тело выгнулось дугой, глаза выпучились, и он закричал. Вырвав клочок кожи с плеча мужчины, клоун вновь закружил вокруг качелей.
        - Мням-мням, - чавкал он, слизывая с подбородка кровь. - Вкуснятина.
        Устав носиться, он остановился, тяжело дыша.
        - Повторяю вопрос, Вася Кукушкин. Кто вы и зачем здесь? - вдруг жестко спросил клоун. - Отвечайте! Или я сделаю так, что все, что с вами происходило до сих пор, покажется вам цветочками. И не вздумайте лгать, я сразу распознаю ложь. А если я поверю, вас ждет антракт. Я обещаю.
        И Гарик рассказал. Задыхаясь от нестерпимого трупного зловония, изнемогая от нечеловеческой боли, он выложил клоуну все как есть.
        - Хм, - задумался тот ненадолго. - Этого следовало ожидать. Хорошо, я само наведаюсь к Владимиру.
        - Он... мертв, - проскрипел Гарик, шевеля изъеденными губами.
        - Какой конфуз, - печально склонил голову клоун. - Не буду выяснять причины смерти столь смелого человека, мне они неинтересны. Но... Такие страдания, и все из-за чего? Из-за каких-то паршивых денег?
        Гарик поднял на клоуна искусанное до крови лицо.
        - Ладно, пора выполнить свое обещание, - смягчился клоун. - Во-первых, попейте воды.
        Он всунул в рот Гарика бутылку с минералкой, и тот сделал несколько жадных глотков.
        - Все, достаточно, - сказал клоун, убирая бутылку. - Во-вторых, я даю вам антракт ровно на три часа. Представляете, три часа антракт! Где вы такое в цирках видели? Ну а потом уж не взыщите, мы продолжим наше Представление.
        Клоун ушел в дом и вскоре вернулся с бутылкой воды, тряпкой и простыней. Он быстро смыл с Гарика месиво из меда, крови и прилипших насекомых, после чего вытер насухо тряпкой и обернул простыней.
        - Вам лучше, Гарик? Надеюсь, что отведенное вам на отдых время вы проведете с пользой, - широко улыбнулся клоун. - Увидимся через три часа!
        Гарик скрипнул зубами.

«Лучше бы я умер», - подумалось ему. Он посмотрел на разлагающийся труп перед собой. Клоунская раскраска почти полностью сошла с его лица, и Гарик узнал его, несмотря на трупные пятна. Кирилл Левин, кажется, так звали того парня, что домогался жены Владимира? У Гарика была феноменальная память на лица, так что сомнений не было, это был тот самый мальчишка.

* * *
        Антракт? Сильно сказано. Этот антракт, как и само представление, Гарик запомнит на всю жизнь.
        Он провел распухшим языком по небу. Вроде нормально, ни одного гада во рту не осталось. Он сразу почувствовал облегчение, когда с него смыли всю эту мерзость, и теперь он считал про себя секунды, с нарастающим страхом думая, что будет, когда истекут положенные три часа. Он был реалистом и понимал, что второго такого представления, как выражалось это чудовище в клоунском наряде, он не переживет.
        Во время «антракта» летучая живность некоторое время нудно жужжала над его головой, явно недовольная тем, что ее пир прервали таким неожиданным образом. Правда, особо назойливые мошки умудрялись заползти под материю простыни, но, так или иначе, это несравнимо с тем, что было раньше.
        - Как ты здесь очутился, придурок? - спросил Гарик, обращаясь к трупу. Мертвец молча глядел на него пустыми глазницами. Верхняя часть балахона была в подсыхающей слизи, которая медленно сочилась из тела. От скопившихся газов живот Кирилла раздулся как барабан, и Гарик боялся лишний раз тронуть тело, чтобы не лопнула плоть и гниющая пакость не выплеснулась на него.
        Он еще раз подергал руку. Все напрасно, только кожу с кисти содрал. Кроме того, от резких движений стала спадать простыня, и Гарик испугался, что она вообще упадет и он лишится своей единственной защиты. И хотя меда на нем не было (пока), он не сомневался, что оводы и мухи с удовольствием продолжат обед, так как все его тело представляло собой сплошную рану.
        Гарик без сил опустился на колени. Воспаленные глаза закрылись, он бредил. Ему мерещилась мать, его работа в милиции, он слышал голоса, но иногда к ним примешивались прямо-таки звериные звуки... Гарик снова впал в забытье.

* * *
        Дорога была абсолютно пустой, и Виктор выжимал из своей несчастной «девятки» последние силы. В его голове, подобно разъяренным осам, метались вопросы, количество которых множилось с каждой минутой, и ответов на них не было.
        Какая связь между событиями 1992 года и сегодняшними убийствами? Кто-то мстит за погибшую девочку? Куда исчез Малышев-старший? Где его пистолет? Неужели Сергей жив? И все это время прятался, убивая людей?!
        В это просто не верилось, даже если призвать все имеющееся у Виктора воображение.
        Он ехал к поселку Вербы. Он не знал, что его там ожидает, но чутье подсказывало ему, что он близок к развязке. Сначала Виктор даже подумал о том, чтобы поделиться информацией с родным Управлением и попросить помощь, но, поразмыслив, он счел эту мысль не слишком удачной. Следственная бригада из Москвы и так точит на него зуб, а кроме того, как он объяснит происхождение пули, которую исследовал Михаил? Ведь доказательство добыто с нарушением закона.
        Он включил радио. Поймав какой-то шансон, Виктор подумал о сестре. Нужно будет позвонить ей, пусть едет домой. Нечего засиживаться в этих долинах...

«...мы прерываемся для внепланового выпуска новостей, - вдруг донеслось из динамиков. - Как стало известно, сегодня ночью на территории рекреационной зоны
«Долина Гномов», что в сорока пяти километрах от Каменска, произошло трагическое происшествие. С места событий передает наш корреспондент...»
        Диктора сменил тараторивший взахлеб женский голос:

«...трагедия произошла в одном из домиков отдыха. Пока еще сложно с достоверностью утверждать, что здесь произошло, но сейчас нам известно, что в доме, где находилась группа молодых людей, возник пожар. Дом выгорел полностью. По предварительным данным, на пепелище обнаружены два трупа. Тела сильно обгорели, и пока установить их личности не представляется возможным. Еще троих убитых нашли снаружи, неподалеку от дома. На месте происшествия работает следственная группа... Представители правоохранительных органов пока не дают никаких комментариев, и о лицах, причастных к этому преступлению, в настоящий момент ничего не известно. Имеется непроверенная информация, что выжил один свидетель происшедшего, его якобы госпитализировали в больницу в тяжелом состоянии».
        Виктор слушал с каменным лицом, чувствуя, как его сердце словно сжали ледяными клещами.

«... только что подтвердилась информация, что в областную больницу действительно поступил молодой человек, оказавшийся этой ночью на месте трагедии. Сейчас он в реанимационном отделении, однако уже установлено, что это Константин Ильчев, выпускник медицинского института...»
        Виктор чуть не выпустил руль, в глазах помутнело. Ильчев, Ильчев... Это же парень из компании Вики!
        - Дерьмо!!! - заорал он, стукнув по приборной панели. Что же делать?! Ему нужно во что бы то ни стало найти Малышева, но Вика! Ехать в эту чертову долину?
        Он позвонил в дежурную часть, но там ему сказали, что среди опознанных трупов тела его сестры не было. Оставались два обгоревших тела, судя по всему, женских. Виктора прошиб холодный пот. Он пытался убедить себя, что, возможно, все обошлось, что Вика вот-вот приедет домой, что она была в другом доме (их же там десятки!), что она просто загуляла, но в голову лезло только самое худшее, что только можно придумать.

«Вики нет в списке, - неожиданно подумал Виктор. - В списке детей, которые были на прогулке в тот день...»
        Следуя сделанным выводам, если маньяк решил убрать всех, кто был среди воспитанников детского сада «Ромашка» 26 июня 1992 года, Вика тут ни при чем. Но это было слабым утешением.

«А вдруг они вместе? - вдруг прошептал внутренний голос. - Артур и Вика?»
        Виктор поймал себя на мысли, что он думал об этом с того самого момента, как ему позвонил профессор. Он прибавил газу, хотя «девятка» была уже на последнем издыхании. До нужного поворота оставалось меньше десяти километров.

* * *
        - Бим-бом, тили-бом, всем подъем! - заорал кто-то над ухом Гарика. Тот испуганно вскинул голову - перед ним снова маячила ненавистная ухмылка клоуна. В одной руке он держал жестяную миску, другой оглушительно колотил по ней половником. - Поднимайтесь, уважаемый Гарик. Долгий сон в полдень, да еще в такую жару, может вызвать головные боли, заявляю вам со всей ответственностью. Оно вам надо?
        Гарик с неприкрытой ненавистью посмотрел на клоуна. Неужели три часа пролетели так быстро?!
        Клоун будто догадался, о чем думает Гарик, и подтвердил с виноватым видом:
        - Вы очень догадливы, мой друг. Три часа закончились две минуты назад. Так что я оказалось щедрее, чем предполагало. Целых две минуты вам подарило. Уже третья, кстати, идет.
        - Послушай, - сказал Гарик. Он вздохнул поглубже, призывая все свое самообладание и красноречие. - Послушай меня, пожалуйста...
        - ПослушайТЕ, - перебил Гарика клоун, срывая с него простыню. Гарик вскрикнул - материя успела приклеиться к ранкам. - Прошу обращаться ко мне на «вы».
        - Хорошо, на «вы» так на «вы», - послушно проговорил Гарик. - Меня будут искать. Меня УЖЕ ищут. И сюда приедут, потому что я сказал, куда еду. Понимаете? Будьте же благоразумны. Я же вижу, что вы умный человек.

«А человек ли он вообще?!» - пронзила его мозг мысль.
        Он говорил, прилагая все свои силы, чтобы голос его звучал как можно убедительнее, но на клоуна, казалось, это совершенно не произвело никакого впечатления. Осмотрев тело Гарика, он самодовольно причмокнул губами и поднял на него свои круглые глаза, полные злобного веселья:
        - Можно короче, Гарик?
        - Что тебе надо?! - не выдержал Гарик, в неистовстве тряся руками. Его поразила реакция клоуна - он подскочил к нему и завопил прямо в его перепуганное лицо:
        - «ВАМ»!!! «ВАМ», а не «тебе», тупоголовое животное! Сколько можно напоминать! Я не пило с вами в подворотне, чтобы вы обращались ко мне на «ты», ясно?!! Делаю вам последнее предупреждение, в следующий раз я сниму с вашего черепа скальп и посыплю голову перцем!
        - Я понял, - прошептал Гарик. Он не мог оторвать взгляда от банки с медом, которая стояла неподалеку, из нее торчала малярная кисть.
        - Очаровательно, - мило улыбнулся клоун, вспышка ярости исчезла так же быстро, как и возникла. - Теперь послушайте меня вы, и покончим с этим словесным онанизмом. Запомните простую вещь, Гарик. Мне от вас ничего не нужно, дошло до вас? В том смысле, в каком это представляете себе вы. Я просто развлекаюсь. Мне не надо от вас, упаси бог, денег, имущества, выполнения каких-то услуг. Мы с вами просто играем в цирк. Поэтому от вас ничего не зависит. От вас перестало что-либо зависеть с того самого момента, как вы очутились у входа в мое шапито.
        Гарик обреченно молчал. Из памяти не выходили безумные глаза этого монстра. Действительно, ему ничего не нужно. Кроме его страданий. Значит, он умрет здесь, заживо съеденный насекомыми. Как глупо закончить жизнь вот так!
        - А впрочем, я могу вам дать шанс, - задумчиво сказал клоун. Он бесцельно бродил туда-сюда, огромные ботинки путались между собой, и он споткнулся о камень, растянувшись на траве. Гарик мысленно пожелал, чтобы он сломал себе ребро при ударе, которое проткнуло бы легкое.
        - Какое я неуклюжее, - хихикнул клоун, поднимаясь и отряхиваясь. - Итак, к делу. Полагаю, у каждого человеческого существа должен быть выбор, согласны со мной?
        Гарик кивнул. На его тело с подсохшими корками крови снова стали пикировать насекомые.
        - Короче, вот мое предложение. Вы, кстати, голодны?
        - Не очень, - хрипло ответил Гарик, теряясь в догадках, что же приготовил для него этот ходячий кошмар взамен пытки насекомыми.
        - Видите перед собой труп? - вкрадчиво поинтересовался клоун.
        - Конечно.
        - Съешьте его. И тогда вы свободны.
        Гарику показалось, что он ослышался.
        - Что? Как это, «съесть»?
        - Так это. Именно так, как я сказало.
        - Съесть ВОТ ЭТО?!
        - Совершенно верно, - пропищал клоун, самодовольно потирая руки, вероятно, восторгаясь собственной находчивостью.
        - Как вы себе это представляете? - глухо спросил Гарик. Боже, он даже смотреть не может на этого мертвяка, а ему предлагают им полакомиться?!!
        - Никак. Никак я себе это не представляю, - признался клоун. - Но очень хотел бы взглянуть на эту милую сцену, поэтому и предлагаю вам выбор. Так и быть, разрешаю вам оставить голову и кости. А уж все остальное будьте любезны...
        - Я умру, если буду есть мясо трупа, разве вам не понятно? - сказал Гарик, он все еще надеялся, что клоун шутил, хотя шутить подобным образом мог только законченный псих.
        - Может быть, - не стал отрицать клоун. - А может, и нет. В любом случае чем вы рискуете?
        Он подскочил к трупу и откусил у него мочку уха. Задумчиво пожевал, после чего выплюнул.
        - Да уж, вкус определенно не как у пиццы. Ладно, милейший, я устал от вас. Или вы скушаете умершего человека, или вас скушают мухи. Согласитесь, у вас есть маленький, но все же шанс. Подумайте. А чтобы вы думали быстрее...
        Клоун поднял банку и, окуная кисть в мед, шлепнул несколько мазков на тело Гарика. Тот застонал.
        - Ничего, я только немного... вот так, в самый раз.
        Клоун хотел сказать что-то еще, но в это мгновенье из дома донеслись крики. Кричала девушка. Клоун погрозил пальцем Гарику и заспешил в дом.
        Гарик закрыл глаза и начал молиться.

* * *
        Я сходил с ума от воплей. А они слышались с пугающей периодичностью, причем, если я не ошибался, кто-то кричал на улице, а кто-то - в доме. Я затыкал уши, приказывая взять себя в руки, но даже так душераздирающие крики были хорошо слышны, они просачивались внутрь, как зловонные миазмы, добираясь до самого сердца. Господи, что она с ними делает?! И что ожидает меня?
        У меня не было часов. В комнате отсутствовали окна, и судить о времени было невозможно. Я прислонял ухо к стенам, пытаясь расслышать пение птиц, но, как я ни напрягал слух, все было тщетно - оттуда доносился лишь вой какого-то мужчины. Возможно, за окном была ночь. А может, день, просто птицы покинули это проклятое место. «Ромашка», твою мать...
        Я немного поспал, потом меня разбудила Маша. Она принесла поднос с едой, и у меня рот заполнился слюной при виде котлет и поджаристой картошки. Салат из свежих овощей, приправленный сметаной, и стакан апельсинового сока добили меня окончательно, но все же я не притронулся к подносу, когда Маша просунула его мне.
        - Ешь, Арч, не бойся, - с усмешкой сказала девушка.
        - Неужели ты думаешь, что после арбуза я буду есть то, что принесла ТЫ? - сглотнув слюну, задал я вопрос, и она засмеялась.
        - Дурачок. Я ничего туда не клала, Арч. А впрочем, не хочешь, не ешь.
        Я раздумывал ровно секунду, и вот мои руки помимо моей воли тянулись к вожделенной тарелке с дымящейся котлетой.
        Маша с улыбкой наблюдала, как я ем. Наверное, так смотрит любящая жена на своего мужа, когда тот вернулся после работы. Лишь с той разницей, что в моей ситуации
«муж» сидит под замком, а «жена» выряжена в клоунский костюм и методично пытает друзей «мужа».
        - Ты знаешь, когда я несла эту тарелку мимо Ларисы, она заплакала, - сказала вдруг Маша. - Наверное, она заметила стакан с соком.
        Я замер с набитым ртом.
        - Ты...
        - Я кормила ее. Селедкой. Наверное, она хочет пить.
        - Зачем ты это делаешь?
        Маша пожала плечами.
        - Просто так.
        Она вытащила из кармана зеркальце и стала обновлять грим.
        - Что ты сделала с ребятами? - спросил я. Есть что-то расхотелось.
        - С кем именно?
        - Вообще.
        Маша убрала зеркальце и поправила резинку, на которой держался красный нос.
        - Герасим болтается вниз головой. Алекса я немного отхлестала плетью. Ничего, ему не повредит.
        - Что дальше? - срывающимся голосом спросил я.
        - Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, - хихикнула Маша. - Узнаешь. Между прочим, что ты так печешься о своих дружках? Неужели тебя не интересует, что я приготовила для тебя?
        Я замер. До настоящего момента мне даже не приходило в голову, что рано или поздно очередь дойдет и до меня, и только от одной мысли, что меня будут пытать, меня всего затрясло.
        - Ну-ну, Артурчик, - успокаивающе сказала Маша. - Это будет еще не скоро. Но зато это будет большим сюрпризом для тебя.
        - А кто там, на улице?
        - Так, тортик один. Медовый, - отмахнулась Маша, но я ничего не понял. Что за тортик, почему медовый?
        - Пришел по мою душу, с дружком. Теперь мух кормит, - добавила Маша.
        Я промолчал. Едва тронутая тарелка с едой сиротливо стояла на полу. Аппетит пропал безвозвратно.
        - Нас будут искать, Маша, - сказал я после длительной паузы.
        - Я знаю. Вас УЖЕ ищут. Только, милый мой, пока вас разыщут, пройдет как минимум пара дней, а мне этого вполне достаточно.
        - Ты не боишься? - вырвалось у меня. - Ты понимаешь, что больна? Может, есть смысл прекратить это?
        Она снова засмеялась:
        - Ты знаешь, твой друг тоже все время твердил как заведенный: «Прекрати, пожалуйста, прекрати!»
        - Какой друг? - вздрогнул я.
        - Кирилл. Будто у тебя много друзей? - удивленно сказала Маша.
        - Где он?! Что ты с ним сделала?! - закричал я, вцепившись в прутья решетки.
        - Ничего. Просто посадила на качели. Вы ведь виделись там, внизу, - сказала Маша, и я оцепенел.
        - Как?.. как на качели? - Я едва ворочал языком.
        - Очень просто, прибила его к спинке. Да ты не парься, Арч. Он был бесперспективным, этот твой Кирилл. Скажем так, расходный материал. И узнай он о смерти Ани, рано или поздно повесился бы.
        Я был раздавлен. Кирилл мертв? И хотя где-то глубоко внутри я готовил себя к его смерти, слова этой ведьмы выбили и без того жалкие остатки почвы у меня из-под ног.
        - Я хочу, чтобы ты умерла, - шепнул я, отцепляя руки от решетки. Они больше не тряслись, и это было даже странно.
        - Это произойдет, Артур. И очень скоро, могу тебя обрадовать, - серьезно сказала Маша. Она вздохнула и взялась за ручку двери. - Твои друзья не признаются, Арч.
        - В чем? - тупо спросил я, глядя куда-то в стену. Мне казалось, что я сейчас блевану, несмотря на то что блевать было особенно нечем.
        - Кто ходил тогда возле колодца. Когда я была внизу. Они говорят, что это не они. Но я-то знаю, что там точно был кто-то из вас.
        Глаза Маши были похожи на изумрудные штыки:
        - Это точно не ты?
        Знали бы вы, какого труда мне стоило выдержать этот взгляд. Такое ощущение, что кто-то невидимый проник в твой организм и сканирует его, выдавая нужную информацию на принтере.
        - Нет, - сухо ответил я. - Убирайся отсюда. Меня тошнит от тебя.
        - Не забудь покушать, - ласково сказала Маша, открывая дверь. - Остынет.
        - Пошла ты!!! - завизжал я, но Маша уже вышла. Я бессильно опустился на пол и заплакал.

* * *
        Гарик уже не кричал - сил на это не было. Он просто глухо выл, как умирающий зверь, попавший в яму. Обрадованные кровососы снова жадно копошились на его теле, вгрызаясь все глубже и глубже в плоть. Они залезали в уши, в ноздри, в рот, он пытался спасти глаза, крепко зажмуриваясь, но, похоже, какая-то мерзость добралась до его левого глаза.
        Он чувствовал, что в доме что-то происходит. Теперь крики слышались все чаще и чаще, голос был женским, иногда кричал мужчина. Гарик не знал, радоваться ему или сожалеть. С одной стороны, клоун занят, истязая кого-то другого. А возможно (хотя надежда на это была слишком мала), расправляются как раз с этим наряженным психом. В таком случае, если клоуна обезвредят, его, может, спасут. А может, и нет.

«Никто тебя не спасет, кретин», - сказал он про себя.
        Съешь его.
        Съешь труп. СЪЕЕЕЕЕШЬ!
        Из потрескавшихся губ мужчины вырвался клекот, в котором уже не было ничего человеческого. Собравшись с последними силами, он стал тянуть на себя руку, пытаясь освободить кисть трупа от проволоки, которой он был прикручен к качелям. От напряжения открылись запекшиеся ранки, Гарик стонал, но тянул, невзирая на боль. На какой-то миг ему даже показалось, что у него стало получаться... или это уже галлюцинации, ведь это невозможно, особенно в его состоянии...
        Внезапно его всего тряхнуло, и он едва удержался на ногах, по инерции качнувшись влево. Гарик приоткрыл глаза - перед лицом была рука клоуна. Перчатка в некоторых местах лопнула, сквозь дыры торчали пальцы с отслаивающимся эпидермисом и ногтями. Господи, он сделал это.
        Гарик мрачно усмехнулся. Разъяренная боль куда-то ушла, уползла, оставив вместо себя лишь какое-то ноющее онемение во всем теле.
        Да, он обязательно попробует мертвечинку. Потому что другого выхода у него нет. В доме снова кто-то завопил, и Гарик принялся обкусывать плоть с руки трупа.

«Мясо, вареное мясо», - твердил он себе безостановочно, чтобы его не вырвало. Изредка он приоткрывал веки, чтобы видеть плоды своего труда. Только так, и не иначе. Только так он сможет освободиться от «браслетов».

* * *
        Она долго не появлялась, и мне уже стало казаться, что я останусь в этих стенах навсегда. Хотя криков не стало меньше, наоборот, они стали громче. Судя по всему, пытки были в самом разгаре. Зато на улице наступила тишина, и мне даже почудилось, что я слышу стрекот сверчков. Значит, наступил вечер.
        Я лег на матрац и закрыл глаза. Я пытался представить себе мать, отца, всю нашу веселую, дружную семью, то время, когда мы были вместе. Однако вместо матери воображение рисовало скелет в истлевших лохмотьях, а отец неизменно превращался в оборотня с оскаленной пастью.
        Возле дверей кто-то завозился, и я подскочил. Кто там?! Неужели эта сумасшедшая стерва пришла за мной?!
        Дверь открылась, и в комнату вошла Маша, держа в руках какой-то рюкзак. Она все еще была наряжена в клоунский костюм, но грима на ее лице не было. Я со злорадством отметил, что она выглядела настоящей старухой - кожа бледная, как рыбье брюхо, под глазами обозначились глубокие круги, уголки губ опустились. Боже, и я мог влюбиться в нее?!
        Маша скинула рюкзак и начала снимать с себя маскарад. Движения ее были вялыми, какими-то заторможенными, будто она делала это все во сне.
        - Что с ребятами? - отважился я задать вопрос.
        - Герасима уже нет, - буднично ответила она, скидывая огромные башмаки с налипшей травой. - Алекс тоже доходит.
        - Ты убила Геру? - спросил я, чувствуя, что мои глаза влажнеют.
        Маша помотала головой:
        - Я предоставила им выбор. Лариса хотела пить. Я вскрыла вену на шее Геры, а ей дала медикаменты. У нее было два варианта - спасти своего жениха или утолить жажду кровью. Она выбрала второе.
        Я, не мигая, смотрел на переодевающуюся девушку.
        - Он бы мог выжить. Но все вышло так, как вышло, - продолжала Маша. - Он умер от потери крови.
        - Что с Ларисой? - спросил я, не узнавая свой голос, он напоминал хрип больного пса.
        - Я сделала ей трепанацию черепа. Попрактиковалась, скажем так.
        С этими словами Маша сунула руку в рюкзак и вытащила целлофановый пакет, в котором лежало что-то полукруглое, красное. Она вытащила предмет из пакета и швырнула его в мою сторону. Это «что-то» закрутилось возле клетки и остановилось, покачиваясь, как папье-маше.
        - Что это?..
        - Черепушка, Арч. Между прочим, Эдвард Гейн в свое время из черепа сделал себе миску и ел из нее.
        - Лариса умерла?
        - Пока нет, но она не в себе. Мозг засыхает очень быстро, Арч.
        Я чувствовал, что еще немного, и я надую в штаны от страха.
        - Знаю твой следующий вопрос. Ты спросишь про Алекса, так? Он тоже пока жив, но уже рядом с чертой.
        Маша снова залезла в рюкзак и вытащила свернутый кнут. Распрямила его, слегка щелкнув в воздухе. Он извивался в ее руке как живой, как опасная змея, на конце которой была полоска грубой кожи с вплетенными загнутыми крючьями. У меня по коже пошел мороз.
        - Знаешь, откуда появилось выражение «подлинная правда»?
        Я молчал.
        - На Руси существовало наказание в виде битья кнутом, он назывался «длинник», отсюда и выражение. Но этот кнут, с гвоздями, изобрели в Древнем Египте. Ходили слухи, что жертва умирала после десятого удара таким кнутом. Твой друг пока не познакомился с ним, но я думаю, сейчас самое время.
        - Не надо, Маша, - разлепил я губы.
        - Надо, Арч. Я же должна установить «подлинную правду», - явно издеваясь, сказала она. - Кто из вас бродил возле колодца? Или ты что-то знаешь?
        Я ничего не ответил, кусая губы.
        - Отвернись, Артур. Я буду переодеваться. Не обижайся, но я стесняюсь тебя.
        Я повернулся к ней спиной.
        - Опытный палач мог истязать преступника несколько дней, - услышал я ее голос. - И тот умирал в страшных мучениях. А мог убить одним ударом кнута. Просто необходимо знать нужное место и уметь попасть в него. Бывали виртуозы, которые одним ударом плети превращали кирпич в пыль. Можешь себе такое представить?
        - Когда ты займешься мной? - спросил я, холодея.
        Маша засмеялась:
        - Всему свое время, Артурчик. Можешь повернуться.
        Я посмотрел на Машу, на ней было надето ярко-зеленое платье. Волосы разделены на прямой пробор и двумя забавными хвостиками свисали на плечи. На ногах - розовые туфли.
        - Как я выгляжу?
        - Хорошо.
        - Так я и думала. Ты всегда славился комплиментами.
        Она накрасила губы, подвела ресницы и неожиданно резко приникла к решетке:
        - А ведь я все знаю, Арч.
        Я непроизвольно отступил назад.
        - Это был ты. Я знала это с самого начала. Просто я думала, что у тебя хватит мужества признаться мне в этом.
        Я подавленно молчал. А что тут было говорить? Ваша карта бита, сэр.
        - Я ничего с ними не делала, - вдруг сказала она мягко. - Не пугайся, Артур. Они все живы, я и пальцем не дотронулась до твоих друзей.
        - Как я могу верить тебе?
        - Не волнуйся, я докажу тебе это.
        - Но я же слышал крики! - завопил я. На губах Маши заиграла хитрая улыбка:
        - Голоса записаны, ты слышал магнитофон. Правда, реалистично?
        - Куда уж реалистичнее, - пробурчал я. - А это чье в таком случае? - я кивнул головой в сторону страшного «папье-маше», стекающий ручеек крови образовал на полу крошечную лужицу.
        - Это друг медового тортика. Я убила его и решила потренироваться. Ведь надо же было мне с чего-то начинать. Я врач, ты юрист...
        Маша запнулась и отвела взгляд. Я видел, что она хотела что-то сказать, но не решалась.
        - Что ты собираешься предпринять? Не будешь же ты держать нас тут вечно, - попробовал я вразумить ее. - У Вики брат в розыске работает, он наверняка уже тревогу забил!
        Маша глубоко вздохнула, словно набираясь смелости.
        - У меня к тебе предложение, Артур, - наконец сказала она. Я удивился, заметив, как она изменилась - голос стал теплым и мягким, глаза излучали привязанность, и теперь передо мной стояла та самая Лера, с которой я впервые познакомился тогда, когда ее чуть не задавили.
        - Что тебе надо? - спросил я, гадая про себя, не соврала ли она мне про ребят.
        - Ты еще не понял? - негромко спросила она и обхватила руками решетки.
        - Что я должен понять?
        - Я люблю тебя, - прошептала девушка, и я не поверил своим глазам, увидев, как в уголках ее глаз показались слезы. Я смотрел на нее, совершенно не зная, что делать. Сутки назад я тоже был уверен в том, что люблю этого человека, но сейчас..
        О какой любви могла идти речь?
        - Ты что-то хотела предложить, - напомнил я.
        - Мы уедем с тобой. Далеко. Деньги у меня есть, не волнуйся, - торопливо заговорила она. - Твоих друзей я отпущу, так и быть. И мы все забудем, как страшный сон.
        Наверное, если бы на меня грохнулся подъемный кран, эффект был бы куда меньше, чем эти слова.
        - Ты что, серьезно? - спросил я, понимая, что меня начинает распирать от истеричного смеха.
        - Да. Все это время я хотела быть только с тобой. Ты, наверное, догадался, что наша встреча на перекрестке была не случайной? И я прощаю тебе все, Артур. Я...
        - Это невозможно, Ле... Маша, - перебил я ее. - И ты сама прекрасно знаешь, что мы не сможем быть вместе. Даже если я поеду с тобой, мы никогда не будем счастливы. Тот колодец, над которым ты выстроила эту тюрьму, будет всегда стоять между нами.
        Она закрыла лицо руками и некоторое время стояла в полной неподвижности.
        - Маша? - осторожно позвал я девушку.
        - Я ожидала этот ответ. Но до последнего надеялась на чудо, - едва слышно произнесла она, убирая руки. - Ладно, Артур, оставим это. Я приготовила вам гробы, они на улице. Но скорее всего, в один из них ляжет не тот, кому был предназначен гроб. Это ты, Артур. Я отпущу тебя.
        Она поймала взглядом мой молчаливый вопрос и горько пояснила:
        - Я жила все это время только ради этого дня. Он наступил, и смысла жить дальше я не вижу. У меня никогда не поднимется на тебя рука. Мы останемся здесь. Все, кроме тебя. Так что не держи на меня обиды. А вот теперь я займусь твоими друзьями по-настоящему.
        Она достала из рюкзака связку ключей и открыла клетку. Меня отделяла от нее каких-то пара метров.
        - Смотри, там, слева от двери, дощечка, она отличается от цвета стены. Видишь? Отодвинешь ее, там смотровой «глазок». Смотри хорошенько, Артур, - тусклым голосом сказала она. Я не двинулся с места, хотя рассудок вопил, чтобы я предпринял какое-то действие, достойное настоящего мужчины. Но я продолжал стоять как статуя, тупо глазея, как она выходит за дверь.

* * *
        И хотя с того момента, как Гарику удалось освободить одну руку, прошел почти час, во рту все еще оставался стойкий привкус тухлятины. Обглоданная кисть Кирилла болталась рядом, и даже если Гарик закрывал глаза, ему казалось, что он видит ее мозгом.
        То ли его левая рука оказалась значительно слабее правой, то ли проволока была крепче, но ему никак не удавалось освободить вторую кисть. Его бесплодные попытки привели лишь к тому, что он ободрал почти всю кожу с запястья, а проволока и не думала поддаваться.
        Зато свободной рукой он сумел выдрать из балахона трупа пару лоскутьев и как мог вытер с себя мед. Осталось лишь немного на спине, и Гарик от всей души желал, чтобы летучие твари поскорее насытились и оставили его несчастное тело в покое. В его пользу сыграло и то, что близился вечер и насекомых стало поменьше.
        Но он не тешил себя надеждами. Сумасшедший ублюдок с красным носом мог появиться в любую секунду, и один бог знает, что он придумает в этот раз. Ему просто несказанно везло, что клоун на время позабыл о нем - из дома, не переставая, неслась безумная какофония воплей и каких-то ударов.
        Он почти ничего не видел - слепни съели почти все веки, и зажмуриваться было бессмысленно. Гарик снова начал бредить. Ему казалось, что он снова был маленьким карапузом, пускающим кораблики в луже, потом ему опять начала чудиться служба в розыске, откуда-то появился Виктор Боков, его злейший враг, хотя в своей болезненной дреме он почему-то не выглядел врагом, наоборот, Гарик с радостью встретил его. Боков, Боков... Почему он, Гарик, не поделился нужной информацией с Виктором? Ведь он вел дело по маньяку...
        Теряя сознание, Гарик завалился на труп. Послышался глухой треск, сопровождающийся влажными звуками - живот Кирилла лопнул, выпуская на свет поток смрадных внутренностей и газов. Вонючая жидкость залила Гарика. Мухи и слепни роем поднялись вверх, поняв, что их ужин безнадежно испорчен.
        Солнце клонилось к горизонту.

* * *
        Я быстро нашел смотровой «глазок», одна из дощечек действительно по цвету несколько отличалась от других, и я, легко сняв ее, увидел крошечное окошечко из толстого стекла. Прильнув к нему, я увидел ту самую комнату с импровизированной ареной, в которой был колодец. Занавески были отодвинуты, и я увидел, что клетки были заняты моими друзьями. Я облегченно вздохнул - хоть и порядком напуганные, они, по крайней мере, были в порядке. Правда, смущало то, что Вика сидела отдельно, привязанная к стулу. Рот ее был заклеен скотчем, но на первый взгляд с ней тоже было все нормально. Я вспомнил слова Маши о том, что она не тронет Вику. Судя по всему, эта сумасшедшая решила отвести Вике роль зрителя. Рядом с колодцем стоял все тот же столик с фотографией Маши и еще какие-то предметы.
        Сама же Маша какое-то время бродила по комнате, обхватив голову ладонями, будто ей досаждали сильные боли, потом болезненно усмехнулась и сказала:
        - Знаете, есть такой анекдот про басню Крылова. Сидит ворона на дереве, во рту сыр держит. Мимо бежит лиса. Ворона думает: «Ну, сейчас она меня соблазнять будет, а я еще повыдрючиваюсь...» А лиса поднимает с земли камень, и ка-а-ак захерачит его вороне в лоб! Ворона кувырком с дерева, сыр в сторону. Лиса хвать сыр, и по своим делам. Ворона голову приподнимает и говорит: «Ни хрена себе басню сократили!..» Что, не смешно?
        Ребята напряженно глядели на девушку, ничего не говоря. Вика что-то промычала, елозя на стуле.
        - Вы поняли, к чему я клоню? - спросила Маша. - Это все про вас, малыши. Я хочу сократить нашу басню. И хотя у меня для вас было припасено множество сюрпризов, я передумала. И благодарить вам нужно за это вашего друга. Если бы не он... я даже не буду вам говорить, а то вы останетесь заиками. А вообще, вы мне до смерти надоели. Не думала, что вы такие зануды.
        - Чего ты хочешь? - наконец осмелился подать голос Алекс.
        - Я хочу, чтобы вы оказались в этом колодце, - нараспев проговорила Маша. - Полагаю, это будет справедливо, как вы считаете?
        - Нет! - взвизгнула Лариса. Она вжалась в Геру, глядя расширенными от ужаса глазами на Машу, в руках которой неизвестно откуда появился пистолет. Я почувствовал, как мои ноги подгибаются. Наверное, сейчас произойдет что-то страшное.
        - Тебя поймают, - не слишком уверенно сказал Алекс.
        - И что? - засмеялась Маша. - Пальчиком погрозят?
        - Мы не прыгнем в этот сортир, - решительно сказал Алекс.
        - В этом, как ты изволил выразиться, сортире я просидела почти два дня. Без воды и еды. Со сломанной ногой и рукой, наедине с крысами. И все благодаря вам. Теперь я хочу, чтобы вы тоже испытали нечто подобное.
        - Ты отдашь нам мобильники? - спросил Гера.
        Маша удивленно посмотрела на него:
        - А разве у меня был мобильник?
        Виляя бедрами, она подошла к клеткам и зазвенела ключами.
        - Предупреждаю, кто на меня кинется, получит пулю. Для начала в ногу. Потом в руку. Я хорошо стреляю, так что советую не подвергать мои слова проверке.
        Лариса затравленно смотрела на пистолет, как кролик на удава.
        - Ты же понимаешь, что добровольно никто из нас туда не прыгнет, - сказал Гера, загораживая своим телом Ларису.
        - Какая трогательная сцена, - грустно покачала головой Маша. - Прямо как в индийских фильмах. Сейчас заплачу.
        - Послушай, давай поговорим спо... - начал Гера, но Маша его прервала:
        - Вы действительно любите друг друга?
        Помедлив, Гера кивнул. Лариса не пошевелилась.
        - Так почему бы вам не вернуть долг вместе? А, ребята? Это ведь так романтично - влюбленная пара погибает в крепких объятиях! Их любовь никто не разрушит, она будет вечной... Так?
        - Нет, не так, - сказал Гера, кулаки его сжались.
        - Я не с тобой разговариваю, - произнесла Маша, чеканя каждое слово. Теперь ее зеленые глаза не отрывались от Ларисы. - Я хочу услышать твою киску. Подруга байкера, вся в коже, это так круто, да?
        Лариса сжалась в комочек, ее красивые волосы полностью закрыли лицо.
        - А я ведь знаю, что это ты подложила мне шарик Артура. Тогда, в саду. Помнишь, меня все воровкой из-за этого обзывали? Признайся, Лариса, - ласково сказала Маша.
        - Отстань от нее, - снова встрял в разговор Гера.
        - Ты любишь его? - спросила Маша, не обращая на Герасима никакого внимания. Лариса утвердительно затрясла головой.
        - Тогда, вероятно, ты будешь переживать, если я убью его? - все таким же тихим и размеренным тоном поинтересовалась Маша.
        - Перестань! - закричал Гера. - Ты пугаешь ее!
        - Я? Я пока еще никого не пугаю, - возразила Маша. - Ладно, хватит болтовни, перейдем к делу.
        Она вернулась к столику и взяла с него что-то длинное, блеснувшее в свете ламп. Приглядевшись, я понял, что это спица.
        - Ты когда-нибудь вязала, Лариса? - спросила она.
        - Нет, - жалобно ответила девушка.
        - А ты? - обратилась Маша к Гере.
        - Слушай, прекращай этот цирк...
        - Не смей ничего говорить о цирке! - внезапно взорвалась Маша, топнув ногой в розовой туфельке. - Ты ничего об этом не знаешь!
        Она протянула спицу Гере:
        - Держи. Только осторожно, не вздумай делать резких движений.
        Гера взял из рук Маши спицу:
        - Что я должен с ней делать?
        - Выколи ей глаза, и вы свободны, - сказала Маша, указав на замершую Ларису. - Я предоставляю вам выбор. Если Лариса против - я убью тебя, Гера. Все должно быть на добровольной основе.
        - А что будет с Ларисой? - дрогнувшим голосом спросил парень.
        - Ее я отпущу. Ну не винить же девушку за то, что она променяла любимого на возможность видеть.
        - Не-е-ет!!! - дико завизжала Лариса, повиснув на Гере. Тот стоял с бледным, осунувшимся лицом. Причем мне показалось, что поблекли даже его цветные татуировки на руках.
        - Тебе надо к врачу, - сказал он, с трудом выговаривая слова. Даже отсюда, через стекло я видел, как он смертельно напуган. - У тебя проблемы с головой.
        - Знаешь, сколько раз я уже слышала этот совет? - отмахнулась Маша. - Поверьте, глаза - не такая уж большая цена за жизнь и свободу, ребята. Подумайте.
        Она достала из уже знакомого мне рюкзачка песочные часы и поставила их на стол.
        - Тик-так, тик-так... Либо ты выкалываешь ей глаза и я тут же отпускаю вас на все четыре стороны. Ключи от мотоцикла я вам верну. Часы идут ровно пять минут, голубки мои. Если после того как вниз упадет последняя песчинка, вы не примете решение, я убью Герасима. Впрочем, в силе также остается предложение насчет колодца. Вы хоть сейчас можете прыгнуть туда, обнявшись, - добавила Маша. - Во всяком случае, это будет честно.
        В комнате повисла тяжелая пауза.
        - Время, малыши, - напомнила Маша остолбеневшим ребятам.
        - Это блеф, Герыч, - крикнул Алекс, прижав перекошенное от ярости лицо к решетке. - Ни хрена не будет, я тебе точно говорю...
        Выстрел прозвучал как гром среди ясного неба, и сразу за ним последовал вопль Геры. Припав на одну ногу, он с изумлением разглядывал продырявленную пулей ногу.
        - Осталось три минуты, - холодно сказала Маша. - Теперь вы знаете, что я говорю серьезно.
        Гера перевел лихорадочный взгляд на Ларису. Та зажала в зубах костяшки пальцев, с безмолвным ужасом взирая на лужу крови, которая расползалась под ногой любимого.
        - Лариса, - хрипло сказал Гера. Я видел, как он крепко сжал спицу. - Солнышко мое. .
        - Нет, нет, я не могу, - забормотала девушка, отступая назад.
        - У нас нет другого выбора, - с мукой выдавил из себя Гера, стараясь не смотреть ей в глаза. - Мы... потом сделаем тебе операцию, я обещаю. Сейчас можно сделать любую пересадку...
        - Ты что, Гера? - пятилась от него Лариса. - Ты что? Опомнись! Не пугай меня!
        - Лариса, милая, любимая, - бубнил Гера. Он пополз к ней, оставляя за собой поблескивающий кровью широкий след. Лариса зарыдала.
        - Осталось две минуты, - сказала Маша. Она с пренебрежением смотрела на эту ужасную сцену, и мне хотелось разорвать ее в клочья.
        - Я не знаю, - плакала Лариса. - Я не... не могу, Гера.
        - Это будет быстро, родная. Прости меня, - голос Геры задрожал, и я видел, что он тоже плакал. Неожиданно Лариса упала на колени, руки безвольно повисли вдоль тела. Всем своим видом она выражала полную покорность.
        - Ты простишь меня? - прохрипел Гера, подползая к ней.
        - Я... люблю тебя, - как в трансе ответила Лариса. Слезы не переставая текли по ее красивому личику. Гера схватил ее за плечо.
        - Герыч, что ты делаешь? - заорал Алекс, и Лариса, словно очнувшись от гипноза, вскочила на ноги и бросилась в угол клетки.
        Гера застонал, развернувшись.
        - Пошла последняя минута, - сказала Маша. - Боже, какие вы ничтожества! Такая мелочь, какие-то глаза... Блевать хочется, глядя на вас.
        - Иди на хер! - взревел Алекс, тряся свою клетку. - Что ты творишь, гадина, выпусти нас!
        - Осталось сорок пять секунд, - механическим голосом произнесла Маша.
        - Лариса, прошу тебя, - взмолился Гера. - Подойди ко мне.
        Девушка рыдала, отвернувшись от парня. Я замолотил по стене, крича, чтобы Маша остановилась. Она улыбнулась и приветливо помахала мне рукой.
        - Я люблю тебя, Лариса, - плакал Гера. - Господи, прости меня.
        - Двадцать секунд, - Маша была неумолима.
        - Выпусти нас!!! - рычал Алекс. Клетка ходила ходуном, и мне казалось, что вот-вот он сломает ее.
        - Пожалуйста, не нужно, - проскулила Лариса, повернув мокрое от слез лицо к Маше.
        - Десять секунд.
        - Сука!!! - брызгал слюной Алекс.
        - Помогите, - прохрипел Гера. Спица выпала из его пальцев. - Лариса...
        - Пять, четыре, три...
        - Не надо, - шептала Лариса.
        Бах!
        Мгновенье Гера удивленно и даже как-то обиженно смотрел на Машу, потом упал на бок. Маша подобрала с пола гильзу и положила ее на столик. Лицо девушки было бесстрастным, словно высеченным изо льда.
        - Выходи, Лариса.
        Девушка не двигалась.
        - Выходи, - мягко повторила Маша. - Ты свободна. Я держу свое слово.
        На негнущихся ногах, словно робот, Лариса вышла из клетки. Она так низко опустила голову, что со спины казалось, будто ее нет вовсе. Длинные красивые волосы свисали неряшливыми паклями.
        - Иди, и бог тебе судья, - сказала Маша, выпуская девушку на улицу. - Но на твоем месте я бы заняла один из гробов, что стоят снаружи. Выбери себе подходящий.
        - Пожалуйста, замолчите, - тихо сказала Лариса. Она вышла, даже не посмотрев на тело Геры.
        Алекс с искаженным ненавистью лицом провожал Ларису, потом повернулся к Маше.
        - Тварь, - процедил он.
        - Да, тварь, - со скорбью в голосе согласилась с ним Маша. - Ну а теперь будем разбираться с тобой, Шварценеггер. Ты сам прыгнешь в колодец или мне тебя заставить?
        - Я е...л тебя в рот, уродина, - с отвращением сказал Алекс. - Иди сюда, и я сделаю из тебя фарш.
        - Было бы интересно на это посмотреть, - засмеялась Маша, снова подходя к столику. Я еще раньше обратил внимание, что на нем стояла какая-то тарелка, накрытая сверху крышкой. Она сняла крышку, и я увидел, что в тарелке лежит большой камень.
        - Что там? - с подозрением спросил Алекс.
        - То, чем ты в меня швырялся, Саша. Помнишь нашу игру в салки?
        - И что? - набычился Алекс, исподлобья глядя на Машу. Она открыла клетку и положила камень на пол. Алекс недоверчиво смотрел на все это, ожидая какого-то подвоха.
        - Я тоже предлагаю тебе выбор. Видишь этот камень? Кинь его в меня. Ты ведь этого хотел шестнадцать лет назад? Только помни, у тебя один бросок. Если ты убьешь меня, твое счастье. Если ты ранишь меня, то ты можешь попробовать убежать, пока я не достану тебя. Но если ты промахнешься, тебя ждут пытки. И в конечном счете ты все равно окажешься в колодце. Так что решай. У тебя есть пять минут, чтобы принять решение.

* * *
        Только с третьего раза Виктор нашел нужный поворот. Его «девятка» загромыхала по лесной дороге и вскоре остановилась - дальнейший путь преграждали две машины. Одна - «Мазда», почти новенькая, и запыленная «Нива». Мужчина остановился возле отечественного автомобиля, внимательно его разглядывая. Он сразу узнал эту машину. Этот брелок на зеркале в виде миниатюрного футбольного мяча он когда-то сам подарил владельцу «Нивы». Да и слегка помятый бампер был ему знаком. Автомобиль принадлежал Малышеву-старшему, а после его исчезновения на нем ездил Артур.
        Через минуту он обнаружил спрятанный в кустах мотоцикл. Дорогая штучка. Интересно, чьи «Мазда» с мотоциклом? По крайней мере среди знакомых его сестры никто не владел таким транспортом. Может, это друзья Артура?
        Виктор развернул карту. Все сходилось. Несколько лет назад тут, в этих краях, существовал поселок Вербы, но молодежь в нем не задерживалась, а старики вымерли сами, и место это считалось безлюдным. Изредка кто-то приезжает на пикник, но не более того. Виктор обратил внимание на измятую траву, которая вела в подлесок, и зашагал вперед.
        Через несколько минут он был возле оврага. Он стоял и с изумлением глядел на дом, к которому вела дорожка из громадных камней. Сооружение плотным кольцом окружали деревья и густые заросли, но даже отсюда было видно, что это странный дом. В нем не было окон, он был массивным, каким-то неуклюжим, словно какой-то сундук или... ловушка - прошептал внутренний голос. В лицо ударил порыв ветра, рука милиционера опустилась на рукоятку пистолета. Он шагнул на дорожку из камней.
        Он сразу уловил тяжелый запах разлагающейся плоти и ускорил шаг. Его взору предстали покосившиеся качели, высокое деревянное сиденье вымазано серой мерзостью, по которой ползали мясные мухи. Рядом валялась стеклянная банка, внутри которой все шевелилось, как живое, и, лишь присмотревшись, Виктор понял, что это насекомые.
        Он обошел дом, наткнувшись по дороге на гробы. Присвистнул. Рука скользнула к кобуре. Четыре штуки, интересно, кого в них собрались хоронить?!
        Рядом с гробами лежало чье-то тело, укрытое скатертью. Виктор приподнял край, оцепенев. Труп мужчины, верхушки черепа как не бывало, подсохший мозг облепили муравьи. Он закрыл лицо мертвеца и вернулся к входной двери. Она была закрыта, и он уже хотел стрелять в замок, как в кустах услышал какой-то шорох. Он неслышно проскользнул в заросли и тут же наткнулся на два человеческих тела. Один - в грязном, разодранном костюме клоуна, разложение уже шло полным ходом, изо рта торчал черный кончик языка, лицо вздулось, как от укуса змеи. Второй человек был полностью голым, и он еще был жив. Левой рукой он был пристегнут к кисти трупа. От Виктора не ускользнуло, что вся рука «клоуна» была обглодана.
        - Кто вы? Вы можете говорить? - спросил Виктор, присев на корточки. Виктор пощупал пульс мужчины, отметив, что все тело несчастного покрыто разнокалиберными язвочками, кое-где ползали муравьи и мухи. Так вот для чего был нужен мед!
        Мужчина заворочался и что-то хрипло пробормотал. Несмотря на раны, Виктор сразу узнал Гарика. Черт возьми, значит, он был прав! Но кто этот клоун?! Неужели тот самый Живодер?!
        - Быыыы, - простонал Гарик.
        - Кто это сделал?! - крикнул на ухо ему Виктор. Поморщился, увидев, что оттуда вылезает громадный жук.
        В доме кто-то закричал, и Виктор выпрямился. Он должен попасть в дом.
        - Гарик, потерпи. Я скоро вернусь, - сказал Виктор и кинулся к дому.
        Замок разлетелся вдребезги после второго выстрела. Как раз в это время снова кто-то крикнул, и Виктор вздрогнул. Кричала Вика.

* * *
        Алекс недоверчиво разглядывал камень.
        - Не бойся, он настоящий, - уверила его Маша. Она перевернула песочные часы. - У меня для всех равные условия, Алекс. За пять минут ты должен принять решение. Потом буду действовать я. Время пошло.
        - Если я промахнусь, можно мне будет повторить бросок? - быстро спросил Алекс, подбрасывая камень в воздухе. Лицо его озарилось надеждой - камень был увесистым, тяжелым. Он не должен промазать, он просто не имеет на это права.
        - Нет, - сказала Маша. - У тебя только один шанс. Ты не передумал насчет колодца?
        - Заткнись, - процедил Алекс. Он вытер пот со лба и переложил камень в правую руку.
        - Ты когда-нибудь играл в бейсбол? - поинтересовалась Маша. - Меня всегда прикалывало, как игроки задирают ногу и изгибаются перед броском. Что-то есть пидорское в этой манере бросать мячи. Кстати, осталось три с половиной минуты.
        - Заткнись! - проревел Алекс. Маша улыбалась. Она стояла прямо возле колодца.
        - Давай, Алекс. Вышиби мне глаз. Сделай пробоину в черепе, пусть камень воткнется в мозг. А я упаду вместо тебя в колодец. Ведь этого ты хотел шестнадцать лет назад?
        - Ты заткнешься или нет?!! - заорал Алекс. - Я не могу сосредоточиться!
        - Ты дешевка, - серьезно сказала Маша. - Гора бесполезных, накачанных химией мышц. Ведь признайся, ты использовал анаболики? Посмотри на часы, мой мальчик. У тебя осталась минута. Да, забыла ска...
        - Твою мать... - выдохнул Алекс и взмахнул рукой. Камень описал дугу и впечатался в лицо Маши, прервав ее на полуслове. Даже здесь, в комнате, я слышал этот незабываемый звук - камень попал ей в рот.
        Маша рухнула на пол, чудом не свалившись в колодец. Алекс издал торжествующий вопль, вопль дикаря, сразившего копьем антилопу.
        - Йес, я сделал тебя! - вопил он. Маша не шевелилась. Неужели он убил ее?
        Вика что-то замычала. Алекс бросился к двери и дернул на себя ручку. Дверь не поддавалась. Естественно, потому что ключ был у Маши. Разве он забыл об этом? Вдруг я увидел, как нога девушки дрогнула и она медленно села. Как в фильме ужасов про морг, где врач чем-то занят, а на заднем плане на каталке оживает почерневший труп.
        Мне был хорошо виден результат броска Алекса, и я содрогнулся. Рот некогда нравившейся мне девушки превратился в рваную дыру, кровь текла в три ручья, заливая грудь. Она вытащила осколок зуба, осмотрела его и бросила в колодец.
        - Алекс, обернись! - срывая глотку, завопил я. Но он не слышал меня и к тому же был слишком увлечен дверью. Маша, пошатываясь, встала на ноги. Одна ее туфля от падения слетела, и она, страшно улыбаясь, медленно пошла к Алексу.

«Дверь», - шепнул мне голос отца. Я задрожал, чувствуя горячую испарину на лбу.

«Дверь», - настаивал голос отца. - Она не заперла тебя, Артур. Она просто прикрыла дверь. Пойди и убей ее. Она ничего не смыслит в цирке, бездарное животное».
        Конечно. Как я раньше не мог догадаться?!
        Я толкнул дверь, и она поддалась. Я стал спускаться вниз. Теперь мне нужно было найти что-то такое, чем бы я смог добить ее. Леру или Машу, как там ее.
        Так ничего и не найдя, я вошел в комнату, однако ее там не оказалось. Я в растерянности застыл, глядя на небольшую лужицу крови, все, что осталось от Маши. Где она?!
        Вика, завидев меня, затряслась на стуле, глаза ее выпучились, будто ее раздували изнутри, на белом лице выражение безотчетного ужаса.
        - Я освобожу тебя, - пообещал я, срывая с ее губ скотч.
        - Мммм... ма-а-ма-а-а-а-аааа! - закричала Вика, извиваясь на стуле. - Не надо, Артур!!!
        Но я уже шел к Алексу. Нужно предупредить его, что эта стерва куда-то свинтила. Может, она сама прыгнула в колодец?
        - Алекс! - позвал я его, и парень обернулся. Лицо моего друга перекосилось, будто он увидел привидение.
        - Она держала меня на втором этаже, - начал говорить я. - Там есть такая маленькая ком...
        Сокрушительный удар в нос не дал мне договорить, и я отлетел к клетке, как теннисный мячик, не успев понять, что произошло.
        - Сука, сдохни, - рычал Алекс, пиная меня ногами. - Где ключ, урод?!
        - Алекс, перестань! - кричал я, закрывая лицо руками. - Я не знаю, ключи у нее, нужно ее найти!
        - Я убью тебя!!! - орал как резаный Алекс, продолжая дубасить меня тяжелыми ботинками. У меня что-то хрустнуло, наверное, ребро. Из носа полилась кровь.
        - Помогитееее! - рыдала Вика.
        - Алекс, что ты делаешь? - жалобно скулил я, уворачиваясь от ударов. Краем глаза я увидел пистолет, который выпал из рук Маши. Прямо рядом с лужей крови. Совершенно не к месту я обратил внимание, что в ней плавали несколько белых кусочков, похожих на осколки фарфора. Да ведь это зубы, подумал я. Между тем Алекс схватил камень, тот самый, которым свалил Машу, и кинулся ко мне. Он уже навис надо мной, но я, из последних сил ударив его ногой по лодыжке, перекатился в сторону и схватил пистолет.
        - Не подходи, Алекс, - заныл я, сжимая его обеими руками, но Алекс быстро вскочил и с проклятиями бросился ко мне. Палец машинально нажал на спусковой крючок. Пуля вошла Алексу в плечо, его тряхнуло, камень выпал. Шатаясь, он сделал пару шагов вперед, и вдруг его занесло влево, прямо туда, где находился колодец. Неуклюже балансируя, он, не удержавшись, с криком полетел вниз. Я ринулся к дыре. Исцарапанные пальцы Алекса в отчаянии цеплялись за край колодца.
        - Я помогу тебе, - прошептал я, глядя в обезумевшие от страха глаза друга детства. - Только дай слово, что не тронешь меня.
        - Помоги... Арч... Пожалуйста... - выдавил из себя Алекс. Я молча смотрел ему в глаза. Я видел в них страх, да, несомненно, любой испугался бы, окажись на его месте. Но вместе с ним я видел затаенную злобу, черную злобу, и я почувствовал, как внутри меня поднимается кипящая волна ненависти к этому придурку. Он ведь всегда считал меня за растение, с детского сада, а впоследствии только делал вид, что мы друзья. Никакой он мне не друг, мать его.
        - Извини, Алекс, - пробормотал я и изо всех сил ударил его по пальцам. Взвыв от боли, он разжал их и с диким криком исчез в черном зеве колодца.
        Я встал, ощупывая тело. Оно нестерпимо болело, особенно почему-то рот. Я провел языком по небу и нахмурился. Рот был полон крови, обломки зубов царапали язык. Странно, Алекс не бил меня по зубам. Но это все пустяки. Я должен найти Леру, то есть Машу. И я убью эту паскуду.
        - Я сейчас вернусь, - сказал я, обращаясь к Вике. Девушка в каком-то священном ужасе смотрела на меня, перестав дергаться. Наверное, именно так замер выскочивший на трассу заяц, которого я сбил, когда мы сюда ехали. Я потащился на второй этаж. Наверняка эта ведьма там.
        Я обыскал весь дом, но никого не нашел. Это было странно. Вика снова начала звать на помощь, и это начало меня сильно раздражать. Вдобавок ко всему у меня стала болеть голова. Я прошелся по гостиной, где мы мирно сидели еще несколько часов назад, и вдруг застыл как вкопанный.
        Да вот же она! Рот моментально пересох, и я крепче сжал рукоятку пистолета. Маша, она стояла прямо передо мной!
        - Стой на месте, - проговорил я сквозь зубы, делая шаг вперед. Маша тоже шагнула вперед, и я закричал:
        - Если ты сделаешь хоть одно движение, я пристрелю тебя!
        Странно, но она тоже открывала рот вместе со мной. Я поднял пистолет, с ужасом понимая, что у нее тоже в руках пистолет.

«Зеркало», - прошелестел над головой мой отец. Мне показалось, что я даже ощущаю запах его одеколона.
        Я осторожно махнул рукой. Фигура, стоящая напротив, повторила жест синхронно со мной. Я со стоном опустился на пол. Потом начал лихорадочно ощупывать свое лицо. Я что, сошел с ума?!
        Когда я медленно повернул голову в сторону зеркала, на меня смотрело собственное изображение. Насмерть перепуганное, с круглыми, как монеты, глазами, изуродованным ртом, но это был я. Правда, на мне почему-то было надето какое-то дурацкое зеленое платье, а на ногах, точнее, одной ноге - розовая туфля. Вторая нога была босой. И парик. Откуда он тут вообще взялся?
        - Кто ты? - прошептал я собственному изображению. Существо в зеркале ухмыльнулось в ответ, и я с диким криком бросился к зеркалу, я стал в неистовстве бить по нему пистолетом, я кричал, не помня себя от страха, осколки летели мне в лицо, но я не чувствовал их...

* * *
        На самой окраине Каменска стояла обветшалая двухэтажка, настолько древняя, что, казалось, была готова развалиться от дуновения ветерка. В грязном подъезде пахло кошками и подгорелым луком, слышались детские крики.
        В одной из тесных комнат коммуналки за рассохшимся столом сидела девушка. Она читала книгу. Точнее, она ПЫТАЛАСЬ читать. Но подслеповатые глаза, робко прячущиеся за толстыми линзами очков, лишь тщетно скользили по одной и той же строчке, мозг не вникал в суть прочитанного.
        Она была уродлива, эта девушка. Огромное, рыхлое тело дряблыми складками распласталось на стуле, бледное мясистое лицо со скошенным подбородком покрыто обильной россыпью угрей (и это несмотря на то, что она постоянно пользуется кремом). Жидкие бесцветные волосы затянуты в хвостик, напоминающий пучок соломы. Толстые, слоноподобные ноги казались огромными даже при ее габаритах. К столу были прислонены две трости. Она ненавидела их, но они были необходимы ей, она не могла без этих проклятых палок. Если она откажется от них, то скоро окажется в инвалидной коляске, так ей сказал врач. Она и так почти никуда не выходит, в институте была всего пару раз, даже экзамены сдавала отдельно (спасибо преподавателям, пошли ей навстречу из-за ее болезни).
        Девушка плакала. Полчаса назад по телевизору показали, что этой ночью в «Долине Гномов» произошла страшная трагедия с ее сокурсниками. Точнее, с бывшими сокурсниками, так как мединститут уже позади. И пусть она училась с ними всего несколько месяцев (так уж получилось, что она перевелась в Каменск на пятом курсе) и фактически не видела тех, с кем числилась в одной группе, все равно ей было очень горько и больно видеть эти кадры. Обугленные, искалеченные тела, сгоревший дом... У кого только рука поднялась совершить это зверство?!
        А ведь она очень хотела поехать с ребятами, но в силу своей стеснительности так и не решилась попроситься в компанию. Хотя Костя Ильчев, который ей очень понравился, даже как-то поинтересовался, что она думает по поводу выпускного, но она растерялась и замяла тему. В итоге она «обмывала» диплом на крошечной кухне с больной мамой. Выпили по стаканчику вина и все.
        А теперь Костя в реанимации. Говорят, ему ампутировали руку.
        Она плакала и молилась, благодаря бога за то, что он уберег ее, оставив дома. Ее уродство, ее комплексы и болезнь спасли ее. Хотя для чего? Не это ли насмешка жизни?! Видать, такова ее судьба. За все время ей даже никто не позвонил и не навестил, хотя она всей душой мечтала об этом. Она плакала, и слезы капали на строчки, делая их расплывчатыми.
        Ее звали Мякина Валерия. Лера то есть. И она никогда не слышала об Артуре Малышеве.

* * *
        Я пытался привести в порядок мысли, но они разбегались, как муравьи. Хе-хе, муравьи... Отличное сравнение, подумалось мне, тем более в голове возникла какая-то ассоциация, связанная с муравьями, и не только с ними. Мухи, пчелы, слепни и так далее.
        В кармане я нашел связку ключей. Это были ключи от всех запертых комнат, и я обследовал их все. Странно, но Маши там тоже не оказалось. Снизу, не переставая, кричала Вика. Неожиданно я вспомнил про Алекса. Если он жив, то... хотя маловероятно, что кто-то найдет его здесь, но и рисковать я не мог. Сейчас я спущусь, покончу с ним, а потом мы с Викой поедем домой. Все равно Маши тут нет. Проклятая чертовка!
        Напевая какой-то мотивчик, я стал спускаться по ступенькам вниз. Неожиданно снаружи послышались какие-то громкие хлопки, и я внутренне подобрался - сомнений не было, кто-то стрелял. Я буквально скатился вниз и увидел Вику, она с надеждой смотрела на дверь. Завидев меня, она снова разразилась жалобными криками.
        - Викуся, не надо, - прощебетал я, целуя ее в макушку. На ее волосах осталось пятно крови - здорово Алекс мне камнем рот разворотил. От Вики резко пахло потом и экскрементами - сколько она провела времени на этом стуле? Мне даже стало жаль ее.
        - Кто там рвется к нам в гости? - полюбопытствовал я.
        Снаружи раздался сильный удар, и дверь распахнулась.

* * *
        Виктор бесшумно проскользнул в дом. Он был как натянутая пружина, хотя внутри у него все ходило ходуном. Среди обрывков мыслей явно выделялась одна - если все благополучно закончится, он поменяет работу. Стопроцентно.
        Он зашел в комнату, откуда слышались крики сестры, и остановился - Вика была привязана к стулу. В комнате стоял запах бойни, краем глаза он увидел в клетке неподвижное тело молодого парня с простреленной головой.
        - Кто-нибудь, помогите! - внезапно раздалось откуда-то снизу. Голос был слабый, искаженный акустикой, и создавалось впечатление, что кричали из преисподней. Виктор не верил своим глазам - прямо посреди комнаты был громадный люк, что-то типа колодца, и зов о помощи шел оттуда.
        - Осторожно, он там! - закричала Вика. Виктор посмотрел в сторону, куда указывала Вика, и увидел под занавеской чьи-то ноги. На одной ноге была розовая туфля, вторая была босой.
        - Выходите, - скомандовал Виктор. - Медленно, руки за голову.
        Чья-то рука отдернула занавеску, и к Вике подскочило нечто странное, в грязном зеленом платье и одной туфле, рыжие волосы беспорядочными космами закрывали пол-лица.
        - Оп-ля! - радостно завизжало существо. Это был Артур.
        - Отойди от нее, - сказал Виктор, держа на прицеле парня.
        - Мы должны найти ее, - заговорщически подмигнул Артур и погладил окровавленной рукой волосы Вики. Виктор заметил, что его вторая рука тоже была вся в порезах, кое-где даже торчали осколки. Этой второй рукой Артур сжимал пистолет. «Макаров», - сразу определил Виктор. Вот он, пистолет Малышева-старшего.
        - Артур, положи оружие на пол и отойди, - сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно.
        - Она где-то здесь, - словно не слыша оперативника, произнес Артур.
        Вика, захлебываясь слезами, снова закричала:
        - Витя, это он! Это он всех убил, Витя! Пожалуйста, не отдавай ему меня!
        - Я не сделал тебе ничего плохого, - испуганно забормотал Артур, поправляя парик. Его рука с пистолетом начала медленно подниматься.
        Они выстрелили почти одновременно, Виктор даже на долю секунды раньше. Пуля Артура прошила Виктору бок, выйдя насквозь. Артур выронил пистолет и упал на колени. На губах заиграла горькая улыбка. Он сжимал руками живот, между пальцев заструилась кровь.
        - Классная получилась вечеринка, - прошептал он потрескавшимися губами.
        Вика безудержно плакала.
        Полгода спустя, г. Савейск, Алтайский край
        Возле древнего трехэтажного дома остановилась потрепанная «девятка».
        - Пойдешь со мной? - спросил Виктор, заглушив двигатель. Вика замотала головой, в глазах девушки мелькнул затаенный страх. Она все еще боялась, даже спустя шесть месяцев после этого кошмара.
        - Имей в виду, он непредсказуем, - предупредил ее Виктор, вылезая из машины. - Старику все хуже и хуже.
        - Я с тобой, - сказала Вика, и они вошли в дом.

«Интересно, он опять будет швырять в нас грецкими орехами?» - подумал Виктор, и рука неосознанно коснулась зарубцевавшейся раны, там, куда попала пуля.
        К счастью, Владислав Сергеевич был в нормальном состоянии. Виктор помог профессору перебраться на кухню. Незаметно для профессора он передал его сестре два пакета с провиантом и напитками. Та рассыпалась в благодарностях.
        - Вас можно поздравить, Виктор? - полюбопытствовал Владислав Сергеевич, когда они сели за стол.
        Виктор скромно пожал плечами. Он решил не говорить профессору о том, какой скандал был после того, как он задержал Артура Малышева. Ему припомнили все, вплоть до утаенной пули, которую он вытащил из ели. К счастью, эти процессуальные недочеты на фоне поимки маньяка почти не были заметны, и на его самодеятельность прокуратура закрыла глаза.
        - Давайте же все по порядку, мне жутко интересно, - возбужденно проговорил старик, макая в чай сушку. Глаза у него горели, как у молодого человека, завидевшего симпатичную девушку.
        - Я вообще-то не рассказчик, но попробую, - сказал Виктор, отхлебывая чай. - Вы оказались абсолютно правы, Владислав Сергеевич. При всей своей жестокости Артур был глубоко несчастным парнем. Сразу скажу, что его показания неоднократно проверялись на детекторе лжи, и сомнений в подлинности его слов у меня нет. Тут как никогда уместна поговорка: «В тихом омуте черти водятся». Я до последнего сомневался в том, что это его рук дело. Кроме того, в доме парня мы нашли дневники его отца.
        Малышев-старший с самого детства подвергал его унижениям и всяческим наказаниям. При этом всегда переводил процесс наказания в плоскость циркового представления. При обыске в его доме нашли фотографии, где Малышев-старший переодет в клоуна.
        - Я догадывался об этом, - промолвил профессор.
        - Артур очень стеснялся девушек, и на это были причины, - продолжил Виктор. - В ходе одного из многочисленных «представлений» Малышев-старший оскопил сына. Мать Артура была хирургом, и операцию по спасению парня делали в домашних условиях.
        После этих слов лицо Вики побледнело. Она вспомнила, как Артур отнекивался от интимной близости в тот далекий вечер.
        - Судя по всему, мать не принимала участия в экзекуциях, насколько я понял, она была тяжело больна, и семья ее не интересовала, - проговорил Виктор. - Кроме того, Артур старался никогда не обнажать тело - он не купался при всех, не ходил в баню и вообще никогда не снимал рубашку.
        - Почему? - спросил профессор.
        - Когда я увидел его голым, то даже бывалым операм стало дурно, - сказал мрачно Виктор. - Шрам на шраме, ожог на ожоге, не тело, а сплошной рубец. Результат
«представлений».
        - Все закономерно, - вздохнул Владислав Сергеевич.
        - У Артура была навязчивая идея. Когда они были детьми, то всячески издевались над одной девочкой, помните, я говорил вам по телефону? Они загнали ее в колодец, и она умерла. Мысли об этом, чувство вины не давали ему спокойно жить. Артур вообразил, что кто-то мстит их группе за эту проделку, которая, по сути, не являлась даже преступлением. В силу их возраста, во всяком случае. И представьте себе, он вообразил себе новую знакомую, в которую незаметно влюбляется. В его виртуальном мире ее зовут Лера Мякина, и она якобы учится с его друзьями в медицинском институте. Парадокс, но к ним действительно перевелась девушка с таким же именем и фамилией, но ее почти никто не видел, так как она серьезно болела и училась на дому. Друзей у нее нет, и никто не стал проверять, когда Артур заявил, что начал встречаться с якобы их сокурсницей.
        Таким образом, перед нами двуликий Янус. Даже трехликий. Первая форма - Артур-клоун, бесполый жестокий садист (он даже неосознанно менял голос, когда выходил на дело), который получал наслаждение от пыток. С другой стороны - Артур-Лера, то есть Артур-Маша, он представлял себя этой девушкой, входил в ее образ, образ мстителя. Он отправлял сам себе письма после каждого убийства и даже не помнил об этом. В письмах было напоминание об их издевательствах над девочкой. В доме было обнаружено несколько комплектов зеленых платьев и розовых туфель - та одежда, в которой была девочка, когда упала в колодец.
        И, наконец, третья сторона - просто Артур. Обычный парень, робкий, стеснительный, безотказный, немного закомплексованный, но в целом не представляющий опасности. Вот такая каша, Владислав Сергеевич.
        - Интересно, - пробормотал профессор.
        - Итак, он начинает мстить от имени Марии Федоровой, девочки, которая давно мертва. Олег Тюрин, Борис Долин, Ирина Кожухова - все они в какой-то мере были виновны в том, что произошло тогда в овраге. Через три года убивают Ставченко и Хотину - список продолжается. Одновременно с убийством Анны пропадает Кирилл Левин, друг детства Артура. Поначалу все думали, что это он расправился с Анной. Артур утверждал, что перед исчезновением Кирилл был у него дома и якобы поехал домой. Однако на самом деле он отвез его в тот самый дом и держал его в одной из комнат. Он не пытал его, нет. Кирилл не вписывался в его сценарий, он был нужен для отвода глаз. И когда дальше держать его стало опасным, Малышев убил его.
        На носу выпускной вечер, и Артур решает закончить месть. Он продает квартиру своей матери и на вырученные деньги строит избушку посреди колодца. Вы бы видели комнаты в этом доме! Не комнаты, а камеры пыток! У нас волосы на голове шевелились, когда мы увидели, какие приспособления он приготовил! Какие-то ржавые щипцы, крючья с цепями, деревянные колья, клещи, жаровни и...
        - Витя, не надо, - тихо попросила Вика.
        - Извини. В общем, его конспирация удалась на славу. Он не жалел денег, и все работы производили посторонние фирмы, из других районов. Представляете? Он строил в доме клетки, ставил железные двери, заказал гробы, и никому в голову не пришло, кому и зачем это нужно! Это к вопросу о гражданском долге. Кстати, о гробах. Их было четыре штуки, как я понял, он и себя имел в виду. Так что если бы все закончилось, как он запланировал, то, очевидно, он намеревался покончить с собой.
        - А я? - спросила Вика.
        - Ты выбивалась из его плана. Но и отказать тебе он не мог, когда ты попросилась к нему в машину, это вызвало бы подозрения. Судя по всему, он не собирался тебя убивать.
        Вика тупо смотрела на стену в облупившейся краске.
        - Я еще тогда заметила, что он вел себя как-то странно. Задавал какие-то глупые вопросы и сам на них отвечал, - сказала она. - Оказывается, это он со своей
«любимой» разговаривал. А как он добил на дороге зайца, которого сшиб машиной... Бррр, до сих пор не могу об этом вспоминать.
        - Он очень грамотно все организовал, - после небольшой паузы сказал Виктор. - Артур подстроил все таким образом, что никто ничего не заподозрил. Он арендовал летний домик в «Долине Гномов» и тщательно проинструктировал прислугу. В нужный момент на стол подали напитки, в которые подмешали амфетамин. Его обнаружили при вскрытии тел.
        - Это ведь наркотик? - удивилась Вика.
        - Совершенно верно, и у меня есть версия, откуда он у Артура. Как-то мы расследовали дело по наркоманам, в качестве доказательств проходил амфетамин. Потом часть наркотиков пропала, был скандал, но дело замяли. Скорее всего, их припрятал Малышев-старший.
        - Что было дальше? - спросил Владислав Сергеевич.
        - Они поубивали друг друга, - ответил Виктор. - Выжил лишь один, и то потому, что он не пил предложенных напитков. Остальное вы знаете из прессы, - сказал Виктор, допивая чай.
        Профессор молчал. Он совсем забыл о своей сушке, которую держал в чае, и она разбухла до невероятных размеров, заполнив полчашки.
        - Каков официальный диагноз у Артура? - наконец спросил он, поднимая седую голову.
        - Однозначного пока нет. Его три раза возили в Москву, в институт Сербского, но и там единое мнение отсутствует. Сейчас он у нас, в Каменске. На днях снова повезут куда-то. Да это и не важно. Любому дураку ясно, что нормальный на это не способен.
        - Так что с Малышевым-старшим? - напряженным голосом спросил Владислав Сергеевич.
        - Это единственное, что нам не удалось выяснить, - вздохнул Виктор. - Мы перевернули весь дом с ног до головы, но никаких следов. Пистолет - вот и все, что осталось от Сергея.
        - Теперь я понял, почему он сотворил такое со мной, - медленно произнес профессор. - Когда я примерно описал убийцу, он понял, что я близок к разгадке, и испугался. Понимаете меня, Виктор? Малышев-старший уже тогда знал, что его сын превращается в монстра! Но все равно прилагал все усилия, чтобы правда не всплыла наружу!
        - Я тоже думаю, что он знал, что происходит с сыном, - кивнул Виктор. - К тому же он сыщик. Когда твой родной сын режет людей на куски, это трудно не заметить. В общем, его до сих пор не нашли, а Артур вообще ничего не говорит, когда речь заходит об отце.
        Они снова замолчали.
        - Еще чаю? - предложила сестра профессора, но Виктор вежливо отказался. Они с Викой быстро попрощались и вышли на улицу.
        - Я хочу уехать отсюда, - сказала Вика, когда они сели в машину. Виктор ничего не ответил. На месте сестры он сделал бы то же самое.
        Четыре года спустя, Каменск, Алтайский край
        - Ты знаешь, что я сегодня узнала? - спросила высокая привлекательная женщина лет сорока у лысоватого мужчины. Они стояли и наблюдали, как рабочие ломали сарай, оставшийся от прежнего хозяина.
        - Что? - рассеянно спросил мужчина, про себя решая, что на этом месте он построит баню. Незачем ему сарай, пусть даже в неплохом состоянии. Или лучше пусть тут будет стоять гараж?
        - Говорят, что парень, который здесь жил, сошел с ума и убивал людей. Вроде как маньяк какой-то, - сказала женщина.
        - Мало ли что говорят, - отозвался мужчина. - Люди квартиры покупают, в которых убийства происходили, и что? Батюшку из церкви пригласим, пусть водичкой святой обрызгает. Мне здесь нравится.
        - Сказали, что он до сих пор жив и сейчас в психушке, - продолжала женщина, но мужчина раздраженно махнул рукой, показывая, что разговор окончен.
        - Эй, командир, тут что-то есть! - закричал один из рабочих, обращаясь к паре.
        - Что там еще? - недовольно проворчал мужчина и подошел к работягам. Они разломали сарай по доскам и теперь складывали мусор в сторону.
        - Смотри, люк какой-то, - сказал рабочий, крупный мужчина с щетиной.
        Мужчина посмотрел. В самом деле, из земли торчала какая-то крышка, на которой висел ржавый замок. Что это, погреб? Странно, что они не заметили этого, когда осматривали дом в первый раз, хотя тут было столько хлама...
        - Ломайте, - сказал он, и работяги в два счета справились с замком. Мужчина откинул крышку. Внизу было темно, он видел только грязные ступени. Он сходил к своей машине и вернулся с фонарем. Женщина встревоженно смотрела, как ее муж начал спуск в подвал.
        Внутри было тесно, пахло затхлостью и какими-то приправами, мужчина подумал, что это напоминает ему запах корицы. Перед ним высилось что-то продолговатое, и он посветил фонарем. В следующий момент он вскрикнул, отпрыгнув назад. В метре от него на стене болтался человек, точнее, труп, мумия. И наряжена эта мумия была в милицейскую форму. Фуражка, белая рубашка, майорские погоны. Вместо лица - сморщенное печеное яблоко. Приглядевшись, мужчина увидел, что труп висит на огромном крюке.
        - Что там, Женя? - взволнованно кричала жена мужчины.
        - Жмурик тут, Валя, - отдышавшись, произнес Евгений. Он увидел, что из нагрудного кармана трупа что-то торчит, и, поддавшись внезапному порыву, вытащил этот предмет. Удостоверение милиционера, вот что это было.

«Малышев Сергей Александрович, начальник уголовного розыска ГУВД г. Каменска Алтайского края», - прочитал мужчина и качнул головой:
        - Ну дела.
        И закричал жене:
        - Звони в милицию, Валя. Думаю, тут одним батюшкой не обойдешься.

* * *
        Белые стены. Белый потолок. Белое Безмолвие. Кругом все белое. Или у меня пропало зрение? Нет, тогда бы все было темным.
        Есть не хочется. Спать не хочется. Разговаривать с кем-либо тоже не хочется. А они этого хотят, о да, как они жаждут беседы со мной! Сначала это было интересно, потом скучно, теперь это вызывает глухую ярость, но сейчас снова наступила вялая апатия. Меня о чем-то спрашивают, а я молчу. Мне они неинтересны.
        Ночью я вижу сны. Я постоянно их вижу и помню каждый до мельчайших подробностей. И в каждом сне ко мне приходила ОНА. Моя единственная любовь, чувствами которой я пренебрег. Сколько раз я клял себя за то, что не поступил иначе!
        Маша Федорова, мой любимый рыженький чертенок. Боже, как я люблю ее! И зачем только я отказался от ее предложения! Ведь она все правильно делала!
        А ее так и не нашли, между прочим. И все в один голос утверждали, что ее ВООБЩЕ не было, как вам такое нравится? Мол, это все мои проделки. Представляете? Получается, Каменский Живодер - это я?! Я, который и мухи не обидит? Я - маньяк? Я сейчас усикаюсь в трусики, как говорила Вика. Кстати, как она там, вы ничего не знаете?
        Иногда я просыпался ночью с чувством, что во мне кто-то чужой. Я хрипло дышу, как зверь, скалю зубы, пальцы мои скрючиваются, как когти, и мне как никогда хочется надеть колпак, красный нос, огромные башмаки с помпонами и выскочить на арену, громко завопив: «Гоп-ляля!» А вокруг рукоплещет толпа... И все эти аплодисменты - тебе.
        Я знаю, что ОНА рядом. И ее слова до сих пор не потеряли силы. Мы будем вместе.
        Я чувствовал это. Сегодня вечером ко мне пришел аппетит, а когда я уснул, мне снова приснилась Маша. Она была полностью обнаженной, в руках она держала отрубленные головы Геры и Алекса, кровь хлестала из перерезанных артерий.

«Я приду за тобой», - шептала она, и я счастливо смеялся.
        А знаете, что я нашел под подушкой, когда проснулся? Ха-ха, ни за что не поверите.
        Маленький стеклянный шарик желтого цвета. Мой шарик, который я когда-то подарил Машеньке.
        Это знак, понимаете меня? Знак.
        Все только начинается, можете мне поверить. Только начинается.

* * *
        Вика действительно вскоре уехала из Каменска. В Санкт-Петербурге она устроилась врачом в частную клинику, а через год она вышла замуж и родила двойню.
        Виктор, вопреки своему обещанию, не бросил работу в милиции. Наоборот, когда страсти вокруг дела Живодера поутихли, он стал начальником розыска. Через год он женился на Лене, той самой сотруднице архива, и сейчас они ожидают прибавления в семействе.
        Семен Васильевич, «едрен-батон», уволился по собственному желанию, и разводит пчел у себя на дачном участке.
        Профессор Владислав Сергеевич тихо доживает свой век в обветшалой трехэтажке, в последнее время приступы беспокоят его все чаще и чаще. И хотя Виктор стучался во все инстанции, пытаясь доказать, что сумасшествие старика было спровоцировано, ему никто не поверил.
        После смерти Владимира к Лиле приехала родная сестра погибшего и оформила над ней опекунство. Лиля пошла в школу. Учителя ее хвалят, мол, девочка очень смышленая, но, говорят, она редко улыбается.
        Романа кремировали. Вместе со срезанной крышкой черепа. Гарик выжил, ослепнув на один глаз, и несколько дней провалялся в реанимации. Он упорно не желал рассказывать о целях посещения странного дома с вывеской «Ромашка», да в этом и не было необходимости, Виктор и так все знал. Суд влепил Гарику два года условно за незаконное хранение оружия, но тот был рад, что так легко отделался. Спустя какое-то время он исчез из Каменска. Поговаривали, что его убили на какой-то разборке в Москве.
        Труп Кирилла Левина опознали с огромным трудом, экспертиза показала, что его смерть наступила от ножевого ранения. Хоронили его в закрытом гробу.
        Костя Ильчев после вечеринки в «Долине Гномов» так и не смог устроиться на работу. Этому препятствовала не только его инвалидность (после той передряги ему ампутировали руку), но и постоянные запои. Как-то раз поздно вечером шел сильный дождь, и он брел домой по проезжей части, как всегда подшофе. Машина не смогла вовремя остановиться, а тут еще асфальт мокрый... По иронии судьбы, на его похоронах тоже шел дождь.
        Лера Мякина осталась в Каменске. Найти подходящую работу она пока не может, поэтому временно занимается репетиторством и пишет курсовые для студентов. О том, что совершил Малышев Артур, она узнала только из газет.
        Лариса уехала из Алтайского края вместе с родителями. Спустя несколько месяцев после тех событий она наглоталась таблеток, откачать ее не успели. Предсмертной записки девушка не оставила. Алекс выжил, но оказался на всю жизнь прикованным к инвалидному креслу - при падении в колодец он сломал позвоночник.
        В трупе, обнаруженном в подвале, опознали Малышева Сергея, бывшего начальника розыска, и дело по его исчезновению было прекращено. Его похоронили без всяких почестей. Артур, отрицавший свою причастность к убийству отца, все-таки сознался, что это его рук дело. Врачи психиатрической клиники говорили, что он ведет себя тихо, но иногда заговаривает сам с собой. Иногда ночью он кричит.
        Дом посреди оврага разобрали и сожгли, клетки, железные двери и орудия пыток утилизировали, а сам колодец зацементировали. О том, что здесь когда-то произошло, напоминала лишь дорожка из камней, которую не стали трогать.
        Эпилог
        Виктор уже собирался ложиться спать, когда зазвонил телефон.
        - Пушистая, я сам возьму трубку, - сказал он ласково, погладив супругу по округлившемуся животу. Лена улыбнулась.
        - Слушаю, - сказал в трубку Виктор.
        - Виктор Арсеньевич, это дежурный Клименко.
        - Что случилось? - с тревогой спросил Виктор, уловив в голосе лейтенанта растерянность.
        - Только что звонили из областного ЛУВД. Помните Малышева Артура? Сообщили, что он сбежал при этапировании в Москву. Один конвоир убит, второй ранен...
        - ЧТО?!! - закричал Виктор, и Лена испуганно выглянула из комнаты. - Как такое возможно?!
        - Его ищут, он где-то в лесу...
        - Я еду. - Виктор швырнул трубку. - Лена, никому не открывай! - крикнул он ошеломленной жене и, быстро одевшись, вылетел из дома.
        Спустя час, когда Лена уже дремала, поглаживая живот, возле входной двери послышалась какая-то возня. Потом кто-то хихикнул.
        notes
        Примечания

1
        Чистая доска (лат.).

2
        Управление Федеральной службы исполнения наказаний.

3
        Эдвард Гейн в 1950-х годах после смерти матери стал грабителем могил и жестоким убийцей. После ареста в его доме были найдены абажуры, кресла и корзины для бумаг из человеческой кожи, пояса из сосков, костюм из человеческой кожи. Приговоренный к пожизненному заключению в 1968 году, Гейн скончался в 1984-м от рака.

4
        Фильм ужасов.